Кни̑ги Но́вагѡ Завѣ́та: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Толкования на Псалтирь 21:5
На тѧ̀ ᲂу҆пова́ша ѻ҆тцы̀ на́ши: ᲂу҆пова́ша, и҆ и҆зба́вилъ є҆сѝ ѧ҆̀:
Святые отцы
Прочие
- Евфимий Зигабен (†1118)
- Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
- архиепископ Димитрий (Вознесенский) (†1947)
- Григорий Разумовский, прот. (†1967)
Афанасий Великий, свт. (†373)
На Тя уповаша отцы наша: уповаша, и избавил еси я
Отцами своими по плоти называет патриархов и пророков. Показывает же и пользу упования, говоря: и те, которые прежде Меня по плоти, то есть пророки, а также и патриархи, в Тебе полагали надежду, ожидая Моего воссияния, и не обманулись в надежде.
Феодорит Кирский, блж. (†457)
Ст. 5-6 На Тя уповаша отцы наши: уповаша, и избавил еси я: к Тебе воззваша, и спасошася: на Тя уповаша, и не постыдешася
На Тя уповаша отцы наши
Показывает и пользу упования.
уповаша, и избавил еси я. К Тебе воззваша, и спасошася: на Тя уповаша, и не постыдешася
Но ясно знаю, говорит он, что все отцы наши на Твою помощь возлагали упование, и не обманулись в надежде, и призвав Тебя в помощь, пользовались Твоим промышлением.
Евфимий Зигабен (†1118)
Ст. 5-6 На Тебе уповаша отцы наши; уповаша, и избавил ecu я. К Тебе воззваша и спасошася, на Тебе уповаша, и не постыдешася
Сими словами Господь поставляет Себя в соединение с скорбящими и искушаемыми и говорит, что отцы наши по плоти, патриархи и пророки, до Моего пришествия просиявшие жизнью уповали на Тебя, Отец мой, и, взывая во время бедствий, спасались от них. Сим то подражаю и Я, будучи подобен им по человечеству; и подобно им и Я молюсь Тебе. Что касается до двойных и тройных названий одного и того же предмета, то Давид имеет обыкновение употреблять оные для лучшего выражения усилия и желания своего сердца. А избавление от опасности сведущие в Божественных писаниях употребляют не только в отношении к телу, но и к душе: когда душа, мужественно переносящая болезни и скорби, не делает ничего из робости, что не соответствовало бы ее свободе. Так мученики, не смотря на то, что их убивали, назывались побеждавшими; потому что они остались непобежденными по душе.
Толковая Псалтирь
Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
Ст. 3-6 Боже мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и не в безумие мне. Ты же во святем живеши, хвало Израилева. На тя уповаша отцы наши: уповаша, и избавил еси я: к тебе воззваша, и спасошася: на тя уповаша, и не постыдешася
Но такое состояние недостатка веры, как мы сказали, было выражением временного упадка духа от тяжелых условий, в которые был поставлен Давид. Он осуждает себя за это малодушие и вслед за тем молится Богу: я буду взывать к тебе днем и ночью, т. е. постоянно; я это делаю, хотя и не вижу тотчас Твоей помощи («Ты не внемлешь мне») и не считаю такой постоянной и, по-видимому, бесплодной, молитвы – излишней, неразумной. В этом меня убеждает во-первых то, что «Ты, Святый, живешь среди славословий Израиля», т. е., Ты – свят, а потому являешься покровителем и защитником святости, праведности, невинности, вообще, за что Тебе постоянно воздаются от Израиля славословия. Как Святый, Ты не оставишь без защиты и меня невинного. Смысл этих слов тот, что Давид оправдывает неусыпность своей молитвы к Богу и веру в Его защиту незаслуженностью настоящих бедствий и Его правосудием, которое не допустит гибели праведного; во-вторых – историческими фактами из жизни евр. народа: когда последние в бедствиях взывали к Богу, Он оказывал им свою защиту. Такими фактами история евреев переполнена. Слова 2 ст., выражающие в Давиде чувство богооставленности, были буквально впоследствии повторены Иисусом Христом на кресте (Мф XXVII:46; Мк XV:34). Как и Давидом дальше выражена полная вера в Бога и, следовательно, преданность Его воле, так и Иисус Христос обнаружил ту же покорность на кресте воле Отца, когда Он сказал: Отче, в руки твои предаю дух Мой (Лк XXIII:46).
архиепископ Димитрий (Вознесенский) (†1947)
Ст. 1-7 Начальнику хора. При появлении зари. Псалом Давида. Боже мой! Боже мой! [внемли мне] для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! я вопию днем, – и Ты не внемлешь мне, ночью, – и нет мне успокоения. Но Ты, Святый, живешь среди славословий Израиля. На Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их; к Тебе взывали они, и были спасаемы; на Тебя уповали, и не оставались в стыде. Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе.
Есть в ХХI-м псалме и типологически-прообразовательные места: как те, в которых представляются преобладающими и более естественными уже личные переживания псалмопевца Давида, в связи с его, хорошо нам известной из Библии, истории; так и те, в коих ощутительно преобладает их мессианский смысл, но которые, устремляясь так к Мессии-Христу, в то же время стоят в непосредственном и близком отношении и к ветхозаветному предку Его – писателю псалма. Переживания псалмопевца начинались в такие моменты с личных его мыслей и чувств, а потом, возвышаясь и переносясь уже в ощущения того, что постигнет его Божественного Потомка, уносили Давида в историю евангельских дней – Гефсиманских молений или мук голгофских. Сюда нужно отнести, прежде всего, конец 2-го и весь третий стих: „далече от спасения моего словеса грехопадений моих. Боже мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и не в безумие мне‟. В ближайшем смысле это, очевидно, могло относиться еще и к Давиду. Но только и здесь, как приходится думать, дается в то же время и – прообраз для Гефсиманских молений, и даже для самой вершины страданий нашего Спасителя на кресте. В этом случае и тут, и там „грехопадения‟ должны разуметься, само собой, – не у Самого Господа, Который абсолютно безгрешен, а – в том океане греховности всего рода человеческого, что взят был Господом с Собой на жертвенник креста, и там отделил Его, как черная, непроницаемая туча этой нашей скверны, от Небесного Его Отца, чем и вызван был тот стих – „или, или, лима савахфани‟ – голгофский вопль богооставленности. Таков, далее, и стих 7-й: „Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей‟: слова, которые по внешней формулировке представляются как будто естественными в устах Давида, но и они могли быть приняты к Себе, в идеале смирения, и Сыном Человеческим. Ведь самая идея самоуничижения, как, с другой стороны, проведение линии наибольшего, сатанински-издевающегося, унижения отвне, как и злобных поношений, исходивших от князей и вождей грешного мира, опять-таки в наибольшей полноте осуществились только на Том, Кому и крест, приготовленный для разбойника Вараввы, дан был именно потому, что являлся он орудием наивысшего позора, и в то же время – условием точно положенного проклятия от Закона (см. Гал.3:13. Втор.21:23).
1-я часть (2–7 ст.) – как бы общее введение к основной первой – скорбной – части псалма, намечающее исходные мысли ее – о богооставленности („далече от спасения моего‟), о поношениях и уничижении, идущих от мира людского. В жизни самого Давида тут как бы открылась дверь в данную сторону, – к таким исключительно-тяжелым и остро-мучительным перспективам, и вот боговдохновенно-пророческий взор благочестивого предка и проницал тогда всю эту (юдоль) долину страданий, унижений и скорбей, начиная от тех рядовых и малых, в заслуженности неизбежных, тяжелых, и глубоко и горько осознанных словес (из-за собственных грехопадений его), что постигает уже его самого. Но тут же он оказался в состоянии возвыситься до восприятия и того беспредельно-ужасного и свыше-человеческого великого, что „совершилось‟ и в Гефсимании, и при суде у Каиафы и Пилата, и на Голгофе, и что лишь начинало во дни Давида предощущаться и предвозвещаться для рода людского так в отношении к Искупительной Жертве Эммануила – Богочеловеческого Потомка его, почему так и будет преломляться далее вся эта речь псалма то – о самом Давиде, то – о проображаемом им Спасителе-Мессии...
Григорий Разумовский, прот. (†1967)
Ст. 4–6 Ты же во святем живеши, хвало Израилева. На Тя уповаша отцы наши: уповаша, и избавил еси я: к Тебе воззваша, и спасошася: на Тя уповаша, и не постыдешася
И в этих, как и в следующих за ними стихах продолжается вдохновенная речь пророка, влагаемая в уста страждущего Богочеловека, Который, как бы желая сопоставить уничиженное в человеческой природе Его естество человеческое с величием и святостью Бога, Творца и Промыслителя всего сущего, говорит: кто я, и кто Ты, Господи Боже мой? Ты, Святейший святых, Ты, окруженный святостью, величием и всемогуществом, «живешь среди славословий Израиля» (пер. с евр.). Тебя по достоинству славословит весь народ израильский, но за то и сам этот народ удостоен от Тебя чести быть избранным Твоим народом, и Ты Сам составляешь славу этого народа (Лк. 2:32). Хотя Ты, по-видимому, и оставил меня, хотя грехи мои и удалили меня от Твоего спасения, и Ты как бы не слышишь молитвенного вопля моего; но я принадлежу к тому избранному Тобою народу, отцы которого уповали на Тебя, с верою надеялись получить милость Твою и получали: на Тя уповаша, и избавил ecи я. Вся история избранного народа Божия свидетельствует о неусыпном попечении Промысла Божия о том народе, в особенности о тех ближайших потомках патриарха Авраама, которых вера в Бога и надежда на Него была тверда и искренна, детски проста и нелицемерна, и к которым по преимуществу относятся эти изречения: на Тя уповаша отцы наши, к Тебе воззваша, и спасошася: на Тя уповаша, и не постыдешася.
