Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Дорогие братья и сестры, то, что я сейчас скажу, не я придумал и сочинил. Все мысли, а часто и самые слова, которые сейчас будут предложены Вашему вниманию, принадлежат разным людям: что-то американскому врачу (в прошлом акушеру-гинекологу) Бернарду Натансону, что-то французскому профессору Парижского Университета (специалисту в области клеточной генетики) Иерониму Лежену, что-то греческому профессору юридического факультета Салоникского Университета Мантитаксису, многое греческому архиерею, митрополиту Никопольскому Мелетию, московским батюшкам: протоиерею Димитрию Смирнову, иерею Артемию Владимирову, другим людям. Считаю необходимым сразу оговорить это, дабы избежать упреков в плагиате. На мою долю осталась лишь попытка объединить и, по возможности, в сжатой форме изложить то, что уже известно и говорилось по этому вопросу в разное время и разными людьми. С глубокой благодарностью к этим людям и испрашивая благословения Божия, предпринимаю данную попытку. Господи, благослови.
«Аборт», «искусственное прерывание беременности» — что стоит за этими словами?
Современные люди выучились страшные, жуткие по своей сути вещи называть гладкими, обтекаемыми словами и этим как-бы скрывать, прятать от себя их жуткую суть.
Представьте себе выражение: «искуственное прерывание деятельности сердца» — что может означать такое выражение?
Какой-нибудь бандит зарезал человека, нож ему в сердце воткнул — и сидит на скамье подсудимых. Ему говорят: «Что же ты наделал? Ты же человека убил!» А он отвечает: «Нет, я не убивал. Это я просто искусственно прервал деятельность его сердца»… Ему говорят: «Но он же умер!…» А он говорит: «Да, умер. Ну так что ж? Я не видел иного выхода: когда бы он остался жить — он бы мне мешал жить…»
Это ведь сегодня самая распространенная причина, толкающая женщин на аборт: дети будут мешать жить, это обуза, лишние проблемы, хочется пожить в свое удовольствие. Да и мужчины отправляют своих жен и любовниц на это «мероприятие» чаще всего из-за того же: хочется пожить в свое удовольствие. Но место «удовольствия» вся дальнейшая их жизнь часто становится сущим адом: уже рожденные дети не слушаются, вновь рождающиеся — рождаются больными, у самих родителей возникают проблемы со здоровьем, начинаются семейные размолвки, муж уходит к другой или жена к другому… Все это происходит просто так? Нет, — не просто так!
Один из литературных героев Ф.М.Достоевского говорил, что если для создания рая на земле потребутся всего одна слезинка невинного младенца, — всего одна слезинка! — уже и тогда ему не нужен будет такой рай. И он был прав, потому что это будет уже не рай. Невозможно построить рай, собственное счастье, довольство и благополучие на чьих-то слезах, страдании, на чьем-то горе… А тут ведь даже не о «слезинках» речь идет — о кровинках, о родных наших кровиночках, деточках! И находятся наивные женщины (и такие же мужчины), думающие быть счастливыми в дальнейшей своей жизни, после того как они, по обоюдному согласию, убьют свое дитя, дабы не мешал их счастью… Родные, не получится уже дальше «быть счастливыми». Не найдет ни счастья, ни покоя душа, пытающаяся обрести это свое счастье ценою греха, тем более такого страшного греха, как убийство, тем более — детоубийства!
Отдерни, сбрось пелену обтекаемых слов и всмотрись в жуткую суть того, что происходит. Кто убивает? И — кого убивает? В животном мире убийство — вещь распространенная. Но «звери, — верно подмечает прот. Димитрий Смирнов, — обычно убивают не себе подобных, а других: медведь задирает кабана, олень может пригвоздить волка к сосне, а вот ворон ворону глаза не выклюет». А тут мать убивает свое дитя! Люди, выходит — хуже зверей! Звери своих детенышей защищают, оберегают. А женщина — убивает!
Иные женщины, правда, совершают этот грех, «не ведая, что творят». Они полагают, что покуда ребенок не родился, он еще и не человек в собственном смысле слова, а только часть их тела, а своим телом каждый человек может распоряжаться, как хочет. Такие идут на аборт с той же легкостью, словно идут удалять зуб или вырывать гланды. Но это трагическое заблуждение, которое и для них самих рано или поздно обязательно рассеивается и тогда вся дальнейшая жизнь их становится драмой.
В книге Дж.Уилки и Б.Уилки «Аборт» рассказывается, как одной 44-летней женщине, бездетной в браке, после гинекологического обследования предложили удалить матку. Эта женщина сначала потеряла дар речи, потом забилась в истерическом припадке. Когда припадок закончился, она, с заплаканными глазами, измученным голосом тихо произнесла: «Я убила своего единственного ребенка». Оказалось, что еще в ранней молодости эта женщина сделала аборт и потом, в продолжение всего замужества, очень хотела иметь детей и надеялась опять забеременеть. Когда ей сказали, что у нее обнаружена быстро растущая миома матки и по этой причине матка должна быть удалена — ее надежда оказалась убитой и самое заветное желание рухнуло…
Когда же в действительности начинается человеческая жизнь?
Во Франции жизнь ребенка начинает защищаться государственными законами через 10 недель после зачатия, в Дании — после 12 недель, в Швеции — после 20, во многих странах жизнь юридически защищена только после рождения. Лауреат Нобелевской премии Ждеймс Уотсон предложил охранять жизнь ребенка через три дня после рождения… Когда же в действительности начинается человеческая жизнь? Кому верить: французам, датчанам, шведам или Джеймсу Уотсону? Или, может быть, французские дети начинают быть людьми через 10 недель после зачатия, маленькие датчане — через 12 недель, шведы — через 20 недель, а дитя Джеймса Уотсона сделается человеком только через три дня после рождения ?..
Совершенно очевидно, что здесь надо прислушиваться не к мнениям лиц разной национальности и сомнительной компетентности, а к двум авторитетным мнениям: мнению Бога и мнению ученых. Эти два мнения говорят одно: жизнь человека начинается тотчас после зачатия.
Церковные законы (каноны) всегда защищали человеческое существо уже в материнском лоне: «Умышленно погубившая зачатый, во утробе плод подлежит осуждению, как за убийство», — пишет святитель Василий Великий (канон 2-й). О возрасте плода, как видим, нет ни слова: безразлично когда зачатый — хоть 10 недель назад, хоть вчера, хоть час назад, хоть минуту. В этом единомысленны все святые отцы, высказывавшие свои мнения по этому предмету. Назовем среди них, кроме святителя Василия Великого, еще таких столпов Православия, как святитель Григорий Богослов,святитель Иоанн Златоуст, святой Ефрем Сирин, преподобный Максим Исповедник.
С церковной точки зрения, человеческая жизнь начинается не рождением и кончается не смертью. Этими двумя вехами ограничивается лишь один из этапов человеческой жизни. Этому этапу предшествует внутриутробная жизнь, за этим этапом следует загробная жизнь.
Что же говорят о начале человеческой жизни ученые? Сегодня и они соглашаются с мнением Божиим, выраженным в церковных канонах. Сегодня это уже бесспорно установленный научный факт: человеческая жизнь начинается в тот самый момент, когда встречаются и соединяются две половые клетки: мужская и женская, и в результате этого соединения образуется одна клетка. И вот, в этой одной микроскопически маленькой клеточке заложено уже все будущее человека: его пол, группа крови, даже цвет глаз и волос — все это в данной клеточке есть и в дальнейшем будет только развиваться и выявляться. Все, что необходимо для образования из этой маленькой клеточки взрослого человека — это пища, кислород и время. Это — все. Каждая такая клеточка — зародыш есть уже уникальный и неповторимый человек. Другого такого еще никогда не было в мировой истории; и сколько бы веков или тысячелетий эта история еще ни продолжалась — другого такого уже никогда не будет.
Самое быстрое развитие и бурный рост ребенка совершается сразу после имплантации (внедрения) зародыша в стенку матки.
Ученые подсчитали, что если бы рост и развитие ребенка во все время беременности протекали так интенсивно, как в первые 7 недель — к моменту рождения вес новорожденного составлял бы 14 тонн — это вес двух слонов…
В 10-11 недель (к середине третьего месяца беременности) все системы органов человеческого организма полностью сформированы. С этого времени во Франции жизнь ребенка начинает охраняться законом. Законы других стран разрешают убивать этого уже сформировавшегося человечка. Почему? На том основании, что он, хоть и сформировался, но не успел еще окончательно развиться?.. Но развиваться он будет и после появления на свет еще ни много, ни мало 12-14 лет. Если можно убивать по этой причине: недостаточной развитости — тогда вместе с внутриутробными младенцами давайте разрешим убивать и всех детей до окончания подросткового возраста. Или введем градацию и в Уголовный Кодекс: за убийство трехлетнего ребенка давать меньший срок, чем за убийство десятилетнего — ибо тот менее развит… Дикость? А это не дикость: за убийство новорожденного младенца — в тюрьму, а за убийство внутриутробного младенца — оплачиваемый больничный? Мы чувствуем омерзение к той матери, которая после рождения своего ребенка тайком выбрасывает его в мусорный ящик, и несем цветы другой, которая выбрасывает свое дитя в мусорный ящик прилюдно, в медицинской палате, с помощью врачей. Это не дикость?
В одном американском журнале рассказывалось о женщине, родившей 5-месячного ребенка и умолявшей врачей спасти ему жизнь. Вся больница была поставлена на ноги, чтобы ребенок выжил. Для спасения работали самые опытные врачи, были выделены большие денежные средства… И в этой же больнице, в тот же день и час — только в другой комнате — другая женщина абортирует своего 5-месячного ребенка. Это не дикость: в одной комнате 5-месячный ребенок воспринимается как человек, а в соседней комнате такой же 5-месячный ребенок расценивается как кусок мяса. Как это назвать?
Отдерни, отбрось пелену обтекаемых слов — всмотрись в жуткую суть того, что происходит.
Что же происходит во время мероприятия, именуемого «искусственным прерыванием беременности» ?
Есть разные методы этого «прерывания». На ранних стадиях беременности обычно прибегают к так называемой «вакуум-аспирации», — еще гладкое словцо. А вся неприглядная и варварская суть этого метода заключается в том, что как пылесосом высасывают мусор из ковра — так же и младенца высасывают из материнского лона. В матку женщины вводится пластмассовая трубка с острыми краями. Тело ребенка разрезается на части и отсасывается наружу в специальную емкость.
Если беременность более поздняя — в матку вводится кюретка — острый нож в форме петли. Этим ножом выскабливается полость матки; им же при этом разрезается ребенок.
После 12 недель беременности становится необходим еще один инструмент, подобный щипцам — так как у ребенка уже есть ручки, ножки и начали кальнинироваться кости. Этим инструментом врач захватывает ручку или ножку или другую часть тела ребенка и скручивающим движением отрывает ее. Это повторяется снова и снова до тех пор, пока весь ребенок не будет расчленен таким образом на части. Позвоночник должен быть сломан, а череп раздроблен, чтобы их можно было удалить. В обязанность медсестры входит собрать после опорожнения матки все части этого расчлененного тельца, дабы убедиться, что все извлечено и там ничего не осталось. Далее эти части отправляются в мусорное ведро, либо используются как сырье для косметической промышленности. Милые женщины, знаете ли вы о том, что намазываясь некоторыми кремами — вы, в буквальном смысле слова, намазываетесь телами убитых вами детей?..
Ужас происходящего усугубляется еще тем фактом, чтонерожденный ребенок чувствует боль так же, как и рожденный.Это сегодня уже также общепризнано и научно установлено. Уже 7-недельный малыш отдергивает или отворачивает голову от болевого стимула так же, как и на всех других стадиях жизни. В 11 недель не только лицо, но и все части ручек и ножек младенца становятся чувствительными к прикосновению. К 13 неделям реакция на боль происходит на всех уровнях нервной системы.
Американский доктор Бернард Натансон снял фильм, включающий в себя ультразвуковое изображение того, что происходит в матке женщины с 12-недельным ребенком вовремя проведения аборта вышеописанным методом «вакуум-аспирации». На экране отчетливо видно, как ребенок раз эа разом пытается увернуться от вакуум-отсоса, быстро и тревожно двигается. Частота его сердцебиения при этом удваивается. Наконец, когда тело пойманного ребеночка расчленяется, его рот широко раскрывается в беззвучном крике — отсюда название фильма: «Безмолвный крик». Никакого обезболивания для плода при аборте непредусмотрено.
Мамочки, идущие убивать своих детей, знайте: им будет очень больно, и они спросят вас там, за гробом: «Мама, зачем же ты со мной так обошлась?» Что вы ответите?..
Болевые ощущения достигают кульминации, когда в качестве метода для аборта выбирается «солевой аминоцентез». За этим гладким выражением скрывается следующее: через брюшную стенку матери в околоплодные воды ребенка вводится большая игла. Через нее подается концентрированный раствор соли. Ребенок глотает этот раствор, дышит им, обжигается им и начинает биться в конвульсиях, испытывая нестерпимую боль. Если не происходит осложнений, на следующий день мать рожает мертвого ребенка. Детей, абортируемых этим способом, иногда называют «леденцовыми детьми». Дело в том, что соль, как известно, имеет разъедающее действие. Нежная кожица ребенка в результате такого действия на нее соли отслаивается, и под ней обнаруживается рыхлая красная блестящая подкожная ткань, похожая на глазурь — отсюда иназвание.
Есть еще тип аборта, именуемый «гистеротомия». Этот метод используется обычно уже в конце беременности и известен более под названием «кесарево сечение». (Иногда, если есть для этого медицинские показания, например, чрезмерный вес или рост ребенка, этим методом осуществляются роды). Что происходит здесь? Врач разрезает живот матери (брюшную стенку), потом матку, и извлекает живого ребенка вместе с плацентой (детским местом). Далее младенец лишается жизни уже тем способом, каким захочет врач. В уже упоминавшейся здесь книге Дж. ИБ. Уилки описывается, как один врач достал ребенка, который дышал, пытался плакать, двигал ручками и ножками — тогда врач накрыл голову ребенка и тот задохнулся. Другой способ убийства малыша — утопить его в ведре с водой. Некоторые врачи предпочитают убивать ребенка прямо в матке. Для этого они перерезают пуповину, лишая ребенка кислорода. Минут через пять, когда тот умирает от удушья, они извлекают его на белый свет уже мертвым.
Я описал не все виды абортов, но полагаю, что хватит и этих ужасов.
На одной феминистской демонстрации за легализацию абортов женщины скандировали: «Все законы прочь от нашего тела!» Эти женщины очевидно считают, что аборт является их сугубо личным делом, а в такие дела никто не вправе вмешиваться. Таким женщинам нужно сказать: — Нет, аборт не является вашим личным делом. Это дело было бы Вашим личным, если бы касалось только Вашей личности. Но оно касается еще и другой личности — личности Вашего ребенка… Представьте себе, что на Вас напал бандит и хочет убить. Подбегает милиционер, пытается защитить Вас, а бандит ему говорит: «А ну, отлезь! Убивать ее или не убивать — это мое личное дело. Ты не вправе вмешиваться в мои личные дела.» Станете ли вы вслед за бандитом уговаривать милиционера отойти и не вмешиваться?.. Почему же, когда убивают Вас — Вы взываете о помощи и признаете необходимость государственных законов, защищающих Вашу жизнь, а когда убиваете Вы — «все законы прочь» и «никто не вправе вмешиваться»?.. Вашу жизнь защищать надо — а жизнь беззащитного младенчика защищать не надо? Надо защищать и его жизнь!
Есть люди, считающие, что аборт все же нельзя приравнивать к обычному убийству — ибо внутриутробный младенчик никакая еще не «личность», а даже и нежизнеспособен.
Личность или не личность — это, конечно, вопрос веры, решаемый в зависимости от общефилософских и религиозных убеждений человека. Для атеиста и материалиста — впрямь не личность. Но при материалистическом расплывчатом понимании личности вообще трудно выяснить, когда человек ею становится — иной становится в 5 лет, иной в 25, а иной и всю жизнь проживет, да так и не станет… Христианская вера отвечает на данный вопрос однозначно: безспорно, личность! Как же не личность, когда у этого внутриутробного младенчика уже есть своя индивидуальная и безсмертная душа?! Да, мамочка- бессмертная душа! Которую, в отличие от тельца, ты ни расчленить, ни убить не властна. И которая будет предстоять на Страшном Суде перед Всевышним рядом с твоей, тоже бессмертной душой. «Кто умер во чреве матери и не вступил в жизнь, того (Судия) сделает совершеннолетним в то же мгновение, в которое возвратит жизнь мертвецам (во всеобщем Воскресении)… Не видавшие здесь друг друга увидятся там, и матерь узнает, что это — ея сын, и сын узнает, что это — его матерь…» (св. Ефрем Сирин. Изд. 1900г., ч.4.стр.105, «О страхе Божием и о последнем суде»). Может быть, только тогда эта горе-мама вполне поймет весь ужас ею содеянного. «Любодейце, которая извела зачатый ею во чреве плод, чтоб не видел он здешнего мира, не даст Он (Судия) увидеть новый век, — пишет далее св.Ефрем Сирин. — Как она не дозволила ему (своему ребенку) насладиться жизнию и светом в этом веке, так и Он (Бог) лишит ее жизни и света в оном веке. Поелику решилась она извергнуть плод свой из чрева преждевременно, чтобы сокрыть его во мраке земли; то и она, как мертвый плод чрева, извергнута будет во тьму кромешнюю. Таково воздаяние любодеям и любодейкам, которые посягают на жизнь детей своих.»
Что же касается «жизнеспособности», то следует уточнить: что понимать под термином «жизнеспособность». Если понимать способность к самостоятельному и ни от кого не зависимому существованию, так к такому существованию ребенок и после рождения явно не способен. И долго еще небудет способен. Попробуйте двухлетнего или даже пятилетнего малыша предоставить самому себе — проживет ли он самостоятельно, без посторонней помощи хоть неделю?..
Если мы скажем, что дозволительно убивать детей, неспособных существовать вполне самостоятельно и без всякой посторонней помощи — мы дозволим поубивать всех детей вплоть до подросткового, трудоспособного возраста. А заодно — и всех нетрудоспособных инвалидов.
«Люди, которые приступают к убиению во чреве своих детей, похожи на Ирода, который уничтожил 14 тысяч младенцев, чтобы никто не смог помешать ему в жизни,» -пишет митр. Мелетий. И добавляет: «Они хуже Ирода, так как эти младенцы по крайней мере не были его собственными детьми.» Этот поступок Ирода — убиение 14 тысяч невинных младенцев — на все времена сделался символом вопиющего бездушия и жестокости… Россияне, мы с вами уже почти догнали Ирода: он убил в день 14 тысяч младенцев, мы сегодня убиваем ежедневно около 13 тысяч. Но у него был всею один такой день в жизни — у нас каждыйдень такой…
Огнем, обжигающим душу (но и озаряющим ее)влились в меня слова протоиерея Димитрия Смирнова:
«В чем причина тех трудностей, который мы как народ сейчас испытываем? Почему самая богатая в мире страна находится почти на грани нищеты? Горбачев, Сталин или Ленин виноват? Нет, это наказание Божие. Земля уже не выдерживает тех ужасных беззаконий, которые на ней творятся. Сейчас много говорят о возрождении России. С чего его начинать? Для того, чтобы начать возрождать экономику, культуру, нравственность, надо перестать совершать самые страшные грехи. Страшнее детоубийства нет ничего. Мы должны перестать убивать своих детей!.. Люди рассчитывают так: одного рожу, а семь прикончу и буду жить лучше». Потому что если бы я родил восемь детей, у меня было бы в восемь раз меньше еды и одежды. На деле выходит иначе. Кровь убитых младенцев падает на весь род убийцы. Дитя рождается, а над ним уже тяготеет преступление родителей, и от этого греха дети обычно становятся неуправляемыми. Поэтому с тем одним, которого оставили в живых, в семье намучаются больше, чем намучились бы с восемью… И причина не в плохом воспитании. Обычно ведь родители вообще не воспитывают детей. Ребенок формируется под влиянием своего окружения. Раньше люди были более нравственно здоровы, а кто окружает ребенка сейчас? Отец и мать — убийцы братика,сестренки. Приходит в гости тетя — тетя тоже убийца. Есть бабушка — и бабушка убийца. Все убийцы. Какие вырастут дети?..»
«Растет преступность!» — плачем мы. Да как же ей не расти, когда самые главные и самые страшные преступники — мы, родители, сделавшиеся почти все поголовно убийцами?! Наши дети продолжают то, что начато нами.
Еще удивительно точные слова отца Димитрия: «…страшно даже не только убийство само по себе, а то, что оно стало обычным делом, к которому все привыкли… Страшно то, что некогда Святая Русь превратилась в страну убийц, к тому же убийц, несознающих, что они творят.»
На эти же темы размышляет иерей Артемий Владимиров: «Многие из наших соотечественников с болью видят, что с Русской землей, нашим возлюбленным Отечеством, совершается нечто трагическое. Целостная некогда Родина распадается на разрозненные и, что всего страшнее, враждебно друг к другу относящиеся части. Всматриваясь в причины этого распада, мы осознаем: потеряна вера, потеряна культура, потеряно экономическое единство. А мне пришли на ум недавно, что все совершающееся ныне с нами есть праведное воздаяние Божие… Если вдуматься, становится очевидным: то, что сейчас на нашей земле ежедневно совершается по нескольку тысяч убиений утробных младенцев и расчленяется ножом убийц младенческое тельце, еще не успевшее явиться на свет Божий, и является главной причиной всех и всяческих внешних распадов, трагедий и того смутного времени, которое мы переживаем. Безмолвный крик каждого такого младенчика восходит на небеса и вопиет об отмщении эа злодеяние… которое ныне совершается и не вызывает ни у кого ни чувства отвращения, ни стыда, ни покаяния.
Вот он, ответ на этот мучительный вопрос, терзающий последние годы многие русские православные души:
Почему мы теперь, с Богом, зажили хуже, чем тогда, без Бога?
Потому что теперь, когда отверсты двери тысяч храмов, к этим дверям струятся лишь тоненькие ручейки из моря русского народа. А реки из этого моря текут к иным дверям: к дверям ресторанов, баров, казино, дискотек, секс-шопов, к дверям абортариев… Если так будет продолжаться и далее — от моря русского народа скоро останется лужа. Если русские люди будут продолжать вымирать и далее теми же темпами, как начали вымирать с 1992 года » в 21 веке они станут нацменьшинством в своей собственной стране… Мы теперь, когда можно открыто и безбоязнено жить с Богом — зажили еще более безбожно, чем в»безбожные времена. Удивляться надо не тому, что «жить стало хуже», а тому, что мы еще вообще живы — при всех то наших «программах полового воспитания в школах», алкоголизме, гомосексуализме, лесбийской любви, проституции, наркомании, токсикомании и прочих мерзостях, из которых наимерзостнейшая, конечно же, массовая бойня собственных наших не успевших родиться детей… И при всем этом — еще живы! Вот чему следует изумляться безмерно: долготерпению Божию!
Скинь, отбрось пелену обтекаемых слов. Начни хотя бы с этого: когда тебе в женской консультации предложат: «Не хотите ли Вы восстановить менструальный цикл? Если да, то распишитесь о своем согласии на эту процедуру,» — пойми, что за этим вежливым предложением стоит не удаление «органической ткани» или «скопления клеток» или «комочка». Этот комочек — родной твой сыночек или дочурка, и тебе предлагают убить твое дитя методом раздирания на части или сдирания кожи в соляном растворе… Врачи! Вы — врачи, или палачи?! Будьте честны, расскажите своим пациенткам обо всем, что их ожидает во время аборта и после него. Найдете ли вы после этого такую дуру, которая согласится на «эту процедуру»? Только называйте вещи своими именами: ребенка — ребенком, а не «продуктом беременности»; убийство -убийством, а не «восстановлением менструального цикла» и т.д. Расскажите обо всех осложнениях после аборта: о воспалительных и инфекционных заболеваниях,о том, что легальность аборта отнюдь не делает его безопасным. На этот счет существует прямо какой-то заговор молчания, либо недобросовестного искажения информации.
Например, при аборте может развиться кровотечение. Если под рукой врача не оказывается необходимого количества донорской крови — смерть неизбежна. Но причиной смерти называется потеря крови, а не аборт. Иногда и донорская кровь не предотвращает смерть, а лишь отдаляетее. Например, после переливания крови женщина заболевает сывороточным гепатитом и через несколько месяцев умирает. Диагноз ставят — гепатит. Но действительная причина смерти — аборт. Еще пример: прободение матки может привести к тазовому абсцессу, сепсису и смерти. В официальном отчете о причине смерти укажут абсцесс матки и заражение крови; истинная же причина — аборт. Еще факты: если кюретка врача соскребает слишком глубокий слой слизистой оболочки матки в местах соединения ее с маточными трубами, то образуется рубец и частонепроходимость маточных труб. Если непроходимость полная — женщина остается на всю жизнь безплодной. Если непроходимость частичная, то мужское семя может проникнуть в трубу и оплодотворить женскую половую клетку. Однако, эта оплодотворенная клетка из-за рубцово-спаечного процесса в маточной трубе не может вовремя попасть в полость матки и беременность начинает развиваться не в матке, а в трубе. Если это вовремя не заметить, следует разрыв трубы сосмертельным исходом. Причиной смерти будет названа внематочная беременность — но истинная причина — аборт.
Врачи! Расскажите своим пациенткам обо всем этом и многом другом, что вы знаете лучше меня: во сколько раз возрастет у них вероятность выкидышей и преждевременных родов при следующих беременностях, как отразится убийство этого их ребенка на здоровье их будущих детей — если они будут. А может быть — больше уже детей у них не будет, и об этом расскажите. Может быть,этот ребеночек, которого ты сейчас собираешься убить, окажется и единственным. И никогда уже не познаешь ты безмерного материнского счастья прижать к груди теплое, родное, маленькое дите, увидеть его доверчивые, широко открытые глаза, услышать детский лепет и, среди этого лепета, первое слово: ма-ма… Дайте этой маме посмотреть, как бьется сердце ее малыша, врачи! Вы ведь знаете, что при современных методах ультразвукового исследования, это можно сделать уже на седьмой неделе беременности, когда малышу нет еще и двух месяцев!..
Если же и после всего этого найдется такая мама, которая будет продолжать настаивать на аборте… Что делать тогда?.. Так и хочется сказать: «Тогда делайте этому чудовищу аборт: лучше уж пусть умрет дитя, чем попадет в руки к такому монстру в женском облике…» Но есть и тут выход без убийства: такой маме надо дать твердые гарантии, что она не будет иметь ребенка, если не хочет — пусть родит и отдаст в детский дом. Не желаешь воспитывать сама — воспитают другие. Только не убивай!
Врачи, ведь ваше призвание — спасать жизнь! Каким же образом оно перевернулось с ног на голову, и вы стали творить прямо противоположное — губить жизнь?!.. Губить зверски, как не снилось никаким «гитлеровским палачам» и подручным «железного Феликса» (Эдмундовича Дзержинского)?.. А ведь на Страшном Суде ответ за этих убиенных детей будут держать не только их мамы — эти дети и вас спросят: «Зачем вы нас четвертовали, отрывали руки, ноги?..» Тогда обнаружится вся дикость и вопиющая легкомысленность наших сегодняшних «оправданий» и «самоизвинений»?: надо было закончить институт, не хотелось «плодить нищету», ребеночек мог больным родиться или мать могла при родах умереть…
Надо тебе закончить институт — так сначала закончи, а потом уж вступай в брак и рожай детей.
Не хочешь «плодить нищету» — не плоди, живи целомудренно. Но если уж не устояли и зачался младенчик — зачем же его убивать?.. Не хочешь иметь соседей — живи в отдельной квартире; но если не можешь заработать на отдельную квартиру — не убивать же из-за этого соседей по коммуналке: «нехочу их иметь, без них мне привольней и комфортней будет»?..
Врачи находят, что ребенок может родиться больным. Но врачи ведь, случается, ошибаются. Пусть родится — если и впрямь окажется больной, тогда и убьешь… Новорожденного жалко? Почему же нерожденного, еще более маленького и беззащитного, не жалко? И еще: если болезнь — достаточная причина, чтобы убить человека — давайте тогда поубиваем всех больных. Особенно, безнадежных — в первую очередь. Они-то уж точно и явно мучаются, и нам столько хлопот доставляют. Если можно убивать детей, которые еще только предположительно могут оказаться больными — этих и подавно следует убить. Ну что ж, давайте поотрываем им руки, ноги или побросаем в котлы с соляным раствором…
Еще повод для аборта: роды ставят под угрозу здоровье, а то и жизнь матери… Птица уводит лису от гнезда, рискуя жизнью; на войне спасают других, чужих людей, рискуя жизнью. Почему же мать не может рискнуть жизнью, спасая свое родное дитя? Она же — мать! Умрет?.. А что, если сделает аборт, так не умрет? Все равно ведь умрет! Но если умрет, спасая своего ребенка, так за такое самопожертвование скорее всего сподобится рая. А если умрет детоубийцей — где окажется?.. Ведь тогда, когда поглядит в глаза своему убиенному чаду — проклянет тот час, в который решила жить дальше ценой его мучительной казни…
Впрочем, этот повод для аборта, конечно же, наиболее серьезный и уважительный. Насильственно требовать от всех женщин героизма нельзя. Особенно от тех женщин, которые не верят в существование загробного мира. Если есть и впрямь серьезная угроза для жизни матери, надо оставить за ней право выбора — чью жизнь спасать: свою или ребенка. Я, как верующий христианин, убежден, что она рано или поздно горько пожалеет, если выберет свою. Причем, прозрение может наступить даже не за гробом. Это я уже как православный священник свидетельствую: часто, очень часто прозрение наступает уже здесь, в этой жизни. Поэтому, хоть я и обмолвился, что «право выбора надо оставить» (и не беру своих слов обратно), но буду умолять вас: сестры! Милые!Сделайте правильный выбор! Ошибка в этом вопросе может искалечить всю дальнейшую жизнь, даже и темную вашу дальнейшую жизнь — не говоря уж о загробной.
Гораздо легче удалить младенца из утробы матери, чем память о нем из ее души. Опросы женщин, перенесших аборт, свидетельствуют, что у них после аборта появляется чувство облегчения. Но то, что чувствует женщина после аборта на самом глубоком психическом уровне, очень сильно отличается от ее ответов на вопросники. Даже когда женщина на рассудочном уровне относится к аборту, как к «единственному выходу из создавшегося положения» и сознанием своим оправдывает его — все это может сосуществовать с полным отрицанием аборта на уровне ее подсознания. Как бы она не бодрилась и не говорила себе, что «это необходимо» и «иного выхода нет» — аборт всегда вызывает у женщины глубокие переживания, чувства боли, стыда и невосполнимой утраты. Если поначалу и возникает чувство облегчения, то очень скоро на смену ему приходят противоположные чувства: чувство безотчетного страха, глубокого уныния и тоски, жгучее чувство вины, сопровождаемое переживанием стыда. Как следствие сего: бессонница, кошмарные сны; могут возникать сексуальные расстройства, распадаются браки, женщина начинает тянуться к алкоголю, наркотикам; как финал всего — к петле.
Женщина — источник жизни. Когда она беременеет — что бы там не говорили ей «умные люди» о «скоплении клеток» или «комочке», какими бы доводами рассудка она сама себя не уговаривала — душа ее твердо знает (и в подсознании это четко отпечатано), что в ее теле растет ребенок. Если она изменяет своему призванию и принимает решение прервать эту зародившуюся и ней жизнь — это оскверняет основу основ ее женской природы. Она из источника жизни становится вместилищем смерти, вместо детородительницы делается детоубийцей. Такое надругательство над своей природой безнаказанно для нее пройти не может.
В США женщины, пытавшиеся после аборта покончить с собой, стали занимать второe место по численности после алкоголиков. Это подтолкнуло здоровые национальные силы к созданию, параллельно с их трезвенническими Обществами «анонимных алкоголиков», подобных им Центров «анонимных самоубийц». Одна из женщин-директоров такого Центрав штате Огайо М. Ухтман свидетельствует:
«На основе многолетнего опыта выслушивания их (потенциальных самоубийц) историй, мы знаем, что многие тысячи таких людей, которые внешне выглядят бодрыми, жестко управляя своими эмоциями, загоняли все свои невыраженные эмоции и переживания глубоко внутрь себя, где все это продолжало разрастаться, подобно давящей болезненной опухоли. Из всех эмоций, которые они испытывают во время кризиса, связанного с абортом, ни одна не сопровождается большей болью и страданием, чем та, которую они теперь осознают и которая для них в пять-десять раз сильнее, чем любое другое чувство. Эти женщины всегда говорят нам одно и то же: «О, Боже, я дурной человек! Я смогла такое сделать! Я чувствую себя такой одинокой и такой покинутой…» Паника и горе охватывают женщину после аборта в связи с тем, что чувства, которые она пыталась затолкать в самый дальний уголок своего сознания, выплывают на поверхность и, подобно призраку, мучают ее совесть, делая ее жизнь невыносимой. Эти чувства могут прорываться даже в старческом возрасте, когда на прозревшую женщину обрушивается холодная реальность, от которой цепенеет душа и хочется кричать от отчаяния и боли.»
Женщины — всюду женщины. Данная картина женского горя и боли, нарисованная американкой М. Ухтман — встречается не только в Америке. Встречается везде, где есть аборты. Русскому священнику она знакома до боли. Почти в каждой женской исповеди — от совсем юных особ до глубоких старух — приходится встречаться с этой незаживающей раной в душе исповедницы, видеть намученные душевной болью глаза, катящиеся из этих глаз горькие, запоздалые слезы… И, глядя на все это, невольно содрогаешься и появляется желание сказать: «Женщины! Милые! Что же вы делаете? Опомнитесь! Очнитесь! Кого вы заставляете страдать?! Прежде всего и больше всего тех, кого надо бы больше всего любить и оберегать — своих родных деток и самих себя!»
Русские женщины, когда ваших детей убивали в Афганистане или Чечне — вашему возмущению не было предела. И это — хорошо. Это прекрасно! Надо возмущаться несправедливости, насилию и злу, где бы они не встречались. Но там все-таки гибли ежедневно единицы, десятки, много — сотни людей. А здесь гибнут ежедневно около 13 тысяч -целая дивизия! — гибнут в зверских мучениях, не снившихся никаким «душманам», гибнут самые беззащитные, неспособные даже позвать на помощь… А с нашей стороны в ответ на эти вопиющие проявления несправедливости, насилия и зла — гробовое молчание, за исключением редких протестующих голосов…
Люди русские! И мужчины, и женщины! Родные! Всем нам надо прозреть и понять, что на территории нашего родного Отечества идет необъявленная война: на одной стороне воюют взрослые, на другой — их не успевшие родиться дети. Эта война имеет ту особенность, что в ней нет и не может быть выигравшей стороны. Дети гибнут сразу и очевидно — массово, без всякого сопротивления. Взрослые отделываются поначалу ранениями — но лишь поначалу. После первых «военных удач» их ожидает гнетущий поствоенный синдром, превращающий их в душевных (а часто и физических) калек… Люди русские, зачем нам эта война без победителей? Родных! Заключим скорее мир с Господом и нашими детьми: перестанем Первого прогневлять, а последних убивать. К двум призывам «Опомнитесь!» и «Очнитесь!» хочется добавить еще один: «Покайтесь!»
«По-человечески говоря, сей грех простить невозможно, — справедливо говорит о. Артемий Владимиров. — И лишь Господь, Которого мы пригвоздили ко кресту нашими грехами, множественными и страшными, лишь Единый Господь, будучи не только человеком, но и Всемогущим Богом, силен Своею собственной живоносной кровью омыть этот страшный — пожалуй, самый страшный — грех человеческий.»
Припадем же слезно к Милостивому и Всемогущему Богу нашему, станем умолять Его простить наше безмерное окаянство, принесем плоды достойные покаяния. Родные, нам надлежит серьезнейшим образом пересмотреть иерархию ценностей, сложившуюся в наших душах. Высшая и главная ценность во Вселенной — это Бог, сотворивший эту Вселенную. Ради исполнения Его воли должно, если требуется, отдать даже жизнь. Следующая ценность — жизнь. Потом уже идет здоровье. Затем — пища для всех. Затем -калорийное и качественное питание. А потом уже — развлечение. Развлечение — последнее!
Дабы, только что прочитанное Вами, не осталось пустым сотрясанием воздуха требуются, конечно, не одни «призывы». Для сколько-нибудь существенного изменения ситуации в данном вопросе нужна серьезная работа в трех областях русской жизни: воспитательной, медицинской, законодательной. Пересмотр ценностей надо осуществлять параллельно с пересмотром нашего воспитания (от яслей до университетов); с полным запретом абортов в медицинских учреждениях (за исключением случаев с угрозой для жизни матери — по ее желанию и при ее полной осведомленности о том, что ее может ожидать во время аборта и после него); совершенно необходимы новые государственные законы, защищающие человеческую жизнь на любой ее стадии (и строгий контроль за исполнением этих законов).
Поэтому, в процессе работы над этим «Словом», к его автору пришла мысль направить копии его тем лицам, от которых гораздо более, чем от него, зависит сегодня будущее России:
Президенту России: Борису Николаевичу Ельцину,
Председателю правительства России: Виктору Степановичу Черномырдину,
Министру образования Р.Ф.: Владимиру Георгиевичу Кинелеву,
Министру здравоохранения Р.Ф.: Татьяне Борисовне Дмитриевой,
Министру юстиции Р.Ф.: Сергею Вадимовичу Степашину.
По странной случайности «Слово об абортах завершается обращением к мужчинам… Впрочем, по «случайности» ли? Только ли это «женская» тема? Женщины ли только повинны в этом страшном грехе?.. Аборты — это не только женская «вина», сколько женская беда! А вина наша общая — и мужчин, и женщин… Мужики! Хоть вы и Президент, и Председатель, и министры — но вы же мужики: отцы и деды! Возьмите вы это дело в свои крепкие мужские руки. Этих крепких рук — не грубых, не жестких, не давящих и ломающих, — но именно крепких и добрых рук ждет и женщина, и невинное дите. По таким рукам истосковалась Россия!
Имея перед глазами картину горя и вымирания русского народа, чувствуя сердечную боль и за живущих русских людей, и за детей их, которым они не дают даже родиться, испытывая горячее желание помочь первым и заступиться за вторых, я не мог молчать и почел своим долгом составить это «Слово». Я был бы наказан Богом, если бы знал все это, видел — и молчал. Вы будете наказаны — если услышите, узнаете и не прислушаетесь, и не защитите. Аминь.
Комментировать