Антирак

Книга Давида Серван-Шрейбера — врача, прожившего с раком головного мозга 19 лет — является весьма популярным сборником тех методов защиты от раковых клеток, которые помогли ему полноценно жить все эти годы. Будучи молодым исследователем, он имел доступ к клинически потвержденным научным данным о борьбе с онкологией. В своей системе «Антирак» автор использует 4 направления защиты:

• защита от неправильного питания,
• защита от неблагоприятных факторов окружающей среды,
• духовное здоровье,
• защита организма от воспалений.

Мы приводим здесь часть книги. Разделы, в которых говорится о духовном здоровье, по нашему мнению, противоречат мировоззрению православного христианина, поэтому они исключены из данной публикации. Остальные части книги, с нашей точки зрения, могут оказать реальную помощь в профилактике онкологии и борьбе с уже имеющимся заболеванием, описывая как защититься от химикатов, неправильной пищи и воспалений. О болезни и духовном здоровье

Азбука здоровья

Предупреждение

Эта книга описывает естественные методы лечения, которые способствуют предотвращению развития рака или помогают его лечению в дополнение к обычным подходам (хирургия, радиотерапия, химиотерапия). Её содержание ни в коем случае не заменяет мнение врача. Она не позволяет ни производить диагностику, ни рекомендовать курс лечения.

Все клинические случаи, которые я излагаю на этих страницах, приведены из моего личного опыта (за исключением нескольких случаев, описанных собратьями и коллегами в медицинской литературе, что каждый раз указывается в ссылках). По очевидным причинам имена и любая информация, позволяющая идентифицировать конкретные личности, были изменены. В нескольких случаях я объединил клинические сведения о различных пациентах исходя из желания сохранить ясность изложения.

Я предпочёл изложить наше нынешнее понимание рака и естественных средств защиты в простых терминах. В некоторых случаях это не позволило мне отобразить во всей сложности биологические феномены или детали учёных споров по поводу существующих клинических исследований. Даже, если я считаю себя верным их духу, я прошу прощения у биологов-исследователей и у онкологов за то, что упрощаю таким образом то, что для многих из них представляет работу всей жизни.

Введение

У всех у нас есть рак, который спит в нас. Как любой живой организм, наше тело постоянно производит дефектные клетки. Так рождаются опухоли. Но наше тело оснащено также многочисленными механизмами, которые позволяют ему выявлять их и сдерживать их. На Западе один человек из четырёх умрёт от рака, но три из четырёх от него не умрут. Для этих последних защитные механизмы оказали раку сопротивление.*

У меня был рак. После того, как пятнадцать лет назад мне был поставлен такой диагноз, меня лечили обычными методами, а затем произошёл рецидив. Вот тогда я и решил искать, помимо обычных методов лечения, всё, что могло помочь моему телу защищаться. Мне повезло в том, что как врач, исследователь и директор Центра комплексной медицины в университете Питтсбурга, я имел доступ к исключительно полезной информации о естественных подходах, которые могут внести вклад в предупреждение или лечение рака. Вот уже семь лет я живу в добром здравии. В этой
книге я хотел бы изложить всё, что я узнал. После хирургии и химиотерапии я спросил у своего онколога, который мне так помог, советов, как мне жить, как предостерегаться, чтобы избежать рецидива. «Ничего особенного делать не нужно. Нормально живите своей жизнью. Мы будем регулярно проводить сканирование, и если опухоль появится снова, то мы обнаружим её очень рано», сказало это влиятельное лицо американской онкологии. «Но нет ли упражнений, которые я мог бы делать, продуктов питания, которые мне можно посоветовать или не советовать, не должен ли я лечить свою ментальность?» Ответ врача поставил меня в тупик: «В этом смысле, делайте всё, что хотите, это не принесёт вам ничего плохого. Но у
нас нет научных данных, которые позволяют нам утверждать, что можно предотвратить рецидив благодаря такого рода предосторожностям.»
На самом деле, этот онколог хотел сказать, что онкология является исключительно сложной сферой, которая изменяется с невероятной скоростью. Уже хорошо быть в курсе наиболее современных процедур диагностики и новых курсов лечения химиотерапией и другими методами. Мы использовали все медикаменты и все известные медицинские операции, которые соответствовали моему случаю. При тогдашнем уровне знаний ничего другого не существовало. В остальном, идёт ли речь о питании или о подходах тело–дух, речь шла о сферах, о которых было ясно, что интересоваться ими нет времени.
Я знаю эту проблему, будучи сам университетским врачом. Каждый в своей сфере, мы все редко бываем в курсе фундаментальных открытий, недавно опубликованных в таких престижных обозрениях, как Science или Nature до тех пор, пока они ещё не были протестированы в исследованиях на человеке в больших масштабах. Тем не менее, эти важные прорывы позволяют иногда начать защищаться самим задолго до того, как они не приведут к появлению медикаментов и протоколов, которые станут методами лечения завтрашнего дня. Мне потребовались месяцы поисков для того, чтобы начать понимать, как я могу сам помочь моему телу предохраняться от рака. Я участвовал в конференциях в США и в Европе, объединяющих исследователей, которые поднимают целину медицины, рассматривающей состояние организма относительно его сопротивляемости к инфекции, я разобрал базы медицинских данных и рассмотрел научные публикации. Я быстро понял, что доступная информация является зачастую неполной и разрозненной и что она обретает всё своё значение только тогда, когда она сведена в единое целое. Эта масса научных данных раскрывает главную роль, которую играют наши собственные механизмы защиты от рака. Благодаря этим важным встречам с другими врачами и практиками, которые уже работают таким же образом, я стал применять всю эту информацию для сопровождения моего лечения.
Вот, что я узнал: если в каждом из нас есть раковые клетки, то у каждого из нас есть также тело, созданное для того, чтобы мешать процессам образования опухолей. И каждый из нас должен пользоваться этим. В отличие от нас, жителей Запада, другие культуры делают это значительно лучше.

В Азии раковые заболевания, которые поражают Запад – такие, как рак груди, рак прямой кишки или простаты – встречаются от 7 до 60 раз реже. У азиатских мужчин, которые умирают не от рака, а от других болезней, находят, тем не менее, столько же предраковых микроопухолей в простате, что и у западных мужчин. Что-то в их образе жизни препятствует этим опухолям развиваться. Напротив, у японцев, обосновавшихся на Западе, частота заболеваний раком догоняет нашу в течение жизни одного или двух поколений. Что-то в нашем образе жизни мешает нашему телу эффективно защищаться от этой болезни. Мы все живём в окружении мифов, которые сдерживают наши способности обезвредить рак. Например, мы часто убеждены в том, что рак – это, прежде всего, проблема наследственности, а не образа жизни. На самом деле, всё наоборот.
Если бы рак передавался в основном генетическим путём, то у приёмных детей был бы тот же уровень заболеваемости раком, что и у их биологических родителей, а не тот, что у их приёмных родителей. В Дании, где существует подробный генетический реестр, который отслеживает происхождение каждого индивидуума, исследователи нашли биологических родителей у более, чем 1.000 детей, усыновлённых при рождении. Их
заключение, опубликованное в крупнейшем медицинском обозрении New England Journal of Medicine, заставляет нас полностью изменить нашу точку зрения на рак: наследование ген биологических родителей, умерших от рака в возрасте до 50 лет, не имеет никакого влияния на риск заболевания раком самого человека. Напротив, смерть от рака приёмного родителя (который не передаёт никакие гены, но передаёт свои жизненные привычки) увеличивает в пять раз риск также умереть от рака. Это исследование показывает, что именно жизненные привычки, а не гены являются основной причиной склонности к раку. Результаты всех исследований рака совпадают: гены способствуют максимум 15 % смертности от рака. Короче, нет никакой фатальности, и все мы можем научиться защищаться.*

Нужно сразу сказать: на сегодняшний день не существует никакого альтернативного подхода, способного лечить рак. Сегодня немыслимо претендовать на лечение рака, не прибегая к замечательной технике, освоенной западной медициной: хирургия, химиотерапия, рентгенотерапия, иммунотерапия и, в скором времени, генетическая терапия.

Тем не менее, также совершенно неразумно полагаться исключительно на обычные подходы и пренебрегать естественной способностью нашего тела защищаться от опухолей, как для предотвращения болезни, так и для сопровождения курсов лечения.

На последующих страницах я рассказываю, как я был вынужден изменить свою точку зрения врача-исследователя, который игнорировал естественные способности организма защищаться. Я стал врачом, который, прежде всего, рассчитывает на эти природные механизмы. К этой эволюции меня толкал мой рак. В течение пятнадцати лет я жёстко защищал секрет своей болезни. Я люблю свою профессию психиатра и никогда не хотел, чтобы мои пациенты чувствовали себя обязанными заботиться обо мне вместо того, чтобы позволить мне помогать им. Как исследователь и преподаватель я не хотел также, чтобы мои идеи и моя позиция приписывались скорее моему личному опыту, чем научному подходу, которым я всегда руководствовался. В личном плане, который понимают все, кто болеет раком, я хотел иметь возможность продолжать жить среди живых как живой. Сегодня я решил говорить об этом не без опаски. Но теперь я убеждён, что важно предоставить всю информацию, которой я располагаю, на службу всем тем, кто
мог бы желать ею воспользоваться.

В первой части представлено новое видение механизмов рака, которое позволяет действовать, чтобы защищаться. Оно основано на существенной и пока ещё мало изученной роли иммунной системы, открытии воспалительных механизмов, которые лежат в основе роста опухолей, и на возможности блокировать их развитие, препятствуя их питанию, для обеспечения которого они создают новых кровеносных сосудов.

Отсюда вытекают четыре подхода, которые каждый может претворить в жизнь, чтобы выстроить себе антираковую биологию, одновременно для тела и для духа:

1. как вооружиться против нарушенного равновесия окружающей среды, которое распространяется, начиная с 1940 г., и которое питает нынешнюю эпидемию рака;
2. как организовать своё питание так, чтобы сократить число возбудителей рака и включить как можно больше фитохимических компонентов, которые активно борются против опухолей;
3. как понять – и вылечиться – от психологических травм, которые питают биологические механизмы, работающие в раковых процессах;
4. и, наконец, как воспользоваться той частью нашего тела, которая воздействует на иммунную систему и успокаивает воспалительные процессы, которые позволяют опухолям расти.

Но эта книга не является учебником биологии. Противостояние болезни является жгучим внутренним переживанием. Я бы не смог написать эти страницы, не пережив заново радости и огорчения, открытия и неудачи, которые делают меня сегодня человеком, значительно активнее участвующим в жизни, чем пятнадцать лет назад. Разделяя их с вами, я надеюсь помочь вам найти пути вашей собственной организации жизни. И пусть она будет красивой.

___________
*
Другое исследование, в институте Каролинска в Швеции – организации, которая составляет список кандидатов на Нобелевскую премию – показывает, что генетически идентичные близнецы чаще всего не разделяют риск заболеть раком. Исследователи заключают – также в New England Journal – что «унаследованные генетические факторы вносят незначительный вклад в склонность к заболеванию большей частью новообразований [Прим. Авт.: новообразование = рак]. Этот результат показывает, что окружающая среда играет основную роль среди причин заболеваний обычными раками».

Моя история

Я находился в Питтсбурге в течение семи лет, уехав из Франции за десять лет до этого. Я проходил стажировку в интернатуре по психиатрии, продолжая одновременно исследования, начатые в аспирантуре. С моим другом Джонатаном Коэном я руководил лабораторией церебральных функциональных изображений, для которой мы получили финансирование от Национального Института Здоровья, национального института американского здравоохранения. Нашей целью было понять механизмы мышления, наблюдая то, что происходит в мозгу. Я не мог бы никогда представить, что эти исследования приведут меня к открытию: моей собственной болезни.

Мы были очень близки с Джонатаном. Будучи оба врачами, предназначившими себя для психиатрии, мы вместе записались в аспирантуру в Питтсбурге. Он, выходец из космополитической среды Сан-Франциско, и я, прибывший из Парижа через Монреаль, мы неожиданно встретились в Питтсбурге, в сердце американской глубинки, которая была чуждой как одному, так и другому из нас. За несколько лет до этого мы опубликовали результаты своих исследований в престижном обозрении Science, затем — в Psychological Review — статью о роли лобных долей мозга, ещё недостаточно известной зоны мозга, которая позволяет связь между прошлым и будущим. Мы предложили новую теорию в психологии, благодаря компьютерному моделированию функционирования мозга. Эти статьи произвели достаточно шума, что позволило нам, бывшими в то время простыми студентами, получить гранты и поступить в эту исследовательскую лабораторию.

Для Джонатана, если бы мы хотели продвигаться в этой области, компьютерного моделирования было уже недостаточно. Нам нужно было тестировать наши теории, наблюдая напрямую активность мозга благодаря современной технике — функциональным ядерно-магнитно-резонансным исследованиям (томографии). В то время эта техника делала первые шаги. Только очень продвинутые исследовательские центры обладали высокоточными сканерами. Значительно чаще используемые сканеры в госпиталях имели также значительно более низкие характеристики. В частности, никто не мог измерять с помощью госпитального сканера активность лобных долей мозга — предмета наших исследований. Действительно, в противоположность другим зонам мозга, изменчивость которых можно очень легко измерить, лобные доли мозга работают не очень активно. Нужно «давить» на них, изобретая сложные задачи для того, чтобы они хоть немного проявили себя на изображениях томографии. Параллельно, Дугу, молодому физику нашего возраста, специалисту в технике томографии, пришла идея нового метода регистрации изображений, которые могли бы позволить обойти эти трудности. Госпиталь, где мы работали, согласился, чтобы мы пользовались их сканером по вечерам между 8 и 11 часами, по окончании консультаций. И мы начали испытывать этот новый подход.

Дуг, будучи физиком, постоянно модифицировал свой метод в то время, как Джонатан и я изобретали умственные задачи для того, чтобы максимально стимулировать эту зону мозга. После многочисленных неудач мы смогли заметить на экране активность этих пресловутых лобных долей мозга. Это был исключительный момент, завершение интенсивной фазы исследований, особенно интересной тем, что это было совершенно приятелями.

Должен признаться, что мы были немного высокомерными. Нам было по тридцать лет, мы только что закончили аспирантуру, у нас уже была лаборатория. С нашей новой теорией, которая заинтересовала всех, мы стали поднимающимися звёздами американской психиатрии. Мы владели самыми передовыми технологиями, которые никто не использовал. Компьютерное моделирование нейронных сетей и функциональные ядерномагнитно-резонансные исследования (томография) были ещё неизвестны университетским психиатрам. В том же году Джонатан и я были даже приглашены профессором Видлёхером, влиятельным лицом французской психиатрии того времени, провести семинар в госпитале Питье-Сальпетриер, туда, где Фрейд работал с Шарко. В течение двух дней перед партером французских психиатров и других нейроспециалистов мы объясняли, как компьютерное моделирование нейронных сетей может помочь пониманию психологических и патологических процессов. В 30 лет было, чем гордиться.

Жизнь до рака, какой она была? Я жил полной жизнью, какой-то жизнью, которая теперь мне кажется немного странной: я был достаточно уверен в успехе, веря в чистую и бескомпромиссную науку, не совсем увлечённый контактами с пациентами. Поскольку я одновременно был занят и интернатурой, и исследовательской лабораторией, то я пытался делать как можно меньше в плане клинической практики. Я вспоминаю некую стажировку, куда меня пригласили записаться. Как и большинство интернов, я не очень этим заинтересовался: рабочая нагрузка была слишком большой и, кстати, речь шла не совсем о психиатрии. Речь шла о том, чтобы провести шесть месяцев в больнице общего профиля для лечения психологических проблем у больных, госпитализированных по различным физическим проблемам — они были прооперированы, перенесли пересадку печени, у них был рак, волчанка, рассеянный склероз… Мне совершенно не хотелось проводить эту стажировку, которая помешала бы мне руководить своей лабораторией. Больше того, все эти люди, которые страдали, совершенно меня не интересовали. Я хотел бы главным образом заниматься исследованиями, писать статьи, выступать на конгрессах и продвигать важные идеи. За год до этого я ездил в Ирак с ассоциацией «Врачи без границ». Я столкнулся с ужасом, и мне нравилось день за днём облегчать страдания стольких людей. Но этот опыт не вызвал во мне желание продолжить идти тем же путём по возвращении в госпиталь в Питтсбурге. Как будто бы речь шла о двух различных и взаимонепроницаемых мирах. Я был, прежде всего, молодым и честолюбивым — я пока ещё немного остаюсь таким.

Место, которое моя работа занимала в моей жизни, сыграло, кстати, определённую роль в мучительном разводе, из которого я выходил в это время. Среди прочих разногласий моя жена не выносила, что по карьерным причинам я хотел продолжать жить в Питтсбурге. Она хотела вернуться во Францию или, по крайней мере, переехать в более весёлый город, как Нью-Йорк, например. Для меня, напротив, в Питтсбурге всё ускорялось, и я не хотел покидать свою лабораторию и своих сотрудников. Всё это закончилось у судьи, и в течение года я жил один в крошечном доме, между спальней и офисом.

И потом однажды, когда госпиталь был почти пустым — это было между Рождеством и Новым Годом — я увидел в кафетерии девушку, читающую Бодлера. Кто-то, кто в обед читает Бодлера, — это было редкое зрелище, тем более в Питтсбурге. Я сел за её стол. Она была русской, с высокими скулами и чёрными глазами, и выглядела одновременно сдержанной и удивительно проницательной. Иногда она совершенно прекращала говорить, что меня очень выводило из себя. Я спросил её, почему она так делает, она ответила: «Я внутренне проверяю искренность того, что вы сказали». Это меня рассмешило. Мне очень понравилась эта манера поставить меня на место. Так мы начали роман, который развивался неторопливо. Я не спешил, она тоже.

Через шесть месяцев я уехал на всё лето работать в университете Сан-Франциско, в лаборатории психофармакологии. Шеф лаборатории готовился уйти на пенсию и хотел бы, чтобы я занял его место. Я помню, как сказал Анне, что если встречу кого-то в Сан-Франциско, то, может быть, это станет концом нашего романа. Что я вполне пойму, если с её стороны будет также. Я думаю, что это сделало ей больно, но я хотел быть совершенно искренним. Она не жила у меня, наши отношения были приятными и не больше. Но прежде, чем уехать, я всё-таки подарил ей собаку . Конечно, между нами была нежность. Нежность и дистанция.

Когда я в сентябре вернулся в Питтсбург, она всё-таки переехала жить в мой кукольный домик. Я чувствовал, что что-то росло между нами, и я был этим доволен. Я не очень представлял, куда приведёт меня этот роман, я продолжал оставаться немного настороже — я не забыл свой развод. Но моя жизнь принимала хороший оборот. С Анной я был счастлив. В октябре мы провели две чудесные недели. Шло бабье лето. Я вглядывался в неё и понял в этот момент, что я влюблён.

И потом всё неожиданно перевернулось.

Я помню этот славный октябрьский вечер в Питтсбурге, я ехал на мотоцикле по широким улицам, обсаженным деревьями с золотистой листвой, направляясь к центру томографии, чтобы встретиться с Джонатаном и Дугом для наших сеансов по экспериментам со студентами, которые служили для нас «морскими свинками». Они въезжали в сканер, и мы просили их решать различные ментальные задачи за минимальную плату. Их возбуждали наши исследования, а, главное, перспектива получить по окончании сеанса цифровое изображение их собственного мозга, которое они торопились отобразить на своём компьютере. Первый студент пришёл к 8 часам. Второй, который должен был прийти к 9 — 10 часам, подвёл. Джонатан и Дуг спросили меня, не хочу ли я сыграть «морскую свинку». Конечно, я согласился, поскольку был в наименьшей степени «техником» из нас троих. Я вытянулся в сканере, в исключительно тесной трубе, где руки прижаты к корпусу, как в гробу. Многие не терпят сканеров: от 10 до 15 % пациентов очень сильно страдают клаустрофобией и не могут делать томографию.

Итак, я в сканере, мы начинаем как обычно с серии изображений, целью которых является установление структуры мозга обследуемого. Мозги, как и лица, все очень различны. Поэтому нужно, до начала измерений, сделать что-то вроде картографии мозга в состоянии покоя (что называется анатомическим изображением), с которым будут сравниваться изображения, полученные в тот момент, когда обследуемый осуществляет ментальную деятельность (их называют функциональными изображениями). В течение всего процесса сканер производит очень сильное пульсирование, как будто палкой бьют по полу, что соответствует движениям электромагнита, который очень быстро включается и выключается для индуцирования изменений магнитного поля в мозгу. В зависимости от того, являются ли изображения анатомическими или функциональными, ритм этих щелчков меняется. По тому, что я слышу, Джонатан и Дуг делают анатомические изображения моего мозга.

Минут через десять анатомическая фаза заканчивается. Я жду, что в маленьком зеркале, приклеенном как раз над моими глазами, появится «ментальная задача», которую мы запрограммировали для стимулирования деятельности лобных долей мозга — это цель эксперимента. Речь идёт о том, чтобы нажимать на кнопку каждый раз, когда замечаешь одни и те же буквы среди тех, что быстро следуют одна за другой на экране (лобные доли мозга позволяют сохранять в памяти буквы, которые исчезли, и производить операции сравнения). Я жду поэтому, что Джонатан запустит задачу и что включится особенный шум сканера, который регистрирует функциональную деятельность мозга. Но пауза затягивается. Я не понимаю, что происходит. Джонатан и Дуг находятся рядом, в зале управления, но связь возможна только через интерфон. Потом я слышу в наушниках: «Давид, у нас проблема. С изображениями что-то происходит. Нужно начать сначала.» Хорошо. Я жду. Начинаем заново. Снова в течение десяти минут мы делаем анатомические изображения. И вот момент, когда должна начаться ментальная задача. Я жду. Голос Джонатана говорит мне: «Послушай, всё не так. Есть проблема. Мы сейчас придём.» Они входят в зал сканера, вытягивают стол сканера, на котором я растянулся, и, выехав из трубы, я вижу странное выражение на их лицах. Джонатан кладёт мне руку на плечо и говорит мне: «Мы не можем проводить эксперимент. В твоём мозгу есть что-то странное.» Я прошу их показать мне на экране изображения, которые они дважды записали на компьютере.

Я не был ни рентгенологом, ни неврологом, но я видел много изображений мозга, это было нашей ежедневной работой: совершенно недвусмысленно, в районе правой лобной доли мозга имелась круглая опухоль размером с грецкий орех. Из того, где она была расположена, не следовало, что это одна из тех доброкачественных опухолей мозга, встречаемых иногда, которые можно оперировать и которые не числятся среди наиболее опасных — таких как опухоль мозговой оболочки или аденома гипофиза. Иногда речь идёт о кисте, инфекционном нарыве, вызванном некоторыми болезнями, как, например, СПИД. Но моё здоровье было прекрасным, я много занимался спортом, даже был капитаном команды по сквош. Поэтому такая гипотеза исключалась. Мне было невозможно заблуждаться относительно серьёзности того, что мы только что обнаружили. В продвинутой стадии наиболее часто рак мозга убивает за шесть недель без лечения и за шесть месяцев в случае лечения. Я не знал, на какой стадии я находился, но я знал статистику. Все трое, мы молчали, не зная, что сказать. Джонатан направил плёнки в отдел рентгенологии, чтобы уже со следующего дня они были оценены специалистом, и мы расстались.

Я поехал обратно на мотоцикле к своему маленькому дому на другом конце города. Было 11 часов вечера, на светящемся небе луна была прекрасной. В комнате Анна уже спала. Я улёгся и уставился в потолок. Было очень странным, что моя жизнь заканчивается таким образом. Это было непостижимым. Существовала такая пропасть между тем, что я только что узнал, и тем, что я выстраивал в течение стольких лет, силой, которую я набрал для того, что обещало стать долгой дорогой, и которую я должен был потратить на разумные достижения. У меня было ощущение, что я только начинал способствовать полезным делам. Я выходил из очень трудного периода. Аспирантура была исключительно тяжёлой. Мой брак продержался только три месяца. В течение семи лет я жил в городе, в котором не было ничего увлекательного. В 22 года я уехал из Франции в Канаду, а затем в США. Я принёс много жертв, я много сил вложил в будущее. И вдруг передо мной возникла вероятность того, что никакого будущего не будет.

К тому же я был один. Мои братья одно время учились в Питтсбурге, а затем все уехали. У меня не было жены. Мой роман с Анной был совсем недавним, и, конечно, она меня покинет: кому нужен тип, который в 31 год приговорён к смерти? Я представлял себя, как деревяшку, которая плыла по реке и вдруг оказалась выброшенной на берег прибойной волной. Хотя судьба предназначала ей проделать весь путь до океана. Я был зажат в этом случайном месте, где у меня не было настоящих корней. Мне предстояло умереть, одинокому, в Питтсбурге.

Я вспоминаю чрезвычайное явление, которое произошло, когда, вытянувшись на кровати, я созерцал дымок моей маленькой индейской сигареты. Мне не очень хотелось спать. Я был погружён в свои мысли, когда вдруг я услышал свой собственный голос, который звучал в моей голове с нежностью, уверенностью, убеждением, ясностью, убеждённостью, которых я не знал за собой. Это был не я, и, тем не менее, это был мой голос. В тот момент, когда я снова и снова повторял «невозможно, чтобы это случилось со мной, просто невозможно», этот голос произнёс: «Ты знаешь что, Давид? Это вполне возможно, но это не так уж и серьёзно.» Тогда и произошло что-то удивительное и непостижимое, поскольку с этой самой секунды мой паралич прошёл. Это была очевидность: да, это возможно, это является частью человеческого опыта, многие люди пережили это до меня, и я не отличаюсь от них. Нет ничего трагического в том, чтобы быть просто и полностью человеком. Мой мозг сам нашёл путь к успокоению. Позже, когда я снова испытывал страх, я должен был научиться укрощать свои эмоции. Но в этот вечер я заснул и на следующий день смог отправиться на работу и сделал всё необходимое, чтобы начать борьбу с болезнью и не отвернуться от своей жизни.

Не поддаться статистике

Стефен Джей Гулд был профессором зоологии, специалистом по теории эволюции, в университете Гарварда. Он был также одним из наиболее влиятельных учёных своего поколения, которого многие считали «вторым Дарвиным» за то, что он представил более полное видение эволюции видов.

В июле 1982 г., в возрасте 40 лет, он узнал, что страдает мезотелиомой брюшной полости — редким и опасным раком, который приписывают воздействию асбеста. После операции он попросил своего врача указать ему лучшие технические статьи, посвящённые мезотелиоме. Онколог, хотя до этого она всегда была очень откровенной, уклончиво ответила ему, что медицинская литература не содержит ничего действительно достойного на эту тему. Но помешать преподавателю университета рыться в документации на тему, которая его занимает, это, как если бы, как писал сам Гулд, «рекомендовать целомудрие Homo sapiens, примату, который более всех других озабочен сексом.» По выходе из госпиталя он направился прямо в медицинскую библиотеку университетского городка и устроился за столом со стопкой недавних журналов. Часом позже он понял, поражённый, причину поведения своего врача. На самом деле научные исследования не оставляли никакого сомнения: мезотелиома была «неизлечимой», со средним сроком выживания в восемь месяцев после постановки диагноза! Как зверь, неожиданно попавший в когти хищника, Гулд почувствовал, как паника охватила его, а тело и сознание замерли на добрых пятнадцать минут.

Но увлечённость преподавателя университета взяла верх — и спасла его от отчаяния. Действительно, он провёл свою жизнь за изучением природных явлений и представлением их в цифрах. Если из этого можно было извлечь какой-либо вывод, то он заключался в том, что в природе не существует никакого незыблемого правила, которое бы применялось одинаково ко всем. Изменение является самой сущностью природы. В природе среднее значение является абстракцией, «законом», который человеческое сознание старается применить к изобилию индивидуальных случаев. Для индивидуума Гулда вопрос заключался в том, чтобы знать, каким было его личное место, отличное от всех остальных, в диапазоне вариаций вокруг среднего значения.

То обстоятельство, что среднее значение выживания составляло восемь месяцев, размышлял Гулд, означало, что половина людей, поражённых мезотелиомой, прожило менее восьми месяцев. А он, к какой половине принадлежал он сам? Поскольку он был молод, не курил, был в добром здравии (помимо этого рака), а его опухоль была диагностирована на ранней стадии, и он мог рассчитывать на наилучшие возможные лечения, то были все основания полагать, что он находился в «хорошей» половине, с облегчением заключил Гулд. Уже это было небольшой победой.

Затем он осознал более фундаментальную точку зрения. Все кривые выживания имеют одну и ту же асимметричную форму: по определению половина случаев сконцентрирована в левой части кривой, от 0 до 8 месяцев. Но другая половина, справа, распространяется, само собой разумеется, после восьми месяцев — «распределение», как это называется в статистике — и всегда имеет «длинное правое крыло», которое может даже длиться достаточно долго. Гулд стал лихорадочно искать в статьях кривую выживания при мезотелиоме. Когда он её, наконец, нашёл, он смог констатировать, что, действительно, правое крыло распределения длилось многие годы. Таким образом, даже если среднее значение составляло всего только восемь месяцев, на самом краю правого крыла небольшое число людей прожили годы при этой болезни. Гулд не видел никакой причины, почему ему также не находиться в самом конце этого длинного правого крыла, и вздохнул с облегчением.

Диаграмма 1 — Кривая выживания при мезотелиоме, какой её увидел Гулд.

По вертикали — Количество смертных случаев.

По горизонтали — Количество месяцев, прошедших после постановки диагноза.

Слева направо — Половина населения, прожившая менее восьми месяцев.

Среднее значение.

Половина населения, прожившая более восьми месяцев.

Правое крыло.

Взбодрённое этими открытиями, его сознание биолога поставило его перед третьей очевидностью, такой же важной, как и две первых: кривая выживания, которая находилась перед его глазами, касалась людей, которых лечили десять или двадцать лет до этого. При этом использовались лечения того времени в условиях того времени. В такой области, как онкология, два явления эволюционируют постоянно: обычные курсы лечения, с одной стороны, и, с другой, наши знания того, что каждый может сделать индивидуально, чтобы усилить воздействие этих курсов лечения. Если обстоятельства меняются, кривая выживаемости также меняется. Возможно, с новым курсом лечения, который он получит, и при небольшом везении, он станет частью новой кривой, с более высоким средним значением и с более длинным правым крылом, которое уйдёт далеко, очень далеко, до естественной смерти в позднем возрасте …

Стефен Джей Гулд умер через двадцать лет от другой болезни. Ему хватило времени, чтобы завершить одну из наиболее замечательных научных карьер его эпохи. За два месяца до смерти ему довелось присутствовать при публикации своей основной работы — Структура теории эволюции. Он превзошёл в тридцать раз предсказания онкологов.

Урок, который преподаёт нам этот великий биолог, ясен: статистика является информацией, а не приговором. Цель для кого-то, кто является носителем рака и хочет бороться против неизбежности, заключается в том, чтобы дать себе все шансы оказаться в конце правого крыла кривой.

Кстати, никто не может предсказать с точностью течение рака. Профессор Давид Шпигель из университета Стенфорда в течение тридцати лет организует группы психологической поддержки для женщин, поражённых раком груди с метастазами. Во время конференции, организованной в Гарварде для онкологов (материалы которой опубликованы в Journal of the American Association of Medicine), он поделился своей растерянностью: «Рак является болезнью, очень сбивающей с толку. У нас были пациентки, у которых восемь лет назад появились метастазы в мозгу [Прим. Авт.: это одно из наиболее угрожающих проявлений рака груди] и которые сегодня чувствуют себя очень хорошо. Почему? Никто не знает этого. Одна из великих тайн химиотерапии заключается в том, что она иногда позволяет «растворить» опухоль, хотя это и не приводит к значительному улучшению выживаемости. Соотношение между физической сопротивляемостью и прогрессированием болезни, даже с точки зрения чистой онкологии, продолжает оставаться очень трудным для уяснения.»

Все мы слышали рассказы о чудесных исцелениях у людей, которым оставалось жить всего несколько месяцев и которые, тем не менее, прожили годы и даже десятилетия. Осторожно, повторяют нам, это очень редкие случаи. Или же нам объясняют, что неочевидно, что речь шла о раке, а более вероятно, что это были ошибки диагностики. Для очистки совести в 1980-х годах два научных сотрудника университета Эразма Роттердамского систематически исследовали все случаи ремиссии (временного ослабления болезни) рака, которые не могут быть оспорены. К их великому удивлению они зарегистрировали семь случаев, насколько бесспорных настолько же необъяснимых, за полтора года исследований в одном только регионе. Можно поэтому вполне разумно полагать, что такие случаи имеют место значительно чаще, чем это обычно признаётся.

Друг-онколог из университета Питтсбурга, с которым я говорил об этих цифрах, возражал: «Это совсем другие пациенты: они более образованы, более мотивированы и в лучшем состоянии здоровья. То, что они живут дольше, ничего не доказывает!» Вот именно, если эти результаты формально не доказывают это, то они в любом случае предполагают, что можно воздействовать на болезнь. Если лучше информирован. Если заботишься о своём теле и рассудке, чтобы быть в лучшем состоянии здоровья. Тогда жизненные функции организма мобилизуются, чтобы лучше бороться против рака.

С тех пор доктор Дин Орниш, профессор медицины университета Сан Франциско и великий предвестник современной медицины, представил такое доказательство. В сентябре 2005 г. он опубликовал результаты беспрецедентного в онкологии исследования. Девяносто три человека, носители рака простаты на ранней стадии — что подтверждено результатами биопсии — сделали выбор, под контролем своего онколога, не подвергаться хирургическому вмешательству, но просто наблюдать развитие опухоли. Для этого через регулярные интервалы времени измеряется уровень PSA («специфического антигена простаты»), антигена, вырабатываемого простатой и опухолью и присутствующего в крови. Увеличение PSA подсказывает, что раковые клетки множатся и что опухоль растёт.

Поскольку эти люди отказались от любого классического курса лечения во время наблюдения, то стало возможным предлагать им другие формы ухода и оценивать их пользу независимо от любых обычных медикаментов или хирургии. Затем путём жребия были образованы две группы пациентов, чтобы обеспечить строгое сравнение. «Контрольная» группа продолжала просто проверяться регулярными измерениями PSA. Для другой группы доктор Орниш разработал полную программу физического и ментального здоровья. Эти люди должны были в течение года следовать вегетарианскому режиму, дополненному добавками (противоокислителями витаминами Е и С и селеном и одним граммом омега-3 в день), физическими упражнениями (30 минут ходьбы шесть раз в неделю), практикой управления стрессом (дыхательные упражнения, которые улучшают сердечную деятельность, ментальную образность или прогрессивное расслабление) и участием в течение одного часа в неделю в работе группы поддержки вместе с другими пациентами этой же программы.

Речь шла о радикальном изменении стиля жизни, особенно для ответственных работников, пребывающих в стрессовом состоянии, или для отцов семейств, раздавленных многогранной ответственностью. А главным образом речь шла о методах, в течение долгого времени считавшихся нелепыми, суеверными или неразумными. Тем не менее, двенадцать месяцев спустя результаты не оставляют место никаким сомнениям: из 49 пациентов, которые ничего не поменяли в своём образе жизни и удовлетворились наблюдением за эволюцией своей болезни, у 6 наблюдалось обострение рака, и они вынуждены были прибегнуть к удалению простаты, химио- или рентгенотерапии. Напротив, ни у одного из 41 пациента, который следовал программе физического и ментального здоровья, не появилось необходимости прибегнуть к таким курсам лечения. Для первой группы PSA (который отмечает прогрессирование опухоли) увеличился в среднем на 6 %, не считая тех, кто вынужден был прекратить опыт из-за ускорения их болезни (и которые имели уровень PSA ещё более тревожный). Этот рост наводит на мысль, что опухоли прогрессируют медленно, но верно. Что касается второй группы, той, которая изменила свои жизненные привычки, PSA снизилось на 4 %, указывая на уменьшение опухолей у большинства пациентов.

Но самым впечатляющим было то, что произошло в организме людей, которые изменили свои жизненные привычки. Их кровь в присутствии типичных раковых клеток простаты (клеток штамма LNCaP, используемого для тестирования различных реактивов для химиотерапии) была в семь раз более способной подавлять рост раковых клеток, чем кровь у людей, которые ничего не изменили в своём стиле жизни.

Диаграмма 2 — Кровь людей, которые следовали программе доктора Орниша, блокирует развитие раковых клеток простаты в семь раз лучше, чем кровь людей, которые ничего не изменили в своём стиле жизни.

По вертикали — подавление раковых клеток простраты.

В центре — Контрольная группа.

Справа — Программа физического и ментального здоровья докт. Орниша.

Диаграмма 3 — Чем выше степень участия в программе доктора Орниша, тем в большей степени кровь пациентов способна подавлять рост раковых клеток простаты.

Наилучшим доказательством связи между изменениями стиля жизни и прекращением прогрессирования рака является тот факт, что чем лучше эти люди усваивали советы доктора Орниша и усердно применяли их в своём каждодневном существовании, тем активнее против раковых клеток была их кровь !

Короче, статистика по выживанию от рака, которую нам представляют, не учитывает разницы между лицами, которые ограничиваются пассивным принятием медицинского приговора, и теми, кто приводит в движение свои собственные природные защитные возможности. В том самом «среднем значении» находятся те, кто продолжает курить, подвергаться воздействию других канцерогенных веществ, питаться по традиционному западному режиму — настоящие удобрения для рака -, кто не прекращает подрывать свою иммунную защиту излишним стрессом и плохим контролем над своими эмоциями, кто запускает своё тело, лишая его физической активности. И есть также те, кто живёт намного дольше или у кого опухоль исчезает, потому что, параллельно пользе, получаемой от классических курсов лечения, которую они разделяют со всеми остальными, у них отмобилизованы их естественные защитные возможности. Можно научиться их активизировать самим, соблюдая четыре простых правила: детоксикация канцерогенных веществ, антираковое питание, успокоение духа и физическая активность. Мы поговорим обо всём этом подробно.

Не существует естественного подхода, который способен сам по себе вылечить рак. Но не существует и неизбежности судьбы. Как и Стефен Джей Гулд, мы все можем рассматривать статистику в перспективе и нацеливаться на «длинное правое крыло кривой». Наилучший путь для того, кто хочет достигнуть этой цели или просто защититься от рака, заключается в том, чтобы научиться лучше использовать ресурсы тела и жить более наполненной жизнью. Не все вступают на этот путь в результате продуманного решения. Случается, что нас к этому приводит сама болезнь. На китайском языке понятие «кризис» воспроизводится двумя иероглифами «опасность» и «возможность». Угроза, которую несёт рак, настолько неоспорима, что нам трудно воспринять её плодотворность. Что касается меня, то со многих точек зрения моя болезнь изменила мою жизнь. До такой степени, которую я и представить себе не мог, когда я счёл, что я осуждён. Всё началось очень быстро после первоначального диагноза.

Опасность и возможность

Стать «пациентом»

Когда я узнал, что у меня опухоль в мозгу, я сразу же оказался в мире, который мне казался известным, но о котором в действительности я ничего не знал: в мире больных.

Я был немного знаком с коллегой нейрохирургом, к которому меня сразу направили. У нас были общие пациенты, и он интересовался моими исследованиями мозга. После известия о моей болезни наши беседы кардинально изменились. Больше не было никаких намёков на мои научные опыты. Я должен был оголиться, выложить свою интимную жизнь, подробно рассказать о моих симптомах: мы говорили о моей головной боли, о моей тошноте, о приступах эпилепсии, которые могли случиться. Лишённый своей профессиональной принадлежности, вступив в ряды простых пациентов, я чувствовал, что почва уходит из-под моих ног.

Я как мог, цеплялся за свой статус врача. Как ни жалко это выглядело, но я сохранял свой белый халат и свой значок врача, когда шёл на эти встречи. В США, где в госпиталях явно выражена иерархия, медсёстры, сиделки, санитары, которые признают ваш статус, с уважением обращаются к вам «Доктор». Но когда вы на носилках и без халата, вы становитесь «госп. Такой-то», как все, или даже чаще «мой хороший». Как и все, вы терпеливо ждёте в залах ожидания, которые обычно пересекаете со скоростью ветра, с высоко поднятой головой и избегая смотреть на пациентов, чтобы вас не остановили по дороге. Как и всех в то время, в комнату для обследования вас привозят на коляске. Совсем неважно, что во всё остальное время я передвигаюсь по этим же коридорам упругими шагами. Санитары говорили: «Таковы правила в госпитале», и нужно было отказаться даже от статуса личности, способной ходить.

Я вступил в серый мир, мир людей без звания, без достоинства, без профессии. Никто не интересуется, чем вы занимаетесь в жизни, или что у вас в голове, хотят лишь знать, что у вас на вашем последнем снимке. Я заметил, что большинство моих докторов не умели относиться ко мне одновременно как к своему пациенту и как к своему коллеге. Вечером, идя на ужин, я наткнулся на моего онколога, прекрасного специалиста, которого я очень уважал, также приглашённого на этот вечер. Я увидел, как он побледнел, встал и ушёл под непонятным предлогом. У меня сразу появилось ощущение, что существует клуб живых и что мне дали понять, что я из него исключён. Я стал испытывать страх. Страх, что меня воспринимают принадлежащим к другой категории, категории людей, отличительным признаком которых является их болезнь. Страх стать невидимым. Страх прекратить существовать ещё до самой смерти. Возможно, я скоро умру, но я хотел оставаться живым до самого конца!

Через несколько дней после сеанса сканирования с Джонатаном и Дугом в Питтсбург по своим делам приехал мой брат Эдуард. Я ещё никому не сообщил эту новость, кроме Анны. Хриплым голосом, я говорил с Эдуардом, как мог. Я одновременно боялся причинить ему боль и, как ни странно, объявить самому себе плохой жребий. Я увидел, как его красивые светлые глаза наполнились слезами, но он не предался панике. Он просто сжал меня в объятиях. Мы немного поплакали вместе, потом поговорили о возможном лечении, о статистике, обо всём, с чем я должен буду столкнуться. А потом он рассмешил меня, как он умеет это делать, заявив, что с бритой головой я буду выглядеть, наконец, панком, на что я не решился в 18 лет. С ним, по крайней мере, я ещё оставался живым.

На следующий день мы с Анной и Эдуардом пошли обедать недалеко от госпиталя. Мы вышли из ресторана очень весёлыми, некоторые воспоминания о прошлом так рассмешили нас, что я был вынужден схватиться за столб. Как раз в этот момент я увидел, как Дуг пересекает улицу, направляясь ко мне, с видом одновременно мрачным и озадаченным, даже с небольшим неодобрением в глазах. Его выражение совершенно ясно говорило: «Как можно смеяться до упаду, когда только что стала известна такая новость?»

Я понял, с огорчением, что в глазах большинства людей, когда страдаешь тяжёлой болезнью, то смеяться неуместно. Каждый день, всю мою жизнь на меня будут смотреть, как на человека, осуждённого на исчезновение в короткий срок.

Cмерть? Невозможно…

И потом оставался назойливый вопрос о смерти. Первой реакцией на извещение о раке является часто неверие. Когда пытаются вообразить возможность своей собственной смерти, то мозг противится. Как будто смерть может случиться только с другими. Толстой прекрасно описал эту реакцию в Смерти Ивана Ильича. Как и многие, я очень глубоко узнал себя в этой новелле. Иван Ильич был судьёй в Санкт-Петербурге и вёл вполне степенный образ жизни до того самого дня, когда он заболел. От него скрывали серьёзность его состояния, но, в конце концов, он понял, что умирает. В это момент всё его существо встало на дыбы против этой мысли. Невозможно!

«В глубине души он знал, что умирает. Но он не только не мог привыкнуть к этой мысли, но он просто не мог её постичь. Тот пример умозаключения, которое он узнал из учебника логики Кизветтера: «Каюс — человек, люди смертны, следовательно, Каюс смертен», тот вывод представлялся ему правильным, если речь шла о Каюсе, но не о его собственной персоне. Что Каюс, человек вообще, смертен, было совершенно естественным. Но он не был Каюсом, он не был человеком вообще, он был особенным, совершенно особенным по отношению к другим людям: он был Ваней со своими мамой и папой, с Митей и Володей, с няней и кучером, потом с Катенькой, со всеми радостями и горестями, со всем энтузиазмом детства, отрочества и юности. Знал ли Каюс запах этого мяча из пёстрой кожи, который Ваня так любил? Целовал ли Каюс руку своей матери, как Ваня? Разве для Каюса так шелестела по вечерам шёлковая юбка ваниной матери? Разве это Каюс протестовал в школе из-за помятых пирожных? Был ли он влюблён, как Ваня? Мог ли он председательствовать в суде, как он? Каюс вполне смертен, и справедливо, что он умрёт. Но я, Ваня, Иван Ильич, со всеми моими мыслями, со всеми моими чувствами, это совсем другое. Невозможно, что я должен умереть. Это слишком ужасно.»

Крутой поворот

В течение всего этого времени я продолжал посещать врачей и взвешивать все за и против различных возможных курсов лечения. Выбрав, в конце концов, хирургию, я стал искать хирурга, который внушил бы мне достаточно доверия для того, чтобы я решился вручить ему свой мозг. Тот, на котором я остановил свой выбор, может, не был наилучшим практиком. Но мне казалось, что он тот, кто лучше понимал, кем я был и что я пережил. Я чувствовал, что он не бросит меня, если дела пойдут плохо. Он не мог оперировать меня сразу же. К счастью, в тот момент опухоль не была ещё в стадии быстрого роста. Я ждал, когда в его работе появится свободное время. Я должен был потерпеть несколько недель, которые провёл за чтением до потери зрения тех авторов, которые размышляли о том, что мы можем знать о противостоянии со смертью. Я погружался в те книги, которые, за несколько месяцев до этого, я бы поставил на полку, качая головой. Благодаря Анне, которая обожала писателей со своей родины — так же, как и Ялом, который на них часто ссылается, — я прочитал Толстого. Сначала Смерть Ивана Ильича, потом Хозяин и слуга, которая также произвела на меня глубокое впечатление.

Толстой рассказывает там о преображении помещика, одержимого своими интересами. Решив завершить покупку земли, которая предлагалась по очень низкой цене, он выезжает на санях наступающим вечером, несмотря на угрожающую погоду, и его вместе с его слугой Никитой застаёт жестокая вьюга. Когда он понял, что это, может быть, его последняя ночь, его взгляды полностью меняются. Он вытянулся вдоль застывающего тела своего слуги для того, чтобы последним жестом ради жизни защитить его своим собственным теплом. Он умрёт, но ему удастся спасти Никиту. Толстой описывает, как этим жестом хозяин достигает состояния благодати, которого он никогда не знал в течение всей своей жизни человека умного и расчётливого. Впервые он живёт настоящим и самопожертвованием. В холод, который его охватывает, он чувствует, что составляет единое целое с Никитой. Его собственная смерть больше не важна, поскольку Никита жив. Расставшись со своим эгоизмом, он познал кротость, истину, прикасающуюся к самой сущности жизни, и в последний момент, умирая, он увидел свет — яркий белый луч в конце туннеля.

Именно в этот период начался крутой вираж, который постепенно привёл меня к отказу от «науки для науки», что до этого составляло большую часть моей деятельности. Как и большая часть так называемых медицинских исследований, то, что я делал в своей исследовательской лаборатории, было только очень теоретически связано с возможностью облегчать страдания. Вначале, исследователи, как я, с энтузиазмом и наивностью начинают работу, которая, как они думают, позволит вылечить болезнь Альцгеймера, шизофрению или рак. А потом, не зная, как это случилось, они начинают разрабатывать наилучшую измерительную технику для клеточных рецепторов, которые являются мишенью лекарств. А в ожидании результатов у них есть, что публиковать в статьях в научных обозрениях, получать субвенции и обеспечивать работу своих лабораторий. Но они уже отклонились на тысячи километров от человеческих страданий.

Гипотеза, которую мы изучали с Джонатаном — роль лобовых долей мозга в шизофрении, — теперь является теорией, широко признанной в профессии, и продолжает порождать программы исследований, как в США, так и в многочисленных странах Европы. В общем, это была очень хорошая научная работа. Но она никому не помогла ни вылечиться, ни даже облегчить своё состояние. И теперь, когда я живу вместе, каждый день, со страхом быть больным, страдать, умереть, именно над этим я хочу теперь работать.

После моей операции я начал одновременно исследовательскую работу и постоянное дежурство в госпитале и обнаружил, что, вопреки тому, что я думал, теперь моя деятельность клинициста влекла меня больше всего. Каждый раз бывало, что я как будто облегчал своё собственное страдание, что я как бы становился единым целым с тем пациентом, который больше не спит, или с тем, кого нескончаемая боль толкает к самоубийству. Если смотреть под этим углом, то работа врача прекращает казаться обязанностью, чтобы стать прекраснейшим подарком. Состояние благодати вошло в мою жизнь.

Чудо слабости

Я вспоминаю одно из этих незначительных событий, которое без предупреждения погружает нас в опыт слабости жизни и чуда связи с другими смертными, нам подобными. Это была короткая встреча на парковке, накануне моей первой операции, крошечный эпизод, который взгляд со стороны посчитал бы незначительным, но который остаётся отмеченным печатью откровений. Я приехал с Анной на машине в Нью-Йорк и оставил машину на парковке у госпиталя. Я стоял там, чтобы провести на воздухе последние минуты своей свободы, предшествующие госпитализации, анализам, операционному блоку, операции. Я заметил пожилую даму, которая вышла явно после пребывания в госпитале, одна, без помощи. Неся сумку, она передвигалась на костылях и не могла сесть в свою машину. Я уставился на неё, удивлённый тем, что ей дали уйти в таком состоянии. Она меня заметила, и я увидел в её взгляде, что она ничего не ждёт от меня. Ничего. Мы в Нью-Йорке, где каждый за себя. Я почувствовал тогда, что меня толкает к ней порыв удивительной силы, порыв, происшедший от моего состояния больного человека. Это не было сочувствие, это было почти утробное братство: я чувствовал себя бесконечно близким, из той же формы, что и эта женщина, которой нужна была помощь и которая её не просила. Я положил её сумку в багажник, сел за руль, чтобы вывести машину из бокса, поддержал, пока она усаживалась на своём месте, закрыл её дверь, улыбаясь ей. В течение этих нескольких минут она не была одна. Я был счастлив, что смог оказать ей эту крошечную услугу. На самом же деле это она оказала мне услугу, почувствовав потребность во мне как раз в это мгновение, позволив мне почувствовать это содружество человеческого достоинства. Она подарила мне это, и я вернул ей это. Я всё ещё вижу её глаза, в которых я пробудил какое-то доверие к людям и вещам, идею, что жизнь прекрасна тем, что принесла ей неожиданную поддержку. Мы обменялись всего лишь несколькими словами, но я убеждён, что у неё, как и у меня, осталась уверенность в необыкновенной согласованности. Эта встреча согрела мне сердце. Мы, слабые существа, мы можем поддержать один другого и улыбаться самим себе. Я вошёл в хирургию в мире.

Спасать свою жизнь, до конца

Нам всем необходимо чувствовать себя полезными другим. Это необходимое питание для души, отсутствие которого порождает боль, тем более мучительную, когда приближается смерть. Значительная часть того, что называется страхом смерти, происходит из страха того, что наша жизнь не имела смысла, что мы прожили напрасно, что наше существование безразлично всем и каждому.

Однажды меня позвали к изголовью Джо, молодого человека, покрытого татуировкой, у которого была длинная история алкоголизма, наркотиков и насилия. Он потерял самообладание, когда ему объявили о раке мозга, и он перевернул всё в своей палате. Перепуганные медсестры больше не хотели приближаться к нему. Когда я представился ему, как психиатр, Джо стал львом в клетке, но согласился говорить со мной. Я сел рядом с ним и сказал ему: «Я знаю, о чём вам объявили, я знаю, что вы негодуете, я представляю также, что такая новость может напугать.» Он разразился резкой обличительной речью, но по истечении двадцати минут расплакался. Его отец был алкоголиком, мать упорно молчала, у него не было друзей, а типы, с которыми он пил в барах, безусловно, бросят его. Он пропал. Я сказал ему: «Я не знаю, что я смогу сделать для вас, но что я могу вам обещать, это видеться с вами каждую неделю, пока это будет приносить вам пользу.» Он успокоился и приходил ко мне каждую неделю в течение шести месяцев, которые предшествовали его смерти.

В течение этих сеансов мне было нечего ему сказать, я слушал его. Он немного работал электриком, но в течение долгого времени ничего больше не делал, жил на социальные пособия. Он не разговаривал со своими родителями и проводил время у телевизора. Он был ужасно одинок. Быстро стало ясно, что смерть была для него невыносимой, потому что он ничего не сделал в своей жизни. Я спросил его, мог бы он за то время, что ему осталось жить, сделать что-нибудь полезное кому-то. Он никогда не задавал себе такого вопроса. Он долго думал, потом ответил: «В нашем квартале есть церковь, я думаю, что мог бы сделать что-нибудь для них. Им действительно нужна система кондиционирования воздуха. Я умею это делать.» Я поддержал его в желании сходить к пастору, который был счастлив от его предложения.

Каждое утро Джо вставал, чтобы отправиться на свою маленькую стройку. Работа продвигалась очень медленно, с большой опухолью в мозгу ему было трудно сосредоточиться. Но никакой спешки не было. Постоянные прихожане привыкли видеть его в помещении, приносили ему в обед, на крышу сэндвичи и кофе. Он с волнением рассказывал мне об этом. Впервые в жизни он делал что-то, что было нужно другим. Он преобразился, он больше не взрывался в гневе. В глубине души, он был нежным человеком. И, наконец, однажды он не смог пойти на работу. Его онколог позвонил мне, чтобы сказать, что его привезли в госпиталь, что это конец и что его переведут в отделение паллиативного лечения. Я пришёл к нему в палату. Тем утром солнце заливало комнату. Он лежал спокойно, почти спал. Ему сняли все капельницы. Я сел на кровати, чтобы попрощаться с ним. Он открыл глаза, попытался сказать мне что-то, но у него не было сил, ни один звук не сорвался с его губ. Слабой рукой он сделал мне знак придвинуться ещё ближе. Я приблизил ухо совсем близко к его губам и услышал, как он шепчет совсем тихо: «Благослови вас Бог за то, что вы спасли мне жизнь.»

Я до сих пор остаюсь под глубоким впечатлением от того, что я узнал: на пороге смерти ещё возможно спасти свою жизнь. Этот урок придал мне достаточно уверенности, чтобы приступить к делу, которое я должен совершить для себя самого для того, чтобы быть готовым, когда наступит та минута. Каким-то образом он мне тоже спас жизнь.

Вот уже четырнадцать лет я отмечаю «годовщину» объявления о моём раке. Поскольку я не помню, в какой точно день состоялся сеанс сканирования с Джонатаном и Дугом, вспоминая только, что это было около 15 октября, то период между 15 и 20 является для меня особым моментом, как бы неделя Кипура, святая неделя или пост Рамадана. Речь идёт об очень внутреннем ритуале. Я остаюсь наедине с самим собой, я осуществляю иногда что-то вроде сокровенного «паломничества», посещая церковь, синагогу, святое место. Я предаюсь размышлениям о том, что случилось со мной, об этой боли, этом страхе, этом кризисе. Я признателен, потому что я преобразился. Потому что я стал значительно более счастливым человеком после этого второго рождения.

Слабости рака

Мучаясь раком, организм ведёт тотальную войну. Раковые клетки ведут себя как бесшабашные вооружённые банды, вольные от ограничений жизни общества, которые характеризуют организм в добром здравии. Имея ненормальные гены, они ускользают от механизмов регуляции тканей. Они потеряли, например, обязанность умирать после определённого количества делений и становятся поэтому «бессмертными». Они не обращают внимания на сигналы окружающих тканей, которые, встревоженные нехваткой места, требует от них прекратить делиться. Хуже того, они их отравляют особенными веществами, которые выделяют. Эти яды создают в отдельных местах воспаления, которые ещё больше стимулируют их разрастание во вред соседним территориям. Наконец, как армия на войне, которая должна обеспечить своё снабжение, они захватывают близлежащие кровеносные сосуды, которые заставляют разрастаться для того, чтобы они поставляли кислород и необходимые питательные вещества для роста того, что быстро станет опухолью. Тем не менее, при некоторых обстоятельствах случается, что эти дикие банды дезорганизуются и теряют свою злобность: 1° когда иммунная система мобилизуется против них, 2° когда тело отказывается порождать воспаление, без которого они не могут ни расти, ни захватывать новые территории, или 3 ° когда кровеносные сосуды отказываются множиться и обеспечивать снабжение, необходимое для их распространения. Эти механизмы могут быть усилены для того, чтобы избежать появления болезни. Конечно, ни одна из этих естественных защит не может претендовать заменить химиотерапию или рентгенотерапию, когда опухоль уже устроилась в организме. Но их можно использовать параллельно с традиционными курсами лечения для того, чтобы мобилизовать весь потенциал сопротивлению рака.

Первая часть. Часовые тела: мощные иммунные клетки

Разгром клетками S180

Из всех штаммов раковых клеток, используемых исследователями, клетки штамма S180 — или клетки саркомы 180 — являются самыми опасными. Происшедшие от особой мыши из швейцарской лаборатории, выращиваемой в большом количестве, они используются во всём мире для изучения рака в идентичных условиях воспроизводства. Особенно анормальные, эти клетки содержат необычное количество хромосом. Они выделяют огромное количество ситокинов, ядовитых веществ, которые взрывают капсулы клеток, с которыми они вступают в контакт. Когда их вводят в организм мышей, клетки S180 размножаются с такой скоростью, что масса опухоли удваивается каждые десять часов. Они оккупируют окружающие ткани и разрушают всё, что встречают на своём пути. Когда они находятся в брюшной полости, их разрастание быстро превосходит возможности дренажа лимфатических сосудов. Как в засоренной ванне, жидкости накапливаются до тех пор, пока живот не заполнится брюшной водянкой. Эта светлая жидкость представляет собой идеальную среду для роста клеток S180, которые снова продолжают своё быстрое размножение до тех пор, пока не блокируется жизненный орган или не разрывается важный кровеносный сосуд, что приводит организм к смерти.

Права животных

В этой книге и, в особенности, в этом разделе делаются ссылки на многочисленные исследования, производимых на лабораторных крысах и мышах. Я люблю животных и не люблю думать о той боли, которая причиняется им во время этих экспериментов. Но на сегодняшний день ни борцы за права животных, ни учёные, беспокоящиеся об их состоянии, не нашли другого решения для качественного проведения этих экспериментов. Как вы увидите, благодаря этим опытам несметное число детей, мужчин и женщин смогут однажды быть излечены одновременно и более эффективно, и более человеколюбиво. Огромное количество животных также, поскольку, как и мы, они часто страдают от рака.

Мышь, которая сопротивляется раку.

В лаборатории Дженг Цуи, профессора биологии в университете Вейк Форест в штате Северная Каролина в США, изучают не рак, а обмен веществ в жировой клетчатке. Для того, чтобы получить антитела, необходимые для экспериментов, мышам вводили пресловутые клетки S180, которые производили брюшную водянку, откуда можно было легко извлечь эти антитела. Эта классическая процедура постоянного обновления «поголовья скота», поскольку ни одна из мышей, которым вводили несколько тысяч этих клеток, не жила больше одного месяца.

Ни одна до тех пор, пока однажды не случилось любопытное явление. Молодая исследовательница Лийя Кин ввела 200.000 клеток S180 группе мышей — обычную дозу для этой обычной процедуры. Но одна из них, мышь № 6, оказала сопротивление инъекции, упрямо сохраняя плоский живот. Лийя Кин повторила инъекцию, но без успеха.

По совету Дженг Цуи, который руководил её исследованиями, она удвоила дозу. По-прежнему без результата. Тогда она удесятерила дозу, доведя её до 2 миллионов клеток. К её изумлению в животе строптивой по-прежнему не было ни рака, ни брюшной водянки. Засомневавшись в технических способностях своей помощницы, Дженг Цуи решил сделать инъекцию сам и для получения явной картины щедро ввёл 20 миллионов клеток и проверил, что жидкость хорошо проникла в брюшную полость. Прошло две недели, по-прежнему ничего! Он попробовал тогда 200 миллионов клеток — в тысячу раз больше обычной дозы — но опять ничего не произошло. Тогда, как ни одна мышь никогда не прожила в этой лаборатории больше двух месяцев, мышь № 6 жила теперь уже свой восьмой месяц, несмотря на астрономические дозы раковых клеток, вводимых прямо в её живот, туда, где они размножаются самым быстрым образом. Тогда в уме Дженга Цуи родилась мысль, что речь, может быть, идёт о невозможном: о мыши, естественным образом сопротивляющейся раку.

Медицинская и научная литература в течение века описывает случаи с пациентами, у которых рак, считавшийся в «конечной фазе», неожиданно давал обратный ход и заканчивал полным исчезновением. Но эти случаи были редчайшими, и очевидно, что их трудно изучать, потому что они непредсказуемые и их нельзя воспроизвести по желанию. Чаще всего их относят к ошибкам в диагнозе («без сомнения, это был не рак.») или к запоздалому эффекту обычных курсов лечения, проведённых ранее («без сомнения, сказалась, наконец, химиотерапия предыдущего года.»).

Тем не менее, любое честное сознание обязано признать, что в этих неожиданных ослаблениях болезней участвуют ещё плохо понятые механизмы, способные противодействовать развитию рака. За последние десять лет некоторые из этих механизмов были выявлены и изучены в лабораториях. Мышь № 6 профессора Дженг Цуи открыла окно на первый из них: сила иммунной системы, когда она полностью отмобилизована.

Когда идея о том, что знаменитая мышь — теперь названная «Супермышью» -сопротивляется раку, была усвоена, новое беспокойство овладело Дженгом Цуи. Супермышь существовал только в одном экземпляре! В лучшем случае мышь живёт всего лишь два года. Когда он умрёт, как можно будет изучать его потрясающую сопротивляемость? А если он подхватит вирус или пневмонию? Дженг Цуи предполагал сохранить его АДН или клонировать его (первые удачные результаты клонирования мышей только что были опубликованы), когда кто-то из его коллег не подбросил ему мысль: «Ты не подумал получить от него потомство?»

Иллюстрация 1 — фотография «Супермыши», мыши № 6

От Супермыши не только было получено потомство — в паре с не имеющей сопротивляемости самкой — но и половина его внуков унаследовала его сопротивляемость клеткам S180 : как и их дед, эти мыши выносили без ослабления два миллиона клеток S180, дозу, ставшей почти банальной в этой лаборатории. Они выдерживали даже два миллиарда S180, т. е. 10 % от их общего веса — что соответствует у человека инъекции массой в 7 — 8 кг исключительно опасной опухоли!

Таинственный механизм

В это время Дженгу Цуи понадобилось отлучиться на несколько месяцев. По возвращении его ожидала большая неудача. Когда он возобновил опыты над ракоустойчивыми мышами, он констатировал, что через две недели после обычной инъекции у всех из них развивалась раковая брюшная водянка. У всех без исключения.

Дженг Цуи не провёл анализов на первом поколении потомства мыши № 6 из опасения, что ген мог бы быть рецессивным (понижающимся) и мог проявиться только в следующем поколении.

Что произошло? Как смогли они потерять свою сопротивляемость за время его отсутствия? Дни напролёт он думал только об этой неудаче, спрашивая себя, в чём могла быть его ошибка. Всё, к сожалению, стало на свои места. Как ему предсказывали многие из его коллег, это «открытие» было в любом случае слишком красивым, чтобы быть правильным. Он был так разочарован, что перестал навещать своих мышей. Через четыре недели после инъекций все они должны были быть при смерти. С тяжёлым сердцем он пришёл в лабораторию, поднял крышку и замер: мыши были вполне здоровыми, a их брюшная водянка . исчезла!

После нескольких дней волнений и других опытов для проверки новой гипотезы появилось объяснение: начиная с некоторого возраста (шесть месяцев для мыши, что равнозначно пятидесяти годам для человека) механизм сопротивления ослабевает. Поэтому рак сначала развивается, отчего живот надувается от брюшной водянки. Но приблизительно двумя неделями (одним или двумя годами по человеческой шкале) позже опухоль, само присутствие которой приводит в действие механизм сопротивления, тает на глазах и исчезает менее через двадцать четыре часа (один — два месяца по человеческой шкале). И мыши возвращаются к своей обычной активности, включая очень активную сексуальную жизнь. Впервые наука обладала экспериментальной моделью, воспроизводимой без ограничений, спонтанной регрессии рака. Оставалось понять, с помощью каких механизмов могло происходить это таинственное рассасывание. Эту тайну разгадал доктор Марк Миллер, сотрудник Дженга Цуи, специалист по клеточному развитию рака.

Изучая в микроскоп клетки S180, взятые в брюшной полости чудесным образом излечившихся мышей, он обнаружил настоящее поле сражения: вместо обычных раковых клеток, выпяченных, мохнатых и агрессивных, он увидел клетки гладкие, дырявые, измятые в схватках с лейкоцитами иммунной системы, в том числе со знаменитыми «естественными клетками-убийцами», или NK (natural killer по-английски). Марк Миллер даже смог заснять на видеомикроскопе атаку иммунных клеток на клетки S180 (см. тетрадь иллюстраций после стр. 168, фиг.3). Это было решением задачи: сопротивляющиеся мыши имели способность организовать энергичную оборону благодаря иммунной защите, в том числе и после полного внедрения рака.

Специальные агенты против рака

Клетки NK являются специальными агентами иммунной системы. Как все лейкоциты, они постоянно обходят организм дозором в поисках бактерий, вирусов или новых раковых клеток. Но в отличие от других лимфоцитов, им не нужно присутствие антигена для того, чтобы мобилизоваться. Как только они обнаруживают чужаков, они облепляют их, стараясь обеспечить контакт мембраны к мембране. Как только контакт будет установлен, NK нацеливают на свою мишень, как танковую башню, внутреннее устройство, транспортирующее пузырьки, наполненные до отказа ядом.

В контакте с непрошенным гостем пузырьки высвобождаются и химическое оружие клетки NK — перфорин и гранзимы — вспрыскиваются через мембрану. Молекулы перфорина принимают тогда форму микроколец, которые собираются, чтобы образовать трубку, через которую врываются гранзимы. Последние, достигнув сердца раковой клетки, приводят в действие механизмы самозапрограммированной смерти, как если бы они дали ей приказ самоубиться. В результате её ядро дробится, приводя к имплозии (взрыву, направленному внутрь) всей архитектуры. Обессиленные остатки клетки готовы, таким образом, к тому, чтобы их переварили макрофагоциты, эти мусорщики иммунной системы, которые всегда находятся в кильватере NK.

Как клетки NK у мышей профессора Дженга Цуи, клетки NK человека способны убивать раковые клетки различных типов, в частности, клетки саркомы, рака груди, простаты, лёгких или толстой кишки.

Исследование, проведённое на 77 женщинах, страдающих от рака груди, и продолжавшееся в течение двенадцати лет, подчеркнуло важность лечения. Прежде всего, вытяжки из их опухолей, сделанные в момент установления диагноза, выращивались в присутствии их собственных лейкоцитов. У некоторых пациенток лейкоциты не реагировали, как будто их естественная жизнеспособность была заторможена. У других, напротив, они занялись энергичной чисткой. Двенадцатью годами позже, по окончании исследования, почти половина (47 %) пациенток, у которых лейкоциты не реагировали в лаборатории, скончалась. Напротив, 95 % пациенток, у которых иммунная система показала себя активной под микроскопом, всё ещё остаются живыми.

Другое исследование пришло к аналогичным результатам: чем менее активными показали себя под микроскопом клетки NK, тем быстрее прогрессировал рак и тем шире он распространялся по организму в форме метастаз. Так у людей, подвижность иммунных клеток представляется, следовательно, важнейшей для сопротивления росту опухолей и распространению метастаз.

Рак, который держали в узде.

Мари-Анн, не страдавшая никаким раком, узнала на себе трагическим образом о решающей роли иммунной системы против раков, которые пытаются обосноваться. Эта шотландка, страдала почечной недостаточностью, серьёзной болезней почек, которая делает их неспособными фильтровать кровь, что приводит к накоплению токсинов в организме. Чтобы избежать диализов, которым она должна была подвергаться в больнице несколько раз в неделю, ей пересадили почку. В течение года Мари-Анн смогла снова жить почти нормально, единственным ограничением была необходимость ежедневно принимать иммуноподавляющие лекарства, которые, как указывает их название, имеют целью ослаблять её собственную иммунную систему для того, чтобы помешать ей отторгнуть трансплантат, который поддерживал её в жизни. Но по истечении полутора лет такого режима вокруг пересаженной почки развилась глухая боль, а в её левой груди во время обычной маммографии был определён аномальный узелок. Была проведена биопсия, которая показала двойную метастазу меланомы — рака кожи — в то время, как на её коже не было никакой первичной меланомы, которая могла бы быть их первопричиной. Непостижимая ситуация для её врачей. Приглашённая на помощь озадаченными хирургами, дерматолог МакКай не смогла лучшим способом объяснить этот таинственный случай призрачной меланомы. Для спасения Мари-Анн было испробовано всё, включая прекращение иммуноподавляющего лечения и удаление больной почки, но было слишком поздно. Через шесть месяцев она умерла из-за общего поражения меланомой, причина которого никогда не была установлена.

Спустя некоторое время у Жоржа, второго пациента, которому была пересажена почка в том же госпитале, в свою очередь развилась метастатическая меланома без исходной опухоли. На этот раз доктор МакКай не могла больше поверить в простое совпадение, которое можно отнести на счёт непроницаемых тайн медицины. Она проследила происхождение обеих почек благодаря регистру пересаженных органов и обнаружила, что они получены от одной и той же донорши. Её общее состояние здоровья удовлетворяло, тем не менее, всем обычным анализам: не было гепатита, не было СПИДа и, конечно, не было рака. Но Рона МакКай упорствовала и, в конце концов, обнаружила имя этой донорши в шотландской базе данных пациентов, наблюдавшихся по поводу. меланомы. За восемнадцать лет до этого она была прооперирована по поводу очень маленькой опухоли — в 2,6 мм — на коже. Затем её наблюдали в течение пятнадцати лет в клинике меланомы и, наконец, объявили «полностью излечившейся». Это было за год до её смерти из-за неожиданного кровоизлияния в мозг, которое не имело ничего общего с этим старым исчезнувшим раком. Таким образом, у этой пациентки, действительно «излечившейся» от своего рака, внутренние органы, казавшиеся совершенно здоровыми, продолжали быть носителями микроопухолей, которые её иммунная система держала в узде. Когда эти микроопухоли оказались в организме — у Жоржа или у Мари-Анн -иммунная система которых была сознательно ослаблена для того, чтобы воспрепятствовать отторжению пересаженной почки, они быстро возобновили своё хаотическое и поражающее развитие.

Благодаря своей работе детективом доктор МакКай смогла убедить своих коллег по отделению пересадки почек прекратить иммуноподавляющие лекарства, которые давались Жоржу ежедневно, и, напротив, давать ему активное средство, укрепляющее иммунитет, для того, чтобы как можно быстрее произошло отторжение пересаженной почки — носителя меланомы. Через несколько недель у него смогли извлечь почку. И хотя он был вынужден подвергаться диализу, два года спустя Жорж по-прежнему был живым и не демонстрировал никакого признака меланомы^*. Как только его иммунная система восстановила свою естественную силу, она выполнила свою миссию и изгнала опухоли.

______

История Мари-Анн и Жоржа (это не их настоящие имена) явилась предметом статьи в New England Journal of Medicine, откуда и взята эта информация.

«Природа не читала наших учебников»

У мышей профессора Дженг Цуи исследователи смогли показать, что их лейкоциты могли за несколько недель устранить до 2 миллиардов раковых клеток. Спустя всего лишь шесть часов после инъекции этих клеток брюшную полость мышей заполнили 160 миллионов лейкоцитов. При таком их наплыве двадцать миллионов раковых клеток исчезли за полдня! До этих опытов на Супермыши и его потомстве никто не мог ожидать, что иммунная система способна мобилизоваться до такой степени, чтобы смочь переварить рак, весящий 10 % от общего веса. Никто не мог даже вообразить этого. Господствующий консенсус по поводу пределов возможностей иммунной системы, без сомнения, помешал бы классическому иммунологу уделить внимание феноменальному здоровью мыши № 6. В этом убеждён доктор Ллойд Оулд, профессор иммунологии рака в онкологическом центре Слоан-Кеттеринг в Нью-Йорке. Обращаясь к профессору Дженгу Цуи — который ничего не знал в иммунологии до того, как неожиданно напасть на мышь № 6 — он сказал ему: «Мы можем поздравить себя с тем, что вы не были иммунологом. Если бы не так, то вы, конечно, избавились бы от этой мыши без колебаний.» На что Дженг Цуи ответил: «Скорее мы можем поздравить себя с тем, что Природа никогда не читала наших учебников!»

Ресурсы тела и возможности противостоять болезни ещё очень часто недооцениваются современной наукой. Конечно, в случае с Супермышью его колоссальная сопротивляемость связана с его генами. А что у всех тех, кто, как я, может быть, как вы, обделён такими исключительными генами? До какой степени можно рассчитывать на «обычную» иммунную систему?

Ответ на этот вопрос основывается на боеспособности лейкоцитов, важнейших элементов нашей способности расстроить замыслы рака. Мы можем стимулировать их жизненную силу или, как минимум, мы можем прекратить тормозить её. Супермыши преуспевают в этом, как никто другой, но каждый из нас может «толкать» свои лейкоциты к тому, чтобы они максимально проявили себя перед лицом рака. Многочисленные исследования показывают, что, как все солдаты, лейкоциты человека сражаются тем лучше, чем 1° к ним относятся с уважением и 2° их офицер сохраняет хладнокровие (он управляет своими эмоциями и действует спокойно).

Как мы увидим далее, различные исследования о деятельности лейкоцитов (в том числе клеток NK) показывают, что они демонстрируют свой наилучший уровень тогда, когда наше питание разумно, когда наше окружение «пригодно», когда наша физическая активность побуждает всё наше тело (а не только мозги и руки). Лейкоциты показывают себя также чувствительными к нашим эмоциям, реагируя положительно на состояния, когда господствуют радость и ощущение связи с теми, кто нас окружает. Всё происходит так, как будто иммунные клетки мобилизуются тем лучше, когда они находятся на службе у жизни, которая объективно стоит того, чтобы её прожить. Мы будем встречаться с этими верными часовыми на протяжении всех следующих разделов, когда мы будем рассматривать естественные методы лечения, которые должны сопровождать любой курс лечения рака¹.

Подавляет Поддерживает Традиционный западный режим питания (способствует воспалениям) Режим средиземноморский, кухня индийская, кухня азиатская Эмоции, затаённые в себе Эмоции выраженные Депрессивное состояние и горечь Согласие и безмятежность Социальная изоляция Поддержка окружения Отрицание своей истинной идентичности (например, своего гомосексуализма) Признание самого себя со своими ценностями и своей историей Малоподвижный образ жизни Регулярная физическая активность

Таблица 1 — Что подавляет и что поддерживает лейкоциты. Различные исследования об активности лейкоцитов показывают, что они реагируют на питание, окружающую среду, физическую активность и эмоциональные переживания.

Вторая часть. «Рак: рана, которая не заживает»

Двуличие воспалений

Троянский конь для захвата организма

Все живые организмы естественным образом способны восстанавливать свои ткани после ранения. У животных и у людей в центре этого восстановления находится воспаление. Диоскорид, греческий хирург I-го века нашей эры, описал воспаление в терминах такой простоты, что они до сих пор преподаются на всех медицинских факультетах: «Rubor, tumor, calor, dolor. » Это — красное, вздутое, горячее и болезненное. Но под этими поверхностными проявлениями работают сложные и мощные механизмы.

Как только травма повреждает ткань — удар, порез, ожог, отравление, инфекция, -она обнаруживается тромбоцитами, которые скапливаются вокруг повреждённого сектора. Объединяясь, они освобождают химическую субстанцию — PDGF, или platelet-derived growth factor (фактор замещающего роста тромбоцитов) — которая оповещает лейкоциты иммунной системы. Последние в свою очередь производят серию других химических трансмиттеров с варварскими названиями и многочисленными эффектами: цитокины, хемокины, простагландины, лейкотриены и тромбоксаны руководят процессом восстановления. Прежде всего, они расширяют сосуды по соседству с раной для того, чтобы обеспечить приток других иммунных клеток, призванных на помощь. Затем они затыкают брешь, активируя свёртывание крови вокруг груды тромбоцитов. Затем они делают соседние ткани проницаемыми для того, чтобы иммунные клетки смогли проникнуть и преследовать чужаков везде, где они могли пристроиться. Наконец, они запускают размножение клеток повреждённых тканей для того, чтобы восстановить отсутствующий кусок, и изготавливают в отдельных местах мелкие кровеносные сосуды таким образом, чтобы позволить подачу кислорода и питания на место строительства.

Эти механизмы абсолютно необходимы для целостности тела и его постоянного восстановления перед лицом неизбежных агрессий. Когда они хорошо отрегулированы и сбалансированы с другими функциями клеток, эти процессы великолепно гармоничны и самоограничены. Другими словами, рост новых тканей прекращается, как только необходимые замещения тканей произведены. Иммунные клетки, которые были активированы перед лицом чужаков, переходят в состояние ожидания во избежание того, чтобы, продолжая в том же темпе, они не могли напасть на здоровые ткани (см. тетрадь иллюстраций после стр. 168, фиг.5). Вот уже несколько лет, как мы знаем, что рак использует как раз эти механизмы восстановления в качестве троянского коня для того, чтобы захватить организм и погубить его. В этом и есть двуличие воспаления: призванное поддерживать образование новых тканей для выздоровления, оно может быть сбито с правильного пути для снабжения ракового роста.

Раны, которые не заживают

Рудольф Виршоу, основатель современной патологии — науки, которая изучает отношения между болезнью и обстоятельствами, которые повреждают ткани, — был великим немецким медиком. В 1863 г. он сделал наблюдение, что у многих пациентов рак, похоже, развивается в том самом месте, где они получили удар, или там, где постоянно тёрлись ботинок или рабочий инструмент. Под микроскопом он заметил присутствие многочисленных лейкоцитов внутри раковых опухолей. Тогда он выдвинул гипотезу, что рак является попыткой восстановления раны, которая приняла плохой оборот. Его описание, которое представлялось слишком анекдотичным, почти излишне поэтичным, не было по-настоящему принято всерьёз. Почти через сто двадцать лет, в 1986 г. доктор Гарольд Дворак, профессор патологии Гарвардской Медицинской Школы, воспринял эту гипотезу, основываясь на этот раз на весомых аргументах. В своей статье, названной «Опухоли: раны, которые не заживают», он показывает удивительное подобие между механизмами, задействованными воспалением, необходимыми для излечивания ран, с одной стороны, и для производства раковых опухолей, с другой. Он отмечает также, что болeе, чем один рак из шести напрямую связан с состоянием хронического воспаления (см. табл.2). Так, рак шейки матки чаще всего следует за хронической инфекцией вирусом папилломы. Рак толстой кишки очень часто встречается у людей, страдающих хронической воспалительной болезнью кишечника. Рак желудка связан с инфекцией от бактерии Геликобактер пилори (также являющейся причиной язв). Рак печени — с инфекцией от гепатита В или С. Мезотелиома — с воспалением, вызванным асбестом. Рак лёгких — с воспалением бронхов, вызванным многочисленными токсическими добавками в дыме сигареты.

Сегодня, после этой новаторской статьи роль, которую воспаление играет в развитии раковых заболеваний, считается настолько важной, что в США Национальный Институт Рака подготовил доклад, чтобы привлечь широкое внимание к этому исследованию, которое ещё слишком часто неизвестно врачам-онкологам. Доклад описывает с большой точностью процессы, благодаря которым раковым клеткам удаётся сбить с толку механизмы излечения организма. Так же, как и иммунные клетки, действующие для ремонта ран, раковые клетки должны организовать воспаление для поддержки собственного роста.

Они начинают в изобилии изготавливать те же самые вещества, которые обладают высокими способностями организовать воспаление, роль которых в естественном восстановлении ран мы уже видели (цитокины, простагландины и лейкотриены). Последние, как мы видели, действуют как химические удобрения, способствуя делению клеток. Рак будет использовать эти вещества для того, чтобы стимулировать своё собственное распространение и сделать прозрачными барьеры, которые его окружают. Таким образом, тот же самый процесс, который позволяет иммунной системе заделывать раны и преследовать врагов по всем углам организма, будет отвлечён от выполнения долга в пользу раковых клеток, которые завладевают им для распространения и размножения. Благодаря воспалению они будут проникать в соседние ткани и проскальзывать в кровопоток, чтобы образовать удалённые колонии: метастазы.

Тип рака Причины воспаления Лимфома МАЛТ Геликобактер пилори Бронхи Кремнезём, асбест, дым сигарет Мезотелиома Асбест Пищевод Метаплазия Баретта (превращение одного типа ткани в другой) Печень Вирус гепатита (В и С) Желудок Гастрит, вызванный Геликобактер пилори Саркома Капози Вирус человеческого герпеса типа 8 Мочевой пузырь Шистосомоз Толстая и прямая кишки Воспалительные заболевания кишечника Яичники Воспаление половых органов, тальк, перерождение тканей Шейка матки HPV (человеческий вирус папилломы)

Таблица 2 — Различные раковые заболевания, напрямую связанные с воспалительными состояниями (по Балквиллу в Lancet).

Порочный круг в сердце рака

В то время, как в случае нормального заживления раны производство этих химических веществ прекращается, как только ткань восстановлена, в случае рака оно, напротив, будет продолжено. Избыток этих веществ приводит, в свою очередь, к блокаде естественного процесса в прилегающих тканях, который называется апоптозом, т. е. клеточным самоубийством, генетически запрограммированным для предотвращения быстрого анархического размножения тканей. Таким образом, раковые клетки оказываются защищёнными от этой клеточной смерти, и опухоль постепенно растёт.

К тому же, раздувая огонь воспаления, опухоли провоцируют другое серьёзное явление: они «разоружают» иммунные клетки, присутствующие в тканях раны. Упрощая, можно сказать, что сверхпроизводство воспалительных веществ приводит к тому, что находящиеся вблизи лейкоциты сбиваются с толку. Лейкоциты и клетки NK, таким образом, нейтрализуются, они даже не пытаются больше бороться с опухолью, которая развивается и растёт у них под носом.

Мотор всякой опухоли находится, таким образом, в значительной степени в порочном круге, который удаётся создать раковым клеткам: поощряя иммунные клетки создавать воспаление, опухоль заставляет организм изготавливать горючее, необходимое для её собственного роста и внедрения в соседние ткани. Чем больше растёт опухоль, тем больше она стимулирует воспаление и тем больше она обеспечивает свой рост (см. тетрадь иллюстраций после стр. 168, фиг.6).

Эта гипотеза была с избытком подтверждена недавними исследованиями. Было приведено доказательство, что чем больше раковым заболеваниям удаётся стимулировать местную воспалительную реакцию, тем более опухоль становится агрессивной и более способной распространяться на большие расстояния, затрагивая лимфатические узлы и разбрасывая метастазы.

Измерение воспаления

Этот процесс настолько важен, что уровень производства опухолями воспалительных веществ позволяет предсказать продолжительность выживания при многочисленных раковых заболеваниях (толстой кишки, груди, простаты, шейки матки, желудка и мозга).

В госпитале Глазго, в Шотландии, онкологи, начиная с 1990-х годов, измеряют маркёры воспаления в крови пациентов, страдающих различными раками. Они показали, что пациенты, у которых самый низкий уровень воспаления, имеют в два раза больше шансов, чем другие, оставаться живыми ещё многие годы . Эти маркёры легко измерять и — к большому удивлению онкологов из Глазго — они представляют наилучший индикатор шансов на выживание, чем общее состояние здоровья индивидуума в момент диагноза. Во Франции в госпитале Альбер-Шёнёвье в Кретее доктор Елена Пайо сделала то же открытие: измеряя воспаление, она смогла предсказать с достоверностью более, чем 90 %, какие из её пациентов, страдающие далеко зашедшим раком, будут жить ещё несколько лет. Всё происходит так, как если бы состояние скрытого хронического воспаления в организме являлось важным определяющим фактором здоровья, даже если кажется, что здоровье не очень страдает и это не проявляется в виде поддающихся обнаружению проблем (как боли суставов или болезнь сердца). Многие исследования в действительности смогли установить, что лица, которые регулярно принимают противовоспалительные лекарства (Адвил, Бруфен, Ибупрофен, Индоцид, Нифлурил, Упфен, Вольтарене, …), менее подвержены раку, чем те, кто их не принимает. К сожалению, эти медикаменты имеют побочные явления, которыми нельзя пренебрегать (риск язвы желудка и гастрита). Появление новых противовоспалительных лекарств, таких как Vioxx и Celebrex, веществ, тормозящих развитие несчастного Сох-2 (фермента, производимого опухолями, для ускорения производства веществ, способствующих воспалению), породило новые надежды. Многие исследовательские проекты изучали их возможный защитный эффект против рака и получили очень обнадёживающие результаты. Тем не менее, проведённая в 2004 г. демонстрация повышенных сердечнососудистых рисков значительно снизила первоначальный энтузиазм.

_______

Исследователи их Глазго разработали очень простой расчёт для оценки индивидуального риска, исходя из двух анализов уровня воспаления в крови: С-реактивный белок < 10 мг/л И альбумин > 35 г/л = минимальный риск — PCR > 10 мг/л ИЛИ альбумин < 35 г/л = обычный риск — PCR > 10 мг/л И альбумин < 35 г/л = повышенный риск.

Чёрный рыцарь рака

Остаётся сказать, что сегодня вполне определёна ахиллесова пята этого грозного воспалительного механизма, возбуждаемого раком. В лаборатории профессора Микаэля Карина исследователи из университета Сан-Диего в сотрудничестве с крупным немецким фондом показали, что достаточно заблокировать у мышей производство одного из основных цитокинов, способствующих воспалительным процессам, который называется NF-kappaB, чтобы снова сделать «смертными» большинство раковых клеток и помешать им создавать метастазы. NF-kappaB является своего рода чёрным рыцарем рака. Его центральная роль настолько хорошо определена сегодня, что профессор Альберт Болдвин из университета Северной Каролины смог заявить в обозрении Nature, что «почти все антиканцерогенные вещества являются ингибиторами NF-kappaB».

К тому же выясняется, что многочисленные природные воздействия способны блокировать воспалительную активность этого ключевого вещества. Та же статья в Nature раскрывает не без иронии, что вся фармацевтическая промышленность ищет сегодня лекарства, подавляющие NF-kappaB, в то время, как молекулы, известные тем, что они действуют против него, уже широко доступны. Статья цитирует только две из этих молекул, отнесённых к разряду «low-tech »: катехины зелёного чая и ревератролы красного вина. На самом деле в продуктах питания их существует большое число и некоторые из них ещё гораздо активнее. Мы рассмотрим их детальным образом в разделе об антираковом питании.

Стресс: масло в огонь

Среди причин, которые заставляют «вспыхнуть» производство воспалительных веществ, имеется одна, чья роль редко упоминается, когда говорят о раке: речь идёт о психологическом стрессе. Каждая эмоциональная вспышка, каждый приступ гнева, каждая паника запускают в нашем организме выделение повышенных доз норадреналина (так называемого гормона «борьбы или бегства») и кортизола, прекрасного гормона стресса. Они готовят тело к возможному получению раны и поэтому немедленно стимулируют воспалительные вещества, необходимые для восстановления тканей. Последние являются также удобрением для раковых опухолей, являются ли они уже объявленными или потенциальными.

Открытие ключевой роли воспаления в развитии раковых заболеваний ещё совсем недавнее. Поиски в огромной базе данных MedLine статей на английском языке по этой теме показывают, что научный интерес к ней только проявляется (2 в 1990 г., 37 в 2005 г.). Это одна из причин, по которой выборы средств, которые позволили бы нам контролировать воспаление в нашем теле, редко выдвигаются на первый план в советах по профилактике или лечению, которые мы получаем². К этому необходимо добавить, что существующие противовоспалительные лекарства имеют слишком много побочных явлений для того, чтобы являться хорошим решением проблемы. Поэтому, прежде всего, благодаря естественным средствам, доступным каждому, мы можем действовать для того, чтобы уменьшить воспаление в нашем организме. Без всяких сюрпризов, речь идёт о том, чтобы убрать из нашего окружения токсины, способствующие воспалению, выбрать питание, направленное против рака, заботиться о нашем эмоциональном равновесии и удовлетворять потребность нашего тела в движении и затратах энергии. Мы вернёмся к этим вопросам в разделах, посвящённых каждой из этих тем. Поскольку эти действия не требуют рецептов, большинство врачей не считают их относящимися к своей практике. Вот почему освоить их — это дело каждого из нас.

Факторы усугубления Факторы защиты Традиционный западный режим питания Режим средиземноморский, Кухня индийская, кухня азиатская Депрессия и ощущение беспомощности Владение своей жизнью, лёгкость, спокойствие Менее 20 минут физической активности в день 30 минут ходьбы 6 раз в неделю Сигаретный дым, Загрязнение атмосферы, Домашние загрязняющие вещества Чистая окружающая среда

Таблица 3 — основные виды влияния на воспаления. Воспаление играет ключевую роль в развитии раковых заболеваний. Мы можем действовать для того, чтобы уменьшить его в нашем организме благодаря естественным средствам, доступным каждому.

Третья часть. Контролировать кровеносную систему для того, чтобы иссушить рак

Как победа Жукова под Сталинградом

Борьба против рака часто вызывает в памяти военные метафоры. Ни одна из них не кажется мне сегодня более подходящей, чем воспоминание о крупнейшем сражении Второй Мировой Войны.

Август 1942 г.. На берегах Волги на подступах к Сталинграду Гитлер собирает крупнейшую разрушительную силу в истории человечества. Свыше одного миллиона обученных бою людей, которым не могла сопротивляться никакая вражеская сила, мощная дивизия танков, 10.000 пушек, 1.200 самолётов. Против них истощённая русская армия, плохо оснащённая, зачастую состоящая из подростков или даже школьников, которые никогда не использовали огнестрельного оружия — но которые защищали свою родину, свой дом, свою семью. В сражении невероятной жестокости советские войска, поддержанные гражданским населением, держались в течение всей осени. Тем не менее, несмотря на их героизм, силы были слишком не равными, и победа нацистов казалась только вопросом времени. Маршал Георгий Жуков тогда полностью поменял стратегию. Вместо того, чтобы продолжать фронтальные бои, в которых у него не было никаких шансов, он бросает то, что у него оставалось от армии, через территорию, захваченную врагом, к базам, расположенным позади основных немецких войск. Там находятся подразделения, занимающиеся снабжением нацистских войск. Румыны или итальянцы, намного менее дисциплинированные и воинственные, они недолго сопротивлялись нападению. За несколько дней Жуков решил исход битвы под Сталинградом. Как только её линии снабжения были перерезаны, 6-ая армия генерала Паульса оказалась неспособной сражаться и закончила бои капитуляцией. В феврале 1943 г. немецкое наступление отброшено. Сталинград является основным поворотным пунктом Второй Мировой Войны и означает начало отлива нацистского рака на всей европейской территории.

Если военные осознают стратегическую важность снабжения армий на фронте, то её применение в лечении рака в течение долгого времени казалось исследователям-онкологам нелепостью. Возможно, что не случайно поэтому эта мысль зародилась сначала в уме военного хирурга.

Интуиция военно-морского хирурга

Военному медику американского военно-морского флота в 1960-х годах, доктору Джуде Фолькману поручено придумать способ консервации запасов свежей крови, необходимой для хирургических целей во время многомесячных крейсерских походов первых атомных авианосцев. Для испытания своего устройства для консервации он хотел проверить, помогает ли таким образом сохранённая кровь в потребностях небольшого живого организма. Он испытал её in vitro на щитовидной железе кролика, изолированной под стеклянным колпаком, и без труда смог обеспечить её сохранность. Но будет ли его система так же быстро функционировать с быстро размножающимися клетками, как в случае заживления? Чтобы убедится в этом, он вводит в маленькую щитовидную железу мышиные раковые клетки, известные своей способностью к распространению. Его ожидал сюрприз.

Введённые раковые клетки действительно вызывают появление опухолей, но ни одна из них не превышает размера булавочной головки. Сначала он сказал себе, что эти клетки мертвы. Но снова введённые мышам, они, как обычно, производят мощные и смертельные опухоли. В чём же разница между щитовидной железой кролика in vitro и живыми мышами? Есть одна, которая бросается в глаза: опухоли у мышей полностью пронизаны кровеносными сосудами в то время, как опухоли щитовидной железы в стеклянном сосуде их лишены. Следует ли заключить из этого, что раковая опухоль просто не может расти, если она не повернёт кровеносные сосуды в свою пользу?

Одержимый этой гипотезой, Джуда Фолькман находит массу подтверждений в своей хирургической работе. Раковые опухоли, которые он оперирует, всегда имеют одну и ту же характеристику: они обильно орошаются кровеносными сосудами, такими слабыми и изогнутыми, как если бы они были изготовлены слишком быстро.

Фолькман быстро понял, что ни одна клетка организма не выживет, если она не находится в контакте с мельчайшими кровеносными сосудами — тонкими, как волос -которые называются капиллярами. Они доставляют ей кислород и питательные вещества, необходимые для её выживания, и уносят отходы её пищеварения. Раковые клетки не являются исключением из правила, они тоже должны питаться и выбрасывать свои отходы. Для выживания поэтому опухоли должны быть глубоко пронизаны капиллярами. Поскольку опухоли развиваются быстро, то должны изготавливаться новые сосуды. Фолькман даёт этому феномену название: «ангиогенез» (« angiogenese ») (от греческого angio — кровеносный сосуд и genesis — рождение).

Обычно, кровеносные сосуды являются фиксированной инфраструктурой, и клетки их стенок не умножаются и не создают новых капилляров за исключением особенных обстоятельств: во время роста, во время заживания ран и ещё после менструаций. Этот механизм «нормального» ангиогенеза является поэтому самоограниченным и строго контролируемым во избежание создания слабых сосудов, которые бы слишком легко кровоточили. Для своего роста раковые клетки поворачивают в свою пользу эту способность организма создавать новые сосуды. В результате, размышляет Джуда Фолькман, достаточно помешать им в этом, чтобы они навсегда остались размером с булавочную головку. Атакуя их кровеносные сосуды вместо атаки на сами клетки, можно будет поэтому получить возможность иссушить существующую опухоль и заставить её уменьшиться… (см. тетрадь иллюстраций после стр. 168, фиг.4).

Пересечение пустыни

Внутри научного сообщества никто не хотел интересоваться этой теорией «водопроводчика», пришедшей от хирурга, который, в конце концов, ничего не должен знать о биологии рака. Поскольку он, тем не менее, был уже профессором медицинского факультета в Гарварде и шефом хирургического отделения детского госпиталя (одного из крупнейших в США), New England Journal of Medicine согласился в 1971 г. опубликовать на своих страницах эту эксцентричную гипотезу.

Позже Фолькман рассказал о беседе, которая у него состоялась в то время с соседом по лаборатории в госпитале, профессором Джоном Эндером, лауреатом Нобелевской премии по медицине. Поскольку он задавался вопросом, не слишком ли много он рассказал о своих идеях, и выразил свои опасения, что конкуренты спишут у него всю исследовательскую программу, Эндер сказал ему, попыхивая трубкой: « Ты вполне застрахован от интеллектуального воровства: никто тебе не поверит!»

И действительно, его статья не вызвала никакого отклика. Хуже того, его коллеги принялись выражать своё неодобрение, шумно вставая с мест и покидая зал, как только он брал слово на конгрессах. Шептались, что он подделывал свои результаты для подтверждения своих теорий и, что ещё более серьёзно для врача, что он шарлатан; что после того, как он был блестящим хирургом, он растерялся. Студенты, такие необходимые для жизни исследовательской лаборатории, стали избегать его, чтобы их карьера не была запятнана какой-либо связью с этим чудаком. В конце 1970-х годов он даже потерял своё место шефа хирургического отделения.

Несмотря на все эти унижения, решимость Фолькмана не ослабевала. Через двадцать лет он объяснял это так: «Я знал что-то, чего не знал никто другой, а я бывал в операционной. Меня критиковали не хирурги, а исследователи фундаментальных наук. Я знал, что многие из них никогда не видели рака кроме как в пробирке. Я знал, что они не видели того, что видел я. То, что опухоли развиваются в трёх измерениях, что им нужны кровеносные сосуды в глазу, в брюшной полости, в щитовидной железе или ещё где-то, все виды рака in situ и скрытые микроопухоли — я видел всё это. Поэтому я повторял себе, что мои идеи правильны, но что понадобится много времени до того, как люди их заметят.»

Опыт за опытом, Джуда Фолькман продолжал выводить ключевые пункты своей новой теории рака:

1. Микроопухоли не могут развиваться в опасный рак, не создав новую сеть кровеносных сосудов для собственного питания.

2. Для этого они испускают химическое вещество — которое он назвал «ангиогенином» — которое заставляет сосуды направляться к ним и распускать новые ветви ускоренным образом.

3. Клетки опухоли, которые рассыпаются по всему организму — метастазы, — не опасны до тех пор, пока они не способны, в свою очередь, притянуть к себе новые сосуды.

4. Крупные основные опухоли рассыпают метастазы, но, как и в колониальной империи, они препятствуют этим удалённым территориям стать слишком важными, испуская другое химическое вещество, которое блокирует рост новых сосудов — «ангиостатин». Именно это объясняет то обстоятельство, что метастазы растут неожиданно каждый раз, когда основная опухоль удаляется хирургическим путём.

Но напрасно накапливались результаты опытов, идея казалась одновременно слишком простой и слишком. еретической. Тем более, что, как это часто случается в научном сообществе, её нельзя было принять всерьёз до тех пор, пока не был объяснён механизм, с помощью которого опухоли могли осуществлять такой контроль над сосудами. Если «ангиогенин» и «ангиостатин» существовали, то нужно было доказать их существование!

Как иголка в стоге сена

Джуда Фолькман ни разу не позволил своим критикам сломать себя и никогда не терял уверенности в способности своих учёных коллег согласиться с очевидностью при условии, что им будут представлены достаточные доказательства. Без сомнения, в душе он имел в виду поговорку Шопенгауэра, в соответствии с которой любая великая истина проходит три фазы: сначала над ней смеются, потом резко критикуют перед тем, как она будет принята как очевидность. Поэтому он напряжённо старался доказать существование веществ, способных воспрепятствовать росту новых кровеносных сосудов.

Но как их найти среди тысяч различных протеинов, производимых раковыми опухолями? Это всё равно, что найти иголку в стоге сена. По прошествии многих лет и после многочисленных неудач Джуда Фолькман был на грани отчаяния, когда, наконец, удача улыбнулась ему.

Микаэлю О’Рейли, молодому хирургу-исследователю, который поступил в его лабораторию, пришла идея искать ангиостатин в моче мышей, невосприимчивых к метастазам. Упорство Микаэля было таким же, как и у его патрона, и по прошествии двух лет, проведённых за процеживанием сотен литров мышиной мочи (которая пахнет исключительно плохо, должен был он признаться позже), он нашёл, наконец, протеин, который блокировал создание кровеносных сосудов (когда его проверяли на эмбрионе курицы, у которого сосуды развиваются быстро). Наступил момент истины: нужно будет проверить на деле, сможет ли этот «ангиостатин» воспрепятствовать развитию рака у живого организма.

О’Рейли взял двадцать мышей, на спину которым был пересажен опасный рак, метастазы которого быстро растут в лёгких, как только основная опухоль прооперирована. Сразу после удаления этой опухоли он ввёл ангиостатин половине мышей и оставил болезнь развиваться своим путём у другой половины. Через несколько дней у части мышей появились признаки болезни: наступил момент проверки теории.

Джуда Фолькман знал, что даже если результаты будут положительными, никто ему не поверит. Поэтому он пригласил всех исследователей его этажа присутствовать при развязке. На глазах у многочисленных собравшихся свидетелей О’Рейли открыл грудную клетку первой мыши, которая не получила лечения. Лёгкие были чёрными, полностью изъединенными метастазами. Потом он вскрыл первую мышь, которой вводился ангиостатин и которая, кстати, не выглядела больной. Её лёгкие, совершенно розовые и здоровые, не имели никаких следов рака! Он не верил своим глазам: одна за другой, все мыши, не получившие ангиостатина, были истреблены раком. А все те, которые получили курс лечения, были полностью излечены! В 1994 г., после двадцати лет оскорблений, результаты были опубликованы в обозрении Cell; и уже со следующего дня ангиогенез стал одной из основных мишений исследований рака.

Исключительное открытие

Позже Фольксман смог продемонстрировать, что назначение ангиостатина может остановить рост многих типов рака, включая три рака человека, пересаженного мышам. Ко всеобщему изумлению, препятствуя образованию новых кровеносных сосудов, получали даже регрессию рака. Как и в результате атаки маршала Жукова на нацистские пути снабжения, опухоли, лишённые провизии, начинали уменьшаться и, достигнув микроскопического размера, быстро становились безвредными. Кроме того, ангиостатин свирепствовал только против кровеносных сосудов, участвующих в быстром росте, и никак не поражал существующие сосуды. Он не нападал также на здоровые клетки организма в отличие от традиционных антираковых курсов лечения, таких как химио- или рентгенотерапия. Говоря по-военному, он не наносит «побочных повреждений», т. е. представляет собой намного менее тяжёлый метод, чем химиотерапия. Как заключает статья в Nature, рассказывая об этих результатах: «Такая регрессия первичных опухолей без отравляющего воздействия на организм ранее не описывалась.» Под лаконическим стилем, свойственным научному языку, просматривается возбуждение, которое отмечает исключительные открытия.

Эти двумя статьями Фолькман и О’Рейли окончательно установили роль ангиогенеза в раковом обмене веществ и кардинально поменяли наше понимание антиракового лечения. Если возможно контролировать болезнь, нападая на её линии снабжения, тогда нужно придумать долгосрочные курсы лечения, которые постоянно подрывают попытки опухолей создать новые образования кровеносных сосудов. Как и в военной стратегии, можно превосходно комбинировать их с более точечными ударами, как химио- или рентгенотерапия. Но это нужно рассматривать в долгосрочной перспективе и предусматривать «терапию спящих опухолей», которая защитит также от появления первичной опухоли, против рецидивов, являющихся результатом первичных лечений, и против возможной вспышки метастазов после операции.

Естественные механизмы защиты, которые блокируют ангиогенез

Сегодня многочисленные лекарства, подобные ангиостатину (такие, как Avastin), разрабатываются фармацевтической промышленностью. Но их воздействие на человека, когда они используются одни, не оправдало надежд. Хотя они смогли замедлить рост некоторых раков и даже заставить значительно регрессировать некоторые опухоли, но результаты не были такими систематическими, как у мышей. К тому же, хотя они лучше переносятся, чем обычные химиотерапии, у антиангиогенезов в форме медикаментов также проявляются побочные эффекты, более неприятные, чем предусматривалось. На этот раз они, без сомнения, не стали чудесными медикаментами, как можно было надеяться. Но в этом нет ничего удивительного. Рак является многоразмерной болезнью, которая редко уступает какому-то единственному вмешательству. Чаще всего, как и в тритерапии против СПИДа, необходимо комбинировать многие подходы для того, чтобы получить достаточный эффект.

Остаётся, что овладение ангиогенезом является теперь центром интереса в лечении любого рака. Чтобы не ждать чудесного лекарства, выясняется, что и здесь мы располагаем естественными возможностями, которые имеют мощное воздействие на ангиогенез, не дают никакого побочного эффекта и могут прекрасно сочетаться с обычными курсами лечения. Речь идёт о 1° специфических режимах питания (недавно были открыты многочисленные природные антиангиогенезы, в частности, обычные съедобные грибы, некоторые зелёные чаи и некоторые кухонные специи и травы) и 2° обо всём, что способствует уменьшению воспаления, прямой причине роста новых сосудов.

Рак является феноменом чарующим и порочным, который заимствует свои беспокоящие способности у наших жизненных процессов для того, чтобы подорвать их и, в конце концов, повернуть их против них самих. Недавние исследования позволили лучше понять, как происходит это отклонение от правильного пути. Идёт ли речь о том, чтобы организовать воспаление или произвести кровеносные сосуды, рак обезьянничает нашу врождённую способность восстанавливаться, имея целью противоположный результат. Он является изнанкой нашего здоровья, отрицанием нашей жизненной силы. Но это не означает, что он неуязвим. На самом деле у него имеются слабые места, которые наша иммунная система умеет естественным образом использовать. На передовых постах нашей обороны, наши иммунные клетки — в том числе знаменитые клетки-убийцы NK -представляют грозную химическую армаду, которая постоянно разрушает раки в зародыше. Теперь все результаты совпадают: всё, что может усилить наши драгоценные лейкоциты, также подрывает рост опухолей. В общем, стимулируя наши иммунные клетки, сражаясь против воспаления (с помощью питания, физических упражнений или контроля за эмоциями), действуя против ангиогенеза, мы опережаем распространение рака. Параллельно со строго медицинскими воздействиями, каждый, поэтому, может стимулировать возможности своего организма. «Цена», которую нужно заплатить, — это вести жизнь более осознанную, более уравновешенную… и более красивую.

Объявить новость

Болезнь может стать ужасно одиноким переживанием. Когда над стадом обезьян нависает опасность, вызывая у них страх, их рефлекс заставляет их прижаться друг к другу и лихорадочно искать друг у друга вшей. Это не уменьшает опасность, но уменьшает одиночество. Наши западные ценности с их культом конкретных результатов заставляют нас часто терять из вида глубокую, звериную потребность простого присутствия перед лицом опасности и неопределённости. Присутствие доброе, постоянное, надёжное является часто самым прекрасным подарком, который могут сделать нам наши близкие, но мало кто из них знает его ценность.

У меня был очень хороший друг, врач в Питтсбурге, как и я, с которым мы любили бесконечно спорить и переделывать мир. Однажды утром я пришёл к нему в кабинет, чтобы объявить ему новость о моём раке. Он побледнел, пока я говорил, но не показал эмоций. Подчиняясь рефлексу врача, он хотел мне помочь в чём-то конкретном, в решении, в плане действий. Но я уже посетил онкологов, и он не мог ничего добавить в этом плане. Стремясь любой ценой оказать мне конкретную помощь, он неловко укоротил встречу после того, как щедро дал мне много практических советов, но не смог дать мне почувствовать, что он тронут тем, что со мной случилось.

Когда мы позже говорили с ним об этом разговоре, он объяснил мне, немного смущённо: «Я не знал, что ещё сказать.» Может быть, речь шла не о том, чтобы «сказать».

Иногда обстоятельства заставляют нас заново открыть силу присутствия. Доктор Давид Шпигель рассказывает историю одной из своих пациенток, шефа предприятия, замужем за шефом предприятия. Оба были трудоголиками и имели привычку подробно проверять всё, что делали. Они подробно обсуждали курс лечения, который она получала, но очень мало то, что происходило внутри их самих. Однажды она была так обессилена после сеанса химиотерапии, что рухнула на пол салона и не смогла подняться. Она впервые расплакалась. Её муж вспоминает: «Всё, что я ни говорил ей, чтобы успокоить, только ухудшало ситуацию. Я больше не знал, что делать, тогда я сел рядом с ней на пол и тоже заплакал. Я чувствовал себя ужасно ничтожным, потому что я ничего не мог сделать, чтобы она чувствовала себя лучше. Но как раз тем, что я прекратил пытаться разрешить проблему, я и смог помочь ей почувствовать себя лучше.»

В нашей культуре проверки и действия самое простое присутствие очень много потеряло в своей ценности. Перед лицом опасности, страдания мы слышим внутренний голос, который отчитывает нас: «Не стой так. Делай что-нибудь!» Но в некоторых ситуациях мы хотели бы сказать тем, кого любим: «Прекрати хотеть любой ценой «что-то сделать». Просто постой так!»

Некоторые умеют найти слова, которые нам больше всего нужно услышать. Я просил пациентку, которая много страдала во время долгого и трудного курса лечения её рака груди, что больше всего помогло ей выстоять морально. Миш размышляла несколько дней прежде, чем ответить мне по электронной почте:

«В начале моей болезни мой муж дал мне открытку, которую я приколола перед собой в кабинете. Я часто перечитывала её.

На открытке он написал: «Открой открытку и прижми её к себе. Прижми её крепко.»

Внутри он написал такие слова: «Ты моё всё — моя утренняя радость (даже если мы утром не занимались любовью!), мои сексуальные фантазии в первой половине дня, пылкие и смешные, моя призрачная гостья в обед, моё растущее ожидание после обеда, моя тихая радость, когда я встречаю тебя вечером, мой шеф-повар, моя партнёрша в игре, моя любовница, моё всё.»

Потом открытка продолжала: «Всё будет хорошо.» Ниже он дописал: «И я буду рядом с тобой, всегда.

Люблю тебя.

ПДж.»

Он всегда был рядом. Его открытка была так нужна мне. Она поддерживала меня во время всего, что я пережила.

Раз вы хотели знать.

Миш»

Часто самым трудным является то, что надо объявить новость о нашей болезни всем, кого мы любим. До того, как самому столкнуться с этим испытанием, я в течение нескольких лет читал врачам своего госпиталя курс лекций, который назывался: «Как объявить неизбежные плохие новости». Я быстро понял, что это намного сложнее, если нужно сделать это самому!

Я так страшился этого, что долго колебался прежде, чем решиться. Я был в Питтсбурге, моя семья — в Париже. Я должен буду нанести им этот удар, и они должны будут жить с этим. Сначала я говорил с тремя своими братьями, по очереди. К моему великому облегчению они отреагировали просто и правильно. Они не произнесли неловких фраз, чтобы успокоить самих себя, они не сказали: «Это не опасно, вот увидишь, ты выкарабкаешься.» Малозначащие фразы, как бы обнадёживающие, но все, кто задаётся вопросом о своих шансах на выживание, боятся их услышать. Мои братья нашли слова, чтобы выразить свою боль, сказать мне, что то, что я живой, очень важно для них, как они хотят быть со мной в этом испытании. Это было то, в чём я нуждался.

Когда я позвонил своим родителям, то, несмотря на мою «тренировку» с братьями, я совсем не знал, как мне начать. Жуткий страх охватил меня. Мама всегда отличалась недюжинной силой в трудных испытаниях, но отец постарел, и я чувствовал его слабость. В то время у меня ещё не было сына, но я знал, что узнать о болезни своего сына намного труднее, чем о своей собственной.

Когда он снял трубку, на другой стороне Атлантики, то он был очень рад моему звонку. Как только я услышал его голос, моё сердце сжалось. У меня было ощущение, что я причиню ему острую боль. Я цеплялся за то, что знал. Я дословно применил инструкции, которые давал коллегам. Сначала (1) сообщить факты, как они есть, коротко, без подробностей. «Папа, я узнал, что у меня рак. в мозгу. Все анализы категоричны. Его форма достаточно серьёзна, но не самая худшая. Похоже, что можно будет прожить несколько лет и при этом не очень страдать.»

И (2) ждать. Не заполнять пространство пустыми фразами. Я услышал, что его голос поперхнулся. И потом, он с трудом произнёс несколько слов. «О! Давид. Это неправда.» У нас не было привычки шутить такими вещами. Я знал, что он понял. Я подождал ещё немного, представил его в его кабинете, в хорошо знакомой мне позе, когда он сидит на стуле, совершенно выпрямившись, готовясь к противостоянию, как он умел делать всю его жизнь. Он никогда не роптал, вступая в борьбу, даже в самых трудных обстоятельствах. Но здесь борьбы не было. Не было военных действий. Не надо было писать хлёсткую статью. Я перешёл к третьей части: (3) говорить о том, что будет сделано конкретно, чтобы найти решение. «Я собираюсь найти хирурга, чтобы быстро провести операцию, и в зависимости от того, что они обнаружат во время операции, мы решим, нужно ли делать химио- или рентгенотерапию.» Он услышал и понял.

Немного спустя я осознал, что болезнь позволила мне впервые в жизни оценить своего рода новую идентичность, которая не была лишена преимуществ. Меня, например, долго мучила мысль о том, что я предаю огромные надежды, которые отец питал в отношении меня. Я был его старшим сыном и знал, что он ставил планку исключительно высоко. Даже, если он никогда не говорил об этом совершенно отчётливо, я знал, что он разочарован тем, что я «всего лишь врач». Он хотел бы, чтобы я занялся политикой и чтобы я преуспел, может быть, там, где он не дошёл до конца в своих амбициях. Серьёзно заболев в 30 лет, я не мог бы разочаровать его в большей степени! Но я сразу вновь обрёл некоторую свободу. Обязательства, которые давили не меня с раннего детства, были сметены одним движением. Конец тому, чтобы быть первым в школе, на факультете, в исследованиях. Я больше не участвую в постоянной гонке к совершенству, к могуществу, к интеллектуальным достижениям. Впервые у меня было ощущение, что я могу положить оружие и отдышаться. На той же неделе Анна дала мне послушать песню спиричуэлс (« Down by the Riverside»), которая довела меня до слёз, как будто бы я ждал этих слов всю свою жизнь:

Я положу свою ношу

На берегу реки

Я больше не буду заниматься войной

Я положу свои шпагу и щит

На берегу реки

Я больше не буду заниматься войной

Антираковое окружение

Часть первая. Эпидемия рака?

Бывший профессор Йельского университета на восточном побережье Микаэль Лернер в конце 1970-х годов обосновался в Калифорнии для реализации проекта, по-видимому, нелепого: создать такое место, где сам факт проживания мог бы содействовать выздоровлению — и физическому, и эмоциональному — лиц, страдающих тяжёлыми заболеваниями. В этом месте удивительного спокойствия, находящемся на возвышенном месте над Тихим океаном, немного на север от Сан-Франциско, едят исключительно биопродукты и говорят между собой начистоту. Нередко случается, что врачи, страдающие раком, приезжают туда, чтобы получить другие ответы, чем те, которые они выучили на медицинских факультетах.

В течение тридцати лет Микаэль Лернер и его сотрудница доктор Рашель Ремен познакомились со многими пациентами — часто ставшими их друзьями. Некоторые из них прекрасно вышли из положения, другие умерли. Чем больше проходит лет, тем больше умирает молодых людей. Теперь болезнь поражает лиц, которые никогда не курили, которые вели, скорее, «уравновешенную» жизнь. Скрытая и непонятная причина, казалось, обрекала этих 30-летних женщин на рак груди с метастазами, этих молодых и, по-видимому, здоровых людей на диссеминированную лимфому, на рак толстой кишки, простаты. Это омоложение болезней, казалось, не подчиняется никакой логике.

То, что Микаэль и Рашель наблюдают в своём центре, является мировым феноменом, прекрасно опознанным статистиками. Начиная с 1940 г., частота заболеваний раком увеличивается во всех промышленных странах, и это движение, которое ещё более ускорилось с 1975 г., особенно ощутимо среди молодых людей. В США между 1975 и 1994 гг. показатель заболеваемости раком увеличивался на 1,6 % в год у женщин моложе 45 лет и даже на 1,8 % в год у мужчин. Во Франции увеличение случаев рака составило 60 % за последние двадцать лет. Следовательно, нельзя не задаться вопросом: не идёт ли речь об эпидемии?

Когда три года назад я задал этот вопрос известному профессору-онкологу, он мне представил весь набор ответов, которые призваны успокоить население: «В этом феномене нет ничего удивительного, — уверил меня он. — По сравнению с 1940 г., поскольку население стало более возрастным, то нормально, что частота заболеваний раком увеличивается. К тому же, женщины заводят детей значительно позже, следовательно, они более предрасположены к раку груди. Не говоря уже о более раннем выявлении заболеваний, что математически увеличивает число зарегистрированных случаев.» Его мысль была простой: нельзя позволить паникёрам, которые ссылаются на неизвестно какие таинственные факторы, ввести себя в заблуждение. Надо, напротив, наращивать исследования для того, чтобы улучшить лечение и добиваться более раннего выявления заболеваний: это два соска современной онкологии. Как и многие мои коллеги и как многие другие пациенты я предпочёл поверить ему. Так удобнее.

Диаграмма 1 — Увеличение частоты заболеваний раком груди в США между 1940 и 2000 гг .

По вертикали — частота заболеваний раком груди в США на 100.000 человек.

По горизонтали — годы.

Но сегодня, даже этот архиконсерватор онкологии сменил тему своих речей. Действительно, данные удручающи. Доктор Анни Саско, которая в течение шести лет руководила отделом эпидемиологии рака для его предотвращения в ВОЗ (Всемирная Организация Здравоохранения), показывает цифры, которые, без сомнения, способствовали изменению суждения всех тех, кто отказывался смотреть реальности в лицо. По всей видимости, увеличение количества заболеваний раком не может объясняться только старением населения, потому что — ВОЗ продемонстрировала это и опубликовала в обозрении Lancet в 2004 г. — рак детей и подростков стал одним из тех, что зарегистрировал наиболее сильное увеличение с 1970 г.. А также, если действительно наблюдается лёгкое увеличение риска у женщин, родивших первого ребёнка после 30 лет, то возраст женщины при зачатии ни в коем случае не может быть единственной причиной увеличения случаев рака, потому что рак простаты (который по определению касается только мужчин) в западных странах подскочил ещё быстрее, чем рак груди (на 200 % во Франции между 1978 и 2000 гг., на 258 % в США за тот же период). И, наконец, аргумент более раннего выявления заболеваний объясняет только часть этих цифр, потому что увеличение заболеваний раками, которые не выявляются (мозга, поджелудочной железы, лёгких, яичков, лимфома), по-прежнему такое же значительное, если не больше.

Следовательно, в западном мире действительно наблюдается эпидемия рака3. Её можно даже датировать, и с достаточной точностью, Второй Мировой Войной. Большое исследование, опубликованное в Science, показало, например, что риск развития рака груди до возраста в 50 лет для женщин — носителей генов риска (BRCA-1 или BRCA-2) почти утроился в сравнении между теми, кто родился до 1940 г., и теми, кто родился позже*.

Старые врачи, с которыми я разговаривал, ошеломлены. В их время рак у молодого человека был редчайшим случаем. Один из них, ещё во времена, когда он учился, вспоминал ту женщину 35 лет, у которой был обнаружен рак груди: все студенты по медицине из соседних служб были приглашены обследовать её. В 1950-е годы она была «исключительным случаем». Через четыре — пять десятилетий у меня был рак в 31 год, у двух моих двоюродных сестёр — одной во Франции, другой в США — был рак в 40 лет. Сорок лет, это также возраст, в котором умерла первая девочка, у которой я заметил грудь, когда мы были детьми, — от рака той груди, которая заставляла нас смеяться во дворе школы, когда она впервые стала заметна. Статистические данные эпидемиологов, к сожалению, не являются абстрактными цифрами.

________

3

Другое исследование, во Франции, показывает, что риск рака мозга тоже утроился в сравнении между лицами, родившимися в 1910 г., и теми, кто родился в 1950 г..

Болезнь богатых

Предвестник, как это часто бывало, генерал де Голль был у основания первого международного центра ВОЗ по «определению причин рака», созданного в Лионе в 1964 г. под названием Международный Центр исследования рака. Сегодня это самый крупный центр эпидемиологии по этой теме. Эпидемиология является настоящей детективной работой, которая старается с помощью ассоциации и дедукции определить причину болезней и отслеживать её изменение. Эта наука по эпидемиям появилась в эпоху, когда города в Европе и в Америке регулярно опустошались холерой. В середине XIX-го века ещё не открыли существование микробов. Холера оставалась необъяснимой. И от этого она была ещё ужаснее.

Пока эпидемиологи ещё не определили причину болезни, санитарные власти говорят что попало, чтобы успокоить население и поддерживать доверие к официальным мерам. В 1832 г., бессильный перед размахом новой эпидемии, Медицинский Совет города Нью-Йорк издал постановление, согласно которому жертвы холеры были лицами «неосторожными, темпераметра несдержанного или принимающими чрезмерно много лекарств». Чтобы избежать болезни, рекомендовалось не принимать алкоголь, избегать сквозняков, соблюдать строгие правила жизни и не есть салат. Если открытие бациллы холеры Робертом Кохом в 1882 г. действительно позволило установить роль, которую играет не подвергнутый обработке салат, то остальное достойно невежественных врачей Мольера4.

Анни Саско вспоминает, что в возрасте 12 лет она записала в своём дневнике, что однажды она станет врачом и что будет работать для ВОЗ. Возможно, что в какой-то мере это было для того, чтобы показать своему отцу, командиру отделения жандармерии, участнику движения Сопротивления, увлекающемуся сложными расследованиями, что она тоже могла бы бороться за великие идеалы. После обучения медицине во Франции и аспирантуры по эпидемиологии в Гарварде она действительно провела двадцать два года в Международном Центре исследования рака ВОЗ. Поиски надёжных данных привели её на места событий в Китае, Бразилии, в Центральной Америке, в Африке. Картография рака, составленная благодаря этим исследованиям, даёт наилучшие направления для разрешения загадки внезапного развития болезни. Она показывает на экране своего компьютера карты, соответствующие частоте заболеваний различными видами рака, и сравнивает наиболее и наименее поражённые страны. Первая из них ослепляюще наглядна: раки груди, простаты, толстой кишки являются болезнями промышленно развитых стран, в особенности стран западных. Таких раков в 9 раз больше в США или в Северной Европе, чем в Китае, Лаосе или в Корее и в 4 раза больше, чем в Японии (см. тетрадь иллюстраций после стр. 168, фиг. 1 и 2).

При виде этих карт невозможно не задаться вопросом, не играют ли азиатские гены роль защитника против этих раков. Но вопрос не в генах. В Китае, где она обследовала рак груди, Анни Саско спросила у китайского коллеги, как он объясняет то обстоятельство, что там от этого рака страдает так мало женщин. С шутливым видом он ответил ей: «Это болезнь богатых женщин. Вы найдёте её в Гонконге, но не здесь…»

Действительно, у китаянок и у японок, обосновавшихся на Гавайях или в Чайнатауне Сан-Франциско, показатели заболеваемости раком очень быстро приближаются к показателям у западных женщин. А за десять последних лет показатели заболеваемости раком в крупных китайских городах и в Гонконге утроились.

Диаграмма 2 — Рак груди (на 100.000 человек) у китаянок, эмигрировавших в Сан-Франциско, по отношению к тем, кто остался в Китае. Рак является болезнью западного образа жизни.

По вертикали: количество заболеваний раком /100.000 человек Сан-Франциско Шанхай

По горизонтали: 15 лет, 25 лет, 35 лет, 45 лет, 55 лет, 65 лет, 75 лет

В введении к своему докладу в Международном Центре исследования рака генеральный директор ВОЗ заключил, что «до 80 % заболеваний раком могут проявиться под воздействием внешних факторов, таких как образ жизни и окружающая среда». Действительно, наиболее крупным успехом в западных странах в борьбе против рака является почти полное исчезновение рака желудка в промышленно развитых странах. В то время, как все молодые студенты-медики, работающие в госпиталях, в 1960-х годах были знакомы с этим исключительно опасным и частым видом рака, то сегодня он стал настолько редким, что его практически больше не преподают на медицинских факультетах. Его исчезновение за сорок лет приписывается улучшению производства, транспортировки и продажи замороженных продуктов в западных странах и уменьшению методов консервации продуктов на базе нитратов и солений: фактору, исключительно «обусловленному окружающей средой».

Сегодня в биологии и медицине общепризнано, что присутствие в окружающей среде многочисленных ядовитых веществ играет роль, которую называют «канцерогенез»: появление в организме первых раковых клеток — затем их трансформация в более агрессивную опухоль. В недавнем отчёте эксперты Национального Института Рака в США подчёркивают, что канцерогенез не только является процессом, запускающим болезнь, но что он продолжается после того, как болезнь проявилась.

Поэтому важно защищаться от ядовитых веществ, которые способствуют росту опухолей, и тогда, когда у вас отличное здоровье, и тогда, когда вы уже заболели. «Детоксикация», фундаментальная концепция большинства древних медицинских практик, как у Гиппократа, так и в аюрведической (древнеиндийской) медицине, является сегодня абсолютной необходимостью^*.

Как почти все, кому однажды установили диагноз рака, я хотел знать, что я должен был делать, чтобы избежать его. К моему великому удивлению я получил только уклончивые ответы: «Причина вашей болезни точно неизвестна. Не курите. Это всё, что можно вам посоветовать.» Действительно, помимо табака и рака лёгких, существует мало точных доказательств, что тот или иной продукт питания, то или иное поведение, та или иная профессия вызывают тот или иной рак. Но, как мы увидим дальше, существует достаточно предположений, основанных на вероятности, для того, чтобы немедленно начать защищаться. Тем более, что требуемое усилие не является чем-то отягощающим.

______

4

Благодарю Сандру Штайнграбер за этот исторический пример с холерой, процитированный в её незаменимой книге Living Downstream (Жизнь по течению.) о связи между заражением окружающей среды и увеличением числа заболеваний раком. В другой прекрасной книге о связи между раком и окружающей средой профессор Девра Ли Девис подмечает, что для проведения гигиенических мероприятий, которые спасли многие жизни, не ждали, пока будет определена точная причина холеры, и проделали это задолго до того, как исследования выявили Vibrio cholerae.

Концепция детоксикации обычно охватывает два понятия: прекращение накопления в такой же степени, как и активное удаление. Здесь я его использую в основном применительно к прекращению накопления ядовитых веществ

Перелом в течение века

Если заболевания раком на Западе участились, и если они увеличиваются, начиная с 1940 г., то следует изучить, что же изменилось в наших странах со времён войны. Нашу окружающую среду за последние пятьдесят лет потрясли три основных фактора:

1. значительное увеличение потребления сахара;

2. трансформация сельского хозяйства и животноводства и, следовательно, продуктов нашего питания;

3. воздействие на организмы многочисленных химических продуктов, которое не имело места до 1940 г..

Речь идёт не о малозначащей эволюции. Всё заставляет думать, что эти три феномена общества являются причиной развития заболеваний раком. Чтобы защититься от них, попробуем, прежде всего, их понять.

Вторая часть. Восстановить прежнее питание

Наши гены сформировались многие сотни тысячелетий назад, в эпоху, когда мы были охотниками и собирателями плодов. Они приспособлены к окружающей среде наших предков и, в особенности, к их источникам пищи. Но, поскольку наши гены изменились слишком мало, сегодня, как и вчера, наша физиология ожидает питания, подобного тому, которое было нашим, когда мы ели продукты охоты и сбора плодов: много овощей и фруктов, время от времени немного мяса или яиц диких животных, полное равновесие между основными жирными кислотами (омега-6 и омега-3) и очень мало сахара или муки (единственным источником рафинированного сахара для наших предков был мёд, и они не потребляли зерновых).

Сегодня западные опросы, относящиеся к питанию, показывают, что 56 % наших калорий поступают из трёх источников, которые не существовали в эпоху, когда развивались наши гены:

— рафинированный сахар (тростниковый, свекольный сахар, из кукурузного сиропа, фруктозы, и т.д.);

— белая мука (белый хлеб, белое тесто, белый рис, и т.д.);

— растительные масла (соя, подсолнечник, кукуруза, гидрированные масла).

Но эти три источника не содержат никаких протеинов, никаких витаминов, никаких минералов, никаких жирных кислот омега-3, важных для функционирования организма. Напротив, представляется вполне возможным, что они напрямую обеспечивают питанием рост рака. Посмотрим как.

Рак питается сахаром

Потребление рафинированного сахара фактически резко возросло. В то время, как наши гены развивались в условиях питания, когда мы потребляли 2 кг на одного человека в год, мы перешли к 5 кг в год в 1830 г. с тем, чтобы в конце ХХ-го века достичь чудовищного уровня в 35 кг в год во Франции и 70 кг в США!

Диаграмма 3 — Изменение потребления рафинированного сахара: 2 кг/человек/год в эпоху палеолита (когда формировалась наша физиология), 5 кг/человек/год в 1830 г., 70 кг/человек/год в 2000 г..

По вертикали: потребление сахара (кг).

По горизонтали: палеолит, годы, 1-ая война, 2-ая война.

Немецкий биолог Отто Хайнрих Варбург получил Нобелевскую премию по медицине за то, что открыл, что обмен веществ в раковых опухолях сильно зависит от их потребления глюкозы (формы, которую принимает сахар в организме после того, как его переварили). В действительности, сканер ТЕР (томограф, использующий излучение позитронов), обычно используемый для выявления раков, определяет только те части тела, которые потребляют больше глюкозы. Если какая-то часть тела выделяется среди других излишним потреблением, то имеется большая вероятность, что речь идёт о заболевании раком.

Когда мы едим сахар или белую муку, которые быстро поднимают уровень глюкозы в крови (это продукты питания с «повышенным показателем гликемии»), наше тело немедленно освобождает дозу инсулина, чтобы позволить глюкозе проникнуть в клетки. Выделение инсулина сопровождается освобождением другой молекулы, называемой ИФР (инсулиноподобный фактор роста-I), особенность которой заключается в стимулировании роста клеток. Короче, сахар питает и заставляет ткани быстро расти.

Параллельно с этим инсулин и ИФР производят также похожее воздействие, стимулируя воспалительные факторы — которые мы рассмотрели в разделе 4 — которые, и они также, действуют как удобрение для опухолей.

Сегодня известно, что пиковые значения инсулина и выделение ИФР напрямую стимулируют не только рост раковых клеток, но также их способность захватывать соседние ткани. Более того, исследователи, которые прививали мышам клетки рака груди, показали, что они намного хуже реагируют на химиотерапию, когда инсулиновая система активирована присутствием сахара. Из этого они заключают, что теперь необходимо развивать новый класс лекарств против рака: тех, которые позволят уменьшать пиковые значения инсулина и ИФР в крови. Не дожидаясь этих новых молекул, каждый уже сейчас может уменьшить в своём питании потребление рафинированного сахара и белой муки. Показано, что такое простое уменьшение очень быстро влияет на уровень инсулина и ИФР. Очень быстро становятся видимыми последствия, например, на коже.

Действительно, связь между кусочком сахара в кофе, кондитерскими изделиями, батоном белого хлеба с вареньем, с одной стороны, и, с другой стороны, со скрытым воспалением, которое питает рак, напрямую измеряется на. угрях.

Лорен Корден является исследователем в области питания в университете Колорадо. Узнав, что некоторым людям — имеющим привычки, очень отличающиеся от наших — не известны угри (возникающие — среди прочих механизмов — из-за воспаления эпидермы), он захотел иметь совесть чистой. Это представлялось невозможным, настолько угри кажутся обязательным состоянием в подростковом возрасте, которое в наших странах касается 80 — 95 % тех, кто моложе 18 лет. Корден со своей командой дерматологов исследовал кожу 1.200 подростков, отрезанных от мира на островах Китаван в Новой Гвинее, и 130 индейцев Аше, которые живут изолировано в Парагвае. В этих двух популяциях они действительно не нашли никаких следов угрей. В статье, опубликованной в Archives of Dermatology, исследователи относят это удивительное открытие к обычаям в области питания у этих людей, которые сохранили режим питания наших удалённых предков: никаких источников ни рафинированного сахара, ни белой муки и, следовательно, никаких пиковых значений инсулина или ИФР в крови.

Диаграмма 4 — Возрастание инсулина (которое стимулирует рост и распространение раковых клеток) у людей, которые потребляют продукты питания с повышенным показателем гликемии (сплошная линия) или с пониженным показателем гликемии (пунктирная линия).

По вертикали: Уровень инсулина (pmol/л)

По горизонтали: Время в минутах после завтрака

На диаграмме: Продукты питания с повышенным показателем гликемии Продукты питания с пониженным показателем гликемии

В Австралии исследователи убедили западных подростков попробовать в течение трёх месяцев режим, ограничивающий потребление сахара и белой муки. За несколько недель у них уменьшился уровень инсулина и ИФР, а также и количество угрей.

Во второй половине ХХ-го века в нашем питании, как сорная трава, распространился новый компонент: сироп из фруктозы, выделенный из кукурузы (который на самом деле является смесью фруктозы и глюкозы). Если наше тело уже с трудом выдерживало нагрузку в виде рафинированного сахара, к которой мы его принуждаем, то теперь оно совершенно переполнено этим сахарным сиропом, присутствующим почти во всех промышленных продуктах питания. Этот концентрат по отношению к природным сахарам является в каком-то смысле тем же, что и опиум по отношению к маку. Когда он выделен из своего основного природного вещества (во всех фруктах имеется фруктоза), то инсулин, который наше тело может производить без побочного ущерба, не может более управлять им, сахарным сиропом. Тогда он становится ядовитым.

Всё заставляет думать, что сахарный бум содействует, через резкое повышение уровня инсулина и ИФР в наших организмах, развитию эпидемии заболеваний раком. У мышей, которым привили рак груди, изучали влияние на рост опухоли потребления продуктов питания с различными показателями гликемии (уровня глюкозы в крови). По истечении двух с половиной месяцев две трети из 24 мышей, у которых уровень глюкозы в крови постоянно возрастал, умерли, и это в то время, как умерла одна единственная из 20 мышей, которые следовали режиму, защищавшему их от повышения гликемии. Естественно, этот эксперимент нельзя воспроизвести на женщинах, но исследования, которые сравнивают западные популяции с азиатскими, заставляют думать о том же самом.

Кстати, известно, что у лиц, страдающих диабетом (который характеризуется очень высоким уровнем сахара в крови), риск заболеть раком существенно выше, чем средний показатель. В американо-канадском исследовании доктор Сусанна Ханкинсон показала, что среди женщин моложе 50 лет риск заболеть раком груди был в семь раз выше у тех, у кого был самый высокий уровень ИФР, по сравнению с теми, у кого самый низкий уровень! Другая группа, объединяющая исследователей из Гарварда, МакГилля (в Монреале) и из университета Сан-Франциско, продемонстрировала тот же самый феномен для рака простаты: риск был в девять раз более высоким у лиц с наиболее высоким уровнем ИФР. Высокий показатель гликемии продуктов питания также связан с раком поджелудочной железы, толстой кишки и яичников.

Вся научная литература побуждает нас думать о следующем: человек, который хочет избежать рака, должен серьёзно ограничить потребление сахара и белой муки. Нужно научиться не класть больше сахара в кофе (с чаем легче), удовлетворяться десертом два-три раза в неделю (отсутствует предел потребления фруктов, если они не посыпаны сахаром или не сопровождаются сиропом) или использовать естественные заменители сахара, которые не провоцируют пикового значения гликемии, инсулина и ИФР (см. таблицу 1).

______________

Сироп из агавы

Недавно группа из университета Сиднея, которая классифицировала все продукты питания в зависимости от их показателей гликемии, выдвинула на передний план естественный заменитель белого сахара, имеющий очень низкий показатель гликемии: сироп из алоэ (агавы/столетника). Речь идёт об экстракте из сока кактуса (который используется для изготовления текилы). У него превосходный вкус, сравнимый со вкусом очень светлого мёда, но его показатель гликемии в четыре — пять раз ниже, чем у мёда. Его можно использовать с чаем или с кофе, для подслащивания блюд, фруктов или десертов.

______________

Нужно также есть хлеб из нескольких зерновых (пшеница, смешанная с овсом, рожью, льном и т.д.) для того, чтобы замедлить поглощение быстрых углеводов пшеницы, или хлеб, изготовленный из традиционного кислого теста вместо химических дрожжей (они встречаются намного чаще, но увеличивают показатель гликемии хлеба). Что касается белого риса, то его нужно избегать и заменять неочищенным рисом или рисом басмати (индийским) или таиландским, у которого показатель гликемии не так высок. Будет лучше, как мы увидим в разделе, посвящённом антираковым продуктам питания, питаться, прежде всего, овощами или бобовыми, которые, кстати, имеют преимущество бороться шаг за шагом против прогрессирования рака благодаря их активным фитохимическим составляющим.

Также необходимо избегать кондитерских изделий и других лёгких закусок или перекусывания между приёмами пищи. Если между приёмами пищи потребляются маленькие пирожки, тортики, лепёшки, то больше нет никаких препятствий повышению уровня инсулина, поскольку только присутствие других продуктов, в особенности клетчатки, содержащейся в овощах или фруктах, или хороших жиров — таких, как оливковое масло или крестьянское масло — замедляет усвоение сахара и уменьшает пиковые значения инсулина. Таким же образом, некоторые полезные продукты, такие как лук или чеснок, или черника, вишня и малина, помогают организму уменьшить нарастание уровня сахара в крови5.

Высокий показатель гликемии (уменьшить или избегать) Низкий показатель гликемии (предпочитать) Сахара: белый или рыжий, мёд, сироп из сахарного клёна, кукурузы, глюкоза (виноградный сахар) Сладкие натуральные экстракты: сироп из алоэ, молодая лоза Тихоокеанского Посконника крапиволистного, ксилит, глицин (аминоуксусная кислота), чёрный шоколад (более 70 % какао) Белая мука: белый хлеб, макаронные изделия (слишком отваренные), белый рис, булочки, сдобы, баранки, бублики, кондитерские изделия из венского теста, рисовые лепёшки, рафинированные и сладкие хлопья для завтрака Неочищенные и смешанные зерновые: хлеб из нескольких зерновых (не только из пшеницы) или изготовленный из кислого теста, рис неочищенный или таиландский, макаронные изделия и лапша, свареные «на зубок» (предпочитать макароны полуочищенные или из смеси зерновых), чилийская марь, овёс, просо,гречиха Картофель и тем более пюре из картофеля (за исключением картофеля сорта Nicola)Кукурузные хлопья, рисовые хлопья (и большинство других зерновых хлопьев для завтрака) Батат (сладкий картофель), иньям (диоскорея), чечевица, горох, фасольОвсяные хлопья (овсяная каша), мюсли (смесь овсяных хлопьев и фруктов) All Bran, Special K Варенья, конфитюры, фрукты, сваренные на сахаре, фрукты в сиропе Фрукты в естественном состоянии, в особенности черника, вишня, черешня, малина, которые помогают регулировать уровень гликемии (к ним можно добавить капельку сока алоэ, если нужно подсластить) Сладкие напитки: промышленные фруктовые соки, содовые напиткиАлкоголь без еды Вода, заправленная лимонным соком или тимьяном (чабрецом), шалфеем, коркой апельсина или мандарина био Зелёный чай, который напрямую действует против рака (без добавления сахара или с сиропом из алоэ)Стакан вина в день вместе с едой Чеснок, разные сорта лука, лук-шарлот, добавленные к другим продуктам питания, способствуют снижению пиковых значений инсулина

Таблица 1 — Выбирать продукты питания в зависимости от их показателей гликемии. Многочисленные исследования показывают, что бум потребления сахара способствует — через резкое повышение уровня инсулина в нашем организме — развитию эпидемии рака. Поэтому следует избегать продукты с «высоким показателем гликемии» и предпочитать те, у которых «низкий показатель гликемии».

_________

5

Этот режим с низким показателем гликемии не только уменьшает риск распространения рака в организме, но, как показала группа исследователей из госпиталя Hotel-Dieu в Париже, он способствует сжиганию жиров, замещая их мускульной тканью.

Продовольственная цепочка в опасности

У каждого есть подруга, у которой «избыточный вес». С тех пор, как она была ребёнком, она всегда была пухленькой. Несмотря на всякого рода режимы и регулярные физические упражнения, она никогда не могла добиться «нормальной» фигуры и психовала по поводу «спасательного круга», который опоясывал её бёдра и сопротивлялся всем её усилиям. Но когда ей удавалось соблюсти свой режим, она теряла очень мало веса и снова набирала его почти немедленно при малейшем отклонении. Тем не менее, она старалась не есть сливочного масла (только маргарин, в течение двадцати лет) и употреблять «сбалансированные» и «полинасыщенные» растительные масла, которые ей рекомендовали специалисты по вопросам питания (и которые очень богаты маслом подсолнуха и рапса).

Одна из великих тайн современной эпидемиологии, не считая рака, касается эпидемии ожирения. После табака ожирение является вторым фактором риска заболеть раком. А ведь, и это поняли совсем недавно, ожирение и рак имеют общий корень. Но рассмотрим сначала тайну ожирения.

Между 1976 и 2000 гг. американцы смогли значительно уменьшить потребление жиров (-1 до -11%) и даже общее количество проглатываемых калорий (- 4%). И, тем не менее, ожирение продолжало бурно развиваться, увеличившись за этот же период на 31 %… Руководитель самого крупного отделения эпидемиологии питания в Гарварде, профессор Волтер Виллетт так констатировал этот факт в заголовке своей сенсационной статьи: «Жирная еда играет важную роль в ожирении: НЕТ». Этот феномен, названный «американским парадоксом», на самом деле затрагивает всю Европу — и ещё более Израиль.

Группа французских исследователей была первой, кому удалось разгадать тайну американского парадокса. Шестидесятилетний Жерар Айо, сам немного толстенький, с глазами, искрящимися от ума и любопытства, оттолкнулся от очень простого наблюдения. В тот момент, когда все относили эпидемию ожирения на счёт «неправильного питания» и отсутствия физических упражнений, он подметил странность в этом умозаключении: в США масса жирных тканей у детей в возрасте менее одного года удвоилась за период между 1970 и 1990 гг.. В увлекательной книге, которая рассказывает об удивительном развитии их открытий, Пьер Вей — одновременно и биохимик и агроном, и член группы исследователей — приводит замечание своего друга Айо: «В возрасте от 6 до 11 месяцев невозможно вменять в вину МакДональдс, перекусывание, телевизор и нехватку физической активности!»

Нет, младенцы не перекормлены. Им всегда дают одно и то же количество молока, материнского или со свойствами материнского. Жерар Айо и его коллега Филипп Гёне смогли показать, что ответственным за ожирение младенцев является изменение природы молока, начиная с 1950 г.. Это нарушение баланса в молоке действует одновременно и на жировые клетки и на раковые клетки. Вот, как это происходит.

Неправильное питание коров и кур

В природном цикле коровы телятся весной, когда травы тучные, и приносят молоко в течение нескольких месяцев, до конца лета. Весенняя трава является исключительно богатым источником жирной кислоты омега-3, которая поэтому концентрируется в молоке коров, разводимых на пастбищах, и, следовательно, во всех молочных продуктах -сливочное масло, сметана, йогурт, сыр. Омега-3 из травы находится также в мясе быков, которые ею питаются, и в яйцах кур, разводимых в свободном содержании и вскармливаемых фуражом [на базе сена] (в большей степени, чем зерном).

Начиная с 1950-х гг., спрос на молочные продукты и на говядину настолько увеличился, что скотоводы вынуждены обходить ограничения природного цикла производства молока и уменьшить площадь травяных выгонов, необходимых для прокорма быков до веса в 750 кг. Пастбища были заброшены в пользу выкармливания в стойлах. Кукуруза, соя и пшеница, которые составляют теперь основу питания скота, практически не содержат омега-3. Напротив, они очень богаты омегой-6. Эти жирные кислоты омега-3 и омега-6 называются незаменимыми, потому что человеческое тело не может их произвести; как следствие, количество омега-3 и 6 в нашем теле напрямую вытекает из их количества, присутствующего в нашем питании. А эти количества в свою очередь зависят от того, что съедают коровы или куры, от которых мы получаем наше питание. Если они едят траву, то мясо, молоко и яйца, которые они нам предлагают, вполне сбалансированы в части омега-3 и омега-6 (равновесие, близкое к 1/1). Если же они едят кукурузу и сою, дисбаланс в нашем организме достигает нынешних соотношений, а именно 1/15 или даже 1/40 у некоторых среди нас.

Диаграмма 5 — Омега-3 и омега-6 в молоке коров, разводимых на пастбищах (слева) или выкармливаемых кукурузой и соей (справа).

По вертикали: Количество липидов (мг/г)

По горизонтали: Доля травяных выгонов в режиме питания животных

Слева направо: полностью травяной выгон; 2/3 травяного выгона; 1/3 травяного выгона

Омега-3 и омега-6, присутствующие в нашем теле, постоянно соревнуются между собой за контроль над нашей биологией. Жирная кислота Омега-6 облегчает накопление жиров, оцепенелость клеток, свёртывание крови и воспалительные реакции на внешнюю агрессию. Следовательно, она стимулирует производство жировых клеток с самого рождения. Омега-3, напротив, участвует в формировании нервной системы, делает клетки более пластичными и успокаивает воспалительные реакции. Она также ограничивает производство жировых клеток. Физиологическое равновесие строго зависит от равновесия между омега-3 и омега-6. А именно это соотношение наиболее сильно изменилось в нашем питании за последние пятьдесят лет.

Диаграмма 6 — Соревнование в нашем организме между жирными кислотами омега-3 и омега-6. Дисбаланс в нашем питании в пользу жирных кислот омега-6 усиливает воспалительные процессы, свёртываемость крови и рост жировых и раковых клеток.

Сверху вниз:

Слева: Растительные масла (кукуруза, подсолнечник, и т.д.),

Гидрированные масла;

Мясо, молочные продукты, яйца не биологически-чистого производства.

Жирные кислоты омега-6

Воспалительные процессы, свёртывание крови, стимулирование роста клеток

Справа: Зелёные овощи, семена льна

Масло из семечек льна, грецкого ореха Рыба

Мясо, молочные продукты, яйца био или с логотипом «бело-голубое сердце» Жирные кислоты омега-3

Контроль воспалительных процессов, «разжижение» крови, контроль роста клеток

Но существуют не только быки. Питание кур также полностью изменилось, и яйца — превосходный «естественный» продукт — совершенно не содержат больше тех же самых незаменяемых жирных кислот, что было пятьдесят лет назад. Доктор Артемис Симопулос является крупной американской специалисткой по питанию греческого происхождения, которая руководила исследовательским подразделением по питанию в американском Национальном Институте Здравоохранения. Она опубликовала в New England Journal of Medicine любопытное исследование: яйца, снесённые курами, вскормленными кукурузным зерном (почти повсеместным сегодня), содержат в 20 раз больше омега-6, чем омега-3. В то время, как эти кислоты находятся в почти равных количествах на ферме в Греции, где она выросла.

Диаграмма 7 — Ухудшение соотношения омега-6/омега-3 в продовольственной цепочке между 1960 и 2000

По вертикали: соотношение омега-6/омега-3

По горизонтали: Сливочное масло, Свинина, Говядина, Яйца

Параллельно с расстройством их режима питания скотину, для того чтобы ускорить набор веса, порой кормят такими гормонами, как эстрадиол и зеранол (действующее европейское законодательство запрещает их использование в странах Европейского Сообщества, но имеется угроза его отмены). Эти гормоны накапливаются в жирных тканях и выделяются в молоко. Недавно в США был разработан новый синтетический гормон для стимулирования производства молока — rBGH (рекомбинантный/перестроенный коровий гормон роста, также называемый BST). Он действует на молочные железы коровы и позволяет значительным образом увеличить производство молока. rBGH пока ещё запрещён в Европе и в Канаде, но под защитой международных торговых соглашений этот гормон может появиться в наших тарелках через импорт продуктов, произведённых из американского молока. Влияние rBGH на человека пока неизвестно, но известно, что он способствует выработке ИФР у коров, что этот ИФР оказывается в молоке и что он не разрушается при пастеризации. ИФР является важным фактором стимулирования жировых клеток. Как мы видели, это также ускоритель роста раковых опухолей.

Фигура 8 — rBGH — гормон, вводимый молочным коровам в США, для стимулирования производства молока. Его находят в обычном потребительском молоке (не биологически чистом), и имеется риск, что он способствует росту раковых клеток у человека.

Наконец, переход от кормления травами к комбинации соя/кукуруза имеет ещё одно неудобство. Одним их наиболее редким питательным компонентом животного происхождения, который, возможно, эффективен против рака, является жирная кислота, называемая CLA (сопряжённая линолевая кислота). Группа профессора Филиппа Буню, онколога и исследователя INRA (Национальный французский институт агрономических исследований, Франция) в Туре, был среди первых, кто выявил роль CLA в борьбе против роста раковых клеток. CLA в особенности присутствует в сырах, но только, если они происходят от животных, вскармливаемых травой. Таким образом, нарушая режим питания коров, коз и овец, мы устранили единственный противораковый козырь, который они могли бы нам предложить.

Диаграмма 9 — концентрация жирной кислоты CLA (которая могла бы содействовать ограничению прогрессирования рака) в сырах, полученных от коров, вскармливаемых кукурузой/соей, и от коров, вскармливаемых травой.

По вертикали: Уровень CLA (мгр)

По горизонтали: Сыр от коров, вскармливаемых кукурузой/соей.

Сыр от коров, вскармливаемых на пастбищах.

Маргарин — намного опаснее сливочного масла

Последним фактором, который изменил — в худшую сторону — наше питание, начиная с 1960-х гг., стало появление маргарина и «гидрированных» или «частично гидрированных» жиров. В 1950-х гг., обнаружив связь между животными жирами и сердечно-сосудистыми заболеваниями, многочисленные специалисты по питанию и продовольственная промышленность использовали силу убеждения, чтобы побудить к замене масла промышленным «растительным» маргарином. Но при этом упустили из вида, что эти маргарины изготавливаются на базе масла подсолнечника (омега-6 в 70 раз больше, чем омега-3), сои (в 7 раз больше) или рапса (наименее разбалансированного, всего только в 3 раза больше, чем омега-3 ). Если эта замена по факту способствовала уменьшению общего уровня холестерина, она в то же самое время спровоцировала резкий подъём патологий воспалительного характера и даже, в некоторых странах, инфарктов! В Израиле, например, религиозные предписания запрещают есть в течение одного приёма пищи мясо и молочные продукты. Поэтому сливочное масло почти не используется, и кухня в изобилии прибегает к растительным маргаринам, очень богатым на омега-6, и к маслам сои или подсолнечника, которые намного дешевле, чем оливковое масло. Это имело следствием «израильский парадокс» — отличающийся «от американского парадокса» — который характеризуется одним из наиболее низким в западных странах уровнем холестерина, связанным с одним из самых высоких уровней инфаркта миокарда и ожирением.

В Иерусалиме профессор Элиот Бери обнаружил связь между сердечнососудистыми заболеваниями и ожирением, с одной стороны, и с содержанием в организме израильтян омега-6, с другой. Когда Пьер Вейлль нанёс ему визит, чтобы изучать с ним связи между питанием и здоровьем, Элиот Бери, практикующий еврей, носящий кипу, заявил ему не без юмора: «Знаете, я ни во что особо не верю, кроме Бога и важности соотношения омега-6/омега-3!»

Промышленные продукты питания: гидрированные жиры

Параллельно с нашествием маргаринов мы также не в меньшей степени дали себя соблазнить промышленными продуктами питания, такими как бисквиты, приготовленные торты, запеканки, чипсы, которые содержат «растительные масла гидрогенные» или «частично гидрогенные». При этом масла с омега-6 (из сои, иногда из пальмы или рапса) были модифицированы для того, чтобы стать твёрдыми при окружающей температуре (в то время, как эти масла обычно являются жидкими, даже в холодильнике). Эта модификация делает эти масла одновременно менее удобоваримыми и ещё более воспалительными, чем омега-6 в естественном состоянии. Но эти масла, имеющие то практическое преимущество, что они не имеют прогорклого вкуса, используются почти во всех промышленных продуктах, предназначенных оставаться долго на полках магазинов, не портясь. Именно по этим причинам, чисто промышленным и экономическим, эти пагубные масла стали необходимыми. До Второй Мировой Войны они не существовали, но их производство и потребление исключительно резко возросло, начиная с 1940 г..

Диаграмма 10 — Увеличение производства растительных масел с омега-6 для человеческого потребления в течение ХХ-го века.

По вертикали: Производство растительных масел с омега-6 для человеческого потребления (кг на человека в год)

По горизонтали: годы

Достаточно прочитать любую этикетку, чтобы заметить, что они повсеместны. В своей книге, посвящённой трансформации питания во Франции, Пьер Вейль приводит пример готового блюда, купленного в магазине:

«А лотарингская запеканка? 267 килокалорий на 100 грамм, 500 на порцию, это начинает сказываться: более четверти суточной потребности только в одной порции одного блюда в одном приёме пищи, в которой 16 % жиров, 9 % протеинов и 22 % углеводов.» За этим следует длинный перечень ингредиентов, в котором указываются, рядом с «растительным маргарином (из масла пальмы и рапса, частично гидрированных)», куча элементов, образующих эмульсию, корректоров кислотности, веществ по обработке муки, консерваторов, стабилизаторов и сгустителей.

Эта порция запеканки не только очень калорийна, но она ещё и в три раза жирнее, чем классический стейк, с наиболее плохими для здоровья жирами. Гидрированные растительные масла теперь запрещены в ресторанах Нью-Йорка и Филадельфии (с лета 2007 г.) и во всей пищевой промышленности в Дании.

Я суммировал все эти наблюдения. Вот впечатляющий график, который их этого получился (диаграмма 11). Он показывает одновременную прогрессию 1° массивного потребления растительных жиров с омега-6, которое нарушает равновесие нашей физиологии, 2° ожирения и связанного скрытого воспалительного синдрома⁶ (который теперь называют «синдромом обмена веществ», связанным с сильным увеличением маркёров воспалительных процессов, как С-реактивный белок) и 3° рака.

Диаграмма 11 — Одновремённая эволюция доли в питании растительных масел с омега-6, прогрессии излишнего веса и бессимптомного воспалительного синдрома («синдрома обмена веществ») и увеличения числа заболеваний раком груди в США между 1960 и 2000 гг. (данные приведены к одной шкале).

По вертикали: Растительные масла с омега-6

Излишний вес/воспалительные процессы Рак груди

По горизонтали: Годы

Параллелизм этих изменений является не доказательством, а только «корреляцией». Но, так как теперь установлено, что излишек омега-6 в питании способствует одновременно развитию жировых клеток и воспалительных процессов, благоприятствующим развитию рака, то те, кто хочет дать себе максимум шансов перед лицом этой болезни, должны уделить этой ассоциации самое большое внимание.

Вот и скрытый смысл этой истории, второй ключ (после сверхпотребления сахара) к этой загадке современной эпидемиологии, которую составляет параллельное резкое увеличение заболеваний раком и ожирения. Рассмотрение зарегистрированных изменений нашего питания за прошедшую половину века позволяет нам назвать виновного: речь идёт о потере равновесия между незаменимыми жирными кислотами и о безумном сверхпотреблении омега-6, которая к этому приводит. Как раз эта потеря равновесия связана с присутствием некоторых видов рака, как это также показала команда профессора Буню в Туре.

Решение простое и гастрономическое

Условия выращивания животных, которыми мы питаемся, тревожны для нашего здоровья — не говоря о здоровье самих животных, которые, без сомнения, страдают больше, чем мы. Тем не менее, команде исследователей Жерара Айо удалось потрясающее доказательство: можно воздействовать напрямую на уровень омега-6 и омега-3 в человеческом организме, не меняя нашего режима питания, а вскармливая немного по-другому. животных, от которых получаются продукты. Небольшая добавка к фуражу может оказаться достаточной для того, чтобы привести их питание к равновесию кислот, близкому к тому, что было в прошлом.

Лён, растение, культивируемое с античных времён, включалось в «греческий хлеб», который ели римляне. Оказывается, что льняное семя — единственное из растительного мира, которое содержит больше омега-3, чем омега-6 (в три раза больше). Когда его поедают животные (после соответствующей обработки), оно позволяет существенно увеличить уровень омега-3 в мясе, сливочном масле, сырах или яйцах, даже если добавка представляет всего 5 % от их корма.

Разобравшись с «американским парадоксом», команда Жерара Айо, Пьера Вейля и Филиппа Гене усилилась врачами, агрономами, биологами и статистиками. Они изучили две группы одинаковых животных (коров, кур, свиней одной и той же породы, выращенных в одних и тех же условиях). Первую группу просто кормили «по-старому» -добавляя к их корму 5 % варёного льняного семени, — а вторую группу «по-современному», с обычным рационом кукурузы, сои и пшеницы. Потом они собрали добровольцев, в свою очередь, разделив их на две группы, которым они в течение трёх месяцев доставляли на дом «закупленные» продукты. Одна из групп потребляла только животные продукты, происходившие от животных, которым давали лён. Другие получали равные количества продуктов, полученных от животных той же породы, но выкормленные по стандартному режиму. По истечении трёх месяцев всем участникам сделали анализ крови. Добровольцы из второй группы, которые получали стандартные продукты, имели очень нездоровое соотношение омега-3/омега-6, равное тому, что встречается во всех исследованиях: 1/15. Напротив, те из первой группы, кто питался «по-старому», имели соотношение омега-3/омега-6 в три раза более благоприятное! Через три месяца состав жиров в крови этих добровольцев стал совершенно сравнимым с составом жиров у знаменитых Критян, средиземное питание которых подаётся во всех исследованиях по питанию, как пример. И, что ничего не испортит чревоугодникам, этот результат был получен без экономии на количестве съеденных животных продуктов.

Когда через два года это исследование было повторено на пациентах, страдающих диабетом и излишним весом, исследователей ожидал другой сюрприз: пациенты, которых кормили по-старому, потеряли вес (в среднем, 1,3 кг) в то время, как они ели ровно столько же животных продуктов, как и те, кого кормили стандартным образом!

Урок прост: когда мы щадим потребности и физиологию животных, которых мы вскармливаем, наш собственный организм выигрывает в равновесии. И самое удивительное, что наш организм сразу догадывается об этом. Исследователи заказали независимой лаборатории вкусовые тесты «вслепую»: пятьдесят добровольцев, изолированные каждый в отдельной кабине, пробуют мясо, сыры или сливочное масло, имеющие равновесие по омега-3 и омега-6 благодаря питанию животных. Они сравнивают их со стандартными продуктами, продаваемыми обычно в магазинах, не зная, конечно, их происхождения. Подавляющее большинство дегустаторов предпочитают, не зная почему, продукты происхождением от животных, которых кормили правильно. Всё происходит так, как будто наши клетки умеют опознать то, что хорошо для них, и пытаются дать нам знать это через предпочтения сосочков нашего языка.

С 2000 г. эта команда исследователей внедрила сертификат, который позволяет потребителям определять продукты, происшедшие из этого льняного канала. Во Франции речь идёт о продуктах « bleu-blanc-coeur (бело-голубое сердце)», которые в качестве логотипа имеют голубой цветок льна. Они уже продаются во многих торговых сетях, таких как « Monoprix » или « Carrefour ». Все местные бакалейные магазины, — как, например, в моём квартале, когда я им предложил это — могут сделать выбор и продавать эти продукты⁷.

________

7

Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить Эйет и «госп. Альбера» из магазина « Shopi » в Нёйи, которые любезно переносят мои расспросы, касающиеся их снабжения. Я был очень тронут в тот день, когда Эйет показала мне, страшно гордая, отдел «био», который она создала среди своих фруктов и овощей!

ВНИМАНИЕ: Для того, чтобы мясо и яйца были богатыми омегой-3, недостаточно, чтобы они были «био». Нужно, чтобы животных вскармливали на пастбищах или льняным семенем. Требуйте логотипы, которые гарантируют содержание омега-3 (например, бело-голубое сердце), вскармливание на пастбищах (например, Label Rouge / Красный логотип) за исключением яиц, для которых этот логотип недостаточен) или которые уточняют характер питания животных (например, «добавка фуража к дневному рациону» или «богат в омега-3).

^ 2/3 потребляемых сельскохозяйственных калорий планеты производятся сегодня только из четырёх культур, из которых кукуруза и соя являются основными (двумя другими являются пшеница и рис).

Удалить яды из продуктов питания

Доктор Анни Саско возвращается к картографии раковых заболеваний в мире, подготовленную ВОЗ: «После всех этих лет работы, — говорит она мне — у нас по-прежнему нет абсолютной уверенности. Но погляди на чрезвычайно любопытный случай с Бразилией, где уровень развития ещё низок, но уровень рака груди соответствует уровню наиболее промышленно-развитых стран. Многие из нас задают себе вопрос, не обязан ли этот феномен очень высокому уровню потреблению мяса — почти три раза в день — и массивному применению, до самого последнего времени, гормонов всяких видов для ускорения роста разводимых животных.»

Действительно, во всех странах прослеживается прямая связь между частотой раковых заболеваний и потреблением мяса, колбасных изделий и молочных продуктов. Напротив, чем более питание в какой-то стране богато овощами и бобовыми (горох, фасоль, чечевица и т.д.), тем реже встречается рак.

Даже если они не устанавливают это категоричным образом, исследования на животных и их сопоставление с людьми подсказывают, что, нарушив равновесие нашего питания, мы создали в своей физиологии оптимальные условия для развития рака. Если оно обусловлено в значительной степени ядовитыми веществами, привнесёнными окружающей средой, то необходимо начать с удаления ядов из того, что мы едим.

Диаграмма 12 — Частота заболеваний раком груди и простаты значительно ниже в странах, где едят меньше животных продуктов и больше овощей и бобовых. Сведения взяты из базы данных МАИР (Международное агентство по изучению рака ВОЗ при ООН), (показывающих частоту заболеваний раком в одном и том же возрасте) и из публикации Фрассетто, калифорнийского университета в Сан-Франциско, которая определяет потребление животных и растительных белков в каждой стране.

По вертикали: Рак груди (случаев на 100.000 человек)

Рак простаты (случаев на 100.000 человек)

По горизонтали: Животные Протеины Растительные Сверху вниз: США, Франция, Израиль

Италия, Югославия, Испания Корея, Нигерия Новая Гвинея, Таиланд, Китай США

Новая Зеландия Финляндия Франция Чили

Крит, Югославия, Нигерия Япония, Таиланд, Корея, Китай

Перед этой совокупностью указателей, исключительно совпадающих, вот очень простые рекомендации, как замедлить развитие рака:

1. ешьте немного рафинированного сахара и немного белой муки; замените их сиропом агавы для подслащения и мукой или хлебом из нескольких зерновых и на классических дрожжах;

2. избегайте любых гидрированных растительных жиров (которые также находятся в кондитерских изделиях из венского теста, если они не изготовлены на «чистом сливочном масле») и любых животных жиров, неуравновешенных по омега-6. Оливковое масло является прекрасным растительным жиром, который не способствует воспалительным процессам. Сливочное масло (но не маргарин) и сыры, уравновешенные по омега-3, похоже, также не способствуют этому. Масло и сыры такого типа находятся в продуктах, изготовленных на биологически чистых сельскохозяйственных предприятиях (при условии, что животные выкармливаются на пастбищах) или в продуктах льняного канала (бело-голубое сердце). Нужно, следовательно, отдавать приоритет этим жирам для того, чтобы помочь своему телу бороться против болезни^*. Делая этот выбор, мы способствуем также тому, чтобы возродить намного более полезное питание животных, которые являются частью нашей цепочки питания, и чтобы уменьшить нашу зависимость от кукурузных и соевых полей, необходимых для питания скота. Кукуруза и соя являются крупнейшими потребителями химических удобрений, пестицидов и воды^. Наконец, для того, чтобы удаление ядов было полным, остаётся научиться защищаться от другого отравляющего феномена, который сопровождает распространение рака на Западе после Второй Мировой Войны: накапливание химических канцерогенных продуктов в нашей ближайшей окружающей среде.

Третья часть. Нельзя жить в добром здравии на больной планете

Белый медведь живёт вдали от всякой цивилизации. Огромные пространства снега и льда, в которых он нуждается для выживания, не годятся ни для городской застройки, ни для промышленной деятельности. И, тем не менее, из всех животных мира белый медведь больше всех заражён ядовитыми химическими продуктами до такой степени, что его иммунная система и его способность к воспроизводству находятся под угрозой. Это огромное млекопитающееся питается тюленями и крупными рыбами, которые, в свою очередь, питаются более мелкой рыбой, а она сама ела ещё более мелкую рыбу, планктон и водоросли.

Загрязняющие вещества, которые мы сливаем в наши малые и крупные реки, в конце концов, попадают в море. Многие из них являются «стойкими», т. е. они не разлагаются на элементы, которые могут быть усвоены биомассой земли или моря. За несколько лет они оборачиваются вокруг земли и, напротив, накапливаются на дне океана. Они накапливаются также в организмах животных, которые их проглатывают (т.е. они «биоаккумулируемые»), и имеют особую симпатию к жирам — их называют «жирорастворимыми». Поэтому они находятся в животном жире. Сначала в жире мелких рыб, потом тех, которые едят мелких, потом тех, которые едят крупную рыбу. Потом они поднимаются выше по цепочке питания, потом количество «СОЗВ» (стойких органических загрязняющих веществ) в жирах увеличивается. Белый медведь находится на вершине цепочки питания, а она насквозь отравлена. И он неизбежно больше всех поражён прогрессирующей концентрацией — «биоаккумулирование» — загрязняющих веществ окружающей среды.

Существует ещё одно млекопитающееся, которое восседает на вершине своей цепочки, чья область расселения к тому же значительно хуже защищена, чем у белого медведя: человек.

Даниэль Ришар является президентом французского отделения первой экологической ассоциации в мире, WWF (Международный Фонд Защиты Дикой Природы). Даниэль страстно любит природу. Уже двенадцать лет он живёт в Камарге, на берегу очень защищённого природного заповедника. Когда в 2004 г. WWF открыл кампанию — необычную — по измерению уровня различных химических ядовитых веществ в организме знаменитых людей, он предложил себя в качестве добровольца. Ошеломлённый, он открыл, что носит в своём теле почти половину измеряемых компонентов (42 из 109). Почти столько же, сколько белые медведи. Чему он это приписал? «Я — хищник.», ответил он. В том же исследовании были протестированы 39 европейских депутатов и 14 министров здравоохранения или окружающей среды в различных европейских странах. Все они были носителями значительных доз загрязняющих веществ, ядовитость которых для человека установлена. Тринадцать химических радикалов (фталатов и фтористых компонентов) были систематически обнаружены у всех депутатов. Что касается министров, то они представили среди прочих 25 следов одинаковых химических продуктов: 1 замедлитель пламени, 2 пестицида и 22 полихлорированных бифенила. Такое загрязнение организма не предназначено только для депутатов или европейцев: в США исследователи Центра Контроля за Заболеваниями определили 148 химических ядовитых веществ в крови и моче американцев всех возрастов.

Как и резкое увеличение потребления сахара и очень быстрое ухудшение соотношения омега-6/омега-3, появление этих ядовитых веществ в нашей окружающей среде — и в нашем теле — является совершенно новым феноменом. Он тоже датируется Второй Мировой Войной. Ежегодное производство синтетических химических веществ увеличилось с 1 миллиона тонн в 1930 г. до 200 миллионов тонн сегодня.

Диаграмма 13 — Производство синтетических химических веществ, в том числе пестицидов, является новым феноменом, который характеризует конец ХХ-го века.

По вертикали: Синтетические химические продукты (миллионы тонн)

По горизонтали: Годы

Когда эти цифры были впервые опубликованы в 1979 г. исследовательницей Деврой Ли Девис, то этого молодого и блестящего эпидемиолога, которая говорила всё как есть, обозвали подстрекательницей. Нужно сказать, что она смело назвала свою статью в обозрении Science : «Рак и промышленное химическое производство». Тема, которую все предпочитали замалчивать и которая должна была положить конец её начинающейся карьере. Но Девис настаивала. После публикации более 170 статей в последующие годы, а затем двух сенсационных книг на эту тему Девис даже стала первой директрисой Центра онкологии окружающей среды, созданного для неё в университете Питтсбурга. Сегодня связь между раком и окружающей средой больше не является предметом спора.

Международный исследовательский центр раковых заболеваний ВОЗ готовит перечень канцерогенных продуктов, присутствующих в окружающей среде. За тридцать лет он протестировал 900 (бесконечно малая доля из более, чем 100.000 молекул, которые промышленность распространяла миллионами тонн в год, начиная с 1940 г.). Из этих 900 продуктов, которые были ему представлены — чаще всего правительственными организациями, медицинскими обществами или ассоциациями потребителей, которые высказывали сомнения, — единственный был признан неканцерогенным; 95 были классифицированы как «установленные канцерогены» (что означает, что существует достаточно эпидемиологических исследований и исследований на животных, чтобы установить точную причинно-следственную связь); 307 являются «возможными» или «вероятными» канцерогенами (исследования на животных являются убедительными, но исследования на человеке, необходимые для доказательства их вредности, не были сделаны или являются недостаточными); 497 получили этикетку «неклассифицируемые» (что означает не то, что они не являются опасными, а то, что их воздействие недостаточно изучено, часто из-за недостатка средств).

Во многих случаях эти компоненты продолжают широко использоваться. Например, бензол, «установленный» канцероген, который находится в бензине, некоторых пластмассах, смолах и клеях, некоторых смазочных материалах, красках, моющих средствах и пестицидах. Промышленники защищаются тем, что уровень, воздействию которого обычно подвергаются потребители, в сто раз ниже ядовитых доз у животных. Но Сандра Штайнграбер, биолог, специализирующийся на окружающей среде, показала, что для того, чтобы отмести этот аргумент, достаточно быстрого расчёта: в 1995 г. Национальная Токсикологическая Программа смогла завершить испытания на животных, касающиеся почти 400 химических продуктов, или «репрезентативный» образец 75.000 веществ, присутствовавших в то время на рынке. Заключение исследователей: 5 — 10 % из них могут рассматриваться как канцерогены для человека, что означает от 3.750 до 7.500 продуктов, воздействию которых мы подвержены. Не от чего успокаиваться, когда нам говорят, что каждый из них представляет менее 1/100 ядовитой дозы. Если предположить, что каждый продукт достигает порога в 1/100, то получится общая нагрузка в 37 — 75 раз больше установленной ядовитой дозы для животных. В Европе врачи, исследователи и международные ассоциации, собравшиеся в ЮНЕСКО в 2004 г., пришли к таким же заключениям. Совместно, под влиянием профессора Доминика Бельпомма, онколога в европейском госпитале Жоржа Помпиду, они подписали «Парижское обращение», которое требует применения принципа предосторожности по отношению к каждому новому химическому веществу. Оно рекомендует определять ядовитый потенциал каждого нового компонента прежде, чем внедрять его неконтролируемым образом в окружающую среду. Принцип, который мы, не думая, применяем по отношению к нам самим и к нашим детям, но который никогда не был сделан обязательным для химической промышленности.

Многочисленные канцерогены, включая те, которые выделяются сигаретным дымом — как высокотоксичный бензо-^^пирен, один из наиболее агрессивных из известных канцерогенов, накапливаются в жирах. Среди раковых заболеваний, которые наибольшим образом увеличились на Западе за последние пятьдесят лет, находятся в особенности раки тканей, которые содержат или окружены жиром: грудь, яичники, простата, толстая кишка, лимфатическая система.

Многие из этих раков чувствительны к гормонам, циркулирующим в организме. Тогда говорят о «гормонозависимых» раках. Именно поэтому их лечат антагонистами гормонов — как Tamoxifene против рака груди, или антиандрогены против рака простаты. С помощью какого механизма гормоны воздействуют на развитие рака? Закрепляясь на некоторых рецепторах на поверхности клеток, они ведут себя, некоторым образом, как ключ, вставленный в замок. Если это раковые клетки, то гормоны запускают внутри них цепные реакции, в результате которых в них начинается неупорядоченный рост.

Значительное количество веществ, загрязняющих окружающую среду, являются «гормональными нарушителями». Это означает, что их структура имитирует структуру некоторых человеческих гормонов. Это делает их способными внедриться в замки и ненормальным образом активировать их. Многие из них имитируют эстрогены. В ходе своих исследований Девра Ли Дэвис назвала их «ксенэстрогенами» (от греческого xeno-«иностранный»). Их, переносимых некоторыми гербицидами и пестицидами, привлекают жировые отложения разводимых животных, в которых они накапливаются. Но они также присутствуют в некоторых пластмассах и в некоторых побочных продуктах промышленных отбросов, которым мы регулярно подвергаемся. Их даже находят в некоторых косметических и бытовых товарах (список товаров, которые следует избегать, приведён в конце этого раздела).

Эпидемиологический департамент Гарварда показал в 2006 г. — в долгосрочном исследовании на 91.000 медицинских сестёр, наблюдавшихся в течение двенадцати лет -что риск рака груди у женщин в предклимаксном возрасте в два раза выше среди тех, кто потребляет красное мясо (говядина, баранина, конина) чаще, чем один раз в день, по сравнению с теми, кто ест его реже, чем три раза в неделю. Можно, следовательно, уменьшить в два раза риск рака груди, просто играя на потреблении красного мяса. В Европе, крупное исследование EPIC, которое наблюдало более 400.000 человек в десяти различных странах, приходит к тому же заключению применительно к раку толстой кишки: в два раза больше риска у любителей поесть мяса, чем у тех, кто ест его менее 20 г в день (при том, что потребление рыбы — богатой на омега-3 — уменьшает этот риск вдвое).

Не известно, обязан ли риск, связанный с потреблением мяса, заражающим его хлорорганическим соединениям (пестицидам), присутствующим в жирах разводимых животных, либо способу его приготовления (гетероциклические амины, которые образуются во время приготовления пережаренного мяса, или консервирующие вещества N-нитрозо в колбасных изделиях также являются известными канцерогенами) или же ксенэстрогенам пластмасс, в которых хранят и перевозят животные продукты. Возможно также, что этот риск частично обязан тому, что любители поесть мясо потребляют намного меньше антираковых продуктов питания (почти все из которых растительные).

Напротив, известно, что мясо и молочные продукты (а также крупные рыбы, которые находятся наверху питательной цепочки) представляют собой более 90 % воздействия на человека заражающих веществ, которыми являются такие известные канцерогены, как диоксин, ПХБ (полихлорбифенилы) или некоторые пестициды, которые по-прежнему находятся в окружающей среде, несмотря на их запрет в течение уже многих лет^*. Растения на французских рынках содержат их в сто раз меньше, чем животные продукты, а «био» молоко меньше заражено, чем молоко обычное.

Франция является первым европейским потребителем пестицидов и третьим в мире после США и Японии с приблизительно 76.000 тонн активных веществ, использованных в 2004 г. (при объёме продаж в 1,8 миллиарда евро). И в этом случае также эти товары почти не существовали до 1930 г..

Европейское Сообщество является их основным производителем, а 72 % их продаж предназначены для рынка Сообщества. Эти товары не замыкаются на промышленном или сельскохозяйственном использовании. Во Франции Наблюдательный комитет за отходами и пестицидами оценивает, что сегодня 80-90 % населения подвергаются воздействию пестицидов и инсектицидов (служащих для истребления насекомых) для бытового использования, что представляет три или четыре различных продукта.

Как и ДДТ сорок лет назад, атразин является таким экономичным пестицидом, что в течение долгого времени считалось, имея в виду прибыль, которую он приносил сельскохозяйственному производству, что риски для окружающей среды — и для человека — являются «приемлемыми». Но атразин является таким мощным ксенэстрогеном, что он способен изменить пол у рыб в реках, куда он, в конце концов, попадает! Только в 2003 г. после ожесточённых сражений между учёными и промышленниками он был окончательно запрещён во Франции, а затем, в 2006 г. Европейским Сообществом. Он широко использовался в нашей стране с 1962 г..

Некоторые опухоли мозга, как и моя, чувствительны к ксенэстрогенам. Действительно, французские крестьяне, подверженные воздействию пестицидов и фунгицидов (ядохимикат для борьбы с грибковыми болезнями растений), имеют увеличенный риск опухолей мозга. Между 1963 и 1970 гг. в возрасте от двух до девяти лет я каждое лето играл на кукурузных полях, опрыснутых атразином, которые окружали нашу дачу в Нормандии. Всю свою жизнь, до того дня, как у меня обнаружили рак, я пил молоко, ел йогурты, мясо, яйца, которые происходили от коров, баранов и кур, которых кормили кукурузой, обработанной пестицидами. Я грыз — не счищая кожуру — яблоки, которые 15 раз обработали пестицидами. Я пил воду из-под крана, пришедшую из заражённых рек и подпочвенных вод (большинство систем очистки воды не устраняют атразин). Обе мои двоюродные сестры, у которых был рак груди, разделяли со мной эти игры в Нормандии, эту воду, эту пищу. Другие дети не заболели. Мы никогда не узнаем, каким был вклад атразина, среди многочисленных других факторов, в наши заболевания раком. Мы никогда не узнаем, был ли этот риск «приемлемым».

И био?

На самом северо-западе США, ограниченный Тихим океаном и цепью гор, штат Вашингтон является одним из самых красивых на великом американском Западе. Как часто там, где красота природы заставляет уважать себя, жители там также из наиболее прогрессивных. Многочисленные супермаркеты и кооперативы «био» процветают вокруг Сиэттля и большая часть населения выбрала себе такой способ питания. Как в Европе, продукты с этикетками «био» выращиваются с применением естественных удобрений, без синтезированных пестицидов. Тем не менее, они часто являются предметом спора, поскольку они дороже, будучи при этом иногда частично заражёнными пестицидами с соседних полей. Действительно ли они позволяют уменьшить воздействие на нас вредных примесей?

Эксперты Французского Агентства санитарной безопасности продуктов питания показали, например, что продаваемое сегодня молоко содержит диоксин и ПХБ, а другие европейские исследования показали, что оно может даже содержать такие пестициды, как ДДТ или гексахлорбензол, которые ещё присутствуют в окружающей среде, хотя они запрещены в Европе уже в течение многих лет.

В университете Вашингтона молодая исследовательница Цинтия Кёрл заинтересовалась, действительно ли пища био, которую её друзья дают своим детям, является более полезной. Обращаясь к семьям, которые выходили из обычных супермаркетов или кооперативов био, она смогла организовать исследование на 42 детях в возрасте от 2 до 5 лет. В течение трёх дней родители должны были отмечать с точностью то, что они давали есть и пить своим детям. Дети классифицировались «био», если более 75 % их пищи имело этикетку «био», и «обычными», если более 75 % их продуктов питания не были «био». Доктор Кёрл замеряла затем в моче детей продукты распада органохлористых пестицидов (наиболее широко применяемых пестицидов). Она обнаружила, что уровень пестицидов в моче детей «био» был значительно ниже минимумов, утверждённых правительственным Агентством по защите окружающей среды. Он был также в 6 — 9 раз ниже, чем у «обычных» детей. У этих последних ядовитая нагрузка превосходила, напротив, в 4 раза официальные допустимые пределы. Пища «био» действительно давала значительную разницу по уровню отравления организма^*.

Приведённые в New York Times, отклики, вызванные этой демонстрацией, являются, к сожалению, типичными. Исследователь Давид Клёрфельд, известный специалист по питанию из университета Вейн Стейт в Детройте, объясняет, например, что однозначно не известны последствия для здоровья такого рода измерений пестицидов. «Я не говорю, что возможный риск для здоровья отсутствует. Но нужно быть реалистом и не паниковать из-за такого рода сведений. Со своей стороны, я ничего не изменю в манере питаться свое семьи на основании этого исследования».

Но не все специалисты смотрят на вещи таким же образом. В Департаменте исследований окружающей среды в Йельском университете профессор Джон Варго в течение многих следит за влиянием изменений окружающей среды на здоровье детей. Он приходит к совершенно другому заключению: «Это исследование подтверждает важность режима био и показывает, что продукты питания био уменьшают воздействие на детей. Промышленники [сельскохозяйственной промышленности] говорят нам «покажите мёртвых». Что до меня, то я не хочу играть в покер на жизнь моих детей».

С тех пор второе исследование того же университета продолжило демонстрацию: 23 ребёнка были сначала протестированы после того, как в течение многих дней они следовали «обычному» режиму. Их моча показала присутствие пестицидов. Потом они потребляли только продукты «био». Через несколько дней из их мочи исчезли все следы пестицидов. Когда они вернулись к обычному питанию, следы пестицидов быстро появились снова, на том же уровне, что и до питания био.

Диаграмма 14 — Количество осадков органохлористого пестицида в моче 23 детей в возрасте от 3 до 11 лет в то время, как они принимали обычное питание, затем «биологическое» и затем снова обычное за период в 15 последовательных дней. Осадки пестицидов исчезают из мочи практически немедленно с приёмом питания «био» (дни от 5 до 9).

По вертикали: Осадки пестицидов в моче детей (мг/л).

По горизонтали: дни.

Вдоль оси: Обычное питание — «Биологическое» питание — Обычное питание

Во Франции инженер-агроном Клод Обер — о котором часто говорят, что он является крестным отцом биологически-чистого сельского хозяйства в Европе — проделал похожую демонстрацию. В исследовании от 1986 г. он показал, что женщины, которые на 90 % питаются «био» во время беременности, имеют в материнском молоке в 3 раза меньше органохлористых пестицидов, чем те, которые питаются обычным образом.

Вообразим, что существует продукт, одной капли которого на стейк, молоко или фрукт было бы достаточно, чтобы, изменив цвет, он выявил присутствие пестицидов. Сельскохозяйственная промышленность была бы немедленно вынуждена радикально изменить свою практику, чтобы соответствовать требованиям самой элементарной предосторожности по отношению к сомнительным веществам, которые были внедрены в наше питание, начиная с 1940 гг.. Но эти ядовитые вещества лишены запаха, цвета и вкуса. Тем не менее, то, что они не поддаются обнаружению, делает ли это их более «приемлемыми»? Относится ли этот вопрос только к тем среди нас, кого уже настиг рак ?

Когда эпидемиологи будут «уверенными»…

В течение долгого времени забронированный за кругами зелёных «активистов», вопрос связи между раком и окружающей средой теперь всё более и более интересует учёных. Встревоженные данными эксперты INSERM (Национального института здравоохранения и медицинских исследований, Франция) написали в 2005 г.:

«Общепризнано, что воздействие окружающей среды лежит в основе большинства раковых заболеваний.» Табак виновен в части этих случаев (порядка 30 %). Для большинства других отсутствует официальное объяснение. У человека для развития рака требуется, как правило, от пяти до сорока лет. Часто поэтому убедительные исследования можно провести только на животных. Для части научного сообщества — и это оправданно — это не представляется достаточным доказательством для того, чтобы безусловно указать на недавние изменения окружающей среды как на причину рака у человека.

В 2002 г. в гор. Виктория, Канада женщины — жертвы эпидемии рака груди организовали конференцию с экспертами-эпидемиологами и биологами. Доктор Анни Саско представила там свои размышления. Во время своей презентации она последовательно рассказала о результатах двадцати пяти лет своей работы в качестве эпидемиолога самого высокого мирового уровня. Перед всеми этими женщинами, которые искали объяснение своей болезни, она заключила: «Если эти данные заставляют очень сильно думать о связи между увеличением числа случаев рака и изменениями окружающей среды за последние пятьдесят лет, то у нас нет ещё неопровержимых научных аргументов, чтобы быть уверенными в причинной связи.» Тогда одна из присутствующих женщин завладела микрофоном: «Если, для того чтобы действовать, мы будем ждать, пока эпидемиологи не будут уверенными, то все мы будем мертвы.» И Анни Саско призналась ей, что, к сожалению, она с ней согласна.

Препятствия внедрению изменений

В 1950 г. 80 % мужчин в западных странах курили. Эта привычка, даже среди врачей, считалась совершенно безвредной. В медицинских журналах встречалась реклама Les Gauloises или Marlboro. В тот год доктор Ричард Долл из оксфордского университета -сам курильщик — продемонстрировал без тени сомнения, что табак является прямой причиной резкого роста рака лёгких. При курении одного пакета сигарет в день риск увеличивался до тридцати раз^! Нужно было прождать двадцать два года прежде, чем была принята первая правительственная мера против табака⁸, и пятьдесят семь лет, чтобы табак был запрещён в общественных местах во Франции! Ещё и сегодня производство, потребление и экспорт сигарет остаются совершенно законными.

Увеличение риска раковых заболеваний, связанных с животными жирами -слишком богатыми омегой-6 и заражёнными ядовитыми химическими продуктами -составляет порядка от 1,5 до 8 в зависимости от исследований и степени воздействия (оно не так твёрдо установлено, как для табака, где оно порядка 20-30). Это далеко от того, чтобы не заслуживать внимания. Как и для сигареты, существуют очень мощные экономические причины для того, чтобы не желать знать больше: обычно утверждают, что пестициды необходимы для производительности сельского хозяйства, в то время как для такого утверждения имеется очень мало солидных данных. Что очевидно, так это то, что они необходимы для интересов предпринимателей химической промышленности. Любые изменения политики выращивания скота и ведения сельского хозяйства в пользу практики, которая уважает природу и наше здоровье, представляют очевидные и непосредственные неприятности, поскольку они угрожают их интересам и потрясают устоявшиеся привычки. Они требуют, поэтому, настоящей политики развития биологически чистого сельского хозяйства. Как и для табака, экономические преимущества, которые станут результатами изменения — явное уменьшение расходов на здравоохранение — будут заметны только в долгосрочном периоде. Но другие преимущества, такие как улучшение качества воды в реках и здоровья лиц, подвергающихся воздействию химических продуктов на работе, будут немедленными.

В своей документальной работе, посвящённой климатическому потеплению (Истина, которая беспокоит), Аль Гор (бывший американский вице-президент) цитирует крупного американского журналиста ХХ-го века Аптона Синклера: «Трудно заставить кого-то понять что-то, когда его зарплата зависит от этого что-то, которое он не понимает». Мы не можем ждать ни от политиков, ни от промышленников, что они сделают этот трудный выбор за нас. Женщина, которая взяла микрофон в Виктории, была права: если мы будем ждать, пока эпидемиологи не будут «уверенными», мы сильно рискуем уже умереть. Напротив, каждый из нас имеет достаточно власти, чтобы применить к нам самим принцип предосторожности. Мы можем выбирать то, что мы хотим, или не хотим, потреблять. Часто достаточно только попросить лавочника своего квартала, чтобы он доставлял продукты «био» или Бело-голубое сердце, чтобы он это сделал. Когда нас будет достаточно много тех, кто питается таким образом, цены снизятся, как это уже стало фактом в некоторых супермаркетах в США, где цены на био очень близки к ценам обычных продуктов.

Резюме: три принципа детоксикации

Когда курильщики прекращают курить, то их риск заболеть раком резко уменьшается. Если прекратить содействовать росту раковых клеток в организме, то природные механизмы контроля рака в большей степени способны действовать, чтобы обуздать их распространение.

Для того, чтобы защититься от рака, мы можем ограничить, насколько это возможно, воздействие на нас ядовитых факторов окружающей среды. Среди всех тех, которые были выявлены или которые сильно подозреваются, я выбрал для объяснения, в частности, три, как мне представляется, наиболее причастных и наиболее легко изменяемых:

1. чрезмерное потребление рафинированного сахара и белой муки (которые стимулируют воспалительные процессы и рост клеток через инсулин и ИФР (инсулиноподобный факторроста-I);

2. чрезмерное потребление омега-6 в маргаринах, гидрогенных жирах и животных жирах (мясо, молочные продукты, яйца), произведённых сельским хозяйством, выведенном из равновесия после Второй Мировой войны. Две эти первые причины в значительной степени отвечают за воспалительное поле, благоприятное для развития рака;

3. пребывание под воздействием загрязняющих факторов окружающей среды, появившихся после 1940 г. и которые накапливаются в животных жирах.

Первый этап любого процесса «детоксикации» начинается, следовательно, следующим образом: потреблять намного меньше сахара (и белой муки) и намного меньше животных жиров (и очень мало продуктов, которые не имеют этикетки «биологически чистое сельскохозяйственное производство» или «бело-голубое сердце»). Необходимо не устранять их полностью, но свести их к «случайным» блюдам, не делать их основой нашего питания. Вместо того, чтобы класть овощи вокруг бифштекса, нужно думать о том, чтобы время от времени добавлять немного мяса (уравновешенного по омега-3) в овощи. Это то, что делают индусы, вьетнамцы или китайцы.

«Всё, что происходит с землёй, происходит и с детьми земли»

Если мы все предпочтём этот, более здоровый образ питания, мы поможем не только своему телу очиститься от ядов, но также и нашей планете восстановить своё равновесие. Доклад ООН от 2006 г. о питании и сельском хозяйстве делает вывод, что выкармливание животных для потребления человеком является одной из основных причин. климатического потепления! Вклад скотоводства в тепличный эффект более высок, чем вклад всего мирового транспорта. Скотоводство несёт ответственность за 65 % выбросов окиси азота, газа, который содействует общему потеплению в 296 раз больше, чем СО2. Метан, выделяемый при пищеварении коров (которые плохо переносят кукурузу, которой их кормят), содействует потеплению в 23 раза больше, чем СО2, а 37 % мирового метана производится жвачными животными. Треть пахотных земель закреплена за кукурузой и соей, предназначенных для прокорма скота. Этих поверхностей недостаточно, чтобы удовлетворить спрос, что приводит к раскорчёвыванию лесов — и к новой потере способности поглощать двуокись углерода. Отчёт ООН заключает также, что скотоводство находится «среди видов деятельности, наиболее вредных для источников воды» из-за массового сброса пестицидов и экскрементов животных в реки и речки.

Индус потребляет в среднем 5 кг мяса в год и — в одинаковом возрасте — имеет лучшее здоровье, чем западный человек. Чтобы удовлетворить американца нужно 123 кг -в 25 раз больше. Наши способы производства и потребления животных продуктов разрушают планету. Кажется, всё указывает на то, что они также способствуют тому, чтобы одновременно уничтожить и нас.

В конце каждого дня я пишу в своём дневнике несколько слов, чтобы суммировать то, что мне доставило наибольшее удовольствие. В общем, речь идёт об очень простых вещах. И часто я с удивлением отмечаю удовольствие от того, что я ел только овощи, бобовые и фрукты (и немного хлеба из нескольких зерновых). Я отмечаю, что я чувствовал себя более бодрым и более лёгким в течение всего дня, и улыбаюсь при одной мысли, что планете, которая меня носит и кормит, легче от моего присутствия.

После двадцати лет, отданных лечению больных, страдающих от рака, Микаэлю Лернеру надоело принимать лиц в возрасте от 30 до 40 лет, которые никогда не должны были участвовать в его программе. Сегодня программа по-прежнему существует, но Микаэль посвящает теперь большую часть своей деятельности защите окружающей среды для того, чтобы предотвратить болезни в корне. Он обобщает ситуацию с яркой простотой: «Нельзя жить в добром здравии на больной планете».

В 1854 г. шеф Сиэттля из племён Северо-Запада торжественно передал свою территорию и свой народ под суверенитет США. Речь, которую он произнёс по этому случаю, вдохновила веком позже движение экологов, которое интерпретировало её исключительно убедительным образом. Шеф обращается самым настойчивым образом к потомкам белых колонистов, которыми являемся мы:

«Научите ваших детей тому, чему мы учили своих, что земля — это наша мать. Всё, что происходит с землёй, происходит с детьми земли. Если люди плюют на землю, то они плюют на самих себя.

Земля не принадлежит человеку; человек принадлежит земле. Это мы знаем. Все вещи держатся друг за друга, как кровь, которая объединяет одну семью. Все вещи держат друг друга. Всё, что происходит с землёй, происходит с детьми земли.»

Уменьшить Заменить на Продукты питания с высоким показателем гликемии (сахар, белая мука,… см. таблицу на стр. 46) Фрукты, мука и бобовые с низким показателем гликемии (см. таблицу на стр. 47) Г идрогенные или частично гидрогенные масла Масло подсолнечника, сои, кукурузы Обычные молочные продукты (очень богатые омегой-6) Чипсы, жаренья, жареная картошка,Лёгкая закуска к аперитиву, … Оливковое масло, льняное масло, рапсовое масло Сливочное масло и молочные продукты био или Бело-голубое сердце Соевое молоко, соевый йогурт (способствуют хорошему равновесию омега-6/омега-3)Оливки, тапенад (провансальская приправа из маслин, анчоусов, каперсов) или гуммус на хлебе из нескольких зерновых, помидоры-вишни на аперитив Красное мясо Кожа птиц Овощи, сухие овощи, соевый творог (тофу)Птицы, яйца био или Бело-голубое сердце Мясо красное био (менее 200 гр в неделю)Рыба (макрель, сардины, лосось, даже выращенный на ферме) Кожура фруктов и овощей не био (пестициды накапливаются на поверхности) Фрукты и овощи с очищенной кожурой, или мытые, или био Вода из-под крана в регионах интенсивного сельского хозяйства из-за присутствия нитратов и пестицидов (в Агентстве по водным ресурсам или в мэрии можно получить отчёт о содержании нитратов, пестицидов и других загрязняющих веществ) Вода из-под крана, отфильтрованная с помощью угольного фильтра или обратного осмоса, или вода минеральная или из источника в бутылках (при условии, что бутылки не нагревались на солнце и что вода не имеет запаха пластика, который выдаёт присутствие ПВХ/поливинилхлорида)

Таблица 2 — Продукты питания, очищенные от ядовитых веществ. Обобщение основных мер, которые нужно принять для оздоровления своего ежедневного питания.

Наиболее загрязнённые фрукты и овощи (предпочесть био)	Наименее загрязнённые фрукты и овощи (происхождение не имеет большого значения)
Яблоки	Бананы
Груши	Апельсины
Персики	Мандарины
Нектарины (персики без опушения)	Ананас
Клубника	Грейпфруты
Черешни, вишня	Дыни
Малина	Арбузы
Виноград	Сливы
	Киви
	Черника
	Манго
	Папайя
Перец	Брокколи (спаржевая капуста)
Сельдерей	Цветная капуста
Стручковая фасоль	Капуста
Картофель	Г рибы
Шпинат	Спаржа
Салат-латук	Помидоры
Огурцы	Лук
Тыква продолговатая	Баклажаны

Тыква круглая Зелёный горошек Редис Авокадо

Таблица 3 — Фрукты и овощи, наиболее загрязнённые пестицидами, и те, которые загрязнены намного меньше. Внимание: лучше есть овощи и фрукты — в т.ч. когда они несут на себе следы пестицидов — чем не есть их совсем. Их антираковые фитохимические составляющие в действительности в большей степени полезны, чем опасны пестициды (источник: The Environmental Working Group,www.foodnews. org).

Избегать, насколько это возможно Заменить на Перхлорэтилен, применяемый при сухой чистке Проветривать почищенную в сухую одежду на открытом воздухе в течение нескольких часов Дезодоранты с антитранспирантами, содержащими алюминий (особенно у женщин, которые бреют себе подмышки и облегчают таким образом проникновение алюминия в организм) Естественные дезодоранты без алюминия Косметика, лосьоны, шампуни, краски для волос, лаки, муссы, гели, лак для ногтей, солнцезащитные кремы, дезодоранты, содержащие эстрогены или гормоны плаценты (часто встречающиеся в изделиях, предназначенных для африканских волос), парабены или фталаты (эфиры фталевой кислоты)Фталаты, которые надо в особенности избегать: Ди Бутил Фталат, Диэтилэкзилфталат Парабены, которые следует избегать: метилпарабены, полипарабены, изопарабены, бутилпарабены Изделия естественные или косметические без парабенов и фталатов Многочисленные косметические изделия био не содержат парабенов и фталатов (во Франции обращать внимание на марку «космебио») Некоторые фирмы, как Body Shop или Aveda предлагают также изделия без фталатов Духи, содержащие фталаты (почти все) Избегать духи или использовать только туалетную воду (которая содержит их меньше) Химические пестициды или инсектициды в доме Пестициды на базе эфирных масел, борной кислоты или глины diatomaceuseСмотри полный список изделий, заменяющих пестициды и инсектициды, вызывающих наибольшее подозрение, на www.panna. org Подогревать пищу или жидкости (кофе, чай, бутылочки с соской) в пластиковых сосудах, которые содержат ПВХ (поливинилхлорид) (который при нагреве выделяется в жидкость), или в стаканчиках из полистирола или из пенопласта Использовать стеклянные или керамические сосуды (в т.ч. при использовании микроволновых печей Сковороды из тефлона с царапинами Неповреждённая тефлоновая поверхность или сковороды без тефлона (нержавеющая сталь 18/10) Обычные чистящие изделия: жидкие моющие растворы, очистители/дезинфицирующие средства, дезодоранты для туалетов, которые обычно содержат алкифенолы (ноноксинолы, октоксинолы, нонильфенолы, октилфенолы, .) Экологические или «зелёные» изделия (европейский ECOLABEL) или заменить на белый уксус (для плоскостей и полов), питьевую соду или хозяйственное мыло

Таблица 4 — Изделия текущего потребления, которые следует избегать, поскольку они имеют доказанный канцерогенный характер или подозреваются в содействии

Антираковые продукты питания. Первая часть. Новая пищевая медицина

Тибетский принцип

Моё видение медицины пошатнулось на улицах Дхарамсала, места нахождения правительства далай-ламы в изгнании в Индии. Во время гуманитарной миссии в пользу тибетских сирот я понял, что в Дхарамсала существуют две системы здравоохранения. Первая ставила в центр внимания Госпиталь Далак, современный западный госпиталь с хирургическим отделением, обычными дополнительными рентгенографическими и ультразвуковыми обследованиями и классическими медикаментами. Вокруг этого госпиталя врачи, подготовленные по западной системе в Индии, Великобритании или в США, практиковали в своих частных кабинетах точно так же, как этому научился я. В наших беседах мы ссылались на одни и те же учебники, по которым я учился в Северной Америке. Мы прекрасно понимали друг друга.

Но в том же городе существовали медицинский факультет, где преподавали традиционную тибетскую медицину, производство тибетских лечебных средств на базе растений и тибетские врачи, которые лечили своих пациентов методами, которые совершенно отличались от тех, которые я знал. Они обследовали тело так, как рассматривают парниковую землю. Они не искали в нём симптомов болезни (которые часто очевидны). Нет, они скорее искали недостатки земли, чего ей не хватает, чтобы защищаться от болезни. Они хотели понять, как это тело, эта земля должны быть усилена, чтобы самой сопротивляться той проблеме, которая привела пациента на консультацию.

Я никогда не рассматривал болезнь таким образом, и этот подход сбил меня с толку полностью. Тем более что для того, чтобы «укрепить» тело, мои тибетские коллеги упоминали лечебные средства, которые казались мне совершенно эзотерическими и, по-видимому, неэффективными. Они говорили об иглоукалывании, о медитации, о настойках трав и, много, об изменениях в питании. В моей системе ориентиров было очевидно, что из всего этого ничто не было по-настоящему эффективно. Самое большее, что они могли сделать, так это пролить бальзам на душу пациента и дать ему, чем заняться, позволяя ему считать, что от этого ему будет польза.

Я спрашивал себя, что бы я сделал, если бы был тибетцем и заболел. Имея выбор между этими двумя системами здравоохранения, к какой бы я обратился? Я задал этот вопрос всем, с кем я работал или имел возможность встретиться. Я задал его министру Здравоохранения, который пригласил меня для осуществления моей миссии, брату далай-ламы, у которого я жил, знаменитым монахам-врачам, которым меня представили. Я также говорил об этом с очень простыми людьми, с которыми мне случалось встречаться во время пеших прогулок по городу. Я полагал поставить их перед дилеммой: выбрали бы они западную медицину — современную и эффективную — или свою древнюю медицину -которая была, естественно, менее современной и эффективной — из-за приверженности к своим традициям?

Все они смотрели на меня, как будто бы я задал идиотский вопрос. «Но очевидно, -отвечали они хором, — если речь идёт об остром заболевании, пневмонии, инфаркте, аппендиците, то надо обращаться к западным врачам. У них есть очень эффективные и быстрые методы лечения для приступов и несчастных случаев.» А потом они продолжали: «Но если болезнь хроническая, то тогда нужно идти к тибетскому врачу. Курсы лечения более медленные, но они лечат землю в глубину и в долгосрочном периоде это единственное, что действительно помогает.. »

А рак? Считается, что нужно от четырёх до сорока лет, чтобы первая раковая клетка стала опасной опухолью. Является ли он острой болезнью или болезнью хронической? Что делаем мы на Западе, чтобы «лечить землю»?

Пятьдесят исследователей и «аликаменты»

Доктор Ришар Боливо, биохимик и исследователь, руководит одной из крупнейшей лабораторией молекулярной медицины, специализирующейся на биологии рака. За двадцать лет он сотрудничал с крупнейшими фармацевтическими группами, такими как AstraZeneca, Novartis, Sandoz, Wyeth или M^rck, чтобы выявить механизмы воздействия антираковых медикаментов. Понимая, как действуют эти медикаменты, можно надеяться найти новые, имеющие меньше побочных эффектов. В своём крупном центре фундаментальных исследований его команда вместе с ним сосредоточилась на вопросах биохимии, что находится в тысячах километров от того, что беспокоит страдающих от болезней. И потом, однажды, его лаборатория обосновалась в новых помещениях внутри детского госпиталя университета Монреаля. Всё тогда перевернулось.

Его новый сосед, шеф отделения онкологии крови попросил его найти дополнительные подходы поддержки, способные сделать менее ядовитыми и более эффективными химиотерапию и рентгенотерапию. « Я открыт ко всему, что вы сможете найти, чтобы помочь нам лечить наших детей, — утверждал он. — Ко всему, что может сочетаться с существующими курсами лечения. Даже если это надо принимать с пищей.»

Питание? Эта концепция был так далека от медицинской фармакологии, которой Ришар Беливо занимался в течение двадцати лет! Но после переезда, чтобы пройти в свою лабораторию, он каждый день пересекал отделение детской лейкемии. Родители останавливали его в коридоре и спрашивали: «Есть ли что-нибудь другое, что можно сделать для нашей дочери? Что-то, что вы нашли недавно и что можно попробовать? Мы готовы сделать всё, что угодно для нашего ребёнка.» Самым трудным было, когда его останавливали сами дети. Это его задевало за живое, и его мозг возбуждался. Он вставал ночью с ощущением, что нашёл идею, чтобы убедиться, проснувшись окончательно, что она не подходила. На следующий день он снова погружался в анализ научной литературы в поисках пути, по которому нужно идти. Именно таким образом он наткнулся однажды на революционную статью, опубликованную в крупном обозрении Nature.

В течение нескольких лет вся фармацевтическая промышленность находилась в поиске новых синтетических молекул, способных блокировать образование новых кровеносных сосудов, необходимых для роста опухолей (смотри раздел 4 об ангиогенезе). И вот Йихай и Ренхай Цао, два исследователя института Каролинска в Стокгольме, впервые продемонстрировали, что такой банальный продукт питания как чай (наиболее потребляемый в мире напиток после воды) способен блокировать ангиогенез, используя те же механизмы, что и существующие медикаменты. Достаточно двух — трёх чашек зелёного чая в день!

Идея показалась ему яркой. Конечно, надо было направить поиски в сторону питания! Все эпидемиологические данные на самом деле подтверждали это: основная разница между группами населениями, у которых наиболее высокий уровень раковых заболеваний, и теми, у кого он наиболее низкий, в их питании. Когда у азиатских женщин развивается рак груди, или у мужчин — рак простаты, их опухоль значительно менее агрессивна, чем у жителя Запада. Везде, где пьют зелёный чай в изобилии, там меньше рака. А что, если химические молекулы, содержащиеся в некоторых продуктах питания являются мощными антираковыми веществами? — спросил себя Беливо. И к тому же, в течение 5.000 тысяч лет испытаний на человеке они доказали свою безвредность. Наконец, у него было что-то, что он мог предложить детям, не подвергая их ни малейшему риску: «антираковые продукты питания», или, как Беливо любит их называть, «аликаменты» (пищевые медикаменты: aliment = продукт питания)!

Лаборатория молекулярной медицины детского госпиталя Сент-Жюстин в Монреале была одной из наиболее оборудованных в мире для анализа влияния химических молекул на рост раковых клеток и на ангиогенез кровеносных сосудов, которые их питают. Если бы Беливо решил поставить свою команду из пятидесяти исследователей, имеющую в своём распоряжении оборудование на 20 миллионов долларов, на службу исследования и поиска антираковых продуктов питания, то значительный прогресс мог бы быть достигнут быстро. Но это было бы рискованным решением. Учитывая, что возможность получения патентов на продукты питания отсутствует, то кто оплатил бы всё это исследование? В отсутствие большего количества ощутимых доказательств правильности такого подхода не представлялось разумным броситься в такую авантюру. Сама жизнь заставила Беливо совершить прыжок, на который никакая другая лаборатория в мире не решилась бы.

Иметь рак и не быть больным

В четверг вечером он получил безутешный звонок по поводу друга, который страдал тяжёлой формой рака поджелудочной железы. Ленни жил в Нью-Йорке. В госпитале Мемориал Слоан-Кеттеринг — одном из лучших онкологических центров в США — ему объявили, что ему осталось жить всего несколько месяцев. Рак поджелудочной железы действительно является одним из наиболее опасных. Но Ленни был человеком из романа. Высокий, с громогласным хохотом и легендарными приступами гнева, он всегда любил покер и казино. Ему сдали плохие карты, но, в который раз, он будет пытать свой шанс до конца. Может ли Беливо предложить ему какой-нибудь метод? Ленни готов отправиться для лечения рака поджелудочной железы на край света, чтобы подвергнуться любому экспериментальному протоколу (курсу лечения).

На другом конце провода жена Ленни говорила с трудом, так сжималось её горло: «Мы живём вместе уже тридцать два года, — сказала она. — Мы никогда не расставались. Я не могу поверить, что всё закончится так грубо.» Нам нужно всего лишь немного времени, немного времени. »

Беливо попросил прислать ему по факсу историю болезни и на следующее утро начал разбирать международные данные о самых недавних исследовательских протоколах. Но применительно к раку поджелудочной железы их было очень мало, а те, которые имелись, не касались пациентов в такой продвинутой форме. С тяжёлым сердцем он тем же вечером позвонил жене Ленни, чтобы сказать ей о своей неудаче. Она была в слезах: «Я слышала о том, что вы интересуетесь воздействием питания на рак. Я буду делать всё для Ленни, от А до Z, каждый день до самого конца. Он будет делать всё, что я ему скажу. Если у вас есть предложения, мы их все испытаем. Нам нечего терять.»

Действительно, терять было нечего. Если его идеи были правильными, то это был как раз момент дать тому, кто в них по-настоящему нуждался, возможность воспользоваться ими. Все выходные Беливо провёл, погрузившись в MedLine⁹, собирал любые статьи о продуктах питания, которые продемонстрировали воздействие на рак, считал концентрации фитохимических составляющих, которых можно постараться достичь при обычных количествах продуктов на кухне, оценивал биологическую эффективность продуктов и их усвоение кишечником. В конце двух дней интенсивной работы он составил первый список «продуктов против рака», который позже должен будет стать книгой, имевшей исключительный успех в Канаде. Этот список включал, в частности, различные капусты, брокколи, чеснок, сою, зелёный чай, куркуму (индийский шафран), малину, чернику, чёрный шоколад. Вечером в воскресенье он позвонил жене Ленни, чтобы сообщить ей список, который сопроводил ключевым объяснением: «Рак -как диабет. Им надо заниматься каждый день. У вас есть несколько месяцев: надо будет есть все эти продукты, распределив их по всем приёмам пищи, и никогда не отклоняться в сторону. Речь не идёт о том, чтобы принимать их «по случаю». Эти продукты надо потреблять каждый день, три раза в день.» Он указал также то, что должно быть запрещено: все жирные вещества, за исключением оливкового или льняного или рапсового масла, с тем, чтобы избежать кислоты омега-6, которая активизирует воспалительные процессы. Он дал ей несколько японских рецептов, которые знал и особенно любил. Жена Ленни всё записала: «Я буду готовить ему всё это каждый день», пообещала она. Это было первое, за что она могла ещё цепляться.

В первые дни она звонила часто. Она скрупулёзно делала всё, что обещала, но страх не оставлял её. Она всё ещё плакала в телефон: «Я не хочу его потерять. я не хочу его потерять.» Через несколько недель голос был уже другим: «Впервые за четыре месяца он поднялся, — объявила она. — Сегодня он ел с аппетитом.» Со дня на день улучшение подтверждалось: «Ему лучше. Он ходит. Он вышел из дома.» Беливо не верил своим ушам. Это был всё-таки рак поджелудочной железы. Самый ужасный, самый агрессивный, самый сокрушительный. Но сомнений не было. Что-то менялось в истощённом теле Ленни.

Ленни прожил четыре с половиной года. В течение долгого времени его опухоль стабилизировалась и даже уменьшилась почти на четверть. Он возобновил свою обычную деятельность, свои поездки. Его онколог в Нью-Йорке говорил, что никогда не видел ничего подобного. В течение некоторого времени всё происходило так, как будто бы у него был рак, но он не был больным, даже если, в конце концов, его организм потерпел поражение. Когда Ришар Беливо рассказывает эту историю, он почти краснеет: «Я впервые давал такого рода рекомендации. Естественно, речь шла о единственном случае. Из него нельзя делать никаких выводов. Но всё-таки. а если это возможно?» Для исследователя, который посвятил свою жизнь биологии химиотерапии, это был шок. Но, по сути, во время химиотерапии и после что мешает есть лучше? Тем более, что нет никаких противопоказаний. В течение последующих дней Ришар Беливо продолжал просыпаться по ночам. «Что мне делать со всем этим? — спрашивал себя он. — Имею ли я право пройти мимо такого важного вклада в общественное здравоохранение? Приемлемо ли не исследовать систематически и научно этот подход через продукты питания?» Именно в это момент он решил начать со своей лабораторией крупнейшую программу исследований биохимического воздействия антираковых продуктов питания, которая была когда-либо предпринята. С тех пор результаты таковы, что произвели полный переворот в представлениях о наилучшем способе защитить себя от рака. Вот как.

Зерно и парниковая земля

Профессор Колин Кемпбелл из университета Корнель, автор одного из крупнейших исследований, которое когда-либо было реализовано, о связи между раком и пищевыми обычаями, провёл своё детство на ферме. Возможно, его опыт жизни на земле пригодился, поскольку он лучше, чем кто-либо сумел сформулировать соотношение между развитием рака и питанием. Действительно, он сравнивает три этапа роста опухоли (начальная стадия, активирование и распространение) с тремя этапами роста сорных трав. Начальная стадия является фазой, когда зерно брошено в землю. Активирование — той, когда зерно становится растением.Распространение — той, когда оно бесконтрольно разрастается, захватывая грядки цветов, аллеи садов и до тротуаров на улицах. Растение, которое не разрастается бесконтрольно, не является сорняком^*.

Начальная стадия — присутствие потенциально опасного зерна — в значительной степени зависит от наших ген или ядовитых веществ в нашей окружающей среде (облучение, канцерогенные химические вещества, .). Но его рост (активирование) зависит от существования условий, необходимых для его выживания: благоприятная почва, вода и солнце.

В книге, которую он посвятил тридцати пяти годам своих экспериментальных исследований о роли факторов питания в развитии рака, Кемпбелл заключил: «Активирование может быть обратимым в зависимости от того, получит или нет первая раковая микроопухоль условия, необходимые для её роста. Именно на этом уровне факторы питания играют такую важную роль. Некоторые из этих факторов («активаторы») обеспечивают питание для роста рака. Другие («антиактиваторы») его замедляют. Рак развивается, когда активаторов больше, чем антиактиваторов. Он замедляется или останавливается, когда доминируют антиактиваторы. Это механизм балансира. Нет необходимости излишне подчёркивать первостепенное значение этой обратимости.

Даже когда созданы условия питания для максимального активирования рака — в случае западного режима питания — считается, что меньше, чем одной раковой клетке из 10.000 удаётся стать опухолью, способной захватывать ткани. При воздействии на землю, в которую были брошены эти зёрна рака, становится возможным, следовательно, значительно уменьшить их шансы на развитие. Возможно, что как раз это и происходит у азиатов, у которых столько же микроопухолей в теле, что и у жителей Запада, но у которых они не становятся агрессивными раковыми опухолями. Как и в саду «био», можно научиться управлять сорняками, управляя характером почвы: запрещать то, что их питает — «активаторы» — и, напротив, поставлять в изобилии питательные вещества, которые не допускают их роста — «антиактиваторы».

Это именно то, что понял великий английский хирург Стефен Пейджит, который в 1889 г. опубликовал в Lancet сенсационную статью, которая по-прежнему сохраняет свой авторитет и сто двадцать лет спустя. Он изложил в ней свою гипотезу, которой дал название, достойное басни Ля Фонтена: «Зерно и парниковая земля».

Веком позже в английском обозрении Nature исследователи Исследовательского Ракового Института университета Сан-Франциско продемонстрировали актуальность этой идеи, в том числе и на очень агрессивных раковых клетках. Если окружающая среда опухоли лишена необходимых для роста воспалительных факторов, то ей не удаётся развиваться. Так вот, эти воспалительные факторы — эти удобрения для рака — напрямую зависят от нашего питания: рафинированный сахар, который повышает уровень инсулина и ИРФ (инсулиноподобного фактора роста), способствующих развитию воспалений; нехватка омега-3 и излишек омега-6, которые превращаются в молекулы воспаления; гормоны роста, присутствующие в мясе или некоторых молочных продуктах, которые также стимулируют ИРФ. Напротив, питание поставляет также «антиактиваторы»: все фитохимические составляющие некоторых овощей или некоторых фруктов, которые напрямую уравновешивают воспалительные механизмы (смотри ниже).

Когда Ришар Беливо упоминает сегодня западный режим питания в свете своих результатов, он не скрывает своего потрясения: «Со всем тем, что я узнал во время этих лет исследований, и если бы меня попросили разработать режим питания, который максимально благоприятствует развитию рака, я не мог бы сделать лучше, чем наш нынешний режим!»

То же самое для опухолей. Родинки, например, являются опухолями. Они могут появляться, увеличиваться или исчезать, но они ведут себя цивилизованным образом. Они не захватывают соседние ткани больше, чем на несколько миллиметров, и никогда не распространяются в сторону других органов или частей тела. Они не являются «сорняками» и имеют даже эстетическое значение, как цветы.

Продукты питания, которые действуют как медикаменты

Если некоторые продукты питания нашего режима могут служить удобрением для рака, то другие, напротив, содержат драгоценные антираковые молекулы. Речь идёт не только о традиционных минералах, витаминах или антиоксидантах (противоокислителях). Недавние открытия идут намного дальше.

В природе, перед лицом агрессий растения не могут ни убежать, ни сражаться. Для того, чтобы выжить, они должны вооружиться мощными молекулами, способными защитить их против бактерий, насекомых и ненастья. Эти молекулы являются фитохимическими компонентами с антимикробными, противогрибковыми и инсектицидными (для истребления насекомых) свойствами, которые воздействуют на биологические механизмы потенциальных агрессоров. Растения обладают также антиоксидантными свойствами для защиты от сырости и солнечных лучей (антиоксиданты препятствуют образованию клеточной «ржавчины», когда хрупкие механизмы клетки подвержены разрушающим свойствам кислорода).

Фигура 1 — Продукты питания или медикаменты? Некоторые продукты питания содержат молекулы, признанные научным сообществом особо мощными против рака. Эта таблица взята частично из международного обозрения Nature.

Сверху вниз: Чеснок (дисульфодиаллиль) — Рожковидная вешенка (лентинан / иммуномодулятор) Капуста (индол-3-карбинол/древесный спирт)

Розмарин (карнозол)

Малина (эллаговая кислота / дубильная) — Зелёный чай (эпигаллокатехин-3-галлат) Виноград (резвератрол)

Имбирь (гингерол) — Брокколи (сульфорафан)

Соя (генистеин — входит в состав соевого белка) — Куркума / индийский шафран

(куркумин)

— Помидор (ликопин)

Центральная вкладка:

Фигура 1 — Распределение раков груди в мире (в одном и том же возрасте). Наиболее подверженными являются западные, наиболее развитие страны. То же распределение находят и у большинства раков (яичника, толстой кишки, поджелудочной железы, яичек, .), независимо от того, существуют или нет системы раннего выявления. База данных МАИР (Международного агентства по изучению рака) в структуре ВОЗ.

Доступна на www. dep.iarc.fr Рак груди

Частота заболеваний на 100.000 жителей

Фигура 2 — Распределение раков простаты в мире (в одном и том же возрасте). Распределение очень близкое к распределению раков груди. База данных МАИР (Международного агентства по изучению рака) в структуре ВОЗ.

Доступна на www. dep.iarc.fr Рак простаты

Частота заболеваний на 100.000 жителей

Фигура 3-А — Раковая клетка S180 с микроворсинками в брюшной полости мыши, уязвимой к раку.

Раковая клетка перед нападением.

Фигура 3-Б — В брюшной полости невосприимчивой мыши: раковая клетка S180 атакована естественными клетками-убийцам иммунной системы.

Естественная клетка-убийца

Фигура 3-В — Её поверхность становится гладкой (потеря микроворсинок), пронизанной дырками. Она опустошается от своего содержимого и теряет свою выпуклую форму.

Разрушенная раковая клетка.

Фигура 4-А — Ангиогенез является процессом образования новых кровеносных сосудов. Этот процесс превращает небольшую группу раковых клеток (которую называют опухолью in situ / в естественной среде) в большую массу, способную распространятся в другие органы.

Фигура 4-Б — Процессы, которые замедляют ангоигенез, могут уменьшить размер опухолей и поддерживать их в латентном / непроявленном состоянии.

Фигура 5 — Нормальный воспалительный процесс. Повреждение ткани привлекает иммунные клетки; они преследуют бактерии и стимулируют рост клеток и кровеносных сосудов для того, чтобы заделать образовавшуюся брешь. После того, как ткань восстановлена, ситуация быстро возвращается к нормальной.

Воспаление

Повреждение ткани

Производство цитокинов и химикинов Стимуляция роста здоровых клеток

Призыв иммунных клеток Иммунная клетка

и стимуляция Кровеносный сосуд

роста кровеносных сосудов

Возвращение к нормальному состоянию

Фигура 6 — Порочный круг рака. Раковые клетки используют естественные воспалительные процессы для того, чтобы питать свой собственный рост. Они действуют как рана, которая не заживает: они сами производят вещества, способствующие воспалению. Эти вещества разжигают рост опухоли, заставляют расти кровеносные сосуды, в которых она нуждается, и привлекают «разоружённые» иммунные клетки, которые, в свою очередь, производят ещё больше таких же веществ

Раковая клетка

Производство цитокинов и химикинов Стимуляция размножения раковых клеток

Призыв иммунных клеток Иммунная клетка

и стимуляция Кровеносный сосуд

роста кровеносных сосудов

Образование микроопухоли

Дезактивированные иммунные клетки, содействующие производству цитокинов и химикинов

Активная опухоль

Ангиогенез

Фигура 7 — «Циркулирующий мозг» теряет свою регулировку: психологический стресс приводит к высвобождению норадреналина и гидрокортизона. Они выводят из равновесия деятельность иммунных клеток: чрезмерное производство веществ, способствующих воспалению, и подавление борьбы против раковых клеток. В свою очередь, вещества, произведённые иммунными клетками, нормальная работа которых нарушена, действуют на мозг.

Стресс Мозг

Гипоталамус / подбугорье

Гипофиз

Опухоль

Цитокины

Химикины

Норадреналин Иммунные клетки

Кортизол

Надпочечная железа

Почка

Зелёный чай блокирует захват тканей и ангиогенез

Чай, к примеру, который растёт в особенно влажных климатических условиях, содержит многочисленные полифенолы, называемые катехинами. Среди последних эпигаллокатехин-3-галлат — или ЭГКГ — является одной из питательных молекул, наиболее мощных против механизмов, необходимых для захвата тканей и образования новых сосудов раковыми клетками. Она разрушается во время брожения, необходимого для производства чёрного чая, но она в изобилии присутствует в чае, оставшемся «зелёным» (неперебродившим). После двух или трёх чашек зелёного чая, ЭГКГ предостаточно присутствует в крови и распространяется по всему организму по небольшим сосудикам-капилярам, которые окружают и питают каждую клетку тела. Она располагается на поверхности этих клеток и внедряется в выключатели («рецепторы» / чувствительные нервные окончания), функция которых заключается в том, чтобы дать сигнал, который позволяет захват тканей чужими клетками, такими как раковые. ЭГКГ способна также блокировать рецепторы, которые запускают создание новых сосудов. Рецепторы не отвечают больше на команды, которые посылают им раковые клетки — через воспалительные факторы — для захвата соседних тканей и изготовления новых сосудов, необходимых для роста опухолей.

Ришар Беливо и его команда протестировали в своей лаборатории молекулярной медицины в Монреале воздействие ЭГКГ зелёного чая на многочисленные штаммы раковых клеток. Они наблюдали, что она значительно замедляет рост клеток белокровия / лейкемии, рака груди, простаты, почек, кожи и рта.

Зелёный чай действует также как обеззараживатель организма. Он активирует механизмы печени, которые позволяют быстрее устранять канцерогенные ядовитые вещества из организма. У мышей он даже блокирует воздействие химических канцерогенов, ответственных за опухоли груди, лёгких, пищевода, желудка или толстой кишки.

___________

Зелёный чай и рентгенотерапия

Для детей, которые страдают опухолью мозга, не имеется большого выбора методов терапии. Рентгенотерапия, используемая для взрослых, часто слишком опасна для их быстро развивающегося мозга. Но клетки медуллобластомы (опухоли из клеток костного мозга) намного чувствительнее к очень слабым дозам рентгенотерапии, если их сначала сделают более « чувствительными» к лечению с помощью активных молекул — исовершенно безопасных — зелёного чая._

___________

Фигура 2 — Активные молекулы зелёного чая усиливают воздействие рентгенотерапии на клетки опухоли мозга, повышая их «чувствительность» к излучению.

По горизонтали: Без лечения — Только рентгенотерапия — Рентгенотерапия + зелёный чай

По вертикали: Количество клеток опухоли мозга.

Наконец, его эффект ещё более поразителен, когда он комбинируется с другими молекулами, обычно представленными в питании в Азии. Например, когда зелёный чай комбинируется с соей. Лаборатория питания и обмена веществ Гарварда продемонстрировала на мышах, что комбинация зелёный чай + соя усиливала защитное воздействие каждого элемента, взятого отдельно, и это как для опухолей простаты, так и для опухолей груди. Исследователи так заключают свою статью: «Наше исследование предполагает, что комбинация фитохимических компонентов сои + зелёного чая могла бы быть использована в качестве пищевого режима, потенциально эффективного для сдерживания развития эстроген-позитивного рака груди [наиболее распространённого].» На исключительно осторожном языке, который характерен для научных статей о раке ( а также стилю исследователей Гарвардского университета), эти слова полны громадного смысла.

Соя блокирует опасные гормоны

Соя также обладает фитохимическими молекулами, весьма активными против механизмов, необходимых для выживания и развития рака. Речь идёт об изофлавонах сои, в особенности о генистеине, даидзеине и глицитеине. Их называют «фитоэстрогенами», потому что эти молекулы очень похожи на женские эстрогены. Известно, что изобилие эстрогенов (природных или химических) у жителей Запада является одной из основных причин эпидемии рака груди. По этой причине гормональное замещающее лечение для

женщин в периоде климакса выписывают теперь с большой осторожностью^*. Фитоэстрогены сои в тысячу раз менее активны биологически, чем природные женские эстрогены. Поскольку они действуют по тому же принципу, что и Тамоксифен — широко используемый для предотвращения рецидива рака груди — их присутствие в крови уменьшает поэтому сверхстимуляцию организма эстрогенами и, следовательно, могло бы замедлить рост любых эстроген-позитивных опухолей. Нужно отметить, тем не менее, что защитное действие сои против рака груди было продемонстрировано точным образом только у женщин, которые потребляют её с отрочества. Защитный эффект против рака не доказан, если потребление начинается во взрослом возрасте. (Внимание: это

благоприятное действие справедливо только для сои, потребляемой в пищевых дозах. Представляется, что концентрированные экстракты изофлавонов, продаваемые в виде пищевых добавок в периоде климакса, несут, напротив, риск активировать рост опухолей). Поскольку генистеин очень похож на мужские гормоны, которые стимулируют рост рака простаты, возможен такой защитный механизм у мужчин, которые регулярно потребляют сою.

К тому же, так же как и ЭГКГ зелёного чая, изофлавоны сои действуют также, блокируя ангиогенез. Следовательно, они играют важную роль во многих других видов рака, помимо рака груди и простаты. Соя в различных формах (соевый творог тофу, напиток темпе, суп мисо, соевый йогурт, проросшие зёрна, .) является, следовательно, важной составляющей антиракового режима питания.

Соя и рак груди

Некоторым пациенткам, страдающим от рака груди, советовали не потреблять продукты на базе сои. На самом деле общее мнение в научной литературе на эту тему предполагает, что нет никакого опасного воздействия сои на рак груди, за исключением некоторых экспериментов с пищевыми добавками в больших дозах, которые не рекомендуются. Представляется, что соя, потребляемая регулярно (каждый день), может уменьшить опасное воздействие ксенэстрогенов, особенно в рамках питания, богатого на антираковые компоненты (зелёный чай, крестоцветные овощи, .), при том, что количества остаются пищевыми (избегать добавки изофлавона). В ожидании более точных научных данных Французское Агентство санитарной безопасности продуктов питания (AFSSA) рекомендует женщинам, у которых был рак груди, потреблять только умеренные количества сои (не больше, чем один соевый йогурт в день или стакан «соевого молока»).

Куркума (индийский шафран) является мощным противовоспалительным средством

Другой прекрасный пример исключительно эффективной кулинарной комбинации также пришёл из Азии. На этот раз речь идёт о специи с удивительными свойствами: куркуме. Индусы в среднем потребляют 1,5 — 2 г в день куркумы (от четверти до половины кофейной ложки), основной специи, входящей в кар^^пу), которому она придаёт оранжевый цвет. Это также один из наиболее используемых компонентов в аюрведической (древнеиндийской) медицине за его противовоспалительные свойства. Никакой другой пищевой компонент не является таким мощным противовоспалительным средством, как жёлтая пудра этого корня. Основной молекулой, определяющей этот эффект, является куркумин. В лабораторных условиях он замедляет рост очень большого количества раков: например, толстой кишки, печени, желудка, яичника и лейкемии. Он

В США уровень рака груди снизился впервые за многие годы после радикального уменьшения назначения гормонального замещающего лечения

влияет также на ангиогенез и заставляет раковые клетки умереть (посредством самоубийственного клеточного процесса, именуемого «апоптозом» (процессом «запрограммированной» гибели клеток). У мышей куркумин предупреждает появление многих видов опухолей, вызываемых химическими канцерогенами. Поэтому не удивительно, что в одном и том же возрасте у индусов в 8 раз меньше раков лёгких, чем у жителей Запада, в 9 раз меньше раков толстой кишки, в 5 раз меньше раков груди или в 10 раз меньше раков почки. И это несмотря на воздействие многочисленных канцерогенов, присутствующих в окружающей среде, по-видимому, в значительно большем масштабе, чем на Западе.

В Раковом Центре М. Д. Андерсона в Хьюстоне профессор Бхарат Аггарвал считается прекрасным отрицателем традиций. Один их наиболее цитируемых в мире исследователь в онкологии, он является одним из руководителей экспериментальной терапевтической лаборатории рака. Как и у доктора Беливо из Монреаля, его отличные знания в биохимии и фармакологии не помешали ему быть открытым ко всему, что могло внесли вклад в борьбу против рака. В период его молодости в Батале, в Пенджабе, аюрведическая (древнеиндийская) медицина на базе растений была «единственной медициной, которая была у нас», говорит он. Он прекрасно помнит о её эффективности.

Получив степень кандидата наук (PhD) в Берклей, он стал первым биологом, принятым на работу в Gegentech — знаменитую фирму по генетической медицинской инженерии — для выявления новых молекулярных курсов лечения рака. Именно там, в 90е годы он открыл роль воспалительных факторов в развитии опухолей, в том числе знаменитого NF-kappaB. Позже он написал, что регулирование пагубного воздействия NF-kappaB в заболевании раком является «вопросом жизни или смерти». С тех пор он не прекращает поиски средства противодействовать этим механизмам, которые он продемонстрировал миру.

Куркума упоминается в медицинских трактатах Индии, Китая, Тибета и Среднего Востока в течение более 2.000 лет. Аггарвал вспомнил об этой жёдтой пудре, всегда присутствующей на семейной кухне. Было вполне естественным изучить её в первую очередь. Но нужно было оценить её точно также, как если бы речь шла о новой молекуле, полученной фармацевтической промышленностью.

Аггарвал показывает сначала, что куркумин является очень активным против раковых клеток в культуре (питательной среде). Затем, в 2005 г. он доказывает, что он способен воздействовать на опухоли груди, пересаженные мышам, которые больше не реагировали на химиотерапию в виде Тaxol .

У этих мышей добавка пищевых доз куркумина уменьшала впечатляющим образом прогрессию метастаз. Также находили микроопухоли, рассеянные в лёгких, но они не могли больше расти и не представляли больше реальной угрозы. Для онкологов очень серьёзного Ракового Центра М. Д. Андерсона эти невероятные результаты, полученные с помощью бабушкиных лекарственных средств, были недостойны рассмотрения. До самого недавнего времени, когда доктор Джон Мендельсон, президент Центра и один из наиболее влиятельных онкологов США, не оказался на той же конференции, что и Аггарвал, и не остался дослушать его презентацию до конца. Он немедленно подошёл к нему поговорить: «Я совершенно не представлял себе, что научные доказательства того, что вы выдвигаете, являются такими солидными!», заявил он, изумлённый. По возвращении в Хьюстон он дал зелёный свет для начала трёх клинических проверок с куркумой: с наиболее часто встречающимся раком крови (множественной миеломой), гинекологическим раком и по предотвращению рака лёгких у людей с высоким риском. Эти исследования проводятся сейчас и их результаты ещё неизвестны.

Taxol рассматривается как один из редких медикаментов, эффективным против метастатического рака груди, но он успешен только меньше, чем в половине случаев.

Куркума великолепно иллюстрирует роль великих кулинарных традиций в сравнении с потреблением изолированных компонентов. На Тайване исследователи, которые попытались лечить раковые опухоли куркумой в желатинозных капсулах, выяснили, что она усваивается очень плохо. Действительно, когда она не смешана с перцем — как это всегда было в кари — куркума не преодолевает кишечный барьер. Перец увеличивает в 2.000 раз усвоение куркумы организмом. Выходит, что индийская мудрость значительно опередила науку в открытии естественной синергии между продуктами питания.

Когда я вёл расследования по поводу моего собственного рака, я с изумлением узнал, что даже наиболее агрессивные опухоли мозга, такие как страшная глиобластома, оказываются более чувствительными к химиотерапии, когда параллельно назначается потребление куркумина.

По мнению команды Аггарвала в Хьюстоне это необычное воздействие куркумы объясняется в значительной мере её способностью напрямую сталкиваться с чёрным рыцарем, с которым мы встречались в разделе 4: NF-kappaB, который защищает раковые клетки от защитных механизмов организма. Вся фармацевтическая промышленность ищет новые, неядовитые молекулы, способные бороться с этим опасным союзником опухолей. Теперь мы знаем, что куркумин является мощным антагонистом NF-kappaB. И он доказал свою полную безвредность за 2.000 лет ежедневного употребления в индийской кухне.

Куркуму можно комбинировать с любыми овощами или с соей — золотистой фасолью (фасолью маш), соевыми бобами или соевым творогом тофу — которые заменяют животные протеины и добавляют генистеин, упомянутый выше, удаляют канцерогены и помогают контролировать ангиогенез. Добавьте чашку зелёного чая и вообразите мощь коктейля, который будет воздействовать без побочных эффектов на три основных механизма роста рака.

Грибы, стимулирующие иммунную систему

В Японии грибы шитаке, майтаке, каваратаке или энокитаке являются составляющими самых обычных блюд. Теперь они также встречаются в госпиталях, где они сопровождают курсы лечения химиотерапией. Лентинан и другие полисахариды, которые они содержат в изобилии, напрямую стимулируют иммунную систему. Японские крестьяне, которые потребляют эти грибы в большом количестве, имеют в два раза меньше раков желудка, чем те, кто их не ест. В японских университетских исследованиях, у пациентов, которые получают экстракты грибов, количество и активность их белых кровяных телец значительно увеличивается, в т. ч. внутри самой опухоли.

Исследователи университета Киушу в Японии показали, что когда эти грибы сопровождают или следуют за химиотерапией у пациентов, страдающих раком толстой кишки, то они позволяют продлить их выживание. Без сомнения, потому что активизация их иммунной системы замедляет рост опухолей.

В лаборатории Беливо против клеток рака груди были протестированы различные грибы. Польза от них не ограничивается только азиатскими грибами. Некоторые из них, такие как рожковидная вешенка, позволяют почти полностью остановить рост клеток в культуре (фиг. 3).

Фигура 3 — Различные грибы воздействуют на рост клеток рака груди (штамм MDA-231).

По вертикали: Рост клеток (рака груди). Процентное выражение разрастания.

По горизонтали: Без добавленного экстракта — Парижский шампиньон — Портобелло — Шитаке -Кремини — Энокитаке — Рожковидная вешенка — Синеголовник полевой

Красные фрукты: ежевика, малина, клубника, черника.

Другое направление, наиболее часто используемое фармацевтической промышленностью в борьбе с раком, касается медикаментов, способных блокировать ангиогенез.

Ришар Беливо хорошо знает возбуждение этих моментов, когда думаешь, что открыл, что такая-то молекула является, может быть, завтрашним противораковым веществом номер один. Он работает с 90-х гг. над медикаментами против ангиогенеза, которые промышленность просит его протестировать в его лаборатории. Его работа состоит в том, чтобы вырастить in vitro клетки кровеносных сосудов, на которые воздействуют ускорители роста, которые изготавливаются раковыми опухолями. Затем с помощью микропипетки наносят очень слабые дозы проверяемого медикамента, чтобы измерить его способность помешать образованию новых кровеносных сосудов, несмотря на стимуляцию. Нужно ждать в течение нескольких дней для того, чтобы иметь возможность наблюдать результаты, которые зачастую относительно трудно обнаружить.

Беливо вспоминает свои утренние визиты в лабораторию, когда ему не терпелось узнать, «выдержала ли испытание» та или иная новая молекула. Когда он констатировал эффективность медикамента, он чувствовал в своём теле подъём адреналина. Он тут же брал телефон, звонил своему корреспонденту в фармацевтической промышленности и трубил: «Есть такая!» Затем он немедленно передавал своему перевозбуждённому партнёру результаты по факсу и иногда в тот же день получал ассигнование, которое могло достигать сотни тысяч долларов, на которые можно было начать исследовательскую программу широкого размаха. Тем не менее, всегда присутствовало тёмное пятно: 95 % этих обещающих синтетических молекул бывали забыты медициной, когда их оценивали на животных, а затем на людях. Даже, если они эффективны in vitroпротив раковых клеток, они чаще всего слишком ядовиты для того, чтобы их можно было прописывать. Но сегодня в лаборатории молекулярной медицины госпиталя Святой Жюстины атмосфера не совсем обычная.

Недавно вместо новой химической молекулы Беливо решил оценить антиангиогенический потенциал. экстракта малины. Эллаговая кислота является полифенолом, имеющимся в изобилии в малине и клубнике (также встречается в грецких и лесных орехах). В дозах, сравнимых с обычным потреблением малины или клубники, эта кислота уже доказала свою способность значительно замедлять рост раковых опухолей у мышей, подверженных агрессивным канцерогенам.

Протестированная с той же строгостью, которая применяется к медикаментам, эллаговая кислота оказалась настолько же эффективной, как и медикаменты, известные своей способностью замедлять рост кровеносных сосудов. В действительности, она была активна против двух, наиболее распространённых механизмов стимулирования кровеносных сосудов (VEGF и PGEF). Ришар Беливо понимал важность этого открытия. Если бы речь шла о фармацевтической молекуле, то его факс трещал бы целый день и ассигнования стекались бы со всех сторон. Тем более, что в этом случае риск обнаружить при втором подходе, что магическая молекула является слишком ядовитой, исключён, поскольку биологическое семейство людей потребляет малину с незапамятных времён. Но. кому звонить? Получить патент на эллаговую кислоту невозможно, поскольку — к счастью — малину нельзя запатентовать. Поэтому на другом конце провода нет никого, с кем можно разделить радостное возбуждение, нет факса, нет ассигнаций. Маленькие фрукты, такие как клубника и малина (или грецкие и лесные орехи, орех-пекан) ещё более многообещающи. В отличие от классических антиангиогенических медикаментов их воздействие не ограничивается только этим одним механизмом. Эллаговая кислота также удаляет яд из клеток. Она блокирует превращение многочисленных канцерогенов из окружающей среды в ядовитые для клеток вещества; она препятствует их воздействию на АДН, где они могут заставить опасно мутировать гены; и, наконец, она стимулирует механизмы вывода ядов. Это своего рода супермолекула с многочисленными воздействиями и без какого бы то ни было побочного эффекта.

Что касается черешен/вишен, то они содержат кислоту glucarique, которая имеет способность очищать организм от ксеноэстрогенных гормонов, присутствующих в окружающей среде. Черника обладает антоцианидинами и проантоцианидинами, которые способны вынуждать раковые клетки к клеточному самоубийству (апоптозу). В лаборатории эти молекулы действуют на многие раковые штаммы, в особенности на штамм толстой кишки. Другими источниками, исключительно богатыми на проантоцианидины, являются голубика, клюква, брусника, корица и чёрный шоколад.

Специи и травы в той же группе, что и Гливек?

В 2001г. Управление по санитарному надзору за пищевыми продуктами и медикаментами США (Food and Drug Administration) побила все рекорды скорости для того, чтобы одобрить новое противораковое лекарство: Гливек (Glivec). Это лекарство эффективно против одной из обычных форм лейкемии (хронического миелолейкоза) и против одного из редких типов кишечного рака, до того времени неизменно фатального. В восторженном интервью в New York Times доктор Ларри Нортон, бывший президент Американского Общества Клинической Онкологии и один из основных онкологов Мемориального госпиталя Слоуна-Кеттеринга в Нью-Йорке, специализирующегося на раковых заболеваниях, говорит о «чуде».

Действительно, Гливек открыл для онкологов совершенно новый метод лечения. Вместо того, чтобы пытаться отравить раковые клетки, как это делает химиотерапия, Гливек день за днём блокирует клеточные механизмы, которые позволяют раку расти. Речь идёт об одном из генов, которые стимулируют рост рака, но теперь думают, что его основное действие состоит, без сомнения, в том, чтобы блокировать один из механизмов, которые позволяют образование новых кровеносных сосудов (рецептор PDGF). Вводимый ежедневно, он позволяет «удерживать» рак, который поэтому не представляет больше опасности. Поэтому в этом случае можно говорить о «раке без болезни», милом открывателю ангиогенеза Джуде Фолькману.

Но многочисленные травы и специи действуют по схожим механизмам. Например, семейство губоцветных растений, которое включает мяту, тмин, майоран, душицу, базилик, розмарин. Их очень высокое содержание основных масел семейства терпенов делает их особенно пахучими. Терпены способны действовать на широкое разнообразие опухолей, уменьшая развитие раковых клеток или провоцируя их смерть.

Один из этих терпенов, карнозол из розмарина, воздействует на способность раковых клеток захватывать соседние ткани. Неспособный распространяться, рак теряет в своей злобности. К тому же, исследователи Национального Института Рака продемонстрировали, что экстракт розмарина способствует проникновению химиотерапии внутрь раковых клеток. В культуре он подрывает сопротивляемость клеток рака груди химиотерапии.

В опытах Ришара Беливо апигенин (представленный в достаточных количествах в петрушке и сельдерее) показал воздействия, в точности сравнимые с Гливеком, на образование кровеносных сосудов, необходимых для опухолей, при том, что концентрации были исключительно слабыми, соответствующими концентрациям, которые наблюдаются в крови после потребления петрушки.

Фигура 4 — Движение клеток кровеносных сосудов является основным механизмом ангиогенеза. Флавоноиды, обычно присутствующие в таких ароматах, как тмин, мята, розмарин или петрушка, замедляют этот механизм, необходимый для образования новых кровеносных сосудов, способом, сравнимым с лекарством Гливек.

По вертикали: стимулирование миграции сосудов в культуре (х раз)

По горизонтали: Без лечения — Гливек — Флавоноиды.

Благоприятная синергия продуктов питания

Список продуктов питания, чьи молекулы действуют против рака, является, к счастью, намного длиннее, чем это можно себе представить. Я предлагаю в приложении к этому разделу вынужденно краткий список. Ришар Беливо и биохимик Дени Женгра, его сотрудник в течение уже двадцати лет, опубликовали две прекрасно проиллюстрированные книги, полностью посвящённые этим «продуктам питания против рака». Они приводят там многочисленные рецепты, которыми я пользуюсь каждый день и которые рекомендую вам от всей души.

Вот главное, что нужно запомнить из этого замечательного исследования:

1. Некоторые продукты питания являются «инициаторами» рака. Мы упомянули их в разделе 6.

2. Другие продукты питания являются «антиинициаторами» рака. Они блокируют факторы роста рака или вынуждают раковые клетки к самоубийству.

3. Питание воздействует каждый день, три раза в день. Поэтому оно имеет значительное внимание на биологические механизмы, которые ускоряют или замедляют развитие рака.

Лекарства воздействуют, как правило, только на один фактор. Последнее поколение противораковых лекарств даже похваляется тем, что предлагают «адресные» курсы лечения, что означает, что они воздействуют на очень точном молекулярном уровне в надежде уменьшить таким образом побочные явления. Противораковые продукты питания, напротив, воздействуют одновременно на многие механизмы. Но они делают это мягко, не вызывая побочных явлений. Что касается комбинации продуктов питания, того, что мы делаем во время приёма пищи, то она позволяет воздействовать на ещё большее число механизмов, задействованных в раковых заболеваниях. Именно это делает их изучение в лабораториях таким сложным (необходимо протестировать практически бесконечное число возможных комбинаций), но в этом и заключается богатство, которое они нам обещают.

В Раковом Центре М. Д. Андерсон в Хьюстоне профессор Исайя Фидлер изучает условия, при которых раковым клеткам удаётся — или нет — захватывать другие ткани. Он показывает своим коллегам на микроскопе изображения рака поджелудочной железы. Его команде удалось окрасить клетки в зависимости от различных факторов роста -«удобрений» — на которые они реагируют. Эти факторы позволяют опухоли внедриться, расти и сопротивляться курсам лечения, которым она подвергается. Некоторые окрашены в зелёный цвет, другие — в красный, жёлтый, которые накладываются друг на друга (при этом ядра клеток окрашены в синий цвет). Опухоль поджелудочной железы является многоцветной, поскольку клетки пользуются многими факторами роста. «Что можно из этого заключить?», спрашивает Фидлер у своей аудитории, указывая лазером на диапозитив. «Вы блокируете красный, но зелёный ещё может убить вас. Блокируете зелёный, тогда вас ликвидирует красный. Единственное решение — это атаковать их все одновременно.»

Исследователи Университетского Колледжа Медицинских Наук в Нью Дели, без сомнения, под воздействием великой айюрведической медицинской традиции, показали, до какой степени некоторые комбинации продуктов питания могут действовать в синергии для того, чтобы защитить организм от канцерогенов. У самок мышей хроническое воздействие известного канцерогена — DMBA — провоцирует рак груди в 100 % по истечении нескольких недель. За исключением тех случаев, когда им дают элементы, обычно присутствующие в здоровом питании. Речь идёт о селене (siUnium) (присутствует в особенности в овощах и зерновых биологически чистого производства, а также в рыбах и в ракообразных), о магнии (magnesium) (присутствует в шпинатах, греческих и лесных орехах, зерновых крупного помола или некоторых минеральных водах), овитамине С (присутствует в большинстве фруктов и овощей, в особенности в цитрусовых и зелёных овощах, а также в капустах и клубнике), о витамине А (все овощи и фрукты интенсивной окраски, а также яйца). Среди мышей, которые получали в своём ежедневном питании только один из этих компонентов одновременно с канцерогенным веществом, у половины развился рак. Среди тех, которые получали одновременно двакомпонента, только у трети появилась опухоль. Для комбинации из трёх компонентов пропорция снизилась до одного к пяти. И только до одного к десяти для тех, которые потребляли все четыре компонента. Эти мыши прошли от 100 % риска получить рак до 90 % шансов избежать его, только потребляя комбинацию компонентов, которые широко представлены в питании. Без сомнения, потому что каждый из этих питательных элементов действовал в синергии с остальными для того, чтобы замедлить различные механизмы, которые содействуют развитию опухоли. Синергия, это как раз то, что рекомендовал доктор Фидлер.

Фигура 5 — Компоненты, присутствующие в продуктах питания, имеют комбинированное воздействие, намного превышающее их индивидуальные воздействия. Один-единственный уменьшает риск рака груди у мышей, на которых воздействует мощный канцероген, на 50 %. Все четверо вместе уменьшают риск на 90 %.

По вертикали: процент мышей, у которых развивается рак груди.

По горизонтали: без лечения — один компонент — два компонента — три компонента — четыре

компонента.

Овощной коктейль против рака

Если гипотеза Беливо точна, то синергия между ежедневно потребляемыми противораковыми продуктами питания должна была бы значительно тормозить развития рака. Но наилучший способ скомбинировать все эти продукты питания — это приготовить овощной коктейль.

В своей лаборатории госпиталя Святой Жюстины команда Беливо оценила поэтому воздействие чего-то вроде супа на тяжело больных мышей. «Голые» мыши имеют генетический дефект, который лишает их одновременно и иммунной системы, и волосяного покрова. Они не могут эффективно защищаться против инфекции и ещё в меньшей степени против раковых клеток человека. Когда они получают инъекцию под кожу клеток рака лёгких человека, у них в течение нескольких дней развивается огромная опухоль, которая может достигать до 5 % их веса — эквивалент опухоли в 3 — 4 кг у человека.

Сотрудники Беливо вспоминают, что коктейль, который в лаборатории давали мышам, напоминал микстуру Панорамикс (Panoramix) и распространял аппетитный запах, который приятно контрастировал с запахами химических компонентов и других растворителей, к которым они привыкли. Знаменитая микстура содержала Брюссельскую капусту, брокколи, чеснок, зелёный лук, куркуму, чёрный перец, клюкву, грейпфрут и даже немного зелёного чая. Пропорции были подобраны таким образом, чтобы они соответствовали тому, что человек может без труда потребить в течение дня (100 г капусты, 100 г клюквы, настой 2 г чая, . ).

Надев стерильные маски и перчатки для того, чтобы не внести инфекцию этим сверххрупким мышам, исследователи ежедневно кормили их и взвешивали. У мышей, которые не получали микстуру, по истечении едва ли недели под кожей появились ужасные и тревожащие опухоли. Те же, которых кормили противораковыми овощами, казалось, чувствовали себя намного лучше. Они больше двигались, были более любопытными, лучше ели. В особенности, несмотря на отсутствие у них иммунной системы, опухоли, которые развивались у них, появились намного позже и прогрессировали намного медленнее (фигура 6).

Точное содержание коктейля, который можно потреблять по 250 мл в день, приведено в приложении.

Не так ли выжил Ленни? Одновременно блокируя, благодаря комбинации блюд, которые ему готовила его жена три раза в неделю, различные факторы роста его рака поджелудочной железы? Это нельзя утверждать категорически, но, напротив, очевидно, что питаясь таким образом, он никак не рисковал своим здоровьем. Каждый день, при каждом приёме пищи мы можем выбирать продукты питания, которые будут одновременно:

— обезвреживать канцерогены, присутствующие в нашей окружающей среде;

— подстёгивать нашу иммунную систему;

— блокировать развитие новых кровеносных сосудов, необходимых для роста опухолей;

— препятствовать им в создании воспалительной среды, которая служит для них удобрением;

— блокировать механизмы, которые позволяют им захватывать соседние ткани;

— вынуждать раковые клетки к самоубийству.

Фигура 6 — Те мыши, лишённые иммунной системы, которые каждый день едят «противораковый» овощной коктейль (в дополнение к их обычному рациону) [изображение справа], находятся в лучшем состоянии здоровья и у них развиваются намного менее тяжёлые опухоли по сравнению с теми мышами, которые едят исключительно свой обычный рацион (изображение слева).

Слева: Агрессивная опухоль

НЕ ПОТРЕБЛЯЮТ КОКТЕЙЛЬ ИЗ ПРОТИВОРАКОВЫХ ОВОЩЕЙ

Справа: Контролируемая опухоль

ПОТРЕБЛЯЮТ КОКТЕЙЛЬ ИЗ ПРОТИВОРАКОВЫХ ОВОЩЕЙ

_______

Продукты питания: важнее, чем загрязняющие вещества

То обстоятельство, что противораковые продукты питания способны даже выводить из организма многочисленные канцерогены, имеет особое значение. Из этого вытекает, например, что, даже если некоторые овощи или фрукты не био, загрязнены пестицидами, положительное воздействие противораковых молекул может взять верх над отрицательным воздействием канцерогенов. Как утверждает Т. Колин Кемпбелл из Корнеля, когда речь идёт о раке, «продукты питания всегда выигрывают против загрязняющих веществ».

Вторая часть. Почему рекомендации в области питания не являются до сих пор частью обычного лечения рака?

В течение пяти тысяч лет все великие медицинские традиции использовали питание, чтобы воздействовать на ход болезней. Наша не является исключением, поскольку пятьсот лет до нашей эры Гиппократ сказал: «Пусть твоё питание будет твоим лечением». В 2003 г. обозрение Nature опубликовало большую статью, которая пришла к тому же заключению — в намного менее поэтическом стиле: «Химиопрофилактика при помощи съедобных фитохимических ингредиентов рассматривается теперь как подход одновременно доступный, легко применяемый, приемлемый и доступный для контроля и управления раком.»

Тем не менее, хотя питание остаётся опорой айювердической, китайской или северно-африканской медицин, кто из западных врачей прибегает к ней сегодня в своей практике?

Когда я вернулся к своему онкологу после второй операции, которую я вынужден был перенести после рецидива моей опухоли в мозгу, я готовился начать год химиотерапии. Я спросил его, должен ли я изменить своё питание, чтобы максимально использовать лечение и избежать нового рецидива. Несмотря на тщательное лечение, которое он мне организовал, несмотря на его терпение и доброту, приобретённые за долгие годы, проведённые у изголовья людей, находившихся в величайшем смятении, его ответ был совершенно стереотипным: «Ешьте всё, что вам нравится. В любом случае большой разницы нет. Но, чтобы вы не делали, следите за тем, чтобы не терять вес.»

С тех пор я ознакомился с учебниками по онкологии, которые служили основой для подготовки многих моих коллег. Наилучшим примером незаменимый Рак: Принципы и практика онкологии, подготовленный под руководством профессора Винсена Т. ДеВита, бывшего директора Национального Института Рака, знаменитого тем, что он открыл, как лечить болезнь Ноджкина (хронический злокачественный лимфоматоз) с помощью комбинированной химиотерапии. В последнем издании этой замечательной работы, которая задаёт тон всей онкологии в мире, нет ни одного раздела о роли питания в лечении уже появившегося рака или в предотвращении рецидивов. Ни одного.

Как и все пациенты, у которых был рак, я подчинился ритуальному обязательству каждые шесть месяцев: проверять, что естественная защита моего тела продолжает противостоять раковым клеткам, которые неизбежно ускользают от хирургии и химиотерапии. В зале ожидания этого крупного американского университетского центра в распоряжении пациентов находятся разнообразные брошюры. Во время моей последней проверки я внимательно просмотрел одну из них, о «питании во время лечения лиц, страдающих от рака — руководство для пациентов и их семей». Я там нашёл много здравых мыслей, таких как рекомендацию есть больше овощей и фруктов, иметь «каждую неделю несколько приёмов пищи без мяса», а также уменьшить потребление жирных продуктов питания и алкоголя10. И далее, в разделе о «питании по окончании курса лечения» чёткая фраза: «Имеется очень мало исследований, которые позволяют думать, что продукты питания, которые вы едите, могут предотвратить возврат вашего рака.»

Мои коллеги-онкологи спасли мне жизнь, и я глубоко уважаю их ежедневное участие к больным, у которых исключительно труднопереносимая болезнь. Как возможно, что эти исключительные врачи продолжают продвигать такую ошибочную идею? Беседуя с некоторыми из них, кого я считаю среди своих друзей, я пытался найти ответ на этот вопрос. На самом деле речь идёт о многих ответах.

______

10

На следующей странице я нашёл список «питательных лёгких завтраков», которые предполагаются для моей поддержки во время химиотерапии. Этот список рекомендовал вперемешку: маленькие печенья, сливочное мороженное, белый хлеб, солёные кренделя с тмином, сдобы, молочно-фруктовые коктейли и даже «гоголь-моголь». Похвальное намерение: предотвратить потерю веса, которая часто сопровождает химиотерапию. Но всё это продукты питания с высоким уровнем гликемии, которая напрямую стимулирует воспалительные процессы. Их случайное использование во время химиотерапии (которая напрямую атакует опухоль), без сомнения, приемлемо в этой фазе лечения, но оно должно оставаться разумным. На 97 страницах нет ни слова о куркуме, зелёном чае, сое, чернике или о иммуностимулирующих грибах.

«Если бы это было правильно, то это было бы известно»

Как все врачи, онкологи постоянно охотятся за передовыми достижениями, способными помочь их пациентам. Каждый год они участвуют в конгрессах для того, чтобы быть в курсе новых методов лечения. Они подписаны на научные обозрения, где публикуются новые исследования, а также на профессиональные обозрения, более коммерческого характера, которые комментируют исследования и рекомендации лидеров мнения в журналистском тоне. Много раз в течение каждого месяца они принимают представителей фармацевтической промышленности, которые демонстрируют им последние лекарства, имеющиеся на рынке. У них появляется ощущение, что они в курсе всего, что достойно внимания в этой области. И в целом, это так.

Но в медицинской культуре рекомендации, сделанные пациентам, предполагается менять только в одном и единственном случае: когда имеется серия «двойных слепых» исследований, демонстрирующих эффективность лечения на человеке. Это то, что обоснованно называется «медициной, основанной на доказательствах».

По отношению к этим экспериментальным исследованиям на человеке эпидемиология не рассматривается как источник гипотез. С другой стороны, для онколога, который проводит свои дни в контакте с пациентами, исследования, проведённые в лабораториях над раковыми клетками или на мышах, не принимаются в рассмотрение до тех пор, пока они не подтверждены широкомасштабными исследованиями на человеке. Они ещё не являются «доказательствами». Даже когда они опубликованы в Nature или Science, они, как правило, даже не появляются на экранах радаров этих специалистов, у которых совершенно нет времени изучать работу, хотя бы и колоссальную, реализованную в лабораториях. И поскольку они не слышали, чтобы об этом говорили в их обычных источниках информации, у них создаётся ощущение, что «это не так, иначе я бы знал об этом».

Процесс утверждения нового противоракового лекарства, включая стадию достаточного количества экспериментов на человеке, стоит сегодня от 500 миллионов до одного миллиарда долларов. Такой тип инвестиций представляется оправданным, когда известно, что такое лекарство, как Таксол (Taxol) приносит фирме, которая имеет на него патент, один миллиард долларов в год. Напротив, абсолютно невозможно инвестировать суммы такого же порядка для того, чтобы продемонстрировать полезность брокколи, малины или зелёного чая, потому что их нельзя запатентовать и что их коммерциализация не возместит первоначальных инвестиций. У нас никогда не будет, для доказательства полезности противораковых продуктов питания, исследований на человеке такого же уровня, как для лекарств. Отсюда понятно, почему можно часто слышать: «Все эти исследования на мышах ничего не доказывают на человеке.» И это правильно.

Вот почему чрезвычайно важно побуждать административные органы финансировать исследования противораковой полезности продуктов питания на человеке. Тем не менее, я убеждён, что нет необходимости ожидать результатов прежде, чем начать внедрение этих противораковых продуктов питания в его питание. Почему? Потому что прекрасно установлено, что тип питания, который я сам выбрал и который я вам здесь рекомендую:

1. не подвергает никакому риску тех, кто ему следует;

2. напротив, влечёт за собой блага для здоровья, которые в любом случае значительно превосходят рамки рака (благоприятное воздействие на артрит, сердечно-сосудистые заболевания, болезнь Альцмейгера, .).

Что означает, что, как минимум, следуя этим принципам, сделаешь для себя много хорошего.

«Не морочь нам голову своим режимом!»

Более серьёзным является, по-видимому, то обстоятельство, что питание представляет собой дисциплину, которую едва ли преподают на медицинских факультетах. На многочисленных факультетах концепции питания рассеяны среди преподавания других дисциплин, таких как биохимия или эпидемиология. Мои знания о питании до того, как тибетские врачи не разбудили мой интерес к этой увлекательной отрасли медицины, были намного меньше, чем такие же знания у среднего читателя Elle (французский женский журнал Она). Представляя в слегка карикатурном виде, меня научили, что:

— продукты питания состоят из углеводов, жиров и белков, витаминов и минералов;

— если страдаешь от ожирения, то нужно потреблять меньше калорий;

— от диабета, то нужно есть меньше сахара;

— от гипертонии, меньше соли;

— от сердечно-сосудистого заболевания, меньше холестерина.

Моё невежество в области питания привело меня к тому, что по отношению к терапевтической роли продуктов питания продуктов питания я относился пренебрежительно. Я тоже предпочитал курсы лечения, вытекающие из благородной отрасли медицины: лекарства.

Я очень хорошо помню ужин кардиологов, в 1990-е годы, на который я был приглашён для того, чтобы прочитать лекцию о связи между депрессией и сердечнососудистыми заболеваниями. Чтобы убедить своих очень загруженных врачей присутствовать на этом вечере, фармацевтическая фирма, которая организовала это мероприятие, собрала нас в одном из лучших ресторанов Питтсбурга — ресторане, полностью посвящённом лучшей говядине США. Одна из женщин-кардиологов не приняла предложение метрдотеля заказать прекрасный кусок Шатобриана (в 700 г!). Она ему вежливо сказала, что она следит за своим холестерином, и попросила его, если это возможно, принести ей, скорее, рыбное блюдо. Её тут же осмеяли все присутствующие за столом: «Принимай свой Lipitor и не морочь нам голову своим режимом11!»

В то время эта реакция не очень меня поразила. Она совершенно точно передаёт умонастроение, в которое мы, врачи, обычно погружены: есть проблема, есть лекарство. Даже в случае с кардиологами, которые легко признают, что можно уменьшить риск сердечно-сосудистого заболевания, изменив свои привычки питания, наша медицинская культура толкает нас пренебрегать таким подходом и в глубине предпочитать фармацевтическое вмешательство, лучше контролируемое, и значит более «благородное».

______

11

Lipitor — лекарство, которое принесло фармацевтической промышленности наибольшие деньги за всю её историю. На пике его продаж оно приносило больше одного миллиона долларов в час, 365 дней в году (9 миллиардов долларов в год).

«Эксперты не согласны между собой»

В 1977 г. я сопровождал моего отца во время его встречи с сенатором Жоржем МакГоверном в его кабинете в Сенате в Вашингтоне. Я вспоминаю, что его кабинет показался мне слишком маленьким для сенатора, который был кандидатом от демократов в президенты США. Я вспоминаю также странную карту штата Южная Дакота — от которого он был избран — которая покрывала стену позади его кресла. Это был большой, почти пустой прямоугольник с горсточкой рассеянных маленьких городов, названий которых я даже и не знал. МакГоверн был удручён и сильно обеспокоен. Ему противостояла значительная критика, намного более сильная, чем нападки Никсона на его бывший избирательный штаб в Вотергейте во время проигранной избирательной кампании 1972 г.. «Я только что совершил самую серьёзную ошибку в моей политической карьере», — заявил он нам. Он согласился председательствовать в парламентской комиссии, на которую возложена миссия устанавливать рекомендации для здравоохранения в области питания. Эксперты, которые свидетельствовали перед комиссией, представили ясные результаты: уровень заболеваний с коронарной

недостаточностью взлетел после Второй Мировой войны в то время, как в странах, где режим питания богат более овощами, чем животными продуктами питания, эти болезни почти не существуют. Эпидемиологи также заметили, что во время войны в связи с ограничением потребления мяса и молочных продуктов уровень сердечно-сосудистых заболеваний значительно упал.

Полагая, что она поступает правильно, комиссия опубликовала документ, имеющий, как ей казалось, здравый смысл. В этих «Задачах для США в области питания» она наивно рекомендовала «сократить потребление мяса и молочных продуктов».

После этой публикации МакГоверн бился в политической грозе, с которой он больше не мог справиться. Он взбесил всю мясную и молочную промышленность США. С её обширными пустыми прериями, в Южной Дакоте было не намного больше жителей, чем голов крупного скота. В тот день МакГоверн объяснил нам, что есть вещи, которых лучше не касаться.

Тремя годами позже субвенции этой мощной промышленности устремились к его политическому сопернику, положив конец его карьере сенатора. Печальная мина МакГоверна подсказывала, что он уже понял, что с ним случится. Финансируемые этой промышленностью, эксперты разного рода заявляли, что «ни в коем случае нельзя вменять в вину какому-то отдельному продукту питания». «Насыщенные жиры», которые были взяты под сомнение, присутствуют не только в мясе и молочных продуктах, объясняли они с учёным видом, но также в рыбе (что верно, но в значительно меньших количествах). Промышленности поэтому удалось изменить рекомендации таким образом, что более не советовалось недвусмысленно уменьшать потребление какого-то определённого продукта питания. Сделав так, она внесла смятение в умы общества, может быть, на десятилетия. То, что должно было бы быть простым и очевидным посланием, стало невразумительной мешаниной, которая, в конце концов, не имела никакого воздействия. Как подчеркнул это в New York Times Мишель Поллан, профессор журналистики в университете Берклей, единственным посланием, направленном обществу, было то, что выдвигается всегда, когда хотят, чтобы ничто не изменилось: «Эксперты не согласны между собой.»

Как и пациенты, врачи, поэтому, зажаты между двумя очень мощными отраслями промышленности. С одной стороны, фармацевтическая промышленность: её естественная логика состоит в том, чтобы предлагать скорее фармакологические решения, чем поощрять пациентов самим браться за себя. С другой, агропромышленный комплекс: он ревниво защищает свои интересы, препятствуя распространению слишком недвусмысленных рекомендаций о связи между продуктами питания и болезнями. Самое острое его желание — чтобы ничего не изменилось.

Но для тех, кто как и я, хочет защищаться против рака, неприемлемо продолжать оставаться пассивной жертвой этих экономических сил. Нет другого выбора кроме, как вооружиться всей доступной информацией обо всём, что может содействовать обузданию болезни, не нанося ущербы телу. Имеющиеся сведения о противораковом воздействии питания вполне достаточны для того, чтобы каждый начал применять их к самому себе.

«Люди не хотят меняться»

Но действительно ли мы готовы помогать самим себе? Я вспоминаю о разговоре с коллегой-врачом на конгрессе, где я представил данные об упадке пищевых обычаев на Западе после Второй Мировой войны. Я настаивал на срочности изменения наших привычек. «Возможно, ты прав, Давид, но люди не хотят меняться. Нет смысла говорить им обо всём этом. Всё, чего они хотят, это принять лекарство и больше об этом не думать.»

Я не знаю, прав ли он. Я знаю, что в моём случае это не верно. И я предпочитаю думать, что я не совсем один, кто думает таким образом.

Что очевидно, так это то, что учреждения и организации меняются с трудом. После моего последнего сканирования в онкологическом центре университета я зашёл в кафетерий, приятно расположенный за большим окном рядом со входом в здание. Я нашёл там восемь различных типов чая и настоев: Darjeeling, Earl Grey, ромашка, вербена, многие травяные чаи, ароматизированные фруктами. Определённо, много чаёв для больничного кафетерия. И ни одного зелёного чая.

Приложение. Краткое изложение: противораковые продукты питания в повседневной жизни

Типовой продуктовый набор

Противораковое питание состоит в основном из овощей и бобовых вместе с оливковым маслом (или маслом льна, или рапса, сливочным маслом био), чесноком, травами и специями. Вместо того, чтобы быть центральной частью набора, мясо и яйца не являются обязательными и служат в качестве сопровождения для вкуса. Это полная противоположность типичному западному набору (кусок мяса в центре с несколькими овощами вокруг. ).

Зерновые Хлеб из нескольких зерновых Цельнозерновой рис Квиноа (чилийская марь) Бульгур Овощи + фрукты+ растительные белки Чечевица Горох Фасоль Тофу (соевый творог) Животные белки (не обязательно): Рыба Мясо био Яйца био

Жиры Оливковое масло Сливочное масло био Травы и специи Куркума Кари Тмин Розмарин Чеснок

---

Зелёный чай

Богатый полифенолами, в том числе катехинами и, в особенности, эпигалокатехином-3-галлат (EGCG), который уменьшает рост новых кровеносных сосудов, необходимых для роста опухолей и метастаз. Это также мощный антиокислитель, обезвреживатель (активирует ферменты печени, которые выводят ядовитые вещества из организма), а также способствует гибели раковых клеток путём апоптоза («запрограммированной» гибели клеток). В лабораторных условиях он усиливает воздействие рентгенотерапии на раковые клетки.

Внимание: чёрный чай изготавливается путём брожения/ферментации. Этот процесс уничтожает в значительной части полифенолы. Чай Oolong имеет промежуточную ферментацию между зелёным и чёрным чаем. Зелёный чай декафеинизированный ( кофеин удалён) по-прежнему сохраняет все свои полифенолы.

Японский зелёный чай (Sencha, Gyokuro, Matcha, .) ещё богаче в EGCG, чем зелёный китайский чай.

Освобождение катехинов требует более продолжительного настаивания, по крайней мере 5 — 8 минут, лучше 10 минут.

Рекомендация по использованию: настаивайте 2 г зелёного чая в течение 10 минут в заварном чайнике и выпейте в течение последующего часа (после этого времени полифенолы исчезают). Рекомендуется выпивать 6 чашек в день.

Внимание: некоторые люди чувствительны к кофеину зелёного чая и могут страдать бессонницей, если выпивают его после 16 часов. В этом случае используйте декафеинизированный зелёный чай.

Куркума — кари (curry)

Куркума (жёлтая пудра, которая входит в состав кари) является естественным противовоспалительным средством, самым мощным из всех, что известны на сегодняшний день. Она также помогает вызвать апоптоз у раковых клеток и замедлить ангиогенез. В лабораторных условиях она увеличивает эффективность химиотерапии и тормозит развитие опухолей.

Внимание: для того, чтобы организм мог усвоить её, куркума должна быть смешана с чёрным перцем (а не просто со стручковым перцем). Идеальным было бы растворить её в масле (предпочтительнее, в масле оливковом или льняном). Различные смеси кари могут содержать только 1/5 куркумы или меньше. Предпочтительнее получать её напрямую из пудры куркумы.

Типичное использование: половина кофейной ложки пудры куркумы, смешанной с кофейной ложкой оливкового масла, хорошей щепоти чёрного перца и капелькой сиропа агавы /столетника. Может добавляться в овощи, супы, в заправку для салатов.

Имбирь

Корень имбиря также действует как противовоспалительное средство, противоокислитель (более эффективный, например, чем витамин Е) и против некоторых раковых клеток. Он содействует также уменьшению образования новых кровеносных сосудов.

Настой имбиря может использоваться для уменьшения тошноты, которая сопровождает химио- или рентгенотерапию.

Типичное использование: натереть кусок имбиря на тёрке в смесь овощей, которая жарится с небольшим количеством масла в воке (круглой глубокой сковороде с выпуклым дном) или на сковороде. Или мариновать фрукты с соком зелёного лимона и с натёртым имбирём (может сопровождаться сиропом агавы для тех, кто предпочитает немного более сладкий вкус). В настое: настаивать10 — 15 минут имбирь длиной с палец, разрезанный на дольки, в кипящей воде. Может употребляться горячим или холодным.

Овощи крестоцветные

Капусты (Брюссельская, китайская, брокколи, цветная, .) содержат сульфорафан, глюкосинулаты и индол-3-карбинолы (I3C), которые являются мощными противораковыми молекулами. Сульфорафан и I3C имеют способность выводить из организма некоторые канцерогены. Они препятствуют превращению предраковых клеток в злокачественные опухоли. Они воздействуют также, способствуя самоубийству раковых клеток и блокируя ангиогенез.

Внимание: нужно избегать кипячения капусты и брокколи, поскольку при этом имеется риск разрушить сульфорафан и I3C.

Типичное использование: быстрая подготовка на пару или быстро пассировать в воке с небольшим количеством оливкового масла.

Чеснок, лук, лук-порей, лук-шалот, лук-скорода

Чеснок является одной из самых старых лекарственных трав (находят рецепты с чесноком на шумерских плитах третьего тысячелетия до н. э.). Пастер отметил его антибактериальные свойства в 1858 г.. Во время Первой Мировой войны его широко использовали при перевязке ран и для предотвращения инфекций. Затем снова русскими солдатами Второй Мировой войны, которым не хватало антибиотиков, настолько, что его называли «русским пенициллином».

Серные составляющие этого семейства («чесночных») частично уменьшают канцерогенные воздействия нитрозаминов и N-азотистых составляющих, которые образуются на пережаренном мясе или при сгорании табака. Они способствуют апоптозу клеток раков толстой кишки, груди, лёгких, простаты и лейкемии.

Эпидемиологические исследования наводят на мысль об уменьшении рака почек и простаты у лиц, которые потребляют больше чеснока. Кроме того, все овощи этого семейства помогают контролировать уровень сахара в крови, что уменьшает выделение инсулина и ИЗФ и, следовательно, рост раковых клеток.

Внимание: активные молекулы чеснока освобождаются при раздавливании головки чеснока и значительно лучше усваиваются, если они растворены в небольшом количестве масла.

Типичное использование: чеснок и лук, измельчённые и отпущенные с небольшим количеством оливкового масла, смешанные со сваренными на пару или в воке овощами, с добавкой кари или куркумы. Их можно также употреблять сырыми, смешанными с салатами или в сэндвичах, приготовленных из хлеба из четырёх зерновых и крестьянского сливочного масла (или оливкового масла).

Овощи и фрукты, богатые каротинами.

Морковь, сладкий картофель (батат), тыквы продолговатая и круглая, китайская тыква (со вкусом каштана), помидоры, хурма, абрикосы, свекла и все овощи или фрукты с яркой окраской: оранжевые, красные, жёлтые, зелёные. Они обладают витамином А и ликопенами, которые обладают доказанной способностью препятствовать распространению раковых клеток многочисленных штаммов, в т. ч. некоторых наиболее агрессивных (как глиома мозга).

Лютеин/каротиноид, ликопен, фитоен, кантаксантин стимулируют размножение клеток иммунной системы и увеличивают их возможность атаковать клетки опухолей. Они делают клетки NK ( природный убийца) более агрессивными. Исследование, во время которого в течение шести лет наблюдали женщин, страдающих от рака груди, показало, что те, которые потребляли больше продуктов питания, богатых каротиноидами, жили дольше, чем те , которые потребляли их меньше.

Помидоры

Ликопены помидоров ассоциируются с увеличением срока выживания при раке простаты у мужчин, имеющих не менее двух приёмов пищи в неделю с томатным соусом.

Внимание: для того, чтобы выделились ликопены, необходимо, чтобы помидоры были сварены (как и в томатном соусе),а их усвоение улучшается в присутствии жирных компонентов (как оливковое масло).

Типичное использование: готовый томатный соус (на оливковом масле и без добавки сахара). Или сделать его самим: поджарить помидоры на сковороде на слабом огне с небольшим количеством оливкового масла. Можно добавить туда лук и чеснок, соевый творог тофу или яйца био, сбалансированные по омега-3, с тмином, куркумой, перцем, . .

Соя

Изофлавоны сои (в т. ч. генистеин, даидзеин и глицитеин) блокируют стимулирование раковых клеток половыми гормонами (как эстроген и тестостерон). Они воздействуют также, блокируя ангиогенез. Азиатские женщины, которые потребляют сою (с отроческих лет) страдают от рака груди значительно реже. А когда они им заболевают, речь идёт, как правило, о менее агрессивных опухолях с более высоким уровнем выживания.

Внимание: с ухудшением некоторых раков груди ассоциировались добавки изофлавона (в пилюлях), а не его потребление в пище.

Внимание: ГМП (генетически модифицированные продукты) запрещены во Франции. Но многочисленные культуры сои во всём мире выращиваются на базе ГМП. Влияние этих генетически модифицированных растений на развитие рака не известно. Но при сомнениях рекомендуется использовать сою био, а не ГМП.

Соя и Taxol

Кажется, что генистеин сои может противодействовать Таксолу. В ожидании подтверждения такого взаимодействия исследованиями на человеке было бы осторожнее не потреблять продукты питания на базе сои во время химиотерапии с помощью Таксола (прекращать за несколько дней до и возобновлять только через несколько дней после).

Типичное использование: соевое молоко, йогурты из сои на завтрак взамен обычных молочных продуктов. Соевые бобы, соевый творог тофу, темпе (ферментированный соевый продукт), суп мисо (из водорослей, овощей и тофу). Тофу можно потреблять сырым или вареным, он принимает вкус продуктов питания, лука, чеснока, кари, . и соусов, с которыми его готовят на сковороде или в воке. Его также легко можно добавлять в супы. Это прекрасный источник белков, включающих незаменимые аминокислоты, который можно использовать для замены мяса.

Грибы

Грибы шитаке, майтаке, энокитаке, кремини, портобелло, парижские шампиньоны, рожковидная вешанка и вешанка-синеголовка обладают все полисахаридами и лентинаном, которые стимулируют размножение и активность иммунных клеток. Они часто используются в Японии для сопровождения химиотерапии для поддержания иммунной системы (майтаке оказывает, без сомнения, наибольшее воздействие на последнюю).

Типичное использование: в овощном супе или в курином бульоне, жареными в духовке, приготовленными в воке с другими овощами.

Травы и специи

Кухонные травы, такие как розмарин, тмин, душица, базилик, мята, очень богаты эфирными маслами (которым они обязаны своим запахом) семейства терпенов.

Они усиливают апоптоз раковых клеток и уменьшают их распространение, блокируя ферменты, необходимые для захвата соседних тканей.

Карносол розмарина является также мощным антиокислителем и противовоспалительным веществом. Продемонстрирована его способность увеличивать эффективность некоторых методов химиотерапии, в том числе на штаммы раковых клеток, которые приобрели сопротивляемость к лечению.

Петрушка и сельдерей содержат апигенин, который является противовоспалительным веществом, стимулирует апоптоз и блокирует ангиогенез в соответствии с механизмом, сравнимым с механизмом лекарства Гливек.

Водоросли

Многие морские водоросли, употребляемые в Азии, содержат молекулы, которые замедляют рост раков, в особенности груди, простаты, кожи и толстой кишки. Коричневые водоросли также удлиняют менструальные циклы противоэстрогенным воздействием. Фукоидан, который находится в комбу и вакаме, помогает провоцировать смерть клеток / апоптоз и стимулирует клетки иммунной системы, таких как клеткиприродные убийцы. Фукоксантин придаёт некоторым водорослям их коричневый цвет. Ещё более эффективным, чем его кузен ликопен, для содействия замедлению роста раковых клеток простаты, является каротеноид (того же семейства, что и ликопен помидоров).

Основными пищевыми водорослями являются: нори, комбу, вакаме, араме и дулсе.

Нории является одним из очень редких растительных видов, которые содержат жирные кислоты омега-3 с длинной цепочкой — наиболее эффективные против воспаления и необходимые для функционирования нейронов.

Обычное использование: водоросли могут употребляться в супах, салатах или добавленными при приготовлении бобовых, таких как фасоль и чечевица (в частности, комбу имеет репутацию сокращать время приготовления бобовых и делать их более легкоперевариваемыми).

Красные фрукты

Клубника, малина, черника, ежевика, клюквы содержат эллаговую кислоту и многочисленные полифенолы. Они стимулируют механизмы выведения канцерогенов из организма и замедляют ангиогенез. Антоцианиды и проантоцианиды облегчают также апоптоз раковых клеток.

Типичное использование: на завтрак, смешанными с соевым молоком и хлопьями из нескольких зерновых, которые, в отличие от коммерческих хлопьев типа corn flaces, не повышают уровня сахара, инсулина и ИЗФ в крови (лучшими хлопьями являются мюсли (смесь овсяных хлопьев и фруктов) или комбинации овса, отрубей, льна, ржи, ячменя, полбы (вид пшеницы), .).

Во фруктовых салатах или в случае лёгких закусок между приёмами пищи, для придания им свежего и сладкого вкуса, который тем не менее не вызывает пика гликемии в крови. Зимой можно продолжать потреблять быстрозамороженные красные фрукты, которые сохраняют противораковые молекулы, не повреждая их.

Цитрусовые

Апельсины, мандарины, лимоны, грейпфруты содержат противовоспалительные флавоноиды. Они также стимулируют выведение печенью канцерогенов из организма. Было даже продемонстрировано, что флавоноиды кожуры мандаринов — тангеритин и нобилетин — в клетки рака мозга, облегчают их гибель апопотозом и уменьшают их возможности захвата соседних тканей. (Внимание: предпочитайте мандарины био, если вы едите кожуру.)

Типичное использование: измельчённой кожей цитрусовых можно посыпать заправку для салатов, хлопья на завтрак, фруктовый салат, или ещё настоянными в горячей воде или чае.

Гранатовый сок

Гранатовый сок используется в персидской медицине уже тысячелетиями. Его противовоспалительные и противоокислительные свойства теперь доказаны, также как и его способность значительно уменьшать рост рака простаты (среди других), включая его наиболее агрессивные формы. У мужчин ежедневное потребление гранатового сока уменьшает втрое скорость распространения установленного рака простаты.

Обычное использование: стакан (225 мл) в день гранатового сока (в продаже в специализированных бутиках), утром во время завтрака.

Красное вино

Красное вино содержит многочисленные полифенолы, в т. ч. известный резвератрол. Поскольку эти полифенолы выделяются при ферментации, их концентрация выше в винах, чем в виноградном соке. Поскольку они содержатся в кожице и косточках винограда, то их намного меньше в белом вине. Консервация вина — которое защищено от кислорода — позволяет избежать его быстрого окисления (чего не случается с сухим виноградом, который потерял свои полифенолы).

Резвератрол воздействует на гены, известные тем, что защищают здоровые клетки от старения (сиртуины). Он также имеет способность замедлять три этапа развития рака -начальная стадия, активирование и распространение — блокируя воздeйствие NF-kappaB.

Обычное использование: эти результаты наблюдаются при концентрациях, сравнимых с потреблением одного стакана красного вина в день (потребление большего количества не рекомендуется, поскольку оно приводит, согласно некоторым исследованиям, к увеличению раков). Вино из Бургундии, где климат более влажный, являются особо богатыми резвератролом.

Чёрный шоколад

Чёрный шоколад (свыше 70 % какао) содержит многочисленные противоокислители, проантоцианиды и много полифенолов (квадратик шоколада содержит их в два раза больше, чем стакан красного вина и почти столько же, сколько стакан крепко настоенного чая). Его молекулы замедляют рост раковых клеток и ограничивают ангиогенез.

Потребление до 20 г в день (пятая часть плитки плитки) не вносит излишнего количества калорий. Часто ощущается более сильное удовольствие, чем от кондитерских изделий или от десерта, в то время как голод перебивается более эффективно. Его гликемический показатель (способность повышать уровень глюкозы в крови и стимулировать пагубные пики инсулина и ИЗФ) умеренное, намного ниже, чем у батона белого хлеба.

Внимание: смесь шоколада и молока аннулирует благоприятное воздействие молекул, содержащихся в какао.

Обычное использование: несколько квадратиков шоколада вместо десерта в конце приёма пищи (вместе с зелёным чаем!). Растворить чёрный шоколад в водяной бане, чтобы вылить его на груши или любой другой фруктовый салат.

Витамин Д

Витамин Д производится кожей во время её экспозиции солнцу. Население, которое живёт далеко от экватора, производит его меньше, поэтому им его часто не хватает. Такова причина, почему детям северных стран долго рекомендовали принимать ложку масла печени трески каждый день, чтобы избежать рахита. Сегодня известно, что достаточный взнос витамина Д значительно уменьшает риск развития многочисленных различных раковых заболеваний (до более, чем 75 % в исследовании университета Крейтона, опубликованном в 2007 г., при взносе 1.000 UI (международных единиц) в день в форме 25 Гидроксивитамин Д). Канадская ассоциация рака рекомендует теперь всем канадцам потреблять 1.000 единиц витамина Д осенью и зимой (когда доступ к солнечному свету ограничен) и в течение всего года престарелым и тем, кто редко появляется на солнце. Только двадцать минут экспозиции всего тела полуденному солнцу дают около 8.000 — 10.000 единиц (но нужно оставаться внимательным к опасностям сверхэкспозиции).

Продуктами питания, которые содержат больше всего витамина Д, являются: рыбий жир (1.360 UI в столовой ложке), лосось (360 UI в 100г), скумбрия (345 UI в 100г), сардины (270 UI в 100г) и угорь (200 UI в 100г). Молоко, обогащённое витамином Д, содержит только 98 UI в одном стакане, яйцо — 25 UI и телячья печёнка — 20 UI в 100 г.

Омега — 3

Омега — 3 в длинной цепочке, представленные в жирных рыбах (или в маслах жирных рыб хорошего качества), уменьшают воспалительные процессы. В лабораторных культурах они замедляют рост раковых клеток широкого спектра опухолей (лёгких, груди, толстой кишки, простаты, почек, .). Они воздействуют также, уменьшая распространение рака в форме метастаз. Многочисленные исследования на человеке показывают, что риск заболеть многими раками (толстой кишки, груди, простаты, яичника) значительно уменьшается у лиц, которые едят рыбу по крайней мере два раза в неделю^*.

Внимание: чем крупнее рыбы (тунец, но в первую очередь кошачья акула или меч-рыба), тем выше они находятся в цепи питания и тем более они загрязнены ртутью, ПХБ (полихромбифенилами) и диоксином, которые находятся в глубине океана в изобилии. Лучшим источников рыбного жира являются поэтому маленькие рыбы, такие как сардины (в том числе в консервах при условии, что они сохраняются в оливковом, а не в подсолнечном масле, слишком богатом омегой-6), целые анчоусы/хамса или небольшие скумбрии. Лосось также является хорошим источником омеги-3, а уровень его загрязнения ещё остаётся приемлемым. Длиннопёрый тунец является, похоже, наименее загрязнённым из тунцов в консервах. Свежезамороженные рыбы постепенно теряют свои омега-3 чем продолжительнее срок их хранения.

Льняное семя богато растительными омега-3 (в «короткой цепочке») и лигнинами. Эти фитоэстрогены уменьшают пагубное влияние гормонов на развитие рака и, может

Две важных статьи в 2006 г. поставили под сомнение это уменьшение риска заболеть раком в связи с потреблением рыбы. Тем не менее, эти анализы были опротестованы, в частности, потому что они не учли совсем недавние результаты, а именно результаты огромного европейского исследования EPIC, которое обследовало около 500.000 человек и подтвердило очень серьёзную защиту, связанную с потреблением рыбы.

быть, также на ангиогенез. В недавнем исследовании университета Дюка показано, что ежедневное потребление 30 г измельчённого льняного семени замедляет рост опухолей простаты на 30 — 40 %.

Типичное использование: измельчить льняное семя (в кофемолке) и смешать его с молоком био или молоком сои (или с йогуртом био или сои). Этот порошок можно также смешать с утренними хлопьями или с фруктовым салатом, которому он придаёт вкус лесного ореха/фундука. Льняное масло также богато растительной омегой-3, но, в меньшей степени, лигнинами. При хранении этого масла в холодильнике его нужно держать в непрозрачной бутылке для того, чтобы избежать окисления (а также прогорклого запаха). Желательно не хранить его свыше трёх месяцев.

Пробиотики

Кишечник обычно содержит «дружеские» бактерии, которые полезно участвуют в пищеварении и в регулировании работы кишечника. Они играют также важную роль в уравновешенности иммунной системы. Среди наиболее часто встречающихся находятся Lactobacillus acidophilus и Lactobacillus bifidus.

Было показано, что пробиотики замедляют рост раковых клеток толстой кишки. Ускорение работы кишечника также уменьшает риск заболевания раком толстой кишки, ограничивая время воздействия канцерогенов, внесённых с продуктами питания, на кишечник. Пробиотики играют, следовательно, также роль в очищении организма. Йогурты и кефир являются хорошими источниками пробиотиков. Эти драгоценные бактерии присутствуют также в шукруте (квашенной капусте) или в kim chee.

Наконец, некоторые продукты питания являются пребиотиками (препаратами для улучшения освоения корма), т. е. они содержат полимеры фруктозы, которые стимулируют рост пробиотических бактерий. Речь идёт о чесноке, луке, помидорах, спарже, бананах или пшенице.

Продукты питания, богатые селеном

Селен является микроэлементом (присутствующим в земле), который в изобилии находится в овощах или зерновых, выращиваемых в биологическом сельскохозяйственном производстве (интенсивное сельское хозяйство опустошает почву от её селена, который теперь стал очень редким элементом в европейских странах). Он также находится в рыбах, морепродуктах или в потрохах. Селен стимулирует деятельность иммунных клеток, в особенности клеток NK (природных убийц) (в соответствии с исследованием, увеличение активности более, чем на 80 %). Селен является также стимулятором активности антиокислительных механизмов в организме.

Специфические продукты питания против некоторых видов рака

Некоторые продукты питания специфически замедляют рост клеток некоторых видов рака. Лаборатория доктора Беливо смогла протестировать неочищенные экстракты различных продуктов питания на их воздействие на клетки многих видов рака.

Это позволило составить перечень продуктов питания, которым надо отдавать максимальное предпочтение в питании, направленном против какого-то конкретного рака. Отметим, что чеснок, разного рода лук и лук-порей (семейство чесночных) стоят во главе списка наиболее эффективных продуктов питания против всех видов рака в списке, который приведён в брошюре, приложенной к этой книге.

Последняя строчка каждой таблицы («контроль») соответствует росту раковых клеток, когда рядом с ними отсутствуют какие-либо конкретные компоненты, что позволяет показать эффективность каждого компонента.

Фруктовый коктейль, использованный в экспериментах на мышах в лаборатории Ришара Беливо

• Чеснок: 100г
• Брюссельская капуста: 100г
• Свёкла: 100 г
• Клюква: 100 г
• Зелёный лук: 100 г
• Брокколи: 100 г
• Шпинат: 100 г
• Зелёная фасоль: 100 г
• Грейпфрут: 100 г
• Куркума в льняном масле: 2 кофейных ложки / 10 мл масла
• Полифенолы зелёного чая: 2,4 г (что соответствует порядка 6 чашкам чая и 2 г листьев)
• Чёрный перец: 2 кофейных ложки

900 г фруктов и овощей дают 270 миллилитров снадобья. Мышам давали 100 микролитров в день сверх их обычного питания, что соответствует приблизительно 240 миллилитрам коктейля для человека.

¾:

Продукты питания, богатые омегой-3

Тунец Белый, в консервах Свежий	120 г 75-350 г
Сардины	60-100 г
Лосось атлантический, разведение на ферме	45-75 г
атлантический, дикии	60-100 г
Скумбрия	60-250 г
Селёдка атлантическая	60 г
тихоокеанская	45 г
Форель, разведение на ферме	100 г
дикая	120 г
Палтус	100-225 г
Треска атлантическая	400 г
тихоокеанская	700 г
Пикша	450 г
Налим, разведение на ферме	600 г
дикий	450 г
Камбала — ёрш / Камбала — морской язык	200 г
Устрица тихоокеанская	80 г
атлантическая	200 г
Лобстер	250 г — 1,3 кг
Краб королевский аляскинский	250 г
Петушок (моллюск)	350 г
Морской гребешок (моллюск)	550 г

Данные с сайта www.nalusda. gov/fnic/foodcomp/ и рекомендации Американской ассоциации кардиологии ^ Количества омега-3 в каждом виде рыбы изменяется до 300 % в зависимости от подвида, времени года, методов консервации и способа приготовления. Эти оценки, поэтому, в обязательной степени носят приблизительный характер. Необходимо отметить, что рыба, разводимая на ферме, содержит больше омега-3, чем дикая рыба, поскольку, затрачивая меньше энергии, она более жирная.

Рыбы являются основным источником омега-3 в длинной цепочке (ЕРА и DHA). В зависимости от вида, происхождения, упаковки и сезона рыбной ловли, они содержат её больше или меньше.