Справка:
Грачя Иосифович Мурадян с 1971 года занимается родовспоможением.
38 лет был главным врачом родильного дома № 3 г. Дзержинска Нижегородской области.
Ведущий: Вопрос к Вам как к врачу: аборт — это убийство?
Грачя Мурадян: Знаете, у меня даже мороз по коже прошёл. Моё мнение даже не подлежит обсуждению! Абсолютное убийство. Как же так может быть по-другому? Если взять сегодняшнее состояние дел, мы защищаем ребёнка после рождения. В те 9 месяцев, которые он живёт интенсивной жизнью и так быстро растёт, что это можно приравнять к целой жизни — он не защищён. Правда медики как-то смогли эту границу сдвинуть и запретить аборт после 12 недель. А в эти 12 недель он абсолютно, вообще не защищён получается?
Я бы хотел небольшое отступление сделать. Когда я на лекциях с беременными работаю, я говорю, что беременность это особое состояние и, забеременев, женщина уподобляется Богоматери. Вокруг неё нимб зажигается. И это действительно так. Мне одна беременная говорит: «Вы знаете, я только-только забеременела, ещё сама не уверена была, даже матери не сказала, а отец отвёл меня в сторону и говорит:
— Дочь, у тебя ничего там не завелось?
А она отвечает:
— Пап, а с чего ты такой вопрос задаёшь?
— А ты, — говорит, — светиться начала.»
Представляете, это самое начало беременности. И уже внимательный отец заметил, что дочь изменилась.
Можно технически смотреть на беременность, с врачебной точки зрения. Оплодотворённая яйцеклетка, когда прикрепляется к стенке матки, начинается прорастание сосудов с одной стороны, ворсинок — с другой. В общем, начинаются отношения между матерью и ребёнком. И они идут всю оставшуюся жизнь. И тут ставят вопрос о праве (не могу с этим свыкнуться) женщины принимать решение. Она имеет право на убийство — это с какой точки зрения? Ни с теоретической, ни с философской, ни с моральной — ни с какой. Она имеет право принимать решение до беременности. Но когда эти взаимоотношения начались, какое она право имеет на убийство? Представляете, вот Вы живёте в своём доме, Вы в нём распоряжаетесь и к Вам зашёл гость. Вы что, имеете право его убить? А здесь зашёл ближайший этой женщине человек, и она имеет право решать — убить его или не убить? Кто дал ей это право? А если б её саму так же?
В общем, конечно мы эту позорную страницу с абортами пока не можем перелистнуть. Нам придётся какое-то время эти убийства терпеть. Но мы зреем как общество.
Ведущий: А мы зреем, Сергей?
Сергей Чесноков: Мы это чувствуем, да. По отношению людей, особенно среди молодёжи. Больше 79% считают аборт убийством. Всемирная организация здравоохранения на нашей стороне в этом вопросе, потому что есть такое понятие новое «помощь в первые 1000 дней жизни человека». А что значит 1000 дней жизни? Это 270 дней жизни до рождения и 2 года (365+365 дней) после рождения. Они даже посчитали, что если в эти 1000 дней жизни не оказывать ребёнку помощь, то потом из бюджета придётся оказывать её на протяжении всей остальной жизни. Так самые главные из этих 1000 дней — это 270 дней, когда ребёнок находится в утробе мамы.
Ведущий: Но вы же слышите реплики феминисток в нашем репортаже? Я их называю «своеобразные дамы», никого не хочу обидеть. Никогда как многодетный отец не смогу их понять, этих чайлдфри. Какого бреда только нет!
Сергей Чесноков: Мне здесь нравится высказывание одного рэпера Славы КПСС, который высказался по поводу феминисток, что это женщины, которые негативно относятся к другим женщинам. А именно, к тем женщинам, которые нормально относятся к мужчинам. Поэтому здесь, скорее, это спор славян между собой.
Ведущий: Стоит их убеждать?
Сергей Чесноков: Конечно, убеждать их стоит. Право на жизнь, я думаю, это как раз вопрос консенсуса даже с феминистским сообществом, потому что изначально феминистское движение считало, что право на аборт навязано мужчинами женщинам, через это мужчины как бы эксплуатируют женщин. Они сделали всё, что хотели с женщиной, а дальше избавляются от ответственности, избавляются от ребёнка. И только в США, когда определённые силы захотели легализовать аборты, они посмотрели, кто будет их союзниками, сделали ставку на феминистское сообщество, перевербовали феминисток. И феминистки стали таким флагманом борьбы за аборты. Но изначально феминистское движение было на стороне жизни, потому что право на материнство — это одно из прав женщины. Здесь даже с феминистским движением нет противоречия, оно надуманное и находится на поверхности. Ну и вообще, право одного человека заканчивается там, где начинается право другого человека. Соответственно, права женщины заканчиваются там, где начинаются права ребёнка. А права ребёнка должны начинаться до рождения.
Ведущий: Грачя Иосифович, ещё один вопрос. Я понимаю, есть врачебная тайна, есть клятва Гиппократа. Но тем не менее, можете сказать мне и нашим зрителям из собственной практики, вы 38 лет были главным врачом родильного дома, Вы с 1971 года занимаетесь родовспоможением… Что испытывает женщина и что испытывает ребёнок, который приговорён к убийству?
Грачя Мурадян: Жутко, конечно. Большую часть жизни я способствовал рождению ребёнка. Для меня это было большое счастье, это награда в этой профессии, потому что каждый раз видеть счастье материнства — это потрясающе. Да, мне приходилось в юности делать аборты. В то время мы смотрели на это, как на техническое мероприятие. В силу профессии я, в основном, с молодёжью имел дело. Это цветущий возраст от 20 до 40 — основное время родов. Когда мы женщине навязываем, что она имеет право на аборт, мы её обманываем. Причём, обманываем дважды. Первый раз, когда говорим, что она не платит здоровьем, аборта без осложнений не бывает. Так или иначе женщина дорого за это платит. Но есть и другая сторона, нет женщин после аборта, которые так или иначе не переживали. Может и не сразу, но потом с возрастом им даже снится это. Они об этом говорят, врачам говорят. Это большое для них горе. Это скрытая деформация, скрытое несчастье на всю жизнь. Конечно, мы сейчас не можем сразу прекратить это безобразие, но признав право ребёнка, мы защитим женщину от вреда, который этот обман ей наносит. Ей говорят, мы сделаем аборт бесплатно и понуждают это делать врачей. Я плачу налоги, а мои деньги используют на убийство. Это безобразие. Я резко против, и думаю, многие против. Но врача, у которого основной принцип был тысячелетиями Noli nocere! — Не навреди! — заставляют делать противоположное всему духу медицины. Это тоже раздвоение. С одной стороны, ты должен защищать все формы жизни и здоровье, а с другой — иди, убей. Врачам это навязывают. Нужно принимать какие-то меры, так нельзя. Мы видим не всегда моральное поведение врачей. А как, если мораль двоится?
Ведущий: Причём мы говорим об абортах, которые по желанию, а не по медицинской диагностике, которая у вас существует.
Грачя Мурадян: На сегодняшний день практически нет заболеваний матери, которые препятствуют беременности. Нету! Были времена, лет 20-30 назад, когда очень редкие заболевания могли угрожать её жизни. Я вот этими руками принимал роды у женщин без ног, без рук, глухонемых, с удалённым лёгким, искусственными клапанами, с пересадкой печени, с пересадкой почек…
Почему навязываются аборты? Чтобы снизить показатели детской смертности. Считается, что если неполноценный ребёнок, давайте мы его уберём раньше времени и этим самым снизим показатели. Я в своей практике с женщинами говорил по-другому: Ладно, пусть будет больной ребёнок, но твой организм пройдёт все этапы, не прекращая посередине то, что природой должно быть пройдено. Прерывание того, что делает природа, очень здорово вредит здоровью женщины во всех отношениях. Если она пройдёт этот полный курс беременности, родов, я извиняюсь, понесёт этот свой крест, то следующий курс пройдёт проще и легче. Это чисто технически, не говоря о моральной стороне. И при этом она может принять другое решение. Она может ухаживать за больным ребёнком. Ведь усыновляют люди больных детей, чтобы оказать милосердие, свой христианский или какой-либо другой долг… Есть такие люди. Она может, в конце концов, отказаться от ребёнка от больного, да и от здорового может отказаться, если у неё жизнь складывается по-другому. Но не убить. И когда говорят, Грачя Иосифович, вы много жизней наверное спасли за свою медицинскую деятельность, я считаю, что спас только те жизни, когда уговорил женщину не убивать ребёнка.
Ведущий: Сергей, официальная статистика 300 тысяч абортов, Ваша — 800 тысяч. На Ваш взгляд, когда мы сможем перелом наблюдать в сознании нашего общества, в нашей стране? Это ведь трудный путь.
Сергей Чесноков: Перелом может произойти тогда, когда будет широкая дискуссия по данной теме, но с цифрами в руках. Потому что вокруг данной темы очень много мифов. Эти мифы нужно разбирать не по принципу, что я про это думаю, какие у меня эмоции… Эмоции могут быть разные, но должны быть факты, должно быть мнение специалистов. Этот вопрос, хотя и носит нравственный характер, поскольку это жизнь ребёнка до рождения, но тем не менее он связан с целым рядом других вопросов: медицинских, демографических, юридических… Нужно сажать за один стол специалистов самого разного профиля и разбираться, потому что сейчас в законодательстве огромное количество противоречий. Например, ребёнок до рождения имеет право на наследование имущества, но главного права — права на жизнь — он не имеет.
Источник: Телеканал Царьград, программа «Царьград.Главное»
14 февраля 2020 г.
Комментировать