протоиерей Александр Григорьев
Святые отцы Церкви о войне и воинском служении

Часть I

Начиная с 1990-х годов, нравственный кризис в армии, выразившийся в ряде негативных явлений, таких как дедовщина, воровство, эксплуатация военнослужащих офицерами, халатное отношение к их здоровью и другое, вызвал в обществе жаркие дискуссии по вопросу об отношении к армейской службе и воинскому долгу вообще. Войсковые операции в Чечне 1993–1996 и 1999–2000 годов, в свою очередь, придали остроту вопросам об отношении к реальной войне.

Эти дискуссии не остались в стороне от внимания православных людей, которым, как и другим, приходилось решать те же вопросы: отдавать ли сына в армию или «уклоняться», как вести себя молодому человеку, оказавшемуся в армии, чтобы не опозорить христианского имени. В еще большей степени последний вопрос приобретает глубину и остроту в условиях войны.

В обществе до сих пор бытует мнение, будто бы христианство с неодобрением относится к воинской службе. Но и христиане, знающие, что это не так, тем не менее не всегда ясно представляют, как учит Церковь относиться к воинскому служению и войне. И если общие принципы, выраженные, в частности, в Социальной концепции Русской Православной Церкви, известны, то конкретные и частные проблемы, с которыми сталкиваются в своей повседневной жизни воины, нередко ставят в тупик.

Рассеять свои тревоги можно только если обратиться к Священному Писанию и Священному Преданию Церкви. В творениях святых отцов, как древних, так и новых, а также в каноническом праве представлено подлинно православное отношение к воинской службе.

В некоторых статьях приводились небольшие подборки высказываний святых отцов о войне или армии, тем не менее подробного, комплексного, систематического исследования святоотеческого отношения ко всему кругу вопросов, связанных с воинской службой, насколько нам известно, не было. Попытаемся восполнить этот пробел.

Имеет смысл также напомнить о том, что воины в древности выполняли, помимо армейских, еще и такие обязанности, которые ныне возложены на правоохранительные органы: арест преступников, их конвоирование и содержание под стражей, исполнение казни, контроль за движением людей и транспорта при въезде в город и выезде и прочие, за исключением следствия и допросов. Посему на приведенные в статье евангельские и святоотеческие слова стоит обратить внимание не только солдатам и армейским офицерам, но и милиционерам, сотрудникам ГИБДД и служащим ФСБ, желающим узнать о том, как Бог через учение Православной Церкви предписывает им исполнять свое служение.

Нужно сказать, что указанные темы были во многом периферийными для святых отцов. «Это не удивительно, ибо, определяя свое отношение к любому явлению, Церковь исходит, прежде всего, из того, что главной ценностью для человека является жизнь вечная и блаженная, возможная лишь при условии единения человека с Богом. Отсюда следует больший интерес святых отцов не к войне как социальному явлению, а к войне как внутренней духовной брани»1. Тем не менее, определенное внимание проблемам, связанным с войной и воинским служением, святые отцы все же уделили, и мысли их могут помочь в разрешении многих вопросов, возникающих сегодня у православных христиан.

Война

Война, прежде всего, великое бедствие, поэтому, говоря о предпочтительности мирной жизни перед войной, святитель Григорий Нисский писал: «О какой ни заговоришь приятности в жизни, чтобы ей быть приятною, нужен мир… Война пресекает наслаждение всеми благами. Если и во время мира терпим по человечеству какое-либо бедствие, то зло, срастворенное благом, делается легким для страждущих. Правда, когда и войною стеснена жизнь, нечувствительны также бываем к подобным скорбным случаям; потому что общее бедствие горестями своими превышает бедствия частные… Но если и для ощущения собственных зол цепенеет душа, пораженная общими бедствиями войны, то как ей иметь ощущение приятного? Где оружия, копья, изощренное железо, звучащие трубы, гремящие кимвалы дружины, сомкнувшиеся щиты, столкновения, столпления, схватки, сражения, побоища, бегства, преследования, стоны, крики, земля, увлажненная кровью, попираемые мертвецы, без помощи оставляемые раненые и все, что на войне можно видеть и слышать… неужели и там найдет кто время преклонить иногда помысел к воспоминанию об увеселяющем? Если и придет в душу воспоминание о чем-либо приятном, то не послужит ли это к увеличению горя?»2 Поэтому святитель называет предотвращение войны величайшим благодеянием, за которое Господь дарует двойную награду, «ибо сказано: блажени миротворцы, а миротворец тот, кто дает мир другим»3.

Говоря о причинах войн, святитель Иоанн Златоуст указывал, что «войны постоянно произрастают от корня грехов»4. А касаясь промыслительного значения войны, святитель Василий Великий говорил, что «Бог в войнах насылает казни на достойных наказания»5.

Если переходить от общих определений к более частным вопросам, мы увидим, что преподобный Исидор Пелусиот говорил о необходимости различать войны справедливые и несправедливые, войны наступательные и оборонительные: «Войны воспламеняются больше всего ради приобретения чужой собственности. Но не должно обвинять всех ведущих войну; положивших начало или нанесению обиды, или хищению справедливо называть губительными демонами; отмщающих же умеренно не надлежит и укорять как несправедливо поступающих, потому что делают дело законное»6.

В свою очередь, блаженный Августин Иппонский считал, что война даже может приносить пользу, так как уничтожает или ослабляет произвол злонравных людей, а осуждение некоторыми воинской службы «в действительности возникает не из религиозных мотивов, а по трусости»7. «Поэтому заповедь не убий отнюдь не преступают те, которые ведут войны по полномочию от Бога или, будучи в силу Его законов (то есть ввиду самого разумного и правосудного распоряжения) представителями общественной власти, наказывают злодеев смертью»8.

Учению о войне как о вынужденной необходимости в падшем мире посвящены такие слова святителя Филарета Московского: «Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большею частью надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы сам победитель не позволял заржаветь своему оружию»9; «война – страшное дело для тех, которые предпринимают ее без нужды, без правды, с жаждою корысти или преобладания, превратившейся в жажду крови. На них лежит тяжкая ответственность за кровь и бедствия своих и чужих. Но война – священное дело для тех, которые принимают ее по необходимости – в защиту правды, веры, отечества»10.

Критикуя пацифистское учение толстовцев, святитель Феофан Затворник пишет, что «на воинах и войнах часто видимое Бог являл благословение и в Ветхом, и в Новом Завете. А у нас сколько князей прославлены мощами, кои, однако ж, воевали. В Киево-Печерской лавре в пещерах есть мощи воинов. Воюют по любви к своим, чтобы они не подвергались плену и насилиям вражеским. Что делали французы в России? И как было не воевать с ними?»11

Нередко сторонники пацифисткой интерпретации христианства указывали на слова Господа о любви к врагам. По этому поводу святые отцы неоднократно давали разъяснения.

Так, например, когда мусульмане спросили у святого равноапостольного Кирилла, почему христиане участвуют в войнах, если Христос повелел им любить врагов, он ответил: «Христос, Бог наш, повелел нам молиться за обижающих нас и благоволить им; но Он же заповедал нам: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13). Поэтому мы терпим обиды, которые причиняете каждому из нас отдельно, но в обществе защищаем друг друга и полагаем свою жизнь за братий наших, дабы вы, увлекая их в плен, не пленили вместе с телами и души их, склоняя благочестивых к своим злым и богопротивным делам»12.

Равным образом и святитель Димитрий Ростовский, разъясняя учение Нагорной проповеди о любви к врагам, пишет: «Не думай, слушатель мой, чтобы я повторил слова эти о тех врагах, которые воюют с нашим христианским отечеством и враждуют против нашей благочестивой веры… Тех не только нельзя любить, но даже необходимо выступать войной против них, полагая душу свою за христианское царство и целость Церкви»13.

Благословение Божие проявляется в виде чудесной помощи от Бога во время войн. Об этом особенно много свидетельств в житиях святых. Ограничимся двумя примерами из святоотеческих творений.

Святой Иоанн Мосх писал: «Один из отцов передал мне следующий рассказ воина, бывшего драканария: “Во время войны в Африке с мавританцами мы потерпели поражение от варваров и подверглись преследованию, во время которого многие из наших были убиты. Один из неприятелей настиг меня и уже поднял копье, чтобы поразить меня. Увидав это, я начал призывать Бога: «Господи Боже, явившийся рабе Твоей Фекле и избавивший ее от рук нечестивых, избавь и меня от настоящей напасти и спаси меня от злой смерти. Я удалюсь в пустыню и проведу остаток моей жизни в уединении». И обернувшись, я уже не увидал никого из варваров. Немедленно удалился я в эту лавру Копраты. И вот по милости Божией прожил в этой пещере 35 лет”»14.

Подробно эту тему раскрывает святитель Николай Сербский в «Письме воину Иоанну Н.»: «Ты пишешь о чудесном случае, который приключился с тобой на войне. Кто-то перед началом битвы раздавал солдатам Евангелие… ты едко заметил: “Здесь требуются сталь и свинец, а не книги. Если сталь нас не спасет, то книги и подавно!” Вот какое замечание ты сделал тогда, ибо до того дня ты веру Божию полагал за ничто… Но все же ты взял книжечку и положил ее во внутренний карман с левой стороны. И что же случилось? Ты сам говоришь: чудо Божие, и я подтверждаю это. Вокруг тебя падали раненые; наконец был повержен и ты. Попало в тебя стальное зерно. Ты схватился рукой за сердце, ожидая, что хлынет кровь. Позже, когда ты разделся, то нашел застрявшую в твердом переплете книжечки пулю: она метила прямо в сердце. Ты задрожал, как в лихорадке. Перст Божий! Святая книга спасла твою жизнь от смертоносного свинца. Тот день ты считаешь своим духовным рождением. С того дня ты стал бояться Бога и внимательно исследовать вероучение… Господь милостью Своей открыл тебе глаза… Одни на войне погубили тело, а иные – душу. Первые потеряли меньше. А некоторые душу свою обрели, и они истинные победители. Были и такие, кто ушли на войну как волки, а вернулись как агнцы. Я знаю много таких. Это те, кто, как и ты, благодаря какому-то чудесному случаю ощутил, что невидимый Господь ступает рядом с ними»15.

Воинское служение

В христианстве, начиная с апостольских времен, воинское служение использовалось как метафора той духовной борьбы, которую должен вести каждый христианин. Вот как пишет об этом апостол Павел: Станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф.6:14–17).

Уже в древности «военные аналогии мы находим у святого Игнатия Богоносца, мученика Иустина Философа и священномученика Киприана Карфагенского. Все эти образы можно свести к четырем пунктам: 1. Все христиане – воины Христа; 2. Иисус Христос есть полководец; 3. Крещение – это таинство и присяга знамени; 4. Церковь – это военный лагерь Бога»16.

Позднее преподобный Иоанн Лествичник сравнивает с воинами монахов: «Изъясним в этом слове и сам образ воинствования сих мужественных ратников: как они держат щит веры к Богу и своему наставнику, отвращая им всякий помысл неверия и перехождение (в другое место), и, всегда вознося меч духовный, убивают им всякую собственную волю, приближающуюся к ним, и, будучи одеты в железную броню кротости и терпения, отражают ею всякое оскорбление, уязвление и стрелы; имеют они и шлем спасения – молитвенный покров своего наставника»17. А святитель Николай Сербский упоминает срочную службу как метафору отношения христианина к земной жизни: «Истинные христиане всегда считали свою жизнь военной службой. И как солдаты считают дни своей службы и с радостью думают о возвращении домой, так и христиане постоянно помнят о конце своей жизни и возвращении в свое Небесное Отечество»18.

Воинское служение не препятствует спасению

Переходя от образов к самой воинской службе, нужно заметить, что святые отцы Церкви никогда не считали ее несовместимой с христианским образом жизни или препятствием для спасения. Напротив, многие из них прямо опровергали такое мнение.

У святителя Иоанна Златоуста читаем: «Ты выставляешь предлогом военную службу и говоришь: я – воин и не могу быть набожным. Но разве сотник не был воином? А он говорит Иисусу, что я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой (Мф.8:8). И, удивившись, Иисус говорит: Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры (Мф.8:10). Военная служба нисколько не послужила для него препятствием»19.

Святитель Василий Великий приводит и больше примеров из Писания, говоря: «Неужели воинский чин лишен надежды на спасение? Неужели нет ни одного благочестивого сотника? Припоминаю первого сотника, который, стоя при кресте Христовом и по чудесам сознав силу, когда еще не остыла дерзость иудеев, не убоялся их ярости и не отказался возвестить истину, но исповедал и не отрекся, что воистину был Божий Сын (Мф.27:54). Знаю и другого сотника, который о Господе, когда был еще во плоти, познал, что Он Бог и Царь сил и что Ему достаточно одного повеления, чтобы чрез служебных духов посылать пособия нуждающимся. О вере его и Господь подтвердил, что она больше веры всего Израиля (см.: Мф.8:10). А Корнилий, будучи сотником, не удостоился ли видеть ангела и напоследок через Петра не получил ли спасение?»20.

То же говорит и блаженный Феодорит Кирский: «Поскольку много различных родов жизни благочестивой: жизнь монашеская и общежительная, жизнь пустынная и городская, жизнь гражданская и военная… в каждом же роде жизни можно угождать Богу, то не без причины изречено: кто есть человек, боящийся Господа? Установит закон ему на пути, который он избрал21 (Пс.24:12), то есть в том роде жизни, какой решился человек проводить, даст ему приличные и сообразные законы. Так святой Иоанн Креститель вопрошавшим мытарям советовал не брать больше установленного и воинам – никого не обижать, довольствоваться оброками, то есть определенною пищей (ср. Лк.3:12–14)»22.

Об этом пишет и святой Николай Кавасила: «И к занятию какому-либо нет никакого препятствия, и полководец может начальствовать войсками, и земледелец возделывать землю, и заявитель управлять делами и ни в чем не будет иметь нужды из-за сего»23.

Святой Иоанн Мосх приводит рассказ аввы Палладия, в котором описывает воина, который, не будучи формально монахом, в свободное от воинской службы время предавался таким аскетическим подвигам, что его даже ставили в пример монахам: «В Александрии был воин, по имени Иоанн. Он вел следующий образ жизни: каждый день с утра до девятого часа сиживал он в монастыре близ входа во храм святого Петра. Он был одет во вретище и плел корзинки, все время молчал и совсем ни с кем не разговаривал. Сидя у храма, он занимался своей работой и только одно возглашал с умилением: “Господи, от тайных моих очисти мя (Пс.18:13), да не постыжусь в молитве”. Произнеся эти слова, он снова погружался в продолжительное молчание… И затем снова, по прошествии часа и более, повторял то же восклицание. Так он возглашал раз семь в течение дня, ни слова не говоря ни с кем. В девятом часу он снимал вретище и одевался в воинские одежды и шел к месту своей службы. С ним я пробыл около восьми лет и нашел много назидания и в его молчании, и в его образе жизни»24.

Такому же настоящему христианину написал письмо и святитель Василий Великий, говоря: «Я узнал в тебе человека, доказывающего собою, что и в военной жизни можно сохранить совершенство любви к Богу и что христианин должен отличаться не покроем платья, но душевным расположением»25.

Участие в бою не приравнивается ко греху убийства

Святые отцы постоянно указывали, что убийства врагов, совершаемые воинами в бою, а также убийства преступников, оказывающих сопротивление, сотрудниками правоохранительных органов (а в древности эту обязанность также исполняли воины), не вменяются в грех убийства.

Святитель Афанасий Великий в «Послании к монаху Амуну», которое было утверждено как общецерковное учение на VI и VII Вселенских Соборах, пишет: «Убивать непозволительно, но истреблять неприятеля на войне и законно, и достойно похвалы; поэтому отличившиеся в бранях удостаиваются великих почестей, и им воздвигаются памятники, возвещающие об их заслугах»26.

Но, с другой стороны, это дело не называлось и совсем чистым и безвредным для души солдата. На это указывает святитель Василий Великий в 13-м правиле: «Убиение на войне отцы наши не вменяли за убийство, мне кажется, из снисхождения к защитникам целомудрия и благочестия. Но, может быть, не худо было бы посоветовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года воздержались от приобщения святых таин»27. О том же, но более подробно говорит преподобный Исидор Пелусиот: «Хотя умерщвление неприятелей на войнах кажется делом законным и победителям воздвигаются памятники, возвещающие их заслуги, однако же, если разобрать тесное сродство между всеми людьми, то и оно (то есть умерщвление на войне. – А.Г.) не невинно; поэтому Моисей и предписал убившему человека на войне пользоваться очищениями и кроплениями»28. Действительно, пророк Моисей в Писании Ветхого Завета, согласно откровению Божиему, требует от воина, вернувшегося из битвы, семь дней находиться вне стана, очищаясь от пролитой крови (см.: Чис.31:19).

Вот как толкует слова святителя Василия авторитетный канонист XIII века Матфей Властарь: «Таким образом, и сей божественный отец почитает похвалы достойными идущих на противников и защищающих род христианский, ибо что может быть более достойным похвалы, чем то, чтобы быть поборниками целомудрия и благочестия? Но поскольку у сего святого отца было намерение очищать скверны, соединяемые иногда и с благими делами, он подвергает умеренной епитимии и сих (воинов)… необходимо, чтобы и проводящие жизнь в сражениях и обагряющие свои руки в крови иноплеменников прежде очистились врачеством покаяния и огнем его попалили соединенные с таковым занятием скверны и таким образом приступили к таинствам нового Адама… И при императоре Никифоре Фоке правило это принесло пользу Церкви, ибо когда он стал принуждать Церковь постановить закон, чтобы павшие на войне были чествуемы наравне со святыми мучениками… тогдашние предстоятели Церкви, когда многими доводами не убедили императора, что его требование неблагочестиво, воспользовались наконец этим правилом, говоря: как можно причислить к мученикам павших на войне, когда Василий Великий отлучил их на трехлетие от таинств как “имеющих нечистые руки”, и таким образом отвратили насилие императора»29.

Тем не менее стоит обратить внимание на то, что данное правило выражено святителем Василием скорее в рекомендательном ключе, чем в категоричном, как в других случаях. Возможно поэтому, как пишут авторитетные канонисты Зонара и Вальсамон, «этот совет как будто не исполнялся»30, и период покаяния для воинов перед причастием, как правило, сокращался. Стоит упомянуть, что на Руси был благочестивый обычай вернувшимся с войны какое-то время жить в монастыре в качестве трудников, чтобы там как бы привести свое душевное настроение в порядок.

Ту же мысль, что воинский подвиг, как бы ни был высок, тем не менее сам по себе (то есть без христианских добродетелей) не дает святости и не ведет в рай, выражает и святитель Феофан Затворник, пересказывая в одном из своих наставлений фантастический рассказ-притчу В.А. Жуковского «Пери и ангел», называя ее «преназидательной»: «Пери, дух, один из увлеченных к отпадению от Бога, опомнился и воротился в рай. Но, прилетев к дверям его, находит их запертыми. Ангел, страж их, говорит ему: “Есть надежда, что войдешь, но принеси достойный дар”. Полетел Пери на землю. Видит: война. Умирает доблестный воин и в слезах предсмертных молит Бога об отечестве. Эту слезу подхватил Пери и несет. Принес, но двери не отворились. Ангел говорит ему: “Хорош дар, но не силен отворить для тебя двери рая”. Это выражает, что все добродетели гражданские хороши, но одни не ведут в рай»31. В конце истории рассказывается, что лишь когда Пери принес слезу раскаявшегося грешника, его впустили в рай.

Похвала святых отцов воинскому подвигу

Сказанное выше вовсе не означает, что святитель Феофан Затворник уничижительно относился к воинскому подвигу; напротив, он очень похвально отзывался о самой воинской службе, считая, что «военный путь самый хороший – чистый, честный, самоотверженный»32. Но, тем не менее, сам по себе этот путь, как и все гражданские добродетели, не ведет ко спасению, если вступивший на него не совершенствуется в христианских добродетелях.

Многие святые относились с уважением к высочайшим проявлениям воинского служения, которые особенно становились известны во время больших войн.

Так, например, святитель Филарет Московский во время Крымской войны говорил: «Нельзя равнодушно воспоминать, какие трудности надлежало преодолевать в сей брани российскому воинству, какие тягости должен был понести народ, каким лишениям и страданиям подвергались от врагов наши соотечественники, близкие к позорищу войны. Но с сими печальными воспоминаниями соединено утешительное и величественное. Наши воины моря, начав свои подвиги истреблением турецкого флота, когда должны были уклоняться от чрезмерного превосходства морской силы нескольких держав, не только не уступили своих кораблей, но и сделали из них подводное укрепление для защиты пристани и города. Потом соединенные воины моря и суши одиннадцать месяцев победоносно противостояли в Севастополе многочисленнейшим войскам четырех держав и беспримерным доныне разрушительным орудиям. Наконец, хотя и допущены враги работать над оставленными им развалинами для умножения развалин, но в Севастополе доныне (до заключения Парижского мира) стоит русское воинство. На Дальнем Востоке малое укрепление с горстью людей отразило морское и сухопутное нападения несравненно сильнейших врагов, по признанию участвовавших в том, более молитвою, нежели силою. На западе два сильнейшие флота бесполезно истощали свои усилия против одной крепости, а на другую смотрели только издали. На севере было странное противоборство: с одной стороны, военные суда и огнестрельные орудия, с другой – священнослужители и монашествующие, со святынею и молитвою ходящие по стене, и несколько человек со слабым и неисправным оружием: и обитель осталась непобежденною, и святыня неприкосновенною. Против России действовали войска четырех держав, и в числе сих были сильнейшие в мире… И несмотря на все сие, в Европе мы не побеждены, а в Азии мы победители. Слава российскому воинству! Благословенна память подвижников отечества, принесших ему в жертву мужество, искусство и жизнь!»33

А священномученик Иоанн Восторгов во время войны с Японией говорил о необходимости «проникнуться благодарною любовью к нашим героям-воинам, умирающим за нас на полях брани, к раненым, больным и прийти к ним с посильной помощью»34.

Во всю историю Православия не найдется такого примера, чтобы искренне верующие и благочестивые православные полководцы перед походом не обращались бы за благословением, молитвой и духовной поддержкой к епископам или священникам. И, естественно, они ее получали.

Святитель Иоанн Златоуст призывал свою паству молиться о помощи Божией воинам на войне: «Разве не было бы ни с чем несообразно, если бы в то время как другие выступают в поход и облекаются в оружие с той целью, чтобы мы пребывали в безопасности, сами мы за тех, которые подвергаются опасностям и несут бремя военной дружбы, не творили даже и молитв. Таким образом, это вовсе не составляет лести, а делается по требованию справедливости... Они составляют как бы некоторого рода оплот, поставленный впереди, который охраняет спокойствие пребывающих внутри»35.

Часть 2

Справедливости ради следует заметить, что среди высказываний святых отцов о воинском служении встречаются и такие, которые свидетельствуют о критическом отношении к нему. Так, преподобный Исидор Пелусиот пишет в послании к одному отцу, который вознамерился своего сына, имевшего способности к наукам, отправить в армию:

«Иные сказывают, будто бы до того ты обезумел и расстроился в рассудке, что этому отроку, которому Бог дал способность всему обучаться, намереваешься дать в руки оружие и определить его в военную службу, невысоко ценимую, даже презираемую и делающую людей игрушкою смерти. Поэтому, если не вовсе поврежден у тебя рассудок, оставь безрассудное намерение: не гаси светильника, который о том старается, чтобы возгореться на славу; дозволь человеку разумному продолжать занятие науками. А эту честь, или, лучше сказать, это наказание, побереги для других, каких-нибудь бродяг, которым прилично невежество толпы»36.

Впрочем, из письма следует, что оно дается не как общее указание для всех, а как попечение о конкретном отроке, о котором преподобный Исидор знал, что его призвание состоит в занятии науками и что служба в армии для такого юноши будет неполезна. При этом речь здесь идет не о срочной службе, подразумевающей служение в течении полутора или двух лет, как сейчас в армиях многих стран, а о выборе жизненного пути, так как отец намеревался на всю жизнь определить сына по военной линии.

Можно встретить и такие утверждения, что будто бы святой Павлин Ноланский «считал возможным грозить геенной огненной за службу кесарю с оружием в руках»37, и таким образом его выставляют как того, кто якобы верил в предосудительность воинской службы вообще. Однако эти утверждения не соответствуют действительности и являются сознательным искажением слов святителя.

Это интерпретация слов из написанного святым Павлином стихотворного изложения жития святого Феликса Ноланского, в котором говорится не о воинах вообще, а о конкретном воине – родном брате святого Феликса Гермии, который «настойчиво искал земных благ» и «живя собственным мечом и неся бесплодный труд ничтожной военной службы, подчинил себя оружию кесаря, не исполняя служения Христу»38. Как видно, хотя святой Павлин Ноланский и оценивал воинскую службу невысоко, тем не менее он вовсе не говорит, что она сама по себе ведет в ад, напротив, осуждения удостоился конкретный воин и не за саму воинскую службу, а за то, что земные блага, добываемые оружием, предпочел благочестию.

Такое же толкование словам святителя Павлина дает святой Беда Достопочтенный, который так их пересказывает: «Брат его обычаями своими отличался от Феликса и потому сделался недостоин вечного блаженства. Ибо Гермия усердно стремился лишь к земным благам и предпочел скорее быть воином кесаря, чем Христа»39. Стоит также иметь в виду, что речь здесь идет об армии языческой Римской империи III века.

Указанные мнения святых Павлина Ноланского и Исидора Пелусиота хотя и не являются общими для всех святых отцов, тем не менее могут служить своего рода противоядием против излишней идеализации воинской службы, которую порою можно встретить. Не смягченное разумной долей критичности отношение к своей службе может породить у воинов надменность и гордыню. Здесь уместно упомянуть, что согласно учению Церкви воинское служение невозможно для тех, кто посвятил себя священству или монашеству. «7-е правило IV Вселенского Собора повелевает, чтобы однажды причисленные к клиру или монахи не вступали ни в воинскую службу, ни в мирский чин, сняв с себя священное одеяние и переодевшись по обычаю тех; иначе дерзнувших на сие и не раскаивающихся и не принимающих опять свойственной священному житию одежды, которую прежде избрали ради Бога, повелевает предавать анафеме: ибо дерзнувший на что-либо таковое уже не подвергается извержению, так как к сему он сам себя приговорил прежде осуждения, сложив с себя священническую одежду и сделавшись мирянином»40.

В истории Церкви имели место нарушения этого правила. Всем известно, что преподобный Сергий Радонежский по просьбе князя Димитрия Донского благословил двух своих монахов, в прошлом воинов Пересвета и Ослябю, участвовать в Куликовской битве. Подобным образом и преподобный Афанасий Афонский по просьбе императрицы Зои благословил своего постриженика полководца Торникия вернуться на краткое время к ратному делу ради спасения страны от нашествия арабов.

В более позднюю эпоху известны массовые случаи участия греческого священства в вооруженной борьбе с турками во время освободительных восстаний; в память об этом на Крите даже установлен своеобразный памятник, изображающий священника с ружьем в руках. Еще более активно участвовали в кровавой борьбе с турками черногорские священники и даже сами митрополиты. Однако это все же были исключения, вызванные особыми обстоятельствами времени.

В мирное время переход священника или монаха на воинскую службу однозначно считался грехом. Характерен пример из «Страдания 42 мучеников Аморийских» (IX в.). Когда этих византийских офицеров мусульмане, пленившие их, вели на казнь, и они достигли реки Евфрата, мусульманин-судья подозвал одного из них, святого Кратера, и сказал ему: «Ты был некогда клириком, принадлежа к чину так называемых иереев, но, отвергнув такую степень, взялся потом за копье и оружие, убивал людей; что ж ты притворяешься христианином, отрекшись от Христа? Не следует ли тебе лучше обратиться к учению пророка Мухаммеда и у него искать помощи и спасения, когда ты уже не имеешь никакой надежды на дерзновение перед Христом, от которого добровольно отрекся?» На это святой Кратер ответил, что именно поэтому он тем более обязан пролить кровь за Христа, дабы обрести искупление своих прегрешений41. Как видим, сам мученик не оправдывал своего поступка, но воспринимал его как грех.

Достойно упоминания также то, что митрополит Киевский Георгий в сочинении «Стязание с латиною» среди заблуждений римо-католиков упоминает о том, что они позволяют «ходить на войну епископам и священникам и свои руки кровью осквернять, чего Христос не повелел»42.

Принципы, которые должен соблюдать православный воин

Главнейший из этих принципов – иметь и крепко держаться православной веры. Святитель Иннокентий Херсонский прямо указывал на это: «Истинный ратник Христов тот, кто кроме оружия земного имеет и оружие Божие – веру живую, упование твердое, любовь нелицемерную к правде и смирение христианское»43.

Древний православный памятник болгарского права «Закон судный людям», составленный в конце IX века учениками святого равноапостольного Мефодия на основании византийского законодательства, так пишет о ведении военных действий: «Отправляясь на бой с супостатами, подобает остерегаться всех недобрых слов и дел, направить мысль свою к Богу и молитву сотворить и сражаться в ясном сознании, ибо помощь дается от Бога светлым сердцам. Не от большей силы победа в бою, а в Боге крепость»44.

Святые отцы также подчеркивали, что попрание этого принципа и отказ от веры приводит к поражению даже при численном и прочем превосходстве над противником. В частности, святой Иоанн Кронштадтский так анализировал духовные причины поражения в русско-японской войне: «Отчего мы не могли ныне победить врагов-язычников при нашем храбром воинстве? Скажем не обинуясь: от неверия в Бога, упадка нравственности и от бессмысленного толстовского учения “не противься злу”, следуя которому сдался на капитуляцию Порт-Артур, а военные суда – в постыдный плен со всем инвентарем. Какой славный учитель для всего русского воинства и для всех военных и других властей святой благоверный великий князь Александр Невский! Но кто из интеллигентов читает ныне о подвигах его и кто верит сказанным чудесам? Вот от этого неверия и от своего гордого, кичащегося разума и надмения своею военною силою мы и терпим всякие поражения и стали посмеянием для всего мира!»45 «Чтобы заслужить небесную помощь в тяжелых обстоятельствах Отечества, нужна твердая вера в божественную помощь, а главное – покаяние в грехах, вызвавших гнев Божий на Россию, исправление нравов. Война вызвана безбожием и безнравственностью русского всесословного мира, и войною дается ему горький урок»46.

Но, помимо исповедания правой веры, есть и другие, вытекающие из этого требования к воинам. Святое Евангелие содержит указание общих принципов, необходимых для благочестивой жизни воинов, которые даны святым Иоанном Крестителем: Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк.3:14).

В древнем церковном памятнике «Апостольские постановления» содержится предание, восходящее к апостолу Павлу: «Если приходит воин, то пусть учится не обижать, не клеветать, но довольствоваться даваемым жалованьем; если повинуется, да будет принят, а если прекословит, да будет отринут»47. Из этого видно, что принципы, изложенные святым Иоанном, ранняя Церковь взяла за основу христианского отношения к воинскому служению. Очевидно, что эти требования отвергают вымогательство взяток и прочие виды злоупотребления служебным положением ради отнятия денег и имущества у граждан.

Святые отцы разбирают также вопрос о том, можно ли подчиняться заведомо преступным приказам, предписывающим, например, убийство мирных, безоружных людей, убийство пленных и другие нарушения заповедей Божиих. Как в таком случае поступать православному солдату, ясно говорит святитель Тихон Задонский: «Что не противное закону Божию приказывают, слушай и исполняй: в противном не слушай, так как подобает больше повиноваться Богу, чем человекам (ср. Деян.5:29). Так поступали мученики святые… если [командир] велит неправду делать, обидеть, украсть, солгать и прочее – не слушайся. Если грозит за это наказанием – не бойся»48.

Действительно, из житий святых мучеников известно много примеров, когда командиры-язычники приказывали солдатам-христианам приносить жертвы идолам или казнить таких же христиан, не желающих приносить жертвы идолам, – и христиане оказывали неподчинение таким приказам, сохраняя верность Богу до мученической смерти.

Однако если приказ не противоречит заповедям, то непослушание ему вовсе не одобрялось Церковью. Еще более не одобрялось нарушение присяги. Известно, что дезертирство наносит ущерб армии, но оно также, если не оправдано крайними обстоятельствами, наносит вред и душе сбежавшего солдата, поскольку клятвопреступление является грехом. Поэтому третий канон Арльского Поместного Собора 314 года осу­ждает дезертирство из армии: «Тех, кто бросает оружие в мирное время, решено не допускать ко причастию»49. Впрочем, решения этого собора не были включены Церковью в общеобязательный свод канонов, тем не менее оно свидетельствует о неодобрении такого явления как дезертирство.

При этом Церковь считала возможным и нужным ходатайствовать об освобождении от воинской службы людей, посвятивших себя службе Богу и Церкви. Помня о недавнем печально известном постановлении, отменяющем отсрочку от призыва для священнослужителей Православной Церкви, хочется обратить внимание на письмо святителя Григория Богослова к другу, военачальнику Элевиху, где он просит об увольне­нии с военной службы нужного ему чтеца Маманта. Чтец – это первая ступень священнослужения, и по канонам Церкви чтецы находятся в списке клира. Итак, вот что пишет святитель: «Дай ему (чтецу Маманту) письменное увольнение; тем самым себе подашь благопоспешные надежды в войне и военачальстве»50.

О положительных качествах воина святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Стойкость – одно из первых достоинств воинства и земного, и духовного. Опытные в битвах ратники почитают признаком храбрости отважное нападение на строй неприятельский, но несравненно большим – безмолвное стояние с угрюмою твердостью под ядрами и картечью неприятельских батарей, когда этого требует общий план военачальника. На таковых-то воинов наиболее он может и положиться, на таковых воинов наиболее полагается наш подвигоположник Иисус Христос и венчает их душевными венцами»51.

Примерно то же писал и святитель Феофан Затворник: «Вы – будущий воин! Воина дело – бодро стоять и всегда быть готову вступить в схватку с врагом, себя не жалея и врагу не поблажая»52.

Вера повышает моральные качества воинов

Говоря о событиях войны 1812 года, святитель Филарет Московский писал о том, что вера дала силы мужественно сражаться даже неопытным новобранцам, а возмущения святотатствами французов придали русским воинам решимости разбить врага: «Когда против чрезмерного числа вражеских полчищ правительство принуждено было поставить неискушенных в брани граждан, вера запечатлела их собственным своим знамением, утвердила своим благословением, и сии неопытные ратники подкрепили, обрадовали, удивили старых воинов. А когда неистовые скопища нечестивцев не оставили в мире и безоружную веру, когда, наипаче в богатой древним благочестием столице, исполняли свои руки святотатствами, оскверняли храмы живого Бога и ругались его святыне, усердие к вере превращалось в пламенную, неутомимую ревность наказать хулителей и даже в ободряющую надежду, что враг Божий не долго будет счастливым врагом нашим»53.

В свою очередь святитель Николай Сербский приводит такой пример: «Во время войны послали одного боязливого солдата в разведку. Все знали его боязливость и смеялись, когда узнали, куда посылает его старшина. Только один солдат не смеялся. Он подошел к своему товарищу, чтобы поддержать и ободрить его. Но тот ответил ему: “Погибну я, враг совсем рядом!”. “Не бойся, брат: Господь еще ближе”, – ответил ему добрый товарищ. И эти слова, как большой колокол, зазвонили в душе того солдата и звонили до конца войны. И вот, некогда робкий солдат вернулся с войны награжденный многими орденами за храбрость. Так преобразило его благое слово: “Не бойся: Господь еще ближе!”»54.

Соблазны воинского служения

Преподобный Исидор Пелусиот, имевший обыкновение увещевать своими письмами людей, живущих бесчинно, направил несколько писем воинам. Из этих писем видно стремление уврачевать характерные духовные болезни, свойственные воинскому служению. Так, в «Послании к воину Туве» святой отец разбирает такое явление, которое ныне иногда называют «паркетными офицерами» – когда люди, добившиеся высоких военных чинов, предпочитают тяготам реальной армейской службы пребывание в тылу, при этом тщеславно величаясь своим воинским званием перед гражданскими людьми.

Вот что преподобный Исидор пишет такому офицеру: «Не во время мира должно быть в полном вооружении, не среди торжища являться в воинственном виде и не по городу ходить с мечом в руках, но на войне, над сопротивниками надлежит делать такие опыты и на них наводить страх. Посему, если нравится тебе воинственный вид и желаешь себе победных провозглашений и памятников, то иди в стан сражающихся с варварами, а не здесь, за деньги купив себе право бежать оттуда и жить дома, представляй то, что должно делать там»55.

Другой соблазн был характерен как раз, напротив, для воинов, которые имели большой опыт боевых действий и поддавались искушению использовать имеющееся у них оружие и полученные навыки обращения с ним для того, чтобы ступить на путь преступлений против мирных граждан своей же страны. В наше время этот соблазн также остается актуальным, что видно из двух категорий случаев: во-первых, когда, убежав из своей части с оружием, дезертиры использовали его для грабежей и насилия над гражданским населением, а во-вторых, когда ветераны локальных войн после демобилизации вступали в бандитские группировки.

Вот что преподобный Исидор пишет в «Послании к воину Исаии», который поддался этому соблазну: «Если, по твоему мнению, острота оружий, шлем и панцирь – надежное средство жить безбедно, предаваясь грабежу и опустошая большие дороги, то знай, что многие, оградив себя еще надежнее, подверглись бедственной смерти, так как силе их не сопутствовала справедливость. Таковы у нас, по Писанию, Орив, Зевей, Салман, Авимелех, Голиаф, Авессалом и подобные им, а у внешних – гекторы, аяксы и выше всех думавшие о своей силе лакедемоняне. Поэтому если хочешь быть не бесполезным воином, то как можно скорее обратись к духовной брани и больше сражайся против своего бесчиния»56.

А вот что он пишет другому воину, Иоанну: «Прекрати наконец дерзость свою, Иоанн; посмотри на великую и несказанную порочность дел своих. Или, как по праву носящий оружие и законный воин, выходи на ратоборство с варварами, или веди себя в городе как благонравный гражданин и соблюдай благоприличие… Совершаешь ты, как узнал я, нашествия на монашеские хижинки и похищаешь пожатые снопы земледельцев, чтобы присвоить их себе… Смотри, чтобы не испытать тебе какой-либо бури и не потерпеть справедливого отъятия членов, так что и здесь будешь наказан ослеплением, и там приготовлен для огня»57.

Третий соблазн воинского служения более характерен для обстоятельств военного времени. Он заключается в совершении грабежей, мародерства, насилия над пленными и мирными жителями.

Святитель Амвросий Медиоланский в трактате «Об обязанностях священнослужителей» утверждает, что «не воином быть грех, но воинствовать для хищения – беззаконие»58. Он также призывает проявлять милость к врагам безоружным и покорным, просящим пощады, «ибо сила военная не на зло, не для обиды и своеволия, а для защиты и добра»59. Таким образом, святитель призывает православных воинов оказывать милость врагам, сдающимся в плен, и мирным жителям, не оказывающим сопротивления. Использование военного времени как повода для грабежа и насилия над мирным населением является грехом и беззаконием.

Преподобный Варсонофий Великий также указывал на несправедливые обиды, нередко причиняемые воинами мирному населению, как на небогоугодное дело: «К нам приходили некоторые, спрашивая о военной службе; мы отвечали им, что в ней бывают и обиды, а обидам Бог не помогает»60.

Помощь воинам со стороны Церкви

Церковь непрестанно молится о христолюбивом воинстве своей страны, своего государства, о спасении плененных, об упокоении погибших воинов.

Помимо молитв, Церковь оказывала также помощь в виде духовно-нравственного воспитания воинства. В последние годы у нас много говорится о необходимости такого воспитания для солдат, чтобы искоренить имеющиеся среди них беды. При этом, к сожалению, меньше внимания уделяется проблеме духовно-нравственного воспитания офицеров, хотя без этого оздоровление армии невозможно. Командир-атеист и на административном уровне будет чинить препятствия для церковного служения, и собственным примером разлагающе влиять на подчиненных, а для верующих солдат даже создавать препятствия. С другой стороны, верующий и благочестивый командир поможет и Церкви исполнить свой долг проповеди и духовного окормления солдат, и личным примером будет способствовать укреплению благочестия и здорового нравственного климата среди личного состава. Святые отцы прекрасно понимали это обстоятельство, поэтому мы можем встретить среди их творений те, которые написаны полководцам и посвящены разъяснению того, каким должен быть православный воин.

Так, например, святитель Макарий Московский написал в 1552 году пастырское послание царю Иоанну Грозному и его войскам, находящимся в Казанском походе. В нем святитель призывает царя «со всем своим христолюбивым воинством хорошо, храбро и мужественно подвизаться с Божией помощью за святые Божии церкви и за всех православных христиан – против супостат твоих… твоих изменников и отступников, всегда проливающих кровь христианскую и оскверняющих и разоряющих святые церкви»61.

В этом послании святитель предостерегает воинов от прегрешений душевных и телесных, увещевает царя подвизаться с «христолюбивым воинством в чистоте и покаянии и в прочих добродетелях», что привлекает помощь Божию в сражениях. Он также пишет: «Если случится кому из православных христиан на той брани до крови пострадать за святые церкви и за святую веру христиан­скую и за множество людей православных и потом живым быть, и те поистине пролитием своей крови очистят прежние свои грехи»62.

Еще одним эффективным способом поддержки армии были полковые священники, которые с древности сопровождали в походах христианские войска. Среди них были и знаменитые святые, например императора Никифора Фоку сопровождал во время победоносного похода на Крит преподобный Афанасий Афонский, устроитель общежительного монашества на Святой горе Афон. Сам император Никифор, который после смерти почитался святым на Афоне, в своей «Стратегике» отводит особое место вопросу духовно-нравственного воспитания воинов, в частности, через установление обязательных регулярных молитв: «Следует же командиру заранее постановить… чтобы в лагере, в котором все войско разместилось, во время славословия и на вечерних и на утренних молитвах армейские священники совершали усердные моления, а все войско восклицало: “Господи, помилуй!” – вплоть до сотни раз со вниманием и страхом Божиим и со слезами; чтобы никто не отваживался в час молитвы каким-то трудом»63. О мужестве и подвигах полковых священников в дореволюционной России известно еще больше.

Иногда святые отцы, не ограничиваясь духовными вопросами, считали возможным давать даже советы стратегического характера, что мы можем видеть на примере писем святителя Игнатия (Брянчанинова) к своему другу Н.Н. Муравьеву, который во время Крымской войны командовал русской армией, наступающей в Турции. Такое дерзновение святителя оправдано тем, что он сам имел воинское образование до пострига, а потому понятно его желание принести как можно большую пользу своими советами.

Так, в письме от 31 июля 1855 года святитель Игнатий пишет: «В нынешней войне не нужны действия блестящие, нужны действия существенно полезные. Иные в энтузиазме говорят, что по взятии Эрзерума Вы пойдете на Галлиполи или Скутари, чтоб запереть неприятельские флоты и войско и отнять у них возможность получать подкрепления; другие утверждают, что из Эрзерума Вы направитесь на Трапезунд. И я позволяю себе подавать мое мнение, потому что люди снисходительные выслушивают его. Поход к Босфору и Дарданеллам признаю невозможным до того времени, как события определят: сделают ли высадку союзники для действий против Грузии; поход к Трапезунду, как и ко всякому другому приморскому месту, считаю малополезным, если не вполне бесплодным в войне с неприятелем, имеющим все преимущества на море; лишь демонстрация такого похода может быть полезною в том случае, когда неприятель отрядит значительные силы для охранения приморских мест; такая демонстрация может удерживать в бездействии неприятельские войска, охраняющие прибрежье. По моему мнению, для кампании нынешнего лета имеются в виду действия несравненно большей важности: это приготовление к кампании будущего года, результаты которой могут быть гораздо сильнее и решительнее, и действия во все стороны от Эрзерумского Паталыка на народонаселение Малой Азии, которая вся наэлектризуется духом неприязни к владычеству турок, особливо ко владычеству на западноевропейский лад, и сделается таким образом падение Турецкой империи неизбежным если не в нынешнюю кампанию, то в последующие. Главное, чтоб здесь не поторопились заключить мир, не дождавшись плода после таких пожертвований и усилий… Бог даст – возьмете и Карс, и Эрзерум»64.

Разумеется, такого рода советы давались не взамен молитвенной поддержки, а в дополнение к ней, и в каждом письме святитель заверяет в своих молитвах и посылает благословение. Нужно вспомнить, что эта война с Турцией совершалась с целью облегчить жизнь православных христиан, страдающих под мусульманским игом. В любом случае заслуживает внимания то, что святитель Игнатий считал возможным помогать православному воинству не только молитвой, но и советом в решении реальных боевых задач.

Заключение

По мысли святых отцов, война есть великое бедствие, произрастающее из греховных наклонностей человека. Провиденциальный смысл существования такого бедствия объясняется педагогическими соображениями – посредством войн Бог наказывает грешников и вразумляет живущих беспечно.

При этом война является и средством к обузданию большего зла. Тот, кто развязывает войны из греховных – корыстных либо тщеславных побуждений, достоин всяческого осуждения, а тот, кто вступает в войну вынужденно, чтобы защитить своих соотечественников или единоверцев от неприятеля, тот воюет законно и не совершает тем самым греха. Участие христиан в войне есть вынужденная мера, и если они прибегают к ней из благих побуждений защиты христиан и святынь, то Господь благословляет их ратный подвиг.

Воинское служение не препятствует спасению, более того, известно немало угодивших в нем Богу как в библейские времена, так и в истории Церкви. Участие в бою не приравнивается ко греху убийства, но и не является совсем чистым делом. После него необходимо время для того, чтобы очистить душу покаянием.

Святые отцы хвалили мужество, стойкость и самоотверженность воинов, проявленный ими героизм и подвиги. При этом они считали это делом, подходящим не для всех и потому ходатайствовали об освобождении от армейской службы тех, кто посвятил себя служению Богу или проявил большие склонности и способности к наукам. Клирикам и монахам запрещается вступать в воинское звание после рукоположения или пострига.

Православный воин должен прежде всего хранить веру и благочестие, быть готовым отказаться выполнять приказ, нарушающий заповеди Божии, воздерживаться от вымогательства взяток и злоупотребления служебным положением для обид над гражданским населением. Осуждается дезертирство, а также приобретение «лакомых» мест в тылу за взятки, величание своим званием, мародерство, грабежи и насилие над мирными людьми и военнопленными.

Вера дает силы воинам, и Бог помогает верующим. Посредством чудесной помощи на войне Он пробуждает к вере души воинов. А Церковь молится за воинов, а также заботится об их духовно-нравственном воспитании, в отдельных случаях принимая и более тесное участие в справедливой войне – сбором пожертвований, советом, людьми.

Встречающиеся иногда попытки со стороны одних лиц осудить воинское служение в принципе, апеллируя к отдельным высказываниям святых отцов, а со стороны других авторов, напротив, чрезмерно идеализировать это служение, апеллируя к другим святоотеческим высказываниям, следует определить как недобросовестные. При обращении к текстам мы видим, что в них, как правило, говорится не о воинском служении вообще, а о тех воинах, которые либо подавали дурной пример и вели себя к вечному осуждению, и о других воинах, которые, напротив, вели жизнь благочестивую. То и другое не противоречит друг другу, напротив, дополняет, показывая, что воинское дело – это такой род деятельности, который имеет и свои соблазны, и особые возможности для того, чтобы проявить добродетели, и те, кто избрали этот путь, могут как спасти свои души, так и погубить их для вечности в зависимости от того, как будут жить. Само по себе воинское служение не мешает ни спасаться, ни погибать; выбор, как и в любом другом виде служения, остается за самим человеком.

Церковь прославила в лике святых множество воинов, а в богослужении говорит о помощи свыше для «христолюбивого воинства». Этот факт также наглядно свидетельствует, что воинское дело само по себе не препятствует обретению спасения и святости. Причем были прославлены как полководцы, так и рядовые воины, как мученики, так и преподобные, как отдельные лица, так и целые группы.

Из житий мы видим, что вынужденная война, направленная на защиту православной веры и христиан, однозначно оправдана, и участие в ней православных воинов получает благословение Божие. Многие святые, даже не будучи воинами, но епископами, в моменты войны и реальной угрозы принимали участие в войне, командуя обороной и ведя переговоры.

Из житий святых великомученика Георгия, сорока Севастийских мучеников и мучеников Фиванского легиона мы видим, что воин-христианин никогда не должен подчиняться приказам, направленным против его веры и заповедей Божиих, и должен быть готов отказаться от подчинения даже несмотря на угрозу для своей жизни – за это он сподобится исповеднических или мученических венцов от Господа. Оказавшись в плену у иноверцев, воин-христианин не сдается духовно и не подчиняется требованиям отказаться от Христа и принять другую религию; этому учит пример сорока двух мучеников Аморийских и святого Иоанна Русского.

Наибольшей заслугой православного христианства является то, что вопросы войны и воинского служения оно предлагает рассматривать с точки зрения духовного опыта, глубинных духовно-нравственных оснований. И это дает свой результат: воин, защищающий свое Отечество, должен знать, зачем он берет в руки оружие и когда и как он может его применять. Обоснованием для при­менения оружия должно быть не только требования воинского устава, но и нравственная оправданность его использования. Особенно это относится к воинам, которые считают себя православными христианами. Это служит не только укреплению воинской дисциплины, ответственности воинов, но и придаст армейской службе характер высоконравственного служе­ния.

Завершить статью нам хотелось бы словами святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II: «Церковь желает, чтобы человек, носящий военную форму, был просвещен светом Истины Христовой, чтобы Сам Господь направлял этого человека и в мирное, и в военное время. Церковь верует, что если воин отдаст свое сердце Христу и будет руководим Господом, то он не собьется с пути, но будет искренне и жертвенно защищать своих ближних, с честью выполнять свои воинские обязанности»65.

12 мая 2008 г.

---

Примечания:

Православие.ру