«Слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых сила Божия». (1 Кор. 1:18)
Предвечный Бог, Творец, Создатель, Подножье ног Твоих — земля,
Ты на кресте раскрыл объятья
Для распинающих Тебя.
Сегодня многие утверждают, что в греческом подлиннике нового Завета слово «крест» вовсе отсутствует, что это «был не крест, а столб» (стаурос).
Следует заметить, что согласно еврейской традиции библейский текст трактуется четырьмя способами: буквальный смысл (евр. Пешат); аллегорическое толкование (Ремез); сокровенно-мистическое (Сод); параллельное пояснение текста (Деруш).
И вот мы видим аллегорические прообразы Ветхого Завета в Новом:
Иаков имел возлюбленного сына Иосифа, которого он послал к другим своим детям, и они не приняли его («Пришел к своим, и свои Его не приняли». Ин. 1:11).
Братья продали Иосифа за сребреники, подобно тому, как Искариот предает Христа за серебро (Мф. 26:15).
В Египте Иосиф женится на египтянке, и от брака родятся два сына — Манассия и Ефрем. Египтянка символизирует собою «церкви язычников», а Манассия и Ефрем — народы, произошедшие от Иафета и Хама.
Как апостол Петр и говорит о них: «Некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы». (1 Петр. 2:10). И мы знаем, что Иаков (отец), любя Иосифа (сына), называет не своих детей (Манассию и Ефрема) своими и вводит их в колена Израиля.
Как мы и читаем об уверовавших из числа язычников: «Некогда не народ, а ныне народ Божий». (1 Петр. 2:10). Как же язычники смогли стать христианами и что очистило и возвысило их до состояния чад Божиих? Ответ один: Кровь Христа, пролитая на кресте. Таким образом, крест — есть орудие нашего спасения.
Мы так привыкли к изображениям распятого Христа, что не чувствуем всего ужаса произошедшего события. Как будто оно происходило только в нашем воображении и ко кресту прибивали не живое тело, а лишь абстрактную фигуру.
И сегодня крест для многих людей стал почти украшением в их жизни: модные VIР-персоны, творческая богема, «звезды» поп-музыки и актерский бомонд воздружают на себя золотые, бриллиантовые, антикварные кресты размером с иерейский…/люди почти забыли или просто не знают его потрясающего трагического значения.
Русский художник Николай Ге был неудовлетворен обычными картинами распятия — от них зритель уходил лишь с умилением, а между тем, думал он, надо так изобразить муки Спасителя, чтобы люди уходили от этого зрелища, раздирая свои сердца.
Умом не объять великой тайны Божественной Любви, а ее глубочайший смысл открывается на кресте. Не ржавые гвозди держали на нем Пречистое Тело нашего Спасителя, а любовь к людям. Сердце склоняется перед этой Жертвой в молчании. Недаром песнопение, посвященное «страстям Господним» призывает: «Да молчит всякая плоть человеческая… ибо Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным… Многоочитые Херувимы и шестокрылатые Серафимы лица свои закрывают».
В прологе к «Атласному башмачку» Поль Клодель сильно и убедительно запечатлел ситуацию верующего, попавшего в беду. Христианский миссионер, брат главного героя Родриго, человек колеблющийся, блуждающий между Богом и миром в смутном стремлении к приключениям, представлен в момент кораблекрушения. Его корабль потоплен пиратами, а сам он привязан к обломку мачты, и сейчас на этом куске дерева его носит по бушующим и ревущим водам океана. И мысленно этот человек молится среди пенящихся водных громад: «Благодарю Тебя, Боже, что Ты так приковал меня! Временами, бывало, мне казались тягостными Твои заветы, и моя воля оставалась беспомощной перед лицом Твоих скрижалей. Но нельзя быть связанным с Тобою более тесно, чем я сейчас, и перебери ныне друг за другом все члены моего тела, ни один не может отделиться от Тебя ни на йоту. Так я поистине пригвожден ко кресту, а крест не держится ни на чем, но носится над бездной!».
Всего лишь простое бревно, в любой момент готовое сорваться в темную пучину и затонуть со своей ношей… Но именно это бревно накрепко связывает его с Богом, и связь эта несомненна и неразрывна, и в глубине души пригвожденный знает, что это дерево сильнее клокочущей под ним бездны, которая тем не менее постоянно присутствует всей своей грозной мощью.
Слово Божие упоминает «три древа»:
«От древа познания добра и зла, не ешь от него… ибо… смертью умрешь!» (Быт. 2:17);
«Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на Древо». (1 Петр. 2:24);
«Побеждающему дам вкушать от Древа Жизни». (Откр. 2:7).
Первое древо — «древо совести», которое привело к духовной катастрофе первых людей, физической смерти и проклятию.
Второе древо — крест Голгофский, «древо искупления» от проклятия и смерти (Гал. 3:13, 14).
Третье древо — это «Древо Жизни», путь к которому будет вновь открыт для всех спасенных во Христе.
Тот, кто хочет прикоснуться к глубокой тайне креста, пусть подойдет к ней в молчании.
Представи себе мысленно даже отчасти всю бездну страданий, которую прошел Христос.
Когда начались они? Об этом мы не можем сказать, Ведь Он — Агнец, закланный от создания мира». (Откр. 13:8). Уже схождение Его на землю, обнищание ради нас, уничижение, «опустошение» себя от Божества — кенозис — ради человека — было началом креста. И никогда Он не прибегал к чуду для того, чтобы облегчить свой крестный путь. Он не претворил камни в хлебы — иначе Он не был бы примером для нас, встречающих одни лишь камни в пустыне этого мира.
На одной картине с изображением Распятия под крестом были написаны слова:
«Я это делал для тебя,
А что ты сделал для Меня?»
Шел ли ты с Ним поприще? «Если скажут тебе идти поприще… иди с ним два». (Мф. 5:41).
Поприще — это 1000 шагов (1472 метра). Римский офицер имел тяжелую военную амуницию (около 60 кг). Он мог по своему усмотрению возложить эту ношу на любого жителя Палестины, сказав ему лишь одну фразу: «Ты идешь со мной поприще!» И возлагал на этого человека всю свою поклажу. И этот человек под палящим жарким солнцем нес ношу 1400 шагов, после чего вправе был положить ее на землю. И тогда этот воин возлагал на другого подобную миссию.
Киринеянин нес крест Господень на Голгофу (Мф. 27:32). Он шел не одно поприще, а столько, сколько надо, так как он нес не Господень крест, а СВОЙ. Господь ничего худого не сделал, а киринеянин был грешником, и это хорошо осознавал. Поэтому он смиренно шел поприще свое.
Осознает ли каждый из нас свою греховность? Несет ли он свой крест?
Крест — ось мира, по выражению скептика Ренана. Он также ось, опора твоей души. Если ось не на месте — ты должен переживать шатание, сомнение, растерянность и неуверенность в себе. Как «трость колеблемая»…
Апостол Павел свидетельствует: «Я не желаю хвалиться ничем, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа». (Гал. 6:14); «Хочу благовествовать не в премудрости слова, дабы не упразднить креста Христова». (1 Кор. 1:17); «Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых сила Божия». (1 Кор. 1:18). Крест всегда и везде стал отныне для него образом страданий, победы и славы Спасителя.
Четырехконечный крест знаменует собой четыре стороны света — то есть искупление Всего человечества во всех концах планеты; четыре времени года — то есть вечную жертву.
Церковные гимнографы называют Крест воплощением Любви, где вертикальная линия — любовь между Богом и человеком, горизонтальная линия — любовь между людьми. Творец вечности сжал на кресте вечность в пределы времени — это восемь концов креста, где «восьмой» день недели имеет уникальный статус — это одновременно и первый день недели и восьмой, вслед за субботой — день прославленный чудом Воскресения Спасителя. Поэтому он — Воскресение.
Мы никогда до конца не сможем понять всей глубины тайны креста. Ибо любое понятие есть вид ограничения. А как возложить границы на Безграничного?! Мы можем лишь склонить колени пред этой тайной, ибо тайну вопрошают не гордым умом, а смиренным сердцем.
Сколько было тьмы непониманья,
Чтоб ладонь прибитая Христа
Протянула нам для умыванья
Пригоршни полные стыда.
И опять на непроглядных водах
Стоком оскверненного пруда
Лилия хватается за воздух,
Как ладонь прибитая Христа.
Комментировать