Январь

«Якоже посла Мя Отец и Аз посылаю вы». Ин.20:21.

«Идите паче ко овцам погибшим дому Израилева». Мф.10:6.

«Скорбь ми есть велия по братии моей». Рим.9:1–3.

Христос Спаситель, призывая членов Своей Церкви к совершенству и святости, призвал их в то же время к неустанной деятельности. Содевайте спасение, – Царствие Божие нудится... Вера без дел мертва... Совершенство последователей Христовых, по заповеди Его, должно быть не плодом только личной веры, внутреннего устремления к бесконечному, но плодом веры, «любовью, споспешествуемой», плодом живого делания, живой, дружной, одушевлённой работы. Не трудясь, не употребляя своих сил на пользу ближних, нельзя прожить достойной христианина жизнью. В исполнении этой заповеди Господь вместил высшее благо человека, наилучшее счастье земного бытия нашего. Каждый год, каждый час дела, каждое проведённое в жизнь доброе движение сердца – дают христианину такую радость, такое удовлетворение и истинное счастье, каких никогда не найдёт человек, живущий только для себя лично без идейного, разумного, самоотверженного труда во славу имени Божия и на пользу ближнего. Христианин, смотрящий на жизнь свою как на борьбу со злом, может быть и счастлив только в том случае, если он действительно ведёт эту борьбу в союзе любви с своими братьями о Христе.

Но не все скоро находят себе среди шума житейской суеты надлежащий путь для деятельности спасительной любви. Часто, а наипаче в такие моменты, как новый год, – видя перед собой расстилающееся необозримое море жизни, многие останавливаются мыслью на том вопросе: что же им в новом лете благости Божией предпринять? Куда направить свой путь, чему наипаче посвятить свои силы? И бывает так, что год приходит и уходит, а недоумевающий человек всё ещё ждёт, жаждет подвига, но не может найти его, не замечая, что всё у него под руками, что жизнь не только на каждый новый год, но и на каждую минуту – предъявляет ему свои неотложные запросы на неисчислимое количество святого, благого, честного, разумного и много-полезного дела.

Таким людям (а имя им легион!) нужны указатели – верстовые столбы жизни, нужны путеводные звёзды, в форме примеров уже совершаемого в жизни добра.

Итак, мы снова вошли во врата нового лета благости Божией и стоим у порога нового века, а потому будет благовременно поразмыслить, куда же идти ищущим благой и спасительной деятельности? К чьим трудам приложить труды свои? Где есть необходимость в нашей братской помощи, в нашем участии, сострадательной любви, в нашем сочувствии?

Прекрасна и почтенна деятельность на пользу физически страждущего человечества, достойны всякой хвалы, уважения и благодарности люди, пекущиеся о народе, его земную жизнь устрояющие, на его насущные нужды чутким сердцем своим откликающиеся. Они дают людям великий, достойный подражания пример разумного служения ближнему, – деятельности, основанной на христианской любви и самоотречении... Но не о них у нас на новогодних страницах органа миссии будет наша речь и не к подражанию и соревнованию им наш долг призывать ныне других.

Наша речь – о родных миссии деятелях, врачующих иные недуги и немощи, совершающих скромно иное неземное, святое, великое и важное дело, и, однако... и в канувшем в Лету прошлом и в наступившем настоящем, мало ободряемых, плохо понимаемых, часто пренебрегаемых, а иногда злословимых...

Мы говорим о миссионерах с их тяжёлой борьбой против заблуждений раскола и сектантства, с их проповедническими и апостольскими трудами по обращению заблудших.

Миссионерская деятельность, долженствующая скреплять, связывать и одушевлять живых членов Церкви Христовой между собой в их общей любви к своей матери – Церкви и её немощным чадам, нашим братиям, настолько отличается от трудов первого рода деятелей, насколько дух отличен от тела, насколько касается миссия не внешней, но внутреннейшей, направляющей жизнь, стороны человеческого существа, которая одна только и даёт человеку право на название его человеком. И, однако, повторяем, к этой-то священной деятельности прошлое всегда было мачехой, всегда недостаточно сочувственно: оно и таило, и открыто заявляло по адресу внутренней миссии много недоумений, которыми окружается институт миссионерский в сознании многих представителей нашего и верующего, и полу-верующего, интеллигентного общества.

Разберёмся в этих недоумениях, в уповании, авось реже придётся встречаться с ними в новом лете благости Божией.

Для многих дело внутренней миссии представляется служением не важным и не необходимым. Такие люди полагают, что раскольнические и сектантские заблуждения – предмет недостаточно важный, чтобы ему посвящать много внимания и сил, что они проходят, якобы без вреда, не задевая ни частной, ни общественной, ни государственной жизни людей, и что миссионеры ратуют о схоластических только мелочах, которые могут интересовать разве только духовную касту и ханжей из мирян, а отнюдь не просвещённых людей. Можно жить, веруя так и иначе; квакая вера лучшая – это один Бог ведает, – лучшей верой нашего нового века должно почитать – свободу совести и искренность убеждений; религиозные убеждения вовсе не так значительно влияют на жизнь и существо человека, как утверждают миссионеры и духовная каста. Притом же, миссионерская деятельность совсем не соответствует духу христианской любви и терпимости и потому-то она оказывается яко бы совершенно бесплодной.

Так рассуждают не какие-нибудь русские немцы или иноверцы, а числящиеся в православии русские люди.

Такие речи часто слышишь среди людей просвещённого класса. Однако эти слова характеризуют противников миссии как людей, очень мало вдумывающихся в такие серьёзные явления жизни, как раскол и секты, как мало знающих тот предмет, о котором они произносят свой строгий, суровый и неправедный суд.

Едва ли другому чему более приличествует название заблуждения, как приведённому выше мнению о малой значимости для жизни религиозных убеждений (на чём, преимущественно, и основывают свои возражения против внутренней миссии её противники). До осязательности понятно это каждому из пастырей Церкви, по долгу звания своего, знающему внутреннего человека и имеющему возможность ежедневно наблюдать, как под влиянием истинной религии постепенно преобразовываются грешная воля, сердце и жизнь. Но и всякий, кто захотел бы посмотреть на жизнь не скользящим лишь по поверхности взглядом, а взором, доискивающимся внутренней основы жизненных явлений – понял бы скоро, насколько важно и жизненно – как для отдельного человека, так и для целого общества и государства – именно дело религии. Только религия, а не какие-нибудь материальные и экономические причины, является тем началом, которым определяется характер человека, направление его деятельности, способ его отношения ж жизни. Какова вера, таков и человек, – разумеется, если вера проникает всю жизнь человека, если он искренно и честно поступает согласно с убеждениями совести и по требованиям религиозного идеала устраивает окружающую его действительность. А отсюда – никогда не должно быть безразлично, во что и как верует общество и отдельный человек, а тем более народ, и что исповедует. Религиозные убеждения непременно отразятся и на человеке, и на обществе, и на складе нравственной жизни народа. Приведём один–два общеизвестных примера. Вот перед нами такая глубокая, по-видимому, религиозная система, как буддизм. Но не будучи истинной религией, он своей проповедью веры в безличного Бога, своим обещанием покоя нирваны исторически воспитал в своих последователях лишь дряблость воли и пессимистически-унылое настроение. Вот мусульманство с его могущественным Аллахом и чувственными представлениями рая. Оно создало ленивую, бездеятельную, фаталистическую и фанатическую массу, которой чужда мысль о деятельном Богоуподоблении и которая более всего в жизни дорожит лишь своим спокойствием и наслаждениями скоропреходящих благ мира сего. Вот позднейшее еврейство с его внешними талмудическими предписаниями, с его чуждыми духа толкованиями богооткровенного Моисеева закона. И оно дало миру лишь расу торгашей и эксплуататоров, под игом которых стонут угнетаемые ими, более разборчивые в нравственных средствах, народы. Но вот и христианство, принёсшее с собой на землю семя новой, истинно человеческой жизни. Не под влиянием ли его воспитались нации, стоящие ныне во главе человечества? Не оно ли вдохнуло жизнь в уже омертвевшие жизненные формы и не оно ли постоянно выставляет на поле жизни всё новых и новых бойцов за любовь и свободу? Да, христианство, как истинная, богооткровенная религия, является единственной средой, где вольно и свободно чувствует себя окрылённый божественными идеалами добра и истины дух человека, и где даны все условия для того, чтобы человек мог в полной мере развить все заложенные глубоко в природу его зачатки добра и правды. Не ясно ли отсюда, как грубо заблуждаются утверждающие, что будто бы безразлично для человека веровать так или иначе, что религиозный произвол, именуемый свободой совести, есть лучшая вера. Нет, в интересах человечества, в интересах благоденственного земного нашего жития долг каждого верного сына своей Церкви и отечества заботливо охранять истину христианства, всемерно стараться о сохранении её в полной чистоте и неприкосновенности и об ограждении православия от посягательств со стороны врагов его.

Но если ложность нехристианских убеждений есть зло, вносящее расстройство в существо и жизнь человека, общества и государства, зло, – с которым для блага людей важно и должно бороться, то таким же, если не большим, злом является и извращение и несовершенное понимание самого христианства – удел всякого раскольнического и сектантского общества в их отделении от Церкви православной. И своеобразные раскольнические и сектантские воззрения, опровергаемые и исправляемые миссией, вовсе не так безобидны и безразличны для жизни, как это кажется мнимым ревнителям свободы и близоруким противникам миссионерской деятельности. Ниже мы докажем это положение ссылками на непреложные жизненные факты. Но предварительно остановимся на следующих общих и представляющихся нам необходимыми для выяснения вопроса рассуждениях.

Когда Христос Спаситель на тайной вечери умыл ноги ученикам Своим, Он сказал им: «если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин.13:14–15). Этими словами Божественного Учителя начертан уже был основной закон, который должен управлять жизнью членов, созданной Им на земле Церкви. Любовь самоотверженная, любовь взаимо-подчиняющаяся – вот то бремя благое и лёгкое, которое возложил Он на рамена учеников Своих, Сам, дав им образ, да последуют стопам Его. Эта любовь требует отречения от своего, отсечения всего личного, горделиво-эгоистического во имя высшего, божественного, сверхчеловеческого. Оттого, верный последователь Христа никогда не может противопоставлять своего личного, ограниченного разума и воли общему церковному сознанию последователей Христовых. Тем он нарушил бы союз любви и обнаружил гордость и самопревозношение. Его долг – неизменная, николиже отпадающая – любовь и непрестанное самоограничение. И в награду этой любви Спаситель дал Свои обетования: «будете сынами Отца вашего (Мф.5:45)»; «если вы пребудете в слове Моём, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин.8:31–32); «мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин.15:27); «сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна» (Ин.15:11). Отсюда – и познание Христовой истины и плоды её – свобода, радость, мир и истинное сыновство Богу – при правильном нравственном усвоении – являются, по слову Спасителя, достоянием лишь тех, кто сохранил неразрывным союз любви с своими по духу веры и Церкви братьями, кто во имя её отказался от гордости и кичливости, словом – тех, кто при всех испытаниях жизни остался верен святой Церкви Христовой, которую поставил Господь «столпом и утверждением истины» во всей роды века, – на сохранение залога вручённой ей веры в любви и смирении. А поэтому же, вне Церкви – только ограниченность близорукого человеческого мудрования, только постыдное рабство сотворённым нашим веком грешным кумирам, и несовершенство, и зло, и уныние, и страдание...

Всё это нетрудно показать и на живом примере исторических судеб, существующих перед нашими глазами расколо-сектантских обществ.

Они создались на почве церковной анархии, через противопоставление личных, ограниченных мнений человеческих вселенскому сознанию Церкви и, лишившись за это истины, лишились и всех благословений, и благодати Божественного Основателя Церкви. Сделавшиеся законом жизни их мнения неминуемо приводят их к извращению образа созданного по Богу человека, потому что в Церкви, имеющей разум сверх человеческий, всё разумно и совершенно, и ничто не может быть отринуто в ней без явного ущерба для жизни и нравственности.

Присмотритесь внимательнее к миру раскола-старообрядчества... перед вами развернётся скорбный свиток печали, на котором написано «и рыдание, и жалость, и горе» ...

Отделившись от Церкви из ложного убеждения в извращении веры, вследствие произведённого при патриархе Никоне исправления внешней церковной обрядности, раскол тотчас же и попал в позорное рабство букве обряда, в котором продолжает пребывать и доселе. Под гнётом этого рабства глохнут, не находя себе удовлетворения, высшие проявления духа, и создаётся для отщепенцев удушливая атмосфера, где нет уже места оживотворяющей человека благодати, а потому – ни миру, ни радости, ни спокойствию, ни совершенству. Грозный призрак антихриста, заслонивший собой светлый образ Христа у беспоповщины и некоторой части поповцев-противо-окружников, антихриста, якобы всё осквернившего и на всё наложившего мерзкую печать свою, – не может, конечно, вдохнуть в них энергии и бодрости, не может способствовать благоустроению жизни. Достаточно вспомнить лишь из истории беспоповщины необозримую массу самоубийственных смертей, или хотя бы только недавнее ужасное Тираспольское дело – плод все того же, возникающего под влиянием мысли об антихристе, «блаженного извола о Господе», – секты морильщиков и красно-смертов, – чтобы понять всё страшное жизненное значение этого ложного представления. Оно парализует духовные силы, оно давит жизнь своей стихийной тяжестью. Мало того. Оно лишило беспоповцев священства и таинств и оставило их почти совсем без утешений религии. «И вот, скажем словами Екклезиаста, видел я слёзы угнетённых, а утешителя нет у них» (Еккл.4:1).

Разве может служить утешением единственное наивное соображение этих мучеников ложной идеи: «уж как Спас знает… на Спасову милость полагаемся...»? И бегут люди в леса и пустыни, спасаясь от рокового прикосновения зверя, не хотят знать ни паспортов, ни судов, ни властей, нарушая тем правильный порядок жизни общественной (странники). Другие, оставаясь и в обществе, волнуются непрестанно вопросом о браке, приходят к его отрицанию и дают видеть миру странные картины детоубийства, насилия, вытравливания плода, презрения родителей к детям и пр. и пр., и пр... Кто же скажет, что весь этот умственный, нравственный и житейский хаос, возросший на почве учений раскола, – не реальное зло не реальное человеческое страдание?..

Более твёрдости, спокойствия и уверенности имеет другая, поповщинская половина раскола, но и она чужда того мира, который Господь оставил Своей Церкви: «мир Мой даю вам». Попавши в зависимость от беглых и недостойных священников, она также принуждена мучиться голодом духа, не говоря уже о том, что скорбное сознание незаконности, неканоничности своего положения часто потрясает её до самых основ... Беглый священник, или беглый митрополит... они не преподадут благодати, «немощная врачующей», не успокоят совести, не разрешат сомнения алчущего истины духа! И опять волнуются люди, опять запутываются в неразрешимых сомнениях и опять изнемогают под бременем тягостной мысли: «спасены ли мы? где же истина? весь мир погибает в грехе!..»

Всё же мировоззрение ведёт и их, как и беспоповцев, к отчуждению, к обособленности, к ненависти против никонианства, а часто – к жестокости, к насилию и к попранию всего не носящего характера их старины священной. Нужно ли говорить, что и это несовершенство, и это страдание, и это великое зло!?

Вот перед нами бурные потоки сектантства. И здесь в результате своевольного горделивого отчуждения от православия, из ложной уверенности в его несогласии с Библией, в довлеемости одного лишь собственного разума для понимания и толкования Слова Божия для спасения и благоустроения жизни, – видим мы тоже или постыдное рабство страстям, или же рабство букве Писания. Туманный мистицизм и холодный рационализм одинаково неизбежно влекут сектантов к нравственным безднам испорченности, к общественным и политическим беспорядкам. Одних мистицизм, в соединении с нецерковным толкованием евангельских текстов, приводит к уродству (скопцы). Других он подвергает искушению самообожания (хлысты), заставляя их воображать себя сосудами духа и принимать за вещания этого духа всякую гнусность, какая только может прийти в голову обольщённому прелестью диавола человеку. Третьих он же влечёт и на путь социальной анархии (духоборцы), запрещая им во имя Бога повиноваться Богоустановленной власти, принуждая их с громадными жертвами переселяться в Америку, – как будто не везде одинаковы люди, и как будто возможно прожить в каком-нибудь обществе без, повинностей, без самоограничения! А всех их вместе мистицизм сектантский выделяет из среды окружающих, воздымая гордостью, презрением и самомнением, совершенно несовместимыми ни со словом Св. Писания, ни с идеалом истинного христианина, ни с условиями правильной общественной жизни.

Рационалистическое сектантство, развивающееся, преимущественно, на юге России, под благовидным предлогом нравственного совершенства и жизненного довольства, отторгая, в виде протеста, членов Церкви Христовой, также коверкает потом духовную, семейную и общественную жизнь их, внося в неё элементы всевозможного разложения. Та сравнительная чистота нравов и чуткость к нуждам своих, то экономическое довольство, которые иногда отличают этих сектантов, и на которые так любят ссылаться интеллигентные сектофилы наши, – и не долговечны, потому что пропадают вскоре же вслед за оскудением первоначального религиозного одушевления секты, и прикрывают, обыкновенно, собой грядущие и нравственные, и социальные беды. У сектантов никогда не бывает святых, хотя может быть и много житейски обязательных и к единоверцам своим добрых людей. Конечно за доброе не нам осуждать их. Само по себе оно вытекает только из небольшой, сохранённой ими, частицы беспредельной истины христианства. Но за то, на ряду с добром – сколько иного, грустного содержания таится в неправых их мнениях и в фарисейском поведении! Фанатически убеждённые в личной правоте и святости, подстерегая и злорадно отмечая всякий факт несогласованности жизни с верой в православной среде, они скоро уходят в одну лишь холодную критику и, отвергнув мудрую дисциплину Церкви, не замечают, как исконный враг человеческий мало-помалу сеет плевелы на ниве сердец их. Слишком известны высокомерие и самодовольство хотя бы штундизма, который, гордым самомнением о богословском всеведении толпы, о свободе и равенстве людей, критическим отношением к авторитету власти церковной и гражданской, извращает ум и сердце своих последователей и порождает в подобной среде церковно-религиозный нигилизм, анархию и общественный социализм. О других порождениях рационализма не будем много распространяться. Отметим одно, что в обществе рационалистического сектантства невыносима жизнь для не единоверных с ними, т. е. исконного православного населения, на каждом шагу оскорбляемого в самых дорогих чувствах своей св. веры. Под мертвящим влиянием рационалистического критиканства теряются лучшие свойства души русского человека, его смирение и добродушие, пропадает у русских людей любовь к родине, переносимая то на немцев, то на евреев (штундисты и субботники), и подкапывается этой самоуверенной проповедью могучее здание русского государственного организма! А вместе с тем, опять слышим мы стон неудовлетворяемой, задыхающейся в сектантской атмосфере души, – опять голод духа, опять пессимизм и уныние, близкие к отчаянию, – свидетельствуемые непрестанно кровью сердца писанными рассказами тех, кого Господь по благости Своей уже вывел из этой пучины... После этого, хватит ли у кого силы сказать, что и это – не страдание? что и это не великое зло?

Итак – не безжизненны и не безвредны те раскольнические и сектантские заблуждения, с которыми ведут свою борьбу незаметные скромные деятели нашей внутренней миссии. Напротив, представляясь на поверхностный взгляд безобидными, они на самом деле крайне серьёзны, потому что, как тля и ржавщина, полны все-разъедающей и все-разлагающей силы. Только что сказанное о расколо-сектантстве, думаем, уже достаточно доказывает это. Нецерковные идеи, лишая людей единственно возможной для правильного нравственного развития церковной стихии, скоро искажают в них Божественный образ, заводят их в непроходимые дебри беспорядка и порока. Логика жизни жестоко мстит самим отщепенцам за поругание истины веры. Но из-за них страдаем и мы – православные, страдает Церковь, страдает государство. Отщепенцы ненавидят нас, они колеблют основы жизни нашей. Крест и испытание наше – это множество людей, живущих с нами, но совершенно чуждых нашему духу, презирающих нас, отшедших от нас в страну далече из-за своих часто странных и действующих тем опаснее, чем более неважными кажутся они, воззрений.

Поэтому, бороться с последними, очевидно, – дело великой государственной важности. В них – корень зла. А отсюда ясно, что, раскрывая зло, обличая заблуждения, распространяя истину, миссионеры несут даже не просто полезную, но, действительно, необычайно ответственную и важную службу Церкви и государству.

Остановимся на другом возражении противников миссионерства, которое зиждется на предположении в нем лишь нетерпимости и фанатизма. Странный упрёк людям, более всех чуждым и фанатизма, и нетерпимости! Миссионерство, по самому существу своему, исключает всякую возможность нетерпимости, насилия, являясь плодом сострадательной любви Церкви к духовно-немощным своим чадам. Но что такое терпимость? Неужели она должна переходить в индифферентизм в религиозное безразличие, в попустительство зла и тьмы! На ряду с уважением чужих мнений должно быть и уважение к своим мнениям, и сознание святости их, и скорбь за непринятие их. Если истина, вами содержимая, несёт людям мир и благословение, если ложь, запутывающая окружающих, заставляет больно страдать их, то не возьмёте ли вы на себя грех, не проповедуя им своей истины, и ещё больший грех, – не раскрывая ложности их убеждений? Да, это значило бы – покидать страждущих, оставлять без помощи в ней нуждающихся. Поэтому, миссионерство воистину есть подвиг высокой Христовой любви. Миссионеры говорят и проповедуют не потому, что ненавидят отщепенцев, но потому, что братски болеют о них и желают им спасения и благоденствия. Они призывают отпадших в тихую пристань – в ограду Церкви Христовой, так-как сама история и жизнь говорят, что в Церкви только и возможно истинно-человеческое совершенство; в ней только мятущиеся, страждущие и обременённые и находят ослабу и покой душам своим, в ней только, наконец, залог правильности, высоты и нравственной, и общественной жизни. Любовь заставляет подвижников миссии переносить великие труды и многие огорчения – и презрение, и ругательства, которых так много на тернистом пути миссионерства, любовь заставляет их и касаться тех важных «мелочей», о которых так высокомерно трактуют наши просвещённые порицатели миссионерства. Миссионеры по опыту знают, что это не мелочи, а полные силы жизненные факты. Пусть и не важен, по-видимому, вопрос о каком-нибудь сугубом аллилуиа, но из-за него гибнут люди, а где идёт речь о спасении человека, там мелочей не должно быть. Пусть незначителен также с первого взгляда вопрос о праздновании субботы, но, идя от него последовательно, люди приходят к свержению благого ига христианства и становятся жидовствующими паразитами. Пусть явно смешны и нелепы подчас бывают сектантские толкования Священного Писания (в роде напр. того, что в словах: «окропиши мя иссопом»¹ – видят указание на необходимость «сопеть» друг на друга, чтобы получить благодать, иди – слова: «блюдитеся от кваса фарисейска» понимают как прямое запрещение всякой квасной пищи), но об букву Писания здесь споткнулся наш брат о Христе, носящий в себе образ Небесного Отца нашего, искупленный честной Кровью Христа, и миссионеры исполняют лишь долг любви нашей, бросая лучи света в безотрадное царство этой умственной темноты. Где же тут фанатизм, где же насилие?

Правда, и слово негодующего укора, и слово резкого обличения слышится иногда из уст миссионеров, когда встречаются они с фактами возмутительного насилия, с мнениями, или ничего общего с религией не имеющими, или представляющими собой явный соблазн, явное беззаконие. Но упорное, закоренелое зло, ведь, и требует себе энергичного противодействия. Для исцеления застарелой язвы часто совершенно необходимы бывают именно наиболее сильные, а иногда и оперативные средства. Не нужно забывать, что в расколе и сектантстве много очень дурного и вредного, к чему нельзя остаться равнодушным, что под покровом религиозного невежества в нём часто действуют одни тёмные силы, лишь разоряющие народ и его растлевающие. Какие-нибудь «коммерсанты рая», продающие тёмному деревенскому люду за 5–10 рублей места первого и второго класса в раю, какие-нибудь щекотуны и хлыстовские пророки, обращающие религию в орудие для достижения своих гнусных целей, какие-нибудь продажные и корыстные вожаки слепого раскола – разве заслуживают снисхождения, разве заслуживают, по своей грубости, христианского тёплого привета и ласки? Поэтому, обличая их со всей силой накопившегося в душе негодования, предостерегая от них увлекаемых ими, неискушённых жизнью людей, миссионеры опять-таки исполняют лишь тот долг христианского братолюбия, который лежит на всех нас, и в отношении к православным, охраняемым миссией и к заблуждающимся немощным нашим братьям по вере. Здесь, как и в других случаях, миссия идёт притом на встречу и на помощь лучшим элементам из православной массы и самого сектантства, стонущим под гнетом слепых вождей или бесчестных эксплуататоров, под игом навязанных им заблуждений, но не могущим понять ни вреда их, ни своекорыстия своих вожаков.

Нам остаётся, наконец, сделать ещё одно замечание по поводу упомянутого выше нарекания о бесплодности миссионерской проповеди. В этом случае, обыкновенно, указывают на недостаточно большое количество обращающихся в лоно Церкви раскольников и сектантов. По не всё, ведь, можно взвесить и измерить той внешней меркой, которая прикладывается, обыкновенно, к трудам земных деятелей. Есть неосязаемая область человеческих настроений, где при измерении бессильно часто бывает человеческое искусство. Кто сумел бы точно выяснить, напр., значение взгляда, улыбки, сердечной, ласковой речи? И тяжёлый труд миссионера точно так же не должен быть измеряем только количеством обращённых, потому что он приносит свой плод прежде всего – именно в настроении. Пусть далеко не всегда результатом его бывает обращение заблудших в Церковь Христову (хотя переживаемый при этом нравственный переворот, делающий человека и истинным христианином, и хорошим членом общества, один уже имеет бесконечную цену), но тем не менее, миссионерское слово не может не быть и живо, и действенно, и многоплодно. Обличая заблуждение, разливая свет истины, оно незаметно побеждает в сектантстве предрассудки, смягчает утвердившиеся предубеждения. Будучи словом любви, действуя на души заблуждающихся, оно вливает в них новые благодатные струи, вызывает к жизни их лучшие душевные силы и содействует тем нравственному обновлению человечества. Оно много способствует утверждению веры слабых и колеблющихся, крепости и непоколебимости верных чад православной Церкви, их утешению и назиданию. Наконец, оно распространяет правильные гражданские понятия, утверждает основы правильной общественной жизни, скрепляет могучею связью весь общественный организм, одушевляя людей одной православной истиной, заставляя всех преклониться перед ней, как святыней православной веры нашего отечества, как оплотом, зиждущей силой нашего государства. Думается, что если бы кто-нибудь из недоброжелателей миссионерства дал себе труд побывать хоть однажды где-либо на миссионерских беседах, если бы он собственными глазами увидел огромную, сплотившуюся воедино, толпу алчущих и жаждущих правды, в страшной тесноте и духоте жадно ловящих каждый звук речи миссионера, если бы он видел их внимание и одушевление, если бы узнал, что тоже самое бывает решительно всюду в великой России, где только появляются миссионеры-веро-проповедники и расколо-обличители, – то он понял бы всю несправедливость предубеждения против миссии, почувствовал бы и важность, и необходимость, и то незаменимое просветительное значение, какое имеет внутренняя миссия Церкви.

Мы рассмотрели несколько ходячих возражений противников миссионерской деятельности и старались, при этом, по возможности ясно и беспристрастно выяснить её важность, её плодотворность и её истинно-христианский характер. Как всякое живое дело, миссия требует себе сочувствия всех, кому дорого православие, Церковь, отчизна – требует нравственной и материальной поддержки. Чтобы быть вполне благоуспешной она должна опираться на братское, живое участие и сознание всех членов православной христианской семьи. Поэтому, деятели миссии, для которых миссионерский труд является основанием жизни, позволяют себе в наступившем новолетии питать надежду на лучшее будущее, на миссионерству – одинаково как со стороны тех, кто ещё только ищет себе в жизни доброго дела, так и со стороны тех, кто уже давно выяснил свои жизненные христианские идеалы, На возможно широкое приобщение истинных сынов Церкви к святому миссионерскому делу, как во имя христианского долга, так и во имя собственной радости и живого сознания каждым, что мы здесь «странники и пришельцы», что в царствии Божием тот наречётся велий, иже научит и сотворит, – что «обративший грешника от ложного пути его – спасёт душу от смерти и покроет множество грехов»².

I.

Нравственный кризис, переживаемый нашей деревней, не подлежит сомнению. В этом вопросе; кажется, нет разногласия. Кажется, люди самых различных убеждений и воспитания, с самыми разнообразными до противоположности стремлениями – совершенно согласны между собой в том, что картина нравственного состояния современной деревни чрезвычайно непривлекательна. Мнения расходятся лишь по поводу причин этого зла и мер к его устранению. Но это уже другой вопрос.

«Народ ослаб» – так выражаются с грустью лучшие представители того же народа; старики, видевшие; конечно, лучшие дни. Это выражение, как нельзя лучше и точнее, характеризует нравственное состояние деревни. Не говорят: «народ спился» или «развратился», или как-нибудь иначе, а именно «ослаб». Это значит: ослабели те связи, которые сдерживают в должных границах все дурные инстинкты человека. Каковы бы эти связи ни были: религиозные ли, государственные или гражданско-бытовые; – они имеют громадное воспитательное значение в жизни народной. Они не позволяют дурным сторонам народного характера заслонять собой его хорошие стороны. Они поддерживают известный строй жизни и много способствуют выработке личности. Они представляют из себя тот цемент, который не позволяет зданию народной жизни расползаться. И вот теперь все согласно утверждают, что нравственные устои деревни ослабли и расшатались.

Прежде всего это выражается в падении авторитета во всех областях народной жизни, а главным образом – в семейной. Теперь уже большая редкость встретить в деревне многочисленную семью, дружно сплочённую в своей трудовой жизни около своего старца – патриарха. Эти вымирающие семьи были сплочены не страхом внешнего принуждения и не обычаем только, а страхом Божиим, взаимной любовью и почтительной покорностью старшему в семье. Нынешним семьям стало везде тесно жить. Не смотря на внешние препятствия, семейные разделы стали везде обычным явлением. Каждый женившийся член семьи только и мечтает о том, как бы, при удобном случае, отделиться, хотя этот желанный раздел ему же самому грозит хозяйственным банкротством. Но ослабление семейного авторитета и почтения к старшим выражается в формах гораздо более уродливых и возмутительных для нравственного чувства. Страшно сказать – побои, наносимые отцу или матери взрослыми детьми, стали явлением в крестьянской жизни заурядным. И. что поразительнее всего, до такой гнусности спускаются не только пьяненькие отбросы деревни, но трезвые, православные мужики. Мало того. В уголовной хронике последнего времени всё чаще стали отмечаться случаи отцеубийства, тогда как преступление это так редко встречалось у нас ещё в прошлое столетии, что правительство затруднялось найти соответствующее ему наказание. Всё это указывает не только на ослабление начал семейной жизни, но и на зверское в некоторых случаях одичание нравов. На это же указывает ещё многое другое из той же уголовной хроники: умножение преступности среди малолетних, кровожадная изысканность некоторых преступлений, бессмысленность мотивов, руководивших преступной рукой и т. под. Нравственное разложение коснулось всех сторон народного быта. Трактирно-фабричная цивилизация сделала своё дело. Она, как мутный поток, захлестнула нашу простую серую деревенскую Русь и загрязнила всё, что попалось ей на дороге. Она внесла заразу и соблазн трактирной обстановки в мирную жизнь семьи и растлила простоту семейных отношений; втянувши в свой омут женщин и девушек. Половая распущенность начинает понемногу завоёвывать себе видное положение в нравах деревни и грозит в будущем стать тем же застарелым, трудно излечимым недугом, как и наше пьянство. Народ ослаб в полном смысле этого слова.

Правда, некоторая распущенность присуща вообще характеру русского человека. Эта черта уже неискоренима, и с ней приходится серьёзно считаться при обсуждении мер нравственного подъёма деревни. Но природная распущенность характера может быть всегда сдерживаема в известных границах, при соблюдении некоторых условий. Для этого необходимы: или нравственная выработка каждой отдельной личности, или же существование какой-либо внешней силы, сдерживающей распространение нравственного зла. Но о нравственной выработке каждой личности мы можем пока только мечтать. Кому же неизвестно, что русский крестьянин никогда не отличался особой устойчивостью своих нравственных понятий? Можно много говорить о причинах этого грустного явления, но нас интересуют не причины, а факт. На борьбу с этим фактом, мы видим, уходит страшно много сил со стороны правительственной власти, общества и частных лиц. Признав невежество народное за основную причину всякого зла, общество в последнее десятилетие прилагает особенные усилия к распространению в народе грамотности и различных знаний. Сколько средств тратится на школы, народные библиотеки, читальни, воскресные классы и т. под.! Сколько энергии потрачено на это дело безвестными тружениками, бескорыстно служащими просветительным целям! Был бы, по крайней мере, видимый результат этих трудов, хоть небольшой, но положительный успех! Уголовная статистика говорит, что преступления подростков в последние годы увеличиваются. Именно, в последнее время и разложение деревни пошло гигантскими шагами. А сельские школьные учители уже и в печати не скрывают своего горького разочарования в достигаемых школьным просвещением результатах. Видимо, не так-то легко перевоспитать русский народ.

Могучими средствами для нравственной выработки личности обладает одна лишь Церковь. Только её благодатное воздействие и живое руководство могут постепенно изменить русло народной жизни. И достигнуть этого можно не одним только школьным просвещением народа, а общим подъёмом церковно-приходской жизни во всех её проявлениях и одновременным применением всех средств церковного воспитания личности. Церковная школа, чтения и беседы, немолчная церковная проповедь, истовое богослужение, братские союзы в приходе для призрения нищих, для борьбы с пороком или с врагами Церкви, приходская миссия и т. под. – всё это не что иное, как звенья одной обширной цепи средств воспитания личности и подъёма нравственного уровня народа. И мы видим в последнее время необычайный подъём общецерковной жизни и пастырской деятельности. Но как бы ни было велико это оживление, не бездействуют в то же время и силы разрушительные, вносящие разложение в народную жизнь. Разве поэтому мы не в праве сказать, что мы можем пока ещё только мечтать о выработке сознательно-христианской личности в народе? Стремиться к этому, желать скорейшего достижения этой цели, мы обязаны, это наш пастырский долг и главная задача нашего времени. Но... когда загорелось строение, разве думают соседи о том, чтобы застраховать скорее своё имущество? Не употребляют ли они тогда все свои усилия, чтобы сдержать распространение огня в известных границах и тем спасти ближайшие строения?

Вот такое же значение охранения народной массы от распространения зла имеют в жизни народной очень многие факторы внутреннего или внешнего характера. Мы не говорим только об узко-полицейских мерах ограничения зла, по своему внешне-формальному характеру лишённых жизненной силы. В исторической жизни народа мы видим множество высших, более жизненных, культурных факторов, имеющих большое дисциплинирующее влияние на народную мысль и уровень нравственной жизни. В числе этих факторов первое место занимает Церковь с её уставами и дисциплинарной властью, имеющими глубокое воспитательное значение. Затем – государственная жизнь с её требованием подчинения частных интересов общему. Далее, дисциплинирующее влияние на народ имеет община с её своеобразным укладом жизни, патриархальный быт с его непререкаемой властью обычаев и поверий, земледельческий труд с его чистой нравственной атмосферой и «властью земли», сословный строй с его ограничениями и ещё очень многое другое, имеющее временное или местное значение.

Под влиянием всех этих факторов и складывалась наша народная жизнь до последнего времени. До 60-х годов у нас был известный строй жизни, определённый, яркий, малоподвижный, сдерживавший в известных границах своеволие и нравственную слабость русского человека. С разрушением этого строя неизбежно должны были ослабнуть и связи нравственной жизни народа. Выйдя на волю, освобождённый от всякой опеки, предоставленный самому себе, народ стал лицом к лицу с новыми условиями жизни и новыми фактами, отнюдь не способствовавшими подъёму его нравственных чувств. Одновременное закрытие множества церковных приходов ослабило влияние Церкви на народ в одну из самых критических минут его жизни. В то же самое время быстрое распространение питейных домов всех названий, с продажей дешёвой водки, отдало крестьянскую массу в кабалу кулакам-кабатчикам. Изменившиеся условия экономической жизни страны способствовали заражению этой массы тем растлевающим ядом нравственной распущенности, который является неизбежным спутником фабричной жизни; а усиленный рост в последнее время у нас промышленных предприятий и кризис земледелия заставляет думать, что действие этого яда не ограничится несколькими местностями, а распространится по всему организму России, и что в жертву фабричному Молоху будут принесены лучшие силы страны. К этому необходима прибавить ещё веяние того духа общей распущенности, которым проникнуто современное образованное общество под влиянием модных, идущих с Запада, доктрин. А господствующее среди общества настроение отражается и прямо, и косвенно, в народе. Пример слишком заразителен, соблазн лёгкой жизни слишком велик. Мудрено ли, что «народ ослаб»?

Значение этого факта громадно. Нравственный кризис, переживаемый народом, отражается во всех областях национальной жизни: религиозной, государственной и экономической. И прежде всего, на разрыхлённой, расшатанной нравственной почве легко посеваются семена различных ложных учений, с плодами коих приходится потом миссионерам вести тяжкую войну. Сектантское суемудрие любит эту почву, – с одной стороны, чтоб указывать православным на разногласие между словом и делом, между исповедуемой истиной и жизнью, с другой стороны, чтобы тем легче увлекать пошатнувшихся в «новую веру». В государственном же отношении расшатанность нравов представляет ещё большую опасность, ибо главной основой политической жизни страны служат твёрдые нравы населения; на этой почве только и возможна правильная закономерная жизнь государства. Если же устои нравственности расшатаны, то течение этой жизни расстраивается, как расстраивается ход часового механизма, в котором пружины ослабли. Всё это так ясно, так понятно для всех...

Ясность положения давно уже вызываете со стороны государственной власти попытки положить предел нравственной расшатанности деревни. В основание этих попыток положена мысль, чти народу нужна близкая к нему, авторитетная власть, знающая все местные нужды и достаточно сильная, чтобы быстро пресекать распространение зла. С этой целью учреждены земские начальники. Такое же значение имеет попытка поддержать поместное дворянство и вернуть ему руководящую роль в народной жизни. Не станем рассуждать, достигнут ли все эти мероприятия своей цели? Если не достигнут, то конечно, не потому, что основание их не верно. Нет, правительство правильно определило источник зла – в отсутствии дисциплинирующего начала жизни и в ослаблении связей народного организма. Но где же это начало найти, когда старый строй жизни разрушен, а нового ещё нет? Где искать ту живую силу, которая способна спаять расшатанные органы не механически только, посредством устрашений, а собственным непререкаемым авторитетом, действующим на лучшую духовную сторону нашего существа?

Нам кажется, что в такой исторический момент, какой переживаем мы теперь, особенно благовременно и полезно было бы вспомнить о дисциплинарной власти Церкви и о том значении, какой она имела всегда и имеет в общецерковной жизни народа.

II.

Но что такое дисциплина Церкви и дисциплинарная власть?

Церковной дисциплиной называется, прежде всего, известный установленный порядок в различных областях церковной жизни, а затем, ещё все те средства и установления, коими этот порядок поддерживается. Порядок есть необходимое условие правильной, закономерной жизни всякого общества и в том числе – общества верующих во Христа, или Церкви. Поэтому, с заповеди Апостола, что в Церкви «всё должно быть благообразно и по чину» (1Кор.14:40), получает своё начало дисциплина Церкви.

По словам одного исследователя этого вопроса, «церковным воззрением всегда было признание не только законности, но и необходимости в Церкви общеобязательного единообразного порядка, в противоположность сепаратизму, или индивидуализму, не признававшему для христианина никакой необходимости в общем, или единообразном, строе жизни. И потому, всякое уклонение от следования данному порядку, как свидетельствующее о разрушении начал истинной церковности, уклонение, прежде всего проявлявшееся вне Церкви, у еретиков. – уже Тертуллиан понимал, как еретическую недисциплинированность». Так, характеризуя состояние церковной жизни и порядков, Тертуллиан говорит, что у еретиков «всё делается без дисциплины: оглашенные не отделяются от верных, безразлично присутствуют при богослужении, вместе слушают писания и поучения, вместе молятся; женщины берут на себя обязанности, им несвойственные» ... «В Церкви же, наоборот, есть твёрдая дисциплина, от которой никому не позволено уклоняться, и эта твёрдая дисциплина служит у нас свидетельством истины»³. Действительно, памятники первых веков христианства дают ясную картину того, как регламентирована была жизнь членов Церкви. Достаточно для этого почитать так называемые «Постановления апостольские», в которых даны самые подробные правила, регулирующие очень несложную церковную жизнь того времени. Там мы читаем, например, что в церкви за богослужением каждый возраст и пол имеет своё определённое место, и «да наблюдает смотрящий за местами диакон, чтобы каждый из входящих приходил на своё место, а не садился у входа. Точно также диакон да смотрит за народом, чтобы никто не шептался, не дремал, не смеялся, не перемигивался: ибо в церкви должно стоять разумно, бодро и внимательно, имея слух, простёртый к слову Господа». Регулируя церковную благотворительность, те же «постановления» указывают, например, от каких лиц епископ должен принимать приношения, а от каких не должен; он должен остерегаться, чтоб не принять приношения от корчемника, блудника, обидчика вдов и сирот, идолоделателя, татя, мытаря и т. п.

С течением времени, под влиянием политических, бытовых и иных условий, церковная жизнь изменяла свои формы, усложнялась. С этим вместе изменялся и порядок этой жизни, т. е. дисциплина. Иные правила теряли своё значение, возникали новые. Но, достойно внимания то обстоятельство, что с изменением дисциплинарных правил никогда не исчезала самая идея церковной дисциплины, и мнение о необходимости порядка в Церкви всегда имело господствующее значение.

Но каждый порядок предполагает непременно существование лиц, обязанных блюсти его, поддерживать, и имеющих власть это делать. Такими лицами были сперва апостолы, затем преемники их – пастыри Церкви, получившие на то полномочие от Самого Пастыреначальника своего: «Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы» (Ин.20:21). Пастыри, по выражению св. Златоуста, получили такую власть, какой не дал Бог ни ангелам, ни архангелам: «ибо не им сказано: елико аще свяжете на земли, будут связана на небеси; и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небеси» (Мф.18:18). Земные властители имеют власть связывать, но только тело, а эти узы связывают саму душу и проникают в небеса; что священники совершают на земле, то Бог довершает на небе, и мнение рабов утверждает Владыка. Не значит ли это, что Он дал им всю небесную власть?»⁴.

Характер этой власти соответствен внутреннему строению Церкви и тем целям, кои она преследует. Дисциплинарной власти Церкви более всего чуждо понятие внешнего принуждения или насилия, ибо область действования Церкви есть душа. «Царю, по словам Златоуста, вверено попечение о телах, а священнику о душах; царь принуждает, а священник – увещевает; у одного – необходимость, у другого – свободная воля; один располагает оружием вещественным, другой – оружием духовным» и т. д. Таким образом, меры и средства церковной дисциплины не выходят из круга действия духовного; сюда принадлежат, прежде всего, внушение и увещание, затем – епитимия и, наконец, самая крайняя мера – отлучение от Церкви. Впрочем, одно время в Восточной Церкви было довольно сильное течение мысли, признававшее и физическое принуждение за одно из средств церковной дисциплины. Выражение этого направления мы можем видеть, между прочим, в толковании 27-го апостольского правила Аристином и Вальсамоном. Но это мнение, а тем более практика, осуждены, как неправильные, многими отцами Церкви. А в правиле 9-м Двукратного собора мы читаем ясно: «подобает священнику Божию вразумляти неблагонравнаго наставлениями и увещаниями, иногда же и церковными епитимиями, а не устремляться на тела человеческие с бичами и ударами». Итак, неблагонравие, неблагочиние, дурное поведение – должны исправляться наставлениями, увещаниями и церковными епитимиями.

Что же такое епитимия? В древности всякий тяжкий грех очищался публичным покаянием. Было несколько степеней покаяния, которые надо было пройти впавшему в грех, чтобы снова стать полноправным членом Церкви и быть допущенным до священной трапезы. Образ покаяния и продолжительность его назначались по тяжести греха, на основании установленных правил. Вот этот образ покаяния и назывался епитимией. Она имела всегда и имеет характер не наказания, а меры врачебной или воспитательной – с целью уврачевания в кающемся его духовных недугов и возможно большего пробуждения в нём и укрепления чувства раскаяния. Без епитимии прежде и не мыслилось примирение с Церковью. Целый ряд правил, определявших – какие грехи врачевались епитимией и в течение какого времени, правил, выработанных соборами и отцами Церкви, составлял особую область покаянной дисциплины. С течением времени, с ослаблением религиозного духа, эти правила изменялись, ослаблялись и совсем теряли практическое значение. Теперь, например, сборники епитимийных правил, в роде Номоканона при большом требнике, имеют лишь историческое значение, и мы с изумлением читаем в них о 15–20 летних епитимиях за такие грехи, которые нашему времени кажутся обычными. Тем не менее, законность и, так сказать, целесообразность епитимии, как дисциплинарного средства, никогда не отрицалась в Церкви.

И теперь, как тысячу лет тому назад, сохраняет всю свою силу правило Двукратного собора: «подобает священнику Божию вразумляти неблагонравнаго наставлениями и увещаниями, иногда же и церковными епитимиями».

III.

Обратимся к практике нашей Церкви.

О значении церковной дисциплины в исторической жизни русского народа очень любопытное мнение, правда только мимоходом, высказано было недавно почившим автором замечательной книжки «над Евангелием». «Внешний авторитет Церкви, по этому мнению, в лице её представителей в России, не будучи чужим и неприятельски насильственным, или подавляющим по своей внешней культуре, не был так силён и влиятелен, чтобы дисциплинировать народные массы. Но сам народ, сознавая свою духовную слабость, всегда рвался установить этот авторитет и определить, ограничить им себя извне. Отсюда, с одной стороны, у нас слабость внешней церковной дисциплины, а с другой – привязанность народа ко внешним традициям и установлением, к букве и обычаям церковным, даже вопреки центральной власти, как у старообрядцев»⁵.

Не будем останавливаться на оценке или проверке этого мнения. Хотелось бы только подчеркнуть удивительно верное замечание, что сам народ всегда рвался установить внешний авторитет и ограничить им себя извне. Это сущая правда, и к этому необходимо добавить лишь одно, что в настоящее время и эта последняя внешняя связь, т. е. привязанность народа к букве и обычаям церковным, начинает расшатываться. Как бы то ни было, но на заре русской гражданственности, когда государственная власть была ещё недостаточно сильна, церковная дисциплина была той творческой силой, которая, воспитывая народ, созидала основы русской самобытной культуры. Мы разумеем дисциплину в обширном смысле этого слова, т. е. все установления церковные, все обычаи и порядок церковной жизни. Но и специально покаянная дисциплина, в формах, выработанных на Востоке и перенесённых к нам, имела не малое воспитательное значение для народа. Церковная власть не пренебрегала и суровыми мерами дисциплины для подъёма уровня христианской жизни. В этом отношении особенно замечательно, приводимое проф. В. Певницким⁶, послание митрополита Фотия Новгородцам (писанное в 1410 году) о соблюдении законоположений церковных. «Он обращает внимание пастырей Церкви на некоторые неприглядные явления в религиозно-нравственной жизни нашего народа, оскорбительные для чистого христианского чувства, убеждает пастырей учить своих духовных детей, чтобы они отстали от дурных обычаев, и повелевает им, чтобы они – в случае, если не будут слушаться их прихожане, не давали таковым ни благословения, ни целования крестного и подвергали ослушных другим, более тяжким церковным наказаниям. Одна из тех дурных привычек, к борьбе с которой возбуждает пастырей Фотий, к сожалению, и ныне весьма распространена в народе – это матерная брань. «Учите своих детей духовных (говорит Фотий пастырям), чтобы престали от скверных словес и неподобных, что лают отцовым и материным именем, занеже того в крестьянах нигде несть; такоже бы родители учили своих детей из-мала, чтобы не привыкали говорите лихих слов, а кои не имут слушати вас, затех також от Церкви отлучайте, ни святаго Причастия не давайте, ни дары, ни Богородицына хлеба». С особенной силой вооружается Фотий против поединков, особенно строгой каре велит пастырям подвергать выступающих в поле для решения своих споров. «Еще же и сему наказаю: аще который человек позевется на поле, да приидет к которому попу причаститись – ино ему святаго Причастия нет, ни целования крестнаго, а который поп даст ему святое Причастие, тот поповства лишен; а кто... лезши на поле, погубит душу, по Великаго Василия слову, душегубец именуется, в Церковь не входит, ни дары не приемлет, ни Богородицына хлеба... а убитаго не хороните, и который поп того похоронит, тот поповства лишен». Лишение христианского погребения и возношения молитв за умерших очень часто практиковалось в древней нашей Церкви. Не сподоблялись честного погребения, по древним правилам, не одни самоубийцы, но и люди, не исполняющие христианского долга исповеди и причащения и умершие без покаяния. Над такими (говорит Нифонт в ответах на вопросы Кирика) поп поёт без риз, чтобы другие, видя то, убоялись и покаялись»⁷.

Но наряду с этими каноническими мерами церковной дисциплины, в церковной практике прежнего времени применялись дисциплинарные взыскания, не соответствующие духу Церкви и осуждённые канонами, именно меры физического принуждения. Как например этого, можем указать на инструкцию патриарха Адриана поповским старостам (т. е. благочинным), в 29 § коей читаем: «которая вдова или девка приживёт с кем беззаконно и родит ребёнка, и тое роженицу... взять на Десятильнич Двор и допросить, с кем она того ребёнка прижила; и того, на кого скажет, сыскав допросить, и по розыску учинить ему наказание, бить шелепами нещадно⁸ и сослать под начал в монастырь на месяц и в монастыре велеть ему быти... в монастырских трудех... и после литургии на всякой день по сту поклонов класть земных. А роженице чинить указ против того ж, как ей минет четыредесять дней».

Указ этот опубликован был в 1697 году, а через 25 лет мы уже встречаемся с иной крайностью, с положительным ограничением власти духовника в разрешении и запрещении кающегося, стало быть и в наложении епитимии. Мы разумеем Духовный Регламент с прибавлением к нему правил причта церковного и чина монашеского. Как бы мы ни смотрели на этот новый источник церковного права в России, ясно одно, что духовные авторы Прибавления к Регламенту впали в крайность, главным образом потому, что духовенство того времени держалось иной крайности – буквального исполнения правил покаянной дисциплины. «Понеже многие в Писании неискусные священники держатся за требник как слепые и, отлучая кающихся на многия лета, кажут, что написано, а толку не знают, и в таком нерассудстве иных и при смерти Причастия не сподобляют, и извиняются тем, что без епитимии нельзя... того ради предлагается сицевое рассуждение» ... – и далее следует мотивированное запрещение священнику отлучать от Св. Причащения без разрешения на то епископа.

18-й век оказал самое неблагоприятное влияние на все области церковной жизни, в том числе и на дисциплину. С одной стороны, крепостное право, сословная замкнутость духовенства, его подчинённое и зависимое от помещиков материальное положение, с другой стороны, господство в высших слоях общества иноземных влияний, господство чуждых русской жизни и православию понятий и обычаев, отчуждённость общества от Церкви и проникновение даже в среду духовенства идей протестантских – всё это, вместе взятое, не могло не отразиться самым подавляющим образом на дисциплинарной деятельности Церкви. С этим наследием прошлого века и мы должны считаться. И хотя в наши дни положение духовенства стало гораздо лучше, чем это было даже недавно, хотя принимаются многие меры к тому, чтобы поднять внешний престиж пастыря Церкви, тем не менее, мы переживаем период такого состояния умов, когда даже необычно напоминать о дисциплинарной власти Церкви. По крайней мере, в сознании образованного общества совершенно затушевалось понятие о церковной дисциплине; и настолько оно затушевалось, что ежегодно совершаемый чин Православия в глазах многих, даже верующих мирян, является каким-то непонятным устарелым обрядом, совершенно несоответствующим духу времени.

IV.

Но оставим пока в покое образованное общество. Спустимся ниже, в область жизни приходской, ближе к народу, который, несмотря на свою нравственную слабость, всё ещё хранит в своей душе простоту веры и уважение к Церкви. В народе же хранится до сих пор и ясное понимание сущности церковной дисциплины, и полная готовность всегда добровольно подчиниться налагаемым церковной властью епитимиям. Это облегчает пастырю Церкви пасти вверенное ему стадо и в своей попечительности о каждой овце пользоваться всеми средствами, какие даны ему на то Церковью. Если же не всегда и не все из этих средств употребляются, то виной этому не народ, не паства, а пастырская беспечность или «бездействие власти».

Чего же мы хотим, спросят нас? Восстановить покаянную дисциплину в той силе и в том виде, в каком действовала она в период вселенских соборов? Но это невозможно. Подражать ли старообрядцам, которые в своём буквализме «держатся за требник, как слепые», и не мыслят покаяния иначе, как с епитимией? Но это не желательно. Нам хотелось бы только указать, что в приходской жизни возможно и должно пастырю Церкви употреблять дисциплинарные средства воспитания паствы, в тех, конечно, пределах, в каких это ему дано законом, и что пользование этим орудием воспитания в наше время особенно благовременно и необходимо.

Исходным пунктом наших рассуждений может послужить реальный пример. В Таврических Епарх. Ведом. напечатана биография недавно умершего священника о. Александра Ильчевича. Жизнь этого достойнейшего пастыря сама по себе очень назидательна; но некоторые черты его пастырской деятельности особенно примечательны для нашего времени. О. Александр был прекрасный учитель, неустанный проповедник, миссионер, великий молитвенник; и он же считал возможным и необходимым пользоваться, в некоторых случаях, дисциплинарными средствами борьбы с пороком. Так, в одном своём донесении епархиальному Преосвященному он писал: «Два года назад в порученном мне приходе был такой случай: крестьянин С. Я., 37 лет, в трезвом виде нанёс жестокий удар 65-летнему отцу своему. Когда стало ясным, что поступок Я. прошёл для него безнаказанным, я расположил его к говению. На исповеди он сознал своё преступление и изъявил желание понести епитимию. Вследствие сего, на вечерне под воскресенье, в виду народа, крестьянин Я. стоял на солее перед иконой Спасителя на коленях. После отпуста, во время пения «под Твою милость прибегаем». Я., в сопровождении диакона, подошёл к своему отцу, упал к ногам его, просил прощения и, когда отец простил, поцеловал ему руку; таким же порядком Я. испросил прощение у матери своей. По выходе народа из церкви, Я. исповедался другой раз, и над ним – теперь только – произнесена разрешительная молитва». В том же донесении Преосвященному о. Александр писал ещё следующее: «Недели три назад опять повторился подобный случай: крестьянин А. Б., 30 лет, ударил в лицо 65-летнего отца своего. Его поступок также остаётся безнаказанным и, несмотря на увещания, Б. не приступает к покаянию; отец же простил его. Если Б. подобно Я. не придёт в раскаяние, то я намерен лишить его: антидора, лобзания креста, на исповеди – разрешительной молитвы и причастия Св. Таин, пока он не смирится и не принесёт публичного покаяния, так-как он при свидетелях ударил отца. Почтительнейше повергаю на благоусмотрение вашего Преосвященства моё действие по отношению Я. и имеющее последовать по отношению к Б., в надежде – если оно неправильно – получить вразумление». На этом донесении была положена Преосвященным такая резолюция: «Распоряжения ваши и предположения я одобряю».

Приведённый пример пастырской заботливости об исправлении пасомых представляет интерес во многих отношениях. Обратим, прежде всего, внимание на двойственный характер применённых о. Александром дисциплинарных мер исправления. В первом случае он наложил епитимью на раскаявшегося в своём поступке, крестьянина Я. Это – епитимья в собственном смысле, как принято её понимать: она есть результат искреннего покаяния, или необходимый видимый плод её. Во втором же случае, по отношению к крестьянину Б., о. Александром приняты были меры дисциплинарного воздействия в тесном смысле этого слова: целью их служит – посредством временного лишения церковного общения пробудить совесть грешника и привлечь его к сознанию греха и к покаянию. И тот и другой вид церковной дисциплины освящены практикой церковной на основании канонов Церкви и святоотеческих писаний. Затем, в обоих рассказанных случаях о. Александр считал необходимым требовать публичного покаяния, имея в виду публичность (при свидетелях) совершенных крестьянами Я. и Б. поступков. Это тоже совершенно соответствует духу церковных правил. Вот что по этому поводу находим мы в книге «О должностях пресвитеров приходских»: «Согрешившим втайне, тайная и епитимия да определится; инако чрез явную епитимию пришел бы в явление греха. Но явные грешники... коих беззаконие всем или многим явно есть, если к сообщению Тела и Крови Христовой с прочими христианами без явной епитимии приемлются, сверх соблазнительного их явногрешие, новаго соблазна бывают причиною, понеже в таком случае нет различия между явно грешником, и между тем, который никем не обличен; и между честным христианином. Таковым убо за явные их соблазны, да вдастся им епитимия явная» и т. д.

Наконец, возвращаясь опять к приведённому примеру, мы видим, что в обоих случаях были приняты о. Александром суровые дисциплинарные меры по поводу однородного поступка, в высшей степени гнусного и в прежнее время необычайного – поднятия руки на отца. Это указывает на мудрую осторожность пастыря и предусмотрительность, чтобы чрезвычайно опасный в общественном отношении грех не распространился среди паствы через соблазнительную безнаказанность. Оттого-то крестьянин Б., хотя и был прощён своим отцом, но тем не менее подвергся публичной епитимии. Вообще, приведённые нами два случая из пастырской практики о. Ильчевича имеют отчасти принципиальный интерес, но главным образом – чисто-практический, как пример борьбы церковной власти с распространением зла дисциплинарными средствами.

Постановка вопроса на эту почву имеет не только церковное значение, но и гражданско-бытовое. Мы положительно убеждены, что борьба в приходе с современной распущенностью всех видов может быть плодотворна только посредством церковно-дисциплинарных мер. Только этим путём можно сдержать распространение нравственного зла, неуловимого для всякой иной власти. В руках пастыря находятся для этого все средства. Он поставлен странам нравственной жизни всех своих прихожан. Он не только священнослужитель, не только проповедник или учитель, но и пастырь в прямом смысле этого слова, т. е. руководитель и ответственный воспитатель всей своей паствы. С осторожностью и внимательностью врача он должен распознать болезнь, которая может грозить через заражение многим; с любовью отца к своему больному детищу, с болью в сердце; но с твёрдой решимостью, он должен прижечь злокачественную язву и наложить пластырь на открывшуюся рану. И этим он спасёт не одного, но многих. Если же пастырь этого не делает, он добровольно отрекается от важной части своих полномочий, суживает сферу пастырской деятельности и наносит явный вред многим слабым и немощным членам своей паствы.

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Есть такие между пасомыми, которые, если не видят наказания, равного их беззаконию, предаются нерадению, делаются гораздо хуже, чем какими были прежде, и более пускаются в прегрешения»⁹. Такова, вообще, общечеловеческая слабость, присущая всем народам во все времена, но, кажется, более всех других эта слабость присуща русскому человеку. Давно уже замечено, что русский человек решителен и быстр только на подвиги; а в обыденной жизни он ленив, беспечен и всегда ждёт понуждения. «Гром не грянет, мужик не перекрестится» – это он сам про себя говорит. Нужен непременно гром, нужна какая-либо встряска, чтобы он опомнился, одумался и свернул с ложной дороги. И как часто он бывает благодарен потом за это внешнее понуждение! Беспечность ли это характера или историческая привычка, но с этой чертой необходимо считаться. Мало того. Русский человек сам ищет, как бы связать себя внешними ограничениями или внутренним обетом. Вот, например, пьяница, сознающий вред водки и желающий отстать от пагубной привычки. В большинстве случаев – он не может, у него не хватает сил просто бросить пить с того дня, как решился на это. Нет, он идёт в церковь и даёт обет не пить вина. Обет его связывает, и он не пьёт. И так во многих других случаях жизни. И с этой чертой характера русского человека пастырю Церкви необходимо считаться. Ибо от небрежности может произойти великое зло.

Если грешник не кается, необходимо расположить его к покаянию; если он упорствует – понудить, т. е, настоять, обличить, а иногда и лишить церковных благословений; это последнее есть одно из самых действительных дисциплинарных средств, пробуждающих совесть и предохраняющих других от подражания и соблазна. А соблазн бывает велик, когда явный грех остаётся без обличения, «понеже в таком случае нет различия между явно грешником и между тем, который никем не обличён, и между честным христианином». Именно для честных христиан безнаказанность и как бы торжество греха является камнем преткновения и заманчивого соблазна. Грех всегда был и всегда будет. Но если относиться к нему с суровым осуждением, он не распространяется с такой ужасающей быстротой, как когда мы относимся к нему с снисходительным равнодушием. Народ должен видеть явное осуждение, со стороны пастыря явного греха или явной безнравственной профессии. И поэтому, публичное покаяние или публичное исполнение епитимии, в некоторых случаях, прямо необходимо для блага народа. Если бы поднявший руку на своего отца или мать знал, что он неизбежно будет обличён своим духовным отцом, и что для покаяния ему недостаточно будет только произнести обычную формулу «грешен, батюшка», а придётся доказать своё раскаяние публичной епитимией, быть может он удержал бы свою руку вовремя, а уж несомненно то, что другой удержался бы от соблазнительного примера.

Народ ищет связи, которой ему недостаёт, и которая может сдерживать распространение зла в известных границах. Эту связь может дать ему только Церковь в своей дисциплине. И если бы эта связь никогда не ослабевала, быть может, мы не были бы свидетелями современной распущенности во всех областях жизни и не задумывались бы над вопросом, как бороться с ней. Пусть не говорят, что употребление суровых мер в пастырской практике не вяжется с духом пастырской любви и снисходительности к пасомым. Наоборот, в некоторых случаях крайняя необходимость этих мер подсказывается пастырю его разумной любовью к пастве. «Скажи, говорит Златоустый, кто оказывает милость находящемуся в горячке или во безумии: тот ли, кто полагает его на одр, связывает, удерживает от вредной для него пищи и пития, – или тот, кто дозволяет ему напиться вина, оставляет его на воле, дозволяя делать всё, что делают здоровые. Не последний ли, под видом человеколюбия, растравляет болезнь, тогда как, напротив, первый врачует оную? Так же точно должна рассуждать и о нравственных болезнях» ...

Само собой разумеется, что образ этого «врачевания», образ применения дисциплинарных мер, не может быть одинаков в различных случаях. Пастырь не стеснён никакими рамками и не связан ничем, кроме ответственности пред Богом в своём служении. Целесообразность и успех его действий зависят всецело от его такта, осмотрительности и опытности с одной стороны, а с другой – от силы его любви к пастве и горячей ревности о славе Божией и. чистоте Церкви. Общим же руководящим правилом или критерием в применении дисциплинарных средств может служить каждому пастырю 102 правило ѴИ-го Вселенского собора. «Не должно» говорится в нём, «ниже гнати по стремнинам отчаяния, ниже опускании бразды к расслаблению жизни и к небрежению» ... Вот, поистине, золотое правило! С одной стороны, не ожесточать грешника излишней суровостью, с другой – не потакать человеческой слабости беспредельной снисходительностью. Следуя этому правилу, каждый пастырь отнюдь не погрешит ни против своих обязанностей, ни против совести, ни против канонов Церкви.

Свящ. И. Фудель

(Из Всеподданнейшего отчёта г. Обер-Прокурора Св. Синода за 1896–97 гг.).

Из жизни раскола австрийской секты следует отметить в ряду выдающихся событий следующее: попытки Буковинских старообрядцев перевезти прах основателя белокриницкой иерархии, бывшего Боснийского митрополита, Амвросия из Триеста в Белую-Криницу и домогательства русских старообрядцев перед Константинопольской Церковью относительно канонической правоспособности названного митрополита.

Замысел перенесения праха митрополита Амвросия из Триеста в Белую-Криницу возник не у Буковинских старообрядцев, а у Московских Рогожских, причём, без сомнения, имелось в виду и открыть «мощи» Амвросия, и объявить его святым. Однако ходатайство раскольников по этому предмету Австрийским правительством не было уважено.

С другой стороны – не имело успеха, и повторенное обращение сибирских раскольников к Константинопольскому Патриарху по вопросу о канонической правоспособности первого раскольнического митрополита Амвросия.

Есть некоторые новые факты в жизни раскола, позволяющие предполагать, что в русско-старообрядческом расколе, начинается как бы некоторое внутреннее перерождение. Двести слишком лет наш раскол силился оправдать свой разрыв с православной русской Церковью с точки зрения верности учению и преданиям древней вселенской Церкви. Но попытки эти не могли иметь успеха. Православные писатели-полемисты, в своих сочинениях, пастыри и миссионеры, в устных беседах, выяснили, что раскол, хвалящийся своей верностью учению, преданиям древней Церкви, в действительности изменил и извратил некоторые важнейшие догматы христианского учения, отступил от многих канонических постановлений православной Церкви, и что даже те самые, уважаемые раскольниками, старые книги, по поводу исправления которых они отделились от Церкви, обличают их в этом отделении, как и во многих других «винах». Не смотря на упорство раскольников, двухсотлетий опыт полемики начинает приводить их к убеждению, что тот путь, которому они доселе следовали в защите своего учения, путь неверный, не могущий вывести их из противоречий. Ныне замечается, что раскол начинает оставлять старьте способы защиты и прибегает всё чаще и чаще к новым. За последнее время он выдвинул из своих рядов значительное число апологетов новой формации, апологетов-рационалистов, которые – и в своих писаниях, и в беседах с православными миссионерами – высказывают иногда самые крайние рационалистические суждения, разрушающие самые основные истины христианского вероучения и, таким образом, подрывающие последние связи нашего старообрядчества со вселенской Церковью. Как сильно и глубоко наш раскол старообрядчества заражается опасным и разрушительным рационализмом, об этом могут свидетельствовать нижеуказанные сообщения преосвященных о новых толках в расколе.

В Нижегородской епархии на почве раскола развивается секта «немоляков»: она отличается крайней враждебностью по отношению к православию и, будучи иконоборческой, отвергает обряды, таинства и Священное Предание.

В числе раскольников Томской епархии также начинают появляться рационалисты, из которых одни отвергают посты, другие, во всём оставаясь истыми старообрядцами, не кланяются только иконам, хотя не отвергают крестного знамения, третьи совершенно отрицают крестное знамение. «Ныне отошло время молиться Богу», говорят эти последние, несправедливо указывая в доказательство на 105 слово Ефрема Сирина, где сказано, что во время антихриста не будет в алтарях службы Божией. Все эти рационалистические мнения, по словам Томского преосвященного, начинают объединяться в секте «немоляков» на Алтае, похожей на описанную секту Нижегородской епархии.

В Сарапульском уезде Вятской епархии также появились в отчётный период «немоляки», которые в воплощение Сына Божия не веруют, таинств и священства не имеют, в храм Божий не ходят и иконам не покланяются. Разделяя мысль о воцарении антихриста, сектанты эти не занимаются хлебопашеством, чтобы не платить податей и не подчиняться власти антихристовой, потому что власть гражданская, а также церковная, суть слуги антихриста.

В Сарапульском же викариатстве Вятской епархии из беспоповщинской секты даниловского толка в 1897 году выделилось новое согласие под именем «колногоровцев», по фамилии некоего, уже умершего, часовых дел мастера Колногорова. Колногоровцы сливают лица Св. Троицы в одно лицо Иисуса Христа. Таинств не имеют, кроме крещения, и необходимость их отвергают. Священное Писание и Св. Предание, хотя и признают, но пользуются ими по-своему. Икон не почитают, ангелам и святым не молятся. Службы церковные совершают с произвольными изменениями.

В Орловском уезде той же Вятской епархии из поморского толка также выделилось в особую секту несколько семей старообрядцев. Эти сектанты не признают ни одной строки буквального смысла во всём Священном Писании и старопечатных книгах, толкуя всё иносказательно. Всё буквальное, по их мнению, было буквальным на семь тысяч лет, а в восьмой тысяче нужно понимать всё в духовном смысле, каковой смысл понимают, однако, они одни.

В Ставропольском уезде Самарской епархии, в селе Красном Яре, усмотрен новый вид раскола рационалистического характера, так-называемых, «белоризцев», получивших название от усвоенной ими белой одежды, долженствующей напоминать христианину, чтобы он не грешил, был чист душою. По их учению, православная Церковь отпала от благочестия. На вопрос, как могло это случиться, белоризцы отвечают учением об антихристе, который царствует, по их мнению, и теперь, и будет царствовать неопределённое время. Илия и Эпох – это все благочестивые люди, обличающие людскую неправду. Признавая необходимым для спасения таинства, белоризцы не разделяют, однако учения о таинствах православной Церкви. Про исповедь они выражаются, что исповедоваться можно прямо перед Богом, перед иконой или даже друг перед другом. Не видят, вероятно, они особой необходимости и в священстве, если говорят: «все мы цари и иерии Бога Вышнего». Не согласны белоризцы и с учением православной Церкви о таинстве крещения, в котором человек возрождается духовно. По их учению, не в крещении второе рождение бывает, а тогда, когда человек придёт в «чувство» и начнёт новую жизнь, согласную с евангельским учением. Белоризцы отвергают пользу поминовения усопших.

Как из вышеприведённых сообщений епархиальных преосвященных, так равно и из указываемых преосвященными нередких случаев уклонений раскольников в баптизм, молоканство и другие рационалистические секты, можно видеть, какие глубокие корни начинает пускать в расколе рационализм.

Такое крайне печальное направление в расколе начинает проявляться не исключительно в сфере религиозной, но и в воззрениях раскольников на церковно-общественные отношения. Об этом свидетельствуют во множестве распространяемые различные раскольнические апологетические сочинения. В особенности же яркую характеристику новых руководителей раскола и их воззрений представляет из себя издаваемый с 1896 года в Румынии, в Браилове, раскольнический журнал под заглавием «Слово Правды». В этом журнале доказывается необходимость упразднения или реорганизации церковного управления в Российской Церкви, полного разъединения Церкви и государства, епархиальной, общинной, приходской свободы выбора епископов и священников, общинно-бытового управления делами Церкви; высказывается также множество и других подобных требований, клонящихся к перевороту всего существующего строя нашей общественной жизни и церковно-государственных отношений. За крайне возмутительный, дерзкий тон и, вообще, хулительное отношение к Церкви православной журнал «Слово Правды» запрещён к обращению в России. Не трудно понять, куда ведут тёмную раскольническую массу указанные представители и защитники современного раскола. Всё большее и большее отдаление раскольников от истинной Христовой Церкви, холодность к вере и даже полное неверие и. наконец, отрицательное отношение к правительственной власти, – вот те плоды, которые можно уже и теперь наблюдать там, где губительный и разрушительный рационализм успел заразить собой простую раскольническую массу.

(Из залы судебного заседания Тамбовского окружного суда).

11-го и 12-го минувшего декабря 1898 г. в г. Тамбове рассматривалось, с участием присяжных заседателей, дело о двух братьях, крестьянах Кирсановского уезда, села Перевоз, Колесниковых, обвиняемых по 203 и 196 ст. 3-й части уложения о наказаниях, т. е. в принадлежности к секте, соединённой с противо-нравственными гнусными действиями, и в покушении к распространению оной. Дело это характерно по его обстоятельствам: в нём мы встречаемся с особым типом хлыстовства, не менее интересным как и оренбургские хлысты, последователи Осипа Дурманова и следующих за ним двух братьев Утицких, о которых разбиралось дело в мае 1897 года¹⁰.

Потерпевшим лицом и обвинительницей по настоящему Тамбовскому делу оказалась приблизительно пятнадцатилетняя девушка-сирота, Наталья Кутукова. Три года назад она была взята на воспитание означенными братьями Колесниковыми, людьми очень состоятельными. Сначала девушке-сироте жилось хорошо: ей оказывали полное доверие, обещались воспитать, дать приданое и «повенчать», т. е. выдать замуж. Но скоро стали нахваливать при этом какую-то свою веру, веру «постников», воспрещали ходить в Церковь, переменили крест, который она носила на груди; православным молитвам её не учили, а заставляли заучивать разные стихи, которые она и воспроизводила на память судебному следователю при предварительном следствии и которые записаны в деле. Затем стали её посвящать и в свои сектантские секреты: – выносили фотографическую карточку умершей хлыстовской «богородицы», Анисьи Копыловой, окружённой изображениями каких-то мужчин, и заставляли Наталью молиться на эту карточку, класть земные поклоны; при том так, чтобы коленами не становиться на пол, а только слегка касаться пола, заставляли её также поститься, т. е. ничего не есть дня по два, в другие дни никогда не ели ни мяса, ни рыбы, ни картофеля, ни муки. Раз девушка присутствовала на собрании съехавшихся сектантов, единомысленных с Колесниковыми.

И вот что она видела и рассказывала: иконы, бывшие в комнате, вынесли, на стену повесили означенную фотографическую карточку Анисьи Копыловой; посредине комнаты поставили нечто в роде чана, в который села какая-то старуха, совершенно нагая, чан со старухой окружили собравшиеся, все в коротеньких рубашках, – в какую одели и её Наталью, – и сидящая в чану старуха руками как бы выкидывала из чана воздух на собравшихся, которые и хватали его также руками; потом ходили вокруг чана, пели стихи, прихлопывали руками; в конце тушили огни и ложились спать.

Девушку какая-то больная старуха затащила под кровать, где она и провела всю ночь; ночью она слышала, как спящие в комнате возились; проснулась она раньше других, выползла из-под кровати и увидела картину спящих, совсем уже неприличную. Кроме ознакомления с своими собраниями 12–13 летнюю девушку стали приучать к разврату; для этого Колесниковы клали вместе с нею спать одного своего родственника – мальчишку таких же лет...

Полтора года провела девушка-сирота у Колесниковых и, не вытерпев, наконец, разных стеснений и требований оставить свою веру, ушла от них к одной женщине и рассказала ей всё вышеизложенное; последняя заявила обо всём этом кому следует, и началось следствие о склонении Натальи Кутуковой братьями Колесниковыми в секту хлыстов, по 3 части 196 ст. улож. о наказ. Следствие продолжалось более года. В июле месяце прошедшего 189S года был спрошен эксперт, который, основываясь на кассационном решении Сената по делу о Тарусских хлыстах («Журн. Μ. Юст.». 1896 г. янв.) и соображаясь с обстоятельствами настоящего дела, дал заключение, что обвинение должно быть предъявлено не только по 3 ч. 196 ст. но и по 203 ст. уложн. Прокурорский надзор согласился с этим заключением, и дело в таком виде явилось перед судом присяжных.

На суде, за неразысканием той женщины, которой девушка-малолеток заявила обо всём, что видела и испытала, и которая могла бы легче передать это суду, – единственною доказательницей явилась сама потерпевшая. Дело начато слушанием. Прочитан обвинительный акт. Обвиняемые не признали себя даже и сектантами, они – также православные, только живут воздержанее других. Действительно, они не только не пьют вина и не едят мяса, но и не едят, как мы слышали от Натальи Кутуковой, рыбы, картофеля, муки и не пьют чая, при том постятся, т. е. ничего не едят по целым дням. Но из находящихся в деле бумаг видно, что Колесниковы несколько лет назад были уже заподозрены в принадлежности к хлыстовству. Об этом писал в своём отчёте известный миссионер, иеромонах Арсений, бывший в Тамбовской епархии. Вследствие его отчёта, как Колесниковы, так и умершая теперь Анисья Копылова жаловались в то время Обер-Прокурору Св. Синода, что миссионер их оболгал, что они вовсе не хлысты, а строго православные, только постники, живут более воздержано. Эти их жалобы в копиях и приложены к делу.

Таким образом, первой задачей судебного следствия было то, чтобы установить принадлежность подсудимых к секте хлыстов, и второй – удостоверить со стороны фактической и объяснить с научной точки зрения те безобразия, о которых заявляла Наталья Кутукова.

Более трёх часов, с небольшим перерывом, продолжался допрос девушки, при котором она рассказывала бойко, совершенно свободно и детски-наивно о таких вещах, о которых взрослые и говорить стесняются. Правда, в некоторых частностях она путалась против показаний, на предварительном следствии данных, но в общем картина выходила поразительною. перед нами проходили и радения в коротеньких рубашках, и картина её лежания под кроватью, и что она слышала и видела непотребного в радельной комнате, и изумительное приучение полу-ребёнка ко греху. Спрашивали эту девочку Наташу и прокурор, и защитник не менее, как по часу, вызывали её несколько раз и очные ставки устраивали, и при всех обстоятельствах она давала на все вопросы развязные, бойкие ответы, о самых щекотливых предметах говорила как-то наивно – просто. Эксперту также потребовалось выяснить через допросы свидетельницы некоторые принципиальные недоумения, чтобы установить точное понятие о секте, и он беседовал с нею, при посредстве председателя, также не менее часа. Некоторые неточности предварительного следствия были устранены, и положение дела явилось совершенно ясным. Другие свидетели мало что прибавили к делу. Но примечательно, что одни из них только подтверждали показание потерпевшей, – другие же, вызванные защитой уже по окончании предварительного следствия, все жившие у Колесниковых работниками – только хвалили подсудимых за их благочестие и ничего более. Едва ли в каком хлыстовском деле так близко сталкивались показания о наружном подвижничестве и благочестии, а с другой стороны о поругании святыни с проявлением хлыстовского разврата. На присяжных заседателей была трудная задача разобраться в этом сплетении столь разнообразных показаний и произнести свой справедливый приговор.

Судебное следствие закончилось заключением эксперта. Заключение своё эксперт начал с выяснения разных наименований хлыстовской секты. Потерпевшая в своих показаниях несколько раз употребляла слово «хлысты», «хлыстовка», название это она слышала от соседей, которые дразнили её хлыстовкой, – о чём она и заявила на судебном следствии на вопрос эксперта. Эта народная кличка, по словам эксперта, не была пустой молвой: она находит себе подтверждение в следующих обстоятельствах дела.

1. В самом названии «постники» скрывается также хлыстовство. Дело в том, что сектанты, о которых речь, носили и носят в общем и в частных обществах (кораблях) разные наименования. На самых первых порах, как только секта была обнаружена, в производившемся следственном деле, она названа квакерской ересью. Позже стали называть её хлыстовством, от слова хлыщу, так как одна из песен сектантов начиналась: «хлыщу, хлыщу, Христа ищу», а во время радений сектанты хлыстали себя полотенцами. Затем, в науке она известна ещё под именем «людей Божиих». Кроме этих общепринятых названий существуют местные, – по некоторым внешним отличительным признакам. Так: около Кавказа последователи хлыстовства именуются шалопутами, в Самарской губернии – монтанами, в Казанской – кантовщиками и сладкоедцами. В данном деле мы имеем перед собой «постников», – название, усвоенное, видимо, потому, что требование воздержания от известного рода пищи, – а также чая и табака – получило здесь большее развитие, чем в общих заповедях хлыстовства; последними воспрещается только употребление хмельного и мяса. – Оставим, если угодно, это название за подсудимыми и их единомышленниками, – дело не в имени, – или лучше: будем называть их деликатным именем «людей Божиих», что и наукой принято, или употреблять такое или другое название безразлично. Во всяком случае одно, несомненно, это то, что перед нами сектанты, а не православно верующие члены Церкви.

2. В деле устанавливается связь подсудимых с Анисьей Копыловой, считавшейся прямо хлыстовской «богородицей». В 1868 году она судилась и была судом, по старому порядку, оставлена в подозрении, а затем, административным порядком сослана в г. Повенец Олонецкой губернии, где и проживала до 80-х годов. По возвращении её на прежнее место жительства, Тамбовскому преосвященному указом Синода было предписано озаботиться по отношению к ней принятием пастырских мер... Фамилия Капыловых хорошо известна в истории хлыстов или людей Божиих. В начале настоящего столетия в Кирсановском уезде, в селе Перевоз, т. е. в том самом селе, откуда и подсудимые, – жил хлыстовский пророк Аввакум Копылов, известный между сектантами Тем, что был вознесён на небо, где и получил повеление спасать душу по писанию, т. е. не отвергать Библии, которую отвергали хлысты до него, как предал основатель хлыстовства. С этого времени все хлысты и стали пользоваться священными, церковными и отеческими книгами и прикрываться священными именами и событиями. Все хлыстовские песни испещрены словами: «Саваоф», «Христос», «Богородица», «пророки», «ангелы и архангелы», «Мария», «Марфа»; но под этими именами разумеются совсем другие, а под священно-историческими событиями нечто совсем другое. Например, событие Рождества Христова хлысты поясняют так: «Бог тогда Христа рождает, когда всё в нём умирает» ... Нахождение фотографии Анисьи Копыловой не может быть объясняемо только каким-нибудь родственным чувством. В деле установлено, что фотографическую её карточку выносили во время собраний, вешали на стену и на неё заставляли молиться. Здесь уже виден религиозный культ и, вместе с тем, одна из местных особенностей Тамбовских сектантов. Дело в том, что хлысты, на ряду с лицемерным употреблением икон и с своеобразным объяснением оных, кланяются с крестным знамением так называемым «живым», т. е. своему пророку.

3. Стихи, какие заставляли заучивать Наталью Кутукову и которые она на память читала судебному следователю, а частью и на суде, тоже носят известный характер. В этих стихах упоминается и про «Бога – Саваофа», и про «жениха – Христа», и про «кормильца – батюшку», и про «Михаила – архангела», и про «белых голубушек», советуется в них и «на круг гулять», и «в обитель идти батюшки – родителя», упоминается и о том, что «злые телеса разорвут люты звери». Все эти выражения и весь склад стихов носят несомненный характер сектантов, именуемых людьми Божиими или хлыстами.

4. По показаниям свидетелей на собраниях постников поют стихи, поют «по духу»; постники живут с чужими жёнами. Фактическую достоверность этих показаний определять не эксперту. Но если это – верно, то опять мы имеем дело с хлыстами.

После этих предварительных разъяснений эксперт удостоверил, что по совокупности имеющихся в деле, отмеченных им, признаков для него и сомнения не остаётся, что эти именуемые здесь постниками суть именно «люди Божии» или хлысты. Дав такое заключение, он перешёл к более обстоятельной характеристике этой секты, не опуская из виду своей главной цели, т. е. определения сектантства подсудимых.

Временем образования секты «людей Божиих» была вторая половина XVII столетия, местом образования – пределы нынешней Владимирской, губернии. Поводом к её образованию послужила народная распущенность, которую «умные люди» вздумали исправить призывом Бога на землю. Эти «умные люди подымать стали руки на небо, сзывать Бога с неба на землю». И действительно, в нынешнем Ковровском уезде на гору Бородину сошёл сам Саваоф, приняв тело известного крестьянина Данилы Филиппова. Объявив себя воплотившимся «Саваофом», Данила Филиппов и дал своим последователям 12 заповедей, из коих первая читается так: «аз есмь Бог, пророками предсказанный, сошёл на землю для спасения душ человеческих». Самозваный бог, пробыв на земле несколько десятков дет и научив людей, – т. е. образовав секту, 1 января 1700 года вознёсся на небо; с этого дня стали начинать поэтому и новый год. Но ещё при жизни его явился на земле и «сын Божий», или «сыночек», в лице крестьянина Павловского уезда Нижегородской губернии Ивана Тимофеева Суслова. За ним следовал новый «Христос», Прокопий Лупкин, и его жена «богородица» Акулина Ивановна. После них пошёл ряд «пророков» и «пророчиц». Все эти «боги», «христы» и «пророки» суть «Богодухновенные сосуды духа», с вышечеловеческим авторитетом и с неотразимым влиянием на других, доходящим до гипноза, как обнаружилось по делу 1896–7 года об Оренбургских хлыстах. Это какие-то земные боги в точном смысле слова. Таким образом, у хлыстов утвердился догмат непрерывных воплощений Божества, выражающийся в человекообожании. И в настоящем деле мы видим «богородицу» Анисью Копылову и не раз слышали слово «пророк».

Хлыстовство – секта тайная. «Храните тайну, ни отцу, ни матери не открывайте», гласит одна из заповедей основателя секты. Секты хлыстовства покрыты густой завесой наружного благочестия и лицемерной преданностью православной вере и Церкви, ревностным, по-видимому, усердием к основанию её уставов и требований. От этого всегда было трудно отличить хлыста от православного. Правда, на первых порах сделать это было легче, так как Данила Филипов отверг библию и другие священные и церковные книги (забрал их в куль и бросил в Волгу). Но когда, со времени Аввакума Копылова, хлысты стали употреблять библию и другие книги святоотеческие и особенно аскетического содержания, когда язык их стал испещряться священными терминами, – опознать хлыста стало слишком трудно: нужно подмечать постепенно и со всем вниманием положительные характерные свойства, которые они или тщательно скрывают, или обезличивают, придавая им не надлежащее значение. Поэтому, в глазах многих малоопытных – последователь хлыстовства – обыкновенный, наиболее благочестивый человек и только. Последствиями этого секрета и лицемерия являются двойственные до противоположности отношения сектантов к церковным таинствам и православному духовенству. Наружно хлысты чрезвычайно усердны к церкви, по-видимому, глубоко чтут её таинства, уважительны к духовенству. Вот наставления хлыстовского пророка своим последователям: «братия мои, будьте усердны к святой церкви, веруйте, что всё, что в ней установлено, свято. Почитайте иереев по премногу и весь причет церковный любите, пороки их не смотрите, но сан и должность их великую. Они – служители Бога Вышнего... Когда человек чисто признаётся в своих грехах перед Богом и духовным отцом, тогда разрешением от священника от Бога освящается благодатно... Братия мои, почаще причащайтесь; велия польза – частое причащение святых тайн» (Радаев, см. у Добротворского «Люди Божии», стр. 93). Но с другой стороны, церковь православная есть только церковь внешняя, плотская, дарований Духа не имеющая, таинства её имеют значение только преобразовательное. Священники, – эти «служители Бога Вышнего» – суть еретики, идолопоклонники, чёрные враны, кровожадные звери, волки злые, безбожные иудеи и фарисеи. Что было прежде, то и теперь, хотя с большей откровенностью. «Хотя в церковь ходить можно, учил современный Самарский пророк, но церковных молитв не повторять» (Миссион. Обозр. 1896 г. кн. I, стр. 3 и 6). Оренбургские хлысты православную Церковь прямо называют вертепом разбойников, балаганом, театром. Будет время, говорят они, что не оставят от церкви камня на камне, а священников заставят воду возить. А один из хлыстов говорил, что он священникам вытеребил бы все волосы за их служение идолам и вытащил бы из храма. «Не знаю, зачем кричат певчие на клиросе». «Чем медь виновата, когда её бьют», (колокольный звон)? Поэтому, в церкви некоторые «корчат рожи, поднимают глаза к верху, притворяются спящими» (Головкин, стр. 106–107). Ардатовские хлысты Симбирской губернии ко Св. Причастью ходили пообедавши, причём говорили: «мы поели свежинки; теперь пойдём, медку попьём». Они часто исповедовались и причащались, но на самом деле не вкушали св. Таин, но удерживали их во рту, относили к своим пророкам и пророчицам, которые бросали их в нечистые места (Обв. акт Казан. суд. палаты 9-го сент. 1887 г.). Многими подмечено, что на исповеди, на вопрос священника – «не грешен ли», хлысты отвечали: «грешен батюшка», ударяя на последнее слово. И относительно почитания икон хлыстовство идёт вперёд, и последователи его ханжат менее прежнего, где в ханжестве не видится расчёта. В делах об Оренбургских хлыстах встречаются показания, что иконы они называли простыми досками, а про иконы из Иерусалима говорили: «это что, а вот вы бы лучше на живых святых посмотрели, которые живут в деревне Девятовке» (Оренб. губ.)¹¹. «Не на доски нужно молиться, а на живого человека, духовного по плоти»¹².

И в настоящем деле не то же ли самое, или очень похожее, мы видим? С одной стороны, мы слышали похвалы благочестию и воздержной жизни подсудимых, даже из уст священника. Но наряду с этим узнаём рассуждения о какой-то «своей» вере, видим, можно сказать, как бы перед глазами и ночные собрания, слышали про запреты ходить в церковь, хотя и не безусловные, и не всегдашние, и учить обычные молитвы, которые заменялись выучкой стихов, и отсутствие поклонения иконам, по меньшей мере, во время собраний. Правда, из настоящего дела не видится поклонения «живым богам», а есть поклонение карточке. – тоже своего рода иконе. Но эта своеобразность может быть объяснена тем, что перед нами изображение «богородицы» из знаменитого в хлыстовстве рода Копыловых, «живых же богов» из этого рода мы уже не видим и не знаем.

Мы заметили и раскрыли уже, что отношение к православной Церкви у хлыстов современных становится откровеннее, и потому нет ничего удивительного, что Наталью Кутукову очень редко водили в церковь, видимо столь редко, что на предварительном следствии она совсем это отрицала. Тоже должно сказать и относительно употребления церковных молитв. У хлыстов, как мы видели, они очень употребительны по букве, хотя в букву вносится свой особый смысл, совершенно не соответствующий самой молитве. Посему, где можно не прикрываться фразой, не лучше ли и оставить это, прямо обратившись к научению своим стихам, особенно там, где дело идёт о будущей, быть может, «богородице». Это устроение сироты – Наташи, эти обещания сделать её наследницей и «повенчать», (в последнем выражении, может быть, свой нехороший смысл), наконец, приучение к разврату, всё это, – вместе взятое, даёт основание думать, что она была избранницей главарей сектантства, могущей впоследствии быть тем, чем была Анисья Копылова, на изображение которой и заставляли Наталью молиться, падая ниц. В некоторых обстоятельствах дела, о которых мы и вы здесь слышали и которые мы отметили, есть, конечно, нечто не вполне уяснённое, есть поэтому и заключения предположительные, но всё это в духе со временного хлыстовства. Наконец, не могу не упомянуть, что в последнее время стало замечаться явное привнесение в хлыстовство понятий молоканских, причём исчезли и исчезают и те уважительно наружные отношения к православной Церкви, какими окружало себя старое хлыстовство (а частью окружают и современные хлысты), и под покровом которых оно жило и действовало. В пределах Самарской губернии, в уездах Николаевском и Бузулукском, свило себе гнездо сектантство под новой кличкой «мормонов», – так как оно проповедует мену жён. По расследованию оказалось, что это – те же хлысты с их «богами» и «богородицами», с их духовной любовью, с их радениями, после которых собравшиеся ходили вместе в баню; – только отношения их к прав. Церкви открыто резкие, фанатичные, а также – и отрицание почитания св. икон, свойственное не хлыстовству, а молоканству. Здесь, у местных постников, хотя прямо этого не обнаруживается, но дух молоканства, значительно и издавна распространённого в разных видах в Тамбовской епархии, видимо начинает уже проникать и в общество хлыстов. С этой точки зрения, в науке уже не безызвестной, являются ещё более правдоподобными все показания Натальи Кутуковой относительно запрещения ходить в церковь, перемены креста, полного незнания ею церковных молитв и т. п.

Богослужебный культ хлыстов хорошо известен. Он заключается в пении, круговых хождениях, в беганьях, верчениях и прыганьях до одурения. В общем, этот культ одинаков, но в частностях он до бесконечности разнообразится. В Оренбурге хлыстовские пророки, два брата Утицкие, на собраниях распинались, как Христос распялся, т. е. стояли с распростёртыми руками, а присутствовавшие женщины плакали, веря, что они за них распинаются. Всё это дикое сплетение проявлений извращённого религиозного чувства, соединённое с божескими почестями разным „богам”, „христам”, „пророкам”, „богородицам” и т. п., не только чуждо учению истинной Церкви, но и не имеет ничего общего с христианством. И здесь, как нам известно, – пение на собраниях своеобразных стихов, сидение в чане какой-то старухи и разные кружения, хотя не видно, чтобы доходящие до безобразия. Причина может быть та, что собрания происходили в комнатах небольшой величины, где развернуться было нельзя... Во всяком случае, не по проявлению только постничества следует судить о характере сектантов, – постничество, казовая сторона, – а по тому, что происходило на их собраниях.

Последний вопрос – относительно нравственности хлыстов вообще, и в частности подсудимых. Начнём с того, что здесь слышали мы про нравственность последних, про ночное времяпрепровождение, про эксперименты, каким подвергалась девушка-малолеток. Подтверждать несомненность всего этого со стороны фактической, – дело не эксперта; судьи сами оценят достоверность показаний, какие здесь давались. Равным образом, и оценивать это со стороны юридической – делать тоже не вижу необходимости: факты говорят сами за себя. Замечу только, что закон предусматривает их особой статьёй (203), на основании которой и наказует виновных за саму принадлежность к секте. Задача эксперта осветить факты, установив с научной точки зрения правдоподобность всего этого в среде тех сектантов, о которых производится дело и которые перед нами под особой местной кличкой, ими самими придуманной. Итак, обратимся к секте людей Божиих, или хлыстов, и расскажем, что о них доселе известно и принято наукой.

Учение о нравственности составляет главный средоточный пункт хлыстовства; без него все эти мнимые боги, богородицы и пророки, весь богослужебный культ с его безобразными кружениями и плясками обратились бы в бессмыслицу и едва ли бы привлекли сколько-нибудь здравомыслящего человека. Первичная цель образования секты заключалась в поднятии и исправлении народной нравственности, в уничтожении распущенности. Одна из главных заповедей основателя хлыстовства заключалась в том, чтобы плотского греха не творить в самом широком смысле слова, т. е. совсем не жениться, а женатым даже разжениться, и мужу с женой жить, как брату с сестрой. Таким образом, мы слышим проповедь иночества безусловного и аскетизма; отсюда проистекало и требование воздержания от употребления хмельного, от мяса и других яств; постничество в общем виде всегда было присуще секте. Отсюда и у всех главарей этой секты--восхваление девства, требование блюсти чистоту, аки зеницу ока. Но замечательное повсюду в нашем, да, может быть, и не в нашем только сектантстве, явление: чем строже правила, чем сильнее требование безбрачия и аскетизма, тем на деле больше разнузданности чувства и уклонений от чистоты, до оправдания и даже освящения разврата. Так в старообрядческом беспоповстве, так и в хлыстовстве. Это не иное что, как сама природа мстит ложным сектантским проповедникам и их последователям за поругание брака, который, в пределах закона, есть Божие установление. И у хлыстов суровые требования девства сведены лишь к отрицанию брака законного. На самых первых порах появления секты это требование не было уже исполняемо. Одна из первых «богородиц», монахиня Ивановского монастыря в Москве Наталья Карпова, изобличена была в прижитии ребёнка.

Подобные случаи повторялись. Правда, то были единичные случаи. Но вот, с конца 18 столетия является учение о, так называемой, духовной, «Христовой» любви между братьями и сёстрами. Смысл этого учения тот, что только брак законный – скверна, а то – любовь духовная, а не плотская, когда брат и сестра друг к другу «склонство» имеют и по этой склонности сходятся между собою. В новейшее время к этой доктрине присовокуплялось пояснение, «что каждому брату должна принадлежать духовная сестра, и при том достойному достойная» (Оренбург. пророк Осип Дурманов). Ещё раньше этого некоторые из пророков хлыстовства пошли дальше. Арзамазский пророк 40-х годов (Радаев) говорил, что девушке и не нужно беречь себя, чтобы не гордиться своей чистотой; нужно быть послушным «духу», который водит туда и сюда (см. в книги Добротворского «Люди Божии»). Под покровом таких тенденций явился и свальный грех, свидетельство о котором и здесь слышали, и самый грязный цинический разврат, особенно хлыстовских пророков. Упомянутый Арзамазский пророк имел связи с 13 женщинами, когда ему было 35 лет; так установлено следствием. А вот и взгляд его на это. «Если многие думают, что я прелюбодействую, так знай, я только прикидываюсь блуд творящим, чтобы иметь уничиженную душу». Современные оренбургские пророки, братья Утицкие, имели какое-то гипнотическое влияние на молодых женщин, с которыми имели связи и издевались ещё над ними: «я тебя, говорил один из них увлечённой женщине, духом своим приручил, и ты из моих рук не вырвешься». «Что лежишь, говорил другой брат женщине, больна видно твоя Марфа (т. е., тело, плоть), знаю, что ей нужно, и тут же согрешит со мною». «Путаться с чужими жёнами, по выражению Тарусских хлыстов, Калужской губернии, значит любовь иметь, что голубь с голубкой». Последние два указания заимствованы нами из недавних следственных дел. Сами формы проявления разврата весьма разнообразны. В настоящем деле, кроме указаний на свальный грех, мы видим новую форму – приучения к нему детей. Это дико и возмутительно, но с точки зрения сектантов естественно и правдоподобно. Здесь таже духовная любовь голубя с голубкой.

Итак, если фактическая сторона того, что здесь было говорено, заслуживает вероятия, то эксперт может, на основании научных данных, сказать, что все это нисколько не удивительно, и что здесь не простой, хотя бы и цинический разврат, но проявление и осуществление учения сектантов, которые известны под именем хлыстов, или людей Божиих.

По выслушании обвинительной речи прокурора и защитительной со стороны присяжного поверенного, присяжные заседатели, по непродолжительном совещании, признали крестьян села Перевоза Кирсановского уезда Колесниковых виновными как по 196 статье, так и по 203 ст. уложения о наказаниях. На основании означенного приговора суд назначил указанное в законе наказание.

Профессор Н. Ивановский 

Новый старообрядческий лже-архиепископ Иоанн (Картушин), как уроженец и питомец тихого Дона, сразу же по вступлении на московскую старообрядческую кафедру обратил своё особенное внимание на донских старообрядцев. Зная хорошо условия существования и развития старообрядчества на Дону и имея здесь много старых знакомых, он действует на Донских старообрядцев и через свои личные посещения Дона, и через свои письма и послания, и через своего «всероссийского миссионера» К. А. Перетрухина, который в 1899 году несколько раз успел побывать на Дону.

В начале 1899 года, возвращаясь из своей поездки на Кавказ, Иоанн Картушин начал посещение своего родного Дона с хутора Калача, где у него много почитателей по его прежним связям: в 1893 году он проживал некоторое время в качестве простого инока, в раскольничьем Пятиизбянском скиту вблизи Калача, ныне обращённом в монастырскую единоверческую общину. Калачевцы устроили своему владыке торжественную встречу. Несколько раскольничьих лже-попов из окрестных селений, во главе с калачевским лже-попом, ездили для встречи своего «владыки» в город Царицын и оттуда сопровождали его по железной дороге до хутора Калача, где ожидала его многочисленная толпа раскольников, жаждавших получить от него благословение. 25 и 26 января в Калачевской раскольнической моленной происходило невиданное до сего времени старообрядцами торжество-совершение всенощного бдения и литургии архиерейским служением, при участии четырёх лже-попов и при большом стечении из разных соседних мест раскольников, так что просторная моленная далеко не могла вместить в себе всех прибывших на торжество. Владыка поучал Калачевских старообрядцев «держаться» древляго благочестия, «а не ходить на беседы» к «никонианским миссионерам, ибо это единственное оружие против них» ... По своём отъезде из Калача, Картушин вскоре прислал всем христианам «древляго благочестия» нечто в роде «окружного послания», в котором вместе с разными указаниями и назиданиями находится запрещение всяких сношений с православными: не пить, не есть и не молиться с ними.

Послание было прочитано местным лже-попом в хуторе Рубеженском, Голубинской станицы, в моленной, после богослужения. В этом хуторе существующее уже два года церковное Пятиизбянское противо-раскольническое братство открыло школу – и для большего привлечения в неё детей раскольников употребляет, с разрешения донского епархиального начальства, учебные книги старого издания. По прочтении послания у раскольников возник вопрос: можно или нет по объявленному наказу владыки обучать детей в открытой здесь православным обществом школе грамоты?.. «Вы слышали, что пишет владыка и как строго запрещает всякое сношение с иноверными, так и должны поступать», – последовал ответ лже-попа. Пущены были в ход тайные козни против школы: родителям учеников и всем вообще раскольникам постоянно внушалось, что школа устроена «никонианами» с прямой целью подготовлять детей к переходу в православие. Многим грозили отлучением от Церкви и, нередко, от угроз переходили к делу. И раскольники вынуждены были почти всех своих детей поразобрать из школы!! Так действуют на них указы их владыки!

Хорошо зная, что в числе австрийских лже-попов Донской Области есть много недостойных и порочных лиц и что среди них встречаются различные нестроения, Картушин постарался учредить за ними благочиннический надзор. Ещё от 21 декабря 1898 он писал в Верхне-Чирскую станицу на имя некоего урядника Барыкина письмо, в котором обещал за старообрядческими священниками Донской Области «организовать надзор, самый ближайший, и строгой инструкции. Нужно принять меры против брадобрития, употребления табака. Нужно смотреть им (священникам), чтобы соблюдали посты, благоговейно пели и читали, истово рукой изображали бы крестное знамение, не сообщались бы с иноверными в молитве и пище, на молитве имели бы одежду благоприличную и более однообразную. За всем этим будет наблюдать уполномоченный на сие иерей, один над пятью, или большим количеством или меньшим. Через два месяца он обязан доносить, что и как продолжается в его районе. По всё это ещё подготовляется, потому что дел очень много, тогда как я только 10 декабря занял постоянную квартиру. Поэтому, прошу вас потерпеть и не особо возбуждаться, и молиться Богу, чтобы он помог устроить всё к лучшему, а у меня к этому желание велико, Священников, нарушающих правила, терпеть не могу».¹³ Вскоре на Дону стала известна изложенная в 22 параграфах «инструкция для благочинных» (раскольнических австрийского толка), Сна была прислана Картушиным на имя лже-попа Сергия Григорьева Ляпичева, проживающего в хуторе Калаче на Дону, которого он «для ближайшего усмотрения, как пребывают вернии в вере и исправлении добрых дел, в каком состоянии находятся церкви, как действуют и проводят жизнь священники (Василия Великого пр. 89), благословляет быть благочинным и поручает ему иметь власть и наблюдение над следующими священниками и их приходами: Иоанном Мануйловым, Иоанном Тюкиным, Кондратом Соранцевым, Феопентом Шведовым и Никитой Рудовым».¹⁴ Обязанности благочинного, изложенные в «инструкции», очень важны для характеристики стремлений Картушина возвратить старообрядство к исполнению заветов предков, от которых теперь многие из них отступают. Поэтому мы приведём дословно 22 параграфа этой инструкции, составленной по образцу «инструкции благочинным православных приходских церквей» с некоторыми даже заимствованиями из этой последней. Вот эта инструкция:

По сему нашему благословению ты (т. е. благочинный) должен: 1) С доброй совестью отличаться великой благопопечительностью и усердием, яко обязанный дать ответ в том не нам только, а и назирающему над всеми Богу, и проходить это служение не взирая ни на дружбу, ни на вражду, ни на дар, ни на мольбы, ни на что-либо другое, но во всем поступать по канонам церковным и нашему повелению; и по мере надобности совершить посещение вверенного тебе благочиннического округа. 2) Обращать внимание на состояние веры и нравственности в твоём благочинии: наблюдать за образом жизни и нравами священников и мирян, сохраняются ли правила церковные и уставы отеческие. 3) Замечая в приходе какие-либо злоупотребления и неустройства, ты должен принимать нравственные меры к их прекращению. Разные недоумения и вопросы ты должен разрешать, руководствуясь: Священным Писанием, церковными канонами и отческим преданием. 4) Ты должен наблюдать, чтобы священники всегда и повсюду вели себя достойно своего звания: праведно, целомудренно и благочестно, и не предавались винопитию или каким-либо иным порокам. 5) Чтобы священники удовлетворяли потребностям и законным требованиям своих прихожан, наставляли их в вере и благочестии, следили за их нравственностью, обличали их пороки, (как то: брадобритие, курение табака, несоблюдение постов) и принимали меры к их исправлению. 6) Ведущих жизнь, противную христианству, побуждали бы к благонравию, и мольбой и духовными наставлениями учили страху Божию, чтобы они вели себя достойно своего звания, не своей воле повинуясь, и не предавались чрезмерно заботам о собственных имуществах и богатстве. 7) Чтобы священники обращали особенное внимание на не исполняющих христианские обязанности и нарушающих древние отеческие предания и увещевали их хранить и исполнять оные. 8) Ты должен наблюдать вообще за точным исполнением – и священнослужителями и мирянами обязанностей, налагаемых на них законами церковными и в частности, чтобы не венчали лиц чуже-приходных, не получив на то письменного дозволения от их приходского священника. 9) Чтобы священники и церковнослужители неопустигельно исполняли свои обязанности: совершали божественную службу во все воскресные и праздничные дни и прочие священнодействия с великим тщанием и благоговением, вели себя при этом благоприлично, не позволяли ничего неблагопристойного и не поступали с священными предметами небрежно; чтобы наблюдали чистоту и опрятность в храмах, приличную дому Божию. 10) Запасные дары, св. миро, священные сосуды, книги, облачения и всю утварь церковную ты должен обозревать, находятся ли они в целости и содержатся ли в надлежащем порядке и чистоте. 11) Ты должен наблюдать, чтобы попечители, избранные обществом для заведывания церковным хозяйством, имели опись всему церковному имуществу и тщательно хранили оное. 12) Священников, с презрением и дерзостно обращающихся с попечителями и прихожанами, просьбой и убеждением ты должен располагать к кротости и смирению и наставлять их, чтобы они смотрели на прихожан как на члены свои и имели попечение (надо полагать, два слова пропущены: «о них, как») о своих душах, и совершали приличные распоряжения с согласия попечителей. 13) Ты должен исследовать и решать неудовольствия, возникающие, как со стороны попечителей и прихожан против священников, так и наоборот, со стороны священников против попечителей и прихожан, и, руководствуясь истиной, решать дела по справедливости: всякую вражду уничтожать, вводить мирное житие и образ жизни, приличный людям благочестивым. 14) Внушать попечителям, чтобы общество обязательно содержало при священнике уставщика для отправления богослужений и треб. 15) Чтобы они не принимали без согласия священника певцов и чтецов, в особенности таких, которые в других приходах были уволены за дурное поведение, но, чтобы принимали всевозможное попечение и старание о том, чтобы церковнослужители определяемы были по испытании и удостоверении, а их нравственности. 16) Внушать священникам и попечителям, чтобы они воспрещали церковнослужителям ходить по гостиницам и другим неприличным местам, совершенно искоренять в них пристрастие к табакокурению, азартным играм и винопитию, ибо это не сообразно христианам и тем более с причётническим званием. 17) Ты должен убеждать всех вообще, чтобы они сохраняли церковный чин по святоотеческим уставам и не вводили ни чего нового ни в чтении, ни в пении, а следовали издревле принятому обычаю. 18) Внушать, чтобы христиане, в особенности священники, изучали Священное Писание, каноны церковные, творения святых отцов и прочие душеполезные книги, а не предавались исключительно попечениям житейским. 19) Ты должен следить, чтобы в твоём благочинии не было своевольных и неблаговременных отлучек священников из их приходов, даже и к нашему смирению, если же укажет надобность, ты должен отлучающемуся выдать представительную грамоту (Антиох. пр. 8). 20). Тех, которые без нужды ходят по чужим приходам и епархиям, не имея представительных грамот от своего епископа или благочинного, по возможности ты должен обуздывать и не дозволять им служения, чтобы приходские священники не терпели ущерба и вмешательства в своих пастырских занятиях. 21) О состоянии вверенного тебе благочиннического округа и о своих распоряжениях ты должен через каждые два месяца доставлять мне сведения и 22) В каждом приходе, в который тебе нужно будет прийти, ты должен прочитать эту данную тебе «инструкцию*, яко имеющую в сем деле заповедь Божию, чтобы они уразумели наше о них попечение и тебя приняли, как нашего уполномоченного и благочинного исправителя того, что оставлено в небрежении, чтобы, таким образом, к твоим убеждениям сделались заботливее и внимательнее. «Бог да поспешит тебе в сём благом деле». Смиренный Иоанн, архиепископ старообрядческий.

Нередко заглядывает на Дон, по поручению своего «владыки», и «всероссийский комиссионер» К.А. Перетрухин. В феврале текущего года Перетрухин посетил х. Гуреев, Атаманской станицы, для утверждения в расколе некоторых колеблющихся. Сюда он ехал через х. Калач на Дону, где также исполнял поручения своего владыки: своих утверждал в окружническом расколе, противные партии раскольников склонял к примирению, а всем вообще советовал не ходить на беседы «к никонианам». В мае того же года он опять посетил Дон и вступал в беседы с Донским епархиальным миссионером о. Николаем Кутеповым. Такую заботливость проявляет новый старообрядческий митрополит о родных ему донских старообрядцах австрийского толка.

Е. Овсянников

* * *

От редакции. Собственно, ничего бы нельзя возразить против стремлений «Московского и всея России» раскольничьего владыки Картушина к водворению порядка и благочиния среди невежественных, грубых, слепых духовных вождей раскольничьей массы, если бы за этими стремлениями не скрывалось преступных, иезуитских целей. Порядок всегда и везде лучше беспорядка, а благочестие на всё полезно. Но дело в том, что K° лже-иерархов раскольничьих, вдохновляемая такими фанатиками-ругателями и ненавистниками господствующей Церкви, как Швецов, он же лже-епископ Уральский, а ныне Нижегородский, – Мельников, Усов, – лелеет вредные и едва ли терпимые в благоустроенном государстве вожделения создать и укрепить на прочных началах церковной дисциплины в России, свободою, т. е. независимую от предержащей власти, Церковь, не только воинствующую против православия, но и духовно властвующую над господствующей Церковью, как якобы еретической и потерявшей благочестие.

Словом, австрийская лже-иерархия стремится раскол ещё глубже углубить и закабалить в вековой распри с православием, подчинить и объединить в себе мелкие враждующие ныне секты поповщинские и беспоповщинские и, таким образом, воевать против Церкви и Цезаризма, как выражаются вожди раскола, силой организованной и дисциплинированной. А потому, нельзя закрывать глаза, кому следует, от этих опасных стремлений и слишком уже за последние годы свободной, если не сказать наглой, пропаганды своих раздорнических мыслей и учений, которую невозбранно ведут Картушины, Швецовы и Мельниковы.

Милостивые законы даны раскольникам не для того, чтобы они раздирали церковный организм православной Руси на две враждующие части, а для мира и единения, чего не хотят понять вожди раскола.

«К вопросу о более желательной и целесообразной постановке церковноприходской и школьной миссии среди населения инородческого среднего Поволжья». – (Миссионер. Обозрение, ноябрь и декабрь 1899 года)¹⁵.

I.

В ноябрьской книжке Миссионерского Обозрения за 1899 г. напечатана статья по вопросу о церковно-приходской и школьной миссии среди инородческого населения среднего Поволжья Статья эта любопытна, между прочим, отчётливой формулировкой обычных современных обвинений инородческой школы. Нельзя не отнестись с признательностью к автору статьи за то, что он обвинения эти из области частных толков вынес на журнальные страницы и, таким образом, дал возможность людям, которые интересуются существом дела, обсудить, что в этих обвинениях действительно ценно для пользы дела и что должно быть оставлено, как порождённое исключительно провинциальными условиями, создающими к сожалению, у нас, в глухой провинции, так много напрасных «вопросов».

Остановлюсь на минуту на оценке самой статьи. По существу, статья не вполне оправдывает своё заглавие. Все данные статьи относятся исключительно к чувашам Симбирской епархии¹⁶ и к Симбирской чувашской учительской школе, где, по-видимому, автор состоял законоучителем, выводы же статьи претендуют иметь общее значение и характеризовать дело просвещения всех вообще инородцев среднего Поволжья¹⁷. Стоя, по моему служебному положению, в довольно близком соотношении с инородческой школой, я давно убедился, что невозможно судить всех инородцев целиком и что не только нельзя говорить о всех вообще инородцах среднего Поволжья, но нельзя говорить вообще даже о каком-нибудь одном племени одной губернии. В деле просвещения, а особенно просвещения миссионерского, важен отдельный человек, отдельная личность, а тем более отдельная местность; о целых племенах и районах вообще можно говорить лишь в вопросах политико-экономических и статистических, но и здесь, когда мы переходим к практическому делу, например, к делу помощи бедствующему населению, приходится оставлять общие выводы, а изучать каждую деревню и каждое хозяйство особо¹⁸.

Фактически многократно убедившись подобным путём, что общие суждения не могут служить основой для миссионерских мероприятий, я не интересуюсь и даже мало читаю рассуждения о народном образовании, не содержащие точных данных о тех или других местностях, а трактующие больше вопросы на основании каких-либо теоретических соображений. В отношении инородцев мне прямо скучно слушать и читать красивые речи и глубокие соображения об их образовании вообще. Они производят на меня впечатление необитаемых холодных палат, построенных в лучшем случае для каких-то воображаемых людей, а в худшем для выгоды или славы самого красноречивого автора. Отчасти таковое впечатление производит помянутая статья, автор, которой, рассуждая о системе образования инородцев Н.И. Ильминского, не знаком (?)¹⁹ с этнографией инородцев и даже очевидно не читал сочинения создателя нынешней системы просвещения инородцев и не имеет их под руками, так как не твёрдо знает даже имя ближайшего сотрудника Н.И. Ильминского, священника Василия Тимофеевича Тимофеева, который упоминается в сочинениях Николая Ивановича десятки раз (стр. 444 статьи). Надеюсь, читатель поверит, что рассуждения об инородческом вопросе вообще, написанные с столь скудным (?) запасом начитанности и основывающиеся на кое-каких сведениях понаслышке о двух уездах Симбирской губернии²⁰, а трактующие, между тем, весь помянутый вопрос, нам, старым людям, читать довольно скучно. Я и не стал бы читать цитируемую анонимную статью, если бы по поводу её не получил письма от одного священника- инородца, жизнь свою положившего за овцы своя и глубоко той статьёй огорчившегося.

Итак, меня интересует эта статья не как материал для размышления о способах улучшения дела просвещения инородцев, а исключительно, как изображение помянутых выше закулисных пересуд, решившихся выйти, наконец, на большую дорогу печатного слова.

II.

«В системе Ильминского не указано, что принадлежит собственно миссии Церкви в деле просвещения инородцев Евангелием, и чем должна ограничиваться сфера влияния мирян, поставивших себе задачей образование инородцев» (стр. 437).

Конечно, Н.И. Ильминский много потерял, что не мог послушать уроков катехизиса у почтенного автора настоящей статьи, так как он, Ильминский, не умел различать «Церкви» от мирян. Противополагать Церковь мирянам ни он, ни блаженной памяти архиепископ Антоний, при котором Николай Иванович начал свою работу, не умели. Сознаюсь откровенно, что взгляд, суживающий Церковь до духовенства и даже до монашества и противополагающий Церковь мирянам, взгляд, ныне многими проводимый в жизнь, до настоящей минуты казался и мае не отвечающим ни традициям наших миссий, ни принципам православия. Помянутый взгляд на практике поддерживается следующим рассуждением. Церкви принадлежит право учить, следовательно, духовные лица должны преобладать над светскими в деле обучения.

Но, выражение «Церковь учит» значит, что Церкви, а не отдельным лицам, принадлежит право разъяснять догматы, устанавливать обряды, канонизировать святых и проч. В этом выражении слово Церковь означает всех православных христиан и непременно в том числе мирян²¹. Достаточно припомнить хотя бы историю вселенских соборов или взглянуть в книгу посланий Св. Апостолов, чтобы убедиться, что это так. Раз миссия дело Церкви, она есть дело всех православных христиан, которые не только по праву, но и по долгу, по мере сил, должны ей содействовать. Приснопамятный архиепископ Антоний, столь много сделавший для миссии в Казанском крае, все усилия употреблял к тому, чтобы привлечь к делу светских лиц: председателем Братства сделал светское лицо, оказывал всякий почёт и внимание светским лицам, сколько-нибудь проявившим своё усердие к делу миссии, отнюдь не делая миссию собственностью духовного ведомства. В этом же духе действовали и многие преемники архиепископа Антония, рассуждая, что, чем более миряне интересуются делом миссии и помогают ему, тем лучше, и что отнюдь миссии не должна быть делом небольшого круга духовных лиц и консисторий. Учреждение миссионерского общества и образование епархиальных отделений его было следствием такого взгляда на дело. Но затем, взгляд этот кое-где уступил, в практической, конечно, только жизни, взгляду, высказанному в помянутой статье.

Если бы анонимный автор ближе был знаком с сочинениями Ильминского, он знал бы. что окрик: «мирянин не вмешивайся в дело Церкви», который теперь оглашён анонимным автором, не раз резко и обидно раздавался и по адресу Н.И. Ильминского.

Посмотрим в чём состоит это вмешательство мирян в дело «Церкви».

Оно проявляется и на практике, и по цитируемой статье двояко: 1) миряне иногда рекомендуют местным епископам кандидатов в сельские учителя, псаломщики и даже во священники, 2) миряне составляют и печатают книги для инородцев.

III.

Вмешательство мирян, по мнению автора статьи, есть причина и основа всех замешательств, которыми будто бы наполнено дело образования инородцев.

Один бойкий молодой человек духовной карьеры года два назад в Казани изобрёл для первого вида вмешательства мирян в дела «Церкви» термин «патронатство» и не мало забавлял этим термином досужих людей. Теперь этот термин из салонов проник в печать. Что такое это столь возмутительное патронатство? Цитируемая статья даёт нам ответ: поддержание связи между учениками, кончившими Симбирскую чувашскую учительскую школу, и этой школой. Симбирская школа, которая одна в той анонимной статье удостоилась чести быть обвинённой в патронатстве своим ученикам, принимает мальчиков, прошедших сельскую школу, кормит их, учит, определяет на учительские места. Не естественно ли, что эти мальчики, сделавшись учителями, сохраняют благодарную память к воспитавшему их заведению и поддерживают с ним сношения, а начальство школы, привязавшись к сим учителям, когда они были учениками, не только помнит их, но и следит за их дальнейшим умственным развитием и не отказывается помогать им. Симбирская школа в этом отношении поставлена особенно счастливо: воспитанники её по окончании курса, в большинстве, поступают в школы, заведуемые тем же лицом, которое заведует Симбирской учительской школой – инспектором И.Я. Яковлевым. Сей последний имеет возможность знать и видеть учителей вверенных ему школ с того момента, когда они – учителя сами ещё только начинают учиться грамоте. Будучи основателем и учредителем Симбирской чувашской школы, г. Яковлев близко знает и развитие, и внутренние сокровенные побуждения всех чувашских учителей и священников. Естественно, что, при таких условиях, голос г. Яковлева в глазах многих епархиальных архиереев перевешивает голос не только благочинного, но даже члена или секретаря Консистории. Естественно затем, что, избрав для поступления в Симбирскую школу деревенского мальчишку из какого-либо чувашского захолустья, воспитав и поставив его на ноги, Яковлев не может, когда этот мальчишка сделается сельским священником, отрешиться от интереса к нему и перестать смотреть на него, как на своего ученика, которому можно и должно сказать прямо в глаза все, что думаешь. Естественно далее, что некоторым из этих священников, пока они молоды и склонны чваниться своим званием и саном, может показаться это неприятным. Особенно последнее часто случается с теми, которые ели хлеб-соль лично у г. Яковлева. Известно, что старые хлеб-соль забываются и даже обычно (?) создают у облагодетельствованных скрытую вражду к благодетелю. Если патронатство г. Яковлева принесло вредные плоды, выдвинуло, например, недостойных лиц, то вина в этом падает не на одного Яковлева. Яковлев не сам ставит во священники и дьякона; он, большей частью, отвечая лишь на вопросы к нему обращённые, только рекомендовал, высказывая откровенно всё, что знает о данном лице.

По опыту Казанской семинарии, которая в отношении возможности следить за службой бывших своих воспитанников стоит в гораздо худших условиях, я знаю, что крестьянский мальчик, обязанный своим умственным развитием семинарии, сохраняет к ней десятки лет горячую, иногда трогательную, привязанность, которая и в отношении семинарии часто подвергается осуждению. На сих днях поздно вечером зашёл ко мне как бы тайком священник-инородец, которого я давно упустил из виду и забыл даже имя. Он пришёл без дела, просто повидаться и, сказав, что пришёл тайком и что «у нас не любят, когда мы заходим в семинарию», – заплакал. Сей священник решительно ничем не обязан мне лично, и его волнение в данном случае не было ли обусловлено противоречием, которое возникло в его душе между требованием правящих в Церкви и теми благодарными воспоминаниями, которые наша бедная семинария в нём вызвала?

Не соглашаясь, таким образом, с суждением о зловредности «патронатства», позволю себе заметить, что и многие выдающиеся педагоги думают, что сельскими училищами должны заведовать директора учительских семинарий и школ, дабы поддержать связь между учителями и воспитавшим их учебным заведением. У нас таковое мнение было высказано, между прочим, И.А. Износковым, которого упоминает анонимный автор в своей статье. Осуществление подобного предположения встречает практические затруднения, но не имеет в себе ничего зловредного.

IV.

Миряне печатают книги для инородцев.

У нас переводами и изданием книг на инородческих языках занимаются преимущественно – светские лица. Знание языка, знакомство с приёмами переводческого дела даётся продолжительной работой и работой тяжёлой и скучной. Совмещение помянутых специальных знаний с духовным саном вещь редкая. Нынешняя организация переводческой деятельности в Казани, а вслед затем – в Симбирске и Оренбурге, создана в 1876 году путём сношения Совета Православного Миссионерского Общества с Архиепископом Антонием и Н.И. Ильминским. В этом случае, как и в вопросе о рукоположении священников из инородцев, Архиепископ Антоний проявил широкий, истинно православный взгляд на дело. Комиссия, организованная по письму от 13 апреля 1876 г. протоиерея А.О. Ключарева, ныне Высокопреосвященнейшего Амвросия, Архиепископа Харьковского, составлена была, почти исключительно, из светских лиц. При этом, комиссии было разрешено вести дело самостоятельно. Худо ли, хорошо ли работала и работает комиссия, много или мало она делает, в настоящее время в «церкви» об этом не говорят; там говорят лишь о том, что члены комиссии должны быть духовными. Требуют этого во имя права Церкви учить. Если бы, на основании отчётов комиссии и других трудов её, утверждали, что она работает дурно, я понимал бы преобразовательные стремления; я понимал бы их и в том случае, если бы комиссия стоила дорого, но и этого никто не говорит, да и сказать не может, потому что члены комиссии работают бесплатно²².

Из отчёта о приходе и расходе денежных сумм переводческой комиссии видно, что члены комиссии ныне содержания не получают; они, исключая некоторых единичных случаев (выдачи профессору Миротворцеву, И. Я. Яковлеву, на погребение свящ. B.Т. Тимофееву и т. п.), никогда не получали этого содержания и ранее, хотя в помянутом письме протоиерея А.О. Ключарева получение содержания сделано обязательным для членов комиссии, так что, по буквальному смыслу того письма, отказ от получения жалованья влечёт за собой увольнение из членов комиссии. В виду этого, неполучение жалованья членами комиссии, по существу, является весьма крупным пожертвованием на дело народного образования, так как половина ассигнования на комиссию должна бы идти в жалованье членам её, а ныне идёт на печатание книг для бесплатной раздачи и на вознаграждение сотрудников комиссии. Можно сказать, что все бесплатно раздаваемые книги и брошюры на инородческих языках жертвуются лично членами комиссии. Казалось бы, что при таком отношении к делу, комиссия, пусть она ведёт дело даже недостаточно умело, заслуживает, если не признательности, то, по крайней мере, приличного и вежливого к ней отношения. Но на самом деле, со стороны многих отожествляющих Церковь с духовенством или даже монашеством комиссия встречает сильнейшие нападки, но отнюдь не по существу дела, а с формальной стороны, со стороны цензуры, со стороны зависимости её непосредственно от Совета Миссионерского Общества и т. п. Особенно много имеет она нападок с цензурной стороны, так что вынуждена иногда обращаться к светской цензуре. Это оспаривание права цензуры у комиссии имеет, отчасти, комический вид. Я лично, по распоряжению главного управления по делам печати, имею право цензуры для инородческих языков, один из членов комиссии имеет это право по избранию Духовной Академии; ни у меня, ни упомянутого моего сочлена право цензуры не оспаривается, а за комиссией его пытаются не признавать, хотят заставить комиссию в целом составе обращаться за цензурой к одному из её сочленов.

Одно высокопоставленное лицо, вникшее несколько в недоразумения в деле инородческого образования, высказало, что это повторение истории ссоры Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем. Сколь ни прискорбно это суждение для комиссии, которой приходится отожествлять себя с одним из почтенных миргородских граждан, надо сказать, что оно, в некоторых отношениях, близко к истине.

(Окончание следует).

Н. Бобровников

Одной из главных бед нашего отечества является то, что над православным русским народом стоит неверующая, антинационально и лже-космополитично настроенная интеллигенция. Вследствие этого, правительство светское и духовное обречено на своеобразную и печальную роль охранять один – низший слой народа от другого – высшего.

В беседах с деятелями просвещения и миссионерства только и слышишь: «да, нужно оберегать народ». Но ведь нельзя же всегда оберегать и только оберегать – без надежды на совместную в будущем и согласную работу обоих классов. Неужели нашему образованному обществу суждено всегда быть тормозом на нашем историческом пути? Едва ли можно с лёгким сердцем мириться с этой мыслью, наводящей на очень грустные думы... А если нет, то, естественно, возникает вопрос: что же делается современной миссией для желательного духовного объединения народа и интеллигенции, – объединения в том, истинность чего так несомненна для настоящего русского человека?

Православие – эта истина мира и, особенно, земли русской, где единственно оно стоит сравнительно твёрдо, проводится в жизнь школой, духовенством и миссионерством.

Как поучают пути (закону) Господню в школах? На это можно ответить, не погрешая против действительности, что преподавание его в общем (исключения всегда и везде бывают) крайне схоластично.

Миссионеры действуют, главным образом, среди простого народа.

Духовенство также служит, преимущественно, простому люду. Из интеллигенции же лишь незначительная часть окормляется духовно пастырями Церкви.

Таким образом, наша учащаяся молодёжь, учителя и учительницы сельских и городских школ, учителя средних учебных заведений, профессора, писатели, общественные и государственные деятели, – весь этот многочисленный и много значащий класс русских людей стоит вне живого воздействия Церкви, чужд и чуждается её, вовсе не ведает мудрости её учения, увлекаясь, по выразительному слову Св. Писания, философией по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу.

Эти люди, большей частью, не идут в Церковь, не обращаются к пастырям и учителям Церкви в своих исканиях правды (если таковые искания посещают их), а когда и обращаются, то, обыкновенно, находят Истину Евангелия заключённой в такие формулы, которые нисколько не отвечают их душевному складу и нравственному содержанию их жизни.

Вследствие такой настроенности интеллигентного русского человека, общественные должности и – что особенно печально – очень, очень часто педагогические замещаются людьми без-религиозными. Можно бы было указать целый ряд таких печальных явлений в этой области, но это слишком всем известно и повторять излишне.

А там, где и настойчиво сказывается религиозное сознание, где люди с глубоким интересом обсуждают вопросы «веры и жизни», там, где принимают в этом участие и пастыри, – православие часто является с такой примесью рационализма, деизма и, так называемых, либеральных идей, что теряет свой чистый образ истины. В подтверждение всего этого также можно привести крупные и неоспоримые факты.

Не говорю о том, что делается в воскресных школах, классах для рабочих, хотя и многое знаю. Там столько знаменательного и требующего внимания!

Моё прошлое (поднадзорного, вольномыслящего интеллигента) поставило меня в такое положение, что я соприкасаюсь с массой интеллигентных лиц, весьма разнородных, но с доверием обращающихся ко мне, как к человеку, пережившему разные течения и искренно пришедшему к Церкви. И я воочию вижу, как растёт в интеллигенции жажда религиозной истины, тоскливое, трепетное искание выхода из душной атмосферы и заколдованного круга безверия, маловерия, скепсиса и сухих, безжизненных мудрований сектантства, как пашковцы, толстовцы и проч. У меня образовалась обширная переписка по вопросам «веры и жизни», переписка возрастает до таких размеров (мне приходилось писать до 400 писем в год), что я уже не в силах удовлетворять всем запросам, так как не имею возможности целиком отдаться удовлетворению этой назревшей, чисто миссионерской, потребности. Круг сношений, готовый расшириться очень быстро, я должен суживать. Кроме того, в таком деле часто нужна бывает беседа лицом к лицу, а это сопряжено с ещё большими трудностями. И вот вывод, который я решаюсь сделать из этих спешно набросанных для миссионерского органа новогодних пожеланий.

Наше новое время и создающиеся новые знаменательные настроения и веяния в духовной атмосфере современного интеллигентного русского общества повелительно требуют от миссии расширения её просветительных задач. Опекая и охраняя народ, она должна, в то же время, с не меньшей бдительностью и отзывчивостью воинствовать мечом Слова Божия и среди интеллигенции неверующей, колеблющейся, ищущей истины, поворачивающей на путь религии, сектантствующей, и, наконец, считающейся православной, по не стоящей твёрдо в правилах отеческих.

Бесспорно, эта задача миссии более трудная и сложная, чем нынешняя народо-охранительная; по без осуществления её деятельность миссионеров в среде одного только народа представляет собой Сизифову работу. Теперь слишком много путей и источников, откуда незаметно просачивается в народную среду интеллигентная, растлевающая её духовная гниль. Не правильнее ли будет, чем вечно и часто бесплодно трудиться над шлагбаумами и запрудами, приняться дружно за духовную чистку этих заразительных источников, тем более, что теперь сами собой, из самобытных глубин интеллигентной подпочвы, заметно пробиваются благодетельные, освежающие струйки. Да поможет Творец веков и времён в сие новое лето своей благости осуществить внутренней миссии эту её назревшую не только задачу, но и обязанность.

Тверской интеллигент

От редакции. От всей души приветствуем счастливую идею и благое пожелание г. Тверского интеллигента. Мнение автора настоящего письма к редактору тем более ценно, что этот голос исходит из той среды, где живее ощущается эта назревшая потребность в миссионерском просветительном воздействии Церкви, – мнение лица, уверовавшего путём горького опыта, путём пережитого религиозного скепсиса в несравненное превосходство Божественной истины родного православия. Дорого для деятелей миссии это заявление ещё и потому, что служит новым доказательством того, как много непочатого ещё дела у миссии и как фальшиво и вредно то живучее ещё и доныне заблуждение, что будто бы миссия, миссионерская литература нужны только там, где есть сектанты и раскольники.

Не здравии, каков в общей своей массе наш верующий народ, и не мёртвые и отсёкшиеся от тела Церкви, члены, – каковы все отщепенцы, – открытые сектанты, требуют от Матери-Церкви её особого попечения и духовного врачевания, а заражённые, заболевающие, изнурённые разными мнимо-просвещающими измами, какова наша в своём большинстве полу-верующая сектофильствующая интеллигенция. Скажут, что это дело исключительно приходских пастырей Церкви и задача их проповеди. Но что могут поделать одни пастыри с такими овцами, которые блуждают вне двора Церкви и гласа их не слушают? Нет, здесь, вместе с пастырским попечением, нужны также и меры особые, необходимо организованное и именно миссионерское воздействие на интеллигентный мир. Нельзя сказать, чтобы идея г. Тверского интеллигента была новой. Потребность в этом давно сознаётся и духовным ведомством, и просвещённым пастырством, и миссией. Есть и попытки к удовлетворению духовной алчбе и жажде интеллигентного общества, в виде заводимых в последние два года чтений для интеллигенции в столицах, Киеве и других просвещённых центрах. Но всё это только попытки, а не организованное воздействие.

Нельзя, далее, не согласиться с справедливостью мнения автора, что наша миссия отличается исключительно народным характером. Скажем больше. И в этой-то сфере миссионеры действуют односторонне, – только обороняясь, окапываясь, так сказать, от нападения врагов, а не нападая на них систематически опять-таки организованной ратью. Посмотрите на нашу полемическую литературу, на миссионерские беседы, проповеди – все они, за редким исключением, только отвечают на возражения и злохуления раскола и сект, охраняют православное воззрение народа на те или другие догматы и правила веры и Церкви, но весьма слабо направляют свой духовный меч и полемические стрелы в сам лагерь врагов православных – не подкапывают гнилых оснований догмы раскола и сект, не тревожат религиозной совести отпадших, спокойно взирающих на своё суемудрие, как на довлеющую истину. Словом, необходима реформа и в методике собеседований и в полемической, особенно народной, литературе. Нужно больше издавать и шире распространять среди самих раскольников и сектантов летучие миссионерские листки, которые бы, просветляя религиозное сознание, обличали бы ложь еретического лже-мудрования, пробуждали бы заспанную совесть отпадших. Но на это нужны большие силы и средства, которых у миссии пока ныне не хватает. Наш миссионерский институт, в лице образованных и литературных деятелей, – слишком незначителен по числу, притом все миссионеры завалены – до изнеможения чёрной работой – разъездной, и даже не прямой своей, как напр., расследованиями на местах относительно совращений и отпадений – по указам консисторий, экспертизами и др. Вместе с тем дух ревности миссионеров угашается неопределённостью их служебного и правового положения: так что все лучшие деятели чувствуют себя в переходном состоянии и потому не решаются задаваться новыми и широкими перспективами, как расширение задач миссии. Да что может сделать миссионер один на целую епархию и такую, напр., необозримую, как Донская область! В результате грудь, горло и нервы ни одного усердного к своему делу миссионера не выдерживают службы более пяти лет. Мы сейчас имеем перед глазами такие печальные примеры! Дайте время усилиться, позвольте юной просвещённой миссии стать твёрдой стопой на свою законную почву, и она сумеет ответить на запросы интеллигентной среды и, с Божью помощью, удовлетворит её алчбе и жажде, как ныне с успехом делает это в народной среде. Отрадно констатировать, что где бы опытные, просвещённые, горящие Илииной ревностью о своём долге и деле миссионеры ни появлялись в местах сектантского брожения, они пленяют сердца православных масс в след послушания Церкви и быстро приостанавливают дальнейшее сектантское или раскольничье движение. Крестьяне, выслушав ряд бесед и пламенных обличений убеждённого, способного миссионера, с детским доверием внемлют гласу миссии и искренно – детски выражают свои чувства: «чтобы тебе, батюшка или сударик, ранее-то приехать к нам, да вот так хорошенько растолковать бы нам, тёмным людям, то ведь и не было бы у нас такой сутормы»²³!.. Или: «если бы ты не приехал, то не больше как годик разве ещё помаялись бы с этими штундерами. а то бы все и перешли туда-ж». Такие простосердечные заявления часто слышатся миссионерами от народа, и они слишком ярко характеризуют значение, силу и необходимость миссии в народной среде.

Но смотря на все те исключительные условия, среди которых приходится действовать нынешней миссии, тем не менее некоторыми деятелями епархиальных миссий в истекшем году сделаны были полезные попытки миссионерствования среди интеллигенции. Так, Херсонский миссионер Μ.А. Кальнев, в гг. Николаеве и Херсоне перед своими собеседованиями с местными сектантами, прочитал вызвавшие большой интерес публичные лекции для интеллигенции об истории вероучения и характере местных сект. Опыт прекрасно удался. Лекции миссионера возбудили в обществе сочувствие к делу миссии. Редактор нашего журнала в столице читал слушателям из высшего общества публичные лекции о духоборах и пашковцах.

Желательно, чтобы эти начинания не остались исключительными, а в новом году нашли бы себе большее развитие. Светское общество, кроме газетных и ходячих толков, решительно не имеет других верных и достаточных сведений по вопросам раскола и сект, ибо в курсах светских учебных заведений в этой области ничего толкового не сообщается. Отсюда понятно сектофильство и верхоглядство интеллигенции на столь сложное церковно-общественное явление, как раскол, секты. Миссия обязана считаться с этим тормозом в своей деятельности и – должна стремиться приобретать себе в светском обществе, как можно больше понимающих дело, сочувствующих и содействующих себе союзников.

В этих целях желательно, чтобы братства располагали и пользовались способными и ревнующими о православии членами своими из интеллигенции для миссионерства в этой среде.

Имеют же братства из народной среды полезнейших для дела сотрудников миссии из добровольцев, которые иногда умеют говорить своей братии языком своим, народным и потому более понятным, и вызывать иногда большее доверие, чем присяжные миссионеры или пастыри. То же нужно сказать и об интеллигентном мире, – где свой язык, свои взгляды, свои предрассудки, с которыми легче считаться миссионеру-интеллигенту, да ещё добровольному служителю миссионерской идеи. Почему бы, напр., не благословить епархиальной власти на миссионерский подвиг и не взять братствам под своё руководство и отчёт, испытанных ревнителей православия, седмерицей искушённых, как этот, например, наш почтенный корреспондент, или как уже известный читателям сотрудник Μ. С-ко и мн. др. Сколько бы они могли добра принести в своей среде, сколько света пролить для самой миссии, относительно интеллигентных веяний и течений.

Наконец, миссия не должна пренебрегать и могучим влиянием печатного слова на светское читающее общество: необходимо, чтобы духовная печать всемерно заботилась пробивать себе путь к уму и чувству интеллигенции, которая не заглядывает в наши органы. Ныне ни одна публичная библиотека, ни один клуб не выписывают духовных органов; даже наиболее распространённые духовные журналы не имеют и 1% в своём числе светских подписчиков, так что влияние на интеллигенцию нашей литературы сводится к нулю. В свою очередь важно также, чтобы светская печать более и искреннее интересовалась вопросами Церкви и миссии. Как известно, печать в наше время – могучая сила, – ею живёт и дышит интеллигентное общество. Но где у нас светские органы, искренно преданные и стоящие на страже интересов Церкви?

Да поможет же Царь веков и времён в новое лето, хотя бы этими только мерами, начать миссионерство среди интеллигентного мира!

В. С.

26 декабря 1899 года. День собора Пресвятой Богородицы. Мф.12:15–21. „Се, Отрок Мой, Которого Я избрал; возлюбленный Мой, Которому благоволит Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд, не воспрекословит, ни возопиет (Мф.12:18,19); и на имя Его будут уповать народы (Мф.12:21).

1Тим.6:11–16. «Ты же, человек Божий, преуспевай в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости (1Тим.6:11), подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни (1Тим.6:12). Завещаваю тебе соблюсти заповедь чисто и неукоризненно, даже до явления Господа нашего Иисуса Христа (1Тим.6:13,14).

Я лишь осмеливаюсь, достопочтенные отцы и братия, высказать несколько тёплых пожеланий, коими так хотелось бы укрепить дух ваш на предлежащие вам в новом лете благости Божией подвиги. Если христианину рядовому не иначе можно наследовать вечное блаженство, как «многими скорбями» и усилиями, то кольми паче миссионеру, пастырю, учителю, коим вверено Богом и властью земною («сущие власти от Бога учинены суть») служение высочайшее, священное, равно-ангельское, апостольское! Пусть в новом году в основу, девизом жизнедеятельности своей каждый из миссионеров положит слово Писания: «аз на раны готов», то есть готов на многие скорби: обиды, насмешки, болезни, труды, изнеможения и тогда ваш тернистый путь не будет так тяжёл, а тяжкое бремя миссионерства покажется лёгким. Думается мне, кто не запасётся таким душевным благорасположением, тот и не будет искусным, и долготерпеливым и благоуспешным «ловцом человеков», ибо таковой служитель св. дела миссии не пойдёт ли вопреки правилу, высказанному Святым Духом через Иисуса сына Сирахова: «сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению; управь сердце твоё и будь твёрд» (Сир.2:1,2)? Ах! если бы нам всем «возненавидеть душу свою» с её самоугодлнвостью, леностью, страшливостью на добро и дерзновением ко злому, с её тщеславьишком и сребролюбием! Ведь все люди – «род лукавый и прелюбодейный» – по определению Самого, кроткого сердцем, Сына Божия! Ведь все мы – «лживии сыны человечестии», – по утверждению святого Давида, который говорил, что «всяк человек ложь»!

Итак, смысл всего Священного Писания склоняет душу нашу к глубокому смирению в помыслах и словах. С решительностью можно сказать, что православный миссионер и пастырь должны пленять сердца жестоковыйные речью тихой, в спокойном тоне, взором ясным и твёрдым, челом светлым и серьёзным, лицом воодушевлённым, всем своим внешним видом, ясно выражающим телесное и духовное воздержание и трезвенность. Весьма много значит внешность миссионера и пастыря, но подделать эту внешность, – без внутреннего горения и святого воодушевления, – невозможно.

Но откуда приходит воодушевление в слове и деле миссии, как не от Духа Божьего Святого? «не заботьтесь, что возглаголать, Дух бо Святой возглаголет», «кто Духа Христова не имеет в себе, тот и не Его», учит Слово Божие. Всем, а миссионерам доподлинно известно, какими средствами мы привлекаем к себе Святого Духа и от Него исходящие вдохновения святые. Однако, никогда не должно утомляться указывать на эти средства. Истина Господня пребывает во век и состоит в том, что Духа Святого изобильно приобщаемся, во-первых, в таинстве Крови и Тела Христовых, следуемом за таинством искреннего слёзного покаяния, во-вторых, посредством искренней, непрерывной, ежемгновенной Иисусовой молитвы, – в-третьих, ради дел милосердия к требующим от нас помощи и заступления, к нищим духом и телом, к сирым, странникам, больным, арестантам. Во всём сём молю Господа обильно преуспевать вам, отцы и братья, миссионеры и в сие новое лето и на многие и многие лета!.

Дух Святой не может вселиться в «злохудожну душу» и почивать в ней, согревая её, утешая, умудряя. Миссионерам, чтобы быть благоуспешными в своём св. деле, нужно возыметь совесть благую и отрешиться от грешной любви к земным благам, «Не будем любить, братия, мира, ни того, что в мире», дабы не пришлось нам в своей, требующей самоотвержения деятельности, заговорить словами званных на вечерю: «село купих», «жену поях» – «имей мя отреченна» ...

Недавно мне говорил один пастырь – миссионер: «я не знаю причин, более тормозящих успехи наших миссий, как грешное раболепство души нашей перед земными благами. «Село купих», «жену поях» – вот эти-то мотивы и служат в нас, многогрешных большим тормозом нашего служения в вертограде Господнем. Неуспехи и малые успехи пастырской миссии могут только от нас зависеть, но никак не от Бога – ибо Бог наш не медлитель, но ревнитель, «не хотящий смерти грешнику». Разве Павел с Аполлосом дремали? Нет. Св. Павел сеял Слово Божие «благовременно и безвременно», Аполлос же полил эти посевы потами пастырскими и слезами апостольских скорбей. Вот Бог и возращал сторицею!

Так говорил маститый пастырь. Я же, «почтив лице старче», вопросил:

«Откровенно скажите, не повредит ли духу ревности миссионеров начинающееся улучшение их материального и служебного положения, хорошие оклады жалованья, не может ли это грозить опасностью для миссионеров со стороны плотоугодия, беспечности, гордости и вообще угашения духа?»

Пастырь-миссионер мне ответил: «В наше тяжёлое время всяческой борьбы за существование скорее угашает дух не щедрость, а скудость. Все, вступившие ныне на это поприще, несут свой долг, ради службы Богу, а не ради мамоны, а потому, такие миссионеры и пастыри не будут «прилагать сердца» к улучшающемуся их положению и увеличивающемуся жалованью, а потому, достаточные для пропитания оклады не повредят духу ревности их, а наоборот, освободят его от гнёта многих – ныне неблагоприятных для сего служения – условий. В нищете трудновато жить, а тем, паче и Богу, и людям служить, а при избытках не хитро: лишь надо уметь определить «minimum» своих потребностей, а остатками делиться с бедной братией, с которой так часто встречаются миссионеры. Я знаю, вы св. Павлом увлекаетесь, как он безвозмездно благовествовал и трудами рук своих кормил себя и сущих с ним. Но св. Павел был особый избранник – и притом одинокий, – монах, ему немного было нужно, а пастыри наши и миссионеры люди семейные. Да и нельзя требовать, чтобы все люди – ещё и в наш век – были Павлами: на слабосильные плечи современных веро-проповедников нельзя возлагать Павловых неудобоносимых бремён. Если нынешние пастыри и миссионеры спасут от геенны самих себя и некоторых, хотящих наследовать спасение, то и за это им хвала. Даже более скажу: если пастыри только благочинно и благоговейно Богослужение совершать будут, особенно Божественную литургию, то и тогда это и им, и многим будет во спасение, ибо Богослужение в страхе Божием скорее всего очищает и просвещает души пастыря и пасомых. Опыт и пример пастыре-подвижнической жизни о. Иоанна Кронштадтского у всех на глазах».

Здесь мой маститый собеседник привёл слова Св. Иоан. Златоуста:

«Св. пророк говорить: «гневайтеся и не согрешайте». Он не уничтожает гнева, который бывает и полезен, не отвергает негодования, которое бывает полезно, когда направлено против людей неправедных и нерадивых, но отвергает несправедливый гнев и безрассудное негодование». Без всякого сомнения, продолжал мой собеседник, можно ожидать гнева Божия и бедствий общенародных, если повсеместно в России усилиями миссионеров и пастырей не будет установлено благоговейное, неспешное, уставное полное богослужение. Ведь недаром явилось в речи выражение: «отзвонил и с колокольни долой». Этим выражением обозначается нетерпеливость, малодушие, унылость в пастырях и чтецах. Слов нет, люто борют бесплотные злодеи за богослужением священнослужителей, но ведь некуда, деваться и от слов: «проклят творящий дело Господне с небрежностью». Притом, только «побеждающему» нерадение даёт Бог обещанные венцы».

Тут мне вспомнились глубоко врезавшиеся в память пожелания протопресвитера Янышева, сказанные им на одном из пастырских собраний, «чтобы ни один псаломщик не смел читать кое-как, с пропусками и неразборчиво». Именно так: «чтобы не смел». И вот, если бы миссионеры, вместе с оо. благочинными почаще присутствовали на богослужении в сельских приходах и своим авторитетным влиянием, советом, любовью, а где нужно страхом, спасали клириков от навлекающего проклятие греха небрежения в службе Божией и заботились бы, чтобы в церквах было всё «благообразно и по чину», – это было бы благоплоднейшая миссия их по охранению народа православного от увлечения сектами и расколом, где внешняя красота богослужения закрашивает тени лжеучения.

В Олонецкой епархии один известный нам миссионер усердствует ездить по сельским годовым и двунадесятым праздникам не для того, чтобы в праздник с велием утешением попить и поесть, но для того, чтобы сказать в укрепление веры православных краткое, но живое слово. Этот миссионер не ждёт понуждений от епархиального начальства, но любит сам ездить; хотя непоседливость имеет свои пределы, и миссионер, подражая Господу Иисусу, должен уединяться для упражнения в молитве к Богу и самоуглублении в себя и в плоды своих дел, но и удобоподвижность совершенно необходима миссионеру. Апостолы любили ходить пешком, странствовать, – откуда произошло выражение: «per pedes apostolorum»²⁴. И нынешние преемники апостольских подвигов веро-проповедничества – миссионеры не должны бы считать ниже своего достоинства хождение иногда пешком из села в село по епархии. Это особенно благоплодно может быть в наше время, когда по деревням и сёлам рыскают лютые волки в овчей одежде, сектанты, пропойцы, расколо-учители, и сеют плевелы в души питающего нас от щедрот своих народа. В моих странствованиях по северу мне приходилось выдерживать жаркие прения с иными «странниками», тунеядствующими, которые за хлеб-соль народа платят празднословием, сквернословием и лжеучением.

Я решительно убеждён, что нетрезвых, буйствующих и сектантствующих странников нужно бы заключать в работные дома, где, давая им пищу и одежду, обязывать посильной работой и заботиться об их нравственном вытрезвлении. Но этого достичь можно только через посредство миссионеров и пастырей, которым в новое лето благости Божией следует паче прежнего разжечься святой и спокойной ревностью, действующей благоразумно, без нарушения законов и уставов Господних.

Великая опасность для духа миссионеров разбегаться мыслями на множество людей («пучить глаза на человечество», как прекрасно выражался епископ Феофан-затворник) и забывать об отдельных человеках, об личности, особенно о так называемых главарях и верховодах в сектах. Пора воскресить веру в личность и понять, что один человек соприкасается с тысячами людей и никогда не бывает отчуждён от общества. Сквернослов со своей привычкой разносить с собой скверное слово всюду, где ни бывает. Убедите его оставить его привычку, напомнив о суде Божием и о Боге, наказующем уже в сей жизни, и вы иссушите один из источников сквернословия, сколько греха вы уничтожите, скольких деток спасёте от заразы! Тоже нужно сказать об еретиках и лжеучителях, образумьте Льва Толстого или Пашкова, – сих двух столпов российского еретичества, «написавших имена свои» на землях. Скольких людей погубили и для царствия Божия, и для благоденствия земного, эти люцеферы настоящие скольких ещё могут погубить в будущем сочинения Толстого, если пастыри не станут на страже, «бдяще и стрегуще» стада словесных овец. Ведь и Сам Господь Бог являлся как отдельная личность, в образе человеческом. А сколько десятков, если уже не сотен тысяч святых спаслось именем Богочеловека. Сколько добра соделалн святые, когда соединялись доброй волей с Духом Божиим Всемогущим, который дышит «идеже хощет» Сам, и с особенной ощутительностью для чуткого – в Церкви Святой православной.

О. Иоанн Кронштадтский тоже личность, отдельный человек, немощный, обитающий, как и мы, в глиняном сосуде смертного многоболезненного тела²⁵. А какое множество добрых святых дел совершает через него Святой Дух Бог, восполняющий оскудевающие его силы Своей крепостью и силой, которая обвыкла совершаться в немощах людей. И о. Иоанн, несмотря на вселенскую славу свою, ни одного человека не пренебрежёт, но всегда своё драгоценное внимание всецело отдаёт всем требующим: кто не ищет от него благословения, благодатного, утешения, исцеления, назидания, материальной помощи!

За каждого человека пролита, бр. кровь Сына Божия, и хот капелька крови приходится и на меня, окаянного грешника, поэтому, блаженны милостивые к людям и внимательные, ласковые, мягкие в словах, деликатные в чувствах по отношению даже самых грубых, дерзких и испорченных людей, каковы, например, гордые фарисеи-сектанты. Всё-таки как бы ни был развращён человек, он не может превзойти в злобе, человеконенавистничестве и в лживости духа злобы, дьявола. Дьявола-то и дьявольские его дела, творимые через людей, следует ненавидеть и никак не должно мириться с торжеством и успехом зла, как учат иные философы, но бороться, обличать, запрещать необходимо.

О, блаженны вы, братия миссионеры, ибо вы алчете и жаждете водворения Правды Божией в сердцах людей, – вы насытитесь зрелищем успеха своих молитв, чаяний и трудов; Бог способствует вам, как своим избранным! Тяжёл ваш жребий, пастыри и миссионеры, которым надлежит спасаться среди мира. Да не будет же того, чтобы мир, со своими содомскими обычаями, увлекал и расслаблял души пастырей и миссионеров, которым более других известно слово Духа Святого, заповедавшего христианам: «не любите мира, ни того, что в мире», «кто любит мир, тот враг Божий». Да сподобимся же все мы получить неложно обещанные радости в обителях Небесного Отца!

Прошу простить меня за скудость слова моего, но, поняв моё доброжелательство, помочь мне молитвами одолеть страсти, воюющие на душу мою, которую искренно сознаю окаянной и недостойной никакого земного утешения.

Михаил С-о

Возлюбленнейший о Господе,

Досточтимый отец протоиерей

Иоанн Григорьевич!

Сию минуту прочитал в газетах радостное известие о том, что Высокопреосвященный Московский Владыка (2-го ноября) освятил вновь построенную при Сергия-Рогожской церкви (т. е. при коей вы служите) аудиторию, предназначенную служить местом для публичных собеседований со старообрядцами.²⁶

Несказанно радуюсь я тому, что содействует внешним удобствам к развитию великого миссионерского дела, – без которых едва ли может идти, как следует, всякое большое дело. Наше же дело именно страдает недостатком средств и удобств.

Уверен, что вы всей душой радуетесь тому, что видите теперь перед собой, и радости вашей да никтоже возмет от вас, ибо радость сия о Бозе и о святой Его Церкви, за которую вы ратуете против недругов её в течение более, чем тридцати лет. Не могу поэтому удержаться, чтобы не приветствовать вас вседушевно с этой радостью.

За вами стоят и другие ближайшие сотрудники ваши, в точном смысле слова, которые позже вышли на ниву делания, но столь же ревностные и опытные, такой же горячей любовью к славе Божией проникнутые. И им мой сердечный приветственный поклон.

За ними стоит сонм правоверующих детей Церкви всякого звания и состояния, пола и возраста.

По опыту знаю, что многие из них столь же пламенную ревность имеют о святой Церкви, как и служители её; уверен посему, что и они радуются той же христианскою радостью. Прошу передать и им братский душевный привет. Очень может быть, что многие из них и средствами своими содействовали осуществлению прекрасного дела.

Уповаю, что жертва их милостиво принята пред Престолом Божиим, как и жертвы благотворения и построения храмов Божиих. Ибо обращение заблудших, просвещение во тьме сидящих – составляет одно из призваний христианина.

Остаётся слово к старообрядцам, ради которых и помещение устроено. Им ли теперь не радоваться, что так много о них заботятся, что силы и средства на них тратятся, что их запросы и сумнительства спокойно и терпеливо выслушивают, что не властно-пастырски, а братски-дружески стараются возвестить им слово спасения. Поклон и им, если только они захотят принять поклон старика другого упования. И во всяком случае, доброе им пожелание искать пути спасения и сие исследовать, а не бросать только камни обвинения против других, недостатками которых и они ведь не спасутся. Некогда жестокие обвинители устыдились по слову Судии Божественного: – «кто из вас без греха, тот пусть первый бросит камень», – устыдились бросить его в падшую женщину. Устыдились то сделать враги и завистники Христовы. Зачем же теперь, именующие себя христианами, притом истинным благочестием и любовью хвалящиеся (Швецов), зачем они только и знают, что камни и камешки бросают?.. В самом деле, надзирать наши личные недостатки, подбирать букет резких слов из полемических книг прежнего времени (хотя мягкостью и сами они никогда не отличались, да и теперь, как дальше ещё скажем, не отличаются), вспоминать вызванные ими же самими строгости правительственных к ним отношений, а также и церковного осуждения, – вот излюбленная тема их разговоров. Поставив всё это, и вместе и порознь взятое, на ходули, они смелой рукой бросают камни в не изменившую Христова завета, в не погрешившую в Его учении, в чуждую каких-либо ересей (в чём многие из них и сами сознаются), обручницу Христову. Урок, данный Божественным Учителем еврейским законникам, проходит ими незамеченным. Точно они без греха и все их общества владеют дарами спасающей благодати Божией. Пусть, хотя теперь, во вновь освящённом месте опустится поднятая с камнем рука, а мысль их обратится к исследованию пути спасительного! Пусть внимание их остановится на том вопросе, где, в каком обществе, обретается благодать Божия, где тот дом, в коем эта благодать, – дом Божий, который и крепок силой Божией, а не человеческой, вечно неодолимый и неодолённый, хотя и многочисленными врагами окружённый. И пусть прежде всего оглянутся они на себя самих и вспомнят слезами писанные некогда строки такого же, как они, старообрядца с Иргиза: «О новый Израилю, тщетно хвалитися, яко священства чин в тебе не изсякает. Всуе хвалишися. Где той неизсякаемый источник, без него же Церковь Божия стояти не может? Где преемственная от рук апостольских хиротония?.. Имееши ли священное руковозложение, миросовершение, антиминсов освящение, равно и суд церковный? Кто может в тебе пресвитеров и диаконов поставляти, миро совершити и все дела с рассуждением творити по 9 правилу св. Антиохийского собора и по 6 Карфагенского?» Правда, после того, как это было писано, явился якобы неиссякаемый источник, но явился, крадучи, – буквально украденный из того же великого источника при доме Божием, который они желают теперь забросать камнями. Им ли, думается, делать это? Но делают. Взяли тайком воду из чужого колодца и в этот же колодезь грязью бросают! Тайком, переодетым в чужое платье увезли м. Амвросия и им же хвалятся, сиречь, хвалятся похищенным добром... Впрочем, это – их дело!.. А там, на другой стороне Москвы, за стеной монастыря святителя и чудотворца Николая, уже и по видимости нет ничего спасающего. Там одна лишь нужда и нужда, беднота и беднота, которую тоже на показ выставляют, которой, – именно ею, этой беднотой, оправдаться хотят и даже похваляются... Что бы сказали вы, – да и не вы одни, – про голодного оборванца, которому богатый предлагает и хлеб, и одежду, а он отталкивает благодеющую руку и, потрясая лохмотьями, хвастается ими? Ведь это было бы безумием! И беспоповцы наши и знают, и видят, и чувствуют свою нужду и бедноту даров Божиих, и однако не ищут их в источнике неоскудеваемом, отталкивая руку помощи. И хочется почему-то им оставаться при своей бедноте. Мы не выдумываем этого, а воочию видим и своими ушами слышим. Не безызвестный, вероятно, и в Москве беспоповщинский миссионер, слепец Коновалов, в минувшем сентябре месяце, на публичной беседе в одном из наших селений, в нашем присутствии, прямо заявлял, что их общество (беспоповцев сновоспасова согласия) есть церковь бедняков, притом – слепая, присовокупив при этом в оправдание, что таковой может быть и вся Христова Церковь. Таким образом, невольно произнесён был и суд над собой и над всем беспоповством, – как обществом бедных благодатью Христовой, которая нас и спасает, – и вместе глумление над Христовой обручницей, яко бы ограбленной кем-то и лишённой зрения. Добавление это с богохулением близко граничит... Между тем, с другой стороны, тот же Коновалов с каким-то злобствующим злорадством, – по поводу известного толкования филологического св. Димитрием названия Исус, – восклицал, что Церковь (т. е. православную) нужно побить камнями, – так-таки буквально и сказал это. Вот что значит с закрытыми глазами ниспровергать Св. Писание и, утвердившись в самомнении лжеименного разума, без разбора поносить всё то, что не принадлежит ему. Но давно и божественно сказано: что видишь сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуеши... Изми первее бревно из очесе твоего (Мф.7:3,6).

Итак, по истине, тщетно хвалишися, всуе хвалишися, «о Новый Израилю»; – должно заметить, что и само название это неправильно усвоено старообрядцам! Да простят же они старика, от души слово сказавшего, и радующиеся новому помещению да приходят в него с новыми чувствами!

Шесть лет назад и у нас в Казани, благодаря заботам почивающего архипастыря, архиепископа Владимира, – открыто было своё помещение (хотя и наёмное); и у нас происходило тогда святительское освящение залы собеседований, и мы радовались тогда этому и говорили, и писали, что можем и теперь повторить: «Радуется душа христианская при освящении храма имени Господню, в коем будут молиться верующие своему Господу и в коем будут совершаться священнодействия, низводящие на них благодать Св. Духа. И здесь освящено место Господу... И здесь со смирением, верой и терпением предлагаться будут словеса Господни, дабы уразумели все, где есть Бог наш и где Церковь Его святая, в лоне которой только и возможно спасение наше» ... «Приходите же сюда с желанием мира и разъяснения, как незлобивые дети единого Отца Небесного!» (Собран. сочин., стр. 65 и 73).

Заключаю своё письмо смиренной, сыновней просьбой благословения Высокопреосвященнейшего Архипастыря, которому, без сомнения, много обязан ваш праздник и от любвеобильного попечения, которого о благе Церкви истекла и всеобщая ваша радость.

Вам же сердечное лобзание, душевно преданный

Н. Ивановский 

В последние два года ряды нашей внутренней миссии значительно пополнились свежими образованными силами. На поприще миссионерской деятельности выступили более 20 кандидатов духовных академий. Это – светлое и небывалое до сих пор явление. Академии приучали нас к другим порядкам. Мы привыкли видеть, как их питомцы, по проторённой дороге, шли в преподаватели семинарий и училищ, и лишь меньшинство – в священники. Теперь зарождается какое-то новое веяние. Очевидно, среди образованной духовной молодёжи пробуждается интерес к русскому расколо-сектантству. Заметно, начинает увлекать её и деятельность наших уже послуживших миссионеров. – Всё это свидетельствует, что в духовных академиях, несмотря на материалистические стремления века, живы ещё предания идеализма и подвижничества на пользу общую. Иначе нельзя себе объяснить указанного явления.

В самом деле: что представляет собою миссионерство, как общественное служение? Это, по всем известным данным, сплошной ряд лишений и скорбей, – поприще, на котором любители карьеры и чинов не найдут себе удовлетворения. Миссионерство до сих пор не даёт своим работникам даже прав государственной службы. Вы не без пользы для Церкви трудитесь в борьбе с раскольничеством, пятьдесят лет проповедуете народу святые истины православия, – и в конце концов можете оказаться в положении «служилого» человека, которого во всякое время могут забрать в солдаты. – Разумеется, это грустно; но это – факт. Под давлением его, все светские миссионеры ныне числятся на разных побочных должностях, до псаломщических включительно. Говорят, что в высших сферах вопрос о служебном положении миссионеров поставлен на очередь. Может быть, не об этом так давно говорят, что самая крепкая вера и твёрдое упование способно ослабевать!..

Пойдёмте дальше. Рассмотрим тот же «вопрос» с иных, сторон. Каково ныне служебное положение по епархиям?

И в этом отношении мало можно сказать утешительного. Правда, есть миссионеры, которые чувствуют себя на своих должностях, вследствие особой попечительности местных архипастырей, относительно. хорошо. Таковы, напр. Херсонский, Харьковский и Воронежский миссионеры. Первый является полным хозяином своего дела, заведующим всей епархиальной миссией. Распоряжаться им никто не может, кроме Преосвященного. В Харькове миссионер назначается Св. Синодом, состоит членом Миссионерского Совета, находящегося под председательством высокопреосвященнейшего Владыки. В то же время, Харьковский миссионер пользуется званием члена Епархиального Училищного Совета по самой своей должности. Здесь, так обр., фактически нашли своё применение обще-миссионерские желания, выраженные, между прочим, в постановлениях 3 Всероссийского Миссионерского Съезда. – При таких условиях, конечно, можно работать и быть полезным делу миссии. Но что сказать о том положении большинства наших собратий, в каком их застал и этот новый год, и как определить их служебное положение?

Это, по истине, безличные, бесправные, покорные слуги консисторий и братств. Им приходится не только служить св. Церкви, но и прислуживаться людям. Сами по себе они никакого направляющего значения в делах миссии не имеют. Они – лишь рассыльные при Консисториях и братствах, и не везде состоят их членами. Ездят они по глухим сёлам и хуторам, ведут изнурительные беседы с раскольниками и сектантами, наталкиваются на множество внутренних препятствий, тормозящих успех их проповеди; пишут «слёзные» донесения и «отчёты» Консисториям и братствам. А что выйдет из этого? – они сами не знают. Всё зависит от настроения председателей. Разве вам, примерно, скажут: «да... одним священникам трудно бороться с сектантами и раскольниками. Необходимо завести миссионерские кружки из народа».

Миссионер пользуется благоприятным случаем и разрабатывает проект устройства этих кружков. Но – увы! – направление влияния повернуло уже в другую сторону. Ваша мысль о кружках признаётся теперь не только не своевременной, но и «прямо неосуществимой». Находят, что мужики столь темны и безграмотны, что их нельзя довести до понимания основ православной религии (!), – и вы остаётесь опять один с своими думами и мучениями и будете опять выжидать подходящего «настроения» у председателей...

При таком течении дел, разумеется, в вашей службе не может быть одной, строго руководящей, идеи, и вы по необходимости будете подчиняться случаю. Нечего говорить, как это угнетающе действует на самосознание миссионеров, как подобные порядки убивают в них энергию и заставляют иных из них, более нервных, бежать с миссионерского поприща во время самого разгара дела.

Да. По причине теперешней юридической бесправности и неопределённости своего служебного положения в ведомстве – миссионеры как бы висят между небом и землёй. Они не могут пристать ни к одной корпорации. Вот вам доказательства.

Как-то в Т-е, под гнётом нужды, задумался я сделаться членом ссудо-сберегательной кассы при духовной семинарии. Казалось бы, чего проще? По образованию, я – брат преподавателям семинарии; жалованье получал косвенно через руки о. ректора. Недоимок, следовательно, за мной быть не могло. Однако, когда вопрос о моём членстве пошёл на голоса, братья-преподаватели меня торжественно «провалили». Они мотивировали своё решение тем, что я не состою на коронной службе, и для них – «посторонний» человек, как столоначальник Консистории. – Sapienti sant²⁷...

Знаю я другой случай в том же роде. В одной южной епархии миссионер, с успехом служащий уже лет восемь, захотел стать членом эмеритальной²⁸ кассы духовенства. Он рассуждал так: «не всегда благополучно переночуешь в степи под дождём или снегом, не всегда «выскочишь», когда понесут, опрокинут и прибьют в дороге лошади. Надобно подумать и о себе» ... Но духовенство, к стыду его, рассудило иначе; на том основании, что миссионер никуда не причислен, его не приняли в члены эмеритальной кассы.

Судите теперь о положении миссионеров по епархиям. Ведь, правда, ничего заманчивого с точки зрения земных, вполне естественных, достойных делателей благ в этом положении нет? И, однако, жизнь свидетельствует нам, что ряды миссионеров постоянно растут и пополняются образованными юношами. Ясно, что не карьера и чины влекут этих юношей на миссионерское поприще. И не материальный расчёт руководит ими: миссионерские невзгоды – блужданье по грязным дорогам, ночлеги в степи под пронзительным ветром или дождём, беседы иногда с совершенно дикими фанатиками, при невозможных гигиенических условиях, не могут быть оценены никакими деньгами... Очевидно, – любовь к Церкви православной, желание помочь русскому народу благополучно пережить теперешнее смутное время, жалость к заблудшим братьям нашим, ревнующим о своём «спасении» не по разуму, сострадание к родным себе по крови и по духу пастырям, изнывающим в непосильной борьбе с народной темнотой и распущенностью, – вот что увлекает людей в миссионеры.

Нельзя не возблагодарить Бога, что Он столь благовременно посылает делателей на жатву свою. Каждый новый год рождает всё более и более осязательную нужду в миссионерском делании. Деревня алчет хлеба духовного. Ей нужна живая и осмысленная проповедь Слова Божия, – нужно авторитетное разъяснение вековечных истин православия и такое же сильное опровержение сектантских мудрований. Только при этих условиях возможен религиозный мир в нашем народе. Но где священники наши, выходящие из семинарий без должной практической подготовки к современному пастырскому деланию, – возьмут уменья живо, применительно к народным запросам, проповедовать Слово Божие? Откуда они, порабощённые печалями житейскими, наберутся миссионерских знаний и этого авторитетного тона при изобличении сектантства?

Вот тут-то миссионеры и оказывают огромную услугу русской Церкви. Они, как хорошо, богословски развитые люди, помогают священникам закончить их недоконченное умственное образование, содействуют им осмыслить православные догматы веры, опытно разъясняют им, как надобно живой речью проповедовать народу, дают образцы настоящего опровержения сектантства, поддерживают и направляют энергию в трудящихся пастырях... И это – не хвастливые слова: – да простят мне скептики мою откровенность! – не желание приписать миссионерам того, чего за ними не знает действительность. Нет, я сам был поражён тем нравственным значением, какое имеют в глазах сельских священников проповедники- академисты. В минувшем году мне пришлось прочитать письмо одного молодого тамбовского пастыря. Это письмо, изложенное стихами, убедило меня в истинности только что сказанного. Оно показало мне, что среди молодых сельских священников замечается теперь подъём духа, жажда миссионерского подвига. И что особенно важно: эти прекрасные явления зарождаются и крепнут при ближайшем воздействии миссионеров. Вышеупомянутый автор пишет:

«Светить другим свечою слова,

Быть стражем совести людской –

Что выше может быть иного,

Что чище в жизни сей земной?»

Батюшка-поэт не скрывает от себя трудности этого служения, на основании почти десятилетнего опыта. Он знает –

«Как много нужно веры в Бога,

Как надо тёмный люд любить,

Чтобы работать долго – много,

Мирские прелести забыть...»

Но его не страшит этот «новый и неизвестный путь». Не смущает нашего идеалиста также и то, что «многие бегут» от миссионерства. Он готов идти, «хоть и не смело», туда куда влекут его: «небесная отрада» о спасении заблудших братий и живой пример деятельности миссионеров. Об этой деятельности батюшка-поэт говорит много трогательного. Я лишь из скромности не буду приводить здесь соответствующих строф письма.

Таким образом, важное значение академистов-веропроводников для русской Церкви не может подлежать никакому сомнению. В виду этого, казалось бы, всеми мерами надобно привлекать их к занятию миссионерских должностей. Но, к сожалению, далеко не все епархии обнаруживают в этом отношений просвещённую предупредительность. Между ними есть даже такие, в которых поступление на миссионерскую службу сопряжено с большими и совсем не нужными затруднениями. Такова епархия Т-кая. Делами миссии здесь заведует Совет Братства²⁹. Он же изобретает условия для желающих занять миссионерские должности. Эти условия, – во многом напоминают настоящие хозяйственные контракты. Совет Братства требует от миссионеров, чтобы они, перед выступлением на службу, в присутствии избранной публики провели по две образцовых противо-сектантских беседы и потом дали бы подписку, что они обязуются прослужить в епархии не менее пяти лет. В противном случае, платят Братству неустойку в 90 руб. Остановимся на этих своеобразных порядках. Посмотрим, не унижают ли они достоинства, миссии и личности миссионеров?

Вот вы успешно кончили курс академии. По своему настроению вы решились поступить в миссионеры. Академическое начальство рекомендует вас с лучшей стороны. Вам, правда, не достаёт практической подготовки к ведению миссионерского дела. Но это уже неизбежное зло, с которым приходится всем считаться. Как же, однако, считается с ним Братство?

Оно даёт вам три месяца на подготовку. По истечении этого времени, вы должны публично провести две образцовых беседы с сектантами в доказательство своей миссионерской правоспособности. Не странное ли это дело? В три месяца не только нельзя стать «образцовым» миссионером-практиком, но невозможно, сколько-нибудь основательно, изучить сектантства теоретически. Ведь надо помнить, что по части сектоведения нам почти ничего не дают семинарии и академии. Мы выносим из них самые скудные и поверхностные знания о сектантах. В виду этого, новичку, только что вышедшему из академии, за три месяца впору ознакомиться с важнейшими противо-сектантскими сочинениями, – не то что практически изучить ведение миссионерских бесед. Это я знаю по личному опыту. Каких же образцовых (!) бесед с сектантами Братство требует от своих кандидатов на миссионерские должности? Выставлять подобные требования – значит: или не знать, что уменье вести «образцовые» беседы даётся миссионерам не трёхмесячной, а многолетней практикой, или намеренно ставить в странное положение кандидатов на миссионерские должности, по нужде, неопытности ли или по непременному желанию послужить миссии – принявших от Братства невозможные условия.

Это, должно быть, скоро же сознал Совет Братства и стал требовать от новичков-миссионеров, под именем образцовых бесед, двух пробных лекций. Но значения этого искуса совсем уже трудно постичь.

Если таким путём Братство хочет убедиться, что будущий миссионер сведущ в богословии, то об этом достаточно говорит аттестат академический; если же из «пробных лекций» (словно дело идёт о профессоре!) Братство хочет усмотреть, что миссионер освоился с вопросами полемическими, – то оно может жестоко ошибиться: изложить на бумаге чужие сведения по тому или другому вопросу расколо-сектантства для кандидата академии не составляет никакого затруднения, а прочесть написанное и того легче. Но всё это не имеет ничего общего с практическим миссионерством. Для чего же сочинять ненужные формальности, из которых даже не видно, владеет ли ново-назначаемый миссионер даром свободного слова, или нет? Говорим – невидно, ибо миссионерские «лекции» всегда произносятся авторами их по тетрадке, на заранее известные темы, а не на память и экспромтом.

Далее. Братство требует от новых миссионеров, чтобы они служили на своих должностях не менее 5 л.³⁰.

В противном случае, уплатили бы ему 90 р. неустойки. Такой именно контракт заключал я с братством в 1894 г. Я тогда, по молодости, не рассуждал, сколько в этой сделке было унизительного для православной миссии и самого Братства. Выходило из нашего контракта, что миссионерство – это какая- то неприятная служба, которую кандидаты академий занимают по необходимости и на которой можно удержать их лишь силой, а братство в этот момент отправляло функции конторы по найму служащих.

Но раз мне надоело миссионерство до истечения пяти лет, разве нужно удерживать меня силой на должности? Миссия – ведь живое дело. Она тогда хорошо идёт, когда проповедники трудятся с любовью и радостью. Когда же устами они произносят святые слова, а сердцем их не переживают, – нет пользы в таких проповедниках. Их надо не задерживать на благовестническом пути, а умолять, чтобы они скорее сошли с него. Это во-первых. Во-вторых, вовсе уж не так страшно миссионеру уплатить в кассу Братства неустойку, если он не захочет служить на должности: 90 р. не слишком большие деньги. Кажется ясно, что описываемая практика не соответственна с высоким миссионерским служением и ей можно пожелать вместе с старым годом кануть в Лету забвения. – Не так и не такими способами следует удерживать полезных людей на службе, особенно миссионерской. Не контракты тут нужны, а любовь и сочувствие по отношению к труженикам миссии, – желание сделать всё возможное, чтобы облегчить им тяжесть службы. Истинными и способными миссионерами не все могут быть, – а только люди с особым даром и призванием, а таких, в наш скудный духом идеализма и самоотверженности век, немного.

Но довольно. Закончу свои новогодние невесёлые думы напоминанием, кому следует, словами ап. Павла из посл. к Фессалоникийцам: «духа не угашайте» (1Фес.5:19). Пока наши образованные юноши-академисты горят охотой послужить Церкви в трудном звании миссионеров, – не возбраняйте их желанию, не гасите их святого огня! Дайте простор их молодой энергии, поддержите их мужество. Поменьше также стесняйте их мертвящей формалистикой; щадите достоинство и благородное самосознание их. Они, эти молодые идеалисты, сторицей заплатят вам в борьбе с расколо-сектантством за отеческое доверие к ним и попечение епархиальных и братских властей. Они, более, чем кто-либо, помогут свету православия воссиять в умах и сердцах наших тёмных простолюдинов и погаснуть тьме лжеучений, при благоприятных условиях, навсегда останутся преданными слугами Церкви Христовой.

Д. Боголюбов

Из последней книжки «Миссионерского Обозрения» (стр. 529) видно, что Ново-ладожское миссионерское собрание поручило составить для школ, в селениях с раскольническим населением, расширенную программу по Закону Божию, с распределением в ней апологетического (против раскола) материала, миссионеру Μ.П. Чельцову, а Херсонский съезд – миссионеру свящ. И.В. Полянскому. Нужда в такой программе сознавалась и в нашей олонецкой епархии, почему в прошлом году мной, при участии Окружного миссионера, свящ. B.С. Ржановского, составлена такая программа для школ своей епархии. В настоящем году она представлена была в училищный при Св. Синоде совет и определением Св. Синода, от 16 (28) июня за № 2038, утверждена, причём сведения о русском расколе по этой программе разрешено ввести в курс преподавания Закона Божия во всех начальных училищах духовного и гражданского ведомств нашей епархии. Считаю не бесполезным, при посредстве миссионерского журнала, познакомить интересующихся с опытом нашей программы. Вот она.

1) Крестное знамение. Истовое изображение его. Виды перстосложения (троеперстие и двуперстие), догматическое знаменование их, большая правильность троеперстного сложения, чем двуперстного, дозволительность к употреблению двуперстного сложена. Отличие перстосложения от креста (сообщить об этом учащимся в то время, когда будет проходиться учение о внешних знаках молитвы).

2) Понятие о догмате и обряде, различие между ними (неизменяемость и неприкосновенность догматов и изменяемость обрядов выяснить на примерах, хотя бы того же перстосложения, при сообщении предварительных сведений о символе веры).

3) Отличие Священного Писания от писания вообще; особенная важность для христиан Евангелия и посланий св. апостолов.

4) Правильное начертание имени Спасителя и понятие об именословном перстосложении (при объяснении 2-го или 3-го члена символа веры).

5) Предтечи второго пришествия Христова на землю (в каком виде и для чего они явятся?). Понятие об антихристе (антихрист будет определённый человек, явится перед кончиной мира и будет царствовать только 3½ года) (при объясн. 7 чл. симв. веры).

6) О Церкви. Кто создал Церковь? Существенные принадлежности Церкви Христовой (правое учение веры, трёхчинная иерархия и семь таинств), необходимость для спасения принадлежать к Церкви Христовой; вечное, непрерывное и неизменное существование Церкви Христовой в данном ей Спасителем устройстве (сообщить при объяснении 9 члена симв. веры).

7) О таинствах. Кто законные совершители таинств? Можно ли мирянину повторять крещение, совершённое православным священником? Когда мирянину можно совершать крещение и как? Можно ли христианину обойтись без таинства миропомазания? Необходимость таинства причащения для спасения человека; вечное существование этого таинства в Церкви Христовой и невозможность заменить его добрыми делами. Исповедь перед мирянином можно ли назвать таинством покаяния?

8) Понятие о расколе, появление его (сообщить по окончании курса закона Божия).

Примечание. В полемику с расколом не входить и не упоминать даже имени раскольников.

Хотя эта программа и составлена для нужд нашей Олонецкой епархии, но, быть-может, пригодится и в других епархиях, да и составителям программ подобного рода облегчит труд, а потому не найдёте ли возможным напечатать её в ближайшей книжке «Миссионерского Обозрения».

Олонецкий епархиальный миссионер свящ. К. Плотников 

22 октября минувшего года, по благословению преосвященного митрополита Иоанникия, состоялось первое в проповедническом 99–900 г. собеседование с местными сектантами³¹. Для собеседований киевскому духовно-просветительному обществу было любезно уступлена народная аудитория.

По прибытии в зал председателя общества, преосвященного епископа Сергия, им был совершён молебен Пресвятой Троице. Как и в предшествующие годы, аудитория была переполнена народом; чтение лицом к народу Евангелия, положенного на всенощной Пятидесятницы о преподании апостолам Христом Спасителем Духа Святого и даровании им власти вязать и решить грехи человеческие, произвело на присутствующих глубокое впечатление.

Так как в настоящем собеседовании должна была идти речь о церкви небесной, то на молебне были присоединены припевы Пресвятой Богородице, св. равноапостольному князю Владимиру, святителю Михаилу, священномученику Макарию и преподобным оо. Печерским.

По окончании молебна преосвященный Сергий обратился к собравшимся с следующей импровизированной речью:

«По примеру прежних лет ныне мы снова открываем наши собеседования об истинах православной веры с уклонившимися от единой, святой, соборной и апостольской церкви. Для чего мы раньше вели эти беседы и для чего снова начинаем вести их ныне? Единственная цель, которая руководила нами прежде и руководит ныне, есть желание спасения как нас самих, наших пасомых, так и тех, которые уклонились от единства веры с нами, ибо апостол Павел говорит: «внимай учению: сия бо творя и сам спасешися и послушающий тебе» (1Тим.4:16). Иной цели быть не может, а потому в наших беседах и не должно быть никакой вражды. Правда, человек не всегда может говорить спокойно о том, что близко его сердцу, ибо в течение его мыслей привходят его чувствования, а чувствования подчиняют себе течение крови, и потому человек, беседуя о дорогом для него предмете, оживляется во всём существе своём. Но да не подумает кто-либо, что это есть гнев или вражда, – это оживление есть лишь внешнее проявление любви к предмету, о котором человек говорит, и, кроме того, есть проявление любви и сострадания к тому, с кем он говорит, когда этот не хочет убедиться в истине, очевидной не только для самого говорящего, но и для всех слушающих его. Будем же, братия, мирны, ибо Господь заповедал нам, служителям церкви, через Своих учеников и апостолов: мир оставляю Вам, мир Мой даю Вам (Ин.14:26).

«Итак, мир Вам!

Благовествуя сей мир, в предшествующих беседах наших мы говорили, какие существуют источники христианского вероучения, и что эти источники суть Священное Писание и согласное с ним Священное Предание. Затем, на основании сих источников, как непререкаемых истин, на каковых зиждется учение христианской веры, мы изложили, что Христос, придя на землю для спасения рода человеческого и примирения его с Богом, основал Свою святую, единую, соборную и апостольскую церковь, основал так, что в ней есть пастыри и пасомые. Основавши церковь, Он ниспослал ей Духа Святого и Дух Святый через святые таинства, преподаваемые право-постановленными в церкви пастырями, пребывает в ней даже до сего дня и будет пребывать во веки. На этом мы и остановились в предшествующих наших собеседованиях. Но изложенное учение о церкви было бы не полно, если бы оно не было продолжено, ибо церковь, основанная Христом на земле для спасения людей, имеет целью своего бытия не землю, а небо, так как спасение во всей полноте усвояется верующими по переходе их из жизни временной в вечную, иначе сказать, в настоящее время в нашем изложении учения о церкви мы должны перейти к изложению учения о церкви небесной.

Кто же составляет церковь небесную? Слово Божие свидетельствует: егда сотворены быта звезды, восхвалиша Мя гласом велиим вси Ангели Мои (Иов.38:7). Следовательно, прежде, чем сотворён был мир видимый, был сотворён мир невидимый, мир Ангелов, о бытии которых многократно свидетельствуется в Св. Писании как Нового, так и Ветхого Завета и которые суть суть служебнии дуси в служение посылаемии за хотящих наследовати спасение (Евр.1:14). Но к небесной церкви принадлежат не только Ангелы, а также и святые Божии человеки, о чем непреложно свидетельствует слово Божие, когда говорит: многа телеса усопших святых восташа и изшедше из гроб по воскресении Его, внидоша во святый граб и явишася мнозем (Мф.27:52,53). Ясно, что человек по прекращении земной жизни, не лишается своего бытия, ибо Господь говорит: несте ли чли реченнаго вам Богом глаголющим: Аз есмь Бог Авраамов, и Бог Исааков, и Бог Іаковл, несть Бог мертвых, но Бог живых (Мф.22:32); или в другом месте: Авраам отец ваш рад бы был дабы видеть день мой: и виде и возрадовася (Ин.8:56). Вместе с Авраамом возрадовались сему дню без сомнения и Исаак, и Иаков и др. праотцы и пророки и радуются доселе все святые Божии человеки. Но превыше всех святых есть Преблагословенная Дева Мария, именуемая в Евангелии Матерью Господа: какое имя может быть выше этого имени кроме имени Иисуса Христа, еже есть паче всякаго имене (Флп.2:9). Конечно, никакое, и потому Она ублажается по слову Евангелия всеми родами: се бо от ныне ублажатъ мя вси роди, яко сотвори мне величие Сильный (Лк.1:48,49).

Она Матерь Господа, выстрадавшая в сердце своём страдания Сына Своего и лучше всех могущая сострадать нам, есть и первая Ходатайница за нас перед Сыном Своим, Которым при кресте в лице возлюбленного ученика Ей вручён весь мир: жено, се сын Твой (Ин.19:26). А вместе с Ней за нас перед Отцом небесным и все святые Божии человеки ходатайствуют, ибо слово Божие говорит: Илия, человек бе подобострастен нам, и молитвою помолися, да не будет дождь, и не одожди по земли лета три и месяц шесть: и паки помолися, и небо дождь даде, и земля прозябе плод свой (Иак.5:17,18). Наконец, Евангелие ясно свидетельствует, что когда Господь с избранными Своими учениками однажды взошёл на гору помолиться, то явились к Нему два мужа: Моисей и Илия явльшася во славе, глаголаста же исход Его, его же хотяше скончати во Иерусалиме (Лк.9:30,31). Если для Единородного Сына Божия потребовалось явление сих великих мужей, дабы утвердить Его по человечеству в предлежащих Ему страданиях, то не тем ли более помощь и молитвенное представительство святых Божиих человеков необходимы для нас – недостойных и слабых сынов Божиих.

Учение о церкви небесной, о том, что членам сей церкви Матери Божией, святым Ангелам и святым Божиим человекам нужно воздавать должное почитание, как молитвенникам за нас перед Богом, мы и предлагаем выслушать в настоящем собрании».

Означенное изложение учения о церкви небесной и было предложено слушателям священником о. И. Троицким.

Чтение это напечатано в 1 кн. Прилож. к «Мис. Обозр.». При этом к сведению менее опытных миссионеров мы считаем не лишним заметить, что крайне неудобно соединять во едино беседу о почитании Матери Божией, святых Ангелов и святых Божиих человеков. Такая беседа, в частности и настоящая, всегда будет страдать характером многопредметности и неопределённости и не только не произведёт должного впечатления на православных слушателей, а может, наоборот, утомить и затемнить мысль слушателей. При полемике же малоопытный миссионер в такой беседе может всегда оказаться игрушкой в руках ловкого со-вопросника штундиста, который будет легко перебрасывать возражения с одного вопроса на другой. Поэтому предмет чтения о церкви небесной и полемику удобнее предлагать в виде трёх отдельных и законченных бесед: 1) о почитании Царицы Небесной; 2) о почитании Ангелов, и 3) о почитании святых Божиих человеков. Но обратимся к беседе.

По окончании чтения хор, состоявший из воспитанников семинарииˆ пропел стихиру: Утоли болезни многовоздыхающия души моея, Пресвятая Мати Дево.

Затем, преосвященный Сергий резюмировал содержание беседы в следующих словах: «На основании Священного Писания и Священного Предания православная церковь верует, что на небе есть сонм праведников, своими молитвами предстательствующих за нас пред Богом, почитает их как святых угодников Божиих и призывает их в молитвах. Веруют ли отделившиеся от нас в святых Божиих человеков, почитают ли их и призывают ли их в своих молитвах»?

К этому преосвященный прибавил ещё следующее объяснение.

«Нас обличают в том, что мы будто бы зовём кого-то к ответу³² . К ответу в том смысле, как это слово употребляется в просторечии, мы никого не зовём. Священник изложил православное учение о церкви небесной, изложил, кого церковь почитает за святых небожителей и как она относится к ним, изъяснил, что святые суть предстатели за нас пред Богом, и привёл краткое догматическое определение этого учения. Теперь желательно узнать, как думают об этом предмете те, которые уклонились от православной церкви.

Этим мы не привлекаем их к ответу, а только просим изложить их учение, дабы точно узнать, в чём заключается и на чём основывается их заблуждение.

У клонившиеся говорят: «лучше мы будем спрашивать, а вы отвечайте». Спрашивайте! но ведь мы уже ответили. А теперь я предлагаю побеседовать мирно, главное же – не уклоняясь в сторону.

О чём ныне беседа? Беседа о том, как учит Священное Писание и Св. Предание о церкви небесной; значит и говорить нужно о церкви небесной; беседа о том, что церковь земная должна почитать святых небожителей, – и говорить нужно о почитании святых, вообще, а не о внешнем выражении этого почитания, ибо об этом будет особое собеседование; ныне же нужно говорить о том, что церковь небесная есть, что небожителей нужно почитать и что они ходатайствуют за нас перед Богом».

После слов преосвященного началась сама беседа.

Миссионер, свящ. Троицкий. Веруете ли вы во святых?

Штундист. Да.

Мис. Почитаете ли святых угодников?

Шт. Мы почитаем святых и не отрицаем того, что они существуют, но молитвы к ним и ходатайства их за нас не признаём³³.

Мис. Вы будете указывать основания из Свящ. Писание в подтверждение своих мыслей, а я буду раскрывать их истинный смысл.

Шт. Вот, например, в Евангелии приведены следующие слова Божией Матери, «величит душа моя Господа и возрадовался дух мой о Боге Спасителе моем (Лк.1:46–47). Является вопрос, от чего же Христос спас её?

Преосвященный. От первородного греха.

Шт. Следовательно, она грешна и не может ходатайствовать за нас, и где есть в Св. Писании такое место, в котором было бы выражено повеление почитать её. Ведь вы говорили: мы уважаем и почитаем её, как «честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим».

Мис. Вас смущает, значит, что мы в молитве обращаемся к Пресвятой Богородице со словами: «спаси нас»?³⁴ Прошу выслушать следующие слова ап. Павла к Тимофею: «Вникай в себя и в учение, занимайся им постоянно, ибо так поступая, и себя спасёшь и слушающих тебя» (1Тим.4:16). Тимофей был человек и, как человек, был грешен; но по словам ап. Павла, он мог спасти своими наставлениями слушавших его. И Пр. Богородица содействует нашему спасению своими молитвами и ходатайством за нас пред Богом. Христос спасает Своей Собственной силой, как Единый Ходатай Бога и человеков, а Богородица спасает не своей силой: Она, как Матерь, возносит молитвы к Сыну Своему, Христу Богу нашему, и таким образом приводит нас к Нему.

Шт. В Евангелии Христос говорит о Себе: «Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына кроме Отца, и Отца не знает никто кроме Сына и кому Сын хочет открыть» (Mф.11:27). Теперь является вопрос, что Бога Отца можно узнать только из Откровения. Мы по природе все грешны и плотским умом заблуждаемся. Если мой ум сроднился с землёю, то как я могу узнать Бога, если Бог не захочет открыть мне? Может ли изобразить Бога бедная кисть художника? Только Он – Совершенный может производить акт соединения с моею душою.

Преосв. К чему это многоглаголание? Сейчас идёт речь о том, что церковь православная признаёт небожителей, верит в их молитвы и обращается к святым: «спасите нас», «помилуйте нас». Какое же отношение имеет к вопросу о почитании святых текст: «Всё предано Мне Отцом Моим» ... Не уклоняетесь ли вы намеренно от предмета речи? Вы, может быть, сомневаетесь, что святые могут ходатайствовать за пас?

Шт. В этом мы не сомневаемся. Но мы утверждаем только, что не имеем нужды в ходатайстве святых³⁵.

Преосв. Значит, по-вашему, люди, живущие на земле, не имеют нужды в ходатайстве святых, ибо в Слове Божием написано: «Един есть Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (1Тим.2:5). Но помните, что Прав. Церковь, согласно с Словом Божиим, учит признавать Господа Иисуса Христа Единым Ходатаем в деле искупления, иначе сказать. Ходатаем по существу; когда же мы называем святых ходатаями, то мы их не приравниваем ко Христу, ибо мы считаем их ходатаями не по существу, а по благодати.

Шт. Теперь прочитайте слова ап. Павла из его послания к Галатам: Гал.4:4–7.

Миссионер читает³⁶: «Когда пришла полнота времён, Бог послал Сына Своего (Единородного), который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупитъ подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего вопиющего: Авва, Отче! Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал.4:4–7).

Преосв. Вот, святые суть наследники Божии через Христа. Они-то «верою победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования, заградиша уста львов» (Евр.11:32), они суть те, которых, по выражению Апостола, «не был достоин весь мир» (Евр.11:38).

Шт. Было сказано в чтении, что нужно взирать на них, подражать вере их. Кто хорошо делает, тому мы и подражаем. Когда человек поступает хорошо, то впечатления его деятельности отражаются на нас, и мы в свою очередь поступаем хорошо.

Преосв. Но впечатления иногда бывают сбивчивы. Как мы можем достоверно узнать человека, хорош ли он или дурён? Одному Богу известны все тайные дела и побуждения человека?

Шт. Но если люди не могут узнать сами, кто хорош, или нехорош, то откуда вы знаете, кто такие святые люди?

Преосв. А, в Св. Писании указаны праведники: Авраам, Исаак и Иаков, и в 11 главе послания ап. Павла к Евреям перечислены имена многих святых³⁷.

Шт. Из Св. Писания нам известно, что если будем поступать пакостно, то нам святые не помогут. Прочитайте место из 15 главы пр. Иеремии.

Миссионер читает: «И сказал Господь ко мне: хотя бы предстали пред лице мое Моисей и Самуил, душа моя не преклонится к народу сему; отгони их от лица моего – пусть они отойдут» (Иер.15:1).

Шт. Почему Господь отверг молитвы Моисея и Самуила? Потому что народ еврейский поступал дурно. Господь дал ему Иерусалим, дал все блага земные, но народ забыл Бога. Господь предостерегал его через пророков, но он не внимал голосу их. Поэтому-то молитва пророков не имела никакого результата.

Преосв. Но прежде чем чаша беззаконий народа еврейского ещё не переполнилась, могли ли святые молиться за грешный народ?

Шт. Да, можно молиться друг за друга, только на земле.

Мис. Но ведь в прочитанном тексте идёт речь о молитве за народ еврейский Моисея и Самуила, перешедших в загробную жизнь.

Шт. Но всё-таки, где же в св. Писании находится повеление о почитании Божией Матери?

Мис. Я отвечу на твой вопрос. В Св. Писании Матерь Божия говорит о себе: «отныне будут ублажать меня все роды» (Лк.1:48).

Шт. Но ублажатъ – не значит молиться. И где сказано чтобы Она была Ходатайница за нас³⁸?

Мис. Я приведу вам пример из Евангелия. На браке в Кане Галилейской, когда там не стало вина, то присутствующие, хотя и могли сразу обратиться ко Христу, с просьбой дать вина, однако они предварительно обратились к Божией Матери, и она сказала Христу, что у них вина нет, хотя Христос и знал это. И мы теперь молимся Божией Матери чтобы она ходатайствовала за нас недостойных перед Христом, ибо её Сердце – любвеобильно.

Преосв. Всего лучше, объясните им место из прор. Иеремии.

Мис. Ведь вот у Иеремии Моисей и Самуил, давно отшедшие в загробную жизнь, представляются молящимися за Иерусалим. И если их молитва не имела успеха, то только потому, что беззакония народа были слишком велики. Но бывали, следовательно, времена, когда их молитва могла быть услышана, и мы, обращаясь с молитвами к святым, выражаем надежду на силу их молитв за нас перед Богом. Ещё припомните место из 33 главы кн. Исход. Когда евреи, слив золотого тельца, впали в тяжкий грех идолопоклонства, и Моисей начал умолять Бога о прощении их, то Господь простил грех народа. Итак, ясно, что святые могут ходатайствовать за нас.

Шт. Но ведь это было на земле только.

Преосв. Страшно произносить такие слова. Эти слова ваши доказывают полное непонимание вами Св. Писания и непонимание человеческой природы. Если святые на земле способны ходить пред Богом и молиться за нас, то тем более они могут делать это, когда они переселятся на небо и станут ещё ближе к Богу.

Шт. А можно ли за святых молиться?

Преосв. Не только можно, но и должно³⁹.

Шт. Но пример о ходатайстве Богоматери был приведён такой, из которого видно, что просьба её носила земной характер. А у Господа план – спасти человека. В этом деле молитва Богоматери за нас не нужна. Ап. Павел говорил, что «мы не знаем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас» (Рим.8:26). Где же место молитве за нас Божией Матери и вообще святых?

Мис. Укажу вам из Св. Писания, по какой причине мы обращаемся к ходатайству святых. «Очи Господни обращены к праведным, и уши Его к молитве их, но Лице Господне против делающих зло» (1Пет.3:12; ср. Пс.33:16–17). «И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои, и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу» (Ис.1:15). Из этих слов Св. Писания видно, что мы сами по причине грехов бываем недостойны предстать перед Богом с своей молитвой, а молитва святых угодна Богу. А вот во 2 посл. an. Павла, к Кор. прямо говорится о ходатайстве «многих» (2Кор.1:2), конечно, не грешных, а тех, которые земной жизнью благоугодили пред Богом.

Шт. Молитвы святых не имеют значения. Свящ. Писание перерождает человека из ветхого человека в нового.

Преосв. Дух Божий перерождает.

Шт. Мы видим, что Христос пришёл на землю, оставил слово, заповедал спасаться; стремление человечества – быть святыми. Прочитайте место из кн. пр. Исаии, 1 гл. с 11 стиха.

Миссионер читает⁴⁰: «К чему Мне множество жертв ваших? – говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев, и козлов – не хочу. Когда вы приходите являться пред Лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня, новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – празднование! Повомесячья ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь, удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённых, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис.1:11,17).

Преосв. Из этого места, очевидно, ясно, что Господь грешных не слушает, а праведников слушает. У нас речь идёт о молитве святых. Итак, признаёте вы ходатайства святых?

Шт. Мы уважаем святых, но ходатайства кого-либо, кроме Иисуса Христа, отрицаем, ибо на это нет повеления в Св. Писании.

Мис. А запрещение есть?⁴¹.

Шт. А вот в послании ап. Павла к Галатам сказано: «если бы даже мы, или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8).

Мис. Сам против себя прочитал.

Шт. Позвольте, я объясню. Здесь ап. Павел говорит, чтобы люди не принимали иного благовествования, кроме благовествования Христова. Ап. Павел не хочет, чтобы люди вымышляли своё учение. Так как в Св. Писании не видно ясного указания молиться Божией Матери и признавать Её ходатайницей, то ясно, что у нас и должно быть Имя Одного Ходатая – Христа.

Мис. Данный текст к делу не относится. Вам задан был вопрос: есть ли в Св. Писании запрещение христианину молиться святым, а данный текст какое имеет отношение к этому вопросу?

Преосв. В приведённом тексте выражена следующая мысль Апостола: мы проповедуем учение Христово; если придёт другой и будет проповедовать иначе, чем мы, да будет анафема. А со-вопроснику предлагается вопрос: есть ли в Св. Писании место о запрещении молитвы святым. Такого места нет. А есть другие места, где прямо говорится о молитве святых; и сам Апостол просит, чтобы слушатели помолились о нём. След., в Св. Писании говорится о молитве святых, положим, земных. Значить на земле святые молятся. Но кроме этого, упоминается в Св. Писании о молитве святых Моисея и Самуила, отшедших в загробную жизнь. Сдед., Св. Писание ясно и определённо учит «о молитве святых в жизни загробной». А кто говорит, что молитвы святых не должно быть, те, значит, учат иначе...

Шт. Да мы не отвергаем, что святые могут молиться за нас, а только не видим в Св. Писании повеления просить святых о ходатайстве перед Богом.

Мис. Мы видим, что святые могут молиться за нас. Позвольте, я прочитаю место из послания ап. Иакова, где он говорит: «Молитесь друг за друга, много может молитва праведного» (Иак.4:16), и в пример далее приводит молитву прор. Илии (Иак,4:17–18). Кто же должен, по словам ап. Иакова, молиться за других.

Шт. Пресвитеры.

Мис. А пресвитеры люди?

Шт. Да.

Мис. Как же они могут молиться за других, если Ходатай один – Христос?

Шт. Здесь идёт речь о молитве на земле. Члены земной Церкви, действительно, могут, согрешая, молиться друг за друга.

Мис. Вам хочется, чтобы видно было, что на небе праведники молятся за нас?

Шт. Нет, нам хочется видеть повеление прибегать к ходатайству святых. Вы нам скажите, есть ли в Св. Писании повеление призывать святых в молитве?

Мис. Есть. Но прежде я прошу ответить: повеления Слова Божия на все ли времена имеют значение?

Шт. Смотря по тому, какое слово.

Мис. Повеления Слова Божия, которые не отменены являются ли действительными на все времена?

Шт. Всё что было отменено, не имеет значения.

Мис. Итак, повеления Слова Божия, которые не отменены, являются действительными на все времена⁴².

Теперь прочитаем: «и сказал ему (Авимелеху) Бог во сне: возврати жену мужу, ибо он (Авраам) пророк и помолится о тебе и ты будешь жив. (Быт.20:6,7). Повелевая Авимелеху просить молитв Авраама, Бог тем самым даль повеление роду человеческому обращаться с молитвами к людям же, только святым.

Шт. Но Авраам и Авимелех были живые. О живых и мы молимся, молимся друг за друга, пока на земле. Просилли, напр., Авраам Еноха, который взят был даже живым на небо, молиться за него?

Мис. Вы говорите, что эта молитва Авраама за Авимелеха равносильна нашей молитве друг за друга. Нет, здесь не простая молитва, подобная нашей молитве друг за друга, имеющей основания в том, что мы должны друг друга тяготы носить; здесь должен был Авимелех просить Авраама помолиться за него потому, что Авраам пророк, а не просто человек, сострадающий ближнему. Подобный пример видим в книге Иова, где Господь повелел друзьям Иова попросить его помолиться о них (Иов.42:7,8)⁴³. И род человеческий всегда сознавал, что люди святые молятся на небе.

Шт. О каких святых вы говорите – о тех ли, которые на земле, или о тех, которые переселились на небо? Очевидно, здесь идёт речь не о небесных святых, потому что в противном случае в притче Христа Авраам не мог бы ответить богачу следующим образом: «у них, братьев богача, есть Моисей и пророки, пусть слушают их» (Лк.16:29).

Мис. Вы напрасно привели этот текст. В этой же притче – богач умоляет Авраама, который находился на небе. Значит, из Св. Писания видим, что праведники на небе могут молиться за людей грешных.

Шт. Для нас эти примеры не убедительны.

Мис. Если из Св. Писания приведу примеры того, что праведники на небе молятся за людей, то примеры будут ли иметь значение повеления Божия, чтобы мы обращались к праведникам за молитвой?

Шт. А какие эти примеры?

Мис. Прочитаем из Откровения святого Иоанна (Откр.8:3): «И пришёл иный ангел, и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который пред престолом».

Из этого места видно, что молитвы святых к Богу на небе возносятся и Богом приемлются. Этот пример есть уже и повеление. Точно также и в книге Товита читаем...

ПИт. Эта книга не каноническая.

Мис. Я читаю Библию.

1. Ш. Амвросия Иерусалимского не было, а был Амвросий Медиоланский.

2. Шт. И Иоанн Дамаскин повелевал изведывать от Церкви, какие книги будут спасительны и полезны, а других и читать не нужно.

А вы читаете эту книгу в церкви?

Мис. Оглашенным читаем.

При том, мы, напр., книгу «Откровения» не читаем в Церкви, а признаем её канонической⁴⁴.

Шт. Мы не знаем, почему Церковь устранила Откровение от чтения во храме.

Преосв. А вот мы прочитаем из 11-го послания апостола, Петра: «праведно бо мною, донележе есмь в сем телеси, возставляти вас воспоминанием: ведый, яко скоро есть отложение телесе моего, яко же и Господь наш Иисус Христос сказа мне. Потщуся же и всегда имети вас по моем исходе, память о сих творити». (2 посл. Петра I гл. с 13–16 ст.).

Ап. Пётр обещает присным по вере стараться и после смерти своей напоминать об обязанности ходить достойно своего высокого звания. Как же он мог по смерти стараться, делать это напоминание? Только своей молитвой пред Богом.

Шт. В той же главе из послания ап. Петра мы видим указание пути в царство небесное: «Покажите в вере вашей добродетель, в добродетели – рассудительность, в рассудительности – воздержание, в воздержании – терпение, в терпении – благочестие». (2Петр.1:6).

Мис. Но ведь молитвы святых для людей есть одно из средств ко спасению: эти молитвы способствуют воспитанию в человеке перечисленных ап. Петром добродетелей.

Мис. Итак, заключим нашу беседу. Веруете ли вы в святых и почитаете ли их?

Шт. Да.

Мис. Признаёте ли нужным для нас грешных обращаться к святым за молитвой?

Шт. На земле нужно, ибо на это есть основание в Св. Писания.

Мис. Итак, вы признаёте, что нужно обращаться к святым, пока они на земле, а когда святые переселятся на небо, то, по-вашему, нет нужды обращаться к ним.

Шт. На это мы не находим в Свящ. Писании ясных повелений.

Мис. Вам приведены были из Св. Писания примеры молитвы святых на небе за людей и доказывалось, что эти примеры для человека должны иметь значение повеления обращаться с молитвами о ходатайстве к праведникам. Выслушайте и ещё наставление апостола Павла, заключающее в себе для нас повеление просить молитв святых: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и взирая на кончину жизни их» (Евр.13:7)⁴⁵ Поминание святых состоит в том, чтобы подражать их жизни и иметь общение с ними – посредством любви. А как выразить любовь? Посредством молитвы.

Шт. А по-нашему, иметь общение со святыми, значит мыслить о святых, вспоминать их, рассуждать о них и подражать им в своей жизни.

Мис. А что такое все наши молитвы к святым, как не мысленные воспоминания их? Так возьмём молитву к св. Николаю чудотворцу. (Был прочтён тропарь св. Николаю чудотворцу).

Шт. Эта не молитва. Вот 50 псалом – молитва. Мы должны следовать Св. Писанию.

Мис. Я знаю, что вы предания не признаёте, а потому и Церкви не признаёте⁴⁶.

Шт. Смотря по тому, какое предание.

В это время подошёл к эстраде обращённый из штундизма слепой старец Владимир и сказал, что, как ему известно, штундисты, хотя и учат на основании Св. Писания, но в действительности они уклоняются от Св. Писания; сказано: «Един Господь, едина вера», но у штундистов не одна вера – Они сами разделяются между собой в своих учениях.

В это время кто-то из сектантов воскликнул: «един Господь, едина вера». Тогда преосвященный председатель встал и заключил собеседование приблизительно следующею речью:

Какая великая и непреложная истина заключается в этих словах: Бог есть един, а потому и вера едина, и, следовательно, как сказал сейчас слепец, та вера неистинная, которая разделяется, которая не имеет единства. Бог по существу, как Дух: Дух есть Бог (Ин.4:24), между прочими своими божественными свойствами имеет свойство неизменяемости: у Отца Светов несть применени или приложение стень (Иак.1:17), а потому и учение о Боге не может быть ныне – ей, ей, а завтра – ни, ни, ибо Божий Сын Иисус Христос, как некогда апостолами, так и нами ныне, проповедуемый на основании их апостольского учения, не бысть ей и ни но в Нем самом ей быстъ (2Кор.1:18).

А так как неизменяем Бог, то неизменяема должна быть и вера в Него, и учение о Нём. Всё, что нужно для спасения, дано нам к познанию через пророков и апостолов, так что в существе своём учение о Боге и наша вера в Него никогда не должна изменяться, и, действительно, в святой православной Христовой Церкви её учение никогда не изменялось, не изменяется и не будет изменяться в своём существе, ибо все мы православные – едино тело есъмы мнози (1Кор.10:17); также единообразно и согласно с учением апостольским учение православной Церкви и о церкви небесной. Из приведённых ныне мест Священного Писания ясно видно, что небожители есть, а, следовательно, есть и Церковь небесная, и что одна Церковь земная без небесной существовать не может, так как вся жизнь каждого отдельного лица, как члена Церкви земной, состоит в поступательном движении к соединению с Церковью небесной, и жизнь всей Церкви земной имеет целью переселение в Церковь небесную: желание имый разрешитися и со Христом бысти (Флп.1:23), говорит апостол Павел, дабы уже не якоже ныне зерцалом в гадании, а лицем к лицу (1Кор.13:12) преступить к Сионской горе и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и тьмам Ангелов торжеству, и церкви первородных, на небесех написанных, и Судии всех Богу, и духом праведник совершенных, к Ходатаю Завета Новаго Иисусу (Еф.12:22,23,24). На этом постоянном стремлении Церкви земной к небесной и зиждется общенье первой с последней. Какое же средство сего общения? Это средство – молитва. Молитва есть такое состояние человека, в котором он и ум, и сердце возносит в горняя. Внутреннее ощущение истинного молитвенного состояния на земле для человека есть как бы предвкушение того состояния, когда человек будет членом Церкви небесной: в истинной молитве ощущается приближение к Богу и общение с небожителями. В развитии человека, как в отношении телесных, так и духовных его способностей, великое значение имеет навык. Нужен человеку навык и в молитве, и этот навык у различных людей бывает различен по степени его силы. Люди более, размышляющие о небесном, чем о земном, имеют и более навыка в молитве; молитва одухотворяет само их тело, – когда молится ум, молится сердце, вся душа парит к Богу, тогда колено приклонениями, рук воздеянием, воздыханиями, слезами молится и тело... Вот высшее состояние человека, желающего разрешиться и со Христом быти.

Но есть ли молитва на небе? Ответим на это словами Самого Господа Спасителя нашего: в воскресение бо ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть (Мф.22:30). На небе нет ни купли, ни продажи, там нет свойственных земле занятий, там все пребывают как Ангелы. А в чём же состоит занятие Ангелов? Об этом Слово Божие говорит так: И другий Ангел прииде, и ста пред алтарем, имеяй кадильницу злату, и даны быша ему фимиами мнози, да даст молитвам святых всех на алтарь златый, сущий пред престолом. И изыде дым кадильный молитвами святых от руки Ангела пред Бога (Откр.8: I). И по сих слышах глас велий народа многа на небеси, глаголющаго; аллилуия, спасение и слава и честь, и сила Господу нашему (Откр.19:1). И глас изыде от престола глаголющь: пойте Богу нашему вси раби Его и боящийся Его, и малии и велиции. И слышах яко глас народа многа и яко глас вод многих и яко глас громов крепких, глаголющих: аллилуия: яко воцарися Господь Бог Вседержитель. Радуемся и веселимся и дадим славу Ему (Откр.19:5–7); или как говорит Исаия: видех Господа сидяща на престоле высоци и превознссенне и исполнь дом славы Его. И серафими стояху окрест его, шесть крил единому, и шесть крил другому: и двема убо покрываху лица своя, двема же покрываху ноги своя, и двема летаху. И взываху друг ко другу, и глаголаху: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь вся земля славы Его (Ис.6:1–3). Итак, небожители молятся, и, если Апостол повелевает членам Церкви земной: непрестанно молитеся (1Фес.5:17), то тем более молитва составляет непрестанное занятие небожителей.

Что же составляет предмет молитвы небожителей? Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим, что составляет предмет молитвы членов Церкви земной. Образец земной молитвы к Отцу небесному дал нам Сам Господь Иисус, и по сему образу в молитве нашей мы должны по преимуществу прославлять Отца Небесного, предавать себя в Его святую волю и просить о прощении согрешений наших. Прославьте Бога в телесех ваших и в душах ваших (1Кор.6:20), повелевает Апостол Павел, а другой Апостол говорит: молитеся друг за друга (Иак.5:16). Вот что составляет предмет молитвы членов земной Церкви. Без сомнения, то же – прославление Бога и молитвы друг за друга составляют предмет молитвы и небожителей, как частью это видно и из приведённых мест Свящ. Писания, но лишь язык сей молитвы нам неизвестен, как отчасти только открытый нам Евангелистом Ветхого Завета Исаией и Евангелистом Нового Завета Иоанном в его откровении. Сам Апостол Павел выражается о небесных глаголах так: «восхищен бысть в рай и слыша неизреченны глаголы их же не лет есть человеку глаголати» (2Кор.12:4).

Все наши слова соответствуют нашим понятиям, понятия образуются из представлений, а представления происходят от восприятия духовных и телесных предметов; предметов небесных мы не видим, а потому и язык небесный нам незнаком вследствие чего Апостол, восхищенный на небо и слышавший там неизреченные глаголы, не нашёл слов для выражения их на языке человеческом. Да и сами члены земной церкви в высшем парении своего духа к Богу в благодатном, а отнюдь не нервном молитвенном состоянии «о чесом бо помолитися, якоже подобает не видят, но сам Дух ходатайствует о них воздыхании неизглаголанными» (Рим.8:26). Можно ли после этого допустить, что на небе нет молитвы как прославления Бога и молитвы за живущих на земле?! – Конечно, нельзя, ибо по природе человеческой, созданной для вечной жизни, земная молитва, как видно из приведённых мест Св. Писания, есть лишь предображение молитвы небесной. Из приведённых мест Св. Писания и из разъяснения молитвенного состояния человека на земле очевидно, что нам неизвестен лишь язык молитвы небесной, а предмет её ясен: прославление Бога и спасение грешной земли. Последнее с очевидностью доказывается тем, что Ангелы многократно были посылаемы на землю или для благовествования мира и славы, или для предотвращения бедствий. Из этого видно, что на небесах есть великая забота о грешной земле. С очевидностью доказывается существование молитвы на небесах о грешной земле в ветхом завете из слов пророка Иеремии: аще станут Моисей и Самуил пред лицем моим, несть душа моя к людям сим (Иер.15:1). Следовательно, если Моисей и Самуил стали бы перед лицом Божиим за других людей – заслуживающих милосердия Божия, то эта молитва была бы услышана. В новом завете св. апостол Пётр перед своей кончиной обещает своим ученикам: потшуся же и веегда имети вас по моем исходе, память о сих творити (2Пет.I:15). Каким образом Апостол будет стараться о сём после его отшествия? – Конечно, не иным каким-либо средством, как только молитвой, которая станет по его исходе лишь более возвышенной и более действенной.

От самых времён апостольских вера в молитву отшедших святых за живых составляет твёрдую основу взаимообщения Церкви земной и небесной. Об этом свидетельствует, как сказано выше, Слово Божие, свидетельствует и согласное с ним Свящ. Предание, идущее от апостолов через мужей апостольских, через отцов и учителей Церкви, которые все просили умерших святых молиться за них. От Апостола Иакова, брата Божия, который в послании к Галатам именуется, «столпом церкви» остался чин божественной литургии, сохранившей для нас древнейшее свидетельство о том, что Церковь всегда призывала в молитвах Преблагословенную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию и всех святых и, веруя в Их молитвы, молила Господа ради их молитв принять земные жертвы на жертвенник пренебесный и молитвами их посетить нас грешных.

Итак, святые, как существа более близкие к Богу, молитвенно предстательствуют за нас пред Богом во имя заслуг Спасителя мира, и вера в сие предстательство есть древнейший, всеобдержный от времён апостольских догмат Церкви. Что же сказать о тех, которые сего догмата не признают и приводят в упрёк Церкви слова Апостола: аще мы или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет. Аще кто вам благовестит паче еже приясте, анафема да будет (Гал.1:8,9).

Они, очевидно, забывают новшество своей веры и грозное слово Апостола, которое, как ясно доказано, к Церкви православной относиться не может, ибо как Христос: вчера и днесь той же и во веки. (Евр.13:8), так и учение православной Церкви было, есть и будет одно до скончания века. Братия, в научения странна и различна не прилагайтеся (Евр.13:9). Аминь⁴⁷.

По окончании речи воспитанниками семинарии было пропето «Достойно есть», после чего преосвященный благословил в отдельности каждого присутствующего и раздал произнесённое о. Иоанном Троицким чтение о Церкви небесной.

Однажды, вместе со священником одного из сёл вверенного мне миссионерского района, я отправился для мирного собеседования со старообрядцами в поголовно-раскольнический починок. Остановились в доме начётчика, молодого ещё крестьянина этой деревни. Народ собрался, а хозяин дома замедлил в деревне. В его отсутствие, в виду того, что шёл Филиппов пост, я начал беседу о таинстве причащения. Но вот врывается в избу сам хозяин, руки его дрожат, губы трясутся, глаза кровью налились... Едва, едва от внутреннего волнения мог он выкрикнуть: «да какое право ты имеешь учить то нас, ты ведь только морочишь»!

Я было начал его успокаивать, но наш хозяин, окончательно рассвирепев, требовал, чтобы я доказал ему старопечатными книгами, какое право я имею учить их...

Прочитано было из Златоуста: «О иерею благочестивый, блюди прилежно, да на единый человек не умрет без причащения, но подобает преподати ему Тело и Кровь Господа Бога нашего... и в день лют избавит его Господь. Слыши, о иерею, Христовым тайнам служителю, како Сам Господь призывает, повелевая всем причаститися Св. Тела и Крове Его... Ты же блюди прилежно, да на единый человек не умрет без причащения, но сподоби ю сего небесного дара, да станет она перед страшным судом Божиим со дерзновением и, соединенная через причащение со Христом, да сподобится славу Божию зрети и с лики святых водворитеся (Злат. л. 303–304).

Вот моё право – блюду прилежно, «да ни единый человек, ни едина душа не умрет без причащения». Моё священное право указать находящимся на ложном пути истинный путь ко спасению через вкушение Тела и Крови Господней.

В сильном возбуждении собеседник мой закричал: «да ведь в Златоусте сказано: иерею благочестивый, – а ты ведь поп нечестивый, табашник!.. Ныне нигде нельзя ни пройти, ни проехать, чтобы не встретить попа с папиросой в зубах. Все вы табашники».

– Укорение священника в лицо, даже в действительном проступке его, только у вас старообрядцев считается особенным геройством и самой высшей добродетелью. В до-никоновское же время это ваше геройство считалось весьма тяжким грехом. «Не достоит просту человеку, читаем мы в Номоканоне, укорити священника, или поношати, или клеветати, или обличати в лицо, аще негде и истина суть. Аще же постигнет сие сотворити простолюдин, сиречь простый человек, да есть анафема, и да изгнан будет из Церкви, отлучен бо есть от Святые Троицы, и послан будет во Иудино место (Номок. л. 35-й)». «Не осуждай, учит Златоуст, да не осужден будеши... Паче же да не осуждаем иерея, аще и видиши его зло сотворша, не рцы: грешен есть и недостоин служити, но приступи с чистою совестию и причастися божествснных тайн (Злат. л. 271 и 272-й)».

И рад бы не судить, закричал мой собеседник, да Златоуст говорит: «аще поп будет груб, или невежда, или горд, или запойчик, или гневлив, или мздоимец, или завистлив, или клеветник, или сварлив, к таковому не достоит каятися и исповедати грехов (Злат. л. 149-й)».

– Слова эти, находящиеся в книге Златоуст, Св. Златоусту не принадлежат, так как противоречат всему его учению о священстве, всем старопечатным книгам, противоречат Св. Писанию и даже здравому смыслу.

Сам ты можешь видеть, что 149-й лист книги Златоуст совершенно противоречит 272-му. На 272-м листе Св. Златоуст, запрещая осуждать иерея, «аще видиши его зло сотворша», повелевает приступать и причащаться, а на 149-м листе тот же Златоуст как будто ставит в обязанность духовным детям следить за жизнью пастыря и не каяться у пастыря согрешающего. Очевидное и прямое противоречие не только словам 272-го листа, но даже предыдущим строкам текста. Повыше приведённых тобой слов читаем: «не восхищайте суда Божия: аще ли хощеши судия быти, то суди мыслью своя согрешения... Да не судим, братия, чужих грехов, но о своих печемся (л. 148 об.)». Да и как мог Златоуст написать такие слова, когда он знал, что даже Христа называли винопийцей, другом мытарей, силой Веельзевула, князя бесовского изгоняющим бесы (Лк.11:15). Какой же священник избежит злоречия? Знал Св. Златоуст слова Спасителя о том, как трудно угодить людям: «прииде Иоанн ни ядый, ни пия и глаголют: беса имать; прииде Сын человеческий ядый и пия и глаголют: се человек ядца и винопийца, мытарем друг и грешником» (Мф.11:18–19)». Если тот, про кого Господь сказал, что нет больше его в рождённых жёнами. – Предтеча Господень – не избежал злословия, если Самого Господа безгрешного, чистейшего и святейшего называли ядцей и винопийцей, то кто же из людей, носящих сан священный, может быть для всех приятен? Ясно, что слова: «наще будет поп груб, или невежда и т. д.» Св. Златоусту не принадлежат и есть вставка невежественных переписчиков книги.

Ни о чём так сильно и энергично не учит Златоуст, как о том, что благодать Божия действует и через недостойных пастырей. Вот истинное учение Св. Златоуста об этом предмете: «Глаголеши, яко скверен есть и зол иерей, то что до того тебе есть? Скверный тебе не вредит, аще верен; вся бо благодать от Бога есть: яко иерей точию уста отверзает, вся же Бог творит (Прол. 4 февр.)». «Аще бо ослом и волхвом действоваше благодать смотрения ради и пользы ради Израильтейские, богоявлено, яко ниже нами отречется действовати. Божия благодать есть и в недостойном действующи. Не нас ради, а вас ради. Не мене пренебрегаеши, но священство, аще узриши сего мя обнажена, тогда пренебрези (Бес. св. Злат. на посл. ап. Павла л. 2068-й)». «Аще всюду достоинство благодать искала бы, ни хотяше быти ни крещение, ни тело Христово, ни приношение оными. Ныне же и недостойными обыклъ есть действовати Бог, и никако же крещения благодать от жития иереева повреждается. Не человѣк бо совершаемых приносит, но все Божия силы дело есть.. И той Сам есть, иже нас ради таинствуяй и ради спасения нашего вся действуяй, якоже Сам весть (Бес. Злат. на посл. ап. Павла л. 602)». Повторены эти слова в книге Никона Черноторца л. 301-й и в Тактиконе л. 156-й. «Не веси ли, что есть священник? Ангел Господень есть. Аще нерадиши о нем, не о нем нерадиши, но о рукоположившем и Бозе. Аще бо тем ничтоже Бог действует, ниже баню имаши, ниже тайнам причащаешися ниже благословения принимаешь убо ни христианин еси... Аще чрез осла и чрез Валаама, скверного человека, людей ради глаголание Бог, много паче через священника. Что бо не творит Бог спасения ради нашего (Бес. св. Злат. на посл. ап. Павла л. 2552-й)».

Если верить указанным тобой словам старопечатной книги, то нужно все эти, приведённые мной, свидетельства Златоуста отвергнуть. А между тем, указанное мной в беседах учение Златоуста совершенно согласно с учением об этом предмете других старопечатных книг. Так Б. Катехизис свидетельствует: облагодать Божия множицею и недостойными действуется, якоже и недостойными священниками освящаемся (л. 15)». «Не человек бо действует, утверждает Номоканон, но сквозь орудие благодать (л. 56)». Благодать Божия множицею и недостойными действует, читаем в Благовестнике, якоже и недостойными священниками освящаемся: Иуда бо чудеса сотворил есть и сынове Сикевы (л. 57 об. в толковании)».

Читаны были свидетельства об этом предмете книги Никона Черногорца л. 298, 299, 300 и 301, Тактикона л. 156 об. и книги Маргарит л. 198-й.

Собеседник мой с азартом указал на слова ап. Павла: «не имам ясти мяса во век, да не соблазню брата моего (1Кор.8:13)» – и зашумел о том, что духовенство играет в карты, чем само позорит крест четырёхконечный, так как тут есть «крести», изображающие начертание четырёхконечного креста, упивается вином в посты и т. д. Всё это соблазн. Истинные пастыри должны подражать ап. Павлу и отказаться от всего того, что служит в соблазн другим – от табака, вина, карт. «Заботитесь ли вы об этом? Не пастыри вы, а наёмники» – с особенным злорадством закончил свою речь мой собеседник.

Мной было указано, что и в среде апостолов не все были Павлы, что даже в числе 12-ти избранных из всего мира был и Иуда, и однако же чудеса творил. Ты сомневаешься в этом? Читай 10-ю главу евангелия от Матфея: «призва обанадесять ученики своя, даде им власть на дусех нечистых, яко да изгонят их, и целити всяк недуг, и всяку болезнь. Дванадесятих же апостолов имена суть сия:... и Иуда Искариотский, иже и предаде Его. Сия обанадесять посла Иисус, заповеда им, глаголя... болящие исцеляйте, прокаженные очищайте, мертвые воскрешайте, бесы изгоняйте (Мф.10:1–9)». Смотри Благовестник л. 57 об. Апостол Пётр трижды отрёкся от Христа и обратил потом 3,000 ко Христу только в день Пятидесятницы. Сам великий ап. Павел, прежде чем стать Павлом, долгое время был Савлом, жестоким гонителем христиан. Конечно, пастыри должны всеми силами подражать Апостолу и полагать эти его по истине великие слова в основу всей своей жизни и деятельности, но пасомые не должны отделяться от Церкви из-за некоторых слабостей человеческой природы своего пастыря. Ведь даже этот великий Апостол свидетельствовал вслух всего мира: «вем бо, яко не живет во мне, сиречь в плоти моей, доброе; еже бо хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе не обретаю. Не еже бо хощу доброе творю: но еже не хощу злое-сіе содѣваю... Соуслаждаюся бо закону Божию по внутреннему человеку: вижду же ин закон во удех моих противовоюющ закону ума моего и пленяющ мя законом греховным, сущим во удех моих. Окаянен аз человек... Темже убо сам аз умом моим работаю закону Божию: плотию же закону греховному (Рим.7:18–19,22,25)». Если Апостол говорил о себе, что он умом работает закону Божию, плотью же закону греховному, то не естественно ли, что видишь ты это в нас – немощных служителях Божиих. Конечно, пастыри истязаны будут за свою жизнь, служащую соблазном пастве, на Страшном суде Божием. Но ведь «мнози яве согрешиша, отай же покаяшеся. Мы же грехи их видим, а покаяния не вемы (Злат. л. 272-й)».

Да разве до патр. Никона духовенство было безгрешно, разве оно не имело плоти? Напрасное обольщение! Ещё Грозный на Стоглавом соборе в сильных выражениях жаловался на зазорную жизнь духовенства. «Попы» – говорил Грозный царь на соборе за 100 лет до патриаршества Никона «всегда пьяни... в церквах бьются и дерутся промежь себя, а в монастырях такое же бесчиние творят (Стоглав л. 64-й вопр. 22-й)». И даже царь знал об этом и лично докладывал собору. Однако же предки не отделялись тогда из-за этого от Церкви: они верили, что «сила Божия и в немощи совершается». Вы же выдумали какую-то особую старую веру, с верой до никоновской старины совершенно ничего общего не имеющую.

Собеседник мой начал указывать на личности, называя тех, кого видал пьяным или курящим.

Прочитано было: «Ин есть тайнам Судья и Испытатель. Не подлежит ли востязанию и церковным правилам священник? Ей, но не тобою той испытается, или истяжется, но от Бога, или множицею от большего архиерея. Ты же что пастыря востязаеши, овча сый? Что восхищавши фарисейски Божие судилище и святительский сан, иже тебе несть вручен и от Бога вовверен. Темже молю вы, не судите никого же, изряднее же священника Божия (Ник. Черн. л. 301 об.).

«Аще хощеши судия быти, то суди мыслью своя согрешения... Да не судим, братия, чужих грехов, но о своих печемся (Злат. л. 148-й)». Также рассуждали об этом и соборы. «Епископа, в некоей вине суща, аще не весь собор области тоя, обаче дванадесять епископ да судят, пресвитеров же шесть, а диакона трие (Карф. соб. пр. 12. Кормч. л. 122 об.)».

А шестой вселенский собор в 64 правиле даёт тебе весьма хороший урок: «всяк убо должен есть свой чин ведати, и не творити себе пастыря, овча сый (а ты «овча сый» творишь себя самочинно не пастырем уже, а архипастырем)? и глава да не мнится нога сый: но повиноватися преданному от Бога чину и уши свои отверзати на послушание приемлющих благодать учительскаго словесе... сего ради мирстии человецы да не учат (Кормч. л. 198 пр. 64 и толкование)».

А как же, заявляет собеседник, ты говоришь, что вы не наёмники. Зачем же ничего даром не делаете – берёте с живого и мёртвого»?

Мной было указано, что наёмником в Св. Писании называется вовсе не тот пастырь, который пользуется вознаграждением за свой труд, а тот, который «не радит об овцах» вверенного ему словесного стада. Даяния же, коими пользуется духовенство от прихожан, указаны Самим Богом в ветхом завете (Втор. гл. 18-я напр.). Господь Иисус Христос этот способ содержания духовенства одобрил. Исцелив прокажённого и обязав его не разглашать никому об исцелении, он сказал ему: «Шед покажися иерееви и принеси дар (Мф.8:4) за очищение твое, яже повеле Моисей (Мк.1:44; Лк.5:14)». Чем лучше прокажённый мёртвого? Только один многострадальный Иов, находясь в проказе, не просил себе смерти. И зачем бы, по-твоему, ветхозаветным священникам брать «дар» с исцелённого Христом прокажённого. Однако же, Сам Господь посылает его принести дар за очищение священнику. И пастыри Церкви должны, по слову Господню, жить «от благовестия». «Тако и господь повеле проповедающим благовестие от благовестия жити. Аще мы духовная сеяхом вам, великоли, аще телесная пожнем (1Кор.9:14; 11)». Разве до п. Никона священники ничего не получали за свой пастырский труд, разве не имели они тогда власти «ясти и пити», насаждая виноград – есть от плодов его, пася стадо – вкушать от млека стада (1Кор.9:3–10)? Конечно, имели. При Грозном было даже узаконено платить за 1-й брак алтын, за 2-й – два алтына, за третий – четыре (Стогл. гл. 46. стр. 220-я), за освящение церкви и молебен третью часть приношения и полуполтину (Стог. гл. 47 стр. 223-я).

Напрасно клевещешь на нас, что мы ничего бесплатно не делаем. Разве не бесплатно, напр., совершается исповедь и причащение тысяч прихожан в течение великого поста, разве не бесплатно пастыри по первому зову едут днём и ночью, в метель и распуту, за целые десятки вёрст напутствовать умирающего! Разве не бесплатно занимаются они обучением в школах духовных детей прихожан, влагая в это дело силы свои, здоровье, а под час и материальные средства. Между тем как в Ветхом Завете даже за приношение жертв жрецам назначалась Самим Богом значительная плата: «и сей суд жрецов, яже от людей, от приносящих жертвы, аще тельца, аще овцу: и даси жрецу рамо⁴⁸, и челюсти, и утробу: и начатки пшеницы твоея и вира твоего, и елея твоего, и начатки стрижения овец твоих да даси ему (Втор.18:3–4)».

«Помысли, говорит Св. Златоуст, елика иудее даяху десятины, начатки, паки десятины, и паки иные десятины, и паки иные тринадесятины и сиклу: и ничтоже глаголание, яко многая снедают... Не глаголаху многая приемлют, объядаются, яже ныне слышу глаголющих некиих. И зиждуще убо домы и села купующе ничтоже мнятся имети. Аще же мы кто от священников в светлейшую ризу облечется, или нужные удовлится пищи, или служащего имать, богатство вещь полагают... Аще ты дал еси, почто порицаеши? Мзду погубил еси о тех, яже дал еси порицая. Не достоит даяти, аще имел еси порицати. Лютейшая есть вещь, яко ниже ваяй порицаеши о тех, яже ин творит благо (Злат. бес. на посл. к Филип. л. 1955–56)». Сам ты никогда никому ничего не давал, а так ожесточённо порицаешь духовенство за то, что оно пользуется даяниями от прихожан. Самым низким, самым неблагонамеренным делом – «лютейшая есть вещь» – считался этот неблагородный поступок ещё 1½ тысячи лет тому назад и за 1250 лет до патриаршества Никона!..

Напрасно злословишь ты, называя пастырей Церкви наёмниками. Нет не наёмники мы.

«Наёмник», по слову Спасителя, «не радит об овцах, а пастыри церкви готовы душу свою положить за овцы, никогда не отказываясь напутствовать болящих даже самыми заразительными болезнями. Мало ли погибло самоотверженных пастырей во время холерной эпидемии 1892 года, получивших заразу при исполнении долга напутствования холерных больных? Мало ли заражается и умирает их ежегодно и безвестно по лицу Святой Руси при напутствовании, напр., тифозных больных?

Чем более я говорил, тем более мой собеседник раздражался; наконец, он воскликнул: «А разве не положено проклятия за несоблюдение постов»? И, укорив духовенство в несоблюдении постов и невоздержании во время поста, он заговорил об истинном посте, о том, сколько раз в день нужно есть, много ли сесть и т. д!

Терпеливо выслушав его разглагольствования и напомнив ему, что он учит по-прежнему от своего вымысла, а не от старопечатных книг, я указал на слова книги Златоуст о том, каков должен быть истинный пост. «Никого же вас понуждаю через силу поститися... Гнев же и зависть и клевету от себя отвержите... Всяк же поетяйея ярости и свара и всякия неправды остаться, да чистою совестию причаститеся Св. Тайн Христовых. Иже бо кто в сии святые дни постные не причастится, то глад души есть. Не тело бо точию питай, но души хладны не остали, лишены дара Божия, но насыти ю причащением святым Злат. л. 58». «Сице и посту конец, утверждает Маргарит, пречистое причащение, аще бо не исправим сего ради дней сих, всуе претружше себе не венчани (т. е., без наградного венца), и кроме мзды от подвига постного отыдем (Марг. л. 224»). Значит, истинный пост только тот, который заканчивается таинством причащения. Так ли у вас, старообрядцы?.. Аз есмь Лоза, вы же рождие (Ин.15:1)», говорит Христос. Не может розга плода творити, аще на Лозе не пребудет (Ин.15:4)». Розга – верующий во Христа может быть привит к Лозе – Христу только через вкушение Его Тела и Крови, по слову Спасителя: «ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем (Ин 6:25)». Только в этом случае розга пребывает на Лозе и может творить плод. Ясно, что кто не прививается к Лозе – Христу через вкушение Тела и Крови Его, тот не более как отломленная уже от дерева ветвь, которая должна непременно засохнуть. И никакие посты, и поклоны не проведут от Лозы в розгу жизненных соков: «аще не снесте плоти Сына Человеческаго, не пиете Крови Его, живота не имате в себе (Ин.6:53)» то же, что и «смертию умрете». Посты, добрые дела и подвиги телесные были и до Христа, есть и теперь, между неверующими. Разве не постятся и не молятся магометане?» «Много воздержание обретается и у еретиков» (кн. о вере л. 216). Но истинный пост только тот, который закончен причащением: «не тело бо точию питай, но и души гладны не остави... но насыти ю причащением Святым». – «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный и Аз воскрешу его в последний день (Ин.6:54)». Верен апостол Христов, вещавший миру: «аще и подвизается кто, не венчается, аще незаконно подвизатися имать» (2Тим.2:5).

С лёгкой совестью взводишь ты клевету на целое сословие духовное, утверждая, что оно постов не соблюдает. Ужели ты видел всё это сословие посты нарушающим? Разве нам не известно правило апостольское: «аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во Св. Четыредесятницу перед Пасхой, или в Среду или Пяток, кроме препятствия от немощи телесные, да будет извержен, аще же мирянин, да будет отлучен» (пр. 69-е). А верить тебе на слово нельзя. Давно ли ты обозвал меня табашником, между тем как я никогда не брал в рот папиросы. Ты же не посовестился публично взвести на меня совершенно ложное обвинение. Я уверен, что ты не видал и ни одного духовного лица нарушающим посты, а передаёшь только жалкую сплетню, созданную в среде вашей ненавистью и зложелательством, и охотно распространяемую вами – вожаками раскола, чтобы оттолкнуть доверчивый простой народ от духовенства. Может быть, деды ваши, или прадеды, и видели некоторых мирян, в городах, например, посты нарушающими. Опустив из виду, что миряне эти могли быть иноверцами (лютеране напр.) – эти деды ваши зашумели везде и всем, что никониане постов не соблюдают. Менее же добросовестные, в видах большего воздействия их пропаганды на простой народ, не задумались взвести эту дерзкую клевету и на целое сословие духовное, чтобы самим удобнее было «зватися от человек учителю, учителю». – «Муж грешник, говорит Сирах, возмятет други и посреди мирных вложит клевету (Сир.28:10)».

Если и соблюдает русский народ установленные церковью посты во всей строгости, то, главным образом, потому, что видит в этом, прежде всего, наглядный пример в лице своих пастырей. Иначе быть не может. С самых юных лет будущих служителей алтаря приучают к строгому соблюдению постов в семьях духовных. Затем, в школах духовных, подготовляющих будущих пастырей к их служению, посты соблюдаются также во всей их строгости. Ужели думаете, приняв сан священный, а с ним все обязанности пастыря церкви, священник решится нарушать посты, чего не делал, не имея сана священного. Жалкая, ни на чём не основанная клевета! Вся жизнь Св. Иоанна Предтечи и Крестителя была строгим подвигом поста и воздержания. Но что говорили о нём люди?

Господь Сам возмущался клеветой на него: «прииде Иоанн, ни ядый, ни пия и глаголют беса имать» (Мф.11:18). Потому-то Незлобивый Агнец-Христос, слыша постоянную клевету на Себя и апостолов, вот что сказал иудеям: «вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити, он человекоубийца бе искони и во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет, яко ложь есть и отец лжи (Ин.8:44)». Не тот же ли источник и вашей лжи?!

Могут быть случаи несоблюдения постов из-за болезненной немощи, но эти случаи и не осуждаются строго (пр. 69-е Св. Апостол.) хотя, конечно, ни ты, ни я не видели духовных лиц нарушающими посты даже по этой болезненной немощи. В до-никоновской же древности было и своевольное нарушение постов, как среди мирян, так и среди духовонства: «не точию мирстии, – свид. книга о вере – но и духовнии преданные посты своевольне раззоряше (л. 130). И никто из предков не думал тогда укорять в этом духовенство, или отделяться из-за этого от Церкви. Они помнили слова Апостола, которые вы в ослеплении и гордости совершенно забыли. Вот эти слова, которые вам необходимо запомнить: «Ядый не ядущего да не укоряет, и не ядый идущаго да не осуждает: Бог бо его прият. Ты кто еси судяй чуждему рабу; своему Господеви стоит или падает: станет же, силен бо есть Бог поставити его. Несть бо царство Божие брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим.14:3–4,17)». И фарисей громко проповедовал о своём посте, ещё громче порицая других: «Боже, хвалу тебе воздаю, яко несмь, яко прочий человецы... пощуся два краты в неделю, десятину даю всего елика притяжу». Всё, чем вы думаете спастись – пост и милостыня были и у фарисея, не было и у него только смирения. За это он и был осуждён Христом, а презираемый им смиренный мытарь оправдан (Лк.18:10–14).

И странное дело! Чем нагляднее выяснялся предмет, тем более и более ожесточался мой собеседник, приводя из цветника подпольной литературы наиболее сильные места против несоблюдающих посты.

Мной было в противовес цветнику, трактующему лишь о наружном посте, указано, что Господь; поставляя пост самым важным средством для отогнания от себя диавольских полчищ (Мк.9:29), не придавал никакого значения одному посту наружному, считая пост внутренний – чистоту сердечную выше всего: «яко всяко, еже входит во уста во чрево вмещается и афедроном исходит. Исходящая же из уст от сердца исходят, и та сквернят человека» (Мф.15:17–18). Господь строго запрещал трубить о своём посте, выставлять его напоказ, а завещал поститься так, чтобы этот пост незаметен был людям: «Егда же поститеся, не будите, якоже лицемери, сетующе: помрачают бо лица своя, яко да явятся человеком постящеся... Ты же постяся помажи главу твою и лицо твое умый, яко да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, Иже втайне» (Мф.6:17–18). Очевидно, ваш пост, о котором вы трубите всем и каждому, не для Бога, а лишь на показ, для людей, тем более, что он совершенно телесный, без всякого участия в нём души. А между тем участие то души и необходимо при посте прежде всего. «Для поста, говорит Василий Великий, не достаточно одно воздержание от явств, но будем поститься постом – приятным, благоугодным Богу. Истинный пост – удаление от зла, воздержание языка, подавление в себе гнева, отлучение похотей, злословия, лжи, клятвопреступления» (Слово о посте Св. Василия Великого). Какая противоположность вашим цветкам!

«Не говори мне, учит Св. Иоанн Златоуст, что ты столько-то дней постился, не ел того или другого, не пил вина, ходил в рубище, но скажи нам: сделался ли ты из гневливого тих, из жестокого благосклонен и т. д. Если ты исполнен злобой, для чего тебе истощать плоть? Если душа – госпожа тела заблуждает в тебе, то для чего наказываешь рабу его – чрево» (Бес. 72 о пост, и мол)? «Кто вина не пьёт, говорит тот же Златословесный учитель, и мяса не ест, пусть не гордится этим; он не сделал ещё ничего больше того, что делает животное; ибо никакое из домашних животных не ест мяса и вина не пьёт. Если я от хлеба воздержусь, но не воздержусь от гнева, то я уже не человек, а зверь, потому что зверь хлеба не есть, но ест плоть... Не то благо и достохвально, чтобы мяса не есть и вина не пить, но чтобы злобы не держать на ближнего» (Марг. л. 557 об).

Так учили о посте Св. Отцы за 1500 лет до нашего времени. Так учит Св. Церковь о посте и ныне, нисколько не отступая от учения Христа Спасителя и этих светил вселенные. «От брашен постящися, душе моя, – слышим мы в церковной песни, – и от страстей не очистившися, всуе радуешися неядением, яко злым демоном уподобишися, николиже ядущим» ...

А с какой злобой и злорадством ты бросаешь камень беспощадного осуждения в духовенство, выставляя лишь измышлённые ненавистью и зложелательством, в большинстве случаев, мнимые вины духовенства, не указав никаких погрешностей в вере. И при таком настроении хвалишься ещё своим постом! Как далёк ты, почтенный, от истинного поста и истинных постников при всём своём глаголемом воздержании.

Св. Игнатий Богоносец учит: «всяк глаголяй, кроме повеленных, аще и достоверен будет, аще и постит, аще и девствует... волк тебе да мнится в овечьей кожи, овцам пагубу содевающ (Послание ко Ирону – диакону)». У тебя же ни одного слова нет «от повеленных», а всё от своего растлённого разума. Страшись же грозного прещения Божия: «rope вам законником, яко взясте ключ разумения: сами не внидосте и входящим возбраняете» (Лк.11:52).

Да, братия, не внешние обряды, а оскудение веры, нашей любви есть причина разделений наших. С оскудением любви люди всю надежду возлагают на одну внешность, и этот то формализм в вере, вытесняющий последнюю любовь из душ человеческих, препятствовал людям идти за Христом Спасителем даже тогда, когда Он Сам Своей пречистой плотью ходил между людьми. Да не будет же так с нами! Оставим наши раздоры и укоры! Будем смотреть более на себя и на свои грехи и менее на других. Не судите, да не судимы будете!.. Поговорив ещё немного, мы закончили нашу беседу.

Свящ. Цвейтов

Почин в усилении жалованья причтам приходов, заражённых сектантством. – Важное значение этой меры для успехов миссии. Деморализующее влияние штунды на приходской население и бедственное положение причтов. Киевский юбилейный собор иерархов и обсуждение вопросов миссии. – Развитие миссионерского дела в епархиях. – Миссионерские съезды. – Екатеринославская издательская миссионерская комиссия. – Состояние сектантства в 1899 г. – Духоборческая эмиграция и Молоканское брожение. – Новейшее рационалистическое сектантство. – Борьба штунды с законом 1894 г. и властью. – Экспертиза и новое направление сектантских дел в мировых судах. – Усиление штундизма в Киевской губернии. – Интеллигент в роли штундо-баптиста и совращённые дети. – Архипастырские миссионерские действия. – Сомневающийся адвокат и беспримерный эксперт из немцев баптист. – Мистическое сектантство.

Новогоднюю нашу хронику начнём сообщением об отрадном для приходской миссии распоряжении Св. Синода, касательно улучшения материального быта причтов в приходах, заражённых расколо-сектантскими лжеучениями. Высокопреосвященный Иоанникий, первенствующий член Св. Синода, в декабре истекшего года вошёл в Св. Синод с представлением о необходимости, в интересах миссионерского дела, увеличить в 23 приходах Киевской епархии, поражённых сравнительно сильным развитием штунды, жалованья священникам до 600 р., псаломщикам до 200 р.⁴⁹.

Представление Высокопреосвящен. удовлетворено Св. Синодом. Кроме того, в двух деревнях, Соколовка и Чеснополь, значительных по численности как православного, так и сектантского населения, в миссионерских целях, – открыты самостоятельные приходы, с усиленным окладом жалования причтам. Вакансии вторых псаломщиков в приходах сектантских, где не имеется причтовых построек, за смертью или перемещением на другое место ныне служащих клириков, – разрешено постепенно закрывать⁵⁰.

Таким образом, настоящее распоряжение Св. Синода, обязанное особой благопопечительности Киевского Архипастыря об успехах миссионерского дела, является первым почином в удовлетворении давно назревшей, удостоверенной двумя последними миссионерскими всероссийскими съездами, нужды относительно улучшения по истине несчастного материального положения в очагах штундизма. Как известно, появление штунды везде тотчас отражается на упадке как церковных, так и причтовых доходов. Ловкие распространители лжеучения штундизма начинают, обыкновенно, свою пропаганду с внушения народной массе протеста против платы духовенству за требо-исправления, против совершения всех обрядов и церковных служб. Кошельковый свечной доход падает, служение панихид, молебнов, сорокоустов в штундовых приходах, среди православных, прекращается, плата за обязательные требы сводится с рублей на гривенники: за погребения напр. получают 20 к., за свадьбу 1 р. В Чаплынке, напр., на Крещение свечная выручка равнялась трём копейкам. Причтовый кружечный доход не бывает более 3–5 р. в месяц. И вообще, существующий патриархальный порядок взимания платы духовенством с прихожан за требы теперь, при новых условиях экономической жизни народа, при охлаждении его к Церкви, по заключению Казанского съезда, является источником возникновения многочисленных печальных недоразумений между пастырями и пасомыми, нарушающих мир между духовными лицами и их детьми, унижающих авторитет пастырей, что в приходах с сектантским брожением является опаснейшим предлогом к раздражению недобрых пасомых и совращению маловерных в сектантство, – причём руководители и насадители лжеучений не только пользуются этим раздражением, но и усиливают и разжигают его.

Народ наш беден и скуп, вообще, на деньги, а потому в проповеди штунды ему более всего приятен и понятен призыв, обращённый ко всем односельчанам, освободиться «от материального ига Церкви и духовенства», как выражаются штундисты, т. е. от платы за требы. Оставаясь православными, крестьяне, однако, внемлют этому именно гласу штунды и ничего не хотят платить духовенству за его труды, или же доводят, так сказать, плату до минимума. Всякие столкновения на этой почве священника с прихожанами и непристойны, и способны создать опасность совращения недовольных в секту, а потому, ни один из добрых пастырей не позволит себе ради прибытков рисковать душой верных чад. Но ведь и жить чем-нибудь надо как самому пастырю, так и семье – надо обучать детей, выдавать дочерей и проч. И вот, лучшие, по пастырским достоинствам и миссионерским способностям, священники и клирики, пробедовав на таких приходах два–три года, бегут из них в другие места. «Трудивыйся достоин пропитания», и архипастыри не могут не взойти в бедственное материальное положение добрых, но изнемогающих под бременем нужды, деятелей и переводят их в лучшие по обеспечению приходы. – Между тем, частая смена священников оставляет в приходах самые неблагоприятные результаты. (Напр., в Житниках за последние 10 лет переменилось не менее 10 священников). Сектантские приходы избегают не только послужившие пастыри, но и молодые кандидаты священства, опасаясь трудности миссионерского дела и гнетущей бедности. Такие приходы нередко остаются долгое время без пастырей, чем пользуются для развития сектантства штундовые верховоды. А потому, Епархиальное Начальство сплошь и рядом принуждено бывает замещать эти приходы штрафными или малоспособными пастырями. Между тем как, и постановлениями 2 всероссийского миссионерского съезда и многократными распоряжениями высшей церковной власти, признано необходимым, в интересах успешной борьбы с лжеучениями, назначать в такие приходы наиболее достойных и способных к прохождению и пастырских и миссионерских обязанностей. Вот в виду такого-то печального положения приходских и миссионерских дел в сектантских, а равно и в раскольничьих и единоверческих, – приходах, Казанский Миссионерский Всероссийский съезд пришёл к заключению, что пока не будут такие приходы обеспечены, в виду особого их миссионерского положения, усиленным жалованием, хотя бы до 600 р, священнику и 200 р. причётнику, – до тех пор невозможно будет здесь поставить миссию на должную высоту. Справедливость этого заключения теперь санкционирована изложенным представлением Первосвятителя русской Церкви и постановлением Св. Синода об обеспечении усиленным жалованьем 23 беднейших сектантских приходов Киевской епархии.

Но вместе с тем, необходимо сказать, что настоящая мера, предпринятая высшей духовной властью, в интересах возвышения успехов приходской миссии в её борьбе с сектантством, налагает на пастырей и клир усиленно обеспеченных приходов особые, чрезвычайные миссионерские обязанности. Здесь приходская миссия должна быть поставлена теперь на образцовую высоту, и в таких приходах уже ныне не должно быть места тем членам причта, которые не соответствуют этому требованию о миссии.

Обращаясь за сим к пережитым миссией в истекшем году более замечательным событиям и явлениям, мы должны здесь, прежде всего, отметить Киевский юбилейный праздник (с 6–9 ноября), в честь Высокопреосвященнейшего Иоанникия, Митрополита Киевского. Праздник этот знаменателен был для всей вообще русской Церкви и во многих отношениях, в частности же и для внутренней миссии, которая была предметом совещаний юбилейного собора архипастырей⁵¹.

Поступательное движение миссии и в истекшем году шло вперёд заметными шагами и выразилось, между прочим, в устроении новых епархиальных миссионерских съездов духовенства (в Таврической губернии, Симбирской, Петербургской) и в обычных миссионерских совещаниях, вошедших уже в жизнь многих епархий. Из новых епархиальных съездов особенно замечателен по предметам и результатам своих совещаний Симферопольский съезд, на котором, между прочим, положено было начало беспримерному в истории миссии живому общению представителей молоканства с архипастырем, деятелями миссии и пастырями Православной Церкви. Общение это крепнет и продолжается доселе. Недавно являлась в Петербург депутация от молокан к г. Обер-Прокурору Св. Синода, прося охраны от ухищрений штундо-баптизма, стремящегося поглотить старое молоканство. Из уездных съездов особенно интересными и многополезными для оживления приходских миссий были миссионерские съезды духовенства Киевской, Харьковской, Херсонской и др. епархий, руководимые местными талантливыми, полными знания своего дела и глубокой преданности своему св. служению миссионерами. В Киевской губернии миссия получила новое, более соответственное, устройство и лучшее обеспечение; в нескольких губерниях, как напр., Бессарабской, Тамбовской, Самарской, Олонецкой и Подольской – увеличено число миссионерских вакансий, с привлечением на эти должности преимущественно лиц с высшим богословским образованием.

В Екатеринославской епархии учреждена при местном епархиальном миссионерском комитете особая комиссия для приготовления к печати получаемых от миссионерских приходских комитетов протоколов о собеседованиях с сектантами. Комиссия состоит под председательством известного писателя, епархиального миссионера А.Я. Дородницына, и из трёх преподавателей местной духовной семинарии. Члены комиссии обязаны ежемесячно представлять комитету отчёты о рассмотренных ими протоколах, из которых лучшие помещаются отдельным приложением в «Епархиальных Ведомостях». Новое учреждение это заслуживает внимания и наилучших пожеланий, как мера, которая, несомненно, оживит собеседовательную деятельность приходских миссионерских комитетов, которая получит теперь печатную оценку и гласность и может сделаться предметом суждений печати и общества, что налагает обязанность, как на собеседников, так и на составителей отчётов, стоять на должной высоте. Если, вообще, ко всякому печатному слову должно относиться строго, как могучему средству обмена чувств и мыслей, то тем более тогда, когда оно служит делу насаждения в душах читателей истин христианского вероучения, конечная цель которого спасение души, как справедливо заметил «Дух. Вест.» по поводу Екатеринославской комиссии. Здесь каждое слово должно быть продумано, взвешено, и, прежде чем попадёт оно на печатный станок, должно определить, какой след оно оставит в мыслях и чувствах читателей. При этом нужно опасаться, чтобы погоня за внешней отделкой речи не послужила в ущерб внутренней силе слова, которое только тогда будет живо и действенно, когда оно служит выражением действительных чувств и глубоких убеждений. Слово миссионера будет таким тогда, когда в нём воплощаться будут его проникновение евангельскими истинами и любовь ко Христу. Не та беседа должна почитаться хорошей и достойной быть напечатанной, которая написана изысканным слогом, снабжена множеством цитат и т. п., но та, которая, при этих качествах отличается ясностью изложения, теплотой чувств, так сказать, задушевностью, а такой может быть только беседа изустная, в которой христианские чувства изливаются от сердца к сердцу. От души приветствуем этот новый почин в деле миссии Екатеринославского миссионерского комитета. Печатные отчёты о собеседованиях составят свою огромную пользу и для науки и практики по обличению сектантства.

Сектантство в истекшем году, как старое, так и новое, переживало брожение и какое-то особенное, неспокойное, приподнятое настроение духа, полное всяких несбыточных мечтаний. Духоборчество волновал вопрос о переселении значительной части его в Америку и Канаду. Начавшись ещё в конце позапрошлого года, духоборческая эмиграция закончилась в апреле 1899 года. Всего отплыло за море около 3 т. духобор-постников или толстовистов. Главными руководителями в этом, несчастном для духобор, движении были интеллигентные просветители тёмной духоборческой массы, толстовцы, вовлёкшие мирно жившее население в преступную анархию.

Пример духобор и агитация тех же интеллигентов-толстовистов (кн. Хилкова, В.Г. Черткова) вызвали было эмиграционное движение и среди харьковских штундо-толстовцев (павловцы), из которых около 150 семейств вошли с прошениями к губернатору о разрешении им переселиться в Америку, но затем, полученные харьковцами из Канады сведения о трудности жизни и о тяжёлых, вообще, экономических условиях духоборческих переселенцев в Америке образумили харьковских сумасбродов, и они остались на местах своей теперешней осёдлости, чем весьма ныне довольны.

В недрах молоканства везде замечалось сильное брожение духа, вследствие борьбы со штундо-баптизмом, уже более десятка лет настойчиво и успешно пропагандирующим здесь своё лжеучение. Одряхлевшее нравственно и умственно старое молоканство оказывается бессильным противостоять прозелитизму организованной миссии штундо-баптизма, угрожающего молоканству поглощением. Хотя, по существу учения, староуклеинское молоканство гораздо больше удалилось от буквы и духа евангельского учении, чем штундо-баптизм, но, по чувству народности, по социально-политическим воззрениям и отношениям к господствующей Церкви и православному населению, старое молоканство несравненно менее вредная секта, чем штундизм, а потому православной миссии и правительственной власти надлежит в этой борьбе стоять на страже и не допускать дальнейшего развития и усиления штунды на счёт молоканства. Нужно заметить, что штундо-баптизм пробил брешь и значительно подготовил почву для воздействия на молоканство со стороны истины учения Православной Церкви. Молоканство нашей миссией, напрягавшей доселе главным образом свои усилия на пресечение развития нового сектантства, было забыто, а теперь в этом отношении предъявляются новые неотложные запросы и задачи, которые должна миссия неминуемо начать осуществлять в новом году.

Новейшее рационалистическое сектантство, известное под именем штунды продолжало и в истекшем году вести – начатую ещё в 1898 году – борьбу с законом и властью, на почве превратно истолкованного сектантами известного кассационного решения Сената, упорно отказываясь от признания себя штундистами и не признавая потому обязательным для себя исполнение закона 1894 года, возбраняющего богомоленные собрания последователей этой секты. В истекшем году последовал целый род апелляционных протестов духовного ведомства и местной администрации на оправдательные приговоры мировых судей. В протестах их возражается, что русские сектанты незаконно и неосновательно присваивают себе название и права немецкой секты баптистов.

В виду сложности вопроса об отношении штундизма к баптизму, мировые суды в истекшем году впервые начали в свою практику вводить экспертизу при разбирательстве дел о штундистских богомоленных собраниях. Эксперты миссионеры и представители науки дали в этом отношении новое, правильное направление судебным процессам о богомоленных собраниях штунды, разъяснив судьям, что ни наука, ни закон, ни миссионерская практика не знают секты русских баптистов, а только штундистов; известный в науке толк «штундо-баптизм» – есть лишь фракция штунды, а не отдельная секта.

Такие процессы имели место во всех губерниях, где есть штунда, но более всего – в Киевской губернии и, в частности, в г. Киеве. Положение сектантского дела в этой губернии обращает на себя особое внимание, и мы этого явления не можем не отметить в настоящей новогодней хронике. Оно поучительно в том отношении, что наглядно ещё раз убеждает в той истине, что в борьбе с религиозно-социальными сектами, какова есть штунда, необходимо дружное, соединённое действие всех ведомств, а не одного только духовного, и наоборот, всякая двойственность и непоследовательность во взглядах на сектантский вопрос и на меры борьбы с опасным лжеучением порождает в умах сбитой с толку народной массы новое брожение и несбыточные надежды.

Штундизм в Киевской губернии за последние два года, не смотря на неослабное действие мер миссионерских и пастырских, снова поднял голову и принял давно небывалое брожение: сектантство появилось и в новых пунктах и оживилось в тех селениях, где, казалось, совсем было сломлено и умиротворено. Так, в с. Дедовшине из ста сектантов в последние 5 лет не было ни одного, теперь там числится вновь более 60 душ, из них многие вновь совратились из православия. Ближайшей причиной является свобода преступных действий агитаторов и свобода собраний, вследствие целого ряда оправдательных приговоров мировых судей. В самом Киеве, после систематического оправдания штундистов за собрания мировым судьёй 7 участка, сектанты почувствовали полную свободу и начали устроять демонстративные собрания настолько многолюдные, что ни одна квартира не могла вмещать собравшихся, и многие наполняли коридоры дома, стояли на крыльце или тротуаре, что привлекало огромную толпу любытствующих из евреев и православных, так что приходилось полиции, при посредстве конных полицейских, очищать улицу и вновь составлять – и всякий раз понапрасну – приговор для привлечения штундистов к обвинению не только за собрания, но и за оказательство. Вместе с тем, Киевские штундисты сделались крайне дерзкими и заносчивыми в сношениях с миссионерами и смелыми в пропаганде. На последнем в истекшем году публичном собеседовании один из вожаков секты позволил себе дерзкую вызывающую выходку, против самого преосвященного председателя собеседований – епископа Сергия, рассчитанную на то, чтобы показать, что архиерей для них – свободных сектантов ничто. Выходка штундиста до глубины души возмутила православных слушателей, и несмотря на отеческое благостное увещание владыки, взять своё неприличное слово назад и извиниться, штундист не пожелал. Только сила красноречия и обаяния, каким пользуется архипастырь-миссионер, могла успокоить негодующую массу православных. Нужно заметить, что заносчивый грубиян этот – не простой, или тупой, невежественный фанатик, а полуинтеллигент – живописец Р-й, который, говорят, был в науке в Гамбургской баптистической семинарии. К Киевской штундовой общине примкнул также, в качестве просветителя и вдохновителя, один из настоящих также интеллигентов – некто г. Р-н, кажется, из недоучившихся технологов, побывавший под надзором, прошедший на своём веку и воды, и медные трубы, бывавший за границей, состоявший в рядах Армии Спасения, а ныне, будучи не раз застигаем в штундовых собраниях, называющий себя полиции «баптистом». После поступления г. Р-на в одну из Киевских типографий, в качестве корректора, – там скоро было установлено штундовое брожение среди взрослых рабочих наборщиков и мальчиков. Вот в каких трогательных подробностях описывают нам обстоятельства, при которых совершилось разоблачение сектантской пропаганды в типографии.

21 декабря, около 3-х часов пополудни, когда преосвященный Сергий ходил по монастырю с о. наместником и о. экономом и беседовал о производстве монастырских хозяйственных дел, вдруг к владыке-миссионеру стремительно подбежали два юноши, из которых одному лет 16, а другому 18. Младший мальчик плакал и, указывая на своего товарища, захлёбываясь в слезах, едва мог проговорить: «владыка! побеседуйте с ним: он ушёл в штунду, он говорит, что причастие» ... – Здесь следовало кощунственное слово, которое можно лишь встретить на страницах толстовских заграничных изданий. Владыка-миссионер участливо отнёсся к юношам и начал расспрашивать, кто они такие, и кто совратил одного из них в штунду. По допросе оказались, что оба они – наборщики из типографии К., в которой началось штундовое движение, выразившееся в совращении нескольких лиц из рабочих типографии; совратителями были: упомянутый интеллигент и рассыльный типографии. Младший со слезами продолжал просить архипастыря вразумить и спасти старшего товарища. Владыка начал предлагать совращаемому в штунду ряд вопросов. – Ходил ли ты прежде в церковь? – спросил, между прочим, владыка. – Прежде ходил, а теперь не хожу – угрюмо отвечал юный штундист. – Почему не ходишь теперь? – Потому не хожу, что прежде я был грешник, а теперь стал истинным христианином. – Каким же образом ты сделался христианином? – Стал читать Слово Божие. – А разве в церкви слово Божие не читают? – Я не понимаю, как там читают: – я русский, а там по-славянски читают и поют. – Что же теперь то не грешишь что ли? – Нет. – Как же так? – Есть грехи произвольные и непроизвольные, отвечал юноша. Тут архипастырь стал разъяснять несчастному, что и произвольные и непроизвольные грехи всё равно грехи перед Богом, и кто оправдывает себя непроизвольностью своих грехов, тот ещё более грешит пред Богом. Разъяснив, как человек – преступник может быть оправдан судом человеческим и обвинён судом Божиим и наоборот, разъяснив, для чего в тюрьмах устраиваются храмы Божии, и как преступники допускаются до св. причащения, владыка указал заблудшему юноше на пример наказанного и прощённого коринфского блудника и стал говорить о милосердии Божием... Юноша – штундист начал плакать; тогда архипастырь взял его за голову и начал её крестить, растегнул его пальто и стал крестить его сердце. Товарищ его и иноки также не могли удержаться от слёз; юноша штундист плакал всё более и более, – это были благодатные слёзы; тогда владыка сказал: «пойдёмте молиться к виликом. Варваре». Пришедши к мощам, юноши оба крестились, кланялись в землю, прикладывались к мощам и были благословлены владыкой крестиками. Тут владыка их оставил, сказавши, чтобы зашли к нему снова. Мальчики оставались в храме и, слушая акафист, оба молились стоя на коленях... Прибавлять к этой картине нечего...

На беседе 22 ноября, вдруг, среди тишины, выбежал из среды слушателей все тот же юноша, спасавший своего любимого товарища, и громко закричал: «владыка, владыка! вот этот штундист у нас в типографии проповедует, что причастие» ... Трудно описать негодование православных слушателей, оскорблённых в самых святых своих чувствах... На другой день архипастырь лично посетил типографию и долго беседовал с подростками и старшими наборщиками и помолился там вместе с православными и колеблющимися. Заносим этот эпизод на страницы новогодней миссионерской летописи прошлогодних событий, как глубоко-учительный по своим подробностям и отрадный пример живой архипастырской миссии среди штундистов.

Чтобы положить конец вредным для дела борьбы с сектой недоразумениям мирового суда относительно того, к какой секте принадлежат киевские сектанты, по предложению консистории, Киевская городская полиция опротестовала в мировой съезд оправдательные приговоры судьи 7 участка, а для производства экспертизы на суде по настоящему, столь важному боевому делу духовное ведомство просило г. обер-прокурора Св. Синода командировать своего чиновника особых поручений, редактора нашего журнала. Со стороны сектантов выступили защитниками: известный в Киеве адвокат С. Б-н и упомянутый интеллигент, баптист Г-н. Обвинялось около ста сектантов, которые все объявили себя баптистами, для чего поспешили летом и осенью совершить перекрещивание в Днепре почти над всеми, достойными и недостойными, которых, по правилам секты, совсем нельзя было перекрещивать, если бы не надобность в доказательствах на счёт своей, мнимой принадлежности к баптизму. Экспертиза заняла около 3 ч. времени. Речи защитников были настолько запальчивы, что один из защитников, доказывая безвредность штунды, позволил себе сказать более чем «смелое сомнение» – относительно того, правильно ли прежняя высшая администрация Юго-Западного края характеризовала штундистов, признанных Высочайше утверждённым мнением Комитета министров 4 июня 1894 г. особо вредной сектой. Откровенность подозрительного адвоката доселе служит источником многих разговоров в Киеве. Приговор вынесен был обвинительный сектантам, признанным действительными штундистами. После сего сектанты снова пробовали собираться и ещё в большем количестве, но тут уж и мировой судья 7 участка их не помиловал, а приговорил к наказанию. Брожение продолжается.

В Ростове на Дону, в съезде мировых судей, по делу о штундистах д. Казина, также незаконно именующих себя баптистами, произошёл не менее достойный летописи инцидент. Там защитник штундистов усомнился в правоспособности вызванных судом экспертов: Екатеринославского миссионера, магистра богословия, известного писателя и исследователя штундо-баптизма, А.Я Дородницына и Донского миссионера, кандидата богословия, А.И. Орлова, и просил суд передать следственное дело о русских сектантах – штундистах на заключение немца, баптистского пресвитера, какого-то Кесслера. И суд странное ходатайство адвоката признал заслуживающим удовлетворения. Дело было слушанием отложено, а переписка действительно послана Кесслеру. Последний долго думал над заданной ему, необычайной для него, да и для всякого, думаем, немца, задачей и, наконец, через целый год, надумал следующий ответ: «Секта баптистов совершенно безвредна. Между сектами – штундистами и баптистами большая разница. Вредна ли штунда, решительного ответа дать ne могу». Настоящий немецкий – аккуратный и тонкий ответ: себя не хвалил, дело сказал о разнице между русской штундой и немецким баптизмом, – за это спасибо, – в драку же из-за чужого дела не полез, уклонившись от ответа о вредности штунды. Но как бы то ни было, а обращаться к суду немца и вмешивать его в русское церковно-государственное дело борьбы со штундой, насаждаемой немцами же и именно баптистами, по меньшей мере странно. Неудивительно, если Казинские штундисты, как пишет наш корреспондент, подняли голову и, во время целого года немецкой проволочки в ответе, открыто совершали свои богомоленные сборища, будучи уверены, что немец их давным-давно уже оправдал и признал своими баптистами. Но суд-то всё-таки ещё будет, уже с немцем экспертом, с которым придётся считаться нашим миссионерам лицом к лицу. Что ж: «приходите и стяжимся». Из других замечательных судебных процессов по преступлениям штундистов – были процессы в Нижегородской, Псковской и Рязанской губерниях. О них поговорим после. Мистичекое сектантство старое, в форме хлыстовства, продолжало своё подпольное, тайное движение, а новейшее, в форме успокоенной было Киевской малеванщины, – заявило себя открыто

и крайне резко, особенно же с точки зрения социальной. Но об этом ожившем движении также поговорим подробно в следующий раз.

Э. Я.

Окружники – соборы их лже-архиереев; распоряжения Картушина; обзор лже-архиереями моленных; их начётчики; заботы о соединении с неокружниками. Неокружиики и их отношения к окружникам. Беглопоповцы. Безпоповцы с их соборами и начётчиками.

В течение прошлого 1899 г. раскольники-старообрядцы переживали период какого-то сильного возбуждения, напряжённого развития своей деятельности к собственному укреплению. По преимуществу, такое напряжённое возбуждение испытывалось окружниками, руководимыми их лже-архиереем Иоанном Картушиным; от них оно передавалось неокружникам; ими же возжигалось и у беглопоповцев с беспоповцами, причём окружники являлись в роли миссионерствующих среди последних трёх разветвлений раскола в целях присоединения к окружническому толку, а эти – защищающимися, отражающими нападения. 

Картушин, с первых же дней своего пребывания в Москве, в качестве верховного владыки окружников российских, неустанно стремится к закреплению своих пасомых в преданности их заветам «древней старожитности», к возбуждению и поддержанию какого-то среди них духа противления обычаям и порядкам жизни обычной общественности, к реформированию самого строя раскольнического управления. В этих целях им обращено особливое, кажется, внимание на устроение соборов их раскольничьих архиереев. Эти и прежде проживали в большом количестве в Москве, но проживали больше в качестве или ожидающих удовлетворений разного рода от милостивцев мира сего для устроения собственных делишек, или же просто для отдыха. Теперь они проживаются уже для содействия и участия в самом управлении через присутствие на соборах. Соборы эти устроились с какой-то лихорадочной поспешностью: не успеет закончиться один, как созывался другой, намечался третий. Так, перед Великим постом был один собор, а в мае месяце, в первых числах, был другой, уже в Москве, собор из одних архиереев с делопроизводителем – диаконом Богатенковым. На нём присутствовали – престарелый Паисий Саратовский, недавно поставленный Иона Смоленский и пресловутый Арсений Уральский. Последний, по преимуществу, и руководил на нём. Собор этот имел своё продолжение в Н.-Новгороде, где, кроме поименованных, присутствовали ещё: Кирилл Нижегородский, Иосаф Казанский и Иринарх Ярославский. Осенью был ещё собор в Москве. Не перечисляя всех постановлений этих соборов, вспомянем более важные из них. Решено было: 1) учредить в каждой раскольничьей епархии раскольничьи братства, имеющие своей задачей заботу об единении раскольников всех толков между собой, пропаганду раскола между православными и противодействие православным миссионерам. Осенью должен был быть выработан план организации братств и намечены по епархиям главные деятели их; 2) увеличить количество епархий через учреждение новых в Петербурге, на Дону, во Владимире, Калуге, Семипалатинске и в др. местах; 3) для пропаганды раскола завести книгонош, с возложением на них миссионерских обязанностей, назначить им жалованье и известный процент с выручки за проданные книги.

Постоянное пребывание в Москве нескольких раскольнических лже-архиереев повело к фактическому возникновению как бы постоянного раскольнического «Синода» в замену предназначенного к упразднению Духовного Совета. Вероятно, не без ведома их, по крайней мере, – некоторых из них, Картушин сделал много нашумевших в раскольническом мире распоряжений о неношении немецкого платья, о небритьи бороды, о некурении табака, о неношении шляпок вместо платков и т. под. Он же учредил по местам должности благочинных и назначил на них известных ему лиц, которым дал и особливые инструкции, почти переписанные с наших инструкций благочинным⁵².

Не сидит он подолгу и в Москве: в тех же целях пропаганды своего раскола среди других толков и среди православных, Картушин предпринимает путешествія – «обзоры». Особенно любит он юг России: побывал он на родине, у себя на-Дону, заезжал и проживал в Екатеринославской губ., путешествовал в Бессарабию. Его примеру следуя, предпринимают обзоры и другие лже-архиереи. Антоний Сибирский ездил к Алтаю, Иона Смоленский забирался в Калужскую губ., Сильверст Новозыбковский обзирал Черниговский раскол. Разъезжая, они развозят утварь, книги, иконы; укрепляют пасомых в твёрдости расколу, строго запрещая ходить им на беседы к православным миссионерам; совершают торжественные богослужения и «поставления» в должности. Вот подробное описание одной поездки Ионы Смоленского к раскольникам с. Тихоновы Пустыни, Калужской губ., – живущим здесь хотя и в большом количестве, но уже сильно расшатанным в их преданности расколу частыми беседами миссионеров.

«Иона прибыл не один, а со свитой, состоящей из иподиакона, попа и попадьи из д. Глазова, Мосальского уезда. Прежде всего, Иона подъехал к моленной, но она оказалась запертой, и не было при ней даже сторожа. Это невнимание раскольников сильно огорчило Иону. Он отправился тогда к квартире лже-попа; но тут его встретило более существенное невнимание. На встречу Ионы вышла попадья и объявила, что её Осип (поп) не так давно отправился на станцию, чтобы уехать в Москву! Иона не скрывал своего огорчения, но с досадой говорил: «ведь я его (попа) предупреждал о моём приезде. Как же он осмелился ослушаться своего духовного начальника?» Между тем, узнали о приезде своего владыки попечители и стали сходиться в квартиру попа». Решено было послать в погоню за попом. «В ожидании попа попечители стали угощать своего владыку. За чаем Иона не мало поучал попечителей и собравшихся баб, и ребятишек. Всего более он убеждал держаться старинного благочестия и не слушать никонианских учителей. Скоро возвратился и поп. Сделав ему выговор, Иона отправился в моленную. Попечители отыскали холсты и разостлали их по пути шествия Ионы до дверей моленной. В моленной Иона, по обычном начале, преподав всем благословение, стал упрекать попа Осипа за его нерадение о пастве. Между прочим, он сказал: «Я слышал, что между вами рыскают мысленные волки (т. е. миссионеры), которые расхищают стада овец Христовых, а ты, о. Иосиф, не радеешь, не отгоняешь этих волков мечом Св. Писания». «Я, владыко святой, учу народ, говорил поп, запрещаю ходить в никонианскую церковь, но многие меня не слушают; особенно молодёжь от рук отбилась». «Вот нужно диакона поставить, сказал Иона. С ним служба будет гораздо торжественнее». При сём, он указал на уставщика Г. А., К-ва, говоря: «я нахожу его достойным быть диаконом, Постарайся, Г. А., подготовиться, а я приеду к вам на праздник Успения, совершу архиерейское служение и поставлю вам диакона». (Кол. Еп. Вед. 1899 г. № 15).

Распростившись с попом и попечителями, Иона пошёл в другие раскольнические селения, чтобы обозреть тамошние моленные. Разъезды эти совершаются открыто, свободно и торжественно, а совершаемые ими служения привлекают множество посетителей. Так, служение в посаде Елионке Сильверста Новозыбковского по случаю смерти богача-купца (в 1897 г.) при участии до 10 попов – привлекло до 10.000 народу (Черн. Еп. Вед. 1899 г.). – Само собой понятно, какое громадное воздействие производят эти разъезды и служения раскольничьих архиереев на тёмных раскольников со стороны укрепления их в невежественном отстаивании мнимой старины, в упорной преданности их расколу и в грубости, дерзости и фанатической нетерпимости православия. Даже и в таких местах, как посещённое Ионой, где раскольники достаточно уже разуверились в законности своих владык, – и здесь, надо полагать, посещения их не останутся без вреда и ослабления влияния православной миссии.

Вслед за архиереями и, несомненно, ими побуждённые принялись за миссионерские разъезды и главные их начётчики. Мельников, побывав в апреле в Петербурге, в августе разъезжает по Уралу, беседует в Екатеринбурге. Перетрухин разъезжает по Донской области, Екатеринбургской губ., проникает и в Бессарабию. Последний, в былые времена известный секретарь Духовного Совета, затем, за некие прегрешения оттуда изгнанный и водворённый в г. Николаевске, Самарской губ., теперь от Картушина возвеличен паче всех сынов раскольничьих. Он облечён высоким званием всероссийского миссионера, ему поручена особливая миссия – заботиться о приведении во едино неокружников с окружниками. В этих целях ему приказано всюду вести беседы с неокружниками и написать особливое сочинение для изобличения их.

Карту шин, как известно, сильно занят мыслью о соединении с неокружниками. Поэтому, ещё в 1898 г. не без его влияния было затеяно дело о созвании собора за границей, с участием Белокриницкого лже-митрополита Афонасия и неокружнических архиереев. Но за болезнью Кирилла, главы неокружников, собор не состоялся. В истекшем году в этих же целях Картушин распорядился, к негодованию своих попов, не служить всенощных, а утрени, хотя бы только по внешности приблизиться к неокружникам. Особенно сильно работают окружники в делах соединения с неокружниками в Стародубских слободах. Новозыбковский поп Ефим, отец Мельников, постоянно разъезжает по всем неокружническим посадам, совершает свои богослужения, собирает массы старообрядцев разных толков на беседы и склоняет их к окружничеству. Такая энергичная деятельность не остаётся безрезультатной. Даже посад Добрянка, бывший до 1895 г. центром противоокружнической партии, поколебался. Известный горячий противник окружного послания добрянский поп Григорий, называвший его прежде «еретическим нововведением, предательством великороссийской церкви», – и, благодаря этой пропаганде Мельникова, поколебался (Черн. Еп. Вед. № 8).

Неокружнические лже-архиереи не остаются безучастными зрителями уменьшения их стада. Но всё своё внимание и вражду они обращают, впрочем, главным образом на православных миссионеров. Так, лже-владыка Михаил обратился к своим лже-попам с требованием сообщить ему важнейшие причины, способствующие ослаблению раскола. Причин этих попы указали три: 1) оскудение архипастырской (неокружников) проповеди, 2) разделы и розни в расколе и 3) посещение старообрядцами православного богослужения. «Наши христиане, говорил один поп, совсем перестали ходить в моленные; а какие праздники, какая служба! А моленная пуста»! «Всё то новые проповедники наделали: тянут их в церковь и некому поддержать их». Михаил: да как же книжки, которые были розданы нашим христианам – «Показания» и «Оправдания» – Швецова, Мельникова «Слово Правды» и «Нечто о единоверии» – разве не останавливают их»?.. (Там же № 9).

Но если этот неокружнический лже-архиерей и думает защититься писаниями окружников, то масса – простая, тёмная – сильно враждует против окружников. Так, в одном селении Вятской епархии, из ненависти к окружникам, неокружники нарисовали картину, на которой изображён ад с выходящим из него змеем и изрыгающим яд в уши папы Римского, по тысяче лет; папа из кувшина переливает в 1666 году в кувшин жены, олицетворяющей православную Церковь, чада которой за столом пользуются брадобритием и обливанием. В 1800 г. единоверцы просят того же яда в горшочек, и она отливает из кувшина, а за единоверцами протягивают к ним руку общения окружники. Всех их отвергает Господь. (Вят. Еп. Вед. № 6).

Свободно, без всяких стеснений, ведут себя и раскольнические попы, при всяком удобном случае выдавая себя за православных старообрядческих священников. В Вятской епархии были случаи, когда лже-попы в священническом облачении, во время Пасхи, ходили по деревням, не стесняясь православных, вступали с ними в разговоры, понося православную Церковь и называя само Евангелие «путанной», испорченной книгой. Оттуда же сообщают и такой случай. К одному лже-попу подошёл сборщик церковный и просил его благословения. Случившийся здесь учитель заметил сборщику, что это раскольничий, а не православный священник. Лже-поп обиделся и сказал: «Я такой же священник, как и православный; ничем не ниже его» (Вят. Еп. Вед. № 6).

О беглопоповцах мало было слышно в истекшем году. Они, кажется, успокоились, получив возможность безопасно пользоваться беглыми попами. Эти, действительно, изредка, то там, то здесь, появляются среди беглопоповцев. Об одном из таковых сообщалось следующее. В мае месяце Пензенские беглопоповцы выписали из Москвы беглого попа Максима. Норовчатский исправник, которому донесли о разъездах Максима по сёлам его уезда, было потребовал у о. Максима документу каковой у Максима оказался в исправности, и он не нашёл возможным задержать его. В Пензе его усиленно просили побеседовать с приемлющими австрийское священство, которые настойчиво соблазняют беглопоповцев в свою секту; но Максим категорично отказался, сославшись между прочим, и на то, что говорить с австрийцами и беглопоповцами он не находит оснований. Беглопоповцы, сказал он, тоже, что и лютеране, а австрийцы имеют самодельное священство, недавно устроенное и, по безблагодатности, подобное лютеранским паствам. Отзыв этот, разумеется, скоро стал известен австрийцам, и эти выступили против Максима с обличением. Был пущен имя слух, что поп Максим не беглый священник. а секретно посланный Св. Синодом для совершения у беглопоповцев разных требоисправлений, что каждую требу он записывает в книгу, а потом передаст эти книги в Синод, где их рассмотрят, и всех, кто обращался к попу Максиму, будут считать церковными и заставят насильно ходить в церковь. С большей выгодой для себя австрийцы пустили другое обвинение против Максима, именно – что он венчает свадьбы под среду и пятницу, и даже накануне таких праздников, как Воскресенье, Троица, Вознесение Господне и др. Обвинение это произвело надлежащее впечатление. «Что он сделал с нами, греховодник! – говорят беглопоповцы. Деньги взял, а в дело не произвёл, как следует». Австрийцы, пользуясь волнением, тащат их к себе. «Мы вам брак скрепим, говорят они, присоединяйтесь лишь к нашему лику» ... (Пенз. Еп. Вед. 1890 г. № 20). В своей погоне за объединением всех раскольников около себя, окружники не оставляют в покое и беглопоповцев; они пользуются всяким случаем обличать их и проповедовать им правоту своего толка. Известия об этом идут со всех центров беглопоповщины – Стародубья, Калуги, Урала, Вятки и др.

Не была спокойной в истекшем году жизнь и безпоповцев. Среди них происходили частые разногласия по обрядовым вопросам. Старый вопрос о браке был предметом рассуждений и споров у Петербургских раскольников: безбрачники Волковой моленной никак не могли примириться с совершением брака в Литовской брачной моленной; но, и не имея возможности совершенно без семьи обойтись, они все усилия употребляли доказать противникам своим нормальность и законность практикующегося у них родительского благословения на совокупное житие молодца и молодицы. Не мало крови перепортили они в спорах об этом. В Полянском у., Вятской губ., неоднократно устраивались соборы у беспоповцев для решения вопроса о браке, по поводу неисполнения многими федосеевцами статей бракоборчества. Соборы к единомыслью не приводили, а разделяли беспоповщину ещё на новые секты, каковы: Евлакин, Кондратин, Петин, Ларионов, Никоноров. (Вят. Еп. Вед. № 6). Большой собор беспоповцев был по весне в с. Чадаевке, Саратовской губ., куда собралось более 200 человек одних посторонних.

На нём рассуждали, как произносить молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», т. е., где и какие слова говорить при крестном знамении, какие – при положении крестов на лбу, животе, на правом и левом плече, чтобы всё было по уставу. («Пенз. Еп. Вед.» № 20). – По обычаю прежних лет не преминули беспоповцы собраться и в Нижнем на ярмарке. Главными представителями на соборе со стороны поморцев были: А. Надежин и один из представителей Петербургского поморского толка, а со стороны новоспасовцев – Анд. Аф. Коновалов и Ав. Он. Комиссаров. Всех же членов на соборе было более ста человек. Рассуждали о чиноприёме вступающих в их толки новых членов. На соборе было очень шумно и крикливо и времени потрачено много, но к желательному соглашению не пришли («Моск. Вед.» № 242).

Среди беспоповцев в последнее время выдвинулся саратовский начётчик Терентий Худошин. Он не ограничивается разъездами по окрестным губерниям для ведения бесед с православными миссионерами, но проникает и в Алтай, глубь Сибири. В прошлом году он был уже в горах разъезжает он или один, или с своим спутником и помощником, также саратовским беспоповцем, Артемием Черчимцевым («Том. Еп. Вед.» № 15 и 20). Ими выработано особое, своеобразное понятие о Церкви. Церковь это, говорят они, собрание одних верных, след., одних только мирян, без епископов; об этом будто бы ясно свидетельствуется в Деян.20:28;14:23 и в Посл. к Кор.12:28 ст.

Из беспоповщинских известных сект в истекшем кой губернии, обнаружено в конце июля кладбище странников. Местными властями вырыто около 20 трупов, которые были схоронены в гумнах за деревней. На некоторых из них найдены ясные следы насильственной смерти, а на одном – обгоревшие остатки одежды. Медицинским исследованием дознано, что трупы хоронились в течение нескольких лет... По существу, это дело аналогично с таким же, бывшим год или два назад на юге России («Россия» № 106).

Э. О.

Онисим Васильевич Швецов – лже-архиерей Нижегородский. Значение этого факта для раскольников. Собор раскольничьих лже-архиереев в Елесине. Увольнение Кирилла. Обсуждение чиноприёма беглопоповцев. Продолжающиеся чаяния австрийцев, относительно уловления в свои сети беглопоповцев. Приезд Бронницкой депутации за сборами на моленную. Петербург выручил. Недавнее собрание представителей раскола на Рогожском кладбище и неприятности по вопросу титулования Картушина. Совещание окружников и неокружников и изгнание из Москвы «раздорнического» лже-архиерея Кирилла. Увольнение в за штат Анастасия Измаильского.

В последней книжке «Миссионерского Обозрения» мы упоминали о поездке старообрядческого лже-архиепископа Московского, Иоанна Картушина, по различным губерниям для устройства церковных раскольничьих дел. Среди этих, «устроенных» дел – было оборудовано такое дельце, которое заслуживает, чтобы подробно и обстоятельно на нём остановиться, так как результаты его будут иметь весьма важное влияние не только на весь ход управления раскольничьей лже-иерархией, но и на само положение и развитие раскола в России, хотя факт, о котором мы говорим, а именно замена одного раскольничьего лже-архиерея другим – по-видимому, сам по себе и не должен бы представлять ничего экстраординарного. Что же такое произошло у раскольников?

А произошло ни более, ни менее, как увольнение за штат, за преклонностью лет, Нижегородского лже-архиерея Кирилла и назначение на его место известного раскольнического апологета Онисима Васильевича Швецова, именуемого Арсением, епископом Уральским.

Чтобы вполне оценить по достоинству всю важность этой перемены в составе раскольничьей иерархии, нужно оглянуться несколько назад.

Два года тому назад, когда покойный лже-архиепископ раскольнический Савватий был лишён своей кафедры, отчасти по преклонности лет, отчасти, за своё нежелание подписываться «архиепископом Московским», а может быть, отчасти – и вследствие происков кое-кого из заинтересованных в этом деле лиц – первым кандидатом на его место явился пресловутый Онисим Васильевич. Нет надобности распространяться о том влиянии и авторитете, какими пользуется среди старообрядцев – австрийцев этот расколо-учитель. Стоя головой выше всех своих единомышленников и по умственному уровню, и по начитанности, и по ораторской эрудиции, правда хотя и очень сбивчивой и туманной, – Онисим Васильевич своими хитросплетёнными сочинениями, направленными к защите раскола, хотя по ним красной ниткой везде проходят протестантские идеи, – немало принёс вреда Церкви Православной, так как эти еретические измышления раскольничьего писателя – во множестве распространяются в тёмной и невежественной массе старообрядцев – людьми, видящими в распространении этих хитросплетений хорошее средство к обогащению своего кармана. Многочисленные полуграмотные читатели швецовских сочинений не могли, конечно, усмотреть в них еретического образа мыслей, а видели лишь восхваление старообрядчества и порицания, чтобы не сказать больше, Церкви Православной, принимая их целиком на веру. Витиеватое красноречие, которым отличаются швецовские измышления, окружали их автора ореолом какого-то величия, учёности и знания истины. Такому человеку легко было выставить свою кандидатуру на занятие кафедры раскольничьего лже-архиепископа в «сердце России», и лишь благодаря некоторым органам печати, раскрывшим наиболее благоразумным старообрядцам глаза на истинные мотивы, какими руководствовался Онисим Швецов, добиваясь лже-архиепископской кафедры в Москве – собор раскольничьих лже-архиереев нашёл неудобным предоставлять столь ответственный пост лицу, уличённому в ереси протестантской.

Неудача, однако, не разрушила окончательно честолюбивых замыслов Арсения, и он всё-таки сумел, косвенным образом, через нового раскольничьего избранника Иоанна Картушина, влиять на управление церковно-иерархическими делами московских раскольников. Нам уже приходилось говорить, что учреждение раскольничьих братств и книгонош, которыми так занят теперь Картушин, всецело принадлежит инициативе Арсения.

Влияние это на управителя раскольничьей лже-архиепископией московской простёрлось до того, что Картушин, как бы под влиянием гипноза, слепо проводил в жизнь все планы и измышления лже-епископа Уральского Арсения. Советовался он с ним во всём. Для этих советов то Арсений приезжал в Москву и подолгу здесь проживал, то Картушин к нему уезжал. В результате такого взаимного общения – оба лже-епископа додумались устроиться возможно ближе друг к другу, и Арсений сумел добиться кафедры, соседней с Московской раскольничьей епархии Нижегородской.

Такое перемещение было очень выгодно для Арсения и в видах честолюбия, и в видах улучшения его финансовых дел...

Постановление об увольнении за штат Кирилла, лже-епископа Нижегородского, по преклонности лет, и назначение на его место Арсения, именуемого епископом Уральским, состоялось на соборе раскольничьих лже-архиереев, происходившем ещё в сентябре месяце минувшего 1899 года в резиденции Нижегородского лже-епископа раскольничьего – в селе Елесине. В числе лже-архиереев, присутствовавших на соборе, находились: раскольничий лже-архиерей Антоний, именуемый Тобольским (Сибирским), Иосаф – Казанский, Кирилл Нижегородский, а также известный хулитель Церкви Православной, известный, не смотря на свои юные годы, защитник раскольнического лжеучения Феодор Мельников. Было решено, что Швецов будет жить постоянно в Нижнем-Новгороде, в доме раскольницы Сироткиной, на Нижнем Базаре, а в случае, если по каким-либо соображениям, и в особенности по соображениям местной полиции, это окажется неудобным, то Арсений (Швецов) переедет на постоянное жительство в город Ковров, Владимирской губернии.

Тот же самый собор старообрядческих лже-архиереев в селе Елесине занялся обсуждением вопроса о том, каким чином следует принимать в австрийское согласие беглопоповцев. До сих нор австрийцы принимали их только прочтением со стороны беглопоповцев молитвы «Прости мя, отче» ... По прочтении этой молитвы и получив от австрийского лже-попа разрешение и благословение, беглопоповец тотчас же допускался к общему с австрийцами молению. Некоторые из австрийцев настаивают, чтобы беглопоповцы были принимаемы в австрийщину или с проклятием беглопоповщины, или даже через миропомазание. Вопрос этот уже неоднократно подвергался обсуждению австрийских лже-архиереев, и до сих пор ещё не получил окончательного разрешения. На соборе, о котором у нас идёт речь, опять раздавались сильные голоса за то, чтобы принимать беглопоповцев через миропомазание, однако же в результате было решено оставить пока прежний порядок, в возможности перехода в австрийщину кое-кого из известных богачей беглопоповцев, причём были высказаны опасения, что последние, при переходе в австрийщину, не позволяют себя перемазывать, в виду чего и решено было пока по прежнему принимать приходящих от беглопоповцев только прочтением молитвы «Прости мя, отче»... Когда кто из беглопоповцев присутствует на богослужениях на Рогожском кладбище, тот предварительно читает перед лже-архиепископом вышеуказанную молитву «Прости мя, отче». Это у австрийцев называется «попрощаться», и если беглопоповец не «попрощается», то не может быть допущен к совокупному с австрийцами молению.

Нам уже пришлось на страницах «Мисс. Обозр.» говорить о том, что истекшей осенью раскольничий лже-архиепископ внезапно оставил Москву и выехал для обозрения других раскольничьих епархий. Едва он успел покинуть Белокаменную, как сюда прибыла депутация Бронницких (Бронницы уездн. гор. Московской губерний) старообрядцев. Поводом к прибытию этой депутации послужило следующее обстоятельство. Бронницкие старообрядцы отстроили у себя совершенно заново, хотя и на старом месте, роскошную моленную, но, увлёкшись постройкой, не рассчитали средств, которыми располагали, так что, по возведении голых стен, у них не оставалось свободных денег ни на иконостас, ни на другую внутреннюю отделку. Вот, в надежде на великие и богатые милости и щедроты от московских раскольников-богачей, строители Бронницкой моленной и командировали избранных депутатов в Москву, в качестве «сборщиков доброхотных жертвований на построение храма Божия».

Однако, как сейчас увидим ниже, надежды «строителей моленной» успехом в Москве не увенчались.

Депутация немедленно по своём прибытии в Первопрестольную столицу явилась к известному богачу-раскольнику – Латрыгину, имеющему в одной из Рогожских палестин собственную моленную и известному покровителю строителей подобных раскольничьих моленных. Дело шло вначале как по маслу. Рогожский благодетель наобещал содействовать депутации всеми мерами, указывал и на то и на другое лицо, которое будто бы не замедлит принести пожертвование на столь благое дело, но когда вопрос коснулся его собственного усердия и денежной помощи. – то, к великому удивлению Бронницких депутатов, их столичный земляк и благодетель начал проливать горькие жалобы на плохие дела вообще и в своей торговле в частности и, в конце концов, вместо того, чтобы открыть просителям свой бумажник – пообещал за себя склонить к пожертвованию богатого торговца шапками, раскольника Пуговкина, к которому немедленно и отправился. Сей последний оказался не менее уклончив от пожертвования, хотя и заявил, что охотно не отстанет от других и даст именно столько, сколько даст на это дело г. Латрыгин.

– Да я сам-то ничего не даю! – заметил покровитель Бронницкой депутации.

– А ничего, так и я ничего. Да и откуда, голубчик? Сам посуди: у нас своих расходов не оберёшься – и на просвещение, и на издания наши старообрядческие, и на миссионеров, да и уж не знаю на-что, – так ответствовал Пуговкин, ему последовали и другие московские раскольники.

Нечего делать, пришлось уехать Бронницкой депутации из Москвы ни с чем. Миссия их однако посещением Москвы не ограничилась, они приехали с той же целью и в Петербург. Петербургские раскольники оказались добрее московских, выручили своих Бронницких единомышленников, снабдив некоторой суммой денег, вполне достаточной для окончательной отделки Бронницкой моленной, которая в настоящее время уже и освящена.

Пример Бронницких старообрядцев нашёл себе последователей, и вскоре после них приезжали сперва в Москву, а потом приехали и в Петербург старообрядцы из гор. Боровска, задумавшие выстроить у себя обширную каменную моленную.

В ноябре месяце возвратился в Москву Иоанн Картушин и немедленно устроил заседание раскольничьих попов и владетельных купцов, которым и докладывал о результатах своей поездки.

Делать в городе собрание, после всякого рода неприятностей, о которых нам уже приходилось говорить, Картушин счёл неудобным и выбрал на этот раз местом собрания знаменитое гнездо российского раскола – Рогожское кладбище, где и облюбовал для этой цели квартиру кладбищенского попа Елисея.

На собрании из сообщения Картушина выяснилось, что он, вместе со своим секретарём, Алексеем Богатенковым, и раскольничьим миссионером, Климентом Перетрухиным (который как говорят, в виду важности возложенных на него занятий даже тружеником стал) – посетил поволжские города: Самару, Саратов, Астрахань, побывал и у раскольничьего епископа Феодосия Закавказского и в некоторых других местах. Одной из целей картушинской поездки было выяснение на местах вопроса об учреждении повсеместных в России раскольничьих братств, которые бы имели своей задачей противодействие всеми мерами успехам православия и пропаганду раскола. В некоторых городах Перетрухин, под лёгким руководством Картушина, вёл даже и беседы.

На описываемом собрании один из присутствовавших, Ф.С. Рахманов, затронул весьма щекотливый для раскольничьего архиерея в Москве вопрос о том, как ему следует подписываться.

Вопрос этот имеет свою целую историю. Было время, когда главари московского раскола, в лице своих лже-архиереев, имели дерзость везде и всюду расписываться архиепископами московскими и всея России. Как ни странно, но к покойному Савватию доходили даже по почте письма с адресом «архиепископу Московскому Савватию». Но вот, незадолго до смерти Савватия, на это обстоятельство было обращено должное внимание и по предписанию гражданского начальства, раскольничьему лже-архиерею запрещено было именоваться «Московским и всея России». Савватий дал в том подписку, за что и подвергся каре от главарей раскола, окончившейся его изгнаньем из Москвы и в результате ускорившей его кончину.

Со вступления на место раскольничьего лже-архиерея в Москве, Картушин подписывался: «Иоанн, архиепископ Старообра»; это последнее недописанное слово особенно не нравится главарям московского раскола; выразителем мнения по сему вопросу и явился на описываемом собрании Ф. С. Рахманов, требовавший от Картушина, чтобы он не писал этого нежелательного для них слова. Послушает или нет главарей раскола Картушин – покажет будущее, но, во всяком случае предъявление подобного требования Картушину очень неприятно.

Жалуется он и на другие неприятности и, между прочим, на своё новое помещение в Рогожском тупике. Между прочим, очень недоволен он тем обстоятельством, что почти от каждого посетителя ему приходится выслушивать просьбу, показать ту комнату, где некогда происходило «раздробление» трупов черкесов, которых раскольники выдавали за мощи, а разделение этих трупов на частицы для зашития в антиминсы для раскольничьих церквей и моленных, действительно, происходило в этом самом доме, где теперь проживает раскольничий лже-архиепископ. Досадует Картушин и на недостаток у него на подворье помещения для приезжающих в Москву раскольничьих духовных особ, так что им проходится бродить по всей Москве из конца в конец, изыскивая, по их же выражению, «где бы главу приклонити».

Недовольства эти и даже, чувствуемое Картушиным в последнее время, недомогание не мешают, однако, ему заниматься не только делами своей епархии, но заботиться и о других, изыскивая для них кандидатов в архиереи. Метит он в раскольничьи архиереи своего миссионера Климента Перетрухина, для этой же цели, как говорят, выписал из Румынии своего двоюродного брата Михаила Картушина.

Не менее заботит лже-архиепископа Московского вопрос о сближении «окружников» с «неокружниками», – который, вообще, за последнее время составляет злобу дня раскольничьих интересов.

Несколько времени тому назад для этой цели в Бронницком уезде происходило даже особое совещание представителей той и другой партии, на котором со стороны окружников присутствовал пресловутый Онисим Васильевич Швецов, он же Арсений, именуемый епископ Уральский, а со стороны неокружников – Козьма Ипполитов, он же Кирилл Одесский. На совещании говорили с обеих сторон много и долго, и вопрос, казалось близок был к концу, чтоб разрешиться общим сближением обеих партий, но вот на днях произошёл инцидент, снова, кажется, отодвинувший в долгий ящик вопрос о примирении окружников с неокружниками.

Дело обстояло так.

По окончании совещания, Кирилл Одесский прибыл в Москву, где и остановился в доме Терихова, по Девкину переулку. Живёт он день, живёт два, наконец неделю и более, и вот по Москве начали ходить слухи, что он порешил окончательно поселиться в Москве.

Заволновались окружники. Как допустить опять в Москву «раздорнического» архиерея? Не бывать этому! Более всех, по обыкновению, кипятился г. Рахманов, и по его настоянию на Рогожском кладбище у попа Елисея состоялось экстренное заседание раскольников, на котором присутствовал Картушин. несколько попов, попечители Рогожского кладбища, гг. Рахманов, Шибаев и кладбищенский старшина И. А. Пуговкин.

Посудили, порядили и решили во что бы то ни стало выжить Кирилла из Москвы. Избрали особую депутацию, которая должна была отправиться на квартиру к Кириллу и сперва попросить его выехать из Москвы «честью», а в случае «заартачится», так настращать даже донести на него полиции, ссылаясь на то, что Кирилл, как непризнанный раскольничий архиерей, в столице проживать не имеет права.

Фортель удался. Кирилл, испугавшись угроз и памятуя историю лже-архиерея Иова, которого окружники выжили несколько лет тому назад, покинул первопрестольную столицу, но уезжая, затаил злобу против своих притеснителей и уж конечно не скоро пойдёт с ними на мировую.

Так печально закончился вопрос о сближении окружников с неокружниками.

Обстоятельство это невольно наводит на мысль о том, какую силу забрали в Москве «окружники», которые считают себя чуть не полными хозяевами в управлении раскольничьими делами не только в других епархиях, но даже и в других толках, ибо их слушаются даже лже-архиереи неокружников!

Во время осенних своих разъездов, Картушин посетил Бессарабию, произвёл ревизию епархиальных дел у Анастасия, лже-архиепископа Измаильского, и нашёл непорядок, особенно в экономической стороне, и вынудил Анастасия удалиться на покой в один из раскольничьих монастырей. Оказывается, что сила и влияния на всю Россию раскольничьего владыки московского, действительны. Анастасий был один из более благоразумных, совестливых, терпимых в отношении православия вождей раскола. Он обличал Силуана относительно подложности мощей из черкесских трупов. Недавно разрешил лже-попу с. Плосского, Тираспольского уезд., открыть в своём доме церковно-приходскую школу. Он был против швецовской пропаганды ненавистничества к господствующей Церкви. Бог за эти-то грехи против забравших теперь в свои руки кормило правления расколом его и уволили.

Алексей В-в

Будущее западных христианских исповеданий. Религия и общественная жизнь в XX столетии. Успехи благотворительности Армии Спасения.

Под таким названием священник англиканской Церкви, Генрих Персиваль (Henry Percival) напечатал в журнале «The Ninetieth Century» в конце 1899 г. статью, весьма интересную по тем выводам, к которым он в ней приходит. Обозревая современное состояние западных вероисповеданий: католицизма, протестантизма, англиканства и др., он приходит к заключению, что они в настоящее время переживают кризис. Над западным религиозным миром, (включая, впрочем, сюда и Америку), по его словам, носится дух недовольства старыми религиозными формами и соединённого с ним религиозного разочарования. По мнению о. Персиваля, современное состояние христианства на Западе может быть представлено в следующих трёх положениях. 1) Форма христианства, созданная Римом и называемая просто «папством», среди цивилизованных народов дальше прогрессировать не может; 2) протестантизм, как доктрина, всё более и более разрушается и 3) у всех протестантских народов, что особенно достойно внимания, при всём несочувствии их к католицизму, существует ясное, положительное стремление к ритуализму древней Церкви. Что касается первого из приведённых положений, то несомненность его доказывается многими красноречивыми фактами. Так, в Англии католицизм заметно падает, чтобы там католики не говорили: число отпадений от католицизма здесь увеличивается с каждым годом. Доказательством сего служит статистика браков, заключённых в Англии по католическому обряду. «Church Times» (Лондон) даёт следующие цифры этих браков, извлечённые из общего регистра браков в государстве: в 1853 г. было заключено браков по католическому обряду 51 на тысячу, в 1857 г. – их было 46 на тысячу, в 1897 г. число их упало до 44 на тысячу, а в 1897 г. – 41 на тысячу. Это печальное положение католицизма в Англии сознают и сами католики, и один из просвещённых католиков имел мужество недавно высказать это в печати. – Будучи далёким от того, чтобы прогрессировать, говорит католический писатель Ричард Богот (R. Pagot), Римский католицизм в Англии не в состояния никакими средствами сохранить за собой то положение, которое он занимал пятьдесят лет тому назад (См. Nuova Antologia). То, что справедливо относительно Англии, остаётся таким же и относительно всякой другой цивилизованной страны в мире. В Соединённых Штатах, например, дело обстоит далеко не лучше. Прелаты откровенно сознаются, что они не в силах удержать часто «хромающих на обе плесне» католиков, после того как они приходят в соприкосновение с Американскими учреждениями и в особенности, с так называемой, системой «общественной школы», которая подрывает во мнении детей основные начала морали и религии. Во время закладки в Филадельфии нового храма для католиков-итальянцев, проповедник откровенно сознался, что поразительное большинство детей итальянцев не получило никакого религиозного воспитания. Правда, что католические миссионеры имели значительное число обращений в Голландии и Швеции, но эти обращения куплены дорогой ценой отпадений целых семейств, даже целых деревень, в Австрии и Эльзас Лотарингии. Но самое печальное зрелище представляют католики французские, бельгийские и испанские. Большинство из них не только не исповедуют католическую веру, но положительно враждебны христианству в какой бы то ни было форме. Не лучше положение вещей и в Италии. Но к чести католической иерархии и, главным образом, католических миссионеров должно сказать, что никогда они не проявляли столько мужества, энергии и воодушевления, как в настоящее время, пытаясь возвратить на путь истины свою паству. Католичество в числе своих верующих может указать много лиц, глубоко ему преданных, исполненных благочестия, любви, что трудно было найти в нём столетие тому назад, но в то же время – нет сомнения, что общее число католиков, по отношению к количеству народонаселения, стало значительно меньше, чем оно было век тому назад. Не лучше дело обстоит и в протестантстве. Где найдутся теперь, спрашивает о. Персиваль, такие люди, которые верили бы так же, как верил Лютер, в оправдание одной верой в крестные заслуги Иисуса Христа? Эта доктрина уже давно потеряла своё прежнее значение. Кто теперь из последователей Лютера согласится с своим учителем, что можно грешить сколько кому угодно, потому что, «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим.5:20). Кто верит в настоящее время в учение Кальвина о предопределении? А также от пуританства, этой могущественной силы, ниспровергнувшей в одно время алтари и престолы и основавшей религиозную тиранию в Новой Англии, что осталось в настоящее время, кроме бледного, безжизненного призрака, умирающего субботничества? О. Персиваль находит, что даже старинный ортодоксальный протестантизм в Америке находится в упадке и, несмотря на существование в Пенсильвании строгого закона Вилиама Пэнна против хулителей Св. Писания, многие протестантские проповедники не находят более интересного материала для своих проповедей с церковных кафедр, как доказывать, что Св. Писание есть такое же произведение человеческой мысли, как и многое другое, со всеми его недостатками и заблуждениями. Не будет преувеличением сказать, что протестантизм быстро дискредитируется во мнении протестантов и давно уже перестал быть нравственно воспитательной силой. По мнению о. Персиваля, он и не мог быть такой силой, так как он исполнен самопротиворечия. Протестантизм проповедует право частного суждения. Но разве Лютер не угрожал адом Кальвину за то, что этот не сходился с ним во взгляде на Евхаристию? Разве Кальвин не сжёг Сервета за то, что этот не согласился с его учением о воплощении? Вестминстерское Исповедание, Аусбургское Исповедание, «Book Concorda (Книга согласия) в настоящее время совершенно забыты протестантами. Один Американский епископ, епархия которого находится в степях Новой Англии, недавно писал в одной церковной газете («Churсhman» 17-го июня 1899 г.), что духовенство его епархии тяготится прочитывать даже молитвы, положенные по уставу на церковных службах. Профессор Адольф Гарнак, небезызвестный представителям русской богословской науки, сделал подобное же заявление, что протестантские пасторы давно уже перестали верить в апостольскую веру. Очевидно, что протестантизм, как система положительной религиозной веры, разрушается и, если он ещё и держится, то благодаря тонким, казуистическим уловкам его учёных пасторов и профессоров. Подобное положение вещей продолжаться не может, необходимым результатом «прогресса» в этом направлении, поскольку протестантизм рассматривается как вера, будет полное неверие, а, поскольку он рассматривается как организация, – разложение и упадок. Но нет худа без добра, и те грустные чувства, которые могут явиться у читателя под влиянием предыдущих строк, найдут для себя успокоение в том отрадном будущем, на встречу которому идёт протестантизм. В протестантском мире в настоящее время идёт сильное обратное движение к восстановлению церковного благослужения времён Апостолов и вселенских соборов, вместо безжизненного и бедного ритуализмом реформированного благослужения. Тот, кто знал пятьдесят лет тому назад богослужение англиканской Церкви в Англии и Америке, в настоящее время не может не заметить больших перемен в нём. Когда мы видим, что пресвитерианские церкви украшаются мозаичными и стеклянными изображениями, мы с трудом верим, что духовные предки этих самых пресвитериан, во время великой революции, ломали окна с разноцветными стёклами, как памятники суеверия, и разбивали священные изображения, которые сохраняла благочестивая ревность в тайниках семейного очага. Это движение не ограничивается одними протестантами, говорящими по-английски: оно замечается у протестантов Германии и Скандинавии. В последние годы «устав богослужения» заметно изменился, в ритуалистическом направлении, в Норвегии и Швеции. Это движение переплыло Атлантической океан, и здесь лютеранские храмы, которые двадцать лет тому назад трудно было различить от храмов методистов и пресвитериан, начали вводить алтари, солеи, запрестольные образа (retable), кресты сосуды для цветов, а иногда распятие и восковые свечи. В Америке диссиденты часто печатают объявления о церковных службах с пением, а в Рождество и Пасху свои храмы украшают цветами, пальмами и множеством крестов. Но это течение не есть только следствие увлечения ритуализмом: оно является скорее результатом доктрины, начинающей складываться у передовых протестантов, доктрины, основная мысль которой та, что реформацией многое из учения и обрядов вселенской Церкви опущено, многое несправедливо отвергнуто. Профессор Гарнак имел в виду это именно, когда писал протестантизм становится кафолическим... Непротестантская идея Церкви, как учреждения, облечённого властью вязать и разрешать совесть людей, более и более прививается к сознанию протестантов, и это движение, если оно будет продолжаться, окончится полным падением протестантизма. Мы члены православной Церкви, которая сохранила веру и священные обряды в их первоначальной чистоте и неповреждённости, можем только радоваться тому повороту назад ко временам единой вселенской Церкви, который наблюдается в настоящее время в протестантизме. Это течение идёт навстречу Православию, пребывшему в течение двух тысяч лет непоколебимо верным учению Христа и священным заветам Апостолов и Отцов Церкви. Протестанты, чувствуя религиозную неудовлетворённость, начинают обращать свои взоры к тому времени, когда Церковь была едина, когда она представляла силу, непреодолимую для врагов, и спрашивают себя, нельзя ли им возвратиться под знамя этой Церкви, чуждой заблуждений Рима, Женевы, Трента и Витенберга. Наши братские объятия распростёрты для них...

В газете «Light» от 9 сентября появилось несколько весьма интересных мыслей о форме, которую примет религия и общественная жизнь в будущем столетии.

Девятнадцатое столетие, говорит доктор Альфред Р. Уоллес (Wallace), было, несомненно, важным в истории человечества; но я глубоко убеждён, что в продолжение будущего столетия религиозный, социальный и физический прогресс, или эволюция, на нашей планете проявится ещё более глубоко.

1) Я нисколько не сомневаюсь, что спиритуализм, находящийся в настоящее время в таком хаотическом состоянии, примет строго научное положение, и что существование двойственности в человеческой природе и его духовного «Я» сделается так легко доказуемым, как то, что вода есть состав из двух – независимых друг от друга – газов: кислорода и водорода.

2) Я верю далее, что существование Бога, Которым мы живём, движемся и существуем (Деян.17:28), будет, таким образом, признано, как научный факт.

3) В двадцатом столетии наступит универсальная вера, почтительное благоговение пред Богом, и проникнутые любовью отношения человека ко всем творениям Божьим будут рассматриваться, как сущность религии и морали, и это сделает невозможным всякие не толерантные богословские прения.

4) Электричество, которое наполняет всё пространство, благодаря уму человеческому, легко и безвозвратно захватит всё, и оно не только заменит пар, но станет единственной великой двигательной силой, какая только есть в бесконечном пространстве; оно, далее, устранит на войне порох; а замена эта будет настолько разрушительна, что война сделается невозможной; и это обстоятельство вызовет образование Третейского Суда, который будут составлять наиболее умные и просвещённые люди всех великих наций.

5) Жестокое применение грубой силы и несправедливые действия, которые в продолжение последних пятидесяти лет, к чести человечества, постепенно изменились в лучшие, с течением времени уступят место могуществу человеческой любви, как в отношениях людей между собой, так и по отношению к животным.

6) Мы всё более и более научимся благоразумию, умеренности и простоте в пище, в удовлетворении всех других потребностей нашей чувственно-физической природы и в одежде; сумасбродные моды более не будут унижать человеческое достоинство; здоровье, удобство и красота сделаются в обществе законом для одежды.

7) В Лондоне и в других больших городах, главным образом – в промышленных, уничтожение этой вредной мерзости, курения табака, будет рассматриваться, как экономическое зло, которое необходимо будет запретить.

8) Брак перестанет быть результатом корыстолюбивой страсти к деньгам или физической красоте, а будет оцениваться с точки зрения наибольшей доброты, красоты и физической крепости рода.

9) Наконец, законы будут написаны так просто, что всякий, имеющий в них надобность, будет сам их читать и легко поймёт. Вследствие чего, правосудие сделается доступным, быстрым и дешёвым, так что адвокаты окажутся не нужными, и имущества многих из граждан останутся не разорёнными.

Генерал Бут (Booth), который недавно с вершил поездку в Западную Австралию и который представляет из себя высшего начальника «Армии Спасения» Южного полушария, имел довольно продолжительную беседу с представителем названной газеты. – Первая ли эта ваша поездка в страну золота, генерал? – спросил его интервьюер. Нет, я имел удовольствие посетить её около двух лет тому назад. Пребывание моё было, хотя и кратковременно, но в высшей степени интересно. Я уехал отсюда с полной уверенностью в великой будущности, предстоящей Калгурли (золотой прииск), и мои ожидания так полно и широко оправдались на деле. – Следовательно, вы были благоприятного мнения о наших золотых приисках? – Каким бы образом я мог иметь иное мнение? Я ничего подобного им не видал во всех своих путешествиях по свету. Я печалюсь лишь об одном, что «Армия Спасения» не обладает большим состоянием, чтобы овладеть золотым прииском «The Great Boulder». Какую могучую силу могли бы мы создать для бедного класса и сколько друзей единомышленников мы имели бы в каждом народе, если бы мы могли обладать и разрабатывать какой-нибудь, подобный этому, золотой рудник, во славу Бога и дли спасения бедных. Почему бы, действительно, всемогущему Богу не даровать нам такую золотую россыпь для Его же богоугодного дела? Мы говорим, что все они принадлежат Ему, но я сомневаюсь, что даже малый процент из них возвращается, так сказать, назад – в Его сокровищницу. – Но Армия, по-видимому, также сделала хорошие успехи по части золотых приисков. Вы, конечно, обладаете большим талантом для достижения денежных средств – заметил интервьюер. – Конечно, мы сделали прекрасные успехи в этом отношении. Но, если вы сравните неимоверные затраты и общую сумму, потраченную нами на дело при организации его, то наши успехи сравнительно, к сожалению, очень незначительны. Я мог бы сказать, что нашими успехами мы гораздо более обязаны нашей практической способности – придерживаясь поговорки «тише едешь, дальше будешь» – чем нашим разным промышленным предприятиям. Для примера скажу, что мы увеличили сумму затрат в продолжение последних двух лет на местные благотворительные дела. Я думаю, что сумма эта превышает 20000 фунтов стерлингов. Но надо заметить, что эти 20000 фунтов стерлингов подвинули вперёд наше предприятие. Мы открыли новые дома для материй (maternity homes) в Тоунвилле, Чартерс, Товерсе, Брисбане, Сиднее, Багурсте, Ньюкастле, Брунсвике, Мельбурне, Аделаиде, Норвуде, Брокеле, Гилле, Перте, Дюнеделе, Христчарче, Веллингтоне и Окленде. Мы открыли и пустили в действие убежища для бедных мужчин и женщин и продовольственные пункты в Сиднее, и 550 человек бедного люда проводят под нашим кровом каждую ночь в Мельбурне, в Восточном Мельбурне, в Балларите и Аделаиде. Мы открыли новые, так называемые «Prison Gate Brigade», дома в Аделаиде, Сиднее, Христчарче и Брисбане. Мы пустили также в действие новые дома для девочек и мальчиков в Мельбурне, Риддл-Грике, Ферн-Три-Гуллу, Пакснгейме, Кобурге, Ричмонде и Брисбане. Мы устроили прекрасно и на коммерческих началах фермы колонии в Бейсвашере в Виктории, в Ричмонде, в Квинсленде и в Мэнли в Новом Южном Валлисе. Мы устроили, так называемые, убежища для сестёр (Slum sisters) и «Sign of Mercy Brigade» во всех главных городских поселениях, не говоря уже о других предприятиях, потребовавших больших затрат и страшных забот.

– Я убеждаюсь, генерал, что после всего этого Армия имеет полное право рассчитывать на постороннюю помощь, сказал корреспондент. – Я полагаю, что такая уважительная причина существования созданных учреждений привела бы всякого рассудительного человека к заключению, что «Армия Спасения» есть величайшее благо для страны и содействует разрешению мучительных проблем, составляющих предмет заботы всех правительств. – Но как вы этого достигли? Ведь, это составляет предмет большого удивления для людей, непричастных к делу? – Секрет таится в благочестии и христианстве, ответил генерал. Если бы всё не зависело от духа самопожертвования, который руководит обществом наших офицеров, мы имели бы вдвое многочисленную армию, но зато не могли бы вести так хорошо своё дело. – Не случается ли вам, генерал, разочаровываться на счёт нищей братии? И не охладевает ли, под влиянием этих разочарований, ваша любовь к делу, спросил Бутса интервьюер? – Конечно, и нам на долю выпадают нравственные страдания, и, конечно, разочарования охлаждают к делу некоторых из нас, но мы тем более должны приободрять и поддерживать таких. Мы ведём своё дело совершенно согласно с тем же принципом, с которым вы ведёте свои золотопромышленные дела. Не весь сырой материал, извлекаемый нами из социальных шахт, представляет собой чистое золото. И, после того как он проходит через наши толчеи и пробные машины, мы находим довольно много брака – известную пропорцию, которая снова уходит в низшие слои, но процент спасённого и приведённого нами к человеческой и счастливой жизни вознаграждает нас за все наши заботы. Я уверен, что 75% бедных, покинутых девушек, помещённых нами в наши приюты, возвращаются к добродетельной жизни. – А что вы думаете на счёт вашего проекта земельной колонии у «Coltie River», о которой так много говорят в последнее время? – Я глубоко заинтересован этим проектом. Я отправлюсь посмотреть землю на будущей неделе и намереваюсь основать там первое наше учреждение. – Но вам нужно испросить некоторые концессии у правительства, не делали ли вы этого? – Мы ни о чём не просили. Мы взяли свою землю, как всякое другое гражданское учреждение, в виде участка в 1000 акров. Мы уплатили наши пошлины и намереваемся в таком виде продолжать это дело. Всё, чего мы просим у правительства, это, чтобы оно провело билль о даровании нам возможности перевести эти земли на имя генерала «Армии Спасения» на время, по доверенности от Армии, и позволило бы нам, таким образом, сосредоточить все наши предприятия на одном участке земли, вместо многих, разбросанных в разных местах. «Армия» решила потратить за ближайшие несколько лет 10000 фунтов стерлингов на землю, исключая расходов по её огораживанию, что будет нам, кроме того, стоить 1000 фунтов стерлингов. Это, конечно, хорошая гарантия, что мы искренни в нашем деле. Если мы сможем достигнуть некоторых уступок, о которых мы просили, то я готов пуститься в путь на всех парусах и надеюсь истратить на это дело по меньшей мере 8000 фунтов стерлингов в продолжение будущего года. Таково моё убеждение относительно этого проекта. – А как вы думаете осуществить его? – Моя идея назначить эту промышленную колонию для первоначальной нашей благотворительной деятельности в самой Западной Австралии. Я намереваюсь построить дома для мальчиков и девочек, которые будут переданы нам государством. Там они будут обучаться различным способам обработки земли и домашнему хозяйству. Я надеюсь, таким образом, устроить «a prison gate» – дом и рабочую колонию с разными ремёслами и обучением. Я надеюсь, что впоследствии я буду в состоянии устроить известное число промышленных и земледельческих учреждений на этой земле, которые создадут доверие Колонии и Армии Спасения. – Разговор на этом прервался, так как генерал должен был с поездом уехать в Перт, где он предполагал собрать большие митинги.

А.Я. Дородницын 

Имя о. И. В. Полянского хорошо известно в противо-раскольнической миссии и литературе. В последней он стяжал себе почётное место своими (Записками миссионера), вышедшими в 4-х выпусках. В истекшем году он издал свои «Церковные беседы». Прежде они печатались в «Брат. Слов.» за 1896–1899 гг. – Как показывает само заглавие, беседы о. Полянского суть слова, произнесённые им в Церкви, с церковного амвона. А как направленные исключительно против беспоповцев, они имеют своим содержанием изложение положительного православного учения и указание неправильностей в учении беспоповцев о таинствах церковных в порядке расположения их в Большом Катехизисе. Преимущественное, впрочем, внимание автор уделил рассмотрению и разбору неправильных толкований о таинствах со стороны беспоповцев. И, кажется, ни одного из этих толкований он не оставил не разобранным, некоторые же разобрались им не в одной, а в двух беседах, – с одной и той же или с разных сторон. Вот, напр., заглавия его бесед о таинстве причащения: 1) Кому подобны говорящие, что можно спастись без причащения? 2) Можно ли чем-нибудь заменить причащение святых тайн? 3) Справедливо ли беспоповцы ссылаются на святых в доказательство, что будто бы можно спастись без причащения св. тайн? 4) Неизбежные выводы из беспоповщинского учения о возможности спастись без причастия св. тайн? 5) Благодать Божия в таинстве причащения. 6) Как недостойные осмеливаемся причащаться св. тайн? 7) О достойном и недостойном причащении святых тайн...

Также подробно рассматриваются толкования беспоповцев и о других таинствах. – Беседы эти хоть произнесены были в Церкви, но с одинаковой пользой могут быть прочитываемы и на вне-богослужебных собеседованиях и не только в раскольнических приходах, но и там, где прихожане вообще не отличаются исправностью в удовлетворении ими церковных их нужд. Вполне можно, даже и должно, давать читать эти беседы и на дом, и не только взрослым, но и детям школьникам.

Изложение дышит искренностью и задушевностью и отличается простотой, лёгкостью и удобопонятностью. Со стороны читателя и слушателя не потребуется напряжения внимания для понимания бесед.

В виду этих достоинств бесед о. Полянского – мы настоятельно рекомендуем их в церковные библиотеки непременно во все приходы с беспоповщинским расколом; весьма полезны они для чтения и в чисто православных селениях. – Цена книжки очень невелика. Выписывать её можно от автора – из г. Тирасполя, Херсонской губ.

Μ. Чельцов

Слепец Шашин известен как миссионер против раскола, без зрения изучивший полно и целостно обличение раскола во всех его сектах. Теперь он издал свои беседы, ведённые им с беспоповщинским начётчиком в сёлах Ставропольской епархии. Бесед этих – семь: три о Церкви, две о поливательном крещении, одна о православии греко-российской Церкви и одна о перстосложении для крестного знамения.

В беседах о Церкви и о перстосложении г. Шашин, конечно, нового ничего сказать не мог: вопрос этот достаточно разъяснён ранее его, и беспоповцы пока ещё ничего нового возразить не придумали. Более интересна его беседа (четвёртая по счету) об обливательном крещении. Этот вопрос мало служит предметом собеседований, и редко останавливаются на нём как миссионеры, так и раскольники. Шашин подробно остановился на этом вопросе и рассматривает его полно. По этой беседе и вся его брошюра приобретает значение, ибо удовлетворительных бесед о поливательном крещении, кроме беседы о. Павла, мы не знаем. Поэтому, нуждающемуся в этой беседе рекомендуем книгу Шашина.

Изложение мыслей в книге толковое и понятное, только растянутое.

Μ. Ч.

Книжечка с упомянутым заглавием обязана своим появлением в свет тому обстоятельству, что однажды кто-то из рабочих дал одному из столичных священников вопросы, характеризующие секту пашковцев с отрицательной стороны. Со-вопросник, уподобляясь «лукавым и прелюбодейным» иудеям, стоявшим у Креста Спасителя (Мф.27:41–42), давал обещание обратиться в «ваше православие» в том случае, если он получит удовлетворительный ответ «буквою из Св. Писания» на следующие вопросы. Где велено христианам: 1) рукою молиться и совершать крестное знамение; 2) священникам рукою благословлять народ; 3) мощи святых почитать и поклоняться им; 4) святых и Богородицу почитать и на помощь призывать; 5) мощи резать и по частям делить их составы; 6) священникам долгие волосы носить и с широкими рукавами рясы; 7) при крещении иметь восприемников, а также делать отрицание (?) и плевать назад и 8) иметь образа в доме. Эти вопросы не представляют собой чего-либо нового или оригинального в сектантствующем лагере: пишущему эти строки приходилось слышать их давным-давно от закавказских духоборцев и молокан, которые, как известно, относительно отрицательной стороны сектантского вероучения, целым столетием опередили своих петербургских единомышленников. Серьёзно прося ответить на эти вопросы «буквою Св. Писания», столичные сектанты прямо являются, по Апостолу безводными облаками, носимыми ветром, осенними деревьями, бесплодными, дважды умершими, исторгнутыми... (Иуд.1:12). Да и в самом деле, какой же духовный плод может быть от людей, религиозная мысль которых (если только в данном случае уместно говорить о мысли) смущается от того, что священники носят долгие волосы, рясы с широкими рукавами и т. п. Поистине, задающие такие вопросы «поцеживают комара, а верблюда поглощают».

В своём труде о. Орнатский не задаётся целью подробно ответить на предложенные со стороны штундо-пашковцев вопросы; за более подробным ответом на эти и иные вопросы он отсылает желающих к другим сочинениям, написанным в обличение нашего рационалистического сектантства (стр. 12 и 23). В виду этого обстоятельства почтенному автору следовало бы – при доказательстве своих положений Словом Божиим – приводить только наиболее существенные библейские тексты, чего мы однако в его книжке не видим: так, говоря, напр., в защиту православного учения о почитании и молитвенном призывании святых Божиих человеков (ст. 8–10), он опускает Сир.44:14, – Евр.3:7, – Иов.5:1, – 2Пет.1:13–15, – Дан.3:35–36; утверждая, что погребение пророка .Моисея совершили ангелы Божии, о. Орнатский не приводить для этого утверждения никаких оснований из Св. Писания (стр. 10); между тем, в данном случае можно было бы с большим успехом воспользоваться девятым стихом соборного послания апостола Иуды; в защиту законности ссылок на Ветхий Завет рассуждения об иконопочитании весьма полезно было бы добавить и следующие места из Евангелия от Матфея: (Иф.5:17,19:17; указать на Ин.5:46–47; 2Пет.1:19,3:2; Рим.15:3–4,3:1–2; 1Кор.10:10; 2Тпм.3:16–17, последними текстами Слова Божия пишущий и говорящий в обличение заблуждающихся всегда в достаточной степени может оправдать себя даже в пользовании неканоническими книгами Библии.

За всем тем, книжка о. Орнатского представляет из себя прекрасный образец того, как с кротостью и благоговением давать ответ людям, требующим от нас отчёта в нашем уповании (1Пет.3:15). Почтенный автор везде говорит с сердечной теплотой и смирением (см., напр., ст. 4 и 23) и в то же время его превосходная литературная речь дышит величавым достоинством, вполне приличествующим пастырю Церкви Христовой. Книжки, подобные «Ответу» ... о. Орнатского, для распространения среди простого грамотного народа, входящего в столкновение с сектантством, весьма полезны. Цена книжки не обозначена; но нам известно, что она продаётся по 5 коп. в складах «Общества религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви».

Н. Булгаков

Рассматриваемые нами книжки издания Афонского русского скита представляют собой, как обозначено в полном заглавии их, «сборник душеполезных поучений и благоговейных размышлений, заимствованных из древних аскетических сочинений и частью составленных по их руководству». Уже одного такого обозначения достаточно для того, чтобы составить о них представление и определить их значение. Ревнующий о спасении души своей найдёт в них много назиданий – как проводить жизнь свою земную, чтобы быть достойным имени христианина, – найдёт и утешение в разных невзгодах и неприятностях житейских. «Духовное зерцало» трактует с одной стороны о суете мирской жизни, об изменчивости житейских наслаждений и благ земных, а с другой – о благе мира с Богом в совести и о пути богоугодной жизни: – в смирении, самоотвержении и служении ближним. Эти общие мысли раскрываются в решении многих частных вопросов, всегда интересующих человека, задумывающегося над своей и окружающей его чужой жизнью. – Книжки проникнуты глубоким христианским чувством.

Помимо того значения, какое могут иметь рассматриваемые сборники для ревнителей своего спасения, они являются и немаловажным подспорьем для пастырей Церкви, предлагая поучительный материал для назидания пасомых – сгруппированный и подобранный по частным пунктам.

А. В.

Приведённые заголовки двух книжек довольно подробно и точно определяют и содержание их. И та, и другая книжка представляет собой собрание разных сказаний церковного предания о земной жизни Богоматери и Крестителя Господня, – сказаний, восполняемых и поясняемых евангельскими свидетельствами, а также церковных песнопений в честь и Славу Пресвятой Девы и св. Предтечи. Кроме того, первая из названных книг содержит в себе (с 97–195 стр.) систематический подбор суждений приснопамятного святителя Филарета Московского (из его проповедей) – о свойствах и достоинствах Богоматери, о её небесном величии и поучительном примере для нас, и – как приложение – ряд святоотеческих молитвенных величаний Пресвятой Девы.

Обе книжки снабжены многочисленными рисунками, изданы довольно тщательно (а о первой из них нужно сказать, что и очень хорошо) и могут сложить полезным и занимательным чтением для грамотного народа, питающим ум и сердце.

Могут принести пользу эти книжки и для пастырей Церкви, давая им исторический материал для поучений. – В «Жизни» Богородицы и Крестителя мы находим подробные сведения о тех событиях, в память которых совершаются Православной Церковью празднества.

Аркадий Виноградов

Отзыв о. Иоанна Кронштадтского о Сычевских богомолах. Сбор на миссию. Из отчёта прав. миссионерского общества. О гр. Л. Толстом и о толстовцах. Присоединения к православной Церкви. Духовно-литературный юбилей. Последние известия о духоборах в Америке. Призыв к пожертвованиям на храмоздательство.

Отец Иоанн Кронштадтский о Сычевских богомолах (хлыстах). Смоленский бывший миссионер, священник о. Н. Соколов обратился к о. Иоанну Кронштадтскому с письмом следующего содержания. «Его Высокопреподобию, Кронштадтскому Протоиерею, Отцу Иоанну Сергиеву. В деревне Крестах Сычевского уезда Смоленской губ. проживает кр. девица Васса Потапова. Она устраивает у себя молитвенные собрания без разрешения Епархиального Начальства и без благословения своего приходского пастыря, стоит во главе целого общества – человек в полтораста, известного у нас под именем богомолок. Она уверяет своих почитателей и всех православных христиан, что на такую деятельность благословил её «отец Иоанн Кронштадтский». – Покорнейше прошу Ваше Высокопреподобие – соблаговолить, Досточтимый Отец протоиерей, ответить, правда ли, что Вы благословили Вассу Потапову, устраивать молитвенные собрания и учить народ. – Миссионер Свящ. Николай Соколов». В ответ на этом же письме, о. Иоанн написал:

I. И не думал поручать этой невеже Вассе Потаповой устраивать молитвенные собрания. Нелепица подобная видна с первого раза и бьёт в глаза: ничего общего не имею с такими личностями. – Кронштадтского собора Настоятель, Протоиерей Иоанн Сергиев 7 января 189? г.

II. 7 декабря 1898 г. Ваше Высокоблагословение! Сим уведомляю Вас, что крестьянин Лаврентий дерзко клевещет на меня, будто я благословляю его делать народные собрания. Я и не знаю его. Никогда никому ни из простолюдинов, ни из благородных я не благословлял учительства, памятуя слова Апостола: как проповедям, аще не посланы будут от благословенной, власти? – Пользуюсь случаем засвидетельствовать Вам моё братское почтение с любовью – Кронштадтского собора Настоятель, Протоиерей Иоанн Сергиев.

Строки эти поучительны для обличения и не одних только Сычевских невежд и лжеучителей, устраивающих самочинные сборища, для сеяния лжи и обмана, а нередко или ради своекорыстных и гнусных целей.

Сбор на миссионерское дело.

В воскресенье, 15 января, митрополит Московский в храме Троицкого подворья, после литургии произнёс improviso слово к пасомым. Владыка горячо взывал к пожертвованиям на миссионерское дело. Эта речь, сказанная в святительски-спокойном тоне, тепло, задушевно, вызывала на размышление, как трудно достаются те скудные средства, на которые существуют наши миссии и миссионеры. Какая энергия, какое усердие, любовь, неусыпность требуются от деятелей миссии, чтобы оправдать и свои высокие задачи, и ту трудность и скудость средств, которые собираются по копеечкам по лицу всей св. Руси, по призывам архипастырей! Да разожжём мы души наши молитвой к Святому Духу: Дух Божий сотворит «слуги свои пламень огненный» – по ревности к проповеди и делам благочестия. Буди! Буди!

С-о

– В училищном совете, при Св. Синоде недавно закончились особые совещания по выработке и пересмотру положения и нормальных программ второклассных церковно-приходских школ. К участию в совещаниях были приглашены из нескольких епархий наблюдатели, как, например, из Орловской, Казанской, Тобольской, Костромской, Гродненской и др.

Из отчёта православного миссионерского общества. Православное миссионерское общество насчитывало в своём составе в 1898 г., 29-м г. своего существования, 14,427 членов. На устройство и содержание миссионерских школ поступило в том же году 98,914 р., на устройство и содержание миссионерских церквей – 18,721 руб., на пособие новообращённым в лоно православной церкви – 6,868 руб., на издание книг – 6,500 руб., на разъезды миссионеров – 7,985 руб., и проч. Кроме сметных назначений, общество произвело ряд дополнительных расходов на школы-церкви и другие нужды миссии. Между прочим, ассигновано 12,000 руб. на устройство двухклассной школы-приюта близ Астрахани, 1,000 руб. отправлено на устройство бесплатных школьных столовых в местах, пострадавших от недорода хлеба в Уфимской губернии. Деятельность миссий представляется, за минувший год, в следующем виде: в Алтайской крещено 449 человек, в Забайкальской – 311, Енисейской – 33, Ируктской – 1,199, Камчатской – 178, Киргизской – 59 и Обдорской – 28. Наконец, в Японии крещено 970 человек, а всего в Европейской России, Сибири и Японии обращено из магометанства и язычества в христианство 4,539 человек. В течение года приход общества равнялся 529,267 р., израсходовано свыше 487,000р. и к 1 января текущего года состояло 1.238,155 р. За время существования общества собрано на миссионерские нужды до 6.000,000 р. и обращено из магометанства и язычества до 120.000 чел.

О графе Л. Н. Толстом и толстовцах.

Гр. Л. Н. Толстой, к которому наш сотрудник, из раскаявшихся его последователей поместил в декабрьской кн. «Мис. Обозр.» открытое письмо, с призывом к покаянию и напоминанием о загробной жизни, здоровьем оправился, и гуляет по Москве, где его то и дело встречают газетные корреспонденты, с которыми славный писатель и своеобразный философ-моралист охотно беседует. Корреспонденту «Рус. Л.» с здоровье своём граф отозвался, что «оно и теперь не хорошо, близко к развязке... Но меня это не тревожит, я сам охотно (так-ли?) иду на встречу неизбежному». Из Москвы сообщают нам, что во время болезни навещал графа один из почтенных учёных Московских протоиереев. Супруга графа выразила о. протоиерею от имени больного его удовольствие, по поводу посещения, но от личного свидания граф уклонился, под тем предлогом, что он очень занят корректурными исправлениями... «Воскресенья».

В беседе с корреспондентом «Нов. Дня» граф Толстой заявил, что он мало будто бы имеет общего с своими последователями, которых потому якобы неправильно называют толстовцами. Признание откровенное и поучительное для толстовцев, от которых открещивается их кумир и властитель. Но здесь или недоразумение, или какое-то лукавство. Граф до последнего времени поддерживает самые живые сношения с своими последователями, не только с интеллигентами, но и с простыми мужичками. В удостоверение чего можем сослаться на ходящую по рукам толстовцев, как последнее «слово» – копию с собственноручного письма графа от15 декабря 1899 г., на имя крестьянина Уманского у., К-ой г. Софрона Ч-жа, бывшего около 8 лет штундистом, а в последние 2–3 года сделавшегося последователем и распространителем среди штундистов южного края учения гр. Толстого. Софрон лично знаком с графом, бывал и в Ясной Поляне. Вот это, небезынтересное для характеристики последних воззрений графа, письмо.

Москва.С-н П-ч.

«Давно получил Ваше письмо, по не отвечал на него, сначала по недосугу, а потом по нездоровью. Благодарен Вам за то, что известили меня о себе. Очень сожалею о том зле, которое делают Вам люди, но радуюсь тому, что, как вижу из письма, переносите с терпением и любовью. Помогай Вам Бог делать Его дело.

Напишите мне как и чем Вы кормитесь и как живут Ваши домашние. О старообрядцах (последователи секты эноховцев), которые живут с Вами в одном месте, думаю, что они находятся во тьме, поклоняясь людям и их изображениям ⁵³ вместо того, чтобы служить Богу-Духу, исполняя Его волю делами смирения и любви.

То, что они отрицают власти, справедливо, но только не потому, что власти слуги антихриста, а потому, что все начальники, угнетающие других людей своих братьев, слушают людей более чем Бога.

Братски приветствую Вас и желаю Вам жить по воле Бога». Лев Толстой.

Письмо краткое, но ясно свидетельствующее, что Лев Ник. неисправим, как в религиозных зловредных своих воззрениях, так и в политических. Напрасно антиподы стараются обелить «нового почётного академика».

* * *

От автора «открытого письма» мы снова получили письмо с следующим обращением к читателям «Мис. Обозр.».

«Я исполнил свой долг, как Бог дал: «обличал и умолял» графа Л. Н. Толстого при двух, трёх свидетелях, и при сонме мнозе. Но не то, – а вот какое самое действительное средство к умягчению сердца еретиков – это молитва. Сказано: «брат от брата помогаем, яко град крепкий». Прекрасно жить братии «вкупе», т. е. молиться едиными усты, единым сердцем, вопиять к Богу, добро делать, тяготы взаимно носить. Молиться – есть жизнь души и ею приобретается жизнь, вечное блаженство. Так исполним же долг наш. Сознаем, что ради нас окаянных хулится святое имя православия во языцех. Мне одно верное лицо передавало, что гр. Толстой, вот при каких обстоятельствах, получил глубокий толчок в сердце, ранее веровавшее, направивший его в сторону противо-церковную. Лев Николаевич очень любил и часто посещал одну свою родственницу; она казалась чрезвычайно набожной, жила близ одной лавры. Но вдруг, при смерти, эта набожная женщина отвергла на глазах тогда ещё верующего графа последнее напутствие. Чуткая душа поэта была поражена этой отталкивающей картиной ханжества. И вот начался в душе поэта скепсис, разочарование, относительно самой церкви и церковности, заведшие слишком далеко талантливого писателя, но ни философски, ни богословски необразованного мыслителя. Рукоплескания толпы докончили падение гордого духа в дебри религиозного пантеизма и социальной анархии. Отречься теперь от этих воззрений граф бессилен, как люди бессильны и вразумить его. Будем же молиться: вразуми и спаси, Господи, графа Л. Н., умягчи его сердце, если возможно. А если нельзя, по ожесточению его, то его удержи язык от злохулений на Церковь Твою Святую!

К мортирологу разочарованных толстовским мудрованием интеллигентных его последователей, сообщённому «в открытом письме», можем добавить, что и Трегубов, известный своей страстной преданностью к толстовскому учению и пропагандой его, – ныне рассылает к друзьям покаянные послания: «через нужду и терпение я начинаю познавать Иисуса Христа, но Христа не с обрезанными крыльями, как у Толстого, а Божественное Лице, верою в Которое я укрепляюсь, пишет этот некогда ярый толстовец.

Да облегчит Господь душевные и телесные страдания этого доброго, пламенного брата о Господе!

Ещё два слова к читателям. По поводу моего «открытого письма» к больному гр. Л. Толстому, напечатанного в декабр. книжке Миссионер. Обозрен. пришлось мне выслушать многие укоризны, между прочим за то, что назвал и Государя Николая Павловича лучшим из царей нашей истории. Так неужели надо назвать его худшим? Никак нельзя так назвать его. Притом есть правило, латинскими словами выражаемое: «de mortuis aut nihil, aut bene»⁵⁴. Право же христианину лучше обо всех людях – особенно о государях и правителях – думать хорошо, а лишь о себе худо. Заподозрят ли меня в желании подвилять, подольститься? Но я убеждён, «что кости человекоугодников рассыплет Бог», какая же мне приятность – быть рассыпанным по косточкам. О насущном пропитании я не стараюсь иметь житейского попечения, ибо давно убедился, что, имея фунт хлеба и стакан воды, нельзя человеку умереть с голода. Я уверен, что в сём веке скорее от избытков можно сгинуть, чем от скудости: Бог всего насущного всем даёт вдоволь – а мы слишком жадны. Итак, я не льстец и не наветник и ни у кого, кроме Господа Бога, не намерен заискивать; скорее боюсь согрешить прежним духом анархии: презрительством к сущим во власти. Если я ошибся, назвав Государя Николая 1-го лучшим, а другие называют его худшим , то на Суде Христовом Страшном нас рассудят и каждый получит праведнейшее воздаяние. Либеральные же окрики, насмешки и шиканья меня нисколько не пугают: я опытом познал на всякое чиханье либеральное не наздравствуешься. Со времени моего обращения, я в молитвах моих поминаю об упокоении двух Александров-государей и Николая I. Как судит о них Бог, кого из них признает лучшим своим рабом, то не нам грешным отгадывать. Знаю только, что Государь Николай скончался истинно по-христиански, чего может быть не сподобятся многие либералы за своё злорадствоˆ Признаюсь, для меня симпатичнее в истории образ Государя Александра II, Государя-мученика, но и Николая Павловича я никак не дерзну, в угоду либералам, назвать «худшим». В моём письме вкралась действительная ошибка – но она чисто корректурная: сказано, что Церковь Христова существует уже 2 тысячи лет, надо же было сказать почти две тысячи лет; и это мне строгие критики ставят в вину, которую охотно исправляю, но кому же неизвестно, что Церкви Христовой до 2 тысяч ещё надо прожить сто лет?

Михаил С-о

.

Присоединение к православной церкви. В ноябре истекшего года состоялось знаменательное присоединение к православной церкви одного учёного муллы; крещение совершено в Георгиевском войсковом соборе. Ново-просвещённый, по происхождению крестьянин Казанской губернии, Хаббин-Ррахман-Бик-Мухаммедов, первоначальное мусульманское образование получил в сельском «медресе», продолжал его в одном из казанских «медресе», а затем в Стамбуле, центре современного мусульманского просвещения. Некоторое время он занимал должность толмача при турецком посольстве в Петербурге, в последнее время исправлял обязанности муллы в одном из мусульманских приходов Саратовской губернии. Тяготение его к христианству началось уже давно, окончательное же решение оставить ислам сложилось после продолжительных бесед с православным миссионером. Обращение Мухаммедова в христианство может быть поставлено на ряду с обращением известного в Казани учёного Ахмерова, воссоединённого профессором прот. Маловым. после десятилетних трудов по увещанию.

Замечателен также бывший недавно случай перехода в православие одной лютеранки в рижской епархии. Эта лютеранка, по имени Берта Виасян. молодая крестьянская девушка, отличавшаяся пытливостью ума, читала книги религиозного содержания, вдумывалась в прочитанное, и, под влиянием этого чтения и этих размышлений, в душе её возникло недоверие к лютеранству, которое и послужило первым основанием для последовавшего перехода в православие. Прежде чем этот переход совершился, ей пришлось перенести настоящее гонение, при том даже от родной матери. Последняя, заметив склонность дочери к чтению православных книг, сначала только запрещала ей «рыться в поганых книгах»; когда же дочь стала ходить в православную церковь и высказывать намерение перейти в православие, мать стала всячески бранить её и бить. Также относились к ней и некоторые другие лютеране, советовавшие матери девушки, в виду указанного намерения последней, бить её до полусмерти; находя, что «негодной девчонке лучше околеть», и т. п. «Вот», говорит описавший обращение священник, «с какими трудностями и нравственными пытками соединён переход в православие в настоящее время в Лифляндии. Оттого и переходы в православие так редки». А ещё говорят, что лютеранизм – религия. Фанатизм в нём едва ли не больше, чем где-либо.

Духовно-литературное юбилейное торжество.

30 истекшего декабря редакция «Церковного Вестника», в лице профессорской корпорации С.-Петербургской академии, достойным торжеством отпраздновало исполнившееся 25-летие издания этого почтенного духовного журнала. Торжество началось служением литургии, которую совершал епископ Борис, ректор академии, и молебна благодарственного. После богослужения, в актовом зале академии состоялось торжественное собрание, где в числе почётных гостей, присутствовали: духовник Их Величеств, протопресвитер И.Л. Янышев, профессор университета о. прот. Рождественский, редакторы других столичных духовных журналов и др.

Редактор «Церк. Вестн.» проф. А.П. Лопухин прочитал интересную историческую записку о возникновении журнала и о двадцатипятилетнем его служении интересам церкви и отечества.

Выходить в свет начал «Церк. Вестн.» с 1875 года. Главным инициатором основания еженедельного академического органа и руководителем плодотворной его деятельности в первые годы, – был высокопреосвященный тогдашний ректор академии, ныне о. протопресвитер И.Л. Янышев.

В течение истекшего 25-летия редакторами «Церк. Вестн.» были четыре профессора. До 1887 г. журнал был также и официальным органом св. Синода.

Подписчиков юбиляр в 1899 г. имел 7,079 или 17,8% в отношении всего числа церквей в России (около 50 тыс.). Таким образом, относительно других, необязательных духовных журналов, «Церк. Вестн.» едва ли не самый распространённый орган, если же судить вообще, то количество это не говорит в пользу особой чуткости духовенства нашего к духовно-литературным интересам или возможности его пользоваться столь необходимым общецерковным органом. Редакция «Церк. Вестн.» опубликовала весьма интересную статистическую таблицу распространения своего журнала, с указанием процентного отношения числа экземпляров к количеству церквей в каждой епархии. По этим данным самое большее распространение журнал имеет в столичной епархии 66 проц. вслед за ней в Финляндской, затем идут в числе передовых Астраханская, Вятская, Донская, Херсонская, Таврическая, Западносибирские и Забайкальская. Любопытно при этом, что Московская епархия в процентном отношении (18 проц.) рядом стоит с Якутской. Низкий процент подписчиков падает на Юго-Западные окраинские губернии – Волынскую – 4 проц., Минскую – 2 проц., Киевскую – 7 проц., Подольскую – 8 проц. Из внутренних – самый больший процент падает на Саратовскую – 24 проц., низший – на Орловскую – 9 проц.

После актового собрания, в квартире инспектора академии редакцией предложена была гостям юбилейная трапеза, которая прошла в оживлённых и задушевных речах и тостах в честь потрудившихся и трудящихся на пользу и процветание юбиляра деятелей и за процветание вообще духовной журналистики. Говорили нынешний почтенный редактор «Церк. Вестн.» А.П. Лопухин, о. протопресвитер И.Л. Янышев, бывший редактор «Церк. Вестн.» проф. Катанский, проф. Покровский, редактор «Мпссионерск. Обозр.» B.Μ. Скворцов. Последний, в ответ на тост за присутствующих редакторов духовных журналов, сказал речь приблизительно следующего содержания:

«Настоящее юбилейное торжество духовного органа составляет редкое, знаменательное событие в небогатой подобными торжествами истории нашей духовной журналистики, – сказал B.Μ. Скворцов. 25 лет – значительная сама по себе дата. По выводам статистики – это средний возраст жизни современного нервного человека. А в жизни печатного органа, где нервно, всеми фибрами своей мыслящей и чувствующей души работает целая редакционная коллегия – 25 лет напряжённого труда должны иметь значение ещё большее, – цену едва ли не маститой старости... Далеко не всем печатным органам не только нашей бедной, скромной во всех отношениях, духовной журналистике, но и светской, выпадает счастливый жребий переживать эту отрадную юбилейную стадию возраста. Наша печать почти не знает старости своего бытия, а только одну слабость, принуждающую влачить своё существование, смертельно изнемогая в борьбе с инертностью, холодностью, не сочувствием, и другими тлетворными для печатного дела веяниями и настроениями в среде читающего и мыслящего как духовного, так светского русского общества».

Пожелав Церк. Вестнику в новой стадии его жизнедеятельности вечно юнеть и преуспевать и во всех отношениях на лучшее, восходя от нынешней силы в ещё большую и большую силу, оратор, отметил, что отличительной чертой, а вместе и главной заслугой в истекшей жизнедеятельности этого органа, была его чуткость и отзывчивость на религиозно-общественные запросы и требования своего времени, тогда как другие академические органы не пошли дальше чисто своих академических научных тем и интересов, своего особого языка и своих приёмов исследования и суждений, очень, конечно, полезных и важных для богословской школы и науки, но, к сожалению, мало интересующих, мало говорящих и понятных уму и сердцу спасаемых Церковью как низших, так и верхних слоёв народа и общества. «Нечего греха таить, – нашу духовную журналистику не напрасно упрекают в слабом влиянии на духовную жизнь и мысль общества, в недостаточной отзывчивости тем или другим религиозно-общественным злобам дня, в неумении говорить и писать языком понятным и занимательным для всех, – в схоластической замкнутости», в отрешённости от общественной мысли, в разъединённости от светской прессы, которая всюду одна властвует и всем руководит, не только не справляясь, но часто и вопреки идеалам христианства и заветам православия. Публицистическая печать заменила для общества и летописи и историю, и философию – ею думают, ею дышат. Она даёт тон и направление большей части нашей интеллигенции».

Указав на предъявляемые нашей современностью и грядущим, будущим к духовной журналистике неотложные требования и задачи, B. Μ. Скворцов выразил пожелание, и чтобы духовная «печать более чутко сознавала себя саму и свою великую церковно-общественную миссию, чтобы ближе объединялась между собой и с светской, лучшей, благонамеренной печатью, чтобы более мужественно и мощно звала к своему нелицеприятному суду, на основании незыблемых законов Божественного учения слова Божия и заветов Церкви, нашу грешную, беспринципную современность и чтобы вообще процветала и преуспевала у Бога и у людей».

Речь вызвала дружное одобрение и сочувствие присутствующих, причём о. протопресвитер Янышев сказал по поводу речи В. Μ., весьма лестное и тёплое слово по адресу руководимого им нового органа «Миссионерского Обозрения», пожелав молодым деятелям миссии, сгруппировавшимся под знаменем этого журнала, также верно и мужественно ратовать против налегающего на православную Русь немецкого протестантизма, в лице новейших сект, «С живейшей радостью, сказал досточтимый пастырь, я зорко слежу за этой многотрудной и многозначащей в церковно-общественной жизни борьбой».

Последние известия русских и заграничных газет о духоборах в Америке.

Печать русская и заграничная время от времени не перестаёт сообщать сведения о переселившихся из Закавказья в Америку, в Канаду духоборах-постниках. Но в то время, как местная американская печать представляет положение переселенцев крайне тяжёлым и безотрадным и в настоящем и в будущем, русские же некоторые органы – ради ли сектофильства, или чтобы выкинуть «либеральное колено» по адресу правительства, допустившего эту неизбежную развязку с духоборческой эпопеей, – наоборот, рисуют всё в светло-розовом виде. Путешествие духобор представлено каким-то триумфальным шествием, когда всё и все (не исключая министров) преклонялись перед духоборами-молодцами, а на новом месте поселения духоборам не житьё, а прямо масленица. Но лучше приведём выдержки из сообщений русской прессы, а затем заграничной, чтобы доказать ещё раз как непатриотична, недобросовестна и тенденциозна некоторая часть нашей печати в вопросах, касающихся сектантства. Вот что помещено на столбцах провинциального «Южного Обозрения» и, конечно, перепечатано в «Петербургских Ведомостях». Заметим, что статья принадлежит лицу, сопровождавшему духобор переселенцев, т. е. человеку известного лагеря и понятного направления г. Тверскому.

Пароход, вёзший духоборов, заходил в Галифакс для карантинного досмотра. Встретить духоборов в Галифаксе, – повествуется в «Южн. Обозр.», – явились товарищ министра внутренних дел (?), главный министр провинции, делегаты от американских квакеров, представитель союза канадских рабочих и много журналистов. Из Галифакса пароход направился в город Сент-Джонс, где и высадились русские переселенцы. Духоборы произвели на всех отличное впечатление. Отзывы капитана привёзшего их парохода были самые благоприятные.

В Сент-Джонс пароход пришёл в 6 часов вечера. На пароходе находилось свыше 2,000 духоборов и масса багажа. Одним тяжёлым багажом наполнили 16 товарных вагонов. Отправляясь через каждый час, к 6 час. утра все духоборы были уже в пути. На пристань в Сент-Джонсе несколько женских обществ прислали своих делегаток для встречи духоборцев. Они оделяли всех детей сластями и гостинцами. На пристани появилось также несколько агентов правительства Соединённых Штатов, приехавших посмотреть, что за люди – новые переселенцы. Духоборы и на них произвели, по-видимому, прекрасное впечатление, так как не прошло и двух недель со времени приезда духоборов в Виннипег, как в иммиграционном здании уже сновали агенты из Соединённых Штатов, старавшиеся переманить духоборов к себе.

В Монреале духоборов встретили делегаты от союза канадских женщин и оделяли детей тёплой одеждой, которую собрало их общество для этой цели. По приходе поездов в какой-нибудь городок, жители устремлялись к станции и с любопытством рассматривали русских. Отзывы при этом были самые благоприятные. Особенно поражали канадцев рост и сила духоборцев, и их опрятность. Поездная прислуга особенно удивлялась и обращала внимание канадцев на ту опрятность и чистоту, в которых духоборы содержали вагоны. «Нам в первый раз приходится везти таких (!) переселенцев» – говорила она.

В Виннипеге духоборов встретила депутация от горожан. За несколько часов до прихода поезда, в иммиграционное здание собралось много дам и барышень, желавших посмотреть новых колонистов. Так как они все спрашивали начальника иммиграционного департамента, когда придёт поезд, и порядком-таки ему мешали, то он предложил им поработать для духоборцев, в которых они принимают такое участие: «приготовьте-ка им обед» – сказал он. Предложение было принято с восторгом, и дамы и барышни кинулись чистить картофель, крошить капусту и овощи. Ко времени прихода поезда обед был готов. Пастор одной из виннипегских церквей сказал духоборам приветственную речь. Кроме Виннипега, духоборы были размещены до весны ещё в 4-х городах: Брандоне, Портане-ла-Прери, Дофине и Иорктоне. Продовольствие было организовано на военный манер. Духоборы выбрали из своей среды артельщиков, которые принимали провизию и вели её запись. Были выбраны кашевары, изготовлявшие пищу в общих котлах. Обедали и ужинали все вместе. Мужчины садились за одни столы, женщины – за другие. Перед едой и после неё читалась молитва. Все вставали и читали её про себя. В каждом городе при помещении, занимаемом духоборами, находились иммиграционный чиновник и переводчик». Далее уже идёт в корреспонденции правда неприкрашенная.

«В некоторых городах духоборы ходили на подёнщину и могли кое-что заработать. Работа эта порождала часто неудовольствие местных рабочих, ибо духоборы, не привыкшие к канадским ценам, работали за меньшую плату и сбивали цену. Главной зимней работой по городам является пилка дров. Местные рабочие брали в день за такую работу полтора доллара, т. е. 3 рубля. Духоборы же сразу сбавили цену на половину. Местные рабочие заявили протест.

Так как вскоре ожидалось прибытие следующих партий духоборов, а ранней весной ожидалось прибытие и других переселенцев, то надо было найти средство, как можно скорее перевести духоборов на их участки; а для этого надо было на участках построить помещение для людей и склады для провизии. Правительство наняло две артели канадских рабочих, по 50 чел. в каждой, и послало одну из них на реку Лебедь, а другую к реке Асинибоиа, поручив им выбрать место удобное для постройки складов и приступить к этой постройке. Места были выбраны в лесу, и когда были выстроены несколько бревенчатых домов, то в помощь канадским рабочим было послано несколько сот духоборцев, снабжённых тёплой одеждой и нужным инструментом. Для подвозки рабочим провианта было куплено 50 пар лошадей и 6 пар быков. Помещения представляли собой бревенчатые сараи. Стены обмазывались глиной; потолок застилался жердями и покрывался сеном и землёй. Внутри устраивались нары в два яруса. В каждом помещении ставилась чугунная печка. Работа была сопряжена с большими трудностями, в виду сильных холодов; мороз доходил до 30 и 40 градусов. В марте месяце, несмотря на холод, пришлось всех духоборов, помещавшихся в Виннипеге, двинуть на участок. Они пожелали отправиться на реку Лебедь. На конечной станции железной дороги Коуэн были заготовлены сани, на которых ехали женщины и дети. Мужчинам приходилось идти пешком. Большое затруднение представляло огромное количество тяжёлого багажа, на перевозку которого шло большое число подвод, через что задерживалась подвозка провианта. А, между тем, склад на реке Лебедь находился в совершенно глухой местности, отстоящей приблизительно на 500 вёрст от ст. Коуэн.

Вскоре на реке Лебедь находилось уже более 5,000 духоборов и, в ожидании ростепели, все усилия были направлены на то, чтобы доставить туда как можно больше провианта. Провиант этот состоял из муки, овсяной крупы, чая и сахара. В питании духоборам на р. Лебедь много помогло то обстоятельство, что река буквально кишела рыбой, и ей духоборы обязаны тем, что окончательно не обессилели при трудных обстоятельствам, в которые были поставлены.

Одновременно с перевозкой духоборов на р. Лебедь – на северный участок или участок Громовой Горы, – как стали называть его духоборы, – из города Йорктона были перевезены духоборы, там находящиеся, на так называемый южный участок, к р. Асинибоиа, на их место в Йорктон была двинута партия из Винппега. С этого времени, по мере постройки помещений на участках, туда перевозились духоборы из занимаемых ими помещений внутри страны; город Йорктон служил как бы сборным пунктом, и около иммиграционного здания образовался целый духоборческий посёлок, по числу жителей превосходивший сам город».

К этому повествованию «Петерб. Вед.» добавляют, что компания тихоокеанской железной дороги (Canadian Pacific Railway) была замечательно любезна и предупредительна к духоборам, что она везла духоборов с такими удобствами, каких не имеют в России, например, и пассажиры 2-го класса, (будто бы?) она никогда, напр., не отказывала в даровых билетах не только духоборческим выборным, но и таким, которым просто хотелось навестить родственников в другом городе или отправиться к доктору в Виннипег, или съездить на участки, для осмотра самим. За перевозку духоборческого провианта, скота, лошадей, печей, орудий труда взимала только половину цены. Кроме того, при присылке из Штатов от тамошних квакеров одежды, скота, семян и хлеба для духоборцев, железная дорога эта по своим линиям перевозила всё это якобы бесплатно.

Теперь посмотрим, то ли сан-францисские газеты говорят? «Examiner» и «San-Francisco Chronicle» от начала-января, вот что сообщают о духоборах. В Сан-Франциско прибыли трое выборных от переселившихся в Канаду духоборов: Бодяский (интеллигент толстовец) Потапов и Борисов, которые, предводимые И.А. Деменсом (alias г.Тверской), говорит корр. «Ю. Об.» ищут земли в Калифорнии для поселения 11,000 духоборов, которые убедились, что все их опыты хлебопашества на шестьдесят миль к северу от Виннипега не могут увенчаться успехом, потому что почва сама оттаивает только на два фута, а ниже – вечный мороз, что не должно казаться удобным для жителей Кавказа. Некто Хонтингтон, агент Южно-Тихоокеанской ж. д. (Southern Pacific R. R.), показывал им земли, принадлежащие этой дороге в Орегоне и если эти земли окажутся удобными для поселения, духоборы с Виннипега пойдут гужом в Калифорнию на новые места.. У них слишком мало денег, – сообщает сан-францисская газета, чтобы заплатить за проезд по железной дороге, да к тому же они ожидают, что Канадско-Тихоокеанская ж. д. будет делать всяческие затруднения на их пути, чтобы не выпустить их из Виннипега, где они поселились год назад. Они надеются начать великое переселение будущим летом и кончить его осенью на одном из пунктов Северной Тихоокеанской дороги».

«Здесь говорят, – сообщает другая газета, – что Южная Тихоокеанская ж. д. не только не намерена подарить бедным духоборам земли для обработки, но что она пытается продать им с выгодой несколько диких и непокупаемых никем земель, которые компания ж. д. получила даром от правительства, и намеревается поместить духоборов в такое место, где можно бы было собирать с них подать за перевозку каждого фунта, который они покупают или продают. Южная Тихоокеанская железная дорога, никогда не делав ничего из человеколюбия, так скрывает ходоков и так оберегает их от посторонних, что у них не будет возможности видеть или слышать о других землях, кроме принадлежащих Южной Тихоокеанской железной дороге. Это тем легче, что русские не говорят и не понимают по-русски». При этом газета прибавляет, что посредник компании получит «жирную подачку» (a fat fee), если проектированная с русскими сделка состоится.

По поводу этого правдивого сообщения, г. Сигма в «Нов. Вр.» справедливо замечает, что из всего этого явствует только то, что из рабов Канадской Тихоокеанской ж. д. наши духоборы рискуют обратиться в рабов Северной и Южной Тихоокеанских дорог, которые обременят ипотеками плохие земли, всучиваемые ими духоборам, и будут сбирать с них дань, в виде никем не регулируемых тарифов на перевозку товаров и пассажиров.

Мне кажется, замечает г. Сигма, что те писатели, которые своими ложными и заманчивыми описаниями увлекают русских людей в Канаду и Америку, – писатели неосторожные, и мне кажется, что заманчивые описания американских прелестей есть в сущности вовлечение невежественных лиц в невыгодную сделку. И русским органам печати надо быть осторожнее с распространением таких сведений, за которые справедливо судят и наказывают эмиграционных агентов.

Зная Америку не по одним письмам г. Тверского, г. Сигма очень скептически относится к блестящим картинам этих корреспондентов и ещё два года назад, когда ходоки от духоборов приходили к нему посоветоваться, насчёт переселения в Америку, он всячески увещевал их не делать этого, а идти в китайский Туркестан и далее на восток, по Китаю, где за почти поголовным истреблением дунган китайцами есть свободные земли, отсюда они могли спуститься потом на верховья Ян-цзы-цзяна, где во время восстания тайпингов перерезано до двадцати миллионов населения и обширные чудесные земли лежат втуне. Но духоборы отвечали одно г. Сигме: «придут русские, заберут Китай и нам придётся опять либо жить не по Христу, либо бежать» ... Теперь за эту ненависть к России духоборы жестоко наказаны Богом.

Призыв к пожертвованиям на построение храмов.

Искони и до сего времени на св. Руси большинство сельских храмов сооружается путём «сбора на Божие построение» и на лепты благочестивых жертвователей. Некоторые органы светской и духовной печати оказывают в этом св. деле храмоздательства своё благое посредничество, печатая у себя воззвания и принимая лепты. В живом сознании того, какую великую возможность имеет в деле миссии благолепие св. Божиих церквей и как душеспасителен подвиг храмоздательства, Редакция «Мис. Обозр.» также вменяет себе в нравственный долг печатать на своих страницах, к сведению благотворителей, адреса сгоревших или по другим причинам бедствующих храмов, а вместе не отказывается и от труда и хлопот по передаче по назначению жертвенных лепт.

Считаем не лишним напомнить имеющим благое произволение к пожертвованиям на дела благотворения, – и малые средства, что Богу угодна была лепта евангельской вдовицы, а потому нe следует стесняться ни рублём, ни гривенником, ни копейкой. Каждая книжка «Мис. Обозр.» может побывать в руках нескольких читателей – из прихожан, и если каждый по нескольку лепт из своего достатка вручит главному владетелю и распорядителю получаемым экземплярам, – о. настоятелю церкви, – то вот и составится некая сумма, а если все бы наши подписчики прониклись живым сознанием важности и святости сего подвига, – то в течение года, при посредстве редакции миссионерского органа, может быть оказана делу храмоздательства существенная помощь в несколько тысяч. Итак, помоги Господи благотворить пе только словом, но и делом на Божье построение.

1 Новгородской губернии, Демянского у. Черноручской волости Клевичской церкви. Свящ. о. Николаю Философову. Здесь строится новый каменный трёхпрестольный храм во имя Божьей Матери всех скорбящих Радости, Крестителя Господня Иоанна и Святителя Николая. Уже стены нового храма выложены до окон. Нужно 10 тысяч, а есть только 2000. Тяжёлые вещи надо высылать: Псково-Бологовской ж. д. ст. Любница.

2) Седмиезерной Богородицкой пустыни, в 17 в. от г. Казани, на построение новой каменной церкви (с кельями для братии, несущей при ней послушание) во имя преподобного Евфимия Великого для чтения неусыпаемой псалтыри по почившим христианам и благотворителям обители. Казани, Седмиезерная пустынь иеро-схимонаху Гавриилу.

3) На новый храм село Кемля Нижегородской губернии, священнику Николаевской церкви села Ичалок о. Александру Захарьевскому.

По первому адресу на имя о. Николая Философова получено в редакции от. Μ. С-ко 1 рубль.

На имя иеромонаха Гавриила для Седмиезерной пустыни от того же жертвователя на храм села Кемля 1 р. от отроковицы Веры 1 р. и младенца Валентины 50.