Февраль

Прибыв в 1863 г. для исполнения миссионерских обязанностей в Забайкальскую миссию, в течение нескольких лет моего служения св. делу евангельской проповеди Монголо-бурятам, я на практике неоднократно убеждался как в миссионерстве до йоты точно и верно исполняются слова Спасителя: „Никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6). Никтоже может приити ко Мне, аще не Отец пославый Мя привлечет его (Ин.6:44); без Мене не можете творити ничегоже” (Ин.15:5). Высокопреосвященнейший Иннокентий, митрополит Московский, апостол Сибири, проездом в 1867 г. из Благовещенска в Москву, при встрече его в Иркутске и при отбытии моём в Селенгинский миссионерский стан, обращаясь ко мне, между прочим, сказал: «послушайте, о. Вениамин! скажу вам из своей практики к вашему руководству: когда вы отправляетесь в миссионерскую поездку, не думайте о том, чтобы кого-нибудь крестить, то смотрите, Бог поможет и окрестите; а если будете думать и надеяться, что окрестите, то наверное, не окрестите. Смысл этих знаменательных слов ясен: умудрённый великим опытом миссионер-архипастырь поучал начинающего деятеля миссии, что сила проповедника Евангелия, будет ли дело касаться обращения им язычников или еретиков и отступников на путь истины и спасения, совершенно ничтожна без благодатного содействия, а потому евангельский проповедник глубоко должен быть проникнут духом смирения и искреннего сознания собственного бессилия и, первее всего, должен из глубины души и сердца он молиться Господу Богу о воздействовании Своей Божественной благодатью на сердца погибающих во мраке заблуждений языческих и еретических, к коим имеет проповедник обратиться с словом благовествования Христова. Без этого все труды миссионера будут тщетны. И это вполне будет понятно, если вдуматься с верой в то, как с одной стороны твёрдо укоренились в сердцах язычников священные, по их понятиям, верования в своих идолов, привязанность к своим обычаям, пребывание их, как не возрождённых водой и Духом, в области сатанинской, сила коего сокрыта и гнездится в сердцах нехристиан; с другой стороны, как непреодолимо воздействуют на совесть и волю седящих во тьме и сени смертной условия жизни заблудших, – всё это вместе полагает миссионеру проповеднику такую твёрдую преграду, сокрушить которую своими собственными силами он, действительно, бессилен. Между тем как Св. Православная Церковь и встречает христианина, при появлении его на свет Божий, и сопутствует ему на пути жизни, и сопровождает за пределы гроба – всё молитвой и молитвой. Сам хлеб, вода, овощи и проч., что он вкушает во славу Божию, освящаются молитвой на его здравие; жилище, кладези, домашние сосуды, гумна и проч. – опять всё это освящается молитвой, так что на всё и вся – я же к животу и благочестью, – испрашивается через священнослужителей Церкви Христовой благословение Божие. Но вот вопрос: вооружён ли Церковью в своём св. богоугодном деле миссионер-веро-проповедник Евангелия Христова среди язычников, а равно и ратоборец за истину православия среди еретиков и отступников – особенной, свойственной сему св. делу, молитвой, которая так важна при его тяжёлой борьбе с закоренелым язычеством и упорным еретичеством, или вернее с адскими силами, держащими в крепких оковах и рабстве седящих во тьме и сени смертной? К сожалению, приходится ответить, что определённой и обдержной молитвы миссионерской в чинопоследованиях нашей церкви нет. Но если для разных периодов жизни христианина, на разные случаи и обстоятельства, не говоря о ежедневных молитвах, положены Св. Церковью особенные молитвословия, то тем более необходимы молитвы, исключительно свойственные проповеднику Евангелия в великом и многотрудном его деле по обращению язычников и заблудших к вере и Церкви Христовой. Но где же в сём случае миссионеру искать образцов молитв при совершении своих подвигов? Здесь, конечно, прежде всего нужно обратиться к Небесному Богопроповеднику и Учителю, Господу Иисусу, его Апостолам, мужам апостольским, святителям и пастырям Христовой Церкви.

„Какое более истинное моление ко Отцу, говорит св. священномученик Киприян, как не то, которое Сын – сама Истина – произнёс устами Своими! Любезна и самая приятная молитва – просить Бога Его словами, восходить к слуху Его молитвой Христовой: узнает Отец слова Сына Своего! Ибо если Он говорил: чего ни попросите у Отца во имя Моё, даст вам; то сколь действительнее будет моление наше во имя Его, если будем просить Его же словами»: (Слово о молит. Ин.16:23–24). Атак как тот же Господь Иисус Христос дал Церкви и апостолов, и благовестников, и пастырей, и учителей (Еф.4:11), облёк их своей властью (Мф.10:40) и просветил Духом Святым, то и их молитвы, как мужей богодухновенных, имеют силу пред Богом.

В живом уповании на могущественную, споспешествующую силу молитвы миссионерской, я, в бытность свою миссионером в Селенгинском стане в 1867 г., составил: а) краткий хронологический обзор образцов молитв, на основании письменных преданий Св. Церкви, б) и ектений, применительно к требнику Петра Могилы? и в) три миссионерские молитвы, заимствованные из Св. Писания, которыми и молился при исполнении своих миссионерских обязанностей.

В виду возбужденного перед высшей церковной властью Казанским миссионерским съездом вопроса об издании особого молитвословия, потребного в деле миссионерского служения, надеюсь, что и моя лепта может иметь некую цену и значение.

Св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов помолился Богу о сокрушении идольских капищ: в Ефесе – Артемидина и на острове Патмосе – Бахусова и Денисова и они внезапно пали⁵⁵.

Св. Апостол и Евангелист Матфей, пришедши в землю Анфропофагитскую, населённую «зверо-нравными язычниками», обратив несколько душ ко Господу, поставил им епископом Платона, своего последователя, создав же малую Церковь и возшедши на ближайшую гору, пребывал на ней в посте, прилежно молясь Богу об обращении неверного того же народа⁵⁶.

Св. священномученик Аполлинарий, ученик Св. Апостола Петра, поставленный им епископом Равеннийскому граду, вошедши в дом некоего воина Иринея и проповедуя Евангельское учение над слепым сыном Иринея, молился о просвещении не только тёмных его очей, но и душевных всех там бывших, говоря: «Боже, везде сый, Ты вноси познание Сына Твоего во град сей, да не точию плотская очеса, но и душевная просветятся людей сих, еже разумети им Тебе единаго истиннаго Бога, и Его же послал еси на спасение мира, Господа нашего Иисуса Христа». По молитве тотчас отверзлись очи слепаго и весь дом уверовал во Христа и крестились все в реке⁵⁷.

Св. Равноапостольный Аверкий епископ Иерапольский, во Иерапольском граде, где имелось малое число христиан, а бесчисленное множество идолопоклонников, скорбя об ослеплении людей, оставивших истинного Бога и поклоняющихся бесом, молился, говоря:

«Боже веков, и Господи милости, создавый вселенную, и содержай ю, пославый Сына Твоего Единороднаго на землю воплотитися человека ради, Ты ныне с небесе призри на всю поднебесную, не презри же и сего града, в нем же поставил мя еси пастыря словесных овец Твоих, но виждь в нем помраченных людей, иже подобающую Тебе честь, не Тебе, но скверным бесом, и делу рук своих воздаша: и избави заблудших сих от погибели их, и от тьмы приведи их к Твоему свету и причти избранному Твоему стаду»⁵⁸.

Св. священномученик Василий, епископ Амасийский, перед своим мечным усечением, преклонив колена и простерши руки к небу, помолися Богу, глаголя так:

«Небесныя безплотныя сотворивый Силы, простер небо яко кожу, землю же на водах основавый, создавый море, и вся яже в нем, Господи Боже мой, везде и во всиих сый, и присно пребываяй, и творяй волю боящихся Тебе, и хранящих заповеди Твоя, услыши моя молитвы и сохрани верное Твое стадо, над ним же поставил мя еси непотребного раба Твоего пастыря быти. Избави его от еллинския тщеты и напасти, и от всякого велеречия и злохуления язык хульныя на Тя глаголющих. Ты Всемощный, истреби кумиробесие, и действо диавольское разори, Церкве же Твоея Собор возрасти, и умножи. Град сей весь и окрестная его, едины люди соделай, да единодушни и единомыслени будут во исповедании Тебе истиннаго Бога. Тыежде люди сотвори ревнители быти добрым делам, и Тебе угождающия, да во всех прославлено будет имя Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь»⁵⁹.

Св. священномученик Мокий во граде Амфиподе, вошедши в идольское капище и сотворивши крестное знамение, помолился истинному Богу так:

«Содержай всю тварь, Владыко, и вся создавый Христом Твоим, посрамивый же диавола отчужденнаго Твоея истины, и даровавый блаженство целомудрия боящимся Тебе, Господи, и почитающим Святое Имя Твое, идолы Вавилонския сокрушивый, и показавый истинную пророка Твоего Даниила веру: мерзостный алтарь идольский треми отроки Твоими упразднивый, и угасивый пламень огненный в пещи, потопивый ожесточеннаго Фараона во глубинах морских, молитв же Моисеовых послушавый, и изведый жезлом воду из камене: Ты, иже еси ныне, и прежде бывый, и паки грядый Царь вечный, услыши мя раба Твоего: се бо молюся Тебе, прииди в помощь мою, и яви силу Твою тем, иже содержат истину во лже, да познают Тя быти единаго истиннаго и вечнаго Бога, и да проженет свет Твой тьму идолопоклонническаго заблуждения... и повелел пасти идолу Дионису. И внезапно потряслась земля и капище; пал идол с великим громом и рассыпался в прах» ⁶⁰.

Св. священномученик Елеиферий, епископ Иллѵрийский. перед своим мучением, возведши телесные и душевные очи на небо, говорил:

«Господи Иисусе Христе Боже мой... призри с небссе и виждь, что совещаша на мя ненавидящий мя, и избави душу мою от стреляния их, и от мужей крове, яко благ, сохрани мя, да знают вси Тебе единаго Бога во всех концех земли... таже: коснися сердца их о Владыко! многаго сый милосердия, и Твое Святое Имя познано им сотвори, и изведи их к Твоей Святой воли, да уведят Тебе единаго истиннаго Бога, и оставят пагубное поклонение идольское, яко благословен еси во веки, аминь»⁶¹.

В Александрийском граде некогда было собрание епископов. Патриарх Александрийский, созвав находившихся под его властью епископов, пожелал ниспровергнуть и сокрушить языческих идолов общей молитвой, так как было тогда множество там идолов. Когда совершилась прилежная молитва „собора зело многая по особому чину, пали все идолы, во всём граде, и которые были окрест, один точию идол знаменитый остался цел на своём месте. Много со скорбью молился патриарх и о сокрушении этого идола и вот, когда он стоял на молитве, явился святителю некое Божественное видение, повелевающее ему не скорбеть о несокрушении идола, но послать поскорее в Кипр, и призвать Спиридона, епископа Тримифутского: „ибо тому оставлен есть идол той, яко да его молитвою сокрушится». Патриарх тотчас написал к блаженному Спиридону послание с молением, призывая его во Александрию, изложив в письме причину его призывания и само видение, отправил посланца в Кипр. Святый же, взяв то послание, прочитал, немедленно сел в корабль и отплыл во Александрию. Когда пристал корабль к пристани во Александрии, и как только святой вышел из корабля, тотчас идол тот Александрийский со многими требищами упал и разбился, что послужило вестью Александринам пришествия св. Спиридона. Когда патриарху возвещено было, что идол упал, патриарх тотчас сказал другим епископам: „О друзи! Спиридон Тримифутский приближается”. И они вышли в сретение ему, и приняли его честно, радуясь о пришествии к ним такового великого Чудотворца и Светильника миру⁶².

Св. священномученик Василий, пресвитер Анкирский, видя пагубу душ человеческих, молился Богу о граде своём Анкире, говоря:

«О Спасителю мира Христе, Свете немерцающий, вечных хранилищ сокровище, волею Отчею прогоняяй тьму, и Того Духом вся составляяй! призри Святым и страшным Твоим оком, и разсыпи скверная волшебства противляющихся Твоей Святой воли, да сотрену бывшу немощному совету их, не будет препятием душе, в Тебе Бозе своем во веки пребывающей»⁶³.

Св. великомученик Прокопий, бывши изведён на место смертной казни; испросил время для молитвы, и ставши к востоку, руки же к небу воздев, и возведши очи, помолился о граде, людях, о сущих в бедах, недугующих, сиротствующих, и вдовствующих, дабы вси были соблюдаемы промыслом Божиим; а наипаче молился о том, чтобы нечестивые язычники обратились к христианскому благочестию вскоре, и Святая Христова Церковь возросла и умножилась, и сияла в правоверии до скончания века. По скончании таковой молитвы, был слышан с неба глас, обещающий исполнить просимое, самого же призывающий в наследие небесного Царствия⁶⁴.

Св. Валентин пресвитер, вшедши в дом Астериев и преклонив колена, начал молиться:

«Боже всея видимыя и невидимыя твари, Создателю рода человеческаго, пославый Сына Твоего Господа нашего Иисуса Христа спасти ны от прелести вражия, и от тьмы во свет истинный привести, Иже и призва нас к Себе, глаголя: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы⁶⁵ Ты обрати дом сей к Тебе и даждь ему по тьме свет, да познают Тебе Бога и Христа, во единстве Духа Святаго, во веки, аминь⁶⁶.

Преподобный Аврамий затворник, по рукоположении его в пресвитера, посланный епископом в обширное село для обращения ко Христу обитающих в нём язычников, и на пути, и на месте непрестанно молился Богу:

«Человеколюбче благий, виждь немощь мою, и посли благодать Твою на помощь мне, да прославится Пресвятое Имя Твое» ... «Единый без греха Боже, не презри дел рук Твоих» ... «Собери, Господи, люди расточенныя, и введи их в Церковь сию, тоже создах, просвети умныя их очеса, еже познати Тя единаго благаго человеколюбца Бога» ... «Почто, Владыко, презрел еси слезы моя, и смирение мое; почто отвратил еси лице Твое от мене, и презрел еси дело рук Твоих, ныне, Владыко, призри на раба Твоего, и услыши молитву мою, и укрепи мя, и отреши рабы Твоя от уз диавольских, и даждь им познати Тебе единаго Истиннаго Бога, яко несть иного разве Тебе»⁶⁷.

Святые: преподобно-мученик Конон и сын его Конон же перед мученической кончиной своей помолились Богу так:

«Владыко Боже Всесильне, Творче небеси и земли, Царю царствующих и Господи господствующих! Тя славим Христа Бога Человеколюбца всесильного и всеблагаго, и молим Тя: даждь мир Церкви Твоей Святей сущей по Вселенней, посрами и попери гонящих ю, опроверзи вскоре и погуби мерзкая капища идольская, воздвигни же силу Твою, и разшири хвалу Святаго имене Твоего, соблюди и умножи род христианский право славящий Тя до скончания века, аминь. И внезапно сотряслась земля, пали идольския капища и вси бывшие во граде идолы сокрушились»⁶⁸.

Св. мученики Мануил, Савел и Исмаил, при Иулиане Богоотступнике, перед излиянием своей крови за Христа, таковую принесли молитву Богу:

«Боже предвечный, безначальный, от небытия в бытие вся приведый, в последняя же лета спасения ради нашего Себе умаливый, во образе раба с человеки пребывый и претерпевый Крест, да нас от уз греховных свободиши, и царствия Твоего сотвориши наследники, приими в мире рабы Твоя... еще же и обстоящее нас народа множество, прелести вражией порабощенное, обрати к Тебе, о Милосердый Владыко! и даждь им просвещение ума и прав разум, яко да Тебе единаго истиннаго Бога познавше, Тебе единому поработают, и спасение получат».

Тако молящимся мучеником святым, услышася глас свыше к ним глаголющ: приидите, да приимите славы венец: добре бо совершисте подвиг ваш⁶⁹.

Св. Равноапостольный Великий Князь Владимир, смотря на крещение множества Российского народа в духовном восторге, возведши очи к небу и воздевши руки, молился: «Господи Боже, сотворивый небо и землю, призри на новокрещенныя люди Твоя, и даждь им истинно познати Тебе Бога истиннаго, и утверди их в Православной вере, и мне помози на видимыя и невидимыя враги, и прослави в Российских странах Имя Твое Пресвятое⁷⁰.

Св. Стефан, епископ Пермский, в начале же собрав просвещённых светом евангельского учения словесное стадо, создал благолепную Церковь близ устья реки Выми, молился во все дни и ночи об обращении неверных людей со слезами: «Собери, Господи, люди Твоя расточенныя, и отцы заблудшия, и введи в Церковь Святую Твою, причти их к избранному Твоему Стаду»⁷¹.

Среди самых мучений, христиане имели в виду пример Иисуса Христа, Который на Кресте молился за Своих врагов и просил им от Бога Отца прощения во грехах, молились и верно подражали сему, как свидетельствуют Григорий Нисский, Августин и другие в речах о Первомученике Стефане⁷².

Во времена гонения Максимилиана, мученики, перед собранием народа, молились об обращении своего города Самосата на путь истины: «Молим Бога и Христа Его и Его Святого Духа, да искоренит Он из сего города, по Своему милосердию и благости, служение идолам, и да водворит в оном Христианскую Веру! Да повелит ниспровергнуться капищам суетных богов, и возникнуться везде Церквам Христовым! Да уничтожит сатанинское жречество, и да умножит число служителей Христовых! Смрад нечистых жертв да заменит Он согласием Священного псалмопения! И да потребит бесстыдство целомудрием, похоть воздержанием и чистотой нравов»⁷³.

Один из палестинских мучеников Павел, по сказанию Евсевия, перед своей смертью громогласно молил Бога о своих единоверных, молился вместе об обращении иудеев, самарян и язычников, чтобы они познали Бога и приняли истинную веру, и за всех предстоявших, наконец за судию, приговорившего его к смерти, за императоров и за самого палача, готовившегося уже отсечь ему голову, дабы злодеяние сие не вменялось им в грех»⁷⁴.

Случалось, что усердные молитвы христиан не оставались без успеха и производили над гонителями язычниками такое действие, что они обращались к истинной вере. Так, при императоре Максимиане, девица Фавста после всех мучений, произведённых над ней одним начальником Максимом, воскликнула: «Благодарю Тебя сладчайший Иисусе, сведателю сердец, что сподобил меня исповедовать Святое Имя Твоё... Ещё молюсь Тебе, возлюби Максима (имя мучителя), привести его верой и утверди в страхе Твоём»⁷⁵. Сия искренняя молитва страдалицы произвела чудесное действие над мучителем Максимом, который после того и сам воскликнул: «Помощник и покровитель невинной девицы! Яви Твою благодать и на мне недостойном, приими в раба Твоего: во истинну Ты един Господь и Бог сил».

Благотворительность христиан в отношении язычников особенно состояла в молитве, которая, будучи постоянным занятием их⁷⁶, постоянно была возносима ими к Богу не только за своих единоверных, но и за тех, кои принадлежали к языческой или другой какой религии. Молитва, воссылаемая христианами за язычников, составляла самую лучшую их благотворительность, простирающуюся не на здравие только тела, но и на спасение души, не на счастье в настоящей только жизни, но и на блаженство в будущем нескончаемом веке. Что христиане, действительно, молились за язычников, врагов своих, на сие часто указывают и апологеты, и другие древние писатели. Св. Иустин мученик неоднократно изображает христиан молящимися за врагов и гонителей⁷⁷, каковы были язычники по отношению к ним. «Закон молиться за других, по указанию св. Амвросия Медиоланского⁷⁸, единодушно сохранило благоговение учителей и всех верных, так что не было ни одного уголка в мире, где бы не совершалась сия молитва. Общества взывали ко Господу за неверных и за врагов Креста Христова, за всех язычников, за всех, кои преследовали Христа в Его членах⁷⁹.

Такие молитвы о язычниках совершались Христианами в домашней жизни, в ежедневных их собраниях, в присутствии самих язычников, и входили в состав их Богослужения. И как жертва сокрушённого духа и смиренного сердца, „как действие благодати, они были угодны Богу”⁸⁰, и потому не оставались бесплодными, а испрашивали то, о чём были воссылаемы. „Мы молимся, пишет он, за врагов, и тех, кои преследуют нас ненавистью, стараемся склонить убеждением, чтобы, живя по чистым правилам Христа, имели благую надежду, что они получат тоже вместе с нами от Бога, Владыки всех людей”⁸¹. „Мы молимся, говорит он же Трифону иудею, за всех иудеев и за всех других людей, которые живут с нами во вражде, чтобы с нами обратились ко Христу и более не хулили Его”⁸². По свидетельству блажен. Августина, „первенствующие христиане увещевали даже друг друга искренно и чистосердечно молиться за неверных об обращении их к Богу”⁸³; и один из них, по Его же свидетельству, так говорил о сём: „Не благо ли молиться за неверных и врагов, чтобы они приняли Веру Христову”⁸⁴. Согласно с такой молитвой христиан, блажен. Августин предлагал и правила для тех, кои стали бы сомневаться в исполнении того: „Молись только за врагов, а не говори, как Бог может обратить столь злых и развратных людей? По истине, не сомневайся в том; но помни то, Кого ты просишь, а не за кого просишь. Именно, ты молишься Всемогущему Богу, Который тебя также обратил”⁸⁵.

На великой эктении, по прошении: „о плавающих, путешествующих, недугующих и пр.”.

О еже благословити доброе намерение и дело благовестия Св. Евангелия через рабов своих, благополучно и успешно, кроме всякого препятия, во славу Твою и спасение погибающих, язык Слово Твое возвещати силою, действом и благодатию Пресвятаго Духа, Господу помолимся.

О еже вся отступства и идолослужения истребити, и обратити вся языки неведущия Тебе единаго Бога к познанию Истины, и Церкви Своей в Таинстве Св. Крещения силою, действом и благодатию Пресвятаго Своего духа сопричтити их, Господу помолимся.

О еже просветити сердца всех неверных и идолопоклонством помраченных – светом Своего богаразумия, верных же своих укрепити и непоколебимых в правоверии соблюсти, Господу помолимся.

На сугубой ектеньи, перед прошением: «Еще молимся о плодоносящих и добродеющих и пр.».

«He хотяй смерти грешных, но обращения и покаяния их милоетивно ожидаяй, заблудших от истины и во мраце идолослужения сущие к Твоему познанию обрати, и возрождением от воды же и Духа стаду Твоему Святому совокупи, и Церкви Твоей Святей и верным Твоим радоватися о обращении их сотвори, молимтися Царю Святый, услыши и помилуй.

Призри Господи с небесе Святаго жилища Твоего и виждь належащий окрест эловерных мрачный облак, и вскоре силою Пресвятаго Твоего Духа крепко разжени, яко да во свете Твоем без всякаго препятия узрят свет Твой истинный, молимтися Христе, Свете незаходимый, услыши и помилуй.

Архиерею вечный Христе, даждь премудрость, силу же и крепость Иерархам Твоим и всем правителем церковным, во искоренение отступства и всякого языческаго злочестия, во утверждение же и умножение православно-кафолическия веры и благочестия, во обращение к познанию Твоея истины всех заблудших язык, молимтися Вседержителю милостивый, услыши и помилуй».

Господи Боже наш, Творче небесе и земли! Отче безначальный, невидимый и непостижимый! Давый Единороднаго Твоего Сына на спасение мира и Святаго Животворящаго Твоего Духа во обновление наше. Призри с высоты славы Твоея и на языки, неведущия Тебе единаго в Троице славимаго Бога. Зане разумевшие Тебе, не яко Бога прославиша или благодариша: но осуетишася помышлении своими, и измениша славу Тебе нетленнаго Бога в подобие образа тленных человек, и птиц и четвероног и гад, и послужиша твари паче Тебе Творца и пожроша бесом. Посети их благостью Твоею, избави их от насильства диавола, да вси познают Тебе единого истиннаго Бога и Его же послал еси Иисус Христа, и да возродятся водою и Духом. Ангелы верны хранители присгави им, яко вси Твое есть создание. Ты един можеши явити в них богатые милости Твоя, аще не хощеши смерти и погибели человечестиий. Вся убо расточенная собери в Твое Царствие: никто же бо внидет в не, аще не Ты, Благоутробне, привлечши. Да спасени Тобою восхвалят Тя со Единородным Твоим Сыном и Всесвятым и благим и Животворящим Твоим Духом ныне и присно, и во веки веков. Аминь. 

Господи Иисусе Христе Боже наш! Чаяние языков! Упование всех концев земли! Дел руку Твоею, неведующия кланятися Тебе в Троице славимому Богу, но жрущия в кумирех своих бесовом языки, не презри. Не могут бо своим си произволением к Тебе Богу живому обратитися. Обрати я и обратятся к Тебе. Ты еси Бог еже хотети и еже деяти. Тобою вси живем, и движимая и есмы. Никто же приидет ко Отцу, токмо Тобою, Спасителем всего мира. Помяни обещание Твое: аще Аз вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе. И ины овцы имам, яже не суть от двора сего: и тые Ми подобает привести, и глас Мой услышат: и будет едино стадо и Един Пастырь, да вси едино будут в Тебе со Отцем и Духом. Соверши убо Владыко многомилостиве и человеколюбче Господи, еже не ложно обещал еси. Обетования бо Твои не раскаянна, и слово Твое истина есть: и отврещися Себе не можеши. Да от восток солнца до запад славится Трисвятое Имя Твое во языцех и зде на земли, и в горних обителех дивнаго и славнаго великаго града Иерусалима, его же уготовал еси всем верующим и любящим Тя. Твое бо есть, еже миловати и спасати Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем со безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым и благим и Животворящим Твоим Духом ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Царю Небесный, Утешителю всеблагий, Душе истины, призри на молитву раб Твоих, прииди к нам, вселися в ны, и очисти души наша. Сотвори Божественною силою Твоею, да и неведущии Тя в Троице славимаго Бога озарятся светом познания Твоего и верою в купели Святаго Крещения возродятся Тобою в новую благодатную жизнь. Ты бо являеши сугубые дары благодати Твоея и неимущим и невопрошающим о Тебе. Сии же, кланяющиеся идолом, не могут видети, ни знати Тя, ни обратитися, ни прийти к Тебе, живи суще уловлени диаволом, и несть им ослабления. И како свободни будут, аще не Ты свободиши я. Изведи убо из плена и темницы вражия души их исповедатися имени Твоему. Прожени тьму и открый очи их, да узрят свет Твой. Расторгни узы, да свободу улучив, поработают Тебе. Даждь им уши слышати сладчайший глас Твой, и вожделети Тя. Даждь им нози приити к Тебе. Даждь сердца ново и дух правый обратитися к Тебе, и боятися, и любити Тя. Ты совершенное действо еси всех благ, и Тебе со Отцем и Сыном по долгу пение приносим, всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь.

Архимандрит Вениамин

В последнее время повсеместно замечается, что штундисты систематически избегают общераспространённого и давно усвоенного этой секте наукой и правительством названия штунды и, где следует – в судах, на миссионерских собеседованиях, при столкновении с властями и в житейском быту – называют себя евангельскими христианами, евангеликами, а чаще всего баптистами. Это стремление сектантов, отчасти имевшее место и прежде, проявилось с особой настойчивостью после издания в 1894 году закона, по которому штунда признается сектой особо вредной по своему направлению не только в церковном, но и в политическом отношении, причём ей ограничены права в отправлении общинных богомоленных сборищ. Само собой разумеется, что такое стремление сектантов отождествить себя с баптизмом, в виду вышеуказанного закона, является вполне понятным, особенно если принять во внимание, что название баптистов искусственно прививается нашим сектантам их руководителями единоверцами и сочувствующими интеллигентами. Такую миссию, например, принял на себя известный в штундизме просвещённый сектант Павлов, считающийся пресвитером Тифлисской баптистической общины⁸⁶. Миссией Киевской епархии установлен такого рода факт, иллюстрирующий высказанное нами положение. Не безызвестно, что м. Богуслав является центром штундизма в Каневском уезде Киевской губернии, и богуславские штундисты считаются одними из самых упорно-закоренелых; к ним-то в январе месяце прошлого 1899 года приезжал, инкогнито, сей самый Павлов; он убеждал сектантов отказаться от прежнего названия штундистов и усвоить себе, где следует – в судах, при столкновении с местными властями и в деловой переписке – название баптистов, так как это название (будто бы!) поставит их под защиту закона 1879 г. и тогда положение Комитета Министров 1894 г., Высочайше утверждённое, как относящееся к штундистам, не будет простираться на них – баптистов.

Инструкция таких вожаков, как Павлов и К°, быстро облетела и проникла во все штундистские гнезда, привела сектантов в восторг и принята ими к руководству и исполнению. Теперь всегда и повсюду, особенно на судах, сектанты отрицают всякую связь со штундой, называют себя баптистами и, трактуя закон 1894 года, как не относящийся к ним, требуют от судов оправдательных по тому или другому делу приговоров. Сверх того, перед нами недавний пример того, как стараются русские штундисты и их защитники прятаться за немецкий баптизм. 9-го ноября прошлого 1899 года в Киевском съезде мировых судей слушалось, в апелляционном порядке, дело по обвинению полицией 53-х человек штундистов, учинивших противозаконное сборище в частной квартире, с целью пропаганды своего лжеучения. В виду голословного утверждения сектантами, что они не штундисты, а баптисты, мировой судья их не признал виновными перед законом 1894 г. Дело было в апелляционном порядке перенесено в мировой съезд, куда в качестве эксперта, вызван был чиновник особ. поручений при Обер-Прокуроре Св. Синода, B. Μ. Скворцов. Он в своей речи ясно доказал суду, что обвиняемые и есть истые штундисты, которым наука сектоведения усвоила название штундо-баптистов и что к ним именно должен быть применён закон 1894 г. На суде сектанты называли себя евангеликами или последователями евангельского учения, или баптистами и отрицали свою принадлежность к штунде. Первый защитник подсудимых, присяжный поверенный г. Богданов, просил суд оправдать его клиентов на том основании, что они – христиане-евангелики, т. е. следующие учению евангелия, и что они, как якобы не принадлежащие к штундизму, свободы от наказания, так как закон 1894 г. относится к другим сектам, а не к его клиентам. Второй защитник, сектант-интеллигент Рюмин, просил суд оправдать подсудимых в силу того, что г. эксперт доказал на суде, что подсудимые штундо-баптисты – а потому закон 1894 г., исключительно направленный против штундистов, не касается подсудимых. Хотя суд и вынес подсудимым обвинительный приговор, но сама постановка защитой вопроса о подсудности сектантов, в виду отрицания ими принадлежности своей к штундизму – с одной стороны, и признания их экспертизой штундо-баптистами – с другой, заслуживает всяческого к себе внимания со стороны исследователей штундизма.

Естествен поэтому вопрос: можно ли, не впадая в противоречие с требованиями науки сектоведения, отожествлять штундизм с баптизмом или же нет?

Положительное или отрицательное решение этого вопроса имеет важное значение как в принципиально-научном, так и в практическом отношении. Штунда по закону 1894 года, как замечено выше, признаётся вредной в церковном и государственном отношении, потому всякое оказательство этой секты преследуется государственными законами; баптизм же. под которым разумеется сектантство среди немецких колонистов, – секта дозволенная по закону 1879 г. и даже уравненная в правах, относительно устройства своего церковного быта, с инославными исповеданиями. Отсюда ясно, что признание штундизма тождественным с баптизмом ставило бы эту секту под защиту закона 1879 года, имеющего в виду исключительно немцев-баптистов, и оставляло бы противозаконные ныне деяния штундистов совершенно безнаказанными.

Обратимся к нашей противо-сектантской литературе и посмотрим, какими данными она располагает для решения в ту или другую сторону настоящего вопроса.

С лёгкой руки покойного Киевского кафедрального протоиерея П. Г. Лебединцева, окрестившего штунду баптизмом (см. Киевск. Старина, 1885 г. № 3, стр. 490–518, ст. «Штунда или баптизм в Киевской губ.»), в нашей противо-сектантской литературе стало нередко прилагаться к штунде название баптизма, а штундистов начали называть баптистами.

Вслед за о. Лебединцевым и свящ. о. Ар. Рождественский в своём известном сочинении, изданном в 1889 г. под заглавием «Южно-русский Штундизм», подробно коснувшись вопроса о влиянии баптизма на штундизм, показал, как под влиянием этого сектантства изменил свою физиономию штундизм, и последователей «Косяковского толка», т. е. приемлющих водное крещение, автор отнёс к категории чистых баптистов, при этом о. Рождественский, провёл ту мысль, что Косяковский толк представляет собой произведение немецкого баптизма; потому-то и последователей этой фракции он во многих местах своего исследования и называет прямо баптистами (105–106, 171–178 стр.).⁸⁷

Наконец, то же название, только несколько в реформированном виде, усвоено штундизму и вторым всероссийским миссионерским съездом, бывшим в Москве в 1891 году. съезд этот отнёс штунду к категории рационалистических сект и дал ей название штундо-баптизма. Комиссия, которой поручена была разработка вопросов о сектантстве, по заслушании всех миссионерских докладов о штундизме, окрестила штунду, по нашему мнению, весьма неудачно и притом мало отвечающим истинному положению вещей термином – штундо-баптизма⁸⁸; общее же собрание миссионерского съезда одобрило и утвердило за штундизмом такую номенклатуру. С этого времени в нашей противо-сектантской литературе приобрело право гражданства и утвердилось это название за штундой⁸⁹.

Усвоение штундизму названия штундо-баптизма, во многих случаях и просто баптизм, оказалось не только не полезным, но даже и вредным⁹⁰.

Не вдаваясь в строго-научные изыскания, мы в общих чертах попытаемся осветить данный, спутанный ныне и в понятиях самих сектантов и суда, вопрос в надежде, что и другие заинтересованные в настоящем выскажут своё мнение.

Деление штундизма, как было принято раньше, на две фракции – на младо-штундистов и старо-штундистов, а по другой версии – на последователей и Чаплинского и Косяковского толка, – по

нашему крайнему разумению весьма удачно и вполне отвечает действительности⁹¹. Факты говорят, что с течением времени почти все, сектанты стремятся к тому, чтобы принять водное крещение; если некоторые и не приемлют крещения, то или потому, что главари считают их недостаточно подготовленными и потому недостойными принять его, – или потому, что вожаки той или другой сектантской общины не сочувствуют обрядовой стороне, которая живо напоминает им православие. Впрочем, уклонения в ту или другую сторону весьма часто замечаются в одном и том же штундистском толке. Так – даже сами чаплинские штундисты имеют ныне пресвитера, совершают преломление и приемлют водное крещение. Иначе сказать – среди представителей фракции духовных христиан – чаплинцев замечается тяготение в сторону обрядов. Таких фактов миссия имеет не мало. Что же отсюда следует? Стали ли штундисты, принадлежащие к чаплинскому толку, после усвоения ими пресвитерского института и принятия водного крещения, баптистами? Далеко нет, – и вот почему.

Бесспорно, что штундизм реформировался под влиянием баптизма и заимствовал от него более правильную организацию, вследствие чего и получил некоторую устойчивость и определённую физиономию; но – и только. Исследователю штундизма должно обратить внимание на то обстоятельство, что реформа этого сектантства совершалась и даже теперь совершается на наших глазах слишком своеобразно: каждая штундистская община заимствовала и заимствует из баптизма только то, что ей нравится и считается почему-либо удобным. Часто реформа той или другой штундистской общины обусловливается личными симпатиями вожаков. Так – возле вожаков, порешивших навсегда покончить с обрядовой стороной православия и настроенных враждебно против всяких обрядовых форм, сгруппировались и группируются духовные христиане, или последователи Чаплинского толка; а возле тех, которые склонны к обрядности, сформировалась фракция Косяковских штундистов. Сказать, что штунда теперь уже вылилась в определённые формы – нельзя. Брожение и движение в недрах штунды совершается на наших глазах то в ту, то в другую сторону; при этом штундизм, реформированный по типу баптизма, остаётся штундизмом и ни в каком случае не может быть отожествлён с этим сектантством. Мистическая струя, проникающая штундизм первоначальной формации, непрерывно, до сих пор, поддерживается в штунде и служит отличительным признаком этого сектантства от немецкого баптизма, секты более сухой и более рационалистической, нежели сама штунда. А что это так – доказательства на лицо. Чем объяснить появление малеванщины в 1890 году среди штундизма в Киевской губернии, прогрессивный рост этого болезненного явления среди штундизма в 1892–93 гг. и, наконец, обнаружение среди сектантов той же Киевской губернии рецидивов на почве малеванщины и в истекшем 1899-м году? Всё это вместе взятое подтверждает наше положение, что русская штунда не то же, что немецкий баптизм по самому существу своему. Не будь мистической струи в штундизме, возможны ли были бы явления, подобные малеванщине, на почве этого сектантства? Почему подобного движения не замечается среди немецких баптистов – колонистов?

Да и по самому происхождению между штундой и баптизмом есть коренное, чисто специфического характера, различие, которое не позволяет отождествлять штундизм с баптизмом.

Под штундой разумеется рационалистическая секта, отчасти с струёй мистического характера, распространившаяся среди южно-руссов, отчасти в западных наших окраинах, проникшая потом на юг и восток России и в Закавказье, – и получившая своё начало в Херсонской губ. в сёлах и деревнях, граничащих с немецкими колониями, под влиянием сектантских идей немецких братств Stunden. С именем же баптизма у нас всегда соединялось и соединяется представление о заграничной секте, последователи которой имеются среди немцев – колонистов нашего юга и востока России. Этих-то немецких баптистов – колонистов и имеет в виду исключительно закон 1879 года и представляет им некоторые права, но никак не русских сектантов.

Вот эти положения при обследовании рассматриваемого нами вопроса и должны быть краеугольным камнем⁹², на котором должны покоиться все выводы исследования: этого требует и объективность науки и действительное положение вещей. И в самом деле: если мы штундизму, реформированному под влиянием баптизма, усвоим название этого последнего, то тем самым поставим себя в крайнее недоумение – не будем знать, о чём идёт речь – о южнорусском штундизме (иначе сказать – о русском ли сектантстве) или о немецком баптизме, адепты которого имеются в немалом количестве среди наших немцев – колонистов?⁹³

Третий всероссийский Миссионерский съезд, бывший в 1897-м году в Казани, рассматривая вопрос о штундо-баптизме, пришёл к тому заключению, что деление сектантов на штундистов и баптистов утратило своё значение, так как, по заявлению миссионеров, основательно изучивших штунду, штундисты не крестят своих детей. На основании этих данных и состоялось постановление съезда, что наука сектоведения номенклатуре сект должна установить одно общее название штундизм как для баптизма (старо-штундизма), так и для духовной штунды (младо-штундизма), а равно и для пашковщцины. (Смотр. Деяния 3-го всероссийск. Миссионер. съезда. B. Μ. Скворцова. 128 стр.). Поместный миссионерский съезд, бывший в 1898 году в Одессе, в числе других вопросов обсуждал и вопрос о том ущербе и тех затруднениях, с которыми приходится встречаться нашей миссии в деле борьбы со штундой в виду того обстоятельства, что это сектантство прикрывается якобы своей принадлежностью к баптизму, почему и все его деяния остаются безнаказанными, – и постановил, что сектантство, именуемое штундой, в форме только известного под именем штундо-баптизма, ни в каком случае не может быть отождествлено с баптизмом, так-как во 1-х, под – именем баптистов нужно разуметь сектантов – немецких колонистов, и что к ним-то и относится известный закон 1879 года, которым протестантская секта эта по устройству своего церковного быта и нравам приравнена в России к инославным исповеданиям, и во 2-х, наука сектоведения не знала и не знает русского баптизма.

Это постановление двух миссионерских съездов настолько важно и настолько знаменательно, что ни в каком случае нельзя пройти его молчанием: оно самым наглядным образом иллюстрирует доказываемое нами положение, что наша штунда не может быть отождествлена с баптизмом и что ему далеко не к лицу усваивать себе чужое имя.

В нашей духовной литературе самого последнего времени появился весьма удачный опыт научным путём разрешить рассматриваемый нами вопрос. Говоря это, мы имеем в виду, недавно изданную преподавателем раскола в Киевской духовной семинарии Хр. В. Корчинским, брошюру под заглавием «Киевская секта – штундизм или баптизм?»⁹⁴

В своих выводах почтенный автор с убедительностью доказывает, что штундизм секта далеко не тождественная с баптизмом и что смешивать обе секты при некоторых общих признаках обще-протестантского их характера нет никакого основания.

Поэтому стремления штундистов, на основании одних принятых ими внешних признаков, усвоить себе имя баптистов, с целью приобретения прав, законом усвоенных немецкой секте (баптизму), не только не основательны, но прямо-таки и противозаконны, ибо отрывают их от родного православия и вносят смуту в сознание русского народа, являются посягательством на целость православной Церкви и единство русской народности и стоят в полном противоречии с волей Государя Императора, так недавно выраженной в знаменательных словах: «Русские же люди искони были и будут православными и вместе с Царём своим и Царицей выше всего чтут и любят родную православную Церковь». Посему закон 1879 года, имеющий в виду немцев – колонистов, не должен распространяться на русских штундистов; эти же последние должны всецело подчиняться закону 1894 года, признающему штунду вредной в государстве сектой.

Надеемся, что затронутый нами вопрос – не праздный: он имеет весьма важное значение в практическом отношении; правильным решением его прежде всего определяется правовое положение сектантов-штундистов в нашем государстве. В силу этого и наука сектоведения должна к нему отнестись со всей серьёзностью и объективностью.

П. Козицкий

Суждения м. Филарета о веротерпимости и свободе исповеданий, о взаимоотношении церкви ii государства, о необходимости ограждения господствующей церкви. Церковно-государственная точка зрения на раскол и причины его упорства.

Высокопреосвященный митрополит Филарет давно признан столпом и утверждением Российской Церкви своего времени. Его суждения по всем вопросам ценятся ныне и изучаются, не только как мудрые многоценные справки, но и как путеводные верстовые столбы для путеводителей нашего туманного времени, не твёрдо знающих прямые дороги нашей и церковной, и государственной истории. Ничто так густо не окутано в наше время туманом трескучего либерализма, как вопросы о мерах борьбы с расколом и сектами об иноверии, инородчестве и проч. Вот почему представляется и благовременным, и полезным посмотреть и вдуматься, как мыслил о сём великий церковно-государственный человек своего века. Воззрения святителя Филарета по вопросу о расколе и сектах и о мерах борьбы с ними стоят в тесной зависимости от представлений его о той степени вреда, какую наносят раскол и его секты церковно-государственному благу, имеющему, по его мнению, главную опору свою в соблюдении неприкосновенности принципа церковно-государственного единства в России, Выражая своё мнение по вопросу о том, как должны быть разделены перед законом расколы и секты, митрополит Филарет, между прочим, писал, что «закон должен смотреть на раскол и секты частью с церковной точки зрения, потому что православная государственная власть должна охранять господствующее в государстве православное вероисповедание, но ближе с государственной точки зрения, поколику государство должно благоустроять и охранять само себя»⁹⁵. Этим же убеждением митрополита Филарета в том, что залогом процветания церкви православной и государства русского служит охранение принципа церковно-государственного единства, обусловливается и общий взгляд митрополита Филарета на веротерпимость, или на ту меру свободы вероисповедания, которая может быть применена в русском государстве к расколу и различным еретическим сектам и фракциям.

Касаясь вопроса об отношении церкви к государству, святитель не разбирает каких-либо юридических теорий относительно этого предмета, но рассматривает только ту форму отношений церкви к государству, практическое осуществлении которой он желал видеть. Эта форма есть тесный союз или, как выражается святитель, единство и гармония ⁹⁶ церкви и государства. Такой тесный союз церкви и государства митрополит Филарет признавал не только полезным для той и другой стороны, но и наиболее соответствующим существу природы двух институтов – церковного и государственного. «Да, есть в том польза, говорит святитель в одной из своих проповедей, когда алтарь и престол союзны: но не взаимная польза есть первое основание союза их, а самостоятельная истина, поддерживающая тот и другой».⁹⁷ Как следствие союза с церковью, у христианского государства должны появиться, по мнению Филарета, в числе других его обязанностей по отношению к церкви, и обязанность охраны и защиты церкви⁹⁸, затем – попечительства о внешнем благе её⁹⁹ и, наконец, покровительства ей в сравнении с другими вероисповеданиями.¹⁰⁰ Лучших отношений между церковью и государством митрополит Филарет не желал видеть и в России. И так как указанные типические черты отношений государства к церкви были всецело воплощены в России, то митрополит Филарет неоднократно высказывал им своё одобрение. «В России, говорит он, по благодати Божией, православная церковь и государство состояли и состоят в единении и согласии, не нарушаемом никакими временно противоречащими воззрениями, какими нередко затрудняют друг друга церковь и государство у многих других народов христианских¹⁰¹. Единственным блюстителем гармонии и единства отношений между церковью и государством в России, основанных на обоюдной взаимопомощи, является, по представлению святителя, Государь. Отношение Государя к церкви должно состоять в том, что он, как избранник и помазанник Божий, обязан быть защитником церкви. ¹⁰² «Россия есть единственное государство в Европе, в котором и правительство, и народ вполне признают, что «несть власть, аще не от Бога». Государь всю законность свою получает от церковного помазания, из чего вытекает, что положение церкви и отношение её к государственной власти не сходно с положением церквей в государствах католических и протестантских:¹⁰³ Царь есть природный защитник и покровитель церкви православной».¹⁰⁴ В слове, произнесённом в день коронации Императора Александра II, м. Филарет так представляет отношение к церкви Монарха, Богом венчанного на царство: «Светло возрадуйся, православная церковь, молитвенно взывает святитель, и твоя соборная молитва веры, любви и благодарности да восходит к престолу Всевышнего, когда Он на избранное от людей своих полагает печать своего избрания, как на вожделенного первенца твоих сынов, на твоего верного и крепкого защитника, на преемственного исполнителя древнего о тебе слова судеб: «будут царие кормители твои» (Ис.49:22).¹⁰⁵ Тесный союз алтаря и престола, церкви и государства и обоюдная польза, проистекающая отсюда для того и другого института, по мнению м. Филарета, служит достаточным основанием для того, чтобы устранять всякую мысль о проведении на практике принципа полной свободы вероисповедания. Митрополит Филарет находил неудобным применять в церкви полную свободу вероисповедания или, по выражению его, «избыточествующую веротерпимость».¹⁰⁶ Мысль о веротерпимости он называл «благовидной, но только справедливой тогда, когда верно и точно определены её предмет и пределы»¹⁰⁷. Веротерпимость, по Филарету, прежде всего, не есть свобода пропаганды. Характер православно-христианской веротерпимости он так определяет: «наша церковь – единая, истинная, апостольская церковь» все прочие христианские и философские верования признаёт за раскол и ереси. Свобода обращать отныне в России нехристианские племена в то или другое вероисповедание рушит основное учение православной, греко-российской, восточной, истинно-Христовой церкви: эта мера, не скажу терпимости, а безверия... упрочит, усилит и вновь породит расколы.¹⁰⁸ Терпимость, значит, не согласие на, «всеобращения», не признание ересей, а только «отсутствие гонений, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях: доколе не озарит их свет благодати, – квакер ли это или еврей, гернгутер¹⁰⁹ или мусульманин, папежник или язычник»¹¹⁰.

Терпимость, по мысли Святителя, должна быть ограничиваема «справедливостью и осторожностью» ¹¹¹. То начало, что в деле веры и совести всякое принуждение должно быть устранено… по требованиям справедливости… подлежит исключениям, когда касается совести погрешительной, как напр. христианские греческие императоры, конечно, не согрешали, когда повелевали разрушать языческие храмы и строго запрещали жертвоприношения, не совещаясь с язычниками о деле, касающемся языческой веры и совести¹¹². Христианской кротости свойственно оказывать терпимость разномыслящим, но осторожность должна определить меру терпимости. Добро может оказать терпимость злу, но зло не окажет терпимости добру. Следственно, оказывать чрезмерную терпимость злу значит подавать ему орудие против добра¹¹³. «Если в госудсрстве, рассуждает м. Филарет, самая широкая свобода ограничивается законом, охраняющим целость государства и безопасность его членов; менее ли необходимо, чтобы свобода верования была ограничиваема законами, охраняющими целость церкви и безопасность мирных её членов»¹¹⁴.

Все указанные соображения приводят к мысли об охранении православного вероисповедания, каковая мысль, по убеждению м. Филарета, должна стоять выше мысли о веротерпимости и полагать ей пределы¹¹⁵. Поэтому то Святитель в 1865 году и выражал своё неудовольствие по поводу того, что «для многих новые благозвучные слова: свобода верования, – заглушают старую строгую мысль: охранение верования»¹¹⁶. Охранение православной веры со стороны православного государства он считал «коренным правилом, от начала существующим»¹¹⁷.

«Со времени равноапостольного Константина, писал митрополит в 1866 году к преосвященному Алексию, впоследствии архиепископу Тверскому, – государственная власть ограждала мир церкви оплотом государственных законов. Потом, когда в Риме государственная власть ослабела, папы вздумали, не довольствуясь оборонительной помощью государства, наступательно действовать на государство и слишком много в сём успели. Наконец, возникло противодействие, и государства, усиливаясь свергнуть папское иго, начали разрушать и охранительные для церкви оплоты. Предубеждённые в пользу западной образованности перенесли такое действование и туда, где церковь никогда не отягощала государства, а всегда помогала ему¹¹⁸.

Таковы суждения м. Филарета о свободе вероисповедания и об охранении господствующей в России православной веры.

Что же такое раскол по воззрениям митрополита Филарета, и какое его значение? Современный раскол, по воззрениям московского Святителя, – церковно-государственное явление по своему значению, хотя он родился и возрос на церковной почве. «В прежние времена (писал он в 1851 году, в ответ на вопрос о значении раскола в российском государстве) раскол имел значение преимущественно церковное, и в глазах Императрицы Екатерины II раскольники ещё могли казаться более смешными или жалкими, чем опасными. Но в настоящее время раскол имеет важное значение преимущественно в гражданском¹¹⁹ отношении. И в том, и другом отношении он есть «болезнь», «зло», «язва», непрестанно всё более и более распространяющиеся и требующие неотложного и серьёзного врачевания¹²⁰. Но то, что должно быть почитаемо наиболее осудительным и вредным в раскольниках, это есть их отчуждение от церкви и мятежное против неё расположение¹²¹. Ибо что такое раскол с церковной точки зрения? Отложившаяся, повреждённая отрасль господствующего вероисповедания, к которому все раскольники совершенно принадлежали прежде в своих предках¹²²; «общество людей, которое вследствие давно возникших распрей и усиленно изысканных сомнений о вселенской православной церкви само себя поставило в отчуждение от вселенской православной церкви»¹²³. Разорвав союз с единой Святой соборной и апостольской церковью и за это вполне справедливо отторгнутые ею, «раскольники вздумали созидать какую-то иную, которой основанием и подпорами служат беглецы священства и самопоставленные наставники, никем никогда не посвящённые». Таким образом, ныне существующие церкви раскольнические – «самовольные и самодельные построения, воздвигнутые во вражде к православной церкви, врата адовы, на прельщение неведущих малым подобием церкви прикрашенные»¹²⁴. – При таком характере раскол, очевидно, великое зло, так как в своих сетях держит «тысячи несчастных, отчуждая их от церкви, ведущей ко спасению»¹²⁵, о которых каждый глубоко верующий должен глубоко сожалеть. Но ещё большее зло раскола заключается, по мнению Филарета, в его отношении к православной церкви. Родившись от неповиновения к ней и от вражды с нею, раскол ненавидит её до сих пор, как в первое время своего существования. Ненависть эта выражается, между прочим, и в тех названиях, которые раскольники дают церкви православной: они называют её «никоновской», «еретической» и «антихристовой». Главная причина этой ненависти та, что основное своё свойство – безблагодатное состояние – самочинные раскольнические церкви переносят на православную церковь и стремятся стать на её место, в качестве истинной и христовой церкви, – это их дерзкая заветная мечта. Отсюда усиленная, вполне беззаконная пропаганда раскола среди православных, без которой раскол, может быть, уже давно прекратил бы своё существование. Таким образом, православие и раскол по самому существу своему так противоположны друг другу, что существование и рост одного могут совершаться только на счёт и в ущерб другого¹²⁶. В этом отношении «раскол, говорит митрополит Филарет, не может идти в сравнении с терпимыми в России исповеданиями: они не касаются коренного русского православного населения. Напротив того, раскольники по духу своего прозелитизма, никогда не разграничиваются с православными. Оттого существует значительное число колеблющихся между православием и расколом»¹²⁷. Такой исключительный, враждебный по отношению к православной церкви, характер раскола, а равно и весь вред его для православия ясно обнаруживается, по взгляду митрополита Филарета, в способах ь его распространения. Раскол, по его мнению, более и более распространяется не не силою каких-либо внутренних своих достоинств, по потому, отчасти, что очень благоприятна почва для его развития в среде малообразованного православного люда, а главное потому, что для многих или очень заманчиво выгодны его сети или непосильна борьба с ним. «Раскол не имеет ума и чувства, чтобы жить ими», и в раскольниках вообще «мало имеет силы религиозное убеждение, поскольку сила рассуждения мало в нём раскрыта и образована». «Дикое растение самочинного неведения» по своему происхождению – раскол и в настоящее время держится, и питается неведением. «При собственном невежестве, раскольники пользуются неведением православных для совращения их в раскол», так как «для безграмотного крестьянина довольно двух слов: «старая вера», чтобы совратить его с церковного пути. Опровержение сих слов не так просто, а потому не так легко производить впечатление»¹²⁸. Этим объясняется, что «между крестьянами и мещанами и особенно их жёнами есть многие, которые держатся раскола; но между купцами и особенно молодыми весьма немногие веруют в раскол, но остаются в нём или по выгодам, или по наклонности к своеволию, дозволенному их лже-верованием, или из опасения преследования могущественнейших старшин¹²⁹. Последний способ – насильственного удержания в расколе бывших его приверженцев весьма часто практикуется руководителями раскольнической общины.

«Есть много несчастных, говорит Филарет, которые, по лукавству их руководителей, коснеют в невежестве и разврате и отчуждении от Церкви Божией, ведущей ко спасению, не по своей вине, а по рабству, в котором держат их попечители и старшины их, управляющие ими деспотически¹³⁰.

Благодаря такой тяготеющей над раскольническим многолюдством силе ожесточённых руководителей, происходит то, «что многие, особенно мало могущие, не смеют обнаружить своего расположения к Церкви, хотя и имеют оное¹³¹. Но главной опорой раскола, по мнению Филарета, опять-таки служит денежная сила. «Деньги, деньгами купленное покровительство, мирские выгоды, господство богатых раскольников, вольность и безнаказанность преступлений»¹³² – вот, помимо невежества, другие, ещё более сильные и надёжные «подпоры» раскола, заменившие фанатизм, которым он первоначально жил и который с течением времени значительно ослабел»¹³³. Эти «подпоры» раскола настолько действительны, что против них «знание и ревность духовенства ведут» «бесплодную борьбу», равно как и все мероприятия правительства, почти совсем парализуются ими.

Самый упорный, ожесточённый, вредный элемент в расколе составляют «вожаки», «старшины» или «коноводы», а также расколо-учители. Самой главной из подпор его служат общественные заведения раскольников с громадными капиталами и недвижимостями, первое место посреди которых по своему богатству и огромному влиянию почти на всю Россию, бесспорно, занимают два московских официально-благотворительных заведения, а по просторечию кладбища – Рогожское и Преображенское. – Сами менее всего заботясь об истине, вожаки раскола упорно коснеют в нём «единственно по земным нечистым побуждениям», – потому только, что он выгоден для них во всех отношениях: ему обязаны и им держится их влияние, почёт, уважение, богатство и проч.; словом – «раскол есть их промысел, доставляющий им большие выгоды и почёт»¹³⁴. В то же время для них есть и ещё одна «прелесть» в расколе, какой они не могут ждать от православной Церкви, как чуждой её, это – «независимое и республиканское самоуправство в церковных делах». Их попы и отцы, большей частью не сильные разумением и добродетелью, – всегда беспрекословные исполнители их воли, так как при том находятся от них в полной денежной зависимости и избираются ими. Поэтому властные руководители имеют возможность всякому церковному правилу «нужды ради сделать применение». Вследствие таких выгод, вожаки раскола не только сами упорно держатся его, но и ревностно, всеми зависящими от них средствами, пропагандируют его, жестоко мстят отступникам от него и поставляют всевозможные препятствия ревностным противо-раскольническим миссионерам. Более часто практикуемый ими способ пропаганды раскола и обычные их средства для укрепления его состоят в том, что начальствующие раскольники, напр. управляющие и старосты, теснят, подчинённых, богатые – бедных, хозяева – фабриканты – своих рабочих, если эти последние принадлежат к православной Церкви или изъявляют желание оставить раскол. Там же, где указанный способ действия малоприменителен или оказывается недействительным, заправилы раскола, в видах его усиления и для противодействия успехам православия, пускают в ход «запрещения и проклятия», а где нужно – и прямо грубое насилие. – Деятельными помощниками вожаков в пропаганде раскола являются расколо-учители-лже-епископы и лже-попы в поповщине и, так называемые, наставники и отцы в беспоповщине. Не смотря на своё невежество, они оказывают большие успехи в совращении православных в раскол. Главная причина сему та, что «поддерживаемые и охраняемые богатыми раскольниками» они свободно и «безопасно ходят повсюду и сеют плевелы, стараясь между тем избегать встречи с православными священниками, чтобы не подвергнуться их обличению», и тоже внушая тем, которых успевают поколебать в православии.

«Таким образом, простой народ», одинаково восприимчивый к истинным и ложным учениям, по своему крайне скудному развитию, «становится более открытым полем для сеяния плевел, нежели пшеницы»¹³⁵. Затем, сильно размножившаяся австрийская лже-иерархия своим многолюдством, частыми поборами, дерзко открытыми торжественными служениями и своим полным подобием по внешности православному духовенству много приносит вреда православию, внушая раскольникам и православным мысль с одной стороны о её государственной и церковной законности, с другой, – о неприкосновенности и истине раскола вообще¹³⁶.

Вредной и беззаконной по своим средствам пропаганде раскола, совершаемой его вожаками и священнослужителями, придают силу и устойчивость, по взгляду митрополита Филарета, раскольнические общественные заведения и главным образом Преображенское и Рогожское кладбища. «Сии два раскольнические заведения», говорит он, «с начала текущего столетия сделались центром двух толков раскола, сильными для распространения его и для упорства против действий правительства и православного духовенства»¹³⁷. Как центры раскола, Рогожское и Преображенское кладбища, в лице своих старшин и настоятелей, имеют влияние почти на все отрасли поповщины и беспоповщины на пространстве едва не целой России, руководят повсюду распространением раскола, употребляя при этом преимущественно те же средства, какие обычно практикуются отдельными вожаками, т. е. деньги а, где нужно, и насилия, только в гораздо более обширных размерах, – поддерживают его связями, назначают по своему усмотрению в иногородние общины лже-попов и духовных отцов, разрешают недоуменные церковные вопросы, часто служат местом для многолюдных соборов и проч. В свою очередь, и иногородние общины не предпринимают ничего без своих митрополий, обращаются к ним за советами, разрешением споров и своими пожертвованиями увеличивают и без того большие богатства их¹³⁸. Параллельно с укреплением и развитием зла, причиняемого расколом православной церкви, увеличивается и вред от него для государства. Вредное государственное значение раскола, по мнению митрополита Филарета, уже неизбежно вытекает и ясно обнаруживается из его враждебного отношения к православной церкви. «Во все времена, у всех народов господствующая государственная религия, говорит он, была, есть и будет скреплением, связью, цементом, так сказать, стихией народности: языка, законов, нравов, прав и обычаев. Где нарушалось единство религии, там стихии народности разлагались, дробились, исчезали. С ними упадали правительства, разъединялись народы». Благочестивое правительство России господствующим вероисповеданием и одним из твердейших оснований государственного единства и силы признаёт православную веру». «Следовательно, заключает митрополит Филарет, что угрожает вредом единству веры, то угрожает государству»¹³⁹. Раскол же своим усиленным прозелитизмом непрестанно и явно действует во вред единству церковному, разрушает церковное единомыслие и единодушие и, таким образом, вместе неизбежно действует и во вред единству государственному, за разрушением церковного единомыслия и единодушия, последовательно влеча за собой расстройство и разрушение единства народного духа в отношениях гражданском и патриотическом, что особенно опасно в России, в которой центром народного духа издревле есть вера, а также и нравственность»¹⁴⁰. Политические воззрения и нравственное учение раскольников вполне подтверждают такой вывод относительно разъединяющего и деморализующего влияния раскола и не оставляют сомнения в великой опасности его для государства. По своим политическим воззрениям; раскольники не только не имеют к правительству доброго расположения и сердечной верности, но являются такими же непримиримыми противниками его, как и православной церкви, потому что всю свою ненависть к церкви они целиком переносят и на правительство за оказываемое им покровительство церкви и согласие с нею. Ясным доказательством сего служит то, что все свои нечестивые названия, прилагаемые к первой, они переносят и на последнее. Вследствие этого все раскольники, без различия сект, согласно сходятся в том, что не признают Царя помазанником Божиим и не почитают никакой власти законной, которой бы должно было повиноваться по совести, и потому-то они от некоторых гражданских постановлений разными недозволенными средствами уклоняются, а другие исполняют, по их выражению, «для ясности, страха ради иудейска»¹⁴¹. В политическом отношении, как и в церковном «большей частью смотрят на раскольников с той точки зрения, как и на иноверцев; но это большое заблуждение. Иноверцы, различаясь с нами в догматах, ничего не имеют против правительства и следуют правилу: «Божие Богови, кесарева кесареви», а раскольники выражают это так: «Божия Богови, а бесова бесови»¹⁴². Вообще, вследствие взгляда на правительство, как еретическое и антихристово, в раскольниках есть «явное стремление к тому, чтобы образоваться в сомкнутую отдельность от общего государственного устройства (Status in statu)», вреднее которого, конечно, ничего не может быть в гражданском отношении¹⁴³. При этом, в противовес существующему монархическому гражданскому началу, как и иерархическому церковному, раскол развивает противоположное ему демократическое начало, как это видно из того, что раскольники «действуют так называемыми попечителями, самовольно избранными, часто также самовольными совещательными собраниями, частью, в особенных случаях, даже народными скопищами¹⁴⁴.

Являясь прямыми противниками государства по своим политическим воззрениям, раскольники, по суду митрополита Филарета, причиняют государству значительный вред и своим нравственным, или точнее, безнравственным в некоторых отношениях учением. Низший, сравнительно с православными, общий уровень нравственных воззрений и действий раскольников вытекает уже неизбежно из их смешанных с заблуждениями религиозных воззрений. «Секта не бывает вполне честна», говорит м. Филарет.

Истина религиозная и нравственная суть лучи одного света: где первая смешана с заблуждением, там не чиста и последняя»¹⁴⁵. Этим объясняет он, что все раскольники, без различия сект, считают позволительными для себя и нисколько не безнравственными всякого рода средства для распространения и утверждения своего учения, а также для противодействия направленным против них мероприятиям церковным и гражданским, – как то: подкуп, лукавство, насилие и т. п. Но особенно вредным для государства является учение некоторых беспоповщинских сект об обязательном безбрачии, происшедшее также от искажения христианского учении о браке. «Супружество, по мнению Филарета, имеет важное значение по отношению к Провидению Божию, к семейству и государству. Бог, сотворив первых людей, им самим и их потомкам вверил дальнейшее произведение людей на свете, вверил как бы продолжение Своего творческого действия. Какой великий дар»! восклицает святитель¹⁴⁶. Как же раскольники пользуются этим великим даром? Они составляют правила, которые неизбежно ведут к разрушению семейных основ, к детоубийству и разврату в самых разнообразных его формах и, таким образом, в самом корне производят расстройство государственной жизни, которой «начало и первый узел есть союз семейный». Образчиком таких правил может служить, напр., следующее: «христиане брачущиеся суть змиино гнездище, сатанино и бесов его прискверное дворище, что в нынешнее последнее горько плачевное время и в царствование антихристово о умножении рода человеческого Бог не промышляет, а печётся сатана, и к зачатию младенца душа даётся от диавола»¹⁴⁷.

В подтверждение этого Филарет указывает на мрачную картину безнравственной жизни раскольнических девственников Преображенского кладбища, найденную им в отчёте д. с. с. Игнатьева, свидетельство которого Филарет называет «свидетельством наблюдателя непосредственного, внимательного и беспристрастного». «Вникая в нравственное положение беспоповщинских раскольников, в их сокровенный домашний быт и усвоенные ими сенаторские понятия», говорится в этом отчёте, «каждый при полных дознаниях изумительно бывает поражён выражением невежества, разврата и суеверства». Составитель отчёта, между прочим, обнаруживает, что старухи-наставницы, по опасению, чтобы потребность брака не послужила молодым людям поводом к переходу из раскола в церковь, намеренно вовлекают их в любодеяние, за которым следует детоубийство, извиняемое лже-умствованиями наставников, и, при нетвёрдости семейных уз, расстройство нравственности на всю жизнь». «В беспоповщинских сектах от времени забыты и разрушены все религиозные верования, и всё движется и основано на одних интересах и безнравственности»¹⁴⁸.

Г. Добротин

(Из Всеподданнейшего отчёта г. Обер-Прокурора Св. Синода за 1896–97 гг.)

Из всех сект как рационалистического, так и мистического сектантства наиболее вредной, в церковном и в государственном отношениях, и менее всех других поддающеюся миссионерскому воздействию, по-прежнему, была штунда. Штундизм, отличительной чертой которого является стремление к энергичной и настойчивой пропаганде своего лжеучения, значительно усилил и распространил эту свою деятельность. Сектантское брожение коснулось и новых мест, где о штунде ранее и понятия не было. По сообщённым преосвященными сведениям, штунда проникла в Нижегородскую и Калужскую губернии. Распространителем штунды в Нижегородской губернии явился один из крестьян деревни Горок, Васильевского уезда, больше 20 лет проживавший в Петербурге. По обычаю, пропагандист прежде всего старался вселить в людях вражду к православной церкви и её священнослужителям, а затем, уверяя их в бесполезности исполнения уставов и обрядовых церковных постановлений, увлекал православных в своё лжеучение соблазнительной мыслью о лёгкости получения спасения в евангельской, т. е. штундовой вере. В помощь ему явилась из столицы одна сектантка, с запасом книг и брошюр (до 6 пудов) вредного сектантского направления. Народ стал переходить в штунду: хотя окончательно или формально, через крещение, уклонилось в штунду только 22 человека, тем не менее проповедью сектантов соблазнялась вся деревня Горки, слух о новой вере прошёл и по окрестным сёлам и деревням, куда также явились лжеучители.

В Калужской губернии штундизм появился в 1896 году в двух соседних сёлах Козельского уезда: Уколицах и Сорокине. Сначала незначительное (всего человек 10–15), число штундистов всё более и более возрастало, и к концу 1896 года достигло довольно значительной цифры – 70 человек.

В Орловской губернии штунда получила значительное развитие в деревне Глыбочке, Трубчевского уезда. Виновниками её распространения оказались три крестьянина деревни Глыбочки, которые и были за это привлечены к законной ответственности.

В юго-западном крае, в некоторых местностях вновь вспыхнула штунда и выразилась в значительном количестве отпадений от православия. В среде Оренбургских казаков до 1895 года не было приверженцев рационалистических сект, а в 1896 г. епарх. миссионер в одной из станиц нашёл до 8 семейств, принявших штундо-баптистское учение.

В особенности удобную почву для пропаганды штундо-баптизма представляют старые рационалистические секты. Особенно действовала штунда на молоканскую секту; хотя она в существе немногим отличается от штундизма, но он вносит новую струю духа в собрания молокан, взамен прежней их монотонности и однообразия. В 189⁵/₆ г. специальная комиссия, тщательно обследовавшая по поручению Таврического Епархиального начальства молоканство в Таврической епархии нашла, что два из 6 толков, на которые разделилось молоканство в этой епархии, а именно 2-й Донской толк и Баптистский должны быть признаны штундовыми и что с последним слился также почти совсем и первый Донской толк в с. Астраханке. В Таврической епархии даже вековые столбы молоканства переходят на сторону штундизма и переносят сюда свои капиталы и влияние; их примеру следуют и остальные молокане, привыкшие видеть в них издавна руководителей в делах веры и в общественной жизни. Тоже замечается у молокан Самарской губернии, причём в Николаевском уезде штунда привилась в форме евангелизма, а в Новоузенском – в форме баптизма.

Пропаганда штундистов имеет успех не только среди сект рационалистических, но и мистических, как например среди хлыстов Херсонской епархии.

По-прежнему, главными руководителями в объединении и укреплении штундистов и в деле распространения штунды среди русского населения были немцы-баптисты. По свидетельству Херсонского преосвященного, немцы-баптисты, проживающие в Херсонской губернии, до настоящего времени находятся в самом тесном единении с русскими штундистами. Одному немцу обязан своим появлением и распространением штундизм, возникший в 1895 году в Симферопольском уезде, Таврической епархии. Причиной устойчивости штунды в селе Петропавловке той же Таврической губернии является также находящаяся близ этого селения немецкая колония, служащая сборным пунктом штунды. По свидетельству преосвященного Волынского, в районе Кременецкого и Острожского у. между крестьянами в значительной степени развивается штунда, а также под влиянием немецких колонистов. В селении Тайкурге Острожского уезда, общее число немцев-баптистов равняется численности православного населения названного места. При частых сношениях с православными, колонисты стараются объяснять им своё учение, порицая при этом православную веру.

Пути, коими распространяется штунда, разнообразны, причём сектанты не останавливаются на одних и тех же прежде практиковавшихся ими способах пропаганды, а изобретают новые. Главнейшим средством пропаганды были их общественные молитвенные собрании, на коих сектанты чувствуют себя членами одной братской семьи, песнями и экзальтированными молитвами сильно возбуждают дух свой; там сектант слышит о себе, что он «светильник миру, долженствующий разливать лучезарный свет евангельской истины во тьме неведения». Без этих собраний, по собственному сознанию сектантов, у них падает дух. Свободные речи и поучения, глубокие воздыхания, слёзы и разные, совершаемые якобы по внушению Святого Духа, действия, которыми сопровождаются штундистские богомоления, производят на посещающих оные, и иногда во множестве, православных, сильное впечатление. Дабы избегнуть законного преследования за эти собрания, воспрещённые законом 4 июля 1894 г., штундисты стали причислять себя к последователям других признанных сект, преимущественно баптизма.

Фанатизм пропаганды доходит нередко до того, что она не стесняется покупать на деньги совесть и души бедняков. По свидетельству преосвященного Херсонского, штундисты села Музыкиных хуторов, Херсонского уезда, дают православным за переход в штунду немалые деньги. Риккенаусская сектантская община (Таврической епархии) выдавала каждому присоединяющемуся к секте пособие по 7 рублей в месяц. Какое значение имеет материальная помощь в деле распространения штунды, видно на развитии штунды в Севастополе. Во главе штундистов стоит богач, имеющий огромные огородные плантации. Попадающие к нему на работу становятся тотчас же в материальную от него зависимость, от которой освобождаются лишь по переходе в штунду, с обеспечением их материального благосостояния. Во многих местах Херсонской епархии сектанты содержат мельницы и кузницы, и скоплением на них народа искусно пользуются для целей пропаганды.

В Елисаветграде некоторые ведут пропаганду в трактирах, особенно во время скопления там народа в воскресные и праздничные дни; иные под видом старьёвщиков, точильщиков и тому подобных лиц, ведут пропаганду на толкучем рынке, а также на местных заводах, употребляя иногда и следующий коварный приём: один из них намеренно представляет из себя защитника православной церкви, но защищает её, конечно, так, что штунда представляется более правой, нежели православие. Пропаганда пользуется для своих целей ещё литературой и школой. Среди грамотного русского народа даже на самых отдалённых окраинах начинают распространяться различные издания, проводящие в народ неправославное мировоззрение. Распространяются печатные штундистские брошюры и листки заграничного издания фирмы «Международное трактатное общество», присылаемые прямо из Гамбурга по почте. В Тульче (в Румынии) образован распорядительный центр штундо-баптизма, издающий два специальных сектантских журнала. В деревне Новоселовке Елизаветградского уезда, сельский писарь, оказавшийся впоследствии тайным штундистом, открыл в 1895 году школу грамоты с 20 учениками и стал обучавшимся в этой школе внушать штундистские идеи; школа эта впоследствии была закрыта, но вместо неё в той же деревне открылась тайная школа в доме другого штундиста; такие же попытки были обнаруживаемы и в других местах.

Самый острый период сектантского возбуждения и брожения падает на 1896 г. и именно на месяцы, предшествующие Коронованию Его Императорского Величества, когда агитаторами были распущены среди сектантской массы и в православном населении тёмные слухи о том, что в новом царствовании все ограничительные законы о сектантах будут отменены, вера сектантов будет признана Высшей властью за правую и всем сектантам дарована будет полная свобода открытого исповедания и пропаганды своего вероучения. В Таврической епархии одним штундо-баптистом распространён был даже дерзкий слух, будто Государыня Императрица и Великий Князь Александр Михайлович принадлежат к секте баптистов, в которую перешло, будто бы, и 300 православных пастырей. В уверенности на получение свободы вероисповедания в царствование Его Императорского Величества, к несчастью, поддерживали сектантов и иные из сочувствующих им лиц высшего и мнимо-образованного круга. Известно, например, что весной 1896 года вожаки штунды юго-западного края ездили в Петербург, имели совещания с здешними пашковцами и, возвратившись, вдохнули в тёмную массу лживые надежды рассказами, что «нас-де сила великая», что они де «бачилы (видели) в Петербурге богато братов из панів и графов» и что «браты эти казалы, что трохи подержитесь, а тамочки ваша возьмет». Неудивительно, что возбуждённые такими рассказами, штундисты привяли вызывающий тон не только по отношению к православному населению и духовенству, но и к начальственным лицам, причём стали собираться не только тайно для своих молений, но и открыто.

Не мало было случаев и публичного оказательства сектантства, в роде религиозных процессий на улицах с пением, с открытой пропагандой сектантства, с издевательством над православием.

По свидетельству преосвященных, среди последователей различных сект всё чаще и чаще встречаются ныне такие сектанты, которые отрицают богодухновенность Священного Писания, удерживая из него только то, что им нравится и что пригодно для оправдания их взаимных отношений, а равно и отношений к обществу и государственному строю.

Неудивительно, что при таком отношении сектантов к слову Божию среди них появляются люди, искажающие учение слова Божия о самых важных предметах христианского вероучения и нравоучения.

Вследствие того же отрицательного отношения к источникам христианского вероучения во многих местах среди сектантов замечается проявление даже чисто атеистических идей, высказываемых ими публично. По приводимому преосвященным Херсонским свидетельству одного миссионера священника, среди штундистов Херсонской епархии не мало людей вовсе неверующих, не принадлежащих, как говорят они про себя сами, ни к какой религии. В Чигирине, Киевской губернии, штундисты учат, что следует верить только одним законам природы, которые всегда неизменны и вечны, и что человек должен стремиться к тому, что требует природа. Вышеуказанное новое направление в нашем сектантстве, по свидетельству преосвященного Херсонского, развивается и поддерживается не простецами сектантами, а лицами интеллигентными. Последние, по-видимому, желали бы господствующую в положительном учении штунды догматическую неустойчивость и религиозное разномыслие толков объединить и оформить. В этих, можно думать, видах объединения штундовых толков в последние годы в руках передовых штундистов начали появляться рукописные анонимные произведения, принадлежащие несомненно интеллигентным авторам, в форме религиозных сектантских трактатов в популярном и даже в простонародном изложении. Одни из этих произведений заключают в себе исповедание веры в духе упомянутого направления, другие же популярные комментарии на священное писание, или аллегорические, в библейском духе, рассказы, а также и апологии рационалистического сектантства. Последние составлены на основании тенденциозно подобранных мест из особенно чтимых народом Св. отцов и учителей церкви: Иоанна Златоуста, Тихона Задонского и др., что всё, по-видимому, рассчитано на доверие русских грамотеев к этому роду произведений. В религиозном направлении произведения эти имеют задачей провести в сознание простого народа не только противо-церковные и противо-православные, но и прямо противо-христианские взгляды на Божество, мир и человека.

Но эти сектантские тракты не ограничиваются областью веры, а останавливают мысль народа и на вопросах чисто общественного, социального и государственного порядка и разрешают их, хотя по-видимому и на религиозной почве, при посредстве ряда ссылок на библейские тексты, но в духе социализма и не везде даже прикровенного. Особенно часто затрагиваются в этих произведениях и тенденциозно разрешаются вопросы о благе всех людей, свободе, равенстве, братстве, властях, о государственных повинностях, присяге, войне и судах.

Результаты религиозно-сектантского анархического учения, излагаемого в указанных рукописных произведениях и всё более и более проникающего в сектантскую среду, крайне печальны. Как велика опасность для церкви и государства, какой грозят настойчивые попытки интеллигентного сектантства стать руководителями оторвавшихся от православия последователей существующих сект, ясно показало известное движение в среде Закавказских духоборов, составивших преступное анархическое общество (партия постников), отрёкшееся признавать верховную власть Царя, подчиняться поставленному от него начальству, отрицающее правительственные учреждения, законы и пр.

Те печальные плоды, какими ознаменовала себя Закавказская духоборческая анархия, начинают сказываться и в других сектах. Охладевая к вопросам религиозным, сектанты, как это установлено на Харьковском епархиальном миссионерском съезде, становятся на почву социалистическую и нигилистическую. Глубокое социальное брожение происходит и среди некоторых Тамбовских молокан, под влиянием различных распространяющихся в их среде рукописных книг. По своему внутреннему складу сектанты эти настроены враждебно к существующему порядку. «Не должно быть власти, говорят эти молокане, ибо власть есть насилие. Первоначально в церкви Христовой были все равны; тогда не было начальников. Не хорошо, говорят они далее, поступают цари, когда поднимают войну, только кровь даром проливают». Свой взгляд на отношения общественные они выражают так: «Бог отдал землю всему роду человеческому для совместного пользования. Только по злобе людской назначенный Богом порядок изменился и ныне пользуются землёю одни господа, а все другие смотрят на землю из чужих рук».

К сожалению, далеко не все из начальствующих лиц равно из писателей, руководящих в литературе мнением общества, или по неведению или, по предвзятому мнению, сознают опасность для Государственного порядка от распространения в народе этих учений. Иные склонны даже возвеличивать заведомых пропагандистов анархических учений, во имя мнимой свободы убеждений, или выставлять страдальцами за эту свободу.

Вопрос о клятвах большого московского собора в полемике с расколом имеет очень важное значение: не проходит почти ни одной публичной беседы, чтобы раскольниками не был затронут этот вопрос. Но при решении вопроса о соборных клятвах раскольники, обыкновенно, говорят и о книжном исправлении, и о перстосложении, и о единоверии, и даже о полемических против раскола книгах; поэтому для малоподготовленного слушателя вопрос о клятвах может показаться очень обширным и запутанным.

Чтобы избежать этого, нужно разобраться в этой запутанности и выяснить следующие основные в данном «недоумении» вопросы:

1) Действительно ли клятвы соборов 1666–67 годов дают раскольникам законную причину и твёрдое основание к отделению их от православной Церкви? 

2) Нарушила ли православие св. Церковь, соборне предав проклятию своих противников и хулителей?

3) Находятся ли под клятвой московских соборов святители русской церкви, жившие раньше этих соборов? и

4) Находятся ли под клятвой собора и состоят ли в противоречии ему единоверцы, употребляющие старые обряды?

От правильного решения этих вопросов решается и весь спор о соборных клятвах. Итак, рассмотрим их беспристрастно, по возможности, на основании только самого акта или деяния этих соборов и одобренных им сочинений.

Нет в мире явления без причины, но нет также и причины, которой предшествует явление. Если же мы будем указывать на соборные клятвы, как на причину явления русского раскола, то ниспровергнем этот закон. Всякому, знакомому с историей возникновения в России раскола-старообрядчества, известно, что раскол проявил себя в 1653 году, когда патриархом Никоном издана была и разослана по московским церквам «Память», тогда как клятвы высказаны 14 лет после этого, в 1667 году; следовательно, клятвы собора 1666 или 67 г. не могут служить законной причиной и не дают основания к отделению раскольников от православной Церкви. Не соборы послужили причиной образования раскола, а наоборот, злохуления раскольников вызвали собор и клятвы. «Собрася, говорится в деяниях собора 1667 года, оввященный собор... в именитом, великом царствующем граде Москве вины ради сицевы. Понеже грех ради наших: Божиим попущением сопостата же нашего христианскаго православнаго рода и ненавистника диавола ратованием: мнози невежди, не точию от простых, но и от священных, и монахов, ови от многаго неведения божественных писаний, и разума растленна: ови же и во образе благоговения, и жития мнимаго добродетельнаго, являющеся быти постни, и добродетелни, полни же всякаго несмысльства, и самомненнаго мудрования, иже мнящеся быти мудри, объюродеша, ови же мнящеся и от ревности: и таковии имуще ревность, но не по разуму, возмутиша бо многих душ неутвержденных: ови убо устно, ови же и письменно, глаголюще и пишуще, якоже возшепта им сатана: нарицаху бо книги печатныя новоисправленныя и новопреведенныя при Никоне бывшем патриархе, быти еретическия, и растленны, и чины церковныя, яже исправишася со греческих и древних российских книг, злословиша, имены хульными нарицаша ложно: и весь архиерейский чин и сан, уничижиша и возмутиша народ буйством своим: и глаголаша церкви быти не церкви: архиереи, не архиереи: священники, не священники» (Деян. соб. 1667 г. л. 1). «тайны божественные не тайны, крещение не крещение, писания лестна, учение неправедное, и вся скверна и не благочестна» (речь царя Алексия Михаиловича к собору 1666 г., л. 11). «Таковое, говорит царь, богохульное их плодоношение не точию по различных царствия Богом нам врученнаго странах, градех же и весех обносится, но и в самый сей град престола нашего вомчеся, даже и нашима в свитцех рукама, в словесех же ушесома прикоснутися» (там же).

В книге «Жезл правления», которую Собор 1667 года называет вторым своим свитком (л. 17), говорится, что св. Церковь, как чадолюбивая и долготерпеливая мать, целых 14 лет терпела от раскольников «многие хулы, укорения, досады, клеветы, злословия, но, долготерпеливо страдая, не отрывала их от дверей царствия небесного, не заключала утробы милосердия Божия напрасно (внезапно), но сторицей молила их: обратитеся на истинный путь спасения, присоединитеся телу Церкве Христовы, примиритеся благопокорением Отцу небесному» (Кн. Жезл правл. л. 9 об.), но так как раскольники не внимали её спасительному гласу, но «злобу к злобе прибавляя», не переставали хулить св. Церковь и её таинства и иерархию, то собор, последуя учению Господа (Мф.18:17) и наставлению апостола (1Кор.5:13), таковых противников и непокорников, как уд гнилой и непотребный, «от православнаго всесочленения, и стада: и от Церкве Божия отсекает», но, надеясь на их раскаяние, отсекает не навсегда, но «дондеже уразумятся и возвратятся в правду покаянием» (Деян. соб. 1667 г. л. 7).

Из всего вышеприведённого с несомненной ясностью вытекает решение поставленного вопроса в отрицательном смысле.

Сознавая это, раскольники иногда стараются доказать мнимую законность своего отделения от св. Церкви уже не клятвами соборов 1666–67 гг., а добора 1656 года и даже частного лица, патриарха Макария. Но и эти клятвы произнесены уже на новоявленных хулителей и непокорников св. Церкви, а, следовательно, после, а никак не ранее отделения их от православной Церкви.

Этот вопрос был бы уместен, если бы на соборах 1666 и 67 годов подверглись рассмотрению какие-либо догматические вопросы и если бы отцы этих соборов приняли какое-либо еретическое мнение, а правильно-мудрствующих предали проклятию. Но здесь дело обстоит совершенно иначе. Отцы соборов имели предметом своих обсуждений только вопросы обрядового характера, предали раскольников проклятию за их хуления на св. Церковь и возмущения народа против предпринятого русской церковью исправления ошибок, вкравшихся в церковно-богослужебные книги. Рассмотрев новоисправленные книги: служебники и потребники и проч. и найдя их право исправленными, собор повелел по ним совершить богослужение. Если раскольники хотят обвинить нашу православную Церковь в отступлении от православия, то должны указать в новоисправленных книгах какое-нибудь еретическое мудрование. Но так как в продолжении почти двух с половиной веков раскольники этого доказать не могут, а напротив, Белокриницкий Устав и Старообрядческий Московский Духовный Совет заявляют, что «нынешняя Греко-российская Церковь за нарушение чистоты правой веры вселенской церковью ещё не осуждена, и в догмате Богословия не погрешает», то напрасно ими и возбуждается разбираемый нами вопрос.

Раскольники возразят, что на соборах были отменены некоторые обряды церковные, а потому переменена и вера. Но так говорить могут только самые невежественные из раскольников, которые не знают, что вера по слову ап. Павла, есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр.11:1), или, по объяснению Малого Катехизиса, «вера есть крепкое и твердое разумение о Бозе и вещех спасенных, их же невидимо сердцем видим и усты исповедуем» (л. 2) Обряд же, как показывает и само слово, от которого он происходит (обрядить, обряжать, наряжать и под.), служит выражением этой невидимой веры, сам же, как видимая вещь. не есть вера. Но так как веру, или тот или другой догмат христианской веры, можно выразить различными внешними знаками и обрядами, то, естественно, что обряд не есть нечто неизменяемое, неприкосновенное, а напротив, по усмотрению св. Церкви, может подлежать изменению и, действительно, изменялись очень многие обряды.

Чтобы убедиться в этом, достаточно со вниманием прочитать старопечатную «Кормчую книгу», из которой мы знаем, что св. Церковь на вселенских и поместных соборах отменяла не только незначительные какие-либо обряды, но даже апостольские правила.

Так, например:

а) 5 правило св. апостол повелевает епископу не отпускать свою жену даже под предлогом христианского воздержания, но вести с нею совместную жизнь, – а 12 пр. шестого вселенского собора, отменяя апостольское 5 прав., говорит: «к тому не жити епископу с женою» повелеваем.

б) 26 апостольское правило запрещает вступать в брак лицам, остававшимся до рукоположения своего в какую-либо иерархическую степень безбрачными, а 10 правительственного анкирского поместного собора для диакона делает исключение, дозволяя ему вступить в брак и по рукоположении, если только он о нежелании оставаться безбрачным заявит до своего рукоположения, этим правилом руководствовались до шестого вселенского собора, который 6 своим правилом снова восстановил 26-е апостольское правило.

в) 29 пр. четвёртого вселенского собора, запрещая низведение священно-иерархических лиц, напр., епископа – во священника, священника – во диакона, называет такое действие святотатством, а 20-е пр. шестого вселенского собора находит возможным допускать такое низведение; толкователь же правил говорит, что в данном вопросе нужно следовать постановлению четвёртого, а не шестого вселенского собора.

г) 3 пр. неокесарийского собора, конечно, снисходя к слабости человеческой, допускает четвёртый брак, но и это правило впоследствии было отменено (Кормч. л. 574).

д) 1 пр. св. ап. Петра и Павла повелевает праздновать на субботу и воскресение, т. е. два дня в неделю посвящать Богу, а пять дней «делать дела свои», а 29 правило поместного Лаодикийского собора отменило это правило, заповедуя шесть дней делать, а праздновать только одно воскресение. Кн. Кириллова приводя 29 пр. лаодик. соб., говорит: «кто будет праздновать субботу, от Христа проклят есть» (л. 242).

е) В древности, когда св. церковь была в гонении и притеснении от языческих царей, христиане имели обыкновение писать икону Спасителя под разными символическими изображениями, например, под видом камня, рыбы, пастыря, несущего овцу на своих плечах, агнца и проч. Особенно распространён был обычай писать Его под видом агнца; но и этот обычай, имеющий основание даже в Евангелии (Ин.1:29), отменён 82 правилом шестого вселенского собора.

ж) 41 правило карфагенского собора дозволяет служить литургию в Великий четверток по вкушении пиши, вечером, а 29 пр. шестого вселенского собора отменило постановление карфагенского собора.

з) В правилах 11 и 19 Лаодикийского и 101 седьмого вселенского соборов говорится об отмене очень многих обычаев и обрядов церковных.

Если древнюю церковь ни один из раскольников не дерзает признать утратившей православие за отмену даже апостольских правил, то какое же основание они имеют утверждать, что наша св. Церковь утратила православие, исправив ошибки в старопечатных книгах и восстановив правильный текст их?

Рассмотрев и этот вопрос, увидим, что и это обвинение раскольников не имеет совершенно никакого основания, и является, как ясное доказательство непонимания раскольниками (быть может, даже и намеренного) смысла постановлений большого московского собора.

Чтобы видеть неосновательность этого обвинения, достаточно принять во внимание следующее. Если бы чудотворцы и святители русской Церкви, подвизавшиеся во благочестии до соборов 1666–67 г., были этими последними (соборами) преданы проклятию, то наша св. Церковь и смотрела бы на них не как на святых, а как на отлучённых: она не почитала бы дней их св. памяти, не призывала бы их в своих молитвах к Богу и пр. А так как наша св. Церковь светло празднует их память, и притом в те же дни, в которые празднуют и раскольники, призывает их в своих молитвах, как друзей и угодников Божиих, отправляет положенные им церковным уставом службы, то ясно, что она считает их не проклятыми, а святыми. Соборы 1666 и 67 гг., как показано нами в первом отделе настоящей статьи, собирался «на новоявленных раскольников», а не против св. отцов и предал проклятию только тех хулителей и непокорников св. Церкви, которые от ныне, т. е. после соборного определения, будут противиться постановлениям этого собора (л. 8). Каким же образом клятва эта может восходить на прежде живших и притом не противников и хулителей, а поборников и защитников св. Церкви. Припомним для изобличения раскольничьего лже-мудрования 29 правило Лаодикийского собора. Оно, как читаем по кн. Кирилловой (л. 242), называет жидовствующими и проклятыми от Самого Христа тех христиан, которые празднуют два дня в неделе – субботу и воскресение. По раскольнической логике нам придётся признать и свв. апостолов Петра и Павла жидовствующими и проклятыми от Христа, так как празднование этих двух дней предписывается их правилом. Но с этим не согласятся и сами раскольники, а потому они должны оставить и клевету на нашу православную Церковь, никогда никого из святых отцов не проклинавшую.

Не имея возможности устоять на этом вопросе, раскольники начинают уже обвинять православную Церковь в том, что она будто бы предала проклятию всю церковную «старожитность», разумея под этим словом: старопечатные неисправные книги, двуперстие, сугубое аллилуиа и пр. Но действительно ли это так? По этому вопросу разными лицами, писавшими о клятвах этих соборов, высказывались и разные мнения:

а) Некоторые доказывали, что клятвы положены на книги и обряды,

б) другие, что на всех лиц, так что простираются и на находящихся в единении с св. Церковью, но содержащих эти книги и обряды и

в) третьи, наконец, что они положены на тех содержателей старых книг и обрядов, которые содержат в противление св. Церкви, не покаряясь ей, но всячески злословя её.

Так как клятвы эти произносила св. Церковь, то при рассмотрении их и нужно непременно руководствоваться именно голосом или учением самой же Церкви, а никак не противоречивыми мнениями частных лиц.

Св. Церковь всех предшествующих веков смотрела на церковные обряды, как на свою собственность, которой она имеет полное право, по благословным причинам, распоряжаться так, как находит более полезным (о чём мы уже говорили выше), она же, промышляя о спасении и немощных чад своих, может допускать и разности в отрядах и обычаях, но под одним непременным условием, чтобы эти обрядовые разности не касались существенных догматов христианской веры и не вели к раздору и разрыву церковному. «Где есть единый дух веры, там некоторое случайное разнообразие в обрядах не есть разделение: так рассуждать не мы начали ныне и не наши предшественники недавно: так рассуждала и поступала св. Церковь и в первые свои времена по требованию обстоятельств» (Беседа Филарета, митр. московск. при посещении единовер. ц. на Рогожск. кладб. в Москве 8 мая 1840 г.). Так, например, ап. Павел, возбраняя обрезание, сам обрезал ученика своего Тимофея, иудей ради, живущих в той местности, куда им надлежало идти на проповедь (Галат. зач. 202, Деян. зач. 37). «Будучи свободен от всех, говорит ап. Павел, я всем поработил себя, дабы больше приобрести. Для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных. Для чуждых закона, как чуждый закона (не будучи чужд закона перед Богом, но подзаконен Христу), чтобы приобрести чуждых закона. Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Сие же делаю для (более успешной проповеди) Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1Кор.9:19–23). В первые времена христианства западные и восточные христиане, получив повеление одни от ап. Петра, а другие от ап. Иоанна Богослова, праздновали пасху в разные дни: на востоке в 14 день Ниссана, т. е. вместе с евреями, а на западе в первый воскресный день после Ниссана (Бароний Летоп. лето 198), но это не мешало западным и восточным христианам быть в полном единении. Относительно возможности допущения в церкви Христовой обрядовой разности, святые отцы и учители церковные высказывают следующий взгляд. «Если спрашивают их (людей, подобных нашим раскольникам) о причинах непримиримой вражды их, говорит св. Василий Великий, они отвечают: псалмы и обряды пения изменены у нас против древнего обыкновения и другое подобное выставляют, чего надлежало бы им стыдиться... Смотрите, не оцеживаете ли вы комара, занимаясь тонкими исследованиями звуков голоса, употребляемых в песнопении, а между тем нарушая важнейшие заповеди» (Творен. Василия Вел. том седьмой, стр. 76–79). Церковный историк пятого века Сократ говорит: «Ни одно вероисповедание не держится одних и тех же обычаев, хотя имеет одно и то же понятие о Боге. В отношении к обычаям даже и единоверные разномыслят между собою. Вообще между обществами верных едва ли можно найти и две церкви, которые в совершении молитв были бы вполне согласны одна с другой» (Церк. истор. Сокр. Схол. 1850 г., стр. 129), потому что «во единой вере ничего не вредит св. Церкви разнообразность обыкновений» (св. Григор. Двоесл. посл. 41 к Леандру) и даже, говорит Созомен, как бы добавляя мысль св. отца, «безумно было бы христианам, согласным в главных пунктах верования, разделяться между собой из-за обычаев, ибо во всех церквах, хотя они исповедуют одно и то же учение, нельзя найти одних и тех же по всему сходных преданий» (по издан. 1851 г., стр. 137). «Срамно есть из-за обрядов ратоватися!» поучает и св. Василий Великий.

Итак, разность в обрядах и обычаях была и допускалась святыми отцами Церкви, не препятствуя единству веры. Правда, св. Церковь всегда стремилась ввести единообразие в обрядах и противников сего стремления отлучала от своего единства, а упорнейших из них причисляла даже к еретикам. Нам уже известно, что восточная и западная Церкви, получив наставление от равных апостолов, праздновали Пасху не одновременно. Св. Церковь, желая устранить это, на первом вселенском соборе узаконила праздновать день св. Пасхи не вместе с евреями, а в первый воскресный день после 14 Ниссана, но так как и в то время нашлись приверженцы «старины», видевшие в этом постановлении вселенского собора нарушение древнего апостольского предания, то св. Церковь и предала их за непокорение церковным постановлениям отлучению (1 пр. антиохийск. соб.), но так как «непокорники» и после этого не раскаялись, а настаивали на том, чтобы восстановлен был древний обычай, то св. Церковь на Лаодикийском соборе причислила их уже к разряду еретиков, известных в церковной истории под именем четыредесятников (7 пр. лаод. соб.).

И русская Церковь на соборах 1666 и 67 гг. руководствовалась тем же взглядом на церковно-богослужебные обряды и обычаи, каким руководилась св. Церковь всех времён, т. е. стремясь к единству не только в догматах, но и обрядах, она в то же время может покорным своим чадам допускать и некоторые обрядовые разности. Этот взгляд на обряды ясно высказывается в ответной грамоте (эпистолии) константинопольского патриарха Паисия, подписанной двадцатью восемью святителями и другими лицами восточной иерархии. В самом начале этой грамоты говорится: «Ты (Никон) жалуешься на несогласие в кое-каких порядках, существующих в поместных церквах, и думаешь, не вредят ли эти различные порядки нашей вере. Хвалим мысль, поскольку кто боится впасть в малые погрешности, тот предохраняет себя от великих; но исправляем опасение... Если случится, что какая-нибудь церковь будет отличаться от другой какими-либо порядками неважными, и несущественными для веры, напр., время совершения литургии и т. п., то это не должно производить никакого разделения... Не следует нам думать, будто извращается наша православная вера, если кто-нибудь имеет чинопоследование несколько отличающееся от другого в вещах несущественных». Такой же взгляд высказал Паисий и в другом месте эпистолии. Так, в 25 своём ответе он говорит, что для священнического благословения нужно слагать персты так, чтобы изобразить ими имя Мессии, т. е. Ис. Хс., «а какими перстрми начертывает кто эти буквы, это безразлично».

Грамота эта собором 1667 года утверждена: «Эпистолия, говорит собор, еже писана от нашего брата, Святейшаго Кир Паисиа Архиепископа Константинопольскаго, новаго Рима, и Селенскаго Патриарха, о некоторых Церковных вещех по вопросам и ответы. Яко же от нашего Брата Святейшаго Паисия Патриарха, и от того священнаго собора написано есть: тако и мы согласно повелеваем и утверждаем» (Деян. л. 16). А от сюда ясно, что взгляд патр. Паисия на допущение разности в церковно-богослужебных обрядах, не касающихся догматов веры, собором 1667 года не только допущен, но и утверждён. И, действительно, из самого акта соборных деяний мы видим ясное подтверждение этого взгляда.

Так, относительно молитвы Иисусовой говорится, что «достоит глаголати: Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Но и сия молитва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, и не прекословящим свободна есть почитанию». И вслед за этим собор добавляет: «Сие есть наше толкование и заповедь о святом символе, о аллилуии, и о знамении честнаго и животворящаго Креста, о сложении перстов, и о Иисусове молитве», т. е. как молитва Иисусова с словами: «Сыне Божий» непрекословящим не возбранена, точно также неирекословящим свободны к употреблению и символ веры со словом «истинного» в 9-м члене, и сугубое аллилуиа, и двуперстное сложение, и пр. Но это только «ненрекословящим», т. е. таким лицам, которые всецело приемлют новоисправленные книги, считая их не испорченными, а исправленными, св. Церковь считают такой святой, какой она и была до книжного исправления, пастырей её – пастырями законными, таинства – святыми и спасительными, разорвать благодатное единство со св. Церковью страшатся, но по своей привычке желают содержать, или употреблять при молитвословиях те обряды, к которым они привыкли – для таких-то вот лиц св. Церковь и делает снисхождение. «Аще же кто, говорит далее собор, будет противитися нам, и всему освященному собору, Богу проявляется, и уподобляет себя прежним проклятым еретиком. И сего ради (т. е. за это противление св. Церкви) наследити имать, якоже и тии еретицы анафему, и проклятие святых Богоносных отцев» (л. 33–34). Относительно монашеской одежды собор говорит: «Благословихом убо яко всякий освященнаго чина, и монахи, одеяние да носят, якоже носят вси освященнаго чина и монахи, святыя восточныя Церкве. Обаче не принуждаем, но подражателей ея благословляем. Аще же кто непокорен, и не хощет такова одеяния носити: повелеваем: да не укоряет носящих. Аще ли кто станет укоряти носящих греческия одежды, таковый аще от священнаго чина будет, да извержется, аще ли от мирскаго, да будет отлучен» (л. 14). Следовательно, противление Церкви состоит в укорении новоисправленных обрядов.

Неправильно также мнение раскольников и о том, что будто бы собор похулил старопечатные книги. В книге «Жезл правления», изданной от имени собора, во всех местах, касающихся обрядов, говорится, что хороши и те, в старопечатных книгах положенные обряды, но исправленные «унше» или «лучше», порицаний же или похулений на них нет. Да и собор в предисловии к исправленному и одобренному служебнику говорит: «не охудшаются (сим исправлением) и прежние служебники, но на вящшую степень совершенства возводятся». В заключение 27 обличения (часть 2) «Жезл правления», как бы умоляя раскольника, говорит: – «престани убо хулити добродетельныя нравы, имже подражати кто тя нудит, сотвори горделивие, паче то еже обычай содержит природныя ти страны, и никто же тя о сем имать порицати, разве аще приложити необходимая гаждати», т. е. содержи ты излюбленные тобой обычаи и обряды, только не заключай в них, или не соединяй с ними противного св. Церкви мудрования, и за это св. Церковь и её пастыри порицать тебя не будут, только и ты не порицай и «негаждай» обряды и обычаи, содержимые православной Церковью.

Из всего вышесказанного видно, что собор 1667 года, допуская разность в церковно-богослужебных обрядах и обычаях, наложил клятвы не на старые книги и обряды и не на святителей и чудотворцев, а на противников св. Церкви для которых старые книги и обряды ценнее благодатно-спасительного единения со св. Церковью.

С. Шалкинский

Как, вероятно, известно нашим читателям, вопрос о замене старого стиля времяисчисления новым, поднятый в последние годы, со столбцов газет перенесён для разрешения в особую, при Академии Наук учреждённую, комиссию. Все решения его в газетной литературе клонились к требованию положительного введения у нас нового стиля, противоположное мнение высказано было только в одной статье, помещённой за прошлый 1899 г. в «Русском Труде» в № 36 и 37. Поэтому, думается, благовременно и нам познакомить наших читателей с сущностью этого вопроса и основаниями к тому или другому его разрешению, так как такое или иное его разрешение далеко не безразлично и в миссионерском отношении.

У нас – в православных Церквах – летоисчисление и календарь Юлианский (от Юлия Цезаря), а на западе – Григорианский (от папы Григории VII). Разница в них заключается в том, что мы доселе отставали на 12 дней, а с марта текущего года – на 13 дней (у нас этот год високосный, а на Западе – нет) будем отставать от западного исчисления¹⁴⁹. Вот теперь и хотят разницу эту уничтожить и ввести у нас западное времясчисление, т. е Григорианский календарь. Основания к этому – и научно-астрономические и практические: хотят избежать и постоянной неисправности нашего календаря через нарост в течение 128 л. суток времени и путаницы во времяисчислении, происходящей у нас от этой разности в торговых сношениях с Западом, в дипломатии и т. под. делах. Основания, как видим, достаточные и отрицать их важность было бы смело. Но тем не менее знакомство с жизнью, с русским народом и его мировоззрением заставляет сильно желать, чтобы эта календарная реформа у нас была отсрочена до более благоприятного времени.

Русский народ наш весьма религиозен и, быть может, поэтому-то он и консервативен. Каждое событие в его домашней, общественной и государственной жизни им трактуется с религиозной стороны; а поэтому он твёрдо блюдёт всё установившееся у него, не как только привычное, перешедшее от отцов, но и как символизированное какой-либо религиозной идеей. Этой религиозной идеей он давно окрасил и своё летосчисление, которое велось то от сотворения мира, то от Рождества Христова – событий чисто религиозных, да притом первостепенной важности. Для него, не знающего всей неточности в установлении дат этих летоисчислений, изменить их значит нарушить что-нибудь в самых религиозных событиях, или отказаться от них, или извратить их. Поэтому все попытки такого или иного реформирования летосчисления у нас на Руси сопровождались возбуждением сильного смущения, ропота, а то и прямо появлением и развитием сектантства. Особенно волновался и в своих целях пользовался этим раскол старообрядства. Всем известны события, сопровождавшие перемену летосчисления от сотворения мира на счисление от Рождества Христова; всем известны сектантские возбуждения от исчисления времени в 5508, а не в 5500 лет от сотворения мира до Рождества Христова; всем известны прямо-таки волнения от перенесения нового года с церковного – 1-го сентября на гражданский – с 1-го января. Так же, т. е. с религиозной точки зрения на летосчисление смотрит русский народ и доселе. Для знакомого с народом хорошо известно, что каждый новый год в его глазах есть не просто известное необходимое течение времени, а новое проявление к людям милости Божией, – понимаемое им не в переносном, а в собственном буквальном смысле.

При наличности такого мировоззрения русского народа по меньшей мере не безопасно проводить календарную реформу, не считаясь с возможным отрицательным отношением к ней народа. А возможность эта ещё более будет очевидна, если припомним, что мы – русские – народ достаточно консервативный, любящий жить, как отцы и деды живали, и с большим трудом и постепенностью отказывающийся от того, что вековыми традициями закреплено и освящено. А счисление наше и является именно, – такой-то дедовской традицией и не только дедовской: Юлианский год утверждён к счислению на первом вселенском соборе. Это ли не авторитет!? Народу, да, пожалуй, и большой части так называемой интеллигенции, трудно будет понять, что Григорианская реформа 1582 г. календаря возвратилась только к тому положению дела, какое было в 325 г., т. е. на первом вселенском соборе, уничтожив образовавшуюся в промежуточное время неисправность календаря. Ему будет ясно одно лишь, что теперь заставляют считать не так, как считали время отцы и деды и как повелел считать первый вселенский собор. А разве можно ослушаться постановлений собора? Известно ведь, что кто послушается, тому угрожает клятва! Как же можно после этого отказаться от своего прежнего, собором к употреблению повелённого, времяисчисления и ввести новое, на св. Руси прежде неведомое, да к тому же взятое с Запада, – от Рима с его папами. Только бы до этого дойти мысли русского православного мужичка, – а дойти, как видим, очень нетрудно, – а там на помощь ей не замедлит прийти и давнее подозрительное отношение к западу и раскольническая пропаганда в этом смысле.

Папа Рымский (раскольники все его так именно зовут, а не Римский), латинство для раскольников и доселе продолжают быть синонимом пагубнейшего еретичества, мерзостью запустения и т. под. Во время последней моей миссионерской поездки по Новоладожскому уезду, С.-Петербургской епархии, мне удалось записать рифмовано-изложенный взгляд старообрядцев-беспоповцев на Рымского папу. Принадлежит он, надо заметить, автору – сравнительно весьма благоразумному старообрядцу, целой головой стоящему выше своих одноверцев. Вот эти доморощенные стихи:

«До 1000 лет христианская вера невреждена была,

Доколе сидел связан сатана.

А когда он кончил свой комплект,

То стал прельщать людей на вред.

После тысячной неволи мало время пропустил

И перво область римскую прельстил.

В то время папа был властолюбив

И славы ради Закон Божий преступил:

Послушал папа злобных адских наук

И того ради стал с сатаной первый друг;

Вместе начали совет иметь

Как бы христианскую веру с земли стереть.

Бес удумал, как начать –

Христиан от веры отвращать:

Повелел он в последнее время

Накладывать антихристову печать,

Чтобы невозможно было, нося это бремя,

Крестным знамением Спасителя величать.

Да одной жертве ко спасению научать¹⁵⁰.

На это лёгкое учение пути ко спасению

Всякий будет внимание обращать.

Науке этой папа очень рад

И, от сатаны приняв душепагубный обряд,

В своей Рымской епархии начал его определять.

За это рымское определение

Обещал бес папе дать великое вознаграждение –

То есть велику почесть ему дать,

Что вся вселенная будет его почитать.

И отсрочил бес время недалече –

Сейчас же папу назначил антихристовым предтечей.

Тогда папа себя возвысил: –

Я де – святитель-государь,

Светскую и духовную власть себе забрал...

Естественно, что при таком взгляде на папу римского старообрядческая мудрость не стесняется ему приписывать всевозможные еретические новшества, сатанинские действия, антихристовы прелести, – или вернее говоря: всё, что ни исходит от папы, из Рима, старообрядцы клеймят печатью отверженности, мерзости и т. под., от принятия чего следует бегать и удаляться, хотя бы за это пришлось и пострадать. Такое клеймо они положили и на Григорианский календарь. Как это ни странно, наш автор-стихоплёт первое выражение папского еретичества, его властолюбия видит в введении на Западе Григорианского календаря. Вот продолжение прерванных стихов:

Папа светскую и духовную власть себе забрал

И умудрил новый душепагубный календарь;

Во всю вселенную он его определил.

За то ныне всякий папу и Рим и благодарит,

Что он утвердил большие и маленькие календари.

До того люди в календарь уверяются,

Что и небесной власти не покоряются,

Правила св. отец не признают,

А по календарю о пределах Божиих узнают,

А св. отцы об этом никому не повелели знать;

Поэтому ныне и Бога стали мало признавать,

А свои законы уставлять!!»

Если же так нетерпимо отношение к латинству более благоразумных из старообрядцев, то что же нужно сказать о неразумной массе их?! Если отрицательно к календарю папскому относятся лучшие из них, то каково же отношение к нему может быть тёмного люда?! Поэтому, безошибочно можно сказать, что введение Григорианского календаря у нас не обойдётся без фанатического сопротивления ему со стороны раскольников, которые непременно увидят в нём новое фактическое и весьма наглядное доказательство их уверенности, что русская церковь со времени п. Никона отступила к римскому костёлу, к которому с каждым-де веком всё более и более прилепляется. А раскольникам нужен только предлог к возбуждению, а пропагандисты его среди них, до решимости умереть даже, всегда найдутся. Прошлыми рождественскими праздниками мне пришлось случайно толковать с одним проживающим в Петербурге приезжим раскольником. «А что, правду газеты пишут, спросил он между прочим меня, что вы (т. е. православные) латинскую пасху хотите принять»? «Как латинскую пасху принять»? переспросил я его. «Да как же: ведь календарь папский вас заставляют принять, ну, значит, и пасху станете праздновать по нему». «Если нас заставать, то и вас тоже», заметил я. «Ну нет, горячо ответил он, нас-то не так легко: мы за правое дело постоим» ... Дальше беседу продолжать не пришлось. Думается, что мой собеседник, в общем мало интересный и незначительный, не свои мысли высказал мне, а где-нибудь он их подслушал в умной беседе своих наставников. Эти, как всем известно, чутко прислушиваются ко всему, не только их касающемуся, но и ко всему, хоть и малейшее основание подающему лишний раз кивнуть по фарисейски на православную церковь.

Но кто ручается за то, что это отрицательное отношение к григорианскому календарю раскольников не отразится на православных?! Правда, в большинстве мест жительства раскольников авторитет их и влияние среди православных совершенно ими утрачено; но не мало ещё и таковых по св. Руси уголков, где православные мужички ещё не отрешились от взгляда на раскольников, как на законников, верных преданиям отцов и твёрдых хранителей религиозных и бытовых начал седой старины. В этих последних местах есть все данные опасаться за сильное возбуждение раскольниками православного населения против григорианского календаря и, след., против православной церкви, если она допустит его. А сто̀ит ли того всё дело реформы календаря, если о него спотыкнётся и малая часть тёмного нашего, но верующего и доверчивого крестьянства?!

Но вот, допустим, новый календарь введён. Что же он за собой повлечёт? И как раскольники могут им воспользоваться в целях своей пропаганды? Весьма дельный, основательный и, на мой взгляд, совершенно справедливый ответ даёт на эти вопросы автор прежде уже упомянутой статьи в № 37 «Рус. Труда» за 1899 г., «о старом и новом стиле». «Так как принятие нового стиля означает передвижение нашего счета чисел на 13 суток вперёд, то все неподвижные праздники русского календари будут уже праздноваться на 13 дней раньше (Новый год, Рождество. Сретение и др.). Сроки подвижных праздников тоже изменятся, но не в таком определённом порядке, как сроки неподвижных. Иногда они будут приходиться раньше, иногда позже прежнего, а иногда, хотя сравнительно и редко, будут совпадать с прежним календарём... Вследствие изменения срока мартовского полнолуния и, главным образом, вследствие исключения некоторых високосов, видоизменяется и сама техника пасхальных вычислений: порядок вруцелет¹⁵¹, число епакт¹⁵² и пр. Таким образом ближайшим практическим следствием реформы стиля будет то, что придётся изъять из обращения все так называемые «вечные пасхалии», пасхальные таблицы, «наставления» к пасхальным вычислениям... Так как календарь у нас занесён во многие церковные книги, то придётся ещё раз признать их нуждающимися в исправлении, т. е. дать ещё лишний и, нужно думать, очень сильный повод к протесту ревнителей «древнего православия» ...

Автор статьи приводит далее очень характерную и вполне возможную картину будущего «стязания о вере» между раскольником и православным.

«Вопрос, возглашает «стязатель»: в лето от сотворения мира 7409 (1901) день святой Пасхи Христова Воскресения «когда – будет»?

«Ответ: зри (тычет пальцем в засаленный календарь какого-нибудь 1896–7 г. г.): в 1901 г. Воскресение Христово 1 апреля. А теперь что? О, окаянство! Празднуешь Пасху Христову в неделю Страстей Христовых (Пасха в 1901 г. по новому стилю 7 апреля, т. е. на неделю раньше – 25 марта по ст. ст.)! Какой святой научил, какой собор повелел»? и т. д., и т. д. Что может сказать на это православный? Разве только то, что «начальство приказало». – резон отнюдь не убедительный в вопросах подобного рода».

«Вот картинка другого рода. В заброшенный среди камских лесов посёлок, куда начальнический глаз старается заглядывать как можно реже, является старообрядческий ревнитель с проповедью».

«Христолюбцы! Воздвигается последнее гонение, предсказанное Тайновидцем. Зима злая хощет быти. Пасху Христову велят праздновать никониане в седмицу страстей Христовых. Вменили страсти Христовы в ничто... Идут слуги антихристовы на погибель святыни» и т. л. «Свят, свят, свят», с ужасом шепчет поражённый слушатель. Кто может «противостать здесь в лицо» начётчику? Пусть только начёт говорить священник о неточности старого счисления. Противник с победоносным видом уничтожит его «философствование» одним вопросом: «от какого писания»?..

В интересной статье автора приведены ещё многие другие затруднения в торговых и вообще деловых сношениях, какие воздвигнут, сознательно и бессознательно, раскольники за изменение календаря; но за их неважностью для доказательства нашей мысли, мы их оставляем. Взятые же у него рассуждения и картинки не преувеличены и не карикатурны. Что они вполне возможны и совершенно правдоподобны, это подтвердит всякий, хорошо знакомый с неприкрашенной жизнью раскола даже и не глухих местечек.

Суммируя всё сказанное нами, мы приходим к выводу, что изменение старого стиля, освящённого религиозными воспоминаниями и дедовскими традициями, возводимого по его началу к первому Вселенскому собору, на новый западный, в глазах народа – папский, Рымский, – в сознании народа явится отказом от старой веры, от правил собора и отцов и «преданием папежскому костёлу», носителю худшей из ересей – латинской, и, поселив смущение в православном народе, даст естественные основания для раскольников к закрепощению их взгляда на русскую церковь, как на заражённую латинской ересью, и удобный повод к пропаганде раскола среди православных. Стоит ли ревнителям по новом стиле обращать на это внимание или нет, пусть им ответ на это подскажет их сердце и религиозное чувство. Мы же попросим их вспомянуть слова Божественного учителя, что горе тому человеку, который соблазнит единого от малых сих.

При всех этих возможных опасностях при введении нового стиля мы не видим существенных потребностей к введению его именно теперь. Почему бы не подождать ещё столетия, когда бы, умственное сознание и развитие народа возвысилось и когда бы быть может, и раскол уничтожился. Ведь не тяготились же особенно, когда разница в счислении у нас с западом равнялась 12 суткам; так почему же её бояться, когда она только на сутки увеличится?! А что касается научных к этому требований, то почему они видятся в разнице в сутках, тогда как не существует ещё определённого, основательно решённого, положения о начале нашей христианской эры? Ещё доселе не решено, насколько лет ошибаемся мы в определении года рождения Иисуса Христа, приняв настоящее наше летосчисление, настоящую христианскую эру¹⁵³. Не лучше ли отложить исправление календаря в сутках до точного определения года рождества Христова, т. е. до коренного изменения нашего летосчисления?!?

Наконец, введение нового стиля приведёт к некоторым последствиям, противным правилам соборов. Дело в том, что по календарю григорианскому Пасха Господня празднуется иногда прежде иудейской, а иногда и вместе с ней, что прямо запрещается 7 пр. св. Апостолов, определением первого вселенского собора и 1 пр. Антиохийского собора. На западе это произошло потому, что по пасхалии григорианской пасхальные новолуния падают иногда на 6 и 7 марта нового стиля, или что тоже – на 22 и 23 февраля старого стиля. Прибавляя же к этим числам 14 дней до полнолуния, получим 8 и 9 числа марта старого стиля. А если допустить при этом, что эти числа падут на субботу, то пасху христианскую придётся праздновать 17 или 18 марта старого стиля, т. е. в те числа, в которые может прийтись и пасха иудейская, или даже ранее этой последней. Для избежания этого-то самая ранняя Пасха у нас может быть только 22 марта. В виду этих возможностей, правилам отеческим противоречащих, после введения григорианского календаря Константинопольским патриархом Иеремием II в 1583 г. разосланы были грамоты ко всем восточным православным церквам с осуждением григорианского календаря, В них между прочим говорилось: «Первое – подобает в равнодении весны пасху совершати; второе – не в кий день жидовские; третье – не просто или абие по равнодении, но в первый по равнодении, в полноту луны; четвёртое – по полноте луны абие неделя первая»¹⁵⁴.

Это предостережение Восточного патриарха и его правила для определения празднования дня пасхи не мешало бы принять во внимание и теперь при частых и настойчивых рассуждениях о необходимости введения у нас нового стиля. Старые люди часто умно рассуждали.

М. Чельцов

P.S. Затем, примут ли все восточные православные церкви новое счисление? Иначе православная Русь естественно окажется как бы отделившеюся от них в праздничных временах своих и приблизившеюся к Папе Римскому. Не обезличится ли наша религиозно-культурная самобытность через эту нивелировку времени и наших православно-русских величавых торжеств, которые пленяют и самих иностранцев? Ρед.

Не останавливаясь на других упрёках выше озаглавленной статьи по адресу инородческой школы, духовенства и деятелей по народно-инородческому просвещению, не можем пройти молчанием недовольства автора на вмешательство якобы чинов Министерства просвещения в дело назначения священников в инородческие приходы через ходатайства об учениках чувашской симбирской школы г. Яковлева. Я совершенно уверен, что ни г. Яковлев, никто другой из чинов Министерства Народного Просвещения никогда не позволит себе ходатайствовать за кого-либо. Чины Министерства, отвечая на отдельные запросы или пополняя общие поручения, только аттестуют тех или других лиц, как подходящих, по их мнению, кандидатов во священники. Затем, они никогда не рекомендуют учеников, а рекомендуют учителей. При добрых отношениях, которые обычно встречают со стороны епархиальных владык инородческая школа и заведующие ею лица, эти последние, естественно, делятся своими местными знаниями с епархиальной властью, но вынуждать владык они могут лишь основательностью своих мнений – ничем другим. Затем, нельзя не отметить в изложевии статьи одной неточности, которую странно видеть на страницах сочинения, специально трактующего об инородческом духовенстве. По изложению автора можно подумать, что в настоящее время везде, во всех инородческих местностях, служат священники из инородцев и что священники эти, кроме некоторых счастливых исключений, плохи и что было бы полезно заменить их русскими, получившими хотя «вид» богословского образования. На самом деле в огромном большинстве и теперь, как 50 лет назад, инородческие приходы находятся в руках русского духовенства и открывающиеся в них вакансии замещаются русскими, причём требование «вида богословского образования» не всегда исполняется.

Чтобы ссылаться лишь на то, что я видел сам, скажу, что 5-го декабря прошлого года, в день храмового праздника крещёно-татарской школы, в церкви её рукоположен был «к чувашам» русский не окончивший курс духовного училища. Я говорю это не для критики или порицания и совершенно уверен, что то лицо могло достойно заслужить священнический сан чем-нибудь более важным, чем сдача экзамена; я привожу этот факт, как пример того, что с точки зрения автора и противников, так называемой, системы Н. И. Ильминского всё обстоит благополучно. В Казанской, например, епархии нет ни одного священника из вотяков, из мордвы и лишь 5 священников из черемис при 120 тыс. черемисского населения и 15–20 священников из чуваш при 500 тыс. чувашского населения; некрещёные, напр., чуваши Чистопольского уезда целиком находятся в ведении русского духовенства. Если бы почтенный автор внимательно прочитал хотя дневник старокрещённого татарина, издание Н. И. Ильминского, где находятся живые правдивые картины народного быта, он понял бы, почему Ильминский утверждал, что лишь священник-инородец может просветить инородцев.

«И так неосновательно бояться, что духовная школы обратит инородца в русского. Ведь интеллигентные инородолюбцы учились же и в гимназиях, и университетах и ведь не потеряли же своего чувашского языка». (Стр. 449).

Искренно или нет автор успокаивает инородцев, что им нечего бояться потери языка и племенных особенностей, но в этом я существенно расхожусь с ним. И в классе, и в частном разговоре, и печатно я утверждаю, что инородцам нужно усвоить русский язык и русскую культуру. Имею основание думать, что самыми горячими и искренними моими сторонниками в этом отношении являются священники из инородцев. Пусть сами они даже плохо знают русский язык, они сильнейшим образом сближают инородцев с русскими и лучше русских научают их русскому языку. Н. И. Ильминский был русский человек и любил русский язык, но он не любил и даже не терпел лицемерных разговоров о русском языке и обрусении, а особенно раздражался, когда делали уроки Закона Божия средством для преподавания русского языка. Но мы настойчиво, систематически, для пользы самих инородцев внушаем им пользу слияния их с русскими и уверены, что обаяние огромной русской народности и великой русской литературы составляет такую силу, которая сама собой без всяких насилий увлекает всякого мыслящего инородца. Поэтому мы решительные противники всяких насильственных или принудительных мер, так как меры эти всегда оставляют после себя горькое чувство, если не в массах, то в отдельных лицах. Инородцы должны слиться с нами по любви, а не по принуждению. Наши гражданские законы, уравнивая инородцев в правах с русскими и оставляя всем им свободное пользование своим языком, дают полную возможность священнику и учителю открыто проповедовать любовь и благодарность к русскому Царю и народу.

И так, мы решительно стоим за распространение русской культуры и языка, но не думаем, что русский человек, при всей его несравненной мягкости и доброте, везде может справиться с миссионерским делом.

Так, в тех уездах Казанской губернии, где вовсе никогда не было инородческих священников, крещёные татары отпали сплошь в магометанство, а язычники и остаются язычниками. Я рекомендовал бы автору статьи с пристани «3вениговский затон» Казанской губернии поехать просёлочной дорогой до села Сернур Уржумского уезда. На этой линии автор всё время будет оставаться среди черемисского населения, у которого почти нет инородческого духовенства. По обеим сторонам дороги он увидит священные рощи черемис, а с высокого места близь деревни Куприансола насчитает до пятидесяти таких рощ. Замечательно, что русское духовенство вообще хвалит черемис, потому что они не уклоняются от исполнения обрядов, принимая это за расположение к православию, но при небольшом внимании мы увидим, что тут радоваться нечему. Один почтенный русский священник той местности рассказывал мне, что черемисы позовут его соборовать больного, заплатят и проводят с честью, а затем возьмут жеребёнка и отправляются в рощу приносить жертву своим богам. Вопрос о том, какого священника нужно посылать в ту или другую местность, нельзя разрешать на основании общих соображений. Когда мне выпадает на долю честь, отвечая на поручения местных архиереев, представлять соображения о замещении того или иного священнического, дьяконского или учительского места, я всегда начинаю с описания религиозного и культурного состояния жителей той местности, а затем из известных мне лиц подыскиваю подходящее лицо. Я ни разу не начинал своих докладов соображениями общего характера в роде: «пробуждающийся в обществе (?) интерес к вопросам веры и нравственности, брожение религиозной мысли, многочисленные разнообразные секты, проникающие в самые отдалённые деревеньки, требуют и проч. (стр. 444). Я пишу всегда так: в данной местности проживает столько-то татар, столько-то чувашей, столько-то русских. Татары находятся в таком-то религиозном состоянии и проч.

Резюмируем сказанное.

По мнению автора статьи и тех, кто с ним и за ним, дело просвещения инородцев идёт худо, потому что миряне вмешиваются в него и навязывают епархиальной власти плохих инородческих священников.

Моё мнение почти противоположно.

Дело просвещения инородцев и слияние их с русскими поставлено, говоря вообще, правильно и идёт хорошо, особенно там, где священниками служат бывшие опытные учителя, природные инородцы, знающие их язык и быт. Правда, что есть и местности, где дело просвещения подвигается медленно и где враждебное течение даже превозмогает. Но таковые местности все на счету; о каждой из них нужно думать и писать особо. Вместо общего вопроса о приготовлении священников и учителей из инородцев вообще, надо рассматривать ряд вопросов:

Какие учителя и священники нужны для черемис луговых, где их взять, как их приготовить в настоящее время для пользы и спасения теперь живущих луговых черемис, а не тех, которые ещё не родились?

Где найти людей способных беседовать с мамадышскими черемисами, на три четверти отатарившимися и т. п.

Когда мне делают честь спрашивать меня об инородцах, я именно так, по мере сил и знаний, пытаюсь смотреть на дело. Несомненно, также поступают гг. Яковлев и Катаринский. Для них, которые знают каждую деревню, знают с детства всякого сколько-нибудь грамотного инородца, каждый отдельный случай есть особый вопрос. Должно не гнать, а стараться всячески привлечь к делу подобных исключительных знатоков местного инородческого быта; так делали и делают многие епархиальные епископы и, я уверен в этом, так смотрит на дело и миссионерское общество.

В помянутых выше случаях плохого положения дела просвещения инородцев в той или иной местности виновно не вмешательство мирян в это дело, как думает автор статьи, а отсутствие этого вмешательства, отсутствие живого интереса мирян к делу просвещения. Последствием этого является сужение дела миссии до официального казённого дела, подлежащего ведению такого-то стола Консистории. Нужно не достаивать quasi богословскими соображениями таковой порядок, а бороться против чего.

Н. Бобровников

21 октября 1899 года в раскольнический Преображенский, находящийся в 8 верстах от с. Городища, Славяно-сербского уезда, Екатеринославской епархии, монастырь, основанный не особенно давно раскольниками без всякого разрешения гражданской власти, приехали: московский лже-архиепископ Иоанн Картушин, измаильский лже-епископ Анастасий и мещанин г. Николаевска, бывший секретарь Савватия, а ныне «всероссийский миссионер против неокружников», Климент Перетрухин со времени своего поступления на московскую раскольничью лже-архиепископскую кафедру, Картушин уже второй раз приезжает в этот монастырь, не забывая «посетить» и село Городище. Само собой понятно, что все эти поездки сопровождаются торжественными богослужениями, проповедями, наставлениями, клеветою на православную Церковь и восхвалением раскола. Эти же поездки оставляют после себя нежелательный след и в деле народного образования: лично мной наблюдалось, что после приезда Картушина, а потом Перетрухина, из церковно-приходской и земской школ села Городища, без всякой, по-видимому,. причины, убавлялось по нескольку человек, да и в оставшихся учениках-раскольниках во время уроков по Закону Божию замечалось что-то необыкновенное: отвечали очень вяло, нехотя, многие заявляли, что они не учат этих уроков и т. п. Такие же и даже более ощутительные последствия в этом отношении оставляли после себя посещения Картушиным хуторов и станиц Донской области, где после проповеди Картушина в одном хуторе раскольники разобрали своих детей из школы (кажется, 42 мальчика), отчего и школа должна была закрыться¹⁵⁶. Удивляться здесь приходится не тому, что раскольники слепо верят каждому слову донского урядника и выполняют всё им повеленное, а тому, что вся эта, идущая в разрез с интересами государства, проповедь донца производится открыто с амвона их молелен, на что никто не хочет обратить должного внимания.

Те, кому нужно было бы об этом ведать, ничего не ведают, а зараза распространяется и распространяется, проявляясь то в той, то в иной форме... По-видимому, какое может иметь значение слепой крестьянин села Городища Пётр Игнатьевич Подрядчиков? А прислушайтесь вы к народному говору после его отъезда из Городища...

Это великий, умнейший человек! живёт он в самом Питере; его знает Сам Государь! Государь подарил ему бесплатный билет для проезда по всем российским железным дорогам для того, чтобы он ездил и увещевал своих братий оставаться в расколе. Он занимает несколько тайных должностей; все великие князья и сановники ему известны; члены Св. Синода, Обер-Прокурор, его Товарищ по долгу разговаривают с ним; митрополиты Антоний и Владимир его всегда принимают и т. д. и т. д.

И всё это только потому, что этому слепцу как-то удалось выпросить у одного из великих князей бесплатный билет, который в Городище неоднократно показывался. А чем лучше, добросовестнее этого слепца разные Иоанны, Перетрухины, Мельниковы, Худошины и проч. и проч.? И они свободно разъезжают по России, собирают народ, как Перетрухин в январе прошлого года в Городище, и «поучают» его, чему им вздумается.

Невольно как-то пронеслось у меня в голове, когда я узнал о приезде в монастырь Картушина с братией, чем-то ознаменуется ещё этот его приезд.

Лишь только разнеслась по Городищу передаваемая из уст в уста радостная для раскольников весть о приезде их лже-владыки, как в тот же день они, давно уже недовольные своим лже-попом Матвеем за его непостоянство в вере (он уклонялся в неокружники), за пьянственное житие и иные непотребства, составили приговор об избрании своего лже-диакона Карпа в лже-иерея и вечером же этот приговор передали уряднику Картушпну, который и приказал Карпу быть готовым на завтра к производству в лже-иерея.

Рано утром, 22 октября, почти все раскольники с. Городища по-выехали в монастырь посмотреть на никогда невиданное ими совершение рукоположения. И, действительно, торжество было велие: два мнимых епископа совершали литургию, во время которой Картушин «высвятил» Карпа, к великой досаде Матвея, в лже-священника. Не утерпел Картушин, чтобы не сказать за службой и своего слова назидания, повелевая огребатися еретиков, вкупе с ними не пить, не есть, а наипаче не молиться, брад своих не брить, немецкого платья не носить, от осквернения на фабриках и заводах табаком и совокупным ядением с еретиками очищаться молитвой своего пастыря, детей обучать крюковому напеву, следить за поведением священников и, если будут упиваться, запрещать им служить, а потом доносить или лично ему, или благочинному и т. д.

По настроению возвратившихся из монастыря городищан было заметно, что всё это вместе взятое, т. е. торжественное богослужение, рукоположение Карпа, поучение или инструкция донского урядника, произвело на них сильное впечатление, подняло их религиозный дух, укрепило ложное сознание в правоте раскола. Но были, конечно, и такие, которые, смотря на всё это торжество, невольно задавали себе неотвязчиво – назойливый вопрос: а что да если всё это только один обман, а не истина? Что да если этот Иоанн, действительно, не архиепископ, а урядник? Неужели тогда эти дорогие облачения, эти ризы без благодати, спасут нас? и т. д., и т. д. Чтобы рассеять свои сомнения, они усердно просили Картушина и Перетрухина провести со мной несколько публичных бесед о вере. Но последним почему-то не особенно желательно было вступать в собеседование и они, под каким-то предлогом, отказались. Не желая упускать такого удобного для бесед случая, я послал Картушину и Перетрухину приглашение. В 2 часа дня, когда я вместе с священником с. Адрианополя, о. Макарием Диденко, был в волостном правлении, где предполагалась беседа с штундистом Калошиным, к моей квартире подъехал монастырский экипаж, в котором сидели: Перетрухин, мнимый игумен монастыря, ольховатский крестьянин Исай Блинов и городищенский крестьянин – Малахий Рындин.

Перетрухин с того времени, как я его видел, значительно поправился и пополнел настолько, что мало поношенный немецкий пиджак, против чего так восстаёт Карлушин, едва застёгивался на одну верхнюю пуговицу; на носу блестели очки в золотой оправе. По всему заметно было, что живётся Перетрухину «вольготно» и привольно.

Материально он обеспечен, пользуется почётом, везде разъезжает и встречается раскольниками, как дорогой гость, правая рука лже-архиепископа, опора старообрядчества. А в будущем... кто знает: ведь в расколе вся возможна суть. Почему же ему, такой знаменитости, невозможно быть епископом, а быть может и архиепископом? Жена померла, так что же теперь может воспрепятствовать ему в достижении этой цели? Неужели этот еретик Швецов или урядник Картушин лучше его? А женатый и семейный Иона смоленский?

На вопрос мой, по каким делам они заехали в монастырь, Перетрухин начал рассказывать, что он ехал из Москвы в свой Николаевск, Самарской губернии, но совершенно случайно попал в Донскую область, где на ст. Арчада неожиданно для себя встретился с Картушиным, который ехал из своего родного хутора Попкова, и поехали с ним в Бессарабию; на ст. Зверево они встретились с Анастасием Измаильским и решили заехать в скит – отдохнуть после продолжительного пути.

– Вот таким-то манерцом, – закончил он, – мы и угодили к вам, в ваши края. Мне кажется, что в этом нет ничего предосудительного? – добавил Перетрухин, обращаясь ко мне.

– В чём в этом?

– В том, что мы приехали в свой монастырь.

– На всякое дело нужно смотреть не с внешней его стороны, а с внутренней. Не плохое дело – приехать в монастырь – помолиться, но в цели вашего приезда можно и должно видеть совершенно другое, а именно – желание ваше и ваших лже-владык усилить своё вредное для св. Церкви влияние на раскол, запретить ему, через собеседования и чтение полезных книг, познавать св. истину и стремиться к ней, внушить ненависть к православной Церкви и её пастырям, а всё это нельзя назвать непредосудительным.

– Мы на беседы ходить не воспрещаем: я всегда ругаю своих попов, что они избегают встреч с священниками: почему не повидаться да не поговорить? – тут плохого ничего нет. Я вот и сам в Николаевске частенько бываю у единоверческого священника, дающего из своей библиотеки книги; и он бывает у меня. Если здешние попы наши не ходят к вам, я их за это сегодня же поругаю.

– Вы говорите, что в беседах ничего плохого не видите, лже-архиепископ же ваш предписывает, чтобы никто на беседы не ходил, – значит, он видит в них что-то плохое для своего общества. Я не могу допустить мысли, чтобы вы, действительно, не соглашались во мнениях с своим лже-архиепископом, а посему и словам вашим я доверять не могу.

– Это, конечно, дело ваше. Но позвольте заявить вам, что беседовать мы никогда не прочь, и вот сейчас приехали условиться с вами относительно времени... Когда вы можете побеседовать с нами?

– Беседы мне желательно бы начать сегодня.

– Как сегодня?..

– Очень просто: сегодня праздник, народ знает, что вы у меня, поэтому стоит только нам пойти в школу, как можно быть уверенным, что через несколько минут она переполнится слушателями.

– Нет, сегодня я не могу.

– В таком случае завтра, или в воскресение, после завтра...

– И так не могу: у меня сейчас с собой нет ни книг, ни пособий, да, откровенно говоря, не для этого я сюда и ехал,

После некоторых обсуждений решились произвести беседы 1, 2, 3, 4 и 5 декабря по вопросам: о признаках и вечности Церкви Христовой, о необходимости в Церкви Христовой епископского сана и полноты богоустановленных седьми таинств, о незаконности австрийской иерархии, о смысле клятв большого московского собора 1666–67 гг. и «О порицаниях полемических писателей».

Условившись относительно бесед, мы продолжали разговор

– Скажите, пожалуйста, – обратился я к Перетрухину: – с вами приехал, кажется, говорили вы, Анастасий измаильский?

– Да, он.

– Это, вероятно, тот самый, что писал когда-то Силуану кавказскому письмо, в котором горько и правдиво сетовал на то, что церкви старообрядческие освящаются вместо мученических – на трупах некрещённых черкес?

– Не знаю... Я не слыхал что-то про это...

– Трудно верится, чтобы не слыхали о таком серьёзном письме¹⁵⁷.

– Да нет, правда, не знаю...

– Значит, вы знаете только то, что выгодно знать для вашего общества, а всё невыгодное, обличающее вас, стараетесь не знать... Для того, чтобы оклеветать православную Церковь, вы с кропотливостью и терпением, достойными лучшего применения, собираете разные фельетонные статьи, вышедшие из-под пера разных писак «от строчки», группируете их, распространяете среди русского народа, не жалея на это ни времени, ни средств, а вот о таком-то серьёзном заявлении своего лже-владыки притворяетесь ничего незнающим.

– Но чем же вы докажете, что мы стараемся клеветать на вашу Церковь?

– За доказательствами ходить далеко не придётся. Наша январская беседа с вами убедила меня, что вы стараетесь не о том, чтобы раскрыть перед слушателями истину, а обзывать нашу св. Церковь разными неприличными словами и тем подделаться под вкус, под понятия толпы. А ваш коллега Мельников? Что он издавал за границей под громким названием «Слова Правды», как не разные пасквили на православную Церковь?

– Тебе, господин, всё можно говорить! – сказал грубо Рындин.

– Так ты, Малахий Иваныч, не веришь, что Мельников издавал одни пасквили?

– А то так и поверю – подставляй карман-то шире!

– Надеюсь, что Климент Анфиногентович не откажется от своих слов. Когда мы ехали с ним в одном вагоне с беседы из Орехова, он рассказывал мне, что Мельников присылал ему своё «Слово Правды», но, прочитав только один № этой газеты, Перетрухин забросил всё присланное Мельниковым в печку и написал ему, чтобы подобных произведений он больше не высылал...

– Да, это было, сказал Перетрухин: я не одобряю такой полемики.

– Вот тебе, Малахий Иванович, пример наглости и беззастенчивой лжи вашего защитника Мельникова. Ты, вероятно, читал в «Слове Правда» рассказ Вихлянцева «о теле Феодосия»?

– Читал; ну, и что же? не нравится вашему брату?

– Этот рассказ от первой до последней строки есть наглая клевета на Вихлянцева и дерзкое кощунство над чудотворными мощами святого Феодосия. Когда Вихлянцеву прочитали этот рассказ, он возмутился наглостью Мельникова и печатно всем заявляет, что Мельников оклеветал его, что никакого рассказа «о теле Феодосия» он, Впхлянцев, не писал. Для чего же Мельникову понадобилось выдумывать такой небывалый рассказ? – Чтоб покощунствовать над Св. Православной Церковью, чтобы задержать во тьме раскола ищущих соединения с ней. Видишь, как опасно доверять вашим лживым защитникам. Не лучше современных были и первые защитники, и родоначальники раскола-старообрядства. Разве правда, что мы не веруем в Сына Божия, что ограждаем себя печатью антихриста, что молимся духу лукавому? А ведь именно этими и подобными клеветами «обносили» тогда Православную Церковь Аввакум, Никита и прочие их споспешники.

– Положим, что разделение-то испервоначала вышло не из-за этого, сказал Перетрухин, – тут книжное исправление всему вина.

– Гордость и своеволие – всему вина, а не книжное исправление. Исправлялись же книги в русской Церкви и раньше Никона, а почему-то никакого разделения из-за этого не происходило. Причина отделения кроется в личных отношениях Аввакума к Никону, а «память» и исправление книг – только неблаговидный предлог.

– Книги задолго до патриарха Никона были исправляемы и при патриархе Иосифе были вполне правильны, поэтому их и не нужно было исправлять.

– Это говорите вы, а современные патриарху Иосифу книги совсем другое. Достаточно припомнить изречение книги Кормчей, в предисловии которой сказано: «воззри убо, аще неленостен еси, обрящеши ли где праве списанную, без всякого порока, в церквах святых книгу... вем, яко неудобь обрести возможеши».

– В Кормчей есть и послание Константина Великого к папе римскому, неужели вы и ему поверите?

– А разве не всему нужно доверять, что содержится в старопечатной книге?

– Это уж как хотите, но только одно я скажу вам, что этому предисловию мы не верим, как и вы не верите посланию Константина...

– Почему же не верите?

– Да это вам и без того известно. Если бы Кормчая была напечатана при патриархе Иосифе, тогда мы не имели бы права отвергать этого предисловия, а то ведь началась она печататься при Иосифе, а закончилась при Никоне, так легко было Никону и написать это предисловие.

– Это вы предполагаете, или имеете какое-нибудь основание говорить, что предисловие написано патриархом Никоном?

Рындин: Придёт время – наговоритесь, а теперь мы приехали только условиться о беседах, а не беседовать.

– Такая беседа для тебя, Малахий Иванович, полезнее. Ты обрати внимание, что Перетрухин уже не доверяет старопечатной Кормчей книге, не верит он и другим старопечатным книгам. Вот, например, в книге о вере написано, что Греческая Церковь при патриархе Иосифе сияла лучами благочестия, а Перетрухин, в своём «Мече духовном», доказывает, что будто бы в Греции в то время православие было сомнительно, – значит, он книге о вере не доверяет.

– Да, без рассмотрения свидетельству книги о вере доверяться вполне нельзя, – сказал Перетрухин.

– А вот Усов доверяет этому свидетельству, – сказал я.

– Не может быть!

– Читайте, или слушайте – я прочитаю. И я прочитал: «Что во время списателя книги о вере греческая Церковь была православна – в этом мы не противоречим». (Разбор ответов на 105 вопр.). Кому же теперь из вас верить: вам или Усову. Обоим доверяться нельзя, так как учение ваше совершенно противоположно. Перетрухин взял из моих рук книгу и стал читать её. «Я согласен с Усовым, сказал он, потому – это он далее пишет: Но он (списатель книги о вере) жил и писал её за несколько лет до патриарха Никона, когда ещё греческая Церковь не в малейшей части преданий церковных-не отменила и даже не нарушила (кн. овер л. 93) и молилась двуперстно».

– Что в Греции во времена писателя книги о вере молились двуперстно, это ложь, которую обличают и ваши учёные защитники. Но дело не в этом, а в том, что Усов доверяет свидетельству книги о вере, а вы не доверяете.

– И я могу допустить, что в то время, когда писалась книга о вере, греческая Церковь была православна, а при патриархе Иосифе – еретическая.

– А когда, по-вашему, эта книга написана?

– Да нужно предполагать, что за долго раньше Никона.

– Слушайте, что говорит Усов: «Книга о вере, говорит он, написана в Малороссии киевским михайловским игуменом Нафанаилом 1644 года, значит, при патриархе Иосифе, а в Москве напечатана в 1648 г., т. е. за 4 только года до патриарха Никона...

– Нет, это ошибка, опечатка! – воскликнул Перетрухин.

– Я бы советовал тебе, Клим Финогеич, попусту и язык-то не чесать! наговоритесь ещё – сказал Рындин.

– Странное дело, – ответил я Перетрухину: всё то, что говорит не в вашу пользу, вы считаете или сомнительным, или ошибочным, или же незаслуживающим доверия. А ведь все эти, по вашему мнению, «сомнительные», «ошибочные» и «не заслуживающие доверия» свидетельства находятся в старопечатных книгах, перед которыми настоящие старообрядцы благоговеют, как перед великой святыней. Скажите же мне откровенно: «всему ли, написанному в старопечатных книгах, следует доверять»?

– Знаю, куда вы тянете меня! – сказал Перетрухин, смеясь.

– Я тебе говорю: оставь этот разговор! – приказал Перетрухину Рындин, и Перетрухин повиновался.

Посидев ещё несколько минут и к слову сказав, что Мельников и он написали ещё по сочинению против Православной Церкви, Перетрухин с братией оставил мою квартиру.

Через час по отъезде Перетрухина «изволил» пожаловать ко мне в квартиру и сам донской урядник Иустин Картушин, мнимый архиепископ московский, в сопровождении нескольких городищан.

Одет он был в дорогую меховую шубу, на ногах блестели резиновые галоши, а в руках был щеголеватый шёлковый зонт. Не снимая галош и не выпуская из рук зонта, он помолился на иконы, поклонился всем присутствовавшим в комнате и, по моему приглашению, сел в кресло. Резиновые галоши на ногах и зонт в руках как-то странно было видеть у того, который так горячо восстаёт против всего немецкого, еретического... Если бы старообрядцы были немного посмышлёнее, они непременно сказали бы ему: «владыко святый! ты воспрещаешь нам носить немецкое платье, называешь его еретическим, а ныне мы зрим, яко нози твои погрязоша в ересь сию, и руци твои содержат сию ересь, егда ты и молитву твориши».

– Вы, кажется, родной брат донского православного миссионера К. А. Картушина? – спросил я Картушина.

– Да, брат. А вы разве знакомы с ним?

Начавшийся таким образом разговор скоро принял желательное для меня направление. Между прочим, я спросил Картушина, правду ли про него говорят и пишут, что он воспрещает раскольникам отдавать своих детей в православные школы.

– Нет, о. Сергий, это клевета на меня. Что я ничего не имею против школ, вы можете убедиться из того факта, что мои родные внуки учатся в министерских школах.

– Это, положим, ещё ничего не доказывает, так-как мне хорошо известно, что вы у сына не пользуетесь особенным авторитетом, и между вами существует обоюдное неудовольствие. Но мы знаем более веские доказательства о вашем воспрещении отдавать детей для обучения в еретические школы...

– Едва ли вы представите такое доказательство.

– А ваши «поучения», произнесённые в хут. Калач?..

Картушин, помолчав немного, ответил: я ничего не имею против начальных министерских или там других каких школ, но только внушаю старообрядцам, что они должны учить детей и крюковой напевке, а то у нас теперь совсем мало стало певцов.

– А вот про одного вашего собрата, кажется, Кирилла – писали, что он пожертвовал порядочную сумму на открытие церковно-приходской школы в Тираспольском уезде, на плавнях, где произошло известное ужасное событие...

– Что же? это дело доброе. Вообще скажу вам, батюшка, что я не против образования: детей учить обязательно нужно...

Разговаривая далее, я узнал от Картушпна, что в настоящее время у старообрядцев 21 мнимый епископ, из коих 15 в России и 6 заграницей, что в хут. Калач он – Картушин, предназначил было Исидора астраханского, но донцы не соглашаются принять нового епископа, так как у них есть Силуан, который тоже недоволен открытием новой кафедры.

Желая дать другое направление разговору, я спросил Картушина, виделся ли он в этот раз с братом миссионером.

– Нет, не пришлось: он поехал на беседы в Усть-Медведицкую станицу.

– Меня несколько удивляет, что вы, – брат такого опытного и многоначитанного миссионера, – и вдруг согласились быть мнимым епископом незаконной иерархии. Неужели вы никогда откровенно не говорили о религии с своим братом?

– Беседовали мы с братом почти каждый день несколько лет подряд, но изменить моих мнений он не мог, потому что они слагались у мена годами и годами же крепли.

– Так что теперь одебелело сордце ваше и ушами своими вы тяжко слышите? Не хотите изменять своих мнений только потому, что они слагались и крепли годами, а не потому, что они имеют твёрдое основание в Писании?

– Это трудно допустить, пот. что всякий человек стремится ко спасению, а потому и основывает свои религиозные мнения на твёрдом фундаменте.

– А ваш брат, в начитанности которому не можете и вы отказать, разве не стремится ко спасению? Разве, оставляя раскол, он делал это необдуманно, не имея никаких оснований?

– Он, без сомнения, имел и имеет какие-нибудь основания, но они для нас неубедительны.

– И, конечно, только потому, что вы мало вникаете в своё религиозное состояние, которое при всём своём желании защитить не можете. Помните ли вы, что лет десять назад вы вели в селединском монастыре беседу с Петром Батюшиным?

– Помню; но только эта беседа происходила лет пятнадцать назад.

– Некоторые городищане говорили мне, что тогда вы не оправдали своё общество в неимении в продолжение 180 лет епископов в своей мнимой церкви.

– Говорили по-разному, – отвечал Картушин, – мне лично тогда же некоторые выразили благодарность за доказательства, а некоторые тогда же заявили, что я не ответил, и хотели перейти в единоверие: на всех, как видно, и Бог не угодит.

– После этой беседы, говорите вы, прошло 15 лет. Без сомнения, что над предложенным Батюшиным вопросом вы за это время не мало подумали и пришли к какому-нибудь решению: если тогда не в силах были оправдать себя, то не можете ли теперь и, самое лучшее, на публичной беседе, в присутствии старообрядцев, которым, без сомнения, желательно слышать решение этого вопроса из уст своего архиепископа.

– На публичную беседу, о. Сергий, я не пойду, потому что от таких бесед вижу мало пользы; да при том же у меня теперь совершенно другая профессия, – уж извиняйте.

– Если вы чувствуете под собой твёрдую почву, то почему бы и не побеседовать.

– Нет, – право, – извиняйте: не могу, – у меня совсем другая профессия.

– Какая же у вас теперь профессия?

– Вы сами знаете, с кем говорите. Я говорил уже вам, что слишком мало толку вижу в этих беседах: на них не истины ищут, а победы; кто лучше говорит, тот и прав. Так, обыкновенно, народ простой понимает эти беседы.

– Очень может быть, что ваши защитники на беседах ищут не истины; с этим я не спорю; что же касается до православных миссионеров, то, как миссионер, могу уверить вас, что мы «не победити ищем, но прияти братию, ихже разлучением терзаемся». Но если вы не хотите идти на публичную беседу, то, надеюсь, не откажитесь побеседовать здесь. Вы говорите, что пятнадцать лет назад вы решили вопрос о неимении епископа так, что многие после этого присоединились к единоверию.

– Они не поняли моего ответа. Я на этот вопрос имел и имею свой взгляд. Вы, вероятно, заметили, что, разговаривая с вами, я постоянно вас называю «батюшкой» или «отцом» Сергием, следовательно, я считаю вас священником, а если я признаю священный сан за вами, то признаю его и за вашими епископами. Точно также учили и наши предки до принятия м. Амвросия.

– Что же из этого следует?

– Следует то, что мы без епископов не были.

– Если у вас ничего нет, а у соседа всего много, так неужели и вы богаты?

– Это сравнение сюда не подходит. Хиротония не капитал, а Божественное установление, поэтому я и смотрю на неё безразлично: в православной ли Церкви она совершена, или у еретиков.

– То есть?

– Для меня православные ли иерархи, или еретические – все равны, – все ведут начало от Христа.

– Если бы мне кто-нибудь сказал, что вы так учите, то я, говорю откровенно, низа что не поверил бы этому. Если вы действительно так учите, то вы – еретик!

– Почему так?

– Да, так – еретик! Святые отцы еретиков не считали равными, а разделяли на три чина, а вы даже и православных от еретиков не разделяете.

– Вы меня неправильно поняли. Я хотел только сказать, что равно признаю сан и за православными епископами, и за всеми еретическими.

– Опять еретик! Св. отцы на соборах за некоторыми еретиками совершенно не признавали священного сана, а вы учите не согласно с учением этих соборов. Неужели, но по вашему мнению, и еретики первого чина тоже равны с православными?

– Нет, я так не учу. Но что касается до еретиков второго чина, а тем более третьего, то за ними нельзя не признать священного сана.

– За еретиками второго чина, принимаемыми в общение с Церковью через миропомазание, также не признаёся священный сан.

– На основании 8 пр. первого вселенского собора они остаются в сущих санах.

– В правиле, вы говорите.

– Да, в 8 правиле.

– В правиле ли?

– Ну, в толковании, – это всё равно.

– Постановление вселенского собора и мнение частного лица для вас всё равно?

– По ведь церковь принимает эти толкования?

– Принимает, но нигде не сказано, чтобы мнения толкователей правил она считала равно-обязательными для себя, как и сами правила. А вот из послания самого константинопольского собора мы знаем, что еретики второго чина по присоединении к св. Церкви через миропомазание становятся простыми мирскими людьми, хотя бы в ереси и были иерархическими лицами.

– Вам нравится это послание, а нам толкование 8 правила. Но говорю вам, о. Сергий, что я беседовать не согласен. Вот в декабре приедет сюда Перетрухин, а в Ростов в январе Бриллиантов, и набеседуетесь.

В это время в комнату и с главного хода, и со двора, быстро вошли несколько человек-раскольников во главе с своими лже-попами: Матвеем и новопоставленным Карпом.

Курьёзны отношения их к своему лже-архиепископу. Войдя в комнату, Матвей и Карп помолились на иконы, затем подали руки мне, о. Макарию Даденю и др., бывшим у меня, православным, а затем, обращаясь к Картушину, проговорили: «здравствуйте»! и без всякого приглашения сели: Матвей за тот же стол, за которым сидели мы с Картушиным, а Карп за другой. Наступившее минутное молчание прервал Матвей, который, положив ногу на ногу и обращаясь к своему владыке, спросил: «ну, а отсюда ко мне что ли»? Картушину, по-видимому, стыдно было за своего «батюшку»: он только посмотрел на него и не удостоил ответом.

– Вы вот что сделайте-ка, братия, обратился я к пришедшим: выручайте своего владыку – он запутался в ересь.

Матвей. У! охота вам, о. Сергий, беседовать! Надоело нам всё это.

– Когда же могло надоесть? Вы ни разу и на беседах-то не были.

– Оставьте эти речи: вот приедет Перетрухин – и рассуждайте с ним, а мы с владыкой не по этой части.

Рындин (грубо выкрикивая): Отец Сергий! мы просим вас не затруднять нашего владыку вопросами.

– Ты, Малахий Иваныч, оскорбляешь своим криком и своего владыку.

– Картушин: Нет уж от беседы прошу меня уволить, я и не здоров, и, скажу откровенно, многое перезабыл. Я благословил уже Перетрухина приехать сюда, с Богом и беседуйте.

– А до приезда Перетрухина благословили бы Малахия Иваныча, Малахий просиял и с нетерпением ожидал ответа. Но, помолчав немного, Картушин сказал: я приезжал сюда с намерением провести ноябрь месяц в этом монастыре и немного отдохнуть на юге – ведь я южанин, – на вижу, что и климат, и некоторые другие условия не благоприятствуют этому намерению. Поеду ещё куда-нибудь облюбовать местечко. А теперь – до свидания. (Он подал руку). В Москве будете, заезжайте и ко мне. – На другой день Картушин выехал из монастыря в Бессарабию.

После я узнал, что последствием приезда Картушина в нашу епархию будет открытие нового раскольнического прихода в сл. Трафимовке, Харьковской епархии, прежде составлявшей часть городищенского прихода.

Екатеринославский-миссионер.

По приглашению Троицкого окружного суда (Оренб. губ.), в июне месяце мы должны были отправиться в г. Челябинск, чтобы присутствовать в качестве эксперта при рассмотрении дела о казаке Новокрещенове, обвиняемом в распространении сектантства. Вследствие этого мы имели случай посетить не только Самару и Уфу, но и Екатеринбург и Тагил, и Пермь, – места, где доселе не бывали. Берусь поделиться с читателями своими наблюдениями и впечатлениями, рассказать о своей поездке, – более, чем в три тысячи вёрст, в течение двух недель.

4 июня на Самолетском пароходе мы выехали из Казани, вниз по Волге до Самары; там мы имели в виду повидаться с преосвященным Гурием, близко к сердцу принимающим дело миссии, в доме которого и встретили вполне радушный приём. Кроме того, в Самаре живёт семья неких Постниковых, – выходцев из Костромской губернии, придерживающихся учения бегунов, так называемых «жиловых». С этой семьёй, состоящей из матери, сына и дочери, мы познакомились в Казани. Дочь Настасья, молодая девушка два и более года назад училась у бывшей бегунки Евстолии (Елизаветы Аполлоновой) и жила у неё в келье. По обращении же её в православие, Настасья несколько раз была у нас в доме, а потом уехала в Самару, где и живёт с матерью и братом Андреем. Андрей содержит ткацкое заведение, и не скрывает, – что довольно необычно, – что он последователь учения бегунов, «жиловой бегун». Мать их прошедшей зимой была у нас в Казани и, хотя не выдавала своих убеждений, но заметно было, что она-то и держит детей в известном направлении.

По слухам, к Постниковым, наезжают по временам и бегунские наставники и между ними известный Савва Онисимов, бывший опекун обратившейся Елизаветы, прилагающий особенные заботы, чтобы возвратить её к бегунам, хотя бы пока в качестве «жиловой». Осведомив об этой опасной семье Самарского епархиального миссионера, мы, вместе с ним два раза посетили Постниковых. Девицу Настасью мать и брат собирались выдать замуж, повенчав в православной церкви, – обычное явление у «жиловых бегунов», и мы говорили о необходимости исполнить ей христианский долг. По билету Настасья, хотя и значится православной, но она не была очень давно, – если только когда-нибудь была, – у исповеди и св. причастия. В первое наше посещение у Постниковых случился один их родственник, из Костромской губернии, бывший старообрядец, а теперь православный; по случаю нашего прихода был приглашён ещё один знакомый Андрею, из ревностных православных и мы начали между собой беседу, уговаривали брата и сестру оставить учение бегунов. Хозяева были вежливы, но заметно было, что мать отклоняется от беседы и не расположена к тому, чтобы дочь её исповедалась и причастилась. Ссылалась она более всего на краткость времени. Разговор происходил в субботу, накануне праздника Св. Троицы. Мы указывали, что времени будет ещё достаточно и для говенья, и для свадьбы; нужно только не медлить. На другой день, по окончании литургии с вечерней, мы снова зашли к Постниковым и вели разговор о том же. Мать, видимо недовольная нашей беседой, скоро увела дочь гулять; с сыном мы на некоторое время оставались, но до чего-нибудь определённого не договорились; он был молчалив и сдержан... Впоследствии оказалось, что Настасья так и остаётся девицей; видимо, без исповеди и причастия её не повенчали, а исповедаться и причаститься мать ей не позволила. Да и жених-то её крестьянин Казанской губернии, Тетюшского уезда, живущий в работниках у Постниковых, тоже – сомнительный.

Отмечаем описанное обстоятельство потому, что «жиловые бегуны», – вышедшие из бегунства, или ещё не перекрещённые, а только «познающие» или, по выражению бегунов, «познаные» стремятся повенчаться в православной церкви, не исповедуясь и не причащаясь. К этому они имеют возможность, так как в паспортах они отмечаются «православным». После же этого они и детей не будут крестить в церкви, или, если окрестят, то не принесут их к св. причастью, и кума и куму выберут подходящих¹⁵⁸. Таким образом, этот церковный брак – чистое лицемерие и глумление, «Сводных» браков, по благословению родителей, бегуны совсем не признают. Несколько случаев подобных браков было у нас в Казани, и Казанский архиепископ сделал циркулярное подтверждение духовенству не венчать браков, когда жених или невеста не были продолжительное время на исповеди и у св. причастия, а требовать исполнения ими христианского долга. На исповедь бегуны могут ещё пойти, но особенно удаляются от св. причастия, считая оное осквернением.

В тот же день, 6-го июня, в 5 часов вечера, мы оставили Самару и отправились по железной дороге на Уфу. Благодатный и обильный дождь сопровождал наш отъезд. От станции Кинель вправо оставили линию на Оренбург и поехали по недавнему Сибирскому пути. На следующий день были в Уфе, где и остановились до вечера у о. ректора духовной семинарии. В Уфе явились к преосвященному Иустину, осмотрели город и навестили нашего бывшего товарища по Петербургской Академии, кафедрального протоиерея Е. Н. Соловьева, лежащего на одре тяжкой болезни. Вспоминали с ним то время, когда 35 лет и более назад мы были студентами, говорили о том общественном направлении, какое тогда господствовало, и о наших бывших начальниках (Высокопреосвященный Иоаникий, митрополит киевский и галицкий, – бывший ректор академии, и почивший два года назад архиепископ казанский Владимир, бывший инспектор) и о профессорах, почти все уже скончавшихся: B. Н. Карпове, И. А. Чистовиче, И. В. Чельцове, Μ. О. Кояловиче, И. Ф. Нильском и других. Все они сумели предостеречь в своё время молодёжь от опасных веяний. Говорили мы душевно, но немного, сколько позволяло время и состояние больного о. протоиерея. В 11 часов вечера отправились далее по направлению к Уралу.

В два часа ночи показались Уральские горы, точно стена великанов, совершенно преграждающая нам путь, великанов, беспорядочно разбросанных, по виду конусообразных. Смотря на них издали, можно было думать, – если не знаешь, – что при подошве их и конец нашему путешествию. Но строительное, инженерное искусство, приложив много трудов к преодолению природных препятствий, преодолело их и проложило путь по местам непроходимым. При везде в горы, мы поражены были грозным величием природы. Становилось как-то жутко мчаться при помощи пара, между безмолвными великанами, – внизу их, или по рассечённым их бокам и откосам, где с одной стороны, – большей частью левый от нас, – каменная стена, гладко обсечённая, а с другой – обрыв и какая-то речонка или просто ручеёк, а впереди, прямо и с боков всё те же высящиеся конусообразные великаны, поросшие лесом, казалось, и выхода тут нет. Но посмотришь вперёд, змейкой вьётся насыпь железнодорожного полотна с двумя чёрными линиями рельсов, и является уверенность, что опять искусство человека нашло себе путь в непроходимом, по-видимому, лабиринте гор... Приходилось ехать и между двух иссечённых скал, в темноте, а затем по какому-то висячему мостику над пропастями. Поезд то поднимался в гору, то быстро спускался под уклон, сдерживаемый тормозами, то огибал грозные великаны гористых конусов. Целых полтораста вёрст такой дороги. Картина поразительная. Природа и искусство человека столкнулись здесь лицом к лицу, чтобы оспорить первенство, и, хотя человек оспорил его своим искусством, но и соперник стоит твёрдо и величаво, как бы предостерегая, что одна неосторожность, или непредусмотрительность может стоить жизни тех, которые доверились человеческому искусству. При этом размышлении человек, – властелин земли, невольно принижается, хотя и любуется поражающею картиной. И видится, что здесь, во всём этом, нет собственно врага, а есть только соревнование и молчаливая дружба, под управлением Божьего промысла.

После перевала за Урал идёт равнина. Это уже Азия, хотя ещё не Сибирь, Сибирь начинается за Челябинском, где и поставлен столб. Челябинск – захолустный прежде, ничтожный городишко, начинает оживать. Он стоит на узле железных дорог – Сибирской и Пермской и ему несомненно предстоит будущность. Места здесь хлебородные... Можно надеяться, что с проведением великого Сибирского пути не только Челябинск, но и вся наша русская Азия проснётся от векового сна и станет не страной отверженных, но страной культуры и цивилизации в лучшем смысле слова, что процветут патриотической гражданственностью не только Томск, Красноярск и Иркутск, но и Чита и Нерчинск, с бесчисленными посёлками прежних ссыльных, что пройдёт каких-нибудь 25 лет, и они отбросят от себя последние грязные одонки¹⁵⁹, которые не захотели очиститься, а воспримут здоровое гражданственное население, могущее дать славу и честь родной земле. Великая идея прошедшего царствования Царя-Миротворца – связать Европейскую и Азиатскую Россию железным кольцом, Балтийское море с Восточным океаном! Пётр 1 прорубил окно в Европу; теперь, можно сказать, почти уже прорублено окно в безбрежную даль востока.

Дело, по которому мы приехали, рассматривалось 10-го июня. Обвинялся, как мы сказали, казак Новокрещенов в распространении секты, которая по всем признакам есть младо-штундизм, т. е. штундизм, отрешённый от баптизма. Обвинение было предъявлено по первой части 196 ст. Улож. о наказ., т. е. за совращение в секту известного лица. Предварительное следствие было ведено вместе с тем и по третьей части той же статьи, т. е. за склонение в секту других, хотя и без последствий совращения. Но судебная палата оставила последнее без уважения и предала обвиняемого суду только по первой части. Совращённый, вызванный в качестве свидетеля, отказался, – как и можно было ожидать, – от того, что был совращён подсудимым, хотя и не отрицал, что он – сектант. через других свидетелей подтвердить обвинение оказалось невозможным, и подсудимый призван невиновным. Между тем, сколько можно судить по некоторым показаниям, пропаганда штундизма не дремлет и имеет успехи в прилегающих к Челябинску деревнях.

В Челябинске живёт противо-раскольнический миссионер, священник Неаполитанов, – человек, знающий своё дело и много трудящийся. С ним не мало мы беседовали о расколе и о разных приёмах по ведению бесед и по решению некоторых вопросов. Труды его в этой области не безуспешны, но затруднение в том, что пожелавших обратиться разных уставщиков, живущих исключительно отправлением богослужения и треб, невозможно устроить на соответствующие места хотя бы псаломщиками при сельских церквах. Вообще, у нас назревает большой и сложный вопрос о присоединённых, – чем их поддержать, как устроить, а детей бедняков – воспитать. Об этом была речь и на последнем миссионерском съезде, и с этой-то особенно стороны представляется существенно необходимым образование общероссийского, православного миссионерского общества. Иногда не так трудно бывает обратить, как устроить новообращённого, соответственно его способностям, привычкам и прежнему роду жизни. Противники наши умеют этим нашим затруднением пользоваться и, нужно сознаться, что сыны века сего, – раскольники и сектанты – мудрее сынов царствия Божия.

Раскол за Уралом очень силён и для его ослабления требуется усиленное миссионерское воздействие. Священник Неаполитанов постоянно в разъездах на больших расстояниях. При этом, как в других местах, так и за Уралом одно и тоже явление: – где проявляется живая миссионерская деятельность, там раскол слабеет, по крайней мере, там нет совращений из православия, да и количественно он понемногу уменьшается. Но одному человеку нельзя повсюду быть и успеть, и, вот, он незаметно на первый взгляд усиливается в других местах. – Является другой большой вопрос, – подготовить всех пастырей церкви для борьбы с расколом. Задача эта всеми уже теперь сознана и разрешается, но успешно ли, сказать затрудняемся, тем более, что дело здесь не в одном знакомстве с учебником, но в постоянном чтении, а ещё более в сердечной любви и усердии. Независимо от раскола и за Уралом, как мы уже заметили, начинает угрожать новый, более страшный враг, в виде упомянутой штунды и других сект, о которых скажем ниже. Борьба с ними стоит уже на другой почве, так что одному борцу и не под силу бороться со всеми враждующими, – хотя некоторые берутся за то и другое дело, – подготовленные только к одному. Для борьбы с расколом требуется отчётливое знание старопечатных книг; для борьбы со штундой такое же знание библии. При этом и сами вопросы совершенно иного рода, требующие общего богословского образования, – которое, правда, и в первом случае нелишне.

Из Челябинска по недавно открытой железной дороге 11 числа мы выехали в Екатеринбург. Слева (на запад) виднелись отроги Урала, справа (на восток) – равнина. Екатеринбург – город старообрядства. С ним связаны исторические имена Рязановых, Подурцевых и других. Памятником Рязанова служит прекрасная единоверческая церковь, отличающаяся богатством икон, церковных облачений и замечательной дарохранительницей, стоящей на престоле. Ценность этих украшений так велика, какую едва ли можно встретить и в столицах. Икону Божией Матери в иконостасе, около царских врат, и дарохранительницу оценивают десятками тысяч рублей. Не в дальнем расстоянии от единоверческой церкви стоит большая каменная моленная австрийского священства. В Екатеринбурге также живёт миссионер, с высшим богословским образованием, С.Н. Романовский. Он беседует не с одними старообрядцами, но и с другими разными сектантами... Побывав у преосвященного Христофора и побеседовав с ним о расколе и других сектах, мы отправились осматривать город. Замечательна в нём гранильная фабрика; в ней мы видели разные работы и изделия; из последних обращает на себя внимание приготовляемый для строящегося в Петербурге храма в память Царя-мученика иконостас и карта Парижа; тот и другая делаются из разноцветных камней. Екатеринбург по общему виду, также и по количеству жителей скорее губернский, чем уездный город, лучший многих губернских городов северной и средней России. Не имея в Екатеринбурге дела, мы хотели на другой же день отправиться прямо в Пермь. Но в воскресенье 13-го числа была назначена миссионером беседа в Нижнем Тагиле с еговистами или с последователями общества Десного братства. По приглашению г. Романовского, мы охотно остановились в Тагиле, чтобы лично ознакомиться с означенными сектами.

Тагил представляет собой громадную деревню, с 40 тысячами жителей, раскинутую из конца в конец на 7 вёрст и расположенную на восточной стороне Урала, близь самых гор. В нём несколько церквей, в том числе и единоверческая. Тагил и некоторые другие заводы: – Баранча, Кушва представляют главные центры еговистов. Отсюда распространяют они своё учение по соседним местностям, на восток и юг; заносится оно и на запад, за Урал. Нам приходилось читать немало судебных дел об этих сектантах не только Екатеринбургского и Пермского судов, но и Троицкого. По возвращении же в Казань нас ожидало дело Уфимского суда, из которого видно, что в пределах г. Мензелинска распространяется лжеучение, представляющее смесь штундистских заблуждений и понятий еговистов. Дело это пока в руках прокурорской власти и до суда ещё не доведено. В своё время мы надеемся опубликовать его.

Еговисты представляют из себя секту настолько фанатичную и вредную как в религиозном, так и в гражданском отношении, что на ней следует остановиться. Они отрицают учение о Боге, как духе, проповедуя, что Бог есть такой же человек, только «мудрейший из всех мудрецов», – отвергают учение о Господе нашем Иисусе Христе, как Сыне Божием, называя Его «распятым Еговой», «человеко-богом», – признают Его рождение от Девы естественным, глумясь над Матерью Господа. При этом они отрицают и общественный порядок; «чины и красные штаны» признают «за дурь и прелесть сатаны», проповедуют всеобщее равенство и бредят о земном 1000 летнем царстве в иерусалимской республике, которое изображают в самых ярких, фантастических чертах материального довольства и благополучия¹⁶⁰. Применительно к такому их учению и беседа была назначена о Боге, как существе духовном. На беседу явились несколько еговистов и во главе их, как их учительница и собеседница, бойкая и фанатичная еговистка лет 30 некая Марья Михайловна Ручьева, которая, – как откровенно сама о том заявила, и тетрадки с изложением учения еговистов составляет. По открытии беседы миссионер предложил ей прежде всего вопрос: все ли книги священного Писания, в Библии находящиеся, еговисты признают. Ручьева прямо на вопрос долго не отвечала, отказываясь тем, что миссионеру это уже известно из тетрадки, которую она ему прислала и в которой описана прежняя его беседа с нею; при этом она требовала читать эту тетрадку и опровергать. Тетрадка была передана нам в руки и, пробежав её, мы заметили, что в этой тетрадке ни одного слова нет на поставленный вопрос. После продолжительных уклонений Ручьевой ответить прямо на вопрос и настойчивого желания с нашей стороны слышать прямой ответ, Ручьева сказала: «эта Библия, которая на столе лежит испорчена, в ней истинна одна только «книга с неба» (Апокалипсис); читай, присовокупила она, видишь, эта книга с неба», и повторяла это несколько раз. «Вот прямо и сказала бы сразу, заметили мы; а это, слышал я, знаешь, да знаешь; я приезжий и не знаю этого, да и в тетрадке не нашёл. Так эта Библия испорчена; где же настоящая-то Библия»? Ручьева осведомилась, как нас зовут; ей сказали наше имя и отчество, но о фамилии умолчали, как мы и хотели, и ответила; «у меня она есть». – «Покажи, что это за Библия, если здесь нет, принести вели».

– «И здесь, в Тагиле нет, а есть в другом месте». – «Расскажи же, по крайней мере, чем она отличается от нашей Библии», Ручьева молчала. «В тетрадке, которая у вас, все есть, спохватилась она, дайте читать». «Да ведь это тобой написана тетрадка, а не Библия». – «В ней всё, в ней всё, дайте, я читать буду» ... и так без конца, одно пустословие. Поставленный вопрос остался без ответа, что мы и отметили. Миссионер объяснил народу, что он предложил прежде всего этот вопрос потому, что еговисты, хотя признают только одну книгу Апокалипсис, по-своему её растолковывая, которую и называют «книгой с неба», но тетрадки их испещрены указаниями на другие священные книги, ясно, что они своей Библии никакой не имеют, а пользуются нашей же Библией, заимствуя из неё то, что к ним подходит и опуская всё другое. Они распоряжаются Библией самопроизвольно, чтобы неопытных смутить, что-де в Библии так писано, поэтому я и желал, чтобы Ручьева прямо сказала, признают ли еговисты священное писание, а ей трудно было ответить. Ручьева заметила на это объяснение, что миссионер «талмудит» и всё повторяла о своей тетрадке. Чтобы положить конец ненужным уже препирательствам и перевести беседу ближе к объявленному вопросу о Боге, как духе, а не человеке, мы предложили миссионеру обратить внимание еговистов на первую главу книги Бытия, где сказано, что в начале сотворил Бог небо и землю, а человек сотворён уже в шестой день, и спросить: как же Бог – человек, а сотворил небо и землю раньше, чем человек был ещё сотворён, откуда же этот человек – Бог? Услышав этот вопрос, Ручьева в волнении заговорила прямо по нашему адресу: «вы Н... Ив... всё талмудите», повторяя много раз это «талмудите». Обратившись к ней, я сказал: не понимаю, что вы говорите, что за слово «талмудите». Ручьева ответила: – «рассуждаете». Я сказал: «выражайтесь, прошу вас, яснее, а то я ведь не понимаю того, что слышу, – что такое: всё «талмудите», да «талмудите». Другой присутствовавший еговист захотел объяснить нам, что такое – Талмуд и что значит «талмудите». На его объяснение мы заметили, что знаем это, но просим выражаться приличнее и для народа понятнее.

На поставленный вопрос о творении Ручьева опять ничего не объяснила, заминая его посторонними рассуждениями и требуя чтения тетрадки. Мы объяснили слушателям, что и на второй вопрос она ничего не отвечает – на вопрос, о котором и беседа назначена, и стали сами читать подходящее место из её тетрадки, в котором изложено учение еговистов о Боге. Тетрадка эта, как мы уже сказали, написана Ручьевой и прислана миссионеру Романовскому. Вот её заглавие: «Разговор Уральских еговистов с доскопоклонным миссионером г. Екатеринбурга С. Н. Романовским, которого сатона избрал для поддержания всех 666 христиан его». Мы прочитали это заглавие. Ручьевой, видимо, не понравилось такое обнаружение перед народом её ругани, и она сказала: «досталось г. Романовскому и вам, Н... И... достанется; еговисты не молчат». И действительно, как ниже скажем, и нам досталось, но обращаемся к тетрадке. Из неё мы прочитали следующий ответ относительно учения о Боге. «Вашего духа – Бога, если за тысячным солнцем ещё квадриллион миль пройдёшь, то и там вашего Бога не найдёшь, а наш Бог ходит по земле и заходит к друзьям Своим (Лк.2:23,12:4. Ин.15:15. К. С.¹⁶¹ Откр.3:21) и ужинает у них вместе с ними (K. С. Откр.3:20), подобно тому, как Он заходил к Аврааму и обедал у него под дубом и после ходил и стоял с ним у Содома (1 Моис. Быт.18:1–8,29.19:1) боролся с Яковом (1 Моис. Быт.32:24–32), заходил к Мельхиседеку, к Адаму и Евве, Каину и Авелю. Иову, Валааму и Магомету¹⁶², а обедал на Синае с 75 израильтянами (2 Мис. Исх.24:11–18), перстом Своим написал скрижали (2 Моис. Исх.31:15.32:16) и являлся Иоанну (K. С. Откр.1:13–18)». На вопрос миссионера, «так это значит, ваш Бог есть человек же?» ответ: «да, человек же, и даже Еврей, и даже обрезанный, но только Предвечно-бессмертный и имеющий в Своей власти ключи от ада и смерти (К. С. Откр.1:17–18). Т. е. Он воскрешает Своих друзей и делает их таковыми же неумирающими¹⁶³, как и 144000 израильтян (K. С. Откр.7:4–8.14:1–4): Мельхиседек (Пс.109:4. Евр.7:3), Енох, Илия, Моисей (Мф.7:13), Суслов (московский мещанин, два раза убитый и два раза воскресший¹⁶⁴), Яков Бэм (немец, башмачник, 16 лет искал истинную веру¹⁶⁵), Иван Гусс, Иероним Пражский (сожжённые живыми), Иоанн Замолвкин (Донской казак, учитель Пифагора, за 500 лет до Рождества Христова он летал по миру на стрелке), Пифагор, Зороастр (Персианин, предсказавший за 400 лет о появлении звезды над Вифлеемом при рождении Христа¹⁶⁶), Антипас (сожжённый живым в раскалённом медном быке, в капище), основатель новгородских еговистов, Захарий (по сатанински «стригольников»¹⁶⁷), Шарри (еврей из Митавы) и проч. И из женщин: Мариам, Деввора, Мать Христова, Иоанна Хуза (снабжавшая Христа деньгами, Лк.8:3), Мария Магдалина, Мария Клеопова, княгиня Медичи (девица, сожжённая живой в Риме за отступничество от сатаны к Егове), Елизавета Криднер (русская, из православных», она в Швейцарии, в 1814 году накормила 10,000 человек одной краюшкой хлеба¹⁶⁸), упомянутые у Мф.16:18 и великое множество других:. У Еговы есть и Отец, «тоже человек, но только бессмертный и тело Его похоже на камень Яшмосард K. С. Откр.4:3. 5:1,3,12:21». Это богословие открыл «Сам Егова через Его посланёика Илию (Ис.42:6. Мал.4:5–6. К. С. Откр.4:6). И после дал нам (еговистам) узнать, что оно согласно и с писанием св. еврейских пророков, с Алкораном и с Буддийским священным писанием (sic!), а главное с Книгой с неба». Прочитав эту выдержку из тетрадки, мы сказали: «по-вашему, Бог выходит – человек и даже еврей, и даже обрезанный; как же Он ранее всякого человека сотворил небо и землю, да и евреи-то явились уже много после, да, наконец, известно, что и обрезание установлено, когда людей было уже много, именно, при Аврааме (Быт. 17). Выходит, что до обрезания не было Бога? Как же ты пишешь, что Бог (еврей, обрезанный являлся Аврааму?.. И ещё хуже: ты пишешь, что нашего Бога – духа не найдёшь. Это правда, что внешними нашими глазами Его не увидишь, так как Он дух (Ин.4:24). «Покажи мне своего богочеловека, при том обрезанного еврея! Где же он, его я видеть могу?» ... Ручьева опять лично на это не отвечала, а повторяли несколько раз: «вот вы прочитали и опровергайте, и дальше читайте и опровергайте». Мы повторили свои вопросы и потребовали от неё прямого ответа, но не дождались его. а слышали всё одно и тоже: «вы талмудите, вы все талмудите». Тогда мы сказали: мы и опровергаем, да и что же тут опровергать? Если больной человек вообразит, что он – Китайский император, то разве можно его опровергнуть? – Хотя настоящего императора приведи и покажи, он не поверит. Один разве ответ можно указать. Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс.13:1). – Ведь всё, что мы прочитали, действительно, есть безбожие. При том ставить на ряду и Господа Иисуса Христа и Магомета, и Моисея, с Илиёй и ересиарха Суслова с каким-то Антипасом, и Мать Христову и Елизавету Криднер, и еврейских пророков с Апокалипсисом и Алкоран с Буддийскими книгами – ведь это одно глумление и кощунство. Что же до образных выражений, в Библии находящихся: Бог ходил, боролся, трапезовал и т. п., то это именно – внешние образы, человеку понятные, на нашем языке человеческом мы и выразить не можем духовных проявлений Божества иначе, как в образах, это везде и повсюду, например: увидииш задняя Моя, лице же Мое не явится тебе, (Исх.33:23). или: Бог ста в сонме богов (Пс.81:1) или: Бог яве приидет и не промолчит (Пс.49:3). Наконец, что Бог по существу есть дух, о сём говорит тот же св. Иоанн, который и Откровение получил: дух есть Бог и иже кланяется Ему духом и истиною, достоит кланятися (Ин.4:24). Ручьева всё требовала чтения своей тетрадки и более и более разгорячалась, постоянно перебивала нашу речь, повторяла слово, талмудите и доходила до более явных оскорблений. Тогда миссионер стал её останавливать и говорить о приличии, упомянув и наше звание. Ручьева как-то стихла, а миссионер начал раскрывать по Догматике м. Макария положительное учение о Боге, как духе и о свойствах Божиих. Ручьева опять стала горячиться и ушла со своими единомышленниками, не подождав окончания беседы. Когда миссионер окончил, мы обратились к народу и, повторив в сжатом виде беседу, раскрыли ту мысль, какая безбожная и безобразная по глумлению над всем, для христианина священным, – секта еговистов. «Я думаю, сказали мы, едва ли в целом свете найдётся другая, столь безобразная секта. Остерегайтесь же их и не входите ни в какие рассуждения, чтобы и уши ваши не оскорблялись их учением. Ничего другого посоветовать вам нельзя; как только бежать и бежать от них. Надеюсь, вы не безбожники и к безбожию не склонитесь. Они могут прельщать вас проповедуемой ими свободой, братством, равенством и полным материальным довольством, и благоденствием. Но всё это только красные слова, но осуществить их земля не в силах. При том братскую любовь и христианство проповедует и Церковь тому учит. Любите же друг друга и без еговистов, во имя Христа, Единородного Сына Божия, душу Свою за нас положившего и нам оставившего образ, да последуем стопам Его (1Пет.2:22). А что существуют судьи и полиция, то они необходимы для ограждения слабых и невинных от обид и для порядка общественного. Без них всякий стал бы безнаказанно обижать и грабить, а обидимому негде было бы искать правды и защиты. Таким образом эти красивые в устах еговистов слова ведут только к безначалию (анархии) и насилию над слабыми более сильных. Пусть люди и без еговистов сделаются добрыми и святыми, тогда само собой не нужно будет ни судов, ни полиции. Но в этом-то и дело, что будет всё это, пока люди людьми остаются с их слабостями? И выходит, что всё это – праздные мечтания. Да, наконец, вы и сами здесь видели и слышали, как мало еговисты исполнены любви. В сердце у них злоба, потому и на устах – оскорбления» ...

На следующий день была назначена беседа с еговистами же, в заводе Кунива, на которую также ждали меня, даже объявление об этом вывесили. Но мы уже и временем не располагали, да и достаточно было один раз послушать этих безобразников и хулителей, чтобы не мутить боле своё чувство и не дождаться чего-либо ещё худшего. И миссионеру Романовскому мы советовали быть осторожнее и не слишком увлекаться разглагольствованиями с еговистами, дабы не дать им как-нибудь повода к богохулениям с их стороны на самой беседе, что поставило бы его в очень затруднительное положение; с положительными неверами, при том фанатично настроенными, трудно говорить о вере. Нужно, главным образом, прилагать заботы миссионерские о том, чтобы православных учить вере и предохранять от увлечения красными словами о равенстве, свободе и полном земном счастии, в каком-то воображаемом царстве.

Последнее слово о еговистах, чтобы к ним более не возвращаться. Угрозу свою по отношению к нам они, действительно, исполнили и по-своему отплатили нам за нашу беседу. Около месяца назад, когда мы составляли настоящее описание, мы получили письмо из Кушвы, подписанное 43 лицами, из еговистов, – в числе которых нет почему-то Ручьевой. Озаглавляется оно так: «Послание Еговистов Его Превосходительству, Профессору, Доктору смертной заразительной Богословии, езавеленой медицины, Г. Ивановскому». Начало и содержание письма таково: «Ну-ка Пан-Шайтан, доктор волшебной медицины, сыми-ка вековые бельма с глаз твоих и ты ясно увидишь, что Егова, а не умерший капитан¹⁶⁹ повелел нам не слушаться того Богословия, (напр. как вы), о котором Егова говорит, что он глух, слеп, с медным лбом, с каменным сердцем принял Богословское учение от волшебной Езавели, попробуем-ка выбить! у тебя из ушей твоих седьмиглавые заклепки 7 ударами 100 пудовым молотом и ты услышишь, что Егова проповедует мир, свободу и благоденствие всем народам на 1000 лет, а не секту какую-то, как ты смолол, похожую на духоборческую¹⁷⁰. Посылаем тебе «кол в горло», дабы ты мог подавиться, мы нижеподписавшиеся уверены, что, если сей кол остановится в гортани твоей, ложь и хулу на Егову¹⁷¹ его еговистов. Ей, истинно. Аминь». При письме приложена и особая тетрадка, под заглавием «Кол в горло, вбиваемый 7 ударами 100 пудовым молотом истины». По своему содержанию это новейшее произведение еговистов, – очень может быть Марьи Ручьевой, которая хвалилась своим литераторством, – не представляет ничего нового сравнительно с другими их произведениями; в нём тоже ругательное глумление над христианством и над общественным устройством. Есть в нём и «осатанелые прокуроры и судьи», и призывание в миротворную, общечеловеческую религию и фантастические бредни не только о 1000 летнем царстве, но и о том, что последует после него. О первом мы уже знаем, – как возобладает Иерусалимская республика над всем миром, как проведена будет железная дорога от Иерусалима до Китайского города Контона, как «урожайные года будут сряду навсегда», столько злата, серебра, драгоценностей, добра будет в этом царстве, – что не будет в нём «ни полиций, ни судей» и проч. и ироч. А вот что и по окончании 1000 лет: «После тысячи лет Егова совсем истребит сатану из бытия со всеми принадлежащими ему людьми, сделает новую землю в миллион раз более этой и без океана и морей и поселится на ней с своими бессмертными людьми на 880000 лет. После же сего Он опять сделает новую землю, гораздо лучшую для их жизни и т. д. Он станет по временам переделывать землю всё лучше и лучше до бесконечного, уму непостижимого совершенства и жить на ней нескончаемо вместе с бессмертными людьми (K. С. Откр.21:3). Город Иерусалим же на преображённую землю будет спущен с неба, сделанный небесными людьми, т. е. жителями на других планетах, украшенный драгоценными каменьями, а улицы вымощены прозрачным золотом, в длину, ширину и вышину (?) по 2000 вёрст, окружённый огромной стеной из Яшмы, с 12 воротами из 12 жемчужин (!) и с надписями на них 12 колен израилевых (но только вместо Дана Манассия) и на эпфомезисах (флигелях) имена 12 апостолов израильких же, (Сей город с неба ещё Авраам ожидал). Посреди города будет дворец Иеговы, а храма и никаких жертвоприношений не будет. Из-под дворца будет протекать река по всем улицам (?) и на берегах её будут расти дивные фруктовые деревья, приносящие плоды каждый месяц (!). От еды сих фруктов люди не станут ни стариться, ни умирать, а на всю нескончаемую вечность будут оставаться бессмертными, мужчины в возрасте 34, а женщины 16-ти лет. Вне Иерусалима будет 24 царства из десных народов, спасённых от смерти (Мф.25:33–46). И у этих загородных жителей, хотя смерти тоже не будет, но болезни ещё будут случаться, и для исцеления от них они должны будут выпрашивать у горожан листьев от их животворящих дерев. K. С. 21 и 22. Вот в какой город Иерусалим приглашает Егова на нескончаемое жительства каждого человека». Вот до чего, скажем мы, может разыграться неудержимая фантазия! Но не думаем, чтобы хоть один из нынешних еговистов попал в такой Иерусалим, как не попали и не попадут в него и друзья еговистов: – Суслов, Яков Бэм, Мария Медичи, Елизавета Криднер и другие подобные. Не попадут они и по смыслу самого учения еговистов, так как «всякому человеку такое же назначение в природе, как и подобным ему обезьянам и другим животным, и растениям, т. е. зарождаться, возрастать до определённой величины и снова уничтожаться, т. е. снова разлагаться на составные элементы» («Луч света», Ильина. См. и в нашем Руководстве, ч. 3, стр. 209 изд. 5-е). Выходит, что современные еговисты бредят не за себя, а за других каких-то неведомых им людей, созданных их фантазией. Стоит ли стараться за других?..

С тяжёлым чувством оставили мы Тагил, – это скопище всевозможных сектантов, – размышляя, чего, чего только нет на Руси святой и до каких уродливостей доходит наше сектантство. Вскоре после нашего отъезда здесь происходил большой собор бегунов, на который приезжал и главный наставник бегунства, живущий в пределах Ярославля и очень редко оставляющий неведомую свою резиденцию, Роман Логинов, преемник Никиты Семенова, известного в истории бегунства по составлению «Статей, породивших внутренний раздор и раскол»¹⁷².

Виды Урала и свежий воздух рассеяли нашу думу. Опять пред нами – горные великаны, но уже вдали, и мы скорее обогнули их с севера, чем прямо встретились с ними. В Перми преосвященный Пётр оказал нам любезное гостеприимство. предложив своё летнее помещение, в саду, на берегу реки Камы. Погода изменилась на дождливую и холодную и мы трое суток прогостили у владыки. Нас не интересовала Пермская в то время злоба дня относительно церковного чествования Пушкина. Мы вели беседы по разным, раскола касающимся вопросам с Пермским миссионером, протоиереем Стефаном Луканиным, – человеком весьма сведущим в деле миссии. О. протоиерей предлагал нам посетить устроенный им Белогорский миссионерский монастырь. К сожалению, мы не могли воспользоваться его приглашением, частью по утомлению, а ещё более, вследствие дурной погоды, но из предложенных нам о. протоиереем книг и отчёта за минувший год мы убедились, что этот монастырь – очень важный в миссионерском отношении. Внешний вид и положение Белой горы, – одного из отрогов Урала, очевидец описывает так. «Белая гора находится в 85 верстах от Перми, на юг, между городами Кунчуром, с востока и Осой, с запада. Правда, высота этой горы не может идти в сравнении с высотой многих других возвышенностей Урала, тем не менее Белую гору можно также назвать великаном среди окружающих её гор. подъём на гору с южной стороны по её высоте и крутизне труден для посетителя, за то остальные три стороны представляют собой отлогости, по которым он представляется доступным. Плоский верх горы, окаймлённый со всех сторон богатой растительностью, взвившийся далеко в воздушную высь, представляет собой чарующую картину. С высоты горы зрителю представляется необозримый океан воздушного пространства. Здесь посетитель чувствует себя как бы на небе, в океане облаков»¹⁷³. Горизонт открывается необъятный. На восток невооружённым глазом видна даль на полтораста вёрст, на юг не менее ста вёрст, на запад более ста вёрст и на север видны за Пермью горы за-Камские, до которых не ближе 130 вёрст¹⁷⁴. В недавнее время описываемая местность была покрыта непроходимыми лесами, в коих было множество раскольнических скитов и келий. Скиты эти исчезли, но тяготение к расколу и до сих пор «осталось характерной чертой окрестного населения, как и во всём Осинском уезде». Белые горы видели около себя, в Юго-Камском заводе, известного проходимца Аркадия, выдававшего себя за архиерея, посвящённого в Беловодье (Японии) Славяно-Беловодским патриархом Мелетием с митрополитами и епископами. В 80-х годах не мало говорили и писали об этом архиерее¹⁷⁵. Появление его особенно озабочивало членов австрийского священства, которые в появившемся самозванце усматривали полный подрыв своей иерархии¹⁷⁶. В упомянутом заводе Арсений останавливался у волостного старшины Лямгина, – единоверца, у которого и окрестил двух сыновей. Раскольнические вожаки возили его по домам. У другого единоверца Заплатила, в его моленной комнате Аркадий служил всенощное бдение¹⁷⁷. Перед единоверцами соперничали и поповцы или часовенные; они назначили уже день собора, на котором хотели торжественно признать Арсения своим архипастырем и избрать кандидата для рукоположения во священника... Но последователи австрийского священства выдали Аркадия полиции, и он попал в Осинский тюремный замок...

Около этих-то мест и существует теперь Свято-Николаевский монастырь. Место избрано как нельзя более удачно. Число монастырской братии простирается в настоящее время до 116 человек. Игумен монастыря, иеромонах Варлаам, в мире Василий Е. Коноплев, – по рождению последователь беглопоповства, потом обратившийся к австрийскому священству, «знаменитый его начётчик, столп» и едва не архиерей, – не пожелавший только архиерейства¹⁷⁸, но в конце сознавший ложность раскола и присоединившийся к прав. Церкви, в 1893 году. По присоединении он принял монашество с именем Варлаама и был одним из первых иноков Белой горы.

Богослужение в белогорском монастыре ежедневно совершается строго по церковному уставу, без малейших опущений, так что вычитываются и «Междучасия», ежедневно читаются и молитвы утренние и монашеское вечернее правило, с земными поклонами и с чтением «Помянника». Всё совершается с благоговением; пение и чтение внятное и неспешное ¹⁷⁹.

30 апреля 1894 года иеромонах Варлаам утверждён в звании помощника Епархиального миссионера по Осинскому уезду и исполняет миссионерское дело в своём монастыре, предлагая поучения народу об истинной православной Церкви и заблуждениях раскола, а иногда, – когда приходят в монастырь старообрядцы, – устрояя и публичные собеседования. Пермский губернатор, в 1898 году, при посещении обители, вписал в книгу посетителей следующий отзыв. «Истинно счастлив, что Господь Бог сподобил меня посетить св. Белогорскую обитель и лично удостовериться в благотворном влиянии её на всё окрестное население, как православное, так и пребывающее в расколе. Это последнее поколеблено в своём упорстве и презрении к православию той истинно-подвижнической трудовой жизнью, какую установил в Обители о. Варлаам, и строгими чином и благолепием всех совершаемых в Обители Богослужений. Возношу к Господу свою грешную молитву, да благословит Всевышний дальнейшее преуспеяние Обители во славу Божию. 23–24 августа 1898 года»¹⁸⁰.

Ознакомясь, хотя не лично, с Белогорской обителью и с миссионерской деятельностью в Пермской епархии вообще, мы можем только повторить слова св. апостола Павла, – величайшего, непосредственно Богом призванного миссионера: – слава и честь всякому делающему благое (Рим.2:10).

* * *

17 июня мы оставили Пермь, и 19-го возвратились в Казань, начав своё путешествие по Волге и окончив его плаванием по Каме, не можем но выразить глубокий благодарности и сердечной признательности всем тем, гостеприимством коих и любезным вниманием пользовались Эго тем приятнее и утешительнее, что все эти лица или бывшие питомцы Казанской Академии и палии слушатели, или миссионеры, или, наконец, высокие иерархи православной Церкви, которым, видимо, дорого дело миссии, как собственное их дело.

20 сентября. 1899 года.

Н. Ивановский

Два года тому назад я вёл публичные беседы со штундистами в селе Н. Киевской губернии. В селе этом мне пришлось прожить недели две – третью и четвёртую недели Великого поста. Беседы велись через день и всех публичных бесед предполагалось и было проведено семь. У противо-сектантских миссионеров, почти у всех, беседы полагаются в систематическом порядке, но как штундисты, так и православные слушатели везде и всегда на первый план ставят беседу об иконопочитании и о кресте, и если миссионер предлагает им самим избирать темы для бесед, то они всегда останавливаются на этих именно предметах. Вот почему, когда приходится в каком-либо селе, заражённом штундизмом, провести одну только беседу, то и сводишь, по неволе, всю речь о православии нашей Церкви и о ложности сектантства на вопрос о почитании креста и св. икон. В селе Н. дело обстояло иначе. Здесь я решил впервые попробовать целиком провести всю систему апологетики и полемики с нашим сектантством, а по этой системе вопрос о кресте и св. иконах рассматривается в конце. Сперва идут обыкновенно вопросы о невозможности спастись вне Церкви, т. е. вне того общества христиан, которое имеет освящающие таинства, которое распространено во всём мире и содержит вселенское учение и которое управляется законной, по преемству от Апостолов, иерархией, источниках вероучения: как понимать св. Писание и что считать Апостольским преданием; об освящающих таинствах: крещении, покаянии, причащении и священстве; затем уже идут вопросы о внешних признаках веры, о почитании креста и икон; о молитвенном общении со святыми, о поклонах, каждении фимиамом, о светильниках и т. д. Таким образом вся система укладывается в 7–8 бесед. В селе Н. я впервые в моей практике делал пробу всей системы и мне было чрезвычайно интересно знать, насколько удачна для апологетики и полемики с сектантами вышеуказанная расстановка предметов собеседований. Штундисты в Н. были давние и в беседах с миссионерами опытные. Это отчасти затрудняло меня, так как они уже научились критически относиться к доводам миссионеров; мы уже де всё знаем, всё слышали, часто заявляли они, и мне ничего в этом случае не оставалось делать, как говорить: послушайте, мол, ещё и меня, авось будет на пользу... С другой стороны, с опытными в беседах штундистами немного приходилось тратить усилий на то, чтобы привязывать все рассуждения к одному, избранному уже предмету речи... Тем не менее и здесь выдержать план или систему бесед в предполагаемом порядке не пришлось и вопрос о св. кресте не был-таки оставлен на конец бесед.

Первые три беседы прошли и довольно оживлённо и довольно удачно, но я видел, что своей системой я слишком испытываю терпение и штундистов и православных. Уже с первой беседы со стороны штундистов послышались сперва деликатные напоминания о 2-й заповеди, а затем и прямые заявления о том, что их заставляет не признавать ни нашей Церкви, ни нашего Предания, ни наших таинств то, что мы будто кланяемся не Богу, а идолам, изделиям рук человеческих, кресту и иконам. Вопрос на почитание креста и св. икон сводили и православные, когда я, по окончании беседы и уходе из школы сектантов и большой массы православных слушателей, оставался среди кучки «ревнителей», остыть и «побалакать» попросту о штунде и частностях проведённой беседы. Такая настойчивость и «узость» понятий меня, по новости, сильно угнетали. Я считал и считаю беседы миссионеров самым лучшим из всех существующих способов развития в народе понятий христианской веры о Церкви, искуплении, благодати таинств и т. п., и с болью сердца думал о том, что мне не удаётся сделать эти предметы веры настолько интересными для слушателей, чтобы они довольствовались учением о существенных предметах христианской веры и не искали одни и не ждали другие такой беседы, где бы полемика была острее, где штундисты имели бы больше надежды припереть миссионера к стене «невозможностью доказать от св. Писания», а православные «на кресте и иконах» окончательно решить, чья правда и где: у штундистов или у духовенства. Следующая четвёртая беседа о таинстве покаяния приходилась в воскресенье недели крестопоклонной: это обстоятельство в связи с настойчивым желанием и штундистов и православных побеседовать о второй заповеди заставили меня изменить моей системе и не в очередь объявить на воскресенье крестопоклонпой недели беседу о почитании креста и крестном знамении. Я видел, как обрадовались штундисты при этом объявлении, но когда я присовокупил к нему приглашение прийти в школу на беседу, они, по обыкновению, равнодушно отвечали: «придём, як Бог даст» ... Православные ревнители прямо просветлели от радости и на перерыв стали давать мне советы и указания на счёт возможных возражений разных «штундистов» ...

Боже мой, как это недавно ещё было! Ещё и двух лет не прошло, а уж как изменилось моё душевное настроение, моя робость, мой страх перед этими беседами с мужиками, – полуграмотными начётчиками! До беседы бывало остаётся ещё сутки–двое, а уж мысль неустанно работает в известном направлении и. хотя на минуту, не можешь отрешиться от предмета предстоящей беседы... Батюшка – хозяин заводит разговор об архиерее и консистории, матушка – хозяйка о городской жизни и соседках, а ты только и думаешь, как бы уйти в свой угол, и уходишь и лихорадочно в сотый раз перелистываешь библию в надежде найти, выловить подходящие тексты и на них построить чисто бпблеистические (именно библеистические, а не библейские только) доказательства в пользу православного учения об известном предмете – в угоду и из снисхождения к буквоедам – библеистам сектантам: «с подзаконными бых, яко подзаконен, с иудеями, яко иудей!..». И проходит день и ночь в этом перелистывании библии и в томительных думах: что скажут и что сказать со-вопросникам, и одна мысль о том, что споткнёшься о претыкание и искушение штундистов, не ответишь на их вопросы, не удовлетворишь православных и осрамишься заставляет усиленно забиться сердце, бросает то в жар, то в холод, а ночью далеко отгоняет сон или моментально прерывает его, когда начинают смыкаться усталые веки... Прошло два года, протыканий и искушений не меньше: нет уже той робости и того страха перед беседами: обтерпелся, но нет той радости и того торжества успеха!..

Назначенная беседа началась в 4 часа. Школа была битком набита народом. Штундисты пришли в полном составе. Было несколько человек штундистов и православных из соседних сёл. Пропели молитву. Я взял благословение у священника и вместо обычной речи о важности догмата – предмета беседы, прямо приступил к беседе. В то время, в начале моей миссионерской деятельности я тщательно записывал свои беседы, записал и происшедшую беседу о кресте. Записками этими я и поделюсь с читателями. Но сперва скажу несколько слов о главном собеседнике, штундисте Архипе Б.

Архип принял штундовое учение давно уже, чуть не с первого появления штунды в селе Н. Будучи православным, он вёл хорошую, трезвую жизнь, был хорошим хозяином и прилежным к церкви прихожанином, словом, не заключал в себе никаких свойств, которые среди крестьян ныне часто реакцианируют штундизмом. И всё-таки, к удивлению всех, пристал к штунде. Выучился грамоте, разбогател и стал во главе Н-ских штундистов. Человек бойкий на слово, статный на вид, он выдавался среди штундистов и на беседах как-то невольно приходилось считаться, главным образом, с его возражениями. Третья беседа проходила уже исключительно с ним одним. Он же явился главным со-вопросником и на четвёртой беседе. Но, обратимся к моим запискам.

Не успел я указать на предмет предстоящей беседы, как Архип прервал меня: «ну, ну, скажите же г. миссионер, где сказано в Писании, что нужно кланяться кресту и креститься рукою». При этом он как-то лукаво улыбнулся и принял хотя ещё и выжидательное, но уже дышащее уверенностью в торжестве, положение...

Такой вопрос ниспровергал мой план беседы, и я решился не уступать, а следовать заранее составленному плану. Пришлось, поэтому, сделать следующую диверсию. «Хорошо, Архип, я отвечу в своей беседе на ваш вопрос, сказал я, но прежде уговоримся кое о чём. Вы ведь знаете, что я в беседах люблю порядок. Без порядка никакого дела нельзя сделать хорошо. И учёный писатель, чтобы написать хороша книгу, наперёд составляет план, и ремесленник, чтобы сделать хорошо какую-нибудь работу, по своему ремеслу, наперёд приготовляет также план. Также поступать будем и мы в беседе о том, хорошее ли, богоугодное ли дело совершают православные чествуя крест и осеняя себя крестным знамением. Наперёд уговоримся о плане беседы. Вы, ведь, разумный человек, Архип, и знаете, что я это делаю не из любопрения, а, чтобы избежать бесполезных споров. Согласны»?..

Архип отодвинулся назад и как-то сконфуженно пробормотал: «как вам будет угодно» ... Я воспользовался моментом и громко произнеси: «Вы знаете, братия православные, и вы, уклонившиеся от Церкви, что единая святая соборная и апостольская Церковь приняла древо или крест, на котором был распят Господь наш Иисус Христос и хранит его для чествования и поклонения. Вы знаете также, что в Церкви Христовой употребляется изображение этого креста, кресты золотые, серебряные и деревянные: их также мы чествуем и поклоняемся. Кроме того, мы изображаем знак креста рукою на своём теле и на всех предметах, которые нас касаются... Вы, сектанты, не принимаете древа креста, на котором был распят Господь Иисус Христос, не делаете себе крестов из разного вещества, не креститесь рукою? Нет, скажите»?..

– Нет, нет, в один голос закричали сектанты, удивлённые такой формулировкой вопроса, которая прямо вызывает на чтение излюбленных ими мест св. Писания. «Прочитайте исход, 20 глава» ... Не делайте себе кумиров... слышалось в толпе штундистов...

– Хорошо, прочтём, всё прочтём, успокаивая поднявшийся шум, произнёс я. Итак первый вопрос, решить который нам предстоит таков: находятся ли в св. Писании указания, что христиане могут принимать для чествования и поклонения разного рода вещественные знаки и изображения? Понимаете?

– Понимаем, послышалось в толпе штундистов. Нет, нельзя, проговорил Архип, опять пододвинувшийся к столу.

Второй вопрос, поспешил я снова овладеть вниманием слушателей, состоит в следующем: почему, на каком основании христиане православные принимают св. древо креста и делают вещественные изображения креста из различного материала? Для нас крест есть знамя Церкви Христовой и почать христианина. Вы, сектанты, не считаете крест, вещественное изображение креста Христова, знаменем Церкви Христовой и печатью христианина? Нет?..

Нет, хором закричали опять штундисты. «Печать антихриста»! послышался голос Ивана К. – недалёкого умом, но необычайно дерзкого штундиста...

Ах ты, штундяра проклятый, послышались из среды православных, собака скажена, дурень...

Тише, братия, тише, потерпите, возвысил и я голос, боясь, чтобы начавшаяся перебранка не перешла в потасовку. Староста бросился в толпу и стал унимать кричавших. «Мы всё разберём по порядку», говорил я. «Не обижайтесь словами сектантов! Их вера такая: вот они и говорят по своей вере... Значит второй вопрос таков: нужно ли Церкви Христовой, народу христианскому, иметь вещественное знамя своей веры и внешнюю печать веры и если нужно, то почему таким знаменем и такой печатью считается крест? Понимаете?

Штундисты, обескураженные неприятной для них предшествовавшей сценой перебранки, молчали. Я продолжал:

Третий вопрос, который нужно нам решить, состоит в следующем: христиане, члены Церкви Христовой, вносят кресты в свои храмы, дома, полагают их на себе и на священных своих вещах, знаменуют крестом себя при всех случаях своей жизни. при вставании от сна и отходе ко сну, перед едой и после еды, перед началом и после окончания всякого дела. Вы, сектанты, этого не делаете, не вносите креста в свои молитвенные собрания, повынесли из домов и сняли с себя... Вы думаете, что всего этого не нужно? Так?..

– Так, духовный крест нужно носить, сентенциозно произнёс Архип.

– Итак слышите, третий вопрос таков: нужно ли христианину приблизить к себе знак или изображение креста Христова настолько, чтобы он казался неотъемлемой принадлежностью христианина, внешним выражением внутренней его веры? Понимаете-ли? Нужно ли и для чего нужно вносить кресты в храмы и дома, полагать на себе и на всех тех предметах, которые служат нам в духовной и даже телесной жизни?

Четвёртый вопрос, братия мои, состоит в следующем: христиане считают крест не простым знаменем или простой печатью, подобно другим знамёнам или печатям, а святыней, достойной почитания и поклонения. Вы, конечно, не считаете крест святым, не кланяетесь ему и не почитаете его?

– Нет, нет, отвечал Архип, Богу нужно кланяться, а крест – что!?

Итак, вопрос ясен: справедливо ли почитать крест – предметом святым, достойным почитания и поклонения?.. Вот четыре вопроса братия, на которые нужно дать ответ из св. Писания. В этих вопросах заключается все недоумения уклонившихся от Церкви относительно креста и крестного знамения. Если вы, братцы, захотите поставить ещё другие вопросы, то сделайте это в конце: так нужно для порядка. Начнём же, с Божией помощью, разбирать поставленные вопросы. Прошу вас спрашивать и отвечать кратко. Не бойтесь высказывать всё, что у вас на уме и в сердце, но не затягивайте речь. Имейте уважение к тому делу Божию, которое мы будем творить и дорожите временем. Помните, что со всех сторон сошлись сюда люди, чтобы получить назидание...

– Хорошо назидание, прервал речь мою один из штундистов, человека собакой зовут... Его успокоили сами штундисты и я продолжал:

Не будем же спорить! Итак, первый вопрос состоит в следующем: христиане православные веруют в единого истинного Бога и кланяются единому истинному Богу, но в тоже время принимают древо крестное и различные вещественные изображения креста для почитания и поклонения. Можно ли так делать? Ну. теперь высказывайтесь...

Архип приосанился и медленным торжественным голосом, глубоко вздохнув, начал свои возражения. В писании сказано: не делай себе кумира и никакого изображения, не поклоняйся и не служи им. Исход 20-я глава... И ещё сказано: золото и серебро дело рук человеческих... Кому уподобите вы Бога?.. Сие рукотворенное проклято... Прочитайте писания!..

Архип замолчал. «Видите ли, Архип отвечал я, вы прочли несколько текстов из разных мест св. Писания: из Исхода, прор. Исаии, премудрости Соломона, так»?

– Да, и ещё можно найти... Пророк Исаия говорит: не обман ли в правой руке моей?.. А пророк Иеремия говорит: они говорят: ты бог мой, спаси меня! и Апостол Павел... Нельзя поклоняться изделиям рук человеческих...

Архип начал волноваться, подошёл вплотную к столу и хотел взять библию, чтобы начать вычитывать столь излюбленные штундистами тексты против идолопоклонства. Это могло занять слишком много времени без пользы, и я решил остановить Архипа, задержав его попытку взять библию...

– Итак, из ответа Архипа вы видите, братия, сказал я, что в св. Писании есть много слов, которыми запрещается поклоняться идолам. Кроме тех мест, которые указала. Архип, есть ещё целые десятки, но читать их нет нужды. Скажите, Архип, не знаете ли вы такой заповеди, которая яснее и определённее других слов Писания запрещала бы делать различные изображения для почитания?..

– «Мы уже вам говорили сколько раз, почти обиженно отвечал Архип, а вы всё уклоняетесь и не отвечаете... Вторая заповедь запрещает крест и иконы». – «Не делай себе кумира» ... началось громкое, наперерыв друг перед другому, чтение второй заповеди в толпе штундистов.

Я подождал пока шум немного утих и сам собрался с силами, мысленно повторяя тот приём, который я наперёд приготовил и который, я надеялся, должен разрушить то обаяние несокрушимого претыкания для миссионеров, которое имеет в представлении штундистов вторая заповедь, «Прочтём же по Библии, сказал я, эту заповедь Закона». Я раскрыл Исхода 20-ю главу и громко прочёл: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли, Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я – Господь Бог твой». Вот вторая заповедь Закона, не думайте, что вы её открыли, а мы не знали. Её знает весь мир христианский, а у нас, у православных, эту заповедь изучают маленькие дети вместе с молитвами. Без знания заповедей у нас никто не считается православным христианином. Хороший священник не повенчает молодых, если они не знают заповедей...

«Э, господин миссионер, прервал меня один молодой штундист, у нашего батюшки заповеди – три дня работы» ... – «Нет, перебили его православные ревнители, теперь этого нет. Работают, кто по охоте. Это оповещение в церкви» ... Я увидел, что затронул щекотливый для прихода вопрос и прекратил начавшееся было пререкание. «Я не архиерей и не благочинный, чтобы разбирать, что у вас в приходе делается» ... – «То-то и дело!» качали головами штундисты. – «Я приехал поговорить не о том, что у вас делается, а о том, как должно быть по закону христианскому, по учению Церкви Христовой. А Церковь Христова приняла все заповеди и требует, чтобы христиане исполняли их. Вы думаете, что вторая заповедь запрещает делать различные изображения для поклонения, а Церковь допустила крест и иконы. Как же это так случилось? Кумиров и идолов разных она запрещает. В церкви нет ни Ваала, ни Астарты, ни Догона, Малоха и др. известных идолов и кумиров, но св. крест и св. иконы существуют и Церковь требует почитать их и поклоняться им. Церковь не может погрешать или заблуждаться, ибо она, по словам Апостола Павла, есть столп и утверждение истины (Тим.3:15). Очевидно, вы неправильно понимаете вторую заповедь, когда думаете, что она запрещает принимать, делать к почитать крест и иконы. Скажите, Архип, как вы понимаете слова заповеди: «не делай никакою изображения» – так-таки: никакого, решительно, изображения?

– Что тут понимать? Сказано: никакого, то и никакого...

– Ну хорошо, а вот ещё скажите: вы четвёртую заповедь принимаете, повеление о праздничном отдыхе принимаете?

– Как же, принимаем; помни день субботний...

– Ну вот, в этой заповеди дословно говорится, не делай в оный день никакого дела ни ты. ни сын твой, ни дочь твоя. ни раб твой, на рабыня твоя... Скажите, Архип, что, в субботу или, для христиан, в воскресенье, никакою дела нельзя делать, как читается в заповеди?

– Конечно никакого... Впрочем, спохватился Архип, молиться нужно, это день для молитвы...

– А кроме молитвы никакого дела нельзя делать?

– Добрые дела, отчего же?

– Но откуда вы знаете, что добрые дела не только можно, но и должно делать?

– Это Христос повелел...

– Вот видите, братья, в заповеди сказано: не делай никакого дела в субботу, а Господь велит делать добрые дела. Значит слово: «никакого дела*»нужно понимать так: не делай такого дела, которое не служит ни Богу, ни ближним. Евреи же понимали, да и теперь понимают, что эта заповедь запрещает делать всякое дело. Господь Иисус Христос объяснил, что так понимать нельзя. Евреи останавливались на букве Писания и не вникали в дух и смысл его. а буква, по слову Апостола, убивает, дух животворит (2Кор.3:6). Фарисеи остановились на букве заповеди и считая за грех всякое дело в субботу, осуждали Господа Иисуса Христа за то, что Он будто бы нарушает заповедь о субботе. Фарисеи неправильно понимали заповедь о субботе и Господь, как бы в ответ на осуждения, указал им на это. Вот прочтём-ка по евангелию от Луки, как понимали евреи заповедь и как повелел понимать её Господь. (Читаю) «Случилось Ему в субботу прийти в дом одного из начальников фарисейских, и они наблюдали за Ним; и вот предстал пред Него человек страдающий водяной болезнью. По сему случаю Иисус спросил законников и фарисеев, позволительно ли врачевать в субботу? Они молчали. И прикоснувшись исцелил его и отпустил. При сём сказал им: если у кого из вас осёл или вол упадёт в колодезь: не тотчас ли вытащит его и в субботу? (гл. 14)». Итак, из этого места Евангелия ясно видно, что нельзя четвёртую заповедь понимать так, что совершенно никакого дела в субботу нельзя делать. Дела, ведущие к Богу и славе Его, дела неотложные для пользы ближних, как напр. врачевство недугов, даже дела неотложные житейские в хозяйстве своём можно делать и в субботу. Кроме буквы заповеди дан нам ясный смысл разума и мы, как заповедует Господь через Моисея в книге Левита (Лев.10:10) и через прор. Иезекииля (Иез.44:23), должны ясно различать умом святое от несвятого, чистое от нечистого, священное от несвященного...

– Позвольте, перебил речь Архип, это о священниках говорится, чтобы они не упивались вином...

– Верно, верно, не упивались вином, чтобы не помрачать своего рассудка и не потерять различия между священным и не священным. Можно помрачить рассудок не одним вином или водкой. Читали ли вы в Писании страшное слово Божие – напою их вином ярости?.. Гнев, злоба, ненависть хуже вина помрачает рассудок. Фарисеи не упивались вином, но не только не понимали четвёртой заповеди о субботе, но и распяли Того, кто был Господином субботы: так помрачён был их рассудок. Это к слову. Из сказанного, братия мои, вы должны понять, что слово «никакой» не всегда в Писании обозначает полное, совершенное отрицание. Как в четвёртой заповеди слова: «не делай никакого дела» нельзя понимать так, что запрещается всякое решительно дело, так и во второй заповеди слова: «не делай никакого изображения» нельзя понимать так, что запрещается всякое решительно изображение для поклонения. Идолопоклоннических кумиров, идолов и. т. п. ложных изображений нельзя делать, а изображения предметов божественных и истинных можно делать. Как в четвёртой заповеди, так и здесь нужно различать не помрачённым рассудком священное от не священного, доброе от худого, истинное от ложного...

– Позвольте, – уже прямо закричал Архип, – вы превращаете Писание. О субботе Христос объяснил, а об изображениях вы объясняете... Вы не имеете права превращать так Слова Божия... Мы вам этого не позволим... – Архип, вероятно, говорил бы ещё многое в этом роде, но его остановили сами штундисты. Новый миссионерский полемический приём, ещё неизвестный им, их очевидно заинтересовал. Я видел, что и православные ревнители, и вся масса слушателей внимательно следят за течением мысли и как будто уразумевают истинный смысл столь соблазнявшей их заповеди. Ах, ещё один довод, думал я и я выйду победителем. Когда Архип успокоился, я заметил ему:

– Нет, голубчик Архип, вы на меня взводите напраслину. Я не превращаю Писания. Я даже не от себя объясняю, не от себя указываю вам истинный смысл второй заповеди. Если бы внимательно читали и принимали всё Слово Божие, то вы бы увидели, что оно само, или лучше, сам Бог объясняет, как нужно понимать вторую заповедь, можно ли делать священные изображения или нет, совершенно ли никакого изображения нельзя делать, или некоторые изображения можно делать?.. Скажите, Архип, кто дал вторую заповедь и кому она дана?

– Бог даль Моисею... Что вы, г. миссионер, нас считаете за малых детей и смеётесь над нами, – вдруг выпалил Архип. – Мы лучше вас знаем Библию, что вы нас спрашиваете...

– Лучше, не лучше, это другой вопрос, да и не нам судить о нём... Спросил же я о том, кто и кому дал вторую заповедь, для того, чтобы показать, что давший её Моисею Сам Бог тому же Моисею повелел делать священные изображения. И Моисей, принявший вторую заповедь, по повелению Божию, действительно делал священные изображения. Мы не будем говорить сегодня о всех тех священных изображениях, которые сделал Моисей. Скажем – лишь о том изображении, которое имеет отношение ко кресту. Вот в книге Числ, в главе 21-й говорится: (Читаю) «Послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ и умерло множество народа из сынов Израилевых. И пришёл народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против, тебя; помолись Господу, чтобы Он удалил от нас змеев. И помолился Моисеи Господу о народе. И сказал Господь Моисею, сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея, и выставил его на знамя и когда змий ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» ... Видите, братия: Бог во второй заповеди повелевает не делать никакого изображения того что на небе или на земле, а здесь повелевает сделать медное изображение змея для спасения. Что же это значит? Бог изменил вторую заповедь? Нет, у Бога нет, по Апостолу, и тени перемены или изменения (Иак.1:17). Бог своим повелением о медном змее ясно показал, что вторая заповедь не заключает в себе запрещения всех решительно изображений и что кто понимает заповедь так, что нельзя делать никаких изображений, даже священных, тот понимает заповедь неправильно, понимает не так, как учит Писание...

Штундисты, как я видел по их физиономиям, были озадачены таким оборотом дела не в их пользу от разбора второй заповеди. Конечно, они прекрасно знали историю медного змея, но сопоставление повеления о нём со второй заповедью, а главное, вывод из этого сопоставления, были для них неожиданны... Впрочем, они скоро нашлись. Я ещё не успел окончить своего объяснения, как один из штундистов громко перебил меня: «Змею не нужно было кланяться... Царь Езекия на веки истребил медного змея»...

– Подожди, – остановил я со-вопросника: – я еще не кончил. К медному изображению змея можно было относиться правильно и неправильно. Те израильтяне при Моисее, которые глядели на медного змея с верой в Бога, относились правильно… Правильно относился к медному змею и царь Соломон, который в книге Премудрости так говорит о нём: (читаю) Когда израильтян постигла ужасная ярость зверей и они были истребляемы угрызением коварных змиев, гнев Твой не продолжился до конца. Но они были смущены на краткое время для вразумления, получивши знамение спасения на воспоминание о заповеди закона Твоего, ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех. И этим Ты показал врагам нашим, что Ты избавляющий от всякого зла (Прем.16:5–8)». Видите ли, братия, как нужно относиться к связанным изображениям. Взирая на них нужно помнить о Боге Спасителе, но об этом после. Итак, одни израильтяне относились к медному изображению змея правильно; другие же неправильно: стали принимать это изображение за идола, за одного из кумиров, Нехуштана. Забыли Спасителя всех Бога и приняли изображение змея за какого-то чародейственного бога, стали покланяться ему как богу, кадить как богу. Явился грех идолопоклонства. Вот почему царь Езекия истребил этого змея, чтобы израильтяне не продолжали греха, не покланялись ему и не кадили...

– А отчего вы не истребляете кресты и иконы, когда народ покланяется им. Священники ваши кадят и народ почивает за богов. А мы не почитаем и отвергли, возразил Архип.

– Вряд ли, Архип, вы найдёте среди взрослых и разумных православных, кто бы принимал крест и иконы за богов. Дети маленькие и люди слабоумные, может быть, и неразумно почитают священные изображения, но с них и спроса нет. А если бы нашлись такие люди, которые бы оставили Бога и святых его и стали считать за богов крест и иконы, то наш Царь и наши архиереи, – Св. Синод, воспретили бы это, отняли бы у таких людей предметы соблазна. Вы же знаете, может быть, что отнимают у людей иконы, когда они с корыстными побуждениями, для обмана, выдают их за чудотворные. Или слышали вы, может быть, что в Литовщине уничтожено было очень много крестов, которые поставили поляки при дорогах. Кресты ставятся, чтобы напоминать проходящим и проезжающим о распятом на кресте Господе, а взбунтовавшиеся против русского Царя поляки стали устраивать у этих крестов, особенно под лесом или в глубоких долинах, сходки и засады на русские войска...

– Это вы правильно, ваше высокоблагородие, вмешался старый отставной солдат, я служил тогда в Виленской губ. Много пало наших у этих самых «кшижей». Только увидишь, бывало, на дороге кшиж, так и жди выстрела... Эх!.. Старый солдат махнул рукой, но потом приосанился и при смехе толпы оживлённо проговорил: «ну да и мы не давали им спуску» ...

– Вот видите ли, братцы, прервал я воспоминания такого неожиданного союзника, для чего могут употребляться кресты: не для воспоминания Господа, а для убийства. Церковь не может потерпеть это и, как древний царь Езекия, издаёт повеление уничтожить такие кресты. Итак, устроение Моисеем изображения змея показывает нам, братия, что священные изображения можно делать. А что медный змей был не простым, а именно священным изображением, это видно из того, что Сам Господь наш Иисус Христос смотрел на медное изображение змея, как на прообраз Своего распятия на кресте. Вот как говорил Он об этом (в Евангелии от Иоанна): «как Моисей вознёс змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин.3:14–15)». «И когда вознесён я буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь какою смертью Он умрёт (Ин.12:32–33)». Как изображение змея спасало от погибели взирающих на него с верой в Бога, так и вознесённый на кресте Сын Божий спасает от вечной смерти и даёт жизнь вечную взирающим на крест с верой на Него. Понятно, что это изображение змея было у евреев священным изображением, хотя почитание и поклонение ему и дошло у них до неразумия, так что они, забыв Бога истинного, почли это изображение за одного из богов – Нехуштана... Понятно ли вам теперь, братия, что вторая заповедь не воспрещает делать священные изображения? Не воспретила же она Моисею сделать священное изображение змея?!.. Нельзя по этой заповеди делать языческие, идольские изображения, а изображения христианские, как в древности иудейские, можно делать. Хорошо открывается смысл этой заповеди из чтения её на славянском языке. По-славянски так говорится: не сотвори себе кумира и всякаго подобия, т. е. не делай себе всякого подобия, подобия без разбору, подобия, какое пожелаешь, подобно тому как выражение: «со всяким не води компанию» не значит, что нельзя вести компанию ни с одним, из людей, а только с людьми без разбору...

– Мы уже вам говорили не раз, г. миссионер, прервал меня Архип, что мы не принимаем славянского языка. Он нам ненадобен.

– Напрасно, Архип, возразил я. Вот из чтения второй заповеди на славянском языке вы ещё раз видите, как важно знать разные языки, чтобы правильно уяснять себе смысл Писаний. Если бы вы знали древнееврейский язык, на котором написаны впервые были заповеди, или греческий, на который они впервые были переведены, то было бы ещё лучше. Славянский язык также нужно знать. На славянском языке раньше появилось Слово Божие, чем на русском и на славянском языке оно читалось и читается уже тысячу лет в целой половине христианского мира... Но не о том речь. Ещё раз я вас спрашиваю, братия, поняли ли вы, что вторая заповедь запрещает делать кумиры или идолы языческие, а не священные изображения?

– Поняли, благодарим, хором отвечали стоявшие близь меня ревнители. Штундисты молчали. Я продолжал.

Итак, братия мои. священные изображения можно делать. Можно принимать и все вещи, имеющие священное значение. Моисей и народ еврейский приняли каменные скрижали завета, ковчег с манной, жезл Аарона, меч Голиафа, которым Давид избавил народ от филистимлян и т. п. Народ христианский или святая Церковь принимает и благоговейно чтит все вещи, которые послужили делу нашего спасения, принадлежали Господу Иисусу Христу и святым Его: крест, терновый венец Его, гвозди, нешвенный хитон, ризу Богоматери, оставшиеся телеса или святые мощи Иоанна Предтечи, Апостолов, мучеников и всех святых, так как всё это сохраняется на память о Боге и святых Его, а через это приближает нас к ним. Но между всеми вещами величайшей священной вещью считается святое древо креста, и не потому только, что крест сохраняется на память о распятии на Нём, Господа нашего Иисуса Христа. Святая Церковь принимает святое древо креста и делает вещественные изображения креста потому, что крест есть внешнее выражение всей нашей веры христианской. Крест Христов есть знамя народа христианского, знамя Церкви Христовой и печать всякого христианина. У всех народов, различных государств, обществ, воинских полков и т. п. союзов людей есть свои знамёна. В государстве российском таким знаменем служит флаг синего, красного и белого цвета, в государстве французском – флаг с другим порядком цветов, в американском государстве – флаг голубой с звёздами. Эти флаги обозначают собой государство: посмотришь на флаг и знаешь, какое государство он собой представляет. В каждом государстве много военных полков и много различных обществ и каждое из них имеет своё знамя, так что знающий человек по знамени отличит полк. Кроме знамени у каждого государства и каждого общества, в каждом государственном учреждении, и у каждого государственного человека и даже у многих частных людей есть печать, которая является на бумагах их свидетельством для других. Для чего служат знамёна и печати? Для внешнего выражения или обозначения того, кому они принадлежат. Существует государство, полк, общество, учреждение, должностное лицо – существуют и их знамёна, и печати. Прекращают они свою жизнь и деятельность, теряется значение и их знамён, и печатей. На далёком расстоянии, в конце света, ваше знамя и ваша печать будет заменять вас, ваше государство и вашу личность. Оскорбят ваше знамя, разорвут вашу печать – это всё равно оскорбят ваше государство, посчитают за ничто вашу личность, ваше свидетельство, и наоборот, захотят почтить вас, будут выставлять и украшать ваше знамя... Таково внешнее значение знамени и печати на земле для государств и тех различных обществ и отдельных людей. Церковь Христова тоже общество, рассеянное по всей земле, но соединяемое одной верой в Господа Иисуса Христа: должен ли существовать внешний знак этого соединения, этой веры в Господа, должно ли в Церкви Христовой быть знамя её? Вера Христова есть непременная принадлежность христианина: должен ли христианин утверждать и свидетельствовать эту веру внешним знаком, или внешней печатью? Вот об этом и побеседуем, братия! Скажите, Архип, нужно ли христианам внешний знак, знамя, печать их веры?

С. Потехин

(Окончание будет).

Всякому, хотя мало-мальски соприкасающемуся с раскольническими лже-пастырями, уставщиками, наставниками и, вообще, расколо-учителями, без сомнения, не раз приходилось слышать, как последние, ослеплённые своим мнимым благочестием (а точнее сказать – фарисейской гордостью), с неописуемой охотой при каждом удобном и неудобном случае, кстати и некстати выставляют своё мнимое превосходство перед правосл. Церковью в том, что у них якобы церковный устав исполняется точно, строго и без всяких опущений. За своими «вождями» повторяют тоже самое и их подчинённые одноверцы. Эти, сами не имея точного понятия о том, когда и как должна совершаться известная церковная служба и подлинно ли она совершается у них строго по уставу, говорят так потому, что ещё с малолетства научены говорить так своими «учителями». О службах же, совершаемых в правосл. храмах, раскольники почти все поголовно отзываются всегда с насмешкой и укоризной. Пишущему эти строки не раз приходилось слышать подобное: «какая, там, у вас служба!.. Ведь, у вас служат то как кому вздумается и кое-как. Ну, а у нас, вестимо, всё совершается по Божью, всё сполна»!..

Желая рассеять ложность убеждений раскольников в том, что будто бы их службы совершаются строго и точно по уставу, миссионером г, Боровска. Калужской губ, о. И. Жаровым на беседе 21-го февраля прошлого года и был поставлен вопрос о том, «справедливо ли, что у старообрядцев церковно-богослужебный устав исполняется точно и без опущений»?

В начале о. миссионером было высказано, что раскольники, хотя всегда любят выставлять на вид опущения и недостатки, замечаемые ими при совершении служб церковных в православных храмах, а себя выдавать якобы за точных и непогрешимых исполнителей церковно-богослужебного устава, на самом деле допускают и сами исполняют церковный устав далеко не точно. Из толпы слушателей выступил один из местных уставщиков, прославившийся между своей братией учёностью, по имени Иван Никифоров и заговорил:

Позвольте, о. Иван, позвольте!.. В чём же старообрядцы нарушили когда-либо церковный устав? Вам должно быть хорошо известно, потому что вы и сами были старообрядцем. Зачем же взводить на нас старообрядцев напраслину-то?!

О. Жар. Вот, в том-то и дело, что мне хорошо известно, что творится у старообрядцев и что я говорю, то я отлично знаю; поэтому и несправедливого на старообрядцев я ничего не взвожу.

Устав. Ну, в чём же нарушают старообрядцы устав церковный? Укажите хотя на одно что-либо!..

О. Жар. Слушайте!.. Например, по уставу полагается в Петровский и Филипповский посты и, вообще, когда нет тропаря святому, петь «аллилуиа», но у старообрядцев «аллилуиа», кроме Вел. поста, не поётся.

Устав. Нет!.. «Аллилуиа» поют у нас вместо «Бог Господь» ... и помимо св. четыредесятницы, – например, в субботу перед неделей мясоиустной и в субботу перед Троицыным днём.

О. Жар. Ну, а ещё в какие дни года поётся у вас «аллилуиа»?

Устав., немного подумав, ответил, что кроме этого у них «аллилуиа» не поётся.

О. Жар. А по уставу, как вам сказано, полагается петь «аллилуиа» не только – в два указанные вами дня, но и во все те дни года, когда нет святому тропаря, за исключением только некоторых, в уставе указанных, дней в году.

Устав. А по-моему всё равно, что петь «Бог Господь», что «аллилуиа»; устав в этом случае ничем не может быть нарушен.

О. Жар. По-вашему, может быть и всё равно, а по церковному-то уставу далеко не всё равно петь ли «Бог Господь» ... и петь ли «аллилуиа». Потому что, когда поеёся «аллилуиа» вместо «Бог Господь» тогда по уставу полагаются великие поклоны с молитвой преп. Ефрема Сирина на вечерне, полунощнице, утрени и часах так же, как и в св. четыредесятницу. Кроме этого, когда поётся «аллилуиа» часы бывают с почасием т. е. междучасием. Ну, а всё это исполняется ли когда-либо у старообрядцев?

Устав. Никифоров, удивлённо поглядев на миссионера, сказал: да, я никогда и не слыхал, чтобы в наших моленных когда-либо совершались часы с почасием!.. Так нигде не служат!.. Это правду вы сказали.

О. Жар. Мало того, что старообрядцы по лености никогда не служат часов с почасиями, но, вопреки церковному уставу, у них и чтение 9-го часа совершается всегда перед литургией, между тем в часослове (напечат. в 10-е лето п. Иосифа) говорится так: «подобает ведати, егда поем часы без почасия и тогда 9-й час поем по литургии (л. 105 об. в начале 9 часа); или ещё: «егда же часы поем без почасия, и тогда глаголем молитву «Боже и Господи сил» ... По сем бывает божественная литургия» (л. 102 об.). Опять спрошу, так ли бывает у старообрядцев, которые всегда так хвалятся точным исполнением церковного устава?..

Устав. Что вы, о. Иван? Я отрадясь не видал и не слыхал, чтобы девятый час отправлять после обедни; его у нас всегда читают перед обедней, тут же по 6 часе.

О. Жар. Да, я и не говорю о том, как у старообрядцев отправляется служба; а говорю о том, что они во многих случаях отправляет её вовсе не по уставу, а как им самим более нравится.

Устав. Да!.. Вам, о. Иван, хорошо отправлять службу по уставу то, петь вместо «Бог Господь» ... «аллилуиа»!.. Когда у вас на молитве Ефрема Сирина кладут поклоны то земные не все, а только четыре. Ну, а у нас не захочешь выкладать все то земные. Вот хотя бы в Вел. пост разве легко выложить их, когда на каждом часе по «честнейшую» полагается выложить 17 земных поклонов?! Вот, если случится среди недели «полиелеос», тогда уж чувствуешь себя легче и свободнее, потому что тогда на молитве Ефрема Сирина, бывает только три земных поклона. Тут уж у нас бывает настоящий отдых!.. А, ведь, у вас – великороссийских так-то и всегда бывает.

О. Жар. Неправда, – что у нас православных будто бы бывает только три земных поклона на молитве Ефрема Сирина, а больше и не бывает. Все земные поклоны, положенные уставом, исполняются и у нас. Впрочем, случается, правда, что некоторые из наших православных по немощи телесной и не выполняют всех положенных уставом поклонов. Но, ведь, и про старообрядцев нельзя сказать, чтобы и они все поклоны, установленные уставом исполняли в точности. Так, например, большинство из пожилых старообрядцев вовсе не кладут земных поклонов, а кланяются на скамейцы, т. е, приклоняют головы не до пола, а до нарочито для сего приуроченных и подставляемых маленьких скамеечек или, даже, просто до стула. А что же касается их дьячков и уставщиков, то они в этом случае ещё гораздо изобретательнее. Так, они, чтобы избавить себя от труда класть в Вел. Пост много земных поклонов, ничтоже сумняся, ухищряются превращать простые (будние) дни в полиелейные, потому что, как и раньше было нами говорено, в полиелейные дни земных поклонов, кроме только 3-х на молитве Ефрема Сирина, по уставу не полагается. Но, ведь, во весь Вел. Пост, как известно, Св. Церковью празднуются только два полиелейных дня: «Обретение главы Св. Иоанна Крест. (24 февраля, если только этот день случится Вел. Постом) и память Свв. 40 мучеников (9-го марта). А у старообрядцев, помимо вышеуказанных двух дней, бывает и ещё много других. – Таким образом, в столь важном деле, как празднование церковных праздников, которые у нас с старообрядцами, по свидетельству их же «Окружного Послания», «должны быть почитаемы (честные праздники) вкупе... по древнему календарю» (ст. 2-я), существует разница. Отчего же получается эта разница? А оттого, что старообрядческие требоисправители, желая избежать земных поклонов, произвольно переносят празднование полиелейных святых со всего года на Вел. Пост. Вот, например, те святые, службы коих переносятся старообрядцами на Вел. Пост: Св. Иоанна, Архиеп. Новгородского (7 сентябр.); Преп. Иосифа Волоколам. (9 сент.); Св кн. Феодора Смоленск. и чад его Давида. и Константина (Î9 сент.); Св. кн. Михаила Черниг. и болярина его Феодора (20 сент.); Свв. Гурия и Варсанофия, Казанск. чудотворцев (4 октябр.); Проп. Иоанна Рыльского (19 октябр.); Преп. Никона чудот., ученика его Сергия (17 ноябр.); благов. кн. Михаила Тверск. (22 ноябр.) и много других...

Один из слушателей старообрядцев. Да, неужели же все эго правда, о. Иван?!.. Неужели правда, что наши уставщики, чтобы не класть земных поклонов, переносит столько служб на Вел. Пост? Я что-то не слыхал об этом?!.. Где же это творится?..

О. Жар. Неудивительно, что ты, почтеннейший, и не слыхал об этом потому что, вероятно, очень редко бываешь в своей моленной, а, тем более, что это бывает в дни будние.

Уставщ. Дядя, не спорь!.. О. Иван говорит совершенную правду. Чтобы выкладать земных поклонов поменьше, мы переносим на Вел. Пост службы не только тех святых, о которых упоминал о. Иван, а, даже, и святых, память коих бывает и гораздо раньше, – в июле и августе месяцах. Это правда о. Миссионера!..

О. Жар. Вот, братия, как бесцеремонно обращаются старообрядцы, эти якобы точные и строгие блюстители церковного устава и горделиво обличающие других за некоторые нарушения оного, с постановлениями древней православной церкви о праздновании памяти святых. Как вы уже слышали, церковь на весь Вел. Пост выделила только два полиелейных праздника: «Обретение главы Св. Иоанна Крестит. И Свв. 40 мучеников»; да и об этих-то двух праздниках она (церковь) сделала замечание, что, если они случатся на первой неделе Вел. Поста, то нужно празднование их перенести или на Сырную неделю, или на 1-ю субботу. А старообрядцы, как слышали, чтобы только не класть земных поклонов, самовольно переносят празднование памяти того или другого святого с одного времени на время Вел. Поста; как раз вопреки церковному уставу.

Уставщ. Что же поделаешь-то?!.. Ведь, у всех есть, о. Иван, свои немощи.

Заканчивая беседу, о. Иоанн Жаров сказал: хорошо, если бы все так рассуждали, как рассуждаете вы, Иван Никифорович. Но в том-то и всё горе, что старообрядцы всё то, что у себя считают немощами и слабостями, у других эти же самые недостатки, даже, меньшие, по своему слепому фанатизму и фарисейской гордости, возводят в мнимую ересь. А если бы старообрядцы смотрели на дело с здравым рассуждением, без всякой самонадеянной гордости и самомнения, тогда бы они никогда не посмели осуждать других; а. тем более, не дерзнули бы ради слабостей и немощей людских учинять раздор церковный и отделяться от святой и непорочной Невесты Христовой, матери нашей православной церкви, образуя разнообразные своевольные сборища. Да!.. Поистине, вполне приложимы к нашим старообрядцам слова Евангелия: «что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть во оце твоем, не чуеши»; (Мф. 20 зач.; 7 гл. 3 ст.). Но благодарение Господу Богу и за то, что между старообрядцами есть и такие лица, хотя и очень редкие, как, например, и наш собеседник Иван Никифорович, которые желают смотреть на дело здраво и в своих недостатках, которых и у них не меньше, если не больше, чем у православных, хотя и с неохотой сознаются, а не скрывают их по примеру своей лукавой братии. А этим, конечно, у многих из старообрядцев отрезвляется то ложное убеждение «о непогрешимом, якобы, авторитете своего древле-православия», которое (убеждение) прививается и укореняется в каждом из старообрядцев с детского возраста.

Калуж. епарх. миссион. свящ, И. Жаров

13 января настоящего года, в Бозе опочил епископ Рязанский Мелетий. Мы не будем здесь повторять ни биографических, ни служебных о новопреставившемся архипастыре, сведений, которые наши читатели имеют уже на страницах официального церковного органа.

Наш долг печатным миссионерским признательным словом помянуть в Бозе почившего владыку, как приснопамятного миссионера, посвятившего более, чем полжизни святому подвигу миссии отечественной церкви. В истории внешней миссии имя архипастыря, как доблестного, самоотверженного миссионера займёт почётное место, – сейчас же за апостолом далёкой Сибири м. Иннокентием и рядом с еп. Дионисием, – этой почти в одно время «миссионерствующей доблестной троицы», свято и благоплодно потрудившейся во славу православия среди язычествующих инородцев далёкой Сибири. Почивший архипастырь посвятил себя миссионерскому подвигу в далёкой Сибири, будучи в цвете лет и сил, ещё даже до окончания Казанской академии.

† 13 января Мелетий, Епископ Рязанский и Зарайский.

Даровитый от природы, обладая дорогим для миссионерства живым, впечатлительным характером, детским незлобием, благодушием и приветливостью, добросердечной отзывчивостью, преосвященный Мелетий был во истину миссионер. Всей душой полюбил он этих чистых духом и пречистых сердцем детей природы (он подвизался, главным образом, среди якут), той же мерой любви добрых признательных детей к незабвенному отцу платили ему и христиане – инородцы. Владыка пробыл на миссионерской и иерархической службе в Сибири более 30 лет. Почивший глубоко изучил все способы и приёмы миссионерства и верно понимал все обстоятельства и условия, споспешествующие и задерживающие миссионерское дело, у нас в русской церкви Сибири. Его отчёты и записки, о якутской миссии, помещавшиеся в «Православном Благовестнике» и «Ряз. Епарх. Вед.» составляют ценный материал для истории внешней миссии. В Россию на кафедру епископа рязанского и зарайского почивший архипастырь явился уже усталым путником жизни, с надломленным здоровьем (особенно тяжело было для него притупление слуха), без знания условий здешней европейской жизни, а потому, на первых порах, без твёрдой уверенности в своих архипастырских действиях и решениях, хотя и при живой широкой инициативе. Незабвенной чертой архипастырской деятельности бесконечно благостного почившего владыки и здесь была всё та же любвеобильная доброта и отзывчивость ко всем требующим его святительской и начальнической помощи заступления.

Сжившись и сроднившись с апостольско-миссионерским служением, почивший архипастырь и на рязанской кафедре явил себя, прежде всего, миссионером. За короткое время служения своего в Рязани, преосвященный Мелетий предпринял целый ряд миссионерских мероприятий, которыми начинается новая светлая страница в истории местной миссии. Им открыта на исходатайствованные из Св. Синода средства Касимовская противо-мусульманская миссия в татарском центре, где доселе настолько крепка тьма исламизма, что возожжённый приснопамятным иерархом – миссионером светоч миссии едва-едва не погас. Влиятельные мусульмане успели создать в центре св. Руси – в древнем Касимове в некотором роде неприступный оплот мухамеданства, обзавелись своим благотворительным обществом, централизующим не только средства, но и нравственную силу ревнителей исламизма. Энергичная деятельность по распространению христианства среди татарской массы почтенного миссионера о. Доронкина, руководимая самим архипастырем, встретила неожиданное и упорное противодействие влиятельных татар, забивших тревогу, завопивших, что де православный миссионер производит нежелательное волнение, брожение в мусульманской массе, а потому де эта миссия здесь вызывает опасения и т. д. Много стоило забот и огорчений приснопамятному владыке – миссионеру, чтобы отстоять своё миссионерское новосаждение, так как мусульманские неистовые страхи и вопли обеспокоили (и конечно, понапрасну) не только ближайшую гражданскую власть, но даже и далёкий Петербург.

Затем, на другой же год своего управления Рязанской епархией, преосвященный Мелетий учредил первый в Рязани епархиальный миссионерский съезд для обсуждения ближайших нужд внутренней миссии и ежегодные уездные миссионерские съезды.

Владыка сам начертал программу съезда, торжественно открыл съезд глубоко-назидательной речью о миссионерском служении пастырства. Речь эта была напечатана на страницах нашего журнала, как равно и руководящие взгляды иерарха-миссионера на вопросы внутренней миссии в статье под заглавием «новогодния думы о нуждах внутренней миссии нашей Церкви»¹⁸¹. Все предположения съезда владыка не только утвердил, но и быстро же провёл в жизнь. Им исходатайствовано из сумм Св. Синода содержание епархиальному миссионеру, а на местные средства, кои ранее шли на епархиального миссионера, – учреждены окружные миссионеры, которым отведены районы деятельности и даны инструкции. Эти новые миссионеры уже успели заявить себя полезной, оживлённой деятельностью, особенно это нужно сказать о противо-сектантском миссионере о. Дунаеве, миссионерскую ревность и опасность которого почивший архипастырь всегда ценил высоко.

Особое внимание архипастыря было обращено также и на заведение миссионерских библиотек, и на снабжение всех церквей и причтов книжными миссионерскими пособиями и средствами, с целью поднять уровень знания и самообразования в области миссии. Заведение церковных школ в районах распространения сектантства и в центрах раскола, а также лучшее обеспечение причтов составляло одну из насущных забот почившего архипастыря. Без верного обеспечения и правового положения трудящихся на поприще миссии почивший архипастырь считал дело внутренней миссии зиждущемся на песце.

Ревность почившего архипастыря об успехах миссии подмигнула его, тогда совсем больного, отправиться в Казань на всероссийский миссионерский съезд 1897 г. Явившись с поезда прямо в зал заседания, Владыка уступил просьбе собравшихся деятелей всероссийской миссии горячо приветствовавших появившегося среди них старца-иерарха-миссионера, – поделиться наблюдениями и соображениями своей долгой и миссионерской жизнедеятельности и опыта, и сказал известную речь; произведшую, как известно, такой переполох в светской не только либеральной печати, но в консервативном органе, кн. Мещерского. Речь имела форму задушевной беседы старого миссионера с молодыми деятелями, в ней не было никаких ни предложений, ни советов, а простая передача фактов и наблюдений и личных взглядов владыки.

Беседовал владыка о том, какое бедственное положение претерпевают крещённые в православии дети совратившихся в магометанство, язычество и даже в раскол и секты, выражалась скорбь, что нет у нас таких миссионерских приютов, где бы могли такие несчастные, отбираемые нередко и по закону и по повелению Верховной власти, найти приют и обучение, и что тайные общинные капиталы сектантов зло величайшее и проч. И, вот, либеральный писака или ненавистник сектант (вход был открытый) печатает в Русских Ведомостях навет на смиренного, любвеобильнейшего старца иерарха, что де Рязанский Епископ Мелетий продолжал... постановил отбирать детей раскольников и сектантов и частную собственность последних. Поднялся невообразимый шум, доставивший старцу величайшую скорбь до слёз и болезненности.

Было ли то невольной ошибкой, плодом недомыслия корреспондента либеральной газеты или же злорадной выходкой против святителя Божия – осталось неразъяснённым. Служитель мира и всепрощающей любви не пожелал ни опровергать возведённую на него клевету, ни искать виновника своей горькой обиды. «Миссион. Обозрен.» подробно тогда опровергло клевету, но, поднятый в газетах шум, по поводу мнимых предложений епископа Мелетия на всероссийском миссионерском везде, доставил великое огорчение благостному, любвеобильному сострадательному к немощам людским архипастырю.

Да оставит Господь Бог, Праведный Судия, в день он вольные и невольные грехи в Бозе почившего архипастыря, как он благий, кроткий оставил эту обиду согрешившим против него!

В. С.

Состояние сектантства в главном очаге Петербургской епархии. – Причины появления и развития его здесь. – Роль и значение приходских причтов в борьбе с сектантством. – Странный обычай народного конкубината и народное пьянство. – Духовные меры борьбы с сектантством: организация вне-богослужебных собеседований и чтений. – Устройство общецерковного народного пения. – Совершение всенощных бдений с торжественными ходами и др. – Закон Божий в школах приходов, заражённых сектантством и отношение священника-законоучителя к обучающимся в церковно-приходских школах детям сектантов. – Отношение приходского священника к тем из своих прихожан, которые удаляются по временам в Петербург на отхожие промыслы. – Устройство противо-сектантских библиотек. – Увещание отпадших от православной Церкви: а) собеседования публичные и б) частные. – Способы опознания в приходе хлыстов и скопцов, и меры для борьбы с этой ересью.

В декабре месяце (15–16 числа) истекшего года в селе Котлах, Ямбургского уезда С.-Петербургской губ., под председательством благочинного церквей 2-го Ямбургского округа, священника Иоанна Осьминского, и при руководственном участии епархиального противо-сектантского миссионера состоялось пастырское миссионерское собрание, имевшее своей задачей обсуждение мер и способов к возвышению успеха противо-сектантской приходской миссии. В собрании этом, с благословения Высокопреосвященного Антония, принял участие редактор-издатель нашего журнала, B. Μ. Скворцов. После совершения молебна, перед началом совещаний В. М-ч обратился к присутствовавшим священникам с речью о важном значении, какое имеют миссионерские съезды духовенства в деле возвышения успехов духовно-миссионерской борьбы с сектантством; затем собрание приступило к обсуждению намеченных программой вопросов. Прежде всего остановились на выяснении нынешнего состояния сектантства в Ямбургском уезде. После словесных сообщений, сделанных каждым из собравшихся священников, и дополнительных объяснений, данных епархиальным миссионером, собрание пришло к тому заключению, что сектантством в большей или меньшей степени заражены около десяти приходов Ямбургского уезда, в которых есть отпадшие от православной веры. В других же трёх приходах того же уезда, хотя и нет открытых сектантов из православного русского населения, однако существует сектантское движение среди многочисленных в этих приходах лютеран. Обстоятельство это представляет собой безусловную опасность в виду местных житейских сношений, существующих между православными и лютеранами в этой местности. Наиболее распространённой сектой в Ямбур. уезде является штундо-пашковщина или, точнее говоря, духовная штунда, (так как переход в неё не сопровождается перекрещиванием неофита и члены её не принимают чаши и преломления хлеба). Главным гнездом и рассадником этой секты служит приход Кот-ий, в котором отпадших в штундо-пашковщину в настоящее время числится 44 человека, включая в это число малолетних детей. За штундо-пашковщиной следует хлыстовско-скопческая ересь (в приходах Кот-м и Со-м) и финляндская секта хехулитов (замечена среди лютеран в приходах Ке-м, Оп-ми Кр-м). Кроме того, в К. приходе есть фанатики, считающие о. Иоанна Кронштадтского за Бога. В истекшем 1899 году, сектантство в Ямбургском уезде видимого успеха не сделало и совращений из православия не было.

Останавливаясь на причинах, способствующих появлению и развитию сектантства в данной местности, на близкое соседство с Петербургом, откуда являются неправомыслящие проповедники с устной и книжной пропагандой. Да и население Ямбургского уезда в громадном своём большинстве (напр., в К-лех две трети прихода) уходит на осень и зиму в столицу для разного рода заработков. Пожившие в Петербурге обитатели и обитательницы деревни являются к себе в дом уже ослабленными в отношении своей православно-умственной и нравственной крепости. Затем, не менее важной причиной появления сектантства нужно считать лютеранство, которое в Ямбургском уезде стоит гораздо выше православия по своему просвещению и экономическому благосостоянию. Все главные пропагандисты штундо-пашковщнны в районе Ямбургского уезда принадлежат к лютеранам; так, в Коп-м приходе пропагандой занимается мельник лютеранин П. Д-в, в Кот-м – сапожник тоже лютеранин К. Э-ь, – в Кр-м – три вожака лютеранина. Проповедники штундо-пашковщины получают из Петербурга денежные средства для достижения возможно большего успеха в своих действиях; частое получение денежных пакетов особенно было замечено относительно мельника П. Д-ва. Но при этом пропаганда лжеучителей находит для себя и подходящую почву в некоторых, соблазнительных сторонах бытовой и религиозной жизни православного народонаселения Ямбургского уезда, каковыми являются, главным образом, своеобразный обычай ночных солежаний деревенских парней и девиц (конкубинат) и народное пьянство.

С особенным вниманием первое миссионерское собрание остановилось на выяснении роли и значения приходских причтов в борьбе с сектантством.

Священник – душа своего прихода. Он же поэтому является первым и незаменимым миссионером среди своих прихожан, которых пастырь призван поучать не только пастырским словом, но и своей жизнью. Сектанты, стараясь проникнуть в тот или другой православный приход, стремятся прежде всего затемнить нравственный облика/ священника в глазах прихожан. Часто сектанты посылают нарочитых соглядатаев, дабы подметить что-либо «блазнительное» за приходским пастырем в его чисто домашней жизни. Поэтому добрая жизнь членов приходских причтов имеет огромное значение в борьбе с рационалистическим и мистическим сектантством. В Киевской епархии был пример, в селе Т-е, что никто в приходе не уходил в штунду исключительно в силу авторитета и любви, какими пользовался пастырь. В интересах успеха приходской миссии, Члены причтов должны противодействовать развитию сектантства доброй жизнью, участливым и любовным отношением к духовным нуждам своих прихожан, учительностью и благоговейно-истовым совершением церковного богослужения.

Как известно, сектантство пользуется всеми тёмными сторонами жизни православного населения, чтобы при всяком удобном случае набросить тень на саму чистоту православной веры. А потому миссионерское собрание не могло оставить без внимания и обсуждения такое печальное явление, как конкубинат или совместное спание по ночам ухаживающих друг за другом парней и девиц. Обычай этот так укоренился в народной среде, что крестьяне рассказывают вопрошающему о нём вполне откровенно. Насколько в данной местности такой конкубинат обычен и не возбуждает ни в ком, недоумения, можно судить из следующего: в С-м, напр., приходе парни и девицы сообща открыто нанимают для этой цели избу, в которой и собираются в долгие зимние вечера и ночи; в Кот-м приходе матери семейств с гордостью даже рассказывают о своих взрослых дочерях – девицах, если последние особенно отличаются на поприще конкубината; «мою дочку постоянно парни берут на ночь в ригу, а твою никто не возьмёт»! кричит при ссоре одна мать другой. Когда в беседе приходится указывать мужичкам на всю непристойность и греховность подобных отношений, существующих в среде их молодёжи, то они обыкновенно отвечают: «что же делать? и наши родители, и мы так поступали». Некоторые из членов собрания заявляли, что борьба с этим застарелым злом слишком трудна. Хотя солежание это, можно думать, редко сопровождается случаями телесного разврата, однако, нельзя спокойно терпеть пастырям столь неприличные отношения между небрачными молодыми людьми обоего пола, противные чувству стыдливости и целомудрия и вредные в отношении физического здоровья (1Кор.7:9). Конкубинат существует и в других уездах С.-Петербургской епархии. Борьба с этим злом возможна главным образом путём нравственного воздействия на родителей, которые в силу влияния на тёмную массу векового обычая, со спокойной совестью потворствуют нецеломудренным отношениям между своими дочерями и сыновьями. Поэтому, вопрос о борьбе с безнравственными ночными собраниями небрачных молодых людей обоего пола, миссионерское собрание признало весьма желательным представить на усмотрение епархиального начальства с просьбой передать его на обсуждение епархиального съезда, дабы последний, по всестороннем обсуждении этого вопроса, мог указать наиболее действительные и верные средства, если не для уничтожения, то, по крайней мере, для ослабления этого печального явления в народной жизни православного населения.

Ещё более распространённым и печальным явлением в народной жизни Ямбургского края оказывается пьянство. Вопрос о борьбе с народным пьянством имеет самую близкую связь с вопросами противо-сектантской миссии. Неправомыслящие всегда и с особенной настойчивостью указывают на нехристианское препровождение простых праздничных дней. Между тем «варка пива» к известным праздничным дням и «хмельное» их препровождение оказываются в Ямбургском уезде явлениями, глубоко вросшими в обиход народной жизни: и богатый, и бедный, крестьяне варят, обыкновенно, к этим дням большое количество пива, покупают такое же количество водки и в продолжении четырёх дней (а иногда и больше), начиная со дня престольного праздника, предаются разгулу, сопровождающемуся весьма часто драками и даже убийствами. В некоторых приходах есть странный обычай пьянственного празднования, так называемых, «субботок», т. е. четырёх дней, начиная с Дмитриевской субботы (23 октября); в Ке-м приходе издавна установился обычай на другой день после предания усопшего земле пьянствовать в том доме, где он умер; обычай этот на народном жаргоне носит странное название «поминок тешьяна» (?!); в И-м приходе неварение пива на Ильинскую пятницу, когда в селе бывает большая ярмарка, считается у стариков – крестьян прямо грехом; в Мс-м приходе земский начальник, князь Об-ий, за варку пива в праздники назначал на каждого домохозяина штраф в 10 руб.; крестьяне платили этот штраф и всё-таки варили пиво. Как помочь этому народному горю? При обсуждении этого вопроса было выслушано словесное сообщение настоятеля С-ой Николаевской церкви, священника Николая Покровского, о существующем в его приходе обществе трезвости; устав этого общества требующий от своих членов абсолютного воздержания от спиртных напитков, приносит в его приходе мало практической пользы. В виду этого было высказано общее мнение, чтобы учреждаемые в приходах Ямбургского уезда общества трезвости имели двойственный устав, на одних членов налагающий абсолютное воздержание от «хмельного пития», а от других требующий только крайне умеренного, строго согласного с православным церковным уставом, употребления спиртных напитков. B. Μ. Скворцов сделал подробный доклад об организации обществ трезвости, умеренности в юго-западном крае и о миссионерском значении последних.

Для борьбы с пьянством и для противодействия развитию сектантства кроме церковной проповеди, личного примера доброй трезвенной жизни членов причта, признано весьма важной мерой развитие и надлежащая организация вне-богослужебных собеседований и чтений, как в сёлах, так и в деревнях.

Вне-богослужебные собеседования уже организованы в Ямбургском уезде во многих приходах, как напр., в И-м, У-м, Кот-м и Р-м. Для ведения их пастыри этих приходов образовали из себя проповеднический кружок, причём образцовую беседу в известном приходе в назначенный день ведёт пастырь чуже-приходный; присутствуют на этих беседах обыкновенно и другие священники, образовавшие из себя вышеупомянутый проповеднический союз. Сами беседы предваряются и сопровождаются пением церковных песнопений; тексты Слова Божия во время бесед вычитывает по Библии, по указанию беседующего пастыря один из присутствующих грамотных крестьян. Такая нарочитая беседа проводится в указанных приходах не менее раза в месяц. Собрание в своём наличном составе признало, что учреждение пастырских проповеднических кружков по существующему типу весьма полезно и желательно; причём необходимо, чтобы эти кружки для объединения своих действий приблизительно два раза в год устраивали совещательные собрания, на каковых собраниях обсуждали бы результаты своих бесед с народом и намечали бы программу систематических собеседований. Здесь же в собрании был проектирован один из подобных проповеднических кружков, в состав которого по обоюдному согласию вошли священники следующих приходов: Коп-го, В-го, Кр-го и С-го.

Внимание миссионерского собрания обращено было также на устройство общего народного пения при церковных богослужения в приходах, заражённых сектантством.

Общее пение имеет самое широкое развитие при молениях сектантов. Справедливость требует сказать, что это пение (особенно, напр., в некоторых хлыстовских кораблях) иногда поражает своей музыкальностью. Противо-сектантской миссии часто приходится слышать упрёки от заблуждающихся в том, что в православной Церкви при богослужении не прославляют Бога едиными устами (Рим.15:6), как того требует апостол. В виду этого введение общего народного пения при богослужении в приходах, заражённых сектантством, представляется, между прочим, одним из важных средств в борьбе с сектантством. По вопросу об организации общего народного пения нашему собранию представил в письменном виде основательные соображения¹⁸² священник Григорий Лебедев, знаток православного богослужебного пения, устроивший при своём храме (с. Чирковицы) лучший во всём Ямбургском уезде церковный хор. Выслушав доклад о. Лебедева, миссионерское собрание пришло к тому заключению, что ядром общего пения при богослужении должен служить церковный хор. Вместе с этим хором прихожане постепенно привыкают петь сначала наиболее употребительные церковные песнопения, напр., Символ веры , Молитву Господню и т. п., а затем поют уже и сами целую литургию. Но для устройства церковного хора нужен знающий и любящий певческое дело человек; таковым по самой должности прилично быть псаломщику. В виду этого собрание признало крайне желательным, чтобы епархиальное начальство назначало в приходы, заражённые сектантством, на должности псаломщиков лиц, хорошо знающих хоровое пение и, если возможно, имеющих даже в этом отношении специальную подготовку.

Полезною также мерою является для миссионерства совершение всенощных бдений с торжественными крестными ходами накануне некоторых двунадесятых праздников в приходах с сектантским населением.

Торжественные крестные ходы, как орудие противо-сектантской миссии, имеют свой исторический фундамент в образе действий, напр., св. Василия Великого, который для борьбы с арианством устраивал торжественные процессии из православных. Поучителен также в этом отношении пример знаменитого константинопольского аввы Далматия. Ямбургское собрание признало, что в специальных крестных ходах с миссионерскою целью нет пока настоятельной надобности; достаточно существующих повсеместно и издавна в Ямбургском уезде крестных ходов, причём к ним особенно должно применяться общее народное пение хотя некоторых церковных песнопений.

Особенное внимание обращено было собранием на обсуждение вопроса преподавания Закона Божия в школах приходов, заражённых сектантством.

Как в земских, так и в церковно-приходских школах Ямбургского уезда обучается много детей-лютеран. Так что здесь школа, и в частности церковно-приходская, имеет вдвойне миссионерское значение. Собрание по этому пункту единогласно высказало следующее. При преподавании Закона Божия в школах церковно-приходских и земских, находящихся в местностях с сектантским и лютеранским населением, следует останавливать особливое внимание на истинах православной веры, пререкаемых сектантами; но не следует перед детьми точно формулировать заблуждения иномыслящих и излагать их основания. Другое дело, если сами дети определённо выскажут перед законоучителем то или другое сектантское заблуждение, – тогда законоучитель обязан в понятной для детей форме подробно это заблуждение разобрать и опровергнут во всех даже частностях. Библия на русском языке всегда должна быть у законоучителя под руками; при преподавании Закона Божия руководиться программой, составленной полтавским епархиальным наблюдателем, священником Иустином. Ольшевским: «Примерное распределение апологетического материала в курсе Закона Божия для одноклассных церковноприходских школ среди сектантского населения». Для большего успеха учебного и религиозно-воспитательного влияния на народ в земских школах, по мнению собрания, весьма было бы желательно уничтожить антагонизм между земскими и церковно-приходскими школами. Этот антагонизм в Ямбургском уезде имеет довольно острый характер в виду того, что некоторые из деятелей по народному образованию принадлежат к лютеранствующим лицам. Вследствие этого в земских школах Ямбургского уезда и Закон Божий, и церковно-славянская грамота стоят сравнительно низко с другими предметами школьного обучения; вопреки существующей программе уездное земское собрание ограничило преподавание Закона Божия в земских школах Ямбургского уезда только 55-ю годовыми уроками. При производстве экзаменов на ответы по Закону Божию, видимо, не обращается светскими членами комиссии должного внимания и проч.

Указывалось на печальный инцидент, как один из помещиков, даже и не лютеранин, а просто антиклерикал и либерал, когда узнал, что крестьяне не земскую школу, а церковную решили строить, ни за какие деньги не хотел продавать материалов для постройки этой школы.

По вопросу об отношении священника-законоучителя к детям сектантов, обучающимся в церковно-приходских школах, собрание высказалось в таком смысле.

По точному смыслу Высочайше утверждённых 13-го июня 1884 г. правил церковно-приходская школа имеет своей задачей «утверждение в народе православного учения веры и нравственности христианской» (§ 1). По требованию тех же правил она «должна внушать детям любовь к церкви и богослужению» (§ 9). Отсюда для церковной школы в местностях, заражённых сектантством, сама собой вытекает особая задача. Школа по преимуществу должна здесь принять на себя дело христианского воспитания детей сектантов школьного возраста, так как родная их семья не может внушить им христианских навыков, а, напротив, растит их в религиозных навыках своей секты. Имея всё это в виду, собрание остановилось, главным образом, на вопросах: а) требовать ли от сектантских детей точного соблюдения всех школьных порядков и исполнения христианских обязанностей относительно посещения приходского храма, молитвы, крестного знамения, говения и т. п. наравне со всеми прочими воспитанниками школы; б) уместно ли подчёркивать со стороны законоучителя детям сектантов их принадлежность к сектантству и через это выделять сектантских детей из ряда других воспитанников школы; в) как поступать законоучителю, если дети сектантов позволят себе в той или другой форме глумление над православием; г) запрещать ли детям сектантов и иноверцев лютеран во время православных постов приносить в школу для завтрака скоромную пищу. По первым трём вопросам собрание единогласно высказалось, что от детей сектантов необходимо требовать, но с мудрой осторожностью, исполнения христианских обязанностей наравне с другими воспитанниками школы; но при этом законоучитель не должен укоризненно оттенять сектантских детей в глазах других школьников; он должен относиться ко всем двоим питомцам с одинаковой любовью и вниманием; вообще законоучитель всячески должен стараться пламенем своей милосердствующей о сих малых любви растопить ту ледяную кору, которой родители – сектанты иногда насильственно и искусственно сковывают мягкие сердца своих детей; если бы кто из сектантских детей дозволил себе насмешки над православной святыней, то законоучитель должен употребить все меры к кроткому вразумлению виновного, – при неуспешности же этих мер удалить его из школы. Относительно же последнего вопроса мнения в миссионерском собрании разделились: причём большинством членов было заявлено, что возбранять иноверным детям приносить в церковно-приходские школы скоромную пищу в православные посты, которые, как известно, не почитаются лютеранами, не следует, так как соблазна от этого для православных питомцев школы не происходит, а между тем запрещение может вызвать ропот со стороны родителей, которые могут совсем взять из наших школ своих детей ¹⁸³.

По вопросу об отношении приходского священника к тем из своих прихожан, которые удаляются по временам в Петербург на отхожие промыслы выслушано было заявление настоятеля Кот-го прихода, большая часть прихожан которого удаляются для промысла в Петербург, Кронштадт и в Финляндию. Собрание признало необходимым, чтобы священник тех своих прихожан, которые удаляются на известное время в столицу для заработков, напутствовал церковно-общественною молитвой и совершением в церкви, напр., нарочитого молебна для группы отправляющихся на заработки, а равно и словесным пастырским наставлением хранить в чистоте своё лучшее духовное достояние, т. е. святую веру православную. При возвращении этих прихожан обратно в деревню пастырь должен тщательно убедиться в неизменности их православия; если пришельцы долг исповеди и св. причащения совершали в приходских церквах Петербурга, то требовать от них установленных свидетельств об этом. О более или менее сомнительных лицах, отправляющихся в Петербург и могущих там увлечься сектантством, пастыри должны без промедления сообщать к сведению епархиального противо-сектантского миссионера.

Неотложною мерою для возвышения местной миссии признано: устройство противо-сектантских библиотечек при церквах приходов, заражённых сектантством, и образование таковой же уездной библиотеки.

После оживлённого обмена мнений по этому вопросу было решено образовать в Ямбургском уезде миссионерский округ в состав которого вошли следующие приходы: Кот-ий, Р-ий, У-ий, Коп-ий, И-ий, Ч-ий, В-ий, С-ий, Кр-ий, Ке-ий, Оп-ий, Я-ий и Кол-ий. Для этого района и было признано необходимым организовать противо-сектантскую библиотеку, в которой бы содержались с одной стороны книги, исключительно раскрывающие положительную сторону православно-христианского вероучения и нравоучения, – а с другой – сочинения, прямо направленные к изложению истории сектантства и его обличения. Список книг для этой библиотеки поручить составить епархиальному противо-сектантскому миссионеру, – на него же возложить и труд ходатайства перед Высокопреосвященным Митрополитом о денежном воспособлении со стороны Братства Пресвятой Богородицы на приобретение этих книг и о том, чтобы Духовная Консистория разрешила на устройство этой библиотеки употребить некоторые суммы из денежных средств церквей, имеющих оставить миссионерский округ, в размере, какой для каждой церкви будет возможен.

При обсуждении вопроса о способах и приёмах миссионерского увещания отпадших от православной Церкви и в частности о методах ведения: а) собеседований публичных и б) частных.. Собрание выразило желание, чтобы вечер первого дня совещания был посвящён публичному собеседованию с местными сектантами. Чтобы собрание действительно могло иметь фактические справки в своих суждениях о публичных и частных беседах с иномыслящими, епархиальный миссионер и B. Μ. Скворцов изъявили готовность провести в местном приходском храме две публичных образцовых беседы с местными штундо-пашковцами: а) о почитании рукотворенных храмов Божиих и б) о крещении детей. Собеседование продолжалось с 5 до 9 ч. вечера и, несмотря на бушевавшую зимнюю вьюгу, привлекло значительное число слушателей.

Вопрос о целесообразности публичных и частных бесед вызвал продолжительный и живой обмен мнений, причём собрание не могло не признать, что публичные беседы в приходах, заражённых сектантством, безусловно необходимы; публичные беседы с заблуждающимися являются праздником для православных, и плод их оказывается иногда совершенно таинственным и незаметным образом после значительного промежутка времени. Много будет значить уже одно то, если публичная беседа заронит хотя зерно сомнения в душу заблуждающегося; но главной их целью должно быть охранение православных от опасной тины сектантства. Так как публичные беседы с заблуждающимися требуют от православного собеседника значительной подготовки, так сказать, «боевой» опытности, то ведение их должно главным образом лежать на епархиальном миссионере. Что же касается частных бесед, то они всецело и первее всего входят в круг миссионерских обязанностей приходского священника, а затем уже и миссионера. Частные беседы имеют в виду только одних сектантов, – причём священник или миссионер, смотря по обстоятельствам, могут вызывать заблуждающихся к себе на дом или же явиться к ним, беря с собою 2–3 спутников из православных в тех видах, чтобы сектанты не могли хвалиться перед своими собратьями тем, что они совершили «словесное одоление» над пастырем или миссионером.

Конец совещаний был посвящён докладу епархиального миссионера о способах опознания в приходах хлыстов и скопцов и сообщению B. Μ. Скворцова о сходстве и различии секты духовных скопцов и хлыстов. Сущность сообщённого о хлыстовско-скопческой ереси собравшимся пастырям заключалась в следующем. Секты хлыстов и скопцов – однородные: и по духу учения, и по нравственным идеалам, и по богослужебному культу та и другая секты в существенном близко сходятся. Скопчество выродилось из хлыстовства вследствие развития в среде хлыстов ужасающего разврата. В истории борьбы Церкви с хлыстовско-скопческой ересью нет строго организованной последовательности и твёрдости в мероприятиях церковной власти. Это обстоятельство зависит от того, что хлыстовско-скопческая секта, тая в существе своём богопротивную, гнусную ересь и попирая все святыни православия, обыкновенно, скрывается с большим искусством под личиной лицемерного благочестия. Герои этой секты – типы особые. С показной стороны хлысты и скопцы – самые усердные почитатели Церкви, по жизни аскеты, заслуживающие большой похвалы и уважения, говорящие сладкие речи о воздержании. Из недавнего прошлого довольно, напр., упомянуть о Калужском богаче Л-ве и самарском купце Пр-ве, принадлежность которых к хлыстовству была доказана по суду; между тем, тот и другой занимал должность церковных старост, были щедрыми благотворителями и украсителями храмов и в их фарисейском благочестии ошибались не только приходское духовенство, но и местные архипастыри и губернаторы. Поэтому весьма важно установить более или менее общие признаки, по которым приходский пастырь может безошибочно определить существование в своём приходе гнусной скопческо-хлыстовской секты. Эти признаки разделяются на менее существенные и более существенные. К менее существенным относятся: а) присутствие в домах хлыстов и скопцов некоторых, особенно любимых ими, картин и икон, напр., Иоанна Предтечи, держащего на руках своих агнца, – Георгия Победоносца и Архангела Михаила на белых конях, Христа Спасителя и Божией Матери с отверстым сердцем, Косьмы и Дамиана бессребреников, картины страшного суда, изображений райских птиц Сирина и Альконоста, – картины, изображающей распятого монаха (символ борьбы духа с плотью); в частности скопцы свято чтут и бережно хранить портрет императора Петра III и монеты с его изображением; б) бросающаяся в глаза набожность, тихая и вкрадчивая речь, смиренная с опущенными вниз глазами физиономия, гордость и заносчивость в отношении своих односельцев и в то же время глубокое подобострастие к духовенству и начальству; в) женщины (хлыстовки и скопчихи) предпочитают носить одежду белого, тёмного и синего цвета или же пёстрого с красными крапинками по белому и тёмному фону. К более существенным признакам последователей хлыстовско-скопческой секты относятся: а) неупотребление в пищу мяса, вина, а в последнее время и некурение табака; впрочем, в отношении воздержания некоторые хлысты допускают и исключения; б) отрицание брака, а вследствие этого брезгливость ко всем актам, имеющим в своей основе брачные отношения между людьми; так, – последователи хлыстовство-скопчества не ходят на свадьбы и крестины даже к ближним родственникам, с омерзением относятся к родильнице и к ребёнку и весьма редко соглашаются и то заочно, не стоя у купели, именоваться крестными отцами и матерями новорождённых; в) глухой народный говор, выделяющий хлыстов и скопцов из православного населения и г) тайные ночные собрания («радения»). В виду недостаточности сведений о местном мистическом сектантстве собрание не имело возможности определённо высказаться, принадлежат ли к хлыстовству или духовному скопчеству местные сектанты.

Хлыстовско-скопческая ересь в Ямбургском уезде, насколько можно судить по имевшимся данным, не имеет пока ещё широкого и захватывающего влияния в отношении православной среды. Поэтому и собрание свои суждения о мерах борьбы с гнусной сектой ограничило решением следующего вопроса: как поступать приходскому священнику, когда к нему на исповедь явятся лица, которых нельзя не подозревать в принадлежности к хлыстовско-скопческой секте? Пастырями было единогласно решено совершать над подозреваемыми лицами особо внимательную исповедь, причём задавать кающемуся вопросы. имеющие тесную связь с хлыстовско-скопческим учением, например, веруешь ли ты, что Господь Иисус Христос есть единый истинный Бог и нет другого Сына Божия и Христа, подобного Ему? веруешь ли ты, что Христос-Спаситель воплощался только один раз ради нашего спасения? – веруешь ли ты, что Царица Небесная и Матерь Божия Богородица в мире одна, порицаешь и осуждаешь ли ты тех людей, которые называют себя «христами», «пророками»; «богородицами» и «пророчицами»? – осуждаешь ли ты хлыстовско-скопческие радения с их плясками и считаешь ли их гнусными и богопротивными?

Кроме этих вопросов на описанном миссионерско-пастырском собрании были возбуждаемы и многие другие из числа недоуменных в миссионерской практике. За недостатком времени обстоятельное решение их было вообще отложено до будущего такового же съезда. По окончании всех совещаний старейший из присутствовавших священников, о. Александр Спасский (родной брат Высокопреосвященного Сергия, архиепископа Владимирского), от лица всех собравшихся пастырей благодарил в прочувствованных выражениях B.Μ. Скворцова, который в суждениях съезда принял самое живое участие и вполне радушно делился своими богатыми сведениями и ценным личным опытом по делам внутренней миссии. B.Μ. Скворцов благодарил епархиального миссионера за приглашение к участию на съезде духовенства северного края, с которым он очень рад войти в столь же тесное сыновнее общение в дорогом для него деле служения миссии, которое у него было с южнорусским духовенством, где им проведено около 15 лет, посвящённых, главным образом, интересам и пользе миссионерства. Первый опыт собрания оставил у всех самое отрадное, ободряющее и вдохновляющее на подвиг борьбы с врагами православия чувство.

Н. Булгаков 

Екатеренбургские поповцы: новый их лже-архиерей – Антоний, его служения и наставления. Годичное заседание московского раскольничьего братства.

Поповцы по австрийской иерархии, высоко поднявшие голову в последнее время, шумно стали заявлять о себе и в Екатеринбурге. Сюда не так давно прибыл вновь назначенный Антоний, лже-епископ Пермский и Екатеринбургский.

Лже-епископ Антоний, а по паспорту Колыванский мещанин Афанасий Григорьев Поромов – уроженец Невьянского завода, крещён и воспитан в единоверии, говорят, даже был некоторое время церковником (и. д. псаломщика) единоверческой церкви в Невьянске, откуда он ушёл сначала в раскольнические скиты за Сылву, а потом перешёл в австрийщину и, как земляк бывшего Московского лже-епископа Савватия и человек по-раскольнически грамотный, был произведён последним в 1897 году в лже-епископы Томские. По смерти Савватия от собора лже-епископов, с Картушиным во главе, он назначен на новооткрытую кафедру Екатеринбургскую.

Появившись на новой кафедре, Антоний принялся за разъезды по Уралу и за торжественные богослужения, на которые приглашаются не только свои, но и посторонние.

В новый год 1 января, лже-епископ Антоний служил в аксеновской молельне в Нижнем Тагиле, а в воскресенье, 2-го числа, намеревался служить в Екатеринбурге в австрийской молельне на левом берегу Исети, близь Царского моста. Из окрестностей немало приглашённых купцом К. съехалось раскольников австрийского толка присутствовать при «торжественной» невиданной ими службе Поромова. Ходят по городу мужики, ожидают «владыку». Вот, пришёл от Перми пассажирский поезд, затем и второй с вагонами IV-го класса, но Антония нет и нет. Так, не дождавшись Антония, разошлись его пасомые, не получив удовольствия видеть новогоднюю новинку – архиерейское служение.

Служение лже-епископа Антония в Екатеринбурге состоялось только в праздник Крещения Господня, при участии четырёх лже-попов, певчих и в присутствии значительной толпы раскольников обоего пола.

Кончалась обедня... Старообрядцы стояли, засунув ладони под мышки. Богачи стояли на особых ковриках и только вздыхали, посматривая на подручники¹⁸⁴. Словом, обедня обещала окончиться, как кончается всякая обедня. Но не тут-то было: Антонию захотелось проявить своё я и поучить стадо тому, что каждый старообрядец, так сказать, внедрил в себя с молоком матери.

В конце обедни Антоний, одетый в священнический подризник, пояс с прицепленными к нему лентами, епитрахиль, с белой шитой серебром палицей на правом боку, в широком малом омофоре на плечах, в чёрной шапочке с опушью выходит на амвон, оборачивается к народу, поднимает вверх свою правую руку, сложенную двуперстно, и спрашивает: «Братия! так ли вы молитесь»? Ему из толпы отвечают: «так ваше преосвященство».

– «Да все ли так; нет ли между вами таких, которые молятся щепотью»?

И сам Антоний сложил правую же руку троеперстно, по православному.

– «Нет, у нас никого нет, чтобы так молились; у нас так никто не молится», – сказали в народе.

– «Так держитесь строго этого, – продолжал велеречивый вития, – и кто будет молиться щепотью, – погибнет. Нужно строго держаться того, как нам предали и научили наши предки».

Затем, обращаясь к женщинам, произнёс:

– «И вы, женщины, смотрите, молитесь большим крестом, (а сам погрозил им пальцем), и детей ваших, и всех родных и не родных учите так молиться. Ибо сказано в Священном Писании: вси креститеся по образу ваших предков»¹⁸⁵. Итак, ещё напоминаю вам о кресте: если вы будете исполнять законы и так слаживать персты (он снова поднял двуперстно сложенную руку вверх), то будете исполнители и творцы закона и попадёте прямо в царство небесное. А если не будет из вас кто-нибудь этого исполнять, тот будет анафема!

Все внимательно слушали, а некоторые старушки даже плакали, вероятно, от назидательных в духе раскола вещаний и прещений Антониевых.

Лишь только лже-епископ разрешился анафемой, ему подали лестовку. Он взял её, поднял вверх, потряс и сказал: «А лестовка то у вас – у каждого ли есть»?

– «У каждого есть, ваше преосвященство».

– «То-то; нужно её иметь и не надо без неё милиться: держитесь этого» – и затем Антоний замолчал, потупил голову и приложил руки к сердцу.

В это время певцы, угадав, что красноречие Поромова истощилось, пропели ему: «ис полла». Антоний поклонился на подручник народу в землю со словами: «Простите мя, отцы и братия, и благословите».

Через минуту его вывели царскими дверями два человека в длинных кафтанах с капюшонами и в полушляпах на головах, и поставили на самый край амвона. Лже-диакон Сюткин поднёс ему напрестольный крест.

Антоний взял его и, поднявши вверх, сказал: «Вот, братия, какое знамение нам дал Господь и наши святители для спасения. На всех ли на вас, есть такие кресты»?

– «На всех есть, владыко святый», – послышались голоса.

– «Так то-то; на всех ли? да и такие ли они? да на ваших то детях есть ли»? В это время Антоний стоял улыбающимся.

– «Есть, ваше преосвященство».

– «Ну то-то же». И Антоний начал принимать ко кресту, а лже-поп Иван кропить водой приложившихся. В тоже время вышли в каждый из двух боковых приделов прочие лже-попы и стали подавать подходящим крест и окроплять водой.

Когда все приложились ко кресту и Антоний с лже-попами ушли в алтарь (он в царские двери, а те в боковые), затворили царские двери и задёрнули завесой.

И, вот, опять выходит Антоний в северные двери со всеми своими попами; положили начал; Антоний оборотился к народу и оградил его на три стороны одной рукой, затем, наклонил свою голову, правую руку приложил ко лбу и, пробыв с минуту в таком положении, произнёс поучение своему раскольническому стаду, которое приводим почти дословно, как образец старообрядческого красноречия и начитанности.

«Вот, братия, – начал лже-епископ, – мы должны исполнять заповеди Божии и то, чему научены от наших предков, – в целости соблюдать обряды нашей отеческой веры ни прибавливая, ни убавливая что, якоже глаголет Писание: «аще кто иоту едину прибавит или убавит, анафема да будет». А мы, пастыри, должны учить народ слову Божию, а если не будем, то по правилам Св. Апостолов и богоносных отец подлежим извержению из сана. Все вы, братия, должны хранить чистоту, в особенности же блюсти чистоту лица, которое вы не должны безобразить. Какого природа создала человека, таким он и должен быть, о сем бо познается истинный древле-православный христианин».

В это время Антонию поставили аналой с книгой в бумажной обложке (кажется, Стоглав, издания Н. И. Субботина), Антоний продолжал: «Так священные, вот, правила православным христианом во всем возбраняют не брити брад и усов не постригати, таковая бо несть православных, но латыньская и еретическая предания греческого царя Константина Ковалина».

«Дайте мне очки, – не вижу». – Подали очки. Надев их, Антоний продолжал: «Правило святых Апостол сице глаголет: Аще кто бреет браду и преставится тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустия над ним пети, ни просфиры, ни свещи по нем в церковь принести; с неверными да причтется. От еретик бо се навыкоша¹⁸⁶. О том же правило 11-е 6-го собора, иже в Трулле полатном о стрижении брад¹⁸⁷. Что же о пострижении брады не писано ли в законе: не постризайте брад ваших, се бо женам лепо, мужем же неподобно. Создавый Бог судил есть: Моисеови бо рече: постризало да не взыдет на браду вашу; се бо мерзость есть пред Богом, ибо от Константина царя Ковалина еретика. На том все бо знаху, яко еретическая слуги есть брады им постризати. Вы же се творяще человеческаго ради угождения противящеся законам, ненавидими будете от Бога, создавшаго нас по образу своему. Аще убо хощете Богу угодити, отступите от зла. И о том сам Бог Моисеом отрече, и святыя апостолы запретиша, и святыя отцы проклята, и от церкви таковыя отвергоша. И того ради страшнаго прещения православным таковаго не подобает творити. И вы, священны протопопы, и все священницы о всех о тех предреченных наказаниях по священным правилам детей своих духовных всех православных христиан поучайте и наказывайте, чтобы ото всех тех злых отреченных дел престали, и жили бы в чистоте, и в покаянии, и в прочих добродетелех». (Стогл. гл. 40).

Так вот, братия, кто бреет усы и браду, такового не подобает пускать в церковь, ни сообщения иметь с ним, а по смерти не подобает по нём и сорокоуста петь. Только, вот, один Никон патриарх говорил, кто хочет бороду стричь, тот и стриги, кому как угодно, и много он другого незаконного попустил, и указы издал¹⁸⁸, и притеснял нас за чистоту обрядов. Да, наши предки много претерпели тогда: они скрывались в трущобах и пещерах, и нас били и убивали. Но теперь настало наше время. Теперь нас никто не гонит и не нудит. Мы, как люди правоверные, не будем их никонианских учений слушать, а строго исполнять предания наших святителей. Итак, братия, стойте и держите предания»! Этим Антоний и закончил своё поучение. Затем, он положил исходные поклоны, опять оградил рукою на три стороны народ, а на клиросе пропели своеобразным напевом: «Ис полла», Антоний же за это сделал земной поклон народу. Из толпы раздалось: «спасибо, владыка, за наставление».

Антоний тут же на амвоне сдёрнул с рук поручи, снял пояс и пошёл в алтарь северными дверьми, там разделся, вышел в южные двери один, в длинном кафтане с капюшоном т. е. в монашеском одеянии, с лестовкой в руке и в чёрной шапочке и, сгорбившись, спешил скорее скрыться задним ходом.

Не раз нам уже приходилось говорить о раскольничьем московском братстве св. Креста, основанном раскольниками в противовес существующему здесь православному братству св. Петра митрополита. Как последнее имеет своей задачей борьбу с расколом, так раскольники-братчики св. Креста направляют свою «подпольную» (так как «братство» это, конечно, никем и никогда не было разрешено) деятельность на противодействие успехам Церкви православной и пропаганду раскола всеми средствами, а главное подпольными изданиями раскольничьих писателей, в роде пресловутого Онисима Васильевича Швецова.

Чтобы лучше познакомиться с деятельностью этого в высшей степени характерного и интересного раскольничьего учреждения, остановимся более подробно на одном из последних заседаний братчиков, на которое удалось попасть нашему корреспонденту.

В виду особенного значения, которое придаёт настоящий раскольничий лже-архиепископ в Москве деятельности подпольного братства – члены оного особенно энергично и хлопотливо мастерят свои делишки за последнее время и одно заседание сменяет другое, подпольные литографские и гектографские станки не успевают удовлетворять запросов и поступающих требований на раскольничьи сочинения, и издания, наполненные хулою на Церковь православную и её служителей!

Заседание братчиков, о котором у нас идёт речь происходило в подмосковном селе Черкизове (летней резиденции православного московского митрополита) в доме приказчика, торговца по чайному делу, Ивана Аникича. съезд членов «братства» начался с 5 часов вечера, когда не только со многих окрестных фабрик начали стекаться сюда ткачи и сновальщики, но и со всех концов Белокаменной стали подъезжать люди самых разнообразных профессий: ломовые извозчики¹⁸⁹, портные, сапожники, пильщики и проч. и проч. Таков состав членов раскольничьего «братства»

У ворот дома стоял «дежурный», на обязанности которого лежало «доносить» в случае появления непрошенных гостей. Прибывшие проходили в «горницу», где вскоре их набилось свыше сорока человек и ещё задолго до прибытия председателя здесь стояла невообразимая духота и смрад от смазных сапог братчиков. В противоположность членам раскольничьего «духовного совета», позволяющим себе носить немецкое платье, братчики все без исключения были одеты в длиннополые суконные сюртуки. У многих за пазухой и в карманах торчали свёртки – то были предположенные к чтению «рефераты» и представляемые как бы в цензуру общего собрания братчиков сочинения, предполагаемые к печатанию, вырезки из газет и журналов, понравившиеся по тем или другим соображениям читателям раскольникам, отдельные брошюры и проч., и проч.

В 5 часов к дому Ивана Аникича подкатили сани с «секретарём» братства Михаилом Ивановичем Бриллиантовым. Выйдя из саней, он вынул также довольно обширный чемодан с книгами и какой-то короб. Едва появился «секретарь» в дверях «горницы», как всё собрание засуетилось. Короб взяли из рук «секретаря» и поставили на стол. Михаил Иванович вынул ключик из чемодана, отпёр короб и достал оттуда восьмиконечный крест, который и поместил на деревянной подставке, тут же на столе. Это так сказать, эмблема братства, которое и носит название св. Креста.

Прошло ещё несколько минут и в зал заседания, весь запыхавшись, вбежал мальчишка «дежурный» от ворот, с криком «едет, едет!». Это означало приближение и самого председателя братства Анания Григорьевича Боева, который и не замедлил явиться в роскошной хорьковой шубе и дорогой шапке.

– Извозчика отпустить прикажете? – спросил его «дежурный».

– Пусть ждёт, – величественно произнёс г. Боев и, истово помолившись, не подавая никому руки, отвесил поясной поклон на три стороны.

Немедленно поднялось со своих мест всё собрание и, сотворив «семипоклонное начало», запели «О тебе радуемся». Председатель приложился к Кресту, за ним секретарь, а там и все братчики.

Пока происходит вся эта процедура, воспользуемся временем, чтобы поближе познакомить читателей с личностью Г.А. Боева.

Рождённый в православии, он занимался портновским ремеслом, но дела его пошли очень плохо, между тем он слыхал, что старообрядцы охотно дают деньги и поддержку всякому, кто перейдёт из православия к ним. Это соображение и послужило главным поводом для принятия раскола г. Боевым. Сделавшись старообрядцем, наш портной вскоре вступил в число братчиков св. Креста, а затем сумел добиться и председательского звания. Тем не менее его портновские дела шли не особенно хорошо; быть может «перекрещенец» и оказался хорошим председателем, но портной, очевидно, он был плохой и ему долгое время приходилось перебиваться, что называется, с хлеба на квас. Но вот, наконец, фортуна улыбнулась злополучному «перекувыркушу», как называют раскольники перешедших к ним из православия. Заняв кафедру раскольничьего лже-архиерея в Москве, Картушин, как мы уже видели, ревностно принялся за «поднятие раскола» и могучее к тому орудие увидел, между прочим, в распространении подпольных сочинений направленных к оправданию раскола и хуле на Церковь православную. Делом этим издавна занимались братчики св. Креста, почему в глазах Картушина они сделались весьма нужными и полезными для него людьми.

При поддержке лже-архиерея издательские обороты братчиков значительно увеличились, что не замедлило отозваться и на их благосостоянии, и в особенности председателя братства Анания Григорьевича. Портновское ремесло он забросил и даже для себя лично заказал у «хорошего» портного целый ассортимент всякого рода платья, шуб и проч. Обложился у себя в кабинете книгами и рукописями и высоко поднял голову, сделавшись в весьма короткое время богатым, а, следовательно, и пользующимся уважением у раскольников человеком.

Но вернёмся к описываемому заседанию братчиков.

По объявлению А.Г. Боевым заседания открытым, секретарь Михаил Иванович Бриллиантов начал доклад о текущих делах братства: сколько откуда поступило требований на издания братства, куда что послать, каких сочинений нужно выпустить вторым изданием и проч., и проч.

Вторая половина была посвящена чтению и обсуждению «новых» сочинений, заказанных тому или другому братчику для отпечатания на гектографе и затем подпольно распространённые в тёмной массе раскола.

В заключение председатель обратился к собранию с речью, в которой указывал на важность обязанностей, возлагаемых на братчиков Картушиным, и, между прочим, на поручение его изготовлять книги для будущих раскольничьих соборов! «Сам владыка, – говорит Боев, – просит нас помочь ему в столь великом и важном деле, мы должны употреблять все свои силы, всю энергию, чтобы стоять на высоте своей задачи и с честью держать знамя распространена истинного учения древле-православной церкви». 

«Потрудимся, потрудимся», хором отвечали братчики на речь председателя.

Затем опять, как и в начале собрания, все положили семь поклонов и пропели задостойник на Успение Божией Матери. Председатель приложился ко Кресту, отвесил поясные поклоны на три стороны и отбыл из Черкизова.

За ним стали разъезжаться и братчики, из которых последним уехал Михаил Иванович, заперши предварительно на ключик свой коробок и чемоданчик с подпольными изданиями и рукописями.

Алексей В-ов

Вечер в Берлинской «Армии Спасения» («Kölnische Volkszeitung»). Штунда в Лондоне («Spectator»). Успехи католической миссии в Китае к концу XIX столетия («Figaro»). Успехи протестантской миссии к концу XIX столетия («Daheim»). Новая иудейская секта («La Libre Parole»).

В месяце ноябре прошлого 1899 г. Берлинскую «Армию Опасения» посетил глава её, генерал Бутс. В честь такого важного гостя берлинские члены «Армии Спасения» устроили целый ряд торжественных публичных собраний, отличавшихся редким многолюдством. Собрания происходили в зале «Германия» в центре публичного берлинского разврата, среди так называемых «Chansonettenviertel».

В 8½ часов вечера 2 ноября началось первое собрание, в котором генерал выступил в качестве оратора; затем в продолжение всей недели, после обеда и вечером, повторялись эти собрания, а в ближайшее воскресение генерал Бутс с утра до глубокой ночи непрерывно поддерживал собрание.

Достойно удивления, что в таком городе, как Берлин, где и в воскресные дни церкви пусты, среди недели и притом вечером собиралась публика на религиозные собрания, и притом в таком огромном количестве, что зал «Германия», вмещающий в себе около 3,000 человек, был так полон, что не оставалось ни одного свободного места. Хотя некоторые могли прийти сюда из простого любопытства, но большинство, что заметно было, интересовались делом. Большинство публики состояло из рабочих и ремесленников, но между ними были также и образованные люди. Собрание производило с самого начала впечатление собравшейся на богослужение протестантской сектантской общины.

На сцене, какая обыкновенно употребляется на театральных представлениях, была поставлена ораторская трибуна, а возле неё полукругом уселся «штаб», состоящий из пятидесяти одетых в форму «офицеров», мужчин и женщин.

Генерал Бутс при своём появлении был приветствован оглушительными криками «аллилуиа» и маханиями платков всем собранием. Это высокого роста худощавый мужчина с длинной, седой бородой и седой же головой, фигура немного комичная, но которую, раз видевши, не забывать никогда; генерал носит длинный, чёрный фрак со значками на воротнике и плечах. Генерал не говорит по-немецки, поэтому один из его офицеров переводит предложение за предложением его речь на немецкий язык; влияние речи от этого, естественно, много теряет. Впечатление комичного усиливается, как только генерал Бутс начинает говорить. Голос его слаб и лишён каких бы то ни было звуковых красот, тон однообразный, почти бормочущий, руки он держит скрещёнными на спине, голову наклоняет в сторону, взор опущен вниз, длинная верхняя часть корпуса совершает ритмические резкие движения слева направо и обратно. То, что говорит оратор, кажется таким незначащим, даже банальным. Он не говорит о вероисповеданиях, ибо «Армия Спасения» не имеет никакого собственного вероисповедания, она имеет дело с грёзами, оставшимися в сознании человека от воспринятых им в детстве религиозных понятий, она обращается ко всем тем, которые потеряли общение со своей родной церковью и, будучи лишены религиозного блага, пребывают в грехах, но которым иногда нужно одно лишь освежение детских воспоминаний, чтобы привести их к сознанию их греховной жизни и побудить их к возрождению. В своих воодушевлённых речах генерал в бесконечных вариациях всегда повторяет одно и тоже: «некогда ты был счастлив, ибо ты не знал ничего греховного, и когда ты грешил, искал прощения у своего небесного отца. Теперь же ты глубоко несчастен, ибо живёшь греховно и не просишь более Бога о прощении тебе этого греха. Но Бог хочет тебя простить, Он ждёт тебя, Он снова хочет заключить тебя в свои отеческие объятия, хочет тебя осчастливить здесь и там»! Генерал Бутс варьирует эту тему и воодушевляется при этом всё более и более, речь его становится живее, раскачивание корпуса – учащённее, огонь воодушевления проникает его всего и сообщается его словам, и слушатели, не отдавая себе в том отчёта, подпадают всецело под влияние оратора, который всё с большим жаром повторяет: «Подойди сюда! Ты должен сюда подойти! Христос ждёт тебя! Теперь момент, который, может быть, никогда не повторится»! Генерал кончил, шумное «аллилуиа» раздаётся по залу, музыка начинает играть, и члены «Армии Спасения» начинают одну ив своих песен, которые поются в быстрой мелодии марша, часто сопровождаясь ударами рук в такт, и призывают от времени до времени грешников ко спасению. Очарование особого рода охватывает собрание, лица сияют, и взоры устремлены вдаль... Тогда выступает кто-либо из толпы и, качаясь, медленным шагом проходит узкий проход между скамьями и подходить к переднему ряду, чтобы там, опустивши и спрятавши лицо своё в руках, опуститься на, так называемую, «скамью покаяния». Вот, подходит один, там другой, какой-то старик, молодая девушка, женщина, сильный рабочий, – всё время новые лица падают ниц на «скамью покаяния» ... – «Двадцать душ приобретены»! – восклицает офицер с трибуны. – «Кто верит, что двадцать один будут приобретены, пусть подымет руки»! И все с криком «аллиуиа» подымают руки кверху, и снова по залу раздаётся та же самая песня. – «Двадцать один, двадцать два, двадцать три», – объявляет офицер. Уже стало более тридцати, но руки всё продолжают подыматься к небу, снова та же самая песня, та же самая мелодия; они прерываются лишь увещеваниями к возвращению к благочестивой жизни, которые исходят от офицера на трибуне. Вот, стоит молодой человек в хорошей одежде, возле него – солдат «Армии Спасения», с жаром убеждающий его. Долго колеблется молодой человек, взор его беспомощно блуждает кругом, – но, вот, и он направляется к «скамье покаяния», закрывши руками лицо. Вот, молодая девушка: когда Бутс начинал свою речь она хихикала и толкала своих соседок; теперь же она совершенно притихла, испускает по временам глубокие вздохи и также направляется к «скамье покаяния» ...

Но пробило 11 часов. Собрание закрывается, медленно пустеет зал; лишь на «скамье покаяния» остаётся несколько вздыхающих грешников.

* * *

В Лондоне бок-о-бок с великими и признанными законном религиозными организациями действует также значительное число мелких и мало известных сект. Многие из англичан, которые претендуют на то, что знают хорошо свой Лондон, на самом деле или незнакомы, или считают недостойным внимания одно из наиболее любопытных и интересных духовных явлений в среде беднейшего населения Лондона. Должно заметить, что беднейшее население Лондона, которое ютится в подвалах, «конюшенных дворах», куда никогда не заглядывает солнце, плохо знает свою религию, и весь религиозный кругозор его ограничивается фразой: «я христианин». В среде этого населения Лондона в недавнее время появилась своеобразная секта. Отличительную особенность этой секты составляет обряд «преломления хлеба», который служит центральным актом богослужения сектантов. Он состоит в следующем: кто-нибудь из благочестивых братьев (faithful brother) делает приготовления, необходимые для церемониала; окончив их, он занимает своё место и ждёт прихода «собрания». Когда явилось достаточное число членов, несколько братьев подымаются и говорят: «не пропоем ли мы номер 186»? Так как остальные находят, что следует сделать это, то сначала прочитывают стих, а затем начинают петь под аккомпанемент инструмента. После этого некоторые молятся, другие импровизируют или поют какой-нибудь гимн или читают какую-нибудь главу из Нового Завета, или же, наконец, произносят «слово». Затем, встаёт избранный брат и совершает «преломление». По правилам секты каждый член общины имеет право совершить преломление, но на практике это право представляется двум–трём членам. После этого следуют другие чины, затем рассуждения по поводу какого-нибудь трудного места из Священного Писания.

Сектанты употребляют особенные усилия заманить кого-либо из прохожих на свои собрания. Если им удаётся достигнуть этого, они начинают таким читать Евангелие, многое говорят о человеческой греховности и оканчивают убеждением пристать к их обществу.

Сектанты имеют общую кассу, из которой выдают пособия новообращённым, больным и лишившимся заработка, братьям, а также производят ремонт молитвенного дома,

В отношениях к последователям других религий они отличаются крайней нетолерантностью; они также не желают принимать никакого участия в общественных делах и на правительственные распоряжения смотрят, как на дело, не заслуживающее внимания. Всякие увеселения они изгнали из своей жизни, как грех. На просвещённых англичан проповедь их не оказывает влияния; они набирают последователей себе из рабочего пролетариата.

Кто, хотя, немного знакомый с нашими штундистами, в этой новой лондонской секте не узнает нашей штунды?

* * *

Г. Фабие (Fabier), папский викарий в Пекине, опубликовал в «Figaro» следующий отчёт, показывающий результаты, достигнутые католической миссией в Пекине:

«Члены общества «de la Propagation de la Foi», дающие возможность существования в Китае миссионеров и их деятельности, многочисленные благодетели, щедроты коих поддерживают отдалённые миссии, прочтут не без интереса маленький отчёт об утешительных плодах, произведённых их приношениями в викариат Пекина. Чтобы иметь понятие о прогрессе этой миссии, я посылаю вам сравнительный отчёт за последние десять лет.

Миссионерские станции. Этим именем называются все города и деревни, в кои миссионеры должны ежегодно приходить для проповеди Евангелия христианам. В 1889 году их было 322, в настоящее время их 577.

Христиане и обучающиеся христианской вере. Десять лет тому назад мы имели 34,417 христиан; теперь же мы насчитываем их 40,834, если не считать детей и тех, кои не могут приступать к таинствам. Число крещений взрослых в 1889 году было лишь 1,022, считая в том числе 400 больных, крещённых в госпиталях; в этом же году мы их насчитываем 2,322, из коих лишь 633 крещены были в больницах. Мы очень строги в допущении к крещению, поэтому очень редко случается, чтобы новообращённый христианин возвратился в язычество.

Число обучавшихся христианской вере и готовых принять её было в 1889 году около 1,170; теперь же их 6,506; а если станем считать тех, которые сами приходят заявить нам о своём намерении сделаться христианами, то число это превысить 10,000.

В 1899 году были у исповеди до 31,417. Что касается пасхальных причащений, то в 1889 году их было 19,161; теперь же их 25,964.

Миссия, покровительствуемая Францией, считала своей обязанностью сделать кое-что в смысле французского влияния в Китае. Благодарность по отношению к нашей покровительнице требовала от нас жертв, и мы сделали воззвание к, так называемым, «Frères Maristes». Десять лет тому назад их вовсе не было в нашем викариате; их теперь 18. Благодаря их усердию открыт был коллегиум для европейцев в Гянь-Цвине; в том же городе был доверен им муниципалитетом франко-китайский коллегиум с 75 учениками. В Пекине большой коллегиум и его отделение насчитывает 155 учеников и дали уже более 50 хороших переводчиков, которые исполняют теперь важные обязанности в почтамтах, на железных дорогах, телеграфах и пр.

Трапписты (монахи). Учреждение траппистов в этом викариате не только поддерживается, но также прогрессирует с замечательной правильностью. В 1889 г. оно насчитывало лишь 3 священника, 6 клиров и 22 обращённых; теперь же оно насчитывает одного аббата с митрой, 5 священников, 18 клириков и 33 послушника. Одни материальные средства не увеличились, и монастырь по-прежнему остался бедным.

Монахини. Помимо большего учреждения «Sainte-Enfance», содержащего ежегодно от 400 до 500 лиц, девы благотворительности (les Filles de la Charité) управляют ещё двумя европейскими госпиталями, 3 китайскими госпиталями и 2 убежищами для стариков. Помимо того, они имеют ещё один госпиталь для больных детей и 4 даровые аптеки. В 1889 г. убежище для стариков насчитывало всего лишь 38 чел., в настоящее же время оно содержит 130 человек. Госпитали принимали тогда 360 больных; в этом же году вышло 6,303 человека. Десять лет тому назад даровые аптеки пользовали 27,240 слабых или раненых, в этом же году число это достигло 133,975 чел.

Конгрегация (Сестёр Св. Иосифа), составленная из туземных сестёр, насчитывала 38 членов в 1889 г., теперь же она состоит из 62 сестёр. Она имела тогда 4 дома; теперь же имеет 11 домов, в коих обучаются и воспитываются сироты из (Sainte-Enfancé) и обучающиеся христианской вере. Дело это вполне преуспевает и обещает многое в будущем.

Общество «Sainte-Enfoncé». Деятельность общества (Sainte-Enfancé) с каждым годом более и более развивается: в продолжении последних десяти лет сиротские приюты, фермы, рабочие дома, мастерские приняли целые тысячи брошенных детей.

Церкви и оратории. В 1889 году миссия владела 16 большими европейскими церквами, теперь их 31. Собор Св. Спасителя в Пекине, в самом императорском городе, построен на расходы императора и стоит 800,000 франков; собор Св. Иосифа в западной части города стоит более 400,000 франков, древняя церковь в южной части города потребовала для своей перестройки 200,000 франков. Стоимость других больших церквей колеблется между 50,000 и 100,000 франков.

В 1880 году насчитывали 136 церквей второстепенных, в настоящее время викариат имеет 2!1. Что касается ораторий, то их тогда было 111, а теперь 272.

Остаётся ещё более 100 христианских местностей, которые не имеют даже особых мест, где бы христиане могли слушать мессу (обедню). Её совершают в простой комнате, причём три четверти присутствующих остаются на открытом воздухе.

Семинарии. В 1889 г. большая семинария имела лишь 12 учеников, теперь же их 23. Что касается учеников маленькой семинарии, то число их возросло с 36 до 88 человек. Ученики принадлежат к лучшим фамилиям викариата, и если иногда случается, что их увольняют, то это делается лишь в случае неспособности или болезни, но никогда по какой-либо другой причине. Каждый ученик содержащийся на всём готовом миссией, стоит ей в среднем 100 франков в год; причём необходимы четырнадцать или пятнадцать лет учения, чтобы получить сан священника.

Коллегиумы и школы. Вместо прежних 2-х коллегиумов миссия теперь имеет 5, в которых воспитывается 325 учеников, большая часть которых, по окончании курса, избирают для себя поприщем деятельности миссией. Что касается школ, то они требуют ещё крупных затрат от миссии, число их в 1889 году было 153, – теперь же 370. Вместо 2,727 учеников, посещавших их тогда, теперь их насчитывается 5,503.

Что касается детей, крещённых во время болезни в течение последних 10 лет, то число их превосходит 100,000. Все эти успехи католической миссии в Китае обусловливались в значительной степени теми громадными материальными средствами, которыми она располагала, и значительную долю которых доставила ей щедрость французов».

* * *

В не менее выгодном свете представляются внешние успехи и протестантской миссии. В настоящее время имеется около 150 евангелических миссионерских обществ с капиталом в 55 миллионов марок, 6,000 миссионеров-мужчин, 4,000 незамужних женщин, а в результате. 1½ миллиона язычников, обращённых в христианство. Непосредственно исходящая из Германии и Швейцарии, миссия насчитывает 17 миссионерских обществ, 800 миссионеров 4½ миллиона марок капитала, около 300,000 обращённых язычников и 80,000 учеников. Почти все известные страны и народы входят в округ деятельности миссионеров. В общественном мнении миссия занимает почётное место и считается выдающимся двигателем культуры. Она доставила большие услуги науке, именно лингвистике (библия и отдельные её части переведены на 406 языков), а также географии. Результаты её выразились в падении язычества, смягчении нравов, образовании ума и т. д. Образовалась особая миссионерская наука, в развитии коей Германия занимает первое место. Имя профессора Д. Варнека заслуживает в данном случае особого упоминания. Христианская любовь и миссионерская деятельность составляют в настоящее время существенную сторону церковной жизни.

Ливингстон так определяет отношение между научными путешествиями и миссионерской деятельностью: «конец географического факта есть начало миссионерской деятельности».

Между протестантскими миссионерами XIX века выдающееся место занимают: Шпиттлер, Иозенгауз, Вольшан, Вингеманг, Фаари, Грауль, Госснер и Луи Гарлес. Почти повсеместно развилась миссионерская жизнь в форме свободных миссионерских обществ. Между ними важнейшие следующие: Миссия Братской Общины (1732). Она насчитывает 35,000 членов, 186 миссионеров 93,000 обращённых язычников, Базильское Общество (1806 г.) с 186 миссионерами и 37,000 обращённых язычников; Первое Берлинское Общество (1824 г.) с 86 миссионерами и 33,000 обращённых язычников; Барменское (1828 г.) с 116 миссионерами и 70,000 обращённых язычников; Лейпцигское Общество (1836 г.) с 42 миссионерами и 17,000 обращённых язычников; Берлинское Второе Гонсеровское Общество (1836 г.) с 37 миссионерами и 40,000 обращённых язычников; Германсбургское (849 г.) с 158 миссионерами и 42 обращённых язычников.

Но несмотря на эти значительные успехи, много ещё остаётся труда в деле проповеди Евангелия на долю двадцатого века, так как в мире имеется 1056 миллионов евреев, язычников и магометан. Будем надеяться, что когда-нибудь осуществится предсказание Иисуса Христа, что Евангелие будет проповедано всем народам.

Утешительным фактом является то, что число крещений среди язычников в процентном отношении становится из года в год все больше, чем число рождений среди язычников. Можно быть уверенным, что в XX столетии весь языческий мир будет просвещён светом христианства.

* * *

В Кишинёве (в Бессарабии) недавно умер Иосиф Рабинович, адвокат-еврей, основатель новой иудейской секты.

Мечтательный от природы, Рабинович первоначальна увлёкся идеей образования новою царства Израиля, о котором в настоящее время серьёзно помышляют, так называемые, сионисты: с этой целью он совершил путешествие в Палестину, познакомившись с условиями тамошней жизни, он убедился, что Палестина окончательно потеряна для евреев, и что проект образования из них самостоятельного государства – жалкая утопия.

После этого Рабинович стал работать в совершенно противоположном направлении: он отдался идее объединения евреев с христианским миром, и с этой целью основал новую секту, которая в настоящее время насчитывает много адептов в среде евреев южной России. Учение этой секты признаёт Новый Завет священной книгой, наравне с Ветхим Заветом, за исключением посланий ап. Павла; крещение и причащение признаются божественными таинствами; но догмат о Св. Троице и двух естествах в Иисусе Христе отвергаются, как продукт спекулятивной греческой философии. а. Мессия, однако, уже пришёл – это Господь наш Иисус Христос.

На этой почве недавно имел место в Одессе следующий инцидент: в одном многочисленном еврейском обществе, где, конечно, шла речь о Дрейфусе, выступает молодой еврей, одарённый прекрасным ораторским талантом, и произносит пламенную речь на тему, что оправдание Дрейфуса налагает на евреев обязанность поразмыслить в душе о другом несправедливом приговоре, произнесённом девятнадцать веков тому назад над Иисусом Христом из Назарета и пересмотреть Его процесс. Речь молодого оратора вызвала шум: большинство стало в оппозицию ему, но немного нашлось и сочувствующих, открыто перешедших на сторону оратора. Начались горячие споры.

Весть об этом событии быстро разнеслась в еврейском населении не только Одессе, но и всего юга России, идея пересмотра (revision) суда над Христом с каждым днём приобретает многочисленных сторонников, главным образом, в среде молодых евреев, которые в еврейском мире подучили название ревизионистов.

А.Я. Дородницын

(«К лучшему будущему» H. Н. Неплюева).

II.

2-ая глава статьи «к лучшему будущему», напечатанная в февральской книжке «Недели», озаглавленная «Опыт дела любви». В этой главе H. Н. Неплюев рассказывает, как зародилась в нём решимость отдаться тому делу, которому он служит вот уже 17 лет, в чём заключается это дело, и какое оно имеет значение для всего человечества. Дело это – воспитание детей в привычках устойчивой любви и подготовка их ко вступлению в братство трудовое.

«С раннего детства, говорит H.Н. Неплюев, я носил глубоко в сердце религию любви и был в некотором смысле фанатиком любви... Любить было для меня такой потребностью, что всё остальное казалось мне скучным, пошлым, мелким, низким, холодным, чёрствым, жестоким... В отсутствии любви я коченел, замирал, сердце наполнялось тоской и ужасом и жизнь становилась невыносимым, бесцельным страданием».

Потребность любви вызывала чувство веры.

«Всем существом я чувствовал, что кроме этого земного мира, есть мир иной, более естественный, более сродный природе души моей. В этот мир я верил бесконечно больше, чем в тот мир, который я видел глазами, но который для души моей был чем-то чуждым, призрачным, как тяжёлый кошмар, с которым помириться нельзя, от которого проснуться надо. И я погрузился в восторженную религиозность. Ежедневно, утром и вечером и подолгу молился, доходя в детской молитве моей до блаженства экстаза, когда я совершенно терял сознание земного бытия и всем существом своим чувствовал реальность причастия Высшей Любви. Каждый раз перед молитвой я читал Евангелие, и чувствовал, как свет любви со страниц святой книги тихим светом озаряет ум, нежной лаской согревает и утешает сердце».

С годами эта детская вера затмилась. Особенно губительно подействовало на неё сухое, мертвящее преподавание Закона Божия... «Вера представлялась мне не актом любви, а порождением робости и корысти. Затмилось понимание жизненного значения веры. На время я стал к ней совершенно равнодушным, перестал посещать храмы, перестал молиться, стыдясь что-либо выпрашивать у Того, сознание любви Которого было для меня заслонено мрачным призраком недоступного величия и грозного могущества». Только долгим опытом и тяжёлыми нравственными страданиями H.Н. Неплюев возвратил себе утраченную веру в «Бога-Любовь». И тогда он «ухватился за мысль отдать всю жизнь на воспитание детей народа в привычках любви, подготовляя для них возможность стройно организовать жизнь и все роды труда на основе Братолюбия». Эта мысль явилась в нём, как ответ и реакция на современное настроение человечества и как средство для исцеления его недугов.

«Современное человечество», говорит автор, «совершенно отрешено не только от привычек устойчивой, торжествующей любви, но даже от самого сознания её жизненного значения, закоренело в привычках страха и корысти, при твёрдой вере в разумность, силу и целесообразность власти тьмы». (курсив автора). Никакие внешние реформы не исцелят его.

«Зло не в формах, а в живой правде настроения, в живой правде направления, воли» (курсив автора).

«Пока нет духовных привычек живой, торжествующей любви, нет возможности осуществить добро, ребячески наивно мечтать об его осуществлении. Только устойчивая и последовательная любовь и может водворить гармонию в душах и жизни... Пока миллионы людей не будут воспитаны в привычках устойчивой, торжествующей, последовательной любви, они не будут иметь в себе инстинкта единой, внутренней, не внешней дисциплины, живой правды сознательной, добровольной дисциплины любви» (курсив автора).

И вот, H.Н. Неплюев посвятил себя воспитанию детей в привычкам взаимной любви, ведёт это дело в течение 17 лет, устроил пять школ с своеобразной системой воспитания и пришёл, по его словам, к самым благоприятным результатам: «постепенно школа духовно крепла, обращаясь в одну дружную семью, быстро ассимилирующую вновь поступающих... Грустные явления, бывшие прежде нормальными, стали исключением и грубые умом и сердцем люди, составлявшие прежде большинство, являются теперь чужаками, возмущающими нравственное чувство, любовь и совесть большинства».

Однако далеко не все воспитанники, по словам H.Н. Неплюева, поддаются благотворному влиянию школы. Многие ожесточаются и уходят из школы, называя остающихся в ней лицемерами. Неплюев подробно останавливается на объяснении этого явления, находя, что животная природа некоторых людей слишком трудно поддаётся влиянию любви.

Окончившие школу становятся членами трудового братства: «в школах наших, возрастая в любви, возрастают и до дисциплины любви, возрастают с тем вместе и до потребности единения в братолюбии. Таких людей, способных на дело любви, оказалось достаточно для того, чтобы стало возможным приступить к осуществлению этого дела в жизни. По выходе из школ наших молодые люди организуют рабочие артели для совместного, дружного труда на пользу общую. Молодые девушки с своей стороны образуют артели прачек, портних, молочниц. Все эти артели объединены в одно трудовое братство».

О своих дальнейших планах H.Н. Неплюев говорит так: сорганизовав все роды труда, входящие в сферу экономической жизни того имения, в котором братство основано, мы приступим при первой возможности к основанию профессиональных школ и организации филиальных отделений братства в имениях, принадлежащих нам в двух других губерниях – Петербургской и Нижегородской. Наконец, в одном из больших городов, всего вероятнее в Москве, как наиболее центральном, организуем торговую братскую артель и, таким образом, докажем возможность организации всех родов труда: земледелия, промышленности и торговли на братских началах, чуждых тех приманок корысти, которые обращают весь мир в одну биржу, на которой все борются за обладание богатствами и теми положениями, которые, при наименьшем труде, обеспечивают наибольший почёт и наибольшие выгоды».

В заключение главы автор говорит, что «организация трудовых братств должна принести человечеству, государствам, церквам, народам, богатым и бедным людям неисчислимые блага».

Между прочим, об обязанностях «церквей» относительна трудовых братств автор высказывается так: «всякая церковь признаёт себя хранительницей истины, правды и добра, хранительницей высочайшего идеала, в этом животворящий дух самого смысла и права её существования. Пока она не организует добро в жизни, пока она не предлагает верующим никакой определённой программы она не может иметь на жизнь никакого влияния. Именно это и констатируют неверующие, называя такую веру устарелой утопией, а верующих такой верой – фарисеями, лицемерами и ханжами. Поставить высоко знамя веры, доказать, что она и теперь живой светоч, способный удовлетворить умы и сердца, предлагая им заведомо высший идеал, гармонирующий любовь, разум и природу... доказать, что вера заключает в себе и самую разумную программу упорядочения жизни, организации добра – вот священная обязанность для каждой церкви, если она не хочет сделаться орудием низменных, своекорыстных целей».

Рассмотрим теперь содержание этой главы при свете учения Христовой Церкви.

И в этой главе, как и в предыдущей, обращает на себя внимание прежде всего то обстоятельство, что H.Н. Неплюев решительно не замечает ни вокруг себя, ни в прошлой истории человечества ничего доброго, ничего светлого, ничего упорядочивающего и устраивающего жизнь... Он говорит: «современное человечество совершенно отрешено не только от привычек устойчивой торжествующей любви, но даже от самого сознания её жизненного значения, закоренело в привычках страха и корысти, при твёрдой вере в разумность, силу и целесообразность власти тьмы» ... Против столь решительного и сплошного осуждения человечества, мы горячо протестуем и прежде во имя Христианства, во имя Христовой Церкви!

Мы не понимаем, каким образом H.Н. Неплюев может совершенно не замечать света Христовой Церкви в мире: но «свет во тьме светит и тьма не объяла его» (Ин.1:5).

H.Н. Неплюев совершенно справедливо говорит, что зло на земле коренится в испорченности человеческого сердца. Никакие внешние перемены в общественном строе не дадут человечеству счастья, если не совершится внутреннего переворота в сердцах людей, если воля их из злой не сделается доброй. Но это и есть та именно истина, которая давно уже провозглашена Церковью. Ещё в Ветхом Завете св. царь Давид молился: «сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!»

«Не уклони сердце мое в словеса лукавствия». О необходимости исправления сердца говорили св. пророки.

И что, наконец, важнее всего, Единородный Сын Божий для того именно и приходил на землю и воплотился, и пострадал, и воскрес, чтобы положить начало духовному обновлению человечества, оживить умершую грехом природу человека, восстановить в ней образ Божий во всей его первоначальной чистоте и святости.

И так, вот ещё с какого времени положено начало коренному перевороту и обновлению в душах человеческих и с тех пор это дело продолжается до нашего времени, совершается и будет совершаться до скончания века в православной Церкви.

Дело это совершается не человеческой силой, но благодатью св. Духа, Утешителя, посланного в мир Сыном Божиим, благодатью, действующею в Церкви, в её таинствах, уставах, богослужении, во всём её строе и порядке! А H.Н. Неплюев только теперь хочет полагать начало делу духовного обновления человечества!

Миллионы людей испытали и испытывают на себе благотворное влияние Церкви – многие под благодатным воздействием её восходили до самых высоких степеней святости; иные, если и не восходили на такую высоту, то всё же, сколько могли, умели и хотели, освящались Ею, приобретали чистоту сердца, содеянные грехи омывали покаянием, вступали в таинственное общение с Господом, согревали душу свою до живого и искреннего чувства любви к Богу и ближнему.

И так, несправедливо утверждение H.Н. Неплюева, будто с жизни и истории человечества только мрак и злоба, будто человечество совершенно закоренело к привычкам страха и корысти, будто «заря любви» только занимается! Человечество имеет в недрах своих источник христианского небесного света и тепла и этот источник – Христова Церковь, которая для человечества имеет такое же значение, как душа для человеческого тела.

Рассмотрим теперь ещё подробнее, каким именно образом совершается в церкви духовное обновление человека? Каким образом Церковь может влиять и влияет на человеческую душу? Мы будем руководствоваться при этом книгой епископа Феофана – «Путь ко спасению». В этой книге епископ Феофан рассматривает два случая духовного обновления: 1) когда духовно обновляется человек, ещё не совершивший сознательно греха, т. е. младенец и 2) когда обновляется духовно человек, обращающийся сознательно от греха к святости. Дверь, ведущая к обновлению первого рода, есть таинство св. крещения; дверь, ведущая к обновлению второго рода, есть таинство св. покаяния. О необходимости и значении таинства крещения в деле духовного обновления человека еп. Феофан пишет: «Крещение есть первое в христианстве таинство, соделывающее человека христианина достойным сподобиться даров благодати и через другие таинства. Без него нельзя войти в мир христианский – сделаться членом Церкви... Аще кто во Христе, нова тварь, учит Апостол. Сей новой тварью христианин становится в крещении. Из купели человек выходит совсем не таким, каким входит. Как свет тьме, как жизнь смерти, так крещённый противоположен некрещённому. Начатый в беззакониях и рождённый в грехах, человек до крещения носит в себе весь яд греха, со всей тяготой его последствий... Крещение избавляет нас от всех зол. Внутри нас происходит исцеление греховной болезни и повреждения. Сила благодати проникает внутрь и восстановляет Божественный порядок во всей его красоте... Почему крещение и есть возрождение или новое рождение, поставляющее человека в обновлённое состояние» ... («Путь ко спасению» стр. 19). Когда, таким образом, в таинстве крещения совершится духовное рождение младенца в новую, святую жизнь во Христе, родителям, воспитателям и Церкви предстоит забота о дальнейшем правильном духовном его возрастании. «Через крещение в младенце полагается семя жизни о Христе и есть в нём; но она ещё как бы не его – действует как образующая его сила. Жизнь духовная, зарождённая благодатью крещения в младенце, станет собственной человеку, явится в полном своём виде... с того времени, когда он, возникши к сознанию, свободным произволением посвятит себя Богу и желательным, радостным и благодарным восприятием усвоит в себе благодатную силу.

И до сего времени в нём действует жизнь истинно христианская, но как бы без его ведома, действует в нём, а есть ещё как бы не его; с минуты же сознания и избрания она становится его собственной, не благодатной только, но и свободной.

По причине более или менее продолжительного промежутка, времени между крещением и посвящением себя Богу, начало христиански-нравственной жизни через благодать крещения в младенцах расширяется, так сказать, на неопределённое пространство времени, в продолжении коего младенец зреет и образуется в христианина в св. Церкви среди христиан, как прежде телесно образовался в утробе матери...

Понятно само собою, что после крещения младенца очень важное дело принадлежит родителям и восприемникам: так вести крещённого, чтобы он, пришедши в сознание, сознал в себе благодатные силы, с радостным желанием восприял их, равно как и сопряжённые с ними обязанности и требуемый ими образ жизни» (Там же, стр. 24). «Всё внимание тех, на коих лежит обязанность блюсти в целости принятое из купели дитя-христианина, должно быть обращено на то, чтобы никак не допустить опять возобладать над ним греху, всячески подавлять сей последний и обессиливать, а направление к Богу возбуждать и укреплять. Должно сделать, чтобы такое настроение в растущем христианине росло, хотя по чужому руководству, но самодеятельно, чтобы он более и более привыкал преобладать над грехом и одолевать его ради богоугождения, привыкал так употреблять силы духа и тела, чтобы это было не работа греху, а служение Богу... Цель, к какой всё при этом должно быть направлено, состоит в том, чтобы сей новый человек, пришедши в сознание, сознавал себя не человеком только, существом разумно-свободным, но вместе лицом, вступившим в обязательство с Господом, с Коим соединена неразрывно его вечная участь и не только сознал себя таким, но и находил себя способным действовать по сему обязательству и видел в себе преимущественное к тому тяготение» (стр. 24).

Как же воспитать в младенце такое настроение духа, утвердить в нём отвращение ко греху и стремление к богослужению?

Непрестанным воздействием на младенца Церкви и церковности и добрым примером, и влиянием родителей. «Прежде всего внимание останавливается на младенце в колыбели, до пробуждения в нём каких-либо способностей. Младенец живёт; следовательно, можно влиять на его жизнь. Здесь приложимы св. Тайны, за ними вся церковность; и с ними вместе вера и благочестие родителей. Всё сие, в совокупности, составит спасительную вокруг младенца атмосферу. Всем сим таинственно «наитствуется» благодатная жизнь, зачатая в младенце. Частое причащение св. Христовых Таин (можно прибавить: сколько можно частое) живо и действенно соединяет с Господом новый член Его, через Пречистое Тело и Кровь Его, освящает его, умиротворяет в себе и делает неприступным для тёмных сил... Большое влияние имеет на детей частое ношение их в церковь, прикладывание к св. Кресту, Евангелию, иконам, накрывание воздухами; также и частое поднесение под иконы, частое осенение крестным знамением, окропление св. водой, курение ладаном, осенение крестом колыбели, пищи и всего прикасающегося к ним, благословение священника, приношение в дома икон и молебны; вообще всё церковное чудным образом возгревает и питает благодатную жизнь дитяти и всегда есть самая безопасная и непроницаемая ограда от покушения невидимых тёмных сил, которые всюду готовы проникнуть к развивающейся только душе, чтобы своим дыханием заразить её. При этом видимом охранении есть невидимое: Ангел хранитель, Господом приставленный к младенцу с самой минуты крещения. Он блюдёт её, своим присутствием невидимо влияет на него и в нужных случаях внушает родителям, что надо сделать с находящимся в крайности детищем.

Но все эти столь крепкие ограды, эти сильные и действительные наития может разорить и лишить плода недоверие, небрежность, нечестие и недобрая жизнь родителей... Потому дух веры и благочестия родителей должно почитать могущественнейшим средством к сохранению, воспитанию и укреплению благодатной жизни в детях...

Начавши такое устроение от колыбели, должно уже продолжать его потом и во всё время воспитания: и в детстве, и в юношестве.

Церковь, церковность и св. Тайны – как скиния для детей, под коей они должны быть неисходно.

Примеры показывают, как это спасительно и многоплодно. Даже одним этим могут быть заменены, как и заменяются не без успеха, все средства воспитания. Древний способ образования в этом преимущественно и состоял. (Стр. 27, 28.). Мы не будем останавливаться на дальнейших подробностях церковно-христианского воспитания детей, как изображено оно в книге еп. Феофана, не будем говорить о том, каким образом родители должны бороться с грехом, стремящимся овладеть душою ребёнка, каким образом они должны поступать в отношении к физическому воспитанию ребёнка, к пробуждающимся силам души – уму, чувству, воле и т. д., так как все эти подробности слишком бы расширили размеры нашей статьи... «Если в таком порядке воспитание человека с первых лет», говорит в заключение еп. Феофан, «то мало-помалу будет разоблачаться перед ним характер, какой должна иметь его жизнь, больше будет привыкать он к мысли о том, что на нём лежит обязанность от лица Бога и Спасителя нашего – жить и действовать по Его предписаниям; что все другие дела и занятия ниже их и уместны только в продолжение настоящей жизни; и что есть другое место жительства, другое отечество, к которому и надобно устремлять все свои мысли и все свои желания». (Стр. 45).

Таков путь нормального возрастания в атмосфере Церкви христианского настроения в душе человека, омытой от греха в таинстве св. крещения и ещё неосквернённой добровольными грехами. Но так-как только немногие проходят этим нормальным путём, так как у большинства благодать св. Духа, полученная в св. крещении, заглушается вследствие отсутствия последующего церковно-христианского воспитания и грех проникает и овладевает душой их, то для таких открывается новый путь духовного возрождения – в таинстве св. покаяния. Как это совершается, как пробуждается в душе желание оставить грех и посвятить себя Богу, как воздействует при этом на него благодать Божия, как человек внимательным самоиспытанием обнаруживает в себе всю глубину грехов своих, как он совершенно очищается от них в таинстве покаяния, как соединяется затем с Господом в таинстве причащения и как постепенно возрастает в нём и укрепляется святая богоугодная жизнь, об этом еп. Феофан подробно рассказывает во 2 и 3 отделах своей книги, но мы не имеем возможности подробно передавать их содержание, да и без того мы уже достаточно ясно показали, как совершается в Христовой Церкви обновление и воспитание человеческой души. Таким образом, повторим ещё раз, жизнь человечества не так безотрадна, как это представляется Н.Н. Неплюеву. Господь сам воспитывает человека и, как в Ветхом Завете руководил его жизнью, так и в Новом Завете воздействует на него через Свою Церковь, через весь её благодатный порядок жизни. Поистине, было бы ужасно допустить, что в прошлом человечества существует один только хаос, мрак и злоба и что дело обновления людей и воспитания их в «устойчивой любви» начинается только с нынешнего дня. Допустить это – значило бы отвергнуть христианство, отвергнуть заботу Божию о спасении и искушении человеческого рода, отвергнуть Промысл Божий! Вот к каким ужасным последствиям и заключениям приводит непонятное ослепление H.Н. Неплюева!

Рассмотрим теперь его собственный «опыт дела любви», в котором он видит «зарю царства любви», забывая, что для человечества давно уже взошло само солнце Правды в ту памятную и спасительную ночь, когда ангелы воспели песнь: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение!» Рассмотрим его постольку, поскольку сам H.Н. Неплюев рассказывает нам о нём, – действительно ли в нём отпечатлелся дух христианской любви и действительно ли он имеет внутренний залог прочности своего существования?

Прежде всего мы позволим себе остановиться на настроении духа H.Н. Неплюева, так как оно несомненно сообщается и его воспитанникам и отражается на всём его деле. Можно ли назвать это настроение христианской любовью? Хотя H.Н. Неплюев и говорит, что он «с детства носил в сердце религию любви», что «он был в некотором смысле фанатиком любви», но желать любви, искать её, нуждаться в ней ещё не значит иметь любовь. И действительно мы видим, что H.Н. Неплюев не только не любит всякого человека, но тяготится обществом людей, в которых не видит любви, более того, он «духовно коченеет» в нём, оно «доставляет ему невыносимые страдания». И даже теперь, «на склоне лет своих», он не может привыкнуть к таким людям; по-прежнему они «леденят ему душу» и общение с ними «доставляет ему страдания». Ему легко и отрадно только с любящими. Но такова ли истинная любовь? Истинная любовь – любить всех без различия; она не находится в зависимости от качеств окружающих людей, она изливается из благонастроенного и исполненного благодати Божией сердца и подобна милосердию Отца Небесного, «Который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Любовь, которая любит только достойных любви, которая делает различие между людьми, – не есть истинно христианская любовь. Но если, таким образом, в самом исходном пункте «опыта дела любви» H.Н. Неплюева, в самом настроении последнего, нет духа истинно христианской любви, то может ли быть проникнуто этим духом всё его дело? Далее – из опыта Церкви мы знаем, что настроение христианской любви к Богу и к ближнему приобретается не легко, и главное не приобретается само собой, независимо от других, христианских чувствований души. Притом, приобретение любви требует большой осторожности и опытности, так как легко принять за христианскую любовь ложные чувства, не имеющие ничего общего с истинной любовью и являющиеся лишь призраком любви. Любовь есть дар Божий, но этот дар изливается только в подготовленное сердце и нельзя получить его, не положив самого основания христианской жизни. Основанием же христианской жизни является отвержение греха и мира по слову апостола: «не любите мира, ни того, что в мире», и жажда жизни для Бога. Только на этом основании могут утвердиться все христианские чувства души, а вместе с ними и христианская любовь. Из «опыта дела любви» H.Н. Неплюева мы не видим, что бы в его школах и братстве полагалось именно это основание христианской жизни, чтобы там исходным началом жизни было отвержение мира и решимость посвящать себя Богу. А потому и та «устойчивая любовь», которую стремится насадить H.Н. Неплюев, не может быть истинной любовью, чистой, глубокой и искренней. Любовь, не основанная на возненавидении греха, на решительном стремлении к святости и непорочности, не выросшая на почве сердца, многократно очищенного самоосуждением и покаянием, не воспитанная всем строем и духом благодатно-церковной жизни, и высокими примерами её подвижников, – такая любовь может пребывать лишь на поверхности сердца, заключаться более в словах, нежели в делах. Она не одушевит сердце самоотвержением, не увлечёт его на подвиг добра и не даст внутренней силы побеждать свои греховные наклонности. В лучшем случае она окажется лишь внешней благовоспитанностью, проявится в отсутствии грубых слов и поступков, не затрагивая самой глубины сердца; в худшем же случае она может выродиться в пустое лицемерие, прикрывающее высокими словами самые низменные расчёты. Имеющее такую любовь, братство не может явиться животворной общественной силой. Его «любовь» не помешает ему любить то самое «смакование сладких пирожков», руководствоваться теми самыми «корыстными расчётами», против которых вооружается и на которые негодует Н Н. Неплюев. Имея такую «любовь», братство может оказаться и своекорыстным землевладельцем, промышленником и торговцем, и вести борьбу из-за своего материального обогащения со своими конкурентами на «жизненной бирже», а по отношении к своим наёмным служащим и рабочим может оказаться таким же холодным и равнодушным хозяином, как и всякий другой предприниматель и, может быть, даже худшим, так как будет видеть в них «сынов мира сего», «представителей власти тьмы» и опасаться, как бы доброе отношение к ним не показалось «изменой делу братства», «позорной уживчивостью со злом». И всё это тем более возможно, что будет оправдываться интересами «дела братства», перед которыми должны умолкать всякие иные соображения.

Что касается внутренней жизни братства, то здесь его «устойчивая любовь» не оградит братство от несогласий, разлада и распрей, от борьбы самолюбий и тщеславий, от ухода отдельных членов и даже от совершенного распадения, ибо всё это преодолевается только той крепкой и глубокой любовью, которая начинается отречением от греха, воспитывается постоянным вниманием к себе, укрепляется надеждой на будущую жизнь, питается всем благодатным строем и духом Христовой Церкви, при живом духовном союзе с отошедшими от земли и ещё живущими на ней истинными членами Церкви, и не может быть отвращено никакими уставами, никаким материальным обеспечением. Отмеченные нами слабые стороны в опыте дела любви H.Н. Неплюева являются лишь результатом того основного недостатка его мировоззрения, вследствие которого он не замечает живущего в мире добра, не видит благодетельной деятельности Христовой Церкви и не сознаёт необходимости подчиняться её опыту в деле христианского созидания душ. В заключение рассматриваемой нами главы H.Н. Неплюев говорит: «всякая церковь признаёт себя хранительницей истины, правды и добра, хранительницей высочайшего идеала; в этом животворящий дух самого смысла и права её на существование. Пока она не организует добро в жизни, пока она не предлагает верующим определённой программы, она не может иметь на жизнь никакого влияния... Поставить высоко знамя веры, доказать, что она и теперь живой светоч, способный удовлетворить умы и сердца... доказать, что вера заключает в себе и самую разумную программу упорядочения жизни, организации добра – вот священная обязанность для каждой церкви, если она не хочет сделаться орудием низменных, своекорыстных целей».

Мы не знаем, о каких именно церквах говорит здесь автор. Но снова спросим – неужели он не знает, что на земле существует истинная Христова Церковь и что Она всегда устрояла и будет устроять добро на земле и что только добро, Ею устроенное, есть несомненное и вечное добро; всякое же иное добро лишь постольку причастно истине, поскольку оно причастно духу Церкви. «Я есть истинная виноградная Лоза, а Отец Мой Виноградарь. Всякую у меня ветвь, не приносящую плода – Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода... Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь Лоза, а вы ветви. Кто пребывает во Мне и Я в нём – тот приносит много плода, ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь и засохнет, а такие ветви собирают и бросают в огонь и они сгорают». (Еван. Ин.15:1–6).

Эти слова, сказанные Господом Иисусом Христом о Себе, Главе Церкви, вполне применимы и к Церкви, Телу Его.

Если же H.Н. Неплюев думает, что в настоящее время даже и Христова Церковь получает своё жизненное значение в зависимости от устрояемого им трудового братства, то поистине нельзя не подивиться той самонадеянности, с какой он вселенское, бесконечное дело Церкви, или, лучше сказать, дело Божие подчиняет случайному делу организованного им братства! Было бы благоразумнее, скромнее и благотворнее сознать, что само дело организации трудовых братств может быть крепко только своею связью со вселенской Церковью, как всякий плод крепок своей связью с деревом, на котором он вырастает и которого соками питается.

Священник Сергий Четвериков

(Продолжение будет).

В своей брошюре г. де-Скроховский обсуждает одно из выдающихся явлений религиозной жизни западноевропейских народов, живо и глубоко интересующих современное общество и современную русскую и иностранную печать. Явление это – более и более развивающееся стремление католического духовенства запада к отложению от папства и католицизма. Движение это находится теперь в той стадии своего развития, которая является весьма грозной для векового создания римских первосвященников; оно имеет за себя глубокие основания и потому настолько жизненно и могуче, что его папство едва ли будет в состоянии одолеть.

Противная панству настроенность католического духовенства, с замечательной силой проявляется в произведениях иностранной литературы, в отзывах и статьях, помещённых в различных органах иностранной печати и, наконец, в отдельных исповеданиях своей веры духовных лиц, принадлежавших сначала к церкви римской, а потом отпавших от неё. По свидетельству автора, в католическом клире западных государств чувствуется какая-то усталость, тоска, стремление к преобразованию, к первобытному христианству, к обновлению в Евангелии и через Евангелие. Так, напр.. группа католического духовенства, основавшая в Париже с 1-го октября 1897 г. собственный журнал «Le Chrétien Français» (Французский христианин), с целью евангелической реформы католицизма, заявляет в этом журнале следующее: «Мы все священники – белое духовенство, монахи и члены разных орденов. Мы все, одни уже выступившие из римской церкви, другие, ещё находящиеся в её лоне и под её иерархическою властью, хотим религиозной реформы, обновлённого католицизма, такого христианства, какое было учреждено апостолами, единственными подлинными толкователями проповеди Иисуса. Папство является для нас не более, как человеческим учреждением, достойным уважения, – если оно захочет отречься от прошлого, полного заблуждений и догматических измышлений, достойных отвержения, – если оно не будет коснеть в гордыне своих противных христианству привилегий. Единство – зло, если оно зиждется на развалинах любви и единения в Иисусе Христе, оскверняя таким образом святая святых, святыню совести» ...

По мнению автора, такая настроенность католического духовенства не составляет случайного или неожиданного явления во время новейшее. Она имеет, между прочим, тесную связь с движением, зародившимся в 1868 г. в католической среде Англии и направленном к объединению с православной Церковью.

Печатные отзывы католического духовенства о церкви римской и папстве, а равно и исповедание веры отдельных членов этого духовенства, противное учение католической религии и всей организации церкви римской и составляют главное содержание рассматриваемого нами сочинения. Все эти отзывы и исповедания свидетельствуют о стремлении католического духовенства к массовому и бесповоротному отторжению от римской курии, а изображённые в них глубокие религиозно-нравственные и политические мотивы этого факта невольно приводят читателя к убеждению, что героическая эпоха католицизма окончилась и если он в настоящее время может существовать, то только при помощи дипломатии, хитрости, уступок и соглашений. Ватикан видимо рушится; от него несёт запахом трупа и, конечно, безумны мечты людей, думающих, что из этой гробницы, в которой тлеют трупы, может возникнуть дух, способный оставить общество.

Рассматриваемое сочинение представляет из себя в общем выдающийся интерес и потому мы рекомендуем его для прочтения всякому образованному человеку.

Г. Добротин

Рабочий-проповедник. Я ехал на империале конки¹⁹⁰, по загородной местности Петербурга. Поместившийся около меня сосед мой сильно меня заинтересовал. С виду это был простой мастеровой, каких в Петербурге многие тысячи. Малая особенность в нём была, пожалуй, та, что физиономия его выглядела довольно чистой, свежей и производила впечатление некоторой порядочности, хотя костюм был типичный: с заплатами и без всякой претензии на чистоту и опрятность. Дело началось с того, что он, перекрестившись, начал петь «Господи воззвах» на пятый глас. Я с любопытством посмотрел на него и решил не удивляться особенно, так как привык считать жителей столицы людьми очень религиозными; к тому же здесь имеется несколько церковных хоров, состоящих преимущественно из любителей простецов. Однако дело пошло далее. Певец окончил и «да исправится», вынул затем из кармана небольшой молитвослов и, не смущаясь обращённым на него со всех сторон вниманием, продолжал далее стихиры с запевами. Голос его был тихий, подчас сиповатый, но пение было безупречно правильное и умилённое, слышна была молящаяся душа. Пассажиры притихли прислушиваясь, иные перекрестились. Я не мог выдерживать все более и более тяготившего меня любопытства и, улучив удобный момент, спросил певца, где он научился так хорошо петь. «В церкви» – послышался краткий ответ и, развернув молитвенник на новом месте, певец хотел продолжать своё наслаждение далее. Я не знал, чем заинтересовать его, и уже терял надежду на продолжение с ним разговора, но всё-таки, собравшись с духом, решил продолжать приступ до конца.

– Я тоже бываю в церкви, сказал ему, а петь так не умею.

– Мало бываешь, плохо внимаешь.

– А ты псаломщиком где-либо состоишь? вновь спросил я.

– Нет, псаломщиком не состою, а в церкви бываю часто, стою, слушаю, поют и я за ними, когда голосом, когда желанием.

– Странно, сказал я, слушать мне это; по-видимому ты мастеровой, обязан, стало быть, целый день стоять на работе, в церковь, следовательно, ходить некогда, кроме разве воскресного и праздничного дня, да и то не всегда.

– По благодати, данной вмале мне, ежели ты понимаешь, отвечал мне собеседник, и я, подобно Апостолу, имею некое желание разрешитися и со Христом быти, разрешиться от хотения плоти; и с этим желанием я могу гораздо более Богу молиться, чем работать мамоне. Я не пью, не курю, а на кусок хлеба заработать не долго. И не заработаю так не скорблю, день терплю – хвалю Бога, другой – без куска сижу – славословлю Господа. Ты думаешь: хлебом единым жив человек, – прочитай Писание. Душевен ты, и не поймёшь, а может и засмеёшься, если скажу, что голодным-то я лучше себя чувствую, душе легче в небеса уходить и сладость такая бывает в молитве, что о еде и не думаешь. Ну, конечно, без еды нельзя, да мало только на это нужно. Ежели случится, что взалчу, а хлеба и денег нет, – меня знают многие, приду, попрошу, дадут, сколько хочешь. Я не прошу, как нищий, я работник исправный и на фабрике отказа в работе не имею: заработаю – отдаю, у кого что просил, если кто обратно не берёт, не моя копейка, – нищему, на храм отдаю.

После такой тирады я сразу узрел, что мой собеседник если и простец, то простец особого рода. Взор его глубоких голубых глаз, твёрдость речи свидетельствовали, что под этой невзрачной наружностью скрываются и чувство глубокое, и ум развитой.

– Ты – начётчик, сказал я, Писание знаешь.

– Умудряет Господь неуча, отвечал собеседник. По милости Божией понимаю кое-что и таланта в землю не зарываю, служу и Богу, и немощной братии.

– Какой?

– Иже рекут ся мудрии быти, а сами объюродеша. Всякие тут есть: и старообрядцы глаголемые, и пашковцы и иудей попадётся. Говорю с каждым по сердцу, от Евангелия и не без плода беседа бывает.

– Ты, значит, миссионер?

– Не миссионер, а собеседник, по благодати, данной мне возложением рук архиерейских.

– Не ладно говоришь, возразил я. Я хорошо знаю, что возложение рук архиерейских бывает в нашей церкви только в случаях поставления архиерея, священника и диакона, а ты мирской человек.

– Да, я мирянин, сказал собеседник, но сподобился благодатного возложения рук архиерейских, а если ты хочешь знать, как это случилось, то слушай. Меня знает хорошо священник N (тут он сказал имя очень популярного в Петербурге протоиерея). Я однажды присутствовал при архиерейском служении в его церкви и, вот, по окончании службы, он подвёл меня к выходившему из алтаря преосвященному и сказал: владыко, вот человек, ревностно проповедующий истину слова Божия всем неправомыслящим, помолитесь о нём, да укрепит его сила Божия. Владыка милостиво воззрел на меня, приблизил к себе и, возложив руки, помолился, а я смиренно в эту минуту также просил Господа укрепить мою ревность о славе имени Его и о спасении заблуждающихся и, так как вся возможна верующему, то и я верую, что укреплён благодатью на предлежащий мне подвиг святого ратоборства. Вот какая у меня благодать.

– Ну и что же, с успехом благовествуешь?

– Да, просветляет Господь мои очи. Вот, смотри, там идёт человек с длинными волосами, он – мирской, на нём жилет и рубаха, а волосы носит длинные. Видишь?

– Вижу, сказал я, заметив в толпе действительно странное явление: – мужчину, с ниспадавшими на плечи волосами, которого по виду можно было считать кучером, или подрядчиком.

– Ну, что же ты на это скажешь? вопрошал собеседник.

– Странный человек, – ответил я.

– В чём же эта странность? Как ты на эту странность смотришь?

– Странно, да больше и ничего.

– Больше ничего и не видишь? А я вижу. Странен не вид его: наши духовные ещё страннее, а душа его странная, нечистая, вот что я вижу. Бесчестие есть мужу власы растить, сказал бы я ему. Зачем растишь? В душе его червь особый сидит, точит его мысль, хочет от других отличённым быть. Дух гордыни тут есть и не оправдается он. Я его знаю, и он меня боится, говорить со мной не хочет, и зде студ ему, потому, если он знает почему творит и если то, что творит, свет есть, – взнеси, объясни, не стесняйся; ежели же он не изъясняет, стало быть, тут дело тьмы, она света боится. Может быть он и наставником состоит поповцам ли, беспоповцам, мало ли их, я не знаю, но действовать ему тут я не даю и присных своих по вере предостерегаю, говорю, что в одежды овечьи человек рядится не по праву, значит не доброе замышляет.

– А ты разве неподалёку здесь живёшь, спросил я, на что последовал утвердительный ответ с указанием адреса.

– Ну, господин, протайте, желаю вам доброго здоровья, – вот в эту улицу мне нужно пойти, сказал он и поспешно сошёл с конки, въезжавшей уже в шумные улицы города.

Блажени, ихже Господь предуведе, предустави и призва быти тако верующими во имя Его! подумал я вслед своему интересному собеседнику, оставлявшему по себе впечатление какого-то видения.

Н. Беренский

* * *

Маршрут в древле-православное «Беловодье». С давних времён раскольники воздыхали об «Опонском» царстве, где-то на «акиян-море», как месте сохранения древнего благочестия. Немало нафанатизированных сумасбродов пыталось ходить туда, а хитрые составляли целые маршруты. С появлением, так называемой, Беловодской иерархии, толки, было замолкнувшие, о православии где-то далеко, в неведомой стране, опять появились. Появились снова и маршруты туда. Вот один из них найденный в избе одного крестьянина села Благодатного, Рыльского уезда, Курской губ., и представленный в нашу редакцию священником Е. Зубаревым.

«Список надлежащий о святых монастырях, где святейший патриарх и митрополит, по Христову словеси: «Аз есмь с вами во вся дни до скончаяния века» неложно обещася; и Кирилла Иерусалимский свидетельствует: до Христова пришествия будет в полности (иерархия); живу жертву (Господь) возмет пречистыми своими руками».

«Поход от Москвы: на Казань, на Екатеринбург, на Тюмень и на Кинской, на Барнаул, на Набенской Верх, по реке Бутуне и на Красный Яр – и деревня есть, а тут есть часовня, и деревня Устюба. Тут спросить странноприимца Петра Кирилова. И здесь есть пещер множество, от пещер снеговые горы; оные горы на 300 вёрст. От Адама лет стоят в своём виде, никогда снег не тает. А за горами деревня Умонское, в той деревне есть часовня и обитель; настоятель инок схимник Иосиф. От той обители есть ход 40 дней с роздыхом через Китайскую землю и 4 дня Куканией, потом во Опонское государство и во Ассирию. Тамо живут в губе акияна моря и – место, называемое Беловодие, и озеро Лоб; на нём есть 70 островов, а острова по пяти сот вёрст, и между их – горы и вертепы, расселины земные и леса тёмные. И тамо живут о Христе подражателей множество: во ассирийских христианех святых соборных церквей до ста; и святейший патриарх – отец Иоанн и 3 митрополита. И оные бежали из своей земли, были гонимы от папы римского, а отлучились до 500 лет и более. И приискивали им места два старца таким же путём. И ещё там же живут Христовы подражатели, и у них же церквей 40 и монастыри, и митрополит есть, и весь священнический чин и иноческий в полности существует: занялись от ассирийского патриарха, а отлучились от своих мест в лето от Никона патриарха гонимы. А проход их был от Зосимы и Савватия соловецких чудотворцев, кораблями через лядовитое море (!); таким же образом посылали приискивать от Зосимы и Савватия».

«Прошу покорно, христолюбцы, прямым образом без всякой льсти, тамо антихриста не может быть и не будет. Грядите по словеси Иоанна Богослова, якоже рече во Апокалипсисе; за женою испусти змий воду, и поможе земля жене и расседеся и пожре воду, сиречь веру христианскую, и парит в пустыню, и питана будет время времен и полвремени – 42 месяца, дóндеже приидет Христос судити живых и мертвых. Видно есть и будет. Аще еретицы и толкуют, но противно Христу, и не познают пришествия Христова. И аще были бы тии ассириане и китайцы христиане, то бы ни едина душа не погибла. Веру имите, любимицы, неложно обещася словеса сия, но праведно верующим во Христа».

«Сей памятник писал, сам там был, так и писал, имя многогрешное инок Михайла. И в Москве о сём мне выдаваны афишки, 10 дня».

* * *

Новое Кишинёвское Православное Христо-Рождественское Братство. 28 декабря 1899 года, после божественной литургии и молебствия, совершённых преосвященнейшим епископом Иаковом в Кишинёвском кафедральном соборе, в сослужении с преосвященнейшим Аркадием, викарием.Кишинёвской епархии, состоялось открытие Православного Христо-Рождественского Братства. Давно уже настояла нужда в этом Братстве. Мысль об учреждении его была высказана ещё в 1895 году Кишинёвским миссионерским комитетом. С приездом же в Кишинёв его преосвященства, преосвященнейшего Иакова, сочувственно отзывающегося на всякие благие начинания, надежда на учреждение Братства у ревнителей православия оживилась. И действительно, тотчас после приезда своего в Кишинёв в начале 1898 года его преосвященство решил осуществить давно лелеемую многими мысль. По распоряжению Владыки был составлен устав Братства, который и утверждён его преосвященством 18-го декабря 1899 года.

Открытое ныне Братство намечает себе цель двоякую: во 1-х, содействовать религиозно-нравственному просвещению Кишинёвской паствы в духе православной Церкви и вместе с тем предохранять её от заражения расколом и сектантством; во 2-х, заботиться об ослаблении и искоренении духовными мерами раскола и сектантства и вместе с тем содействовать укреплению в православии новообращённых из раскола и сектантства. Та и другая цель и важна, и вполне осуществима. Для осуществления своих целей Братство наметило меры духовно-просветительного характера. Вот они: учреждение библиотек с читальнями при них, открытие при библиотеках книжных складов для продажи книг и брошюр по дешёвой цене или даже, если позволят средства, для безмездной раздачи, открытие вне-богослужебных собеседований и чтений о предметах веры и поддержание существующих церковно-приходских школ и открытие новых. Кто из просвещённых людей не одобрит всех этих прекрасных мер для религиозно-нравственного просвещения народа!

* * *

Московские собеседования со старообрядцами. В Москве, в новой аудитории, что на Рогожской при Сергиевской церкви, каждое воскресение происходят собеседования со старообрядцами. Председательствует на них викарный епископ Парфений. Слушателей собирается более тысячи, в том числе весьма много раскольников. Собеседниками со стороны раскольников выступали раза два известные начётчики Усов и Мельников; всегдашним собеседником в нынешнем году является некто Дегтерев, человек довольно толковый, деликатный и начитанный. Со стороны православных собеседуют известные пастыри – расколоведы о. Соболев, Максимов, миссионер о. Мина и о. Марков. К огорчению почитателей досточтимый о. Иоанн Виноградов уже несколько месяцев тяжко болеет. В собеседовании 30 января принимал участие редактор нашего журнала B. Μ. Скворцов.