Часть VI. 1918–1919. Смелость в поисках новых форм

Вопрос духовного образования в России не мог не стоять на повестке дня проходившего в то время Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917–1918 годов. Вопрос о реформе всей системы духовного образования возник уже давно. Первые шаги в этом направлении стали делаться сразу же после Февральской революции 1917 года. Будущее духовной школы обсуждалось на епархиальных съездах, на Всероссийском съезде деятелей духовной школы в Москве (25–31 мая 1917 года), на Всероссийском съезде духовенства и мирян в Москве (1–12 июня 1917 года). В церковной печати публиковались многочисленные статьи и заметки по этому поводу.

После опубликования 23 января 1918 года декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви вопрос о религиозном воспитании и о подготовке кадров священно- и церковнослужителей получал совершенно новую постановку. Один из пунктов декрета гласил:

«9. Школа отделяется от Церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведений, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом»¹⁹⁷.

Первоначально Поместный Собор предполагал «оставить духовные семинарии и училища в прежнем административном строе, предоставив Высшему Церковному Управлению произвести в нем необходимые улучшения соответственно основным задачам служения их Церкви Христовой...»¹⁹⁸.

Но с каждым днем становилась очевидной необходимость коренного преобразования духовной школы. Соборный отдел о духовно-учебных заведениях принял следующие основные положения:

1. Задачи пастырского служения по самому его существу и особенно в переживаемое время требуют от кандидатов священства высшего богословского образования.

2. Для осуществления этого необходимо увеличение числа Духовных Академий и улучшение правового и материального положения духовенства.

3. Вплоть до осуществления указанных условий церковной жизни учреждаются духовно-учебные заведения следующих типов: 1) пастырские училища с полным богословским образованием в объеме усовершенствованных (количественно и качественно) программ нынешних духовных семинарий; 2) пастырские училища с неполным богословским образованием¹⁹⁹.

Весной 1918 года Высшая Церковная власть разослала епархиальным архиереям проект Положения о пастырских училищах с четырехлетним курсом обучения и с сохранением в значительной степени уклада и программы упраздненных Духовных семинарий и училищ.

О. Николай ознакомился с ним и нашел его неудовлетворительным. Курс был растянут на 4 года; придан характер обыкновенной школы – с отметками за успехи и поведение, с сельско-хозяйственными занятиями летом, с обязательным общежитием; одежда учащихся – подрясники; преподаватели – непременно все в священном сане, ежедневные литургия и всенощное бдение; программа принижена... Таким образом, 1) опять предполагалось готовить в пастыри мальчиков без сложившегося мировоззрения (прием 16-летних), 2) без широкого общего образования, с одной элементарной учебой; 3) воспитывать церковность предполагалось опять внешними принудительными мерами; 4) ограничивался круг выбора педагогов только лицами священного сана.

Он представил свой собственный доклад XXV Олонецкому Епархиальному собранию представителей духовенства и мирян. В нем он писал:

«Декретом Совета Народных Комиссаров от 20 января 1918 года духовно-учебные заведения, как таковые, упраздняются и, таким образом, Церковь лишается возможности не только давать юношеству образование в православно-христианском духе, но и подготовлять пастырей через богословские классы духовных семинарий.

Между тем нужда в надлежаще подготовленных и богословски образованных пастырях в настоящее время особенно настоятельна, вследствие особых условий времени, когда с одной стороны замечается большой подъем церковно-религиозной жизни вообще и богословско-религиозных запросов в частности, а с другой стороны Церковь вынуждается бороться с натиском неверия, усиленно проповедуемого врагами религии.

Посему, если бы не оказалось для Церкви возможности сохранить в целом свою духовную школу с ее христиански-гуманитарным и философски-богословским характером образования, то во всяком случае было бы крайне необходимо для Церкви иметь свою пастырско-богословскую школу, реформированную из богословских классов духовной семинарии.

Такая школа могла бы иметь примерно двухлетнюю продолжительность обучения и заключать в себе нынешние богословско-пастырские предметы V и VI классов семинарии в несколько измененном виде, приспособительно к запросам времени: с исключением сухо-схоластического материала, с привнесением естественно-научного элемента в богословское образование, с расширением знакомства с патриотической литературой, с введением в курс „обзора социальных учений“ и с изучением истории русской философской мысли.

При этом особенное внимание при занятиях должно быть обращено на раскрытие духа и смысла богослужения, на приучение будущих пастырей к ревностному живому проповедничеству и на подготовку их к борьбе с современными враждебными Церкви течениями мысли и настроения. В целях практического приготовления к пастырству в условиях современной жизни, необходимо, чтобы питомцы пастырской школы принимали непосредственное участие в церковно-общественной жизни в виде активной работы в приходских организациях. Соответственно своей специальной задаче, внутренний и внешний строй пастырской школы, проникнутый строго церковными началами, должен направляться к воспитанию в них пастырского духа.

Примерное число недельных уроков в двух классах школы могло бы быть 60.

Прием в школу мог быть свободный для лиц всякого возраста, склонных к пастырству и получивших среднее образование; не получившие же такового могли бы приниматься по проверочному испытанию, удостоверяющему достаточность подготовки и общего развития для слушания богословского курса. Впредь, до указаний центрального духовно-учебного управления, детальная разработка программ курса могла бы быть поручена педагогическому совету школы применительно к указаниям работавшей в 1917 году по реформе духовной школы особой богословской комиссии (См.: Церковно-Общественный Вестник. 1917. № 67:71).

Если бы не удалось Церкви сохранить собственные здания учебно-духовных учреждений, такая школа, упрощенно организованная, могла бы помещаться в наемном доме и состоять из заведующего школой и нескольких преподавателей. Для образовательных нужд школы могла бы служить библиотека духовной семинарии.

В таком случае общая сумма расхода на богословско-пастырскую школу могла бы выразиться приблизительно в сумме до 36 тысяч рублей в год, применительно к водимым ныне окладам содержания и существующим ценам на предметы хозяйственного оборудования (на учебно-административную часть 23 тысячи рублей и на хозяйственную 11 тысяч рублей)».

При этом о. Николаем было предложено распределение уроков по предметам курса школы и проект сметы.

Однако продолжению трудов о. Николая по духовному образованию не суждено было осуществиться в Олонецкой епархии.

В сентябре о. Николай с семьей прибыл в Петроград. До ноября он был в поисках трудоустройства. Жили скромно. 15/2 ноября о. Николай записывает в дневнике:

«Сегодня был у Митрополита; уезжает сегодня же в Москву для присутствия в Синоде. Приедет к 18-му, если не раньше. Боится долго быть там ввиду ответственных решений. Говорил мне, чтобы я побывал у Галкина, который по поручению Смольного будто бы ездит в провинцию налаживать более нормальные отношения к Церкви и духовенству. Советовал поговорить о Свирском монастыре и о Петрозаводске, как и вообще о губернии. Мне сказал, чтобы я подал ему прошение о месте, о прикомандировании для службы (когда приедет). В Исаакиевском соборе, вероятно, освободятся места, потому что старики, должно быть, уйдут: их переселяют в другие квартиры. Подождем – увидим. По приезде Владыки снесу ему прошение, а там видно будет.

С 12 ноября/30 октября (днем) перешел на новую квартиру (Пушкинская 7–25), где чувствую себя очень хорошо сравнительно с прежней; да меньше и голодаю, так как наладились ужины дома (хозяйка готовит картофель); хорошо и с самоварами. Живем все дружно, столовая общая – на кухне».

11/18 декабря.

«Был три раза у Митрополита; снес прошение; ввиду малой надежды на открытие Университетской церкви просил иметь в виду в Исаакиевском соборе. Сегодня уговорились относительно служения завтра и послезавтра в Иоанновском монастыре.

Заказал 40 библиотек для духовенства всех благочинных округов Олонецкой епархии по составленному мною списку книг. По крайней мере несколько двину вперед ознакомление духовенства с текущей духовной литературой.

Отец Галкин сообщил мне из Москвы, что две недели назад должен был быть доклад у Ленина по моей записке. Может быть, и тут удастся принести пользу епархии, облегчив участь заключенных и сосланных священников.

Вчера Митрополит вызвал меня и сообщил, что Патриарх писал ему об увольнении нашего Преосв. Иоанникия, согласно прошению на покой в Свияжский монастырь и рекомендовал озаботиться выборами, указав на Преосв. Геннадия Нарвского как желательного кандидата. Обсудив вопрос, пришли к выводу, что: 1) сейчас нечего и думать о созыве Епархиального собрания, когда половина епархии занята „белыми“, а другая „красными“ войсками; 2) пока – несколько месяцев – управление должно быть сосредоточено у Владыки Митрополита; 3) в дальнейшем необходимо некоторое упрощение правил о выборах: вместо Епархиального собрания для намечения кандидатов можно то же произвести на благочиннических собраниях, а специально организованный приходскими советами г. Петрозаводска предвыборный комитет подготовит материал о желательных кандидатах и сообщит по благочиниям; 4) уже по одобрении и дополнении списка Синодом можно созвать Епархиальное собрание для выборов. Все это сообщил сегодня М. П. Смирнову в Петрозаводск для соображений»²⁰⁰

В духовно-просветительской деятельности о. Николая Чукова открывалась новая страница. В Петрограде-Ленинграде ему предстояло претворить в жизнь многие идеи, которые он неоднократно выражал в докладах и статьях, основываясь на своем богатом пастырско-педагогическом опыте. Чтобы вполне представить вклад о. Николая в дело организации духовного образования на новых началах, кратко коснемся общего положения в этой области в первые послереволюционные годы.

Январский декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви не конкретизировал, как реально можно было осуществить право «обучаться религии частным образом». Будущее духовно-учебных заведений оставалось неясным.

14(1) июня 1918 года Высшее Церковное Управление постановило:

«ввиду затруднительности в настоящее время замещения имеющихся в духовно-учебных заведениях вакансий, по невыясненности финансового положения этих заведений, временно приостановить замещение вакансий по духовно-учебному ведомству, допуская изъятие в сем отношении для тех только случаев, когда в представленных о необходимости замещения открывающихся в названных учебных заведениях должностей будут содержаться указания на прямой ущерб для учебно-воспитательного дела от незамещения вакансий»²⁰¹.

На заседании Высшего Церковного Управлении 6 июня 1918 года рассматривался вопрос о необходимости получения Правительственного разъяснения о праве Церкви на духовно-учебные заведения. При обсуждении этого вопроса отмечалось, что

«декретом Совета народных Комиссаров от 23 января с. г. об отделении Церкви от Государства, при точном понимании его смысла, Православная Церковь не лишается права иметь свою школу, если только последняя преследует свои специально религиозные и церковные задачи. Между тем, в виду неясности изложения декрета и его лишь декларативного характера, на местах агентами власти чинятся деяния явно беззаконные и ни в малейшей степени не вытекающие из содержания декрета, как то: расхищение библиотек и школьного имущества, удаление из классных помещений икон, назначение во главу семинарий неграмотных экономов и т. п. <...> В Учебный комитет и Высшее Церковное Управление непрерывно поступают сообщения о все более и более усиливающейся разрухе, которая производится на местах комиссарами разных ведомств и разного ранга, по своему усмотрению толкующими содержание декрета. Каждый день здесь важен, а потому необходимо не замедлить решение вопроса».

Было постановлено уполномочить Председателя Учебного комитета протоиерея Константина Агеева для внесения и поддержания в подлежащих учреждениях заявление по вышеизложенным предметам²⁰².

Надежда на возобновление занятий осенью оставалась большой. 19(6) июня 1918 года Высшее Церковное Управление постановило: «1. Установить на 1918/19 учебный год при приеме в число студентов в духовные академии нижеследующие правила: 1) в православные духовные академии принимаются воспитанники, окончившие курс православных духовных семинарий как по первому, так и по второму разряду, без поверочных испытаний; 2) воспитанники, окончившие четыре класса духовной семинарии, а равно и окончившие курс в светских средних учебных заведениях, принимаются в академии лишь по сдаче поверочных испытаний по предметам, определяемым Советом академии; те из поступающих в академии лиц, кои не изучали в средней школе древних языков, обязываются сдать экзамен по этим языкам в течение первого года обучения в академии»²⁰³.

С лета 1918 года Высшее Церковное Управление начало выносить постановления об открытии новых училищ. 5 августа 1918 года оно разрешило открытие с начала 1918/19 учебного года пастырского училища в Калуге в составе двух первых классов. В ходатайстве Калужского архиерея говорилось, что необходимость его открытия вызвана тем, что все здания местных духовно-учебных заведений заняты различными организациями и находятся в ведении местного комиссариата по народному образованию и что «в случае бесплодности представлений пред местною властью об освобождении для открываемого училища одного из зданий духовно-учебных заведений, училище будет помещено в Калужском Крестовоздвиженском монастыре»²⁰⁴. 9 августа было дано разрешение на открытие двух пастырских школ в Новгородской епархии (в Новгороде и Кириллове)²⁰⁵, 13 сентября – на преобразование Вифанской Духовной семинарии(²⁰⁶, 19 сентября – Вологодской²⁰⁷.

Наконец 24 августа 1918 года последовала Инструкция Народного Комиссариата Юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». На ее основании все средние и низшие духовно-учебные заведения закрывались.

«Под действие декрета подходят: а) церкви...; б) все иные частные религиозные общества; в) все общества, которые организуют круг своих членов исключительно лицами одного вероисповедания и, хотя бы под видом благотворительных, просветительских или иных целей преследуют цели оказания непосредственной помощи и поддержки какому бы то ни было религиозному культу (в виде содержания служителей культа, каких-либо учреждений и т. п.).

2. Все указанные в ст. 1 общества лишаются, согласно декрету ... прав юридического лица. ... Отдельным членам этих обществ предоставляется устраивать только складчины на приобретение для религиозных целей имущества и на удовлетворение других религиозных потребностей.

3. Благотворительные, просветительские и иные им подобные общества, указанные в пункте в) ст. 1, а равно же из них, которые хотя и не скрывают своих религиозных целей под видом благотворительности или просвещения и т.п., но расходуют денежные средства на религиозные цели, подлежат закрытию.

<...>

35. Здания духовных учебных заведений всех вероисповеданий, а также церковно-приходских школ, как народное достояние, переходят в распоряжение местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов или Народного Комиссариата Просвещения»²⁰⁸.

Одновременно комиссия по просвещению признала возможным устройство церковной властью специальных богословских учебных заведений для подготовки священнослужителей, при условии изъятия общеобразовательных предметов из программ и недопущения в них лиц моложе 18 лет²⁰⁹. Это положение основывалось на принятой 10 июля 1918 года Конституции РСФСР, признавшей право религиозной и антирелигиозной пропаганды за всеми гражданами (ст. 13).

Святейший Патриарх Тихон, Священный Синод и Высший Церковный Совет принял все меры к организации духовного образования в новых условиях. Вместо Учебного комитета при Священном Синоде был учрежден Школьно-Просветительный Отдел. С сентября 1918 года его возглавил митрополит Новгородский и Старорусский Арсений²¹⁰. В соответствии с инструкцией было переработано Положение о пастырских училищах. Изменения были сформулированы в виде Указа Высшей Церковной Власти от 19 сентября, адресованного правящим архиереям²¹¹. 26 сентября последовал новый указ о средствах на содержание новых школ²¹².

Во исполнение этих указов во многих городах были открыты духовно-учебные заведения разного уровня. Сведения о них еще не обобщены. Уже в ноябре 1918 года открылись Пастырско-Богословские курсы во Владимире²¹³

Однако на деле открытие новых духовных учебных заведений было не простым делом. Главной причиной была национализация церковной собственности. Например, в Рязани местные власти под разными предлогами отказывались передать здание бывшей семинарии для новой школы²¹⁴. 26 ноября 1918 года Вологодское епархиальное собрание отложило открытие школы «до более благоприятного времени»²¹⁵. В Кириллове после расстрела епископа Варсонофия (Лебедева) положение было «неблагоприятным». В Новгороде школа была открыта лишь в январе 1922 года²¹⁶. Большинство открывшихся школ просуществовали недолго.

Тем не менее в Высшее Церковное Управление поступали прошения об открытии новых школ – в Великом Устюге, Туле, Костроме... В Орле предполагалось открыть ускоренные пастырские курсы, на что Высшее Церковное Управление дало свое согласие²¹⁷.

По имеющимся пока отрывочным материалам²¹⁸ можно установить следующее: существовали пастырские курсы в Казани (1920 год)²¹⁹, Симбирске – под руководством протоиерея А. В. Стернова (1920 год)²²⁰, Харькове (1920 год)²²¹, Лукоянове (1921 год)²²², при Киево-Печерской Лавре (1922 год)²²³, в Курске (1922 год)²²⁴ и Смоленске (1922 год)²²⁵, Пастырско-богословские курсы в Перми (1922 год)²²⁶ и Угличе, Пастырская школа в Вологде.

Деятельность двух последних учебных заведений можно представить несколько подробнее.

Пастырско-богословские курсы в г. Угличе Ярославской епархии были организованы епископом Серафимом (Самойловичем) по благословению Святейшего Патриарха Тихона в конце 1920 года и просуществовали два года. Курсы предполагались трехлетними. Занятия проходили в Угличском Богоявленском (зимнем) кафедральном соборе в вечернее время. Заведовал курсами протоиерей Ф. Троицкий. В корпорацию входили Д. Ф. Троицкий, В. С. Филагриевский, протоиерей П. Н. Лахостский, протоиерей Н. А. Воскресенский, священник В. В. Воскресенский. На первый курс было принято тридцать пять человек: десять мужчин и двадцать пять женщин, среди которых были члены церковных советов, певчие, дети духовенства и другие. Вот что вспоминал архиепископ Костромской и Галичский Кассиан:

«Прот. П. Н. Лахостский очень талантливо и впечатлительно читал „Апологетику“ и часто проповедовал в разных храмах Углича.

Прот. Ф. Троицкий вел курс „Объяснения четвероевангелия“, прот. Н. А. Воскресенский преподавал „Деяния и Послания Апостольские“, священник В.В. Воскресенский – „Церковную историю“.

Слушатели курсов принимали деятельное участие в богослужении соборном, чтении и пении, которое было, кроме хорового, и общее. Епископ Серафим часто посещал курсы и вел очень содержательные беседы с курсантами, сам – бывший миссионер и преподаватель семинарии (сотрудник Патриарха Тихона – по Америке). Памятны два момента из жизни курсов:

а) Вскоре по открытии курсов – поднесение курсантами иконы Сретения Господня епископу Серафиму по случаю первой годовщины его хиротонии, причем речь приветственную было поручено произнести мне;

б) По окончании курсов – тоже мною была произнесена всему начальству курсов благодарственная речь. Официального выпуска не было (не получилось). Единственным выпускником имел счастье быть я, который, как таковой, в 1923 г. получил назначение на должность настоятеля Никольской „на Песках“ церкви г. Углича»²²⁷.

Пастырско-богословская школы в г. Вологде открылась по благословению епископа Вологодского и Кадниковского Александра (Надежина). Сведения о ней почерпнуты их местной церковной печати тех лет.

«Пастырская школа в Вологде существует, с разрешения центральной и местной гражданской власти, с ноября 1921 г. Задачей своей она имеет подготовку лиц, способных к занятию священнослужительских мест в епархии. Соответственно этой задаче в школе преподаются следующие церковно-богословские науки: Св[ященное] Писание Ветхого и Нового Завета, церковн[ая] история, литургика, религиозная] психология и философия, апологетика и миссия, богословие-догматическое, нравственное и пастырское, проповедничество, церковное право, творения св. оо. Церкви и ц[ерковное] пение. Курс обучения 3-х летний. Преподавателями состоят лица с высшим богословским образованием; прот[оиерей] Ф. Казанский, священники И. Мальцев и И. Смирнов и миряне В. К. Лебедев и А. А. Селиванов. Слушателями школы могут быть лица не моложе 18 лет. Общежития при ней нет. Занятия вечерние»²²⁸.

Кроме пастырских школ, имелись псаломщические курсы в Могилеве (1922 год)²²⁹. Свои Духовные курсы организовала и Грузинская Православная Церковь. Они существовали с 27 апреля 1922 по 12 января 1923 года. Директором их был протоиерей Каллистрат Цинцадзе – впоследствии Католикос-Патриарх всей Грузии²³⁰.

По-разному складывалась судьба высших духовных школ – академий.

Московская Духовная академия с осени 1919 года была перенесена из Троице-Сергиевой лавры в Москву. Для организации учебных занятий и решения текущих дел Совет избрал Исполнительную комиссию под председательством ректора протоиерея Анатолия Орлова. В нее вошли проректор архимандрит Илларион (Троицкий), профессора И. В. Попов, протоиерей В. Н. Страхов, В. П. Виноградов и архимандрит Варфоломей (Ремов). Перед началом занятий 27 сентября/10 октября 1919 года Святейший Патриарх Тихон совершил молебен в Князь-Владимирской церкви Епархиального дома. До ноября занятия проходили в помещении Усачевской биржевой артели (Мясницкая ул., д. 8). 1/14 октября 1919 года состоялся годичный академический акт в присутствии Святейшего Патриарха, членов Священного Синода и Высшего Церковного Совета и представителей столичного духовенства. С ноября 1919 года лекции проходили в новом помещений этой артели – Спасо-Глинищевский пер., д. 4. С весны 1920 годя до конца учебного года в августе занятия стали проводиться в Епархиальном доме. В 1920/21 учебном году они велись с октября по 15 мая с перерывами на Рождественские и Пасхальные каникулы: сначала в храме Святого Иоанна воина на Божедомке. А с 1 января 1921 года – в храме Святой Троицы на Листах. Со 2/15 августа 1921 года академия помещалась в Высоко-Петровском монастыре²³¹.

Кроме того, в Москве существовала также академия (Высшая Богословская школа) аскетического направления. Ее занятия велись в Даниловском монастыре под руководством епископа Волоколамского Феодора (Поздеевского)²³².

Киевская Духовная академия прекратила свое существование в начале 1920 года. Имеются сведения, что уже в 1924 году «в Киеве возобновили свою деятельность Православные академические курсы» ²³³. В Киеве существовали богословские курсы. Одна из слушательниц этих курсов М. В. Стефанова-Либенсон в осеннем семестре 1922 года перешла в Петроградский Богословский институт²³⁴.

Ректору Казанской Духовной академии епископу Анатолию (Грисюку) удалось сохранить академию и ее преподавательский состав. Владыка писал в феврале 1919 года проф. Николаю Глубоковскому:

«Пока, слава Богу, библиотека в наших руках и взята под свою защиту Архивной Комиссией. Половина наличных студентов (человек 20) и Ваш покорный слуга, а равно и канцелярия, помещаются в здании академическом. В главном здании заразный госпиталь, почему пришлось отказаться даже от академической церкви и перейти в приходскую. Треть корпорации находится по ту стороны фронта, а трое в Москве. Остальные профессора все служат на советской службе и сравнительно немногие на епархиальной или совмещают должности в академии. Денег, по-видимому, хватит до конца текущего года. На следующей неделе начинаются переходные экзамены»²³⁵.

Осенью 1918 года Высшее Церковное Управление при Патриархе Тихоне посоветовало преосвященному Анатолию воспользоваться тем, что советское правительство дозволило «обучаться религии» частным образом. Заведующий Казанским губернским отделом народного образования Максимов в свою очередь согласился с существованием подобного частного учебного заведения. Епископу Анатолию были выданы официальный штамп и государственная печать. Поскольку здание академии было отобрано, то лекции читались на дому у профессоров, а совет Казанской Духовной академии собирался на квартире ее ректора, епископа Анатолия. Содержалась академия сначала на средства, бывшие у нее до издания новой властью декрета, упразднявшего все духовные школы, а затем на церковные пожертвования и на отчисления Высшего Церковного Совета. Проректором академии состоял протоиерей Виноградов Николай Петрович, секретарем академии – Валентин Суханов, профессорами и доцентами – Пономарев Павел Петрович, Несмелов Виктор Иванович, Парвеков Василий Андреевич, Покровский Иван Михайлович, Катанов Николай Феодорович, Машанов Михаил Александрович, Григорьев Иван Феодорович, Лузин – архимандрит Варсонофий, Васильевский Михаил Николаевич, Малинин – епископ Афанасий, Васильев Яков Васильевич, Керенский Владимир Александрович, Полянский Евлампий Яковлевич, Касторский Александр Петрович, Протопопов Василий Иванович, Лебедев Александр Васильевич, Петров Николай Васильевич, Лапин П., Петров Н., Иванов М.; Несмелов, Парвеков и Пономарев были, кроме того, членами Правления. Казначеем Академии был Веселовский Иван Петрович, письмоводителем – гр. Петрова В. Я. Ректор Духовной академии, епископ Анатолий, вел регулярную переписку с Патриархом Тихоном, испрашивая его благословения на те или иные действия по академии, а также ставя Святейшего в известность обо всем в ней происходящем.

В 1921 году ВЧК удалось установить контроль над перепиской Патриарха Тихона и получить доступ к адресованным на его имя официальным документам. В марте 1921 года в ЧК попали письма епископа Анатолия, касающееся деятельности Казанской Духовной академии. Ознакомившись с ними, заместитель председателя ВЧК вместе с юрисконсультом ВЧК Шпицбергом 1 апреля 1921 года направил записку начальнику 8-го отдела наркомюста Красикову. Они писали:

«Из переписки епископа Анатолия на имя Патриарха Тихона усматривается, что в Казани до сих пор существует духовная академия, подчиняющаяся идейным и служебным директивам Патриарха и содержащаяся за счет каких-то „местных епархиальных средств“, ... мы полагаем, что наличность в Казани подобного очага мракобесия, руководимого духовно-административным центром, ... нежелательна. Просим вас принять меры к пресечению дальнейшей деятельности указанного учреждения» ²³⁶.

Прилагалось задержанное письмо епископа Анатолия:

«Его Святейшеству, Святейшему ТИХОНУ,

Патриарху Московскому и всея России

Ректора Казанской Духовной Академии

Епископа Анатолия

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Совет Казанской Духовной Академии, заслушав в заседании 24 января (6 февр.) 1921 г. предложение Преосвященного Ректора, Епископа Анатолия избрать на освободившуюся за смертью экстраординарного профессора протоиерея Н. Н. Писарева штатную экстраординатуру одного из сверхштатных экстраординарных профессоров и единогласно избрав на эту вакансию сверхштатного экстраординарного профессора но кафедре Древней Церковной Истории А. П. Касторского, ходатайствует пред Вашим Святейшеством, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом об утверждении сверхштатного экстраординарного профессора А. П. Касторского в должности штатного экстраординарного профессора Казанской Духовной Академии по кафедре Древней Церковной Истории.

Вашего Святейшества

нижайший послушник

Епископ Анатолий

23 февр. (8 марта) 1921 г.».

26 марта ЧК арестовала епископа Анатолия. Были допрошены как сам Владыка, так и все профессора академии. Выяснилось, что академия действительно существует, идут занятия и лекции, проводится набор учащихся, профессора получают денежное вознаграждение за свою преподавательскую деятельность, регулярно в квартире епископа собирается Совет академии, который обсуждает вопросы о назначении профессоров, об отпуске и увольнении их, о приеме и увольнении студентов, о порядке и системе занятий и тому подобное. Однако, если состав профессоров ЧК удалось установить точно, то имен обучающихся так и не удалось узнать. При всех обысках ЧК не нашел список студентов, а на допросах ректор и профессора заявили, что таких списков и не велось, и они даже не могут указать точно число студентов, но во всяком случае их было не менее пятнадцати и не более тридцати. На вопрос следователя, предпринимались ли меры к легализации академии, епископ Анатолий ответил, что вовсе не считал нужным предпринимать какие-либо действия в этом отношении, так как считал существование академии вполне легальным и дозволенным в силу того, что она не была упразднена советской властью.

При завершении дела уполномоченный Всетатарской ЧК потребовал

«епископа Анатолия (Грисюка), как возглавляющего академию, за неисполнение распоряжений советской власти, за нарушение общественного спокойствия и за будирование массы выслать из пределов Татреспублики на Соловецкие острова сроком на пять лет... Кроме того, просит Совет Народных Комиссаров Татреспублики о создании ликвидационной комиссии для полной ликвидации дел бывшей Казанской Духовной Академии»²³⁷.

Однако уже в ноябре 1921 года академическая корпорация добилась возобновления деятельности академии в виде Богословского института. Ректором его стал профессор протоиерей Н. В. Петров. В число преподавателей вошло большинство профессоров и преподавателей бывшей Казанской Духовной академии²³⁸. В этом институте учился Н. К. Григорьев (будущий митрополит Кишиневский и Молдавский Нектарий)²³⁹. Просуществовал институт до 1923 года²⁴⁰.

Поиск наиболее соответствующих нуждам верующего народа форм духовного образования и просвещения вызвал к жизни неизвестные ранее формы богословских школ.

Так, Совет союза духовенства и мирян Москвы на заседании 11/24 мая 1918 года единогласно постановил открыть при Епархиальном доме с 12/25 мая Православную Народную академию богословских наук, испросив на это предварительно благословение Святейшего Патриарха²⁴¹. Ее ректором стал профессор Московского университета протоиерей Н. Боголюбский, а проректором – профессор Московской Духовной академии В. Виноградов.

В Православной Народной академии предполагалось иметь 3 отделения:

1) Общедоступные богословские курсы для всех желающих (обоего пола);

2) Высшие богословские курсы (для лиц обоего пола);

3) Пастырские курсы для готовящихся к пастырству и проходящих пастырское служение.

Небезынтересно отметить, что в 1920 году курсы этой академии слушал один из общественных деятелей бывшей Олонецкой губернии В. А. Путята.

Другим показательным примером служит открытие Народно-Богословского института в г. Екатеринбурге. Дня большего представления об этом очаге духовного просвещения приведем полный текст журнальной заметки о нем.

«Занятия в этом институте начались с 15 октября 1918 г. Они происходят в Златоустовской школе по понедельникам, средам и пятницам с 5–8 ч. вечера. В каждый из учебных дней слушателям Института предлагается по три лекции, а именно – по понедельникам: с 5–6 ч. вечера Патрология – читает студент IV курса Казанской Дух. Академии С. Д. Семенов, с 6–7 ч. Психология – читает помощник смотрителя Дух. Училища В. Д. Юденич, с 7–8 ч. Апологетическое Богословие – читает беженец из г. Казани, теперь настоятель Екатеринбургского собора, священник Н. М. Троицкий: по средам: с 5–6 ч. Нравственное Богословие – читает законоучитель мужской гимназии протоиерей А. Игнатьев, с 6–7 ч. Каноническое Право – читает председатель Церковно-епархиального Совета священник П. А. Диев, с 7–8 ч. История русского сектантства – читает прот. А. Здравомыслов; по пятницам с 5–6 ч. Свящ. Писание нового Завета – читает священник Александро-Невской церкви, кандидат Богословия, Николай Иваницкий, с 6–7 ч. Литургика – читает преподаватель семинарии П. М. Иващенко и с 7–8 ч. Церковная история – преподаватель гимназии И. Ф. Попель.

В недалеком будущем предполагается завести чтение лекций ежедневно, за исключением субботы и праздников. Из новых предметов предполагается ввести – историю Христианской педагогики. Догматическое Богословие, Церковную Археологию, церковное пение, историю Русской Церкви и Палестиноведение. С лекторами уже ведутся переговоры.

При институте организован Попечительский Совет. Цель его организации – забота о материальном обеспечении института.

Число слушателей института в настоящий момент доходит до 150–200 человек. В составе последних можно видеть старцев и детей, окончивших курс средней школы и не учившихся нигде, людей довольно состоятельных и бедных... Двери института открыты для всех, желающих пополнить или приобрести новые знания по предметам религиозно-философского характера.

С этой же целью – восполнить пробел религиозных знаний у слушателей – при институте организована книжная торговля. Здесь продаются жития святых, листки рел.-нрав. содержания, церковно-исторические книги и т. д. Продажа книг ведется перед лекциями и в перерывы между последними. Книги разбираются очень охотно»²⁴².

Более подробно следует остановиться на том, как решался в 1918–1919 годы вопрос о духовном просвещении в Петрограде под руководством митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (Казанского).

После Февральской революции в Петрограде начинают возникать различные богословские курсы, проводиться различные лекции, возникали совершенно новые формы духовного просвещения. В 1917 году возникло братство диаконов и псаломщиков, которое учредило одногодичные пастырско-богословские курсы. 30 января 1918 года после торжественного молебна в Конюшенной церкви они были открыты. Цель курсов была сформулирована так: «возжечь огонь веры и ревности о спасении душ человеческих. Возродить курсантов в «служителей Нового Завета, не буквы, но духа» (2Кор.3:6); ввести их в познание основных элементарных сведений, необходимых знать пастырю и его помощникам – диакону и псаломщикам в соответствии переживаемого времени». На курсах предполагалось преподавать следующие предметы: православно-христианское вероучение, православное учение (прот. С. М. Чельцов), Священное Писание (свящ. П. М. Кремлевский), проповедничество (прот. Е. М. Кондратьев), пастырское богословие с каноникой (прот. И. Ф. Егоров), литургика (прот. М. А. Лисицын), церковная история – общая и русская (свящ. В. Д. Красницкий), миссионерство (прот. А. Акципетров и диакон И. Смолин) и методика по преподаванию Закона Божия (прот. В. Ф. Лебедев). На курсы принимались без всякого предварительного испытания все желающие – духовные и светские лица. Те, кто неопустительно посещали лекции и оказали достаточные успехи, допускались к испытанию при педагогическом Совете курсов и приобретали право на получение степени священства или диакона²⁴³. Летом 1918 года насчитывалось сорок слушателей: двадцать пять диаконов, три псаломщика и двенадцать мирян²⁴⁴. В 1919 году состоялся выпуск курсов.

Протоиерей Виталий Лебедев заведовал Пастырско-Благовестническими курсами на Ямской улице. На заседании Петроградского епархиального совета 13 мая (30 апреля) 1919 года был рассмотрен вопрос о разрешении выдать лицам, успешно выдержавшим испытания, соответствующие свидетельства. Согласно резолюции митрополита Вениамина от 27 января от Епархиального совета в состав испытательной комиссии был назначен протоиерей М. П. Чельцов, которому было поручено подписать свидетельства всех лиц, успешно выдержавших экзамены в Комиссии²⁴⁵.

Эти курсы продолжили свою деятельность и после Декрета об отделении Церкви от государства.

С осени 1917 года священник Н. В. Чепурин систематически и регулярно читал лекции на народно-миссионерских курсах при Православно-Миссионерском Андреевском братстве на Васильевском острове. С 1918 в дополнение к курсам стали читаться общедоступные лекции на миссионерские темы. 16 апреля состоялась лекция профессора Л. П. Карсавина «Любовь к Богу и человеку», 23 апреля – профессора А. И. Введенского «Вера в Бога». После обеих лекций состоялся оживленный обмен мнениями. На Страстной неделе 30 апреля священник Н. В. Чепурин выступил с лекцией «Страсти Христовы» («Побудем с Ним», «Пострадаем с Ним», «Распнемся с Ним»), а на Светлой неделе 7 мая состоялся праздничный миссионерский вечер, на котором с небольшими речами выступали протоиерей В. М. Смирнов, профессор Л. А. Карсавин, инженер Н. Н. Львов, учительница К. И. Платонова, рабочий Н. П. Фомин и священник Н. В. Чепурин, заключительное слово было произнесено А. В. Карташевым²⁴⁶.

5 июля в церкви св. Алексия, Человека Божия открылись евангельские народные беседы. Член Петроградской частной миссии П. А. Бельтюков предложил духовную беседу о св. Алексие, Человеке Божием и об уроках из его жизни для современного общества. Беседы предполагалось вести еженедельно²⁴⁷.

22 июля открылись духовные беседы во Введенской церкви на Петроградской стороне²⁴⁸.

Большую просветительную работу проводила Петроградская частная церковная миссия²⁴⁹.

Осенью 1918 года предполагалось открыть в районе Песков христианскую трудовую школу – «профессиональную женскую гимназию имени св. Ермогена» ²⁵⁰.

Декрет от 20 января 1918 года воспринимался здесь как начало новой истории Церкви и религиозного образования. Разъясняя положения декрета, городской Отдел Юстиции Петроградского совета 13 октября 1919 года за № 7075 сообщил Митрополит Вениамину, что «согласно п. 9, ст. 263 Собр[ания] Узаконений] и Распоряж[ений] Раб[очего] и Крестьянского] Правительства 1918 г., обучать и обучаться религии частным образом не возбраняется, а посему особое разрешение на преподавание Закона Божия, если оно будет носить характер частного обучения, не требуется» ²⁵¹.

На этом основании в Петрограде во всех приходах велось религиозное обучение детей в храмах, или особо отведенных для детских религиозных организаций помещениях или в частных квартирах. Занятия проводились членами причта, иногда при содействии помощниц из прихожан, которые, главным образом, наблюдали за детьми во время занятий и в храме за богослужениями.

Организованной и четко выстроенной системы еще не было. Однако, работа в этом направлении велась активно.

Так, 31 марта 1919 года благочинный 2-го округа Царскосельского уезда протоиерей Богоявленский доносил Петроградскому епархиальному совету о мерах, принятых Советом Красносельской Троицкой церкви для развития религиозно-нравственного просвещения в подрастающем поколении прихода:

«1. При причтовых домах открыты курсы духовно-нравственного просвещения;

2. На курсах преподаются Закон Божий, Церковная История, Церковно-славянское чтение и Духовное пение;

3. Слушатели курсов разделяются на 4 отделения: младшее, среднее, старшее и высшее;

4. На курсы принимаются желающие обоего пола от 8 до 18 лет;

5. Занятия происходят 2 раза в неделю по четвергам и субботам;

6. Участвуют в преподавании все члены причта;

7. Всех обучающихся 337 человек обоего пола»²⁵².

Одновременно с работой Богословских курсов и кружков в некоторых приходах в 1919–1922 годах (а кое-где и до 1924 года) детям стали преподавать Закон Божий. Особенно хорошо и организованно было поставлено дело при благочинии протоиерея Н. Ф. Платонова на Васильевском острове; во 2-м благочинническом округе (в приходе Св. Екатерины у прот. Матв. Сперанского, где обучалось до 500 детей); в приходе Казанского собора (до 100 детей); в Александро-Невской лавре. С детьми занималось местное духовенство и некоторые прихожане. Пением руководил обыкновенно П. П. Мироносицкий. Временами устраивались общие детские богослужения, где проверялись их познания.

«Обыкновенно дети составляли особый «Приходской Детский Союз» и разделялись на группы соответственно их религиозным познаниям, и с каждой группой велись занятия в особые часы или дни. Время занятий обычно – вечерние часы.

Групп – несколько: 1) дошкольный возраст обыкновенно выделяется в особую группу, с которой ведутся простые назидательные рассказы, сообщаются самые элементарные сведения о Боге, молитве, храме, иконе, обрядах, обычаях и изучаются самые краткие молитвы; 2) с младшею группою школьного возраста проходятся, после предварительных сведений о Боге, первоначальные рассказы из Ветхого Завета и истории двунадесятых праздников; 3) средняя группа изучает священную историю Ветхого и Нового Завета, тропари и прочие молитвы; 4) в старшей группе проходится история Церкви, богослужение, катехизические сведения. По местам устраиваются еще 5) группы надшкольного возраста (13–16 лет), с которою проходится христианское вероучение и нравоучение, читаются и изучаются отдельные места из творений св. Отцов и др. В некоторых приходах группа эта составляет «кружок молодежи». Все это завершается беседами и целыми курсами для взрослых, которым в систематическом порядке излагаются не только сведения по богословию, но и по Священному Писанию, Литургике, истории Церкви, церковной географии и пр. Наряду с занятиями, дети всегда в воскресные и праздничные дни присутствуют за богослужениями, обыкновенно занимая места впереди взрослых, для них устраиваются особые недели говения и особая исповедь; летом совершаются паломничества и экскурсии; организуются детские праздники с чтением и пением религиозных стихотворений и пьес.

В религиозно-нравственных библиотеках для чтения при храмах обыкновенно выделяется особый детский отдел, книгами из которого пользуются под руководством своих законоучителей и руководительниц.

Так, при помощи Божией, без «официального» принуждения, совершается свободное просвещение детей верующих»²⁵³, – сообщалось в Православной церковном календаре.

Однако самым острым оставался вопрос о подготовке священно-, церковнослужителей и преподавательских кадров для пастырских школ, поскольку существовавшие до 1918 года Петроградская Духовная академия, Петроградская Духовная семинария, Александро-Невское Антониевское Духовное училище, а также женское епархиальное Исидоровское училище оказались закрыты.

В это время не только священноначалие, но и все верующие были озабочены поисками путей существования богословских школ. Показательна в данном случае история с Петроградской Духовной академией.

1918 год стал последним годом ее бытия.

Уже на заседании Совета Академии 12 января 1918 года ректор академии епископ Ямбургский Анастасий (Александров) сообщил:

«Приближается время выдачи жалованья за январь месяц 1918 года. Между тем, несмотря на настоятельные просьбы, Хозяйственное Управление в счет сметных ассигновок на содержание академии в 1918 году доселе ничего не выслало и в ближайшее время, во всяком случае, не вышлет».

Но, несмотря на создавшиеся материальные трудности, на заседании совета 17 января было признано «дня Академии необходимым спокойно и неуклонно продолжать исполнение своего долга перед Церковью и духовной наукой».

Свидетельствами деятельности академии в это время являются разного рода дела, рассматривающиеся на заседаниях Совета. Так, например, 12 января 1918 года слушалось прошение кандидата богословия, преподавателя Вифанской Духовной семинарии С. А. Федченкова о принятии на соискание степени магистра богословия его сочинения на тему: «Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность». На 16 января назначили коллоквиум и официальных оппонентов: проф. А. И. Бриллиантова и проф. Н. И. Сагарду. Защита прошла успешно, и автор удостоился искомой степени.

17 января слушался отчет профессоров Н. Н. Глубоковского и И. Е. Евсеева о «поездке в Москву к Святейшему Патриарху Тихону для представления о создавшемся ввиду политических событий критическом положении академии и о средствах для поддержания академии».

На этом же заседании Совета было одобрено прошение студентов IV курса: «Ввиду резкого обострения продовольственного кризиса и тяжелых условий жизни в Петрограде, а также особых обстоятельств переживаемого страной политического кризиса, студенты IV курса академии считают необходимым просить Совет академии:

1. назначить устные испытания студентов в возможно ближайший срок, а именно: начать их с первых чисел февраля;

2. разрешить студентам IV курса представить курсовые сочинения к 1 мая текущего года;

3. подачу очередного поучения за недостатком времени для студентов IV курса в настоящем году отменить, как это сделано во всех других академиях.

Студенты I–III курсов просили окончить текущий учебный год к марту²⁵⁴.

Тяжелая политическая ситуация сказывалась и на общем положении академии. В январе 1918 года академия лишилась своего почетного члена, бывшего своего начальника, высокопреосвященного свмч. Владимира, митрополита Киевского и Галицкого. Доблестный архипастырь, строгой жизни, твердых убеждений, ревнитель и верный страж церковных интересов, он пал жертвой злобной разнузданности от руки убийц. Академия особо с благоговением поминала вместе со своими почетными членами и двух приснопамятных питомцев, первых запечатлевших верность пастырскому служению: свмч. протоиерея Иоанна Кочурова и свмч. протоиерея Петра Скипетрова, из которых первый расстрелян в Царском селе во время октябрьского переворота после молитвы об утишении страстей, а второй – убит при нападении на Александро-Невскую лавру 19 января 1918 года, выстрел был ответом на слова убеждения ревностного пастыря.

26 января Совет избирает в почетные члены академии ординарного академика Академии наук и ординарного профессора Петроградского университета П. К. Коковцева, профессора Киевского университета Ю. А. Кулаковского, известного деятеля по народному просвещению на Алтае и в Томске П. И. Макушина. На этом же заседании почетным членом академии был избран митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин «в уважение к доблестному архипастырскому служению его...».

26 января 1918 года епископ Анастасий получил из Комиссариата Народного Просвещения: предложение Государственной Комиссии приехать в Комиссариат Народного Просвещения «для выяснения вопроса о дальнейшем существовании Духовной академии»²⁵⁵. На экстренном заседании 27 января 1918 года ректор епископ Ямбургский Анастасий сообщил о том, что на запрос Отдела высших учебных заведений: «Как академия предполагает теперь существовать в виду состоявшегося уже декрета 11-го декабря 1917 года о переводе ее в Комиссариат Народного Просвещения?», он ответил:

«Академия, находясь в тесном и неразрывном союзе с Церковью и стоя вне политики, занималась и занимается исключительно научной разработкой Богословия и связанных с ним научных дисциплин. Несмотря на крайне трудные обстоятельства, академия проводит по своим предметам и теперь, хотя и сокращенный, учебный курс со студентами, каковые подходят к концу и близятся уже экзамены».

7 февраля ректор сообщил о том, что они, вместе с проф. В. С. Серебрянниковым, представляли академию в Бюро Совещаний Петроградских средних и высших учебных заведений. Здесь в частной беседе с ректором университета Э. Д. Гриммом и деканом историко-филологического факультета Ф. А. Брауном «обсудили вопрос о предполагаемой возможности с переходом в Комиссариат Народного Просвещения быть нашей академии в виде богословского факультета при Университете, но с сохранением своей академической автономии и всецелого подчинения Церкви и бытия с Церковью».

10 февраля на заседании Совета слушался вопрос «о возможности присоединения Петроградской Духовной академии к Университету, если это потребуется для академии обстоятельствами настоящего времени, с сохранением академией своей полной автономии, неразрывной связи и жизни с Церковью и в Церкви, при экономической зависимости в смысле получения ассигнований от Комиссариата Народного Просвещения и при предоставлении своего отчета совместно с Университетом».

На заседании Совета университета 25(12) февраля 1918 года ректор проф. Э. Д. Гримм сообщил о том, что к нему, как представителю университета, поступило словесное сообщение Ректора Петроградской Духовной академии о полученном академией от Комиссариата Народного Просвещения предложении войти в состав Петроградского университета в качестве особого факультета, и просьба Совета академии о принятии Духовной академии под охрану Петроградского университета. Совет постановил «принять просьбу Совета Духовной академии и избрать Комиссию в составе представителей от трех факультетов»: историко-филологического (проф. А. И. Введенский), юридического (проф. И. А. Ивановский) и восточных языков (проф. Н.Я. Марр)²⁵⁶.

Корпорация университета с пониманием отнеслась к возникшим перед академией проблемам. На заседании Совета университета 11 марта (26 февраля) ректор сообщил о предложении созвать

«Совещание из профессоров Университета и Академии по кафедрам одноименным им с наименованиями родственными для выяснения того, в чем и как Академия намерена пользоваться образовательными средствами Университета с одной стороны и чем могла бы Академия послужить образовательным нуждам Университета с другой. <...>

После прений, в которых принимали участие профессора: В. А. Стеклов, В. М. Шимкевич, Н. Я. Марр, Ректор, Б. Э. Нольде, И. М. Гревс и М. И. Ростовцев и после разъяснения Ректора о том, что Петроградская Духовная Академия, в заботе о своем существовании, материальном обеспечении государственными средствами и охране своей автономии, пожелала войти в федеративную связь с Университетом, сохраняя при этом свою самостоятельную организацию и самостоятельный учено-учебный строй и, что Совет Университета, в прошлом заседании, с своей стороны, выразил готовность пойти навстречу этому желанию Академии, находя при этом именно федеративную связь с Академией, а не инкорпорацию Академии в состав Университета, не превращение ее в один из Факультетов Университета, соответствующим интересам как Университета, так и Академии, Совет подверг предложение Ректора голосованию и предложение огромным большинством голосов всех присутствующих против двух было принято»²⁵⁷.

5 июня / 23 мая 1918 года проректор Петроградской Духовной академии экстраординарный профессор С. М. Зарин и профессор Н. И. Сагарда сообщили:

«21 мая / 3 июня, по приглашению Ректора Петроградского Университета проф. Э. Д. Гримма, мы участвовали в заседании правления Университета вместе с двумя преподавателями Военно-Медицинской Академии. В связи со своей последней поездкой в Москву (он вернулся 16/29 мая) Э. Д. Гримм сделал сообщение практического характера о 1) вступивших в силу с 1-го апреля с. г. „нормах оплаты труда профессоров и служащих университета“ за подписью комиссара высших учебных заведений П. К. Штернберга; 2) о симбиозе Университета с тремя учреждениями – Духовной Академией, Историко-филологическим Институтом и Военно-Медицинской Академией; 3) о реформе высшей школы, задуманной правящими в настоящий момент кругами.

Считаю долгом остановиться в настоящее время собственно на втором вопросе, поскольку он касается Духовной Академии.

На заявление Э. Д. Гримма, что Университет желает соединиться с Духовной Академией на федеративных началах для организованной совместной ученоучебной работы Штернберг отметил, что Комиссариат по Народному Просвещению держится неизменно той точки зрения, что Духовная Академия не должна существовать как государственное учреждение. Ибо Церковь отделена от государства. Штернберг полагает также, что академия не должна существовать даже в качестве частного учреждения. Вопрос о ликвидации Духовной Академии уже ставится на очередь вместе с предположением о передаче принадлежащих Академии библиотек и другого инвентаря. Тогда ректором Университета был поставлен вопрос о присоединении Академии к Университету в виде особого факультета.

В качестве обоснования такой меры Э. Д. Гримм указывал на то, что религиозная проблема русского народа сохраняет свое важное значение и в настоящее время. Изучение богословских дисциплин важно с точки зрения и самой университетской науки, как весьма важное для надлежащей подготовки университетских студентов к самостоятельным научным изысканиям в области религиозных и исторических памятников.

На это Штернберг ответил, что если нужны кафедры для изучения некоторых дисциплин, преподающихся ныне в Духовной Академии, то комиссариат охотно предоставит самую широкую возможность открывать и в Университете на одном или нескольких из существующих уже факультетов; на открытие же особого богословского факультета ни в коем случае не согласится.

На этом разговор Э. Д. Гримма со Штернбергом и закончился, так как перенесение нескольких – хотя бы и большей части их – кафедр из Академии в Университет не устраивает Академию, как цельное учреждение, говорить же определенно и настаивать на учреждении религиозно-философского факультета ректор Университета не имеет полномочий.

Проф. Э. Д. Гримм, отправляющийся снова в Москву 24 мая / 6 июня намерен обратиться по вопросу об устроении симбиоза Академии нашей с Университетом непосредственно к Совету Народных Комиссаров. И этот вопрос поставить со всею решительностью и определенностью. В прошлую же поездку ему не удалось переговорить даже и с секретарем Совета Народных Комиссаров Горбуновым, который по имеющимся сведениям сочувственно относится к идее присоединения Академии к Университету.

Во всяком случае, следует считать установленным, что может идти речь о присоединении Духовной Академии к Университету лишь с наименованием религиозно-философским факультативом, причем не потеряна надежда, что основа этого присоединения и общий план учебных занятий удастся осуществить в том виде, в каком они проектировались по соглашению нашей Академии с Университетом и Совету Академии достаточно известны.

Так как в беседе с председателями Университета упоминалось, что вопрос о поддержке Духовной Академии возникал в Академии Наук и получил здесь благоприятное разрешение, то и решили обратиться к С. Ф. Ольденбургу за более детальным выяснением интересующего нас вопроса.

С.Ф. Ольденбург любезно объяснил, что на его имя была получена 10 дней назад телеграмма за подписью секретаря Совета Народных Комиссаров Горбунова. В этой телеграмме содержалась просьба сообщить академику Н. Я. Марру, беседовавшему за несколько дней перед тем с представителями Советской власти по вопросу о присоединении Академии к Университету, что Совет Народных Комиссаров относится сочувственно к мысли об образовании религиозно-философского факультета при Петроградском Университете и просит Академию Наук сообщить свой отзыв в виде записи по этому предмету. Академия Наук, бережно относясь к автономии Университета, решила, не принимая на себя инициативы, оказать решительную поддержку Университету, коему принадлежит в этом деле активное значение. По слушании записи, составленной академиком Н. Я. Марром, Конференция Академии Наук постановила: проект принять и поддержать ходатайство Университета в Совет Народных Комиссаров.

Ведший беседу с С. Ф. Ольденбургом С. М. Зарин просил принять меры к ускорению печатания записи Н. Я. Марра, дабы она, вместе с упомянутой резолюцией Академии Наук могла быть передана Э. Д. Гримму, отправлявшемуся в четверг на этой неделе в Москву.

С.Ф. Ольденбург обещал свое содействие в ускорении дела, а Э. Д. Гримм выразил согласие доставить отзыв Академии Наук лично в Москву в надежде, что этот отзыв может оказать содействие в его переговорах с нынешним правительством по вопросу об Академии.

По этому вопросу Советом Академии было вынесено постановление „выразить глубокую признательность Правлению Университета в лице ректора, проректора и деканов факультетов за их высоколюбезную готовность войти в более тесное научное взаимообщение с Петроградской Духовной Академией...“».

Вопрос о присоединении Духовной академии к университету обсуждался затем на нескольких заседаниях Совета академии, в университете, в Академии наук. Об этом сообщалось в газетах.

Между тем академическая жизнь продолжалась. Состоялся выпуск, причем степени кандидата богословия были удостоены двадцать два человека:

7 июня (25 мая) состоялась успешная защита сочинения Н.В. Малицкого «Евхаристические споры на Западе в IX в.» на степень магистра богословия. Оппонентами выступали проф. И. П. Соколов и П. И. Лепорский²⁵⁹. 15 (2) июня последовал указ Патриарха об утверждении В. Зыкова и В. Беляева штатными экстраординарными профессорами, однако Н. И. Сагарда и Б. В. Титлинов не были утверждены ординарными профессорами из-за отсутствия средств²⁶⁰.

Святейший Патриарх Тихон, приезжавший в Петроград в июне 1918 года, вечером последнего дня пребывания в городе 16 (3) июня, посетил академию. В храме свв. 12 Апостолов его встретили профессора и студенты. Его Святейшество приветствовал профессор-протоиерей П. И. Лепорский. После краткого молебна с многолетиями Святейший Патриарх обратился с ответной речью:

«Достоуважаемый о. профессор, приветствуя меня, приглашал меня окунуться в святые воспоминания, связанные с академией.

Послушный его зову, я вспоминаю ныне, как 30 лет тому назад в воскресный день и почти в это же число я и мои товарищи, только что окончившие курс, получали напутственные в жизнь наставления ныне покойного ректора академии преосвященного Антония.

В настоящий раз я прихожу к вам в сей святый храм и храм науки не как первосвятитель Русской церкви, а как покорный сын, исполняющий свой долг по отношению к своей родной матери.

Покойный ректор преосвященный Антоний, напутствуя нас, называл академию „матерью“. И, конечно, мы, здесь учащиеся, вскормленные и взлелеянные ее лаской и любовью, должны именоваться детьми, а ее именовать матерью.

Но, как я неоднократно говорил уже в своих беседах, никакая радость не бывает без печали. И моя радость при посещении академии растворяется со скорбью о тяжелом материальном ее положении. Оно мне хорошо известно, а вам, испытывающим его на себе, известно еще лучше.

Рисунок 63. Святейший Патриарх Тихон и митрополит Вениамин с группой петроградского духовенства и мирян. 1918 год

Но я глубоко верю, что эта хмара русской жизни пройдет. Разойдется, исчезнет туманное облако, как в свое время оно прошло в лице Юлиана Отступника. И я верю, что снова засияет Христос Бог наш, успокоит наши исстрадавшиеся души. Снова покроет Он Своим светом матушку академию. Сие буди, буди...»²⁶¹.

Из церкви Святейший Патриарх в сопровождении митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина и профессорской корпорации направился в зал заседаний Совета, где был предложен чай²⁶².

19 (6) июня) прот. П. Аникиев представил сочинение на степень магистра богословия «Мистика преп. Симеона Нового Богослова. Опыт построения теории православной мистики по творениям преп. Симеона Нового Богослова». Его рассмотрение Советом было поручено проф. А. И. Сагарде и А. А. Бронзову²⁶³.

На заседании Совета академии 10 июля (н. ст.) с глубокой скорбью было принято сообщение о кончине преосвященного Анастасия, ректора и почетного члена академии, который скончался 6 июля/23 июня 1918 года в 2 ч. 40 м. в Мариинской больнице и был погребен на Братском участке Никольского кладбища Александро-Невской лавры 9 июля. На этом же заседании было определено: выборы на должность ректора академии отложить до начала учебных занятий в академии в 1918/19 учебном году, т. е. до времени возможно полного собрания членов Совета. Исполнение обязанностей ректора академии было поручено проректору проф. С. М. Зарину, а обязанностей проректора – проф. И. Г. Троицкому.

13 июля (30 июня) после праздничного богослужения в академическом храме состоялось первое организационное собрание прихожан церкви свв. 12 Апостолов при Петроградской Духовной академии. «Собрание открылось молитвою и речью благочинного академического храма игумена Александра, разъяснившего насущную необходимость, идею и цель организации прихода при академическом храме. Затем исп. обяз. ректора академии проф. С. М. Зарин сообщил соответствующие справки и Определение Свящ. Собора от 7/20 апреля 1918 года о православных приходах и их организации»²⁶⁴. Затем состоялись выборы Приходского Совета. «По последовавшем далее обмене мнений относительно ближайших задач вновь образовавшегося прихода, собранием постановлено здание академии с прилегающими к нему флигелями, постройками и садом счесть просветительным домом при настоящем приходе и возложить на Приходской Совет заботу о мероприятиях по охране и благоустройству этих помещений, применительно к § 104 вышеупомянутого определения о православных приходах»²⁶⁵. После чего собрание завершилось краткою благодарственною молитвою. В тот же день митрополит Вениамин утвердил протокол собрания, о чем 6 сентября последовал указ из Петроградского епархиального совета.

На заседании Совета академии 14(1) августа 1918 года проф. Н. Н. Глубоковский предложил избрать почетным членом академии Н. Я. Марра, который и был избран «во внимание к его выдающимся научный ученым трудам в области церковной истории и, особенно, в области филологии и археологии Кавказа»²⁶⁶. Н. Я. Марр «просил передать его сердечную благодарность Совету за таковое избрание» и передал тридцать пять своих трудов, о чем было сообщено на заседании Совета 31(18) октября²⁶⁷.

Заседание Совета 12 декабря 1918 года оказалось последним. На нем присутствовали: и. д. ректора профессор С. М. Зарин, И. С. Пальмов, Н. П. Жукович, И. Г. Троицкий, А. А. Бронзов, П. С. Смирнов, В. С. Серебрянников, М. И. Орлов, А. И. Бриллиантов, И. П. Соколов, И. Г. Айвазов, протоиерей В. М. Верюжский, И. А. Карабинов, Н. В. Малицкий, В. А. Беляев, Н. А. Коновалов. На заседании был оглашен «Указ Святейшего Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Управления от 19 октября / 1 ноября 1918 года за № 675 о невозможности для Высшего Церковного Управления ассигнования с 1919 года средств на содержание Академии»²⁶⁸ (смета на содержание в 1917 году Петроградской ДА составила при 306 чел. 250 тыс. руб.; для сравнения: смета на содержание Университета при 3 039 чел. – 1608 тыс. руб., Технологического института – при 536 чел. – 1035 тыс. руб., а Римско-католической ДА при 70 чел., – 52,9 тыс. руб.).

На этом же заседании Совета и. д. ректора академии проф. С.М. Зарин, говоря о возможностях присоединения Духовной академии к университету, сообщил о том, что представитель Комиссариата по просвещению И. Д. Кристи «решительно высказался за наименование нового факультета религиозно-философским, а не богословским... настойчиво рекомендовал также для успеха дела в состав предположенного факультета включить кафедры по изучению других религий сверх христианства и иудаизма...» После этого сообщения проф. С. М. Зарин перед членами Совета поставил вопрос:

«Продолжать ли сношения по вопросу о соединении с Университетом в принятом направлении или изменить тактику, например, считать начатые попытки соединения с Университетом не принесшими благоприятных результатов и принять возможные меры к возрождению Академии на правах частного учебного заведения?»

Постановление Совета по этому поводу гласит:

«Суждение об изменении тактики отложить до более определенного выяснения результата сношений по вопросу о соединении с Университетом»²⁶⁹.

Объединение Духовной академии с Петроградским университетом, однако, не состоялось. Из-за отсутствия средств и ввиду того, что здание академии было передано для другой организации, Петроградская Духовная академия прекратила свою деятельность.

Иначе был решен вопрос о Петроградской Духовной семинарии. Сразу же после указа Высшей Церковной Власти от 19/6 сентября 1918 года № 23 и от 25/2 октября 1918 года за № 19 об организации пастырских училищ. 30/17 сентября 1918 года на экстренном заседании Педагогического совета семинария была закрыта. В тот же день по благословению митрополита Вениамина было открыто Богословско-Пастырское училище для подготовки священно- и церковнослужителей и преподавателей Закона Божия для епархии. Митрополит Вениамин утвердил 30/17 сентября избранных на чрезвычайном организационном собрании преподавателя Петроградской Духовной семинарии Ивана Павловича Щербова в должности заведующего и A. M. Смирнова в должности секретаря.

Богословско-Пастырское училище было открыто с целью подготовки священно-церковнослужителей и преподавателей Закона Божия для епархии. Состав предметов преподавания и числа уроков для Богословско-Пастырского училища, рассчитанного на четыре года, были указаны высшим Церковным Управлением (Указ Святейшего Патриарха от 19/6 сентября 1918 года № 23). Но в Петрограде, по выработанному И. П. Щербовым «Положению», эти указания церковного центра были несколько видоизменены: курс обучения был спроектирован на три года, в число слушателей могли поступать не только мужчины, но и женщины (для подготовки к преподаванию Слова Божия), с образованием не ниже 4-х классов средней школы (1-я ступень).

15/2 октября митрополит Вениамин совершил в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры у мощей святого благоверного князя Александра Невского молебен перед началом учения. С 17/4 октября в помещении бывшей образцовой школы при семинарии начались лекции – сначала эпизодические, а с 23/10 октября – систематические. Слушатели были распределены на два курса и имели ежедневно, кроме субботы, по четыре лекции с 6 до 9 часов вечера. На I-й курс были приняты бывшие воспитанники семинарии III и IV классов, на II-й – окончившие среднюю общеобразовательную школу. Всего было зачислено пятьдесят человек, в том числе три девушки. Все они посещали лекции, вместе с тем участвовали в практических занятиях: занимались преподаванием Закона Божия, вели беседы по изъяснению Священного Писания в церкви Феодоровской иконы Божией Матери на Полтавской улице. Первый учебный год продолжался до сентября 1919 года.

Руководствуясь в основном постановлением Высшей Церковной Власти, 21/8 октября 1918 года митрополит Вениамин утвердил в должности преподавателей училища бывших преподавателей Петроградской Духовной семинарии (кроме преподавателей новых языков и гигиены).

На первом курсе преподавались:

Священное Писание Ветхого Завета – В. Д. Свечников (4 лекции в неделю);

История Вселенской Церкви – А. А. Сокольский (2 лекции);

Основное богословие – И. П. Щербов (2 лекции);

Религиозная метафизика – В. К. Волнин (3 лекции);

Религия и мораль в произведениях русской словесности – П. З. Белодед (2 лекции);

История христианской культуры и искусства – А. С. Судаков (2 лекции);

Чтение новозаветного греческого текста и святых отцев Восточной Церкви – A. M. Смирнов (2 лекции);

Чтение латинского текста и святых отцев Западной Церкви – A. M. Ласкеев (2 лекции);

Церковное пение – П. Ц. Солтацкий (1 лекция).

На втором курсе преподавались:

Священное Писание Нового Завета; Евангелие и Деяния святых апостолов – протоиерей А. Н. Стрельников (3 лекции).

Послания апостольские и Апокалипсис – протоиерей В. А. Мартинсон (3 лекции).

История Русской Церкви – А. А. Сокольский (2 лекции).

Догматическое богословие – И. П. Щербов (2 лекции).

Литургика (2 лекции), гомилетика (1 лекция) и церковная археология (1 лекция) – иеромонах Николай (Ярушевич).

История религиозных движений – С А Купрессов (3 лекции).

Церковно-славянский язык – А. И. Мартынов (2 лекции).

Церковное пение – П. Ц. Солтицкий (1 лекция).

Духовником в училище был протоиерей П. И. Силин, врачом – И. И. Козловский.

Первый год прошел в тяжелых условиях. Училище со всеми служащими вынуждено было переехать в две комнаты в северо-западной части под башней в Александро-Невской лавре. О нем мало кто знал даже из петроградского духовенства. Но, несмотря на крайне стесненные обстоятельства, училище сохранило библиотеку, часть церковной ризницы Петроградской Духовной семинарии и часть библиотеки Александро-Невского Духовного училища. Оно послужило как бы семенем, из которого при содействии приходских общин в конце 1919 года возник Петроградский Богословский институт, речь о котором пойдет ниже. Дальнейшая судьба училища оказалась тесно связанной с деятельностью этого института и его ректора протоиерея Николая Чукова.

В докладной записке об организации богословского образования в Петрограде, представленной митрополиту Вениамину в апреле 1919 года, усердный труженик духовного просвещения в то время Иван Павлович Щербов проектировал целую сеть Богословских школ разного типа для этой цели: Богословский институт, как высшее духовное учебное заведение, Богословско-Пастырское училище, как среднее, и Богословские курсы, как низшую школу, во всех благочиннических округах, с Богословскими кружками при приходских церквах. Если в Богословском институте предполагалась научная постановка в изучении богословских предметов с исследованием и разработкой первоисточников, а в Пастырском училище – постановка догматическая – изучение научных выводов без самостоятельного исследования первоисточников, то в Богословских курсах предполагалась чисто практическая постановка дела: сообщение основных богословских знаний и созидание христианского мировоззрения с приложением воспринятого к жизни путем участия в церковном богослужении /пении и чтении/, проповедничестве, обучении детей Закону Божию, в выступлениях против антирелигиозных и антицерковных взглядов и т. п.

На этих Богословских курсах предполагалось изучение следующих предметов: чтение избранных мест из Ветхого и Нового Заветов, церковная история, богословие, апологетика, церковное богослужение и церковное пение.

Соответственно таким задачам были выработаны И. П. Щербовым проекты «Положений о Богословских курсах и Богословских кружках», получившие одобрение митрополита Вениамина 1 августа/19 июля 1919 года.

На основании этих «Положений» впоследствии начали возникать в разных районах (благочиннических округах) Петрограда Богословские курсы.

Еще 2 декабря 1919 года комиссариат просвещения разрешил открытие Василеостровских Богословских курсов в бывших митрополичьих покоях Киевского подворья. Возглавлял их протоиерей А. И. Западалов, бывший Петроградский епархиальный наблюдатель церковно-приходских школ, среди преподавателей были протоиереи Д. Ф. Ярушевич, Н. Ф. Платонов, священник М. С. Яворский, Е.Ф. Тураева. В конце января 1920 года были организованы трехгодичные Высшие церковно-богословские курсы памяти Е. П. Репиной при церкви св. Захария и Елизаветы. Они содержались на средства прихода и управлялись коллегией, в которую входил и настоятель храма протоиерей А. Введенский. Высший надзор за курсами принадлежал митрополиту Вениамину, который 27 января 1920 года утвердил их устав, наложив резолюцию: «Господь да благословит добрым успехом начинаемое благое и необходимое дело»²⁷⁰.

В 1921 году открылись Богословские курсы при Русско-Эстонской церкви II благочиннического округа (заведующий – настоятель Покровской церкви В. А. Акимов, преподаватели – протоиереи П. П. Виноградов, Н. В. Чепурин, И. Д. Дмитриевский, А. А. Казанский, прот. А. В. Пакляр)²⁷¹.

На существовавших уже несколько лет курсах IV округа, которыми заведовал прот. В. Ф. Лебедев (он же вел занятия по Новому Завету), читались богословие (прот. М. П. Чельцов), литургика (прот. Н.С. Рудинский), Ветхий Завет (иеромонах Мануил /Лемешевский/), гомилетика (прот. Е.М. Кондратьев), патрология (Н. С. Тычинин), практические занятия по методике Закона Божия (иеромонах Лев /Егоров/), церковное пение (П. П. Мироносицкий), сектоведение (В. Б. Шкловский)²⁷².

Под названием Богословско-Благовестнических курсы были открыты: при Введенской церкви в Петроградском районе (заведующий – протоиерей Д. Кратиров), и т. д. при церкви у Варшавского вокзала под руководством прот. М. П. Чельцова и при участии местного духовенства; при церкви Экспедиции заготовления государственных бумаг под руководством прот. П. Ивановского; при Владимирской церкви, под руководством прот. П. П. Аникиева, прот. М. В. Митроцкого и студентов Богословского института.

Число слушателей на курсах было различно – от двадцати до шестидесяти-семидесяти человек. Обучение состояло из лекций и практических занятий (рефераты и доклады с обсуждением), а затем, по окончании семестра или триместра, сдача зачетов.

Существовали эти Богословские курсы большей частью до 1922 года, когда, с появлением обновленческого раскола, в церковной жизни Петрограда, особенно в области духовного образования, произошли большие перемены и потрясения. Благовестнические курсы при Введенской церкви на Петроградской стороне закрылись «по недостатку средств» на их содержание²⁷³, курсы 4-го благочиннического округа – «за неимением помещения»²⁷⁴ и т. д. Только курсы 2-го городского благочиния, при Русско-Эстонской церкви, сохранили свое существование в продолжение шести лет, до 1925 года, когда были преобразованы в Высшие Богословские курсы с программой высшего духовного учебного заведения. Подробнее о них будет сказано ниже.

Что касается проектировавшимися И. П. Щербовым Богословских кружков при каждой церкви, то они существовали лишь при немногих церквах, в самых разнообразных формах и почти неорганизованно. Все сводилось, главным образом, к регулярным религиозно-нравственным беседам духовенства в храмах при более или менее постоянном контингенте слушателей и только. Такие беседы систематического характера велись в Казанском соборе, Покровской Коломенской церкви, в Кресто-Воздвиженской церкви на Б. Посадской улице, в Екатерининской церкви на Екатерингофском проспекте и в некоторых других церквах. Более или менее организованно Богословский кружок существовал только при Кресто-Воздвиженской церкви на Посадской улице, где под руководством протоиерея М. В. Митроцкого и П. П. Аникиева студенты Богословского института (после его закрытия) собирались и прорабатывали «Христологии» по книге проф. протоиерея П. Светлова, а остальная молодежь посещала еженедельные религиозно-нравственные беседы по апологетике, церковной истории и богослужению в храме.

Приходскую жизнь того времени можно представить по воспоминаниям Л. С. Ахшарумовой, которые она написала в 1983 году. В молодости она была прихожанкой Крестовоздвиженского храма на Петроградской стороне:

«Был прекрасный солнечный день – праздник святому Пантелеймону. Как всегда мы пришли в свой храм молиться. <...> О. Михаил [Митроцкий] со своей доброй ласковой улыбкой сказал нам: „Идите в мою квартиру и украшайте комнату. Теперь она будет Ваша“. Одну комнату он отдал монахине, кот[орая] приехала из Новгорода для служения в алтаре, а нам под классную дал самую большую. И остался жить в двух комнатах с девочкой и женой. Нина Дзедрович и я еще учились в средней школе, где Закон Божий уже не преподавали.

И вот три священника нашего храма стали заниматься с нами Зак[оном] Божиим]. Окончила среднюю школу и Зак[он] Бож[ий]. О. Михаил взял программу семинарии, и все три священника] продолжали занятия с нами.

В 1920 г. открылся Богословский] и[нститу]т, и кто окончил семинарию, поступали в институт. <...>

В своем храме мы пели в любительском хоре. Читали, ухаживали за храмом, зажигали лампадочки, ставили свечи, вышивали полотенца для образов. <...>

С прихожанами вели священники беседы по средам, когда не было акафистов. И если бы кто-нибудь спросил любую неграмотную женщину, из чего состоит литургия, всенощная, любое богослужение, праздники какие и когда бывают, – сразу бы ответили.

Любовь нашего духовенства к нам проявлялась в необыкновенной духовной силе и красоте. Они всю свою жизнь отдали Господу Богу и своей пастве. Был голод, холод, война с интервентами, свирепствовал тиф. Работы у священников было столько, что пером не опишешь.

Но они всегда забывали себя. Любя Господа Бога, они любовью своей к нам покрывали все невзгоды... И жизнь продолжалась... <...>

[О. Михаил] говорил горячо, и проповеди его были полноценными, они хорошо воспринимались и остались навеки в душе и разуме. Были они у него смешанные – мистика, философия, пересказы. Народ был от него в восторге! Храмы, где он служил, были переполнены. <...>

О. Михаил каждую неделю собирал нас в нашей классной комнате для проверки наших знаний. Нине и мне дал послушание заниматься Закон[ом] Бож[иим] с малышами и вести иногда беседы с народом в храме. В нашем храме были часто литературные вечера (конечно, религиозные). Пели колядки, говорили стихи, ставили некоторые постановки. Так большое впечатление осталось у всего священства, когда была поставлена пьеса „Царь Иудейский“²⁷⁵. Особенно пришел в восторг Вл[адыка] Алексий Симанский»²⁷⁶.

Богословские силы города на Неве в это время не ограничивались только профессорско-преподавательским составом духовных академии и семинарии. Кафедры богословия с высокообразованными преподавателями в священном сане – кандидатами и магистрами богословия – существовали / до 1918 года при университете, институтах и других высших учебных заведениях. Законоучители имелись также во всех гимназиях, училищах и других средних учебных заведениях. Уровень богословского образования приходского духовенства тоже был достаточно высок. Теперь все эти люди жаждали применения своих знаний и опыта в практической деятельности. Естественно, поэтому, что в печати и в широких кругах церковной общественности активно обсуждался вопрос о переходе к новым формам духовного образования. В церковной среде чувствовалась потребность в таком учебном заведении, которое «не ограничивалось бы подготовкой образованных деятелей Церкви, но и было бы источником духовного просвещения не только для Петрограда, но и для всей Русской Церкви, и богословским научным центром»²⁷⁷.

Если для большинства епархий Русской Церкви в то время Богословско-Пастырское училище в какой-то мере являлось приобретением, то для Петрограда, в недалеком прошлом столичного города и места резиденции Святейшего Синода, культурнейшего центра страны, где значительное число мирян обладают высшим образованием, контингент пастырей с общим образованием в объеме неполной средней школы не мог быть удовлетворительным. Это ясно осознавалось церковными деятелями Петрограда и потому здесь впервые встал вопрос об открытии высшего богословского учебного заведения, которое подготовляло бы богословски образованных пастырей и церковных деятелей для Петрограда и, вместе с тем, было бы источником духовного просвещения для всей русской церкви, научным центром, где компетентно разрешались бы выдвигаемые жизнью религиозные и церковно-практические вопросы.

Темы, касающиеся религии и церкви, поднимались и в светских учебных заведениях.

Журнал «Дела и дни» сообщал:

«Нельзя не отметить пробудившегося повышенного интереса к религиозным вопросам. Следствием этого явился ряд отдельных лекций и циклов, посвященных вопросам религии и религиозных проблем.

Вольная Философская Ассоциация²⁷⁸ посвятила такого рода докладам ряд открытых выступлений, где, например, выступили А. З. Штейнберг с докладом: „Иудаизм и христианство“: А. А. Мейер „Язычество“; Андрей Белый „Ветхий и Новый Завет“ и т. д. А. И. Гидиони прочел цикл лекций на тему „Сумерки религиозного сознания“, сюда вошли лекции „Библия и Евангелие“, „Иудаизм и христианство“, „Бог и Кесарь“, „Печать Антихриста“. Ряд лекций прочел проф. В. Н. Сперанский на темы „Еврейство и христианство“, „Христос жил или нет?“, „Христос и государство перед судом современности“, „Христос и Антихрист“. Цикл из двух лекций на тему „С наукой или с религией“ прочел А. В. Варченко („Душа и загробный мир“ и „В церковь или в школу?“). Цикл лекций на тему „На заре нового религиозного сознания и действа“ прочел свящ. И. Ф. Егоров; отдельными темами его лекций были „Библия и Евангелие“, „Язычество, еврейство и христианство“, „Бог и Кесарь“, „Антихрист и конец мира“; в этот цикл вошла лекция М. Е. Головиной „Дух истины“ (религия будущего) и М. Н. Александровой „Царство Божье на земле“. Борис Демчинский прочел лекции „Христос и свет разума“ и „Путь Христа и Вселенной“. Цикл лекций прочел В. А. Посев. Сюда вошли „Толстой и толстовцы“, „Маркс и марксисты“, „Христос и христиане“, „Брак, семья и школа“, „Счастье и смысл жизни“, „С Богом или без Бога“, „По волнам русской революции“, „Освобожденная любовь“. Цикл лекций по „философии религии“ прочел С. М. Буддо. Темами его отдельных лекций последовательно были „Что такое религия?“, „Происхождение религии“, „Основные формы религии (первобытные, языческие религии. Магометанство. Иудаизм. Христианство. Буддизм)“, „Критика религии“, „Будущее религии“. Показателем интереса и живого обмена мнений, какие возбуждали лекции на религиозные темы, может служить следующий анонс: „Оппонент на лекциях тов. Поссе, инж. Демчинского, проф. Сперанского и свящ. Егорова – Ник. Ант. Пашковский прочтет самостоятельные лекции на темы «Христос, как революционер», «Учение Христа, как культ житейского опыта», «Новейшие основы позитивной философии», «Бог в природе и природа в Боге», «Рай земной доступен для всех»“.

Лекторским Бюро внешкольного подотдела был организован в течение минувшего сентября цикл из трех лекций: Н. Д. Флитнер „Боги и храмы Египта“; проф. А. Г. Вульфиус „Роль духовенства в Западной Европе“; проф. В. А. Десницкий „Православие и самодержавие в России“.

Читались лекции и церковного характера. Как, например, лекция прот. И. Ф. Егорова на тему „Литургия грядущей церкви ап. Иоанна“, куда вошел разбор всех основных христианских литургий – католической, протестантской и византийской – и литургии грядущей церкви ап. Иоанна.

<...>

Помимо лекций и собраний, в различных организациях устраивались отдельные диспуты на религиозные темы, примером такого диспута может служить диспут, состоявшийся в помещении столовой завода „Треугольник“ на тему „О происхождении Бога“» ²⁷⁹.

Значительное место курсы по истории религии и религиозной философии еще занимали и в высших учебных заведениях. Так в 1919/1920 году в Петроградском университете в рамках курса «История религии» читали:

«Проф. И. И. Толстой. Греческая и римская религии.

Проф. Н. Н. Глубоковский. 1) История религии в передней Азии. 2) Практические занятия по истории религии в передней Азии.

Проф. Л. П. Карсавин. 1) Начало христианской догмы и философии. 2) Практические занятия: а) средневековые ереси б) средневековая мистика.

Проф. А. Г. Вульфиус. 1) Реформация. 2) Практические занятия; а) христианский гуманизм (просеминарий), б) крестьянское восстание в Германии 1525 г. (семинарий).

Проф. И. Д. Андреев. 1) История религий (общий курс). 2) Практические занятия: а) история догмы (семинарий).

Проф. М. Д. Приселков. 1) Церковь и государство в до-Петровской Руси. 2) Практические занятия: а) повесть временных лет (просеминарий), б) московское летописание (семинарий).

Преп. А. П. Алявдин 1) История христианства на Востоке. 2) Практические занятия: история христианского культа.

Преп. С. С. Безобразов. 1) История первохристианской иерусалимской общины. 2) Практические занятия: чтение и разбор Евангелия от Матфея. 3) История религии в ветхозаветную эпоху.

Проф. В. М. Алексеев. Храмовый культ Конфуция»²⁸⁰.

На Историческом отделении Первого Государственного высшего педагогического института читались следующие курсы:

„Бриллиантов А. И. История религиозных учений в раннем средневековье.

Тураева Е. Ф. Практические занятия по истории раскола. Социально-экономические последствия смуты“²⁸¹.

Религиозные темы затрагивали на заседаниях Петроградского философского общества».

Подобное явление наблюдалось и в других городах. Большую известность получила существовавшая в Москве в 1918–1923 годах Вольная Академия духовной культуры, основанная Н. А Бердяевым²⁸².

Протоиерей Н. К. Чуков с 1 ноября 1918 года находился на государственной службе в качестве научного сотрудника Северного отделения Комиссии по исследованию естественных производительных сил России (КЕПС)²⁸³ при Российской Академии наук. В этой Комиссии он проработал до 1 июля 1921 года.

Отдел севера имел своей задачей обследование природных богатств севера России и Сибири от Архангельской губернии до Камчатки. В 1918–1920 годах «его внимание было сосредоточено прежде всего на продолжении систематизации обширного библиографического материала по литературе о нашем севере и на окончании разработки некоторых ее отделов, с таким расчетом, чтобы в ближайшее время можно было выпустить в обращение соответствующие печатные указатели»²⁸⁴.

С проблематикой Комиссии отец Николай, изъездивший всю Олонецкую губернию в бытность свою наблюдателем церковно-приходских школ, был хорошо знаком. В Петрозаводске он состоял бессменным членом Общества изучения Олонецкой губернии со времени его образования в 1913 году, а 15 апреля 1917 года был избран товарищем председателя этого общества. Когда осенью 1917 в Петрозаводске возник «Комитет для ближайшего выяснения местных нужд и способов их удовлетворения в смысле использования производительных сил края», о. Николая избрали председателем комиссии для разработки организационных и финансовых вопросов этого комитета (28 сентября 1917 года)²⁸⁵.

В 1919 году северным отделением КЕПС «под руководством А. Ф. Шидловского был закончен и подготовлен к печати указатель по лесному делу и одновременно интенсивно велась работа по составлению библиографических карточек по другим отделам литературы, число которых достигло к концу года 60 000 (Г. Е. Грум-Гржимайло, Н. К. Чуков, А. Е. Новосельский, Л. А. Колюбакина, В. Г. Дмитриева)» ²⁸⁶.

«Работа в комиссии Академии Наук сблизила отца Николая Чукова с профессорами [Петроградского – прот. В. С.] Университета. Он стал известен среди верующих профессоров и его избрали священником университетского храма»²⁸⁷.

Это было 9 апреля 1919 года. Митрополит Вениамин утвердил избрание.

Самостоятельный приход при университетской церкви свв. апп. Петра и Павла был открыт по благословению митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина еще 25(12) сентября 1918 года. В прошении на имя митрополита Вениамина говорилось: «Лиц, изъявивших желание быть прихожанами храма, записалось свыше 520 человек. Приходской Совет избран в составе семнадцати человек». Прошение подписали диакон Константин Травин и церковный староста профессор Борис Тураев²⁸⁸.

Служение о. Николая в университетском храме продолжалось более полутора лет – с 1 апреля 1919 года по 1 декабря 1920 года. Оно дало ему возможность ближе познакомиться с духовенством города, профессорами и преподавателями Духовной академии, семинарии и университета, многие из которых приняли активное участие в организации разных учебных заведений Петрограда, в том числе и богословской направленности.

Рисунок 64. Святейший Патриарх Тихон и митрополит Петроградский Вениамин. Петроград, 1918 год