Седмица 7-я по Пасхе
О единосущии Отца и Сына
Неделя 7-я по Пасхе
Сегодня, в воскресенье перед праздником Троицы, – память святых отцов Первого Вселенского Собора. Перед праздником Троицы мы прославляем тех, кто обличил арианскую ересь и научил нас православно исповедовать Отца и Сына, и Святого Духа, Троицу Единосущную в Нераздельную.
Арианство родилось, как рождаются все лжеучения. Гордый ум говорит: «Я не могу этого понять, а значит, этого не может быть». И Арий стал учить, что истинный Бог – лишь Бог Отец, а Сын только подобен Ему. Это учение более понятно для ума, и оно увлекло многих.
Когда-то Апостол Павел сказал пастырям Церкви: «Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе кровию Своею. Ибо Я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою…». Мы видим, что так потом и пошло, и во все времена приходилось оберегать Христовых овец от лютых волков. Потому что, кто привносит ложь в учении о Боге, тот поистине губит души: всякая ложь о Боге уродует всю религиозную жизнь и незаметно направляет человека совсем в другую сторону. И святые Отцы Церкви на Первом Вселенском Соборе не свое личное мнение противопоставили мнению ариан, но тщательно рассмотрели Божественное Писание. А там во многих местах и прямо, и косвенно говорится о единосущии Бога Отца и Бога Сына. Вот и сегодня мы читали слова молитвы Сына к Отцу. Казалось бы, если молитва, то значит молящийся ниже того, кому молится. Но вспомним какими словами молился Иисус, например, перед воскрешением Лазаря:
«Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня» (Ин. 11:41–42). Еще прежде просьбы – уже благодарит, как будто бы все, о чем Он собирается просить, уже свершилось. Так и в сегодняшней молитве ход мысли – очень странный для нас. Сначала Он говорит: «Отче! …прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя». То есть прославление Сына – условие прославления Отца. И тут же Он говорит: «Я прославил Тебя на земле … и ныне прославь Меня Ты, Отче». А здесь – прославление Отца – условие прославления Сына.
Также и, когда Господь молится о людях, Он говорит: «Они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое». Как будто все верные принадлежали только Отцу; Отец Сам все открыл им, и они только должны сохранить это. Но тут же видим, что знание об Отце люди получили только от Сына: «Я открыл имя Твое человекам … слова, которые Ты дал Мне, Я передал им» (Ин. 17:6,8). И именно Сын должен дать им «жизнь вечную». «Они Твои», – говорит Господь о людях Божиих и в то же время молит за них Отца, как будто они только Ему, Сыну, принадлежат и еще чужды Отцу. И здесь нет противоречия; просто логика здесь не земная, а Божественная, небесная.
У Лиц Святой Троицы одна воля, одна жизнь. Хотя Бог Сын и принял человеческое естество, но Он остался совершенным Богом, между Ним и Отцом, как и прежде, нет ни малейшего расстояния; нет также ни малейшего промежутка времени между просьбой и выполнением ее. Господь просто, с полным жертвенным послушанием исповедует: «И все Мое Твое», и тут же с полным сыновним дерзновением продолжает: «и Твое Мое» … И поэтому Святая Церковь торжественно исповедует Бога Сына единосущным Богу Отцу.
Казалось бы, что такое одно слово? Однако в нем живой источник христианской надежды. Потому, что совершенный Бог, соединившись во Христе с человеческой природой, мог уврачевать ее от греха и смерти; мог воскресить ее, вознести на небеса, и, поправ смертию смерть, открыть путь в Царство Небесное, к вечной блаженной жизни.
Будем же молитвенно прославлять и благодарить тех, кто не дал помрачить истину и сохранил для нас путь к Богу во всей первоначальной чистоте.
О единении в свободе
Понедельник
Господь Иисус Христос разных сторон подводит к пониманию того единства с Богом, в которое призваны войти люди. Недавно Он привел притчу об овцах, которые знают голос своего пастыря и всюду следуют за ним. А сейчас перед нами образ виноградной лозы: «Я есмь виноградная лоза, а Отец Мой – Виноградарь… Я есмь Лоза, а вы ветви…». Каждое сравнение подчеркивает свою сторону: овцы, хотя и наделены некоторой свободой, но не составляют с пастырем совершенного единства; а ветви, хотя и неразрывно связаны с лозой, но лишены своего лица. Но уже скоро Господь прямо, без всякой притчи, будет молиться: «Отче! … да будут едино, как Мы едино» (Ин. 17:22) … Приходит время, когда ученикам станет ясно, как это возможно: и неразрывно соединиться с Лозой, и во всей полноте сохранить свободу; поймут они и то, как через свободу очищаются словесные ветви Христовы. Книга Деяний сегодня очень наглядно показывает, как это бывает.
Апостол Павел идет в Иерусалим. Идет он «по влечению Духа» (Деян. 20:22),то есть Лоза питает и направляет его. Но из той же Лозы исходит и сила сопротивления его замыслу. Дух Святой в то же время «по всем городам свидетельствует, говоря, что узы ждут» его (Деян. 20:23). В Тире ученики «по внушению Духа говорили Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим» (Деян. 21:4). В Кесарии некий пророк Агав «взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме иудеи и предадут в руки язычников. Когда же мы услышали это, то … просили, чтобы он не ходил в Иерусалим». Так настойчиво, многократно Дух Святой предостерегает Павла, а он все-таки идет. Не противится ли он Божией воле?
Но предупреждать о страданиях, это не значит – запрещать. Узнав о том, что ему неизбежно предстоит, человек, задумавший доброе дело, начинает более тщательно взвешивать все «за» и «против». И иной, рассудив, скажет: а зачем, собственно, мне это надо? – и отложит задуманное. Значит, когда он собирался, им двигало вовсе не желание добра, но преобладали гордость, тщеславие или корысть, которые теперь перевесила трусость. Значит, и плода от этой ветви не могло быть. «Отец Мой – Виноградарь», – говорит Господь; всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает, а всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода». А Павел на все отговоры, на все предостережения неизменно отвечает: «Что вы делаете? Что плачете и сокрушаете сердце мое? Я не только хочу быть узником, но готов умрет в Иерусалиме за Господа Иисуса». Вот очищенная от всяких посторонних, страстных побуждений, плодоносящая ветвь истинной Лозы.
Ну, а другие братья, неужели они противятся Духу, который ведет Павла на подвиг? Нет, Дух Святой наставляет и их. Духу угодно, чтобы они дорожили своим Апостолом как даром Божиим и старались бы сохранить его для своего спасения. Но когда они «не могли уговорить его», когда увидели, что он ясно понимает, что его ждет, но все же твердо стоит на своем, то, наверное, вспомнили слова Господни: «Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу», – и они «успокоились, сказавши ему: да будет воля Господня!» Так и их любовь к Павлу Виноградарь очистил, чтобы и они более приносили плода.
«Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2Кор. 3:17). И рабы Господни, при всей совершенной преданности Ему, не теряют своего лица, своей неповторимости, своей свободы. Господь не превращает их в слепые орудия Своей воли; Он всегда честно и ясно ставит перед ними выбор. И они всякий раз снова и снова, трезво и сознательно, выбирают Христа.
О единосущии Отца и Сына, и Святого Духа
Вторник
Как не утешал Господь учеников во время последней вечерни, все равно сердца их были переполнены печалью о предстоящей разлуке. И вот что Он сказал в утешение: «Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел: ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам». Господь обещает Утешителя. Но что может утешить, если мы потеряли любимого человека? – Ничто, кроме одного: если этот человек сам будет нам возвращен. И что могло бы утешить Апостолов, потерявших дорогого Учителя? – Конечно же ничто, кроме возвращения им Его Самого. А ведь Господь обещал истинное утешение. И значит, Утешитель Святой Дух должен был не более и не менее, как возвратить Апостолам Самого Христа. И мы заем, что в день Пятидесятницы это и произошло.
Господь говорил ученикам, что даже «лучше для вас, чтобы Я пошел». И поистине так, потому что Святой Дух открыл Апостолам Иисуса Христа не только как Совершенного Бога, – чего они до сих пор не могли вместить.
А если так, если Бог Святой Дух может вместить в Себя Сына Божия, значит, Сам Он во всем подобен, единосущен Ему, как и Бог Сын единосущен Богу Отцу. Но все же Бог Святой Дух остается Самим Собою, остается третьим Лицом Святой Троицы, и Он не только вернул Апостолам Христа, но и Сам пришел к ним навсегда, чтобы совершить дело их очищения и освящения. Господь говорил, что Дух, «пришел, обличит мир о грехе, о правде и о суде». До этого Апостолы были еще плотскими, привязанными к миру, сердца их были окамененны, и Христос, пока был на земле, Сам обличал перед учениками мир, лежащий во грехе, учил и утешал их. А когда Господь отошел к Отцу и послал Апостолам Святого Духа, они уже сами Духом Святым обличали мир о грехе, о неверии в Господа Иисуса Христа; возвещали о правде, что Он есть истинный Сын Божий, сшедший с небес, искупивший нас от вечной погибели и вновь восшедший к Отцу; и – о суде, что князь мира сего, диавол побежден и осужден и желающим наследовать спасение уже ничто не может помешать.
И еще говорил Господь перед Своими страданиями: «многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить; когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину».
И вот, с того момента, как Святой Дух сошел на Апостолов, Он непрерывно наставляет Церковь: сначала – непосредственно через Своих избранных мужей, через Апостолов, пророков и святых учителей Церкви. А потом – через оставленные ими Писания. Причем, в Писаниях – не меньшая сила, чем в живом слове. Ведь сказано же, что кто не слушает Моисея и пророков (уже заключенных в Писания), того ничто уже не вразумит: даже если кто из мертвых восстанет и явится ему (Лк. 16:31).
О тщетности компромиссов
Вторник
Сейчас мы читали о последнем приходе Апостола Павла в Иерусалим, когда он был взят под стражу и, в конце концов, отправлен в Рим, чтобы предстать перед судом кесаря. Из-за чего же обрушилось на него такое гонение?
В Иерусалиме в то время все христиане были из обрезанных, то есть из иудеев. Все они хотя и приняли христианство, но не оставляли и Моисеева закона. Они не могли отстать от обрядов, которыми иудейский народ жил около полутора тысячи лет, и были убеждены, что выполнение их так же нужно для спасения. Как и вера во Христа. И поэтому своей внешней жизнью они мало отличались от тех иудеев, которые Христа не приняли, так и не принявших, сохраняли уверенность, что их народ так и будет особым, богоизбранным народом, а другие так и останутся чем-то вроде Божиих пасынков.
И поэтому, когда Апостол Павел приходил в синагоги, иудеи спокойно слушали лишь до тех пор, пока он не начинал говорить, что и язычникам должно быть проповедано слово Божие.
Когда же Апостол проповедовал язычникам, то не принуждал их выполнять всего Моисеева закона, не отягощал тем, что уже потеряло смысл. И это тоже не нравилось иудеям.
И вот Апостол пришел в Иерусалим. Первым делом он явился к старейшинам христианской общины. В Иерусалиме было, как нигде, много его недоброжелателей, и поэтому старейшины сказали: «видишь, брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители закона. А о тебе наслышались они, что ты всех иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих, и не поступали по обычаям. Итак, что же? Верно, соберется народ; ибо услышат, что ты пришел. Сделай же, что мы скажем тебе…». И они посоветовали Павлу вместе с несколькими другими людьми совершить один иудейский обряд. Апостол согласился. Но едва иудеи увидели его в храме, они «возмутили весь народ, и наложили на него руки, крича: мужи израильские! помогите: это человек всех повсюду учит против народа и места сего… Весь город пришел в движение, и сделалось стечение народа; и, схватив Павла, повлекли его вон из храма…».
Мы видим, что Апостол решил принять участие в том, что само по себе не имело спасительного значения и было шагом назад. И видим, что ожидаемой пользы это не принесло. Но видим и то, что Апостол пошел на это, во-первых, искренне желая церковного мира, а во-вторых, по послушанию; и уж конечно, не ради того, чтобы просто избежать страданий.
Для нас же пусть этот случай послужит предостережением. Потому что мы, если отступаем от истины, то делаем это совсем не по любви и послушанию, а по своеволию и трусости. И какие бы мы тут мотивы ни придумывали, чтобы усыпить совесть, все равно, выше, чем у Апостола Павла, они не будут. А отсюда для нас должно быть совершенно очевидным, что никакое отступничество, никакое искажение истины в угоду человекам или своим страстям, или так называемым «высшим соображениям» никогда и никого ни к чему доброму не приведет.
О истине и ее осколках
Среда
Когда Апостол Павел после своего последнего путешествия пришел в Иерусалим, он был оклеветан и чуть не растерзан толпой. Римский военачальник силой отбил его и на следующий день поставил перед синедрионом, «желая достоверно узнать, в чем обвиняют его иудеи» (Деян. 22:30). Сначала все единодушно были против Павла, но Павел вовремя произнес всего лишь одну фразу, и тут же «произошла распря», «собрание разделилось», «сделался большой крик», всем стало не до Павла, и так он избежал суда. А перед этим описывается, как он избежал побоев, вовремя открыв свое римское гражданство. Но для чего же тогда Павел говорил на пути в Иерусалим: «Я хочу не только быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса?.. Однако далее все объясняется: «В следующую ночь Господь, явившись ему, сказал: дерзай Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме». А чтобы отправиться в Рим на суд императора, нужно и римским гражданином быть, и показать неправду иудейского суда. И хотя Павлу все стало ясно только теперь, но все-таки шел он в Иерусалим «по влечению духа» (Деян. 20:22). Дух вел его и побуждал на те или иные действия, истинная цель которых теперь, наконец, открылась.
В синедрионе же Павел сразу понял, что судьи собрались не для того, чтобы его слушать, что тут никого не интересует, как Христос явился ему и призвал его. Едва он начал говорить, как первосвященник «приказал бить его по устам». Тогда Павел, узнав, «что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил: мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят». То есть Павел произнес одну из частных истин христианства. И он, конечно, знал, что саддукеи «говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа, а фарисеи признают и то и другое». И мгновенно произошло разделение. Потому что истина, даже частная и ограниченная, имеет свойство сразу входить в душу человека и бороться за нее. И фарисеи сразу как бы опомнились: с кем мы? С теми, кто проповедуют вечную смерть? И против кого? Против человека, который, как и мы, верит и в Ангелов, и в воскресение мертвых?
И в тоже время истина, если она не полная, бессильна изменить человека. Всякое знание должно быть на твердой основе. Фарисеи отвергали воскресение Иисуса Христа, а между тем, только в этом событии – залог всеобщего воскресения частная истина, в которую они веровали, только произвела распрю, шум и крик, а потом они снова сомкнули ряды против Павла.
Христианство же начинается не с частных истин, не с той пользы, которое оно может принести обществу, не с культуры и истории, на которое оно может воздействовать, не с нравственности, которую оно может поднять, и даже не с вопросов – возможно или невозможно вообще воскресение из мертвых. Начинается оно только с Самого Христа: с Его Божества, с Его Человечества, с Его реальной жизни на земле, реальной смерти, реального Воскресения и Вознесения на небо, с Христа, Которого любили и за Которого умирали христиане, помня Его слова: «Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но, когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек».
Весь мир пронизан частными истинами веры, как бы множеством осколков драгоценной вазы. От этого он сотрясается, враждует, проливает кровь. А познавший Христа, не станет ни с кем препираться; он просто выйдет из среды спорящих и враждующих и пойдет за Ним. И будут в сердце живые слова Христовы: «вы теперь имеете печаль; но Я вижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас. И в тот день вы не спросите Меня ни о чем».
О совершенной радости
Четверг
Заканчиваю Свою последнюю беседу, Господь сказал: «Истинно, истинно говорю вам: доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна».
Когда-то Бог явился царю Соломону и сказал: «проси, что дать тебе». И Соломон просил у Него «сердце разумное, чтобы судить народ… и различать, что добро, и что зло» (3Цар. 3, 5, 7). Так, Соломон сначала просил, а потом получил премудрость. Но теперь выходит наоборот: Господь уже все открыл Своим ученикам, всему научил их, и вот, как венец премудрости, дал эту последнюю заповедь: «просите и получите»; как будто в этом – единственный смысл, единственная цель учения Христова, единственный предмет совершенной радости!
Ну, разве не так? Разве не говорил Господь: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3)? Господь пришел, чтобы нам, которые возомнили себя взрослыми, ни в чем не нуждающимися, будто бы могущими обходиться без Отца, дать последнюю возможность, последний шанс снова стать Божьими детьми, снова в простоте сердца предстоять пред Ним, как тогда, в Раю, радостно просить и получать бесконечно больше того, что просим.
Быть сыном великого Отца – это не обязанность, а блаженное право. Господь приглашает нас воспользоваться этим правом. Он приводит нас к Отцу и, ободряюще подталкивая, говорит: «будете просить во имя Мое, и не говорю вам, что Я буду просить Отца о вас; ибо Отец Сам любит вас…».
Кто-то из святых сказал, что не тот верит в Бога, кто просто говорит, что Он есть, а тот, кто просит и верит, что получит просимое. Между просто рассуждающим о Боге и молящимся Ему огромная разница. Как для правителя Феста: иудеи спорят «о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждает, что Он жив». Ибо для просто рассуждающих о Боге Он – мертвый, а для молящихся Ему Он – Живой. Ведь что происходит, когда человек в молитве призывает имя Божие? – в этот миг исчезает время и пространство, рушатся стены и преграды, становятся бессильными бесы и их пособники, и мы – пред нашим Отцом Небесным!.. но есть одно необходимое условие: «Отец Сам любит вас», – сказал Господь, – но только «потому, что вы возлюбили Меня и уверовали, что Я исшел от Бога». Да, наше право на молитву только в том, если мы Христовы, и наша молитва будет настоящей молитвой, если мы веруем в Него, знаем о Нем и учимся у Него. И не случайно у христиан принято перед молитвой осенять себя крестным знамением. Это – как краткое и исчерпывающее свидетельство о праве на молитву, о соблюдении условий, поставленных Христом. Осеняя себя крестным знамением, мы как бы говорим: «Вот, Отче, на этом кресте Твоим Сыном за Меня заплачено, за все мои грехи, прошлые и будущие, заплачено, за все мои грехи, прошлые и будущие, заплачено с лихвой. Я знаю это, всегда помню, бесконечно ценю, – прости же меня!»
«Просите и получите», – говорит Господь. Поэтому, вставая утром на молитву, скажем себе: «вот, я приступаю к самому главному делу, без которого никакие другие дела не пойдут, как должно». И среди наших дневных занятий будем помнить, что вечером предстоит во всем отчитаться перед Богом. А отходя после молитвы ко сну, радостно помыслим о том моменте, когда Господь снова воздвигнет нас от одра «во еже утреневати и славословити» Его державу. Слава Богу, давшему нам такое право! «Просите и получите, – говорит Господь, – чтобы радость ваша была совершенна».
О буре и надежде
Пятница
Вынужденное путешествие Апостола Павла в Рим было очень трудным. Говорится, что «многие дни не было видно ни солнца, ни звезд, и продолжалась немалая буря». Дошло до того, что «наконец исчезла всякая надежда к … спасению». Был момент, когда корабль сел на мель: нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою волн». Был момент, когда корабельщики при удобном случае «хотели бежать с корабля». Был момент, когда воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал…
И среди этого ужаса только один человек и сам сохраняет спокойствие, и другим помогает, хотя среди тех – и опытные моряки, и видавшие виды воины. А сам он – кто? – узник, всего лишенный и отправленный на суд, который еще не известно, чем кончится… Но дело в том, что Павел – один из тех, кого Господь Иисус Христос посвятил Себя, «чтобы и они были освящены истиною», за кого Он молился перед тем, как принести в Себя в жертву на всемирном жертвеннике Креста: «Отче!.. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир…». Ведь и Павла, как и двенадцать Своих Апостолов, Господь послал Сам. Он явился ему и сказал: «Дерзай, Павел: ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так и надлежит тебе свидетельствовать и в Риме» (Деян. 23:11). Он послал Павла, как Отец послал и Его Самого: побеждать силой Креста, и поэтому, чем более Павел унижен за Христа, тем более возвышен; чем крепче за Него связан, тем более свободен; чем больше вокруг опасностей, тем ярче видна на нем царская печать, делающая его неприкосновенным: «Да будут все едино: как Ты, Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино…». Кажется, что Он в зависимости т каждого человека, будь то воин или корабельщик, но на самом-то деле «Бог даровал» именно ему «всех плывущих с ним», и все они обязаны вольно или невольно способствовать его делу, «да уверует мир, что Ты послал Меня».
И не случайно именно сегодня, вместе с рассказом об этом путешествии, звучит молитва Господа Иисуса Христа к Отцу. В этих двух чтениях соединено самое тяжкое и самое радостное. С одной стороны – непрерывно многие дни бушует буря, разверзается бездна погибели. А с другой – является бездна Божественной Троической любви. Слова молитвы Бога Сына к Богу Отцу, как ступенька спасительной лестницы, спускаются к страждущему, чтобы он мог войти в круг этой любви и утешиться: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня; и Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, и в них будет, и Я в них».
Эта лесенка протянута и ко всем нам, потому что Господь молит Отца не только об Апостолах: «не о них же только молю, но и о верующих в Меня по славу их». И Церковь сегодня учит, чтобы мы в наших бедах вспоминали именно эту последнюю молитву Бога Сына к Богу Отцу, чтобы мы не с чужих слов, а своими ушами слушали, как постоянно живет, как пульсирует и дышит эта любовь Христова к Отцу и к верным Своим чадам.
О прощении Петра
Суббота
Сегодня мы читали последние строки Евангелия от Иоанна, где описывается третье явление воскресшего Господа Иисуса Христа Апостолам.
Семеро, и среди них Петр, пошли ловить рыбу, и ничего в ту ночь не поймали. Наутро Господь предстал им на берегу и велел снова закинуть сети. На этот раз они вытащили много рыбы; а когда вышли на берег, Господь уже разложил огонь и приготовил пищу.
Когда они обедали, Господь трижды спросил Петра, любит ли он Его?..
Читая это место, мы не можем не вспомнить другой эпизод из жизни Петра. Там тоже был костер, только развели его враги Господни; тоже неподалеку был Господь, только не воскресший, а судимый и мучимый; тоже рядом был Иоанн Богослов, который и привел Петра во двор первосвященника; и были по существу те же три вопроса, только заданные врагами Иисуса: но там Петр трижды отрекся, сказав, что даже и не знает «человека сего», а здесь – трижды сказал, что любит. И конечно же, три вопроса, которые задал ему Господь на этот раз, – в самой прямой связи с теми тремя вопросами. Конечно же, те три ответа лежали на Петре тяжким грузом, и Господь снова задал ему эти три вопроса, чтобы развязать, наконец, его больную совесть. И судя по всему, Христос пришел на этот раз специально ради Петра, как в предыдущий раз пришел ради Фомы. Пришел Он не при всех учениках, а при немногих, и, хотя говорил, кажется, при них, но они, скорее всего, не знали, в чем тут дело, как и окружавшие Петра в саду не знали истины. Знал только Иоанн Богослов, и Господь спрашивает Петра именно при нем, так, как и тогда он один из учеников был свидетелем отречения Петра. Господь спрашивает трижды. Обычно, когда верят, спрашивают только один раз. А тут Господь мало того, что спрашивает трижды, но и вопросы ставит как-то странно. Сначала спрашивает о силе любви: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?». А во второй и третий раз спрашивает Петра: а вообще, «любишь ли ты Меня?». И как тогда, в саду первосвященника, ему не верили, и с каждым повторным вопросом ему становилось все страшнее, и после третьего он, наверное, подумал, что вот, сейчас перестанут спрашивать и начнут бить и распинать, – так и тут, с каждым вопросом для Петра все более и более сужается путь, все теснее становится ему, так что после третьего он весьма опечалился. Он, наверное, подумал: что же это такое? Третий раз спрашивает, хотя и Сам знает, что я люблю Его. Неужели Он ни мне, ни даже Себе не верит?
А ведь дальше – еще теснее: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам, и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки свои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертию Петр прославит Бога», то есть через распятие, потому что когда тебя кто-то препоясывает, то ты простираешь руки в стороны, чтобы не мешать ему. Получается, что и там страх распятия, тут обещание того же. Господь тут именно восставил Петра, снова вывел его на тесный путь, с которого он тогда сошел, вывел и сказал: «Паси овец Моих», и «иди за Мною».
Церковь прославляет Петра как первоверховного Апостола. Но здесь речь не о вручении ему первоверховенства. И чтобы у нас не было сомнения, мы в следующих же строках Евангелия читаем: «Петр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус», то есть Иоанна Богослова. «Его увидев, Петр говорит Иисусу: Господи! а он что? Иисус говорит ему: … что тебе до того?» Что тебе до других? Сейчас речь только о тебе, «ты иди за Мной». Иди, как он и шел, и продолжает идти.
Это Евангелие читается сегодня, в субботу, накануне дня Пятидесятницы, когда на учеников Христовых излился Святой Дух. Это, чтобы мы вспомнили, как каждый из нас перед своей собственной пятидесятницей, перед тем, как был крещен и получил благодать Святого Духа, тоже трижды отвечал на вопросы священника: «отрицаешь ли ты сатаны и всех дел его, и всех ангелов его, и всего служения его и всея гордыни его?», – то есть отрицаешься ли от своего безбожного, богоотступнического прошлого? А потом трижды спрашивал: «Сочетаешься ли Христу?» – то есть как невеста – жениху, чтобы всегда, везде и во всем быть вместе.
Этот тройной, мучительный вопрос, как будто нам не верят, как будто нас не слышат, чтобы до дна исчерпать нашу решимость, чтобы мы чувствовали страх быть неуслышанными и непринятыми.
Потом, после крещения на нас надели крест, в знак того, чтобы и мы были готовы, когда придет время, простереть руки, «и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь». И только потом, через помазание святым миром со словами: «Печать дара Духа Святого. Аминь», – мы приняли в себя семена Святого Духа.
И теперь нам надо идти за Христом, идти, не оглядываясь, независимо от того, как идут другие и идут ли вообще.
Вспомним же об этих наших отречениях и обетах, еще раз переживем их в сердцах, чтобы благодать Святого Духа завтра сильнее и живее коснулась нас.