§ 125. Его беседа; письмо; исповедание Св. Троицы.

Св. Епифаний сохранил знаменитую Беседу св. Мелетия, которая говорена была по предложению Констанция. Св. Мелетий начитает ее тою мыслью, что искреннее общение со Христом Сыном Божиим есть основание всей христианской жизни, так что кто познал в глубине духа Сына, тот пребывает и в Отце. Потом показывает, каково должно быть истинное исповедание Сына. «Сын Божий, говорит он, есть Бог от Бога (εκ Θεοῦ), единый от единого, единородной от нарожденного, особенное (ἐξαιρετός) рождение родившего и Сын достойный Безначального, неисповедимый и толкователь неисповедимого, рожденное, совершенное из совершенного и всегда одинакового, неистекшее из Отца, неусеченное и отделенное, но бесстрастно и всецело происшедшее». За тем убеждает, не предаваться не уместному испытанию того, чего нельзя уловить испытанием, и словами Апостола говорит, что неизвестное ныне откроется для вас там, в вечности. Что касается до слов: Господь созда Мя в начало путей: то Мелетий говорил, что здесь не говорится собственно о творении, а только о том новом виде, который приняла вечная премудрость при вочеловечении²⁹⁴.

Другой памятник веры св. Мелетия, сбереженный временем, есть исповедание веры, которое св. Мелетий предложил от лица Собора в письме к императору Иовиниану. Здесь дышит опять тот же дух любви и вместе верности Христовой истине. «Мы представляем Твоему благочестию, что мы приемлем и постоянно соблюдаем веру Святого Собора, давно собравшегося в Никее. Ибо слово: Единосущный, которое для некоторых показалось новым и необыкновенным, получило у Отцов безопасное объяснение и именно означает, что Сын рожден из сущности Отца и по сущности подобен Отцу²⁹⁵. Св. Афанасий писал об этом исповедании: «Не надобно смотреть как на врагов – на тех, которые принимают все прочее писанное в Никее и сомневаются только о слове Единосущный ... Мы рассуждаем с ними, как братья с братьями, которые той же мысли, как и мы. Когда сказали они, что Он (Сын Божий) и из сущности и подобен по сущности: то что другое выражают они тем как не то, что Он Единосущен?»²⁹⁶.

Нам остается еще сказать о Мелетиевом Исповедании св. Троицы, с которым так неразумно, с таким вредом себе, обращаются нерассудительные чтители старых букв. Исповедание Мелетия описывают нам историки – Феодорит и Созомен. Дело происходило тогда-же как произносима была толковательная беседа по вызову Констанция. Феодорит пишет: «Когда раздавались громкие восклицания народа (после проповеди о Единосущном), и его просили, чтобы преподал Он краткое наставление: Он показав три перста, потом согнув два, а один оставив, произнес достохвальные оные слова: «Три представляем в уме, но беседуем как с Единым»²⁹⁷. Созомен, кратко говоря о содержании проповеди, повествует: «В начале он поучал народ нравственным мыслям, наконец же ясно объяснился, что Сын одной и той же сущности с Отцом. Говорят, что архидиакон, бывший тогда среди клира, подбежав, рукою зажал уста ему, когда тот еще продолжал говорить. Но он рукою еще яснее, чем словами обозначал мысль свою. Ибо, сперва протянув три пальца, потом: опять согнув и выпрямив один, изображал народу положением руки то, что помышлял, и чего не давали ему говорить. Когда же иступленный архидиакон, оставив уста, схватил руку и дал свободу языку; то он громким голосом еще яснее возвестил славу Его»²⁹⁸. Здесь а) видим, что повествование одного историка объясняется и дополняется словами другого историка, так что сомнение, какое могло возбудиться при чтении одного повествования, может быть решено повествованием другого, при единстве предмета, о котором говорят согласные между собою историки, б) По словам того и другого историка, предметом исповедания Мелетиева было единосущие Сына Божия со Отцом и Духом Святым. в) Такое исповедание выражено было и перстами руки: Св. Мелетий сперва показал три перста, выражая тем троичность лиц Божества; потом согнув персты протянул один перст, показывая тем, что все три лица одно между собою по сущности. г) Созомен справедливо заметил, что Мелетий, теперь видом руки гораздо яснее, чем прежде словами беседы, выразил славу Сына Божия. На словах он изображал мысль свою довольно осторожно, хотя и сказал не мало слов. Перстами же кратко, но весьма сильно изобразил предмет своего верования душевного. д) Что касается до мысли братий ваших, которую думают они видеть в Феодоритовом повествовании о крестном исповедании св. Мелетия, т.е. что будто тогда св. Мелетий хотел изобразить и изобразил перстное крестное знамение: то сего желания не видно ни в повествовании Созомена, ни в словах Феодорита. – Св. Учителю в настоящем случае совсем было и повода иметь это желание, так как предмет, о котором было рассуждаемо, был совсем другой. Да и то самое, что мнимое Феодоритово сказание о Мелетии, в виде любимом известными людьми является по славянским рукописям не раньше XVI века, да при том не в одинаковом виде, ясно показывает, что все это есть плод поздних произволов.