Слово ¹⁴ в день явления иконы Божией Матери, именуемой Казанской, 8-го июля.

«Сия пишу тебе, уповая приити к тебе скоро: аще же замедлю, да увеси, како подобает в дому Божии жити, яже есть церковь Бога жива, столп и утверждение истины» (1Тим.3:14,15)

Утрата искренности и полноты веры в душах современных образованных христиан есть обычное явление в наше время. Это видно по многим их сочинениям, по беседам, в которых высказываются их религиозные убеждения и, наконец, по их жизни и поведению. Лучшие из них, в сознании неудовлетворенности духа человеческими науками и современным течением жизни, особенно при охлаждении к земным радостям в преклонных летах, с тоской спрашивают: «где та вера, которая была так чиста, светла и утешительна для меня в детстве и ранней юности, которая так питала и согревала мое сердце умилением и радостью в церковных торжествах, особенно во дни Рождества Христова, страстной седмицы, Пасхи, и в другие праздники? Ныне ничто подобное не занимает и не радует. Научные открытия, философские сомнения и возражения, а, главное,– жизнь разрушили мою веру. В душе сухо, мрачно и безотрадно». – Тяжело это слышать, и нельзя не пожалеть этих людей, так честно и откровенно выражающих недовольство собою и своим внутренним состоянием при утрате веры. Но нельзя над этим явлением и не задуматься. Что это значит? Неужели, в самом деле, христианство побеждено «наукою»? Нет, этого еще не видно в христианском мире. Неужели человек, рожденный и получивший начальное воспитание в христианстве, с развитием ума и успехами образования непременно и неизбежно должен утратить веру? И этого утверждать нельзя. Есть ученейшие люди и вместе с тем искреннейшие христиане. Самое сожаление об утрате испытанных некогда благодатных впечатлений и утешений веры свидетельствует, что она сродна душе нашей, что она есть ее потребность, и что она ничем незаменима. «Где же она» – спрашивают удрученный сомнениями души. Ответим: там же, где была, т. е. в глубине сердца, где заложена благодатью крещения, и дала уже начальные молодые ростки святого семени, но заглохла, замерла, задавлена чуждыми его «плевелами» ложных мыслей и «терниями» страстей, как учит Христос Спаситель (Лк.8:5,15). Она при доброй воле может быть вновь пробуждена и дать свежие отпрыски по действию благодати Божией; так как Бог, по слову Апостола, аще не веруем, Он верен прибывает, отрещися до тебе не может (2Тим.2:13). Но если за этим сожалением об утрате веры не последует покаяния и молитвы к Богу, она не возвратится сама собою в очерствевшую душу.

Будем молить Господа, чтобы Он, всемогущий, рассеял этот туман неверия, который надвигается на нате православное отечество, сиявшее светом истинной веры в течение девяти веков. Но при молитве и благожеланиях нужны и усилия в борьбе с неверием, и прежде всего открытие главной причины утраты веры, или указание того пункта, где умственная и нравственная жизнь нашего образованная общества еще не перестающего называться христианским, уклоняется от прямого пути христианского просвещения и нравственной жизни.

Указание на этот злосчастный поворотный пункт мы находим в приведенном нами наставлении св. Апостола Павла к Тимофею: пишу тебе, говорит Апостол, уповая приити к тебе скоро; аше замедлю, да увеси, како подобает в дому Божии жити, яже есть церковь Бога жива, столп и утверждение истины.

В этом изречении мы видим следующие знаменательные черты:

Первая. Апостол, в виду опасности от разномыслия еще неутвержденных в вере христиан, выражает заботу о сохранении верующими истины, т. е. благовествования о Христе, или веры в Него (1Тим.1:11). Опасаясь замедлить личным посещением своего ученика, он пишет ему послание, и преподает наставление, како подобает в дому Божии жити.

Вторая. Он не указывает на училища, на учителей и мудрецов, где обыкновенно ищут познания истины, а на дом Божий, на церковь Бога живого, где обитает Сам Бог; Источник истины. Только это святилище он признает благонадежным для сохранения истины, и всегда открытым для ищущих ее. И он усиленно выражает незыблемость этого здания и недоступность его для врагов, называя его «столпом и твердынею истины».

Третья. Условием познания и усвоения истины он ставит не кратковременное и случайное посещение этого дома Божия, а необходимость постоянно «жить в нем» духом, как живут дети в доме отца своего.

Четвертая. Апостол внушает, что надобно уметь жить в этом отеческом доме и учит этому епископа Тимофея, как приставника и блюстителя дома Божия, обязанного принимать, содержать и руководить его обитателей, и наблюдать за исполнением ими правил и порядка принятых в этом доме.

Соберем эти черты в одно понятие и выразим его согласно с духом апостольского наставления в виде правила: «чтобы сохранить в душе своей веру во Христа и Его божественное учение, христианин не должен уклоняться от церкви, а жить в ней духом вместе со всеми истинно верующими одною общею жизнью; иначе он ее утратить».

Итак, поворотный пункт из области веры на распутия неверия для каждого православного христианина лежит там, где он отделился от жизни церковной. Каждый из людей образованных, обозревши свою прошедшую жизнь; может вспомнить, когда, где, в каком возрасте, под каким влиянием он утратил благоговение к церкви и перестал участвовать в ее духовной жизни. А наша обязанность доказать, что именно здесь и заключается главная причина утраты веры и распространения неверия в нашем образованном обществе.

Нет сомнения, что ложные философские учения наиболее подрывают и расхищают нашу веру, но они не были бы для нас опасны, если бы вера твердой, глубоко была заложена в душах наших. Подобные опасности были предвидены и предсказаны Иисусом Христом и Его Апостолами (Мф.7:15, 2Пет.2:1). Нам даны и средства для защиты от них, но мы не пользуемся всеми этими средствами, как должно. Мы заключили всю веру в понятия о христианском учении. Это учение у нас заботливо преподается в наших учебных заведениях, излагается в богословских сочинениях, объясняющих и защищающих его. Но не говоря уже о том, что школьные уроки по Закону Божию скоро забываются нашими светскими людьми, а богословские книги не читаются, самое поставление догматов веры наряду с другими научными познаниями, усвояемыми только умом, без приложения к жизни нравственной, – представляешь уже опасность для веры. Отданные в полное распоряжение наших умов, они на всю жизнь в сознании образованных людей остаются в виде смутных воспоминаний, непроверенных и неутвержденных познаний, и сомнительных убеждений. А такие убеждения, как свидетельствует ежедневный опыт, по выражению Апостола, подобно понятиям детских, неокрепших умов, возмущаются и колеблются «всяким ветром учения по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения» (Еф.4:14). Между тем мы знаем, что истинные христиане во все времена твердо хранили целость и чистоту своего исповедания, боролись за него с врагами своими и простирали ревность свою по вере до мученичества. Очевидно, что их вера имела более глубокие корни и составляла. более крепкую силу, чем познания ума. Вот такая именно вера приобретается, воспитывается и охраняется только в церкви и церковного жизнью. Каким же образом?

Известно из слова Божия, что божественное откровение истины есть только часть промыслительных действий Господа Бога для спасения человечества, и самое учение веры есть только часть даров, вверенных богоучрежденной церкви для употребления людей призванных ко спасению. Апостол говорит: «вы благодатью спасены чрез веру, и сие не от вас, – Божий дар» (Еф.2:8); и как всякий дар благодатный, вера должна быть «возгреваема», или питаема и упражняема в деятельности (2Тим.1:6). Этого питания и возбуждения вера и не получает, когда ее догматы, принятые одним умом, в уме только и разбираются, пересматриваются, и нередко обращаются в предметы споров и противоречивых рассуждений, а не проникают в другие силы духа в виде исходящего из ума благотворного света истины. От того и сами богословы правоверующие, но обладающее только одним сухим знанием истин веры, не отличаются добродетелями; вера остается в них холодною, бесплодною, мертвою. Иное употребление и иную силу полу чает вера в церковной жизни. Церковь не преподает только догматы, как истины, а воплощает их в жизни, т. е. по руководству божественного учения и Божиих обетований направляет всю нашу деятельность к исполнению Божия о нас смотрения, тем приближает нас к Богу и совершает наше спасение.

Объясним это подробнее, сколько позволяют пределы церковного слова.

Во-первых, самое просвещение ума верою в церкви совершается иначе, чем в каком-либо самом высшем учебном заведении. Принимая веру за дар Божий церковь прежде всего заботится о том, чтобы в душе возрожденного человека напечатлеть образ Бога невидимого, от Которого исходит всяко даяние благо и всяк дар совершенный (Иак.1:17), и делает это только ей одной доступными средствами. Ее училище есть храм Божий. В нем, по преимуществу, сосредоточивается жизнь церкви. Храм освященный таинствами и молитвами есть поистине дом Божий и место обитания Божия, как учил об этом и Сам Иисус Христос (Лк.2:49). С детства православный христианин привыкает чтить в храме преимущественно св. алтарь, в нем престол, как место особого присутствия Божия, и на престоле, как знамения сего присутствия св. Дары, Крест и Евангелие. Отсюда износится Евангелие – высочайшая книга слова Божия, благолепно украшенная для чтения при богослужении служителями церкви и для благоговейного лобзания верующих. Посему Евангелие, а за ним и чтения из книг пророческих и апостольских принимаются предстоящими, как голос Самого Бога. При том церковь предваряет и сопровождает чтение слова Божия непрестанными молитвами об очищении благодатью св. Духа ума и сердца слушающих, так как, по слову Господа, только чистии сердцем Бога узрят (Мф.5:8). Самые молитвы церкви преисполнены догматическим учением. которое чрез них вселяется в наши умы не в виде только истин, или мыслей, но в качестве созерцания Самого Бога в Его бесконечных совершенствах. Так церковь в молитвах и возглашениях священнослужителей непрестанно исповедует высочайший догмат Пресвятой Троицы, и учит нас славословить Триединого Бога вместе с Херувимами и Серафимами: свят, свят, свят Господь Саваоф: исполнь небо и земля славы Твоея. Церковь в своих молитвах, неподражаемых песнопениях, дышащих духом Слова Божия, в воспоминаниях священных исторических событий, в обрядах, картинах и символах с божественным искусством, разнообразием и красотою изображает нам Бога, как царя мира горняго, окруженного Ангелами и святыми, как Творца и Правителя вселенной, как источника жизни и Благодетеля всего сотворенного, и особенно, как Человеколюбца, Отца и Спасителя нашего. От того верующий пребывает в храме и исходит из него, чувствуя себя возвышенным духом над внешним миром, над суетою житейскою, над нашими страстями и земными привязанностями в царство Божие, в мир безгрешный и блаженный. Из какого училища христианин может вынести столько возвышенных мыслей и впечатлений, и это живое, опытное познание Бога чрез ощущение Его присутствия и пребывание во внутреннем общении с Ним?

Далее, церковь проводит веру в наше сердце и совесть; и делает это так, как не могут сделать самые красноречивые наставники. Говорят законоучителям: «старайтесь действовать не столько на ум, сколько на сердце ваших воспитанников». Но какой наставник, при нашей скрытности и склонности с самого детства таить наши истинные сердечные расположения, при разнообразии природных свойств и обстоятельств окружающих воспитанников, может знать, какое направление нужно дать их сердечным ощущениям и влечениям? Только Господь, по слову Премудрого, «испытует сердца и наблюдает над душею нашей» (Прит.24:12). Его ведение и помощь и нужны наставникам для должного направления юных сердец, и эту помощь всеведущего Бога мы имеем только в церкви, потому что она только знает и может исполнить основной закон, указанный Иисусом Христом для пробуждения веры в сердцах наших: «покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк.1:15). Каким же образом? С первой исповеди дитя христианское знает, что такое грех. С первых уроков Закона Божия оно знает, что Бог всеведущ и его собственное сердце скажет ему, что душа его в храме, более чем где-нибудь, открыта перед Богом, что пред Ним нельзя лицемерить и таить дурные помыслы и сердечные влечения. Между тем церковь, зная, как говорит св. Иоанн Златоуст, что «источник, и корень, и мать всех зол – грех» и, прося у Господа всех благ для нас необходимых, больше всего молится «о прощении согрешений наших. Далее, церковь проводит веру в наше сердце и совесть; и делает это так, как не могут сделать самые красноречивые наставники. Говорят законоучителям: «старайтесь действовать не столько на ум, сколько на сердце ваших воспитанников». Но какой наставник, при нашей скрытности и склонности с самого детства таить наши истинные сердечные расположения, при разнообразии природных свойств и обстоятельств окружающих воспитанников, может знать, какое направление нужно дать их сердечным ощущениям и влечениям? Только Господь, по слову Премудрого, «испытует сердца и наблюдает над душею нашей» (Прит.24:12). Его ведение и помощь и нужны наставникам для должного направления юных сердец, и эту помощь всеведущего Бога мы имеем только в церкви, потому что она только знает и может исполнить основной закон, указанный Иисусом Христом для пробуждения веры в сердцах наших: «покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк.1:15). Каким же образом? С первой исповеди дитя христианское знает, что такое грех. С первых уроков Закона Божия оно знает, что Бог всеведущ и его собственное сердце скажет ему, что душа его в храме, более чем где-нибудь, открыта перед Богом, что пред Ним нельзя лицемерить и таить дурные помыслы и сердечные влечения. Между тем церковь, зная, как говорит св. Иоанн Златоуст, что «источник, и корень, и мать всех зол – грех» и, прося у Господа всех благ для нас необходимых, больше всего молится «о прощении согрешений наших». И кто из православных христиан не знает ее плача и молитв ко Господу об исцелении душ наших от язвы греха и избавлении от всех его последствий: болезней, житейских скорбей, общественных бедствий, а паче всего – от вечного осуждения за грехи наши на страшном суде Божием? Вот где непрестанное ударение благодати Божией в сердца наши для возбуждения в них духовной жизни, сознания нашей греховности, немощи и потребности в помощи Божией. Отсюда возникает и сердечная вера в средства спасения и желание ими воспользоваться, или вера во все священные догматы. Здесь воспитывается любовь к молитве, как усладительной беседе верующей души с Отцем небесным о всех ее скорбях и печалях, и опытное убеждение в помощи и утешениях посылаемых от Него смиренным молитвенникам. Здесь возрастает и вера в силу таинств: Покаяния, снимающего бремя грехов с души нашей, Приобщения, соединяющего нас со Христом, Источником благих мыслей, намерений, обетов и нравственной силы в борьбе с грехом. Здесь для христианских юношей и девиц надежда на благословение и счастье в супружеском союзе, заключаемом в таинстве Брака, а супругам напоминание об обетах верности и целомудрии. Здесь же мы учимся перенесению обид в молитвах «за ненавидящих и обидящих», упованию на промышление Божие в бедности, прибегая к Отцу вдов и сирот (Пс.9:35), – тихой христианской печали, без порывов отчаяния при утрате людей, дорогих для сердца нашего. Нам скажут многие: «все это мы знаем», а мы со своей стороны прибавим: «но забываем».

Наконец, церковь по действию благодати Божией успешнее всякого человеческого образования проясняет в нашем сознании наше человеческое достоинство по напечатленному в нас образу Божию, наше высокое призвание, нашу свободу и способность к усовершенствованию нескончаемому в уподоблении Богу. Таким образом, она вводит веру в нашу нравственную деятельность. Она непрестанно указывает нам своими священнодействиями и молитвами в Боге всесвятом и всеправедном высочайший идеал нашего совершенства, а в светлых образах Угодников Божиих – опыты приближения к этому идеалу. По примеру святых подвижников она в уставах своих дает нам руководство для укрепления нашей воли и направления к добру нашей свободы. Таковы: продолжительные богослужения, приучающие нас к «бодрственному» предстоянию пред Богом, в молитве «с терпением» (Кол.4:2); таковы посты, обуздывающие наши страсти, таковы коленопреклонения и земные поклоны, повергающие нас в прах пред Богом в сознании нашего ничтожества. А в этих трудах и заключаются начала и основания всех христианских добродетелей: самоотвержения, любви к Богу и ради Его к нашим ближним, смирения, целомудрия, воздержания, честности, трудолюбия, покорности властям и пр.

Только этим и объясняется то удивительное, нередко замечаемое ныне явление, что полуграмотный церковный человек, воспитанный в страхе Божием, оказывается честнее, надежнее и исполнительнее в поручаемых ему делах, чем человек образованный в современном духе, в отчуждении от церкви. Скажем все одним словом: где получили призвание, направление и руководство в духовной жизни все угодники Божии, прославленные от Бога знамениями и чудесами, предстательствующие за нас пред Господом? Конечно, не в человеческих училищах и науках, а в церкви.

Таким образом, в церкви зачинается наша духовная жизнь, приобретается ощущение и сознание бесконечного превосходства этой жизни пред всеми чувственными наслаждениями и нашими земными радостями, утверждается вера в наше бессмертие и надежда вечного блаженства, или, как говорит Св. Иоанн Златоуст, «получается залог царства небесного» ¹⁵. Ясно, что мы идем по ложному пути, думая заменить эти духовные силы науками, и, что особенно достойно слез, – благодатные утешения душевного мира, внутренней правоты, бодрости, силы и радости о Господе, так называемыми, «эстетическими наслаждениями».

Ясно также, почему наш православный народ так любит свою святую церковь, с таким усердием строит и украшает святые храмы, и так готов всем жертвовать и умереть с одинаковою горячностью «за веру, Царя и отечество». В Царе он видит и чтит свою безопасность, силу и славу, в отечестве – свои любимые привязанности и радости земной жизни, а в своей церкви – царство Божие и Царя небесного, родину своего духа и сокровищницу высших духовных наслаждений, всегда для него доступных и в горе, и в радости, и при богатстве, и бедности. Нужно горячо желать и усердно молиться, чтобы наши образованные люди, удалившиеся от церкви и одичавшие, возвратились к своей святой Матери, и, соединившись в духе со всем православным народом, явили в себе поистине передовых и руководящих деятелей на всех поприщах религиозной, научной, учебно-просветительной нравственной жизни, как достойные сыны православной церкви. Нам дан в нашей истории в самое бедственное время для нашего отечества живой символ этого единения в единодушном великом подвиге за св. веру и родину двух великих людей из дворянства и народа в лице князя Пожарского и гражданина Минина. Нам дан пример того же единства в отечественную войну, когда дворяне во всех званиях и чинах рядом с простыми воинами с радостью отдавали свою жизнь за веру, Царя и отечество, а народ нес свои жертвы на нужды войны и жег свои дома и имущество, чтобы оно не досталось неприятелю. Да возвратит нам Господь это святое единство, для нравственного преуспеяния нашего, для счастья и величия нашего отечества, молитвами пресвятой Владычицы нашей Богородицы, и всех святых. Аминь.