Слово в день Святителя и Чудотворца Николая ¹². О неприкосновенности священных догматов православной веры

«О Тимофее! предание сохрани, уклоняйся скверных суесловий и прекословий лжеименного разума, о нем же нецыи хвалящеся, о вере погрешиша» (1Тим.6:20,21)

В последнее время наши свободные мыслители, вслед за новыми учеными христианского запада, стали не только не благоговейно, но и не уважительно относиться к догматам православной веры. Одни из них отрицают догматы, как верования принимаемые без рассуждения и не имеющие для себя научных оснований. Другие принимают их по выбору, с ограничениями, произвольными толкованиями, и пытаются применить их к современным условиям знания и жизни и в этом направлении пополнять и развивать их. Иные, наконец, смешивая их с религиозно-философскими учениями индийской и вообще языческой древности, вводят их по частям в свои исторические, философские исследования и системы. Мы не имеем намерения убеждать возвратиться к вере мыслителей, совершенно отказавшихся от нее, или утративших благоговение к Божественному Откровению, и препираться с ними: это дело богословов, принимающих на себя обширные исследования в области веры. Нам желательно только предостеречь неосторожных православных христиан, которые, сами не имея достаточных познаний о догматах веры, с чужого голоса повторяют ложные о них мысли и тем вредят целости своей веры и лишают себя спасительного руководства божественной истины.

Св. Павел, не только боговдохновенный Апостол, но и ученейший человек своего времени, знакомый с классической литературой, говорил епископу Тимофею, также мужу ученому: «О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращайся негодного пустословия и прекословия лжеименного знания, которому предавшись, некоторые уклонились от веры».

Что заповедано Апостолом епископу Тимофею, то сказано всем нам – „слугам Христовым и строителям тайн Божиих» (1Кор.4:1) и, конечно, не для нас только самих, но и для всех христиан, вверенных нашему попечению. В исполнение этой великой заповеди я и предлагаю вам, братия, размышление о неприкосновенности священных догматов православной веры.

Но прежде чем приступить к изъяснению предания, о котором говорит Апостол, мне желательно обратить ваше внимание на две особенные черты в его изречении.

Первая, – что он разумеет под именем «лжеименного знания»? Вторая – почему это знание он называет «негодным пустословием и прекословием»?

Первым названием знания «лжеименным» Апостол дает понять, что напрасно люди объявляют притязания на всезнание, которое думают иметь, или надеются когда-либо достигнуть. Знание полное и совершенное принадлежим только Богу всеведущему, Виновнику всего Им созданного по Его творческой мысли, плану и цели. Люди могут иметь обо всем этом только некоторые познания, ограниченный, нетвердый, колеблющиеся и изменяющиеся. Следовательно, люди напрасно, несправедливо, или «лжеименно» называют знанием свои ограниченные познания. Это понимали и лучшие философы языческие. И сам Апостол, – обладавший ведением сверх естественным, боговдохновенным, – не называл своего знания полным: ныне разумеем отчасти, говорил он, ожидая полного просвещения в будущей жизни (1Кор.13:12).

Вторая черта, – это гневный тон в выражении св. Апостола, называющего покушения «лжеименного» знания на чистоту и целость священных догматов «негодным пустословием и прекословием». Такое выражение может показаться оскорбительным для слуха современных людей, гордящихся своим знанием. Но вспомните первое время апостольской проповеди!... Учение Христово, сопровождаемое чудесными действиями св. Духа, восторженные порывы к вере во Христа истомленных в неведении истинного Бога язычников и подавленных фарисейскими заповедями и суевериями иудеев, труды Апостолов, страдания исповедников и мучеников, быстрые успехи распространения веры во всем мире, – и вы поймете гнев св. Апостола на этих пустословов, которые, не обращая внимания на проявляемую в событиях волю и силу Божию, старались вредить своими словопрениями великому и святому делу просвещения мира истинным богопознанием.

Но посмотрите, – не подобную ли этой картину представляет нам и современное положение нашего православного отечества в религиозном и нравственном отношении? Народ наш любит свою святую веру, создавшую его нравственную силу и величие его государства, он жаждет просвещения в духе веры и церкви, и вот люди образованные, вышедшие из него самого, долженствующие быть его учителями и руководителями в деле истинного христианского просвещения, утратив сами веру, и для него хотят заменить ее человеческою наукою. Они нарочито запутывают его религиозные понятия, покровительствуют сектам, в корне подрывающим православные верования и обычаи и дают простор и свободу распространения таким воззрениям, какими особенно ославил себя на весь мир, как враг христианства и государственного благоустройства, наш известный самозванный богослов, сочинивший свою собственную веру, составивший свое евангелие, свой катехизис, и свои заповеди, проповедующие противление всему, кроме зла, всему, что дорого православному русскому человеку. Его единомышленники, соединяющееся с так называемыми штундистами, пашковцами и иностранными сектантами, рассыпаны по всей России, и вот, уже мы знаем, что тысячи наших крестьян порицают и хулят церковь и ее святыни, отрицают святые таинства, между прочим, даже не крестят детей, отказываются приносить присягу на верность царю, защищать оружием отечество, признавать права властей и судебных учреждений и т. под. Во всем этом, под видом образования, видны преступные попытки переучить и переродить наш великий народ и сделать его из христианского языческим, наконец – извратить его жизнь, так благотворно поставленную и в течение тысячи лет направляемую Промыслом Божиим. При виде этого бедствия мы почитаем себя обязанными поведать скорбь нашу всей церкви Божией по упованию на молитвы и предложить каждому из ее членов очистить чувствия духовного зрения и слуха и понять, что «пустословие и прекословие современного лжеименного знания», как в древнем язычестве, превращается в демонскую силу, угрожающую нашей вере, нашему спасению и благосостоянию.

При бесспорном современном могуществе и величии нашего государства, составляющего предмета удивления для иностранцев (чем особенно мы должны дорожить и что должны заботливо охранять), в увлечении развитием всех великих и малых отраслей нашей общественной жизни, – мы не обращаем внимания на угрожающую нам опасность. Поясним ее примером из природы видимой. Стоял на одной равнине прекрасный вековой дуб; пред ним останавливались и любовались на него прохожие. Но вот на его вершине, среди лета, стали появляться желтые листья, на другой год, – сухие ветви, потом появились толстые голые сучья, как кости скелета, затем спала с него вся кора, он засох – и буря с треском повалила его на землю. Кто его сгубил? Едва заметные для глаз насекомые, известные садоводам, источили его кору и одолели великана своею многочисленностью и неустанною работою. Таковы же эти распространители сект и лжеучений, устно и письменно развращающие народ наш. Мы, поднявши головы, смотрим по верхам и не замечаем, какую пропасть враги наши роют нам под нашими ногами.

Но поищем утешения в исполнены нашей обязанности, возложенной на нас св. Апостолом. Не сомневаемся, что найдем сочувствие нашей скорби и заботе о благе церкви и народа во всех наших соотечественниках, сохранивших верность своей вере и твердых в ее исповедании.

«О Тимофее! предание сохрани». Под именем предания здесь Апостол разумеет все учение христианское; так как в другом месте говорит тому же Тимофею: «держись образа здравого учения, которое ты слышал от меня с верою и любовью о Христе Иисусе» (2Тим.1:13). А этот образец здравого учения и есть совокупность догматов веры, каковую мы имеем, между прочим, в символе Веры, заучиваемом нами с детства. Почему Апостол догматы веры называет преданиям? Потому что они заключают в себе не какое-либо, от времени до времени измышляемое, человеческое учение и проповедуемое самими его изобретателями, а учение божественное, преподанное Самим Единородным Сыном Божиим, до Его воплощения патриархам и пророкам, а по воплощении – апостолам, которое потому и называется Божественным Откровением. И в этом, прежде всего, мы должны находить для себя побуждение к благоговейному его усвоению, точному разумению и хранению во всей целости и неизменности для предания, или передачи его грядущим поколениям до конца мира, пока в нем стоит и действует церковь Божия. Вот изъяснение этой истины, данное Самим Иисусом Христом и Его Апостолами. Св. Евангелист Иоанн говорит: «Бога не видал никто никогда: Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18). И Сам Иисус Христос сказал: «Мое учение – не Мое, но пославшего Меня» (Ин.7:16). «Ибо я говорил не от Себя, но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить» (Ин.12:42). В чем же состояло служение пророков и Апостолов в деле сообщения Божественного Откровения? Какое отношение к возвещаемому ими учению имели их ум, сердце, совесть и все духовные способности? Они были только верными и твердыми орудиями Слова Божия; они были свидетелями дел Божиих и передавателями учения Божественного. Пророки говорили: еще глаголет Господь Бог (Ис.28:16) или: уста Господни глаголаши сия (Ис.1:20). А Апостолам заповедал Сам Иисус Христос пред Своим вознесением на небо: «вы примите силу, когда сойдет на вас Дух Святой; и будете Мне свидетели в Иерусалиме, и до всей Иудее, и Самарии и даже до края земли» (Деян.1:8). И вот сами служители Божественного Откровения говорят о себе не иначе, как о свидетелях. Св. Иоанн Креститель сказал по совершении крещения Господня: «я видел и свидетельствую, что сей есть Сын Божий» (Ин.1:34). Св. Евангелист Иоанн, бывший при кресте во время страданий Господа, говорит: «и видевший свидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили» (Ин.19:35). А что это были свидетели верные, честные, неподкупные, благоговейным страхом соблюдавшее точность и совершенную правдивость в словах своих, в этом за всех их довольно удостоверения св. Апостола Павла: «я ни на что не взираю, говорит он, и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще свое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать евангелие благодати Божией» (Деян.20:21). И он в благоговейном страхе и опасении за то, что истина может быть когда-нибудь и кем-нибудь изменена, искажена, или неверно истолкована, произнес эту знаменательную угрозу; «есть люди смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово, но если бы даже мы (апостолы), или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, до будет анафема!» (Гал.1:7–8).

Поэтому, всякому ученому христианину, испытующему Писания, согласно с указанием Самого Иисуса Христа: Испытайте писаний – и та суть свидетельствующая о Мне (Ин.5:39) и изучающему Божественное Откровение, надобно прежде всего помнить, что он имеет дело не с философами, не с писателями разных веков, по разным отраслям знания, но с Самим Богом, глаголющим ему небесную истину чрез своих избранных посланников, руководимых и просвещенных Духом Святым для нашего вечного спасения и счастья земного. Любознательному христианину позволительно искать разрешения своих недоумений, но – способами Богом же указанными в св. Его церкви, под руководством «верных свидетелей» Христовых (Откр.2:13; 1Тим.6:12), или передавателей чистой истины из всех веков и народов, т. е. пастырей церкви, для сего и назначенных Самим Иисусом Христом (Еф.4:11) и преемственно из рода в род « поставляемых Духом Святым» (Деян.20:28). Итак, если ученый человек желает остаться христианином, то он не должен что-либо отрицать по произволу, толковать слова священного писания по своему взгляду и вкусу, ставить вопросы о предметах, лежащих за пределами его созерцания, так как и сами Апостолы склонялись со смирением пред тем, что им не было открыто и говорили: «кто познал ум Господень, или кто быль советником Ему?» (Рим.11:34).

Что же? Не значит ли это принимать учение Христово на слово – отречься от свободы мысли и совести в ущерб самосознанию и чувству своего человеческого достоинства? Не значит ли это жить до старости и смерти подобно дитяти, думающему умом своих родителей и говорящему их словами? Именно так по слову Самого Иисуса Христа: «истинно говорю вам, если не обратитесь, и не будете как дети: не войдете в царство небесное; кто умалится, как это дитя (поставленное Иисусом Христом посреди слушателей), тот и больше в царстве небесном» (Мф.18:3–4). Но кого мы слушаем и у кого учимся – у Бога. А что мы пред Ним? Менее, чем младенцы, мы – земля и пепел, как выразился о себе Авраам, беседуя с Богом (Быт.18:27).

Итак, неужели в христианстве, понимаемом в таком строгом смысле, нет совсем места человеческой науке? Напротив, здесь наиболее приложимы все сокровища природных дарований, все богатства научных познаний, все требования любознательности, все труды любителей уединенных размышлений, все способы исследования, кроме одного. Какого же? Кроме смешения христианских истин с философскими там, где они соприкасаются. Где же они соприкасаются? В вопросах о Верховной Причине бытия, о происхождении мира, о судьбе человека и его назначении, о вечной жизни, об истинном совершенстве нашего духа и т. под. Здесь именно мыслителями, утратившими благоговение к священным догматам, они отрываются от своих оснований, кощунственно обращаются в игру хитросплетаемых умозаключений и направляются к целям человеческим и даже преступным (как у социалистов и анархистов), а не к единой Богом поставленной цели спасения падшего человечества. И для ученых нашего времени, руководимых одним опытом и верящих только тому, что они видят и осязают, открыто неограниченное поле самых очевидных и поучительных опытов, но не над силами природы, не над животными, не над мертвыми, или живыми телами человеческими, даже не над здоровыми, по-видимому, людьми, приводимыми в умоисступление чрез искусственное возбуждение, или усыплете нервной системы, а над духом человеческим, в его самостоятельной жизни, раскрываемой христианством, с изумительным разнообразием происходящих в нем явлений – светлых и мрачных, бурных и тихих, печальных и радостных. Духа нашего, скажем, кстати, материалистам, нельзя заморить в теле никакими усыпляющими средствами; нельзя вытравить никакими ядовитыми веществами. Он при своем самодеятельном уме и свободной воле скажется всегда и везде, если не в истине, то в заблуждениях; если не в добродетелях, то в пороках и преступлениях; если не в мире и счастье, то в борьбе и страданиях, если не в вере и благоговении пред Создателем, то в противлении Ему, в неверии и богохульстве.

В каком же положении при этом остаются священные догматы веры? В положении истин точных, точно выраженных, которые довлеют сами в себе, не требуют логических доказательств от наук человеческих, не нуждаются в пополнении нашими собственными мыслями и в исправлении по нашему усмотрению применительно к духу того, или другого времени. Они могут быть сближаемы с нашими науками и освещать их, охраняя умы верующих от заблуждений. Они могут в науках находить себе подтверждение и оправдание, но сами остаются для нас в положении солнца, которое мы можем изучать, к которому можем применяться, ставя предметы, требующие освещения, в более удобное для этого положение; но которое само в себе не может быть ни изменяемо, ни переставляемо, ни улучшаемо нашими усилиями, так как оно бесконечно превышает наши силы.

Таков единственный верный взгляд на священные догматы веры по отношению к наукам человеческим, установленный с первых веков христианства великими, богопросвещенными и ученейшими отцами и учителями церкви вселенской, свято сохраняемый ею доселе. Он же, и только он, совершенно соответствует особенным свойствам догматов, отличающим их от всяких мыслей и учений человеческих. Укажем эти особенности священных догматов.

Прежде всего, как мы сказали, надобно помнить, что они суть вещания Самого Бога, обращенные к нам не для удовлетворения нашего любопытства, не для испытания, не употребления по нашему усмотрению, а согласно с целью, для которой даны, т. е. для нашего спасения чрез усвоение их верою сердца, с покорностью ума, и для постановления их в начала и основания нашей нравственной жизни. Так заповедал Иисус Христос Апостолам пред Своим вознесением на небо: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф.28:19–20). Этот характер «повелений», отличающий истины веры от неуверенно предлагаемых мыслей человеческих заметили и Иудеи, слушавшие Спасителя: «и дивились учению Его, ибо слово Его было со властью» (Лк.4:31), ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф.7:29).

Далее, – священные догматы веры говорят нам о Боге невидимом и непостижимом, о закрытом для нашего зрения необъятном мире чистых духов, о внутренней природе, так мало известной нам, собственной души нашей, ее состоянии в повреждении грехом и действиях в ней возрождающей ее благодати Божией, о загробной жизни нашей и пр. Следовательно, они преисполнены таин, которые и приемлются и исповедуются только безусловною верою. Поэтому покушения на постижение и произвольное объяснение тайн: внутренней природы Триединого Божества, воплощения Сына Божия, соединения в Его Лице Божества с человечеством, обоготворения природы человеческой во Христе, седящем одесную Бога Отца, – силы крестной жертвы Искупителя, всеобщего воскресения мертвых, страшного суда и т. под., – могут быть названы не иначе, как святотатством. Эту неприкосновенную таинственность догматов веры Сам Господь объяснил Никодиму: «Учитель Израилев», как назвал его Господь, не понял Его учения о возрождении души благодатью Святого Духа и спрашивал: «как может родиться человек, будучи стар»? Господь сказал на его сомнение: «если Я сказал вам о земном (т. е. что совершается на земле в виду вашем, в Богом устроенной у вас церкви) и вы не верите, как поверите, если Я буду говорить вам о небесном?» (Ин.3:4:12).

Посягательство на целость и неприкосновенность догматов веры есть такое же нарушение воли Божией, т. е. таковой же грех, как и нарушение закона нравственного, только еще более тяжкий и опасный. Почему? Потому что после нарушения заповеди Божией и грехопадения есть возможность раскаяния и исправления по возвращении к богодарованным и содержимым верою средствам спасения; а с утратою истинного исповедания веры, из тьмы греха нет выхода к свету истины, когда она сама затемнена заблуждениями ума. Для человека отвергшего целость веры в спасительную силу жертвы Христовой, по Апостолу, другая за грехи не обретается жертва (Евр.10:26). И как от нарушения одной заповеди Божией, вследствие утраты страха Божия, является опасность нарушения других и развращения: так и за искажением одного догмата, по той же причине утраты благоговения к божественному учению, следует искажение или отвержение и других. Взгляните в историю возникновения различных христианских исповеданий. Там увидите, что сначала в одной половине вселенской церкви появилось неправое учение о взаимном отношении ипостасей Пресвятой Троицы, потом о видимой главе церкви, вопреки догмату о Единой невидимой Главе – Иисусе Христе; затем присвоение одним Епископом власти устанавливать новые догматы и вводить в церкви произвольные законы и стеснительные для верующих учреждения. От этих произвольных учреждений стало тесно и душно христианам, – и вот явились требования освобождения от рабства власти человеческой и искание евангельской свободы. Неверно понятая свобода отразилась произвольным толкованием Слова Божия, отвержением церковного предания, пресечением преемственного рукоположения в таинстве священства, наконец, превращение религии в науку и распадение христианских исповеданий на бесчисленные религиозные общины и секты.

Одно из величайших заблуждений современных ученых христиан состоит в том, что они требуют для догматов веры научных, логически построенных доказательств. В науке человеческой требуется, чтобы, прежде всего, были поставлены ее начала и основания, потом указаны главнейшие ее части, затем, чтобы дальнейшее развитие ее шло путем строгих выводов частных и второстепенных мыслей из главных и высших. Но ни пророки, ни Апостолы, ни Сам Иисус Христос, возвещая истину от имени Божия, не доказывали ни одной части учения по законам нашей человеческой науки. Библия – не система, а совокупность истин, имеющих внутреннюю, духовную, а не внешнюю, логическую связь. Где высшие основания Откровения, из которых мы могли бы развивать учение веры? В тайне Ума Божия. Какие части учения и в какой полноте нам открыты? Такие и в какой степени, как это угодно было Богу. Потому богомудро св. церковь назвала части божественного учения членами веры, из которых каждый имеет самостоятельное значение, и как исповедуется в смысле учения, так и содержится в смысле правила веры.Как опасны философские приемы в изъяснении догматов веры – укажем в примерах. В Божественном Откровении говорится, что каждый верующий просвещается Духом Святым, что молитва есть путь к Самому Богу, для каждого открытый. Из этого некоторые сектанты вывели заключение, что каждый может и учиться и быть учителем веры, и молиться, и священнодействовать. Между тем особые догматы о богопоставленных учителях, священниках и пастырях церкви. Таким образом, последний догмат отрицается. А в церкви православной священнодействующий, в сознании своих грехов, дерзает на совершение великих таинств только потому, что облечен благодатью священства ¹³. В слове Божием говорится, что один Бог прощает грехи; из этого некоторые вывели заключение, что каждый для испрошения прощения грехов может обращаться непосредственно к Богу, не нуждаясь в человеческой помощи. Между тем есть догмат, что грехи разрешаются кающемуся священником по власти, данной Иисусом Христом Апостолам и их преемниками В слове Божием читаем, что верующие делаются причастниками божественного естества и входят в общение с Богом путем очищения сердца и молитвою (2Пет.1:4). На этом основании некоторые христиане таинство Евхаристии обратили в знак или символ Тела и Крови Христовой, изображаемый посредством хлеба и вина. Между тем высочайший догмат учит, что в этом таинстве верующий существенно соединяется со Христом в приобщении истинного Тела и Крови Его. Таким образом, мыслители, рассуждающие о догматах по-философски, по слову Апостола, «в вере погрешили».

Какие же способы убеждения в своей истине предлагает вера для ума нашего, который по самой природе своей не может принять учение без доказательств? Два способа, ей преимущественно принадлежащие. Во-первых, сопоставление и объяснение догматов одних другими, при чем составляется полное учение и самое удовлетворительное для сердца христианское миросозерцание. Ученый православный христианин знает по опыту, как с высоты этого созерцания, как будто с высокой горы при чистом воздухе, видны все расходящиеся тропы заблуждений в вере и все пропасти неверия. Во-вторых, догматы имеют самый убедительный и признаваемый во всех науках бесспорным и окончательным, способ доказательств, – в опыте, т. е. в оправдании учения чрез приложение его к жизни, как сказал Сам Иисус Христос: «слова, которые Я говорю вам, суть дух и жизнь» (Ин.6:65). Мы раньше сравнили совокупность догматов веры с солнцем, освещающим пути человеческого знания; удержим это сравнение и здесь. Вы не можете в самый ясный день доказать научным образом, что солнце светит, но убеждаетесь в этом несомненно тогда, когда видите его свет и ощущаете теплоту его. Так же мы убеждаемся и в истине догматов веры. Откройте ваши духовные очи на свет Христов, просвещающий всякого человека грядущего в мир (Ин.1:9); примите Его учение, как Он говорит, простым сердцем и благим и проводите его в жизнь, творя плоды его в терпении (Лк.8:15), и вы почувствуете его живительную теплоту и силу; не будете требовать философских на него доказательству все попытки доказывать его философскими приемами и сближать с выводами наук человеческих, в видах сравнения и проверки его, покажутся вам детскою забавою.

Вот некоторые черты из жизненного опыта, доказывающее бесконечное превосходство учения веры пред учениями человеческими. Наука всех времен ищет Бога, и, как древние Афиняне, ставить алтари «Богу неведомому» (Деян.17:23), стараясь открыть Его в области идей и в законах вещества: вера во все времена с торжеством провозглашала: «ведом во Иудеи Бог; у Израиля (в церкви Божией) велико имя Его» (Пс.75:9). Наука не находит всемогущего Покровителя и Попечителя о бедствующем человечестве: вера указывает нам в личном всесовершенном Боге – Отца и Промыслителя. Наука не находит идеала совершенства, соответствующего высшим стремлениям духа нашего – ни в лучших представителях человеческих дарований и добродетелей, как ограниченных и поврежденных, ни в окружающем нас мире вещественном; вера указывает нам воплощенный во Христе совершенства Самого Божества: ибо в Нем, говорит Апостол, обитает полнота Божества «телесно», т. е. существенно и совершенно согласно с законами природы человеческой, являясь нам для подражания в высочайших добродетелях, как степенях возвышения к богоподобию (Кол.2:9). Наука не находит счастья для человека на земле и оставляет его беспомощным в страданиях, ввергая в уныние и отчаяние (что проповедуют пессимисты); вера дает ему успокоение в любви Божией, в мире сердца и совести и сообщает ему бодрость и мужество во всех обстоятельствах жизни по упованию жизни вечной. Наука, как особенно ясно видим в наше просвещенное время, затрудняется установить обеспечивающий общее благосостояние порядок общественной и государственной жизни в виду неукротимых порывов развращенных людей к своеволию, под именем свободы, и к плотским наслаждениям, под видом общечеловеческих прав на все блага жизни; вера указывает в законоположениях божественных твердые основы для мощной государственной власти, для подчинения людей слабых духовными дарованиями сильнейшим, для служения каждому на соответствующем его достоинствам месте, с сознанием долга и правоты совести, требуемых самою природою нашего духа. Наука не находит достаточно средств для облегчения участи бедных и страждущих и прибегает к разным искусственным способам и ухищрениям; вера указывает неиссякающий источник благотворительности в уничтожении преступной роскоши богатых, в умеренности и смиренномудрии всех и в любви, радующейся благу ближнего, более чем своему собственному. Наука не находит надежных средств не только к уничтожению, но и к уменьшению преступлений, особенно умножающихся в наше время; вера указывает прямой путь к этой цели в обуздании чувственности, в отрезвлении совести, в исполнении религиозных обязанностей Не наука, а вера может спасать людей от того погружения в чувственность, при котором они становятся неспособными последовать званию Божию, о котором с такою скорбью говорит Господь; «огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышать, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышать ушами, и не уразумеют сердцем и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф.13:15).

Святой Апостол Павел не только учит нас тщательному хранению святых догматов веры, но и молится о нас Богу, да дарует нам силу и к оправданию правой веры богоугодною жизнью. Заключим наше слово его вдохновенною молитвою: «Для сего преклоняю колена мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да дает вам, по богатству славы своей, «крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши... Тому слава в церкви во Христе Иисусе во все роды, от века и до века. Аминь (Еф.3:14–17,21).