Седмица 15-я по Пятидесятнице
О прикосновении к ризам Господним
Понедельник
Когда Господь шёл с Иаиром к его умирающей дочери, по дороге вдруг случилась заминка: «Одна женщина, которая страдала кровотечением двенадцать лет, много потерпела от многих врачей, истощила всё, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла ещё в худшее состояние, – услышав об Иисусе, подошла сзади в народе и прикоснулась к одежде Его; ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею. И тотчас иссяк у неё источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни». Физически Иисус никак не мог ни увидеть, ни почувствовать этого прикосновения, – и вдруг она слышит Его вопрос: «Кто прикоснулся ко Мне?» Ученики тоже удивились: «Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: кто прикоснулся ко Мне?» к тому же и Иаир торопит Его к умирающей, да и саму исцелившуюся зачем бы вытаскивать из толпы, ведь она и так уже получила по вере своей? Но Господь один знал, какую пользу принесёт Он этой остановкой. Примером кровоточивой Он хотел очистить веру Иаира, – чтобы этот человек услышал, как от Господа Иисуса вот так, единым прикосновением с верой, и без всякого возложения рук, можно получить исцеление. Но также и женщина, получив здоровье, получила далеко не всё. Да, она прикоснулась с верой к ризам Иисуса. Но мы знаем, что и приходящие с верой к колдунам зачастую, по-видимому, получают то, что ищут. И с верой носящие амулеты, и с верой произносящие бессмысленные заговоры, – тоже, казалось бы, получают желаемое. Но ведь человеку нужно не просто что-то временное получить, но – всецело спастись, всецело оправдаться пред Богом, всецело соединиться с Ним. Веровать надо не во «что-то» и не в «кого-то». Вера должна быть осмысленной и конкретной; верою мы принимаем конкретную Личность Бога и Человека Господа Иисуса Христа, Его спасительную земную жизнь и Его спасительную смерть. Истинно уверовавший говорит: «…узнавши, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа», – уверовали и пришли к Нему, чтобы на веки быть с Ним.
А иные приходят в церковь как для каких-то лечебных процедур, и стоят, хотя и с какой-то верой, но не молятся, а просто как бы прикасаются сзади к Его ризам, а, говоря на их языке, «заряжаются энергией». И кому-то это попускается до времени. А вот кровоточивой женщине Господь не дал оставаться сзади, в тени, но сразу потребовал её пред Свои очи. «Кто прикоснулся ко мне?» – и ждал, пока объявится этот человек. А ей как нелегко было сознаться: и объявить характер своей болезни, и что она в этой своей нечистоте дерзнула к Нему прикоснуться! Но вот, больше нельзя отмалчиваться, и она «в страхе и трепете, зная, что с ней произошло, подошла, пала пред Ним и сказала всю истину»…
Сила, которая взаимодействует с нами при нашем прикосновении к святыне, – не безликая сила. Это всегда – личный дар. Господь всегда, в любом случае чувствует, как исходит из Него сила для каждого из множества прикасающихся к Нему с верой, и мы не получим истинной и совершенной пользы, если, наконец, не встанем пред очами Господними со страхом и трепетом, если не падём пред Ним в покаянии и сокрушении о своей нечистоте и о своём недостоинстве.
О Божестве и о Человечестве Иисуса Христа
Вторник
Однажды Господь, уже побывав в разных городах и селениях, пришёл и в Назарет, где святое семейство поселилось после возвращения из Египта. По Своему обыкновению, в день субботний Он зашёл в синагогу и стал учить. Но что же Его слушатели, Его земляки? – А они «с изумлением говорили: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нём?» … И вот сквозь эту невозможность для земляков Иисуса увидеть в Нём Божественного Учителя и Чудотворца – мы можем увидеть нечто важное. Мы можем увидеть всю жизнь Иисуса от детства и до Его тридцатилетия. Евангелист Лука характеризует весь этот период такими краткими и ёмкими словами: «и был повиновении у них» (Лк.2:51), то есть у Своей Пречистой Матери и у Своего мнимого отца Иосифа. Эти слова говорят о том же, о чём и изумление Его земляков: насколько же Иисус до Своего тридцатилетия и выхода на проповедь, то есть до явления людям Своей совершенной Божественной силы, – и это вопреки измышлениям апокрифических книг, рассказывающих о чудесах, будто бы содеянных Им ещё в детстве; и, конечно же, вопреки современным басням, будто Он ездил в Индию и там учился у йогов. Ни в какой Индии Он не мог учиться, потому что иначе Он никак не мог бы быть «в любви у Бога и человеков»: для иудеев не было места святее их Богом данной им земли; и не было большой премудрости, чем данный им Богом закон. А всё, что за пределами, было для них внешним и нечистым. Господь «преуспевал в премудрости и возрасте» чисто по-человечески, и не больше: соседи не ожидали от отрока Иисуса даже того, чего ожидали от младенца Иоанна Крестителя, о котором уже с самого рождения говорили: «что будет младенец сей?» (Лк. 1:66). Люди приучены к тому, что всё медленно прорастает, медленно набирает силу, постепенно формируется и приходит в свою назначенную меру. А тут всё время было одно, было как у всех, и вдруг – совершенно другое, превышающее всякую меру. Потому и «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродника в доме своем».
Так что Бог во Христе поистине соединился с человеком. И человек во Христе был истинным, то есть обычным, как все мы, но, конечно, кроме греха. А чтобы не было сомнений, что Божество было во Христе всегда, и во время Его смиренной жизни, Евангелие приводит один единственный случай из этого периода. Однажды двенадцатилетний отрок Иисус отстал от Иосифа и Марии во время их ежегодного паломничества в Иерусалим на Пасху. Они лишь на третий день нашли Его – в храме,«сидевшего среди учителей, слушающего их и спрашивающего их. Все слушавшие Его дивились разуму Его и ответам Его». На беспокойство Матери Он ответил: «зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Но «они не поняли слов Его». Не поняли, однако же запомнили и сохранили, донесли до нас.
И Церковь устами отцов Четвертого Вселенского собора исповедует веру в «Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в Человечестве; истинного Бога и истинного Человека… единосущного Отцу по Божеству, и единосущного нам по Человечеству; по всему нам подобного, кроме греха; рожденного прежде всех век от Отца по Божеству, в последние же дни – ради нас и нашего спасения, – от Марии Девы Богородицы по Человечеству; единого и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого или разделяемого, не единого и того же Сына, и единородного Бога Слова, Господа Иисуса Христа, – как древле пророки о Нём, и как Сам Господь Иисус Христос научил нас, и как передали нам отцы наши».
О истинных посланниках Господних
Среда
Посылая Апостолов на проповедь, Господь довольно сурово высказывался о всех, кто не примет их и не будет слушать. Он сказал, что в этом случае: «выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу». Читаем мы эти строки, вспоминаем, что и нам приходится говорить разным людям о Христе и христианстве, – и возникает соблазн: тоже порой отряси прах от своих ног во свидетельство на каждого, кто не хочет нас слушать, и – с гордым чувством своей правоты и выполненного долга. Но – всякое ли слово о Христе, всяким ли сказанное, – имеет одинаковую силу и влечёт одинаковую ответственность? – Ведь Господь не просто так послал учеников. Он послал их одновременно и с пустыми, и – далеко не с пустыми руками. Он обогатил их силой, чтобы, прежде чем говорить, они могли бы освободить человека от власти нечистых духов и уже вместе с этой свободой возложить и ответственность. А с другой стороны, Господь всё отнял у них. он заповедал «ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха: ни сумы, ни хлеба, ни меди в поясе, но обуваться в простую обувь, и не носить двух одежд», а также, живя в городе, не переходить из дома в дом в поисках большого комфорта. И это опять же – чтобы люди своими глазами видели в них истинных рабов Божиих, которые ищут не богатства и корысти, а только славы своему Господу и спасения каждому человеку.
Вот такая двойная печать – духовного богатства и материальной нищеты – должна отличать истинных Божьих посланцев. Об этом Господь заботился всегда. И когда Он давал Израилю закон, Он давал его «чрез Ангелов, рукою посредника». А мы знаем, как Ангелы мгновенно и неискаженно передают волю Божью. И знаем, каким посредником был Моисей, этот «кротчайший из всех людей на земле» (Чис. 12:3). Вот кто вправе после своих неуслышанных слов отрясти и прах от ног своих.
А тому, кто ещё не стяжал ни духовных даров, ни совершенного бескорыстия, – таковым не стоит спешить хлопать дверью. Лучше обратить сначала на себя. Может быть, ты просто пришёл показать «удаль молодецкую», попробовать свои интеллектуальные силы? И не столько тебя заботит спасение человека, сколько ты хочешь сразиться с ним, пусть и за правое дело, но всё же именно сразиться, победить, переспорить, загнать в угол, а потом величаться этим. Если так, то и не мудрено, что у тебя ничего не получается, и никто тебя не слушает. Поэтому – отступи и со смиренным осознанием своего бессилия просто помолись об этом человеке. И через какое-то, может быть, даже очень продолжительное время, – ты вдруг узнаешь, что он всё-таки обратился! А это – Господь постепенно наполнил Своей внутренней силой твои только внешне правильные слова.
О ветхозаветной праведности
Зачатие Честного Славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
Ветхий и Новый Заветы апостол Павел сравнивал с двумя сыновьями Авраама. Один из них, Измаил, рождённый от рабыни Агари, был изгнан вместе с матерью; а другой, Исаак, рождённый от свободной, наследовал обетования, данные Богом его отцу. «Это два завета, – продолжает Апостол, – один от горы Синайский, рождающей в рабство, … и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он матерь всем нам». И сколь велика разница между рабством и свободой, насколько же отстоит от новозаветной праведности ветхозаветная, даже в лучших её представителях.
О родителях Иоанна Крестителя говорится, что «оба они были праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно». Но вот однажды, когда Захария «в порядке своей чреды служил перед Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения». Он вошёл, конечно, не только с каждением, но и с молитвой, и молитва его была, конечно, не о чадородии (что видно из последующего), но о спасении Израиля, о чём и «всё множество народа молилось вне во время каждения». Вдруг Захарии является «Ангел Господень, стоя по правую руку жертвенника кадильного», чтобы объявить, что молитва его услышана. А что же Захария? А мгновенно как бы потерялся, «смутился, и страх напал на него». Почему же так? Ведь знал он, куда входит: туда, где Господь обещал Моисею «открываться», являться для беседы с ним. Он вошёл в то место, которое в былые времена наполняла видимым образом слава Господня. Он вошёл просить, и прошение услышано; а в душе вместо благодарности – смущение и страх. Значит, и служение его, и молитва его, хотя и были, очевидно, исполнены, как и всё у него, «по всем заповедям и уставам Господним беспорочно», но не было в них должной, живой веры, должного страха и благоговения.
Далее – Ангел начинает говорить: «Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елизавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие». То есть этот ребёнок не только просто будет утешением бездетной семье, но придет как орудие Божьего Промысла, и «многие о рождении его возрадуются».
А что же Захария? – А он говорит Ангелу: «по чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных». И не вспомнил он историю почти столетних Авраама и Сарры, будто Священное Писание – само по себе со своими чудесами, а жизнь – само по себе со своей обыденностью и суетой … Поэтому и укорил его Ангел: «И вот ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время». В Ветхом Завете можно было считаться непорочным, и в то же время – не знать Живого бога. Так, и Савл до своего обращения был «по правде законной – гонитель Христа. Поэтому и говорил Господь Своим ученикам: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20).
Бог есть Личность. И общение с Богом, как и со всякой личностью, состоит в том, что мы и говорим, и слушаем. Наша молитва, это – наше слово Богу, а чтение Слова Божия, это – наше слушание Его ответа. И поэтому становиться на молитву надо с мужественной готовностью, что Господь услышит нас и даст свидетельство об этом.
Ну а Слово Божие во всём, что случается с нами, во всех задачах, которые ставит перед нами жизнь, должно быть нашим первым наставником и руководителем.
О ереси жидовствующих
Четверг
В эти дни в церкви читается послание апостола Павла к Галатам. Оно было написано по поводу того, что галатийской церкви появилось некое заблуждение, которое периодически в разных местах и до сих пор возникает в сознании христиан. Русская Церковь особенно остро переживала в конце пятнадцатого века, и названо оно было тогда ересью жидовствующих. Сущность этого заблуждения всегда одна: придание чрезмерного значения Священному Писанию Ветхого Завета. В галатийской церкви некоторые начали учить, что для спасения необходимо совершать обрезание и выполнять некоторые другие обряды Моисеева закона, например, связанные с иудейским освящением времени: «наблюдаете дни, месяцы, времена и годы» (Гал. 4:10). Вразумляя галатов, Апостол среди прочего даёт чёткую формулу соотношение Ветхого и Нового Заветов. Он пишет, что тогда мы «заключены были под стражей закона» и что «закон был для нас детоводителем ко Христу». А ведь у детей всё «понарошке», и все настоящие вещи – в виде игрушек. И многие заповеди Господь дал Своему народу просто как упражнение в послушании, и самое Богослужение у них было установлено тоже как бы не настоящее, а игрушечное. Ведь ядро Богослужения – принесение искупительной жертвы, – а разве возможно, «чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр. 10:4)? И как ветхозаветные заповеди, подобно воспитателю, детоводителю, готовили народ к сознательному, сыновнему послушанию Богу, так и «игра в жертвоприношения» готовила к участию в жертвоприношении истинного Агнца Божия, действительно способного очистить грехи всех верующих в Него.
И «наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего», так и все вообще дохристианские религии внешне похожи друг на друга: тоже – какие-то заповеди, тоже – храмы, тоже – жертвенные животные. Каждый народ поклонялся своему «богу» или своим «богам», которые, конечно же, «в существе не боги». И так до пришествия Христова все были в послушании у каких-то детоводителей, истинных или ложных, самозваных или законно поставленных. Но – знает Верховный Отец и Господин, кого и откуда призовёт Он в Свои наследники и поставит Господином всего. И когда пошло это время, все религии полностью изжили себя; люди уже выросли из детских одежд; и даже воспитанники законного детоводителя – беспомощно метались, «как овцы, не имеющие Пастыря». И «когда пришла полнота времен, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление». И теперь, – обращается Апостол к христианам, – «все вы – сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись», – облеклись, как в царскую ризу истинного наследника. Всё детское прошло, все временные, условные разделения миновали, и теперь для тех, кто облёкся во Христа, – всё новое: «Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе»; и иудеи призваны к истинному, совершенному служению; и язычники, невольно чтившие «неведомого Бога» (Деян. 17:23), теперь, наконец, познали Его.
А еретики призывали возвращаться назад, гордиться детскими внешними преимуществами и играть в прежние детские игры! Интересно, что Апостол не принуждал природных иудеев, принимавших христианство, сразу бросать установления ветхозаветной религии. Он и других призывал быть терпимыми к этим «немощным в вере» (Рим.14:1). Человеку трудно сразу оставить прежний образ жизни. Но проповедовать необходимость ветхозаветного культа, это значит – умалять Христову жертву, как будто бы к ней ещё что-то надо прибавить, чтобы она стала совершенной и спасительной! Тут только сделай первый шаг: в пятнадцатом веке наши жидовствующие дошли вообще до отрицания догматов Божественности Христа и Святой Троицы. Поэтому со всей решительностью должны мы восставать вместе с Апостолом, когда нам говорят о необходимости чем-то дополнить Христову жертву или что-либо поставить рядом с ней.
О окамененном нечувствии
Пятница
Евангелие рассказывает, как однажды Господь после насыщения пяти тысяч пятью хлебами «понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться вперёд на другую сторону». Сам же Он взошёл на гору помолиться. Но увидев, что они терпят бедствие по причине сильного ветра, пошёл к ним прямо по воде. Они же, увидев Его, «идущего по морю, подумали, что это призрак, и вскричали. Ибо все видели Его и испугались. И тотчас заговорил с ними и сказал им: это Я, не бойтесь. И вошёл к ним в лодку; и ветер утих. И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились. Ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено».
Значит вот что называется окаменением сердца: когда мы не способны усваивать уроки, когда события нашей жизни, едва выйдя из поля телесных чувств, сразу же уходят в небытие, когда окамененное сердце, подобно окаменевшим рукам, неспособно что-либо удержать. Так бывает и по отношению к Богу. Когда при всякой новой беде мы начисто забываем, как в прошлом Господь спасал нас. Так бывает и по отношению к человеку, когда при первой же неприятности мы начисто забываем, что перед этим долгое время нормально жили, нормально общались, и – бросаемся как в бой, как на самого лютого врага, – как будто в этом вольном или невольном дурном поступке проявилась вся сущность человека!.. Для окамененного нечувствия есть только настоящий момент. На страшное оно отвечает только страхом, на удивительное – только удивлением, на несправедливость – только возмущением, на боль – только криком, на зло – только злом.
И совсем не так – Божий человек. Вот, например, Апостол Павел столкнулся с искажением веры в галатийской церкви: с умалением всеобъемлющего значения крестной жертвы Христовой. И всё, что касается Христа, для Павла было глубоко личным делом. «Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас», – с беспокойством пишет он галатам: сколько труда он вложил в их просвещение, а они, выходит, всё попрали. Окаменённое нечувствие, если в подобном случае и начинает вспоминать прошлое, то – вот, мол, вы и всегда были такими, – что с вас взять! А человек с живым сердцем, видя настоящее зло, вместо возмущения, – с тёплым чувством вспоминает прошлое добро и самим же отступникам напоминает об этом. Он пишет: «Вы ничем не обидели меня! Знаете, хотя я и в немощи плоти благовествовал вам в первый раз, но вы не презрели искушения моего во плоти моей и не возгнушались им, а приняли меня, как Ангела Божия, как Христа Иисуса. Как вы были блаженны! Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгали бы очи свои и отдали мне…» Ведь было же это! И именно сюда возвращались Павел, и сюда же он хочет возвратить галатов, чтобы помочь им преодолеть тупик, в который они зашли, и именно отсюда снова повести их по истинному пути.
«Прошу вас, братия, – пишет Апостол, – будьте как я» и в истинности веры, и в жизни по вере, – несмотря на все ваши нынешние заблуждения,«потому что и я, как вы», потому что и я с Божией помощью выбирался из такой глубины зла, из такого противления истине, которые вам и не снились.
О последних временах
Суббота
Однажды, когда ученики выразили свой восторг по поводу Иерусалимского храма, Господь неожиданно сказал: «Видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне: всё будет разрушено». Справедливо рассудив, что это относится к последним временам, ученики задали, казалось бы, естественный вопрос: «Скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?» Но Господь увидел здесь нечто, побудившее сразу предостеречь: дело в том, что ученики захотели одного только чистого знания: «Когда?.. Какой призрак?..» А мы помним, что и наши прародители именно на этом и попались: запретный плод показался им вожделенным, «потому что даёт знание» (Быт. 3:6). Вот Господь и предостерегает, видя, куда и ученики потянули руки: «Берегись, чтобы кто не прельстил вас». и Господь начинает говорить не просто о том: что? где? когда? но о том, к чему надо себя активно готовить. «Услышите и войнах, и военных слухах», – говорит Он. А что такое война? Это – крайняя степень взаимной нетерпимости; это – абсолютное воплощение причины своих бед в образе врага, и порой – до такой степени, что «все, как один, умрём в борьбе за это!» И так, конце концов, «восстанет народ на народ и царство на царство», и, как всегда, за человеческие грехи, восстраждет земля, и «будут глады и моры, и землетрясения по местам». И надо быть готовым не отчаяться и не упасть духом: «Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть», – говорит Господь.
А дальше, в бесконечных поисках виноватых, – потому что ведь сколько не убивай, а проблем своих не решишь, – мир, наконец, найдёт своего настоящего врага, того, кто хотя и никогда не поднимал меч, но всегда был внутренне чужд ему: он обрушится на Христову Церковь, и «тогда будут предавать вас на мучение и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих; и по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется». И вот, чтобы любовь вдруг не погасла, её надо постоянно возгревать; и чтобы не иссякло терпение, в нём надо постоянно упражняться. А если не так, то, имея даже совершенное знание, будешь, как щепка, втянут в водоворот зла, в пасть сатаны. Поэтому как Господь тогда, так и Церковь после Его отшествия на небо, продолжает учить своих верных чад всегда бодрствовать и непрестанно собирать сокровище на небесах.
А тому, кто пребывает в беспечности и пагубном бесстрашии, – иногда даётся возможность почувствовать, что его ждёт, если так и будет плыть по течению вместе с погибающим миром. Однажды Апостол Павел писал к Коринфянам по поводу одного нераскаянного грешника: «А я, отсутствия телом, но присутствия у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа… предать сатане во измождении плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа». Мы не знаем, как именно это происходило и в чём именно заключалось, но нам известно, что грешник, о котором писал Павел, конце концов, пришёл в себя и отпрянул от показанной ему бездны.
Так что, если кто-то уже сейчас делает всё, чтобы погибнуть, то христианину уже сейчас надо делать всё, чтобы спастись. И зачем тебе знать, «когда это будет? и какой признак» этого? Чтобы успеть примериться с врагом? – примирись сегодня… Чтобы исполнить не исполненный долг? – раскайся сегодня… Чтобы раскаяться в грехе? – раскайся сегодня… Чтобы бросить пагубную привычку? – брось сегодня же… Тогда с Божьей помощью невредимым пройдёшь сквозь всё, каким бы страшным оно ни было и в какой бы день ни наступило.
О наибольшей Заповеди
Неделя 15-я
Однажды некий законник спросил Иисуса, искушая Его: «Какая наибольшая заповедь в законе?» … Трудно придумать более каверзный вопрос. Кроме того, что тут – огромный простор для рассуждений и споров, но даже и самая попытка ответить – являет немалую дерзость: как может человек судить, что в Божьем законе главное, а что – второстепенное, что нужно выполнять, а что можно и оставить? Но Господь ответил так, что назвал не только действительно главное, но и одновременно дал ключ к каждой заповеди закона. Он сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим». Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобна ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя». На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». То есть дело не только в том, чтобы выполнить те или иные заповеди, сколько в том, чтобы любовь была сердцевиной всякого дела. А сами дела могут выглядеть очень противоречиво.
Например, преподобный Феодосий Печерский ушел в монастырь вопреки запрету своей матери; а Иоанн Златоуст по просьбе матери сделал это только после её кончины. Закон повелевает мужу не оставлять жены, а преподобный Алексий Божий человек сразу после свадьбы тайно ушёл и от молодой жены, и вообще из дома. Епископу предписывается не оставлять своей паствы, а святой Павлин Ноланский надолго бросил всех вверенных ему Богом людей и продал себя в рабство, чтобы освободить всего лишь одного человека. Апостол Павел писал: «Не подавайте соблазна ни иудеям, ни еллинам, ни церкви Божией» (1Кор. 11:32), – а преподобный Симеон Столпник так перетягивал верёвкой своё тело, что оно начало гнить, и такой распространяло смрад, что его даже изгнали из монастыря. А сколько мы знаем примеров, как Христа ради юродивые своим поведением побуждали людей и к осуждению, и к осмеянию, и к поношению себя. А иные тайные великие постники даже при людях ели мясо в пост, чтобы лишить себя человеческой славы. Один принимает смерть, чтобы не отречься от Христа, а другой говорит: «Я желал бы сам быть отлучённым от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим 9:3) … Кто им всем судья, кроме Господа, Который Один только видит их сердца и которого они возлюбили всею душею своею и всем помышлением своим?..
Всегда поступающий по любви – всегда идёт среди мира как по острию меча и свидетельствует о себе: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаленных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей».
И как в человеке зарождается любовь? Апостол пишет, что у иных «бог века сего», то есть диавол, «ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа; а иным «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил… сердца… познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Но не с Бога надо спрашивать, почему одним Он попустил быть ослеплёнными, а другим повелел прозреть; Бог каждому говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим», – а также: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Господь обращается к каждому, потому что каждый наделён свободой и, с Божией помощью, может всё. И не почему-либо, а только по своей свободной воле один даёт себя ослепить, а другой тянется к прозрению и свету.