Седмица 14-я по Пятидесятнице
О праве собственности
Понедельник
Уча народ, Господь рассказывал много притч, где в основе сюжета лежит право собственности, где действуют хозяин, наемные рабочие, арендаторы, заимодавцы и должники. Вообще – что такое притча? – это когда через всем понятное и повседневное стараются объяснить невидимое и труднопостижимое. Значит, право собственности столь же естественно и очевидно, как жизнь птиц и растений. А рассказывать подобного рода притчи тому, кто ни за кем этого права не признаёт, – всё равно, что сеять при дороге: он не понимает даже самого языка притчи и едва услышит, «тотчас приходит сатана и похищает слово, посеянное в его сердце».
Кто же признаёт право собственности на земном уровне, тот сможет понять его и на небесном. Он понимает, что такое земной господин, хозяин, – сможет понять и Кто Такой наш Бог, наш Господь: Он сотворил небо и землю, и нас с вами, и поэтому Он наш полновластный Хозяин. И истинный работник Христов, обогативший Божественной благодатью, всё называет своими именами. Он и другим всегда напомнит: «Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1Кор. 4:7). Такой истинный Божий арендатор никогда не присвоит ни крупицы, порученный ему, но всё обратит к пользе и славе Господина, вовремя отдаст положенную Ему долю. Он перед всем миром свидетельствует: «У меня ни в чём нет недостатка против высших Апостолов», – но тут же прибавляет: «хотя я ничто». И даже, если ему приходится защищаться, он делает это не ради личного достоинства: «не думаете ли ещё, что мы… оправдываемся перед вами?» – ибо как может оправдаться «ничто»? Но – «всё это, возлюбленные, к вашему назиданию». То есть, и видимо оправдываясь, Апостол поступает как «верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу вовремя» (Мф. 24:45). Сам же он постоянно пребывает «в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа», но поистине помня, что он – ничто, он принимает это с радостью, как справедливое и достойное, иначе говоря, «благодушествует».
Так, он чётко знает себя и знает Бога: знает, что в нём собственное, а что – Божье. И на своём жизненном опыте он убедился, какая огромная выгода лежит в этом знании. Он многократно испытал, как сила Божия моментально сказывается, едва исповедуешь перед Ним безнадёжность своих обстоятельств. И он вывел такую безусловную закономерность:«когда я немощен, тогда силён». Ибо не для того принёс Господь свечу Своей благодати, чтобы поставить её «под сосудом» человеческого эгоизма, но чтобы она стояла «на подсвечнике», выкованном из твердейшего вещества человеческого смирения.
О точке и лугах
Суббота пред Воздвижением Честного и Животворящего Креста Господня
Сегодня суббота, а завтра воскресенье пред Воздвижением, а после будут тоже особые суббота и воскресенье. Это – чтобы нам подольше постоять перед Крестом: не коснётся ли и нас, наконец, «премудрость Божия, тайная, сокровенная». В словах же о Кресте всегда: либо – более удачная: показать несравнимость ни с чем.
Сегодня, например, читаем: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня. И кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». Любовь к нам Господа Иисуса не сравнима ни с какой человеческой любовью, поэтому и сила ответной любви не должна быть сопоставима ни с чем. Но как пробиться к сердцу того, кто знает лишь любовь родивших нас, или рождённых нами?
Ещё сказано, что идти за Христом можно только взяв свой крест. Кто же «не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня», – говорит Господь. И для тех, кто не понимает этих слов, – вот живая картина: Единый Безгрешный, измученный и окровавленный, несёт тяжёлый деревянный крест, на котором будет распят. Крайняя жестокость и крайняя несправедливость. Но сострадающим Ему иерусалимским женщинам Он говорит: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших» (Лк. 23:28).
А как уразуметь последующие слова Господни: «Сберегший душу свою потеряет её, а потерявший душу свою ради Меня сбережёт её»? – ведь не что-то на что-то предстоит поменять, но – всё на всё: всего себя отвергнуться, чтобы всего себя, и уже навсегда, – приобрести!..
А вот и честь, которой сподобишься, если изберёшь Христа и возьмёшь свой крест: «Кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня». Но даже если эта цель покажется недостижимой, если у нас выбор? Ведь о тех, кто упорно противится Божией премудрости, сказано, что, «если бы познали, что не распяли бы Господа славы». Значит: либо перед Крестом, либо – заодно с распинателями, с этими «властями века сего».
И хотя средоточие Креста кажется недоступным и как бы нематериальным, но лучи его простираются до бесконечности и в широту, и в высоту, и в глубину, чтобы охватить и привлечь весь мир, чтобы даже самое отдалённое сдвинуть с мёртвой точки. И даже до такой степени, что «кто напоит из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей…». Уж куда проще и доступнее? – только с такой простоты конкретности и начинается путь к истинной премудрости: именно с простого дела, с простой милости, оказанной ради Христа, а особенно тому, кто несёт нам слово Христово.
О точках и контуре
Неделя перед Воздвижением
Продолжая стояние перед тайной Святого Креста, мы читаем, как «один из начальников Иудейских» по имени Никодим пришёл к Иисусу ночью и сказал: «Равви! мы знаем, что Ты – Учитель, пришедший от Бога: ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог». Господь же стал говорить о необходимости заново родиться, о Духе, который «дышит, где хочет». Никодим спрашивает: как? Почему? – но ответы Иисуса не опираются на живой духовный опыт слушателя, и поэтому они – как вехи, как точки, которые ещё не обведены контуром и не стали рисунком.
Вот Господь ставит первую такую точку: «Никто не восходил на небо, как только Сшедший с небес Сын Человеческий, Сущий на небесах». Но для Никодима вся новозаветная история ещё впереди. Поэтому Господь просто ставит точку: теперь Он напоминает один эпизод из прошлого, «как Моисей вознёс змию в пустыне…» Тут уже Никодим должен вспомнить, как евреи в очередной раз возроптали, и «послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых. И пришёл народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтобы Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей Господу о народе. И сказал Господь Моисею: сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив» (Чис. 21:4–8). И в исторической памяти запечатлелось: вот уже неминуемая смерть, и вдруг – взгляд на медное пособие смертоносного источника, и – исцеление. Взглянул, – и заново живёшь. Вот этот-то странный факт Господь теперь напоминает и объясняет. Но объяснят фактом… ещё не совершившимся: «и как Моисей вознёс змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому». То есть не медное подобие, водружённое на знамя, принесёт избавление, но вознесённый на крест Человек, Сам не имеющий греха, но во всём подобный человеку, через которого пришли грех и смерть.
И далее Господь, опять не объясняя, кто такой Сын Человеческий, ставит третью точку, открывая уже о Сыне Божьем: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Для Никодима и это – загадка, но Господь всё же сказал то, что сказал. Потому что слово истины, даже вне исторического и духовного опыта, всё равно – слово истины, исполненное внутренней силы. Вот и Никодим: сначала пришёл ночью, скрываясь от всех; потом не побоялся в синедрионе сказать слово в защиту Иисуса; и вот уже он вместе с Иосифом дерзает просить у Пилата тело своего Учителя для погребения. Совсем как в притче Господней: бросит человек «семя в землю; и спит, и встаёт, ночью и днём; и как семя всходит и растёт, не знает он. Ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе» (Мк. 4:26–28). Пусть ты ещё мало чего понимаешь в Евангелии; всё равно: читай и запоминай. Придёт время, и сам от всего сердца скажешь вместе с Апостолом: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, Которым для меня мир распят, и я для мира».
О православном сознании
Воздвижение Креста Господня
Праздник Воздвижения связан с именем Елены, святой матери равноапостольного императора Константина. В начале четвёртого века, после прекращения гонения на христиан, ей пришла мысль – посетить ту землю, по которой ходил когда-то Господь Иисус Христос, и отыскать крест, на котором Он был распят. С трудом нашли хранителей тайны. Разрушители построенный на этом языческий храм, раскопали насыпанный холм и нашли три креста. Царица верила, что Господь не допустит поклониться кресту разбойника, и дерзновенно велела возложить каждый из трёх на проносимую умершую девицу. От прикосновения одного из низ девица ожила. И не у кого не возникло сомнений, чей это крест. Тут же он был воздвигнуть над толпой, и все только могли без конца восклицать: «Господи, помилуй!». Впервые орудие страшной казни (а ведь и тогда, спустя триста лет, ещё казнили на крестах) было воздвигнуто не для позора и смерти, а для всемирного прославления.
Воздвижение креста как бы воскресило день казни Господа. И Евангелие сегодня напоминает жестокие подробности. Поскольку «тогда была пятница, то иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, ибо та суббота была день великий, просили Пилата» снять их. А поскольку двое ещё были живы, то «пришли воины и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но пришедши к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней; но один из воинов копьём пронзил ему рёбра, и тотчас истекла кровь и вода». Об этом и свидетельствует и стоявший тут же ученик, которому Господь в предсмертных мучениях поручил заботу о Своей Матери: «Жено, се сын Твой… се Матерь твоя!..»
Царица же Елена – яркий пример живой православной души. Апостол Иоанн Богослов писал: «Духа Божия… узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога» (1Ин. 4:2). И православное сознание отличается особым, сердечным вниманием к факту воплощения Христа, ко всему, на чём остался след Его пребывания на земле. Христианин стремится увидеть всё, что связано во плоти нашего Господа. И вовсе не для того, чтобы убедиться и более поверить, а просто – из любви к Нему как Богу и как к Человеку, из желания впитать до капли всё, что связано с Ним. В этом – православная полнота отношений к Господу Иисусу Христу, которая порой так раздражает однобоких рационалистов. «Ибо, – пишет Апостол, – слово о кресте для погибающих юродства есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия. ибо написано: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну…Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие; для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков».
О даре и жертвеннике
Суббота по Воздвижении
В Первом послании Коринфянам апостол Павел пишет: «Немудрое Божие премудрее человеков, а немощное Божие сильнее человеков» (1Кор. 1:25). И в подтверждение предлагает взглянуть на самих себя: «Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных…» А тут вдруг услышишь: «В наш храм ходит какого-то великий мира сего!» Или от священника: «Я крестил такого-то знаменитого, богатого и значащего человека!» Или увидишь надпись: «В этом храме крестился такой-то великий поэт». И начинаешь понимать слова Господни: «Горе вам… которые говорите: если кто поклянётся жертвенником, то ничего [ то есть может не исполнить клятву], если же кто поклянётся даром, который на нём, то повинен [то есть обязан исполнить]. Безумные и слепые! что больше: дар или жертвенник, освящающий дар?» (Мф.23:16–19).
Ведь о ком Господь отзывался с похвалой? Кого Он Сам, ещё при Своей земной жизни, как бы возлагал на жертвенник Святого Креста? Петра, который в лодке припал к ногам Иисуса со словами: «выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Сотника, который счёл себя недостойным не только не принять Господа в своём доме, но даже – лично обратиться к Нему с просьбой. Хананеянку, которая желала лишь напиться крохами со стола учеников Господних. О каком богаче с похвалой отозвался Господь? О Закхее, который сам выразил готовность отдать нищим и обиженным почти всё своё богатство… То есть как Своих самых близких Господь отличал тех, кто понимал, что своей персоной не только не может ничего прибавить к славе Иисуса, но даже и омрачает эту славу. Потому что истинный ученик познаётся так же, как истинный Учитель: Когда вознесёте [на Крест] Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я». А тем, кто уверен, что есть другой путь, Господь говорит: «Я отхожу, и будете искать Меня; и умрёте во грехе вашем; куда Я иду, вы не можете прийти».
Более всех достоин удивления сотник. Ведь он был и жертвователем, и благотворителем; за него ходатайствовали иудейские старейшины. Много ли таких, как он, кто при действительной значимости сохранил бы и глубочайшее смирение? Благодетели Церкви, или нечто значащие люди, как правило, уже не могут стоять со всеми в храме; они норовят быть или в алтаре, или, по крайней мере, на клиросе. Простому рыбаку или всеми презираемому грешнику легче ощущать, кто мы есть пред Богом. Потому-то «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное, и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом». И если апостол Павел не боится обидеть коринфян, указывая, что не много среди них мудрых, сильных и благородных, значит он не сомневается, что они обладают сокровищам веры, которое исключает чувство социальной ущербности и ставит ни во что всякое социальное превосходство.
О стыде
Неделя по Воздвижении
В последнем чтении, посвящённом Кресту, Господь говорит: «Кто постыдится Меня и моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами». Впервые чувство стыда люди испытали, когда нарушили Божью заповедь, вкусив от запретного плода. «В тот миг открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья и сделали себе опоясания» (Быт. 3:7). То есть едва отступили от Бога, как тут же потеряли некий контроль, и почувствовали себя и друг перед другом, и пред Богом обнажёнными, незащищёнными, хоть сквозь землю провалиться. Как и ныне чувствует себя пойманный и обличённый.
Но стыдящийся потому и стыдится, что всё-таки признаёт законы, по которым живут окружающие. А ведь бывают и такие, о которых пророк говорил: «Стыдятся ли они, делая мерзости? Нет, нисколько не стыдятся и не краснеют» (Иер. 6:15).
Бывает же и так, что человек старается жить по заповедям Христовым, а все не только делают противоположное, «но и делающих одобряют» (Рим. 1:32) … А ведь в каждом живёт инстинкт общечеловеческого братства, желание быть со всеми и как все. И если я лишь умом христианин, то прикосновение с грешным, прелюбодейным миром может ввергнуть в сильное уныние. Как говорит поэт, «теория суха, а древо жизни зеленеет». Жизнь бьёт ключом, а я тут со своим юродством Креста и «сказками» о Воскресении! А за спиной у меня – что? Наша внешняя церковная жизнь, если взглянуть сторонним, придирчивым взглядом, очень уязвима для критики. И вот появляется тайная зависть к тем, кто живёт просто и весело; а также – стыд; и за свою веру, и за своих социально неустроенных братьев. Стыдно сделать добро, стыдно быть целомудренным. Стыдно быть честным. А если так, то значит мир не только внешне побеждает: значит ты и по совести принимаешь его правоту. И, понимая опасность такого стыда, Господь не ограничился словами. Он тут же пообещал: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». И вскоре действительно сделал некоторых свидетелями Своего Преображения, чтобы они своими глазами увидели: что на самом деле реально, а что – призрачно; и чтобы сами могли воскликнуть: «Господи! хорошо нам здесь быть» (Мф. 17:4). И не только стыдиться Креста Христова, но и стыдиться своей бедности, своих родных, своей внешности, своего возраста, значит –тоже стыдиться Того, кто создал тебя или попустил тебе стать таким, зная, что именно такое состояние для тебя спасительно.
И дай нам Бог, чтобы наш стыд работал не на нашего врага, а на нас: чтобы стыдиться, когда нас хвалят, чувствуя себя вором, укравшим похвалу у Господа; чтобы стыдиться своих «мудрых» богословских речей, чувствуя несоответствие их твоей жизни. И чтобы стыд за свои грехи не от исповеди отвращал, но не допускал бы снова возвращаться к уже исповеданным однажды грехам.
О сиянии, росте и жатве
Вторник
Сегодня Господь рассказал ещё одну притчу о Царствии Небесном. Он сказал, что оно «подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встаёт ночью и днём, и как семя всходит и растёт, не знает он; ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе». Здесь говорится о таинственном взаимодействии человеческой души с семенем слова Божия. бывает, что даже не вполне осознал услышанное слово, но оно всё равно упало в душу и принялось. Один человек, хотя довольно поздно стал верующим, но – с шести лет помнил, как бабушка рассказывала ему об Иосифе, которого братья из зависти продали в рабство, и что было потом. Всё остальное, прочитанное или услышанное в детстве, забылось, а это – запомнилось. Потому что душа создана Богом, создано для истины, и всякое слово истины падает в душу, как в родную землю. И вот, проходит время, человек живёт, как жил раньше, и вдруг он видит: появился зелёный росток, и душа уже требует более углублённого знания; появляются вопросы: что делать? как жить? что можно, а что нельзя?..
Но иногда хотя и хочет, но ещё не может жить по истине, и задаёт эти вопросы не для того, чтобы выполнить, но – спрашивает со скрытым страхом, что ему запретят и насильно заставят отказаться от чего-то привычного. Он спрашивает: а можно ли смотреть телевизор? А можно ли красиво одеваться? А можно ли работать на такой-то работе? И так далее. Тяжело слышать такие вопросы и тяжело на них отвечать, потому что к христианству тут подход сразу не с того конца. Ведь христианство, это – не тюрьма, порог едва переступишь, как сразу лишаешься всего дорогого и привычного. В землю твоей души упало зерно Царствия Небесного. Ты жил, делал свои дела, ничего не зная о нём, и вот, без твоего старания оно дало росток. Никто тебя не заставляет бросать привычного тебе, и только по поводу прямого греха слово Божие говорит резко и определённо: «ибо опасаюсь, чтобы не найти… у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков …чтобы не оплакивать… многих, которые согрешили прежде и не покаялись». Таковым Апостол даже говорит: «когда опять приду, не пощажу». А об остальных делах человеческих он же говорит: «Все мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1Кор. 6:12).
Твоя главная теперь задача – не затоптать появившийся росток: читай слово Божие и соблюдай молитвенное правило, хоть понемногу, но обязательно каждый день. Хотя бы на два часа в неделю (из ста шестидесяти восьми!) приди в храм Божий для совместной со всей Церковью молитвы. А во всех своих мирских делах внимательно смотри: всё ли тебе идёт на пользу и не стал ли ты рабом чего-либо?.. А Господь в своё время произведёт и колос, и чудесное зерно в колосе. И вкусив этого доброго плода, почувствуешь и горечь других плодов, и бесплодие многих своих дел. И сам вдруг потеряешь вкус к тому, что ранее любил, и сам отвратишься от того, от чего ранее любил, и сам отвратишься от того, от чего ранее считал невозможным отвратиться. Твоя душа, принявшая семя и пронизанная пущенными им корнями, сама захочет доброго и истинного, и с удивлением увидишь, как это самое малое зерно стало «больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные».
А дальше Господь говорит, что едва только «созреет плод, немедленно» посылается «серп, потому что настала жатва». Для нас всякая смерть – случайна, несправедлива, жестока. Но на самом деле она всегда – Божье дело. Сказано: «Немедленно», – чтобы не перезрело и не осыпалось… Будем же уповать на силу принятого нами семени Царствия Небесного. И даже если у нас ещё нет решимости выбрать спасительный тесный путь, будем по крайней мере готовы к тому, что Господь Сам протащит нас этим тесным путём зерна и вытащит из тьмы к свету. И будем помнить, что жатва для земледельца всегда – долгожданный праздник! – ведь ни минутой раньше, ни минутой позже посылает Владыка Свой серп.
О стойкости в бурях
Среда
Однажды Господь с учениками переправлялся через Геннисаретское озеро. «Поднялась великая буря, волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою», а Господь спал. Ученики, поражённые такой безмятежностью, будят его и укоряют: «Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?» А Он, встав, «запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих». И вдруг после такой великой бури сделалась в один миг ещё более «великая душа». А ученики ещё более «убоялись страхом великим и говорили между собою: кто это, что и ветер, и море повинуются Ему?»
По нашему разумению, страх учеников во время бури был вполне обоснованным, но тем не менее – Господь укорил их: «что вы так боязливы? как у вас нет веры?..» Следовательно, хотя лодка «уже наполнялась водою», и смертельная опасность была уже пред их глазами, – они имели права бояться. Значит, Господь к этому времени дал им достаточно доказательств Своей Божественности; значит, человек обязан знать, что очи Господни всегда отверсты на Своё творение; а тем более если ты посвятил себя Богу, сказав: «да будет воля Твоя», – ты должен быть спокоен, равно готов и к жизни, и к смерти, помня слова Апостола: «Жизнь, или смерть… все ваше; вы же – Христовы, а Христос – Божий» (1Кор. 3:22–23).
Во всех стихийных и житейских бурях Господь устами Апостола говорит нам, называющим себя христианами: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы? Самих себя исследывайте». Что же вышли из себя или упали духом? «Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? разве только вы не то, чем должны быть». Да, «разве только вы не то, чем должны быть». Нельзя быть христианином и жить в страхе. Преподобный Иоанн Лествичник писал: «Кто сделался рабом Господа, тот боится одного своего Владыки; а в ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится» (Слово 21).
Но иные не боятся смерти просто по причине окаменённого нечувствия, а некоторые под тяжестью испытаний даже сами её желают. Но вот как раз чего я должен бояться при мысли о смерти, так это – с какими глазами я предстану пред Богом, если здесь не испытаю себя, если не претерплю до конца, если не усвою всех Его уроков, которые Он мне посылает?..
Нет, смерть не снимает с меня обязанности – до самого конца иметь полноту жизни во Христе: и любить врагов, и не отвечать злом на зло, и даже накормить врага, когда он голоден – с меня никто и ничто не снимает этих обязанностей, – хотя бы и весь мир отступил от Христа, хотя бы и те, кого почитаем столпами Церкви, поколебались, и некому было бы ни подать мне примера, не похвалить, ни наказать. «Молим вас, – пишет Апостол, – чтобы вы не делали никакого зла, не для того, чтобы нам показаться, чем должны быть; но чтобы вы делали добро, хотя бы мы казались и не тем, чем должны быть», «ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину». А в другом месте об этом же говорится даже сильнее: «Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема». – Вот, даже такие бури должны мы переносить; вот, такая должна быть в нас сила веры. И оснований для этого более, чем достаточно и вне и внутри нас. Ибо Христос хотя и «распят в немощи, но жив силою Божиею; и мы также, хотя немощны в Нём». И хотя порой покажется, что уже вода залила ковчег нашей Церкви, но вопреки всему «будем живы с Ним силою Божиею».
О легионе бесов
Четверг
Сегодня мы читали, как Господь исцелил бесноватого в стране Гадаринской. Этот человек был необыкновенно страшен. «Он имел жилище в гробах (то есть в пещерах, где хоронили мертвецов). И никто не мог его связать даже цепями; потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разбивал цепи и разрывал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днём, в горах и гробах кричал он и бился о камни». И вдруг этот человек, наводивший на всех ужас, едва увидев «Иисуса из далека, прибежал и поклонился Ему…» Можно себе представить, каков был этот поклон: наверное, как спичка от огня, – так этот одержимый скрючился пред Царём неба и земли, пред страшным врагом бесов и всякого зла! – Потому что и просьба его была в таком же роде: «Что тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня!» – Тот, кто непрестанно и безжалостно мучил свою жертву, имеет наглость просит о себе: «не мучь меня!» – Когда же Иисус спросил: «Как тебе имя?», – то в ответ услышал: «Легион имя мне, потому что нас много». Бесы просили, чтобы Иисус позволил им войти в стадо свиней, которое мирно паслось недалеко, и когда Иисус позволил, всё стадо бросилось с крутизны в море и потонуло.
Вскоре подошли жители той земли, которым пастухи поспешили возвестить о случившемся. Они сами убедились, что наводивший на них страх – теперь «сидит и одет и в здравом уме». И вот, эти, в отличие от одержимого бесами, свободные и нормальные люди стали просить Господа фактически о том же, о чём просил весь легион бесов: «чтобы отошёл от пределов их». Значит, и бесам и этим людям одинаково чужд Иисус: Он им не нужен, Он им враждебен, им плохо с Ним, Источником жизни и бессмертия.
Но бесноватый хоть просил не сам, а бесы из него. Гадаринцы же просили сами, свободно и сознательно, исследовав дело. И Господь изгнал целый легион бесов в один миг, а от гадаринцев Сам смиренно отошёл. Потому что, если человек не свободен, его можно освободить, а если человек – свободен, от кого освобождать? Может быть, именно поэтому весь легион бесов, посланный своим владыкой сатаной на всех гадаринских жителей, вселился в единственного ещё живого человека, чтобы и его добить. А все остальных жителей бесы оставили в покое как духовных мертвецов, которые и сами сделают бесовское дело: отгонят от себя Господа Иисуса, «Который отдал Себя самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века», отгонят, а значит, сами добровольно станут достоянием ада. И Господь отошёл. И один только бывший бесноватый, ранее казавшийся более других чуждым богу, оказался Божьим человеком, и просил Иисуса, «чтоб быть с Ним». Но «Иисус не дозволил ему, а сказал: иди домой к своим и расскажи им, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя». Значит, этот человек настолько окреп в многолетнем противостоянии целому легиону бесов, что Господь счёл возможным, как закваску, бросить его в среду мёртвого, духовно неподвижного народа: может быть, вскиснет хоть что-нибудь, может быть, придёт в спасительное движение.
О сохранении и исправлении веры
Пятница
Сегодня мы читали о воскрешении дочери Иаира, одного из начальников синагоги. Он нашёл Иисуса, пал к ногам Его и умолял, говоря: «дочь моя при смерти; приди и возложи на неё руки, чтобы она выздоровела и осталась жива». Но Господь почему-то не спешит. Он ещё и останавливается, чтобы выяснить, кто в толпе прикоснулся к Нему, и терпеливо ждёт, пока неизвестный откроется… А в этот момент прибегают из дома Иаира и говорят: «дочь твоя умерла; что ещё утруждаешь Учителя?». Но Иисус тотчас говорит ему: «не бойся, только веруй», говорит тотчас, как бы стараясь обогнать слова скорбного вестника, предотвратить их разрушительное действие. «Не бойся, только веруй!» – как будто только в вере отца залог жизни дочери! Как и другому несчастному отцу Господь сказал: «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему» (Мк. 9:23).
И вместе с тем видим, что Господь не всегда требовал веры, чтобы совершить чудо. Иногда Он как раз чудесами, как ударами кремня, возжигал веру людях: «так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской… и уверовали в Него ученики Его» (Ин. 2:11).
Такие разные причинно-следственные сочетания веры и чуда в делах Господних – оттого, Господь бесконечно ценит и самую малую веру, которую находит в человеке. И как, желая накормить пять тысяч человек, Он не стал творить хлебы из ничего, а умножил то малое, что нашлось в наличии, – так и в вопросе веры: видя в человеке, хотя малую, хотя даже неправильную веру, Он не пренебрегает ею; Он не начинает сразу бить огнивом чуда, но раздувает и исправляет её. Потому что вера Иаира была неправильной: он как бы учит Господа, что Тот должен делать: «возложи на неё руки». Он верит, но как бы не в Иисуса, а в определённый метод, в «возложении рук», которым Иисус, по его мнению, в совершенстве владеет. Вот Иисус и остановился, чтобы Иаир своими ушами услышал исповедь кровоточивой, как она получила исцеление, даже ничего не прося, просто с верою прикоснувшись сзади к Его одежде.
Но, исправляя и усиливая, Господь ни в коем случае не ставит непосильных задачи, придя в дом, Он первым делом вселяет в Иаира сомнение в страшной реальности: «девица не умерла, а спит».
Так Господь учит ничего не разрушать до основания, чтобы потом строить на пустом месте. Он учит во всём находить хоть малое доброе и, стараясь не задуть его совсем, с Божьей помощью исправлять и приумножать.
О учителях, наставниках и отцах
Суббота
Сегодня мы слышали такие слова Господни: «… не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы братья; и отцем себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос». Это одно из мест, за которые любят цепляться сектанты. Опираясь на этот текст, они укоряют нас за то, что у нас принято священников называть «отцами». Но сектант, он и есть сектант: он видит усечённо, видит только непосредственно перед собой. А если бы они действительно хотели познать истину, то, во-первых, увидели бы, что здесь одинаково говорится как об отцах, так и об учителях, и о наставниках; они легко нашли бы в Писании, что этот невидимый запрет Христов нарушается Его же Апостолами, ибо ясно сказано: «Иных Бог поставил в церкви… учителями» (1Кор. 12:18). Находим мы в Писании и такое: «Поминайте наставников ваших» (Евр. 13:7) и «Повинуйтесь наставникам вашим» (Евр. 13:17). Наконец находим и такое: «Ибо, хотя у вас во Христе Иисусе благовествованием». Вспомним ещё один текст из Апостола Павла: «… преклоняю колена мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отчество на небесах и на земле» (Еф.3:14–15). Как, оказывается, всё просто и ясно!
Дело в том, что свой запрет Господь положил по поводу фарисейской гордыни, когда они именно себя, как таковых, именовали и учителями, и наставниками, и отцами народа, и величались этим. А должно быть истинное отечество, и наставничество, и учительство – во Христе: и учить не своему, а словами Христовым; и наставлять на жизнь во Христе; и рождать во Христе святым крещением и покаянием. Такой истинный отец, учитель и наставник всегда мыслит о себе с глубочайшим смирением. Он помнит слова Господни: «Больший из вас да будет вам слуга» – и – «кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». Он и учит, что каждый должен разуметь подобных ему не иначе, «как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих». Он подчёркивает. Что единственное, что требуется от домостроителей, – «чтобы каждый оказался верным». Он не ищет угождения людям, не ищет похвалы от них: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы, или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе». «Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь: судия же мне Господь», – Которому он и служит, посланником Которого он и является, как и Сам Господь был посланником Своего Отца.
О званных, призванных и изгнанных
Неделя 14-я
Сегодня мы слышали притчу Господню о том, как некий царь сделал «брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир». Но они «не хотели прийти». Царь посылает новых посланников. Может быть, предыдущие что-то не так поняли, так объясните им: «вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир». Подчеркнём: царь звал их не на работу, не на службу, а на пир. Но они погнушались чужой радостью, у них сразу нашлось «дело поважнее», и они пошли, «кто на поле свое, а кто на торговлю свою». Пренебречь любовью, ничего не требующей взамен, пренебречь заботой и стараниями, – что может быть обиднее и бесчеловечнее? Но они именно так и поступили.
Почему же? – Позванные царём, они, очевидно, были достойны царского приглашения. Но, похоже, они так раздулись в этом своём достоинстве, что сочли его абсолютно своим, забыв, что всякое достоинство в царстве – только от царя! И насколько раздулись, что те, у кого не нашлось под рукой никакого дела, – поступили ещё более откровенно: «схвативши рабов его, оскорбили и убили их».
И тогда царь решил дать достоинство другим, призвать на пир тех, кто ещё не имеет никакого достоинства. Он теперь говорит своим рабам: «пойдите на распутия и всех, кого найдёте, зовите на брачный пир». И рабы собрали всех, кому совсем уж делать нечего, у кого нет ни поля, ни торговли, ни даже дома или родных, кому уж совсем некуда идти. И вот, «брачный пир наполнился возлежащими». Казалось бы, какое чувство поистине нечаянной радости, какое чувство благодарности должны они испытывать, с каким вниманием и предупредительностью должны вести себя! И вдруг «Царь, вошед посмотреть возлежащих, увидел человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошёл сюда не брачной одежде?» А правда, как он мог войти без неё? Ведь брачную одежду давали всем приходящим. Ведь он же видел, что все берут её, видел, что на нём такие лохмотья, к которых нехорошо входить в дом радости. И сколько надо было дерзости и пренебрежения ко всему и ко всем, а главное – к самому царю, чтобы оказаться на пиру всё же без брачной одежды! Ему и оправдаться-то было нечем, поэтому обличаемый царём, он только молчал. Но при этом он и прощения просить не хотел, и даже угодить, по-видимому, не собирался. И царю ничего не оставалось, кроме как сказать слугам: «связавши ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов».
Вот – наша надменность, наша слепота, наша неблагодарность, – когда Господь ещё призывает нас в Свою Церковь, на брак Сына Своего, на Его спасительную Вечерю. Мало того, что не отложили мы ради Господа своих дел, не оставили своих грехов: в лучшем случае грехи сами уже оставили нас по нашей старости или немощи, сделав с нами в своё время всё, что хотели; но мы ещё и пренебрегаем не только церковными правилами, но зачастую и самим духом учения Христова, самыми основными Его заповедями, не желаем даже видеть того, что явно написано. И вроде бы мы тоже на брачном пиру, вроде бы не во тьме, вроде бы нам не плохо. Но это лишь до поры, пока подойдёт к нам не плохо. Но это лишь до поры, пока подойдёт к нам хозяин и потребует отчёта. «Бога призываю во свидетели на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил…» – говорит посланец этого хозяина, и после всех увещеваний предупреждает: «когда опять приду, не пощажу» (2Кор.13:2).
Ведь есть только Бог и безбожие. И только быть либо с Богом, на брачном пире Его Сына, быть в светлой одежде добродетелей, в радости, в палатах Царствия Небесного. А если не там, то, значит, – за пределами жизни и радости, где тьма «внешняя», где поэтому «плач и скрежет зубов», где не богатые и бедные, а – «псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Откр. 22:15). А третьего не дано.