Послание к галатам
(Galatians, letter то the)
Послание к галатам – яркое по стилю письмо порицания и наставления, в котором автор обращается к читателям в прямой и выразительной манере. Будучи от начала до конца направленным против идей и доводов противников, угрожавших увести галатов от истинного благовестил, послание Павла наполнено полемической страстью и колоритными образами.
Зависимость и освобождение. Послание начинается с напоминания, что Христос Своей смертью «избавил нас от настоящего лукавого века» (Гал.1:4). Тема Зависимости, подчинения или рабства, освободиться от которых сам человек не в состоянии, красной нитью проходит через все послание. В нем изображается тяжелое и зависимое положение человека без Христа, к которому галаты могли вернуться. Что касается иудеев, находившихся под законом, «Писание» всех «заключило» (synkleio) под грехом (Гал.3:22). До пришествия веры Израиль был «под стражею» (ephrouroumetha) закона, «заключенным» (synkleio) под законом (Гал.3:23; 4:4–5). Это положение описывается также как «порабощение» (dedoulomenoi) силами, известными как «стихии» или «вещественные начала мира» (stoicheia tou kosmou, Гал.4:3, 8–9). Эти духи изображаются также с помощью образа, относящегося к языческому прошлому галатов, когда они служили «богам, которые в существе не боги» и которых Павел называет «немощными и бедными вещественными началами» (Гал.4:8–9). Картина порабощения дополняется образом «дел», связанных с жизнью под Законом, соблюдением законов и правил, касающихся обрезания, употребления пищи, дней, месяцев и лет (Гал.2:16; 3:2, 5, 10; 6:4; ср. Гал.4:10).
В этот унылый мир порабощения тихо и незаметно был «послан» могущественный Избавитель, «Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных» (Гал.4:4–5). Образ искупления напоминает об освобождении Израиля от египетского рабства. Христос как новый Моисей (подобно Моисею родившийся в находящемся в зависимом положении Израиле) осуществил новый исход. Почему, задает вопрос Павел, эти язычники, бывшие прежде «рабами» (edoulousate) и избавленные от «настоящего лукавого века», должны снова подчиниться «игу рабства» (Гал.5:1)? Это все равно что Израиль вернулся бы в Египет или группа рабов вернулась бы к своему жестокому хозяину.
Дом и семья. В посланиях Павла последовательно проводится мысль о верующих как о семье, и эта точка зрения нашла яркое выражение в Галатам. Прежде всего нам надо представить себе большое процветающее домашнее хозяйство в средиземноморском Древнем мире с многочисленными членами семьи разной степени родства, домашними рабами и даже предками, память о которых сохранялась. Семья, к которой обращался Павел, – это «свои по вере» (Гал.6:10), то есть его «братья» (adelphoi, Гал.1:11; 3:15; 4:12, 28, 31 и т. д.), и Павел как старший брат называет их «дети мои» (Гал.4:19). Все они усыновлены (Гал.4:5) в эту семью как «сыны» (hyioi, Гал.4:5–7) Бога и Его Духом получили возможность называть Бога «Авва, Отче» (Гал.4:6). В качестве сыновей они стали наследниками. Этот семейный статус придал им качественно новое положение, ибо раньше они – как иудеи, так и язычники – были рабами настоящего века. Теперь же в новой семье все человеческие различия потеряли смысл: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского», но все одно во Христе (Гал.3:28).
Этот образ семьи выражает идеал нового человечества, ибо в новом творении стирается и уничтожается грань, разделявшая человеческое сообщество на «обрезанных» и «необрезанных» (Гал.6:15). Христос есть Господь (Гал.1:3) этой семьи, и Павел называет себя «рабом Христовым». Галаты сами могли судить, отвернулся ли Павел от своего Учителя, чтобы угождать кому-то еще (Гал.1:10).
Павел вновь обращается к образу семьи в преподанном галатам уроке родословия – происхождение новой семьи он ведет не от «рабы» Агари, а от «свободной» Сарры (Гал.4:22–26), ибо она – «матерь всем нам» (Гал.4:26). Проповедники «иного благовествования» относятся к другой линии Авраама – они от Агари, а не от Сарры. Будучи потомками Авраама (Гал.3:7), галаты, «семя Авраамово и по обетованию наследники» (Гал.3:29), происходят от «свободной», то есть принадлежат к семье свободных. «Вкравшиеся лжебратия [pseudadelphoi], скрытно приходившие [в Иерусалиме] подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас» (Гал.2:4), теперь начали активно действовать в Галатии. Павел не подчинился им в Иерусалиме, и галатам тоже надо было проявлять бдительность, чтобы не допустить проникновения этого пагубного влияния в свой дом. По примеру своего свободного предка, галатам надлежало «изгнать рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной» (Гал.4:30). А это наследие – Царство Божье (Гал.5:21).
«Рука общения» (Гал.2:9) служит символом семейных связей, имеющих более глубокое значение по сравнению с семейными разногласиями. Но есть также образы отчуждения от семьи: отхода от призвавшего (Гал.1:6), удаления от Христа (Гал.5:4) или «отпадения» от благодати (Гал.5:4). Истинные члены семьи в духе кротости возвращают согрешающих в ее лоно (Гал.6:1).
Образы семьи мы видим и в изображении положения Израиля под законом. В нем Израиль предстает в роли несовершеннолетнего наследника. В качестве «наследника» (Гал.4:1) Израиль ничем не отличался от раба. «До срока [prothesmia], отцом назначенного», он подчинялся «попечителям и домоправителям» (Гал.4:2). Закон был «детоводителем» (paidagogos, Гал.3:24–25), то есть домашним рабом, которому вменялось в обязанность наблюдение за воспитанием и поведением ребенка. В пылу полемики Павла с иудействующими это положение несовершеннолетнего находит еще более яркое выражение в образе рабства как подчинения «вещественным началам» (stoicheia) мира (Гал.4:3, см. выше; дополнительные истолкования см. в DPL, 229–233).
Завет. Важную роль в Галатам играет ветхозаветная символика, связанная с Божьим заветом. Завет, заключенный Богом с Авраамом и его потомками (Быт.15), был подтвержден и ни в коей мере не отменен законом, данным четыреста тридцать лет спустя (Гал.3:17). Право получения наследства основывается на изначальном завете, а не на законе (Гал.3:18). Действенность первоначального завета Павел показывает на примере из повседневной жизни (Гал.3:15) завещания человека (или «последней воли», или «завета» – в Гал.3:15 и Гал.3:17 использовано одно и то же слово, diatheke), которое, будучи скрепленным подписью, не подлежит изменению или отмене. Павел рассчитывал, что этот образ опровергнет аргументацию иудействующих, которые, по всей видимости, представляли Авраама первым прозелитом, получившим повеление сделать обрезание (Быт.17:10) и подчинявшимся всем заповедям, уставам и законам Бога (Быт.26:5). Павел показал, что закон был «дан» позднее по причине «преступлений» Израиля (Гал.3:19), но он не отменил завета, заключенного ранее и основывавшегося на Божьих обетованиях (Гал.3:21). Более того, Павел заявил, что закон ниже обетования, поскольку для него потребовался посредник – Моисей, выступавший от лица двенадцати колен Израиля. Но Бог один (Гал.3:20), и Он изначально заключил завет напрямую с Авраамом, единственным родоначальником одного Божьего народа, объединенного верой (не законом) и происходящего из одного семени – Иисуса Христа (см. Wright).
Если закон был дан из-за преступлений, это означает, что в Израиле накопилось достаточно преступлений, подробно изложенных в исторических рассказах. Говоря о проклятии, которое налагается на всякого, «кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона», Павел напоминает о проклятиях, которым должен был подвергаться Израиль в случае нарушения завета (Втор.27:26; 28:58–68). Эти проклятия действительно налагались на Израиль и достигли кульминации в изгнании народа из земли обетования и благословения. Тень этого проклятия все еще витает над Израилем. Хотя Израиль вернулся на землю, время обновления еще не наступило. Решение проблемы завета Павел находит в Иисусе Христе, принявшем на Себя в качестве представителя Израиля «клятву закона» и Своей смертью на римском кресте исполнившем проклятие, наложенное на висящего «на древе» (Гал.3:13; ср. Втор.21:23). Когда это препятствие закона было раз и навсегда устранено, благословения, обещанные истинным потомкам Авраама, начали изливаться свободно, выходя за рамки верующих в Израиле и распространяясь на язычников (Гал.3:14). В Галатам центральный образ смерти Христа тесно связан с символикой завета.
Иерусалим и Синай. В географических образах Послания к галатам заложен аллегорический смысл. Павел начинает с Иерусалима как символического центра истории Израиля, ставшего теперь средоточием деятельности раннего христианского движения с признанными лидерами, такими как Иаков, Кифа и Иоанн (Гал.2:9). Павел использует традиционный иудейский образ «хождения» в Иерусалим (Гал.1:17–18; 2:1), но отвергает излюбленный символ Иерусалима как превознесенного центра мира (ср. Ис.2:2–3). Его апостольство и благовествование исходят не из властных полномочий и директив, полученных в Иерусалиме, а прямо от Бога чрез Иисуса Христа (Гал.1:1). Это откровение (Гал.1:11–12, 16) с неба. Павел старается показать, что Иерусалим и его лидеры не оказывают на него воздействия центростремительной силы (Гал.1:18; 2:1–2) и что он не признает за его лидерами положения непререкаемых авторитетов или «столпов» (styloi, Гал.2:9) нового храма, то есть церкви.
Такое принижение места Иерусалима на новой карте мира еще больше усиливается противодействием Павла делам иудействующих в Галатии. Из всех образов Иерусалима в Писании Павел использует те, в которых высказывается пророческое осуждение. Эти иудействующие представляют собой миссионеров «иного благовествования», прикрывающихся авторитетом Иерусалима. Наряду со священной горой в Иерусалиме, есть еще гора Синай в Аравии (ср. Гал.1:17). Эта гора, почитаемая в память о грозном откровении Бога, предоставлении закона и раскрытии роли святилища, теперь находится под сенью нового и более значительного откровения.
Иерусалим, прекрасная «дщерь Сиона» (Ис.1:8), принял трагическое подобие Агари, «горы Синайской, рождающей в рабство» (Гал.4:24). Этот образ напоминает сделанное Исаией сравнение Иерусалима, стены которого опустели в результате изгнания, с покинутой женой (Ис.49:14) или с лишившейся детей и бесплодной матерью (Ис.49:20–21). Нынешний Иерусалим, символизирующий религию, основанную на Торе, все еще находится в плену с детьми, рожденными «по плоти».
Обрезание и истязание плоти. Не будь христианские читатели хорошо знакомы с тем, о чем идет речь в Галатам, им могли бы показаться отвратительными используемые Павлом образы, связанные с проставлением на теле отметин и его истязанием. Центральное место занимает образ Обрезания, и в виде имени существительного или глагола он встречается тринадцать раз. Обрезание было знаком на теле, указывавшим на принадлежность к заветному сообществу любого израильтянина мужского пола, и совершение этого обряда выделяло Израиль среди большинства его соседей. Греческое слово peritome буквально означает «урезание по кругу» и в данном случае относится к обрядовому обрезанию крайней плоти пениса. Это была болезненная и кровавая операция, и эту сторону образа не следует упускать из виду для понимания, как он воспринимался взрослыми язычниками-мужчинами, читавшими или слушавшими это послание. В еллинистском языческом мире обрезание не практиковалось и считалось варварским обычаем и извращением. Но для Израиля это был священный обряд с особым значением.
Иудействующие пытались преодолеть сопротивление язычников и их нежелание подвергаться болезненной операции обещаниями получения вечных благ. Но Павел опровергает их аргументацию, показывая физическое выражение этого символа и используя контрдоводы. Яркость его образов проявляется в силе, с которой он отвергает «плотский» обряд; такая позиция была бы немыслима для Павла до его обращения в христианство. С земной прямотой он высказывает желание, чтобы призывающие галатов к обрезанию сами прошли до конца по этому пути и кастрировали себя (Гал.5:12 {«если бы удалены были возмущающие вас»}). Если иудействущие желают совершать увечья над плотью, Павел может посоревноваться с ними: он сам носит «язвы [stigmata] Господа Иисуса» на своем теле (Гал.6:17), истинные телесные свидетельства положения ученика Христова. В этом образе, возможно, имеются в виду реальные рубцы на теле, полученные апостолом в ходе его трудного служения и связанных с ним гонений (напр., 2Кор.11:23–29), наглядные знаки его преданности распятому Господу. Ибо Кровь на кресте и распятие Плоти Христа на кресте Павел рассматривает как поворотный момент создания нового творения. Благодаря соединению с Иисусом «для меня мир распят, и я для мира. Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь» (Гал.6:14).
Проповедующие обрезание стыдятся креста, главного символа истязания плоти, и хотят избежать гонений за провозглашение креста единственным основанием для вхождения в число Божьего народа (см. Кол.2:11–12, где соучастие в смерти Христа выражается в образе «обрезания Христова»; ср. Еф.2:11, 13). Отголосок связанного с Давидом рассказа (1Цар.18:25–27) можно услышать в словах о похвальбе иудействующих собранной ими коллекцией крайней «плоти» галатов (Гал.6:12–13). Павел с нежностью вспоминает о прежней достойной уважения готовности галатов исторгнуть свои очи и отдать их ему ради Евангелия (Гал.4:13–15). Теперь же они, как дикие животные, опустились до того, что «угрызают и съедают» друг друга (Гал.5:15).
Другие образы. В посланиях Павла часто встречаются образы обычных жизненных дел в поле и в городе. Галаты составляли общину, члены которой должны были носить бремена друг друга, разделять заботы и трудности других (Гал.6:2). Но это не означает, что человек может отказаться нести собственный груз, выполнять свою часть работы и заниматься своим делом, ибо ему необходимо выдержать испытание, когда речь заходит о проверке качества труда (Гал.6:4–5). Павел очень заботился о том, чтобы его работа была не напрасной (Гал.4:11), и не хотел вновь созидать то, что сам же разрушил (Гал.2:18). Работа на полях и по дому связывается с образами сева (в плоть или в дух) и жатвы (тления или вечной жизни; Гал.6:8–9), с плодом духа (Гал.5:22) и с образом малой закваски, заквашивающей все тесто (Гал.5:9).
Бог назван «Призывающим вас» (Гал.5:8). Его призвание галатов (Гал.1:6) было призывом к свободе (Гал.5:13), и, хотя галаты ответили на услышанное с верой (Гал.3:2, 5), теперь они, казалось, отходили от Призвавшего их и возвращались к рабству. Бог призвал и Павла (Гал.1:15) по образцу призвания пророков (Ис.49:1, 5). Верующие отвечают на призыв Бога через Духа, Который из их сердец учит языки взывать: «Авва, Отче!» (Гал.4:6). Эта тема речи, как человеческой, так и божественной, получает дальнейшее развитие в стихах, где Павел «говорит» и, вместе с тем, выражает желание присутствовать у них и изменить свой «голос» (Гал.4:20), где «говорит» Писание (Гал.4:30) и где высказываются Божьи обетования (Гал.3:16).
Относясь к своему служению среди язычников как к бегу на длинную дистанцию, Павел хотел получить заверения от иерусалимской церкви, что он не напрасно «бежит и бежал» (Гал.2:2 {«подвел или подвизался»}). Галаты тоже совершали забег: «Вы шли хорошо», – говорит Павел. Но затем произошла внезапная задержка в развитии: «Кто остановил вас?» (Гал.5:7). Христианскую жизнь можно также представить себе как странствие – распространенный еврейский образ жизни по закону. Но в глазах Павла направление в жизни дает уже не закон, а Дух. Поэтому апостол наставляет галатов «поступать по духу» (Гал.5:16), быть «водимыми духом» (Гал.5:18) и «жить [stoicheo] духом» (Гал.5:25).
Павел сознает существование предопределенного Богом расписания событий по времени, не сопоставимого с человеческими расчетами. Есть такие понятия, как «срок, отцом назначенный» (Гал.4:2), наступление «полноты времени» (Гал.4:4) и «свое время» для жатвы (Гал.6:9). Но соблюдение святых периодов времени, предписанных законом, – дней, месяцев, времен и лет (Гал.4:10) – определяется старым календарем, основанным на «вещественных началах». От них надо отказаться в свете наступления полноты времени.
Павел обращается также к образам зачатия, рождения и происхождения. Он использует конкретный еврейский образ «семени» (не «семян», Гал.3:16), говоря о потомстве Авраама, которому было дано обетование. Этот образ символизирует мир, в котором произведение на свет потомства служит средством не получения личного удовольствия или потакания своим желаниям, а включения человека в процесс, основывающийся на Божьих благословениях и их исполнении. Зачатие и рождение предоставляют человеку возможность испытать на себе Божью милость, как, например, в случае с бесплодной женщиной, не знавшей родовых мук и возрадовавшейся своей беременности, в результате которой она становится матерью большего числа детей, нежели имеющая мужа (Гал.4:27, цитата из Ис.54:1). Свои отношения с галатами Павел связывает с образом матери, снова переживающей родовые муки, «доколе не изобразится в вас Христос» (Гал.4:19). Выглядит так, будто галаты вернулись к своему состоянию до рождения.
В напоминании Павла о своем прежнем образе жизни ревнителя отеческих преданий (Гал.1:14) имеется в виду его участие в гонениях на ранние христианские общины (Гал.1:13, 23). Но ревность может также быть положительным качеством, и в глазах благочестивых иудеев она связывалась с такими выдающимися деятелями в истории Израиля, как Финеес (Чис.25:6–13), Илия (3Цар.17:1–4Цар. 2:15) и маккавейские герои более позднего периода. Павел намекает, возможно, на Илию, когда говорит о своем хождении в Аравию (к Синаю?; ср. Гал.4:25) и возвращении затем в Дамаск (Гал.1:17; ср. 3Цар.19:8, 15). Иудействующие высоко ценили ревность, но это была нечистая ревность (Гал.4:17–18). В послании Павла ей противопоставляется динамичная ревность по Евангелию и призыв к галатам принять участие в истинном благовествовании.
См. также: АВРААМ; ЗАВЕТ; ЗАВИСИМОСТЬ И СВОБОДА; ЗАКОН; ИЕРУСАЛИМ; ОБРЕЗАНИЕ; ПОСЛАНИЕ К РИМЛЯНАМ; СИНАЙ; СИОН.
Библиография:
N. Т. Wright, «The Seed and the Mediator: Galatians 3:15–20» // The Climax of the Covenant (Minneapolis: Fortress, 1992) 157–174.