Слово при погребении двух утонувших воспитанников Ярославской семинарии³⁴ сказанное 10 июля 1845 г.

И приидет на тя зло, и приидет на тя внезапу пагуба, и не увеси

(Исх. 47:11)

Не к вам ли, возлюбленные о Господе чада, относится это нерадостное слово Пророка? Предсказанное в нем зло, не есть ли то самое, которое поразило вас, и которое сама премудрость Божия не уничтожила в роде человеческом, и не отменила, а только изменила? Не есть ли это та внезапная пагуба, которая постигла вас, и которой бренный человек нигде предвидеть не может, хотя и встречает ее на каждом шагу? Но вы молчите. Сразившее вас зло сковало ваш язык и ваше слово, безмолвием могильным. Нашедшая на вас пагуба крепко замкнула и запечатала ваши уста, до последней трубы Архангела. За то, наши гробы, эти мрачные жилища праха и тления, эти неизбежные ложа, на которые вы возлегли уже, а мы еще возляжем, – гробы ваши самим безмолвием как бы говорят за вас, вещая к нам языком научения.

Приблизимся, братья, к сим жилищам мрака и ужаса и вслушаемся в эти вещания, в эти уроки, которые слышатся через них, как бы из той страны, в которую все идут, и из которой нет возврата. Они должны быть очень близки к каждому из нас.

Усопшие восхищены из среды живых в то время, когда поприще жизни их только что начиналось. Крепкая юность их, кипевшая жизнью и надеждами долгоденствия, вдруг посечена невидимой рукой, как цвет полевой, как былье травное. Между тем, вот дряхлая, отжившая старость еще влачит дни жизни своей, служа бременем себе и другим, и ища, яко сокровища, смерти, и не улучая оной (Иов. 3:21,22). Что это значит? Как понимать эти явления? Но погодите. Подобные явления не единственные в мире. Загляните сюда, под эти кровы роскоши и неги, и посмотрите, как нередко упивающиеся потоком чувственных наслаждений умирают на мирном ложе, даже напутствуемые Церковью и укрепляемые утешениями веры и благодати, а не вкусившие сладостей житейских оканчивают живот свой, как и сии юноши, то в волнах и в пламени, то под молниеносными ударами громов небесных, то от ядовитого лезвия злобы и коварства. А это, что за случаи, о коих так много и часто говорят и слово Божие и опыт, – что за случаи среди нас, что путь законопреступных спеется (Псал. 36:8) и длится, что нивы ядущих пиющих и веселящихся угобжаются и от росы неба, и от тука земли, и что щедроты небесные изливаются на людей, с сердцем невнемлющим стонам убожества и нищеты, между тем, как истинные рабы Божии, очень нередко едят хлеб, орошаемый потом и слезами, живут среди непрерывных лишений и озлоблений, и мало того, что злостраждут целую жизнь, скитаясь и воздыхая, но иногда и умирают, яко злодеи (2Тим. 2:9.)? Что же это значит? Где искать разрешения на подобные недоумения? Здесь ли на земле, и в этом ли мире стихийном, где стихийное мудрование не представляет лучшего решения, как то, что мы и рождаемся самослучайно и живем по произволу какой-то судьбы, никем не управляемой, но всем управляющей, и умираем, подобно скотам, по безотчетному и слепому стечению обстоятельств (Прем. 2:2,3; Еккл. 3:19)?

Нет, братия, нет, слышится от гробов сих. Не в этом мире откровение таин мироправления; не здесь, где все видится гадательно и как бы сквозь тусклое стекло (1Кор. 13:12), – не здесь разъяснение кажущихся противоречий, а там, в мире ином, пред лицом Бога духов и всякой плоти, коему мы предстоим. Там, тот перст всемогущий, коим не только движутся все миры, но и направляются все события в них к одному премудрому и благому концу. Там, то вечнонеизменное и непостижимое сочетание милости и истины, долготерпения и правосудия, святости и премудрости, коими определяются наше рождение, наша жизнь и наша смерть. Благоговейте, возлюбленные, перед этой непостижимостью святых судеб Божиих, и прежде времени не судите о том, что выше суда человеческого. И для вас придет свое время, свой день, когда Господь приведет и явит во свете тайная тьми (1Кор. 4:5). А теперь, доколе для вас продолжается день дела и делания на земле живых, работайте Господеви со страхом и радостью, ходите пред Ним непорочно, как пред Владыкой мира и жизни человеческой, не только благим, но и правосудным. Наипаче же смиряйтесь под крепкую руку Его, да знаменается на вас, и в жизни, и в смерти, свет лица Божия не столько в суде и правде, сколько в долготерпении и благости.

Это урок первый, но вот и второй!

Все, что существует на земле, сотворено во славу Божию и на службу человека. И водная стихия, между прочим, сотворена для того, чтобы служить нам к поддержанию жизни, к утолению жажды, к освежению и укреплению сил. Но вот, в том самом, что должно бы служить средством к продолжению жизни, несчастные братья наши встретили для себя сколько нечаемую, столько же и лютую смерть. Быстрина ручная так благотворно служившая доселе им росоносной баней во дни томительного зноя, на сей раз поглотила их живыми, и таким образом сделалась для них как бы шеолом – могилой. Увы! Что значит это столь скорбное и болезненное явление? Не то ли, братья, что и всем нам более или менее угрожает множество опасностей во всякую минуту? Не то ли, что и каждого из нас окружают, так сказать, разные виды смерти на каждом шагу? Всмотритесь пристальнее в жизнь свою, и вы увидите, что мы действительно, как бы висим над бездной ничтожества, в которую можем пасть каждое мгновение, и если не падаем, то потому, что невидимая десница Божия держит нас своим благоволением.

Я не говорю о тех изнурительных трудах и занятиях, кои преждевременно приближают нас ко гробу, и пресекают дни жизни нашей внезапно; не говорю о тех страстных наслаждениях, среди которых изможденная нить жизни нередко прерывается вдруг; не говорю о грубой невоздержности в пище и нити, об объедении и пьянстве, среди которых многих поражает смерть бесславная и неожиданная; не говорю о подобных случаях потому что они, частью выходят из круга обыкновенных, а частью могут еще быть предотвращаемы осторожностью и благоразумием. Но сколько есть случаев нечаянной смерти, так сказать, обыденных и неотвратимых никакой мудростью людской? Обычный хлеб, коим утоляем голод, простое питие, коим освежаем члены тела, этот воздух, коим дышим, этот огонь, коим согреваемся, эта земля, по коей ходим, это небо, под коим живем, сами дома, в коих укрываемся от вредного влияния перемен воздушных, сами ложа, на коих возлегаем для отдыха и восстановления сил изнемогшей плоти, словом: все, что окружает нас, не может ли причинить нам смерти таким или другим образом, но смерти неотразимой и внезапной.

Да, друзья и братия, – слышится как бы подтверждение от гробов сих, – мрежа всегубительства, уловившая нас во глубине водной, действительно не для одних нас и не там только была простерта. Она есть всегда и везде и для всех вас. И если из многих, но недоведомым судьбам Божиим, взяты мы двое, прочие же оставлены; если праведное непощадение открылось только над нами, над вами же благость Божия и долготерпение,       то умейте восчувствовать эту благость вы, оставшиеся на земле живых, – умейте восчувствовать всей крепостью существа вашего, чтобы вам удержаться в этой благости (Рим. 11:22) и быть достойными ее. О если бы вы могли ведать и чувствовать те болезни смертные и беды адовы, кои мы испытали и вытерпели при насильственном расторжении наших душ с телами? Каким неоцененным даром Божиим показалась бы вам теперь ваша жизнь? Благодарите же Отца Небесного и словом, и делом за Его к вам благоутробие; благодарите Его вечер, утро и полудне за то, что дверь милосердия Его к вам еще не заключена, и что, живя на земле, вы можете верой водворить в себе Христа и царствие Божие. Пользуйтесь, и благами земными по намерению Божию, но пользуйтесь, не как дети неосмысленные, кидаясь на все с увлечением, но как сыны света и благодати, шествуя всюду златой срединой и осторожно, не преступая ни в чем меры и не вдаваясь в излишества. Братья! Господня земля и все, что на ней, исполнено присутствия Вседержителя, исполнено Его силы всезиждущей и всеохраняющей. Однако же не думайте, чтобы всюду сущий Господь и Зиждитель мира, всюду творил чудеса для спасения невоздержных и дерзких. И всезиждущая сила Божия никого не спасает от намеренных безрассудств, если только мы явно небрежем о своем спасении, и с сознанием бросаемся в зияющую перед нами бездну погибели.

Таков урок второй! Имеяй уши слышати да слышит.

Но примечаете ли, братия, что еще что-то слышится от гробов сих. Мы, – как бы так вещают усопшие, – мы исполнены будучи жизни, процветая здравием и юностью, обладая крепкими силами и бодростью, и уже оканчивая указанное нам Промыслом поприще образования, лишь только думали наслаждаться плодами многолетних трудов, а жало смерти, скрывавшееся среди предметов жизненных и житейских, неисцельно уязвило само сердце наше. Мы думали, что Ангел благостыни небесной хранит нас для будущего служения в Церкви Христовой, а нас стерег уже, стоявший за нами, лютый ангел пагубы, и поразил нас прежде, чем мы могли подумать о поражении. Среди обычных занятий и забот о предстоявших испытаниях земных и о суде человеческом, нам, и за минуту до смерти, не приходили на мысль ни смерть, ни суд Божий. И вот эта смерть нас сразила; вот этому суду, – суду не всеобщему, но тем не менее страшному и святому уже предстоим. Что будет с нами? Увы! Нас объемлет невыразимый трепет, и мы в смертельной тоске, как бы влаемся между страхом осуждения и надеждой помилования. О, братия, не откажите в сердечном вздохе и молитве к Спасителю и Судии, да растворит милостью Свой суд над нами, и да покроет от взоров грозного правосудия Божия грехи юности нашей виссоном оправдания заслуг Своих. Но молясь о нас, молитесь и о себе, да не внидите в напасть. Среди всех ваших занятий жизни, среди самых наслаждений и радостей, памятуйте всегда о смерти и суде; ведите себя каждый день так, как будто бы он был последний, и лютая внезапная пагуба не постигнет вас во веки.

Вот, братия, урок третий и последний, – урок, сколь ни часто повторяемый перед нами, но едва ли не чаще забываемый всеми и каждым из нас. Кто не знает, что все мы, как овцы заколения ежечасно упасаемся смертью, и между тем не думаем о часе смертном? Кто не знает, что мир сей есть ратное поле, на котором каждый день все мы с утра до утра сражаемся со смертью, – с этим врагом лютым и неодолимым? Вчера мы возвратились с поля битвы невредимы, а сколько жертв из среды человечества там пало и потреблено от земли живых? Сегодня мы опять уже вступили в бой; опять сражаемся с ангелом-всегубителем; опять обороняемся от его тлетворных уязвлений, и кто знает, возвратимся ли опять целы, и пощадит ли нас всеуязвляющая стрела его и ныне, как вчера?

О как все это обязывает нас, братия, к той непрерывной бдительности над собой, и к той осторожности, с коей мы должны ходить по временной стезе жизни, не яко же не мудри, по яко же премудри, искупующе время, яко дние лукави суть (Еф. 5:15)! Сделавшись грешными, мы сделались и смертными, а смертным всего приличнее и нужнее памятовать о смерти, и стараться каждый час, каждую минуту употреблять в пользу своего спасения, тем паче, что время прекращено есть прочее (1Кор. 7:29), и многим, многим из нас уже не жить столько, сколько прожили. А между тем, когда смерть сразит нас, одни дела наши пойдут в след за нами; они одни предстанут с нашей совестью и на суд загробный, и благо нам, если эти дела будут радостны и светлы, как утро Божие! Тогда и сами мы возрадуемся и просветимся в царствии Отца Небесного, и радости нашей никто же возмет от нас (Mф. 13:43; Иоан. 16:22).

Напишем же, братья, эти уроки на скрижалях сердца нашего. Не Моисей и Пророки изрекли нам их, а сии мертвые, умершие внезапно, но не вне ограды Христовой, и следственно не в отчуждении от завета обетования (Еф. 2:12), и тем паче не без надежды на блаженное бессмертие. Суды Божии неисследимы. Но во всяком случае, предавая участь усопших неисследному милосердию Божию, присовокупим к молитвам Церкви и наши пламенные моления о них, да простит им Господь всякое согрешение и да вчинит души их в вечные обители света и блаженства.

Господи! Веруем, что бездна милосердия Твоего необъятнее бездны грехов всего мира. Итак, ради Твоих же безмерных щедрот, ради Твоей же бесценной крови, которую Ты пролил на кресте за грехи всех верующих в Тебя, помилуй отроков сих и упокой души их во свете лица Твоего. Аминь.