ЧАСТЬ III. Святоотеческое Учение о Сотворении Мира

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Следующее письмо было написано отцом Серафимом доктору Александру Каломиросу, православному греку, медику, церковному писателю и «христианскому эволюционисту» Это ответ отца Серафима на письмо доктора Каломироса, в котором последний пытался показать, что Священное Писание и учение святых Отцов совместимы с современной эволюционной теорией. Согласно док­тору Каломиросу, Адам был «эволюционировавшим зверем», кото­рый на определенной стадии своего эволюционного развития полу­чил благодать Божию и таким образом стал человеком. Доктор Каломирос писал: «Когда Господь Бог вдунул в лице Адама дыхание жизни, тогда эволюционировавший зверь становится умным со­зданием... Я не удивлюсь, если тело Адама было во всех отношени­ях телом обезьяны... Биологически Адам находился, вероятно, на стадии ниже по эволюционному развитию, чем современный чело­век... Он является продолжением вершины лестницы эволюцион­ного развития антропоидов. Человек происходит не от обезьяны, но от иной ветви антропоидов с параллельным эволюционным раз­витием. Мы не располагаем никакими доказательствами, кото­рые позволили бы нам сделать вывод о том, на какой стадии эволюции Божие дыхание жизни было дано животному». Ответ отца Серафима доктору Каломиросу, опубликованный посмертно в Журнале Богоявления (осень 1989 – зима 1990), а позднее в сокращенном виде в Деятельном христианине (весна/зима 1998), становится своего рода введением в святоотеческое учение о сотворении мира и определенным опровержением совре­менной теории эволюции. Здесь письмо разделено на главы, им даны заголовки редактором данного издания. Дополнительно о переписке отца Серафима с доктором Каломиросом см.: Предисловие Редактора и избранные письма отца Серафима в Части V.

Дорогой доктор Каломирос,

Господь наш Иисус Христос да будет с Вами.

Наконец пишу ответ на Ваше письмо об эволюции. В ответе отражен взгляд нашего Братства на этот вопрос. Повторяю, что я даю ответ не как «эксперт» по святым Отцам, а как человек, любящий святых Отцов, – надеюсь, как и Вы. Большая часть приведенных мною здесь цитат из святых Отцов переведена мной из русских святоотеческих изданий XIX века, а частично из английских переводов XIX века, напечатанных в эрдмановой серии «Никейские Отцы». Даю источники как можно полнее, чтобы Вы могли прочесть их по-гречески. Если у Вас есть воп­росы по этим иди другим отеческим цитатам, буду рад обсудить их с Вами. Я вовсе не стараюсь выискивать цитаты «в подтвер­ждение моей точки зрения», и Вы сможете убедиться, что я вклю­чаю и цитаты, которые не «подтверждают моей точки зрения», так как я прежде всего и всего лишь заинтересован в том, чтобы выяснить, что думали святые Отцы по этим вопросам, ибо я считаю, что и нам следует думать так же. Христос Бог да благо­словит меня говорить правдиво.

Вопрос «эволюции» крайне важен для православных хрис­тиан, так как с ним связаны многие проблемы, прямо затрагива­ющие наше православное учение и мировоззрение: об относи­тельном достоинстве науки и богословия, о современной философии и святоотеческом учении; об учении о человеке (антропологии); о нашем отношении к писаниям святых Отцов (принимаем ли мы всерьез их труды, либо же мы прежде всего веруем в современную «мудрость», мирское мудрование, и при­нимаем учение святых Отцов, только если оно не противоречит этой «мудрости»?); о нашем толковании Священного Писания, в особенности Книги Бытия. Ниже я коснусь этих тем.

Прежде, чем приступить к рассмотрению вопроса об эволю­ции, следует четко уяснить, о чем идет речь. Говорю это, потому что имею опыт, когда, к великому удивлению, весьма ученые люди говорили так, как если бы знали все по этому предмету, но однако совершали самые элементарные ошибки, показывавшие, что они многого не знают об этом. В частности, почти все пишу­щие об эволюции считают, что знают, что такое эволюция, но их высказывания говорят о весьма смутном ее понимании. Вопрос об эволюции далеко не простой, и в умах людей, даже право­славных, он так запутан, что мы не можем даже говорить о нем, пока точно не убедимся, что знаем, о чем говорим.

Вы нас попросили «тщательно очистить ум от всяких запад­ных концепций, будь то богословские, философские или науч­ные». Уверяю Вас, что я попытался это сделать и далее везде в данном послании буду стремиться избегать рассуждений с по­зиций западных концепций, так как согласен с Вами, что эти концепции искажают предмет суждений, и с их помощью не понять вопроса эволюции. Но и я в свою очередь прошу Вас тщательно очистить Ваш ум от каких-либо предвзятых кон­цепций по вопросу эволюции, которые у Вас могли быть – будь то изученное в школе, прочитанное в научных книгах, что Вы можете думать об «антиэволюционистах», и что могли ска­зать по этому поводу греческие богословы. Давайте рассуждать вместе, не на манер западных рационалистов, а как православ­ные христиане, любящие святых Отцов и желающие понять их учение, а также как мыслящие существа, которые не принимают учения любых современных «мудрецов», будь то богословы, философы или ученые, если это учение расходится с учением Священного Писания и святых Отцов и исходит из какой-либо чуждой философии.

Прежде всего, я полностью с Вами согласен, когда Вы гово­рите: «Не следует путать чистую науку с разными философски­ми теориями, написанными, чтобы объяснить факты, открытые наукой. Одно дело – факты (чистая наука), другое – их объяс­нение (философия)».

Прежде всего должен Вам сообщить, что когда-то я всеце­ло верил в эволюцию. Верил не потому, что я очень много об этом думал, а просто потому, что «все в это верят», потому что это «факт», а как можно отвергать «факты»? Но потом я на­чал глубже задумываться над этим вопросом. Я начал пони­мать, что очень часто выдаваемое за «науку» вовсе не есть факт, а философия, и стал тщательно различать научные факты и на­учную философию. Спустя много летя пришел к следующим выводам:

а) Эволюция – совсем не «научный факт», а философия.

б) Это ложная философия, изобретенная на Западе в каче­стве реакции на католическо-протестантскую теологию и за­маскировавшаяся под «науку», чтобы вызывать к себе уважение и обманывать людей, которые согласны принять научный факт (на Западе почти все современные ошибочные учения поступа­ют также; даже «Христианская наука» претендует на «научность», также и спиритизм, разные индуистские культы и прочее).

в) Она противоречит учению святых Отцов в очень многих пунктах.

Я намеренно привел свои выводы прежде, чем объяснить их Вам, чтобы дать Вам остановиться и подумать: уверены ли Вы, что оставили все предвзятые концепции об эволюции и готовы мыслить четко и бесстрастно об этом предмете? Готовы ли Вы допустить, что в том, что я Вам собираюсь сообщить, есть какая-то правда? Должен Вам откровенно сказать, что большинство «эволюционистов» после этих слов скажут: этот человек сумас­шедший, он отрицает факты. Полагаю, что Вы, по крайней мере, готовы дочитать до конца то, что я Вам предложу, пытаясь осно­вывать все целиком на святых Отцах. Если я ошибусь, надеюсь, Вы мне укажете.

Многие споры между «эволюционистами» и «антиэволю­ционистами» бесполезны по одной основной причине: они обычно говорят о разных вещах. Каждый из них подразумевает что-то одно, когда слышит слово «эволюция», другой же нечто другое; и они спорят впустую, так как разумеют не одно и то же. Поэтому, чтобы избежать двусмысленности, я Вам точно скажу, что я понимаю под словом «эволюция», определение это есть во всех учебниках по эволюции. Но вначале я должен Вам ука­зать, что в Вашем письме слово «эволюция» имеет два совер­шенно разных значения, а Вы пишете как бы об одном. Вы здесь не сумели отличить научного факта от философии.

а) Вы пишете: «Первые главы Святой Библии – это не что иное, как история творения, прогрессирующего и завершаемого во времени... Творение не пришло в бытие мгновенно, но пре­терпело ряд последовательных появлений, развитие в шесть разных «дней». Как еще назвать этот прогресс творения, как не эволюцией?»

Отвечаю: все, что Вы говорите, верно, и если желаете, можете называть этот процесс «эволюцией», – но не в этом весь спор­ный момент об эволюции. Все учебники определяют эволюцию через конкретную теорию, излагающую, как творения пришли в бытие во времени: ПОСРЕДСТВОМ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОД­НИХ ТВОРЕНИЙ В ДРУГИЕ, «ПРОИСХОЖДЕНИЯ СЛОЖ­НЫХ ФОРМ ИЗ БОЛЕЕ ПРОСТЫХ» В ХОДЕ ЕСТЕСТВЕН­НОГО ПРОЦЕССА, ЗАНИМАЮЩЕГО БЕСЧИСЛЕННЫЕ МИЛЛИОНЫ ЛЕТ (Storer, «General Zoology»). Далее, когда Вы говорите об «эволюционировавшем звере» Адаме, Вы этим по­казываете, что и Вы верите в эту конкретную научную теорию. Надеюсь Вам показать, что святые Отцы не верили в эту конк­ретную научную теорию, хотя это, конечно, не самый важный аспект учения об эволюции, а главная ошибка заключается в понимании природы человека, как я далее покажу.

б) Вы говорите: «Все мы пришли в бытие посредством эво­люции во времени. Во чреве матери каждый из нас был сначала одноклеточным организмом... и наконец сформировавшимся человеком». Конечно, все так считают, будь то «эволюционис­ты» или «антиэволюционисты». Но это ничего общего не име­ет с учением об эволюции, о котором идет спор.

в) Далее Вы говорите: «Адам был какой расы, белой, негри­тянской, краснокожей или желтой? Как получилось, что мы так различаемся между собой, тогда как мы потомки одной пары? Не является ли разделение человека на расы продуктом эволю­ции?»

Отвечаю снова: нет, слово «эволюция» означает не это! Су­ществует множество книг, рассматривающих вопрос об эволю­ции с научной точки зрения. Вы, возможно, не знаете, что мно­гие ученые отрицают факт эволюции (то есть происхождение всех существующих творений из других через превращение), а очень многие ученые утверждают, что невозможно узнать с помощью науки, истинна ли теория эволюции или нет, так как нет свидетельств, убедительно доказывающих или отвергающих ее. Если хотите, я в другом письме могу обсудить с вами «науч­ные свидетельства» эволюции. Уверяю Вас, что если Вы подой­дете к этим свидетельствам объективно, без каких-либо предвзятостей в отношении того, что Вы там найдете, то обнаружите, что нет ни одного свидетельства в пользу существования эво­люции, которое нельзя было бы объяснить через теорию «осо­бого творения».

Поймите, пожалуйста, что я не говорю Вам, что могу научно опровергнуть теорию эволюции, я только говорю, что эволю­ционную теорию нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть че­рез науку. Те ученые, которые говорят, что эволюция – это «факт», на самом деле толкуют научные данные в соответствии с некоей философской теорией, – а те, которые говорят, что эволюция – не факт, тоже толкуют данные в соответствии с другой фило­софской теорией. Одной чистой наукой нельзя ни доказать, ни опровергнуть окончательно «факты» эволюции. Вам также сле­дует знать, что написано много книг о «трудностях эволюцион­ной теории».

Если хотите, буду рад обсудить с Вами некоторые из этих трудностей, которые невозможно было бы объяснить, если бы эволюция была «фактом».

Хотелось бы, чтобы Вы знали: я совсем не отрицаю факта изменений и развития в природе. Да, взрослый человек разви­вается из эмбриона; да, огромное дерево вырастает из желудя; да, возникают новые разновидности или организмы, будь то «расы» человека или породы кошек, собак и фруктовых деревь­ев, – но все это не эволюция: это только изменчивость в пре­делах определенной разновидности или вида; она не доказыва­ет и даже не предполагает (разве только Вы уже веруете в это в силу ненаучных причин), что одна разновидность или вид, раз­виваясь, становится другой, что все ныне живущие создания являются продуктом такого развития из одного или несколь­ких примитивных организмов. Считаю, что именно об этом говорится в учении св. Василия Великого в «Шестодневе», и сейчас я это покажу.

В Беседе V «Шестоднева» свят. Василий пишет:

«Посему да не отчаивается в себе никто из провождающих жизнь во грехе, зная, что как земледелие изменяет качество растений, так попечительность души о доброде­тели может одержать верх над всякими недугами».

Никто, ни «эволюционист», ни «антиэволюционист» не станет отрицать, что «свойства» творений могут изменяться; но это не есть доказательство эволюции, если нельзя показать, что один вид можно изменить в другой, и больше того, что каждый вид изменяется в другой в непрерывной последовательности, нисходящей к самому примитивному организму. Ниже я при­веду, что говорит по этому поводу св. Василий Великий. Святитель Василий пишет:

«Говорят: как же земля приносит семена по роду, а между тем часто, посеяв пшеницу, собираем это черное пшеничное зерно? Но это не изменение в другой род, а как недуг и болезнь семени. Здесь пшеница не перестала быть пшеницей, но почернела от обожжения, как можно видеть из самого названия. Загорев от чрезмерной стужи, она приняла другой цвет и вкус» (Шестоднев, V).

Похоже, святитель Василий Великий не верит в «изменение в другую разновидность», – но я не принимаю это за убеди­тельное доказательство, так как желаю знать, чему в действи­тельности учит св. Василий Великий, а не делать собственного произвольного вывода из его слов. Все, что в действительности можно сказать об этом отрывке, – это то, что святитель Васи­лий признает какое-то «изменение» пшеницы, которое не есть «изменение в другую разновидность». Такого рода изменение не есть эволюция.

Святитель Василий Великий пишет:

«Некоторые заметили даже, что срубленные и обожжен­ные сосны превращались в дубы» (Шестоднев, V).

Эта цитата, в сущности, ничего не доказывает, и я потому только ее привожу, что и другие приводили ее, чтобы показать, что Святитель 1). верил, что одна разновидность тварей на са­мом деле изменяется в другую (но ниже я покажу, чему в дей­ствительности учит свят. Василий об этом предмете); и 2). что свят. Василий Великий делал научные ошибки, поскольку его утверждение неверно. Здесь я должен изложить элементарную истину: современная наука, когда имеет дело с научными фак­тами, обычно действительно знает больше, чем святые Отцы, и святые Отцы вполне могли ошибаться насчет научных фактов; мы не научных фактов ищем у святых Отцов, а истинного бого­словия и истинной философии, основанной на богословии. Все же представляется, что в этом конкретном случае св. Василий Великий научно прав, так как и поистине часто случается, что в сосновых лесах бывает сильный подрост из дубов (лес, где мы живем [обитель отца Серафима в Платине, Сев. Калифорния – прим. ред.], и представляет, собственно, подобный смешанный сосново-дубовый лес), и когда сосну выжигают, дубы быстро растут, производя изменение соснового леса в дубняк за 10–15 лет. Это не эволюция, а другой род изменений, и мы сейчас увидим, что святитель Василий не мог верить, что сосна факти­чески преобразуется или эволюционирует в дуб.

Посмотрим теперь, как относился св. Василий Великий к «эволюции» или «неизменности» видов. Он пишет:

«Итак, всего несомненнее, что в каждом растении или есть семя, или скрывается некоторая семенная сила. И это значит слово: породу. Ибо отпрыск тростника не произ­водит маслины, а напротив того, от тростника бывает дру­гой тростник, и из посеянных семян произрастает срод­ное им. И, таким образом, что при первом сотворении возникло из земли, то соблюдается и доныне, чрез сохра­нение рода последовательностью преемства» (Шестоднев, V, 2).

Еще святитель Василий пишет:

«...Природа существ, подвигнутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся, и разрушающую­ся тварь, сохраняя последовательность родов посредством уподобления, пока не достигнет самого конца; ибо коня она делает преемником коню, льва – льву, орла – орлу, и каждое животное, сохраняемое в следующих одно за дру­гим преемствах, продолжает до скончания вселенной. Никакое время не повреждает и не истребляет свойств в животных. Напротив того, природа их, как недавно со­зданная, протекает вместе со временем» (Шестоднев, IX, 2).

Представляется вполне очевидным, что св. Василий Великий не верил в превращение одной твари в другую, а тем менее в то, что каждая ныне существующая тварь эволюционировала из некоторой другой, и так далее до самого примитивного орга­низма. Это современная философская идея.

Должен Вам сказать, что я не считаю этот вопрос имеющим сам по себе особенное значение. Далее я буду рассматривать гораздо более важные проблемы. Если бы это был действитель­но научный факт, что одна тварь может преобразовываться в другую, я бы без труда поверил в это, так как Бог может делать все, что угодно, и мы сейчас можем наблюдать преобразования и развитие в природе (эмбрион становится человеком, желудь – дубом, гусеница – бабочкой) столь поразительные, что легко можно поверить в «эволюцию» одного вида в другой. Но нет убедительных научных доказательств, что такое когда-либо происходило, тем менее, чтобы это был универсальный закон Вселенной, и чтобы все ныне живущее произошло в конечном счете от какого-то примитивного организма. Святые Отцы, это совершенно ясно, не верили в какую-либо такую теорию, пото­му что теория эволюции изобретена лишь в недавние времена. Это есть продукт современного западного образа мыслей, и, если желаете, могу потом показать Вам, как возникла эта теория в русле современной философии, начиная с Декарта, задолго до того, как были получены ее «научные доказательства». Идея эво­люции совершенно отсутствует в Книге Бытия, согласно кото­рой каждая тварь создана «по роду своему», и не «изменена в другую». И святые Отцы, как я подробнее покажу ниже, прини­мали текст Книги Бытия совсем просто, не выводя из него ка­ких-либо «научных теорий» или аллегорий.

Теперь Вы поймете, почему я не принимаю Ваших цитат св. Григория Нисского о «восхождении природы от малейшей к совершенной» в качестве доказательства эволюции. Что касает­ся священной Книги Бытия, то я считаю, что там действительно говорится об упорядоченном творении по стадиям, но нигде ни в Книге Бытия, ни в писаниях св. Григория Нисского не утвер­ждается, что один род творения был преобразован в другой, и что все творения произошли таким образом! Я совершенно не со­гласен с тем, что Вы говорите: «Описание творения в первой главе Книги Бытия в точности соответствует его описанию современ­ной наукой». Если под «современной наукой» Вы имеете в виду эволюционную науку, то, я считаю, Вы ошибаетесь, как я и ука­зал. Вы сделали ошибку, приняв, что развитие, описываемое в Книге Бытия, у св. Григория Нисского и у других Отцов, есть то же, что описывается в учении об эволюции; но этого нельзя принимать или брать как само собой разумеющееся – Вы дол­жны это доказать, и я с удовольствием позже рассмотрю с Вами «научные доказательства» за и против эволюции, если пожелаете. Развитие творения в соответствии с Божиим планом – это одно; современная научная (а фактически философская) теория, кото­рая объясняет развитие через преобразование одного рода тварей в другой, начиная с одного или нескольких примитивных орга­низмов, – это совсем другое. Святые Отцы не придерживались этой, современной нам, теории; если Вы сможете показать мне, что они ее придерживались, рад буду выслушать Вас.

Если, с другой стороны, под «современной наукой» Вы име­ете в виду науку, которая не связывает себя с философской теорией эволюции, я все же не соглашусь с Вами; и ниже пока­жу, почему я считаю, согласно со святыми Отцами, что совре­менная наука не может достичь вообще каких-либо знаний Шести Дней Творения. Во всяком случае очень произвольной является идентификация геологических залеганий с «периода­ми творения». На пути такого наивного сопоставления Книги Бытия и науки встает множество трудностей. Считает ли, в са­мом деле, «современная наука», что травы и деревья существова­ли в течение длительного геологического периода до того, как появилось солнце, которое было создано лишь на Четвертый День? Я думаю, Вы совершаете серьезную ошибку, увязывая Вашу интерпретацию Священного Писания с определенной научной теорией (которая совсем не есть «факт»). Я считаю, что мы не должны увязывать нашего истолкования Священного Писания ни с какой научной теорией, будь то «эволюционная» или другая. Лучше примем Священное Писание, как учат нас святые Отцы и не будем спекулировать о том, как шло творение. Учение об эволюции есть современная спекуляция о том, как шло творение, и оно (это учение – ред.) во многих аспектах противоречит учению святых Отцов, что я и покажу ниже.

Конечно, я принимаю Ваши цитаты из св. Григория Нисско­го; я находил у святых Отцов и другие, подобные им. Конечно, не стану отрицать, что наша природа (природа человека – прим. ред.) является отчасти животной, и что мы связаны со всем тво­рением, и это единство поистине чудное. Но все это не имеет никакого отношения к эволюционному учению, тому учению, которое определяется во всех учебниках как учащее о происхож­дении всех существующих ныне тварей от одной или более примитивных через процесс преобразования одной разновид­ности в другую.

Далее, Вам следует уяснить (а теперь я начинаю подходить к важным поучениям святых Отцов по этому предмету), что сам св. Григорий Нисский, вполне очевидно, не верил во что-либо, похожее на современное эволюционное учение, ибо он учит, что первый человек, Адам, был создан Богом непосредственно, а не порожден, как другие люди. В своей книге «Против Евномия» он пишет:

«Первый человек и происшедший от него получили бытие, каждый различно, – один от сочетавшихся роди­телей, другой от создавшего Христа, – и по отношению к сущности двоими признаем их, и не делим друг от друга, ...понятие человечества в рассуждении Адама и Авеля от различия в рождении не различается, так как ни порядок, ни образ осуществления не производят никакого разли­чия в естестве» (Опровержение Евномия, т. 3, часть 5).

И еще:

«Тот, кто разумеет, и кто смертен, и способен к дума­нью и знанию, назван «человеком» равно в случае Адама и Авеля, и это название их природы не изменяется ни тем, что Авель явился в бытие через порождение, ни тем, что Адам это сделал без порождения»¹⁶⁰.

Я, конечно, согласен с учением свят. Афанасия, которого вы цитируете, о том, что «первозданный человек был создан из праха, как и все другие, и рука, творившая Адама, и ныне творит и всегда будет творить идущих за ним». Как можно отрицать эту очевидную истину непрекращающейся Божией творческой активности? Но эта общая истина вовсе не противоречит той конкретной истине, что первый человек был создан иным пу­тем, чем все другие люди, о чем ясно учат и другие Отцы. Так, св. Кирилл Иерусалимский пишет, что Адам «первосозданный Божий», а Каин «первородный» (Огласительные поучения, II, 7). – Опять-таки он ясно учит, рассматривая сотворение Адама, что Адам не был зачат от другого тела: «Что от тел рождаются тела, сие хотя необычайно, однако же возможно. Но что персть земная сделалась человеком, – сие чудеснее» (Огласительные поучения, XII, 30).

И вот еще, пишет божественный Григорий Богослов:

«Те, которые нерожденность и рожденность признают за естества одноименных богов, может быть и Адама и Сифа, из коих один не от плоти (как творение Божие), а другой от Адама и Евы» (Слово 39, На святые светы явле­ний Господних).

Тот же Отец выражается еще более ясно:

«Что же скажешь об Адаме? Не он ли один – человек? – Ни мало. Почему же? Потому что сотворение неединственный способ к произведению человека; и рож­денное есть также человек» (О Богословии III-е, «О Боге Сыне»).

А преп. Иоанн Дамаскин, богословие которого дает сжато все учение ранних Отцов, пишет:

«Ибо первое образование называется творением, а не рождением. Ибо творение есть первое образование, своим Виновником имеющее Бога: рождение же есть наступив­шая, после осуждения [человека] на смерть по причине его преступления, смена одного другим» (Точное изложе­ние православной веры, кн. II, 30).

А что же Ева? Вы не верите, что она, как учат Священное Писание и святые Отцы, была создана из ребра Адама, а не рож­дена от какой-то другой твари? Но св. Кирилл пишет:

«Ибо Ева рождена Адамом, и не матерью зачата, но так, как бы произошла от единого мужа» (Огласительные по­учения, XII, 29).

А преп. Иоанн Дамаскин, сравнивая Пресвятую Матерь Бо­жию с Евою, пишет:

«Ибо, подобно тому, как та [т.е., праматерь] была со­творена из ребра [Адамова] без совокупления, так и Эта произвела нового Адама, рождаемого согласно с законом ношения во чреве и превыше законов рождения» (Точное изложение православной веры, кн. IV, 14).

Можно было бы привести высказывания и других Отцов на этот предмет, но я не буду этого делать, если Вы не оспариваете этот пункт. Однако я не дошел еще до самых важных вопросов, поднимаемых эволюционной теорией, поэтому обращусь к ним.

Вы заметите, что в написанном мной об Адаме и Еве я при­водил святых Отцов, истолковывающих текст Книги Бытия, мож­но сказать, довольно «буквально». Верно ли мое предположе­ние, что Вам бы хотелось истолковывать текст более «аллегорически», когда Вы говорите, что веровать в непосред­ственное сотворение Богом Адама – значит придерживаться «очень узкой концепции Священного Писания»? Это исклю­чительно важный пункт, и я просто с изумлением узнаю, что «православные эволюционисты» совсем не знают, как святые Отцы истолковывают Книгу Бытия. Вы согласитесь со мной, что мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам взду­мается, а должны следовать святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают вни­мание на этот принцип. Некоторые так стремятся дать бой про­тестантскому фундаментализму, что заходят очень далеко, воз­ражая всякому желающему истолковывать священный текст Книги Бытия «буквально»; но, так поступая, они никогда не сверяются со св. Василием Великим или другими толкователями Книги Бытия, которые четко устанавливают принципы, каких нам надлежит придерживаться при толковании священных тек­стов. Боюсь, что многие из нас, якобы следующие святоотечес­кой традиции, иногда проявляют небрежность и легко впадают в суемудрие вместо того, чтобы следовать учению святых Отцов. Я твердо верую, что православный христианин может найти у святых Отцов цельное мировоззрение и философию жизни; если мы будем прислушиваться к их учению, а не считать себя достаточно мудрыми, чтобы учить других по своей «мудрости», мы не заблудимся.

А теперь я попрошу исследовать со мной очень важный и основополагающий вопрос: как учат святые Отцы толковать Книгу Бытия? Оставим наши предубеждения о «буквальной» или «аллегорической» интерпретации, и посмотрим, как нас учат святые Отцы читать Книгу Бытия.

Нет ничего лучше, как начать с самого свят. Василия Велико­го, который так вдохновенно пишет о Шести Днях Творения. В Шестодневе мы читаем:

«Иные, принимая написанное не в общеупотребитель­ном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясня­ют сообразно с своими понятиями, подобно как и сно­толкователи виденному в сонных мечтаниях дают толко­вания, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею: также растения, рыбу, зверя и скот, все, чем оно названо, за то и принимаю. «Не стыжуся бо блговествованием» (Рим. 1, 16). И поскольку писавшие о земле много рассуждали о природе земли, что она такое, шар ли, цилиндр или походит на кружок, со всех сторон одинаково обточенный, или на лоток, имеющий в середи­не впадину (ибо ко всем сим предположениям прибегали писавшие о мире, и каждый из них опровергал предполо­жение другого); то не соглашусь еще признать наше по­вествование о миротворении стоящим меньшего уваже­ния потому единственно, что раб Божий Моисей не рассуждал о фигурах, не сказал, что окружность земли имеет примерно сто восемьдесят тысяч стадий, не вымерил, на сколько простирается в воздух земная тень, когда солнце идет под землею, и как тень сия, падая на луну, произво­дит затмения. Если умолчал он о не касающемся до нас, как о бесполезном, то ужели за сие словеса Духа почту маловажнее объюродевшей мудрости? Не паче ли про­славлю Того, Кто не затруднил ума нашего предметами пустыми, но устроил так, чтобы все было написано в на­зидание и усовершение душ наших? Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разуме­нию вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и, под видом толкования, вводить собственные свои мысли. По­сему так и будем разуметь, как написано» (Шестоднев, IX, 1).

Ясно, что свят. Василий Великий предостерегает нас от «разъяс­нения» тех вещей в Книге Бытия, которые недоступны для про­стого человеческого понимания; очень легко на этом попадает­ся современный «просвещенный» человек, даже православный. Поэтому приложим все силы, чтобы понимать Священное Пи­сание так, как его понимали святые Отцы, а не по современной нашей «мудрости». И не удовольствуемся взглядами лишь од­ного св. Отца; исследуем и других.

Одно из общепринятых святоотеческих толкований на Книгу Бытия принадлежит св. Ефрему Сирину. Его взгляды тем важнее для нас, что он был «восточный» и хорошо знал древнееврейс­кий язык. Современные ученые говорят нам, что «восточные» склонны к «аллегорическим» истолкованиям, и что Книгу Бы­тия так и нужно понимать. Но посмотрим, что говорит преподобный Ефрем Сирин в своем комментарии на Книгу Бытия:

«Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, буд­то бы, что по описанию сотворено в продолжение шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное. На­против того, должно знать, что, как небо и земля, а не что-либо иное разумеется под именем неба и земли, так и сказанное о всем прочем, что сотворено и приведено в устройство по сотворении неба и земли, заключает в себе не пустые наименованния, но силе сих наименований со­ответствует самая сущность сотворенных естеств» (Тол­кование на Книгу Бытия, т. 3, ч. 6).

Это пока, конечно, общие принципы; рассмотрим теперь несколько случаев конкретного применения преподобным Еф­ремом этих принципов.

«Ибо хотя и свет и облака сотворены во мгновение ока, но как день, так и ночь первого дня продолжались по двенадцати часов» (Там же).

И еще:

«Когда во мгновение ока [Адамово] извлечено ребро, и также мгновенно заняла место его плоть, и обнаженная кость прияла полный вид и всю красоту жены: тогда Бог приводит и представляет ее Адаму» (Там же).

Вполне очевидно, что преп. Ефрем Сирин читает Книгу Бы­тия, «как написано»: когда он слышит о «ребре адамове», он понимает под ним ребро Адама, а не воспринимает это как аллегорический способ выражения чего-либо иного. Подобным же образом он, вполне очевидно, понимает Шесть Дней Творе­ния как именно шесть дней, которые он делит на «вечер» и «утро» по 12 часов.

Я с намерением взял «простой» комментарий преподобного Ефрема на Книгу Бытия, прежде чем приводить другие, более «мистические» комментарии, потому что такое «простое» по­нимание Книги Бытия более всего «задевает» современный «просвещенный» ум. Я подозреваю, что большинство право­славных, не слишком начитанных в святых Отцах, тотчас ска­жут: «Это слишком просто! Сейчас мы знаем больше. Дайте нам более глубоких Отцов». Увы, для нашей современной «мудрос­ти» нет более глубоких Отцов, ибо даже самые «мистические» Отцы понимают текст Книги Бытия так же «просто», как пре­подобный Ефрем Сирин! Желающие большей «изощреннос­ти» у святых Отцов находятся под влиянием современных за­падных идей, совершенно чуждых святым Отцам Православной Церкви. Но мне придется показать это, приводя цитаты из мно­гих святых Отцов.

Теперь рассмотрим конкретно вопрос о «продолжительно­сти» Шести Дней Творения. Я считаю, что это все же вопрос второстепенный, из тех, что, поднимает эволюционная теория, но, конечно, неплохо будет нам узнать, что об этом думали свя­тые Отцы, тем более, что тут мы начнем проникать в то, какая великая разница существует между современной западной тео­рией творения и отеческой. Вне зависимости от того, как мы их толкуем, эти «Дни» находятся совершенно вне понимания их нами, знающими только тленные «дни» нашего падшего мира; как же нам и представить те «Дни», когда могуче действовала созидающая сила Бога! Блаженный Августин хорошо говорит (если вы готовы принять им написанное!): «Что то были за дни, нам очень трудно представить, или совсем невозможно: и еще менее возможно говорить об этом» (О Граде Божием, XI, 6)...

Сами святые Отцы, кажется, немного высказывались по это­му поводу, потому, несомненно, что для них это не было про­блемой. В основном это проблема для современного человека, потому что он пытается понять Божие творение посредством законов природы нашего падшего мира. Кажется, святые Отцы принимали, что по своей продолжительности те Дни не отлича­лись от знакомых нам дней, а некоторые из них даже указывают, что их продолжительность была 24 часа, о чем говорит препо­добный Ефрем Сирин. Но есть в тех Днях нечто, что нам важнее всего понять, и что относится к Вами написанному касательно «мгновенности» творения Богом.

Вы пишете: «Так как Бог сотворил время, то творить что-либо «мгновенно» было бы актом, противоречащим Его соб­ственному решению и воле... Когда мы говорим о сотворении звезд, растений, животных и человека, мы не говорим о чудесах – мы говорим не об экстраординарных вмешательствах Бога в творение, а о «естественном» ходе творения». Не подменяете ли Вы здесь современною «мудростью» учение святых Отцов? Что есть начало всех вещей, как ни чудо? Я Вам уже показал, что св. Григорий Нисский, св. Кирилл Иерусалимский, св. Григорий Богослов и св. Иоанн Дамаскин (да и все Отцы) учат, что пер­вый человек Адам произошел иным путем, чем естественные поколения всех других людей; подобным же образом первые твари, согласно тексту Священного Писания, произошли путем, отличным от такового всех своих потомков; они произошли не путем естественного размножения, а по слову Божиему. Совре­менная теория эволюции отрицает это, так как она была изоб­ретена неверами, желавшими отрицать Божие действие в творении и объяснять творение одними «естественными» при­чинами. Разве Вы не видите, что за философия стоит за эволю­ционной теорией?

Что говорят об этом святые Отцы? Я уже приводил преп. Ефрема Сирина, весь комментарий которого на Книгу Бытия описывает то, как во мгновение ока совершались все акты Божиего творения, хотя «Дни» творения длились по 24 часа каж­дый. Посмотрим теперь, что св. Василий Великий говорит о твор­ческих актах Бога в течение Шести Дней.

Говоря о Третьем Дне Творения, святитель Василий пишет:

«По сему глаголу сгустились кустарники, выбежали из земли все деревья... Все мелкие дерева сделались вдруг ветвистыми и густыми; явились употребляемые для вен­цов растения – розы, мирты и лавры... все в одно мгнове­ние пришло в бытие...» (Шестоднев, V, 6).

И еще он говорит:

«Да произрастит земля. Краткое сие повеление тотчас стало великою природою и художественным словом, бы­стрее нашей мысли производя бесчисленные свойства растений» (Шестоднев, V, 10)

И еще, о Пятом Дне:

«Вышло повеление; и тотчас реки производят, и озера рождают свойственные себе и естественные породы»¹⁶¹ (Шестоднев, VII, I).

Также и свят. Иоанн Златоуст, в своем комментарии на Кни­гу Бытия, учит:

«Сегодня [Бог] переходит уже к водам, и показывает нам, что из них словом и повелением Его произошли одушевленные животные. Какой ум, скажи мне, может по­стигнуть это чудо? Какой язык будет в состоянии дос­тойно прославить Создателя? Сказал только: «да произра­стит земля» – и тотчас возбудил ее к плодоношению.... о земле сказал только «да произрастит», – и явилось ве­ликое разнообразие цветов, трав и семян, и все произош­ло по одному слову, так и здесь сказал: «да произведет вода...» – и вдруг произошло столько родов пресмыкающих, такое разнообразие птиц, что и исчислить словами невозможно» (Беседа на Книгу Бытия, VII, 3).

Здесь я повторю: я считаю, что современная наука в боль­шинстве случаев знает больше, чем святые Василий Великий, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин и другие Отцы о свойствах рыб и тому подобных конкретных фактах; никто не станет этого отрицать, Но кто знает больше о путях, какими творит Бог: современная наука, которая даже не уверена, существует ли Бог, и во всяком случае пытается объяснить все без Него; или эти богоносные Отцы? Когда Вы говорите, что Бог не творит мгно­венно, то я считаю, что Вы излагаете учение современной «муд­рости», а не учение святых Отцов.

Разумеется, в определенном смысле творение Божие не явля­ется мгновенной работой; но и тут святые Отцы вполне точны в своем учении. Я цитировал преподобного Ефрема Сирина, который говорит: «Также недопустимо говорить, что во мгно­вение было создано то, что согласно Священному Писанию со­здавалось в течение шести дней». Имея это в виду, рассмотрим место из свят. Григория Нисского, процитированное Вами: «Че­ловек был создан последним после растений и животных, пото­му что природа следует пути, постепенно приводящему к со­вершенству». «Как бы по ступням природа совершает свое восхождение жизненных свойств от наименьших к совершен­ным». Приводя эти отрывки, Вы пытались понять их в смысле современного эволюционного учения. Но, конечно, не годится делать из этих древних текстов выводы современной филосо­фии! Здесь свят. Григорий Нисский учит тому же, что и многие другие святые Отцы, исходя из очень «буквального» понима­ния Книги Бытия.

Так, свят. Григорий Богослов, утверждая, как и преподобный Ефрем Сирин, что творение не было «мгновенным», учит: «Посему к дням [творения] причисляется нечто пер­вое, второе, третье и так далее до дня седьмого, упокоева­ющего от дел, и сими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое Всемогущим Словом, для Ко­торого помыслить или изречь значит уже совершить дело. Если же последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то сие нимало не уди­вительно: ибо для него, как для царя, надлежало пригото­вить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей» (Слово на новую седмицу, на весну и на память мученика Маманта, Омилия 44).

И свят. Иоанн Златоуст учит:

«Всесильная десница Его [Бога] и беспредельная пре­мудрость не затруднилась бы создать все и в один день. И что говорю в один день? Даже в одно мгновение. Но так как Он создал все сущее не для Своей пользы, потому что не нуждается ни в чем, будучи вседоволен, – напротив создал все по человеколюбию и благости Своей, то и тво­рит по частям, и преподает нам устами блаженного про­рока ясное учение о творимом, чтобы мы, обстоятельно узнав о том, не подпадали тем, которые увлекаются чело­веческими умствованиями... Почему же, скажешь, он [че­ловек] создан после, если превосходнее всех этих тварей? По справедливой, причине. Когда царь намеревается всту­пить в город, то нужно оруженосцам и всем прочим идти вперед, чтобы царю войти в чертоги уже по приготовле­нии их; так точно и теперь Бог, намереваясь поставить как бы царя и владыку над всем земным, сперва устроил все это украшение, а потом уже создал и владыку» (Бесе­ды на Книгу Бытия, III, 3; VIII, 2).

Итак, святоотеческое учение ясно говорит, что Бог, хотя и мог создать все мгновенно, предпочел творить по стадиям с возра­станием совершенства, причем каждая стадия была совершена ни во мгновение, ни в течение неопределенного долгого време­ни, но как бы осредненно между этими двумя крайностями, именно в шесть дней.

Святые Ефрем Сирин и Иоанн Златоуст в своих коммента­риях на Книгу Бытия явно рассматривают Божие творение как работу шести обычных дней, каждый из которых Бог создает «немедленно» и «мгновенно». Также и св. Василий Великий, воп­реки широко распространенному мнению «христианских эво­люционистов», рассматривает акты Божиего творения как «не­медленные» и «внезапные», считая Шесть Дней каждый продолжительностью 24 часа, ибо он говорит в отношении Пер­вого Дня:

«И был вечер, и было утро. Пророк разумеет продолже­ние дня и ночи... «И был вечер, и было утро: день один». Почему назван не первым, но единым?.. Определяет сим меру дня и ночи, и совокупляет в одно суточное время, потому что двадцать четыре часа наполняют продолже­ние одного дня, если под днем подразумевать и ночь»¹⁶² (Шестоднев, II, 8)

Но даже свят. Григорий Богослов, самый «созерцательный» из святых Отцов, думает точно так же. Он говорит:

«Как первое творение начинается днем недельным (а сие видно из того, что седьмой от него день делается суб­ботой, потому что он день упокоения от дел), так и второе творение начиналось опять тем же днем» (Слово на новую седмицу, Омилия 44).

И снова говорит Богослов, высказывая святоотеческий взгляд на тот мир, в который был помещен Адам:

«Так рекло Слово, и, взяв часть новосозданной земли, бессмертными руками составило мой образ» (Слово о душах, Омилия 7).

Как уже было сказано, я не считаю этот вопрос имеющим первостепенное значение при рассмотрении проблемы эво­люции; тем не менее, он красноречиво свидетельствует о влиянии современной философии на «христианских эволю­ционистов», которым не терпится перетолковать эти Шесть Дней так, чтобы не выглядеть глупыми в глазах «мудрецов» мира сего, которые «научно доказали», что, каково бы ни было творение, оно происходило в течение миллионов лет. Гораздо важнее, что «христианские эволюционисты» потому с таким трудом верят в шестодневное творение, которое не представ­ляло проблемы для святых Отцов, что они не понимают, что произошло в эти Шесть Дней: они считают, что имели место длительные природные процессы развития, в соответствии с законами нашего нынешнего растленного мира; на самом же деле, согласно святым Отцам, природа того первосотворенного мира была совсем иной по сравнению с нашим, как я покажу ниже.

Рассмотрим подробнее еще одно основополагающе святоо­теческое толкование на Книгу Бытия, принадлежащее свят. Иоан­ну Златоусту. Обратите внимание на то, что я не привожу мало­известных или сомнительных Отцов, а лишь самых столпов Православия, у которых все наше православное учение наибо­лее ясно и божественно выражено. И у него мы также не нахо­дим «аллегорий», а лишь строгую интерпретацию текста, как он написан. Подобно другим Отцам, он говорит о том, что Адам был создан буквально из праха, а Ева буквально из ребра Ада­мова. Он пишет:

«Если же враги истины будут настаивать на том, что невозможно произвести что-нибудь из несуществующе­го, то мы спросим их: первый человек создан из земли или из чего-либо другого? Без сомнения, они согласятся с нами и скажут, что из земли. Так пусть же они скажут нам, как из земли образовалась плоть? Из земли может быть грязь, кирпич, глина, черепица: но как произошла плоть? Как кости, нервы, жилы, жир, кожа, ногти, волосы? Как из одного наличного вещества столько разнокачественных вещей? На это они и уст открыть не могут» (Беседа на Книгу Бытия, II, 4).

И еще пишет святитель Иоанн [Златоуст]:

«Одно из ребр, сказано, взял (Бог): как же из этого од­ного ребра (Он) образовал целое животное? И что гово­рю: как из этого одного ребра Бог образовал животное? Скажи мне, как совершилось отнятие (ребра)? Как (Адам) не чувствовал этого отнятия? Но ты ничего такого не можешь сказать: знает (это) один Тот, Кто совершил со­здание... [Бог] не другое творение произвел, но, взяв уже от готового творения некоторую малую часть, из этой части построил целое животное. Какова сила высочайше­го Художника Бога, чтобы из этой малой части (ребра) произвести состав стольких членов, устроить столько ор­ганов чувств и образовать целое, совершенное и полное существо» (Беседа на Книгу Бытия, XV, 2–3).

Если хотите, могу привести Вам много других мест из этого труда, которые показывают, что св. Иоанн Златоуст – а разве он не главный православный толкователь Священного Писания? – всегда толкует священный текст Книги Бытия, как он есть, считая, что змей (через которого диавол говорил), который ис­кушал прародителей в Раю, был фактически змеей, что Бог фак­тически привел всех животных к Адаму, чтобы тот дал им имена, и «имена те, которые нарек им Адам, остаются доселе» (Беседа на Книгу Бытия, XIV, 5). (Но, согласно эволюционному учению, многие животные к адамову времени уже вымерли – так дол­жны ли мы верить, что Адам не нарек имена всем животным полевым (Быт. 2, 19), а лишь оставшимся из них?) Святитель Иоанн Златоуст говорит, рассказывая о райских реках:

«Может быть, любящие говорить от своей мудрости, и здесь не допускают ни того, что реки – действительно реки, ни того, что воды – точно воды, но внушают реша­ющимся слушать их, чтобы они (под именем рек и вод) представляли нечто другое. Но мы, прошу, не станем вни­мать этим людям, заградим для них слух наш, а будем ве­рить божественному Писанию, и следуя тому, что в нем сказано, будем стараться хранить в душах своих здравые догматы» (Беседа на Книгу Бытия, XIII, 4).

Есть ли необходимость еще цитировать этого божественно­го Отца? Как и святые Василий Великий и Ефрем Сирин, он предупреждает нас:

«Не верить содержащемуся в божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело» (Бе­седа на Книгу Бытия, XIII, 3).

Прежде чем продолжать, вкратце отвечу на возражение, ко­торое я слышал от защищающих эволюцию: они говорят, что если читать все Писание «как написано», то попадешь в смеш­ное положение. Если, говорят они, мы должны верить, что Адам был на самом деле создан из пыли, а Ева из ребра адамова, то не должны ли мы верить в то, что у Бога есть «руки», что Он «хо­дит» в Раю и в тому подобные нелепости? Такое возражение не может исходить от того, кто прочитал хотя бы одно толкование святых Отцов на Книгу Бытия. Все святые Отцы различают, между тем, что сказано о творении и что следует принимать «как на­писано» (если только это не очевидная метафора или другая фигура речи, например, «солнце знает свой запад» в Псалмах (Пс.103, 19); но это, конечно, только детям нужно объяснять), и тем, что сказано о Боге, что следует понимать, как неоднократно говорит св. Иоанн Златоуст, «Богоприличным образом». Напри­мер, святитель Иоанн пишет:

«И как услышишь, возлюбленный, что «насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке» [(Быт. 2, 8)], то слово «насадил» понимай о Боге богоприлично, то есть, что Он повелел; а касательно последующих слов веруй, что рай точно был сотворен и на том самом месте, где назначило Писание». (Беседа на Книгу Бытия, XIII, 3).

Преподобный Иоанн Дамаскин в своей работе О ересях ясно указывает, что аллегорическое понимание рая есть часть ереси оригениан:

«Они объясняют рай, небо и все прочее в иносказа­тельном смысле»¹⁶³.

Но как же нам понимать тех святых Отцов глубокой духов­ной жизни, которые истолковывают Книгу Бытия и другое из Священного Писания в духовном или мистическом смысле? Если бы мы сами так далеко не отошли от святоотеческого понимания Писания, это для нас не представляло бы проблемы. Один и тот же текст Священного Писания истинен и «как на­писано», но также имеет и духовное истолкование. Вот что го­ворит великий пустынный Отец преп. Макарий Великий, про­зорливый святой, воскрешавший мертвых:

«А что рай заключен и Херувиму поведено пламен­ным мечем воспрещать человеку вход в него, о сем веруем, что видимым образом действительно так было, как напи­сано, и вместе находим, что таинственно совершается сие в каждой душе» (Семь слов, IV, 5).

Наши современные «патрологи», которые подходят к свя­тым Отцам не как к живым источникам предания, но лишь как к мертвым «академическим источникам», неизменно превратно понимают этот самый важный пункт. Любой православный, живущий в предании Отцов, знает, что когда св. Отец истолко­вывает место из Св. Писания духовно или иносказательно, он тем самым не отрицает его буквального значения, которое полагает достаточно известным читателю, чтобы его принять. Приведу ясный пример тому.

Божественный Григорий Богослов в своем «Слове на Бого­явление или на праздник Рождества Спасителя» пишет относи­тельно Древа Познания:

«Древо сие, по моему умозрению, было созерцание, к которому безопасно могут приступать только опытно усовершившиеся».

Это глубокое духовное истолкование, и мне не знакомо ка­кое-либо другое место из творений этого Отца, где бы он явно говорил, что это древо было буквально деревом, «как написано». Таким образом, является «открытым вопросом», как могли бы сказать нам наши ученые, не «аллегоризирует» ли он полнос­тью историю Адама и рая?

Конечно, мы знаем из других творений св. Григория, что он не аллегоризировал Адама и рая. Но, что еще более важно, у нас есть прямое свидетельство другого великого Отца по самому вопросу истолкования св. Григорием Древа Познания.

Но, прежде чем привести это свидетельство, я должен убе­диться в том, что Вы согласны со мной в основополагающем принципе истолкования писаний святых Отцов. Святые Отцы (если только они подлинные святые Отцы, а не просто церков­ные писатели неопределенного авторитета), излагая учение Цер­кви, не противоречат друг другу, даже если, по нашему слабому разумению, между ними, как нам кажется, есть разногласия. Это академический рационализм противопоставляет одного Отца другому, прослеживает их «влияние» друг на друга, делит их на «школы» или «фракции» и находит между ними противоречия. Все это чуждо православно-христианскому пониманию святых Отцов. Для нас православное учение святых Отцов – одно це­лое, а так как всего православного учения, очевидно, не содер­жится ни у одного Отца, ибо все святые Отцы по человечеству своему ограничены, то мы находим его частью у одного Отца, частью у другого, и один Отец объясняет то, что непонятно у другого; и даже не так в конечном счете важно для нас, кто это сказал, если это православно и гармонирует со всем вообще отеческим учением. Я уверен, что Вы согласитесь со мной в этом принципе, и что Вас не удивит, что теперь я приведу истолкова­ние слов свят. Григория Богослова великим святым Отцом, жив­шим тысячу лет спустя после него, свят. Григорием Паламой, архиепископом Фессалоникийским.

Против свят. Григория Паламы и других Отцов-исихастов, учивших о «Несотворенном Фаворском Свете», выступил за­падный рационалист Варлаам. Взяв повод от сказанного преп. Максимом Исповедником в одном месте, назвавшим этот Свет Преображения «символом богословия», Варлаам учил, что этот Свет не является проявлением Божества, а чем-то телесным, не «буквально» Божественным Светом, а всего лишь «символом» его. Это вынудило свят. Григория Паламу дать ответ, который проясняет нам соотношение «символического» и «буквально­го» истолкования Священного Писания, в частности, что каса­ется того места из свят. Григория Богослова, которое я приводил выше. Он пишет, что Варлаам и другие

«не видят, что Максим, мудрый в делах Божественных, назвал Свет Господня Преображения «символом бого­словия» только по аналогии и в духовном смысле. В сущ­ности, в богословии, которое прибегает к аналогиям и намеревается возвышать нас, предметы, имеющие собствен­ное бытие, становятся сами, фактически и на словах, сим­волами по омонимии; именно в этом смысле Максим называет этот Свет «символом»... Подобным же образом св. Григорий Богослов назвал древо познания «размыш­лением», рассматривая в своих размышлениях его как символ этих размышлений, имеющий намерение возвы­сить нас; но отсюда не следует, что упомянутое является иллюзией или символом, не имеющим собственного бы­тия. Ибо божественный Максим и Моисея делает симво­лом суда, и Илию символом провидения! Что же, и они, получается, действительно не существовали, а были изоб­ретены «символически»? И не смог бы Петр для того, кто пожелал бы возвыситься до размышления, стать симво­лом веры, Иаков – надежды, а Иоанн – любви?» (В защиту св. исихастов, Триада II, 3; 21–23).

Можно было бы умножить такие цитаты, показывающие, как в действительности святые Отцы учили об истолковании Священного Писания, и, в частности, Книги Бытия; но я уже привел достаточно, чтобы показать, что подлинное отеческое учение об этом предмете ставит серьезные препятствия на пути тех, кто желал бы толковать Книгу Бытия в согласии с современными идеями и мудростью, да отеческое истолкова­ние делает и невозможным гармонизировать повествование Бытописателя с теорией эволюции, требующей совершенно «аллегорической» интерпретации текста во многих местах, где отеческое толкование этого не допускает. Учение о том, что Адам был создан не из праха, а путем развития из какой-то другой твари, – это новое учение, совершенно чуждое Пра­вославию.

В этом месте «православный эволюционист» может попы­таться спасти свое положение (как верующего и в современную теорию эволюции, и в учение святых Отцов) одним из двух путей.

А. Он может попробовать сказать, что мы сейчас знаем боль­ше, чем святые Отцы, о природе, и потому мы действительно можем интерпретировать Книгу Бытия лучше их. Но даже «православный эволюционист» знает, что Книга Бытия – не научный трактат, а боговдохновенный труд по космогонии и богословию. Истолкование боговдохновенного писания явля­ется, очевидно, делом боговдохновенных богословов, а не уче­ных-естественников, которые обыкновенно не знают самих принципов такого толкования. Правда то, что в Книге Бытия представлены многие «факты» природы. Но следует обратить внимание на то, что эти факты – не те факты, какие мы на­блюдаем теперь, а совершенно особые: сотворение неба и земли, всех животных и растений, первого человека. Я уже указывал, что святые Отцы совершенно ясно учат, что, например, созда­ние первого человека Адама совершенно отлично от размно­жения людей, как оно проходит сегодня; наука же может на­блюдать только последнее, а относительно сотворения Адама она предлагает только философские спекуляции, а не научное знание.

Согласно святым Отцам, нам возможно знать кое-что о том первозданном мире, но это знание недоступно естественным наукам. Ниже я рассмотрю этот вопрос подробнее.

Б. Либо, опять-таки, «православный эволюционист», для того, чтобы сохранить неоспоримое святоотеческое истолкование по крайней мере некоторых фактов, описанных в Книге Бытия, может заняться произвольными модификациями самой эво­люционной теории, чтобы «подогнать» ее под текст Книги Бытия. Так, один «православный эволюционист» может решить, что творение первого человека было особым творением, не под­ходящим под общие закономерности остального творения, и, таким образом, он может веровать в библейское повествова­ние о сотворении Адама более или менее «как написано», в то же время веруя в то, что происходило в остальные Шесть Дней Творения в соответствии с «эволюционной наукой»; а еще другой «православный эволюционист» мог бы принять «эволюцию» самого человека из низших тварей, уточняя в то же время, что Адам, «первый эволюционировавший человек», появился в очень недавнее время (в эволюционной «миллионолетней» шкале времени), сохраняя, таким образом, хотя бы историческую реальность Адама и других патриархов, а также общераспространенное святоотеческое мнение (о чем я пого­ворю в другом письме, если пожелаете), что Адам был сотво­рен около 7500 лет назад. Я уверен, Вы согласитесь со мной в том, что такие рационалистические улочки просто глупы и тщетны. Если вселенная «эволюционирует», как учит современ­ная философия, то и человек «эволюционирует» вместе с ней, и мы должны принять все, что бы всезнающая наука ни гово­рила нам о возрасте человека; но если правильно святооте­ческое учение, то оно правильно и в отношении человека, и остального творения.

Если Вы сможете объяснить мне, каким образом можно при­нимать святоотеческое истолкование Книги Бытия и при этом верить в эволюцию, буду рад выслушать Вас; но Вам также при­дется представить мне более веские научные доказательства, чем те, какие существуют, ибо для объективного и беспристрастного наблюдателя «научные доказательства» эволюции крайне слабы.

Наконец, я подошел к двум наиважнейшим вопросам, под­нимаемым эволюционной теорией: о природе первозданного мира и о природе первозданного человека, Адама.

Я считаю, Вы правильно излагаете святоотеческое учение, когда говорите: «Животные растлились из-за человека; закон джунглей – следствие падения человека». Согласен я с Вами, как я уже сказал, и в том, что человек, со стороны своего тела, связан со всем ви­димым творением и является его органической частью, и это помогает понять, как все творение впало с ним в смерть и рас­тление. Но Вы считаете это доказательством эволюции, того, что тело человека эволюционировало из какого-то другого творения! Если бы это было так, то, уж конечно, боговдохновенные Отцы знали бы об этом, и нам не нужно было бы ждать, пока фило­софы-атеисты XVIII-XIX веков откроют это и расскажут нам!

Но нет, святые Отцы хотя и веровали, что все творение пало вместе с Адамом, но не веровали в то, что Адам «эволюциониро­вал» от какой-то иной твари; зачем же я буду веровать иначе, чем святые Отцы?

Вот, я подошел к очень важному пункту. Вы спрашиваете: «Как это падение Адама вызвало растление и закон джунглей для животных, поскольку животные были созданы до Адама? Мы знаем, что животные погибали, убивали и пожирали друг друга со времени их появления на земле, а не только после появления человека».¹⁶⁴

Откуда Вам это известно? Вы уверены, что этому учат свя­тые Отцы? Вы излагаете свою «точку зрения», не цитируя ка­ких-либо святых Отцов, а предлагая философию «времени». Я, конечно, согласен с Вами в том, что Бог вне времени; Для Него все – настоящее. Но этот факт не есть доказательство того, что животные, которые погибли из-за Адама, погибли до того, как он пал.¹⁶⁵ Что говорят святые Отцы?

Верно, что большинство святых Отцов говорят о животных как уже растленных и смертных; но они говорят о их состоя­нии как падших. А что же их состояние до прегрешения Адама?

Есть очень значительное указание на это в комментарии на Книгу Бытия преподобного Ефрема Сирина. Говоря о «кожах», из которых Господь сшил одежды Адаму и Еве после грехопа­дения, преподобный Ефрем пишет:

«Можно думать, что прародители, коснувшись руками препоясаний своих, нашли, что облечены они в ризы из кож животных, умерщвленных, может быть, перед их же глазами, чтобы питались они мясом их, прикрывали наготу свою кожами, и в самой их смерти увидели смерть соб­ственного своего тела» (Толкование на Книгу Бытия, гл. 3).

Ниже я рассмотрю святоотеческое учение о бессмертии Ада­ма до его преступления, а здесь меня только интересует вопрос о том, погибали ли животные до падения. Зачем бы св. Ефрему Сирину предполагать, что Адам мог узнать о смерти, видя смерть животных, если он до своего преступления уже видел, как они умирают (а так и должно было быть в соответствии с эволюци­онистскими взглядами)? Но это всего лишь предположение; другие святые Отцы высказываются на этот счет вполне опре­деленно, что я и покажу вскоре.

Но вначале я должен спросить Вас: если правда то, что Вы говорите, т.е. что животные погибали и творение совращалось до преступления Адама, то как это может быть, что Бог посмот­рел на Свое творение после каждого Дня Творения и видел, что [это] хорошо, и после создания животных в Пятый и Шестой Дни Он увидел, что [это] хорошо, а по окончании Шести Дней, после создания человека, «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1, 31). Как они могли быть хороши, если уже были смертными и растленными, вопреки Божиим планам о них? Богослужебные тексты Православной Церкви содержат множество мест, где трогательно оплакивается «растленная тварь», а также выражается радость по поводу того, что Христос Своим Воскресением «воззвал растленную тварь». Как мог Бог, видя плачевное состояние творения, говорить, что оно хорошо весьма!

И опять-таки, мы читаем в священном тексте Книги Бы­тия: «Се, дах вам всякую траву семенную сеющую семя, еже есть верху земли всея, и всякое древо, еже имать в себе плод семене семеннаго: – вам будет в снедь; и всем зверем земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду пресмыкающемуся по земли, иже имать в себе душу живота, и всяку траву зелену в снедь. И бысть тако» (Быт. 1, 29–30). Если животные пожирали друг друга до падения, как Вы го­ворите, то почему Бог дал им, даже всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле (мно­гие из которых теперь строго плотоядные) только зелень трав­ную в пищу! Только спустя долгое время после преступления Адама Бог сказал Ною: «И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь» (Быт. 9, 3). Разве Вы не ощущаете здесь присутствие тайны, которая пока ускользает от Вас, потому что Вы настаиваете на толковании священного текста Книги Бы­тия через современную эволюционную философию, которая не при­нимает, чтобы у животных когда-либо была иная, нежели те­перь, природа!

Но святые Отцы ясно учат, что животные (как и человек) были иными до преступления адамова! Так, свят. Иоанн Злато­уст пишет:

«Ясно, что человек вначале имел полную власть над животными... А что теперь мы боимся и пугаемся зверей и не имеем власти над ними, это я не отвергаю... Вначале не так было, но боялись звери и трепетали, и повиновались своему владыке. Когда же он преслушанием потерял дерз­новение, то и власть его умалилась. Что все животные подчинены были человеку, послушай, как говорит Писа­ние: «И созда Бог еще от земли вся звери селныя и вся птицы небесныя, и приведе я ко Адаму видеть, что наречет я» (Быт. 2, 19). И он, видя близ себя зверей, не побе­жал прочь, но как иной господин дает имена подчинен­ным ему рабам, так дал имена всем животным... Итак, этого уже довольно бы для доказательства, что звери вначале не страшны были человеку. Но есть еще и другое доказатель­ство, не менее сильное и даже более ясное. Какое же? Раз­говор змия с женой. Если бы звери страшны были чело­веку, то, увидев змия, жена не остановилась бы, не приняла бы совета, не разговаривала бы с ним с такой безбоязнен­ностью, но тотчас бы при виде его ужаснулась и удалилась. А вот она разговаривает, и не страшится; страха тогда еще не было» (Беседа на Книгу Бытия, IX, 4).

Разве не ясно, что свят. Иоанн Златоуст читает первую часть Книги Бытия «как написано», как историческое повествование о состоянии человека и тварей до преступления Адама, когда и человек, и животные отличались от нынешних? Также и преп. Иоанн Дамаскин говорит нам, что «земля сама собою приносила плоды, для того, чтобы ими пользовались подчиненные человеку живые суще­ства; также не было на земле ни дождя, ни зимы. После же преступления, когда [человек] приложися скотом несмысленным и уподобися им... подчиненная тварь восстала про­тив избранного Творцом начальника» (Точное изложение православной веры, книга 2, гл. 10).

Возможно, Вы возразите, что в том месте св. Иоанн Дамаскин также говорит, беседуя о сотворении животных: «Всех к благо­временному пользованию со стороны человека, но одних из этих земля произвела в пищу ему, как, например, оленей, мелкий скот, серн и другое подобное». Но Вам следует читать это место в контексте, ибо в конце абзаца мы читаем (как Вы заметили, что Бог создал человека мужчиной и женщиной, заранее зная о преступлении Адама, так и здесь):

«Ибо Сведый вся прежде бытия их, зная, что человек имеет самовольно нарушить [божескую заповедь] и пре­даться погибели, создал все: и то, что – на тверди, и что – на земле, и что – в водах, для того, чтобы он благовременно пользовался этим» (Там же).

Разве Вы не видите из Священного Писания и святых От­цов, что Бог создает тварей так, чтобы были полезны человеку даже в его растленном состоянии́, но не создает их растленными, и они не были таковыми до грехопадения Адама.

Но обратимся теперь к одному святому Отцу, который пря­мо говорит о нетленности твари до преступления Адама, – свя­тому Григорию Синаиту. Этот св. Отец высочайшей духовной жизни и богословского достоинства достиг высот Божествен­ного ведения. Он пишет (приводим по русскому «Добротолюбию»):

«Текучая ныне тварь не создана первоначально тлен­ною; но после подпала тлению, повинувшись суете, по Писанию, не волею, но нехотя, за повинувшего ее, на упо­вании обновления подвергшегося тлению Адама (Рим. 8, 20). Обновивший Адама и освятивший обновил и тварь, но от тления еще не избавил их» (Главы о заповедях, догматах и прочее, 11).

Далее, тот же Отец дает нам замечательные подробности со­стояния твари (в частности, рая) до преступления Адама: «Эдем – место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный посреди тления и нетле­ния, он всегда и обилен плодами, и цветущ цветами, и зрелыми, и незрелыми. Падающие дерева и плоды зре­лые превращаются в землю благовонную, неиздающую запах тления, как дерева мира сего. Это – от преизобилия благодати освящения, всегда там разливающейся» (Там же).

(Повествование этого отрывка в настоящем времени не слу­чайно – потому что рай, в который был помещен Адам, по-прежнему существует, но он не воспринимаем нашими обыч­ными органами чувств.)

Что Вы скажете об этих вышеприведенных местах? Все же будете пребывать в уверенности, как учит «униформенная» эволюционная философия, что тварь до падения была такой же, как и после? Священное Писание учит нас, что «Бог смерти не сотворил» (Прем. 1, 13), а свят. Иоанн Златоуст учит, что:

«Как тварь сделалась тленною, когда тело твое стало тленным, так и тогда, когда тело твое будет нетленным, и тварь последует за ним и сделается соответственною ему» (Беседы на Послание к Римлянам, XIV, 5).

А преп. Макарий Великий говорит:

«Поставлен он [Адам] господином и царем всех тварей... по его пленении, пленена уже с ним вместе служащая и покорствующая ему тварь; потому что чрез него воцарилась смерть над всякою душою...» (Беседа 11).

Учение святых Отцов, если мы будем принимать его «как написано» и не будем пытаться перетолковывать через нашу человеческую мудрость, ясно говорит о том, что состояние тва­рей до преступления Адама было вполне отлично от нынешне­го. Я не хочу сказать, что я знаю, каким было это состояние; это состояние между тленностью и нетленностью очень загадочно для нас, целиком подверженных тлению. Другой великий пра­вославный Отец, преп. Симеон Новый Богослов, учит, что зако­ны природы, которые мы знаем теперь, отличны от бывших до преступления Адама. Он пишет:

«Слова и определения Божий делаются законом есте­ства, почему и определение Божие, изреченное Им вслед­ствие преслушания первого Адама, т.е. определение ему смерти и тления, стало законом естества, вечным и неиз­менным» (Слово 38).

Кто из нас, людей грешных, может определить, каким был «закон природы» до преступления Адама? Конечно же, есте­ственные науки, целиком повязанные своими наблюдениями над нынешним состоянием творения, не могут его (т.е. закон природы до грехопадения – прим. ред.) исследовать.

Как же тогда мы вообще что-нибудь знаем о нем! Очевидно, потому что Бог открыл нам что-то об этом через Священное Писание. Но мы также знаем, из творений Григория Синаита (и из других творений, которые я приведу ниже), что Бог открыл нечто и помимо Писаний. А это подводит меня к другому край­не важному вопросу, поднимаемому теорией эволюции.

Каков источник наших истинных знаний о первозданном мире, и насколько он отличен от науки? Откуда св. Григорий Синаит знает, что происходит со спелыми фруктами в раю, и почему естественные науки не могут такого обнаружить? Так как Вы любите святых Отцов, то думаю, уже знаете ответ на этот вопрос. Все же я изложу ответ, основанный не на моих рассуждениях, а на неоспоримом авторитете св. Отца высочайшей духовной жизни, преп. Исаака Сирина, который говорил о восхождении души к Богу на основании собственного опыта. Описывая, как душа восхищается при мысли о будущем веке нетления, препо­добный Исаак Сирин пишет:

«И отсюда уже возносится умом своим к тому, что предшествовало сложению мира, когда не было никакой твари, ни неба, ни земли, ни ангелов, ничего из приведен­ного в бытие, и к тому, как Бог, по единому благоволению Своему, внезапно привел все из небытия в бытие, и вся­кая вещь предстала пред Ним в совершенстве» (Слово двадцать первое).

Вот видите, св. Григорий Синаит и другие святые Отцы вы­сочайшей духовной жизни постигали первозданный мир, буду­чи в состоянии Божественного созерцания, которое находится за пределами естественного знания. Сам св. Григорий утвержда­ет, что «восемь главных предметов созерцания» в состоянии совершенной молитвы суть следующие: 1) Бог, 2) чин и сто­яние умных сил, 3) составление видимых вещей, 4) домостро­ительство снисшествия Слова, 5) всеобщее воскресение, 6) страшное второе Христово пришествие, 7) вечная мука, и 8) Царствие Небесное (Главы о заповедях, догматах и пр. 130). Для чего бы ему «составление видимых вещей» включать с другими объектами Божественного созерцания, относящимися к сфере богословских знаний, а не науки? Не потому ли, что существует такой аспект и состояние творений, который находится вне сферы научных знаний и может быть увиден, как и сам препо­добный Исаак Сирин видел Божие творение, в созерцании по милости Божией? Объекты этих созерцаний, учит св. Григорий, «ясно... созерцаемые и признаваемые стяжавшими благодатью полную чистоту ума» (Там же).

В другом месте преподобный отец Исаак Сирин ясно опи­сывает различие между естественным знанием и верой, приво­дящей к созерцанию.

«Ведение (натуральное знание – прим. пер.) есть пре­дел естества и охраняет его во всех стезях его. А вера со­вершает шествие свое выше естества. Ведение не отважи­вается допустить до себя что-либо разрушительное для естества, но удаляется от этого; а вера без труда дозволяет и говорит: «на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия» (Пс. 90, 13)... многие по вере входили в пла­мень, обуздывали сожигающую силу огня, и невредимо проходили посреди его, и по хребту моря шествовали, как по суше. А все это выше естества, противно способам ве­дения, и показало, что суетно оно во всех способах и зако­нах своих. Видишь ли, как ведение сохраняет пределы ес­тества? Видишь ли, как вера восходит выше естества, и там пролагает стези своему шествию? Сии способы ведения пять тысяч лет, или несколько меньше, или и свыше сего управляли миром, и человек нисколько не мог подъять главы своей от земли, и сознать силу Творца Своего, пока не воссияла вера наша, и не освободила нас от тьмы зем­ного делания и суетного подчинения после тщетного па­рения ума. Да и теперь, когда обрели мы невозмутимое море и неоскудеваемое сокровище, снова вожделеваем уклониться к малым источникам. Нет ведения, которое бы не было в скудости, как бы много ни обогатилось оно. А сокровищ веры не вмещают ни земля, ни небо» (Слово двадцать пятое).

Теперь Вы понимаете, какова ставка в споре между святоо­теческим пониманием Книги Бытия и эволюционным учени­ем? Последнее пытается понять тайны Божиего творения по­средством натурального знания и мирской философии, не допуская даже, что в этих тайнах есть что-то, что ставит их вне возможностей этого знания: а Книга Бытия – это повество­вание о Божием творении, увиденном в божественном созер­цании Боговидцем Моисеем, а увиденное им подтверждается и опытом позже живших святых Отцов. И хотя откровенное знание выше натурального, все же мы знаем, что не может быть противоречий между истинным Откровением и истинным на­туральным знанием. Но может быть конфликт между Откро­вением и человеческой философией, которая часто ошибочна. Таким образом, нет несогласия между знанием о творении, со­держащимся в Книге Бытия, как она толкуется нам святыми Отцами, и правдивыми знаниями о твари, приобретаемыми со­временной наукой через наблюдения; но, конечно, существует неразрешимый конфликт между знанием, содержащимся в Книге Бытия, и пустыми философскими спекуляциями совре­менных ученых, не просвещенных верой, о состоянии мира в течение Шести Дней Творения. При том, что между Книгой Бытия и современной философией существует подлинный конфликт, если мы хотим знать правду, мы должны принять учение святых Отцов и отвергнуть ложные мнения филосо­фов от науки. Мир настолько заражен суетной современной философией, выдающей себя за науку, что даже очень немно­гие православные могут или хотят исследовать этот вопрос бес­страстно и выяснить, чему в действительности учили святые Отцы, а затем принять святоотеческое учение, даже если оно представляется совершенной глупостью тщетному мудрованию мира сего.

Относительно истинного святоотеческого ведения первоздан­ного мира, думаю, что я Вам достаточно показал этого ведения, которое с первого взгляда кажется «удивительным» для право­славного христианина, чье понимание Книги Бытия замутнено современной научной философией. Самым «удивительным» является, вероятно, то, что святые Отцы понимали текст Свя­щенного Писания, «как написано», и они не позволяют нам толковать его «свободно» или аллегорически. Многие «совре­менно образованные» православные привыкли связывать та­кую интерпретацию с протестантским фундаментализмом, и боятся, что их сочтут «наивными» умудренные философы на­уки; но ведь ясно, с одной стороны, насколько глубже истинно-отеческое толкование по сравнению с таковым фундаментали­стов, которые никогда не слышали о божественном созерцании и чье истолкование лишь иногда случайно совпадает со свято­отеческим; а с другой стороны, насколько глубже святоотечес­кое толкование, чем то, которое некритически воспринимает спекуляции современной философии, как будто это истинное знание.

Современный православный христианин может понять, ка­ким образом нетленность первозданного мира находится вне компетенции научных исследований, если он рассмотрит факт нетленности, как он представляется через Божие действие даже в нашем нынешнем тленном мире. Мы не можем найти более высокого проявления этой нетленности, чем у Пресвятой Бо­жией Матери, о которой мы поем: «Без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем». Богородичны на­ших православных богослужений наполнены этим учением. Св. Иоанн Дамаскин указывает, что в двух отношениях это «не­тление» находится вне законов Природы: «...а что без отца, это – выше естественных законов рождения... а что безболезнен­но, это – выше закона рождения» (Точное изложение Право­славной веры, гл. IV, 14). Что сказать православному, когда со­временный неверующий, под влиянием современной натуралистической философии, настаивает на том, что такое «нетление» невозможно, и требует, чтобы христиане верили только в то, что можно доказать или наблюдать научно? Не держаться ли ему своей веры, которая есть откровенное зна­ние, несмотря на «науку» и ее философию? А псевдоученому он скажет, что не иначе знает или понимает этот акт нетленнос­ти, как сверхъестественные дела Божий. Что же мы с колеба­нием веруем в истину о состоянии творения до адамова паде­ния, если мы убеждены, что, как святые Отцы нас учат, есть нечто вне компетенции научных исследований или знаний? Принимающий эволюционное учение в отношении творения до преступления Адама и отвергающий, таким образом, свято­отеческое учение, только приготовляет путь в собственной душе и в душах других к приложению эволюционного и других псевдонаучных теорий и ко многим другим аспектам Право­славного учения. Мы слышим сегодня многих православных священников, которые говорят нам: «Наша вера во Христа не зависит от того, как мы интерпретируем Книгу Бытия. Можешь веровать, как хочешь». Но как это может быть, чтобы наше не­брежение в понимании одной части Божия Откровения (кста­ти, тесно связанной с Христом, Вторым Адамом, Который воп­лотился, чтобы возвратить нас в первоначальное состояние) не повело к небрежению в понимании всего учения Православ­ной Церкви? Не напрасно свят. Иоанн Златоустый тесно свя­зывает правильное и строгое истолкование Священного Писания (конкретно Книги Бытия) с правильностью догматов, насущно необходимых для нашего СПАСЕНИЯ. Говоря о тех, кто истол­ковывает Книгу Бытия аллегорически, он пишет:

«Но мы, прошу, не станем внимать этим людям, загра­дим для них слух наш, а будем верить Божественному Писанию, и следуя тому, что в нем сказано, будем старать­ся хранить в душах своих здравые догматы, а вместе с тем и вести правильную жизнь, чтобы и жизнь свидетель­ствовала о догматах, и догматы сообщали жизни твер­дость... если мы... живя хорошо, будем нерадеть о правых догматах, не можем ничего приобресть для своего спасе­ния. Если хотим мы избавиться от геенны, и получить царство, то должны украшаться тем и другим – и право­тою догматов, и строгостью жизни» (Беседа на Книгу Бы­тия, XIII).

Есть еще один вопрос, касающийся состояния первоздан­ного мира, который может у Вас возникнуть: а что эти «мил­лионы лет» существования мира, которые наука «знает как факт»? Мое письмо уже слишком длинно, и я здесь не могу обсуждать этот вопрос. Но, если хотите, в другом письме могу рассмотреть и его, включая «радиоуглеродный метод» и дру­гие «абсолютные» системы датирования, привести Вам мнения всеми признанных ученых и показать, что эти «миллионы лет» тоже вовсе не факт, а опять философия. Сама эта идея не воз­никала до тех пор, пока люди, под влиянием натуралистичес­кой философии, не начали верить в эволюцию, а раз эволю­ция – это правда, то и миру должно быть миллионы лет (так как эволюцию никогда не наблюдали, то она мыслится только при предположении, что бесчисленные миллионы лет могли вызвать процессы, слишком «мелкие», чтобы современные уче­ные их наблюдали). Если Вы исследуете этот вопрос объек­тивно и бесстрастно, отделяя подлинные доказательства от предположений и философии, то, я думаю, увидите, что нет фак­тических данных, которые бы заставили нас считать, что земле более 7500 лет. Взгляды на это полностью зависят от фило­софского отношения к творению.

Подводя итог обзору святоотеческого учения о первоздан­ном мире, не нахожу ничего лучшего, как выписать божествен­ные слова св. Отца, который настолько просиял в молитве, что его третьего вся Православная Церковь называет «Богословом». Это – преп. Симеон Новый Богослов. В своем 45-м Слове он говорит от святоотеческого предания, а также, вероятно, из соб­ственного опыта, следующее:

«Бог в начале, прежде чем насадил рай и отдал его пер­возданным, в пять дней устроил землю и что на ней, и небо и что в нем, а в шестой создал Адама и поставил его господином и царем всего видимого творения. Рая тогда еще не было. Но этот мир бысть от Бога, как бы рай некий, хотя вещественный и чувственный. Его и отдал Бог во власть Адаму и всем потомкам его... «И насади Господь Бог рай во Едеме на востоцех (...) И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видетие и доброе в снедь» (Быт. 2, 8–9), с разными плодами, которые никогда не портились и никогда не прекращались, но всегда были свежи и сладки и доставляли первозданным великое удо­вольствие и приятность. Ибо надлежало доставлять и на­слаждение нетленное оным телам первозданных, которые были нетленны... Адам был создан с телом нетленным, однакож вещественным, а не духовным еще, и поставлен Творцом Богом, как царь бессмертный над нетленным миром, не только над раем, но и над всем творением, су­щим под небесами...

[После преступления Адама] не проклял Бог рая... а проклял лишь всю прочую землю, которая тоже была не­тленна и все произращала сама собою... Тому, кто сделался тленным и смертным по причине преступления заповеди, по всей справедливости надлежало и жить на земле тлен­ной и питаться пищею тленною... Затем и все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели более повино­ваться ему, преступнику... Но Бог... сдержал все эти твари силою Своею, и по благоутробию и благости Своей не дал им тотчас устремиться против человека, и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему, и сделавшись тлен­ною, служила тленному человеку, для которого создана, с тем, чтобы когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчи­ненная Богом человеку в работу ему, освободилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и как бы духовною...

Не подобает телам людей облекаться в славу воскресе­ния и делаться нетленными, прежде вся тварь сотворена нетленною, а потом из нея взят и создан человек, так над­лежит и опять прежде всей твари сделаться нетленною, а потом обновиться и стать нетленными и тленным телам людей, да будет снова весь человек нетленен и духовен и да обитает в нетленном, вечном и духовном жилище... Видишь, что вся эта тварь в начале была нетленною и создана Богом в чине рая? Но после Богом подчинена тлению, и покорилась суете человеков.

Познай также и то, что это за прославление и светло-сиянность твари будет в будущем веке? Ибо когда она обновится, то не будет опять такою же, какою была созда­на в начале. Но будет такою, каким, по слову божественно­го Павла, будет наше тело... Вся тварь по повелению Божию имеет быть, по всеобщем воскресении, не такою, какою была создана – вещественною и чувственною, но имеет быть пересоздана и соделаться неким невещественным и духовным обиталищем, превысшим всякого чувства».

Может ли быть более ясное учение о состоянии первоздан­ного мира до преступления Адама?

Теперь подхожу к последнему и самому важному вопросу, поднимаемому перед православным богословием современной эволюционной теорией: о природе человека, и, в частности, о природе первозданного человека Адама. Говорю, что это «самый важный вопрос», ибо учение о человеке, антропология, касается самым тесным образом богословия, и здесь, вероятно, наиболее возможным становится выявить богословски ошибку эволю­ционизма. Хорошо известно, что Православие совершенно по-иному, чем римо-католичество, учит о природе человека и Бо­жественной благодати, и я сейчас попытаюсь показать, что богословский взгляд на природу человека, подразумеваемый эво­люционной теорией и развернутый Вами и Вашем письме – это не православный взгляд на человека, но точка зрения, близ­кая римо-католической антропологии, а это всего лишь под­тверждение того факта, что теория эволюции, о которой не учит ни один православный Отец, есть просто продукт западного апостасийного образа мышления и даже, несмотря на тот факт, что первоначально это была «реакция» на римо-католичество и протестантизм, глубоко коренится в папистской схоластичес­кой традиции.

Взгляд на человеческую природу и сотворение Адама, кото­рый Вы излагаете в своем письме, весьма подвержен влиянию Вашего мнения, что Адам, по телу, был «эволюционировавшим зверем». Это мнение Вы взяли не у святых Отцов (ибо Вы не сможете найти ни одного Отца, который бы в это верил, и я уже Вам показал, что Отцы вполне «буквально» веровали в то, что Адам был сотворен из праха, а не из какой-либо другой твари), а из современной науки. Рассмотрим вначале православный святоотеческий взгляд на природу и ценность мирского, науч­ного знания, в особенности по отношению к откровенному, богословскому знанию.

Этот святоотеческий взгляд очень хорошо высказан вели­ким Отцом-исихастом св. Григорием Паламой, когда он был вынужден защищать православное богословие и духовный опыт конкретно от западного рационалиста Варлаама, который хотел свести духовный опыт и знание исихазма к чему-то достижи­мому наукой и философией. Отвечая ему, св. Григорий выдвига­ет общие принципы, вполне применимые в наши дни, когда ученые и философы думают, что они могут понять тайны тво­рения и природы человека лучше, чем православное богословие. Он пишет:

«Начало премудрости – быть достаточно мудрым, чтобы различить и предпочесть мудрости низкой, земной и су­етной – истинно полезную, небесную и духовную, исхо­дящую от Бога и приводящую к Нему, и сотворяющую угодными Богу приобретающих ее» (В защиту святых исихастов, Триада 1,2).

Он учит, что только вторая мудрость блага в себе, а первая и блага, и зла:

«Знание различных языков, сила риторики, истори­ческие знания, открывание тайн природы, различные ме­тоды логики... все это одновременно и благо и зло, не только потому, что оно проявляется соответственно идее тех, которые им пользуются, и легко принимает форму, которую придает ему мнение тех, кто им владеет, но также и потому, что изучение его хорошо лишь до той степени, которая придают зраку души проницательность. Но оно худо для того, кто отдается этим исследованиям так, чтобы оставаться в них до старости» (Там же, Триада 1,6).

Кроме того, даже «если один из Отцов говорит то же, что внешние, это согласие только словесное, а мысли совершенно различ­ные. Первые, по апостолу Павлу, имеют «ум Христов» (1Кор. 2, 16), а вторые выражают в лучшем случае человечес­кое разумение. «Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших», – говорит Господь (Ис. 55, 9). К тому же, если бы даже мысли этих людей были порой теми же, как у Моисея, Соломона или их подражателей, какая им от этого польза? Какой человек в здравом уме и принадлежащий к Церкви, мо­жет из этого вывести, что их учение от Бога?» (Там же, Триада 1, 11).

От мирского знания, пишет святитель Григорий,

«мы абсолютно не можем ожидать какой-либо точно­сти в познании вещей божественных; ибо невозможно почерпнуть из него какого-либо определенного учения о божественном. Ибо «Бог его объюродил» (Там же, Триада 1, 12).

И это знание может быть вредным и враждебным истинно­му богословию:

«Сила этого разумения, объюродившего и несущего, вступает в борьбу против тех, кто принимает предание в простоте сердца; оно презирает писания Духа, следуя примеру людей, которые обращались с ними небрежно и восстановили тварь против Творца» (Там же, Триада 1, 15).

Вряд ли может быть дана лучшая, чем эта, оценка того, что современные «христианские эволюционисты» попыталось сде­лать, считая себя мудрее святых Отцов и применив мирское знание для перетолкования учения Священного Писания и свя­тых Отцов. Разве не видно всякому, что рационалистический, натуралистический дух Варлаама вполне близок духу современ­ного эволюционизма?

Но отметим, что свят. Григорий говорит о научном знании, которое, на своем уровне, истинно: оно становится ложным, толь­ко воюя с высшим, богословским знанием. Истинна ли теория эволюции хотя бы научно?

Я уже упоминал в этом моем письме о сомнительной при­роде научных свидетельств в пользу эволюции вообще, о чем я буду рад Вам написать в другом письме. Здесь я должен сказать слово конкретно о научных свидетельствах в пользу эволюции человека, поскольку мы уже начинаем затрагивать область пра­вославного богословия.

В своем письме Вы говорите, что счастливы, что не читали трудов Тейяра де Шардена и прочих сторонников эволюции на Западе; Вы подходите ко всему этому вопросу «просто». Но здесь-то, боюсь, Вы и сделали ошибку. Хорошо и полезно при­нимать Священное Писание и святых Отцов просто; так их и следует принимать, что я и стараюсь делать. Но почему мы дол­жны относиться к творениям современных ученых и филосо­фов «просто», веря им на слово, когда они говорят о чем-то, что оно истинно – даже если принятие их высказывания вынужда­ет нас менять наши богословские взгляды? Напротив, нам сле­дует быть очень критичными, когда современные мудрецы го­ворят нам, как мы должны истолковывать Священное Писание. Нам следует критически воспринимать не только их филосо­фию, но и «научные свидетельства», которые, как они считают, говорят в пользу их философии; ибо часто «научные свиде­тельства» сами по себе являются философией.

Особенно это верно в отношении ученого иезуита Тейяра де Шардена: ибо он не только построил самую проработанную и влиятельную философско-богословскую систему, основанную на понятии эволюции, но и был тесно связан с открытием и интерпретацией почти всех ископаемых свидетельств в пользу «эволюции человека», найденных за время его жизни.

А теперь я должен задать Вам очень элементарный научный вопрос: каковы доказательства «эволюции человека»? В деталь­ное изложение этого вопроса я тоже не могу входить в данном письме, но рассмотрю его вкратце. Позже, если пожелаете, могу написать и больше.

Научные ископаемые свидетельства в пользу «эволюции че­ловека» состоят из: ископаемых останков неандертальца (мно­го экземпляров); синантропа (несколько черепов); так называ­емых яванского, гейдельбергского и пилтдаунского «людей» (20 лет назад) и недавних находок в Африке (все они крайне фраг­ментарны) и из немногих других останков. Все ископаемые свидетельства «эволюции человека» можно уместить в ящик размером с небольшой гроб, и происходят они из далеко уда­ленных одна от другой местностей, при отсутствии надежных указаний хотя бы на относительный (а уж тем более «абсолют­ный») возраст, и без всяких указаний на то, как эти разные «люди» связаны между собой родством или происхождением.

Кроме того, один из этих «эволюционных предков челове­ка», «пилтдаунский человек», как выяснилось 20 лет назад, пред­ставлял, собой намеренную подделку. Интересно, что Тейяр де Шарден был одним из «открывателей» «пилтдаунского челове­ка» – факт, который Вы не найдете в большинстве учебников или в его биографиях. Он «открыл» клык этого сфабрикован­ного создания – зуб, который уже был подкрашен с намерени­ем ввести в заблуждение относительно его возраста, когда он его нашел! У меня нет доказательства того, что Тейяр де Шарден сознательно участвовал в обмане: думаю, более вероятно, что он пал жертвой фактического устроителя обмана, и что он так стре­мился найти доказательства «эволюции человека», в которую уже верил, что просто не обратил внимание на анатомические затруднения, которые этот грубо сфабрикованный «человек» предъявлял объективному наблюдателю. Все же в учебниках по эволюции, напечатанных до выявления подделки, пилтдаунс­кий человек принимается в качестве эволюционного предка человека бесспорно; с его «черепа» была даже сделана реконст­рукция (хотя были обнаружены всего лишь фрагменты); и де­лались уверенные утверждения, что «он сочетает человеческие признаки с другими, гораздо менее прогрессивными» (Треиси Л.Сторер, «Общая Зоология», Нью-Йорк, 1951). Это, конечно, и было то, что требовалось для «недостающего звена» между чело­веком и обезьяной, потому-то и пилтдаунская подделка состо­яла именно из человеческих и обезьяньих костей.

Некоторое время спустя тот же Тейяр де Шарден участвова­ла открытии, а наипаче в «интерпретации» синантропа. Было най­дено несколько черепов этого создания, и это оказался наилуч­ший кандидат из найденных к тому времени в «недостающее звено» между современным человеком и обезьяной. Благодаря его (де Шардена – прим. пер.) «интерпретации» (а к тому времени у него установилась репутация одного из ведущих палеонтоло­гов мира), «синантроп» также вошел в учебники по эволюции как предок человека – при полном пренебрежении тем неоспо­римым фактом, что кости современного человека были найдены в тех же отложениях, и для любого человека без «эволюционных» предрассудков было ясно, что эту обезьяну использовали в пишу человеческие существа (в основании каждого черепа «синантро­па» была дырка, через которую извлекался мозг).

Тейяр де Шарден имел отношение к открытию, а главное – к интерпретации некоторых находок «яванского человека», ко­торые были фрагментарными. Собственно, где бы он ни был, он находил «свидетельства», которые в точности отвечали его ожи­даниям – а именно, что человек «произошел» от обезьянопо­добных созданий.

Если Вы изучите объективно все ископаемые свидетельства в пользу «эволюции человека», то, я думаю, Вы обнаружите, что убедительных или хоть сколько-нибудь разумных доказательств этой «эволюции» нет. Считается, что они есть, потому что люди хотят в это верить; они веруют в философию, которая требует, чтобы человек произошел от обезьяноподобных тварей. Из всех ископаемых «людей» только неандерталец (и, конечно, крома­ньонец, который есть просто современный человек) представ­ляется подлинным; но и он – просто homo sapiens, не более отличный от современного человека, чем современные люди различаются между собой, то есть это вариация в пределах оп­ределенной разновидности или вида. ¹⁶⁶ Прошу отметить, что картинки неандертальского человека в учебниках по эволюции являются измышлением художников, у которых предвзятые представления о том, как должен выглядеть «примитивный че­ловек», исходя из эволюционной философии!

Считаю, что я сказал достаточно, но не с тем, чтобы показать, что я могу опровергнуть теорию «эволюции человека» (кто может что-либо опровергнуть или подтвердить при таких фрагмен­тарных свидетельствах?!), а чтобы подчеркнуть, что нам следует весьма критически относиться к предвзятым интерпретациям таких скудных свидетельств. Оставим современным язычникам и их духовным вдохновителям-философам восхищаться при открытии каждого нового черепа, кости или даже отдельного зуба, о которых газетные заголовки заявляют: «Найден новый предок человека». Это даже не область суетного знания; это область современных басен и сказок, того мудрования, которое поистине изумительно оглупело.

Куда обратиться православному христианину, если он поже­лает узнать истинное учение о сотворении мира и человека? Святитель Василий Великий нам ясно говорит:

«О чем говорить прежде? С чего начать толкование? Обличать ли суетность язычников? Или возвеличить ис­тину нашего учения?

Эллинские мудрецы много рассуждали о природе, – и ни одно их учение не осталось твердым и непоколеби­мым: потому что последующим учением всегда ниспро­вергалось предшествовавшее. Посему нам нет нужды об­личать их учения; их самих достаточно друг для друга к собственному низложению» (Шестоднев, Беседа I, 2).

Подобно свят. Василию,

«внешние учения оставляя внешним, возвратимся к уче­нию церковному» (Шестоднев, Беседа 111,3).

Как и он, будем

«исследовать состав мира, рассматривать вселенную не по началам мирской мудрости, но как научил сему служи­теля Своего Бог, глаголавший с ним «яве, а не гаданием» (Числ. 12, 8)» (Шестоднев, Беседа VI, 1).

Сейчас увидим, что эволюционистские взгляды на проис­хождение человека в действительности не только ничему не учат нас о происхождении человека, а скорее ложно говорят о человеке, как Вы и сами доказываете, когда оказываетесь вы­нужденным излагать это учение, чтобы защитить идею эволюции.

Излагая свой взгляд на природу человека, основанный на принятии идеи эволюции, Вы пишете: «Человек по природе не есть образ Божий. По природе он животное, эволюционировав­ший зверь, прах с земли. Он является образом Божиим сверхъе­стественно». И еще: «Мы видим, что сам по себе человек ничто, и давайте не будем оскандаливаться его естественным проис­хождением». «Божие дыхание жизни преобразило животное в человека без изменения хотя бы одной анатомической черты тела, хотя бы единой клетки». «Я бы не удивился, если бы тело Адама было во всех отношениях телом обезьяны». И: «Человек есть то, что он есть, не вследствие его природы, которая есть прах, а вследствие сверхъестественной благодати, данной ему дыханием Бога».

Прежде, чем обратиться к святоотеческому учению о приро­де человека, признаю, что слово «природа» (nature) может быть несколько двусмысленным, и что можно найти места, где святые Отцы пользуются выражением «человеческая природа» так, как оно используется в обычной беседе, как относящееся к этой падшей человеческой природе, последствия чего мы наблюдаем ежедневно. Но есть более возвышенное святоотеческое учение о человеческой природе, особое учение, данное Божественным откровением, которое не может быть понято или принято теми, кто верует в эволюцию. Эволюционное учение о человеческой природе, рассматривающее падшую человеческую природу с позиций «здравого смысла», есть учение римо-католическое, а не православное.

Православное учение о человеческой природе изложено наи­более сжато в «Душеполезных поучениях» Аввы Дорофея. Эта книга принята в Православной Церкви как азбука, основной учебник православной духовности; это первое духовное чтение, которое дают православному монаху, и оно остается его постоянным спут­ником в течение всей жизни, читаемое и перечитываемое. Чрез­вычайно важно, что православное учение о человеческой приро­де излагается на первой же странице этой книги, так как учение это является основанием всей православной духовной жизни.

Что это за учение? Авва Дорофей пишет в первых же стро­ках своего Поучения Первого:

«В начале, когда Бог сотворил человека, Он поместил его в раю, как говорит божественное и святое Писание (Быт. 2, 7–8), и украсил его всякою добродетелью, дав ему заповедь не вкушать от древа, бывшего посреди рая. И так, он пребывал там в наслаждении райском: в молитве, в созерцании, во всякой славе и чести, имея чувства здравые, и находясь в том естественном состоянии, в каком был создан. Ибо Бог сотворил человека по образу Своему, т.е. бессмертным, самовластным и украшенным всякою доб­родетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусивши плод древа, от которого Бог заповедал ему не вкушать, тогда он был изгнан из рая (Быт. 3), отпал от естественного состо­яния и впал в противоестественное, и пребывал уже в грехе, в славолюбии, в любви к наслаждениям века сего и в прочих страстях, и был обладаем ими, ибо сам сделался рабом их через преступление.

(Господь Иисус Христос) принял самое естество наше, начаток нашего состава, и сделался новым Адамом, по образу Бога, создавшего первого Адама, обновил естествен­ное состояние и чувства сделал опять здоровыми, какими они были и в начале.

А чада смиренномудрия суть: самоукорение, недове­рие своему разуму, ненавидение своей воли; ибо чрез них человек сподобляется прийти в себя и возвратиться в ес­тественное состояние чрез очищение себя святыми запо­ведями Христовыми».

То же учение предлагают и другие Отцы-аскеты. Так, Авва Исайя учит:

«B начале, когда создал Бог человека, то вселил его в раю, и он имел тогда чувства здравые, стоящие в есте­ственном своем чине; но, когда послушал прельстившего его, превратились все чувства его в неестественность, из­вержен он был тогда из славы своей» (Слово II, «О законе естественном», Добротолюбие, т. I).

И далее тот же Отец:

«Итак, кто желает прийти в естественное свое состоя­ние, то пусть отсекает все пожелания свои плотские, что­бы поставить себя в состояние по естеству ума (духов­ное)» (Там же).

Святые Отцы ясно учат, что, когда Адам согрешил, человек не просто утратил нечто, что было прибавлено к его природе, но скорее самая человеческая природа изменилась, подверглась порче в то самое время, как человек утратил благодать Божию. Бого­служения Православной Церкви, которые являются основой нашего православного догматического учения и духовной жиз­ни, ясно учат, что человеческая природа, как мы ее наблюдаем, неестественна для нас, а находится в испорченном состоянии: «Исцеляя человеческое естество, древним преступле­нием истлевшее, без тли нов рождается Младенец, и в Твоих недрех, яко на престоле, седит, Безневестная, Отеческого не оставль соседения Божеством» (Минея 22 декабря, Богородичен 6-й песни канона на утрени).

И еще:

«Спасти хотя от тли истлевшее человеческое естество Зиждитель и Господь, во утробу очищену Святым Духом вселився, неизреченно вообразися» (Минея 23 января, Богородичен 5-й песни канона на утрени).

Можно также отметить, что в таких гимнах все наше право­славное понятие о воплощении Христа и о нашем спасении через Него связывается с надлежащим пониманием человечес­кой природы, как она была в начале, и которую Христос восста­новил в нас. Веруем, что однажды будем с Ним в мире, очень похожем на мир, который существовал здесь, на этой земле, до падения Адама, и что наша природа будет тогда адамовой при­родой, только еще выше, потому что все материальное и изме­няемое будет оставлено позади, о чем ясно указывается в уже цитированном месте из св. Симеона Нового Богослова.

А теперь я должен показать Вам, кроме того, что даже Ваше учение о человеческой природе, как она есть в нынешнем пад­шем мире, неверно, не соответствует учению святых Отцов. Воз­можно, это результат небрежности в выражении мыслей с Ва­шей стороны (но я считаю, это именно потому, что Вас ввели в заблуждение верой в теорию эволюции), что Вы пишете: «Без Бога человек по своей природе ничто, так как его природа – прах, как и природа животных».¹⁶⁷ Потому, что Вы веруете в эволюционную философию, Вы вынуждаетесь либо верить, что человеческая природа – всего лишь низкая, животная, как Вы и выражаетесь, говоря, что «человек не является по природе обра­зом Божиим»; либо, в лучшем случае (поскольку, я думаю, Вы этому в действительности не верите, будучи православным), Вы делите человеческую природу искусственно на две части: та, что от «натуры», и та, что от Бога. Но истинная православная антро­пология учит, что человеческая природа едина, та, что мы имеем от Бога; у нас нет какой-то природы «от животных» или «от праха», отличной от той природы, с которой Бог создал нас. И, следовательно, даже падшая, растленная человеческая природа, которая теперь у нас, не есть «ничто», как Вы говорите, но со­храняет в какой-то степени ту «доброту», с которой Бог ее со­здал. Вот что Авва Дорофей пишет об этом учении:

«Мы естественно имеем добродетели, данные нам от Бога. Ибо когда Бог сотворил человека, Он всеял в него добродетели, как и сказал: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Сказано: по образу, поскольку Бог сотворил душу бессмертною и самовласт­ною, а по подобию – относится к добродетели. Ибо Гос­подь говорит: «будите милосерди, яко же и Отец ваш небес­ный милосерд есть» (Лк. 6, 36), и в другом месте: «святи будите, якоже Аз свят есмь» (1Пет.1:16). Также и апостол гово­рит: «бывайте друг ко другу блази» (Еф. 4, 32). И в псалме сказано: «благ Господь всяческим» (Пс. 144:9), и тому подоб­ное; вот что значит по подобию. Следовательно, по есте­ству Бог дал нам добродетели. Страсти же не принадлежат нам по естеству, ибо они даже не имеют никакой сущно­сти или состава, но как тьма по существу своему не имеет состава, а есть состояние воздуха, как говорит св. Василий, бывающее от оскудения света; так и страсти (не есте­ственны нам): но душа, по сластолюбию уклонившись от добродетелей, водворяет в себе страсти и укрепляет их против себя (Поучение 12-е, О страхе будущего мучения).

Кроме того, эти богоданные добродетели все еще действуют даже в нашем падшем состоянии. В этом отношении крайне важно православное учение преп. Иоанна Кассиана, который опроверг ошибочное мнение блаженного Августина, на самом деле считавшего, что человек вне Божией благодати «вообще ничто». Преподобный Кассиан учит в Тринадцатом собеседо­вании:

«Что род человеческий действительно после падения не утратил познания добра, в этом уверяет апостол, кото­рый говорит: «Егда бо язы́цы, не имуще закона, естеством законная творят, сии, закона не имуще, сами себе суть закон: иже являют дело законное написано в сердах своих, спослушествующей имать совести, и между собою помыслом осуждающым или отвещающим, в день егда судит Бог тайная человеком» (Рим. 2, 14–16)... И фа­рисеям Он говорил, что они могут знать доброе: «Что же и о себе не судете праведное» (Лк. 12, 57). Этого Он не сказал бы, если бы они естественным разумом не могли различать справедливое. Посему не надобно думать, что природа человеческая способна к одному злу» (Собеседо­вание 13-е, глава 12).

Подобным же образом, в отношении праведного Иова преп. Кассиан спрашивает, победил ли он «многообразные козни врага в сей борьбе без своей добродетели, а только с пособием благо­дати Божией», и отвечает:

«Иов победил его собственными силами. Впрочем, и благодать Божия не оставляла Иова; чтобы искуситель не обременил его искушениями сверх сил, то она попустила ему искушать столько, сколько могла вынести доброде­тель искушаемого» (Собеседование 13-е, глава 14).

Опять таки, в отношении патриарха Авраама:

«Правда Божия хотела испытать веру Авраама не ту, которую Господь внушил ему, а ту, которую он по своей свободе показал...» (Там же).

Конечно, причина, почему Августин (и после него римо-ка­толичество и протестантизм) считал, что человек ничто без бла­годати, заключалось в том, что у него было неправильное пред­ставление о человеческой природе, основанное на натуралистическом воззрении на человека. С другой стороны, православное учение о человеческой природе, как она была со­здана в начале Богом, и даже теперь частично сохраняется в нашем падшем состоянии, не дает нам впасть в подобный лож­ный дуализм относительно того, что «человечье» и что «Богово». Конечно, все хорошо, что человек имеет от Бога, в том числе и самая его природа, ибо Священное Писание говорит: «Что же имаши, егоже неси приял» (1Кор. 4, 7) Человек не имеет «животной природы» как таковой, и никогда не имел; он толь­ко имеет полностью человеческую природу, какую дал ему Бог в начале, и которую он не вполне утратил даже теперь.

Нужно ли приводить Вам множество ясных святоотеческих свидетельств в пользу того, что «образ Божий», которому должно находиться в душе, относится к природе человека, а не есть что-то добавленное извне? Достаточно привести замечательное сви­детельство свят. Григория Богослова, показывающее, каким обра­зом человек по своему составу стоит между двумя мирами, и свободен следовать той стороне его природы, какую он выберет: «Не понимаю, как я соединился с ним [телом], и как, будучи образом Божиим, я смешался с грязью!.. Что это за премудрость открывается на мне, и что за великая тайна! Не для того ли Бог ввел нас в сию борьбу и брань с телом, чтобы мы, будучи частью Божества [как смело святитель Григорий Богослов говорит о природе человека, настоль­ко смело, что мы не можем принимать его слова абсолют­но буквально!]¹⁶⁸ и проистекши свыше, не стали надмеваться и превозноситься своим достоинством, и не пренебрегали Создателя, но всегда обращали к Нему взо­ры, и чтобы сопряженная с нами немощь держала в пре­делах наше достоинство? – Чтобы мы знали, что мы вме­сте и весьма велики и весьма низки, земны и небесны, временны и бессмертны, наследники света и наследники огня или тьмы, смотря по тому, на какую сторону прекло­ним себя? – Так устроен состав наш, и это, сколько могу я видеть, для того, чтобы персть земная смиряла нас, если б мы вздумали превозноситься образом Божиим» (Бесе­да 14, О любви к бедным).

Этот образ Божий, который человек имеет по своей природе, не был полностью утрачен даже у язычников, как учит св. Иоанн Кассиан; не утрачен он даже теперь, когда человек, под влияни­ем современной философии и эволюционизма, пытается пре­вратить себя в зверя-недочеловека – ибо и сейчас Бог ждет обращения человека, ждет пробуждения в нем истинно челове­ческой природы, которая в нем есть.

Это подводит меня к очень важному пункту Вашей интер­претации учения богоносного Отца, почти нашего современни­ка, преподобного Серафима Саровского, содержащегося в его знаменитой «Беседе с Мотовиловым».

Преподобный Серафим – мой святой покровитель, и имен­но наше Свято-Германовское Братство впервые опубликовало полный текст этой «Беседы» на русском языке, на котором она велась (так как дореволюционное издание было неполное), а также другие его подлинные слова, которые до того не были опубликованы. Так что можете быть уверены, что мы не считаем, что он ложно учил о природе человека, противореча другим святым Отцам. Но исследуем, что говорит сам Преподобный.

Преподобный Серафим говорит, как Вы правильно приво­дите:

«Вот, например, многие толкуют, что, когда в Библии говорится: «вдунул Бог дыхание жизни в лице Адама» (Быт. 2, 7) первозданного и созданного Им от персти земной, – что будто бы это значило, что в Адаме до этого не было души и духа человеческого, а была будто бы лишь плоть одна, созданная от персти земной. Неверно это тол­кование, ибо Господь Бог создал Адама от персти зем­ной в том составе, как батюшка, святый апостол Павел утверждает: «И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1Фес. 5, 23). И все три сии части нашего естества созданы были от персти земной, и Адам не мертвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевленным Божиим со­зданиям. Но вот в чем сила, что, если бы Господь Бог не вдунул потом в лице его сего дыхания жизни, то есть благодати Господа Бога Духа Святого,.. Адам, как ни был он совершенно превосходно создан над прочими Божиими созданиями, как венец творения на земле, все-таки пребыл бы неимущим внутрь себя Духа Святого, возводящего его в Богоподобное достоинство, и был бы подобен всем прочим созданиям, хотя и имеющим плоть, и душу, и дух, принадлежащие каждому по роду их, но Духа Святаго внутрь себя неимущим. Когда же вдунул Господь в лице Адамово дыхание жизни, тогда-то, по выражению Моисееву, и Адам бысть в душу живу, то есть совершенно во всем Богу подобную и такую, как и Он, на веки веков бессмертную».

Эту святоотеческую мысль Вы приводите, так как считаете ее способной поддержать Ваше мнение о том, что человек был сначала зверем, а затем (позже по времени) получил образ Бо­жий и стал человеком. И впрямь Вы должны в это веровать, если Вы принимаете теорию эволюции, и я рад, что у Вас достаточно смелости, чтобы открыто выразить то, во что верят все «право­славные эволюционисты», хотя они зачастую и скрывают это из опасения обидеть других православных, которые, по их мнению, весьма наивны, так как в своей «простоте» отказываются верить, что человек в действительности «произошел от обезьяны» или обезьяноподобного существа.

Здесь вспомним слова свят. Григория Паламы, которые я уже приводил:

«Если один из Отцов говорит то же, что внешние, это согласие только словесное, а мысли совершенно различ­ные. Первые, по Павлу, имеют «ум Христов» (1Кор. 2, 16), а вторые выражают в лучшем случае человеческое разуме­ние... Какой человек в здравом уме и принадлежащий к Церкви может из этого вывести, что их учение от Бога?» (В защиту святых исихастов, Триада 1, 11).

Собственно, я должен Вам сказать, что Вы совершенно не поняли учения преподобного Серафима, который вовсе не учит тому, чему учит эволюционное учение. Это я Вам могу показать, цитируя как ясное учение других святых Отцов, так и самого св. Серафима.

Но вначале я должен объяснить то, что рационалисту может показаться «противоречием» между учением преподобного Серафима и таковым других Отцов. Во-первых, нам следует уяс­нить себе, что, когда преподобный Серафим говорит о человеке как состоящем из «духа, души и тела», он не противоречит дру­гим святым Отцам, которые говорят о природе человека как просто о «душе и теле»; он лишь проводит различие между разными аспектами души и говорит о них по отдельности, как и многие святые Отцы.¹⁶⁹ Во-вторых, когда он говорит, что «дыха­ние жизни», которое Бог вдунул в лицо Адама, является благода­тью Святого Духа, он не противоречит многим святым Отцам, которые учат, что «дыхание жизни» – это душа, но только он дает, вероятно, более глубокое и точное истолкование этого места из Священного Писания. Но проводит ли он на самом деле раци­оналистическое различение, которое Вы проводите между природой человека, существовавшей, «до» этого вдуновения, и благодатью, которая была сообщена им? Принимает ли право­славное богословие то строгое деление (дихотомию), которое римо-католическое учение проводит между «натурой» и «бла­годатью», как будто бы люди знают все, что требуется знать, об этих двух великих тайнах?

Нет, православное богословие не знает такой строгой дихото­мии, и потому-то рационалистические ученые находят столько «противоречий» между разными православными Отцами по этому предмету, что прояснится одним лишь примером: при­надлежит ли бессмертие человеческой душе по природе или по благодати! Различные православные Отцы, обладающие рав­ным авторитетом, отвечают на этот вопрос по-разному, не пото­му, что они по-разному учат о человеке и тем «противоречат» один другому, а вследствие разного подхода к вопросу. Те, кто подходят к вопросу о природе человека больше со стороны нынешней падшей человеческой природы, говорят, что душа человека бессмертна и по благодати; а те Отцы (особенно аске­ты и мистики), которые начинают с рассмотрения природы человека, как она была в начале, рассматривают душу скорее как бессмертную по природе. Может даже случиться, что один и тот же Отец подходит к данному вопросу то с одной, то с другой стороны, как это делает св. Григорий Нисский, когда в одном месте говорит (Ответ Евномию, Книга вторая): «То, что рассуж­дает, и что смертно, и способно мыслить и ведать, называется человеком»; а в другом месте он говорит: «Человек в первом своем происхождении не соединил с самой сущностью своей при­роды склонность к страстям и к смерти» (О девстве, гл. IX). Про­тиворечит ли этот великий Отец себе? Конечно, нет.

Что принадлежит первозданному Адаму по природе, а что по благодати! Не будем проводить ложных рационалистических различений, а признаемся, что мы не вполне понимаем эту тайну. И природа, и благодать от Бога. Природа первозданного Адама была столь возвышенной, что мы можем иметь лишь слабое представление о ней из нашего собственного опыта благодати, данной нам через Второго Адама, Господа нашего Иисуса Хрис­та; но состояние Адама было также выше, чем все, что мы можем представить даже из нашего собственного благодатного опыта, ибо его высокая природа была еще усовершена благодатью; и он был, как говорит преподобный Серафим, «совершенно во всем Богу подобен и, как и Он, на веки веков бессмертен».

Что абсолютно ясно, и что нам достаточно знать: сотворение человека, – его духа, души и тела, и [сообщение ему] божествен­ной благодати, сделавшей его природу совершенной, – это один акт творения, и оно не может быть искусственно разделено, как будто одна часть его явилась «первой», а другая «позже». Бог создал человека в благодати, но ни Священное Писание, ни свя­тые Отцы не учат нас, что эта благодать явилась позже по време­ни, чем сотворение природы человека. Последнее учение принад­лежит средневековой латинской схоластике, как я покажу ниже.

Преподобный Серафим только представляется исповедую­щим это учение, потому что он говорит в терминах простого повествования Книги Бытия. Но вполне очевидно, как говорит свят. Григорий Палама, что «согласие только словесное, а мысли разные». Чтобы убедиться в этом, следует лишь рассмотреть, как святые Отцы учат нас истолковывать священное повествование Книги Бытия в этом пункте.

К счастью, этот самый вопрос ставился святыми Отцами, и они на него отвечали. Этот ответ суммировал для нас преп. Иоанн Дамаскин:

«Бог своими руками творит человека и из видимой, и невидимой природы как по Своему образу, так и подо­бию: тело образовав из земли, душу же, одаренную разу­мом и умом, дав ему посредством Своего вдуновения, что именно, конечно, мы и называем божественным образом... Далее, тело и душа сотворены в одно время; а не так, как пустословил Ориген, что одно прежде, а другое после» (Точное изложение Православной веры, кн. II, гл. 12).

Хотя преп. Иоанн Дамаскин говорит о вдуновении Божием как о душе, он не учит иначе, чем преподобный Серафим, который говорит об этом вдуновении как о благодати Святого Духа.¹⁷⁰ Преп. Иоанн Дамаскин вообще едва ли говорит о благодати в создании человека, ибо она понимается как присутствующая во всем процессе творения, прежде всего в сотворении образа Бо­жия, души, которая, как он учит, является частью нашей приро­ды. Свят. Григорий Нисский также говорит о сотворении чело­века, не уделяя особого внимания тому, что исходит от «природы», а что «от благодати», а лишь заканчивает весь свой труд словами: «Но да возвратимся и все к той боговидной благодати, с которой в начале сотворил Бог человека, сказав: сотво­рим человека по образу Нашему и по подобию» (Обустрое­нии человека, XXX, 34).

Преп. Иоанн Дамаскин и другие, говорящие о вдуновении Божием как душе, рассматривают этот предмет в несколько ином аспекте, чем преподобный Серафим; но очевидно, что учение всех этих Отцов относительно сотворения человека и, в частно­сти, что касается вопроса о том, можно ли из повествования Книги Бытия заключать о разнице во времени между «форми­рованием» и «вдуновением» человека, одно и тоже. Св. Иоанн Дамаскин говорит за всех Отцов, когда замечает, что они (фор­мирование и вдуновение – прим. пер.) произошли «в одно время; а не так, что одно прежде, а другое после».

Говоря это, преп. Иоанн Дамаскин, в частности, отвергает оригенскую ересь о «предсуществовании душ». Но была и про­тивоположная ересь, учившая о «предсуществовании» человечес­кого тела, совсем как учат современные «христианские эволюци­онисты». Эту ересь особенно опровергает св. Григорий Нисский.

Рассмотрев оригенистскую ошибку «предсуществования душ», свят. Григорий продолжает:

«Другие же, держась описанного Моисеем порядка в устроении человека, говорят, что душа по времени вторая после тела. Поскольку Бог, сперва «взем персть от земли» (Быт. 2, 7), создал человека: а потом уже одушеви его вдуновением: то на сем основании доказывают, что плоть предпоч­тительнее души, вошедшей в предварительно созданную плоть. Душа, говорят они, сотворена для тела, чтобы не быть ему тварью бездыханной и недвижимой. А все, дела­емое для чего-нибудь, конечно, малоценнее того, для чего делается... учение тех и других равно не может быть при­нято» (Об устроении человека, XXVIII)

Конкретно опровергая учение о «предсуществовании тел», свят. Григорий говорит:

«И я думаю, посредине между этими предположения­ми должно правиться в истине наше учение. И значит это не думать, согласно эллинскому обману, будто души, вра­щавшиеся вместе со вселенной, отяготились каким-то пороком и, не способные угнаться за скоростью движе­ния полюса, ниспали на землю; и не утверждать также, будто бы человек был предварительно создан Словом, как будто статуя из брения, и для этого-то изваяния появи­лась душа (ведь тогда умная природа окажется менее цен­ной, чем статуя из брения)...

Так как человек, состоящий из души и тела, един, нуж­но предполагать одно общее начало его состава, так, чтобы он оказался ни старше, ни младше самого себя, когда теле­сное первенствовало бы в нем, а остальное последовало бы... Ведь по апостольскому наставлению природа наша умопостигается двоякой: человека видимого и сокровен­ного (Шест. 3, 4). Тогда если одно предсуществовало, а дру­гое появилось после, то обличится известное несовершен­ство силы Создавшего, недостаточной для мгновенного создания всего, но разделяющей дело и занимающейся отдельно каждой из половин». (Там же, XXVIII, XXIX).

Разве нужно еще показывать, что «Бог» «христианской эво­люции» – это именно такой бог, которого «недостаточно для выполнения всей работы»; и самая причина, почему было изобретено эволюционное учение, заключалась в том, чтобы объяснить Все­ленную, исходя из того, что либо Бог не существует, либо Он неспособен создать мир или привести его в бытие в шесть дней одним Своим словом? НИКОГДА БЫ НЕ ПОМЫСЛИЛИ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ЛЮДИ, ВЕРУЮЩИЕ В БОГА, КОТОРОМУ ПОКЛОНЯЮТСЯ ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРИСТИАНЕ.

Повествование о сотворении человека в Книге Бытия следу­ет понимать «Богоподобающе». Здесь Вы совершили ошибку, приняв буквальное толкование текста именно там, где святые Отцы не допускают этого! Как важно для нас читать Священ­ное Писание так, как учат святые Отцы, а не в соответствии с нашим разумением!

Совершенно очевидно, что преподобный Серафим понимал текст Книги Бытия не так, как Вы его истолковываете. Другие места из той же «Беседы с Мотовиловым» показывают, что пре­подобный Серафим рассматривал сотворение и природу Адама точно так же, как и все святоотеческое предание.

Так, непосредственно после цитированного Вами места, при­веденного мною выше, следуют слова Преподобного, которые Вы не приводите:

«Адам сотворен был до того не подлежащим действию ни одной из сотворенных Богом стихий, что его ни вода не топила, ни огонь не жег, ни земля не могла пожрать в пропастях своих, ни воздух не мог повредить каким бы то ни было своим действием. Все покорено было ему...»

Это в точности описание нетленности тела Адама при со­творении, когда оно подчинялось совсем иным законам, нежели сегодняшние «законы природы», во что Вы как «эволюцио­нист» не можете поверить, так как Вы веруете вместе с совре­менной философией, что материальное творение было «естествен­ным», то есть тленным еще до падения Адама». И опять преподобный Серафим говорит:

«Такую же премудрость и силу, и всемогущество, и все прочие благие и святые качества Господь Бог даровал и Еве, сотворив ее не от персти земной, а от ребра Адамова в Едеме сладости – в рай, насажденном Им посреди земли».

Верите ли Вы в это сотворение Евы от адамова ребра как в исторический факт, как верят все святые Отцы? Нет, Вы не можете, потому что с точки зрения эволюционной философии это совершенно абсурдно; для чего бы «богу» эволюционно развивать тело Адама от животных «естественно», а затем чу­десно создавать Еву? «Бог» эволюции не творит таких чудес!

Рассмотрим теперь конкретно православный святоотечес­кий взгляд на тело первозданного Адама, которое, согласно эво­люционному учению, должно было быть тленно, как тленен тот мир, из которого оно «эволюционировало», и могло бы даже быть, как Вы утверждаете, вполне телом обезьяны.

Священное Писание ясно учит: «Яко Бог созда человека в неистление» (Прем. 2, 23). Преп. Григорий Синаит учит:

«Тело, говорят богословы, создано нетленным, како­вым и воскреснет, как и душа создана бесстрастною; но как душа имела свободу согрешить, так тело – возмож­ность подвергнуться тлению» (Главы о заповедях, догма­тах и прочее, 82).

И еще:

«Земно будет тело нетленное, без мокрот однакож и дебелости, быв неизреченно претворено из душевного в духовное, так что будет и перстно и небесно. Каким созда­но было оно в начале, такими воскреснет, да сообразно будет образу Сына Человеческого по всецелому причас­тию обожения» (Там же, 46).

Отметим здесь, что тело в будущем веке будет все же «от персти». Глядя на тленный прах этого падшего мира, мы смиряемся, размышляя об этой стороне нашей природы; но когда мы размышляем о том нетленном прахе первозданного мира, из которого Бог сотворил Адама, как мы восторгаемся ве­личием даже этой, нижайшей части неизреченного творения Божия!

Свят. Григорий Богослов предлагает символическое толко­вание «кожаных риз», в которые Господь одел Адама и Еву после их преступления, так что наша нынешняя плоть отлича­ется от плоти первозданного Адама:

«[Адам] облекается в кожаные ризы (может быть в гру­бейшую, смертную и противоборствующую плоть)» (Слово на Рождество Спасителя, 38).

Преп. Григорий Синаит также говорит:

«Человек создан нетленным, каковым и воскреснет, не непревратным, ни опять превратным, а имеющим силу по желательному расположению превратиться или нет. Же­лание не сильно сообщить природе совершенной непрев­ратности: он есть почесть будущего непревратного обожения. Тление – плоти порождение. Вкушать пищу и извергать излишнее, гордо держать голову и лежа спать – естественные принадлежности зверей и скотов, в коих и мы, став чрез преслушание подобным скотам, от свой­ственных нам богоданных благ отпали, и соделалась из разумных скотскими и из божественных зверскими» (Гла­вы о заповедях, догматах и прочее, 8, 9).

Относительно состояния Адама в раю свят. Иоанн Златоуст учит:

«Человек жил на земле, как ангел какой, – был в теле, но не имел телесных нужд; как царь, украшенный багря­ницею и диадемою и облеченный в порфиру, свободно наслаждался он райским жилищем, имея во всем изоби­лие... До того [падения] люди жили в раю, как ангелы, не разжигались похотью, не распалялись и другими страстя­ми, не обременялись нуждами телесными, не нуждались даже в прикрытии одеждою» (Беседа на Книгу Бытия, XIII, 4; XV, 4).

Преп. Симеон Новый Богослов также ясно говорит о перво­зданном Адаме в раю и его конечном состоянии в будущем веке:

«Если теперь, после того как преступили мы заповедь и осуждены умирать, люди столь много размножились; то вообрази, сколько бы их было, если б не умирали все рожденные от сотворения мира? И какой жили бы они жизнью, будучи бессмертны и нетленны, чужды греха, пе­чалей, забот и тяжелых нужд?! И как, преуспев в хранении заповедей и в благоустроении сердечных расположений по времени, востекали бы они к совершеннейшей славе, и изменившись, приближались бы к Богу, и душа каждого делалась бы светлосиянной, по причине осияний, какие изливались бы на нее от Божества! И это чувственное и грубо вещественное тело делалось бы будто невеществен­ным и духовным, высшим всякого чувства; а радость и веселие, какими исполнялись бы мы тогда от взаимного друг с другом обращения, воистину были бы неизглаголанны и невместимы для помысла человеческого... Жизнь их в раю была не обременена трудами и не отяжелена несчастьями. Адам был создан с телом нетленным, однакож вещественным, а не духовным еще... О теле нашем говорит апостол: Сеется тело душевное, восстает не та­ким, каким было тело первозданного прежде преступле­ния заповеди, т.е. вещественным, чувственным, преложным, имеющим нужду в чувственной пище, – но «восстает тело духовное» (1Кор. 15, 44), и непреложное, такое, каким по воскресении было тело Господа нашего Иисуса Хри­ста, второго Адама, перворожденного из мертвых, каковое несравненно превосходнее тела первозданного Адама» (Слово 45).

Из нашего опыта с нашим тленным телом нам невозможно понять состояние нетленного тела адамова, не имевшего есте­ственных нужд, как мы знаем, евшего «от всякого древа» в раю без выделения каких-либо отходов, и не знавшего сна (пока прямое действие Бога не заставило его уснуть, чтобы Ева была создана из ребра). А насколько менее способны мы понять еще более возвышенное состояние наших тел в грядущем веке! Но мы достаточно знаем из учения Церкви, чтобы опровергнуть тех, кто считает, что может понять эти тайны через научное знание и философию. Состояние Адама и первозданного мира навсегда вынесено за пределы научного знания барьером адамова прегрешения, изменившего самую природу Адама и всей твари, да и природу самого знания. Современная наука знает только то, что наблюдает и что можно разумно вывести из наблюдений: ее догадки о самом раннем творении имеют значение не большее и не меньшее, чем мифы и басни древних язычников. Истинное знание об Адаме и первозданном мире – насколько нам полезно знать – доступно только через Божие откровение и в боже­ственном созерцании святых.

Все, что я изложил в этом письме, строго по святым Отцам, удивит многих православных. Те, кто читали святых Отцов, на­верное, изумятся, почему они «не слышали этого раньше». Ответ прост: если бы они прочли много святых Отцов, то встретили бы православное учение об Адаме и творении; но они до сих пор истолковывали святоотеческие тексты оком современной науки и философии, и поэтому ослеплены для понимания истинного свя­тоотеческого учения. Правда также, что учение о теле Адама и материальной природе первозданного мира излагается наибо­лее ясно и развернуто у поздних Отцов высокой духовной жизни, таких, как преп. Симеон Новый Богослов и преп. Григо­рий Синаит, а писания этих Отцов не читаются сегодня широко ни на греческом, ни на русском, и едва ли есть на других языках.

Мне было очень интересно прочесть в Вашем письме изла­гаемое Вами правильное святоотеческое учение о том, что «тво­рение Божие, даже ангельской породы, всегда, в сравнении с Богом, несколько материально. Ангелы бесплотны по сравне­нию с нами, биологическими людьми. Но в сравнении с Богом они также материальные и телесные создания». Это учение, из­ложенное наиболее ясно у Отцов-аскетов, таких как св. Макарий Великий и св. Григорий Синаит, помогает нам понять то третье состояние нашего тела, которое было у первозданного Адама до его преступления. Это учение также существенно не­обходимо для понимания активности духовных существ, анге­лов и бесов, даже в нынешнем тленном мире. Великий русский православный отец XIX века святитель Игнатий (Брянчанинов) посвящает целый том собрания своих трудов (том III) этому предмету, и сравнению подлинного православного святоотечес­кого учения с современной римо-католической доктриной, как она излагалась в латинских источниках прошлого века. Он дела­ет вывод, что православное учение об этих вещах – об ангелах и бесах, небе и аде, о рае – хотя и дано нам Священным Преда­нием только частично, тем не менее оно вполне точно в той части, которую мы можем познать; а римо-католическое учение крайне неопределенно и неточно. Причину этой неопределен­ности не надо далеко искать; с того времени, как папство нача­ло оставлять святоотеческое учение, оно постепенно отдалось влиянию мирского знания и философии, сначала таких фило­софов, как Варлаам, а затем современной науки. Уже к XIX веку римо-католичество не имело своего собственного учения по этим предметам, а навыкло принимать все, что скажет «наука» и ее философия.

Увы, наши нынешние православные христиане, и не в после­днюю очередь те, кто получили образование в «богословских академиях», последовали в этом римо-католикам и пришли в то же примерно состояние невежества в святоотеческом учении. Вот почему даже православные священники крайне мало осведом­лены о православном учении об Адаме и первозданном мире и слепо принимают все, что наука говорит об этих вещах...

Смутное учение римо-католиков – и тех православных, которые в этом отношении находятся под западным влияни­ем, – о рае и творении имеет глубокие корни в прошлом За­падной Европы. Римо-католическая схоластическая традиция даже в зените своей средневековой славы уже ложно учила о человеке, и, несомненно, именно она выстелила путь к приня­тию в дальнейшем эволюционизма, вначале на отступившем от истины Западе, а затем в умах тех православных, которые недостаточно осведомлены о своем отеческом предании и под­пали под чуждые влияния. В сущности, учение Фомы Аквинского, в отличие от православного святоотеческого учения, вполне сопоставимо с идеей эволюции, которую Вы под­держиваете.

Фома Аквинский учит, что:

«В состоянии невинности человеческое тело было само по себе тленно, но могло предохраняться от тления душой».

Еще:

«Человеку свойственно зачинать потомство, вследствие его тленного по природе тела» (Сумма богословия, I, Воп­рос 98, ст. 1).

И еще:

«В раю человек должен был быть как ангел по своей духовности ума, но с животной жизнью в теле» (Там же, I, 98, 2). «Тело человека было нерасторжимо, но не по при­чине какой-либо внутренне присущей крепости бессмер­тия, но по причине сверхъестественной силы, данной Богом душе, почему она оказалась способной охранять тело от всякого тления постольку, поскольку сама остава­лась подчиненной Богу... Эта власть охранять тело от тле­ния не была природной для души, но была даром благо­дати» (Там же, I, 97, 2). «Итак, ясно, что такое подчинение тела душе и низких сил рассудку (когда Адам был в раю) было не по природе, иначе оно осталось бы и после гре­ха» (Тамже, I, 95, 1).

Эта последняя цитата ясно показывает, что Фома Аквинский не знает, что природа человека изменилась после грехопадения. Вот еще:

«Бессмертие первого состояния было основано на сверхъестественной силе в душе, а не на каком-либо внут­реннем расположении тела» (Там же, I, 97, 3).

Так далек Фома Аквинский от истинного православного ве­дения первозданного мира, что он понимает его, как и совре­менные «христианские эволюционисты», единственно под уг­лом зрения нынешнего падшего мира; и он, таким образом, понуждается верить, вопреки свидетельству святых православ­ных Отцов, что Адам натурально спал в раю (Там же, I, 97, 3), и что он выделял фекалии, что есть признак тления:

«Некоторые говорят, что в состоянии невинности че­ловек не потреблял пищи больше, чем нужно, так что не было ничего лишнего. Так, однако, неразумно предпола­гать, так как это означало бы, что и фекалий не было. Таким образом, была нужда в выделении лишнего, но она так была устроена Богом, что не была неподобающей» (Тамже, I, 97, 4).

Как низки взгляды тех, кто пытается понять Божие творение и рай, имея отправным пунктом повседневные наблюдения на­шего падшего мира! Сравните чисто механическое объяснение рационалистического вопроса: что происходило, когда твердое тело входило в соприкосновение с мягким телом Адама, у Фомы Аквинского, с замечательным ведением неуязвимости человека к стихиям в раю преподобного Серафима. Фома Аквинский пишет: «В состоянии невинности тело человека могло пре­дохраняться от получения повреждений твердым телом, отчасти использованием его разума, чем он мог избежать того, что было вредно; а отчасти также божественным провидением, которое так охраняло его, что ничто вред­ное по природе не могло застать его врасплох» (Там же, I, 97, 3).

Наконец, Фома Аквинский сам не учит, но другие средневе­ковые схоластики (Вильям Ауксеррский, Александр Гальский, Бонавентура) учили самым основам нынешних «христианско-эволюционных» взглядов на творение человека:

«Человек не был сотворен в благодати, но благодать была низведена на него впоследствии, до согрешения» (см. Фома Аквинский, «Сумма богословия», I, 95, 1).

Вкратце: согласно православному учению, которое исходит от божественного созерцания, природа Адама в раю была от­личной от нынешней человеческой природы, и по телу, и по душе, и эта возвышенная природа усовершалась Божией благо­датью; а согласно латинской доктрине, основанной на рацио­налистических дедукциях из нынешнего падшего творения, человек по природе тленен и смертен, каков он и есть сейчас, а его состояние в раю было особым, сверхъестественным даром.

Я привел все эти места из инославного источника не для того, чтобы спорить о подробностях жизни Адама в раю, а толь­ко чтобы показать, насколько искажают чудесное святоотечес­кое видение Адама и первозданного мира, когда подходят к этому от мудрости падшего мира. Ни наука, ни логика ничего не могут нам сказать о рае; и все же многие православные настоль­ко оболванены современной наукой и ее рационалистической философией, что боятся прочесть серьезно первые главы Книги Бытия, зная, что современные «мудрецы» находят там столько «сомнительного» или «запутанного», или такого, что подлежит «новой интерпретации», или что можешь получить репутацию «фундаменталиста», если посмеешь читать этот текст просто «как написано», как все святые Отцы читали.

Здравое чувство простого православного христианина подска­зывает отвернуться от «глубокой» модной точки зрения, что че­ловек произошел от обезьяны или любого другого низшего со­здания, или хотя бы даже (как Вы говорите), что Адам имел тело обезьяны. Святой Нектарий Пентапольский справедливо выра­зил свой праведный гнев на тех, кто пытается «доказать, что человек – это обезьяна, от которой, как они хвалятся, они про­изошли».¹⁷¹ Такова точка зрения православной святости, которая знает, что творение – не таково, как им его описывают совре­менные мудрецы с их пустой философией, но как Господь от­крыл его Моисею «не гадательно», и как святые Отцы видели его в созерцании. Человеческая природа отлична от обезьяньей и никогда с ней не смешивалась. Если бы Господь Бог, ради нашего смирения, пожелал бы произвести такое смешение, то святые Отцы, которые видели самый «состав видимых вещей» в Боже­ственном созерцании, знали бы это.

СКОЛЬКО ЕЩЕ ПРАВОСЛАВНЫМ ОСТАВАТЬСЯ В ПЛЕ­НУ У ЭТОЙ ПУСТОЙ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ? Много сказано о «западном пленении» православного богословия в последние века; когда же мы поймем, что в еще более отчаян­ном «западном пленении» находится сегодня каждый право­славный, беспомощный пленник «духа времени», преобладаю­щего течения мирской философии, растворенной в самом воздухе, которым мы дышим в богоотступном, богоненавистном обществе? Православный, который не борется сознательно против пустой философии века сего, а просто принимает ее в себя и находится с нею в мире, потому что собственное его понимание православия искажено, не сообразуется со святоо­теческими установлениями.

Изощренные в мирском мудровании смеются над теми, кто называет эволюционизм «ересью». Действительно, эволюция, строго говоря, не ересь; как и индуизм, строго говоря, не ересь; но как и индуизм (к которому он имеет отношение и кото­рый, вероятно, повлиял на его развитие), эволюционизм – это идеология, глубоко чуждая православному христианскому уче­нию, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была про­сто ересь, которую можно было бы легко опознать и пора­зить. Эволюционизм тесно сплетен со всею апостасийною ментальностью гнилого «западного христианства»; он является орудием «новой духовности» и «нового христианства», в ко­торое сатана ныне стремится погрузить последних истинных христиан. Эволюционизм предлагает объяснение творения, аль­тернативное святоотеческому: он подводит православных под такое влияние, чтобы они читали Священное Писание и не понимали его, автоматически «подгоняя» его текст под его предвзятую натурфилософию. Приняв его, невозможно не при­нять также альтернативного объяснения и других частей Бо­жественного откровения, автоматической «подгонки» других текстов Священного Писания и святоотеческих под современ­ную «мудрость».

Я думаю, что, по Вашему чувствованию Божиего творения, как Вы его описываете в Своем письме, Вы православный', но почему Вы считаете, что должны растлевать это чувство совре­менной мудростью, и оправдывать эту новую идеологию, столь чуждую Православию? Вы очень трогательно написали «про­тив ложного единства»;¹⁷² как мы желаем, чтобы Вы теперь стали таким же великим ревнителем «против ложного мудрования» и рассказали православным христианам-грекам, которые воспри­няли это новое учение чересчур некритично, что единственная мудрость идет к нам от святых Отцов, а все, что противоречит ей – это ложь, даже если она называет себя «наукой».

Прошу у Вас прощения, если какие-то мои выражения по­кажутся Вам резкими; я всего лишь пытался говорить правду, как я ее вижу у святых Отцов. Если я допустил ошибки в своих цитатах, прошу исправить, но пусть мелкие ошибки не воспрепятствуют Вам понять то, что я попытался сказать. Еще много можно было бы написать об этом предмете, но сначала дождусь Вашего ответа. Наипаче имею сердечное желание, что­бы и Вы, и мы понимали бы истинное святоотеческое учение по данному вопросу, что так важно для всего православного миро­воззрения. Прошу молитв за себя и за наше Братство.

С любовью о Христе Спасителе, монах Серафим.

ЧАСТЬ IV

Вопросы и Ответы

ИЗ КУРСА ЛЕКЦИЙ О КНИГЕ БЫТИЯ (1981 и 1982)

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: раздел вопросов и ответов со­ставлен на основании магнитофонных записей бесед отца Сера­фима. Названия главам даны редактором.

СЛУШАТЕЛЬ: по библейской хронологии возраст земли равен примерно 7 500 лет. Но согласно взглядам эволюционис­тов, также как и в соответствии с тем, чему учат на уроках исто­рии в школе, возраст земли равен миллионам лет. Как Вы это объясните?

О. СЕРАФИМ: Я вам покажу несколько имеющихся у нас книг по этому вопросу. Необычайная уверенность в справедли­вости этой теории в последние десять или двадцать лет подвер­гается сомнению многими людьми. Такая группа людей суще­ствует в Сан-Диего, которые объединились под названием Института исследований сотворения мира, а другая в Мичигане под названием Общество исследований сотворения мира. Они выпустили несколько книг вполне научного содержания, ис­следующих вопрос: на каком основании делается предположе­ние о существовании этих миллионов и миллиардов лет? Ока­зывается, что эта теория в большей степени гипотеза, чем факт.

Есть книга одного эволюциониста под названием Рост до­исторического масштаба времени, в которой автор (Вильям Б.Н. Берри) признает, что существование этих миллионов и милли­ардов лет предполагает, что ископаемые органические остатки в нижних слоях каменной породы являются эволюционными предшественниками ископаемых в верхних слоях. Но часто получается так, что эти слои расположены в ином порядке, не­соответствующем эволюционной теории: менее развитые орга­низмы оказываются в верхних слоях.

Поэтому все, как во времена Коперника. Тогда правила Пто­лемеева модель движения небесных тел: солнце, планеты и звез­ды вращаются вокруг земли. Был поднят вопрос: почему движе­ния планет не соответствуют движениям звезд? Некоторые древние мудрецы объясняли это тем, что они расположены на разных сферах. То есть, звезды расположены на большем удале­нии от земли, а планеты на меньшем; поэтому, видимо, планеты движутся быстрее. Но почему тогда планеты движутся иногда вперед, а иногда назад? Для того чтобы объяснить, как они дви­жутся, вращаясь вокруг земли, Птолемеевы астрономы должны были описывать их движения относительно друг друга по чрез­вычайно сложным траекториям циклов и эпициклов. Часть из них двигалась назад, другие же по траектории цифры восемь. Прослеживание движений планет по этой системе Птолемея становилось таким усложненным, что у Коперника возникла мысль о том, что, возможно, эта система неверна – вероятно, земля и планеты движутся вокруг солнца. Он начал произво­дить вычисления, и оказалось, что его теория намного проще. В конце концов эта теория была принята в качестве окончательной.

Подобно астрономам системы Птолемея, эволюционисты, ко­торые занимаются изучением геологических пластов, содержа­щих ископаемые, устанавливают, что они расположены вверх дном, в неправильном порядке, либо слишком близко друг к другу по эволюционным представлениям. Такие «несоответ­ствия» называются «аномальными соответствиями или псевдо­соответствиями». Возникает необходимость объяснить этот факт, что все расположено в неправильном порядке. Если поинтере­соваться, откуда известно о том, каким должен быть правиль­ный порядок, то признается, что определение правильности этого порядка происходит единственно на основании истинности эволюции.¹⁷³ Такая аргументация комична. Возникает необхо­димость доказать теорию, а для того чтобы ее доказать, с ее конечных выводов и начинается само доказательство. Поэтому все это приобретает не столько фактический, сколько демонст­ративный характер.

Научные креационисты, как они сами себя называют, выпу­стили несколько интересных книг, исследующие различные дан­ные, свидетельствующие о возрасте земли.¹⁷⁴ Все зависит от ха­рактера этих данных, которые вы используете. Этот вопрос очень гипотетический. Намного менее гипотетична книга Бытия.

СЛУШАТЕЛЬ: Как быть с методом датирования, использу­ющим радиоактивный углерод (14 С)?

О. СЕРАФИМ: Радиоуглеродный метод применяется только на органической материале. Период полураспада радиоактив­ного углерода 14 С равен 5 700 лет, таким образом, этому методу не доступны более продолжительные периоды времени. Неко­торые все же считают, что можно охватывать и 20 000 и более лет, но тогда этот метод предполагает так много допущений, что он не может считаться точным. Даже людьми, отстаивающими его достоверность, он признается вполне надежным для перио­дов времени в 3 000 лет, но с увеличением продолжительности периода времени все более и более возрастает его ненадежность. Этот метод основывается на целом ряде предпосылок.¹⁷⁵

Ученые утверждают, что метод, обладающий большей надеж­ностью – это не радиоуглеродный, но трехкольцовый метод датирования [дендрохронология]. Недавно им удалось провести эксперимент, сравнивающий результаты датирования, получен­ные радиоуглеродным и трехкольцовым методом, и оказалось, что радиоуглеродный метод намного достовернее, чем они ду­мали. Показания трехкольцового метода имели тенденцию к увеличению возраста на несколько столетий при сравнении с радиоуглеродным.

Другие методы радиометрического датирования использу­ются для более продолжительных периодов времени, дливших­ся миллионы и миллиарды лет, например, калий-аргонный ме­тод и др. Эти методы предполагают всякого рода допущения, и подобные допущения необходимо принять в качестве предпо­сылок для того, чтобы эти методы смогли «заработать».¹⁷⁶ Все методы предполагают, что существовала некая изоляция, не про­исходило «загрязнения» одного элемента другим, и ни один из новообразованных элементов не присутствовал изначально. Эво­люционисты не могут знать этого; они предполагают, что все было унифицировано, от нуля и до полной картины, имеющей­ся на сегодняшний день. Если все так и было, и скорость про­цесса оставалась постоянной, тогда есть возможность получить показания возраста ископаемого точно; а если это не так, пока­зания, которые получены в результате использования этого метода, могут быть очень далеки от истинных. И печально изве­стные ошибки обнаруживали себя. Производились радиомет­рические тесты на каменной породе недавнего образования, а полученные результаты указывали на возраст, достигающий трех миллиардов лет.

СЛУШАТЕЛЬ: Как быть с различным пластами, как, напри­мер, в Великом каньоне, ведь предполагается, что напластование происходило при определенной скорости?

О. СЕРАФИМ: Вопрос об этих пластах очень обширный. На них ведь не вывешены указатели с надписью: «Пять миллионов лет», «Десять миллионов лет». Есть превосходная книга по это­му предмету, Потоп книги Бытия, написанная Генри Моррисом, где он объясняет возможность такого напластования в резуль­тате одной мировой катастрофы, то есть Ноева потопа. Книга представляет научный материал. Желающие могут подробно познакомится и сами сделать вывод.¹⁷⁷

Думаю, что людям нужно иметь представление об обеих кар­тинах и самим решать, какая для них наиболее приемлемая. Во многих отношениях объяснение напластования эволюционной моделью сталкивается с неразрешимыми трудностями; факти­чески, сами эволюционисты, возможно, вам о них расскажут. Вопрос заключается в следующем: является ли более приемле­мой вторая модель?

Геологические пласты или подобные вопросы несомненно, являются научной проблемой. Очевидно, что напластование – это процесс, совершавшийся во времени, описываемый наукой.¹⁷⁸ Поэтому в этом его отличие от Шести Дней Творения – это процесс происходил по прошествии Шести Дней. Таким обра­зом, этот вопрос открыт для любого научного подхода.

О. СЕРАФИМ: Ученые оперируют тем, что называется моде­ли. Вчера мы обсуждали Птолемееву модель – то есть, когда земля является центром вселенной, а все звезды и планеты дви­жутся вокруг земли. Так, из наблюдений можно заключить, что планеты движутся вокруг земли с иной скорость, чем скорость движения звезд, и астрономы Птолемеевой системы должны были найти теорию, объясняющую, каким образом они дви­жутся и вперед, и назад, и по траектории цифры восемь и т.д. Так сейчас можно наблюдать, как за последние примерно шесть месяцев Сатурн и Юпитер находятся рядом друг с другом на небе. Если вы наблюдали, то можно было заметить, что сначала одна планета двигалась вперед, затем обе планеты двигались назад, затем Сатурн стал слабее видим, а Юпитер ярче. По модели Ко­перника это можно объяснить тем, что планеты находятся в различных фазах своих орбит по пути своего движения вокруг солнца. С нашей точки зрения, кажется, что они приблизились друг к другу, хотя в действительности они просто движутся вок­руг солнца. Другой пример – это Венера. Сейчас Венера опять стала вечерней звездой, располагаясь низко над горизонтом. Не­сколько месяцев назад она была утренней звездой – была вид­на по утрам до восхода солнца.

Модель Птолемея была признана несовершенной, так как она не объясняла всех фактов так хорошо, как модель Коперни­ка. Коперник заявил, что если земля и другие планеты движутся вокруг солнца, тогда все движения объясняются; то есть, очень легко объяснить все математически. В итоге, она была одобрена. Теперь по вычислениям в соответствии с моделью Коперника мы можем запускать космические корабли довольно близко к поверхности Сатурна, не ошибаясь; действительно, эта модель до удивления точна. Так что стало очевидным, что, видимо, пла­неты действительно движутся вокруг солнца, даже если наблю­датель с земли ежедневно видит солнце, движущимся вокруг земли.

Поэтому очень важно, какую модель вы избираете. В этом курсе лекций мы будем изучать святоотеческую модель Шести Дней Творения.

О. СЕРАФИМ: повествование книги Бытия о Четвертом Дне Творения очень трудно приспособить для согласования с обыч­ными представлениями об эволюции вселенной, потому как Писание и святые Отцы с определенностью утверждают, что солнце было сотворено в тот самый день, после того как уже были созданы земля и зелень и деревья. Далее, Отцы утверждают, что солнце, луна и звезды (и черные дыры, а также все, что есть в космическом пространстве) были созданы на Четвертый День в одно мгновение. Бог взмахнул рукой, и все на расстоянии в триллионы километров пришло в бытие. Конечно, Бог больше вселенной, так что почему не в Его власти совершить подобное? Ему все подвластно.

Таким образом, здесь представлен совершенно иной взгляд на мир. Это целая космогония – объяснение начала бытия ве­щей.

Современная эволюционная космогония, популяризирован­ная такими людьми, как Карл Сейган, придерживается такого мнения, что первично существовала точка, в которой произо­шел «большой взрыв», и все от этого развивалось без помощи всякого Бога.¹⁷⁹ Если верить в это, то вполне естественным будет считать, что большее небесное тело, солнце, появилось ранее, а затем, каким-то образом, от него откололась земля. Существуют разного рода теории о том, как это происходило. Некоторые полагают, что солнце образовалось из газа и межзвездной пыли, а его температура привела к испарению газа, оставляя только межзвездную пыль, которая, конденсируясь и охлаждаясь, обра­зовала планеты. Другие же считают, что солнце почти столкну­лось с пролетавшей мимо звездой, что вызвало отрыв газов с солнечной поверхности, и эти газы с течением времени сфор­мировали планеты. Различные теории представляют собой пред­положения, так как никто не наблюдал эти явления в то время, а в наше время они не происходят. Пожалуй, они отвечают тому, что по нашему мнению должно быть истиной, так как большие тела должны, по всей видимости, предшествовать меньшим. Но в соответствии с книгой Бытия и учением святых Отцов земля – такое маленькое небесное тело, песчинка во вселенной – была первой, а огромное солнце лишь после нее.

В наше время атеистические философы любят говорить о том, что относительные размеры земли доказывают, что человек всего лишь песчинка, затерянная во вселенной. По их мнению, «Земля такая небольшая, вселенная же огромна – так что оче­видно, что вселенная значит более, чем человек, и, мол, не для человека Бог сотворил все». Но если же вы мыслите в соответ­ствии с тем, что говорят святые Отцы – что солнце было созда­но после того, как земля была уже сотворена – тогда ясно, что все было сотворено для человека.

СЛУШАТЕЛЬ: В нашей галактике так много других солнц. Говорят ли что-либо о них святые Отцы?

О. СЕРАФИМ: Нет, так как им было известно о вселенной меньше, чем нам. И просто потому, что нет никакого практического соображения говорить о них, кроме того, что они существуют там и были созданы Богом. А человек, как нам известно, живет единственно на земле.

СЛУШАТЕЛЬ: Есть ли вообще какое-нибудь противоречие между православным пониманием сотворения мира и фактом существования не одного, но множества солнц?

О. СЕРАФИМ: Нет, так как для нас существенно только одно солнце.

СЛУШАТЕЛЬ: Другие солнца – это звезды.

О. СЕРАФИМ: Да. Для нас они солнцами не являются. Сол­нце является особым небесным телом, которое находится в цен­тре нашей жизни, которое дает нам свет и тепло, вокруг которо­го мы растем, и без которого мы не можем жить. Другие же звезды такого особого значения для нас не представляют. Если бы существовали другие солнца с планетами такими, как Земля, было бы намного сложнее. У нас нет информации об их суще­ствовании.

Писание и Отцы всегда смотрят на все с земли. Нельзя поме­стить себя в неком гипотетическом месте, в какой-либо иной галактике, и оттуда рассматривать землю.¹⁸⁰ Это совершенно ото­рванный от жизни взгляд, так как мы находимся не там, но здесь. Нам говорится о необходимости спасения души, но ничего не говорится об этих иных солнцах, планетах и т.д. Если бы была необходимость это знать, Бог бы нам сказал об этом.

Действительно, очень интересно: все, что достигает до нас с других планет, как бы намеренно указывает нам на то, что земля есть единственное место жизни. Другие небесные тела являются мертвыми.

СЛУШАТЕЛЬ: Как быть с предположениями о существах с других планет?

О. СЕРАФИМ: Те, кто ищут существа на других планетах, оказываются вовлеченными в систему оккультной философии жизни: есть высшие существа, которые приходят для того, что­бы спасти нас и помочь нам; нам нужно только поклониться им, и они дадут нам силу, которая нам нужна. Собственно гово­ря, все эти мифы о существах на других планетах соответствуют тому, что нам известно о демонах, и о том, как они действуют. По мере того, как вы начинаете делать предположения об этом и оказываетесь вовлеченными в круг идей, имеющих отношение к высшему разуму внеземных обитателей, вы оказываетесь в услужении демонам. Кроме ангелов, единственными духовными существами, нам известными, являются бесы.¹⁸¹

О. СЕРАФИМ: По вопросу о сотворении мира и эволюции сейчас имеется большое количество литературы. И этот вопрос стал важным особенно за последние десять-двадцать лет.

Недавно журнал Time опубликовал статью с чрезвычайно односторонней позицией, в которой осмеивались люди, высту­пающие против эволюции; в статье они были представлены, как умалишенные – умственно отсталые люди, которые воз­вращаются ко временам до «Обезьяньего процесса» Скоупса и т.д.¹⁸² Но если вы прочтете кое-что из литературы, принадлежа­щей группе креационистов, то это покажется интересным. Очень интересные книги выпускает одна такая группа в Сан-Диего, называющаяся Институтом исследования сотворения мира. Одна из книг называется Творение: факты жизни, в которой рассмат­риваются некоторые научные вопросы; другая – о ископаемых Эволюция: Окаменелости говорят: Нет! Есть превосходная кни­га под названием Научный креационизм, которая предназначена в качестве школьного учебника. Затем есть хорошая книга о динозаврах, материал которой представлен в трезвой и не в твердолобой манере. В ней рассказывается только лишь о дино­заврах и совсем не упоминается об эволюции. Книга для людей, желающих читать без навязывания им всякого рода научных гипотез.

Эта группа особенна хороша тем, что не занимается популя­ризацией Библии. Они знают, что в таком случае им не удалось бы проникнуть в государственные школы, и поэтому в их кни­гах (как, например, в Научном креационизме) материал представ­лен чисто с научной точки зрения. Их подход не просто анти­эволюционный, но двухмодельный, как в случае двух параллельных моделей Коперника и Птолемея. Они предлагают модель сотворения мира наряду с эволюционной моделью, а затем задают вопрос: какая из них лучше объясняет факты? Книга Научный креационизм предоставляет целый ряд фактов, а затем их объяснение по модели сотворения мира и по эволю­ционной модели. Они считают модель сотворения мира более разумной, потому что эволюционисты вынуждены придумы­вать всякого рода «циклы» и «эпициклы» для объяснения вся­кого рода сложностей.

В 1960 году на экраны вышел знаменитый кинофильм Унас­ледовать ветер о Процессе Скоупса в 1925 году, сильно повлияв­ший на общественное мнение в отношении соперничества между сотворением мира и эволюцией. Кинофильм представляет зна­менитого юриста с атеистическими воззрениями Кларенса Дарроу как великого героя, так как он отстаивал интересы науки, прогресса, будущего человечества и тому подобное. На самом деле все было не так просто.¹⁸³ Но после выхода на экраны этого кинофильма, у людей, у которых были сомнения относительно эволюции, появились теперь опасения, так как им не хотелось, чтобы их обвинили в препятствовании прогрессу и эволюции.

Однако за последние двадцать лет появилось несколько очень интересных научных работ по данному предмету, которые вы­явили множество спорных «доказательств» эволюции. Такие доказательства часто представлены на страницах школьных учебников в качестве истинных фактов, но при ближайшем рас­смотрении оказываются вовсе не фактами. К примеру, указыва­ется на так называемый факт рекапитуляции зародышем чело­века предшествующих эволюционных стадий в якобы присутствующих жабровых отверстиях на глотке и другие. Од­нако сейчас в любом учебнике по эмбриологии эволюционно­го направления вы найдете утверждение, что это миф. «Жабровые отверстия» никаким образом не связаны с эволюцией или рекапитуляцией; это просто обычный путь развития зародыша. Фактически, развитие мозга, нервов, сердца и других органов в организме зародыша совсем не соответствует рекапитуляции предшествующих эволюционных стадий.

В эволюционизме существует ряд пунктов, которые застав­ляют, если вы не желаете незамедлительно согласиться с тем или иным мнением, остановиться, засомневаться и поглубже пораз­мыслить о характере доказательства за и против. Это касается и систем радиометрического датирования и эволюционной униформитарной интерпретации геологических пластов. Есть за­мечательная книга профессора геологии Генри Морриса под названием Потоп книги Бытия, в которой образование геологи­ческих пластов, ледниковый период и т.д. объясняется в связи с Ноевым потопом. В книге представлены данные, очень хорошо согласующиеся в научном смысле. Можно соглашаться или не соглашаться, читая книгу, но данные тем не менее представлены на научном уровне.

Институт выпускает ежемесячный бюллетень под названием Действия и факты, рассказывающий о том, чем они занимаются, и в каждом номере имеется информативная статья, затрагиваю­щая какой-либо аспект эволюции или сотворения мира. В уни­верситетах в последние пять лет было организовано множество дебатов, которые очень активно посещались; иногда при при­сутствии тысячи студентов. Ученые-креационисты очень хоро­шо подготовлены – ориентируются во всей современной науч­ной литературе – в то же время как эволюционисты настолько уверены в себе, что не считают для себя нужным быть в курсе последних событий. Поэтому в последнем номере журнала На­ука, сугубо эволюционной направленности, одна из статей говорит о том, что ситуация становится из ряда вон выходящей – ученые-эволюционисты так плохо подготовлены и так пло­хо преподают своим студентам, что ученый-креационист с по­мощью трех-четырех фактов пятилетней давности с легкостью загоняет эволюционистов в угол. Так что эволюционисты про­сыпаются, признаваясь в своем пренебрежении к обязанностям воспитывать молодое поколение в «правильном» духе. Они пытаются сейчас заниматься их образованием лучшим образом, возвращая их к исходным принципам эволюции.

О. СЕРАФИМ: У эволюционной теории существует так много трактовок, что если попросить эволюционистов объяснить, как происходила эволюция, они не смогут прийти к единой версии. Обычно говорилось, что она происходила в результате есте­ственного отбора совместно с мутацией: небольшие изменения, которые через определенное количество поколений в итоге приводят к появлению нового рода творения. Но мутации в подавляющем большинстве случаев оказываются такими губи­тельными, что с их помощью невозможно объяснить какое-либо движение по пути прогресса. Сейчас как раз идет большая полемика по поводу того, что не отказаться ли вообще от дар­виновского принципа постепенности и принять какую-либо иную теорию. Самая последняя идея оказалась не новой – она была рождена сорок лет назад – так называемая теория «вспо­могательного монстра». Выдающийся генетик Ричард Гольде-мидт [Калифорнийский университет в Беркли] выдвинул эту идею, так как он убедился, что постепенное накопление резуль­татов естественного отбора и мутаций не могло привести к произведению сложных структур.¹⁸⁴ Нельзя, например, объяс­нить появление глаза в результате ряда постепенных измене­ний, потому что, либо есть глаз, либо его нет. Организм не может отдельно использовать сетчатку или какую-либо другую, новоприобретенную часть глаза, которую он получает. Он дол­жен скрещиваться с организмом, имеющим те же свойства, а затем эти свойства должны быть сохранены до тех пор, пока они не разовьются до более высокой формы, и в конце концов, происходит развитие глаза в целом. Такое просто не может про­изойти; в этом нет никакого смысла. Глаз должен появиться внезапно.¹⁸⁵ Поэтому Гольдсмидт предложил скачкообразную идею эволюции – крупномасштабные мутации, завершающие­ся появлением «вспомогательного монстра», способного на вы­живание и воспроизведение.

Гольдсмидт прибегнул к помощи «вспомогательного монст­ра» для объяснения происхождения птиц. Крыло птицы – это поразительная вещь. Если у пресмыкающегося на спине появля­ется костевое ответвление, то это означает, что оно не очень хо­рошо адаптировано к выживанию. У него должно быть два пол­ноценных и работоспособных крыла. Необходимо также, чтобы имелся как самец, так и самка с такими крыльями для воспро­изводства. Поэтому «вспомогательный монстр» и приходит на помощь: пресмыкающееся откладывает яйцо, а затем из него вылетает птичка!¹⁸⁶ Сейчас серьезным образом происходит воз­врат к этой идее, и между ней и Дарвинизмом пытаются найти равновесие, потому как понимают, что малые изменения не в состоянии произвести необычайно сложных структур.¹⁸⁷

Эти идеи подлежат обсуждению среди ученых, но для нас небезынтересно знать то, что они обсуждают.

О.СЕРАФИМ: Все разнообразие различных видов, которое мы наблюдаем вокруг нас сегодня, является результатом непрерыв­ной преемственности от тех же родов созданий в прошлом. Многих из видов уже нет в природе в наше время; но и они до своего вымирания являлись потомками тех же родов, созданных в начале.

Можно отметить множество изменений в пределах границы каждого рода твари. Например, такса и немецкая овчарка про­исходят от одного рода, но они обе являются собаками, способ­ными к спариванию и воспроизведению потомства. Также об­стоит дело и с «расами» человека: хотя они и отличаются друг от друга по внешним признакам, тем не менее являются одним и тем же родом.

Те, кто называет себя креационистами, не отрицают измен­чивости. В природе существует много изменений, но все они ограничены определенным пределом. Этот вопрос как раз и находится в центре всей полемики между эволюцией и сотво­рением мира: проходит ли граница строго по определению «рода» – что может быть не совсем одно и то же с «видом» – или все происходит от первичного сгустка органической мате­рии, которая с течением времени развивалась в различные виды жизни. Все, что нам известно в настоящее время о генетическом коде, казалось бы, противоречит последней идее. Организм не способен «эволюционировать» в нечто, отличающееся от него по генетическому коду.¹⁸⁸ Между эволюционистами сейчас ве­дутся острые споры о том, как такое могло быть возможно. Это до сих пор остается загадкой.¹⁸⁹

СЛУШАТЕЛЬ: Каково Ваше мнение об ископаемых челове­ка, которые были открыты?

О. СЕРАФИМ: В последние годы появилось много теорий. Семья Лики в Африке ежегодно совершает всякого рода открытия. Естественно, что каждый, кто совершает открытия, желает, чтобы его «человек» был признан прародителем всего человечества; так что он таким образом желает отбросить все предшествующие идеи, выдвинуть новую и объявить, что он обнаружил «отсутствующее звено». Поэтому мы всегда относимся с известной долей скептицизма к заявлениям подобного рода.

В 1959 году Луис и Мэри Лики обнаружили череп вымер­шей обезьяны, Australopithicus («Южная обезьяна»), которая, как в общем признавалось, являлась человекообразным предше­ственником всех ископаемых человека – т.е., Homo erectus и др. Пять лет спустя было объявлено, что они нашли остатки иско­паемого человека в тех же слоях, где обнаружили и Australopithicus¹⁹⁰ Так как были найдены также и каменные орудия труда, новая находка получила название Homo habilis, или «Человек умелый».¹⁹¹

Это отбросило назад весь сценарий эволюции человека, потому как эволюционный предшественник не может находиться в одном слое со своим потомком. Homo erectus был также сдвинут со своей позиции и перемещен в положение, следующее за Homo habilis; а каменные орудия сейчас считаются существовавшими уже два миллиона лет назад.

Разумеется, это одни предположения. Существует очень много белых пятен и трудностей в различных теориях и материал, который пытаются протащить эволюционисты, имеет очень претенциозный характер.

Не обходится даже и без чистейшего обмана. Когда я 1950-ых годах изучал зоологию в колледже, одним из доказательств эволюции был «пилтдаунский человек». Начиная с 1890-ых го­дов начались координированные поиски отсутствующего зве­на, которое, как ожидалось, должно было быть полуобезьяной – получеловеком. Так, в 1911 году в Англии чрезвычайно на­ходчивый человек по имени Чарлс Даусон взял череп челове­ка, соединил его с челюстной костью обезьяны и вставил туда зубы обезьяны. Годом спустя Тейяр де Шарден обнаружил не­достающий клык. «Пилтдаунский человек», обладая очень при­митивной челюстью и очень совершенным черепом, был за­числен в эволюционные предшественники человека. У некоторых ученых все же были вопросы, и происходили боль­шие дискуссии, но громадное большинство одобрило это пред­положение.¹⁹² В конце концов, в 1950-ых годах некоторыми уче­ными были произведены тестирования, применяя углерод-14 в определении возраста находки, и были получены довольно точные показания, соответствующие 2 000–3 000 лет. Было установлено, что одна часть является более древней, одна бо­лее современной, так что стало очевидным присутствие двух различных созданий.¹⁹³ Поэтому было утрачено доверие ко всей этой находке.

СЛУШАТЕЛЬ: Что можно сказать о черепах неандертальца?

О. СЕРАФИМ: Неандерталец сейчас считается Homo Sapiens: разновидность одного и того же вида человека – не более отличающаяся друг от друга, чем англичанин отличается от китайца.¹⁹⁴

Собственно говоря, ископаемые человека очень немногочис­ленны.¹⁹⁵ И, конечно же, в основе всего лежит та или иная ин­терпретация: обезьяна ли это или человек? Оказалось не так легко найти нечто среднее между ними. В любой находке иско­паемого либо «примитивного» человека, либо «развитой» обе­зьяны отсутствует указание на то, что это «прародитель совре­менного человека». Так что невозможно сказать, что это предшественник, родственник либо кто-либо иной. Все решает интерпретация фактов. До сегодняшнего дня фактически не об­наружено убедительного представителя древнего предка чело­века, который бы представлял из себя нечто промежуточное между человеком и обезьяной. Найдены различные ископаемые, некоторые из них «примитивные», некоторые имеют большой череп, некоторые небольшой; но они не более отличаются друг от друга, чем ныне живущие люди. Я думаю, что весь вес сомне­ний доказательства падает на тех, кто желает доказать, что один из них происходит от другого.

Конечно же, такой вопрос поднимает целый ряд вопросов в отношении текста книги Бытия – например, о генеалогиях. Если возраст человека составляет миллион лет, то необходимо нали­чие больших эпициклов для объяснения генеалогий патриар­хов. Действительно, некоторые не считают патриархов реальны­ми людьми, а всего лишь символами огромных периодов.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня не возникает удивления, когда Вы говорите, что идеи эволюции человека претерпевают измене­ния по мере того, как вносится новый вклад в теорию эволю­ции. В итоге мы станем свидетелями тому, как проясняется це­лостная картина эволюции.

О. СЕРАФИМ: В общем-то все зависит от Ваших исходных предпосылок, потому как именно эти предпосылки очень сильны.

СЛУШАТЕЛЬ: Я говорю о том, как обычно происходит в науке: ученые исследуют предмет, и у них появляется опреде­ленная теория, а затем выясняется, что их предпосылки неверны, как Вы говорите. И тогда им необходимо поменять свою тео­рию, и, вот, таким образом, делается шаг вперед, происходит раз­витие науки.

О. СЕРАФИМ: Да. Но в то же время существуют определен­ные слабые стороны в самой теории эволюции, как она сейчас и представлена. Конечно, нам следует понимать, что есть разные смыслы этого слова. Мы сейчас говорим не об эволюции опре­деленной разновидности вьюрка или о чем-либо подобном. Это просто является изменением в пределах единой природы. Но эволюция как теория о происхождении мира – такой предмет исследования просто выходит за пределы самой науки. Это бу­дет являться предположением о началах, подобно древним пред­положениям греков о том, был ли мир безграничным или суще­ствовал вечно и т.д.

Для того, чтобы согласиться с теорией о происхождении, как она обычно сейчас преподносится, необходимо отказаться от того, что Шесть Дней Творения являются сверхъестественным деянием, то есть деянием иного рода, отличающегося от про­исходящих сегодня. По толкованию Церкви это деяние совер­шенно отличное: существовали Шесть Дней Творения, в тече­ние которых Бог сотворил весь мир, а сейчас этого больше не происходит. Поэтому невозможно сделать вывод о характере этих дней. Может быть можно производить ретроспективные умозаключения относительно происходящего, приближаясь к периоду Шести Дней, но, однако, невозможно делать умозаключения относительно самого начала. Таким образом, я бы сказал, что подход ученых должен отличаться намного меньшим догматизмом в рассмотрении и обсуждении самого начала.

Из текста книги Бытия явствует, что эти шесть дней тво­рения находятся совершенно за пределами сферы знания о нынешнем мире. Нам совершенно недоступно вообще какое-либо знание о них, если только Сам Бог не изволит дать нам его в откровении. Поэтому я бы сказал, что ученые находятся на ложном пути, когда пытаются делать умозаключения о на­чале, исходя из ныне происходящего. Использование идеи уни­формизма (т.е., во всем руководствоваться процессами, про­исходящими в данный момент и их неизменностью) возможно до определенного предела или точки, расположен­ной несколько тысяч лет назад. Очень сомнительно, что все происходившее до этого момента, соответствует нынешним масштабам.

СЛУШАТЕЛЬ: Известен ли нам точный возраст земли из библейской хронологии?

О. СЕРАФИМ: Действительно, существуют подобные воп­росы. Греческий (перевод 70-ти) и еврейский (мазоретский) тексты отличаются. По греческому переводу возраст мира равен примерно 7 500 годам;¹⁹⁶ по еврейскому тексту – примерно 6 000 годам. Здесь очевидное разногласие. Как же нам разрешать подобные трудности? Отцы признают, что могут вкрадываться небольшие ошибки при передаче текстов; могут быть просто ошибки при переписке и т.п. У блаженного Августина даже целая глава посвящена этому вопросу.¹⁹⁷ Возможно, переписчики могли при переписке допускать ошибки на сотню лет в одном месте, на сотню лет в другом. Отцы допускают, что в Писании могут быть небольшие ошибки. Нет и святоотеческого учения относительно точного установления возраста земли в 7 490 лет. Он может быть немногим более либо немногим менее этого: это не существенный вопрос.

Но жил ли Адам семь либо восемь тысяч лет назад, или же он жил миллионы лет назад – это существенный вопрос. Это глу­бокая тема, затрагивающая основы всего текста книги Бытия. Нам необходимо понимать, кем являлся Адам – был ли он че­ловеком или не был, и т.д. Если он жил миллионы лет назад, возникает множество вопросов, как предание толкует всю ис­торию человечества с тех времен.

СЛУШАТЕЛЬ: Почему Ориген верил в то, что душа низвер­гается в тело из области обитания духов?

О. СЕРАФИМ: Он испытывал влияние философов, считав­ших материю злом. Наблюдая за окружающим, люди видели причину зла в плоти, поэтому эта идея получила развитие, осо­бенно среди манихеев и подобных им учителей о том, что ма­терия сама по себе является злом, и что душа есть нечто бла­городное, заключенное в темницу материи. Из этого положения они развивали идею о том, что душа на протяжении длинней­ших периодов времени, называемых зонами, обитала в иной области.

СЛУШАТЕЛЬ: Почему же души тогда были низвергнуты для обитания в материи, если материя являлась злом?

О. СЕРАФИМ: По учению Оригена, потому что они согре­шили в той иной области обитания.

Такое представление отличается дуалистическим взглядом на бытие вселенной: одна сторона бытия является благом – душа, другая же злом – материя, тело. Христианское воззрение, с дру­гой стороны, рассматривает душу и тело вместе, при знании того, что тело будет действительно преобразовано. Собственно говоря, мы уже убедились на протяжении нашего изучения книги Бытия, что тело в начале, до грехопадения, отличалось от тела после грехопадения.

СЛУШАТЕЛЬ: Испытывал ли Ориген какие-либо влияния идей с Востока?

О. СЕРАФИМ: Без сомнения. Из Индии в Александрию, где жил Ориген, направлялось множество людей, которые распрос­траняли свои учения. Один из учителей Оригена как раз и был из Индии.

СЛУШАТЕЛЬ: Идея о предсуществовании душ сравнима с идеей, проповедуемой индуизмом, о переселении душ или «ре­инкарнации».

О. СЕРАФИМ: Верно.

СЛУШАТЕЛЬ: А каково ее отношение к эволюции?

О. СЕРАФИМ: Идея, стоящая за космогонией эволюции, зак­лючается в том, что все возникает из единой ткани: в начале существовал один сгусток, и из него и происходит все живое: животные, насекомые, растения и т.д. (Конечно, для этой тео­рии характерны огромные сложности, так как необходимо по­казать, как внутри этого первичного сгустка генетический код и средства его передачи появились одновременно; затем необходимо показать, каким образом происходило пополне­ние информации для образования генетического кода челове­ка и всех различных созданий. Что так и никогда и не было показано.)

Идея «реинкарнации» близка к такой интерпретации, по представлению древних буддистов, индуистов, греков и римлян она подразумевает переселение в различные создания: в зверей, насекомых и даже в растения. (В наше время люди изменили эту идею: они все же предполагают, что в своих «прошлых жизнях» они были человеческими существами, так как им не очень нра­вится мысль о том, что когда-то они были обезьяной или дере­вом или чем-то еще. Людям понравилась бы мысль о том, что они были Наполеоном или Юлием Цезарем, но совсем не хо­чется быть дубовой балкой где-нибудь в Риме. Они предпочи­тают льстить себе.)

В целом, нам следует сказать, что эта идея о том, что все едино – как, например, «цепь света», которая может разделяться на отдельные различные существа – совершенно не принимается святыми Отцами. Они говорят о том, что с самого начала существовали различные роды, и что от них сохраняется семя, производящее различные роды твари до самого скончания века.¹⁹⁸

О. СЕРАФИМ: до того как начать новую главу, может ли кто-либо из вас сделать обобщение о том, каким был на земле рай?

СЛУШАТЕЛЬ: Он не был материальным миром, известным нам, но не принадлежал и духовному миру, а располагался где-то посредине. Это некое возвышенное физическое место.

О. СЕРАФИМ: Да. И было ли оно на земле или на небе?

СЛУШАТЕЛЬ: Ни на земле ни на небе, но было возвышено над землей.

О. СЕРАФИМ: Да, но, фактически, в начале рай был частью земли, даже если и занимал возвышенное положение. А сейчас?

СЛУШАТЕЛЬ: Действительно это место, куда нельзя попасть географическим образом в понятиях этого мира.

О. СЕРАФИМ: Побывал ли там кто-нибудь за последние тысячелетия?

СЛУШАТЕЛЬ: Разбойник, что был на кресте [Лк. 23, 43].

О. СЕРАФИМ: Верно, но он не возвратился и не сообщил об этом. А кто-нибудь возвращался?

СЛУШАТЕЛЬ: Св. блаж. Андрей Константинопольский, Хри­ста ради юродивый.

О. СЕРАФИМ: Да. А кто еще?

СЛУШАТЕЛЬ: Был также монастырский повар.

О. СЕРАФИМ: Верно. Преп. Евфросин повар.

СЛУШАТЕЛЬ: Говорится ли о ком-либо из них в книге Душа после смерти!

О. СЕРАФИМ: Да, упоминается о некоторых, кто побывал в раю, возвратился и поведал нам об этом. Как и св. ап. Павел, они говорят, что не в состоянии выразить того, что они видели. Хотя они и рассказывают нам о рае (блаж. Андрей, например, говорит о растениях, о прекрасном саде и, прежде всего, о самом небе), но все это настолько вне границ нашего обычного опыта, что они не в состоянии рассказать многого. Они видели то состояние, к которому мы должны прийти в веке будущем.

Рай был особым местом на земле, созданным, как говорит преп. Ефрем, вместе с растениями в Третий День. В Шестой День Бог поместил туда человека. Изначально это было опре­деленным местом на земле, как бы показывая тем самым, что человеку было уготовано вознестись с земли на небо. Оно не было совершенно материальным и обладало утонченной ма­терией, чего мы с вами не в состоянии понять. Но из-за гре­хопадения человека рай как бы стал небесным местом на зем­ле – особой частью первозданной земли – возвышаясь и удаляясь за пределы нашего зрения, хотя мы все же в состоя­нии к нему вернуться. В то же время, по грехопадении земля погрузилась в тление.

СЛУШАТЕЛЬ: Когда, по учению Отцов, был создан ад? Был ли он сотворен, когда небо было сотворено, или когда земля была сотворена?

О. СЕРАФИМ: Ад, фактически, не был сотворен, так же как и зло не было создано. Ад есть просто то состояние и то место, куда низверглись падшие ангелы. В определенном смысле они сами создали его. Писание говорит о месте, уготованном «диаволу и аггелом его» [Мф. 25, 41], но не упоминает о том, как оно возникает. Также как и не говорится нам ничего подробного ни о ангелах, ни о их падении; но в отдельных местах встречается лишь краткое упоминание. Очевидно только то, что оно про­изошло до того, как появляется змей в книге Бытия.

Есть ли еще какие-либо вопросы? Трудно ли уяснить это понятие, того, что не является ни строго материальным, ни стро­го духовным?

СЛУШАТЕЛЬ: Мы слишком привыкли к дуалистическому мышлению: материальное в противовес духовному.

О. СЕРАФИМ: Это верно. В будущем веке у нас будет тело, но тело будет духовным. Это будет мир, подобный первоздан­ному раю, хотя рай был очевидно «грубее», то есть относитель­но более материален. Будущий мир будет духовным обитанием, но в то же время в нем будут обитать тела.¹⁹⁹ Каков же был пер­вый пример такого тела?

СЛУШАТЕЛЬ: Воскресший Христос.

О. СЕРАФИМ: Да – воскресшее тело Христа, которое могло проникать сквозь закрытые двери и стены. Он мог создавать видимость принятия пищи, хотя и не нуждался в ней; у Него на теле были раны, до которых можно было дотронуться, хотя Он выглядел уже настолько по-иному, что ученики не узнавали Его, когда видели. Это очень таинственное состояние. Однако, оно остается связанным с телом.

СЛУШАТЕЛЬ: Если бы Адам и Ева не пали, то мог бы Адам достичь состояния совершенства без Христа?

О. СЕРАФИМ: Теоретически можно было такое предполо­жить. Сошел бы Христос с небес тогда все равно – это уже другой вопрос. Бог знал заранее о том, что Он намеревался сде­лать, и знал о состоянии всех вещей. А также и о том, каким было все при пришествии Христа. Но Ему не нужно было бы тогда приходить ради нашего искупления, если бы Адам не со­грешил.

Конечно, во всем этом есть очень глубокий смысл. Позднее я приведу примеры из некоторых богослужений, в которых гово­рится об этом. Богословие Церкви постоянно дается нам в бо­гослужениях, потому что они все время напоминают нам о том, откуда и куда мы идем.

СЛУШАТЕЛЬ: Когда пал Адам, осознавал ли он тогда в тот момент, что обладал свободой воли?

О. СЕРАФИМ: Как только он ослушался, он понял, что был наг, и увидел, что удаляется от Бога, и начал оправдываться. Ины­ми словами, весь путь последствия греха предстал перед ним. Он увидел в себе эту бездну – способность избирать зло, не имея казалось бы такого намерения.

СЛУШАТЕЛЬ: Таким образом, он действительно не осозна­вал свободу своей воли до этого момента?

О. СЕРАФИМ: Отцы говорят, что хотя он и был зрелым те­лесно и очень возвышенным мысленно, он все же был просто­душным, так как был неискушен. Он пребывал в состоянии бла­гости в отсутствии испытания злом.

СЛУШАТЕЛЬ: Так знал ли Адам о том, что он совершает, когда согрешал?

О. СЕРАФИМ: Он знал об одном: о заповеди. Но он еще не был испытан в хранении заповеди, и в простодушии своем он пал.

СЛУШАТЕЛЬ: До того, как он отведал яблока, знал ли Адам о том, что такое зло?

О. СЕРАФИМ: Я думаю, что начала соблазнов могли бы быть для него началом осознания зла.²⁰⁰ Не пади он во грех, это осоз­нание могло бы само по себе стать вкушением от дерева позна­ния без падения. При зрелости и подготовленности он мог уз­нать о последствии зла без того, чтобы самому впасть во зло.

Однако, это моя идея. Отцы не затрагивают эту сторону воп­роса, но определенно говорят, что дерево познания добра и зла есть нечто принадлежащее только лишь зрелым людям.

(Ни одним из Отцов не утверждается, что плод был яблоком, между прочим. Некоторые полагают, что это был финик. Яблоко – это всего лишь западная интерпретация. Нам ничего конк­ретного не говорится об этом, кроме того, что это было дерево с плодами.)

СЛУШАТЕЛЬ: Создал ли Бог одного мужчину и одну жен­щину? Или Адам и Ева являлись представителями особого рода человека или группы людей?

О. СЕРАФИМ: Он сотворил всю человеческую природу в одном человеке – первом человеке Адаме – и из его плоти создал первую женщину. От них происходит весь остальной род человеческий.

СЛУШАТЕЛЬ: Когда Бог создал Еву из ребра Адама, усво­ил ли Он при этом те особенные для женского рода качества Еве от Адама, либо наделил ее другими, дополнительными качествами?

О. СЕРАФИМ: Нам не сказано об этом. Он дал ей те качества, которые Ему необходимо было ей дать, начиная от ребра. Из ребра человека не вырастает женщина; поэтому это чудо. Бог взял часть Адама просто для того, чтобы показать, что человече­ство едино по происхождению.

Весь род человеческий уже присутствует в первосотворенном человеке. Все, что происходит впоследствии – от этого од­ного человека – имеет одну и ту же природу, тот же образ Божий, который виден в душе.

СЛУШАТЕЛЬ: Принадлежит ли разделение тела и души че­ловека изначальному замыслу?

О. СЕРАФИМ: Нет. Если бы Адам не умер, нам не нужно было бы говорить о теле и душе, потому как само тело стало бы очищенным и приобрело качества души. В конце концов мы приобрели бы состояние духовного тела.

СЛУШАТЕЛЬ: Вдунул ли Бог душу также и в Еву?

О. СЕРАФИМ: Насколько нам известно, Он наделил ее теми же качествами, что и Адама. Каким же образом – такие подроб­ности нам не сообщаются. Все сотворение – это просто чудо Божие.

СЛУШАТЕЛЬ: Почему Христос назван Вторым Адамом?

О. СЕРАФИМ: Мы являемся потомками Адама. Если бы Адам не пал, и не был бы установлен животный способ воспроизве­дения, рождение от этого одного человека тем или иным спосо­бом все равно бы имело место. Все люди происходят от Адама, и поэтому Адам – все равно что род человеческий. Адам погубил весь план для человеческого рода, но Бог оказался «предусмот­рительнее», так как Он уже «продумал», как осуществить этот план и без Адама. Поэтому, Тот через – Кого восстанавливается первоначальная человеческая природа, через Кого для нас еще раз восстанавливается рай, называется Вторым Адамом.

СЛУШАТЕЛЬ: Не говорит ли св. ап. Павел о том, как через одного человека для всех пришла смерть?

О. СЕРАФИМ: Это верно, смерть пришла через одного человека, и жизнь пришла через одного Человека.²⁰¹ Так как Адам ел от дерева, наша природа была изменена. Поэтому ког­да святые Отцы говорят о природе человека, они иногда от­носят это понятие к падшей, тленной природе, которая явля­ется результатом падения; но иногда они (к примеру, Авва Дорофей) говорят о первоначальной природе человеческого рода для предоставления нам образа того, к чему нам следует вернуться.

У римских католиков, между прочим, идея иная. По их мне­нию, в начале человек был естественным, но ему была дана до­полнительная благодать, которая делала его сверхъестественным; и затем, когда он пал, он утратил благодать и возвратился к тому состоянию, в котором и был создан. Это полностью иная кон­цепция, и она совместима с эволюцией, так как она, прежде всего, не нарушает картины естественного сотворения мира, и Бог не творит ничего нетленного. По римско-католическому взгляду, Адам не был сотворен бессмертным; он стал бессмерт­ным, когда Бог придал ему благодать. Но по православному взгля­ду, человек был создан бессмертным; вся его природа была иной, и когда он пал, эта природа претерпела искажения и изменения. Мы можем вернуться к этому первоначальному состоянию, конечно, но только если благодать Божия через Самого Христа восстановит нас.

СЛУШАТЕЛЬ: Но ведь состояние, к которому мы стремимся вернуться, не является состоянием, в котором пребывал перво­начально Адам; то состояние только уготовлялось для Адама.

О. СЕРАФИМ: Верно. Но первоначальное состояние Адама по своей близости являлось образом того уготовлявшегося для него состояния.

СЛУШАТЕЛЬ: Знанием Адама являлось богооткровение. Он не накапливал знания подобно нам. Верно?

О. СЕРАФИМ: Да. Когда животные были приведены к нему, он не имел о них представления. В одно мгновение ему откры­лось то, что было вложено в его ум Богом.

СЛУШАТЕЛЬ: Это было духовным знанием.

О. СЕРАФИМ: Да. Это было очень возвышено. У нас есть только лишь образ такого знания, когда прозорливый старец смотрит на человека в первый раз, он называет его имя, его грех и говорит ему, что делать, чтобы спасти свою душу. Вот образ такого знания. Оно достигается самым старцем, но только лишь по Божией благодати. Его уму открываются удивительные вещи, но способен на такое только потому, что находится в прямой связи с Богом.

СЛУШАТЕЛЬ: Учат ли святые Отцы о том, что воображение есть часть нашей падшей природы?

О. СЕРАФИМ: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: Воображение занимает такую большую часть в нашем современном мышлении.

О. СЕРАФИМ: Верно.

СЛУШАТЕЛЬ: Каким же образом мыслил Адам? Что гово­рят Отцы о его состоянии ума?

О. СЕРАФИМ: Это состояние называется трезвением: nipsis по-гречески. Иначе говоря, он смотрел на вещи и видел их та­кими, какими они были. Не было «раздвоения мысли».²⁰² Фактически, он не только увидел их такими, какими они были, но также, когда они предстали перед ним, нарек имена всем тварям.

СЛУШАТЕЛЬ: Но я слышал мнение, что воображение срод­ни нашим творческим силам, которые являются отражением Божиих творческих сил. Это нечто положительное, то, что по­зволяет людям создавать прекрасное...

О. СЕРАФИМ: Все зависти от того, что понимать под словом «воображение». Здесь есть несколько аспектов. Один из них является творческой способностью – частью нашей первоздан­ной природы.

СЛУШАТЕЛЬ: И с помощью этой способности Адам и на­рек имена всем тварям?

О. СЕРАФИМ: Верно. Но в нашем падшем состоянии этот творческий талант смешался с раздвоенностью мышления: ког­да смотрят на вещи, а воображают нечто иное. Так слово «вооб­ражение» определенно имеет два смысла, но в нашем падшем состоянии воображение всегда связано с раздвоенностью мыш­ления.²⁰³

СЛУШАТЕЛЬ: Почему, по учению святых Отцов, воображе­ние стало связано с раздвоенностью мышления?

О. СЕРАФИМ: Это видимо является естественной частью нашего падшего состояния. Мы больше не воспринимаем вещи такими, какими поистине они являются, ибо мы стали немощны – лишились, в определенном смысле, своих способ­ностей. Мы смотрим на вещи и не видим их такими, какими они являются. Такое может быть возможным в состоянии трезвения, но мы обыкновенно не пребываем в таком состо­янии.

СЛУШАТЕЛЬ: «Видим ныне якоже зерцалом в гадании» (1Кор. 13, 12).

О. СЕРАФИМ: Совершенно верно. Адам видел все творение ясно, как творение внизу, так и творение вверху. И поэтому ему было подвластно знание обо всех явлениях, и нужен был только опыт для подтверждения.

СЛУШАТЕЛЬ: Я где-то читал, что воображение используется человеком в его стремлении восстановить образ утраченного рая.

О. СЕРАФИМ: Можно было бы так сказать, так как очевид­но, что человек со времени грехопадения стремиться к счастью. Даже неверующие и люди, которые думают, что не верят в Бога, которым не нужен ни рай, ни что-либо подобное – все они стремятся к счастью. И, конечно же, только в Церкви мы дости­гаем полноты счастья и находим путь к нему, следуя за Христом на кресте. Когда человек пишет, скажем, стихи, то сегодня он над всем возвышается, а завтра повержен в прах. Невозможно пре­одолеть таким образом свою природу. Для того, чтобы стать выше своей падшей природы, очевидно, Кто-то свыше должен поднять нас над ней. Тот, Кто сотворил саму природу, может изменить и нас.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы услышать побольше о том, как Адам нарек имена всем животным.

О. СЕРАФИМ: Так как Адам первоначально пребывал в со­стоянии бесстрастия, его ум был чрезвычайно возвышен, когда Бог привел животных к нему в раю для того, чтобы он нарек им имена. Адам дал имена животным в соответствии с их качества­ми. Иначе говоря, он обладал своего рода сверхъестественной способностью; его ум был кристально чистым, так что он видел качества каждой твари и какое имя ей следует дать. Конечно, мы утратили тот язык, на котором он говорил. У нас нет такой ясности ума; это абсолютно превыше нас.

Преп. Симеон Новый Богослов говорит, что Адам был «бес­смертным владыкой над бессмертным творением» – не только над раем, но и над всей землей. Конечно, рай был создан для его обитания. Он был сотворен за пределами рая, на земле, и затем был вселен в рай, свой дом. Животные не находились, строго говоря, в раю; они были «приведены» туда. Они могли бы нам показаться райскими созданиями, но в действительности были созданы вне пределов рая и были приведены туда для того, что­бы Адам нарек им имена.

Когда Адам пал, он был выслан на землю, из которой был взят. Его обитель снова была за пределами рая для того, чтобы жить на земле в поте лица своего.

СЛУШАТЕЛЬ: В жизни будущей человек будет в раю или на небе. Являются ли рай и небо одним и тем же?

О. СЕРАФИМ: С нашей точки зрения, так как мы так далеко, это одно и то же. Кто попадает туда, должен благодарить Бога. Но очевидно, что будут различия, ибо сказано, что там «обители многи суть» (Ин. 14, 2), и разные места; то есть, есть святые, достигающие великой свободы, становятся намного ближе к Богу, другие же менее. И «кротцыи наследят землю» (Пс. 36, 11; Мф. 5, 5). Как говорит преп. Симеон Новый Богослов, это означает, что кроткие наследуют эту самую землю здесь.²⁰⁴ Так что очевид­но, что некоторые будут на земле, имея возможность подняться выше; другие же будут на более высоких уровнях. Все это не открыто для нас; нам дан всего лишь образ. Когда мы достигнем этого состояния, тогда будем знать точно.

Все творение – что было по замыслу в начале – появится вновь. Будут ли там те же самые животные (так как у каждого отдельно­го создания – отдельная «личность») – нам не известно. Но те же самые создания будут присутствовать там. Очевидно, что и тот же самый змей будет там, только тогда мы будет дружны с ним. Даже скорпионы и все остальное... и если они не могут принести нам никакого вреда, то и не будет страха перед этими животными.

СЛУШАТЕЛЬ: Праведники уже умершие, как, например, новомученики – находятся ли они в раю, на небе или в каком-либо отдельном месте? Что говорит учение Отцов об этом?

О. СЕРАФИМ: Все, что мы можем сказать – это о видении различных людей, таких как святитель Сальвий Альбийский, которые умерли и взошли на небо. Обычно, когда речь идет о рае, присутствует растительность. Но святитель Сальвий взошел в иное место, где не было растительности, но множество людей в белых одеяниях: святые, мученики. Иначе говоря, они на небе. Св. блаж. Андрей Христа ради юродивый, когда оказался в раю, не видел там людей, но он видел людей на небе.²⁰⁵ Нам не изве­стны подробности о том.

СЛУШАТЕЛЬ: О вражде Адама и змея: Вы говорили о том, что диавол позавидовал Адаму до его грехопадения за Божие благоволение к нему. Но Вы также сказали, что Адам занимал более низкое положение по сравнению со змеем.

О. СЕРАФИМ: Диавол имеет превосходство, так как он дух. Он не обременен телесной природой. Тело является более низ­кой принадлежностью природы; поэтому он и имеет превос­ходство. Но человеку предназначается то, что было утрачено диаволом, то есть рай и небо. И поэтому диавол и поныне злобствует.

Даже и по человеческой психологии можно понять мотивы диавола. Достаточно представить себе: имея жизнь бессмерт­ную, осознавать обреченность пребывания в аду. При этом дру­гому существу, более низкому, являющемуся прахом земным, попираемым ногами, уготовано занять утраченное им положе­ние. Становится очевидным это состояние ужасающей зависти, вследствие невозможности исправить это положение.²⁰⁶ Исполь­зуется любая возможная попытка поставить человека в то же положение, в котором находится сам.

СЛУШАТЕЛЬ: Мы читаем в книге Бытия, где говорится о том, что змей будет жалить в пяту (Быт. 3, 15). Таким образом он пытается ввергнуть нас в то состояние, в котором пребывает сам – в состояние совершенной безнадежности? Будет ли верным, если мы скажем, что он пытается сбить нас с пути Божия таким образом?

О. СЕРАФИМ: Да. Можно дать много толкований этому ре­чению. Оно означает, что у диавола нет сил совершить многого. Если бы он не ходил на чреве своем, он был бы опасным вра­гом; он бы жалил нас повсюду.

СЛУШАТЕЛЬ: Если он не в состоянии сделать многого, по­чему же тогда человек досягаем для уязвления диаволом в лю­бом состоянии и может быть им повержен?

О. СЕРАФИМ: Если нас хранит благодать Божия, и мы не пособствуем диаволу, то не может. Это становится возможным только тогда, когда мы позволяем диаволу завладеть нашей волей.

Собственно говоря, мы можем допустить совращение с пути Божия даже без помощи диавола. Адам мог согрешить и без сатаны, так как он видел приятную сторону запретного плода, и уже существовал соблазн пожелания его для себя вопреки запо­веди Божией.

СЛУШАТЕЛЬ: Мой вопрос может быть неуместен, но что Вы скажете об индийских заклинателях змей? Не является по­разительным то, как они заставляют змей приподниматься и даже вставать и так далее.

О. СЕРАФИМ: Прежде всего, есть нечто очень симптоматич­ное в том факте, что они занимаются подобными вещами с этой тварью. Это показывает, что там действуют бесы. Это общее на­блюдение, которое можно было бы сделать.

СЛУШАТЕЛЬ: Использует ли Бог диавола в своих целях?

О. СЕРАФИМ: О! Это поистине очень трудный вопрос!

СЛУШАТЕЛЬ: Нам известно о том, что Бог позволил сатане искушать Иова.

О. СЕРАФИМ: Совершенно верно. Мы не верим в дуализм: на одном полюсе Бог, а на другом диавол, и они враждуют друг с другом – подобно тому, как верили манихеи. Мы верим в то, что Богу действительно подвластно все; и даже когда силы на­правлены против Него, Он использует это либо для Своей боль­шей славы, либо для того, чтобы привести человека к спасению. Так все, что случается в мире, происходит либо по Божией воле, либо по Его попущению по императиву существования свободы для осуществления большего блага.

Диавол обладает независимой личностью, но в конечном итоге он терпит поражение. Даже когда его влияние приносит в жизнь такие страшные явления, как «русская» революция, Божия правда засвидетельствована подвигом новомучеников и исповедников, освещавшими путь для людей. Можно было бы представить, что произошло бы с Россией без революции по тем тенденциям, которые в ней складывались. Вероятно, она бы представляла собой нечто худшее, чем сегодняшняя Греция, где православные хрис­тианские ценности растворены в царстве мира сего; но вместо этого Россия прошла путь страдания. Поэтому революция дей­ствительно обернулась благом, несмотря на тот факт, что диавол приносит зло. Диавол независим, он совершает зло, но Бог обо­рачивает это зло во благо для тех, чья воля желает блага²⁰⁷

СЛУШАТЕЛЬ: Так ли это, что диавол не в состоянии ничего совершить без Божиего попущения?

О. СЕРАФИМ: Нет, не в состоянии. Когда мы говорим о том, что диавол связан на тысячу лет – на все время от первого до второго пришествия Христа²⁰⁸ – это не означает того, что он не в состоянии ничего сделать. Это означает, что он может делать только то, что Бог попускает ему. Человеку, пребывающему в благодати Божией, только если он сам отпадает от нее, диавол в состоянии что-либо причинить. Наступление искушений по­добно змею, жалящему в пяту: эти язвы не могут причинить большого вреда, нам следует отрясти его от себя. Если же мы позволим искушениям возобладать над нами, тогда откроем вход унынию и гневу и всевозможным другим грехам. Так что, сила диавола очень ограничена.

СЛУШАТЕЛЬ: Но так не было до пришествия Христа.

О. СЕРАФИМ: До пришествия Христа у сатаны было на­много больше власти, так как каждый склонялся перед идолами, служа демонической силе.

СЛУШАТЕЛЬ: Но ведь все происходящее подчиняется Божиему промыслу.

О. СЕРАФИМ: Да. Но это тайна Божия. Все является про­мыслом Божиим, хотя каждый человек и волен делать то, что желает при наличии этого промысла. А Бог все приводит ко благу и благоустроению, несмотря на множество бесов и людей, желающих совершать зло.

СЛУШАТЕЛЬ: Как можно понять, что Христос пребывает в том месте, где пребывают сейчас святые, и как связано это пре­бывание с положением Адама, которое ему, как Вы говорите, предназначалось достичь?

О. СЕРАФИМ: Иисус Христос – Бог.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, и Он прославляется святыми; но обладает ли Он духовным телом, подобно тому, какое будут иметь святые?

О. СЕРАФИМ: Да, Он все же обладает телом. Св. блаж. Андрей, например, видел Христа на троне на небесах.

СЛУШАТЕЛЬ: Но ведь Он есть дух, и мы общаемся с ним духовно.

О. СЕРАФИМ: Да, Бог повсюду. Он есть Свет. Но Христос также и на небесах в Своем воскресшем теле.

Как это происходит на деле – мы недостойны этого пони­мания: то есть, будем ли мы пребывать вместе с Ним и говорить с Ним. Но только подумайте – ведь Он ходил по земле вместе со своими учениками.

СЛУШАТЕЛЬ: Это помогает понять. Он есть дух, но...

О. СЕРАФИМ: Но Он принял человеческую плоть. Он стал подо­бен нам, и поэтому эта плоть сохраняется в ином мире. На небесах мы будем общаться с Богом духовно, но также и увидим Его во плоти.

СЛУШАТЕЛЬ: И мы познаем Его сущность?

О. СЕРАФИМ: Нет. Существует учение свят. Григория Паламы о сущностях и энергиях Бога. Мы не знаем Бога по Его сущности, но мы знаем Его по Его энергиям (благодати).

СЛУШАТЕЛЬ: Так святым не известна сущность Бога?

О. СЕРАФИМ: Нет, они знают Бога по Его энергиям, и так они становятся Его сослужителями. Мы не в состоянии постичь мысль Божию: мы не можем вместить Его мыслей или постичь Божий деяния до того, как этот мир был сотворен, либо вообще нечто подобное. Мы только можем соучаствовать в Божием домо­строительстве, насколько нам это дозволяется по Его благодати.

СЛУШАТЕЛЬ: Что из себя представляла твердь?

О. СЕРАФИМ: Очень интересный вопрос. Разрешите мне сделать краткое обобщение. Текст книги Бытия гласит о том, что «сотвори Бог твердь, и разлучи Бог между водою, яже бе под твердию, и между водою, яже бе над твердию» (Быт. 1, 7). Позднее, в древней Греции родилась теория о том, что вселенная состояла из десяти сфер, где земля, луна и каждая из планет занимала свою сферу.²⁰⁹ Некоторые, находясь под влия­нием этой теории, проповедовали учение о том, что в тексте книги Бытия сказано о некой стеклянной чаше, покрывающей землю. Свят. Василий Великий уделял особое внимание этому вопросу, говоря о том, что ничего подобного не было: просто существовала определенная сила природы, удерживавшая воды вверху – то есть, своего рода более утонченные воды – от вод внизу.

Во времена Ноя, когда начался потоп, окна небесные отвори­лись, и воды пришли на землю. Иными словами, кажется, что твердь «дала трещину» – силы природы, удерживавшие эти воды наверху каким-то образом, ослабли. Эта одна из причин, по которой потоп стал всемирным бедствием. Воды, находящи­еся под землей, вырвались наружу, и в то же время воды, прежде находившиеся над твердью, пролились вниз.

Эта теория, являющаяся большим вызовом принципу уни­формизма, выдвигается в связи с тем фактом, что радуга, которая была дана Ною в знамение того, что не будет больше потопа, образующаяся вследствие дождя, как явления природы, наблю­даемые нами сегодня повсеместно, тогда имела место впервые. Некоторые исследования показывают, что примерно пять ты­сяч лет назад в атмосфере земли произошли изменения, кото­рые сделали возможным проникновение сквозь нее косми­ческой радиации.²¹⁰ Очень возможно, что воды, находившиеся над твердью, фактически представляли собой облачный слой, покрывающий всю землю, что являлось причиной парнико­вого эффекта.²¹¹ Ископаемые, обнаруживаемые повсюду в мире, свидетельствуют о том факте, что в прошлом на всем земном шаре был распространен теплый климат с обильной влажнос­тью, создававшими условия для изобилия растительной и жи­вотной жизни.²¹² Кроме находок ископаемых существуют факты обнаружения целых захоронений животных в мерзлой почве Арктических островов на севере Сибири – в таких об­ластях, которые никак не позволяют возможность существования жизни таким животным в сегодняшних кли­матических условиях.²¹³

О. СЕРАФИМ: Связь рая и нашего современного мира име­ет очень глубокое основание, так как в начале рай являлся час­тью земли – некое возвышенное место, подобное горе. По из­гнании Адама из рая, он удалился от него, спускаясь вниз по склону, где и поселился. Каин впоследствии должен был спус­титься еще ниже.

СЛУШАТЕЛЬ: В книге Бытия говорится, что река, вытекающая из рая, разделялась на несколько рек, одна из которых была Евфрат.

О. СЕРАФИМ: Да. Указываются четыре реки, под которыми обычно подразумевают Тигр, Евфрат, Нил и Ганг. Существуют различные толкования.

СЛУШАТЕЛЬ: Есть ли там все еще гора?

О. СЕРАФИМ: Нет. Как вы видите, у нас сейчас иная реаль­ность. Существенно то, что когда наступил Ноев потоп, в то время очевидно происходили громадные катаклизмы – веро­ятно происходили извержения вулканов, происходило форми­рование гор – результаты которых мы и наблюдаем сегодня. Очень похоже, что до Ноева потопа не было пяти континентов, известных нам сегодня – земля необыкновенно отличалась от сегодняшней земли. Возможно, что был только один континент. Мы не знаем, собственно говоря, нам об этом не сказано. Земля стала совершенно иной, и это чрезвычайно затрудняет пред­ставления о первоначальном состоянии. В настоящее время эти четыре реки не вытекают из одного источника; они значитель­но изменились. Однако можно указать на этот географический район как на колыбель древней цивилизации; очевидно, что мы все происходим оттуда.

Сейчас, конечно, рай отделен от земли. Но люди все еще по­падают в рай. Нам известно о тех, кто там побывал, как напри­мер преп. Евфросин повар. Он принес оттуда яблоки, которые люди ели, как святой хлеб. Его пребывание в раю было действи­тельно как бы физическим, при этом с большими отличиями от современной материальной реальности. Люди восхищаются в рай силой Божией и пребывают как бы вне себя. Рай сейчас удалился от нас, потому что Адам первоначально отличался от современных людей. Он был более высокой природы. Отцы го­ворят, что он был плотью, но эта плоть была нечто среднее между тем, что мы понимаем под плотью и духом. Все очень сильно отличалось от современной реальности.

СЛУШАТЕЛЬ: Когда Адам был изгнан из рая, что из себя представляло это отделение?

О. СЕРАФИМ: Адам был выслан из рая, но был в состоянии его видеть. Он все еще был виден, даже Каин мог видеть рай. Они не могли приблизиться к нему, потому что два Херувима охра­няли вход туда, но мы можем заключить о том, что они находи­лись значительно ближе нас, потому что Бог все время говорил с патриархами. Все это представляло собой совершенно иное состояние, что чрезвычайно трудно для нас представить, потому что после Ноя наступает новый период, когда такая прямая связь с Богом прерывается. До потопа Бог обращался и разговаривал даже с Каином, убийцей.

СЛУШАТЕЛЬ: По некоторым мнениям, потоп имел место только между Тигром и Евфратом.

О. СЕРАФИМ: Это был бы потоп всего лишь местного зна­чения. Но в Писании описан всемирный потоп, охвативший всю землю.

СЛУШАТЕЛЬ: Потому-то находят раковины на вершинах гор?

О. СЕРАФИМ: Да. Конечно же, и вследствие горообразования.²¹⁴ Вопрос о горах до наступления потопа, и какова была высота потопа, не может быть решен окончательно, потому что очень возможно, что катаклизм был настолько чрезвычайного масш­таба, что вся земля тогда была совершенно иной. Образование всех гор происходило в то время. Закладывались совершенно иные географические и геологические особенности. Исследова­тели, учитывающие фактор потопа в геологии – такие как Ген­ри Моррис, в своей работе Потоп книги Бытия – считают, что во время потопа и сразу же вслед за ним происходило образо­вание большинства геологических пластов, а не за период в миллионы лет. Прочтите эту книгу.

СЛУШАТЕЛЬ: Является ли Моисей автором каждого слова в первых пяти книгах Библии? И каким образом мы можем с точностью сказать, когда они были написаны?

О. СЕРАФИМ: «Книга Моисея», как сказано с самого начала, означает и то, что она написана Моисеем, и то, что она написана по его преданию. В одной из книг (Второзаконие) сказано о смерти Моисея, следовательно, он не мог быть автором этой части. Подобным образом все псалмы Давида не были написа­ны Давидом. Может быть, половина из них была написана им, а другие были написаны другими людьми. В Православной Цер­кви не столько акцентируется внимание на авторстве, сколько на верности предания, то есть, книга, написанная Моисеем, оз­начает «написанная по преданию» Моисея. Основная часть яв­ляется творением его руки; другие же части дополнялись по­зднее, что несомненно является преданием Моисея.

Я не могу предоставить вам точных подробностей того, когда в действительности эти книги были написаны. Многое сохраня­лось в устном предании. Основная часть книги Бытия была дана пророку Моисею в богооткровении. Мы даже не уделяем особо­го внимания тому, что каждое отдельное слово было абсолютно верно им воспринято. Этот вопрос является причиной большого недоумения среди протестантов. Но нас это не касается, так как Церковь располагает истинностью толкования, сама Церковь обес­печивает и является гарантией верности сохранения истинного духа. Еврейский и греческий тексты расходятся по ряду отдельных подробностей – например, в отношении возраста патриархов.

СЛУШАТЕЛЬ: Первая глава книги Бытия говорит о Шести Днях и сотворении мужчины и женщины. Затем, во второй гла­ве текст как бы начинает заново говорить о создании человека из праха земного и Евы из ребра Адама. Таким образом, это выглядит, как две версии повествования.

О. СЕРАФИМ: Нет, это одно и то же повествование, просто с двух различных точек зрения. Одна из них рассматривает про­исхождение человека, особенность другой связана с происхож­дением первых людей, Адама и Евы.

Современным ученым нравится совершать открытия: «Ах, вот оно что! Это значит существовали два разных автора, необ­ходимо выделить и исследовать точку зрения каждого в отдель­ности – что пытался каждый их них в отдельности сказать?» Это совсем не то, что нужно, потому как даже если и текст дошел до нас в отличающейся от первоначальной форме, все же основа текста сохранилась в соответствии с Истиной.

Поэтому, толкования Церкви является ключевым для понима­ния соответствия двух этих сторон повествования. Когда мы встре­чаемся с подобными явлениями, это просто означает, что повество­вание разворачивается с двух различных сторон – в зависимос­ти от того, какой стороне в данный момент уделяется больше вни­мания. В действительности сущность остается одной и той же.

Идея о том, что должно быть два разных автора или три разных Исайи, потому как говорится о трех разных периодах – очень наивная идея. Современные ученые вообще руководству­ются положением, что никому не доступно что-либо сказать о будущем. Естественно, что при таком положении вещей вообще отметаются все пророки.

СЛУШАТЕЛЬ: Иногда мы забываем, что существует целая школа богословия, гуманистическая в своей основе, основываю­щаяся на положении, что книга, рассказывающая что-либо о со­бытиях будущего, очевидно должна была быть написана позднее самих событий, рассказывая таким образом все же о прошедшем.

О. СЕРАФИМ: Да, и это чисто их собственное предположе­ние. Наша вера просто не позволяет нам так считать, так как мы верим, что есть пророки. Одна из книг пророчеств говорит о еще не свершившихся событиях: книга Откровения св. Иоанна Богослова. Некоторые ученые и тут заявляют, что в книге не говорится о будущих событиях. Мы, однако, верим, что сверше­ние этих событий впереди, и сказано о них в прикровенной форме. Мы не можем точно сказать, что конец света наступит в каком-либо году, но по мере того, как мы видим, как свершают­ся события, мы убеждаемся в глубоком значении этого проро­чества, которое было написано задолго до наступления событий.

Даже если и различные части книги Бытия могли быть записа­ны различными переписчиками в различные периоды времени, что может послужить объяснением некоторым языковым отличиям, но это будет нести, тем не менее, абсолютно второстепенное зна­чение, не затрагивающее главного. А главное состоит в следующем: о чем нам говорит Истина в этих текстах? Мы всегда должны по­мнить об основе толкования любого священного текста: О нем говорит этот текст, какой смысл он имеет? Все несущественные вопросы о том, когда он был написан и каким различными спосо­бами записывался этот текст (ученые даже анализируют с точки зрения количества употребления различных слов, выделяя особен­ные синонимы для того, чтобы показать принадлежность к различ­ным авторам и т.д.) – все это потеря времени, собственно гово­ря. Главный вопрос остается один и тот же: Какова Истина, содер­жащая в тексте? И нашим ключом к пониманию истины книги Бытия, также как и любой другой книги Священного Писания, является учение Церкви, передаваемое нам святыми Отцами.

Важно то, что мы принимаем этот текст в его целостности как сообщающий нам Истину; и нам следует относится к нему со всецелым уважением как к слову Божию. Когда перед нами возникает какое-либо противоречие, нам следует смотреть глубже и понять то, как святые Отцы разрешают это проти­воречие. Порой мы можем предложить и свое убогое толкова­ние. Например, мы пытались понять, что такое твердь: ни один из Отцов ничего нам не говорит по этому поводу. Современ­ные люди размышляли об этом, и их размышление прирав­нивается к теории, но это не уравнивается с богооткровенной Истиной. Это просто может быть помощью в понимании текста.

О. СЕРАФИМ: В книге Бытия (Быт. 47, 9) мы читаем: «И рече Иаков фараону: дние лет жития моего, яже обитаю, сто тридесять лет; малы и злы Быша дние лет жития моего, не достигоша во дни лет жития отец моих, яже дни обиташа».

Иаков дожил до ста тридцати лет, но, тем не менее, пожало­вался на то, что годы его жизни не были таким продолжитель­ными, как у его праотцев. Это еще одно указание на то, что ранние патриархи действительно жили очень долго. Их потом­кам было хорошо известно об этом.

СЛУШАТЕЛЬ: Кто среди древних писателей считал, что «сы­нове Божии» (Быт. 6, 2–4) были ангелами?

О. СЕРАФИМ: Тертуллиан, св. Иустин мученик, Афенагор [Афинский], Лактантий и некоторые незначительные латинс­кие писатели. Это были Отцы более раннего периода. Самые авторитетные Отцы, такие как свят. Иоанн Златоуст и преп. Ефрем Сирин отмечают то, что «сынове Божии» обладали плотью, и по­этому они не могли быть ангелами.

Это подводит нас к вопросу различных толкований Писа­ния. В данном курсе лекций мы рассматриваем принятые тол­кования святых Отцов, но, конечно же, есть разные Отцы, кото­рые могут давать различные толкования. Вопрос заключается в том, что вы думаете о наличии различных толкований? Иногда они ведь могут даже оказаться противоречащими друг другу.

Нам не следует забывать, что Писание является чрезвычайно богатым источником, не исчерпывающимся одним толковани­ем. Обычно существует, по крайней мере, два толкования: бук­вальное и иносказательное, или аллегорическое. Иногда также присутствует и мистическое толкование.

Поэтому, возможны различные толкования. Но есть опреде­ленные правила:

1) Если существует мнение, оно не должно приниматься догма­тически или быть использовано для оспаривания другого мнения.

2) Это мнение должно иметь серьезное основание, а не про­сто основываться на последнем всплеске интеллектуальной моды. Например, мы не можем просто подпадать под влияние после­дних направлений научной фантастики и выдвигать идею, что «сынове Божии» могли быть космическими пришельцами; нет серьезных оснований для этого.

3) Все должно быть единым по смыслу во всем Священном Писании.

4) Некоторые мнения недопустимы; и некоторые толкова­ния вносят разногласие в учение Церкви. Например, нам изве­стно, что «сынове Божии» не могут быть ангелами, так как это противоречит православному догмату об ангелах.

Порой нам вовсе не нужны различные толкования. Например, могут возникнуть искушения усомниться, на основе наших совре­менных взглядов, в том, что патриархи могли жить по девятьсот лет. Однако мы не можем заниматься перетолкованием Писания на современный лад, до тех пор пока у нас для этого не находится вес­кого основания. Любое толкование должно согласовываться с духом Писания или творений святых Отцов Церкви. Что же касается этого конкретного вопроса, то все Отцы.единодушны в том, что патри­архи жили по девятьсот лет. Как мы убедились, патриарх Иаков знал о том, что возраст сто тридцать лет был совсем небольшим по срав­нению с возрастом, которого достигали отцы, жившие прежде него. Мир тогда был так молод, так отличался от сегодняшнего, что дол­гие годы жизни людей вполне правдоподобны, несмотря на уда­ленность и недоступность таких возможностей для нашего соб­ственного опыта в современном мире. Мы не можем опровергать Писание на основе лишь ограниченности наших представлений.

ЧАСТЬ V

ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: ополнительные сведения об этих отрывках из писем отца Серафима см. в Предисловии редак­тора, а также в Примечании редактора.

Названия главам даны редактором. Имена адресатов даны в форме инициалов, для сохранения их конфиденциальности.

(из письма к А.Е., 16/29 августа, 1972) Что касается эволюции, которая всегда являлась обманом и надувательством, то мы уже долгое время нуждались в доброка­чественном объективном обличении (за ее разрушительное ан­тихристианское звучание и основание), но не имели возможно­сти сделать это сами. Высказывание О. Л. по этому поводу, процитированное Вами, звучит чрезвычайно наивно. Еще год назад О. Н. упомянул, что собирается напечатать статью Каломи­роса на эту тему, которая, как мы полагали, своим критическим отношением послужит всестороннему обличению ее лживости. Нам не известно ни об одной мыслимой возможности сглажи­вания острых углов или модификации эволюционной гипоте­зы для того, чтобы сделать ее приемлемой для богословия, фило­софии либо науки – естественно, что наиболее умудренные опытом ученые сегодня не воспринимают ее всерьез, признавая, что своей популярностью она обязана единственно слепой вере и мастерски фальсифицированным доказательствам!..

Думаю, что мы не в праве начинать «вмешиваться» в пуб­ликации некоторых православных или спорить по поводу того, что им, по нашему мнению, следует печатать, до тех пор пока у нас не имеется неизвестных им фактов или каких-либо дан­ных, и до тех пор, пока они не просят высказывания нашего мнения по данному вопросу. Но, несомненно, у нас есть право соглашаться или не соглашаться с тем, что они говорят, и даже (если мы чувствуем такую необходимость) публиковать то, что идет вразрез их мнениям – без, конечно же, ведения «борь­бы» с ними. Я полагаю, нам остается только ждать (обычно по «системам оповещения» общественного мнения ничего, кроме сплетен, не передается). Нам трудно представить, что О. Н. или О. П. опубликовали бы что-либо действительно проэволюционное, но даже слабая посредственная статья нанесла бы ощу­тимый удар, в виду того факта, что эволюция по всей видимо­сти занимает ключевую позицию во всей программе антихристианства.

(из письма к А.Е. 31 января/13 февраля, 1973)

Статья «Эволюция» для следующего номера нам показалась очень хорошей, целенаправленной и довольно исчерпывающей, и я не думаю, что тут есть на что возразить О. П. и другим (я расскажу ниже о том, как я понял их позицию). Тем не менее, статью можно было бы сделать более совершенной, несколько дополнив ее материал по следующим направлениям:

1. Внизу стр. 1 Вы отмечаете «любая форма эволюции», а в конце этого параграфа конкретизируете: «атеистическая физи­ческая эволюция либо теистическая физическая эволюция, либо духовная эволюция». Хотя Ваша статья фактически направлена почти полностью против атеистической физической эволюции и ее нелепостей, некоторые, воспользовавшись этой особенно­стью, могли бы сказать, что Вами фактически не рассмотрены более «утонченные» формы теистической, или духовной эво­люции. Действительно, нет никакой возможности углубления в них в такой короткой статье, но, пожалуй, с помощью одного-двух предложений уже можно показать, почему эти формы эво­люции также не могут быть восприняты всерьез и совсем не могут являться более «утонченными» (а только еще более неяс­ными и запутанными!). Поэтому «теистичекая» эволюция, насколько я понимаю ее мотивы, является изобретением людей, которые опасаясь, что физическая эволюция является чисто «научной», и чтобы не остаться не удел, примешивают «Бога» к эволюционному процессу на различных его стадиях, чтобы при­способить «богословие» к «новейшим научным открытиям». Но искусственные подпорки для мышления такого рода годятся лишь только для умов, в которых царит путаница (для которых «Бог», видимо, предоставляет энергию и порядок, что не может объясняться в соответствии со вторым законом термодинами­ки): это не удовлетворяет ни богословие, ни науку, а только вносит запутанность в эти области. Еще раз, «духовная» эволю­ция примешивает «выводы» атеистической физической эволю­ции к области «духовного», получая результаты, являющиеся уродливыми и неприемлемыми ни с точки зрения науки, ни с точки зрения богословия: путаница и хаос, который может су­ществовать разве что в фантастических терминах Тейяра де Шардена. Но эти типы эволюции полностью зависят от того, что физическая эволюция принимается за истинную, и если показать, что она не имеет смысла, то отпадает возможность их существования; к тому же в основе подобного смешения лежит противоречие, так как теория физической эволюции по своему замыслу и методам является поиском объяснения существования мира без Бога; то есть физическая эволюция атеистична в своей сущности, все старание «богословов» выглядит довольно комично, когда они пускаются вслед за «научной» теорией, чтобы только не отстать от хода времени.

Я боюсь, что уже затратил слишком много слов по этому поводу, но Вам действительно следует сказать читателю несколь­ко подробнее о том, почему другие виды эволюции ничем не более истинны. Отправной точкой здесь, конечно, является то, что эволюция совсем не является «научной», а скорее своего рода богословием научной фантастики, продуктом веры (атеис­тической веры, но тем не менее веры). Ее все еще такое широко распространенное влияние на умы показывает падение не только богословия, но и простого здравого смысла сегодня. (Я все еще помню, как на первом курсе преподаватель зоологии подолгу рассуждал о «великих идеях человечества»: для него величайшей идеей, когда-либо мыслимой человеком, была идея эволюции; более великой, по его мнению, чем «идея о Боге»).

2. По поводу Пилтдаунского, Пекинского, Яванского челове­ка и т.д. на стр. 3: Не является ли только Пилтдаунский человек всеми признанной подделкой? Если это так, то самым мудрым решением было бы уделить этому большее внимания (цитируя книгу по этому предмету, если она у Вас имеется под рукой), а также затронуть и те большие сомнения и вопросы, возникаю­щие по поводу других находок, не навлекая на себя обвинения, таким образом, в опережении доказательств!

3. Второй закон термодинамики:²¹⁵ в начале стоило бы дать краткое определение (см. также прилагаемую вырезку из статьи, сообщающую о том, что привело советского ученого к Богу).

4. Вы заканчиваете статью, ссылаясь на «новый завет глупос­ти» – что может неосознанно некоторых читателей привести к той мысли, что, в конце концов, эволюция имеет все же некото­рый смысл, и только на более высоком, более духовном уровне становится понятным, что это не так. Нет – на любом уровне, начиная от здравого смысла и выше, эволюция – это бессмыс­лица! Посмотрите, в глубины какой действительно неисцельной глупости опускаются те, кто пытается существовать без Бога!

Статья, хотя и краткая, но превосходная, с очень удачным использованием цитат из Дарвина и других. Вероятно, Вас ждет множество дискуссий на эту тему. В будущем у Вас, возможно, получится более обширная и более подробная статья об эволю­ции со множеством цитат как эволюционистов (демонстриру­ющих их наивную веру и мечтательность мышления), так и их здравомыслящих критиков (мне вспоминается хорошая книга одного орнитолога, которую я читал несколько лет назад: Douglas Dewar, Difficulties of the Evolutionary Theory)²¹⁶ со ссылкой на источники для тех, кто желает серьезно поразмыслить по дан­ному предмету. В целом, люди так опасаются встречного мыш­ления «на своей ученой территории», что даже предпочитают обходить стороной свой предмет; ясность мышления, обнару­живающаяся в такой небольшой статье может помочь развеять как страхи, так и туман неведения, окружающие этот вопрос...

О. П. вскользь упомянул вопрос эволюции (я не говорил о Вашей будущей статье по данному предмету), что в достаточной мере помогло мне понять основы его отношения и причины опасений. Его беспокойство по поводу «фундаментализма», ви­димо, вытекает из опасений, что баталия против эволюциониз­ма для православных может увязнуть на той же линии, как и «предполагаемые» научные аргументы, и таким образом пре­вратиться в нескончаемые споры по поводу ископаемых нахо­док, точности смысла выражения «Шесть Дней» и т.д. Он безус­ловно прав в том, что наш православный подход к предмету должен лежать не в сфере науки, но скорее в богословии; но я понял также и то, что он в полной мере не отдает себе отчет, насколько призрачны «научные» доказательства в пользу эво­люции, что заставляет его относиться ко всему предмету с чрез­мерной долей осторожности и опасения. Да, нам следует свой подход в своих основах удерживать на высоком богословском уровне; но мы также можем заниматься разоблачением тех «на­учных» доказательств, которые попросту являются бессмыслен­ными, и которые явились результатом слепых предрассудков и лжемудрования под видом науки.

(из письма к О. Н. 5/18 апреля, 1973)

Самое важное в отношении эволюции:

а). Прежде всего, разрешите мне сразу же удивить Вас, сооб­щив, что мы читали эту статью до ее публикации,²¹⁷ внесли много предложений (все из которых нашли свое место в статье) и полностью ее одобрили; и в данный момент, перечитывая ее, после получения Вашего письма, ничего неверного в ней не находим – разве что она могла быть значительно обширнее и объемнее. Конечно, по получении Вашего письма становится также очевидным и то, что подобный подход, пожалуй, оказыва­ется слишком неожиданным и прямолинейным для многих се­годняшних православных читателей, и им необходима, пожалуй, более серьезная подготовка.

б). Поэтому здесь со всей очевидностью определенным обра­зом проявляется глубокое расхождение между Вашими и на­шими взглядами на данный предмет. Я всегда рассматривал эво­люцию во всех ее проявлениях как существенную принадлежность «современного американского» интеллектуаль­ного багажа, который мне стал не нужен, когда я стал православ­ным, и мне никогда не представлялось возможным, что созна­тельным православным христианином он может рассматриваться в качестве немаловажного, особенно сейчас, когда он отбрасы­вается многими учеными (по чисто научным соображениям), когда псевдорелигиозные предпосылки сторонников эволюции так очевидны, когда так явно проявляется ее связь с масон­ством-экуменизмом и всем псевдорелигиозным современным мировоззрением.

Нас искренне поразили Ваши возражения по отношению к этой статье, и мы долго ломали голову, пытаясь определить моти­вы такого мышления, которые нам представляются следующим образом: видимо, Вы делите «современные» идеи на два типа: те, которые прямо направлены против Церкви, которым нужно сопротивляться и безжалостно их искоренять (масонство, эку­менизм); и те, которые прямо против Церкви не направлены и богословскими однозначно не являются (эволюция).

Так ли это? Как бы там ни было, я не понимаю, как можно отрицать, что «современные» идеи преследуют одну и ту же цель: они зарождаются за пределами Церкви, получают разви­тие в атеистическо-агностической умственной атмосфере, а за­тем, пройдя сквозь сознание всего общества, в конце концов достигают Церкви, своевременно изменяясь по своей форме для того, чтобы слиться с соответствующими течениями мысли. «Эволюция» – это одна из таких идей (но, собственно говоря, «идеей» не является – см. далее), которая прямо против Право­славия направлена еще не была. Но посмотрим, что она сделала с римским католицизмом: не будет ли верным то, что растворе­ние римского католицизма в современном мире за последний десяток лет находится в прямой связи с тем, что тейярдизм (чьи книги до сего времени в большей или меньшей степени нахо­дились под запретом) был «спущен с поводка» в течение того же периода, процесс, который на уровне массового потребления десять лет назад был представлен дешевым, но симптоматичным романом «Ботинки рыбака»! Я тем самым вовсе не имею в виду, что определенное количество положений тейярдизма пришли в противоречие со великим множеством римско-католических положений и взяли над ними верх: ибо эволюция, фактически, «ересью» не является (мы еще убедимся, что данный термин, применяемый по отношению к нему, особенно со стороны Православия, не является точным!), но скорее соперничающей моделью мысли, предлагающей в совокупности иной подход к жизни (и, соответственно, религию); и одновременно являясь настойчивым проявлением «духа времени», ее подход оказался убедительным не по аргументации, но по соответствию с нео­сознанным отношением людей, внешне принадлежавших к рим­скому католичеству.

Мы довольно удивлены, что Вы (также как и О. Е., насколько я помню) отмечаете, что не читали Тейяра и не знакомы с его идеями; т.е. ожидаете, пока эта волна не докатится до Правосла­вия до того, как Вы успеете поразмыслить на этот счет. Но ведь в действительности тейярдизм – это «христианство» (и «пра­вославие») будущего, или скорее их метафизическое основание (очень хорошо отвечает феномену «харизматичности»), и со­всем не преждевременно было бы узнать о том, какая волна нас накроет! Здесь вполне может оказаться, что положение, которое занимает А.Е. (будучи светским человеком, живущим в миру, находящегося за пределами Православия, и который уже пол­ностью завоеван «эволюционной» духовностью и философией) позволило ему осознать то, что более «удаленные от мира» православные (клирики, монахи, миряне, на протяжении всей своей жизни участвующие в жизни церкви) еще не понимают. С каким энтузиазмом я воспринимал эту «удаленность от мира», когда был обращен в Православие, потому как видел, что в этом «самобытном мире» я смогу полностью сменить свои умствен­ные ориентиры (не говоря уже о духовных) и освободить свое мышление от правящего деспотизма идей (среди которых эво­люция занимает ключевую позицию). Однако я несомненно замечал, что другие обращенные, казалось, не разделяли такого отношения, а некоторые принимались обсуждать, как можно в Православии понимать, соглашаться либо относиться крити­чески к тому либо же иному современному течению – такой ложный взгляд на мир, потому что здесь присутствуют два со­вершенно отдельных друг от друга умственных мира, а разница между ними велика, поболее чем между двумя совершенно не­родственными языками...

Мы полностью согласны с А.Е., что «эволюция – одна из самых опасных концепций, с которой сегодня сталкивается пра­вославный христианин» – возможно, она занимает ключевое (интеллектуальное) положение в направлении нападок на Цер­ковь, в самой «философии» (и такое явление существует!) гря­дущего антихриста. Если мы верно понимаем Вас и отца Е., то она рассматривается вами всего лишь как одна из «идей», кото­рую можно либо подхватить, либо пройти мимо нее, и которая может втянуть нас в бесконечные прения между модернистами и фундаменталистами, являющиеся полностью бесполезными (сколько «часов» было в первых «семи днях»? и т.д.). Мы, ко­нечно же, согласны с бесцельностью такой дискуссии, но теперь вопрос намного глубже; «эволюция» – это целое направление мысли, полностью несовместимое с Православием. Но эта сама по себе отдельная и объемная тема. Статья же А.Е., как я уже отмечал, слишком краткая, но, возможно, она по этой причине вдохновит на подробное и тщательное рассмотрение этой темы (не в ходе схватки «модернистов с фундаменталистами», также и не с позиций отца Е., который очевидно желает подняться так высоко над этим вопросом, что невозможно будет различить эволюцию как существенно важный вопрос, и разрушительный для Православия не столько из-за ее положений, но из-за ее интеллектуально-духовной ориентации).

Достойно внимания то, что с той же почтой, с которой при­было Ваше письмо, поступил и журнал Забота со статьей Фео­досия Добжанского (который только что получил почетную докторскую степень от Свято-Владимирской семинарии) под названием «Эволюция: Божий метод творения». Перед нами аргументы «православного эволюциониста», которые похожи на все другие эволюционные аргументы, вера на уровне эмоций и не крупинки подлинного доказательства в ее поддержку (хотя он предлагает материал, который выглядит в высшей степени значительным и «научным»). Но что более существенно: почи­тайте между строк и ответьте на вопрос: верит ли этот человек в Бога так, как верит в Него православный христианин? Нет, не верит. Он верит в Него, как верит «современный» человек, в духе деизма. И очень показательным является его вывод: «Один из великих мыслителей нашего века, Тейяр де Шарден, написал следующее: «Является ли эволюция теорией, системой или ги­потезой? Намного более – она является общим постулатом, перед которым впредь будут склоняться все теории, все гипоте­зы, все системы, и требованиям которого они должны удовлет­ворять для того, чтобы быть мыслимыми и истинными. Эволю­ция – это свет, просвещающий все факты, траектория, которой должны следовать все движения – вот что такое эволюция».

Это в действительности и есть тейярдизм, а под «всеми тео­риями и системами» он в особенности подразумевает богосло­вие и духовность, принадлежащих самому верхнему эволюци­онному пласту, «ноосфере», которая сходится воедино в высшей эволюционной точке называемой «Точкой Омега», или «Сверх­Христос». Я очень не люблю выглядеть «фундаменталистом», но вся эта гигантская структура держится на нескольких незначи­тельных «фундаментальных» (или сфабрикованных) фактах, которых сторонится большинство людей, потому что они пуга­ют своей «ученостью», начиная от перехода одного вида в дру­гой, и так далее вверх по восходящей.

Суммируем: какими бы слабыми сторонами не отличалась статья А.Е. об эволюции, это попытка ответа на реальную проблему, которую мы не можем игнорировать: что идеологическая ори­ентация и система ценностей, господствующие во всех государ­ственных школах, своим фактическим существованием отравляет и отупляет православное сознание даже без нападок на Право­славие как таковое. Ответ А.Е. является здравомыслящим, хотя он (конечно) и не безупречен. Православные не боятся пока­заться «твердолобыми» в вопросах экуменизма; почему же бо­ятся «твердолобое» в вопросах эволюции? Эти два вопроса, в конце концов, очень тесно связаны друг с другом.

(Из письма к А.Е. 5/18 апреля 1973)

Всего лишь краткое замечание. Мы получили от отца Н. в понедельник довольно шокирующее письмо, выражающее край­нее недовольство Вашей статьей об «эволюции». Он, по всей видимости, также направил письмо к Вам, копию которого, как он указывает, он прилагает к своему письму, адресованному нам (но такого не оказалось).

Прочитав его письмо, мы вместе с тем перечитали и Ваше письмо – и никто из нас ничего предосудительного в нем не нашел, за исключением того, что оно слишком краткое и совсем небольшое. После тщетного поиска какой-либо иной причины недовольства отца Н., мы только и смогли, что сделать вывод о том, что, очевидно, отец Н. и отец Е. просто не знакомы с суще­ством всего вопроса эволюции как с научной стороной этой проблемы, так и с ее религиозно-богословской причастностью. Очевидно, Ваша статья затронула нечто очень глубокое (откро­венно говоря, мы удивлены тому, что люди, так хорошо разбира­ющиеся в церковных вопросах, экуменизме и т.д., должно быть, никогда не предавали большого значения мысли о том, каким важным вопросом является эволюция; видимо, потому что он кажется выходящим за пределы Церкви)...

Мы должны «быть мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10, 16) во всем, что мы отныне делаем и говорим, и ни в коем случае не позволять втягивать себя в спор «между модер­нистами и фундаменталистами». Возможно, они являются «мо­дернистами», я не знаю; но мы, естественно, фундаменталистами не являемся. Истина скрывается намного глубже, чем основание любой из этих упрощенных рациональных позиций, и ее не­легко будет извлечь и представить так, чтобы она могла быть правильно понятой, судя по первой реакции отца Н. Я не ду­маю, что Вам, как и нам вообще стоит «спорить», вместо того, чтобы подготовиться к более тщательному ознакомлению всех заинтересованных с существом всей проблемы. По правде гово­ря, нам действительно хотелось их убедить, для чего нам не сле­дует углубляться в предмет, особенно в его духовный смысл.

О чем нам следует помнить и донести до слушателя, я думаю, совсем не является тем, что эволюция – это ересь или неверная идея, наряду с многочисленными другими идеями, и поэтому с ней можно справиться обычными средствами полемики. Эво­люция не является идеей такого рода – но скорее своего рода глубоко сидящая первичная сила, которая пленяет людей поми­мо их осознанных отношений и рассуждений. (Для этого есть веские основания: она вдалбливалась, начиная от самой колы­бели, и поэтому очень трудно ее извлечь и рассмотреть рацио­нально). Это соперничающая с Православием модель мышления, а не всего лишь еще одна идея.

Ваша статья, вне всякого сомнения, сделает Вас «непопуляр­ным» в определенных кругах. Пусть это Вас не лишает мужества и не заставляет занять «оборонительную» позицию. Ваша ста­тья, вероятно, поначалу будет встречена с некоторой болезнен­ностью, но в конечном результате послужит благу: поможет открыто осветить некоторые отношения, которые долгое время находились в тени.

(из письма к отцу Н., Вербное воскресение (9/22 апреля), 1973)

Между прочим, если я не прояснил это в своем последнем письме, возражение против предполагаемой «научной» теории эволюции само по себе не является научным, так как сама «на­ука» не может это ни доказать, ни опровергнуть, ибо наука здесь оперирует только в сфере догадок: возражение против нее богословское, то есть вовлечены понятия, полностью неприем­лемые для Православия, смысл которых нельзя игнорировать, и которые используются всеми обсуждающими вопрос эволю­ции, причем теисты и спиритуалисты оказываются хуже атеис­тов.

(из письма к А.Е. 29 июня/12 июля 1973)

Мы получили сегодня «Открытое письмо» отца Е. вместе с Вашим замечанием. Да, мы также убедились в том, что он полно­стью не понимает сути дела, а все эти замечательные цитаты из Отцов по поводу различных уровней знания неуместны, по­скольку нет понимания, что объектом Вашей критики совсем не является научное знание, но псевдонаучное, псевдорелигиоз­ная философия маскирующаяся под видом науки, а научное знание используется не для защиты богословия, но для опро­вержения противоречащих друг другу теорий псевдоученых. Неужели так трудно понять или невозможно отстоять сущ­ность всего здесь обсуждаемого?

Если мы в своем уме, то отец Е. удалился куда-то далеко в заоблачные дали и потерял связь с тем, что происходит сегодня в мире в интеллектуальном смысле – что не может не заботить православных христиан, которые живут в этом мире. Отец Е., пытаясь стать «выше» всего этого вопроса, не производит впе­чатление говорящего с высоты третьей ступени знания (о чем он, кажется, и пытается дать понять?), но, скорее, использует это возвышенное знание для довольно рационалистических целей. Нас очень разочаровывает такая ограниченность. А ответ мате­ри православному «школьнику» (что по всей видимости явля­ется его «ответом» на всю проблему эволюции!) – до чего же наивно и бесхарактерно!²¹⁸ Может ли отец Е. совсем не знать об антихристианских целях такого «научного» образования? Его ответ является открытым приглашением для молодежи согла­ситься с тем, чему учат в школе – потому как мы, бедные пра­вославные, располагая таким высоким знанием, увы, не можем «придумать ничего лучшего». Я Вам откровенно скажу (только не цитируйте!) – это не богословие, это вздор. Есть реальная и насущная проблема, а Ваша критика прозвучала честно, по-но­вому и удачно (принимая во внимание тот небольшой объем, которым Вы были ограничены); и если и находились какие-либо недостатки и ошибки во всем том, что Вы сказали, то мож­но было это обсудить в дружеском духе. Но, увы, его целью было единственно дискредитировать и указать Вам на свое место. Это дурной и нездоровый подход. Прошу прощения, но по-другому это не назовешь...

Познакомившись с посланием Е. мы уже начали отчаивать­ся о судьбе «греческой мудрости» в наше время, которая, кажется, все больше общего начинает иметь с древним разнообразием!

Что же случилось бы, если бы стало известным, насколько мы, «русские», оказываемся просто безучастными к тому, что волнует их? Во всей их «мудрости» не хватает чего-то суще­ственного, важного для истинной православной жизни, как ука­зывали на это святые Отцы: страдания. «Мудрость», рожденная в лени и праздных диспутах, не заслуживает внимания; но толь­ко мудрость, рожденная в глубоком страдании (в таком, какое Бог дал, прежде всего, всем русским в наше время) обладает истинной гармонией и прочностью, даже если и не отвечает бойко на каждую усмешку. Давайте попытаемся глубже вник­нуть в это страдание, Боже Милостивый, помоги!..

В своем ответе отцу Е. следует быть кратким и по существу. Очевидно, что он использовал свои преимущества, чтобы диск­редитировать Вас, используя репутацию и защиту монастырс­ких стен против Вас, кто «ничего из себя не представляет». Сей­час он находится на гребне интеллектуальной моды, но такое не продлится долго и не может пойти во благо монастырю, кото­рый допускает такое и закрывает глаза на насущные интеллек­туальные проблемы сегодняшнего дня...

Нелегко будет донести результат Вашего долгого исследова­ния эволюции людям, мыслящим подобно отцу Е., но все воз­можно с Божией помощью. Здесь есть нечто глубокое и важное – довольно «академический» подход к богословию, который не согласуется с богословием наших дней.

(из письма к А.Е. 4/17 июля 1973)

Всего лишь замечание. Смысл письма отца Е. оказался несколь­ко глубже, оно беспокоит нас даже еще больше, чем первоначаль­но. Оно не отвечает ни на один вопрос, но оказывает англоязычным православным христианам дурную услугу. В таком «богословии» мы не нуждаемся. Мы предполагали сами ему написать, но в этом нет смысла, так как он уже знаком с нашим письмом отцу Н., в котором мы защищали Вас и говорили о необходимости для всех нас освободиться от нашего «современного американ­ского» интеллектуального багажа в отношении эволюции и т.д.

Не вступая в открытые прения с ним, нам следует обязатель­но постараться предложить здравые православные воззрения по этим вопросам, опоры которых он, очевидно, лишился. С этой точки зрения будет очень важна Ваша брошюра об «эво­люции», а мы отмечаем для Вас некоторые пункты, которые, как мы надеемся, будут рассмотрены или упомянуты в ней, также как и некоторые наши соображения по поводу того, как избе­жать попадания в разряд стереотипных категорий, вследствие чего все Вами сказанное будет автоматически проигнорирова­но. У Вас готов уже общий план этой статьи?

Мы написали письмо доктору Каломиросу с надеждой раз­веять наши подозрения в том, что он защитник эволюции, но всего лишь незаслуженно используется в качестве такого.

(из письма к отцу Н., 19 августа/1 сентября 1973)

Благодарю Вас за последнее письмо. Относительно «эволю­ции»: что же мы можем сказать в ответ? Мы скажем то, что именно мы по этому поводу думаем: статья об «exetastes»²¹⁹ ни в коей мере не представляет собой «объективное православное рассмотрение вопроса об эволюции» – это скорее простодуш­ный «либеральный» взгляд, ничем в сущности не отличающей­ся от того, который мог бы быть представлен на страницах любого протестантского или католического журнала, что в точности и можно было бы ожидать от греческого архиепископата, ориен­тированного на созвучие с общей «либеральной» гармонией. Статья даже и не поднимает проблем наиболее серьезных воп­росов, возникающих в связи с «эволюцией», еще в меньшей степени в ней содержатся какие-либо ответы на них. Это абсо­лютно типичный продукт «духа времени».

По видимому, Вы мыслите несколько по-иному. Но, отче, да будет мир посреди нас! «Эволюция» – это вопрос чрезвычайно сложный, принимая ко вниманию все его аспекты, и никто из нас не обладает правом «всеведения» и вынесения окончатель­ных суждений по всем его аспектам. Называть же ее «ересью» будет, естественно, слишком большим упрощением, ибо все на­много более сложно, к тому же очевидно, что у разных людей возникают различные представления, когда они слышат слово «эволюция», что еще более осложняет все положение. Предназ­начение статьи А.Е. не богословское, но публицистическое, поэто­му позволительно, что и тон, и сам материал статьи прозвучал несколько упрощенно и резко. Есть и определенные недостат­ки, первый из которых и заключается в том, что статья, очевидно, ничего не говорит ни Вам, ни людям, схожего с Вашим кругозо­ром. Очевидно, необходимо более тщательное рассмотрение, что, надеюсь, прояснит намного яснее, по нашему мнению, неадек­ватность статьи «Exetastes». Если Вам знакомо гротескное, сата­нинское «богословие» Тейяра де Шардена, у Вас несомненно останется странное чувство от статьи, в которой ему отведена роль образца разумности подхода к данному вопросу.

(из письма к А.Е. 8/12 сентября 1973) Вчера наконец-то мы получили ответ Александра Каломи­роса на наше письмо, в котором мы интересовались его взгля­дами на эволюцию – и он обещает вскоре прислать свое подробное разъяснение на английском с цитатами из святых Отцов. Мы ждем с нетерпением и большим интересом!

(из письма к А.Е. седмица по 6/19 ноября 1973)

В отношении эволюции: отец Е. занимается словесными ухищрениями, так как он просто не понимает всего вопроса. Очевидно, что он не понимает ни св. Нектария (который, конеч­но же, не пытается вывести «научного» утверждения, а только, вполне справедливо, высмеивает попытки псевдоученых, обна­руживающих происхождение человеческого рода в обезьяньем царстве) и свят. Василия Великого (который прав в научном смысле в примере с сосново-дубовым лесом, где он, конечно же, не имеет намерения показать, что одно семя не производит дру­гого, так как во всех Беседах на Шестоднев наглядно показыва­ется, что один вид твари производит потомство только по сво­ему роду). Было бы бесполезно отвечать на эти вопросы: скорее, рассмотреть все в ином, более серьезном контексте. Мы надеем­ся, что это и будет в Вашей будущей статье об эволюции (когда Бог Вас на это благословит!).

(из письма к А.Е. 9/22 января 1974)

Интересно, что до того как получить Ваше письмо, я раз­мышлял, читая о близком друге Хомякова Киреевском, учение которого очень близко и еще более показательно благодаря его тесным связям с Оптиной и святыми Отцами ... Мысли Киреев­ского о различии между западным католическим складом ума и Православием могли бы также составить предмет статьи или памфлета, которая могла бы стать очень поучительной, особен­но для новообращенных. Ответом средневековой схоластике, по его выражению, являются великие Отцы Православия, жившие в то же время – а именно, преп. Симеон Новый Богослов, св. Григорий Синаит, свят. Григорий Палама.

И говоря об этом различии, мое исследование Отцов в отно­шении эволюции выявило нечто замечательное – католические и православные догматы об Адаме и творении существенно раз­личаются, и «эволюция» может довольно точно укладываться в рамки католического догмата, но совсем не совпадает с православ­ным! Такое положение может быть довольно легко продемон­стрировано на сравнении нескольких абзацев из книги «Сумма теологии» Фомы Аквинского (меня всегда удивляло, почему я хранил эту книгу!) с выдержками из преп. Симеона, у Вас име­ющихся, и св. Григория Синаита. Обсуждение всего предмета «эво­люции», при условии истинного его представления, может стать очень важным ознакомлением с нашими подлинными православ­ными взглядами по поводу современной науки и «мудрости».

Я также нашел соответствующие толкования на книгу Бытия преп. Ефремом Сириным и свят. Иоанном Златоустом, также как и отдельные высказывания у других Отцов. Не может быть ника­ких сомнений в том, как святые Отцы понимали книгу Бытия – совершенно «буквально»! Сначала у меня были некоторые сомне­ния в связи с цитатой из Григория Богослова, указывающей на его отношение к древу познания добра и зла как к символу; а творе­ния таких Отцов, как свят. Григорий Нисский полны таких сим­волов, что послужило причиной вопроса ученого, такого как, на­пример, Флоровский: понимается ли повествование о творении как полностью символичное либо же нет? И затем, разрешая мои сомнения, перелистывая имеющийся у нас перевод с французс­кого свят. Григория Паламы, я нашел в противовес тем, кто утвер­ждает, что Несотворенный Свет горы Фаворской – всего лишь «символ», его высказывание по поводу того же места из творений св. Григория Богослова о древе познания, где он говорит, что не­сомненно он принимает его существующим самим по себе! Все эти вместе взятые цитаты из источников послужат нашим православ­ным верующим в качестве убедительного аргумента здравости православного подхода к книге Бытия и творения, к которому многие из них испытывают боязнь вследствие престижа «науки».

(из письма к А.Е. от 4 января/6 февраля 1974)

Вот еще некоторые заметки об эволюции, особенно по по­воду содержания глав, которые мы Вам пересылаем...

Предположительно Ваше заключение в конце этой главы [в популярной научной книжке Ранний человек] не должно звучать, как: «Эволюция оказалась ложной теорией, а особое творение мира истинным знанием», но вернее так: эволюция, представ­ленная повсеместно как «факт» и «истина», не имеет под собой никаких решающих доказательств в свою пользу. Все предпола­гаемые «доказательства» эволюции могут быть в равной степе­ни использованы и для «доказательства» иной теории, в зави­симости от принятых предпосылок. Здесь бы следовало вкратце перечислить все главные «доказательства» эволюции (предпоч­тительнее бы привести цитаты из основных эволюционных учебников, либо же из Британской энциклопедии – одиннадца­тое издание перечисляет восемь таких доказательств), убеждаю­щие в том, что они предполагают целую натурфилософию, из­мышления которой вовсе не вытекают из «доказательств», но подвержены влиянию интеллектуального климата эпохи. (См., например, прилагаемую брошюру,²²⁰ стр. 67.) Здесь Вам бы сле­довало также привести некоторые цитаты из самих эволюцио­нистов, которые свидетельствуют о том, что они осознают, что нет фактически решающего доказательства в пользу эволю­ции; но всего лишь то, что «более согласно здравому смыслу», или «альтернатива немыслима» – т.е. имеется в виду Божие творение; или подобные этим высказывания. И когда, таким образом, Вы цитируете эволюционистов «свидетельствующих против самих себя», как оно на деле выглядит, Вам следует со­хранять самообладание и не набрасываться на них, говоря: «Ага, они сами себя опровергают,» – но, скорее, сохраняя невозмути­мость, продолжать, не пользоваться для своей выгоды их самора­зоблачениями – так как тем самым Вы позволите их самора­зоблачающим фактам говорить самим за себя, до тех пока они соберутся в достаточном количестве и предстанут в самообли­чительном виде, и тогда Ваши выводы относительно этих дока­зательств будут чрезвычайно убедительны!

И затем, здесь же как раз следует дать интеллектуальный «контекст» эволюции... Излишним будет для большинства читателей понимание всего движения гуманизма и т.д.; еще и потому, что они не расположены думать о том, что Вы предос­тавляете им истинную картину всего движения. Было бы хоро­шо процитировать авторитетный, объективный источник по этому поводу. Так что: прилагаю пять страниц из цитат добро­качественного учебника по современной «интеллектуальной ис­тории».²²¹ Сам автор является «современным» и верит в эволю­цию, так что не разделяет Ваших «предубеждений»; но в то же время вполне точен и осведомлен в целом. Эти отрывки пока­зывают в точности переход от Ньютоновой механистической вселенной к эволюционистской вселенной нашего времени. Несколько цитат такого рода, пожалуй, сопровождаемых соот­ветствующими комментариями, весьма возможно, и являются тем, чего Вы ищете в представлении того «интеллектуального климата», под воздействием которого развивалась эволюция.

Теперь Вы готовы вступить в область философии и богосло­вия: ибо недостаток строгого научного доказательства эволю­ции означает тот факт, что эти вопросы в своей основе не науч­ны, но являются производными веры. В то же время Вы освобождаете себя от попадания в тупик, пытаясь «опроверг­нуть» эволюцию: с помощью науки она не может быть ни до­казана, ни опровергнута; этот вопрос принадлежит другому порядку, в отличие от науки.

Не знаю, что и в каком объеме Вы планируете написать о «христианских эволюционистах» и Тейяре, но думаю, было бы возможно объединить их в одной главе под названием «Хрис­тианский эволюционизм». (Подобно тому, как это получилось в нашей «харизматической» статье, где мы соединили свиде­тельства протестантских, католических и православных харизматиков – по той причине, что свидетельства всех этих групп подтверждают друг друга, и потому что нет никакой особой разницы между ними; а также, что «православный эволюцио­низм» в точности совмещает стези с «католическим эволюцио­низмом».) Что в свою очередь могло бы послужить смысловым подтверждением разделу, который я оканчиваю в завершение святоотеческого, и который мог быть, я надеюсь, назван: «Схоластицизм латинства: богословское обоснование «христианс­кого эволюционизма"».

В подобной главе о «христианском эволюционизме» основ­ной мыслью, которую следует показать, было бы пополнение эволюции «Богом», что совсем не приносит никакого различия в ее основы философско-богословских воззрений и намерений. Бог становится deus ex machina для спасения эволюции, когда абсурдность веры в нее без Бога как просто случайный процесс становится слишком очевидным. Таким образом, цитируя Доб­жанского и других, Вы сможете показать, как они верят в ту же натуралистическую вселенную в отсутствие Божиего вмешатель­ства, таким же образом, как в это верят эволюционисты-атеис­ты: полное отрицание Божиего промысла и т.д.

Наивысшей точкой этого раздела будет: Тейяр де Шарден как чрезвычайно симптоматичное явление «духа времени» – «религиозный» мыслитель стал модой, облагодетельствован даже Юлианом Хаксли и в Советском Союзе! (Я вышлю некоторые материалы, напечатанные о Тейяре в России.) Можно было бы также коснуться Ле Конта дю Нуи, так как статья греческого архиепископата упоминает его наряду с Тейяром де Шарденом...

Важной частью главы «Христианский эволюционизм» про­цитируйте Тейяра де Шардена (абзац, приведенный Добжанским в конце его статьи) об эволюции как об абсолютно «все­ленском» процессе – к тому времени само по себе цитирование этого абзаца уже убедит читателя, насколько такая точка зрения находится под воздействием «духа времени». Такая цитата ука­зывает на слепую веру некоторых «религиозных» представите­лей современнейшего течения научной веры; и является пря­мой параллелью слепой веры Александра Поупа в ином временном срезе научной веры: его восхищение Ньютоном и его совер­шенным порядком механистическо-деистической вселенной, что столетие спустя было осмеяно Вольтером в Кандиде, сатире на «самый лучший из всех возможных миров» (выражение Лейб­ница, но оно олицетворяло веру философского истэблишмента всего семнадцатого, вплоть до начала восемнадцатого, столетий).

Благодаря словам Поупа ... читатель, пожалуй, начинает прозре­вать что не следует так уж слишком уповать на какую бы то ни было научно-философскую веру.

Александр Поуп, «Сочинение о человеке»:

Как целость мировая хороша,

Чье тело – вся природа, Бог – душа ...

Заключено в природе мастерство,

Хоть неспособен ты постичь его.

В разладе лад, не явленный земле;

Всемирное добро в частичном зле,

Так покорись, воздай творенью честь:

Поистине все хорошо, что есть.

И в другой работе Александр Поуп пишет: Природа и закон ее сокрыт в тени, Бог создал Свет, но только лишь затем:

Let Newton be!²²²

Вольтер высмеивал эту философию, потому что она уже вышла из моды; и таким образом это предупреждение Вашему читате­лю, предлагается мысль: может быть эволюция всего лишь тоже преходящая вера, которая однажды выйдет из моды, либо уже выходит! И такое неминуемо случается, когда христианская философия отдает себя на волю философии «духа времени», преходящей и уходящей. В целом было бы хорошей мыслью провести сопоставление Ньютоновой вселенной с эволюцион­ной: подобный контраст, вероятно, предоставит в распоряже­ние читателю весь необходимый интеллектуальный «контекст» эволюции, причем очень безболезненно, не принуждая к пони­манию всей истории современной мысли. Многие люди просто не осознают того факта, что когда-либо существовала «наука», не являвшаяся «эволюционной», а сопоставление времени Нью­тона и эволюции позволит увидеть, как одна научная теория уступает место следующей. Таким образом, Вы развеете иллю­зии научной «веры» Ваших читателей! (В нашем разделе богословия мы также будем приводить цитаты из свят. Василия Великого и отца Михаила Помазанского по данному предме­ту.) ... Центром всей статьи тогда будет православное богосло­вие творения – Адама, что совершенно не зависит от всевоз­можных научных веяний моды.

Ибо Православие НЕ СЛЕДУЕТ ЗА ФИЛОСОФИЕЙ ВЕКА, так как обладает своей собственной богодарованной филосо­фией. У святых Отцов есть полное богословие происхождения человека и сотворения мира, которая не связана ни с одной интеллектуальной модой века сего. Этот догмат не подвергается изменению вместе с какой бы то ни было преходящей филосо­фией, не связан ни со статической вселенной совершенной гар­монии Ньютона (которая отошла от Православия, созидая все­ленную исходя из чисто натуралистических начал – а эволюция в сущности и есть современная философия натуралистической вселенной, отчужденной от Бога и Его деяний), не связан и с развивающейся вселенной Тейяра де Шардена и других мод­ных мыслителей нашего времени. Наша философия НЕ ОТ МИРА СЕГО, а это и есть ОТВЕТ на тщетные спекуляции со­временного человека!

Прежде всего, всему рассмотрению следует быть простым, вскрывающим суть предмета и «объективным», насколько это возможно. Если читатель согласен с принципом объективности и верит святым Отцам – тогда все исследование, даже если оно по своей тональности и чрезвычайно сдержанно, постепенно вырастет до убедительнейших по силе выводов.

Между прочим, в своих «научных» главах, я надеюсь, Вы уде­лили должное внимание «системам углеродного датирования» и всем известным «данным» в пользу «миллионов лет» суще­ствования земли; увы, но Вам следует быть готовым дать ответ по нескольким эпохам «истории человечества» – как Вы объяс­няете появление неандертальского человека, например?...²²³

Мы получили самые последние заметки отца Н. относитель­но эволюции, где он пытается отнести антиэволюционистов к сектантскому провинциализму. Откуда же такие бессмысленные замечания? Видно, что он определенно чувствует себя небезо­пасно во всем, что связано с вопросами эволюции, что он опре­деленно напуган антиэволюционизмом. Фактически он только еще более сбивает с мысли людей, которые и без того не уверены в своих взглядах на эволюцию.

А затем вчера мы получили от «Сионской Православной пус­тыни» копию письма к отцу Н., с которым Вы нас уже знако­мили вместе со статьей под названием «Рассказ о творении», которую мы не видели. Заметив цитату из св. Ипполита на стр.1, мы с нетерпением ожидали увидеть святоотеческие подтверж­дения. Но, увы, автор нас этим не обрадовал, а всего лишь до­вольно туманно изложил весь данный предмет самостоятельно! В последующих, вплоть до последнего, параграфах он заблудил­ся в диких «спекуляциях», которые не только противоречат Пи­санию (мне никогда еще не приходилось слышать, чтобы кто-либо относил обитание динозавров ко времени, предшествующему Шести Дням Творения), но и догматически являются бессмыс­лицей (положение о том, что творения видимого мира лежали во зле еще до грехопадения Адама).²²⁴ Одним словом, автор де­монстрирует совершенную наивность, а в своих опасениях, что «наука могла быть и права» по поводу «миллионов лет» суще­ствовании земли, обнаруживает очень много общего с много­численными современными эволюционистами.

(из письма к А.Е. 25 февраля/10 марта 1974)

Мы вчера получили долгожданное послание доктора Кало­мироса об «эволюции» – на сорока страницах! Должен при­знаться, что оно шокировало нас выше всех наших ожиданий – придавая «эволюционному» учению такой бесхитростный и неквалифицированный вид, завершая подобными выражениями, как «эволюционировавший зверь Адам», и «тот, кто отвергает эволюцию, отвергает Священное Писание». С другой стороны, однако, нас это в определенной мере обрадовало – потому как впервые мы столкнулись с обладающим репутацией православ­ным «эволюционистом», кто пожелал соблюсти полную откро­венность в вопросах, о которых другие, я полагаю, не отважива­ются говорить открыто из-за опасений обидеть «немощных совестью», пребывающих под покровом «западных влияний».

Я ответил ему коротким письмом, сообщив, что желаю напи­сать объемный и подробный ответ и начать с ним «диалог» по данному предмету. Надеюсь, что если мы сможем ответить ему попунктно и поднять те вопросы, о которых он не упоминает, у нас получится вскоре очень сильная тема для публикации.

Должен признаться, что почувствовал некоторое разочаро­вание в тоне этого письма, который несколько напоминает «воз­вышенный» тон отца Е. с повторяющимися замечаниями по поводу «западных рационалистов» и т.д. Но, несмотря ни на что, он завершает все весьма любезно просьбой указать нам на то, в чем он не прав – таким образом мы вынуждены это сделать. Откровенно говоря, я бы хотел полностью его «обратить». Но только Бог весть, что возможно, и насколько его взгляды ока­жутся все же открытыми. Более всего воодушевляет тот факт, что он, как и мы, рассматривает этот предмет как чрезвычайно важ­ный, в отличие от тех, кто считает его несущественным, и что каждый волен верить так, как пожелает. Так доктор Каломирос приблизил время настоящей брани.

Вы сможете прочитать письмо при Вашем следующем посе­щении (на которое я приступаю составлять мой ответ), но тако­вы в целом мои чувства в этом отношении (отец Герман еще не прочел его):

1. В смысле святоотеческого понимания оно очень слабо. При­ведены цитаты из очень немногих Отцов, и фактически един­ственная «эволюционная» цитата представлена высказыванием свят. Григория Нисского – высказывание, отмеченное мною несколько неделями ранее, кстати, в то время при мысли: «Не­плохо бы использовать это с пояснениями, потому как те, кто уже верит в эволюцию несомненно подумают, что это высказы­вание является «подтверждением эволюции"». Что, конечно же, не так – это всего лишь общее наблюдение за упорядоченным возрастанием Божиего творения от низшего к высшему, до самого совершенного творения, человека, созданного в конце. Ничего не сказано о человеке либо иной какой-либо твари как «эво­люционирующих», а в другой части той же книги (Об устрое­нии человека) св. Григорий ясно говорит о том, что Адам не был рожден, но сотворен самим Христом.

2. Здесь присутствует длинный «богословский» дискурс о природе человека, который сильно грешит односторонностью и частичностью, где требуется весомый ответ, обоснованный ци­татами из святых Отцов – ибо эволюция прежде всего включа­ет в себя ложную антропологию, догматическое учение о человеке.

3. Вполне очевидно, что Каломирос обратился к святоотечес­ким источникам, заранее зная, что эволюция – это «факт». Оче­видно, что он не углублялся в исследование исходных посылок «факта» эволюции, так что мы должны будем побудить его к размышлению без предубеждений, которые заложены в осно­вании современной западной «мудрости», отделяя их от мыш­ления святых Отцов.

4. Он очень неточен в подходе к самому смыслу слова «эво­люция» – он считает, что развитие зародыша до взрослого че­ловека представляет собой «эволюцию», и существование раз­личных рас человеческих также является результатом «эволюции». Очень наивно.

5. Этот человек богословом не является, он читает Отцов наугад.

(доктору Александру Каломиросу, 25 февраля, Неделя 2-я Великого поста, 1974)

Мы получили Ваше письмо относительно «эволюции», за что Вас искренне благодарим. Я читал его, стараясь, как Вы ска­зали, отдаляться от всевозможных западных концепций. Наде­юсь, если Бог даст мне сил, тщательно изучить все Ваши поло­жения и написать Вам очень обширный и подробный ответ в свое время, но а в настоящий момент желаю сказать всего лишь несколько слов.

Я занимался исследованием святых Отцов некоторое время, стремясь найти их учение по вопросам, поднимаемым в связи с «эволюцией». Собрал множество высказываний из их творений, включая и большинство тех, которые Вы приводите в качестве цитат в своем письме. Я прилагал большие старания для того, чтобы не проецировать любые собственные «предвзятые» мне­ния на осмысливание этих высказываний, но должен признать, что мои выводы относительно учения святых Отцов довольно сильно отличаются от Ваших. Надеюсь, что смогу показать, что некоторые из Ваших интерпретаций святых Отцов неполны – то есть, что Вами представлена только часть их учения и опуще­ны другие части, существенные для всего вопроса. Я бы хотел бы предложить Вам святоотеческие тексты по вопросам, которые не поднимались в Вашем письме, но являющиеся также весьма существенными для понимания вопросов, поднятых в связи с эволюцией.

Также отметил, что в Вашем письме использование термина «эволюция» несколько неточно, и также хотел бы обсудить этот вопрос с некоторой подробностью.

Согласен с Вами, что это предмет жизненно важный и чрез­вычайно существенный. Нашлось очень ограниченное число лю­дей, желающих или способных мыслить ясно в этой связи, в результате чего такая невероятная путаница в умах привержен­цев Православия. Поэтому мы очень благодарны Вам за то, что написали нам так ясно и открыто о Ваших взглядах.

Как и Вы, мы не хотим всего лишь «нашего собственного мнения» по этому предмету, но только лишь желаем согласия с учением святых Отцов. До сих пор мы не нашли ни одного «эволюциониста» или «антиэволюциониста», который выра­жает истинное православное учение по этому предмету, поэто­му сами занимаемся исследованием данного предмета. Возраже­ния против эволюции протестантских фундаменталистов по большей части поверхностны и рационалистичны (как Вы сами отметили), основываются на толковании книги Бытия, проис­ходящего от «общедоступного смысла», а не учения святых Отцов.

Не являясь богословами (честно скажу, мы с недоверием от­носимся к людям, называющим себя «богословами», так как почти все из них кажутся нам всего лишь академическими рациона­листами), мы, тем не менее, искренне любим святых Отцов и желаем жить по их учению, видимо, также как и Вы. Пусть же по этой любви, с помощью Божией и молитвам этих святых Отцов мы сможем начать «диалог» с Вами, что подвинет нас всех к верному пониманию святоотеческого учения и послужит на пользу также и другим.

Все, что я пишу, будет критически прочитано моим спод­вижником отцом Германом, в послушании у которого я нахо­жусь, и мы также попытаемся заручиться замечаниями некото­рых из наших русских богословов, мнения которых мы ценим.

15. Власть мира сего и его модных идей

(из письма к А.Е., 2/15 марта 1974)

Я почти окончил свой «ответ» доктору Каломиросу, и наде­юсь, Бог помог мне представить весь святоотеческий материал (или почти весь), который я собрал в единой связи друг с дру­гом и намного более эффективно, чем то освящение в «трезвой и объективной» манере, которое, забегая вперед, планировал сде­лать. Один из египетских старцев как-то сказал приблизитель­но следующее преп. Иоанну Кассиану: «Я рад, что ты выразил этот вопрос так глупо, потому что теперь я смогу изложить истинный догмат». Каломирос выразил «глупый эволюционизм» так удачно (что другие греки боятся сделать открыто), так что ответ пишется почти что сам! Хотя мое знание Отцов совсем недостаточно, все же их учение, затрагивающее «эволюцию» так ясно, если собрать все воедино, что меня просто поражает, ка­кую власть «эволюция» возымела даже над образованными православными умами. Такова власть мира сего и ее модных идей. Я вышлю Вам копию моего письма, а также копию письма Каломироса, когда закончу печатать – оно почти вдвое длиннее письма Каломироса к нам, что составит, вероятно, сорок печат­ных страниц!

Конечно, теперь, по написании этого, я не вполне представ­ляю себе, каково будет отношение этого письма к намеченной нами книге – которую абсолютно необходимо выпустить! Может быть, эта книга могла быть наиболее эффективна в фор­ме письма, только несколько отредактирована и разделена на главы вместе со всем вашим научным и философским материалом, приведенным в соответствующих местах. (Вы заметите, что я указываю этот материал в различных местах письма, не углубля­ясь в него, так как письмо почти целиком оказывается святоо­теческим). Во всяком случае, посмотрите, каковы будут Ваши мысли, как только прочитаете письмо, и мы также посмотрим, что ответит Каломирос...

Конечно же, многих расстроит, что вопрос эволюции снова «поднят», а не обходится молчанием – но мы согласны с Каломиросом, что его следует поднять вместе с изложением истин­ного святоотеческого учения. Есть нечто очень нездоровое в желании «умалчивать» о вопросе, который продолжает так сму­щать большинство православных умов...

Помолитесь о нас. Сегодня я надеюсь закончить последний и наиболее важный раздел письма Каломиросу, касающийся природы человека – где Каломирос выразил взгляды, опасно приближающиеся к Августинизму, проистекающие от очень не­верного понимания слов преп. Серафима Саровского!

(из письма к А. Е. 9/22 марта 1974)

Объективный научный подход крайне необходим – не до­статочен для того, чтобы не увязнуть в «научных доказатель­ствах» – но вполне достаточен, чтобы показать, что научные доказательства объявляют друг друга недействительными, как это случается, оставляя вопрос эволюции для неотъемлемой от него сферы философии и богословия... Слабость эволюции как науки и философии только лишь откроет важность святооте­ческих взглядов, которым присущи такая определенность и дей­ствительная сила...

Между прочим, я начал понимать, что у меня самого при­таились некоторые из «современных идей» в тени Божиего величия деяний Шести Дней Творений. Это верно, что это не самый важный вопрос в ряду всех вопросов, связанных с эволю­цией, но это также и не повод относится к этому равнодушно; здесь существует глубокое святоотеческое учение, как я это и указал в своем письме доктору Каломиросу. Но было бы хорошо иметь в своем распоряжении дополнительные святоотеческие свидетельства по этому вопросу – так что, пожалуйста, сообщи­те, если таковые Вам известны. Мы продолжим собирать свято­отеческий материал для окончательного варианта книги.

(из письма к А. Е., седмица 2-ая по Пасхе, 10 апреля 1974)

Для чтения по интересующей теме я взял две книги из биб­лиотеки Реддинга: Реймонд Дарт, В поисках недостающей связи, которая оказалась слишком популярной для того, чтобы ее ши­роко использовать в работе; и [Луис] Лики Предки Адама, к которой, после прочтения нескольких глав, я почувствовал оп­ределенную симпатию, поскольку она показалась написанной довольно внимательно и точно в научном смысле (конечно, если отнестись со снисхождением к попытке расположения всех данных в рамках «эволюции», что несомненно оказывается по­сягательством философии)...

Мне встретилось несколько упоминаний о «системе дати­рования с использованием фтора», но без тщательного рассмот­рения этого метода – Лики отмечает, что метод находился в стадии разработок в 1940-х годах. Очевидно, что он связан со скоростью поглощения фтора, что, кажется, в огромной степени непостоянно в зависимости от влажности и т.д. Для нас было бы неплохо определить особую «философию» систем датиро­вания – т.е., показывая, что мы не категорически отвергаем их, но что их значение относительно и ограничено, в какой-то сте­пени полезно в подлинном изучении палеонтологии (которой мы также должны уделить внимание как законной науке), но которая вовсе не в состоянии дать абсолютного ответа на все вопросы. В целом, нам следует иметь очень «дружелюбное отно­шение» по отношению к подлинной науке.

(из письма к А.Е. 2/15 августа 1974)

Этой осенью я буду работать над заключительным разде­лом, посвященном святоотеческому учению, и по воле Божи­ей все исследование будет завершено к тому времени, когда Каломирос пришлет свой обещанный ответ, который пре­доставит нам всем «аргументы патристики» в пользу сто­ронников эволюции, тем самым наше исследование станет настолько полным, насколько возможно. Думаю, значение этого исследования будет значительным. Я не думаю, что большин­ство сознательных православных христиан ужасно предраспо­ложены в пользу эволюции; но они находятся в некотором смятении по отношению к тому, во что и насколько верить тому, что «говорит наука». Наше исследование предположи­тельно должно предоставить «полную» картину, что, будем надеется, прояснит многие умы. Данное исследование, конечно же, прояснило мое собственное мышление, так как прежде я с такой подробностью не размышлял о многих аспектах этого вопроса.

(из письма к А.Е. 22 сентября/5 октября 1974)

Мы получили два раздела, посвященных эволюции. «Христианскую эволюцию» я прочитал быстро, и эта часть выглядит неплохо – возможно, мы можем отложить все окончательное редактирование до того момента, когда вся ста­тья уже будет в завершенном виде. Отец Герман и я вместе читали «научную» часть и, однако, обнаружили некоторые про­блемы. В основном, сохраняется все, что мы намереваемся ска­зать, сохраняется верный тон (он даже несколько чрезмерно сдержан в некоторых местах!); но смысл не донесен ясно и просто, имеется очень много сторонних вопросов – или, ско­рее, сторонние вопросы еще не составляют в единого созву­чия с целым, чтобы выходило единое, убедительное впечатле­ние, что эволюция есть философия, а наука не имеет к ней никакого отношения – с сильным намеком (о котором сви­детельствуют сами представленные данные), что научные дан­ные, как ничто другое, свидетельствуют против эволюции. По­этому, я попытаюсь продумать заново, переместить главы и материал и посмотреть, есть ли возможность сделать смысл бо­лее прозрачным.

Что касается заключительного раздела святоотечества: я все еще подбираю цитаты и делаю заметки, с надеждой провести настолько широкомасштабное наступление по этому вопросу, насколько это возможно. Я, кажется, вспоминаю, что отец П. в магнитофонной беседе упоминает тот факт, что генеалогия Спа­сителя, начиная от Адама, могла содержать несколько «симво­личных» имен? – т.е., что могли существовать целые пробелы в сотни или тысячи лет? Это очень важное положение. Нет ни­каких сомнений, что святые Отцы рассматривают эти имена именно как список отцов, но так как ни у кого не возникало сомнений по этому поводу ранее, не находится и многих ясно высказанных утверждений в истинности этого положения. Но, к нашей радости, Отцы уделили много внимания приведени­ем в соответствие генеалогии евангелиста Луки и евангелиста Матфея, а ответ св. Григория Богослова²²⁵ и других Отцов зак­лючается в том, что некоторые отличия в генеалогиях проис­ходят от практики левиратного брака, когда младший брат бе­рет в жены жену старшего брата, для восстановления потомства для него, если он оказывался бездетным – и одна из генеало­гий называет отцом истинного отца, а другая называет того, кто умер бездетным, но семя которого восстанавливалось в левиратном браке. Для этого можно справиться в имеющемся имен­ном указателе Писания и посмотреть соответствующие ком­ментария на Лк 3, 24.²²⁶

(из письма к А,Е. 14/27 февраля 1976)

Я сам бы сказал ... что наш основной замысел [со ссылкой] на популярные издания и школьные учебники является верным – так как именно таким образом эволюция преподается и пони­мается и именно там эволюционная философия ясно и четко преподносится. Но было бы хорошо укрепить позицию, увели­чив количество ссылок на «специализированные» научные ис­точники – чтобы обнародовать то, что нам известно, что уче­ные не верят всему тому, чему они учат своих студентов, осознавая даже то, что многое здесь происходит от «веры» – но при этом придерживаются основной эволюционной веры в то, что вселенная «объясняет саму себя», и может быть понята в рамках «есте­ственных» законов. Не припоминаю, выражал ли я ясно где-либо мысль о том, наш аргумент против особой теории эволю­ции только вторичен, а первичным является довод против более широкой идеи натурализма – того, что вселенная сама по себе объяснима.

(из письма к доктору Каломиросу 22 февраля/6 марта 1976)

Мы получили Ваше последнее письмо об эволюции...

Теперь я не знаю, возможно ли продолжать эту дискуссию. Вы перевели меня в «категорию» «фундаменталиста», «буквали­ста», «противника науки» и находящегося под «западным вли­янием». Боюсь, что бы я сейчас ни сказал, Вы отбросите, как не имеющее никакой ценности. Если это так, нет смысла даже от­вечать на Ваше письмо; Вы уже сделали выводы в отношении меня и не станете слушать, чтобы я ни сказал. Все же надеюсь, что это не так, потому что Вы оказались первым православным эволюционистом, который вообще пожелал обсуждать этот вопрос, и, я думаю, продолжение этой дискуссии могло бы принес­ти большую пользу нам обоим. Но я должен сказать Вам с опре­деленностью, вопреки Вашему впечатлению, что я не фундамен­талист, также как и не «противник науки»; совсем наоборот.

Но Вы ставите невозможные ограничения для данной дис­куссии, когда говорите: «Я обсуждал бы с Вами вопросы эволю­ции с научной точки зрения, если бы у Вас был диплом одной из биологических или геологических дисциплин естествозна­ния». Если таково Ваше желание, мне, конечно же, сказать нечего. Но разрешите мне процитировать одно из Ваших научных ут­верждений: «Эмбрионная стадия в маточной полости в точно­сти соответствует стадии эволюции живого на земле. Это такое точное соответствие, что даже жабры наших древнейших пред­ков, рыб, обнаруживаются у плода даже самого совершеннейше­го животного земной поверхности, млекопитающего». А теперь разрешите мне процитировать два утверждения из научных журналов и учебников, сделанных учеными, обладающими вы­сокими научными степенями в своей специальности:

1. «Было продемонстрировано, что теория рекапитуляции Геккеля (что в точности Вы здесь и приводите в качестве неоспо­римого научного факта) признана неверной многочисленны­ми учеными впоследствии». (Walter J. Boch, биолог Колумбийского университета, Нью-Йорк, в статье «Evolution by Orderly Law», журнал Science том 164, 4 мая, 1969 г., стр. 684.)

2. «Выводы, сделанные на основе соображений аналогий, ко­торые приводят к рождению теорий о том, что развитие осно­вано на рекапитуляции предшествующих стадий развития или же им подобные больше не представляются ни убедительными, ни хоть сколько-нибудь вообще интересными для биологов». (Prof. С. Н. Waddington, University of Edinburgh, in Principles of Embryology, 1965 г., стр. 10.)

Привожу эти примеры не для того, чтобы спорить с Вами по поводу этих теорий; но только лишь для того, чтобы показать Вам, что то, что принимается Вами в качестве неоспоримого научного факта не только оспаривается, но даже и отвергается учеными, обладающими репутацией в этой области, многие из которых сами являются эволюционистами! То же остается вер­ным и в отношении других «научных фактов», которые Вы приводите, отказывая мне в праве обсуждать их с Вами.

Вопреки Вашему обвинению, я не «противник науки» Я не обладаю высокой научной степенью, но изучал зоологию в колледже и познакомился со значительным количеством науч­ных источников относительно теории и фактов эволюции. Я прочел Книгу жизни об эволюции²²⁷ и она меня очень разочарова­ла, потому как ожидал от нее демонстрации фактов (потому что искренне заинтересован убедиться в том, верна эволюция или нет!), но взамен обнаружил только лишь диаграммы, рисунки и описания, которые не убеждают никакого, сохраняющего себя от всяких предубеждений, но убедительны только для тех, кто уже верит в эволюцию, исходя из иных оснований. Этот предмет не позволяет Вам взглянуть открыто так, что Вы, кажется, не видите огромного количества научной литературы за последние годы, резко критически относящейся к эволюционной теории, которая относит ее к области поэтическо-метафорического твор­чества, но никак не к научной теории (проф. Констанс, препо­даватель ботаники в Калифорнийском университете в Беркли), или даже совсем отрицают ее пригодность. Если желаете (но это совершенно бесполезно!), я бы мог действительно составить список из сотен (если не тысяч) ученых имен, которые либо в целом не верят в эволюцию, либо утверждают, что она крайне спорна как научная теория. Многие из них заявляют совершен­но открыто (видимо, Греция все еще отстает от Запада в этом отношении), что «буквальное понимание» сотворения мира за шесть дней продолжительностью двадцать четыре часа каждый является одной из возможных интерпретаций научных фактов, имеющихся у нас на сегодняшний день. (Хотя Вы припомните, как я писал Вам в своем первом письме, этот вопрос, по моему взгляду, не является вопросом первостепенной важности.) Сей­час также существует много научных данных о том, что мир не старше 8 000 – 10 000 лет. (Я не скажу, что это «научно доказа­но» – но только, что утверждается самими учеными – что неко­торые неоспоримые научные факты приобретают смысл толь­ко тогда, когда возраст мира является очень небольшим.) И Вы скажете, что я безумствую «против науки», когда я привожу цитаты докторов геологических и биологических наук (многие из которых «фундаменталистами» не являются), высказывающих подобные мнения? Если так, то нет смысла продолжать диску­тировать по этой проблеме, потому как это означало бы, что Вы сами противник науки, против беспристрастного и объектив­ного исследования научных фактов. Я уповаю на то, что это не так, ибо тогда Ваши взгляды на эволюцию не имели бы ника­кой ценности, будучи только лишь созданием Вашего собствен­ного воображения.

Не желаю в подробности дискутировать с Вами по существу каких бы то ни было научных данных за или против эволюции – есть и другие, способные делать это намного лучше, чем я. Начнем с того, что я только прошу Вашего позволения выслать Вам одну книгу, написанную специалистом науки (геологии, насколько мне известно), представившего свои взгляды на лек­циях в геологических обществах здесь, в Америке, которые со­держат в довольно гармоничном изложении обсуждение, кри­тику многих слабых сторон эволюционной теории. Я не согласен со всем здесь написанным (что сделано в популярной форме, на студенческом уровне), но это послужит для начала нашей воз­можной дальнейшей дискуссии. Религия не упоминается в этой книге, обсуждаются только научные данные. Если Вы пожелаете прочитать эту книгу или хотя бы несколько глав из нее, пред­ставляющих для Вас интерес, глядя на все разумно непредвзя­тым «научным» взглядом – тогда будет возможным продолже­ние нашей дискуссии.

(из письма к АЕ. 17/30 марта 1976)

Я не возвращаюсь к письму Каломироса, и, вероятно, не буду предпринимать попытку какого-либо ответа на него до начала лета.²²⁸ Это письмо, хотя и по своему тону не пришлось мне по вкусу, оказалось полезным, так как показало, какой реакцией наша «книга об эволюции» была бы встречена в определенных кругах, если бы прежде не прошла проверку этой перепиской. Это поможет нам избежать «односторонности». У меня такое впечатление, что Каломирос сам демонстрирует изрядную долю рационализма; он пишет не как представитель предания, но как стремящийся приобщиться к преданию. Наше непрерываемое русское предание, со всем его действительным и предполагае­мым западничеством, обладает силой и упругостью, которой лишены «вновь обратившиеся». Помоги нам Бог выразить это предание в такой форме, которая сегодня может быть принята и усвоена.

(из письма к отцу И. 3/16 июля 1977)

Относительно «эволюции» – мы были рады получить Ваши комментарии. Если у Вас действительно есть большое жела­ние их увидеть, то доктор Каломирос уже разослал свои письма, мы могли бы прислать Вам их копии, после того как ответим на его второе письмо. Сначала нас воодушевил тот факт, что он вообще желает обсуждать этот вопрос (на что лишь очень немногие православные отваживаются), и мы составили ответ ему в тоне, приблизительно соответствующим его тону, не опа­саясь быть поправленными в отношении каких-либо ошибок, которые мы могли допустить, но надеясь на то – хотя и пер­воначально находились почти на диаметрально противополож­ных полюсах, – что в итоге могли бы «решить» данный воп­рос в форме дружеских прений и прийти к довольно тесному согласию по окончании всего. Но, как мы сейчас убеждаемся, наш ответ, по-видимому, только обидел его (возможно, более всего ему не понравился наш явный намек, что он, вероятно, в такой же степени испытывает «западное влияние», как и все мы, бедняги смертные!), и его второе письмо почти не остав­ляет нам никакой надежды на продолжение наших прений. Наш ответ, по всей видимости, будет коротким (если вообще мы будем располагать такой возможностью!), и начнется с не­обходимости указать на некоторые из его противоречий, в ко­торых он сам оказался, оставляя весьма небольшую надежду на то, что его хотя бы заинтересуют некоторые из основных воп­росов, которые (как я припоминаю) даже не были упомяну­ты ни одной из сторон. Но к настоящему времени (радуясь возможности хоть ка­кое-то время заняться растолкованием этого вопроса!) я всего лишь сообщу некоторые из моих наблюдений, не по поводу самой «эволюции», но по поводу подхода к этой проблеме, что оказывается настолько же важным, как и чрезвычайно суще­ственным.

Прежде всего, мы были очень разочарованы по поводу по­лученных трех писем В. по данному предмету. В них очень не­многое, с чем бы не согласились – кроме разве легкомыслен­ного тона в некоторых местах – но они так ни в чем и не коснулись вопроса эволюции, и, естественно, это не православ­ный ответ или подход к вопросам, который отец Е. обещал ос­ветить. Фактически, эти письма отчетливо обнажили попытку совершенного ухода от данного вопроса, пребывая, скорее, над ним, с известной долей превосходства. Симптоматично призна­ние отца Е. (как здесь же, так и в иных местах), что он никог­да даже не читал Тейяра де Шардена и не имеет в этом ника­кой необходимости, тоже самое относится к его очевидному неведению всей научной стороны этого вопроса. («Комичес­кая зарисовка», им включенная, например, ничего общего с «но­выми открытиями» не имеет, ей уже насчитывается лет восемь­десят). Как и доктор Каломирос, он гордится своим полным неведением западных учений об эволюции (кроме того, что им рассматривается как «научный факт») и настаивает на том, что­бы мы уделяли внимание только лишь тому, что им самим пре­подается по данному предмету, что безусловно относится к «святоотеческому учению».

1. Таким образом, мы подходим к аксиоме №1 в нашем под­ходе к данному вопросу (не являющейся наиважнейшей, но первой в ряду обсуждаемых): вопрос эволюции вообще не мо­жет быть обсуждаем, если нет основы понимания его научной стороны («научные доказательства» эволюции), также как и более широкого аспекта философии эволюции основывающихся на них (Тейяр де Шарден и т.д.) Это именно и есть то, чего, по-видимому, побаиваются В. отцы, также как в общем и наши православные богословы (включая отца Михаила Помазанского, если я не ошибаюсь): как только вы вторгаетесь с область «науки», богослов чувствует себя, как рыба, вытащенная на берег, следуют бесполезные конвульсии бесконечных дебатов и т.д. Думаю, это и есть причина того, что статьи доктора Каломироса об эволюции вызывают чувство неловкости, но отнюдь не от­четливые протесты: потому как «богословы» в целом не знают, как интерпретировать научную сторону проблемы.

Но этим я вовсе не желал бы сказать, что нужно быть науч­ным специалистом для того, чтобы обсуждать научную сторону вопроса – научная сторона вопроса не является наиважнейшей, а специалисты обыкновенно слишком застревают на этой про­блеме; но если кто-либо в недостаточной мере осведомлен о научной стороне, невозможно охватить всего вопроса в полном его объеме. Нельзя, скажем, говорить с полной уверенностью, жил ли человек на земле примерно семь или восемь тысяч лет («или около того», как Отцы часто говорят), если быть абсолют­но несведущим в принципах радиометрического датирования, геологических пластов и т.д., в результате чего «доказывается» пребывание человека на земле «миллионы лет». И такое знание вовсе не эзотерическое – основные знания радиометрического датирования (достаточные для того, чтобы показать их сильные и слабые стороны) могут быть объяснены в довольно корот­кой статье. А вопрос, жил ли человек на земле в течение скажем тысячи лет или же миллионов лет, является вопросом, который затрагивает самые основы Православного ведения – являются ли генеалогии Священного Писания действительно реальными генеалогиями (во что несомненно все Отцы веровали) либо же краткими списками со многими достаточными пробелами; яв­лялись ли Патриархи Ветхого Завета (если речь идет о не гене­алогиях) «символами», а не конкретными личностями; суще­ствовал ли когда-либо Адам в реальности (особенно в виду того, что на сегодняшний день оказывается превалирующей систе­мой среди эволюционистов – «полигенезис» – появление множества пар видов одновременно); и т.д. Это, таким образом, всего лишь срез того, как продвинуться в рассмотрении суще­ства этого вопроса, при необходимости обладания основой зна­ний неспециалиста, научного доказательства за или же против эволюции. Если же сохраняет разумную объективность, а не готов доказывать «свою точку зрения» любой ценой, подобные вопросы не возбуждают страстных прений. В качестве основно­го принципа, конечно же, мы должны предположить научную истину (в противовес многочисленным мнениям и предрассуд­кам), которая не в состоянии противоречить богооткровенной истине, если только обе мы понимаем верно.

Ваша точка зрения – начиная с основных богословских принципов – я думаю, верна, и они должны быть положены в основу. И должно всегда очень хорошо осознавать различия методов знания и избегать их смешивания. Проблема в том, что вопрос эволюции до того сложен, не всегда происходит осозна­ние, что один из ее аспектов отрывается от области науки и вторгается в область богословия или философии, или где в точ­ности проступает настоящее противоречие. Здесь, я думаю, очень важна становится вторая аксиома:

2. Осознавать основы философии, лежащей в основе либо же заимствованной из эволюционизма и иных разнообразных взглядов на происхождение мира. Эволюционная философия, «направленная вверх от животного», конечно же, видимо не со­вместима с христианской верой о «грехопадении и изгнании из рая»; весь наш взгляд на историю, несомненно, будет обус­ловлен тем, как мы веруем! Католики в свое время разрешили эту проблему с помощью deux ex machinä когда тело в доста­точной мере эволюционировало, Бог «особым актом» сотво­рил для него душу – так, эволюция остается верной, также как и книга Бытия, в расширенном ее толковании. Каломирос ис­поведует в основном ту же точку зрения, хотя используя при этом в большей степени вокабуляр святоотечества – но по­добные взгляды очень схематичны и искусственны: христиане ожидают самой последней эволюционной гипотезы и приспо­сабливают текст книги Бытия для приведения его в соответ­ствие с ней. Из этого ничего не получится! Сознание того, как эволюционные философы (такие, как Тейяр де Шарден) рас­сматривают весь вопрос эволюции, в то же время как они мо­гут и не решить каких-либо конкретных вопросов, создаст воз­можность еще более широкой интерпретации всего интеллектуального фона проблемы эволюции.

3. Аксиома 3: Весь вопрос книги Бытия не может быть кор­ректно рассмотрен в Православии без обращения к основным православным источникам: святым Отцам. Особо ценными из которых являются Беседы на Шестоднев свят. Василия и свят. Амвросия, толкования на книгу Бытия свят. Иоанна Златоустого и преп. Ефрема Сирина, Беседы о Адаме, рае и первозданном мире преп. Симеона Нового Богослова (особенно беседа 45 в издании 1892 года, Феофана Отшельника), преп. аввы Дорофея (Поучение 1); толкования различных Отцов, соответствующие места из Писания (например, Рим. 8, 19–22 в отношении «тщет­ности», «тленности» мира по согрешении Адама, или свят. Гри­гория Богослова о Генеалогиях Христа; Беседы о Воскресении, либо же обсуждения «семени» и «роста»; трактаты об устрое­нии человека (свят. Григорий Нисский); святоотеческий взгляд на реинкарнацию и предсуществование душ (которые фило­софски примыкают к вопросу эволюции); и т.д.

О докторе Каломиросе: наш второй ответ к нему послужит указанием на его, как мы думаем, уклонения от святоотеческих толкований. Но наше общее впечатление от двух его писем (о чем мы прямо ему не писали из-за опасения еще раз обидеть его) состоит в следующем:

1. Он крайне неподготовлен обсуждать данный вопрос ни в научном смысле, ни в философском. Он не знаком с обсуждени­ем этого предмета на Западе и всего лишь обеспокоен, чтобы предстать в положении «превосходства» над данной темой – что сделать невозможно, не будучи в курсе обсуждения. С изо­бильной очевидностью проступает из этих двух писем, что он (и, вероятно, греческие ученые в целом) далеко отстал от своих коллег на Западе, и придерживается научных и философских позиций давно отвергнутых, либо же находящихся в процессе пересмотра самими западными учеными. В качестве одного при­мера: его защита теории «рекапитуляции» Геккеля относитель­но развития зародыша: на сегодняшний день эволюционные учеб­ники по эмбриологии отвергают ее как фантазию девятнадцатого века, но Каломирос не только ухватывается за нее как за «оче­видное доказательство» эволюции, но даже отказывается под любым видом обсуждать этот научный вопрос, до тех пор пока у нас не будет высших степеней в физических дисциплинах (типичный прием ухода того, кто не желает свободного обсуж­дения предмета)! Он пребывает в неведении о том, что ныне многие эволюционисты менее догматичны и о том, что есть уже большое количество ученых (с высокими научными степеня­ми!), которые совсем отбросили эволюцию, либо же весьма скеп­тически относятся к ней.

2. Он не подготовлен к такому обсуждению богословски – то, что более всего нас удивило. Даже после обещания нам, что со­ставит ответ только после прочтения всех основных святооте­ческих текстов по данной теме, он тем не менее основывает всю свою аргументацию на двух или трех святоотеческих текстах, чрезвычайно односторонне истолкованных, и даже не коммен­тирует некоторые из наших святоотеческих цитат (которые со­ставляют только лишь небольшую часть святоотеческих выска­зываний, приведенных нами). Его цитата из свят. Григория Нисского ничего не говорит об эволюции, если только не вы­читать ее в высказывании; и цитата из преп. Серафима, конечно же, не содержит такого его истолкования, в чем в точности он и обвиняет нас – используя выражения «хронологически», явля­ющиеся «онтологическими» в своем отношении.

Сказав, что доктор Каломирос «не готов», я, конечно же, не имею в виду, что он «неспособен» к обсуждению данного воп­роса – но всего лишь то, что он заранее относится с предубеж­дением (испытывая комплекс неполноценности по отношению к «мудрости Запада), что он совершенно не рассматривает воп­роса объективно ... Я цитировал достаточно «фундаменталист­ское» воззрение преп. Ефрема [о том, что продолжительность Шести Дней творения равнялись двадцати четырем часам каж­дый], не высказывая точного согласия с ним в этом – а доктор Каломирос отверг это утверждение, основываясь будто бы на том, что «он пользовался научным понятием своего времени». Но так наука времен преп. Ефрема определеннейшим образом не учила тому, что мир был сотворен в течение шести дней, двадцать четыре часа каждый (с промежутком двенадцати часов между каждым творческим «моментом»), я могу только заклю­чить, что доктор Каломирос не был готов к исследованию святоотеческих свидетельств с должной объективностью, исполь­зуя любой повод для устранения того, что не согласовывалось с его собственными взглядами.

Имею основание подозревать, что отец Михаил Помазанс­кий предпочел бы не делать никаких общих замечаний по воп­росу об эволюции – однако, если Вы предложите конкретные вопросы, касающиеся богословия, то, возможно, Вы добьетесь ответов. Но опять же, он, возможно, будет опасаться рассматри­вать научную сторону, так что могут быть колебания с его сто­роны также и здесь.

Это письмо и так уже оказывается слишком длинным. К сожалению, у меня не остается и небольшого количества време­ни, чтобы предложить святоотеческие цитаты, которыми я на данный момент располагаю. Но, может быть, у меня еще найдет­ся время. Вас могли бы заинтересовать некоторые из публика­ций Института исследований сотворения мира в Сан-Диего, в особенности книги, подобные Научному креационизму (государ­ственная школа – т.е., не религиозное издание), которые пред­ставляют только научный материал, не ссылаясь на религию. Их материал, содержащий «модель сотворения мира», является обе­щающим подходом для более объективного взгляда на вопрос в целом. Их религиозные взгляды, конечно же, страдают от общей близорукости фундаментализма (в особенности, от их полного неведения целой области святоотеческих толкований на книгу Бытия – но да большинство православных страдают подобным незнанием!). Я прилагаю к письму два их памфлета с адресами, для того, чтобы Вы могли сами заказать их книги, которые Вы пожелаете.

Я бы хотел продолжать эту дискуссию, понемногу, время от времени, если Вы пожелаете.

(из письма к отцу К 8/21 августа 1977)

Несколько заметок по поводу нашего продолжающегося «ди­алога об эволюции». Большое спасибо за два Ваших письма...

1. Вопрос о «возрасте земли» – это вопрос, поднятый наукой (которая не в состоянии дать полного удовлетворяющего ответа), и при этом затрагивающий богооткровение и некоторые бого­словские вопросы. С точки зрения толкования Писания, этот вопрос зависит от более фундаментального вопроса: «возраста человечества». Здесь тексту книги Бытия нет необходимости бояться научных данных; так как современная наука не говорит об этом, но у нас есть необходимость дать вразумительный от­вет мнениям относительно «миллионов лет», за время которых, по их предположению, существовали не только «галактики», но даже сам человек и его близкий «предшественник» населяли землю. Невозможно избежать вопроса существования человека в рамках хронологического времени (так как и книга Бытия с ее святоотеческими толкованиями и наука по-видимому гово­рят о все тех же «годах», известных нам, ссылаясь на формиро­вания галактик и относительность времени – «протогалактики» сами по себе являются произведением научных спекуляций современных мыслителей, и ни в большей, и не в меньшей сте­пени заслуживают доверия, чем древнегреческие спекуляции относительно происхождения мира.

2. Таким образом, поднимается еще один фундаментальный вопрос: в какой степени нам следует использовать науку в тол­кованиях книги Бытия? Я бы ответил, в очень минимальном объеме: мы должны знать в достаточной мере о науке и ее со­временных спекуляциях для ответа тем, кто используют их для «опровержения книги Бытия». Так, ее главная функция на се­годняшний день оказывается негативной. Но превыше этого, я думаю, наше отношение должно быть подобным отношению свят. Василия в его Беседах на Шестоднев: обоснованные зак­лючения науки должны быть использованы во всех возможных случаях, когда они оказывают услугу задаче растолкования свя­щенного текста. «Наукофобия», которая вызвана среди некото­рых православных христиан ложным использованием науки со стороны части антихристиан, должна быть преодолена. В случае эволюции, я не вижу выхода, как этот вопрос вообще может обсуждаться без основных знаний «научных доказательств» за и против. Это не означает, что нам следует страстно быть к ним привязанным либо поместить их на одном уровне с богословием – нам следует знать о них, также как и уметь оценивать их относительную ценность. «Научные креационисты» могут ока­зать неоценимую услугу в этом отношении, так как они зани­мались поиском данных, которые избирательно отбрасывались предвзятыми эволюционистами (например, отличительными данными о земле, «имеющей историю не старше 10 000 лет», что определенно должно противопоставляться данным о намного более старшем возрасте земли, ...и т.д.).

3. Но является ли вопрос о возрасте человеческого рода (ска­жем, 7 000 или 8 000 лет в сравнении с миллионами или более лет) действительно богословским или существенным? Вы скло­няетесь в пользу сомнений. Я предлагаю два наблюдения:

а. Святые Отцы (возможно единодушно) конечно же не имели сомнений в том, что хронология Ветхого Завета, начи­ная от Адама, должна пониматься «буквально». Они не обре­меняли себя чрезмерной заботой в духе фундаменталистов по поводу хронологической точности, но даже Отцы наиболее ми­стического склада (преп. Исаак Сирин, свят. Григорий Палама и др.) были вполне уверены, что Адам жил буквально около 900 лет, и что между сотворением мира и Рождеством Христо­вым прошло 5 500 лет (или около того) и т.д.²²⁹ (У блаженно­го Августина есть хорошее обсуждение относительно отличия греческих и еврейских хронологий – тысяча лет (более или менее того) не беспокоила его более других Отцов – но ут­верждение, что Адам жил миллион или более лет тому назад, и, таким образом, хронология Ветхого [и Нового] заветов совер­шенно произвольна и фантастична, не могла не вызвать мно­гочисленных святоотеческих откликов.) Следует ли нам так доверчиво относиться к выводам современной науки (особенно, если располагаем основными сведениями о приемах радиомет­рического датирования и философии, лежащей в их основе!), если она абсолютно переворачивает святоотеческое учение? Доктор Каломирос и другие православные эволюционисты считают, что следует, даже и не задумываясь, – я бы назвал это опасным основанием и вторжением двусмысленной по сути науки в область богооткровенной истины. Когда доктор Ка­ломирос отвергает святоотеческое толкование хронологии Вет­хого Завета как «еврейский рационализм», у меня даже воз­никают недоумения по поводу основы его отношения к святоотеческому учению. По меньшей мере, здесь присутству­ет элемент неуважения.

б. Нечто более важное (для богословского значения): карти­на реальности, мира, определенно влияет на мировоззрение и понимание Бога. Я предложу Вам (очень краткий обзор) двух картин («моделей») человека и его мира:

1) Человек был сотворен приблизительно 7 000 – 8 000 лет назад, отдельно от других творений (не являвшихся его предше­ственниками) бесстрастным по природе (души и тела), Ева чу­десным образом была создана из его ребра (способом невоз­можным для описания с научной точностью, как указывает свят. Иоанн Златоуст) посреди творений, обладающих в своей осно­ве устойчивой природой, и не находящихся в процессе перехо­да в природы иные. Можно много было сказать по поводу от­дельных подробностей этой картины, а знания многих подробностей никогда не могут быть точны; но в своей основе: такая картина не противоречит тексту книги Бытия и согласу­ется с православным пониманием Бога.

2) Предшественниками человека являются более низкие творения, страстные по своему происхождению и природе, че­ловек же становится бесстрастным в раю (когда благодать вы­водит его из его звериного состояния, согласно со взглядами Каломироса) в момент очень туманный как хронологически, так и в богословском смысле (сегодня римско-католические эволюционисты вообще отрицают существование рая, так как не могут согласовать его с эволюционной философией), человек существует в своем падшем состоянии вероятно миллион или более лет, в течение которого он постепенно поднимается из состояния дикости до состояния цивилизации, повествования же о нем в Ветхом Завете чрезвычайно кратки и не принима­ются в расчет, когда разговор идет о «годах»; окружающий че­ловека мир пребывает в состоянии изменения и восхождения одной природы до другой, и весь этот процесс подвергается изучению и объяснению (в приблизительных терминах) на­уки, за исключением первоначального импульса самосотворе­ния (что явилось причиной производства довольно индиффе­рентной массы, обладающей «потенциалом» всего будущего развития.) (Каломирос настаивает на том, что нет ничего «чу­десного» в этих Шести Днях Творения – все они происходи­ли в согласии с научными законами!) Подобную картину та­кой «теистической» или «Богонаправляемой» эволюции возможно примирить с текстом книги Бытия и его святооте­ческих толкований только лишь с помощью множества пере­дергиваний и импровизаций и всеобщим пренебрежением сви­детельств святоотечества. Главная причина, я так подозреваю, по которой такая картина не представляется ужасной для пра­вославных верующих такой «Богонаправляемой эволюции» (как, например, для самого профессора отца Н.) – так это про­сто то, что они прячут свою голову в песок и наотрез отказы­ваются думать об этом, так проявляется очень нездоровая наукофобия. Но смысл мною здесь сказанного состоит в следующем: не только ли понимание Бога затрагивается такой картиной мира? Например, взгляды «православного эволюци­ониста», такого как Феодосий Добжанский (в его приветствен­ной речи при получении почетного звания доктора Свято-Вла­димирской семинарии!) совершенно отрицают существование Божиего Промысла в мире; его «Бог» есть бог деизма. Преп. Иоанн Дамаскин (следуя за свят. Григорием Нисским и дру­гими) утверждает, что верить в то, что Бог создал человечес­кое тело и душу в отдельные моменты времени – значит ума­лять Божие достоинство, как будто бы силы Божией не хватило бы для всего деяния сразу; этот акт сотворения был актом од­новременным; здесь текст Бытия не может толковаться бук­вально или «хронологически» (Каломирос особо это отрица­ет – его интерпретация преп. Серафима так или иначе перечеркивает его высказывание!). Насколько же умаляется тогда Бог такой верой в то, что Он сотворил потенциальный океан материи, а затем оставил все «само по себе эволюционировать» в соответствии в естественными природными законами!

Все здесь изложенное, как Вы можете убедиться, представля­ет собой неформальное обсуждение – точные цитаты должны будут представлены, когда я буду располагать большим количе­ством времени.

(из письма епископу Григорию 22 ноября/5 декабря 1980)

В 1981 году на конференции в Пенсильвании я отметил, что доктор Каломирос будет произносить речь на тему «Сотворе­ние человека и мира», и я основательно опасаюсь, что его речь, также как и само его присутствие только содействуют атмос­фере духа «критицизма», который так отравляет нашу Церковь. Я сам вел длинную переписку с доктором Каломиросом не­сколько лет назад по вопросам «сотворения мира и эволю­ции», и обнаружил, к своему удивлению, что он является при­верженцем наиболее наивного рода эволюционизма (он писал, что у Адама вполне могло быть лицо примата, потому как он был первым обезьяноподобным созданием, которого Бог на­делил Своих Духом!) и проявляет в высшей степени позицию доктринерства и высокомерия в выражении своих мнений (он отказался дискутировать по любым научным данным со мной по причине того, что у меня нет докторской степени в науч­ных дисциплинах, а когда я, критикуя некоторые из его мне­ний, показал, что научные «данные», которыми он пользуется, принципиально устарели и не принимаются больше даже эво­люционными учебниками на Западе, он прервал со мной пе­реписку). Мнения доктора Каломироса о сотворении мира в большой мере подвергались критике консервативным свя­щенством в Греции;²³⁰ и в богословском смысле, и в своей переписке со мной он основывается на очень шатких и поверхностных положениях для поддержания своих взглядов научного эволюционизма. В довершении всего, доктор Кало­мирос на данный момент приобрел печально известную ре­путацию в Греции, сам став родоначальником раскола с пред­ставителями Церкви, придерживающимися старостильного календаря, поводом для которого стала икона Святой Троицы, где Бог Отец изображен как Старец – он настаивает на том, что икона эта еретическая и считает справедливым разорвать общение с теми, кто ее почитает или даже сохраняет ее в сво­ем присутствии.

(из письма к о. А.Е. суббота мясопустной седмицы 1981)

Размышляя этим летом о моих курсах по книге Бытия, пере­читывал некоторые письма доктора Каломироса. Насколько уд­ручающе! Теряется вдохновение всего увлечения данным пред­метом, глядя на то, как он им представлен. Действительно, тон в духе диакона Л. Я был удивлен, почему, а отец Герман ответил мне: «Они пытаются не отстать от «последних течений» моды в университетах; и я думаю, это действительно и является отве­том. В особенности постоянная настойчивость Каломироса (ди­акон Л. говорит о том же), что многие «потеряли свои души», из-за буквальной интерпретации книги Бытия – то есть, мы должны представить им повествование книги Бытия согласно их уров­ню, изменяя истине, если потребуется так, чтобы они не оказа­лись в положении недоумения, давая им больше, чем они смогут освоить. Но любой действительно обратившийся в Христиан­ство несомненно начинает заниматься переоценкой всего ин­теллектуального мировоззрения, не так ли? Не является ли это истинной проблемой, что доктор Каломирос, диакон Л. и другие представляют из себя интеллектуалов, которые полностью в Христианство не обратились и не расстались со своим интел­лектуальным багажом, взяли его с собой в Православие – то, в чем они как раз обвиняют других? Эта болезнь была характер­на для русских обращенных из среды интеллектуалов ранее, в XX столетии,²³¹ и я думаю, наши греческие оппоненты попадают в ту же категорию.

Поэтому я продолжаю трудиться на ниве книги Бытия в соответствии с традициями святых Отцов, зная, что это может вызвать еще большую бурю среди греков (и вызвать не­приглядные поминания меня – но я уже «теософ», и вряд ли можно ожидать чего-то худшего!), особенно в ожидании «кон­курентной борьбы» с речью доктора Каломироса в Пен­сильвании.

Говоря о книге Бытия, я не вижу причин, почему этот курс не мог бы составить главной части нашей давно ожидаемой книги об «эволюции». Весь ее основные пункты сейчас стали для меня ясны. В ее названии должно прозвучать нечто пози­тивное (а не эволюция), как например «Книга Бытия: сотворе­ние мира и первые люди: православное ведение», и первой и глав­ной частью должно быть просто православное толкование (по свят. Иоанну Златоусту, преп. Ефрему и т.д.) первых глав книги Бытия, где будут обсуждены «проблемы», поднятые современ­ным человечеством в ходе дискуссии. Затем, в качестве второсте­пенного (менее по объему, чем половина книги), обсуждение всего вопроса эволюции...

Если нам удастся выполнить этот замысел, это будет пер­вая в своем роде работа, которая позволит, по крайней мере, сделать этот вопрос дискутируемым среди православных христиан, многих из которых это волнует, но они не знают, с чего начать продумывание этого предмета. Каковы Ваши мыс­ли на этот счет? Есть ли какие-либо идеи относительно об­суждений? Я буду заниматься работой над всей первой час­тью в течение летнего курса, и может быть мы с Вами могли бы просмотреть весь материал и составить весь оставшийся этим летом. Тогда будет очень своевременно опубликовать его, особенно в связи с тем, что этот предмет определенным обра­зом у многих на устах в связи с речью Каломироса и моей собственной.

Перечитывая письма Каломироса, убеждаюсь, что решается нечто совершенно существенное... Очевидно, что у Каломироса вовсе нет намерения смирить свое мнение перед сознанием Отцов Церкви. Он «не нуждается в их руководстве», и поэтому так легко абсолютизирует «абсурдные» мнения, потому как сам продумал их лучше с помощью современной науки. В этом от­ношении его взгляды шире, чем взгляды Отцов, в большинстве случаев, возможно, наши греки еще уже – но их мудрость – это мудрость их собственная, в которую они верят и которую хотят навязать другим. Ключ нашего понимания – в мудрости Церк­ви, находится в приверженности нашим Отцам и святым Отцам, жившим до них. Люди готовы прислушаться к этому.

Эволюция не является частично верной или лож­ной. Ее возникновение связано с потребностью быть принятой в качестве всецело мировой философии жизни. Научная гипотеза здесь совершенно вторична.

Аргументация против предполагаемой «научной» теории эволюции сама по себе научной не является... Аргументация против нее принадлежит богословию, то есть эволюция затрагивает смысл, который со­вершенно неприемлем для Православия, и этот смысл невозможно скрыть, и всякий, выдвигающий идею эволюции, использует этот смысл, причем теист и спиритуалист оказываются хуже атеиста.

– О. Серафим «Боюся же, да не како, якоже змий Еву прельсти лукавством своим, тако истлеют и разумы ваши от простоты, яже о Христе» (2Кор. 11,3).

1. Уходящий научный материализм

Для тех, кто понимает особенности интеллектуального кли­мата начала нового тысячелетия, увядание научного материа­лизма является очевидным. Тот факт, что работы таких ученых, как профессор Джонсон и Бехе пробуждают такой всеобщий интерес, указывает на то, что широкую аудиторию не удовлет­воряют стандарты неодарвинизма с его объяснением, что жизнь, а также и все ее формы могли возникнуть по чисто материали­стическим причинам. Действительно, в 1996 году запоздавший атеист-агностик и эволюционист Карл Сейган оплакивал тот факт, что «только девять процентов американцев согласны с центральным положением, открытым в биологии, что человек (а также все остальные виды) прошли медленный путь, эволю­ционировав от более древних существ, без необходимости в божественном вмешательстве, за все это время». Натуралисти­ческое объяснение происхождения жизни является поистине – по выражению отца Серафима – «философией безумцев» – и по выражению Авраама Линкольна, «невозможно же обма­нывать весь народ все время». Так Дарвиновская башня, слу­жившая оплотом науки более столетия, рассыпается на кусочки.

Отец Серафим это предсказывал. Еще в 1970-ых годах он говорил о падении атеистического коммунизма, вместе с паде­нием атеистического агностицизма в современной науке и фи­лософии. Он знал, что они падут из-за того, что диалектический материализм марксизма и научный материализм дарвинизма отказывает человеку в естественной религиозной потребности, а эту потребность нельзя в конечном счете подавить. На более глубоком уровне отец Серафим понимал, что бескомпромисс­ный материализм падет по пророчествам в Писании и святоо­теческих творениях, обманный характер последних времен не будет заключаться в атеистическом агностицизме, а будет отли­чаться псевдодуховностью. Не будет предприниматься попытка (по крайней мере, первоначально) открыто разделаться с тра­диционным Христианством, но скорее будут добиваться извра­щения Христианства путем его перерождения и замены его на хитроумное подобие.

Для тех, кто потеряет соль истинного Христианства, говорил отец Серафим, увядание атеизма-агностицизма в науке, фило­софии и правительственной политике совпадет со временем возврата к деизму вольных каменщиков: «новая религия», из которой была рождена современная Революционная Эра. Он говорил на одном из курсов по выживанию в 1975 году:

«Идеалом Эры Просвещения [которая прямо предше­ствовала Эре Революционной] был деизм, и именно в этой атмосфере расцвело современное масонство. В деизме зак­лючается идея Великого Архитектора: Бог, который где-то далеко на небе и которому мы не нужны. Деистическая идея масонства была той силой, которая ответственна за произ­водство Французской революции и всего революционно­го движения нашего времени. Есть очень веская причина тому, что деизм – хотя и кажущийся сегодня вполне скрыв­шимся за пределами современности и уличенным в заблуж­дении – почивает в здравии на масонских ложах. Это про­исходит потому, что все современное мировоззрение не является атеистическим, и не агностическим; в нем присут­ствует вера в Бога. Период времени, в который агностицизм и атеизм замещают собой Христианство – это только пе­риод временный. Его целью является дискредитировать ис­тинного Бога традиционного Христианства, чтобы затем вернуть людей к поклонению «истинному богу» по их ре­волюционной философии, что масоны проводят и по сей день. Великий Архитектор – это новый бог».

Когда пишущий эти строки впервые встретил отца Серафи­ма в Калифорнийском университете в Санта Круз в 1981 году, отец Серафим предсказал падение атеистического коммунизма в России вместе с созданием новой системы глобализации, ко­торая будет построена на фундаменте, заложенном коммуниз­мом. Ничего не остается добавить к точности этих предсказа­ний, основанных на Священном Писании и наследии святоотечества, кроме того, что они удивительнейшим образом подтвердились в годы, последовавшие за его кончиной, и все еще продолжают сбываться.

В своей речи в университете отец Серафим уверял, что в отличие от старой школы материалистического коммунизма Маркса и Ленина, новый глобализм откроет двери псевдоду­ховности. «Коммунизм, – говорил он в 1981 году, – не располагает окончательным ответом, потому как он представляет собой нечто негативное. Фактически, если вы посмотрите, что происходило в России за последние десять или двадцать лет, вы убедитесь, что там происходит открытый бунт в смысле умонастроения. Несмотря на то, что диктатура остается сильной как никогда, особенно в последние два года, сажая еще большее количество людей в тюрьмы, люди поднимаются все больше и больше, не в смысле вооруженного восстания, но в своем сознании, и становятся независимыми. Что означает, что рано или поздно вся система рухнет. И таким образом, у коммуниз­ма нет ответа; он не может завоевать весь мир и принести счастье, как в том уверялось. Но в то же время подготавли­вается нечто очень важное, что может произойти до на­ступления конца этого мира, а именно: должна наступить власть одного объединенного мирового правительства, Христианству в котором не будет никакого места. Что очень успешно и проводил в жизнь коммунизм.

Но для того, чтобы объяснить людям «духовную» ос­нову такого мирового правительства, возникает необхо­димость чего-то высшего: и в планах ООН, например, мы можем найти некое подобие духовного ответа.²³² ООН пре­тендует стать фундаментом единого мирового правитель­ства, не являясь ни тиранией, не основанной ни на одной из определенных идей наподобие коммунизма, но на чем-то расплывчатом, без всякого, конечно же, христианского основания. Действительно, около двадцати лет назад в здании ООН построили зал для медитаций, и одновре­менно происходила большая дискуссия о том, что будет там предметом поклонения. Крест невозможен, иначе вас немедленно объявят христианином; нет возможности представить ничего мусульманского или индуистского, так как опять же вас невольно идентифицируют; должно быть нечто поверх всех религий. Окончательным решением стал куб из черного камня. Люди испытывали внушительное почтение перед ним, как перед идолом, но религиозное чувство было весьма непонятного толка. Естественно иметь религиозную потребность для каждого – это невозмож­но скрыть, и коммунизм обречен по этой причине. Но нечто такое совсем непонятное как раз и является улов­кой диавола. В определенном веровании человек может ошибиться, но в конце концов его сердце было частью этого верования, и Бог может простить всевозможные ошибки и заблуждения. Но если у вас нет никакого опре­деленного религиозного верования, и вы отдаете себя ка­кой-то непонятной идее, тогда являются демоны, и наста­ет их час действовать».

2. Эволюционизм как философия антихриста

Как мы уже ранее видели в этой книге, атеистический ком­мунизм старой школы был эволюционистским в том, что выд­вигалось (и в случае ленинизма, насаждалось) натуралистическое объяснение происхождения жизни, и при этом подразумева­лось, что человеческое общество, подобно биологической систе­ме, естественным образом эволюционировало от низшего к высшему. Глубокая связь между марксистским коммунизмом и дарвиновской эволюцией была признана самим Марксом, ко­торый хищной поступью следовал за дарвинистскими идеями.

Когда марксизм пал, его неотъемлемой части, дарвинизму, приходит та же участь. Но, как учил отец Серафим, с их соб­ственной смертью их смысл сам по себе не кончается. В богоот­ступничестве, властно направляемом врагом нашего спасения, они всего лишь двигательная сила, с помощью которой намере­ваются разрушить веру в Бога традиционного Христианства и таким образом проложить путь для того,

что отец Серафим называл «религией будущего». Ломка традиции и ломка Хрис­тианства марксистским коммунизмом и дарвиновским эволю­ционизмом служат лишь подготовкой для чего-то худшего: лжетрадиции и лжехристианства для того, чтобы «прельстити, аще возможно, и избранныя» (Мф. 24, 24).

Также как и новый глобализм – теперь с лжеодухотворен­ным лицом – есть шаг вперед вслед за атеистическим комму­низмом, также новый «духовный» эволюционизм есть шаг впе­ред вслед за старой школой дарвинизма. На этом перекрестке, как думал отец Серафим, наука объединится с религией для созда­ния единого универсального эволюционного синтеза.

С уходом материалистического марксизма и дарвинизма идея эволюции не умрет, но будет продолжать подготавливать челове­чество для религии будущего. Это происходит потому, что эво­люционизм представляет собой нечто более сложное, чем про­сто попытку объяснить происхождение вселенной без участия Бога. В отрыве от своего контекста научного материализма, эволюция является неотъемлемым элементом в грядущей анти­традиции, назначение которой насытить религиозные потреб­ности человека. «Возможно, – писал отец Серафим, – это клю­чевое (интеллектуальное) направление наступления на Церковь, сама «философия» (и такое явление существует!) грядущего антихриста.

Здесь будет интересно заметить, что по ходу проведения сво­его курса по выживанию, отец Серафим причислил свою лек­цию об эволюции к разделу «Новая Религия». Но не Чарльз Дарвин со своими крайне механистическими воззрениями за­ставил отца Серафима рассмотреть предмет эволюции в каче­стве периода, предшествующего Новой Религии. Это был, ско­рее, сам Тейяр де Шарден, пытавшийся соединить эволюционную науку с эволюционной духовностью. «Тейярдизм, – писал отец Серафим (Роуз), – это «христианство» (и «православие») бу­дущего, или, скорее, их метафизическое основание». Отец Сера­фим называл Тейяра как «пророком», так и «предтечей» анти­христа.

Таким образом, наша цель заключается в том, чтобы приве­сти предсказания отца Серафима в контексте временного ин­теллектуального развития, которое проявлялось в течение, при­мерно, двух десятков лет со дня его кончины, и в то же время поместить направления этих новых развитий в контекст тради­ционного православного мировоззрения. До вступления в во­доворот сегодняшних событий, разрешите мне оглянуться назад и присмотреться внимательно к идеям того, кого отец Серафим назвал пророком религии будущего.

3. Тейяр де Шарден как «пророк»

Тейяр де Шарден сам объявил свое намерение в желании основать новую религию. В одном из писем он заявлял:

«Как вы уже знаете, господствующим моим интересом и первостепенной важностью является установление в себе самом и распространение повсюду новой религии (вы можете назвать это более развитой формой христиан­ства), в которой Бог – Личность прекращает быть Хозя­ином великой эры неолита предшествующих веков для того, чтобы стать душой мира; наше религиозное и куль­турное развитие на данном этапе взывает к этому».

Тейяр ликовал по поводу того, что эта новая религия «пуска­ет росток в сердце современного человека в результате всхода зерна, посеянного идеей эволюции». «Религия земли, – писал он, – мобилизуется против религии неба». По его собственному выражению, это есть «религия будущего».

В некоторых своих работах Тейяр отмечал свои собствен­ные духовные опыты, в результате которых его осиял свет но­вой религии. Например, он описывает, как Космическая Конвер­генция и Христо-Эмергенция (его собственные концептуальные и терминологические творения) «улавливались чувством само­го центра моего бытия... Они беспрестанно воздействовали друг на друга вспышкой необычайного сияния, испуская в процессе их имплозии свет такой интенсивности, что он преображал (или даже «пресуществлял») во мне самые глубины Слова».

В ином месте он говорит о своем физическом открытии ноосферы, которую он воспринимал как некую сферическую оболочку или ауру сознания, распространенную над всей землей: «Тут было нечто большее: вокруг этого чувствопостигаемого протоплазмического слоя [иначе говоря, биосфера] отдаленная оболочка становилось все более яв­ственной для меня, облекаясь своей собственной инди­видуальностью и постепенно отдаляясь подобно фосфоресцирующей ауре. Эта оболочка была не только сознанием, но и мыслью, и с того самого времени, когда я впервые осознал ее, именно там я обнаруживал кон­центрированную, еще более мерцающую и последователь­но расположенную форму, сущность или, скорее, саму душу Земли».

Мы в дальнейшем еще остановимся на природе такого рода духовного опыта. На сей же момент будет достаточным отме­тить, что они относятся к разряду «смутных идей», с воцарени­ем которых, как сказал отец Серафим, «являются бесы, и настает их час действовать».

Как и еще один такой уникальный «пророк», Фридрих Ниц­ше, Тейяр чувствовал себя единственным человеком в истории, получивший такие откровения. В статье, законченной только за месяц до своей смерти, Тейяр писал:

«Что же теперь, когда, посмотрев вокруг себя, все еще ослепленный от всего того, что я видел, я нахожусь почти в полнейшем одиночестве такого рода человеческого опыта, единственным человеком кто смог это увидеть? ... Я не в состоянии, если бы кто-то спросил меня, привести при­мер даже одного писателя, одну единственную работу, которая предоставила бы такое ясно выраженное описа­ние чудной «Диафонии», которая преобразила для меня все сущее».

В себе самом, по утверждению Тейяра, «любовь Божия и вера в мир» соединилась в гармоничной пропорции и слилась вме­сте самопроизвольно. И он продолжает в том же духе предсказы­вать, что настанет день, когда происшедшее только лишь с ним, проявится во вселенском масштабе:

«Рано или поздно это перейдет в цепную реакцию. Это всего лишь только еще одно доказательство, что Истина должна явить себя только раз, в одном единственном со­знании, ибо никогда и ничто ей не сможет воспрепят­ствовать для распространения во вселенной и погруже­ния всего в огненный вихрь».

Несмотря на претензии на собственную исключительность, по слову отца Серафима, Тейяр совсем не являлся единствен­ным основателем новой религии. В одном из писем отец Сера­фим писал:

«Я думаю, что С. переоценил прямое влияние Тейяра на «Новое Христианство». Это выражение выгравировал еще 150 лет назад (если я не ошибаюсь) Сен-Симон, а значи­тельная подготовка происходила еще до появления Тей­яра. Вероятно, Тейяр появился точно в нужное время, что­бы использовать преимущества модернистского движения, заставив всех начать ассоциировать его в связи с его соб­ственным именем».

4. Элементы тейярдизма

Следует помнить, что отец Серафим не подразумевал под «христианством будущего» сам по себе тейярдизм, но утверж­дал, что оно будет покоится на «метафизическом основании», которое было уже заложено Тейяром. Можно обобщить состав­ные части этого основания следующим образом:

1. Панентеизм. В то время как сам Тейяр превозносит то, что он назвал «христианским пантеизмом»,²³³ его догмат мог бы быть точнее выражен, как панентеизм. Словарь определяет паненте­изм как «догмат о том, что Бог включает в себя мир как часть, хотя не в целостности его бытия». То, что учение Тейяра совпа­дает с этим определением, в точности проясняет его утвержде­ние о том, что мир «является частью, аспектом или ступенью развития Бога». Говоря о «части Бога», что является эволюцио­нирующим космосом, он говорит: «Нам следует с осторожнос­тью заметить, что под этой эволюционирующей гранью, Омега открывает только половину себя».

Тейяр считал, что так как мир есть Бог, и так как мир эволюционирует, Бог также подвержен процессу эволюции – или, по крайней мере, та «часть» мира, которая является Богом. Он писал, что «мир «эндоморфирует» Бога», и что «Бог «трансформируется», поскольку он инкорпорирует нас». в то же время он верил, что Бог является как производителем эволю­ции, так и конечным ее пунктом – «Точкой Омега». В эволю­ции человеческого сознания, как он утверждает, этот новый «космогенезис-Бог» естественным образом сменит «Бога-Отца двухтысячелетней давности».

Подобный взгляд, безусловно, неизбежно подразумевает не­уловимый религиозный импульс к самому космосу. Поэтому Тейяр говорил о своем «врожденном позыве... поиска Боже­ственного не в расхождении с физическим миром, но посред­ством материи, и своего рода, в единении с материей».

2. Сотворение мира исключает экстракосмический разум. В статье под заглавием «Заметки о сущности трансформации» Тейяр пишет, что подлинный смысл эволюции состоит не в том, что пресмыкающиеся эволюционировали от рыб и т.д. Но скорее в том, что происхождение жизни и видов может быть адекватно пониматься в смысле «физической связи». Удивительно, но для него не важно, понимается ли эта связь в смысле линий насле­дования, как в дарвиновской теории; пожалуй, здесь речь идет о иной связи. Оказывается важным то, что мы исключаем «вмеша­тельство экстракосмического разума» в действии природы.

Как же эта идея, согласующаяся с идеей атеистического мате­риализма, совмещается с концепцией «духовной эволюции» Тей­яра? Для Тейяра Бог вселенной не является «экстракосмичес­ким разумом»; космос является Богом, «душою Земли». Мир есть Божия «плоть»; поэтому природный процесс эволюции – «физическая связь» – и одновременно «духовная». «Разум», сто­ящий за эволюцией, к которому Тейяр относит как «душу», «дух», «сознание» и т.д. для него имеет интракосмическую при­надлежность. Субъектом эволюции является Бог; поэтому, пи­шет Тейяр, «Бог творит не иначе, как эволюционно». Тейяр за­шел даже так далеко, что вывел постулат «психического отбора» в качестве эволюционного механизма, который мог бы внести дополнение или даже заменить дарвиновскую идею естествен­ного отбора.

В отличие от христианского догмата Бога Всемогущего и Неизмеримого, сотворяющего мгновенно и всесильно, эволюционный Бог Тейяра «трудится над производством всего сущего» и «постоянно подвергается испытанию посредством прохождения через целый ряд переходных стадий и целой пос­ледовательности неизбежного риска».

3. Смешение физического и духовного. «Все, что существует – это материя, переходящая в дух, – писал Тейяр. – Нет ни духа, ни материи в мире; вселенную наполняет дух-материя».

В ином месте он писал, что «с чисто научной и эмпиричес­кой точки зрения, «дух» в действительности является «одухот­ворением». Дух, таким образом, есть процесс, «постепенный и систематический переход от неосознанного к осознанному и от осознанного к самоосознанному».

Тейяр считал, что в то время как живые организмы эволю­ционируют, «дух» эволюционирует вместе с ними. Но для него эти два процесса не были раздельными: это два аспекта единой эволюции духа-материи.

Так же как концепция биологической эволюции подкапы­вает почву под отличием природы сотворенных живых форм – рассматривая в них, как это делал Эразм Дарвин, «единую жи­вую ткань», – так же и концепция духовной эволюции Тейяра (сознание становится духом) размывает границу между физи­ческим и истинно духовным.

4. Нигилизм: разрушение Истины. «Все вокруг нас, – пишет Тейяр, – и внутри нас самих есть Бог, проявляющийся в про­цессе «изменения»; его яркость нарастает, и сияние его колори­та становится богаче». Если Бог творения находится в состоя­нии изменения, то это означает отсутствие непреложного Верховодящего Принципа, отсутствие основы для Абсолютной Истины. Эволюционизм, таким образом, выражает чаяния ни­гилизма, в соответствии с определением Фридриха Ницше: «Не существует никакой истины; не существует абсолютного состо­яния вещей – не существует «вещи в себе». Это единственное и есть Нигилизм, и он наиболее крайнего рода» Что отец Серафим называл «метафизической основой» тейярдизма, теперь стано­вится фактически абсолютным отсутствием такой основы.

5. Хилиазм: инверсия Истины. Тейяр верил, что физическая первооснова ноосферы – «душа Земли» – постепенно конвергируется в Точке Омега, в это же время «часть Бога», которая эволюционировала в мире, наконец достигнет высшего Единства.

В этом учении, которое Тейяр обозначил термином космогенезиса, Хрысто-эмергенции и т.д., мы видим предельное и фанта­стическое выражение того, что отцом Серафимом признавалось как хилиазм: вера в совершенствование этой падшей земли. Хи­лиазм, учил отец Серафим, есть оборотная сторона монеты ни­гилизма; представляет собой «позитивное» содержание, запол­няющая пустоту, оставленную в наследие нигилизмом. Так же как эволюция есть логическое следствие нигилизма, хилиазм (по замечанию отца Серафима) «почти неизбежный дедуктив­ный вывод» из эволюции. Как нигилизм является отрицанием Истины (анти-Истина), так хилиазм является ее полной обрат­ной версией (Истина-наоборот).

В одной из работ отец Серафим объясняет:

«Вся «эволюционная философия», захватившая сегод­ня людей, движет их к вере, часто помимо их воли, к тако­му пониманию творения и жизни, которое как раз про­тивоположно тому, чему учит Христианство: простое порождает сложное, дикость «эволюционирует» в циви­лизацию, несовершенство поднимается до совершенства, «прогресс» и т.д. В Православии же совершенство опус­кается до несовершенства (райское состояние – до со­стояния греховности мира; но даже исторически: святые Отцы отмечают падение человечества в целом вплоть до пришествия Христа...), и человек в последние времена будет духовно много ниже, чем во времена ранней Церк­ви...; нетление и бессмертие предшествуют тлению и смер­ти. Совершенство и бессмертие века грядущего (неба) не завоевание развития или «эволюции» мира настоящего (как хотелось бы Тейяру де Шардену...), но причастность к полному обновлению».

6. Человек становится Богом. Конечная цель такой инверсии, конечно же, не может обойтись без извращенной концепции обожествления человека. Тейяр указывал на «существование на нашем горизонте некой критической и финальной точки ультра-гоминизации, соответствующей полному отображению но­осферы на саму себя». «Неужели не представляемо, – вопроша­ет он, – что человечество, в конце своего воссоединения... сможет достичь критического уровня зрелости, где... оно отделится от этой планеты, соединится с единой, истинной, необратимой сущ­ности вещей, Точкой Омега?»

В своем курсе по выживанию отец Серафим останавливался на ложном обожествлении человека в связи с ницшеанской идеей сверхчеловека:

«Современные писатели, такие как Эрик Калер, рас­суждают о том, как все изменения современного обще­ства как в физических измерениях, так и идейно, произ­водят, по его выражению, мутацию своего рода «нового человека».²³⁴ И если, сверх всего, мы сопоставим в уме так называемую научную идею эволюции, в которую в дей­ствительности Ницше верил, мы увидим, что такая идея о явлении «нового человека», сверхчеловека, вовсе не будет фантазией. Эта идея реальна, она оказалась естественным и логичным производством западного человека по его пути отпадения от Бога и поиском новой религии».

Отец Серафим считал Ницше главным пророком антихрис­та, вместе с Тейяром де Шарденом. В то время как роль Ницше была более негативной и ассоциировалась с нигилизмом, Тейяр был более обманчиво положительным, ассоциировался с эво­люционным хилиазмом. Но, как указывает вышеприведенная цитата из отца Серафима, Ницше являлся также и эволюциони­стом, так же, как и был хилиастом в своем ожидании явления сверхчеловека.

Заимствуя выражения Ницше, отец Серафим обозначил ос­новную философию двадцатого столетия следующим образом: «Бог умер; поэтому человек становится Богом, и ничего нет невозможного». Бог, которого Ницше объявил умершим, был, конечно, Бог традиционного Христианства. Как мы уже убеди­лись, однако, эта «смерть Бога» всего лишь временный этап для приготовления воцарения нового бога деизма, с которым, по инверсионному видению Тейяра «ультра-гоминизации», ожи­дается полное слияние человека.

7. Эволюционизм является спасением, вместо Христа. Эта идея была выражена открыто в богохульном утверждении, которое Тейяр записал всего за несколько месяцев до своей смерти: «Это – Христос, вернейшим образом, кто спасает – но не сле­дует ли нам незамедлительно добавить в то же время, что это – Христос, кто спасен Эволюцией?» По концепции Тейяра, Хри­стос также является продуктом эволюции; следовательно, эво­люция могущественнее Христа.

Если эволюционизм был бы верен, то миллионы лет смертей предшествовали эмергенции «гоминидов» в человеческие су­щества. По подобным взглядам, конечно же, повествование кни­ги Бытия о человеческом грехопадении и его первостепенном следствии – смерти – может читаться только иносказательно. Таким образом, полностью отменяется причина пришествия Христа, Его распятие и воскресение из мертвых для того, чтобы спасти человека от последствий грехопадения.

Эволюционизм тогда обязывает христиан превращать в ал­легорию Библейское повествование не только о творении, но и об искуплении. Спаситель, таким образом, становится таким от­даленным, как того и требует деистическая концепция. Если ме­ханизм эволюции (будучи ли совершенно материальным, как в дарвинизме, или материально-духовным, как в тейярдизме) поднимал человека вверх из грязи, о каком Христовом искупле­нии «грехопадения» могла идти речь?

Здесь действия эволюционистского переворачивания Исти­ны видны наиболее ясно. В истинном Христианстве вмешатель­ство Спасителя в историю нужно для того, чтобы чудесным образом повернуть вспять движущееся вниз развитие, в то время как в эволюционизме детерминированный, «интра-космический» процесс естественным образом направляет развитие вверх, делая Спасителя ненужным.

Сам Тейяр ясно расставляет для нас все на свои места. «Мы должны сделать выбор – заявляет он, – эволюция или навязы­вание извне». Под навязыванием извне он имеет в виду именно «вмешательство экстра-космического разума», Который он, как мы убедились, категорически отвергает. Выбор «эволюции или навязывание извне» равным образом относится как к искупле­нию человека, так и к происхождению его жизни. Человечеству нужен Спаситель. В соответствии с его собственной философи­ей, эволюционизм упраздняет необходимость для экстра-кос­мического разума «вмешательство извне» в человеческую исто­рию – то, что происходит в тайне Боговоплощения Иисуса Христа – потому как сама эволюция претендует на роль спаси­теля. Как раз поэтому, по определению доктора Вольфганга Смита в его полезном исследовании Тейярдизм и новая религия: «Дословно верно утверждение, что Тейяр обожествил эволюцию».

5. Новый эволюционный синтез

Обсудив все эти положения тейярдизма, стараясь опреде­лить метафизическое основание «религии будущего», нам сле­дует еще раз выделить особенность того, что идеи Тейяра по большому счету исходят не от него самого. Как говорил отец Серафим: «Действительно существует «дух времени"», – и Тейяр подпитывался им.

Когда Тейяр умер в 1955 году, неодарвиновская теория эво­люционной постепенности приближалась к пику своего пре­стижного положения. Синтез эволюции и духовности, прове­денный им, пришелся по вкусу интеллектуальной среде его времени. Это нашло отражение и в его идее «психического от­бора»: духовнообразная трактовка неодарвиновской естествен­ной селекции.

Но, как мы заметили, вкусы интеллектуальной среды значи­тельным образом изменились со времен Тейяра. Теперь, когда неодарвиновская башня начала крушиться, начал выстраиваться новый синтез эволюции и духовности – сохраняя метафизи­ческое основание, заложенное тейярдизмом, но уже утилизируя результаты нового развития.

Один из главных архитекторов этого нового синтеза – со­временный американский писатель Кен Вилбер. Один из наи­более влиятельнейших мыслителей в движении, известном как трансличностная психология, Вилбер сейчас пожинает плоды нарастающей популярности среди духовно ориентированных интеллектуалов. Как бывший президент США Билл Клинтон, так и бывший вице-президент Эл Гор были знакомы с его ра­ботами и призывали ко всеобщему вниманию к ним. Шестнад­цать его работ переведены более чем на двадцать языков, он обладает на данный момент рейтингом наиболее переводимого академического автора в Соединенных Штатах. Мы не в состо­янии сказать, станет ли его авторитет фигурой возрастающей важности, как было с Тейяром де Шарденом, но сейчас не без интереса наблюдаем, что он, по крайней мере, как и любой дру­гой пишущий мыслитель, кажется, удерживается на самой вер­шине духа времени.²³⁵

Вилбер и не претендует на роль оригинального мыслителя. Задачей, которую он выборочно поставил для себя, как он гово­рит, является собрать «ориентирующие обобщения»: то есть, вобрать все, что он считает «лучшим» из где-либо присутствую­щего в чем-либо и организовать в один философский синтез. В его работе можно заметить подтверждение тому, о чем два де­сятка лет назад писал отец Серафим:

«Характерной особенностью современных течений мысли является «универсализм» – попытка включить в синтез все воззрения, обладающие «частичной истиной»: масонство, экуменизм, гегельянство, бахай, унитаризм, един­ство всех религий. Это и есть именно то, чем является «эволюционная» философия – «универсальная» теория для объяснения всего и оправдания всего того, как оно есть – универсальное спасение, космический взгляд на все, вступающее во вселенскую гармонию вещей, являю­щихся такими, какие они и есть».

Вилбер, собирая все вместе в своем синтезе всевозможного (одно из его популярнейших названий – Краткая история все­го), собрание «традиций мудрости» (т.е., традиционных рели­гий и философий, объединяя и Восток и Запад) из западных философов, а также и из современных психологов и ученых; в то же время по пятам следует за современной популярной куль­турой и модными течениями для того, чтобы, как он говорит, «схватить Zeitgeist».²³⁶ Среди своих коллег и читателей он уважа­ем за очевидные способности к интегрированию буквально тысяч интеллектуальных источников одновременно. Для многих, сия­ние его блестящей ауры усиливается фактом (о котором он упоминает) достижения высших уровней тибетской буддистс­кой медитации и опытом слияния с Трансличностным Абсо­лютом, который он называет (намеренно используя обобщаю­щий термин) «Дух».

Хотя и Вилбер цитирует Тейяра де Шардена, пользуясь не­которыми его терминами, отдавая дань ему как его почитатель, его нельзя, в строгом смысле, назвать последователем Тейяра. В работах Тейяра представлен только небольшой срез из тысяч источников, которые Вилбер интегрировал в свою систему. Од­нако чрезвычайно важно, что Вилбер в передаче сущности со­временной истории выразил интегральное видение духа време­ни; и это, во всех его главных составляющих, типично Тейярово!

В качестве каркаса синтеза универсальной мудрости Вилбер принимает идею эволюции, в объеме которой, как он выража­ется, находится «Великое Гнездо Бытия». Он справедливо заме­чает: «Если и есть идея, которая господствует над современным и постсовременным разумом в целом, этой идеей и является эволюция». Как и Тейяра, его очень интересуют науки. Проведя исследования в биохимии, заканчивая образование, его интере­сы в философии духовности заставили его направить свою энергию в иное русло. Также как и Тейяр он нацелен своими работами помочь соединить науку с религией, и недавно он написал книгу на тему этого союза: Брак смысла и души: объеди­нение науки и религии (1998).²³⁷ Он с готовностью соглашается с новейшими теориями, с помощью которых научный материа­лизм совершает попытки объяснения вселенной без Бога – начиная от Большого Взрыва пятнадцать миллиардов лет назад, до эволюции человека «от простых неодушевленных и безжиз­ненных атомов» – а затем принимается за реанимацию этих теорий с помощью духовности.

Вилбер относит свою философию к «эволюционному панентеизму». По его интерпретации, эволюции предшествовала «ин­волюция»: Дух проявился во вселенной, а затем забыл, что он есть дух. Он пишет:

«Дух проявляет вселенную, «выбрасываясь наружу» или «опорожняясь» для созидания души, которая конденси­руется в разум, который в свою очередь конденсируется в тело, которое далее конденсируется в материю, являясь плотнейшей из всех субстанций. Каждый из этих уров­ней все же является уровнем Духа, но каждый является пониженной или «на шаг сниженной» версией Духа. По окончании этого процесса инволюции все эти более вы­сокие измерения свертываются в качестве потенциала в более низкие порядки материальности. Как только мате­риальный мир врывается в свое существование (скажем, посредством Большого Взрыва), следует обратный про­цесс – или эволюция – продвигаясь от материи к живо­му телу, к символическому разуму, к просвещенной душе, чтобы излить Дух. В подобном развитии или эволюцион­ном развертывании, каждый последующий уровень не отказывается или отрицается от предшествующего уров­ня, но, скорее, включает или заключает его в себя таким же образом, как атомы включаются в молекулы, которые зак­лючены в клетках, которые в свою очередь включены в организмы. Каждый уровень представляет собой целое, что также является частью еще большего целого... Иначе говоря, каждое эволюционное развертывание превосходит, но и включает в себя предшествующее (предшествующие), причем Дух превосходит и включает в себя абсолютно все».

Вилбер говорит, что духовный взгляд на эволюцию должен сменить материалистический, и замечает, что научный материа­лизм теперь, как бы это иронично ни звучало, мостит дорогу для «эволюции за пределами рациональности». Вслед за холодя­щим душу обратным порядком, как это предсказывал отец Се­рафим, Вилбер говорит, что рационализм-материализм (кото­рый он называет ментальностью «двухмерного пространства») есть никак не меньше, чем шаг в эволюционном развитии чело­века: шаг, уводящий прочь от старых религиозных концепций, позволяющий подойти вплотную к более высокому понятию Божественного. Таким образом, по мнению Вилбера, материа­лизм представляет собой положительную функцию, несмотря на то, что он должен умереть для того, чтобы дать дорогу новому религиозному сознанию.

Наблюдая за расширяющейся трещиной в неодарвинистс­ком комплексе, которая дала о себе знать со времени смерти Тейяра, Вилбер справедливо отмечает, что дарвиновская теория «эволюции посредством естественного отбора... совсем не в со­стоянии объяснить макроэволюции!» Он пишет:

«Стандартное, гладкое, неодарвиновское объяснение естественной селекции – это абсолютно никого больше не убеждает.²³⁸ Ясно, что частично эволюция действует по схеме дарвиновского естественного отбора, но этот про­цесс просто отбирает те преобразования, которые уже были приведены в действие механизмом, который абсо­лютно никому не понятен».

Он продолжает указывать на то, что случайные мутации «не в состоянии даже дать объяснения на начальной стадии» производства крыла или глаза, и что «вообще нет свидетельств о переходных формах». Но в ином месте, сохраняя верность идее эволюционного процесса как такового, Вилбер говорит: «Ор­тодоксальная научная теория эволюции выглядит верной на уровне того, что происходит в эволюции, но она в корне упро­щенна и/или противоречива на уровне как (и почему)». Как панентеист он видит дух, который проявляется как космос (т.е. который и является космосом), как движущая сила, стоящая за эволюцией и как сама эволюция.

«Дух является... и полностью представлен на каждой и любой стадии самого эволюционного процесса: Дух пред­ставляет собой процесс собственной самореализации и развертывания; его бытие есть его собственное становле­ние; его Цель есть его Путь».

В ногу с текущим развитием, Вилбер вселяет этот безличный «Дух» в «модель прерванного равновесия» эволюции, которая была сконструирована эволюционистами-материалистами Сти­веном Джей Гульдом и Найлсом Элдреджом для того, чтобы отчитаться за недостаточность переходных форм в находках ископаемых. По мнению Вилбера, дух являет себя в новых фор­мах, которые появляются к жизни не постепенно (как в стан­дартном неодарвинизме), но «огромными скачками, валовым способом». Он относит это к «появляющийся эволюции» и даже к «созидательному появлению». В паре с Тейяром, он говорит о созидании новых организмов не посредством всемогущего твор­ческого деяния необыкновенного Бога, но как о трудоемком процессе:

«Эволюция – это не статистическая случайность – это приложение усилий в направлении к Духу, движимая не удачливой случайностью, как бы не оказывалось удоб­ным это понятие для тех, кто отказывает реальности в возможности любого более высокого уровня, чем неоду­шевленная материя, но самим Духом».

Во вступлении к учению индуистского эволюциониста Сри Ауробиндо Вилбер пишет:

«Как видел это Ауробиндо – может быть яснее, чем кто-либо до или после него – научные свидетельства об эволюции, полагающиеся ни на что более существенное, чем на комочки грязи, активную материю и избитые си­стемы (напр., теории хаоса, далекие от равновесия рассе­янные структуры, автопойсис и др.) не в состоянии даже положить начало объяснению необыкновенного ряда трансформаций, которые породили жизнь из материи и разум – из жизненных форм, а ведь этому суждено таким же образом породить более высокий разум: и надразум, и сверхразум: один Дух может быть причиной того изум­ления, которое является славой эволюции».

Вилбер признает тот факт, что почти все досовременные культуры рассматривали историю мира не с точки зрения эволюционного развертывания от более низкого, но, скорее, как деволюцию из более высшего состояния. «Но, – как он пишет, –

некогда в современную эпоху – почти невозможно указать точно, когда – идея истории как процесс деволюции (или отпадения от Бога) была постепенно заме­нена на идею эволюции истории (или восхождение к Богу). Мы видим это в ясно выраженной форме у Фрид­риха Шеллинга (1775–1854); Георг Гегель (1770–1831) выдвинул догмат, по гениальности едва с чем-либо сравнимый; Геберт Спенсер (1820–1903) возвел эво­люцию в ранг универсального закона; а его друг Чарльз Дарвин (1809 – 1882) применил его в биологии. Затем находим мы универсальный закон у Сри Ауробиндо (1872–1950), придавшего ему наибольшую точность и наибольшую глубину духовного контекста, и у Пьера Тейяра де Шардена (1881 – 1955), кто прославил его на Западе.

Неожиданно, в течение всего лишь какого-нибудь сто­летия, серьезными умами было принято явление, которое досовременными культурами, по большей части, никогда даже и не принималось во внимание, а именно – подобно всем другим живым системам – мы, люди, пребываем в процессе возрастания в направлении к нашему собственному высочайшему потенциалу, и если этот высочайший потен­циал является Богом, тогда мы возрастаем к нашему соб­ственному Божьему обитанию.

И, продолжая это необыкновенное мировоззрение, эво­люция в целом есть ничто более, как рост и развитие в направлении консумации этого потенциала, этого summum bonum, этого ens perfectimmus, этой высочайшей Поверх­ности и Цели нашей собственной глубочайшей природы. Эволюция есть просто Дух в действии, Бог в созидании, и этому созиданию суждено вынести всех нас прямо к Бо­жественному».

Подобно Тейяру, Вилбер говорит об «универсальном орга­низме... возрастающем до своего собственного высочайшего по­тенциала, а именно: непрерывном разворачивании реализации и актуализации Духа». Но, будучи трансличностным психоло­гом, он также фокусирует свое внимание на индивидуальном росте и эволюции. Так как мы, как все сущее в космосе, являемся про­явлением «Духа», поскольку мы продвигаем нашу эволюцию, мы всего лишь помним, что в конце концов, мы – сам Бог – Я ЕСМЬ, – что положило начало вселенскому движению:

«Вы суть Космос, буквально. Но вы направляетесь к по­ниманию этого окончательного факта в нарастающих проблесках бесконечности, чем вы являетесь, и вы в точ­ности осознаете, почему вы начали эту чудную, ужасную Игру Жизни. Но это абсолютно не жестокая Игра, нет, в конечном счете, потому как вы, и только вы, спровоциро­вали эту Драму... Если мы подключим все уровни нашего собственного потенциала ... не поможет ли это лучше нам напомнить Источник великой Игры Жизни, которая есть ничто иное, как наше собственное глубочайшее Я. Если Дух есть Поверхность и Цель всех этих уровней, и если мы суть Дух поистине, не поможет ли включение, совер­шаемое от всего сердца, всех этих уровней, вспомнить нам, кем и чем мы в действительности являемся?..»

Теперь в один голос с Ницше Вилбер называет наше глубо­чайшее «Я» нашим «Сверхчеловеческим Я». В осознании того, что вы суть «Бог», он говорит: «Вы пробудитесь к миру, где Космос есть ваша душа, облака – ваши легкие, капли дождя – пульс вашего сердца... Вы будете смотреть на луну как на часть вашего тела и поклонитесь солнцу как части вашего сердца, и все есть именно так».

Для того, чтобы ускорить это воспоминание, он рекомендует то, что сам называет «интегральной практикой» для всех уров­ней нашего бытия, говоря, что нам следует «сочетать и приво­дить в соответствие» физическую и духовную практику от бега трусцой до тантрической сексуальности, от диетической йоги до центрированной молитвы, от адвайта веданта до «христиан­ской бесформенной медитации».

6. Минимум требований к христианам для вступления в круг Нового Синтеза

В книге Брак смысла и души Вилбер отмечает основные главы той повестки дня, которой должен следовать мир для того, что­бы слить науку и религию воедино, а также установить «уни­версальную теологию», которая сможет охватить все религии без утраты своих внешних отличий. Он обращается к учрежде­ниям основного направления науки, уверяя, что для интеграции с религией, современная наука должна отвергнуться от своей приверженности к бескомпромиссному материализму. Науке «ничего не остается, как раздвинуть горизонты своего узкого эмпиризма (полагающегося только лишь на сенсорный опыт) до открытого эмпиризма (прямой опыт в целом)»; то есть, она должна включить в свой арсенал и психо-духовный опыт.

Вилбер затем обращается к религии с тем, что ей следует делать для того, чтобы влиться в широчайшие параметры новой религиозно-научной парадигмы. Прежде всего, он говорит: «Ре­лигиям по всему миру следует заключить свои мифические веро­вания в закрытые категории» и он приводит в качестве приме­ров Моисея, проводящего еврейский народ чрез раздвинувшиеся воды Красного моря, Христа, родившегося от Девы, и сотворе­ние мира, свершившееся за шесть дней. Он допускает возможность того, что адепты какой-либо религии могут хранить верность любым мифическим верованиям, каким только желают, «до тех пор, пока они не требуют от какой-либо научной дисциплины в любой ее форме, либо же от какой-либо религии признания их истинности»:

«Это не означает, что мы утратим все религиозные от­личия и местный колорит и впадем в униформистскую мешанину гомогенизированной духовности Новой Эры... Большинство религий будут продолжать предлагать та­инства, утешения и мифические действа (и другие транслятивные умиротворенческие функции в горизонтальной плоскости) в дополнение к истинно трансформативной практике созерцательности в вертикальном направлении. Ни одно из вышеупомянутого не нужно драматически изменять ради какой бы то ни было религии, хотя для всего будет установлен более широкий контекст, не тре­бующий более, чтобы нечто мифическое являлось бы един­ственным в мире».

Вторую перемену, которую выделяет Вилбер, должна произ­вести религия касательно своего отношения к эволюции. «И религия должна будет произвести соответствующие изменения в своих отношениях к эволюции в целом»; и он продолжает, что «любая религия, пытающаяся отвергнуть эволюцию, замы­кает свою собственную судьбу в современном мире». Используя свои методы убеждения, он разъясняет:

«В определенной мере религии ограничиваются свои­ми мифическими верованиями и фиксируются на оси своей эзотерической сердцевины ... согласие с эволюци­онной перспективой, действительно, представляет собой современное упорядочение. Фактически Ауробиндо уже настроил веданту (и заодно все остальную индийскую философию) на эволюционный лад. Авраам Исаак Кук также уже отметил, что «теория эволюции лучше любой другой теории согласуется с тайной Каббалы». Великим Идеалистам уже удалось прочистить дорогу для эволю­ционной духовности. И не сам ли римский понтифик наконец-то постановил, что «эволюция есть нечто боль­шее, чем просто гипотеза»?»

Немного позднее Вилбер отмечает все же те значительное исключение из своего условия, что религии могут сохранять свои «мифические верования» и одновременно принимать уча­стие в новом синтезе:

«До тех пор, пока религия остается под своим обетом верности мифическому Едему в любом из возможных смыслов, она будет испытывать непреодолимые трудно­сти, принимая участие в интеграции современной науки и философии».

Он оканчивает похвалой в адрес Тейяра де Шардена за его содействие христианам в преодолении этого непреодолимого препятствия:

«Его [Тейяра] понятие о точке Омега (сознании Хри­ста) как притягательной силе для настоящей эволюции – понятие, заимствованное у Шеллинга и Гегеля – осво­бодило многих христиан от невероятного мифического верования в буквальное существование Едемского сада и излечило от смертоносной прикованности (романтичес­кая идея желания себе смерти) к праху давно минувшего».

7. «Бог» Нового Синтеза

Применяя свое учение об эволюции сознания в сфере поли­тики, Вилбер пишет:

«Духовное или трансрациональное сознание является транслиберальным сознанием, а не либеральным сознанием. Оно не есть нечто реакционное и регрессивное, но эволюционное и прогрессивное явление («прогрессивное» является одним из широко распространенных синони­мов «либерального»).

Таким образом, подлинный духовный опыт (или ду­ховное Просвещение), как он проявляется на политичес­кой арене, уже не является подготовительным мифичес­ким верованием ... но, скорее, трансрациональным сознанием, которое, выстраиваясь на завоеваниях рацио­нальности и политического либерализма, раздвигает эти сво­боды от сферы политической до сфер духовных... Резуль­татом является, как мы могли бы назвать, либеральный Дух, либеральный Бог, либеральное Божество».

Вторя Тейяру, Вилбер называет подобный либеральный дух «Мировой Душой»²³⁹ и изъясняет в терминах хилиазма явление для всего человечества, в результате объединения науки и ду­ховности, нового Бога:

«Итак, мы стоим сейчас на рациональной почве, рас­положившись у края трансрациональной перцепции, scientia visionis, то есть, являя то здесь, то там, но все с боль­шей и большей отчетливостью, самым всевозможным людям в самых всевозможных местах, мощные отблески подлинного Низведения всепроникающей Мировой Души».

Все это, говорит Вилбер, явление «мироцентричного» осоз­нания, основанного на «вселенском плюрализме»:

«И мы наблюдаем знамения этого нового, интеграль­ного понимания, пронизывающего психологию, филосо­фию, бизнес, экономику...»

По окончании этого процесса наступит то, что Вилбер, заим­ствуя терминологию у Тейяра и иных авторов, называет «кентавровая эволюционная эпоха», «интеграция ноосферы и био­сферы, супранациональная организация планетарного сознания».

Безусловно, «либеральный Бог» возникающего глобального религиозного сознания как раз и является своего рода «смут­ной идеей», которую отец Серафим определяет как подвержен­ную демоническим влияниям. В подобном контексте смутного религиозного чувства, который характеризует новое религиоз­ное сознание, этот «Бог» может казаться неким Создателем раз­нообразия. Богословская оценка, однако, ясно выявляет такую концепцию божества как возрождение языческих идей, совер­шенно чуждых истинному Всесоздателю, о Котором говорит Священное Писание, святые Отцы и Православное Христиан­ство.

Кен Вилбер, собственно, сам подтверждает, что его идея «со­зидательного появления», с помощью которой он пытается скре­стить духовность с современной эволюционной концепцией «прерванной» эволюции, проистекает из глубин древней язы­ческой философии. Наиболее разработанное ее выражение было в неоплатонизме, который являлся последним основным вызо­вом языческой философии Христианскому богословию на заре Православной Христианской цивилизации в четвертом столе­тии по Р.Х.²⁴⁰ С тех пор, в одной либо другой форме, она обна­руживает себя по существу в каждой черточке лжемистицизма (теософия, каббала и т.д.) Возможно, что это высочайшая кон­струкция человеческой метафизики, которая только возможна, падшего разума, отрекшегося от смирения и восприемничества традициям богословия Божественного откровения.

В соответствии с языческими философскими понятиями, бо­жество не творит ex nihilo в классическом христианском смысле, но, скорее, порождает посредством дисперсии или эманации самого себя в творении. Формы и живые существа появляются внезапно, но эти «порождения» проистекают из обезличенного божества, в отличие от творений Божиих, Личности Того, Кто по сущности «иной», чем Его творения.

В опровержение языческих взглядов православный богослов Владимир Лосский проливает свет на истинное значение хри­стианского догмата творения в соответствии со Священным Писанием и святоотеческими воззрениями:

«Но творение «из ничего» означает как раз акт, произ­водящий нечто вне Бога, сотворение сюжета абсолютно нового, не обоснованного ни Божественной природой, ни какой-либо материей, ни возможностью какого-либо бытия вне Бога. Можно сказать, что актом творения «из ничего» Бог предоставляет возможность появиться чему-то вне Его Самого, что Он ставит само это «вне», само это «небытие» рядом со своей полнотой. Бог «дает место» абсолютно новому сюжету, бесконечно отдаленному от Него не «местом, но природою», как говорит преподоб­ный Иоанн Дамаскин.²⁴¹

Творение не есть саморазвертывание, бесконечное са­мораспространение Божества, непосредственное действие энергий, производящих существа в силу какой-то необ­ходимости Божественной природы. «Само собой разли­вающееся благо» неоплатоников не есть Бог апостола Павла, «Нарицающу не сущая яко сущая»» (Рим 4)

В идее неоплатонизма в силу того, что Абсолютная Существо есть нечто предельно безличное, следовательно Оно не имеет личной воли. Поэтому творение не может быть актом свобод­ной воли, а, скорее, естественное самораспространение, которое осуществляется по некой необходимости Божественной При­роды. Иначе говоря, в самой природе Божества заложено само­распространение в область видимых форм; здесь не подразуме­вается никакого «выбора».

С другой стороны, в христианском откровении в силу того, что Бог является Личностью, Он творит по свободному акту Своей воли. Владимир Лосский пишет:

«Творение есть акт воли, а не акт природы... Ибо ника­кая необходимость не понуждала Бога творить. Действи­тельно, в Божественной природе нет ничего, что являлось бы необходимой причиной создания тварного. Тварного могло бы и не быть. Бог также мог бы и не творить. Тво­рение есть свободный акт Его желания, и это – един­ственное обоснование тварного...

Творение как свободный акт воли, а не природное из­лияние, подобное излучению Божественных энергий, есть свойство личного Бога, Бога-Троицы, обладающей общей волей».

По православному христианскому богомыслию, Бог творит исходя не из необходимости, но из любви. Он любит нас, Своих тварных существ, которые по своему существу отдельны от Него, и Он желает, чтобы мы встретили Его лично по любви, так что­бы мы могли обрести свое участие в Нем по Его благодати. Владимир Лосский пишет, что, по христианскому богомыслию, «тварная вселенная уже не представляется нам блед­ным и слабым откликом Богу, как в образе мыслей Пла­тона и платоников; она предстоит перед нами как бытие совершенно новое, как творение, только что вышедшее из рук Бога, Который «увидел, что это хорошо» (см.: Быт. 1, 8), как тварный мир, Богу желанный и ставший радостью Его Премудрости; «он – гармоническое расположение», «дивно составленная песнь в похвалу всемогущей Силе», по выражению святого Григория Нисского».

Таким образом, безличный Бог языческих (и неоязыческих) концепций оказывается в огромной степени «слабее» Бога пра­вославных христиан. Он не в состоянии по волеизлиянию тво­рить ex nihilo в истинном смысле, но только лишь исходя из необходимости изливать формы из своей собственной природы.

В то же время в подобном взгляде на «Бога» и «творение» ничего не является новым; мы уже наблюдали, как он переро­дился в новую эволюционную конструкцию в современную эпоху в трудах таких мыслителей, как Тейяр и Вилбер. По мыс­ли последнего, древнеязыческое учение о ряде самораспростра­нения Божественной Природы сейчас «секуляризировалось» по­средством современной теории эволюции.

Языческая идея «созидательного появления» оказывается спо­собной заполнить все вопиющие прорехи в современных кон­курирующих между собой моделях натуралистической эволю­ции. Интегрируясь с моделью «прерванного равновесия» в проектах эволюционистов атеистов-агностиков Стивена Джей Гульда и Найлса Элдреджа, она выносит на поверхность некий смутный «Дух» для объяснения как недостаточности данных о переходных формах, так и недостаточности одного лишь чисто натуралистического механизма эволюции. Стоит только эволю­ционисту признать смутную концепцию божества, как идеи, которые синтезировал Вилбер приобретают абсолютный смысл, прекрасно вписываясь в эволюционные рамки миллиардов лет истории земли. Согласно такому взгляду, Бог «проявляется» в мире за миллиарды лет в последовательно все более высоких формах. Все еще происходит процесс эволюции – как утверждает Вилбер при каждом удобном случае, – но он теперь на не­сколько порядков отдален от старой натуралистической пара­дигмы.

Небезынтересно будет отметить, что Стивен Джей Гульд – марксист, который сам отзывался о связи между своим «пре­рванным равновесием» в теории эволюционных скачков и мар­ксистской идеей социальной эволюции путем сменяющих друг друга резких изменениях (революций). Эта связь еще раз про­ливает свет на предсказание отца Серафима о том, что духов­ность будет дополнять коммунизм в формировании религии будущего.

Рассматривая «Бога» нового религиозно-научного синтеза, нам следует здесь отозваться о кажущемся противоречии в пред­сказании отца Серафима. В одном месте отец Серафим говорит, что новый «Бог» будет проявлением деизма, масонства и Про­свещения, в другом же говорит, что Тейяр является предше­ственником Новой Религии – а Тейяр, как мы показали, был панентеистом.

Однако, при внимательном исследовании, отличие между де­измом и панентеизмом кроется лишь только в концептуальной степени понимания предмета рассмотрения. В ходе курса лек­ций по выживанию отец Серафим указывал, что «в религиоз­ном смысле деизм был, пожалуй, наиболее типичным движени­ем» эпохи Просвещения, но, в то же время, философами деизма того времени Бог замещался «Природой», которая являлась их центральной концепцией, а некоторыми из них Бог назывался «душой мира». Отец Серафим описывал идеал Просвещения следующим образом: «Природа господствует над всем сущим, тайны природы открываются, Бог все еще на Своем небе, хотя практически пассивен, а научное знание прогрессирует по все­му миру». Мыслители Просвещения полностью находились в традиции современной науки, которая возникла в эпоху Воз­рождения из своего рода «природного мистицизма» – и даже, как в случае Джордано Бруно (1548–1600), как плод союза науки и тотального пантеизма.

В своей книге Как делается американский ум Дж.Х. Рандалл, мл. пишет, что в эпоху Просвещения идеал Природного состав­лял то, «что сами люди и желали реализовать; и он легко пере­ходил в область Божественного. Природа являлась Божьей мо­делью для человека; о, нет, лицом самого Бога». Таким вот образом деизм Просвещения переходил не в чистый пантеизм, но в сво­его рода деизм-панентеизм. Мыслители Просвещения оставля­ли своего безличного деистического Бога «на Своем небе, практи­чески пассивным», а их религиозный порыв устремлялся к «лицу» Божиему, которое отождествлялось с безличной Природой.

Если Тейяр де Шарден действительно является пророком будущего слияния науки и религии, тогда большей частью тако­го смешения будет являться не чистый пантеизм, но, скорее, де­изм-панентеизм. Не будем забывать, что отец Серафим назвал знаменитого ученого-эволюциониста Феодосия Добжанского «деистом», ознакомившись с «богословским» утверждением Доб­жанского – а Добжанский был горячий поклонник панентеиста Тейяра де Шардена.

Как далеко по шкале от деизма до чистого пантеизма про­двинется дальнейшее слияние науки и религии, имеет вторич­ное значение. Главным здесь оказывается тот факт, что в отли­чие от сегодняшнего научного материализма, у будущего религиозно-научного синтеза будет свой «Бог», который не будет Богом, о Котором Тейяр пренебрежительно отозвался как о «Боге-Отце минувших двух тысячелетий». Этот «Бог» не будет личностью, но туманносмытым божеством.

То же самое можно сказать о «Христе» Новой Религии. Уже можно наблюдать в главенствующем культурном направлении согласование усилий в создании новой версии Христа как не угрожающего больше ни дальнейшему падению человеческой природы, ни диаволу – следовательно, для того, чтобы Он боль­ше не являлся Спасителем.

Если, согласно неоязыческому взгляду, как мы сами, так и Христос (вместе со всем существующим) ничто иное, как рас­пространение Божественной Природы, тогда Христос сводится до значения руководства по использованию gnosis того, чем мы уже являемся. Эта идея, несомненно, в точности и является той идеей, продвигаемой в настоящее время под видом аутентично­го, эзотерического учения Христа. В действительности же по­добное является ничем иным, как возрождением древней ереси гностицизма, основывавшейся на языческой философии, кото­рая была справедливо анафематствована ранними Отцами Церкви.

Кен Вилбер говорит о «заново открытых» учениях в текстах гностиков:

«Как со всей очевидностью проступает в этих текстах, что основной религиозной активностью Иисуса было воплощение не в качестве единственного исторического Сына Божия (чудовищное понятие), но в качестве истин­ного Духовного Лидера, ведущего всех к усыновлению и удочерению Богом... Илейн Пагелс указывает на три су­щественные линии, пронизывающие эзотерическое по­слание Христа, как оно открывается в Евангелиях Гнос­тиков: 1) «Самопознание есть познание Бога; [высшее] я и божественное тождественны». 2) «"Живой Иисус» этих текстов говорит об иллюзии и просвещении, а не о грехе и покаянии». 3) «Иисус представлен не как Гос­подь, но как духовный лидер». Давайте просто отметим, что все это в точности отвечает принципам религии Дармакая».

Вот ясный пример денатурации Христианства, о котором речь шла ранее. Христос представлен смутным образом окончатель­ного Блага, вера в Него как в единородного Сына Божия отвер­гается как чудовищное понятие, и предлагается идея о том, что мы и сами можем быть, как Он. Это краеугольный камень «ре­лигии будущего», ибо на основании этого антихрист будет фак­тически убежден в том, что он является еще одним воплощен­ным Сыном Божиим.

Внешним образом двойник Христа будет выглядеть как не­кий спаситель, разрешая человека от экономических и поли­тических пут и предлагая ему насытить свой духовный голод, испив из, по выражению отца Серафима, «плавящего котла» науки и мировых религий. На более глубоком уровне, однако, «истинный спаситель» будет рассматриваться как сама эволю­ция, начиная свое движение от естественно-природного раз­вития этого мира до самого Царства Божия. Последний вели­чайший лжец, который в конце концов будет претендовать на роль Христа, будет пониматься как еще один величайший про­дукт эволюции.

8. Философия антихриста

Согласно отцу Серафиму, «Новая религия» и «Новое хрис­тианство», предвозвещенные Тейяром де Шарденом, будут ос­нованы на «демоническом посвящении, доселе ограничивающимся языческим миром». В своей книге Православие и религия будущего он описывает некоторые из «религиозных экспериментов» – начиная от встреч с НЛО до «харизматических» явлений и до мудреных медитационных практик – которые уже подготав­ливали христианские народы для этого посвящения, прививая им пассивность и открытость для новых духовных опытов.

Очевидно, что не каждый, кто испытает на себе «демоничес­кое посвящение» Новой религии, сознательным образом смо­жет охватить в то же время полный спектр философии, стоящей за ней. Хотя, как отмечал отец Серафим, существует такая философия, ключ к которой находится в эволюционизме, осо­бенно в Тейяровом эволюционизме. Мы уже показали, что по­добная философия является языческой по природе. Но, если она действительно является философией антихриста, как указывал отец Серафим, она должна быть также и диавольской по при­роде. Подобный вывод рождается в результате следующих размышлений:

1. Идея, что человек может стать Богом, независимо от того, в какие замысловатые современные маски она может наряжаться (будет ли это «ультра-гоминизация», как у Тейяра, либо «при­поминание», как у Вилбера), является выражением исконного искушения человечества сатаной: «вядше бо Богъ, яко в оньже аще день снесте от­ него, от­верзут­ся очи ваши, и будете яяко бози» (Быт. 3, 5). Это то же искушение, которым обольстившись, сатана, возжелав стать равным Богу, низвергнулся с небес.

Эта является первой причиной, почему отец Серафим назвал эволюционизм ключом к философии последнего величайшего обмана. В своей «одухотворенной» форме он является основа­нием, исходя из которого человек становится сверхчеловеком и реализует свою божественность. Это философское проявление первого диавольского подступления к человеку.

По трезвому неизменному уровню православной христиан­ской духовной жизни, всегда существует различие между тва­рью и ее Творцом. Святые могут в полной мере исполниться Божиими Несозданными Энергиями (благодатью) так, что о них говорят, как о обоженных, но они остаются тварью по сво­ей природе.

2. Тот факт, что эволюционизм есть в точности Истина на­оборот, является другим указанием на то, что он имеет отноше­ние к темным силам. Отец Серафим однажды сказал: «Сама природа последнего великого мирового властелина должна быть антихристианской, а «анти» означает не только лишь «против», но также и «имитацию чего-либо, вместо чего-либо». Он, каза­лось бы, займет место Христа, но на самом деле будет Его про­тивоположностью. Он будет имитировать Истину, но она пред­станет в образе перевернутом, как в бездне.

Демонический принцип обратного порядка виден в ритуа­лах, совершаемых сатанистами, в которых они пытаются нару­шить естество, действуя прямо противоположно естественному порядку: хождение задом наперед, написание в обратном по­рядке, чтение молитвы Господней наоборот и т.д. Эволюцио­низм есть философское выражение этой попытки передразни­вать Бога Истиной наоборот. У Кена Вилбера одна из книг названа Вверх из Едема, что является хорошим примером принципа обратного порядка, так как мы знаем, что человече­ство в действительности спустилось вниз из Едема и может быть вновь поднято вверх только Иисусом Христом.

Здесь стоит отметить, что не только традиционное Христи­анство, но и все традиционные культуры рассматривают чело­вечество падшим с высот более высокого положения «золотого века»; и только современное эволюционное мировоззрение видит все в обратном порядке. Это происходит потому, что, бу­дучи связанными с древностью, эти культуры сохраняли память о том, что было утрачено, они понимали процесс деградации, который происходил. Эволюционизм – продукт современного человека, который настолько утратил понятие о естественном порядке, что теперь может искренне верить в его прямо обрат­ную версию.

3. Панентеизм – представление о космосе как о Боге – при­вязывает человека к земле и препятствует его движению по направлению к Богу Вышних, «Богу-Отцу минувших двух ты­сячелетий». Здесь необходимо помнить, что сатана был низвержен с небес и пределом его стала земля и «поднебесье» (ноос­фера Тейяра). Так что он испытывает яростную зависть к человеческой возможности быть воскрешенным для небесной жизни, и использует любые средства приковать его ум к подне­бесной области. В панентеизме он использует возможность за­ставить человека поклоняться и служить «твари паче Творца» (Рим. 1, 25). Божество опускается до уровня психического и даже физического, превращаясь в психо-физического Творца. Как мы убедились, это вовсе не истинный Творец, так как вселенная «творит» саму себя, или точнее эволюционируется в процессе естественно-природного разворачивания. «Бог» поэтому стано­вится подвержен изменениям: понятие, совершенно неприем­лемое для православного богословия.

Отметим также, что в послании к Римлянам св. ап. Павел не говорит о язычниках как поклоняющихся твари, не зная Твор­ца; он говорит о них как о поклоняющихся твари вместо Твор­ца. Это относится не к чистому пантеизму, но к панентеизму. Панентеизм, как мы знаем, признает ту «часть» божества, нахо­дящуюся вне пределов космоса, но такая «часть» отдалена и не вмешивается в жизнь космоса (как в деизме). В смысле религи­озного чувства, эта «часть», которая есть космос, становится доминирующим божеством. Это ясно видно в природном мис­тицизме Тейяра де Шардена.

Так как сатана назван «князем мира сего» (можно сказать, «князь этого космоса»),²⁴² то становится очевидным, почему ему так выгодно следить за тем, чтобы религиозные устремления человека главным образом не выходили за пределы этого кос­моса.

4. Идея безличного-трансличностного бога, говорил отец Се­рафим, происходит от «людей, не желающих встречи с Богом лично, потому что Бог определенно накладывает на нас обяза­тельства». Как мы видели, безличный бог не имеет свободы или воли, но подчиняется необходимости по мере того, как он «про­является» в мире форм, реализуя «потенциал» своего собствен­ного существования. Ясно, что такой бог не может быть Судьей человеку.

В стремлении лишить Бога Личности – и, следовательно, Его свободы и воли – человек предпринимает попытку избежать Божиего Суда. В итоге, однако, Бог есть Судия; и, отказываясь от Него как от Судии, человек тем самым отказывается от Него как от Того единственного, Кто может отпускать грехи. Безличнос­тная концепция божества, поэтому, может рассматриваться толь­ко как интеллектуальная конструкция, за умствованиями кото­рой человек тщетно пытается скрыться от живого Бога, так же, как Адам пытался скрыться между деревьями райского сада, а затем пытался отказаться от личной ответственности за свои действия. Без признания Личности Божией и покаяния человек не получит от Него спасения – а это именно то, что и нужно диаволу.

9. Дух, скрывающийся за этой философией

Пожалуй, достаточно вышеприведенных наблюдений для того, чтобы указать на диавольскую сущность разума, который скры­вается за проявляющимся духом времени. Однако, может быть, полезно будет представить некоторые внешние подтверждения результатов встреч с этим разумом из бесед, записанных на маг­нитофонную ленту.

В 1976 году римский католический автор отец Малахия Мар­тин выпустил книгу «Заложник дьявола», содержащую изучения случаев одержимости и сеансов экзорцизма пяти современных американцев. Отец Малахия тщательно исследовал предмет, про­ведя опрос участников и предоставляя стенографический маг­нитофонный отчет сеансов экзорцизма. Хотя эта книга имеет отношение к экзорцизму, проведенному не православным свя­щенством и, следовательно, как показывает описание, обнажает проблематичность, как он должен проводиться, в ней все же предлагаются ценные наблюдения о глубине тех идей, которые демоны используют на современных людях для того, чтобы зак­лючить их под свое влияние.

В одной из глав автор излагает историю, происходившую с римским католическим священником, который стал одержим бесами в результате своей глубокой увлеченности эволюцион­ным мистицизмом Тейяра, с которым он познакомился на за­нятиях по антропологии в семинарии. Находясь в состоянии частичной одержимости, священник получал информацию че­рез, что он позднее назвал, «пульт управления». Он проповедо­вал эволюционные идеи Тейяра и отступал от слов священно­действий, изменяя их на кощунственные, на молитву сатане и тейяровское поклонение эволюции и «Духу Земли». Когда явился другой священник для того, чтобы изгнать из него беса, он про­изнес снова через «пульт управления»: «Эволюция делает Иисуса возможным. И только эволюция способна на это».

В конце концов, оставляя католическую церковь, одержи­мый священник (теперь называя себя Джонатан) создал свою церковь, где он мог теперь свободнее проповедовать слова, ко­торые принимал от «пульта управления»:

«Он мог проповедовать на тему Отсутствующего Зве­на, например, или представлять картину неандертальско­го человека, или полную картину эволюции из неживой материи как славного начала всего. Будущее представля­лось ему в еще более триумфальном виде. Сейчас в процессе эволюции рождается новое существо, заявлял он своим прихожанам; и оно будет жить в новом вре­мени. «Новое Существо» и «Новое Время» стали его лозунгами.

Его смысл был прост... Везде в мире нас окружают при­родные тайны, природные святыни, природная святость, природное бессмертие, природное божество, природная благодать и наполняющая все природная красота. Более того, несмотря на глубокое различие, которое традицион­ная религия проводит между человеком и природой это­го мира, мир и все человечество составляют одно целое в неком природномистическом союзе. Мы рождаемся из этого союза, и со смертью возвращаемся в него. Джонатан называл этот природный союз «Авва Отче».

В результате Джонатан провел роковой синтез эволю­ционных догматов Тейяра и идей Тейяра о Иисусе. И все это пронизано глубоким гуманизмом и осведомленным взглядом о скучающей индифферентности, охватывающих в наше время традиционных христиан.

На его взгляд, «религиозная» вера снова становится доступной. На одном полюсе легко принимается совре­менная всепроникающая идея, что человек эволюциони­ровал из неживой материи. На другом – нет необходимо­сти стремиться к вере в невообразимое «воскресение» тела. Вместо этого – возврат туда, «откуда мы пришли», как говаривал Джонатан: движение назад к единству при­роды и вселенной.

Все это сопровождалось умелым использованием пол­ного набора формул и понятий о «спасении», «божествен­ной любви», «надежде», «благе», «зле», «честности» – все выражения и идеи, уже сами по себе так утешительны и хорошо знакомы его прихожанам. Но все эти понятия понимались в совершенно отличном от традиционного смысла: без сверхъестественного Бога, без Богочеловека Иисуса и без сверхъестественного положения, имеющего отношение к личной ответственности за «жизнь за гробом"». В один момент Джонатан получил команду от «пульта уп­равления» удалиться в лес, где он должен подвергнуться полно­му демонскому посвящению, и его одержимость должна была перейти в стадию завершения. «Я приближался к самой артерии мирового сердца, – сообщил он отцу Малахии в одной из сво­их бесед, – там, где Иисус, Точка Омега, эволюционировал и эволюционировал и был уже на пороге появления». «Ему казалось, – писал отец Малахия, что –

только этот мир прощал и очищал», что единственно он «соединял стихии». Он находился под впечатлением, что сейчас наконец-то он «прорвался», и это открове­ние всех откровений было даровано ему: настоящая ис­тина, настоящий бог, настоящий Иисус, настоящая свя­тость, настоящая таинство, настоящее бытие, и новое время, в котором все новое неизбежно возьмет над всем верх.

Обычное время, солнце и ветер, река и ее берега утра­тили для него свое значение... Камни стали живыми, его братья и сестры, его тысячелетние родственники следили за его хиротонией с таким почтением, которое только было для них возможно. И вода вокруг него подмигивала ему тысячами блестящих глаз, переливаясь звуками своей младенческой радости миллионов лет бытия, усвоенными в водовороте космических атомов, до того еще как мир и человек могли их услышать. Непреодолимое влечение экстаза охватило его».

Опасность состояния Джонатана стало ясным для всех, когда он, проводя венчание на берегу океана, по наущению сил тьмы начал топить невесту – попытка, которая, к счастью не удалась. В один момент во время последующего сеанса экзорцизма де­мон, вселившийся в него, начал выкрикивать пеоны Тейяра мировому единству:

«Два-три миллиарда лет назад, Земля. Каждый из нас – 50 триллионов клеток... 200 миллионов тон людской пло­ти, женщин и детей. Два триллиона тон животных... Итак, Иисус может появиться. О, прелестная Омега! Хвалите Бога этого мира, с которым мы все, все 200 миллионов тон, едины».²⁴³

В последнем рассматриваемом случае отец Малахия расска­зывает об одержимости известного парапсихолога и адепта ме­дитации в Ваджраяна Карла В. Во время сеанса экзорцизма свя­щенник, проводивший его, заставил вселившегося демона признаться, как он был вселен. Признания демона, записанные на магнитофонную ленту, особо показательны. В один из мо­ментов он говорит:

«Как только дух смешивается с душой, мы можем по­зволить любому видеть, слышать, осязать, пробовать на вкус, знать, желать невозможное. Он был наш. Он – наш. Он – принадлежит царству».

Особый интерес представляет диалог, происходивший впос­ледствии между священником и злым духом. Читая его, следует вспомнить наше предыдущее обсуждение панентеизма и кон­цепции биологической эволюции, проявляющейся через созна­ние «Души Мира». Здесь же сам падший дух позволяет нам заглянуть в суть как религии, так и науки будущего: «Куда ты вел Карла?»

«К познанию вселенной». – Слова произносились сквозь стиснутые зубы Карла. «Какому познанию?»

Сначала на это не следует никакого ответа. Затем мед­ленно и недовольно произносятся следующие слова. «Познанию того, что люди всего лишь часть вселенной».

«Что ты вообще имеешь в виду под «частью»?»

«Они – части более великого физического существа».

«Какого существа?»

«Вселенной».

«Вселенной материи?»

«Да».

«И физических сил?»

»Да».

«И это было творцом человечества?» «Да».

«Личный Творец?»

«Нет».

«Физический творец?»

»Да, также».

«Психофизический творец?»

«Да. Именно так».

«Зачем ты повел Карла туда?»

«Потому что он повел бы других».

«Зачем нужно вести туда других?»

«Потому что тогда они принадлежат царству».

«Почему они принадлежат царству?»

«Почему, Отец? Почему?.. ПОЧЕМУ? Потому что мы ненавидим Его. Мы ненавидим. Ненавидим. Ненавидим. Мы ненавидим окропленных Его Кровью. Мы ненавидим и презираем тех, кто следует за Ним. Мы хотим отвести всех от Него, и мы хотим, чтобы все были в царстве, где Он не может приблизиться к ним. Где они не могут идти с Ним...»

Теперь нам ничего не остается, как только спросить: «Полу­чил ли главный «пророк» Новой религии современного Запада Тейяр де Шарден свои идеи посредством прямого контакта со злобными силами, как и те люди, о которых рассказано выше?»

Мы уже видели, как Тейяру стала доступна «сознательная оболочка», окружающая землю, что является областью поднебе­сья, а согласно православному аскетическому богословию, она и есть обиталище демонов. Но более откровенные высказывания обнаруживаются в одном из ранних сочинений Тейяра под заг­лавием «Духовная сила материи» (датированное 8 августом 1919 года), которое оказывается драматизированным повествовани­ем о мистических опытах, через которые он в ту пору проходил. Тейяр пополнил одну из своих последних книг Суть дела (его «Исповеди») этой работой, чтобы «выразить более полно, чем я мог бы это сделать сегодня, бурные эмоции, которые я испы­тывал в то время благодаря моим контактам с Материей».

Повествование начинается так:

«Человек шагал по пустыне, в сопровождении попут­чика, когда Нечто устремилось вниз на него... Затем обжи­гающее дыхание воздуха пронеслось возле его лба, про­билось сквозь его опущенные ресницы и проникло в его душу. Человек почувствовал, что он больше не является самим собой; неотразимый восторг завладел им, словно сама живительная сила всего живого, вливаясь в одно и то же мгновение внутрь слишком узких пределов его сердца, мощно преобразовывала ослабевшие фибры его существа...

В то же время мука некого сверхчеловеческой опасно­сти угнетала его, смутное чувство, что сила, проникшая в него, была двухголосой, мутной, смешанной сущностью зла и добра...

«Ты звал меня: вот, я» [говорит «Нечто"]. «Утомив­шись от абстракций, истощений, многословия обществен­ной жизни, ты хотел столкнуть себя с полной и неприру­ченной Реальностью... Я ожидал тебя здесь для того, чтобы освятиться. И теперь я утверждаюсь в тебе для жизни, либо для смерти... Тот, кто однажды видел меня, никогда не сможет забыть меня: должен либо проклять себя вместе со мной, либо вместе спастись».

[Провидец отвечает:] «О, ты, божественный и всесиль­ный, как твое имя? Говори».

Процитировав этот эпизод в своей книге о Тейяре, доктор Вольфганг Смит замечает: «В самом деле странно, что Тейяр обращается к духу, называя его «божественным», который свя­тым не является, и подвержен проклятию... Такие вот «знаме­ния» оставил за собой мистик Тейяр де Шарден – скудные, как природа пустыни, пожалуй, но не маловажные».

10. Воздействие эволюционной философии на христиан

Размышляя над тем, как наше когда-то христианское обще­ство продолжает становиться еще более открытым, допуская такие дьявольские опыты, отец Серафим ставит вопрос:

«Что привело человечество – и, конечно же, христианс­кие страны – к такому отчаянному положению. Безусловно, не открытое поклонение диаволу, что всегда является уде­лом ограниченного количества людей; скорее, нечто намно­го более изощренное, то, о чем боятся и подумать сознатель­ные православные христиане: потеря благодати Божией, что следует за потерей вкуса истинного Христианства».

Для тех, кто в наши постхристианские времена все еще не забыл вкуса истинного Христианства, поразительно, как про­свещенные христиане – не говоря уже о православных христи­анах – могли вобрать в себя диавольские эволюционные взгля­ды Тейяра де Шардена и его последователей. Как показал отец Серафим, однако, именно такое и произошло, даже среди Пра­вославия. Официальные православные журналы занимаются вос­хвалением и рекламированием работ Тейяра, а широко извест­ные православные богословы заходят так далеко, что называют Тейяра причастным к «глубокой интуиции Православных От­цов Церкви». Последователя Тейяра Феодосия Добжанского, чей эволюционный деизм точно совпадает с описанием отцом Се­рафимом «религии будущего», пригласили провести защиту богословской диссертации перед участниками конференции, на которой собрались все наиболее значительные православные «богословы» в Америке, после чего ему была присуждена почет­ная степень доктора богословия американской православной семинарии! Стало ясно, что «лжеправославие будущего», назван­ное так отцом Серафимом, уже восторжествовало.

Римско-католическая церковь в Америке оказалась еще в худшем положении. Доктор Вольфганг Смит, традиционный римско-католический ученый и философ, отметил:

«Что касается католической церкви на большей части Европы и Америки на сегодняшний день, то не было бы слишком большим преувеличением заключить, что тей­ярдизм действительно стал ведущим направлением».

Протестантские церкви, по большей части, видимо, избежали прямого воздействия тейярдизма, хотя и там дух времени философии Тейяра проник сквозь церковные стены. В Правосла­вии и религии будущего отец Серафим указывает на то, как хариз­матические церкви восприняли в качестве своего пророка анти­православного мыслителя Николая Бердяева, хилиастическое видение «Третьего Века Святого Духа» основывается на смутном, хилиастическом стремлении того же направления, что и «Точка Омега» Тейяра. Далее, сам практический опыт, пробужденный харизматическим движением, охваченный смутной, безличной силой, которая названа «Святым Духом», открывает доступ к посвящению, которое будет характеризовать религию будущего. «Тейярдизм, – замечает отец Серафим в одной из своих заме­ток, – очень удачно согласуется с явлением «харизматичности«».

Еще раз нам следует отметить, что лжехристианство (и лже­православие) будущего не обязательно будет открытым тейярдизмом. Как пишет отец Серафим:

«Не всякий, кто верит в какую-либо форму эволюции, может принять псевдомистицизм Тейяра де Шардена; но этот богохульный «мистицизм» есть всего лишь прямое логическое следствие взглядов, полное значение которых полностью не реализовано теми, кто согласен с эволюци­ей в «какой-либо форме»».

Тейяр придал только красноречивое выражение духу, кото­рый искусно трудится в этом мире, подрывая истинное Хрис­тианство, выстраивает умелую его подделку. Как Кен Вилбер, так и другие мыслители, полностью усвоившие себе дух времени, Тейяр показал нам подлинный дух своей эволюции. Тот же дух в од­ной либо другой степени подрывает христианскую веру, в зави­симости от того, насколько христиане сдают свои позиции. Ка­питуляция даже в относительно малой степени может иметь серьезные последствия для веры.

В своих заметках отец Серафим обобщил воздействие атри­бутов эволюционной философии – особенно эволюционный временной масштаб, – произведенных на чистоту христианс­кой веры:

«Одно из главных идеологических и религиозных воздействий «эволюционной» мысли направлено на «расширение» умственного восприятия, не обязательно прямо нацеленное на открытое нападение на религиоз­ные идеи (иногда, впрочем, и именно так), для того чтобы добиться невозможности мыслить в «узко» религиозном смысле:

а) История человечества и вселенной насчитывает миллиарды, а не тысячи лет. Таким образом, расшатывает­ся «реалистичность» взгляда на Ветхий Завет, Адама, пат­риархов, рая.

б) Человеческая жизнь становится менее значимой. Рано или поздно становится невозможным продолжать выделять «узкий» взгляд на человеческую жизнь (и при­нимать решение в отношении вечности), если верить в «широкую, эволюционирующую» вселенную, особенно в связи с Христианством.

в) «Широкий» взгляд на природу вещей рано или поздно затрагивает природу человека: если все находится в процессе изменения своей природы, «эволюционирует» от одного к другому – почему же тогда не включить туда и человека?»

11. «Вбитие клина» и глубже

В современном христианском мире существует целый ряд разнообразных уровней приспособленчества к эволюционно­му мировоззрению. Отец Серафим заметил следующее о таких формах приспособленчества:

«Я думаю, необходимо с предельной ясностью указать,

что религия «компромиссов» есть самообман, и для человека се­годня в самом глубоком смысле существуют только две абсолютно непримиримые альтернативы: вера в этот мир и религия собственного «я», плод которой – смерть; и вера в Христа Сына Божия, в Котором одном есть жизнь вечная».

В этом действительно заключается решающий момент для каждого. Те, кто серьезно и искренне исповедуют свою веру в Христа Сына Божия, понимают, что никакая форма приспособ­ленчества невозможна. Они непримиримо относятся к разным альтернативам. Князь мира сего также знает это, и поэтому те, кто исповедуют Христа искренне, в первую очередь являются его мишенью. Они постоянно являются предметом насмешек, главенствующие академические учреждения их отвергают, а за­тем заносят в категорию «дурачков», потому как оказываются не с ними. Христианам следует быть готовыми к такому отно­шению; если же они не готовы к подобному, они не смогут открыто смотреть в лицо еще более жестоким нападкам и гоне­ниям, которые, по пророчествам, ожидают христиан, когда врата богоотступничества будут настежь открыты в мире.

Многие из тех, кто себя называют христианами, в действи­тельности, так глубоко погружены в «мир сей», что свое место в этом мире и в его академических учреждениях имеет для них большее значение, чем место рядом с Иисусом Христом. Правя­щая философия эволюционизма приемлема для них, потому что, в глубине сердца своего, кроме интеллектуальной веры во Христа, их вера, по определению отца Серафима, есть «вера в этот мир и религия собственного «я"». Они не любят Христа так, чтобы отважиться на брань с духом мира сего – диаволом – и поэтому мир вылепляет из них такие формы, которые же­лает. Дух мира сего устанавливает интеллектуальную моду, мода порождает их общий настрой, и они, таким образом, идут в ногу с этим миром. Не желая умереть за Христа, они, конечно же, не желают быть «дурачками», юродивыми ради Него в этом мире.

С другой стороны, есть много христиан, которые прежде все­го любят Христа, но допускают в некоторой степени эволюци­онную философию в свое христианское мировоззрение по не­знанию, потому что не ведают о ее обманном характере и недоказанных предположениях, на чем она и основывается. По наблюдению отца Серафима:

«Они не понимают философского «духа века», кото­рый породил эволюцию, и поэтому наивно соглашаются с «научным фактом» эволюции, но отвергают философию эволюции в готовом виде, как, например, у Тейяра де Шардена. Они не понимают, что и то, и другое составляют одно целое; без философии никогда не было бы самого «факта» эволюции».

Здесь как раз «вбитие клина», о котором говорит Филипп Джонсон, выполняет важную роль. Может оказаться верным для великого множества людей, что та трещина, которая образова­лась в результате «вбития клина» в материалистический дарви­низм, откроет выход в эволюционный деизм-панентеизм, но для тех, кто стремится к истинному Христу, она сыграет более положительную роль. Освобождая христиан от мнимых страхов, что эволюция является установленным научным фактом, они освобождаются для истинной христианской веры.

Большинство ученых, безусловно, будут продолжать настаи­вать, что эволюция является фактом, даже и без уверенности в ее дарвиновском механизме, но в результате того, что «вбитие клина» окажет свое действие на культуру в целом, их претензии станут видны для более широкого круга людей такими, какими они на самом деле и являются: философскими и религиозными претен­зиями. В такой ситуации уже более с выгодных позиций для христиан открывается возможность выбора своей философии. С крушением материалистического дарвинизма они имеют воз­можность понять, что их выбор основывается не на «науке», которая ничего с уверенностью не в состоянии сказать о проис­хождении мира и человека, но на том, во что они желают верить.

Для тех же, которые выбирают веру во Христа, отвергая веру в этот мир, опровержение натуралистической дарвиновской эво­люции есть только начало. (Даже Кен Вилбер преодолел этот барьер!) Истинная вера во Христа означает полный отказ от самой сущности эволюционной философии, которая сама пре­одолевает пределы дарвинизма и в действительности является «ключом к философии антихриста». Когда сама эта основопо­лагающая философия оказывается отброшенной, не только от­падает идея биологической эволюции (натуралистической ли, либо «направляемой Богом»), но также и другие логические следствия эволюционной философии, включая эволюционно-униформистский принцип в законах природы, ее временная шкала и эволюционная космогония.

На этом этапе работа, проводимая научными креациониста­ми, оказывает решающее действие. Эти ученые, как они были справедливо названы, являются «острием «клина» Филиппа Джонсона». Их «узкая» позиция на краю острия сделала их «якоже отреби миру быхом, всем попрание доселе» (1Кор. 4, 13) в гла­зах этого мира, но они претерпевают это по своей искренней­шей преданности Христу. В соответствии с основами христиан­ского богословия, их модель происхождения является единственно последовательной и разумной научной моделью. Будучи апологетами творения, они отражают наступление не только положений биологической эволюции, но и всякого рода продукции эволюционной философии в целом в области на­уки, начиная с униформистского сценария «миллиардов лет». Если бы этот сценарий отвечал истине, то даже идея Бога-Твор­ца, который на протяжении миллиардов лет «постоянно заме­нял вымирающие виды новыми видами», стала бы напоминать слабое, истощенное «трудящееся» божество «созидательного появления» Кена Вилбера. Если бы действительно существова­ли миллиарды лет животной жизни и миллионы лет «гоминидов», прежде чем появился человек, то все значение блага перво-сотворенного мира, смерти, пришедшей в мир через грех первого человека, искупление мира Христом утратило бы свою чистоту, если бы не исчезло совсем. С другой стороны, если, как о том говорит Библия и Библейские креационисты, Бог сотворил че­ловека в начале, если действительно Христос говорит истинно, что «Сотворивый искони, мужеский пол и женский сотвори я есть» (Мф. 19, 4), если вся вселенная действительно создана для человека, и человек населил ее до скончания века сего, если мы и сегодня может установить наше родословие от первых муж­чины и женщины, сотворенных самой рукой Божией при со­здании мира только лишь несколько тысяч лет назад – тогда, действительно, как близок Бог. Какое решающее значение при­обретает жизнь человеческая, каким безотлагательным стано­вится наше решение вечной участи! Какой бесценной является наша жизнь, и какую цену мы приобретаем в руках Всемогуще­го Бога, Кто привел все из небытия к бытию ради нас за Шесть Дней! Даже после того, как, отвернувшись от своего Творца, по вине человека вошла в мир смерть, вочеловечился Сам Творец и взял на Себя смертный приговор по любви к бесценному Сво­ему творению, человеку.

На основании такой бескомпромиссной христианской веры в творение и искупление святые Отцы положили начало наше­му пониманию, подняв его еще выше, проливая свет на Боже­ственное ведение (theoria), на Богооткровенную книгу Бытия. Нигде в мире не существует такого бесценного камня богослов­ской мудрости о происхождении мира и человека, которым об­ладают святые Отцы, которые сами нашли его в непогрешимом повествовании о сотворении мира, будучи просвещаемыми све­том Божественной Премудрости, которой мир сей не познал. Имея таких проводников Божественного света как святые Отцы, ни один сознательный православный христианин не будет ос­таваться в сомнении или неведении о своем происхождении, ибо святые Отцы оставили бесценнейшие богословские толко­вания – насколько человеческий ум способен их вместить – о том, как человек и весь мир пришел к бытию.

Благодаря святоотеческому богословию, мы ограждены от лживого обожествления человека и твари, которое проходит через всю языческую и неоязыческую философию. Мы ограж­дены от заблуждений, что мы можем слиться со смутным, безы­мянным Трансличностным Абсолютом и от экзальтических прыжков в природный лжемистицизм и поклонения земле; ибо нам даруется намного более славное. Творения Отцов нашей Церкви восстанавливают наш ум и сердце до знания истинной Личности Бога Живаго, Кто ближе к нам, чем наше собственное дыхание, Кто по Своему свободному изволению, а не по необ­ходимости, пожелал нашего бытия, сотворив нас из ничего, Кто по Своей природе и сущности «иной», чем Его творение, и Кто есть Вседержитель Своего творения в каждый момент бытия через Свое Всемогущество посредством Своей Несозданной благодати (энергиям), проникающей через все сущее, не смеши­ваясь ни с чем. Хотя мы знаем, что мы не являемся ни Богом, ни частью Его, но познаем, что наш живой Бог призывает нас к сокровенному общению с Ним через участие в жизни Его бла­годати, что мы призваны стать его чадами не по природе и рождению (Один Христос только Сын Божий), но по благодати и восприемству. Мы призываемы не к лжеименной славе, кото­рой сатана добивался, за что и был низвергнут в ад, но к истин­ной власти «чадом Божиим быти» (Ин. 1, 12), к воскресению вечного блаженства.

Благодаря святым Отцам, мы познаем полноту величия чело­века, каким он был первоначально сотворен: то, что Священное Писание называет «образом Божиим» в человеке. Истинный Бог христиан так неизмеримо глубок в Своей силе и величии, что даже Его образ в человеке – хотя и будучи абсолютным ничто в сравнении с Божественной природой – все-таки более велик, чем жалкий «Бог» теистической эволюции или «созида­тельного появления».

В заключении, в Священном Писании освещенном для нас святыми Отцами, мы видим творение в новом свете, как оно есть в действительности. Мы видим молодость земли, только что сотворенной для человека, хотя и уже подверженной тле­нию из-за греха человека. Даже посреди разложения и истления мы можем через свет христианского созерцания различать очер­тания того первосотворенного мира и познавать то, какое пред­назначение ему уготовлялось, и мы можем видеть бесчисленное количество созданий, как они были призваны к бытию волей Божией, как вся тварь «стенает» в ожидании своего искупления и обновления, когда мир будет создан заново, когда сама приро­да материи будет изменена, и когда силой Христова Воскресе­ния, мы также восстанем в воскрешенной плоти.

12.Сегодняшнее состояние Православия

Таково святоотеческое ведение Божественной книги Бытия и творения. Таким ясным оказывается свидетельство святых От­цов, что становится прискорбно на душе от того, что вплоть до сегодняшнего дня официальные представители Правосла­вия в Америке продолжают выпускать статьи, выражающие со­гласие своих взглядов с эволюцией «в какой-либо форме». Их согласие и жажда переложить повествование книги Бытия о творении и Едеме в иносказание само по себе показательно для понимания того, что они больше чем желают жить по минимуму требований для себя, чему, по Кену Вилберу, и дол­жны будут следовать христиане для того, чтобы участвовать в грядущей интеграции науки и религии. Но истинные, спасаю­щиеся православные христиане, глядя на план Вилбера, как в зеркальном отражении могут увидеть, чего в точности им необходимо избегать для того, чтобы не оказаться в под­чинении философии грядущего антихриста. Если, как заверяет нас отец Серафим, эволюционизм – это ключ к философии антихриста, тогда православное святоотеческое ведение книги Бытия, творения и первозданного человека предоставляет нам ключ к выходу, позволяющему остаться за пределом этой диавольской философии, пребывая в любви к истинному Христианству.

Благочестивые православные христиане, особенно в тради­ционно православных землях, всегда хранили веру в учение о творении по Священному Писанию и святоотеческому насле­дию – или, по самой меньшей мере, всегда хотели верить, но были оставлены без апологетического оружия посреди совре­менной эволюционной бойни. Теперь же, наконец-то, им пре­доставляется такое вооружение. Недавняя (1999 г.) публикация в Москве отца Даниила Сысоева «Летопись» начала является очень положительным знаком для будущего. Опубликованная по бла­гословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II – главы самой многочисленной в мире, многомил­лионной паствы Православной Церкви – эта книга представ­ляет прямое и честное святоотеческое учение о книге Бытия. Автор приходит к тем же выводам, что и отец Серафим, в отно­шении Шести Дней, рая, возраста земли, всемирном потопе и т.д., просто потому, что Православное Предание совершенно ясно отражает истинные воззрения по этим вопросам. Только те, чьей тайной целью является внести примеси чуждой, враж­дебной философии к чистоте Православного учения, приходят к иным выводам.

Как и отец Серафим, отец Даниил приводит длинные цита­ты из Писания и святых Отцов, и в тех местах, где Писание и святоотеческое учение расходится с современными эволюционными-униформистскими предпосылками, он находит подспорье в свидетельствах, собранных научными креационис­тами, в первую очередь у доктора Генри Морриса.²⁴⁴

Книги, подобные этой, выходящие в православных странах,²⁴⁵ содействуют православным христианам окончательно разорвать связь не только с дарвиновской эволюцией, но и с самим кор­нем эволюционной философии со всеми своими разрушитель­ными ответвлениями. По Божией благодати «лжехристианство (и лжеправославие) будущего» не будет всемирным. Несмотря ни на что, до скончания века останутся последователи Бога Отца двух тысячелетий, минувшего, настоящего и грядущего. Поддель­ная истина прейдет, но Истина Христа, как Он заповедал нам, не прейдет.

В алтаре своего монастыря отец Серафим плакал перед Свя­тым Престолом. На вопрос своего собрата, отца Германа, что случилось, отец Серафим отвечал: «Истина умаляется». Отец Герман, сопереживая его молитве и плачу, понял: Истина, кото­рую когда-то отец Серафим так отчаянно искал и наконец об­рел, не была абстрактной идеей, но являлась Личностью – Сы­ном Человеческим Иисусом Христом. То, о чем плакал отец Серафим, было фактом – вера в эту Истину умаляется, а ее непримиримая альтернатива – вера в этот мир и религия сво­его «я» нарастает.

Сам Христос вопросил: «Сын Человеческий пришед убо обрящен ли си веру на земли?» (Лк. 18, 8) Слуга Его, отец Се­рафим провел свою жизнь, защищая Истину, чтобы оставалась вера во Христа, чтобы были верные Его последователи, которые не станут жертвой интеллектуальной моды, которой дух мира сего отравляет повсюду воздух.

Дорожка становится чрезвычайно узкой, намного уже, чем это осознает большинство христиан. Отец Серафим сохранил для нашего наследия основание веры во Христа – Православ­ное учение о сотворении мира и первозданного человека – чтобы, по крайней мере, сами избранные не были бы рельщены.

В виду всего того, что было сказано, можно заключить, что споры о сотворении мира и эволюции можно понимать как настоящую духовную борьбу. Теперь, когда вопрос эволюции приобрел такие явные, отчетливые формы, вопрос выбора, ле­жащий перед человечеством, становится еще более ясным по мере того, как приближается кончина века.

Жатва, о которой говорил Христос, уже началась. Вместе с отцом Серафимом и святыми Отцами перед ним в свой назна­ченный час мы можем быть убраны в житницу Небесным Жне­цом, Иисусом Христом, в Котором единственном есть вечная блаженная жизнь.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Раздел заметок отца Сера­фима состоит из записей, которые были сделаны в течение нескольких лет. Подразделы с 1 по 13 были написаны в 1974 году; остальные же не возможно точно датировать. Названия подраз­делам с 3 по 9 даны отцом Серафимом; остальные названия были дополнены редактором.

1. Нетленность первосотворенного мира

Тщетны попытки тех, кто пытается утверждать, что святые Отцы были «наивны в отношении науки», просто «не имели представления» об эволюции (словно бы Дух Святой удержи­вал эти знания от Богодухновенных Отцов и от отображения их в Священном Писании, а открыл их исключительно пред­ставителям Просвещения восемнадцатого века и их потомкам!). Напротив, они в совершенстве знали, о чем говорится в книге Бытия. Поэтому и мы знаем, что до грехопадения Адама, при­мерно 7 500 лет назад, ни одна тварь не испытывала тления [раз­ложения]; хотя все свидетельства в пользу «эволюции» заклю­чаются как раз в наличии данных о тлении, которое, предположительно, происходило еще до начала «эволюции че­ловека»! Нужны ли нам сомнения относительно того, где исти­на, а где ложь? Если наука утверждает, что Рождество Христа выходит за рамки законов природы, как эти законы известны науке на сегодняшний день, наша Православная вера от этого утверждения абсолютно не колеблется; подобным же образом, если наука утверждает, что нетление твари в начальный период существования мира «невозможно» по законам природы, на­сколько они считаются известными – мы, тем не менее, верим в нетление, как верит в него Церковь и святые Отцы.

И существует определенная причина тому, почему наука не в состоянии понять этой тайны, которая изложена великим От­цом Церкви преп. Симеоном Новым Богословом в слове 38: «Слова и определения Божий делаются законом есте­ства. Почему и определение Божее, изреченное Им вслед­ствие преслушания первого Адама, т.е. определение ему смерти и тления, стало законом естества, вечным и неиз­менным. Почему, для отменения такого определения, распялся и умер Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, принесший Себя в жертву искупления человека от смер­ти, жертву страшную и безмерно великую».

Это говорит о следующем: закон природы до преслушания Адама отличен от действующего ныне закона природы, и поэтому совершенно неизвестен науке ... Несомненно, что наука не в со­стоянии, исходя из наблюдения о творении, которое ныне по­всюду является тленным и смертным, сделать и малейшее умо­заключение о творении, не подпадающего под действие этих законов. Что же было прежде преслушания Адама и что лежит за пределами скончания этого тленного мира (когда творение не будет разрушено, но полностью обновлено) – выходит за пределы сферы науки и находится в ведении только Право­славного богословия в соответствии с тем, как Бог открывает это познание человечеству .

По данному поводу искренне верующий православный, ока­завшийся в недоумении, потому как с самого детства его учили об «эволюции», будучи не в состоянии разуверится в ней немед­ленно, задаст вопрос: Неужели все же невозможно «истолковать» нетленность Адама и первосотворенного мира так, чтобы не слишком уж выходить за рамки методов современных идей? На что мы ответим: Если вы желаете «истолковать» состояние тво­рения до того, как мир стал тленным и падшим, как он нам и известен – тогда вы должны таким же образом «истолковать» состояние творения, последующего за кончиной этого падшего мира, будущее небесное блаженство, ибо есть соответствие меж­ду двумя этими состояниями, отличающимися только тем, как указывает преп. Симеон в длинной цитате, приведенной ранее, что будущее состояние мира будет полностью духовным, соответ­ствующим «духовному телу» человека, который и будет в нем пребывать, и более не будет для него возможности утратить свою нетленность. Верят ли православные христиане, что они действи­тельно будут бессмертны и нетленны в будущей жизни – если только Бог впишет нас в Свою книгу жизни вместе со святыми – или это только метафорическое и аллегорическое представ­ление? Если же мы верим и думаем, как верят и думают святые Отцы, тогда наша будущая нетленность будет реальностью, как было и с творением, и с Адамом до его преслушания.

Тщетным будет наше представление о себе самих как более «умудренных опытом», чем святые Отцы, сделавшихся мудрыми благодаря «просвещению» и наукам, что нам теперь лучше из­вестно, чем им, как читать и толковать Боговдохновенные Пи­сания (по слову свят. Василия Великого, «ставить себя премуд­рее словес Духа»). Преимущество современного знания перед знанием святых Отцов обнаруживается единственно в одном отношении, которое относится к самому дну иерархии знания: в количестве научных фактов, которые сейчас стали доступны нам (но далеко не все, что именуется «научным фактом» в дей­ствительности таковым является); в любом другом отношении наше знание уступает знанию святых Отцов. Они намного луч­ше современных ученых и философов знали о месте научного знания в иерархии знания в целом; и они ясно понимали, что подлинное толкование книги Бытия принадлежит богословию, а не науке, и ее задача совсем не облегчается знанием современ­ных научных фактов, но, скорее, зависит от восхождения по пути духовной жизни и Богопознания. Это и является причи­ной, почему полный догмат творения представлен наиболее ясно и точно в творениях такого Отца, как преп. Симеон Новый Богослов, который достиг высот духовной жизни. Представле­ние о том, что мы в наше время, «просвещенные» наукой, можем понять книгу Бытия лучше, чем святые Отцы, само собой яви­лось в результате эволюционной философии, которую буквально каждый исповедует совершенно бессознательно ...

Поэтому все построение эволюционных идей и философии в отношении предполагаемого тления творения до Адама пони­мается как тщательно разработанный миф, подобный тем, в кото­рых древние люди повествовали о своих «богах», и которые так ясно опровергались Богоносными Отцами первых веков Хрис­тианства . Если мир признается нетленным до преслушания Адама, исчезает необходимость в эволюционистах, говорящих о «мил­лионах лет»: нет ни ископаемых, ни вымерших видов, ни «выжи­вания наиболее приспособившихся» [до грехопадения человека].

2. Наука и вопрос нетления

Наука молчит перед свидетельством очевидных чудес нетле­ния в Новом Завете: безболезненное рождение без мужа Пресвя­той Богородицы (см. богородичны в одной из Песней Канона Бо­гоявления); также Христово Воскресение. Затем нетление святых мощей, а также чудеса Христа и святых. Высший закон предваряет здесь миропорядок падшего творения – также и творение до гре­хопадения непознаваемо, потому как преобладает иной закон.²⁴⁶

3. Эволюция и «космическая религия»

1. Одна из главных идеологических и религиозных функ­ций «эволюционной» мысли – это «раздвинуть» горизонты мировоззрения, не обязательно открыто нападая на религиоз­ные идеи (но иногда также и именно так), для того чтобы сделать невозможным мышление в «узком» религиозном смысле:

а) История человечества и вселенной насчитывает милли­арды, а не тысячи лет. Таким образом расшатывается «реалис­тичность» взгляда на Ветхий Завет, Адама, патриархов, рай.

б) Человеческая жизнь становится менее значимой. Рано или поздно становится невозможным продолжать выделять «узкий» взгляд на человеческую жизнь (и принимать решение в отношении вечности), если верить в «широкую, эво­люционирующую» вселенную, особенно в связи с Христиан­ством.

в) «Широкий» взгляд на природу вещей рано или поздно затрагивает природу человека: если все находится в процессе изменения своей природы, «эволюционирует» от одного к дру­гому – почему же тогда не включить туда и человека? Все эво­люционисты мыслят подобным образом, и христиане, отвер­гая это, но в то же время соглашаясь с остальными положениями эволюционной теории, оказываются в глупом положении, являясь частью «фундаменталистами», а частью «эволюционистами».

2. Эволюция является «тоталитарным» образом мышления, представляя собой попытку предоставить религиозно-философское воззрение на жизнь в целом. Как заверяет Тейяр де Шарден (одобрительно цитируемый Феодосием Добжанским): «Является ли эволюция теорией, системой или ги­потезой? Она есть нечто более – всеобщий постулат, которо­му все теории, все гипотезы, все системы обязаны своим началом, и которому они должны поклоняться и соответство­вать, тогда только они будут мыслимыми и истинными. Эво­люция есть свет, освещающий все факты, траектория, которой должен следовать ход мысли. Вот, что такое эволюция». (Забо­та, весна, 1973).

Эволюция не является частично верной или ложной. Ее воз­никновение связано с потребностью быть принятой в качестве всецелой мировой философии жизни. Научная гипотеза здесь совершенно вторична.

3. Характерной особенностью современного течения мысли является «универсализм» – попытка провести синтез, который будет включать все «частично верные» воззрения: масонство, экуменизм, гегельянство, бахай, унитаризм, единство всех религий. Вот что из себя представляет «эволюционная» философия – «универсальная» теория для объяснения всего существующего и оправдания всего, каким бы оно не являлось – универсальное спасение, космический взгляд на все, включающееся во вселен­скую гармонию всего как оно есть.

4. Как следствие из этого, открывается гармония между эво­люцией (и другими идеалистическими идеями) и «мистически­ми» авторами прошлого, особо проводится попытка продемон­стрировать согласие тейярдизма с Православной «мистической» традицией, цитируя при этом преп. Симеона Нового Богослова, преп. Исаака Сирина и т.д. Те, кто не поднимается до мистичес­ких, универсалистских высот, отвергаются и объявляются «за­конниками», «моралистами», узкомыслящими и т.д. Но таким образом разрушается целостность православной традиции: одна часть поворачивается против другой, чтобы приспособить Пра­вославие для согласия с современными универсалистскими иде­ями.

Здесь в очень большой степени проявляется согласие с гордостью «современных» идей: мы мудрее, чем древние; только наиболее возвышенная мысль прошлого может сравнить­ся с нашей мыслью. Но здесь и открывается прямая противоположность святым Отцам, которые предупреждают нас не возноситься слишком высоко, не осознавая своей тон­кой, скрытой гордости и страстности. Особо стоит выделить то, что мы живем в наименее благоприятное время для того, чтобы распространять и популяризировать «мистическую» мысль и ее авторов, втаскивая их на рынок идей. Намного лучше было бы смиренно почитать этих возвышенных авто­ров, а не предполагать, что можно понять их. Для нашего состояния наиболее полезны творения святителя Феофана Затворника.

4. «Мистицизм» Тейяра де Шардена

Можно симпатизировать намерению Тейяра де Шардена признать как науку, так и христианство, которые в его время говорили на двух совершенно разных языках. Верно, что все истинное в науке не противоречит Православной истине, и рев­ностный христианин может быть истинным ученым. Но лож­ные теории, чьи-либо ошибочные фантазии и мнения не мо­гут служить основанием для истинного мировоззрения, независимо от того, являются ли они научными или религи­озными. Тейяр де Шарден разрешал двупланность науки и хри­стианства, набрасывая тень туманного «мистицизма» между ними; таким образом, не являясь верным ни истинной науке, ни истинной религии, взамен основал новое собственное лже­учение – оно оказалось очень привлекательным, так как на­ходится в одном ключе с «мистическими» и «универсалистс­кими» течениями нашего времени. Но для серьезной мысли, для истины его учение представляет собой еще одно серьез­ное заблуждение нашего времени и очень удачную платфор­му для грядущего объединяющего мировоззрения последнего поколения человеческого рода. Он является предшественником антихриста.

5. Эволюция как прямая противоположность Христианству

Вся «эволюционная философия», которая охватывает людей сегодня, ведет их к вере, часто неосознанной, ко взгляду на тво­рение и жизнь, прямо противоположному тому, чему учит Хри­стианство: простое порождает сложное, дикость «эволюциони­рует» в цивилизацию, несовершенное восходит до совершенного, «прогресс» и т.д. По православным взглядам, совершенное пада­ет до уровня несовершенного (райское состояние до состояния падшего мира; и даже в историческом смысле святые Отцы от­мечают падение человечества в целом вплоть до самого пришествия Христа – ср. преп. Симеон Новый Богослов и свят. Григорий Нисский), и человек в последние времена будет значительно ниже духовно, чем во время ранней Церкви (ср. пророчества преп. Нила Мироточивого и свят. Нифонта еп. Кипрского );²⁴⁷ нетление и бессмертие предшествуют тлению и смерти. Совершенство и бессмертие грядущего века (небесно­го) не являются результатом развития или «эволюции» мира настоящего (как выразился бы Тейяр де Шарден; действитель­но, хилиазм – почти неизбежное следствие эволюции), но ко­ренное обновление.

Всей целью «эволюционной философии» будет бросить тень недоверия на христианские воззрения, берущие свое начало в Боге, Который совершает все, что Он желает, и предоставить вместо них нечто более «доступное разуму» падшего человека – рационализм, гуманизм. Поэтому идея эволюции находилась в постепенном развитии в недрах современной агностической, атеистической и деистической философии до того, как было найдено какое-либо «научное» доказательство. Перспектива Православного Христианства (рай, скоротечность этого мира и т.д.) представляет собой новое воззрение в целом для тех, кого одурманила философия совре­менного «просвещения», основным продуктом которой явля­ется эволюция.

6. Почему православным христианам не следует проявлять равнодушия к эволюции

Некоторые говорят, что православным христианам не следу­ет обращать внимания на «эволюцию», что она является «нау­кой» и ничего общего с богословием не имеет. Если эволюция преподается в школе, то наше отношение, мол, должно быть равнодушным: Бог мог сотворить человека так, как Он желал, наше предание не говорит нам как и не предоставляет нам ни­какого учения, противоположного эволюции.

Это ложный аргумент, и вот почему:

1. Св. ап. Петр говорит: «Готови же присно ко ответу всякому вопрошающему вы словесе о вашем уповании» (1Петра 3, 15). Вопрос эволюции затрагивает Христианскую веру, особенно в отношении учения о творении и природе человека. Даже если враги Христианства до наивности смешны в своих аргументах, наша совесть требует, чтобы мы дали им подобающий ответ, как и для них самих (ибо и они живые души, чьи заблуждения уводят их от Бога), так и ради простодушных, которых уводят от Бога даже с помощью наивных аргументов. Советский космо­навт, который «искал Бога» в космосе и думал, что, не найдя, опровергнул Его существование – на это у нас есть ясный от­вет: христианское учение о месте Божием, находится ли Он «в небе» или нет, а этот атеистический аргумент (который некото­рыми простодушными воспринимается всерьез) легко опро­вергаем истинным догматом о том, что есть Бог, Который по слову преп. Иоанна Дамаскина,

«безначален, бесконечен, как вечен, так и постоянен, не-сотворен, непреложен, неизменяем, прост, несложен, бесте­лесен, невидим, неосязаем, неописуем, беспределен, недосту­пен для ума, необъятен, непостижим, благ, праведен, Творец всех тварей, всемогущ, Вседержитель, все надзирающий, Промыслитель обо всем, имеющий власть [над всем], Судия».

2. Многие православные христиане не просто «равнодушны» к эволюции; они открыто принимают это учение, не осознавая, что принимают латино-схоластический догмат о творении и первозданном человеке, который совершенно противоположен православному христианскому догмату, как он был ясно изло­жен в учении святых Отцов высочайшей духовной жизни.

3. В целом вопрос «эволюции» и «творения», после столь многих тщетных аргументов, вынесенных на суд обеими сто­ронами в прошлом столетии, так запутан, что даже многие весь­ма осведомленные православные христиане не имеют цельно­го воззрения на существо всего предмета; и очень немногие знакомы со святоотеческим учением в отношении толкования книги Бытия, тем более что немного святоотеческих работ о книге Бытия можно найти на английском или других запад­ных языках.

7. Палеонтология и «православная башня из черного дерева»

Палеонтология – это наука неточная, наука, в значитель­ной степени ориентированная на изучение внешних форм. И эволюция не есть следствие открытий палеонтологии – она является философией, с которой соглашаются многие палеон­тологи.

Палеонтология и богословие – это не две совершенно неза­висимые сферы – это современная рационалистическая идея. Существуют различные уровни, которые пересекаются опреде­ленным образом. И их основополагающая философия [т.е., пра­вославного богословия и эволюционной палеонтологии] ради­кально отличается друг от друга: человек, падший с ангельского состояния, в отличие от человека, поднимающегося от состояния дикости. Невозможно серьезно придерживаться обеих идей.

Идея о том, что палеонтология может верить, во что пожела­ет, а Православное Христианство при этом не затрагивается – это менталитет страуса, зарывающего свою голову в песок, что превращает Православие в сказку или просто удаляет от реальной жизни. Напротив, Православие часто тесно связано с ежеднев­ными проблемами; а отсутствие православной философии, кото­рая способна применять Богооткровения в жизни, означает, что мы не пригодны для обыкновенной жизни. Это православие баш­ни из черного дерева, а не реальное Православие.

Мы должны быть точны в отношении понятия «наука». Мно­гие полагают, что «наука» знает, о чем она говорит. Но не сущест­вует единой «науки» – есть различные «науки», каждая из кото­рых находится на очень различном уровне достоверности и точности. Палеонтология – одна из наименее точных наук, нуж­дающаяся во множестве догадок для заполнения пробелов как во времени, так и самом знании.²⁴⁸ Все науки, связанные с «доказа­тельством» в пользу эволюции, грешат большой неточностью – древнейшая история, палеонтология, геология. Чем больше более точных наук используется для предоставления данных для «дока­зательства» эволюции – эмбриология, генетика и т.д. – тем боль­ше открывается данных, свидетельствующих против эволюции.²⁴⁹

8. Качественное отличие человека от животных

Согласно представлениям эволюционизма Адам был рож­ден в результате плотской связи гоминидов. Это и есть «сын Божий»?!

Для согласования эволюции и православного учения необ­ходимо признать, что либо:

1) Отличие человека от животного скорее количественное, чем качественное: одна последняя небольшая мутация произ­вела человека. Это никак не совместимо с богословием, учение которого говорит о том, что образ Божий качественно отлича­ется от животного уровня – ни одно животное не может быть названо «близким человеку».

Либо: 2) Адам по своему рождению был животным, и стал человеком только в результате чудесного Божиего «вдуновения». Это никак не совместимо с наукой, которая стремится к объяснению всего с помощью естественно-природных законов и отвергает объяснения на основе чуда.

9. Римская католическая идея о состоянии Адама (по отцу Михаилу Помазанскому)

По воззрениям римского католичества результатом грехопа­дения явилась утрата человеком сверхъестественного состояния, которое было ему дано по Божией благодати (в отличие от утраты своего естественного состояния, о чем учит православное богословие), и после этого человек пребывает в своих «есте­ственных» условиях. Его природа не претерпевает насильствен­ного изменения, в ней произошли изменения только в отноше­нии порядка ее устроения – плоть преобладает над духом.

(Несколько иными оказываются заблуждения протестантов: по взглядам Лютера и Кальвина человеческая природа полнос­тью растлена грехопадением и не в состоянии помочь себе самой.)

Августин, опровергая пелагианство, дошел до противополож­ного заблуждения, утверждая, что по грехопадении человеческая свобода в своей наклонности к благу была совершенно уничто­жена; благодать Божия является для него всем (ср. с учением протестантизма).

Таким образом, католицизм недооценивает природу челове­ка до грехопадения и его природу по грехопадении (в отличие от учения преп. Иоанна Кассиана Римлянина). То же заблужде­ние появляется и в учении Варлаама, который недооценивает состояние Божественного познания, доступного человеку в его жизни, что противоречит учению свят. Григория Паламы.

Величие человека и его происхождения и назначения по­нимается латинством неверно – они значительно принижают его, очевидно из-за того, что для всего применяют мерки мира сего. Такое богословие является произведением человеческой мудрости, а не Божественного откровения и Божественного познания.

10. Значение ископаемых находок

Эволюционисты (к примеру, Добжанский) говорят, что если теория эволюции не верна, то Бог сыграл с человеком «злую шутку» в отношении ископаемых находок и т.д. Нет – потому что эволюционисты приписывают находкам ископаемых свои собственные религиозные и философские верования. Но, дей­ствительно, если эволюция является верной теорией, тогда Бог «сыграл злую шутку» с авторами книг Священного Писания и со святыми Отцами, которые толковали их!

11. «Комплекс неполноценности» у христиан

Престиж науки породил у христиан «комплекс неполноцен­ности». Наука производит «результаты», в результате чего никто не будет отрицать достоверного знания; но одновременно это производит эффект суеверного трепета при произнесении сло­ва «наука» (или, скорее, слова «ученые») в отношении многих явлений при отсутствии компетентного суждения. И таким об­разом, когда наука касается явлений, упоминающихся в Писа­нии, например, верующие люди слишком торопятся отступить и защищают свои истинные сокровища, называя их «метафора­ми» или говоря, что их смысл не понимается ими буквально. Нигде так ясно это не проявляется, как в отношении к первым главам книги Бытия, которую подобные верующие спешат ис­толковывать применительно к самым последним «научным мнениям».

12. С какой простодушной легкостью мы отказываемся от Божиего наследия?

Зачем нам нужна наивная психология незаконнорожденных на Западе? – Распевая на наших богослужениях и читая в Писании, что родословие человечества начинается от Адама, кто был сын «Божий» (Лк. 3, 38), но в то же время верим, что «фактически» существовали бесчисленные эры неандертальцев, яванцев и пр. до Адама? Какими же простодушными глупца­ми мы оказываемся, не замечая того, как просто теряем дар речи перед «научной» мудростью мира сего, как наш взгляд на со­творение мира и человека совершенно теряет всякий смысл и становится всего лишь какой-то легендой – в которую верили все святые Отцы, но нам теперь виднее! Так, наука теперь учит нас «православному богословию» – а мы так ослеплены со­временными западными идеями, что послушно плетемся вслед за ними!

13. Хронология Ветхого Завета

Время, прошедшее от сотворения Адама до сего дня, не бо­лее чем около 7 500 лет, в чем святые Отцы никогда не сомне­вались. Свят. Иоанн Златоуст ясно говорит, что Христос «от­крыл для нас сегодня вход в рай, который оставался закрытым в течение примерно 5 000 лет». И преп. Исаак Сирский: До Христа «в течение пяти тысяч пятисот и нескольких лет Бог оставил Адама (т.е. человека) возделывать землю». ... Но нет даже необходимости цитировать Отцов, которые все говорят то же самое, достаточно каждому православному христианину толь­ко взглянуть в один из православных календарей, чтобы убе­диться, что сейчас «год 7482 от сотворения мира», как и гово­рит нам о том летоисчисление, переданное нам от самых ранних христианских времен. (Отцам Церкви, между прочим, было хо­рошо известно о расхождении в несколько столетий между ле­тоисчислением по греческому и еврейскому тексту Ветхого За­вета, что нисколько их не смущало; они не занимались словесными прениями из-за расхождения в несколько лет и не были обеспокоены тем, чтобы календарь был точен до «еди­ного лета»; достаточно будет понять, что речь здесь идет, вне всякого сомнения, о нескольких тысячах лет, включая, понят­ным образом, и время существования человечества, что никак не может быть истолковано как миллионы лет для всего рода человеческого).

14. Отсутствующие данные

Все попытки примирения эволюции с Христианством явля­ются искусственными:

1. Теория «День – эра» [т.е. Шесть Дней фактически являют­ся периодами, продолжительностью миллионы или миллиарды лет];²⁵⁰

2. Теория «пробела» [т.е. существовал пробел в миллиарды лет между Быт. 1, 1 и Быт. 1, 2];²⁵¹

3. Тело Адама эволюционировало, а затем была создана его душа или благодать была дарована ему.

Весь вопрос эволюции никогда даже не был сформулирован с православной точки зрения. Отсутствующие данные – это свидетельство святоотечества. Главная задача этой книги – это представить это свидетельство как дополнение к сведениям о «модели» сотворения мира.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Две части плана исследова­ний были написаны отцом Серафимом в разное время и представ­ляют собой отдельные попытки обобщить те вопросы, которые он хотел рассмотреть. Первая часть датируется сентябрем 1978 года; на второй части дата не обозначено.

1. Эволюция

I. Введение: подходы, методология.

А. Эволюция – это вопрос противоречивый, потому что:

1. Подразумевается мораль, мировоззрение и т.д. в за­висимости от одной либо другой точки зрения.

2. Сложность, присущая данному предмету, его гро­моздкость.

Б. Основная трудность:

1. В согласованности физического и лжефизического аспектов эволюционной теории.

2. Крайности:

а) Проекция физических теорий на метафизические измерения начал. Многие ученые полностью не отдают себе отчет в ограниченности науки в этой области, что не позволяет ничего определенного сказать о началах, в силу их ненаблюдаемости, неповторяемости, непредс­казуемости, но по самой своей природе принадлежат области чуда.

б) Заблуждения некоторых фундаменталистов в про­тивоположном направлении, когда навязываются свои предписания физической науке, исходя из своих инди­видуальных толкований Богооткровения.

в) Уважение к истине как в области физического (т.е., научного), так и метафизического (т.е., религиоз­ных откровений) является обязательным. Одна истина не может противоречить другой – но в результате их переплетения возникают сложности. Ни один факт, либо физический (наука), либо духовный (богословие – где имеет место истина, а не спекуляции) не может быть отвергнут.

II. Критика эволюционной теории.

A. Эволюционная теория выходит за свои собственные границы – она господствовала в научном мышлении в те­чение столетия и оказала огромное влияние на ненаучные области (мораль, образование, религия) совершенно непро­порционально своей фактической природе и достовернос­ти своего знания.

Б. Ее история – это поиск объяснения всему без Бога. Это не дискредитирует ее полностью, потому как фактичес­ки почти все наше знание искажено предвзятостью и раз­личными предпосылками; но это уже является гарантией того, что окончательный результат этого поиска будет од­носторонним и неполным. Недавняя реакция против эво­люционной теории среди многих ученых – наглядный показатель.

B. Все основные аргументы эволюционистов не являют­ся решающими; нет доказательства ни за, ни против.

Г. История восхождения и упадка эволюционной гипо­тезы (см. [Генри] Морриса и т.д.) – судебный процесс Скоупса, мода в мышлении, репутация. Многие православ­ные люди страдают от «комплекса неполноценности»; они хотят быть «современными» и боятся быть названными «фундаменталистами». Споры в Греции страдают от этого. Мы должны быть выше этого.

III. Ответ:

A. He в «Библии» – здесь нужны толкования.²⁵²

Б. Не в «науке» – здесь по самой природе отсутствуют более высокие метафизические измерения.

B. Не в «агностицизме»: наука и религия здесь непрони­цаемы друг для друга; они должны быть взаимопроницаемы.

Г. Не в «христианском эволюционизме»: ложное сочета­ние «науки» и «религии». Это означает, что христианство создает условия для возникновения эволюционизма, по­зволяя ему диктовать свои догмы (Тейяр де Шарден и т.д.)

Д. Ответ: в православном святоотеческом учении (т.е., в православных толкованиях Писания), осознавая значение науки. К этому и призывал Киреевский. Наука должна быть просвещена, и уровень ее знания должен быть поднят до веры и откровения. Но никто во всей эволюционной дискуссии не принимал во внимание Отцов Церкви, более чем только лишь символически. Чему учат Отцы?

Е. Все это не является «полным ответом»; скорее, это подход к ответам для православных христиан, пытаясь, прежде всего, определить сам вопрос – где лежат источники гармо­нии и конфликта между современной наукой и святыми Отцами?

Ж. Избегать следует: «использования текстов для доказа­тельства своей точки зрения», игнорируя контекст выска­зываний Отцов, выбирая одно и отвергая другое.

IV. Святоотеческие источники (перечислить основные) и их принципы толкования Писания («буквально», но также и «Бо­гоподобно» – ср.: свят. Иоанн Златоуст).

V. Основной вопрос:

А. Начала.

1. Наука заблуждалась, вступая в эту область – это лежит за пределами ее возможностей. Вопросы о начале жизни или вселенной могут быть только предметом самых грубых догадок, если только не подтверждаются откровением. Наука пыталась постичь их, потому что отбросила для себя возможность откровения – это было фатальной ошибкой, которая привела ко всем спорам. Если у общества отсутствует откровение или «модель» начала, с которыми согласна наука, тогда ученым следует быть намного скромнее в отношении спекуляций и не пытаться предоставлять свои теории путем безоснова­тельных проекций.

2. Вопрос о началах по своей природе относится к вопросам лжфизическим, чудесным. Если мы и мо­жем познать их, то только по откровению. Если же не в состоянии познать их, тогда не нужно идти путем дога­док.

3. Все «научные» гипотезы, касающиеся вопросов начала относятся к низкопробным попыткам имита­ции богословия – нет «Бога», только лишь «космичес­кая тапиока»; нет «творения», но «большой взрыв» вместо него – это просто смешно. Наука не осознает этой смехотворности, потому что лишена богословско­го сознания. Вопросы о начале лежат за пределами возможностей ученых – они пытаются их разрешить только из-за кризиса религиозного сознания и знания в современном мире, что привело к тому, что светская наука заняла место богословия, а человеческие догадки – откровения.

4. Как только допускается возможность чудесной природы начала, другие вопросы эволюции представ­ляются уже в ином ракурсе. Конфликт между «посте­пенной эволюцией» и «Шестью Днями творения» пред­стает в новом свете – обе версии в одинаковой степени мыслимы (ср.: Юлиан Хаксли: «Я могу мысленно пред­ставить себе творение шести дней – но нет Бога, спо­собного такое совершить!»). Тогда вопрос не заключа­ется в том, что какая-либо из версий подтверждается современными находками науки (ни одна из них не может быть подтверждена – наука не способна эта сде­лать!), но в следующем: каким образом я лучше всего могу представить себе всю картину, исходя из подлин­ных научных находок и истинного знания откровения? Б. Шесть Дней.

а). Ложные идеи в теории «День – эра»: «1000 лет ­ 1 день».²⁵³ Это слишком низкий уровень «примирения»; таким образом неразрешимой остается главная пробле­ма.

б). Святоотеческий взгляд: святые Отцы действитель­но не обсуждали этот вопрос, так как мы его рассматри­ваем сейчас, потому что эволюционной идеи не суще­ствовало в то время. Видимо, они считали за данное, что дни очень коротки – ср. учение свят. Григория Бого­слова о «первозданной земле» для Адама, преп. Ефрема Сирина и т.д.

в). Но более фундаментальным вопросом является вопрос о тленности мира Шести Дней – ср. учение преп. Симеона Нового Богослова. Самое последователь­ное толкование святых Отцов говорит о том, что мир не знал тления до грехопадения Адама. При согласии с этим большая часть эволюционной схемы доисторических периодов отбрасывается за ненужностью. Некоторые (напр., Каломирос) тщательнейшим образом оправды­вали бы эволюционную точку зрения, говоря о «двух творениях» свят. Григория Нисского и т.д., указывая на «полное согласие» Отцов с идеей, что мир был тленным с самого начала – что, очевидно, преувеличивается.

г). Наука, просвещенная верой, не нуждается в насильном навязывании какого-либо толкования относитель­но Шести Дней, которое бы противоречило научным униформистским предпосылкам – но во всяком случае она бы удерживалась от чрезмерной уверенности во мне­ниях перед лицом существования возможности ради­кально иного мира до грехопадения Адама. Это также связано с вопросом о началах. Эти Шесть Дней являют­ся частью Творения (т.е., относятся к области метафизи­ческого, чудесного)и, следовательно, тем более непоз­наваемы в подробностях.

Б. «Неизменность видов» – «особое творение».

1. Здесь было много ненужных споров по данному вопросу. «Род» в сравнении с «видом». Общераспрост­раненное мнение принимает всего лишь «вариатив­ность» в качестве доказательства намного более слож­ного вопроса «эволюции». Определение границ изменений, доступных для наблюдения, мы относим к компетенции ученых. По грандиозности своей концеп­ции эволюция как таковая не может быть доказана на­личием небольших вариаций, наблюдаемых наукой се­годня.

2. Но у откровения и святоотеческого свидетельства определенно есть, что сказать по данному вопросу: свят. Василий («орел всегда рождает орла»), свят. Амвросий (мул, помесь осла и кобылы, бесплоден; это знамение для человека: «Человек, не смешивай».). Наука, естествен­но, не отрицает стабильность и неизменность рода (и стерильность гибридов) в опыте настоящего времени; но эволюционное верование требует существования одного, а не разнообразия живых существ, в качестве всеобщего прародителя. Но почему? – Потому что бо­гословие (опять вопрос о «началах»!) вторгается в на­уку. Такое выходит за рамки доказуемости. И наука стал­кивается с фактом отсутствия огромного количества «переходных звеньев» между родами как ныне суще­ствующих, так и в находках ископаемых.

3. Вопрос, относящийся к философии: цитаты из свят. Григория Нисского о «смешении природы». Если до­пускается возможность переселения душ; тем самым допускается возможность эволюции.

4. Пусть ученые определяют границы вариативности, и пусть они используют термин и концепцию «эволю­ции» для объяснения изменений – но пусть они оста­вят свои метафизические схемы, с помощью которых пытаются экстраполировать небольшие изменения до принципа всеобщности. Если последний и будет вер­ным, то пусть он исходит из полученных данных есте­ственным образом, без навязывания своей интерпрета­ции фактам.

В. «Первозданный человек».

1. Здесь возникает целый ряд вопросов и, возможно, одна из областей серьезнейшего трения между эволю­ционной гипотезой и богооткровенным знанием. Да­вайте внимательно разграничим относящиеся к этой проблеме различные вопросы.

2. «Из праха земного».

а) Были попытки объяснения этого, цитируя свят. Афанасия («все люди из праха земного») – т.е., нет «ничего особенного» в творении.

б) Но Отцы точным образом указывают на особен­ность творения человека (ср. свят. Василия) – конечно, не буквально рукой Божией, но отдельно от других де­яний творения, как нечто более высокое.

3. Апологетика эволюции:

а) Идея о том, что Адам был создан последним и поэтому «происходит» от всего остального творения. Цитаты из свят. Григория Богослова по поводу того, почему он был сотворен последним; свят. Григорий Нисский. Никакого вывода не следует из Писания или святоотеческого учения в пользу эволюции человека – это верование насильственно проектируется на тексты.

б) В самом повествовании книги Бытия говорится о том, что тело было создано прежде, чем душа – ср. свят. Иоанн Златоуст (Адам был прежде «истуканом бездуш­ным») и преп. Серафим (был прежде «животной тва­рью» – некоторые основывают все свою эволюцион­ную аргументацию на этом Отце девятнадцатого века!).

Святые Златоуст и Серафим не рассуждают о хронологии сотворения мира, но о составе природы человека, по по­воду которой они не противоречат друг другу (между прочим), но только рассматривают вопрос с различных точек зрения. Здесь необходимо привести цитаты преп. Иоанна Дамаскина и свят. Григория Нисского об одно­временности сотворения человека.

в) Некоторые, желая сохранить верность и Писа­нию, и эволюционизму, помещают довольно произволь­но «божественное» деяние сотворения человека в рам­ки эволюционной истории человека (как и должно происходить по мнению Тейяра де Шардена). Некото­рые показывают человека эволюционирующим от низ­ших животных, но обладающего иной «плазмой»;²⁵⁴ дру­гие же представляют его животным до того, как Бог вдунул в него «душу» и «благодать». – Все подобные аргументы искусственны: науке они не нужны для объяс­нения человеческого бытия, так как его видит наука, и с богословской точки зрения произвольным будет вме­шательство в ход «естественного» процесса, протекаю­щего по иным законам, помещая туда человеческую душу.

4. Мог ли Адам иметь нечеловеческих предшествен­ников?

а) Эволюция утверждает, что да – это настолько важно, что при отрицании такой точки зрения отрица­ется сама эволюция, которая теряет всякий смысл в от­сутствие своей универсальности.

б) Необходимо процитировать Отцов о первозданном человеке, не имевшем ни отца, ни матери. Святые Отцы ясно утверждали, что у него не было никаких предшественников.

5. Связанный с этой темой вопрос: возраст человече­ства, древность Адама.

а) Все Отцы согласны с достоверностью Ветхоза­ветного летоисчисления, т.е., примерно 7 500 лет. Один автор [доктор Каломирос] утверждает, что это «иудейс­кий рационализм»; другие отмечают разногласие гре­ческого и еврейского текстов. Необходимо процитиро­вать блаженного Августина по этому поводу – Отцы не утверждали «буквально», но говорили «около того». Апологеты из современных протестантов также стали менее буквально относится к этому несоответствию, но обращают внимание на разницу между историей чело­вечества продолжительностью в миллионы лет и 6 000 – 10 000 лет.²⁵⁵

б) Родословие Христа указывает на то, что Адам – сын «Божий». Отцы очень внимательно относились к устранению несоответствий и утверждали, что это бук­вальное родословие, а не список «символических праотцев». Таким образом, родословие человека насчиты­вает несколько тысяч лет, а не миллионы.

6. Один Адам или множество?

а) «Полигенез» – общепринятая теория в эволю­ционных кругах, не имеющая смысла для отдельного человека. Адам является конкретной личностью.

7. Сотворение Евы.

а) Это – камень преткновения для эволюционис­тов. Если это понимается «буквально», тогда эволюци­онную гипотезу нельзя применить по отношению к человеку; если же он «эволюционировал», тогда уже существуют и мужчина, и женщина, также как во всей остальной «эволюционировавшей» природе.

б) Привести цитаты из Отцов – святых Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина и других.

в) Еще раз, это вопрос о «началах», который наука как таковая не готова рассмотреть. Если ученые находят его «абсурдным», то, прежде всего, по причинам, кото­рые научными не являются.

8. Природа первозданного человека – рай.

Реальное место или символизм? Все Отцы гово­рят, что рай – это реальность. Если рай не является реальностью, Адам никогда не был в безгреховном со­стоянии – тогда само небо становится сомнительным понятием, а преобразованное состояние человека со­вершенно проблематично.

9. Грехопадение человека.

а) Опять же, не нужно увязать в подробностях.

б) Неужели это – не исторический факт?

в) Последствия греха – грех и смерть, которые пе­редались нам.

VI. Выводы.

A. Представить православную святоотеческую «модель» творения.

Б. Наука боится ее, потому что, находясь под влиянием не чисто научных соображений, но будучи сформированной, скорее, в недрах современных философских умонастроений, она боится метафизического и сверхъестественного. Но ее собственные спекуляции о началах также являются мета­физическими и сверхъестественными.

B. Слабость теории эволюции как всеобъемлющей тео­рии (в отличие от ее практического применения в ограни­ченных областях) скрывается в том факте, что она отказы­вается признать сферу метафизическую, к которой по природе своей и принадлежит. Если мы и можем познать начала, то только посредством откровения. Если же нет, то все будет являться догадками. Здесь откровение и вера дол­жны вместе прийти на помощь науке и возвысить ее до более глубокого понимания.

2. Святоотеческая часть

I. Введение.

А. Здесь не будет рассматриваться только святоотеческое богословие, но также и святоотеческая философия: взгляды Отцов на вопросы, которые в строгом смысле догматичес­кими не являются. Подрыв знания вследствие непропорци­онального значения логики и науки в современной западной мысли не мог не оказать своего влияния и на православных мыслителей. В результате «богословие», «философия» и «на­ука» были размещены в таком положении, что стали непро­ницаемы друг для друга. В итоге – богословие уступило свои позиции науке, которая определяет сейчас значитель­ную часть чьего-либо «мировоззрения». Все это сделало возможным для искренних и ревностных православных христиан думать, что они могут верить как в святоотеческое толкование творения, так и в эволюцию – как будто бы они были чем-то совершенно отдельным друг от друга. Нет, они взаимопроникают друг в друга, и существует такая об­ласть, где, при возникновении конфликта, он может быть разрешен только применением святоотеческой философии для чьего-либо мировоззрения.

Б. Отличие, конечно, должно быть предусмотрено между областью фактов (и тех взглядов, которые зависят от фак­тов) и областью философии как таковой; привести цитаты из отца Михаила Помазанского о свят. Василии и св. прав. Иоанне Кронштадтском. Отцы, несомненно, могут ошибаться в тех взглядах, что зависят от фактов, которые оказались неверными; нам следует читать их с максимальной прони­цательностью и без заранее составленных мнений. И. Вопрос о «природе» и «семени».

1. Вопрос не является научным, но философским. Даже идея «видов» является произвольной, по признанию уче­ных. Философия, с другой стороны, не требует, чтобы мы знали все детали различий, общих черт и категорий тварей, но имеет определенный взгляд относительно идеи «приро­ды» всего сущего.

2. Эволюционный взгляд в самом себе заключает фило­софию: что природа в принципе является текучей и под­вижной, один род твари переходит в другой, и все они про­исходят от одного или нескольких примитивных типов. Для такой всеобъемлющей философии, конечно, не существует никакого доказательства – даже если и «эволюция» в ма­лом масштабе могла бы быть в итоге «доказана» (чего до сих пор так и не произошло). Так как этот широкий взгляд на эволюцию не является научным, но философским, нам следует подвергнуть его критике, исходя из основ святооте­ческой философии.

3. Свят. Григорий Нисский в труде «О Воскресении» учит, что природа не смешивается, каждая тварь отлична от дру­гой, каждая обладает своей собственной природой. В книге Бытия сказано «по роду». Также и у свят. Василия и свят. Амвросия... Святоотеческое учение определенно говорит, что природа тварей отлична и не смешивается, и так Бог и со­творил ее. «Отклонения» ясно являются исключением. Эво­люционная философия, которая говорит о том, что «одна природа» пронизывает все творение, научно не обоснована и противоречит святоотеческой философии, является пря­мой противоположностью ереси предсуществования и пе­реселения душ, о которой будет сказано ниже более под­робно. Только безусловное научное доказательство могло бы заставить нас пересмотреть святоотеческую философию; но такого доказательства нет.

III. Творение Шести Дней.

A. Святоотеческая философия «природы» твари отлича­ется от философии эволюции, святоотеческая картина тво­рения природы должна также отличаться. Здесь нам следует подумать о ряде вопросов.

Б. Каломирос: процитировать свят. Григория Нисского и распространенное мнение о том, что в книге Бытия тво­рение описывается так же, как в современной науке. Но это очень смутная идея.

B. Дни продолжительностью двадцать четыре часа: есть ли здесь какой-нибудь недостаток в учении Отцов, прояв­ление раннего «фундаментализма», капитуляция досовременной науки?

Г. Нет: здесь есть глубокое значение.

1. В этом проявляется Божие всемогущество и мгно­венность Его деяний, ибо действительно представление о природе зависит от представления о Боге. Мы увидим позднее, что «Бог» «эволюционистов» совсем не одно и то же, что Бог христиан.

2.Шесть Дней – это то, что было между двумя кра­ями, определяющими природу времени.

3. Природа творческого процесса (и новосотворенного мира) понимается Отцами «совершенно по-иному», чем в эволюционизме. Эволюционизм всего лишь «про­ектирует» нынешние природные законы на условия сотворения мира, не видя того, что в книге Бытия нача­ло всего сущего есть нечто совершенно отличное от настоящего состояния мира, и знание это не доступно науке, но только богооткровению. Это приводит нас к основным, ключевым вопросам:

IV. Святоотеческое толкование книги Бытия.

А. Пр. Моисей; Божественное познание; реализм святых Отцов.

Б. Природа нашего знания о первосотворенном мире.

V. Первосотворенный мир; грехопадение.

VI. Адам и природа человека.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Последующая беседа была пол­ностью записана с магнитофонной ленты и представляла собой введение ко второй части курса по книге Бытия отца Серафима в августе 1982 года. Некоторые из слушателей не присутствовали на первой части курса в августе 1981 года. Поэтому, до того как продолжить беседу о святоотеческих толкованиях на четвертую – одиннадцатую главы книги Бытия (от Каина и Авеля до Вави­лонской башни), отец Серафим сделал обобщение того, что было сказано в первой части о науке по отношению к Писанию и свя­тым Отцам. В течение последующих двух недель по окончании этой беседы, он был положен в больницу и 2 сентября 1982 года преставился ко Господу.

Вопрос подхода к книге Бытия связан с нашим современ­ным мировосприятием. Мы все испытывали воздействие про­паганды. Всякий, кто смотрит телевизор или посещает школу, слышит, как выдвигаются определенные идеи под названием научных, некоторые из которых являются научными, некото­рые нет – представляют собой спекуляции. Частью из того, что выдвигается, относится к философии, кое-что даже ближе к сво­его рода религии.

Все это особенно сильно проявляется в Советском Союзе, где преподается, что человек происходит от обезьяны. Там эта продвигаемая идея имеет догматический характер. Поэтому, когда люди принимают Христианство, они отбрасывают эту идею, которая им была навязана. Здесь, на Западе, с другой стороны, не так уж легко распознать догматизм этой идеи, потому как мы свободны; предполагается, что наука свободна и предполагается, что она имеет свои собственные теории и свое собственное обоснование тому, почему она руководствуется этими теория­ми. Поэтому так часто мы не находим ничего научного в том, что объявляется научной истиной, но, скорее, обнаруживаем открытый доступ для спекуляций и дискуссий. К несчастью, сам предмет эволюционизма обладает очень повышенной эмоцио­нальной заряженностью, и поэтому многие люди даже не жела­ют его обсуждать. Они скорее согласны согласиться с тем, что подразумевается для общего потребления, что преподносится на научных лекциях, особо не затрудняя себя размышлениями.

Другой причиной того, что люди не желают думать или об­суждать эту проблему, является ее чрезвычайная сложность. Можно оказаться втянутым в круг очень сложных вопросов, совершенно не относящихся к проблеме. К примеру, вы скажете кому-либо: «Я не верю, что человек произошел от обезьяны»; а он говорит: «Но наука не учит тому, что человек происходит от обезьяны».

«Все-таки я не верю, что он происходит от человекообраз­ной обезьяны».

«Но наука вовсе не говорит о том, что он происходит от человекообразной обезьяны. Наука учит, что он происходит от более низшего существа, не являющееся человекообразной обе­зьяной, но чем-то иным».

В действительности же сейчас некоторые ученые утвержда­ют, что некоторые высшие приматы произошли от человека, а не наоборотДжон Гриббин и Джереми Черфас в своей статье «Спуск человека или подъем обезьяны?» пишут: «Переводя наше предположение в данную форму речи, мы дума­ем, что шимпанзе произошел от человека, что общий предок обоих был более чело­векоподобным, чем обезьяноподобным» (New Scientist, том 91, 3 сентября, 1981 г., стр. 592). – Ред Существуют всякого рода свидетельства, которы­ми можно подкрепить свое положение, независимо от того, ка­кую сторону спора вы желаете принять. Однако, отложив все эти детали, останутся только основные вопросы. «Является ли человек творением руки Божией, или он происходит от каких-либо более низших существ?» – Этот вопрос является самым основным, и он должен быть открыт для обсуждения. И есть два пути подхода к этому обсуждению: один – с точки зрения книги Бытия (и мы должны понимать то, о чем говорится в книге Бытия), другой – с точки зрения науки.

Но оказывается, что в науке совсем не существует уверен­ности в данном вопросе, в чем уверяют многие люди. В Совет­ском Союзе же говорят с догматической уверенностью об этом вопросе, и вам необходимо только согласиться с мнением уче­ных, устами которых «глаголет истина». На Западе, к счастью, этот предмет стал объектом критики и бурных дискуссий.

Когда в девятнадцатом столетии впервые вышла в свет дар­виновская теория, это вызвало бурю дискуссий, многие из ко­торых не происходили на очень высоком уровне. Прихожане англиканской церкви, например, высказывали большое недо­вольство по поводу идеи, что человек произошел от более низ­ких созданий, но не имея настоящей научной подготовки для обсуждения этого вопроса, они укрылись за стеной «фундамен­тализма». Фактически, и доныне они являются фундаменталис­тами, принимая все в штыки, стоит только лишь упомянуть этот предмет. Они говорят, что все является абсолютно буквальным в книге Бытия; они кидаются в противоположную крайность, что делает всякую разумное обсуждение данного предмета прак­тически невозможным.

В целом, научная дискуссия была все еще не на очень высо­ком уровне, когда в 1925 году произошел знаменитый «"Обезь­яний процесс» Скоупса», о котором вы все слышали. В штате Теннеси существовал закон²⁵⁶ против учения эволюции, и учи­тель добровольно выступил в качестве формального ответчика в пробном судебном разбирательстве. Фактически штат выиг­рал дело; но знаменитый адвокат Кларенс Дарроу показал при судебном разбирательстве, насколько смехотворно придерживаться этих старых Библейских идей – которые не являются «научными» и т.д. – что с того времени все стали опасаться высказываний против эволюции. Таким образом, противникам эволюции просто оставалось молчать, оставляя при себе все свои аргументы. (Собственно говоря, в это время вышло несколько хороших книг, критиковавших теорию эво­люции, но они были вдалеке от главенствующей тенденции.)²⁵⁷ Даже люди самых фундаменталистских взглядов часто идут на уступки по различным вопросам теории эволюции или отка­зываются обсуждать эволюцию из-за слишком большой слож­ности вопроса. И действительно, в этом вопросе существует так много сложных проблем, что крайне затрудняет разумное об­суждение предмета без особой подготовки.

Однако за последние примерно двадцать лет некоторыми людьми весь этот вопрос рассматривался в некоторой степени более объективно, проходили дискуссии, критически направ­ленные на некоторые вопросы, иногда на всю теорию в целом. Это очень положительное явление. Науке следовало бы это только приветствовать. К сожалению, в научных кругах в этом отноше­нии сложилось не очень доброжелательное отношение.

Я стал знакомиться с такими людьми. Существует одна такая группа в Сан-Диего под названием Институт по исследованию сотворения мира; они выпускают ежемесячный бюллетень Дей­ствия и факты, где обсуждается все происходящее в их области исследований. Обычно в бюллетене имеется вкладыш, где об­суждается какой-либо конкретный научный вопрос. Например, один из таких посвящен закону энтропии и креационизму, другой – экспериментальной психологии и т.д.; часто освеща­ются чрезвычайно сложные вопросы. Ими обсуждаются возраст земли, возраст солнечной системы и все те вопросы, о которых необходимо знать, если углубляться в научную сторону этой проблемы.

Там работают очень хорошие люди. Их институт является протестантской школой, но они выступают, опираясь на чисто научную критику.²⁵⁸ Они выпустили ряд учебников, один из ко­торых под заглавием Научный креационизм на очень хорошем уровне, в нем обсуждается множество различных вопросов от­носительно эволюции и сотворения мира без указания на что-либо религиозное, потому как стоит только упомянуть об этом, и их учебник, конечно, не сможет быть использован ни в сред­ней школе, ни в колледже. Особенно за последние несколько лет они получили довольно большой толчок, побуждающий их продолжать работу в этом направлении. Они участвовали в ряде публичных дебатов в больших университетах по всей стране, которые вызвали большой интерес – на них присутствовали тысячи студентов.²⁵⁹ Реакция студентов зависит от места про­ведения дебатов. Если они проходят в Калифорнии, то студенты более настроены против идей креационизма. На юге студенты отдают именно им свою предпочтение. В одном из мест про­ведения дебатов присутствующие на них эволюционисты го­ворили, что они чувствовали себя подобно льву во рву Дани­ила: до такой степени все оборачивалось против них.

Дискуссии с участием ученых-креационистов очень интерес­ны. Они прекрасно осведомлены о самых последних открытиях и публикациях в научной литературе. С другой стороны, неко­торые из эволюционистов в недавнее время отказываются от участия в этих дебатах, так как обычно они чувствуют себя совершенно неподготовленными. Некоторые из них открыто признали, что ученые-креационисты до мельчайших деталей отлично подготовлены и так остро выступают на этих дебатах, что эволюционисты оказываются просто в позорномм положении.²⁶⁰ Пришло время, как они говорят, для эволюционис­тов отступить и заняться поисками своих аргументов, потому что в течение всех этих лет они считали за должное, что всякий ду­мает так, как они. Они не были готовы к такой критике со стороны креационистов, которые, по мнению эволюционистов, рассматри­вают такие специфичные вопросы, являющиеся очень спорными.

В сообществе Исследований сотворения мира в Мичигане сейчас имеется более шестисот ученых, членами которого они являются, на основе голосования, которые поддерживают их про­грамму; все они письменно засвидетельствовали свое предпоч­тение креационизму в проблемах интерпретации происхожде­ния.²⁶¹ Поэтому, если кто-либо скажет вам, что эволюция является единственной научной интерпретацией, вы должны знать, что, по крайней мере, шестьсот ученых с таким положением не со­гласны. Тысячи других, хотя и не подписались под таким утвер­ждением, тем не менее, симпатизируют ему и желают обсуждать эту проблему. Один из наших друзей, который является ученым, рассказал нам, что все больше и больше людей в научном мире, по-прежнему оставаясь приверженцами эволюционной модели, однако даже и не настаивают на том, что она является истинной; она, фактически, является для них только моделью, которая по­могает им в объяснении происхождения и развития мира и т.д.

Креационисты придерживаются вполне объективных взгля­дов на этот счет. Они предлагают визуально рассмотреть две эти модели, где можно увидеть, что должно происходить согласно модели креационистов и что должно произойти по эволюцион­ной модели.

Креационисты говорят, что ситуация сейчас напоминает си­туацию, сложившуюся во времена Коперника. До Коперника существовала геоцентричная модель, по которой солнце, плане­ты и звезды вращались вокруг земли. Для того, чтобы объяснить движения планет согласно такой интерпретации, необходимо было придумать так называемые циклы и эпициклы.

Например, было замечено, что Марс движется с большей ско­ростью, чем звезды какое-то время, затем внезапно двигается в обратном направлении. Они должны были сделать вычисления, по какой именно траектории он должен совершать такие дви­жения. Если бы он просто вращался вокруг земли, то чрезвы­чайно странным оказывалось бы его движение в обратном на­правлении. Поэтому они должны были придумывать различные корректировки, объясняющие факт существования отклонений в движении. В конце концов эти движения и корректировки стали настолько сложны, что Коперник заявил, что намного легче объяснить все, если земля и планеты вращаются вокруг солнца. Звезды в космическом пространстве относительно неподвиж­ны; они находятся на огромном удалении по сравнению с планетами. По этой концепции намного меньше эпициклов и меньше корректировок требуется для произведения вычисле­ний.²⁶²

Ученые-креационисты говорят, что именно так происходит и с эволюционной теорией. Как только появляется что-нибудь противоречащее эволюционной теории, эволюционисты при­думывают очередной цикл или эпицикл. Они объясняют это тем, что такое в действительности невозможно, потому как про­тиворечит теории, и поэтому идут на различные приспособле­ния для объяснения такого конкретного исключения. Креацио­нисты же говорят: почему не упростить саму теорию, если это сделает ее намного проще?

К сожалению, в этой области знания очень много суеверия, потому что говорят, что раз вы рассуждаете о сотворении мира, значит вы говорите о религии. Собственно говоря, во всякой научной теории есть нечто принятое на веру. Положения эво­люционизма основываются на вере. Самые ярые из них настаивают, что сначала не было ничего или существовала точка чрезвычайно огромной энергии, которая внезапно разорвалась и произвела вселенную. Чтобы в такое поверить, нужна огром­ная вера. Если вы верите в Бога, у вас совершенно иной подход. Бог является безначальным и всемогущим, то есть Он в состоя­нии произвести то, что Он пожелает. Далее вы свободны в по­нимании того, что согласуется с научными фактами и что согла­суется с текстом книги Бытия.

Одно типичное заблуждение в подходе к книге Бытия заклю­чается в том, что это нечто религиозное, может быть, даже мифичес­кое, в то время как наука исследует фактическую сторону. Такой взгляд чрезвычайно упрощен, потому что книга Бытия говорит об истине, и, таким образом, существуют точки соприкосновения с тем, что говорит наука – потому как наука пытается дойти до истины, – и с тем, что говорится в книге Бытия. Мы должны осоз­навать, что мы не можем поместить их в две различные независи­мые категории. Когда люди пытаются разграничить их таким об­разом (что очень часто делается в поисках ответа на данный воп­рос), книга Бытия не принимается в расчет в качестве серьезного текста. Они говорят, что книгу Бытия нельзя рассматривать как текст фактически повествующий о происхождении мира, кроме как своего рода спекуляций или наследия древнейших мифов, вавилонских легенд о сотворении мира или чего-то подобного.

Поэтому вопрос заключается в следующем: как нам подхо­дить ко всему тексту Бытия? Я думаю, что у нас есть только один ответ. Мы должны понять, как этот текст понимался Цер­ковью за прошедшие две тысячи лет, так как этот текст проис­ходит от Бога – Богоявленный текст – и сохранен Церковью как откровение Божие, поэтому у нее находится ключ к его пониманию. Поэтому невозможно полагаться на того, кто, про­сто открывая этот текст в имеющемся у него переводе, предоставляет вам, как ему кажется, его основное толкование.

Даже более того, нельзя полагаться на свои собственные пони­мание и толкование, потому что они будут проходить в ключе современных идей. Такое понимание будет либо эволюцион­ным либо антиэволюционным, в соответствии с имеющимися предубеждениями. Это не скажет вам того, о чем говорит текст Бытия. Чтобы понять, что он говорит, нам нужно понять так, как понимает его Церковь. Иначе говоря, каким является его свято­отеческое понимание, как понимают этот текст Отцы Церкви? Как раз об этом и идет речь в данном курсе.

Мы обсуждали в течение курса в прошлом году первые три главы книги Бытия, которые являются безусловно самыми «объемными», нуждающимися в наибольшем количестве тол­кований. В этих главах речь идет о Шести Днях творения, сотво­рении человека, его грехопадении, райском состоянии и изгна­ние человека из рая.

В прошлом году мы убедились, что толкования святых От­цов не являются тем, что могло бы удовлетворить протестантов, потому как они в определенном смысле не отвечают требова­ниям «фундаментализма»; не являясь удовлетворительными и для тех, кто желает совместить книгу Бытия с современной те­орией эволюции, потому что является слишком «фундамента­листским» для них. В действительности, если желаете одним сло­вом характеризовать святоотеческое толкование книги Бытия, я думаю, можно сказать, что оно является очень реалистичным. То есть, прежде всего, святые Отцы понимают этот текст (и это является самым важным) как Богооткровенный. Свят. Иоанн Златоуст говорит, что эта книга является пророчеством. Некото­рые книги пророчествуют о будущих событиях, книга Бытия – это пророчество о минувших событиях. Это является необходи­мым, потому что когда мир был сотворен, не было ни единого свидетеля. Невозможно существование непосредственного от­чета о событиях, происходивших у самых истоков мира, потому как никто не присутствовал при этом. Поэтому, пока Тот, Кто Сам сотворил мир, не расскажет вам об этом, вы так и остане­тесь в неведении. Поэтому нам самим доступны лишь догадки.

По слову святых Отцов у нас есть, однако, такое знание, по­тому что Бог открыл его пророку Моисею. Моисей был в состоянии пророческого видения, когда он получал сведения о начале бытия мира; поэтому нам следует читать книгу Бытия, как мы читали бы книгу Апокалипсис, последнюю книгу Биб­лии, в которой говорится о событиях еще не свершившихся и поэтому довольно трудных для нашего понимания.

Книга Бытия, следовательно, должна пониматься как проро­чество в согласии с учением святых Отцов, в согласии с осталь­ным Священным Писанием и в согласии с нашим собственным опытом в жизни Церкви. Многое, конечно, остается за предела­ми нашего понимания; поэтому мы можем сказать только лишь немногое о отдельных частях этого текста.

Итак, мы подходим к пониманию этого текста как текста Богооткровенного, отдавая себе отчет в том, что можем прибли­зиться к основам его понимания не благодаря нашему здравому смыслу и не благодаря науке (хотя, конечно, мы должны пользо­ваться и здравым смыслом в том числе, и наукой, когда это применимо к данному тексту), но благодаря святым Отцам.

В этой связи возникает еще один вопрос. Люди, научно осве­домленные, скажут, что Отцы ошибались в научных вопросах. Например, свят. Василий Великий в творениях о Шести Днях творения утверждает, что существовали некие создания, такие как лягушки, которые непосредственно рождались из земли. Это было мнением науки в его время. Зная, что это не верно, люди в наше время скажут, что этот человек заблуждался, так как наука в его время, используя которую он истолковывал научную сто­рону, находилась в заблуждении. И это верно, что в этом отно­шении, когда речь идет о научных фактах, мы можем поправить ошибки в творениях святых Отцов. Некоторыми людьми, одна­ко, утверждается, что это означает, что мы можем исправлять текст книги Бытия. Но если посмотреть на текст книги Бытия, то станет понятно, что святые Отцы допускали ошибки в тол­ковании из-за своего знания науки того времени, а не потому что текст книги Бытия говорил подобным образом. Это потому, что наиболее логичный способ прочтения его – это прочтение на основе научного знания. Сегодня мы прочитали бы его не­много по-иному и могли бы оказаться ближе к истине. Текст же остается одним и тем же.

В действительности нет ни единого утверждения в тексте книги Бытия, которое бы обязывало к согласию с идеей, что солнце вращается вокруг земли, или же что земля вращается вокруг солнца или что-то подобное в этом роде. Это все при­надлежит более поздней интерпретации, в зависимости от на­шей научной осведомленности. Таким образом, текст книги Бытия не подлежит критике со стороны науки. Мы могли бы поправить толкования Отцов, если они касаются конкретных научных вопросов, таких как вопрос о лягушках, рождающихся из земли или чего-либо в этом роде.

Между прочим, нам не следует бояться того, что наука участвует в толковании книги Бытия, потому что все творения святых Отцов о Шести Днях Творения изобилуют научными фактами, основанными на научных представлениях того времени. Напри­мер, когда свят. Василий говорит о сотворении птиц, рыб или земных животных, он останавливается на всевозможных различ­ных родах и объясняет их привычки. Затем он говорит о том, как из этого извлекать уроки нравственной жизни для себя, как птица сохраняет верность своему партнеру. Все это очень хоро­шо и интересно, но текст книги Бытия не колеблется от этого ни в одну из сторон. Это иллюстративный материал. Собственно говоря, кто-либо и сегодня мог бы заниматься исследованием научных фактов о творении, используя этот иллюстративный материал, и мог бы написать чрезвычайно интересную книгу на тему Шести Дней Творения. К сожалению, сегодня господствует тенденция ограниченности; ученые не желают расширить свой горизонт для того, чтобы брать в расчет воззрения книги Бытия. Те же, кто читает книгу Бытия, обычно не готовы для обсужде­ния научной стороны вопроса. Тем не менее, мы можем остано­вить свое внимание на этой возможности; этот предмет являет­ся необычайно плодотворной областью для обсуждения.

Нам также не следует бояться науки, потому что наука не может противоречить Богооткровенной истине. Если это исти­на, то она остается истиной. Истина открываема Богом и откры­ваема в природе. Истина, открываемая Богом, абсолютна, потому что исходит прямо от Бога. Но ее толкование покоится на на­шей мудрости, которую мы черпаем в Церкви и святоотеческом учении по мере нашего познания. По мере познания мы можем делать даже и свои предположения, если только не настаиваем, что эти предположения уравниваются с самим Богооткровенным текстом. Наука намного более спекулятивна, особенно ког­да она говорит о таких ранних периодах, как сотворение мира, так как никто не присутствовал при этом.

Мне следует отметить основную особенность Шести Дней Творения, которые мы рассмотрели в прошлом году: эти Шесть Дней совершенно отличаются от того, что происходит сейчас. Святые Отцы совершенно точно указали на то, что на основе выводов о том, что происходит в данный момент, нельзя по­знать то, что происходило в течение первых Шести Дней, пото­му что тогда происходило сотворение мира из ничего. Такое не происходит сейчас. Творческие деяния Божий продолжаются и по сей день. Свят. Иоанн Златоуст говорит именно об этом в своих толкованиях на книгу Бытия. Он отмечает, что в книге Бытия говорится, что Бог «почи (...) от всех дел Своих» (Быт. 2, 2), то есть прекратил творить, но Господь в Евангелии от Иоанна говорит: «Отец Мой доселе делает, и Аз делаю» (Ин.5:17), что означает, что Он все еще продолжает творить. Здесь го­ворится о двух различных вещах. В начале было сотворение мира Богом, от дел которых Он почил. Это больше не происхо­дит. То, что происходит впоследствии – это действие Божиего Промысла по отношению к миру, что является непрестанным творением, потому что без участия живого Слова Божия семя не может прорасти, не рождается человек, ни животное, не вырас­тает растение. Это все является чудесным попечением Божиим о своем творении, но отлично от того творения, которое было в начале, в течение первых Шести Дней. Если не видеть этого отличия, то можно впасть во множество заблуждений.

Мы увидим во время нашего чтения последующих глав кни­ги Бытия – от главы четвертой по одиннадцатую – что есть даже определенное отличие между тем, какими люди были до потопа, и каким они были впоследствии. Но в именно в течение Шести Дней было сотворено все то, что мы видим, но после этого на­ступает продолжение жизни всего, что уже было создано, в со­ответствии с законами, которые создал Бог для Своего творения.

ДОСТОВЕРНОСТЬ РАДИОМЕТРИЧЕСКОГО ДАТИРОВАНИЯ

КУРТ СЮВЕЛЛ

«Как могут креационисты надеяться, что люди примут тео­рию о молодой земле в качестве достоверной, когда наука с помощью радиометрического датирования доказала, что воз­раст земли миллиарды лет?»

Такой вопрос был задан в одной из статей, согласно образу мышления огромного количества людей сегодня. Безусловно, большинство ученых считает, что методы радиометрического датирования достоверны. Несмотря на то, что нет научного доказа­тельства, что радиометрическое датирование дает верные резуль­таты, и целый ряд данных свидетельствует о том, что этот метод не работает. Некоторые из них мы рассмотрим. Мы заметим, что вера в материализм и отрицание любого сверхъестественного действия, лежат в основании радиометрического анализа еще до того момента, как сделаны какие-либо измерения. Многие люди, даже специалисты в этой области, забывают о допущениях, на которых основываются методы радиометрического датирования.

1. Методы радиоактивного датирования

Существуют два основных вида методов радиоактивного да­тирования. Один из них использует углерод-14 для датирова­ния фрагментов когда-то живших организмов. Он никогда не использовался на неорганическом материале и его почти никогда даже и не пытались применять, если возраст пробы предполо­жительно намного превышал 50 000 лет. Он показывает сравни­тельно хорошие результаты, часто используемые даже креацио­нистами. Но в этой статье мы не будем обсуждать радиоугле­родный метод.

Вторая широкая категория иногда носит название «тяжело-металловое датирование», к которому относятся уран-торий-свинцовый, рубидий-стронциевый и калий-аргоновый методы. Эти методы обычно используют на неорганическом материале, таком как каменная порода, и показатели возраста часто чрез­вычайно огромны – миллионы или миллиарды лет. Эволюци­онисты часто приводят показатели этих методов в качестве до­казательства древнего возраста земли и ее пластов. Креационисты часто критикуют эти методы как показывающие абсолютно неверный возраст.

Каждый из этих методов на начальной стадии использует радиоактивные изотопы, такие как U-238, U-235, Th-232, К-40 или Rb-87. Они называются «материнскими» изотопами. Эти элементы являются естественно радиоактивными, то есть они спонтанно испускают альфа- или бета-частицы и, в результате, трансформируются в другие элементы, называемые «новообра­зованными» изотопами.

2. Экспериментальные ошибки

Методы, показывающие древний возраст, дают равное коли­чество «неверных» и «верных» показаний. «Верное» показание выбирается на основе стратиграфической последовательности, то есть, исходя из характера ископаемых, залегающих неподале­ку. Возраст ископаемых, естественно, зависит от эволюционных предположений. И, конечно же, «неверные» показания обычно не предаются гласности.

Это утверждение – что радиометрические показания «кор­ректируются» в соответствии с эволюционным показателем воз­раста ископаемых – горячо оспаривается, но изучение техни­ческой литературы показывает, что это правда, несмотря на то, что говорят учебники для начинающих. Давайте рассмотрим не­сколько примеров.

3. Документальные несоответствия

Общественное мнение уверено в том, что радиометрические показания последовательны и, следовательно, доказуемо надеж­ны. Но техническая литература показывает противоположное. Джон Вудморапп провел ее широкое исследование, просмотрев 445 технических статей из 54 авторитетных журналов по гео­хронологии и геологии.

В этих отчетах были приведены более чем 350 показаний, полученных в результате радиометрического датирования, ко­торые существенно расходились с предписываемым возрастом ископаемых, найденных в тех же пластах. «Ожидаемые» показа­ния возраста варьировались от 1 до 600 миллионов лет. Почти в каждом случае несоответствия возраст ископаемого принимал­ся в качестве верного показания. Радиометрические же показа­ния отвергались. Вудморапп цитирует одного из исследовате­лей:

«В целом показания, «попавшие в мишень», считаются верными и подлежат публикации, но все не согласующи­еся с другими показаниями редко публикуются, а несоот­ветствия полностью не объясняются».

Когда в этих отчетах все же обсуждаются возможные причи­ны ошибок, используются такие выражения, как, например, «воз­можно», «наверное», «вероятно», «могли быть» и т.д. Приводят­ся обычно следующие причины: детритовая интрузия, утечка или выщелочивание некоторых изотопов в пробе, а иногда пер­воначальный изотопный состав пробы. В случае калий-аргоно­вого метода очень легко указывать на утечку аргона, если полу­ченные данные показывают слишком малый возраст, или абсорбцию аргона, если возраст слишком велик.

При этом очень хорошо известно, что аргон, являющийся газом, легко просачивается сквозь каменную породу, и нет ни­какой возможности узнать, что в действительности могло про­исходить в каждом конкретном случае.

Особенно грубейшие ошибки характерны для К-Аг (калий-аргонового) метода. Были проведены исследования подводной базальтовой породы недавнего образования, недалеко от Гавайских островов. Известно, что они образовались в резуль­тате извержения вулкана Килауиа. Показания, однако, достигали возраста 22 миллионов лет. Джоун Энгелс писала:

«Сейчас уже очень хорошо известно, что показания калий-аргонового метода, полученные в результате ана­лиза проб различных минералов одной и той же породы могут удивительным образом отличаться друг от друга».

4. Череп 1470

В 1972 году Ричард Лики нашел череп вблизи озера Рудольф в Кении, который по его словам «фактически неотличим» от черепа современного человека. Он был обнаружен под слоем вулканического KBS туфа, возраст которого согласно радиомет­рическим измерениям насчитывал 2,6 миллионов лет. Лики объя­вил, что возраст черепа равен 2,9 миллионам лет, и что он «не соответствует ни одной предыдущей модели возникновения че­ловека». Он получил название KNM-ER-1470 (Kenya National Museum, East Rudolf, # 1470).

Марвин Любеноу предоставил интересный рассказ о деся­тилетней полемике, происходившей вокруг датирования этого черепа.

При первой попытке датирования TBS туфа Фич и Миллер подвергли анализу сырую породу и получили показания от 212 до 230 миллионов лет – возраст Триасового периода, значи­тельно древнее, чем ожидалось. Так как под этим пластом были обнаружены кости млекопитающих, они заявили, что эти пока­зания очевидно являлись ошибочными из-за «возможного скоп­ления постороннего аргона, присутствовавшего в более древней породе». Хотя и порода выглядела вполне доброкачественно, все показания древнее, чем 5 миллионов лет, очевидно не вписыва­лись в известную им «шкалу последовательности эволюцион­ного развития».

В то же время группа ученых из Калифорнийского универ­ситета в Беркли, возглавляемая Г.Х. Куртисом, провела анализ нескольких проб KBS пемзовой породы и установила, что ее возраст колебался от примерно 1,6 до 1,8 миллионов лет. Дру­гие измерения, показавшие возраст 0.5 миллионов лет, признавались аномально малыми. Они объяснялись возмож­ным повреждением верхнего слоя пробы в результате проник­новения высокощелочных горячих вод.

За период с 1969 по 1976 год несколькими группами были проведены радиометрические измерения, в целом вращавшиеся вокруг примерно следующих показаний: 1,8 – 2,4–2,6 мил­лионов лет. Каждая из групп критиковала технику другой груп­пы относительно проведенного ею отбора пробы. Из соображе­ний проведенных радиометрических измерений, как было указано, отдавалось предпочтение 2,6 миллионам лет, в то же время из палеонтологических соображений склонялись к пред­почтению 1,8 миллионов лет – (то есть такой возраст черепа лучше всего бы соответствовал эволюционной теории). И окон­чательно к соглашению пришли только после того, как палеон­тологи согласились на проведение расчетов путем корреляции датирования породы по заключенным в ней ископаемым двух вымерших видов свиней. Окончательно череп был датирован в 1,9 миллионами лет. Комментируя метод отбора пробы породы для радиометрического датирования, Любеноу задает вопрос: «Откуда можно знать, является ли данная проба доб­рокачественной для датирования? Единственным отве­том на этот вопрос будет следующий: «доброкачествен­ные» пробы дают показания, которые согласуются с эволюционными предположениями. «Недоброкачествен­ные» пробы дают показания, не соответствующие эволю­ционным, ожиданиям – классическая иллюстрация при­мера рассуждения по кругу».

5. Датирование Большого каньона

Креационисты критиковали многие аспекты изотопного да­тирования породы, но предложили мало доказательств, что этот метод имеет большие недостатки. Однако сейчас Институт ис­следования сотворения мира проводит работы ранней стадии для получения таких доказательств для вулканической породы.

«Цель этого проекта, – пишут ученые института, – состоит в использовании «наиболее надежного» метода изотопного да­тирования («изохронный метод») с использованием техники аналитического измерения наибольшей точности (измерение изотопного разжижения масс-спектрографическим методом) для установления «возраста» различной горной породы Боль­шого каньона».

Ученые института задействовали в своей работе лицензиро­ванную коммерческую геотехническую лабораторию для оказа­ния помощи в планировании и контроле над проектом и уст­ранения возможности пристрастного влияния на результат, и для того чтобы представить пробы для изучения в несколько квалифицированных лабораторий для получения максимально объективных результатов.

В Великом каньоне имеется много различных типов и пла­стов горной породы. Все согласны с тем, что метаморфическая порода Докембрийского периода, расположенная под подошвой каньона, должна быть наидревнейшего образования. Она вклю­чает в себя гнейс Троицы, гнейс Ущелья Эльфов и гранит Зоро-астра.

Все согласны с тем, что наплывы лавы Четвертичного пери­ода на плато Уникарет, вероятно, являются самыми молодыми магматическими залежами. Они образовались в результате из­вержения вулкана после того, как произошло напластование всех слоев осадочной породы и после того как каньон подвер­гся эрозии. Наплывая через край породы, лава стекала вниз вдоль боковых стен уже эродировавшего каньона.

Наиболее традиционные геологи считали, что возраст глу­бинного гнейса и гранита должен превышать 600 миллионов лет, вероятно приближаться к возрасту 2 миллиардов лет, а воз­раст наплывов базальтовой лавы на плато Уникарет должен на­считывать всего лишь несколько тысяч лет, так как лава очевид­но моложе пластов осадочной породы верхних стен каньона. Следовательно, сравнив точно установленный «возраст» проб, взятых от двух различных образований, мы должны получить общее представление о надежности радиометрических методов.

Предварительные результаты казались очень интересными. Но измерения наплывов лавы недавнего образования были закончены только ко времени написания моего последнего отчета. Было получено несколько цифр, устанавливающих «модель ожидаемого возраста» породы недавнего образования, которые оказались совершенно различными (то есть, они все не соответ­ствовали друг другу). «Наиболее точный» рубидий-стронцие­вый изохронный метод показал возраст, равный 2,1 миллиар­дам лет.

Было ясно, что этот возраст был абсолютно неверным. Лава, подвергшаяся измерениям, покрывала породу уже эродировав­шего каньона. Так, возраст «2,1 миллиарда лет» должен во мно­гие тысячи раз превышать истинный возраст лавы. Одного это­го результата было бы достаточно для появления сильных сомнений в достоверности тяжело-металловых радиометричес­ких методов датирования, но нам следует дождаться полного завершения проекта, прежде чем делать окончательные выво­ды.²⁶³

6. Причины ошибочных показаний

Существует несколько возможных источников ошибочных показаний, проявляющихся в процессе измерений радиомет­рического датирования. Главными трудностями (начиная с наи­менее важных) являются следующие:

1. Точность расчетов периода распада – в основном считают­ся известными с точностью до нескольких процентов, но, ока­завшись ошибочными, внесли бы только незначительные по­грешности в результат датирования.

2. Постоянство периодов распада – большинство ученых считает, что они не изменяются на протяжении эпох, хотя в действительности это нам не известно. Но один из первых ис­следователей этой проблемы профессор Джон Джоли из Троицкого колледжа в Дублине обнародовал данные, свидетель­ствующие об отклонениях в результатах. Результаты исследова­ний, проведенных Барри Сеттерфилдом, о возможных отклоне­ниях в расчетах скорости света также указывают на историю отклонений в расчетах периода распада за последние 300 лет. Но большинство ученых относилось довольно скептически к по­добной концепции.

3. Активация нейтронов по неизвестной причине – профессор Мелвин Кук, проводя исследования руды из месторождения Кантага, зарегистрировал отсутствие РЬ-204 и тория при доста­точном количестве РЬ-208! Такая закономерность, очевидно, не могла существовать изначально и не могла возникнуть вслед­ствие распада тория. Единственное возможное объяснение – это активация РЬ-207. Когда Кук внес соответствующие кор­ректировки с учетом этого факта, измеряемый возраст снизился от 600 миллионов лет до почти современных нам дат. В боль­шинстве случаев при исследованиях руды этот эффект невоз­можно так ясно установить, однако это указывает, что поток нейтронов, видимо, из сверхновой звезды должен оказывать сильное влияние, распространенное, вероятно, во всемирном масштабе, на всю каменную породу, имеющий такое послед­ствие, которое в настоящее время нелегко установить.

4. Неизменность атомной структуры каменной породы – этот вопрос, естественно, более всего беспокоит всех хронологов, а также наиболее часто приводится в качестве причины всех ошибок в измерениях возраста. Урановые соли растворяются в воде, а большинство минералов подвержены неравномерному выщелочиванию химических компонентов. Аргон непредсказу­емо покидает и заполняет каменную породу. Хурлей установил, что радиоактивные компоненты гранитной породы лежат на поверхности зерен гранита и могут быть с легкостью выщело­чены. Цирконовые кристаллы датировались с помощью уран-свинцового метода, но ионовые исследования микропроб по­казали, что уран и свинец вкраплены в различные части кристаллической структуры. Это показывает, что образование РЬ-206 фактически не могло происходить в связи с распадом ура­на; поэтому показания такого датирования не могут быть при­знанными за действительные.

5. Но намного более важной проблемой является изначальное изотопное содержание каменной породы. Откуда нам может быть известно, каким был первоначальный состав материала? Мы убедимся, что ответ на этот вопрос будет зависеть от решения, которое не обосновывается на основе доказательства – но на основе веры.

7. Первоначальный изотопный состав материала

Геолог-униформист должен ввести понятие о некой перво­начальной концентрации. Если его допущение верно, а другие возможные ошибки могут быть сведены на нет, то он может рассчитывать на точное определение возраста – при условии, что его допущения оказываются верными. Но дело в том, что его допущения всегда основываются на теории униформизма – то есть, что возникновение земли и горной породы происходило чисто материалистическим образом, без сверхъестественного вмешательства, огромное количество лет назад. И когда он с помощью этих результатов пытается доказать, что земля являет­ся очень древней и никакого сотворения не происходило, то он пользуется логикой рассуждений по кругу. Тем самым он отри­цает всякую возможность сверхъестественного творения шести дней еще до того, как проведены какие-либо измерения.

Несколько лет назад я изучал геологию в колледже. Уже на первом занятии преподаватель отмечал важность униформистских положений как основы исторического принципа геоло­гии, говоря примерно следующее:

«Люди привыкли верить во всякого рода катастрофы, вызванные сверхъестественным вмешательством. Эти ле­генды заставляли людей поверить в то, что земля была сотворена всего лишь несколько тысяч лет назад. Теперь, конечно, мы знаем, что такое никогда не могло произой­ти, и что земля намного древнее. За миллиарды лет она медленно эволюционировала. Это происходило в соот­ветствии с «принципом униформизма» – что все про­цессы всегда происходили по тем же природным законам, которые действуют сегодня».

Это как бы невзначай отмеченное всеобщее мнение о том, что Библейское повествование никак не может быть истинным, является очень показательным. В классическом учебнике по гео­хронологии [Возрасты скал, планет и звезд] Генри Фаул пишет: «Допустим, что солнечная система конденсировалась из первичного облака, следовательно вещество, из кото­рого состоят планеты, астероиды и метеориты имеет об­щее происхождение. Железные метеориты содержат сви­нец, а содержание урана и тория практически нулевое, и поэтому свинец, который не подвергался воздействию ра­диоактивного свинца, может рассматриваться в качестве доброкачественной пробы первичного свинца. В табли­це 6–1 указано изотопное содержание свинца, извлечен­ного из некоторых железных метеоритов. Эти показате­ли могут быть использованы в уравнении Гутермана (Pb²⁰⁷» РЬ ²⁰⁴)_ш и (Pb²⁰⁶» РЬ ²⁰⁴)_ш, и для того чтобы произ­вести вычисление возраста земли, не хватает только лишь пробы свинца из замкнутой подсистемы, возраст кото­рой хорошо известен».

Отметьте исходное положение Фаула: «Допустим, что сол­нечная система конденсировалась из первичного облака...» Что означает чисто натуралистическое происхождение земли за дол­гий период времени. Таким образом, Фаул показывает, что до­пущение того, что земля и солнечная система эволюционирова­ли из облака газа и пыли за очень долгий период времени, является общепризнанным у всех ученых-эволюционистов. Из этого основного положения следует то, что первоначальный состав химических элементов земли должен соответствовать тому, что наблюдается сегодня в метеоритах.

Это допущение является одним из главных показателей, ис­пользуемых для определения возраста земли и изотопного со­отношения свинца в составе первичной каменной породы. Но оно основывается на вере в униформизм и натуралистическое происхождение земли. Без такой основополагающей веры не было бы и всех тех измерений в системах датирования.

С другой стороны, если земля была сотворена мгновенно (как об этом сказано в Библии), Творец мог создать ее так, как Он желал. Ему не нужно было подчиняться никаким известным человеку законам – фактически так и было Им показано, когда Он сотворил деревья в Едемском саду, на которых сразу же были плоды. Когда Он сотворил Адама и Еву, они сразу же были зрелыми людьми, а не крошечными младенцами. Нам сказано, что Он сотворил все уже в образе зрелого возраста.²⁶⁴ Почему же тогда Он не мог сотворить каменную породу подобным обра­зом? Почему каменная порода не могла уже содержать свинец 206 и аргон 40, чтобы соответствовать «образу зрелого возрас­та»? Почему основное количество свинца 206, 207 и 208 не мог­ло бы присутствовать уже изначально?

Так как доисторическое деяние Божие не может быть пред­метом научного исследования, и, следовательно, выходит за рам­ки научного метода, поэтому многие ученые исключают Бога из научно возможной реальности, просто не допуская возможно­сти Божиего вмешательства. Они нацелены на поиск чисто ма­териалистического объяснения, как будто такое объяснение является единственно научно возможным. Но это ведет к насто­ящей серьезной проблеме. Мы убеждаемся в том, что системы радиометрического датирования совсем не основаны только лишь на физических измерениях. Философское верование ле­жит в самой их основе – вера в то, каким образом происходило рождение мира.

Мы видим, что разрешение вопроса о «молодой или древней земле» лежит в плоскости основания избираемой веры.

Если мы избираем веру в материализм и исключаем воз­можность сверхъестественного вмешательства, тогда разумно будет верить, что возраст земли насчитывает миллиарды лет.

Если же мы признаем Бога, Кто мог и Кто осуществлял вме­шательство в Свое творение, тогда разумно будет верить в Биб­лейское повествование и возраст земли, насчитывающий всего лишь несколько тысяч лет.

Ни одно, ни другое не основывается на доказательстве с по­мощью физических данных. Мы исходим из философских ос­нований, а затем только физические данные укладываются в одну либо иную основополагающую систему верования.

8. Заключение

Многие ученые, учителя, значительная часть средств массо­вой информации выступают в качестве чрезвычайно эффек­тивных проповедников эволюционистской веры в древнее про­исхождение вселенной. А многие христиане соглашаются с утверждениями этих ученых о «миллиардах лет существования земли», обычно даже не осознавая, что они основываются на натуралистических допущениях, исключающих какое-либо вме­шательство Бога Творца. Они не замечают заблуждений этого верования, использующего в качестве доказательства рассужде­ния по кругу. Таким образом они лишаются оснований своей веры, и совершенно напрасно.

Курт Сювелл в течение 44 лет работал в ядерной промышлен­ности в качестве инженера по электронике, начиная с участия в проекте вооруженных сил США Манхэттен во время второй ми­ровой войны (создание первой атомной бомбы). В течение пяти лет он был главным инженером компания «Изотопы Inc». В его обя­занности входило конструирование оборудования для радиометри­ческого анализа различных образцов, включая системы радиоугле­родного датирования. В 1988 году он вышел на пенсию, уволившись из Национальной лаборатории им. Лоренса Ливермора.

В одно время господин Сювелл разделял взгляды униформизма на то, что возраст земли насчитывает миллиарды лет, но по истечении многих лет работы стал сомневаться в доброкачествен­ности «доказательств» подобного взгляда, так как он основыва­ется на логическом заблуждении рассуждения по кругу. История перехода от эволюционных воззрений к христианским изложена им в книге «Бог на уровне ноль! (1997).

Copyright © 1994 by the Bible-Science Association, Inc. P.O. Box 33220, Minneapolis, Minnesota 55433 – 0220

Список другой критической литературы о радиометричес­ком датировании см. далее.

1.СВЯТООТЕЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

В процессе труда над святоотеческим пониманием книги Бытия и творения отцу Серафиму пришлось переводить со мно­гих иностранных языков множество святоотеческих источни­ков. По смерти отца Серафима некоторые из этих источников были опубликованы в английских переводах, включая наиболее важные из них: свят. Иоанна Златоуста Homilies on Genesis и преп. Ефрема Сирина Commentary on Genesis. Для первоначаль­ного ознакомления мы предлагаем следующие работы:

1. Беседы на Шестоднев свят. Василия Великого;

2. Беседы на Шестоднев свят. Амвросия Медиоланского;

3. Толкования на книгу Бытия преп. Ефрема Сирина;

4. Беседы на книгу Бытия свят. Иоанна Златоустого;

5. Первозданный Человек преп. Симеона Нового Богослова.

Первозданный человек – книга, переведенная отцом Серафи­мом, первоначально была издана под названием The Sin of Adam – может считаться пособием, дополняющее настоящее издание. В стремлении убедить современного человека в истинности уче­ния о начале и конце земного существования, отец Серафим включил в эту книгу те беседы преп. Симеона, в которых рас­сматриваются состояние Адама в раю, его грехопадение, искуп­ление человечества Иисусом Христом и грядущее преображение физического мира. Это и есть та твердая пища для души, предо­ставляющая сущность цели человеческой жизни. Отец Серафим указывает в своем вступлении, что преп. Симеон говорит о та­инствах начала и конца так ясно, потому как он лицезрел их в Божественном видении:

«Каким образом преп. Симеон преподает нам подлин­ное христианское учение, которое вовсе не является ре­зультатом предположений и догадок?

Преп. Симеон говорит Богооткровенно. Прежде всего, он строит свое основание на священном Писании, но нас изумляет та глубина смысла в использовании цитат из Писания, которую мы никогда не были бы в состоянии открыть самостоятельно. И это потому, что в таком по­стижении присутствует еще и его личный опыт ».

Православную литературу, издаваемую Братством Преподоб­ного Германа Аляскинского в США, на английском языке, вклю­чая и книгу The First-Created Man, можно заказать напрямую от издателя: P.O. Box 70, Platina, СА 96076, по факсу 530–352–4432.

II. НАУЧНЫЕ ИСТОЧНИКИ

1. Начальное чтение

Следующие четыре книги, при всем разнообразии их авто­ров, рекомендуются в качестве первоначального ознакомитель­ного чтения. В совокупности они представляют собой хороший подготовительный материал для знакомства со всеми основны­ми аспектами современных дебатов креационистов и эволюци­онистов. Их данные книги легко доступны и для неспециалис­тов науки.

1. Biological Evolutionism. Constantine Cavarnos (второе издание, 1987). Эта книга, написанная современным греческим право­славным философом, помещает эволюционизм в его истори­ческий контекст и включает в себя его критику великим гречес­ким православным святым двадцатого столетия св. Нектарием Пентапольским.

2. Darwin on Trial. Phillip E. Johnson (второе издание, 1993). Названная «книгой, которая приводит эволюционистов в ярость», стала бестселлером, который нанес удар по основам научного истэблишмента, используя хорошо обоснованные, выдержан­ные в сдержанной манере, но в то же время сокрушительные по силе аргументы, направленные против достоверности «факта» эволюции. Специалист по молекулярной биологии Michael Denton (см. ниже) назвал эту работу «бесспорно лучшей кри­тикой дарвинизма, которую мне когда-либо доводилось читать». (Эта критика была еще более углублена профессором Johnson в его последующих книгах: Defeating Darwinism by Opening Minds, Reason in the Balance, Objections Sustained.)

3. Scientific Creationism. Henry M. Morris (издание 1985). Эта книга замечательным образом суммирует вклад основателя движения американского научного креационизма; данная книга включает в себя обсуждение всех вопросов, начиная от истоков вселенной до происхождения человека. Отец Серафим использовал материал данной книги более, чем какой-либо другой по вопросам науч­ного креационизма. Изучая обширный документальный матери­ал этой книги, читатели будут иметь возможность сделать свои собственные заключения относительно огромного количества данных, собранных научными креационистами.

4. Shattering the Myths of Darwinism. Richard Milton (1997). Чрез­вычайно хорошо написанная и увлекательная книга британс­кого журналиста по научным проблемам. Milton не является ни креационистом, ни религиозным человеком. Он ставит под со­мнение не только миф дарвинизма, но также веру в радиомет­рическое датирование. Обзор рассмотренных им данных при­вел его к выводу, что «так как методы радиоактивного датирования не являются научно достоверными, следовательно на данный момент невозможно с уверенностью определить возраст земли».

2. Иной важный научный материал по критике эволюционизма

1. Evolution: A Theory in Crisis. Michael Denton (1985). Dr. Denton, австралийский молекулярный биолог и медицинский исследователь, по своим убеждениям является религиозным аг­ностиком, а не креационистом. В его широко известной книге исследуются все возрастающее количество данных, свидетель­ствующих против эволюции, полученных в ряде научных дис­циплин, особенно в его собственной специальности, молеку­лярной биологии. Эта работа была из основных книг, которая впервые вдохновила Phillip Е. Johnson написать на тему эволю­ции.

2. Darwin''s Black Box: the Biochemical Challenge to Evolution. Michael Behe (1996). Dr. Behe, ассистент профессора биохимии в Lehigh University, также не является креационистом, и тем не менее он открыто выносит на обсуждение тщетные попытки дарвиновской эволюции объяснить чрезвычайно сложный ме­ханизм, действующий внутри клетки. Он обладает способнос­тью представить подробнейшие технические данные высочай­шего уровня (что необходимо для передачи открытий биохимии в адекватном виде) таким образом, что любому читателю становится доступно их понимание. Его книга внесла весомей­ший вклад в пересмотр дарвинизма некреационистами в наше время.

3. Not by Chance! Shattering the Modern Theory of Evolution. Dr. Lee Spetner (1997) – это работа израильского биофизика. По­жалуй, является наиболее важной книгой об эволюции, вышед­шей в свет в последние годы. Dr. Spetner, чьи технические позна­ния своего предмета намного превышают уровень рядового биолога, демонстрирует, что вся генетическая информация уже изначально присутствовала в каждом организме. Он показывает, что случайные мутации не в состоянии произвести эволюции грандиозного масштаба, так как в результате этих мутаций не происходит накопление генетической информации, но, наобо­рот, происходит потеря информации. (Это, кстати, поддержива­ет традиционный взгляд на вселенную как, фактически, Эволю­ционирующую.) Далее он постулирует, что вариации, появляющиеся внутри каждого организма, являются результа­том «побуждающего действия» или «толчка», который был дан «биологическим Инженером» (т.е., Богом), и которыми Он на­делил каждый организм, чтобы позволить ему адаптироваться к окружающей среде. Данная книга является превосходным при­мером для научных скептиков, также как и для ученых, ищущих новые возможности для понимания сущности биологической вариации.

Австралийский ученый креационист Dr. Carl Wieland, делая обзор данной книги в Creation Ex Nihilo, том 20, № 1, пишет: «Сказать, что книга Spetner – это абсолютно «необхо­димое чтение» для каждого, исповедующего Писание в наше время нарастающего образовательного уровня – это будет почти что ничего не сказать. Короче говоря, стало ясно, что поскольку эволюционисты не в состоянии пред­ставить появление новородившегося кролика из неведо­мой фантастической водной стихии, то иллюзия необъяс­нимого появления всего эволюционного механизма развеяна раз и навсегда. Эволюционный гуманистичес­кий истэблишмент не может позволить, естественно, та­кого допущения... Я доверяю читателям этой книги, они сделают все от них зависящее для содействия распростра­нению ее содержания настолько широко и настолько бы­стро, насколько это возможно, так чтобы выводы этой основополагающей работы невозможно было проигно­рировать».

3. Об эволюции человеческого рода

Наиболее полная, точная и современная критика мифа эво­люции человека – книга Dr. Marvin L. Lubenow Bones of Contention: A Creationist Assessment of Human Fossil (1992).²⁶⁵ Плод двадцатипя­тилетнего исследования ископаемых находок человека, эта кни­га содержит некоторые из самых полных по своей докумен­тальной точности схем, которые только могли быть найдены в научной литературе, также как и описания, где и как эти наход­ки ископаемых были обнаружены, а также и противоречивые

данные, относящиеся к их датированию и классификации. Дан­ные, бесспорно признанные эволюционистами, приведенные в этой работе подробнейшим образом документированы и под­тверждены наиболее современными научными источниками. Настоятельно рекомендуемое чтение.

4 О радиометрическом датировании.

Книга Curt Sewell God at Ground Zero (1997) содержит весь относящийся к этой теме материал, приведенный в Приложе­нии IV настоящего издания, кроме того, включает необходимые технические описания каждого из основных методов радио­метрического датирования. Marvin L. Lubenow в приложении к Bones of Contention: A Creationist Assessment of Human Fossils рас­сказывает в подробности о знаменитом «черепе 1470», упоми­наемом Sewell, показывая, как эволюционистские допущения играют решающую роль в том, каким образом радиометричес­кие измерения принимаются в качестве достоверных.

Dr. Mace Baker в конце своей книги The Real History of Dinosaurs (1997) предоставляет еще одну незаменимую критику радио­метрического датирования. Его эссе на 30 страницах основыва­ется на данных из огромного количества источников эволюци­онистов.

Наиболее тщательную и современную критику можно встре­тить на страницах совсем недавно вышедшей книги John Woodmorappe The Mythology of Modern Dating Methods (1999). Dr. Henry Morris пишет следующее об этой книге:

«Woodmorappe продемонстрировал в своем труде, что все разнообразные допущения, на которых техника ра­диоактивного датирования основывается, являются лож­ными, сделав это так мастерски и в такой захватывающей манере – приводя цитаты (почти из 500 отдельных ста­тей) эволюционистов, которые специализируются в этой области, а не опираясь на выводы других креационистов, которые уже и так согласны с подобными воззрениями.

Он озаглавил свое исследование The Mythology of Modern Dating и воссоздал построение множества допущений, которые называет «мифами» – а затем, проводя то, что он называет «проверкой реальностью», приводит фактичес­кие документы, доказывающие, что эти допущения явля­ются мифологическими, а не реальными. Он проводит это с такой тщательностью, что выражение «превращение в дым» почти сразу приходит на ум!

Монография изобилует техническими знаниями, и это чтение вовсе не из легких, но, тем не менее, наличие струк­турного построения «проверки на миф и реальность» позволяет следить за содержанием с такой легкостью, на­сколько это вообще возможно в данной области знания».

5. О возрасте земли

Хотя отец Серафим и говорит о том, что невозможно научно «доказать», что возраст земли насчитывает определенное коли­чество лет – будь то 5 миллиардов или 7 500 – читателя, навер­ное, заинтересует возможность поближе познакомиться с неко­торыми свидетельствами в пользу молодой земли. Dr. Henry Morris в своем труде The Biblical Basis for Modern Science (1984) на стр. 477 приводит список 68 мировых процессов, указывающих на недавнее сотворение земли. Dr. Russell Humphreys предоставляет краткое объяснение некоторым из них в своей статье «Evidence for a Young World» (Creation Ex Nihilo том 13, № 3, стр. 28–31), которые также представляют убедительные свидетельства из области данных археологии и истории.

Более подробная дискуссия относительно недавнего сотво­рения земли принадлежит труду геолога Dr. John D. Morris, сына Dr. Henry Morris в его книге The Young Earth (1994). Написанная популярным языком для школьников, эта книга также содер­жит критику радиометрического датирования и вскрывает ми­стику рассуждения по кругу, которая типично используется эволюционистами при датировании находок ископаемых (стр. 13–16). Научный материал чередуется с занимательными исто­риями о работе автора в качестве ученого креациониста, вклю­чая рассказ о его лекциях за время турне по университетским городкам и научно-исследовательским институтам в Москве в 1990 году, и о его приеме, оказанном с энтузиазмом студентами-биологами в России (стр. 23–24).

In the Minds of Men. Ian Taylor (1984) – еще один полезный источник. В главе 11 автор погружается во многие научные об­ласти, относящиеся к возрасту земли, а также и в исторические данные. Рассматривая космологию древних цивилизаций – Абиссинской, Арабской, Вавилонской, Египетской, Индийской и Персидской – он обращает внимание, что ни одна из них не определяет возраст сотворения мира ранее, чем 7 000 до Р.Х.

6. О динозаврах

В ходе дискуссии о Библейском учении о творении один из наиболее часто задаваемых вопросов касается следующего: «А как же быть с динозаврами?» В качестве введения ко взгляду с христианской точки зрения на эту проблему мы рекомендуем Dinosaurs (1991, третье издание, 2000) и The Real History of Dinosaurs (1991), обе книги написаны Dr. Mace Baker.

Существует много размышлений и малоизвестных фактов относительно динозавров, которые нашли отображение в ряде источников креационистов:

1. Как и ископаемые находки других животных, появление ис­копаемых динозавров имеет характер внезапности в отчетах об ископаемых, без наличия эволюционных предшественников или переходных форм, соответствующих различным их родам. См. труд Russell М. Grigg «Dinosaurs and Dragons» (Creation Ex Nohilo, том 14, № 3); Ken Ham стр. 19, 114 The Great Dinosaur Mystery Solved.

2. Динозавры обычно не располагаются среди находок иско­паемых так, как будто бы они умирали вследствие естественных причин, но наиболее типичное их расположение предполагает катастрофическую гибель, часто необычайно жестокую. Они определенно должны были погибнуть в короткие сроки, остан­ки их обнаруживаются под осадочной породой, потому как не только представляют собой изобильные захоронения, но и во многих случаях первичный костный материал и эпителий фос-силизировался с достаточной сохранностью. Существует боль­шое количество массивных кладбищ динозавров по всему миру. Как пишет Dr. Henry Morris, «Захоронения такого количества громадных созданий буквально настоятельно предполагает не­кую форму катастрофы».

Все это, очевидно, рассматривается в качестве свидетельства, что динозавры вымерли во время Ноева потопа. Для ознаком­ления с данными, собранными со всего мира, см. The Genesis Flood. John Whitecomb и Henry Morris, стр. 98–99; That Their Words May Be Used against Them. Henry Morris, стр. 266–72; The Real History ofDinisaurs. Mace Baker, стр. 31–39; Dinosaurs. Mace Baker, стр. 156; «Exceptional Soft-Tissue Preservation in a Fossilised Dinosaur» (Creation Ex Nihilo Technical Journal, том 12, стр. 8–9; The Great Dinosaur Mystery Solved. Ken Ham, стр. 58, 135); и видеофильм The Footsteps of Leviathan, производства American Portrait Films.

3. Эволюционисты долгое время оспаривали вымирание ди­нозавров на территории всего мира, но в данном случае они до сих пор так и не предоставили на обсуждение адекватную тео­рию. Ученые-креационисты в своем большинстве согласны, что главной причиной гибели динозавров стало радикальное изме­нение мира между тем, что он представлял собой во время до Ноева потопа, и мир, условия которого сложились после потопа. Для интересующихся дискуссией, рассматривающей те или иные причины, рекомендуем Dinosaurs by Design. Duane Gish, стр. 76–77; The Real History of Dinausars. Mace Baker, стр 57; The Great Dinosaurs Mystery Solved. Ken Ham., стр. 67–68; и Dinosaurs, the Lost World, and You. John D. Morris, стр. 33.

4. Недавняя находка хорошо сохранившихся (нефоссилизи-рованных) костей динозавра и костей Тиранозавра, в которых, как оказалось, содержатся клетки крови, указывающие на факт, что динозавры не могли вымереть семьдесят миллионов лет назад, как утверждают эволюционисты. См. Margaret Helder «Fresh Dinosaur Bones Found» (Creation Ex Nihilo, том 14, № 3); The Great Dinosaurs Mystery Solved. Ken Ham, стр. 14–16, 108–9; Davis, Liston and Whitemore The Great Alaskan Dinosaurs Adventure; a также видео-фильм The Footsteps of Leviathan производства American Portrait Films.

5. Так как находки ископаемых представляют собой тех жи­вотных, которые погибли в течение Ноева потопа, то вопрос, сохранились ли какие-либо динозавры в Ноевом ковчеге пред­ставляет определенную трудность, ответ на который невозмож­но дать по результатам изучения останков окаменелостей. Нам следует, скорее, обратиться к древнейшей литературе и первей­шим повествованиям о человеческой истории после потопа. Эво­люционисты не в состоянии дать объяснения «драконам, о ко­торых повествуется в источниках древнейших культур во всем мире, многие из которых содержат поразительные подробнос­ти о динозавроподобных созданиях. Креационисты объясняют подобное как относящиеся к тем видам динозавров, которые пережили потоп (сам термин «динозавр» не был известен вплоть до 1841 года).²⁶⁶

В Ветхом Завете драконы/динозавры (на еврейском языке – tannim) упомянуты двадцать один раз. Самое важное упомина­ние находится в книге Иова, где в главах 40–41 в подробности описывается величественный ящерный динозавр, который «по­ворачивает хвостом своим, как кедром». Для тщательного рас­смотрения упоминаний о динозаврах в Библии, рекомендуем: The Real History of Dinosaurs. Mace Baker, стр. 8–49; The Biblical Basis of Modern Science. Henry Morris, стр. 350 – 59. См. также Dinosaurs by Design. Duane Gish, стр. 82–83; и The Remarkable Record of Job. Henry Morris, стр. 115–25.

Креационисты собрали великое множество свидетельств из источников исторической литературы и искусства, указываю­щие на то, что динозавры сосуществовали наряду с человеком. К сожалению, весь этот материал не был систематизирован в еди­ной антологической работе, и, таким образом, нам остается только собирать отдельные факты из целого ряда источников. К таким принадлежат: «Dinosaurs and Dragons» D. Lee Niermann (Creation Ex Nihilo Tchnical Journal, том 8, № 1); «Dinosaurs and Dragons» Russell M. Grigg (Creation Ex Nihilo, том 14, № 3); That Their Words May Be Used against Them. Henry Morris, стр. 251–61; After the Flood. Bill Cooper, стр. 130–61; «The Early History of Man, Part 1: Living Dinosaurs from Anglo-Saxon and Other Early Records». Bill Cooper (Creation Ex Nihilo Technical Journal'дом 6, № 1); The Real History of Dinousaurs. Mace Baker, стр. 51– 62, 86–88; The Great Dinosaur Mystory Solved. Ken Ham, стр. 28 – 33, 119–21, 137; и «Messages in Stone». Denis L. Swift (Creation Ex Nihilo, том 19, № 2). Повествование о св. вмч. Георгии Победоносце и драконе пред­ставлено Duane Gish в Dinosaurs by Design, стр. 80–81. Одно из лучших введений в данный предмет представляет собой видео­фильм The Great Dinosaurs Mystery, сценарист и режиссер Paul Tailor.

Вопрос о том, как динозавры (предположительно, их дете­ныши) могли собраться в ковчег, достаточно хорошо рассмот­рел Russell М. Grigg в своей статье «Dinosaurs and Dragons», Mace Baker в The Real History of Dinosaurs, стр. 28 и Ken Ham в The Great Dinosaur Mystery Solved, стр. 52–58.

7. О потопе

The Genesis Flood под авторством John С. Whitecomb и Henry M. Morris является классическим учебником научного креацио­низма о потопе. Названная «книгой, катализировавшей научное движение сотворения мира», была изучена, по достоинству оце­нена и рекомендована отцом Серафимом. Так как эта книга была выпущена в 1960 году, проведение научных исследований и изучение в области геологии потопа с тех пор значительно продвинулось вперед, особенно благодаря группе Dr. Henry Morris, институт Исследования Сотворения мира. Стали доступны зна­чительное количество хороших книг и видеофильмов. После прочтения книги The Genesis Flood можно обратиться к ее ин­формативному продолжению, The World That Perished. John С. Whitecomb (переработанное издание 1988 года). Особый инте­рес представляет собой книга геолога Steven A. Austin (1994) Grand Canyon: Monument to Catastrophe, вместе с видеофильмами Grand Canyon: Monument to the Flood и The Grand Canyon Catastrophe, которые проясняют процессы залегания осадочных пород и эрозию каньона в соответствии с моделью Великого потопа. Steven Austin поставил также видеофильм о извержении вулка­на св. Елены 1980 года (Mount St. Helens: Explosive Evidence for Catastrophe), в котором демонстрируется интенсивная форма­ция геологических структур, таких как пластов каменной породы, каньонов и залежей древесной породы, а также объясняется значение всего перечисленного для понимания того, что проис­ходило в течении потопа.

С несколькими техническими монографиями по теме гео­логии потопа можно познакомиться, используя труды Инсти­тута Исследования Сотворения Мира, в том числе: Field Studies in Catastrophic Geology, An Ice Age Caused by the Genesis Flood, Ice Cores and the Age of the Earth, Sea-Floor Sediments and the Age of the Earth, и Studies in Flood Geology. Другие технические работы, при­открывающие точку зрения на самые последние достижения в геологии потопа, содержатся в Proceedings of the International Conference on Creationism 1994-го и 1998-ых годов.

Наиболее полная и точная защита тверди небесной как вод­ного щита земли допотопного времени доказывается Joseph С. Dillow на 480 страницах его научного труда The Waters Above (1981).

Последующие книги представят интерес для тех, кто желает заняться изучением того, что происходило после потопа и рас­сеяния народов: After the Flood. Bill Cooper. They Came from Babel. S.A. Cranfill. The Puzzle of Ancient Man. Donald E. Chittick. А таже The Biblical Basis for Modern Science. Henry M. Morris, главы 15 – 16.

8 О биологической вариативности.

В качестве введения в проблему биологической вариативно­сти в связи с сотворенными родами, на которые указывает кни­га Бытия, рекомендуются следующие статьи и книги: Not by Chance! Dr. Lee Spetner, глава седьмая; One Blood: The Biblical Answer to Racism. Ken Ham, Carl Wieland и Don Batten; «Bears across the World». Paula Weston и Carl Wieland (Creation Ex Nihilo, том 20, № 4); и «Adaptations within the Bear Family: A Contribution to the Debate about the Limits of Variation. Dr. David J. Tyler» (Creation Matters, том 2, №5).

9. Об истории дарвинизма

Полезный материал относительно философских и социоло­гических корней дарвинизма можно найти в The Rise of the Evolution Fraud. Malcolm Bowden; The Long War against God. Henry M. Morris; Understanding the Times (несокращенный вариант из­дания). David A. Noebel; Evolution: A Theory in Crisis. Michael Denton, стр. 69–77; Algeny. Jeremy Rifkin, стр. 63–108; и In the Minds of Man. Ian T. Taylor.

10. Ученые-креационисты в защиту святых Отцов

Jonathan Wells, который сейчас продолжает заниматься науч­ными исследованиями по молекулярной биологии в Калифор­нийском университете в Беркли, защищает учения святителя Василия и блаженного Августина от мнимых претензий в том, что их учения совместимы со взглядами эволюции. См. его ста­тью «Abusing Theology: Howard Van TilPs 'Forgotten Doctrine of Creation''s Functional Integrity,'» в Origins & Design, том 19, № 1 (1998).

Malcolm Bowden в своей недавней книге True Science Agrees with the Bible (1998) опровергает претензии, что ранние Отцы толковали повествование Бытия о творении только лишь инос­казательно. Bowden утверждает, что Отцы в своем подходе к книге Бытия следовали «разумному буквализму», что недалеко от ут­верждения отца Серафима о том, что Отцы толковали книгу Бытия «реалистично».

См. также статьи в поддержку учения свят. Василия о Шес-тодневе: «Genesis Means What It Says», в Creation Ex Nihilo, том 16, № 4, стр. 23 (сентябрь-ноябрь, 1994) и «An Early View of Genesis One», в Creation Research Society Quaterly, том 27, стр. 138–39 (1991).

11. Помощь в апологетике

В своей книге That Their Words May Be Used against Them Henry Morris собрал около трех тысяч цитат из работ эволюционис­тов, которые свидетельствуют как о слабых местах эволюцио­низма, так и униформизма. Являясь плодом труда более чем пятидесяти лет, данная антология может стать очень полезным инструментом в защите своей веры для христиан. Книга вклю­чает в себя компакт-диск.

В книге ветерана давно идущей дискуссии Creation Scientists Answer Their Critics Duane Gish собраны наиважнейшие ответы на вопросы книг и статей антикреационистского направления, исходя из фактов и аргументации литературы креационизма.

12. Для детского просвещения

Книга Henry Morris Scientific Creationism была написана спе­циально для школьников, оставаясь и по сей день лучшим учеб­ником для желающих познакомиться с данным предметом. Книга Duane Gish The Amazing Story of Creation доступна для понима­ния как среднего, так и старшего школьного возраста. Текст книги легко читается, множество цветных иллюстраций и боль­шой формат книги позволяют с легкостью усваивать прочитан­ное. Охватывая разнообразные предметы – от рыб и цветов до звезд и динозавров и т.д. – она предлагает множество интерес­нейшего материала для школьных проектов.

Книга Phillip Johnson Defeating Darwinism by Opening Minds (1997) была написана для школьного уровня специально, что­бы помочь молодым людям увидеть обманчивость аргументов эволюционизма и понять тематику основных научных вопро­сов, не увязая в сетях их многочисленных деталей.

Наилучшим кратким изложением креационистского подхо­да в науке является Bone of Contention: Is Evolution True?, книга которую написала Sylvia Baker (второе издание, 1986). Эта книга журнального формата, содержащая 35 страниц, давно стала лю­бимым пособием христианских просветителей. Автор смогла вы­нести на обсуждение все главные научные проблемы, препод­нося их суть кратко и точно без упрощения их смысла. История ее обращения от эволюционизма к креационизму добавляет особый смысл этой небольшой книжице, что помогает привес­ти к обращению к истине многих ее читателей. Учителя школ, также как и лекторы могут заказать книгу по оптовым ценам в Институте по Исследованию Сотворения Мира.

Институт по Исследованию Сотворения Мира и Ответов по Книге Бытия предлагает и рад других образовательных источ­ников не только для школьников старшего, но и для среднего возраста, а также начальной школы и даже для дошкольников.

Лучшими книгами о динозаврах для детей являются книга Duane Gish Dinosaurs by Design и книга Paul Taylor The Great Dinosaurs Mystery and the Bible. (Его же вышеупомянутый видео­фильм The Great Dinosaur Mystery предназначен как для детей, так и для взрослых.) Школьники среднего и старшего возраста, интересующихся динозаврами, могут ознакомиться с двумя книгами Mace Baker (см. выше).

Книгу Constantine Cavarnos Biological Evolutionism можно за­казать в St. Paisius Abbey Bookstore, P.O. Box 130, Forestville, CA 95436.

Журналы Creation Ex Nihilo и Creation Ex Nihilo Technical Journal, а книги Ken Ham, Carl Wieland и Don Batten One Blood и David A. Noebel Understanding the Times могут быть заказаны в Answers in Genesis, P.O. Box 6330, Florence, KY 41022–6300. Заказы принимаются и по телефону: 800–778 – 3390. http»:» www.answersingenesis.org

Переодические издания Creation Research Society Quarterly и Cre­ation Matters можно заказать в Creation Research Society, P.O. Box 8263, St. Joseph, MO 64508 – 8263. http»: www.creationresearch.org Книгу Phillip E. Johnson Objections Sustained и журнал Origins & Design можно заказать в Access Research Network, P.O. Box 38069, Colorado Springs, CO 80937–8069. http»: www.arn.org

Книгу Richard Milton Shattering the Myths of Darwinism можно заказать в Park Street Press, One Park Street, Rochester, Vermont 05767.

Книги Mace Baker Dinosaurs и The Real History of Dinosaurs, a также книгу S.A. Cranfills They Came from Babel можно заказать в New Century Books, 2683 Rosebud Lane, Redding, CA 96002.

Книги Malcolm Bowden The Rise of the Evolution Fraud и True Science Agrees with the Bible можно заказать в The Berean Call, P.O. Box 7019, Bend, OR 97708 – 7019. Заказы по телефону: 800–937 – 6638.

Книга Jeremy Rifkin Algeny больше не печатается, рекоменду­ем обратиться в антикварные магазины или в фонд межбибли­отечного обмена.

ВСЕ ДРУГИЕ КНИГИ И ВИДЕО, указанные в этом разделе, можно заказать в Institute for Creation Research, P.O. Box 2667, El Cajon, CA 92021. Заказы по телефону: 800–628 – 7640. www.icr.org

Институт Исследования Сотворения Мира, Общество Ис­следования Сотворения Мира и Ответов по книге Бытия пред­лагают бесплатные иллюстрированные каталоги. Выпускаемые ими бюллетени называются: Acts and Facts, Creation Matters и Answers Update (в соответствующем порядке очередности).

Возлюбленные читатели! Помяните в своих молитвах о здравии тех, кто потрудился над этой книгой:

Составитель и редактор иеромонах Дамаскин (Христенсен)

Перевод с английского

Сергей Ярлыков,

Дмитрий Токарев, Екатерина Марченко

Редактор русского текста Вячеслав Марченко

Консультант Ричард (Фома) Бэттс

Верстка Дмитрий Родионов