Глава тринадцатая. Три дня в пути от Суэса до Каира

27, воскресенье. Когда солнце появилось из-за синайских гор, поезд мой двинулся с помория Суэсского. Я мысленно осенил всю дорогу знамением крестным и, усевшись на Эджине, начал петь тихо: «Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем». Подле разрушенной церквицы у Кольсумского холма, над головой моей пролетела стая синайских крастелей. Все они ворковали. Им отвечали два крастеля в клетке, которых проводники мои везли в Каир по заказу одного семейства. Эта красивая птица походит на голубя, но немного больше его. Перышки у нее – алые, зрачки глаз с красными ободочками, клюв и ножки так же красные. Такая цветность дана ей Творцом под стать цвету синайских гор, и потому трудно приметить ее там, и еще труднее подстрелить, когда она торопко бегает между обломками багряного гранита. Бедуины ловят живых крастелей сетями, приманивая их пшеничным зерном. Говорят, что благовонное мясо их весьма вкусно.

Приближаясь к Аджруду, я решился осмотреть это здание, и с переводчиком своротил к нему с торной дороги вправо. А караван мой пошел своим путем, но медленно, по моему наказу. Аджруд, в еврейской Библии Фихахирот, в переводе седьмидесяти толковников «придворие», у Плиния – Хара́ндра, Аджруд, в котором благоверный царь Иустиниан I построил церковь во имя святого Афанасия Великого, есть не городище, не слобода, не село, не деревня, не монастырь, не крепость, не сторожевая башня, не дом заезжий. Что же такое? Это – небольшой двор, обнесенный высокой каменной оградой в виде четверосторонника, в котором находятся колодец с соленоватой водой и приют для арабов, черпающих эту воду для поклонников магометова гроба. Подле колодца устроен из камней приземистый ставок. Из него наливают воду в кожаные мехи путников. Тут стоит обломок колонны с наглавием в византийском вкусе, – единственный остаток церкви, построенной при Иустиниане.

На прежнем пути от Аджруда я припоминал учение и житие святого Афанасия Великого. По закону сочетания понятий, который разнообразит наше мышление тем приятнее, чем внезапнее бывает действие его, в памяти моей отозвались слова ученого фаранского аввы Козмы, сказанные авве Василию: «Когда ты прочтешь какое-либо слово святого Афанасия и не будешь иметь бумаги при себе, то запиши его на своей одежде»¹³³. Сии последние слова, по расширительной силе того же закона, вызвали воспоминания о древнейшем обычае писать на одеждах. Плиний в своей натуральной истории (Lib.III, с.22) заметил, что парфяне ткали одежды с письменами (vestibus litteras inteхere), а фригийцы расписывали их. Некто Томазини в сочинении своем о Петрарке (in Petrarcha redivivo, с.23) упомянул, что когда сей поэт прогуливался один, то обыкновенно записывал на одежде своей вдохновенные мысли творческой души своей. В Православной Церкви с древнейших времен епископы пишут, что должно, на шелковых и полотняных антиминсах, а восточные христиане на саванах. От таких воспоминаний родилось во мне желание, чтобы кто-нибудь из русских выдумал такую хитрохудожную ткань для путешественников, которая служила бы им и одеждой, и записной скрижалью, так чтобы можно было чертить на ней карты местностей и отмечать путевые впечатления и время их. Такой скрижали уже не потеряешь в пути.

28, понедельник. Другой день, другие размышления. Проходя во второй раз Ел-Мыгрехскую пустыню, где нечего видеть, я в себе самом искал предметов для созерцания. Духовному воззрению моему представились тридцать степеней христианского благоделания, указанные и объясненные преподобным Иоанном Лествичником, как то: 1) отречение от мира и сует его, 2) вступление на путь узкий и прискорбный, 3) самопознание перед лицом Бога и непрестанный помысел о Нем, 4) послушание, 5) многопопечительное покаяние, 6) памятование о смерти, предохраняющее от новых грехов, 7) слезный надзор за сердцем, 8) негневливость и кротость, 9) незлопамятность, 10) неосуждение ближнего, 11) молчание, которое есть надзор за помыслами, вражда на вольность в речах, приращение ведения, споспешник молитвы, 12) страх Господень, предохраняющий от лжи и лукавства, 13) мужественное одоление уныния, 14) пост, 15) непорочность и целомудрие, 16) умерщвление сребролюбия, 17) нестяжательность, 18) опасение, как бы после благоделания не остаться при одних понятиях о духовном совершенстве, 19) терпение в молитве, 20) бдение телесное и духовное, 21) уверенность во всемогуществе Спасителя и происходящие от нее мужество, благодушие и радость в искушениях и испытаниях, 22) уклонение от тщеславия и самодовольства при умножении добродетелей, 23) борьба с духовной гордостью, 24) простота и незлобие, 25) смирение, 26) духовная рассудительность и божественное чувство в чистой совести, 27) обилие молитвы, 28) ангельское дело – непрестанная умная молитва, 29) богоподобное бесстрастие, 30) союз веры, надежды и любви. – Христианин, приобретший все эти совершенства послушанием вседетельной благодати Духа Святого, казался мне новым созданием, малым чем умаленным от ангела. Внутренний голос говорил мне: «Все эти совершенства составляют существенно-истинное и вечное благо твое. Все же прочее есть призрак, ложь и тление. Тот, кто возращает крин полевой и придает ему цветистый облик, напаяя его дождем и росой, Тот и в тебе воссозиждет образ Свой и тебя возрастит в меру полноты Христовой. Ты же только жажди тока благодати Его всесовершительной».

29, вторник. Сего дня перед захождением солнца я благополучно прибыл в Каир и успокоился в благолепной патриархии.

Кончен труд мой. Благодарю Бога, безопасно проведшего меня по стезям пустынным, и пламенно молю Его, да поможет мне пройти и те тридесятные стези, кои ведут в Царство Небесное. Не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем.