Слово в Новый 1766 год

Проходя далее путем нашей жизни, сподобились мы, возлюбленные слушатели! в новое вещей течение вступить: а чрез то ближе к пределу нашему стали; ближе к вечности стали. Окончили один год, другой начинаем. Слава Тебе, премудрый мира Правитель! что Ты в безмерной тел бездне и нашего состава частицу не позабыл. Ибо состав мой яко ничто же пред Тобою.¹ Но при сем, простите, смущаюся, когда вижу, что цвет лет наших напоследок увядает, и все к тлению непрестанно приближается. Которые яко утреннее солнце восходили, те наконец темным западом покрываются. У одних уже определение смерти на лице написано: а и другие не меньше имеют нужду ко Господу взывать: скажи ми, Господи! кончину мою, и число дней моих, кое есть.² О какое сие есть естественное таинство! признаюсь, слушатели, что темнеет свет в очах моих и помрачается моя мысль, когда воображаю целый всех вещей союз непроницаемою тьмою покрытый, а еще больше ужасаюсь, когда помышляю о бездне вечности, которая все вещей перемены должна в себе сокрыть. Но оставим премудрости Божией сии столь высокие для слабости нашей мало понятные тонкости. Сойдем пониже. Рассудим, какое есть сходство между течением времени и течением наших лет и дел? И сие слово наше посвящаем Тебе, Боже всех времен! да будет оно в сем году наших благих дел благословенным началом.

Августин западной церкви учитель говаривал: что есть время? разумею, когда никто меня о том не спрашивает; когда ж бы кто меня о том спросил, не знал бы, как отвечать. И подлинно, что времени явственное понятие не без трудности находят самые мудрости изыскатели. Однако то известно, что время не есть какая вещь, но свойство в вещах заключаемое. Мир сей можем мы себе представить на подобие великой реки, которая непрестанным течением движется, и в которой одна капля за другою влечется. Ежели бы кто на берегу сей великой реки сидел, и оные взаимные каплей следования замечал, тот не иное б что делал, как считал бы время: и когда б то течение рассекал или на много или на мало, то из того происходило бы время или долгое или краткое. Мы обыкли счислять время по течениям солнца и луны. Ибо редко какое тело столь порядочное имеет течение, как оные светила: а сие и надобно для верного исчисления времени. Что сам Бог подтверждает в книге бытейской. Да будут, сказал он, светила на тверди небесней в знамения и во времена и во дни и в лета.³

Откуда явствует, что время без перемен быть не может, и все, что переменам подлежит, есть во времени. А что подлежит переменам, то подвержено и тлению. Красота цветов увядает; приятная землю покрывающая зеленость жестеет и иссыхает; высокие кедры сокрушаются; твердые металлы ржа съедает; все животные на воздухе, на земли и в воде умирают и гниют; из гладких полей вдруг делаются бездны; а из бездн выходят огнедышащие горы. Где теперь оные древностию прославляемые пирамиды, обелиски, статуи, колоссы и висячие сады? где бывшие цветущие империи Вавилонская, Египетская, Персидская, Греческая и Римская? все времени уступило, все под развалинами веков погребено.

Из общей всех вещей судьбы нельзя выключить и нас. Ибо и человек во времени, и все его дела во времени. Еще бо мы до оной блаженной вечности Христом обещанной не достигли; еще нам то солнце не возсиевает, которое днем и нощию светит, и не знает запада; еще до того пребывающего града не дошли, которого строитель и художник Бог; еще бессмертием глава наша не увенчана; еще на пути стоим; еще в океане мира сего плаваем. В сем странствии какие мы терпим перемены, кто сего или на других не приметил, или на самом себе не дознал?

Перемена в нас бывает или по летам или по делам. По летам. Младенчество полно слабостей; в среднем возрасте ежели что уцелеет от болезней; то съедают заботы или несчастия; а несчастиям помогают страсти; дряхлая же старость сама чрез себя болезнь. Легли здоровы; встали больны: пошли веселы, возвращаемся смутны. Теперь красив, завтра безобразен. Ныне легок и проворен, но после скоро, как только солнце несколько сделает кругов, сам себе тягостен и несносен. Да и надобно ли сему удивляться, когда целость нашего состава разрушается, ежели только тоненькая порвется жилочка, или маленькая остановится капелька крови. Так справедливо писание святое напоминает нам; Кая бо жизнь ваша? говорит оно: пар есть, иже в мале является, потом же исчезает.⁴ Сию нашего естества слабость надменные и высоко о себе мечтающие пусть памятуют: а мы к тому же прибавим и сие, что жизнь наша кроме всех оных слабостей еще весьма краткими ограничена пределами. Не успеем, так сказать, осмотреться, взошедши в сей от Бога нам построенный дом, как вот и зовут оттуда вон. Спросил некогда фараон Иакова отца Иосифова, сколько ему лет? Иаков отвечал: малы и злы быша дние лет жития моего.⁵ А сколько тогда ему было лет? сто и тридцать. Что ты говоришь, старче Божий! еще ли твои лета были кратки? О когда б ты знал, что дни лет наших едва достигают семидесяти лет, а и крепкие едва восьмидесяти, да и то с трудом и болезньми. Вот какая в летах наших перемена!

Но в большее придем умиление, или паче ужаснемся, когда посмотрим на перемену нравов наших. О нетвердости младенческих тут же и отроческих рассудков и желаний не говорю. Юность свирепствует сладострастием, мужество честолюбием, старость корыстолюбием. В низком состоянии малодушны, в среднем недовольны, в высоком непомерны. В скудости ропщем, в богатстве суетимся, в чести надымаемся, везде себя беспокоим. Невежа суеверствует, полуученый все знает, просвещенный о всем сумнится. Теперь кроток и тих; чрез час пылаешь гневом и небо с землею мешаешь; теперь обходителен, и приятен и друг, завтра холоден и неприступен и враг; ныне набожен и благочестив, после сбросив с себя узду страха Божия, бегаешь по стремнинам и горам всяких своевольств.

Рассуждая сии лет и нравов наших перемены, кого мы виною их поставим? Перемены наших лет, положим, что суть причиною неиспытанные Божия судьбы; но перемену наших нравов кому присвоим? дерзнем ли то приписать Богу? но ежели добросовестный человек на сие нравов развращение не может без сожаления смотреть, то всеблагий ли Бог о сем благоволит? ах! мои слушатели! виною тому есть небрежение наше, неосторожность и вольное себя страстям порабощение. Пускай бы мы извинительны были, ежели бы в одном чем или в другом по слабости своей погрешили: ибо человеки мы. А ежели в пороках себя погружаем, ежели страстей записываем себя невольниками, ежели не дремлем, но на оба уха безопасно спим; то не остается нам, как только стыдиться и краснеть. Аз рех: Бози есте.⁶ А вы есте плоть, дух ходяй и не обращаяйся.⁷ Того ради подобает нам себя исправить, чтоб не вотще благодать Божию принять. Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения.⁸

Но не совсем же смущаться нам надобно. Ибо хотя во времени столь много терпим мы перемен, хотя время все почти в тление приводит: но во времени же паки все отраждается. При открытии приятной весны солнце светлее блистает, земля украшается цветами, источники прозрачнее текут, древа листвием и плодами покрываются, и весь обновляется естества вид. Между толикими обновляемыми телами одно ли наше тело безвозвратно истлеет? нет! благословенные Христиане! и мы ожидаем тленному естеству нашему обновляющей весны: ожидаем, егда недостатки наши при светлости блаженной славы скроются, ожидаем, егда смертное сие облечется в безсмертие, и тленное сие облечется в нетление.⁹ Но пойдем далее, и продолжим изъяснять предложение наше.

Время есть или прошедшее, или настоящее, или будущее. Прошедшее ничто, настоящее есть едва понимаемая точка, будущее не известно. Не позабудьте, что мы здесь сравниваем течение времени с течением наших лет и дел. Лет наших время прошедшее ничто, будущее не известно, настоящее наималейший пункт. Можно сказать о прошедшем лет наших времени, что оно прошло: но нельзя того сказать о наших делах. Наши прешедшие дела не прошли. Нет! пройти они не могут. Остались они, да и всегда останутся в совести. Добрые дела всегда веселят, веселят своим воспоминанием, веселят своими бессмертными плодами. А худые дела всегда беспокоят своим воспоминанием, беспокоят своими вредительными следствиями. И так дела наши не проходят. А хотя б они и подлинно прошли, но паки возвращаются, добрые к нашей радости, а худые к нашему мучению. Разогнем мы для сего святую книгу. Вот что там написано! в великом дому не точию сосуды златы и сребрени суть, но и древяни и глиняни; и ови убо в честь ови же не в честь. Аще убо кто очистит себе, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен Владыце, на всякое дело благое уготован.¹⁰ Вы и без меня силу слов сих понимаете. В обществе Христианском суть и добрые и худые люди: одни подобны златым, другие глиняным сосудам. Но из глиняного сосуда не может быть золотой; так, как и из золотого глиняный. А из худого человека может быть добрый человек; так, как и добрый может стать худым. Вы сосуды златые! вы добродетельные! вы усыновленные Богу дети! берегитеся, чтобы сие сокровище не потерять; берегитеся чтоб из сосудов златых не стать глиняными. Мняйся стояти, пусть блюдется; да не падет.¹¹ А вы сосуды глиняные! вы, которые под тяжким порока ига охотно работаете! вспомните естества своего благородство, и потщитеся из сосудов глиняных стать златыми. Не знаю, может ли что быть приятнее, как видеть, что грешник обращается от своего заблуждения и чрез то делает радость всем на небеси Ангелам: но напротив нет плачевнее и горестнее, как видеть, что хороший человек начинает становиться худым. И так, видим мы, что прошедшие дела возвращаются, добрые к нашей радости, а худые к нашему мучению. Что же касается до наших будущих дел, они почти всегда бывают основаны на прошедших и настоящих наших делах. Кто всегда себя ведет честно, и тем как бы некоторую привычку к добродетели снискал; кто склонности свои в порядок привел; кто и воображением беззакония гнушаться себя приобучил: о том весьма надежно можем заключить, что он и впредь или нимало или весьма трудно поколеблется. А наипаче, что наши дела зависят не от слепой какой судьбины, но от произволения и Божией благодати, которая всегда нашим добрым намерениям споспешествует.

И потому заключить отсюда следует, что продолжение времени, есть продолжение Божия к нам благости. Сие Божие благодеяние в час сей прославить мы должны. Ибо теперь входим мы в двери нового года. Новый год есть благоприятный всякому случай к новым подвигам, к новым заслугам, случай благословенный к продолжению добрых намерений, к оказанию ревности, к исправлению погрешностей; младым к снисканию просвещения, старым к приуготовлению себя к нестареющей жизни; грешникам к покаянию; праведникам к большему в добродетели успеху; всем к исполнению своей должности.

В сии златые нового года двери, рукою Божиею отворенные, первую Тебе, Всепресветлейшая Монархиня наша! вводит Господь веков и Владыка всякой жизни. Первую, говорю. Ибо Ты первая дел Господних Служительница; первое и священное рук Его орудие. При входе Твоем в сей священный времени храм, что Тебе выходит в сретение, благоволи нам, нам усердием за Тобою следующим объявить? но видим, и очень ясно видим, что встречает Величество Твое труд и попечение о всех нас. О! По-видимому неприятная встреча! однако необходимо нужная и притом удовольствием совести и вечного награждения препровождаемая! Подвиг прошедшего года Ты благополучно окончила: другой следует. Теки, Священная Главо наша! теки сим благословенным путем. За прешедшее благодаря, весело пред Господом возглашай: Боже в псалтыре десятоструннем воспою Тебе, дающему спасение царем.¹² И сие в прешедших делах благопоспешество да будет Тебе несомнительным уверением и в будущем Господнем о Тебе благоволении. А мы, что за все Твои благодеяния, за все труды и неусыпные о нас попечения, что Самодержавию Твоему в благодарность принесем? приносим усердием зажженное, а верностию запечатанное сердце. Больше сего ничем заслуги Твои наградить не можем. Сие недостатков наших признание увеличивает славу Твою.

Что же Тебе скажем, златого древа златая ветвь, благоверный Государь Цесаревич! Ты с течением времени, к радости нашей возрастаешь: почему в засвидетельствование усердной Твоей Всемогущему Промыслителю благодарности, всякий час почитай за дражайший случай к приумножению внутреннего Твоего сокровища, и при восхождении Твоем на высоту лет с большим сиянием да блистают Твои нам прелюбезные дарования. Таким образом весна Твоих лет возложит на главу Твою венец сплетенный из цветов премудрости и добродетели.

Боже! в деснице Твоей содержай все концы земли, отворивый нам двери нового года, отверзи и двери правды, да вшед в них принесем Тебе жертву благих дел в воню благоухания духовного, дóндеже сподобимся наслаждаться самим Тобою в блаженной вечности. Аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества в придворной церкви 1766 года.