129. Дар царственного смирения смиренному отшельнику

Не терял я надежды, выезжая из Петербурга, принять участие в торжествах освяще­ния в Павло-Обнорском монастыре трех престолов выгоревшего в 1909 году храма и див­ной, драгоценной раки, пожертвованной от щедрот Их Величеств Государя Императора и Государыни Императрицы; но Бог не судил быть мне там: прибыв в Вологду, я разболелся; к обычным немощам моим прибавилась еще слабость сердца, и доктор решительно запре­тил мне поездку по проселочной дороге с больною печенью, а главное – предстоявшее пере­утомление в служениях. Пришлось подчиниться, тем более что небольшой опыт – проща­ния с духовенством – показал, что я на такой подвиг не гожусь.

Не имея возможности отправиться в Павлов монастырь, я послал туда свое приветственное слово-послание, которое было прочитано преосвященным Антонием Вельским пред полиелеем на всенощном бдении. Вот это послание:

“Возлюбленные о Господе отцы и братия и чада!

Мир вам и Божие благословение!

Приветствую вас в светлый день праздника обители Преподобного Павла приветствием любви и радости о Господе.

Скорблю, что по немощам моим не могу принять личного участия в вашей радости, но сердцем сорадуюсь вам, духом разделяю молитвы ваши у гроба чудотворца Павла и не могу оставаться безмолвным в день вашей радости. От избытка сердца глаголют уста. А при невозможности беседовать усты к устам – сердце повелевает беседовать хотя письменным посланием.

Дивен Бог во святых Своих! Дивен Он в явлениях благодати Своей во дни земнаго их странствования, дивен и по блаженном преставлении их на небо!

Сегодня мы творим память Преподобного отца нашего Павла, Обнорского чудотворца, празднуя освящение храма его и священной раки, принесенной от щедрот Благочестивейшего и Богом возлюбленного Царя нашего и Его Благочестивейшей Супруги. Сегодня мысль наша невольно переносится за пять столетий, когда жил сей великий в своем смирении угодник Божий в тот благословенный век, когда около великого печальника родной нашей земли Преподобного Сергия, Радонежского чудотворца, собирались ревнители богоугождения, когда с его благодатного благословения сии ревнители устремлялись в северные пре­делы России, всюду зажигая благодатные огоньки духовной жизни, всюду разнося свет и тепло, коими и доселе жива наша русская православная душа.

Девяносто лет подвизался подвигом иноческим Преподобный Павел! А всего жития его было 112 лет. И отличительнейшею чертою его подвига было дивное, воистину христоподражательное смирение. 22-летним юношей ушел он в какой-то, ныне неведомый, приволжский монастырь святого Феодора “на низу”; оттуда, уже достигнув высокой меры духовного совершенства, пришел он учиться смирению у своего младшего сверстника, Преподобного Сергия; здесь проходил он труды и в поварне, и в трапезе; заметив, что на него обращено внимание, как на ревностного инока, он, с благословения великого аввы, уходит к Преподобному Авраамию Чухломскому, затем идет в пустынные дебри Обноры и тут посе­ляется, воистину, наедине с Богом – в дупле старой липы, весь отдавая себя молитве и беседе с Богом. И достиг он такого состояния, что в его присутствии дикие звери забывали свою свирепость: и волк, и медведь паслись около него вместе с кротким зайцем, и хищные орлы не трогали малых пташек, садившихся на руки и плечи великого подвижника. А его сми­рение было столь велико, что мы не видим из его жития даже того: имел ли он благодатный сан священства? По крайней мере, и по основании им обители ее настоятелем был не сам он, а ученик Преподобного друга его Сергия Нуромского – Алексий.

Так в глубоком смирении протекла вся жизнь великого подвижника. Он отошел к Богу, и Господь исполнил над ним святое слово Свое: в память вечную будет праведник. Из века в век православные русские люди притекали к его гробу, искали спасения души в его обители, просили себе его молитвенной помощи; а он смиренно почивал в месте своего упокоения и даже не позволил коснуться мощей своих, когда один из игуменов его обители самочинно вздумал было открыть его могилу. Для святых Божиих и грядущее видимо яко настоящее, и кто ведает пути их? Не предзрел ли угодник Божий того бедствия, которое испытала оби­тель его в наши дни? И что сталось бы с его священными останками, если бы всеистребляющий огнь коснулся их? Мы не можем от Господа требовать чудес по нашему разумению: мы ведаем, что, например, святые мощи Преподобного князя Иоасафа Спасокаменского, попу­щением Божиим, подверглись сожжению во время пожара в Спасокаменском монастыре, и мы имеем только малые косточки от них. А ныне мы веруем, что святые мощи Преподобного Павла, к утешению нашему, в мире почивают в недрах земных неприкосновенными. И не знамение ли это, для нас особенно утешительное, что в самом изображении угодника Божия, вычеканенном из серебра, дивным образом в пламени пожара уцелел благолепный лик его и изображение рук? Хранит Господь не токмо вся кости Своих избранников, но и самые изображения их, все обращая во славу Свою и в назидание наше.

И паки реку: дивен Бог во святых Своих! Дивно являет Он славу Свою и величие Церкви Православной не только в их прославлении, но и в самом смирении их! Ибо в смирении и слава их, смирение есть их златотканная одежда, смирение есть тот воздух, коим дышат все их добродетели, – тот аромат, который свидетельствует о благоугождении их Богу. В нашей Церкви Православной все проникнуто сим благодатным ароматом: нет ни одного подвига, нет ни одного доброго дела, не говорю уже о доброделании вообще, что Цер­ковь признала бы богоугодным без духа христоподражательного смирения. И в сем – отли­чие нашего православного исповедания от всех прочих христианских исповеданий. Смире­ние есть основа истинно христианской жизни; в нем – духовная красота нашего православно верующего народа. И как счастлив этот народ, когда он видит высочайший пример этой боголюбезной добродетели в лице своего Боговенчанного Царя и Его Августейшей Супруги, Которые Своим русским сердцем всесовершенно восприяли эту добродетель и являют ее всюду, где видят наши родные святыни: вместе с простым верующим народом они склоняли Свои венчанные главы и у святынь Киева, и в Сарове, и в Белгороде, и в Чернигове и мно­гажды у святых мощей великого печальника Русской земли Преподобного Сергия и всех мос­ковских чудотворцев. Не видим мы Их здесь: дела государственные удержали Их от путе­шествия в наши дебри Обнорские; но се – Их Царственное приношение, сия священная рака – не есть ли свидетельство того, что духом Они и ныне с нами, не есть ли это проявление Их глубочайшего, воистину Царственного, смирения Их пред одним из смиреннейших носите­лей духа и заветов родной нашей Церкви Православной, на коей, как на несокрушимом осно­вании зиждется от веков древних наша Святая Русь и ее краса и величие – Престол Само­держца?.. Подумайте только: Помазанник Божий, в сердце Которого сосредоточены заботы о благоденствии полутораста миллионов подданных, в руках Которого судьбы народов, насе­ляющих шестую часть земного шара, внемлет скорби смиренной обители, посещенной бед­ствием пожара, и в утешение ей шлет Свой Царственный дар, приемля в соучастницу Себе и Свою Боговенчанную Супругу, в самом даре Своем проявляя глубокое знание благочестивой народной души, ее заветных идеалов, ее любви к родным угодникам Божиим. Как не вос­кликнуть из глубины сердца: радуйся, Русский православный народ! Радуйся о Царе своем: Он – с тобою, Он вместе с тобою чтит святыни твои, благоговеет пред ними, Он – верный Сын и Первенец твоей матери Церкви; Он – ее защитник и покровитель. Пусть мятутся разные хулители Церкви Православной: с нами Царь наш Боговенчанный, Он в Церкви Пра­вославной, и она молится за Него, за всю Царственную Семью Его, а с нею молятся все великие печальники наши пред Богом – все святые Божии, на небесах Богу предстоящие.

Вознесем же и мы, возлюбленные братие, в сей нареченный и великий для обители Преподобного Павла день, вознесем свои смиренные молитвы за Богом возлюбленного, Богом венчанного и превознесенного, но и на высоте трона Своего сердцем смиренного Сына Церкви Православной, нашего воистину Благочестивейшего Государя, и его Августейшую Супругу, с Их благословенным Отроком-Наследником и благоверными Дочерями-Царевнами: да благословит Господь всех Их миром, здравием и благоденствием на многая лета.

Ты же, о Преподобне отче наш Павле, благоспоспешествуй смиренной и немощной молитве нашей твоею крепкою к Богу молитвою, много бо может молитва праведного поспешествуема! Аминь”.

Слава Богу: несмотря на холодную, совсем осеннюю погоду, торжества прошли благополучно. Народу было множество. Крестные ходы из Грязовца, из Спасо-Нуромского при­хода и от других церквей прошли в добром порядке. Новоосвященная серебряная рака и сень над нею поражают своеобразною красотою: они переносят зрителя в XIV век. Рака представляет как бы древний ларец из оксидированного серебра, вызолоченного, с тонкими узорами; на верху ее – удивительно сходно с древними иконами сделано изображение Преподобного во весь рост, покрытое слюдою с перегородками по складкам одежды. Половина верхней крыши открывается в головной части; кроме того и вся верхняя часть раки открыва­ется; в головах и положено то изображение, о коем я говорю в своем слове. Это изображение – чеканное, художественной работы, сохранившееся, как и обе руки, в пламени пожара в то время, когда вся остальная часть раки частью расплавилась, частью исковеркана до неузна­ваемости, – поражает какою-то особенною красотою лика Преподобного, чего прежде, до пожара не замечалось.

На телеграмму, посланную по случаю торжества освящения храма и Высочайше пожертвованной раки в Павло-Обнорском монастыре, участники торжества были осчастливлены следующим Всемилостивейшим ответом Его Императорского Величества:

“Балтийский порт, 27 июня.

Вологда, Обер-Прокурору Святейшего Синода.

В молитвенном единении со всеми присутствующими на обновлении соборного храма обители Преподобного Павла Обнорского и освящении новой раки благодарю всех за выраженные чувства.

Николай”.

Телеграмма на имя Его Императорского Величества была следующего содержания:

“Балтийский порт.

Его Императорскому Величеству, Государю Императору.

Смиренная обитель Преподобного Павла Обнорского чудотворца, несказанно утешенная после посетившей ее судьбами Божиими великой скорби Всемилостивейшим благово­лением Вашего Величества и Августейшей Супруги Вашей, празднуя ныне обновление сво­его сгоревшего соборного храма и освящение дивной раки, принесенной от щедрот Ваших, с благоговейным умилением видит в сем приношении поучительное для народа свидетельство глубочайшего, воистину Царственного смирения Вашего Величества пред одним из смирен­нейших подвижников – носителей духа и заветов родной нашей Церкви Православной, на коей, как на несокрушимой скале, зиждется от веков древних Святая Русь и ее краса и вели­чие – Престол Самодержца. Дерзаем уповать, Благочестивейший и Возлюбленнейший Пер­венец матери нашей Церкви, что в сей столь знаменательный для обители Павловой день и Вы и Августейшая Супруга Ваша с Богом данными Чадами Вашими, Своим верующим сердцем с нами, и вознося сердечные молитвы у мощей Преподобного Павла вместе с много­тысячным народом Вашим о здравии и благоденствии Вашем и Августейшей Семьи Вашей, а также и всей, Богом врученной Вам державы Российской, повергаем свои верноподданнические чувства к стопам Вашего Императорского Величества.

Епископ Никон.

Епископ Антоний.

Владимир Саблер.

Михаил Шрамченко”.

От Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны получена следующая телеграмма.

“Гатчина, 27 июня.

Грязовец, Обер-Прокурору Святейшего Синода.

Искренно благодарю Обитель Преподобного Павла Обнорского за молитвы и благопожелания.

Мария”.

Ея Императорское Высочество Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, телеграммою на имя Обер-Прокурора Святейшего Синода благодаря за молитвенную о Ней память и сожа­лея, что Ей не пришлось помолиться у раки Преподобного Павла Обнорского Чудотворца, выразила надежду в этом году поклониться Угоднику Божию.