99. Еда изменит эфиоп кожу свою или рысь пестроты своя...
Эфиопа не убелишь, упорных неверов к Богу не обратишь. Что для нас, верующих, знамение, то для них – «случай», а иногда еще прибавляют: «простой случай», «слепой случай». Скажут такое словечко и – довольны: все объяснили! Для здравомыслящих это не объяснение, а только уклонение от объяснения, ибо здравый разум говорит, что в мире ничего не бывает случайно: всякое явление имеет причину и следствие. А для современных фарисеев, нарочито закрывающих очи, чтобы не видеть, не стыдно и требование здравого разума отвергнуть: ведь видели же древние фарисеи такие чудеса Христовы, как воскрешение Лазаря, но не хотели веровать, и не веровали, и совещались убить и Воскресителя, и воскрешенного. Верно сказал пророк о таковых: эфиопа не убелишь.
Эти мысли невольно напрашиваются, когда читаешь «выпады», говоря по-новомодному, наших иудействующих (не говорю уже об чистокровных иудеях) мнимо-ученых редакторов разных либеральных газет по поводу моей статьи в «Колоколе» о змее на могиле Толстого. На сей раз остановлю внимание моих читателей только на одной газете – «Русские Ведомости», которые – это вне всякого сомнения – считают себя серьезным органом общественной – ближе к делу сказать – либерально-профессорской мысли, ибо газета издается профессорами Московского университета. Прежде всего ей зачем-то понадобилось исказить самое заглавие моей статьи. У меня стояло просто: «Змея на могиле Толстого». Она прибавила к сему два слова: «все-таки была», как будто я спорю с кем-то, утверждающим, что змеи не было. Передав содержание моей статьи, редакция прибавляет от себя: «Статья, подписанная Епископом и подхваченная провинциальными подголосками «Земщины» и «Колокола», стала предметом толков за пределами весьма небольшого круга читателей этих газет».
Замечу кстати, что иудействующие газеты почему-то с особенным ударением стали подчеркивать, что «Колокол», «Земщина» и др. патриотические издания имеют «весьма небольшой» круг читателей. Уж не хотят ли они этим подбодрить себя? Мы-де и говорить-то с вами не стали бы, ведь вас и всего-то горсточка, – не то, что нас – легион (иудейское свойство: себя подбадривать, а в душе – ох как трусят). Да вот статья Епископа вышла за «пределы небольшого круга читателей».
«Поэтому, – продолжает газета, – мы, исполняя желание группы провинциальных наших подписчиков (в столицах-де и в руки не берут таких черносотенных газет, как «Колокол»: опять иудейская черта – хочется и провинциалов, читающих «Колокол», пристыдить – отстали-де! и столичных припугнуть: ну кто-де читает какой-то «Колокол», – только провинциалы), обратившихся к нам с просьбою выяснить действительные обстоятельства происшествия, послужившего поводом для вздорной басни «Колокола», (смелее, гг. издатели, смелее говорите: не «Колокола», а православного епископа!) – печатаем следующее письмо П. П. Бирюкова, которое в корне опровергает бессмысленный вымысел «Колокола» (опять «Колокол» господа, тут ни при чем: тут сообщение епископа, основанное на официальном докладе священника, исследовавшего все дело по поручению другого, уже местного епископа) и изображает это маленькое (видите, читатель, как все дело, которое не удалось замолчать, – какая досада на этого болтуна – «Раннее Утро!» Не утерпело, огласило! Наделало хлопот г. Бирюкову и редакции «Р. Ведомостей», – сводится на нет) происшествие так, как оно было в действительности».
Итак, сообщение епископа, официальный доклад производившего дознание иерея – все это «вздорная басня, бессмысленный вымысел».
Послушаем, что пишет г. Бирюков.
«М. Г., г. редактор. На ваш запрос о действительных обстоятельствах, сопровождавших укушение змеей моего сына, считаю долгом сообщить следующее:
27-го августа я с моей семьей посетил могилу Л. Н. Толстого и оттуда направился к дому гр. С. А. Толстой. Приблизительно на полдороге от могилы до дома я увидел в траве, около куста, небольшую змею. Так как она извивалась в траве, я не мог хорошо рассмотреть, какая это была змея, и, полагая, что это – уж, указал на нее моему старшему сыну Борису, одиннадцати лет, большому любителю всяких зверей. Он тотчас бросился ее ловить и схватил за хвост. Змея обернулась и укусила его в левую руку. Я тотчас же палкой откинул змею на дорогу и тут увидел, что это была гадюка. Я немедленно перетянул ему руку платком и спешно направился к дому Софьи Андреевны, все время высасывая кровь из маленькой раны. Софья Андреевна дала нам экипаж, в котором мы вернулись в Телятники, к В. Г. Черткову, где мы остановились. Через полчаса после укуса сын мой почувствовал дурноту, слабость и другие признаки отравления. Первоначальная помощь была подана фельдшерицей, жившей у Чертковых. Затем был вызван из Тулы врач, одобривший все принятые меры и давший еще некоторые советы.
Первые три дня опухоль распространилась от места укуса (между пальцами) по всей руке и дошла до середины груди и затем стала понемногу опадать. Дней чрез десять совсем прошла. В настоящее время сын мой совершенно здоров и с интересом вспоминает все это происшествие. Вследствие осеннего времени гадюка была сонная, и укус ее не был опасен. Укушения гадюкой довольно часты в этой местности, особенно во время покоса, в жаркое время; смертные случаи редки. «Дырки» на могиле Л. Н-ча не имеют никакого отношения к описанному событию.
Готовый к услугам П. Бирюков».
Хорошим ответом на это письмо служит следующая заметка «Колокола».
«Посмотрим, – говорит газета, – чей тут «бессмысленный вымысел» и чьи «вздорные басни»?
Прежде всего сообщение об укусе змеею маленького сына г. Бирюкова и именно на могиле Толстого, а не в другом месте, появилось почти тотчас же после 28 августа не в «Колоколе», а в московской левой газете «Раннее Утро», и сделано оно одним из поклонников Толстого, который неосторожно сообщил об этом случае со всеми подробностями. Это сообщение было перепечатано из «Раннего Утра» «Колоколом», «Московскими Церковными Ведомостями» и другими газетами. Но ни г. Бирюков, ни кто-либо из семьи Толстых, ни, наконец, те поклонники Толстого, которые посетили в этот день могилу Толстого, – никто из них не выступил тогда с опровержением или сообщением, что случай с укушением мальчика Бирюкова передан неверно и что он имел место не на могиле Толстого. Что же замыкало уста г. Бирюкова и прочих заинтересованных лиц почти три месяца?
Перейдем теперь к объяснению г. Бирюкова. «Укусы гадюки очень часты в этой местности», – удостоверяет он, и вот, проходя по этой местности, кишащей гадюками, он, заметив у куста змею, указывает ее маленькому сыну и хладнокровно смотрит, как тот начинает ловить змею за хвост.
Согласитесь, что поведение отца более чем легкомысленное. Мы до сих пор не видели и не слыхали о таких родителях, которые допускали бы своих детей заняться такой забавой, как ловля змей.
Г. Бирюков оправдывается, что он не мог рассмотреть змею, потому что она извивалась в траве, и подумал, что это уж, но раз он сам удостоверяет, что местность эта изобилует гадюками, то нам кажется, при виде змеи, прежде всего, должна бы явиться мысль о гадюке и об опасности ее укушения, и во всяком случае и здравый разум и любовь к детям должны бы заставить г. Бирюкова прежде убедиться, что перед ним действительно уж, а не ядовитая змея, а затем уж и разрешать сыну хватать змею за хвост.
Полагаем, что г. Бирюков ни разума, ни любви к своим детям не терял, а описанное им поведение его в случае со змеей заставляет сомневаться и в том и в другом.
Без «бессмысленного вымысла и нелепой басни», действительно, не обошлось, только не там, где указывают кадетские «Ведомости».
Так заключает «Колокол». От себя прибавлю: я считаю себя вправе больше верить показанию официального донесения священника епископу, чем г. Бирюкову, лицу, очевидно заинтересованному, ибо ведь мое заключение, что описанный факт – укушение змеею сына автора книги, которая превозносит богоотступника Толстого, на могиле этого богоотступника, при оказании почестей сему богоотступнику, есть явное вразумление Божие для почитателей богоотступника. Это заключение относилось, главным образом, к г. Бирюкову, но допускаю, на минуту, что змея укусила мальчика не на самой могиле, а близ могилы: разве внутренний смысл сего знамения не ясен для верующих? На могиле, близ могилы, но мальчик укушен змеею, мальчик – сын поклонника Толстого, г. Бирюкова, который прибыл нарочито поклониться могиле богоотступника, – в день рождения сего богоотступника: ведь эти подробности подтверждены самим г. Бирюковым – разве это «бессмысленный вымысел», «вздорная басня»?.. Но. Увы!.. – «эфиопов не убелишь».