Сербскому народу – Из окна темницы

Грешили мы – и несли кару.

Оскорбили Господа Бога – и наказаны.

Осквернили себя всяким непотребством – омылись кровью и слезами.

Попрали мы всё, что для наших предков было свято, – и за это и сами были попраны. Была у нас школа без веры, политика без чести и достоинства, армия без патриотизма, государство без Божия благословения. Отсюда у нас гибель и школы, и политики, и армии, и государства.

Двадцать лет заботились мы о том, чтобы не быть для себя своими – за это свои мраком покрыли нас чужие.

Два десятилетия насмехались мы над предками, отдавшими свои сердца Царствию Небесному, – за это утратили мы и поражённое проказой царство земное. Какую меру прилагали мы к Богу и к своим праотцам – такой мерой и нам отмерено.

И всё-таки мы получили помилование. За оскорбления помыслами, и словами, и делами, за бесчисленные неслыханные обиды, нанесённые Его Величеству, Царю царей, Господу Богу, в течение целых 20 лет, мы были осуждены на смерть. Приговор начал приводиться в исполнение. Убит каждый восьмой серб. Но затем приговор был смягчён – и мы были обречены на вечную каторгу, на бесконечное рабство в оковах у немцев. Впрочем, когда сербская земля вскипела кровью и слезами несчастных рабов и невольников, когда крестославские свечи узников зажигались истощёнными руками и гасились слезами и когда молитвы сербских страдальцев подвигли Ангелов и святых испросить у Бога милости, тогда Всемилостивый снова смягчил приговор и свёл вечную каторгу к двум годам. За двадцать лет своей преступной жизни сербский народ получил всего два года каторжных работ. Разве это не милость Божия? Разве можно было найти на земле такого царя, который на протяжении двух десятилетий терпел бы хулы и издевательства – и, однако же, так великодушно помиловал своих хулителей и насмешников? Никогда и нигде. Подобная милость приличествует лишь Господу Богу нашему.

Какой дорогой теперь нам пойти? Не той, только не той, по которой брели мы два десятилетия.

Что нам теперь делать? Всё, [но] только не то, что делали мы в период между двумя мировыми войнами.

Да не согрешаем, чтобы потом снова не нести наказания.

Да не оскорбляем Царя, Господа Бога, дабы не заслужить нам ещё величайшей кары – увы – без помилования.

Да не оскверняем себя гнусностями и непотребствами, чтобы снова не пришлось нам омывать себя собственной кровью и слезами.

Да не попираем святыни наших предков, дабы опять не быть раздавленными.

Пусть школа у нас будет с верой, политика с честью, армия с патриотизмом, государство с Божиим благословением.

Пусть каждый вернётся к Богу и к себе самому; пусть никто не будет вне Бога и вне себя, чтобы не покрыла его жуткая и чужеродная тьма с красивым названием и в пёстрой одежде.

Пусть всякий, кто считает себя сербским патриотом, заботится о том, чтобы получить Небесное Царствие, посредством которого только и может долгое время сохраняться царство земное.

Когда наш народ сказал: «Правда держит землю и города» [точнее: Правдой крепки и земля, и грады. – Ред.] – он тем самым как бы дал понять, что царство земное удерживается Царствием Небесным. Ведь правда – это [одна] сила из многих сил Небесного Царствия. Вторая сила – вера, третья – любовь, четвёртая – истина, пятая – милость, шестая – премудрость, седьмая – чистота и так далее, почти без числа и без конца.

Задумайтесь, какая сила в вас есть, а какой нет. Поспешите приобрести их все. Тогда будете вы совершенными, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5:48). Тогда выстоите вы и одолеете мрачные силы ада, некогда возобладавшие над нашим государством, которые и в памяти о них ещё долго будут томить и мучить нас, как угнетает страшный сон. Так, вооружённые наконец небесной силой, вы лучше всего удостоверите и свой патриотизм, и своё имя православных христиан. Да поможет вам Владыка Христос со Отцем и Духом Святым во веки веков. Аминь.

Собрались мы сегодня здесь, чтобы всем вместе, соборно принести всеусердную благодарность Тому, Кто всё видит, и всё ведает, и всех судит по правде.

Почему говорю я: всем вместе, соборно? Потому что существует и уединённое, и тайное благодарение Бога. Любой христианин наедине и втайне изливает из своего сердца, словно благоуханный фимиам из кадильницы, благодарственные молитвы, вознося их пред Господа своего. Поступая так, мы исполняем Христову заповедь, гласящую: Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:6). Таким образом, молимся мы и тайно, и явно. Молимся каждый в отдельности, молимся все вкупе в храме. Так становимся мы похожими либо на певцов, наедине поющих в своём доме, которые затем все вместе выходят к народу, чтобы петь хором; либо на музыкантов, играющих как для себя в своих комнатах, так и для других [людей] в больших оркестрах. Кто же молится только про себя и для себя, но не приходит на совместные и всенародные моления, в том наличествует семя горделивости и эгоизма. Тот будто не читал слов Спасителя: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18:20). А кто приходит в храм только на совместные и публичные молитвы, но никогда не молится Богу сокровенно наедине, того Бог будет судить как человекоугодника и лицемера.

Посему в искренней любви к вам и в страхе за ваши души напоминаю вам, чтобы молились вы Богу и так, и так: тайно и явно, частно и соборно. Ведь так это заповедано Евангелием и освящено церковным Преданием на протяжении тысячелетий.

Ещё сказал я, что собрались мы здесь, чтобы принести всеусердное благодарение Творцу и Отцу нашему. Почему говорю я о всеусердном [в серб. букв.: о полном. – Пер.] благодарении? Потому что у некоторых есть привычка благодарить Бога только тогда, когда Он подаёт, но никак тогда, когда Он забирает; и ещё – благодарить Бога только тогда, когда Он милует, но не тогда, когда Он бьёт; а к тому же – тогда, когда Бог, как Врач, умягчает наши язвы, но не тогда, когда Он острым ножом срезает изгнившую плоть с нашего тела. Такая благодарность оскорбляет Бога. Ведь Бог всегда – и когда даёт, и когда берёт; и когда милует, и когда бьёт; и когда гладит, и когда режет – имеет в виду наше конечное благо, наше вечное спасение. А посему мы, как существа разумные, обязаны благодарить Бога всегда и за всё, как мудро и заповедал апостол Павел, говоря: Благодарите всегда за всё Бога (Еф. 5:20). То же самое повторяет он и в другом Послании: За всё благодарите (1Фес. 5:18). А великий столп Православной Церкви, святитель Иоанн Златоуст, так говорит о сем: «Кто претерпит скорбь с благодарением Богу, тот получает венец мученический». И о православных мучениках мы знаем, что возносили они Богу славу и хвалу, когда мучители бичевали их, и резали, и вели на казнь. Вот ещё одно слово святого Златоуста: «Нет ничего святее языка, который в несчастье воссылает благодарение Богу».

Итак, справедливо и верно приносим мы всеусердное благодарение Богу. В нашем случае благодарение будет таким, если станем мы возносить Богу хвалу как за гибель нашего государства, так и за избавление от этой гибели; как за рабство, так и за освобождение; как за пережитые нами ужасы, так и за радость, которую мы теперь чувствуем; как за потери, так и за приобретения; как за ту страшную кровавую ночь, так и за это светлое и ясное утро нового дня.

Погибло наше государство – скажем: «Слава Тебе, Боже, и [по]хвала!» Получили мы государство – опять скажем: «Слава Тебе и хвала, Боже!» Ведь если бы не погибло у нас такое и подобное ему государство, а просуществовало ещё 20 лет, то пропал бы наш народ – и именно это и явилось бы настоящей катастрофой. Ведь народ стал портиться так быстро, что стремглав катился к неизбежной погибели. [Налицо был] либо крах государства, либо гибель народа. Бог своевременно сокрушил менее ценное, чтобы сохранить гораздо более значимое. Погибло государство, но остался народ. Пока есть домочадцы, будет и дом; а если домочадцев не станет, то кто отстроит этот разрушенный очаг?

Но вот, снова есть у нас государство! Вот, опять пришла к нам золотая свобода! Слава Тебе, Господи, и [по]хвала за Твой дар, за Твою милость и за Твоё неизреченное человеколюбие. Но позвольте [громогласно, словно] звуком трубы, вложить вам в уши ужасающее прещение из этого святого и страшного места: если опять будем мы творить непотребства и отступим от Бога, как мы это уже однажды совершили, то Бог нанесёт сокрушительный удар и по государству, и по народу – и то, и другое навеки погибнет. И станем мы посмешищем, и притчей, и грозным напоминанием для всех остальных.

Помоги, Боже, всем – а значит, и сербам – покаяться, исправиться и очиститься от греха – и прославить Тебя, своего Бога и Отца, Коего хвалят и воспевают все небесные воинства Ангелов и праведников. Аминь.

В Священном Писании есть и сии слова жалобы Господа на израильский народ: Два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоёмы разбитые, которые не могу держать воды (Иер. 2:13).

Святое Писание непогрешимо. Это устав, данный вселенной Самим Богом. В Священном Писании изъяснена участь всякого человека и всех народов. Каждое Божие слово в этой святой Книге книг есть в то же время и возвещение истины, и путеводство к жизни. Вся современная цивилизация не пошатнула ни одного слова Священного Писания. Вся европейская наука не в состоянии заменить даже одну-единственную Господню заповедь.

О причинах крушения Югославии будут написаны целые тома, и всё-таки авторы не смогут ясно выразить в них то, что в Священном Писании изрекается одним-единственным стихом.

Итак, отчего погибло государство, пребывавшее ещё в подростковом возрасте? «Разумеется, не от старости», – скажете вы. А я вам возражу: «Да, именно от старости и дряхлости». И ещё повторю: «Югославию сокрушила старческая чахлость и дряблость. По метрикам [чего-то] рождённого или сотворённого она была совсем юной и на фоне тысячелетних держав на Востоке и Западе, действительно, пребывала в годах детских. Но по греху была застарелой [, истлевшей]. В своих грехах и беззакониях истощила она себя и сильно одряхлела. И [за это] была поражена и поглощена смертью.

Вот вам наглядный пример: двое юношей отслужили в армии и расстались. Один из них был серьёзным и рассудительным, а другой – легкомысленным и распутным. Встретились они лишь спустя три года. Трезвомыслящий товарищ, здоровый, сильный и весёлый, взглянул на своего опрометчивого сослуживца и ужаснулся. Увидел он перед собой не 25-летнего молодого человека, а 25-летнего старичка, поседевшего и сгорбленного; он [постоянно] кашлял и [, вероятно] страдал чахоткой.

– Как дела? Чем занимаешься? – обратился здоровый к больному.

Вот, как видишь. Со страхом жду февраля.

И постигло его то, чего он опасался. Ведь и в Священном Писании есть такие слова, слова от Бога: Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня (в серб. букв.: Постигнет тебя, [как] говорит, то, чего боишься – Пер.) (Иов. 3:25). Так это и произошло с юным старичком. Настигла его смерть в феврале: коснулась его лишь мизинцем – и он упал замертво. Грехи, словно черви, подтачивают и разъедают молодые новоиспечённые [органы и] учреждения. И Югославия заматерела и состарилась во грехах, посему [и] пала, и погибла.

Два зла соделал народ в Югославии. Покинули люди Бога, источник воды живой, – это один грех, одно зло. И ископали себе кладези и водоёмы худые, которые не держат воду, – это второй грех, второе зло. Пастыри и народные вожди оставили Христа Бога как вечный, свежий и здоровый источник воды и начали, по примеру еретических и безбожных народов, копать сухие колодцы, пытаясь ухватить хоть сколько-нибудь дождевой воды. Безводные кладези называли они либо культурой, либо цивилизацией, либо наукой, либо модернизмом, либо прогрессом, либо модой, либо спортом и т.д.

Отвергли мы Христа – и потому были отринуты от Христа.

Югославия несла в себе противление [также: вызов, зд. и далее – Ред.] и Христу, и Святому Савве, и Сербству, и нашему народному прошлому, и людской мудрости, и народной честности, и вообще любой народной святыне – сплошь только противление и противоборство. Оттого-то и было у нас государство без Христова благословения, свобода без радости, война без борьбы, гибель без [славы, а к тому же] и беспримерные страдания.

Впрочем, и на этот раз милость Божия превзошла всякую людскую злобу и даже человеческий разум. Когда из каждого сербского сердца вырвались рыдания, Бог простёр руку Своему утопающему. Когда весь народ вперил взор в живого Бога, шепча Ему из обливающегося кровью сердца: Не от человек ожидаем помощи, но Твоея ожидаем милости и Твоего чаем спасения¹¹, то Господь послал нам избавление, и очистил нашу землю от немцев, и возвратил нам свободу, и даровал государство. Слава Тебе и [по]хвала, Господи благий.

Но знайте и сказуйте своим детям, что помиловал нас Господь при молчаливом условии, что мы никогда уже не оставим Его, Животворящий Источник живой воды, и не будем, уподобляясь еретикам и безбожникам и повернувшись спиной ко Христу, копать безводные колодцы, возле которых люди стоят, ждут и умирают от жажды. И ещё при условии, что никто не дерзнёт выступать против Божиих и народных святынь, но весь этот народ встанет пред Христовой хоругвью и прославит, ещё громогласнее и истиннее, мыслями, словами и делами единого Бога в Троице, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с неё грешников её… Сделаю то, что люди будут дороже чистого золота (Ис. 13:9, 12).

Многие люди не чувствуют, что существует воздух, пока не дунет ветер. Другие опять-таки не думают о свете, пока не спустится мрак.

Так и многие христиане не ощущали бытие Бога, пока не поднялся вихрь этой войны; не помышляли они о Боге, пока светло [царил] над ними мир и улыбалось им счастье. Но когда нагрянул смерч войны и снизошёл на них мрак всех зол вкупе, тогда вспомнили они Бога; нет, ни о чём другом не могли они думать, как только о Боге.

День Господень! Днём Господним в Священном Писании называется то, что для людей ночь, зловещая ночь, тьма с раскатами грома, кровь и дым, страх и ужас, дрожь и трепет, огонь и разрушение, крики и предсмертный хрип, – вот что в Священной Божией книге именуется днём Господним. Вы спрóсите, как же так? Отчего это так? Просто-напросто оттого, что в таких условиях и под гнётом сих обстоятельств изнеженные и обнаглевшие [букв.: утратившие образ. – Ред.] люди приходят к полному осознанию того, что Бог – это всё, а человек – ничто. Хвастуны покрываются стыдом, спесивцы смотрят в землю, богачи ходят с вывернутыми наружу карманами, князья желают, чтобы хоть какой-либо чужеземный полицай удостоил их беседы; лишившиеся фуражек военачальники, не имея ни одного подчинённого, но огромное число стариков, суть сами себе армия; некогда нерадивые священники плачут перед разрушенными храмами, дотоле свирепые женщины в грязных обносках варят себе на обед собачину – и все вместе помышляют о высоте Божия величия и о пустом надмении людского ничтожества.

Вот почему та страшная ночь называется днём Господним.

Ведь Бог даёт о себе знать. Пока длились спокойные дни людского бытия, человек не ощущал Бога, и даже воздвигал себя превыше Бога, и смеялся над богомольцами, и издевался над теми, кто приглашал его в церковь и на молитву. А когда наступил страшный день Господень, то все люди [стали] возвращаться к Богу, признавать Божие владычество, расспрашивать о Церкви, оказывать почёт священникам, искать священные книги для чтения, воздыхать, стыдиться собственного прошлого, каяться в своих грехах, носить пищу сиротам, навещать больных, поститься, причащаться – ибо размышляют они о своей близкой смерти и о том свете, где день Господень иной: благий, и светлый, и радостный, и вечный.

Сделаю то, – говорит Господь через пророка Исаию, – что люди будут дороже чистого золота, и мужи – дороже золота Офирского (Ис. 13:12), то есть золота самого прекрасного и самого дорогого. Вот, братья, в чём цель всех бед и напастей, попускаемых Богом на мир сей. Хочет Господь, чтобы человек стоил больше и ценился выше золота.

Знаете ли, братья, почему в эти наши дни небесный Бог вторично дозволил [прийти] на мир всем тем ужасам войны, которые можно сравнивать лишь с кошмарами преисподней? Потому что цена человека упала ниже цены золота. Но это не соответствует Божию замыслу в отношении человека. А что бы ни противилось Божиим советам и намерениям – всё [то] обязательно лопнет, падёт, умрёт, исчезнет.

И в нашей стране золото начало цениться выше человека. Посему и по нашей стране прошёлся грозный бич войны – бич, сплетённый из всех зол и несчастий, словно из пламенеющих змей. И это для того, чтобы научились мы ценить Бога паче человека, а человека – паче золота.

При создании Сербии великие люди ютились в небольших домиках. Когда Сербию сменила Югославия, малые люди населяли великие палаты. Всё войско Карагеоргия, поднявшее Восстание, могло бы поместиться в хоромах какого-нибудь югославского вельможи в Белграде. Народ роптал, но постепенно и сам перенимал опыт своих властителей-человеконенавистников, алчных до злата. За деньги убивали людей, поджигали дома, заключали эфемерные браки, разводили супругов, раздавали землю под артели, создавали партии, ссорили братьев, оскверняли сербское имя, отвергали веру, предавали святыню, продавали Отечество. Вот почему, братья мои, и к нам – да, и к нам! – должен был прийти страшный день Господень.

А теперь благо нам, если научились мы ставить человека выше золота, выше богатства, выше славы, выше луны и звёзд, выше всей видимой вселенной, которую Создатель вручил [именно] человеку; значит, не напрасно мы страдали. Тогда будем мы сильными и счастливыми и заживём в мире и покое, в любви и взаимоуважении, прославляя Троичного Бога, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

Так сказал Господь о Своём народе устами пророка Иеремии: За то, что они оставили закон Мой… и не слушали гласа Моего… а ходили по упорству сердца своего и во след Ваалов [идолов]... вот, Я накормлю их, этот народ, полынью, и напою их водою с желчью (Иер. 9:13, 14, 15).

Узнали ли Вы то, чтó постиг я в этой стране? Знал я одного человека, который перво-наперво сотворил следующие десять грехов: 1) не верил в Бога; 2) поклонялся различным измышлениям как богам; 3) хулил и непристойно поносил имя Божие; 4) бил своих родителей; 5) по воскресным дням делал все свои дела, как по понедельникам; 6) убил человека; 7) впал в прелюбодеяние; 8) обкрадывал друзей и врагов, а также компаньонов, и Церковь, и государство; 9) лгал и давал ложные клятвы в судах; 10) завидовал своим соседям и всегда страстно желал, чтобы всё чужое стало его собственным. В результате этого человек тот преступил весь ветхий Божий закон. Разбил он Моисеевы скрижали и поклонился золотому иудейскому тельцу.

Ах, братья мои, стоило мне только подумать об этом беззаконнике, как тотчас вспомнил я ещё одного такого, а затем ещё с десяток и ещё сотню подобных им. А к тому же верю, что и каждый из вас знает по крайней мере с дюжину похожих преступников в своей близкой среде. Что тогда удивительного в том, если Бог оставил нас и предал мечу суровейшего народа на свете?

Не имеет смысла говорить: «Но ведь не весь народ был таким». В самом деле не весь. Но и не все израильтяне творили прелюбодеяние с мадиамскими женщинами, и, однако же, гибель пришла на весь народ, так что умерших от поражения была двадцать четыре тысячи (Чис. 25 гл.). Хотите ли ещё один пример? Когда Иисус Навин завоёвывал обетованную землю, лишь один-единственный человек согрешил близ города Гай, утаив нечто из военной добычи, но за его преступление в один день погибло тридцать шесть ратников, а три тысячи их было обращено в бегство (Нав. 7 гл.). А вот ещё один красноречивый эпизод. Когда филистимляне вернули ковчег завета израильтянам, то последние весьма обрадовались. Объятые радостью и снедаемые любопытством, некоторые из жителей Вефсамиса открывали ковчег и заглядывали в него. За это они тотчас были поражены рукой Господней; впрочем, не только они, но и многие другие из народа – свыше пятидесяти тысяч человек (1Цар. 3:19). И разве не читали вы, как едва не утонул корабль со всеми путниками – из-за преступления одного-единственного человека, Божия пророка Ионы? Что тогда необычайного в том, что наш государственный корабль – из-за тысячи вящих, нежели пророк Иона, грешников – пошёл ко дну?

Не напоминайте мне о Содоме и о слове Господнем, которое изрёк Он праведному Аврааму. Когда Авраам спросил Господа, истребит ли Он грешный город Содом, если найдёт в нём десять праведников, Господь ответил ему, что не истребит, но за десяток этих праведников пощадит весь Содом. Вы говорите: «В сербском народе было больше десяти праведников – почему же не пощадил нас Господь?» Так говорить – значит искушать. Будто неизвестно вам, что Содом был городом языческим; не знал он единого Бога, Которого ведал народ Израилев; и не был крещён во имя Святой Троицы, ни причащён Христовой Кровью, как народ сербский. Разница – как между небом и землёй. Посему Судящий по правде хотел сохранить Содом за десять праведников, но не пожелал сохранить ни Израиль за десять тысяч, ни сербов за сотни тысяч праведных душ. Ведь содомляне вообще не знали единого истинного Бога. Евреи же узнали о едином истинном Боге благодаря пророкам и многих чудесам. А сербы познали Бога, явлённого миру в лице Господа Иисуса Христа. Со шкалой богопознания сообразуется и мера наказания.

Итак, оставим тяжбы с Богом, но в искреннем исповедании и сокрушённом покаянии воскликнем: «Праведен ты, Господи Боже наш, и праведно сотворил, накормив нас, сербов, полынью и напоив желчью. Ведь многие из нас попрали Твой святой закон, словно это некие каракули, составленные в парламенте. Причём попрали они его не единожды в какой-то день, но преступали в течение двадцати лет пред лицем неба и земли. И многие забыли Тебя, Бога отцев наших, Бога наших святых царей и патриархов, постников и молитвенников, страдальцев и мучеников – и двинулись вслед за помыслами и желаниями сердца своего, умерщвлённого плотскими страстями и сатанинскими обольщениями. Посему справедливо поступил ты, накормив нас полновесной миской полыни и напоив полной чашей желчи, Господи, славный и страшный.

А теперь, Господи, молимся мы Тебе с сокрушением: пощади остаток Своего народа, чтобы и над нами, и над Тобой не насмехались, попивая вино, еретики и безбожники, говоря: «Где этот сербский Бог? Почему сейчас Он им не поможет? Отчего не избавил Он их от наших рук, если Он сильнее нас? И где этот сербский Святой Савва? Почему не защитит он сербов, если сербы так любят его и прославляют?»

Из Твоей руки, Господи святый, снова примем мы полынь и желчь. Но не отдавай нас в руки человеческие.

Помоги нам, Господи, помоги исправиться и чисто послужить тебе. Даруй нам силу Твоей святой благодати, чтобы могли мы, повинуясь Твоему закону, изо дня в день вкупе со всяким созданием и дыханием во веки веков славить и величать единого истинного Бога нашего в Троице Живоначальной, единосущной и нераздельной. Аминь.

Господь сказал: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5:5), то есть первыми становятся те, кто не лезут [букв.: не выбегают. – Ред.] в первый ряд; и те, кто не бьются за богатство и не рвутся захватывать землю, получают эту землю. Братья моя, должны мы нашу логику привести в соответствие с логикой Божией. А иначе будем ошибаться ежеминутно и на каждом шагу. Не напрасно ведь говорит великий Христов апостол: А мы имеем ум Христов (1Кор. 2:16). Поэтому Апостолы могли непогрешимо и мыслить, и говорить, и рассуждать, и действовать. Ведь обратили они ум человеческий в ум Божий, так как мудрствовали не как люди, а как Бог.

И кто бы из людей мог сказать, что кроткие наследуют землю; кроткие, а не высокомерные; добрые, а не грубые; воздержники, а не восхитители; агнцы, а не волки. Никто – кто мыслит по-земному, и любой – кто мыслит по-божественному. Кроткие наследуют землю, за которую ведут кровопролитную борьбу надменные, жадные и гневливые. Умерли великие завоеватели чужих земель, но не взяли с собой на тот свет порабощённые земли, и даже не смогли надёжно передать их своим потомкам. Земли, завоёванные Александром Македонским, и Цезарем, и Чингисханом, и Наполеоном унаследовали не их сыновья, а совсем другие люди, о которых они не знали и ради которых не воевали.

«Как это так?» – спрóсите вы. [А] вот так. И причём всё это – оттого, что человеческая логика у неблагочестивых людей идёт вразрез с логикой Божией. Взгляните на русскую землю. Самая пространная земля из всех земель на свете. И к тому же – это земля кроткого народа. Величайшими землями в наш век обладает самый кроткий народ в мире. Вот вам наглядное свидетельство истинности Христовых слов: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. В самом деле, не нужно вам более ясного и подлинного доказательства [сему], чем православная Россия и православные русские. Бесчисленные захватчики и насильники обладали этой необъятной землёй, которая теперь досталась в наследство кротким русским.

Насильники умирают без наследников, а кроткие наследуют их землю. Грабители завещают отобранные земли своим родственникам, но Бог убивает их, а землю наследуют кроткие и незнатные. И потому верно сказано в Священном Писании: Безбожник собирает, но не знает, для кого собирает (ср.: Лк. 12:21). Знает Бог, а он не знает. И Бог даст, кому Сам захочет, а не кому завещал безбожник.

Что отнимаешь ты, грешный человек? Отнимаешь то, что не твоё. Для кого отнимаешь? Для того, кто не твой. Если есть у тебя разум, то образумься. Божии суть небеса и Божия земля. А если земля – Божия, то можешь ли ты отнять её у Бога? Если ратуешь с людьми и захватываешь землю, то, на самом деле, воюешь с Богом и насильно забираешь землю не у людей, а у Бога. Владыка неба и земли стоит на меже твоего поля и смотрит, как ты его перепахиваешь. Властелин солнца, и луны, и звёзд наблюдает, как занимаешь ты чужую землю, разоряя города, убивая людей, хозяйничая по своему произволу – надмеваясь глупой гордостью и самохвальством! Властелин солнца, и луны, и звёзд – это Хозяин занятой тобою земли, и разрушенных городов, и истреблённых жителей, и сожжённых домов. Какой ответ дашь ты Ему? Где найдёшь адвоката? Как выплатишь ему убытки? Перемелет он тебя, как рожь на жернове. Да образумься же! Да возьмись же за ум! Никогда от сложения мира никто не воевал с праведным народом, чтобы [в то же время] не воевать и с Богом. И Бог остался непобеждённым, а участь агрессора [всегда] была сродни участи зерна на мельнице.

Всевышний владычествует над царством человеческим, и даёт его, кому хочет, и поставляет над ним [самого] уничиженного между людьми (Дан. 4:14). Вот свет! Вот откровение! Вот несомненная истина! Любое царство на земле – это Божия собственность, и Бог даёт его, кому хочет: сегодня тому, завтра этому. Сегодня попускает Он безумцу и гордецу воссесть на троне, а завтра свергает его и возводит на престол нижайшего среди людей. Или, как Пресвятая Богоматерь, сказала о Боге: Низложил Он сильных с престолов, и вознёс смиренных (Лк. 1:52). Именно так, и это – всё, что нужно знать в сей жизни. Если бы крещённые европейцы знали это, то не было бы у них двух последних кровавых войн, не запятнали бы они историю человечества и не занесли бы позора христианству. Но они этого не знали. Когда думали они, что знают всё, именно тогда ничего не знали. Ведь чем тщательнее разглядывали микробов, тем меньше ведали о Боге. Посему и пришёлся на них тяжкий удар десницы Господа неба и земли. Вы же, братья, выбирайте, с кем хотите [жить]: с этими ли крещёными варварами или со своими благородными предками. Аминь.

Господь сказал: Всякого, кто исповедаем Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10:32) и пред Ангелами Божиими (Лк. 12:8).

Так сказал Господь Иисус Христос, сильнейший мира и ада. Блажен человек, свободно и открыто исповедующий Его пред людьми; такой поистине будет обладать неодолимой силой, и ничто: ни мир, ни смерть, ни ад – ему не повредит. Ведь рядом с ним стоит Самый могучий и крепкий. Такой человек без опаски ходит по миру сему, как сын по принадлежащему ему отческому имению, а не как [лукавый] раб или наёмник, таящийся и высматривающий, что бы украсть, отнять, поджечь и испортить. А когда такой человек умирает, то входит в жизнь настоящую, удостаиваясь подлинной славы. Поминали ли его люди на земле или нет – не имеет большого значения. И не будет иметь он никакой пользы от того, что родственники выгравировали его имя на могильной плите. Но там – там [будут] для него настоящие поминки; [там] где и подлинная жизнь, и немеркнущая слава; там, где бессмертные будут поминать его по имени. Сам бессмертный и всемогущий Христос встретит его в небесном мире, и, назвав его по имени, представит Своему Отцу и Своим святым Ангелам, и удостоит его похвалы. За что Он его похвалит? За то, что и сей человек безбоязненно исповедовал Его пред сим земным родом прелюбодейным и грешным. Прелюбодеи насмехались над ним, но он не обращал на это внимания. Издевались над ним и грешники, но он не ставил это ни во что. Угрожали ему евреи, но он не пугался. Поистине блажен такой человек. Было ему ради чего жить и ради Кого всё выносить и претерпевать.

Но горе тому человеку, который отречётся от Христа пред людьми, пред этой прелюбодейной и грешной саранчой. На том свете Христос ни взглянет на него, не позовёт его по имени. Но предоставит его сатане, чтобы тот внёс его в свой список и низвлёк в своё царство мрака, где червь их не умирает [в серб. букв.: не спит. – Пер.] и огонь не угасает (Мк. 9:44).

Ах, братья мои, подумайте только, сколько сербских сынов отреклось от Христа! В этом – объяснение приключившейся нам гибели. Из-за таких весь наш народ ввержен в глубину мрака, подавленности и смерти, как палица королевича Марко в море. И никто не мог вытащить нас из этой бездны, кроме Того, против Кого мы согрешили, отрекаясь от Него пред родом сим прелюбодейным и грешным. Во имя чего сербские сыны отреклись от Спасителя? Во имя того ничто, что именуется «культурой»¹². Словно культура – это нечто другое, а не похвальба людей своими делами. Но все эти «достижения» время порвёт, как паутину, и земля сокроет вместе с кичливыми мастерами этих дел. Ведь европейской культуре уготована та же самая участь, что и любой другой человеческой культуре. Туда, куда отошла поистине великая культура египетская, затем финикийская, затем халдейская, затем персидская, затем эллинская и римская, – туда же отойдёт и безмолвно погибнет и культура европейская. Но останется Тот, Кто есть и Кто был прежде времени и Кто пребудет после времени, Вечный, Бессмертный, Всемогущий. По любви к несчастному людскому роду воплотился Он от Девы Марии, явился как человек, пожил с людьми тридцать три года, был убит иудеями, но в третий день воскрес из гроба и вознёсся на небеса. Человечеству открыл Он истину, до которой люди никогда бы не смогли самостоятельно дойти, научил их премудрости, напоил и вдохновил их любовью, дал им устав поведения в жизни сей, дабы удостоились они оной вечной жизни в Небесном Царствии. И вот, от Него, от вечно Живого и Животворящего, грешные и омрачённые люди отреклись, выставив вместо Него культуру. Иными словами, на первое место поставили они, несчастные, нечто изменчивое и тленное – пёстрое, наподобие гадюки; навязчивое, точно блудница; грубое, как дикий вепрь, хитрое, словно лиса; кровожадное, как волк. Все народы мира почувствовали это на своём горбу. Все они могут это удостоверить.

Некогда апостол Павел жаловался на евреев, что не живут они по Божиему закону, упрекая их, что ради вас… имя Божие хулится у язычников (Рим. 2:24). В наши дни святой Павел сказал бы европейским еретикам и безбожникам [букв.: безверникам. – Пер.], что Христово имя из-за вас хулится среди язычников во всех уголках мира: и в Африке, и в Индии, и в Китае, да и вообще повсюду. Куда бы они ни пришли – осквернили святое имя Мое. (Иез. 36:20). Все язычники из-за христиан ненавидят Христа. Все они отвергают Его, так как слышат от христиан, что те и сами отрекаются от Него во имя своей культуры. А «культурных» и крещённых жителей Запада называют белыми диаволами. По следу этих белых диаволов, этих поклонников культуры, новых идолослужителей, направились и многие сыны сербские. Отрекаясь от Христа, навлекли они Христов гнев на сей святосаввский народ. За это были мы ввержены в глубины мрачной, кровавой и ужасной пропасти.

Если вы, сербы, не хотите снова оказаться низринутыми в ещё более жуткую и беспросветную бездну, то знайте, что единственное для этого условие – ваше возвращение ко Христу. Надлежит вам всюду в вашей стране перечеркнуть слово «культура» и вместо него написать: Христос. Ведь семь столетий тому назад сербский народ был обручен Христу и держался этого завета вплоть до новейшей эпохи. А в эти новейшие времена стал он попирать своё обручение и отступать от Христа. Посему и бьёт его Бог, чтобы не убить, и предаёт его на истязание людям, чтобы навеки не предать его сатане. [И всё это ради того,] чтобы вернулся он ко Христу, к своей Жемчужине, к своему драгоценному Камню, в сиянии Которого и в полночь можно будет путешествовать, как средь бела дня, и в рабстве чувствовать себя, как на свободе, и несчастье воспринимать как счастье. От Христа [да будет] вам здравие и спасение, а Христу от вас слава во веки веков. Аминь.

Великих благ чают люди от выдающихся дародателей. Немалых щедрот испрашивают у крупных богачей. Но кто величайший дародатель и кто самый состоятельный богач? Несомненно, Бог.

Чего же мы, христиане и христианский народ, просили у нашего Бога?

Возьмём прежде всего молитву Господню «Отче наш». Что испрашиваем мы у Бога в этой молитве? Во-первых, дабы святилось имя Божие; святилось, а не хулилось. Во-вторых, дабы пришло Царствие Божие; Царство отеческое, а не тираническое и не зверское. В-третьих, дабы воля нашего Отца была на земле, как на небе: среди людей, как среди Ангелов. В-четвёртых, чтобы Небесный Отец дал нам хлеба и сохранил нас от роскоши, ненасытного чревоугодия и эгоизма. В-пятых, чтобы простил Он нам грехи наши, как и мы прощаем других. В-шестых, дабы предохранил Он нас от падения в искушения, проистекающие из плотских похотей и капризов, а также от диавольских соблазнов. И в-седьмых, чтобы избавил Он нас от нашего лукавого пакостника, который хочет отравить нас злом и увлечь [букв.: утащить. – Пер.] в логово своих пороков.

Как видите, братья мои, нигде не просим мы и не просили у Бога дать нам культуру или цивилизацию.

Возьмём другую – просительную – молитву (ектению), которую священник читает в храме, а мы отвечаем: «Подай, Господи!» Так чего же просим мы, чтобы Господь подал нам? Вот чего.

Вначале священник молится так: Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна, у Господа просим. На это мы отвечаем: Подай, Господи! Затем: Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших, у Господа просим. И мы отвечаем: Подай, Господи! После этого: Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим. И мы молимся Господу: Подай, Господи! Затем: Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у Господа просим. И мы молимся: Подай, Господи! Далее: Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати, у Господа просим. И мы отвечаем: Подай, Господи! Наконец и сие: Христианския кончины живота нашего, безболезнены, непостыдны, мирны, и добраго ответа на страшнем судищи Христове просим. И мы отвечаем: Подай, Господи!

Итак, в этой повседневной молитве, произносимой пред всеми православными алтарями каждое утро и вечер и на каждой Литургии пред тысячами православных алтарей, молимся мы нашему творцу не о том, чтобы подал Он нам культуру и цивилизацию, а о чём-то совсем другом, безусловно лучшем и более потребном. Никогда ещё наш священник не спрашивал у Господа культуру либо цивилизацию и не было такого, чтобы разумный и сознательный народ вопиял [на сие] ко Господу: «Подай, Господи!»

Так же обстоит дело и с прочими молитвами. В церковных книгах есть молитвы о здравии людей, о государственных властях, о плодородии скота и об урожае на поле, о преуспеянии детей, и назидании учеников, и об охранении пчёл, о благословении первых плодов где бы то ни было, о правде в мире сем, о покаянии грешников, о даровании победы защитникам Божией правды, о путешествующих, о скорбящих и злостраждующих – нет только молитв о культуре и цивилизации.

Далее, существуют молитвы против злых духов (бесов), против сатаны и его служителей, об отражении нашествия иноплеменников, против еретиков и безбожников, против агарян и варваров, против червей и гусениц, против змей и саранчи, против злых ветров и наводнений – разве что в ряд сих запретительных молитв официально не включена ещё молитва Богу о предотвращении культуры и цивилизации. На моём веку такого не было. А вы, молодые [вполне] можете [ещё и] дожить до той поры, когда весь православный люд в храме будет возносить своему Богу и Господу молитву против культуры и цивилизации.

И ничего не будет удивительного в том, если Церковь составит [букв.: пропишет. – Ред.] молитву от культуры как совокупности всех зол. Ведь если есть молитва против гордости, против ненависти и дикости, против безбожия и неправоверия, против насилий и грабежей, против всякого богохульства и любой бесчеловечности, то почему бы не быть молитве и против культуры как суммы всякого зла и лукавства [букв.: всех этих зол. – Ред.]? Полагаю, что такая молитва была бы не только оправданной и необходимой, но и следовало бы учредить в году государственный молитвенный день, когда бы весь народ со своими вождями и начальниками молился бы Богу и Господу об избавлении от культуры.

Ведь культура – это новое язычество, новое идолопоклонство. И лишь когда околдованные диаволом народы избавятся от сего новейшего идолослужения, только тогда начнут они с сокрушением сердца и воздыханием молиться единому живому Богу в Троице, Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь.

Да радуется земля сербская. Бог снова помиловал ей. Сначала поразил её, а затем помиловал.

Поистине наша участь предречена в Библии.

Ибо многие слова, которые говорил там Господь израильскому народу, словно обращены к народу сербскому. Столь схожи они [слова Господа. – Ред.] с нашей судьбой. Вот что изрёк Господь устами славного пророка Исаии: Во гневе Моем Я поражал [в серб.: поразил. – Пер.] тебя, но в благоволении Моем буду милостив к тебе (Ис. 60:10).

Отчего прогневался Ты на нас, Господи небесный? Прогневался оттого, что, когда дал Я вам всё, чего жаждало ваше сердце, вы усилились, но не за истину, а для того чтобы идти от одного зла к другому [в серб. букв.: из зла во зло. – Пер.], и не хотели вы ведать Меня.

Всё сделали вы так, как в древние времена сделали евреи, – как свидетельствует вас о сем Мой славный пророк Иеремия (Иер. 9:3) [серб. текст несколько отличается от Септуагинты (Иер. 9:2) и Синодального перевода. – Пер.]

[И ещё] оттого, что вы, сербы, оплевали Меня своими хульными словами и своей непристойной руганью осквернили Моё имя паче всякого имени.

Ведь в аду никто не слышал, чтобы кто-то из сербов грубо поносил сатану или какого-нибудь из его демонов, однако все Мои Ангелы на небесах слышали из сербских уст жуткие хуления Моего имени и имён Моих святых. Если разыщете вы хоть одного серба, который хулил диавола, Я прощу сотню тех, кто непристойно ругал имя Бога Создателя и Вседержителя. Но такого серба вы не найдёте. Значит, сатана со своими бесами был [у вас] в большей чести, нежели Я, ваш Творец и Отец. Разве малая это причина, по которой Я разгневался?

О, Господи благий, прости нас и поведай нам, за что ещё прогневался Ты на сербов.

За то, что новые сербские господа стыдились идти в храм на молитву и величать Моё имя в высших школах, и за то, что начали они обожествлять Мои дела вместо Меня, Создателя неба и земли; и за то, что оставили прославление Моих Ангелов и святых и принялись чествовать смертных людей; и ещё за то, что пошли следом за самыми глупыми безбожниками и самыми злобными на свете еретиками, принимая и повторяя их сумасбродные высказывания и предаваясь чтению и написанию безумных книг, путеводителей в преисподнюю. Прежние сербские господа по-другому чтили Меня и иначе учили сербский народ. Скажите Мне, разве малое это дело, за которое Я прогневался? И признайтесь, если бы пригласили вы гостей в свой дом, а гости, наевшись и напившись, начали бы поносить хозяина и воздавать честь слугам и служанкам, столу и стульям, мискам и кастрюлям, – то неужели бы вы не прогневались?

О Господи, и впрямь тяжки наши грехи. Но да превзойдёт Твоя милость все наши прегрешения. Прости нас, Благий и Преблагий, и снизойди к рабам твоим и скажи, за что ещё излил Ты свой гнев на сербов.

За то, что опостылели вы Мне вашими причитаниями, когда Я вас бью, и вашей наглостью и бесстыдством, когда Я вас милую. Если бы кто-нибудь из вас, имеющий хоть сколько-то разума и честности, услышал от [своего] Ангела-хранителя, шествующего рядом с вами и сопровождающего жизнь каждого из вас, – если бы смог он выслушать всё, что Я слышу о грехах ваших в браке, о грехах в магазинах, о грехах на полевых межах, о грехах в лесах, о грехах в залах суда, а также о грехах в школах, и о грехах Моих священников, и о грехах в казармах, и о грехах в руководящих верхах; если бы кто-то из вас, людей, всё это услышал, обо всём узнал, всё взвесил и вынес справедливый приговор – то истинно говорю вам: вечная погибель постигла бы этот народ скорее, чем на глаза [накатились бы] слёзы.

Ах, братья мои, как трудно судиться с Всевышним! Он и в самом деле всегда прав, а мы всегда виноваты. Наше счастье, что Его милость – неизменный спутник Его правды. Ведь если бы одна Божия правда (без сопутствия милости) сходила на эту грешную землю, то давно бы настал конец света. «Во гневе Моем Я поразил тебя, а по милости Своей помиловал».

Вот, то же самое неоднократно происходило с израильтянами. Впрочем, всё наше прошлое свидетельствует нам о том, что нередко приключалось сие и с сербами. Много раз Господь поражал нас в Своём праведном гневе и миловал по Своей превеликой милости и премудрости. Посему говорю вам: читайте Священное Писание, чтобы понять сербскую историю. Читайте Библию, чтобы на туманном пути людских судеб у вас в руках была свеча.

И постарайтесь ничем не вызывать гнев Господень. Он, правда, медлен на гнев и не отплачивает, как гневливый человек, каждую субботу, но уже если разгневается, то сжигает людей, как пламень стерню.

О братья мои и сёстры, размышляйте всякий день и всякую ночь о гневе Господнем и о Его милости как в вашей личной жизни, так и в жизни вашего народа. И потщитесь всеми заповеданными способами: делами, словами, молитвами, покаянием [букв.: сокрушенностью. – Ред.] – иметь рядом с собой Бога милости, а не Бога гнева. Один сменяет другого. Но да будет Бог милостивый с вами и вы с Ним во веки веков. Аминь.

Боязливая вера – это вовсе не вера. Боязливое слово – пустой звук. Христос говорил как Имеющий власть, а не боязливо шептал, как фарисеи и грешники. Христовы слова – точно зажжённые свечи во тьме мира сего. Слова всех философов уже угасли или едва тлеют. Слабые ветерки в состоянии их задуть. Но нет такой бури ни на земле, ни во вселенной, которая могла бы погасить светильники Христовы. Поэтому только Он мог сказать то, чего не осмеливался произнести никто из смертных: Небо и земля прейдут, слова Мои не прейдут (Мф. 24:35).

И чем сильнее ураганы и свирепее ветры, тем ярче пылает пламя Христовых слов. Это на себе пережили Апостолы во время бури на Геннисаретском озере. Когда разбушевавшийся шторм вздыбил столь высокие волны, что заливали они ладью, тогда испуганный Андрей не прокричал Петру: «Брат Пётр, спасай!» Равно как ни Филипп не призывал Варфоломея на помощь, ни Матфей Фаддея. Было им ясно, что обычные они люди и что их силы ничтожны в сравнении с грозной мощью природных стихий. Но все они тотчас вперили очи в Него, в Иисуса, и как бы едиными устами возопили к Нему: Господи! Спаси нас, погибаем! (Мф. 8:25). Тогда встал Он и громогласно повелел морю и буре: Умолкни, перестань! (Мк. 4:39). И сразу же воцарилась великая тишина. А объятые страхом ученики убедились и признали, что слова Иисуса – это слова не немощного человека, а [слова] всесильного Бога.

Разве и мы не стяжали сей апостольский опыт в минувшей буре военной? Разве и мы не взирали беспомощно один на другого, не ожидая друг от друга никакой помощи? И разве мы в великой беде и страхе не вспомнили о Нём, об Иисусе Христе, о Кормчем корабля вселенной, и не возопили к Нему: Господи! спаси нас, погибаем?! И если не все сербы сумели вспомнить о Нём как Помощнике, то многие, очень многие вспомнили-таки и воззвали к Нему: «Господи Иисусе, спаси нас, тонем!» И Он поднялся, и запретил грозной и зловещей буре – и вот наступила великая тишина. Будем ли мы Ему благодарны? В самом деле будем ли? Или с присущим нам в счастье богозабвением снова вызовем бурю, ещё более ужасную и гибельную, чем ураган войны?

В этом и состоит теперь поставленная нам Богом задача, чтобы решали мы её и сдавали экзамен. Я весь дрожу и трепещу от того, чтó нагрянет на нас, если на экзамене мы опять провалимся. Ах, братья мои, давайте не повторять своих неудач и падений, которым были мы подвержены в период между двумя великими войнами, чтобы судьба опять не ввергла нас под жернов всех земных и подземных ужасов, со множеством ещё более острых зубцов, нежели у того, из-под которого мы, израненные, едва выбрались. Дабы и на сербов не пожаловался Господь, как некогда сетовал Он на евреев, говоря: Бью Я их, а они не чувствую боли (Иер. 5:3).

Подражали мы европейцам, которые уже давно объявили войну Христу. За ними [плелись] мы [и] бежали трусцой, как от верблюда за самим животным. Самые известные Господни слова выбросили мы из тайников души, смахнув их и с уст. Думали мы задуть Его неугасимые свечи, однако затушили свои собственные. И лишь когда во мраке и в беспросветном ненастье оказались мы перед новым миллионом свежих сербских гробов, лишь тогда опомнились мы и устыдились. Привели мы себе на память многие Его слова, которые ранее отвергли, так как были заворожены европейской чёрной магией. Под действием её чар многие сербы – в этой сáмой Югославии – растоптали Христов жемчуг, брошенный пред ними, и с рыком поносили Христовых служителей, норовя их растерзать.

О если бы по времена мира и свободы вспомнили мы эти Его жемчужные глаголы: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам (Мф. 7:7)! О если бы искали и просили мы у Бога, вместо того чтобы отнимать и похищать друг у друга! О если бы стучали мы во врата милостивого Небесного Отца, а не вламывались, срывая запоры, в двери наших соседей! Или, скажем, взяли бы на себя обет исполнить до конца хоть одну-единственную Его заповедь, гласящую: Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, тáк поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки (Мф. 7:12). Если бы мы исполнили лишь одно это слово, то наш народ был бы светом для всех прочих наций, наше государство [стало бы] образцовым, наша жизнь [лилась бы, как] песня, наши города [сияли бы] чистотой, наши сёла [сделались бы нашей] святыней, наша семья [стала бы] храмом Духа Божия, а каждое сербское сердце [служило бы] алтарём Христовой тайны.

Но, увы, Боже, отправились мы вслед за теми, которые снаружи кажутся разукрашенными надгробиями [осмысление евангельского образа в соответствии с серб. реалиями. – Ред.], а внутри суть мёртвые кости и смрад. За теми, кто демонически переиначил Христовы слова, так что [приобрели они следующий вид]: «Как хочешь, чтобы с тобой поступали люди, ты с ними так не поступай; и что хочешь, чтобы тебе делали другие, ты им этого не делай».

Вот почему Европа пережила ещё одну адскую ночь. А вместе с Европой – и мы. Аминь.

Лучшие сыны народа служат примером соотечественникам. И не только пример они – но и защитники своего народа. И даже не только защитники – но и обвинители, прокуроры собственной нации.

Кем был Святой Савва? – Прекраснейшим образцом жизни для сербского народа, пламенным защитником сербов перед прочими народами – но и обвинителем своих сородичей пред Богом.

Кто бы мог об этом подумать? Кто бы такое сказал? А ведь на самом деле это вполне естественно: тот, кто нас духовно возродил, тот вправе и жаловаться на нас. Когда евреи уже наскучили Христу своей злобой, благий Спаситель сказал им: Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете (Ин. 5:45). Так свидетельствовал озлобленным людям Тот, Кто зрел мир небесный, как и земной, и Кто ведал, что совершается на небе, а что на земле. Видел Он, и знал, и слышал, как Моисей обвиняет пред Богом свой народ за его противление Христу, за его озлобление к Мессии.

Итак, величайший из евреев стал их обвинителем. Не трудно представить себе и величайшего серба, обвиняющего свой народ. Божии святые могут выносить [зло] дольше, чем все остальные люди, но не способны терпеть его столько, сколько терпит Бог. Всевышний Бог может терпеть несопоставимо, чем все Его святые. Посему и воспеваем мы на Страстной седмице: Слава долготерпению Твоему, Господи! Вы спрашиваете, в чём святой Савва мог бы корить нас пред Богом? Вот поистине два-три злодеяния, за которые он мог стать нашим обвинителем.

Во-первых, мог он упрекать нас в расхлябанности и податливости, почему так легко поклонились мы европейским идолам. Моисей сетовал пред Богом на народ упрямый и твердолобый. Святой Савва может жаловаться на нас как на народ шаткий и мягкотелый.

Во-вторых, мог он нас обвинять в том, что сербские властители вознесли и папу, и Магомета выше него.

Вас интересует, отчего ещё Святой Савва мог предстоять пред Господом Богом как наш обвинитель? И действительно, есть ещё десять или двадцать видов преступлений, в которых по праву мог он быть истцом. Мог он нас обвинять за не состоящих в браке, но развратных пожилых людей; за женатых, но ветреных юношей; за бездушных процентщиков, за одиноких скряг и алчных разведённых лиц, не имеющих детей; за нечистый ум, за скверный язык, за богохульство, за обиды и оскорбления родителей, за осмеяние учителей, за соревнование в том, как перехитрить друг друга, вместо того чтобы друг другу по-братски помогать; равно как и за то, что ставили мы и что не ставили на площади перед палатой Народной скупщины – за памятники лошадям, а не людям, которым должно подражать; а сверх того, за то, что не водрузили мы крест на оном фараоновом памятнике Неизвестному герою на горé Авала.

И ещё многие грехи и глупости мог ставить нам в вину Святой Савва пред Христом, Богом своим. Впрочем, если и изрекал он укоризны в наш адрес, то и молился о нашем помиловании, – и Господь поразил нас, а затем пощадил. По Своей непостижимой премудрости, которая, образно говоря, бесчисленными очами зрит всё прошлое от начала и всё будущее до конца, Господь подаёт [нам] то лекарство, которое соответствует заболеванию, и тот венец, который знаменует честь любого человека и всякого народа. Да и Святой Савва никогда не будет просить Бога о том, чтобы Бог истребил его народ, но чтобы в чести даровал Он ему помилование, а в болезни подал ему горькое снадобье, полынь от лихорадки; ах, братья, [именно] полынь от горячки сребролюбия, и властолюбия, и самолюбия, и сластолюбия [(сладострастия)], то есть от всякого воспаления любым превратным видом любви, которой сей народ заменил любовь к Богу и любовь к ближнему. Аминь.

Когда восстанет Господь сокрушить землю! – так начинает своё истинное свидетельство пророк Исаия (Ис. 2:19). Не как самозваные «пророки» наших дней, твердящие: «Будет так!» – но это не сбывается; или: «Произойдёт то-то!» – но ничего не происходит. Но святой Исаия – это тот великий пророк, которому Ангел Божий приложил небесный огонь к устам, чтобы очистить его от всякой лести и обмана и чтобы прорицал он только то, что истинно, что от Бога. Исаия – это один из величайших пророков в истории человечества, ибо предузнал он самые крупные события в Божественном домостроительстве спасения [букв.: в Божественной драме спасения. – Пер.]. Предрёк он рождение Спасителя от Пречистой Девы, Его земное родословие из колена Иессея и из дома Давида, к которому принадлежали праведные Иоаким и Анна, родители Девы Марии, а также праведный Иосиф, Её защитник и покровитель. Предсказал он пришествие Христова Предтечи, Иоанна Крестителя, как глас вопиющего в пустыне, как [вестника,] трубным звуком громоглашающего о пришествии Мессии и делающего ровными пути [для] Его [стоп]. Предрёк он и грандиозную миссию Христа, за много веков вперёд описал Его смиренный нрав, Его преданность воле Небесного Отца и Его кротость при ведении на распятие – якоже овча на заколение (Ис. 53:7). Наконец, предвозвестил он Его победу и беспримерную и непреходящую славу, чему и поныне мы свидетели, со всем христианским миром. Ведь всё это и вправду свершилось пред лицом все вселенной. За это злобные иудеи святого Исаию перепилили живым. Ибо евреи хотели не Небесного, а земного царства, и потому чаяли мессию не с неба, а от земли. Впрочем, этим своим злодеянием они лишь приумножили славу святого Исаии и усугубили собственный позор и посрамление.

Итак, сей славный Исаия предвестил и следующее: Когда восстанет Господь сокрушить землю… тогда поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот день (Ис. 2:19, 11).

И в древние времена Господь неоднократно восставал сокрушать землю – за обожествление людей вместо Него, единого Бога; за навязывание [людям] надменных человекобогов. Восстал Он и в наше время и, действительно, в Своём праведном гневе сокрушил всю землю, чтобы сломить человеческую гордыню и уничижить искусственное людское величие.

Такое Божие восстание против людей часто и неизбежно следовало за мятежом людей против Бога. Еретические народы нашей эпохи усадили Владыку Христа на худшее место за трапезой мира сего, как последнего оборванца, тогда как первые места отдали они своим «великим» людям: политикам, писателям, философам, баснописцам, учёным, финансистам и даже туристам и спортсменам. Все взоры этих народов были устремлены к сим «выдающимся личностям», к этим современным богам, тогда как на Христа, Победителя смерти, мало кто оглядывался. Вслед за таким отвратительным бунтом крещёных, но еретических народов против Всевышнего Бога должно ожидать восстания оскорблённого Бога против беззаконных людей и народов. И действительно, восстал Бог сокрушить землю. И произошли небывалые страдания земных народов – узрели мы их своими глазами и ощутили на наших спинах. Причём не только все обожествляемые людские «величия» и «достижения» оказались потухшими кострами, у которых никто больше не пытался согреться, но случилось и то следующее, о чём предрекал Исаия, а именно: И войдут люди в расселины скал и пропасти земли от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю (Ис. 2:19). Разве не дословно сбылось это в минувшую войну? Разве люди на нескольких континентах, как и в нашей стране, не убегали в каменные пещеры и в земляные ямы и рвы, чтобы найти убежище для своей жизни пред лицом европейских сеятелей смерти? А эти сеятели смерти – и есть те самые «отменные личности», те людские идолы, которые на трапезе мира сего занимали почётные места, насмехаясь над Христом как над презренным нищим в дальнем конце стола.

После этого, предвещает Исаия, люди и народы – от страха пред славой величия единого небесного Бога – перебьют всех своих истуканов, отвергнут всех своих ложных богов и перестанут, говорит он, поклоняться кротам и летучим мышам. Ясно, что под кротами пророк понимает здесь «знаменитых деятелей», не вéдущих ни Бога, ни Небесного Царствия, но учащих людей жить во мраке мира сего, мыслить землёй и ею же питаться. А под летучими мышами пророк подразумевает тех людей, которые, боясь Христова света, спешно скрываются во тьме своих идейных ниш и пещер, тесных, мрачных и холодных. Завершает же святой Исаия своё страшное пророчество таким напоминанием: Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его (Ис. 2:22). Желает он сказать всем способным слышать и разуметь, а значит – и вам, сербам: «Бросьте вы свои надежды на немощных и смертных людей! Возвратитесь к живому Богу, в Котором – спасение. Кто прельстил вас, сербов, так что оттолкнули вы Христа Спасителя в дальний угол стола, а первые места предложили гордецам, пустомелям и фабрикантам смерти, заправляющим миром сим? Неужели снова хотите вы дать себя обмануть? Выбирайте между жизнью и смертью. И знайте, что если опять возмутитесь вы против Бога, выпячивая и превознося лжебогов «культуры», то и Бог восстанет против вас. И тогда ваши дети, дрожа от страха в пещерах и пропастях земных, познáют славу и величие Господа Бога, Творца и Вседержителя. Но дорогой ценой – [той, что] дороже, чем ваша. Аминь.

Есть события в истории человечества, которые, словно громадные колокола, ежедневно оглашают своим звоном уши способных слышать, призывая их совесть к восстанию. Одно такое событие, уже тысячи лет возбуждающее людскую совесть, – это телесный выбор между Иисусом Христом и Вараввой (или Барабой – как произносят это имя западные еретики)¹³. Предложил выбор и председательствовал на нём Понтий Пилат, римский язычник (политеист). Избирателями же были евреи, монотеисты. Пилат пытался освободить Иисуса, так как не мог отыскать против Него никакой вины. Его последней попыткой было предложение иудеям выбора: либо Иисус, либо Варавва. Мыслил он логично: ни одно обвинение против Иисуса не доказано, тогда как все обвинения против Вараввы удостоверены со всей очевидностью. Варавва заслужил смерть как бунтовщик и кровопийца. Пилат надеялся, что совесть еврейских вожаков ещё не до конца испепелилась и что они в состоянии возвыситься над личной злобой и порочностью, чтобы предпочесть праведника злодею. Твёрдо рассчитывал Пилат, что выбор падёт на Иисуса ещё и по причине величайшего праздника, накануне которого этот выбор и должен был осуществиться. Ибо для чего великий праздник, если не для очищения и освящения человеческой совести! Всё налицо: народ-монотеист, праздник Пасхи, праведник Иисус! Пилат полагал, что через несколько минут – освобождением праведного Иисуса – обрадует он и свою жену Клавдию, просившую его не быть причастным к пролитию крови сего Праведника.

Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса? (Мф. 27:17) Но к великому изумлению язычника Пилата, монотеисты-иудеи хором закричали: Варавву, Варавву! Побледнев и смутившись от такого выбора, Пилат задал ещё один вопрос этому безумному и бессовестному сатанинскому сборищу, политеист – монотеистам: Чтó же я сделаю Иисусу? На это монотеисты затявкали, как голодные шакалы: Распни Его! Распни Его! (Ин. 19:6) И язычник Пилат умыл руки – не виновен, мол, я в крови Праведника сего. А шакалы и гиены, обтянутые человеческой кожей, снова бешено залаяли: Кровь Его на нас и на детях наших! – Что и произошло и происходит до сего дня.

Варавва был освобождён, а Сын Божий, Мессия и Спаситель мира, изгнан на Голгофу и распят на Кресте. И в то время как величайший под солнцем и над солнцем Праведник умирал в муках на Кресте, Варавва в иерусалимских кабаках угощал своих избирателей.

Выбор между Богом и сатаной.

Выбор между Благодетелем и злодеем.

Выбор между Иисусом и Вараввой.

Это и вправду громогласный колокол, который ежедневно будоражит совесть человечества. Всякий спрашивает, как могло это случиться?

А мы ставим вопрос перед собой: как может такое происходить и по сей день?

Разве не видите, братья, что и доселе Варавва одерживает верх в этом выборе, а Иисус терпит поражение?

Причину мрачной трагичности западного человечества можно определить одной фразой: выбрали они Варавву вместо Христа. И потому стали сбродом, сборищем преступников [букв. в серб.: барáбами; это слово свт. Николай соотносит со словом варвар. – Пер.], вместо того чтобы быть христианами. Варварские у них цели, варварские и методы. Их намерение – вознести себя и свою нацию до небес, а всех прочих людей и все остальные народы втоптать в грязь; и методы у них те же, что и у того первого Вараввы: тайный заговор, ложь, мятеж и кровь.

Где причина новейших мрачных актов сербской трагедии? Там же. Там же она, где и истоки удручающей трагедии Европы. Сербские господа отдали свои голоса за Варавву, против Христа. Сербский народ обязан был взбунтоваться [букв.: вскочить. – Пер.] против такого ужаса и позора, однако никакого возмущения не было. Оттого-то и на наш дом перекинулся пожар войны, в котором многие сгорели, а все мы получили болезненные ожоги.

И что теперь, братья? Такие стоят перед нами вопросы: Что теперь? Как теперь? С кем теперь?

Теперь и отныне должны мы быть за Христа и против Вараввы и вообще против всех злодеев [в серб.: барáб. – Пер.] в мире сем. Неужели позволим мы себе быть хуже язычника Пилата? Он, чтивший многих богов, хотел спасти Христа от иудеев. Сегодня язычники в Индии пытаются спасти Христа от христиан. Как тогда иудеи были за Варавву, так теперь европейские христиане выступают за разбойника и против Бога. И как язычник Пилат взял сторону Иисуса против Вараввы, так и индусы решительно восстают против «христианских» варавв. Выбирайте, сербы, жизнь или смерть, честь или позор, свет или тьму, правду или неправду, Бога или диавола – выбирайте! Сделайте выбор: либо Христос, либо Варавва. От этого выбора зависело всё ваше прошлое. От него же будет зависеть и всё ваше будущее. Аминь.

Блажен тот человек, который никому не навязывает себя ни в учители, ни в вожди. Такого человека сопровождают три небесные красавицы: имя первой – Ирина, имя второй – София, а третьей имя – Евдоксия. А [в переводе] это означает Мир, Мудрость и Слава.

Господь сказал Своим ученикам: Не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос (Мф. 23:8).

Вы, регулярно читающие Священное Писание, вероятно, почувствуете трудность в том, чтобы эту ясно выраженную заповедь привести в соответствие с той, другой, заповедью: Идите, проповедуйте и говорите, – или с этой: Итак, идите и научите все народы (Мк. 16:5; Мф. 28:19). Христос посылает их учить, но воспрещает именоваться учителями, – как это может быть? В самом деле, понять это было бы трудно, если бы напоследок не сказал Он им: Один у вас Учитель – Христос. А это значит: «Я Учитель, и учение – Моё. Я единственный Учитель единственного учения, а вы – лишь возвестители, преподаватели этого Моего учения. Я принёс это Моё учение с небес, и Я открыл вам его. Не отыскали вы его и не придумали, а услышали от Меня и приняли. Я Учитель. Ваша задача – предлагать эти Мои слова людям [букв.: ставить Мои слова пред людьми. – Пер.], как поставляли вы перед ними те пять хлебов, которые благословил Я и умножил. Тогда Я был Домохозяином, а вы – служителями за Моей трапезой. А теперь Я вам говорю: Я Учитель, а вы – служители слова Божия».

Этим Господь, во-первых, хотел ясно дать понять, что только Он – Учитель, возвещающий спасительное и небесное учение в прямом и полном смысле слова; во-вторых, желал Он наперёд сохранить Своих учеников от гордости, от которой не способны уберечься люди, величающие себя учителями [и создателями] неких собственных оригинальных учений; и в-третьих, внушал Он им мысль о том, что коль скоро они лишь проповедники и вестники [букв.: переносчики. – Пер.] Божиего, а не своего [собственного], учения, то надлежит им быть крайне внимательными, чтобы точно передавать его таким, каким они его приняли, ничего не прибавляя и не опуская.

Глубоко осознали святые Апостолы всю тяжесть этих слов своего Учителя, очень глубоко. Посему апостол Иаков и предостерегает крещёных людей: Братия мои! не многие делайтесь учителями [букв. в серб.: Не стремитесь, братья, к тому, чтобы многим из вас быть учителями. – Пер.] (Иак. 3:1). Отчего же не стремиться нам к этому? Оттого что подвергнемся вящему осуждению, если и малейшим образом погрешим в святом Божием учении. Ибо, – говорит сей святой апостол, – все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный (Иак. 3:2). Из-за ошибочных слов самозваных учителей много, слишком много пролито крови в мире. И потому святой Павел предупреждает христиан: Смотрите, братия, чтобы кто не увлёк вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира [в серб.: по учению мира. – Пер.], а не по Христу (Кол. 2:8). А к тому же заповедует он остерегаться «учителей», всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины (2Тим. 3:7). Напротив, они отвращают свой слух от истины и от здравого Христова учения и обращаются к басням [в серб. букв.: к гадалкам. – Пер.] (2Тим. 4, 4). Ничего у них нет с неба, но всё от земли.

Вот – слова новые, будто апостол Пётр [только] сегодня утром произнёс их из какой-либо европейской столицы. Теми же словами описал бы он и нынешнюю болезнь белого человечества – точно так же, как и ту [болезнь], 2000 лет назад: тот же недуг, та же картина, те же слова, тот же рецепт, то же врачевание.

Или думаете, что на этом свете кто-то точнее сумеет указать вам причину сей окончившейся мировой войны? Поистине никто. В «культурных» нациях нашего века явились бесконечные учители. Они оттеснили и оттолкнули истинного Учителя, Христа [выделено нами. – Пер.]. Каждый день одни из них вещали с утра до сумерек, другие приходили им на смену, не смолкая от сумерек до утра. Любое их слово было [неистинным,] лживым и завлекало на пути скользкие. И если кто-то ощущал в своих ушах зуд, то они своими речами чесали ему слух – ради денег, ради почёта и уважения, ради власти, ради утех и услад. Не переставали они учиться, но никак не могли дойти до истины. Не утомлялись учить и других, однако никто из учеников не мог добиться от своих учителей, что есть истина. И действительно, христианские народы воевали против истины и в то же время выспрашивали о ней. А меду тем истина удалилась в рыбацкие лачуги, в крестьянские хижины, в пещеры постников, в кельи богомольцев, в иноческие пустыни. Вся она, как всегда, заключалась в одном-единственном слове – Христос.

Тяжкие смрадные испарения от лженаук отравили весь воздух на Западе. Начали они заражать его и на Востоке. Языческие народы испугались народов крещёных. Праведники зарыдали. Небесные Ангелы прогневались, желая потрясти и сокрушить всю землю и захлестнуть все народы огненным ливнем. Дабы воздух очистился и зловоние истребилось. И дабы пречистые и святые небеса могли приблизиться к земле. Аминь.

Надлежит спрашивать не что есть истина, а кто есть истина. Пилат вопросил Христа: Что есть истина? (Ин. 18:38) – и не получил никакого ответа. Христос не захотел отвечать на ошибочно поставленный вопрос. Если бы Пилат сумел поставить вопрос верно, а именно: Кто есть истина? – то не остался бы без ответа. Я есмь истина, – возвестил бы ему Христос. Сказал бы Он ему точно так же, как до того глаголал Своим ученикам: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14:6).

Понимаете ли, братья, о чём я говорю? Говорю я о причинах того телесного наказания, которому Всевышний так часто подвергает Европу. Одна из глубинных причин заключается в том, что европейское еретическое человечество вот уже много веков задаёт Христу тот пилатовский вопрос: Что есть истина? Перестало оно спрашивать: Кто есть истина? – с тех пор, как изверглось из древней Апостольской и Православной Церкви. Ведь если бы кто-то спрашивал правильно, а именно: Кто есть истина? – то получал бы и верный ответ. Истина лична, а не безлична. Истина – это Бог, а не вещь. Истина – это Оный, а не оное. Тот – истина, Кто всегда Тот же, а не то, чтó постоянно изменяется. Божия истина – это Триипостасная Личность¹⁴, вечно Та же, неизменная, непреходящая, нетленная, независимая, недосягаемая, неодолимая. Альфа и Омега всего живого. Начало и Конец всего сотворённого. Очаг неугасимого света. Колыбель жизни. Источник разума и премудрости. Бездна несокрушимой силы. Высота непобедимой любви. Дух всеживотворящий. Слово всесозидающее. Радость, превосходящая всякую песнь. Мир, превосходнейший разума. Искусство и мастерство, возвышающееся над всякой мечтой. Художник, научающий муравьёв, и пчёл, и птиц, и людей всему прекрасному.

Бог есть истина, братья. Бог, а не вещь.

Главная разница между язычеством и христианством – в постановке вопроса об истине. Язычество – как старое, так и новое – спрашивает: Что есть истина? Христианство задаёт вопрос: Кто есть истина?

Язычники отвечали и отвечают: истина – то, что является первоначальной материей всего сущего, а это либо воздух, либо вода, либо огонь, либо земля, либо эфир, либо число, либо электричество.

Христиане отвечали: истина – это Христос; истина – это Божественная Личность, а не вещь.

Истину можно обрести не в твари, а в Творце.

Истину тварь не откроет, если её не явит творец.

Впрочем, слушайте и радуйтесь, земные народы. Творец возвестил истину – явился в теле как воплощённая истина. Поведал он людям неизреченные тайны, сотворил неслыханные дела, одолел непобедимых врагов, отверз верным пребогатые небесные сокровищницы всех благ, которых желает сердце.

Кто же теперь Сей? – спрашивают западные еретики, погрязающие в язычестве (ср. Лк. 9:9). Сей есть Тот, Кого вы отвергли. Сей есть Тот, Кого вы спрашивали: Что есть истина? А так как промолчал Он и ничего вам не ответил, то вы обратились к вашим философам-гадателям, услаждавшим ваш зудящий слух. Сей есть Тот, Кто сказал: Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать о истине (Ин. 18:37). Сей есть наш добрый и кроткий, но всемогущий православный Христос, сильный в милости и благий в крепости¹⁵, Которого отринули все идолослужители, древние и новые, ищущие истину в вещах (будто вещи обладают некой сущностью вне слова Божия), а не в творце, испытующем сущность вещей. Своих философов возвели они на освободившийся Христов престол, причём культуру ценят они выше правды, честности и мужества.

Разумеете ли теперь, братья, о чём я говорю? Говорю я о том, почему неминуемой была сия едва закончившаяся мировая война и почему ещё одна, гораздо более тяжёлая, придёт ей на смену, если мир не покорится истине.

Мiр отступил от истины. Что толковать о мире языческом. От истины отступил мир христианский! Ведь стóит нам отступить от истины лишь на пядь [букв.: на волос. – Пер.], как на целые километры отойдём мы от правды и честности. Итак, христианский мир стал неистинным, неправедным и нечестным – и причём в такой мере, что оставил позади себя народы нехристианские. Посему вечная Истина должна была допустить страшные потрясения, бури и ужасы, чтобы встряхнули они людское сознание и очистили его от плевел и лжи.

Если спросите меня, что нам делать, дабы спастись, я вам отвечу: «Познайте истину, и истина освободит вас от всех зол. Христос – истина и Свидетель вечной, небесной истины. Прознайте Христа. Явите Христа в своей жизни: личной, семейной и общественной – и Христос избавит вас от всех напастей, которые замышляют против вас все лиходеи, видимые и невидимые. Аминь».

Люди говорят о силе. Никто так не силён, как Христос.

Люди говорят о величии. Никто так не величествен, как Христос.

Люди говорят о доброте (благости). Никто так не не добр и не благ, как Христос.

Люди говорят о чём-то страшном. Никто так не грозен, как Христос.

Люди говорят о славе. Никто так не славен, как Христос.

Никто не может в мире сем стяжать подлинной и немеркнущей славы, кроме как от Христа и во Христе. Ведь за Его страдания на Кресте Ему были уготованы все венцы славы, и Он их раздаёт, кому хочет. Его слава нетленна, и Его венцы славы неувядаемы.

Любая слава не во Христе – не только тленна и ложна, но и опасна. Чем вящей славой пользуется враг Христов среди человеков, тем строже будет для него наказание в мире мрака и скрежета зубов. Чем большее число людей возвеличивает и чествует такого человека, тем большее число адских демонов весело готовится исторгнуть его душу из тела и оттащить её в свои смердящие рытвины.

Наши крещёные братья, увязавшиеся за папистскими и лютеранскими ересями, сделались весьма «мудрыми» вопреки Христу. И презрели нас, православных христиан, как «неумных» и «некультурных». Впрочем, поистине и на них сбылись слова апостола Павла: Называя себя мудрыми [в серб.: строя из себя мудрых. – Пер.], обезумели (Рим. 1:22). Ибо отбросили духовную мудрость по Христу, ходящую в одежде смирения и любви, и – под стать языческим философам – облеклись в мудрость плотскую и светскую, суть которой – горделивость и злоба.

И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному (в серб.: смертному. – Пер.) человеку… и поклонялись, и служили твари вместо Творца [в серб.: больше почитали [тварь] и [больше] служили твари, чем Творцу. – Пер.] (Рим. 1:23, 25). То есть совлекли славу с Владыки Христа и возложили её на плечи смертных людей, которых воздвизали в новых мессий. Таким – вследствие мудрости, чуждой Бога, – стало для них понятие о славе. А понятие «культуры» сводится у них к почитанию твари, то есть видимой природы, и к служению ей паче, нежели Создателю природы. Смертные боги и обожествлённая природа! – вот на сей день последняя остановка западного человечества в неудержимом и вековом скатывании с Христовых высот в сатанинский тартар. Это апогей отождествления крещёных людей на Западе с былым римским и с современным азиатским язычеством. Тысячи книг ежегодно публикуют они во славу «великих людей» и в похвалу своей «культуре», и тысячи газет ежедневно совершают служение той же самой тленной, ложной славе, восхваляя людские дела, высокомерно именуя их термином «культура». Посему предал их Бог срамным похотям, так что находят они для себя удовольствие лишь в земном, а не в небесном, и лишь в том, что у бесов вызывает смех, а у Христовых Ангелов плач. Их усладительные страсти проявляются в лелеянии плоти, в грабеже чуждого, в насильственном расхищении имущества малых и слабых, в накоплении земных богатств и в расширении своего государства и власти, в коварном завоевании чужого отечества, в увеселениях и танцах, в отвержении любой веры как якобы суеверия, в отрицании бытия Бога, в жизни сугубо биологической, в бесстыдном именовании обезьяны своим предком, в погружении антропологии в зоологию.

Вы спрóсите, сможет ли когда-нибудь это сбившееся с пути поколение, самое заблудшее в истории, вернуться к истине и честности? Может. [Вот] только бы оскорбляемый Христос дал свершиться сему как можно скорее. Но когда это будет?

Будет это тогда, когда наши западные братья станут ежегодно писать тысячи книг во славу Христа, Бога нашего. И когда тысячи их газет изо дня в день станут публиковать похвалу благим качествам христианина и христианским добрым делам, вместо того, чтобы писать о преступлениях и обидах, [нанесённых] Божию величию, а также о торговле, где царят чисто животные инстинкты [букв.: и о торговле плотскими инстинктами. – Ред.]. Когда произойдёт это преображение, тогда западное еретическое человечество явится пред видимыми небесами омытым, очищенным и облагоуханным небесным фимиамом.

Тогда возрадуемся мы, православные, ибо примем своих возвращающихся братьев.

Тогда языческие народы возлюбят Христа и попросят, чтобы вписали их в число Его детей, – ведь христиане уже не будут мешать им быть Христовыми.

Тогда не будет ни злобы среди людей, ни войн среди народов, но воцарится Христов мир, превосходящий всякое разумение, и явится Христова слава, которой нет равной ни во времени, ни в вечности. Да исполнит нас величественный Христос Своим миром и да увенчает венцами Своей славы. Аминь.

Для чего Бог дозволяет прийти наказанию на людей? Для того чтобы устранить гибель человеков. Точно так же, как и отец бьёт непутёвого сына, чтобы заблаговременно избавить его от пропасти, зияющей в конце неправого пути.

Для чего Бог попустил на мир это ужасающее военное несчастье, которое, подобно смертоносной молнии, рассекло долготу и широту всей земной планеты? Дабы предотвратить ещё вящую беду, навстречу которой шествовали люди, означающую полное угасание духа и бесповоротную смерть души.

Все люди хотят себе счастья, однако мало тех, кто не прилагает все свои силы к «созиданию» собственного несчастья.

Все люди и впрямь желают себе счастья, но мало тех, кто не подклоняет свою выю под суровое иго, которое не способны выдержать, и свою спину под тяжкое бремя, которое не могут сносить.

Вот Спаситель мира говорит о Своём иге и о Своём бремени: Иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:30). Из сострадания и любви призывает Он людей к Себе, чтобы, взирая на Него, получили они назидание и отдохновение. Придите ко Мне, – говорит Он, – все труждающиеся и обремененные [в серб.: все изнурённые и чрезмерно нагруженные. – Пер.], и Я успокою вас [в серб.: и Я дам вам отдохновение. – Пер.]; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. И заканчивает Свой зов такими словами: Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.

Размышляли ли вы когда-нибудь глубоко и основательно об этих Христовых словах? И о разнице между тем игом и бременем, которое люди возлагают сами на себя, и игом и бременем Христовым? Разница и вправду здесь весьма велика.

Иго мирских людей состоит в том, что они думают достигнуть всего собственными силами, без Божией помощи. А Христово иго – в неустанном уповании на всемогущего Небесного Отца. По сей причине, то иго тяжко и неудобоносимо, а это [иго] – благо.

Далее, судиться – это бремя мирское, бремя тяжёлое; примириться – это лёгкое бремя Христово.

Вот ещё: мстить – это тяжкое бремя человеческое; простить – лёгкое бремя Христово.

Христово бремя – любовь, а иго несчастных [бедолаг] – ненависть.

Христово бремя – истина, а бремя диавольское – ложь.

Христово бремя – братолюбие, а бремя грешников – самолюбие.

Христово иго – это помогать и давать, а иго грешников – красть и отнимать.

Христово иго – это труды и подвиги ради Царства Небесного, а иго погибающих – это усилия по стяжанию царства земного. Христово иго – это узкий путь, возводящий в Царство Божие, а иго убогих и жалких людей – путь широкий, ведущий в погибель.

Христово бремя – святыня и милость во всём; путь грешников – сплошь одна [низость и] вульгарность.

Христово бремя – целомудрие и честность; бремя грешников – бесчестность и распутство.

Христово бремя – терпение, ведущее к окончательной победе; бремя грешников – нетерпение, приводящее к отчаянию.

Христово [бремя] носят с очами, вперёнными в вечную жизнь в Царстве Божием, а мирское бремя влачат со взором, пригибающимся к могиле.

Какое иго мягче и какое бремя легче?

Несомненно, Христово.

Впрочем, хотя люди и слышали Христов призыв взять на себя Его иго и Его бремя, однако нагрузили они себя невыносимыми заботами мира сего о мире сем; с избытком обременили они себя эгоизмом, злобой, хитростью, самолюбием, надмением, нечестностью, сухостью, развратом, безбожием – и сатана погонял их своим бичом, как тягловый скот.

Надлежало спасти людской род. Спасёт ли сатана?

Нужно было возвратить человечество с беспутий на пути прямые. Сделает ли это [сам] человек?

Всемогущий Человеколюбец Христос и теперь поспешил на помощь народам мира, за которых Он по любви жизнь Свою положил. Дозволил прийти малой беде, чтобы предотвратить большую. Подобно тому как хирург ампутирует больные пальцы, чтобы сохранить живым всё тело.

А теперь ставлю я перед вами счастье и несчастье. – Счастье – в бремени Христовом, а несчастье – в бремени слепцов и безумцев. Аминь.

Бог явился! Воистину явился!

Так сербы приветствуют друг друга в день Богоявления. И тем самым подтверждают свою уверенность в том, что Бог и впрямь явился на этом свете. Так сербы исповедуют себя единомышленниками апостола Павла, глаголющего: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1Тим. 3:16).

Если Бог явился, братья, то не мог Он прийти и уйти, не изменив мир к лучшему. Поистине было бы не достойно Бога и безысходно для людей, если бы Бог посетил сию юдоль плача с пустыми руками, без каких-либо даров.

Но на самом деле это не так. Царь царей и Богач из богачей пришёл с полными даров руками. Для того, собственно, Он и пришёл, чтобы принести подарки: чтобы быть пищей алчущих, здравием болящих и недугующих, утешением скорбящих, светом слепых, путём и светочем смятенных, пастырем заблудших, премудростью некнижных, отцом сирот, одним словом – всем для всех. Отверз Он нам небеса, явил вечного Отца и нестареемое отечество, указал эту стезю и озарил её трисолнечным светом, отметил её собственными следами, вручил нам Ангелов в спутники, спас нас силой, согрел любовью, даровал нам прощение грехов, освящение души и тела – и благословил нас. Наконец, обещал [Он] быть с нами до скончания времени, а в конце веков снова прийти, чтобы принять в Свои небесные обители тех, кто остался Ему верен, чтобы вечно пребывали они там с Ним.

Если бы не пришёл Он со столь богатыми дарами, то разве забывчивый людской род не запамятовал бы Его посещения? И разве сербы спустя 2000 лет повторяли бы сие умилительное приветствие: Бог явился! и Воистину явился!

Но где счастье, там и несчастье. Превеликое счастье для людей – явление Бога во плоти. Превеликое несчастье – отпадение [людей] от Бога и возврат их на службу сатане. Беда сия нагрянула от западных неправославных народов, причём по двум причинам. Первая причина – ненависть к еретическому священству, вторая – ненависть к евреям. Обе они возросли в сердцах западного человечества из одного и того же семени. Семя это – попытка как христианского клира, так и евреев, установить своё полное господство над народной и государственной жизнью по всем направлениям. Ненависть к упомянутому клиру вылилась в ненависть к Церкви, а ненависть к евреям вобрала в себя и Владыку Христа как якобы еврея. Но [ведь] как раз этот народ первым и отверг Его, и уморил страшной смертью. Где же логика? Если кто-то против евреев, то как может он быть и против Христа, с Которым евреи ратуют 2000 лет? Впрочем, где вонзаются сатанинские когти, там не спрашивают о логике.

Возбуждаемые ненавистью к священству и евреям, западные народы постепенно отвергали Христа, пока в последнее время не исключили Его из всех народных и государственных сфер и учреждений, ограничив Его пребывание лишь храмами. У Того, Кто после Своего славного Воскресения из гроба сказал: Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18), – у Него ослеплённые люди отняли всю власть – и не только власть, но и вообще всякое влияние: на земле, в школе, в обществе, в политике и искусстве, в межчеловеческих и международных отношениях, в науке, в литературе и во всём остальном.

Однако с Богом нельзя шутить [и забавляться]. Когда бы люди, гости за Божией трапезой, не переходили все границы приличия, всегда приходила кара как предупреждение со стороны Домохозяина. Два страшных Божиих напоминания нынешнему поколению – это две последние мировые войны в интервале двух десятилетий. Пусть христианские народы падут на колени перед оскорблённым Христом и вернут Ему ту власть, честь, славу и почтение, которые Ему единому подобают. Так поступайте и вы, православные братья, если хотите сохранить себя от третьей мировой войны, ужаснейшей, чем обе прошлые. От Христа вам здравие и спасение, а Христу от вас песнь, слава и [по]хвала по веки веков. Аминь.

Когда в доме случится пожар, то пламя перво-наперво охватывает наиболее огнеопасные конструкции. Сначала вспыхивает всё соломенное и тростниковое, затем дощатое и так далее – пока в огне не окажется вся постройка. Так это и с человеком. Огонь страстей сперва воспаляет сердце как самый чувствительный и горючий орган людского существа. Когда вспыхнет сердце, то возжигается весь человек. Если пленено сердце, то [в человеке] порабощено всё. Если сердце уязвлено, то всё существо с изъяном. Из сердца исходит любовь или ненависть, мудрость или глупость, чистота или грязь, жизнь или смерть. Если вера христианина – в самом сердце, то такая вера – непобедимая в нём сила. Такое сердце даёт и языку силу говорить с уверенностью. Ибо человеческий язык служит или тому, или другому: либо он надёжный вестник таящейся в сердце сокровищницы золотых предметов, либо лживый зазывала в обанкротившуюся торговую лавку.

Знал всемудрый Спаситель, когда говорил: Исходящее из уст – из сердца исходит (Мф. 15:18). Знал [это] и Его мудрый апостол, святой Павел, верно истолковав мысль своего Учителя, сказав что сердцем веруют… а устами исповедают (Рим. 10:10). – Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению. Бог ценит то, чтó в сердце, и Его невозможно обмануть языком. Люди ценят то, чтó на языке, так как не ведают, чтó [стоит] за языком, в сердце.

Братья мои, читайте Священное Писание прежде всего и больше всего. Ваша грамотность послужит вашей гибели, а не спасению, если читаете вы всё, кроме Священного Писания. Сразу же после Священного Писания читайте Жития святых, то есть жизнеописания святых подвижников и подвижниц Православной Церкви. Все книги мира сего не способны вдохнуть в человеческую душу ту силу, то утешение и ту усладу, которую приносит Священное Писание и Жития святых.

В Жития святого священномученика Харалампия мы читаем, что сей неустрашимый 113-летний праведник громко засвидетельствовал пред своим язычником-мучителем: «Нет злобы в моём сердце, и нет лжи у меня на языке».

Вот вам, братья, главные уроки христианской веры: во-первых, не носить злобы в сердце и, во-вторых, не держать лжи на языке.

А вот вам, братья, [в сем] и верное толкование современных судеб человечества: злоба похитила человеческое сердце, посему и язык людей стал инструментом ненависти, орудием неправды. Не может язык говорить правду, если сердце наполнено злобой. Если в источнике осадок, то и из водопроводной трубы течёт мутная вода. Язык – раб сердца. А когда раб лжёт, то быстро себя выдаёт.

Что такое ложь? Притворная, лицемерная правда.

Что значит лгать? Значит облекаться в одеяние правды, укрываться за спиной истины, являться под именем правды, ставить вывеску истины на магазин лжи, выставлять – с помощью белил и румян – старуху молодой женщиной [букв.: бабку молодой. – Ред.]. Не смеет ложь со своим именем ни шагу ступить. Ведь где бы она ни представилась, заявив: «Я ложь!» – никто бы её не принял. Оттого-то и шествует она в тени правды. Тем самым ложь подтверждает действительность правды, ведь без неё она не может вообще сдвинуться с места.

Злоба в сердце и ложь на языке, братья мои, стали роковыми для человечества в наше время. Злоба и ложь – два поджигателя домов, устроившие – в ходе двух мировых войн – пожар во всём мире. Знайте же, что злоба и ложь, эти две ведьмы в мире [сем], будут и впредь без устали трудиться над тем, чтобы зажечь и третий всемирный пожар, ужаснейший двух минувших.

Воюйте, братья, против злобы и лжи.

Ополчайтесь против злобы в сердце своём и против лжи у вас на языке, чтобы предотвратить новую мировую войну среди народов. Христово учение гласит: «Врач, исцели сначала сам себя». Начни с себя – вот христианский путь. С какой бы другой стороны вы ни начали – ничего не добьётесь. Христос Бог вас этому научил. Ему слава и похвала вовеки. Аминь.

Чем хвалишься ты, человек, чем так гордишься? Хвалящийся хвалится чем-то своим, а не чужим. Что есть у тебя, чем бы ты похвалился? Что – кроме того займа, [того кредита,] который напоследок должен будешь возвратить заимодавцу?

Ты похваляешься телесной красотой? Пойди на кладбище и взгляни, куда выбрасывают из города красоту телесную. Или хвалишься глазами и ртом? Но сколько раз равнодушно стирал ты грязь с обуви, даже не думая о том, что это очи и уста тех, которые [некогда] прошли по тому же пути, каким ходишь ты сейчас.

Или превозносишься богатством? Но помысли, чьим оно только ни было и чьим ещё будет! Или драгоценными камнями: алмазами и бриллиантами, рубинами и топазами, изумрудом и жемчугом? Но когда уложат тебя мёртвым на доски, абсолютно всё равно будет тебе, повесят ли тебе на шею нитку с бисером или с желудями; набьют ли тебе карманы самоцветами или пеплом; и покроют ли твой труп бархатом или рогожей. Всё, что позаимствовал ты у земли, всё это – хотел ли ты того или нет – земле и возвращается. К чему тогда хвалишься займом!

Или надмевает тебя слава, власть и могущество? В самом деле, по твоему слову ныне оборачиваются влево или вправо целые армии, прорываются туннели, строятся города. Под твоим окном проходят тысячи любопытствующих людей, чтобы лишь взглянуть на тебя собственными глазами, а потом рассказывать своим знакомым, что они видели великого человека. Но завтра по твоему хладному телу будут ползать сороконожки и ящерицы, и ты не сможешь даже двинуть рукой, чтобы их отогнать.

Или кичишься собственными достижениями, своей культурой? Берегись, чтобы не отнялся у тебя разум, как у царя Навуходоносора. Ведь это повествование подобает тебе слушать, и знать, и рассказывать своим детям и вообще всем, кому желаешь добра. Оно гласит: царь Навуходоносор воздвиг великолепный город Вавилон и многие в нём воздушные замки, высотой до облаков, – и так обустроил свою столицу, что не было ей равной на свете. Как-то раз прохаживался царь Навуходоносор по своим великолепным палатам и бросил взор на Вавилон, лежащий у его ног, и в своей гордости воскликнул: Это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия (Дан. 4:27)! При этом не вспомнил царь о Боге Творце, не возблагодарил Его как властелин за помощь и не смирил себя пред Всевышним, в чём долг всех владык и правителей, – но напротив, выставил себя Богом богов и Царём царей. И, о братья мои, что с ним приключилось? Не смеет унизить Бога прах под ногами Его! Ещё те горделивые царские слова пенились у него на устах, как был с неба голос: «тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времён пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!» (Дан. 4:28–29.)

А о том, что произошло далее, поистине страшно и рассказывать. В ту же минуту гордый царь Навуходоносор сошёл с ума и убежал в лес, и целых семь лет обитал там, как зверь среди себе подобных. Ел он траву, как вол, всё его тело обросло густым волосяным покровом, а на руках вместо ногтей образовались когти, как у птицы. И лишь спустя семь лет возвратился к нему рассудок, и он – уже будучи другим человеком – смирил себя пред Господом Богом и поклонился Его силе и Его величию. И вплоть до смерти царствовал он с сокрушённым сердцем как раб единого и живого Бога.

Но скáжете вы, это так далеко от нас; это случилось два с половиной тысячелетия тому назад; что здесь общего с нами?

О братья мои, все мы умрём, и я обязан говорить вам правду. Вы действительно правы, что произошло это две с половиной тысячи лет назад в дальней стране Вавилонской. Но ведь повторилось оно и вчера и совершается посреди Европы; к нашему сожалению – в самом центре крещёного континента!

Люди усилились и приобрели власть. Возгордились они делами рук своих: городами, широкими трассами и железными дорогами, пароходами, механическими плугами, электрическими машинами, подземными, подводными и воздушными аппаратами – возгордились весьма. И превознесли себя над Всевышним Богом, и принялись обожествлять сами себя и свою «культуру», произведения собственных рук. Ах, братья, новые навуходоносоры воздвигли нас превыше Божия престола; новые вавилоняне, опьянённые затхлым запахом нового Вавилона. И Бог отнял у них разум. И обезумели они, и разделились, и набросились одни на других – и пролили кровь без меры, и учинили беззакония без числа. И вверг их Всевышний в мрачные дебри доисторических лесов, в среду четвероногих, – ведь исповедовали они, что не от Всевышнего они Бога, а потомство скотское, звериное и обезьянье. И вот, теперь питаются они добычей хищников, щиплют траву, и отрастают у них когти, как у зверей и птиц. Доколе, Господи? До тех пор, пока не смирятся они и не признáют, как Навуходоносор, что Всевышний владычествует над царством человеческим и даёт его, кому хочет.

Братья мои, новые вавилоняне наслали сумасшествие и на нас, сербов, и отлучили нас от Христа. Оттого-то и ходим мы сейчас с перевязанной головой и с забинтованными ранами. И вот для нас вопрос жизни и смерти: будем ли мы и впредь с Вавилоном или же вернёмся ко Христу? Останемся ли с «культурой» или придём к Богу и позаботимся о душе? Давайте сделаем выбор, но не будем опрометчивыми, чтобы не пал он на день вчерашний. Богу нашему слава вовеки. Аминь.

«Странник я и гость на этой земле», – так говорили наши отцы и деды. Это было их ясным видением и точным ощущением сей жизни. Но такое миросозерцание в наше время затуманено, и это чувство реальности притупилось. Горе нам, братья! А ведь всё это важно, чрезвычайно важно. Почему затуманили мы всё это и запачкали, как оконное стекло, так что ничего не видно? Почему притупили мы свои чувства, так что не способны они разобрать, чтó дует с Востока, а чтó с Запада? Запамятовали мы своё земное странничество и никого не спрашиваем о верном пути, но устроили очаг прямо среди дороги, полагая, что будет стоять он тысячи лет. За это обиженная судьба переезжает и давит нас своими колесницами. Забыли мы о том, что мы гости, что расположились мы в чужом доме, как на постоялом дворе; ведь раскричались мы так, будто мы и строили этот двор. Посему и бьёт нас рука незримого Домохозяина, и больно нам, очень больно. Впрочем, и плача под Богом [букв.: от Бога. – Пер.], мы продолжаем свои забавы.

Однако вы возразите: дескать, мы спрашиваем, как пройти.

Кого спрашиваете?

Если два странника впервые шествуют по незнакомой дороге и спрашивают друг у друга, куда идти дальше, то вы скажете, что [они оба] помутились разумом.

[А ведь] так это [и происходит] с так называемыми «современными» народами. Это те народы, которые больше любят именоваться «прогрессивными», нежели христианскими. Святой путь стал для них гульбищем, а этот свет, сия святая Господня обитель, сделалась [для них] придорожным трактиром, где не смолкает зловещее веселье – пиршество накануне смерти.

Кто укажет вам верную дорогу?

О каком пути вы вопрошаете?

В Библии все пути перечислены: путь святой и путь греховный, путь прямой и путь искривлённый, путь истины и путь лжи, путь правды и путь неправды, путь света и путь тьмы, путь милости и путь злобы, путь спасения и путь погибели, путь Божиих чад и путь богопротивников. Для краткости слога, мы назовём оный, первый путь [путём] святым, а тот, второй – чуждым святости. Итак, о каком пути вы спрашиваете?

Если ищете святого пути, то вопрошайте только Господа – и Он укажет вам святой путь. Если же интересует вас путь, далёкий от святости [букв.: несвятой. – Пер.], то спрашивайте самих себя и своих спутников, знающих столько же, сколько и вы; обращайтесь к знахарям и колдунам, учащимся у оного Божия отступника – из вечной яви и густой тьмы прельщать мир [сей].

В самом деле, братья, наше поколение походит на очарованных странников. Не естественно ли путешественникам на неведомой дороге спрашивать о [дальнейшем] пути того, кто её знает, то есть исходившего её в оба конца? Это вполне логично для путников, не подвергшихся обаянию. А очарованные шествуют бок о бок, справляясь друг у друга о том, куда идти дальше, хотя их совместные знания об этой дороге всецело совпадают с незнанием.

Ах, братья мои, почему Европа свернула с прямого пути и заблудилась в непроходимых [степях и] пустошах? Потому что отвернулась от Христа-Путевождя и стала расспрашивать о [дальнейшем] пути философов, военачальников, политиков, писателей и всех прочих своих невежд и гадателей.

Отучилась Европа вопрошать о пути Того, Кто сошёл с небес и паки восшел на небеса, Кто на иудейском кресте пролил Свою кровь за Европу, – и навыкла спрашивать тех, кто навязывается ей в вожди и кто за свои советы не даёт, а берёт деньги.

Пророк Исаия, исполненный Духа Божия, Духом Божиим прозревает в будущее человечества и – что же видит? Видит, что будет там большая дорога, и путь по ней назовётся путём святым: нечистый не будет ходить по нему… идущие этим путём, даже и неопытные, не заблудятся (Ис. 35:8). Давным-давно, тысячу лет назад, Европа решила идти по этому святому пути. [Сейчас] нелегко [ей] на него вернуться. Ведь сей святой путь – Христос и только [Христос], а она из ненависти к евреям отвергает и Христа. Молотит она, старается весьма, но когда окончит молотьбу, то смешивает плевелы с пшеницей и то и другое выбрасывает с гумна.

Есть только один-единственный святой путь – и сотни беспутий, не приводящих к святости. На всех бездорожьях рука Господня бьёт и лишь на одном том пути ласкает и милует. На всех кривых путях с человеком дружит сатана, и лишь на одном-единственном пути, на пути святом, другом человека становится Христос.

Братья мои, святой Господень путь проторён, утоптан и отмечен, так что не можем мы жаловаться на то, что якобы его не замечаем и не знаем. Ведь по этому пути прошли святые Апостолы, затем святые мученики и исповедники, святые христианские цари и патриархи, святые постники и пустынники, – их тысячи и [даже] миллионы. Прошли по нему и ваши лучшие предки: те, кто были до Святого Саввы, и те, кто подвизались после него. А посему нет у вас права сказать – неведома нам эта дорога. Это самый известный путь в истории христианства и в летописи ваших соотечественников. На этом святом пути Бог благословляет святой народ Свой. Аминь.

По какой дороге нам идти?

Люди не могут отыскать верную дорогу не оттого, что нет у них проводников, а оттого, что этих вождей слишком много. Впрочем, есть и нечто другое, что пророк Иеремия выражает в следующих словах: Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим (Иер. 10:23).

Так кто же укажет нам [правильный] путь? Только Тот, во власти Которого человеческая жизнь. Тот, Кто направил нас на сию жизненную стезю. Он единственный может быть для нас и Путевождём, и Светочем.

Ведь только Он знает оба края дороги: начало и конец. Да и кто иной мог бы это знать, если не присутствовал он при сотворении мира и если не в состоянии [он] предузреть конец сотворённого мира? Муравей, отмеряющий свои шаги миллиметрами, ничего не может нам поведать о наших многокилометровых трассах. Да и сам человек, обручник смерти ещё в колыбели, как мог бы очертить пути человечества, насчитывающие тысячи лет, если его личное странничество на этом свете продолжается минуту или две, согласно арифметике Творца времени, пред Которым тысяча лет – как один день? Из-за этой своей недальновидности и крайней немощи люди с самого начала, с омрачения Адама, ошибались в выборе пути. Верными казались им многие пути, хотя, на самом деле, лишь одна дорога прямая, а все остальные – кривые [, ложные]. Задолго до Христова пришествия, до нового отсчёта времени, до наступления мессианской главы в истории человечества, увидел это и премудрый Соломон и сказал: Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их – путь к смерти (Притч. 14:12). О братья мои, есть ли более наглядная истина? Бесчисленные непрошенные и нежелательные вожди нашей эпохи кричат нам: «Ступайте по этой дороге! Это единственный прямой путь!» Мы присмотримся – и на первый взгляд нам покажется, что это и вправду так.

«Слушайте, люди и народы: путь науки – самый верный!» – возглашают одни. И это нам покажется справедливым. Но кто отправится по этому пути и уже подойдёт к его концу, тот увидит, что человек на нём уравнивается с червями и гусеницами, с обезьянами и микробами – и оканчивает [свою жизнь] смертью без воскресения и ночью без рассвета.

Другие опять-таки надрываются: «Слушайте, люди и народы: путь культуры – вот единственно верный! А все прочие пути ведут к дикости и варварству». Некоторые поддадутся на соблазн и нажмут пальцем этот номер, но окажется, что столкнулись они с хитрыми базарными жуликами, так что – обобранные и осмеянные – бегут они прочь с этого пути. А иначе попали бы они в западню [духовного] банкротства и смерти.

Третьи своим криком тоже не дают никому покоя: «Слушайте, люди и народы, путь полного равенства человеков – вот единственный прямой и справедливый путь. Идите по нему – и станете счастливыми». И кто-то вообразит, что этот путь – действительно, дорога правды и истины. Но пройдя некоторый отрезок этого пути, он воочию убедится, что кто обкрадывал их при неравенстве, тот обкрадывает их и на дороге равенства. Тогда отпрянет он и поспешит назад, спасаясь от разорения и смерти.

За ними и четвёртые, и пятые, и десятые, и сотые, и тысячные – все только кричат и зазывают. В самом деле, никогда человеческая жизнь так не походила на базарную площадь с несметным числом мошенников, как в наше время. Следует быть очень осторожным. Люди беспутные предлагают себя в проводники. Обманщики навязываются в друзья. Поджигатели домов слывут лучшими стражами поместий. Моты и расточители предлагают себя в спасители, развратники – в провожатые, безбожники – в воспитатели, душегубцы – в помощники. И впрямь, никогда от Адама не было больше ложных вождей и наставников, чем в нынешнем ХХ веке. А между тем во всех столетиях, как и в этом, текущем, лишь один-единственный путь прям и лишь один Вождь истинен: это Господь Иисус Христос, Мессия, Сын Божий, Спаситель и Искупитель человеков.

Я есмь путь, – сказал Он две тысячи лет тому назад. И когда минуют ещё две тысячи лет, Его слова будут звучать, как серебро среди [бездушных] камней: Я есмь путь. И в конце концов, когда уморится вся гнусная реклама и охрипнет всякая ложь, так что их львиный рык ниспадёт до сиплого змеиного шипения, тогда все уши услышат лишь серебристое звучание Божиих слов: Я есмь путь. А до тех пор каждое поколение, включая и наше, будет стоять перед выбором: либо целая когорта беспутных проводников, либо Путевождь Христос. Выбирать приходится вам. Впрочем, что вам, сербам, думать и передумывать! Святой Савва избрал Христа, и двадцать сербских поколений шествовали за Христом как за жизнью. Неужели вы и ваши дети [пойдёте вслед] за сатаной и смертью? Нет, только за Христом. Аминь.

Придите, поклонимся Цареви нашему Богу. Это зов святых пророков и святых Апостолов. Это призыв Церкви. И все откликнувшиеся на него не постыдились.

«Придите, поклонимся культуре, царице нашей и богине». Таков призыв современных безбожников. Это зов новых идолопоклонников. И все последовавшие за этим призывом умерли в стыде и разочаровании.

Придите, поклонимся… Христу, Цареви нашему Богу. Так громогласно взывали мученики к своим христианским мучителям-идолослужителям. А истязатели с угрозой им говорили: «Если не поклонитесь статуе кесаря, то вы предатели и государственные изменники. Раз кесарь – Бог на земле, то ему надлежит и кланяться». На это покрытые ранами мученики, обливаясь кровью, не переставали до последнего издыхания отвечать: «Только один-единственный Человек на свете был истинным, вечным и бессмертным Богом: это Господь наш Иисус Христос, рождённый от Девы, Который умер за нас и за Которого мы умираем. Умер Он и воскрес – и сейчас не мёртв, а жив. Итак, придите, несчастные язычники, поклонимся все [вместе] бессмертному Христу, Царю [и] Богу нашему». И кто только прислушался к этому зову святых Христовых подвижников и страстотерпцев, тот никогда об этом не пожалел [букв.: не постыдился. – Ред.] и не боялся смерти, но радовался ей.

«Придите, поклонимся нашим великим и выдающимся личностям в нашем национальном пантеоне». – Так кричат шовинисты всех народов – к сожалению, и христианских. Наши светлейшие мужи, наши великие вожди, учёные, врачи, писатели, скульпторы, художники, певцы и политики, артисты и прыгуны – вот наши боги; в других богов мы не веруем. Но, скажем, некая мать приведёт своего помешанного сына и скажет: «Слышу я, что в вашем пантеоне много богов, и потому пришла сюда со своим сумасшедшим отроком, чтобы ваши боги умилостивились над ним и вернули ему здоровье. Так посоветовали мне и врачи, долго и напрасно пытавшиеся его излечить. В конце концов признались они мне: «Не способны мы ему помочь, это может только Бог». А так как в вашем пантеоне, слышу, есть множество богов, то и привела я его к этим многим богам, чтобы уврачевали они его, а я сделаю вклад по силам. Есть, правда, и храмы, где говорят о едином Боге, но я женщина простая, считаю, что где богов больше, там и помощь надёжнее». «Иди отсюда, женщина, – со злобой ответят ей шовинисты. – Наши, подобные богам, великие личности живут лишь у нас в памяти, а в пантеоне хранятся только их кости». На это женщина ответит им: «Простите, господа мои, меня обманули. Никто мне не сказал, что ваш пантеон – лишь собрание костей, склеп, где почивают мертвецы, но все твердили иначе, [совсем] иначе…»

Придите, поклонимся… Самому Христу, Цареви и Богу нашему. Так уже две тысячи лет возглашают священные трубачи по всей вселенной. Нет царя, кроме Христа. Нет Бога, кроме Христа. Нет Спасителя, кроме Христа. Нет ни Врачующего нас, ни Воскрешающего, кроме Христа. А посему, чада Божии, придите, поклонимся и припадёт с воплем о помощи к Самому Христу, Царю и Богу нашему. Кто послушался этого трубного звука, тот в жизни ходил прямыми стезями, в страданиях мужественно боролся, при виде смерти радовался, а на том свете со Христом царствовал и царствует. Воистину никто не постыдился.

«Придите, поклонимся золоту. За золото можно купить всё. Золото – наше единственное всемогущее божество». Так кричат служители мамоны, последователи весьма древних демонопоклонников, паче всех прочих чтивших именно мамону, обогащение.

Другие опять-таки взывают: «Придите, поклонимся стали». Сталью всё можно покорить и завоевать. Это божество современной эпохи.

Но на самом деле, поклонившееся золоту умерли от голода. А почтившие сталь – от стали и погибли.

Испокон веку вначале казался правым сатана, но в итоге всегда торжествовала правда Христова.

Поэтому все вы, ранее оглядывавшиеся вспять, больше не оборачивайтесь. Колебавшиеся, не будьте больше шатким умом. Сомневавшиеся, оставьте все ваши недоумения. Разве ничему не научил вас кровавый опыт? Вне Христа – всё обман и заблуждение. Посему приидите и поклонитесь ко Христу, Царю и Богу нашему. Аминь.

Что сделал Христос для Европы и как отблагодарила Европа Христа? Это, братья, тема для размышлений и назиданий.

Итак, что сделал Христос для Европы? Ответ: больше, чем всё. Ибо «всё» было бы тем, чтó люди могут ожидать. Но Христос свершил для Европы гораздо больше, нежели могли чаять люди.

Христос развеял в Европе тьму язычества и глупость идолопоклонства. Этим сказали мы всё для тех, кому известно значение сих двух слов: язычество и идолопоклонство. А для тех, кто этого не знает, мы скажем нечто большее: европейское язычество – и идолопоклонство современных нам негроидных племён в Африке. Только в Европе всё это было более суровым [и грубым] – настолько суровее, насколько кровь потомков Иафета понукала людей к крайностям вящим, нежели кровь Хамова.

Религия без истинного Бога, брак без морали, общество без милосердия, государство без цели [букв.: смысла. – Пер.], одним словом – жизнь без подлинных идеалов и смерть без надежды. И вдобавок к этому – страх перед грозными богами, которых нужно задабривать кровавыми жертвами [из числа] животных и людей, а также волхвованиями, ворожбой и бесчисленными денно-нощными церемониями, не имеющими никакого смысла. Мрак и глупость в сельской лачуге, мрак и глупость в покоях патрициев, мрак и глупость на царском дворе, а также в поэзии – во всём. В [тесных] колодках держал европейское человечество сатана, пока не явился Христос. Весь организм европейского человечества, всё тело и вся душа, были не [просто] больны, но [являлись] самóй болезнью; подобно прокажённому – с головы до пят. И Христос, явившись через Своих служителей – в подобном европейском доме сумасшедших и страждущих, как бы рек то, что [сказал однажды] женщине, коя восемнадцать лет была скорчена [и не могла распрямиться]: Европа, ты освобождаешься от недуга твоего (Лк. 13:12). И тотчас Европа выпрямилась, пришла в себя, очистилась, восприняла просвещение, получила образование. Это всё равно, как если бы кто-то открыл окна темницы, и вычистил её, и обустроил, и наполнил благоуханием. Сверх того, крещёным народам Европы Христос дал власть над всем земным шаром, чтобы крещёные крестили, просвещённые просвещали, освящённые освящали, учёные и образованные учили более слабых и менее просвещённых своих братьев. Вот какое чудо из чудес совершил Господь Иисус Христос в Европе.

На второй вопрос: как Европа отблагодарила Христа или чем воздала Ему? – ответ подобен не свету, а тьме; не радостен он, а достоин плача. Отблагодарила она Его и воздала Ему так же, как и те гадаринцы, которых Христос освободил от легиона бесов, но которые засим просили Его покинуть их. И просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них (Лк. 8:37). И Он их покинул. Не возразил им ни на одно слово, но просто ушёл. Он-то удалился, но осталось проклятие в той стране. И вот, земля Гадаринская, некогда плодородная и богатая, ныне предстаёт человеческому глазу пепельно-серой и сухой отверженной пустыней. Гадаринцы просили Христа удалиться от них. Европейцы не просят Его об этом, а гонят Его прочь. Изгоняют всеми способами: и через школу, и через печать, и через политику, и в фильмах, и посредством «научного» знахарства, и всем своим «культурным» надмением; преследуют Его и мыслями, и словами, и делами; усердствуют в этом как отдельные лица, так и [целые] коллективы – все вкупе.

Но если такое приключилось стране Гадаринской, которая по неразумию просила Христа покинуть её, то что же тогда будет с Европой, которая не просит Его [удалиться], а злобно гонит от себя? Что с ней произойдёт – с Европой, отвергшей Христа и вернувшейся к своему доисторически мрачному, глупому и смрадному язычеству?

И на это обретается косвенный ответ в Евангелии. Будет с Европой то же, что было с Капернаумом, с городом весьма культурным, богатым, обустроенным, весёлым и заносчивым, стоящим некогда на берегу Галилейского озера. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы [в серб.: чудеса. – Пер.], явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день [Страшного] суда, нежели тебе (Мф. 11:23–24).

Ах, братья мои, если бы в Индии и в Китае свершились те чудеса, которые спустя два тысячелетия увидела Европа, чудеса без меры и числа, то давно бы эти два громадных людских муравейника – половина всего человечества – покаялись в прахе и пепле, и возлюбили бы Христа, и поклонились бы Христу.

Не боюсь я за судьбу Индии и Китая. Страшит меня судьба Европы. Погибнет она, как и Капернаум. И там, где ныне громоздятся её горделивые замки, будут муравьиные кучи. Бульвары зарастут тернием и станут питомником змей. А там, где ныне [слышны] задорные и бесстыжие богохульства в адрес Христа, будут лишь ухать совы и выть шакалы.

Ибо, когда Европа возомнила себя культурной, тогда она одичала. Когда стала надмеваться своими всеобъемлющими знаниями, тогда оглупела. И когда возомнила себя неодолимой, тогда оказалась ничтожной, как паутина.

Вот вам, братья, тема для раздумья и поучения. Прославьте Христа Бога, дабы и Он вас прославил в Своём Небесном Царстве. Аминь.

Где самая густая тьма? Там, где сиял величайший свет, который затем угас. Там теперь тьма непроглядная. На площади, освещаемой сотнями фонарей, где по яркости ночь соревнуется с днём, – если на этой площади все светильники [разом] потухнут, то спустится на неё мрак вящий, нежели в неосвещаемых цыганских шатрах.

Ах, братья мои, в настоящее время подняли мы веки наши и открыли свои глаза – и увидели такую площадь. И была она освещена так ярко, что могла поспорить с солнечными небесами. Однако затем все фонари на ней погасли, и взглянули мы с Балканских высот – и увидели долину без света, мрачную, как подземная нора крота. Площадь сия на картах обозначена именем Европы, если же [включить в неё и] все захваченные [ею] народы, то имя ей будет – безбожие и беспощадность.

Что такое Европа?

Это алчность и разум. То и другое – человеческое: людская алчность и людской разум. Сие двойство олицетворено в папе и в Лютере. Итак, что же такое Европа? Это папа и Лютер. Две вершины: пик притязаний людской жадности и стяжательства и апогей главенства «чистого» разума. Европейский папа – символ людской жажды власти. Европейский Лютер – [верх] человеческой решимости объяснить всё собственным рассудком. Папа как владыка мира и учёный как властелин мира. Вот что такое Европа в своей первооснове, в сущностном и историческом [аспекте]. Одно означает ввержение человечества в огонь, а другое – его погружение в воду. Но суть того и другого – обособление человека от Бога. Первое подразумевает отрицание веры, второе – отрицание Христовой Церкви. Вот так уже несколько веков в теле Европы действует злой дух. Кто способен изгнать из неё этого духа лукавства? Никто, кроме Того, Кто красно[речиво, золотыми] буквами ознаменован и начертан в истории человечества как единственный Изгонитель демонов из людей. Вы догадываетесь, Кого я имею в виду. Это Господь [наш] Иисус Христос, Мессия и Спаситель мира, от Девы рождённый, от иудеев убиенный, Богом воскрешённый, векáми подтверждённый, небесами оправданный, Ангелами прославленный, святыми засвидетельствованный и нашими праотцами принятый.

Пока Европа держалась за Христа как за Солнце правды и за Его Апостолов, мучеников, святителей и бессчётных угодников и праведников, она была похожа на площадь, освещаемую сотнями и тысячами фонарей, больших и малых. Но когда людские страсти и человеческий разум, подобно двум страшным ураганам, обрушились на Христа, то все светильники перед глазами людей погасли и над площадью воцарилась тьма – такая тьма, которой наполнены подземные ходы, вырытые кротом.

Возжигаемый присущими людям страстями, всякий народ и всякий человек жаждет власти, и утех, и славы – подражая в этом римскому папе. Повинуясь собственному разуму, всякий народ и всякий человек считает себя самым умным и наиболее заслуживающим всех земных благ. Как тогда народам и людям не обращать оружие друг против друга? Как не предаваться им буйству и глупости? Как не быть болезням, и засухам, и наводнениям, и язвам, и чахотке, и революциям, и бесчисленным войнам? Надлежит всему тому быть, как неумолимо истекает гной из нарывающей раны и как горы нечистот разносят вокруг себя отвратительный смрад.

Папизм использует политику, потому что только так можно прийти к власти. Лютеранство отдаёт себя философии и науке, полагая тем самым дойти до «разума», до «здравого смысла». Так алчность развязала войну против разума, а разум – против алчности. Новая Вавилонская башня – вот что такое Европа. Впрочем, в наше время восстало молодое европейское поколение, увенчавшее алчность и разум атеизмом и отвергшее и папу, и Лютера. Ныне никто не скрывает свои страсти и не хвалит разум. Людские вожделения в нашу эпоху обвенчались с человеческим рационализмом, и был заключён брак – не католический и не лютеранский, а явно сатанинский. Современная Европа уже не папистская и не лютеранская. Она вне всего этого, за пределами [привычных] религий. Она сплошь земная, бренная и не имеет ни малейшего желания взбираться на небо ни с паспортом «непогрешимого» папы, ни по ступеням протестантствующего рассудка. Она вообще отказывается покидать этот мир. Хочет остаться здесь – чтобы могила была там же, где и колыбель. О мире ином Европа не ведает. Не чувствует небесного озона. Не видит во сне Ангелов и святых. О Пресвятой Богородице не может и слышать. Разврат утверждает её в ненависти к девству. Вся площадь во тьме. Брат брату вонзает меч в грудь, считая его врагом. Отец отрекается от сына, а сын – от отца. Волк волку – более верный друг, нежели человек человеку.

Ах, братья мои, неужели все вы этого не замечаете? Неужели не почувствовали антихристианской Европы на собственном опыте [букв.: на своей спине. – Пер.]? Хотите ли быть с Европой или со Христом? В смерти или в жизни? Поставьте себе этот вопрос. Проясните его. И сделайте решительный выбор. Смерть или жизнь. То и другое некогда предлагал Моисей своему народу (Втор. 30:19). А мы предлагаем вам. Знайте, Европа – это смерть, Христос – жизнь. Изберите жизнь, чтобы быть живыми навеки. Аминь.

Наш век не изобилует мудростью. В ряду всех минувших столетий он, по-видимому, наименее ей причастен. Ведь не только не живут [люди] по мудрости, но и не знают, что такое мудрость. Запамятовали они её. Предшествующие поколения ведали, и что есть мудрость и как можно погрешить против неё и отступить от неё. А потому умели они и стыдиться. В нашем же поколении многие, даже очень многие, не имеют о ней понятия и не знают, насколько уклонились они от её путей. И как следствие – не больше краски стыда на лицах грешников. Мало-помалу, исподволь катятся они в пропасть, а собрания их книг падают на них тяжким саваном.

Хотя это и весьма прискорбно, однако не ново. Тысячи чудес сотворил Господь Бог, Эль (Элохим) – Шаддаи, Бог Всемогущий; несметное их число явил Он в течение сорока лет в Египте и в пустыне, пред очами народа израильского – и что толку! Видели [всё это] израильтяне, подивились сему, но забыли обо всём и отпали от Бога, словно ничего не было. То самое поколение, которое чудом Божиим прошло через [Красное] (Чермное) море, как по твёрдой дроге; и пило воду, изведённую из сухой скалы, и наблюдало гибель фараона и Амалика – при чуде[сном] Божием [содействии], и целые годы изо дня в день ело хлеб, падающий с неба; и целилось от укусов змей, взирая на медного змея, – то самое поколение усомнилось в Боге, отпало от Него, поклонялось идолам и уравняло себя с народами языческими, не имевшими понятия об истинном Боге и Его страшной силе и прозябавшими во тьме и тени смертной. А когда вошли они в обетованную землю, то стали ещё хуже, ещё больше прогневляли Бога, ещё глубже сомневались в Нём и ещё дальше от Него отступали. Повседневные грехи этого ослеплённого народа, были подобны хворосту [букв.: щепкам. – Пер.], всё сильнее питавшему огонь гнева Господня.

В конце концов избранный Божий народ получил то, что заслужил. Подвергся он бедствиям и напастям, как ни один другой народ, пусть даже не избранный. Развеян он, как полова, по всему свету, тогда как его очаг угас и его отчество перешло в собственность народов языческих, однако лучших, чем он сам.

Посему жалуется Господь устами Своего пророка, святого Иеремии, говоря: Народ мой глуп [в серб.: безумен. – Пер.], не знает Меня; неразумные они дети [в серб.: люди. – Пер.]… они умны на зло, но добра делать не умеют (Иер. 4:22).

Как свежи и новы эти слова! Будто сегодня изречены они о нынешнем поколении – не иудейском, а христианском! Умны они творить зло, но добра делать не умеют, – какой точный диагноз больной Европы!

В самом деле, умна она отнимать, но давать не умеет.

Умна убивать, но не умеет уважать чужую жизнь. Умна изготовлять устройства для истребления людей, и скота, и городов, и сёл, и посевов – устройства надводные и подводные, бегущие по земле и летящие по воздуху, но не умеет она смиряться пред Богом и быть милосердной к народам более слабым.

Умна она в изобретении отравляющих газов, чтобы сделать ядоносным воздух, которым дышат люди, однако сама не умеет дышать Святым, Божиим Духом, чтобы поддерживать жизнь человеков, которая от Бога, а не от неё.

Умна она чествовать себя и превозносить словом и пером, фильмами, радиостанциями и прессой и многими другими средствами, но не умеет ни одним из этих средств славить и возвеличивать Господа Бога, Создателя своего.

Умна она возгревать любовь к себе и повсюду разносить своё кредо эгоизма, но не умеет отречься от самолюбия и быть боголюбивой и человеколюбивой.

Умна она питать себя землёй, но не умеет насыщать себя небом.

Поэтому всю её, как могильная плита, покрыла земля, причём и очи её, и уши, и дух, и душа – заросли бурьяном и плевелами. И потому ничего не способная она видеть, кроме брения [под ногами]. Насмехаются над ней некрещённые народы. Но слышит ли эти насмешки глухой и видит ли слепой?

Народ Мой безумен, не знает Меня, – говорит всемогущий Господь. Европейцы – это новое избрание, новый Божий народ. Но теперь не ведают они Бога, [значит,] и впрямь безумны. Знают они камни и песок, деревья и травы, обезьян и их исчадий, однако не знают Бога и не признáют Христа. И потому осуждены они на гибель. А вы, братья, берегите себя [от] такой участи. Как[им образом]? Прославьте Христа больше, чем себя. Аминь.

Сын наследует долги своего отца и обязан их платить. Если не заплатит он, то платить придётся его сыну, или внуку, или правнуку. Так или иначе, но долг перед заимодавцем надлежит погасить. Таково правило человеческого общежития, действующее везде в мире. Сын наследует болезнь своего отца. Если не вылечится он от этого недуга, то заболевание передастся его сыну, либо внуку, либо правнуку – до четвёртого колена.

Если же сын выплатит все долги своего отца, то его потомки будут счастливы. И если сын уврачует в себе болезнь своего отца, его потомки будут здоровы.

Ах, братья мои, восемнадцатый век – отец девятнадцатого века, а девятнадцатый – отец двадцатого. Отец влез в большие долги. Сын не только не погасил долги своего отца, но ещё больше задолжал, и долг свалился на внука. Отец заразился весьма тяжёлой болезнью, а сын не исцелил в себе отвратительный недуг своего отца, но ещё больше его воспалил и разбередил, и болезнь продолжилась и – с тройной силой обрушилась на внука. Внук – это век двадцатый, в котором мы живём.

Восемнадцатый век охарактеризовался бунтом против церкви и духовенства римского понтифекса. Девятнадцатый век ознаменовал собою мятеж против Бога.

Двадцатый век означает союз с диаволом. Долги возросли, и болезнь усугубилась. А Господь сказал, что наказывает за грехи отцов даже до третьего и четвёртого рода (Исх. 20:5; Числ. 14:18; Втор. 5:9). Не замечаете ли, как Господь посетил внуков за грехи европейских дедов? Не видите ли, что за невыплаченные дедовские долги удары принимают на себя внуки?

Император-антихрист характеризует начало девятнадцатого столетия. Папа-антихрист знаменует его середину. Европейские философы-антихристы (из сумасшедшего дома) отражают его конец. Бонапарт, Пий, Ницше. Три фатальных имени, три самых тяжёлых пациента, страдавшие наследственной болезнью.

Победители они девятнадцатого века? Нет, они самые грозные переносчики недуга, унаследованные от века восемнадцатого. Самые тяжёлые больные: цезарь, понтифекс и философ… не в языческом древнем Риме, а в центре крещёной Европы! Не победители они, а самые что ни на есть побеждённые. Когда Бонапарт надругался над святынями в Кремле, и когда Пий провозгласил себя непогрешимым, и когда Ницше публично заявил о своём служении антихристу – тогда померкло солнце на небе. Не одно, а будь их тысяча – все помрачились бы от скорби и срама. Ибо вот диво, которого не видел свет: атеист-император, атеист-понтифекс и атеист-философ. В правление Нерона, по крайней мере, один из трёх не был атеистом: философ. Восемнадцатое столетие – это век Пилата: оно осудило Христа на смерть. Девятнадцатое столетие – век Каиафы: оно снова распяло Христа. Двадцатое столетие – век синедриона, составленного из иуд крещёных и иуд некрещёных. Этот синедрион провозгласил, что Христос мёртв навсегда и что Он не воскресал. Отчего же тогда дивитесь вы, братья, что небывалые удары: мятежи, революции и войны – ниспустились на [букв.: хлещут. – Ред.] европейское человечество, сокрушая его до крови, до костей и до костного мозга?

[Но] кто же тогда победитель, если не цезарь, не понтифекс и не философ отшатнувшейся от Христа [букв.: расхристианизированной. – Пер.] Европы?

Победитель – русский мужик и сербский крестьянин, по глаголу Христову: Кто из вас меньше всех, тот будет велик (Лк. 9:48). Кто был неизвестным, незначительным и малым в девятнадцатом столетии – в век «великого» Бонапарта, и «непогрешимого» Пия, и недоступного Ницше; кто, если не русский мужик, паломник по святым местам [в оригинале выделенный текст дан по-русски. – Ред.] и не сербский крестьянин, ратник против полумесяца и освободитель Балкан?

Император, и папа, и философ девятнадцатого века – это диавольское ратоборство, диавольское духовенство и диавольская мудрость. Сербский же крестьянин олицетворял собой полную противоположность всему этому: его героизм был крестоносным, его духовенство – мученическим, а его мудрость – рыбацкой, апостольской. К нему тоже относятся те молитвенные слова Господа и Спаса нашего Иисуса: Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам [в серб.: и открыл то простецам. – Пер.] (Мф. 11:25). Что открыл Бог простым крестьянам? Открыл им мужескую доблесть, небесный свет и Божественную премудрость. Возвестил им всё то, что идёт наперекор западному императору, и папе, и философу – и что не совместимо с сими последними, как день с ночью.

Ах, братья мои, держитесь за вечных победителей, а не за вечно побеждённых. Будем же вместе с рыбаками и мучениками, а не с Иродом, и не с Пилатом, и не с Каиафой – и тогда, и ныне, и во веки веков. Аминь.

Бог полагает меру [всему мирозданию], и Его мерила суть истинны.

Праведен Измеряющий, и точны Его эталоны. Для всех нас это – большое утешение, если делаем добро, и неуёмный страх, если творим зло. На Господних весах нет погрешности ни на миллиграмм. Пусть боится праведник, пусть трепещет грешник.

К городским воротам прикреплён безмен, мерило общее, верное и беспристрастное. Взвешивают на нём всё приносимое на рынок, во избежание обмана и ошибок.

Все мы взвешены у дверей, вводящих в эту жизнь, когда входили мы в сей город и на его торжище.

На центральном вокзале висят большие часы. Каждый верит, что они показывают точное время, и сверяет с ними собственные часы.

Бог – Владыка времени. Всякому назначил Он время жизни на земле: кому-то дольше, кому-то короче – что одно и то же, если брать вечность мира оного. Ведь это всё равно, что капля воды по сравнению с океаном и тонкая былинка в безбрежной зеленеющей степи.

Итак, Бог есть Тот, Кто устанавливает и отмеряет ценности, и Его мерила точны. Бог считает века и годы, дни и минуты – и Он не может ошибиться. А если это так, братья мои, то наша обязанность – поверить Божиим часам. Всё остальное придёт само собой.

Ложны мерила сынов человеческих; [но] пусть нас это не смущает. Превратно определяют злобные люди век праведнику – жалки и несчастны они в своём невежестве. Не знают они Бога. Иудейские вожди измерили значимость Господа Иисуса, Мессии и Спасителя мира, приложив в Нему свои извращённые критерии, и нашли, что Он маг и волшебник, а не Мессия и что прельщает Он народ, а не спасает. Так весы города Иерусалима оказались ложными – какими же тогда были весы прочих израильских городов! Ирод же отправил палачей убить нового царя Иисуса и учинить страшную резню: четырнадцать тысяч младенцев умертвил он, но Иисуса не убил. Его меч не мог достигнуть до Богомладенца, так как век сего Новорождённого был иначе отмечен на Божиих часах, отмеряющих время. Часы Ироды оказались неточными. Итак, в ту эпоху ложными оказались все человеческие мерила: как критерии ценностей, так и хронометры.

Какого наше время?

Оценим его на самих себе.

Крупные государства, азиатские и европейские, под игом которых рабствовал сербский народ, взвесили его на своём безмене и дали ему невысокую цену.

Наблюдали они его время на своих часах, отсчитывая ему дни века сего. То и другое – как взвешивание, так и счёт – происходило под официальной эгидой науки и политики, «непогрешимой» науки и столь же «безошибочной» политики.

Однако и то, и другое дало сбой [букв.: осрамилось. – Пер.]. Оказалось не наукой, а гаданием на кофейной гуще.

Сербский народ измерен Божиими критериями, и результаты оказались впечатляющими. Затем сосчитан он на Божиих часах, и век его оказался долгим. Что могут противопоставить лживые меры людские истинному и справедливому мерилу Божию? Да и вообще можно ли сравнивать искажённые цифры сынов человеческих с цифрами Вседержителя?

Если бы не Бог мерил нас и взвешивал, братья мои, то мы, сербы, давно были бы выброшены их города и сметены с площади мира сего, как пустоцвет, как негодный товар. И если бы годы нашего бытия не назначал нам Бог, то великие и могучие земные державы давно бы сравняли нас с землёй, засыпали дёрном и проложили пути-дороги по нашим могилам. Однако Господь Бог – Владыка всякого сотворённого Им существа. А если бы Его не было, то живыми проглотили бы нас наши враги.

Поняли ли мы это, братья мои?

Возблагодарили ли мы Господа от всего сердца?

Нет. Посему и хлестнул нас бич Господень, как кнут пастуха, которым стегает он по стаду, если сворачивает оно с верного пути.

Опомнимся. Поклонимся Христу вместе с пастырями, и звёздами, и Ангелами. Вкупе со всеми нашими сербскими отцами и праотцами. Поклонимся всесильному Христу и прославим Его со Отцем и Духом Святым во веки веков. Аминь.

Любое Божие творение – великая тайна, сокрытая под многими печатями. Снимешь одну печать – тут же появляется другая. Никогда человеческий ум, без содействия Творца, не был способен сломать последнюю печать, скрепляющую тайну какого-либо существа или предмета в окружающей нас природе. [Впрочем], это и не нужно.

И судьбы отдельных людей и народов – великая тайна. И если бы благий Спаситель – через Своих пророков и угодников Ветхого и Нового Завета – не предложил нам ключи к этим тайнам, то мы ничего не знали бы и никогда не смогли бы найти алгоритмы к решению загадочных перипетий жизни [букв.: не смогли бы найти ключи к таинственным судьбам. – Ред.] людей и народов. И участь народа сербского – [тоже] великая тайна. Собственно, бедствия немногочисленного сербского народа, превосходящие на протяжении истории страдания всех народов Запада, – это самая тёмная и запутанная страница в книге судеб сего народа. Невозможно прочесть её без того увеличительного стекла, которое именуется Священным Писанием.

А в Священном Писании человеческая жизнь представлена в виде союза. Из различных союзов людей и народов проистекают и их разнообразные судьбы. Имеются, главным образом, два вида союзов, а именно: либо заветы с Богом и с тем, чтó угодно Богу, либо сделки с Божиим противником и с тем, чтó претит Богу. Адам и Ева поначалу твёрдо держались союза с Богом, однако затем попрали любовь своего Создателя и связали себя узами с сатаной. Самый сильный и решительный Божий шаг по исторжению человечества из позорной сделки с диаволом совершён через Господа Иисуса Христа: диавол поощрил своих союзников в человеческом облике убить Христа. Но Христос воскрес Своей Божественной силой и Своим Воскресением одолел и сатану, и всех его приспешников. При расставании со Своими учениками победоносный Спаситель сказал: Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18).

С этим всемогущим Христом, Спасителем мира, сербский народ вступил в союз, крестившись в Его имя и просветившись и облагородившись Его учением. Причём с такой любовью предал себя сербский народ Христу и с таким доверием пошёл вслед за Ним, как мало какой другой народ на Востоке и как ни один народ на Западе. Впрочем, и Христос явил Свою неописуемую любовь к сербам, – здесь ключ к пониманию великих страданий сербов через многие века, включая и бедствия, понесённые в нашем столетии. Кто питает малую любовь к кому-нибудь, тот малым наказанием карает своего неверного друга. А кто имеет к нему великую любовь, тот больше и бьёт своего друга-отступника; в этом ключ к разгадке тайны. Всё, что есть у сербов великого, святого и славного на протяжении тысячелетия, – всё это пришло к ним от Христа. Однако союз любви со Христом сербы нарушили – если не все, то многие, и притом не единожды, а неоднократно. И за это были биты – биты столь жестоко, как лишь оскорблённая Божественная любовь умеет бить неверного друга; поражать не для того, чтобы убить, а чтобы отторгнуть его от союза с диаволом, с сатаной. Ведь отпадение от Христа означает завет с сатаной, с Божиим противником. А завет с богопротивником подразумевает сделку со смертью, с могилой, с неправдой, с тьмой, со всяким злом и безумством – со всем тем, что как отдельных лиц, так и целые народы ввергает в вечную погибель (ср.: Ис. 28:18).

Ведь кто станет утверждать, что сербы в течение всего XIX века не отступали от союза в Христом – шаг за шагом, но непрестанно, вплоть до наших дней, до двух последних грозных войн? Отрешаясь от союза с Христом, мы привязывали себя ко всему антихристианскому, подражая в этом Западной Европе, давно отринувшей завет Христовой любви и вовлекшей себя в завет сатанинской ненависти человека к человеку и отвращения человека и народа к Богу.

Перед моим взором стоит воплощённая тайна сербских злоключений. Не ведя её со всей ясностью, я могу лишь во имя Христово и от имени святых сербских поколений из прошлого, от имени святых и славных ваших предков, громогласно воззвать к вам, как Иеремия: Идите и присоединитесь ко Господу [в серб.: соединитесь с Богом. – Пер.] союзом вечным (Иер. 50:5). Или обратиться к вам словами Церкви, Великим постом призывающей своих чад: Разрешитеся от всякаго соуза неправды (ср. Ис. 58:6). Пусть ваши договоры с миром сим окажутся ничтожными в свете [завета] (союза) со Христом. Братья, не оскорбляйте больше любовь Христову, чтобы избежать гнева [сей] любви. Аминь.

Если захотим хвалиться, то кем будем хвалиться? Заметьте, братья, как ставлю я вопрос: не говорю, чем мы будем хвалиться, но кем похвалимся? Если кто-то похваляется вещами, то хвалится чем-то; а если объект его похвалы – люди, то он хвалится кем-то. Люди дороже вещей, и хвалиться людьми – лучше, чем хвалиться вещами. Кто-то хвалится своими заслуженными предками, кто-то – воспитанными детьми, кто-то – верными друзьями, а кто-то – героическим народом. Такие люди благороднее и выше тех, кто хвалится стадами свиней, или алмазами, или жемчугом, или серебром, или золотом, или перстнями и серьгами и дорогими одеждами, или колесницами и конями и прочими суетными бременами, которыми нагружают они корабль своей жизни, чтобы утонул он пред вратами рая.

У нас, сербов, как народа, есть и кем, и чем хвалиться. Однако, если возвысимся мы над собственным имуществом и похвалимся кем-то, кто – самое яркое украшение нашей истории и величайшая ценность нашей жизнь, то будем хвалиться Спасителем мира, Господом Иисусом Христом.

Следовательно, есть три ступени похвалы для людей и народов. Нижняя ступень – это если кто-то хвалится вещами, то есть чем-то. Более высокая ступень – если кто-то хвалится людьми, то есть кем-то. А высшая ступень – если кто-то хвалится Богом, своим Создателем.

Будем ли мы, сербы, хвалиться своей культурой? Что такое культура? Это людское рукоделье, продукты человеческих рук. Это вещи. Итак, если станем мы хвалиться культурой, то похвалимся чем-то, а не кем-то, возвеличим мёртвые предметы, а не разумные существа. И в результате окажемся на низшей ступени похвалы. А могли бы мы хвалиться своей культурой, воистину могли бы – ведь была она у нас и есть! И вправду могли бы мы [хвалиться ею] скорее других, если бы не было это ниже совести и достоинства. Европа хвалится культурой, сербы в своей истории никогда ею не хвалились. А значит, если начнём мы хвалиться культурой, то свернём со своего пути и помчимся по чужой дороге. Кстати сказать, это мы и сделали: оставили собственную стезю и пошли по иноземной – за что и пострадали мы, как никогда и никто…

Если Европа кичится культурой, то хвалится не кем-то, а чем-то. Ведь и у других народов есть своя культура, а потому [культура] европейская им не нужна. Притом у некоторых народов – к примеру, у индусов и китайцев – культура гораздо краше, изящнее и утончённее, чем в Европе, отчего и презирают они европейскую культуру, гнушаются ею. Итак, сделаем вывод: если Европа хвалится культурой, то хвалится чем-то ничтожным [букв.: хвалится ничем. – Пер.].

Если бы Европа осталась христианской, то хвалилась бы Христом, а не культурой. И великие народы Азии и Африки, хотя и некрещёные, но духовно настроенные, это понимали бы и ценили. Ведь и из этих народов всякий хвалится своей верой, своими божествами, своими религиозными книгами: одни – кораном, другие – ведами, третьи – ещё чем-то. Значит, хвалятся они не произведениями собственных рук, не своей культурой, а чем-то, чтó считают высшим себя, собственно самым высоким на свете. И лишь европейские народы хвалятся не Христом и не Христовым Евангелием, а своими опасными машинами и дешёвыми изделиями, то есть своей культурой. Следствие этого европейского самовосхваления назойливой культурой – то, что все нехристианские народы возненавидели Христа и христианство. Возгнушавшись малым, отвратились они от величайшего. Презирая европейские товары и людей, воспылали они презрением и к европейскому Богу. Но, увы, Европа от этого не страдает, не жалуется на боль. Ведь она прежде всех прочих возненавидела и отвергла своего Бога. К столь незавидному положению привело европейцев ошибочное – на протяжении последних 900 лет – развитие под влиянием уклонившейся в неправоту церкви. Не европейские народы виноваты в этом, а духовные вожди народные. Не стадо виновно, а пастыри.

О, если бы Европа хвалилась христианством как своим самым драгоценным наследием и высочайшим достоянием. Так сему надлежало быть, и так действительно было в первые века после Христа: тогда Европа была тезоимённа христианству, пребывая с ним в тождестве. Прославление Христа и проповедь Христа всем континентам и всем народам – вот каков была Богом назначенная миссия Европы. Вне христианства в Европе хвалиться нечем. Без Христа Европа – самый презренный нищий [букв.: самый неимущий нищий. – Пер.] и самый бессовестный грабитель мира сего.

Сербия – сосед Европы, но Сербия – не Европа. Пусть она поможет Европе, если того хочет и может, но пусть не вливается в Европу и не растворяется в ней. Одним словом – пусть будет со Христом, пусть хвалится Господом и никем и ничем больше – и тогда небесный свет прольётся перед ней на пути. И она будет знать, куда идти. Увидит свою верную стезю. Да прославляет она Христа отныне, как и прежде – и не постыдится. Да будет Сербии от Христа милость, а Христу от Сербии слава и [по]хвала по веки веков. Аминь.

Море никогда не утихает. Не говоря уже о штормах, заставляющих море вздорить с самим собой. Море не бывает тихим и когда оно дремлет, представляясь спокойным, гладким и безгласным. Движение моря можно тогда заметить в приливе и отливе, когда вода то пребывает, то отступает. Иногда песчаный берег бел и широк, а затем он снова покрывается водой. И совершается сие каждый день в определённое время – с тех пор как море вообще начало существовать, когда Творец в третий день сказал: Да соберётся вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так (Быт. 1:9).

Не говорим ли зачастую и мы, братья, о житейском море, о его волнах и бурях, о корабле в этой пучине и о тихой пристани? Конечно, говорим. Всё это символ нашей человеческой жизни. Реже вспоминаем мы о житейских приливах и отливах, хотя и о них можно с полным основанием потолковать, взирая на перипетии наших жизненных обстоятельств: то туда [бросает нас], то сюда.

Говорю я: то туда, то сюда – и представляю два берега житейского моря; берег с одной стороны и берег с другой. Один из берегов удалён от наших глаз, однако бороздим мы житейское море и плывём с этого, видимого, берега к тому, незримому. Оба берега во многом похожи друг на друга, но в немалой мере и различаются. Большая разница в том, что на этом берегу мы ощущаем то прилив, то отлив, тогда как на том заметен и ощутим лишь прилив. Что это значит? Значит, что здесь то больше рождается людей, то больше умирает, а туда люди только прибывают, там отлива нет.

Ведь рождаемся мы, братья, не для мира сего. Живём здесь не ради сей жизни. Как только выходим здесь на свет, тотчас вписывают нас в вечную книгу жизни оной, в жительство и гражданство на том берегу, откуда нет возврата. Чем больше отлив на этой стороне, тем больше прилив на той.

Все мы скорбим по усопшим родственникам и друзьям. Ибо смерть означает расставание, а любовь не может без слёз вынести этой разлуки. Даже бессмертный Христос, Победитель смерти, пролил слёзы над Своим умершим другом Лазарем. Лишь тепло любви растапливает и умягчает наше сердце и вызывает слёзы. Любовь не переносит без боли ни разделений, ни обособлений, ни отдалённости. Любовь жаждет близости, единства – вплоть до отождествления двух или нескольких лиц. Я в Отце и Отец во Мне (Ин. 14:10), – это любовь. Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21). Это любовь.

О вы, убитые горем, не думайте, что не замечаю я гнетущего [вас] вопроса на ваших дрожащих губах: почему же тогда Бог любви забрал у меня мою любовь, моё сладчайшее чадо? Или брата? Или сестру? Или сына? Или дочь? Или милых внучат? Или доброго супруга? Или супругу? Или сноху, или деверя, или дедушку? Ах, братья мои, именно по любви взял их Бог и именно потому, что Он, Бог наш, Бог любви. Забрал Он их на тот свет, – туда, где постоянный прилив путников, возвращающихся из далёкой страны в вечное отечество, к своему Небесному Отцу.

Пришла война, и наступил грандиозный отлив на этом берегу, и в то же время столь же громадный прилив на том берегу житейского моря. Девушка рукой рвёт цветы на лугу, а косец подкашивает быстро и всё подряд. В мирное время Ангелы Божии забирают [людей] по одному, а в годину войны – косят косой.

Справедлив ли Бог? Более, чем справедлив. Милостив ли Бог? Более, чем милостив. Разве не справедливо это и не милостиво, если берёт он твоё чадо, чтобы не мучилось оно больше здесь, и вводит его в Свои царские дворы? Если бы земной царь потребовал привести твоё дитя к себе во дворец, чтобы росло оно там и воспитывалось, ты отдала бы его с охотой. Однако всякий земной царь – человек смертный. Когда он умрёт, твоё дитя могут выгнать из его палат. А Небесный Царь не умирает. И твоему чаду уготовано вечное счастье, какое ни пером нельзя описать, ни языком выразить. А посему поклонимся Господу Богу, Владыке жизни и смерти, и предадим себя Его святой воле. А сами будем готовиться к тому, чтобы в Небесном Царстве удостоиться лицезрения своих праведных сродников; уготовим себя к этому всем тем, что заповедует Церковь, а особенно молитвой и милостыней. Аминь.

Церковь учит людей вере. Что такое вера? Вера – это Божие знание, доверенное людям. Вера – это то знание, к которому люди сами никогда бы не смогли прийти, если бы Бог не открыл им его и не вручил. Знание сие не о чём-то мелком и малозначимом, а о самом важном, необходимом, спасительном. Никакие людские усилия не смогли бы сбросить покрова с основополагающих тайн жизни. Только Бог, по Своей милости, восхотел убрать эту завесу и явить людям сладчайшую действительность.

О том, что никакие человеческие усилия были не в состоянии снять вуаль с величайших загадок жизни, ясно свидетельствуют нам языческий Египет, Индия и Китай – три страны в мире с наиболее развитой культурой. В этих странах люди, прилагая немало собственных трудов и стараний, достигли очень многих знаний: экономических, правовых, математических, астрономических, физических и психологических; так велики здесь их достижения, что Европа может этому лишь дивиться и воспринимать себе в укоризну и на посрамление. Однако все эти их знания походили на звёзды без солнца… Знали эти народы о звёздах, но не ведали солнца. Язычники вообще вглядываются только в звёзды, не замечая главного [для нас] светила. Потому они и язычники, и многобожники (политеисты)…

История мира показывает, что высочайшие человеческие культуры, в отношении к самым важным знаниям о жизни, вполне равны культурам самым примитивным; и так называемые наиболее просвещённые народы [в этом] совершенно одинаковы с нагими племенами африканских кочевников. Боги культурного Египта суть боги и усеянной лачугами Нубии. Божества обладающей многими знаниями Индии идентичны божкам островитян-людоедов. Вера китайцев в духов предков, окружающих дом, тождественна вере неграмотных пастухов в пустыне Гоби. Что это означает? То, что прогресс культуры нисколько не повлиял на прогресс верований. Поступательное движение наблюдалось лишь в художественном выражении этих верований: если гималайские пастухи изображали лик Брамы или Шивы тремя зарубками на обычном дереве, в южной, культурной Индии тот же лик вырезали из мрамора и слоновой кости. Однако культ остался тем же: те же имена богов, тот же страх и те же молитвенные и жертвенные суеверия.

Если человек поклоняется живой обезьяне, или обезьяне, инкрустированной в дереве, или обезьяне, вылепленной из глины, или обезьяне, изготовленной из слоновой кости или мрамора, – то разве всё это не то же самое безумие, не аналогичное невежество, не тот же самый мрак? Кстати сказать, культура не только не обуздала обожествление обезьян, но и утвердила его – изящно выгравировав эту псевдобогиню-обезьяну на мраморной плите. Куда бы вы не посмотрели – всюду видите ту же картину: культуры языческих народов сильно поспособствовали укреплению язычества у этих народов.

Правая вера, вера христианская, – это Богом открытое людям знание о наиболее важных истинах: о едином Боге, о душе, о пути жизни, о потустороннем мире и о Божием Суде. Это откровенное знание не зависит ни от культуры, ни от не-культуры, ни от светских знаний, ни от неведения второстепенных вещей. Вещи второстепенные – это: как из жира делают мыло, как из руды отливают железо, как пролагают дороги и строят мосты, и как вообще [что-то] считают и исследуют и измеряют, как сажают и прививают [деревья], и как познаёт ум. Это знание, которое надмевает, как мудро говорит святой Павел, или знание лжеименное (то есть ложно именуемое таковым) – опять-таки по его словам (1Кор. 8:1; 1Тим. 6:20). Много веков тому назад европейские университеты, действительно, занимались главными и основными знаниями о жизни. Но так как было очевидно, что эти знания невозможно приобрести одними человеческими усилиями, без добровольного Божия откровения, то оные университеты мало-помалу опускались, чахли, преобразуясь в бакалейные и мелочные лавки, где можно было купить всё, что производит земля, но ничего, что приходит с неба.

Европейская школа отделилась от веры в Бога. В этом суть её превращения в ядоносный рассадник и в этом смерть европейского человечества. Никогда в языческих культурах наука не обособлялась от веры, хотя вера была ошибочной и неразумной. Произошло это только в Европе – в той Европе, которая приняла от Бога самую совершенную веру. Однако из-за столкновений со священноначалием Европа раздосадовалась и отринула эту самую совершенную веру, удержав [за собой, впрочем,] наиболее передовую науку. Ах, братья мои, отвергла она Божие знание и приняла человеческое незнание! Какое безумие и какой мрак!

Вслед за Европой пустились и мы. И за сие жестоко пострадали. Образумимся ли? Хватит ли у нас мудрости и смелости вернуться с беспутий на прямую дорогу прежде Европы и не глядя на Европу? Сейчас это [стоящий] перед нами вопрос жизни и смерти. Если пойдём мы по пути отцов наших, то не ошибёмся. Возвратимся же к правой вере, отбросив лженауку, – и не раскаемся в этом! Будем людьми, а не обезьянами – и Бог примет нас в Своё сыновство. Аминь.

Божие избрание, братья мои, в корне отличается от жребия человеческого.

Бог избрал Авраама, бездетного столетнего старца быть плодоноснее всех прочих людей на свете, чтобы его потомство стало таким же многочисленным, как звёзды на небе и как песок на берегу морском. И было так.

Не избрал Бог ни культурных римлян, ни пресыщенных египтян, ни артистичных эллинов, ни мудрых индусов быть избранным, мессианским народом, но Его выбор пал на иудеев-рабов. На народ с виду непривлекательный, неграмотный, голодный, жалкий, угнетённый, лепящий необожжённые кирпичи, – на народ, живший в соломенных и глиняных шалашах, не имевший ни науки, ни искусств, ни поэзии, [на народ] без городов и сёл, без государства и свободы. Не могущественного фараона избрал Бог, а пастуха Моисея, чтобы через него возвестить на скрижалях десять Своих главных заповедей, без которых ни народ не может остаться народом, ни государство государством.

Бог избрал хлебопашца Гедеона, чтобы избавить израильский народ от мадиамского порабощения. Кого избрал? Малейшего среди самых незначительных, как сам Гедеон признаётся Ангелу, объявившему ему об этом призвании: Вот, и племя мое в колене Манассиином самое бедное, и я в доме отца моего младший (Суд. 6:15).

Бог избрал Давида, сельского пастуха, чтобы стал он героем в поединке [с Голиафом], и поэтом, и пророком, и царём на престоле, какого не было никогда – ни прежде, ни после.

Бог избрал Амоса, пастуха и скотника, чтобы был он пророком, предостерегая народ и укоряя царей.

И так по порядку есть много записанных примеров, когда Бог воздвизает малое, чтобы посрамить великое, и возносит незнатное, чтобы пристыдить заносчивое. Но всё это – лишь тень того, что свершилось, когда Бог лично как Царь снизошёл с небес посетить землю.

Кого избрал Господь, сойдя в среду людей, родившись от Пресвятой Девы Марии и Духа Святого, явившись людям страшным и благим Мессией мира? Воистину не избрал Он ни римских кесарей, ни эллинских стихотворцев, ни египетских магов, ни арабских математиков, ни персидских звездочётов, ни вавилонских каменщиков, ни индийских философов, ни китайских мудрецов, но избрал… Кого избрал Господь? Избрал рыбаков галилейских и бедняков иудейских – самых незнатных и неизвестных, самых бедных и всеми отверженных.

Кого избрал Бог, пожелав освободить Русь от чужеземного ига? Косму (Кузьму) Минина, нижегородского посадского.

Кого избрал Бог, восхотев положить конец магометанской тирании в Европе? Избрал шумадийских крестьян и монахов: Карагеоргия, Милоша, Хаджи-Стевана и прочих.

Ах, братья мои, так поступает Господь: попускает Он вождям и старейшинам какого-либо народа, образованным, культурным, учёным и премудрым в очах своих, погубить Божие дело в этом мире, разорить народ, ниспровергнуть собственное государство – а затем исправляет их ошибки руками людей малейших, самых бедных и незнатных. Для чего это так? Да для того, чтобы мир видел, что Сам Бог исправляет пропащее дело, а не люди. Бог творит бездетного Авраама многочадным. Бог совершает чудеса через Моисея. Бог даёт силу и победу Гедеону. Бог наделяет Давида мужеством и поэтическим даром, а Соломона, сына Давида, исполняет мудростью. Устами пастуха Амоса Бога пророчествует о том, что грядет. Бог препоясывает силой пугливых рыбаков и обогащает их рассудительностью и красноречием, которому весь мир не может противостать.

Потому от века избирает Бог немощное среди людей, чтобы [люди] разумные видели Его – Сильнейшего, сокрывшегося за немощным.

Избирает Он всегда слабое и немудрое в глазах людей, чтобы мир замечал Его – Премудрого, таящегося за неучёным и неискусным в науках.

Избирает Он лишённое славы, благородства, изысканности, чтобы мир за всем этим познал Его – Славнейшего, Благороднейшего, Совершеннейшего.

Когда на свете явится великий человек, он вещает о себе, а не о Боге. А когда родится малый человек с великой задачей, он в мире сем являет Бога, а не себя. Избрав людей неприметных и незначительных, Бог через них обнаруживает и утверждает Себя. Ибо если кесарь, или фараон, или магараджа сделает какое-либо дело, то люди говорят: это сделал кесарь, или фараон, или магараджа. Но если простой рыбак Пётр или Иоанн исцеляют хромого от рождения, то молвит мир: «Это Божие дело!» Не дают великие [люди] Богу явиться через них. Посему и свидетельствует Бог о Себе посредством [людей] малых и неброских, слабых и худородных.

Братья мои, одни только дела, совершённые Апостолами, служат доказательством Божия присутствия, Божией силы и Божия Промысла. Откройте глаза – и вы это увидите. Обдумайте всё сие и уразумейте. Веруйте – и будете спасены. Богу нашему слава во веки веков. Аминь.

На этом свете мы гости и странники. Это основная истина нашей жизни; это библейское предостережение людям испокон [веков и вплоть] до [их] завершения.

Мы гости за трапезой Домохозяина Бога. Мы странники на стезях, пересекающих Божие имение. Никогда от начала времён за столом Домохозяина Бога не было более бесстыдных гостей, нежели западники. И никогда через Его имение не следовал более пустопорожний караван.

С тех пор как солнце явилось на небосводе, символизируя Бога и отсчитывая время, Божии люди и народы на пути через эту жизнь носили перед собой два светильника. Первый и передний светильник знаменовал собой веру, а второй, следующий за ним, – разум. Таков был правильный и естественный порядок вплоть до наступления «западнической» эпохи нашего времени. Сначала вера, затем разум. Западники развернули этот ход, пустив течение наоборот: в авангард выдвинули они светильник собственного разума, а светильник Божией веры решительно оттеснили в тыл. Такой неестественный оборот событий обозначил неслыханную дерзость гостей за трапезой Домохозяина Бога и произвёл небывалое опустошение на всех Божиих нивах на нашей планете.

Если не веруете, то и не поймёте, – громогласно взывал к израильтянам великий пророк Исаия (ср. Ис. 7:9). Другими словами, пропустите вперёд светильник Божий, чтобы озарял он вам путь, а вслед за ним поднимите светильник вашего разума. Не делайте наоборот, чтобы не остаться во тьме. Ведь малая свеча вашего разума получает свет от светильника Божией веры, как луна от солнца. Будет ли луна светить без солнца? И узнал бы кто-нибудь когда, что луна вообще существует, если бы не видел её в свете, заимствованном от солнца? Никто и никогда. Кто верит, тот и понимает.

Посему и сказал пророк, глаголя Богу: Во свете Твоем узрим свет (Пс. 35:10). В Твоем свете, Господи, мы видим свет.

Без Твоего света, Боже наш, все наши светильники останутся невозжжёнными. Без Твоего солнца все людские мозги похожи на неосвещённую, рыхлую лунную поверхность. И лишь когда верой в Тебя, в Твоим откровения, в Твои слова, увещания, заповеди и наставления осветим мы наш мир и жизнь, – лишь тогда в этом свете наш разум способен действовать: мерить, считать, анализировать, описывать, понимать. Лишь при свете солнца отличаем мы жемчуг от песка; так и в Твоём свете отмежёвываем добро от зла, правду от лжи.

Вера старше разума. Ребёнок не один год живёт верой в слова родителей. Ведь родители не обманут его. Перед своим небесным Родителем люди суть всегда и навеки дети. Посему на протяжении всей жизни для людей необходимо главенство веры. И нет ни того возраста, ни срока зрелости, ни степени образованности и начитанности, при которых человек мог бы сказать: вот, теперь Божие руководство мне уже не нужно.

Какой толк бы был в глазах, если бы не было солнца? Могли ли бы мы тогда что-то видеть, о чём-то разузнать? В темноте человек лучше ориентируется, осязая предметы руками и ногами, нежели взирая на них глазами. Так и без света Божией веры человеческий разум ничего не видит и ни о чём не узнаёт.

Как ничего не понимают те, кто отверг веру в Бога и Божие Откровение! Будь некто и самым образованным европейцем с огромным запасом сопутствующих знаний – он всё-таки ничего не разумеет. Меньше у него разума, чем у какого-либо нехристианина в Индии и Китае. Ведь и у нехристиан на первое место всегда ставится луч веры, а затем уже луч человеческого разума. Если задние колёса займут место передних, повозка перекосится и перевернётся.

Что такое вера? Это Божие знание, вверенное людям Самим Богом. В свете этого Божия знания и наши знания становятся достоверными и полезными. А без веры наши знания весьма опасны для жизни и счастья человечества. Об этом ясно свидетельствует нынешняя обстановка на Западе.

Посему правильно разместите оба светильника, врученные вам Богом (ведь и вера, и разум суть от Бога): впереди поставьте светильник веры, а за ним – светильник разума. В свете Божией веры свет нашего разума мягок и приятен, привлекателен, тогда как без веры он резок, и отвратителен, и ужасен, и губителен. Запомните и повторяйте своим присным: Если не веруете, то и не поймёте. Первым пусть будет светильник Божий, а за ним светильник человеческий. Такое устроение приводило людей к мудрости, и силе, и счастью. Доколе существует вселенная, сей порядок будет действовать как единственно верный. Аминь.

Не увлекайся тем, чтó предстаёт твоим глазам. Ведь твои глаза смотрят на поверхность, не проникая вглубь; фиксируют оболочку, не усматривая ядра; видят актёра, не замечая человека, взирают на человека, не созерцая Бога. Благодатный ум зрит то, чего не способен видеть глаз: под поверхностью зрит он глубину, под оболочкой – ядро, суть; в актёре различает человека, а в человеке лицезрит Бога [букв.: за человеком видит Бога. – Пер.]. Невидимое глазом – удел людей зрелых, а видимое – приманка для детей. Не поддаются внешнему наблюдению все глубины и высоты бытия, равно как и всякое исконное содержание, и всякая сущность, и весь смысл совокупной твари – [всё это] сокрыто для чувственного ока, однако воспринимается внутренним оком, божественным внутри нас зрением, то есть умом. Говоря вкратце, телесный глаз видит символы или отображения, а ум зрит дух и смысл.

Для чего притчами говоришь им? – спросили ученики своего Господа. И Он им ответил: Для того, что вам дано знать тайны Царства Небесного, а им не дано (Мф. 13:10–11). Открыты у них глаза, но ум не отверст. Телесными глазами смотрят они и видят материальные предметы, их внешний вид и цвет, однако не могут зреть ни внутренней сути, ни собственно смысла, ни значения этих предметов. Оттого-то и надлежит говорить им в притчах, то есть в символах или образах, описывая [лишь] наружный вид, который только и доступен глазам. Это всё равно что молоко для детей. Для взрослых же нужна более твёрдая пища. Зрелый человек познаёт тайны, так как непрестанно упражняется в постижении внутреннего, сокровенного.

Притчи – для детей. Для них – и символизм, и живописная притягательность природы. И это прекрасно и естественно. Хорошо быть дитятей, и естественно для ребёнка тянуться к тому, что видят телесные глаза, и скользить чувственным зрением по поверхности предметов. Бог любит детей. Когда Израиль был юн [в серб.: дитя. – Пер.], Я любил его, – возвестил Господь устами пророка (Ос. 11:1). Между тем плохо, если в детство впадает человек пожилой. И неприглядно это, и неестественно.

А Запад [и впрямь] впал в детство. В этом его уродство и его сумасшествие. В свою христианскую эпоху, когда Запад был православным, он видел духом и созерцал умом. Но чем больше удалялся он от христианской истины и добродетели, тем больше сужались горизонты его духовного зрения, пока в XX веке оно совсем не помрачилось. Теперь остались у него лишь телесные глаза для чувственных наблюдений. Вооружил он свои телесные очи многими хитроумными устройствами, чтобы лучше и отчётливее видеть материальный мир: форму, цвет, число и размеры отдельных предметов, а также расстояние между ними. Смотрит он в микроскоп и видит крохотных червячков, микробов – так, как никогда дотоле их не различал. Смотрит в телескоп и наблюдает за звёздами – словно висят они прямо над дымоходом, то есть так [близко], как до сей поры никто из людей их не видел. И всё: дальше некуда, здесь предел. Что же касается совершенного взгляда и духовного прозрения в сокровенное ядро вещей и в смысл и значение всего сотворённого в грандиозной вселенной вокруг нас, то – увы, братья мои! – в этом западное человечество сегодня более слепо, чем мусульманская Аравия, браманская Индия, буддийский Тибет и спиритический Китай. В самом деле, за протекшие две тысячи лет Христос не пережил вящего позора, нежели этот, то есть чтобы крещёные люди оказались более слепыми, чем некрещёные.

То, что апостол Павел обличал в крещёных галатах, – то же самое ныне сказал бы он о впавшем в детство уже немолодом Западе. Так писал он галатам: О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас [ныне] распятый… так ли вы несмысленны, что, начав духом [в серб.: Духом. – Пер.], теперь оканчиваете плотью (Гал. 3:1, 3)? И Европа некогда тоже начинала Духом, а теперь оканчивает плотью, то есть и [своё] зрение, [свои] суждения, и [свои] хотения, и [свои] завоевания – [привязала именно] к плоти. Словно заколдованная! Вся её жизнь в наше время протекает в двух измерениях: вдаль и вширь. Знает она только [такое] пространство, то есть долготу и широту. Глубина и высота ей неведомы. Посему и воюет она за землю, за протяжение, за расширение. За пространство, только за пространство!

Отсюда одна война за другой, ужас за ужасом. Ведь Бог сотворил человека не для того, чтобы был он лишь пространственным живым индивидом, но чтобы умом погружался в глубину тайн, а сердце вперял в Божественные высоты. Война за землю – это ратование против истины. А ратование против истины – это вооружённый мятеж против Божиего и человеческого естества.

О [печаль и] кручина горче полыни: сколько людей страдают и бедствуют, жертвуя собой во имя тленного обманчивого земного царства! Если бы сотую часть этих злоключений и жертв захотели бы они подъять ради Царствия Небесного, то война на земле стала бы для них смешной до слёз. Христу с трудом подают они две лепты, а демону Марсу приносят всё своё имущество и жертвуют всех своих детей!

Пусть Европа осенит себя крестным знамением и обратится ко Христу. Пусть вспомнит Пресвятую Богородицу и двенадцать великих Апостолов – и тогда спадёт чешуя с её очей. И станет она паки такой же прекрасной, как тысячу лет назад была православная Христова Европа. И будет она счастливой, а с ней – и мы. И возрадуются заплаканные европейские народы, и вознесут вместе с нами вечное славословие Богу: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея (Ис. 6:3). Аминь.

Милостив Господь к боящимся Его.

О наших народных героях неизменно говорилось в песнях, что никого не боятся они, кроме Бога.

Что значит бояться Бога? Значит опасаться, как бы не погрешить против Божия закона. Значит каждый день и каждый час размышлять о Его заповедях и стараться их исполнять. Кто потеряет страх Божий, или нарушит Божии повеления, или похулит Его святое имя, или поклонится культуре как Богу, или презрит своих родителей или насмеётся над стариками, или откажется считать воскресный день днём празднования Христова Воскресения, или не посчитает преступлением убить человека, впасть в прелюбодеяние, говорить неправду и лжесвидетельствовать, и отнимать и похищать чужое, – кто, говорим мы, погрешит против Божиих заповедей (против всех либо против одной из них), тот утрачивает страх пред Богом, но зато входит в него тревога при виде всякой тени, содрогание при визге лисицы, при попискивании сыча и даже при шуршании листьев. Нет ничего на свете страшнее человека, потерявшего страх Божий. А теряет его тот, кто, попирая Божий Завет, живёт не по Господним заповедям, а по своим собственным принципам; другими словами – кто сам себя поставил себе Богом. В возмещение утраты страха Божия подобные люди получают мириады страхов от бесчисленных силуэтов, и голосов, и шорохов вокруг себя. Не лучше ли тогда для человека носить в себе страх Божий и не иметь страха ни перед кем и ни перед чем другим?

Наш народ воспел и прославил только тех наших героев и витязей, в которых не угасал страх Божий. Так возвеличил он и воспел и наших святых, и мучеников за Христову веру, страдальцев за честной Крест, число которых превосходит всякий счёт. Грядёт час, когда народ прославит и наших сербских пророков.

Один из этих наших пророков, родом с ýжицких гор, с математической точностью, за сто лет вперёд предрёк грядущие события. Не будем мы сейчас приводить все его досточудные пророчества, а остановимся лишь на одном из них. «Придут времена сначала мировой, а затем всеобщей войны, – говорил он, – когда душа нашего народа от страданий будет готова расстаться с телом. Тогда живые пойдут на кладбища и прокричат мертвым: «Встаньте вы, чтобы лечь нам». И вот, дожили мы до таких времён и превозмогли их: более молодых застала одна тяжкая година, а нас, пожилых и старых, обе, то есть видели мы ужасы мировой войны, и ужасы всеобщей войны – и причём за короткий отрезок времени в двадцать лет.

Когда мы в детстве читали это пророчество, то поражались и не могли надивиться, как это живые люди могут завидовать мёртвым в гробу и отчего захотят поменяться с ними местами? Не верили мы, что так может быть, пока сами это не пережили. Ах, братья мои, поистине мы, более старшие, дважды претерпели эти предречённые грозные и страшные периоды, когда всякий живой завидует почившим и всякий ходящий по земле охотнее лежал бы в могиле; словом – когда смерть дороже жизни и небытие милее бытия. Вот, мы – сербы – в одном поколении пережили эти апокалипсические времена. И сейчас, после всего пережитого, смотрим мы друг другу в глаза, и кажется, что нам по тысяче лет. С трудом узнаём мы один другого. Почти совсем не похожи мы на себя – какими были двадцать лет назад. Избороздили нас зубы [букв.: плуги. – Пер.] всех ужасов. Прошлись по нам стальные катки и сделали нас тонкими, как лист бумаги. Проидохом сквозе огнь и воду (Пс. 65:12), – говорили страдальцы ради Бога много тысяч лет тому назад. Эти их страдания, увеличенные в десять или в сто раз, вынесли и мы в двадцатом веке. Бог провёл нас через огонь мучений, и неправд, и угроз, и кровопролития, и воздыханий, и причитаний, и массового уничтожения. А к тому же пропущены мы через воду слёз. Откуда столько слёз в одном человеке, не диво ли это? Когда иссохнут все соки в теле, слёз ещё хватает. Провели нас через потоки слёз, проливаемых родителями по детям и детьми по родителям, жёнами по мужьям и мужьями по жёнам, братьями по сёстрам и сёстрами по братьям, соседями по соседям, кумовьями по кумовьям, друзьями по друзьям, патриотами по патриотам, мучениками по мученикам. Огонь, слёзы, кровь, вопль, хрип, мертвец, могила – эти семеро были неотделимы от нас в течение двух последних предречённых войн, как неотделимы лёгкие от воздуха.

Братья мои, не станем никого обвинять. Виноваты мы сами. Вина наша – пред единым истинным Богом. Ведь потащились мы вслед за лжебогами культуры. Посему Бог и дозволил нам ниспасть в ад, где нет Его, чтобы увидели мы, как существовать без Него. И увидели мы это, и ощутили. Посему теперь, как воскресшие, хотим мы знать только Его единого, и верить только в Него, и одного Его славить. Всё другое, вне Его – ложь и смерть. В нём и жизнь, и сила, и слава во веки веков. Аминь.

Сегодня справляем мы поминки по усопшим. О Боже, сколько живых среди умерших и сколько умерших среди живых! Ты один это ведаешь, исчисляешь, оцениваешь. Прости всех и спаси всех. Да превзойдёт Твоя милость все наши грехи и скверны.

О, что есть человек, [и люди вообще]? Верхушки колосьев, по выражению Иова (Иов. 24:24), срезаемые Божией рукой. Что остаётся? Солома. Что уносит незримая рука? Колос. Твоя, Господи, душа, а тело – удел земли. Каждый при дележе берёт своё: тело – земля, душу – Господь.

Наши знания равны невежеству в обоих случаях: и когда смотрим мы на живого человека и когда взираем на покойника.

Ничего не знаем мы в одинаковой мере: ни что такое быть живым, ни что такое быть мёртвым.

Живой готовит славу для мёртвого. В этом труд жизни. Когда он умирает, слава гибнет.

Живой копит приданое для покойника. В этом забота жизни. Когда отходит он в мир иной, приданое достаётся неведомой вдовице.

Живой строит дворцы и галереи. Когда умрёт, в этих дворцах и галереях можно увидеть всех, кроме самого и его [присных].

Живой обзаводится поместьями и земельными угодьями. Когда испустит духа, права на всю недвижимость оказываются у его зложелателей и лиходеев.

Живой готовит сыновьям наследство, чтобы пользовались они его прибытками. Когда умрёт, наследство оказывается у чужих – в их руки и переходят плоды его трудов.

Где короны? На свалке.

Где жемчуга? В [прахе и] пепле.

Где достоинства и почести? В оборванных струнах и в худых [барабанах и] бубнах.

Где блеск лика и очей? В отёкшем лице и во тьме двух пустых глазных впадин.

Где округлость и гладкая пластичность тела? В смрадной куче отбросов возле бойни, где собираются голодные собаки, а люди затыкают нос, отводя внимание ложью.

Где уста, сладчайшие мёда и сота (в серб.: мёда и сахара. – Пер.)? В месте, кишащем червями, [где обитает] и извивающийся невыразимый гад.

Где обаятельная грудь, вздымавшаяся от любви? В кротовых норах под копытами ослов.

Где драгоценнейшие золота руки, обслуживающие гостей? Теперь это сухие палки под колёсами повозок.

Где быстрые ноги, спешившие защищать неправду? Вон они, под муравьиной кучей, где о справедливости и несправедливости не говорят [букв.: молчат. – Ред.]

Где веселье ликующих, где мелодии поющих, где могущество сильных, где заносчивая спесь надменных? Где рёв и крики продажных и подкупленных? Об этом лучше твоей головы будут знать твои подошвы, когда наступят они на их иссохшие скелеты – вонзятся в них острые кости, и ты застонешь от боли.

Где цари, Господи? Спроси их слуг.

Где богачи, Господи? Спроси нищих.

Где красавцы? Спроси червей и гадов.

И впрямь ничто мы пред Богом, Господи Боже наш, именно ничто. Возникаем мы и иссушаемся, как трава. Разрываемся ветром, как безводные облака. Увядаем, как цветы в саду. Взвиваемся и рассеиваемся, как дым и пар. Приходим и [мимолётно] проносимся, как свадебные торжества. Раздаёмся и смолкаем, как звуки свирели. [Мы] подобны страннику, которому дано прокричать: «Доброе утро!», но отказано в возможности произнести: «Добрый вечер!» [Мы,] как стихи, которые поэт декламирует, но [его голос] ни с того ни с сего [букв.: внезапно. – Ред.] обрывается.

И вправду ничто мы, Господи Боже наш! Ничто и ещё раз ничто! Но зато Ты – всё и вся. В Тебе вся полнота. В Тебе вся радость. Если хочешь, Господи, помилуй и спаси нас! Аминь.

Если сыновья оскорбят своего отца и отделятся от него, [то] может ли для них быть [что-то] доброе? Посмотри вокруг себя и удостоверься: спроси стариков, и услышишь, что [такие сыновья] всегда терпели крах. У тех из них, которые раскаивались и возвращались к своему отцу, ещё была надежда на жизнь; а упорствующие в самовольстве не могли видеть ни солнца на своём небе, ни веселья у себя в доме; рыдали они на чужбине, и могила их не была в склепе [букв.: на кладбище. – Ред.] их отцов.

Этому учит нас Священное Божие Писание.

Чему ещё учит нас Священное Божие Писание?

Учит оно нас, что должны мы Богом и дышать, и жить, и двигаться (ср. Деян. 17:28).

Наставляет оно нас, что через посредство Бога надлежит нам и смотреть, если желаем мы видеть главные нити жизненной ткани; и слушать, если намереваемся уяснить себе главные события мира сего; и думать, и хотеть, действовать, если во всём этом стремимся мы поступать правильно, в соответствии с целью нашего бытия. Короче, в свете Бога обязаны мы жить и передвигаться, смотреть и трудиться, как бодрствующий человек живёт и движется, смотрит и трудится при свете солнца. Таковых Священное Писание именует Божиими сынами света и дня. Тех же, кто наощупь скитается во мраке, без Божия света, Священное Писание называет сынами ночи и тьмы (1Фес. 5:5).

В наше время многие сыны человеческие не хотят быть сынами Божиими. Обособились они от Бога своего и разбрелись по своим путям. Своему Небесному Отцу они оставили лишь стены храмов и обителей, а себе силой захватили троны, власть, титулы, государство, армию, землю, рудники, прессу и все земные средства существования, и весь державный блеск. Прежде всего, раздел имущества со своим отцом – это тяжкий грех. К тому же, современное отчуждение от Бога донельзя несправедливо. Хотя отец всё приобрёл, всё соорудил, всё обустроил, однако неблагодарные сыновья выделили ему лишь краешек имения, жалкую лачугу, тогда как сами заняли все палаты, присвоив всё богатство и всё великолепие мира сего. Поистине такие сыновья не увидят ни солнца на своём небе, ни радости под кровом своего дома. Но их [уделом] будет тьма и стужа, боль и отчаяние.

Священное Писание – это Божий призыв ко всем народам на земле прийти и поучаться на [примере] судьбы народа израильского. В благие времена сей народ держался за край Божией ризы, как дитя не выпускает из рук полу одежды отца своего, и не мог ни говорить, ни писать, ни ходить, ни дышать, ни пахать, ни воевать – без упоминания имени своего Господа и Творца. Однако нередко народ сей отступал от Бога своего, уклоняясь на кривые стези похотей собственного сердца; долго блуждая, падал он и страдал, рабствовал и был попираем. Посему и глаголал Господь устами Своего царственного пророка: Слушай, народ Мой, и Я засвидетельствую тебе: Израиль, о, если бы ты Меня послушал… Я Господь Бог твой, изведший тебя из земли Египетской…

Но народ Мой не послушал гласа Моего, и Израилю нет до Меня дела.

И Я отпустил их на волю сердца их, пусть ходят по своим помыслам.

О, если бы народ Мой слушал Меня и сыны Израилевы ходили бы Моими стопами!

Скоро покорил бы Я врагов их и на их противников поднял бы руку Мою.

Ненавидящие Господа повиновались бы им, дни благие их продлились бы до века.

Лучшей пшеницей питал бы Я их и мёдом из камня насыщал бы их (Пс. 80:9, 11, 12–17).

О бртья мои, разве не повесть это о современной Европе? Не баллада ли это о Сербии? По пятам за Европой устремилась Христова Сербия, ступив ногами на её скользкие пути и разбившись вместе с ней.

О, если бы сербский народ, пять столетий испекаемый на огне страданий, дабы стать сладким хлебом для Господа своего, – о, если бы он ходил по стопам своих предков, по путям Господним! [Тогда] Господь пребывал бы с ним и оборонял бы его от всех его безбожных врагов. [А народ,] осеняемый крылами Господними, наслаждался бы миром и покоем и был бы сыт и счастлив.

Однако Европа пустилась вслед за превратными мыслями своих философов и низринулась долу, повинуясь обманчивым вожделениям собственного сердца. А для Сербии такая Европа сделалась милее воскресшего Христа, Чьё крестное знамение носит она на своём гербе вот уже много столетий. И разбилась Европа, как горшок об утёс, и покрылись кровью сыны Сербии, как те, кто влачится вниз по острым камням, будучи [отовсюду] стеснён нависающими скалами.

Дорого заплатили мы за этот урок. Будущее покажет, пойдёт ли он нам на пользу. Господи Боже, грозно уязвивший нас, помилуй нас! Приложи нам мудрости и силы, чтобы усвоили мы сурово накопленный опыт. И не оставь нам, Господи Боже наш, и не отступи от нас. Тебе слава и [по]хвала во век века. Аминь.

Предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен (1Кор. 5:5).

Что дёшево, а что дорого?

О цене и стоимости вещей люди говорят каждый день, не уставая спорить и препираться.

Что дёшево и что дорого в глазах самого человека?

Имущество – самое дешёвое, тело дороже имущества, душа превосходит по стоимости то и другое. Когда человек рождается, имущество к нему приходит лишь третьим по очереди, а когда умирает – оно покидает его первым. Собственно, при смерти он сначала отрешается от имущества, а затем расстаётся с телом. Человек способен жить и без имущества, и без тела, но только не без души… А посему можно представить его и без первого и без второго, но только не без последней. Ведь душа – это живая сущность человека, его сердцевина. Божие святые и все наши сродники, прошедшие через это поле битвы, на котором мы сейчас находимся, на том свете суть живые души, без тела и имущества. Такими они пребудут до завершения исторической драмы человечества, до скончания времени и до воскресения тел из смерти.

Тело и имущества Бог подаёт сотворённым человекам, как некие весы, на которых душа каждый день показывает свою ценность. Милостыней и терпением душа искупает себя ежедневно и ежечасно. Милостыней, подаваемой из имущества, и терпением, в котором участвует тело. Подай и претерпи – и обе гири будут стоять горизонтально, и душа твоя удостоится быть вписанной в книгу великодушных и святых.

Если же речь идёт не об отдельном человеке, а о целом народе, то народное имущество представляет государство. И когда отмеряется время какому-либо народу, то сперва напасть грядёт на государство, а затем касается тел граждан. Подобно тому как это было с праведным Иовом.

Сей праведный Иов обладал громадным имением, и никто ни из близких, ни из дальних не мог стать с ним вровень. Телом был он здоров и статен, так что одним своим появлением внушал всем почтение. А что самое главное – отличался Иов особой набожностью: каждый день приносил Богу жертвы за себя и за своих детей – за семерых своих сыновей и за трёх дочерей.

Дважды дозволил Бог чёрному сатане приступить к Иову, дабы испытать верность последнего и его любовь к Господу. В первый раз попустил Он диаволу причинить ущерб лишь имуществу и домочадцам Иова. И диавол быстро явил своё мастерство в разрушении и истреблении. Имущество Иова было погублено, скот расхищен, слуги изрублены, дома разорены, сыновья и дочери умерщвлены. В одно мгновение богатый Иов лишился всех стяжаний; и счастливый Иов [остался без] всех своих счастливых детей. Но душа Иова не похулила Бога, а воскликнула: Господь дал, Господь и взял… да будет имя Господне благословенно! (Иов. 1:21). Пребыл, следовательно, праведный Иов верным Господу своему и без какого-либо имущества, лишь со своим нагим, но здоровым телом. И сатана оказался постыженным.

Тогда сей последний испросил у Бога разрешения коснуться и тела праведника, и Бог дозволил ему, запретив лишь трогать душу, сказав: Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги! (Иов. 2:6). И злобный сатана поразил тело Иова проказой, и покрылось оно струпьями, и отвратительными язвами, и гнойными ранами от подошвы ноги его по самое темя его. И сел Иов в пепел, и взял черепок, и соскабливал гной со своих ран, покрывших всё тело. Но при всём этом душа Иова пребыла чистой, и здравой, и преданной своему Богу. И снова сатана был посрамлён и убежал в своё адское логово. А Бог вернул Иову здравие и имущество, благословив его на последние дни паче первых, – так что и в имуществе имел он прирост больше прежнего, и опять родились у него семь сыновей и три дочери; и был он здрав телом, и жил ещё очень долго и весело, и умер лишь тогда, когда насытился жизнью (Иов. 41:12–17).

Хроника жизни сербского народа походит на судьбу сего многострадального Иова больше, чем участь какого-либо другого народа в христианском мире. Поражено было у него и имущество, и тело, однако Бог соблюл его душу. Стяжание его, то есть государство, неоднократно терпело крах и пропадало. После всякого такого падения несметное число сербов подвергалось беспощадному [телесному] истреблению. И только душу их Господь сберегал – так что душой всегда оставались они верными Христу Богу. И впрямь – если некто исследует, до какого краха доходило сербское государство и в каком числе сербы погибали, были мучимы или уводимы в рабство, – то признáет великим Божиим чудом то, что на свете всё ещё существует сербский народ и пока слышна сербская речь. Чем можно объяснить сие диво во всемирной истории, связанное с [феноменом] сербского народа? Тем же самым, чем объясняется и участь праведного, но многострадального Иова. Не позволил Бог, братья мои и чада мои, [не позволил] сатане коснуться души народа сербского. Разрешил ему поразить лишь его государство и тело, но воспретил впиться в живую и великую христианскую душу сербов. А пока в народе, как некоем человеке, душа жива и крепка, дотоле не утрачено ничего, что кажется потерянным, и не мертво ничто, что засыпано прахом. Во всех злоключениях никогда не теряли мы [сию двоицу]: Церковь и песню – Церковь с верой и песню с историей [нашей]. Это было сохранено, и это сберегло нас. Посему, братья, да чтим Церковь и да храним песню. Да славим Господа Бога и в Церкви, и в песне народной. Во всех упованиях это были два крыла наши. Однако Церковь старше и наших песен, и нашей истории. Из Церкви, как из родника, источилась река истории сербской – иногда прозрачная, а иногда и кровавая, но всегда – глубокая. Поэтому да сплотимся вокруг нашей народной Церкви, как дети [собираются] вокруг матери. Содержание Церкви – Христос. А Христос непобедим и неодолим. Ему слава и [по]хвала со Отцем и Духом Святым вовеки. Аминь.

Два человека вошли в храм помолиться Богу: один фарисей, а другой мытарь. Один из них пошёл и встал у самого алтаря, а другой остановился в дальнем углу храма. Тот, первый, так молился с поднятой головой: Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как остальные люди! А сей, второй, вдали от алтаря, бия себя в грудь и потупив взгляд, взывал: Боже! Милостив будь ко мне, грешному! (Лк.18:10–13)¹⁶.

Тот, первый, был праведником в собственных глазах и в глазах мира. Сей, второй, был грешником и в глазах мира, и в своих собственных глазах. Итак, тот – официальный праведник, а сей – официальный грешник. Так обозначило их мерило человеческое. Но по мерилу Божию, тот, стоявший вдали, был выдвинут в первый ряд, а сей, зазнававшийся пред алтарём, осаждён [назад], в самую глубь, в [число] последних.

Произошло это две тысячи лет назад.

Впрочем, было это и вчера. Властолюбивые народы Европы либо не способны упомянуть имя Божие, либо – если подчас и снисходят до того, чтобы помолиться Богу, дабы люди видели их – хвалятся пред Богом и ставят Бога вровень с собой или даже ниже себя. «Боже, не таковы мы, как прочие народы!» – вот суть их молитвы, вот основа их миросозерцания. «Боже, не таковы мы – ни как прочие народы, ни как эти презренные сербы».

А угнетаемые сербы стояли на коленях у дальней стены сего вселенского храма Божия, в прахе [и пепле] руин своего государства, среди груд костей своих погибших братий, в луже крови собственных детей, и, ударяя себя в грудь, с плачем причитали Господу Богу: Боже, милостив будь к нам, грешным! Боже, милостив будь к нам, грешным!

Вот вам, братья, два рода людей и два типа народов. Фарисей и мытарь – это два рода людей. Гордые и властолюбивые народы Европы и, скажем, народ сербский – это, как видите, два типа народов. Там – национальное высокомерие и надмение. Здесь – людская искренность и сокрушенность. Там – шовинизма вплоть до обезьяньей групповой наглости, здесь – публичное признание своего личного ничтожества.

Истинно говорю вам: сербы заслуживают Божия наказания за свои многие личные грехи, [творимые] изо дня в день. Но те же самые сербы за одно своё коренное свойство достойны [и] похвалы. В чём же состоит эта исконная черта сербского народа? В обвинении самих себя. Когда бы не постигала их беда, сербы возвышают голос перед небом и землёй: «Мы виноваты! По нашей собственной вине пришло к нам лихо! На Косовом [поле] не турки виновны [в нашем поражении], а Вук Бранкович! За Мáрицу вина лежит не на азиатах, а на Вукáшине. Боже, милостив будь к нам, грешным сербам, и спаси нас!»

Такой язык неведом властным и кичливым народам Европы. Никогда не признáют они собственной вины. Утратили они понятие о грехе – о грехе и о покаянии. За всякое зло в мире сем винят они других, а себя – никогда. Да и как им учинить грех, если воссели они на Божий престол и провозгласили себя непогрешимыми богами! Впервые объявил себя таковым их религиозный вождь, папа. Его примеру – ему же наперекор! – последовали западные князья и короли. Все заявили о своей непогрешимости: как те, что носят крест, так и те, что носят меч.

У сербского народа всё по-другому. Великий жупан Неманя, будучи 70-летним старцем, оставляет мир и светскую жизнь и удаляется на Святую Гору, чтобы терпеть лишения и поститься, дабы Господь простил ему все согрешения и дабы ни за один его проступок не пострадал его собственный народ.

Король Драгутин согрешил против своего отца Уроша и против своего брата Милутина. Взбунтовавшись против них, не ведал он, что творит [букв.: грешит. – Пер.]. Однако затем пришёл в себя и уразумел свою неправду по отношению к отцу и к брату. За это сам себя приговорил он к тяжким подвигам, вопия Богу: Боже, милостив будь ко мне, грешному! [И вот] он строит монастыри, которые и по сей день свидетельствуют о нём как о короле и кающемся грешнике. Свидетельствуют о нём Озрен и Ловница, Рача и Арилье, и многие другие его задушбины. Все они и поныне тайно взывают к Богу от имени своего ктитора: Боже, милостив будь ко мне, грешному! Кроме того, при собственном дворе Драгутин открывает мастерские церковной утвари и иконописания, привлекая к этому делу немало художников и мастеровых. Отсюда высылает он нуждающимся храмам и священникам облачения, книги, кресты, иконы, кадила и всё прочее, необходимое для богослужения. Сверх всего этого, ежедневно раздаёт он хлеб сиротам. А вдобавок уступает престол своему брату, снимает корону и надевает камилавку, облекается в иноческую рясу и стягивает себя тяжёлыми цепями по голому телу, громко причитая: Боже, милостив будь ко мне, грешному!

Таков дух серба. Таково и его отношение к жизни. Вся христианская история сербов сводится к следующему: во грехах – каяться, в беде – винить самого себя, и при этом всегда поклоняться Богу, воссоздавая Его святыни и всячески помогая и снабдевая их. И всё это отражается в одной короткой молитве: Боже, милостив будь к нам, грешным сербам! И я вам говорю: храните дух сокрушённого покаяния пред Богом. Доколе обитает этот дух в груди сербов, дотоле сербы будут существовать как народ Божий – во славу Богу ныне и во веки веков. Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Это начало всякой христианской молитвы. С этими словами мы обращаемся к незримому Богу, единому в Троице, и к Его Ангелам и святым на том невидимом свете. Вокруг нас находятся духи света и духи тьмы. Те и другие пристально за нами [букв.: за каждым из нас. – Ред.] наблюдают, ожидая к кому из них мы прильнём. Если в мыслях, или словах, или делах – примыкаем к одним из них, то другие от нас отступают. Если станем угождать духам тьмы, то духи света удалятся от нас; если же покоримся духам света, то убежат от нас духи тьмы. Когда мы произносим: Во имя Отца и Сына и Святаго Духа – все мрачные бесовские полки стремглав, одни за другими, ниспадают в преисподнюю, и мы тогда молитвенно беседуем лишь с силами света и любви.

Во чьё имя? «Во чьё имя делаешь Ты то, что делаешь?» – спрашивали еврейские старейшины Владыку Христа. А Он отвечал им, что говорит и действует во имя Своего Отца. Итак, Сын как представитель Отца и Святого Духа всё говорил и всё делал, будучи посланцем Святой Троицы. Но если Он, Владыка всей твари, признавал, что и приходит Он, и говорит, и творит чудеса во имя и от имени Отца, то как тогда мы, мелкие и ничтожные, осмелились бы утверждать, что живём, и движемся, и говорим, и действуем мы от своего собственного имени? Что такое наше имя? Кто мы вообще? Любой в мире сем приходит от имени кого-то величайшего и более известного. Так и мы, будучи христианами – [живём] во имя Христово. Если говорим мы во имя Христово, то тем самым даём о себе представление, кто мы такие, чьи мы, кем посланы, к кому возвращаемся и от кого чаем награду.

Во чьё имя? Такой вопрос задаём мы любому иностранцу. Если приходит к нам незнакомец, то ждём, чтобы предъявил он паспорт или вручил нам письмо от кого-нибудь из наших друзей. А иначе пришелец становится для нас подозрительным. «Во чьё имя вершите вы свои дела?» – вопрошали сии сатанинские старейшины Христовых Апостолов в Иерусалиме. – Во чьё имя говорите? Во чьё имя крещаете? Во чьё имя врачуете больных? Во чьё имя творите столько чудес?»

Ответ Петра и Иоанна, Филиппа и Фомы и вообще всех Апостолов был один и тот же: «Во имя Иисуса, Сына Божия, Праведника, Которого вы убили».

В любой стране посланники едут за границу от имени короля, судьи судят именем правителя, стражники хватают злодеев именем закона, подмастерье представляется от имени мастера, сын приходит от имени отца, дочь – от имени матери, ученик – от имени учителя и младший – от имени старшего. Каждый день воздух гудит и сотрясается от слов: «Я говорю от имени того-то и того-то» или: «Я прихожу, делаю, даю, забираю, сужу, прощаю во имя такого-то». Это земная иерархия. Всякий действующий от чьего-то имени – меньше и незначительнее, от чьего имени он действует.

И оный мудрый апостол Павел, родившийся в Тарсе и поначалу гнавший Христа и Христовых последователей, а затем написавший четырнадцать посланий евреям и язычникам, так заповедует всем крещёным: И всё, что делаете, словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа (Кол. 3:17).

Всё, что делаете, – всё делайте во имя Господа Иисуса Христа. Кто послушал это апостольское слово? Послушали его сербы, прислушались к нему сербские жупаны, короли, цари, князья, деспоты и вожди, писавшие свои указы, начиная их так: Во имя Господа и Спаса нашего Иисуса Христа…

Вняли [сему слову] сербские патриархи, епископы и священники, учившие сербский народ в мирное время жить во имя Господа Иисуса по Его закону, а в рабстве – терпеть и умирать во имя Господа и Спаса нашего Иисуса Христа.

Послушался [сих глаголов] слóва весь сербский народ, любое дело начинавший с крестного знамения и призывания имени Господа Иисуса Христа: так проходили крестины и венчания, так люди становились кумовьями и братьями, так давались обеты и зароки, так сербы распахивали поля, сеяли пшеницу и строили дома: а если вынуждали их воевать – то и ратовали они с крестным знамением и во имя Господа Иисуса Христа.

Братья мои, Иисус Христос – Бог сербского народа. Во имя Его сербы совершали все дела свои, кроме злодеяний и непотребств. Всё, что есть у сербов великого, возвышенного, божественного, светлого, доброго, разумного, – всё это стяжали они во имя Господа Иисуса Христа.

Посему, братья, да не слушаем пустоголовых и бестолковых людей, твердящих: «Во имя культуры!», «Во имя науки!» или «Во имя прогресса!» Всё это сатанинские убийцы. Но скажите так: «И мы, как и наши святые отцы и деды, жили и живём во имя Иисуса Христа. Так это было доселе, так будет и впредь». Господу Иисусу Христу да будет слава во век века. Аминь.

Какое современное название можно было бы дать Ветхому Завету? Это судебный протокол процесса между Богом и народом – народом, в ту пору избранным. Пророки ясно говорили, как Господь судится с израильским народом (Ис. 3:13–14; Мих. 6:2; Мал. 3:5). В наше время опубликованы тайные протоколы так называемых Сионских мудрецов; это еврейская программа, направленная на покорение всего мира. В этих протоколах нет ни Бога, ни пророческого слова, ни завета, ни небесной святости; словом – нет небесной печати. И потому выходит, что это пустой журналистский документ. Эти современные иудейские протоколы насчитывают около сотни страниц. А протоколы – суда между Богом и еврейским народом составляют порядка тысячи страниц. Эти древние протоколы – этот Ветхий Завет каждый из нас читает с глубоким сугубым чувством. Первое ощущение таково: изумляемся мы Божией верности и долготерпению; а второе – охватывает нас чувство стыда за неверие избранного народа Господу, своему Благодетелю, – за такое неверие, которое можно приравнять лишь к прелюбодейству; а также за богопротивление, объясняемое одной сатанинской злобой; и ещё за непослушание Богу, которое никогда не могло проявиться даже у мулов [и ослов] и у прочего тяглового скота в отношении своего хозяина и кормильца.

Впрочем, живём мы в XX веке, то есть в эпоху Нового, а не Ветхого Завета. Какая разница? Огромная. В ветхом Завете Бог беседовал с людьми через посредство пророков и Ангелов, а в Новом Завете Он, явившись во плоти как человек, говорит с нами лично и непосредственно. Что же скажем мы о тех, кто в свете Нового Завета убегает в египетский мрак и – с тем же самым еврейским упорством, что и во времена Ветхого Завета – пытается судиться с Богом? Можем сказать лишь то, что христиане, ведущие тяжбу с Богом, отрекающиеся от Христа, проявляющие злобу и непослушание к Богу явленному, – гораздо более тяжкие безумцы и грешники, нежели иудеи ветхозаветные, не желавшие слушать Божиих Ангелов, и пророков, и праведников. Ведь те выказывали дерзость рабам Домовладыки, а сии оказались таковыми пред Самим Домовладыкой.

Если бы захотели мы дать общее название периоду в три столетия, с XVIII по XX век, то самым подходящим было бы: Протокол суда между Европой и Христом. Ведь за последние триста лет в Европе не произошло ничего такого, что не имело бы существенной связи с Христом Богом.

На суде Христа и Европы и в самом деле имеет место следующее.

Христос напоминает Европе, что она крещена в Его имя и должна остаться верной Ему и Его Евангелию.

На это обвиняемая Европа отвечает:

– Все веры одинаковы. Об этом нам поведали французские энциклопедисты. И никого нельзя заставлять верить так или иначе. Европа – исходя из своих империалистических интересов – проявляет терпимость (толерантность) ко всем вероисповеданиям как народным предрассудкам, но сама не относит себя ни к одной конфессии. Достигнув своих политических целей, она быстро расправится с этими народными суевериями.

Услышав это, Христос, печально спрашивает:

– Как можете вы, люди, жить лишь имперскими, то есть материальными, интересами? В частности – лишь животными инстинктами, понукающими к насыщению плоти? Я хотел соделать вас богами и Божиими сынами, однако вы противоборствуете сему и жадно стремитесь уравняться с упряжными животными.

На это Европа возражает:

– Ты устарел. Вместо Твоего Евангелия мы изобрели зоологию и биологию. [И] теперь знаем, что потомки мы не Твои и не Твоего Небесного Отца, а орангутангов и горилл, [то есть] обезьян. Сейчас мы совершенствуемся, чтобы стать богами. Ибо не признаём других богов, кроме нас [самих].

На это Христос говорит:

– Вы упрямее древних иудеев. Я поднял вас из варварского мрака в небесный свет, а вы хотите опять сойти во тьму, как буйвол в грязь. Я дал за вас Свою кровь. Свою любовь явил Я вам тогда, когда все Ангелы воротили от вас голову в сторону, будучи не в состоянии выносить вашего адского смрада. Итак, когда вы были мраком и смрадом, Я единственный встал за вас, чтобы осветить вас и очистить. А посему не будьте теперь неверными Мне, чтобы снова не возвратиться в ту невыносимую тьму и зловоние.

На это Европа с усмешкой восклицает:

– Уходи от нас. Мы Тебя не знаем. Мы приверженцы эллинской философии и римской культуры. Мы хотим свободы. У них есть университеты. Наша путеводная звезда – наука. Наш лозунг – «Свобода, равенство, братство». Наш разум – бог богов. Ты азиат. Мы от тебя отрекаемся. Ты лишь старинная легенда наших бабушек и дедушек.

На это Христос со слезами в глазах отвечает:

– Вот, Я уйду – и вы это увидите. Свернули вы с Божией дороги и отправились по пути сатанинскому. Благословение и счастье взяты от вас. В Моей руке ваша жизнь и ваша смерть, ибо ради вас отдал Я Себя на распятие. И всё-таки бить и карать буду вас не Я, а [сами] грехи ваши и ваше отпадение от Меня, вашего Спасителя. Проявил Я отеческую любовь ко всем людям и любовью хотел всех вас спасти.

Европа [удивлённо] молвит:

– Какая любовь? Здоровая и мужественная ненависть ко всем, кто с нами не согласен, – вот наша программа. Твоя любовь – не более чем басня. Вместо неё мы выдвинули национализм, интернационализм, этатизм, веру в прогресс, в эволюцию, в науку и культуру. В этом наше спасение, а Ты – прочь от нас!

Братья мои, это судебное разбирательство в наше время окончилось. Христос удалился из Европы, как некогда из страны Гадаринской – по требованию её жителей. Но стоило Ему покинуть этот континент, как нагрянула война, пришла беда: ужас, разрушение, уничтожение. Сторицей вернулось в Европу дохристианское варварство: аварское, гуннское, лангобардское, африканское – только стократ более зверское. Христос же, взяв Свой Крест и забрав благословение, удалился. Остался мрак и смрад. А вы теперь решайте, с кем пойдёте далее: с омрачённой и смердящей Европой или со Христом. Аминь.

На вершине горы утопает в зелени озеро, чистое, как слеза, и ясное, как зеркало. Из него истекают реки и ручьи; [текут они] как по земле, так и под землёй.

Бог, братья мои, – это чистое добро и источник всяческих благ. Если бы в Боге присутствовала хоть крупица зла, то Он был бы домом, разделившимся в себе. И тогда речь шла бы не как у нас, христиан, о трёх Лицах в едином Боге, а о трёх богах, как учат в Индии. Где бы в язычестве ни представляли Бога вместилищем и причиной зла, там неизбежно рождались мнения о многих богах и, к тому же, о борьбе между ними. Ибо никто не способен верить в одного-единственного Бога, если думает, что в Боге и от Бога – и добро, и зло. Ибо как только в [какое-либо] божество параллельно вводят и зло, и добро, то такое божество, как стекло, разбивается на множество осколков. Ведь единым Богом может быть только благий Бог. И кто бы ни верил в единого Бога, тот может веровать лишь в благого Бога, Который [есть] само добро и источник всякого добра.

В Боге три Ипостаси, три Лица, но одна сущность, одно естество, – един Бог. Как это так? Вот как. Если отец и мать и сын единодушны в добре и единомысленны, то мы говорим о единой семье. Если же кто-то из них лукав и творит злое, то здесь уже нельзя говорить о единстве, но о двойстве.

Если в одной семье двадцать, или тридцать, или даже семьдесят членов (такой была семья праотца Иакова) и все они единодушны в добре и единомысленны, то можно говорить о единой семье, наподобие одного снопа. Здесь множество лиц в единстве духа и существа. Если же обретаются среди них и рабы зла, то семья раздроблена, сноп разделён – и на место единства пришло двойство.

И если какой-либо народ, насчитывающий десять и более миллионов человек, единодушен в добре и единомыслен, то десять миллионов ипостасей образуют единство, одну сущность, единый народ. Если же капля зла, подобно грану яда, вошла в это народное тело, то народ сей стал двойством, а не единством; в нём присутствует добро и зло, а не только добро; жизнь и смерть, а не только жизнь; благословение и проклятие, а не только благословение; одним словом – Бог и сатана, а не только Бог. В этом случае такой народ чтит многих богов, а не единого Бога… Ведь будь тот человек или народ – если верит он в силу зла, как и в силу добра, и вступает в сообщничество со злом, как и в союз с добром, то такой человек или народ почитает не одного Бога, а многих. Это оттого, что зло не может составлять единство с добром, но здесь всегда наличествует обособленность, разделение и двойство – как если бы мы смешивали воду с бензином. Стоит этим двум жидкостям лишь соприкоснуться, как они тотчас расходятся прочь. Не успеют повенчаться, как разводятся.

Памятуя об этом, братья, теперь исследуйте значение известной сербской пословицы: «Серба спасает только согласие». Какое согласие? Апостольское или фарисейское? Согласие благодетелей или согласие злодеев? Что, следовательно, означает согласие в добре? Ведь именно о добре мы здесь и говорим.

Согласие в добре, к которому исстари стремятся и тяготеют сербы, – это [значит] вера в единого благого Бога, Который есть само добро и источник всяческих благ. Кто так верует, тот готов прийти к согласию со всеми прочими людьми, желающими такого единения, то есть согласия во имя Бога, источника всякого добра.

Впрочем, не все сербы неизменно хотели такого согласия. Во всякое время встречались среди них и такие, кто считал, что нужно и диаволу уделить нечто из фимиама. Другими словами, влить в сосуд с добром лишь каплю зла, [бросить туда одну] крупицу [букв.: каплю. – Ред.] яда – и тогда неизбежно разделение в народе. Объектом такого раздора был либо Крест Христов, либо имя сербства. Одни сербы оставались верными Христову Кресту и сербству, другие же предавали их, склоняясь в пору лютых искушений либо под исламский полумесяц, либо под имя хорватское, венгерское и австрийское. Эти последние запечатлены [в памяти наших соотечественников] как предатели веры и нации, изменники Кресту Христову и сербству вообще. Где тогда согласие, по которому сербы испокон веку стонут и причитают? Оно ещё не пришло. Оно придёт. И придя, уйдёт уже нелегко. Ведь вместе с таким согласием приходит Бог. А к тому же, для сербов оно обозначает не мимолётное компанейство, не эфемерную общность и не объединение сил с целью захвата добычи. Для сербов согласие – это, прежде всего, Бог добра в трёх Лицах, а самым достоверным отображением такого Бога на земле служит единство миллионов лиц в одном единосущном и единомысленном народе. Итак, Бог един в трёх Ипостасях, а народ – [един] в миллионах ипостасей, но с единым естеством, с единым духом, с единой целью, с единой верой, с единой любовью. Такого состояния не достиг пока ни один народ на свете. Такую цель поставил для себя лишь народ сербский, начертав на своём гербе: «Серба спасает только согласие». Согласие обыкновенное, заурядное, о котором твердят все народы в мире сем, у серба было, он достигал его нередко. Однако такое согласие его не удовлетворяло – ведь это не то удивительное согласие, о котором думает серб, когда вообще мыслит и говорит о согласии. Ибо, рассуждая о нём, серб имеет в виду согласие не биологическое, а богословское и божественное. Это необычайное и божественное, триединое согласие люди никогда не смогут приобрести, если не будет оно даровано им Богом; поистине не смогут – как не могут они по собственному желанию низвести дождь с неба. И это неординарное согласие, точно также как и дождь, – во власти всемогущего Бога. Кто удостоится его и кто к нему пред Богом усердно стремится, тому Бог его и дарует. Выражается оно в Христовой предсмертной молитве Отцу об учениках: Отче!.. да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе (Ин. 17:1, 21).

Да просим же, братья, такого согласия у Бога. Да омываем свои руки от злых дел, и ум свой от худых помыслов, и сердце своё от греховных вожделений, чтобы сподобиться нам стать сокровищницей этого Божиего дара. Ведь неомытые не могут его приять. Богу нашему, единому в Троице, слава и [по]хвала вовеки. Аминь.

Блажен народ, правитель которого вдохновляется Богом, и хвалит Бога, и воспевает Бога! Его народ будет чтить Того же Бога, а своего правителя – любить как мудрого и доброго. Царь Давид пел под арфу: Хвали душе моя Господа! Всякое дыхание да хвалит Господа! И взирая на Божие величие, говорил о себе: Аз же есмь червь, а не человек (Пс. 21:7)! Посему Давидов народ почитал Бога и любил [самого] Давида.

В древние времена римские кесари принуждали народ считать их [кесарей] богами. Посему народ не ведал единого истинного Бога, а знал лишь своих глупых кесарей, однако не почитал их за богов и не любил как людей. Так это было всегда: когда бы надменные и самонадеянные властители ни требовали воздавать себе божеские почести, люди переставали уважать их и как человеков. А когда эти надувшиеся пузыри лопались и сплющивались, то люди над ними смеялись. Самозваные и ложные боги всегда были и лживыми людьми. Когда же на земле в человеческом облике явился истинный Бог, Он ходил смиренно и всем служил. Не развалился Он самодовольно на троне и не требовал от людей падать пред Ним [ниц] и целовать Его туфлю, но Сам нагибался, чтобы воздвигнуть расслабленных, выправить согбенных, воскресить умерших, извлечь овцу из терния, поднять динарий из пыли, омыть ноги Своим рабам. Поэтому и вся вселенная кланялась Ему с благоговением и любовью.

Что вы думаете о Европе? Африка и Азия именуют европейцев белыми демонами; исходя из этого они могли бы назвать Европу Белой Демонией: Белой из-за цвета кожи, а Демонией – из-за черноты души. Ведь Европа отреклась от единого истинного Бога и заняла престол и позицию римских кесарей. И подобно сим последним, [царствовавшим] перед самым крушением Рима, объявила всем народам на земле, что всякий может поклоняться своим богам, как знает и умеет, – Европа проявит здесь терпимость, – однако все обязаны будут кланяться ей как верховному божеству – будь то под именем Европы или под именем «культуры».

Так, братья мои, снова восстал в наши дни [яко] вурдалак [прежний] сатанинский Рим, тот Рим, [что] прежде царя Константина огнём и мечом преследовал христиан и препятствовал Христу перейти в Европу. Вот только Белая Демония впала в недуг, гораздо более тяжкий, нежели языческий Рим. Ведь если последнего мучил демон, то Белую Демонию истязуют ещё и семь злых духов, злейших того римского демона. Итак, налицо новый языческий Рим и новое христианское мученичество. Будьте готовы претерпеть мучения за Христа со стороны Белой Демонии.

Новая языческая Европа не хвалится ни одним за собой божеством. Похваляется она только собой: своим разумом, своим богатством, своей силой. Надувшийся пузырь вот-вот должен лопнуть – на смех Африки и Азии; созрел чирей, который едва не прорвался, чтобы своим смрадом наполнить всю вселенную. Такова современная вам антихристианская Европа, Белая Демония.

Европа живёт в заколдованном кругу открытий и изобретений. Кто бы [ни] заявил о каком-то новом достижении в этой области, тот провозглашается гением. А кто описывает чужие изыскания, тому присваивают звание доктора наук. Многочисленны европейские открытия и изобретения, почти несть им числа. Но ни одно из них не делает человека лучше, [не делает его] более честным и просвещённым. За последнее тысячелетие Европа не представила ни одного достижения в области духовной и нравственной – всё у неё сводится лишь к сфере материальной. Европейские изобретения привели человечество на край пропасти, ввергли его в духовную тьму и омрачающую порчу, которой не было в истории христианства с незапамятных времён. Ибо все свои достижения Европа обратила против Христа, по извращённости ли собственного ума или по навету иудеев – не вéмы.

Когда был изобретён телескоп для наблюдения за далёкими звёздами, европейские учёные истолковали полученные данные во вред Христову Евангелию.

Соорудили микроскоп – и опять насмеялись над Христом.

Когда построили железные дороги, сконструировали паровые двигатели, открыли телеграф и телефон – весь воздух надрывно гудел от европейского самохвальства, в ущерб Богу и Его Христу.

Когда люди изобрели аппараты для плавания под водой, для полёта в воздухе, для разговоров на дальних расстояниях – тогда Европе Христос показался столь же ненужным и несовременным, как и египетские мумии.

Впрочем, все свои достижения за последние двести лет Европа употребила к собственному истреблению в мировых войнах, к совершению преступлений, на службу ненависти, разрушения и обмана, к угнетению и принуждению, к профанации и осквернению народных святынь и благочестивых обычаев, к сеянию лжи, нечестности, разврата и безбожия по всему миру. И обманула Европа на самом деле не кого-то иного, а саму себя. Нехристианские народы воочию убедились, чтó такое Европа, чтó она с собой приносит и чего хочет, – оттого-то и нарекли её Белой Демонией.

Послушай, что говорит царь Давид: Иные [хвалятся] колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся (Пс. 19:8). Те хвастуны и самохвалы задремлют на мягких одрах своей ложной славы, а мы встанем и выпрямимся. Апостол же Павел ещё громогласнее взывает: Человек, что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил? (1Кор. 4:7). Знай, что и все изобретения имели место в Господнем винограднике и пред Божиими очами. И научись стыду и честности. Аминь.

Если слепой человек крикнет: «Посветите мне!» – вы зажжёте свечу и скажете: «Вот тебе свет!» Но он снова будет повторять своё требование. Вы можете тогда зажечь с десяток свечей и сказать ему: «Вот освещаю я тебе дорогу!» – но он и дальше буде раздражённо спрашивать: «Почему не зажигаете для меня света?» Вы можете ввести его во дворец, ярко озарённый сотнями светильников, и сказать ему: «Вот тебе света в изобилии». Однако в своей густой и непроглядной тьме слепой и впредь будет яростно добиваться: «Да зажгите же хоть одну свечу, чтобы мне видеть!»

Эй, раб тьмы! Даже если миллионы свечей зажгутся перед твоими потухшими глазами, ты не узришь света. Напрасно будешь требовать его от окружающих, если нечем тебе его видеть. Это всё равно, что протягивать хлеб безрукому или трубить в уши глухого. А у кого глаза здоровы – тот видит свет без труда.

Впрочем, братья мои, сколько бы мы ни жалели тех людей, которые по слепоте глаз не могут видеть солнечного света, скажу вам, что они [ещё] не самые несчастные в мире сем. Во сто крат несчастнее их те, у которых помрачено внутреннее око – так что не способны они замечать вокруг себя Божии дела и Божии чудеса. Такими слепцами были иудейские вожди в ту пору, когда Господь Иисус Христос ходил по земле и творил премногие чудеса и знамения.

Каждый день пред их глазами Христос совершал дела изумительные, и всё-таки они неустанно требовали: «Покажи нам какое-нибудь чудо!» Или: Какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? (Ин. 6:30) – «Яви нам знамение! Представь нам какое-нибудь чудо, подобное тем, чтó творил Моисей в пустыне! Если Ты Сын Божий, дай нам чудо! Покажи нам чудо!»

Мимо них проходили прозревшие слепцы; немые, к которым вернулась речь; расслабленные, получившие способность ходить; сгорбленные, идущие с прямым станом; прокажённые, очистившиеся от своего недуга; безумные, обретшие рассудок, а также люди, воскресшие из мёртвых, – в течение трёх [с половиной лет] целые вереницы бывших больных и страждущих, которые только Христос мог уврачевать. На всё это иудейские вожди смотрели своими глазами, но как бы не видели, и потому не переставали властно требовать: «Дай нам знамение! Соверши чудо! Яви силу! Ждём мы чуда – сотвори же его!»

Долго Господь Иисус Христос не отвечал на эти злобные вопросы, [задаваемые] ядоносными осами. Но вместо ответа каждый день творил одни чудеса за другими. И наконец сказал им: Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения (Мф. 12:39). И в Своём праведном гневе назвал их подлинным именем, говоря:

– Горе вам, лицемеры!

– Горе вам, вожди слепые!

– Безумные и слепые!

– Змеи, порождения ехиднины!

– Как не замечаете вы всего того, что видит весь мир? Почему только вы домогаетесь чуда, если даже язычники говорят о бесчисленных Божиих чудесах?

– Разве пристойно являть некое чудо вам – ведь до скончания века вы будете ужасать все людские поколения невиданным чудом своей чудовищной слепоты и присущей вам сатанинской злобы!

О братья мои! В наше время иудаизированная Европа вступила в ещё более острый спор и перепалку со своим Спасителем и Богом. Её главари уже не требуют от Христа никакого чуда, но отрицают саму возможность творения каких бы то ни было чудес. Их угнетённые и униженные народы, низведённые на уровень «глупых масс», охрипли, крича им во имя Христа:

– Как так – нет чудес! Да ведь в этом мире и нет ничего другого, кроме Божиих чудес и знамений. Величайшее диво – [сам] этот мир, стоящий перед вашими глазами. Горé и дóлу, в целом и в частностях, мир сей – неизреченное чудо, составленной из бессчётных и необозримых знамений. И потому не будем слепыми, но откроем глаза, посмотрим и вместе с проницательным Псалмопевцем воскликнем: Благословен Господь Бог… творяй чудеса един (Пс. 71:18)! Кто, как Ты, Господи, творит чудеса! Ведь Бог и не творит ничего другого, как только чудеса. И не совершает наш Творец чего-то такого, чтó не есть чудо.

Мириады светильников сияют пред нашими глазами, над нашими головами, под нашими ногами. Эти светильники суть Божии чудеса. Если кто-то их не замечает, то значит сие не то, что они якобы не светят, а то, что не видящий их – слеп.

Задушбины сербских правителей суть свидетели Христовых чудес или Христовых святых. Если бы не были явлены чудеса, то ни одна задушбина не была бы построена. В былые эпохи сербские вожди носили в себе ту же веру, что и народ. Единство верования у господ и у крестьян – это самое яркое отличие древнего сербского общества. В наше же время образован разрыв – не естественный, а искусственный, так что ни господа не могут с лёгкостью приблизиться к вере народной, не тем более народ не способен броситься в мрак неверия господ.

А между тем иноверцы и чужестранцы с верой входят в задушбины ваших дедов и получают исцеления от различных скорбей и страданий. Мусульмане и цыгане будут обвинять нас пред Христом на Страшном Суде. И легче будет им, нежели тем крещёным сербам, которые насмеялись над крестом.

Помните об этом и говорите своим детям. Ибо век каждого промелькнёт, подобно облаку, и каждый предстанет на Суд Христов, где его спросят: «Хранил ли ты веру и крепил ли веру делами?» Богу от вас слава, а вам от Бога спасение. Аминь.

Можно и нужно отделять добро от зла. Но можно ли отделять добро от добра? Нельзя. Никак это невозможно. Нельзя ни зло обособить от зла, ни добро от добра. Где присутствует одно зло, туда немедленно стекается множество зол – словно выходят они из-под горна той же кузницы. Равно как и где одно добро, там тотчас рождается целый сонм добродетелей – пред тем же алтарём. Если гроздь поражена гнилостью, то вся она сопреет; а если она здорова – то здорова вся.

Милость и истина предыдет (в серб.: предыдут. – Пер.) пред лицем Твоим, Господи (Пс. 88:15), – говорит Псалмопевец. И в другом месте повторяет ту же мысль: Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася (Пс. 84:11). Добро идёт вслед за добром и легко входит с ним в дружество. Напротив, зло и добро не могут пребывать вместе, как несовместимы ночь и день.

Наскучило ли вам творить добро, братья мои? Неужто захотели вы и со злом сделать несколько пируэтов (букв.: станцевать кóло [сербский народный танец]. – Пер.)? Да не будет сего никоим образом! Не пускайтесь в пляс со злом. Ведь иначе станете вы гнусными, истощёнными, до черноты угрюмыми, смрадными и отвратительными и для себя, и для других. Если же хотите всегда быть красивыми, крепкими, светлыми, благоуханными и привлекательными, – если желаете этого, братья мои (а кто этого не желает), то держитесь добра, только добра, и никак не смешивайте ни добро со злом, ни крест с крестоборчеством (букв.: с не-крестом. – Пер.), ни честность с нечестностью, ни Христа с антихристом. И не выплясывайте кóло со злом, с непорядочностью, с развратом, с пьяницами, с азартными игроками и богохульниками. Ведь они суть мерзость пред Господом. Итак, если не хочешь стать омерзительным пред Господом и Господними Ангелами, и твоими святыми дедами и прадедами, то не водись со злом и не братайся с поденщиками лукавства.

Это вам советую не только я. То же самое заповедует Божий апостол Павел. Это тот самый Павел, который поначалу не веровал во Христа, как и сегодня многие не веруют, но затем уверовал так крепко, что с вящей охотой приклонил собственную голову под меч – только чтобы не изменить своему упованию.

Делая добро, да не унываем, – говорил он. И немного дальше усиливает это повеление такими словами: Итак, доколе есть время, будет делать добро всем, а наипаче своим по вере (Гал. 6:9–10). Говорит он: до тех пор, пока есть у нас время, будем делать добро! Ах, братья мои, задумайтесь, сколько у нас времени? Сегодня похоронена тысяча детей, девушек и юношей. Кто даст нам гарантию, что завтра или послезавтра не будем погребены и мы? Проницательный апостол видел то, чтó и мы видим, знал то, чтó и мы знаем; и вот, перед погребением каждого из нас, он громогласно нам заповедует: «Доколе есть у вас время, делайте добро. Творите добро каждому, а особенно тем, кто одной с вами веры». Какое добро упреждает всякую добродетель? Истина и милость. Это сердцевина Евангелия. Познайте же истину и проявите милость.

Хорошо сказал сербский народ: «Рубашка ближе платья». Твори добро перво-наперво своим братьям по вере, затем своим сродникам и соседям, а потом – и далёким и по вере, и по крови, где бы они ни жили, вплоть до самых заброшенных уголков земли. Не станем подражать неким так называемым «интернационалистам», готовым делать добро только самым дальним, тогда как своих ближайших братьев по крови и по вере оставляют они беспомощно гибнуть и умирать.

Доколе есть время, будет делать добро, – заповедует Христов апостол во имя Христа. Что это означает? Это означает следующее.

Во-первых, да навыкнем творить только добро. Приложим к этому все старания. Ощутим мы сладость и радость в том, что делаем добро людям. Если пойдёте вы вслед истины, то вас будет сопровождать милость. Милость и истина не разлучаются друг с другом.

Во-вторых, да творим добро – прежде всего и по преимуществу – нашим православным братьям. Не малое это братство. Оно насчитывает свыше двухсот миллионов душ. Это те, кто един с нами в вере. Это целый большой мир. Не в состоянии мы подать нечто каждому православному. Впрочем, каждый и не требует этого от нас. Большинство православных собратьев не хочет от нас никакого материального приношения. Желают они только любви, сострадания и молитвы. Это способны мы подать всем. Да подаём же, пока есть у нас время. Хронометр нашей жизни ещё не пробил конечный час. Когда это произойдёт, тогда не сможем мы творить ни добра, ни зла, какое бы хотели. Посему и торопит нас апостол, громко увещевая: Доколе есть время, – ах, доколе есть оно у нас – делайте добро! Уразумейте истину и творите милость.

Братья мои! Творить зло стало страстью Европы. Угнетать, мстить, грабить, превозноситься, истреблять, одним словом – злодействовать, вот в чём она воспитана. Всевышний быстро положит этому конец. Если не хотите, сербы, чтобы сие стало и вашим концом, то упражняйтесь делать добро, ревновать по [всему] доброму, погибать за добро. Ведь добро – это Бог, это Христос, это слава и похвала, это жизнь и бессмертие, это пение и восклицание ангельских Сил вчера, сегодня и завтра – и во век века. Аминь.

У одного человека было две дочери. И вот младшая из них отделилась от своего отца и ушла в дальнюю страну – и там расточила своё имение, живя беспутно.

У Христа Спасителя изначально были две дочери: Азия и Европа. Азия представляла собой старшую дочь, а Европа – младшую. И сильно возлюбил Христос Свою младшую дочь, и младшая дочь любила Христа и тысячу лет жила с Ним, не помышляя о разделе. Однако по истечении тысячелетия Европа возненавидела Христа, своего Родителя, и стала обособляться от Него. [Протекало это] исподволь, пока совсем она не отделилась и не отправилась в страну чужую, то есть в землю не Божию, не вéдущую Бога, на гноище, откуда Христос взял её, очистил и ввёл в царский дворец.

И обеднела Европа без Христа, так что нечем было ей прикрыть свою наготу; и обнищала так, что никто на свете не хотел протянуть ей кисть для рукопожатия, опасаясь, как бы ни похитила она чужую руку. Ибо кто без Бога, тот и без честности. Кто без Бога, тот и без истины и без милости. Ибо святой провидец сказал: Милость и истину любит Господь (Пс. 83:12). Но кто потеряет Господа, тот никак не сможет удержать [у себя] милость и истину. Следовательно, отделившись от Господа, Европа изолировала себя от милости и истины. Беспросветная языческая тьма покрыла ей душу. И она утратила способность видеть. Жалкая, голодная, нищая, голая, слепая – такой стала Европа, отринув себя от своего духовного Отца, от Христа.

Претерпевая ужасные бедствия, Европа всё-таки не утратила дворянской спеси. Презираемая всеми континентами, она всё ещё противоборствовала человечеству, похваляясь своими «чудесами». По существу, её лозунг гласил: «Не Христос – чудотворец, а я, Европа». Я изобрела буссоль, я сосчитала звёзды, я сконструировала микроскоп и телескоп, я определила длину и ширину вселенной, я нашла лекарственные растения, я придумала скальпели, я изготовила динамит для разрушения скал, я создала различные плавучие средства; я богиня изобретений: машин, пароходов и железных дорог, электрических аппаратов и устройств; я первооткрывательница телеграфа и телефона, радио и телевидения. Всюду я и только я! На этом свете я главный чудодей. Нет больше Бога-чудотворца, – это басня из дремучих и беспросветных времён. Как чудотворец существует только Европа.

Ах, братья мои, слышали ли вы слова блудной дочери – похвальбу обнищавшей аристократки, терпящей наготу и голод? Она – ничто, но кичится так, как будто она – всё. Ничего не имеет, однако столь высокопарна, будто принадлежит ей весь мир. Перед всеми выставляет она себя, чтобы все её уважали, но на самом деле все её презирают. Умащает и подкрашивает она своё лицо, чтобы явиться обаятельной, однако все испытывают к ней отвращение и гнушаются как величайшей мерзостью.

Старшая Христова дочь, Азия, не может смотреть на Европу. Зрению предстаёт она отвратительной, слуху – резкой и дисгармоничной, обонянию – зловонной, осязанию – рябой и прелой. Не способна Азия выносить Европу.

И потому так отвечает Христова Азия отпавшей, антихристианской Европе: «Что имеешь ты, чего бы не получила? Чем хвастаешься? Отчего гордишься? Если и открыла ты нечто, то на чьём поле обрела ты все эти «достижения»? К чему тебе хвалиться буссолью, электричеством, паровыми машинами и прочими хитростями? Разве не нашла ты всё это во дворце Господнем, куда была введена как гостья? Если не вспоминаешь ты о Домовладыке, то ты воровка. Да ты и впрямь такова. И разбойница ты, и похитительница, и угнетательница. Все твои так называемые «чудеса» и не станут таковыми даже через миллионы лет. Твоё – лишь одно (слушай и запомни!); есть только одно диво, которое не Божие, а твоё, Европа, и только твоё. Это злоупотребление всеми Божиими чудесами. Чудеса – Божии, а твоё – лишь употребление этих Божиих чудес во зло. Например, летательный аппарат – Божий, а твоё – убийство людей из этого аппарата. Божие – плавание, а твоё – потопление. Божие – лечение, а твоё – отравление. Божие – путешествие, а твоё – распространение выхлопных газов на дороге. Божие – сплочение, а твоё – разделение. Божия – истина, а твоя – ложь. Божия – милость, а твоё – самолюбие. Что общего у тебя, Европа, со Христом, Богом истины и милости? Ничего. А у тебя, Сербия? Отчего стушевалась ты и покрылась краской стыда? Ведь [и] ты пошла за Европой. Объединилась с [землёй,] отпавшей [от Бога]. Последовала примеру блудницы. Если переменишь свой путь, то да будет тебе благословение. И да будет благословен Господь Бог, чающий твоего исправления. Аминь.

В одном городе был человек, который ни Бога не боялся, ни людей не стыдился (ср. Лк. 18:2).

В нашу пору, братья мои, Европа сродни такому городу с многими людьми, у которых нет ни страха пред Богом, ни стыда пред людьми. Это недуг, требующий (как и вообще любая напасть) объяснения.

Почему многие европейцы ни Бога не боятся, ни людей не стыдятся? Объяснение просто – потому что искажено у них понятие о Боге и понятие о человеке. Когда люди переиначат понятие о Боге, сообразуясь с собственной повреждённостью, тогда не боятся они Бога; а когда запутают понятие о человеке, тогда не стыдятся они [себе подобных] людей.

Люди носят в себе страх лишь пред Богом – величественным Царём, Творцом и Судиёй. А стыд имеют только перед святыми людьми – не перед надменными, богатыми и учёными, а лишь перед святыми. Но если и Бог, и праведник будут не в чести, а в опале, то у людей отнимется как страх перед Богом, так и стыд пред человеками.

В современной Европе Бог и праведник сделались предметом насмешек – оттого-то европейцы ни Бога не боятся, ни людей не стыдятся. И никого в Европе так не презирают, как Бога и праведника.

Если Бог – не всемогущий Творец вселенной, не достославный Царь и Владыка неба и земли, всевидящий, всевéдущий и вечный, Который как праведный Судия судит каждого по его делам, то люди не будут бояться такого Бога. Ведь по всей видимости, никто не станет страшиться божеств вымышленных, безумных прорицателей, которые, надев университетский или докторский колпак, гадают о природе и о материи как о неких демиургах. Таких глухонемых богов никто не испугается. И, вероятно, никто не будет стыдиться Вольтера, и Наполеона, и Маркса, и прочих им подобных, которых Европа поместила в свой «пантеон» без ореола святости. А пантеон сей похож на мрачную хибару, куда никто и никогда не привёл ни одного больного для получения исцеления. Ибо одно дело – пошлый и бесстыдный исполин, подобный Енаку, Огу, Голиафу и Навуходоносору, а другое, совсем другое – Божий святой. Никто до сей поры не испугался божества природы, как проповедуют его европейские профессора. И никогда не слышали мы, что некто, учинив беззаконие, постыдился Наполеона, либо Вольтера, либо Маркса.

Ах братья мои, никто не трепещет ложных богов и не стыдится людей, чуждых святости. Народ боится только истинного Бога и стыдится настоящих, то есть святых, людей.

Для современной университетской Европы Бог, Которого надлежит бояться, и люди, которых подобает стыдиться, принадлежат далёкому прошлому. Университетская Европа размолола своего «бога» в ступе, расчленив его на бесчисленные атомы, протоны и электроны, которые едва можно стряхнуть, как прах с ног. Кто станет бояться столь ничтожного «бога»! Вместо святых – в передовицы газет, в заглавия книг и в почётные ряды в залах торжеств – [европейцы] выдвинули банкиров, политиков, писателей, фарисеев и саддукеев. Ни одного праведника. Европа больше не рождает святых. Словно дала она зарок, что отныне будет плодить только «выдающихся личностей», пред которыми никто не обязан стыдиться! Если не ведали вы, в чём падение Европы до ничтожества, то знайте: в том, что утратила она понятие о грозном Боге и святом человеке. Такая, какова она ныне, пред нашими очами, Европа скорее поместит в ряд «людей идеальных» фараона, и Амалика, и Сеннахирима, и Навуходоносора, и Александра, и Августа, и Тиверия, и Ирода, – нежели святых Авраама, Исаака, Иакова и Иосифа, или Исаию, Иеремию, Иезекииля и Даниила, или святых Матфея, Марка, Луку и Иоанна и Павла. Отвергнув агиографию, Европа страстно возлюбила мегаломанию.

Кто уврачует её? Никто. И впрямь никто. Ведь никто не навязывает себя в лекари тому, кто считает себя здоровым. Нет у Европы ни врачей, ни снадобий, так как уверена она в своём добром здравии, хотя все прочие континенты громко обсуждают её тяжкую болезнь, похожую на своего рода безумие.

А где вы, сербы? Миллионы сербов боятся Бога и стыдятся Божиих святых. Но где пребываете вы, несколько сот предводителей сербского народа? С Европой ли вы или со своим народом? Если признáетесь, что с Европой, то безотлагательно лечитесь, чтобы не заразить прочий люд. Если же скажете, что вы со своим народом, берегитесь, чтобы не погрязнуть во лжи. Ведь не легка стезя народная. Это узкий и тесный путь поста, молитвы и милостыни. Но это единственный спасительный путь. Богу нашему слава. Аминь.

И вправду интересно наблюдать за светом и тенями. Чем ярче солнечный свет и чем отвеснее он падает, тем короче тени на земле. И наоборот: чем он слабее и горизонтальнее, тем длиннее эти тени. Когда в полдень солнце стоит в зените над нашими головами, тени самые короткие. А когда склонится оно к закату, тени наиболее продолговатые. Ничего нет в природе без духовного значения, равно как и в мире физическом нет ни одного феномена, который не давал бы людям урок о Боге и о человеке.

Христос наречён Солнцем правды (Мал. 4:2) и Востоком востока. Чем выше стоит Солнце правды, Христос, тем наши человеческие тени меньше и короче. И соответственно – чем ниже Христос на нашем горизонте, тем протяжённее человеческие очертания. Если Христос полностью исчезнет из нашего поля зрения, то людские тени удлиняются, переплетаясь между собой и соперничая друг с другом, как призраки.

Такую эпоху наваждений и миражей христианский мир переживал неоднократно. Столкнулись мы с ней и в наш век, и притом несколько раз. Не ценили мы свет – и он удалился от нас; любили мы собственные густые и одутловатые тени – и покрыли ими всю землю. И Бог исчез с европейского горизонта. Ведь не навязывает Он Себя людям. Всякое создание во вселенной твёрдо удерживает Он под Своим владычеством и лишь [к] человеку [не напрашивается; только ему одному] предоставил Он право свободного выбора: [жить] либо со светом, либо с тьмой; либо в раю с ангелами, либо в преисподней с жабами; либо быть сном Всевышнего Бога, либо признать себя исчадием глины горшечника и древесного угля кузнеца.

Призраки и мы, и только призраки – за исключением Христовой Церкви. Все призраки ратуют против Христа (в этом у всех у них согласие), ополчаясь и друг против друга.

Будто выплавлены они из литой стали – таковы суть слова Мессии мира; простираются они вширь, от одного конца света до другого, и восходят ввысь до небес. Никто не способен ни обойти их, ни перескочить через них. Это слова вековечной действительности, слова бессмертной истины и Божественной правды, и невозможно их одолеть. Однако человеческие тени надеются им противостать, людские призраки воюют против слов Друга человечества, воистину единственного Друга всех людей.

Тихим утончённым голосом перед концом [света] Христова Церковь возвещает Господне слово:

– Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит [в серб.: а душу погубит. – Пер]? (Мф. 16:26).

На это призраки сердито отвечают через громкоговорители:

– Завоюй, человек, мир. Вот твоя настоящая добыча. А душу не сможешь ты погубить, так как её у тебя и нет.

Снова Церковь прикровенным голосом проповедует:

– Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5:7).

Услышав это, призраки разъярённо ревут и кричат:

– Самолюбие – вот закон природы. Милость – это старинная сказочная Золушка. Держись, друг, за волчий эгоизм и не щади ни одного ягнёнка, который окажется у тебя перед носом.

И опять Церковь трепетным голосом вещает:

– Веруй в единого Бога, Творца неба и земли и всего видимого и невидимого.

На это призраки, играя на гуслях и пища на волынках, воспевают:

– Нет другого бога, кроме природы. Из чего наши опанки на ногах – из того самого и звёзды, и солнце, и сам бог наш.

И снова Церковь с дрожью в голосе напоминает:

– Чти отца и матерь, не убий, не прелюбодейству, не укради, не лжесвидетельствуй, не желай чужого, вставай перед старцем, почитай находящихся у власти, молись Богу, соблюдай пост, твори добрые дела, кайся в грехах, памятуй о близкой смерти.

Призраки отвечают грохотом тяжёлых барабанов:

– Так вас, недотёп, наставляет еврейский Бог, а наши философы учат нас лучшему, говоря: «Отделяйся как можно скорее от отца и матери, ибо они носители гнилого прошлого; убивай и грабь всякого, кто стоит у тебя на пути; считай прелюбодеяние естественным явлением, как вол и осёл; держи наготове ложь как мощное оружие против врага; отнимай чужое, ибо оно слаще твоего собственного; гони и преследуй власти предержащие, чтобы самому прийти к власти; не молись Богу, так как некому слышать твою молитву; выброси из головы пост и милость, не думай о смерти; не добавляй горечи к своей жизни. Живи свободно, как тигр и медведь, без узды и клетки, повинуясь своему здравому инстинкту, который богиня-природа воткала тебе в плоть, влила в кровь, вплела в нервы. Ты животное, и не стыдись этого, но живи как зверь.

Так – под звуки всевозможных музыкальных инструментов – проповедуют современные призраки, имеющие лишь внешний облик людей, тогда как души у них в оковах сатаны, носителя зла и мрака. И число этих призраков весьма велико на земле, именуемой Европой. Эти оборотни и развязали прошлую войну, небывалую и ужасную, в которой один человек тем больше принимал наград и почестей, чем больше людей убивал. А сатана радовался этому. Ликовал он и веселился при виде людской глупости и Христовых слёз.

Ах, братья мои, стоит перед нами вопрос: будем ли мы со Христом или с антихристианскими миражами. Знайте, что когда восходит солнце, все эти призрачные тени убегают прочь в ничто, ведь и сами они – ничто. А солнце остаётся, и свет блещет. Пойдём ли мы вслед за солнцем или за мрачными силуэтами? Знайте, что весь мир может сломать голову, ударяясь об одну, даже малейшую Христову заповедь. Ведь Христовы слова – как из литой стали, простирающейся до дна [всех] глубин, и вершины [всех] высот, и до предела всякой долготы и широты, так что никто не силён миновать их либо через них переступить. Христу Богу да будет славословие от вас и от ваших чад, а вам и чадам вашим от Христа здравие и благословение. Аминь.

У одного домохозяина был единственный сын, очень мудрый и безраздельно милостивый. Как-то раз прогуливался сын домохозяина в сопровождении многих своих рабов, служащих ему в его имении, и увидел нищего – [всего] в лохмотьях и ранах. Сжалился сын домовладыки, взял того бедолагу, отмыл его, очистил, залечил его язвы, а затем привёл во дворец своего отца и сказал: «Отец, прими этого человека, пусть он станет для тебя пасынком, а для меня братом». Отец ответил ему: «Сын мой возлюбленный, твоё желание – моё желание; чего ты хочешь, того и я хочу». Так тот жалкий нищий был принят в семью как пасынок и пожил во дворце, как настоящий сын, причём слушался он домохозяина-отца и любил его сына, поднявшего его из гноя и злостраданий и столь возвысившего его и прославившего, как никогда он и не надеялся. Однако [потом] произошло то, чтó нередко случается, когда голодный насытится чужим хлебом и голодранец напялит на себя царскую порфиру. Пасынок восстал против сына домовладыки, начал поносить его и притеснять, пока совсем не прогнал его из собственного его имения, а себя сделал самозваным господином и наследником всего имущества того домохозяина. Тогда прогневался домовладыка на своего пасынка, приказал бросить его в темницу и бить, пока не познает своего безумия не покается.

Первым Божиим пасынком был Израиль, вторым – Европа. Тот вступил в завет с Богом через обрезание, а сия – через крещение. Того Бог избавил от египетского плена, а сию – от рабства сатанинского. Египтяне жестоко угнетали народ израильский, сатана со всеми своими демонами деспотично властвовал над народами Европы прежде её крещения. Неведомо, кто из тех двоих был более в жалком и позорном унижении, когда Сын Божий, умилосердившись, умолил Своего Небесного Отца сделать их пасынками и ввести в Свои дворы, чтобы были они ему братьями. Ах, братья мои, ещё неизвестно, кто из тех двоих оказался более неблагодарным Домовладыке Отцу и более дерзким к Единородному Сыну Домохозяина. Солнце готово померкнуть при виде такой неблагодарности, и скалы вот-вот покроются трещинами и пустят из себя потоки слёз, оплакивая такое бесчинство.

«Хорошо нам быть в Египте», – говорили израильтяне, вырываясь из Божией руки и осыпая упрёками Моисея, Божия человека и своего вождя. «Разве не лучше было нам возвратиться в Египет? – кричали они. – Бог ведёт нас в пустыню, где нет того, чем изобилует Египет: нет там лука и капусты, рыбы и мяса». Божий пророк громогласно предостерегал их: Если вы… обратите лица ваши, чтобы идти в Египет, и пойдете, чтобы жить там, то меч… настигнет вас там… и голод… будет всегда следовать за вами… И ни один из них не останется и не избежит того бедствия, которое Я наведу на них (Иер. 42:15–17).

И сбылись сии слова пророка. Те, кто вернулся в Египет, якобы во избежание меча, голода и моровой язвы, – все там погибли от этих трёх зол.

Произошло это с Израилем несколько тысяч лет тому назад.

Происходит это и в наше время с другим Божиим пасынком, с Европой. Мятеж Европы против Христа в эти дни – это величайшее и самое отвратительное событие в истории мира. Иудеи тоже бунтовали, за что и навлекли на себя проклятие [бесплодной] смоковницы. Однако бунт Европы – преступление, тягчайшее греха иудейского. Грех Европы вообще не находит аналога в эпохах, от начала бытия мира и поныне. Ведь доколе Христос не пришёл в Европу и, найдя европейское человечество в язвах и обносках, не омыл его, не очистил, не накормил и не облёк в царственную порфиру сынов Божиих, дотоле Европа погрязала в такой скверне и непотребстве и пребывала в такой дикости, которую нельзя ни описать, ни представить себе. И эту оборванную, изголодавшуюся, одичавшую, питающуюся падалью Европу Христос принял как народ избранный, вместо иудеев, чтобы был он светом народов [в серб.: светом язычников. – Пер.]… до концов земли (Ис. 49:6).

Так служит ли сейчас Европа светом язычников? Спросите язычников, и они вам ответят. Вот каков будет ответ мусульман: «Любим мы Магомета больше, чем Иисуса, ибо среди нас, последователей Магомета, больше милости, чем среди европейских христиан». А Индия добавит: «Европа – банкрот в вере, значит – потерпела она крах и в честности, и в разуме. Европейские народы пребывают под Божиим проклятием, так как они больше не народы, а двуногие барсуки, расхищающие поля каждого и ненасытно влекущие в свои подземные кладовые всё, что попадётся. А к тому же – и двуногие обезьяны, ведь именно обезьяну считают они своим прародителем. Звери, а не люди». А вот что скажет вам Китай: «Европа утратила две главные реальности, поэтому сейчас и хватается за второстепенное и скоротечное. Потеряла она Бога и душу. Не верит ни в Бога, ни в существование души. Человек как плоть – вот какого индивида Европа только и знает. Даже у самоедов и кафов ([южных] зулусов) узнаете вы нечто о духовном человеке, но никак не у европейцев. Европа – это только то, чтó лежит перед глазами. Она духовно слепа – в этом она лидер среди всех остальных континентов; она похожа на телёнка, который бессмысленно таращит глаза и мычит. Бойтесь же её, оберегайтесь от неё и крушите её [беспощадно] – ведь это безбожный вампир человечества».

Вот вам, братья, притча о том, как пасынок хотел выгнать сына из отеческого имения и [за то] претерпел суровое возмездие. Евреи были наказаны расселением по всему свету, а европейцы ныне караются мечом, голодом и моровой язвой. Вот характерный отпечаток Европы: меч, голод, мор. Молитесь Богу, братья, чтобы к безумцу вернулся рассудок и чтобы самим вам не помутиться разумом. Славьте Христа Бога, дабы Он вас прославил во век века. Аминь.

Вдохновенный провидец изрёк: Все путие Господни милость и истина (Пс. 24:10). В противоположность всему мы можем сказать: «Все пути Западной Европы – жестокость и ложь». Кто опровергнет нас? Выстраданный нами опыт – громадный и страшный опыт сербства за последние два столетия – подтверждает это. Ибо как только наши праотцы, шумадийские крестьяне, начали восставать против азиатов, отвоёвывая свою свободу, Западная Европа стала показывать себя противником нашего освобождения. Из-за чего? Из-за торговых путей, из-за экспорта и импорта, из-за свиней и буйволов – [как раз] из-за этого. И с той поры до сего дня пред нашими очами раскрывалась непредугаданная дотоле натура Западной Европы, лучше всего выражаемая сими словами: «Все пути Западной Европы – жестокость и ложь». Когда в изумлении протёрли мы глаза и обозрели необъятный Божий мир, то убедились, что истину этих слов подтверждают нам Африка, и Азия, и все острова, разбросанные по великим морям.

В глубочайшем разочаровании спрашивали мы себя: «Как это может быть? Неужто Западная Европа – не христианская?»

[На это] пришёл [такой] ответ: Она была такой.

Наш вопрос: Но где же в Западной Европе Христос?

Ответ: На последнем месте за трапезой.

Наш вопрос: Но кто тогда на первых местах?

Ответ: Политики, философы, писатели, фарисеи, саддукеи.

Наш вопрос: А кто покажет Европе пример человеколюбия и милости?

Ответ: Европа не желает лицезреть такие примеры. На милость смотрит она как на слабость. Её последние философы, ознаменовавшие начало XX столетия, умерли в сумасшедшем доме. Жестокость проповедовали они как присущее людям свойство и естественный здоровый стимул. Христа затолкнули они в дальний угол европейского стола, приказав как можно скорее выгнать Его из дома. А сами помутились рассудком и перемерли в домах умалишённых – эти теоретики «новой этики», свежеиспечённые европейские законодатели.

Современная Европа и Израиль в эпоху явления Мессии мира – как два близнеца! Нет ничего более схожего на свете. Израиль наших дней ни на йоту не отличается от Израиля древнего. Посему Европа и Израиль обоюдно ненавидят друг друга и гонят – ведь они сродны, как близнецы. Поистине тяжкий недуг одолел современную Европу, но [ведь] это – именно та болезнь, которая некогда поразила и ратующий против Христа Израиль. Болезнь у Европы и Израиля одна: богоборчество или христоборчество. Как могла она поразить народы, наиболее близкие к Богу? Сам Творец жаловался через пророка Исаию, которого иудеи перепилили пилой: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня [в серб.: а они отложились от Меня. – Пер.]. А дальше ещё страшнее: Вол знает владетеля своего, и осёл – ясли господина своего; а Израиль не знает [Меня], народ Мой не разумеет (Ис. 1:2–3). О какой грешный народ! Народ, погрязший в беззаконии! Семя злодеев, сыны растлителей, оставивших Господа (ср. Ис. 1:4).

Изнежен Израиль, избалована и Западная Европа. Израилю Господь явился как Бог милости, Западной Европе явился Он как Бог любви. Божия милость изнежила Израиль, Божия любовь разбаловала Европу. Причина – та же, и болезнь идентична. Ибо народ, утративший страх Господень, быстро останется без Бога. Язычники, носившие в себе страх пред богами, пусть и ложными, были ближе к истинному Богу, нежели льстящие себе израильтяне и европейцы, отвергшие любой страх пред Богом и [к тому же] не уразумевшие и не принявшие милости и любви. Потому-то в наши времена богобоязненные язычники стали ближе ко Христу, чем изнеженные израильтяне и европейцы. Пророк предвидел это и предрёк, сказав: Меня нашли не искавшие Меня (Ис. 65:1). Об этом же вещает и Псалмопевец: И ближнии мои отдалече мене сташа (Пс. 37:13), – то есть говорит он о том, что [люди] дальние сделались близкими Богу, тогда как ближние отдалились и стали Ему чужими. И ближнии мои отдалече мене сташа.

Вот вам, братья, диагноз Израиля и Европы. Потому эти двое не выносят друг друга, что тождественны они по своему христоборческому духу и по своей гнилостной и самоугодливой лености. Отсюда пути тех и других суть беспощадная жестокость и ложь, тогда как пути Господни – и в древнюю пору, и ныне, и вовек – суть только милость и истина (Пс. 24:10). Святые православные Отцы ведали лукавое и переменчивое человеческое естество. Знали они, что это естество ни одним только страхом нельзя согреть, ни одной только любовью соблюсти в здравии. Посему и заповедали нам молитву, ежедневно читаемую в церкви: Господи, сподоби нас боятися и любити Тебе всем сердцем своим¹⁷. И бояться, стало быть, любить. И бояться Бога, ибо Он страшный Царь и Владыка; и любить Его, ибо Он Отец и Человеколюбец.

А ты, серб, о чём думаешь? Две инфекции поразили твою кровь и твой дух: израильская и европейская. Как ты будешь защищаться? Как излечишься от них? [Впрочем] вопрос задан неверно. Его следует поставить так: «Видишь ли ты свои лютые раны? Знаешь ли, кто не нанёс тебе их?» О, если бы ты это знал! Тотчас бы понял, что цельба и врачевание для тебя – Христос. Ему слава, а тебе спасение. Аминь.

Вы ожидаете от меня слова? Чьего слова?

Постараемся не обмануться ни я, ни вы. Я ошибусь, если предложу вам своё слово, а не Божие. Вы ошибётесь, если чаете от меня моего собственного слова, а не Божия.

Чтó есть человек, чтобы его слову быть веским и значимым? Как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается, – говорится в Священном Писании (Иов. 14:1). Если сам по себе человек – такая ничтожность, то уж тем более – его слово. Если тростник не много значит, то что говорить о его шелесте. Если раб я Господень, то предлагаемое мною исходит не от меня, а от моего Владыки. И аще глаголю что – глаголю не от себя (ибо аз есмь раб), но от Господа моего.

И впрямь было бы неразумно для вас ожидать от меня моих слов, да и для меня было бы глупо говорить вам собственные речи.

Так устами пророка возвестил Господь силу Своего слова: Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу (Иер. 23:29)? Поистине таково слово Божие. Слово человеческое похоже на дым и паутину, а слово Божие подобно огню и молоту. И это не один раз проявилось в мире сем. По молитве святого Илии ниспал с неба огонь, попаливший жертву, погружённую в воду. По слову Божию, изречённому через Моисея, рассеклась скала и из неё потекла вода.

Легкомысленно восприняло наше поколение слово Божие, за что сурово и пострадало: и огнём его жгли, и молотом били. И если не покается оно, то ещё более грозный пламень будет его палить и ещё более тяжкий молот ударять. Ибо нельзя шутить ни тварям с творцом, ни детям с Отцом, ни слугам со своим Царём. Не подобает это так же ни путникам, в отношении владельца [придорожной] гостиницы, ни гостям в отношении хозяина дома. Однако в современную нам эпоху люди перестали всерьёз воспринимать Бога и Христовы слова – всё это стало для них как бы детской забавой. Так поступал древний Израиль, а в наши дни не отстаёт от него и Европа. Древний Израиль отвергнул Божии слова, приняв и усвоив поучения своих самозванных мудрецов. Презрел Израиль слова Господни, изречённые через праведных отцов и славных ветхозаветных пророков, забросил Ветхий Божий Завет и предложил своему взору Талмуд и каббалу, сборники людских мечтаний и грёз, которые не от Бога. Шаг за шагом пошла по стопам древнего Израиля современная Европа, прямо-таки по пятам. Отвергла она Ветхий и Новый Завет и ухватилась за бредни и россказни своих поэтов и философов. Отринула она слова, подобные огню и молоту, и приняла басни, туманные и эфемерные, как дым и паутина. Подлинную истину она отбросила, обняв и облобызав «истину» лишь видимую. Подлинная истина от Бога, а видимая от людей. Последняя есть, собственно, ложь в облачении истины, волк в овечьей шкуре. Новейшие европейские проповедники видимой истины сошли с ума и умерли в домах для умалишённых. Но даже это ужасное событие не смогло заставить Европу отвергнуть все призрачные «истины» и лживые слова этих её философов. Посему Господь Саваоф прибегнул к последнему средству: низвёл меч, и огонь, и голод на землю – и сотряс всю вселенную вдоль орбиты следования нашей планеты. [Это для того] чтобы люди познали, кто есть Бог, а кто человек. Дабы очевидно было надзвёздное величие Бога и ничтожество людское во прахе.

Европа в полночь своего безумия кричала: «Мир, мир! Сотворю я мир на целом свете с помощью газет, кинотеатров и конференций. Мир всем и во все края. Созижду мир без Бога и без Христа». Но едва произнесла она эти слова, как вступила в войну. Отчего такая непоследовательность? Оттого, что Бог сказал: Нет мира нечестивым [в серб.: безбожникам. – Пер.] (Ис. 48:22, 57:21). И ещё: Когда будут кричать: Мир, мир – меч потребит их (ср. Иер. 6:14; 1Фес. 5:3). Ибо мир, равно как и дождь, зависит от Бога и приходит от Бога. И как люди должны молиться Богу о дожде, так подобает им молиться и о мире. [Но] не так [поступала] Европа, не так (ср. Пс. 1:4). Но в своём сердце копила она злобу на Христа, вкупе с иудеями, и в то же время полагала воцарить мир на земле с помощью пропаганды. Но почему тогда, прибегнув к своим прокламациям и призывам, не низвела она хотя бы один дождь на землю? Поистине разбогатела Европа при содействии Христа, а затем отвергла Христа. Потучнела она и растолстела, так что и зрение у неё ослабло, и диапазон слуха сузился, и сердце одеревенело. Всё [это произошло с ней,] как и [с] древним Израилем, и всё это – по рецепту Каиафы.

Вот свидетельство об Израиле, изречённое Моисеем, человеком Божиим: И [ел Иаков, и] утучнел Израиль, и стал упрям [в серб. букв.: и стал брыкаться. – Пер.]; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога, создавшего его, и презрел твердыню спасения своего… Приносили жертвы бесам, а не Богу [Втор. 32:15, 17]. Не знал Моисей о Европе, но этими словами невольно, за тысячи лет до Христа, запечатлел, сфотографировал будущую Европу. Каков древний Израиль, таков и новый.

Отсюда и явилась страшная ненависть европейцев к евреям – ведь каждый ненавидит свои пороки в других. Европа дышит духом иудейства, посему и гонит евреев. Впрочем, евреи больше ей не нужны. Сделали они своё дело в Европе. Европейское человечество достойно сменит их в богоборчестве и христоборчестве.

А ты, сербский народ, куда заплутал? Беги с тонущего корабля. Возвращайся из еврейской Европы в свою Церковь и историю. Отринь людское многословие, взыскуй слова Божии, подобные пламенеющему огню и молоту, крушащему скалы. Прославь Христа, чтобы Христос спас и прославил тебя, как и отцов твоих, во век века. Аминь.

Когда некий гость остановится в высоких палатах у князя, он общается с челядью, разговаривает со слугами, однако непрестанно думает о хозяине дома. О нём он расспрашивает, ему шлёт приветствия и передаёт поклоны, ему желает здоровья, его благодарит и со всеми музыкантами и певцами воссылает ему песнопения и славословия.

И это вполне естественно, даже для идиотских европейских «правых» и «левых». Да, это вполне нормально.

И этого естественного и нормального еврейский народ держался в течение нескольких тысячелетий, начиная с Ноя, строителя ковчега, и вплоть до апостола Петра, починяющего сети.

Об этом свидетельствует нам Священное Божие Писание – поистине самая святая Книга, которая только существует; ведь Писание сие – не от земли, а с неба. Так свидетельствует оно о первоизбранном народе, об Израиле. И действительно, пока тот народ хранил Божий Завет, то всё созерцал в Божием свете. Когда человек встречался или расставался с человеком, то вспоминал имя Господа Бога своего. С этим именем вступал он в брак и хоронил мертвецов, женил своих сыновей и выдавал замуж своих дочерей. С именем Господа Бога своего он и пахал, и сеял, и полол, и жал, и молотил, и вообще совершал любое дело. С ним на устах строил он дома и возводил города, боролся и воевал, возглашая, по примеру своего пророка: Сии на колесницах, сии на конях, мы же во имя Господа Бога нашего (Пс. 19:8). А Господь Бог был Домохозяином этого мира; Ему воспевались славословия, о Нём беседовали, Ему кланялись и Его считали самым важным Благодетелем в условиях мира и главнейшим Союзником на войне. Так это было в древнюю иудейскую эпоху. Все прозорливые Божии пророки, и праведники, и благочестивые цари не могли произнести ни одной фразы, не упомянув Имя Господа Бога Саваофа. Так это было и когда царил мир, и когда вспыхивала война.

Воистину так это в Ветхом Завете, так – и в Новом. Христовы Апостолы всё, что говорили и делали, – всё это совершали во имя Господне. Все ощущают Господа как Домовладыку во всём космическом мироздании и как Воеводу всех ратных сил на небе и на земле. Всё от Бога и через Бога. Без Бога – ничто: ни один цветочек на лугу, ни одно дыхание живого существа. Ни одно событие не происходит без Бога как участника или как свидетеля. Без Бога – ничто. Без Бога ни до порога.

Так это чувствовали, так проповедовали, так осознавали и видели Господни Апостолы, а также члены первых христианских общин. О чём бы они ни думали и ни договаривались – все их мысли и поступки были во имя Господа Иисуса Христа, убитого и воскресшего. И о чём бы они ни говорили – все их беседы совершались во имя Иисуса Христа, Царя и Господа, Учителя и Целителя. Его имя постоянно было в сердце и на языке всех верующих.

Во имя Христово крестилась языческая Европа, и Его именем некоторое время запечатлевала и утверждала она свои мысли, и слова, и дела. Однако придя в смущение и выбившись из колеи, шаг за шагом удалялась она от Христа, всё охотнее и решительнее влачась за разумом своих помешанных глупцов. Так это продолжалось на протяжении многих веков, начиная с той роковой даты [1054 г. – Ред.], когда её фарисеи и первосвященники – по своей безумной гордости – откололись от своей Святой Восточной Церкви и пошли по такому пути, который ближе и известнее скверному Юпитеру и кровожадному Нерону, нежели благому Христу, Сыну Девы.

Со временем христианский Запад уразумел своё фатальное заблуждение, и [за это] возненавидел своих первосвященников, и отвергнул их, а на их место призвал философов, признав их первооткрывателями и толковниками истины. Увы, братья мои! Будто истину можно найти среди щебня и гравия на берегу житейского моря! Но нельзя [её там обрести]. И [потому] все людские софизмы напрасны и вредоносны. Не знаем мы ни одного философа в Европе и Америке, познавшего истину и угадавшего верный путь. Ни одного такого не ведаем, потому что и нет такого ни единого. Все они язычники. Все они ближе к стоикам и эпикурейцам, нежели к апостолам Иоанну и Павлу. Все они соблазняют и обольщают – слепые вожди слепцов (Мф. 15:14).

О братья мои! Вот и наше поколение, даже не осознавая того, вошло в хоромы Домовладыки мира сего. Не в своём мы имении и доме – всё это принадлежит Ему. Не свои мы, а Его. Странники мы и гости. Завтра другие подойдут ко вратам дворца, а нас оттуда выгонят.

Обманывают вас, братья, те, кто утверждают, что имеют и ценят веру, но не Богом дышат, и пишут, и мыслят, и говорят, и действуют, и чувствуют. В сей европейский период истории Бог [сдан] в музей. Не в жизни Он, не в природе, не в обществе, не в дворцах и покоях, не в храмах – и вообще не в истории, а музее, только в музее. Однако Бог не желает быть музейным экспонатом. Посему и наносит Он удары. Не часто это бывает, а довольно редко. Но если уж опустит Он на нас Свою руку, то тысячи тысяч людей падают в могилу, как жёлтая листва на землю. Богу нашему слава. Аминь.

Богат Господь наш, братья, – богат и пребогат. Каждому даёт Он просимое: кому-то к радости и спасению, кому-то к скорби и покаянию.

В древние времена иудеи требовали у Бога царя, крича Самуилу, судии народа: Поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов (1Цар. 8:5).

Разгневался Господь и дал им царя по их воле, а не по Своей [дал Он им его]. Ибо говорил Господь: Я Царь ваш (Ис. 43:15). Однако Израиль не послушался, но потребовал царя [земного]. И дал им Господь царя во гневе Своём. А когда неразумный народ худо поступал и при царском правлении, пророк обращал к нему такие укоризны: Где царь твой теперь? Пусть он спасет [в серб.: сохранит. – Пер.] тебя… Я дал тебе царя во гневе Моем и отнял в негодовании Моем [в серб.: и забрал его в ярости Моей. – Пер.] (Ос. 13:10).

Братья мои, богат Господь наш, и каждому подаёт Он искомое; но если требования разумны, то и дар в радость; а если они безумны, то дар – к скорби и печали.

Израильтяне требовали у Бога царя вместо судий, управлявших ими дотоле. Хотелось им этого не оттого, что и вправду нужен был им царь, а оттого, что видели они царей у окружавших их языческих народов. По людскому тщеславию желали они иметь над собой царя, как и прочие языки. Но это не было угодно Господу. Ведь Господь сказал: Я твой Царь, Израиль! Но Израиль и слышать не хотел и не отказался от своего намерения. «Хотим царя!» – и всё тут. И Бог дал им царя, однако не ко спасению, а на погибель.

Впрочем, повествуя об Израиле, должны мы подразумевать как древнеиудейский Израиль, так и Израиль новый, западноевропейский. Оный был обрезанным, а сей – крещёным Израилем. Однако тот же дух царил и у тех, и у этих; то же богоборчество, то же противление Христу. Современная Европа и Израиль суть два близнеца, без различия.

Древний Израиль во что бы что ни стало требовал царя. И получил он его, но не с благословением, а с гневом Божиим. Ведь Божии дары делятся на дары с благословением и на дары с гневом. Новый Израиль, или Европа, требовала демократию без Бога и республику без царя. То и другое было ненавистно Господу. Ни одно, ни другое не просили в Его имя. Поэтому ни то, ни другое не было дано людям без гнева Господня – а значит, и не было на сие благословения. Увы, братья, где нет Божия благословения, там нет ни счастья, ни совершенствования!

Как демократы, так и республиканцы властвовали над народом от имени народа. Имя Божие было отринуто, будто его и нет. Некогда народные правители судили своих людей во имя Бога. Затем отвергли они Бога – ибо страшен Он, и непорочен, и праведен – и судили во имя народа. Впрочем, и народ был для них как кость в горле – ибо народ Божий воспевал Божие имя и искал Божией правды. За это и народ был отвергнут, как до того и Бог. Тогда к власти пришли самозванцы: пытались они править не во имя Бога и не от имени народа, без Божией печати и благословения. Но Божия десница поразила такие царства, и тяжко занедужили они проказой белой, как белая известь. И оказались со своей болезнью, но без лекарств, – заключёнными в теснину, из которой не было выхода. Было у них сердце, но без любви; была и голова, но без ума.

Европейские святые пророки и праведники говорили: «Послушай, Европа, и умолкни! Затвори свои уста, чтобы лучше слышать! Господь – Твой Судия, и Царь, и Король, и Князь; Глава и Предводитель. Господь – истина, действительность, а всё остальное – Его тени. Почему устремляешься ты вслед за тенями, не держась истины? Иудеи хотели царя, но, получив его, были наказаны. И ты приняла, чтó хотела. Однако твои желания приговорили тебя к смерти. Легко решим мы вопрос с земным царём, если признáешь ты Бога как Царя верховного. Без труда уладим мы дело с земным королём, и судией, и князем, если наречёшь ты Господа верховным Королём, и Судией, и Князем. Но трудно будет нам [всё это] сделать, если нет у тебя такого признания. Кокетничаешь ты и поступаешь легкомысленно. Кто станет у тебя на пути, если пошла ты по стезям кривым? Кто осчастливит тебя, если поплелась ты по дороге несчастья?

Ах, сербы, послушайте и исполните то, о чём я вам скажу. Ничего не буду я говорить вам от своего лица, ибо я ничто, ничто и ещё раз ничто, но возглашу вам от лица Господа Саваофа: «Не помогает ни царь, ни король, ни князь, ни деспот, ни полководец, – но помогаю только Я, держащий в руках все земные концы, говорит Господь Бог, твой Создатель. – Признайте Меня, и Я вас признáю. Прославьте Меня, и Я вас прославлю. Будьте Моими людьми, и Я буду для вас Богом ныне и во век века. Аминь».

Небо мстит за праведника. Да творит праведник правду, а отмщение да оставит Богу. Явит Себя Бог, но не сразу. Поначалу будет Он испытывать терпение страдальца и даст время тирану похлебать услад из миски своей неправды. Но в последнюю минуту, когда праведник будет предавать свою душу Богу, а грешник возликует как победитель, внезапно явится Отмститель правды. И роли поменяются: выспреннее падет долу, а уничиженное воздвигнется горé. Праведник вознесётся как победитель с хоругвью Бога Отмстителя, а грешник останется постыженным и сурово наказанным.

Христовы страдания – вот для нас светлый пример превыше всех прочих образов. Пока Христос был судим, иудейские старейшины держались высокомерно. Непосвящённому глазу представали они [стройными и величественными] ливанскими кедрами, тогда как обвиняемый Христос казался тщедушным и сгорбленным – невзрачным, как придорожный куст [букв.: купина, ежевичный куст. – Ред.]. Даже стражники иудейских господ смотрели на Иисуса Христа с презрением. Это можно было наблюдать и на Сионе, во дворце Каиафы. То же самое было и пред Пилатом, в римской судебной палате, и пред Иродом, а наиболее выпукло проявилось это на Голгофе. Когда Господь был распят, Его неправедные судьи, стоявшие под Крестом, бросали Ему в лицо издёвки и укоризны, смеялись над Ним и потешались. Так поступала и толпа, которую подкупили они, чтобы они шептали ей в уши. Подражал ей даже один из пригвождённых ко кресту разбойников.

Кто мог предположить, что всё это в одно мгновение прекратится! Все творимые глупости проистекают из повреждённого человеческого разума, который они считают вполне здравым, а также из извращённой людской логики, относительно которой они уверены, что она тверда и надёжна, как скала.

Ибо когда Господь Иисус возгласил: Отче! В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23:46) – и испустил дух, тогда произошло то неожиданное, что спутало все расчёты сионских мудрецов, ниспровергнув в прах всякую людскую логику. Что же случилось? Померкло солнце, потряслась земля, потрескались и рассеклись скалы и камни, отверзлись гробы, завеса в храме разодралась сверху донизу. Буря, ужас, страх, мрак, землетрясение. И весь народ, собравшийся наблюдать за казнью, увидев происходящее, возвращался назад, бия себя в грудь. Умолкли уста, дотоле изрыгавшие злобные издевательства против Сына Божия. От страха затряслись колени и защёлкали зубы. Всякий спешил унести ноги с этого жуткого места. Всякий чувствовал, что Бог Отмститель внезапно вмешался в это событие. Всякий мысленно омывал руки, оправдывая себя и говоря: «Я не виноват, они меня подговорили!» Вместе с сотником, начальником стражи, многие твёрдо уверовали, что Сей Человек – поистине Сын Божий (Мф. 15:39).

Однако никто из них не видел и не признавал этого до всех сих явленных ужасов. Да кто мог увидеть это и признать, средь бела дня взирая на «величие» фарисеев и на уничижение Иисуса! Пока солнце, как обычно, сияло с неба, равно освещая добрых и злых, и пока земля стояла мирно и неподвижно, и пока камни и гробы безмолвствовали, и храмовая завеса висела во всей своей красоте, кто был способен не замечать иудейского «великолепия» и Иисусовой нищеты? Но когда природа, по Божию повелению, заговорила своими страшными языками, то и люди изменили свои взгляды и свои мерила.

Это имело место две тысячи лет тому назад в Иерусалиме. То же самое произошло и в сем нашем веке.

Пока европейцы шутили и забавлялись с Богом и вкупе с иудеями насмехались над Христом, на земле и над землёй царил глубокий мир. Когда же принялись они без стыда и страха оскорблять Христово имя, бесчестить Христову Церковь, а Христовых последователей презирать, гнать и убивать, то, сами не ведя как, подняли друг на друга оружие. Земля потряслась от этой войны, камни и скалы разрывались вдребезги, кладбища перепахивались железом и свинцом, солнце помрачило свой блеск для людей, так что свет его не освещал их и не грел. Чёрные пороховые облака покрывали Европу, а нам ними нависали [не менее] чёрные тучи грехов и беззаконий европейского человечества.

И все крещёные народы почувствовали, что произошло нечто непредвиденное. Бог простёр Свою руку на землю, чтобы отмстить за Свои попранные законы и оплёванные святыни. И все честные руки прозрели и увидели самообман, в котором жили. Европейские «великие личности» предстали пред их очами не выше карликов, а Христос – Богом Саваофом. Вся европейская культура показалась им [убогой], цыганской куз[ниц]ей, Христова же правда и любовь явились столпами, на которые опираются звёзды. Все слова европейских сумасшедших философов и поэтов зазвучали для них бахвальством попугая, а слова Христовы раздавались громогласно, как звуки архангельских труб. Всё богатство Европы предстало пред ними кучей мусора, вся её красота – вычурной змеиной кожей, все её университеты – темницами, полными плесени и мёртвых костей. Беспомощные, отчаявшиеся, взглянули они на густые облака, сдавившие всю землю, и увидели лишь Одного, Кто мог им помочь. Не своих философов узрели они, не поэтов, не богохульников и не глупцов, вслед которых ходили, а Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф. 24:30).

Братья мои, так [это] будет при скончании века. Но то же самое происходит, когда заблудшие люди теряют дорогу, и руководство, и покой, и разум. Тогда виден только Христос и никто более. Самый незаметный в период греховного мира становится самым зримым в пору кровопролитной сечи. Когда тьма сгустится до предела [букв.: когда тьма сама чёрная. – Пер.], её освещает Христос. Когда беда наиболее тяжка и невыносима, Христос даёт утешение. Когда ложный путь делается безнадёжно крутым и отвесным, Христос выводит на правую стезю. Когда коса смерти уносит людей целыми рядами, Христос приходит как Жизнодавец. Никто в такой мере не испытал сего, не почувствовал и не познал, как сербы. В этом они могли бы стать учителями Европы. Аминь.

Пресвятая Пречистая! Пресвятая Пречистая! Это Богородица, Которой наши предки посвятили велелепнейшие из всех [своих] задушбин. Господь сказал: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8). Пресвятая Пречистая нарицается так не только потому, что зрела Бога, но и потому, что носила Его в Своём чреве. Посему и именуется Она не Святой Чистой, а Пресвятая Пречистая.

Основная глава [в книге] европейской культуры твердит о чистоте. Ревность по чистоте стала манией чистоплюйства. Но, к сожалению, и здесь замешан жид. Под чистотой современная Европа подразумевает не некую другую, более глубинную, сокровенную и существенную чистоту, а лишь [чистоту] внешнюю. Это полностью совпадает с понятием чистоты у иудеев-христоубийц две тысячи лет тому назад.

Ведь и фарисеи относились к чистоте с не меньшей рачительностью, нежели ныне здравствующие европейцы. Об этом повествуется в Евангелии. В Божием Евангелии описывается, как фарисеи с педантичной аккуратностью современных хирургов следили за тем, чтобы чаши и другие сосуды были вычищенными. Блюстители иудейской чистоты [букв.: чистюли жидовские. – Ред.] резко упрекали Христовых учеников за то, что те брали и ели хлеб неумытыми руками. Евангелист пишет, что фарисеи и все Иудеи, держась предания старцев, не едят, не умыв тщательно рук [до локтей]; и, придя с торга, не едят, не омывшись. Есть и многое другое, чего они приняли держаться: наблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей (Мк. 7:2–4). Всё моют они водой, включая и бельё, но ничего не очищают слезами и огнём. И впрямь они настоящие «современные» люди древней эпохи и подлинные прародители нынешних чистюль в Европе, которые тоже знают лишь один вид нечистоты, а именно: телесную; и только одно [главное] вещество для мытья: воду. Не звенят ли каждый день в наших ушах и над ушами громкие и настойчивые требования иудействующих европейцев: «Воды, воды, воды!» Или: «Нужен водопровод и купальня». Или: «Чистоты, и только чистоты!» И все они обессилели от изнеможения, омывая и чистя себя снаружи. И когда бы на них не взглянул, всегда – с утра до вечера – видишь их в вылизанных одеждах, надетых на омытые тела. А поутру снова все они моются и очищают себя, принимая ванны. Но вся эта чистота, приобретаемая с таким трудом, длится у них не более одного дня. А затем опять всё сначала. Снова наслаждение в купальнях, и омовение, и плескание в воде. И опять главным заботами становятся водопровод и ванная. Ведь если пропустят они лишь один день всю эту церемонию омовений, то считают себя источниками невыносимого смрада для себя и окружающих. И им становится совестно. Ведь и у них – у современных европейцев, как и у христоборческих еврейских учителей [букв.: магистров. – Пер.] – не существует стыда перед некой другой нечистотой, за пределами телесной, внешней. Ведают они лишь о зловонии тела, а о злосмрадии души вообще не слыхали. Могильного запаха хищения и лукавства, производимого неомытой душой, они не ощущают.

Во время óно пришли фарисеи и книжники, праотцы современных шовинистов и беллетристов, – пришли они к Иисусу и с упрёков сказали: Зачем ученики Твои не поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб (Мк. 7:5)? И Мессия ответил им в Своём праведном гневе (один и тот же ответ даёт Он фарисеям 2000 лет назад и сегодня живущим европейцам): Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные!.. [в серб.: Безумные! – Пер.] подавайте лучше милостыню из того, чтó у вас есть, тогда всё будет у вас чисто (Лк. 11:39–41).

Однако этих Христовых слов не уразумели иерусалимские фарисеи; не могут их понять и современные интеллектуалы. В своём фанатичном стремлении к внешней чистоте не способны они терпеть человека, кожа которого не вылощена до блеска и лицо которого не умыто по всем правилам. Впрочем, существует различие – и не малое – между обрезанными иудеями и необрезанными европейцами: иудеи были рабами наружной чистоты во имя Бога Яхве, а европейцы (в корне безбожные) полагают внешней чистотой защититься от бацилл и микробов. Ни иудеям, ни европейцам не приходило в голову достигать внешней чистотой какой-то иной цели, а не только чтобы не смердеть перед носом своих гостей. Ведь когда Христос говорит: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8) – Он тем самым задаёт позитивную программу, не оборонительную, а созерцательную. Те, кто очищает своё сердце, делают это не для того, чтобы не видеть демонов (как иудеи) или микробов (как европейцы), но чтобы лицезреть Бога.

О Христе, гималайская высота над затхлым болотом! Стерпи и выдержи всё это! И заповедай Своим служителям и впредь неутомимо проповедовать опрятность внутреннюю, чистоту сердца. Простые народные массы поймут это и ухватятся за её протянутую руку – и взвалят на себя подвиг более тяжёлый: а таково очищение души и сердца от злобы и ненависти, от зависти и жестокости, от безбожия и всякого лиходейства. Тогда как изнеженные руки всегда будут требовать только воды, дабы омыть себя снаружи от неприятного запаха, чтобы быть в состоянии и [далее] вершить свои смрадные дела.

Христе благий, помоги нам очистить наши сердца и по молитвам Пресвятой Пречистой Богоматери спаси нас! Аминь.

Если бы все христиане читали Божий Ветхий и Новый Завет, то больше боялись бы Бога и чаще ходили бы в храм, чтобы слышать слово Божие. Тогда и священникам было бы легче проповедовать народу, изъясняя волю Божию и Божий закон. И меня нередко мучает помысел, что некто из слушающих не поймёт меня, так как никогда не читал он Священного Писания, и не держит его у себя дома, и не сможет сказать, что такое Ветхий Завет и что такое Завет Новый? Эта жгучая мысль заставляла меня неоднократно говорить вам: «Берите Священное Писание». Как дéржите вы икону в доме, так пусть будет у вас и Священное Писание. Икона – святыня в красках, а Священное Писание – святыня в словах. Читайте Священное Писание, а на икону взирайте. Священное Писание учит вас, как нужно жить, а икона являет вам лик некоего святого, жившего по Священному Писанию. Как можно прожить без любой другой пищи, но только не без хлеба, так можно и не слышать любое другое слово, но только не слово Божие. Честный хлеб и святое слово. Господь Иисус, говоря о хлебе и о слове, учит: Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4:4).

Всё в Ветхом Завете – пророчество, а в Новом Завете всё – исполнение пророчества. В Новом Завете всё твёрдо и окончательно. Таковы, к примеру, и предписания об очищении. В книгах Моисея изложены многие заповеди об очищении телесном. Иудеи соблюдали их строго и буквально, не ведая их подлинного, то есть духовного смысла. В Новом Завете раскрыт этот реальный – духовный – смысл телесного очищения. В Ветхом Завете повествуется об умовении лица, рук и ноги, об омовении тела, о стирке одежд, о мытье кувшинов, чаш, скамей и многого другого. В Новом Завете говорится о чистом сердце, чистом уме, чистой совести, чистых помыслах и словах, о чистой истине и правде, а к тому же о чистом пути, о чистых намерениях; затем о чистой любви, чистой мудрости и благочестии и ещё о многом сему подобном.

Возгорался Спаситель справедливым гневом на тупых и упрямых фарисеев того времени, самым строгим образом соблюдавших все предписания о телесном очищении, тогда как души их были полны хищения и неправды. Фарисей слепой! – говорил Господь, – очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония (Мф. 23:25–28).

Так это было у древних иудеев, так это сегодня происходит у иудаизированных европейцев. В чём суть европейской культуры? В очищении плоти. Отсюда столь широкое употребление воды, строительство водопроводов, каналов, купален. Культура [для них] – это наружная чистота. Чем больше пренебрегают они внутренней чистотой сердца, ума, мыслей, совести, слов – тем отчётливее выделяют чистоту внешнюю, телесную. Следовательно, чем решительнее презирается сущность человеческого бытия, тем очевиднее уповают они на символы или образы этой сущности; и чем больше падало значение внутренней ценности [человека], тем быстрее повышалась цена его внешней импозантности. Чем меньше становится золота, тем больше накапливаются пачки банкнот без золотого содержания.

Кесари и вельможи древнего, языческого Рима соревновались в строительстве купален. Их новейшие бассейны были дороже храмов. Пребывая в духовном мраке и нравственной порче, ревновали они лишь о чистоте плотской, наружной, то есть о символе, или отображении, подлинной чистоты, обитающей во внутреннем человеке. Современная Европа в своём духовном и моральном регрессе (который она называет прогрессом) ниспала не только в фарисейскую среду еврейского народа, но и в безбожное кровожадное окружение языческого Рима. Кто близ Каиафы, тот и близ Пилата!

Сербский народ испокон веку ценил как телесную, так и духовную чистоту. Быть чистым телом и душой служило правилом для мужчин и женщин, для старых и молодых. Есть огромное множество мудрых народных изречений о чистоте телесной и душевной. «Умыться и Богу молиться» – так поутру говорили только сербы. «Посмотреть кому-нибудь на обувь, а затем пустит его в дом» – так они поступали. [Но] с незапамятных времён знал серб, что важнее чистота внутренняя. Ведал и то, что запылившееся тело легко омывается водой, но осквернённую грехом душу можно очистит только слезами и молитвами.

Культура воды легче культуры слёз и молитв. Почему Бог столько раз попускал нам подвергаться [таким] тяжким ударам? Ради нашего блага: чтобы остались мы Божиими и своими; чтобы не сделались поверхностными и пустыми; чтобы не казались снаружи красивыми, точно окрашенные гробы, между тем как внутри были полны хищения и неправды, похотливости и дерзости, тщеславия и эгоизма. Ибо, что проку каждый день натирать кожу мылом, а внутри себя носить целую свалку мерзости и смрада? Посему и сказал я вам в самом начале: «Читайте священное Писание и взирайте на икону, чтобы уразуметь важное, более важное и самое важное пред Господом Богом». Аминь.

Хозяином человек становится при поддержке хозяина, а не с опорой на нищего.

Славным человек делается с помощью славного, а не трудом презренного.

Мудрым человек становится, повинуясь мудрецу, а не следуя за глупцом.

Победу добывает человек в союзе с сильным, а не в сговоре с немощным.

Богом может стать человек с помощью Бога, а не козням диавола.

Храните это особо в памяти и в разуме, братья мои: лишь при содействии Бога может человек стать богом, но никак не с помощью диавола.

Начало трагичной истории людского рода было положено тогда, когда Адам и Ева, то есть Ева и Адам, опрометчиво поверили тому, что способны они сделаться богами через посредство диавола. Поверив диаволу, Адам и Ева попрали заповедь Бога Творца, намереваясь стать богами. Но, увы, постигла их лютая участь: не сделались они богами, а стали мертвечиной. Тотчас отверзлись у них глаза – и увидели они, что всё Божественное с них сорвано, остались лишь отвратительные скелеты.

Было это в очень давние времена. Неужто и время станем мы высчитывать, если и современная наука считает, что оно – вещь растяжимая и относительная, а древний пророк говорит о времени: Господи, тысяча лет пред Тобою – как один день, и один день – как тысяча лет (ср. Пс. 89:5; 2Пет. 3:8).

Было это, говорю, во времена весьма далёкие. На самой заре ужасной драмы человечества, то есть когда первый человек со своей женой вознамерился с помощью диавола сделаться богом. Но стал не богом, а голым и смердящим трупом.

Было это у истоков земной истории, но то же самое повторилось вчера в Европе. Европейское человечество, интеллектуализированный человек, то есть человек с запачканным сердцем и умом и с развитым чувственным разумом, заключил договор с диаволом, [своего рода] доисторический пакт по примеру Адама, обязуясь исполнять волю диавола и при его содействии стать богом. Другими словами, крещёные европейцы, отрекшись от Христа, подчиняются диаволу, а сей последний награждает их орденом божества. Таким образом, любой житель Европы, отказавшийся от Христа, плюнувший на крест и поклонившийся диаволу, тут же получает сатанинское дворянство и титул диавольского князя, графа, барона, вельможи, аристократа, генерала, воеводы, капитана, воина.

Со своей стороны, европейцы в точности выполнили все свои обязательства перед диаволом, отрекшись от Христа. Однако со стороны диавола не было исполнено ни одно обещание. Ведь диавол никогда не вступает в обязательства перед людьми, но лишь требует обязательств и даёт [пустые] обещания. Бог заключает завет со своими людьми, а диавол страшится завета и не связывает себя им, но лишь кормит посулами и требует себе повиновения. Ложное обетование изрекает диавол богоотступнице-Европе: сделает он, мол, европейцев богами, но сначала они должны ему поклониться. Европейцы тут же пали пред ним на колени, но диавол сделал их не богами, а демонами. В этом [и заключался весь] сатанинский обман.

И впрямь не лишена смысла тяга людей стать богами и Божиими сынами. Есть нечто глубоко сокрытое в них, как металл в руде, что заставляет их искать своё утраченное божественное достоинство. В них – Божий дух жизни. Жизнь подаётся им не с земли, а с неба. Жизнь их – залог и печать Божества. Если человек здоров, он не говорит о самочувствии; если же одолеет его недуг, то все его разговоры – только о здоровье: скорбит он об утраченной крепости тела и старается её восстановить. Адам, потеряв божественное достоинство и ощутив свою наготу, понял, что лишился всего небесного, сделавшись словно изваянием из праха и пепла, – и вновь стал искать неба. Грешное потомство Адама – через Каина, Ламеха, Нимврода, Ханаана, Амалика, Едома, Каиафу и других – пыталось вернуть потерянное, призывая на помощь сатану. Но всё было тщетно. Всё оказалось напрасным и пошло шиворот-навыворот – ведь утрату хотели вернуть диавольскими наваждениями. И всё это было так, пока Бог не стал человеком, чтобы человека соделать богом, – как об этом пишется в Постной Триоди¹⁸. Ибо в Ветхом Завете написано и в Новом паки сказано: вы – боги и сыны Божии (Пс. 81:6; Ин. 10:34; Гал. 3:26).

Бог стал человеком, чтобы человека соделать богом, – это, братья мои, [апогей,] зенит людской истории, это окончание долгой ночи, чрез которую шествовал род человеческий, блуждая и не ведая, ни откуда вышел, ни куда идёт! Это рассвет великого дня, когда к людям пришла благая весть с небес: мы – сыны света и сыны дня (1Фес. 5:5). И с той поры люди – опираясь на Бога – начали становиться богами. Это пролог к возрождению человечества: новый путь, новый подвиг, Новый Завет. Новые обязательства и новое обетование: вы – боги и сыны Божии.

И миллионы людей в течение двух тысяч лет стали малыми богами или Божиими сынами – [и притом] с помощью Бога: верой, добротой, милостыней, праведностью, подвижничеством, слезами, мученичеством, самопожертвованием. Многие и многие миллионы. Это величайшее [когда-либо] собранное войско, воинство Христово; и самый многочисленный народ, народ Христов на том свете.

Но, увы, братья мои, современная Европа повернулась спиной к древу жизни и отправилась на беседу со змеем, как наша праматерь Ева. И выказала она верность диаволу и заключила с ним сделку. Дала обязательство и выслушала обещание. Обязательство гласит: отречься от Христа и свернуть с евангельского пути: красть, лгать, отнимать, наслаждаться, блудодействовать, убивать, творить всякое беззаконие и чинить всевозможную неправду. А обещание весьма коротко: если будете так поступать, то станете богами. И Европа наших дней вовсю повторяет неудавшиеся попытки прародительницы Евы¹⁹, Каина, Иуды и всех прочих шумных сатанинских слуг. Аминь.

Читали вы, братья, о сынах Ноя: Симе и Иафете. Потомки Сима и Иафета, постепенно вырождаясь, подобно клеверу, на седьмой год отпали от единого Бога, от Бога живого и всемогущего, и поклонились идолам, в частности: семиты – идолу субботы, а иафетиты – идолу культуры.

Суббота и культура суть два ложных божества, руками злочестивых поставленные над единым всесильным и человеколюбивым Богом, и им отведено всякое первенство. Обрезанные иудеи во времена Христа нарушили все Божии заповеди и лишь хранили субботу. Крещёные евреи и европейцы наших дней отвергли Христа и Евангелие. И на престол единого Божества возвели свою культуру.

Суббота и культура. Иудеи исказили смысл Божией заповеди о субботе – и в результате воздвигли этот день гораздо выше человека и даже превыше самого Бога. Христос поправлял их, говоря: Суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2:27). Но они не могли этого понять. А если Господь в субботу исцелял больных, то иудейские старейшины, будучи намного глупее самого еврейского народа, кричали на Него – почему, дескать, не врачует Он недужных в другие шесть дней, но именно в субботу. И снова Христос хотел их поправить, утверждая, что в субботу Бог запретил творить зло, но не добро (Мк. 3:4). А уже тем более не возбранено делать добро людям. Ведь и сами фарисеи по субботам творили добро скоту, то есть отвязывали тягловых животных и вели их на водопой; и если овца падала в яму, то вытаскивали ей оттуда и в субботу. Человек важнее скота. Однако мракобесы и служители сатаны не хотели принять слов Христа, но роптали на Господа и покушались убить Его за то, что Он якобы не чтит субботу (хотя только Он и украшал этот день добрыми делами, которые творил людям). И когда ничто не помогло идолопоклонникам субботы, Христос возгласил с властью: Сын Человеческий есть господин и субботы (Мф. 12:8); и не Он повреждает субботу, но священники в храме её нарушают [букв.: оскверняют. – Ред.] (Мф. 12:5). Но и это не принесло плода. Жрецы субботы осудили Сына Божия на смерть за непочтение к субботе, к этому их идолу и богу.

Субботники и почитатели культуры. Испокон веков лозунгом смрадного сатаны была замена Бога чем бы то или кем бы то ни было. И действительно, удалось ему у иудеев заменить истинного Бога идолом субботы, а у ныне живущих европейцев – идолом культуры.

Что такое культура?

Это людские дела, человеческая гордость, пёстрый пепел, собираемый и охраняемый людьми и разметаемый ветром времени, обращающим его в первобытный прах. Чтó есть культура в сравнении с Богом? Дым, пыль, детская забава, безделушка глупцов.

Что такое культура, если сопоставить её с человеком? Ноль без палочки. Человек – живое существо и дело Божие; культура – мёртвое изделие и творение рук человеческих. Бог самым строгим образом наказывал те народы, которые обожествляли Его дела: солнце, луну и звёзды, а также животных, растения и камни. Как же тогда не покарать Ему тех, кто творит богов из деяний рук человеческих – столь ничтожных, по сравнении с делами Божиими.

Однако евреи и их отец, диавол, сумели медленным, но длительным отравлением духа и сéрдца европейского человечества отвратить его от истинного богопочитания и увлечь на поклонение идолу культуры.

Что такое культура?

Это размалёванная бумага, или обтёсанное бревно, или выгравированный камень, или куча валунов, собранная в одно здание, или покрой (фасон) одежды, или паровая машина, или электрический прибор, или свирель и барабан, или проложенная дорога. Вот что такое культура, и ничто другое. Ей как божеству – по навету евреев и их отца, диавола – покорились европейцы. Согласно понятиям этих новых идолопоклонников, если кто-то убьёт одного человека или миллион людей – это не преступление. Преступление – это если кто-то с досады разобьёт мраморную статую как произведение европейского ваяния. Или: если кто-то развяжет войну и в ходе военных действий сожжёт сёла и города и уморит голодом или истребит огнём и мечом целые народы, – это не так страшно: но если кто-то подожжёт живописное полотно или разорит библиотеку, насчитывающую миллионы вымышленных безбожных книг, – того объявят дикарём, настоящим безбожником, ибо он делом посягнул на единственное божество белых людоедов: нанёс удар их богине культуре.

А чтобы кто-то не подумал, что здесь я излагаю лишь собственное мнение, а не позицию единственно верной, вечной Православной Церкви, то приведу я случай, имевший место полтора тысячелетия назад. В правление императора Феодосия Великого некоторые злоумышленники ночью повалили и разбили статуи сего царя в Антиохии. Император весьма разъярился и употребил против антиохийцев самые суровые средства: костры, аресты, ссылки, конфискацию имущества, казни и т.д. Весь город смолк от страха и ужаса, ожидая новый прещений. Тогда появилась на улицах великой Антиохии необычная группа людей, которая принялась кричать против царя. Это были православные монахи с высоких гор и из мрачных пещер. Услышав о злодеяниях царя Феодосия и его военачальников в Антиохии, вышли они на опустевшие улицы города и стали громко вещать в уши царским людоедам: «Пойдите и скажите царю так: «Ты, правда, властитель, но ты человек. Бойся творца и не убивай его созданий. Ты прогневался на то, что ниспровергнуты твои каменные изваяния, но разве меньше прогневается Бог, если ты истребишь Его живые образы? Твои изображения легко воссоздать и воздвигнуть, но если ты погубишь людей, то как исправишь ошибки? Способен ли ты воскресить их из мёртвых?»

Запомните это, братья, и размышляйте о сем. Мёртвая суббота – это не Бог. Мёртвая культура – тоже не Бог. Есть только один-единственный истинный Бог. А человек – сразу же после Бога. Всецелая культура всех народов на протяжении всех веков – это чудо меньшее и ценность низшая, нежели один-единственный живой человек. Аминь.

Слышали ли вы, братья, повесть о потерявшемся [ребёнке]?

Заплутал он в лесу. Плачет и чего-то ищет. Чего же перво-наперво ищет сбившееся с дороги дитя?

Христос бы сказал: «Прежде всего оно станет искать своего отца».

Европа бы возразила: «Нет, но в первую очередь дитя искало бы хлеба».

[Тогда] Христос пояснил бы: «Дитя знает, что если найдёт оно своих родителей, то будет у него и хлеб, и всё остальное, что ему нужно. Поэтому прежде всего [прочего] оно ищет отца».

Европа [снова] молвила бы [наперекор]: «Нет, не так, Христе. Мы знаем это лучше. Неведомы Тебе телескоп, и микроскоп, и магнитная игла, и электричество, и кинопоказ. Итак, мы утверждаем, что заблудившееся дитя прежде всего искало бы хлеба, одежды и обуви и ночлега, а об отце недосуг было бы ему и подумать».

Христос бы укорил [Европу]: «Если знаешь ты лучше меня, отступница Моя, то руководствуйся своими знаниями. И я говорю тебе, что будешь ты и босой, и нагой, и больной, и помешанной – невзирая на все горы твоих пёстрых и несносных знаний».

О братья мои, как прав был Христос! Кто не мог раньше сему верить, тот должен был с точностью это узнать, глядя на недавние безумные «подвиги» и предсмертные судороги европейского человечества.

Если бы, к счастью, каким-то образом это человечество искало прежде всего своего Небесного Отца, а равно и Небесного Царствия, то всё остальное было бы ему дано – и оно стали бы подлинно благоденствующим, и своим счастьем озаряло бы весь нехристианский мир, и воспевало бы славу Божию так стройно и громогласно, что все народы земли отринули бы своих идолов и поспешили бы креститься и сделаться участниками европейского божественного хора. А так – поскольку отправилось оно вслед за своими превратными мыслями и злой волей, в обход Христа и наперекор Христу – [то] погибает оно, мучительно ища хлеба, и однако же – всегда голодно; обезумело, отнимая чужое – и никогда не довольствуется тем, что у него есть; опозорилось, споря об истинном счастье – и становится всё более несчастным; ослепло, читая книги, дабы, приумножить свои знания; но, нагружая свой мозг всё вящим объёмом сведений, делалось всё глупее, и мрачнее, и жальче. Ибо привыкло оно искать хлеба, и счастья, и знания [где угодно, но] только не у своего Небесного Отца, а к тому же и вопреки пути и истине, указанной Христом. Отсюда понятно, что и европейские войны проистекли из противоборства Европы Христу; весь её голод и все беды – от неприятия предложенной Христом пищи; всё европейское горе, весь позор и всё безумие – от изнеженности, повлекшей за собой отречение от Христа, и от скитаний за комком соли своих одногорбых и двугорбых философов. И произошло это не вчера, но длилось издавна. С каких пор? С того времени, как [римский] папа сделал Христа ненавистным, а Лютер дал учению Спасителя ошибочное толкование.

Мы не злорадствуем. Мы от всего сердца желаем европейскому человечеству чистой веры и верного пути. И то, и другое – это Христос, но Христос не по папским и не по лютеранским понятиям. Не тот «христос», [которого они проповедуют,] но Христос святых европейских прародителей, то есть тот Христос, Которого прадеды современной Европы знали и чтили вкупе с нашими православными прадедами. Продолжалось это целое тысячелетие, пока злой призрак-оборотень понтификального Рима Юпитерова не смежил очи пред истиной, не попрал всякий стыд и не начал властвовать страхом.

Впрочем, Европе мешает одно: презрение своих праотцев и прадедов. Бог заповедал: Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо… (Исх. 20:12). Много случалось в Европе мятежей и революций. Все стрелы этого бунтарства были направлены на её родителей и прародителей. И Бог, Святой и Всевышний, ужасался тем, кто не чтит своих отцов и матерей. Ведь отделяющиеся от своих родителей по плоти обособляются и от Бога. «Всё неправильно, как жили наши отцы вчера, – полагали европейские отступники, – но завтра мы будем жить прекрасно». От своего «вчера» европейцы в течение нескольких столетий ежедневно отмахивались, точно от чумы, от зари до зари обещая [друг другу] счастливое «завтра». И жизнь их протекала в туманном «сегодня», между презрением к прошлому и ожиданием [неведомого] грядущего. История человечества не ведает ни одной другой расы, а равно и ни одного другого народа, который столетиями хватался бы за миражи и жил грёзами так, как несколько последних поколений белой Европы. А ведь именно эти поколения больше всего твердили о [реальной действительности, крикливо ополчаясь против «басен из прошлого"] – и взращивая так называемых «идеалистов». Но на самом деле, никто в мире сем не был столь удалён от подлинной, реальной жизни, как Европа. Ведь реальность знаменует Собой Тот, Кто сказал в лицо небу и земле: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). А между тем одна только Европа, распутная отступница, не вошла во двор Небесного Отца, чтобы явно и открыто просить всё ей потребное, но, обходя Его, своего Домовладыку, отправилась что-то вынюхивать в Его имении и попросту красть, чтобы после её величайшие воры [и похитители] прославлялись как самые выдающиеся гении мира.

Почему сербский народ так горько пострадал? Потому что отделился от своих богоносных отцов и витязей и пошёл вслед за европейскими безбожниками и еретиками. Если мы это знаем, то будем с осторожностью выбирать путь, по которому надлежит нам идти в будущее. Аминь.

Бог наш, братья, – это Бог свободных детей, а не рабов. Христос сошёл на землю не насильно рекрутировать людей, а собирать добровольцев в Своё войско. Кто хочет – пусть идёт; кто не хочет – не должен. Однако тот, кто не хочет быть Христовым добровольцем, становится рекрутом сатаны, хотел ли он того или нет. Кто не со Мною, тот против Меня (Мф. 12:30). А вождь всех тех, кто против Христа – это исстари тот [самый] мрачный адский генерал: сатана.

Сербский народ добровольно пошёл за Христом, по своему свободному выбору, а не повинуясь силе. Ведь не крестился [он] в один день по изданному кем-то указу или закону, но принимал крещение постепенно, на протяжении целого ряда веков. Борьбу за свободу сербский народ ставил воедино с борьбой за честной Крест. А это значит, что девиз сербов испокон веку гласит: «Вера и свобода». Когда говорим: вера – то имеем в виду только веру Христову, веру православную. А когда говорим: свобода – то подразумеваем ту людскую свободу, о которой вещает святой боголюбец, апостол Павел: Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков (Кор. 7:23).

Памятуя о нашем народном лозунге, мы обязаны всегда ценить и чтить жребий нашего народа. Когда сражались мы за крест, чая свободы от Бога как дара за эту борьбу во имя Креста, тогда приходило к нам воскресение. Тяжкий крест рабства светил [тогда нам], подобно солнцу, а свобода источала тепло, как солнечные лучи. Тогда знали мы, что Господь помиловал нас и что Крест Христов одолел наших нечестивых врагов – и пришла дарованная Богом и столь желанная для нас свобода. Если же чаша снова опрокидывалась и свет Креста мерк для нас, а свобода спешно от нас удалялась, то знали мы, что Бог карает нас за наши грехи и что [именно поэтому] воцарилась над нами чужеземная тирания. Ведь когда солнце помрачается, и луна теряет свой блеск.

Нет [другого] народа на свете, который бы так просто и ясно мог объяснить всё, что с ним приключается, доброе или злое. Таков только сербский народ, и это оттого, что лишь у него имеется столь положительный и ясный клич: «За Крест честной и за золотую свободу». Этот лозунг служил мерилом всех событий и всех обстоятельств.

Прилагая это мерило к тому, чтó нагрянуло на нас во Второй мировой войне, мы быстро приходим к следующему безошибочному выводу: пострадали мы за то, что оставили Крест, а свободу отделили от Христа – и, как мясо в отрыве от соли, воссмердела наша свобода. То, что я говорю, безбожники не поймут. Не следует им сего передавать [букв.: им и говорить не стоит. – Ред.]. Ведь говорить им – всё равно что играть на свирели [безжизненной] гальке на берегу морском. Не уразумеют они этого и не изберут честной Крест и свободу во Христе. Но вам будут понятны мои слова – вам, знающим, что есть Бог и душа; вам, кому известна воля Божия из Священного Писания – и понятна судьба сербства в свете истории нашего народа. Надругались мы над Крестом, осквернили свободу – и [за это] подпали под бич нехристей и под тиранию рабов.

Воздыхали мы по свободе, как приговорённые к смерти, неуёмно болтали о свободе, точно галки. Боролись за свободу, простирая меч через могильные холмики наших братьев, и со слезами молились Богу о свободе. Но когда она пришла, мы стали с ней играть и забавляться, как с обезьяной на арене. Ведь и впрямь ни единого дня не хранили мы эту святыню! Но с утра первого же дня принялись мы с ней заигрывать, как с размалёванной женщиной из цирка. И святые Небеса в течение двух десятилетий смотрели на наши шутовские забавы со свободой. И собрался над нами гнев Господень, как летом сгущаются градобитные облака. А миллионы сербских юношей, положивших свою жизнь за нашу свободу, взирали с небес на то, что мы делаем и взывали к святому Савве: «Отче наш, Савва, будь святым Илией и умоли Христа, чтобы дозволил Он тебе поразить громами эту клоунаду, то есть поколение, превратившее святую свободу в бесстыдное шапито».

Свобода – это независимость от злых людей и служение благому Богу. Первую часть этой фразы мы поняли, а вторую нет. Поняли мы, что свобода – это освобождение от людей злобных и лукавых, но не ясно нам, как может она быть служением благому Богу. Не разумея сего и не слушая Церковь, изъясняющую нам эту истину, мы утратили свободу. Ведь служили мы не Богу, а своим телесным страстям. Налицо была свобода плоти, но рабство духа, то есть полная противоположность рабству под чужеземцем, когда дух был свободен, а тело в оковах. Всюду угождали мы только плоти, нанося огорчение духу. Не была это свобода славы детей Божиих (Рим. 8:21), – как благовествует апостол Павел, но пойманный белый голубь, тут же брошенный в дёготь. Не поступали мы и по словам апостола Петра – не того Петра, которого римские папы чтут как своего праотца – а оного дивного сына Ионина и брата апостола Андрея; ибо сей святой Пётр предостерегает нас, чтобы свобода не была для нас прикрытием зла, но чтобы послужили мы Господу как рабы Божии (1Пет. 2:16).

О Господи Иисусе благий, согрешили мы с отцами нашими (ср. Пс. 105:6). Погибали за Крест – [а затем] попрали Крест. Страдали за свободу – [однако] пренебрегли свободой. Но помилуй нас за нашу исповедь – в этом и покаяние. Если есть что хорошее в нас, Твоих грешных сербах, так это то, что в своих бедах виним мы не других, а самих себя. Не делают этого язычники и еретики. Так поступают только православные христиане. За это, и только за это помилуй нас и спаси, благий наш Господи. Аминь.

Сострадательный и милосердный Боже, пред Тобою мы плачем. Воззри на наши слёзы в прахе и пепле и услышь наши воздыхания.

Нет у нас ни того, перед кем могли бы мы возрыдать, так чтобы слёзы наши не были оплёваны; ни того, перед кем бы захотелось нам воздохнуть, но чтобы вздохи наши не натолкнулись на презрение; ни того, кому сказали бы мы по-человечески лишь одно слово, а притом не заставили нас огнём и железом замолчать.

Сострадательный и милосердный Боже, нигде нет вокруг нас, сербов, ни одного человека, ни одного народа, ни одного создания, которому могли бы мы пожаловаться и выплакаться, но который не оплевал бы наши слёзы и не посмеялся бы над нашими воздыханиями.

Вопрошаем мы себя в изумлении и скорби: что это за перемена случилась с нами? Каким было наше «вчера» и каково «сегодня»! Вчера были мы свободными и разговорчивыми и окружали нас многие друзья. А сегодня – о Боже! – сегодня мы рабы без слов и бесед, без сродников и друзей. Словно некая волшебная сила во сне перенесла нас на миллион миль вдаль от нашего Отечества и на миллион лет встарь от нашей свободы.

Всюду вокруг нас лёд, а мы горим в раскалённой печи. Наши соседи и наши друзья, до вчерашнего дня клявшиеся нам в вечной дружбе, ныне превратились в лёд, в ледяные глыбы у нашего порога, и перед нашими окнами, и над нашими головами. Пылаем мы в огне, который они разожгли, а они смотрят на нас своим леденящим взором из своих студёных, обледеневших душ. Ни словá наши не способны сдвинуть с места эти торосы, ни слёзы наши не сильны растопить наледь вокруг нас. Ах, отовсюду она нас окружает, с земли до небес.

Единый сострадательный и милосердный Боже, прости нас. Совершили мы преступление против Тебя, всесильного и всеблагого нашего Создателя и Отца. Забыли мы Тебя как единственного Друга и искали многих друзей среди своих соседей – среди тех, которые суть плоть и кровь и прах, как и мы сами.

И когда составили мы книгу наших друзей, то изобиловала она именами князей мира сего, сынов человеческих. И радовались мы, и в своём ликовании говорили своей душе: «Наслаждайся, душа, ибо обеспечена ты всем и защищена; со всех сторон подставляют тебе плечи твои друзья. Не бойся, проживёшь ты в мире многая и многая лета». Но – о Господи – лишь Твоё имя не вписали сербские господа и вельможи в книгу друзей и советников. Только Твоего имени не было [в ряду прочих] имён.

Учинили мы неправду Тебе, скроившему, соткавшему, сшившему, ажурно сплетшему и украсившему нас и подвесившему к небесам, как прекрасный ковёр. Не вспомнили мы о Тебе, но пошли на ночной пир с твоими наёмниками, и противниками, и отступниками, и богоборцами, и с теми, кто вообще не верит в существование души. Сели мы с ними за трапезу, и ели, и пили, и клялись в вечной дружбе без Твоего имени и Твоей печати.

Господи благий, можешь ли Ты простить нам ослиную глупость и языческие непотребства? Признáемся, что на Твоём месте мы не смогли бы этого простить. Никак не способны были бы мы простить ни голодранцев, которых усыновили мы и облачили в вельможную одежду, ни голодных нищих, которых усадили за свой стол, ни утомлённых путников, которых приняли на ночлег, а они восстали против нас, сговорившись против нас с нашими отъявленными врагами. И вправду, Господи – грех, который совершили мы против Тебя, [сами] мы вовсе не были бы в состоянии отпустить тем, кто учинил бы его в отношении нас.

Ах, Господи, но Ты – Бог, а мы люди! Прости. Уразумеем мы Тебя и познáем как Бога, если окажешься Ты величайшим и милосерднейшим нас. Изменили нам все князья людские и сыны человеческие! Нарушили клятву, растоптали дружбу. Данное некогда слово сдули с себя, как ветром, и во все трубы затрубили слова предательства!

Услышь, всеблагий и всеистинный Боже! Просчитались мы по-крупному.

Думали мы: чем больше друзей, тем лучше. Не усвоили урока, что это весьма давний человеческий обман. Теперь знаем мы это намного лучше. Кровью и слезами заплатили мы за новое знание, гласящее: «Чем меньше друзей, тем лучше». Тогда как высшая мудрость такова: «Один-единственный друг стоит больше миллиона прочих друзей». Но, увы, этим Одним-единственным может быть только Господь Бог. Прости нас, Господи, и спаси нас. Аминь.

Братья мои, знаете ли вы, каковы суть две самые глубокие мысли? Человек не способен высказать вам это словами. Это можно показать лишь в жизненной драме, в которой [участвуют] Бог и люди. И это действительно проявилось и открылось, когда наружу вышло всё. Если все пророчества обретают своё Откровение, то всё обнаруживается и раскрывается. Что значит всё? Вот что: Божественное и человеческое, небесное и земное, ангельское и демонское. Всё это открылось и въявь показало себя, каково оно есть на самом деле. Посему Новый Завет и называется, по преимуществу, Божиим Откровением. Ведь не только Бог открылся, но раскрытие получил и человек, и Ангел, и диавол. Была возвещена тайна Бога и тайна человека. Это и есть две самые глубокие мысли: загадка Бога и загадка человека, в своём конечном выражении означающие недосягаемость величия Бога Саваофа и неслыханную низость человека. Поистине говорю вам: высота Божия величия и низинá людской подлости – это два измерения, два масштаба, два полюса бесконечных и утопичных. Мыслящий о том и о другом становится подобным утопающему, либо теряющемуся в выспренности небес, либо погружающемуся в глубокую тесную бездну.

Бог явился людям. С самого сотворения мира (что бы не происходило во все предыдущие века) – это наиболее важное событие. Вокруг этого события, как некоего стержня, обращается вся хроника человечества. Всё остальное имеет меньшее значение. Всё остальное – лишь второстепенная тема разговора. Собственно, всё остальное, чтó люди, как ночные путники, предугадывали, предчувствовали, предсказывали и ожидали – всё это лишь мрачные тени, появляющиеся перед восходом солнца с востока. А когда солнце взошло, тени исчезли – как развеиваются безумные сны у пробудившегося человека.

Бог явился людям как человек, как личность. Отчего так? Оттого что люди исстари ожидали, что Бог явится пред ними именно так, то есть как человек, чтобы пожить среди людей и побеседовать с людьми, ответить им на бессчётные вопросы; а также чтобы уврачевать людей от бесчисленных скорбей и болезней, и очистить их от несметных грехов, страстей и немощей, и дать людям залог исполнения всех их необозримых стремлений к жизни и правде, к любви и радости. Все Божественные обетования о благе, которые Он как творец вложил в сердце, в кровь и в дух каждого человека, – всё это подобало Ему как Богу одобрить, воссоздать, оживить и сказать: «Да и аминь».

Такой Бог братья мои, и в таком человеческом облике пришёл на землю почти 2000 лет тому назад. И когда Бог явился в лице Господа Иисуса Христа, Рождённого от Пречистой Девы Марии, тогда раскрылось и неизреченное величие единого Бога в Троице, а также обнаружилось крайнее ничтожество человека. Ни одно, ни другое поколение не могло даже воображать себе ни такой Божией красоты, ни такой человеческой подлости; ни такой Божией чистоты, ни такой человеческой скверны; ни такой Божией силы, ни такого людского бессилия; ни такой Божией милости, ни такой человеческой злобы; ни такого Божиего благоухания, ни такого людского [зло]смрадия.

И вот, с тех пор и поныне две реки текут параллельно: одна река Голгофская, а другая Содомская. Одна чистая и прозрачная, а другая смолистая и срамная.

Люди, познавшие Бога во плоти, омылись в Голгофской реке и стали белыми, как снег, и светлыми, как Ангелы. А люди, не познавшие Бога во плоти, и доселе барахтаются в реке Содомской, в смоле и зловонии. Христос Бог явился, чтобы живых людей любить больше всех созданий в этом мире, созданий Божиих и человеческих. Его голгофские последователи усвоили это и сообразуясь с этим строили иерархию ценностей. А люди содомские более всего ценили [именно] Божии творения, то есть звёзды, и горы, и реки, и змей, и поклонялись им как божествам. Кроме того, создания человеческих рук, как-то: каменные и деревянные изваяния, и картины, и изделия народных промыслов, и всю так называемую «культуру» – ставили они выше живых людей. Голгофских людей Бог благословил, а людей содомских проклял.

Как неизменно это было в древности, так это и ныне. И сегодня, братья мои, благословляет Бог голгофских людей и проклинает содомских. Кто те и другие? Голгофские люди – те, кто ставит Бога выше человека, а всё прочее – ниже человека; и кто поклоняется Богу, явившемуся в лице Господа Иисуса Христа, рождённому во плоти от Пречистой Марии. Содомские же люди – те, кто оберегает статуи своих ложных, языческих богов с вящим старанием, нежели жизнь живых и крещёных людей; кто музеи ценит больше храмов, кто охотнее говорит о культуре, нежели о Боге, явленном во Христе. Вот кто такие – люди содомские.

Имеющий уши да слышит это, и имеющий разум – да уразумеет. Кто слышит сие, и разумеет, и принимает – тот будет спасён. А кто не захочет слышать и не сможет уразуметь – тот будет осуждён. Краткосрочна наша жизнь на земле; мы – словно гонщики на фаэтонах: либо приобретаем всё, либо всё потеряем. Уразумейте это все имеющие разум. И прославьте Бога в Троице. Аминь.

Братья, все пути Божии прямы, а все пути людские кривы. Коль так я говорю о людях, то заслуживаю побиения камнями, если этого не докажу. Ибо, в противном случае, клевещу я на весь род человеческий, а ведь это многие миллиарды людей, живших с эпохи Адама под тем же самым небесным солнцем. Впрочем, я не боюсь, так как моя позиция в этом случае заведомо оправдана. Никто не спорит, что все Божии пути прямы. А возражающим против того, что вне Бога все людские пути кривы, я могу ответить так: не я первый это утверждаю и потому не обязан сие доказывать. Первым сказал это Бог, доказали иудеи, а Европа подтвердила на наших глазах.

О том, что все людские пути кривы и превратны, с отеческой печалью возвестил Сам Господь Бог, Создатель человеков. На самой древней летописной скрижали времён, а таково Священное Писание, написано: И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их было зло [в серб.: были злыми. – Пер.] во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем (Быт. 6:5–6). За это попустил Бог всеобщий потоп, от которого спаслись только праведный Ной [со своей семьёй], чтобы продолжился род человеческий на земле.

Однако ни после всемирного потопа, ни спустя ещё тысячи лет люди так и не научились оставлять свои кривые пути и ходить путём Господним.

Никто не может этого доказать и удостоверить лучше иудеев. Бог избрал еврейский народ, чтобы стал он подсвечником, на котором Господь будет держать зажжённой великую свечу [букв.: великий свет. – Ред.] истины пред людьми всех остальных народов. Но сей подсвечник мало-помалу увязал в грязи, погружаясь в [мутную] воду. Ни один народ в хронике звёздной вселенной не видел столько Божиих чудес, грандиозных и страшных, как народ еврейский, – и однако же всё это было тщетно: сей народ ежеминутно оставлял пути Господни, сворачивая на свои собственные людские беспутья, тёмные и срамные и смрадные.

Даже и то первое поколение евреев, воочию лицезревшее Божии чудеса, творимые через Моисея в Египте, и прошедшее через расступившееся море как по суше, и наблюдавшее, как в пустыне из скалы потекла вода, и евшее небесный хлеб, манну, ежедневно ссыпаемую Богом с неба, как муку, – увы, даже это поколение, видевшее всё это своими глазами и слышавшее своими ушами, не хотело идти по пути Господню, но при первой возможности бежало на собственные мрачные и срамные тропы – как жена, изменяющая своему мужу.

Итак, то самое поколение, которое было свидетелем оных небывалых чудес и в первое мгновение воспевшее Господу Богу песнь благодарения за своё избавление из египетского рабства, – оно, стоило Моисею лишь ненадолго отлучиться от него, слило золотого тельца и поклонилось золотому идолу вместо Бога, восклицая: Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской (Исх. 32:8)! То есть, [по его понятию,] золотой телец вывел его из Египта и одарил толикими чудесами в Египте и в пустыне! Есть ли у вас разум – у вас, которые так поступаете? «Есть, конечно есть, – как бы отвечали люди, – говорим мы с полным сознанием, что из Египта вывел нас и освободил из рабства не некий другой Бог, а этот золотой телец». Но мы зададим вопрос: «Как мог сей золотой телец поощрить вас к исходу из Египта, если и самого себя не способен он передвинуть ни на одну пядь без человеческой помощи?» [Но] ответ [уже] клокочет, [вырываясь] с шумом: «Не спрашивай как и вообще не вопрошай – но знай, что нет другого Бога, кроме сего золотого тельца, и что не какой-то иной Бог вывел нас из Египта, но именно этот золотой телец. Потому и приносим мы ему жертвы и пляшем вокруг него в его честь!»

Вы скажете, братья, что это было давно, а ныне мы живём в европейском веке. Вы правы. То, что вы говорите, – истина. Но знайте, что именно европейский век по Рождестве Христовом совпал с двадцатым столетием до Рождества Христова. Как тогда Израиль, так и в сие время Европа провозгласила [своими] богами мёртвые вещи. Отвергла она Бога, во имя Которого крестилась и Который извёл её из сатанинского «египта» глупости и безнравственности, – отринула Его полностью и понаделала себе истуканов из дерева и камня, из бумаги и глины и из других мёртвых и бессловесных земных тварей. Всё это Европа назвала одним именем, весь этот свой бездушный и безжизненный пантеон наименовала словом «Культура». Чем золотой телец был для Израиля в пустыне, тем Культура для Израиля нового, то есть для крещёной Европы. Одураченные и помутившиеся рассудком европейцы провозгласили Культуру матерью всех своих богов. Культура превыше всего. Если кто-то отречётся от живого Бога, никто его в этом не укорит, но Культуру отвергать нельзя – а иначе все набросятся на такого с порицаниями и упрёками. Кто-то может поносить Христа сколько душе угодно – такой не будет считаться несовременным и необразованным, но если непохвально выразится о культуре, то его тут же посчитают неполноценным, неграмотным и невменяемым. А ведь Культура есть не что иное, как материя, прах, брение, пепел.

Однако, братья мои, стоит вам лишь на один метр возвысить дух свой над своей плотью, и вы узрите пламень гнева Божия, беспощадно опаляющий людей и целые народы, влачащиеся по кривым путям, поглощающий всех идолослужителей – как тех, иудейских, кланяющихся золотому тельцу, так и сих, европейских, поклоняющихся безъязыкой Культуре. Огнь и пламень, буря и вихрь, мрак и меч, войны и болезни, голод и черви – десятикратно грозным бичом поражает Создатель непонятливых и наглых тварей. В этом нашли своё отражение минувшие европейские и мировые войны. Вот вам объяснение и явное всему истолкование.

Сербские господа были служками при европейском культе диавола: подавали кадило, которым Европа… [далее текст неразборчив. – Примеч. ред. оригинала.]

Что тогда удивительного в том, если Европа пала и Сербия погибла? Если и вы пойдёте по кривой дороге, то удел ваш будет таким же. Если же вернётесь на путь праведного Бога, своего творца и Спасителя, то будете Его народом и поживёте в мире и счастье. Аминь.

Догматы веры и правила поведения суть Божии заповеди. Первые подобны родникам и истокам, вторые – рекам, истекающим из этих родников. Каковы у нас истоки, братья мои, таковы и реки. Если истоки чисты, святы и божественны, то и реки исполнены чистоты, святости и божественности. Какова наша вера – таково и наше поведение. Другими словами, кáк мы веруем, тáк и поступаем. Из веры и поведения состоит вся человеческая жизнь.

Если же истоки веры мутны, то и реки непрозрачны. Таковы суть истоки и реки жизни многих и премногих людей нашей эпохи. Даже те, кто тотчас по рождении погрузились в пречистый источник Христов и омылись в нём, потом замутили сей слёзный родник крещения всевозможными грязными и скверными и ядовитыми жидкостями из современной аптеки философий, и из отравленного источника потекла мутная река. Ил и осадок в истоках, муть и отстой в реке – таковы суть тусклые догматы веры и ещё более неясные правила поведения. Человек стал верить человеку больше, нежели Богу, сообразуясь паче с нравами человеческими, нежели с заповедями Господними. Дитя выпустило из руки край одежды своего отца и пошло куда глаза глядят. Куда же отправилось оно, если не в пропасть? Случалось это и раньше, происходит и теперь.

Иудаизированная Европа повторила роковое [букв.: смутьянское. – Пер.] заблуждение древних евреев, имевшее место 200 лет тому назад. Именно сим последним Владыка Христос адресовал такую укоризну: Вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого (Мк. 7:8). Следствием этого судьбоносного заблуждения было то, что иудеи распяли Сына Божия, истинного Мессию, избавив от смерти кровожадного палача Варавву. А плодами сего неслыханного злодеяния были и есть до сего дня жестокие страдания еврейского народа, рассеянного по всему свету, как полова по ветру.

В то же самое заблуждение впала и современная Европа: отвергла она Божии догматы веры и поведения и помчалась, как мальчик на побегушках, от одного человека к другому, – обивая пороги философов и школяров, из библиотеки в библиотеку, – чтобы только услышать какие-нибудь новые догмы человеческие. Лишь бы только освободиться от Бога и попрать Его догматы, искала она помощи у людей, перенимая их нравы и аксиомы поведения. Однако люди не таковы, как Бог. Ведь чтó Бог единожды сказал, от того Он не отступается; и чтó однажды повелел – тó заповедал всем и на все времена. Не таковы суть люди и сыны человеческие – но лживы они, как безводные облака. Чтó говорит человек в юности, от того отрекается на склоне лет. И когда люди обсуждают какую-либо одну тему, то отверзаются сто мутных источников, из которых течёт вода в сотне разных направлений.

Отсюда – смущение и путаница. Солнце никогда не наблюдало на земле такой мешанины и конфуза в людских мозгах, сердцах и душах, как это налицо в христоборческой Европе, спустя двадцать столетий после Иуды, Вараввы и Каиафы. Любой образованный европеец творил себе бога-идола из своего учителя. Многобожие и идолопоклонство в Индии и Китае гораздо мягче и благороднее, чем школьный политеизм и идолослужение в Европе, через двадцать веков после крещения святого Дионисия Ареопагита в Афинах и первых Христовых последователей в Средней и Западной Европе. Европа наших дней – это Вавилонская башня в громаднейшем объёме. Та первая Вавилонская башня, воздвигаемая людьми из кирпичей, была лишь знаком и предвестием подлинной и величайшей Вавилонской башни, которую ныне представляет собой Европа.

Отчего это произошло? Оттого что европейцы оставили Божии заповеди и пошли вслед установлений человеческих. Покинули они чистые и прозрачные Христовы источники, из которых текли чистые и незамутнённые реки живой воды, и нашли источники глинистые и мшистые, из которых точатся мутные ручьи яда, и болезней, и душевной смерти.

По пятам за Европой потащились и многие сербы. И когда Бог во гневе Своём опрокинул изгнивший бук, тот свалился на растущий у его корней кустарник [букв.: кизил. – Ред.] и придавил его всей тяжестью собственной массы.

С тех пор как на небе солнце и звёзды, а на земле люди и народы, божественное всегда ставилось выше человеческого. Слово Божие ценилось дороже всех изречений всех вкупе людей, и Божия заповедь значила больше, нежели все уставы и предписания всех людей, сколько ни есть их на свете. Божии догматы веры и нормы поведения твёрдо стояли пред очами человеческими, как неподвижные звёзды на небосводе. Пока Европа пребывала в здравом рассудке, эти догматы озаряли ей путь, как небесные светила, в частности: догмат о едином живом Боге, а также о троичности единого вечного Божества, тройственного в Лицах и единого в сущности; затем догмат о Боге, явившемся во плоти и рождённом от Пречистой Девы Марии; и догмат о страданиях Сына Божия и Мессии, и о Его смерти и Воскресении, и о Его повторном пришествии при скончании времён, и о всеобщем воскресении мёртвых и о Страшном Суде, – все эти и прочие догматы веры были сродни чистым и прозрачным истокам, из которых проистекали реки людских нравов: реки целомудрия и честности, реки смирения и милосердия, реки доброты и любви, реки мужества и терпения, реки добровольной смерти и самопожертвования за Христа и своих ближних.

Но явились многие люди – не от Бога, а от Божия противника – чтобы с потемнённым разумом сеять в Европе другое учение. И произросли плевелы, своими ядоносными испарениями заглушающие в европейце всё божественное и человеческое. Остаётся в нём одно только зверское, скотское и бренное [букв.: земляное. – Пер.].

Сербский народ, тысячу лет тому назад дышавший Божиими догматами и ради сих небесных истин отдавший миллионы человеческих жертв, не смел следовать за каменщиками европейской Вавилонской башни. Но если уж дал себя увлечь, то почему тогда жалуется, что эта башня обрушилась на него и придавила его так, что едва не испустил он дух. Аминь.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Непобедимая и непостижимая и Божественная сило честнаго и животворящаго Креста Господня, не остави нас, грешных.

Святии Архангели и Ангели, молите о нас, грешных.

Святый Иоанне, пророче и Предтече и Крестителю Господа нашего Иисуса Христа, моли о нас, грешных.

Святии славнии Апостоли, молите о нас, грешных.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Святии славнии мученицы, молите о нас, грешных.

Святый первомучениче, архидиаконе Стефане, моли о нас, грешных.

Святая первомученице Фекло, моли о нас, грешных.

Святии великомученицы Георгие и Димитрие, молите о нас, грешных.

Святии великомученицы Феодоре и Прокопие, молите о нас, грешных.

Святый мучениче Трифоне, моли Бога о нас.

Святии священномученицы Харалампие и Василие, молите о нас, грешных.

Святии преподобномученицы Савваитские, молите о нас, грешных.

Святии преподобномученицы Синайские, молите о нас, грешных.

Святии преподобномученицы Раифские, молите о нас, грешных.

Святии преподобномученицы Афонские, молите о нас, грешных.

Святии преподобномученицы сербские, молите о нас, грешных.

Святый преподобномучениче Иулиане, моли о нас, грешных.

Святая преподобномученице Февроние, моли о нас, грешных.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Преподобнии и богоноснии отцы наши, пастырие и учителие, молите о нас, грешных.

Преподобнии и богоноснии отцы наши, пастырие и учителие, молите о нас, грешных.

Преподобнии мáтерие наша, молите о нас, грешных.

Преподобнии мáтерие наша, молите о нас, грешных.

Преподобнии мáтерие наша, молите о нас, грешных.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Преподобне отче Симеоне Мироточивый, моли Бога о нас.

Преподобне отче Савво, моли Бога о нас.

Преподобне отче Арсение, моли Бога о нас.

Преподобне отче Иоанникие Девиченский, моли Бога о нас.

Преподобне отче Василие Острожский, моли Бога о нас.

Преподобне отче Петре Коришский, моли Бога о нас.

Преподобне отче Прохоре Пчиньский, моли Бога о нас.

Преподобне отче Гаврииле Лесновский, моли Бога о нас.

Преподобне отче Иоанне Рыльский, моли Бога о нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Преподобная мати наша Параскево, моли Бога о нас.

Преподобная мати наша Анастасие, моли Бога о нас.

Преподобная мати наша Евгение, моли Бога о нас.

Преподобная мати наша Евфимие, моли Бога о нас.

Преподобная мати наша Ангелино, моли Бога о нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Святителю отче Николае, моли Бога о нас.

Святителю отче Василие [Великий], моли Бога о нас.

Святителю отче Иоанне Златоусте, моли Бога о нас.

Святителю отче Григорие Богослове, моли Бога о нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Святии вси мученицы сербские, молите о нас, грешных.

Святии вси мученицы русские, молите о нас, грешных.

Святии вси Афонские, молите о нас, грешных.

Святии вси Иерусалимские, молите о нас, грешных.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Пресвятая Богородице, спаси нас. Аминь.

Христианская Церковь, братья мои, – это никакое не философское общество, в котором состязаются люди, своим умом решая вопрос, есть ли Бог или нет. Христианская Церковь – это Божия семья, хранящая древние и добавляющая новые свидетельства не тому, что Бог существует (это само по себе разумеется), а тому, что Бог явился на земле во плоти, в лице Господа Иисуса Христа. Эта семья в течение двух тысячелетий настолько возросла, что своей численностью превышает величайшие царства на свете. Церковь – это не философия, Церковь – это свидетельство: живое свидетельство живых людей. Многие миллионы свидетелей жили прежде нас – они и сейчас живы на том свете. Многие миллионы живут и теперь с нами. После смерти они тоже будут жить в мире загробном. И многие миллионы будут жить после нас. И они окажутся в духовном мире вместе с нами и со всеми остальными Христовыми свидетелями от начала до скончания времени. Если бы Бог не явился и не представил Своего личного о Себе свидетельства, то людям ничего не оставалось бы, как в отчаянии ждать, пока Бог не явит Себя. Ведь пока не откроет Он Себя несомненным образом и не даст личного о Себе свидетельства, всё, что люди будут думать, говорить и писать о Боге, – всё это окажется [лишь] гипотезами и догадками, грёзами и предчувствиями. Лишь через посредство Бога можно познать Бога и лишь через родство с Богом можно постичь родство людей.

Но если Бог явился, братья мои, то нельзя утверждать: «Это ничто», равно как и: «Это нечто», – но должно сказать: «Это всё». Ведь не явился Бог человекам, чтобы быть меньшим «великих людей» или только одним из них; нельзя было поставить Его в один ряд с множеством других путников либо занести в единый список многих обыкновенных гостей на земле. Если Бог явился, то Он – всё, а всё прочее – ничто. Всё прочее, чтó Сам Господь не признал как нечто, [всё это] – ничто.

Наша Церковь свидетельствует, что Бог явился. Церковь знает, когда явился Бог и каким Он явился; ведает она, чтó Он сказал, что сделал, что открыл, что обетовал. Известно ей, кто Его родил, и место, где Он родился. Знает она имена, род занятий и нравы Его первых свидетелей: Апостолов, евангелистов и мучеников. Вéдомы ей те великие чудеса, которые Он сотворил и которые на Нём исполнились. Знает она Его любовь, премудрость и силу. Знает Его смерть и Его Воскресение. Знает, как росла Божественная семья из века в век на протяжении двадцати столетий. Ведает чудеса, свершившиеся во Его имя, в течение сих двух тысячелетий. Знает по имени многих немощных, которые с Его помощью стали крепкими подвижниками и исповедниками веры. Известны ей многие грешники, которые Духом Его прощены и очищены – и сделались праведниками. Знает многих злодеев и преступников, которые Его имя обратило в благодетелей. Знает многих развратниц, которые благодаря Ему стали святыми праведницами и мученицами. Знает и многие омраченные племена и народы, поклонявшиеся идолам, пока не дошла до них весть о Христе и не озарила их светом разума. Ведомо ей и то, что Его Апостолы лучами Евангелия осветили языческие и кровожадные племена на европейском континенте.

Но – увы, братья мои! – знает Церковь [и то], до какой степени европейское человечество в последнее время пошатнулось в вере во Христа как явленного Бога и стало в один ряд с теми, кто осудил Его в Иерусалиме и убил. Страх иудейский (Ин. 19:38), во время оно многих отвращавший от Христа, а иных [опять-таки] делавший Его тайными учениками, – тот же самый страх вселился в так называемую интеллектуально образованную и политическую элиту современной Европы. Объятые этим страхом, одни публично отрекаются от Христа и хвалят Варавву, другие повёртываются спиной к храму и молча удаляются, унося пустую душу; третьи остаются Христовыми последователями, но лишь втайне, дабы современные гонители Христа не исключили их из своих лож, как иудеи – из своих синагог.

Мало-помалу семя неверия в то, что Бог явился, проросло и принесло свои горькие плоды. Христос некогда укорил Своих учеников за то, что не поверили они Марии Магдалине и ещё двоим Апостолам, утверждавшим, что видели они Его, воскресшего из гроба, и беседовали с Ним живым. Упрекал Он их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили (Мк. 16:14). И [тогда] все ученики уверовали. Но сколько раз живой Христос – различными способами и через посредство лучших людей – укорял крещёных европейцев в их неверии и жестокосердии, и всё напрасно. За это Европа и получила удар тройным бичом: неведением, тревогой и отчаянием. Но об этом надобно говорить особо.

Тому, что Европа поколебалась в вере в явленного Бога, есть и причины, и объяснения, хоть нет и извинения. Но нет ни причин, ни объяснений тому, что и сербы пошатнулись в этой вере. Ведь сербский народ, будучи обособлен от Европы, за многие века своей жизни накопил бессчётные свидетельства о Боге, явившемся во плоти. Христос столетиями закалял его в огне страданий, чтобы в это время – как раз в наши дни – стал он для Европы светлым, как солнце, полноводным, как море, сильным и крепким, как солнце, как Апостолы, – и чтобы мог оказать помощь сему расслабленному континенту. Однако за короткий срок мы настолько заржавели, что Господь должен был снова ввергнуть нас в огонь, дабы нас перекалить. Богу нашему слава. Аминь.

Неведение, тревога и отчаяние – это некий тройной бич над головой всякого, кто забудет Бога и отречётся от Него, от своего Создателя. Ибо таковой, чем больше накопит богатств, тем более бедным себя ощущает. И чем решительнее ищет счастья, тем глубже утопает во мраке отчаяния.

Знаете ли, кто самые большие невежды? Это люди, не вéдущие ни Бога, ни силы Божией. Засвидетельствовал сие Сам Господь Иисус, сказав саддукеям, Своим искусителям: Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией (Мф. 22:29)! А саддукеи были иудейскими всезнайками без веры в Бога и в Воскресение. Знали они всё, кроме Бога и силы Божией. А постижение Бога подобно соли, осоляющей всякое другое знание, придающее ему вкус и предохраняющее его от злоупотреблений. Саддукеи нашей эпохи – это иудаизированные европейцы, некогда крещённые во имя Господа Иисуса Христа, а затем презревшие своё крещение и постыдившиеся имени Иисусова. Посему все их знания хуже крестьянского неведения, так как лишены они вкуса и употреблены во зло. Тщетно хвалятся они своей светской образованностью и без пользы взяли свои мелкие чувственные знания в качестве мерила ценности и величия человека. Ибо чтó высоко у людей, тó мерзость пред Богом, – сказал Сам Господь Бог (Лк. 16:15).

Другое зло, угнетающее людей нашего времени, – это заботы и тревоги. Несть им ни конца, ни предела. Посмотрите на людей, и вы быстро поймёте, откуда рождается так много беспокойств и попечений. Люди с верой – это люди с малыми хлопотами, люди же без веры перегружены всевозможными бременами. Ведь люди, ощущающие Божие присутствие в своей жизни, надеются на Бога, молятся Богу и переносят на Него, Всемогущего, все свои ноши и тяготы. Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает [в серб.: Возверзаю я на Бога свои заботы, и Он препитает меня. – Пер.], – говорит Псалмопевец (Пс. 54:23). Господь, Спаситель наш, сугубо хотел избавить Своих последователей от излишних попечений. Посему и учил их: Не заботьтесь о своей жизни, что будете есть или пить, ни о своем теле, во что оденетесь… Посмотрите на небесных птиц! Кто питает их, если не Отец ваш Небесный? Или взгляните на полевые лилии, облечённые в прекрасную белизну. Кто их так по-царски одевает, если не Отец ваш Небесный? Знает Отец ваш, что нужна вам пища, и питье, и одежда. И Он даст вам это между делом, вместе с тем – главным и самым основным. А вы старайтесь искать у Него это главное и самое основное – Царство Божие²⁰.

Воззрите, братья мои, и посмотрите: единственные люди, которые и впрямь наслаждаются радостью жизни, – это те, кто усвоил сию Христову заповедь и живёт по ней. А между тем заботы и тревоги изъели [и иссушили] тех людей, которые изо всех сил, но без Божией помощи пытаются уладить все свои дела, обеспечить все средства, успеть на все пути-дороги, исполнить все свои замыслы и удовлетворить все свои прихоти. Строят они, а невидимая рука разрушает. Собирают, а некий незримый ветер рассыпает и разбрасывает. Бегут они [и спешат], а некий чудодей всё длиннее делает их путь и всё дальше отодвигает конечную цель их устремлений. Посему извели себя люди неверующие, состарились прежде срока, ослабели, изнемогли, расстроили нервы, притупили сердца, изнурили ум, подорвали волю. Вы спрашиваете меня, отчего я такой. Вот вам и ответ, вполне в духе сего времени: «Тревоги [и] бесконечные [хлопоты сломали] меня [и] уничтожили». Да и как не быть сему, если [я], жалкий человек, нагрузил на себя бремя забот Божиих. А ведь ни Божии заботы невозможно выстрадать без Божией помощи, ни Божии дела совершить без Божией премудрости. Ни ношу гиганта не способен понести карлик, ни ношу Божию – человек.

Третье зло, сдавливающее и угнетающее людей нашего времени, – это отчаяние. Человечество без радости – вот какова современная белая раса, отвергшая Христову дружбу и обретшая себе иных друзей. Отчаяние у самых образованных и чрезмерно богатых. Отчаяние у женщин и даже у детей. Клеймо же отчаяния – самоубийство. Откуда такое отчаяние в нашем веке и столько изверившихся людей? От пустоты ума и от опустошённости сердца. Ум не думает о Боге, а сердце не любит Бога. И весь мир не способен заполнить ум человеческий; это может только Бог. Без Бога ум всегда пуст, и вбрасываемые в него знания падают в какую-то бездну, как камни, когда метают их в глубокую пещеру. Любовь всего мира бессильна заполнить сердце человека. Ибо чувствует сердце, что мирская любовь переменчива: то у неё прилив, то отлив, то она совсем пересыхает. Братья мои, и ум наш, и сердце предназначены для Бога, и только Бог способен вдосталь удовлетворить их Своей полнотой: полнотой Своей отрадной премудрости и полнотой верной, преданной любви.

Без Бога всё и вся – одно только неведение, одна лишь только тревога, одно лишь отчаяние.

Господь сказал Своим ученикам: Кто из вас меньше всех, тот будет велик [в серб.: тот велик. – Пер.] (Лк. 9:48). Малейший в светских знаниях – [сей есть] малейший и в гордости; малейший в излишних попечениях – велик в радости жизни; малейший в отчаянии – велик во всяком богоугодном деле. Поистине велик таковой пред Богом. Таким был сербский народ три или четыре поколения тому назад. Тогда обладал он знанием превыше знаний: вéдением Христа, явившегося Спасителя. Посему и не страдал он от того невежества, от которого чахнет индустриальная, неестественная, [показная] Европа. Не мучился он и многими заботами, так как носил в себе упование на живого Господа Бога и на Божиих святых. Не угнетало его отчаяние, ибо знал он, что едет – на Божией колеснице и по Божией воле – из одного Божиего света на другой Божий свет. Сильно мы пали. Многое и утратили из достояния наших предков. Однако живут в нас ещё громадные силы, чтобы смогли мы – по Божию благословению – подняться. Встанем сейчас же! Распрямимся, очистимся и возвеселимся. Ибо Бог взирает на нас Своими очами и наставляет нас. Аминь.

Некогда жаловался Господь на Свой избранный еврейский народ, говоря: Бью их, но не чувствуют они боли (парафраз Иер. 5:3). Поразил Господь грешную Европу двумя тяжёлыми войнами в нашем веке, но кто знает [букв.: неизвестно. – Ред.], ощутила ли она это. В обоих случаях самые страшные удары Господь нанёс по Сербии, а не по какой-то другой стране. Почувствовали ли сербы боль? По какому признаку можно было бы об этом узнать? Во-первых, если бы поняли они, что поразил их Господь за грехи, и, во-вторых, если бы налицо было их исправление, то есть если бы переменились они [к лучшему], очистились и обновились, так что уже не были бы отступниками, угождающими собственной воле и каждый день заслуживающими взбучку. Что значит для сербов исправиться? Исправляется тот, кто искривился. Распрямляется он ввысь, к Богу, а также к себе самому – то есть к своему творцу и в сторону своего естественного роста. Запад весь искривлён – всецело согбен, как та женщина, восемнадцать лет ходившая с головой, прижатой к коленям. Сербы сперва с ужасом и состраданием смотрели [букв.: взглянули. – Пер.] на больную Европу. Но мало-помалу привыкали к ней и к её самохвальству, а потому и сами сгорбились и скорчились – и нашли в этом красоту, твердя, что это-де модно и современно и что не следует и нам быть простаками, но подобает идти в ногу со временем, вслед за престижем, за Европой. Надлежит нам склониться к земле, чтобы вырос у нас горб. В этом, [мол, и заключается истинная] красота, которую не могу оценить только простофили. До такого самовыражения дошло уродливое искажение того героического Сербства, прославившегося как раз тем, что стояло оно прямо и на протяжении целых 500 лет не дало азиатам себя сгорбить. Однако освободившись от азиатов, за полвека скрючилось оно под влиянием Европы так сильно, что ни внуки больше не узнáют своих дедов, ни деды – своих внуков. Всё это наблюдало и зрело всевидящее око Господне. Для того рука Господня так тяжко и сокрушила нас, чтобы возвратились мы со своих злых путей и держались бы за Бога, как и наши предки. Впрочем, не вернулись мы [на пути правды]. Настолько деформировались мы за последние 70–80 лет, что скорее бы переломились, чем исправились.

Однако не все сербы сгорбились и перекосились. Ещё много тех, которые и поныне стоят прямо. С изумлением спрашивают они: «Что такое Европа? Что так сильно притянуло нас к ней? И чем Запад сделался для нас привлекательнее Востока?»

Что такое Европа? Это второй Иерихон. Первенец Европы – римский папа, а её последыш, младший сын – безбожник. О древнем Иерихоне, когда посылалось на него проклятие, говорились, что на первенце своем он положит основание и на младшем своем поставит врата его (Нав. 6:25).

Что такое Европа? Ересь. Это ересь. В первую очередь – папистская архиересь, затем лютеранская ересь, за ней кальвинистская, субботническая – и так почти без конца. Конец всех ересей – атеизм, европейские отрицатели Бога, каких – ни по числу, ни по ярости – не знала ещё история человечества. Следовательно, первенец – архиеретик, а последыш – архибезбожник. Как способен устоять такой город? Кому сей новый Иерихон может служить примером? Никому, кроме глупцов. Но как среди безумцев оказались и сербы? Это вопрос, на который трудно ответить, и загадка, которую почти невозможно отгадать. Есть три приблизительных ответа, три вероятные отгадки. Во-первых, сербские сыны отправились на учёбу на Запад и, навыкнув пить из искусственных водоёмов, забыли о чистых родниках своего Отечества. Во-вторых, образованные сыновья сербских крестьян стали гнушаться сербскими девушками и женились на иностранках. В-третьих, учёные сербские сыны отпали от своих отцов, презрев их за свойственное им благочестие и порядочность, и пошли по пути [широкому и] пространному (Мф. 7:13). Вот три [возможных ответа]. Эти три яда отравили всю нашу личную, семейную, общественную и государственную жизнь. И как глава семейства – чтобы стрясти гусениц – бьёт по дереву так сильно, что отпадает листва и ломаются ветви, так и Домовладыка мира, наш премудрый Господь, так же больно бьёт и по сербам, чтобы очистить их от прожорливых иноземных насекомых. Почему мы тогда злимся? И на кого справедливо должен бы быть обращён наш гнев, если не на нас самих?

Европа – это ересь. А любая христианская ересь хуже язычества. Ведь самим опытом доказано, что легче язычников приобрести для Христа, нежели правоверных [букв.: кривоверцев. – Пер.] христиан, еретиков, вернуть в Православие. Доколе мы именуем себя православными, не смеем ни в каком отношении брать себе еретиков за образец. Задача православных христиан – не влачиться, подгибая ноги, за еретиками, а возвратить сих последних на свой, на правый путь.

В нашу эпоху всё еретическое – включая и те ценности, которые еретики считают предметом своей гордости и славы, – разлагается, обращаясь в смертное тление.

Да восстанут православные народы и да будут для еретиков трубачами, чтобы вернуть их к истине и к честности. Это задача текущего момента. Если свершим мы сие, то благословит нас Христос Бог, Ему же да будет слава и [по]хвала ныне и вовеки. Аминь.

Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить! – так дважды взывал к Богу пророк Иона. В первый раз, когда Бог послал его к великому городу Ниневия, чтобы возвестил он ему гибель за грехи его жителей. Услышав это, ниневитяне покаялись и исправились – и Бог отменил Свой приговор, сохранив Ниневию целой и невредимой за её покаяние. Ибо сокрушённо покаялись в ней все, от царя до нищего, наложив пост на себя и на свой скот, чтобы никто ничего не ел, но каялся, пока Бог не умилостивится и не простит им содеянные беззакония. И увидел сие Бог, и упразднил Своё решение, и не уничтожил Ниневию. Но для Ионы это было невыносимо, оттого и возопил он к Богу: Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить!

Засим Иона вышел в поле, а Бог взрастил над его головой громадную тыкву – и сделалась от неё тень и прохлада для лица отдыхающего пророка. Ионе это очень понравилось. Но на второй же день Господь повелел червю войти в тыкву и подъесть её – и растение быстро увяло и засохло. И не стало приятной прохлады над головой пророка. И паки воззвал он: Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить!

Господь же, вéдущий даже самые тонкие и неприметные помыслы в нашем сердце, услышал этот зов, и уразумел его, и сказал пророку: Ты сожалеешь о растении… Мне ли не пожалеть Ниневии, города… в котором более ста двадцати тысяч человек?.. (Ион. 14:11).

О, братья мои, сколь поучителен сей урок для всех нас в этом людском поколении! Пример пророка Ионы – это пример человеческой несправедливости, равно как пример апостола Фомы ярко отражает людское неверие. На свидетелях и на живых примерах Бог учит человеческий род.

«О чём говоришь ты, Иона? – вопрошает Господь. – Неужто больше жалеешь о бессловесной тыкве, вчера выросшей, а сегодня засохшей, чем о сотне тысяч живых людей, которые не тыквы, а такие же люди, как и ты?»

«О чём говоришь ты, Европа? – спросил бы ныне человеколюбивый Господь. – Неужто больше станешь печалиться о гибели творений человеческих рук: картин, статуй, различных машин и устройств, а также домов, дворцов и городов из извести и камня, но не восскорбишь о живых людях, о твоих братьях и Моих детях?! Кто развратил и помрачил тебе ум, так что дешёвое ценишь ты дороже драгоценного? Кто обманул тебя, если не тот змей, прельстивший Еву и Адама; кто внушил тебе ставить дела человеческие выше дел Божиих? И мёртвое ценить паче живого? И обречённое на скорую гибель чтить выше того, чему уготована вечность?»

Наверняка слышали вы о древней земле, именуемой Европа. Те из вас, кто раньше о ней не слыхал, ощутил её на собственной спине, как вьючное седло, сплошь испещрённое остроконечными гвоздями изнутри, подобно иглам ежа снаружи. Дважды по три года носили это ярмо вы и ваши родители. Многие из ваших наиболее присных и дорогих умерли от ран, а вы, сбросившие эту ношу, вышли изъязвленными и окровавленными.

Почему так поступали люди с людьми? Как пробудившиеся от тяжёлого сна, вы теперь спрашиваете: «Почему нас так мучили, истязали и убивали? Почему, и ещё раз почему?» Спросите пророка Иону – и он вам чётко ответит. Потому, – скажет он, – что они [европейцы] ценили тыкву более многих тысяч людей. И ещё потому, что люди для них были дешевле травы. Ведь всем известна европейская философия о завоевании [жизненного] пространств[а]. Распространимся и займём! Что займём? Огороды, виноградники, поля, луга, леса, реки, горы… И вы, сербы, объятые ужасом, воскликните вместе с Богом: «Как вы это сделаете, если живут там тысячи и тысячи людских существ, ваших братьев, признающих Одного и Того же Творца и Отца, своего и вашего? Как?»

«Легко мы это сделаем, – отвечают они. – Без особого труда. Людей сожжём огнём, а их леса, поля и виноградники присвоим себе. Людей скосим, а их капусту оставим расти для нас. Людей похватаем, сорвём с них одежду для своих нужд, а их, голых, утопим в воде. Людей истребим, как гусениц, а нажитое ими добро и золото загребём себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их хлеб, вино и елей оставим для себя. Людей изгоним в пустыню – пусть умирают там от голода, а мы сядем за их стол и будем есть и пить, и веселиться».

Ах, братья мои, не пустые это слова и не преувеличенные угрозы. Всё это произошло на наших глазах, как с нами, так и со многими другими. Что же произошло? То, о чём повествует Священное Божие Писание. Сожгли Ниневию, многолюдный Божий город, но сохранили тыкву, потому что тыква была им нужна, а люди нет. Согласился ли с этим Бог? Господи Боже, сотворил ли Ты тыквы для людей или людей для тыкв? Христос отвечает: «Тыквы для людей». Вторит ему и ислам: «Тыквы для людей». «Тыквы для людей!» – кричат и языческие народы: Вся звёздная вселенная по-своему даёт понять, что не только тыква, но и звёзды для людей. Однако людоедская Европа твердит, что знает всё лучше других, и говорит, что это неправда: что люди для тыкв, так как тыква драгоценнее человеков. За это мы обязали воевать, то есть убивать миллионы людей, чтобы могли нам достаться миллионы тыкв.

Слышишь ли ты это, серб? Ты-то, крестьянин, знаю, что слышишь. Но не ведаю, слышат ли это твои господа, твои учёные и твои политики, которых ты вдосталь кормишь и поишь? Знаю, что не слышат они этого. Если бы имели они уши слышать и очи зреть Бога, то не трубили бы за твой счёт твоим же собственным сыновьям и дочерям: тыква, дескать, дороже человека – об этом, мол, свидетельствует опыт политической экономии. Но ты, серб, если хочешь добра себе и своим детям, то заткни уши, когда людоеды толкуют о политической экономии. Открой же их, как подобает, лишь тогда, когда услышишь, что некогда говорит о Евангелии Христа Бога твоего. Аминь.

От служителей алтаря начал распространяться соблазн на Западе, священники ознаменовали начало гибели Запада – те священники, которые оскверняли святыню, попирали [в серб.: извращали. – Пер.] закон (Соф. 3:4). Не сам ли иудейский первосвященник Аарон слил золотого истукана в пустыне и позволил народу кланяться тельцу, и причём мёртвому, вместо живого Бога? (Исх. 32:4)

Почти тысячу лет Христова Церковь на Востоке и на Западе была единой Церковью, с тем же умом, с тем же сердцем и с тем же сознанием своего долга. Однако в конце первого тысячелетия от Рождества Спасителя вселенной словно закованный в цепи сатана был выпущен из преисподней, чтобы соблазнять этот мир. Поступает же сатана не так, как Христос. Начиная созидать Царствие Божие среди человеков, Христос избрал людей самых простых и незнатных. А сатана всегда презирал малых и незнатных, действуя через лидеров, вождей, старейшин, первосвященников, философов, королей, государственных чиновников, учёных, деятелей искусств и так далее.

На закате первого тысячелетия от Рождества Христова сатана оказал сильное влияние на первосвященника Западной Церкви, подучив его отделиться от Восточной Православной Церкви и с избытком вдохнув в него дух гордыни, поощрил его к ссорам со всеми королями и князьями христианских народов. Что же было предметом этих склок? Трон, почести, первенство, власть – то есть всё то, чтó Спаситель поставил на последнее место и на низшую отметку своего критерия ценностей. Именно этого и стал домогаться первосвященник.

Отделившись от Православной Церкви, начал он осквернять святыню и искажать Божий закон. Осквернял святыню тем, что отверг пост как якобы ненужный и устроил в своих дворцовых покоях [букв.: в своём доме. – Ред.] жизнь непотребную и нечистую. Переиначивал он Божий закон, в частности догматы веры и нормы поведения (ибо то и другое вместе образуют закон Божий для спасения людей). Изменил Символ веры, «облегчил» подвиг спасения своим верующим, заменив более лёгким (денежными взносами и малым числом кратких молитв) всё то, чтó казалось трудным. По прошествии некоего времени он как бы говорит Христу: «Должны мы знать, кто первый в Царствии Твоем. На вопрос, который некогда задали сыны Зеведеевы (Лк. 22:25), Ты ответил неверно. Сказал, что якобы, кто хочет быть первым, да будет всем слугой и что Сын Человеческий пришёл не для того, чтобы Ему служили, а чтобы Самому послужить, и, наконец – дабы заблуждение оказалось вящим – Ты омыл грязные ноги рыбакам. История доказала, что Ты ошибся. Народы – это глупый скот. Эти животные прежде всего требуют вождя и заправилу, первого над всеми [остальными] и к тому же – непогрешимого. Это основополагающее и главное правило во всяком обществе и у любого народа. Мог Ты этого и не знать, так как мало жил на этом свете, умер молодым и не изучил психологию масс. Но мы, первосвященники, проштудировали труды великих философских школ, много путешествовали по свету и жили в два раза дольше Тебя. Посему надлежит Тебе предоставить нам решать этот вопрос, ибо накопили мы громадный опыт. Пребывай на небе, сколько душе угодно, а нам оставь землю. Будь Богом на небесах, а мы – богом на земле. Ты непогрешим на небе, а мы непогрешимы на земле. В конце концов Ты увидишь, что эта наша практическая программа лучше Твоих идеалистических и юношеских грёз. Послушай нас, старцев, вот уже тысячу лет борющихся с Твоим именем, равно как и с этим гнусным [и противным] миром. Если бы прислушался Ты к старцам, то не был бы распят на Кресте».

Так, по всей видимости, шептал сатана первосвященнику Запада, а тот так же должен был сначала прошептать всё это Христу, а затем возвестить свой шёпот всему миру в виде нового догмата о собственной непогрешимости, то есть о себе как «христе"-триумфаторе на земле и как полномочном представителе Бога Саваофа пред людьми, которому Господь якобы вручил два меча: один меч – чтобы ставить и утверждать королей земным народам, а второй – чтобы свергать их и изгонять.

Что было следствием всего этого? То, о чём пророк Иезекииль громогласно вещает от имени Божия: Горе пастырям… которые пасли себя самих!.. Вы ели тук и вóлною одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью. И рассеялись они без пастыря [в серб. тексте все глаголы стоят в наст. времени. – Пер.] (Иез. 34:2, 3–5). Склоняли выю западные народы под такими пастырями, не ведая ни что им делать, ни куда податься. Видели эти народы, что толкующие им о Царствии Небесном забирают себе царство земное. И увещевающие их не богатеть сами набивают себе карманы – причём не без пролития крови. И отвращающие их от властолюбия покупают и захватывают власть где только можно. Склонялись и колебались народы христианского Запада перед этим соблазном, как тростник перед резкими порывами ветра. В конечном итоге отринули западные народы своего архипастыря, а учёные и богатые отвергли и веру Христову из-за непонятной, антихристианской позиции своих первосвященников. До той поры глава Церкви был и вождём культуры. Но когда вспыхнули эти распри, то культурой Запада стало управлять лицо светское. А сатана вёл сложную игру: в союзе с первосвященником против королей, учёных и носителей культуры; в пакте с королями – против первосвященников; в сговоре с мужами культуры, науки, искусства и политики – не только против первосвященников и клира, но и против самой веры в её основах. Дерзость с одной стороны вызвала резкую реакцию и с другой. Злоба родила злобу, искра презрения возгорелась в грозное пламя. Одна крайность отозвалась в другой. И, как говорит наш поэт, «всё пошло по дьявольскому следу». С обеих сторон возобладала неуступчивость: церковь выступала против государства, вера боролась с наукой и наоборот, священники шли наперекор прочим гражданам, а граждане противоборствовали священникам. Горькие плоды этого противостояния пожала Европа, [причём] горчайшие в наши дни.

Посему, серб, знай это и запомни – и ходи мудро, как и твои отцы. Не позволяй всякому быть [над тобой] пастырем. А коли есть у тебя добрые пастыри, то это небесный дар, величайший всего мира. Почитай своих добрых священников, как дети чтят своих родителей, – да будет тебе благо и да поживёшь долго на земле. Уважай [их], а не ругай по чужому примеру; исправляй их, но не отделяйся от них. Ведь Церковь важнее всего остального, ибо только Церкви обетована вечность, а не государствам и не культурам. Аминь.

Вы – Церковь Божия, братья мои. Знаете ли, что вы – святыня Богу? И что тела ваши суть храмы Духа Божия? И что не свои вы, а Божии? Знаете ли, что ждёт вас Отец ваш Небесный, чтобы как малые храмы внести вас в Свой необъятный и вечный храм? Если вы это знаете, то надлежит вам оберегаться от всякой нечистоты и в делах, и в желаниях, и в помыслах. Должны вы носить в себе великий страх пред Божиим судом и поступать так, как если бы пребывали в алтаре Бога живого и грозного.

Храмом Духа Святого именую вас не я, а Божий Апостол. Я [, повторяя его слова,] лишь удостоверяю и оттеняю тем самым личность каждого из вас. А когда нарицаю вас (опять-таки не я, а Божий Апостол) Церковью Божией, то так выделяем мы и утверждаем вас как членов Христовой Церкви, или Божией семьи. Следовательно, как и личности, и как члены Церкви вы в обоих случаях Божии. И как личности, и как члены Церкви вы обоюдно – Божия святыня. Так наилучшим способом решены два вопроса, которые языческий мир никак не мог разрешить; два вопроса, из-за которых Европа пролила целые реки крови, но так и оставила без ответа. Это вопросы личности и общества, или – если выражаться чужими словами – вопросы индивидуализма и социализма. В реках крови тонул то один, то другой из них; но снова попеременно оживали они и вставали. Но никогда оба вместе не могли получить от людей право на существование. Неизменно с одной стороны [слышались] крики: «Пусть исчезнет и растворится личность, чтобы существовало общество!» А другая сторона [пыталась заглушить первую], громоглашая: «Да упразднится общество, чтобы существовала личность!» И обе [стороны] никак не могли прийти к согласию, чтобы [одно] сочетать [с другим]. Почему? Знаете почему? Потому что утрачена святость. Совлечена святость с человека и с общества – и как результат, всё стало пошлыми путями и низкими методами простираться к не менее мелким и вульгарным целям. Нет больше сострадания и уважения ни человека к обществу, ни общества к человеку. Личность перестала рассматриваться как храм Божия Духа, и общество уже не считается Святой Церковью, то есть общностью священной, или, лучше сказать – Божией семьёй. Но как только Бог был удалён, на арену вышел сатана, чтобы с одного фланга и одним полком демонов воспалять ярость индивидуалистов против социалистов, а с другого фланга и другим полком раздувать гнев поборников общества на защитников личности. Индивидуализм и социализм суть звериные наименования сатанинского человечества; они заместили другие имена: храм и Церковь.

Мы, христиане, вкупе с Апостолом, говорим о личности: это храм, а об обществе – это Церковь. Каждый христианин – святой храм Святого Духа, а общность христиан – это Святая Церковь Святого Бога. В обоих случаях – святость. Да, в обоих случаях почитай христианина как самого Христа, а общество христиан – как собор, сонм богов. И в обоих случаях Божие отечество с Божией стороны, а с человеческой стороны в первом случае людское сыновство (в отношении Отца), а во втором – людское братство (во взаимоотношениях между личностями).

В храме Святого Духа владычествует Дух Святой. Это значит: и во мне, и в тебе, и в моих и в твоих сродниках, и во всех нас, людях крещёных, которые суть храмы Духа Святого, царствует один и Тот же Святой Дух. Этим Духом мы живём и дышим. Им освящаемся, Им взаимно сочетаваемся в одно тело – не в тело скотское или естественное²¹, а в тело Христово, зачатое в Назарете без человеческой похоти, преображённое на Фаворе, воскресшее на Голгофе (Ин. 19:41), вознесённое на небо.

А если во всех нас как во святых храмах царствует Дух Святой, то и в сонме всех нас, а именно в Церкви Бога живого – владычествует Тот же самый Святой Дух. И если во многих людях владычествует один и Тот же Святой Божий Дух, то все они (будь их тысячи, миллионы или миллиарды) – все суть как один-единственный человек. А так как Дух Господень – один и тот же, то множество становится подобным единству (единице). Как, в свою очередь, проявляя заботу обо всех и питая любовь ко всем, один человек делает сродни многим [букв.: как многие. – Пер.], так и единица бытийствует как множество. Всё [сие совершается] по силе Святого Духа и святой любви.

Так явившийся Бог в лице Господа Иисуса Христа самым коренным и совершенным образом решил эти два мучительных вопроса, которые люди самостоятельно никогда не могли и не смогут разрешить. Равно как без дождя мозгами всех людей нельзя решить вопрос пахоты и сева; но если Бог подаёт дождь с высот, то всё хорошо улаживается. Так и вопрос ценности и свободы личности, с одной стороны, и проблемы бытия общества (от самого узкого до самого широкого) невозможно решить без чего-то небесного. [Для его разрешения] на людей дождь падает на сухую землю. Небесное же сие – [это] не нечто, а некто, и не кто иной, как преславная третья Ипостась Святой Троицы: Дух Святой. Когда снизойдёт Он с небес и соделает из бренных и испаряющихся людских тел храмы Божии, и когда все эти храмы соединит в Святую Божию Церковь, то человеческому разуму и человеческой руке нечего к сему добавить или от сего отнять. Разум и руки людей способны лишь разрушить то, что Бог построил. Это и сделано в Европе. Следствием этого стало омрачение умов, смятение, мятежи и революции, войны и взаимоистребление. Ведь безбожные люди больше возлюбили тьму, чем свет (Ин. 3:19), и путь сатанинский, нежели путь Христов. Но, отпав от Христа, они тотчас низверглись в пропасть. Сбросив с себя всякую святость и изгнав [букв.: выдохнув. – Пер.] из себя Святого Духа, они сделались посмешищем для демонов и бессловесных животных. Знают это демоны и чувствую животные. Оттого-то первые всё сильнее нападают на бывших людей, а вторые всё с бóльшим испугом от них убегают. Аминь.

«Скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты», – гласит народная пословица. Это соответствует библейскому слову: С преподобным преподобен будеши… и со строптивым развратишися (Пс. 17:26, 27).

Велик был пророк Исаия, сын Амосов – да будут благословенны родители его – и великие события ясно предрёк он, главнейшее из которых – рождение Спасителя от Пречистой Девы. Сей досточудный пророк зрел через Божий Дух, приумножая свой взор и проницая в душу своего народа. И видел только смерть и ад – как если бы кто-то открыл гроб и взирал на разложившегося мертвеца. И так взывал он к народу своему, дабы тот устрашился и опомнился: Вы говорите: «мы заключили союза со смертию, и с преисподнею сделали договор… ложь сделали мы убежищам для себя, и обманом прикроем себя» (Ис. 28:15).

Тысячи лет промчались с той поры, когда святой пророк произнёс эти слова, соответствовавшие той эпохе и тем людям. А сегодня? Если бы умилостивился Бог и послал ныне великого Исаию в Европу, то, как вы думаете, какие слова пришлось бы ему сказать людям, родившимся спустя тысячелетия? Я полагаю, что те же и им тождественные. Если бы стал громогласный Исаия обходить европейские столицы, университеты и фабрики, то ещё громче обличал бы: «Вступили вы в союз со смертью, заключили договор с преисподней, ложь – убежище для вас, обман – ваше прикрытие! Так поступали грешные израильтяне в древние времена, прежде пришествия Спасителя мира. Но почему то же самое делаете вы, европейцы, после Его пришествия и Его ясного учения и [явления Его]» победоносной и животворящей силы?

Древние иудеи за эти слова перепилили Исаию пилой. Европейцы, вероятно, не перепилили бы, но, бесспорно, повесили бы или заперли в сумасшедший дом. Но этим нисколько бы ему не повредили. Святого Исаию сделали бы сугубо великим, а себя поставили бы в один ряд с еврейскими богоборцами и гонителями всякой правды; ведь по сути дела, европейцы [сейчас] таковы и есть. Ибо если и отрекаются они от братства с иудеями по каким-то второстепенным причинам, то делаются им побратимами и союзниками [в борьбе против Истины. Но чего можно добиться в таком противоборстве? Мы сильны не против истины, – говорит Апостол, – но сильны за истину. (2Кор. 13:8)]. Глупым и смешным выглядел бы тот, кто бросал бы комки грязи в солнце, намереваясь вымазать его или погасить. Грязь до солнца не долетала бы, но возвращалась и падала бы на лицо этого безумца.

Да, европейское человечество и впрямь заключило союз со смертью и сделку с адом, – это самый очевидный факт [в ряду всех прочих событий] мировой истории за последние два столетия. Европа пахнет смертью. Европейские университеты проповедуют смерть. Европейские литераторы описывают смерть. Европейские учёные твердят, что смерть неотвратима и вечна [букв.: делают смерть бессмертной. – Ред.]. Европейские политики трудятся во благо смерти. Европейские воспитатели сеют смерть в душе молодёжи. Европейские империалисты разносят смерть по всему свету. Европейские революционеры несут знамя смерти. Современная Европа – это синоним смерти. Не желает она знать о жизни после смерти.

«Как это так?» – спрóсите вы. Неужели это для вас новость и неожиданность? Разве не слышали вы о всеобщем европейском мятеже против жизни во имя смерти? Христова Церковь – носитель жизни, современная Европа – переносчик смерти. Церковь учит: «Жизнь старше смерти, ибо сначала была жизнь, а затем пришла смерть». Европейская наука отвечает: «Это неправда. На самом деле смерть старше жизни. Сперва была смерть, а потом из смертной материи развилась жизнь». Церковь учит: «Воскресший Христос победил смерть и призвал людей в Царство вечной жизни». Европейские университеты, единодушно усмехаясь, возражают: «Смерть непобедима. Жизнь – случайность на вечной ниве смерти». Церковь говорит: «Народы – это [единая] семья Христа Бога нашего, поэтому они должны понимать друг друга и один другому помогать». Политики выражают своё несогласие: «Наш народ и по крови, и по культуре стоит выше многих других народов, поэтому он должен над ними властвовать. А сверх того, здесь затронуты наши экономические интересы, важнейшие всех прочих, и наш национальный престиж». Ах, братья мои, одним словом – смерть и ад! Церковь увещевает и воспитателей: «Детям нужно дать Христа, а детей Христу – в этом всё воспитание». На это раздаётся такой ответ педагогов-стервятников, отравителей чужих детей (ведь своих они стараются не заводить): «Никоим образом. Детей следует отучить от заблуждений их родителей и возмутить против родителей, чтобы плюнули они им в лицо и осмеяли все их святыни, – это современно, это прогрессивно, это научно!» Церковь назидает европейские народы: «Крещены вы, чтобы и других крестить. Как империалисты вы занимаете чужие земли для того чтобы их использовать, а не для того чтобы возвестить живущим там людям Христа и Евангелие, жизнь и братство. Не благословение это, а проклятие. И да будет проклят ваш империализм. Революционеры несут знамя с нарисованной мёртвой головой. Почему? Потому что верят в вечную смерть и во временную жизнь – вопреки Церкви, верящей в вечную жизнь и во временную смерть».

Братья мои, смерть проросла через европейское человечество, как трава через [тело] обглоданного мертвеца. Трагедия Европы в том, что отдала она свою любовь [букв.: прилепилась к. – Ред.] царству смерти, которое считает вечным, но отвергла Царство вечной Жизни. Скрепила она пакт со смертью. А сочетав себя с ней, тут же привязала себя и к преисподней, переняв у ней все адские свойства: ложь и обман, грабёж и хищение, ненависть и убийство, высокомерие и тщеславие – и вообще весь могильный смрад. «Смерть, вечная смерть» – это по справедливости можно написать на всех вратах, чрез которые въезжают в Европу.

Но вы, сербы, – потомки Косовских мучеников, погибших за Царство Небесное и за вечную Жизнь. А посему размыслите: пребудете ли вы отныне с Европой, союзницей смерти, или со Христом, Царём вечной жизни. Аминь.

«Мир, мир, мир!» – кричат вожди, а их народы гибнут на войне. Ибо говорят о мире без Бога.

«Хлеб, хлеб, хлеб!» – надрывают глотку отцы европейской экономики, а их народы сохнут от голода. Ибо ищут они хлеба вне Бога.

«Законы, законы, законы!» – восклицают доктора европейского права и справедливости, а их народы ежедневно и ежечасно копят свои беззакония, как горы до небес. Ибо пишут они законы свои, а не Божии.

Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения [в серб.: и пишут несправедливость. – Пер.]! – глаголал Бог через пророка Исаию (Ис. 10:1). А через пророка Иеремию Он вещал: Как вы говорите: мы мудры, и закон Господень у нас? А вот, лживая трость книжников и его превращает в ложь (Иер. 8:8). Слова эти сказаны как для древнего Израиля, так и для новой Европы. Ведь изменили они своему избранию и были для народов не светом, а тьмой.

Новая Европа разбила скрижали как Моисеевы, так и Христовы; попрала Божий нравственный закон и выдумала псевдозаконы природы, чтобы тяжким ярмом возложить их людям на выю. Существующее объявила она несуществующим и наоборот: несуществующее – существующим. Единственный существующий закон, закон морали, наименованный таковым Самим Богом, отринула она как нечто несущественное [букв.: как незакон. – Пер.], сбросив с себя, как изношенное платье. И, наперекор Богу, законом уникальным и неотвратимым провозгласила временный порядок естественных вещей и событий. Словно Господь мог вверить закон бессловесной природе, а не разумному человеку! Однако древний змий, солгавший Еве, внушил – через «вечного жида» – ложь европейским книжникам, и они написали её своей лживой тростью.

Написали они ложь в виде стихотворений и поэм, чтобы обратить целомудрие в нецеломудрие, а крещёную европейскую молодёжь – в род пёсий, блудный и похотливый.

Написали они ложь в виде романов и новелл, чтобы ослепить глаза европейцев, сделав их невосприимчивыми к Небу, а затем уладить им слизь, землю и всё, что пребывает во власти смерти, могилы и червей.

Написали они ложь в виде исторических хроник, в которые слепые силы природы, орудия в руках Божиих, поставили выше Бога и с их помощью принялись объяснять судьбы народов, племён, человека и всего человечества; то есть главными историческими факторами стали у них именно Божии орудия, а не Сам Бог. Сея ложь, прославляли они один народ, принижая другой. Раздражали они – отрабатывая данную им мзду – одно поколение против другого, подстрекая народы восставать друг против друга и натравливая детей на отцов.

Написали они ложь в виде философских трактатов, в которых надменный человек взял на себя бремя, несоразмерное своим ограниченным силам, пытаясь объяснить, как сотворён мир, как удерживается он в своих пределах; что такое человек, каково его предназначение и где его конец. Высасывая всё из пальца и не заграждая уста свои, лгали они необузданно, неся всякий вздор. Словно Бог никогда прежде них об этом не вещал! Будто Творец не сказал и не открыл всё это людям через Своих избранных служителей, праведников и пророков, и наконец – через Своего Единородного Сына!

В довершение всего, написали они ложь о так называемых «естественных законах», посягающих на нравственные законы Божии. [Зафиксировали] на бумаге ложь, невежество и неправду. И никто из людей не привлёк их за это к ответу. Ведь европейские народы давно стали расслабленными, [духовно парализованными,] так что не смеют они противиться своим надменным и дерзким господам. А когда этих их высокомерные и бессовестные менторы – мрачные как ночь и как могила ненасытные до сребреников и славы – бросили нравственный Божий закон в костёр, то вместо него они и установили новый закон, якобы «закон морали», гласящий,

что человек может по собственному произволу верить или не верить в единого Бога либо в сотню богов;

что каждому предоставляется свобода поклоняться серебряный, золотым, деревянным и бумажным идолам;

что не будет привлечён к ответственности хулящий имя Господне, но подлежит суду оскорбивший уличного сторожа;

что сыновья должны отбросить верования своих родителей как заблуждения и предрассудки, и не слушаться их, и не уважать, но как можно скорее от них изолироваться;

что воскресенье – это никакой не праздник, а обычный будничный день и что в это день человеку [просто] надлежит дать своему телу отдыха и пищи больше, чем в прочие дни;

что дозволено безнаказанно убивать всякого выступающего против твоих личных, или цеховых [(узкопартийных)], или национальных интересов;

что блуд и прелюбодеяние равны браку;

что кража – понятие относительное и следует её рассматривать в связи с обстоятельствами;

что лжесвидетельство необходимо для спасения отдельных лиц и всего общества.

Вот братья мои, отчего надлежало прийти великой мировой войне. Оскорблённый Создатель войной всколыхнул землю, чтобы отрясти всякую скверну с душ европейцев. Почувствуют ли они боль от такой встряски и поймут ли, отчего были поражены минувшей войной? Придут ли в сознание, и отвергнут ли свои глупые и несправедливые постановления, и возвратятся ли к вечному нравственному закону, данному Богом? И разрешат ли и впредь своим фальшивым литераторам лживой тростью излагать неправду и помрачать свет Господень в душах Божиих людей? Вразумятся ли они или нет – от этого зависит счастье или несчастье, спасение или погибель будущей Европы.

На сей день лишь у сербского народа заметны признаки покаяния и здравомыслия [букв.: прихода в себя. – Ред.]. Но это должно достигнуть полноты, чтобы Бог умилосердился над нами и простил нам грехи. Аминь.

Истинно и несомненно апостольское свидетельство, братья мои. Если бы безбожный Пилат свидетельствовал [о] то[м] же, о чём и Апостолы, [то] кто бы поверил?

Ибо безбожник он, а свидетельству безбожника никто не верит. Или если бы царь Ирод, убивший святого Иоанна Крестителя из-за своей женитьбы на снохе, – если бы вложил он себе в уста апостольскую проповедь, то ему и в самом деле никто бы не поверил. Но когда простые, чистые и неподкупные рыбаки излагают своё свидетельство, ради которого оставили они свои рыболовные сети, и свои тихие дома и очаги, и детей, и родственников, и даже отечество, а сверх того – добровольно отдали себя на смерть за своё исповедание, то такое свидетельство истинно и бесспорно.

Что это за апостольское свидетельство? Вот, дозволим рыбаку по имени Иоанн, одному из сыновей Зеведеевых, самому сказать. И мы видели и свидетельствуем, – говорит он, – что Отец (Небесный) послал Сына Спасителем миру. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали… и уверовали (1Ин. 4:14–16).

И старая Европа тысячу лет тому назад познала и уверовала. И была готова стать свидетельницей Господа Иисуса Христа пред всеми некрещёными народами на земле. Однако сатана – при посредстве её религиозных вождей – вмешался-таки в судьбы Европы. Подучил и заставил он горделивых европейских первосвященников отбросить рыбацкую простоту, и вжиться в роскошь римских кесарей – и стать господами и вельможными владыками, и дипломатами, и князьями, и богатеями. Сделал он это, чтобы внести смущение и дух мятежничества в среду христианских народов на Западе. С той поры и доселе эти народы шли по пути, противному Христу и апостольскому свидетельству. Охотнее читали они труды языческих философов, нежели Послания Апостолов. Милее им были олимпийские и персидские жрецы, нежели христианские священники. Больше возвеселяли их пёстрые небылицы языческой поэзии, чем Жития святых Христовых постников и мучеников. Постыдные вакханалии древней Эллады и Рима легче ложились [букв.: приставали. – Ред.] в их сердца, нежели спасительная и пречистая Христова Литургия. Не нагрянуло всё это сразу, но исподволь свелось к тому, чтó мы перечислили. Одним словом – крещёный мир вернулся к своему дохристианскому язычеству. Святой апостол Пётр, с которым нарочито связали себя западные первосвященники, выражает это своим резким и неприкрытым словом, говоря, что пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи (2Пет. 2:22).

Насколько было бы лучше этим западным еретическим народам, если бы никогда не слышали они о Христе и Его Евангелии и не крестились в Его имя. Об этом говорит им и апостол Пётр, которого присвоили они себе как исключительного своего любимца и ключаря рая. Так свидетельствует он им: Лучше было бы им не познать путь правды, нежели познавши, возвратиться назад от преданной им святой заповеди (2Пет. 2:21). Меньший грех – не принять Христа, нежели, приняв, отвергнуть Его.

Если бы Европа осталась некрещёной и нехристианской, то сегодня была бы она пред Богом Творцом тем же, что и некрещёная Индия. И её ответственность была бы небольшой, и бита была бы она меньше (Лк. 12:48). Но она крестилась во имя Пресвятой и Животворящей Троицы, во имя Отца и Сына и Святого Духа, приняла апостольское свидетельство и тысячу лет хранила его как самое драгоценное сокровище. После этого начала она свергать с себя это свидетельство и соскабливать печать Духа Христова, возвращаясь на доисторическую блевотину своих языческих прадедов-каннибалов, живших до Христа. Что называет Апостол блевотиной? Поклонение идолам, древним вымышленным божествам под разными именами, целой их пёстрой мнимой толпе, на самом деле представляющей собой людские страсти и похоти. Это возврат от духа к телу, от жизни духовной к жизни плотской. Как произошло это с легкомысленными галатами, которым апостол Павел, их духовный родитель, адресует такую укоризну: О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине?.. Так ли вы несмысленны, что, начавши духом, теперь оканчиваете плотию (Гал. 3:1,3)? Что сделали галаты? Крестились, приняли Христа, а затем отвергли его и вернулись к своим прежним фантастическим богам, – чтó всегда случается – снова оказались под гнётом природных стихий, и принялись обожествлять грозные силы естественной природы, уподобляясь в этом неразумным детям, живущим лишь в мире собственных ощущений, горизонты которых ограничиваются возможностями обычного зрения.

Христианская Европа, идя наперекор своим церковным вождям, возвратилась – как некогда и безбожные галаты – на свою блевотину. К чему же вернулась? К естественным стихиям, к природе как верховному божеству. Отвергнув Жизнодавца-Христа, Европа поклонилась полумёртвой и вообще неодушевлённой природе, то есть делам Христовых рук. Это всё равно, как если бы некто, будучи допущен на царёв двор, вместо того чтобы почтить царя, стал бы кланяться царским борзым, [породистым] кошкам и скакунам. До такого омрачения и безумства дошла Европа в XIX и XX столетии. На Страшном Суде легче будет Индии, Китаю и Японии, нежели Европе – ей там будет весьма нелегко. Ведь поначалу была она верной, а затем изменила вере.

А ты, Сербия, куда отправилась ты вслед за Европой? Никогда не шла ты по её пути и не ступала за ней по пятам. Своя была у тебя мысль, своя вера, свой Господь и свой путь. Вернись назад – к тому, чтó твоё, если хочешь спастись и жить. Возвратись с чужой блевотины к своему Христу, и Он осветит тебя и спасёт. Аминь.

Вавилонская башня! Вы читали о ней в Священном Писании. Нарыв на земле. Это был изъян [букв.: нарыв, язва. – Ред.] послепотопного человечества. Язва новая и особая. Если до потопа люди погрязали в безнравственности, то после него они стали безбожными. С чего же [всё] началось? Не с того ли, как [по]забыли Бога потомки оного Ноя, коего – за его веру и праведность – одного лишь только и спас Бог от потопа? Неужто Божие наказание потопом так уж и не принесло никакой пользы потомкам Ноя? Некоторым принесло – мир никогда не был без праведников – но для многих так и оказалось бесполезным. И именно эти многие решили построить башню до небес, чтобы себя прославить. Вот дословное изложение этой затеи. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли [в серб. букв.: сделаем себе имя и дабы не рассеялись мы по земле. – Пер.] (Быт. 11:4). А вот что это значит.

Сказанное ими, что хотят они воздвигнуть город, означает намерение обустроить всю свою личную и общественную жизнь без Бога и Божия благословения. Намерение соорудить башню до небес обнаруживает противоборство небесному Богу, о Котором они должны были знать, но в силу Которого верили меньше, чем в свою собственную. Желание сделать себе имя означает, что хотели они прославиться среди людей, чтобы жители земли дивились им и кланялись, как богам, наперекор Богу небесному. А то, что сказали они: дабы не рассеялись мы по земле – обнажает их замысел проводить свою жизнь, согласуясь лишь с собственной волей и планами, невзирая на волю Божию и Божий Промысл. Одним словом – всё во славу свою и всё вопреки Богу.

Если бы захотелось вам узнать, как скорее всего выглядели те потомки праведного Ноя, которые так быстро запамятовали Бога и принялись восхвалять самих себя, то обернитесь с Востока на Запад и взгляните на современную Вавилонскую башню невдалеке от вас. Налицо те же стремления и порывы к обустройству – сходство простирается до тождества. Те же намерения и те же побуждения, что и при возведении той, азиатской Вавилонской башни, – всё это заметно и сегодня. Отступничество от Бога – причина недугов, поразивших и тех, древних каменщиков, и этих, новых. Стимулы в обоих случаях суть личная или национальная слава, в противовес Богу и в пику тем, кто верует в Бога; а намерения – это стремление сделать богами самих себя и всю человеческую жизнь построить по людским расчётам и произволу, без какого-либо воззрения на Творца неба и земли и без малейшего исследования Божией воли и Божия Промысла. У этой новой Вавилонской башни четыре стены: первая – наука, вторая – промышленность (индустрия), третья – политика, четвёртая – эгоизм. Все четыре не освящены и возводятся без благословения. Всё вопреки Богу, в противовес Богу, наперекор Богу. Поэтому все четыре стены мрачны, как ночь без луны и звёзд. Словно живут в этой башне некие мракобесы, которым тьма милее света. С какой стороны вы бы ни подходили, отовсюду встречают вас глупость и разлад. Из среды учёных вы слышите чересчур произвольные басни о мире и человеке и такие жаркие взаимные ссоры и препирательства, что вам хочется поскорее уйти оттуда к другой стене. Если оказались вы пред стеной индустрии, и здесь навстречу вам спешат та же глупость и тот же разлад: глупость в производстве ненужных товаров и разлад вокруг труда и вознаграждения за труд. [К тому же здесь стоит ещё] и оглушительный шум и рокот [букв.: можно оглохнуть. – Ред.]. Но кто встретит вас у стены политики? [Опять-таки] уже знакомые вам глупость и разлад. Глупость – ибо каждый политик пытается [всяческими] неправдами в отношении других партий и группировок продвинуть свою собственную фракцию и обманом других народов прославить свою собственную нацию. Всякий покушается воскреснуть над чужим гробом и построить своё счастье на банкротстве соперника. Не говорим уже о раздорах и перебранках между политиками! Об этом ежедневно повествуют сотни вагонов бумаги, употребляемой на газеты и сплошь исписанной самохвальством, двуличием и ссорами политиканов. Наконец, подойдя и к четвёртой стене, вы столкнётесь всё с тем же: с глупостью и разладом. Ведь эгоизм сам по себе – самая мрачная глупость и причина бесконечных склок между людьми и народами. Здесь налицо эгоизм всех мастей и наименований: личный, групповой, промышленный, партийный, национальный. Тьма без единого солнечного луча. Разлад без видимого конца и края. Поэтому и вся жизнь в сей новой Вавилонской башне – это жизнь без просвещения, без радости, без смысла, без любви. Человеку остаётся лишь крикнуть: «Бегите с этой земли, оставленной Богом и проклятой Им!»

Древнюю Вавилонскую башню строители не смогли окончить. Не дал им Бог. Смешал их языки, и они уже не смогли понимать друг друга. Из-за этого оставили они свою затею и рассеялись по всей земле, а Бог как раз этого и хотел. Так свершилась воля Божия, а не воля недалёких и омрачённых людей, потомков праведного Ноя. Неужели не замечаете, братья, что Бог смешал языки и зодчим новой Вавилонской башни! Никто никого не понимает. Всякий лишь сам себе – правда, а [всех] других осуждает. Всякий – борец против Христа и своего ближнего. Может ли такой город устоять? Способна ли такая башня достигнуть небес? Никоим образом. И башня крошится, и город пустеет. Исполняется воля Божия, а не людской произвол. А когда Бог пригрозит, то восстанут все народы мира против сей новой Вавилонской башни и разрушат её до основания. И как весь мир смеётся, читая повествование о постройке той, первой Вавилонской башни, говоря: «Был у них перед глазами пример своего праотца, праведного Ноя, но не пошли они по его пути», – так и грядущие поколения будут насмехаться над народами нашей Вавилонской башни и говорить: «Был у них Христос, и Евангелие, и [Православная] Церковь, и святые люди и Божии угодники, их праотцы, однако не пошли они по их стопам, но повернулись к ним спиной и взяли себе в пример безбожных каменщиков первой Вавилонской башни. И поразил их Бог, и смёл [с лица земли]». Да будет Бога слава и [по]хвала попеки. Аминь.

Отец Мой – Отец ваш! – говорил Владыка Христос, ходя в человеческом теле среди людей. Отец Небесный – это Отец света и всякого блага. Отец Христов – Отец всех христиан, всех Христовых чад. Несметное число раз называл Христос Своего Отца Отцом и Своих Апостолов и всех Своих последователей. Поэтому и все люди, и все народы, крестившиеся во имя Христово, признали вечного Бога Отца своим Отцом – по откровению Сына Божия, Иисуса Христа, и по наитию Святого Духа. Господь к тому же заповедал: Отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах (Мф. 23:9).

Так говорил Господь об Отце тех, кто послушал Его и последовал за Ним, – об Отце, от Которого Он рождён и от Которого исходит Дух Святой. В противовес этому Отцу Святых существует и отец тьмы и злобы; к нему прилепились все Христовы противники, все ненавистники света и любви. Сей отец мрака, и злобы, и ненависти есть диавол. Ему отдали свои сердца вожди еврейского народа в эпоху Бога во плоти [на земле]. Хотя не ведали они того и не признавали, однако всевидящий Христос зрел сие и засвидетельствовал им: Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего (Ин. 8:44). Ибо, сказал Он им опять, если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел (Ин. 8:42).

Впрочем, многие иудеи не приняли этих слов, но восстали на Христа, и уничижили Его, и умертвили – к собственной вечной смерти. Ослеплённые сатаной, как и Иуда, не лицезрели они Бога во Христе. Одурманенные смрадным духом сатаны, осудили Христа и убили. А сверх всего, проявили они себя горшими противниками, нежели язычник Пилат, ибо в кипении своей ярости произнесли страшные слова: Кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27:25)! Так невинная Кровь стала бичом, гонящим их, как скот, через века из страны в страну, а также огнём [букв.: словно огнём. – Ред.], сжигающим все их заговоры и козни против Христа. Ибо так учит их диавол, отец их. Именно он подстрекнул их восстать на Сына Божия, Иисуса Христа. На протяжении всех столетий и поныне диавол инструктирует их, как должны они бороться против Христовых сынов, чад света, последователей Евангелия и жизни вечной.

С течением веков распявшие Мессию, Господа Иисуса, Сына Божия, сделали Европу главной ареной борьбы против Бога и за диавола.

Господи, Иисусе Христе, помилуй нас, грешных сербов.

Пресвятая Богородице, спаси нас.

Святый Архангеле Михаиле, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Иоанне Крестителю, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый отче Николае, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Стефане, первомучениче и архидиаконе, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Пресвятая Богородице, всепетая Мати, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святителю отче Савво, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святителю отче Афанасие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобный отче Антоние, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый мучениче Трифоне, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Симеоне Богоприимче, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Симеоне Мироточивый, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый священномучениче Харалампие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый священномучениче Василие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый великомучениче Георгие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый апостоле и евангелисте Марко, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святые равноапостольные Кирилле и Мефодие, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас в день своей крестной славы. Аминь.

Святые равноапостольные цари Константине и Елено, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас в день своей крестной славы. Аминь.

Святый мучениче, королю Иоанне Владимире, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый великомучениче Еразме, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Вси святии, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас во дни своей крестной славы. Аминь.

Святый пророче Амосе, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый пророче Елисее, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый мучениче княже Лазарю, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобне отче Науме, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Иоанне Крестителю, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святии апостоли Петре и Павле, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас в день своей крестной славы. Аминь.

Святии бессребренницы и чудотворцы [в серб.: святии врачи и бессребренники. – Пер.] Космо и Дамиане, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобне отче Сисое, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святии мученицы Кириче и Иулитто, спасите всех сербов, живых и умерших, чествующих вас в день своей крестной славы. Аминь.

Святая мученица Марино, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый великий пророче Илие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святая [равноапостольная] Марие Магдалино, благая Марие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый великомучениче Пантелеимоне, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Пресвятая Богородице, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобне отче Романе, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобне отче Симеоне Столпниче, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобне отче Кириаче, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый апостоле Фомо, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Преподобная мати Параскево, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый великомучениче Димитрие, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святителю отче Арсение, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый Архангеле Михаиле, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святителю отче Иоанне Милостивый, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый апостоле Филиппе, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Святый апостоле Андрее, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

…………………………………………………………………………………………………………………….

Пресвятая Богородице, спаси всех сербов, живых и умерших, чествующих тебя в день своей крестной славы. Аминь.

Скорченный человек смотрит не на небо, а в землю. Во время оно такой была одна женщина. Целых восемнадцать лет её голова прилегала к коленям, так что могла они видеть только земной прах и копошащихся в нём червей, вдыхая в себя пыль и смрад от земли. Сжалился над ней Христос и громко сказал ей: Женщина! Ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на неё руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога (Лк. 13:12–13).

Современное толкование гласит: из всех континентов на этом свете Европа больше всего представляет собой согбенную женщину. С тех пор как европейские религиозные вожди, без ведома и воли своих народов, отделились от истинной Христовой Церкви, которая на Востоке, – [оттоле] европейское человечество начало всё больше клониться к долу, опуская голову к земле. XX век стал наиболее болезненным в его жизни. Ибо в этом столетии голова европейцев склонилась так низко, что сопряглась с коленями. Поэтому перед их глазами только земля и земляные черви, а перед их носом – только жуткие запахи тления. Говорить им о небе – значит вещать о чём-то таком, чего они не могут видеть, ибо всё существо европейского человечества скорчено так, что своими чувствами способно ощутить лишь то, что снизу, от земли, – что ниже человека. Под этим углом согбенной женщины следует рассматривать и оценивать всю жизнь Европы за многие минувшие столетия. При таком недостатке света, который видит эта женщина, устремляя взор в землю, развивались наука, искусство, экономика, политика и вся людская жизнь: частная, социальная и общечеловеческая. Все и всюду видели только почву под ногами и всё объясняли землёй (материей). Смотрели только в землю и лишь за неё боролись. Слышали только шорохи влажной почвы, и вся человеческая наука руководствовалась этими глухими звуками. Обоняли только запахи земного истлевания, и этот терпкий чад всецело возобладал над всяким небесным благоуханием. Человеческий разум отдал себя исследованию того, чтó видел глаз и слышало ухо и обонял нос, то есть полностью зарылся в землю, и только в землю, – ведь это был разум согбенной женщины. Сотни приборов изобрёл он, чтобы тщательно изучить поверхность планеты и её недра. Провёл он изыскания всех растений и корней, а также крупных, малых и крохотных червей и подобных им видимых и почти совсем невидимых насекомых. Скорченная женщина вооружила свои глаза микроскопами и прочими оптическими устройствами, чтобы чётко разглядеть все земные червоточины. Всё рассмотрела она и узнала – и возвестила небу и земле, что не существует ничего другого, кроме червей: больших и малых, видимых и невидимых, мыслящих и немыслящих, и что человек – это лишь один червь между прочими [червями] и над ними, то есть сверх-червь. Лишь до этого предела могла видеть скрюченная женщина и не более. Дабы созерцать нечто вящее, подобало ей быть распрямлённой, с головой, поднятой к небу, и с умом, вперённым в мир горний. А оный, горний мир – это не сгусток червей, а вышний Иерусалим, светоносное и лучезарное воинство Господне, составленной из прекрасной небесной иерархии Серафимов и Херувимов, Начал и Властей, Сил и Господств, Архангелов и Ангелов, а также бессчётных и необозримых сонмов праведников и Божиих угодников. Весь этот вышний Иерусалим, весь этот духовный мир над человеком согбенная женщина не способна лицезреть. Видит она только то, что ниже её, но никак не то, что выше. Поэтому всё, что придумала она и создала за последние несколько веков, – всё это утвердила на песке, на прахе, на земле и брении, то есть на том, что способна она видеть и чувствовать под собой. Кто в свете всего этого наблюдает за развитием европейского человечества со времени его откола от Церкви, тот поймёт всё. Как рыбак с илистой реки пахнет тиной, так и вся европейская культура: с её наукой и философией, с её искусством, религией и всей цивилизацией – вся она сильно отдаёт брением, землёй, прахом, то есть тем, что скорченная женщина только и может видеть. Единственный же Врач от согбения – Христос.

Причина такого бедствия Европы – попрание ею Божия закона, а особенно заповеди о почитании родителей. Ничто Бог не карает так сильно, как грех детей в отношении родителей, ибо этот грех против Небесного Отца. Посему Господь изначально благословил тех, кто чтит своих родителей, своего отца и свою мать – как образ, символ Самого Бога, и проклял тех, кто издевался и поносил своего отца, как-то: Хама, насмеявшегося над Ноем. Почитай отца твоего и мать твою (Исх. 20:12) – это ядро, сердце всех Божиих заповедей. Чтущий своего земного отца чтит и своего Небесного Родителя. На сем начальном воспитании зиждется и вся высшая школа. Кто не почитает отца и мать, которых видит, как будет чтить Бога Отца, Которого не видит?

Источник всей европейской скорченности – это и есть непочтение к родителям по плоти, ни к родителям по духу. Со времени зарождения такого греха Европы начинает расти и горб на её спине, как у верблюда, а её голова всё больше валится к коленям. Посему и не зрит она ничего небесного и не разумеет ничего Божественного. Видит она и понимает только то, что близко земным насекомым.

Блюдитесь от сего, братья, и научитесь чтить своих родителей. В этом – весь Божий закон, это сердцевина всех прочих заповедей. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле (Исх. 20:12). А мы к сему в духе Евангелия добавляем – и чтобы наследовал ты Царствие своего Небесного Отца, которому не будет конца. Аминь.

Всему есть предел, кроме Божией милости. Эта истина раскрылась в истории своенравного израильского народа. Можно измерить и морскую глубину, но никак не Божию скорбь по людям. Это обнаружилось в кровавом поту, падавшем со Христова чела в Гефсиманском саду.

Бог неустанно ждёт. Чего же Он ожидает? Не одного какого-либо человека, который указал бы путь народам и дал бы им спасительные законы поведения. Не этого ждёт Бог. Ведь это уже было. Явился однажды Мессия, указал путь и преподал закон. Другого мессию народы ожидать не могут. Следовательно, не чает Бог ни другого мессию, ни какого-то гениального государственного деятеля, или полководца, или мудреца. Всё это было, и всё это не нужно для человеческого будущего, для счастья людского рода.

Бог в наше время ожидает народа. Не одного человека, а целого народа, который всем сердцем вверил бы себя Господу и Ему единому послужил. Не ждёт Бог какого-то гиганта, высокого, как Гималаи, чтобы тот «повёл» и «спас» человечество. Такого исполина чают нехристиане и безумцы. Бог же ожидает народа, который уничижил бы себя пред Ним, как муравейник пред человеком, дабы народ сей послужил всем прочим нациям любовью и светом истины и явил бы им пример чистоты.

В наше время все люди пребывают вместе, вкупе и во взаимообщении. Народы взирают на народы. Европа изменила Богу и подвела все [прочие] народы. Невозможно ни выразить, ни описать, как все народы земли гнушаются Европой. Даже самое безрассудное племя за ней не пойдёт.

Готов ли сербский народ удовлетворить Божиим чаяниям? Святой пророк Исаия записал своё видение небесного Бога на престоле высоком и превознесённом, от Которого услышал зов: Кого Мне послать? И кто пойдёт для Нас? И тогда сам Исаия отозвался и сказал: Вот я, пошли меня (Ис. 6:1, 8).

Итак, сегодня Богу нужен не один человек, а целый народ. И Господь снова ставит тот же самый вопрос: Кого Мне послать? И кто пойдёт для Нас?

Народ сербский, есть ли у тебя мужество отозваться на этот призыв и, как некогда великий Исаия, сказать: Вот я, пошли меня, Господи?

Ты мог бы это сделать – лишь один ты среди всех народов, если бы только захотел. К такому служению зовут тебя твои крестовые знамёна. Дают тебе ясное указание твои крестоносные воеводы. Призывает тебя к сему твоё голгофское прошлое. Все глубины твоих страданий и все высоты твоих созерцаний поощряют тебя к такой миссии. Все твои святые праведники и витязи, необычайные и в корне отличные от все прочих героев, благословляют тебя на сей путь. Поля твоих битв и миллионы жертв: юношей и детей – вселяют в тебя вдохновение к исполнению сей задачи. Но найдёшь ли ты в себе храбрости и дерзновения, о самый смелый из всех народов, чтобы возвысить голос и сказать Господу: Вот я, пошли меня?

Блажен будешь, если соберёшься с духом это сказать и согласишься на грядущую миссию. Это было бы как раз в духе твоего прошлого, которое всецело под знаком Христа и свободы. А для народов земли это и нужно, как хлеб, вода и воздух. «Трудно это дело», – скажешь ты. Но разве есть среди сынов Иафета какой-то другой народ, больше тебя испытанный в злостраданиях?

«Но это задача для большого народа, а не для малого», – станешь ты возражать. Не говори так. Ведь именно большие народы и испортили всё и запутали, отпали от Христа и принесли беду всем прочим жителям земли. Не способны они, будучи расслабленными, никому послужить примером здоровья. [А] для нас больше, чем для кого бы то ни было, нужен пример здравого бытия, и дух праведной жизни, и свет вечной истины. Они [же] живут лишь одними догадками, не имея ни крепости сил, ни подлинной жизни, ни света, ни истины, ни видения неба, ни любви. Во всём же остальном они богаты. Однако всё их богатство… [далее текст неразборчив. – Примеч. ред. оригинала.]

Впрочем, и мы носим на себе язвы той же болезни. Как же тогда сможем явить собой образец здоровья и духовной бодрости? На это ответить вам можно без труда, а именно: и вправду сей недуг затронул и вас, сербов, но у тех наций поражены лёгкие, сердце и мозг, а у вас – только кожа. Возвратитесь в свои духовные лечебницы – и полýчите исцеление. Одна, самая святая, твоя здравница – это Хиландар, вторая – Студеница, а ещё Жича, затем Сопочаны, и Грачаница, и Дечаны, и обитель Святого Наума, и так по порядку – их целые десятки и сотни. А [к тому же и] простой христианский народ, сельский и рабочий, – это твоя живая духовная цельба, лучше которой вряд ли сыщешь. [Есть] ещё и твоя Свято-Саввская народная Церковь. Омойся трижды – и будешь здоров: во-первых, погрузись в свою героическую и мученическую историю, о которой свидетельствуют тебе всё ещё крепко стоящие твердыни – задушбины твоих великих дедов и прадедов; во-вторых, окунись в свой простой, но храбрый и благочестивый народ; и в-третьих, всецело войди в свою достославную народную Церковь. И обрящешь полное здравие. Тогда сможешь ты со страхом и трепетом поклониться Всевышнему Господу Богу и с рабским смирением молвить: Вот я, Господи, пошли меня! Да укрепят тебя в мудрости, силе и согласии Пресвятая Богородица и Божии святые, которых чтишь ты во дни своей крестной славы. Аминь.

Мужайтесь [в серб.: Не бойтесь. – Пер.]: Я победил мир (Ин. 16:33)! – благовестил Господь Иисус Христос, Победитель сатаны, греха и смерти. О сем уведомил Он Своих любящих Апостолов. И ещё по Воскресении сказал им: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:20).

Запомните братья, эти два Христовых благовестия: Я победил и Я с вами до конца. В истории всех народов и племён на земле нет упоминания о том, что кто-то отважился произнести такие слова. Ведь не обычные это фразы, а как бы средоточия бытия, вокруг которых обращается жизнь всего человечества.

Я победил, Я с вами! Вслушайтесь в эти слова, сербы, и повторяйте их своим детям каждый день, и запечатлейте в своих сердцах, и напишите на своих домах. Ведь в этих обетованиях все ваши чаяния – лучшие, возвышенные и вековечные. Ибо кого любили бы вы больше, нежели Того, Кто одолел смерть, сатану и грех? И кого хотели бы неотлучно видеть рядом с собой и в этом веке, и в минуты кончины, и по смерти – кроме как только Христа, именно Его, Победоносца над всяким злом, всяким страхом и всякой немощью?

Быть христианином – значит принять к сердцу эти два благовестия Христа Спасителя и ими руководствоваться. Быть христианином – значит, при содействии Христа Победоносца, одерживать верх над всеми происками зла. И наконец, быть христианином – значит ежедневно и ежечасно ведать и чувствовать присутствие живого и победоносного Христа. Вот что значит – быть христианином. Я победил, Я с вами!

Если Христос Победитель с нами, то не отлучается Он от нас ни в радости, ни в скорби, а посему да не предадимся печали и отчаянию, как и сказал мудрый сербский народ: «В благоденствии не кичись, в злосчастье не убивайся». Ибо Христос Победитель – это наш Домовладыка по всяком веселье и наш Воевода во всякой беде. Да не одолеют нас ни страсти, ни люди. Да будем ратниками непобедимого Стратига, подобными Ему в свете и праведности, в чистоте, смирении и любви. В этом смысл христианской жизни.

Мог это знать и ветхозаветный, избранный народ Божий, а ещё больше – народ новозаветный, крещёный. Впрочем, как иудеи изменили Богу Яхве, Господу Вседержителю, и пошли по пятам за языческими идолами, предаваясь ворожбе и гаданию, так и многие крещёные народы отреклись от Христа, Бога воплощённого и от Девы рождённого, и пустились вслед за призраками и наваждениями, утопая в безумных грёзах и фантазиях.

Итак, опять нужен народ, который будет слушать Бога. Не сербы ли это? Всё их прошлое обнаруживает и вселяет такую надежду. И действительно, после своего первого распятия сербский народ переживает то воскресение, то паки распятие, и опять распятие – и этому не видно конца. Почему так? Потому что стоит только Богу воскресить его, как народ сей начинает жить не как сын, а как раб, поступая не как христианин, чадо света, а как язычник, пасынок тьмы.

Кузнец порой отбрасывает первую поковку, если она покажется ему невыгодной. Иное же железо берёт, дважды и трижды, [вновь и вновь] пуская его в обработку: опускает в огонь и опять куёт, чтобы изготовить из него что-то путное. Сербы относятся не к первому роду железа, а ко второму. Не отбросил их Бог после первой же закалки, но ввергал в огонь много раз, чтобы выковать из них нечто полезное и славное.

Чего ждёте вы, сербы? Того, чтобы выбросили вас в ржавый металлолом, как уже это случилось со многими племенами и язы́ками? Или однажды, придя в себя от огня страданий, воссияете вы как народ Бога живого? Так или иначе Бог сделает из вас то, чтó Он хочет, ибо желают сего и ваши великие христолюбивые предки. Другими словами, продолжит Он вас бросать в раскалённую печь, и в потоп, и под чужеземный меч, и в туннель мрака и слепоты, и в пропасти безбожия и лиходейства – пока не опомнитесь и не возвратитесь к Богу и к себе самим. Неужели не стыдитесь вы? Неужто совсем потеряли всякое приличие? Пятьсот лет Бог бросал вас в огонь и ставил на Свою наковальню, чтобы искры из вас разлетались по всему свету. И вот, в конце концов, как только даровал тебе Господь освобождение, кое [букв.: чтó. – Пер.] воспринял ты как своё право на разнузданность, показал ты себя хрупким железом, а не прочной сталью. Не снедает ли тебя стыд? Если бы Бог полтысячелетия дрессировал диких зверей, то не оказались бы они лучшими тебя?

Поэтому говорим мы тебе: «Покайся, образумься, отрезвись, источи слёзы, утесни себя, напряги силы, поклонись, окади себя духовным фимиамом, вернись в сознание, печалься о грехах своих – чтобы стать тебе народом Божиим и чтобы Бог был твоим Отцом и Наставником. Аминь».

Царице Мати Царя Христа, явившегося чрез Тебя, дабы соделать нас Царскими сынами и дщерями. Тебе возносим хвалу за премногие блага и за покров и защиту от видимых и невидимых врагов наших, испокон веку и по сей час.

Благая Мати Господня, вознеси молитвы и моления наши к вечному и бессмертному Владыке, Богу и Царю Христу, Которого родила Ты и вскормила Своей девической грудью. Страх пред Ним как праведным Судией расслабил в нас все силы, и не смеем мы беседовать с Ним и возносить к Нему молитвы. Попрали мы Его закон любви, презрели Его кровавые за нас страдания, заплутали в земле чужой, где люди не отличаются от свиней и человеческая пища – от свиного корма; оскорбили мы Его и огорчили – и се, страшимся и скрываемся от Него, как Адам, согрешивший в раю. И ныне видим мы, как безумно мыслили мы и как безрассудно ходили. И как виновный в злодеянии не смеет просить о себе судию, но ищет его сродников и молит их о ходатайстве пред правосудием, так и мы – преступники, и притом великие, и грешники, притом чёрные и мрачные, и беззаконники, и притом разнузданные, и безумцы, и притом невиданные, – не смеем явиться пред Ним, праведным Судией, но дерзаем приступить к Тебе, благая Мати праведного Судии Христа. Принеси к Нему наше покаяние и наши молитвы, дабы и мы прославили Тебя, как и наши сербские отцы, молившиеся Тебе и получавшие от Тебя отраду – и засвидетельствовавшие сие, и скрепившие, словно печатями, многими храмами, которые воздвигли они в Твою честь.

Молимся Тебе, Царице Мати Царя Христа, вознеси пред Сыном Твоим и Богом и Спасом нашим такие прошения:

Вот мы, Господи, все Твои грешные сербы, – вот мы в духе и истине совершаем поклонение Твоим святыням.

Вот мы в святом граде Иерусалиме, где Давид и пророки предвещали Твое воплощение. Поклоняемся мы на Твоем святом Сионе и молимся, прости нас и спаси нас. Аминь.

Вот мы в святом Назарете, где Твоя Пресвятая Матерь приняли от великого Архангела Гавриила благовестие о том, что зачнет Тебя Духом Божиим и родит как Царя, Егоже Царствию не будет конца. И здесь кланяемся мы Тебе и молим Тебя: «Прости нас, грешных, и спаси нас».

Вот мы в Вифлеемской пещере, куда Давид некогда загонял своих бессловесных овец и ягнят и где родился Ты, Слово Божие, Которому поклонились пастыри и волхвы. Здесь сияла звезда, указывая на Тебя, здесь и Ангелы воспевали песнь: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! (Лк. 2:14)²². Вот здесь мы, грешные сербы, чтобы поклониться Тебе и умолить Тебя: «Согрешили мы, Господи Иисусе, прости нас и спаси нас».

Вот идем мы по стопам за Тобой, по всем городам и весям, где Ты ходил. Нес Ты радостную весть о вечной жизни и творил чудеса. Припадаем мы к Твоим стопам, славим Твое Божество и молимся: «Прости нас, грешных сербов, и спаси нас!»

Вот мы на святой реке Иордан, где Ты крестился; и на озере, где избрал Ты рыбаков в апостолы; и на Фаворе, где Ты преобразился; и на Сионе, где на Тайной вечере установил Ты таинство Евхаристии, Причащения твоему Телу и Крови, во спасение; и в Вифании, где воскресил ты Лазаря; и в Соломоновом храме, где противостоял Ты злодеям. На всех этих местах кланяемся мы Тебе и молим: «Прости нас, Иисусе, Сыне Божий, прости, прости и спаси».

Вот мы на ужасной Голгофе, где был Ты распят и муками засвидетельствовал Свое Откровение; вот мы на гробе, из которого Ты воскрес, и на Елеоне, откуда Ты вознесся. Везде каемся мы в своих грехах, всюду покаянно плачем, воспевая Тебе славословие, и молимся Тебе: «Господи, прости, помилуй и спаси нас – твоих грешных сербов».

Ведь никто не сможет нас простить, если не простишь Ты, ибо против Тебя мы согрешили. Никто – ни на небе, ни на земле – не силен избавить нас от зол видимых и невидимых, кроме тебя, Господи, Которому дана всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18). Согрешили мы, прости – по молитвам Пречистой Твоей Матери, Приснодевы Марии. Тебе со Отцем и Духом Святым [подобает] хвала и славословие, сила и власть, господство и поклонение от всех племён и народов, небесных и земных, во все века и во всю вечность. Аминь.