Письмо 282

Племянник твой N. N. отцом игуменом принят благосклонно; дали ему келию в башне, с благонадежным братом в соседстве; а послушания ещё никакого нет, кроме общих. Ты полагаешь, и ему внушила, что я могу быть ему путеводителем; но горе мне за сие мнимое о мне искусство! Я сам слепец, аще и ходят ко мне слепцы; но как могу вести в толь опасном пути, исполненном мрака, стремнин, разбойников и лютых зверей? Ежели же кто-либо чем используется, то не иначе должно полагать, что милосердие Божие, по вере его действует; и когда бы всяк водился такою верою, и чрез недостойные мои уста, подобно ослиным (Числ.22:28), получали бы пользу, не доверяя своему разуму; а то случается противное: и я не могу никого понудить, зная в полной мере свою худость. – Две крайности предстоят на пути нашем: или безвременное возвышение во мнимую святыню, или – от нерадения впадения в слабости и пороки; а средний путь не скоро обретаем. Я же, сам окалявшись в тине страстей, представляю другим, не от своего разума, а от отеческнх писаний и опытных учений, дабы остерегались того и другого. – Но ведь говорить легче и удобнее, нежели исполнять.

О N. N. я с ним ничего не говорил, также и он. Я со своей стороны об нем ничего не могу заключать, по недальновидности моей, и лучше желал бы зрети моя согрешения.

Об матери О–е я нимало не удивляюсь, что она не сильна, или не умеет, и даже не знает, как и что, должно бороться против брани за мантию. Есть и побыстрее, и поумнее её, а побеждаются сею бранию; да не только за мантию, а и за рясофор; видят себя уничиженными перед другими, и в сем случае явно, что желают не спасения, а честолюбия; да поможет им Господь вольно противиться и побеждать страсть сию; но горее будет, когда невольно возложиться ярем скорбей, из коих трудно будет изыти.

Всем вам едномысленным о Христе желаю душевно и телесно здравствовать и, испрашивая на вас мир и благословение Божие, остаюсь недостойный ваш богомолец, многогрешный И. М. 16 января 1845 года.