Книги апокрифические Нового Завета

Книги апокрифические Нового Завета. Слово „апокриф“ (ἀπόκρυφος), в применений к письменным произведениям, может означать или такой литературный памятник, который содержится в скрытом виде, т.-е. по тем или иным побуждениям намеренно скрывается, или же такой, которого происхождение неизвестно, скрыто. В обоих указанных значениях слово это употребляется в патристяческой литературе (Ориген: Комментарий на Ев. Мф. XIII, 57, ХХIII, 37–39 XXIV, 23–28, XXVII, 3–10; Письмо к Африкану, гл. 9). Таким образом, ἀπόκρυφος означает „тайный“, „секретный“ и совершенно противоположно понятиям: „общественный“, „открытый“, „публичный“ (ср. Дидим алекс. Ad Acta Apost. 8, 39: Migne gr. XXXIX, 1169. Евсевий, Ц. и II, 23, 25. Блаж. Иероним, Письмо 96). Такое словоупотребление покоится на иудейской почве. Иудеи имели обычай прятать в скрытых местах или даже закапывать, но не уничтожать, испорченные или по другим каким-нибудь причинам не пригодные для общественного употребления рукописные экземпляры Свящ. Писания. – „Апокрифами“ назывались еще и такие произведения, которых происхождение скрыто, неизвестно, что легко затем могло переходить в значение „подложный“, „неподлинный» (ср. блаж. Августин, De civitate Dei XV, 23, 4 и др.). Наконец, блаж. Иероним „апокрифическими“ назвал те части греческой и латинской Библии, которые не входили в еврейский канон. Это значение получило, с легкой руки Карлштадта, право гражданства и в протестантской церкви.

Новозаветная критика понимает под апокрифическими книгами Нового Завета все те писания, которые своим наименованием и содержанием явно обличают намерение своих составителей придать им характер писаний священных и боговдохвовенных, но которых Церковь, однако, не приняла в канон, вследствие их сомнительного происхождения и такового же, или даже прямо и бесспорно еретического содержания. Эти подложные произведения простираются на всю область Нового Завета и, соответственно этому, распадаются на следующее четыре класса: 1) апокрифические евангелия; 2) апокрифические деяния апостольские; 3) апокрифические послания апостольские и 4) апокрифические апокалипсисы. Отдельный произведения этой многочисленной литературы имеют совершенно неодинаковое значение. Наибольшим влиянием пользовались апокрифические апостольские истории, которые являлись более, чем апокрифические евангелия, преимущественно „источником и матерью всякой ереси“ (ср. Фотий, Библиот. cod. 114) и от которых, поэтому, настойчиво предостерегали свв. отцы (ср. Епифаний, Против ересей XLYII, 1. LXV, 1. LXIII, 2; Августин, Contra Felic Manich. II, 6). Хотя далеко не о всех апокрифических книгах можно утверждать, что они произошли из еретического источника или преследовали еретические цели, так как очень многие из них имели в основе просто религиозно-литературный фальсификат, однако, связь, по крайней мере, некоторых из них с еретическими движениями несомненна. Этим объясняется то обстоятельство, что апокрифические книги сознательно и намеренно игнорировались представителями Церкви позднейшего времени, которые по возможности избегали касаться и даже называть их. Интерес к историческому и критическому исследованию указанных памятников пробудился собственно в лютеранстве и ознаменовался целым рядом весьма обстоятельных и ценных исследований. Историко-критическое значение изучения апокрифических книг Нов. Завета немаловажно: оно способствует уяснению многих черт из истории догматов, объясняет происхождение некоторых преданий, способствует более точному представлению состояния древней церкви и т. под.

I. Апокрифические евангелия. Уже Евангелист Лука в предисловии к cвоему Евангелию упоминает о „многих“ (πολλοί) своих предшественниках в деле „составления повествования“ о важнейших событиях из жизни Христа Спасителя, на основании свидетельств очевидцев и непосредственных свидетелей (1, 1–2). Таким образом, уже св. Луке были известны, кроме Евангелий синоптических, и некоторые другие Евангелия. Их число впоследствии, естественно, могло еще более и значительно увеличиться. В настоящее время известно до 50 апокрифических евангелий. Впрочем, число это должно уменьшиться вследствие того, что в некоторых случаях различные наименования относятся к одним и тем же писаниям. Возникновение апокрифических евангелий объясняется различными поводами. В некоторых случаях таким поводом служило благочестивое желание любознательных христиан иметь более точные и подробные известия о тех событиях и обстоятельствах жизни Иисуса Христа, о которых в новозаветных писаниях совершенно нет сведений или содержатся только краткие повествования. Навстречу этому стремлению и пошли некоторые писатели, которые собирали и обрабатывали, комментировали то, что они находили в устном предании, иногда восполняя пробелы собственными измышлениями. При этом нередко имелись в виду и догматические тенденции – при изложении событий или речей оправдать и обосновать свои религиозные воззрения, преимущественно эвионитские или гностические. Этим в значительной степени объясняется слишком большое несогласие, которое наблюдается в различных текстах апокрифических писаний. Едва ли можно находить другие произведения, которые подвергались бы стольким рецензиям, так часто интерполировались и искажались, как апокрифические писания, преимущественно же именно евангелия.

Имея в виду восполнить недостающие известия наших канонических Евангелий, писатели евангелий апокрифических особенно останавливались на родственных отношениях Иисуса Христа, на обстоятельствах Его рождения, Его детства и последних событий Его жизни. При этом, что касается отношения к каноническим Евангелиям, то иногда события, лишь упоминаемые или кратко излагаемые в последних, в евангелиях апокрифических развертываются в подробную картину, изречения Христа обращаются в факты, изречения Ветхого Завета о Христе или иудейские ожидания относительно Мессии получают буквальное исполнение, повествования о чудесах Ветхого Завета повторяются в аналогичных чудесах Христа и, по возможности, в более совершенном виде. Прежде обыкновенно различали „евангелия детства“ и „евангелия страданий“ Иисуса Христа. Теперь разделяют их примерно на три разряда: 1) те, которые касаются родителей и рождения Христа; 2) те, которые повествуют о Его детстве, и 3) те, которые повествуют о последних событиях Его жизни. В виду того, что отдел новозаветных апокрифических книг принадлежит в науке к разряду сравнительно недостаточно разработанных, хотя и с усердием разрабатываемых; вследствие свойств и особенностей самого материала, в лучших случаях известного только в отрывках, иногда по разным редакциям: в виду неясности, неопределенности, иногда несогласованности свидетельств о тех или иных апокрифических книгах, которые мы находим у церковных писателей, – в настоящее время не представляется возможности дать точную и определенную характеристику всех известных так или иначе книг апокрифических Нового Завета. Даже в специальных западноевропейских научных монографиях мы находим в этом случае по большой части не определенные, точно установленные выводы, а лишь более или менее достоверные предложения. Вот некоторые наиболее твердые – данные об отдельных апокрифических книгах Нов. Завета ³⁷.

1) Евангелие от Евреев или к Евреям. (Εὐαγγέλιον καθ῾ Ἑβραίους; – Secundum Hebraeos), имеющее также более короткое обозначение „Евангелие евреев или иудеев“ (τὸ Ἑβραϊκόν или Ἰουδαϊκόν). Игизипп, который около 150 года пришел с Востока в Рим и около 180 года написал свой церковно-исторический труд, приводит в нем выдержки из „Евангелия от евреев» (Евсев. II. 22: 7). Климент в параллель к словам Платона приводит изречение из того же Евангелия (Стром. II, 9, 45). Ориген не менее трех раз ссылается на этот памятник (In Joann. II, 6; in Matth. XY, 14, in Luc. horn. I). Пo свидетельству Евсевия, некоторые причисляли „Евангелие от евреев» – к спорным („антилегомена») писаниям. Но особенно много упоминаний о „Евангелии от евреев» находится у блаж. Иеронима. Этот последний видел экземпляр евангелия у Назареев в Верие, сирийском городе, и имел возможность списать с него копию. По свидетельству Иеронима, это евангелие, приводя выдержки из В. Завета, следует не переводу LXX, а еврейскому тексту. Для примера он приводит два изречения: „Из Египта я воззвал сына моего“ и „поэтому Он назареем назовется“ (De vir. ill. 3). Иероним нашел также евангелие в библиотеке Памфила в Кесарии (ibid.). Оно было написано на Халадейском или сирийском языке, но еврейскими буквами (chaldaico quidem syroque sermone, sed hebraicis litteris: Dial, adv Pelag. 3, 2), т. е. это было западно-арамейское наречие на котором обычно говорили в Палестине, родственное языку Свящ. Писания, но не одинаковое с ним. Иероним перевел это Евангелие на греческий и латинский языки (De vir. ill. 2) и говорит (Comm, in Matth. XII и XIII), что некоторые считали его за подлинный оригинал Евангелия Матфея (Matthaei autenticum).

Каталог Свящ. Писания, относящийся приблизительно к 800 году и принадлежащий Никифору, констант. патриарху (806–814 гг.), называет „Евангелие от евреев“ в числе спорных писаний и определяет его размер в 2.200 „стихов“ (тогда как у Матфея 2.500 „стихов“). Сопоставляя и анализируя все различного рода данные относительно времени происхождения „Евангелия от евреев“, Гарнак не считает возможным отодвинуть это время далее 100 года, но допускает вполне, якобы эта книга могла получить начало уже около 65 – 70 года по р. Хр. („Хронология“ т. I, стр. 642 и ср. стр. 650): тот же ученый приходит к выводу (I, стр. 636 сл.), будто бы и греческий перевод сего евангелия существовал еще ранее Иеронима – в александрийской церкви, причем находит следы его не только у Оригена, но даже у Климента [однако, все это лишь, предположения и не без особых тенденций по вопросу о происхождении канонических Евангелий, преимущественно – Матфеева]. По своему содержанию и построению „Евангелие от евреев“ весьма близко напоминает три первые синоптические евангелия, особенно же Евангелие Матфея. По сравнению с последним, отклонения в повествовании не очень значительны и наблюдаются, напр., в истории искуплений и отречения Петра: равно человек, который имел сухую руку, объясняет Иисусу, что он – каменщик и трудами рук своих зарабатывает себе пропитание, почему просит Христа восстановить его здоровье, „чтобы он не был принужден нищенствовать“: „Евангелие от евреев“ содержит также рассказ о женщине, которая была приведена к Иисусу „ради многих грехов“. [Но в теперешней редакции этого апокрифического евангелия несомненны сектантские (еретические) влияния; так, усвояемое Христу выражение: „и взяла Меня мать Моя – Дух Святой – за один из волос и поставила на гору высокую Фавор“ объясняется лишь тем гностическим воззрением, что Дух Св. есть элемент женский („мать“) в Верховном Начале.

2) Евангелие XII Апостолов (или евионитское евангелие). Впервые упоминает об этом евангелии Ориген, который называет его среди других апокрифических (еретических) евангелий (Homil. I in Luc.: τὸ ἐπιγεγραμμένον τῶν δέδεκα εὐαγγέλιον; у Иеронима: Juxta XII Apostolos). По свидетельству Епифания, это евангелие было в употреблении у евионитов: отсюда – его второе обозначение.

Свое название „Евангелие XII Апостолов“ книга получила вследствие того, что она начинается повествованием о призвании Апостолов, к которым Христос обращается затем с речью, указывая им на их призвание и назначение. При этом речь обращается собственно к Матфею, почему, естественно, могло явиться впоследствии предположение, что книгу написал Ап. Матфей, который написал Евангелие от имени XII, которые и говорят в нем о себе в первом лице. Эта книга носит на себе явные следы компилятивной работы: она составлена главным образом на основании канонических Евангелий Матфея и Луки, из которых составитель почерпал материал полной рукой. Эта книга едва ли могла возникнуть ранее конца II столетия; трудно предполагать, чтобы она могла быть написана ранее 180 года (Гарнак, цит. соч., т. I, стр. 628 и ср. 631). Язык книги был с самого начала греческий. Памятник носит на себе явный отпечаток евионитских воззрений. Здесь, напр., подчеркивается, что уже Иоанн Креститель избегал мясной пищи. Христос, в ответ на предложение учеников приготовить ему пасху, в явное противоречие с повествованием Луки (Лк.22:15) отвечает: „Я не желаю в эту пасху вкушать мяса с вами“. Целью послания Иисуса Христа было, – по Евангелию, – главным образом то, чтобы отменить жертвы и возвестить гнев Божий за продолжение их, выразившийся в разрушении храма. О человеке, по имени Иисусе, о происхождении которого совершенно не упоминается, Бог свидетельствует, что он снискал Отчее благоволение, и только уже теперь, чрез нисшествие на него Св. Духа, соделался Сыном. От этого евангелие до нашего времени сохранились лишь некоторые отрывки. [Cм. Patrologia orientalis, t. II: Dr. E. Revilloni, Les Evangiles des douze apotres et de saint Barthelemy.]

3) Евангелие Петра. Множество гипотез относительно этого евангелия стоит в обратно-пропорциональном отношении к тому, что мы о нем в точности знаем. Некоторые исследователи (напр., Креднер) полагают, что этим произведением пользовался уже Иустин (Dial. 106); но это очень сомнительно, так как указываемое место допускает различные толкования (возможно, что цитат свободно берется из канонического Ев. Марка). Прямое упоминание евангелия Петра находится у Серапиона антиохийского (Евсевий Ц. И. VI, 17), Оригена (in Маtth. X 17), Евсевия (Ц. И. III, 3:2. 250 26), Иеронима (De vir. ill.), Феодорита (Haer. fab. comp. II, 2) и Геласия (Deer, de libris геc.). Евсевий только свидетельствует, что так называемое евангелие Петра неподлинно, и ни один церковный писатель не ссылается на него, как на авторитет. Иероним и декрет Геласия, в сущности, повторяют Евсевия. Феодорит передает только очень сомнительное известие, что эта книга была в употреблении у назареев. Ценнее свидетельства Серапиона и Оригена. Первый приводит из евангелия некоторые выдержки в своем послании к общине росской. Ориген говорит, что, – по мнению некоторых, опирающихся в этом случае на предание на евангелия Петра и книги Иакова, – братья Господни были сыновьями Иосифа от его первой жены, с которою он жил до Марии. – Зимой 1886–1887 г. в Верхнем Египте, в Акмиме в монашеской гробнице был найден маленький пергаментный кодекс (века VIII или IX), на 2–10 страницах которого помещен отрывок из евангелия Петра. Отрывок обнимает главную часть истории страданий и подробно переданную историю воскресения Спасителя. Этот отрывок был напечатан в 1892 году Бурианом в Париже (стр. 137–147). Книга стоит в родственной близости к каноническим Евангелиям, но в ней резко выражена докетическая тенденция: – при повествовании, напр., о страданиях Спасителя почти совсем сглаживаются выражения страдания и чувства богооставленности, испытанные Христом на кресте. Личность Ап. Петра выступает на первый план. Автор говорит о себе в первом лице единственного или множественного (когда имеются в виду и другие Апостолы) числа. Книга получила начало около половины ІІ-го столетия (по Гарнаку между 110 – 130 годами; см. цит. соч. стр. 474), вероятно, в Сирии. [См. † Н. Usenner, Ein Spur, des Petrus evangoliunis в „Zeitischrift für Die neutestamentlicbe Wissenschaft“ III (1902), 8. 353 – 358, а по-русски особенно у о. проф. В. Г. Рождественского в „Христ. Чтении“ за 1894 г. I, 73–125; IV, 27–40; VI, 382–411 и в оттисках отсюда].

4) Евангелие от Египтян (Εὐαγγέλιον κατ᾿ Αἰγυπτίους, Secundum Aegyptios). Отрывки из этой книги находятся у Климента римского (1 посл. 2, 12), Климента ал. (Strom. III,): кроме того, о нем упоминают Ориген (Homil. I in Luc.), который считает его за одно из разумеемых у Луки (Лк.1:1), Епифаний (Haer. LXII, 2), по свидетельству которого этим евангелием пользовались савеллиане, находившие в нем подтверждение своего модалистического учения (в Боге не три лица, а одно). Бл. Иероним определенно причисляет эту книгу к еретическим (Hom. I in Luc.). Этой книгой, вероятно, пользовались, как евангелием, христиане из язычников в Египте, в то время как египетские христиане из иудеев читали „Евангелие от евреев“. Насколько можно судить по сохранившимся отрывкам, в этом евангелии заметно отразились энкратистические тенденции, – напр., совершенно отрицательное отношение к браку. Христос излагает свое учение нередко на вопрос Саломии, которая выводится здесь гораздо чаще, чем в канонических Евангелиях. Писатель книги не обозначен, и о нем никто не сообщает. Время происхождения ее можно относить к первой трети или первой половине второго столетия.

5) Евангелие Матфия (и „предания»). Об евангелии κατὰ Ματθίαν упоминает определенно в первый раз Ориген (Hom. I in. Lucam); он имел его под руками, но цитат из него не привел. Евсевий причисляет его к еретическим (Ц. И. III. 25: 6). В каноне 60-ти книг поставлено оно на последнем месте (также и в декрете Геласия). Вот все, что мы знаем о произведении с именем „Евангелие Матфия“. Ипполит в своих „Философуменах“ (VII, 20) рассказывает, что Василид и его сын Исидор ссылались на дошедшие до них „апокрифические слова“, которые Матфий получил от Самого Господа. Климент ал. (Strom. VII, 17) свидетельствует, что василидиане ссылались на Матфия. Климент ал., наконец, приводит три цитаты из того произведения Матфия, которое называлось „Предания“ (Παραδόσις Strom. II, 9: 45; III, 4: 26 – Евсевий. Ц. И. III, 29; VII, 13). Некоторые ученые (Цан) отожествляют те памятники, на которые ссылаются вышеупомянутые ученые, другие же считают более основательным и правильным их разделят (Гарнак), так как Климент ал., очевидно, считает „Предания“ книгою почтенной, заслуживающею вероятия, а не еретической.

6) Евангелие Филиппа. Мы знаем об этой книге только то, что она читалась, как Свящ. Писание, в кругах египетских гностиков в средине IV столетия (Епифаний, Haer. XXVI, 13); им пользовались также и манихеи. Епифаний сохранил следующий (единственный) отрывок из этой книги: „открыл мне ( – Филипп говорит о себе в первом лице – ) Господь, что должна говорить душа во время восхождения на небо и как отвечать каждой из высших сил (вероятно, эонам): „я познала себя самую, собрала себя отовсюду и не произвела детей для архонта (т. е. для мироправителя), но корни свои совершенно исторгла, собрала свои рассеянные члены и знаю тебя, кто ты: я происхожу свыше“; и таким образом душа освобождается. Если же окажется, что душа произвела сына, то удерживается внизу, пока она не „окажется в состоянии снова возвратить в себя собственных своих детей“. В этих словах проглядывает дуализм, отрицательное отношение к браку, учение о происхождении души из высшего мира и т. под. Если судить по этой выдержке, то книга содержала в себе мнимые „откровения“, которые с синоптическими Евангелиями не имеют ничего общего. Происхождение этого гностического евангелия можно полагать в первой половине ІІІ-го столетия, но, быть может, оно существовало уже и во втором столетии. Составление его приписывалось не благовестнику Филиппу (Деян.6:5. Деян.8:5 сл. Деян.21:8 сл. и след.), но именно Апостолу (Ин.1:45 сл. Ин.6:5,7. Ин.12:21. Ин.14:8).

7) Евангелие Фомы. О нем упоминают Ириней (Пр. ерес. 1, 20), Ориген, который читал его (Homil. I in Luc.; Contra Celsum VI, 36), Ипполит, по свидетельству которого эта книга употреблялась в кругу одной гностической секты (следов., в средине II-го столетия); Евсевий поставляет его среди еретических евангелий (III, 25); Кирилл иерусалимский разумеет под Фомой, ученика Манеса; (Оглас. поуч. VI); стихометрия Никифора определяет размер его в 1300 стихов. Возникло оно, вероятно, в гностической среде с докетическим характером воззрений. Этим объясняется изобилие в нем рассказов о чудесах, – из времени детства Иисуса Христа. Известно оно только по отрывкам, преимущественно по изданиям Котелье и Мингарелли. [Ср. еще С. Frick, Die Tomasapocalypse в „Zeitscrift fur neutestamentliche Wisseuschatt“ IX (1908), 2, S. 172–173. М. E. James, Revelatio Thomae в „The Journal of Theologicol Studie s“ XI, 42 (January, 1910), p. 288–290; его же The Reиelation Thomae again ibid XI, 44 (July, 1910;, p. 569. B. Aдpиaнов, Евангелие Фомы в „Изв. отд. рус. яз. и слов. И. Ак. Наук“, т. XIX, кн. 2, Спб. 1909.]

8) Первоевангелие Иакова. Эта книга получила начало – самое раннее – во 2-ой половине II столетия и даже в конце его. По своему составу она представляет компиляцию и переработку нескольких самостоятельных произведений и распадается – приблизительно – на следующие три части:

а) история зачатия, рождения и жизни Марии до того момента, до которого простираются и канонические Евангелия; б) история рождества Иисуса, рассказанная от имени Иосифа, и апокриф Иосифа; в) апокриф Захарии. По своему происхождению первая часть – самая ранняя. Древнейшая греческая рукопись сохранилась до нас из IX столетия, а сирийский отрывок – уже из VI столетия. Книга первоначально не называлась „евангелием“, а носила след. названия; „История“ или „повествование“ διήγησις, διήγησις και ἱστορία), или „Рождение Марии“ (Γέννησις Μαρίας). „Евангелием“ она стала называться, – благодаря своему содержанию и форме, – только в IV и V столетиях. Титул „Первоевангелие Иакова“ был дан книге французским гуманистом В. Постелем († 1581 г.), которому принадлежит честь открытия этого памятника. При этом авторство приписывалось Апостолу и брату Господа, первому епископу иерусалимской общины. В кодексе Геласия и Гормизды фигурирует евангелие Иакова младшего. Более определенные сведения об этой книге мы находим у Оригена (in Εv. Matth.), Григория нисского (Orat. in Die m nat. Clir.), Евстафия антиохийского (in Нехаеm.), бл. Иеронима (с. Heliid 8), Епифания кипрского (haer. LXXIX, 5: LXXVIII, 7, XXX, 23); менее определенный – у Климента ал. (Strom. VII, 16) и Иуетина Ф. (Dial. 78. 100. 1 Апол. 33). Книга в своих 25-ти главах обнимает время от возвещения о рождении Марии ее родителям, Иоакиму и Анне, до вифлеемского избиения детей. Вторая часть с нарочитой рельефностью старается оттенить тот факт, что Пресв. Дева и до рождения и после рождения пребывала девой. По свидетельству Епифания XXX, 2), эта книга предлагалась для подражания пресвитерам и девственникам у гностиков – „евионитов“. – Но и в православной церкви она имела некоторое значение и даже, вероятно, употреблялась (при общественном богослужении, как книга назидательная, а именно читалась 8-го сентября, 9 сентября (день памяти св. Иоакима) и 25 июля (день памяти св. Анны). Многочисленные рукописи и переводы этой книги, сохранившиеся от древнего времени, а также и то обстоятельство, что некоторые церковные предания и обычаи обязаны своим происхождением этой книге – свидетельствуют о широком распространении ее от древнейшего времени до средних веков. Изложение книги изобилует различными украшениями и подробностями: – Пресв. Мария стучит в ворота, и Елизавета радостно бросает свое рукоделье, чтобы поспешить ей на встречу, звезда Христа затмевает все другие звезды; горесть Анны о своем бесчадии усугубляется при виде гнезда воробьев и т. под. Издания текста греческого многочисленны: последние – Тишендорфа в Берлине и Гренфелля в Оксфорде.

9) „Евангелие Никодима“, по исследованию Тишендорфа, теперь бесспорно принятому в науке, состоит из двух самостоятельных произведений: « Деяния Пилата“ и „Сошествия Христа во ад“. И действительно, не говоря уже о том, что в таком объединенном виде и под названием „Евангелие Никодима“ произведение встречается только в позднейших латинских рукописях, тогда как в более древних греческих рукописях содержится только первое произведение, и притом с самостоятельным заключением, – помимо всего этого уже содержание объединенного памятника свидетельствует, что это произведение составное. Самое название, вероятно, получило начало и упрочилось только после Карла В. Поводом к такому наименованию могло послужить то обстоятельство, что Никодим в первой составной части книги и особенно в прологе ее играет главную роль. Об „Актах Понтия Пилата“ упоминает уже Иустин в своей первой апологии (35. 48), желая подтвердить свое свидетельство о чудесах Иисуса Христа и о событиях, имевших место при его смерти. Но эта ссылка слишком неопределенна и не дает права отождествлять документ, который имел в виду Иустин, с первою частию „Евангелия Никодима“, хотя, быть может, они и стояли в более или менее близкой генетической связи. Тертуллиан в 5 гл. своей апологии высказывает общее предположение, что император Тиберий получил из Палестины донесение об Иисусе Христе, а в 21 главе, упомянувши вкратце о жизни, смерти, вознесении и воскресении Иисуса Христа, Тертуллиан говорит, что обо всем этом Пилат, сам в своей совести христианин, донес Тиверию императору. Более определенно свидетельство Епифания (Haer. L, 1). Желание христиан иметь Пилата, как непосредственного и весьма важного свидетеля, на своей стороне – весьма понятно, тем более, что и канонические Евангелия изображают его личность и отношение ко Христу сравнительно в благоприятном виде. Поводом же к составлению „Актов“ в таком духе могло послужить то обстоятельство, что Пилат, по всей вероятности, действительно, письменно доносил императору об обстоятельствах смерти Иисуса Христа. Известно, что существовало подложное языческое произведение – письмо Пилата, – которое, по повелению императора Максимина, должны были знать наизусть даже школьники. (Евсевий, Ц. И. IX, 5: 7. I. 9. 11). В противовес языческим подобного рода произведениям христиане, естественно, желали иметь связанные с именем Пилата благоприятствующие им документы. Первая часть „Евангелия Никодима“ содержит в себе повествование о суде над Иисусом Христом, при чем свидетели удостоверяют совершение им множество чудес, о Его осуждении, распятии и смерти. – Вторая часть „Евангелия“ повествует о схождении Христа во ад, со слов двух сыновой Симона: – Харина и Левкия, которые будто бы воскресли вместе со Христом и были свидетелями Его явления в преисподнем мире. Этот рассказ ведется в интересной форме, сообразно с представлениями того времени. Его содержание, язык и другие данные позволяют заключать о более позднем литературном происхождении этой части „Евангелия“. по сравнению с первою. Вообще же происхождение „Евангелия“ относят к IV или V веку. В связи с этим творением стоят некоторые другие апокрифические сочинения, имеющие, отношения также к личности Пилата. Таковы, напр., „два письма Пилата“, из коих первое содержит в себе сообщение о воскресении Христа: во втором от лица Пилата оправдывается его несправедливый приговор невозможностью противодействовать господствовавшему возбуждению: „Доношение Пилата“ – его отчет о суде, казни, смерти и воскресении Иисуса Христа; „Предание Пилата“ – рассказ о допросе и суде над Пилатом пред лицом императора, – о его осуждении и казни; „Смерть Пилата“: „Повествование Иосифа аримафейского“ и проч. ³⁸

10) Евангелие Василида. По свидетельству Оригена, Василид гностик написал евангелие, которое называлось его именем (κατά Βασιλίδηv εὐαγγέλιον: Homil. I in, Luc; Амвросий proem, in Luc; Евсевий IV, 17). Основываясь на этих свидетельствах, ученые обыкновенно полагают, что книга Василида обнимала собой целую жизнь Иисуса Христа, подобно синоптическим Евангелиям, с которыми оно было, по-видимому, родственно по своему содержанию. Некоторое представление о нем можно составить только на основании немногих незначительных отрывков из другого произведения того же писателя, которое представляло собой толкование на собственное Евангелие. Эго последнее заключало в себе, между прочим, притчу о богатом и Лазаре (ср. Лк.16:19 сл.), а также по-видимому, учение Христа о браке и безбрачии (ср. Мф.19:9–11 сл.). [См. еще Haus Windisch, Das Evangelium des Basilides в „Zeitschrift fur Die neutestamentliche Wissenschaft» VII (1906), 3. S. 236–246].

11) Евангелие совершенства (τελτειώσεως) употреблялось у Василядиан и других гностиков, как об этом свидетельствует Епифаний (Haer. XXVI, 2).

12) Евангелие Евы. Епифаний (hаеr. XXVI, 2. 3. 5) свидетельствует, что у гностиков употреблялось произведение с этим именем, и приводит из него выдержку несомненно пантеистического характера. Содержанием книги являлись, вероятно, различные фантастические видения, субъектом которых была или Ева, или же первый человек – Адам.

13) Евангелие Иуды Искариота употреблялось у гностической секты каинитов. О нем упоминают Ириней (Против ересей. I, 35), Епифаний (haeres. XXIII, 1), Феодорит (haeret. fab. comp. I, 15).

14) Вопросы Марии великие и малые (Τέννα Μαρίας), – два произведения неблагопристойного содержания, употреблявшиеся у некоторых гностиков. В них, между прочим, содержался рассказ о Захарии. Гарнак считает возможным относить книгу ко II столетию.

15) Евангелие истины упоминается Иринеем (III, II), но без всяких подробностей, так что трудно даже сказать, читал ли он его сам. Возможно, что его составил Валентин гностик.

16) Евангелие Марии говорит о том, как Спаситель явился Своим ученикам и беседовал с ними о сущности материи и о природе человека; затем Он удаляется от них, заповедуя им проповедовать евангелие. От этой книги сохранился отрывок.

17) Мудрость Иисуса Христа с космологическими объяснениями ведет свое начало, по-видимому, от Валентина; некоторые признаки указывают на его высокую древность. Известно в отрывках.

18) Евангелие Варнавы (Εύαγγέλιον) упоминается в каталоге 60 канонических книг и в декрете Геласия, коим, между прочим эта книга была осуждена „Книги апокрифические Нового Завета“.

В последующее время даже определенные следы названного памятника затерялись. В XVIII столетия мы встречаем со стороны ученых несколько упоминаний о том, что им был известен памятник, носивший наименование „Евангелие Варнавы“. Так, Joan Toland в своем Naxarenus (Лондон 1718) сообщает сведения об одной рукописи, содержавшей итальянский перевод Евангелия Варнавы, каковую рукопись ученый исследовал. Однако описание Тоland’а, несмотря на многословность, не дает ясного и определенного представления о содержании названного памятника. На основании некоторых сопоставлений Тоland полагал, что Евангелие, обращавшееся в среде магометан, тожественно с древним апокрифическим Евангелием Варнавы (20). По Тоland'у, первая глава исследуемого им памятника начиналась следующими словами: „Истинное Евангелие Иисуса, называемого Христом, согласно повествованию его Апостола – Варнавы“ (р. 15). В этом памятнике представляется, что Христос не умирал на кресте, но был перенесен на третье небо Архангелами Гавриилом, Михаилом, Рафаитом и Уриилом, где он и пребудет до конца мира. Вместо Христа, был распят Иуда, – и сходство было так велико, что оно ввело в заблуждение не только учеников, но даже матерь Иисуса. Об испанском переводе Евангелия Варнавы упоминает George Sale в своем замечательно иллюстрированном предварительном трактате к переводу Корана (Лондон 1734). Происхождение испанского перевода Sale относит к концу XVI столетия. В испанском переводе Евангелия, сделанном с италианского, заключалось 222 главы.

По свидетельству ученого, книга содержал полную биографию Христа и – по большей части – заключала события, одинаковые с каноническими Евангелиями, но многие из них были окрашены магометанскими тенденциями. – Наименование Мессии относилось здесь не ко Христу, а к Магомету. Обрезание представляется там установлением первоначальным, ведущим свое начало от Адама; узаконение омовений, предписываемых в Исламе, возводится еще к патриархальному времени и было заповедано будто бы Аврааму Архангелом Гавриилом. Joseph White в своих Bampton Lectures (Оксфорд 1784) поместил несколько глав из Евангелия Варнавы, воспользовавшись рукописью, заключавшею в себе весь памятник на испанском языке и бо́льшую часть перевода его на английский язык. Эта рукопись составляла собственность доктора Монкгауза, профессора Королевского Колледжа (в Лондоне). Если это не была та самая рукопись, которою пользовался Sale, то приходится предположить, что в Англии в XVIII столетии существовало два перевода на испанский язык. Этим исчерпываются все сведения, которые до самого последнего времени имел ученый мир о произведении, известном под названием „Евангелия Варнавы», несмотря на то, что исследователи апокрифической литературы и христианские миссионеры, трудившиеся на поприще просвещения магометан, – особенно последние, – были весьма заинтересованы в опубликовании названного памятника. В беседах с магометанами, особенно в Индии и Персии, миссионерам нередко приходилось слышать от туземцев, что Евангелие Варнавы намеренно скрывается христианами, как всецело благоприятствующее исламу, поскольку Иисус изображается в этом „евангелии“ не более, как предтеча его, Магомета, чрез коего и даровано людям последнее и совершеннейшее откровение.

Как научным запросам, так и практически-миссионерским потребностям в полной мере может удовлетворить появившееся в конце прошлого 1907 г. издание, в изящном томе содержащее итальянский текст и английский перевод „Евангелия Варнавы“, на основании итальянской рукописи Императорской Венской библиотеки: The Gospel of Barnabas, edited and translated from the Italian Ms in the imperial Library at Vienna, by Lonsdale and Laura Raga with a facsimile, Oxford (Unniersity Press), 1907, p. LXXXIX + 500 (См. рецензию John V. Youngson, The Descovery of the Gospel of Barnabas в „The Exspository Times» XIX, 6, March 1908, p. 268 – 265). Путь к названному весьма ценному изданию проложили следующие статьи: On the Mohammedan Gospel of Barnabas by William E. A. Axon в „The Journal of Theological StuDie's“ III, 11 (April, 1902), p. 441 – 451; The Mohammedan „Gospel of Barnabas“ by Rev. Lonsdale Ragge, ibid. VI, 23 (April, 1905), p. 424–433 [ее же в „The Church Quarterly Review“ LXVII, 134 (January 1909); ср. еще „The East and the West“ V, 20, October 1907]. Общее содержание и наиболее характерные особенности магометанского Евангелия Варнавы, – на основании указанного издания и других, имеющихся в нашем распоряжении, данных, – таковы. „Евангелие“ претендует дать истинное повествование о жизни и служении Иисуса Христа от лица Варнавы, который представляется одним из двенадцати, и старается осуществить эту задачу с явным намерением исправить якобы ложное учение Ап. Павла и других, которые проповедовали о Христе, как Боге, как Сыне Божием. Повествование начинается рассказом о рождении Иисуса, основанном на Евангелиях Матфея и Луки и оканчивается повествованием о Его вознесении на небо. Одна треть, по крайней мере, содержания памятника прямо заимствована из наших четырех канонических Евангелий; другая, не менее значительная, часть содержит на общей канве евангельского повествования, обширные вставки легендарного и нередко характерно магометанского содержания, являющиеся большей частью в фирме речей, влагаемых притом в уста Самого Христа. Но даже и тот материал, который прямо берется из канонических Евангелий, в настоящем памятнике подвергается часто тенденциозному исправлению и располагается в произвольном порядке. Все, что могло бы говорить о божестве Христа, намеренно устраняется из повествования.

Напр., в повествованиях о чудесах рассказ часто от слова до слова следует каноническому Евангелию, – и так до критического пункта; здесь же, вместо авторитетного: „да будет“, выступает молитва; если исцеленный обнаруживает признание Христа Богом, то, в ответ на это, „Евангелие Варнавы“ выставляет прямое отрицание в Нем сверхчеловеческого могущества. Христово порицание Петра при Кесарии Филипповой обращается в прямое осуждение великого исповедания. При изложении материала писатель обнаруживает полное невежество относительно хронологических и географических дат. Сходные повествования из одного и того же или из различных Евангелий часто перемешиваются. Напр., чудо исцеления сухорукого (Лк.6) смешивается с чудом исцеления больного водянкою (Лк.14); история сотника (Мф.8) смешивается с историей царедворца (Ин.4), и т. п. Самым оригинальным в учении Корана является учение о последнем суде и о будущем состоянии после этого суда. В „Евангелии Варнавы“ значительное место отведено этим эсхатологическим предметам. Суд и мучения описаны с большею подробностью и с характерно магометанскими силою и реализмом. Интересная черта изображенного в настоящем памятнике ада – расположение мучений соответственно семи известным главным грехам, причем порядок в расположении этих последних является здесь оригинальным. Изображению рая также отведено довольно значительное место, но его картина, в общем, возвышеннее и заключает менее чувственных черт, чем можно было бы ожидать. Астрономические представления носят птоломеевский характер; так, здесь – девять небес, исключая самого рая, тогда как в Коране – семь небес. Другая характеристическая черта ислама, отразившаяся в „Евангелии Варнавы“, – наклонность к мистицизму, в форме суфизма, по местам соединенная с мрачным магометанским учением о божественном всемогуществе и безусловном предопределении. Интересно, что эти особенности получили начало и упрочились в Исламе позже, чем появился Коран (см. и у К. Казанского, Мистицизм в исламе, Самарканд 1906, гл. IV, стр. 47 сл.). Аскетическая тенденция находит свое выражение в настоящем памятнике во многих сильных изречениях и олицетворяется в прекрасном образе аскетической жизни „трех фарисеев“ – Осии, Аггея и Авдия. Настоящий конец аскетизма – в абсолютном подчинении божественной воле, в полнейшем отождествлении с нею.

Имеет ли магометанский памятник какую-либо генетическую связь с древним апокрифическим Евангелием Варнавы, – никаких определенных и сколько-нибудь надежных следов, точных внешних или внутренних данных, для более или менее достоверного решения этого вопроса не имеется. Самое большее, что можно предположить в данном случае, – это допустить возможность, что магометанское Евангелие Варнавы заключает некоторые элементы христианского апокрифического Евангелия (Ахоn). Другие ученые склонны отрицать всякую (в чем бы то ни было, кроме общего названия), связь между этими двумя книгами (James). Некоторые ученые, начиная с Крамера, предполагают арабский оригинал магометанского евангелия, другие находят, что для такого предположения нет достаточных, – ни внешних, ни внутренних, – оснований и не усматривается в этом никакой нужды (Raff). В таком случае, итальянский язык и был оригинальным языком. Автором компиляции был, – предполагают, – христианский ренегат, перешедший в ислам. Время происхождения памятника относится или к XIV или даже к XVI веку.

Если принять во внимание указанные особенности содержания и очень позднюю дату происхождения магометанского Евангелия Варнавы, то приходится признать, что названный памятник ни в коем случае не может быть отнесен в собственном смысле к апокрифическим произведениям новозаветной письменности. Скорее его следует отнести к одному разряду с такими произведениями, как книга Мормона, книга Яшер или буддийская жизнь Христа, опубликованные Нотовичем. Несмотря на это, названная книга имеет большое значение и представляет важный интерес, особенно для уяснения вопроса об отношениях между исламом и христианством как в академическом, так и в практическом отношениях.

19) Евангелие псевдо-Матфея или книга о происхождении блаженной Марии и о детстве Спасителя, изданное в полном воде Тишендорфом, состоит из 42 глав. Оно, по-видимому, латинского происхождения и своими источниками имеет преимущественно первоевангелие Иакова и св. Фомы. Существуюшие рукописи указывают на многочисленные переработки этой книги. Начинается она возвещением о рождении Марии, причем особенно оттеняется ее происхождение от Давида (в виду манихейского и монтанистического учения о ее происхождении из рода левитов) и заканчивается юностью Иисуса Христа. Полагают, что это сочинение появилось вскоре после „Протоевангелия“ в западной церкви. Во всяком случае оно известно уже Иерониму (с. Helvid 7; ad Matth. 12, 49; 23, 25) и папе Иннокентию I (ер. ad. Exsuperium).

20) Евангелие о рождестве Марии в 10-ти главах содержит историю Марии до рождества Иисуса Христа. По времени происхождения оно близко к евангелию Псевдо-Матфея, но, вероятно, возникло несколько позже его.

21) История Иосифа Плотника (Древодела) издана в первый раз на арабском языке с латинским переводом в Лейпциге в 1722 г. Георгом Валлином и в своих 32 главах содержит историю всей жизни Иосифа, причем с особенной подробностью в последней части излагаются обстоятельства смерти Иосифа. Написано оно, очевидно, в прославление Иосифа праведного и предназначено, вероятно, для чтения в день его памяти (20 июля). Так как почитание Иосифа было особенно сильно у коптов-монофизитов, то на этом основании полагают, что оно – коптского происхождения и возникло, вероятно, уже в IV столетии. Книга, особенно в своей последней части, имеет значение для истории догматики.

22) Арабское евангелие детства (или „книга о детстве Спасителя“) впервые издано на арабском языке с латинским переводом. Тишендорф издал улучшенный латинский перевод его. Характер содержания книги ясно указывает на ее восточное происхождение: в ней повсюду фигурируют восточная демонология и магия; некоторые подробности нельзя даже понять без знакомства с восточной наукой (напр., при повествовании об искусстве отрока Иисуса в астрономии и физике) и религии Зороастра (напр., путешествие мудрецов с востока в Вифлеем, вследствие Предсказания Зороастра о рождении Мессии). Арабский текст едва ли первоначальный, каковым был, вероятно, сирийский. Особое почитание этой книги у арабов и египетских коптов легко объясняется тем обстоятельством, что большая часть ее содержания надает на время пребывания Христа в Египте. Некоторые рассказы из этого евангелия вошли даже в Коран и другие магометанские произведения. Книга, по всей вероятности, у коптских и абиссинских христиан читалась в один из богородичных праздников. 55 глав евангелия обнимают время от рождения Спасителя до его пребывания в храме в 12-ти летнем возрасте, при чем первые 9 глав имеют в первооснове Первоевангелие, последние 20 глав – евангелие Фомы, а средняя часть представляет собою смешение преданий о Христе с национально-религиозными элементами. Книга подвергалась, по-видимому, неоднократной переработке, чем и объясняется недостаток единства и планомерности в расположении ее материала. Известные рукописи не восходит ранее ХIII века.

23) Евангелие вечное – произведение миноритов XIII века – было осуждено папой Александром IV. Самое название заимствовано из Апокалипсиса Иоанна Богослова (Откр.14:6).

24) Евангелие Андрея упоминается у Иннокентия I epist. 3, 7) и Августина (Contra advers. leg. et prophet. I, 20). Геласий причисляет его к осужденным евангелиям.

25–26) Евангелие Апеллеса и Евангелие Варфоломея упоминаются у блаж. Иеронима и Беды. [но см. и Patrologia orientalis, t. II: Dr. E. Reviltortt, Les evangiles des douze apotras et de saint Barthelemy.]

27) Евангелие Керинфа. О нем упоминает Епифаний (Haer. LI, 7). По-видимому, он представляет собою искажение Ев. Матфея и в таком виде употреблялось у карпократиан (Епифан. hаеr. XXVI, 2, 3 и 5).

28) Евангелие Иакова Старшего было найдено в Испании в 1595 году и в 1682 г. осуждено папой Иннокентием XI.

29) Евангелие Лукиана (пресвитера антиохийского), Евангелие Исихия (египетского епископа конца ІІІ-го столетия). Бл. Иероним упоминает только о первом Рrаер. in evang); оба же упоминаются в декрете Геласия.

30–33) Евангелия манихеев. Их упоминается четыре: Евангелие Фомы, ученика Манеса (Кирилл иерусал. в Оглас. поуч. VI); Евангелие Живое (Фотий, Contra manich. lib. I, Епифаний haer. LXVI, 2); Евангелие Филиппа; Евангелие Авды.

34) Повеcтвование о законном священстве Иисуса принадлежит, вероятно, к гностическим или манихейским произведениям.

35) Евангелие сирийцев упоминается у Евсевия со ссылкою на Игизиппа (Ц. И. IV, 22); Иероним отожествляет его с „Евангелием от евреев“ (adv. Pelag. 3, 1).

36) Евангелие Татиана, о котором упоминает Епифаний (Haer. ХLVII, 1; ХLVІІ, 4). По свидетельству последнего, оно употреблялось не только у энкратистов, но даже и у православных христиан в Сирии, которые обманывались видом его каноничности. Так как оно представляло собою компиляцию четырех канонических Евангелий, то и называлось иногда Εὐαγγέλιον διατεσσάρον (Ср. Феодорит haeret. fabul. comр. I, 20; Евсевий, Ц. И. IV, 29). Епифаний ошибочно отожествлял его от „Евангелием от евреев“. О Татиане вообще известно, как о человеке, который компилировал и искажал Свящ. Писание.

37) Евангелие Фаддея упоминается в декрете Геласия. Если мы не имеем здесь дела с ошибочным чтением „Фаддея“, – вместо „Матфея“, – то оно прописывалось или Апостолу Иуде Фаддею, или Иуде из числа LХХ-ти, которого Фома послал в Едессу к царю Авгарю (Ср. Евсевия. Ц. И. I, 13).

II. „Деяния апостольские“ (Πράξεις, позднее περίοδι) апокрифические представляют собою весьма значительный по объему, но еще мало разработанный отдел древнехристианской литературы. Только многочисленные новейшие открытия в области древних рукописей дали возможность составить об этих памятниках более точное представление. По своему содержанию они представляют собою не столько отражение исторически достоверных событий, сколько фантастическую, нередко тенденциозную переработку древних преданий. Их происхождение обязано тем же причинам, которые способствовали возникновению и апокрифических евангелий; – только в данном случае еще заметнее выступает стремление еретиков оправдать свои лжеучения апостольским авторитетом. Начиная с Евсевия (ср. Ц. И. III), встречаются у церковных писателей ссылки на существовавшие в их время письменно изложенные апостольские истории, употреблявшиеся преимущественно в еретических кругах, тогда как в более раннее время мы находим предания только об отдельных Апостолах, редко с указанием источников. Начиная с V столетия, появляются известия, из которых можно заключать о существовании различных апостольских историй, переработанных уже в церковном духе и с соответствующими тенденциями. Церковь, получив при Константине в. господство и возможность беспрепятственного внешнего и внутреннего благоустройства, почувствовала особый интерес ко всем известиям и памятникам, которые имели отношении к ее начальному периоду, ко времени ее распространения Апостолами и их преемниками, ознаменованному славным явлением мученичества. Это дало толчок к усиленной разработке актов апостольских и мученических. Акты апостольские имеют важное значение не только для уяснения истории догматов и ересей, но также и в том отношении, что заключают в себе богатый материал для истории форм богослужебного культа Древней церкви.

Что касается авторов произведений указанного рода, то имена их в громадном большинстве случаев покрыты мраком неизвестности, ровно как остается неизвестным история и тот несомненно продолжительный и разнообразный процесс, который пережили различные апостольские акты. Августин первый называет имя одного из составителей апокрифических деяний, употреблявшихся у манихеев – прискиллиан, – Левкия (Leucius или Leutius). Это имя вне связи с апокрифической литературой выступает впервые только в конце IV века (Епифаний hаеr. LI, 6). Фотий (Bibl cod. 114) свидетельствует, что ему был известен сборник, так наз., апостольских деяний (Петра, Иоанна, Андрея, Фомы и Павла), составленный Левкием Харином (Λεύκιος Χαρῖνος). От этого сборника до нас дошли в оригинальном тексте только отрывки. Позднее этот сборника был дополнен произведением, которое называлось „Деяния ХII Апостолов“ (Πράξεις τῶν δώωεχα Ἀποστόλων). Указания на сборник с именем „Деяния свв. Апостолов“ является у греческих хронистов, начиная с IV столетия. К концу этого века мы встречаем уже латинский сборник, который приписывался Авдию, будто бы первому вавилонскому епископу, поставленному самими Апостолами. Этот сборник обнимает в первоначальном виде „страдание“ всех ХII-ти Апостолов, а в позднейшем виде – „добродетели“ или „чудеса Петра, Павла, Иоанна, Андрея и Фомы“. Третий сборник был в употреблении в коптской церкви. Сохранились многочисленные переводы, точнее – переработки, на сирийский язык. Новейшая западная наука обратила на апокрифические Деяния апостольские самое серьезное внимание и занялась их самым тщательным изучением, пользуясь и многочисленными недавними открытиями различных текcтов этих памятников в разнообразных реакциях. Лучшие издания принадлежат Р. А. Липсиусу (Die apokryphen Apostélgeschichten und Apostellegenden, Брауншвейг 1883–1890 в 4-х томах), а также Липcиycy и Боннэ, переиздававшим в 1891 и 1898 годах – в значительно улучшенном виде – 2 издание „Апокрифических апостольских актов“ Тишендорфа [Acta Apostolorum apocrypha… ed. R. A. Lypsius et Maximil. Bonnet I, II, Lipsiae 1891–1898. – Об апокрифических „Деяниях» см. и Pierre Battifol в Dictionnaire de la Bible par F. Vigouroux I (Paris 1895) col. 159–165. E. Piontek, Die katholische Kirche und Die haretischen Apostelgeschichen bis zu Ausgange des 6 Jahrhunderts: ein Beitrag zur Literaturgeschichte, Dissert., Breslau 1907 Cp. J. Sedlacek, Nene Pilatusakten, besprochen und untersucht aus „Sitzungsberiche der bohm. Gesellschaft der Wissenschaften“ I, Prag 1908.]

Из отдельных произведений рассматриваемой категории наиболее важное значение имеют следующие:

1) Деяния Павла (Παυλου πράξεις). К. Шмидт на основании найденного в гейдельбергской библиотеке коптского отрывка рукописи, написанной на папирусе, установил в науке то положение, что „Деяния Павла“ состояли из переписки Апостола с Коринфянами; повествования о „Мученической смерти Ап. Павла“. „Деяния Павла“ во всех, получивших свое начало на Востоке, каталогах свящ. книг являются в качестве кафолического писания, по своему достоинству подобного „Пастырю“ Ермы, Посланию Варнавы и „Учению ХII Апостолов“. Ориген знал это произведение, высоко ценил его и два раза цитировал его (О началах I, 2, 3 и в толковании на Ев. Иоанна); Евсевий поставил его на первом месте среди Ἀντιλεγόμενα vόθα, впереди „Пастыря“ Ерма (Ц. И. III, 26). Весьма важно также свидетельство западного писателя – Ипполита, который ссылается (в своем комментарии на Даниила) на это произведение, как на источник, заслуживающий полного доверия и уважения. Что касается, в частности, той (первой) части рассматриваемого памятника, которая называется „Деяния Павла и Феклы“ то упоминания о них у церковных писателей с начала IIІ века встречаются несколько раз. По свидетельству Тертуллана (Dе bapt. 17), ему были известны „Деяния Феклы“, которые, по-видимому, гарантировали право женщины крестить; автором этого произведения был малоазийский пресвитер, который за это был извержен; эти „Деяния“ были составлены ради любви к Павлу и носили его имя в своем обозначении. Это свидетельство Тертуллиана, в сущности, повторял и блаж. Иероним, добавляя лишь, что этот пресвитер был учеником (Ап. Иоанна пресвитер был учеником (Ап. Иоанна (De viris ill. 7). „Деяния Феклы“ были рано обособлены от „Деяний Павла“; по крайней мере, существовали отдельно уже в IV веке и употреблялись в качестве официального документа – жизнеописание „Первомученницы и равноапостольной“ (πρωτομάρτυς καὶ ἀπόστολος) Фeклы. (Ср. Никита Пафлогонийский в Патрологи Миня греч. серия, т. CV, стлб. 329). Центром ее почитания была Селевкия [См. Liс. Dr. Carl Schmidt, Acta Pauli, Lpzg. 1904.]

Об апокрифической переписке Апостола с Коринфянами см. ниже. Последняя заключительная часть „Деяний Павла“ – Мученическая кончина Павла“ – в своем содержании представляет много фантастического и противоречивого. Это стоит, быть может, в связи и с более поздним – по сравнению с другими составными частями „Деяний Павла“, – временем ее происхождения. По крайней мере, Гарнак решительно не видит возможности отнести это произведение ко II веку. („Хронология“ I, стр. 491).

2) Деяния Петра (Πράξεις Πέτρου). О них упоминают Евсевий (III, 3), Амврозиаст (Толк. посл. к Рим. XVI. II) Пвсевдо-Игизипп (De bello judaico II, 2, p. 170 ср. пo edit. Weber et Caesar), Исидор Пелусиот (письмо 2-ое), Фотий (cod. 114) и др. К. Шмидт, самый авторитетный исследователь этого памятника, полагают, что „Деяния Петра“ распадались на 2 части: 1-ая изображала деятельность Петра в Иерусалиме, а вторая представляла деятельность того же Апостола в Риме. Вторая известна под именем Actus Vercelienses. Из первой части известен коптский отрывок, содержание которого вкратце следующее. Ап. Петру в один воскресный день, когда он исцелял различных больных, был предложен вопрос, почему он не может вернуть здоровье своей параличной дочери. По слову Петра, дочь его на короткое время была исцелена, но потом снова вернулась в прежнее параличное состояние. Апостол при этом разъяснил причину ее болезни. Богатый человек Птоломей хотел взять ее в жены. Чтобы не было нарушено ее девство, она и сделалась параличной. Это произвело сильное впечатление на Птоломея, который от слез ослеп, но затем был исцелен Апостолом. Завещанное Птоломеем при его смерти поле Петр продал и полученную сумму роздал бедным. Содержание второй части распадается на следующие три отдела: а) Пребывание Апостола в Риме и его удаление от тамошней христианской общины: б) борьба Апостола с Симоном магом; в) смерть Петра. Памятник имеет немаловажное значение для истории малоазийской церкви конца II века. См. еще J. Flamion, Les actes apocryphes de Pierre в Reine d’histoire ecclesiastique“ 1908, 1909 и 1910 гг. Theodor Nissen, Die Petrusakten und ein bardesamischer Dialog in der Aberkios vita в „Zeitschrift fur die neutestamentliche Wissenschaft“ IX (1908), 3. S. 190–203. B. Pick, The Apocryphal Acts of Paul, Peter, John, Andrew, and Thomas, Chicago 1909. The Oxyrynchus Fragments, part. IV ed. B. P. Grenfell and A. S. Hunt; есть, тут фрагменты деяний Петровых].

3) Так наз., „Деяния Петра и Павла“ (Πράξεις τῶν α%γίων Ἀποστόλοων Πέτρου καὶ Πάυλοι), известные в различных рецензиях, относятся уже ко времени гораздо более позднему; сомнительна даже попытка Липсиуса найти упоминания о них у писателей IV века.

4) „Деяния Иоанна“ упоминаются, начиная с IV столетия, – как такое произведение, которое находилось в употреблении у еретиков; по известиям же новейшего времени, эта книга являлась одною из составных частей сборника Левкия. В частности, об этой книге упоминают Евсевий (Ц. 4. III, 25), Епифаний (Contra advers. leg et proph. И, 39; Thactat. CXXIV, 2; Contra Faust Manich. XXX. 4) и др. Возможно, что памятник был известен уже и Клименту алекс. Собор иконоборческих епископов ссылаясь на „Деяния Иоанна“ в защиту своих воззрений; в противовес этому VІІ-ой вселенский (второй никейский – 787 года) собор в своем пятом заседании признал этот памятник подложным и несомненно еретическим (докетизм). Никифор определяет объем его 2500 „стихов“ (приблизительно одинаково с нашим Ев. Матфея); а теперь наука владеет приблизительно 2/3 книги. Лучшие издания принадлежат Тишендорфу, Цану (Acta Jоаnnis, 1880), Джемсу (Аросrурhа аnесd. 1897 г.), Воннэ (Воnnet, 1898). Содержание открытых отрывков в общем следующее: прибытие и первое пребывание Апостола в Ефесе; возвращение в Ефес и второе пребывание; черты из жизни Иисуса и о его мнимой смерти; кончина Иоанна. Модалистически-докетический элемент занимает в книге видное и существенное место. Происхождение книги относится ко II столетию и определяется обыкновенно между 130 – 200 годами (Гарнак). Кроме того, существовала и православная переработка книги в различных рецензиях.

С этой книгой одинаковы но духу и

5) „Деяния Андрея“, упоминаемые Евсевием (III, 25), Епифанием (haer. XLVII, 1. LXI, 1. XXIII, 2), Филосторгием (haer. 88), Августин (Contra advers. leg. et proph. 1, 20) и др. и пользовавшиеся авторитетом и почитанием у оригениан, антитактов, энкратитов, манихеев и прискиллиан. Августин и его современник Еводий (dе fide с. Маniсh., 38) свидетельcтвуют, что автором книги считался Левкий. Впрочем, Гарнак, это положение оспаривает (т. II, стр. 175). Первоначальный гностический источник почти совершенно потерян. Из гностических „Деяний“ науке достоверно известно теперь только 2–3 отрывка; гораздо обильнее и обширнее отрывки из различных в православном духе переработок его, – сохранившиеся на разных языках. В гностических отрывках с особой резкостью выступает отрицательное отношение к браку.

Переделку произведения Левкия Харина представляют по-видимому, также

6–7) „Деяния Андрея и Матфия“ и Деяния Петра и Андрея“ (мнение Липсиуса). По времени просхождения, как и по духу, „Деяния Андрея“ очень близко стоят к „Деяниям Иоанна“. [Ср. и В. Рисk, The Apocryphal Acts of Paul, Peter, John, Andreо, and Thomas, Chicago 1909].

8) „Деяния Фомы“ известны Евсевию (III, 25), Епифанию (haeres. XLII, 1. LI, 1. LIII, 1) и др. Они же, по-видимому имеются в виду и в трех местах творений бл. Августина (С. Faust. 22, 29; Adimant, 17; De Sermone Domini I, 20). По свидетельству Фотия, „Деяния Фомы“ входили в состав сборника „Деяний Апостольских“; авторство которых приписывалось Левкию Харину. Никифор в своем перечне книг апокрифических Нов. Завета, между прочим, сообщает, что „Деяния Фомы“ обнимали 1600 „стихов“ и, следовательно, по объему были значительно меньше Ев. Марка (2000 стихов). Книга была в употреблении в гностических кругах – у энкратитов (Епифаний ХLVІІ, 1), Апостоликов (LХI, 1), манихеев, прискиллиан. Первоначальный текст „Деяний Фомы“ потерян, и все имеющиеся теперь рецензии носят следы переделки в церковном духе. Имеются сирийская, эфиопская, латинская арманская рецензии. Издания греческой версии принадлежат Тишендорфу и Бонэ, который, между прочим, пользовался двумя рукописями IX века. „Деяния Фомы“ изображают деятельность Ап. Фомы в Индии, куда он был продан в качестве раба посланным индийского царя – Самим, явившимся по молитве Апостола, Христом. Аскетизм и безбрачие представляются здесь высшим идеалом. Фома склоняет воздержанию от супружеского ложа новобрачную дочь индийского царя. Полагают (см., напр., Гарнака, „Хрон.“ т. II, стр. 176), что „Деяния Фомы“ получили начало в Едессе и принадлежат к группе тех апостольских историй, которые составлены по свидетельству Ефрема, вардесанитами и ими пускались в оборот. Происхождение „Деяний Фомы“ относится, вероятно, к началу III века [См. еще G. Hoffmann, Zwei Hymnen der Thamasakten в „Zeitschrift fur Die nentestamentliche Theologie» IV (1903), S. 273 – 283.]

9) Деяния Филиппа, в основу которых, по-видимому, легло древнее сказание о пребывании Апостола в Иераполе (Евсевий, Ц. И. III, 31, V, 27). Цитаты из этой книге приводятся вообще редко, и это обстоятельство позволяет заключать, что „Деяния Филиппа“ не имели широкого распространения. Повествование Никифора Каллиста предполагает его знакомство с настоящим памятником (Hist. eccl. II, 29). Прямо и определенно упоминает о „Деяниях Филиппа“ Геласий в своем декрете; сокращенное изложение их находим у Анастасия Синаита (De tribus quadragesimis). Жизнеописания святых у греков и латинян широко пользуются этими Деяниями. Сирийская редакция содержит рассказ о пребывании Апостола в Карфагене. Боннэ открыл в Ватикане полную редакцию памятника, а Липсиус анализировал его содержание.

10) Деяния и мученическая кончина Матфея послужили источником для большинства преданий об Ап. Матфее (ср. Никифора Каллиста Ц. Истор. II, 41). Предполагают, что они были составлены первоначально в гностическом духе, но затем были переработаны в православном духе.

С. Зарин.