Глава VI. Присоединение старообрядцев к Церкви на условиях содержания старых книг и обрядов

В то время как одни из ревнителей «старых» книг и обрядов все больше и больше блуждали по дебрям раскола, другие поняли его несостоятельность и стали искать сближения со святою православною Церковью, и та, как любящая мать, пошла на встречу их исканиям, снизошла к их немощи и дозволила им употреблять так называемые старые книги и обряды. Таким образом явилось единоверие.

Единоверием называется условное единение старообрядцев с православною Церковью: оно состоит в том, что некоторые из старообрядцев вступают в союз с Церковью и принимают законно поставленных священников, под условием дозволения содержать, так называемые, старые книги и обряды. Как единение, единоверие не составляет чего-либо отдельного от православной Церкви, а как единение условное, оно имеет некоторые несущественные особенности. Возможность такого единения признавалась и ранее официального его осуществления. В начале царствования Екатерины II вопрос о единоверии обсуждался уже в Св. Синоде. Два члена его – Димитрий Сеченов, митр. Новгородский (1757–1767 г.), и Гедеон, епископ псковский (1761–1763) высказались тогда в положительном смысле и представили веские соображения в пользу своего мнения, но их мнение не получило практического осуществления.

Впервые мысль о единоверии была осуществлена архиеп. Никифором Феотокием (1779–1792 г.). Раскольники селения Знаменки, Елисаветградского уезда, обратились к нему (в 1779 или 1780 г.) с просьбою дозволить им «построить церковь, иметь священника из своей среды и употреблять старинные книги». Вместе с прошением они представили своё исповедание веры, в котором «от всего сердца и от всей души отрицались от всех раскольнических толков и признавали греческую церковь истинною, вселенскою, кафолическою и апостольскою Церковью, все её догматы, таинства и обряды – согласными слову Божию, преданиям св. апостол и семи вселенских соборов, и находящихся вне греко-российской Церкви – заблуждающимися». В устных же объяснениях добавили, что просят сохранения старых книг и обрядов только «ради немощнейших и недостаточно рассудительных». Приняв это во внимание и основываясь на церковном учении о дозволительности различия обрядов при единстве вероучения, а также имея в виду сказанное об этом предмете в «Увещании», изданном от лица Св. Синода, преосвящ. Никифор признал возможным удовлетворить их просьбу, не входя даже в сношение с Св. Синодом. Вскоре было совершено присоединение раскольников села Знаменки к Церкви. Немного спустя был выстроен в Знаменке храм для присоединённых и освящён самим архиепископом. Священником сюда был назначен Стефан Попов, бывший ранее в православном приходе. Преосвященный дал ему благословение отправлять богослужение по старопечатным книгам и употреблять именуемые старые обряды. Обо всем этом преосв. Никифор уведомил письмом, от 3 авг. 1780 г., новгородского архиепископа (впоследствии митрополита) Гавриила (1775–1800 г.) и препроводил ему официальное донесение о своих распоряжениях в Св. Синод в полной уверенности, что там они будут приняты с радостью и утверждены. Между тем, Св. Синод принял их с недоумением и неудовольствием: хотел даже отменить и только из-за опасения волнений среди новоприсоединённых решил предать их молчанию. Узнав об этом, преосв. Никифор очень огорчился. Конечно, он готов был подчиниться решению Св. Синода, однако, счёл необходимым объясниться и указать основания, которыми руководился в своих распоряжениях. Они изложены в его сочинении «Краткое повествование о обращении раскольников селения Знаменки». Сочинение это он препроводил архиеп. Гавриилу, с просьбою обсудить его и представить в Св. Синод, и к кн. Потёмкину, принимавшему живое участие в обращении раскольников селения Знаменки. Может быть, его доводы повлияли не только на архиепископа Гавриила, но и на Св. Синод, потому что начавшееся затем дело об учреждении единоверия в Стародубье и других местах нашло себе уже одобрение и поддержку.

Главным деятелем по учреждению единоверия в Стародубье был последователь дьяконова согласия, инок Никодим. Сознавая незаконность беглых попов, он принимал живое участие в попытках раскольников найти себе епископа. Когда же эти попытки не удались, то Никодим решился достичь своей цели другим путём. В 1781 г. он был в имении графа Румянцева, тогдашнего наместника Малороссии, и в разговоре с ним указал на нужды старообрядчества. Тот посоветовал ему обратиться к правительству с просьбой о законном священстве и дозволении отправлять богослужение по старопечатным книгам, при чём обещал со своей стороны полное содействие. Совет этот Никодиму понравился, и он начал убеждать своих собратий принять его, на что многие согласились Тогда Никодим начал сношения об этом деле с представителями тогдашней иерархии – Платоном, митрополитом московским, Гавриилом, митрополитом с.-петербургским и Иннокентием, архиепископом псковским (1703–1798 г.), ездил в Москву и Петербург и даже лично представлялся императрице Екатерине II. После этих предварительных хлопот Никодим решился начать дело формальным порядком. В 1783 г. было составлено и подписано почти полутора тысячью раскольников прошение о воссоединении их с православною Церковью. В этом прошении, состоявшем из 12 пунктов, было три главных: 1) чтобы были отложены поречения и клятвы. 2) чтобы было разрешено богослужение по старопечатным книгам, с соблюдением «старых» обрядов, и 3) чтобы дан был от Синода особый епископ, или хорепископ, который зависел бы непосредственно от Св. Синода и заведовал делами всех старообрядцев, пожелавших вступить в церковное единение, и управлял старообрядческим духовенством по всей России. Хлопоты Никодима были не безуспешны. В 1784 г. последовало Высочайшее повеление на имя митрополита Гавриила сообщить архиепископам могилёвскому и славенскому о даровании стародубцам священников, согласно их прошению, и о дозволении отправлять службы с соблюдением старых обрядов. С этою вестью Никодим вернулся в Стародубье, но здесь вскоре заболел и умер († 12 мая 1784 г.). За три дня до смерти он написал трогательное письмо митр. Гавриилу с просьбою сопричислить его к избранному стаду сынов православной Церкви, даровать ему прощение и молиться о нём при принесении бескровной жертвы.

После смерти Никодима, продолжателями его дела были казначей Виталий, монахи Иоасаф (получивший на востоке сан архимандрита) и Евдоким и белец Иван Кузнецов. Они известили Потёмкина и Румянцева о смерти Никодима и просили их покровительства. Затем последние трое отправились в Петербург, в качестве доверенных, и подали митрополиту Гавриилу прошение, в котором просили его оставить Иоасафа строителем Успенского скита, около которого стали группироваться лица, искавшие единения с Церковью, и дозволить ему священнодействие. По влиянию Потёмкина, задавшегося в то время целью заселить Таврическую область и потому желавшего, чтобы старообрядцы переселились из стародубских слобод в его наместничество, ответ на его прошение получился не совсем благоприятный для стародубских «согласников»⁹⁷. В 1785 г. последовал Высочайший указ дать священников тем старообрядцам, которые пожелают поселиться в Таврической области, выстроить здесь каменный монастырь и несколько приходских церквей; не желающим переселиться также обещано было дать священников, но в церковном отношении они были подчинены таврическому епископу. Тогда же Иоасаф получил дозволение отправлять богослужение в Успенском монастыре, но прослужил здесь не долго. Через несколько месяцев он был определён настоятелем единоверческого монастыря, устроенного Потёмкиным в Таврической области. После его отъезда, стародубцы остались без священника и пробыли в таком положении около 4 лет. Число «согласных» за это время значительно убавилось; оставшиеся твёрдыми в согласии жили без церкви, без исповеди и причащения, а дети их – без крещения. Несогласные, во главе с попом Михаилом, насмехались над ними и притесняли их. Много раз «согласные» просили Амвросия, архиепископа таврическаго, дать им священников, но получили отказ, потому что на удовлетворение их просьбы не было согласия князя Потёмкина; обратились к Потёмкину, но тот заявил, что он выпросил благословенное священство только для своего наместничества. Тогда они обратились с трогательным письмом к митрополиту Гавриилу. Тот не нашёл ничего лучше, как послать к ним священника Большой Охты (в С.-Петербурге) Андрея Иоаннова Журавлёва, человека умного и начитанного. Последний сам был в молодости раскольником, поэтому принял к сердцу затруднительное положение старообрядцев и явился усердным ходатаем за них пред митрополитом. Прибыв (в 1788 г.) в Стародубье, о. Журавлёв совершал богослужение и требы у «согласных» и занялся образованием приходов. Но успеху последнего немало препятствовало отсутствие у «согласных» храмов. Правда, в Стародубье были храмы, но они принадлежали как «согласным», так и «несогласным». Сначала Журавлев хотел насильно отнять у «несогласных» несколько храмов и передать «согласным». Но «несогласные» начали процесс и отстояли храмы. Тогда согласные стали строить новые храмы, из коих некоторые и были освящены о. Журавлёвым. Последний пробыл в Стародубье около 3 лет, приучил местных жителей к законному священству и таким образом упрочил единоверие в этой местности. Кроме того, в бытность свою здесь, он собрал много раскольнических преданий, записок и писем, на основании которых составил сочинение, под заглавием «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах», в 4 частях. В первой части его сообщаются краткие сведения о стригольниках и излагается история раскола до разделения на беспоповщину и поповщину; во второй части излагается история беспоповщинских толков, а 3 и 4 трактуют о поповщине. Сочинение это до сих пор не потеряло своей цены.

Кроме Новороссийского края и Стародубья, единоверие в XVIII в. распространилось и в других местах, именно: на Дону, на Урале, на Иргизе и в нынешних губерниях – Нижегородской, Казанской и Петербургской. На Иргизе ревностным поборником единоверия был инок Сергий, но деятельность его не имела успеха вследствие крайнего невежества и фанатизма иргизских раскольников. Ненависть к нему дошла до того, что он вынужден был для спасения своей жизни удалиться с Иргиза и поселиться в Стародубье. Там он вступил в число «согласных», вскоре был посвящён в иеромонахи и сделан настоятелем Успенского «согласнического» монастыря (в Новороссии). В 1797 г., вступили в единение с Церковью некоторые из казанских старообрядцев. Казанский архиепископ (впоследствии митрополит С.-Петербургский) Амвросий (1785–1818 г.), по сношении с Св. Синодом, передал им церковь во имя 4-х евангелистов (в Казани) и назначил священником Архипа Андреева. В том же году пожелали обратиться в единоверие до 1000 человек в Нижегородской епархии. По донесении об этом Св. Синоду, последовало Высочайшее соизволение (12 марта 1798 г.) «иметь у себя тем старообрядцам церковь и особенных священников, рукоположенных от епархиального архиерея, для отправления службы Божией по старопечатным книгам», при чем Св. Синоду разрешено давать подобное же дозволение и по другим епархиям, когда из них поступят подобные же заявления раскольников. Поэтому, в том же году Св. Синод беспрепятственно удовлетворил ходатайства старообрядцев гг. Торжка, Твери и Верхнеудинского округа Иркутской губ. Тогда же, по благословению новороссийского митр. Гавриила, устроена единоверческая церковь в г. Александрии. В 1799 г. вступили в «согласие» с православною Церковью некоторые из петербургских старообрядцев, во главе с почётным гражданином Ив. Миловым. Из моленной, бывшей в его доме, была устроена церковь во имя св. Николая. Император Павел I лично посетил эту церковь и слушал в ней литургию, а потом пригласил «миловцев'в свою придворную церковь, и те также простояли там литургию. В 1800 г. Св. Синодом было дозволено устроить единоверческую церковь в Курске.

До 1800 г. почти все старообрядческие общества соединялись с православною Церковью на своих собственных условиях. Но такой порядок, очевидно, был не нормален: необходимо было выработать определённые, общие для всех, правила соединения старообрядцев с Церковью. Такие правила, действительно, и были выработаны в 1800 г. Произошло это следующим образом. В 1799 г. московские старообрядцы изъявили желание принять благословенных священников. Вследствие этого казанскому архиепископу Амвросию было велено посвятить таких священников. Но так как просители не желали поминать по напечатанным формам и табелям ни Императорской фамилии, ни Св. Синода, ни епархиального архиерея, а равно и брать миро, то государь Павел Петрович приказал прекратить с ними всякие сношения. Тогда они составили подробные условия, на которых желали принять благословенных священников. Условия эти изложены в 16 пунктах и представляют собою отчасти старые правила, указанные в 1783 г. в прошении стародубских согласников, а отчасти новые. К числу первых относятся: разрешение клятв (§ 1) и позволение служить по «старым» книгам, назначение к единоверцам священников из наличных православных священников или вновь поставляемых, но отнюдь не из беглых попов (§ 2), оставление звания иноков за теми из единоверцев, которые принимали монашество в расколе, и получение мира от епархиального архиерея (§ 7). Новые правила касались отношений единоверцев к православной Церкви. В них московские старообрядцы просили: 1) чтобы единоверческие храмы освящать единоверческому духовенству, или же преосвященному, но непременно по старопечатным книгам, антиминсы употреблять в них освящённые 5-ю первыми патриархами или вновь освящённые по старопечатным книгам (§ 4); 2) единоверческих священников не требовать на общие соборные моления и крестные ходы, но отправлять им моления в своих церквах; также не принуждать единоверцев к допущению на моление изображающих на себе крестное знамение тремя перстами и бреющих брады, кроме Высочайших Особ; напротив, православным, издавна удалившимся от

общения с православною Церковью, не возбранять, переходить в единоверие (§ 5); 3) единоверческому духовенству подчиняться непосредственно преосвященному, помимо других епархиальных учреждений (§ 6 и 12); 4) единоверческим священникам исповедоваться только у единоверческих (§ 8); 5 ) преосвященному благословлять этих священников, равно и всех единоверцев, двуперстно (§ 9); 6) священнодействия и другие требы христианские, совершенные бегствующими иереями, оставить в существующей силе, за исключением совершенных неправильно, равно и тайн, совершенных в греко-российской Церкви, не поправлять (§ 10); 7) не воспрещать православным приобщаться святых тайн у единоверческого священника, а единоверцам – у православного (§ 11); 8) единоверцев, почему-либо не бывших у исповеди и св. причастия, не штрафовать, а наказывать их духовным отцам; 9) браки, где одна половина православная, а другая – единоверческая, венчать по согласию брачующихся (§ 14); 10) раздорам и хулам за содержание обрядов и книг ни с какой стороны не быть (§ 10).

Прошение с такими условиями было подано митрополиту Платону, который рассмотрел его и сделал некоторые изменения. Так, принятие единоверия было разрешено только отписным от Церкви раскольникам и тем из неотписных, которые, по исследованию епископа, оказывались никогда не ходившими в церковь и не принимавшими таинств. Недопущение на моление крестящихся троеперстно и бреющих бороды митрополиту Платону казалось предосудительным, и потому он решил предоставить это на благоусмотрение священников. Причащение православных у единоверческого священника было ограничено смертным случаем и невозможностью добыть православного священника. Сделав эти изменения, а также некоторые пояснения и замечания, митрополит Платон назвал присоединяющихся из раскола к православной Церкви единоверцами и раскрыл причину, по которой православная Церковь оказывает присоединяющимся снисхождение. Прошение с его замечаниями было утверждено в 1800 г. (27 окт.) императором Павлом I. Правила, в нём изложенные, стали обязательными условиями для принятия старообрядцев в церковное единение. С изданием их, явилось определённое единоверческое общество, однообразное по условиям соединения с Церковью и с одним для всех названием. Теперь единоверие стало мыслиться нераздельно с правилами 1800 г. С этого собственно времени начинается и история единоверия.

Не смотря на льготные условия, единоверие в первой четверти XIX столетия распространялось очень медленно и в немногих епархиях. Известно, напр., что вскоре после утверждения правил единоверия образовались единоверческие приходы в Москве, Калуге, Екатеринбурге, Черниговской, Костромской и некоторых др. епархиях. Но в царствование императора Николая I оно распространялось очень быстро. По официальным документам, старообрядцы ежегодно обращались тысячами; единоверие проникло даже на Рогожское и Преображенское кладбища. Однако справедливость требует сказать, что в это время было больше всего случаев неискреннего присоединения к Церкви. Со времени царствования императора Александра II старообрядцы хотя реже и не в столь большом количестве обращаются в православие, но зато реже и возвращаются в раскол.

Прежде всего единоверие было введено на Иргизе. В 1828 г. саратовский губернатор, князь Голицын, представил Министерству Внутренних Дел доклад о постепенном уничтожении иргизских монастырей, так как в них «совершаются разные непотребства». Оттуда ответили, что на Иргиз обращено уже серьёзное внимание. Тогда губернатор лично отправился в Нижне-Воскресенский монастырь увещевать иноков принять единоверие. Несколько человек изъявили своё согласие и, несмотря на неудовольствие и угрозы других, подали (в 1829 г.) прошение саратовскому епископу Моисею о принятии их в Церковь на правилах единоверия. В виду такой просьбы, монастырь в том же году был объявлен единоверческим и существующие в нём две церкви освящены. В 1837 г., согласно Высочайшей воле, был обращён в единоверческий Средне-Никольский монастырь. Раскольники не соглашались отдать его и оказали сопротивление, так что целых две недели гражданская власть совместно с духовною не могла привести Высочайшей воли в исполнение и только с помощью военной команды Высочайшее повеление было исполнено. Из монахов Средне-Никольского монастыря ни один не принял единоверия: «сия последняя Христова инвалидная команда пошла на пропаганду». В 1841 г., по воле и желанию Государя Императора, были обращены в единоверческие Верхне-Преображенский (мужской) и Покровский (женский) монастыри. Совершенно нечаянно и секретно явились власти с единоверческим духовенством сначала в мужской, а потом в женский монастырь, губернатор прочитал Высочайшее повеление, духовенство отслужило молебен и окропило церковь и часовню св. водой. Инокини и иноки, выслушав Высочайшее повеление, принять единоверие не согласились и потому должны были удалиться из монастыря. Такое обращение Иргизских монастырей в единоверческое увеличило раскольничью пропаганду в других местах и усилило фанатизм раскольников, но в то же время показало, что такова воля Государя, и содействовало распространению единоверия в Саратовской епархии. Кроме Иргизских монастырей, были обращены в единоверческие – Покровский мужской монастырь (в 1847 г.) и женский Казанский (в 1850 г.) в Стародубье, при содействии свящ. Петербургской единоверческой церкви Тимофея Верховского, два скита – мужской Благовещенский (1849 г.) и женский Осиновский (1850 г.) на Керженце и некоторые другие.

В 1854 г. единоверие возникло на Преображенском кладбище. Дело было так. В 1853 г. митр. Филарет обратился к правительству с просьбою обратить внимание на разные противозакония, совершаемые на Преображенском кладбище. Наряжено было следствие. Это следствие обнаружило множество злоупотреблений на Преображенском кладбище, вследствие чего старшины кладбища – Гучков, Егоров и др. и настоятель Семён Кузьмин были привлечены к ответственности. Они были обличены в разных преступных и корыстных действиях и высланы из Москвы в разные места под строжайший надзор, а сыновья Гучкова, вместе с некоторыми старообрядцами, изъявили готовность присоединиться к православной Церкви. За ними изъявили желание присоединиться и другие. В 1854 г. на мужском отделении Преображенского кладбища была освящена для них первая единоверческая церковь (освящение совершал сам митрополит), в конце того же года – другая, а в 1857 г. – третья.

В то же время (в 1854 г.) некоторые из поповцев, во главе с Владимиром Андреевым Сапелкиным, видя совершенное оскудение «бегствующих иереев» и не имея расположения к австрийскому священству, решились, по примеру прихожан Преображенского кладбища, устроить единоверческую церковь на Рогожском кладбище. В августе 1854 года они подали прошение митрополиту Филарету об обращении одной из часовен Рогожского кладбища в единоверческую церковь. На это прошение последовала милостивая резолюция вместе с грамотой на устроение единоверческой церкви. 29 сентября 1854 г. одна из часовен Рогожского кладбища была обращена в церковь во имя святителя Николая. Но прежде, чем это случилось, Сапелкину пришлось вынести много неприятностей от жителей и жительниц Рогожского кладбища. Так, «накануне освящения церкви, когда он ехал на кладбище, его встретили здесь криками негодования и ругательствами; во время всенощной он получил известие, что в его доме выбиты окна и что грозят ему пожаром. Все эти огорчения он переносил с редким терпением и спокойствием». На первых порах число единоверцев, прихожан Никольской церкви, было не велико, но затем оно все более и более увеличивалось. Особенно много способствовало успехам единоверия в Москве Высочайшее повеление 1854 г. выдавать раскольникам «свидетельства по гильдиям только на временном праве». Когда это повеление было обнародовано, то представители и члены богатых раскольнических домов в Москве толпами шли записываться из раскола в единоверие. Впрочем, и помимо этой принудительной меры, единоверие распространялось здесь успешно. Особенно замечателен по своим обращениям 1865 г. Белокриницкая иерархия, не смотря на недавнее своё происхождение (в 1846 г.), успела уже и в это короткое время выказать свою несостоятельность. Вопрос о временном (в течение 180 лет) прекращении иерархии, настойчиво требовавший решения и не находивший его, в связи с неурядицами между членами белокриницкой иерархии, побудил некоторых видных членов её искать единения с православною Церковью. 13 июня 1865 г., по благословению митрополита Филарета, Леонидом, епископом дмитровским, было совершено присоединение из раскола к православию Онуфрия, епископа браиловского, наместника белокриницкой митрополии, Пафнутия коломенского, архимандрита Филарета, бывшего библиотекарем в Белокриницком монастыре, Иоасафа, бывшего иеромонахом Белокриницкого монастыря, и иеродиакона Мелхиседека. Примеру их последовали Сергий, именовавшийся епископом тульским, и протодиакон московского лжеархиепископа Антония Шутова Кирилл Загадаев, потом Иустин, епископ тульчинский, архимандрит Викентий и некоторые другие⁹⁸.

Присоединение таких видных представителей раскола имело весьма важное значение для православной Церкви. В мире раскола оно произвело сильное впечатление и влияние его там продолжается до настоящего времени, проявляясь, с одной стороны, в присоединениях к Церкви, а с другой – в недоумениях и сомнениях относительно новой иерархии, возникших с того времени и продолжающихся доселе.

Вскоре после этого совершилось такое же событие в беспоповщине: её оставил инок Павел, называемый Прусским. Павел, в мире Петре Леднев, был родом из Сызрани, Симбирской губ. (род. в 1821 г., а умер в 1895 г.). При замечательных природных способностях, он рано и скоро выучился грамоте и обнаружил сильную склонность к чтению книг религиозно-нравственного содержания и к рассуждениям о религиозных вопросах, чему немало способствовала и самая семья, в которой он родился и воспитался. С 18 лет о. Павел начал иноческие подвиги и вскоре строгостью жизни, начитанностью и рассудительностью приобрёл большое уважение со стороны раскольников. Сначала он был ревностным последователем федосеевского толка, но затем стал замечать некоторые несообразности в его учении о браке и отношении к староженам и новоженам. Внимательное рассмотрение этого учения сделало его ревностным проповедником брачной жизни. В 1846 г. о. Павел поселился на Преображенском кладбище, а отсюда в 1847 г. отправился в Пруссию, где было значительное количество русских, чтобы завести там беспоповский монастырь. Устроившись немного, он съездил (в нач. 1850 г.) в Злынский раскольнический монастырь, Черниговской губ., принял иночество и, по возвращении оттуда, усердно занялся устройством своего монастыря, но вследствие неудовольствий вскоре удалился в селение Климоуцы, в Австрии, и устроил другой беспоповский монастырь. Ревнуя о славе раскола, о. Павел со своим единомышленником Голубевым устроил в Иоганнисберге, в Пруссии, типографию для печатания книг в пользу раскола. Но внимательное изучение раскола убедило его в неистинности последнего, а рассмотрение вопроса о Церкви привело к тому заключению, что одна только греко-российская Церковь есть истинная Церковь Христова. В 1868 г. о. Павел присоединился к этой Церкви, а с ним вместе и 15 учеников его. Беспоповцы были чрезвычайно поражены этим событием. Правда, некоторые из них и раньше предугадывали переход о. Павла в православие, так как он не раз высказывал мысли в пользу православной Церкви и по этому поводу вступал в пререкания с знаменитыми раскольническими начётчиками, однако, когда факт совершился, они говорили: «если бы это во сне приснилось, и тогда напугало бы...». Действительно, обращение его в православие составляет эпоху в новейшей истории беспоповщины и ценное приобретение для православной Церкви; благодаря его миссионерским и литературным трудам очень многие из старообрядцев вернулись в лоно православной Церкви.

Все присоединившиеся из раскола были помещены сначала в Пудовом монастыре. Но теснота помещения и отсутствие вблизи единоверческих храмов, необходимых для действия вновь присоединённых, навели митрополита Филарета на мысль об устройстве в Москве единоверческого монастыря. Местом для него было избрано мужское отделение Преображенского кладбища. Мысль митрополита Филарета Высочайше одобрена и в 1866 г. не смотря на сильное противодействие князя Суворова, хлопотавшего за раскольников, единоверческий монастырь был открыт. В течение 25-летнего существования этот монастырь оказал немало услуг Церкви, как трудами своей братии, особенно настоятеля архим. Павла Прусского, так и своей библиотекой, знаменитой древними рукописями и книгами церковной печати и открытой для всех желающих ею пользоваться⁹⁹.

Неодинаковый способ обращения в единоверие отразился на состоянии самих единоверцев. Многие из них, получив благословенных священников и разрешение содержать «старые» обряды, не считали нужным внутреннее единение с православною Церковью, а стремились к большему разъединению с нею и давали повод некоторым считать самое единоверие чуть не расколом. Так, одни из них не хотели именовать Государя благочестивым и молиться за Царствующий дом, другие – отказывались принять в свой храм православного архиерея: третьи – подвергали присланных им священников «исправе»; четвертые – исправляли требы у раскольнических попов и т. п. В начале 60-х годов явились даже такие единоверцы, которые пытались уничтожить самое имя «единоверия». Поэтому не удивительно, что некоторые из них домогались получить особого, самостоятельного епископа, который посвящал бы для них священников и диаконов и заправлял делами всех единоверцев; просили свободного перехода из православия в единоверие и уничтожения клятв собора 1667 г. Главным и видным представителем подобного рода единоверцев был Петербургский единоверческий священник Иван Верховский, который 20 лет устно и письменно ратовал против единоверия и кончил бегством к заграничным раскольникам (в 1885 г.), за что Св. Синодом был извергнут из сана. Церковная власть, конечно, отклоняла подобные домогательства, стараясь со своей стороны выяснить единоверцам, что они и православные составляют одну Церковь, что всё различие между ними в обрядах. В таком именно смысле Св. Синодом было сделано в 1881 г. изменение некоторых пунктов единоверия. Поводом к этому послужила просьба самих единоверцев. Собравшись на нижегородскую ярмарку в 1877 и 1878 годах, прихожане московских единоверческих церквей и единоверцы разных мест России обратились к Св. Синоду с прошениями, в которых, указывая на необходимость предоставления единоверческой церкви больших прав относительно действий её на раскол и для полнейшего единения с Церковью православной, ходатайствовали о пересмотре, исправлении и дополнении некоторых пунктов правил единоверия 1800 г. При этом они выражали желание и надежду, что Св. Синод «нарочитым актом» раскроет смысл клятв, положенных Московским собором 1667 г. и тем успокоит совесть как единоверцев, так и раскольников, ищущих единения с православною Церковью на правилах единоверия.

По внимательном рассмотрении этих прошений, Св. Синод прежде всего нашёл необходимым сказать, что учреждение единоверия последовало по снисхождению православной Церкви для облегчения отторгшимся от неё пути возвращения в лоно Церкви: что единоверцы, исповедуя догматы христианской веры в духе и истине вселенского православия, однако, отправляют богослужение и церковные требы по книгам, не чуждым, в словах и обрядностях, погрешностей, и что посему некоторое дополнение правил единоверия хотя и может быть допущено, но с устранением всякого соблазна и недоразумения, и лишь в смысле вящего облегчения отщепенцам, упорствующим возвратиться в недра Церкви путём единоверия. Согласно с этим. Св. Синод нашёл возможным сделать дополнения к 5, 11 и 14 пунктам правил единоверия 1800 г., а именно: а) разрешил присоединять к единоверию тех из записанных православными, которые, по надлежащем исследовании окажутся издавна, не менее 5 лет (прежде 10-ти), уклоняющимися от принятия таинств православной Церкви, но не иначе, как с разрешения, относительно каждого из них, епархиального преосвященного; б) позволил православным, в особо уважительных случаях, исповедоваться и приобщаться св. тайн у единоверческого священника, с тем, однако, чтобы это не служило поводом к перечислению православного в единоверие и чтобы православные представляли приходскому священнику полученное ими от единоверческого священника свидетельство о бытии у исповеди и св. причастия, и в) дозволил детей, рождённых от браков единоверцев с православными, крестить, по общему согласию их родителей, в православной или единоверческой церкви, равно сподоблять и прочих таинств (Извлеч. из всеподданнейш. отчёта обер.-прокур. Св. Синода К. Побед. по Вед. Пр. Исп. за 1881 г., стр. 41–43).

В 1885 г. было сделано ещё небольшое дополнение к правилам 1800 г.: по просьбе Уфимского преосвященного, Св. Синод разъяснил, что, при присоединении из раскола в единоверие, следует довольствоваться выдаваемыми присоединяющимися лицами подписками, не требуя засвидетельствования последних волостными и сельскими правлениями. Не смотря на сделанные дополнения правил 1800 г., единоверцы не успокоились, а продолжали свои домогательства. Так, в том же 1885 г. московские единоверцы подали в Св. Синод прошение «об издании от его имени постановления, в коем было бы разъяснено, что православная греко-российская Церковь не утверждает и не разделяет тех порицательных выражений об именуемых старых обрядах, которые содержатся в противораскольнических сочинениях прежнего времени». В основание своей просьбы они указывали на то, что «означенные порицательные выражения, смущая единоверцев, препятствуют и обращению раскольников в лоно православной Церкви на правилах единоверия». Чтобы успокоить единоверцев и отнять у раскольников всякий предлог к оправданию своего отделения от православной Церкви, Св. Синод издал в 1886 г. «изъяснение об истинном смысле и значении содержащихся в полемических противораскольнических сочинениях прежнего времени порицаний на именуемые старые обряды». В этом «изъяснении» он со всей убедительностью, твёрдостью и ясностью раскрывает действительное значение «порицательных выражений об именуемых старых обрядах у полемических писателей» прежнего времени и действительное отношение к ним самой Церкви. В изъяснении говорится, что православная Церковь признает содержащиеся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицательные отзывы и выражения о старых обрядах принадлежащими лично писателям сих сочинений; сама же она не разделяет и не подтверждает сих отзывов и выражений, потому что признавала и признает старые обряды – сами по себе и независимо от значения, усвоенного им раскольниками, – ничего противного православию не представляющими, и употребление их не в знак противления Церкви, но в полном общении с нею и по её собственному благословению, вполне дозволительным. Если же Св. Синод разрешает новые издания прежних полемических против раскола сочинений, без исключения или исправления в них порицательных выражений, то разрешение его касается не в частности этих именно порицательных выражений, но общего содержания помянутых сочинений с другой стороны, исключать из сих сочинений порицательные выражения и подвергать их каким-либо исправлениям признается ныне неудобным, потому что эти сочинения составляют исторические памятники прошлого столетия, издание которых должно в точности соответствовать подлинному их тексту». Раскрыв, таким образом, истинный смысл и значение порицаний на именуемые старые обряды в прежних полемических сочинениях, Св. Синод точно и решительно высказал своё мнение и о клятвах собора 1667 г. «На соборе 1667 г., говорится в «изъяснении», определение которого имеет и должно иметь непререкаемую твёрдость, православная Церковь различала употребляющих именуемые старые обряды от самых обрядов, которые в существе их и истинном значении не признавала подлежащими порицанию и безусловному воспрещению. Православная Церковь признает подлежащими осуждению и клятве не покоряющихся постановлению великого Московского собора о новоисправленных церковью богослужебных книгах, чинах и обрядах, т. е. всех тех, которые в противность сему постановлению признают исправленные книги, чины и обряды неправо исправленными, даже еретическими, объявляют православную Церковь за исправление их безблагодатной и в знак своего противления Церкви и в порицание содержимых ею обрядов употребляют и требуют исключительно употреблять так называемые старые обряды, которым усвояют притом значение неизменяемых догматов веры и противный православию смысл"(Извлеч. из отч. Обер-прок. Св. Син. К. Побед. по Вед. Прав. Испов. за 1885 г., стр. 87–90).

27 октября 1900 г. исполнилось столетие единоверия: это событие было отпраздновано с подобающею торжественностью. В праздновании его принимали участие высшие иерархи нашей православной Церкви. В Петербурге митр. Антонием было совершено богослужение в Николаевском единоверческом храме, в Москве – митр. Владимиром в Троицком единоверческом храме. От лица Св. Синода было издано особое послание «чадам православной греко-российской кафолической и апостольской церкви, содержащим глаголемые старые обряды». За время своего столетнего существования единоверие значительно возросло в числе своих членов; церкви единоверческие существуют во всех епархиях и даже за границей. Так, стараниями ученика Павла Прусского – Петра, инока устроенной Павлом Климоуцкой беспоповской киновии, и вниманием черновицкого митрополита Блажевича, посвятившего (в 1879 г.) Петра в иеромонахи для климоуцких единоверцев, было учреждено единоверие в селении Климоуцах (в Австрии), а затем по ходатайству жителей Майноса, в азиатской Турции, начавших ещё в 1872 г. хлопоты о введении у них единоверия, было учреждено единоверие и здесь, при чём причт для Майносскаго прихода и был поставлен рукой русского иерарха». Конечно, и теперь не все единоверцы правильно понимают единоверие; среди многих из них ещё и теперь в значительной степени бродят разные мысли о нуждах единоверия, о неудовлетворительности его положения и т. п.; многих продолжают волновать старые желания, волновавшие единоверцев в прошлом столетии. Однако заслуга единоверия несомненна: благодаря ему десятки тысяч заблудших братий воссоединились с православной Церковью и многие из них своею деятельностью на миссионерском и литературном поприщах принесли уже большую пользу православной Церкви, а не мало их и посейчас трудится.