Глава V. Отношения церковного и гражданского правительства к расколу старообрядчества

Раскол с самого начала своего существования явился величайшим злом как для Церкви, от которой отторгнул многих чад, так и для государства, в котором произвёл целый ряд возмущений и погубил множество людей, увлекая их к самосожигательству и другим видам самоубийства. Поэтому церковная и гражданская власть сразу же стала принимать меры к его ослаблению. Меры эти значительно разнятся между собой. В то время, как Церковь, согласно словам Господа (Мф.18:17) и наставлению апостола (Тит.3:10), на первом плане ставила и ставит увещание, вразумление заблуждающих, государство употребляло и употребляет иногда ограничительные меры и даже взыскания.

Проект средств и способов к ослаблению раскола старообрядчества впервые был выработан на соборе 1667 г. Отцы собора обсудили вопрос всесторонне и постановили:

1) чтобы русские архиереи собирались, как можно чаще в Москву для совещаний о церковных делах; чтобы были учреждены новые архиерейские кафедры, «да многая жатва без делателей не будет»: чтобы епископы каждого округа составляли окружные съезды, внимательно следили в своих епархиях за расколом и заботились об уничтожении его;

2) вменили в обязанность сельским священникам учить своих детей грамоте, потому что из-за невежества духовенства «бывают в церкви Божией мятежи и расколы»; внушать им страх Божий и приучать к «церковному благочинию», чтобы сделать их достойными принятия священного сана; богослужение совершать чинно и благообразно, произносить проповеди в церквах и обучать пасомых наедине;

3) изложили много правил относительно жизни и поведения духовенства и осудили различные недостатки в религиозно-нравственной жизни мирян, устраняя таким образом всё, что могло подать повод к нареканию со стороны раскольников-старообрядцев на Церковь;

4) одобрили к употреблению книгу «Жезл правления» и

5) произнесли анафему на раскольников.

Признавая целесообразность указанных мер, собор 1681–1682 г., созванный в Москве, повторил важнейшие постановления собора 1667 г. Кроме того, на нём решено было посылать духовных лиц для ведения бесед с раскольниками старообрядцами; усилить средства к отысканию раскольников; подчинить строгому надзору часовни и скиты, служившие притоном раскольников, и постепенно упразднять их; запретить продажу раскольнических тетрадей и листов и отбирать у продавцов книги прежних изданий, а давать вместо них бесплатно новоисправленные. При осуществлении этих постановлений, встретилось много затруднений; однако некоторые из них, хотя и не вполне, были приведены в исполнение. Открыто было несколько епархий; архиереи отыскивали раскольников и производили им увещание то лично, то чрез особых лиц, которых посылали по разным местам с готовыми увещаниями, а в особенно нужных случаях рассылали увещания на имя православных, напр., «Поучение всем православным христианам», «Послание» православным (напеч. в 1682 г.) и некоторые другие – патр. (1674–1690 г.), «Окружное послание православным христианам на еретики и раскольники», в 12 статьях (1696 г.), Афанасия, архиеп. холмогорского (1682–1702 г.), бывшего ревностным и очень искусным обличителем раскола в поморском крае, Три послания (1696 г.) Иинатия, митр. тобольского (1692–1699 г.), и др. Вместе с тем стали появляться и специально – полемические сочинения против раскола, из которых наиболее замечательны «Жезл правления» и «Увет духовный».

Книга «Жезл правления» написана иеромонахом Симеоном Полоцким, по поручению собора 1666 г. Она содержит в себе разбор двух челобитных: суздальского попа Никиты Добрынина (Пустосвята) и попа Лазаря. Как первый подробный опыт полемики с расколом, это сочинение имеет свои достоинства и недостатки. Так, составитель с надлежащею ясностью опровергает обличения Никиты и Лазаря, основанные на неправильном понимании смысла некоторых слов и выражений, находящихся в Скрижали и новоисправленных книгах, разъясняя грамматически смысл их (напр. ч. I, возобл. 6, 7, 9, 10–20 и др.), а также и некоторые другие их обличения (напр. об аллилуии ч. I, возобл. 26). Но в то же время он дозволяет себе бранчивые выражения и высказывает мысли частью произвольные, частью недостаточно уяснённые. Так, в доказательство написания имени Спасителя Иисус, автор говорит, что первые две буквы знаменуют, по свидетельству некоего мужа премудра, душу и тело воплощённого Сына Божия (ч. 2, возобл. 10). В другом месте говорится, что «в зачатии Христос обретеся, яко совершен человек» (возобл. 5, ч. 1). Встречаются в Жезле латинские мнения – о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии (ч. 1, возобл. 10) и о времени пресуществления св. Даров (ч. I, возобл. 13). Правда, эти мнения высказаны здесь нерешительно, но так как касаются важных предметов, то и в таком виде они – уже недостаток. Наконец, доказательства автора большею частью рассудочного свойства и потому мало убедительны для раскольников.

По общепринятому мнению, «Увет духовный» написан п. Иоакимом⁸² после стрелецкого бунта 1682 г. и в том же году (20 сентября 1682 г.) напечатан. Это сочинение может быть разделено на две главных части: историческую и полемическую. В 1-й части, после увещания покоряться св. Церкви, говорится, что исправлением книг при п. Никоне не внесено в русскую церковь никакой новой веры и самое исправление не было новостью в нашей церкви, потому что производилось и до п. Никона. Далее излагается история исправления книг (по предисловию к Служебнику 1665 г.), указываются причины исправления и отношение к этому делу расколоучителей, а в конце описывается раскольничий бунт в Москве под защитою стрельцов (1682 г.). Во второй части разбирается стрелецкая челобитная по порядку изложенных в ней статей (24). Здесь автор опровергает изветы раскольников на православную Церковь и доказывает истинность и древность обрядов её. Так как эта челобитная во многом сходна с челобитной Никиты Пустосвята, рассмотренной в Жезле правления, то составитель «Увета» часто повторяет (даже буквально) сказанное в Жезле, так что около половины 2-й части заимствовано оттуда⁸³. Но вместе с этим он внёс в своё сочинение нечто новое, именно: к теоретическим рассуждениям присоединил свидетельства из старописьменных и старопечатных книг (см. ст.ст. 4, 7, 10, 13, 14, 16, 18) и вещественных памятников, чем поставил полемику с расколом на настоящую дорогу. В конце «Увета» автор поместил сказание о правой руке ап. Андрея, будто бы с троеперстным сложением, но в настоящее время эта рука не имеет первого и последнего перстов.

Со времени царствования Петра I церковь усилила свою деятельность против раскола. Св. Синод с самого учреждения своего (14 февр. 1721 г.) обратил на него серьёзное внимание. Так, в первый же год своего существования он определил учредить должность синодального миссионера, который состоял бы при Синоде неотлучно и по временам вёл с раскольниками «диспуты». Первым таким миссионером был иеромонах Неофит. Его отрекомендовал Питирим, епископ нижегородский, который по требованию Синода, составил и реестр книг, необходимых для собеседования с раскольниками. В 1722 г. для вразумления «невежд», т. е. уклоняющихся в раскол, Св. Синод решил обратиться с воззванием к православным и раскольникам. Составлено было «Увещание». В нем Св. Синод увещевал православных ежедневно молиться Богу об обращении «упорных суеверов», а сомневающихся о новопечатных книгах – являться со своими сомнениями в Синод «без опасения». Чтобы устранить всякий предлог к уклонению от явки, вскоре было издано воззвание, обращённое к расколоучителям. В нем Св. Синод приглашал расколоучителей на собеседование, обещая им личную безопасность и полную свободу в выражении своих мнений и доводов, лишь бы только они соблюдали учтивость и не допускали невежественных поступков. Кто сознает свои заблуждения, говорилось здесь, и пожелает присоединиться к Церкви, тот будет принят с радостью; а кто останется упорным, того принуждать не будут. Если же совсем не явятся, то будут подлежать суду, потому что ясно покажут этим, что они держатся своих мнений ради прибытка. Назначены были сроки для явки (в марте, мае, июле и августе того же года и в марте следующего); «воззвание» было разослано по всей России, и священникам велено было читать его за каждой службой: однако ни один раскольник не явился в Синод. В том же году, по поводу новых случаев самоубийства раскольников, Св. Синод издал «объявление с увещанием», направленное к убеждению тех раскольников, которые охотнее соглашались терпеть всякие наказания, чем остричь себе волосы и переменить одежду. Здесь разъяснялось, что самоистребители – не изгнанники правды ради, а самоубийцы, жертвы «невежества, безумия и крайней злобы». Когда никто из раскольников не явился в Синод со своими сомнениями, то преосвящ. Феофилактом Лопатинским, от имени Св. Синода, составлено было новое увещание к православным. В нём, после упоминания о напрасном вызове расколоучителей, Св. Синод указывал православным, как не хорошо поступают в этом случае раскольники, и увещевал их не только «блюстися от сих злых делателей, но и обличать их и открывать».

Из числа частных лиц, известных за это время своею деятельностью против раскола, замечательны: св. Димитрий Ростовский, Питирим, архиепископ нижегородский, иеромонах Неофит и преосвященный Феофилакт Лопатинский.

Св. Димитрий Ростовский действовал в ростовских и ярославских пределах. По прибытии на ростовскую кафедру (в 1702 г.), он обратил особенное внимание на раскол в своей епархии и занялся его изучением. Сведения об этом предмете он заимствовал отчасти из книг, отчасти из рассказов своих подчинённых и знакомых. Познакомившись с расколом, св. Димитрий не редко касался его в своих проповедях, а затем написал и два специальных сочинения против него: «Рассуждение об образе Божии и подобии в человеце» и «Розыск о раскольнической Брынской вере». Первое написано в 1705 г. в опровержение мысли раскольников, что будто бы чрез бритье бороды искажается образ Божий в человеке. Другое сочинение, более обширное и более содержательное, направлено вообще против раскольнических заблуждений и состоит из трёх частей: в 1-й доказывается, что вера раскольников неправа, в 2-й – что учение их душевредно и в 3-й – что дела их не богоугодны. Оно написано святителем не за долго до смерти († 1709 г.) в пособие священникам его епархии и в списках разослано им, а в 1745 г., после предварительного рассмотрения синодальным членом Платоном, архиеп. Крутицким, напечатано.

Отличительною чертою «Розыска» служит строгая последовательность в раскрытии мыслей. Раскол рассматривается здесь с догматической и нравственной стороны и опровергается не только в первоначальном своём происхождении, но и в позднейшем раскрытии. Из обрядовых вопросов в первых двух частях наиболее подробно раскрыт вопрос о кресте (стр. 20–21, 386–466. М., 1855), менее обстоятельно – о перстосложении (стр. 466–92), об имени Спасителя (стр. 41–8) и молитве Иисусовой (стр. 37–41). При этом св. Димитрий не столько оправдывает содержимые православными обряды, сколько раскрывает несостоятельность раскола вследствие его несообразности с духом евангелия, стараясь показать, к каким нелепостям и заблуждениям он приводит или как безразлично в деле веры и спасения то или другое раскольническое мнение.

На ряду с достоинствами есть немало в «Розыске» и недостатков. Встречаются там противоречия сочинениям его собственным и других полемистов. Напр., по вопросу о подножии креста (стр. 402–3) автор не согласен с Ч.-Минеями (предисл. к Ч.Минеям за декабрь), а говоря, что прямое древо креста означает Отца и Сына, поперечное же – Св. Духа (стр. 436), противоречит Скрижали (стр. 34). Есть в «Розыске» обмолвки. Так, благословение, преподанное Иисусом Христом при вознесении на небо, автор считает началом крестного знамения (стр. 467). Так как автор мало обращал внимания на обряды, то многое у него не разъяснено. Нельзя также не указать на недостаточное знакомство автора с предметом: он не отличает раскольников от сектантов и приписывает первым то, что принадлежит вторым, напр., непочитание икон. Наконец, возмущённый хулами на троеперстное сложение, св. Димитрий, в ответ на эти хулы, сам высказал порицание на сложение двуперстное (стр. 490), а разбирая филологически имя Иисус, он говорит, что Исус значит «равноухий» (стр. 46). Старообрядцы выставляют оба эти места, как порицание на «старые» обряды.

Питирим, архиепископ нижегородский (1719–1738 г.), родился и воспитывался в расколе. В молодых годах он удалился на Ветку и постригся там в монахи; а затем перешёл в православие, поступил в переяславский Никольский монастырь и долгое время был строителем его. Здесь обратил на него внимание император Пётр I и в 1707 г. поручил ему заняться обращением раскольников-старообрядцев в Нижегородской губернии. Питирим ревностно принялся за дело. Ничто не останавливало его деятельности. Он ходил из селения в селение, из дома в дом, заходил в раскольничьи скиты и всюду беседовал с раскольниками-старообрядцами, подкрепляя свои мысли доказательствами из старопечатных книг. Вследствие этого многие из раскольников-старообрядцев стали переходить в православие, а расколоучители начали уклоняться от бесед с ним и вооружать против него гражданскую власть и низшее духовенство; были даже покушения на его жизнь. В то же время стали распространяться слухи, что он принял православие не по убеждению, а из-за чести и желания выслужиться пред царём; что он делает увещания не по убеждению. Вместо того, чтобы самым делом опровергнуть эти слухи, Питирим принял на себя обязанность судьи над раскольниками, а в 1712 г. – и над духовенством и мирянами трёх уездов Нижегородской епархии. С этого времени он начал действовать на раскольников не только словом убеждения, но и внешними мерами.

В 1715 г. Питирим донёс Петру I, что благодаря его трудам обратилось в православие более 2 000 раскольников, причем прибавил, что, при обращении последних, нередко встречает препятствия со стороны гражданских властей, и просил царя оказать ему помощь. Тот предписал всем светским властям отнюдь не препятствовать Питириму в его «равноапостольном деле», а оказывать всевозможное содействие, если же кто ослушается этого, предписания и будет препятствовать, то будет казнён смертью, а кто не будет помогать, тот будет лишён имущества. В 1718 г. Питирим отправил царю новое донесение, в котором просил его разрешения употребить против раскольников самые строгие меры. Разрешение было дано. Пётр I прислал ему в помощь поручика Ржевского. С помощью последнего Питирим начал ловить раскольников, подвергать их наказаниям, ссылать в каторгу и отнимать имущество, за что вскоре получил название «гонителя древлеправославной веры». В последующее время он был деятельным участником и даже руководителем правительства в проведении насильственных мер против раскола.

Вместе с тем Питирим не переставал действовать против раскола и другими мерами. Так, чтобы упрочить православие и положить твёрдые начала миссионерской деятельности, он завёл несколько училищ; в местах, заражённых расколом, строил церкви и монастыри, устраивал приходы и ставил благонадёжных священников; в некоторых монастырях собрал значительное количество старопечатных книг, поселил в них лиц, обратившихся из раскола, приучил их к миссионерской деятельности и таким путём образовал значительное количество специальных миссионеров, усердных помощников себе. Из числа их более известны: Филарет, Неофит, Андроник и Иосиф Решилов. Впоследствии все они деятельно трудились на миссионерском поприще, хотя и не всегда удачно. Наконец, Питирим известен и как полемист с расколом. Сначала он воспроизводил в небольших тетрадках свои устные беседы, а потом написал несколько сочинений и более обширных. В 1713 г. им написано «Копие». В нем автор касается всего, что выставляли раскольники в свою пользу и что служило для них предметом нареканий на православную Церковь. Несмотря на некоторые недостатки, это сочинение заслуживает внимания, потому что написано в примирительном, чисто миссионерском духе и тоне. Затем, когда стало известно «Соборное деяние на еретика Мартина», Питирим воспользовался им и написал «Объявление о сложении перстов». В 1716 г. он послал на Керженец, к жившим там раскольникам Дьяконова согласия, 130 вопросов, в которых спрашивал их, почему они не соединяются с православною Церковью, и требовал ответа. Те вместо ответа прислали ему своих 240 вопросов. В следующем году Питирим известил вопросителей, что ответы у него готовы, и требовал, чтобы они прислали ему свои ответы. Но те, не имея в своей среде людей способных дать требуемые ответы, всячески уклонялись от написания их, и дело тянулось долго. Наконец, ответы были написаны, – только не дьяконовцами, хотя и носят название Дьяконовых⁸⁴, а беспоповцем Андреем Денисовым, при участии дьяконовца Василия Фролова, – и в 1719 г. представлены Питириму, бывшему в то время уже епископом. Получив ответы и найдя их неправильными, Питирим решился показать несправедливость их публично.

Поэтому, 1 октября того же года он отправился в село Пафнутово, отслужил литургию и, по окончании её, вышел на площадь вместе с местными властями. Здесь сначала он рассказал историю своих вопросов и ответов на них дьяконовцев, а затем стал спрашивать дьякона Александра и его единомышленников, почему они дали такие неправые ответы. Но те вместо ответа подали ему «доношение за своими руками», в котором заявляли, что считают свои ответы неправыми, и просили не истязать их более. Питирим принял их донесение и обо всем случившемся известил царя. Пётр I приказал напечатать это донесение вместе с Высочайшим манифестом в особой книжке и разослать повсюду. Однако, вскоре после этого монах Иона и дьякон Александр явились в Петербург и за подмётные письма были взяты на допрос, на котором заявили государю, что Питирим сам составил бумагу с отречением и принудил их подписаться. По этим заявлениям началось расследование. Питирим был вызван в Петербург, а с ним вместе один из дьяконовцев, обратившихся в православие, инок Варсонофий. Там доносчиков подвергли пытке: Иона обратился в православие, а дьякон Александр и под пыткой не отказался от своего показания и потому был казнён. В 1721 г. ответы Питирима на вопросы дьяконовцев были напечатаны под названием Пращица духовная. Содержание Пращицы также разнообразно, как разнообразны вопросы. Так, в ней говорится о вере, о значении преданий, о Церкви, об обрядовых разностях и о прежних полемических сочинениях. Мысли свои автор подтверждает свидетельствами из старопечатных и старописьменных книг; кроме того, он первый занялся сличением русских старопечатных книг между собою. Из обрядовых разностей основательно рассмотрен вопрос о кресте (л. 195–204), о количестве просфор на проскомидии (л. 205–213), трикратной аллилуии (л. 61–7, 73–5), о неисправности старопечатных книг (л. 33–48) и о хождении посолонь (л. 253–263). Наиболее же подробно говорится здесь о перстосложении для крестного знамения (лл. 71 об., 82–102, 104–111, 113–127, 129–163, 188–196). Доказательства правильности троеперстия автор заимствует большею частью из подложного сочинения «Соборное деяние на еретика Мартина», а при опровержении двуперстия, старается доказать, что в нём заключаются ереси – арианская, несторианская, армянская и латинские (189–93). Кроме того, он защищает подлинность Соборного деяния на еретика Мартина (л. 172–9) (даже напечатал его в Пращице) и некоторые мысли, высказанные в Жезле правления, Увете духовном и Розыске, против которых раскольники возражали, а также и самые эти книги (л. 103, 111, 143, 428–9 и др.).

Всю свою жизнь († 1738 г.) Питирим трудился на пользу св. Церкви, и труды его не пропали бесследно: раскол в Нижегородской епархии значительно сократился.

Успешные действия Питирима подали Петру I мысль послать миссионера к Выгорецким раскольникам. Указом от 22 апреля 1722 г. он приказал Синоду послать туда знающего человека. По рекомендации Питирима, послан был иеромонах Спасо-Сараевской пустыни (Нижегородской губ.) Неофит, ему были даны книги и назначено жалованье (по 60 руб. в год), а гражданскому начальству велено было помогать ему. При отъезде Неофиту была дана подробная инструкция, по которой он должен был вести беседы с раскольниками в присутствии властей, духовенства и простого народа, более важные вопросы и ответы записывать и записи скреплять подписями; трудные вопросы тщательно обдумывать и даже обращаться за их решением в Синод; раскольников также не принуждать к скорому и неосмотрительному ответу; при увещаниях поступать умеренно и осмотрительно и не употреблять никакой жестокости даже с непокорными. Очевидно, инструкция имела в виду только наставление и вразумление заблудших. Всякое насилие, жестокость ею устраняются и даётся полная возможность вести собеседование «единственно достоверного ради свидетельства».

С этой инструкцией Неофит явился в г. Петрозаводск (в сентябре 1722 г.). Вскоре к нему явились выговцы с просьбой сообщить программу собеседований. Неофит написал им 106 вопросов и приглашал их на собеседование в конце декабря. Выговцы дали расписку в получении вопросов, но в назначенный срок не явились на собеседование. Неофит послал им один за другим три указа с требованием ответов и назначения срока для собеседования. Но они отвечали, что ответы ещё не написаны. Впрочем, в феврале 1723 г. явились выборные для собеседования. Но о чем они беседовали, и которая сторона одержала верх, нет точных сведений, потому что разглагольствие это записано только раскольническим писателем, который, конечно, представляет Неофита побеждённым. Сам Неофит не оставил никаких записей, а только донёс Св. Синоду, что выговцы ответов не присылают. Наконец, ответы были представлены (1 июля). Они составили целую книгу, известную под именем Поморских ответов. Над составлением её трудились братья Денисовы и Трифон Петров. Они собрали сюда все, что только могли собрать из разных книг и измыслить от себя в защиту своих лжеучений и в похуление православной Церкви ¹). Получив ответы, Неофит назначил быть разглагольствию в сентябре. Однако из ответов он видел всю затруднительность своего положения и поспешил написать в Синод, что лучше бы ответы послать туда, а разглагольствие отложить. Синод потребовал ответы к себе, а собеседование велел непременно вести. Поэтому в сентябре состоялось публичное разглагольствование. Неофит читал на некоторые вопросы свои обличения; раскольники же требовали, чтобы ответы были читаны по порядку и особенно требовали чтения ответа на пятый вопрос, в котором собраны свидетельства в пользу двуперстия и других обрядов. Результат собеседования для Неофита был очень плох. Под конец его он сам заметил: «вижу, яко вы к нам не склоняетеся в согласие». Мало того, некоторые из православных перешли на сторону раскольников. Видя такую неудачу, Неофит написал в Св. Синод доклад, в котором говорил, что лучше бы взять Викулу Данилова и Денисова в Петербург, а выговцев обложить двойным окладом: но доклад его остался без последствий. В Петрозаводске Неофиту было делать нечего, и он начал просить Св. Синод отпустить его отсюда, но тот не согласился. Дело дошло до того, что Неофит хотел самовольно уйти из Петрозаводска, но смерть помешала его намерению († 7 апр. 1727 г.).

После получения и прочтения «Поморских ответов», Св. Синод убедился, что, оставаясь без опровержения, они могут быть вредны для церкви, и потому в 1723 году поручил Феофилакту Лопатинскому, архиепискому тверскому и кашинскому (1723–1738 г.), написать на них опровержение. Тот немедленно принялся за дело и исполнил поручение; к сожалению, умное и дельное сочинение его долго оставалось в рукописи. Только в 1742 г. оно было просмотрено ростовским митрополитом Арсением Мациевичем (1741–1763 г.) и заслужило лестный отзыв со стороны его, а в 1745 г. и напечатано под заглавием «Обличение неправды раскольнической». В нём главное внимание обращено на 50-й ответ, в котором выговцы указали те разности, из-за которых они отделяются от православной Церкви. В начале книги помещено «изъяснение», почему она напечатана не сразу после написания: затем предисловие, где указан повод написания её, перечислены обвинения раскольников на православную Церковь и указан взгляд на них, и, наконец, самое обличение, в котором подробно рассматриваются вопросы: о перстосложении, о кресте Господнем, печати на просфорах, имени Спасителя, молитве Иисусовой и аллилуии. При рассмотрении этих вопросов, автор доказывает, что они не составляют догматов веры и потому изменение их не может служить достаточной причиной отделения от Церкви. Затем он обстоятельно разбирает основания, приводимые старообрядцами в защиту двуперстия, именно: сказание о Мелетии, слово Феодоритово, изречение Петра Дамаскина, слово Максима Грека, прение Панагиота и указание на св. мощи; рассматривает основания, приводимые ими в защиту учения о кресте, имени Иисус и пр., и приводит доказательства в пользу употребляемых православной Церковью обрядов. После этого говорится вообще о старопечатных книгах – о несогласии их между собою и их неисправности. В частности, автор в первый раз разбирает Кириллову книгу, доказывая, что она не принадлежит св. Кириллу иерусалимскому, – Большой и Малый Катехизисы и Книгу о вере. Во всех этих книгах он справедливо находит неправильные мнения. После этого автор кратко говорит о поклонах, партесном пении, изменениях в некоторых церковных чинах, в чине литургии и др. и приводит (без опровержения) образцы несправедливых ответов, данных Денисовыми Неофиту. Так. обр. «Обличение неправды раскольнической» является одним из лучших полемических сочинений прежнего времени. К сожалению, автор увлёкшись полемикой, допускал очень резкие выражения не только относительно раскольников, но даже и составителей старых книг, напр., Стефана Зизания (л. 139), употреблял резкие порицательные суждения относительно двуперстия (лл. 9, 21, 26), усиливался (без нужды) опровергнуть свидетельства о восьмиконечном кресте и доказать, что истинный Христов крест есть крест только четвероконечный (48–58), и повторил филологическое объяснение имени Исус (равноухий) (л. 81).

Кроме указанных лиц, известны своею миссионерскою деятельностью против раскола; иеромонах Исаакий, основатель Саровской пустыни (Тамбов, г.), много и с пользой потрудившийся в обращении раскольников заволжских, Иосиф Решилов, действовавший в Стародубье, и некоторые другие. Из числа полемистов известны: Стефан Яворский, митр, рязанский, написавший «Знамения пришествия антихриста»; крестьянин Посошков, составивший «Зеркало очевидное», которое привело св. Димитрия Ростовского в восторг, как «великое раскольникам обличение и постыждение»; Василий Фролов, обратившийся из раскола в православие и написавший «Обличение на раскольников», которое для позднейших полемистов служило хорошим пособием; протоиерей Алексеи Иродионов, тоже из обратившихся раскольников, составивший несколько сочинений против раскола, напр. «Беседословие о расколе», «Послание к даниловским раскольникам» и др., отличающихся основательностью суждений, твёрдым знанием Св. Писания, учения Церкви и раскола, искусной диалектикой и прекрасным, по тому времени, изложением, и некоторые другие.

Во второй половине XVIII ст., а особенно в первой четверти XIX деятельность против раскола старообрядчества значительно ослабела. В это время не только низшее духовенство, но и высшая духовная власть не обращала на раскольников особенного внимания. С 1801 по 1817 г. Св. Синодом издано одно только распоряжение, прямо направленное к ослаблению раскола, а именно: «об определении к церквам г. Уральска надежнейших священников»; вообще же он ограничивался слабым напоминанием священникам о вразумлении заблуждающихся. Его противораскольническая деятельность была направлена в это время не к ослаблению раскола, а к защите прав православной Церкви от нарушения со стороны раскольников. Для достижения этой цели им издан целый ряд разъяснений и постановлений ограничительного характера, напр., об издании старопечатных богослужебных книг, о смешанных браках между православными и раскольниками и т. п. Некоторая перемена в отношениях духовной власти к расколу замечается с 1817 г. В 1821 г. Св. Синод, в виду сильного размножения беглых попов, издал постановление «об отбирании у священно и церковно-служителей, удалённых, по подсудности, от своих должностей, и от священно-служителей, низведённых на причётническую должность, ставленных грамот и других видов на звание их». Кроме того, в видах усиления духовно-нравственного воздействия на раскольников, предписал епархиальным архиереям обращать особенное внимание на священников в приходах, заражённых расколом, и ставить туда таких, которые отличались бы благочестивою жизнью, благоразумием и кротостью и способны были обращать «на стезю истинной веры совратившихся по невежеству». Случаев специальной миссии было мало. Впрочем, и теперь некоторые лица деятельно боролись с расколом и оставили после себя несколько хороших сочинений.

В 1765 г. раскольники ворвались в новгородский Зеленецкий монастырь, выгнали начальствующих, сожгли иконы и книги, а затем и сами сожглись. По этому поводу архимандриту Платону (впоследствии (1775–1812 г.) митрополиту московскому) поручено было Св. Синодом составить Увещание к раскольникам, что́ тот и исполнил. В 1766 году это «Увещание» было издано.

После кратких сведений о просвещении России христианскою верою, здесь излагается история исправления книг, устанавливается правильный взгляд на разности между старопечатными и новоисправленными книгами и рассматриваются следующие вопросы: о сложении перстов, о кресте, количестве просфор на проскомидии и хождении посолонь; говорится о старых русских обычаях (платье, бороде) и самоубийственном сожигательстве, а в конце помещён чин присоединения раскольников к православной Церкви. В основу «Увещания» положена та мысль, что «в силе веры раскольники согласны» с православными и «только за одни мелкости спорят». Мысль эта здесь обставлена такими частностями, что становится очевидною и для раскольника. Особое значение автор придаёт единению с Церковью и даёт ясно понять раскольникам, что они из-за «мелкостей» теряют надежду на спасение, почему усиленно приглашает их к общению с Церковью. Другая отличительная черта «Увещания» – любвеобильный тон, которым оно проникнуто от первой страницы до последней. Наконец, оно написано кратко, просто и ясно, без учёных изысканий, недоступных и неубедительных для раскольников. Вследствие таких достоинств «Увещание» не потеряло своего значения и до настоящего времени.

В 1778 г. прибыл в Россию грек Никифор Феотокий, человек даровитый и всесторонне образованный, замечательный экзегет и богослов. Зная его учёность, славенский архиепископ Евгений Булгар назначил его ректором семинарии. В 1779 г. Никифор был поставлен в архиепископы Славенской (ныне Новороссийской) епархии. По прибытии на кафедру, преосвященный Никифор, как только узнал, что в его епархии есть много раскольников, составил Окружное послание, в котором убеждал их соединиться с православною Церковью. Некоторые из них послушались его гласа, другие же (раскольники Бахмутского уезда) вместо ответа подали ему соловецкую челобитную в 20 главах и просили на неё ответов. В 1780 г. ответы были написаны. Затем, когда преосвященный Никифор, уже архиепископом астраханским (1780–1792 г.), ездил в Саратов для осмотра церквей, то двое из иргизских раскольников – Сергий и Прохор подали ему от имени всего своего общества прошение, состоящее из 15 вопросов, на которые просили ответов. Ответом на эти вопросы явились со стороны Никифора «Ответы на 15 вопросов», а вместе с тем и «Ответ о св. мире», о чем Сергий и Прохор просили его словесно. В 1800 г. Окружное послание и указанные ответы были напечатаны в одной книге под общим заглавием: «Ответы».

В них автор, после общих замечаний относительно происхождения раскола и его свойств, даёт понятие о ереси и расколе – на основании 1 пр. Василия Великого, говорит о значении источников вероучения: Свящ. Писания, постановлений соборов и учения св. отцов, а затем опровергает те изветы на православную Церковь, какие были высказаны в соловецкой челобитной и в вопросах иргизских старообрядцев; подробно говорит о Стоглавом соборе, – что определения его не имеют твёрдых оснований, о Кирилловой книге, – что она не принадлежит св. Кириллу, а из обрядовых вопросов – о перстосложении, при чём придаёт немалое значение и перстам, говоря, что двуперстие, хотя и не содержит ереси ариевой и несториевой, но есть обычай армянский и противно преданию православной Церкви (отв. 8 и 9). В Ответе о св. мире преосв. Никифор обстоятельно решает вопросы: есть ли у раскольников св. миро? и если есть, то какое?

В своих ответах автор иногда не чужд диалектики, однако, большей частью, подтверждает свои мысли доказательствами от Св. Писания и св. отцов. При опровержении раскольнических возражений, он имел под руками все известные тогда полемические сочинения (Жезл правления, Увет духовный, Розыск, Увещание, Обличение и др.) и пользовался ими; но, как учёный грек, рассуждает на основании греческих, а не славянских только книг, сличая славянский текст с греческим и делая обширные выписки из греческих книг. Тон «Ответов,» за немногими исключениями, ровный, спокойный, и все вообще возражения автора отличаются характером миролюбия⁸⁵. К числу недостатков «Ответов» нужно отнести частые ссылки автора на «Соборное деяние на еретика Мартина», резкие выражения относительно имени Исус (стр. 71), Стоглаваго собора (114, 236), Стефана Зизания и Кирилловой книги (стр. 308–310).

Из других лиц, потрудившихся в борьбе с расколом, известны: Симон Лагов, архиеп. рязанский (1778–1804), иеромонахи Виталий и Сергий иргизский и некоторые другие. Преосвященный Симон написал «Послание к рязанской пастве» и «Шесть обличений» на 6 статей раскольнического сборника, начинающегося «Историей об отцех и страдальцех соловецких»; наконец, по его предписанию и при его участии, был составлен «Трактат о раскольнических в России толках», изданный в 1807 г. под заглавием «Наставление правильно состязаться с раскольниками».

Иеромонах Виталий написал книгу «О церкви и раскольниках», в которой, на основании слова Божия и святоотеческих писаний, говорит о Церкви и необходимости принадлежать к ней, о необходимости иерархии, особенно епископов, и излагает некоторые исторические сведения о раскольниках. Сергий, бывший настоятель и устроитель иргизских скитов, по обращении в православие, написал «Зеркало для старообрядцев».

4) Духовные мероприятия против раскола с царствования Николая I до настоящего времени. Со времени царствования императора Николая I общей мерой против раскола было признано «вразумление» и «умственное образование»; поэтому Св. Синод внушал епархиальным архиереям «тщательно пользоваться всеми возможными случаями вступать в сношения с уклонившимися от Церкви и посевать между ними понятия и чувствования, которые бы сближали их с Церковию». В руководство приходским священникам, по определению Св. Синода, было издано (в 1835 г.) «Наставление священнику относительно заблуждающих от истины веры». Кроме того, в синодальных указах были сделаны самые точные наставления относительно того, каковы должны быть священники в приходах, заражённых расколом, по своим умственным и нравственным качествам, как они должны вести себя, чтобы приобрести влияние на заблуждающих, как совершать службы, как предохранять православных от уклонения в раскол и т. п. Всё это заметно повлияло на усиление борьбы с расколом. В ней стали принимать личное участие сами архипастыри и даже светские лица; по епархиям начали учреждаться специальные миссии и братства; начались публичные собеседования с раскольниками и изданы многие противораскольнические сочинения. Первая пробная миссия была открыта Св. Синодом в Пермской епархии (в 1827 г.), а затем в Пензенской (1828 г.), Саратовской (1833 г.), Черниговской (1838 г.), Иркутской (1839 г.), Олонецкой (1854 г.) и др. Миссионеры (по два и более на епархию) выбирались из лиц местного духовенства, а иногда вызывались из других епархий; обеспечивались содержанием от казны (изредка служили и безмездно) и снабжались книгами, необходимыми для успешной борьбы с расколом. Во избежание гласности и замедления, преосвященным повелевалось ведать миссионерские дела непосредственно, помимо консистории, во избежание же нареканий со стороны раскольников, предписывалось миссионерам действовать «без всякого пособия со стороны полиции»⁸⁶. О своих действиях или встречаемых затруднениях миссионеры обязаны были доносить епархиальному архиерею еженедельно, а тот – Св. Синоду ежемесячно, в случае же нужды, и «поспешнее». В некоторых епархиях миссионерам дозволено было, в нужных случаях, отправлять богослужение и требы церковные по старопечатным книгам. Более подробно права и обязанности миссионеров определялись особыми инструкциями.

В царствование императора Александра II некоторые миссии николаевского времени были упразднены, другие преобразованы, иные возникли вновь. В настоящее время специальные миссии существуют везде, где есть раскольники старообрядцы. Вопрос о миссионерах для каждой епархии был поднят в 1885 г. на соборе епископов в Казани, а в 1886 г. решён Св. Синодом в утвердительном смысле. В 1888 г. Св. Синодом изданы для всеобщего руководства «Правила об устройстве миссий».

По этим правилам, в каждой епархии, где имеются раскольники-старообрядцы, учреждаются, смотря по мере потребности, один или несколько епархиальных миссионеров из священнослужителей, знакомых с расколом, обладающих даром слова и вполне благонадёжных по своим нравственным качествам. Епархиальные миссионеры освобождаются от служебных по епархиальному ведомству занятий и состоят в непосредственном распоряжении местных преосвященных, получая от них указания для миссионерской деятельности и им же давая отчёт о последствиях своих миссионерских действий. Независимо от епархиальных миссионеров, епархиальными преосвященными, смотря по надобности и удобству, назначаются ещё особые, или по уездам уездные, или по благочинническим округам окружные, миссионеры из местных приходских священников или из среды мирян – хорошо знакомых с св. Писанием и с святоотеческими творениями и вполне способных к миссионерскому делу. Те и другие получают содержание в размере, определяемом епархиальным преосвященным, из местных средств, или же, при недостатке их, из средств Св. Синода. С учреждением епархиальных, уездных и окружных миссионеров, отнюдь не освобождаются от миссионерской деятельности и приходские священники; напротив, каждый из них, по своей пастырской обязанности, должен непрерывно вести миссионерское дело, действуя против раскольников всеми доступными ему средствами: беседами и назиданиями, истовым совершением богослужения, собеседованиями с заблуждающими, вне-богослужебными беседами и чтениями, устройством церковно-приходских школ, распространением книг, брошюр и листков противораскольнического содержания и привлечением к борьбе с расколом своих прихожан, способных и расположенных к этому делу. Затем в правилах указываются взаимные отношения между миссионерами и приходскими священниками во время посещения первыми того или другого прихода, место, предмет и организация бесед с старообрядцами, устройство миссионерских библиотек, а также необходимость устранения всего того, что может соблазнять раскольников и подавать им повод к нареканиям на православную Церковь и её служителей. В 1908 г. правила эти были дополнены Св. Синодом. По этим последним, к миссионерскому делу привлекается сам верующий народ в лице церковно-приходских попечительств, кружков ревнителей православия, миссионерских братств и т. п. приходских учреждений, во главе с приходским пастырем, сведущим в миссионерском деле, обладающим пастырским призванием, ревностным в проповедовании слова Божия и своею жизнью подающим добрый пример пасомым. Стоя во главе заражённого расколом прихода последний обязан заводить библиотеки и читальни, заботиться об устройстве миссионерских кружков или братств и всеми возможными способами действовать против раскола.

Из числа архипастырей, наиболее потрудившихся в борьбе с расколом в царствование Николая I и в первую половину царствования Александра II, заслуживают особенного внимания архиепископы – Игнатий († 1850 г.) и Аркадий († 1870 г.) олонецкие и митрополиты – Филарет московский († 1867 г.) м Григорий с.-петербургский († 1860 г.) и московский купец Адриан Озерский.

Архиеп. Игнатий неослабно заботился о раскольниках, «преследовал их своею любовию», проникал в недоступные олонецкие дебри, чтобы возвратить заблудших в лоно православной Церкви⁸⁷, и написал ряд сочинений против раскола, из которых особенного внимания заслуживают: «Истина св. Соловецкой обители», в которой на основании старопечатных и рукописных книг Соловецкой библиотеки опровергается Соловецкая челобитная, «Беседы о мнимом старообрядстве» (вообще и особенно в беспоповщине) и «Беседы о мнимом старообрядстве в поповщине», в которых разбирается учение беспоповцев и поповцев.

Архиеп. Аркадий «составляет славу и украшение нашей Церкви»; это был «прирожденный миссионер, какие родятся веками». Он святительствовал в двух епархиях – Пермской (1831–1851 г.) и Олонецкой (1851–1869 г.), сильно заражённых расколом, и много потрудился на пользу св. Церкви. Конечно, «не всегда он действовал непосредственно, да и не мог так действовать по множеству епархиальных дел, но во всех действиях – и миссионеров, и приходских священников – была его мысль, его рука». Памятником его неутомимой деятельности служит переписка по делам и вопросам раскола. Переписывался он не только с духовенством, но и с купцами, крестьянами, раскольниками и раскольницами. Все его письма отличаются «простотой, не лишённой властности, запечатлены умом светлым и сильным, обширным знанием священного и отеческих писаний и близким знакомством с учением раскола». Словом, эта переписка представляет собою «замечательное и достойное глубокого уважения явление, как очевиднейшее, неопровержимое доказательство вседушной, неусыпной, истинно архипастырской заботливости этого святителя об ослаблении раскола в его пастве, о просвещении раскольников и приведении их во двор овчий, Церковь Христову». Обширна и плодотворна была, и учено-литературная деятельность преосв. Аркадия. Правда, за недостатком времени и самоуверенности, он не оставил после себя обширных научных трудов, но написал много небольших по объёму трактатов, то в диалогической, то в монологической форме, в которых кратко и ясно разрешал главнейшие возражения раскольников против Церкви. Эти трактаты оказались очень практичными, и Св. Синод рекомендовал их преосвященным других епархий. Однако преосв. Аркадий, по своей скромности, не напечатал ничего и только в настоящее время некоторые из его писем и трактатов напечатаны в «Христианском Чтении», «Братском Слове», «Православном Путеводителе», «Олонецких и Екатеринбургских Епарх. Ведомостях»⁸⁸.

Филарет митр, московский (1821–1867 г.) в течение целого полустолетия был «ревностнейшим стражем и охранителем православия против пропаганды раскола и усерднейшим противораскольническим миссионером не только в своей епархии, но и во всей России. Ни одно почти более или менее важное мероприятие государственное и церковное относительно раскола за время его деятельности не прошло» без предварительного и без пристрастного рассмотрения и оценки его; а многие из них целиком были его произведением. «Ни одно почти из высокопоставленных лиц, по своему положению вынужденных иметь дело с расколом и искренне преданных интересам православия, не обходилось без его «мудрых указаний», «советов» и «глубокомысленных соображений». Наконец, «ни один почти и из современных Филарету русских иерархов в трудных обстоятельствах тяжёлой противораскольнической борьбы также не обходился без его советов, наставлений и ободрений». Внимательно следя за расколом не только в своей епархии, но и в других, святитель Филарет очень часто сам предупреждал недоумения архипастырей. «И вся эта обширная деятельность проникнута общими свойствами его необыкновенно ясного ума, непоколебимо твёрдой воли, пламенной ревности к интересам Церкви и государства и мудрой осторожности» (Зыков). Самым замечательным временем его деятельности против раскола были последние годы царствования Николая I и первые годы царствования Александра II. В это время, по его инициативе, был предпринят целый ряд, мероприятий к ограничению раскола. Но указывая ограничительные меры, митрополит Филарет не раз обращался к старообрядцам со словом вразумления и любви, увещевая их войти в спасительную ограду православной Церкви, и написал целое сочинение под заглавием: «Беседы к глаголемому старообрядцу», где на основании древних рукописей и старопечатных книг рассмотрел некоторые обрядовые вопросы, смущающие совесть раскольников, а также о безблагодатности раскольнических обществ, единоверии и осуждении раскольников собором 1667 г. Беседы эти написаны с большим знанием дела и отличаются сильными по доказательствам, по спокойными по духу и авторитетными по лицу писателя рассуждениями. Сначала они печатались в «Христианском Чтении», а затем несколько раз отдельною книгою славянским шрифтом.

Григорий, архиепископ казанский (впоследствии митрополит новгородский и с.-петербургский), был также видным деятелем против раскола. В его время для более успешной борьбы с расколом власть нашла необходимым дать научную подготовку миссионерам, и Св. Синод определил открыть «небольшие миссионерские отделения» при академиях и семинариях. Архиепископ Григорий составил «проект миссионерского образования», а правления духовных академий, применительно к этому проекту, выработали частнейшие правила для устройства этих отделений. Курс обучения в них был положен двухгодичный; учениками могли быть ученики высших двух классов, вполне благонадёжные в умственном и нравственном отношении и имеющие призвание к миссионерству. В программу учения входили, кроме истории и обличения раскола, статистика его, обозрение сочинений за и против раскола и пастырская педагогика. Но так как для приготовления миссионеров в отделениях нужно было время и «самое приготовление необходимо укреплять опытом», между тем чувствовалась крайняя необходимость ускорить это дело, то в Петербург было вызвано из каждой епархии по одному духовному лицу, которым сам высокопреосвященный Григорий читал уроки полемики с расколом и которые, по возвращении на родину, сделались официальными миссионерами. Плодом его занятий была книга «Истинно-древняя и истинно-православная Христова церковь», в которой основательно доказывается, что беспоповщинския и поповщинския общества не составляют истинной Христовой Церкви, и что такою Церковью должна быть признана Церковь православная, так как она единственно имеет установленное от Христа устройство; что же касается обвинений, возводимых на неё раскольниками, то они, по тщательном рассмотрении, оказываются несправедливыми. По естественности плана и основательности решения поставленных вопросов книга эта несмотря на некоторую излишнюю полноту (по вопросу об иерархии) и пробелы (опущено учение об антихристе), весьма полезна при изучении обличения раскола. С выходом её в свет, возникла наука противораскольнической полемики.

В то же время были открыты и миссионерские отделения: в 1863 г. в Петербургской академии и семинариях её округа, в 1854 г. в академиях: Московской, Казанской и Киевской, а в 1855 г. в некоторых семинариях Казанского и Киевского округов. Судьба этих отделений была не долговечна: семинарским уставом 1867 г. учение о расколе было исключено из круга обязательных предметов; в последующее время дозволено было преподавать этот предмет в свободное от учебных часов время с платою за обучение из местных средств, а затем разрешено открыть на местные средства и самостоятельные кафедры в семинариях: Вифанской, Московской, Архангельской, Нижегородской, Казанской, Саратовской, Калужской; наконец, в 1886 г. разрешено открыть уже штатные кафедры во всех семинариях в трёхлетний срок.

Адриан Озерский известен своей книгой «Выписки из старописьменных и старопечатных книг». Эта книга представляет собою одни выписки из книг и древних рукописей, находящихся в замечательных библиотеках: Московской синодальной, Петербургской публичной, Троицко-Сергиевой лавры, новгородской Софийской, Хлудовской и др. Она издана в первый раз шурином составителя, почётным гражданином А. Хлудовым в 1862 году, а затем право издания её было передано Братству св. Петра митр. Последующие издания «Выписок» были пересмотрены и дополнены членом этого Братства иеромонахом Филаретом, под руководством и при содействии архим. Павла. По своему содержанию «Выписки» разделяются на две части: в первой содержатся выписки, касающиеся вопросов догматических: о церкви, о епископской власти, о таинствах, о еретиках и их свойствах, о Священном и святоотеческих писаниях и об антихристе; во второй – выписки по вопросам обрядовым: об имени Иисус, изменениях в символе веры, об аллилуии, об изменениях в тексте молитв, песнопений и священных книг, о кресте Христовом, о перстосложении для крестного знамения, о количестве просфор на проскомидии, о поклонах, церковном пении и т. д. По обилию собранного материала, «Выписки» Озерского занимают первое место между всеми другими пособиями по обличению раскола и для православного полемиста с расколом должны быть необходимою, настольною книгою, тем более, что подлинные старопечатные книги редки и трудны для приобретения, а рукописные – существуют лишь в знаменитых библиотеках.

В позднейшее время борьба с расколом на литературной почве все более и более усиливалась, почему литература по расколу стала весьма обширна. Из числа сочинений этого времени наиболее важны следующие: профессора с.-петербургской духовной академии И. Ф. Нильского († 1894 г.) «Об антихристе», «Разбор беспоповщинского учения о крещении и перекрещивании», «О клятве Московского собора 1667 г.» и некоторые другие; проф. Казанской академии Н. Ивановского «Критический разбор учения не приемлющих священства старообрядцев о церкви и таинствах» (докторская диссертация, труд очень полезный для полемики с беспоповщиной), разнообразные по содержанию статьи проф. Н. И. Субботина († 1905 г.), написавшего очень много особенно об австрийском священстве и издавшего много памятников ΧVΙΙ, XVIII и XIX веков, напр., «Деяния собора 1654 г.», «Деяния собора 1666–1667 гг.», «Материалы для истории раскола» (т.т. I-IX) и др. и сочинения архим. Павла Прусского († 1895 г.).

Сочинения архим. Павла (Прусскаго) первоначально печатались в Душеполезном Чтении, Истине, Страннике и Братском Слове – то в форме бесед, то в форме писем, ответов, статей, замечаний⁸⁹, то в форме слов и поучений. Впоследствии они собраны воедино и изданы под названием: «Собрание сочинений архим. Павла». В своих сочинениях архим. Павел раскрывает следующие положения⁹⁰: истинная Церковь Христова есть единственный источник спасения и, как такая, должна иметь полноту иерархии и таинств и пребывать до скончания века. 2) Безпоповщинские и поповщинские общества не составляют истинной Церкви Христовой, потому что: а) не имеют полноты иерархии и таинств и б) утверждают, что в нынешнее время – время антихриста – такой Церкви и быть не может. 3) Греко-российская Церковь есть истинная Христова Церковь, потому что имеет все существенные принадлежности её и не содержит никаких ересей. 4) Что же касается тех мнимо-еретических нововведений, которые ставятся раскольниками старообрядцами в вину православной Церкви и, по их словам, препятствуют признать её истинною Церковью, то они отнюдь не ереси, а вполне законные исправления чинов и обрядов. 5) Точно также и клятвы собора 1667 г. и мнимые порицания на именуемые старые обряды не могут служить достаточным основанием к отделению от православной Церкви и препятствием к соединению с нею, потому что клятвы положены на хульников и противников православной Церкви, а порицания были вызваны, ст. одной стороны, нестерпимыми хулами раскольников на православную Церковь, а с другой – ревностью пастырей о Церкви Божией. 6) Наконец, если кто смущается единоверием, допущенным в православной Церкви, то этим ясно показывает неправильное понимание его. Таким образом, в собрании сочинений архим. Павла затронуты и более или менее обстоятельно решены почти все вопросы, касающиеся раскола. Всесторонне раскрыт вопрос о вечности Церкви Христовой в полноте священных чинов, а в других вопросах указано главное и существенное. Затем, здесь можно найти множество возражений, выставляемых раскольниками-старообрядцами против православной Церкви, и доказательств их собственных учений, равно как-то, что следует сказать в защиту православия и в обличение раскола. Со стороны изложения сочинения архим. Павла отличаются строгою точностью в выражениях, необыкновенною ясностью и простотой, редкою основательностью и строго православным, церковным духом. Автор прекрасно знал не только Св. Писание, святоотеческие творения, церковные правила и старопечатные книги, откуда, главным образом, и почерпает свои доказательства, но даже обладал начитанностью в предметах светских. К этому нужно прибавить совершенное знание духа раскола, самых тонких приёмов и уловок раскольнической полемики, вследствие чего доказательства и возражения его всегда попадают в цель⁹¹.

Затем есть не мало специальных сочинений по частным вопросам, напр. «Беседа о перстосложении для крестного знамения и благословения» Никанора, архиеп. Херсонского, «К нашей полемике с старообрядцами» проф. Е. Е. Голубинскаго, «Десять бесед о перстосложении» преосвящ. Павла Кишинёвского, «История славянского перевода символов веры Гезена, «Об имени Христа Спасителя Иисус» Невоструева, «Об аллилуиа: проф. Малова, «О равночестном почитании св. креста четвероконечнаго и осьмиконечнаго» Арсеньева, изд. Братства св. Петра митроп., равно и многие другие издания того же Братства. Наконец, множество статей рассеяно по разным периодическим изданиям, особенно духовным. Некоторые из этих изданий имели своею задачею исключительно борьбу с расколом, таковы: Истина, издававшаяся с 1868 по 1887 г. свящ. Голубевым, Братское Слово, издававшееся с 1875 по 1876 и с 1883 до второй половины 1899 г.⁹² Братством св. Петра митр, под редакцией Н. И. Субботина, Друг истины, издававшийся три года (1888–1890); другие же уделяют этой борьбе значительное место на своих страницах, таковы: «Православный Путеводитель», издававшийся в С.-Петербурге 4'/₂ года (1903–1907), «Миссионерский Сборник», издающийся в Рязани с 1891 г. и «Миссионерское Обозрение», издающееся в Петербурге.

В видах ознакомления с учением и опровержением раскола Св. Синод заботился о распространении важнейших противораскольнических сочинении по епархиям. Так, в 1839 г. было разослано Увещание м. Платона по тем церквам, в приходах коих было много раскольников, с отнесением издержек на счёт тех церквей. В 1853 г. Св. Синод определил напечатать те полемические сочинения, которые принесли наиболее пользы в борьбе с расколом, чтобы снабдить ими училища и за дешёвую цену продавать в народе. Но это намерение отчасти осуществлено только в 1882 г., с образованием особого фонда (ежегодно 4000 р.) под названием «капитала на издание противораскольнических сочинений». В 1890 г. Св. Синодом издан каталог, где указаны книги, необходимые для миссионерских епархиальных, благочиннических и церковноприходских библиотек, которые учреждаются на местные средства с пособием, в случае нужды, от Синода.

Изыскивая способы к ослаблению и искоренению раскола, церковная власть пришла к мысли учреждать братства. Основные правила для последних были выработаны в 1864 г., а применены к делу в 1866 г., когда было открыто братство св. Креста в Саратове; потом братства быстро распространились и по другим городам и даже сёлам. Одни из этих братств имеют своею задачею исключительно борьбу с расколом, напр., братство св. Креста в Саратове, св. Петра митрополита в Москве, св. Креста в Н.Новгороде, Пафнутиевское в г. Боровске, Калужской епархии, другие же – борьбу с расколом имеют между задачами своей деятельности, таковы: св. Гурия в Казани, Свято-Николаевское в Вятке, Александро-Невское во Владимире, св. Василия в Рязани, св. Димитрия Ростовского в Ярославле и некоторые другие. Стремясь к одной цели – ослабления и искоренения раскола, братства действуют, с Одной стороны, посредством учреждения миссий и устных собеседований с раскольниками, а с другой – посредством издания и распространения сочинений о расколе. Деятельность их сопровождается благими последствиями.

Наконец, для лучшей постановки миссионерского дела церковная власть прибегала к некоторым чрезвычайным мероприятиям, – таковы: созвание собора епископов в Казани и миссионерские съезды. Казанский собор происходил в июле 1885 г.; на нем присутствовали 9 епископов поволжских и смежных епархий. Постановления его были изданы Св. Синодом во всеобщее сведение и имели весьма важное значение для дела миссии, так как касаются многих существенных вопросов: напр., на нём решён был вопрос о приготовлении миссионеров в высших и средних духовно-учебных заведениях, о привлечении к делу миссии простецов и подготовке их в особых школах, о миссионерах для каждой епархии, о миссионерских библиотеках, о единоверии, о миссионерских съездах и др.

Миссионерские съезды стали созываться с 1887 г.: их было уже несколько. Первые два съезда – в 1887 и 1891 г. – происходили в Москве, в Никольском единоверческом монастыре, третий – в 1897 г. в Казани, четвёртый – в 1908 г. в Киеве. На этих съездах, кроме командированных епархиальным начальством миссионеров и других лиц, знакомых с состоянием раскола в епархии, присутствовали многие лица, в том числе преподаватели семинарии, по собственному желанию, а на последнем было много и архипастырей. Каждый съезд сделал немало полезных постановлений, которые потом рассматривались Св. Синодом и более важные утверждались. В 1910 г. был созван миссионерский съезд в Иркутске – для нужд сибирских епархий, на котором кроме вопросов противоязыческой и противомусульманской миссии затрагивались также вопросы, касающиеся раскола и сектантства.

На первых порах гражданское правительство в своих отношениях к раскольникам-старообрядцам руководилось I ст. Уложения Алексея Михайловича, где говорится, что те, которые изрекают хулу на Господа нашего Иисуса Христа, на Его Пречистую Матерь и на честный крест, подлежат сожжению. Кроме того, оно подвергало раскольников заключению, ссылкам и т. п. Но все эти наказания вызывались случайными обстоятельствами и применялись к отдельным, более вредным личностям, масса же жила спокойно. Очевидно, правительство в своих отношениях к расколу не держалось строго определённой системы. Так продолжалось до смерти Алексея Михайловича.

С воцарением Феодора Алексеевича, правительством были изданы против раскола очень строгие узаконения. Всем должностным лицам и даже крестьянам повелевалось строго следить за расколоучителями и раскольниками, ловить их и представлять в епархиальные приказы для увещания и монастырского смирения. После увещания расколоучители, и упорные раскольники подвергались смертной казни, а раскаявшиеся раскольники наказывались кнутом, посылались в ссылку или отдавались на поруки. За утайку раскольников виновные подвергались различным наказаниям – денежным штрафам, наказанию кнутом, ссылке, а иногда даже смертной казни. От православных правительство требовало, чтобы они прервали все сношения с раскольниками и даже не говорили с ними, особенно о вере. После Стрелецкого возмущения положение раскольников ещё более ухудшилось. В 1684 и 1685 гг. царевной Софьей были изданы указы, которыми запрещалось самое содержание раскола.

Такие меры сильно ожесточали раскольников, но цели не достигали, потому что раскольники или скрывали свои убеждения, или убегали за границу и в пустынные, непроходимые дебри, или же кончали жизнь самоубийством.

С начала ΧVΙΙI в. отношения гражданского правительства к расколу и меры против него значительно изменились. Император Пётр I в своих отношениях к расколу руководился, с одной стороны, веротерпимостью, открыто провозглашённой им в 1702 г., а с другой – государственными расчётами. Под влиянием этих начал, он относился к некоторым раскольникам благосклонно; таковы, напр., выговцы, ревностно исполнявшие его приказания и за это пользовавшиеся свободой в отправлении богослужения по старопечатным книгам и правами внутреннего самоуправления; таковы же стародубцы, оказавшие правительству услуги во время войны со шведами и получившие за это разные льготы и свободу в делах веры. Но так как большинство раскольников относилось к Высшей власти враждебно (были даже случаи дерзкого покушения на жизнь Петра I), то взгляд его на раскольников становился всё более и более суровым. Под конец царствования у него выработалось убеждение, что раскольники вредны и по религиозным своим заблуждениям, и по нарушениям государственных порядков.

Первый указ, касающийся всех раскольников, был издан в 1716 г. По этому указу, раскольники получали право жить в городах и селениях без всякого сомнения и страха, – с условием записываться в раскольнические списки и платить двойной оклад (женщины – половинный). Последующими указами им позволено было не ходить на исповедь, венчаться не в церкви, носить бороду и старинного покроя платье, – опять с условием платы за все это. В виду таких льгот, одни из раскольников с радостью стали записываться в раскольнические списки, другие же, отчасти вследствие обременительности процедуры записи и нежелания платить двойной оклад, а отчасти вследствие фанатизма, видевшего в этой записи отречение от христианского имени, всячески уклонялись от неё: прибегали к подкупам, притворству, бежали в непроходимые леса, в Сибирь и даже за границу. Против таких тайных раскольников употреблялись самые строгие меры. Для разыскания их были назначены особые лица из военных и гражданских чиновников, в помощь которым иногда давались военные команды. Должностные лица, духовенство и все обыватели должны были оказывать всевозможное содействие в этом деле. Чтобы отличить раскольников от православных, были указаны особые признаки, как-то: уклонение от исповеди и причастия, употребление двуперстия и др. При отсутствии таких признаков, подозреваемых в расколе лиц было велено приводить к присяге, при чем они должны были проклинать все раскольнические толки; отказывавшихся от присяги велено было писать в двойной оклад. За укрывательство раскольников полагались такие же наказания, как за противление власти. Священников, виновных в утайке раскольников, лишали сана, предавали суду, подвергали телесному наказанию, а иногда ссылали в каторжные работы. Раскольнические скиты, где жило особенно много тайных раскольников, подвергались обыскам; тайные скиты велено было отыскивать и разорять. Найденных раскольников отправляли сначала к духовному начальству на увещание, а затем подвергали наказанию и ссылке.

Под конец жизни Пётр Великий стал относиться довольно строго ко всем раскольникам. В 1722 г. он выдумал для них особое смешное платье – для мужчин зипун с стоячим красным козырем, а для женщин опашни и шапки с рогами; на этой одежде они должны были носить особый знак с буквами: е, р, и, то есть еретик, раскольник, отступник. В это же время, в видах сближения раскольников с Церковью, особым указом велено было детей раскольнических крестить в православной Церкви; восприемниками их могли быть только лица православные, а родители обязывались подпиской не совращать своих детей в раскол. За совращение в раскол наказывали ссылкой. Беглым попам и беспоповщинским учителям было запрещено всякое отправление треб даже у раскольников. Кроме того, раскольникам было запрещено занимать какие-либо общественные должности, являться свидетелями в судебных делах, кроме дел между раскольниками же, и переселяться с того места жительства, где были записаны по переписи, в другое. В 1724 году раскольнические дела были причислены к «злодейственным» за то, что «раскольничья прелесть, упрямства наполненная, правоверию противна».

После смерти Петра Великого († 1726 г.), система действий против раскола оставалась та же самая. В издаваемых за это время, по каким-либо частным случаям, указах нередко повторялись те же самые выражения, какие находились в указах Петра. Каких-либо общих распоряжений относительно раскола до Петра III не было издано. В 1725 г., при восшествии на престол Екатерины I, московские раскольники были привлечены к присяге. В 1726 г. выговцы были обложены двойным окладом. В 1732 г. был издан указ относительно раскольников, чтобы ссылать их по монастырям для увещаний и в тех монастырях держать под крепким присмотром неисходно и водить в церковь ко всякому божественному пению, а в случае упорства, предавать гражданскому суду. В том же году было запрещено выдавать паспорта жителям чернораменских скитов. В 1734 г. раскольникам было запрещено строить часовни. В следующем году была произведена первая выгонка раскольников с Ветки. В 1736 г. были переписаны и обложены двойным окладом слободы стародубские.

При императрице Елизавете Петровне меры по отношению к расколу сделались строже. В это время были подтверждены законы Петра I о расколоучителях и возобновлены постановления его об особом платье и двойном окладе. Все раскольники обязаны были при переездах с места на место иметь паспорта, при чем производилось строжайшее дознание о нужде в отлучке и продолжительности срока её. Запрещено было принимать вновь кого-либо в скиты на жительство, именоваться «староверцами, скитскими общежителями и пустынножителями»: и сами они должны были писаться, и православные должны были называть их не иначе, как раскольниками. В 1752 г. был приведён в исполнение указ Петра I – нашивать на верхнее платье медный знак с надписью: «борода – лишняя тягота, с бороды пошлина взята».

Все указанные меры мало приводили к цели. В раскольнические списки записывались далеко не все раскольники. Законы, направленные к прекращению раскола, безнаказанно нарушались. Вместо уменьшения раскол увеличился. Своих детей, крещённых в православной Церкви, раскольники записывали в раскольнические списки и, таким образом, делали их официально раскольниками. Кроме того, своим богатством и свободою от различных повинностей (при уплате двойного оклада) они привлекали в раскол многих православных. Строгие меры усиливали фанатизм, а потому не редки бывали случаи самосожжения.

Со второй половины ХѴIII в. меры гражданского правительства по отношению к расколу сделались значительно мягче и снисходительнее. При императоре Петре III было издано два указа: одним раскольники приравнивались к последователям инославных исповеданий, жившим в России, а другим, в предупреждение самосожжений, прекращались следствия о раскольниках, обвиняемых в содержании раскола. Хотя указы эти, вследствие кратковременности царствования Петра III (1761–2 г.), не имели практического применения, но зато положили начало новым отношениям власти к расколу.

Екатерина II (1762–1796 г.) действовала в духе полной терпимости. В первый же год, по вступлении своём на престол, она издала указ, которым дозволялось всем раскольникам, бежавшим за границу, вернуться на родину; объявлялось полное прощение за побег и за все преступления, совершенные до него; предоставлено селиться на любых местах и не платить никаких податей, избирать любой образ жизни, носить бороду, ходить не в указном платье и пр. Не смотря на все эти льготы, раскольники не возвращались па родину; поэтому в 1764 г. на Ветку был послан с командой генерал-майор Маслов, который и вывел оттуда около 20 000 человек. После этого Екатерина II обратила внимание и на живущих в России раскольников. Последние получили право носить бороду и ходить не в указном платье; те из них, которые находились в монастырях и, в случае упорства в своих заблуждениях, должны были жить там безвыходно, были освобождены. В 1769 г. раскольников стали допускать к свидетельству на суде; с 1782 г. они были освобождены от двойного оклада, а в следующем запрещено было употреблять в духовных росписях и других ведомостях, а также в словесных разговорах, и самое слово «раскольник». В 1786 г. раскольникам было предоставлено право занимать городские общественные должности. Но, издавая такие снисходительные постановления по отношению к записным раскольникам, правительство очень строго относилось к тайным. С последними велено было поступать по всей строгости законов, и некоторые из них были сосланы в нерчинские заводы. Столь же строго относилось правительство и к религиозной стороне жизни раскола, так как видело, что открытые обнаружения раскола и предоставление ему религиозных прав производят соблазн между православными. Поэтому беглые попы были лишаемы священства и должны были скрываться; раскольникам запрещено было строить часовни и церкви и иметь при них колокола (указы 1768 и 1778 гг.).

В царствование императора Александра I (1801–1825 г.) снисходительность по отношению к раскольникам достигла крайней степени. Единственно целесообразным средством против всех отделившихся от православной Церкви правительство признавало теперь одно вразумление и наставление на путь истинный «духовными особами», притом без навязчивости, без споров, без состязаний и принуждений, но с кротостью, терпением и усердным настоянием, – такое вразумление, которое «изливалось бы на заблудших само собой и неприметно из добрых нравов духовенства, из жизни их, из поступков и, наконец, из непринуждённых, к случаю и с видом ненамеренности направленных на их положения, разговоров». Внешние стеснения и ограничения по отношению к раскольникам оно считало совершенно неприличными для христианского государства, несогласными с учением Спасителя и вредными, потому что всякий вид жестокости «не убеждает никогда, но паче ожесточает». Согласно с таким взглядом, правительство предписывало не делать раскольникам ни малейшего притеснения за веру: «не делать насилия совести и не входить в разыскание внутреннего исповедания их веры»; беглых попов терпеть, «смотря на них, так сказать, сквозь пальцы», потому что «изгнание их из волостей могло бы более ожесточить раскольников и лишить их способов крещения и погребения мёртвых». Правда, в то же время оно приказывало иметь над раскольниками строгий полицейский надзор, «не допускать никаких внешних оказательств отступления от Церкви и строго воспрещать всякие в сем соблазны, не в виде ереси, но как нарушение общаго благочиния и порядка». Но такие предписания оставались без исполнения; в большинстве случаев правительство доводило своё послабление раскольникам до явного покровительства им. Так, в это время раскольникам села Городца дозволено иметь священников с Иргиза, утверждено существование Преображенского кладбища под именем Преображенского богаделенного дома, негласно дозволено совершение богослужения в Климовском стародубском монастыре, в одном местечке Вятской губ. разрешено построить новый молитвенный дом и т. п. В случае нарушения раскольниками и православными каких-либо законов, первые наказывались слабее, потому что в отношении к ним всегда принимались в соображение их заблуждения и изуверство. Так продолжалось до 1817 г. С этого времени отношения правительства к расколу сделались строже. Начальникам губерний теперь запрещено было давать дозволения по предметам, принадлежащим к духовному ведомству (по поводу постройки раскольнической церкви в г. Вольске с разрешения саратовского губернатора). В 1817 г. саратовскому и слободско-украинскому губернаторам был сделан Высочайший выговор за невнимательное отношение к противозаконной постройке старообрядческой обители и часовен в Чугуеве и Боровске, при чем главу на Чугуевской часовне велено было уничтожить, а «местным начальствам подтвердить о строжайшем наблюдении, чтобы вновь такие заведения отнюдь не были учреждаемы». В 1820 г. за федосеевцами и, в частности, за Преображенским кладбищем установлен строгий надзор; при купеческих и мещанских выборах велено отдавать предпочтение православным; раскольников, не приемлющих брака и не молящихся за царя, запрещено выбирать в какие-либо общественные должности. В 1823 г. относительно раскольнических церквей было Высочайше предписано: 1) о тех, кои давно построены, не входить ни в какое рассмотрение; 2) вновь же строить не дозволять ни в каком случае. Наконец, в 1825 г. был учреждён в С.-Петербурге особый Секретный Комитет⁹³ по делам о раскольниках. Правда, и теперь правительство толковало о непреследовании за веру: «сквозь пальцы» смотрело на совершение раскольниками богослужения в их обществах; а в 1822 г. был издан указ об оставлении у раскольников беглых попов, если они до своего побега не совершали уголовного преступления; однако за оказательство раскола и совращение в раскол преследовало строже, чем прежде.

Последствия снисходительных мер по отношению к расколу были двоякие: количественно раскол увеличился, а качественно несколько ослабел. По свидетельству самого правительства, с опубликованием первых указов Екатерины II о расколе, «многие в раскол, акибы в растворенные двери, побежали».

Пользуясь снисхождением, раскольники постоянно нарушали, прямо или косвенно, стеснительные для них постановления и старались распространять своё лжеучение между православными. Случаи совращения в раскол год от году увеличивались, и раскол рос чрезвычайно быстро, так что в Пермской губернии явилось даже опасение, чтобы «не опустели приходы и храмы».

Большинство раскольников оставило свои трущобы и стало селиться в городах и сёлах и даже столицах, обзаводиться хозяйством, заниматься торговлею. Мало того, в это время почти у всех толков были устроены общины, часовни с богадельнями и монастыри даже в столицах, особенно в Москве. Столичные общины вскоре стали во главе иногородних и сделались центрами, в которых и сосредоточилась жизнь раскола. Раскол высоко поднял голову: случаи дерзкого оказательства раскола были часты. Раскольники самовольно строили часовни и церкви с крестами и колоколами, производили в них богослужение и открыто совершали крестные ходы при колокольном звоне. Они смело и открыто распространяли свои сочинения, наполненные хулами на св. Церковь, и даже печатали их в своих типографиях; а в своих притязаниях пред правительством на пользу раскола заходили так далеко, что нужно только удивляться их дерзости. Но, с другой стороны, под влиянием спокойной и правильной жизни, раскольники стали сближаться с православными в обыденной жизни и обычаях; некоторые настолько ослабели в фанатизме, что ярые ревнители раскола стали бояться погибели мнимо-истинной веры. Мало того, под влиянием свободы и спокойствия, раскольники стали вдумываться в свои верования и поверять их соборными рассуждениями. Возникли или возобновились споры об иерархии, чиноприёме в раскол беглых попов, о браке и др.; началась оживлённая полемика между различными толками и явилось не мало раскольнических сочинений. Поповщина и беспоповщина взаимно обличали друг друга, невольно становясь в своих возражениях на сторону православной Церкви. Более благомыслящие из старообрядцев поняли несостоятельность раскола и стали искать единения с православною Церковью.

В царствование императора Николая I взгляд гражданского правительства на раскол старообрядчества значительно изменился: на раскольников стали смотреть не только как на «церковных мятежников», но и как на «тайных мятежников вообще». Поэтому изменились и отношения к расколу. Правда, в основу этих отношений положено было, как и прежде, начало веротерпимости: за мнения о вере раскольники не преследовались; но терпимость эта была значительно ограничена как в даровании им гражданских прав, так и в религиозном отношении. Все ограничительные постановления этого времени представляют из себя строгую, стройную систему, преследующую ту цель, чтобы «по возможности не давать распространяться лжеучению и направлять заблуждающихся к сближению с Церковью». Сознавая, что меры, предпринятые и не выдержанные, нередко бывают вреднее, чем если бы совсем не были предприняты, и считая главнейшими условиями приведения в действие предположенных относительно раскола мер «постепенность, последовательность и содержание их в совершенной тайне, до времени приведения в исполнение», правительство старалось соблюсти эти условия; чтобы не произвести толков между раскольниками, делало прежде общего распоряжения частные опыты, – вообще требовало действий осторожных и «без всякого вида насилия»; в случаях же нарушения раскольниками действующих узаконений, предписывало производить разбирательство «со всею строгостию и неуклонностию», но «без произвольнаго притеснения и преследования». Чтобы точнее узнать современное состояние раскола и обнаружить все его стороны, правительство ежегодно собирало, по каждой епархии, сведения о числе раскольнических часовен, монастырей и скитов, с показанием числа живущих в последних, и посылало в некоторые губернии особые экспедиции для обследования местного раскола. Для бо́льшего успеха гражданское правительство привлекало и духовную власть к содействию в деле наблюдения, чтобы не было отпадения от Церкви в раскол и оказательства заблуждений; а для достижения единства в распоряжениях со стороны губернского и епархиального начальства, бо́льшей точности и твёрдости в исполнении правительственных распоряжений, по губерниям были учреждены «секретные совещательные комитеты», с центральным комитетом в Петербурге. Сам государь неустанно следил за общим течением дел по расколу, и они доводились до его сведения особо установленным порядком.

Ограничительные мероприятия правительства коснулись всего раскола, только не в одинаковой степени. Все раскольники были разделены, по степени их вреда, на три разряда, – на «вреднейших», к которым отнесены беспоповцы, отвергающие брак и молитву за царя, «вредных» – это все остальные беспоповцы, и «менее вредных», составляющих поповщину, и сообразно с этим принимались против них меры.

Относительно личных прав сделаны были следующие ограничения. Всем вообще раскольникам запрещено было приобретать населённые имения и земли в остзейских губерниях, селиться в пограничных губерниях Западного края и уходить за границу. Всех раскольников запрещалось принимать в свидетели в делах тяжебных и гражданских, особенно против православных, выдавать им свидетельства на право обучения детей, записываться в иконописные цехи и купеческие гильдии; они могли торговать только на временном праве, получать виды на отлучку только для законных надобностей; лицам же, возвращённым из скитов и замешанным в новых беспорядках по расколу, отлучки совсем запрещались.

Кроме этих общих законов о расколе применялись следующие частные, имевшие специальное назначение. Последователи «менее вредных» сект допускались к занятию некоторых выборных должностей, когда число православных и единоверцев было ограниченно, и могли участвовать в самых выборах; однако должности, соединённые с особенным влиянием на общество, напр., городского или ремесленного головы, поручались непременно православным или единоверцам, а в 1853 г. последовало распоряжение совсем не утверждать раскольников в выборных должностях – с тем, чтобы в местах, где раскольники составляют не менее ¹/4 народонаселения, «исправляющим сии должности лицам, для уравнения повинностей, производить жалованье из сбора с раскольников». Не имея права на орден, поповцы некоторое время были украшаемы почётными званиями и отличиями, если того требовала точно превосходная заслуга и оказавший её не был изобличён или заподозрен в распространении раскола; но в 1853 г. и они были лишены права на все знаки отличия и почётные титулы.

Раскольников «более вредных» сект было запрещено выбирать в какие-либо общественные должности⁹⁴; они могли быть назначаемы только в полесовщики, десятские и сторожа, но с тем, чтобы число их не превышало числа православных или поповцев (если общество состояло из одних раскольников), выбранных на высшие общественные должности. Затем им нельзя было приписываться к городским сословиям нигде, кроме Закавказского края, и для предупреждения ошибок, при отобрании у них подписок о непринадлежности к особенно вредным сектам, велено было требовать от каждого из них объявления, какую именно он ересь содержит. В 1843 г. им запрещён был приём к себе в семейство, под каким бы то ни было видом, детей православного исповедания. Тогда же раскольники более вредных сект лишены были права нанимать за себя в рекруты кого-либо из православных, а должны были искать охотников из своей среды (в Риге же лично). Они «не имели права ни на какие общественные отличия, в том числе, а на почётное гражданство». Дети их записывались в полицейских ведомостях и ревизских сказках «незаконнорождёнными», а жены, при производстве IX народной переписи (1850 г.), вносились в списки тех семейств, к которым принадлежали по своему рождению, притом с тем условием, чтобы виды на отлучки они брали от начальств по месту этой записи.

Ограничив личные права раскольников, правительство тем более должно было ограничить права раскольнических обществ. Так оно и поступило. Раскольнические общества не считались дозволенными законом и потому были совершенно бесправны. На их имя запрещено было приобретать недвижимые имущества как куплею, так и по завещанию; им не позволялось иметь печати, выдавать книги для сбора подаяний; их метрические записи считались недействительными. От имени раскольнических обществ не принимались даже пожертвования, в, их заведениях запрещено было выставлять доски о Высочайшем посещении. Но так как раскольнические общежития в прежнее время получили уже право на законное существование и владели недвижимыми имуществами, то им был придан характер благотворительных учреждений на общих основаниях. Вследствие этого Преображенское и Рогожское кладбища в Москве, Волковская и Малоохтенская богадельни в Петербурге и некоторые другие были подчинены ведению Приказов общественного призрения, а с 1853 года – ведению Императорского человеколюбивого общества.

Относительно религиозной стороны раскола правительство руководилось началом веротерпимости: оно не входило в обсуждение богослужения и др. религиозных действий, если они совершались в кругу последователей раскола, но не придавало никакого значения этим религиозным действиям. Поэтому браки, заключаемые в расколе, считались не действительными. Кроме того, не преследуя раскольников за совершение богослужения, закон воспрещал отправлять требы публично и с явным оказательством своего учения и богослужения.

Относительно беглых попов был предпринят целый ряд мероприятий, которыми власть старалась ограничить незаконные действия их. Правила 1822 г. были отменены. Новыми же распоряжениями устанавливалось то общее правило, чтобы прежде бежавших попов оставлять в покое, новых же отнюдь не дозволять принимать. При этом прежним попам запрещено переходить из уезда в уезд, а особенно из губернии в губернию, для совершения треб. Вновь бежавших попов велено возвращать в распоряжение епархиальных преосвященных (1832 г.). Начальникам губерний было предписано отыскивать и учреждать до решения дела секретный полицейский надзор за каждым, вновь бежавшим к раскольникам, попом, о котором только заявляло епархиальное начальство. Взятых у раскольников попов лишали сана и исключали из духовного сословия; им воспрещено было «иметь пребывание, а тем менее приписываться к городским или сельским обществам в той губернии, где они были священниками, или находились у раскольников, равно как и в обеих столицах». В 1839 г. последовало распоряжение – не допускать наименования раскольнических священников, а писать: «остающийся у раскольников поп», или «исправляющий у раскольников требы».

Молитвенные здания, построенные до 1826 г., постановлено было оставить в том положении, в каком они в то время были, но не дозволять вновь строить ничего похожего на церкви, не дозволять даже перестраивать и починять старые молитвенные дома (27 апр. 1841 г.). С наличных молитвенных зданий правительство велело снимать кресты и запрещало колокольный звон. В раскольнических скитах запрещались всякие исправления зданий. Проживавшим там раскольникам дозволено было доживать свой век, но запрещено отлучаться оттуда и вновь принимать раскольников. Но так как последнее распоряжение не исполнялось, то в 1853 г. министру внутренних дел было предоставлено постепенное упразднение скитов и монастырей, а жителей их, имеющих свыше 60 лет, велено было переводить в богоугодные заведения. Такими распоряжениями правительство преследовало ту цель, чтобы наличным раскольникам дать возможность дожить свой век, а дальнейшее распространение раскола прекратить.

В предупреждение пропаганды со стороны раскола и в видах сближения с православною Церковью, велено было отбирать у раскольников, обнаруженные каким-либо образом, печатные и письменные книги, и вредные для православия не возвращать владельцам; заключение браков православных с раскольниками в раскольнических часовнях преследовать, как совращение в раскол; напротив, дозволять раскольникам венчаться в православных или единоверческих храмах, не требуя от них предварительного присоединения к Церкви; при выборах на должности, приводить раскольников к присяге в православных храмах, дозволить погребать раскольников на православном кладбище, с отпеванием священническим, если родственники умершего будут просить об этом, или в предположении, что умерший раскаялся в своём заблуждении; крестить детей раскольников, по приглашению родителей, а в некоторых местах и обязательно, в православной Церкви, после чего они не считались уже в числе раскольников; в качестве публичного оказательства раскола было запрещено допускать в заведения Приказов общественного призрения и в тюремные замки раскольнических наставников для явного исправления треб, пение и употребление особенных одежд (напр. мантия, клобук и др.), при сопровождении тела на кладбище.

Виновные в совращении или в публичном оказательстве раскола подвергались или отдаче в военную службу, или ссылке. Уклонившимся в раскол делались увещания не только на месте, но и в Духовных Консисториях. Но если отступивший от православия имел во владении своём крепостных людей, то имение его поступало в опеку. При этом совратившийся из православия не мог иметь православных в услужении (21 марта 1840 г.). Если подсудимые, по делам о проступках против православия, обращались к Церкви, то судопроизводство о них прекращалось. Дети умерших раскольников, присоединившиеся к православной Церкви, считались законными, хотя бы родители их и не были венчаны в Церкви; равным образом и те, которые обращались в православие с одним отцом без матери или наоборот, считались законными. Духовные лица, обратившие к Церкви значительное количество раскольников, особенно вреднейших сект, имели право на получение ордена св. Анны; а светским лицам, выдавалась за это денежная награда или объявлялась Монаршая признательность.

Для наблюдения за точным исполнением правительственных распоряжений был учреждён строгий полицейский надзор. Поэтому в тех местах, где жили раскольники, полиция была усилена (10 июня 1853 г.). Кроме того, в 1810 году в Черниговской губернии в некоторых слободах, для ограничения своеволия раскольников, был расположен военный постой, а в 1847 году была образована там особая полиция.

«Не смотря на ясно выраженную цель, на полноту и строгую последовательность, правительственная система Николаевского времени цели не достигла. Это произошло от того, что она опиралась на полицейский надзор. А надзор этот, с одной стороны, был недостаточен для того, чтобы обнаружить все противозаконные поступки раскольников, которые они совершали в строгом секрете; с другой же стороны, и полицейские чиновники, нередко подкупаемые раскольниками, послабляли им. Раскольнические монастыри и скиты, по выражению летописца Преображенского кладбища, покупали «право молиться в своих моленных и увлажали ниву антихристовых приставников» (Кельсиев, т. 1). От этого и здания продолжали исправляться и насельщики прибывали на место выбывших. Иногда высшее правительство назначало экстренные ревизии, но об этих ревизиях раскольники были предупреждаемы и все противозаконное увозилось из монастырей. Так случалось на Преображенском кладбище. Конечно, это было не везде. Но неодинаковое приложение закона только усиливало фанатизм, а к цели не приводило» (Иванов.).

Со смертью Николая I († 1855 г.), кончилось для раскольников тяжёлое время и настали времена более благоприятные. С самого начала царствования императора Александра II, резко изменился правительственный взгляд на раскол и меры против него. 20 января 1858 г. правительство решительно выразило заботливость о раскольниках и определило свою задачу, предположив сначала исследовать и изучить раскол, а потом уже начертать строго определённую систему действий. Выполнить эту задачу, конечно, нельзя было скоро. Поэтому император Александр II, не ожидая окончательного решения вопроса о расколе, старался, по мере возможности, применить и ввести в жизнь раскола гуманные принципы терпимости там, где это было удобно и не требовало законодательной реформы. Таким духом проникнуты и запечатлены все Высочайшие повеления Монарха первых лет его царствования. Так, раскольникам дано было право записываться в купеческие гильдии (13 ноября 1863 года и 5 февраля 1864 г.), их стали награждать не только медалями, но и орденами (15 июня 1862 г. 3 апреля и 11 декабря 1864 г.). Раскольников менее вредных сект разрешено было выбирать в общественные должности, хотя с некоторыми ограничениями и с предоставлением министру внутренних дел, при утверждении избранных в означенные должности раскольников руководствоваться личным усмотрением и в пределах разумной возможности (27 июля 1861 года, 16 июня 1870 года и 9 марта 1863 года). Относительно религиозных прав правительство руководилось началом терпимости. Раскольники за мнения о вере не преследовались, но им строго запрещено было совращать православных и совершать свои требы публично, с явным оказательством своего учения и богослужения. На этом основании открытие вновь молитвенных зданий и возобновление старых не должно бы быть допускаемо; но на самом деле были даваемы частные разрешения⁹⁵. Наконец, отменено было прежнее требование, чтобы детей раскольников крестить в православной Церкви.

Все эти распоряжения правительства давали значительную свободу раскольникам, но в действительности раскольники пользовались ещё большей свободой. В этом немало виновна светская либеральная печать. В противоположность прежнему взгляду на раскол, как явление церковное, вредное для церкви и государства, в ней был высказан взгляд очень благоприятный для него. По этому взгляду, раскол – «самое выдающееся, самое яркое явление умственной и нравственной жизни нашего народа». Он поднялся и рос, воспринимая всегда лучшие жизненные соки русского народа; в него идут люди наиболее способные и даровитые. Учение раскола постепенно освобождается от разного рода уродливостей, суеверий и предрассудков, постепенно становится все чище, разумнее и светлее. Раскол стремится к умственному просветлению и нравственному совершенству. По своему нравственному развитию, раскольники большею частью выше православных; в материальном отношении они составляют лучшую часть нашего народа; в их домашнем быту царит образцовый порядок и замечательная опрятность. Поэтому раскол вовсе – «не враг общественного порядка, а лучший друг его». Такой взгляд был усвоен многими лицами и оказал большое влияние на изменение всего законодательства по отношению к расколу.

В 1863 г. министр внутренних дел Валуев в докладной записке Государю изложил в духе новых уже веяний проект законодательной реформы по расколу. Для рассмотрения этого проекта в 1864 г. был учреждён особый временный комитет из духовных и светских лиц. Труды этого комитета, после просмотра их митрополитом Филаретом, были одобрены государем 16 августа того же года. В 1868 г. была учреждена особая комиссия для разработки предначертаний комитета, результатом деятельности которой был закон о метрической записи браков, рождений и смерти раскольников, утверждённый 19 апреля 1874 г. В 1875 г. была учреждена при министерстве внутренних дел из чинов разных ведомств новая комиссия для всестороннего обсуждения и разработки остальных предначертаний комитета 1864 г. Не сойдясь во мнениях, комиссия выслушивала заключения эксперта П. И. Мельникова и давала свои работы на обсуждение других специалистов. Но труды её (с 6 марта по 14 июня 1875 г.), в течение 8 лет не получали законодательной санкции. В это время вопрос о даровании раскольникам гражданских прав и по отправлению религиозных треб был отодвинут на задний план многими политическими событиями последнего времени и крупными фактами внутренней жизни государства. Наконец 3 мая 1888 года Высочайше утверждено мнение Государственного Совета о даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб, а 20-го мая того же года и обнародовано во всеобщее сведение и руководство. С этого времени прежняя система правительственных отношений к расколу значительно изменилась не только практически, но и юридически.

По закону 3 мая, раскольники-старообрядцы в гражданском отношении почти ничем не отличаются от других граждан. Так, 1) всем им, за исключением скопцов, выдаются паспорта на отлучки внутри империи на общем основании· 2) им дозволяется производить торговлю и промыслы с соблюдением общедействующих по сему предмету постановлений; 3) с разрешения министра внутренних дел, раскольники допускаются ко вступлению в иконописные цехи; 4) наконец им дозволяется занимать общественные должности, с утверждения подлежащих властей; но в том случае, когда в волости, состоящей из православных и раскольников, в должности старшины утверждён будет раскольник, помощник его должен быть из православных. Принадлежащие к расколу волостные старшины и их помощники не допускаются к участию в делах приходских попечительств.

В религиозном отношении раскольники пользуются полною терпимостью и свободою, за исключением лишь таких действий, которые могут производить соблазн между православными и давать мысль, что раскольнические общества признаются законом наравне с православною Церковью. Так, им дозволяется творить общественную молитву, исполнять духовные требы и совершать богослужение по их обрядам как в частных домах, так и в особо предназначенных для сего зданиях, с тем лишь условием, чтобы при этом не были нарушаемы общие правила благочиния общественного порядка (Уст. о предупр. и прес. прест, ст. 48). Поэтому им разрешается иметь особые молитвенные дома⁹⁶, или же обращать часть дома в молельню для публич- наго богослужения по своему обряду (Реш. Угол. Кассац. Деп. Прав. Сен. 1888 г. 12 апр. по д. Рябинина, 1897 г. 16 дек. по д. Сорокина) и устраивать необходимую для моления обстановку (Кас. реш. по д. Рябин, и 1892 г. 13 окт. по д. Тулунова). С разрешения губернатора раскольники могут исправлять и возобновлять молитвенные здания, пришедшие в ветхость; с разрешения министра внутренних дел, после предварительного его сношения с обер-прокурором Св. Синода, распечатывать прежде запечатанные, за исключением скитов и монастырей, и, с разрешения того-же министра, обращать для общественного богомоления существующие строения. Молитвенные здания раскольников, однако, не могут иметь вида христианских храмов; при них не дозволяется иметь наружных колоколов, а на верху – крестов; наддверные же кресты и иконы над входом в часовню или молитвенное здание иметь не возбраняется.

Что же касается внутреннего их устройства, то закон этого не касается. Устройство раскольнических скитов запрещается. (Улож. о наказ, ст. 206). Уставщики, наставники и др. лица, исполняющие духовные требы у раскольников, не подвергаются за это преследованию; но за ними не признается духовного сана или звания: они считаются, в отношении к правам состояния, принадлежащими к тем сословиям, в которых состоят.

Относясь с полною терпимостью к раскольникам, закон 3 мая строго запрещает им публичное оказательство раскола. Таковым признаются: а) крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; б) публичное ношение икон, за исключением случая предношения иконы покойнику; в) употребление вне домов, часовен и молитвенных зданий церковного облачения или монашеского и священнослужительского одеяния и г) раскольническое пение на улицах и площадях, хотя на кладбище, при погребении умерших, дозволяется творить молитвы по принятым у раскольников обрядам, с пением.

Избегая всего, что могло бы иметь вид послабления расколу, закон 3 мая 1883 г, удовлетворял религиозным потребностям раскольников, лишь поскольку этим не могло быть нанесено вреда господствующей церкви. В соответствие с такой мыслью, допущение на деле указанных в законе для раскольников льгот поставлено было, в значительной мере, в зависимость от усмотрения Министерства Внутренних Дел, действовавшего в этих случаях по соглашению с ведомством православного исповедания. Поэтому применение закона стало производиться на практике с крайнею, иногда излишнею осмотрительностью, а с течением времени появились для раскольников вновь стеснения со стороны местных начальств. Таким образом благодетельные намерения законодателя не достигли цели. Со стороны раскольников начались новые ходатайства о дальней- тих льготах. Правительство вняло их просьбам. 26 февраля 1903 г. с высоты престола было выражено неуклонное душевное желание охранять терпимость в делах веры, а 12 декабря 1904 г. Именным Высочайшим указом Правительствующему Сенату (пункт 6) повелено подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников и принять действительные меры к устранению стеснений в области религии. Во исполнение этого повеления Комитетом Министров, с участием с.-петербургского, митр. Антония, были выработаны положения об укреплении начал веротерпимости, которые 17 апреля 1905 г. Высочайше утверждены. Высочайшим указом 17 апреля повелено: а) установить в законе различие между вероучениями, объемлемыми ныне наименованием «раскол», разделив на 3 группы: 1) старообрядческие согласия, 2) сектантство и 3) последователи изуверных учений, при чём права совершения общественных богомолений и гражданские распространить как на раскольников, так и на сектантов; б) присвоить последователям старообрядческих согласий наименование старообрядцев, взамен употребляемого ныне названия раскольников; в) разрешать сооружение, ремонт и закрытие старообрядческих молитвенных домов на основаниях, существующих для храмов инославных исповеданий; г) присвоить духовным лицам, избираемым общинами старообрядцев для отправления духовных треб, наименование «настоятелей и наставников», при чем лица эти, по утверждении в должностях подлежащей правительственной властью, подлежат исключению из мещан или сельских обывателей, если принадлежали к ним, освобождению от призыва на действительную военную службу и именованию, с разрешения той же гражданской власти принятым при постриге именем, а равно допустить обозначение в выдаваемых им паспортах принадлежащего им среди этого духовенства положения, без употребления однако православных иерархических наименований; д) разрешить тем же духовным лицам свободное отправление духовных треб как в частных и молитвенных домах, так и в иных потребных случаях, с воспрещением лишь надевать священнослужительское облачение, когда это будет возбранено законом; присвоить настоятелям и наставникам при свидетельстве духовных завещаний права равные с другими духовными лицами; е) уравнять старообрядцев с лицами инославных исповеданий в отношении заключения ими смешанных браков с православными и ж) распечатать все закрытые ранее молитвенные дома. Таким образом этим указом старообрядцев была обеспечена свобода исповедания веры и общественной молитвы. Затем новым указом (17 окт. 1906 г.), в видах устроения внутренней жизни старообрядческих согласий, были определены точными правилами порядок образования и действия их общин, а также права и обязанности лиц, входящих в состав этих общин. По этим правилам, старообрядцам предоставляется: а) свободное исповедание их веры и отправление религиозных обрядов по правилам их вероучений, а также образование религиозных общин с целью удовлетворения религиозных, нравственных, просветительных и благотворительных потребностей, при чём для образования общины достаточно письменного заявления не менее 50 человек; б) сооружение храмов, молитвенных домов, скитов и обителей, с разрешения губернаторов или градоначальников. Зарегистрированным губернским или областным правлением общинам предоставляется: избирать духовных лиц, настоятелей и наставников, содержать храмы и молитвенные дома, учреждать богоугодные заведения и школы, владеть движимыми и недвижимыми имуществами, заключать договоры, вступать в обязательства, иметь свою печать и т. п. Управление общиной предоставлено общему собранию членов её и, по усмотрению общего собрания, или избираемому им совету или духовному лицу, настоятелю и наставнику. С изданием указа 17 окт. 1906 г., заботы правительства о старообрядцах не прекратились. В настоящее время в законодательных учреждениях рассматривается новый законопроект о старообрядцах, в котором проектируются для них новые льготы и права.