Период III – Подготовление реформы дух. семинарии; издание нового устава и введение его в с. -петербургской семинарии

Вопрос о необходимости преобразования духовно-учебных заведений возник и начал разрабатываться со второй половины 50-х годов. Так в 1857 г. синодальный обер-прокурор граф А. И. Толстой писал в своем отчете: «сообразно с современными потребностями, св. Синод признает необходимым заняться пересмотром системы воспитания и образования нашего духовного юношества». С этого же времени высказываются намерения и делаются попытки к устранению разных недостатков в семинарском устройстве, как отчасти это уже и показано выше. В 1858 г. состоялось Высочайшее соизволение об исключении из семинарского курса геодезии и ограничении объема естественных наук (стр. 387, 389). Но «и при этом, – по словам отчета синод. об. -прокурора, – впрочем незначительном сокращении, число наук, преподаваемых в наших академиях и семинариях, остается вдвое и втрое более того, какое преподается в европейских коллегиях и семинариях. Утомляя способности учащихся, не соответствуя самому времени, определенному для учебного курса, многосторонность и разнообразие предметов учения имеет сверх того несомненно вредным последствием заметное истощение телесных сил воспитанников; печальное явление, которое даже не искупается ощутительною пользою для научного образования». Греческий язык и отчасти св. Писание выдвигались на место устраняемых предметов. «Долговременный опыт (приводил также) к убеждению в необходимости упростить прежде приемы преподавания. В нравственном отношении «окружными своими наставлениями св. Синод (старался внушать) местным учебным начальствам, чтобы более прежнего обращено было внимание на духовную жизнь воспитанников», особенно в виду «признаков нравственного недуга, которым в последнее время заразились по местам дух. учебные заведения»; в экономическом отношении – «нищета и лишения, которым обречены беднейшие из воспитанников», необходимость для своекоштных в устроении общежитий, бедность наставников и неимение «средств пользоваться всеми учеными пособиями для усовершенствования себя в преподаваемых ими науках», – все это было также предметом внимания высшего начальства, хотя и признавалось затруднительным напр. «существенное улучшение экономической части, как по возрастающей повсюду дороговизне на жизненные потребности, так и по крайне ограниченным средствам дух. учебного ведомства». Вообще же было признано, «что ни начальники, ни наставники дух. учебных заведений, каким бы усердием к пользе вверенных им заведений они ни горели, не могут вывести дела из такого бедственного положения и следовательно не подлежат за него и ответственности: на обязанности высшего дух. начальства лежит изыскание мер к обновлению жизни дух. уч. заведений... в совершенном уповании на скорую и щедрую помощь от благодеющей десницы Боголюбивого Царя»³⁶⁹. Епархиальные архиереи так же признавали необходимость реформы, призывались высказывать свои мнения и составляли проекты преобразования дух. учебных заведений. Относительно этого находим любопытное свидетельство в одном из писем моск. митр. Филарета к архим. Антонию в 1859 году. Он пишет между прочим: «чудно, что в преосвященном костромском (Разумеется Платон Фивейский) ищут законодателя для училищ: не видно, что обещало бы в нем сие качество. Владыка новгородский (митр. Григорий) написал записку о том, что нужно переменить в училищах. Я написал на нее свою записку, частию соглашаясь с ним, частию представляя неудобства и предлагая свои мысли. Например он хотел, чтобы ученики высших классов ходили в полукафтанах, полурясках и камилавках. Я писал, что камилавку дать неудобно: потому что она при первой степени монашества дается в церкви с благословением. Притом хорошо дать церковную одежду ученикам; если есть надежда сделать ее постоянною; а если будут лицемерить, и вне училища переодеваться в светскую одежду: то пользы не будет³⁷⁰; Главною переменою полагалось устранение медицины и агрономии: но, говорят, правительство на сие не соглашается. А при сем не довольно остается простора для других учебных исправлений. Мне кажется, недостаток не только в уставе училищ, сколько в исполнителях. Ректоры слабо смотрят за учением и поведением, и архиереи недовольно ревностны, от каковых первый есмь аз. Некоторые даже почитают училища чуждыми для себя, как напр. преосвященный нижегородский (Разумеется Антоний Павлинский), оправдываясь в том, что не позаботился о приготовлении семинарии к прибытию Государя Императора, написал: у них есть свое начальство. Мне кажется, нужнее поощрять и наставлять людей, нежели переписывать уставы»³⁷¹. Тем не менее преобразование митр. Филарет считал необходимым и в возможно скорейшем времени. Между прочим он писал в 1858 году к Филарету Гумилевскому: «дивлюсь, что дело о усовершении устройства училищ замедляет кто-то, не имеющий на то права. При нынешнем первенствующем (м. Григории) и при нынешнем об. -прокуроре (А. П. Толстом) это не понятно»³⁷².

Для соображений, при пересмотре прежних уставов дух. учебных заведений, было «признано нужным иметь подробные сведения о состоянии подобных заведение во Франции. С этою целию командирован туда (1858 г.) магистр и бывший бакалавр московской дух. академии Сергиевский», состоявший в то время чиновником особых поручений при об. -прокуроре св. Синода³⁷³. Также отправлявшемуся в 1860 г. на восток управляющему синодальной канцелярией Саломону, с Высочайшего соизволения, поручено было «собрать сведения и о том, как воспитывается и чему обучается на Востоке юношество, приготовляющееся к служению православной церкви». Собранные им сведения признаны полезными особенно по вопросу о внутреннем благоустройстве и дисциплине духовно-учебных заведений. В 1858 году сам Император посетил некоторые из наших дух. семинарий (ярославскую, вологодскую, нижегородскую и литовскую), посещали семинарии и другие лица царской фамилии³⁷⁴. Затем, помимо обычных архиерейских и академических ревизий в семинариях, в 1860 и 1861 гг. экстренно обозрел духовные семинарии десяти епархий директор Дух. уч. управления князь Урусов. Наконец «с целию предварительного собрания верных оснований для зрелого обсуждения этого важного предмета, все ректоры академий и семинарий были приглашены к сообщению своих мнений о тех изменениях и усовершенствованиях, какие они признают полезными в нравственной, учебной и хозяйственной части» дух. учебных заведений. Мнения эти с замечаниями местных преосвященных были представлены к об. -прокурору св. Синода в 1858–59 гг. и из них сделан общий свод, для рассмотрения которого, с представлением окончательных заключений, по определению св. Синода от 25 февр. / 8 марта 1860 г., учрежден особый комитет, вследствие предложения об. -прокурора, который при этом случае снова заявил, что «состояние дух. учебных заведений, сделавшееся в настоящее время предметом всеобщих рассуждений и обратившее на себя Высочайшее внимание Государя Императора, требует существенного изменения и многих улучшений Комитету «предоставлено приглашать к совещанию как духовных, так и светских лиц, и даже вызывать для сего, кого будет нужно, из других епархий... и затем окончательные соображения: о преобразовании дух. уч. заведений представить на рассмотрение св. Синода». В комитете переданы разные материалы, между прочим и замечания кн. Урусова об осмотренных им семинариях и училищах³⁷⁵. В тоже время в печати, как духовной так и светской, постоянно появлялись статьи и сочинения, имевшие предметом своим печальное состояние наших дух. заведений н требование их всесторонней реформы³⁷⁶.

Комитет 1860 г. состоял, под председательством архиепископа херсонского Дмитрия (Муретова), из ректоров – спб. дух. ак. (еп. Нектария, потом Иоанникия Руднева, ныне моск. митр.) и семинарии (Платона), двух чередных архимандритов, (Феофилакта Губина, впоследствии еп. кавказского и Феодосия Шаповаленко впослед. еп. тамбовского), двух протоиереев, по избранию спб. митрополита (Дебольского и Крупского) к светских членов, по назначению об. -прокурора, (Н. Гаевского, чиновника за об. -прок. столом и Т. Филиппова, чиновника особых поручений при об. -прок., на которого возложено было и делопроизводство). Кроме того приглашены были законоучители: университетский – протоиерей В. Полисадов и, по особому Высочайшему повелению, состоящий при училище правоведения протоиерей М. Богословский. В 1861 г. эти протоиереи сделаны членами комитета, в замене выбывших чередных архимандритов³⁷⁷.

В начале 1862 г. комитета окончил возложенное на него: поручение и представил св. Синоду: 1) общий журнал своих собраний, с подробным разбором «полученных от епархиальных преосвященных предположений, с присовокуплением собственных заключений комитета по всем частям управления дух. семинарий и 2) вновь переделанный на основании заключений и предположений комитета проект устава дух. семинарии», с приложениями. Документы эти (напечатанные), вместе с «донесением св. Синоду» председателя комитета архиеп. Димитрия, представляют немало интересных данных по вопросу о недостатках в устройстве семинарий и средствах к их устранению. Заимствуем наиболее замечательные из мнений и предположений, тем более что они были приняты во внимание, а некоторые и получили применение, при последующей реформе.

1) По нравственной части. Согласно с отзывами епархиальных архиереев и ректоров, комитета признал, что особенно «воспитание, соответственное главному назначению (духовного юношества) оставляется в крайнем небрежении». Прежде всего, в домах родителей, «особенно необразованных и загрубевших под гнетом нищеты причетников, много грубого, неприличного и даже безнравственного видят их дети» и такой «дух вносят в духовные училища, оказывая «преобладающее влияние на своих невинных товарищей... Зло поддерживается постоянно родительским домом, куда ученики увольняются в свободное от учения время» и где, участвуя между прочим в хождении с родителями «по приходу, они не только бывают свидетелями непристойных поступков родителей своих, но и сами с молодых лет привыкают к ним, а что всего хуже, привыкают к неблагоговейному и небрежному совершению молитвословий». Во время же учения воспитанники «живут на вольных наемных квартирах, у людей большею частию не только не способных иметь на них какое либо нравственное влияние, но нередко развращающих неопытную их юность примером собственной безнравственной жизни». Существующие средства нравственного надзора в дух. учебных заведениях, особенно за квартирными воспитанниками, «до того недостаточны, что ими едва поддерживается одно внешнее благоприличие в поведении воспитанников, а для спасительного влияния на внутреннюю их жизнь и для сообщения ей истинно нравственного направления, он оказываются совершенно бессильными... для воспитания же религиозного – еще скуднее». С целию «положить начало новому порядку в нравственной жизни дух. уч. заведений», комитет признал необходимым: склонять родителей духовных воспитанников чрез духовников и епархиальное начальство «к внимательнейшему исполнению их обязанностей по отношению к воспитанию детей», за нерадение «подвергать взысканиям», строго воспретить свящ. и церк. служителям водить с собой детей по приходу; соединить дух. воспитанников в общежития, по примеру учрежденных в Смоленске с 1857 г., по мысли инспектора архим. Викторина, о которых доставлены были подробный сведения комитету смоленским ей. Антонием³⁷⁸; учеников «ненадежных к исправлению немедленно исключать»; учредить должность комнатных надзирателей – «из младших учителей семинарии, из окончивших курс в академиях, из лучших учеников, окончивших курс в семинариях, – людей вполне благонадежных по поведению, искренно благочестивых и сердечно преданных благу церкви (для них составлена комитетом и подробная инструкция); «при каждой семинарии устроить свою церковь», с ежедневным богослужением, которое посещается учениками последнего курса обязательно, а остальными по свободному усердию и частно по назначение инспектора – до 10 человек для чтения и пения, но в среду и пяток ранняя литургия обязательна для всех, не говоря о богослужении праздничных дней, число которых комитетом значительно увеличивалось; чтение и пение при богослужении и прислуживание в алтаре (поочередно) так же обязательно для всех воспитанников; обязать учеников говеть 4 раза в год; произнесение проповедей ими в церкви отменить, как не назидательное, а предоставить это наставникам; следить за строгим и благоговейным соблюдением всех пpaвославных постановлений и обычаев, приучать их «к постоянно-молитвенному настроению ума и сердца»; учредить при семинарии должность духовника «для постоянного пастырски-отеческого наблюдения за развитием внутренней жизни воспитанников», научения их «духовному бодрствованию над собою, мысленной брани и умной молитве» и т. д.³⁷⁹; поощрять духовно-назидательное чтение сообща и порознь, в преподавании вообще держаться духа благочестия. Далее поставлены были вопросы: о вредном действии поощрений за благонравие и разрядных списков, но комитет высказался в пользу поощрений и списков; «о дурном обращении начальствующих и учащихся с воспитанниками; о недостатке образования вкуса и благоприличия в обращении воспитанников; о недостатке приличных развлечений в свободное от занятий время»; наконец, «о недостатке однообразия в одежде учеников», которых некоторые архиереи желали одеть в полуряски. Последнее комитет не нашел полезным, но скорее вредным, как повод к новому ослушанию, к пересудам, даже глумлению и кощунству со стороны общества; большую же часть других недостатков предоставил исправлять воспитателям. Прогулки, игры, гимнастические упражнения, ручные работы и пение признал необходимыми, и вообще обратил внимание на средства к сохранению здоровья, музыку не воспретил, но не советовал и поощрять, сценические упражнения нашел излишними но недостатку драматических произведений, приличных для дух. учебных заведений, но литературные чтения, под руководством одного из опытных наставников, как собственных сочинений учеников, так я печатных произведений – стихотворных и прозаических – одобрил, как весьма полезные.

2) По учебной части. Признав, что «с специальным богословским образованием, как необходимое к нему приготовление должно соединяться образование общее», комитет постановил: из 12-ти летнего курса первые 8 лет назначить на преподавание предметов общих, «приблизительно в размере гимназическом, но с характером духовных заведений»; остальные же 4 года посвятить предметам богословским. Ради удобств педагогических, административных и экономических низшие училища соединить одно заведение с семинарией (для всех сословий), разделив 12 классом, ее на 3 отделения: низшее (для первоначального, приготовительного образования), среднее (для образования общего) и высшее (для образования собственно богословского); закончившие 8 летний курс общего образования получают, но желании, аттестата и права окончивших гимназический курс, или поступают в высшее богословское отделение. «Чрез это и духовно-учебный заведения, и вообще духовное сословие, освободятся от лиц, вступающих туда без свободного призвания, по принуждению житейских обстоятельств, и потому не искренно преданных делу своего звания и своим влиянием нередко расстраивающих доброе настроение своих товарищей». Из предметов общего образования латинский и греческий языки «не только удержать в семин. программе, но по возможности усилить», согласно с мнением «лучших педагогов Европы»³⁸⁰; еврейский язык так же удержать в программе; французский и немецкий (из которых один обязателен для всех, а оба вместе по желанию) начинать даже с низших классов, так как «в молодых летах языки вообще легче усвоиваются». Изучению отечественного языка и литературы, в связи с общею словесностию (преподаваемою «по преимуществу практически»), а так же и языка церковно-славянского, дать более места; историю и географию «преподавать в надлежащей полноте и возможном приспособлении к главной цели семин. образования». Сельское хозяйство, естественную историю и медицину, как недостигающие предположенной цели и напрасно отнимающие время, отменить, (хотя в пользу оставления медицины в семинарии было несколько мнений архиереев и ректоров) из естественных же наук ввести «физиологию, как науку, составляющую основание естествоведения и сверх того состоящую в тесной связи с психологиею, преподавать так же физику и физическую географию («более в популярном виде»), по математике сделать обязательною только арифметику, а алгебру с геометрией предоставить на волю желающих, как науки принадлежащие «более к специальному образованию», к которым «не все ученики имеют способность и охоту». Из философских наук, кроме логики с психологией, преподавать метафизику и критический обзор главнейших философских систем, «ибо сии предметы полезны не только для развития и укрепления мыслительной способности учащихся, но и для более основательного изучения самой системы христианского вероучения»: метафизика хотя начинается на 8-м году семин. курса, но оканчивается уже в IX классе, где проходится и обзор философских учений. Из духовных предметов в общий курс предположено ввести, кроме свящ. истории с катехизисом и церк. устава с церковным пением в низшем отделении (1-й – 4-й годы), – свящ. писание с библейскими древностями (в популярном виде) и церк. историю – в среднем отделении (5-й – 8-й годы); православное же исповедание и учение о богослуж. книгах, как особые науки, вовсе отменить. В высшем, богословском отделении, кроме свящ. писания с еврейским языком и церк. истории (9-й и 10-й годы), который вообще предположено усилить, преподаются: богословия – основное, догматическое, нравственное, пастырское и обличительное, из последнего особенно обличение латинства, лютеранства и преимущественно русского раскола. Патрологию, гомилетику, литургику и канонику, вопреки мнению некоторых архиереев и ректоров, предлагавших соединить эти науки с церк. историей и другими богословскими, комитет оставил также в виде отдельных предметов. К высшему тоже курсу отнесены; пасхалия и главные основания педагогики вообще и дидактика в особенности. Далее комитет обратил внимание на улучшение метода преподавания, на устранение чтения лекций, или печатных книг в классе, и развитие удобопонятного и живого изъяснения, при постоянном обращении с вопросами ко всему классу, на необходимость программ и печатных руководствах по всем предметам, с образованием для того особого ученого комитета, на необходимость снабдить семин. библиотеки учеными пособиями и каталогами избранных сочинений, особенно книгами свящ. писания, богослужебными, четьиминеями и завести ученические библиотеки; для лучшего надзора особенно за учебной частию учредить педагогический совет из ректора с инспектором, старших наставников и 3 – 4 лиц епархиального духовенства, где дела решаются по большинству голосов, с утверждением архиерея. Публичные испытания – с целию внушить обществу доверие к образованию будущих пастырей народа – предположены только из некоторых наук, но ученики могут читать на них приготовленные ими трактаты по разным предметам и давать в объяснение, языком точным и правильным, ответы каждому спрашивающему из публики; затем на собрании происходит чтение отчетов, объявление переводов и раздача наград. Мнение о бесполезности двукратных в течение года испытаний, высказанное несколькими ректорами и архиереями, против которого были представлены в комитет возражения, особенно прот. Крупским, отстранено, и испытания по прежнему оставлены два раза, особенно для старших классов. При этом составлены и частные правила для экзаменов (комитетами) и экзаменических отметок (от 0 до 10). Предметы вновь распределены по годам и учебным часам, причем каждому преподавателю назначен один предмет для всех массов, а если два, то сродные и близкие между собою; уроки сделаны по 1 1/8 часа – для первых 8 классов и по 1 1/2 часа для 4-х последних; в классе допущено до 80 человек, а по предметам, по которым пишутся сочинения, до 60.

3) По хозяйственной части. Комитет признал, что «вопрос об улучшении содержания наставников и учащихся в семинариях есть вопрос первой важности. С него именно должно начаться улучшение и всех прочих частей; без него нельзя и думать об усовершении ни учебной, ни нравственной части в семинариях, потому что все попытки к тому не будут иметь успеха. Как ни изменять программу учения, но главные науки во всяком случае останутся почти те же; а без увеличения средств дух. учебных заведений и успех в науках будет прежний: ибо успех учения зависит не столько от достоинства программ и строгости предписаний начальства, сколько от усердной и просвещенной деятельности учителя. Главное несчастие наших учебных заведений состоит именно в том, что скудость средств лишает их хороших учителей и принуждает их терпеть не только посредственных, но даже и плохих. Да и станет ли духу у ближайшего начальства быть строго взыскательным к бедному учителю; который за свою службу не имеет почти и насущного хлеба, а должен добывать его посторонними занятиями?... Крайняя скудость средств (содержания) развивает и в дух. воспитанниках то недовольство своим состоянием, а затем и пренебрежение к своему званию и обязанностям его, которое постепенно усиливается с развитием умственных сил и которое так ощутительно растет во всем духовенстве нашем. Она побуждает мальчика смотреть на начальника, как на недоброжелателя, который заставляете его терпеть голод и холод, а между тем спрашивает и взыскивает за опущение обязанностей. И здесь-то конечно корень того глухого, но тем не менее сильного, ропота на свое начальство, которые слышится во всем духовном сословии. При таком положении дела, позволительно ли надеяться на улучшение нравственности в наших училищах, а потом и в духовенстве?» Согласно с общим голосом преосвященных и ректоров, комитете постановил: оклады семинарских наставников возвысить сообразно с штатами министерства нар. просвещения, причем разделить наставников на старших, (числом не более 10), выслуживших не менее 6 лет и избранных педаг. советом, и младших, и постепенно прибавлять жалованье: после 10 лет службы – четверть, после 15 – половину, после 20 – три четверти жалованья, после 25 лет, если наставник местным начальством признан будет полезным для семинарии, выдавать двойной оклад. Далее обращено внимание на тесноту и неопрятность помещений, недостаточность сумм на содержание дома и воспитанников, неудовлетворительное состояние семинарских больниц, несвоевременость присылки денег на содержание дух. учебных заведений. Общие ординарные расходы на епархиальные дух. уч. заведения, простиравшиеся в год до 1 300 000 р. признано необходимым увеличить до 3-х с половиной миллионов. Между тем в распоряжении Дух. уч. управления было в ежегодном приходе только около 1 600 000 р. (950 000 свечного дохода и около 550 000 р. процентов с капитала). Не видя другого исхода и не ожидая существенного пособия от Государственного казначейства, комитет пришел к мысли: «не требуя от епархий представления свечных доходов в св. Синоде, предоставить им самим содержать необходимые для них дух. учебные заведения на свои доходы», в виду того; что «в большей части епархий свечные доходы собираются весьма неисправно... духовенство же, сознавая нужду воспитания детей своих и убедившись, что средства к этому зависят от его собственного усердия, скорее изыщет меры к увеличению свечного дохода»; а Синод оставить за собой «только необходимый надзор и контроль за содержанием и состоянием дух. уч. заведений», при посредстве смет, годовых бюджетов, составляемых семинариями каждое 3-х летие, отчетов и ревизий на месте. Закон о предоставлении в исключительную собственность церкви продажи церк. свеч, с Высочайшего соизволения, должен быть восстановлен во всей своей силе, с «воспрещением торговать ими частным лицам, как оптом так и в розницу». Проценты с дух. учебных капиталов – употреблять на экстраординарные расходы (пенсии, прогоны, постройки и т. п., а так же и на жалованье в академиях); расходы же на содержание разных канцелярий синод. ведомства «по всей справедливости должны быть отнесены на счет Государственного казначейства».³⁸¹

По управлению. Оставляя правление семинарии в прежнему виде, комитет расширил над ним власть епархиального архиерея, поставив под его «главное начальство» правление, тогда как прежде оно было только под «главным ведомством епарх. архиерея». Комитет признал полезным «ректоров семинарий (из архимандритов или протоиереев) назначать не по одним только ученым достоинствам, но и по доказанной на деле особой опытности в деле воспитания и нелицемерному благочестию» и «без особенно настоятельной надобности» не перемещать их с места на место, а оказавшихся не вполне способными увольнять вовсе от училищной службы; в инспекторы (по баллотированию) в педагог. совет) «определять опытнейших и достойнейших из наставников, имеющих священный сан», и отличающихся «искренним благочестием», (с освобождением от преподавательства); эконом «избирается местным духовенством из священнослужителей, заслуживающих полное доверие»; в наставники назначать из окончивших академический курс, расположенных к духовному званию³⁸² и занимавшихся специально избранным предметом, из которого сдается особый экзамен или пробные уроки в конференции, конференция же выдает «особенный аттестат наставнический». В академии предположено обязательными сделать только богословские науки и педагогику, из светских наук предоставить воле каждого студента избирать одну или две однородных, для специального изучения. Посторонние должности для служащих в семинарии могут допускаться с разбором. Педагогический совет учреждается для постоянного общения и взаимного обмена мыслей между начальствующими и учащими в семинариях, направленного к изысканию всех возможных средств привести дух. учебный заведения в наилучшее состояние, частию же и к водворению полнейшего беспристрастия и строжайшей справедливости во внутреннем управлении семинариями». На усмотрение епарх. преосвященных обязательно «вносить только журнальные по важным делам постановления правления».

С вышеизложенным проектом преобразования семинарий не все члены комитета 1860 года согласились и некоторые из них представили отдельные мнения.

Действ. ст. советник Гаевский особенно возражал против двойственности цели дух. уч. заведений, т. е. «приготовления достойных пастырей церкви» и доставления духовенству возможности воспитывать детей в дух. заведениях, с предоставлением им «дороги и вне дух. звания», причем первая – существенная – цель страдает от второстепенной, образование духовное, богословское отчасти приносится в жертву образованию общему, светскому, которое не достигает тоже полной основательности; в духовных же заведениях происходить многолюдство, неудобное для педагогии, отяготительное для экономии и совершенно излишнее для церкви. ІІроектированный 12-ти летний курс семинарского учения в сущности не устраняет прежних недостатков, предоставление же ученикам права чрез 8 лет выходить из семинарии с гимназическим аттестатом «видимым образом поощряет их к выходу из духовного в светское звание», тем более что после 4-х летнего обучения в богословских классах семинаристу предстоит незавидная доля служить до получения священнического места несколько лет в звании причетника и диакона. Если же допустить общеобразовательный 8-ми летний курс в семинарии, то с обучением лишь на иждивении родителей, и только поступивших в богословские классы принимать на казенное, или правильнее – церковное, содержание. Таким образом, «церковные суммы, вместо бесполезной и несправедливой траты на людей, ненужных для церкви, стали бы обращаться в пользу именно тех лиц, которые посвятят себя на служение оной». Тогда, «без сомнения откроется возможность к улучшению состояния не только училищ, но всего служащего духовенства». Указав некоторые из практических неудобств проектированных семинарий, как то: необходимость перестраивать все семинарские здания, значительно увеличить расходы на ремонт, неудобства в наблюдении за тысячами воспитанников вместо сотен, – Гаевский решительно отвергает целесообразность предположения содержать семинарии самим епархиям на свечные доходы, указывая, на основании цифровых данных, на то, что епархиальные начальства вообще не увеличат свечных доходов, между тем семинарии разных епархий окажутся в различном положении, в одних оклады могут увеличиться на счет епархиальных свечных доходов, в других они уменьшатся сравнительно с теперешними; притом епархиям с меньшими средствами, но с большим числом учащихся, придется иметь больше расходов, чем епархиям, где церквей больше, а учащихся меньше и т. д.

Другой член комитета из светских, Т. П. Филиппов в своем «особом мнении» разобрал проект комитета по всем частям, подтверждая по местам свои взгляды отзывами некоторых преосвященных и ректоров. 1) По нравственной части, – он указывает напр. на невозможность найти тех идеальных, «высоконравственных и горящих духом надзирателей», каких предположил комитет, а при этой невозможности кандидатами будут «обыкновенные воспитанники дух. семинарий, с их весьма известными всем недостатками и достоинствами», на которых вовсе не целесообразно ежегодно расходовать 200 тыс. руб. (на 2000 надзирателей). Следующие средства к развитию благочестия в дух. воспитанниках, предложенные комитетом, находит неудобными и излишними: увеличение числа праздничных дней, хождение учеников каждую неделю, в среду и пяток, к литургии, меры поощрения за внутреннее благочестие, вмешательство епархиальной власти в дело воспитания детей родителями, предписание «освещать светом веры православной все семинарские науки». Относительно последнего требования, как известно, практикующегося в иезуитских коллегиях, Филиппов замечает, что оно во многих случаях неисполнимо. Не только математика не может быть поставлена в связь с науками нравственными и богословскими, но и истории «придать такой характер совершенно не возможно, не исказив прямого смысла событий и не наполнив учебника скучным пустословием, вредным для науки и даже для самой религиозной истины, которая имеет за себя множество самых прямых и ясных свидетельств и не может нуждаться в пособии каких нибудь ученых натяжек. Охраняя истину веры от такой услуги, которая, как всякая pia fraus, ей вовсе не нужна и... ее недостойна, нельзя умолчать и о том уважении к свободе самой науки, которую нарушать честный преподаватель не должен ни для какой цели... Сказанное о преподавании истории распространяется на преподавание всех других предметов». Вообще же в деле развития благочестивого расположения в воспитанниках нужно наблюдать большую осмотрительность, чтобы «благоразумно сообразоваться в воспитательных приемах со степенью собственного свободного расположения воспитанника и не напрягать излишне молодой души, возводя ее на такую высоту, на которой она будет бессильна удержаться. Обыкновенным последствием сих неумеренных напряжений бывает общее расслабление души, отвращение от самых легких упражнений благочестия, мрачное уныние и т. д. Лучше ограничиться прочным и верным развитием в воспитанниках обыкновенных честных свойств, напр. отвращения ко лжи, сострадания к чужой беде, искренности в отношении к товарищам и высшим и т. п. и оставить высшие стремления могущим вместить... При назначении в каждую семинарию духовника – старца, которому предполагается вверить руководство воспитанников ко благочестию, указанные опасности весьма возможны: как ни опытен будет старец в жизни собственно духовной (впрочем возможно еще сомнение, найдется ли у нас столько духовно опытных старцев; сколько их потребуется для духовно-учебных заведений, по предположениям комитета), весьма может случиться, что он будет мало знаком с обыкновенными педагогическими требованиями и, применив к учебному заведению порядок воспитания монастырского, нарушит правильность и постепенность в развитии нравственной жизни воспитанников... Так же и к восстановлению в духовных училищах уважения к делам внешнего благочестия надобно приступить с величайшею осмотрительностью и искусством: ибо и здесь есть свои опасности и некоторые особые обстоятельства, без соображения которых нельзя иметь надежды на действительный успех и даже можно привести дело еще в худшее положение. Прежде всего должно упомянуть о лицемерном исполнении некоторыми воспитанниками всех предписаний внешнего благочестия, без малейшего соответствия между их внутренним настроением и наружными действиями, с целию восхитить доверие и внимание начальства и сопряженные с ними житейские выгоды. Недостаток проницательного рассмотрения действительных побуждений, коими воспитанники руководствуются в своем усердии, и нерассудительное поощрение под наружным видом благочестия скрывающейся своекорыстной лжи разрушительно действуют на общее настроение духовных заведений; презрение к цели лицемеров невольно распространяется и на те их действия, которые сами по себе достойны всякого уважения. Посему предстоит настоятельнейшая необходимость, уничтожить некоторые вкоренившиеся в дух. заведениях обычаи, по коим наружное благочестие вознаграждается особыми, чисто житейскими выгодами и незаслуженным предпочтением». 2) По учебной части, вполне одобряя исключение из семинарской программы наук реально-утилитарных, введенных при гр. Пратасове, и усиление классических языков, Филиппов находит, что комитет с устранением одного существенного недостатка – «пестроты и разнородности» предметов, не устраняет другого – их «многочисленности», – и предлагает некоторые предметы слить в один, напр. гомилетику с общею теориею словесности (с чем согласились и члены комитета, прот. Дебольский и Богословский), физическую географию с политической, другие устранить как излишние, напр. психологию с физиологией, еврейский язык; но алгебру с геометрией защищает, как необходимый для более основательного общего развития; о характере же преподавания истории, физики, словесности замечает, что науки эти сами по себе весьма важны для общего образования, а не по тому «служебному значению», какое хочет усвоить им комитет; наконец указывает разные практические неудобства от соединения всех воспитанников епархии в одно епархиальное дух. учебное заведение. 3) По хозяйственной части, – сбор свечной прибыли епархиальными начальствами признает бесполезным для предположенной цели, содержание же семинарии на местные епархиальные средства от свечных операций невыгодным уже по тому, что семинарии будут терпеть неравенство в содержании, а следовательно и вообще в состоянии своем, и испытывать в нем постоянные колебания, как это было в ХVIII столетии, когда епархиальные училища, содержавшиеся сбором хлеба по епархии, а впоследствии сбором денег, заменивших хлеб, периодически закрывались и ученики распускались за несобранием хлеба. Вся важность заключается не в том, куда будет стекаться свечная прибыль, а в упорядочении ее сбора, в установлении надзора и строгой отчетности в этом дел. 4) По управлению – Филиппов прежде всего замечаст, что «существующее узаконение (о назначении в ректоры семинарии архимандритов или протоиереев) возобладавшим обычаем изменено в пользу архимандритов и в ущерб протоиереев и, должно прибавить, самого дела». Хотя «монашествующее лицо, как свободное от лишних домашних забот, в состоянии принести заведению более пользы, чем лицо, связанное попечениями о делах собственной семьи; но таких как в нашем дух. учебном ведомстве чувствуется заметный недостаток в опытных и способных ректорах семинарий... то предстоит крайняя необходимость устремить на это обстоятельство особенное внимание и сделать (в уставе) такое дополнение, которого смысл предотвратил бы на будущее время несогласное с законом предпочтение, породившее такие прискорбные последствия, и доставил бы протоиереям, наравне с архимандритами, свободный доступ к занятию ректорских должностей. Отдавать преимущество сану пред способности к делу, значить, самих себя лишать многих средств вести дело с наилучшим успехом». Избрание ректора, как «дело первой важности для семинарии», должно быть предоставлено, по прежнему, исключительно усмотрению св. Синода, без всяких представлений о том епархиальных преосвященных, какие допускаются комитетом. Для правления семинарии и педагогического совета автор желает известной «доли независимости» от епархиальной власти, так что «рассуждение несогласий между этими учреждениями и местными архиереями, за упразднением академических правлений, должно будет предоставить Дух. уч. управлению, которое при другом, новом своем устройств будет в состоянии понести тяготу такой обязанности». По вопросу о допущении в семинарии воспитанников из всех сословий, Филиппов ратует за полную свободу в этом отношении и совершенное уничтожение замкнутости духовного сословия и, ссылаясь на 33-й канон VI вселенского собора, находит излишним предположенное комитетом по означенному вопросу ограничение, состоящее в том, чтобы собирать сведения о детях светского звания, «имеют ли они собственное внутреннее влечение посвятить себя на служение церкви».

По свидетельству протоиерея Горского, и другие члены комитета не вполне сочувствовали выработанному проекту. Князь Урусов говорил, что преосвящ. Димитрий замышляет преобразования, не задумываясь о средствах к их осуществлению», или, как выражается сам Горский, «он как будто закрывает глаза» от некоторых недоумений и «затруднений в исполнении его планов» и при всей «возвышенности цели и желании пользы дух. юношеству и церкви» предлагает «малонадежные средства к осуществлению» планов. С другой стороны, преосв. Димитрия обвиняли и в «слабости, недостатке характера – выдержать свое мнение». Он «не тверд в собственных мыслях и предположениях и часто уступает представлениям ректора академии и семинарии петербургских, которые (по предположению) имели тайные инструкции от преосв. Григория». Об отношении к делу других духовных членов так же находим сведения в дневник Горского. Преосв. Нектарий «не выказывает непреклонной твердости стоять за принятые начала, писал Горский к митр. Филарету из С. -Петербурга, – поэтому, может статься, первоначальный план преобразования будет изменен. Для блага наших училищ надобно желать, чтобы Ваше Высокопреосвященство, прп предстоящем свидании с владыкою новгородским (Исидором, который тогда должен был из Киева проезжать чрез Москву в С. -Петербург), в беседе с ним, обратили внимание на предполагаемое их преобразование. Высокопреосвященный Исидор своих замечаний об этом предмет не сообщил св. Синоду, вместе с другими преосвященными: но препроводить записку ректора киевской семинарии, ныне академии (Иоанникия, занявшего потом в комитете место Нектария), – которая теперь не требует преобразований в устройстве наших училищ, но ограничивается скромными требованиями, – и от себя прибавил только, что вполне разделяет мнение своего ректора». Сам Горский, согласно с взглядом митр. Филарета, был против основных мыслей комитетского проекта о содержании каждой семинарии на средства своей епархии и разделения семинарий на общую гимназию и закрытую семинарию. Другие из членов отмалчивались, напр. от прот. Дебольского, по выражению кн. Урусова, «слова не слыхали». Об отношениях между светскими и духовными членами комитета Горский пишет, что между ними «замечается охлаждение». Светские говорят, что планы преобразования не имеют себе твердой опоры... Может быть, светских пугает подозреваемое желание устранить их от заведывания духовно-учебными капиталами... Князь Урусов твердит одно: а) прибавки к окладам на семинарии ждать не откуда, б) число воспитанников семинарии нужно уменьшить, приблизив его к действительной потребности для духовного звания, в) приготовляющиеся к духовному званию должны быть воспитываемы по особым строгим правилам». Из посторонних, но влиятельных лиц, протопресвитер Бажанов высказывался по поводу занятий комитета: «не надобно молодых людей особым костюмом и вообще правилами жизни отчуждать от общества; пусть они удаляются дурных людей, но не бегают и не дичатся хороших. Но общежития полезны, для устранения от худых примеров. Светские думают подействовать на улучшение воспитанников более внешними мерами. Но из этого не выйдет ничего полезного; будут лицемеры; может быть возбуждено даже отвращение от благочестия. Нужно ли нам желать, чтобы наши священники были похожи на парижских? (по поводу речи о малой семинарии). Когда преосв. митр. Григорий в своем проекте написал, чтобы ученики говели и приобщались четыре раза: я сказал что это невозможно, потому что летом в успенский пост в селах и службы ежедневной не бывает. Митрополит признал неудобоисполнимость своего требования, сознавшись, что это Сербинович внушил ему. Проект Иннокентия каадатского односторонен, составлен по идеям края неразвитого общественно»³⁸³.

В 1862–63 г. проект комитета 1860 г. со всеми работами разослан был, по определению св. Синода, к епархиальным архиереям, с предписанием, «чтобы, по рассмотрении сих положений комитета чрез лиц известных своею педагогическою опытностию, представлено было св. Синоду заключение». С этою целию, по распоряжению митр. Исидора, при спб. семинарии составлен был комитет, под председательством викария Леонтия, еп. ревельского (потом – Герасима Добросердова) из ректора, инспектора и профессоров семинарии, «с предоставлением членам комитета полной свободы мнений и внесением в журнал частных мнений, не согласных с заключением большинства», причем по вопросам, касающимся училищ, дозволено приглашать начальников и более опытных из учителей дух. училища. Комитета возражал против многих пунктов проекта и высказал свои предположения, с целию изменения их.

Так, по нравственной части, семинарский комитет нашел излишними строгие предписания и взыскания с духовенства по поводу домашнего воспитания детей, заметив, что с улучшением семинарского образования и воспитания духовенство, естественно, улучшится само собой. Председатель же еп. Леонтий признал даже полезным хождение детей по приходу для развития религиозного чувства, лишь бы только при этом соблюдалось приличие их отцами. Наставников не следует обязывать произносить поучения в семинарской церкви по праздникам, а предоставить это их воле, учеников можно допускать проповедывать разве только в приходских церквах. Инспекторскую должность поручать и лицам не имеющим священного сана. От преподавания инспектора не устранять (Бажанов с Розановым), строго определить, какие наказания инспектор может налагать (Вл. Никольский). Пререкания между инспектором и помощниками предоставлять на разрешение не ректора, а педагогического совета, которому вообще предоставить более участия и влияния в педагогии семинарской. В надзиратели не удобно назначать младших наставников, как занятых своим учительским делом; срок службы надзирателей установить не менее 4-х лет, с предоставлением им полного казенного содержания и прав учительских, а – из академ. воспитанников – и возвышенного оклада. Мнение г. Филиппова о надзирателях «неосновательно и оскорбительно для всего духовного сословия». Дозволить увольнение воспитанников к родственникам и даже знакомым на ночь; неувольнение же считать в числе наказаний (Бажанов и Розанов): в день ангела освобождать от учебных занятий. Каникулы увеличить до двух месяцев. О неодобрительном направлении наставника ректор не сразу должен доводить до сведения архиерея, а сначала сам сделать замечание, потом довести до сведения и педагогич. совета. Не вменять наставникам в обязанность наблюдение за учениками вне класса, а предоставить это их личному усмотрению. Выражение устава «благоговейно» (делать крестное знамение) заменить словом «правильно», чтобы не развивать лицемерия. «Частное дело благочестия вменять законодательным путем, значит, пролагать дорогу лицемерию» (Вл. Никольский). Слишком частое присутствие при богослужении излишне, с ибо может только ослабить и притупить чувство религиозного благоговения к священнодействиям и обрядам церкви». Частые и продолжительные, так называемые, «благочестивые упражнения» могут служить лишь «обременением для неокрепшего еще религиозного чувства», трудны даже для подвижников, могут обратиться в пустой «механический навык», в одну «внешность», а в иных возбудят даже прямое «нерасположение к ним». Поэтому следует ограничить число дней для присутствования при богослужении и сократить число праздников (проектированное); не обязывать к чтению душеспасительных книг между церк. службой и столом, или акафистов при домашней молитве, во время говения. Параграф устава, в котором высказывается желание, чтобы по крайней мере старшие наставники имели священнослужительский сан, исключить. Пение допустить вообще в свободное время, а не по праздникам только. Выражение: музыку «поощрять нет надобности» исключить, но прибавить, чтобы она не вредила учебным занятиям и здоровью. Мера – предоставлять ученика в карцер «скуке и раскаянию» – не педагогична, лишать книг заключенного не следует; более суток не сажать в уединенное заключение. Обвиняемого в уголовном преступлении ученика не исключать из семинарии, пока по следствию не окажется виновным. Отзывам местных священнослужителей о поведении учеников в вакацию семин. начальство не обязуется вполне доверять, но с разбором и проверкой с собственными наблюдениями. По учебной части, – 12-ти летний курс велик, достаточно 10 лет, тем более что некоторые науки можно пройти скорее, чем предполагает комитет, напр. свящ. историю, арифметику, устав и т. п. Математика, по мнению ректора Платона, поддержанному и некоторыми наставниками, должна быть обязательна, «как важнейшая из наук общего образования». Двукратные испытания в году излишни, только малоуспешных можно и в декабре экзаменовать, с обсуждением результатов испытания в педагог. совете; публичные же экзамены заменить годичными актами, на которых преподаватели могут произносить речи, читать ученые трактаты, а лучшие ученики – свои сочинения, или импровизировать поучения. Ректор Платон предлагал и на частные испытания допускать всех желающих. О поступающих в семинарию светских собирать сведения затруднительно, следует допускать их свободно, как и духовных в светские заведения, но с светских можно установить плату за обучение в пользу наставников, пока не перейдут в богословское отделение, снисхождения же им не делать на экзамене по классическим языкам, «чтобы не унижать значения этих языков». (Инсп. Палладий высказался против платы с светских, потому что они и без того почти не поступают в семинарии, а свящ. Розанов – в пользу снисхождения по классич. языкам). Дела по управлению семинарией в педагогич. совете могут возбуждаться по предложению кого либо из членов его, в порядке старшинства. Младшим наставникам должно предоставить одинаковое право голоса (Люперсольский и Розанов). По хозяйственной части, – помещение всех училищ епархии в одном в городе неудобно и затруднительно. Наставникам кроме жалованья определить квартирное пособие. В экономы избирать лучше не из священнослужителей, чтобы не стесняла посторонняя должность. Членам от духовенства предоставить более участия по экономическим делам. Ревизию архиерей производит лично, а не чрез доверенных лиц. Текущие расходы дозволить покрывать всякими остатками от прошлого года. – Помимо того, вообще в проекте устава комитет нашел излишними: разные назидательные увещания и наставления, напр. духовнику, комнатным надзирателям, вместо точных правил; мелочные и частные постановления, напр. о распределении часов для домашних занятий учеников, жизни в общежитиях, о чтении книг и порядке их выдачи, о назначении времени каникул и проч., что может быть предоставлено усмотрению местного начальства и педагогического совета. Затем предложил немедленно – отменить медицину и сельское хозяйство с естеств. историей и усилить древние языки, со введением и еврейского, учредить педагогические советы, экзамены комитетами, а также и определять гувернеров, где есть для того средства.

Проект комитета 1860 года «был обсуждаем в продолжение 4-х лет (1863–66), как в местных епархиальных комитетах³⁸⁴, так и в духовной и светской литературе. Путем долгого всестороннего обсуждения вполне выяснилась мысль о необходимости неотлагательного и коренного преобразования во всем строе дух. уч. заведений. Но приступить к ее осуществлению не предвиделось никакой возможности по недостатку денежных средств»³⁸⁵.

Между тем некоторые из предположений комитета, наиболее совпадающие с общими взглядами и желаниями, получили осуществление еще до издания нового устава, как и выше мы уже видели. Изменения в учебной части и администрации семинарий предприняты были в виде опыта сначала по некоторым епархиям, а потом и вообще. Так, по представлению еп. смоленского Антония (1865 г.), из семин. программы исключены: медицина, естественная история, сельское хозяйство, катехизис Петра Могилы, учение о богослуж. книгах и патрология; изучение древних классических языков и философских иаук усилено; введена педагогика; в распределении предметов введено более единства и «сосредоточенности в занятиях»; наставники разделены на младших и старших (с добавочным содержанием); состав правления увеличен старшими наставниками и тремя более просвещенными из духовенства, с смотрителем училища, при допущении и младших наставников с совещательным голосом. В правление семинарии стали допускать представителей от духовенства и наставников и в других епархиях (астраханской, херсонской, саратовской), или учреждать педагогические собрания, по распоряжению местных преосвященных, с разрешения св. Синода. Улучшение же материального быта духовно-учебных заведений происходило пока при помощи местных епархиальных средств и частных пожертвований, причем особенно духовенство приглашалось «к наблюдению за правильным расходованием сумм»³⁸⁶. Но все такие средства, по словам отчета об. -прокурора за 1866 год, были «слишком недостаточны для улучшения общего положения дух. учебных заведений... Между окладами (духовных наставников) и вознаграждением за одинаковые труды по учебным заведениям мин. нар. просвещения не было никакой соразмерности. Последствия были весьма печальные. Наставники тяготились дух. учебною службою и пользовались первым удобным случаем перейти на другие более обеспечивающие служебные поприща. В течении одного 1865 г. оставили дух. училищную службу 41 наставник. Постоянная смена преподавателей крайне вредно влияла на правильный ход дух. образования, дух. учебные заведения близились к большему упадку. И вот новый об. -прокурор св. Синода, граф Д. А. Толстой, по своей энергии, стремлении внести новую струю в быт духовенства и отчасти по своим отношениям к нему, напомнивший собою гр. Пратасова, «счел своею священною обязанностию всеподданнейше ходатайствовать пред Его Величеством о назначении из казны необходимого для дух. уч. заведения пособия в размер 1500000 р. ежегодно, с тем, чтобы для облегчения госуд. казначейства сумма эта была отпускаема превоначально не вся, а в постепенно увеличивающихся мерах, пока не дойдет до означенной нормы» (в 1867 г. 300 тыс., в 1808 г. – 600 тыс. и т. д. до 1871 г. – 1 1/2 милл.). 14 марта 1866 г. по общему всеподданнейшему докладу статс-секретаря Рейтерна и об. -прок. Толстого состоялось Высочайшее назначение означенного пособия, ассигнование же его предположено «начать с тех епархий, духовенство коих оказало или окажет сочувствие к нуждам дух. уч. заведений воспособлением из местных своих способов». Высочайшая милость эта «составляет эпоху в истории духовного просвещения в нашем отечестве, с наступлением которой начинается возрождение дух. учебных заведений к новой жизни, организованной на более прочных началах»³⁸⁷.

Когда обозначилось, что проект комитета 1860 года, встретивший столько возражений, (академические конференций также высказались решительно против него), не может осуществиться, – но предложению гр. Д. А. Толстого, горячо взявшегося за дело реформы, с Высочайшего соизволения от 19 марта 1866 г. открыт был новый комитет под председательством митр. киевского Арсения, с назначением в помощь ему, присутствовавшего тогда в св. Синоде, нижегородского еп. Нектария, из 4-х духовных лиц (архимандритов: Филарета, ректора киевской академии и Михаила инсп. моск. академии, которые в своих мнениях потом отделились от большинства, главного священника армии и флотов прот. М. Богословского и Николаевского института протоиерея Павла Лебедева) и 4-х светских (действ. ст. советников – В. Ржевского – члена совета мин. внутр. дел, А. Воскресенского – ректора спб. университета, А. Тихомандридцкого – состоявшего при мин. нар. просв. и ст. сов. Сергиевского, директора канцелярии синод. об. -прокурора). Комитет подверг новому пересмотру проекты уставов 1808–14 г.; труды комитета 1860–62 г., отзывы о них епархиальных архиереев и местных комитетов и заявления, высказанные разновременно в печати, затребовал из семинарии сведения о вместимости семин. зданий и отдельных комнат, так же о числе учащихся и поступающих, по окончании курса, на места и проч., рассмотрел все эти материалы и постановил общие положения и начала для нового устава, а, по одобрении их св. Синодом, приступил к составлению самых уставов дух. семинарий и низших училищ; окончив этот труд, в декабре того же 1866 г., занялся потом обработкою объяснительных записок и развитием соображений о способах осуществления предположенных преобразований. Проектированные уставы препровождены были на заключение митрополитов московского и киевского и, по получения от них замечаний³⁸⁸, пересмотрены вновь и исправлены комитетом, затем представлены св. Синоду, который, в свою очередь сделав некоторые изменения, одобрил их. Наконец 14 мая 1867 г. уставы и штаты Высочайше утверждены в Царском Селе. Вслед затем «упразднены окружные академические правления, семинарии подчинены непосредственному управлению епархиальных преосвященных», в семинариях «образованы правления с обширным кругом деятельности и с таким составом членов, который должен обеспечивать основательность и законность их обсуждений и решений»³⁸⁹. Тогда же последовало Высочайшее повеление, согласно определению св. Синода, – Дух. уч. управление, «получившее характер исключительно административного бюрократического установления», упразднить, передав хозяйственные дела с книжным запасом в Хозяйственное управление, а переписку по управлению дух. академиями и женскими училищами и дела по инспекторской части в канцелярию синод. об. -прокурора. Вместо того, для обсуждения важнейших учебно-педагогических дел и содействия «св. Синоду в высшем управлении дух. уч. заведениями и в направлении их к истинным целям духовного просвещения», учрежден при св. Синоде Учебный комитет, положение и штат которого Высочайше утверждены так же 14-го мая. Комитет составлен из председателя (из лиц духовного сана) и 9 членов, назначаемых св. Синодом, духовных – по его усмотрению, а светских – по предложению об. -прокурора. Из них 6 постоянно присутствуют в комитете, 3 посылаются на ревизию и присутствуют в комитете только в свободное от ревизий время. Но в комитете могут быть приглашаемы «и посторонние лица из ученых и педагогов», с ведома св. Синода, или об. -прокурора (§ 8). При комитете состоит особый правитель дел и потребное число канцел. чиновников (§ 16)³⁹⁰. Комитету предоставлено рассуждать и делать распоряжения относительно приведения в действие нового устава и усовершения дух. уч. заведений, на основании отчетов ректорских и ревизорских, относительно введения программ, учебных руководств и пособий, рекомендаций книг, назначения конкурсов на сочинения и премий за них и вообще относительно духовного просвещения (§ 11, с разрешения св. Синода (§ 14).

Кроме обсуждения и разрешения частных вопросов по учебно-воспитательной части, Духовно-учебный комитет издал постепенно программы почти по всем предметам семин. курса (кроме гомилетики, практического руководства для пастырей церкви и церк. пения), с объяснительными к ним записками и перечислением учебных руководств и пособий, о которых и отзывы особо были изданы; далее, составил подробную инструкцию в разъяснение устава, правила об епарх. сьездах (1867 г.). Форму ежегодных ректорских отчетов (1870 г.), указания «педагогических мер и приемов, необходимых для правильного хода учебного дела в дух. семинариях и училищах» (на основании наблюдений ревизоров), направленные напр. против академических чтений в семинарии и механического заучивания уроков (1871 г.); наставления по воспитательной части, на основании местных правил, представленных семинариями комитету на просмотр (1871 и 74 г.); правила о приобретении книг в ученические библиотеки и о порядке чтение книг учениками (1872 г.); общие положения и планы преподавания в приготовительных классах дух. училищ (1873 г.); наставления относительно преподавания классических языков (1874 г.); постановление о мерах к улучшению письменных упражнений воспитанников (1875 г.), – вследствие заявления ревизоров об упадке этой части и неудовлетворительности сочинений на приемных экзаменах в академии. Первоначально в 1871 г. комитетом издано было «собрание постановлений св. Синода в разъяснение недоумений, возникавших в дух. семинариях и училищах, а равно и на сьездах духовенства, при введении в действие новых дух. училищных уставов». Потом в 1875 г. снова издано и выслана для руководства «собрание постановлений св. Синода 1867–1874 гг. (числом свыше 500) относительно устройства дух. семинарий и училищ, согласно требованиям Высоч. утвержд. 14 мая 1867 г. дух. училищных уставов». В тоже время, «в видах скорейшего производства дел», Синод, в изменение 14 § положения об учебном комитете, согласно Высочайшему соизволению, постановил, чтобы «все сомнения и вопросы, которые могут возникать при дальнейшем применении уставов дух. уч. заведении, предоставить на будущее время разъяснять синод. об. -прокурору, по заключениям учебного комитета, во всех тех случаях, когда возникший вопрос точно и определительно разрешается уставами и постановлениями св. Синода, вошедшими в отпечатанный сборник, на обсуждение же и утверждение св. Синода вносить журналы уч. комитета лишь по тем вопросам, для разрешения коих требуется пояснение, дополнение или изменение содержащихся в сборнике постановлений»; заключения комитета по ревизиям также представлять об. -прокурору. С 1876 г. комитет стал делать руководящие указания относительно преподавания семин. наук, на основании отзывов экзаменационных Комиссий о приемных экзаменах в академиях. В 1877 г. комитет издал 1-й том сборника отзывов своих о книгах и руководствах, одобренных для учебных заведений духовного и других ведомств (по богословским предметам). Сверх того, до 1880 г. печатались и рассылались все ревизорские отчеты, представляющие также немало руководительных замечаний по учебно-воспитательной части. – Нет сомнения, что комитет весьма много способствовал своими указаниями уяснению и утверждению нового устава, а ревизиями – введения реформы и обновлению семинарий, хотя первые не чужды были иногда теоретичности и исключительности и слишком подавляли местную педагогическую практику, последние же – не всегда были согласны друг с другом и свободны от увлечений.

От 27 мая 1867 г. состоялся циркулярный указ св. Синода «о порядке приведения в действие Высочайше утвержденных уставов и штатов дух. семинарий и училищ». Предписывалось вводить устав в тех епархиях, «которые прежде других изыскали местные средства к улучшению содержания своих учебных заведений»³⁹¹ при этом – «из числа таких епархий избрать находящиеся в московском и казанском дух. учебных округах, в которых двухгодичные курсы приходятся в средине», чтобы удобно можно было образовать из трех классов шесть, лучших учеников переведши в высший класс, а худших оставив в низшем. Петербургская: семинария не подходила под это последнее требование, так как в 1867 г. в ней заканчивался курс. Но в указе было прибавлено: «одновременно с сим ввести во всех семинариях и училищах некоторые новые порядки, несоединенные с увеличенными расходами, но весьма важные по отношению к постепенному улучшение дух. -учебных заведений и полезные в видах подготовления семинарий и училищ, не подлежащих ныне общему и всестороннему преобразованию, к сему последнему», т. е. в отношении управления высшего и внутреннего, также относительно исполнения обязанностей служащими, составления учебных программ и т. п.

Вследствие резолюции митрополита на приведенном указе управление спб. семинарии (состоявшее пока из ректора с инспектором) постановило от 10 июля 1867 г. 1) «в административном отношении – предписать начальству ал. -невского дух. училища принять надлежащие меры к приведению в действие по училищу нового устава и прекратить затем нынешние отношения сем. правления к училищу»; затем избрать членов семин. правления педагогического и распорядительного. 2) В «учебном отношении – распределить предметы по классам и число уроков приблизительно к новому уставу, поручить наставникам составление программ; из наличных наставников, согласно постановлению учебного комитета, некоторых уволить: Савваитова, как выслужившего крайний по новому уставу (§187) 30 летний срок и «видимо утомленного училищною службой» и Евдокимова по совершенному расстойству здоровья; наставникам, получившим уроки сверх 12, назначить добавочное жалованье, по иконописанию оставить одного Солнцева; на Иовлева, как более свободного, возложить заведывание семин. библиотекой; вместо Красносельского, как получившего значительное число уроков, в секретари назначить Ловягина; об открывающихся при семинариях вакансиях греч. и евр. языков, пения и гимнастики «объявить во всеобщее сведение», с целию конкурса. По нравственной части, – назначить еще помощника инспектора (Гурнова), составить проекты инструкций инспектору и его помощнику. По утверждении этого постановления митрополитом, образовано новое правление – педагогическое из ректора с инспектором, 7 наставников, избранных в октябре месяце и снова 14-го декабря³⁹² в общем собрании закрытой баллотировкой по большинству голосов (Щелкунова, Ловягина, Гурнова, Барсова, Вишнякова, Светилина, Рождественского), и 3 членов от духовенства, избранных на епархиальном сьезде в декабре (прот. В. Полисадова и священников А. Никольского и М. Горчакова), и – распорядительное, в состав которого, кроме ректора с инспектором, вошли избранные в педагогическом собрании из членов его: от наставников – Щелкунов, от духовенства – В. Полисадов. Первое педагогическое собрание правления в надлежащем составе происходило 28-го, а распорядительное 20-го декабря 1867 г.

Полное преобразование спб. семинарии, в силу указа св. Синода от 11 дек. 1867 г., произведено в 1868 г. Правление по этому поводу еще в январе этого года сделало распоряжение о разделении учеников по классам и распределении предметов между преподавателями (с их согласия), но по резолюции митрополита оно найдено преждевременным и отложено до начала учебного года³⁹³, Введение устава в петербургской семинарии, как и в других в 1867 году, «в видах успешнейшего совершения преобразования и для разъяснения всех могущих встретиться при оном недоумений», поручено было директору канцелярии об. -прокурора Сергиевскому, «близко участвовавшему в составлении новых дух. -училищных, уставов по званию члена комитета»³⁹⁴. После обозрения семинарии, произведенного в октябре и ноябре 1868 г., Сергиевский сделал отзыв в своем отчете, что «деятельною заботливостию и благоразумными мерами своего начальства спб. семинария была достаточно приготовлена к преобразованию» и найдена «в благоустроенном состоянии по всем частям своего управления». (См. ниже).