Книга II. О риторике и диалектике

Риторика (rhetorica) есть наука хорошо говорить по гражданским вопросам, <обильное красноречие> правильное и хорошее для убеждения. Названа же риторика от греческого выражения α=πὸ του̂ ῥητορίζειν, то есть от множества разговоров (locutio), ведь ῥη̂σισ у греков – это разговор, а ῥη̂τωρ – оратор. (2) Риторика же связана с искусством грамматики. Ведь в грамматике мы учимся науке правильно говорить, а в риторике мы действительно постигаем, каким образом будем выражать те [вещи], которым научились.

Наука же эта была изобретена²⁴¹ греками – Горгием²⁴², Аристотелем и Гермагором²⁴³ – и переведена на латынь Туллием [Цицероном] и Квинтилианом²⁴⁴ <и Тицианом²⁴⁵>, но так многообразно и разнообразно, что читающему легко поразиться ей, [но] понять, охватить невозможно. (2) Ведь пока он хранит пергаменты, к его памяти как бы пристает вереница изречений, но если он отложит их в сторону, скоро воспоминание обо всем записанном исчезает. Постижение в совершенстве этой науки делает [человека] оратором.

Оратор, следовательно, – муж добрый, в говорении опытный²⁴⁶. «Муж добрый» (vir bonus) включает природу, привычки и умения (artes). «В говорении опытный» (dicendi peritus) включает умелое красноречие (eloquentia), которое состоит из пяти частей:

[1] нахождения [материала] (inventio),

[2] расположения [материала] (dispositio),

[3] словесного выражения (elocutio),

[4] запоминания [речи наизусть] (memoria),

[5] произнесения (pronuntiatio),

и наконец [включает] обязанности, состоящие в том, чтобы убеждать всякого.

(2) Сама же опытность в разговоре состоит из трех частей: природы, научения и практики. [1] Природа (natura) – это врожденное (ingenio), [2] научение (doctrina) – это знание, [3] практика (usus) – это постоянная деятельность (assiduitas)²⁴⁷. Ведь эти [части] таковы, что они требуются не только оратору, но и всякому искусному человеку, чтобы он мог что-нибудь смастерить.

Родов дел (genera causarum)²⁴⁸ три: совещательный, показательный и судебный. Совещательный (deliberativus) род – тот, в котором ведется речь о каких угодно жизненных пользах, о том, что должно или что не должно делать. Показательный (demonstrativus)²⁴⁹ – тот, в котором указывается человек, достойный похвалы или порицания.

(2) Судебный (iudicale) – тот, в котором дается суждение о делах данного человека, [суждение] о наказании или награде. Назван же он судебным потому, что судит о человеке и суждение свое высказывает или о том, что хороший [человек] достоин награды, или о том, что несомненно виновный должен быть осужден и понести кару.

(3) Совещательный (рассуждающий) род зовется так потому, что в нем рассуждается о всяких вещах. Этот род двоякий – убеждение и отговаривание, то есть [суждение] о том, к чему следует стремиться, и о том, чего следует избегать; то есть о том, что следует и не следует делать.

(4) Увещевание (suasoria) же подразделяется на три предмета – на то, что честно (honestum), полезно (utile) и допустимо (possibile). Оно тем несколько отличается от рассуждения, что увещевание адресовано к другому человеку, а рассуждение иногда может быть и о себе. В увещевании же есть две [вещи,] которые еще более важны: надежда и опасение.

(5) Показательный [род] назван [так] потому, что всякую вещь показывает как заслуживающую или похвалы, или порицания. Каковой род имеет два вида: хваление (laudis) и порицание (vituperatio). Порядок хваления разделяется на три времени: «до самого себя», «в самом себе», «после самого себя»²⁵⁰. (6) «До самого себя», как:

...Неужели тебя породивший

век не счастлив? (Verg., Aen., I, 605–606)

«В самом себе», как:

[Ты, Дидона,] одна несказанными бедами Трои

тронута (Verg., Aen., I, 597–598).

«После самого себя», как:

Реки доколе бегут к морям, доколе по склонам

Горным тени скользят и сверкают в небе светила, –

Имя дотоле твое пребудет в хвале и почете

(Verg., Аеп., I, 607–609).

(7) Таким же образом, напротив, и для порицания человека должны служить следующие формы: «до человека», «в человеке» и «после человека».

Общее место (locus communis) служит для порицания при показательном роде. Каковое оттого [порицания], несколько отличается. Ведь порицание, которое есть противоположность хвалению, обращается на конкретного показываемого человека в частности, (8) общее же место представляет факт преступления вообще. Потому оно и называется общим местом, что при отсутствии лица [порицаемое] выказывается не столько в человеке, сколько в самом преступлении. Ведь всякий порок обнаруживается (invenitur) не только в одном [человеке], но даже купно во многих [людях].

Статусом (status) в «Ораторах»²⁵¹ называется такая вещь, в которой состоит дело, то есть [его] основание (constitutio). Греки же основание называют в противоположность στάσις²⁵² (раздору). Латиняне же – не только от битвы, посредством которой побеждают положение противника, но и поскольку в нем содержатся обе части. Ведь [статус] состоит из посылки (intentio) и отклонения (depulsio) [чужих доводов]. (2) Статусов же дел два: «от разума» и «от закона».

От [статуса] «от разума» (casus rationalis) происходят установление, определение (finis²⁵³), оценка, перенесение²⁵⁴. От определения – [статусы] законности и сделки. От законности – самостоятельный и несамостоятельный²⁵⁵. От несамостоятельного – признание, отведение вины, перенесение вины, возмещение. От признания – снятие вины и мольба о прощении.

[1] (3) Статус установления (coniectura, coniecturalis) – это когда факт, который выдвигается одним, решительно отрицается другим.

[2] Статус определения (definitivus) – это когда про то, что выдвигается [истцом], заявляется, что [на самом деле произошло] не оно; а то, чем оно должно быть, доказывается прилагаемыми определениями.

[3] Оценки (qualitas) – это когда ищется, какова вещь [=суть дела]. И поскольку [здесь] спор ведется о сути и роде дела, то оно называется главным обоснованием²⁵⁶.

[4] (4) Перенесения (translatio) – это когда дело происходит от того, что нечто или не кажется происходящим, как до́лжно, или кажется, что [оно происходит] не с теми людьми, не в то время, [осуждается] не по тому закону, не за то преступление, и [назначается] не то наказание, какое должно было быть. [Статус] перенесения [называется так], поскольку кажется, что дело нуждается в перенесении [на другого ответчика] и переквалификации (commutatio).

[5] (5) Законности (iudicalis) [основание] – в котором ищется природа справедливого и правильного и награда [за это] или довод (ratio) для наказания.

[6] Сделки (negotialis) – в котором рассматривается, какой закон должен быть исходя из гражданских обычаев и справедливости.

[7] Самостоятельный (absolutus).]

[8] Несамостоятельный (assumptivus) – это то [дело], которое само из себя не дает ничего надежного для отклонения [иска], <а берет силу из какой-то другой судебной оправдательной речи>.

[9] (6) Признание (concessio) – когда ответчик не отрицает того, что произошло, но просит извинения [считает, что оно заслуживает извинения].

[10] Отведение вины (remotio criminis) – это когда ответчик само преступление, в котором его обвиняют, пытается по сути и по возможности [его совершения] перевести на другого.

[11] (7) Перенесение вины (relatio criminis) – это когда утверждается, что [нечто] потому сделано справедливо, что [сам ответчик] перед этим подвергся несправедливости со стороны другого.

[12] Возмещение (compensatio, comparatio) – это когда ради того, чтобы было сделано некоторое другое достойное или полезное дело, требуется совершение того, что называется виною, и того, в чем обвиняют [ответчика]²⁵⁷.

[13] (8) Снятие вины (purgatio) – это когда некоторое дело признается, но вина отрицается. Оно имеет три части – неведение, несчастный случай (casus) и необходимость.

[14] Мольба о прощении (deprecatio) – это когда ответчик признается и в совершении преступления и в обдуманности этого преступления, но просит, чтобы оно было извинено. Каковой род [основания дел] может случиться крайне редко²⁵⁸.

(9) Далее, от статуса «от закона» (causa legalis) происходят следующие: [расхождения] буквы и смысла, противоречия законов, двусмысленности, умозаключения, или рассуждения, и определения от закона.

[15] [Расхождение] буквы и смысла (scriptum et voluntas) – это когда смотрят на сами слова, так как высказывания [законо]писателей расходятся²⁵⁹.

[16] Статус противоречия законов (contrariae legis) – это когда оказывается, что два или больше законов между собою противоречат²⁶⁰.

[17] Двусмысленность (ambiguitas) – это когда кажется, что написанное [в законе] имеет два или более смысла²⁶¹.

[18] Умозаключение, или рассуждение (collectio sive ratiocinatio), – это когда в том, что [дословно в законе] написано, находят нечто другое, что не написано.

[19] Определение от закона (definitio legalis) – это когда суть (vis) ищется как бы в статусе определения, в котором она должно быть положена.

(10) Таким образом, статусов, как «от разума», так и «от закона», кем-то верно было насчитано восемнадцать. Далее из-за «Ораторов» Туллия [их] было найдено девятнадцать потому, что он, попреимуществу, присоединял перенесение к статусам «от разума»; и Цицерон же, противореча самому себе, также причислял перенесение к статусам «от закона».

Трехчастный спор (controversia)²⁶², согласно Цицерону, бывает или простым или составным. Если он будет составным, то его следует рассматривать как или составленный из многих вопросов, или из сравнения с чем-либо другим.

[1] Спор простой (simplex) – когда он состоит из одного отдельного вопроса, [например] таким образом: объявлять ли нам войну коринфянам или нет?²⁶³

[2] (2) Составленный (iunctus) из многих вопросов – когда ищутся [ответы] на многое, [например] так: разрушить ли Карфаген, или вернуть его карфагенянам, или вывести туда колонию?²⁶⁴

[3] [Спор] из сравнения (ex comparatione) – это когда ищется то, что или лучше или самое лучшее, как, например: послать ли войско в Македонию против Филиппа, чтобы помочь союзникам, или оставаться в Италии, чтобы войско против Ганнибала было максимально многочисленным²⁶⁵.

Частей речи²⁶⁶ в риторическом искусстве четыре:

[1] вступление (exordium),

[2] повествование (narratio),

[3] аргументация (argumentatio)

[4] и заключение (conclusio).

Первая из них возбуждает дух слушающего, вторая разворачивает суть дела, третья создает доверие при помощи доводов, четвертая заключает конец всей речи. (2) Поэтому начинать следует таким образом, чтобы создать благожелательность, уступчивость или внимание – благожелательность призыванием, уступчивость – подготавливанием, внимание – побуждением. Излагать следует так, чтобы говорить кратко и ясно. Аргументировать надо так, чтобы сначала утвердить свои [доводы], а затем сокрушить противоположные²⁶⁷. Заключать надо так, чтобы тронуть души слушающих и оставить [их] наполненными тем, что говорилось.

Видов побудительных причин (causae)²⁶⁸ пять, <а именно:> достойное, поразительное, низкое, сомнительное и скрытое. Достойный (honestum) род побудительной причины есть тот, которому сразу без нашей речи благоволит дух слушающих. Поразительное (admirabile) – то, от чего ослепляется дух тех, кто слушает. Низкое (humile) есть то, что презирается слушающим. (2) Сомнительное (anceps) есть то, в чем или суждение сомнительно, или причина доблести и позора причастна тому, чтобы родить благожелательность и неприязнь [соответственно]. Скрытое (obscurum), – тот род, при котором или слушающие находятся в затруднении, или причина видится запутанною из-за дел, более трудных для понимания.

По-гречески он называется силлогизмом, а по-латыни – доказательством (argumentatio). Назван же доказательством, так как он – как бы речь ясного (argutus)²⁷⁰ ума, с помощью которого мы правдоподобным образом стремимся к новому знанию (inventum). Силлогизм, следовательно, есть последнее заключение при помощи предпосылок, прибавлений и подтверждений, [делаемое] или из-за [наличия] неясности у колеблющегося или из-за уверенности у доказывающего. (2) Ведь он состоит из трех частей – предпосылки²⁷¹, прибавления²⁷² и заключения. Предпосылка: [например,] возьмем: «То, что является благим, не может иметь постыдного употребления». Слушающий соглашается. Прибавим следующее: «Деньги могут иметь постыдное употребление». Заключаем: «Следовательно, деньги не являются благом»²⁷³. (3) Силлогизм же используется не только риторами, но еще больше – [философами-] диалектиками. Апостол²⁷⁴ часто может предполагать, прибавлять, подтверждать и заключать, что, как мы говорим, свойственно искусству риторики и диалектики. (4) Силлогизмы у риторов бывают прежде всего двух родов – выведение и рассуждение²⁷⁵.

Членов выведения (inductio²⁷⁶) три – во-первых, предпосылка, во-вторых, привнесение, которое также называется прибавлением, в третьих, заключение. (5) Оно является выведением, поскольку посредством несомненных вещей добивается согласия у тех, которые его установили, то есть или у философов, или у риторов, или у собеседников. Предпосылка (propositio) выведения – та, которая необходимо вводит отношения (similitudines) [среднего термина] к одной или многим вещам, с которыми следует согласится. (6) Привнесение (inlatio), которое также называется прибавлением (assumptio) выведения – то, которое вводит вещь, о которой спорят, и по этой причине [ее] отношения [со средним термином] являются известными. Заключение (conclusio) выведения – то, которое или подтверждает допущение прибавления, или обнаруживает то, что из него получается.

Рассуждение (ratiocinatio) есть речь, посредством которой удостоверяется то, о чем вопрос. (7) Родов рассуждения два. Во-первых, энтимема, которая есть неполный силлогизм или речь²⁷⁷. Во-вторых, эпихирема, которая есть силлогизм недосказанный и больший по размеру.

(8) Энтимема (enthymema)²⁷⁸, следовательно, на латынь переводится как содержание ума, поэтому неполный силлогизм имеют обыкновение называть искуснописанием (artigraphus). Ведь форма его доказательства состоит из двух частей, ибо то, истинность чего необходимо показать, обнаруживается посредством опущенной посылки силлогизмов, как в следующем: «Если следует избегать бурь, значит не нужно плавать». Ведь очевидно, что [состоящее] из одной предпосылки и заключения не является полным, потому [данная фигура] более подходит для риторов, чем для диалектиков. (9) Разновидностей энтимемы пять – во-первых, доказывающая, во-вторых, показывающая, в третьих, сентенциальная, в четвертых, служащая примером, в пятых, собирающая. (10) Доказывающая (convincibile) – это та, которая доказывается очевидным доводом, как делает Цицерон: «Значит, вы заседаете здесь, чтобы отомстить за смерть того, кого – если бы это было в вашей власти – отказались бы вернуть к жизни» (Cic., Mil., 79)²⁷⁹. (11) Указывающая (ostentabile) – та, которая ясно и коротко выражает вещь, демонстрируя ее, как у Цицерона: «Он все еще живет: мало того, он еще приходит в сенат!»²⁸⁰ (Cic., Cat., I, 2). Сентенциальная (sententiale) – та, которая приводит общую сентенцию, как у Теренция:

...Ведь в наши дни

раболепие – друзей, правда ненависть родит (Теr., Andr., 68–69).

(12) Служащая примером (exemplabile) – та, которая просто показывает случившиеся посредством сравнения с некоторым примером, как Цицерон: «Удивляюсь я тебе, Антоний, что конец тех, чьим поступкам ты подражаешь, тебя не страшит»²⁸¹ (Cic., Phil., II, 1). (13) Собирающая (collectivum) – та, которая собирает воедино [все вещи], которые нужно доказать, как говорит Цицерон: «Итак, того, кого он [некогда] не захотел [убить] по справедливости, он захотел [убить] теперь, когда некоторые [этим] недовольны? Того, кого [он не решился убить] по праву, в подходящем месте, вовремя, безнаказанно, он, не колебаясь, убил в нарушение права, в неподходящем месте, не вовремя с опасностью утратить гражданские права?»²⁸² (Cic., Mil., 41). (14) Далее, Викторин²⁸³ дал энтимемам другую классификацию: [энтимема] с опущенною посылкою (ex sola propositione), как если все уже сказано, например так: «Если следует избегать бурь, значит, нет нужды в мореплавании». (15) [Энтимема] с опущенным заключением (ex sola assumptione), как следующая: «Если он враг, то он убъет, а он враг». Поскольку в последней отсутствует заключение, она и называется энтимемою.

(16) Следующая – эпихирема (epichirema), ведущая рассуждение пространнее и совершеннее, чем [простые] риторические силлогизмы, и отличающаяся от диалектических силлогизмов распространенностью и долготою, поэтому она используется риторами²⁸⁴. Она же бывает трех видов: во-первых, трехчастною, во-вторых, четырехчастною, в-третьих, пятичастною. (17) Трехчастный эпихирематический силлогизм состоит из трех членов, то есть: предпосылки, прибавления и заключения. Четырехчастный – тот, который состоит из четырех членов: во-первых, предпосылки, во-вторых, прибавления, в третьих, одного примера, связанного с предпосылкою или прибавлением, и заключения. (18) Далее, пятичастный – тот, который состоит из пяти членов: во-первых, предпосылки, во-вторых, примера к ней, в третьих, прибавления, в четвертых, примера к нему, в пятых, заключения. [Например,] Цицерон в «Риторике» говорит так: «Если обсуждение и доказательство – роды дел, они не могут правильно считаться частями какого-либо рода дела. Одна и та же вещь может быть либо род, либо часть, но не может быть в одно и то же время родом и частью» (Cic., De inv., I, 12), или иначе: [силлогизм является эпи- хиремою], поскольку скрываются части этого силлогизма.

Закон есть постановление народа, которое нерушимо установили в роде и плебеи. Ведь то, что приказал царь или император, называется постановлением или эдиктом²⁸⁵. Установление, равным образом, является двояким – то в законах, то в обычаях. Между законом же и обычаем есть то различие, что закон – писаный, а обычай – это проверенное древностью обыкновение, или неписаный закон. Ведь закон (lex) получил название от зачитывания (legenda), ибо он записан.

(2) Обычай (mos) же есть длительное обыкновение, равным образом извлеченное из [предшествующих] обычаев²⁸⁶. Обыкновение (consuetudo) же есть некое право, установленное обычаями, которое признается вместо закона, когда последний отсутствует. Разве отличается [оно] от писанного закона, не устанавливается ли обдуманно, ведь и закон предлагается рассудком? (3) В свою очередь, если закон утверждается рассудком, то законом будет все то, что уже было прежде установлено рассудком, по крайней мере то, что будет согласовываться с религией, что будет открыто наукою и что будет полезно для благосостояния [граждан]²⁸⁷. Названо же оно обыкновением (привычкою), поскольку всеми обыкновенно используется [в повседневной жизни].

(4) Всякий же закон или нечто разрешает, как «храбрый муж да получит награду», или запрещает, как «никому не должно искать супружества со священными девами»²⁸⁸, или карает²⁸⁹, как «кто организует убийство, да поплатится головою»²⁹⁰. (5) Созданы же законы для того, чтобы человеческое дерзновение сдерживалось страхом перед ними, чтобы честность была невредимою среди бесчестных людей и чтобы у самих бесчестных людей способность к преступлению была обуздываема страхом наказания. Ведь законы наградою или карою умеряют жизнь человеческую. (6) Пусть же закон будет достойный, справедливый, [созданный] по возможности, по природе, по обычаям отечества, по необходимости, соответствующий месту и времени, полезный, а также явный; пусть он не содержит чего-то темного, [служащего] для обмана [простаков], [пусть он] будет написан не в угоду какому-то частному человеку, но для пользы всех граждан.

Сентенция (sententia) есть сказанное безлично, как:

...Ведь в наши дни

раболепие – друзей, правда ненависть родит

(Тег., Andr., 68–69).

Если сюда приложить лицо, то будет хрия (chria), как «Ахилл уязвил Агамемнона правдивою речью» или «Митрофан²⁹¹ снискал милость Митридата услужливостью». (2) Ведь между хрией и сентенцией есть та разница, что сентенция произносится без [указания] лица, а хрия, [напротив,] никогда не высказывается без лица. Поэтому, если к сентенции прикладывается лицо, будет хрия, если отнимается – будет сентенция²⁹².

Доказательство (catasceua)²⁹³ есть подтверждение положения, а опровержение (anasceua)²⁹⁴ есть обратное предыдущему. Ведь оно заявляет, что не было или нет того, что, как утверждалось, произошло или было сделано, или сказано, как если кто станет отрицать, что химера существовала, или будет доказывать ее существование. (2) Между ними и тезисом есть то различие, что тезис (thesis), хотя и сам содержит обсуждение обеих сторон [дела], но является как бы некоторым размышлением о неясной вещи или уговариванием [в пользу той или иной стороны]. Доказательство же и опровержение по большей части касаются вещей, которые не являются [просто] правдоподобными, но предлагаются в качестве истины.

(3) Опровержение, прежде всего, делится на [обличение в] неподобающем и лжи.

Видов неподобающего (inconveniens) два: то, что недостойно (inhonestum), и то, что бесполезно (inutile). Далее, недостойное выказывается или в речах, или в делах. [Опровергают через недостойное] в речах (in dictis) – это если утверждают, что некто говорил [вещи] постыдные и несоответствующие авторитету, как если бы кто-то позорил самого Катона Цензория²⁹⁵, будто он был в молодости беспутен и падок на роскошь. (4) [Опровергают через недостойное] в делах (in factis) – это если утверждают, что некто сделал что-то несоответствующее благочестию и своему имени (положению), как басня о прелюбодеянии Марса и Венеры.

Ложь (mendacium) имеет три разновидности: [1] невероятное (incredibilis), когда кажется, что события не происходило, как, [например,] когда юноша, проходя берегом Сицилии, увидел африканский флот. [2] (5) Невозможное (impossibile), как, [например,] когда Клодий устроил засаду Милону и сам же был убит Милоном. [3] Противоречащее (contrarium) [истине], как «если он устроил засаду, то он и убил». [Ведь Клодий] был убит, но не устраивал засады²⁹⁶.

Это разделение в противоположном случае может послужить²⁹⁷ видоизмененным доказательством, <чтобы мы выстраивали все действия сообразно достойному, полезному, правдоподобному, возможному, непротиворечивому или в противоположность недостойному, бесполезному, малоправдоподобному, невозможному, противоречивому> Наконец, давайте скажем, что необходимо устанавливать начала [рассуждения] так, чтобы или верить в авторитет древних, или не иметь веры в басни. (6) И давайте затем стремиться в опровержении к тому, чтобы не захотели назвать что-то одно другим те, которые все это выдумали, как то, что Сцилла [будто бы] являлась не морским чудовищем, а женщиною, живущею у моря, и была не подпоясана собаками, а очень неприветлива с пришельцами.

Олицетворение (prosopopoeia, prosopoeia) – это когда неодушевленное представляется [наделенным] личностью (persona) и речью. [Например,] у Цицерона: «В самом деле, если отчизна, которая мне гораздо дороже жизни, если вся Италия, все государство мне скажут...» и так далее (Cic., Cat., I, 27). (2) Так мы выводим [в речах] говорящие горы и реки или деревья, приписывая личность тому, что по природе не имеет способности говорить. Оно обыкновенно обнаруживается и в трагедиях, и особенно часто – в речах.

Приданием характера (ethopoeia) мы называем тот [прием в речи], при котором изображаем личность человека так, чтобы выпукло представить чувства возраста, вожделения, удачи, радости, пола, грусти, дерзновения. Ведь когда описывается личность пирата, речь будет дерзкою, решительною и безрассудною; когда изображается речь женщины, она должна соответствовать полу; и даже о юноше и старике, о воине и полководце, о прихлебателе и сельском жителе, и философе речь должна произноситься по-разному. (2) Ведь охваченный радостью говорит одним образом, а раненый – другим. При составлении речей этого рода следует особенно хорошо знать следующее: кто говорит и кому, о чем и где, и в какое время, кто будет действовать, над чем будет совершено действие, или что может претерпеть [оратор], если пренебрежет этим советом.

Родов вопросов²⁹⁸ (quaestiones) два, из которых один конкретный (finitus), другой отвлеченный (infinitus). Конкретный род по-гречески зовется ὑπόθεσις, а по латыни – [частное] дело (causa), когда есть спор с конкретным лицом. (2) Отвлечённый по-гречески называется θέσις, а по-латыни – [общим] установлением (propositum). Он не имеет в виду конкретного лица и не касается конкретных обстоятельств, то есть ни времени, ни места. В [частном] же деле все конкретно, поэтому установление – как бы составная часть дела.

Далее, при употреблении стилей (elocutiones) надлежит иметь в виду следующее: предмет (res), место, время и личность слушающего; настоятельно требуется не смешивать нечестивое с благочестивым, бесстыжее с непорочным, легкомысленное с серьезным, смешное с печальным. По-латыни же надлежит говорить ясно²⁹⁹. (2) Ведь, у латинян [красноречивым] называется тот, кто следует истинным и естественным именам вещей и не бывает в несогласии с речью или образом жизни, как в наши времена. Ему не достаточно только следить за тем, что он говорит, хотя бы оно даже говорилось ясно и изящно, если при этом он не делает того, что говорит.

Также следует говорить о спокойном медленно (submissia leniter), о яростном сильно (incitata graviter), о смягченном говорить (genera dicendi): сниженная (humile), средняя (medium) и величественная (grandiloquum)³⁰⁰. Ведь когда мы говорим о великом, то оно должно быть передано величаво, когда говорим о малом – просто и точно (subtiliter), когда о среднем – умеренно.

(2) Действительно, в делах ничтожных не следует выводить ничего величавого, ничего возвышенного, но следует говорить в спокойной и прозаической манере. В делах значительных, где мы с благоговением рассказываем о боге или о людях, надлежит показывать больше пышности и блистательности. (3) В умеренных же делах, где ничего не говорится для того, чтобы слушающий [что-либо] сделал, но только чтобы он получил удовольствие, – здесь следует говорить умеренно³⁰¹. И о каких бы великих вещах ни говорил человек, он не всегда должен поучать величаво, но [должен говорить] спокойно, когда учит, умеренно, когда нечто хвалит или порицает, величаво, когда призывает к обращению отпавшие души. Ведь в спокойной манере (submissus genus) надлежит использовать достаточные [для дела (но не более того)] слова, в умеренной (temperatus) – блещущие красотою, в величавой (grandus) – мощные.

Всякая же речь выстраивается и слагается из слов, комм, колонов и периодов³⁰². Комма (comma) есть мельчайшая часть предложения, колон (colon) – член, а период (periodus) – очерченная, циклическая фраза. Ведь из соединения слов возникает комма, из комм – колон, из колонов – период.

(2) Комма³⁰³ есть законченное соединение [слов], как, например: «Хотя и не страшусь я, о судьи...» – вот одна комма, за которою следует еще одна: «начинать речь в защиту храбрейшего мужа...». И вот получился колон³⁰⁴, то есть член [речи], который предоставляет мышлению [нечто] толковое (intellectus), но еще не завершает речь, так как из многих членов возникает период, то есть окончательно законченное предложение: «...не нахожу я облика прежнего суда» (Cic., Mil., 1). Период³⁰⁵ же не должен быть длиннее, чем то, что можно произнести на одном дыхании.

Далее, [при составлении] чистой и правильной речи оратору надлежит заботиться обо всех ошибках (vitia), как в [столкновении] букв, так и слов и даже предложений. (2) В буквах соединение (iunctura) пусть будет пригнанным и подходящим. Нужно следить за тем, чтобы гласные в исходе слов не предшествовали таким же гласным в начале следующих слов, как «feminae Aegyptiae» (египетские женщины)³⁰⁶. Лучше будет такое расположение, при котором согласные будут соединяться с гласными. Порочным соединением является также соединение трех согласных, которые, сталкиваясь, скрипят и как бы ссорятся между собою, например R, S, X, как: «ars studiorum» (теория наук), «rex Xerxes» (царь Ксеркс), «error Romuli» (ошибка Ромула)³⁰⁷. Следует избегать также помещения М между гласными: «verum enim» (верно, ведь)³⁰⁸.

Также и в [сочетании] слов надлежит остерегаться ошибок, при которых составляются неподходящие слова, что греки называют [1] акирологией (acyrologia). [2] Любить, таким образом, надлежит своеобразие (proprietas), однако так, чтобы никогда не пользоваться по [своей душевной] низости переведенными названиями грязных и гадких слов; чтобы слова казались не далекими, иноземными, но поистине близкими и понятными. [3] (2) Следует избегать также перестановок (hyperbaton) слов, слишком далеко отстоящих друг от друга, таких [перестановок], которые не могут не привести к запутыванию смысла. [4] Надлежит также остерегаться двусмысленности (ambiguitas) и [5] той ошибки, которую некоторые делают, важничая красноречием: обставив [речь] бессодержательными словами, долго и многословно заключают окольными путями то, что могут сказать одним или двумя словами. Этот порок называется периссологией. [6] (3) Противоположностью этой провинности является та ошибка, при которой из стремления к сокращению крадут даже необходимые слова. [7–15] Следует избегать, как в буквах и словах, так даже и в предложениях, те ошибки, которые были [мною] указаны в <первой> науке грамматики (кн. I, гл. 34). (4) Это какемфатон, тавтология, эллипсис, акирология, макрология, периссология, плеоназм и им подобные³¹⁰. [16] А также речь возвышает и украшает еще и выразительность (emphasis), которая делает так, чтобы нечто мыслилось большим, чем говорится, как если сказать: «Он возвысился до славы Сципиона»³¹¹, или у Вергилия:

Вниз, по канату, скользнув... (Verg., Aen., II, 262)³¹²

Ведь когда он говорит «скользнувшие», то прибавляет образ высоты. [17] Противоположный этому порок³¹³ – принижать словами то, что по своей природе велико.

Также речь усиливается и украшается фигурами (figurae) в словах и предложениях (sententiae). Ведь поскольку прямолинейная и длительная речь создает утомление и отвращение как у слушающего, так и у говорящего, то речь должна менять направление и принимать разные формы, чтобы и говорящему давать отдых, и самой красивее быть, и судящего различным выражением лица и манерою речи к себе склонять. Из каковых [фигур] многие были уже отмечены под названием речевых фигур в искусстве грамматики (кн. I, гл. 36), а ранее – у Доната (Donati, Ars gramm., de schemat. и de tropis). (2) Поэтому здесь следует привести только те, которые или никогда не встречаются в поэмах, или редко, зато в речах – свободно.

[1] (3) Анади́плосис³¹⁴ (anadiplosis) – это удвоение (congeminatio) слов [на их стыке], как «И этот человек все еше жив! Жив? Еще и в сенат ходит!» (Cic., Cat., I, 2).

[2] (4) Кли́макс (climax) – это «лестница» (gradatio), при которой то, что завершает смысл вышестоящего (предыдущего), начинает нижестоящее (последующее), а потому служит как бы ступенькою в [общем] порядке речи, как, например, у [Сципиона] Африканского: «Из невинности рождается достоинство, из достоинства – честь, из чести – власть (imperium), из власти – свобода». Эту фигуру некоторые называют цепью, поскольку [здесь] одно имя как бы связывается с другим, и таким образом многие вещи растягиваются [в цепь] посредством соединенных попарно слов. Эта же фигура бывает не только из единичных слов, но даже из словосочетаний, как у [Гая] Гракха: «Детство твое стало бесчестьем для твоей зрелости, зрелость – позором для старости, старость – гнусностью для государства». Так и у Сципиона: «Будучи принужден силою и против воли, я вместе с ним внес залог, внеся залог, я возбудил дело, возбудив, на первой же сессии обвинил, обвинение добровольно отклонил».

[3] (5) Антитезы (antitheta) по-латыни называются противопоставлениями (contraposita). Состоящие из противоположностей, они создают красивые предложения и являются изящнейшими украшениями речи, как у Цицерона: «Ведь на нашей стороне сражается чувство чести, на той – наглость; здесь – стыдливость, там – разврат; здесь – верность, там – обман; здесь – доблесть, там – преступление; здесь – непоколебимость, там – неистовство; здесь – честное имя, там – позор; здесь – сдержанность, там – распущенность; словом, справедливость, умеренность, храбрость, благоразумие, все доблести борются с несправедливостью, развращенностью, леностью, безрассудством, всяческими пороками; затем, изобилие сражается с нищетою, порядочность – с подлостью, разум – с безумием, наконец, добрые надежды – с полною безнадежностью» (Cic., Cat., II, 25). Этого рода состязание и борьбу [слов], этого рода украшение речи использует Екклесиаст, говоря: «Против зла добро, и против смерти жизнь: так против благочестивого грешник. И так смотри на все высочайшие вещи, два и два, одно против одного.» (Сирах., 33:15).

[4] (6) Синоними́я (synonymia) – это когда в связанной речи мы обозначаем разными словами одну и ту же вещь, как, например, говорит Цицерон: «Ты ничего не можешь ни сделать, ни затеять, ни задумать» (Cic., Cat., I, 8) и там же: «Я этого не потерплю, не позволю, не допущу» (Cic., Cat., I, 10).

[5] (7) Эпа́нод (epanodos), который у нас называется регрессией (regressia), – «Высокое положение руководителей было почти одинаковым: не одинаковым, пожалуй, было [высокое положение] тех, кто за ними следовал» (Cic., Ligar., 19).

[6] (8) Антапо́досис (antapodosis) – это когда [понятия] в середине собираются воедино посредством начальных и конечных, как: «Вам уже надлежит остановить это дело, отцы сенаторы, не мне, и притом прекраснейшей дело; именно, как я сказал, не мне, а вам» (Cic., С. cont. Metelli, frg. 5).

[7] (9) Парадиастола́ (paradiastole) – это когда мы, [различая,] даем определение или истолкование тому, что говорим: «Так как ты хитрость называешь мудростью, безрассудство – смелостью, скупость – расчетливостью» (Hyperid., Orat. // Rutil. Lup., De fig., 1,4).

[8] (10) Антана́класа [  игра слов] (antanaclasis) – это когда одним и тем же словом выражаются противоположные смыслы. [Например,] когда некто жаловался другу, что ожидает (exspectare) своей смерти, то получил в ответ: «Я не опасаюсь (exspectare). а напротив желаю, чтобы ты надеялся (exspectare)».

[9] (11) Антиметабола́ (antimetabole) – это перестановка слов, при которой из-за изменения порядка [слов], смысл меняется на противоположный: «я живу не затем, чтобы есть, а ем затем, чтобы жить», и оно же: «Если Антоний консул, то Брут враг; если Брут – охранитель государства, то Антоний враг» (Cic., Phil., IV, 8).

[10] (12) Эксоха́ (exoche): «Кто потребовал их допроса? – Аппий. – Кто их предоставил? – Аппий» (Cic., Mil., 59).

(13) Здесь мы описываем те фигуры речи, которые стоит знать.

[11] (14) Сентенция (sententia) есть сказанное безлично, как:

...Ведь в наши дни

раболепие – друзей, правда ненависть родит (Теr., Andr., 68–69).

[12] Если сюда приложить лицо, то будет хрия (chria), как «Ахилл уязвил Агамемнона правдивою речью» или «Митрофан снискал милость Митридата услужливостью». Ведь между хрией и сентенцией есть та разница, что сентенция произносится без [указания] лица, а хрия никогда не высказывается без лица. Поэтому, если к сентенции прикладывается лицо, будет хрия, если отнимается – будет сентенция.

(15) Видов сентенций множество.

[11.1] Ведь одни – изъявительные (indicativae)³¹⁵,

[11.2] а другие – повествовательные (pronuntiativae), как:

Верить нельзя никому!.. (Verg., Aen., IV, 373)

[11.3] Иные – повелительные (imperativae), как:

Сын мой, ступай, Зефиров зови, и на крыльях слетая...

(Verg., Aen., IV, 223)³¹⁶

[11.4] Иные – выражающие удивление (admirativae):

Неужель небожителей гнев так упорен? (Verg., Aen., I, 11)

[11.5] (16) Иные – сравнительные (comparativae):

Если я одержу победу и погибну, то чем для меня лучше такая победа? (Lucil., IV, frg. ?)

[11.6] Иные – превосходные (superlativae), которые представляются неким движением души и негодованием:

Алчные души людей, проклятая золота жажда!

(Verg., Aen., 111, 57)

[11.7] (17) Иные – вопросительные (interrogativae), <как>:

...Какая нужда, о пришельцы,

Вас погнала в неизведанный путь? Куда вы плывете?

Кто вы? Откуда ваш род? Нам войну или мир принесли вы?

(Verg., Aen. VIII, 112–114)

[11.8] (18) Иные – выражающие ответ (responsivae), как «с той стороны...», «с этой стороны...»

[11.9] Иные – просительные (deprecativae), как:

Мне избавление дай!.. (Verg., Aen., VI, 365)

[11.10] Иные – выражающие обещание (promissivae), как:

Страх... оставь: незыблемы судьбы троянцев (Verg., Aen., I, 257)

[11.11] Иные – уговаривающие (concessivae), которые запрещают посредством [некоторого] побуждения, как:

Иди, следуй в Италию за ветром, ищи царства в волнах!

(Verg., Aen., IV, 381)

Ведь здесь невозможно не заметить такое уговаривание, которое является скрытым запрещением, поскольку «ветры», «в волнах»...³¹⁷

[11.12] Иные – указательные (demonstrativae), как «вот...».

[11.13] Иные – выражающие пожелание (optativae), как:

Если бы сделал меня, воротив минувшие годы, || Вновь Юпитер таким... (Verg., Aen., VIII, 560)

[11.14] (19) Иные – порицательные (derogativae), как «никоим образом...», «отнюдь...».

[11.15] Иные вводятся восклицаниями:

Какое безумие, о граждане, обратило мир в оружие?

(Petron., Sat., 68)

И у Цицерона: «О бессмертные боги! В какой стране мы находимся?» (Cic., Cat., I, 9).

[11.16] (20) Иные побудительные (exhortativae), когда мы ссылаемся на сентенцию:

Гость мой, решись и презреть не страшись богатства

(Verg., Aen., VIII, 346).

[11.17] (21) Иные разубеждающие (dehortativae), когда мы отваживаем от порока и греха.

[11.18] Есть и утвердительные (affirmativae) [сентенции], как: «Почему же не...?», «Разумеется...».

[11.19] (22) Поучительные (praeceptivae), как:

Голый паши, сей голый, – зима поневоле досужна

(Verg., Georg., I, 299).

[11.20] (23) Запретительные (vetativae), как:

Да не сажай между лоз ореха; верхних побегов

Не обрывай (Verg., Georg., II, 299).

[11.21] (24) Отрицательные (negativae), как: «Не… », «Меньше всего...»

[11.22] Есть и [сентенции] удивления (mirativae), как: «Вот как! Жить не должно, а блудить можно?» (Hieronym., Epist. ad Rust., 4, 6).

[11.23] (26) Страдания (dolentis):

Горе мне в том, что любовь исцелить не могу я травою!

(Ovid., Heroid., V, 149)

[11.24] Плача (flentis), <как...>³¹⁸.

[11.25] Сходства (similitudinis), как:

...На критских холмах, повествуют, когда-то

Был Лабиринт (Verg., Aen., V, 588)³¹⁹.

[11.26] Напоминания (admonentis), <как...>.

[11.27] Насмешки (irridentis), <как...>.

[11.28] Удвоения, соединения (gementis), <как...>.

[11.16] Побудительные (exhortativae).

[11.29] Утешительные (consolativae), <как...>.

[11.30] Сострадания (commiserantis), <как...>.

Из которых [отдельные виды сентенций] поскольку являются фигурами, постольку звучат в речи.

[13] (27) Амфидоксы (amphidoxae), у которых одна часть [содержит нечто] достойное, а другая – недостойное, как:

...Опасны твои пожеланья:

Многого просишь ты, о Фаэтон! (Ovid., Met., 54–55)

[14] (28) Есть и другие [фигуры]: прокаталемпсис (procatalempsis) – это когда мы предварительно заглаживаем то, что, как нам кажется, произведет неприятное впечатление, как: «Если кто-нибудь из вас, судьи, или из тех, кто присутствует, сильно удивляется...» (Cic., Div. in Саес., 1).

[15] Есть и апории (aporiae) – так называется сомнение того, кто знает, но притворяется, что не знает.

[16] (29) Койноносой (koenonosis, communicatio) же называется просьба совета у судей или оппонентов, как если скажешь: «Я спрашиваю вас, судьи, и вас, оппоненты, что мне подобает сделать, или что вы намереваетесь делать».

[17] (30) Парадокс (paradoxon) – это когда мы говорим нечто, представляющееся непостижимым, как Цицерон Флакку: «Какой похвалы заслужил обвинитель, такой опасности подвергся избавитель» (ср.: Cic., Flacc., 1).

[18] (31) Эпитропа́ (epitrope), то есть передача на чье-либо усмотрение, когда мы позволяем судьям или оппонентам самим составить мнение о чем-либо, как Кальв [в речи] против Ватиния³²⁰: «Сострой [подходящее] выражение лица и скажи, что ты будешь более достойным претором, чем Катон».

[19] (31) Парреси́я (parrhesia) – это речь, полная свободы и уве-ренности, как: «Да, я убил, убил – не Спурия Мелия» и т. д. (Cic., Mil., 72). Каковая фигура должна использоваться осторожно, как у Цицерона, ведь он не совершал этого дела.

[20] (32) Этопея (ethpoeia) – это когда мы произносим речь от чужого имени, как Цицерон в речи в защиту Целия вывел Аппия [Клавдия] Слепого, разговаривающего с Клодием. (Cic., Cael., 34).

[21] (33) Выявление (energia) – это открывание взору совершенных или как бы совершенных поступков, о которых мы уже сказали.

[22] (34) Метатеза (metathesis) – это обращение внимания судей на дела прошедшие или будущие, [например] таким образом: «Представьте себе зрелище несчастного завоеванного города, и вы увидите пожары, убийства, грабежи, беззакония над свободными людьми, пленение женщин и избиение стариков». [Обращение внимания] на будущее – это предвосхищение того, что скажут оппоненты, как Туллий [Цицерон] в речи в защиту Милона обращает внимание судей на то состояние государства, которое наступило бы, если бы Клодий выжил, убив Милона (Cic., Mil., 89–91).

[23] (35) Усечение (aposiopesis) – это когда мы пресекаем молчанием то, что мы могли бы сказать:

Вот я вас... А теперь пусть улягутся пенные волны.

(Verg., Aen., 1,135)

[24] (36) Эпаналепсис (epanalespis)³²¹ – это отступление: «Понесла меня горячность и важность вещей говорить несколько долее, чем я хотел, но я возвращаюсь к сути дела».

[25] (37) Ана́мнесис (anamnesis) – это припоминание такой вещи, которая прежде была забыта, и которой мы теперь касаемся.

[26] (38) Афа́риза (apharisis) – это когда то, что мы прежде как бы вложили в души судей, в подходящее время берем обратно.

[27] (39) Этиология (aetiologia) – это когда мы, предлагаем что-то, и раскрываем его причину и смысл.

[28] (40) Характеризм (characterismus) – выразительное описание чьего-либо образа, как:

Всем с Меркурием схож: лицо и румянец, и голос

Те же, и светлых кудрей волна, и цветущая юность

(Verg., Aen., IV, 557–558).

[29] Скопление ([syn]athroismos) – это когда многие смысловые моменты (sensus), кратко изложенные, собираются в одно место и пробегаются в некоторой спешке, как у Цицерона: «Государство, о квириты, ваша жизнь, имущество и достояние, ваши жены и дети и ваша свобода...» и т. д. (Cic., Cat. III, 1).

[30] (41) Ирония (ironia) – это когда посредством притворства умом стремятся не к тому, о чем говорят. Бывает же это, или когда мы хвалим то, что [на самом деле] хотим порицать, или порицаем то, что хотим похвалить. И пример для обоих [случаев] будет, если ты назовешь Катилину ревнителем государства, а Сципиона – врагом государства³²².

[31] (42) Поношение (diasyrmos) – это когда то, что является великим, на словах принижается или нисколько не возвеличивается.

[32] (43) Эфон (efon) – это когда мы достаточно долго остаемся на одном и том же смысловом моменте: «На что, наконец, он поскупился? Какой дружбе верность он сохранил? Какому благу он не был врагом? Когда он или не обвинял кого-нибудь, или не оскорблял, или не предавал?»

[33] (44) Эпангели́я (epangelia) – это объявление, при помощи которого мы заостряем внимание судьи, обещая, что мы будем много или мало говорить о чем-либо.

[34] (45) Олицетворение (prosopopoeia) – это когда неодушевленное представляется [наделенным] личностью (persona) и речью. [На пример,] у Цицерона: «В самом деле, если отчизна, которая мне гораздо дороже жизни, если вся Италия, все государство мне скажут...» и так далее (Cic., Cat., I, 27).

[35] (46) Пара́теза (parathesis) – это когда мы как бы откладываем какую-нибудь незавершенную [мысль] в память судей, говоря, что мы вернемся [к ней], когда представится подходящий случай.

[36] (47) Певсис (peusis), то есть беседа с самим собою (soliloquium), когда мы сами отвечаем на свои вопросы³²³.

[37] (48) Синэресис (synaeresis) – это когда мы сокращаем нечто, стремясь, чтобы что-то нам все же позволили сказать.>³²⁴

Диалектика – это наука, изобретенная для рассуждения о причинах (сути, causae) вещей. Она сама является [тою] разновидностью философии, которая называется логикою и которая способна умозрительно определять, вопрошать и рассуждать. Ведь она в разного рода изысканиях учит, каким образом истина отличается от лжи³²⁵. (2) Ее рассматривали в своих изречениях некоторые первые философы, не доводя, однако, до [состояния] искусства³²⁶. Затем Аристотель некоторые положения (argumenta) их учений упорядочил в правила и назвал [это] диалектикою, потому что в них исследовались высказывания (dicta). Ведь λεκτόν [по-гречески] – это высказывание (dictio). Диалектика же потому следует после науки риторики, что они во многом обе появляются совместно³²⁷.

Варрон в девяти книгах «Наук»³²⁸ привел такое уподобление для диалектики и риторики: «Диалектика и риторика – это как сжатый кулак и раскрытая ладонь человеческой руки: первая речи сокращает, вторая – распространяет». (2) Диалектика – для тех, кто рассуждает о вещах более прямо, а риторика – для тех, кто стремится излагать более красноречиво. Первая иногда приходит в школы, вторая постоянно обитает на форуме. Первая требуется редким ученым, вторая – часто и народам. (3) Философы же решили, прежде чем переходить к изложению «Исагоги», указать на определение философии, поскольку легче показать то, что относится к ней, [к философии]³²⁹.

Философия³³⁰ есть постижение дел человеческих и божеских, связанное со стремлением жить хорошо³³¹. Кажется, что она состоит из двух вещей: знания и мнения³³². (2) Знание (scientia) – это когда некоторые вещи точно схватываются разумом (ratio); мнение (opinatio) же – когда нечеткая вещь все еще скрыта и не кажется разуму надежною, как, например, является ли Солнце таким, каким они видится, или оно больше, чем вся Земля; также Луна является шарообразною или вогнутою; также светила прикреплены ли к небу или перемещаются свободным течением в воздухе; само небо какой величины, из какого вещества состоит: покойно ли оно и недвижимо или вращается с невероятною быстротою; какова толщина земли, или посредством каких оснований она остается на весу и уравновешенною.

(3) Само же это название на латынь переводится как «любовь к мудрости» (amor sapientiae)³³³. Ведь греки называют любовь φίλος, а мудрость –

. Видов философии три: одна – естественная (philosophia naturalis), которая у греков называется «физика» и в которой говорится об исследовании природы, другая – нравственная (philosophia moralis), которую греки зовут этикою и которая занимается нравами, третья – умозрительная (philosophia rationalis), которая у греков называется словом «логика» и в которой рассуждают, каким образом в причинах вещей или в жизненных нравах обнаруживается сама истина. (4) В физике, следовательно, обретается изыскание причин [бытия], в этике – порядок жития, в логике – способ (ratio) умопостижения³³⁴.

Первым исследователем физики (physica) у греков был Фалес Милетский, один из их³³⁵ семерых мудрецов. Ведь он прежде всех, задумавшись, обратил внимание на причины (causae) неба и суть (vis) естественных вещей, каковые потом Платон разделил на четыре определенные части, то есть арифметику, геометрию, музыку и астрономию³³⁶.

(5) Этику (ethica) первым установил Сократ для исправления и сопоставления нравов (mores), а также в беседах сводил всякое свое стремление к [стремлению] жить хорошо, разделив этику на четыре добродетели души, то есть на благоразумие, справедливость, мужество и умеренность³³⁷. (6) Благоразумие (prudentia) бывает тогда, когда благое отличают от злого. Мужество (fortitudo) – это противоположность невозмутимому терпению. Умеренность (temperantia) – это когда обуздывается похоть и вожделение к вещам. Справедливость (iustitia) – это когда посредством правильного суждения каждому воздают свое.

(7) Логику (logica), которую называют умозрительною [философиею], добавил Платон. В ней он, обсудив причины вещей и нравов, исследовал их суть умозрительным образом, разделив эту науку на диалектику и риторику. Названа же она логикою, то есть умозрительною. Ведь λόγος; у греков обозначает и речь, и разум (ratio).

(8) Конечно, из этих трех родов философии состоят также божественные речения. Ведь они обыкновенно касаются или природы, как в книге Бытия и в книге Екклесиаста, или нравов, как в книге Притчей Соломоновых и, разбросанно, во всех книгах, или логики, вместо которой которой наши претендуют на теологию (theologica)³³⁸, как в «Песне песней» или в Евангелиях³³⁹.

(9) Далее, некоторые из ученых людей так определяют название и части философии: философия есть правдоподобное знание вещей божеских и человеческих, насколько это возможно для человека³⁴⁰. И еще: философия есть искусство искусств и наука наук³⁴¹. И снова: философия есть размышление о смерти³⁴², что больше всего подходит христианам, которые, попирая мирское тщеславие, живут подобием будущего отечества, при помощи знания, которому можно научиться.

Философия делится на две части: во-первых, теоретическую и, во- вторых, практическую³⁴³. (10) Другие определяют, что умозрительная философия состоит из двух частей, из которых первая – теоретическая, а вторая – практическая. Теоретическая разделяется трояко, то есть, во-первых, на естественную, во-вторых, на научную и, в-третьих, на божественную³⁴⁴. Научная подразделяется на четыре части, то есть, во-первых, на арифметику, во-вторых, музыку, в-третьих, геометрию, в-четвертых, астрономию. (11) Практическая разделяется на три части, то есть, во-первых, на нравственную, во-вторых, хозяйственную, в-третьих, гражданскую.

Философия называется теоретической (inspectiva), поскольку, превзойдя видимое, мы рассматриваем нечто божественное или небесное и в таком состоянии ума всего лишь присматриваемся, так как [при этом] преодолевается телесный взгляд.

(12) Естественной (натурфилософией) (naturalis) называется [такая философия], в которой обсуждается природа любой вещи, поскольку в жизни [само] ничего не рождается, но все предназначается для своей пользы, как она была определена Творцом, если только не оказывается, что нечто силою и волею Бога возникает как чудо.

(13) Божественной (divinalis, divina) [философия] называется, когда мы при помощи глубочайших качеств рассуждаем в некотором смысле о невыразимой природе Бога или духовных творениях.

(14) Научной (doctrinalis) [философией] называется знание, которое рассматривает отвлеченное количество. Ведь отвлеченным (abstracta) называется такое количество, которое мы посредством ума отделяем от материи или от другого привходящего, таких как четное и нечетное, или от тому подобного, и затем имеем в одном только рассуждении. У нее четыре вида: арифметика, геометрия, музыка и астрономия. (15) Арифметика – это наука о числовых количествах самих по себе. Геометрия (geometrica) – это наука о неподвижных величинах и формах. Музыка – это наука, которая говорит о таких числах, которые существуют для чего-нибудь, о таких, которые открываются в звуках. Астрономия – это наука, которая рассматривает все виды движения неба и фигуры созвездий и касается исследующим разумом обращения (habitudo) светил вокруг себя и вокруг земли³⁴⁵.

(16) Далее, практической (actualis, activa) называется [философия], которая объясняет рассматриваемые вещи посредством действий. У нее три части – нравственная, хозяйственная и гражданская. Нравственной (moralis) называется та, посредством которой нравы стремятся к честной жизни и обычаи приготовляются и направляются к мужеству. Хозяйственной (dispensativa) называется такая, когда мы мудро приводим в порядок вещи, касающиеся домашнего хозяйства. Гражданской (civilis) называется такая, которая служит пользе целого государства³⁴⁶.

После определений философии, в которых все содержалось в общем виде, теперь изложим «Исагогу» Порфирия³⁴⁷. Ведь греческое ει=σαγωγή по-латыни называется введением (introductio) для тех, конечно, которые принимаются за философию. Она содержит для начинающих умов объяснение всякой вещи, что́ она есть (de qualibet re quid sit)³⁴⁸; сама же «Исагога» выражается в четких и существенных определениях. (2) Ведь положив первый род, затем виды и прочее тому подобное, мы подчиняем [виды родам]³⁴⁹, а также, различив общее, разделяем, вводя отличительные признаки до тех пор, пока, четко обозначив [вещь], не дойдем до ее собственного признака, который искали; как, например, «человек есть животное (animal), разумное, живущее на суше, двуногое, способное смеяться»³⁵⁰. (3) Ведь для «человека» «животное» – род, но поскольку это будет слишком широко, добавляется вид – «живущее на суше», этим уже исключается то, что летает или плавает. Такой отличительный признак как «двуногое» вводится из-за [прочих] животных, которые ходят на многих ногах. Затем «разумное» – из-за тех, у кого отсутствует разум³⁵¹. «Смертное» же – из-за того, кто является³⁵²: "angelus est» вместо «angelus non est») ангелом. (4) Затем, различив и отделив, мы прибавляем в последнюю очередь собственный признак <"способное смеяться">, ведь только один человек способен смеяться. Таково совершенное во всех отношениях определение, даваемое человеку.

В этой науке Аристотель и Туллий [Цицерон] сочли, что полное определение (definitio) состоит из рода и отличительных признаков³⁵³. (5) Затем некоторые, более обстоятельные³⁵⁴, в этом учении разделили совершенное сущностное определение³⁵⁵ на пять частей, как бы на пять его членов. То есть, во-первых, на род (genus), во-вторых, вид (species), в-третьих, отличительный признак (differentia), в-четвертых, собственный признак (proprium), в-пятых, привходящий признак (accidens).

[1] (6) Род – это, например, «животное» (anilmal). Ведь это слово содержит в наиболее общем и обыкновенном смысле [понятие] «жизнь» (anima).

[2] Вид – это, например, «человек». Это ведь особенность (specialitas), которая отличает его от прочих одушевленных существ.

[3] Отличительный признак – это, например, «разумное» (rationale), «смертное». Ведь они оба отличают человека от прочих. (7) Ведь когда говорят «разумное», то отличают его от прочих неразумных безгласных [существ], не имеющих разума (ratio). Когда <говорят> «смертное», то отличают от ангелов, которые не знают смерти.

[4] Собственный признак – это, например, «способное смеяться». Ведь тот, кто смеется, – это человек и никакое другое животное кроме человека.

[5] Привходящий признак – это, например, тепло в теле или учение (doctrina) в душе. (8) Они ведь с течением времени и приходят, и уходят, и изменяются.

И полная по смыслу речь состоит из всех этих пяти частей, например, так: «Человек есть животное разумное, смертное, способное лучше или хуже смеяться». Также и во всякой сущностной речи мы до тех пор должны вводить виды и отличительные признаки, пока не отделим все, которые могут быть теми или иными, и не придем к тому, что уже четко присуще как [неотделимая] собственность. (9) «Исагогу» же с греческого перевел оратор Викторин³⁵⁶, а Боэций³⁵⁷ прокомментировал в пяти книгах.

Затем следуют категории Аристотеля³⁵⁸, которые по-латыни называются родами сказывания (praedicamenta). В них (через различные значения) заключена любая речь. (2) Орудий (instrumenta) у категорий три, то есть, во-первых, одноименные, во-вторых, соименные, в-третьих, отыменные.

Одноименные (омонимы, aequivoca) – это когда у многих вещей есть одно имя, но разные определения, как, например, «лев». Ведь, что касается самого имени, то «львом» называется и настоящий лев, и лев нарисованный, и созвездие Льва; что касается определения, то настоящий лев – это одно, нарисованный – другое, созвездие – третье.

(3) Соименные (общие, univoca) – это когда у двух или более вещей одно имя и определение, как, например, «одежда». Ведь и капюшон, и туника могут воспринять и имя одежды, и ее определение. Следовательно, это соименное мыслится существующим в родах, поскольку своею формою дает и имя, и определение.

(4) Отыменные (denominativa), то есть производные, поскольку они получают наименование от чего-то в соответствии с [его] именем, отличаясь только окончанием³⁵⁹, как от «доброты» «доброе», от «зла» «злое».

(5) Видов категорий (categoriae) десять, то есть сущность, количество, качество, отношение, положение, место, время, обладание, действие и претерпевание³⁶⁰.

[1] (6) Сущность (substantia), называемая [так] в собственном и первоначальном смысле, – это та, которая не сказывается о подлежащем (subiectus) и не находится в подлежащем, как, например, некоторый человек или некоторая лошадь. А вторыми сущностями называются те, к которым как видам принадлежат и в которых заключаются сущности, называемые так в первом смысле, как, например, «человек Цицерон»³⁶¹.

[2] (7) Количество (quantitas) есть мера, посредством которой нечто может быть указано как большее или меньшее, как, например, «длинный», «короткий»³⁶².

[3] Качество (qualitas) это то, что [отвечает на вопрос] «какое это?» (quails sit)³⁶³, как, например, «оратор» или «сельский житель», «черное» или «белое».

[4] Отношение (relatio) – это то, что соотносится с другим. Ведь когда мы говорим «сын», мы подразумеваем и отца. Эти соотнесенные [имена] возникают одновременно. Ибо раб и господин получают начала [своих] имен в одно время, а не так, чтобы когда-то нашелся господин раньше раба или раб раньше господина³⁶⁴. Ведь одно не может существовать раньше другого.

[5] (8) Место (locus) – это то, что [отвечает на вопрос] «где это?» (ubi sit), как, например, «на площади», «на улице»³⁶⁵. Движение в отношении места (motus loci)³⁶⁶ имеет шесть видов: направо и налево, вперед и назад, вверх и вниз.

[6–7] Также эти шесть видов [движения] имеют и две [другие категории] <то есть, положение и время. Положение (situs), как, например> «далеко», «близко»; время (tempus), как, например, «вчера», «сегодня»³⁶⁷. Далее, положение названо от расположения (positio), как «стоит», «сидит», «лежит»³⁶⁸.

[8] (9) Обладание (habitus) называется так от обладания (habendum) чем-то, как, например, «обладать знанием в уме», «обладать добродетелью души», «обладать одеянием на теле» и так далее. Как установили ученые люди, их обнаруживается несколько значений, смотря по способам, каким можно чем-то обладать³⁶⁹.

[9–10] (10) Наконец, действие (agere) и претерпевание (pati) получил и обозначения от действующего и претерпевающего. Ведь слова «я пишу» – это действие, поскольку обозначают действующую вещь (лицо). [Слова] «меня пишут» – это претерпевающее, поскольку они указывают на то, над чем производится действие³⁷⁰.

В этих девяти родах [оказывания] (когда, например, некоторые из них используются) или в роде самой сущности, которая есть ου=σία, обнаруживается неисчислимое множество вещей. Ибо даже когда мы что-нибудь имеем в уме, мы делаем его доступным для другого посредством речи, [состоящей] из этих десяти родов оказываний. (11) Полное предложение, [состоящее] из них, например, таково: «Августин, великий оратор, сын такого-то, стоит в храме, сегодня, увенчанный священною повязкою, утомленный спором». Ου=σία же есть сущность, то есть собственный признак (proprium)³⁷¹, к которой относится все прочее; остальные девять – привходящие признаки (accidentia). Названа же она сущностью (substantia) потому, что всякая вещь существует сама по себе самостоятельно (subsistit)³⁷². Ведь тело существует самостоятельно, поэтому является сущностью. (12) Те же привходящими, которые существуют в субсистенции и подлежащем, не являются сущностями, поскольку не существуют сами по себе, но изменяются, как, например, тепло или форма. (13) [Все, что говорится, сказывается] о подлежащем и в подлежащем, – как бы о себе и в себе. Ведь там, где сказывается о подлежащем, – это сущность³⁷³. Там же, где сказывается в подлежащем, – это привходящие признаки, то есть такие, которые появляются и исчезают (accidunt) у сущности, как, например, количество, качество или фигура. О подлежащем, следовательно, [сказываются] роды и виды, в подлежащем [находятся] привходящие признаки. Из этих девяти привходящих три находятся внутри ου=σία: количество, качество и положение. Снаружи ου=σία находятся место, время и обладание. Внутри и снаружи ouGia находятся отношение, действие и претерпевание. (14) [Все] же состоит из названных категорий, поскольку не может не познаваться через подлежащие. Ведь кто может представить себе, что есть человек, если не представит прямо перед своими глазами как бы подлежащее для этого имени?

(15) Этот труд Аристотеля следует понять, поскольку, как сказано, все, что бы ни произносил человек, имеется в этих десяти родах оказывания. Также подобает преуспеть в изучении этих книг тем, кто занимается риторикою или диалектикою³⁷⁴.

Затем следует книга «Об истолковании»³⁷⁵, чрезвычайно утонченная и хитрая из-за различных выражений и повторений. По этому поводу говорят: «Аристотель, когда писал “Об истолковании”, макал перо в ум (mens)».

(2) Введение к [книге] «Об истолковании»³⁷⁶. Очевидно, что каждая вещь, которая единична и единственным образом обозначается в произношении (sermo), обозначается или посредством имени, или посредством глагола. И эти две части речи истолковывают (interpretari) все, что ум замышляет сказать. Ведь всякая речь – это посредник для замысла (conceptio) вещи в уме. (3) Вот это Аристотель, муж опытнейший в делах изложения и построения речи, именовал «Περὶ ἑρμηνείας"³⁷⁷, а мы называем истолкованием (interpretation а именно: вещи, которые замыслил ум, истолковываются посредством катафазы (cataphasis) или апофазы (apophasis), то есть утверждения или отрицания. Посредством утверждения, как, например, «человек бежит», посредством отрицания – «человек не бежит»³⁷⁸.

(4) В этой же [книге] «Об истолковании», помимо сказанного, Философ повествует о семи видах, то есть об имени, о глаголе, о речи, о высказывании, об утверждении, об отрицании, о противоречии.

(5) Имя (nomen) есть звукосочетание (vox) с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает, как, например, «Сократ»³⁷⁹.

Глагол (verbum) есть [звукосочетание], которое обозначает время; часть его в отдельности ничего не обозначает. Но он всегда есть знак³⁸⁰ того, что говорится о другом, как, например, «мыслит», «беседует»³⁸¹.

Речь (oratio) есть смысловое звукосочетание, части которого в отдельности что-то обозначают, как, например, «Сократ разговаривает»³⁸².

Высказывающая речь (enuntiativa oratio) есть звукосочетание, обозначающее то, что нечто есть или не есть, как, например, «Сократ есть», «Сократа не есть»³⁸³.

(6) Утверждение (affirmatio) есть высказывание чего-то о чем-то, как, например, «Сократ есть». Отрицание (negatio) есть высказывание, [отнимающее] чего-то от чего-то, как, например, «Сократа не есть»³⁸⁴.

Противоречие (contradictio) есть противополагание (oppositio) утверждения и отрицания, как, например, «Сократ разговаривает», «Сократ не разговаривает»³⁸⁵.

(7) <Обо всем этом, детальнейшим образом разделенном и подразделенном, повествуется в [книге] «Об истолковании». Достаточно будет кратко сообщить об определениях этих вещей, тогда как компетентное объяснение можно найти в самой [книге]³⁸⁶. Польза> [книги] «Об истолковании» – в том, что из этих истолкований появляются силлогизмы. Отсюда же начинается изучение и «Аналитик»³⁸⁷.

Затем следуют диалектические силлогизмы, в которых обнаруживается вся польза и все достоинства этого искусства [диалектики]. Их выводы помогают многим читателям в разыскании истины таким образом, чтобы не возникло ошибки и обмана <в противоположном> из-за лжи софистических выводов³⁸⁸.

(2) Фигур (formulae) [ простых] категорических, то есть предикативных силлогизмов (syllogismi categorici, sive praedicamentivi) три³⁸⁹.

[1] (3) Модусов (modi) I фигуры девять ³⁹⁰ .

[1.1] Первый модус [Barbara] – тот, который сводит, то есть соединяет, общеутвердительные высказывания к общеутвердительному высказыванию (dedicativum universale)³⁹¹ напрямую, как, например:³⁹²

Все справедливое честно,

Все честное хорошо.

---------------------------(следовательно)

Все справедливое хорошо.

[1.2] (4) Второй модус³⁹³ [Celarent] – тот, который сводит общеутвердительные и общеотрицательные высказывания (abdicativum universale) к общеотрицательному высказыванию напрямую, как, например:

Все справедливое честно,

Ничто честное не постыдно,

------------------------------(следовательно)

Ничто справедливое не постыдно.

[1.3] (5) Третий модус³⁹⁴ [Darii] – тот, который сводит частно- и общеутвердительное высказывания к частноутвердительному высказыванию (dedicativum particulare) напрямую, как, например:

Некоторое справедливое честно,

Все честное полезно,

------------------------(следовательно)

Некоторое справедливое полезно.

[1.4] (6) Четвертый модус³⁹⁵ [Ferio] – тот, который сводит частноутвердительное и общеотрицательное высказывания к частноотрицательному высказыванию (abdicativum particulare) напрямую, как, например:

Некоторое справедливое честно,

Ничто честное не постыдно,

-----------------------------(следовательно)

Некоторое справедливое не постыдно.

[4.1] (7) Пятый модус³⁹⁶ [Baralip/Barbari] – тот, который сводит общеутвердительные высказывания к частноутвердительному косвенно (per reflexionem), как, например:

Все справедливое честно,

Все честное хорошо.

----------------------(следовательно)

Некоторое справедливое хорошо.

[4.2] (8) Шестой модус [Celantes/Camenes] – тот, который сводит общеутвердительное и общеотрицательное высказывание к общеотрицательному косвенно, как, например:

Все справедливое честно,

Ничто честное не постыдно,

--------------------------(следовательно)

Ничто постыдное не справедливо.

[4.3] (9) Седьмой модус [Dabitis/Dimaris] – тот, который сводит частно- и общеутвердительное высказывания к частноутвердительному косвенно, как, например:

Некоторое справедливое честно,

Все честное полезно,

----------------------(следовательно)

Некоторое полезное справедливо.

[4.4] (10) Восьмой модус [Fapesmo/Fesapo] – тот, который сводит общеотрицательное и общеутвердительное высказывания к частноотрицательному косвенно, как, например:

Ничто постыдное не честно,

Все честное справедливо,

-----------------------------(следовательно)

Некоторое постыдное не справедливо³⁹⁷.

[4.5] (11) Девятый модус [Friseson/Fresison] – тот, который сводит общеотрицательное и частноутвердительное высказывания к частноотрицательному косвенно, как, например:

Ничто постыдное не честно,

Некоторое честное справедливо,

------------------------------(следовательно)

Некоторое справедливое не постыдно.

[2] (12) Модусов II фигуры четыре³⁹⁸:

[2.1] Первый модус³⁹⁹ [Cesare] – тот, который сводит общеутвердительное и общеотрицательное высказывания к общеотрицательному напрямую, как, например:

Все справедливое честно,

Ничто постыдное не честно,

------------------------------(следовательно)

Ничто постыдное не справедливо⁴⁰⁰.

[2.2] (13) Второй модус⁴⁰¹ [Camestres] – тот, который сводит общеотрицательное и общеутвердительное к общеотрицательному напрямую, как, например:

Ничто постыдное не честно,

Все справедливое честно,

--------------------------(следовательно)

Ничто постыдное не справедливо.

[2.3] (14) Третий модус⁴⁰² [Festino] – тот, который сводит частноутвердительное и общеотрицательное высказывания к частноотрицательному напрямую, как, например:

Некоторое справедливое честно,

Ничто постыдное не честно,

------------------------------(следовательно)

Некоторое справедливое не постыдно.

[2.4] (15) Четвертый модус⁴⁰³ [Ваrосо] – тот, который сводит частноотрицательное и общеутвердительное высказывания к частноотрицательному напрямую, как, например:

Некоторое справедливое не постыдно,

Все злое постыдно,

-------------------(следовательно)

Некоторое справедливое не зло.

[3] (16) Модусов III фигуры шесть⁴⁰⁴:

[3.1] Первый модус⁴⁰⁵ [Darapti/Bramantip] – тот, который сводит общеутвердительные высказывания к частноутвердительному как напрямую, так и косвенно, например:

Все справедливое честно

Все честное справедливо,

Все справедливое хорошо, [Все справедливое хорошо,]

--------------------------------------------------------------(следовательно)

Некоторое хорошее честно.

[3.2] (17) Второй модус⁴⁰⁶ [Datisi] – тот, который сводит частно- и общеутвердительное высказывания к частноутвердительному напрямую, как, например:

Некоторое справедливое честно,

Все справедливое хорошо,

------------------------(следовательно)

Некоторое честное хорошо.

[3.3] (18) Третий модус⁴⁰⁷ [Disamis] – <тот, который сводит> обще- и частноутвердительное высказывания к частноутвердительному напрямую, как, например:

Все справедливое честно,

Некоторое справедливое хорошо,

--------------------------------(следовательно)

Некоторое честное хорошо.

[3.4] (19) Четвертый модус⁴⁰⁸ [Felapton] – тот, который сводит общеутвердительное и <частно>отрицательное высказывания к частноотрицательному напрямую, как, например:

Все справедливое честно,

Ничто справедливое не зло,

---------------------------(следовательно)

Некоторое честное не зло.

[3.5] (20) Пятый модус⁴⁰⁹ [Ferison] – тот, который сводит частноутвердительное и общеотрицательное высказывания к частноотрицательному напрямую, как, например:

Нечто справедливое честно,

Ничто справедливое не зло,

----------------------------(следовательно)

Некоторое честное не зло.

[3.6] (21) Шестой модус⁴¹⁰ [Bocardo] – тот, который сводит общеутвердительное и частноотрицательное высказывания к частноотрицательному напрямую, как, например:

Все справедливое честно,

Некоторое справедливое не зло,

---------------------------------(следовательно)

Некоторое честное не зло.

(22) Кто захочет узнать больше про все эти фигуры категорических силлогизмов, пусть прочтет книгу, которая называется «Об истолковании» Апулея⁴¹¹, и узнает оттуда [об этих фигурах, где они] изложены детальнейшим образом⁴¹². Ведь [они], разобранные и понятые, выводят, с Божиею помощью, читателя на великие пути понимания (intellegentia).

Мы же теперь перейдем, следующим порядком, к гипотетическим силлогизмам (syllogismi hypothetici)⁴¹³. (23) Модусов гипотетических силлогизмов, приводящих к каким-нибудь заключениям, семь:

Первый модус [Modus ponens] – это, [например]:

Если день, то светло,

Но [сейчас] день

------------------------(следовательно)

[Сейчас] светло.

Второй модус [Modus tollens] – это, [например]:

Если [сейчас] день, то светло,

Но [сейчас] не светло

-------------------------(следовательно)

[Сейчас] не день.

Третий модус [Modus copulativus]⁴¹⁴ – это, [например,] такое:

[Одновременно всегда] и не день, и не светло,

Но [сейчас] день

-------------------------------------(следовательно)

[Сейчас] светло.

(24) Четвертый модус [Modus ponendo tollens] – это, [например,] такое:

[Одновременно бывает] или день, или ночь⁴¹⁵,

Но [сейчас] день

-------------------------------------(следовательно)

[Сейчас] не ночь.

Пятый модус [Modus tollendo ponens] – это, [например,] такое:

[Одновременно бывает] или день, или ночь,

Но [сейчас] не ночь

-------------------------------------(следовательно)

[Сейчас] день.

Шестой модус [Modus copulativus] – это, [например,] такое:

[Одновременно всегда] и не день, и не светло⁴¹⁶,

Но [сейчас] день

-------------------------------------(следовательно)

[Сейчас] не ночь.

(25) Седьмой модус⁴¹⁷ – это, [например,] такое:

[Одновременно всегда] и не день, и ночь,

Но [сейчас] не ночь

-------------------------------------(следовательно)

[Сейчас] день.

Если же кто захочет узнать о модусах гипотетических силлогизмов полнее, то пусть прочтет книгу Мария Викторина, озаглавленную «О гипотетических силлогизмах».

(26) Затем давайте приступим к видам диалектических определений, которые настолько выделяются своими достоинствами, чтобы можно было строить ясные доказательства и находить различные свидетельства сказанного.

Философам свойственно делать определения (defmitio)⁴¹⁸, которые применительно к описываемым вещам объясняют, что́ есть сама вещь, какова она есть и каким образом она должна состоять из своих частей. Ведь [определение] есть краткая речь, содержащая природу каждой вещи, выделенную из общего [рода] и заключенную в собственное обозначение. Классификация (divisio) определений содержит пятнадцать [составных] частей.

[1] (2) Первый вид определений есть ου=σιωδής, то есть сущностное (substantialis)⁴¹⁹, которое в собственном и истинном смысле называется определением, как, например: «Человек есть животное разумное, смертное, способное к ощущению и к наукам». Ведь это определение по виду и отличительным признакам по нисходящей приводит к сути (proprium) и наиболее полным образом обозначает, что́ есть человек.

[2] (3) Второй вид определений есть тот, что греки называют ε=ννοηματική, а по-латыни именуется представлением ⁴²⁰ (notio), поскольку представление мы можем назвать общеупотребительным, а не собственным именем. Оно всегда делается таким образом, например: «Человек есть тот, кто разумным замыслом и его исполнением превосходит всех животных». Ведь оно не говорит, что́ есть человек, но что́ он делает, [и является] как бы неким знаком, вызывающим представление.

[3] (4) Третий вид определения, который греки называют ποιότης, по-латыни зовется качественным (qualitativa), ибо получает свое имя от качества, потому что очевидным образом указывает, каково есть то, что есть. Его пример таков: «Человек есть тот, кто силен талантом, владеет искусствами и пониманием вещей и либо выбирает то, что следует делать, либо, внимательно изучив, пренебрегает тем, что не полезно. Ведь эти качества выражают и определяют человека.

[4] (5) Четвертый видом определения есть тот, который греки именуют ὑπογραφική, а по-латыни Туллием [Цицероном] назван описанием (descriptio), которое, когда приложено обозрение сказанного и сделанного, описательно показывает данную вещь. Спрашивается ведь, [например,] кто есть жадный, кто есть жестокий, кто есть роскошествующий, и описывается природа роскоши, жадности, жестокости. Так, если мы захотим определить роскошествующего, то скажем: «Роскошествующий есть стремящийся жить не необходимым, но дорогим и тяжелым, утопающий в удовольствиях, скорый на разврат». Этот вид определений больше подходит ораторам, чем [филоофам-]диалектикам, ибо он пространен, так как с благими вещами делает сравнение и с дурными.

[5] (6) Пятый вид определения есть тот, который мы по-гречески называем κατὰ α=ντίλεξιν, а по-латыни – «наречием» ⁴²¹ (adverbium). Мы так зовем то, что обозначает вещь, о которой спрашивают, другим выражением, одним единственным, и выражает некоторым образом в одном слове то, чтб эта вещь есть, неким одним выражением описывает, как, например: «Заткнуться – это молчать» (conticescere est 1асеге),атакже когда называем «предел» (terminus) «концом» (finis), или «быть разоренным» (populatus esse) понимаем как «быть опустошенным» (vastatus).

[6] (7) Шестой вид определения есть тот, который греки называют κατὰ διαφοράν, а мы – «черезразличение»⁴²² (per differentiam). Те, кто пишет о [свободных] искусствах, называют [его определением через различение] «от себя» и «от другого», как, например, если спрашивается, в чем разница межу царем и тираном, то делается различение, определяющее обоих, то есть «царь благоразумен и воздержан, а тиран нечестив и жесток».

[7] (8) Седьмой вид определения есть тот, который греки называют α=φαίρεσιν του ε=ναντίου, а латиняне – «через перенесение⁴²³ (per translationem), как, например, у Цицерона в «Топике»: «берег – это то, на что плещет волна» (Cic., Тор., 32). Его можно делать многими способами: или чтобы побудить, или чтобы обозначить, или чтобы осудить, или чтобы похвалить. [Например,] чтобы побудить: «Знатность есть ноша большой добродетели для потомков»; чтобы обозначить: «Хохолок есть самая верхняя часть тела»; чтобы похвалить: «Юность есть цвет жизни»; чтобы осудить: «Богатства есть большие средства для короткой жизни».

[8] (9) Восьмой вид определения есть тот, который греки называют κατὰ α=φαίρεσιν του ε=ναντίου, а латиняне – «через отрицание противоположного томуу что определяется» (per privantiam contrarii eius, quod definitur), [например]: «Добро есть не зло. Справедливое есть не то, что несправедливо» и т. п. Использовать же этот род определения мы должны, когда обращаем внимание на противоположное, как, например: «Если добро – это то, что проявляется с честью, то зло – это то, что не таково».

[9] (10) Девятый вид определения есть тот, что греки зовут κατὰ ὑποτύπωσιν, а латиняне – «через некоторое изображение» (per quandam imaginationem) как, например: «Эней – сын Венеры и Анхиза». Оно всегда касается индивидов (individua), которые греки именуют α=᾿ τομα.

[10] (11) Десятый вид определения – тот, который греки называют κατὰ α=ναλογίαν, а латиняне – «близким по смыслу» (iuxta ratio), как, например, если на вопрос «что́ есть животное», отвечают: «как человек». Ведь [этот вид] указывает заранее известный пример для той вещи, о которой спросили. Ведь это свойственно определению – указывать, что есть то, о чем спрашивается.

[11] (12) Одиннадцатый вид определения есть тот, который греки называют κατὰ ε=λλειπές ὁλοκλήρου ὁμοίου γένους, а латиняне – «через недостающее до полного в этом роде» (per indigentiam pleni ex eodem genere), как, например, если спрашивают, что такое треть [асса], и отвечают: «Это то, чему не хватает беса (двух третей) до асса».

[12] (13) Двенадцатый вид определения есть тот, который по-гречески [называется] κατὰ ε=᾿ παινον, то есть «через одобрение» (per laudem), как Туллий в речи в защиту Клуенция: «Закон – это разум, душа, мудрость и смысл государства» (Cic., Cluent., 146), и еще: «Мир – это спокойная свобода» (Cic., Phil., II, 113). Бывает [определение этого вида] и через осуждение, которое греки называют ψόγος, как, например: «Рабство – худшее из всех зол, от которого мы должны отбиваться не только войною, но и ценою жизни» (ibid.).

[13] (14) Тринадцатый вид определения есть тот, который греки именуют κατὰ τὸ πρός τι⁴²⁴, а латиняне – «[по отношению] к чему-то» (ad aliquid), как, например, следующее: «Отец – это тот, у кого есть сын», «Господин – это тот, у кого есть раб».

[14] (15) Четырнадцатый вид определения есть κατὰ τὸν ὁ᾿ ρον⁴²⁵, как, например, Цицерон в «Ораторах»: «Род есть то, что охватывает множество частей», и еще «Часть – это то, что подлежит (subest) роду».

[15] (16) Пятнадцатый вид определения есть тот, который греки именуют κατὰ αι=τολογίαν, а латиняне – «согласно причине вещи» (secundum rei rationem), как «День есть солнце над землею, ночь есть солнце под землею».

Мы же должны знать вышеназванные виды определений, заслуженно сочетающиеся с топикою, поскольку они делаются вместе с различными доводами и упоминаются в некоторых местах «Топики» [Аристотеля]. Теперь мы переходим к топике, которая есть обитель доводов, источник смыслов и начало речений.

Топика (topica)⁴²⁶ есть наука изобретения доводов (argumenta)⁴²⁷. Разделение топов, или «мест» (loci), из которых строятся доводы, трехчастное. Ведь иные пребывают в себе самих (в том, о чем дело); иные, которые называются производными, – те, которые некоторым образом рождаются как выведенные из других вещей; иные – те, которые находятся вовне [своего предмета].

[1] Доводы, которые пребывают в том самом, о чем дело, (quae in ео ipso, de quo agitur, haerent) подразделяются трояко: во-первых, от целого, во-вторых, от части, в-третьих, от знака.

[1.1] (2) Довод от целого (a toto) – это когда к тому, о чем спрашивается, прилагается определение, как, например, говорит Цицерон: «Слава – это блистательная и повсюду распространившаяся молва о великих заслугах перед согражданами» (Cic., Marcell., 26).

[1.2] (3) Довод от частей (a partibus) – это когда тот, кто себя защищает, или отрицает сделанное, или утверждает, что оно было сделано законно.

[1.3] (4) Довод от знака (a nota) – это когда некий довод выводится из смысла (vis) имени, как, например, Цицерон: «Консула, говорю, искал, которого в этом борове найти не мог» (Cic., Pis., 19)⁴²⁸.

[2] (5) Производные доводы (effecta) – это те, которые некоторым образом рождаются как выведенные из других вещей. Всего их числом четырнадцать⁴²⁹, то есть:

[2.1–2] Во-первых, довод от связи [корней слов] (a coniugatis) – это когда или от имени [существительного] производится глагол, как, например, когда Цицерон говорит, что Веррес вымел (everrisse) провинцию, или глагол от имени, как, например, «разбойник» (latro) называется от «разбойничать» (latrocinari), [или] имя от имени, [как, например]:

Interceptio est amentium, haud amantium (Ter.. Andr., 218),

(Затея вся под стать для исступленных, не влюбленных, нет!)⁴³⁰

поскольку здесь есть разница в произнесении окончания одного [слова], которое преобразовано в иное [окончание] изменением звучания.

[2.3] (6) Во-вторых, довод от рода (a genere) – это когда в предложении говорится о своем роде, как у Вергилия:

[Женщина -] изменчивого и ненадежного рода

(Verg., Aen., IV, 569)⁴³¹.

[3.4] (7) В-третьих, довод от вида (a specie) – это когда вид придает достоверность всему вопросу, как, например:

Разве не так проник пастух фригийский к спартанцу

(Verg., Aen., VII, 363)⁴³².

[3.5] Довод от подобия (a simili) – это когда указывается подобие некоторым вещам, [как, например]:

«Копья подай! Из них не одно метнет понапрасну

В рутулов эта рука: ведь под Троей не раз оставались

Копья мои у аргивян в груди!» (Verg., Aen., X, 333–335)⁴³³

[3.6] (8) Довод от различения (a differentia) – это когда нечто отделяется при помощи различения, как, например, Вергилий:

Не Диомеда коней, не упряжку Ахилла ты видишь...

(Verg., Aen., X, 581)⁴³⁴

[3.7] Доводом от противных (a contrariis) называется такой, когда противоречащие вещи противопоставляются друг другу, как, например, Вергилий:

Есть ли закон, чтоб корабль, рукой построенной смертной,

Жребий бессмертный обрел и путем, опасностей полным,

Плыл безопасно Эней? (Verg., Aen., IX, 95–97)⁴³⁵

[3.8] (9) Доводом от следствий (a consequentibus) называется такой, когда из предположенной вещи нечто необходимо следует, как, например, Вергилий:

Чуждо насилие нам, и надменности нет в побежденных!

(Verg., Aen., I, 529)⁴³⁶

[3.9] Довод от причин (ab antecedentibus) – это когда нечто подтверждается тем, что совершилось раньше, как, например, Цицерон в речи в защиту Милона: «Если он, не колебаясь, открыл то, что́ он думал, то можете ли вы сомневаться насчет того, что он сделал?» (Cic., Mil.,44)⁴³⁷.

[3.10] (10) Довод от противоречащих (a repugnantibus)⁴³⁸ – это когда то, что утверждается, опровергается некоторою противоположностью, как, например, Цицерон: «Он, следовательно, не только освободившись от таких опасностей, но и облеченный высшим званием, захотел убить тебя дома» (Cic., Deiot., 15)⁴³⁹.

[3.11] (11) Довод от связанных (a coniungatis) – это когда против [довода оппонента] правдоподобно указывается, что произойдет из такой-то вещи, как, например, у Вергилия:

Рутулы мнят, что, тевкров изгнав, уж не встретят преграды

И Гесперийскую всю повергнув землю под иго...

(Verg., Aen., VIII, 147–148)⁴⁴⁰

[3.12] (12) Довод от обстоятельств (a causis) – это когда всякая вещь излагается как всеобщее обыкновение (consuetudo), как, например, Теренций:

Я был в чем-то прав, давно остерегаясь, чтобы ты не сделал того,

Что в обычае у толпы рабов, и не дурачил меня хитростями

(Ter., Andr., 582–583).

[3.13] Довод от произошедшего (ab effectis) – это когда нечто доказывается тем, что уже сделано, как, например, Вергилий:

Низких духом обличает трусость (Verg., Aen., IV, 13)⁴⁴¹

[3.14] (13) Довод от сравнения (a comparatione) – это смысл утверждения принимается в расчет (imputatio) через соотнесение с лицами или обстоятельствами, как, например, Вергилий:

Если могла ты спасти от рук Ахейцев Энея,

Воздух пустой и туман под мечи вместо сына подставить...

(Verg., Aen., X, 81–82)⁴⁴²

[4] (14) Далее – доводы, которые называются внешними, а по- гречески зовутся α=᾿ τεχνοι, то есть искусственными⁴⁴³, поскольку это свидетельство (testimonium). Свидетельство состоит в истинной⁴⁴⁴ вещи. (15) Оно делится на пять родов, то есть, во-первых, на [свидетельство] лица (ex persona), во-вторых, достоверности природы (ех naturae auctoritate), в-третьих, достоверности времени (ex temporibus auctoritate), в-четвертых, речей или дел предков (ex dictis factisque maiorum), в-пятых, пыток (ex tormentis). Третий из вышеназванных родов, то есть [свидетельство] достоверности времени, подразделяется на восемь видов: во-первых, характера (ingenoine), во-вторых, трудов (opibus), в-третьих, возраста (aetate), в-четвертых, удачи (fortuna), в-пятых, умения (arte), в-шестых, использования (usu), в-седьмых, необходимости (necessitate), в-восьмых, случайного стечения обстоятельств (concursione fortuitorum). Свидетельство вообще есть то, что создает внушение доверия при помощи некоторой внешней вещи.

[4.1 ] Не всякое лицо имеет вес для внушения доверия, но должно быть таким, которое хвалят за честность нрава.

[4.2] (16) Природная достоверность имеет наибольшую силу (virtus).

[4.3] Много есть свидетельств, которые приносятся достоверностью (auctoritas) [времени], то есть: характер, труды, возраст, удача, умение, использование, необходимость, случайное стечение обстоятельств.

[4.4 Свидетельство] речей и дел предков получает убедительность, когда вспоминаются слова и дела древних.

[4.5 Свидетельство] пыток приносит убедительность, когда все поверили, что [пытаемый] не желает лгать.

[4.3] (17) То же [свидетельство], которое названо «от времени», не имеет определения, так как вполне очевидно по именам своих [видов].

Топика должна храниться в памяти ораторов, [философов-] диалектиков, поэтов и юристов, поскольку предоставляет им доводы. Когда нечто доказывается в частности, это касается риторов, поэтов и юристов, а когда спорят об общем, то это, очевидно, относится к философам. (18) Совершенно удивителен род занятий, сумевший собрать воедино все, что смогли открыть подвижные и разнообразные человеческие умы в исследуемых вопросах по разным случаям, и ограничивающий свободный и поступающий по своей воле разум. Ведь мысль, как бы она ни оборачивалась, в какие бы рассуждения не углублялась, неизбежно попадает в один из вышеназванных видов.

Родов противоположностей (contraria) четыре. Аристотель их называл α=ντικείμενα, то есть противолежащими (opposita), поскольку кажется, что они как бы загораживают себе дорогу отрицанием, так как это противоположности. Ведь не все вещи, которые противолежат себе, есть противоположности, но все те, которые противолежат [именно через] противоположность (a contraria opposita sunt)⁴⁴⁶.

[1] Первый род – это противоположные (contraria), которые Цицерон также называл различными (diversa) потому, что противолежат себе как совершенные противоположности, например «мудрость» и «глупость». (2) Этот род делится на три вида. Ведь есть некоторые из них, которые имеют среднее, и есть некоторые, которые не имеют среднего, есть некоторые, которые имеют среднее, но не имеющее названия, если только не дать его [специально]. [Например,] «белое» и «черное» имеют среднее, ибо между ними часто обнаруживается цвет бледный или серый. (3) Не имеют среднего те, поскольку одно [слово] относится сразу к двум, как «надежность» (sanitas) или «ненадежность» (infirmitas); у этих ведь нет среднего. Те же, которые имеют безымянное среднее, как, [например,] «счастливый» – «несчастный», имеют среднее «не счастливый» [и не несчастный, а так себе].

[2] Второй род – это соотнесенные (relativa)⁴⁴⁷, которые так себе противолежат, что с собою соотносятся, как, [например,] «двойное» «одинарное». (4) Только этот род противолежащего сопоставляется сам с собою. Ведь «большее» не является [таковым], если не сопоставляется с «меньшим», а «одинарное» – с «двойным». Ведь соотнесенное соотнесенному противолежит так, [либо] как оно само, противолежащее, либо как то, чему оно противолежит, <либо как то, каким образом> происходит это соотнесение. Ведь «половинное» противолежит «двойному» и является средним для этого «двойного», и так ему противолежит, что присуще тому, чему противолежит [как часть]. (5) Также и «часть» противолежит «целому» так, что сама «часть» для «целого», которому она противолежит, является частью. Ведь вышеназванные противолежащие, которые называются противоположными, так себе противолежат, что не присущи тому, чему противолежат, и не соотносятся с ним никоим образом, как, например, «неумеренность» (iniquitas) так противолежит «справедливости» (iustitia), что не является неумеренностью справедливости, а является неумеренностью чего-то другого.

[3] (6) Третий род противолежащего – это обладание или лишенность (habitus vel orbatio). Этот род Цицерон называет «собственностью» (pivatium), поскольку указывает, что кто-то что-то имеет, потому и является собственным (privatum)⁴⁴⁸. У него три вида: во-первых, относительно вещи, во-вторых, относительно места, в-третьих, относительно соответствующего времени. Относительно вещи (in re), как, например, «слепота» – «зрение». Относительно места (in loco), как слепота и зрение в глазах. Относительно соответствующего времени (in tempore congruo), как, например, младенца мы не называем лишенным зубов, ибо это его младенческий возраст не дает ему зубов. Не может ведь быть лишенным зубов тот, кто их еще не получил.

[4] (7) Четвертый же род противолежащего – из утверждения и отрицания (ex confirmatione et negatione), как, например, «Сократ говорит», «Сократ не говорит». Утверждение и отрицание тем отличаются от вышеназванных, что о тех можно говорить поодиночке, об этих же нельзя говорить иначе, как вместе. С этим четвертым родом у диалектиков связан большой спор, и он называется ими «полною противоположностью», так как третьего не принимает⁴⁴⁹. (8) Ведь некоторые [противолежащие] первого рода могут иметь третье, как «белое» и «черное»; третье у них – ни белое, ни черное, а «серое» или «бледное». Также и для соотнесенных, как у «большого» и «маленького»; третье у них – ни большое, ни маленькое, а «среднее». Для обладания и лишенности – как у «зрения» и «слепоты»; третье у них – ни зрение, ни слепота, а «подслеповатость». Здесь же либо «говорит», либо «не говорит», ничего третьего нет.