Книга вторая

Поскольку, по многим не требующим отлагательства делам, мне нельзя было объяснить пред вашею любовью по порядку всей книги Пророка Иезекииля, то добрым вашим желаниям угодно было просить, чтобы я изъяснил по крайней мере последнее видение его, которое было ему о здании, поставленном на горе, и которое темнее всех видений его. И хотя мне необходимо повиноваться вашему желанию, но есть два обстоятельства, которые возмущают дух мой. Первое то, что это самое видение закрыто облаками такой темноты, что едва ли в нем можно видеть что-либо при свете разума. Второе то, что по дошедшим до нас сведениям Агилульф, Царь Лонгобардский, чрезмерно поспешающий на осаду нас, перешел чрез По. Поэтому подумайте, возлюбленнейшие братие, может ли бедный ум, занятый смущениями страха за себя, проникать в темные и таинственные смыслы. Ибо чем более он стесняется земным, тем менее видит в небесном; и за то, что он своими заботами выводится во вне себя, весьма умаляется внутри, потому что, как написано: земное жилище обременяет ум многопопечителен (Прем.9:15). Тот, который не может проникать в вышнее даже в самособранности, что может сделать, подумайте, в рассеянности? Но мы знаем, все знаем, что и поток, разделяемый на многие ручьи, высыхает в своем водопроводе. Впрочем между тем есть вышняя благодать. И если ум мой бременят тяжести моих помыслов, то крылья ваших желаний облегчают его. Хотя весьма темно то дело, к которому мы приступаем, но представим, что мы путешествуем ночью. Следовательно остается идти ощупью.

И бысть в двадесять пятое лето пленения нашего, первого месяца, в десятый день месяца, в четвертое надесять лето по пленении града, в той день бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо.

1. Намереваясь говорить о таинственном, (Пророк) наперед предлагает историческое повествование для того, чтоб основать на времени то, чему должно веровать по откровению. Но замечательно, что в начале этой книги он показал, в котором году начал он пророчествовать, а в конце присовокупил, в котором видел он последнее видение, так что можно знать, сколько лет продолжал он книгу своего пророчества. Ибо время, с которого начал пророчествовать, определил он в начале речи своей, говоря: отверзошася небеса, и видех видения Божия в пятый день месяца, сие лето пятое пленения царя Иоакима (Иез.1:1–2). А теперь утверждает, говоря: в двадесять пятое лето пленения нашего. Так как этот Пророк во время первого пленения был отведен в Вавилон с царем Иоакимом (4Цар.24). Ибо о втором пленении Вавилонском он присовокупляет: в четвертое надесять лето, по пленении града. Потому что одиннадцать лет после первого пленения, в которое Пророк Иезекииль отведен был с царем Иоакимом, в городе Иерусалиме царствовал Седекия. А после пленения этого Седекии, которое было уже вторым пленением города, в четырнадцатом году Пророк видел последнее видениe. Итак одиннадцать и четырнадцать в сложности составляют двадцать пять. Следовательно, если он (Пророк) первое видение видел в пятом году первого пленения, а это последнее по его сказанию было ему в двадцать пятом году, то нет сомнения, что в продолжение двадцати лет своей проповеди он говорил свои пророчества до последнего видения. То, что в средине книги своего пророчества он, говоря о царе Вавилонском, упоминает о двадцать седьмом годе, никого не должно приводить в сомнение. Поскольку в этом месте он ничего не говорит о времени своего пленения, то ясно показывает, что он описывает времена того царя, при котором начал пророчествовать. Но что он говорит: первого месяца, в десятый день месяца, то указывает в точности на время, для того, чтобы самым даже временем по букве слова насадить в сердца слушающих тот корень, от которого впоследствии можно было бы произвести духовные плоды.

2. Но замечательно выражение: в четвертое надесять лето, по пленении града, в той день. Ибо что значит, что чрез это последнее видение всемогущий Бог благоизволил проявить милосердие своего обетования в тот самый день, в который проявил гнев правосудия чрез поражение города, если не то, что та сила Божества, которая в превратностях неизменяема, оживляет несчастных и кающихся тем же светом правосудия, которым поражает гордых и нераскаянных? – Итак, сказав наперед о времени своего видения, Пророк присовокупляет: бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо, в видении Божии веде мя на землю Израилеву, и постави мя на горе высоце зело, на нейже яко сограждение града прямо полудне (Иез.40:1–2).

3. Построение этого града никак нельзя разуметь в буквальном смысле. Потому что несколько после Пророк присовокупляет, что это самое построение измеряется тростью в шесть локтей и пяденью, а ворота того же строения сороками локтей, верхи же над этими воротами шестидесятью локтями. Всего этого буквально согласить никак нельзя. Ибо каким образом все здание имеет меру трости, т.е. шесть лакоть с пяденью, а ворота в это здание сорок лакоть, верхи же над воротами простираются на шестьдесят лакоть? Ибо ворота находятся в городе, а верхи на воротах. И никакой разум не дозволяет допустить, чтобы менее было то, что содержит, нежели то, что содержится. Но в священном Писании и то, что можно допустить по Иcтории, большею частью надобно разуметь в духовном смысле, дабы и вера основывалась на исторической истине, и духовное разумениe заимствовалось от таинственных иносказаний. Так, например, мы знаем, что Псалмопевец говорит: яко узрю небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси (Пс.8:4). Вот во внешнем oписании слово разума состоит в том, что и небеса суть дела Божии, и луна и звезды Богом же созданы и основаны. Но если Псаломопевец утверждает это в отношении только ко внешним делам, а не подразумевает таинственного смысла: то он, признав небеса делами Божиими, намереваясь говорить о луне и звездах, почему не упомянул о солнце, которое также, как известно, есть произведение Божие (Быт.1:16)? Если он говорил по одному только буквальному смыслу, то, намереваясь сказать о меньших светилах, должен был наперед сказать о большем светиле, так чтобы по речи выходило, что прежде солнце, а после луна и звезды основаны. Но поскольку он говорил по смыслу таинственному, для того, чтобы мы под луною разумели Святую Церковь, а под звездами всех святых: то не хотел упоминать о солнце потому, что говорил именно самому вечному Солнцу, о котором написано: возсияет вам боящимся имене Моего солнце правды (Мал.4:2). Об этом-то Солнце нечестивые наконец будут говорить: солнце правды не возсия нам (Прем.5:6). – Итак говоря: луну и звезды, яже ты основал еси, и умалчивая впрочем о сотворенном солнце, он (Псалмопевец) показал, что он говорил тому Солнцу, Которое не только телесно сотворило солнце, луну и звезды, нo и духовно луну – Церковь, и звезды – всех святых. Итак когда не достает чего-либо в истории, то это очевидно ведет нас к разумению аллегории; тем более надобно разуметь в духовном смысле то, в чем по буквальному разумению ничего нет исторического. – Бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо, в видении Божии веде мя на землю Иизраилеву. Выражение: веде мя тамо; дополняет (Пророк) присовокуплением: веде мя на землю Израилеву. Ибо говорит: бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо в видении Божии. Так как рука означает силу власти, а видение самое то откровение, которое он получил. Следовательно, рука в видении есть сила в созерцании. Этими словами, что он ясно показывает, если не то, что о городе, который он видел, ничего не скажет буквально исторического? Ибо он духовным образом говорит о том, который духовно созерцает.

4. И постави мя на горе высоце зело. Итак кого означает высокая гора, если не Посредника Бога и человеков, человека Христа Иисуса? Сей хотя и от земли, но выше земли; потому что плоть того же Искупителя нашего имеет вещество от земли, но власть свою простирает на небо. О Нем мало было бы сказано: высокий, если не было бы присовокуплено – зело; потому что Он не только человек, но и по зачатию того же человечества, которое Им принято, есть Бого-человек, соделавшись не только человеком выше человеков, но и выше Ангелов. Поэтому-то о Нем, чрез Иcaию говорится: в день оный будет плод земли высокий (Иc.4:2)⁵⁵. Ибо Создатель наш соделался плодом земли для нас, потому что вочеловечился ради нас. Но этот плод земли уже высок; потому что родившись человеком на земле, на небе царствует над Ангелами, по словам Давида и Павла: вся покорил еси под нозе Его (Пс.8:7; Евр.2:8). Ибо из того, что (Бог Отец) покорил Ему все, ничего не оставил непокоренным Ему. Следовательно, эта гора и высока, и зело; потому что, хотя Он (Спаситель) по человеческому существу от земли, однако же непостижим по высоте Божества. Поэтому-то Пророк Исаия провидя того же Господа, имевшего прийти во плоти, возвысившись духом пророчества, говорит: и будет в последния дни явлена гора Господня, и дом Божий на версе гор (Ис.2:2). Ибо домом Божиим был народ Израильский. Следовательно, горою дома Божия именован Тот, Кто благоволил воплотится от народа Израильского. Но в этом же самом народе были святые мужи, которые по справедливости могли называться горами, потому что заслугою жизни приблизились к небесному. Но воплощенный Единородный (Сын) не был равен тем горам, потому что естеством, жизнью, своим Божеством превзошел заслуги всех. Поэтому-то справедливо называется горою на вершине гор; потому что Он явился возвышенным по Божеству Своему даже над вершинами Святых, так что те, которые много усовершились в Боге, едва вершиною помышления могли прикасаться к следам Его. Итак Тот, Кто там называется горою над вершиною гор, здесь Сам называется горою высокою зело. Затем следует:

5. На нейже яко сограждение града прямо (полудне). Надобно заметить, что не говорится: «на ней же было согражение», но яко сограждение, для того, чтоб именно показать, что все говорилось не о построении города вещественного, но духовного. Ибо тот, кто повествует о себе, что он видел не сограждение, но яко сограждение, отсылает сердца слушающих к духовному сограждению, так как чрез Псалмопевца говорится: Иерусалим зиждемый яко град (Пс.121:3). Так как видение внутреннего мира устрояется из собрания святых граждан, то небесный Иерусалим устрояется яко град. Впрочем, поскольку он на этой земле странствования поражается напастьми, отесывается бедами, то камни его ежедневно делаются квадратными. И самое население города, т.е. святая Церковь, долженствующая царствовать на небе, подвизается еще на земле. Гражданам ее говорит Петр: и сами яко камение живо зиждителя (1Пет.2:5). И Павел вещает: Божие тяжание, Божие здание есте (1Кор.3:9). Это именно градонаселение имеет здесь уже великое здание в нравах святых. Потому что в здании камень поддерживает камень, полагаясь один на другой, и тот, который поддерживает другой, сам поддерживается третьим. Так, именно так в святой Церкви каждый и поддерживает другого, и сам поддерживается другим. Ибо ближние взаимно носят друг друга, так что чрез них возвышается здание любви. Поэтому Павел увещевает, говоря: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал.6:2). Возвещая о силе сего закона, он говорит: исполнение закона любы есть (Рим.13:10). Ибо, если я не могу терпеть вас за ваши нравы, а вы не хотите терпеть меня за мои нравы, то откуда будет воздвизаемо строение любви среди нас, когда взаимная любовь не будет соединять нас чрез терпение? Но в здании, как сказали мы, камень поддерживающий поддерживается (другими); потому что, как я, буду уже терпеть нравы тех, которые еще грубы в отношении к добродетели, так и сам буду терпим от тех, которые предварили меня и поддержали в страхе Божием, дабы я носимый научился носить. Впрочем и сами они были носимы от предков. Но камни, которые кладутся наверху и конце здания, хотя сами от других поддерживаются, но других решительно не поддерживают; потому что и те, которые народятся в конце Церкви, т.е. в конце мира, хотя сами будут носимы от предков, чтоб их нравы согласовались с добрыми делами, но, поскольку за ними не будет последующих, которые были бы чрез них ведомы к совершенству, то они уже не будут собою поддерживать никаких камней в здании веры. Итак ныне мы поддерживаем других, а другие поддержали нас. Но всю тяжесть здания держит основание; потому что вообще нравы всех поддерживает только единый Искупитель наш. О Нем Павел говорит: основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1Кор.3:11). Основание поддерживает камни, но от камней не поддерживается; потому что Искупитель наш все наше терпит, но в Самом Себе не имеет зла, которое должно было бы быть терпимо. Поэтому теперь хорошо говорится: постави мя на горе высоце зело, на нейже яко сограждение града; потому что нравы и недостатки наши терпит один только Тот, Кто держит все зданиe святой Церкви. Он голосом Пророка о живущих еще в разврате говорит: я утрудился поддерживая (Иер.6:11)⁵⁶. Впрочем не от поддержки утруждается Господь, для Божественного могущества Коего нет утруждения; но, говоря словами человеческими, Он самое Свое терпение в отношении к нам называет утруждением.

6. И надобно заметить, что этот самый город, который он (Пророк) видел, видел обращенным к югу. Ибо те, которые занимаются священными выражениями, знают, что южный ветер обыкновенно полагается в образ Святаго Духа; так как напротив северным ветром часто означается диавол; потому что, как тот прохлаждает в жару, так этот оцепеневает в холоде. А Истина говорит: за умножение беззакония, изсякнет любы многих (Мф.24:12). Пророк так же рассуждает об Иудее, говоря: яко же студену творит кладезь воду свою, тако студену творит ю злоба ея (Иер.6:7). Поэтому-то диавол, по свидетельству Пророка, представляется сказавшим: сяду на горе высоце, на горах высоких, яже к северу (Ис.14:13)⁵⁷. Но напротив того город обращен к южной стороне, потому что цепенение души разогревает благодать Духа Святаго. Поэтому Псалмопевец говорит: возврати, Господи, пленение наше: яко потоки югом (Пс.125:4). Ибо пленение наше, которое по телесной холодности пребывало ленивым к последованию Богу, разогревается теплотою Святаго Духа для того, чтобы бежать к любви Бога. Поэтому и теперь говорится, что город, устроенный на горе, обращен к югу; потому что Церковь избранных обращает помышления свои к дуновению Святаго Духа, и нисходя со всякой вершины своей гордости, принимает теплоту любви в Боге, Которому верует, так что ей ничего не нужно, как только подчинятся благодати Его, согреваться любовью, всегда наполнятся даром Его дыхания. Поэтому-то созерцатель, воспламененный сильною любовью, говорил: душа моя возрадуется о Господе, возвеселится о спасении Его (Пс.34:9). Ибо Тот, Кто по Латыни называется спасением, Тот по Еврейский называется самим Иисусом. Итак, поскольку Пророк духом пророчества созерцал пути Его, и чудеса, и даже таинство нашего искупления, то поведает, что он возрадовался о Господе, и возвеселился о Иисусе; потому что он ощутил в душе радость с той стороны, с которой сильно горел любовью. Итак помыслим: если души духовных отцов радовались о Том, Кто еще не приходил, но был предвидим, то какова должна быть вина – не любить путей Его, примеров, увещаний Его, после того, как Он пришел и совершил искупление! – Итак этот город, по сказанию, обращен к югу; ясно как бы сказано было так: первый город, т.е. Синагога, стоял в своих неверующих к северу, и остался в холоде вероломства. Но святая Церковь, приняв любовь веры, теплотою склонилась к югу, и поддерживается как бы теплым ветром, потому что радуется не своей надежности, но дару духовной благодати. – Далее следует: и введе мя тамо (ст. 3).

7. В здание небесного града входит тот, кто в святой Церкви обсуживает пути людей добрых, последуя им. Потому что входить в здание на горе значит – с любовью размышлять об избранных святой Церкви, поставленных на вершине добродетелей, как они преуспевают в Господе. Ибо тот ведет жизнь супружескую, довольствуется своею собственностью, чужого не похищает, из своего по возможности уделяет нуждающимся, не пренебрегает плачем о грехах, без которых ежедневная супружеская жизнь обойтись не может. Ибо тем самым, что семейная забота возмущает дух, он побуждает самого себя к слезам. Но другой оставил уже все мирское, не желает ничего иметь в нем, питается упражнением в созерцании единого, со слезами радуется надежде наград небесных, отвергает даже то самое, что позволительно иметь, желает иметь ежедневное тайное собеседование с Господом; его дух не возмущает никакая забота о преходящем мире; он всегда наполняет душу ожиданием радостей небесных. Иной жe оставил уже все в этом мире, и дух его возвышается до созерцания небесного: но ради устроения многих занимая правительственное место, хотя желанием не подчиняется вещам преходящим, однако же по состраданию к ближним иногда приклоняется к ним, чтоб из попечения о них оказать милосердие бедным; он проповедует слушателям слово жизни, распоряжается необходимым для душ и тел. И тот, кто сам по себе чрез созерцание возвышается уже к желанию небесному, ради успеха и пользы ближних занимается вещами временными. Итак кто в святой Церкви старается тщательно обсуживать, чтобы совершенным быть, или в жизни добрых супругов, или в убежище постников, и оставляющих все в этом мире, или на возвышенности проповедников, тот уже вошел в здание города, устроенного на горе. Ибо тот, кто пренебрегает размышлением о жизни лучших себя, для достижения совершенства, тот стоит еще вне здания. И если он удивляется той славе, которую имеет в мире святая Церковь, то он как бы совне осматривает здание и удивляется. – Далее следует: и се муж, и зрак его бяше, яко видение меди блещащияся (ст. 3).

8. В этом муже образно показывается Тот, Кто образно представляется горою. Но об этом Муже говорится, что Он измеряет здание. И справедливо Господь означается и чрез мужа и чрез гору; потому что Сам Он и устрояет все по суду своему внутри святой Церкви, и возвышает ее к небесному поддерживанием. Так и в святом Евангелии один и тот же Искупитель наш говорит: входяй дверми, пастырь есть овцам (Ин.10:2). А чрез несколько после: аз есмь дверь (Там же, ст. 7). И опять чрез несколько (стихов) присовокупляет: Аз есмь пастырь добрый (Там же, ст. 11). Итак, если сам Он и пастырь, и дверь, тогда как пастырь входит чрез дверь, то почему в этом месте не разуметь Его Самого, и под именем горы, и под именем мужа, который измеряет здание на горе?

9. Но нам надобно спросить: почему об этом муже говорится: зрак Его бяше, яко видение меди блещащияся? Но все мы знаем, братие, что металл меди весьма крепок и чрезвычайно звонок. Следовательно, что значит, что вид Ходатая Бога и человеков сравнивается с видом меди, если не то, что нам решительно известно, что Единородный Сын, приняв вид раба, превратил в вечнующую тленность плоти человеческой – славою своего воскресения; потому что в Нем плоть соделалась уже без конца нетленною? Ибо воставший от мертвых, ктому уже не умирает: смерть Им ктому не обладает (Рим.6:9). Но что значит, что самое воплощение Его сравнивается со звучным металлом, если не то, что чрез самое это восприятие нашего человечества слава величия Его стала звучною для всех? И как бы вид меди имеет Он в теле, потому что Бог соделался известным из плоти. Поэтому и чрез Иоанна говорится: имать на ризе и нa стегне своем имя написано: Царь царем и Господь господем (Апок.19:16). Ибо что значит одежда Его, если не плоть, которую принял Он от Девы? Впрочем одежда Его не есть что-либо другое, а другое Он Сам. Ибо плоть называется и нашею одеждою, однако же мы сами плоть, которою одеваемся. Но эту одежду Его Исаия провидя издалеча обагренною кровью чрез крест страдания, сказал: почто червлены ризы твоя и одежды твоя яко от истоптания точила (Ис.63:2). Ему Сам Он ответствует: исполнен истоптания, и от язык несть мужа со Мною (Там же, ст. 3). Итак один истоптал точило, в котором был топтан Тот, Кто Своею силою победил то страдание, которое претерпел. Ибо пострадавший даже до смерти крестной со славою воскрес от смерти. Но хорошо сказано: и от язык несть мужа со Мною. Поскольку тe, за которых Он пришел страдать, должны были быть участниками в Его страдании, но они еще не веровали в то время: то жалоба в страдании простирается на тех, коих жизнь была отыскиваема в оном страдании. Но чрез стегно выражается разумножение плоти. Итак, поскольку чрез распространение рода человеческого, как показывают родословные таблицы, по повествованию Матфея (Мф.1:1 и след.) и Луки (2:7, 3:23 и далее), Он пришел в мир сей от Девы, и чрез таинство своего воплощения показал, что Он должен быть Царем и Господом решительно для всех народов: то на ризе и на стегне имел надпись: Царь царем и Господь господем (Апок.19:10). Ибо откуда Он сделался известным в мире, оттуда положил прочное ведение чтения о себе. Следовательно, проповедь Его из плоти есть как бы некоторый звук из меди. Итак пусть правильно глаголет Пророк: зрак Его бяше, яко ведение меди. – Далее следует: и снурок льняный в руке Его⁵⁸.

10. У семидесяти толковников нет выражения: снурок льняный, но есть выражение: вервь зиждущих (каменщиков). Если мы при изъяснении удержим в этом стихе их перевод: то кого должны принять за каменщиков, если не святых учителей, которые, говоря о духовном, приноравливают живые камни, т.е. души избранных, к духовному зданию? Ибо все, что ни говорили древние отцы, Пророки, Апостолы, преемники Апостолов, чем было другим, если не укладкою камней в этом, ежедневно продолжающемся строиться здании святых? А вервь зиждущих обыкновенно употребляется для того, чтоб определять ровность или прямоту воздвизаемой стены; и если камень выдается внутрь, его должно подвинут к внешней стороне, а если он выдается совне, его должно вдвинуть внутрь. И действительно проповедь учителей совершает это ежедневно, так что каждая душа, для которой быть может неудобно принять бремя правления, хотя б и желала проявиться вовне, должна быть отзываема внутрь; и наоборот, та, которая желает скрываться и иметь попечение только о самой себе, если может быть полезна для себя и для многих, выставляется наружу – напоказ, хотя б и желала скрываться. И таким образом бывает, что порядок святых камней соблюдается, когда часто и желающий идти к почести попячивается назад, и бегающий почести в сокровенном месте выдвигается вперед. Hо поскольку, как мы научились от нашего переводчика, история Евреев не имеет зиждущих, но снурок льняный в руке ея, то мы должны изъяснить то, что считается у нас более верным. Но мы знаем, что льняный снурок тоньше тех снурков, которые делаются из чего-либо другого. И что мы должны разуметь под льняным снурком, если не тончайшее проповедание, т.е. духовное? Ибо обсуживание закона было снурком, но не было льняным; потому что занимало грубый народ не тонким проповеданием, в котором чрез сведениe о наказании не возвышалось до грехов помышления, но ограничивалось грехами на самом деле. Но после того, как Господь, лично проповедуя, воссоединил и помышления людей, и дал знать, что и содеянное в сердце есть также грех, Он держал в руке снурок льняной. Ибо он говорит: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. Аз же глаголю вам: яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:27–28; сн. Исх.20:14). Следовательно, льняный снурок есть проповедь тонкая, которая связывает душу слушающего так, чтоб не развевалась даже в несчастном помысле. И надобно заметить, что по сказанию снурок в руке Его, т.е. проповедь в исполнении. Ибо Он в себе показал все то, чему учил, как написано: яже начат Иисус творити же и учити (Деян.1:1). А поскольку Он то самое, что говорил, предал и писанию, дабы оно было заповедью для потомков: то справедливо присовокупляется: и трость мерительная в руце Его (Иез.40:3).

11. Господь чрез другого Пророка произносит обетование о святой Церкви, говоря: взойдет на ней зелень трости и тростника (Ис.35:7)⁵⁹. Это я, помнится, изъяснил в другом месте (Книг. XXIX, Прав. число 51), что чрез трость надобно разуметь писателей, а чрез тростник – слушателей. Но поскольку и тростник и трость обыкновенно рождаются при воде, и тот и другая усовершенствуются одною и тою же водою, но трость употребляется для письма, тогда как тростником нельзя писать: то что мы должны разуметь под тростником и тростью, если не то, что одно есть учение истины, которое орошает многих слушателей? Но орошаемые им одни могут достигать в слове Божием до такого совершенства, что и сами делаются писателями, т.е. как бы тростьми; а другие слушают слово жизни, имеют зелень доброй надежды и правых дел, но никак не могут усовершиться до того, чтобы писать. Эти на воде Божией что суть другое, если не некий, так сказать, тростник? Они именно в зелености преуспевают, но решительно не могут этого выразить в письмени. Итак Искупитель наш, потому что благоизволил, чтобы те слова, которые Он произнес, были написаны ревностью учителей, трость в руке держал. Эта трость называется мерительною, потому что в самой ревности учителей по некоторому сокровенному судебному распоряжению определяется так, что они для одних читателей полезны, а для других не могут быть полезными. Поэтому-то святые Апостолы, когда спросили Учителя истины, яснее говорящего им, почему Он говорил народу в притчах, услышали: яко вам дано есть разумети тайны царствия небеснаго, онем жe не дано есть (Мф.13:11). Или вернее, трость мерительная состоит в том, что в самых Его священных словах, которые для нас написаны, мы познаем, что распоряжения Его сокровенны. Ибо по непостижимому суду Его, как один подходит под меру избранных, так другой оставляется вне, так что никак не может заслужить того, чтобы принадлежать к числу избранных. Итак Он имеет снурок, имеет в руке трость мерительную. Ибо тот, кто снурком размеряет место, инуде тащит снурок, а отынуде оттаскивает, и привлекает сюда того, кого отынуде отвлекает. Так, именно так поступает Искупитель наш в собрании людей, когда одних извлекает из их нечестия, а других оставляет в их нечестии. Так как Он к тем, которых удостоил избрания, приложит снурок сокровенной меры, а от тех, которых судил оставить, отдернул снурок, для того, чтоб и добрые держались внутри меры небесного строения, и злые, в которых нет той доброты, которая имеет ценность, оставались как бы без измерения вне здания.

12. Этот снурок и эту мерительную трость Искупитель наш держал в руке своей, когда благоволил увещать Апостола Павла чрез мужа Македонянина так, что этот же самый муж Македонянин говорил: пришед в Македонию, помози нам (Деян.16:9). Но Апостолам, желающим идти на проповедь в Азию, не дозволил Дух Иисуса. Что это значит, что святые Апостолы призываются и туда, куда быть может и не думали идти, и получают запрещение идти туда, куда желали, если не то, что в руке держится снурок сокровенного суда и мерительная трость, чтоб одни слышали слова жизни, а другие отнюдь не заслуживали слышания? Итак снурок меры к одному приложен, а от инаго отдернут.

13. И по свидетельству святого Евангелия мы знаем, что пришел один, который говорил: учителю, иду по Тебе, аможе аще идеши (Мф.8:19). Ему отвечено: Лиси язвины имут и птицы небесныя гнезда: Сын же человеческий не имать где главы подклонити (Мф.8:20). Пришел другой, который говорил: Господи, повели мне прежде ити, и погребсти отца моего. Ему отвечено: гряди по Мне, и остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф.8:21–22). Что значит, что тот обещается идти, и оставляется; этот желает воротиться домой, и однако же ему дается повеление следовать? – Тот не принимается, этот не получает увольнения от последования даже на время. Итак по внутреннему распоряжению сокровенного суда проводится снурок и мерительная трость, по которому и сей привлекается, и тот оставляется, чтобы небесное здание было устрояемо не без благоволительного и праведного испытания.

14. Еще под мерительною Тростью можно разуметь Св. Писание, потому что кто читает оное, тот по нему меряет сам себя, или насколько он имеет совершенства в духовной добродетели, или насколько далеко он отстал от меры благих заповедей; насколько он возвышается в делании добра, насколько еще погрязает в делах нечестия. – Далее следует: тойже стояше у врат (во вратах) (Иез.40:3).

15. Кто стоит во вратах, тот некоторою частью внутри, а некоторою наружи; потому что одна часть его бывает видима совне, а другая скрывается внутри. Итак Искупитель наш, по милосердию воплотившийся ради нас, стоял пред человеческим взором как бы в воротах; потому что и видимым явился чрез человечество, и оставался невидимым по Божеству. Поэтому-то Иудеи, которые поддерживали Его на основании обетования Пророков, смутились от замешательства вероломства своего, так как они видели смертным Того, Кого считали прошедшим для искупления их. Итак стоящий во вратах, как сказано выше, некоторою частью виден бывает совне, а некоторою частью изнутри. Поэтому-то и самое вероломство Иудеев не оставлено без показания ему Божественного могущества. Ибо видевшиe чудеса Его влекомы были к вере, но размышляя о страданиях Его сомневались в признании за Бога Того, Кого видели смертным по Плоти; отчего произошло то, что они усомнились в познании Его. Ибо они видели Его алчущим, жаждущим, ядущим, пьющим, устающим, спящим, и считали Его за чистого человека. Они видели Его воскрешающим мертвых, очищающим прокаженных, дающим прозрение слепым, изгоняющим бесов, и сознавали, что Он выше людей. Но представляемое в сердце их человечество смущало их при самых чудесах Его. Поэтому-то святая Церковь, под голосом невесты желая видеть Его уже ясно, говорит: се, Сей стоит за стеною нашею (Песн.2:9). Ибо Тот, Кто показал человеческим взорам то, что принял Он от естества смертного, а Сам в себе остался невидимым, стал как бы за стеною для желающих видеть Его ясно, потому что не дал видеть себя в открытом величии. Ибо как бы за стеною стал Тот, Кто явил принятое Им естество человечества, и сокрыл от взоров человеческих естество Божества. Поэтому-то и там присовокупляется: проглядаяй оконцами, приницаяй сквозе мрежи (решетку) (Там же). Ибо кто смотрит чрез окна, или решетки, тот не весь сокрыт, и не весь виден. Таковым, именно таковым соделался Искупитель наш пред взорами сомневающихся; потому что, если бы Он, творя чудеса, ничего не переносил как человек, то явился бы им решительно Богом; и наоборот, если бы Он, терпя человеческое, ничего не творил, как Бог, то Его считали бы чисто за человека. Но поскольку Он и Божественное творил, и человеческое переносил: то как бы чрез окна, или решетки, проглядывал к людям, для того, чтоб и Богом явиться из чудес, и скрыться за страданиями, и человеком быть видимым из страданий, однако же так, чтоб из чудес знали, что Он выше человека. Поскольку же сказано, что муж тот стоял во вратах, то нам надобно спросить: лицом ли он стоял внутрь, а задом ко внешней стороне? При этом вопросе если мы смотрим на то, что обетовано и присовокуплено, то скоро находим, как Он стоял. Ибо прежде говорится: на нейже (на горе) яко сограждение града прямо (полудне), и введе мя тамо. А чрез несколько после о том же муже присовокупляется: тойже стояше у врат (во вратах). И тотчас же присовокупляется: и рече ко мне (тот же муж).

16. Ибо кто говорил Пророку, введенному внутрь здания, тот без всякаго сомнения стоял лицом внутрь, а задом ко внешней стороне. Но введенный Пророк, которому говорил муж стоящий во вратах, без сомнения был обращен лицом к воротам, из которых слушал эти слова говорящего. Итак что это значит, что муж смотрит внутрь, а Пророк вовне? Что значит, что лицо того же самого мужа обращено к зданию, а взор Пророка обращен к воротам, если не то, что Единородный (Сын) Отца воплотился для того, чтобы ввести нас в духовное здание, т.е. в веру святой Церкви? Очи Его всегда взирают на здание Его, потому что непрестаемо смотрят, сколько кто успевает в добродетелях. Но Пророк смотрит к воротам; потому что тот, кто слушает слова Божии, всегда должен устремлять очи сердца на исход, и непрестанно помышлять, когда должно выйти из настоящей жизни, и достигнуть вечных радостей. Так как для того и воплотился Бог, чтобы ввести нас в веру, и возвести до видения лица Его. Поэтому-то и в святом Евангелии Истина утверждает, говоря: мною аще кто внидет, спасется: и внидет и изыдет, и пажить обрящет (Ин.10:9). Внидет именно в веру, но изыдет к видению, а пажить обрящет в вечном блаженстве. Потому-то Псалмопевец говорит: Господь сохранит вхождение твое и исхождение твое (Пс.120:8). Ибо Господь хранит всякой души вхождение, которым она вступает в веру, и исхождение, которым она выступает к видению, так что она не вступая в Церковь не спотыкается в заблуждения, ни исходя из этой временной (жизни) в вечную, не похищается от врага древнего. Но ради этого-то исхождения нашего, о котором мы должны ежедневно помышлять, Апостол утверждает об Искупителе нашем, говоря: да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволил. Темже убо да исходим к Нему вне стана, поношение Его носяще: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр.13:12–14). Итак явившийся муж стоял в воротах, и говорил в этом положении; потому что Посредник Бога и человеков Христос Иисус в самое время даже страдания своего давал ученикам заповеди жизни, чтобы те, которые веруют в Него, всегда обращали взоры к воротам, и, оценивая тщательным размышлением страдание Его, не отвращали взоров сердца и от своего исхода. И мы, когда уже начали презирать преграды плоти, переходить теснины нашей смертности стремлением к бессмертию, стремиться к свободе вышнего света, вздыхать о радостях небесного отечества, устремляем взоры к воротам; потому что, желая перейти от временных таинств к вечным, мы как бы спиною обратились уже к настоящей жизни, и в своем желании направили взор сердца к выходу (из нее). Поэтому написано: тело тленное отягощает душу, и земное жилище обременяет ум многопопечителен (Прем.9:15). Таким образом чрез созерцание мыслью мы уже стремимся во вне теснот плоти, но в познаваемых таинствах мы самою теплотою плоти удерживаемся внутри ворот.

17. Ибо часто душа до того возвышается в Божественном созерцании, что она начинает уже радоваться тому, что понимает нечто чрез некоторое подобие о той вечной свободе, которой глаз не видал, и о которой ухо не слыхало (1Кор.2:9): но тяжестью своей смертности возвращенная назад падает вниз, и связанная некоторыми узами своего наказания остается на прежнем месте. Итак к воротам стремится тот, кто прозревает радости своей истинной свободы, желает уже выйти, но еще не может. Поэтому-то Еврейский народ, освобожденный от Египетского рабства, видя глаголющего Бога чрез столп облачный, стоял каждый при дверях своей кущи и молился (Исх.33:10). О нем несколько выше говорится: егда вхождаше Моисей в скинию вне полка, стояху вcи людие смотряще кийждо пред двepми кущи своея (Исх.33:8). Ибо мы стоим там, где сосредоточиваем взор ума. Поэтому Илия говорит: жив Господь Бог сил, Бог Израилев, Емуже предстою пред Ним (3Цар.17:1). Ибо он стоял там, где сосредоточил сердце. Что же значит – видеть народу облачный столп, стоять в дверях своей кущи и молиться, если не то, что человеческий дух, когда видит как-нибудь в гадании то высшее и небесное, выходит уже чрез возвышенное помышление за пределы телесного обитания, и смиренно молится Тому, Которого сущности хотя и не может видеть, однако же дивится чрез озарение Духа могуществу Его? И когда Моисей входит в скинию, тогда народ видит зад его, и стоит при дверях своих кущей; потому что, когда какой-нибудь святой проповедник высоко говорит о Боге, тогда он входит уже некоторым образом в скинию жилища Вышняго. Все слабые хотя и не могут вполне понять силы его проповеди, однако же смотрят на него как бы сзади, потому что рассудком последуют за последним из того, что выше их разумения. Но и в самом даже малом, что они могут понять, они уже как бы выходят из кущей своих, и становятся в дверях, потому что усиливаются и жилища плоти оставить и достигнуть тех радостей вечной жизни, о которых слышат. Поэтому-то и Илия, когда слушал голос говорящего с ним Господа (3Цар.19:9), представляется стоявшим во входе своей пещеры, и скрывшим лицо; потому что, когда благодатию созерцания слышим бывает в уме голос высшего разумения, тогда весь человек не остается уже внутри пещеры; так как забота о плоти не преобладает душою, но он стоит во входе, потому что думает выйти из теснот смертности.

18. Но кто уже стал во входе пещеры, и слухом сердца понимает слова Божии, тому необходимо покрыть лицо; потому что, когда мы вышнею благодатию возводимся к вышнему разумению, тогда чем выше мы возвышаемся, тем всегда более должны по смирению стеснять самих себя в понятии о себе, дабы не думать о себе более, нежели должно думать, но думать о себе скромно (Рим.12:3); дабы не ошибаться в то время, когда с напряжением обсуживаем невидимое, дабы в этом естестве бестелесном не искать нам какого-либо света телесного. Ибо напрячь ухо и покрыть лице значит – слушать умом голос внутреннего существа, и несмотря на то отвращать взоры сердца от всякого телесного вида, дабы душа не представляла в том чего-либо телесного, тогда как оно везде цело и везде неописанно. Итак, возлюбленнейшие братие, мы, которые уже знаем о вечных радостях чрез смерть и воскресение нашего Искупителя, и вознесение на небо, которые уверены, что для свидетельства о Божестве Его внешним образом являлись наши сограждане – Его Ангелы, обратим сердце наше к Царю, устремим желание к знакомым нам гражданам, и стоя в этом здании святой Церкви, устремим взоры на ворота; станем задом ума к этому повреждению жизни временной; устремим лицо сердца к свободе небесного отечества. Но вот есть еще много такого, что принуждает нас заботиться о жизни преходящей. Поскольку же решительно выйти не можем: то по крайней мере станем во входе нашей пещеры, имея намерение некогда благополучно выйти из нее благодатью Искупителя нашего, Который живет и царствует с Отцем в единении со Святым Духом Бог, чрез все веки веков. Аминь.

1. Дабы кто-либо быть может в тайном помысле не укорил меня за то, что я решаюсь изъяснять столь глубокие таинства Пророка Иезекииля, раскрытые великими толкователями, тому надобно знать, с каким намерением я это делаю. Ибо я приступаю к этому не по безрассудству, но по смирению. Так как я знаю что по большей части многого в священном Писании один я нe мог понять, а поставленный пред братьями моими понял. Из этого разумения я постарался понять и то, что знаю, за чьи заслуги даровалось мне разумение. Ибо очевидно, что оно дается мне ради тех, в присутствии которых дается. Из этого по милости Божией происходит то, что и смысл увеличивается, и гордость уменьшается, когда ради вас я научаюсь тому, чему учу среди вас; потому что (чистосердечно признаюсь) большею частью я с вами слушаю то, что говорю. Следовательно, чего я не пойму в этом Пророке, то будет зависеть от моей слепоты; а если что могу верно понять, то это будет Божественным даром вашему благоговению. Но часто по благодати всемогущего Господа лучше в слове Его разумеваются некоторые места, когда слово Божие читается в тайне, и душа, сознающая вины свои, переобсуживая то, что слышит, поражается копием скорби, и пронизывается мечом сокрушения, так что ей ничто так не нравится, как плакать, и ручьями слез омывать пятна. В эти времена она иногда восхищается к созерцанием высших благ, и по желанию их мучит себя приятным плачем. Душа скорбит, что остается здесь, где она еще лежит поверженная слабостью, a нe там еще, где она озаренная светом будет иметь неустающую силу, и уже не будет обращать умственного взора на мрак смертности. Отсюда-то, отсюда рождается в душе горячесть, а плач является от горячести. А поскольку она не имеет еще силы прилепиться к небесному, то утомленная своею горячестию успокоивается в слезах. Но иное значит, когда дело идет об успехе одного, иное, – когда оно идет об устроении многих. Итак по слову учения надобно сказать о том, что устрояет жизнь слушающих и нравы. Итак теперь мы в словах Пророка, как начали, обследуем то, что дает назидание к изучению доброй деятельности.– Сыне человечь, виждь очима твоима, и ушима твоими слыши (Иез.40:4),

2. Что значит, что Пророку, приведенному к свидетельству предметов духовных, говорится: виждь очима, и присовокупляется – твоима, и когда присовокупляется: ушима слыши, тогда присовокупляется – твоима? Но надобно знать, что глаза и уши телесные есть и у плотских (людей), которые пользуются ими в употреблении вещей, видимых телесно. Но очи и уши сердца есть только у (людей) духовных, которые невидимое видят чрез разумение, и без звука слышат хвалу Божию. Этих-то ушей всемогущий Господь требовал, когда говорил: имеяй уши слышати, да слышит (Лк.8:8). Ибо кто в оном народе мог быть в то время такой, который не имел бы ушей телесных? Но поскольку говорится: имеяй уши слышати, да слышит, то ясно показывается, что Он искал тех ушей, которых все не имели. Итак пусть будет сказано: сыне человечь, виждь очима твоима, и ушима слыши. Но в первой части наших бесед мы уже сказали (смотр. бесед. XII, ч. 21), почему Пророк, сколько раз ни приводится к видению духовных предметов, всегда называется сыном человеческим. Но чтоб оно не выходило из памяти, я кратко повторяю, что этим названием всегда напоминается ему о слабости, дабы он не гордился величием видения. И надобно заметить, что выражения различны – виждь очима твоима, и ушима твоима слыши, – и однако ж он называется сыном человеческим. Но этими словами что ясно внушается ему, если не то, чтоб он на духовное смотрел духовно, и, несмотря на то, памятовал о своих телесных слабостях.

3. От этого-то зависит то, что по большей части кто более возвышается в созерцании, тот подвергается и большему искушению; так часто обыкновенно случается с некоторыми, успешно стремящимися к совершенству, что когда их душу или обымает сокрушение, или созерцание возвышает выше ее самой, тогда тотчас следует и искушение, дабы она не превозносилась тем, до чего возвышена. Ибо сокрушением или созерцанием она возвышается к Богу, но тяжестью своего искушения отражается к самой себе, так как искушениe должно осаживать, чтобы созерцание не надмевало; и взаимно созерцание должно возвышать, чтоб искушение не погружало. Ибо, если бы созерцание возвышало так, что решительно не было бы искушения, тo душа могла бы падать в гордость. И если бы искушение тяготило так, что созерцание не могло бы возвышать, то она могла бы падать в преступление. Но по дивному распоряжению душа держится в равновесии на некоторой средине, так что она ни добрыми делами не может гордиться, ни падать в злые. Поэтому и чрез блаженного Иова о Господе говорится: воде меру сотворил (Иов.28:25). Потому что Богу определить мерою воды значит блюсти в смирении coзнаниe душ между счастием и несчастием, между дарованиями и искушениями, между высотою и низом. Так Илия низвел огнь с неба, пролил воды с неба, и несмотря на то, устрашенный неистовством одной женщины бегал по пустыням (3Цар.18:38, 17:1, 19:3). Бегающему является Ангел, доставляет пищу, потому что предсказывает, что остается еще долгий путь, и несмотря на то, не истребляет в сердце страха (3Цар.19:7–8), потому что в душе Пророка эта слабость страха была великою стражею мужества. – Далее следует: учини в сердце твоем вся, елика Аз показую тебе, зане того ради вшел еси семо, да покажу тебе, и покажеши ты вся, елика видиши, дому Израилеву (Иез.40:4).

4. Учини в сердце твоем. Как бы сказано было так – размысли. Зане того ради вшел еси семо, да покажу тебе, и покажеши ты вся. То есть, ты введен сюда для того, чтобы видеть, а видишь для того, чтобы возвестить; потому что кто чрез видение успевает в духовных делах, тот обязывается словом проповедывать о них и другим. Потому что видит для того, чтобы проповедывать, тот, кто заботится чрез проповедь споспешествовать ближнему преуспевать в том, в чем преуспевает сам. Поэтому и в другом месте написано: слышай да глаголет: прииди (Апок.22:17). Ибо кому уже гласит в сердце голос призывающего Бога, тому необходимо в голосе выразить обязанность проповедания ближним; и другого призывать он обязан потому, что сам уже призван. Поэтому и жених в Песни песней желает, говоря: сидяй (сидящая) в вертоградех, и друзи внемлющие гласу твоему: глас твой внуши мне (Песн.8:13). Ибо в вертоградах обетает святая Церковь, в вертоградах живет и каждая душа, которая уже зеленеет надеждою, и полна любовью добрых дел. Потому что суха надежда века сего, так как все, что бывает здесь любимо, скоро засыхает; и Апостол Петр увещевает нас поспешать, говоря: в наследие нетленно и нескверно и неувядаемо (1Пет.1:4). Итак обитающая в вертоградах обязана делать слышным свой голос жениху своему, т.е. петь песнь доброго проповедания, которою услаждается Тот, Кого она желает; потому что ею (песнью) услаждаются други, именно все избранные, которые желают слушать слова жизни, чтоб получить новую жизнь для небесного отечества. Но пусть уже Пророк откроет нам то, что видит. Далее следует: и се, ограда внеуду окрест храма (Иез.40:5).

5. В священном Писании большею частью стеною (оградою) обыкновенно называется сам воплощенный Господь по причине крепости своей защиты, так как о святой Церкви чрез Пророка говорится: спасение положит нам стену и oграждениe (Ис.26:1). Ибо стеною для нас служит Сам Он, Который со всех сторон окружает нас хранением. А ограждением (валом) стены нашей были Пророки, которые прежде нежели Господь явился во плоти, были посланы на устроение веры пророчеством. Итак в святой Церкви Господь для нас стена, а Пророки Его – ограждение (вал); потому что до нас, которых решительно оградил Он Сам, доходили и слова Пророков в устроении веры. Поэтому и хорошо упоминается прежде о стене, а после об ограждении. Потому что мы, призванные из язычников, если бы прежде не признали Господа, не приняли бы изречение Пророков Его. И замечательно, что Он называется внешнею стеною духовного здания. Потому что стена, устрояемая для укрепления здания, обыкновенно устрояется не внутри, но вне его. Итак что была за необходимость говорить – внеуду (совне), – когда обыкновенно стена никогда не строится внутри? Потому что необходимо, чтоб она, устроенная совне, защищала то, что внутри ее. Но в этом слове что ясно открывается, если не самое Господне воплощение? Ибо внутреннею стеною служит для нас Бог, а стеною внешнею – Бого-человек. Поэтому чрез некоторого Пророка Ему говорится: изшел еси во спасение людей Твоих, спасти помазанныя твоя (Авв.3:13). Ибо та воплощенная стена, – именно Господь, – не была бы для нас стеною, если бы не была внешнею; потому что изнутри Он не стал бы защищать нас, если бы не явился во вне. Но не надобно оставлять без внимания и того, что об этой же стене говорится, что она устроена окрест храма (кругом со всех сторон здания). Потому что храм Божий (здание Божие) составляют не только Ангелы Божии, о которых Псалмопевец говорит: Господи, возлюбих благолепие дому твоего, и место селения славы твоея (Пс.25:8), но и мы, которых души Он удостаивает, вселения (Своего). И эта стена со всех сторон вокруг дома (здания), потому что Единородный (Сын) Отца, Который горе есть крепость Ангелов, Сам соделался внизу искуплением людей. Для тех служит Он силою, чтоб они не падали, для нас – помощью, чтобы мы восставали после падения.

6. Если же в этом месте зданием Божиим означается только множество искупленных людей, то Господь для нас служит стеною кругом со всех сторон; потому что для совершенного хранения нас Он все то исполнит, чему научил, как написано: начат Ииcyc творити же и учити (Деян.1:1). Поскольку же Он пришел призвать нас к небесному отечеству, то именно научил нас презирать блага преходящие, и не страшиться временных несчастий. Поэтому Он не отвращался от поношения, терпел обиды, не страшился смерти, не бегал от крестной виселицы; а когда хотели было взять Его и поставить Царем, тогда тотчас скрылся (Ин.6:15). Этими примерами что другое внушал Он нам, если не то, что мы не должны ни боятся несчастий сего мира, ни домогаться счастия? Потому что большею частью блага его более беспокоят душу, нежели возмущают несчастия. Пред страданием же своим Он слышал поношения, однако же не отвечал на них поношениями; долго молча терпел своего предателя, и не отвратил от него ланиты для льстивого лобзания; принял смерть, чтобы мы не боялись смерти; явил воскресение, чтобы мы веровали возможности нашего воскресения. И после страдания своего Он призвал к благодати веры из тех, которые распяли Его, воздал дарованиeм за нечестие. Итак кто примером своим научил нас всему, Тот соделался для нас стеною, окружающею со всех сторон. – Далее следует: и в руце мужа мера простяна шести лакоть в лакоть шестодланный⁶⁰.

7. В предыдущей беседе (под числ. 14) мы уже сказали, что тростью означается св. Писание. Она называется тростью меры, потому что им (Писанием) мы измеряем всякое действие нашей жизни, чтоб именно видеть или то, насколько мы преуспеваем в совершенстве, или то, насколько мы отстоим от совершенства. Ибо часто мы, делая что-либо, думаем, будто имеем некоторую заслугу; но обращаясь к словам Божиим, мы слышим высшие заповеди, из которых познаем, сколько недостатка мы имеем для совершенства. Итак трость служит мерою; потому что рукою пишущих измеряется жизнь слушателей. Об этой трости говорится, что она в руке мужа, или потому, что священное Писание находится во власти Посредника Бога и человеков, человека Христа Иисуса, или вернее потому, что Он на деле исполнил то, чему благоволил быть написанным. Но эта Самая трость шести лакоть с пядью. Ибо две жизни, в которых всемогущий Бог учит людей чрез священное Писание, именно – деятельная и созерцательная. И чрез шесть лакоть что другое выражается, если не жизнь деятельная? Ибо в шестой день Бог окончил все дела свои (Быт.2:1). А пядень, о которой говорится сверх шести лакоть, переходит уже на седьмой, но однако же не составляет локтя. Итак деятельная жизнь означается шестью локтями, а созерцательная – пядью; потому что ту мы на деле провождаем, а этой даже тогда, когда усиливаемся, едва некоторую малость можем достигнуть.

8. Ибо деятельная жизнь состоит в том, чтобы дать хлеб алчущему, научить незнающего слову премудрости, исправить согрешающего, обратить гордящегося ближнего к жизни смирения, попещись о слабом. Все это должно делать каждому порознь, и предусматривать, как можно то же делать нам сообща. Нo жизнь созерцательная состоит в том, чтобы хотя всею душою удерживать Божественную любовь к ближнему, но от внешней деятельности успокоеваться, прилепляться к одному желанию Создателя так, чтоб уже ничего не делать, но, отвергши все заботы, душа должна гореть желанием видения лица своего Создателя так, что уже умела бы со скорбью носить тяжесть поврежденной плоти, всесильно желать присутствия среди оных песнословящих ликов Ангельских, присоединиться к небесным гражданам, радоваться небесному нетлению в лицезрении Бога. Итак в пядени протягиваются рука и пальцы. Но мало нечто из меры локтя достается на пядень; потому что, какою бы любовью ни пламенела душа, с какою бы силою в помышлении ни стремилась к Богу, она еще не может совершенно видеть то, что любит, но только начинает видеть любимое, так как мужественнейший проповедник говорит: видим ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу (1Кор.13:12), и – ныне разумею от части, тогда же познаю, якоже и познан бых (там же). Итак седьмого локтя мы касаемся пядью; потому что, находясь в этой жизни, мы предвкушаем только начала внутреннего созерцания. Ибо трость имеет шесть локтей потому, что деятельная жизнь может быть проводима в полном совершенстве, и потому, что в шестой день создан человек (Быт.1:27), который должен творить добрые дела.

9. Ту и другую из этих жизней хорошо выразили известные две женщины, т.е. Марфа и Мария (Лк.10:40), из коих одна много заботилась об угощении, а другая сидела у ног Господа, и слушала слова из уст Его. И когда Марфа стала жаловаться на сестру, что она не хочет помочь, тогда Господь отвечал, говоря: Марфа, ты заботишься и суетишься о многом: а одно только нужно. Мария же избрала благую⁶¹ часть, которая не отнимется у ней (Лк.10:41–42). Вот часть Марфы не осуждается, но часть Марии одобряется. Ибо Он не говорит, что Мария избрала благую, но самую лучшую часть, дабы показать, что и часть Марфы есть благая. Но почему часть Марии есть самая лучшая присовокупляется далее, когда говорится: которая не отнимется у ней. Ибо деятельная жизнь прекращается с телом. Кто может даровать хлеб алчущему в вечном отечестве, где нет никого алчущего? Кто подает пить жаждущему, где никто не жаждет? Кто похоронит мертвого, где никто не умирает? Итак жизнь деятельная отнимается с настоящим веком; нo созерцательная здесь начинается, чтобы восходить к совершенству в небесном отечестве; потому что огонь любви, который начинает гореть здесь, когда будет виден Тот, Кого любит, еще более разгорится в любви к Нему. Итак созерцательная жизнь не отнимается, потому что по уничтожении света настоящего века усовершается.

10. Эти обе жизни, как и прежде нас сказано⁶², предобразовали две жены блаженного Иакова, именно Лия и Рахиль (Быт.29:16). Потому что Лия значит многотрудная, а Рахиль – овца, или виденное начало. Но деятельная жизнь многотрудна, потому что проливает пот на деле; а созерцательная просто домогается видения начала, именно Того, Кто говорит: Я начаток, яко и глаголю вам (Ин.8:25). Но блаженный Иаков хотя желал Рахили, но ночью получил Лию; потому что всякий, обращающийся к Господу, желает жизни созерцательной, домогается покоя вечного отечества; но прежде ему необходимо потрудится в ночи настоящей жизни в делании добра, которое может, попотеть в труде, т.е. взять Лию, чтобы после для видения начала успокоиться в объятиях Рахили. Но Рахиль была видящая, а бесплодная; Лия же гнойноглазая, но плодовитая; Рахиль красавица и бесплодна, потому что созерцательная жизнь в душе красива, но, желая покоиться в молчании, не рождает детей проповедью. Видит и не рождает; потому что, любя занятие своим покоем, не воспламеняется к собранию других; и сколько видит внутри, нe может чрез проповедь открыть другим. Но Лия гнойноглазая и плодовитая; потому что деятельная жизнь, занимаясь деланием, менее видит, но воспламеняя ближних к подражанию ей то словом, то примером, рождает много детей в добром делании. И хотя не может напрягать ума в созерцании, однако же чрез внешнее делание может рождать последователей. Итак справедливо в мере трости сперва говорится о шести локтях, а после о пядени; потому что прежде проводится деятельная, чтобы после достигнуть созерцательной.

11. Но надобно знать, что как добрый порядок жизни состоит в том, чтобы стремиться от деятельной жизни к созерцательной, так большею частью с пользою душа возвращается от созерцательной к деятельной, чтобы чрез то, чем воспламенит ум созерцательная, совершеннее была проводима деятельная. Итак деятельная жизнь должна препосылать нас к созерцательной, а иногда из того, что умом узрели мы внутри, созерцательная должна возвращать к деятельной. Почему тот жe Иаков после объятий Рахили возвратился к Лии, потому что и после виденного начала не должна быть решительно оставляема многотрудная жизнь доброго делания.

12. Но в созерцательной жизни есть великое напряжение ума, когда он возвышается к небесному, когда душа напрягается к предметам духовным, когда усиливается стать выше всего, что кажется телесным, когда стесняется для того, чтобы расшириться. И хотя иногда препобеждает она, и становится выше борющегося с нею мрака слепоты ее так, что украдкою и тонко касается некоторым образом неописанного света: но тотчас отраженная возвращается к самой себе, и от того света, к которому перешла испуская дыхание, возвращается к мраку слепоты своей вбирая дыхание. Это хорошо объясняет священная история, которая повествует о борьбе блаженного Иакова с Ангелом. Ибо когда он возвращался к своим родителям, тогда на пути встретился с Ангелом, с которым имел великое препирательство в борьбе (Быт.32:24). Ибо тот, кто борется, иногда преодолевает, а иногда бывает преодолеваем тем, с кем препирается. Итак Ангел означает Господа, а Иаков во время борьбы с Ангелом изображает душу каждого совершенного мужа и находящегося в созерцании. Эта именно душа, когда усиливается созерцать Бога, будучи поставлена как бы в некоторую борьбу, иногда как бы преодолевает, потому что разумением и чувствованием вкушает нечто от неописанного света, а иногда падает, потому что и от привкушения опять устает. Итак как бы препобеждаем бывает Ангел, когда внутренним разумением постигается Бог.

13. Но надобно заметить, что тот же побежденный Ангел прикоснулся к нерву стегна Иакова, и тотчас сделал его иссохшим, и с этого времени Иаков хромал на одну ногу; потому что всемогущий Бог, когда бывает познаваем желанием и разумом, иссушает в нас всякую похоть плоти. И мы, которые прежде, опираясь как бы на две ноги, казались и стремящимися к Богу, и придерживающимися мира, после познания сладости Божественной остаемся с одною ногою здоровою, а другою хромающею; потому что необходимо по ослаблении любви к миру должна усилится в нас одна любовь к Богу. Итак, если мы удерживаем Ангела, то одною ногою храмлем; потому что, когда возрастает в нас сила любви внутренней, тогда без сомнения ослабевает сила плоти. Потому что всякой, кто храмлет на одну ногу, опирается на ту ногу, которая здорова; подобно сему, у кого земное пожелание будет уже иссушено, тот всею силою будет опираться на одну ногу любви к Богу. И на ней он стоит, потому что ногу любви к миру, которую обыкновенно ставил на землю, держит уже висящею над землею. Так и мы, если возвращаемся к своим родителям, т. е. к духовным отцам, на пути должны удерживать Ангела, чтобы со внутреннею приятностью иметь понятие о Бoге. Ибо весьма приятна сладость созерцательной жизни, которая восхищает душу выше ее самой, открывает небесное, земное же представляет стоящим презрения, и взорам ума открывает духовное, сокрывая от них телесное. Поэтому хорошо Церковь в Песни песней говорит: аз сплю, а сердце мое бдит (Песн.5:2). Ибо спит с бдительным сердцем потому, что чрез внутренний успех созерцания успокаивается от беспокойного внешнего делания.

14. Но между тем надобно знать, что доколе живут (люди) в этой смертной плоти, дотоле никто (из них) не усовершается в добродетели созерцания так, чтобы мог пристально смотреть умом уже на самый неописанный луч света. Ибо всемогущий Бог не бывает виден уже в славе своей, но душа видит нечто под нею (славою); освеженная этим (видением) делает дальнейшее преспеяние, и после достигает славы видения Его. Ибо так Исаия, когда признавался, что он видит Господа, говоря: бысть в лето, в неже умре Озия Царь, видех Господа седяща на престоле висоце и превознесенне, тотчас присовокупил: и то, что было под ним, наполняло храм (Ис.6:1)⁶³. Когда умирает Озия, царь гордый и тщеславный, тогда делается видимым Господь; потому что когда желанием души умерщвляется гордость мира сего, тогда самая душа созерцает славу Божию. И замечательно, что Господь сидит на престоле высоком и превознесенном (возвышенном). Ибо что значит престол Его, если не природа Ангельская и человеческая, на которой Он присутствует чрез дарованный Им разум? Он называется престолом именно высоким и превознесенным; потому что и природа человеческая, возвышенная до славы небесной, преуспевает, и природа Ангельская, когда при падении многих духов уже утверждена так на небе, чтобы не падать, оттуда возвышена, откуда и укреплена. Но храм Его то же значит, что и престол; потому что вечный Царь обитает там, где сидит. Итак мы храм Его, в душах которых благоволит Он обитать. Но храм наполняло то, что было под Ним; потому что, что только бывает видимо от Него, не есть Он Сам, но то, что под Ним. Так Иаков видел Ангела, и поведал, что он видел Господа (Быт.32:30); потому что когда мы видим служителей Его, тогда уже много значит то, что возвышаемся выше самих себя. Но надобно заметить, что говорится: наполняло храм; потому что, хотя является Ангел, однако же вполне удовлетворяет желанию слабой души, так что, если она не может еще (достигнуть) большего, то дивится уже меньшему, которое видит. Итак то, что под Ним, наполняет храм; потому что, как сказано, когда душа и преуспевает в созерцании, созерцает не то еще, что Он есть, но то, что под Ним. В этом именно созерцании достигается сладость внутреннего покоя. Поскольку этого покоя достигается как бы часть некая, а совершенного покоя в настоящее время достигнуть нельзя: то справедливо в Апокалипсисе написано: бысть безмолвие на небеси яко пол часа (Апок.8:1). Небо есть душа Проповедника, как говорит Господь чрез Пророка: небо престол Мой (Ис.66:1). И: небеса поведают славу Божию (Пс.18:2). Итак когда в душе водворяется покой созерцательной жизни, тогда бывает на небе безмолвие; потому что шум земных дел затихает от помышления так, что душа прилагает ухо ко внутренней тайне. Но поскольку сей покой души в настоящей жизни не может быть совершенным, то не говорится, что безмолвие на небе продолжалось целый час, но яко пол часа, так что и полчаса, кажется, не полные, когда впереди поставлено яко; потому что тотчас как только душа начнет возвышаться, и озаряться светом внутреннего покоя, при скоро возвращающемся шуме помыслов она конфузится сама в себе, и сконфуженная лишается света. Итак созерцательная жизнь, которая там (в Апокалипсисе) называется как бы полчасом, у Пророка Иезекииля называется не локтем, но пядию. Вот, возлюбленнейшие братие, желая уяснить причины той и другой жизни, мы чересчур обширно побеседовали. Но для добрых душ, которым любезна для проведения та и другая жизнь, не должно быть утомительно об этом слушать. – Далее следует: и измери предстение ширину равно трости, и высоту его равно трости (Иез.40:5).

15. Всемогущий Бог, Который ни от великого не расширяется, ни малым не стесняется, говорит о всей в совокупности Церкви так, как бы говорит об одной душе. И часто, что Им говорится об одной душе, то беспрепятственно можно разуметь о всей Церкви в совокупности. Итак широта здания относится к любви, о которой Псалмопевец говорит: широка заповедь твоя зело (Пс.118:96). Ибо нет ничего обширнее, как принять всех на лоно любви, и не иметь никаких теснот ненависти. Потому что любовь так широка, что в широту своего расположения может принимать даже врагов. Поэтому и заповедуется: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас (Лк.6:27). Но нам надобно размыслить и о том, что широта простирается по равности, а высота вверх. Итак широта относится к любви ближнего, а высота к благоговению пред Создателем. Но широта и высота здания измеряется одною тростию, потому именно, что каждая душа, сколько будет широка в любви к ближнему, столько и высока будет в познании Бога. Ибо когда она распространяется вокруг себя любовью, тогда поднимается вверх познанием; и бывает возвышена выше самой себя настолько, насколько простирается около себя любовью к ближнему. А поскольку здание, обитаемое Богом, устрояется из Ангельской и вместе человеческой природы, то потому, что Ангельская природа вверху, а человеческая еще на низу, можно разуметь под широтою и высотою ту и другую природу; потому что эта (последняя) живет еще на низу, а та пребывает в горних (селениях). Но та и другая измеряется одною тростию, потому что уничижение людей ведется к равенству с Ангелами. Поэтому написано: ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть (Мф.22:30). И поэтому чрез Иоанна говорится: в меру человеческу, яже есть Ангела (Апок.21:17). Потому что человек возводится даже на ту высоту славы, на которой только Ангелы радуются. Итак широта здания такая же, какая и высота; потому что все избранные, которые только подвизаются на земле, некогда равны будут оным блаженнейшим духам.

Но мы между тем обратимся к душе, и всем сердцем искренно возлюбим Бога и ближнего. Расширимся в действии любви, чтобы возвысится на высоту славы. Будем сострадательны по любви к ближнему, чтобы соединиться чрез познание с Богом. Будем уничижать себя на земле до меньшей братии, чтобы на небе иметь равенство с Ангелами; потому что муж, который своим подобием указывает на Искупителя, измерил широту здания одною тростию, и высоту тоже одною тростию. Итак ныне измеряет нравы, обсуживает дела, прозирает помышления, чтобы после дать бесконечное воздаяние, Иисус Христос, Единородный (Сын) Отца, Который с Ним живет и царствует в единении со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

1. Описывается муж, у которого в руке трость мерительная. И вниде во врата зрящая на восток (Иез.40:6). Нo кто другой означается иаименованием сих врат, если не Сам Господь и Искупитель наш, Который соделался для нас дверью в царство небесное? Так как Он Сам говорит: никто же придет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6). Но когда мы сказали, что тот же самый муж, с мерительными инструментами, представляет образ Господа, то нам надобно спросить, каким образом согласить, чтоб один и тот же Господь мог быть означаем, и чрез мужа, и чрез врата, тогда как муж входит во врата? Уже ли же он входит в себя Самого? – Точно так; потому что и в Евангелии Он Сам свидетельствует, говоря: не входяй дверми во двор овчий, но прелазя инуде, той тать есть и разбойник: а входяй дверми пастырь есть овцам (Ин.10:1–2). А чрез несколько после говорит: Аз есмь дверь (Там же, ст. 9). И еще присовокупляет: Аз есмь пастырь добрый (Там же, ст. 14). Итак, если пастырь входит чрез дверь, а дверь – Он Сам, Сам пастырь: то без сомнения Он входит чрез Себя Самого. Вот, желая объяснить смысл Иезекииля, мы присоединяем к нему и вопрос из Евангелия. Итак нам надобно спросить, каким образом и Сам Он входит, и чрез Себя Самого входит? Ибо Господь и Искупитель наш со святою Церковью, которую искупил, по плоти едино существо, по свидетельству Павла, который говорит: исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей за тело Его, еже есть Церковь (Кол.1:24). Этой главе своей радуется тело, то есть, святая Церковь, когда чрез Псалмопевца говорит: и ныне се, вознесе главу мою на враги моя (Пс.26:6). Так как некогда должна быть вознесена и сама она, то ныне уже радуется главе своей, вознесенной на небе над врагами ее. Итак, когда все избранные переходят к жизни, то потому, что члены Его чрез Него входят к Нему, Он Сам чрез Себя входит к Себе. Ибо Сам Он есть Тот, Который в членах своих входит, Сам глава, к которой входящие члены приходят. Это многообразно внушает Пророк Иезекииль, который говорит, что муж пришел к воротам, и показывает, что значат эти ворота, говоря: зрящая на восток (к пути восточному). Ибо путь для нас есть Сам Тот, Кто сказал: Аз есмь путь, истина и живот (Ин.14:6). Сам Он и восточный путь, о котором написано: се муж, восток имя Ему (Зах.6:12). Итак ворота обращены к востоку, потому что означают Того, Кто проложил нам путь к восхождению света.

2. Можно разуметь под именем ворот и всякого проповедника; потому что, кто своими устами отверзает нам дверь в царство небесное, тот служит воротами. Поэтому и двенадцать ворот описываются как в Апокалипсисе Иоанна (Откр.21:21), так и в последнем видении сего Пророка. Ни не прилично еще разуметь под именем ворот знание Св. Писания, которое, открывая нам смысл, отверзает дверь в царство небесное. Можем разуметь под именем ворот даже веру, которою принимаем мы первою, чтобы взойти в здания добродетелей. Поэтому здесь ясно присовокупляется: и взошел чрез ступени их (ворот) (Иез.40:6)⁶⁴.

3. Ибо что значат ступени сих ворот, если не заслуги добродетелей? Ибо, в познании ли Посредника Бога и человеков, человека Иисуса Христа, в знании ли Божественного Слова, даже в самой вере, которую мы принимаем, мы восходим по степеням к высшим приращениям. Ибо никто вдруг не бывает совершенным, но в добром житии всякий начинает с меньшего, чтобы восходить к великому. Об этих степенях чрез Псалмопевца говорится: Бог в степенях ея (Церкви) будет познаваем, когда будет принимать ее⁶⁵ (Пс.47:4). Ибо когда Господь принимает святую Церковь, тогда познается в степенях ее, потому что слава Его проявляется чрез ее наращения. Ибо насколько святая Церковь успеет в возвышении, настолько Бог делается ведомым для людей в силах Его. И об этих-то степенях блаженный Иов говорит: чрез все отдельные степени мои возвещу Его (Иов.31:37)⁶⁶. Потому что всемогущего Господа чрез все свои отдельные степени возвещает тот, кто чрез приумножения добродетелей, которые он приемлет, всегда воздаст славу своего благоговения. Если бы не было степеней в восхождении сердечном, то Псалмопевец не стал бы говорить: пойдут от силы в силу (Пс.83:8).

4. Не дивно, если есть степени от силы в силу, когда каждая отдельная сила приумножается как бы некоторыми степенями, и таким образом чрез приумножения заслуг возводится к высшему. Ибо иное значат начала добродетели, иное успех (в ней), иное совершенство. Ибо, если бы самая вера не была возводима к совершенству своему чрез некоторые степени; то святые Апостолы не стали бы говорить: приложи нам веру (Лк.17:5). И к Иисусу приходит некто, который желал исцеления сына своего, но вопрошенный о том, верует ли он, ответствует: верую, Господи, помози моему неверию (Мк.9:24). Прошу обсудить то, что говорится. Если он веровал, то почему называл (свою веру) неверием? А если он сознавал, что имеет неверие, то каким образом веровал? Но поскольку вера чрез сокровенное вдохновение благодати растет по степеням заслуг своим: то в одно и то же время тот, кто еще не совершенно веровал, и веровал, и вместе был неверующими.

5. Эти именно степени Господь описывает под именем жатвы, говоря: тако есть царствие Божие, якоже человек вметает семя в землю: и спит, и востает нощию и днию: и семя прозябает и растет, якоже не весть он. От себе бо земля плодит прежде траву, потом клас, таже исполняет пшеницу в класе. Eгдa же созреет плод, абие послет серп, яко наста жатвa (Мк.4:26–29). Человек бросает семя в землю, когда насаждает в сердце своем доброе намерение (решимость). И после того, как бросил семя, спит, потому что в надежде доброго дела успокоивается. Но он встает ночью и днем, потому что усовершается среди несчастья и счастья. А семя прозябает и растет, когда он о том не знает; потому что и тогда, когда еще он не может измерить своих наращений, однажды начатая добродетель ведется к совершенству. И земля сама собою плодит; потому что по предваряющей благодати душа человека охотно встает для плодоприношения доброго делания. Но эта самая земля по себе производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Потому что производить зелень значит иметь еще нежность доброго начала. Но зелень переходит в колос, когда добродетель, укоренившаяся в душе, переходит в совершенство доброго делания. Полное же зерно в колосе производит, когда добродетель достигает уже такого совершенства, что может быть делом прочным и совершенным. И когда созреет плод, тотчас посылает серп; потому что настала жатва. Ибо всемогущий Бог посылает серп к произведенному плоду, и срезывает свою жатву тогда, когда, доведши кого-либо до совершенных дел, произнесенным определением пресекает временную жизнь его, чтобы переместить зерно свое в небесные житницы. Итак, когда мы начинаем иметь добрые желания, тогда бросаем семя в землю. Когда же начинаем действовать праведно, тогда мы зелень. А когда возрастаем до совершенства в добром делании, тогда мы переходим в колос. И когда укрепляемся в совершенстве этого самого доброго делания, тогда мы уже приносим полное зерно в колосе.

6. Ибо зеленью был Петр, который, во время страдания по любви следуя за Господом, убоялся исповедать Его на вопрос служанки (Лк.22:57). Ибо зелень была еще в уме, потому что он веровал в Искупителя всяческих, но, будучи еще весьма колеблемым, был попираем ногою страха. Он возрос уже в колос, когда по благовестию Ангела увидел в Галилеи живым Того, Кого страшился исповедать умирающего. Но он соделался полным зерном в колосе, когда при сошествии свыше Духа, и при укреплении в любви к Нему (Искупителю) своего духа, соделался твердым до того, что битый презирал силы преследующих, и под ударами свободно проповедовал Искупителя своего (Деян.5:20). Итак никто, видящий себя еще в зелени ума к доброму предположению, не должен отчаиваться; потому что жито Божие начинает с зелени, чтобы быть зерном. – Итак муж, имеющий инструменты мерительные, приходит к воротам; потому что Господь и Искупитель наш при входе Своих членов приводится к Себе. И Он восходит по степеням их (ворот); потому что при нашем усовершенствовании Он тем более возвышается для нас, чем яснее познается высоким и непостижимым. Он Сам называется восходящим по степеням наших добродетелей; потому что тем высшим Он показывается нам, чем далее наша душа отделяется от предметов дольних. – Далее следует: и измерил порог ворот тростию единою в широту, то есть, один порог одною тростию в широту (Иез.40:6)⁶⁷.

7. Почему после того, как сказано, порог ворот, тотчас присовокупляется: один порог, если не потому, что ясно внушает, что будет еще сказано: есть еще ниже другой порог? Но ворота поднимаются вверх с порога, чтобы быть воротами. Итак, если ворота есть Господь, то кто служит порогом этих ворот, если не те древние отцы, от рода коих благоволил воплотиться Господь? – Так как чрез Павла говорится: ихже отцы, и от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки (Рим.9:5) Но надобно заметить в этой мысли Павла, что в ней названы боги и прочие из людей, как Моисею говорится: се, дах тя бога Фараону (Исх.7:1). И чрез Псалмопевца говорится: Аз рех, бози есте (Пс.81:6). И еще: Бог ста в сонме богов (Пс.81:1). Но иное значит называться Богом по имени, а иное – по естеству. И если Моисей был богом для Фараона, то называется богом среди всех, но не над всеми. Но воплотившийся во чреве Девы называется Богом над всеми. Итак порогом ворот служат древние отцы, от которых родился Тот, Кто отверз нам вход в царство небесное. Но порог ворот измеряется одною тростию; потому что самые древние отцы, которые могли проповедывать нашего Искупителя и пророчеством, и добродетельною жизнью, имели как бы шесть локтей в совершение дела, и пядень в начале созерцания. Поскольку же и совершенное делание, и начатое созерцание возвысило жизнь их в единение веры, то мера порога заключалась в единой трости. – Далее следует: и спальню одною тростию в долготу, и одною тростию в широту⁶⁸.

8. Помыслим, что обыкновенно совершается в спальне, и оттоле сделаем заключение к тому, что совершается в святой Церкви. В спальне совокупляются жених и невеста, и соединяются взаимно между собою в любви. Итак что суть спальни в святой Церкви, если не сердца тех, в которых душа любовию сочетается с невидимым женихом так, что горит желанием Его, ничего уже не желает в мире, продолжительность настоящей жизни считает за наказание, поспешает выйти из нее, и объятиями любви успокоится в видении небесного жениха? Итак такая душа не принимает никакого утешения настоящей жизни, но сердечно вздыхает о том, кого любит, волнуется, стремится, рвется к нему; для нее самое здоровье телесное делается малоценным; потому что она пронзена любовью; поэтому и в Песни песней она говорит: уязвлена есмь любовию аз (Песн.2:5). Но худое здоровье того сердца, которое незнакомо с болью от этой раны. Когда же начнет уже дышать желанием небесного и чувствовать рану любви, тогда здоровее становится от раны та душа, которая больна была от здоровья.

9. Но для души, крепко любящей жениха своего, есть одно обычное утешение в медлительности настоящей жизни, если чрез то, что сама она разлучается от видения Его, души других делают успех по слову ее, и воспламеняются огнем любви к небесному жениху. Она скорбит, потому что видит, что разлучена; для нее печально все, что она видит; потому что еще не видит Того, Кого желает видеть. Но немалое утешение, как я сказал, составляет то, если во время сильной скорби души о разлуке чрез нее собираются многие, чтобы медлительно видеть Того со многими, Кого скорее желала видеть одна. Поэтому опять в Песни песней невеста говорит: подкрепите меня цветами, и стисните меня яблоками, потому что я стражду любовию (Песн.2:5)⁶⁹. Ибо что значат цветы, если не души, уже начинающие доброе дело, и испускающие запах желания небесного? Что значат яблоки от цветов, если не совершенные уже добрых (людей) души, которые достигают плода доброго делания от начала святой решимости? Итак душа, страждущая любовию, желает быть подкрепленною цветами, и стиснутою яблоками потому что, если ей не дозволяется еще видеть Того, Кого желает, то великим утешением служит для нее то, если она радуется успехам других. Итак душа, страждущая святою любовию, подкрепляется цветами и яблоками для того, чтоб успокоеватся на добром делании ближнего, не имея еще возможности взирать на лицо Божие.

10. Прошу обсудить, какова была спальня Павла, который говорил: мне еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Насколько соединял себя любовью со всемогущим Богом тот, который считал для себя жизнью только Христа, а смерть приобретением? Поэтому он еще говорит: желание имый разрешитися, и со Христом быти, много паче лучше (Флп.1:23). Но вот мы увидим, какою любовью страждешь ты, который желаешь разрешиться. Между тем, как ты видишь себя разлученным, скажи, пожалуй, почему ты не желаешь быть подкрепленным цветами? – Он решительно желает, потому что далее следует: а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради (Флп.1:24). А преуспевающим ученикам говорит: кто бо нам упование или радость или венец похваления? не и вы ли пред Господем нашим Иисус Христом? (1Сол.2:19).

11. Поэтому-то говорится, что эта спальня мерою в одну трость долготы, и в одну трость широты. Потому что долгота указывает на терпеливость ожидания, а широта на обширность любви. Следовательно всякий имеет спальню настолько в долготу, насколько может иметь и в широту; потому что душа, пламенеющая желанием небесным, насколько будет иметь любви к назиданию ближнего, настолько будет иметь и терпение в ожидании Бога, и терпеливо переносить медленность долготы; потому что широта любви распространяется на преспеянии ближнего. Долгота еще может означать продолжительность терпения, оказываемого к ближнему. А поскольку широта означает любовь, которая отверзает лоно души, и принимает на него в любовь как друзей, так вместе и врагов: то долгота спальни такова, какова широта; потому что насколько душа расширена будет любовью, настолько будет и терпелива в ожидании. Ибо каждый терпит ближнего настолько, насколько любит его. Ибо если ты любишь, то терпишь; а если перестаешь любить, то перестаешь и терпеть. Так как мы не любим того, кого не терпим; потому что при усилении отвращения скоро приводятся на память дела ближнего, которых для нас не смягчает перо любви. – Далее следует: и между спальнями пять лакоть⁷⁰.

12. Пророк выше сказал об одной спальне, а после говорит, что по пяти лакоть между спальнями, именно потому, что многие спальни составляют одну спальню, так и многие Церкви называются единою Церковью. Поэтому и в Апокалипсисе Иоанна описываются семь Церквей, чрез которые означается одна вселенская. Итак те, которые в святой Церкви, как сказали мы, жаждут от пламенной любви видеть Бога, и уже соединяются с Ним чрез желание, называются спальнями. Но есть в ней некоторые, не имея силы проникать в утонченное, и стесняемые еще пятью телесными чувствами, настолько менее любят Того, Кто сотворил все, насколько обширнее рассееваются по тому, что сотворено. И хотя они уже желают упражняться в страхе Божием, и простирать любовь на ближнего, телесно творить добрые дела, искупать грехи милостынями, но поскольку они не умеют пламенеть внутреннею любовию к небесному желанию, то удерживаются еще как бы побеждаемые телесными чувствами. Итак они не спальни, но промежутки между спальнями; потому что чрез руководство тех, которые решительно любят видение Бога, и сами направляются к усовершенствованию души. Следовательно, между спальнями пять лакоть; потому что те, которые еще не возникают к таинственному разумению от пяти внешних чувств, когда между ними есть такие, которые горят духом любви, преуспевают в устроении веры, как бы помещаемые между спальнями, а от меры небесного здания не отделены. Ибо они и немного отвлекают себя от пожелания телесных чувств, и расширенным пространством души, последуя любви, которую видят, примыкают оттуда и отсюда к спальням. А что они описаны не шестью локтями, но пятью; то этим еще обозначается самое несовершенство их.

13. Впрочем они за доброе желание значатся в мере духовного здания; потому что и голосом святой Церкви чрез Псалмопевца говорится: несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся (Пс.138:16). Поэтому и еще тот же Псалмопевец говорит: благословил есть (вся) боящияся Господа, малыя с великими (Пс.113:21). Итак они, хотя несовершенны и малы, однако же по силе своего познания любят и Бога и ближнего, а потому не нерадят о делании добра, которое могут. Они хотя еще не достигают дарований духовных, так чтоб или дойти до совершенной деятельности, или до пламенного душевного созерцания, однако же не отступают от любви к Богу и ближнему, насколько могут понимать ее сердцем. Поэтому-то и они, хотя и на низшем месте, положены впрочем в здании святой Церкви; потому что хотя они быть может меньше в отношении к учению, к пророчеству, к благодати чудес, к решительному презрению мира, однако же стоят на основании страха и любви, на котором утверждаются; потому что, хотя они не горят огнем желания небесного, однако же одушевляются теплотвором любви в самых внешних делах, которых исполняют достаточно, и содержатся между зданиями преимуществующих пред ними ближних. Поэтому и справедливо в Песни песней невеста говорит: одр сотвори себе Царь Соломон от древес ливанских. Столпы его сотвори сребряны, и восклонение его злато: восход его багрян, внутрь его камение постлано, любовь от дщерей Иеруеалимских (Песн.3:9–10). Невероятно, чтобы Соломон, Царь толикого величия, который изобиловал такими несметными богатствами, что не мог знать цены весу своего золота, и не имел сметы во дни оны серебру, устроил одр для себя деревянный. Но этот Соломон есть именно тот Миротворец, Который устроил для себя одр из дерев Ливанских. Потому что дерева с Ливана кедровые весьма прочны.

14. Итак одром нашего Царя служит святая Церковь, которая устроена из крепких отцов, т.е. из прочных душ. Она правильно называется одром, потому что ежедневно переносит души к вечному сожитию с Создателем своим. У этого одра столпы сделаны серебряные, потому что проповедники святой Церкви сияют светом слова. Между этими серебряными столпами восклонение (возглавие) золотое, так как чрез то, что ясно говорится святыми проповедниками, души слушателей находят блеск внутренней ясности, на которую восклоняются. Ибо чрез то, что они вразумительно и ясно понимают, успокоеваются на том, что проясняется в сердце. Итак столпы у ней серебряные, а восклонение сделано золотое; потому что при свете слова обретается в душе ясность покоя. Потому что тот внутренний блеск освещает душу так, что она чрез внимание успокаевается там, где не требуется благодати проповедания. Об этой самой святой Церкви написано: криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата (Пс.67:14). Ибо она, исполненная здесь духом кротости, как бы голубица, имеет крылья покрытые серебром, а на задней части спины своей содержит вид золота; потому что здесь oнa облекает проповедников своих блеском слова; в последнем же веке показывает сияние славы на себе самой. Но каков должен быть восход к тому, что ясно открывается внутри, она (Церковь) присовокупляет, когда о том же самом одрe тотчас говорит: восход его багрян (Песн.3:10). Истинно, она багряна, потому что омочается в крови, и справедливо является в кровяном цвете. И поскольку несметное множество верующих в начале рождающейся Церкви перешло в царство через кровь мученичества, то Царь наш соделал восход на одр багряным; потому что до ясности, усматриваемой внутри, достигается чрез пролитие крови.

15. Итак что мы, несчастные и лишенные всякого мужества, что будем делать? Вот, в этом одре мы не можем быть столпами, потому что в нас нет ни мужества на деле, ни блеска проповедания. Золотого возглавия мы не имеем; потому что еще не видим, как следует, чрез духовное разумение покоя внутренней славы. Мы не багряный восход; потому что не имеем силы пролить кровь за нашего Искупителя. Итак, что нам делать? Чего нам надеяться, если никто не достигает царства, разве того, кто одарен высшими силами? Но есть и для нас утешение. Возлюбим, насколько можем, Бога, возлюбим и ближнего; и мы будем, принадлежать к одру Божию, потому что он, как там написано: устлан среднею любовию⁷¹. Имей только любовь, и без сомнения достигнешь туда, где и столпы серебряные ставятся, и багряный восход содержится. Так как это говорится ради нашей слабости, то ясно показывается, когда там тотчас присовокупляется: ради дщерей Иерусалимских⁷². Ибо слово Божие, не говоря о сынах, и говоря о дщерях, что другое обозначило женским полом, если не слабость душ? Итак, что там говорится о помещении посредствующей любви среди посребряных столпов, золотого возглавия, и багряного восхода, ради дщерей Иерусалимских, то здесь означается пятью локтями между спальнями; потому что и те, которые слабы силами, если с любовью не отказываются творить добрые дела, которые могут, нe отчуждены от здания Божия. – Затем следует: и порог ворот по внутреннему крыльцу ворот, одною тростию⁷³.

16. Когда о пороге, который теперь только описывается, говорится, что он находится внутри по крыльцу ворот, то ясно показывается, что порог, описанный прежде, был внешний. Но если ворота означают Господа, то поищем, кто служит порогом ворот внутренним и внешним. Ибо чрез порог всякой входит в ворота. И что значат эти два порога, если не отцы Ветхого Завета, и отцы Нового Завета? Потому что не только эти, от которых благоизволил Господь воплотится, но и все отцы Ветхого Завета были порогом ворот Его; так как они, сподобившись проповедать Его и уповать на Него, открывали вход веры для всех грядущих к Нему; и все, которые чрез них уверовали в Господа, взошли как бы через порог в ворота Его. Но почему прежде говорится о внешнем пороге, а после о внутреннем, если не потому, что прежде были отцы Ветхого Завета, а после учители Нового Завета? Нo справедливо внешний порог означает отцов Ветхого Завета; потому что их проповедью были наказуемы дела нечестия. А чрез учениe новых отцов обуздывается даже дух в недозволенных помыслах, так что даже совершенный является виновным на суд сердца. Потому что старались удерживать души слушателей от преступлений, от жестокостей, от хищничества; а эти, возбраняя не только дела развратные, но и помыслы непозволительные, чем другим соделались для нас, если не внутренним порогом? Поэтому-то и сама Истина говорит: слышасте, яка речено бысть древним: нe убиеши: иже бо аще убиет, повинен есть суду. Аз же глаголю вам: яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду (Мф.5:21–22). И справедливо внешний порог означает тех отцов, которые долго стояли по промежуткам времени от самого воплощения нашего Искупителя. А именно, страдaниe Церкви началось уже от крови Авелевой, и одна есть Церковь избранных, предшествующих и последующих. Но поскольку ученикам говорится: мнози Пророцы и Царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша (Лк.10:24), то значит, что древние отцы стояли как бы вне, и телесно не видели явления нашего Искупителя. Итак они были вне, однако же не отделены от Церкви; потому что в уме, в делах, в проповедании, они уже содержали те таинства веры, взирали на ту высоту святой Церкви, которую мы видим уже не чаянием, но в исполнении. Ибо как мы спасены в прошедшем страдании нашего Искупителя, так и они чрез веру в то же самое (страдание) грядущее. Следовательно, они вне, но не вне таинства, а вне времени.

17. Поэтому и в устроении Скинии заповедано было, чтобы внутри были поставляемы столпы серебряные, а снаружи кругом были вколачиваемы колья медные, на которых должна была держаться привязанная палатка. Итак внутри ставятся столпы серебряные, а снаружи вколачиваются колья медные, а на них были привязаны веревки для того, чтобы палатка стояла неподвижно; так как для того, чтоб святые Апостолы были непоколебимы во свете слова своего, чтобы вся Скиния, т.е. святая Церковь неподвижно стояла в целости веры, отцы Ветхого Завета и Пророки поставлены совне, как бы колья, для того, чтоб они веревками слов своих подкрепляли души Проповедников в непоколебимости, и это жилище Божие связывали в стоянии веры. Итак вне находятся те колья, которые были прежде времени сей святой Церкви. Но несмотря на то, их связывают те, которые находятся внутри ее; потому что, предсказывая об имеющих открыться небесных таинствах, они соделали их вероятными для всех, после того, как они открыты. Итак для того, чтобы столпы внутри стояли неподвижно, их совне колья поддерживают веревками; потому что для того, чтоб святые Апостолы совершенно веровали таинству воплощения Господня, их поддержала проповедь тех, которые могли и предвидеть оное, и предсказывать о нем прежде, нежели оно совершилось. Поэтому-то справедливо и сам первый из Апостолов, именно великий столп истинной Скинии, говорит: имамы известнейшее пророческое слово, емуже внимающе яко светилу сияющу в темнем месте (2Пет.1:19). Этими словами он показывает, что хотя она (истинная Скиния) возвысилась верхом выше, но там остается привязанною в вере. Впрочем этот светильник пророческого слова, хотя для разумевающих уже светит, но для не разумевающих остается еще покрытым мраком аллегорий. Поэтому и чрез Псалмопевца об этих самых изречениях Пророческих говорится: темна вода во облацех воздушных (Пс.17:12), именно потому, что знание в Пророках покрыто мраком. Не без основания столпы устроены серебряные, а колья медные; потому что о том, о чем уже ясно проповедают Апостолы, Пророки темно говорили под таинственным смыслом. Поэтому означены металлом меди те, которые не были ясными в проповедях своих. Но святые Апостолы за то, что имели свет в проповеди о таинстве нашего Искупителя, названы серебряными столпами. И надобно заметить, что серебро звучит и сияет, а медь звучит, а не сияет; потому что проповедники Нового Завета ясно говорили о том, на что могли указывать. А проповедники Ветхого Завета, потому что произносили темные изречения чрез тень иносказаний о небесном таинстве, издавали как бы звук без сияния. Итак, что там означается чрез колья и столпы, то здесь – чрез порог внешний и порог внутрений.

18. Но если мы в этом месте признаем за ворота Св. Писание, то и оно имеет два порога – внешний и внутренний; потому что разделяется на буквальный смысл и иносказательный. Потому что внешний порог Св. Писания есть литтера, а внутренний порог его – аллегория. Так как мы чрез букву переходим к аллегории, то как бы переходим от порога внешнего к порогу внутреннему. И есть в нем (Писании) много такого, что по букве назидает душу так, что душа слушающего чрез то, что делается совне, увлекается внутрь. Потому что там мы находим проповеди дела и примеры добродетели; там заповедуется, что нам должно делать даже телесным образом; там то, что поставляется в обязанность для исполнения, показывается на деле святых и сильных мужей так, что после того, как яснейшие заповеди и примеры праведников настрояют нас к доброму житию, мы устремляемся тогда душею к порогу внутреннему, т.е. к таинственному смыслу внутреннего созерцания, если можем. Заботьтесь, прошу, возлюбленнейшие братие, размышлять о словах Божиих, не презирайте посланий нашего Искупителя, к нам написанных. Весьма много значит то, чтобы чрез них душа возникала к теплоте, дабы не оцепеневать от холода своего нечестия.

19. Когда мы познаем, что предшествовавшие праведники мужественно то соделали, и сами располагаемся к мужеству на добрые дела, тогда дух читающего загорается от пламени святых примеров. Он видит, какие доблести совершены ими, и сильно досадует на себя, что тому не последует. Поэтому справедливо голосом жениха к невесте в Песни песней говорится: яко столп Давидов выя твоя, создан в Фалпиофе⁷⁴: тысяча щитов висит на нем, вся стрелы сильных (Песн.4:4). Ибо в вые (шее) горло, а в горле голос.

20. Итак что означается чрез выю святой Церкви, если не священные ее вещания? Если упоминается в ней о тысяче висящих щитов, то чрез это определенное число показывается число неопределенное; потому что все наше укрепление содержится в священном вещании. Потому что там заповеди Божии, там примеры праведников. Ибо если душа не имеет расположения к своему Создателю, то пусть слушает, что говорится: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею (Мф.22:37). Если она питает ненависть к ближнему: то пусть слушает, что говорится: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе (Там же, ст. 39). Если она желает чужой собственности, то пусть слышит, что там написано: не пожелай вещи ближняго твоего (Исх.20:17). Если душа воспламеняется гневом на обиду, нанесенную со стороны ближнего словом или делом, то пусть слушает, что говорится: да не отмщает рука твоя, и да не враждуеши на сыны людей своих (Лев.19:18). Если душа уязвляется злым пожеланием плоти, то, дабы глаз не последовал за мыслью, пусть слушает, что немного выше сказано: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28). Допускает ли кто душе своей расслабевать до ненависти против врага? Пусть слушает, что там написано: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас (Мф.5:44). А тот, кто чужого уже не похищает, но еще быть может, беспорядочно скуп на свою собственность, пусть слушает, что там говорится: продадите имения ваша, и дадите милостыню (Лк.12:33). Желает ли душа слабого наслаждаться Богом и вместе веком? Пусть слышит, что там написано: никтоже может двема господинома работати (Мф.6:24). Иной удерживает достояние не для необходимости содержания, но ради прихоти пожелания. Пусть он слышит, что там говорится: иже не отречется всего своего имения, не может быть Мой ученик (Лк.14:33). Ибо некоторые оставляют все, а многие отказываются даже от владения; потому что владеемым пользуются так, что не имеют к нему никакого пристрастия. Желает ли кто лениться, и убегает труда ради Господа даже тогда, когда имеет силы? Пусть слышит, что там написано: иже не собирает со Мною, расточает (Лк.11:23). Итак на выи святой Церкви, т.е. на проповеди священного Писания, которое по своей крепости и высоте называется подобным башне Давидовой, висят тысячи щитов; потому что сколько там заповедей, столько и защит для нашей груди.

21. Итак, нужно ли нам во смирении сохранять невинность даже обиженным от ближнего? Представим Авеля (Быт.4:8), о котором пишется, что он убит братом, а не пишется, чтоб он с ним препирался. Потребна ли чистота души даже в супружеском союзе? – Надобно подражать Эноху, который и в супружеском состоянии ходил пред Богом, и не обреташеся, зане преложи его Бог (Быт.5:24). Решаемся ли мы предпочитать заповеди Божии настоящей нашей пользе? – Представим Ноя, который оставив домашнюю заботу, по повелению Господню, в сотых годах занялся строением ковчега (Быт.6:14). Усиливаемся ли мы достигнуть добродетели послушания? Должны взирать на Авраама (Быт.12:5), который, оставив дом, знакомых, отечество, по послушанию пошел в страну, которая обещана ему в наследство, и пошел не зная, куда идти (Евр.11:8); который ради вечного наследия готов был принести в жертву возлюбленного своего, рожденного по обетованию наследника. А поскольку он не усомнился пожертвовать Господу единого (сына): то в семени получил все множество языков (Быт.22:16–17). Нравится ли кому простота нравов? Пусть представит Исаака, которого в очах всемогущего Бога украшала кротость его жизни (Быт.24 и след.). На вопрос: как должно приобретать многотрудное мужество? – Пусть приводят на память Иакова (Быт.29:20, 30:29), который после того, как сумел мужественно прослужить человеку, достиг до такой силы, что не мог быть препобежден от боровшегося с ним Ангела (Быт.32:25). Стараемся ли мы препобеждать прелесть плоти? – Пусть приходит на память Иосиф, который во время искушения его госпожею старался сохранить целомудрие даже с опасностью жизни (Быт.39:12–20). От этого произошло то, что так как он хорошо умеет управлять своими членами, соделан был управителем и над всем Египтом. Желаем ли мы стяжать кротость и терпение? – Будем представлять себе Моисея (Числ.12:3), который, управляя шестьюстами тысяч вооруженных, исключая детей и жен, по описанию был человеком кротким зело паче всех человека сущих на земли. Возгораемся ли ревностью правды против пороков? – Пусть представляется Финеес (Числ.25:7–8, 11), который, мечом проколов насквозь имевших сoитиe, возвратил народ к чистоте, и гневный умилостивил гнев Божий. Желаем ли мы в сомнениях наперед иметь надежду на всемогущего Бога? Будем памятовать об Иисусе Навине (Нав.3:5, 8), который когда вступал в сомнительные битвы с верною мыслью, достигал победы без сомнения. Желаем ли оставить сердечные неприятности, и проявить душу в благости? Вспомним о Самуиле (1Цар.8:5), который, будучи лишен народом власти, на прошение того же самого народа о молитве за него Господу отвечал, говоря: да никакоже ми согрешити Господу, оставити еже молитися о вас ко Господу (1Цар.12:23). Потому что святой муж верил, что он учинит преступление, если не воздаст в молитве благодатною любовью тем, которых, как врагов, терпел до низложения. Он же опять, когда по повелению Господа был посылаем помазать Давида в Царя, отвечал: како поиду; и услышит Саул, и убиет мя (1Цар.16:2). И несмотря на то, что знал, что на этого самого Саула Бог прогневался, предался такой скорби, что ему лично Господь сказал: доколе ты плачеши о Сауле, Аз же уничижих его (1Цар.16:1). Итак помыслим, какой жар любви воспламенят душу того, кто плакал даже о том, от кого опасался быть убитым. Желаем ли мы остерегаться того, кого боимся? – Нам основательно надобно подумать о том, дабы при открывшемся удобном месте самим не воздать злом за зло тому, кого мы бегаем. Поэтому вспомним о Давиде, который и нашел и мог бы убить Царя, преследующего его, и однако же, в самом разгаре гнева, он избрал добро, которое сам должен был делать, а не зло, которое тот должен был потерпеть заслуженно, говоря: да не будет Ми от Господа нанести руку мою на Христа Господня (1Цар.15:7, 26:11). И когда тот же Саул после был убит врагами, то он (Давид) плакал о смерти того, от кого при жизни терпел преследования (2Цар.1:17). Решаемся ли мы свободно говорить о заблуждениях могущим мира сего? – Приведем на память авторитет Иоанна, который, обличая нечестие Ирода, не убоялся быть убитым за правоту слова (Мк.6:18–27). А поскольку Христос есть истина, следовательно он (Иоанн) положил душу за Христа, потому что за истину. Спешим ли мы уже плоть свою предать за Бога смерти? Да приходит на память Петр (Деян.5:41), который среди бичеваний радуется, который израненный противостоит начальникам, который за жизнь презирает свою жизнь. Располагаемся ли мы по желанию смерти презирать несчастия? – Представим Павла, который, будучи готов не только быть связанным, но и умереть за Христа, не так дорожит своею жизнью, как собою (Деян.20:22–24). Желаем ли мы, чтобы сердце наше горело огнем любви? Обсудим слова Иоанна, у которого все, что он говорит, курится от огня любви (1Ин.1 и далее).

22. Итак, поскольку мы во гласе Св. Писания находим, когда желаем, подкрепления для каждой добродетели: то тысяча щитов висит на нем, вся стрелы сильных (Песн.4:4). Ибо если мы желаем сражаться против духов нечестия, то должны отыскивать защитительное оружие на выи Церкви, которая воздвигнута для нас, яко столп Давидов, т.е. в Божественном Писании, чтобы по определению заповеди взимать силу помощи против пороков. Ибо вот – если мы спешим укрепиться против властей воздушных, то на этом столпе находим вооружение для души нашей, чтоб оттуда взять заповеди Создателя и примеры предшествовавших (отцов), которыми непобедимо можем вооружиться против врагов наших. Когда ты желаешь исполнить какую-либо добродетель, – и эту видишь уже исполненною отцами там жe, где находишь свое вооружение, которым укрепляешься против духовных воителей. Поскольку на нем висит тысяча щитов, то желающий сражаться пусть берет их, и ими укрепляет грудь, и бросает стрелы слов.

23. И надобно заметить, что oн (столп) устроен с своими укреплениями. Потому что укрепления производят то же, что и щиты, так как те и другие защищают сражающегося. Но между теми и другими различие состоит в том, что щит для cвоей обороны мы можем двигать, куда захотим; а укреплением мы можем защищаться, но передвигать его не можем. Щит в руке, а укрепления нельзя держать. Итак что за различие между укреплениями и щитами, если не то, что в Св. Писании мы читаем и о чудесах предшествовавших отцов, и слушаем о подвигах в добрых делах? Ибо там мы познаем, что иной мог разделять море, иной – останавливать солнце, иной – воскрешать умершего, иной – словом восстановлять разбитого параличем, иной – тенью исцелять больных, иной своими платками и полотенцами прекращать болезни (Деян. XIX, 12). Но все они были кротки и долготерпеливы, и пламенели ревностью к правде; богаты проповедью слова, и вместе щедростью милосердия. Итак они истину своей проповеди о Боге свидетельствуют чудесами, потому что они не содевали бы их чрез Него, если бы не говорили истины о Нем. А как они были благочестивы, как смиренны, как благосклонны, об этом свидетельствуют деяния их. Итак, если мы испытываем самих себя в вере, которую приняли от проповеди их, то должны обращать внимание на чудеса проповедавших, и утверждаться в вере, которую от них приняли. Следовательно, что суть чудеса их, если не наши укрепления? Потому что чрез них, хотя мы и можем укрепляться, однако же не держим их в руке нашего произволения, так как не имеем силы творить таковых. Но щит в руке, и защищает, потому что добродетель терпения, добродетель милосердия, по предваряющей нас благодати, и во власти состоит произволения, и закрывает от опасности со стороны противной. Итак столп наш устроен с своими укреплениями; на нем висит тысяча щитов, потому что в Св. Писании мы и скрываемся от стрел супостата под чудесами отцов, и имеем еще в руке делания щиты святой жизни. Но надобно заметить, что порог ворот измеряется одною тростью. А трость имеет долготу в шесть лакоть с пядью, именно потому, что в Св. Писании содержится учение и о совершенном делании, и о начале высшего созерцания. Но если в этом месте принять за ворота каждого проповедника: то внешний порог в ворогах есть жизнь деятельная, а внутрений порог – жизнь созерцательная. Потому что чрез ту ходят в вере, а чрез эту спешат к надежде. Та совне ведет, чтобы каждый жил хорошо; эта внутренно вводит, чтобы из доброй жизни достигали вечных радостей. Этого достаточно нам для сегодняшней беседы. Так как мы, уклоняясь к другому, говорили чрезмерно долго, то оставим то, что следует далее, для другого собеседования, восстановляя силы молчанием, уповая на Слово, Которое живет и царствует с Отцем в единстве со Святым Духом чрез все веки веков. Аминь.

1. Муж, коего вид был как бы вид меди, измерил вход ворот восемью локтями, а фронтон их двумя локтями (Иез.40:9)⁷⁵. И чтобы мы не думали, будто вход ворот находится вне ворот, присовокупляется: вход же ворот был внутри (Там же). Что же означается внутренним входом, если не широта вечной жизни, которая в душе уже начинается чрез надежду даже среди теснот настоящей жизни? О ней чрез Псалмопевца говорится: входите во врата Его со славословием, во дворы Его с хвалою (Пс.99:4)⁷⁶. Ибо когда мы со слезами исповедуем грехи свои, тогда входим во врата жизни тесной. Когда же после них переводимся в жизнь вечную, тогда входим чрез врата во дворы наши со славословием; потому что там уже не будет тесноты, когда нас обымет радость непрестаемого блаженства. По причине тесноты нашего исповедания Истина говорит: внидите узкими враты (Мф.7:13). И когда Псалмопевец воображал, что он принимается в широту вечной радости, говорил: поставил еси на пространне нозе мои (Пс. 30:9). Следовательно, он чрез ворота стремится ко двору, потому что к широте торжества переходит из тесноты исповедания. Итак те радости, которые у Давида называются дворами, у Иезекииля называются входом внутренним. Поэтому этот самый вход называется измеренным осмью локтями. Ибо там должны быть приняты все те, которые здесь и подвизаются в совершении дел, и стремятся к вечным радостям чрез благодать созерцания.

2. Нe без основания видимая мера полагается в восемь лакоть; потому что на семь дней развертывается все время. Ибо вечный день, который последует по исполнении переменяемости семи дней, именно есть осмой. Поэтому и Псалмопевец, рассуждая о дне воскресения, так как он намерен был говорить о строгости последнего суда, предпослал заглавие, говоря: в конец, в песнех о осмом псалом Давиду (Пс.6:1). Ибо для того, чтобы показать, о каком осмом дне, чрезвычайно страшном, говорит он, в начале псалма говорит: Господи, да не яростию твоею, обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене (Пс.6:2). Ибо кто исправляется только розгами, и от выговоров делается лучшим, тот наказывается в кротости, а не во гневе. Но на строгом оном испытании всякое обличение есть ярость и гнев, потому что после осуждения нет прощения. Причиною сего осмеричного числа служит то, что Господь благоволил воскреснуть от смерти после субботы. Потому что день Господень, который есть третий от смерти Господней, от сотворения дней считается осмым, потому что следует за седьмым. Поэтому и самое истинное страданиe нашего Искупителя, и истинное воскресение, прообразовали нечто о Его теле в днях страдания Его. Ибо в шестой день недельный Он пострадал, в субботу Он покоился во гробe, а в воскресный день воскрес от смерти. Так как настоящая жизнь для нас есть еще шестой день недельный, потому что проводится в скорбях, и терпит мучения в теснотах. Но в субботу мы покоимся как бы во гробе, потому что находим успокоение души после тела. Но в день воскресный, именно в третий от страдания, осмой, как сказали мы, от сотворения, мы уже телом воскресаем от смерти, и в славе души мы будем радоваться даже с плотью. Итак, что Спаситель наш дивно устроил в Себе, то истинно обозначил в нас, так чтобы нас преемственно обымали, и скорбь в шестой, и успокоение в седьмой, и слава в осмой. Поэтому чрез Соломона говорится: даждь часть седмим, и осмим: яко не веси, что будет лукаво на земли (Еккл.11:2). Ибо мы даем часть седьмым и осмым тогда, когда тем, что развертывается в семи днях, располагаем так, чтобы чрез это достигнуть благ вечных, чтобы, делая это с крайнею осторожнocтью, после избежать гнева грядущего страшного суда. Итак, восемью локтями измеряется вход внутренний; потому что чрез свет, который cледует за семью днями, открывается нам широта вечности.

3. Но никто к ней не приходит, если он здесь не будет содержать в благоговейном сердце любви к Богу и ближнему. Поэтому и присовокупляется: а фронтон его двумя локтями. Так как фронтон ворот есть доброе препровождение настоящей жизни. Ибо, как под входом внутренним должно разуметь вечное успокoeниe, так фронтоном ворот необходимо означается качество видимой жизни. Итак фронтон ворот измеряется двумя локтями; потому что кто здесь озаботится сохранением любви к Богу и ближнему, тот достигнет двора вечности. Поэтому для того, чтобы жизнь наша имела меру в два локтя, она ежедневно должна простираться на любовь к Богу и вместе к ближнему. Ибо не истинная та любовь, которая имеет менее двух локтей. Почему Моисей, изображая добродетели избранных цветами одежд, повелевает в украшении Первосвященника употреблять червлень дважды намоченную (Исх.28:5). Ибо что означается червленью, если не любовь, которая всегда горит пламенем расположения. Но червлень дважды омочается, когда наша любовь горит не только благоговением к Богу, но и расположением к ближнему. Ибо кто любит Бога так, что оставляет попечение о вверенном ему ближнем, в том червлень еще однажды намочена. И кто любит ближнего так, что уменьшает стремление, которым должен пламенеть к Богу, в том нет еще цвета сугубо намоченного. Итак мы должны любить и тех, с которыми живем, и всем сердцем стремиться к Тому, в Ком истинно должны мы жить. Ибо вот к вере и к слушанию слова всемогущего Бога мы, которые по-видимому имеем благочестивое настроение, сошлись из различного качества мира, и собрались к соединению с святою Церковию из непохожих одни на другие неравностей, так что по-видимому ясно совершилось то, что об обетовании Церкви говорится чрез Исаию: и пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет с козлищем (Ис.11:6). Ибо по внутренней святой любви волк пасется с агнцем; потому что те, которые в мiре были хищниками, в мире живут с тихими и кроткими. И рысь почивает с козлищем, потому что тот, кто был испещрен пятнами грехов своих, согласуется в смирении с тем, кто презирает себя и признает себя грешником. Там еще присовокупляется: и телец и юнец и лев вкупе пастися будут; потому что тот, кто сокрушенным сердцем готов на ежедневное жертвоприношение себя Богу, и другой, который, как лев жестоко ярился от свирепости, и третий, который, как овца, продолжал жизнь в простоте своей невинности, сошлись в овчарнях святой Церкви. Вот какова любовь, которая различия душ зажигает, сожигает, расплавляет, и превращает как бы в один вид золота. Но при таковой избранных взаимной любви, им необходимо поспешать к Тому, на Кого с вечною радостию взирать на небе они заслуживают. Ибо един есть Господь и Искупитель наш, Который и здесь связывает сердца избранных своих единодушием, и всегда побуждает их чрез внутренние желания к любви вышней. Поэтому и там присовокупляется: и отроча мало поведет я (Ис.11:6). Кто это малое отроча, если не Тот, о Ком написано: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам (Ис.9:6). Он вместе и грозит пасомым; потому что, дабы мы не прилепляли сердец наших к вещам земным, Он ежедневно воспламеняет их желанием внутренним. И эта самая угроза Его состоит в непрестаемом воспламенении нас к любви Его, дабы мы, взаимно любя друг друга, не остановились душою в этом изгнании, дабы покой сей жизни не понравился нам так, чтобы доводил нас до забвения об отечестве, дабы душа, услажденная счастием, не расслабевала. Поэтому Он, и к дарам Своим примешивает наказания, дабы для нас все, что услаждало нас, делалось горьким, и в душе возгорался тот огонь, который всегда к небесному желанию нас беспокоит, возбуждает, и, так сказать, увеселительно угрызает, приятно мучит, весело печалит. Итак отроча малое грозит нам, потому что Тот, Кто не много был унижен пред Ангелами, по любви оказанной нам, не дозволяет нам прилеплять души к этому миру. Итак дважды омочена в нас червлень, если мы и здесь любим ближних своих, как себя самих, и к Виновнику всего поспешаем вместе с теми, которых любим. Итак, если жизнь наша дважды омочается совершенною любовью, то фронтон ворот измеряется в нас двумя локтями. Поэтому, учитель ли означается именем ворот, или Св. Писание, или вернее вера; в мере того и другого локтя не неприлично разуметь любовь, которую истинно проповедует тот, кто учит любви к Богу и ближнему; и самое знание несомненно то, которое любовь устрояет; и вера крепка та, которая выражается в любви к Богу и ближнему. – Далее следует: далее спальни ворот к пути восточному, три с одной стороны, и три с другой, и мера едина трех (Иез.40:10)⁷⁷.

4. Что значат спальни, и что путь восточный, мы уже сказали выше (Бесед, III, числ. 8 и следующ.), и повторять то еще считаем не необходимым. Но нам надобно спросить, что значит сказанное три с одной стороны, и три с другой. Потому что спальни к пути восточному суть сердца кипящих в любви к Богу. Известно, что все избранные, как те, которые были в Ветхом Завете, так и те, которые последовали за ними в Новом Завете, пламенели любовью к Троице. Ибо они не истинно любили бы Бога, если бы не получали благодати Его Троицы, Которая есть Бог. Итак пo пути восточному три спальни с одной стороны, и три с другой; потому что, когда Господь благоволил воплотиться между ветхозаветными и новозаветными отцами, то явился как бы восточным путем в средине спален, которые спальни украшены по истинному виду добродетелей в познании Троицы. Но если мы отнесем то же самое число к добродетелям избранных: то три добродетели, без которых тот, кто может что-либо совершить, спастися не может, – именно, вера, надежда и любовь. А поскольку та же самая вера, надежда и любовь была в древних отцах, которая и в новых учителях: то по восточному пути описываются три спальни с одной стороны, и три с другой.

5. Или вернее потому, что три было разделения ветхозаветных отцов, и три последовало новозаветных под благодатию. Потому что ветхозаветный народ имел отцов прежде закона, потом под законом, и после – Пророков. В новозаветном же народе сперва уверовали начатки Евреев, затем последовала в вере полнота язычников, и затем на кончине века остаток Евреев спасется (Рим. IX, 27). Итак, поскольку воплощение Господа и из первой части имело отцов прежде закона, отцов под законом, и наконец Пророков, и из последней – верующих из Евреев, верующих из язычников, и наконец соберет остатки Евреев, то восточный путь называется имеющим три спальни с одной стороны, и три с другой. Но и то мы не неприлично принимаем, если скажем, что есть три разряда верующих. Ибо, как в Ветхом Завете, так и в Новом, иной разряд Проповедующих, иной воздержников, и иной добрых супругов. Поэтому и тот же Пророк в предыдущей части видит освобожденными трех мужей: Ноя, Даниила и Иова (Иез.14:14), которыми тремя означены именно: Проповедники, воздержники и супруги. Ибо Ной управлял ковчегом на волнах, и потому представлял образ правителей (Быт.7:1–2 и далее). Даниил в царском дворце предан был воздержанию, и потому означал жизнь воздержников (Дан.1:16). Но Иов состоял в супружестве, и имея попечение о своем доме, благоугодил Богу; он достойно образует разряд добрых супругов (Иов. 1:8). Итак, поскольку и прежде пришествия Ходатая были, как проповедники, так и воздержники и добрые супруги, которые ожидали того же пришествия Его, и с великою жаждою желания хотели видеть Его, и после, как мы видим, есть и проповедники, и воздержники, и добрые супруги, которые уже не ожидают воплощения нашего Искупителя, но видения в славе величия Его: то восточный путь имеет три спальни с одной стороны, и три с другой, по слову Псалмопевца, который о том же самом пути, именно Искупителе нашем, говорит: окрест Его селение Его (Пс.17:12).

6. Но с особенным вниманием нам надобно обсудить, что говорится: и мера едина трех. Ибо, когда далеко отстоит превосходство проповедников от воздержников и молчальников, и далеко отстоит превосходство воздержников от супругов: то что значит выражение: мера едина трех? Потому что супруги, хотя и хорошо живут, и желают видеть всемогущего Бога, но заняты домашними заботами, и по необходимости разделяют сердце между тем и другим. Но воздержники удалены от забот мира сего, и пожелание плоти обуздывают даже от дозволенного супружества, чужды и заботы о супруге, попечения о детях, вредных и запутанных помышлений о семейной жизни. Проповедники же не только сами воздерживаются от пороков, но и другим запрещают грешить, приводят к вере и располагают к добродетельной жизни. Каким же образом мера их одна, когда качество жизни их не одно? Но мера одна у трех потому, что, хотя в них различие заслуг велико, но расстояния в вере, в которой они подвизаются, нет. Ибо одна и та же вера, которая тех укрепляет в великих подвигах, а слабость этих в малых поддерживает. Или вернее одна мера у трех потому что в последнем воздаянии, хотя и не будет у всех одного и того же достоинства, однако же для всех будет одна жизнь блаженная. Поэтому и лично Господь говорит: в дому Отца Моего обители многи суть (Ин.14:2). Впрочем те, которые введены были в виноградник, хотя пришли и не в одни часы, получили по одному динарию (Мф.20:9). Каким же образом согласить многие часы труда с одним динарием, если не таким, что хотя достоинства блаженных будут различны, однако ж один покой вечного воздаяния? Ибо заслуга каждого будет различна, но различия в радостях не будет; потому что, хотя один менее, а другой более будут восхищаться, однако же всех будет обымать одна радость о видении своего Создателя.

7. Тоже самое надобно думать, как о Ветхозаветных, так и о Новозаветных отцах; потому что, когда восточный путь имеет три спальни с одной стороны, и три с другой, то мера одна для трех, так как та же самая вера и та же самая заслуга поддерживала сердца предшествовавших, которая наполняла сердца последовавших, состоящих под Новым Заветом, как и чрез Павла говорится: имуще же тойже дух веры, по писанному: веровах, темже возглаголах: и мы веруем, темже и глаголем (2Кор.4:13. сн. Пс.115:1). Потому что духовные оные отцы веровали, что Бог есть Троица, так, как ясно говорили о той же самой Троице отцы новые. Ибо Исаия слышал Ангельские лики, поющию на небе: свят, свят, свят, Господь Бог Саваоф (Ис.6:3). Для того, чтобы указать на троичность Лиц, трижды говорится свят, но чтобы ясно было, что существо Троицы едино, не говорится: Господа Саваофы, но: Господь Бог Саваоф. Это же самое имея в уме, и Давид подобным образом говорит: благослови ны Боже, Боже наш, благослови ны Боже (Пс.66:8). Сказав трижды «Боже», он для того, чтобы показать единство Его присовокупил: и да убоятся Его вси концы земли. И Павел говорит: яко из Того, и Тем и в Нем всяческая (Рим.11:36). Из Того, именно из Отца; Тем – Сыном; в Нем – Духе Святом. Он, сказав трижды – из Того, Тем и в Нем, – присовокупил: Тому слава во веки. Аминь. Ибо тот, кто не сказал – «Тем», – но Тому, говоря трижды – Тот, различил лица, а присовокупляя: Тому слава, не разделил существа. Итак, поскольку едина есть вера древних и новых отцов, то справедливо говорится, что одна мера для трех спален. Это повторяется другими словами, когда присовокупляется: и мера едина фронтонов с той и другой стороны⁷⁸.

8. Ибо с той и другой стороны одна мера фронтонов потому, что отцы наши, как прежде от Ветхого, так ныне от Нового Завета идущиe, сходятся в одной вере Ходатая. Они потому, что полны любовию, воздержанием укрощают плоть свою, совершают чудеса, являют доблести; поскольку же их добродетели видны нам совне, то не несправедливо называются фронтонами сего небесного здания. Ибо все, что ныне ясно открывается, есть фронтон, так что оно есть пpeдвepиe того здания, которое сохраняется для нас внутри. Поэтому и святой Церкви в Песни песней говорится: как кора краснаго яблока ланиты твои, без сокровенных твоих (Песн.6:6)⁷⁹. Потому что ланиты святой Церкви суть духовные отцы, которые ныне блистают в ней чудесами, и как бы на лице ее являются почтенными. Ибо когда мы видим, что многие творят дивное, пророчествуют о будущем, решительно оставляют мир, пламенеют желаниями небесными: то ланиты святой Церкви краснеют, как кора красного яблока. Но что значит все то, чему мы удивляемся, в сравнении с тем, о чем написано: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9)? Итак хорошо, когда он удивлялся ланитам Церкви, присовокупил: без сокровенных твоих (Песн.6:6). Ясно как бы так было сказано: хотя в тебе велико и то, что не сокрыто, но решительно неизреченно то, что сокрыто. – Далее следует: и размери широту входа вратняго десяти лактей, широту⁸⁰ же вратную тринадесяти лактей (Иез.40:11).

9. Выше мы уже многое сказали о знаменовании ворот; но мы должны держаться одного чего-либо, чрез что можно было бы проникать и в прочее благоразумием читателя. Сказано, что под названием ворот можно разуметь Св. Пиcaниe. Но нам надобно тщательно обсудить, почему широта входа вратного десяти локтей, а долгота тринадцати. Но в этом месте долготою ворот называется высота, так как мы называем долгим того, кого видим высоким. Ибо долготою ворот нельзя назвать поперечника, коего широта показывается в десять локтей. Итак что значит широта входа вратного, если не закон Ветхого Завета; и что долгота ворот, если не благодать Нового Завета? поскольку Св. Писание, когда чрез Ветхий Завет обуздывало преступления дел, предписывало давать десятины (Втор.12:6), лежало чрез низкие заповеди как бы на широте входа. Но когда оно чрез Новый Завет обуздало нечестивые помыслы, и заповедало оставлять все, и ради Бога презирать жизнь тела с настоящим веком (Мф.15:11; Мк.7:21; Лк.9:24), тогда наши ворота как бы поднялись на высоту долготы. Потому что Израильскому народу чрез закон даны меньшие заповеди; поэтому Моисей тому же народу говорил на долине (Исх.19:7 и далее). Святым Апостолам Господь дал высшие (заповеди); поэтому и учил их заповедям жизни на горе. Но Искупитель наш чрез Евангелие говорит: не мните, яко приидох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити (Мф.5:17). Ибо исполнить закон приходил Тот, Кто к правде закона присовокупил благодать, чтобы заповедуемое тем в меньшем Он помогал совершать в высшем, и обуздываемое тем в деле, Он отсекал от сердца. Итак выразумленный закон, лежавший на широте, стал на высоту. Ибо самое познание Бога, бывшее при оном в отцах духовных, не было известно всему Еврейскому народу. Так как всемогущего Бога, именно Святую Троицу, народ не знал, когда Пророки проповедали. Он в законе держался только десятословия, не зная веры в Троицу. Итак широта входа вратного измеряется десятью локтями; потому что грубый оный народ, не зная высоты веры, служил заповедям десятословия. Но долгота ворот измеряется тринадцатью локтями; потому что чрез Новый Завет в сердце верующего народа над заповедями десятословия, которые он верно соблюдал, возросло познание Троицы. И заповеди закона усовершены верою, что всемогущий Господь есть Троица.

10. Здесь разумно может быть предложен вопрос: почему (Пророк) об этой широте входа вратного, о которой выше сказал, что она измеряется одною тростью, ниже присовокупил, что она измеряется десятью локтями; а потом присовокупляется, что долгота ворот измеряется тринадцатью локтями? Ибо одна трость, как уже часто было говорено, имеет шесть локтей и пядень; но десять локтей содержат в себе меру, уже большую трости, а тринадцать более, нежели десять. Итак что значит, что прежде вход вратный измеряется одною тростью, после широта его измеряется десятью локтями, наконец и долгота ворот – тринадцатью локтями, если не то, что святые отцы, о которых по Св. Писании знаем, что они были прежде закона, хотя знали единого всемогущего Бога, именно Св. Троицу, но о той же самой Троице, которою знали, не проповедали? Они, повинуясь повелениям Его, и соблюдая чистоту жизни, имели деятельного совершенства как бы на шесть локтей трости, и что видя Ангелов, имели пядень созерцания. По даровании же закона, оный грубый народ Еврейский старался соблюдать заповеди десятословия, но не был научен познанию Святой Троицы. И хотя духовные отцы совершенно знали Ее, однако же великая толпа Синагоги, ни таинства Троицы найти не могла, ни умела искать оное.

11. Но по пришествии благодати чрез Новый Завет, всякий верующий народ познал, что единый Бог есть Троица, и в познании Его исполнил добродетель десятословия. Следовательно, вход вратный прежде измеряется одною тростью, после широта его – десятью локтями, и наконец долгота ворот – тринадцатью локтями; потому что и у святых отцов, живущих до закона, не было недостатка в жизни деятельной и созерцательной, и под десятословием закона народ, не зная таинства Божественного существа, служил в широте заповедей. И ныне под благодатию, по верном соблюдении заповедей десятословия, всякий, приходящий к вере, познает таинство Святой Троицы.

12. В этом деле нам надобно еще знать и то, что и чрез наращения времен возрастало знаниe духовных отцов. Ибо Моисей более, нежели Авраам, Пророки более, нежели Моисей, Апостолы более, нежели Пророки, были научены видению всемогущего Бога. Я ошибаюсь, если этого не говорит само Писание. Но оно говорит: дондеже научатся мнози, и умножится ведение (Дан.12:4). А то самое, что мы сказали об Аврааме, Моисее, Пророках и Апостолах, мы докажем, если можем, словами того же самого Писания. Ибо кто не знает, что Авраам беседывал с Богом (Быт.12 и следующ.)? И несмотря на то, к Моисею Господь говорит: Аз есмь Бог Авраамов, Бог Исааков, и Бог Иаковль, Бог сый их; и имене Моего Господь, не явих им (Исх.3:6, 4:3). Вот Моисею более, нежели Аврааму, был известен Тот, Кто открывает о Себе Моисею то, чего, по словам Его, Он не открывал Аврааму. Но посмотрим, могли ли Пророки иметь Божественного видения более, нежели Моисей. Псалмопевец ясно говорит: коль возлюбих закон Твой, Господи, весь день поучение мое есть (Пс.118:97). И присовокупляет: паче всех учащих мя разумех, яко свидения твоя поучение мое есть (Пс.118:99). И еще: паче старец разумех (Там же, ст. 100). Итак он говорит, что размышляет о законе, и свидетельствует, что он разумел паче всех учащих, и паче старцев; потому что открывает, что он получил Божественного ведения более, нежели Моисей. Но как мы докажем, что святые Апостолы научены были большему, нежели Пророки? Истина прямо говорит: мнози Пророки и Царие восхотиша видети, яже вы видите, и не видиша: и слышати, яже слышите, и не слышаша (Лк.10:24). Итак (Апостолы) имели Божественного видения более, нежели Пророки; потому что то, что они видели только духом, те видели уже телесно. Итак исполнилось то предсказание Даниила, о котором мы выше сказали: дондеже научатся мнози, и умножится ведение (Дан.12:4). Итак мера трости, которая шести лакоть с пядию, распространяется на десять лакоть; и мера десяти лакоть наконец доходит до тринадцати; потому что, чем ближе мир приводится к концу, тем щедрее открывается нам вход к вечному ведению. Далее следует: и край пред спальнями локтя единаго (Иез.40:12)⁸¹.

13. Как часто мы говорили, что спальни суть сердца избранных, пламеняющие любовию к всемогущему Богу. Итак что выражается чрез край пред спальнями, если не вера? Потому что, если прежде нет ее, то никак нельзя достигнуть духовной любви. Ибо не любовь предшествует вере, но вера любви. Так как никто не может любить то, чему не поверит. Итак край пред спальнями есть вера пред жаром любви; потому что, как сказано, если ты не поверишь тому, что слышишь, то никак не можешь воспламениться к любви того, что слышишь. Но край пред спальнями локтя единого; потому что вера соединяет сердца слушающих в любви к Богу тогда, когда не разделена заблуждениями и расколами, но пребывает в единении, так что именно край локтя единого доводит душу до спальни; потому что вид небесного жениха, о котором здесь проповедует, после показывает в небесных (селениях). Здесь хорошо еще присовокупляется: и лакоть един конца с обеих сторон.

14. Но с обеих сторон говорится так, как говорилось: у того и других, т.е. у входа и ворот. Потому что мы сказали, что широтою входа и долготою ворот означается Ветхий и Новый Завет, Наконец же присовокупляется, что лакоть един конца с обеих сторон: потому что именно как Ветхий Завет предвозвестил нам единого Ходатая Бога и человеков, так и Новый Завет возвещает нам о грядущем в вечной славе Том же, Кого уже мы знаем воплотившимся ради нас. Итак лакоть один есть конца того и другого; потому что и во плоти явился Тот, о Ком предсказывал закон, и в славе величия явится Тот, о Ком ныне говорит Новый Завет. И тогда будет конец тому и другому, когда видимый в силе Божества своего исполнит все, что было предсказано. Ибо написано: кончина закону Христос в правду всякому верующему (Рим.10:4). Конец не тот, который полагает предел, но который исполняет. Ибо Он исполнил закон тогда, когда явился во плоти так, как предсказывал закон. Но Новый Завет говорит еще многое о суде Его, многое о царстве Его, чего еще мы не видим в исполнении. Вот ежедневно читается Евангелие, предсказывается жизнь будущая. Итак будет конец и Новому Завету тогда, когда Господь исполнит то, что обетовал о Себе.

15. Но Новый Завет окончится потому, что исполнится. Ибо когда будет видим Сам Тот, о Ком говорится, тогда слова Завета Его престанут. Поэтому и святой Церкви, возвещающей день истинного света, как бы время весеннее, голосом Жениха говорится: востани, прииди ближняя моя, добрая моя, голубице моя, яко се зима прейде, дождь отыде, отыде себе: цвети явишася на земли (Песн.2:10–12). Ибо как святая Церковь, так и всякая избранная душа, для небесного жениха близка любовью, голубица по духу, красива по изяществу нравов. Когда она уже выводится из повреждения плоти, тогда без сомнения для нее зима проходит; потому что цепенение настоящей жизни отходит. Проходит и отходит дождь; потому что, когда она выводится к созерцанию всемогущего Бога в Его сущности, тогда уже нет надобности в каплях слов, чтобы напаял ее дождь проповедания. Ибо она то, чего не могла слышать, ясно увидит. Поэтому и там присовокупляется: время обрезания приспе (Песн.2:12). Потому что при обрезывании бесплодные лозы отсекаются, чтобы приносили обильнейший плод те, которые имеют силу. Итак время нашего обрезывания приспевает тогда; когда мы оставляем бесплодное и вредное повреждение плоти, чтоб иметь силу достигнуть плода душевного. Этим обильнейшим плодом для нас будет видение Единого. Итак лакоть един конца с обеих сторон; потому что Един есть Тот, Кто сказал: Един есмь Аз, дóндеже прейду (Пс.140:10). Он Един со Отцем и Святым Духом владычествует на небе, как одинокая птица на здании (Пс.101:8). Как Он исполнил закон чрез таинство воплощения и совершенного вочеловечения Своего: так исполнит обетования Нового Завета чрез явление славы величия Своего.

16. Об этом едином локте говорила нам и мера ковчега. Ибо ковчег, который повелевалось устроить в триста локтей длины, в шестьдесят⁸² ширины, и в тридцать высоты (Быт. VI, 15), эавершивался одним локтем. Ибо что предобразуется ковчегом, если не святая Церковь, которая снизу широка, а вверху узка? Она от трехсот, шестидесяти, и тридцати локтей сводится к одному локтю; потому что от той широты, которую святая Церковь имеет в членах своих, еще слабых, мало помалу суживается, и стремясь вверх, стремится к Единому. Ибо самый разум требует, чтобы мы верили, что на оной широте ковчега все звери, все четвероногие и ползающие были в нижних этажах, а люди и летающие в верхних. Ибо в верхней части было сбоку окно, из которого человек выпускал ворона и голубя, для того, чтоб узнать, иссякли ли уже воды потопа. А поскольку этот ковчег завершен был одним локтем; то люди и летающие были близ этого локтя. Итак справедливо ковчегом означается вся Церковь, которая широка во многих своих, еще плотских членах, но тесна в немногих духовных. А поскольку она собирается к Единому Человеку, Который без греха; то как бы завершивается одним локтем.

17. Ибо мы видим, что многие внутри той же самой святой Церкви гордятся, предаются удовлетворению плоти, жадны бывают к приобретению земных благ, по жадности преплывают моря, необузданно предаются гневу, проводят время в тяжбах, вредят ближним, которых сильнее. Но поскольку святая Церковь еще терпит их для того, чтобы они исправились: то они на широте ковчега остаются внизу, как бы звери. Видим, что другие чужого уже не желают, нанесенную обиду переносят равнодушно, собственностью своею довольны, живут смиренно. Но поскольку таковых уже немного, то ковчег суживается. Видим и еще других, которые имение оставляют, решительно не заботятся о земных благах, врагов любят, плоть от всяких пожеланий отвращают, все движения стесняют судом разума, но желанию небесного расправляют крылья к созерцанию. Но поскольку таковые весьма редки, то ковчег подводится уже близко к локтю, где содержатся люди и летающие. Впрочем, если бы спросить, кто из них может быть без греха, то не найдется ни одного. Итак кто человек без греха, если не Тот, Кто не был зачат во грехе? Итак ковчег завершивается одним локтем; потому что один Виновник и Искупитель святой Церкви без греха, к Которому и чрез Которого стремятся все те, которые признали себя грешниками. Итак да будет сказано о входе и воротах: и лакоть един конца с обеих сторон; потому что, когда один Посредник Бога и человеков, человек Христос Иисус, явится во славе своей, тогда исполнит все, что предсказано и обетовано в том и другом Завете.

18. Если же в этом месте выражение – с обеих сторон – напоминает о крае и спальнях: то и это не противоречит сей мысли; потому что когда будет нам явлена слава нашего Искупителя, тогда кончится вера, так как человек начнет уже видеть то, чему веровал. Достигают предела своего и спальни; потому что сердца верующих бестелесно несравненно скорее достигают совершенства в любви к Нему. Итак лакоть един конца с обеих сторон; потому что видение единого Господа и Спасителя заканчивает в избранных Его веру, и доводит до совершенства любовь.

19. Надобно подумать, кто мы, которые об этом рассуждаем. Нет сомнения, что мы пришли из язычников: нет сомнения, что предки наши были поклонниками дерев и камней. Откуда же нам это, что мы исследуем те весьма глубокие таинства Пророка Иезекииля, которых ныне даже Евреи не знают? Итак да будет благодарeние от нас Единому, Который на деле исполнил все то, что написано о Нем в Св. Писании, чтобы видимо ясно было то, чего нельзя было разуметь по слуху. Потому что там воплощение, там страдание, там смерть, там содержатся воскpеcениe Его и вознесение. Но кто из нас поверил бы этому по слуху, если бы не знал событий? Итак запечатанную книгу, как читается в Апокалипсисе Иоанна (Откр.5:3–5), которую никто не мог раскрыть и прочесть, раскрыл Лев от колена Иудова; потому что открыл нам все свои таинства в Своем страдании и воскресении. И чрез то, что перенес зло от нашей слабости, явил нам блага Своего могущества и славы.

20. Ибо Он соделался плотию, чтобы нас соделать духовными; благосклонно преклонился, чтобы нас поднять; вышел, чтобы внести; явился видимым, чтобы показать невидимое; претерпел мучения, чтобы даровать здравие: выдержал поношения и насмешки, чтобы освободить от вечного поношения; умер, чтобы даровать жизнь. Итак дадим благодарение животворящему и умершему, и более животворящему потому, что умершему. Поэтому Исаия, ясно созерцая наше спасение и страдание Его, говорит: да совершит дело Свое, дело чуждое Его; да делает дело Свое, дело есть отстраненное от Него (Ис.28:21)⁸³. Ибо дело Божие состоит в собрании душ, которые Он сотворил, и опять призвать их к радостям вечного света. Терпеть же биения и оплевания, крест, смерть и погребение, не есть дело Божие по существу Его, но дело человека-грешника, который все это заслужил грехом. Но грехи наша Сам вознесе на теле Своем на древо (1Пет.2:24). И Тот, Кто по естеству Своему всегда пребывает неосязаемым, благоизволил быть осязаемым и биемым в естестве нашем; потому что, если бы Он не принял того, что свойственно нашей слабости, то никогда не возвысил бы нас до могущества Своей силы. Итак, чтобы совершить дело Свое, Он делает дело чуждое Его; и чтобы сделать дело Свое, – это дело отчужденное oт Него; потому что воплощенный Бог для того, чтобы собрать нас к оправданию своему, благоволил быть мучимым за нас, как человек грешник. И Он совершил дело чуждое для того, чтобы совершить собственное Свое; потому что чрез то, что перенес в слабости наши несчастья, нас, которые есмы творения Его, перевел к славе силы Своей, в которой Он живет и царствует с Богом Отцем, в единстве со Святым Духом, Бог чрез все веки веков. Аминь.

1. Сказав выше о спальнях, Пророк присовокупляет, что спальни были шести лакоть отсюда и оттуда. При этом раздается важный для нас вопрос: почему он выше сказал, что спальня измерена одною тростью, о которой трости сказал, что она имеет именно шесть лакоть и пядень, а ниже говорит, что спальни имеют меру только шесть лакоть? Ибо, если они измеряются не тростью, а шестью локтями, то недостает пяди, которая по высшему сказанию заключалась в мере трости. Но если спальни суть чувства и помышления верующих, которыми чистые души единятся в любви к своему Создателю, а чрез шесть лакоть выражается совершенная деятельность, а пядью начало созерцания: то мы должны обратить внимание на членов святой вселенской Церкви, и скоро найдем, что есть в ней спальни, имеющие меру одной трости, и есть другие, только шестилакотные. Ибо некоторые верующие в ней любят всемогущего Бога так, что и в деле бывают совершенны, и в созерцании опытны. Эти именно имеют меру трости; потому что обладают и шестью локтями деятельности, и пядью созерцания. Некоторые же хотя любят всемогущего Бога, и исправно упражняются в добрых делах, но не умеют созерцать Его величие тончайшим рассудком. Они любят, но не умеют отыскивать радости в Его видении. Эти-то имеют шесть локтей, а пяди не имеют; потому что любовью они уже соединены с Ним, но по созерцанию разделены. Впрочем об этих спальнях после рассказа говорится, что они локтя единого с той и другой стороны; именно потому, что в любви к нашему Создателю и Искупителю верующие души совокупились из Иудейского народа и из язычества.

2. Поэтому, когда тот же Искупитель наш седя на жребяти входил в Иерусалим, как свидетельствует Евангелист, мнози ризы своя постлаша по пути: друзии же ваиа резаху от древия, и постилаху по пути. И предходящии и вслед грядущии вопияху, глаголяще: осанна, благословен грядый во имя Господне (Мк.11:7–9). Ибо Спаситель наш, сидя на жребяти, входит во Иерусалим, когда управляя душою всякого верующего, именно своим рабочим животным, ведет ее к видению внутреннего мира. На рабочем животном сидит так же, когда вообще управляет Святою Церковью и воспламеняет ее к желанию вечного мира. Но многие постилают по пути одежды свои; потому что укрощают тела свои воздержанием, чтобы приготовить путь к душе, или доставить примеры последующим. Другие же режут ветви или листья с дерев, и постилают по пути; потому что в учении истины заимствуют слова и мысли отцов из их писаний, и идя со смиренною проповедью подбрасывают их на пути Божием душе слушателя. Что даже и мы недостойные иногда делаем. Ибо когда мы в речи увещания заимствуем мысли у отцов, тогда отсекаем ветви от дерев, чтобы постилать их по пути всемогущего Бога. Но предыдущие и последующие взывали: осанна. Потому что Иудейский народ предшествовал, а языческий последовал. А поскольку все избранные, как те, которые могли быть в Иудеи, так и те, которые ныне существуют в Церкви, и веровали и веруют в Посредника между Богом и людьми: то предыдущие и последующие взывают: осанна. Осанна же на Латинском языке значит – «спаси нас». Ибо от Него как прежние просили спасения, так н нынешние просят; и благословенным исповедуют Того, Кто идет во имя Господне; потому что одна надежда, одна вера, как у предыдущих, так и последующих народов. Ибо как те спаслись ожидаемым страданием и воскресением Его, так и мы спасаемся прошедшим страданием и на веки пребывающим воскресением Его. Так как в Кого веровали и Кого любили грядущего предки наши из Иудейского народа, в Того же и мы веруем пришедшего, и любим Его, и пламенеем желанием, чтобы видеть Его лицом к лицу. Итак спальни Его с обеих сторон; потому что сердца любящих веру в Него соединяются и из первой части века, и из последней. – Далее следует: и измерил вороты от кровли спальни даже до кровли их, широту двадцати и пяти локтей (Иез.40:13)⁸⁴.

3. Мы уже часто говорили, что воротами означается вера, а чрез эту же веру можно разуметь Самого Господа и Искупителя нашего, Ходатая Бога и человеков, Иисуса Христа; потому что чрез веру в Него открывается вход к жизни. Но и Св. Писание, которое открывает нам ту же самую веру в познании нашего Искупителя, не несправедливо мы принимаем за ворота; потому что чрез надлежащее разумение его мы входим в разумение невидимого. Итак, если в этом месте, как сказали мы впереди, под воротами разумеется Пиcaние то надобно спросить, что означается кровлею спальни, и что кровлею ворот. Но спальня имеет кровлю: потому что душа любящих сокрыта, и жар любви еще в тайне. И ворота имеют кровлю; потому что все Писание хотя и для нас написано, но не все бывает разумеваемо нами.

4. Потому что многое в нем так ясно написано, что понятно для детей; a некоторое закрывается такими темными мыслями, что требует напряжения мужей, так как с трудом понятое более приятно. Некоторое же в нем так заперто, что когда мы не разумеем оного, тогда, сознавая слабость слепоты своей, мы более успеваем в смирении, нежели в разумении. Ибо есть некоторые места, которые говорят о небесном так, что это понятно только одним оным высшим гражданам, пребывающим в своем отечестве, а нам странствующим еще не открыто. Ибо, если кто-либо, направляя путь к неизвестному городу, многое слышит о нем на пути: то хотя нечто понимает по разуму, но некоторых вещей, поскольку еще не видит, решительно не знает; но сами граждане, которые живут в нем, видят и то, чего о нем не говорится, разумеют и то, что говорится о нем. Итак мы еще на пути; многое слышим об оном небесном отечестве; иное уже разумеем духом и разумом, а иное чтим, не разумея оного. Поэтому о том же Св. Писании написано: простираяй небо яко кожу. Покрываяй водами превыспренняя своя (Пс.103:3). Небо простирается как кожа, потому что священное Писание в объяснениях расширяется устами смертных. Но есть на небе воды, именно высшие толпы, т.е. сонмы Ангелов, которыми покрываются горния селения того же неба; так как то, что в Священном Писании высоко и темно, ясно только для духов Ангельских, а для нас остается еще неизвестным. Итак спальня имеет кровлю; потому что ближний не знает еще, сколько бывает любим от ближнего. И ворота, т.е. Св. Писание, имеют кровлю; потому что мы еще не можем проникнуть разумом во все, что слышим о небесном.

5. Итак нам остается ежедневно ходить в преспеянии любви на основании того, что разумеем. И хотя наши ближнии не видят в нас, сколько они любимы нами, и в священном Писании мы смиренно чтим то, чего еще не разумеем: однако мы должны расширятся чрез добрую деятельность на основании того, до чего достигли разумением. Поэтому и говорится: и измерил вороты от кровли спальни даже до кровли их, широту двадцати и пяти локтей. Ибо мы одарены пятью телесными чувствами, именно, видением, вкусом, обонянием, слухом и осязанием. Но то же пятеричное число, помноженное само на себя, возрастает в число двадцать и пять. Исполнять же внешним образом какую-либо из небесных заповедей мы не можем без оных пяти телесных чувств. Над этими своими обязанностями начальствует внутренний cyдья – душа, и как бы по доносу и услужливости тех же самых обязанностей знает, что можно делать внешним образом по правде, или милосердию. Итак, когда душа наполняется страхом всемогущего Господа, тогда необходимо бывает, чтобы пять наших чувств служили нам в доброй деятельности как бы подвластные чины. Когда мы начнем делать чрез них что-либо по милосердию, тогда самое милосердие ежедневно более и более раскрывается, и как бы некоторые объятия распростираются на доброе дело. Итак пять чувств помножаются сами на себя, когда то, что чрез них делается, ежедневно умножается успехом в добром деле. Поэтому и широта называется имеющею двадцать пять лакоть, потому что страх, упрямство и леность, есть теснота. Ибо кто боится дать хлеба бедному потому, чтоб у него самого не было недостатка, тот находится еще в тесноте страха. Кто не дает одежды зябнущему потому, что один желает иметь ее; тот обымается еще теснотою своего упрямства. Кто не делает добра потому, что по безразличной теплоте души ленится; для того самое его оцепенение есть теснота. Но позаботиться о бедняке, выслушать просьбу, дать щедрую помощь, оказать защиту, и за защиту того же бедняка противящегося не боятся ни чей вражды, есть великая широта души. Итак пусть измеряется между спальнею и воротами та широта, которая между ними находится, двадцатью пятью локтями; потому что действием внешних чувств доказывается и познается, какое изобилие доброты скрывается внутри. Ибо, что ты узнал уже о Св. Писании, и сколько внутренно любишь ближнего, то ты являешь на широте доброго дела.

6. Итак пусть открывается широта между спальнею и воротами в двадцать пять локтей; потому что между любовью и знанием свидетелем служит добрая деятельность. Если сей (последней) в тебе не будет, то решительно известно, что ты ни Бога не познал, ни ближнего ни любишь; т.е. ты, ни ворот не имеешь священного слова, ни спальни любви. И замечательно, что пространство от кровли спальни до кровли ворот называется промеренным. Ибо тем, что в Св. Писании для нас прикровенно, доказывается наше смирение: потому что, чего мы в нем не разумеем, того не должны с гордостью осуждать, но должны чтить со смирением. Поэтому и о Господе написано: вежди Его испытаете сыны человеческия (Пс.10:4). Потому что вежди Его суть суды Его, которые нечто от нас закрывают, а нечто открывают. Открывая что-либо, они нас испытывают, не гордимся ли мы разумением. Закрывая испытывают, не презираем ли мы того, чего разуметь не можем. А чрез то, что мы не говорим о своей любви ближним нашим, мы истинно испытываемся пред очами Божиими. Ибо у некоторых любовь на устах вымышленная, а у некоторых в сердцах истинная. И часто за любовь выдается то, чем она не есть, а не показывается то, чем она есть. Итак о любви нашей к ближнему более говорит добрая деятельность, нежели язык, так что ближний наш в самом добром деле видит, что его любят. И когда мы не можем делать столько, сколько желаем, тогда для всемогущего Бога бывает достаточно внутреннего нашего благорасположения. Итак от кровли спальни до кровли ворот должна быть великая широта, чтобы нам всегда делать добро от сокровенной нашей любви к ближнему даже до смирения в знании, и к Богу, насколько мы разумеем и можем.

7. Под воротами можно еще разуметь самый уже вход в царство небесное. Ныне спальня имеет кровлю, и ворота имеют кровлю: потому что неизвестно, какова наша любовь к Богу и ближнему, и неизвестно, когда мы из сего века введены будем в покой вечной жизни. Ибо Создатель наш благоволил, чтобы день нашей смерти был нам неизвестен, для того, чтобы всегда неизвестный он всегда был считаем близким; и тем ревностнее всякий был в делании, чем неизвестнее о призвании. Почему и широта от спальни до ворот простирается на двадцать пять локоть; потому что мы должны многообразно и непрестанно делать все, что можем, по любви, которую мы однажды начали питать к Богу и ближнему, до входа в царство. Итак от кровли спальни до кровли ворот великая широта. Потому что от благодати, которою мы начинаем любить Бога, до самой той любви, которая отверзает нам вход в царство небесное, мы должны расширять самих себя в великом подвиге добрых дел, – терпеливо переносить несчастья, охотно творить добро, любить даже тех, от кого терпим (обиды), раздавать то, что имеем, и не домогаться того, чего не имеем, любить ближних, как самих себя, счастье их считать нашим счастьем, несчастья их оплакивать как бы наши несчастья. Итак великая широта в той душе, в которой нет тесноты ненависти. Эту широту начали мы с любви к Богу и ближнему, и узнали чрез священные заповеди. Ибо и самые двадцать пять локтей широты мы не неприлично разумеем, если захотим обследовать их по Св. Писанию. Пророк сказал, что спальни измеряны шестью локтями, а в шестой день сотворен человек (Быт.1:27); и в этот день, по сказанию, Господь окончил дела Свои. Поэтому шестеричное число обыкновенно принимается за совершенство. А поскольку мы узнали о всяком добром деле чрез четыре книги святого Евангелия: то, если шесть помножим на четыре, мы доходим до двадцати четырех. К этому числу присовокупляется единица, потому что един есть Тот, чрез Кого совершаются все добрый дела. Следовательно, эта широта должна была быть объяснена двадцатью пятью локтями; потому что всякое доброе делo, как мы сказали, познается чрез четыре книги святого Евангелия, и завершается в познании и нсповедании единого Бога. – Далee следует: и дверь против двери (Иез.40:13)⁸⁵.

8. В этом месте против полагается не для противоположности, но для прямоты. Ибо дверь против двери значит, когда прямым путем совне достигается до внутреннего входа. Но в познании всемогущего Бога первая наша дверь есть вера, а вторая видениe Его, к которому мы приходим путем чрез веру. Ибо в этой жизни мы входим в эту, чтобы после дойти до той. Итак дверь против двери; потому что чрез вход веры открывается вход к видению Бога. Но если бы кто захотел в этой жизни войти в ту и другую из этих дверей, то и это не противоречит здравому разумению. Ибо мы часто желаем размышлять о невидимом естестве всемогущего Бога, но никак не можем; и душа, утомленная самими затруднениями, возвращается к самой себе, и делает степени восхождения себе от самой себя, чтобы сперва обмыслить, если может, саму себя, и потом, насколько может, обсудить то естество, которое выше ее. Но если ум наш будет рассеян по плотским образам, то решительно бывает недостаточен даже для того, чтоб обсудить естество души; потому что сколькими водится мыслями, как бы столькими же ослепляется препятствиями.

9. Итак первая степень состоит в том, чтоб он имел самособранность; вторая в том, чтоб он видел, каков он самособранный; третья в том, чтоб он поднялся выше самого себя, и с напряжением подчинился созерцанию невидимого Виновника. Но он никак не может иметь самособранности, если прежде не научился устранять от взоров своих мечты земных и небесных образов, отклонять и отбрасывать все то, что приходит в размышление его со стороны телесного видения, слуха, обоняния, осязания и вкуса, поскольку он отыскивает себя внутри таковым, каков он есть без них. Ибо когда он по ним размышляет, тогда как бы некоторые тени тел переворачивает внутри. Итак надобно рукою решимости устранить все от очей ума, так как душа рассматривает себя таковою, каковою сотворена она от Бога выше тела, чтоб оживотворенная свыше животворила внизу то, чем управляет. Она так и влита в тело, что не разделена частями по частям членов. Ибо если тело в каком-либо месте поражается, то она вся болит. Но я удивляюсь только тому, что она, председательствуя в членах одною и тою же животворностью, будучи сама по естеству не различна, различное впрочем делает чрез тело. Потому что она глазами видит, ушами слышит, ноздрями обоняет, устами вкушает, всеми членами осязает, и осязанием различает мягкое от жесткого. И когда она чрез чувства действует столь различно, сама она не различна, но одна распоряжается так, как сотворена. Итак когда душа обсуживает саму себя без образов гласных, тогда она взошла уже в первую дверь. Но от этой двери она стремится к другой, чтобы видеть нечто от естества всемогущего Бога. Итак душа в теле есть жизнь тела, а Бог, животворящий все, есть жизнь душ. Итак, если столь величественна жизнь оживотворенная, что не может быть постижима, то кто может понять разумом, сколь величественна жизнь животворящая? Но рассуждать об этом самом и рассматривать уже значит некоторым образом входить; потому что душа от своей оценки заключает, что она должна думать о неописанном Духе, Который непостижимо управляет тем, что непостижимо сотворил.

10. Ибо Создатель наш далеко несравненно владычествует над своею тварью, и некоторые творения производит для того, чтоб они были, но не жили; а некоторые для того, чтоб они были и жили, но не имели возможности судить что-либо о жизни; некоторые же для того, чтоб они были, жили и рассуждали. И производит один все, но во всем неразделен (1Кор.12:6). Ибо Он есть истинно верховный, и никогда Сам Себе не равный. Душа же, хотя по естеству не различна от себя самой, однако же чрез помышление различна. Ибо в тот момент и прием, в который она размышляет о зрении, забывает мыслить о слухе; а в тот момент и прием, в который она мыслит о слухе или вкусе, не может мыслить об обонянии; потому что чрез внимание и забвение она всегда бывает не похожа сама на себя, так что содержит в мысли то то, то другое, но всемогущий Бог, так как равен Самому Себе, видит тою силою, которою все слышит, тою силою творит, которою судит сотворенное. Итак для Него видеть значит вместе и управлять, а управлять значит видеть. Он не иною Мыслью помогает праведникам, и иною осуждает нечестивых, но одною и тою же силою единственного Своего естества, всегда распоряжается различным в различных. Но почему мы удивляемся этому в могуществе Создателя, когда мы видим следы Его силы даже в творениях? Потому что сущность грязи и воска различна. Но солнечный луч неразличим, и однако же, не будучи различее, производит различное в грязи и воске; потому что одним и тем же жаром огня своего грязь приводит в твердое состояние, а воск расплавляет. Но быть может, это заключается в сущности грязи или воска, а не в самой сущности солнца, которая в различных сущностях производит, по-видимому, различное. Но всемогущий Бог в Себе Самом имеет свойство распоряжаться изменяемым без изменения, делать различное без различия в Себе, образовать разнообразное без последовательности мыслей. Итак чрезвычайное различно производит различное никогда неразличный в Себе Бог, Который и везде есть, и везде целый. Ибо говорит: небо престол Мой, земля же подножие ног Моих (Ис.66:1). И написано о Нем: Кто измери небо пядию, и всю землю горстию (Ис.40:12)?

11. Из этого необходимо вытекает, что Тот, Кто сидит на небе, как на престоле, находится выше и внутри. А кто измеряет небо пядью, и землю горстью, Тот находится и вне, и выше, и ниже. Итак всемогущий Бог, чтобы показать, что Он внутри и вышe всего, Сам сказал, что небо есть престол для Него. Но для того, чтобы показать, что Он все окружает, утверждает, что небо меряет Он пядью, а землю содержит в горсти. Итак Он есть внутренний и внешний, нижний и вышний; по управлению вышний, по ношению нижний; по наполнению внутренний, по окружению внешний. Он внутри существует так, что есть и вовне; так окружает, что проникает; так управляет, что носит; так носит, что владычествует. Итак, когда душа, возвышенная до самой себя разумеет свою меру, и познает, что она выше всего телесного, а от разумения себя стремится к разумению Виновника: тогда что это значит, если не то, что она видит дверь против двери? Почему и Виновнику всего Пророк говорит: чудно для меня ведение Твое (Пс.138:6); потому что, если душа, сколько бы ни усиливалась, не может совершенно понять саму себя, то сколько более (не может понять) величие Того, Кто мог сотворить самую душу? И когда (Пророк) трудился в разумении ведения Божия, тогда уставая и изнемогая присовокупил: высоко, не постигаю его (Там же, по русскому переводу). Но когда мы, стараясь и напрягаясь, желаем видеть хотя что-либо из невидимого естества; тогда мы устаем, отстаем и возвращаемся назад; и хотя мы не можем проникнуть во внутреннее, однако же мы уже видим от внешней двери дверь внутреннюю. Ибо самый труд размышления есть дверь, потому что открывает нечто из того, что внутри, хотя взойти туда еще нельзя. – Далее следует: и сделал фронтоны в шестьдесят лакоть, и к фронтону притвор ворот со всех сторон вокруг (Иез.40:14)⁸⁶.

12. Мы уже часто говорили, что шестеричным числом означается совершенство доброго дела (Кн. II. бесед. 2. числ. 7 и след.); не тому последуя, что старались утверждать мудрые века сего, утверждая, будто шестеричное число совершенно потому, что составляется по счислению в своем порядке, так что когда считаются один, два, три, тогда составляется шестеричное число; или потому что разделяется на три части, т.е. на шестую, третью и половину, именно в одной, двух и трех; но мы шестеричное число называем совершенным потому что, как несколько выше было сказано, в шесть дней совершил Бог все дела Свои (Быт.1:21, 2:1). Но поскольку Он дал грешному человеку закон, который написан в десяти заповедях, а шесть помноженные на десять возрастают в шестидесят: то справедливо шестидесятью локтями означается совершенство добрых дел. Это ясно показывает в Евангелие и Господь, Который, излагая притчу о семени, сказал: иное упало на добрую землю; и дало плод, который взошел и вырос, и принесло, иное тридцать, иное шестьдесят, а иное сто (Мк.4:8). Ибо плод доброй земли приносит тридцать, когда ум утвердится в совершенстве веры в Троицу. Приносит шестьдесят, когда творит совершенные дела доброй жизни. Но приносит сто, когда достигает созерцания вечной жизни. Ибо настоящая наша жизнь есть левая, а правая есть жизнь будущая. И справедливо созерцание вечной жизни означается числом сотым, потому что, когда мы после тридцати и шестидесяти по счету доходим до числа сотого, то это число сотое переходит на правую (руку). Итак, вера и деятельность еще на левой стороне; потому что мы, находясь еще здесь, и веруем тому, чего не видим, и действуем для того, чтобы видеть. Но когда душа погрузится в созерцание вечной жизни; тогда она как бы по счету переходит на правую руку. Итак сделал фронтоны в шестьдесят лакоть. Поскольку шестидесятым числом означается совершенство: то что означается фронтонами здания, если не самые дела, которые совне бывают видимы? Ибо сказать слово поучения, дать пищу алчущим, одежду зябнущим, и за доброе дело терпеливо переносить оскорбления, – эти дела что суть другое, если не фронтоны небесного здания? Потому что красота внешних дел украшает жилище Божие, которое скрывается еще внутри. Но эти фронтоны имеют притвор со всех сторон вокруг; потому что в нем великие дела, если их в сердце расширяет широта любви. Потому что о любви написано: широка заповедь Твоя зело (Пс.118:96). О ней Псалмопевец еще говорит: поставил еси на пространне нозе мои (Пс.30:9).

13. Но вот, когда я говорю, мне приходит на мысль, как широка любовь. Любовью достигают до Бога, и лично Истина говорит: внидите узкими враты (Мф.7:13). И еще слышу Псалмопевца говорящего: за словеса устен Твоих аз сохраним пути жестоки (Пс.16:4). И в Евангелии Господь говорит: иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф.11:30). Итак каким образом широка любовь, если ворота тесны. Каким образом иго благо и бремя легко, если за заповеди Божии подвергаются путям жестоким? Но эти вопросы скоро решает нам сама любовь; потому что и тесен путь Божий для начинающих, и широк уже для совершенно живущих. И жестоко то, что мы духовно предлагаем душе наперекор ее привычки; и однако же бремя Божие легко, после того, как мы начнем нести его так, что по любви к нему нравится даже гонение, и всякая напасть за него становится сладостию души, так как и святые Апостолы радовались, что за Господа претерпели биение (Деян.5:41). Итак самые тесные ворота для любящих широки; самые жестокие пути для духовно бегущих мягки бывают и ровны. Ибо когда душа знает, что она за временные скорби получит вечные радости, тогда начинает любить и то, чем огорчается. Итак притвор пред фронтонами есть широта любви в совершенстве дела.

14. И надобно заметить, что говорится: со всех сторон вокруг, для того, чтобы человек именно чрез все, что он делает, всегда расширялся в широте любви, дабы не стесняли его ни страх, ни ненависть. Итак, если кто говорит о слове Божием, и не имеет в сердце той любви, которую проповедует: то он, имеет фронтон здания, но притвора пред фронтоном не имеет. Если кто щедро раздает милостыню бедным, и чрез нее быть может питает в сердце гордость, помогает недостаточности ближнего не из любви, но по тайной гордости: то он хотя показывает фронтон на здании, но подле фронтона не устроил притвора. Если кто терпит поношения, наносимые от ближнего, и делаемые ему обиды терпит молча: то велико терпение, которое он показывает, но под условием, если он не имеет скорби в сердце, если для спокойствия кротости желает пользы даже тому, кто причинил ему вред. Ибо, если имеющий внешнее терпение кроет внутри скорбь, и не любит того, кого терпит: то он хотя имеет фронтон на здании, но притвора пред фронтоном не имеет; потому что, кто поддался тесноте ненависти, тот решительно потерял широту любви. Ибо, как уже сказали мы в первой части (Бесед. IX, преимущественно под числом 22 и след.), истинное терпение есть то, которое даже любит того, кого терпит. Так как терпеть, и ненавидеть, не есть добродетель кротости, но прикровение злобы. И замечательно, что этот самый притвор называется притвором ворот. Потому что врата наши суть вход в царство. И совершенно любить Бога и ближнего значит уже стремиться ко входу царства. Ибо насколько кто любит, настолько приближается ко входу. А насколько кто небрежет о любви, настолько отказывается от входа; потому что не усиливается видеть то, чего желает. Ибо мы тогда имеем притвор ворот, когда из широты любви желанием уже входим в вышнюю жизнь, которой достигнуть еще не можем. Итак, когда совершается доброе дело в отношении к ближнему, тогда остается еще различить намерение того же самого доброго дела, ищет ли душа воздаяния от настоящей благодати, или она простирает надежду свою к будущему обетованию, так что за временное надеется вечного, за земное небесного. Ибо надежда на небесное укрепляет душу, дабы она не колебалась от волнений земных тревог. О чем и чрез Павла говорится: которая (надежда) для души есть как бы якорь надежный и твердый, досягающий даже до внутреннейшего за завесу (Евр.6:19, по русск. переводу). Об этом внутреннейшем и здесь присовокупляется: и пред лицем ворот, которые достигали до лица преддвеpия ворот внутренних, пятьдесят локтей (Иез.40:15)⁸⁷.

15. Тем, что в этом месте говорится – пред лицем ворот – описывается не внешнее, но внутреннее место пред воротами, когда повествуется, что оно достигает до лица преддверия ворот внутренних. Поэтому-то это место называется имеющим меpy в пятьдесят локоть. Так как пятидесятиричным числом означается вечное успокoeниe. Ибо седмеричное число имеет свое совершенство, потому что им закончено число дней. И законом суббота дана на покой (Исх.20:8–10). Но самое седмеричное число, помноженное само на себя, возвышается в сорок девять с прибавкою единицы оно доходит до пятидесяти, потому что все наше совершенство будет состоят в видении Того Единого, в видении Которого уже не будет недостатка ни в спасении, ни в радости. Поэтому и Юбилеи, т. е. пятидесятый год, дан на успокoeниe; потому что, кто достигнет вечных радостей всемогущего Бога, тот не будет иметь ни труда, ни скорби.

16. Но замечательно, что место, которое описывается простирающимся на пятьдесят локоть, называется достигающим до лица преддверия ворот внутренних. Следовательно, в этом месте Пророк повествует уже не о самом преддверии ворот внутренних, но о том внутреннем месте, которое простирается к преддверию ворот внутренних. Так как чрез это место, как мы сказали, означается наша надежда, которая, желая вечного успокоения, ведет душу к преддверию ворот внутренних. Ибо тем самым, что мы желаем небесного, что жаждем обетованных радостей, что желаем успокоения вечной жизни, мы уже приближаемся к лицу внутреннего преддверия. Итак пусть означается воротами вера, притвором любовь, а местом, которое приближает к лицу преддверия ворот внутренних, пусть означается надежда, без которых трех добродетей могущий уже пользоваться разумом не может взойти в небесное здание. Итак надобно иметь веру в воротах, которые приводят к разумению; любовь в притворе, который дает простор любви; надежду в том месте, которое измеряется пятидесятью локтями; потому что оно чрез желания и воздыхания вводит душу в потаенные радости покоя. Из этого покоя хотя мы еще не видим света истины, каков он есть, однако же чрез щели разумения нечто уже видим. Поэтому и присовокупляется: и окна косвенныя в спальнях (Иез.40:16)⁸⁸.

17. В косвенных окнах тесна та часть, чрез которую входит свет, но широка часть внутренняя, которая принимает свет; потому что души созерцающих, хотя тонко видят и нечто от истинного света, однако же сами в себе крайне расширяются. Они едва могут понять даже малое из самого того, что видят. Потому что весьма мало то, что созерцавшие видят из вечности: но от этого самого малого расширяется лоно душ для приращения рвения и любви; и они бывают обширны: оттуда, откуда допускают к себе свет истины, как бы чрез тесноты. Это величие созерцания, так как оно может быть доступно только любящим, называется косновенными окнами в спальнях, или в тех (комнатах), которые находятся подле спален, уже не вне (здания), но внутри (его). Ибо об этих же самых окнах присовокупляется: и на фронтонах их, которые были внутри ворот со всех сторон вокруг⁸⁹.

18. Ибо они (окна) были в спальнях, были и во фронтонах тех (комнат), которые были устроены внутри ворот со всех сторон вокруг; потому что кто имеет внутри сердце, тот и принимает свет созерцания. Ибо те, которые еще неумеренно предаются помыслам о внешнем, не знают, что за щели созерцания вечного света. Так как не принимается влияние оного бестелесного света вместе с образами вещей телесных; потому что, когда только одно видимое занимает мысли, тогда невидимому свету нет пропуску в душу. Но кто уже стремится к свету созерцания, тому крайне надобно заботиться о том, чтобы всегда сохранять душу в смирении, никогда не превозноситься тою благодатью, которою он вливается, и обсуждать, каковы должны быть самые косвенные окна, которые означают души созерцающих. Ибо чрез косвенные окна входит свет, но не входит вор; потому что те, которые истинно суть созерцатели, всегда содержат мысли в смирении, и в души их разумение созерцания входит, но не входит кичение гордости. Следовательно, и открыты окна, и защищены; потому что, и открыта в душах их та благодать, которою они наполняются, и однако ж они не дозволяют входить в себя врагу чрез гордость.

19. Но замечательно, что о косвенных окнах говорится, что они внутри ворот со всех сторон. Ибо благодать созерцания не дается высоким так, чтобы не давалась низким; но часто получают ее высокие, часто низкие, часто отшельники, а иногда и живущее в супружестве. Итак, если нет ни одной обязанности верующих, которая могла бы не допускать благодати созерцания: то всякий, имеющий внутри сердце, может быть озаряем и светом созерцания; потому что внутри ворот со всех сторон вокруг устроены косвенные окна, чтобы никто не превозносился этою благодатью, как исключительностью. Никто не должен думать, будто он имеет частный дар истинного света: потому что в том, что он считает своею особенностью, часто бывает богатее другой, который и не думал, что он имеет в себе что-либо доброго. Поэтому и здесь еще хорошо присовокупляется: подобным же образом были и в преддвериях окна кругом внутрь⁹⁰.

20. После того, как (Пророк) сказал об окнах во фронтонах, присовокупляет об окнах в преддвериях кругом внутрь; потому что благодать созерцания имеют не только высокие члены святой Церкви, которые отличаются от других, но большею частью получают этот дар даже те члены, которые хотя желанием возвышаются к горнему, но по обязанности лежат еще внизу. Ибо если бы всемогущий Бог не изливал света созерцания и на тех, которые кажутся презренными: то не было бы окон в преддвериях. И так мы видим, что одни, поставленные на высших местах святой Церкви, высоко говорят о небесном, с дивным усердием открывают тайны вышнего отечества, насколько достаточен их просвещенный ум; они суть окна во фронтонах. Но другие содержатся в лоне святой Церкви, и кажутся презренными в глазах человеческих, но сами в себе они упражняются в приобрении мудрости, стремятся к небесному, и желают, насколько могут вечных радостей; следовательно, они суть косвенные окна, но в преддвериях.

21. Но хорошо говорится: кругом; потому что всякое розыскание предметов сокровенных имеет круг, когда в размышлении своем разум спрашивает: то ли ты думаешь? или другое? Он как бы кругом ходит, чтоб отыскать то, чего желает. Когда в познание начнет проникать свет неописанный, тогда до него (разума) доходит луч истины, как бы чрез косвенное окно. Потому что в нашем созерцании мы многое доводим до совершенства чрез кругообразное обхождение размышлениями, так как часто ищем примеров добрых (людей), чтобы сделать преспеяние в нравственности. Ибо, когда душа уже задумывает перейти к лучшему, тогда она отыскивает, что можно слышать лучшего о других, перечитывая жизнеописание ныне того, завтра другого Святого. Почему и некто избранный, который в широком лоне святой Церкви обращал умственные очи на весь мир, говорил: обыдох, и пожрох в селении Его (Бога) жертву хваления (Пc.26:6). Вот он для того, чтобы принести жертву хваления, обходил; потому что, если бы не обращал внимания туда и сюда для исследования жизни добрых (людей), то сам не дошел бы до жертвоприношения хваления. Но когда святые мужи внутри святой Церкви возводятся на высшие места, тогда их жизнь поставляется как бы пред зеркалом, дабы все видели добрые дела их, которым подражать должны. Поэтому и еще хорошо присовокупляется: и пред фронтонами изображение пальм⁹¹.

22. Что означается пальмами, если не награды за победу? Потому что они обыкновенно даются побеждающим. Поэтому и о тех, которые на сражении мученичества победили древнего врага, и уже как победители радовались в отечестве, написано: с пальмовыми ветвьми в руках своих. И восклицали громким гласом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу (Апок.7:9–10, по русск. перев.). Потому что иметь в руках пальмы значит на деле одержать победы. За это дело дается пальма там, где радуются уже без сражения. Поэтому и здесь не говорится: пальмы пред фронтонами, но: пред фронтонами изображение пальм. Ибо пальма победы будет видима там, где начнется радость уже бесконечная. Ибо мы здесь часто видим, что многие святые мужи делают дивные дела, являют силы многие, прокаженных очищают, бесов изгоняют, прикосновением исцеляют телесные болезни, по духу пророчества предсказывают будущее. Все это еще не пальмы, но только изображение пальм. Потому что это дается иногда и нечестивым. Почему и чрез Евангелие Истина говорит: мнози рекут Мне во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом, и Твоим именем беси изгонихом, и Твоим именем силы многи сотворихом? и тогда исповем им; яко николи жe знах вас. Отыдите от Мене делающие беззаконие (Мф.7:22–23). Но один есть признак избрания – твердость любви, как написано: о сем разумеют еси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин.13:35). Но когда избранные творят эти чудеса, тогда творят их различно от нечестивых; потому что то, что избранные стараются делать по любви, нечестивые по тщеславию. Но и для самых избранных эти чудеса, которые творят они по любви, не суть уже пальмы, но еще изображение пальм; потому что им совне открывается, каковыми они признаются внутри у всемогущего Господа. Но пальма будет для них там, где уже не будет борения со смертью. Ибо прославленный Проповедник видел, что действительная пальма дается побеждающим и тогда, когда последует воскресение мертвых, как он говорит: подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие. Егда же тленное сие облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертиe, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало? (1Кор.15:53–55). Итак совершенная победа будет тогда, когда решительно будет поглощена смерть. Но во всем том, что только мы видим дневного в являемых знамениях, мы видим не самую уже победу, но только изображения победы. Итак, поскольку силы и знамения даются большею частью святым и поставленным на высших местах для того, чтобы другие были приглашаемы к добрым делам: то пред фронтонами внутреннего здания показывается изображение пальм. На сегодняшний день этого собеседования достаточно, чтобы перейти к последующему за тем с большими силами, при помощи Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует с Богом Отцем в единении Святаго Духа, Бог чрез все веки веков. Аминь.

1. После того, как Пророк, говоря о косвенных окнах, многое сказал о благодати созерцания, говорит, что он был выведен вон, и припоминает, что видел сокровищницы. Этими сокровищницами, что другое означается, если не знание учителей? Но в этом деле справедливо можно спросить: поскольку святые учители учат духовному и внутреннему; то почему Пророк говорит, что он выведен был вон, и вовне видел сокровищницы? Но надобно знать, что иное есть созерцание то, которое видит столько, сколько не может высказать, а иное – знание и ученость, которая видит столько, сколько может выразить языком. Потому что в сравнении с тем светом, которого нельзя выразить словом, этот как бы все вовне, потому что может быть выражен в слове. Итак (Пророк) говорит: и вывел меня в притвор внешний, и вот сокровищницы, и пол устлан камнем в притворе вокруг (Иез.40:17)⁹².

2. Поскольку Греческое слово φυλαττειν значит «сохранять», а газе на персидском языке называется богатство: то газофилакиею обыкновенно называется то место, в котором хранятся богатства. Итак что называется газофилакиею, если, как сказали мы выше, не сердца учителей, полные мудрости и ведения? Потому что, по слову Павла, овому Духом дается слово премудрости, иному же слово разума, о Томже Дусе, (1Кор.12:8). Ибо есть некоторые, которые по дару благодати разумеют и то, чего не слыхали в объяснении от учителей; они именно получили слово премудрости. И есть некоторые, которые сами по себе не могут разуметь слышанного, но удерживают (в памяти) то, что прочтут в изъяснениях, и с знанием дела произносят то, чему научились чрез чтениe. Поэтому кто они, если не полные словом разума? Хотя это можно разуметь и иначе; потому что премудрость относится к жизни, а разум к учению. Итак кто хорошо живет, и мудро проповедует, тот справедливо называется сокровищницею духовного здания; потому что устами его раздаются небесные богатства. Учитель языков видел, что этими богатствами изобилуют ученики его, когда говорил: обогатистеся о Нем, во всяком слове и всяком разуме (1Кор.1:5). Итак в здании святой Церкви устроены сокровищницы; потому что они изобилуют богатством знания, высказываемого учителями. Что это богатство истинное, об этом лично говорит сама Истина, когда говорит о богатстве преходящем: прелесть богатства заглушает слово (Мф.13:22). Ибо премудрость и знание духовного учения суть истинные богатства, в сравнении с которыми преходящие (богатства) называются ложными. Об этом богатстве чрез Соломона говорится: сокровище вожделенно почиет во устех мудраго (Притч.21:20). Не исключая того, что духовное богатство ведет к вечному отечеству, в нем есть великое различие от богатства земного; потому что духовное богатство, от употребления в расходе умножается, а земное богатство или употребляется в расход и уменьшается, или удерживается и бывает бесполезным. Поэтому те, которые имеют в себе истинное богатство, справедливо называются сокровищницами.

3. И самые сокровищницы имеют пол вокруг; потому что к ним присоединяется и подчиняется смирение слушателей. Этот пол справедливо называется устланым камнем в притворе вокруг; потому что в широту любви взаимно соединены одни с другими души верующие. Они называются и камнями по твердости веры, и устланными на полу, по единству смирения. Апостол Петр видел эти души верующих твердыми в вере, когда говорит: и сами яко камение живо зиждитеся в храм духовен (1Пет.2:5). Об этих камнях святой Церкви Господь чрез Исаию говорит: положу забрала твоя иаспис, и врата твоя камения кристалла, и ограждение твое камения избранная. И вся сыны твоя научены Богом (Ис.54:12). Ибо всемогущий Бог положил забралами (укреплениями) святой Церкви иаспис, камень зеленого цвета; потому что души проповедников ее укрепил любовию вечной зелености так, что они презирают все преходящее, ничего не желают в этом мире, который замыкается концом, презирают все радости его, как cyxие. Поэтому и пастырь Церкви, призывая своих слушателей на паству вечной зелености, о Боге говорит: по великой Своей милости, воскресением Иисус Христовым из мертвых, возродивший нас к упованию живому, к наследию нетленному, непорочному, неувядаемому, хранящемуся на небесах (1Пет.1:3–4).

4. Итак ворота сей святой Церкви поставляются на резные камни; потому что те, по глаcу которых мы входим в жизнь вечную, показывая в самих себе святые дела, которые заповеданы свыше, как бы в себе удержали резьбу. Ибо ворота не были бы резные, но были бы простые, если б они проявляли только слово, но святых дел в себе не показывали. Но где они показывают, что сами живут по тому, что говорят другим; там они – и ворота, потому что вводят внутрь, – и резные, потому что жизнью сохраняют то, что говорят другим. Мы видим, что все отдельные части сей святой Церкви поставлены на избранные камни, когда в ней видим всех верующих твердыми в вере и любви. Он (Пророк Исаия), чтобы показать, кого назвал камнями, присовокупил: и вся сыны твоя научены Богом (Ис.54:13), Итак что видел Исаия во всех отдельных частях Церкви избранные камни, то Иезекииль выразил чрез пол, устланный камнем вокруг; потому что о сокровищницах еще присовокупил: тридцать сокровищниц в окружности пола⁹³.

5. Десятиричное число всегда принимается за совершенство, потому что в десяти заповедях содержится соблюдение закона. Ибо деятельная и созерцательная жизнь вместе соединены в заповедях десятословия; потому что в нем заповедуется сохранять и любовь к Богу, и любовь к ближнему. Потому что любовь к Богу относится к созерцательной жизни, а любовь к ближнему – к деятельной. Но каждый учитель для того, чтобы вполне расшириться в жизнь деятельную, и бдительно возноситься в созерцательную, должен быть совершен в вере во Святую Троицу. Поэтому и этих самых сокровищниц насчитывается тридцать, так что, когда десять помножаются на три, тогда жизнь и язык учителя утверждается в Троице.

6. Но в этом деле нам тщательно должно рассмотреть то, что Пророк, описав сокровищницы, присовокупил: пол кругом. И ниже прибавил: сокровищницы в окружности пола. Поколику надобно видеть, что есть и сокровищницы в окружности пола, и есть пол в окружности сокровищниц. Потому что пол и сокровищницы разделены в таком порядке, что сокровищницы были помещены между полом, и пол настлан между сокровищницами. Это, братие, не без великого таинства, что в окружности сокровищниц говорится о поле, и в окружности пола повествуется о сокровищницах. Ибо пол имеет в окружности сокровищницы потому, что язык учителей ежедневно устрояет и хранит жизнь слушающих. Так как добрые учители в словах святого наставления иногда побуждениями приятности, иногда жестокостью обличения заботятся о том, чтобы защитить жизнь своих слушателей от пороков. Но и самые сокровищницы имеют в окружности пол; потому что часто и сердце учителей подвергается искушениям пороков, так что иногда увлекается самомненим и гордостью, иногда воспламеняется гневом. Но когда они обсуживают жизнь добрых слушателей, и думают, что она усовершилась по их увещаниям: тогда они краснеют от того, что сами не таковы, каковыми другие соделались чрез них при помощи Божией, и утверждают пред собою в уме, как они вполне подвергаются осуждению. Ибо когда собственные свои слова приходят учителям на память, тогда они краснеют, что не исполняют того, что говорят. Поэтому и чрез Соломона говорится: душа трудящагося трудится для себя, потому что уста его принудили его (к тому) (Притч.16:26)⁹⁴. Так как уста наши принуждают нас к труду, когда тем, что говорим, удерживаемся от пороков; потому что крайне гнусно для нас падать по небрежению туда, откуда мы старались проповедью извлечь других. Итак сокровищницы имеют в окружности пол; потому что надежною стражею учителей служит честная жизнь слушателей. И собственное их слово бывает им помощью; потому что они стыдятся того, что не противостоят порокам они, которые других вооружили против пороков.

7. Доколе человек живет в этой жизни, дотоле что другое он делает, как не стоит в боевом порядке против злых духов? Так как мы выше сказали, что душа учителя, быть может, возбуждается некоторою гордостью. Но он, или для того, чтобы самому не погибнут, или для того, чтобы примером своим не увлечь других к погибели, бодренно и поспешно озирается вокруг, в помышлениях чувствует угрызение; приведши на память жизнь своих слушателей, смиряет самого себя, и все возможные способы употребляет к тому, дабы гордость не овладела душою, дабы она не управляла деятельностью. Потому что написано: начало (всякого) греха гордыня (Сир.10:15). Итак, кто будет плодом доброго делания пред очами Божими, если он с корня загнил гордостью? Часто, как сказано выше, душа его искушается гневом; но очень скоро он осматриваясь приходит в самого себя, и стесняя себя тяжестью науки, действует так, чтобы волнение души не переходило в слово, чтобы не звучало в голосе. И бывает, что гнев возмущенной души там рассудком задушаемый умирает, где по нерадению получил начало. От этого происходит, что душа рождает добродетель от зачатого порока; потому что, хотя она не хотела твердо стоять, чтоб не увлечься движением, однако же в движении храбро препобедит саму себя. Поэтому чрез Соломона хорошо говорится: лучше муж долготерпелив паче крепкаго; удержаваяй же гнев, паче вземлющаго град (Притч.16:32). И справедливо терпеливый предпочитается завоевателю городов; потому что в том деле победы человек есть победитель людей, а в этом деле кротости терпения душа есть победительница самой себя. – Далее следует: и пол на фронтоне ворот по долготе ворот был внизу (Иез.40:18)⁹⁵.

8. Если долготу ворот отнесем мы к тому месту, нa котором были устроены ворота, то по долготе ворот пол был внизу; потому что, сколько пространства могло занимать место ворот, настолько простираться и пол, который был внизу. Итак долгота пола не была различна от ворот, но равенства пола с воротами не было. Итак что это значит, что пол с воротами равно был долог, но и был равен, если не то, что жизнь народа далеко отстоит от жизни учащих? Потому что, хотя он, стремясь к царству небесному, имеет одну и ту же терпеливость надежды, впрочем не имеет одной и той же ревности к жизни. Итак пусть пол простирается на подобную долготу; потому что слушатели удерживают в себе ту самую веру, ту самую надежду, которую, как известно, имеют проповедники. Но пол пусть лежит внизу, чтобы все слушатели знали, что их проповедники далеко превосходят их по своим заслугам. Но если мы, как сказали выше, должны под долготою ворот разуметь самую высоту их: то, как несколько после написано, когда к воротам восходили по ступеням, пол настолько лежит внизу, насколько каждые ворота поднимаются на высоту. Потому что, чем святее жизнь учителя, тем смиреннее бывает чувство слушателя. Он и сам себя презирает, когда обсуживает жизнь своего проповедника, высящуюся на великую высоту. Ибо подражать ему в ином, может быть, и может, но в другом не может. В чем может, он успевает, а в чем не может, он смиряется. Следовательно, и то самое служит ему к преспеянию, что неподражаемо в преспеянии.

9. Ибо вот, если мы обсуживаем те слова и дела наших проповедников, о которых читаем; то познаем, на какую высоту были подняты ворота. Ибо умалчивая о явлении знамений, скажем о добродетелях сердечных. Известно о Павле, который говорит, что он законом умер для закона, потому что веру во Христа проповедывал ему и самый закон (Гал.3:24), – что он по великой ревности в вере не захотел по плоти держаться заповедей закона, запретил oбpeзaниe в язычниках. И когда Апостол Петр хотел было соблюдать еще обычай законного обрезания: тогда он (Павел) лично противостал ему, и сказал, что он в этом деле подвержен был нареканию (Гал.2:11). И высказывая эту свою ревность ученикам, называет (поступок Петра) не только проступком, но – что более лицемерием, т.е. притворством, говоря: когда Петр пришел в Антиохию, тогда я лично противостал ему: ибо oн подвержен был нареканию. И несколько после: вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи (Гал.2:11, 13). Нo тот же Апостольский первенец (Петр), давая многие наставления ученикам, и узнав, что они увлекаются некоторыми писаниями Павла, говорит: как и возлюбленный брат наш Павел, по мудрости ему данной, написал вам; так как он говорит о сем и во всех своих посланиях, в которых есть нечто и неудобовразумительное; что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, подобно как и прочия Писания (2Пет.3:15–16). Вот (Павел) в своих посланиях написал, что Петр подвержен был нареканию, и вот Петр в своих посланиях утверждает, что Павел дивен в том, что он написал. Известно, что если бы Петр не прочитал посланий Павла, то не стал бы хвалить их. А если он прочитал их, то заметил, что в них сам он назывался подверженным нареканию. Итак друг истины похвалил даже то, что его обличили; ему понравилось даже то самое, о чем он думал иначе, нежели как следовало думать. И он согласился с меньшим братом, и в этом самом деле соделался последователем меньшего себя, чтобы тому, кто был первым в сонме Апостолов, быть первым и в смирении, Итак обсудите, возлюбленнейшие братия, на какой высоте души стоял тот, кто хвалил те послания, в которых написано, что он подвержен нареканию. Какая кротость, какое спокойствие духа, какая твердость души, и не возмущаемость помышления? Вот он от меньшего себя обличается, и не обижается тем, что, его обличают. Не припоминает того, что он первый призван к апостольству, ни того, что он получил ключи царствия небесного, ни того, что, если он разрешит какие-либо грехи на земле, то они будут разрешены и на небе (Мф.4:18, 16:19 и дал.), ни того, что ходил по морю (Мф.14:29), ни того, что он одним словом во имя Иисуса восставлял расслабленных (Деян.9:33–34), ни того, что врачевал больных тенью своего тела (Деян.5:15), ни того, что словом убивал лжецов (Деян.5:10), ни того, что молитвою воскрешал мертвых (Деян.9:40). Итак для того, чтобы без негодования выслушать слова обличения, он как бы забыл все полученные им дары, чтоб удержать один дар крепкого смирения. Итак, кто из нас, спрашиваю я, явивши хотя какое-либо из последних знамений, будучи обличен от меньшего, терпеливо выслушал бы слова обличения? Мы не сделали никакого чуда, но если бы кто стал укорять нас за какое-либо наше действие, то мы тотчас рассердимся, тайно считая самих себя за людей великих, припоминая себе даже и те добродетели, которых не имеем. Напротив того Петр с добродетелями был смирен при обличении, но ворота поднялись на высоту. Но мы не можем подражать этому, столь высокому смирению; и как пол, далеко лежим внизу.

10. Но некоторые думают, будто Павел обличал не Петра, первенца из Апостолов, но кого-то другого, называвшегося тем же именем. Если б они с большим вниманием прочли слова Павловы, то не стали бы говорит этого. Ибо Павел, начиная речь: когда Петр пришел в Антиохию, тогда я лично противостал ему (Гал.2:11), для того, чтобы показать, о каком Петре он говорил, в самом начале своего повествования сказал: мне вверено Евангелие для необрезанных, как Петру для обрезанных. Ибо Тот, Кто содействовал Петру в Апостольстве к обрезанным, содействовал и мне к язычникам (Гал.2:7–8). Следовательно, ясно, о каком Петре говорит Павел, и Апостолом называя его, и повествуя, что он был начальствующим в Евангелии обрезания.

11. И были люди, которые говорили, будто второе послание Петра, в котором похвалены послания Павловы, не его послание. Но если бы они захотели обсудить слова того же самого послания, то стали бы думать совсем иначе. Потому что в нем написано: гласу пришедшу к Нему такову от велелепныя славы: сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже Аз благоизволих. И присовокупляется: и сей глас мы слышахом с небесе сшедшь, с Ним суще на горе святей (2Пет.1:17–18). Итак пусть они прочтут Евангелие, и тотчас узнают, что когда этот голос сходил с неба, тогда Апостол Петр стоял с Господом на горе. Следовательно, это послание написал тот, кто слышал на горе этот глас о Господе.

12. Но поскольку мы немного сказали о Петре, то теперь, если угодно, обратимся к кротости Павла, и по возможности обсудим, как был кроток и терпелив тот, кто был столь пламенен в ревности проповедания, что не пощадил и первого из Апостолов. Но мы умолчим о том, что он трижды был бит розгами, что однажды побивали его камнями, что три раза терпел он кораблекрушение, что ночь и день пробыл он в глубине морской, что от Иудеев пять раз дано ему было по сороку ударов без одного (2Кор.11:24–25). Ибо менее подвигают душу на гнев беды, которые наносятся нам от открытых врагов: гораздо больнее бывает то, что мы терпим от своих. Поэтому-то и Сама Истина, жалуясь чрез Псалмопевца на своего предателя, говорит: яко аще бы враг поносил Ми, претерпел бых убо. Ты же, человече равнодушне, владыко Мой и знаемый Мой, иже купно наслаждался еси со Мною брашен (Пс.54:13–15). Итак рассудим по возможности, что Апостол Павел был столько терпелив среди гонителей, сколько был кроток среди учеников. Пришед в Коринф, он отвлек Коринфян от служения идолам, научил их ведению истинного Бога, и возвестил им о радостях вечной жизни. И когда собирал великое множество народа к вере, тогда переносил там такую нужду, что зарабатывал содержание себе с большим затруднением. Он не получал и земного хлеба от тех учеников, которым проповедовал хлеб небесный. Словом он крепко стоял за жизнь слушающих, трудом рук стоял за жизнь своего тела (1Кор.4:12; 1Сол.2:9; 2Сол.3:8). Даже из других стран были присылаемы ему от учеников пособия, чтоб он безбедно мог проповедовать Коринфянам. Потому что после сам он чрез послание к тем же Коринфянам говорит: пришед к вам, и в скудости быв, не стужих ни единому. Скудость бо мою исполниша братия, пришедше от Македонии (2Кор.11:8–9). К великому стыду их он впереди сказал: я вводил другия Церкви в убыток, заимствуя от них содержание, когда служил вам (2Кор.11:8, по русскому переводу). Итак представим себе, сколько можем, какова была кротость его, – проповедовать о хлебе душевном, и не получать хлеба телесного; настроить сердца слушающих к богатству вечному, и голодать среди тех же самых верующих и богатых учеников; среди сытых терпеть голод, впрочем не говорить о том, что было претерпеваемо, и однако ж не скорбеть; видеть жестокие в отношении к нему сердца упорных слушателей, но не прекращать проповеди. Ибо он, по свидетельству Деяний Апостольских, год и шесть месяцев проповедовал в этом самом городе (Деян.18:11). И когда от этих самих Корянфян удалился, тогда написал им после, что он перенес у них (2Кор.11:23 и далее). Но почему он никогда не говорил им этого, когда жил среди их? Именно потому, чтобы по приказанию не было делаемо то, чего в отношении к нему не было делаемо по доброй воле; и когда бы сделалось известным их милосердие, тогда осталась бы неизвестною их воля. Почему же он пишет об этом гораздо долго спустя? Потому, чтобы не навсегда оставлять неисправимыми учеников, и чтоб они не были таковыми же к другим братьям, каковы были по скупости в отношении к учителю. В этом Павел, истинный учитель язычников, не заботясь о себе, а стараясь о других, верно исполнил то, что он проповедовал: никто же своею си да ищет; но еже ближняго кийждо. Не иский своея пользы, но пользы многих, чтоб они спаслись (1Кор.10:24, 33). Итак какова сила кротости? Каково спокойствие духа? Кто же из нас не стал бы тотчас отчаиваться в жизни того, кого хотя одного богатого обратил бы он к служению всемогущему Богу, и видел бы себя нуждающимся, а того не дающим ему пособия к жизни? Кто не сказал бы, что он трудился напрасно? Кто не рассердился бы от увещания того, кого не видал бы приносящим плод доброго дела, во-первых, в отношении к нему самому?

13. Но Павел по кротости твердо выстоял на вершине добродетелей, проповедал, любил, и выполнил то доброе дело, которое начал, а терпением и постоянством довел сердца учеников до милосердия (2Кор.9:3–4 и д.). Ибо показывая, что он после узнал об их преспеянии, в том же самом послании написал: излишне писать вам о вспоможении святым. Ибо я знаю ycepдиe ваше, и потому хвалюсь вами пред Македонянами, что Ахаия готова еще с прошедшего года: и ревность ваша поощрила многих (2Кор.9:1–2). О них же еще он говорит: (вы), которые не только начали сие дело, но желали того еще с прошедшего года (2Кор.8:10). Ибо, от кого он требовал не столько дел, сколько добрых расположений, в тех без сомнения похваляет более добрые расположения, нежели дела. Впрочем надобно заметить, что самая эта похвала имеет обличение, когда говорится: с прошедшаго года. Хотя они делали добро, но медленно; и потому учитель похвалил оное, но не без укоризны. Потому что он есть врач, который прикладывает к ране такое лекарство, которое и заживляет то, что очищено, и щиплет то, что загнило. Но перенося это и проповедуя, он докончил то, что начал. И дивною силою великодушия умягчил жестокость учеников до нежности милосердия, потому что долгота ворот поднялась на высоту. Но мы слабые недостойны того, чтобы подражать великодушию толикой кротости, потому именно, что мы пол, и в презрении лежим в своих обычаях.

14. Но вот, когда я говорю о двух вождях небесного воинства, мне приходит на память мученик Стефан, который держась за имя Создателя своего, был выведен на средину гонителей, стоял бесстрашно, учил надежно, и в порыве ревности по истине сильно обличал своих притеснителей, говоря: вы присно Духу Святому противитеся (Деян.7:51). И когда те побежали за камнями, и начали побивать его камнями, тогда он преклонив колена, молился за тех же самых гонителей, говоря: Господи, не постави им греха сего (Деян.7:60). Итак какова эта доблесть, – кипеть ревностью так, чтобы смело говорить обличения тем, у кого он был во власти, за их вероломство; и любить так, чтобы даже при смерти молится за тех, которые умерщвляли eго? Потому что он ревновал так, как будто решительно не имеет кротости; и пребыл кротким в любви к ним так, как будто решительно не горячился против них. Помыслим между тем, где лежит виновность нашей совести. Ибо кто из нас, получив хотя словесное поношение, не платит ему тотчас же поношением, не сотрясается весь до основания, не проявляется в ненависти, не забывает заповеди о любви? Но блаженный Стефан мог это совершить по благодати всемогущего Бога, потому что он был воротами, поднимающимися на высоту. Но мы несчастные подражать этому своею силою не можем потому, что глубоко лежим внизу, как пол.

15. Но что мы с своим удивлением беседуем о жизни Святых, когда и самые древние отцы, рассуждая о жизни Проповедников святой Церкви, чрезвычайно удивлялись? Не их ли жизни удивлялся Псалмопевец, когда говорил: мне же зело честни быша друзи Твои, Боже, зело утвердишася владычествия их (Пс.138:17)? Спроси, что об этих друзьях Его говорит Евангелие, в котором Истина проповедникам вещает: вы друзи Мои есте (Ин.15:14). И Исаия, взирая на жизнь их говорит: кии суть, иже яко облацы летят, и яко голуби к окнам своим (Иc.60:8)⁹⁶. Святые Проповедники справедливо названы облаками, потому что они словами дождят, а чудесами сияют. О них говорится, что они и летят, яко облацы; потому что и на земле живя, они были вне земли по всему, что они соделали. Поэтому и чрез один таковый облак говорится: во плоти бо ходяще, не по плоти воинствуем (2Кор.10:3). Ибо прежние отцы вступали в супружества, рождали детей, владели имуществом, занимались заботами о семействе. Но этих провидящие по духу пророчества называют уже отказавшимися от имущества, не желающими супружеств, не рождающими детей, на земле ничего не имущими, ничего не имеющими, не ходящими по земле, подобно людям, но летающими, подобно облакам. Ибо они летают, потому что умом созерцают то, что есть на небе. Они как будто не прикасаются к земле, потому что ничего на ней не желают. Они и к окнам своим несутся, как голуби, потому что пo духу своей кротости не проявляют чрез взоры никакого пожелания в этом мире. Итак помыслим, какой высоты те ворота духовного здания, которым дивятся даже отцы духовные. Поэтому при удивлении им как необходимо смиряться нам, которые составляем пол? – Но поскольку под названием долготы ворот мы слышали о высоте их: то теперь постараемся узнать что-либо о широте их. – Далее следует: и измерил широту от лица ворот нижних до фронтона притвора внутреннего со внешней стороны, сто локтей к востоку и северу (Иез.40:19)⁹⁷.

16. Если мы в этих словах примем за ворота тот вход, которым входим к познанию Господа, то нижними воротами служит вера, а притвором внутренним созерцание. Но нижние ворота имеют широту с лица; именно потому что вера по широте любви своей имеет деятельность, которая бывает видима ближними. Когда мы взираем на эту деятельность, мужественно исполняемую совершеннейшими нас, тогда мы, которые стесняемся в добрых делах, берем с них примеры для великой деятельности. И каждое святое дело для нас делается как бы некоторым расширением пути, который прежде был тесен по неудобности. Но и внутренний притвор имеет фронтон; потому что созерцательная жизнь чрез некоторые признаки желаний и воздыханий проявляет, сколько внутри видит того, что только любит. Но десятиричное число, помноженное само на себя, возрастает в сотенное. Поэтому справедливо сотнею означается великое совершенство, как говорит Истина об избранных: всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имене Моего ради, сторицею приимет, и живот вечный наследит (Мф.19:29). Ибо каждый святой не для того оставляет земное, чтоб иметь возможность прибресть его более в этом мире; потому что кто оставляет землю по земному пожеланию, тот не оставляет земли, но пристрастен к ней. И тот, кто оставляет одну жену, не получит сотню (жен); но сотенным числом означается совершенство, и после него обещается жизнь вечная; потому что, кто ради имени Божия презирает временное и земное, тот и здесь достигает такого совершенства души, что уже не желает того, что презирает, и достигает славы вечной жизни в будущем веке. Следовательно, сотню получает за то, что дал, тот, кто, достигая духа совершенства, не нуждается в земном, хотя и не имеет его. Ибо беден тот, кто нуждается в том, чего не имеет. Потому что тот богат, кто и не нуждается в том, чего не имеет. Бедность состоит в недостатке души, а не в количестве имения. Так как не беден тот, кто свыкся с бедности. Итак муж измерил широту от лицевой стороны внешних ворот до фронтона внутреннего притвора совне, во сто локтей; потому что Искупитель наш ежедневно чрез Наставников и учителей измеряет жизнь верующих мерою совершенства, или по вере, проявляемой в доброй деятельности, или по созерцанию, скрываемому в святых желаниях.

17. Ибо многие верующие, по-видимому, творят дела великие, но не подходят под меру во сто локтей; потому что чрез дела свои домогаются земной славы. А некоторые, по-видимому, крепко постятся, постоянно плачут, то и их мера не подходит под меру во сто локтей; потому что они чрез то, что делают, домогаются благорасположения от суда человеческого. Итак кто подходит под меру во сто локтей, если не тот, коего добрая деятельность имеет верное направлениe, так что он в том, что делает, не уклоняется ни к пожеланию земных выгод, ни к преходящим похвалам?

18. Ибо вот, быть милосердым к ближним, щедро раздавать имение, поспешно помогать нуждающимся – есть широта с лицевой стороны ворот внутренних. Но если ты, раздавая свое, не желаешь чужого, если не домогаешься земной славы за самое доброе дело; то ты подходишь под меру числа сотенного, т. е. совершенства. Ибо тот, кто, по-видимому, милосердо раздает свою собственность, и – быть может – охотно похищает чужую, не знает еще, что за путь совершенства, не отыскал еще, откуда начинается направление к совершенству, потому что не отыскал еще самого начала его. Потому что он должен был прежде искоренить из сердца страсть, а после уже раздавать то, чем он праведно владеет. Поэтому написано: уклонися от зла, и сотвори благо (Пс.36:27). Но может ли быть что-либо доброго в деле того, кто еще не уклонился от зла? И есть люди, которые, как сказано, воздерживаются от пищи, изнуряют плоть, но при первом побуждении сознаются, что они еще неравнодушны к славе мира. Эти люди показывают фронтон притвора внутреннего, но не подходят под меру во сто локтей.

19. Поэтому в числе совершенства суть те, о которых чрез Павла говорится: иже плоть распята со страстьми и похотьми (Гал.5:24). И надобно заметить, что не говорится, что оное (совершенство) измеряется совнутри, но совне; именно потому, что Искупитель наш, одобряя или осуждая чрез нас дела человеческие, меряет их не совнутри, а совне. Поэтому и чрез Евангелие Он говорит: от плод их познаете их (Мф.7:16). Так как мы познаем душу делающего, которой не видим, чрез то, что видим, или совне меряем фронтон притвора внутреннего. Потому что, когда мы видим одних, раздающими милостыню, помогающими несчастным, защищающими притесненных, не желающими никакой славы в этом мире, не пристрастными ни к каким выгодам мира сего, а других – обуздывающими плоть, плачущими, занимающимися Словом Божиим, не желающими никакой преходящей почести: тогда что другое мы должны думать о них, кроме того, что они совершенны, что они святы? Следовательно, так как видим их совершенными чрез то, что видим, то мы совне меряем жизнь их сотнею локтей.

20. А поскольку на эту высоту совершенства взошли многие из Иудейства, и многие из язычества, то справедливо присовокупляется: к Востоку и Северу. Потому что Иудейский народ от плоти которого родился Тот, Кто справедливо называется солнцем правды, справедливо назван Востоком. О Нем чрез Пророка говорится: и возсияет вам боящимся имене Моего Солнце правды (Мал.4:2). А Севером изображается язычество, которое долго цепенело от холода своего вероломства, и в сердце которого царствовал тот, кто по свидетельству Пророка сказал сам себе: поставлю престол мой к Северу (Ис.14:13). Итак, поскольку воплощенный всемогущий Бог соделал внутри святой Церкви совершенными одних из Иудеи, других из язычества, то Он и отмерил сто локтей, не только к Востоку, но и к Северу.

21. Но поскольку под именем Севера зашла у нас речь о язычестве: то нужно обсудить, сколько излито на нас милосердия от нашего Создателя. Ибо все мы обратились из язычества. Древние наши предки служили деревьям и камням, и оставив Бога, Которым сотворены, покланялись богам, которых сами творили. Но мы по благодати всемогущего Бога изведены из тьмы к свету. Итак вспомним, из какой тьмы вышли мы, чтобы чувствовать благодарность за тот свет, который получили. Так как Божественного милосердия не разумеет тот, кто не вспоминает о своем несчастии. Поэтому и чрез Псалмопевца к Богу говорится: удиви милости Твоя, (Боже), спасаяй уповающия на Тя (Пс.16:7). Потому что Бог удивляет на нас милости Свои тогда, когда мы приводим себе на память свои несчастия, так как, воспоминая о том, чем мы были, мы разумеем и то, кому мы обязаны за то, что мы теперь. Итак с радостью будем мы петь Создателю нашему, потому что высвободили душевные выи из служения твари. Будем радоваться тому, что на нас исполнилось пророчество Исаии: и узда заблуждения, которая была в челюстях народов, будет вам песнию, как глас священнаго торжества (Ис.30:28–29)⁹⁸. Потому что узда заблуждения стесняла челюсти народов, когда язычество, стесненное идолослужением, не умело воздавать хвалу исповедания истинному Богу. Но эта самая узда заблуждения обратилась уже для нас в песне, когда с радостью мы поем и воспеваем: вси бози язык бесове: Господь же небеса cотвори (Пс.95:5); и еще: идоли язык сребро и злато, дела рук человеческих: уста имут, и не возглаголют: очи имут, и не узрят: уши имут, и не услышат: ноздри имут, и не обоняют: руце имут, и не осяжут: нозе имут, и не пойдут (Пс.113:12–15). Итак когда мы поя говорим это всемогущему Господу, тогда мы самую узду нашего заблуждения, которая связывала уста наши для хвалы Бога, превращаем в песне истинному Господу. Но хорошо говорится: как глас священного торжества; потому что, воздавая хвалу исповедания Богу, мы радуемся в священном торжестве. Итак будем соответствовать толикому милосердию Искупителя нашего нравами, и зная свет, будем уклоняться от тьмы нечестивых дел.

22. Что же есть в этом мире, – спрашиваю, – что может еще нравится? Повсюду мы видим плачь, отовсюду слышим воздыхания. Города разрушены, лагеря разбиты, поля опустошены, земля превращена в пустыню. В полях не осталось ни одного земледельца, в городах почти ни одного жителя; и самые малые остатки рода человеческого ежедневно и без престаемости добиваются. И конца не видно карам небесного правосудия; потому что и под карами нет исправления в преступной жизни. Одних видим мы отводимыми в плен, других – лишенными членов, третьих убитыми. Итак, братие мои, что ж остается в этой жизни, что еще могло бы нравиться? Если же и такой мир мы еще любим, то мы уже любим не радости, а раны. Мы видим, что сталось с тем самым Римом, который некогда казался господствующим над миром. Бесчисленными бедствиями, опустошением граждан, нападением врагов, множеством развалин, он многообразно сокрушен до того, что мы видим исполнение на нем того, что тем же самым Пророком несколько выше говорится против города Самарии: настави коноб, настави, и влий в онь воду, и собери куски его в нем (Иез.24:4); и несколько после: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его (Там же, ст. 5); и еще: умножу дрова, и возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают, и станет на главнях его, (тощь) разгорися, яко да изгорит, и распалится, и сгорит медь его (Там же, ст. 10–11). Ибо для нас наставлен коноб тогда, когда устроен этот город. Вода влита в него, и куски его собраны тогда, когда в него отвсюду стекались народы, которые, как горячая вода, кипели от деятельности мира, и, как бы куски мяса варились в нем от его жара. О нем хорошо говорится: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его; потому что, хотя прежде в нем страшно кипела деятельность славы века сего, но после самая слава исчезла с своими искателями. Ибо чрез кости означаются сильные века сего, а чрез мясо – народы; потому что, как мясо держатся на костях, так слабость народов управляется сильными века сего. Но вот у него уже отняты все сильные века сего; следовательно, кости выварены. Вот народы отпали, – мясо его истаяло. Пусть же говорится: умножу дрова, а возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают. Ибо где сенат? Где народ? Кости высохли, мясо изварилось, всякая в нем гордость временных достоинств исчезла. Изварился весь состав его. И несмотря на то, не многих оставшихся нас самих ежедневно еще умерщвляют мечи, ежедневно теснят еще бесчисленные налоги. Итак пусть еще говорится: и станет на главнях его, (тощ) рaзгореся. Так как сената нет, народ изгиб; и несмотря на то, среди не многих, которые остались, ежедневно умножаются скорби и воздыхания: то Рим горит уже после опустошения. Но что говорим мы это о людях, когда видим даже самые здания разрушающимися от учащающихся землетрясений? Поэтому о городе, уже опустошенном, приспособительно присовокупляется: яко да изгорет, и распалится, и сгорит медь его. Ибо истребляется уже и самый тот коноб, в котором были истребляемы мясо и кости; потому что после того, как не стало людей, падают и стены. Где же те, которые некогда блаженствовали в славе его? Где их пышность? Где гордость? Где частая и неумеренная радость?

23. На нем исполнилось то, что говорится чрез Пророка против разрушенной Ниневии: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? (Наум.2:11). Не были ли львами вожди его и начальники, которые, рыская по различным провинциям мира, отыскивали добычи свирепством и умерщвлением? – Здесь львиные дети находили пажити; потому что дети, отроки, юноши, сыны людей века сего бегали туда и сюда, когда хотели иметь успех в этом мире. Но вот он (Рим) опустошен; вот он сокрушен, вот наполнен стенаниями. Никто уже не бежит к нему, чтоб иметь успех в этом мире; никого уже из сильных и насилующих не осталось в нем, кто бы притеснением добывал добычу. Итак мы скажем: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? С ним случилось то, что Пророком сказано об Иудее: разшири oбpocнение твое (плешь твою), яко орел (Mих.1:16). Потому что у человека плешь обыкновенно бывает только на голове, а у орла плешь бывает на всем теле, так как во время чрезвычайной его старости пух его и перья выпадают из всех членов его. Следовательно, он (Рим) расширяет плешь свою, как орел, потому что потерял пух в лишении народа. Выпали перья и из крыльев, на которых он обыкновенно летал на добычу: потому что истреблены все те его сильные, чрез которых он похищал чужое.

24. Но мы знаем, что сказанное нами о падении города Рима совершилось почти во всех странах мира. Ибо иныя места опустошены от убийства, другие истреблены мечом, третьи измучены голодом, четвертые поглощены зияниями земли. Поэтому презрим всецело этот настояший век, уже уничтожаемый; покончим пожелания мира по крайней мере с кончиною мира; последуем по возможности деяниям добрых (людей). Ибо у Востока и Севера много есть таких, которые по совершенству жизни имеют меру во сто локтей. Ибо из Иудеи и язычества, как сказано, они возросли до вершины совершенства. Хотя чрез Восток и Север могут быть еще разумеваемы праведники и грешники. Но чрез Север мы правильно разумеем грешников, которые, падши от холода души, цепенели под тенью греха своего. Но поскольку милосердие всемогущего Бога даже таковых призывает к покаянию, омывает их сокрушением и слезами, обогащает добродетелями, и возвышает до славы совершенства: то сто локтей отмеряются не только к Востоку, но и к Северу, когда с праведниками чрез дары и могущество приходят к совершенству и грешники, по милосердию Господа нашего Иисуса Христа, Который с Отцем и Святым Духом живет и царствует, Бог чрез все веки веков. Аминь.

1. Велико должно быть разделение читающих, когда они верят, что в Священном Писании каждое произносимое слово не всегда означает один и тот же предмет; так, например, солнце, иногда принимается в хорошем смысле, а иногда в дурном. Ибо именем солнца иногда означается Сам Искупитель наш, а иногда гонение. Так, по свидетельству книги Премудрости, нечестивые в аде скажут: заблудихом от пути истинного, и солнце правды не возсия нам (Прем.5:6). А о брошенных семенах Господь говорит: солнцу возсиявшу присвянуша (Мф.13:6), именно потому, что во время гонения засыхают слова проповеди в сердцах нечестивых. Так лев означает Господа, как написано: се, победил есть лев, иже сый от колена Иудова (Откр.5:5). Так именем льва выражается подобие диавола, как говорит первоверховный Апостол: супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8). Так именем вола означается мудрый, как написано: да не ореши юнцем (волом) и ослятем вкупе (Втор.22:10), не соединяй для проповеди мудрого с глупым. Но чрез вола же означается и глупый; так о том, кто пленен гнусною любовью, говорится: он же абие последова ей объюродев, и якоже вол на заколение ведется (Притч.7:22), т.е. как глупый ведется на смерть. Итак это я сказал для того, чтобы не думали, будто уже ворота, упоминаемые у Пророка сего, не значат что-либо другое, потому только, что я изъяснил, что ворота означают Господа, или проповедников, или Священное Писание, или веру. Ибо когда Пророк говорил об одних воротах, тогда правильно была разумеваема вера. Но когда упоминается о других воротах, тогда можно разуметь уста Проповедников, чрез которые познается истинная жизнь, и чрез которые восходят к познанию духовных таинств. Ибо о воротах, которые, по нашему мнению, означают веру, нам надобно заметить, что они называются нижними. Так как, доколе мы живем в этой жизни, дотоле стоим еще как бы на низу. И вера по справедливости называется нижними воротами; потому что она открывает нам на земле познание Бога. Итак теперь говорится: измерил и ворота, обращенныя на путь северный входа да внешняго, как в долготу, так и в широту. И спальни их три с этой стороны, и три с той; и фронтоны их, и вход их по мере ворот первых; пятьдесят локтей долготу их, и широту их в двадцать пять локтей. Окна же их, и вход, и резьба, по мере ворот, обращенных к Востоку; и семь ступеней было в восходе их, и вход пред ними (Иез.40:20–22)⁹⁹.

2. О воротах, обращенных на путь северный входа внешнего, повторяется то же самое, что уже выше сказано о других воротах, и присовокупляется еще другое, чего не говорит Пророк о прежних воротах. Итак, чтобы обширно рассуждать о том, о чем еще не было рассуждаемо, мы должны кратко повторить то, что уже сказано. Ибо ворота обращаются на путь северный, когда каждый проповедник познает жизнь грешника, и чрез слово проповеди открывает ему жизнь внутреннюю. Эти ворота называются воротами входа внешнего. Потому что внешний вход есть жизнь настоящая, в которой все, что делается телесно, и видимо бывает телесно. Они измеряются как в долготу, так и в широту; потому что, когда грешник приводим бывает к вере, тогда проповеднику необходимо обсудить, насколько тот от увещания его успеет, как в долготе надежды, так и в широте любви. Кто обращается к Богу, и еще надеется на блага настоящей жизни, тот не имеет долготы, потому что коротка та жизнь, на которую положил он надежду. Если он стесняется еще пожеланием земных вещей, и ненавистью к ближнему: то он не имеет широты; потому что не умеет ни презирать земное, ни расширяться любовью к ближнему. Но когда каждый обратившийся (к Богу) долготерпеливо надеется радостей вечной жизни, с любовью переносит обиды от ближних, и даже не желает того, чего не имеет; тогда ворота имеют и долготу, и широту; потому что славою Проповедника служит успех слушателя. Поэтому некоторым чрез великого учителя говорится: радосте и венче мой (Флп.4:1). И еще: мы ныне живи есмы, аще вы стоите о Господе (1Сол.3:8). И еще: кто нам упование или радость или венец похваления; не и вы ли пред Господем? (1Сол.2:19). Итак есть долгота и широта ворот обращенных к Северу; потому что, когда Проповедник обратит к вере какого-либо неверующего, цепенеющего в холоде греха своего, тогда он составляет собственную свою славу чрез то, что направляет его в долготу надежды и расправляет широту в любви. А поскольку все слушатели в познании святой Троицы по слову проповеди делают ycпех и в любви к Toй же Троице: то эти же самые ворота имеют три спальни с одной стороны, и три с другой; потому что все то, что Создатель говорит о Троице чрез Новый Завет, открывает и в Ветхом Завете. И сердце слушающих в любви к небесному отечеству достигает такого совершенства, что душа, прилепляясь к Богу, как невеста с женихом сидит уже в некоторой спальне, и решительно отвращается земных пожеланий.

3. Или вернее, как выше сказано (Бесед. IV, ч. 5), так. – поскольку три чина людей добрых; именно – добрых супругов, воздержников и Проповедников; и поскольку иные и в супружестве стремятся любовью к небесному отечеству, иные же в надежде вечной радости изнуряют плоть свою, избегают всех земных дел, и не запутываются в попечении века сего, а иные и земные блага презирают, и проповедуют о тех небесных радостях, которые узнали: то что суть они, если не спальни в духовном здании, в помышлении и размышлении коих душа сочетавается с небесным Женихом? поскольку эти три чина не только Церковь имеет из язычников, но некогда имела их и Синагога, когда великое множество людей духовных пламенно ожидало благодати Искупителя: то ворота небесного здания имеют три спальни по сю сторону, и три по ту; так как каждый проповедник, призывая слушателя к горнему отечеству, показывает, что небесным желанием горели и новозаветные отцы, и ветхозаветные. Ибо примеры большею частью сильнее убеждают, нежели слова умозаключения; и когда Проповедник говорит, каковы были по любви к всемогущему Богу в Новом Завете, иные в супружестве, или воздержании, или проповедничестве, или иные в Ветхом, тогда показывает, что ворота – слова его – имеют по три спальни с той и другой стороны. Эти ворота имеют и фронтон, потому что в жизни проповедника есть открытые дела, которые бывают видимы. Имеют пред фронтоном и вход; потому что, прежде нежели станет он располагать к добрым делам, проповедует веру, чрез которую душа смиренно ступая восходит на высоту добрых дел. Все это по мере первых ворот; потому что присовокупляется: пятидесяти лактей долгота их: а широта их двудесяти и пяти лактей (Иез.40:21).

4. Вы помните, что мы подробно говорили о сем выше (Бес. V, ч. 11). Там мы сказали, что пятидесятеричным числом означается покой; потому что и пятидесятый год дан был древнему народу на покой, почему и назван юбилеем; а седмеричное число, чрез которое развивается все это время, помноженное на семь, возвышается в сорок девять. К этому числу прибавляется единица, потому что вечный покой состоит в созерцании Единого. То же пятидесятиричное число служит для нас долготою, потому что никто не может достигнуть оного покоя, если только не может долготерпеливо стремиться к этой своей надежде. Что мы пятидесятиричным числом призываемся к вечному покою, этому научает нас и то, что в Скинии заповедано быть десяти завесам, которые должны были иметь по пятидесяти петлей, и по пятидесяти золотых крючков сбоку и сверху (Исх.26:1 и далее). Ибо завесами святой Скинии служат все те, которые преуспевают в украшении святой Церкви различными цветами добродетелей. Они и внутреннее скрывают, и внешнее вполне украшают, потому что их жизнь, насколько бывает видима, служит украшением; а внутренний их смысл сокрыт, когда в них некоторым образом покрывается то небесное, которое они хранят в душе, и которого высказать не могут. Но справедливо, что завес десять; потому что самые сердца Святых возвысились до совершенства чрез соблюдшие десятословия. Но гиацинтовых петель при завесах заповедано сделать пятьдесять. Гиацинт имеет цвет небесный. Итак петли завес суть небесные заповеди, которыми связываются души для того, чтоб они облегченые снизу висели наверху. Эти именно петли имеют золотые крючки, т.е. разум, блистающий истинною мудростью. Этот разум справедливо означается крючками; потому что должен быть во всем осмотрителен, и укреплен бдительностью осторожной заботливости.

5. И замечательно, что повелевается, чтобы петли, или крючки были сбоку и сверху; потому что небесные заповеди и духовный разум, не только должны поддерживать нас вверху в любви к Богу, но и соединять любовью с ближним. Ибо тем, что мы любим своего Создателя, мы как бы висим на воздухе на верхних петлях. А тем, что мы любим ближних, как самих себя, имеем петли и крючки сбоку, чтобы завесы Скинии, т.е. души верующих, соединены были любовью, а не были разделяемы ненавистью. Поэтому и здесь после долготы в пятьдесят лакоть тотчас присовокупляется широта в двадцать пять лакоть, которая широта относится именно к любви ближнего. Ибо она распространяется на любовь братии, и в отношении к ним делает всякое доброе дело, какое может. Но все добрые дела, которые совершаются телесно, выражаются пятью чувствами телесными, именно, видением, слухом, осязанием, вкусом, обонянием. Но пятеричное число, помноженное само на себя, дает двадцать пять; потому что добрые дела, когда начинают совершаться, горячестию побуждают душу к умножению, и сами чрез себя множатся. Поэтому они производят и широту в душе, чтоб она не была тесна ни от теплоты, ни горячести, но расширялась в добрых делах любовью. Ибо всякая слабость теплоты есть теснота, а всякое благорасположение любви есть великая широта. Так как хотя и нет вещей, которые следовало бы дать нуждающемуся ближнему, однако ж широка сущность доброй воли, которая достаточествует к воздаянию царства, как написано: на земли мир, во человецех благоволение (Лк.2:14). Далее следует: окна же их, и преддверие, и резьба по мере ворот обращенных к Востоку (Иез.40:22)¹⁰⁰.

6. Все это выше пространно уже сказано, и потому слово не должно быть замедляемо продолжительным изъяснением. Впрочем весьма замечательно то, что ворота к северу, по словам Пророка, имеют все то, что имеют ворота к Востоку, именно, окна созерцания, преддверие смирения, резьбу доброго делания. Ибо все те, которые устояли в невинности чрез то, что в обращении соединились с Богом, имеют ворота к Востоку, потому что им открыт вход в царство небесное тем светом, который они получили. А все те, которые после падши во грехи пострадали от холода своей бесчувственности, но обращаясь к покаянию отогреваются для любви небесного отечества, имеют ворота к Северу; потому что и им, после холода греха их, открывается по милосердию вход Царства небесного. Итак говорится, что ворота к Северу имеют то же, что имеют и ворота к Востоку, потому, что и обратившиеся грешники так богатеют добродетелями, как богаты те, которые избежали падения в грех. Поэтому и голосом Псалмопевца чрез Господа говорится: пепел яко хлеб ядях (Пс.101:10); потому что Он принимает кающихся так же, как и праведников. Потому что о грешниках написано: древле во вретищи пепеле покаялися быша (Мф.11:21). Итак пепел снедается как хлеб тогда, когда чрез покаяние возвращается к благодати Создателя своего грешник, как праведник. Итак ворота к Северу имеют окна, имеют преддверие, имеют резьбу; потому что, когда грешник после преступления возвращается к жизни, тогда часто получает свет созерцания, и от самого памятования о своем нечестии получает благодать великого смирения и ретивость к доброму деланию, так что все заповедываемое для исполнения в жизни его кажется как бы вырезанным. По семь было ступеней входа их, и притвор пред ними (Иез.40:22)¹⁰¹.

7. Семью ступенями восходят к воротам; потому что вход небесной жизни открывается нам семиобразною благодатию Духа Святаго. Исаия, исчисляя эту семиобразную благодать в самой нашей Главе, или в Его теле, которое составляем мы, говорит: и почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия: исполнит Его Дух страха Божия (Ис.11:2–3). Говоря о небесном, он пересчитал эти ступени сверху вниз более, нежели снизу вверх, именно: премудрость, разум, совет, крепость, ведение, благочестие, страх. А поскольку написано: начало премудрости страх Господень (Притч.9:10), то вне всякого сомнения, что от страха восходят к премудрости, а не от премудрости возвращаются к страху, потому что премудрость имеет совершенную любовь. И написано: совершенна любы вон изгоняет страх (1Ин.4:18). Итак, поскольку Пророк вел речь от небесного к земному; то начал от премудрости и снисшел до страха. Но мы, стремящиеся от земного к небесному, перечтем те же ступени снизу вверх, так чтоб иметь возможность от страха дойти до премудрости. Ибо в нашем yме первая степень восхождения есть страх Господень; вторая – благочестие; третья – ведение; четвертая – крепость; пятая – совет; шестая – разум; седьмая – премудрость. Ибо страх Господень в уме. Нo каков этот страх, если с ним нет благочестия? Кто не знает сострадания к ближнему, кто притворно сочувствует его несчастиям: в том нет никакого страха пред очами всемогущего Бога, потому что он не возвышается до благочестия. Но благочестие обыкновенно ошибается часто в неупорядоченном милосердии, если, быть может, щадит то, чего не должно щадит. Ибо грехи, которые могут низвергать в геенские огни, должны быть исправляемы лозою вразумления. Но неупорядоченное благочестие, делая пощаду во времени, влечет к наказанию вечному. Поэтому для того, чтобы благочестие было истинное и упорядоченное, оно должно быть возвышаемо на следующую степень, т.е. ведения, дабы знать, как то, что должно наказать по правосудию, так и то, что надобно простить по милосердию. Но что, если кто знает, что он должен делать, но не имеет силы для этого дела? Поэтому наше ведение должно возрастать до крепости, чтоб оно, видя, что надобно делать, имело возможность делать то крепостью души, дабы не трепетать от страха, и предавшись ужасу не лишиться силы защищать добро, которое оно чувствует. Но часто крепость, если будет не предусмотрительна, и против пороков не осмотрительна, сама по своей опрометчивости попусту падает. Поэтому она должна возвышаться до совета, чтобы предвидя наперед укрепить все, что может она мужественно делать. Но совета быть не может, если нет разума. Потому что, кто не разумеет зла, которое тяготит действующего, тот как может укрепить добро, которому помогает? Итак от совета мы должны восходить к разуму. Но что, если разум, хотя и будет бодрствовать с великою тонкостию, и не будет знать умеренности чрез благовременность? Поэтому от разума надобно восходит к премудрости, дабы премудрость благовременно располагала тем, что верно отыскал разум. – Итак, поскольку мы чрез страх возбуждаемся к благочестию, чрез благочестие ведемся к ведению, чрез ведение получаем силу в крепости, чрез крепость стремимся к совету, чрез совет достигаем разума, чрез разум доходим до зрелой премудрости: то семью ступенями восходим к воротам, чрез которые открывается нам вход в жизнь духовную.

Но хорошо говорится, что притвор был пред ними; потому что, кто прежде не будет иметь смирения, тот не взойдет на эти ступени даров духовных, как написано: на кого воззрю¹⁰²: токмо на кроткаго и молчаливаго, трепещущаго словес Моих (Ис.66:2). Об этом чрез Псалмопевца говорится: восхождения в сердце своем положи во юдоль плачевную (Пс.83:6). Потому что юдоль есть место униженное, и каждый грешник, смиренно в слезах сокрушаяся сердцем, успевает в восхождении к добродетелям. Он (Псалмопевец) еще говорит: посылаяй источники в дебрех (Пс.103:10); потому что всемогущий Бог смиренным сообщает дары духовной благодати.

9. Под притвором можно еще разуметь веру. Потому что она пред степенями и воротами, так как мы прежде приходим к вере, чтобы после чрез ступени даров духовных войти во врата небесной жизни. Ибо не чрез добродетели приходят к вере, но чрез веру достигают добродетелей. Корнилий сотник, коего милостыни прежде крещения, по свидетельству Ангела, похвалены, не делами дошел до веры, но верою достиг дел (Деян.10:1 и далее). Ибо и ему чрез Ангела говорится: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога (ст. 4). Если он не веровал истинному Богу и прежде крещения, то кому он молился? Или каким образом выслушивал его всемогущий Бог, если он не просил у Него усовершенствования себя в добре? Итак он знал Создателя всего Бога, но не знал, что воплотился всемогущий Сын Его. Ибо он не мог делать добра, если бы прежде не веровал. Так как написано: без веры не возможно угодити Богу (Евр.11:6). Итак имел веру тот, коего молитвы и милостыни могли быть угодными Богу. Но добрыми делами заслужил то, чтобы совершенно познать Бога, и веровать таинству воплощения Его, поколику достиг таинства крещения. Итак чрез верy дошел он до дел, а чрез дела утвержден в вере. Итак притвор пред ступенями; потому что кто прежде уверовал, тот после по ступеням добродетелей восходит к отверстию ворот. Далее следует: и врата притвора внутренняго против ворот северных и восточных (Иез.40:23)¹⁰³.

10. В этом месте частица против полагается не для выражения противности, но для выражения прямоты; ибо ворота внутреннего притвора показаны были расположенными так, что ворота северные и восточные были направлены к ним прямым входом. Итак что значит, что внутренние ворота показываются устроенными по прямому направлению против ворот восточных и северных, если не то, – как ясно дается разуметь, – что вход царства небесного равно открыт, как для Иудейского и языческого народа, так и для праведников и грешников, после грехов обратившихся? Ибо милосердие Создателя нашего щедро. И внутренние ворота обращены не только к воротам Востока, но и Севера; потому что радости внутреннего притвора открыты не только тем, которые пребывают в невинности, но и грешникам, осуждающим чрез покаяние грехи свои, чтоб они знали о неизреченных таинствах отечества небесного, зная жаждали, жаждая стремились, стремясь достигали их. Об этих тайнах внутренней радости знал тот, кто говорил: возжажда душа моя к Богу крепкому живому: когда прииду и явлюся лицу Божию (Пс.41:3). Проповедник язычников стремился к этому входу царства небесного, когда говорил: желание имый разрешитися, и со Христом быти (Флп.1:23). Об этих тайнах внутреннего восторга знала та невеста, которая говорила: брат мой посла руку свою сквозь скважню, и чрево мое вострепета от него (Песн.5:4). Ибо брат посылает руку свою чрез скважню тогда, когда Господь Своею силою побуждает душу нашу чрез тонкое вразумление. И чрево от соприкосновения к ней трепещет; потому что слабость наша сама возмущается от своего восторга чрез то, что касается разумения небесной радости, и в душе бывает страх с радостью, потому что она уже чувствует, что любит из небесной радости, и еще боится, как бы не лишится того, что едва тонко чувствует. Итак что остается нам, если не то, чтобы все, знающие об оных радостях небесного отечества, направляли себя к течению усовершенствования жизни? Поэтому и здесь кстати присовокупляется: и размери двор от врат до врат локтей сто (Иез.40:23).

11. Мы уже выше сказали (Бесед. VI, ч. 16), что сотенное число, составляемое из умножения десяти на десять, есть число совершенное. Поэтому тот, кто видит вход двора внутреннего, по необходимости должен стремиться к нему чрез жизнь усовершенствования, и от ворот начинания доходить до входа совершенства. Итак пусть измеряется внутренний притвор, простирающийся от внешних ворот до ворот внутренних на сто локтей, дабы тот, кто любя начал входить, имел в уме широту совершенства, поколику его в том, кого он любит, ни несчастья не стеснят, ни счастье не надмит, но он бежит чрез притвор совершенства, презирая все преходящее, доколе не достигнет сокровенных радостей. Ибо есть много таких, которые взошли уже на семиступенный вход ворот внешних, по некоторому способу вышнего распределения, по страху Божию – смиренны, по ревности к благочестию – милосерды, по ведению – разборчивы, по крепости души – свободны, по совету – осторожны, по разуму – предусмотрительны, по премудрости – зрелы: но, будучи еще обязаны некоторыми необходимостями, они порабощаются заботам мира сего, и откуда уже много отрясли душу, там еще содержится в неволе. И когда они несут возложенные на них тяжести земного занятия, тогда менее упражняются в небесных заповедях. Сердечно стремится к вечному отечеству не достает у них времени; самые желания их некоторым образом в них ослабевают, потому именно, что душа, встретив препятствия в заботах временных, не имея возможности любить истинные радости, дознанные ею, настолько, насколько ей хочется. Они большею частью высвобождают выи души из-под ига мира, все оставляют, слагают с себя тяжести земного попечения, и для того, чтобы шире развернуть душу к желанию небесного, стремятся к жизни уединенной, и будучи напряжены в святых молитвах, преданы священным размышлениям, изнуряют себя ежедневным плачем, и обветшалость сердца выжигают огнем любви, и обновляются в восхождении к небесной радости. Воспламенившись этим самым своим желанием, они большею частью желают уже выйти из тела, и после плача не хотят возвращаться к настоящей жизни. Впрочем они разнообразятся, так что разнообразная любовь самым своим разнообразием делает успех, и по пламенному желанию как бы растет от того, в чем eй отказывают. Так в стране Гадаринской освобожденный от легиона демонов хотел уже идти с Господом, однако ж ему говорится: возвратися в дом твой, и поведай, елика ти сотвори Бог (Лк.8:39). Так невеста в Песни песней томимая святыми желаниями говорит: на ложи моем в нощех исках, егоже возлюби душа моя, исках Его, и не обретох Его (Песн.3:1). Ибо на ложе душа ищет возлюбленного, когда в самой своей праздности и отдохновении, которого домогается, желает видеть Господа, желает выйти к Нему, рвется к высвобождению себя из мрака настоящей жизни. Но она ищет Его, и не находит; потому что, хотя она с великою любовью желает, но ей еще не дозволяется видеть Того, Кого она любит.

12. Поэтому таковые души Святых что другое делают в этом желании, если не то, что уже бегут к воротам от внешних ворот чрез внутренний притвор? С ними часто случается, что видя себя поощряемыми великим действием небесной благодати, они считают себя уже совершенными, и думают, будто они послушны; но поскольку никого нет, кто предписывал бы им жестокое, то они думают, будто они терпеливы, тогда как никто не испытывает их поношениями и неприятностями. И большею частью случается то, что они даже против воли принимают духовное служение, и подводятся под управление верующих. Те, которые со всех сторон были потрясены великими несчастьями, приведенные в смущение души признают себя несовершенными; a которые не были подвергнуты такому потрясению, подумали, будто они совершенны. От этого происходит, что они доводятся до самособранности, и молча сами пред собою стыдятся упрека своей слабости, и, будучи подкреплены самым стыдом своим, противопоставляют несчастиям терпение, и те, которые прежде в праздности коснели от самой своей безопасности, делают успех от несчастия. И начинают быть действительно таковыми, каковыми прежде считали себя напрасно. Итак они, когда расходятся по притвору усердия к добру от внешних ворот до ворот внутренних, измеряются этим самым притвором во сто локтей; потому что расстановкою и святым упражнением они ежедневно преуспевают в совершенстве. Ибо преуспевать в душе посредством ежедневных желаний значит, как бы внутреннему притвору измеряться сотнею локтей. Итак от ворот до ворот сто локтей для того, чтобы некоторая медленность в шествии служила как бы самою расстановкою жизни, чрез которую ежедневно возрастают в добродетелях, чтобы с большим совершенством достигнуть внутреннего входа. Далее следует: и вывел меня к пути южному, и вот ворота, обращенныя на Юг; и измерил фронтон их, и крыльцо их по мерам прежним; и окна их, и крыльца в окружности, как окна прочие, пятидесяти локтей долготу, и широту в двадцать пять локтей. И чрез семь ступеней восходили к ним, и крыльцо пред дверьми их (Иез.40:24–26)¹⁰⁴.

13. Все это уже сказано в воротах восточных и северных; и нет надобности часто повторять то, что мы сказали при объяснении однажды и дважды. Впрочем нам надобно заметить, что в духовном здании один вход открыт с Востока, другой с Севера, третий с Юга. Ибо как холодом Севера означаются грешники, так Южным путем означаются горящие духом, которые, будучи воспламенены жаром Духа Святаго, возрастают в добродетелях как бы при полуденном солнце. Итак пусть будут отверсты врата с Востока, чтобы те, которые хорошо начали таинства веры, и после не погружались в глубину пороков, приходили к сокровенным радостям. Пусть будут отверсты ворота с Севера, дабы те, которые после начала теплоты и света пали в холод и тьму грехов своих, возвращались к помилованию чрез сокрушение покаяния, и познавали, какая истинная радость внутреннего воздаяния. Пусть будут отверсты врата с Юга, дабы те, которые горят от святых желаний подвигов, ежедневно проникали духовным разумением в таинства внутренней радости. Но между тем можно предложить вопросы: если четыре страны мира сего, то почему в этом здании внешнего двора говорится не о четырех воротах, а о трех? – Этого справедливо надобно было бы требовать, если бы Пророк видел не духовное, а телесное здание. Ибо святая Церковь, т.е. духовное здание, для достижения сокровенных радостей имеет только трое ворот, именно: веру, надежду и любовь; одни (ворота) с Востока, другие с Севера, третьи с Юга. Потому что воротами с Востока служит вера, так как чрез нее в душе рождается истинный свет. Воротами с Севера служит надежда, так как всякий, падший в грехи, решительно лишается милосердия, если отчаевается в прощении. Воротами с Юга служит любовь, так как она горяча. Ибо в полуденной стране солнце возвышается вверх вертикально, потому что свет веры любовью возвышается в направлении к Богу и ближнему. Итак тремя воротами входят во внутренний двор; потому что чрез веру, надежду и любовь доходят до сокровенных радостей. Но рождается другой вопрос: почему о воротах внутреннего двора говорится, что они направлены прямо против ворот Востока и Севера, и умалчивается, что они направлены прямо к Югу? Но поскольку мы сказали, что Востоком означаются начинающие, а Севером падшие: то надобно было ясно сказать, как о начинающих, которым солнце светит ни тепло ни холодно, так и о падших, но обратившихся, что им отворены ворота двора внутреннего, дабы мы были известны о тех, о которых можно было сомневаться. Но этого не следовало говорить о воротах южных; потому что всякий знает, что те достигают внутренних радостей, которые до горячести духа постоянны в добродетелях. Потому что Священное Писание обыкновенно говорит ясно о том, о чем можно было бы сомневаться, и молчит о том, что известно, как чрез Псалмопевца говорится: и прогневаша Моисея в стану, Аарона святаго Господня (Пс.105:16). Потому что Аарон, по настоянию народа, сделал идола, и справедливо можно было сомневаться в жизни его. Итак Моисей не называется святым, потому что всем известно, что он свят; но Аарона (Пророк) называет святым Господним для того, чтоб уничтожить в нас сомнение в жизни его. Далее следует: и резныя пальмы были, одна отсюда, другая оттуда на фронтоне их (Иез.40:26).

14. Что это значит, что прежде упоминалось о написании пальм на фронтонах, а теперь говорится, что на фронтоне резные пальмы? Потому что в резьбе камней являются дела снаружи. Но, как мы уже выше сказали, что живописство пальм служит показанием знамений. А теперь говорится о вырезании пальм для того, чтоб обозначить доказательство добрых дел. Ибо самым верховным проповедникам говорится: да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех (Мф.5:16). Итак те, которые показывают святые деяния вырезанными в жизни их, имеют на фронтоне вырезанные пальмы; потому что они теперь уже в святых делах своих показывают, какова в последствии последует за ними победа. Но поскольку мы сказали, что воротами с Востока означается вера, воротами с Севера – надежда, а воротами с Юга – любовь: то нам надобно заметить, что на воротах восточных упоминается о живописности пальм, а о воротах к Северу и Югу говорится о вырезании их (пальм); потому что часто случается, что те, которые положили только начало, не упражняют себя в делах прочных и великих; а те, которые после падения обращаются к добродетелям, большею частью упражняются в великих подвигах, чтоб иметь возможность прикрыть пред очами всемогущего Бога преступления свои. И те, которые по горячности духа возросли в добродетелях, сияют как полдень в святых деяниях. Поэтому на восточных воротах живопись, а на северных и южных воротах резьба; потому что то знамение победы, которое показывается в полагающих начало, в обращающихся и ревностных держится прочнее и крепче.

15. И весьма замечательно, что говорится: отсюда и оттуда. Ибо все мы, стремящиеся ко входу жизни, должны иметь пальму и с правой и с левой стороны. Так как выражением: отсюда и оттуда означается та и другая сторона. Итак с правой стороны имеет пальму тот, кого не надмевает счастье, а с левой стороны имеет пальму тот, кого не доводят до отчаяния несчастия. Как бы с той и другой стороны носил пальму Павел, когда говорил: с оружием правды в правой и левой руке; в чести и безчестии, среди порицаний и похвал, считаясь обманщиками, но будучи верны (2Кор.6:7–8. По русскому переводу). Его ни несчастия не колебали, ни счастие не надмевало. Следовательно, он нес пальму с той и другой стороны; потому что в несчастии пребыл тверд, а в счастии смирен. Так как надмевающийся в счастии не умеет держать в правой руке пальмы. А кто малодушествует в несчастии, тот не умеет носить пальмы с левой стороны. Итак для того, чтобы пальма была носима на фронтон с той и другой стороны, в душах наших всегда должны быть – и упование в несчастиях, и страх в счастии, дабы или несчастия не доводили до отчаяния, или счастие не надмило души до самонадеянности. Поэтому-то оный же славный проповедник говорил: вем и смиритися, вем и избыточествовати: во всем и во всех навыкох, и насыщатися и алкати, и избыточествовати и лишатися: вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Флп.4:12–13).

16. Ужели, братие, есть какое-либо искусство в том, чтобы жить и в скудости, и в изобилии, насыщаться и алкать, быть в обилии и недостатке, что такой проповедник считает за важное дать знать о сем? Решительно искусство, и дивное знание той науки, которой нам надобно учиться с полным напряжением сердца. Ибо кого бедность не сокрушает, от действия благодати не отвлекает, к пожеланию вещей временных не возбуждает, тот умеет смиряться. В этом месте Апостол называет смирением терпение бедности. Потому что тотчас в противоположность присовокупляет: вем и избыточествовати. Кто не надмевается от полученных благ, кто не бросает их для приобретения суетной славы, кто не владеет один тем, что получил, но милосердно разделяет это с нуждающимися; тот умеет избыточествовати. Кто, имея продовольствие, пользуется им не для пресыщения чрева, но для восстановления добродетели, не употребляет для плоти более того, сколько требует необходимость, тот умеет насыщатися. Кто терпит недостаток в ежедневной пище без ропота, и ничего не делает такого, что могло бы ради необходимости в пропитании запутать душу в грех, тот умеет алкати. Итак кого ни в изобилии не надмевает гордость, ни в крайности не беспокоит пожелание; тот умеет и избыточествовати и лишатися. Когда он тотчас присовокупил: вся могу, тогда для того, чтобы мы не приняли слов его за выражение гордости, присовокупил: о укрепляющем мя. Вот ветвь поднялась вверх; но поскольку держалась на корне, то осталась в зелености. Поднимаясь вверх, она могла бы засохнуть, если бы отделилась от корня. Но он (Павел) ничего себе не приписывает; потому что признается, что он все может не сам по себе, но в Том, Кто укрепляет его. Итак отсюда и оттуда имеет пальму тот славный Проповедник, которого ни изобилие не увлекает в гордость, ни бедность к жадности.

17. Итак, братие, научимся быть благодарными не только в счастии, но и в несчастии. Ибо Создатель наш по своей благости соделался для нас отцом, и воспитывает нас, усыновленных детей, для наследия царства небесного. И не только поощряет к тому дарами, но и вразумляет розгами. Поэтому научимся избыточествовати так, чтобы все, получаемое от Него, разделять с нуждающимися. И избыток не должен надмевать души, дабы она не радовалась тому, что у ней есть то, чего нет у другого, и не радовалась частному благу, но общему. От частной радости к общей Истина призывает учеников, когда увещевает их возвратившихся с проповеди и обрадовавшихся повиновению им бесов, говоря: о сем не радуйтеся, яко дуси вам повинуются: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех (Лк.10:20). Ибо не все избранные изгоняют бесов: но имена всех избранных написаны на небесах. Следовательно, ученикам дается наставление, чтоб они отложили свою частную радость, а радовались бы общею радостью о вечном блаженстве. Итак кто радуется тому, чего другой не имеет, тот, от самого своего избытка соделавшись худшим, имеет радость частную. Против желания сего избыточества увещевает нас Иоанн, говоря: не любите мира, ни яже в мире (1Ин.2:15). Он тотчас присовокупляет причину, почему: аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем (Там же). Ибо никто же может двема господинома работати (Мф.6:24), потому что не может в одно и то же время любить и преходящее и вечное. Если мы любим вечность, то временным владеем для пользы, но без пристрастия. Иоанн эту же самую причину присовокупляет, говоря: яко все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1Ин.2:16).

18. Ибо люди желают иметь что-либо более, нежели сколько необходимо, для того, чтоб имением гордиться, и мечтать в помыслах о себе, что другой этого не имеет. Поэтому кто таков, тот еще не научился умению избыточествовати. Но часто собираемое жадностью по пристрастью считается необходимостью, и когда было бы достаточно меньшего, скорбят, что нет большего, и неосторожная душа терпит как бы некоторую необходимость, которую рождает. И когда излишне то, чего она желает, тогда она извиняет некоторым образом пред собою свою жадность. Итак избыточество стоит рядом с гордостью. Если же когда перехватила его прихоть, то его постигло, так сказать, как бы чужеземное пленение. Итак, если мы хотим знать искусство избыточествовати: то нам необходимо избегать не только тех пороков, которые в соседстве с ним, но и тех, которые приходят издалека. Научимся терпеть бедность так, чтоб и не домогаться с виновностью иметь то, чего не имеем, и не считать счастливыми тех, которых видим чрезвычайно богатыми. Весьма излишне то, что наперед приготовляют для себя, как бы на расходы настоящей жизни. Они несут много; но на кратком пути лучшая для нас спутница в шествии бедность, которая не стесняет души, когда нет у нее земного достатка, за который мы должны дать отчет вечному Судии. Мы свободнее идем к отечеству, потому что на пути как бы не имеем тяжести.

11. Будем учиться и насыщению, дабы в принятии телесных яств не служить более щекотанию горла, нежели необходимости. Ибо пожелание требует большего, нежели необходимость. И часто, когда мы стараемся удовлетворить требованию тела, подкрадывается наслаждение, и превышает меру возобновления. От этого происходит, что преступление переходит к преступлению; потому что другое искушение плоти рождается большею частью оттуда, откуда неумереннее служат телу в возобновлении его. Ибо от греха первого человека, по слабости естества, мы рождаемся в этом мире с нашими искушениями. И тело иногда бывает нашим помощником в добром деле, а иногда прельстительницею на зло. Поэтому, если мы даем ему более, нежели сколько должны давать, то мы питаем врага. А если отказываем в необходимости его, сколько мы должны, то убиваем гражданина. Итак тело должно быть насыщаемо, но до такой степени, чтобы оно не ослабевало в сотрудничестве нам в добром деле. Ибо кто удовлетворяет его настолько, что этим гордится, тот решительно не умеет насыщатися. Поэтому есть великое искусство в насыщении, дабы кто-либо чрез насыщение тела не вырывался к нечестию мерзости. – Будем учиться алкати для того, чтобы нам здесь нравилась наша бедность по следующему за нею избытку, дабы необходимая потребность чрева не увлекала нас к преступлению, дабы нужда не приумножала греха для самой души; и чтобы сердце не имело негодования, и язык не дозволял себе ропота, когда тело томится голодом, душа возбуждается к пожеланию, и желает предвидеть с преступлением, откуда бы можно было удовлетворить телу в его необходимости. Итак кто в нужде своего тела осматривается туда и сюда, и хранит себя от греховного соблазна, тот умеет алкати.

20. Итак, возлюбленнейшие братиe, поскольку мы чрез веру, надежду и любовь желаем войти во внутренний двор жизни тремя воротами: то удаляясь гнева и жадности в несчастии, и не предаваясь гордости и неумеренной радости в счастии, будем держать пальмы отсюда и оттуда. Можно еще возвратить иного гражданина небесного отечества, и показать, как он должен держать пальму отсюда и оттуда. Ибо блаженный Иов, когда имел под рукою многих мужей Востока, когда все улыбалось ему счастием, детей было много, семейство умножалось, стада распложались, устоял в таком страхe ко всемогущему Богу, что среди наблюдения за подчиненностью, среди дел правосудия, среди многих послушаний смирения, будучи внимателен к делам милосердия, усерден к жертвоприношениям, приносил всесожжения за каждого из детей своих, дабы никто из них не грешил даже в сердце (Иов.1:2 и далее). Обсудим же, какая была бдительность над добрым делом у того, кто жертвоприношениями очищал даже тайные грехи в своих детях. Но как он был праведен, об этом было известно в его счастии, но решительно неизвестно было, мог ли он устоять в той же праведности и среди несчастий. Поэтому надобно было затронуть его несчастием для того, чтоб этот святой муж в счастии был допрошен несчастиями, чтобы тот, кто был известен всемогущему Господу, чрез несчастия сделался известным и нам, и самому себе. Итак по распоряжению Господню, у него уведены стада, перебиты сторожа, разрушен дом, истреблены дети, поражено тело от подошвы ноги до маковки. Осталась невредимою жена, которая стрелами слов умножала бы раны его. Но святой муж, здравый в ранах, благоразумно учит ее, и отвечает ей, говоря: аще благая прияхом от рука Господни, злых ли не стерпим? (Иов.2:10). Приходят и друзья – утешить, но тотчас пускаются в поношения и к ранам болезни прилагают еще раны словесные. Они называют его немилосердым, упрекают в хищничестве, обвиняют в насилии, считают притеснителем бедных. Итак что делал воин Божий среди болезненных ран и ускоряемый горькими словами? Вот наказания Божии и слова человеческие вместе гнетут пораженную душу к отчаянию; но полный силою духа, лежащий в ранах телесных, стоящий крепостью души, против нападения отчаяния вывел на память те добрые дела, которые он творил. Что он был милосерд, говорит: око бех слепым, нога же хромым (Иов.29:15). И еще: аз бых отец немощным (Там же, ст. 16). Что он был стражем подчиненности, и благосклонным, говорит: вселяхся якоже царь посреде храбрых, аки утешаяй печальных (Там же, ст. 25). В доказательство смирения своего говорит: аще презрех суд раба моего или рабыни, прящимся им предо мною (Иов.31:13). В доказательство странноприимства своего он говорит: аще презрех нага погибающа (странствующего): и не облекох его (Там же, ст. 19). В доказательство своей щедрости на дары, он говорит: немощнии же аще не благословиша мя, от стрижения же агнцев моих согрешася плещы их (Там же, ст. 20). Что он никого не притеснял, в том свидетельствуется, говоря: аще воздвигох на сироту руку, надеяся, яко многа помощь мне есть (Там же, ст. 21). Что он никогда не радовался падению врага, об этом говорит: аще же обрадовахся о падении враг моих (Там же, ст. 29). Что он был терпелив, и переносил добродушно поношение от своих подручных, об этом говорит: аще же и многажды реша рабыни моя, кто убо дал бы нам от плотей его насытитися (Там же, ст. 31)? Итак что это значит, что святой муж пересчитывает столько своих добродетелей среди бедствий? Что значит, что он своими устами хвалит те дела, которые соделал, если не то, что он среди ран и слов, которые могли нудить его к отчаянию, направляет дух к надежде? И тот, кто был смирен в счастии, по вызову на память своих добродетелей, остался несокрушимым в несчастии. Ибо те слова среди толиких бед не могли ли бы приклонить дух его к отчаянию, если бы он не вызвал к себе на память те добродетели, которые выполнял? Итак святой муж видел, что душа его по выслушании стольких укоризн близка к отчаянию, и дивно постарался о подкреплении себя в несомненной надежде своими добрыми делами. Таким образом исполняется то, что написано: в день благих не забывай о злых, в день же злых не забывай о благих (Сир.11:25)¹⁰⁵. Ибо если мы, имея блага, воспоминаем о бедах, или тех, которые мы уже претерпели, или тех, которые еще можем претерпеть; то полученные блага не надмевают души, потому что радость о них стесняется страхом памятования о злых. И если подвергшись несчастьям, мы воспоминаем о благах, которые мы или уже получили, или еще надеемся получить: то тяжесть зол не подавляет души до отчаяния, потому что ее поддерживает в надежде память о благах. Итак, возлюбленнейшие братие, если мы по заповедям Господним и примерам Святых шествуем так, что нас ни счастие не надмевает, ни несчастие не сокрушает: то мы показываем, что пред очами всемогущего Бога имеем пальмы отсюда и оттуда. Ему подобает честь и слава во веки веков. Аминь.

1. Слова Пророка, которые, по милосердию Господню, должны быть произнесены любви вашей сего дня, требуют более прочтения, нежели объяснения. Потому что в трех внутренних воротах они значатся те же самые, которые во второй уже, или третий раз высказаны о внешних. Но не многая есть перемена в описании их. Поэтому необходимо нам, те, о которых уже сказано, пробежать чрез чтение, для того, чтобы те, о которых еще не сказано, можно было объяснить подробнее. Итак теперь говорится: и врата внутренняго двора на путь к югу, и намерил от ворот до ворот на пути южном сто локтей. И ввел меня во двор внутренний к воротам южным, и измерил ворота по мерам прежним, спальню их, и фронтон их, и вход их по тем же мерам, и окна их, и вход их вокруг пятидесяти локтей долготы, и широты двадцати пяти локтей, и вход чрез круг (Иез.40:27–30)¹⁰⁶.

Вы помните, что все это было сказано и объяснено выше (особенно в предыдущей беседе). Но еще не сказано того, что присовокупляется о том же самом входе: долготою двадцать пять локтей, и широтою пять локтей, и притвор его к двору внешнему (Иез.40:30–31)¹⁰⁷.

И опять повторяется то, что уже было сказало выше: и пальма на фронтоне (там же)¹⁰⁸. И тотчас присовокупляется то, чего еще не было сказано: и восемь было ступеней, по которым входили на него (там же)¹⁰⁹. И то, что написало о южных вратах, повествуется и о восточных вратах в одном и том же порядке. Ибо тотчас присовокупляется: и ввел меня в притвор внутренний чрез врата восточные, и измерил ворота по мерам прежним, чертог их, и фронтон их, и предверие их, и окна их, и входы их вокруг долиною в пятьдесят локтей, и шириною в двадцать пять локтей. И переднюю комнату его, т.е. внутренняго притвора, и пальмы резныя на фронтоне их отсюда и оттуда, и в восемь ступеней восход их (Иез.40:32–34)¹¹⁰. То же самое, что сказано о воротах южных и восточных, теми же словами повторяется и о воротах северных. Ибо присовокупляется: и ввел меня во врата северныя, и измерил по мерам прежним, чертог их, и фронтон их, и предвериe их, и окна их вокруг, в долготу пятьдесят локтей, и в широту двадцать пять локтей. И предверии их было обращено ко внешнему двору, и резныя пальмы их отсюда и оттуда, и в восемь ступеней восход их (Иез.40:35–37)¹¹¹.

2. Итак мы обширно сказали выше (бесед. VI и VII), что означается внутренним притвором, что чертогом, что фронтонами, что преддверием, что окнами, что долготою и широтою, что резьбою пальм, и нет надобности опять повторять одно и то же, но займемся только тем, чего еще не было сказано. Поэтому теперь нам надобно спросить, что значат те трое внутренних ворот, или, что значит, что преддверия этих самых ворот измеряются в долготу двадцатью пятью локтями, а в широту пятью локтями; или, почему вход к ним устроен не в семь ступеней, как было сказано о воротах внешних, но в восемь. Ибо тех ворот внутреннего притвора, о которых сказано выше, у этих трех внутренних ворот нет, потому что о тех говорится, что они обращены к воротам востока и севера, а об этих отдельно упоминается, что они устроены внутрь к югу, или востоку и северу. Поэтому теми верно означается вход внутренний, потому что, как уже прежде сказано, они отверзаются, или для Иудеев и язычников, или начинающих и преуспевающих в добре, или для падающих, но после падения восстающих чрез покаяние. Но теперь, после того как описаны отдельные вороты на востоке, севере и юге, почему опять описываются отдельные ворота внутреннего притвора на юге и востоке и севере? При споспешествовании Господнем нужно с особенным вниманием наследовать сосуд толикой глубины. Ибо, если мы под именем ворот будем разуметь святых проповедников; то нам надобно знать, что едина Церковь у проповедников Ветхого и Нового Завета. А ворота имеют семь или восемь ступеней потому, что они согласно проповедуют семиобразную благодать Святаго Духа, восьмою же ступенью возвещают награду вечного воздаяния. Поэтому написано: даждь часть седмим и осмим (Еккл.11:2). Итак что мы можем назвать внешними воротами, если не древних отцов, которые заповедями закона умели наблюдать более за делами народа, нежели за сердцами? дабы внутренние ворота принять за проповедников Святой Церкви, которые духовными увещаниями охраняют сердца учеников своих, дабы они даже в помыслах не услаждались тем злом, которого не делают. Ибо говорится, что чрез те восходили на семь ступеней, потому что и в исполнении закона был день седьмой, и в Новом Завете есть день восьмой по таинству; он именно называется днем Господним, который есть третий от страдания, но восьмой от создания, потому что следует за седьмым.

3. Но если мы разумеем, что именем ворот означаются только святые Апостолы, которые именно первые для нас проповедники святой Церкви, и научили нас крепко держаться веры, надежды и любви: то и они для нас в отношении к этим добродетелям суть ворота, потому что чрез эти самые добродетели ведут нас к внутреннему разумению премудрости. Но как же могут быть внешними воротами те, которые мы принимаем за внутренние? И как могут быть внутренними воротами те, которые мы принимаем за внешние? В этом деле с пользою можно думать, что они для нас и внешние ворота, и вместе внутренние. Когда они в самом начале проповедуют нам не высокое и таинственное, но только то, что особенно понятно: тогда они внешние ворота. Но когда они говорят усовершившимся глубокое и таинственное, тогда они ворота внутренние. Посмотрим, как отворяются ворота внешние: я не мог говорить с вами, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я кормил вас молоком, а не пищею (1Кор.3:1–2). Посмотрим, как отверзаются ворота внутренние: мудрость проповедуем мы между совершенными (1Кор.2:6). Посмотрим, одни ли и те же самые ворота суть внутренние и внешние: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим.1:14). И еще: если мы выходим из границ, то для Бога; если же скромны, то для вас (2Кор.5:13). Созерцая и беседуя с мудрыми, он выходит из границ и служит воротами внутренними; а тем, что в проповеди тщательно приноровляется к неразумным, и не открывает того, какою заботливостью духа наполняется в уме, когда проповедует, показывает, что он служит воротами внешними. Итак для нас и внешние и внутренние ворота суть те, которые наставляют нас и при первом входе веры, надежды и любви, и чрез высшее разумение вводят нас во внутреннее, когда нам усовершившимся уже проповедуют о таинствах царства небесного.

4. Поэтому и восход к ним сперва описывается с семью ступенями, а после с восемью. Ибо восьмою ступенью означаются таинства той жизни, которую в тайнах ее разумеют те совершенные, которые вполне презирают настоящую жизнь, развивающуюся семидневным кругом, которые питаются внутренним созерцанием. Итак ворота духовного здания имеют семь ступеней, потому что проповедуют своим слушателям страх Господень, благочестие и ведение, мужество и совет, разум и премудрость. Но когда они заповедуют уже все оставить, когда увещевают ничего не любить в этом мире, ни к чему не пристращаться, когда убеждают напрягать внимание к созерцанию небесного отечества, и услаждаться его таинствами: тогда присовокупляют еще ступень, и переводят во внутренность. Эта ступень, по учению Истины, показана одному, который после перечня заповедей закона отвечал: вся сия сохранил от юности моея (Мф.19:20). Ибо он стоял уже как бы на седьмой ступени, когда говорил, что он с юности своей все исполнил. Но ему тотчас говорится: еще единаго не докончал: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене (Лк.18:22, сн. Мф.19:21). Хотя он в этих словах увидел восьмую ступень, но переступить на нее не захотел, потому что отошел с печалью. Итак, кто презрев земные блага насыщается созерцанием вечности, прозревает радости царства небесного: тот, после семи ступеней, которые прошел страшась и действуя и пpиумножая разумение премудрости, переступит на восьмую ступень восхода внутренних ворот.

5. Восмеричным же числом означается еще и день вечного суда, и воскресение тела. Поэтому и Псалмопевец, пиша о восьмом, начинает страхом суда, говоря: Господи, да не яростию твоею обличиши мене, ниже гневом твоим накажеши мене (Пс.6:2). Ибо ныне время милосердия, а с того суда наступит день гнева. В этот именно день окончится все то время, которое развивается семью днями. А поскольку он следует за семью днями, то справедливо называется восьмым. В этот день восстанет из праха и плоть наша для воздаяния от Истины за дела благие, или злые. Поэтому и законом повелевается совершать обрезание в восьмой день. Потому что чрез обрезываемый член нарождается род смертных и умножается число умирающих и рождаемых. Но поскольку по воскресении мертвых не будет уже ни распространения плоти, ни смерти, ни рождения, как написано: в воскреceние ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть (Мф.22:30): то и заповедано было отсекать в восьмый день крайнюю плоть. Ибо разумножение плоти не имеет места там, где воскресшая плоть имеет продолжение вечное. Этого члена чужда была Матерь-Дева, которая без мужеского смешения зачала во чреве Бога, Который своим воскресением первый показал нам славу вечного отечества. Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает: смерть Им ктому не обладает (Рим.6:9). И нам показал пример, чтобы мы веровали тому, что с нашим телом в последний день будет то, что, как нам известно, было с Его телом в день воскресения.

6. Но поскольку у нас зашла речь о воскресении тела; то мы с чрезвычайною скорбию и необыкновенною печалью узнаем, что некоторые числятся членами Церкви, и сомневаются в воскресении тела. Но древние отцы несомненно веровали, что оно будет, тогда как еще не имели ни одного примера этого самого воскресения. Следовательно, какого осуждения достойны те, которые уже видели и пример воскресения Господня, и несмотря на то, не надеятся своего воскресения? Держат залог, а веры не имеют. Наполняют Церковь, но, сомневаясь в своем воскресении, стоят с пустою душою. Об этом воскресении чрез блаженного Иова говорится: вем, яко присносущен есть, иже имать искупити мя: и на земли воскресити кожу мою терпящую сия, от Господа бо ми сия совершишася: яже aз в себе свем, яже очи мои видеша, а не ин (Иов.19:25–27). Поэтому и чрез Псалмопевца говорится: пред Ним припадут вси низходящии в землю (Пс.21:30). Ибо мертвые нисходят в землю не духом, а телом. Следовательно, пред лицом Господа припадут те, которые низошли в землю, потому что по воскресении придут на суд те, которые теперь согнивают в прахе. Поэтому он еще говорит: возжада Тебе душа моя, коль множицеюТебе плоть моя (Пс.62:2). Душа жаждет видения Бога, а плоть чего жаждет, если не воскресения своего? Поэтому он опять говорит: отимеши дух их, и изчезнут, и в персть свою возвратятся (Пс.103:29). И тотчас присовокупляет о воскресении тела: послеши духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли (Там же, ст. 30). Поэтому и еще говорит: воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и кивот святыни Твоея (Пс.131:8). Ибо воскрес Господь в покой свой, когда воскресил тело свое из гроба. После Него воскресает и кивот, потому что воскресает Церковь. Поэтому тем самым Пророком, о котором мы говорим, написано: кости сухия, слышите слово Господне. Се глаголет Адонаи Господь костем сим: се, Аз введу в вас дух животен, и дам на вас жилы, и возведу на вас плоть, и простру по вам кожу, и дам дух Мой в вас, и оживете (Иез.37:4–6). Поэтому другой Пророк видел, что род человеческий на конце (мира) воскресает чрез воскресение Господа, и говорит: изцелит ны по двою дню, в день третий воскреснем, и живи будем пред Ним (Ос.6:3). Поэтому-то Господь, когда говорил о Самом Себе, присовокупил: не дивитеся сему: яко грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут, сотворшии благая, в воскрешение живота: а сотворшии злая, в воскрешение суда (Ин.5:28–29). Поэтому Павел говорит: отонюдуже (с небес) и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:20–21). Поэтому он, еще говорит: аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним (1Сол.4:14). Он и еще говорит: Христос начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Если мы не востанем от сна смертного, то каким образом признаем начатком воскресениe Господне?

7. Вот ветхозаветные и новозаветные отцы единодушно и согласно свидетельствуют о воскресении тела. Вот лично сама Истина прежде научила тому, что после на деле доказала, т.е. воскресение тела; и несмотря на то, слабость некоторых, стоящая в доме веры, не имеет веры. Но обыкновенно удивляются, каким образом может оживотворяться плоть из праха. Пусть же они дивятся высоте неба, громаде земли, безднам вод, – всему, что есть в мире, самым даже Ангелам, сотворенным из ничего. Гораздо менее значит, сотворить что-либо из чего-либо, нежели сотворить все из ничего. Самые элементы, самые виды вещей, проповедуют нам образ воскресения. Ибо солнце ежедневно пред нашими глазами умирает, и ежедневно воскресает. Звезды в утренние часы для нас умирают, а вечером воскресают. Сады в весенние времена мы видим наполненными листьями, цветами и плодами; но в зимнее время они не имеют ни листьев, ни цветов, ни плодов, и остаются как бы засохшими. Но при возврате весеннего солнца, когда от корня поднимаются вверх соки, они опять одеваются своею красотою. Итак почему не надеятся от людей того, что бывает видимо на деревьях? Но часто смотрят на прах гниющего тела с отвращением и говорят: откуда могли бы восстановлены быть кости и мозги, откуда плоть и волосы? Итак спрашивающие об этом пусть смотрят на малые семена великих дерев, и, если могут, отвечают: где скрывается в них такая громадность дерева, такое разнообразие ветвей, такое множество и зеленость листьев, такой вид цветов, такое обилие запаха и благоухания плодов? Имеют ли семена дерев тот запах и вкус, которые после сами дерева дают в плодах своих? Итак, если из семени дерев может быть производимо то, чего нельзя видеть: то почему отчаиваются в прахе человеческого телa, что из него может быть возобновлена такая форма, которая невидима?

8. Но часто предлагают в возражение пустой вопросишко, по которому говорят: тело человека съел волк, волка сожрал лев, лев умерший превратился в прах: когда этот прах воскрешается, то каким образом тело человека отделяется от тела волка и льва? Этим людям что мы должны отвечать другое, если не то, чтоб они прежде размыслили, как они пришли в этот мир, и тогда уразумеют, как они воскреснут? Несомненно, ты, человек, говорящий это, некогда во чреве матери был пеною крови, потому что там ты был маленьким и жиденьким шариком, образовавшимся из семени отца и крови матери. Скажи, пожалуй, если ты знаешь, как эта влага семени отвердела в костях, как в мозгах осталась жидкою, как отвердела в нервах, как возрасла в мускулах, как растянулась в коже, как уразнообразилась в волосах и ногтях, так чтобы волосы были мягче мускулов, а ногти нежнее костей, а грубее мускулов? Итак, если из одного семени происходят столько и толико разнообразные по видам составные части и несмотря на то, в форме остаются соединенными: то что удивительного, если всемогущий Бог во время оного воскресения мертвых может отделить тело человека от тела зверей, так, что один и тот же прах и не воскреснет, – как прах волка и льва, и воскреснет, – как прах человека? Итак смотри, человек, как ты пришел к жизни, и отнюдь не сомневайся, как ты возвратишься к жизни. Почему же ты хочешь постигнуть разумом то, как ты возвратишься, когда не знаешь, как пришел? Предоставь Создателю твоему то, чего не можешь постигнуть о тебе самом. Ибо известно, что ты сотворен из земли, а земля из ничего; значит, и ты сотворен из ничего. Поэтому, чтобы тебе не отчаеваться в воскресении твоего тела, обсуждай благоразумно, что для Бога менее значит восстановить то, что было, нежели сотворить то, чего не было.

9. Но если ты не можешь постигнуть разумом действия воскресения: то обсуди, сколь многого ты не понимаешь, как оно бывает, и однако же не сомневаешься, что оно есть. Скажи, пожалуй, знаешь ли ты круги небесные, страны земные, бездны водные, где они оканчиваются, на чем повешены? Но мы знаем, что сотворенное из ничего висит ни на чем. Но если есть что-либо, что называется ничем, то оно уже не есть ничто. А если ничто есть ничто, то громада мира висит ни на чем, и нет того где, с которого бы должно иметь свое начало то, что сотворено. Итак каким образом есть нигде, о котором мы знаем, что оно есть. Но быть может, этого для тебя, человек, много; так обратись к тебе самому. Известно, что ты сотворен из духа и грязи, одного невидимого, другой видимой; одной ощутительной, и другого неощутительного. Итак каким образом могли в тебе перемешаться дух и грязь, и из различного могла выйти вещь не различная, так что дух и грязь совокуплены между собою в таком согласии, что когда тело разрушается, тогда и дух изнемогает, и когда дух скорбит, тогда и тело худеет? Но быть может, ты еще не имеешь силы рассматривать себя самого. Разбери, пожалуй, если можешь, каким образом чермное море разделено жезлом (Исх.14:21), каким образом твердость камня излила воды от ударения жезлом (Числ.20:11), каким образом процвел сухой жезл Ааронов (Числ.17:8), каким образом произшедшая от его поколения Дева зачала, каким образом она и в рождении пребыла Девою (Лк.1:27 и далее, Лк.3:23 и далее); каким образом повелением воскрешен четверодневный мертвец, с связанными руками и ногами вышел из гроба, которого (мертвеца воскресшего) Господь после велел разрешить ученикам (Ин.11:44 и далее); каким образом Тот же Искупитель наш, воскресший с истинным телом и костями, взошел к ученикам чрез запертые двери (Ин.20:26)?

10. Вот, ты не можешь и этого исследовать, и однако же веришь. Почему же, размышляя и исследуя, сомневаешься в славе воскресения ты, который без исследования уверовал в столь многие таинства? Впрочем, если ты не веришь воскресению тела, то всему веровал напрасно; потому что на этом зрелище Ангелов ты хотя и кажешься быстро бегущим, но после того, как окончишь бег, отказываешься от получения награды. Поэтому чрез Павла говорится: тако тецыте, да постигнете (1Кор.9:24). Он (Павел) еще говорит: аще в животе сем точию уповающе есмы во Христа, окаяннейши всех человек есмы (1Кор.15:19). Непостижимые тайны Божественной силы не разумом должны быть исследуемы, но верою с благоговением должны быть принимаемы. Итак нам надобно знать, что то не может уже быть дивным, что может быть постижимо разумом человеческим, но в чудесах одна только и есть причина (дивного) – могущество Творящего. – Вот мы, заговорившись о воскресении тела, несколько уклонились от порядка изъяснения. Итак возвратимся к тому, что начали.

11. Внутренние ворота имеют преддверия, которые имеют меру двадцать пять лакоть в долготу. Ибо, если мы восемь помножим на три, получим двадцать четыре. К этому (числу) присовокупляется единица для того, чтобы выходило двадцать пять. Ибо добрые слушатели, которые служат как бы некоторыми преддвериями ворот, имеют терпеливость вечной надежды, поддерживают восьмой день верою в троицу. Поскольку эта Троица един есть Бог: то они хотя и помножают восемь на три, однако же крепко стоят в исповедании единого Бога. Преддверия ровны, потому что сердца добрых слушателей смиренны. Они имеют долготу, потому что постоянно пребывают в терпеливости надежды. Долгота их имеет меру в двадцать пять локтей: потому что они веруют воскрешению чрез Троицу тела в восьмой день, и исповедуют, что эта же самая Святая Троица есть един Бог. Они имеют еще пять локтей в широту, потому что простотою жизни, которая руководится пятью чувствами, расширяют любовь к ближнему около себя. И надобно заметить, что после того, как другое было выше сказано о преддвериях ворот, преддверие, имеющее пять локтей в широту, называется обращенным к внешней стороне, именно потому что есть слушатели, которые, преуспевая более и более в добродетелях, проникают в уразумение внутренней жизни, и есть некоторые простяки, которые хотя хорошо живут, но по телесным чувствам. Поэтому они и называются обращенными ко внешней стороне. Ибо они как бы вовне смотрят, потому что хотя хорошо живут, но по телесным чувствам. Впрочем и обращенные ко внешней стороне внутри суть; потому что они, хотя и не умеют разумением стать выше чувств телесных, однако ж смиренно блюдут веру и любовь. Следовательно, они и внутри духовного здания любовию, и как бы обращены к внешней стороне простотою.

12. Чрез преддверие, обращенное к внешней стороне, может быть означаема вера начинающих, а чрез преддверие, обращенное ко внутренней стороне, вера совершенных, которые чрез нее уже славятся знамениями и чудесами. Чрез преддверие же внутреннее могут быть еще означаемы высшие заповеди, а чрез преддверие, обращенное ко внешней стороне, заповеди низшие. Чрез преддверие приходят к ступеням и воротам, потому что чрез проповедуемые заповеди достигают добродетелей и входа небесной благодати. Когда же дается повеление одним, чтоб они в помышлении своем содержали вечное, мудрствовали о небесном; и когда им же говорится, чтоб они проводили жизнь во псалмах и пениих и песнех духовных (Кол.3:16): тогда открывается им как бы внутреннее преддверие, которое имеет меру в пятьдесят локтей долготы, и в двадцать пять широты. Об этих числах мы теперь умолчим, потому что впереди мы уже сказали о них многое. Но когда другим дается заповедь: муж отдавай жене должное: подобно и жена мужу (1Кор.7:3); тогда означается как бы внешнее преддверие. Оно хотя и обращено ко внешней стороне, однако же внутри; потому что хотя грубый слушатель и делает то, что свойственно плоти, однако ж он не исключен из числа добрых.

13. Еще воротами восточными может быть означаем Господь, южными – Иудея, а северными – обратившееся язычество. Мы называем вратами Господа потому, что чрез Него входим к Нему. Воротами же не неприлично называем Иудею и язычество; потому что знаем, что вход в небесное здание открыт прежде Евреям, а после отцам, пришедшим из язычества. Но в этом случае раздается вопрос: почему в предыдущем повествовании Пророка прежде описаны ворота восточные, затем северные, и наконец южные? А когда он стал повествовать о тех же самых воротах со внутреннего притвора; то прежде описал ворота южные, потом восточные, и в третьих северные. Почему он не держался одного и того же порядка, который принял, но изменил его в описании ворот, так что прежде говорил о воротах восточных, северных и южных, а после – о южных, восточных и северных? Но если именем севера означается язычество: то всем внимательным читателям известно, что язычество было прежде Синагоги. Ибо сам Евер, от которого Евреи получили свое название, избран из язычников (Быт.10:20–21). Следовательно, можно говорить о восточных воротах прежде ворот северных и южных; потому что Господь, Который есть прежде всех веков, по Божеству своему рожден прежде язычества и Иудеи. Но в последующем повествовании можно говорить о воротах южных, восточных и северных; потому что Искупитель наш по естеству человеческому благоизволил родиться среди Иудеи и язычества, так как Он пришел в конце Синагоги, и пред началом той Церкви, которую собрал из язычников. Итак в первом описании пусть восточные ворота остаются впереди ворот северных и южных, а во втором восточные ворота называются между воротами южными и северными; потому что и по Божеству предшествовал всему, и по человечеству явился среди всего, Тот, Кто соделался концом падавшей Иудеи, и началом последующего за нею язычества. Итак, поскольку мы, сколько по милости Божией могли, рассмотрели то, чего еще не было сказано, а то, что часто было повторяемо, пробежали: то теперь перейдем к тому, что следует уже по порядку, так чтоб и в этом ничего не повторять из того, что сказано. – И чрез каждую сокровищницу дверь на фронтоны ворот (Иез.40:37)¹¹².

14. Выше мы сказали (бесед. VI, ч. I, и далее), что сокровищницами служат сердца учителей, которые хранят богатства ведения. А фронтоны ворот суть слова и дела проповедников, по которым мы совне познаем, как они внутренно живут лично сами. Чрез каждую сокровищницу есть дверь на фронтоны ворот; потому что каждый учитель открывает в сердце слушателя разумение слов и дел отеческих. Ибо когда мы разъясняем проповедь Апостола Петра, когда обсуживаем слова Павла, когда изъясняем Евангелие Иоанна, и словами их привлекаем своих слушателей к внутреннему разумению: тогда что другое мы делаем, если не отверзаем дверь на фронтоны ворот? Итак, пусть говорится: чрез каждую сокровищницу дверь на фронтоны ворот; потому что, если учитель не подтверждает словами Апостолов того, что говорит; то он не имеет двери на фронтоны ворот. А если он не имеет этой двери, то уже не может называться сокровищницею духовного здания; потому что, если он не открывает смысла, то не учитель. А когда добрые слушатели чрез уста учащих познают слова и дела Апостолов: тогда они молча укоряют сами себя пред самими собою за свои преступления, и слезами омывают все то, что припомнили за собою худого. Поэтому и здесь о двери на фронтонах ворот присовокупляется: там омывали всесожжение (Там же)¹¹³.

15. Ибо те, которые в святом обращении чрез веру посвятили себя Господу, соделались всесожжением для Господа. Но поскольку они еще много терпят в себе от поврежденной своей плоти, потому что в них чистота сердца оскверняется еще нечистыми помыслами: то они ежедневно возвращаются к слезам, удручают себя непрестаемым плачем. Ибо они обсуживают слова и дела святых отцов, и когда признают себя недостойными, тогда омывают всесожжение в двери ворот. Ибо вот кто-либо по страху всемогущего Господа дал обет быть терпеливым, никому не платить поношением за поношение, все переносить равнодушно; и несмотря на то, когда его неожиданно поразит из уст ближнего нанесенное поношение, тогда он в смущении говорит, быть может, нечто такое, чего не должен был говорить. Без сомнения он уже есть всесожжение, но еще не омытое. Быть может, он показал терпение против нанесенных оскорблений, промолчал; но несмотря на то, он скорбел о тех поношениях, которые переносит, и душа его получает язву в любви. Ибо истинное терпение есть то, которое даже любит того, от кого терпит. Ибо терпеть, и ненавидеть, не значит иметь добродетель кротости, но прикрывать злобу. Итак он часто в своем помысле осуждает себя, укоряет самого себя за то, что скорбит; но несмотря на то, не может преодолеть себя, чтобы не скорбеть. Следовательно, он по доброму обещанию есть всесожжение, но по скорби, обымающей его, еще не омытое. Другой решился раздать все свое имение нищим, не оставлять ничего для самого себя, предать жизнь свою единому вышнему правлению: но быть может, в то время, когда он раздает свое имение бедным, приходит на ум его помысел, который говорит: чем ты будешь жить, если все раздашь? Впрочем он не перестает раздавать, но что прежде раздавал с радостью, то после раздает с прискорбием. Что значит душа его, если не всесожжение милосердия, однако же оскверненное скорбию помысла? Он или совсем не должен был на это решатся, или после решимости отнюдь не сомневаться. Третий, презрев гордость мира, решился убегать почестей и достоинств века сего, пожелал иметь последнее место среди людей, чтобы тем быть выше в непрестающей славе, чем ниже казался в преходящей жизни. Может быть, он, когда нечаянно узнает, что его презирает ближний, оскорбляется, почему его презирают. Хотя ему и хочется быть на низком месте, но не хочется казаться презренным. Обет уже возвышает его, но слабость тянет еще книзу. Поэтому он по обету есть уже всесожжение, но по слабости еще не очищенное. Итак те, которые произнесли самые лучшие обеты, имеют еще некоторую виновность в своей слабости, когда по словам учителей уразумевают изречения отцов, познают, как они виновны, и предаются слезам покаяния, омывают всесожжение в двери ворот.

16. Но надобно знать, что есть различие между жертвоприношением и всесожжением; потому что всякое всесожжение есть жертвоприношение, но не всякое жертвоприношение есть всесожжение. Ибо в жертвоприношении обыкновенно была приносима часть животного, а во всесожжении – все животное. Поэтому всесожжение на Латинском языке называется все сожженное (на Русском языке так же). Итак мы должны размыслить о том, что значит жертвоприношение, и что всесожжение. Ибо когда кто-либо из своей собственности часть жертвует Богу, а часть не жертвует, то это значит жертвоприношение. Но когда он пожертвует Богу все, что имеет, все, чем живет, все, о чем мудрствует, тогда это значит всесожжение. Ибо есть люди, которые еще пристрастны к миру сему, и однако же вспомоществуют бедным из своих имуществ, готовы на защиту притесненных. Добрыми своими делами они совершают жертвоприношение; потому что и Богу приносят нечто в жертву от трудов своих, и для себя нечто оставляют. И есть другие, которые для себя ничего не оставляют, но смысл, язык, жизнь и сущность, которую получили, приносят в жертву всемогущему Господу. Что ж они приносят, если не всесожжение; или вернее, сами делаются всесожжением? Ибо Израильский народ первую жертву принес в Египте, а вторую в пустыни (Исх.12–13). Итак, кто еще имеет пристрастие к миру, но уже делает что-либо доброе, тот приносит жертву Богу в Египте. А кто оставляет настоящий мир, и делает добро, которое может, тот, как бы оставив уже Египет, совершает жертвоприношение в пустыне; потому что, устранив от себя шум плотских пожеланий, он в спокойствии души своей и в уединении жертвует Богу то, что делает. Итак хотя, как сказано, и всесожжение есть жертвоприношение, однако же всесожжение важнее жертвоприношения; потому что душа, нестесняемая наслаждением мира сего, все, что имеет, сожигает на алтарь всемогущего Бога.

17. Но нам надобно знать, что есть люди, которые оставляя мир, хотя приносят в жертву все, что имеют, но мало пекутся о добрых делах, которые совершают; и хотя творимое ими добро есть всесожжение, но так как они не умеют плакать и осуждать самих себя, и не разжигают себя любовию к слезам, то их всесожжение несовершенно. Поэтому чрез Псалмопевца говорится: помянет (Господь) всяку жертву твою, и всесожжение твое тучно буди (Пс.19:4). Потому что всесожжение сухое есть то доброе дело, которого не обливают молитвенные слезы. А всесожжение тучно бывает тогда, когда совершаемое доброе дело от смиренного сердца поливается слезами. Поэтому еще говорится: всесожжения тучна вознесу Тебя (Пс.65:15). Ибо кто делает доброе дело, но не умеет по любви ко всемогущему Богу и усердно к Нему плакать: тот имеет всесожжение, но тука на всесожжении не имеет. Но кто творит добрые дела, и сильно стремится уже к видению Создателя своего, спешит к достижению радостей вечного созерцания, и по любви, которою пламенеет, закалает самого себя в слезах, тот приносит Господу всесожжения тучные. Итак нам надобно стараться и о том, чтобы решительно отстать от злых дел, и о том, чтобы творить добрые дела, которые можем, но и в самых добрых делах, которые творим, проникаться любовью вечного света. Ибо эта самая любовь света разгоняет мрак сердца, так что мы яснее можем видеть, не примешивается ли что-либо нечистое к тем добрым делам, которые мы делаем. Потому что нам надобно обсуживать свое дело, каково оно, какое помышление в деле, какое намерение в помышлении. И когда заметим, что к нашему доброму делу примешалось нечто злое, или нечистое самоуслаждение: тогда возвратимся к слезам, станем измывать всесожжение.

18. Но есть люди, которые посвятили самих себя на великие подвиги для Господа, и достигают такого совершенства, что не уклоняются от них никогда и ни при какой трудности, так как в рассуждении чистоты плоть никак не может низвергнуть души в наслаждение нечистым помыслом. Ибо хотя иногда она и побуждает ее чрез нашептывание, но восставать ей не дозволяется, потому что ее попирают силою рассудка. И в рассуждении терпения, ни беспорядочное слово не выйдет из уст, ни тайная скорбь не стеснит души, так что в раздаянии милостыни никакое подозрение обеднения не порождает печали, и в рассуждении смирения никакое презрение не тревожит души. Но когда они уже крепко установились в том, чему правильно посвятили себя: тогда они приводят на память прежде грехи, которые учинены до доброй решимости, и плачут от воспоминания того, что беззаконно ими содеяно. Итак они по той жизни, которую проводят, суть всесожжение, но по той жизни, которую вели прежде, нечистое. Поэтому они измывают всесожжения во входе ворот, потому что в разумении, которое получили из отеческих изречений, они наказывают себя ежедневным плачем, и слезами омывают ту жизнь, которую некогда зачернили нечестивыми делами. Итак между тем и мы обратим взоры ума на жизнь протекшую, вспомним, кто мы были, когда следовали по желаниям мира сего. И если мы уже всем сердцем служим Господу, то будем оплакивать то, что припомним за собою греховного, в слезах будем измывать всесожжение.

19. Вот мы обещали всемогущему Богу свою чистоту; но если нечистые помыслы оскверняют еще душу, то возвратимся к слезам, будем измывать всесожжение. Вот мы решились иметь терпениe. Но если еще возмущает нас гнев, если затаенная скорбь мучит душу; то возвратимся к слезам, будем измывать веесожжение. Вот, мы уже умеем раздавать имение, и занимать смиренное место в этом мире; но если еще какое-либо опасение обеднения тяготит душу, если презрение ближнего приводит нас в некоторое смятение, то возвратимся к слезам, будем измывать всесожжение. Ибо у нашего Создателя обширно лоно милосердия для принятия слез людей смиренных. Где приняты слезы бесчисленных людей, там найдут свое место и наши слезы. Помыслим, что говорится чрез другого Пророка: и будет немощный в них в той день яко Давид, а дом Давидов яко дом Божий, якоже Ангел Господень пред ними (Зах.12:8). Этот день есть день милосердия, который обещан нам с пришествия нашего Искупителя. Итак немощный будет яко Давид, потому что грешник обратится к покаянию; а дом Давидов яко дом Божий, потому что всякий обратившийся соделывается жилищем своего Создателя, так что он яко же Ангел пред ними, потому что он и другим будет возвещать о том милосердии, которое опытно дознал на себе. Поэтому несколько ниже и еще там же говорится: в день тот будет источник дома Давидова открытым для живущих в Иерусалиме, в омовение грешника, и женщины с месячным кровотечением (Зах.13:1)¹¹⁴.

20. Потому что скрытый источник есть Единородный (Сын) Отчий, – невидимый Бог. А источник открытый есть тот же Бог воплощенный. Этот открытый источник справедливо называется принадлежащим к дому Давидову, потому что Искупитель наш явился к нам из рода Давидова. Но Иерусалим значит видение мира. В Иерусалиме же живут те, которые устремляют внимание на видение внутреннего мира. А грешник и женщина с месячным кровотечением есть или тот, кто грешит на деле, или душа впадающая в нечистые помыслы. Ибо скверна женщины с месячным кровотечением такова, что она и не прикасается чужой плоти, и оскверняется своею плотью. Так, именно так бывает со всякою душою, которая хотя и не делает преступления, однако же становится нечистою от нечистых помыслов. Поэтому и чрез другого Пророка о душе, занятой нечистыми пожеланиями, под образом Иудеи говорится: все ищущие ее не отстанут, они найдут ее в месячных ея (Иер.2:24)¹¹⁵. Потому что злые духи ища не отстают, когда желают нанесть погибель, и не отражаются никакою правильностью доброго размышления. Но они находят душу в месячных ее (очищениях), когда ее, занятую скверными помыслами, удобно влекут к развратному делу. Итак пусть говорится: в день тот будет источник дома Давидова открытым для живущих в Иерусалиме, в омовение грешника, и женщины с месячным кровотечением (Зах.13:1); потому что для нас уже открыт источник милосердия – Искупитель наш, Который благоволил воплотиться в дому Давидовом, чтоб омывать грешника от скверного делания, и оскверненную душу очищать от нечистых помыслов. Итак источник открыт; потечем со слезами, измыемся в этом источнике благочестия.

21. В этом источник вымылся даже сам Давид, когда возвратился к слезам покаяния после пятен тяжкого преступления. Потому что он отыскивал самый источник, когда говорил: воздаждь ми радость спасения твоего, и духом владычним утверди мя (Пс.50:14). Ибо Еврейское Иисус по Латыни называется Спасителем (по-русски так же). И что значит, что он (Давид) просит возвратить ему радость Спасителя, если не то, что до преступления он обыкновенно созерцал Его, а в преступлении лишился радости созерцания Его? Поэтому справедливо после покаяния он просил о возвращении ему радости видения Его (Спасителя). В этом источнике милосердия помылась Мария Магдалина, которая прежде была известная грешница, а после смыла пятна слезами, и вытерла их исправлением нравов (Лк.7:37–38. и далее). В этом источнике милосердия измылся Петр пред всеми (Апостолами) от своего отречения, потому что горько плакал (Мф.26:75). В этом источнике милосердия омылся на кончине своей разбойник, который, укоряя самого себя в смерти, омыт был от виновности своей исповеданием Истины (Лк.23:41).

22. Итак почему ленивы мы? Почему остаемся недвижимыми и холодными мы, которые знаем, что в этом источнике благочестия уже омылись столь многие? Ужели будем отчаиваться в измовении своем мы, которые имеем в залоге столько примеров милосердия? И ужели перестанем просить помилования, и со слезами иметь упование мы, которые получили в залог своей надежды очищение столь многих (грешников)? Ибо мы должны были бы отыскивать источник милосердия, хотя бы он был закрыт. Теперь он открыт, а мы не радим. Обратим взоры веры на целый мир, и обсудим, сколько грешников омывается слезами в этом источнике милосердия во время дней и ночей, сколько возвращается из тьмы к свету, сколько от зачернения к чистоте. Итак побежим с таковыми из тьмы смерти к воде жизни; обсудим, сколько мы нагрешили, сколько грешим ежедневно, и, чтобы явиться чистыми после преступлений, вымоем всесожжение. Для совершения этого есть благодать нашего Искупителя, Который живет и царствует во веки веков. Аминь.

Что будем говорить о таинственных смыслах Пророка Иезекииля мы, которые едва понимаем самые слова его Истории? Ибо вот он говорит: и во входе ворот два стола с этой, и два стола с той (стороны), чтобы закалать на них всесожжение, и за грех, и за проступок. И к стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, которые ведут к северу, два стола; и ко второй стороне, пред входом ворот, два стола. Четыре стола отсюда, и четыре стола оттуда по сторонам ворот. Восемь столов было, на которых были закалаемы жертвы (Иез.40:39–41)¹¹⁶.

1. В этих именно словах проявляется густая темнота, говорится ли это об одних каких-либо воротах, или о двух, или о всех. Но когда описывается четверичное число столов по сторонам, и после в сумме заключения говорится: восемь столов было, на которых были закалаемы жертвы: то ясно, что это говорит Дух не о всех воротах, которые описал прежде; потому что, если бы все шесть ворот, описанные выше, имели по сторонам по четыре стола, то в сумме было бы их не восемь, а сорок восемь. С другой стороны, если это говорится об одних (воротах); то наше разумение встречает великое затруднение в том, что после описанного входа ворот, где упомянуты два стола с этой, и два стола с той (стороны), упоминается еще о двух столах, на стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, ведущих к северу, и присовокупляется: и к второй стороне пред входом врат два стола. Ибо если внутри входа ворот было по сторонам по два стола, потому что присовокупляется: и к стороне внешней два стола, и ко второй стороне пред входом два стола, между которыми упоминается еще о воротах, обращенных на путь к северу: то решительно ясно, что один вход был внутренний, а другой внешний; потому что и прежде описываются ворота внутренние, и после в этом месте описываются внешние северные вороты. Ибо, когда он (Пророк) выше описал трое ворот, тогда упомянул, что есть трое других внутреннего притвора, из коих о последних – северных воротах сказал, но, как сказано, внутреннего притвора. Итак теперь, когда описываются два стола во входе ворот с одной стороны, и два стола с другой, то речь продолжается еще о тех же самых внутренних воротах, потому что тотчас присовокупляется, что к стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, которые ведут к северу, два стола; и ко второй стороне пред входом ворот два стола. Следовательно, описаны вороты внутренние, что они имеют в притворе по два стола по сторонам, и ворота внешние подобным образом по два. Но четыре стола с этой стороны поставлены, и равно четыре стола с другой, когда в притворе ворот внутренних и при внешних воротах северных описываются по два стола по сторонам, одни с этой стороны, а другие с другой, которые в общей сумме дают восемь, на которых закалают жертвы. Итак, разъяснивши это о внешнем повествовании, обратимся к духовному смыслу, который, по милости Господней, тем более уже должен быть понятен, чем менее стесняет нас неведением внешнего описания.

2. Ибо под именем ворот могут быть разумеемы, как выше сказано, святые Проповедники, так как притвор ворот должен означать народ. Когда этот народ смиренно принимает слова проповеди, тогда в нем устрояются из добродетелей столы для жертвоприношения. Еще ничто не препятствует под воротами разуметь то, что чрез уста Проповедников открывается нам разумение Св. Писания, так что притвором тех же ворот для нас служат слова проповеди, которые мы смиренно принимаем для того, чтобы после дойти до разумения Св. Писания. Итак пусть для нас внутренними воротами служит Новый Завет, а внешними Ветхий Завет; потому что, как тот открывает духовный смысл, так и этот соблюл в истории букву Св. Писания для душ еще грубых. Но внутренние ворота имеют уже в великом множестве верующих народов две стороны, именно, любовь к Богу и любовь к ближнему. Но с той и с другой стороны по два стола; потому что в любви к Богу необходимо держаться веры и чистоты жизни, а в любви к ближнему должны быть крайне хранимы терпение и благорасположенность. В любви к Богу необходима вера и чистота жизни; потому что ясно написано: без веры невозможно угодити Богу (Евр.11:6). И еще написано: вера без дел мертва есть (Иак.2:20, 26). А в любви к ближнему должны быть соблюдаемы нами терпение и благорасположенность; потому что об этой самой любви написано: любы долготерпит, милосердствует (1Кор.13:4). Долготерпит так, что равнодушно переносит зло, нанесенное от ближних; а милосердствует так, что свои блага охотно иждивает на ближних. И внешние ворота, т.е. закон, имеют также две стороны, духовных отцов и плотской народ. На той и другой (стороне) имеют по два стола; потому что в духовных отцах имеют учение и пророчество, а в плотском народе имеют обрезание и жертвоприношение. Итак на этих семи столах закалаются жертвы; потому что все, что принимается верою, что выражает жизнь в пример добрых дел, что смиренно переносит терпение, что щедро тратит благорасположенность, чему спасительно назидает учение, к чему увещевает вперед пророчество, к чему обязывало внешнее обрезание, что соделывало жертвоприношение по набожности приносящего, показывает, что это есть жертва в очах всемогущего Бога. Ибо даже в законе что другое приносил народ в жертву чрез плотское жертвоприношение, если не преданность своего сердца? Но замечательно, что о четырех только столах упоминается, что они были (устроены) для всесожжения, за которые (столы) мы принимаем именно те, которые были в притворе ворот внутренних, так что о прочих четырех (столах) мы должны думать, что они были устроены для жертвоприношения, а не для всесожжения. Ибо всесожжением, как я объяснил в предыдущей беседе, называется все сожженное. Хотя и закон повелевает любить Бога и ближнего, хранит Божественные заповеди, обуздывает пожелание чужой собственности; однако же не повелевает оставлять все. Но в Новом Завете Истина говорит нам: иже не отречется всего своего имения, не может быти мой ученик (Лк.14:33). И еще говорит: кто хощет по Мне ити, да отвержется себе (Лк.9:23). Итак столы внутренних ворот имеют всесожжение; потому что мы в добродетелях Нового Завета, как бы чрез всесожжение, сожигаем все, когда отрекаемся от всего, что принадлежит миру сему. Но столы внешних ворот имеют жертвоприношение, но не имеют всесожжения; потому что заповеди закона повелевают отдавать десятины, но не повелевают отвергаться всего.

3. Но о четырех столах внутреннего притвора говорится: чтобы закалать на них всесожжение, и за грехи, и за проступок. Ибо между грехом и проступком разница состоит в том, что грех состоит в творении зла, а проступок в опущении того Добра, которого крепко должно держаться. Или яснее, грех состоит в деле, а проступок в помышлении. Поэтому справедливо на четырех столах внутренних ворот закалается всесожжение, и за грех, и за проступок; потому что кто мог вполне отречься этого настоящего века, и оставив все, соделаться всесожжением для Господа, тот уже сам верно знает, и как оплакивать содеянные грехи, и как оплакивать проступки помышления, или что он сделал худого, или чего не сделал доброго, которое должен был сделать. Ибо тот, кто отказался от всего, уже свободнее рассматривает в слезах свои преступления. И поскольку земное попечение не мешает душе его, то, плача о деле и помышлении, что другое он делает, если не приносит всемогущему Господу душу свою во всесожжение за дела и помышления?

4. Кажется, надобно обратить внимание и на то, что Пророк, сказав о внешней стороне, и упомянув о входе ворот, присовокупил: которыя ведут к северу. Ибо данный закон держался на внешней страже буквы. А вход ворот есть, самый исторический смысл того закона, который ведет к страху Господню. Об этих воротах говорится, что они ведут к северу; потому что тот же закон страхом смерти сжимал холодные сердца Иудейского народа. Ибо этот народ бежал бы как бы по жару, если бы по любви сохранял заповеди Господни. Но поскольку он хранил букву под страхом угрожавшей смерти, то и остался как бы в оцепенении от холода. Поэтому новым народам, любящим вечные награды, но не боящимся временных страданий, и уже горящим (любовью) говорится: не приясте духа работы паки в боязнь: но приясте духа сыноположения, о немже вопием: Авва Отче (Рим.8:15). Итак пусть говорится: четыре стола отсюда, и четыре стола оттуда по сторонам ворот. Ибо, когда в душах людей добрых хранится вера и чистота жизни, учение и пророчество; то наши ворота, т.е. разум Св. Писания, имеют в стороне четыре стола. И когда святая проповедь хранит в усовершающихся народах терпение и благорасположенность, а прежде хранила в плотских людях обрезание и жертвоприношение; тогда показываются и еще четыре стола как бы с другой стороны. Все эти восемь столов устрояются для жертвоприношения; именно, – четыре внутренних для всесожжения, а четыре внешних для жертвоприношения. Потому что как те, которые сохраняют в святой Церкви веру, чистоту жизни, терпение и благорасположенность, без сомнения уже сияют высокими добродетелями; так и те, которые в Синагоге познали учение и пророчество, иным жертвуя, а иное удерживая для самих себя, принесли всемогущему Богу жертву своей набожности. Но поскольку выше сказано, что четыре стола внутреннего притвора устроены для того, чтобы на них были закаляемы жертвы всесожжения и за грех и за проступок: то ниже открывается, из чего были устроены самые столы, когда присовокупляется: четыре же стола для всесожжения устроены из квадратных камней (Иез.40:42)¹¹⁷.

5. Ибо кого мы принимаем в этом месте за квадратные камни, если не вcеx тех святых, которых жизнь постоянно тверда и в счастии и в несчастии? Квадратный камень равно стоит, на какую бы сторону ни был поставлен. И тот есть квадратный камень, кто в счастии не гордится, в несчастии не унывает, убеждениям к злу не увлекается, и поношениями за добрые дела не обижается. Он стоит как бы на всякой стороне, потому что не падает ни при какой перемене. Известно, что когда Пророк узнал об отпадении Иудейского народа от веры, и предвидел, что в Церкви восстанут святые Апостолы, чрез которых многие из язычников крепко будут утверждены в вере и жизни: то с великим yтешением говорил: камни попадали, но мы устроим здание из квадратных камней (Ис.9:10)¹¹⁸. Поскольку он видел, что в святой Церкви восстанут Апостолы, мученики и учители; то менее сожалел о падении камней, т.е. о погибели Иудеев, потому что предвидел, что здание всемогущего Бога, т.е. Святая Церковь, будет устроено из квадратных камней. Итак четыре стола устрояются из квадратных камней; потому что вера и чистота жизни, терпениe и благорасположенность выданы из жизни святых в пример последующим народам с тем, чтобы притвор имел уже столы, т.е. чтобы народ держался добродетелей жизни, которыми воспламенял бы на алтаре своего сердца жертвоприношение молитвы всемогущему Богу. Ибо что только доброго или сделали, или делают добрые, верующие святой Церкви, народы, они преемственно приняли это в пример из жизни своих проповедников. Откуда мог бы иметь этот притвор столы, если бы не отыскал квадратных камней? Хотите ли, возлюбленнейшие братие, чтобы мы кратко показали вам один из квадратных камней, – веру? Мне еже жити Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Хотите ли знать о чистоте жизни? – Имже (Христом) мне мир распятся, и аз миру (Гал.6:14). Хотите ли слышать о терпении? – До нынешняго часа и алчем, и жаждем, и наготуем, и страждем, и скитаемся, и труждаемся, делающе своими руками: укоряеми, благословляем: гоними терпим: хулими, утешаемся (молим) (1Кор.4:11–13). Хотите ли знать о благорасположенности? Я с удовольствием буду издерживать свое, и истощать себя самаго за души ваши (2Кор.12:15, по русск. переводу). И чтобы мы не подумали, будто он соответствует любви тех, за которых желает истощать себя, тотчас присовокупляет, тем же ученикам говоря: несмотря на то, что при столь сильной любви моей к вам, я менее любим вами (там же). Итак, когда верующим народом познается жизнь святых Проповедников для подражания их добродетелям: тогда действительно в притворе устрояются столы из квадратных камней. Но и Синагога имела духовных отцов в учении и пророчестве, от которых заимствовала пример жизни добродетельной. Но грубый народ ее, служа более по страху, нежели по любви, не хотел подражать жизни отцов, которую видел, и потому внешние ворота, обращенные к северу, не имеют столов для всесожжения. Но поскольку мы сказали это в нравственном смысле, то остается еще пересмотреть те же столы в смысле предобразовательном.

6. Ибо ворота наши имеют во внутреннем притворе четыре стола; потому что святая Церковь научена проповедью четырех Евангелистов, учением которых приучила сердце воспламеняться любовью к всемогущему Богу, и приносить Ему в жертву свои помышления, что два из них (столов) отсюда, и два оттуда; потому что два Евангелиста засвидетельствовали о Господе то, что видели, и два изложили в повествовании то, что слышали от старших. Или вернее, четыре стола внутреннего притвора означают то, что мы ясно видим, именно, что святая Церковь для научения верующих народов принимает четыре чина правителей, которые по дару всемогущего Бога перечисляет Павел, говоря: той дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители (Еф.4:11, сн. 1Кор.12:28). Но пастырями и учителями он называет один чин правителей, потому что тот истинно пасет стадо Божие, кто учит. И внешние ворота имели четыре стола; потому именно, что Синагога содержала наблюдение за внешним повиновением (закону) чрез начальников, священников, и старейшин народа, чрез книжников и фарисеев. Эти именно фарисеи названы учителями закона. Или же во внешних и внутренних воротах по два стола отсюда, и по два оттуда потому, что в началах своих святая Церковь имела Апостолов и Пророков. Пророками же мы называем не тех, которые были в ветхозаветном народе, но тех, которые явились в святой Церкви после Апостолов. А в последующее время, которое продолжается доселе, она имеет Евангелистов и учителей. Поскольку же Евангелие означает благую весть; то и Евангелистами мы называем тех, которые возвещают грубым народам о благах небесного отечества. Эти именно Евангелисты и учителя, хотя были и в прежнее время, однако же, по милости Господней, пребывают и доселе; потому что мы знаем, что и доселе еще и неверующие народы привлекаются к вере, и все верующие слушают наставления в добрых нравах от учителей. Но Апостолы и Пророки с этого настоящего времени прекратились; и поэтому мы говорим, что эти столы наших ворот, т.е. святой Церкви, были как бы на другой стороне.

7. И ворота, ведущие к северу, имеют два стола отсюда, и два оттуда, тех же, о которых мы сказали, первосвященников и старейшин народа на высшей степени правления, и книжников и фарисеев, начальствовавших над оным грубым народом на низшей степени. Но эти столы подле тех ворот, которые обращены к северу; потому что, когда управляли эти четыре чина народом, тогда Синагога, свирепствуя в преследовании нашего Искупителя, пала в оцепенение вероломства. Впрочем эти столы имели жертвоприношение, которое содержали только к северу; почему и пали в оцепенение холода, так как не были согреты пламенем духа. Но внутренние столы имеют всесожжение; потому что, как в сердцах Апостолов и Пророков, так в душе Евангелистов и учителей, горел и горит огонь духа. Этот огонь, потому что всякое их помышление в добром деле всецело обымает, пламенем любви к Богу, как бы всесожжение, решительно все, что ему попадается, сожигает. Ибо всесожжение приносят те, которые всецело воспламеняются, или в добром деле, или в святом помышлении.

8. Но эти столы устроены из квадратных камней; потому что, когда в сердцах своих ежедневно размышляют о словах Св. Писания, тогда как бы из квадратных камней устрояются (столы) для всесожжения молитвы Господу. Ибо слова Св. Писания суть квадратные камни, потому что везде стоят, так как ни с какой стороны не бывают укоризненны. Во всем, что они повествуют о прошедшем, во всем, что предсказывают в будущем, во всяком проповедании нравственном, во всяком возвещении духовном, они имеют стояние как бы на различных сторонах, потому что не имеют укоризненности. Итак сердца святых суть столы Божии, устроенные из квадратных камней для всесожжения; потому что те, которые всегда содержат в уме слова Божии, мысленно закалают самих себя для плотской жизни ради Господа. Поэтому написано: закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его (Пс.36:31). И еще говорится: в сердце моем скрых словеса Твоя, яко да не согрешу Тебе (Пс.118:11). Но поскольку мы узнали, из чего эти столы устроены, то послушаем еще, какой они меры. – Далее следует: в долготу локоть един с половиною, и в широту локоть един с половиною, а в высоту локоть един (Иез.40:42)¹¹⁹.

9. Это место некто¹²⁰ изъяснил так: столы имеют в долготу и широту по одному локтю с половиною, т.е. квадрат, которые (локти) в сложности составляют три локтя. Эти три локтя в высоту имеют один локоть для того, чтобы таинства Троицы единого локтя, т.е. Божественного величия, соблюдали меру. Этот смысл изъяснения не может быть верен потому, что в той верховной Троице, которая все сотворила, все содержит, нет ничего половинного, и ничто единое не составляется из двух половин. Ибо никакого уменьшения и усечения не имеет то существо, которое, пребывая всегда не изменяемым, не имеет ни утраты, ни приумножения. Мы же часто говорили, что долгота означает долготерпение надежды, широта – объем любви. Итак столы, устроенные для всесожжения, имеют меру в долготу один локоть с половиною; потому что святые отцы и учители, которые простираются в долготерпеливости к тайнам внутренней надежды, тем, что они живут добродетельно, хотя весьма совершенны в oтношении к человеческой мере, но в отношении к Божественным таинствам, которые вполне не могут быть понимаемы человеком, доколе живут в этой смертной плоти, не совершенны. Итак они сами в себе имеют уже локоть, но в отношении к Богу не имеют еще локтя; потому что, хотя они в добродетелях вполне совершенны, но о Боге имеют еще познание только отчасти. Вот опять в мере стола встречается Павел для свидетельства. Ибо он говорит: все мы совершенные должны так мыслить (Флп.3:15, по русск. переводу). Посмотрим, совершенно ли он уже достиг уразумения тайн в том, что мыслит о Боге. Я себя не почитаю достигшим (Там же, ст. 13, по русск. переводу). Он же еще говорит: мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же достигнем совершеннаго, тогда то, что отчасти, прекратится (1Кор.13:9–10, по русск. переводу). И еще он же говорит: теперь знаю я отчасти, тогда же познаю, подобно как я познан (там же, ст. 12, по русск. переводу). Итак, если он совершен, и знает отчасти; то в отношении к себе имеет локоть, но только половину (локтя) выше себя. Итак пусть сердца святых простираются в совершенстве, которое имеют, на один локоть. Но поскольку они не могут еще вполне видеть того, на что устремляют взор надежды; то пусть на половине локтя пресекается то, что они имеют выше одного локтя, так как в этой жизни они всегда должны считать себя не совершенными, и ретивее стремиться к совершенству.

10. И в широту столы имеют один локоть с половиною; потому что сердца святых, будучи расширены в объеме любви к ближнему, которого любят и видят, имеют локоть. Ибо они могут вполне любить тех, которых по чему-либо вполне знают. Но всемогущего Бога они хотя искренно любят, искренно чтут; однако же не могут любить столько, сколько должны, потому что не могут видеть Того, Кого любят; а мера любви менее там, где еще меньшая мера познания. Следовательно, они имеют один локоть с половиною; потому что они имеют уже в душе целым то, что гораздо менее важно, т. е. любовь к ближнему; но то в них, что гораздо важнее, т.е. любовь к Богу, Которого не видят, еще не полно. Об этой любви, которая здесь начинается, чтобы в вечном отечестве достигнуть совершенства от видения Господа, справедливо говорит Исаия: жив Господь, Коего огнь в Сионе, и пещь его в Иерусалиме (Ис.31:9)¹²¹. Но быть пещью значит более, нежели быть огнем; потому что огнь может быть и малый, но в пещи пламя обширнее. Но Cионом называется созерцание, а Иерусалимом видение мира. Мир же наш мы начинаем видеть здесь, чтобы после там видеть его вполне. Итак любовью к Господу зажигается в Сионе огнь, в Иерусалиме раскаляется пещь; потому что мы горим пламенем любви к Нему до некоторой степени здесь, где видим Его отчасти; но вполне воспламенимся там, где ясно увидим Того, Кого любим.

11. Но высота столов в один локоть. Ибо что значит высота святых, если не вера в невидимое. Верою принимается за верное то, чего не видят, и потому ею душа праведных возводится на высоту для того, чтобы презирать все видимое на земле, и последовать тому, что она слышит о невидимом на небе. Но высота столов имеет один локоть, потому что в сердце всех святых есть единство веры. Единого Бога в Троице исповедали и отцы Ветхого Завета, и проповедники Нового Завета. Поэтому высота столов имеет ни более, ни менее, как один локоть; потому что вера всех отцов согласуется в великом для нее единстве. Но те, которые, будучи уже совершенны в высоких добродетелях долготерпения надежды, имеют один с половиною локоть, а в широту любви имеют меру один локоть с половиною, высоки, и благоговейно должны быть чтимы. Поэтому они должны принимать души юных на лоно своего хранения, и в очах Господа приносить их как бы некое всесожжение и жертвоприношение. Поэтому далее говорится: на которых (столах) ставят сосуды, в которых приносится всесожжение и жертва (Иез.40:42)¹²².

12. Ибо что суть души верующих, если не те священные сосуды, которые принимают слова благочестия для того, чтоб от сердец своих принести всесожжение жизни и молитвы? Поэтому-то Павел, когда еще был груб в призывании веры, за то, что принял слова Господа, и был наполнен небесною благодатью, называется сосудом, когда говорится: сосуд избран ми есть (Деян.9:15). Поэтому Пророк увещевает Пастырей и учителей, говоря: отлучитеся (очиститеся) носящие сосуды Господни (Ис.52:11). Ибо как бы столовые сосуды Господни носят те, которые учением поддерживают жизнь верующих, чтобы со временем довести ее до всесожжения и жертвы Господу. Но не надобно оставлять без внимания и того, что говорится, что в этих же самых сосудах приносится и всесожжение и жертва. Ибо всесожжение, как и выше мы сказали (в предыдущей беседе), есть жертва, но жертва не всегда есть всесожжение; потому что, когда некая часть приносится в жертву, а некая оставляется, тогда совершается жертвоприношение, но не совершается всесожжения. Но в великом множестве верующих есть одни, которые оставляют все мирское, раздают все свое имущество, не оставляют ничего для самих себя, ревностно стремятся к вечному отечеству, и от полноты сердца в слезах закалают самих себя в жертву (Богу). Они-то суть и те сосуды на столе, в которых приносится жертва всесожжения. И есть другие, которые пекутся о собственном доме, заботятся о детях, и блюдут для них наследство; но, памятуя о вечном суде, оказывают милосердие к бедным, в определенной мере дают им пропитание и одежду. Эти именно те сосуды на столе, в которых приносится жертва, а не всесожжение. Поскольку терпение и учение святых увещанием, и поддержкою, убеждением и страхом, настрояют сердца одних к тому, чтоб они оставили все, и всецело пламенели любовью к Господу, а (сердца) других настрояют к тому, чтоб они, не имея возможности оставить все, по крайней мере были милосерды настолько, насколько могут, и с попечением о теле совмещали попечение о душе: то они (святые) носят сосуды стола Господня, устроенного из квадратных камней, в которых приносится всесожжение и жертва; потому что и совершенные, как сказало, оставив все, все сердце воспламеняют любовью к Господу, и несовершенные приносят жертвоприношение, потому что отчасти жертвуют. – Далее следует: и закраина их (столов) в одну пядень, загнутая внутрь кругом (Иез.40:43)¹²³.

13. Что это значит, что закраина столов имеет меру в пядень, если не то, что в пядень рука простирается, и святые отцы и учители проповедуют то, на что простираются дела слушателей? Ибо мы как бы руку простираем, когда расширяем дела свои. Итак пусть говорит всякий учитель, пусть занимает сердце слушающего, пусть потрясает праздную бесчувственность. Когда он расположит слушателей этих к добрым делам, тогда покажет, что он в закраинах имеет пядень. И надобно заметить, что в пядени простираются персты – большой и малый. Что же означается большим и малым перстом, если не большая и меньшая деятельность? Итак пусть столы в закраинах имеют пядень; поскольку по проповеди своих учителей надобно трудиться над великим так, чтобы не оставлять без внимания и малого. Так надобно быть внимательным к самым малостям, чтоб не быть ленивым для больших подвигов. Поэтому Истина чрез Евангелие говорит: горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко одесятствуете мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру: сия же подобаше творити, и онех не оставляти (Мф.23:23). Судом, и милостию, и верою указывается на большой перст деятельности. А мятвою, копром и кимином без сомнения указывается на меньший перст. Итак надобно было и это делать, и того не оставлять; потому что, если мы хотим мерить свое дело пядью, то необходимо надобно простирать меньший перст, как большой не должен быть пригибаем.

14. Но хорошо, что когда измеряются закраины столов, и меpa их показывается в пядень, с присовокуплением в одну, для того, чтобы в проповеди учителей как единство в вере было удерживаемо, так и единение душ было соблюдаемо на деле, дабы чрез то доброе дело, которое делает один, другой не имел поползновения к злу разногласия. Ибо мы должны творить добрые дела так, чтобы чрез них же соблюдать единодушие с теми, с которыми живем, насколько можем безукоризненно, то есть, не оставляя того, что мы делаем, но предупреждая благими убеждениями то зло разногласия, которого боимся. Так Павел, соблюдая единство в делах своих, предупреждал разногласие, когда видел, что Коринфяне желали уже принять в общение с собою некоего падшего и отлученного от Церкви, говоря: кого вы в чем прощаете, того и я; ибо и я, если в чем простил кого, то простил для вас от лица Христова, дабы не сделал нам ущерба сатана (2Кор.2:10–11, по русск. переводу). Этот именно (сатана) обыкновенно порождает зло из добра, и то, что делается по любви, перевертывает в разногласие. Поэтому (Павел) тотчас присовокупил о нем, говоря: ибо нам не безызвестны его умыслы (Там же, ст. 11, по русск. переводу). Но тот учитель, который чрез проповедуемое им добро настрояет своих слушателей к правильной деятельности, если не обязывает душ действующих к единомыслию, хотя и имеет пядень в окраинах, но не имеет того единства пядени, о которой сказано.

15. Особенное же внимание надобно обратить на слова, что окраины этих же столов загнуты внутрь. Ибо окраины столов загибаются внутрь тогда, когда учители тайным размышлением о том, что проповедуют, обращаются к совести, когда тонко испытывают самих себя, исполняют ли они то, о чем проповедуют. Когда же говорится, что окраины столов загнуты внутрь; тогда справедливо еще присовокупляется: кругом, чтоб они обсуждали себя не с одной какой-либо стороны, а с другой оставляли самих себя без внимания, но чтобы со всех сторон осматривали самих себя, и, сколько есть сил, старались на деле выполнять все то, чему учат, дабы зиждителям чуждого не быть разорителями своего, если проповедники притворно будут делать добро. О, учитель! – Вот ты служишь уже столом, носишь уже сосуды, уже в сосудах верующих поддерживаешь вес всесожжения и жертвы, но загибай закраину внутрь, т.е. обращай слово к (своему) сердцу. Слушай (сам), что ты говоришь, исполняй сам то, что проповедуешь. Иначе, если ты не радишь об исполнении того, что проповедуешь; то ты для других чрез сеяние готовишь жатву, а сам, не принимая участия в продовольствии, голодаешь. Поэтому написано: коего жатву голодный поест (Иов.5:5, по переводу с Латинского подлинника). Жатву же того проповедника, который хорошо говорит, но не делает, снедает голодный, потому что тот, кто алчет xлеба правды и исполняет те заповеди, о которых слышит, а сам тот, кто потрудился в сиянии, не имеет пищи. Поэтому Соломон говорит: скрыв ленивый руку в недро свое, не возможет принести ко устом (Притч.26:15). Нет такого ленивца, который не думал бы потрудиться поднести руку к устам, или кушать. Но ленивец, даже своей руки не поднимающий к устам, есть тот, кто не хочет исполнять даже того, чему учит. Поэтому о хорошо проповедующих и худо делающих еще говорится: сыны Ефремовы вооруженные, стреляющию из лука, обратились назад в день битвы (Пс.77:9, по русскому переводу). Вооружены луком и стреляют из него те, которые предлагают мысли Св. Писания и верными словами истребляют пороки в слушателях; но обращаются назад в день брани, потому что после того, как они во время искушения от пороков обращаются к самим себе, то не хотят и груди своей им противоставить, потому что в борьбе с искушениями они не противостоят им. Поэтому еще говорится: Ты обратил вспять остриe меча его и не укрепил его на брани (Пс.88:44, по русскому переводу). Потому что мечом для учителя служит Слово Божие. Поэтому чрез Павла говорится: и меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф.6:17). Итак всемогущий Бог, когда видит, что учитель не хочет исполнять того, что проповедует, тогда в день брани обращает вспять меч своей помощи; потому что в борьбе с искушениями не дозволяет быть для него помощью словам того учения, которое дано от Него. Итак он (учитель) имеет меч, но сей не помогает ему на брани; потому что, когда станет наступать на него противность искушения, тогда он забывает о том слове, которому учил. Ибо вот, например, учитель говорит слово о терпении; по званию своего учительства он вынужден бывает сказать, как надобно соблюдать тepпение против нанесенных обид, против выслушанных поношений. Но когда сам будет затронут или обидою, или поношением; тогда, забыв чему он учил, выходит из самого себя, или в обиде ближнего, или в воздаянии ему больших поношений за поношения. Между тем как ему следует помнить, что он есть стол Божий, окраину должен загибать внутрь, должен исполнять то, о чем проповедует. Потому что написано: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21:19). И еще написано: учение мужа познается чрез терпение (Притч.11:11, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Итак если доказательством учения служит терпение, то всякой ученый тем более является ученым, чем более будет терпелив. Поэтому-то добрый оный ученик, который видел учителя возносящимся на высоту, по внушению великой любви взывал, говоря: отче мой, отче мой, колесница Израилева и кучер его (4Цар.2:12, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Что значит, возлюбленнейшие братие, что Илия называется колесницею Израиля и кучером, если не то, что кучер понуждает, а колесница несет? Поэтому тот учитель, который и нравы народа поддерживает терпением, и учит словами Св. Писания, называется и колесницею и кучером. Колесницею потому, что с терпением несет; кучером потому, что увещанием понуждает. Колесницею потому, что терпит зло; а кучером потому что занимает народ добрыми наставлениями.

16. Но быть может, учитель говорит слово против суетной славы, и дивно внушая, как должно уклоняться ее, чрез эти же самые слова, в которых рассуждает об уклонении от этой суетной славы, желает суетной славы. Итак, если он желает получить то, что запрещает; то он стол, не наклонивший закраины внутрь. Но стол Господень, устроенный из квадратных камней, будет иметь закраину, загнутую внутрь, тогда, когда он научится сам слушать то, что говорит. Потому что написано: не делайте ничего по ревнивости или по тщеславию (Флп.2:3, по русскому переводу). И им же знаменитый Проповедник еще говорит: не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других (1Сол.2:6, по русскому переводу). Ибо что значит домогательство преходящей славы за труд проповедничества, если не продажа дорогой вещи за дешевую цену? Но в учении слова есть важная опасность; потому что за словом учащих часто последуют похвалы слушающих: и когда учителя от того, что сделались хорошо известными, не хотят уже в словах казаться худшими, тогда слово учения, которое они из любви к всемогущему Богу начали для приобретения душ слушателей, превращают после в труд для приобретения похвал. От этого происходит, что как всякой правильный труд, так слова священного учения, теряют всю цену на суде всемогущего Бога, когда чрез них кто-либо домогается преходящих похвал. Поэтому Иудее чрез Пророка говорится то, что находит в ней самый неосторожный ум, если только после ошибки осторожно обсудит свои помышления: оливковым деревом обильным, красивым, плодоносным, видным, назвал Господь имя твое. Пo гласу слова загорелся великий огнь на нем, и сожжены кустарники его (Иер.11:16, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Потому что оливковым деревом обильным и красивым, плодоносным и видным Господь называет того, коего или усилие в деятельности одобряет, или святую ревность к словам ведения. Но по гласу слова загорелся огнь на нем, потому что, когда начнут кого хвалить, тогда он, быть может, начинает стыдиться быть меньшим того, за кого его считают, и усиливается быть тем, чем он называется. Ибо глас слова есть одобрение ласкательствующего. Поэтому написано: иже аще благословит друга утро велиим гласом, от кленущаго ничимже разнствовати возмнится (Притч.27:14). И по голосу молвы загорался великий огонь в ней, потому что большинством прославления возгорается в сердце пламен любви к похвале. Но все кустарники оливкового дерева сгорают; потому что пред очами всемогущего Бога теряют всю цену, как добрые дела, так и умные проповеди, когда происходят уже не от любви к Господу, но от домогательства преходящей славы. Ибо часто к помыслу доброму примешивается помысл недобрый так, что их едва может различать тот самый ум, в котором рождаются эти помыслы. Поэтому славный Проповедник, когда тонко рассуждая, говорил: слово Божие живо и действенно, и острее всякаго меча обоюдуостраго: оно проницает до разделения души и духа, тотчас присовокупил: до составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечныя (Евр.4:12, по русскому переводу).

17. Ибо слово Божие различает составы и мозги, потому что различает помышления и мысли сердечные. Потому что чрез составы соединяются кости с костями. И часто бывает, что мы, начав дело с верным помышлением, вдруг уклоняемся к любви похвалы, и делаем ради похвалы то, что начали делать ради истины; потому что помышления соединяются с помышлениями, делаются в духe как бы некоторыми составами. Но кости, соединяемые в составе, имеют мозги. Об этом святой Проповедник яснее сказал, присовокупив: и судит помышления и намерения сердечныя. Ибо составы суть наши помышления, а мозги – намерения. И часто бывает, что об одном мы помышляем, а к другому простираем намерение чрез помышление. Например, если бы кто за условленную сумму денег стал защищать дело сироты или вдовы, и входя в Церковь, стал бы говорить Богу в своих молитвах: Ты (Господи) видишь, что я защищаю делo сироты и вдовы: то без сомнения знал бы, о чем помышляет, но не знал бы, к чему стремится его помышление. Потому что об одном он помышляет, а к другому стремится. Он желает не защищения сироты и вдовы, но денежной награды. Уничтожь эту временную награду, и он не станет защищать ни сироты, ни вдовы. Итак слово Божие судит помышления и намерения сердечные; потому что не взирает на то, о чем ты помышляешь сам в себе, но взирает на то, что ты составляешь чрез мозг, т.е. на то, что ты желаешь получить чрез намерения. Итак учителю во время проповеди, как бы столу Божию, остается всегда наклонять закраину внутрь, чтоб или не начинать речи с худым намерением, или не уклоняться к другому желанию по увлечению похвал, когда положит хорошее начало.

18. Но быть может, у учителя есть слово о соблюдении дисциплины. И часто так же случается, что он не умеет выполнять того правила дисциплины, о котором умеет говорить; потому что, или увлеченный чрезмерною ревностью, не умеряет себя кротостию; или, разнежившись чрезмерною кротостию, не воспламеняется надлежащею ревностью против пороков. Ибо мы с особенным вниманием должны обсуживать то, что написано. На сосудах храма между венками и плетениями вычеканены волы и львы и Херувимы, а под волами и львами весовые ремни (3Цар. 7:29). Потому что венки служат символом победы, а плетения – единодушия в согласии; но Херувимами означается полнота ведения. Ибо Священники и Учители между венками и плетениями, т.е. между решимостью на доброе дело, с которою они стремятся к победе, и согласием любви, по которому они не противоречат взаимно друг другу, имеют символы в волах и львах и Херувимах; потому что в полноте ведения, которую они имеют, необходимо соблюдать и кротость волов, и свирепость львов, так как они в проповедуемой ими дисциплине должны быть и воспламеняемы святою ревностию, и растворяемы отеческою любовию. Под ними внизу висят ремни для того, чтоб они те обуздания, которыми связаны сами, заботливо простирали и на подчиненных своих. Ибо висеть ремням под ними значит держать узы стражи для подчиненных. Это правильно соблюдается тогда, когда ни кротость волов не превращается в запальчивость ревности, ни свирепость львов не уклоняется к кротости. Потому что равновесие должно быть таково, чтобы не было перевесу, ни со стороны чрезмерной строгости, ни со стороны милосердия, для того, чтобы, в случае безотчетного прощения вины, виновный еще более не запутывался в виновности; и наоборот, чтобы, в случае непомерного обуздания виновности, исправляемый не делался еще худшим от того, что не видит никакого снисхождения к себе. Итак нечестивым надобно показывать строгость в видимости, а любовь в сердце, для того, чтоб и строгая видимость обуздывала нечествующего, и соблюдение любви не теряло награды за кротость.

19. Вот, когда я говорю, толчет в двери памяти Иосиф, чтобы взойти ему для засвидетельствования того, что я говорю. Известно, что он, рассказывая сон, который он видел о своем возвышении, братиям, возбудил против себя ненависть тем, что пересказал с невинностью (Быт. 37:5 и далее). Этими же братиями он продан Измаилитянам, (там же, ст. 21); отведенный в Египет, он, по дивному устроению всемогущего Господа, сделался начальствующим над тем же Египтом (Быт. 41:41). И когда настал в земле Ханаанской голод, тогда братия прибыли в Египет, нашли Иосифа начальствующим над Египтом, и воздали ему честь земными поклонами (Быт. 42:7). И поскольку они не могли переменить совета Божия, чтобы не давать чести тому, кого продали: то отдали честь тому, кого продали. Тогда сам муж Божий, исполненный духа правосудия, узнал братьев, не узнанный ими. Но воспомянув о преступлении их, и желая простить оное, решился не воздавать братьям злом за зло, и не оставлять этого зла без исправления. Ибо с подозрительным видом тотчас сказал: соглядатаи есте, соглядати путей страны сея приидосте. В сем явитеся: тако ми здравия фараоня, не изыдете отсюду (Быт.42:9, 15). О, какое оружие в сердце! Иноземцы шли, бегая от опасности голода, но продовольствия, которого просили, не получали, и сверх того увидали, что их заподозрили в преступлении. Между тем их ведут в тюрьму, и после трехдневного заключения опять допрашивают с тою же строгостию. Сердце их уже потрясено; они уже воспоминают о вине своей, и говорят между собою: во гресех есмы брата ради нашего, яко презрехом скорбение души его, егда моляшеся нам, и не послушахом его: и сего ради прииде на ны скорбение сие (Быт.42:21). Но это тронуло сердце Иосифа любовью; он удаляется, слезами омывает то, что должен был делать по правде. Строгим возвращается к братиям, чтоб очистить от виновности мучимые их души. После этого, одного связывают узами, прочие отпускаются с продовольствием, с тем, чтоб они привезли еще одного брата, названного ими меньшим (Там же, ст. 34–35). После того является брат. Любовь при виде невинного брата потрясала душу; но в видимости оставалась еще строгость, для очищения братьев виновных. Хлеб отсыпается, в мешок младшего брата тайно влагается чаша, после того начинается следствие по воровству (Быт.44:2). За ними посылают, чтоб они воротились, приговаривают к рабству того, у кого будет найдена чаша. Ее находят в мешке младшего брата. Вениамина ведут назад, все огорченные братия за ним следуют. О, мучения милосердия! Мучит, и любит. Итак воротившись, они, со слезами падши на землю, просят помилования. Ибо памятуя, что они поручились за него (Вениамина) отцу, они проникались невыносимою cкорбью. Тогда-то скрытая любовь, не имея более силы принуждать себя, выразилась наружу, и проявила слезы свои на лице строгости (Быт.45:1). Изчез тот гнев, который был видим, и которого не было; явилось то мплосердие, которое было, а не показывалось. Так-то святой муж и простил братиям преступление, и отомстил за него. Так-то он с усилием сдержал милость, для того, чтобы не быть любвеобильным к преступным братиям без отмщения, и не быть строгим без любви.

20. Вот пример дисциплины для того, чтоб уметь, и со строгостию щадить преступления, и с любовью пресекать оные. Но те, которые не имеют духа разборчивости, или отпущают грехи так, что не исправляют, или как бы исправляя бьют так, что не отпущают. Итак учителю, которому необходимо говорить о строгости дисциплины, надобно знать, что он есть стол Божий, и наклонять закраину внутрь, для того, чтобы говоримое для научения бдительно было исполняемо с точностью. Если же он знает за собою какие-либо недостатки, то и о них не должен молчать в проповеди. Потому что место требует того, чтобы говорить. Итак он должен быть согласен со своими словами; и если он не говорит потому, что не исполняет, то должен исполнять потому, что обязан говорить. Поэтому, где он видит себя исполняющим то, о чем говорит, там должен увещевать слушателей и воспламенять сердца их ревностью к добрым делам. Но где видит, что он еще не исполняет того, о чем говорит, там и себя равно должен воспламенять к тем добродтелям, к которым увещевает слушателей, чтоб и сам учился на деле исполнять то, о чем чрез него вещает истина в проповеди. Ибо часто мы, побуждаемые словом учения, из беседы научаемся тому, чего не знаем по опыту; и когда от сознания нашей лености рождается в душе виновность, тогда потрясает ту же самую душу сокрушение, нечаянно родившееся, и она, которая прежде предавалась праздности, не издавая голоса, возбужденная своим голосом вспрядает на дело. Но вот, когда закраина стола простирается на пядень, то есть, когда устами учителя произносится слово против пороков, и сердца слушателей располагаются к добрым делам; тогда многие из тех, которые слушают его, сознают, сколько или какие преступления они учинили; и исповедуя их, приходят к нему же, и со слезами просят его быть очистителем грехов их, чтобы он молитвою загладил те вины, которые открыл проповедью. Поэтому и присовокупляется: на столах же мяса жертвенныя (Иез. 40:43, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

21. Ибо святые учители, воссылая молитвы к всемогущему Богу за кающихся и исповедающихся грешников, тем, что умоляют о прощении плотской их жизни, служат столами Господними, поддерживающими мяса жертвенные. Но чтобы были такие, за которых, по обращении их и раскаянии, можно было бы молиться, надобно им грешникам проповедовать; и когда они начнут уже оставлять грехи, и поспешат к невинности, тогда необходимо усиливать к ним в устах учителя проповедь, и словом учения своего настоять на некоторых тем крепче, чем, по дознанию (проповедника), глубже они пали, именно зная, что тем большую получит он (учитель) награду великого воздаяния, чем более от тяжких грехов освободит других своими словами.

22. Между тем мне хочется привести слова святого Евангелия, коего священная история возвещает о том, что делается ежедневно, повествуя о чуде, которое совершено было. Ибо когда собрались к Господу народы утомленные и голодные, тогда Господь сказал ученикам: милосердую о народе, яко уже три дни приседят мне, и не имут чесо ясти. И аще отпущу их не ядших в домы своя, ослабеют на пути: мнози бо от них издалеча пришли суть (Мк. 8:2–3). Народ три дня находится при Господе, когда множество верующих, очищая чрез покаяние содеяные ими грехи, обращается к Богу делом, словом и помышлением. Господь не хочет отпускать их домой голодными, чтоб они не ослабели на пути, именно потому, что обратившиеся грешники ослабевают на пути настоящей жизни, если отпускаются без пищи святого учения в их совести. Итак, чтоб они не ослабевали на пути сего странствования, должны быть питаемы святым увещанием. Но особенного внимания заслуживает вышедшая из уст Истины та мысль, что мнози от них идалеча пришли суть. Один поспешил на служение всемогущему Богу, не испытав ничего обманчивого и ничего из плотского повреждения. Он пришел не издалеча, потому что по неиспорченности и невинности был близок. Другой не осквернив себя никаким бесстыдством, никакими преступлениями, но только испытав супружество, обратился к духовному служению. И этот пришел не издалеча, потому что, пользуясь супружеством дозволенным, не блуждал по недозволенному (пути). Но третьи обращаются к покаянию и возвращаются на служение всемогущему Богу, после плотских скверн, четвертые после лжесвидетельств, пятые после воровства, шестые после насилия, седьмые после совершенных убийств: вот они-то именно и приходят издалеча. Ибо чем более кто проблуждал в нечестии, тем дальшe ушел от всемогущего Бога. Так как и блудный сын, оставив отца, ушел в дальнюю сторону, в которой пас свиней, потому что питал пороки (Лк. 15:10). Итак пусть дается продовольствие и тем, которые приходят издалеча; потому что обратившимся грешникам должна быть доставляема пища святого учения для того, чтоб они возобновляли те силы в Боге, которых лишились в беззакониях. Часто учителям тем необходимее питать их обильнейшею пищею учения, чем тягчайшими пороками обремененные пришли они. И когда они начнут уже сознаваться в учиненных ими преступлениях, и сознаваясь оставлять их и омывать слезами: тогда святым учителям необходимо усердно молится о грехах их, поколику столы Божии поддерживают мяса жертвенные. Сколько раз они это делают, столько раз, тем, что входят в посредничество за чужие грехи, очищают пред очами Божиими свои собственные; потому что оправдываются тою самою любовью, по которой с дивным благочестием они в слезах закалают себя за чужие беззакония. Нe трудно должно быть для учителей проливать слезы за обратившихся грешников, когда и сам Тот, Кто сотворил все, соделавшись человеком, пролил кровь на крест за наши беззакония, Который живет и царствует со Отцем в единстве со Святым Духом Бог, во веки веков. Аминь.

1. Пророк, по внушению Святого Духа, мудро разумея таинственные смыслы Св. Писания, говорит: дивни откровения Твои, посему хранит их душа моя (Пс.118:129, по русскому переводу). Опять он же говорит: открой мне глаза, чтоб я видел чудеса закона Твоею (Там же, ст. 18, по тому же переводу). Ибо кто еще не разумеет сокровенного из открытого, тот имеет глаза закрытые. А кто уже разумеет, тот открытыми очами видит чудеса от закона Божия; потому что, духовно растрясая слова буквы, он уразумевает, какое величие скрывается внутри. Не дивно ли то, когда одно звучит в ушах, а другое, что не звучало, приходит на мысль? Поэтому, чему я уподоблю слово Св. Писания, если не тому камню, в котором скрывается огонь? Камень, который холодным держится в руке, ударенный железом, рассыпает искры, и производит огонь воспламеняющий то, что прежде было в руке холодным. Ибо так, именно так бывает с словами Св. Писания; они хотя по повествованию буквы держутся холодными, но если их, по внушению Господню, ударит кто-либо напряженным вниманием, то произведет огонь о таинственных смыслах его, так что после душа, которая прежде холодно слушала буквальный смысл, разгорается от духовного. Ибо вот Пророк говорит: и вне ворот внутренних сокровищницы певцев в притворе внутреннем, который был с боку ворот, обращенных к северу; и лице их против пути южного одного, с боку ворот восточных, которыя имели лицевую сторону к пути севера (Иез. 40:44, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

2. Чья душа воспламенится любовью к Богу от буквального смысла этих слов, чтоб не оставаться ей более теплою от самого их чтения? Но если добьемся мы до духовного смысла, скрывающагося в букве, то от этого явятся искры разумения, и зажгут то, что прежде холодно звучало в ушах сердца. Впрочем нам для того чтобы при помощи Господней открыть внутренний смысл, надобно прежде рассмотреть самое повествованиe по буквe. Ибо (Пророк) говорит, что были вороты внутренние, и вне их притвор, который называется внутренним; и потом описываются другие вороты, то есть, северные, южные и восточные, для того, чтобы показать, что самый притвор, о котором сказал, что он находится вне ворот внутренних, находится внутри от ворот внешних. Следовательно, этот притвор и вне, и внутри: вне потому, что вне ворот внутренних; а внутри потому, что внутри ворот внешних. Повествуется еще, что в этом же самом притворе были сокровищницы певцев, о которых говорится, что они были помещены сбоку ворот, обращенных к северу. Но эти же самые сокровищницы обращены были к пути южному. И присовокупляется: с боку ворот восточных, которыя имели лицевую сторону к пути севера. Из этих слов ясно видно, что сокровищницы певцев были помещены между стороною ворот обращенных к северу, и стороною ворот восточных, которые ворота были обращены именно к пути севера. Итак лицевая сторона сокровищниц была против пути южного, но положение (их) было между воротами восточными и северными. Следовательно внутренние вороты имели с одной стороны ворота к северу, а с другой стороны ворота к югу. Но фронтоном преддверия восточные ворота были выше, и притвор, который был вне ворот внутренних, был в таком положении, что он же был и внутренним; ворота совне обымали его.

3. Мы кратко проследили этот буквальный смысл для того, чтобы не кратко отыскивать в нем таинственные смыслы. Но в первой части описаны трое ворот, то есть, восточные, северные и южные; и тотчас же сказано о трех других внутреннего притвора, то есть, южных, восточных и северных, а затем сказано о воротах притвора внутреннего, где упоминается о столах, устроенных из квадратных камней; и о воротах, обращенных к северу, в которых были столы для жертвоприношения, а не для всесожжения. Поэтому мы сказали, что внутренним означается Церковь, а внешним Синагога. Но после того, Пророк опять начинает описывать внутренние ворота, и трое других, то есть, северные, южные и восточные, и рассказывает, что во внутреннем их притворе, который был вне ворот внутренних, были сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения. Поскольку (Пророк) в этих словах начал повествовать о различном от того, что прежде говорил об устроении святой Церкви: то очевидно, что он переменил смысл ворот внутренних. Ибо, если б он говорил обо всем в одном смысле, то не стал бы повторять в новом порядка того и другого. Как можем мы сказать, что вне ворот внутренних есть притвор, сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения, если в этом месте чрез эти самые внутренние вороты означается святая Церковь? Когда все это внутри ее, то каким образом оно вне ворот внутренних, если не вне Церкви? Итак под внутренними воротами можно разуметь те, о которых мы уже сказали далеко впереди, о которых говорится, что они имеют лицевую сторону к воротам севера и востока, которыми, по нашему объяснению, означается вход, ведущий ко внутренним радостям небесного отечества, так что и здесь теми воротами, о которых говорится, что они около входа, означается святая Церковь, а воротами внутренними – вход в царство небесное. Но дабы кто-нибудь не подумал, будто я слова Св. Духа насильственно склоняю к своему разумению, и не сказал, что я не должен изменять того значения внутренних ворот, т.е. святой Церкви, о котором я сказал однажды, мы удержим то, что начали, так что и внутренние ворота будут означат Церковь, которая доводит нас до внутренних радостей; и сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения, останутся в притворе, который вне ворот, и однако же не вне Церкви. Ибо, если мы тонко разберем, то ничто не будет нам препятствовать под внутренними воротами, как сказано, разуметь святую Церковь. О ней теперь говорится: и вне ворот внутренних сокровищницы певцев в притворе внутреннем. Ибо два предмета, о которых говорится: вороты внутренняя, и вне их притвор внутренний; поколику этот самый притвор есть и внутренний и внешний, – в отношении к воротам внешний, а внутренний, как мы впереди сказали, в отношении к тем воротам, о которых в повествовании (Пророк) сделал присовокупление.

4. Ибо святая Церковь имеет две жизни: одну, которую проводит она во времени, другую, которую получает она в вечности; одну, в которой она подвизается на Земле, другую, в которой она получает воздаяние на небе; одну, в которой она собирает награды, а другую, в которой она радуется уже о полученных наградах; но в той и другой жизни она приносит жертву. Здесь жертву сокрушения, а там жертву хвалы. Об этой то жертве говорится: жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50:19). А о той написано: тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожигаемая (Там же, ст. 21). И еще о ней (Псалмопевец) говорит: яко да воспоет Тебе слава моя, и не умилюся (не умолкнет) (Пс. 29:13). Но в той и другой жертве приносятся мяса; потому что приношение мяса здесь состоит в изнурении плоти, там приношение мяса состоит в прославлении Бога за славу воскресения. Потому что там плоть будет принесена как бы во всесожжение тогда, когда она, получив вечную невредимость, не будет иметь ничего противоречащего, ничего смертного, так как она всецело проникнутая огнем любви к Нему (Богу), бесконечно пребудет в прославлении. Итак эти внутренние вороты: т.е. в святой Церкви, имеют свою внутренность, именно ту жизнь, которая сокрыта еще от очей наших. Они имеют вне себя внешний притвор, т.е. жизнь настоящую, в которой все доброе делается для того, чтобы достигнуть блага бесконечного.

5. Итак пусть во внутреннем притворе, который впрочем вне ворот, будут сокровищницы певцев; потому что все избранные и совершенные, которые живут еще в смертном теле, находятся и внутри лона святой Церкви, и еще вне сокровенных радостей внутренней жизни. Пусть сокровищницы певцев остаются внутри и во вне; потому что сердца святых, которые по великой любви воспевают свое желание к всемогущему Богу, и внутри суть, и еще не внутри; потому что, находясь в лоне святой Церкви, они и видят духом тo, что внутренно сильно любят, и еще не вполне видят то, что любят. Итак пусть остаются сокровищницы во внутреннем притворе, но вне ворот, так чтоб они и внутри уже были чрез желание, и еще не были внутри чрез полное исполнение. Что же значат сокровищницы певцев, если не святые желания любящих? Эти последние берегут в душе Божественные заповеди, как некие сокровища; они блюдут их с пением, потому что исполняют повеления Божии не по страху, а из любви; и для них самих заповеди священного Писания служат песнями, потому что они исполняют их не с прискорбием, а с удовольствием. Хотите ли слышать о сердце праведника, как бы о сокровищнице какого-либо певца? – Пета бяху мне оправдания Твоя, на месте пришельствия моего (Пс. 118:54). Оправданиями Божиими мы называем Божественные заповеди потому что они нас оправдывают, если мы исполняем их. Они на месте пришельствия нашего бывают петы тогда, когда мы в этом странствовании настоящей жизни любим эти самые заповеди, и с удовольствием исполняем. Поэтому-то тот же Псалмопевец еще из сокровищницы певцев говорит: милость и суд воспою Тебе, Господи (Пс. 100:1).

6. Милость Господню, которою отпущаются грехи, должен воспевать даже грешник, т.е. говорить о ней с радостью и надеяться на нее. Но кто праведен настолько, чтобы представлять себе вечный суд Господень, и не трепетать, а решаться скорее идти на этот суд толикого Судии, поспешать и радоваться? Кто таков, тот велик; потому что, воспевая милость и суд Господа, он всею полнотою души любит всемогущего Бога, Который милосердо отпущает ему грехи, и потому не боится суда Его. Ибо совершенная любовь, как говорит Апостол Иоанн, изгоняет страх (1Ин.4:18). Поэтому он воспевает тот суд, на который предстать не боится. Итак пусть будет душа его сокровищницею певцев, чтоб она, радуясь богатству милосердия, которое получает, продолжала путь на тот суд, которого уже не боится. Посмотрим, возлюбленнейшие братие, и на другую сокровищницу певца, если угодно. Быть может, и он воспевает суд. Ибо что он говорит? Аз бо уже жрен бываю, и время моего отшествия наста. Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судья (2Тим.4:6–8). Кто, припоминая о своих подвигах, о борьбе, которую выдержал, о вере, которую сохранил, говорит, что ему на суде готов венец, который надеется получить более в воздаяние в оный день, нежели в подарок: о том решительно можно сказать, что он воспевает суд, на который желает явиться. Поэтому он и еще присовокупляет: не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его. Ибо никто не любит пришествие судии, если он не уверен, что имеет решительное оправдание на суде. Итак сердца тех, которые любят пришествие Судьи, суть сокровищницы певцов; потому что предварительною благодатью и жизнью, подвигами святого усилия праведники воспевают тот суд, которого страшатся все нечестивые.

7. Но любовь ваша помнит, что в предыдущей беседе мы сказали, что восточными воротами означается вера, северными надежда, а южными любовь. Итак об этих сокровищницах говорится, что они находятся между воротами восточными и северными и обращены лицевою стороною к пути южному; потому что сердца святых, находясь между верою и надеждою, обращаются лицом к пути южному, так как они горят огнем святой любви. И о самых восточных воротах говорится, что они обращены к северному пути; потому что, хотя чрез веру отпущаются нам в Kpещении все грехи, однако же, пока мы живем еще здесь, даже после веры часто наклонны бываем к грехам. И когда жизнь наша после принятой веры цепенеет еще некоторым образом от холода виновности, тогда как бы восточные вороты обращаются к пути северному. Ибо кто может прожить в этой жизни, по принятии веры, без греха, когда Иоанн говорит: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1Ин. 1:8)? Согласно с этими словами Иаков говорит: много бо согрешаем вси (Иак.3:2). Но если прежние грехи отпущены в принятии веры, и по принятии веры мы еще чувствуем наклонность к грехам: то какое будет для нас упование на оправдание, какая надежда на жизнь вечную, если не то, чтобы ныне, когда еще находимся между воротами востока и севера, возвышали взоры душевные к пути южному, поколику жар любви освободит нас, разогретых святою любовью, от греха холода и мороза? Итак пусть сокровищницы будут между воротами восточными и северными; но пусть, как сказано, они будут обращаемы лицевою стороною к пути южному, для того между прочим, чтобы мы, рожденные в вере, и noсле того падшие во грехи, имея надежду на милосердие, упражняли самих себя в разогрении любви, и сердечные взоры устремляли туда, откуда мы воспламеняемся огнем любви.

8. Впрочем можно разуметь под северными воротами язычество, под южным путем Иудею, а под восточными воротами самого Господа. Севером не несправедливо образно представляется язычество, которое обдает холодом тот властитель, который сказал: сяду на горе высоце, на горах высоких, яже к северу (Ис.14:13). И под южными воротами справедливо можно разуметь Иудею, в которой духовные отцы горели небесной любовию. Один из них говорит: возврати, Господи, пленение наше: яко потоки югом (Пс.125:4). Хотя она имела плотской народ, в котором носила как бы холод севера, но в святых своих учителях и Пророках она горела огнем любви к Богу и ближнему. А восточные вороты справедливо означают Того, о Ком написано: се, муж, восток имя Ему (Зах.6:12), и о Котором Захария говорит: посетил есть нас восток свыше (Лк. 1:78). Итак пусть остаются сокровищницы певцов на стороне ворот северных; потому что, не только в Иудеи сердца святых духовно пламенели, но и во множестве язычества, обратившегося к таинствам святой веры, горят сердца святых любовью к небесному отечеству, стремятся к вечным радостям, напрягают усилия к сообществу своих сограждан на небе: однако же примеры этой ревности, которую они получили в дар от Духа Святого они заимствуют от духовных отцов Синагоги. Поэтому и самые сокровищницы, устроенные на стороне севера, имеют лицевую сторону к пути южному. Ибо вот мы пришли из язычников; но в том, что мы пламенем любовью Св. Духа, мы взираем на отцов Иудеи, которые в своих изречениях ежедневно доставляют нам примеры святого стремления.

9. Не полуденным ли как бы жаром горел тот, кто жаждал, говоря: имже образом желает елень на источники водныя: сице желает душа моя к Тебе, Боже; возжада душа моя к Богу крепкому живому: когда прииду и явлюся лицу Божию? (Пс. 41:2–3). Он же еще говорит: пою и разумею в пути непорочне, когда приидеши ко мне (Пс.100:2). Этим же самым пламенем горел тот, который говорил: ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видесте очи мои спасение Твое (Лк.2:29–30).

Итак, поскольку мы пришли из язычества, но святых отцов из Иудеи считаем за образцы для себя в подражании их любви Божественной, то мы как бы некие сокровищницы певцов сбоку ворот, устроенных на пути к северу, но лица обращаем к пути южному.

10. И замечательно, что о тех же самых сокровищницах говорится, что они находятся между воротами северными и восточными; потому что, именно после воплощения Господня, множество язычников обратилось к вере, и между этими самыми верующими народами и таинствами Господня воплощения, которое они сердечно любят, возвышаются сердца любящих. Итак пусть святые сокровищницы имеют с одной стороны восточные вороты, а с другой северные; потому что между самыми таинствами их искупления, которые они принимают, и некоторыми плотскими людьми, которых терпят даже внутри святой Церкви, многие преуспевают в крепкой любви к Богу, отличаются доблестями, желают пришествия вечного Судьи и между тем, что они любят, и тем, что они переносят, служат как бы некоторыми сокровищницами, вмещающими в душе богатство духа. Между таинств, которые любят, и некоторыми неприятностями, которые переносят, они не ослабевают, потому что устремляют взоры к пути южному. Ибо что такое мы терпим, чего прежде не претерпели отцы наши из любви ко Господу?

11. Но надобно заметить, что между воротами южными и северными описываются ворота восточные; потому что Господь и Искупитель наш родился в Иудеи, и скоро устроил на вере в Него Церковь из язычников. Ибо Он явился как бы между южными и северными воротами; потому что из той пришел Он, а этих обратил к служению Себе. Поэтому и хорошо говорится, что эти же восточные вороты обращены к пути севера; потому что родившийся Господь оставил Синагогу, и собрал множество язычников. И надобно заметить, что когда о сокровищницах было сказано: и лице их против пути южнаго, тогда прибавлено – одного, для того, чтоб именно мы ясно знали, что не другой путь к небесному отечеству для нас, пришедших из язычества, и не другой для тех отцов, которые были в Иудее: но для нас и тех один и тот же путь есть тот, который ведет нас к вечным радостям, который чрез Евангелиe говорит нам: Аз есмь путь, истина и живот (Ин. 14:16). О нем Псалмопевец говорит: познати на земли путь твой, во всех языцех спасение твое (Пс. 66:3). Ибо что по-еврейски называется Иисусом, то на Латыни называется Спасением. Следовательно, путь на земле познается потому, что Иисус, Бог прежде веков, и человек на конце веков, явился язычникам. Итак один есть путь и для тех, которые от юга, и для тех, которые взирают со стороны северной; потому что для избранных Иудеев и язычников Господь и Искупитель наш, по уничтожении наказания страха, соделался путем любви к Отцу, и помощью в шествии к Нему. Далее следует: и сказал ко мне: эта сокровищница, которая обращена к пути полуденному, есть тех жрецов, которые стоят на страже храма. И тотчас присовокупляется: далее сокровищница, обращенная к пути северному, будет тех жрецов, которые стоят на страже олтаря (Иез. 40:45–46, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

12. В этих словах Пророка нам должно отыскать, какие жрецы высшей степени, – те ли, которые стоят на стража храма, или те, которые в прислуге алтарю. Но поскольку несколько после присовокупляется: олтарь был пред лицем храма, то ясно показывается, что высшей степени те жрецы, которые стоят на страже храма; потому что вполне заведывают алтарем, который внутри. А те, которые стоят на страже алтаря, который пред лицом храма, тем ниже, чем более занимаются внешним. Поэтому надобно нам отыскать, кто суть те жрецы, которые охраняют храм, и кто те, о которых говорится, что они охраняют алтарь. Учитель языков, пиша верующим, говорит: храм Божий свят есть; иже есте вы (1Кор.3:17). Итак кто же суть те жрецы, которые охраняют храм Божий, если не те, которые молитвою, проповедью, наблюдением за чистотою нравственности защищают святую Церковь от нападения злых духов, от влияний нечестивых (людей), от заблуждений еретических? Не страж ли храма был тот, кто, исчисляя подвиги своего страдания, говорит: в труде и в изнурении, часто во бдении, в гладе и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе? И тотчас присовокупляет: кроме посторонних приключений, ежедневное ко мне стечение людей, забота о всех Церквах (2Кор.11:27–28, по русскому переводу). Прошу обсудить, с какою заботливостью бодрствует страж храма. Ибо вот он неизьяснимо страдает сам в себе, и уделяет заботливость сердца своего другим. Какого подвига, спрашиваю я, стоит то, чтобы более думать о пользе ближних, нежели о своем бедствии? Кто это достойно оценит? Кто верно обсудит? Он подвизается, скорбит, алчет, жаждет, терпит холод, постится, не спит, и однако же бодренно помышляет о беспокойстве всех церквей. Вот искуснейший страж храма, представленный в пример. Да подражает ему, кто может. Ибо терпеть несчастия за истину, делать добро ближним, бодрствовать над спокойствием душ, отыскивать и предупреждать, дабы кто не пал в вероломство, не предался гордости, не предался воровству, или нечистоте, – вот что значит оберегать храм Божий, т.е. святую Церковь.

13. Но есть жрецы низшей степени, которые прислуживают алтарю, которые именно в помощь высшим тонко следят за грехами нечествующих, и исправляют жизнь плотских людей, и доводят их до того, что они слезами покаяния как бы в жертвоприношении сожигают ту плоть, которой прежде дозволяли жить в грехе. Ибо те, которые начальствуют над святыми церквами, не могут всего делать лично сами. Но занимаясь сами делами духовными, они, узнав о каких-либо нечестивых и плотских делах, поручают другим обличить их и исправить. Когда этими плотская жизнь исправляется, и исправляющимися доводится до расположения к воздержанию и молитве; тогда плоть как бы уже на алтаре сожигается, так что пред очами всемогущего Бога возносится жертвоприношение оттуда, откуда прежде отвратительно пахло грехом.

14. Но здесь рождается вопрос: поскольку выше сказано, что сокровищницы имели лицевую сторону к пути южному: то как же теперь говорится, что сокровищница, обращенная к пути южному, для тех жрецов, которые стоят на страже храма, а сокровищница, обращенная к пути северному, для жрецов, стоящих на страже алтаря? Ибо, если та и другая имели лицевую сторону к пути южному; то как же теперь говорится, что одна обращена к пути южному, а другая к северному? Но в этих словах мы познаем, что сокровищница тех жрецов, которые стояли на страже храма, имела такое положение, что обращена была к одному только пути южному; а сокровищница тех жрецов, которые стояли на страже алтаря, имела в притворе такое положение, что обращена была лицом и к южному пути, и к северному; потому что она, и совокупно с сокровищницею жрецов, содержавших стражу храма, смотрела на южный путь, и однако же без сокровищницы этих же жрецов сокровищницу тех жрецов, которые содержали стражу алтаря, смотрела на путь северный. Нo что это значит, возлюбленнейшие братие? Что таинственного мы можем видеть в этих словах, если не то, что по предыдущему духовный слушатель уже разумеет, что те жрецы высшего чина, которые стоят на страже храма, взирают на один только путь полуденный, потому что, будучи заняты одними только упражнениями духовными, всегда тщательно устремляют внимание на то, что составляет сущность любви к Богу; но те жрецы низшего чина, которые преимущественно занимаются истреблением грехов в людях нечестивых, обращают взоры и на путь северный, для того, чтобы видеть в душе согрешающих, какой в них холод бесчувственности, и словами обличения доводя их до слез покаяния, сожигать как бы мяса на алтаре Господнем? Взирают вместе с великими жрецами и на путь полуденный; потому что, сколько касается лично их самих, они пламенеют огнем любви, и объяты пламенем любви к Богу. Но поскольку часто исправляют грехи нечестивых, то обращают взоры и к пути северному. Впрочем о тех и других чинах жрецов присовокупляется: они суть сыны Садоковы, приступающие от сынов Левииных к Господу, чтобы служить Ему (Иез. 40:46, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

15. «Садок» по-латыни значит «праведный». Но кто праведен, если не Тот, Кому говорится: праведен еси, Господи, и прави суди Твои (Пс. 118:137)? Кто же сыны праведного, если не те, о которых написано: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его (Ин. 1:12)? Но Левий значит «принятый». Кто же принят от Господа, если не верный тот народ, который чрез таинства веры отделен от неверующих? Следовательно, все те, которые постоянно стремятся к духовным делам, суть праведники. И от сынов народа принятого приступают к Господу, чтобы служить Ему; потому что даже из самых верующих избираются те, которые приступали бы к служению всемогущему Богу, и для научения народа имели бы небесную ревность.

16. Но нам тщательно надобно исследовать, кто суть те, которые служат Господу. Ибо не все те, которые читают, не все те, которые проповедуют, не все те, которые раздают собственность, не все те, которые чрез воздержание плоти обуздывают тело, служат Господу. Ибо те, которые читая и проповедуя, домогаются себе славы, щедро раздавая свою собственность, и умерщвляя тело воздержанием, желают себе прославления от людей, служат себе, но не Господу. Против этого Господь чрез Псалмопевца говорит: ходяй по пути непорочну, сей Ми служаше (Пс.100:6). Ибо тот имеет пятно на пути, кто в добром деле, которое творит, предполагает себе награду в земной славе, кто желает получить награду в этом мире, и чернит в очах Божиих вид доброго дела пятном недоброго намерения. Иной, например, кипит ревностью строгости, сильно обличает пороки нечестивых; но если он имеет побуждение к этому делу не в любви к всемогущему Богу, а в собственной ревности, то в этом служит себе, а не Господу. Другой с кротоcтью переносит многое, неправедно содеваемое, для того, чтобы не было видимо, что он горд. Следовательно, он потому, что не хочет быть справедливым ради Господа, заботливостью о своей кротости служит себе, а не Господу. Итак остается, чтобы мы, трудимся ли в служении слову, раздаем ли нашу собственность нуждающимся, укрощаем ли плоть воздержаниeм, ревнуем ли, переносим ли иногда обиды с терпением и кротостью, с особенною строгостью обсуживали свое намepeние, потому что все, что мы делаем, должны делать не для себя, но по усердию к Господу, дабы тем, что мы делаем, не служить более себе, нежели Господу. Ибо не Господу, а себе служили те, о которых Павел говорит: все ищут своего, а не того, чего требует Иисус Христос (Флп. 2:21, по русскому переводу). Но тот же Павел с избранными братиями спешил служить не себе, но Господу, и жизнью и смертью, говоря: никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли, живем для Господа; умираем ли, для Господа умираем: и потому живем мы, или умираем, всегда Господни (Рим. 14:7–8, по русскому переводу). Ибо святые для себя ни живут, ни умирают. Не живут для себя, потому что чрез все, что они делают, домогаются приращений духовных, и молясь, проповедуя, занимаясь святыми делами, они желают умножать число граждан небесного отечества. Не умирают для себя, потому что в виду людей они своею смертию прославляют Бога, к Которому спешат достигнуть даже смертию. Итак в смерти святых надобно нам обращать внимание не на то, сколько было им поношения от неверных, но на то, какая слава Господня возросла в сердце верующих. Если бы они искали своей славы, то в смерти верно устрашились бы терпеть столько бесчестия. Но никто из них ни живет для себя, ни умирает для себя, потому что ни в жизни, ни в смерти они не ищут своей славы. Посмотрим, для себя ли умер тот самый первый Пастырь Церкви, который жил не для себя. Пусть вопросят товарища его Иоанна, и пусть сей на основании слов Господних говорит о смерти того же самого пастыря: сие же рече, назнаменуя, коею смертию прославит Бога (Ин.21:19). Следовательно, не для себя умер тот, кто смертию прославил Бога. Итак поучимся, братие мои, тщательно обсуживать свое намерение во всем, что мы делаем, и не искать своего, если желаем служить всемогущему Богу. Но поскольку мы сказали, что из верующего народа избираются на служение всемогущему Богу сыны Садоковы, то ужели в том же народе нет многих, которые оказались бы совершенно живущими по заповедям Божиим? – Решительно есть; ибо присовокупляется: и измерил притвор в долготу сто локтей, и в широту сто локтей, в квадрат (Иез. 40:47, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

17. Мы часто уже говорили, что долготою означается долготерпение надежды, а широтою – обширность любви. Впереди же гораздо выше (Бесед. VI, 18. 19) сказано, что сотое число, в котором десять помножаются на десять, означает верх совершенства. Итак что значит притвор духовного здания, если не обширность верующих народов? Но не пусты в сердцах верующих и долготерпение надежды и широта любви, ибо они чрез веру совершают то, что могут. Поэтому чрез Павла говорится: во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера действующая любовию (Гал. 5:6, по русскому переводу). Итак, если в жизни верующих до некоторой степени во всех совершенно долготерпение надежды, совершенна обширность любви, совершенна уверенность веры, совершенна ревность к подвигам, то притвор храма имеет квадрат во сто локтей. В мере же квадрата нет ни одной стороны более, и нет ни одной менее, но все вместе четыре стороны имеют равное протяжение; потому что и самые те добродетели, о которых мы сказали, т.е. веру, надежду, любовь и деятельность, доколе мы живем в этой жизни, мы находим в себе самих равными их одну другой. Но любовь называется большею надежды и веры потому, что после того, как являются пред лице нашего Создателя, надежда и вера преходят, а любовь остается. Ибо ныне, насколько мы веруем, настолько любим; и насколько любим, настолько надеемся. О вере же и деятельности Апостол Иоанн говорит: глаголяй, яко познах Его (Бога), и заповеди Его не соблюдает, ложь есть (1Ин.2:14). Потому что познание Бога принадлежит вере, а соблюдение заповедей – деятельности. Итак, когда есть сила, время и место для деятельности, тогда всякий трудится настолько, насколько познал Бога; и показывает, что настолько познал Бога, насколько творит добра ради Бога. Итак добродетели верующего народа измеряются квадратом; потому что всякий, занимающийся деятельною жизнью, настолько верует, насколько надеется, и любит, и действует; настолько надеется, насколько верует, действует и любит; настолько любит, насколько верует, надеется и действует; настолько действует, насколько верует, любит и надеется. Так как в народе святой Церкви есть много и крепких по вере, и долготерпеливых по надежде, и обширных любовью, и ревностных в деятельности: то притвор храма имеет меру сто локтей в квадрат.

18. Ибо, чтобы нам сказать что-либо и о добродетелях их, то мы часто видим некоторых из них благоразумными по разумению, стойкими в несчастии, справедливыми на деле, умеренными в удовольствиях, и мерно со всею ревностию держащихся отличия. Когда они держатся мудрости, мужества, правосудия и умеренности, или, как некоторым угодно перечислять их, мудрости, уверенности, мужества и правосудия, то меру духовного притвора имеют в квадрат. Ибо вот самые добродетели, которые, по нашему слову, имеют добрые и верующие, состоят в таком квадрате, что одна за другую не выступает. Потому что великая добродетель есть мудрость; но если она менее умеренна в наслаждениях, менее мужественна в опасностях, менее правосудна в делах, то верно менее мудра. Велика добродетель есть умеренность; но если она менее разумеет, чем умерять себя, если менее может выдерживать несчастия мужеством, и в страхе упадает духом, если она по своей опрометчивости решается иногда на дела несправедливости, то менее умеренна. Велика добродетель мужество; но если оно менее разумеет, какие блага охранять, какому злy противостоять, если менее умеряет себя в желании наслаждения, но побеждается услаждением, если менее держится дел справедливости, и препобеждается иногда господством несправедливости, то оно менее мужественно. Велика добродетель правосудие; но если оно менее, нежели сколько должно, делает различиe между делами справедливыми и несправедливыми, если менее умеряет сердце в наслаждении миром, если менее укрепляет себя против несчастий, то менее правосудно. Итак пусть жизнь совершенных верующих измеряется квадратом, и одна сторона духовного притвора пусть имеет столько, сколько прочие другие; потому что всякий столько будет мудр, сколько будет умерен, мужествен и справедлив; столько умерен, сколько мудр, мужествен и справедлив; столько мужествен, сколько мудр, умерен и справедлив; столько справедлив, сколько мудр, умерен и мужествен. Между тем есть еще многие между ними, которые живут по плоти. Эти хотя быть может не знают письмени, и заповедей Божиих читать не могут, однако же в обращении со многими верующими верно видят те добродетели, которым подражать должны. Вот в Церкви раздаются звуки Святого Евангелия и Апостолов, вот ежедневно представляются взорам всех примеры людей добродетельных. Они не могут говорить: мы не видали того, чему бы должны были подражать. Поэтому и присовокупляется: и олтарь пред лицем храма (Иез. 40:47, по буквальному переводу с латинского подлинника).

19. Что есть храм, если не народ верующий? Так как чрез Павла ученикам Апостольским говорится: храм бо Божий свят есть, иже есте вы (1Кор. 3:17). И что значит алтарь Божий, если не душа людей добродетельных? Они, памятуя о грехах своих, смывают пятна слезами, плоть умерщвляют воздержанием, ни в какие дела мира сего не вмешиваются, раздают свое имение бедным, и не желают иметь того, чего не имеют. Поэтому справедливо сердце их называется алтарем Божиим, на котором от скорби сокрушения горит огнь, и сожигается плоть. И неужели мы, возлюбленнейшие братие, ежедневно не видим таковых в святом этом верующем народе, как бы в притворе храма? Ужели не взираем непрестанно на жизнь их, предложенную в пример для нас? Итак алтарь пред лицом храма, когда многие поставлены на виду святой Церкви такие, которые, памятуя о вечном суде, ежедневно в плаче сокрушения закалают самих себя в жертвоприношение Богу. Они, как выше сказано, очищают тела, поколику исполняют то, что говорится чрез учителя языков: представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови (Рим. 12:1). Потому что жертва убивается для того, чтобы быть принесенною. Но жертва живая есть тело, изнуренное ради Господа. Оно и жертвою называется, и живою, потому что и живо для добродетелей, и убито для пороков. Жертва оно именно потому, что уже мертво для мира сего по делам нечестивым; а живо потому, что делает все добродетели, которые может.

20. Но поскольку под именем алтаря у нас привзошло слово о пламени сокрушения: то я считаю необходимым показать, какое должно быть различиe этого самого сокрушения. Потому что одно сокрушение есть то, которое рождается от страха, а другое то, которое рождается от любви; потому что иное значит – бегать от наказаний, и иное – желать наград. Поэтому-то законом повелевается, чтобы даже в Скинии было два алтаря, один именно внешний, а другой внутренний; один в притворе, другой пред ковчегом; один тот, который был сделан из меди, другой тот, который покрыт золотом (Исх. 39:37–38, 40:5 и далее). Но на алтаре медном сожигаются мяса, а на алтаре золотом курятся ароматы. Что это значит, возлюбленнейшие братие, что вне сожигаются мяса, внутри ароматы, если не то, что мы видим ежедневно; потому что два рода сокрушения, так как одни мучатся еще от страха, а другие уже из любви проливают слезы? Ибо многие, памятуя о грехах своих, когда устрашаются вечных наказаний, тогда ежедневно обливают себя слезами. Они убивают то зло, которое сделали, и огнем сокрушения сожигают те пороки, которых приражения доселе еще ощущают в сердце. Что ж они такое, если не медный алтарь, на котором сожигают мяса, потому что ими доселе ещe очищаются дела плотские?

21. Но другие, будучи свободны от пороков, или уже омывши их продолжительными слезами, горят пламенем любви в слезах сокрушения, сердечными очами видят впереди награды небесного отечества, желают быть уже среди вышних граждан. Продолжительность странствования их кажется им жестоким рабством. Они желают видеть Царя в славе Его, и ежедневно не перестают плакать из любви к Нему (Ис. 33:17). Что такое они, если не золотой алтарь, в сердце которых зажжены ароматы, потому что горят добродетели? Хорошо же говорится о том же алтаре, что он имел положение пред завесою ковчега во святая святых. Потому что ковчегом завета соделался для нас Сам Тот, о Котором, как мы знаем, написано: в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол. 2:3). Ковчег за завесой есть Искупитель наш на небе. Но алтарь золотой, на котором курится фимиам пред завесою, суть сердца святых, которые, будучи воспламенены великими добродетелями из любви к Богу, пламенеют святым стремлением к Тому, Кого еще не могут видеть открытым лицом. Поскольку между ковчегом и алтарем есть завеса: то это значит, что то препятствие нашего повреждения, которое еще отделяет нас от видения Бога, не велико. Но доколе мы находимся еще пред завесою, нам должно гореть, как бы возженному фимиаму, пламенем любви. Чрез слезы сокрушения мы не должны желать ничего земного, ничего преходящего. Для нас достаточно должно быть Того Единого, Который все сотворил. – Проследим по желанию все, чтобы собрать душу воедино. Не страхом уже наказаний, не воспоминанием о пороках, но пламенем любви объятые, будем гореть в слезах с запахом добродетелей.

22. Эта молитва избранных была уже предвидена, когда в похвале невесте было сказано: кто сия восходящая от пустыни, яко стебло дыма кадящее смирну и ливан, от всех благовоний мироварца (Песн.3:6)? Потому что святая Церковь избранных, когда по пламенной любви высится в святых молитвах над сим миром, восходит чрез пустыню, которую оставляет пустою. Но как она восходит, сказано: яко стебло дыма кадящее смирну и ливан. Дым происходит от горения, как чрез Псалмопевца говорится: да исправится молитва моя, яко кадило (жертвокурение) пред Тобою (Пс.140:2). Дым обыкновенно выжимает слезы. Следовательно, дым из ароматов значит умилительную молитву, составленную из добродетелей любви. Впрочем эта молитва называется стеблом дыма, потому что, умоляя об одном только небесном, имеет такое прямое направление, что решительно не уклоняется к прошению земного и временного. И замечательно, что она называется, не лозою, но стеблом (лозишкою), потому что иногда в жару сокрушения сила любви бывает так тонка, что ее не может понять тот самый дух, который заслужил иметь ее чрез озарение.

23. Но хорошо говорится: кадящее смирну и ливан. Ибо ладан по закону Господню зажигается при жертвоприношении. Смирною же бальзамируются тела умерших, дабы они не были вредимы от червей. Следовательно, жертвоприношение смирны и ливана (ладана) приносят те, которые и тело изнуряют для того, чтобы не обладали ими пороки повреждения, и приносят благоухающую пред лицом Господа жертву любви своей, и предают самих себя Богу в святых добродетелях. Поэтому-то и там присовокупляется: от всех благовоний мироварца. Благовоние мироварца есть добродетель хорошо действующего. И надобно заметить, что добродетели хорошо действующих называются не мастями, но благовониями. Ибо когда мы делаем что-либо доброе, тогда приносим в жертву масти. А когда мы обсуживаем даже самое то добро, которое делаем, и при тщательном обсуждении обращаем внимание на то, чтобы в нем не было чего-либо нехорошего: тогда как бы из мастей извлекаем благовония, чтобы тонее курить нам пред Господом молитву свою с разборчивостью и любовью.

24. Вот, возлюбленнейшие братие, мы, по милости Божией, прояснили это пред вами, как могли. Но никто да не укоряет меня за то, если я после сей беседы умолкну; потому что, как все вы видите, наши напасти увеличились до чрезмерности: со всех сторон мы окружены мечами, со всех сторон угрожает нам опасность смерти. Одни возвращаются к нам с оторванными руками, другие пленены, о третьих слышно, что они убиты. Я уже нахожусь вынужденным удержать язык от объяснения, потому что скорбит душа моя о жизни моей (Иов. 10:1). Пусть уже никто не просит от меня объяснения святого Писания, потому что обратишася в плач гусли моя, песнь же моя в рыдание мне (Иов. 30:31). Око сердца уже не презирает в прояснение таинств, потому что воздрема душа моя от уныния (Пс. 118:28). Уже не сладостно для души чтение, яко забых снести хлеб мой от гласа воздыхания моего (Пс. 101:5–6). Но кому не хочется жить, тот может ли возвещать о таинствах в смыслах Св. Писания? И я, который ежедневно принужден бываю пить горькое, могу ли когда-либо подносить питие сладкое? Что ж теперь остается, если не то, чтоб мы среди ударов, которые терпим за свои беззакония, со слезами благодарили Господа? Ибо Он, Который сотворил нас, соделался и Отцом для нас чрез духа усыновления, дарованного нам. И Он иногда питает детей хлебом, а иногда вразумляет их розгою; потому что чрез скорби и награды воспитывает их к наследию нескончаемому. Итак да будет слава всемогущему Господу нашему Иисусу Христу, Который живет и царствует со Отцем в единении Святаго Духа, Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Конец, и Богу слава, Ему же честь и держава всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.