Книга первая

Возлюбленнейшему брату, Епископу Мариану, Епископ Григорий, раб рабов Божиих.

За многими настоятельными заботами, я долго оставлял в забвении беседы на святого Пророка Иезекииля, написанные так, как я говорил их пред народом. Но после восьми лет, по просьбе братии, я позаботился отыскать записки нотариев и, пересмотрев их при помощи Господней, я исправил их настолько, насколько было можно по тесноте обстоятельств. Поэтому любовь твоя потребовала, чтобы я прислал тебе эти беседы для прочтения; но я подумал, что весьма не прилично черпать достойную презрения воду тому, о ком известно, что он непрестанно пьет чистые и светлые воды из источников блаженных отцов, Амвросия и Августина. Но с другой стороны, подумав, что часто среди ежедневных наслаждений приятны бывают и дешевые кушанья, послал читающему лучшее свое худшее, для того, чтобы он, приняв как бы с отвращением грубую пищу, с большею алчностью возвращался к утонченным наслаждениям.

1. С благословения всемогущего Бога намереваясь говорить о Пророке Иезекииле, я считаю своим долгом предварительно указать на времена и способы пророчества, дабы по указанию на приемы его, яснее познать силу. Времен пророчества три; именно: прошедшее, настоящее и будущее. Но надобно знать, что в двух временах пророчество теряет свое значение. Так как пророчество потому и названо пророчеством, что прорекает будущее: то, говоря о прошедшем или настоящем, оно лишается основания на свое наименование, потому что не предсказывает, что будет, но или припоминает о том, что прошло, или говорит о том, что есть. Впрочем об этих трех временах пророчества мы вернее будем говорить, когда покажем основания для них из свидетельств Св. Писания.

Пророчество о будущем есть следующее: се Дева во чреве приимет, и родит Сына (Ис.7:14). Пророчество о прошедшем: в начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Ибо человек сказал о том времени, в которое не было человека. Пророчество о настоящем заключается в следующих словах Апостола Павла: аще вcи пророчествуют, внидет же некий неверен или невежда, обличается всеми, и истязуется от всех: и сице тайная сердца его явлена бывают: и тако пад ниц, поклонится Богови, возвещая, яко воистину Бог с вами есть (1Кор.14:24–25). Итак когда говорится: тайная сердца его явлена бывают, тогда ясно открывается, что чрез этот способ пророчества дух не открывает будущего, а обнаруживает, что есть в настоящем (времени). По какому же праву называется духом пророчества тот дух, который не открывает ничего будущего, а обнаруживает настоящее? В этом деле надобно заметить, что это пророчество справедливо называется пророчеством, не потому что предсказывает будущее, но потому, что обнаруживает сокровенное (настоящее). Потому что, как в будущем какой-либо предмет скрывают от наших взоров времена, так в настоящем скрывает его от наших взоров причина. Ибо событие будущее скрывается в будущем времени, а настоящий помысел скрывается в лукавом сердце. Еще есть пророчество настоящее, когда какое-либо дело скрывается не от духа, но по отдаленности места, а духом обнаруживается. Дух пророчествующего присущ и там, где нет его тела. Ибо Гиезий далеко был от Пророка, когда принимал дары от Неемана Сирианина, и несмотря на то, этот Пророк говорит ему: не ходило ли сердце мое с тобою, и видих, егда возвращашеся муж с колесницы своей в сретение тебе? (4Цар.5:26).

2. Еще надобно знать, что времена пророчества взаимно себя поддерживают в доказательстве, так что иногда будущим доказывается прошедшее, а иногда прошедшим будущее. Ибо Моисей сказал: в начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Но кто поверил бы, что он верно говорит о прошедшем, если бы он не сказал чего-либо и о будущем? Поэтому он в конце этой самой книги, в начале которой говорил о прошедшем, присовокупил от Иакова одно пророчество о будущем, говоря: не оскудет Князь от Иуды, и вождь от чресл его, дóндеже приидут отложенная ему (доколе не приидет Тот, Кто будет послан): и Той чаяние языков (Быт.49:10). И сам от себя пророчествовал руководимому им народу о Том же будущем Посланник, говоря: Пророка от братии твоея, якоже мене возставит тебе Господь Бог твой, Того послушайте. И человек той, иже не послушает словес его, елика возглаголет Пророк оный во имя мое, аз отмщу ему (Втор.18:15, 19). Итак для чего он к прошедшему присовокупил будущее, если не для того, чтобы чрез исполнение предсказания о будущем доказать и то, что он истину говорил и о прошедшем?

3. Итак узнав, каким образом прошедшее доказывается пророчеством о будущем, нам остается теперь еще показать, каким образом в самом духе пророчества доказывается будущее из прошедшего. – Известно, что Царь Вавилонский, увидев сон (Дан.2:2), послал за волхвами и чародеями, и созвал всех Вавилонских мудрецов, не за тем только, чтобы выведать от них истолкование сновидений, но и вспомнить о самом сновидении, именно для того, чтоб из прошедшего заключить, верно ли будет их предсказание о будущем. Когда они решительно ничего не могли сказать (о прошедшем); тогда выставлен на середину Даниил, который на вопрос о сновидении, не только отвечал на то, о чем был вопрошаем, но и повторил самое сновидение, говоря: помышления твоя (царю) на ложи твоем взыдоша, чесому подобает быти по сих (Дан.2:29). И несколько после: ты, царю, видел еси: и се, тело едино, велие тело оно (Дан.2:31) и проч. Рассказав в порядке сновидение его, Даниил тотчас открыл и то, что следовало за ним в будущем. Итак обсудим порядок пророчества. От помышлений оно переходит к сновидению, а от сновидения переходит к будущему. Следовательно рассказавший, так сказать, о самом корне сновидения решительно доказал из прошедшего, сколь истинно было то, что он говорил о будущем. Но пророчество настоящего времени не имеет надобности в подтверждении как прошедшего, так и будущего; потому что когда сокровенная вещь открывается словами пророчества, тогда за истину его ручается самая вещь открываемая.

4. Итак, сказав о временах пророчества, остается нам еще нечто сказать о способах и качествах его. Потому что дух пророчества не всегда, и не одним и тем же способом соприкасается к душе Пророка. Ибо иногда дух пророчества входит в соприкосновение с душою пророчествующего из настоящего, и отнюдь не касается ее из будущего; иногда же касается ее из будущего, но не касается из настоящего. Иногда касается из настоящего и будущего; иногда же из прошедшего, настоящего, равно как и из будущего, касается души пророчествующего. Иногда дух пророчества касается из прошедшего, и не касается из будущего; иногда же касается из будущего, и не касается из прошедшего. Но иногда в настоящем (времени) частью касается, а частью не касается; иногда в будущем частью касается, а частью не касается. Это самое мы по возможности подтвердим свидетельствами Св. Писания в предположенном порядке.

5. Ибо дух пророчества касается души пророчествующего из настоящего, и не касается из будущего. Например: Иоанн Креститель, видя грядущего Господа, говорит: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29). Но незадолго до своей смерти чрез посланных учеников спрашивал, говоря: Ты ли еси грядый, или иного чаем? (Мф.11:3). Этими словами показывается, что хотя (Иоанн) знал, что на земле явился Искупитель, но сомневался в том, снизойдет ли Он Сам Собою в ад для отверстия его узилищ. Ибо из настоящего пришел в соприкосновение с духом пророчества тот, кто, видя человечество Ходатая, и разумея Божество Его, исповедал Его Агнцем, долженствующим уничтожить грехи мира; но не был в соприкосновении с Ним из будущего, потому что не знал о сошествии Его (Агнца) в ад.

6. Но иногда дух пророчества входит в соприкосновение с душою пророчествующего из будущего, и не входит в соприкосновение из настоящего. Например: история книги Бытия ясно свидетельствует, что когда Исаак послал Исава, сына своего на ловлю (Быт.27:3 и след.), тогда Реввека подставила ему на благословение младшего сына, который, будучи одетым в козлиные кожи, представил отеческому осязанию тело братнее. Он (Исаак) этому младшему сыну дал благословение, как старшему, и предсказал, что эти благословения исполнятся в дали будущности, но не мог знать, кто стоял пред ним. Следовательно, дух пророчества прикасался к душе пророчествовавшего из будущего, и не прикасался из настоящего, когда отец с закрытыми глазами предсказывал будущее, а не знал настоящего сына.

7. Иногда касается (дух пророчества) души пророчествующего из настоящего, равно как и из будущего; что мы ясно видим из той же самой книги Бытия (Быт.48). Потому что в ней написано, что, когда Иаков приближался уже к концу своей жизни, и велел Иосифу представить в себе двух его сынов для того, чтоб они пользовались благословением его в далекой будущности, тогда (Иосиф) представил старшего к правой, а младшего к левой руке (Быт.48:13). Он (Иаков), по слепоте глаз от старости, никак не мог по человеческому зрению отличить, кто из внуков его старший, и кто младший, скрестив руки, возложил правую руку на младшего, а левую на старшего. Когда сын хотел было это поправить, говоря: не тако, отче: сей бо есть первенец: тогда услышал: вем, чадо, вем: и сей будет в люди, и сей вознесется: но брат его меньшей болий его будет (Быт.48:18–19). Следовательно, дух пророчества равно соприкасался к душе пророчествовавшего, как из настоящего, так и из будущего, когда Иаков и будущее предсказывал, и духом различал поставленных пред ним тех, которых телесными очами не мог видеть. Так дух пророчества делал прикосновения из настоящего и будущего к душе Пророка Axии, когда сей при слепоте глаз и ту, которая притворялась быть другою, наименовал женою Иеровоама, и предсказал, что с нею будет, говоря: вниди, жено Иеровоамова, почто ты тако странноявляшися; аз бо есмь посланник к тебе жесток. Шедши рцы Иеровоаму: сия глаголет Господь Бог Израилев: излукавствовал ecu, еже mвopumu паче всех, елицы быша пред лицем твоим, и пошел ecu, и сотворил ecu себе боги чужды, и слияны, еже раздражати мя, и отвергл мя ecu назад себе. Сего ради ее Аз навожду злая на дом Иеровоамов (3Цар.14:6, 9–10). Ибо из настоящего, равно как и из будущего, была в соприкосновении (к духу) душа пророчествовавшего, который мог и входившую обличить, и предсказать ей будущее.

8. Но иногда душа пророчествующего имеет соприкосновение (к духу) из прошедшего, равно как из настоящего и будущего. Например: Елисавета, взирая на грядущую к ней Марию, узнала, что Сия носила во чреве воплотившееся Слово, и наименовала Ее уже Матерью Господа своего, говоря: откуду мне сие, да пpиидe Мати Господа моего ко мне? (Лк.1:43). О зачатии Его и чрез Ангела говорится Иосифу: родшееся бо в Ней от Духа есть Свята (Мф.1:20) Это именно сказала Елисавета: блаженна веровавшая, яко будет совершение глаголанным ей от Господа (Лк.1:45). Ибо говоря: блаженна веровавшая, она ясно показывает, что по духу знала о словах Ангела, сказанных Марии; а присовокупляя: яко будет совершение глаголанным ей от Господа, она предвидела, что должно было последовать с Нею в будущем. Следовательно, в одно и то же время была в соприкосновении к духу пророчества и со стороны прошедшего, и со стороны настоящаго, и со стороны будущего, та, которая знала и о вере (Марии) обетованиям Ангела, и разумела, что она носила во чреве Искупителя рода человеческого, именуя Ее Матерью (Его), и предсказывая, чему должно было быть, предвидела, что долженствовало последовать в будущем.

9. Но иногда дух пророчества прикасается к душе со стороны прошедшего, и не прикасается со стороны будущего; что ясно открывается в Апостоле Павле, который ученикам говорит: сказую вам, братие, благовествование благовещенное от Мене, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым (Гал.1:11–12). Поэтому он и другим ученикам говорит: по откровению сказася мне тайна (Еф.3:3). Несмотря на то, об этом самом Евангелии, которое узнал чрез откровение, намереваясь проповедовать в Иерусалиме, говорит: аз связан духом, гряду во Иерусалим, яже в нем хотящая приключитися мне не ведый (Деян.20:22). Таинство Евангелия состоит в том, что Единородный Сын Отчий воплотился и соделался совершенным человеком, Который, быв распят, мертв и погребен, в третий день воскрес; а в сороковый день вознесся на небо, и сидит одесную Отца. Следовательно, тот, кто по откровению знал Евангелие, имел соприкосновение к духу пророчества со стороны прошедшего; но поскольку он не знал того, что должен был пострадать за это же самое Евангелие, то без сомнения не имел соприкосновения со стороны будущего. Ибо он говорит так: точию яко Дух Святый по вся грады свидетельствует, глаголя, яко узы мене и скорби ждут (Деян.20:23), ясно показывая, что другим открыто, что будет с ним, но не ему самому о себе, так как о нем чрез Агава говорится: мужа, егоже пояс сей, тако свяжут его во Иерусалиме Иудеи (Деян.21:11).

10. Иногда же дух пророчества прикасается (к душе) со стороны будущего, но не прикасается со стороны прошедшего. Так, например, о событии с Елисеем написано, что когда один из сынов пророческих сек дерева, тогда у него топор спал с топорища и потонул в воде; поэтому он возопил: о Господине! и сие заемное. И рече человек Божий: где паде; и показа ему место: и отсече древо, и вверже е тамо: и всплыве железо (4Цар.6:5–6). В этом именно событии с Пророком познается, что отыскивавший место, где упал (топор), знал, что намерен был сделать; однако же из отыскивания видно, что он не знал, где упал топор. Следовательно, дух пророчества прикасался к душе Елисеевой со стороны будущего, но не прикасался со стороны прошедшего; потому что он (Елисей) мог знать и железо, потонувшее в воде, имея намерение извлечь оное на поверхность, но решительно не знал, где оно упало.

11. Но иногда дух пророчества частью касается (души) в настоящем (времени), а частью не касается. Об этом свидетельствует история Апостола Петра, когда ему сказано было духом о воинах, посланных к нему от Корнилия; потому что написано: рече ему (Петру) Дух: се, мужие трие ищут тебе. Coшед же Петр к мужем посланным к нему от Корнилия, рече: се, аз есмь, егоже ищете: кая есть вина, еяже ради приидосте? (Деян.10:19, 21). Из этих слов его видно, что он от Духа не слышал о той самой причине, о которой спрашивал у воинов. Следовательно, Дух частью коснулся души Петра в настоящем (времени), а частью не касался; потому что он сказал ему, что пришли воины, а зачем пришли, об этом умолчал.

12. Иногда дух пророчества частью касается со стороны будущего, а частью не касается. Так, например, дети пророческие говорят к Елисею о вознесении Илии: разумееши ли, яко взимает Господь днесь господина твоего верху главы твоея (от тебе)? (4Цар.2:3, 5). Но по вознесении его, рассеиваются в разные стороны, и ищут его по горам и холмам. Следовательно, со стороны будущего дух пророчества частью коснулся души их, а частью не касался, когда они того, о вознесении которого знали, отыскивали не долженствовавшего обрестися. Итак они частью были в соприкосновении (к духу), а частью не были; потому что и знали то, что могло быть вознесено, и не знали того, что не могло быть отыскано. И тот же самый Елисей частью был в соприкосновении к духу пророчества со стороны будущего, а частью не был, когда говорил Царю Израильскому: удари на землю; и удари Царь трижды, и ста. И оскорбе человек Божий о нем, и рече: аще бы ударил еси пятищи, или шестищи, тогда бы ecu поразил Сирию до скончания, ныне, же победиши Сирию трижды (4Цар.13:18–19). Итак он знал, что (Царь) столько раз поразил бы Сирию, сколько раз ударил бы на землю; но когда говорил ему: удари на землю , тогда не знал, сколько раз он ударит на нее (потому-то он и оскорбился, когда ударено на землю только трижды); ясно, что со стороны будущего частью был в соприкосновении (к духу), а частью не был тот, кто предсказал поражение Сирии, но желал, чтобы ударений на землю было более. Так и Самуил, когда был посылаем от Господа на помазание Давида, отвечал: како пойду? и услышит Саул, и убиет мя (1Цар.16:2). Он помазал Давида, но не убит Саулом. Следовательно, со стороны будущего душа Пророка частью была в соприкосновении (к духу), а частью не была, потому что он и знал, что Давида надобно было помазать на царство, и не знал, что ему не должно было быть убитым от Саула.

13. Еще надобно знать, что Пророки иногда становятся в соприкосновение к духу пророчества близко, и не становятся издали; иные же – издали, а не близко; другие же как издали, так и близко. Ибо некоторые становятся в соприкосновение близко, и не становятся издали; так например: Самуил знал о пропаже ослов, предсказал отыскание их, и предвозвестил Саулу будущее царство (1Цар.9:15, 20); предсказывает, даже, что Давид будет его преемником, но не предсказывает, что сей будет отцом Царя вечного (1Цар.16:12). А некоторые становятся в соприкосновение (с духом) издали, и не становятся близко. Так, например, тот же Давид знал о воплощении Единородного Сына Божия, говоря о Сионе: человек и человек родися в нем, и той основа и Вышний (Пс.86:5); разумел и то, что Он вознесется на небеса и сядет одесную Бога Отца, говоря: рече Господь Господеви моему: сиди одесную Мене (Пс.109:1); и однако же не предвидел ближайших событий. Из множества их скажу о немногих: он не знал о замысле слуги Мемфивосфеова, Сивы, против господина своего (2Цар.16:3–4); а Амессаю обещая говорит: сия ми да сотворит Бог и сия да приложит, аще не будеши князь силы предо мною во вся дни вместо Иoaвa (2Цар.19:13), именно по незнанию того, что должно было случится; потому что этот Амессай не только не получил начальства над войском вместо Иоава, но и жизнь свою кончил чрез несколько времени от Иоава (2Цар.20:10). А когда хотел построить храм Богу, то не зная, что будет вблизи, вопросил о том другого Пророка (2Цар.7:3).

14. Но некоторые (Пророки) становятся в соприкосновение (к духу) как издали, так и вблизи. Так Исайя пророчествует о далеком событии в будущем, говоря: се Дева во чреве приимет, и родит Сына и нарекут имя Ему Еммануил (Ис.7:14). О Нем же он опять говорит: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, Его же начальство бысть на раме Его: и нарецается имя Его велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века, Начальник мира. И велие начальство Его, и мира Его несть предела (Ис.9:6–7). И он же (Исайя), близко поставленный в соприкосновение с духом пророчества, предсказал Царю Езекии, что сей выздоровеет, и сколько еще лет проживет после выздоровления (Ис.38:5).

15. Иногда же и в Пророках не бывает духа пророчества; сей не всегда присущ душам их; потому что, когда они не имеют его, тогда во время наития его сознаются, что имеют его по дару. Поэтому Елисей, когда запрещал отроку Гиезию отревать плачущую Соманитяныню от ног своих, сказал: остави ю: яко душа ея болезненна в ней, и Господь укры от Мене, и не возвести мне (4Цар.4:27). Еще, когда Иосафат вопрошал его о будущем, а духа пророчества в нем не было; тогда он велел привести певца для того, чтобы, чрез славу псалмопения нисшел на него дух пророчества, и сказал душе его о будущем (4Цар.3:11, 15). Ибо когда псалмопeниe совершается с напряжением сердца, тогда чрез это приготовляется путь к сердцу всемогущему Богу, для того, чтоб или сообщить напряженной душе тайны пророчества, или благодать сокрушения. Поэтому написано: жертва хвалы прославит мя: и тамо путь, имже явлю ему спасение мое (Пс.49:23). Ибо что на Латинском языке (то же и на Русском) называется спасением, то на Еврейском называется Иисусом. Следовательно, в жертвоприношении хвалы устрояется Ииcуcy путь к явлению; потому что, когда чрез псалмопение вливается умиление, тогда устрояется у нас в сердце путь, которым наконец доходят до Иисуса, так как Сам Он о явлении Своем говорит: любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин.14:21). Поэтому же написано: воспойте Богу, пойте имени Его: путесотворите возшедшему на запады. Господь имя Ему (Пс.67:5). Ибо Он возшел на запады, когда попрал смерть воскресением. Когда мы воспеваем Его, тогда устрояем путь, по которому Он пришел бы к нашему сердцу, и воспламенил нас благодатию любви Своей. Но что в Пророках не всегда присущ дух пророчества, это еще доказывает человек Божий, который, быв послан в Самарию, возвестил о бедствиях, которые должны были постигнуть ее (3Цар.13). Впрочем он, имея запрещение от Господа не есть на пути, обманут убеждением ложного пророка (3Цар.18:19). Ложное слово не обмануло бы его, если бы он имел в себе духа пророчества.

16. Еще надобно знать, что иногда святые Пророки, давая советы, по частому употреблению пророчества, произносят нечто от своего духа, и думают, будто они говорят это по духу пророчества; но поскольку они святые, то скоро бывают исправлены от Святого Духа тем, что слышат от Него истину, и укоряют самих себя за то, что сказали ложь. Ибо кто не знает, что Пророк Нафан был святой муж? Он и явно обличил Царя Давида в преступлении, и предсказал, что будет ему за это преступление; но когда тот же Давид спросил его, желая соорудит храм Богу, тогда он отвечал так: вся, елика суть в сердце твоем, иди и твори, яко Господь с тобою (2Цар.7:3). Но там же тотчас присовокупляется о нем следующее: И бысть в нощи той, и бысть слово Господне к Нафану, глаголя: иди и рцы рабу моему Давиду, сия глаголет Господь: не ты созиждеши Мне дом, еже обитати Мне. Яко не обитах в дому, от негоже дне изведох сыны Израилевы из земли Египетския до дне сего (2Цар.7:4–6). И несколько после: егда исполнятся дние твои, и уснеши со отцы твоими, и возставлю семя твое по тебе, иже будет от чрева твоего, и уготовлю царство его: той созиждет дом имени Моему (2Цар.7:12–13). Вот Пророк Нафан, который прежде сказал Царю: иди и твори , сам после, наставленный духом пророчества, возвещая, что этого быть не может, противоречил и советам Царю и словам своим; потому что признал ложным то, что говорил по своему духу.

17. В этом деле различие истинных Пророков от ложных состоит в том, что истинные Пророки, если иногда говорят что-либо по своему духу, то исправляют это в умах слушателей по внушению Духа Святого. А ложные пророки и предсказывают ложное, и будучи чужды Духа Святого закосневают в своей лживости.

18. Итак, обсудив времена и способы пророчества, можно видеть, как всемогущий Бог распоряжается умерением Своего гнева для усовершенствования людей. Израильский народ беззаконновал против своего Создателя, и за это служил в плену Царю Вавилонскому; но с ним посылается в плен Пророк Иезекииль (Иез.3:11), которого благодать Божия сделала благоугодным ей так, что чрез него предсказывала все будущее, и удостоила чести утешать народ притесненный. Итак представим по возможности высокость любви верховной! Господь прогневался на Свой народ так, что будто бы решительно не гневался на него. Ибо, если бы Он не гневался, то не предал бы народ плену; а если бы решительно гневался, то не послал бы вместе с ним в плен Своих избранных. Но Божественное милосердие устрояет это так, что одним и тем же событием плотским (людям) дает вразумление, а духовным предоставляет средство к приращению добродетели. И когда тех очищает наказанием, тогда этих побуждает к большим заслугам чрез общение с наказуемыми. И на неправедных Он гневается так, что утешает сердца их общением с праведными, для того, чтоб утешать сердца их общением с праведными, дабы, при всех способах к исправлению, никто после виновности не имел возможности к извинению. Следовательно, Он, удерживая отталкивает, и отталкивая удерживает, когда вместе с теми, которых осуждает, посылает на наказание тех, которых любит. Кто может по достоинству оценить эту искренность толикой любви? Господь и преступления народа не оставляет без наказания, и беззаконнующего народа не отвергает от себя решительно. Так, когда Моисей послал в обетованную землю двенадцать соглядатаев (Числ.13), из коих десять привели после того народ в отчаяние; тогда этот народ во гневе ропота жаловался, что он выведен Господом для того, чтобы положить свои трупы в пустыни (Числ.14). Всемогущий Бог прогневавшись на него сказал, что ни один из них не войдет в землю обетованную. Пораженные этим страхом, они сознались, что они поступили нечестиво, плакали, и вооружившись, тотчас начали наступать на неприятелей, чтобы после слез войти в землю обетованную (Числ.14:40). Но Господь чрез Моисея говорит им: рцы им: не восходите, ниже ратуйте, несмь бо с вами, и да не будете сотрени пред враги вашими (Втор.1:42). В этом деле надобно обратить внимание на то, что если Он не был с ними, то почему запрещал им восходить, чтоб они не пали? Если же Он был с ними, то что значит слово Eго: несмь бо с вами ? Но по дивному распоряжению вразумления и милосердия, Он и был с ними, и не был с ними. Не был с ними, чтоб они не одержали победы, но был с ними, чтоб они не погибли от врагов. О неизреченная любовь! Преступления наказывает, а преступников бережет. Показывает себя гневным, но от врагов защищает. Так большею частью гневается мать на шаловливого своего малолетнего сына. Она обличает его, бранит, сечет: но когда видит его идущего на опасность, угрожающую ему смертью, тогда протягивает руку и удерживает его, и та, которая как бы не любила, когда во гневе била, любя удерживает, как будто во гневе не била.

19. Беседуя об этом в предисловии, мы произвели как бы опыт нашего плаванья внутри порта, для того, чтобы после распустить паруса, как на беспредельном море, к уразумению таинств пророчества. Впрочем этого мы не предполагаем в своей силе, но в Том, Кто языки младенцев соделывает красноречивыми; потому что дух Господень исполни вселенную, и содержай вся разум имать гласа (Прем.1:7). Ибо всемогущий Бог есть Слово всемогущего Отца, и мы, желающие говорить о Нем, никак не будем в Нем немы. Нам дарует полезные слова всемогущее Слово, Которое воплотившись ради нас живет и царствует с Отцем в единении Святого Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

1. Обыкновенная пророческая речь состоит в том, что прежде говорит он (Пророк) о лице, времени и месте, а потом начинает говорить о таинствах пророчества; потому что для прочного открытия истины прежде надобно утвердить корень в Истории, а после произвести плод духа в знамениях и аллегориях. Поэтому Иезекииль указывает на время своего возраста, говоря:

Иез.1:1. И бысть в тридесятое лето, в четвертый месяц, в пятый день месяца.

И говоря о месте, присовокупляет:

И аз бых посреде пленения при реце Ховар: и отверзошася небеса, и видех видения Божия.

Упоминает и о времени, присовокупляя:

Ст. 2. В пятый день месяца, сие лето пятое пленения Царя Иоакима.

Чтобы подробно сказать о лице, он повествует и о роде, продолжая:

Ст. 3. И бысть слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузиеву, священнику.

2. Но у нас рождается первый вопрос: почему тот, кто еще ничего не сказал, начинает так: и бысть в тридесятое лето? Ибо частица «и» есть союз соединительный; а мы знаем, что последующая речь не иначе соединяется, как с речью предыдущею. Следовательно, тот, кто ничего не сказал впереди, почему говорит: и бысть, когда нет впереди речи, с которою бы эта соединялась? В этом деле надобно обратить внимание на то, что как мы видим телесное, так пророческий дух видит духовное; и для них (Пророков) кажется видимым и то, что для нашего неведения кажется невидимым. Поэтому в уме Пpoроков внутренние мысли со внешними соединены так, что они те и другие видят вместе, и в них вместе бывают, – и внутреннее слово, которое слышат, и внешнее, которое говорят. Поэтому ясно, почему тот, кто ничего не сказал впереди, начал речь свою словами: и бысть в тридесятое лето. Потому что он эту речь, которую произнес словом, соединил с тою pечью, которую слышал внутри. Следовательно, он продолжил слова внутреннего видения; а потому и начал, говоря: и бысть . Ибо он присовокупляет то, что начинает внешним образом говорить, к тому, что как бы внешнее было и то, что он видит внутренно.

3. Но выражение, в тридесятое лето – получил он дух пророчества, – представляет нам нечто назидательное; именно то, что по здравому смыслу не следует учить тому, кто не имеет совершеннолетия. Поэтому и сам Господь, имея двенадцать лет своего возраста, сидя во храме среди учителей, благоизволил быть, не учащим, но вопрошающим (Лк.2:46). Ибо для того, чтобы люди не смели проповедовать, не имея совершеннолетия, на земле на двенадцатом году своего возраста благоволил вопрошать людей Тот, Кто на небе по Божеству Своему всегда учил Ангелов. Так как Он есть Божия премудрость, то Ангелы чрез видение приемлют от Него то, что составляет для них вечное блаженство. Этому учит и Моисей под таинством иносказания, говоря: да не делаеши первородным тельцом твоим (Втор.15:19). Ибо за первородного тельца мы принимаем доброе делание в слабом возрасте нашего первого времени. В этом возрасте орать не надобно; потому что в первые лета младенчества или юношества нашего нам не следует проповедовать, чтобы сошник языка нашего не смел прорезывать земли сердца чужого. Ибо, доколе мы слабы, дотоле должны держать себя внутри самих себя, для, того, дабы не лишиться еще не утвердившихся благ чрез поспешное обнаруживание их; потому что и древесные растения, если не укоренятся прежде в земле, скоро увядают от прикосновения руки; но если они уже укоренились, тогда рука их касается, и нимало не вредит им; бушуют ветры, и oн стоит невредимо. Равно как и вновь устроенные стены от бури падают, если прежде не будут высушены от влаги. Итак ум, доколе не будет решительно высушен от влаги своей кривизны, не должен прикасаться рукою чужого языка, дабы не потерять своей твердости прежде, нежели вполне поймет, дабы не пасть от напора, дабы не засохнуть подобно дереву без корней, когда cиe последнее потрясается более, нежели сколько может вынести. Итак в пример надобно выставлять одно только прочное. Ибо ум должен прежде укрепиться, а потом уже проявлять себя в пользе ближних, когда он ни от похвалы не может уже надмеваться, ни от укоризны – бросать дело. Так как Тимофею хотя и говорится: завещавай сия и учи. Никтоже о юности твоей да нерадит (1Тим.4:11–12): однако же надобно знать, что на священном языке юностью иногда называется юношество. Поэтому написано: веселися, юноше, в юности твоей (Еккл.11:9). Итак Пророк, для показания авторитета его проповеди, описывается совершеннолетним, так как в нем все, потребное для проповеди, согласуется с жизнью и духом.

4. Против этого никто не должен возражать, что Иеремия (Иер.1:5) и Даниил (Дан.13:45) получили дух пророчества в юности; потому что чудес не должно представлять в пример деятельности. Всемогущий Бог и языки младенцев творит ясными (Прем.10:21), и из уст младенец и ссущих совершает хвалу (Пс.8:3). Но инoe значит то, чему мы научаемся в отношении употребления и способа учения, а иное – то, что мы знаем о чуде.

5. Но если уже требуется, чтобы в самом даже обозначении возраста его (Пророка) было нечто таинственное: то прилично Пророку указать самым числом лет своих на Господа, о Котором проповедует словами. На тридцатом году Пророка Иезекииля отверзлись ему небеса, и он увидел видения Божия при реке Ховар; потому что около тридцатого года своего возраста Господь пришел на реку Иордан. Там отверзлись так же небеса; потому что Дух сошел в виде голубя, и голос прозвучал с небеси, говоря: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17).

6. Но и самые слова Еврейские много способствуют нам к истолкованию таинства. Ибо Ховар значит тяготу, или тяжесть; Иезекииль – сила Божия; Вузий – презренный или отверженный; Халдеи – пленяющие, или как бы демоны. Итак Иезекииль приходит на Ховар; поскольку же Ховаром называется тягота, или тяжесть, то что прилично означается рекою Ховаром, если не род человеческий? Он течет от начала (своего) к смерти, и тяжел сам для себя грехами, которые и содевает и носит; потому что по Писанию, неправда есть талант оловян вземляйся (Зах.5:7). Ибо всякий грех тяжел, потому что не дозволяет душе возвышаться к горнему. Поэтому и чрез Псалмопевца говорится: сынове человечестии, доколе тяжкосердии? (Пс.4:3). Но о Господе написано, что Он есть Божия сила, и Божия премудрость (1Кор.1:24). Итак Иезекииль приходит на реку Ховар; потому что сила Божия чрез таинство своего воплощения благоволила приблизиться к роду человеческому, несущему тяжести грехов своих, и от начала своего ежедневно текущему к смерти, так как о Нем чрез Псалмопевца говорится: и будет яко древо насажденное при исходищих вод (Пс.1:3). Он насажден при исходищах вод, потому что воплотился при падении текущих народов. Но мы сказали, что Иезекииль значит силу Божию, a Вузий – презренного. Но Иезекииль сын Вузия, потому что Единородный (Сын) Божий благоволил воплотиться от того народа, который за виновность вероломства презрен от Господа. Итак сила Божия рождается от презрения или отвержения; потому что Искупитель наш благоволил принять человечество от народа вероломного и презренного. Но он пришел в землю Халдейскую. А Халдеи, как сказали мы, означают пленяющих или как бы демонов. Ибо нечестивые, и сами предаваясь нечестию, и других чрез убеждение склоняя к нечестию, именно суть пленяющие. Они же правильно еще называются как бы демонами; потому что и те, которые чрез убеждениe влекут других к нечестию, принимают нa себя служение демонов в нечестии, хотя по природе не демоны. Итак Сила Божия пришла в землю Халдейскую; потому что Единородный Божий явился среди тех, которые и сами были преданы греху, и других уловляя влекли ко грехам. Но пора слово изъяснения обратить к личности Пророка.

Иез.1:3. И бысть на нем¹ там рука Господня .

7. Рукою, или мышцею Господнею, называется Сын, потому что Им все сотворено. О Нем и Псалмопевец говорит: да будет рука Твоя еже спасти мя (Пс.118:173). Рука Божия по Божеству не сотворена, но рождена, а по человечеству сотворена, чтобы врачевать раны рода человеческого. Итак Пророк познал воплощение Единородного там, где видел над собою руку Господню. Но об этом здесь присовокупляется:

Ст. 4. – И видех, и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера.

8. Нам должно обратить внимание на то, какой должен быть порядок речи в словах Пророка. Ибо он впереди о себе самом сказал: отверзошася небеса, и видех видения Божия; после того, говоря как бы о другом, присовокупляет: и бысть на нем там рука Господня. А затем, как бы возвращается к себе, и говорит: и видех, и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера. Что это значит, что иногда говорит Иезекииль, иногда говорится об Иезекииле? Если бы он везде говорил о себе самом, то вопрос был бы неуместен². Если бы везде говорил как бы о другом, то вопрос бы так же неуместен. Итак, что значит эта разнообразная речь пророческая, в которой иногда Пророк говорит о себе, а иногда кажется, что о нем говорит другой? Но надобно знать, что те, которые бывают исполнены духа пророчества, тем самым, что иногда ясно говорит о себе, а иногда о себе же говорят так, как будто о других, показывают, что говорит не Пророк, а Дух Святой чрез Пророка. Ибо о том, что говорится чрез них, они говорят сами о себе; а о том, что они говорят по внушение Духа Святого, Тот же самый Дух Святой говорит о них чрез них же самих, по свидетельству Истины, Которая говорит: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас (Мф.10:20). Поэтому и Моисей говорит: человек Моисей кроток зело паче всех человек сущих на земли (Числ.12:3). Ибо он не говорит: «аз бых», но человек Моисей, ясно показывая, что Тот, Кто чрез него говорил о нем, было другое лицо. Поэтому Иоанн говорит: виде ученика, его же любляше Иисус (Ин.21:20). Поэтому и Павел, для показания того, что не он говорил, сказал: понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа (2Кор.13:3). Итак, поскольку в речи пророческой один есть начальствующий, а другой повинующийся: то, когда Пророк о cебe говорит, тогда он есть лицо повинующееся; а когда чрез Пророка о Пророке же говорит Дух Святой, тогда показывается верховность Начальствующего. Итак правильно и как бы о другом говорится: и бысть на нем там рука Господня; а о себе Пророк тотчас присовокупляет: и видех, и се дух воздвизаяйся, грядяше от севера. Итак теперь нам остается решить, что значит выражение: и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера, и облак великий.

9. Потому что северный ветер стесняет холодом, не неприлично именем его обозначается оцепенение злого духа. О чем свидетельствует и Пророк Исаия, который возвещает, что диавол сказал: сяду на горе завета на странах севера (Ис.14:13)³. Ибо злой дух сидел на горе завета; потому что чрез вероломство подчинил себе Иудейский народ, который получил закон. Ибо когда диавол овладевает сердцами учителей, тогда сидит на горе завета. Он же сидит и на странах севера, потому что овладевает холодными сердцами людей. Поэтому и голосом Жениха в Песни песней говорится: востани, севере, и гряди, юже, и повей в вертограде моем, и да потекут ароматы моя (Песн.4:16). Ибо, когда по повелению Господню холодный дух отступает, тогда теплый дух занимает души верующих; он веет на сад Божий, т.е. на святую Церковь, для того, чтобы доносить до сведения многих понятия о добродетелях, как ароматы. Ибо по отступлении севера, т.е. злого духа, Дух Святой наполняет душу, как бы южный ветер. Он, когда повеет теплотвором, тогда тотчас текут ароматы добродетелей из сердец верующих. Итак Пророк, предвидя то, что будет при кончине (мира), видит дух бурный, грядущий от севера; потому что злой дух при кончине века страшно охватит души людей цепенением своего холода. Поэтому написано: горе живущим на земли и мори, яко сниде диавол к вам, имея ярость великую, ведый, яко время мало имать (Апок.12:12). Потому что древний враг с особенным напряжением усилил замыслы своих искушений в душах человеческих. Против его возрастающей гордости явилось смирение воплощенного Бога; и для уврачевания в роде человеческом его слабости, великое могущество Врача явлено тогда, когда увеличилась слабость больного.

10. Но хорошо наслание злого духа называется воздвизающимся ветром. Потому что буря, потрясая строение, к которому прикасается, разрушает его. И всякое искушение древнего врага, производимое в душе, есть бурный ветер; потому что потрясая ее пожеланиями, сворачивает с состояния прямоты ее. Но мы, умалчивая о том, что будет роду человеческому от хитрого врага при кончине, обратим слово к одной Иудее, из которой произошел Пророк, и который гибель предвидит, пророчествуя. Она по воплощении Господа тем важнейший понесла вред от северного бурного ветра, чем упорнее оставалась по оцепенению души в холодном вероломстве, падая, будучи совращена с прямоты своей. Итак бурный ветер нашел от севера, когда злой дух искушением потряс жизнь Иудейского народа. Поэтому справедливо присовокупляется там же: и облак великий.

11. Потому что чем более кто предался жестокости, тем более заслужил ослепления мраком своего неведения. Они (Иудеи), видя того Искупителя рода человеческого, Которого по разумению закона и Пророков ожидали, отвергли. Поэтому совершилось то, что ум их покрылся великим облаком их невежества, дабы после, ища, не познали Того, о Ком прежде могли предвозвещать, и Которого любить отказались. Ибо, когда они, с одной стороны, смотрели на силы и чудеса Его, а с другой – на страдания: тогда нашел великий облак от севера на сердца неверующих; потому что они в хладе греха своего слепотствовали в разборе слабости страдания Его и знамений. А что последовало за этим мраком великого облака, присовокупляется, когда (Пророк) тотчас говорит: и огнь блистаяйся.

12. Именем огня, когда говорится о значении его, иногда означается Дух Святой, а иногда – злоба души. О благом огне написано: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся (Лк.12:49). Огнь низводится на землю, когда земная душа, навеваемая жаром Св. Духа, выжигается от своих плотских пожеланий. О злом же огне говорится: и огня ревность, поясти хотящего сопротивныя (Евр.10:27), так как злое сердце истлевает от своей злости. Но как огнь любви возвышает душу, так огнь злобы унижает ее; потому что, как Дух Святой воскрыляет наполняемое Им сердце к горнему, так и ярость злобы всегда клонит его к преисподней. Итак Иудея, ослепленная облаком своего неведения, – потому что тотчас проявилась в нечестии преследования, – была объята своим огнем, так как она запутала сама себя в обязанности нечестия тою самою жестокостью, от которой пламенела. Се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера, и облак великий в нем, и огнь блистаяйся; потому что она (Иудея), холодом своего оцепенения будучи доведена до мрака неведения, решилась на злобу преследования. Поэтому и к другому Пророку говорится: что ты видиши? Он тотчас отвечал: коноб поджигаемый (аз вижду), и лице его от лица севера (Иер.1:13). Потому что Иудеи, ярящиеся в преследовании, и в жестокости злобы проявляющие волны помышлений, чем другим были, как не конобом поджигаемым Лице его, сказано, от лица севера; потому что, если бы они чрез бесчувственность души не предались противному духу, то не пламенели бы толикою злобою против добрых. Итак за облаком следует огнь блистаяйся; потому что за слепотою ума в них последовала жестокость преследования. Аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1Кор.2:8). Но этот огнь в одном месте горел, а в другом светил. Ибо присовокупляется: и свет окрест его.

13. Тогда как в Иудеи совершалось преследование, святая проповедь Апостолов распространялась по всему миру, как говорят они сами: вам бе лепо первее глалолати слово Божие: а понеже отвергосте е, и недостойны творите сами себе вечному животу, се, обращаемся во языки (Деян.13:46). Итак от жестокости злобы, которая сожигала сердца Иудеев, всемогущих Бог распространил свет на язычников; потому что, когда те преследовали своего Искупителя и членов Его; тогда мы, сидевшие окрест Иудеи во тьме, чрез рассеяние святых Апостолов по разным странам, по дару небесной благодати увидели блеск истинного света. Поэтому написано: живущии во стране и сени смертней, свет возсияет на вы (Ис.9:2). Итак этот огнь злобы, который из сердец Иудеев разливался в преследовании, прежде нежели своею яростию опалил святых Апостолов, сделал пробу над Самим Виновником и Искупителем рода человеческого. Поэтому и присовокупляется: и посреде его яко видение илектра посреде огня (Иез.1:5).

14. Что означается «видением илектра» (1Тим.11:5), если не Иисус Христос, Ходатай Бога и человеков? Потому что илектр состоит из золота и серебра. В илектре, при смешении золота и серебра, серебро получает больший блеск, а золото тускнеет. Итак, поскольку в Единородном Сыне Божием с естеством Божества соединено наше естество: то в этом соединении человечество прославлено, а Божество приноровлено к видению человеческому с умалением славы своея. Следовательно, чрез это соединение естество человеческое более прославилось, как бы серебро получило больший блеск от золота. А поскольку Божество своею славою приноровилось к нашему видению, то оно как бы потускнело, подобно золоту от серебра. Ибо то неизменяемое естество, которое, пребывая неизменяемым, все обновляет, если бы благоволило явиться нам в полной своей славе: то оно блеском своим попалило бы нас более, нежели возобновило. Но Бог приноровил славу величия Своего к нашему зрению для того, чтобы, приноровляя славу Свою к нам, дать более блеску нашей слабости чрез подобие Ему в Eгo славе, и чрез принятую благодать изменить, так сказать, цвет нашего свойства. Итак как бы илектр в огне, Бог был человеком в преследовании. Далее следует: и посреде, яко подобие четырех животных.

15. Что говорится посреде илектра, или огня, это ни мало не препятствует разуметь, что четыре этих животных означают четырех Евангелистов, которые воплощением Того же Господа утверждены в силе веры, и в огне преследования претерпели много напастей.

16. Если бы кому угодно было разуметь о втором пришествии Господа то, что мы сказали о первом: то он скоро должен согласиться, что дух пророчества часто в одном, о чем говорит, видит вместе многое. Ибо ветер бурный идет от севера; потому что именно виновность грехов побуждает, чтобы пришествие Праведного Судии потрясло все стихии вместе. Ибо, как говорится, ужас последнего смятения приходит оттуда, откуда рождается. Поскольку же суд последнего смятения совершается для поражения холодных душ грешников, то справедливо он называется ветром бурным, дующим от севера. Это именно потрясение прилично называется ветром бурным; потому что в тот день потрясутся от необычайного страха сердца всех, которые доживут до него в этом смертном теле. Ибо, когда начнет приходить в исполнение то, что написано: солнце померкнет, и луна не даст cветa своего, и звезды спадут с небесе, и силы небесные подвигнутся (Мф.24:29): тогда какое человеческое сердце не вострепещет от ожидания приговора вечного Судии? Ибо там в это время представятся вместе все грехи; там с ужасом припомнятся все беззакония, учиненные с услаждением; там будет мрак бедного мышления, происходящий от страха близкого осуждения. Поэтому и присовокупляется: и облак великий. Потому что в то время мрак ослепления вытеснит из памяти грешников смысл ума, когда нечестивым не будет дозволено видеть Единородного Сына Божия в славе Божества. Ибо воззрят НаНь, егоже прободоша (Ин.19:37; Зах.12:10). И – да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.24:10). Здесь и ясно присовокупляется: и огнь блистаяйся. Потому что тот огнь суда, который спалит медяное небо и землю, не допустит уже грешников к исправлению их гордости, но ослепит тех, которых без сомнения будет жечь в состоянии их осуждения.

17. И свет окрест его. Потому что, как молния исходит от востока, и блистает до запада; так будет и пришествие Сына человеческого (Мф.24:27). Там никому в это время нельзя будет таить что-либо в сердце своем, потому что он будет проникнут самым светом Судии. Об этом тотчас присовокупляется: и посреде его яко видение илектра посреде огня, и свет в нем. Ибо тогда узрят в страшном величии Самого Повелителя Ангелов и Архангелов и всех Сил, Искупителя нашего, Который как бы наподобие илектра пребыл Единым из двух и в двух естествах, как Бог со Отцом, так и смертный с людьми для нашего искупления, и Ему огнь суда будет служить в отмщение нечестивым. Поэтому-то написано: день явит, зане огнем открывается (1Кор.3:13). Поэтому Псалмопевец говорит: Бог яве приидет, Бог наш, и не премолчит: огнь пред Ним возгорится, и окрест Его буря зельна (Пс.49:3). Поэтому и Апостол Петр говорит: приидет день Господень яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся (2Пет.3:10). А поскольку в то время все Святые, которые решительно отреклись от мира, приидут судиями: то прилично тотчас присовокупляется:

18. И посреде яко подобие четырех животных. Ибо что обозначается четырьмя животными, если не четыре Евангелиста? И справедливо четырьмя Евангелистами выражается число всех совершенных; потому что все, кто только достиг в Церкви совершенства, научились правильному ведению о своем совершенстве по их Евангелиям. И посреде яко подобие четырех животных: потому что тогда будут видимы соединенными с Его (Спасителя) телом и участниками в Его славе, и вместе с Ним судиями те, которые только творили совершенные дела по заповедям Евангельским. Поэтому-то самим святым Апостолам говорится: вы шедшии по Мне в пакибытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф.19:28). Поэтому Исаия говорит: Сам Господь на суд приидет со cтapейшины людий (Ис.3:14). Поэтому и Соломон о Церкви говорит: славен бывает во вратех муж ея: внегда аще сядет в сонмищи со старейшины жительми земли (Прит.31:23). Итак, взглянув на это кратко, мы, следуя порядку первого пришествия, как начали, обратимся к личности Евангелистов в изъяснении. Далее следует: и cиe видениe их, яко подобие человека в них (ст. 5).

19. Когда несколько после эти святые животные раздельно описываются под частными подобиями, так что одно называется подобным человеку, другое – льву, третье – тельцу, четвертое – орлу: то что значит, что в этом месте обо всех вместе говорится: подобие человека в них? – Но кто в этом месте описывается человеком, если не Тот, о Ком написано: Иже, во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек (Флп.2:6–7)? Итак эти животные, чтоб иметь силу к достижению святости, стремятся к уподоблению этому человеку. Ибо они не были бы святыми, если бы не имели подобия с этим человеком; потому что все, сколько есть в них внутреннего благочестия, сколько есть в них ревности к правде, сколько есть в них попечения о смирении, сколько есть в них пламени любви, – все это они заимствовали от самого источника милосердия, от самого корня смирения, от самой силы правды, т. е. от Ходатая Бога и человеков, Господа Бога. Славный Проповедник показывает, что он имеет подобие с этим человеком, говоря: подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1Кор.4:16). К уподоблению Ему он и нас побудить желает, говоря: первый человек от земли, перстен: вторый человек Господь с небесе. И якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небеснаго (1Кор.15:47, 49). Ибо каждый Святой (человек) настолько возвышается до подобия сему Человеку, насколько подражает жизни своего Искупителя. Разногласить с Его заповедями и делами, что другое значит, как не далеко уклоняться от уподобления Ему? Но святые Проповедники наказывают жизнь нечестивых: а о самой Главе нашей написано, что Он, плакал об Иерусалиме (Лк.19:41). Те радуются о добрых делах своих подчиненных, и любят праведно действующих: но об Искупителе нашем написано, что когда некоторый юноша сказал: вся сия сохраних от юности моея (Мф.19:20), тогда он более возлюбил его. Святые Проповедники переносят нанесенные им оскорбления, и не воздают взаимными оскорблениями; но когда Искупителю нашему сказали: беса имаши (Ин.8:48), тогда Он не воздал обидою за обиду, но кротко ответствовал: Аз беса не имам (там же, ст. 49). Святые Проповедники имеют пламенную ревность к правде; но Спаситель всех бичем от вервий выгнал из храма продающих и покупающих, опрокинул столы продавцов голубиных, и деньги у меновщиков рассыпал (Мф.21:12; Ин.2:15). Те во всем, что совершают с усилием, с полным вниманием хранят смирение; но Спаситель наш говорит: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29). Святые Проповедники любят даже своих гонителей; но Сам Виновник всего и Искупитель в самом страдании ходатайствует за своих мучителей, говоря: Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят (Лк.23:34). Те за братьев не жалеют в страдании членов своих; но за жизнь избранных даже смерти предал себя Виновник жизни. Итак пусть говорят о святых животных, что в них есть подобие человека; потому что, если есть в них что-либо святого, что-либо дивного, все это в них есть образ подобия, то есть, усилия в подражании. Потому что глава всех нас есть Искупитель наш. И чрез Соломона говорится: мудрого очи его во главе его, а безумный во тьме ходит (Еккл.2:14). Ибо мы имеем очи свои во главе тогда, когда с внимательным размышлением взираем на жизнь нашего Искупителя; когда все наше внимание бывает направлено на подражание Ему, дабы око ума, в случае пренебежения со вниманием смотреть на пути света, тотчас не пало по слепоте во тьму заблуждения. К уподоблению сему человеку спешил воспрянуть Пророк, когда говорил: в заповедех Твоих поглумлюся, и уразумею пути Твоя (Пс.118:15). Ибо кто молча в уме рассуждает о путях Господа и спешит упражнять себя в заповедях Его, тот что другое начертывает в самом себе, если не подобие нового человека? А поскольку в сердцах Святых это совершается непрестанно; то справедливо теперь о животных говорится: подобие человека в них.

20. Но чрез это подобие, которое ныне удерживается в нравах, со временем доходят до подобия славы. Поэтому-то Иоанн говорит: ныне чада Божия есмы, и не у явися, что будем: вемы же, яко, егда явится, подобни Ему будем (1Ин.3:2). И тотчас присовокупляет, от чего это может быть, говоря: ибо узрим Его, якоже есть (там же). Ибо бытие Божие есть вечное и неизменяемое. Потому что изменяемое перестает быть тем, чем было; и начинает быть тем, чем не было; а бытие Божие всегда само себе равно. Потому к Моисею говорится: Аз есмь Сый: и рече: тако речеши сыном Израилевым: Сый посла мя к вам (Исх.3:14). И Иаков так же говорит: у Негоже несть пременение, или преложения стень (Иак.1:17). Итак чрез Иоанна говорится: подобни Ему будем: ибо узрим Его, якоже есть; потому что чрез то самое, что мы увидим сущность естества Его, мы, освободившись от нашей изменяемости, соделаемся сообразными с вечностью. Изменимся в Том, Кого узрим; потому что не будем иметь смерти, пребывая с жизнью, изменяемость нашу оставим при переходе к сожительству с Неизменяемым. Не будем иметь никакого повреждения, живя с невредимым.

21. В то время будет подобие человека даже в телах наших. Об этом чрез Павла говорится: наше житиe на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:20–21). Итак в то время тела избранных будут сообразны славе тела Господня; они, по естеству хотя и не имеют равенства славы его, однако же по благодати будут иметь подобие преобразования его. Итак, поскольку ныне избранные носят подобие Его в нравах, а в воскресении последует подобие вечности в уме, потому что узрим Его, якоже есть; и поскольку даже тела наши получат в преобразовании подобие Его (телу): то правильно должно сказать о святых животных: подобие человека в них.

Этого в начале изъяснения достаточно для нас предвкусить, чтобы сила речи, освеженная молчанием, более укрепилась к открытию таинств в том, что за сим следует. Ибо мы уверены, что помощником имеем Того Самого, о Ком говорим, Кто живет и царствует сo Отцом в единении со Св. Духом, чрез все веки веков. Аминь.

1. Четыре святых животных, которые духом пророчества предвидятся в будущем, описываются тонким повествованием, когда говорится: четыре лица единому, и четыре крила единому (Иез.1:6).

Что выражается лицом, если не ведение, и что крыльями, если не летание? Потому что по лицу познают всякого, а посредством крыльев птичьи тела поднимаются вверх. Итак, лицо указывает на веру, а крылья на созерцание. Ибо всемогущий Бог знает нас по вере, так как Он Сам о своих овцах говорит: Аз есмь пастырь добрый: и знаю Моя, и знают Мя моя (Ин.10:14). И еще: Аз вем, ихже избрах (Ин.13:18). А чрез созерцание мы, возвышаясь вышe самих себя, как бы летаем по воздуху. Итак, четыре лица единому; потому что, если ты хочешь знать, что думает Матфей о воплощении Господа, то он думает то же самое, что думают: Марк, Лука и Иоанн. Если хочешь знать, что думает Иоанн, то без сомнения то же, что Лука, Марк и Матфей. Если хочешь знать, что думает Марк, то то же, что Матфей, Иоанн и Лука. Если хочешь знать, что думает Лука, то то же, что думают: Иоанн, Матфей и Марк. Итак, четыре лица единому; потому что ведение веры, по которой знает их Бог, то же самое в одном, которое и в четырех вместе. Ибо что ты найдешь в одном, то же самое верно найдешь и во всех четырех вместе.

2. И четыре крила единому; потому что они (Евангелисты) все вместе согласно проповедуют о Сыне всемогущего Бога, Господе нашем Иисусе Христе, и, возвышая умственные очи к Божеству Его, летают на крыльях созерцания. Итак лица Евангелистов придерживаются человечества Господня, а крылья – Божества; потому что они как бы обращают лица на Того, на Кого смотрят телесно. Но когда возвещают, что Он по Божеству неописан и бестелесен: тогда они на крыльях созерцания как бы поднимаются на воздух. Итак, поскольку и вера в воплощение Его едина во всех, и созерцание Божества Его одинаково в каждом: то теперь правильно говорится: четыре лица единому, и четыре крила единому. Но что была бы за святость, если бы Проповедники Его, имея и веру в Господа, и созерцание Его, не имели святых дел? Далее следует: и голени их правы (Там же).

3. Что обозначается голенями, если не шествие действий? Итак четыре животных описываются имеющими голени правыя (прямые); потому что дела святых Евангелистов и всех совершенных воспящены к последованию нечестию. Те не имеют правых голеней (ног), которые уклоняются к порокам мира, оставленным ими. Об этих (людях) написано: пес возвращься на свою блевотину, и: свиния, омывшися, в кал тинный (Притч.26:11; 2Пет.2:22). Знаменитый учитель жалел о некоторых потому, что они правоту ног возвратили вспять, и с негодованием говорил им: как возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите снова поработить себя им? наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я у вас трудился (Гал.4:9–11). Других увещевает он, говоря: ослабленныя руки и ослабленныя колена исправите: и стези правы сотворите ногами вашими (Евр.12:12–13). Но для показания в тех же самых святых Проповедниках важности, мужества и отличия, справедливо присовокупляется: cтупня ноги их как бы ступня ноги вола (Там же)⁴.

4. Что святые Проповедники называются именем волов, этому учит Апостол Павел, изъясняя свидетельство закона: да не заградиши устен вола молотяща (1Кор.9:9; Втор.25:4). Следовательно, у святых Проповедников ступня ноги есть ступня вола, т.е. твердо ступающая, крепкая, и раздвоенная; потому что каждый Проповедник и благоговение имеет твердое, и мужество в деле, и раздвоение копыта в рассуждении. Ибо неудобно принимают проповедь его, если он кажется легкомысленным в поведении. И ничего не будет значить кажущаяся твердость, если не будет сопровождаема мужеством на деле против всех несчастий. Но заслугу добродетели мужество на деле показывает тогда, когда бывает разбираемо рассудком. Ибо вот мы читаем Св. Писание. Если все будем принимать буквально, то лишаемся добродетели разбирательства; и если все возводим к духовной аллегории, то подобным образом связываем сами себя глупостью неразбирательства. Ибо святые Проповедники читают священные изречения; и иногда в истории принимают буквальный смысл, а иногда по значению буквальному отыскивают смысл духовный. Иногда последуют они добрым деяниям предшествовавших отцов так, как разумеют их по буквальному смыслу; а иногда духовно разумеют то, чему исторически нельзя последовать, и стремятся к совершенству. Следовательно, святые Проповедники что раздвояют в своем делании, если не копыто на ноге? – О них еще справедливо присовокупляется: и искры яко блистающаяся медь (Там же ст. 7).

5. Медный металл весьма звонок. И справедливо вещания Проповедников сравниваются с медью, потому что во всю землю, изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их (Пс.18:5). Но хорошо называются и блистающеюся медью, потому что жизнь Проповедников звучит и блестит; блестит желанием, звучит словом. Итак ревностная проповедь есть медь блистающаяся. Но от блистающейся меди сыплются искры, потому что от их увещаний пламенные слова долетают до ушей слушающих. Но справедливо слова Проповедников названы искрами; потому что воспламеняют тех, коих сердца касаются. Еще надобно рассудить, что искры весьма тонки и малы; потому что, когда святые Проповедники говорят о небесном отечестве, тогда не столько могут открыть словом, сколько могут пламенеть желанием. Следовательно, из языка их долетают до нас как бы некоторые искры; потому что о небесном отечестве из их языка познается едва слабое нечто, что впрочем любят они не слабо. Ибо они ни славы небесной могут видеть в такой степени, в какой она есть, ни столько могут говорить, сколько видят. Итак блистающаяся медь бросает искры, когда Проповедник едва слабо может говорить о том, от чего сам сильно пламенеет. Но Божественная благодать совершает то, что от самых этих малейших искр воспламеняется душа слушающего; потому что есть некоторые, которые, слыша малое, исполняются большим желанием, и всецело горят любовью к Богу от того, от чего получили едва малейшие искры слов.

6. Слово проповеди служит семенем в сердце слушающего. И добрый слушатель впоследствии приносит великую жатву ведения от того, от чего прежде принял малое семя слова. Это хорошо подтверждается чудом, которое Пророк Елисей совершил для вдовицы, которая, чтобы не лишиться двух сынов по требованию заимодавца, повиновалась словам Пророка, и малое количество оставшегося у ней елея разлила по пустым сосудам, которые все после наполнились до верха, и их-то полнотою женщина освободилась от требования своего заимодавца (4Цар. IV, 2 и след.). Эта именно женщина кого другого означает, если не святую Церковь, матерь двух народов, т.е. Иудейского и языческого, как бы двух сынов? Она из превратного действия по убеждению духовного врага взяла у заимодавца как бы некоторую сумму греха, и страшилась лишиться двух сынов, которых родила верою. Но повинуясь словам Пророка, т.е. заповедям Св. Писания, разлила малое количество имевшегося у ней масла по пустым сосудам; потому что, когда пустые умы многих слушают из уст одного проповедника нечто малое о любви Божества, тогда преизбыточествующею благодатию до верха наполняются елеем Божественной любви. И ныне уже многих сердца, которые прежде были пустыми сердцами, полны помазания Духа, по-видимому только излитого из малого количества елея. Когда это сообщается тем и тем, и слушателями принимается вера; тогда Сарентская вдовица, т. е. Святая Церковь, уже делается свободною от долга своему заимодавцу. Затем следует: и рука человеча под крилами их на четырех странах их.

7. В этом месте под именем четырех стран можно разуметь четыре страны света, именно, восток, запад, юг и север; потому что проповедь святых по распоряжению Божию проникла во все части мира.

8. Можно разуметь под четырьмя странами и четыре главных добродетели, от коих происходят и прочие добродетели, именно – мудрость, мужество, справедливость и умеренность. Эти именно добродетели мы истинно стяжеваем тогда, когда соблюдаем порядок их. Потому что первая добродетель есть мудрость, вторая – мужество, третья – справедливость, четвертая – умеренность. Ибо какая польза может быть от мудрости, если не будет мужества? Потому что знать кому-либо что-нибудь, чего он исполнить не может, есть наказание более, нежели добродетель. Но тот, кто мудро разумеет, что надобно делать и мужественно действует в том, что разумеет, без всякого сомнения справедлив; но его справедливости должна сопутствовать умеренность, потому что справедливость большею частью превращается в жестокость, если не имеет меры. Следовательно, самая справедливость истинно есть справедливость та, которая обуздывается умеренностью, чтобы в ревности, которою каждый кипит, быть и умеренным, дабы в случае излишества ревности не лишиться справедливости, которую соблюдать не умеет умеренностью.

9. Но у святых Проповедников две жизни, именно, деятельная и созерцательная; но деятельная по времени предшествует созерцательной, потому что из добродетели стремятся к созерцанию. А созерцательная более по заслуге, нежели деятельная; потому что последняя трудится в настоящем делании, но первая внутренним чутьем предвкушает уже будущее успокоение. Итак что означается руками, если не жизнь деятельная, и что крилами, если не жизнь созерцательная? Следовательно, руки человека под крилами, т.е. добродетель деятельности под летанием созерцания. Это в Евангелии хорошо выражают две женщины, именно – Марфа и Мария. Ибо Марфа много заботилась об угощении; а Мария села у ног Иисусовых и слушала слово Его (Лк.10:39–40). Следовательно, одна была занята деятельностью, а другая созерцанием. Одна служила деятельной жизни посредством внешнего служения, другая созерцательной посредством углубления сердца в слово. И хотя хороша деятельная (жизнь), однако же созерцательная лучше; потому что та прекращается со смертною жизнью, а эта в бессмертной жизни полнее возрастает. Поэтому говорится: Мария благую часть избра, яже не отымется от нея (Там же ст. 42). Итак, поскольку деятельная жизнь по заслуге менее, нежели созерцательная; то справедливо теперь говорится: рука человеча под крилами их. Ибо хотя мы посредством деятельной (жизни) и делаем что-либо хорошее, однако же к небесному желанию возлетаем посредством созерцательной. Поэтому и у Моисея деятельная жизнь называется рабством, а созерцательная свободою.

10. И хотя та и другая жизнь должна быть даром благодати, однако же доколе мы живем среди ближних, одна поставляется нам в необходимую обязанность, а другая предоставляется на волю. Ибо кто, познавая Бога, входит в царство Его, если прежде не творит добрых дел? Итак без созерцательной жизни могут входить в небесное отечество те, которые не пренебрегают добром, которое могут сделать; но без деятельной не могут входить, если пренебрегают совершением добра, которое возможно. Следовательно, деятельная жизнь поставляется в необходимость, а созерцательная предоставляется произволу. Та поставляется в рабстве, a сия на свободе. Поэтому-то и к Моисею говорится: аще стяжеши раба Евреина, шесть лет да поработает тебе: в седьмое же лето отпустиши его свободна туне. Аще сам един внидет, то един и изыдет: еще же жена внидет с ним, то и жена отыдет с ним. Аще же господин даст ему жену, и родит ему сыны или дщери, жена и дети да будут господину его, сам же един да отыдет. Аще же отвещав раб речет: возлюбих господина моего, и жену мою и дети моя, не отхожду свободен: да приведет его господин пред судище Божие, и тогда приведет его пред двери на праг, и да провертит ему ухо господин его шилом, и да поработает ему во веки (Исх.21:2–7). Мы представили несколько обширное свидетельство для того, чтобы показать различие рабства и свободы в той и другой жизни. Но не должно быть отяготительным, если мы это (свидетельство) проследим изъяснением, которым подтвердим то самое, что сказали.

11. Ибо Еврей значит переходящий. И раб Евреин покупается тогда, когда каждый, мысленно уже переходящий от сего века, предается в рабство всемогущего Бога. Ибо служить истинному Богу желает тот, кто научился мысленно переходить от века сего. Так Моисей перешел, чтобы видеть видение (Исх.3:3). Так Давид, когда видел нечестивого превозносящегося и высящегося яко кедры ливанская, перешел, и сего не стало (Пс.36:35). Потому что мы думаем о могуществе нечестивых, будто оно есть что-либо великое, если не перейдем мыслью к непрестаемому веку. Но купленному рабу Евреянину заповедуется служить шесть лет, так чтобы на седьмом году выйти емy на свободу даром. Ибо что означается шестеричным числом, если не совершенство деятельной жизни? Что седмеричным выражается, если не (жизнь) созерцательная? Итак шесть лет служит, а на седьмом (году) выходит на свободу тот, кто чрез деятельную жизнь, которую провел в совершенстве, переходит в свободу жизни созерцательной. И надобно заметить, что выходит на свободу туне (даром); потому что те, которые после всего содеянного ими говорят, что они рабы неключимые (Лк.17:10), без сомнения как деятельную жизнь получили даром, так и созерцательную по благодати. В какой одежде взошел, в такой должен и выйти⁵; потому что решительно необходимо, чтобы каждый из нас продолжал то, что начал, и до конца дела не оставлял того внимания, с которым предпринял. Ибо тот хорошо переходит к созерцательной (жизни), кто в деятельной жизни одежду своего внимания не переменил на худшую. И есть некоторые, которые любят упражняться в добрых делах прежде нежели присоединяются к святому обществу для служения Богу. Но есть и другие, которые учатся добрым делам после того, как приступают к служению всемогущему Богу. Итак кто и прежде, нежели приступил к служению Богу, домогался оного, тот есть раб Евреянин, купленный с женою.

12. И большею частью тот, кто таков, может переходить к созерцательной жизни, и не оставлять деятельной. Поэтому и присовокупляется там: аще жена внидет с ним, то и жена отыдет с ним. И жена выходит на свободу с ним тогда, когда перешедший к созерцанию не оставляет и во вне совершения добрых дел, когда может быть полезным для других. Аще же господин даст ему жену, и родит ему сыны или дщери, жена и дшери да будут господину его, сам же един да отыдет. Купленному рабу господин дает жену тогда, когда каждый проповедник соединяет с расположением к добру того, кого приобрел в собственность всемогущему Богу. Ибо и проповедники называются господами, как говорится Пророку Елисею о его проповеднике: разумееши ли, яко взимает Господь днесь господина твоего верху главы твоея? (4Цар.2:3). А жена купленного раба рождает сынов и дщерей, когда добродетель рождает крепкие и нежные плоды. Но жена, данная господином, с детьми остается у того же господина, а сам раб выходит на свободу; потому что доброе дело, или плоды того же доброго дела, вменяются в награду проповеднику. Сам же (раб), продолжая напряжение своего желания, посредством высшей благодати выходит на свободу к созерцанию. Аще же отвещав раб речет: возлюбих господина моего, и жену мою и дети моя, не отхожду свободен (Исх.21:5). Раб любит господина своего, когда тщательно хранит в уме слова проповедника. И любя жену и детей, отказывается от выхода на свободу, когда любя деятельную жизнь и плоды ее, не желает переходить к созерцательной жизни; потому что, рассуждая, что он имеет добрые дела в рабском своем служении, отказывается от перехода к покою свободы. Да приведет его господин его пред судище Божие, и тогда приведет его пред двери на праг, и да провертит ему ухо господин его шилом, и да поработает ему во веки (Там же, ст. 6). Ибо тот, кто решился продолжать деятельную жизнь, приводится господином пред судилище Божие, когда от проповедника своего напитывается изречениями древних отцов, которые для нас на пути были священниками всемогущего Бога. Приводится и пред двери на праг, чтобы нечто явственнее слышал о входе в небесное жилище, и основательно знал день страшного суда, дабы не желать нравится людям чрез добрые дела, которые он творит. И таким образом ухо его провертывается шилом, когда душа его поражается основательным страхом Божиим, чтобы, пронзенная острием слова, посредством всего, содеваемого ею, всегда умела обращать внимание на вход в царствие, и носить ухо как бы приколотое к двери и косяку храмины.

13. Он будет рабом во веки (в продолжение всей настоящей жизни), дабы иметь возможность после веков (настоящей жизни) быть свободным. Ибо раб во веки, кто решился служить людям посредством деятельной жизни, чтобы после настоящего века перейти к истинной свободе. О сей-то свободе чрез Павла говорится: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим.8:21). Ибо истинная свобода будет в нас тогда, когда наше усыновление достигнет славы чад Божиих. Но ныне не только деятельная жизнь в рабстве, но и самое созерцание, чрез которое мы восторгаемся выше самих себя, не имеет еще полной свободы души, но подражает ей, потому что оное внутреннее спокойствие кажется загадочным. Впрочем самое созерцание, в каком бы стеснении оно ни было, несравненно обширнее и выше деятельной жизни, потому что оно переходит к некоторой свободе души, не помышляя о временном, но думая о вечном. Итак, поскольку созерцательная жизнь возлетает к высшему, и превышает деятельную жизнь некоторым, так сказать, достоинством своей безопасности: то прилично говорится: и рука человеча под крилами их.

14. Но если в этом месте принять за человека Искупителя нашего: то рука человеча под крилами их потому, что если бы Бог не соделался человеком, который возвысил умы проповедников к небесному, то те животные, которые выставляются на вид, не летали бы. Не без основания говорится, что рука человеча под крилами их; потому что о том же Спасителе нашем написано: Иже сый сияние славы и образ ипостаси Его, нося же всяческая (Евр.1:3). Следовательно, Его рука носит сердца наши; Его рука приподнимает нас в созерцании. Ибо если бы, как сказано, всемогущее Слово не соделалось человеком ради человеков, то человеческие сердца не возлетали бы к созерцанию славы Слова. Итак души человеческие соделались возвышенными с того пункта, с которого Бог явился смиренным среди людей. Итак пусть говорится о святых животных, пусть говорится: и рука человеча под крилами их. О них еще присовокупляется: и лица их, и крила их четырех держащаяся друг друга.

15. Животные имеют лица и крылья на четыре страны; потому что проповедники во всех частях мира показывают по-человечески то, что они думают о Божестве нашего Искупителя. Потому что, повсюду проповедуя воплощенного Бога, показывают лица в четырех частях мира. И когда возвещают, что Он едино есть со Отцем и Святым Духом, тогда повсюду летают на крыльях созерцания. Их крылья соединены одно с другим потому, что вся их добродетель, и вся их мудрость, которою превышают других людей по летанию своего созерцания, взаимно совокупляется в мире и единодушии. Поэтому написано: яже свыше премудрость, первее убо чиста есть, потом же мирна (Иак.3:17). Поэтому Истина тем же самым Проповедникам говорит: имейте соль в себе, и мир имейте между собою (Мк.9:50). Итак крылья животных соединяются одно с другим потому что добродетель и мудрость святых проповедников имеют взаимное общение в мире любви и согласии. Но крыло одного было бы отделено от другого, если бы каждый отказался иметь мир с другим в том, о чем он мудрствует. Далее следует: лица же их четырех не обращахуся, внегда ходити им: коеждо прямо лица своего хождаху (ст. 9).

16. Пернатые животные, т.е. святые Проповедники, поступая вперед, не возвращаются назад, потому что переходят от земных дел к духовным так, что далее решительно не уклоняются к тому, что оставили. Ибо для них душою идти к лучшему значит как бы ступать вперед по какому-нибудь пути. Напротив о нечестивых говорится, что они сердцем возвращались в Египет (Исх.14:11–12). И сама Истина говорит: никтоже возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствии Божии (Лк.9:62) Потому что возложить руку на рало значит вскрыть землю своего сердца для приношения плодов как бы некоторым сошником сокрушения. Но назад после вспахания озирается тот, кто после начала доброго дела возвращается к злу, которое оставил. Поскольку этого с избранными Божиими не случается, то правильно теперь чрез Пророка говорится: не обращахуся, внегда ходити им.

17. Почему они не обращаются, Пророк показывает далее, присовокупляя: коеждо прямо лица своего хождаху. Ибо впереди нас вечное, а позади временное; потому что и то, шествуя постепенно, мы находим, и другое отступая оставляем как бы позади себя. Поэтому-то и великое оное пернатое животное, которое возлетало до тайн третьего неба, говорило: едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания (Флп.3:13–14). Простираясь вперед, он забывал задняя; потому что, презирая временное, он домогался только того, что вечно. Итак прямо лица своего ходят святые животные; потому что и на то, что оставили, уже решительно не озираются с пожеланием, и твердо идут к вечному, которого желают, имея оное пред очами своего созерцания.

18. Итак кто уже решился ходить прямо лица своего, тому с великою разборчивостью надобно обдумывать, что иначе озираются назад делом, и иначе помышлением. Ибо есть люди, которые основательно рассуждают, и, сознавая грехи свои, решаются раздать бедным многое из своего имения, чтобы делами милосердия искупить вину свою пред очами Божиими. И уже начинают приводить это в исполнение: по большею частию страх обнищания тревожит дух их, когда они это делают, и они, страшась обнищания, делаются скупыми к бедным, и прекращают то доброе дело, которое начали. Эти-то люди, поступая вперед, возвратились назад, потому что не захотели, идти прямо лица своего. Против них правильно чрез Соломона говорится: поносим ленивый не усрамляется, такожде и заемляй пшеницу в жатву (Притч.20:4)⁶. Ибо кто ныне по причине страха и ужаса умственного небрежет о добрых делах, тот, когда как бы летом воссияет на суде солнце правды, нищенски будет просить жизни, но не получит, потому что ради нее не хотел творить добрых дел. Другой, презрев пожелания плоти, решается все оставить и предаться в рабство всемогущего Бога, и хочет стеснять самого себя уздою воздержания и чистоты; но когда видит, что другие пали даже после чистоты, боится исполнить, то самое, на что решался. А потому назад обращается помышлением тот, кто, смотря вперед, шел уже на высоту шагами ума. О нем чрез Соломона хорошо говорится: блюдый ветра, не сеет, и смотряяй во облацех, не пожнет (Еккл.9:4). Потому что под именем ветра разумеется злой дух, который обуревает душу искушениями, а чрез облако означается грешник, который движется по направлению искушения. Итак, кто обращает внимание на ветер, тот не сеет, и кто рассматривает облака, тот не жнет; потому что, кто страшась искушений от злого духа, и смотря на падения нечестивых, отчаивается в самом себе, тот как ныне, не сеет добрых дел, так и после ничего не получит от праведного воздаяния. Но есть люди, которые хотя и делают добро, которое они знают, и делая это решаются на лучшее, но рассматривая лучшее, на которое решались, переменяют (намерение); и хотя делают добро, которое начали, но от лучшего, на которое решались, отказываются. Эти именно (люди) пред судом человеческим кажутся постоянными в деле, но пред очами всемогущего Бога пали в размышлении. Почему их даже доброе дело большею частью бывает неблагоугодно Богу, потому что, когда нога ума делает шаг к лучшему в размышлении не твердо, тогда самое непостоянство в размышлении обвиняет оное. Но поскольку все совершенные смотрят на самих себя с самою тонкою разборчивостью, дабы никогда не падать в худшее ни делом, ни помышлением, непрестанно взвешивают, насколько преуспели в каждый день, то о них справедливо говорится: не обращахуся, внегда ходити им: коеждо прямо лица своего хождаху.

19. Итак нам между сим можно обсудить то, кто мы, и откуда пришли, и до каких наследований тайн священного изречения возвышаемся. Известно, что мы в древних предках своих были чтителями идолов; но вот по духу благодати мы уже исследываем слова небесные. Откуда это нам? Но Спаситель рода человеческого исполнил то, что предсказал чрез Пророка: и пустыни плененных агнцы поядят (Ис.5:17)⁷. Потому что эти изречения пророческие пустынями были у Иудеев, которые не хотели возделать их исследованием в таинственном смысле. Но для нас они превратились в изобилие, потому что по истории видения эти изречения по милости Божией для нашего ума имеют духовный смысл, и мы уже пришельцы снедаем то, чего не хотели есть граждане закона. Благодарение Единородному, хвала вечной Премудрости, Которая живет и царствует со Отцем в единении Святаго Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

1. Пернатые животные подробно описываются Святым Духом пророчества для того, чтобы самая подробность описания открывала нам, что ими означаются лица Евангелистов, и чтобы слово Божие не оставляло никакого сомнения для нашего разумения. Ибо вот говорится: и подобие лиц их, лице человечее, и лице львово одесную четырем, и лице тельчее ошуюю четырем, и лице орлее четырем (ст. 10).

Что четыре этих пернатых животных означают четырех святых Евангелистов, об этом свидетельствуют самые начала каждой книги Евангелия. Ибо, поскольку Матфей начинает с рождения человеческого, то справедливо означается человеком; поскольку Марк начинает гласом в пустыни, то справедливо означается львом; поскольку Лука начинает жертвоприношением, то хорошо означается тельцом; но поскольку Иоанн начинает с Божества Слова, то достойно означается орлом. Сей говоря: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин.1:1), когда обращает внимание на самое существо Божества, то по обычаю орла вперяет глаза в солнце. Но поскольку все избранное суть члены Искупителя нашего, а Сам Искупитель наш есть глава всех избранных: то чрез изображениe членов Его ничто не препятствует допустить изображение во всех них Его Самого. Ибо Сам Он, Единородный Сын Божий, соделался истинным человеком; Сам Он в жертвоприношении нашего искупления благоизволил умереть, как телец; Сам Он силою своего могущества вокрес, как лев. Говорят, еще, что лев спит с открытыми глазами; подобно сему Искупитель наш в самой смерти, в которой мог спать по человечеству, бодрствовал по Божеству, пребывая бессмертным. И Сам Он после воскресения своего возносясь на небеса, возлетал в горняя, как орел. Итак все вместе для нас Тот, Кто чрез рождение соделался человеком, чрез смерть тельцом, чрез воскресение львом, а чрез вознесение на небеса орлом. Но поскольку мы уже выше сказали, что этими животными означаются четыре Евангелиста, а чрез них и все вместе избранные (бесед. III): то остается показать, каким образом каждый из избранных изображается оными видениями животных.

2. Ибо всякий избранный и совершенный на пути Божием есть вместе, и человек, и телец, и лев, и орел. Ибо человек есть разумное животное. А телец обыкновенно закалается в жертвоприношении, лев же есть сильный зверь, как написано: скимен львов крепчае зверей, иже не отвращается, ни устрашается скота (Притч.30:30). Орел возлетает на высоту, и открытыми глазами смотрит на лучи солнечные. Итак всякий, кто совершен в разуме, есть человек. А поскольку он умерщвляет самого себя для похоти мира сего, то телец. Поскольку же самым своим добровольным умерщвлением он приобретает мужество безопасности от всех несчастий, как написано: праведный яко лев уповая (Притч.28:1), – то он лев. Но поскольку он высоко возлетает к тому, что есть небесного и вечного, то он орел. Итак, поскольку каждый праведник по разуму человек, по жертвоприношению самоумерщвления – телец, по силе безопасности лев, а по созерцанию орел: то справедливо каждый совершенный может быть означаем чрез этих святых животных. Посему то, что мы говорим, приложим к каждому совершенному, как сказанное о четырех животных.

3. Но важный для нас рождается вопрос о тех же самых Евангелистах и святых Проповедниках, почему говорится, что человек и лев находятся с правой стороны их четырех, а телец с левой стороны их четырех? Ибо дивно, почему говорится, что двое тех находятся с правой стороны, а этот один с левой. И еще надобно спросить, почему говорится, что орел находится, ни с правой стороны, ни с левой, по вверху их четырех? Итак мы предложили себе два вопроса, которые надобно решить по откровению Господню. Итак сказано, что человек и лев находятся с правой стороны, а телец с левой. Ибо с правой стороны мы имеем радостное, а с левой печальное. Поэтому мы и называем левым для себя то, что считаем неприятным. Но впереди сказали мы, что человеком означается воплощение, тельцом страдание, а львом воскресение нашего Виновника. Воплощению же Единородного Сына, Которым искуплены, обрадовались все избранные; смертью же Его были опечалены самые первенцы из избранных, святые Апостолы, которые опять обрадованы воскресением Его. Итак, поскольку и рождение, и воскресение Его доставили радость ученикам, которых опечалило страдание Его: то человек и лев представлены с правой стороны, а телец с левой. Ибо сами святые Евангелисты радовались Его вочеловечению, и укрепились воскресением Его, будучи опечалены страданием Его. Итак человек и лев с правой стороны потому, что воплощение Искупителя нашего оживило их, а воскресение укрепило. Но телец с левой стороны потому, что смерть Его низвергла их на некоторое время до неверия. Но место орлу по описанию назначается не сряду подле, но сверху, или потому, что этим означает (Пророк) вознесение Его, или потому, что проповедует Слово Отчее Богом у Отца, (Евангелист) возвысился над прочими Евангелистами силою созерцания; он, хотя вместе с ними говорит о Божестве Его, однако же созерцает оное утонченнее всех. Но если орел с тремя другими называется одним из четырех животных: то удивительно, каким образом он возвысился выше сих четырех, если он не возвысился и над самим собою тем, что видел в начале Слово (Ин.1:1). Итак, поскольку он возвысился даже над самим собою; то был выше не только трех, но и, по присоединении к ним себя, выше четырех. – Далее следует: и лица их, и крила простерты свыше четырем (ст. 11).

4. Лица и крылья описываются простертыми вверх; потому что все внимание и все созерцание святых устремлено выше их, чтобы получить то, чего желает на небе. Ибо, бодрствует ли оно над добрым делом, или над истинным созерцанием, то и другое истинно добро тогда, когда желает благоугодить Тому, от Кого происходит. Кто по-видимому делает добро, и чрез это желает благоугодить не Богу, а людям, тот лицо своего внимания устремляет вниз. И кто в священном изречении созерцает Божественное для того, чтобы чрез разумеваемое им заниматься вопросами, потому что желает не насыщаться сладостью отысканного блаженства, но казаться ученым: тот именно крылья своего разума не простирает вверх; но поскольку бдительность смысла своего устремляет к земному пожеланию, то те крылья, которые он мог простерть вверх, и на которых сам мог подняться, опускает вниз. В этом деле надобно смотреть, чтобы всякое доброе дело, содеваемое нами, по вниманию всегда возвышалось к небесному. Ибо тот, кто за добрые дела желает земной славы, опускает крылья свои и лицо свое вниз. Поэтому-то чрез Пророка говорится о некоторых: жертвы в бездну сеяли (Ос.5:2)⁸. Ибо что другое суть наши молитвенные слезы, если не жертвы нашего возношения, как написано: жертва Богу дух сокрушен (Пс.50:19)? И есть люди, которые изнуряют самих себя рыданиями на молитве для того, чтоб или приобрести земные выгоды, или казаться пред людьми святыми. Что они делают, если не сеют жертвы в бездну? Они жертву молитвы своей опускают вниз тем самым, что искомое ими внизу. Но избранные, которые и добрыми делами желают благоугодить всемогущему Богу, и благодатью созерцания усиливаются уже вкушать вечное блаженство, простирают вверх и лица, и крылья. – Далее следует: коемуждо два (крила) сопряжена друг ко другу, и два покрываху верху телесе их (ст. 11).

5. Сказало было: и лица их, и крила их простерты свыше (вверх), и тотчас присовокуплено то, что мы прочитали, что коемуждо два (крила) сопряжена друг ко другу. Здесь ясно, что крылья и вверх простирались, и соединялись, а два крыла прикрывали тела их. Что же называется перьями животных, если не крылья? В этом деле нам тщательно должно исследовать, что за четыре крыла Святых, из коих два простертые вверху соединяются, а два прикрывают тела их. Ибо если мы внимательно смотрим, то находим четыре добродетели, которыя возвышают всякое пернатое животное от земных дел, именно: в будущем любовь и надежда, а в прошедшем страх и покаяние. Итак крылья, соединенные одно с другим, простираются вверх, потому что любовь и надежда святых возвышают ум их в горняя. Они хорошо еще называются соединенными, потому что избранные без сомнения и любят небесное, которого надеятся, и надеятся того, что любят. Но два крыла прикрывают тела, потому что страх и покаяние скрывают прошедшие грехи их от очей всемогущего Бога. Итак два крыла, как сказано, соединяются вверху, когда любовь и надежда возвышают сердца избранных в горняя, прилепляют к небесному. А два крыла прикрывают тела, когда страх и покаяние скрывают прошедшие грехи их от взора вечного Судии. Ибо тем самым, что они, воспоминая о грехах своих, боятся и плачут, что другое совершают, как не прикрывают тело? Они плотские деяния скрывают от строгого испытания новыми добрыми делами. Потому что написано: блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси (Пс.31:1). Ибо мы прикрываем грехи, когда добрые дела кладем наверх злых дел. Все прикрываемое кладут вниз, а то, чем прикрывают, возлагают наверх. Итак, когда мы отказываемся от злых дел, которые учинили, и решаемся на добродетели, которые должны делать, тогда накидываем как бы некоторое покрывало на то, от чего со стыда краснели.

6. Хотя и в сей еще жизни есть святые мужи, однако же и они имеют, что должны скрывать пред очами Божиими; потому что решительно невозможно, чтоб они никогда не грешили, или делом, или словом, или помышлением. Поэтому-то и блаженный Иов, который пред людьми выставлял свои совершенства, слушая глас Божий, и укоряя самого себя за самые совершенства свои, говорил: руку положу на устех моих (Иов.39:34). Потому что в руке деятельность, а в устах слово. Поэтому положить руку на уста значит, грехи слова прикрыть деятельною добродетелью. Угодно ли, возлюбленнейшие бpaтие, представить во свидетели этого дела Учителя языков, и посмотреть, как святое оное животное опирается на четыре крыла, из коих на двух возлетает к горнему, а двумя крылами прикрывает тело, потому что скрывает прошедшие деяния. Итак посмотрим, коликая любовь возвышает его к небесному: мне еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Познаем, с какою надеждою стремится он к горнему: наше житие на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа (Флп.3:20). Взглянем, не страшится ли он еще и с такими добродетелями: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1Кор.9:27). Дознаем, жалеет ли он о злых делах: аз есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних церковь Божию (1Кор.15:9). Его словами что другое обвиняется, если не жестокость нашего сердца? Потому что он оплакивает то, что сделано им прежде крещения, а мы много зла учинили даже после крещения, и однако ж не хотим оплакивать этого. Итак святые животные имеют четыре крыла; потому что любовью и надеждою возлетают к небесному, а страхом и покаянием оплакивают свои непозволительные дела.

7. Но поскольку сказало: коемуждо два сопряжени друг ко другу; то может быть, это надобно разуметь так, что они соединяют не собственно возвышающие их крылья, но крылья одного соприкосновенны к другому так, что протертые вверх крылья взаимно находятся в соединении. Поэтому рождается вопрос: если два крыла, простертые вверх, означают любовь и надежду, а два, прикрывающие тела, страх и покаяние: то почему два, простертые вверх, называются соединенными, а два прикрывающая тело, не называются? Но на это, по милости Господней, причина та, что два соединенные крыла святых суть любовь и надежда, а два, прикрывающие тела, и не соприкасающаяся взаимно одно к другому, – страх и покаяние. Ибо Давид, страшась и раскаиваясь, сокрушается о плотском падении (2Цар.12:13). Петр горько плакал о случае отречения от Господа (Мф.26:75). Павел оплакивает свою жестокость в прошедшем гонении (1Кор.15:9). Впрочем все желают единого отечества, все спешат прийти к единому Виновнику всяческих. Итак два крыла каждого соединены, а два не соединены; потому что по любви и надежде у них одно, чего они желают, а по страху и покаянию различно, что они оплакивают. Далее следует: и коеждо прямо лицу своему идяше (Иез.1:11).

8. Впереди было сказано: коеждо прямо лица своего хождаху, а теперь говорится: коеждо прямо лицу своему идяше. Итак самая мысль кажется повторенною. Но поскольку прямо (пред) мы говорим в настоящем (т.е. имеет значение настоящего времени), то мы, исследуя до тонкости, можем различать, что иное значит прямо лица ходить, а иное в присутствии. Потому что прямо лица ходить значит желать того, что впереди; а в присутствие ходить значит не быть в отсутствии от самого себя. Ибо всякий праведник, который тщательно наблюдает за своею жизнью, и прилежно рассматривает, насколько он каждодневно возрастает в добре, или, быть может, насколько уклоняется от добра, – этот праведник, поскольку поставляет себя пред собою, ходит пред собою, потому что он бдительно смотрит, восстает ли он, или падает. Но кто пренебрегает стражею над своею жизнью, или не хочет, или не умеет обсуживать то, что он делает, что говорит, что мыслит, тот не ходит пред собою, потому что не знает, каков он в своих правах, или в делах. И не присущ самому себе тот, кто не заботится ежедневно обследовать и познавать самого себя. Но тот истинно поставляет себя пред собою, и присущ самому себе, кто в своих делах рассматривает себя, как другого.

9. Ибо много грехов, в которые мы впадаем, но они не кажутся нам важными, потому что мы, любя себя пристрастно, с закрытыми своими глазами обольщаемся своим обманом. От этого-то происходит, что мы легко судим о своих важных грехах, и строго о маловажных грехах ближних. Потому что написано: будут человецы самолюбцы (2Тим.3:2). И мы знаем, что пристрастие крепко закрывает глаз сердца. От этого происходит, что делаемое нами мы не почитаем за важное, а делаемое ближним большею частью нам кажется чрезвычайно отвратительным. Но почему то, что в нас казалось маловажным, в ближнем кажется важным, если не потому что мы ни на себя не смотрим, как на ближнего, ни на ближнего, как на себя? Ибо, если бы мы смотрели на себя, как на ближнего, то верно видели бы свои укоризненные дела. И наоборот, если бы мы смотрели на ближнего, как на себя, то никогда не казалось бы его действие несносным для нас, которые, быть может, часто делали то же, и смотря на то, думали, что мы ничего несносного не сделали для ближнего. Это худо разделенное суждение нашего ума Моисей старался исправить заповедью закона, когда сказал, что мера должна быть праведна, и весы праведны (Лев.19:36). Поэтому Соломон говорит: вес велик и мал, и мера сугуба, нечиста пред Господем обоя (Притч.20:10). Мы знаем, что в двояком весе торговцев, один больший, другой меньший. Ибо один вес имеют они, которым взвешивают для себя, а другой, которым взвешивают для ближнего. Для продажи у них готовы весы легкие, а для покупки тяжелые. Итак всякий человек, который иначе судит о поступках ближнего, а иначе о своих делах, имеет вес велик и мал. Но нечиста пред Господем обоя; потому что, если бы он (всякой человек) любил ближнего, как самого себя, то любил бы его за добрые дела, как самого себя. И если бы на себя смотрел так же, как смотрит на ближнего, то осуждал бы себя за злые дела так же, как осуждает ближнего. Итак мы должны внимательно смотреть на самих себя как на других, и поставлять самих себя, как сказано, пред собою, чтобы непрестанно подражая пернатым животным, знали то, что мы делаем, всегда ходили пред лицом нашим. Но развращенные (люди), как несколько выше было сказано, не ходят пред лицом своим; потому что никогда не рассуждают о том, что делают, стремятся к погибели, забавляются делами нечестивыми. О них написано, что они веселятся о злых, и радуются о развращении злем (Притч.2:14), Но часто праведник, который их видит, плачет о них, но сами они, подобно сумасшедшим, плачут и смеются.

10. Другие много дают нуждающимся из собственного имущества, но когда отыщут случай, притесняют бедных, и тех, которых могут, разоряют хищениями. Они представляют пред взор свой добрые дела, которые совершают, и не представляют самых гнусных дел, которые себе дозволяют. Они именно не ходят пред лицом своим; потому что, если бы они были присущи самим себе; то ясно видели бы все, что они делают, знали бы, как они теряют добрые дела в злых делах, как написано: собираяй мзды, собра во влагалище дираво (Агг.1:6); потому что из дырявого влагалища выпадает с одной стороны то, что с другой кладется в него, так как безрассудные умы не видят того, как теряется от худого дела та награда, которая заслуживается добрым делом. Другой сохраняет целомудрие телесное, бодренно смотрит за самим собою, чтобы не допустить чего-либо совне укоризненного, доволен тем, что у него есть, не похищает чужого; но может быть, таит в сердце ненависть против ближнего. И когда написано: всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1Ин.3:15), тогда он рассуждает, как он чист совне, в деле, а не думает о том, как он жесток в сердце. Не отсутствующий ли от самого себя тот, кто ходит во тьме сердца своего, и не сознает этого? Иной и чужого не похищает, и тело хранит в чистоте, и чистосердечно любит ближнего, и сознавая прежде грехи, молитвенными слезами очищает себя; но по окончании молитвы ищет веселости, которая обрадовала бы его в мире сем, и нерадивую душу допускает до временных радостей не заботясь о том, чтобы неумеренная радость не превысила в нем меру слез; и бывает то, что он чрезмерным смехом теряет то благо, которое приобрел плачем. Итак он не ходит пред лицом своим, потому что не хочет видеть вреда, который претерпевает. Ибо написано: сердце мудрых в дому плача, а сердце безумных в дому веселия (Еккл.7:5). Итак во всех наших делах мы прилежно должны осматривать самих себя со внутренней и внешней стороны дабы, последуя пернатым животным, быть присущими при самих себе, и всегда ходить пред лицом своим, имея помощником единого со Отцем Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует в единении Святаго Духа, чрез все веки веков. Аминь.

1. О как дивна глубина глаголов Божиих! Стоит того, чтобы внимать им, стоит того, чтобы при руководстве благодати проникать во внутренность ее. Исследуя ее разумением несколько раз, что другое мы делаем, как не входим в тень рощей, чтобы в их прохладе укрыться от жаров века сего? Там чрез чтение мы срываем самые зеленые травы мыслей; а чрез обсуждение их пережевываем. В той беседе, которая третьего дня произнесена к вам, возлюбленнейшие братия, сказано, каким образом показанные животные означают, или Искупителя нашего, или четырех Евангелистов Его, и всех совершенных. Этих-то именно животных еще точнее выражается добродетель, чтобы мы, даже слабые и презренные, насколько по милости Божией можем, стремились к подражанию им. Ибо вот говорится: идеже аще бяше дух шествуяй, идяху (ст. 12)⁹.

2. В избранных и нечестивых различны устремления. Именно, в избранных устремление духа, в нечестивых устремление плоти. Потому что устремление плоти побуждает душу к ненависти, возвышению, нечистоте, хищничеству, к внешней славе, к жестокости, вероломству, отчаянию, гневу, распрям, к удовольствиям. Но устремление духа увлекает душу к любви, человеколюбию, воздержанию, щедродательству, внутреннему возвышению, к делам благочестия, к верe вечному, к надежде будущей радости, к терпению, миру, к обсуждению смертной жизни, к слезам. Поэтому нам всегда с особенным вниманием необходимо рассуждать, какое устремление увлекает нас; увлекается ли наше помышление устремлением плоти, или устремлением Духа. Ибо любить земное, временное предпочитать вечному, внешние блага иметь не для необходимого употребления, но желать их для удовольствия, желать мщения врагу, радоваться падению совместника, значит увлекаться устремлением плоти. А напротив, любить небесное, презирать земное, желать преходящих благ, не для удовольствия, но для удовлетворения необходимости, жалеть о смерти врага, значит увлекаться устремлением духа. Но поскольку все совершенные всегда исполняют эти добродетели; то теперь о святых животных правильно говорится: куда было устремление духа, туда и шли.

3. Но нам надобно знать, что часто плотское устремление прикрывается одеждою духовною, и то, что делает по плоти, самое помышление наше представляет совершающимся по духу. Ибо часто кто-либо, побежденный внушениями сердитости, воспламеняется против нечествующих ревностью мщения правосудия более, нежели сколько необходимо, и преступая в отмщении предел правосудия действует жестоко, думая, будто он действует правосудно. Итак устремление плоти прикрыто бывает видом устремления духовного, когда то, что признается делом правосудным, не удерживается умеренностью рассуждения. А что другой, желая быть чрезмерно кротким, оставляет без внимания пороки подчиненных, и отказывается ревностно исправлять их, умножая неисправлением число их до чрезмерности; и потому его кротость вредна, как для него самого, так и для подчиненных; он, почитая цепенение сердца своего за терпение, устремлением плоти удаляется от устремления духа. Итак первая мысль должна располагать нас к тщательному осмотрению нашего сердца, дабы к чему-либо, совершаемому нами, не увлечься явным устремлением плоти, дабы душа, обольщенная нечестивыми наслаждениями, знала зло, и не делала его. А вторая забота должна соделывать нас бдительными, чтобы устремлениe плоти тайно не представляло себя под видом устремления духа, и совершаемых нами преступлений не облекало видом добродетелей.

4. Но надобно знать, что преступления, прикрытые видом добродетелей, важнее других; потому что эти последние, ясно сознаваемые, располагают сердце к сокрушению и побуждают к покаянию, а те не только не располагают к покаянию, но и надмевают сердце, будучи признаваемы за добродетели. Но то, что выше было сказано о святых животных, для большего подтверждения, опять повторяется: идяху, и не обращахуся.

5. Ибо все избранные так стремятся к добру, что к соделанию зла уже не возвращаются: ибо претерпевый до конца, той спасен будет (Мф.10:22). И как чрез Соломона говорится: путиe праведных подобне свету светятся: предходят и просвещают, дóндеже исправится день (Притч.4:18). Ибо в душах их доброе расположение и разумение внутреннего света составляют уже часть дня; но поскольку они подвизаются в добродетели до конца жизни, то к полному дню приходят тогда, когда, достигши царства небесного, уже не будут иметь ни малейшего недостатка в том свете, которого домогаются. Далее следует: и посреди животных видение, яко углия огня горящаго, яко видение свещ (ст. 13).

6. Вид животных уподобляется углям горящего огня и свечам¹⁰. Ибо кто прикасается к углю, тот загорается; потому что кто имеет частое общение с святым мужем, тот от частого свидания с ним, от собеседования с ним, от примера деятельности начинает воспламеняться к любви истины, к удалению от мрака грехов своих, к сильному желанию света, и к пламенной истинной любви, тогда как прежде сего столько был мертв по нечестию, сколько был холоден. Но свечи распространяют свет свой далее, и стоя на одном месте, проливают свет на другое. Ибо кто силен духом пророчества, словом учения, благодатью чудес, того мнение далеко и обширно светит, как свеча; и слушающие его благие наставления, восставая чрез них к любви небесного, тем самым, что в себе отражают добрые дела, как бы освещаются светом от свечи. Итак, поскольку святые мужи воспламеняют некоторых, находящихся вблизи их, к любви небесного отечества как бы чрез соприкосновение; то они угли. Но поскольку некоторым, вдали находящимся, светят, указуя им путь, чтоб они не падали во тьму греха: то они свечи. Различие между углями и свечами состоит в том, что угли хотя и горят, но не прогоняют тьмы в том месте, на котором лежат; а свечи, издавая пламенный свет, прогоняют облежащую вокруг них тьму.

7. Здесь надобно заметить, что есть много святых, столь простых и сокровенных, и скрывающихся в безмолвии в местах уединенных, что жизнь их едва может быть известна другим. Итак что ж они, если нe угли? Они хотя по горячности духа имеют жар, но не имеют пламени для примера. Они не разгоняют греховной тьмы в сердцах других, потому что решительно не хотят, чтоб их жизнь была известна. Для самих себя они разжены, но другим не светят своим примером. Но те, которые и примеры добродетелей являют, и показывают свет доброй деятельности идущим своею жизнью и учением, по справедливости называются свечами; потому что и горячностью желания, и пламенем слова, разгоняют тьму заблуждения в сердцах грешников. Итак кто в сокровенности живет хорошо, но не содействует преуспеянию других, тот уголь. А кто, будучи поставлен для показания другим примера святости, показывает свет праведности другим от себя самого, тот свеча, потому что и сам в себе горяч, и другим светит. Далее следует: видение свещ сообращающихся посреде животных, и свет огня, и от огня исхождаше яко молния (ст. 13).

8. Среди животных виден распространяющейся огнь; потому что, если бы те пернатые животные не принимали жара от огня истины, то они не горели бы наподобие углей и свеч. Ибо именем огня обыкновенно означается Дух Святый. О Нем в Евангелии Господь говорит: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся? (Лк.12:49). Ибо, когда плотская душа принимает Святаго Духа, тогда, будучи воспламенена духовною любовью, плачет о зле, которое соделала. И окружность горит, когда сердце грешника, будучи обвиняемо его совестию, загорается и пламенеет от скорби покаяния. Поэтому еще написано: Бог твой огнь потребляяй есть (Втор.4:24). Поскольку Создатель наш ту душу, которую наполняет, очищает от ржавчины грехов, то и называется и огнем, и потребляющим. Итак Святый Дух называется светом огня среди животных, и от огня исходящими яко молния; потому что, наполняя всю Церковь, Он бросает из себя пламя любви в сердца избранных, чтобы, подобно молнии, поразить их страхом и коснеющие сердца воспламенить к любви Его.

9. Но поскольку Дух Святый есть Бог, совечный прежде веков Отцу и Сыну; то надобно исследовать, почему Он называется разбегающимся (discurrens)? Ибо всякий разбегающийся приходит на место, на котором его не было, и оставляет то, на котором был. Итак каким образом назовем мы Духа разбегающимся, когда все в нем, и нет места, где бы Его не было? Как написано: Дух Господень исполни вселенную (Прем.1:7). И еще, когда описывается похвала Премудрости, присовокупляется: есть бо в той Дух разума свят, единородный, многочастный, тонкий, благодвижный (Прем.7:22). И несколько после: человеколюбив (ст. 23).

10. От этих слов опять рождается для нас важный вопрос: почему тот Дух, Который наполняет все, называется еще движимым и постоянным? Но если мы обратимся к быту человеческому, то скоро откроем смысл говорящего. Потому что человек, который повсюду ходит в той стране, в которой находится, без сомнения повсюду находит встречи, и вдруг является там, где о нем и не думают. Итак всемогущий Дух, для обозначения везде присутствия называется и движимым, и вместе недвижимым. Недвижимым потому, что по естеству все содержит, движимым потому, что повсюду является даже не ведающим Его. Итак, содержа все, Он называется недвижимым, а являя себя присутствующим при всех, называется движимым. Итак блеск огня, и от огня исходящая молния разбегается между пернатыми животными; потому что Дух Святый присущ всем вообще и каждому порознь, и воспламеняет тех, которых касается, и освещает тех, которых воспламеняет, чтоб они после прежнего холода будучи зажжены горели, и огнем любви, который получили, показывали пламя примеров. Потому что молния, исходящая от этого огня, потрясает закосневающие души, и потрясением возбуждает их и воспламеняет, чтобы после любви они горели и светили. Поэтому в другом месте написано: престол Его пламень огненный, колеса Его огнь палящь (Дан.7:9). Ибо тем, которые охраняют души, и приняли тяжелые обязанности быть пастырями стада, не дозволяется переменять места. Но поскольку они, пребывая в одном месте, носят на себе присутствующее Божество и пламенеют, то престол Божий называется пламенем огненным. А те, которые по любви к Господу расходятся на проповедь, суть колеса этого палящего огня, потому что, по желанию Его расходясь по различным местам, они как сами горят, так и других воспламеняют.

11. Впрочем различие и движимость Духа можно разуметь и иначе. Потому что Он в сердцах Святых по некоторым добродетелям всегда пребывает, а по некоторым отходя приходит, и приходя отходит. Ибо в вере, надежде и любви, и в других благах, без которых нельзя достигнуть небесного отечества, например, в смирении, чистоте, правде и милосердии, Он не оставляет сердец совершенных. Но в даре пророчества, плодовитости учения, творении чудес Он иногда присутствует в своих избранных, а иногда отступает от них. Присутствует для того, чтобы возвысить их, а отступает для того, чтобы смирить. Присутствует, чтобы прославить их проявленною силою; отступает, чтоб они, по отнятии этой силы Его, познали самих себя. Присутствует для показания, что они чрез Него; отступает, для явления того, кем или каковыми они остаются без Него. Итак в тех добродетелях, без которых нельзя достигнуть жизни, Святый Дух постоянно пребывает в сердцах своих избранных; почему правильно называется неподвижным. А в тех, которыми показывается сила святости, иногда милосердо присутствует, а иногда милосердо отступает; почему правильно называется движимым. Итак Дух называется разбегающимся и движимым потому, что не постоянно пребывает в знамениях и чудесах по желанию каждого. Но хорошо Он представляется разбегающимся между святыми животными. Потому что бегание туда и сюда принадлежит скорости. Но между совершенными разбегается Дух потому что хотя от сердца их отступает на некоторое время, однако же скоро возвращается. – Далее следует: и животные течаху, и обращахуся, яко видение везеково (блистания) (ст. 14)¹¹.

12. Когда впереди сказано: идяху, и не обращахуся; то как же теперь говорится: животныя течаху, и обращахуся? Это кажется чрезвычайным противоречием: идяху, и не обращахуся, и течаху, и обращахуся. Но как это надобно разуметь, мы скоро узнаем, если тщательно различаем две жизни, именно, деятельную и созерцательную. Ибо держась первой, мы можем быть постоянными, но в другой никак не можем держать напряженной души. Ибо, оставляя свое нерадение и возбуждая самих себя к ревности доброй деятельности, куда мы идем, если не к деятельной жизни? – От этой жизни мы после никак не должны возвращаться назад; потому что тот, кто, после оной возвращается к цепенению нерадения, к делам нечестия, которые оставил, без сомнения не умеет быть небесным животным. Но когда мы от деятельной жизни возвышаемся к созерцательной, то, поскольку ум не может долго стоят в созерцании, но все, что он видит в вечности чрез зеркало и загадочно, видит это украдкою и мимоходом, сам дух, отраженный своею слабостью и беспредельностью толикой высоты, возвращается в самого себя. И по необходимости возвращается к жизни деятельной, чтобы не отказаться от возможных добрых дел, когда ум не имеет силы возвышаться к созерцанию небесного. И таким образом бывает, что сей, получив помощь от самых своих добрых дел, опять чрез созерцание воспаряет к горнему, и приемлет питание любви от пищи созерцательной истины. Но поскольку самая слабость повреждения не может долго держатся в этом состоянии, то он опять возвращаясь к добрым делам, услаждается памятью о сладости Божией и внешними делами благочестия, а внутренне питается святыми желаниями. Поэтому-то о совершенных мужах, возвращающихся в себя после созерцания, говорится: память множества благости твоей отрыгнут (Пс.144:7). Потому что они, предвкушая сладость внутренней приятности чрез соприкосновение к ней, где только могут, стараются всегда возобновлять памятование о ней, и отрыгать в собеседовании. Поэтому и Псалмопевец справедливо увещевает нас, говоря: свет возсия праведнику, и правым сердцем веселие. Веселитеся, праведнии, о Господе, и исповедайте память святыни Его (Пс.96:11–12). Он же еще говорит: коль многое множество благости Твоея, Господи! (Пс.30:20). Этой именно благости, сколь она велика, никак нельзя было бы дознать, если бы он (Псалмопевец) по временам не вкушал ее созерцанием. Поэтому он еще говорит: аз рех во исступлении моем: отвержен есмь от лица очию Твоею (Пс.30:23). Ибо, если б он, возвышенный в восторге души, не знал сладости вечной жизни; то, ниспустившись опять в этот мир, не стал бы разбирать, как далеко лежал он отверженным.

Итак означенные животные идут, и не обращаются, и – идут, и обращаются; потому что святые мужи от деятельной жизни, на которую решились, не обращаются к нечестию, а от созерцательной, которой по тяжести выносить не могут, возвращаются к деятельной. Ибо, как сказано, они, будучи побеждаемы самою тяжестью своей слабости, отраженные возвращаются в самих себя, чтоб идя научались, чего желать должны, а возвращаясь знали, где они лежат. Идя должны разумевать, где их нет еще, а возвращаясь должны понимать, что они.

13. Но как эти святые животные возвращаются, показывается далее, когда присовокупляется: на подобие блистающей молнии. Благоговейные животные хорошо сравниваются с блистающею молнией; потому что святые мужи, когда возвышаются к созерцанию горняго, когда палатки своего духа прицепляют любовию к небесному отечеству, но будучи отягчены тяжестью человеческого общения возвращаются в самих себя, тогда они пересказывают братии о небесных благах, которые по крайней мере чрез стекло могли видеть, и располагают души их к любви внутренней славы, которой ни видеть не могут, какова она есть, ни пересказать то, что они видели. Но говоря, они своими словами и поражают сердца слушающих, и воспламеняют их. Следовательно, как блистающая молния возвращаются те, которые, говоря о небесном и сияя пренебесным светом, воспламеняют сердца слушателей к любви небесного отечества. Итак подобно блистающей молнии, они говоря поражают, разбрасывают огнь небесного желания.

14. И другим еще образом святые животные идут и возвращаются. Ибо идут, когда посылаются на проповедь для внушения благодати небесного дара, и для привлечения к вере, творят дивные дела пред неверующими; но возвращаются, потому что, приписывая это силе всемогущего Бога, не приписывают самим себе того, что совершили. Ибо, когда они совершают чудеса, тогда бывают молнией, потому что потрясают сердца зрителей, устрашают, освещают и воспламеняют. Поэтому написано: во свете стрелы твоя пойдут, в блистании молний оружий твоих (Авв.3:11). Стрелы Господни суть слова святых, которые поражают сердца грешников. Но эти стрелы имеют оружия. Ибо вы, братие, знаете, что ратные мужи стрелы бросают, а оружием защищаются. Итак, когда они (святые мужи) к словам присовокупляют чудеса, тогда как бы оружием защищаются, чтобы самим не быть пораженными: во свете стрелы твоя пойдут, потому что слова Божии делаются явными. Но поскольку учение святых учителей должно сопровождаться чудесами, то справедливо присовокупляется: в блистании молний оружий твоих; потому что, когда присовокупишь к ним (словам) оружие чудес, тогда умы преследователей осияваются так, что они не решаются преследовать их (Проповедников). Итак те животные идут и возвращаются, наподобие блистающей молнии; потому что после того, как святые совершают чудеса среди людей, после того, как распространяемым светом просвещают сердца слушающих, они возвращаются к прославлению своего Виновника, чтобы воздать хвалу Тому, чрез Кого они могли совершить такие дела.

15. Так Петр, когда исцелением человека, хромого от утробы матерней, совершил чудо, которому все знающие весьма удивлялись, сказал: что чудитеся о сем? или на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити? Бог Авраамов и Исааков и Иаковль, Бог отец наших, прослави отрока своего Ииcyса (Деян.3:12–13). И несколько после: о вере имене Его сего, егоже видите и знаете, утверди имя Его (ст. 16). Потому что совершением чуда, он светом его поразил взоры видевших, но сохраняя смирение, и воздавая хвалу Виновнику, он как бы возвращается туда, откуда пришел, потому что свет молнии показывает, откуда она произошла. Итак святые животные, когда идут на совершение чудес и когда возвращаются в себя самих для отдачи славы своему Виновнику, суть молния; потому что, как явлением чудес, так и представлением примеров смирения, поражают души видящих и воспламеняют.

16. Во всем, что они делают, всегда возвращаются к прославлению Творца для того, чтобы навсегда устоять в той силе, которую получают. Ибо, если бы они приписали что-либо самим себе, то не могли бы устоять в том, что получили. Поэтому хорошо еще чрез Соломона говорится: на место, аможе потоцы идут, тамо тии возвращаются ити (Еккл.1:7). Ибо как по добродетелям, так и по учению, что суть святые мужи, как не потоки, которые увлаживают сухую землю сердца плотских людей? Но они скоро пересохли бы, если бы, как по делам, которые совершают, или по учению, не возвращались тщательным и непрестаемым вниманием сердца к тому месту, из которого вытекают. Ибо, если они не возвращаются внутрь к сердцу, и не привязывают себя узами желаний к любви Создателя, то и рука их бывает слаба для того, что совершала, и язык делается сухим для того, что говорил. Но они всегда любовию возвращаются внутрь себя, и то, что основывают публично делами и словами, втайне черпают из источника любви. Ибо они любовью научаются тому, что произносят в учении. Итак потоки возвращаются к тому месту, из которого вытекают, дабы опять продолжать течение, потому что они всегда почерпают воду премудрости оттуда, откуда течет она, дабы от безвозвратного течения не изсохнут. Итак чрез все, что мы делаем, со тщанием будем возвращаться к источнику истинного света. Воздадим Создателю нашему благодарение за те блага, которые получаем, и в простоте сердца скажем с пророком Иcaиeю: вся воздал еси нам (Ис.26:12). Ибо наши добрые дела суть дела Того, для любви Коего не достаточно возбудить нас, если Он и Сам не снизойдет к нам. Ибо, если бы совечный Отцу Бог прежде веков не соделался человеком во времени, то когда человек временный стал бы мудрствовать о вечном? Итак снисхождение истины соделалось возвышением нашего смирения. Дадим славу, дадим хвалу Тому, Кто живет со Отцем в единении Святаго Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

1. Темна вода во облацех воздушных (Пс.17:12), потому что темно знание в Пророках. Но по свидетельству Соломона мы знаем, что слава Царей скрывать слово, а слава Божия находит речь, потому что и честь людей скрывать их тайны, а слава Божия состоит в открытии таинств слова Его (Прит.25:2)¹². И сама Истина лично говорит ученикам: еже глаголю вам во тме, рцыте во свете (Мф.19:27), т. е. ясно излагайте то, что слышите в темнотах иносказаний. Но самая темнота глаголов Божиих очень полезна, потому что упражняет смысл, для расширения его усталостью, и для того, чтобы ревностный получал то, чего не мог получить ленивый. Она (темнота) имеет и еще нечто большее, потому что разумение Священного Писания, которое было бы малоценно от того, если бы во всем было просто, в некоторых темных местах тем большую доставляет приятность по отыскании, чем большим трудом утомляет при отыскании.

Ибо вот теперь голосом святого Иезекииля говорится: и видех, и се, коло едино на земли (ст. 15)¹³.

2. Но что значит колесо, если не Св. Писание, которое всякою частью обращается к умам слушающих, и не задерживается на пути своего проповедания никаким углом заблуждения? Но обращается всякою частью, потому что среди приятностей н неприятностей поступает вперед правильно и тихо. Потому что круг заповедей его иногда поднимается вверху, иногда опускается вниз; что для совершенных говорится духовно, то для слабых сообразуется с буквою; и то самое, что младенцы разумеют по букве, ученые мужи чрез духовное разумение возводят вверх. Ибо кто из младенцев видит что-либо, кроме истории священного чтения, в том событии с Исавом и Иаковом, что один посылается на ловлю для получения благословения, а другой чрез подлог матери получает благословение отца (Быт.27:3–28)? В этой именно истории, когда разумением несколько тонее обсуживают ее, видят, что Иаков не обманом похитил благословение первородного, но получил должное себе, так как по уступке брата купил оное за данную чечевицу.

3. Но если кто, разумея выше, хочет рассмотреть дела того и другого чрез тайны аллегории, тот тотчас от истории возвышается в таинственность. Ибо что значит, что Исаак желает кушать от ловли старшего своего сына, если не то, что всемогущей Бог желал питаться добрыми делами Иудейского народа? Но когда тот замедлил, Реввека подставила младшего; потому что, когда Иудейский народ искал добрых дел вне, тогда матерь благодать научила языческий народ, чтоб он представил всемогущему отцу пищу доброго делания, и получил благословение старшего брата. Он эту самую пищу представил из домашних животных; потому что языческий народ, не желая благоугождать Богу внешними жертвоприношениями, словами Пророка говорит: во мне Боже молитвы, яже воздам хвалы Твоея (Пс.55:13). Что значит, что тот же Иаков прикрыл руки, и плеча и шею козлиными кожами, если не то, что козел обыкновенно приносим был в жертву за грех? И языческий народ, хотя и заклал в себе грехи плоти, однако же не краснея признавался, что он покрыт плотскими грехами. Что значит, что он надевает одежды старшего брата, если не то, что он в доброй деятельности оделся в заповеди Св. Писания, которые были даны старшему народу? И меньший дома пользуется тем, что старший, выходя вон, оставил внутри; потому что языческий народ содержит в сердце те заповеди, которых Иудейский народ не мог содержать, когда обратил внимание на одну только букву в них. И что значит, что Исаак не знает того сына, которого благословляет, если не то, что о языческом народе Господь сказал чрез Псалмопевца: людие, ихже не ведех, работаша ми; в слух уха послушаша мя (Пс.17:44–45)? Что значит, что он предстоящего не видит, и однако же видит то, что случится с ним в будущем, если не то, что всемогущий Бог, когда чрез Пророков своих предсказывал язычеству желаемую благодать, в то время не видел его по благодати, потому что оставил его в заблуждении, и несмотря на то, предвидел благодатью благословения, что он некогда соберет его к себе? Поэтому тому же Иакову, представляющему образ языческого народа, в благословении говорится: се, воня сына моего, яко воня нивы исполнены, юже благослови Господь (Быт.27:27). Ибо как Истина в Евангелии говорит: село есть мир (Мф.13:38), и как языческий народ, обращенный к вере, чрез избранных своих благоухает добродетелями в сем мире; то воня сына есть воня нивы исполнены.

4. Ибо иначе пахнет виноградный цвет, потому что велика сила и важно учение Проповедников, которое напаяет души слушающих; иначе цвет оливкового дерева, потому что приятно дело милосердия, которое, подобно оливе, подкрепляет и делает светлым; иначе розовый цвет, потому что дивно благоухание, которое краснеет и исходит от крови мучеников; иначе цвет лилии, потому что красна жизнь плоти без нарушения девства; иначе цвет фиалки, потому что велика добродетель смиренных, которые, занимая места последние, не возвышаются по смирению от земли наверх, и в сердце хранят порфиру царства небесного; иначе пахнет колос, когда созревает, потому что совершение добрых дел приготовляется к насыщению тех, которые алчут правды. Итак, поскольку языческий народ в избранных своих рассеян повсюду в мире, и теми добродетелями, которые совершает, издает запах доброго мнения для всех, которые понимают: то справедливо говорится: се воня сына моего, яко воня нивы исполнены. Но поскольку эти добродетели он имеет не сам от себя, то присовокупляется: юже благослови Господь.

5. А поскольку тот жe народ избранных чрез некоторых возвышается даже к созерцанию, а чрез некоторых тучнеет делами только деятельной жизни; то справедливо там присовокупляется: да даст тебе Бог от росы небесныя, и от тука земли (Быт.27:28). Ибо роса падает сверху и тонко. И мы от росы небесной получаем столько, сколько чрез влияние внутреннего созерцания тонко видим что-либо из пренебесного. Поскольку же добрые дела мы совершаем даже чрез тело, то обогащаемся от тука земли.

6. Но что значит, что Исав медленно возвращается к отцу, если не то, что Иудейский народ поздно возвращается к благоугождению Богу? Ему и это говорится в благословении: будет же (время), eгдa низложиши и отрешиши ярем от выи твоея (Быт.27:40). Потому что Иудейский народ освободится от рабства греховного на кончине (мира), как написано: дондеже исполнение языков внидет. И тако весь Израиль спасется (Рим.11:25–26).

7. Кого из детей не займет самая Евангельская история о совершении чуда, когда Господь повелевает наполнить пустые сосуды водою, и эту самую воду тотчас претворяет в вино (Ин.11:7)? Но когда об этом слышат люди более наблюдательные, тогда они и священную историю чтут верою, и отыскивают то, что она внушает внутренним смыслом. Ибо кто мог претворить воду в вино, тот мог и непосредственно наполнить пустые сосуды вином. Но Он повелевает наполнить сосуды водою; потому что сердца наши должны быть прежде наполнены историей священного чтения. И воду Он претворяет для нас в вино, когда самая история применяется для нас в духовное разумение чрез таинственность иносказания. Итак колесо как бы по земле катится; потому что простою речью приноровляется к детям, а возрастным внушая духовное (разумение), как бы круг поднимает их вверх; и поднимается вверх, оттуда, где за несколько прежде казалось касающимся земли.

8. Но поскольку оно (Писание) повсюду назидает, то как бы колесо катится кругом. Почему и в законе написано: да сотвориши светильник от злата чиста, изваян да сотвориши светильник: стебль его, и ветви, и чаши, и крузи, и крины от него да будут (Исх.25:31, 36:17). Кто означается светильником, если не Искупитель рода человеческого? Он в естестве человеческом сиял светом Божества для того, чтобы быть светильником мира, поколику во свете Его каждый грешник должен был видеть, в какой тьме он лежал. За то, что Он принял естество наше, кроме греха, заповедуется сделать светильник для скинии из чистого золота. Но ковким от биения он делается потому, что и Искупитель наш, который со времени зачатия и рождества был совершенный Бог и совершенный человек, понес болезни страданий, и таким образом достиг славы воскресения. Итак ковкий светильник сделан был из самого чистого золота; потому что хотя Он и не имел греха, однако же тело свое довел до бессмертия чрез поругания в страдании. Ибо Он по добродетелям души решительно не имел того, за что мог бы восходить к совершенству чрез страдания. Но в членах своих, т.е. в нас, Он ежедневно восходит к совершенству; потому что, когда нас бьют и оскорбляют, тогда Сам Он преуспевает. О теле Его написано: из неяже (главы) все тело составы и союзы подаемо и снемлемо, растит возращение Божие (Кол.2:19). Потому что тело Его все мы. Но тело связуется составами и связями; потому что, когда грудь соединена с головою, мышцы с грудью, с мышцами руки, с руками пальцы, и прочие члены соединены с другими членами; тогда все тело совершенно. А святые Апостолы, потому что были близки к Искупителю нашему, соедины с Ним, как бы грудь с головою. Мученики, последовавшие им, были соединены с ними, как бы мышцы с грудью. К этим, когда присоединились добрыми делами Пастыри и Учители, то приросли к ним, как бы руки к мышцам. Но все это тело нашего Искупителя ежедневно получает помощь с неба чрез составы и связи; потому что, когда избранные души приводятся к Нему туда, то присовокупляются к Его членам. Об этом хорошо говорится: подаемо и снемлемо, растет возращение Божие; потому что всемогущий Бог, Искупитель наш, Который не имеет в Себе ничего, что можно было бы усовершать, доселе еще ежедневно имеет приращение чрез своих членов. Поэтому еще написано: дондеже достигнем вси в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13). Но под стеблем того же самого светильника должно разуметь самую Церковь, которая есть тело Его, потому что среди всех превратностей свободна. Ветви же, исходящие от стебля, суть проповедники, которые произвели в мире приятный звук, т.е. пропели песнь новую. Но чаши обыкновенно наливаются вином. Итак что суть умы слушателей, если не чаши, которые от святых Проповедников наполняются вином ведения? Но что другое означает круг, если не быстрое круговращение проповеди? Ибо круг распространяем во все стороны. И проповедь, которая ни неприятностью не может быть удержана, ни от счастья гордиться, есть круг; потому что, и среди несчастий мужественна, и среди счастья смиренна, не имея угла ни страха, ни гордости. Итак она в течении своем не может зацепляться, потому что катится по всему с быстрою круговращательностью. Но чтоб исследовать то, что представили мы для примера, после ветвей, чаш и кругов (сфер), хорошо описываются на светильнике крины (лилии); потому что за тою благодатью и быстрою вращательностью проповеди, следует то зеленеющее отечество, которое вечно зеленеет святыми душами, т. е. вечными цветами. Ибо круги (шары) относятся к труду, а крины к воздаянию. Как у Моисея круг (шар) принимается за учение проповеди, так здесь колесом означается самое Св. Писание. Итак Пророк, когда смотрел на святых животных, присовокупил: тогда явилось одно колесо над землею.

10. Здесь надобно заметить, когда ниже описываются колеса, то почему о явлении одного колеса говорится прежде, если не потому, что древнему народу дан только Ветхий Завет, который для научения его вертелся подобно колесу? И хорошо говорится, что это самое колесо явилось над землею. Ибо согрешившему человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши (Быт.3:19). Итак колесо явилось над землею; потому что всемогущий Бог дал закон для сердец грешников. Но поскольку эти пернатые животные означают, как сказано прежде, святых Евангелистов: то каким образом прежде являются животные, а потом одно колесо, тогда как Ветхий Завет был прежде, а за ним последовали святые Евангелисты? Но здесь можно разуметь так, что Пророком были видимы прежде те, которые по заслугам стоят выше. Ибо, насколько святое Евангелие выше Ветхого Завета, настолько и проповедники его должны были быть предпочтены в описании Пророческом.

11. Хотя должно быть еще нечто другое, на что в этом описании надобно обратить внимание; потому что дух пророчества соединяет в самом себе вместе и предшествующее и последующее так, что язык Пророка не может этого высказать последовательно. Но видимое им необъятное он исчерпывает разделенными речами, и иногда говорит о последнем после первого, а иногда о первом после последнего. Поэтому Пророк Иезекииль видит, под образом святой вселенской Церкви, и славу Евангелистов чрез подобие четырем животным, и однако же неожиданно присовокупляет и то, что совершилось в предшествующие времена, чтобы ясно показать, что он в совокупности видел то, чего язык плоти высказать в последовательности был не достаточен. Но поскольку мы сказали, что чрез четырех животных означаются еще все совершенные, то надобно думать, что и прежде закона были некоторые из святых, которые проводили строгую жизнь по закону естественному, и благоугождали всемогущему Господу. Итак после животных описывается колесо; потому что много из избранных были совершенны пред всемогущим Господом даже прежде закона. Но если животных принимать, как сказали мы, за одних только Евангелистов, то и в этом случае есть нечто, на что мы должны обратить внимание. Ибо святой Пророк видел, что эти самые слова, которые он произносил под прикрытием темноты, ясны будут не для Иудейского народа, а для язычников. А говоря к нам, он должен был описать прежде животных, а после колесо, потому что мы, по милости Господней, приходя к вере, не чрез закон учились Евангелию, а чрез святое Евангелие закону. Но где, или какое колесо явилось, он присовокупляет, говоря: на земли держащееся животных четырех (стр. 15). Где еще присовокупляется: и видение колес, и coтвopeниe их, яко видение фарсиса, и подобие едино четырем: и дело их бяше, якоже еще бы было коло в колеси (стр. 16)¹⁴.

12. Что это значит, что впереди было сказано об одном колесе, а после присовокупляется: яко аще бы было коло в колеси, если не то, что Новый Завет скрывался под иносказанием в букве Ветхого Завета? Поэтому то же самое колесо, явившееся подле животных, описывается имеющим четыре лица, потому что Св. Писание разделено на четыре части по обеим Заветам. Ибо Ветхий Завет состоит из закона и Пророков, а Новый из Евангелия и деяний и учения Апостольских. Но мы знаем, что куда мы обращаем лицо, там и видим то, что необходимо. Итак колесо имеет четыре лица; потому что видит пресекаемое в народах зло законом, потом видит то же делаемое чрез Пророков, далее чрез Евангелие, и наконец прозрело то, что должно было быть чрез Апостолов истребляемо в делах человеческих. Еще можно разуметь четыре лица у колеса так, что Св. Писание благодатью проповеди сделалось известным в четырех частях мира. Поэтому и хорошо описывается то же колесо сперва явившимся подле животных, а после имеющим четыре лица; потому что если бы закон не был согласен с Евангелием, то не был бы известен в четырех частях мира.

13. Затем следует: и вид колес, и дело их, как бы вид моря. Священные изречения справедливо уподобляются видению моря, потому что в них великие книги мнений, кучи смыслов. Священное Пиcaниe справедливо называется подобным морю, потому что в нем мысли слова утверждаются таинством Крещения. Или наверное надобно думать, что мы на кораблях плывем по морю, когда стремимся к вожделенной земле. Но чего мы желаем, если нe той земли, о которой написано: часть моя еси на земли живых (Пс.141:6)? Но как я сказал, тот на дереве носится, кто переплывает море. И мы знаем, что Св. Писание чрез закон предсказывает нам о дереве креста, когда говорит: проклят есть от Бога всяк висяй на древе (Втор.21:23). Это Павел относит к Искупителю нашему, говоря: быв по нас клятва (Гал.3:13). И чрез Пророков возвещается древо, когда говорится: Господь воцарися (от древа) (Пс.95:10)¹⁵. И еще: вложим древо в хлеб его (Иер.11:19). А чрез Евангелие ясно указывается на древо креста, там, где объясняется самое страдание Господа, о котором были пророчества. Чрез Апостолов же этот самый крест обносится и в словах и делах, когда Павел говорит: мне же распятся, и аз миру (Гал.6:14). И еще: мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа (там же). Итак для нас, стремящихся к вечному отечеству, Св. Писание четырьмя своими лицами есть море. Оно проповедует о кресте, потому что несет нас на древе к земле живых. Если бы Пророк не взирал на Св. Писание, как на подобие морю, то не стал бы говорит: наполнися вся земля ведения Господня, aки вода многа покры море (Ис.11:9). Далее следует: и пoдoбиe едино четырем: (и вид их) и дело бяше, якоже аще бы было коло в колеси (ст. 16).

14. Одно подобие в этих самых четырех; потому что проповеданное законом проповедано и Пророками; Проповеданное Пророками исполнено в Евангелии; что исполнено в Евангелии, о том в мире проповедали Апостолы. Итак одно подобие в этих самых четырех; потому что Божественные изречения, хотя и разделены по временам, однако же соединены по смыслу.

15. (И вид их) и дело бяше, якоже аще бы было коло в колеси. Колесо в колесе, как сказали мы, есть Новый Завет в Ветхом Завете, потому что предобразованное в Ветхом Завете исполнено в Новом Завете. Ибо, чтоб из многого сказать о немногом, что значит, что от сонного Адама творится Ева (Быт.2:21–22), если не то, что во время смерти Христа образуется Церковь? Что значит, что Исаак ведется на жертвоприношение, и несет дрова, возлагается на жертвенник, и остается живым (Быт.22:6), если не то, что Искупитель наш, ведомый на распятие, Сам нес на себе древо креста? И таким образом Он умер за нас на жертвеннике по человечеству, пребывая впрочем бессмертным по Божеству. Что значит, что убийца по смерти Первосвященника возвращается в свою землю (Числ.35:25; Нав.20:6), если не то, что род человеческий, нанесший сам себе смерть грехом, после смерти истинного Священника, т.е. Искупителя нашего, разрешается от уз грехов своих, и опять готовится к владению в раю? Что значит, что над очистилищем заповедуется устроить покров (Исх.25:17), над которым поставляются два Херувима, один наверху с одной стороны, а другой наверху с другой стороны, из чистого золота, с распростертыми крыльями, и прикрывающие очистилище (прорицалище), которые взаимно смотрят на очистилище обращенными лицами, если не то, что оба Завета согласуются на Ходатае Бога и человеков так, что означаемое в одном проясняется в другом? Об этом чрез Павла говорится: Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его (Рим.3:25). Нo что означено двумя Херувимами, которые называются полнотою ведения, если не два Завета? Из них один стоит наверху очистилища с одной стороны, а другой наверху же с другой; потому что начатое пророчеством обетование о воплощении Искупителя нашего в Ветхом Завете, вполне исполнено в Новом Завете. Но два Херувима сделаны из самого чистого золота; потому что тот и другой Завет содержат в себе чистую и простую истину. Но они (Херувимы) распростирают крылья, и прикрывают очистилище; потому что мы, составляя очистилище всемогущего Бога, прикрываемся от угрожающих наказаний назиданием Св. Писания. Когда мы внимательно смотрим на мысли его, тогда на крыльях его возлетаем от заблуждения в неведении. Итак два Херувима взаимно смотрят на себя лицами обращенными к очистилищу; потому что оба Завета ничем не противоречат друг другу. И они как бы взаимно обращают лица один к другому; потому что обещанное одним исполнено в другом, когда они видят среди себя Ходатая Бога и человеков. Херувимы отвратили бы лица друг от друга, если бы в том, что обещал один Завет, другой отказывал. Но поскольку они согласно говорят о Ходатае Бога и человеков, то Херувимы пристально смотрят на очистилище, чтобы взаимно взирать друг на друга. Итак колесо в колесе, потому что в Ветхом Завете вмещается Завет Новый. И, как мы уже часто говорили, – что Ветхий Завет обетовал, то Новый исполнил; и что тот прикровенно предвозвещает, этот ясно гласит об исполнении. Итак Ветхий Завет есть пророчество о Новом Завете, а Новый Завет есть изъяснение Ветхого Завета. Далее следует: на четыре стороны их шествоваху: не обращахуся (ст. 17).

16. Божественные изречения куда иначе шествуют, если не к сердцам человеческим? Но они шествовали на четыре страны, потому что Св. Писание чрез закон шествует к сердцам человеческим, предызображая таинство. Чрез Пророков шествует несколько яснее, пророчествуя о Господе. Чрез Евангелие шествует, представляя Того, о Ком пророчествовало. Чрез Апостолов шествует, проповедуя Того, Кого послал Отец для искупления нашего. Итак колеса имеют лица и пути; потому что священные изречения открывают ведение заповедей с выражением на делах. И шествуют они на четыре стороны; потому что по разделению времен, как сказали мы, говорят, или вернее потому, что во всех странах мира проповедуют о воплотившемся Господе. О чем ясно тотчас присовокупляется: не обращахуся, внегда шествовати им.

17. Это выше было сказало о животных; но не то же самое можно разуметь о колесах, что и о животных. Потому что мы сказали, что колеса означают Заветы. И Ветхий Завет хотя и ходил, потому что чрез проповедь достигал до сердец человеческих: но после возвратился в себя самого, потому что по букве в своих заповедях и жертвоприношениях не мог быть вполне исполняем. Ибо он не без изменения оставался, когда не доставало в нем духовного разумения. Но когда пришел в мир Искупитель наш, тогда Он заставил разуметь духовно то, что нашел неудобоисполнимым по букве. Итак когда буква его разумеется духовно, тогда всякое в нем буквальное выражение оживотворяется. А Новый Завет назван Заветом вечным на страницах даже Ветхого Завета, потому что смысл его никогда не изменяется. Итак хорошо говорится, что колеса шли, и не обращались, когда шли вперед; потому что, когда Новый Завет не изменяем, когда и Ветхий исполняется по духовному разумению, то они не возвращаются, пребывая неизменяемыми до кончины мира. Итак они идут, но не обращаются; потому что духовным образом приходят к сердцу нашему так, что их заповеди, или учение, более уже не изменяются. Далее следует: и стояние было в колесах, и высота, и ужасающий вид (ст. 18)¹⁶.

18. Что значит, что в повествовании об изречениях Св. Писания говорится, что в нем заключаются эти три свойства, так что упоминается, что они имеют стояние, высоту, и страшный вид, т.е. ужасающий? Нам чрезвычайно нужно разыскать, что называется стоянием Божественного Писания, что высотою, и что ужасающим видом. Итак надобно знать, что стоять свойственно Жизни человека добродетельного. Поэтому чрез Павла говорится: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор.10:12). Он и ученикам говорит: тако стойте о Господе, возлюбленнии (Флп.4:1). И Пророк, Который видел, что он жизнью и нравами стоит пред Господом, говорит: жив Господь сил, Емуже предстою (4Цар.3:14). Но высота означает обетование небесного царства. До него достигают тогда, когда уже всякое повреждение смертной жизни истребляется. Но ужасающий вид есть страх геенны, которая бесконечно мучит нечестивых, и всегда сохраняет их в мучении. Итак стояние состоит в прямоте проповеди, высота в возвышенности горнего обетования, а ужасающий вид в угрозах и страхах будущего наказания. Итак Св. Писание имеет стояние, потому что направляет нравы к стоянию, чтобы сердца слушателей не кривились к земному пожеланию. Имеет высоту, потому что обещает радости вечной жизни в небесном отечестве. Имеет и устрашающий вид, потому что всем нечестивым угрожает наказаниями в геенне. Итак оно показывает стояние свое в назидании нравов; показывает высоту в обетовании наград; показывает ужасающий вид в страхах наказания. Ибо оно прямо в заповедях, высоко в обетованиях, страшно в угрозах. Оно имеет стояние, когда чрез Пророка говорит: престаните от лукавств ваших. Научитеся добро творити, взыщите суда, избавите обидимого, судите сиру, и оправдите вдовицу (Ис.1:16–17). И еще: раздробляй алчущим хлеб твой, и нищия безкровныя введи в дом твой; аще видиши нага, oдей, и от свойственных племене твоего не презри (Ис.58:7). Имеет высоту, когда чрез того же Пророка говорит:не будет тебе ктому солнце во свет дне, ниже восход луны просветит твою нощь, но будет тебе Гocnoдь свет вечный, и Бог слава твоя (Ис.60:19). Имеет ужасающий вид, когда, описывая преисподнюю, говорит: день суда Господня, и лето воздаяния суда Сионя. И обратятся дебри его в смолу, и земля его в жупел. И будет земля его горящи яко смола днем и нощию, и не угаснет в вечное время (Ис.34:8–10). Эту преисподнюю описывая, и блаженный Иов говорит: в землю темну и мрачну. В землю тьмы вечныя, идеже несть света, ниже видети живота человеческого (Иов.10:21–22). Оно имеет стояние, когда чрез него Господь обещает свою близость, говоря: якоже небо ново, и земля нова, яже Аз творю, пребывают предо Мною, глаголет Господь: тако станет семя ваше, и имя ваше (Ис.66:22). Ибо те истинно стоят пред Господом, которые не рассевают своей жизни в нечестии. Оно имеет высоту, когда тотчас присовокупляется: и будет месяц от месяца, и суббота от субботы, приидет всяка плоть поклонитися предо Мною во Иерусалим, рече Господь (Ис.66:23). Ибо что значит месяц, если не coвершениe дней? И что значит суббота, если не покой, в продолжение которого не дозволяется делать рабского дела? Итак месяц от месяца значит то, что живущие здесь совершеннo переводятся туда к совершенству славы. А суббота от субботы значит то, что престающие здесь предаваться развращению успокоеваются там в небесном воздаянии. Оно (Писание) имеет и ужасающий вид, когда тотчас присовокупляет: и изыдут, и узрят трупы человеков преступивших Мне: червь бо их не скончается, и огнь их не угаснет (Ис.66:24). Ибо что страшнее можно сказать, что помыслить, как принимать раны осуждения, и никогда не иметь конца болезням от ран! Об этом ужасающем виде колес хорошо говорится чрез Софонию, когда жестоким сердцам предсказывается о приближении дня судного: близ день Господень великий, близ и скор зело: глас дне Господня горек и жесток учинися. Силен день гнева, день той, день скорби и нужды, день безгодия и исчезновения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф.1:14–16).

19. Но поскольку мы представили изречения о внешнем колесе, то теперь мы должны еще сказать о стоянии, высоте и ужасающем виде внутреннего. Потому что внутреннее колесо имеет свое стояние, когда чрез Святое Евангелие запрещает нам кривится на земные пожелания, говоря словам нашего Искупителя: внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством и печальми житейскими (Лк.21:34). Оно имеет высоту, когда о том же Искупитель дает обетование, говоря: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (Ин.1:12). Ибо что может быть выше этого права, что можно сказать выше этой высоты, на которой всякий сотворенный соделывается чадом Творца? Оно имеет ужасающих вид, когда о нечестивых говорит: идут сии в муку вечную (Мф.25:46). Оно имеет стояние, когда Истина увещевает учеников, говоря: продадите имения ваша, и дадите милостыню. Сотворите себе влагалища неветшающа (Лк.12:33). Оно имеет высоту обетования, когда говорит: мнози от восток и запад приидут, и возлягут со Авраамом, и Исааком, и Иаковом, в царствии небесном (Мф.8:11). Имеет ужасающий вид, когда присовокупляет: сынове же царствия изгнани будут во тму кромешную: ту будет плачь, и скрежет зубом (ст. 12). Этим еще Истина говорит: умрете во гресех ваших (Ин.8:21, 24). Оно имеет стояние, когда словами верховного пастыря говорит: подадите в вере вашей добродетель, в добродетели же разум, в разуме же воздержание, в воздержании же терпение, в терпении же благочестие, во благочестии же братолюбие, в братолюбии же любовь (2Пет.1:5–7). Имеет высоту, когда несколько после говорит: сице бо обильно преподается вам вход в вечное царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (ст. 11). Оно же еще дает обетованиe добрым пастырям, говоря: явльшуся Пастыреначальнику, приимете неувядаемый славы венец (1Пет.5:4). Оно имеет ужасающий вид, когда говорит: приидет же день Господень, яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся (2Пет.3:10). Если же все таким образом разрушится; то какими должно быть вам в святом житии и благочестии, в ожидании скорого пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и раскалившиеся стихии растают? Оно имеет стояние, когда чрез Павла отвращает нас от земных пожеланий, говоря: умертвите уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, похоть злую, и лихоимание, еже есть идолослужение (Кол.3:5). Имеет высоту, когда дает обетование, говоря: живот ваш сопровен есть со Христом в Бозе. Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитеся в славе (ст. 3–4). Имеет ужасающий вид, когда угрожает, говоря: в откровении Господа Иисуса с небесе, со Ангелы силы своей, во огни пламенне, дающаго отмщение неведующим Бога и не послушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа: иже муку приимут, погибель вечную от лица Господня, и от славы крепости Его (2Сол.1:7–9). Оно имеет стояние, когда увещевает нас, говоря: блюдите, да никтоже зла за зло кому воздаст: но всегда доброе гоните и друг ко другу, и ко всем (1Сол.5:15). Оно имеет высоту, когда произносит обетование, говоря: аще с Ним умрохом, то с Ним и оживем: аще терпим, с Ним и воцаримся (2Тим.2:11–12). И еще: не достойны страсти нынешнего времени к хотящей славе явитися в нас (Рим.8:18). Оно имеет ужасающий вид, когда произносит угрозы, говоря: страшно некое чаяние суда, и огня ревность, поясти хотящаго сопротивныя (Евр.10:27). И еще: страшно есть еже впасти в руце Бога живаго (ст. 31). Все это оно выражает и в краткой мысли, говоря: да возможете разумети со всеми святыми, что широта и долгота и глубина и высота (Еф.3:18). Так как любовь широка, потому что вмещает в себе и любовь к врагам, и по той любви, которою всемогущий Бог широко нас любит, она великодушно терпит. Итак мы должны делать для ближних то, что, по нашему усмотрению, делает Творец наш для нас недостойных. Итак широта и долгота относятся к стоянию; потому что любовь расширяет правы, чтобы братская любовь великодушно переносила обиды. А высота означает то воздаяние вечных наград, о неизмеримости которого говорится: ихже оно не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9). Итак оно имеет на высоте высоту, потому что теперь вечные радости святых не могут быть постижимы никаким представлением. Глубина же означает то невыразимое осуждение грешников, по которому низвергаются в преисподнюю те, на которых оно простирается. В этих местах священные изречения имеют ужасающий вид; потому что наводят невыразимый страх на слушающих, когда говорят об адских мучениях. Итак хорошо говорится: и стояние было в колесах, и высота и ужасающий вид; потому что Св. Писание в обоих Заветах, как в увещаниях прямо, так и в обетованиях высоко, и в угрозах страшно.

Этого для нас, возлюбленнейшие братие, достаточно для собеседования в нынешний день по милосердию Божию, чтобы, приготовившись на досуге, возвратиться к рассмотрению дальнейшего, при содействии Виновника всяческих и Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует со Отцем, в единении Святая Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

1. Вы знаете, возлюбленнейшие братие, что пророчество обыкновенно видит то то, то другое, и вдруг переносит слова с одного на другое; так, например, Давид, говоря о Господе: Бог судитель праведен и крепок, и долготерпелив, и не гнев наводяй на всяк день. Аще не обратитеся, оружие свое очистит, лук свой напряже, и уготова и, и в нем уготова сосуды смертные, стрелы своя сгараемым содела (Пс.7:12–14), вдруг присовокупляет: зачат болезнь и роди беззаконие. Ров изры и ископа и, и падет в яму, юже содела (ст. 15–16). Вот он, говоря о правосудии Господа, как бы не изменяя речи, вдруг начал говорить о виновности грешника. Этого одного для примера достаточно; потому что, кто занимается чтением Пророков, тот знает, что они делают это часто. Поэтому и теперь Пророк Иезекииль, сказав о колесах, присовокупил: и все тело исполнено очес окрест самих четырех (ст. 18)¹⁷.

2. Ибо кто сказал, не «самых», но самих¹⁸, тот ясно показывает, что речь его вдруг возвратилась от колес к животным. Чрез этих животных означаются, как впереди было сказано, именно все совершенные. Итак тела животных описываются исполненными очес потому, что действие святых осмотрено со всех сторон сильным желанием добра и осторожностью от зла. И это бывает очень трудно, чтобы ум святых бдительно наблюдал, дабы пред очами их зло не скрывалось под видом добра. Итак жизнь святых есть жизнь осмотрительная, дабы не быть ей ни так свободною, чтобы гордиться, потому что часто гордость проявляется в словах, и свобода чистоты желает быть видимою; ни так смиренною, чтобы доходить до робости, потому что страх иногда стесняет дух, и сей не решается говорить правды, однако же притворяется, будто он имеет смирение в самом робком своем помышлении. Она (жизнь святых) не должна быть так бережливою, чтобы простираться до скупости; потому что скупость большею частью желает считаться бережливостью, чтобы казаться по справедливости и необходимости и удерживающею то, чего по милосердию не хочет издержать на бедного ближнего. Нe должна быть и так милосердою, чтобы простираться до расточительности; потому что иногда расточительность считается милосердием. Ибо иное значит подавать ближним необходимое по ревности к благочестию, а иное – расточать имение без ожидания награды. Итак что делается, то надобно обсуживать по тому корню намерения, по которому оно обсуживается на суде Творца. Поэтому тот же Творец и говорит: егда око твое просто будет, все тело твое светло будет (Лк.11:34). Оком называет Он именно намерение, а телом действие. Потому что, если намерение наше будет пред Богом просто, то наше действие на суд Его не будет темным. Итак, поскольку святые мужи неусыпно бдят, чтобы со всех сторон осматривать себя, и везде оберегать, чтоб или не пожелать зла ради его самого, или не учинить его под видом добра, то есть, дабы обманчиво не допустить в себя пороков, как добродетелей: то они имеют все тело исполненное очес вокруг; потому что всякое их действие и наполняется и окружает предусмотрительностью заботливости.

3. Поэтому-то Апостол Павел, когда желал, чтобы Коринфеяне сжалились над некоторым кающимся о содеянном преступлении, говорит: емуже аще что даруете, и аз: ибо аз аще что даровах, вас ради, о лице Иисус Христове, да не обидимы будем от сатаны; не не разумеваем бо умышлений его (2Кор.2:10–11). Если нужно было пощадить, то почему знаменитый учитель по толикому смирению соглашается с волею учеников так, чтобы не казаться разделенными, ни ему с учениками, ни ученикам с ним, в деле сострадания, если не потому, что он заботливым оком предусмотрительности обращает внимание на то, что большею частью, когда один дарит, другой гневается. И какая уже та жертва милосердия, которая приносится с разногласием ближнего? Поэтому (Апостол) правильно говорит: да не обидимы будем от сатаны, не не разумеваем бо умышлений его. Потому что он (сатана) обыкновению насылает зло на вздорное сердце другого именно оттуда, откуда усматривает, что другой исполнил обязанности благочестия. Ибо несовершенно то добро, которое совершается так, что не обращается внимание на то, дабы в него не вкралось с другой стороны какое-нибудь зло, если нет вины не делать того, что не может быть сделано без соблазна для кого-либо.

4. Но это мы говорим для того, чтобы довести до сведения любви вашей, что в добром нашем деле иногда надобно остерегаться соблазна ближнего, а иногда презирать его. Этому мы научились из примера Виновника нашего, Который, когда требовали с Петра выведыванием пошлины, прежде предложим притчу, чрез которую отвечал, что Он ничем не обязан, говоря: Царие земстии от киих приемлют дани или кинсон? от своих ли сынов, или от чужих? (Мф.17:25). Когда ему ответили: от чужих, Он тотчас присовокупил: убо свободни суть сынове (ст. 26). Но после того, как доказал, что Он свободен (от пошлины), дабы не подать кому-либо соблазна, присовокупил: но да не соблазним их, шед на море, верзи удицу, и, юже прежде имеши рыбу, возми; и отверз уста ей, обрящешu статир; той взем даждь им за мя и за ся (ст. 27). Но когда Он говорил, что не входящее во уста сквернит человека: исходящее из уст, то сквернит человека: тогда приступльше ученицы Его, реша Ему: веси ли, яко фарисее слышавше слово соблазнишася? (Мф.15:11–12). Он же отвещав рече: всяк сад, егоже не насади Отец Мой небесный, изкоренится. Оставите их: вожди суть слепи слепцем (ст. 13–14). Вот поучительная Истина выдала пошлину, которой выдавать была не обязана, для того, чтобы не породить соблазна в сердцах; и опять, когда видела, что рождается соблазн в сердцах некоторых против истины, тогда дозволила им оставаться в своем соблазне.

5. Из этого примера нам должно заключить, что мы должны избегать соблазна ближних, насколько мы можем это делать без греха. Но если соблазн заимствуется от истины; то полезнее дозволять рождаться соблазну, нежели оставлять истину. – Итак тела животных исполнены очес, так как они со всех сторон осматривают себя.

6. Но нам надобно знать, что часто мы, обращая внимание на одни предметы, оставляем без внимания другие; и куда мы не обращаем внимания, там без сомнения не имеем глаза. Ибо, по свидетельству Евангелия, мы знаем, что говорил тот фарисей, который взошел в храм помолиться. Ибо он говорит: Боже, хвалу Тебе воздаю (Лк.18:11). И он правильно благодарил Бога, от Которого получил те блага, которые сотворил. Но он еще присовокупляет: яко несмь якоже прочии человецы. хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь. Пощуся два краты в субботу, десятину даю всего, елико притяжу (ст. 11–12). Вот фарисей имел око для воздержания, для милосердия, для прославления Бога, но не имел ока для стражи смирения. И что пользы в том, что почти весь город бдительно охраняется от нападения врагов, если оставляется один открытый проход, чрез который можно взойти в него врагам? Что пользы в страже, которая почти повсюду ставится, когда врагам открыт целый город небрежением об одном месте? Фарисей же, который выполнял посты, отдавал десятины, воссылал хвалы Богу, бодрствовал на страже своего города, как бы почти со всех сторон. Но поскольку он оставил без внимания один в него проход гордости; то и пропустил врага там, где небрежением закрыл око. Итак, поскольку сердца святых повсюду бодрствуют, осматривая вокруг самих себя, и во всяком своем деле вращают взор страха и опасения, дабы, или не учинить злa, или не опустить заповеданного добра, или по совершении добрых дел не возгордиться в своих помышлениях, и не учинить тем более тяжкого гpеха, чем более совне кажется праведниками, и не согрешать в тайне: то справедливо говорится: все тело их исполнено очес вокруг.

7. Еще надобно знать, что в древнем переводе не говорится: все тело их исполнено очес вокруг, но говорится: плещи их исполнены очес. Эта именно мысль не разногласит с разумом назидания. Ибо то, что пред лицом, часто имеют обыкновение сохранять даже грешные люди. Но о праведных мужах говорится, что они имеют глаза на плечах; потому что блюдут себя даже от того, чего не видно по прямому направлению и пред лицом. Следовательно те, которые усматривают и то, что сокровенно, и оберегают себя от того, чего нельзя видеть, действительно имеют глаза на плечах. Впрочем это можно разуметь и иначе; потому что находящееся пред лицом нашим мы видим, а плеч своих, видимых у нас другим, мы сами видеть не можем. Но поскольку святые мужи тщательно осматривают себя в том, в чем могут быть осуждаемы другими, и верно видят себя, как часто бывают видимы от других, которые в себе не знают даже того, что могли скрыть: то они на плече носят свет. Далее следует: и внегда шествовати животным, шествоваху и колеса, держащеся их; и внегда воздвизаться животным от земли, воздвизахуся и колеса.

8. Шествуют животные, когда святые мужи уразумевают из Св. Писания, как надобно жить нравственно. Но воздвигаются животные от земли, когда святые мужи возвышаются в созерцании. И поскольку каждый из святых, насколько сам сделает успеха в Св. Писании, настолько же это Св. Писание произведет ycпеxa на него самого: то справедливо говорится: внегда шествовати животным, шествоваху и колеса, держащеся их: и внегда воздвизатися животным от земли, воздвизаху и колеса; потому что Божественные изречения растут вместе с читающим; ибо каждый столь высоко разумеет их, сколь высокое обращает на них внимание. Поэтому колеса не возвышаются, если не возвышаются животные; потому что, если умы читающих не поднимутся на высоту, то Божественные изречения как бы на земле лежат, без разумения. Ибо, когда для кого-либо из читающих речь Св. Писания кажется холодною (если смысл Божественного изречения кажется холодным), и не возбуждает ума его, и он в помышлении своем не озаряется никаким светом разумения: тогда колесо праздно и остается на земле, потому что животное не воздвизается от земли. Но если животное пойдет, т.е. будет отыскивать порядок добродетельной жизни, и шествием сердца найдет, как положить начало шествия доброго дела: то пойдут равномерно и колеса; потому что ты в священном изречении находишь преспеяния столько, сколько сам у него преуспеешь. Но если пернатое животное в созерцании устремится в горняя, то и колеса тотчас воздвизаются от земли; потому что ты не признаешь земным то, что прежде, по твоей уверенности, в священном изречении казалось сказанным по земному обыкновению. И бывает то, что слова Св. Писания суть слова небесные, по твоему чувству, если, возженный благодатью созерцания, ты возвышаешься к небесному. И познается дивная и несказанная сила священного изречения, когда дух читающего бывает проникнут горнею любовью. Итак колесо взлетает наверх потому, что животное поднимается вверх. Далее следует: куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним (ст. 20)¹⁹.

9. Ибо куда стремится дух читающего, туда возвышаются и Божественные изречения; потому что, если ты будешь видением и чувствованием отыскивать в них что-либо высокое, то эти самые священные изречения возвышаются вместе с тобою; с тобою поднимаются вверх. Но хорошо о тех же колесах говорится: последуя за ним. Ибо, если дух читающего желает знать в них нравственное, или историческое, то за ним последует смысл нравственно-исторический. Если (желает знать) смысл типический, то тотчас узнается образное выражение. Если (желает знать) что-либо созерцательное, и колеса тотчас получают как бы крылья, и возносятся на воздух; потому что в словах священного изречения открывается разумение небесное. Итак, куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним. Ибо колеса следуют за ним. Ибо колеса следуют за духом, потому что слова священного изречения, как часто уже говорено было, возрастают чрез разумeниe по смыслу читающего.

10. Ибо в одной и той же мысли Писания один довольствуется только историей, другой отыскивает типическое значение, а третий чрез тип ищет разумения созерцательного. И большею частью бывает так, что в одной и той же мысли, как сказано, важно найти все три вместе. Ибо Моисей, когда заметил горящую купину (Исх.3:3), подошел к ней ближе, чтобы видеть зрелище; и вот купина горела, а не сгорала. Это есть великое чудо. Если ты в нем останавливаешься на одной только истории, то и в ней есть пища для души читающего, чтобы тебе видеть, что в дереве огонь горит, а дерева не сожигает. Но если ты ищешь разумения типического: то что означало пламя, если не закон, о котором написано: в деснице Его огненный закон (Втор.33:2)? И что купина, если не народ Иудейский, окруженный колючками грехов своих. Но горящая купина не могла сгореть; потому что Иудейский народ хотя и получил огнь закона, однако ж и колючек грехов своих не опалил, и пороков не пожег пламенем Божественного Слова. Иной, быть может, в этом событии чрез тип желает созерцать большее. Поскольку смысл его возрастает, то поднимаются и колеса. Ибо среди людей соделался совершенным человеком Единородный Сый Божий, Который не имел своих грехов, но принял колючки нашего нечестия, и благоволил за нас смириться даже до страдания, и принять на Самого Себя огнь нашего несчастия. Но горел, и не сгорал; потому что хотя и умер по человечеству, однако же пребыл бессмертным по Божеству. Он заимствовал от нас то, что нужно было для жертвы за нас, и однако пребыл нестрадаемым и неизменяемым в собственных свойствах, чтоб изменить нас в наших свойствах. Иной, быть может, чрез историю отыскивает нравственного смысла, а другой чрез уразумениe иносказаний стремится к созерцанию. По истории всем известно то, что написано в законе, чтоб у голубя, приносимого в жертву за грех, отрываема была голова до перушков так, чтобы оставалась на шеи, а не совсем была отторгаема (Лев.1:15, 5:8). В этих словах для читающих несомненно смысл исторический. Но если ты желаешь это разуметь в нравственном смысле, то колесо приводится в действие, когда мысль священного слова возводится к нравственному разумению. Ибо сами мы в жертвоприношении всемогущему Богу должны быть голубями, так чтобы голова наша была отрываема до перушков, т.е. душа до добродетелей. Ибо не без основания мы разумеем под головою душу; потому что как голова управляет телом, так душа действиями. Но голову отрывать заповедуется до перушков, чтобы ты исполнял то, что говоришь, и уста соединял с делами. Но голову надобно было отрывать так, чтоб она от тела была отделяема; но частью оторванную заповедуется оставлять ее при своем теле, именно потому, что душа должна быть оторвана от плотского услаждения, но не должна быть оторвана от попечения необходимого. Ибо поэтому написано: плоти угодия не творите в похоти (Рим.13:14). Итак, что запрещается делать в похоти, то без сомнения дозволяется в необходимости. Итак голова голубя частью оторвана, а частью не оторвана, чтобы, как сказано, душа наша была оторвана от похоти плоти, и однако же не оторвана от не необходимости. Что, если кто-либо этот род жертвоприношения под типическим смыслом нашего Искупителя возведет к созерцанию? Итак, пусть смело возвышается дух, пусть поднимаются животные, чтобы вместе с ними поднимались колеса. Ибо кто наша глава, если не Искупитель рода человеческого? О Нем написано: Того даде главу выше всех Церкви, яже есть тело Его (Еф.1:22–23). Когда Иудеи преследовали Его, тогда yсиливались истребить на земле имя Его. И когда увидели распятым и погребенным, тогда подумали, будто Он оторван от любви всех людей. Но глава голубя и оторвана была, и однако же от тела своего не отделена; потому что тем, что претерпел за нас смерть, Он всех теснее соединил с Собою чрез самую смерть свою: и чрез то, что Он видимо отвлек Себя от очей наших, невидимо укоренил Себя в душах наших. Итак оторванная голова голубя соединилась с телом; потому что, хотя Искупитель наш пострадал за нас, но от нас не отделился чрез страдание. Итак, поскольку изречения Св. Писания возвышаются с духом читающих: то правильно теперь говорится: куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним. И еще присовокупляется: зане дух жизни бяше в колесех (ст. 20).

11. Ибо дух жизни в колесах находится потому, что мы чрез священные изречения оживотворяемся дарованием духа, для отражения от себя дел смертоносных. Еще можно разуметь и так, что дух шествует, когда Бог соприкасается к духу читающего разными способами и распоряжениями, когда словами священного изречения, то возбуждая ревность, побуждает к отмщению, то располагает к терпению, то внушает расположение к проповеданию, то сокрушает до слез покаяния. Но проследим кратко те самые слова, которые мы высказали, и посмотрим, каким образом колеса последуют духу, называемому духом жизни, и находящемуся в колесах.

Известно, что если дух жизни коснулся духа читающего пламенем ревности, то сей тотчас в священных изречениях видит, что Моисей, возвращаясь в полк, и узнав, что народ впал в грех идолопоклонства, по пламенной ревности духа избил его мечами (Исх.32:27); что Финеес, преследуя нечистоту, мечом умилостивил гнев Господень (Числ.25:8); что Петр лжецов поразил и убил словом (Деян.5:5–10); что Павел нерадивым ученикам угрожает палкою (1Кор.4:21).

12. Если дух жизни располагает дух читающего к сохранению терпения, то за ним тотчас последуют и колеса, потому что в священных изречениях он находит, что Моисей и Аарон, когда за справедливость подверглись преследованию народа, притекли к Скинии с молитвою о том самом народе, от которого убежали (Числ.20:6). Святые души их и негодование гордых перенесли, а не увлеклись ненавистью против них. Ибо истинное терпение есть то, которое любит даже того, от кого переносит. Ибо переносить, и ненавидеть, не есть добродетель кротости, но прикрытие неистовства. В том же самом Писании (1Цар.8:21–22) он (дух читающего) находит, что Самуил, лишаемый власти, признается, что он молился даже за лишающих; что никто из святых иначе не достигает небесной славы, как сохранением терпения; что сам Виновник рода человеческого претерпел оплевания, заушения, терновый венец, крест, копие, и несмотря на то, молился за преследователей.

13. Если дух жизни побуждает дух читающего к ревности проповедания; то за ним тотчас следуют и колеса; потому что он в Св. Писании находит Моисея, по повелению Господню, явившегося к Царю Египетскому и свободно пред ним проповедавшего (Исх.5–10); что Стефан вероломным Иудеям говорил: вы присно Духу Святому противитеся (Деян.7:51), даже под камнями не имел страха (ст. 59–60); что Петр, высеченный батогами, чтобы не говорил во имя Иисуса, с великою свободою отвечал: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян.5:29); что Павел, заключается в узы (Флп.1:14), но для Слова Божия нет уз (2Тим.2:9).

14. Если дух жизни располагает (дух читающего) к слезам покаяния; то за ним тотчас следуют и колеса; когда слова Св. Писания указывают на кающегося Давида, что он, обличенный Пророком, не устыдился признаться в преступлении пред обличающим подданным, потому что отверг подданство Царю небесному (2Цар.12:13); что мытарь, который признал себя виноватым в своем нечестии, хотя пришел во храм неправедным, однако ж из храма вышел оправданным (Лк.18:13–14); что Петр пятна отречения омыл слезами (Мф.26:75); что разбойник, сознавшийся на кресте в виновности, в самой уже смерти получил прощение (Лк.23:43). Об этих колесах Пророк еще повторяет то же самое, и присовокупляет: внегда идяху сия, идяху (и колеса), и внегда стояти им, стояху (и колеса с ними): и егда воздвизахуся от земли, воздвизахуся с ними (и колеса), яко дух жизни бяше в колесех (ст. 21).

15. Это, как вы, возлюбленнейшие братие, знаете, большею частью было уже сказано, но в повествовании описание повторяется. Не обленимся же и мы кратко повторить то же в объяснении, что Дух благоизволил чрез Пророка повторить в повествовании. Ибо в этих словах новая прибавка состоит только в том, что сказано: внегда стояти им, стояху (и колеса с ними). Есть некоторые, которые достигают такого совершенства, что умеют хорошо распоряжаться земными благами, им принадлежащими, усердно занимаются делами милосердия, помогают угнетенным. Они именно идут тем, что стремятся к пользе ближнего. Поэтому и колеса идут с ними; потому что священные изречения распоряжаются устроением шествия их по пути. И есть другие, которые так тверды в содержании принятой ими веры, что могут противостоять всем нападениям на нее, и не только сами не увлекаются к развращению вероломства, но и препобеждают говорящих развращенное, и привлекают их к правоверию. С этими стоящими стоят так же и колеса; потому что слова Св. Писания утверждают их в правоверии, когда те слышат в них стойте, и держите предания, имже научистеся (2Сол.2:15). И еще: супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити: емуже противитеся тверди в вере (1Пет.5:8–9). И есть еще другие, которые презирают все земное, отвергают все преходящее, и углубляются, как сказано, в созерцании Бога. Поэтому с ними, возвышающимися, возвышаются равномерно и колеса; потому что каждый преуспевает в горнем настолько, насколько говорят ему о горнем священные изречения. Итак шествуют животные к пользе ближнего, стоят на страже самих себя, воздвизаются к созерцанию Бога.

16. Но и колеса равным образом идут, стоят, воздвизаются; потому что искомое священное чтение находится таковым, каков и тот, кем отыскивается. Ибо, если ты отправился к деятельной жизни, то оно (колесо) идет с тобою. Ты сосредоточил внимание на неподвижности и постоянстве духа, оно стоит с тобою. Ты по благодати Божией воспарил к созерцанию, оно возлетает с тобою. И опять присовокупляется: яко дух жизни бяше в колесех. Во второй раз говорится, что дух жизни был в колесах потому, что в Св. Писании два Завета, которые оба благоволил написать Дух Божий для того, чтоб освободить нас от смерти душевной. Или потому, что две заповеди о любви, именно, о любви к Богу, и любви к ближнему, чрез которые оба изречения Св. Писания оживотворяют нас. Итак во второй раз говорится, что дух жизни был в колесах потому, что мы к любви Бога и ближнего располагаемся Божественными изречениями. Ибо посредством заповедей Св. Писания оживотворяемся мы, которые лежали мертвыми в греховности. Поэтому Псалмопевец говорит всемогущему Богу: во век не забуду оправданий твоих, яко в них оживил мя еси (Пс.118:93). Ибо оправданиями называются заповеди Господа, которыми Он, исправляя, оправдывает нас. О них Псалмопевец яснее говорит: во оправданиих твоих поучуся: не забуду словес твоих (Там же, ст. 16). Итак Он оживотворяет нас ими, потому что чрез них показывает нам духовную жизнь, и вливает ее в наши души чрез дуновение Духа. Поскольку это по дару благодати совершается в душах избранных каждодневно, то справедливо говорится: дух жизни бяше в колесех.

17. Это Писание для нас во мраке настоящей жизни есть свет на пути. Поэтому-то Петр говорит: вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияяющему в темном месте (2Пет.1:19). Поэтому-то и Псалмопевец говорит: светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим (Пс.118:105). Впрочем мы знаем, что и самый наш светильник для нас темен, если не освещает его для наших душ истина. Поэтому Псалмопевец опять говорит: яко Ты просветиши светильник мой, Господи Боже мой, просветиши тму мою (Пс.17:29). Ибо что такое горящий светильник, если не свет? Но сотворенный свет для нас не светит, если сам не освещается от света несотворенного. Итак, поскольку всемогущий Бог для нашего спасения Сам и сотворил изречения Священных Заветов, Сам и открыл: то дух жизни был в колесах. Далее следует: и подобие над главою животных яко твердь, яко видение кристалла; простертое над крилами их свыше (ст. 22).

18. Это, по милосердию Божию, мы объяснили двояким образом, дабы предоставит суду читателя, что ему выбрать. Ибо под именем тверди можно разуметь небесные власти. Это твердь справедливо называется яко видение кристалла; потому что твердый кристалл хотя и составляет редкость, однако ж плотным делается от воды. И естество Ангельское, по сотворении его, получило свободную волю, хочет ли оно устоять в смирении и пребывать в лицезрении всемогущего Бога, или пасть в гордость и лишиться блаженства; но оно поставило себе в обязанность, чтоб уже решительно не иметь возможности к падению; поэтому в естестве своем превратилось как бы в величественный кристалл, потому что не может быть уже изменяемым. Этот кристалл называется страшным²⁰ и простертым над крыльями²¹ животных, потому что те Ангельские власти, которые предстоят лицу всемогущего Бога, для нас, находящихся еще в этом поврежденном состоянии, страшны и ужасны. Их радости ныне представляются над главами животных; потому что превышают понятия наших умов. Ибо кто может в поврежденном теле постигнуть, какова должна быть та неизреченная и бесконечная радость Ангелов? Какое блаженство, непрестанно видеть лицо Создателя, и в наслаждении его пребывать без изменяемости?

19. Но можно под именем тверди образно разуметь и Самого нашего Искупителя, истинного Бога над всеми, и соделавшегося посреди всего истинным человеком, в Котором наше естество укреплено у Отца. О Нем даже чрез Псалмопевца пророчественно говорится: да будет рука Твоя нa мужа десницы Твоея, и на сына человеческого, его же укрепил еси себе (Пс.79:18). Ибо человеческое естество, прежде нежели оно было принято Создателем всяческих, было землею, потому что не было твердию. Согрешившему человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши. Но после того, как оно принято Виновником всяческих, вознесено на небо, и поставлено выше Ангелов, соделалось твердию, которое было землею. Но чему подобна видимая твердь, далее присовокупляется, когда говорится: яко видeние кристалла страшнаго. Кристалл, как сказано, огустевает из воды и делается твердым. Но мы знаем, какая движимость воды. Тело же Искупителя нашего, подвергавшееся до самой смерти страданиям, в некотором отношении было подобно воде; потому что чрез рождение, возрастание, усталость, алчбу, жажду, умирание, оно до страдания его движимо протекало чрез моменты времен. Взирая на течение его, Пророк говорит: возрадуется яко исполин тещи путь (Пс.18:6). Но поскольку оно чрез славу воскресения своего из самого своего повреждения укрепилось силою невредимости, то, подобно кристаллу, из воды соделалось твердым, так что в нем и то же самое естество осталось, и не осталось изменяемости повреждения, которая была в нем. Итак вода превратилась в кристалл, когда слабость повреждения его чрез воскресение изменилась в твердость невредимости.

20. Но надобно заметить, что этот кристалл называется страшным, т.е. ужасающим. Но кто не знает, как красив кристалл? И дивно, каким образом в этом кристалле соединяется красота со страхом. Но всем знающим истину известно, что когда Искупитель рода человеческого явится Судиею, тогда Он будет и красив для праведных и страшен для неправедных. Ибо Кого видят кротким избранные, Того же самого видят ужасающим и страшным нечестивые. Но избранные не увидят Его страшным тогда потому, что ныне непрестанно рассуждают о страхе Его. Ибо тщательно обсуживают, коль страшным приидет Он на суд, оплакивают прежде содеянные ими беззакония, настоящих избегают, страх Его ежедневно обносят пред очами души, и непрестанно обсуживают, коль страшным Он явится, и страшась, ежедневно поступают так, чтобы не страшится Его, когда приидет. Итак подобие над главами животных, яко твердь, яко видение кристалла страшнаго. А поскольку самый страх Того, Кого обдержат в своих помышлениях (избранные), прикрывает души их: то справедливо присовокупляется: простертое над главами их свыше. Эта твердь, которая, как бы видение кристалла, является над главами тех животных, и страшною и простертою, потому что она страшит души праведных оттуда, откуда прикрывает. Ибо, если бы Он (Искупитель) не был страшным в сердцах их, то не был бы защитником, как от грехов, так и от наказаний. Но поскольку они всегда помышляют о качестве страха судного, то и сохраняют крылья добродетелей в прямоте. Поэтому хорошо тотчас присовокупляется: и под твердью крила их простерта, паряще друг ко другу (ст. 23).

21. Крылья добродетелей бывают простертыми под твердию тогда, когда благо, которое имеет один, употребляет для другого, так что, кто получил земное богатство, помогает в недостатке нуждающемуся ближнему; кто исполнен благодати учения, тот словом проповеди своей рассеивает мрак в невежествующем ближнем; кто облечен временною властью, тот защищает притесненных от притеснителей; кто исполнен духа пророчества, тот, убеждая к добру, предотвращает от жизни ближнего угрожающие несчастья; кто получил благодать врачевания, тот благочестиво и смиренно потребляет свое противодействие на врачевание больных; кто, будучи свободен от земных дел, решился служить единому Богу, тот молится за беззаконнующих ближних. И часто бывает, что привязанный к земному богатству не столько бодрствует на молитве, сколько должен. А большею частью бывает то, что отрешившийся от всех тягостей мира употребляет все время на молитву ко Господу, но не имеет средств к поддержанию жизни. Но когда богатый доставляет пищу и одежду бедному, и когда бедный употребляет молитву свою на cпасение души богатого, тогда крылья животных простираются, паряще друг ко другу. Ибо, когда тот мне говорит слово назидания, и светом истины изгоняет из сердца моего мрак неведения; и когда я ему, – так как он, быть может, терпит притеснение от сильного мира сего, – даю утешение моим заступничеством, и вырываю его из рук насилующего, то мы простираем крылья свои взаимно друг к другу, так что мы душевным расположением и взаимною помощью касаемся друг друга из того блага, которое мы получили. Поэтому хорошо увещевает первоверховный Пастырь, говоря: близок конец всему. Итак noступaйтe благоразумнее, и бодрствуйте в молитвах. Паче жe всего усердную любовь имейте друг ко другу; ибо любовь покрывает множество грехов. Будьте странноприимны один для другого без роптания. Служите друг другу каждый тем даром, какой кто получил (1Пет.4:7–10). Итак, что у Иезекииля крило, то у Апостола Петра называется полученным даром. И что выражает тот словами: крила их простерта, паряще друг ко другу, то Пастырь, Церкви выражает так: служите друг другу каждый тем даром, какой кто получил. Ибо наши крылья уже не бывают простертыми, если они наклоняются к одной только нашей пользе. Но простертыми они бывают тогда, когда мы употребляем на пользу ближнего то, что имеем. Так как наши блага не от нас, но мы получили их от Того, Кто даровал нам бытие, то тем более не должны мы удерживать их частно у себя, чем яснее видим, что они даны нам от Виновника нашего на общую пользу. Почему Апостол Петр в увещании к этому делу справедливо присовокупляет, говоря: как верные домостроители многоразличной благодати Божией (1Пет.4:10). И еще: говорит ли кто, говори по слову Божию; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог (ст. 11). Ясно говорит он как бы так: смиренно употребляйте благо для ближних, потому что находящееся у вас не от вас. Ибо каждое крыло добродетели, когда простирается дарованием к ближнему, не будет распрямлено, если не будет иметь смирения. – Далее следует: каждое двумя крилами покрывало тело свое, и другое подобно покрывалось²².

22. Что чрез тело действие, а чрез крылья означаются добродетели, об этом сказали мы выше (Бесед. IV, пункт 2). И когда (Пророк) говорит: под твердию крила их простерта, паряще друг ко другу, то спрашивается, для чего присовокупляется: каждое двумя крилами покрывало тело свое? В этом деле ясно показывается, что они (животные) и простирали крылья один к другому, и однако же покрывали собственное тело двумя крылами. Что это значит, если не то, что мы должны употреблять для других полученные нами дарования так, чтобы не преставать осторожно помышлять о том, в чем мы согрешили, и свою виновность каждодневно оплакивать со страхом и раскаянием? Ибо выше мы сказали, что два крыла, которыми покрывается тело, означают страх и покаяние. Итак мы должны возрастать в любви так, чтобы крылья простирать на ближних, и никогда не оставлять помышления и сокрушения о самих себе. Крылья простираются около нас, и крылья прикрывают тела, для того, чтобы мы и в добрых делах представляли примеры, и чтобы страх и покаяние прикрывали пред судом те грехи, которые мы соделали. Но в древнем переводе об этих крыльях говорится: комуждо два спряжена, прикрывающе телеса их²³. Из этих слов видно, что и самые крылья, которые соединялись, были направлены одно к другому, и те, которые прикрывали тела их. Это образно хорошо означает, что добродетели, совершаемые нами по любви к ближним, и прикрывают нас пред всемогущим Богом, и соединяют. Тогда мы согласно живем с ближними, тогда прикрываем грехи, содеянные нами. Итак под этими двумя крыльями могут еще быть разумеваемы две заповеди о любви, то есть, любовь к Богу и ближнему. Ибо любя Бога, мы преследуем в самих себе грехи наши, то есть прикрываем тело. А любя ближнего, мы спешим быть полезными ему, чем только можем, то есть, простираем крылья к другому.

23. Но присовокупления: и другое подобно прикрывалось, в древнем переводе нет. И можно спросит: почему, после того, как сказано: каждое двумя крилами покрывало тело свое, присовокупляется: и другое подобно прикрывалось? Тщательно перечитывая переводы – Семидесяти Толковников, Аквилы, Феодотиона и Симмаха, мы этих слов в них не находим. Но читая сочинения блаженного Иеронима, узнаем, что эту мысль в Еврейском тексте, хотя не буквально, по крайней мере по смыслу он находил. Ибо можно спросить: почему, после изречения: каждое покрывало тело свое, тотчас присовокупляется: и другое, подобно прикрывалось? Ибо, если бы сказано было одно и другое, то образ речи был бы правильный. Но после того, как сказано: каждое, для чего присовокупляет: и другое, тогда как в слове – каждое заключаются все? Но если мы различаем жизнь совершенных от заслуг начинающих усовершаться, то видим, что и слова – каждое и другое – употреблены не без основания. Те, которые и свои грехи оплакивают, и крылья добродетелей простирают на ближних для примера, без сомнения (люди) совершенные. Но есть много детей, который взирают на слезы их и подражают им. И те, которые могли бы оставаться нагими в своих грехах, рассуждают о бдительных над собою мужах, возбуждаются к плачу, и воспламеняются к покаянию. Но так как они видят, что святые прикрывают тела свои, то и сами прикрываются крыльями слез своих. Ибо они сами себя поносят жестокими укоризнами за то, почему они не оплакивают грехов своих, не имея добродетелей, тогда как не престают плакать даже те, которые уже простирают крылья добродетелей в пример для ближних.

24. Поэтому необходимо нам, еще младенчествующим, всегда иметь в виду нашей души и добродетели, и слезы совершенных. Будем подражать тому, что видим в них, для того, чтобы, начав постепенное возрастание, достигнуть возможности прикрыть от оного праведного испытания то зло, которое мы учинили. Ибо в непрестаемых слезах, в ежедневном нашем покаянии, мы имеем на небесах Священника, Который ходатайствует за нас. Об этом Иоанн говорит: еще кто согрешит, ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа, Праведника (1Ин.2:1). Вот наш дух ободряется, когда мы слышим о могуществе нашего Ходатая. Но ободрение наше опять тревожится от страха; потому что Тот, Кто Ходатай наш, называется праведным. Ибо мы имеем неправды, а праведный Ходатай отнюдь не принимает на Себя ходатайства по делам неправедным, и не соглашается даже говорить в пользу неправды. Итак, что нам делать, возлюбленнейшие мои братья? Но вот вдруг пришло мне на мысль, что нам делать. Осудить те грехи, которые учинены нами, и которые желаем продолжать. Написано: праведный себе самого оглагольник в первословии (Притч.18:17). Ибо каждый обратившийся грешник начинает быть праведником в слезах, когда начал обвинять то, что он сделал. Ибо почему не должен быть праведником тот, кто уже в слезах крепко вооружается против своей неправды? Итак праведный наш Ходатай будет защищать нас, как праведных на суде; потому что мы и признаем, и осуждаем самих себя, как неправедных. Итак мы должны надеяться не на слезы, не на дела свои, но на заступничество нашего Ходатая, Который живет и царствует с Отцем в единении Святаго Духа, Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Что чрез примеры праведных многие начинают усовершенствоваться, об этом сказано в конце предыдущей беседы. Но это же самое Пророк яснее открывает нам, когда к тому, что он сказал, еще присовокупляет: и слышах глас крил их, внегда паряху, яко глас вод многих (Иез.1:24).

1. В Св. Писании водами обыкновенно означаются народы. Поэтому чрез Иоанна говорится: воды людие и народи суть (Апок.17:15). Но народ означается водами потому, что и в жизни имеет глас от возмущения плоти, и ежедневно течет по направлению смертности. Крылья же животных, как мы уже часто говорили, суть добродетели Святых. Итак, что значит, что Пророк слышит глас крил, яко глас вод многих, если не то, что по благодати всемогущего Бога, те крылья добродетелей, которые прежде издавали звук в немногих Святых, ныне, по распространении проповеди, отзываются в жизни многих народов? Ибо, по воплощении, страдании и воскресении Господа, не много было пернатых животных; потому что очень редки были те, которые желали бы небесного, и на крыльях добродетелей парили бы в горняя. Но после того, как распространилась в мире проповедь о Божестве Его, кто может удовлетворительно высказать и оценить, сколько уже младенцев, сколько зрелых возрастом, сколько бодрых юношей, сколько слабых, сколько обратившихся грешниц, сколько стариц-девственниц, чрез веру, надежду и любовь стремятся к небесному? Вот глас крил, прежде бывший в немногих животных, ныне отзывается уже в народах; ныне крылья добродетелей возвышают уже сонмы мира к желанию небесного. Итак хорошо говорится: и слышах глас крил, то глас вод многих; потому что, как сказали мы выше, тот глас добродетелей, который прежде доходил до слуха Божия от немногих Святых, после стал слышим от вод многих, то есть, от бесчисленных народов. Об этом гласе и еще хорошо присовокупляется: яко глас Бога Саддаи (вышнего Бога).

2. Что значит, что глас крил у святых животных называется как бы гласом Бога Саддаи (вышнего), если не то, что всемогущий Бог Сам и наполняет сердца Святых желанием небесного, Сам и выслушивает наполненные? Ибо Сам Он и производит любовь в сердцах Святых, Сам и приемлет молитву от любящих сердец, Петр горько плакал о своем отречении, но впереди сказано, что Господь, обратясь, взглянул на Петра (Лк.22:61–62). Мария Магдалина, по содеянии многих грехов, со слезами приходит к ногам Искупителя нашего (Лк.7:38); но кто настроит внутреннее ее расположениe, если не Тот, Кто благосклонно принял совне? Кто располагал ее к слезам духом сокрушения, если не Тот, Кто совне принимал ее для прощения при возлежащих с Ним? Итак Искупитель наш привлекал сердце грешной женщины, когда располагал ее к сокрушению о виновности, и принимал ее, чтоб освободить от виновности. Следовательно, тот глас крыльев хорошо называется как бы гласом Бога вышняго; потому что совершаемое в сердцах святых есть дело благодати Того, Кто награждает заслуги.

3. Он справедливо чрез Пророка называется Богом вышним. Ибо в Св. Писании иногда Бог называется наименовательно (nuncupatiue), иногда существенно (essentialiter). Наименовательно Он называется, когда написано: се, дах тя Бога Фараону (Исх.7:1). И как Моисеи говорит: Богов да не злословиши (Исх.22:28), т.е. Священников. И Псалмопевец говорит: Бог ста в сонме богов, посреде же боги разсудит (Пс.81:1). А существенно называется Богом, когда Сам Он говорит у Моисея: Аз есмь Бог отца твоего, Бог Авраамов, и Бог Исааков, и Бог Иаковль (Исх.3:6). Поэтому Апостол Павел, желая различить наименовательное имя Божие от существенного, об Искупителе нашем сказал, говоря: ихже отцы, и от нихже Христос по плота, сый над всеми Бог благословен во веки (Рим.9:5). Ибо кто называется Богом наименовательно, тот среди всех; а кто существенно, тот надо всеми. Итак, чтобы показать Христа по естеству Богом, сказал, что Он не только Бог, но и Бог над всеми; потому что и каждый избранный, как заметили мы выше, или постановленный для показания примера правды, может быть наименован богом, но среди всех, потому что он Бог наименовательно; и Христос есть Бог над всеми, потому что Он Бог по естеству. Итак, Кого Павел называет Богом над всеми, Того Пророк Иезекииль называет Богом вышним (Саддаи). Но поскольку после того, как сказано: и слышах глас крил их, яко глас вод многих, еще присовокупляется: яко глас Бога вышняго: то мы еще можем разуметь то, что знаем о будущем для всех избранных. Ибо глас крыльев, как сказали мы, был в Проповедниках святых; глас вод – в обращенных и последующих народах. Но тот же самый глас будет некогда гласом Бога вышнего; потому что множество, которое ныне привлекается к вере святыми учителями, некогда соберется в небесное отечество, чтобы там бесконечно славословить, когда непрерывно будут видеть Того, Кого должны славословить. И поскольку тогда совершенно телом Искупителя соделывается все множество святых, по слову Павла, который говорит: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим.8:21); и с Ним тогда соединится так, что им в святой любви их ничто не будет противоречить от тления, которое уничтожается воскресением, но (все множество) будет едино в славе своего Искупителя, то справедливо говорится: яко глас Бога вышняго.

4. Замечателен порядок описывающего; потому что прежде говорится о звуке от крыльев животных, потом о звуке, как бы вод многих, и наконец о звуке, как бы Бога вышняго. Ибо что прежде святые проповедали, тому после уверовали, и то удержали обращенные к вере народы, которые наконец, возвысившись к небесному, воздадут хвалу Освободителю всех. Итак глас животных делается как бы гласом вод, а глас вод делается как бы гласом Бога вышняго; потому что хвалу всемогущему Богу, которую прежде воздавали немногие в мире, после воздали многие. И ту, которую ныне воспевают многие, когда еще повреждение их противоречит им в них самих, будут воспевать в небесном отечестве все избранные, соединившись уже с главою своею. – Но дела и добродетели святых животных еще описываются, когда присовокупляется: внегда ходити им, глас слова яко глас полка²⁴.

5. Если гласом Бога вышняго означается хвала нашему Создателю в небесном отечестве, то не удивительно, что слово пророческое возвращается назад, опять к делам святых, живущих еще в этой жизни; потому что Дух Святый не совокупно высказывает внешним образом чрез язык то, что совокупно показывает внутри, в сердцах пророческих. Вода ведения, которою наполняется дух пророчествующего, в созерцании чрезвычайно обильна. Но поскольку тесны для духа всякие уста человеческия, то есть, отверстие плоти, то язык, при высказывании к исполнению оной неизмеримости, которая бывает видима, разнообразится. Итак Пророк, после того как узрел, что на небесах глас крыльев, как глас Бога вышняго, опять возвращается на землю, и говорит, что делают здесь пернатые животные для того, чтобы там на небе иметь заслуги, говоря: когда ходили они, тогда был звук как бы множества, как шум лагерей. Когда святые проповедники обходят мир с проповедью и убеждением, тогда животные ходят. А поскольку и те даже, которых они собирают, тотчас, как только уверуют, восстают на прославление нашего Создателя, то происходит звук, как бы звук множества. Поскольку же они по той же самой проповеди предпринимают войнy против властей воздушных; то справедливо присовокупляется: как шум лагерей. Ибо, когда верные народы соединяются с святыми Проповедниками, тогда соделываются лагерными ополчениями в готовности к сражению за веру против злых духов. А так как все верующие ежедневно пламенеют желаниями небесными, презирают земное, решаются на трудные для них подвиги по любви к горнему отечеству; то делаются лагерями против властей воздушных, потому что, вооруженные верою и укрепленные добрыми делами, они готовы к походу. Ибо, как бы некоторым лагерям духовного воинства, чрез Павла говорится: облецышеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским; яко несмь наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:11–12).

6. Итак множества святых суть лагери, которые предприняли войну против властей воздушных. Поэтому и святая вселенская Церковь так описывается под видом невесты, что говорится: добра еси, ближняя моя, яко благоволение, красна яко Иерусалим, ужас яко вчинены (ополчены) (Песн.6:4)²⁵. Так как Иерусалим значит видиние мира, коего именем выражается небесное отечество, то святая Церковь называется приятною и красною как Иерусалим, потому что ее жизнь и стремление уже сравнивается с видением внутреннего мира, чтобы в том, что она любит своего Виновника, что желает видеть лицо Его, о чем написано: в няже желают Ангели приникнути (1Пет.1:12), по самым уже желаниям любви своей называлась подобною Ангелам. Чем более делается она возлюбленною Богу, тем усиленнее действует, чтобы быть страшною для злых духов. А как она должна быть страшна, это показывается присовокупленным сравнением, т.е. как построенные в боевой строй лагери. Что это значит, что святая Церковь должна быть страшна для врагов своих, как построенные в боевой строй лагери? Ибо это сравнение имеет глубокий смысл, и потому тонко надобно разумевать его. Ибо мы знаем, и каждому известно, что боевой строй лагерей тогда является страшным для врагов, когда бывает так сжат и плотен, что ни в одном месте не кажется прерванным. Ибо, если он устраивается так, что оставляется пустопорожнее место, чрез которое может войти в него неприятель, то он уже решительно не страшен для врагов его. Следовательно и мы, когда установляем боевой порядок сражения духовного против злых духов, имеем крайнюю необходимость всегда быть соединенными и крепко связанными любовью, и никогда не быть разъединенными разногласием; потому что, какие бы ни были в нас добрые дела, при неимении любви, злом разногласия открывается в строю место, чрез которое может войти враг для поражения нас.

7. Но древний враг не страшится в нас чистоты, если oнa будет без любви; потому что сам не тяготится плотью, чтобы растаевать в похоти ее. Не страшится воздержания; потому что сам не употребляет пищи, не будучи к тому понуждаем необходимостью тела. Не страшится раздаяния земных вещей, если при этом самом деле не достает любви; потому что сам не имеет нужды в пособиях от богатства. Но чрезвычайно страшится истинной любви в нас, т.е. любви смиренной, которую мы взаимно выражаем друг к другу, и крайне ненавидит наше согласие; потому что мы удерживаем оное на земле, тогда как сам он, не желая удержать, потерял на небе. Итак хорошо говорится: страшна как построенные в боевой строй лагери (Песн.6:3); потому что злые духи страшатся множеcтва избранных от того, что видят их соединенных против них согласием любви, и собранных воедино.

8. Какова же должна быть добродетель согласия, это открывается из того, когда доказывается, что без нее прочие добродетели не добродетели. Ибо велика добродетель воздержания, но если кто воздерживается от яств так, что других осуждает за пищу, и осуждает ту самую пищу, которую Бог сотворил для верующих с благодарением (Рим.14:3, 6), то чем стала для него добродетель воздержания, если не петлею греха? Поэтому и Псалмопевец, означая, что нет воздержания без согласия, говорит: хвалите Его в тимпане и лице (Пс.150:4). Ибо в тимпане издает звук сухая кожа, но в лице согласно поют голоса. Что же означается тимпаном, если не воздержание, и что ликом, если не согласие любви? Итак воздержный без имения согласия, хотя и хвалит (Господа) в тимпане, но не хвалит в лике. И есть некоторые, которые, желая умствовать более необходимого, оставляют мир с ближними, презирают их, как людей тупых и глупых. Поэтому Истина лично увещевает, говоря, имейте соль в себе, мир имейте между собою (Мк.9:50), чтобы тот, кто старается иметь соль премудрости, по необходимости старался о том, чтобы никогда и ни каким образом не отпадать от мира и согласия. Что сказали мы об этих двух добродетелях, то же должно разуметь и о всех прочих. Поэтому Павел сильно увещевает, говоря: мир имейте и святыню со вcеми, ихже кроме никтоже узрит Господа (Евр.12:14).

9. А что без согласия ничто не благоугодно Богу, об этот лично говорит Истина: аще принесеши дар твой к олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать ничто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф.5:23–24). Вот от немирных (Господь) не хочет принимать жертвы, отказывает в принятии всесожжения. Итак поэтому судите, сколь велико зло в несогласии; из-за него отвергается даже то, чем уменьшается виновность. Но поскольку избранные всегда соединены в любви, и эта самая любовь их воздает глас хвалы Виновнику, а на злых духов, т.е. на древних своих врагов, наводит страх наказания: то теперь о пернатых животных правильно говорится: когда ходили они, тогода был звук как бы множества, как шум лагерей.

10. Но можно оком веры обозреть святую Церковь с самого начала ее до конца мира, и видеть, какое движение имеют эти самые лагери. Ибо лагерями называются множества войск, когда они в готовности к сражению делают поход, или на пути останавливаются в известном каком-либо месте. Итак путь для лагерей есть жизнь настоящего века для всех святых, согласно живущих. Но иные лагери проповедников, которые туда и сюда шествуют с готовностью на святое дело приобретения душ. Другие лагери постников и отшельников от мира сего, которые ежедневно бывают готовы на брань против злых духов. Другие лагери добрых супругов, которые, живя согласно в любви ко всемогущему Богу, взаимно удовлетворяют требованию плоти так, что отнюдь не забывают о добрых делах в отношение к Богу. А если в чем-либо согрешают, как люди, то непрестанно искупляют (грехи) благочестивыми делами. Итак, поскольку различные состояния верующих, согласно живущих от начала святой Церкви даже до конца мира, сражаются против властей воздушных, то лагери ходят, и бывает шум некий как бы шум лагерей; потому что в них звучат мечи добродетелей и оружия и чудес для славы всемогущего Бога. – Но о святых животных еще присовокупляется: внегда стояти им, почиваху крила их.

11. Стоят святые животные, когда с напряженным вниманием обсуживают Божественное. Но крылья их почивают, потому что, когда они взирают на высокие суды Божественные, тогда ничтожными представляются их добродетели. Это ясно открывается, когда тотчас присовокупляется: и се, глас превыше тверди сущия над главою их внегда стояти им, низпускахуся крила их (гл. I, ст. 25)²⁶.

12. Вышнюю твердь мы рассудили объяснить двояким разумением. Ибо, как сказано (Бесед. 1. ч. 18–19), под именем тверди могут быть разумеваемы небесные власти. И под именем же тверди может быть разумеваем воплощенный Единородный, потому что в Нем естество наше утвердилось для вечности. Поэтому мы прежде скажем, что чувствуем, об Ангелах, а потом о Господе Ангелов. Ибо вот говорится: когда был голос над твердию, которая была над главою их, тогда они стояли и опускали крилья свои. В этом месте наперед надобно знать, что опустить значит, не снизу вверх простерть, но сверху вниз положить; потому впереди сказано: когда стояли, опускали крилья свои. Итак нам должно отыскать, что за голос над твердию. Но этот самый голос мы лучше уразумеем, если, восходя снизу вверх, будем идти, как бы шаг за шагом. Как телесный слух возбуждается голосом, так смысл ума возбуждается разумением, которое производится внутри. Итак голос в уме есть как бы некий звук разумения. Но надобно знать, что на наши чувства действует иногда голос тверди, иногда голос души, иногда голос тверди, иногда голос, который превыше тверди.

13. Ибо представим себе, что кто-либо, оскорбленный от ближнего, замышляет по человеческому разуму взаимно воздать оскорблением, воздать злом за зло. Это говорит ему в уме голос плоти; потому что когда Божественные заповеди повелевают нам благотворить тем, которые ненавидят нас (Мф.5:44), то замышляющий делать зло ненавидящим его слышит в душе голос плоти. Мы ежедневно делаем много земного, и после этого возвращаемся к молитве. Душа воспламеняется к сокрушению сердечному, но в уме представляются образы тех дел, которые мы соделали, и на молитве препятствуют напряжению сердечного сокрушения; и что мы свободно делали вне, то невольно терпим внутри, так что некоторые фантазии помыслов рассевают ум по телесным образам, дабы он не имел полной самособранности на молитве. И это есть голос плоти.

14. Но когда мы и это препобеждаем, и устраняем от умственных очей все телесные образы; тогда, обсуживая в самих себе самое естество души, какова должна быть та, которая может оживотворять плоть, но не может удерживать саму себя в добрых помышлениях, как бы ей хотелось, находим некоторый разумный дух, живущий могуществом Создателя, оживляющий поддерживаемое им тело, однако же подверженный забвению, изменяемый, которого часто страх поражает, а радость воскрыляет. Итак самый разум души есть голос ее, потому что звучит тем, что есть; и этот голос еще под твердию.

15. Но превышая душу, мы желаем гласа от тверди, когда находим, каково должно быть то бесчисленное множество святых Ангелов, которое предстоит пред лицем всемогущего Бога; какое должно быть в них торжество бесконечное от видения Господа; какая полная радость, какой жар любви, не мучительный, но сладостный; какое должно быть в них желание видения Бога с удовлетворением, и какое удовлетворение с желанием. В этом деле ни желание не бывает мучительно, ни удовлетворение ему не производит отвращения. Каким образом они, соединяясь с блаженством, должны быть блаженны, как должны быть вечны от всегдашнего созерцания вечности, как должны делаться светом, соединившись с истинным светом, как должны переменить изменяемость на неизменяемость, всегда взирая на неизменяемость. Но когда мы это думаем об Ангелах, то это еще голос от тверди, а не над твердию.

16. Итак пусть дух сделает еще шаг вверх, и возвысится над всем сотворенным. Пусть во едином свете Создателя своего устремит очи веры на то, что единый Бог оживотворяет все, сотворенное Им; что Он повсюду есть, и повсюду целый; что Он может быть чувствуем неописанным и непостижимым, и не может быть видим; что Он везде, и однако же от помыслов нечестивых далече; что Он и там, где далече, потому что где нет Его с благоволением, там Он присущ отмщением; что ко всему Он прикосновенен, однако же не всего касается равномерно. Ибо некоторых вещей Он касается так, чтоб они имели бытие, но не так, чтоб они жили и чувствовали, каковы, например, все вещи нечувственные. Некоторых существ касается так, чтоб они имели бытие, жили и чувствовали, но не умствовали, как, например, бессловесных животных. Некоторых существ касается так, чтоб они имели бытие, жили, чувствовали и рассуждали, как, например, естества человеческого и Ангельского. И хотя Он никогда не бывает неравным Самому Себе, однако же не равного касается неравно. Что Он везде присущ, и едва может быть обретаем; что мы последуем стоящему и не можем схватить Его. Итак представим пред взор ума, каково должно быть то естество, которое все содержит, все наполняет, все объемлет, над всем возвышается, все поддерживает. Не отчасти иное поддерживает, а над иным возвышается; и не отчасти иное наполняет, а иное объемлет: но объемля наполняет, наполняя объемлет, поддерживая возвышается, возвышаясь поддерживает. Когда дух, слегка коснувшийся могущества этого естества, углубляется в него чрез размышление; тогда бывает глас над твердию, потому что сообщает понятие о Том, Кто по своей непостижимости превышает даже Ангельское разумение.

17. Итак, когда бывает глас над твердию, тогда животные стоят и опускают крылья свои; потому что, когда умы святых с напряженным вниманием созерцая рассуждают о могуществе Создателя своего, тогда для духа их кажутся ничтожными те добродетели, которые они имеют, и они тем более делаются смиренными пред самими собою, чем выше то, что звучит над Ангелами. Ибо может быть, есть учители, но когда они начнут безмолвно размышлять, какова должна быть неизреченная премудрость Божия, которая без шума учит умы человеческие; и как эта же самая премудрость делает тщетным труд проповедующих, если не сама она располагает умы слушающих: тогда их учение тотчас представляется им ничтожным; потому что ни насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог (1Кор.3:7). Быть может, есть Пророки, но когда они в безмолвии рассуждают, что оком своего пророчества не могут вместе проникнуть во все тайны Божества, потому что, как говорит Апостол: мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем (1Кор.13:9), тогда в этой неизмеримости тайн видят, что мало все то, что они видят, и из самой неизмеримой высоты света заключают, что ничтожно то, что они напряженным оком, как бы чрез скважины, видели. Итак они опускают крылья свои, когда бывает слышим глас над твердию, т.е. смиряются в том, что разумевают, усматривая вышнее, которого они разуметь не могут.

18. Часто также в помыслах святых обольщают те самые добродетели, которые они имеют, так что души их возвышаются в некоторой самонадеянности: но они тотчас прибегают к сокровенным судьбам Божиим, как иные по гордости из добродетелей падают в бездну, а другие по смирению, исправившись от пороков возвышаются к небу. Поэтому Пророк, призывая нас к смирению, устрашает и увещевает, говоря: приидите и видите дела Божия, коль страшен в советех паче сынов человеческих (Пс.65:5). Ибо кто может достодолжным образом обсудить, какой над нами должен быть страх судеб Божиих, когда один из добродетелей наконец устремляется к порокам, а другой из пороков заключает конец добродетелями? Потому что, по слову Соломона: есть праведнии и мудрии, и делания их в руце Божией, любве же и ненависти несть ведяй человек: вся пред лицем их, суета во всех (Еккл.9:1)²⁷, и: есть путь, иже мнится человеком прав быти, последняя же его приходят во дно ада (Притч.14:12). Итак размышлять об этой глубине сокровенного суда что другое значит, если не опускать крилья, т.е. не надеяться уже ни на какую добродетель, но трепетать от великого страха? Ибо, станут ли рассуждать о естестве всемогущего Бога, или обсуживать судьбы Его, все трепещут и ужасаются. Итак для них значит, как бы опустить крылья, смирить добродетели, которые имеют.

19. Так Авраам опустил крылья, когда в беседе с Богом начал называть себя землею и пеплом, говоря: ныне начах глаголати ко Господу моему, аз же есмь земля и пепел (Быт.18:27). Так опустил крылья Моисей, который, быв научен всей Египетской мудрости (Деян.7:22), по выслушании слов Господних, тотчас укоряет себя, что он не имеет слов, говоря: молюся ти, Господи: не доброречив есмь прежде вчерашняго и третияго дне, ниже отнележе начал еси глаголати рабу твоему: худогласен и косноязычен аз есмь (Исх.4:10). Ясно он говорил как бы так: после того, как я слышу от Тебя слова жизни, признаю себя сконфуженным в прежних словах. Так Исаия, которого жизнь благоугодна была Господу для проповеди, когда, созерцая Того же Самого Господа, прикоснувшись устами к углю от алтаря, говорит: о, окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый, и нечисты устне имый, посреди людей, нечистые устне имущих, аз живу (Ис.6:5). Вот возвышенный к горнему не нравится самому себе по скверноте уст. Ибо, если бы он не видел высокой чистоты небесной, то не находил бы, за что осуждать себя. Так Иеремия при глаголании Господнем взывает: о, сый Владыко Господи, се, не вем глаголати, яко отрок аз есмь (Иер.1:6). Ибо после тех слов, которые услышал, он сознается, что не имеет слов. Так Даниил, после видения небесного, занемог и сделался больным (Дан. VIII, 27); потому что те, которые сильны в подвигах, когда усматривают превыспреннее Божие, делаются слабыми и бессильными по собственной оценке самих себя. Так блаженный Иов, о котором Господь друзьям его сказал: не глаголасте предо Мною ничтоже истинно, тоже раб Мой Иов (Иов.42:7), когда выслушал слова беседовавшего с ним Бога, тогда ответствовал, говоря: кто возвестит ми, ихже не ведех, велия и дивная, ихже не знах (Иов.42:3); и несколько после: темже укорих себе сам, и истаях: и мню себе землю и пепел (Иов.42:6). Ибо тот, кто столь мудро говорил к людям, слушая говорящего к нему Бога, укоряет себя за то, что он говорил неразумно, потому что в созерцании истинной премудрости его премудрость оказалась для него ничтожною. Итак пред голосом нисходящим свыше животные опускают крылья; потому что, будем ли мы обсуждать могущество Божие в природе его, или вздумаем отыскивать его в сокровенных судьбах, наши добрые дела, если мы думаем иметь в себе какие-либо из них, представляются ничтожными против того, что есть горе непостижимого для нас. И мы, которые думали возноситься, каким бы то ни было, ведением, рассуждая о невидимом над нами естестве, и о непостижимых судьбах его, смиренно становимся безмолвными, опустив крылья. Далее следует: и над твердию, яже над главою их, яко видение камeнe сапфира, подобие престола на нем, и на подобии престола подобие якоже вид человечь верху (Иез.1:26).

20. Что означается престолом, если не те силы Ангельские, которые по достоинству высшего места превышают даже самых Ангелов? Так как Ангелы называются вестниками, и часто Ангелы посылаются для возвещения чего-либо людям: то престолы никогда не посылаются на служение вестника, потому что на них в превыспренней высоте почивает Создатель всяческих. Поэтому Апостол Павел, описывая чины небесных воинств, которые он видел во время восхищения до третьего неба, говорит: аще престоли, аще господствия, аще начала, аще власти: всяческая Тем и о Нем создашася (Кол.1:16). Итак о престолах он сказал прежде тех чинов Ангельских, над которыми видел тех превознесенными. Но хорошо престол сравнивается с камнем сапфиром, потому что камень сапфир имеет цвет воздушный. Так силы небесные означаются камнем сапфиром; потому что эти духи, на которых превыше почивает всемогущий Бог, имеют достоинство высшего места на небесах. Нo над престолом подобие человека; потому что слава нашего Искупителя стоит выше даже тех сил, которые превосходят и самых Ангелов. Итак надобно заметить, какой соблюдается порядок. Ибо над животными твердь, над твердию престол, на престолe описывается человек; потому что выше даже святых людей, живущих еще в этом повреждении тела, суть Ангелы, а выше Ангелов верховные их Богу ближайшие Ангельские власти, но превыше даже властей, ближайших к Богу, возвышен Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус.

21. Но если, как мы впереди сказали, под именем тверди должно разуметь Ходатая Бога и человеков по принятому Им человечеству, потому что по духу пророчества под значением одного наименования обыкновенно означается многое: то чрез твердь был голос, который с неба прозвучал над крестившимся Господом, говоря: Ты еси Сын Мой возлюбленный, о Тебе благоволих (Лк.3:22). Или, как чрез другого Евангелиста говорится: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17). Итак поищем, каким образом животные слышат этот голос и опускают крылья. Пророк Аввакум, предусмотрев его, говорит: Господи, услышах слух Твой, и убояхся; Господи, разумех дела Твоя, и ужасохся (Авв.3:1–2). Что же значат слова Отца о Сыне: о Немже благоволих? Ибо всякий, кто раскаиваясь исправляет сделанное им, тем самым, что раскаивается, показывает, что он не понравился сам себе, потому что поправляет сделанное. А так как всемогущий Отец, для возможной понятности для людей, по-человечески о грешниках сказал: раскаеваюсь, что сотворил человека на земли (Быт.6:6)²⁸: то Он как бы Сам Себе не нравился в грешниках, которых Он сотворил. Но на едином только Единородном, Господе нашем Иисусе Христе, Он проявил все Свое благоволение; потому что не раскаивался в том, что среди человеков сотворил человеком Того, в Ком не находил решительно никакого греха, как о Нем чрез Псалмопевца говорится: клятся Господь и не раскается: Ты Иерей во веки по чину Милхиседекову (Пс.109:4). Следовательно, в одном только Искупителе нашем Отец умилостивил Себя; потому что в Нем одном не обрел вины, в которой можно было бы укорять Себя как бы чрез раскаяние.

22. Итак святые животные должны слушать голос над твердию, и благоговеть; потому что, если Он один без греха, то в невинности Его усматривают, сколько сами они грешат на каждый день, что по необходимости надобно непрестанно оплакивать. Еще должны они размышлять и о том, что и Самый Виновник жизни нe вышел из этой жизни без болезни страдания. Следовательно и об этом был голос над твердию, потому что высказывалось определение всемогущего Отца о смерти и воскресении Единородного. Но когда бывает голос над твердию, тогда животные стоят, и опускают крылья свои; потому что все святые, взирая на Единородного, замученного в этом мире, опускают вниз то, если они что-либо думают о своих заслугах. Ибо, если отселе не вышел без страдания Тот, Кто явился сюда без греха; то каких страданий не будут достойны те, которые пришли сюда с грехом? Итак самая твердь, которая над главою животных, т.е. то, что превышает умы святых, имеет над ними голос; потому что Искупитель наш во плоти исполнил то определение, которое по Божеству изрек вместе со Отцем; слыша это определение, праведники страшатся, и оставляют всякое самомнение о своих силах. Ибо, какими бы добродетелями ни отличалась жизнь грешников, чего она достойна, если уже подверглась за нас страданию и Его жизнь, которая не была подвержена никакому греху?

23. Но вот рождается важный для нас вопрос, когда говорится, что над твердию, яже над главою их, яко видение камене сапфира, подобие престола. Ибо, если твердию предобразуется Господь, а камнем сапфиром и подобием престола изображаются оные Ангельские власти: то каким образом они должны быть поставлены над твердию, т.е. выше Господа, когда тотчас же присовокупляется: и на подобии престола подобие якоже вид человечь верху? Ибо, если, как сказано, под твердию разумеется Господь, и опять человеком означается Господь же: то каким образом Он может быть и превыше престола, и ниже престола? Но запутанные узлы сего вопроса распутывает Сам Тот, о Ком мы говорим, Который дуновением Святаго Духа открывает то, что закрыто. Ибо воплощенный Единородный (Сын) Отца, чрез то самое, что соделался человеком, был ниже Ангелов, как о Нем написано: умалил еси Его малым чим от Ангел (Пс.8:6) Но по воскресении и вознесении на небо Он поставлен выше всех властей Ангельских, как о Нем там же опять написано: вся покорил еси под нозе Его (ст. 7). И как Он Сам говорит: дадеся Ми всяка власть на небеси, и на земли (Мф.28:18). Итак твердь под престолом, а человек на престоле; потому что Он, рожденный по принятии человеческого естества, ниже Ангелов, а по превознесении выше Ангелов. Хотя по Божеству был Он выше Ангелов и прежде, нежели прославлен чрез воскресение; однако же, как сказано, по человечеству был умален пред Ангелами, и по нему подвергся смерти. Но после того, как воскресением попрал смерть, самое человечество Свое поставил выше властей Архангельских. Итак прежде представляется престол над твердею, а после виден человек на престоле; потому что Искупитель рода человеческого, снисходя, принял человечество ниже Ангелов, а превозносясь возвысил оное над Ангелами. Но мы говорим, что Он соделался ниже Ангелов, потому что от Апостольской проповеди слышали, что Он был даже под законом (Гал.4:4). Следовательно принимаем принятое Им человечество ниже Ангелов за то уничижение, в котором Он благоизволил явится.

24. Ибо как только Слово соделалось плотью, тотчас Богочеловек по власти был выше Ангелов. Потому что о Нем до страдания написано: се, Ангели приступиша, и служаху Ему (Мф.4:11). Но для того, чтобы показать слабость человечества Его, опять о Нем написано: явися Ему Ангел с небесе, укрепляя Его (Лк.22:43). Итак в доказательство того и другого естества и служат Ему Ангелы, и укрепляет Его Ангел. Так как Он един в двух естествах; потому что Тот, Кто был Богом прежде веков, соделался человеком на конце веков. Впрочем Ему прежде страдания Его и служат Ангелы, и Ангел укрепляет Его. Но после страдания и воскресения Его, Ангелы могут служить Ему, но укреплять Его уже не могут; потому что, как впереди сказано, хотя прежде твердь явилась над престолом, однако же человек выше престола. Для показания того, что Пророк видел в лице Его соединение того и другого естества, он тотчас присовокупил: и видех яко видение илектра (Иез.1:27).

25. Что это значит, что вид человека на престоле кажется, как бы вид илектра (янтаря), если не то, что в илектре, как сказали мы далеко выше (Бесед. II, ч. 14), золото смешивается с серебром, чтобы одна вещь состояла из двух металлов? – В нем и блеск золота умеряется серебром, и от блеска золота блистательнейшим делается вид серебра. Но в Искупителе нашем то и другое естество, т.е. Божественное и человеческое, неслитно и нераздельно соединены одно с другим и совокуплены так, что и слава Божества Его умеряется для нашего взора человечеством и человеческое в Нем естество делается более славным от Божества, и по возвышении имеет более славы, нежели та, с которою сотворена была. Но Пророк, описывая еще вид человека над престолом, и виденный им вид илектра, каковым он ему явился, присовокупляет: яко видение огня внутрь его окрест от видения чресл и выше, и от видения чресл даже до долу видех видение огня, и свет его окрест (Там же, ст. 27).

26. Что это значит, что Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, описывается имеющим от чресл и выше видение огня внутрь и окрест, и от чресл даже до долу вид огня, блестящего в окружности? Ибо надобно отыскать, почему повествуется, что Он имеет от чресл и выше огнь внутри, но не огнь блистающий; а от чресл даже до долу имеет вид огня, однако же не упоминается, чтоб он имел его внутри, потому что, по описанию, Он имеет его и блистающим, и окрест? Ибо что выражается наименованием чресл, если не род поколения смертности? Поэтому-то и о Левии говорится, что он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил Авраама (Евр.7:10). Но от чресл Авраама произошла Дева Мария, во чреве которой благоволил воплотится Единородный (Сын) Отца чрез Духа Святaго. От этого воплощения Бог соделался ведомым для всего мира, как говорится чрез Псалмопевца: препояши мечь твой по бедре твоей, Сильне (Пс.44:4). Ибо Сильный препоясал меч на бедре потому, что слово проповеди Его с воплощения усилилось. Что же значит тот огонь, если не жар Святаго Духа, который воспламеняет сердца, наполняемые Им? Об этом сама Истина говорит: огня приидох воврещи на землю (Лк.12:49). Итак что же значит, что в этом видении человека, который явился Пророку, от чресл и выше пылает огнь внутри кругообразно, но от чресл даже до долу блистает огонь, не внутри, а окрест, если не то, что прежде воплощения Единородного Искупителя нашего одна только Иудея имела внутри себя жар любви к Нему; а после воплощения Его огонь заблистал окрест, потому что разлил свет Духа Святаго на все народы в целой вселенной? Итак прежде был огонь внутренний, но не было сияния; потому что Дух Святый, хотя и изливался на Иудею чрез многих отцов, но не возсиявал еще света своего к просвещению язычников. Но от чресл Его даже до долу огнь блестит окрест; потому что после того, как Он принял плоть от Девы, далеко и обширно в роде человеческом распространил дары Святаго Духа. И надобно заметить, что тот огонь от чресл и выше описывается круговращательным, не внешним, но внутренним; потому что пламя любви, как сказано, повсюду наполняло Иудею в пределах ее чрез избранных и духовных мужей. Но не выходило вовне, потому что не распространялось на множество язычников. Это пламя жара после было видимо блистающим окрест, потому что любовь всемогущего Бога начала распространятся по всем климатам мира, во всех народах.

27. Итак прежде был огнь внутри, когда Иаков говорил: спaceния Твоего буду ожидать, Господи (Быт.49:18)²⁹. Ибо что на Латин...^*

вверх; потому что там небесные духи видят Его в Божестве Его, и воспламеняются огнем любви Его. Но мы, которые любим Его в принятом человечестве, находясь еще в этой поврежденной жизни, имеем отвне блеск огня Его. Итак один выше престола Тот, Кто от чресл и выше имеет огнь внутрь – в Ангелах, и под чреслами имеет огнь окрест – в людях; потому что во всем, что любят Ангелы, чрез все, чего желают люди, один есть Тот, Кто горит в сердцах любящих. Поэтому-то высокие Ангельские власти называются Серафимами, т.е. огненным пламенем. Поэтому и о самом Создателе всего написано: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр.12:29). Огнем называется Бог потому, что пламенем любви Своей воспламеняет те души, которые наполняет. И Серафимы называются пламенем огненным потому, что ближайшие к Нему на небесах власти воспламенены неизреченным огнем любви к Нему. Этим же огнем горят на земле воспламененные сердца праведных. Этим же огнем согретые обращаются к покаянию сердца грешников, которые сильно разгоревшись, превращают страх в любовь. Ибо те, которые начали тлеть от страха, после пламенеют огнем любви. А поскольку члены Его суть избранные Ангелы на небе, и члены же Его суть обратившиеся люди на земле: то один есть человек Тот, Кто и от чресл и выше горит внутрь, и под чреслами даже до долу распространяет блеск огня своего окрест; потому что Он и Ангелов удержал в любви к Нему Божеством, и людей воззвал к желанию святого жара своего человечеством. Далee следует: яко видение дуги, егда есть на облацех в день дождя (ст. 28).

29. Дугу всемогущий Бог положил знамением между Ним и людьми, что Он более уже не будет истреблять мира потопом, говоря: дугу мою полагаю во облаце, и будет в знамение Завета (вечнаго) между Мною и землею. И будет егда наведу облаки на землю, явится дуга Моя во облаце: и помяну завет Мой, иже есть между Мною и вами (Быт.9:13–15). Поэтому-то и цвет в той же самой дуге показывается и цветом воды, и цветом огня; потому что он частью лазуревый, а частью красный, чтобы быть свидетелем того и другого суда, т.е. одного, имеющего быть, а другого, уже совершившегося, так как мир хотя и сгорит от огня суда, но не будет уже истреблен водою потопа (2Пет.3:7). Но что значит, по видению Пророка, блистающий огонь от чресл человека, сидящего на престоле, как бы видение дуги в облаках в день дождя? поскольку чрез огонь, как сказано, означается жар Святаго Духа; то какое сходство и дуги с Духом, чтобы можно было сказать, что явившийся огнь явился как вид дуги? – Но если мы, как сказали впереди, обратим внимание на видение дуги, то увидим, каким образом дуга означает Духа. Потому что в дуге, как я сказал, являются вода и огонь. А после пришествия Ходатая сила Духа Святаго проявилась в роде человеческом тем, что и омыла избранных Божиих водою Крещения и воспламенила их огнем Божественной любви. Ибо для умилостивительной жертвы поставляется как бы некая дуга в облаке из смешения водяного и огненного цвета, когда Истина говорит: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во царствие Божие (Ин.3:5). Он (Дух) есть дуга в облаке в день дождя; потому что является в воплощении Господнем, и в излиянии проповедания, для того, чтобы сердца верующих обратились к покаянию во время милосердия Божия. Ибо за облако мы не без основания принимаем плоть Искупителя, о которой чрез Псалмопевца сказано: полагаяй облаки на восхождение свое (Пс.103:3). Так как Он положил облако на восхождение Свое, когда будучи вездесущим по Божеству, вознесся на небеса плотью. Но по описанию всего таинственного видения, Пророк присовокупляет: это было видение света вокруг, и cиe видение подобия славы Господней (Иез.1:28, 2:1)³⁰.

30. Ибо предвидя, что должна совершить благодать Святого Духа во всем мире, он говорит: это было видение света вокруг. Но желая видеть внутреннюю славу Того же Самого Духа, но не имея к тому возможности, он присовокупляет: и cиe видение подобия славы Господни. Ибо не говорит: «видение славы», но, подобия славы, для того, чтобы показать, что какое бы ни было напряжение ума человеческого, хотя бы он обуздал в размышлении все фантастические образы телесные, хотя бы удалил от очей сердечных уже всех описанных духов: но все-таки, находясь в смертном теле, не может видеть славы Божией, какова она есть. Но что представляется о ней в уме, то есть подобие, а не сама она. Поэтому-то и тот Проповедник, который был восхищен до третьего неба, говорил: теперь мы видим, как сквозь тусклое стекло, гадательно (1Кор.13:12).

31. В этом рассуждении рождается не маловажный для нас вопрос: как же Евангелист Иоанн, описывая словами пророческими неверие Иудеев в чудеса Искупителя нашего, присовокупляет, говоря: сия рече Исаия, егда виде славу Его, и глагола о Нем (Ин.12:41)? И если Иезикиль видел не славу, но подобие славы, то что значит, что один (Пророк) описывается видевшим подобие славы, а другой – славу Его? Но поскольку Евангелист Иоанн прежде изложил повествование о чудесах Искупителя нашего, а потом присовокупил о неверии Иудеев, то показывает, что Исаия видел ту славу Искупителя нашего, которая проявлена в этом мире. Ибо все, что Божественно дивного совершается на земле, есть слава всемогущего Бога, и слава Его видна во всех делах. Следовательно Исаия видел славу на земле, а Иезекииль славы Его на небе не мог видеть, какова она есть; потому что инакова слава Его в вещах сотворенных, и инакова сама в себе. Поэтому эта слава, которая в делах, может быть видима, но та, которая в Нем Самом, никак не может быть видима, разве только чрез подобие. Но и этого самого подобия славы Пророк, даже в восторженном состоянии, не мог вынести. Затем следует: и видех, и падох ниц (Иез.2:1).

32. Итак, что было бы с этим мужем, если бы он увидел славу Его так, как она есть, когда и при видении подобия славы Его, он, не имея сил вынести, упал? Поэтому с великою скорбью мы должны помышлять и со слезами рассуждать, в какое несчастие и какую слабость мы пали, когда не можем даже выносить того самого блага, к видению которого сотворены. Впрочем есть и еще нечто, о чем мы, на основании события с Пророком, должны помыслить в самих себе. Ибо Пророк тотчас, как только увидел подобие славы Господней, упал на лице свое. Поскольку мы духом пророчества не можем видеть подобия этой славы; то должны непрестанно познавать ее и тщательно созерцать в Священном Писании, в небесных увещаниях, в духовных заповедях. Когда мы взираем как-нибудь на Бога, тогда падаем на лице свое; потому что стыдимся беззаконий, которые по воспоминаниям нами соделаны. Ибо человек падает там, где конфузится. Поэтому-то и Павел как бы падающим на лице говорил некоторым: кий убо тогда иместе плод, о нихже ныне стыдитеся (Рим.6:21)?

33. Итак по дару небесной благодати, мы раскрыли покрытое таинствами начало книги Пророка Иезекииля, и нравственно обсуживая таинственные изречения, мы высокую теорию пророчества привлекли к земле, для того, чтобы прежде летающее над умами детей и подобных мне, но не возвышающее их, ныне уже было читаемо ими, и познаваемо, и летало, и возвышало. Итак возблагодарим Искупителя нашего, Который всегда обновляет нас духовною пищею, Который есть хлеб Божий, сходящий с небеси, и дающий жизнь миру (Ин.6:33). Он живет и царствует со Отцем в единении Святого Духа, Бог во все веки веков. Аминь.

1. По милосердию Господа нашего Иисуса Христа, мы в восьми беседах объяснили начало книги Пророка Иезекииля, содержащее в себе много темных мест, и некоторых таинств. Теперь уже следуют места, более ясные, и менее темные. Итак с благодарением Тому же всемогущему Богу мы говорим любви вашей, что после стольких лесистых темнот мы радостно вышли на долины, по которым смело можем идти с нашим собеседованием. Ибо вот, после того, как Пророк увидав подобие славы Господней пал на лице свое, он присовокупляет: и слышах глас глаголющаго; и рече ко мне: сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе (Иез.2:1). Затем еще присовокупляется: и прииде на мя дух, и взя мя, и воздвиже мя, и постави мя на ногах моих (ст. 2).

2. Вот Божественный голос повелевает встать лежащему Пророку. Но он решительно не мог бы встать, если бы не вошел в него дух всемогущего Бога; потому что мы, хотя и можем по благодати Божией делать усилие к добрым делам, но не можем их творить, если не помогает нам Тот, Кто их заповедует. Так Павел, когда увещевал учеников, говоря: со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Флп.2:12), там же присовокупил и о Том, Кто совершает в них эти самые добродетели, говоря: Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети, и еже деяти о благоволении (ст. 13). Поэтому-то и Сама Истина говорит ученикам: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Но в этом деле надобно обсудить, что если наши добрые дела суть дары всемогущего Бога, так что в них есть нечто не наше; то почему мы желаем вечного воздаяния, как бы за заслуги? А если они так наши, что уже не суть дары всемогущего Бога; то почему мы благодарим за них всемогущего Бога? Но надобно знать, что злые дела суть только наши; а добрые – и наши, и всемогущего Бога; – наши потому, что Он вдохновением предваряет нас, чтобы мы желали, вспомоществуя преследует, чтобы мы желали не напрасно, но могли исполнить то, чего желали. Итак предваряющею благодатью и повинующеюся доброю волею, то, что есть дар всемогущего Бога, соделывается нашею заслугою. Это хорошо и кратко изъясняет Павел, говоря: паче всех их потрудихся (1Кор.15:10). Но чтобы не показалось, будто он приписывает своей силе то, что совершил, он присовокупил: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (там же). Поскольку он предварен небесным дарованием, то признал себя как бы чуждым своего доброго дела, говоря: не аз же. Поскольку же предваряющая благодать произвела в нем свободное расположение к добру, и этим свободным расположением он последовал той же благодати на самом деле, то присовокупил: но благодать Божия, яже со мною. Он говорит как бы так: в добром деле потрудился не я, но и я. Ибо не я предшествовал в нем дарованию Господню; но я добровольно повиновался дарованию. Итак кратко оказав об этом против Пелагия и Келестина, мы возвратимся к порядку изъяснения. Сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе (Иез.2:1).

3. Для нас замечателен порядок слова и дела; потому что прежде является слава Господня, чтобы заставить упасть на землю; затем голос, чтобы (Пророк) встал; после посылается дух преизбыточествующей благодати, и восставляет, и становит на ноги. Ибо, если бы мы не видели чего-либо из вечности, то никогда не падали бы на лице свое во время покаяния. Но уже лежащие, мы слышим утешительный глас Господа о том, чтобы мы встали на делание, чего впрочем мы не можем сделать собственною силою. Следовательно, Его же дух наполняет нас, восстановляет и становит нас на ноги, чтобы мы, которые в сознании виновности своей повергались в прах во время покаяния, после прямо стояли в добром делании. Но что Пророк услышал стоя, он присовокупляет, говоря: и слышах его глаголющаго ко мне, и рече (Господь) ко мне: сыне человечь, послю тя к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя (Иез.2:2–3).

4. Так Пророк описывает свое, чтоб обозначить наше. Ибо что значит, что ему, лежащему, говорится: стани на ноги твоя, и возглаголю тебе? Тот, Кто говорил лежавшему, почему обещает говорить не иначе, как стоящему? Но надобно знать, что иное мы должны слушать в лежачем положении, а иное – в стоячем. Ибо лежащему говорится, чтоб он встал, а стоящему повелевается, чтоб он шел на проповедь. Лежащему в сознании своей слабости нельзя еще предписывать важности проповеднической. Но когда мы уже восстанем на доброе делание, когда начнем стоять прямо, тогда мы становимся достойными того, чтобы нас посылать на проповедь для обращения других. Итак Пророк стоя увидел видение, и упал; но упавши услышал слово увещания – встать; а вставши выслушал повеление идти на проповедь. Ибо мы, которые стоим еще на вершине гордости, стоим того, чтобы повергнутся в прах во время покаяния, когда уже начинаем чувствовать нечто о страхе вечности. И когда мы, верно сознавая слабость свою, смиренно лежим на земле, тогда получаем повеление чрез утешительное Слово Божие встать для совершения дел, требующих подвига. И когда мы уже твердо установились в добрых делах; тогда необходимо для нас, чтобы мы помогли другим проповедью о том, от чего исправились сами. Итак лежащему не дается повеления, чтоб он шел на проповедь, для того, дабы каждый слабый делом не расстраивал того, что может устроить словом. Поэтому-то и справедливо говорится чрез Псалмопевца: возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя: и вложи во уста моя песнь нову, nениe Богу нашему (Пс.39:3–4). Ибо сначала он выводится из грязи нечестия, чтоб утвердились чрез веру ноги его на камени. Но поскольку правая вера должна сопровождаться правою деятельностью, то шаги его правы для того, чтобы после направления шествия, т.е. после усовершенствования в доброй деятельности, получить ему в уста и новую песнь проповеди. Так Савл, когда с гордостью шел в Дамаск (Деян.9:6) пораженный гласом Искупителя лежал простертым на земле. И тот, кто был будущим Пpoповедником, не тотчас услышал, чтоб он шел проповедовать о том, что видел, но ему, еще лежащему, сказано: востани, и вниди во град, и речется ти, что ти подобает творити (там же). Итак лежа мог он услышать только то, чтобы вставши учился тому, что услышит; а вставши научился тому, чтобы проповедовать о том, что узнал.

5. Но надобно спросить нам: почему Иезекииль и Павел падают на лице, а о всаднике, т.е. о том, кто превознесен славою мира сего, говорится: и падет конник вспять (Быт.49:18)? И опять о преследователях Господа написано: идоша вспять, и падоша на земли (Ин.18:6). Что это значит, что избранные падают на лице, а нечестивые падают вспять, если не то, что всякий, падающий вспять (назад), без сомнения падает там, где не видит; а кто упал на лице, тот упал там, где видел? Следовательно, поскольку нечестивые падают в невидимом, то и называются падающими назад; потому что падают там, где не могут видеть ничего, что с ними последует. Но праведники, поскольку добровольно повергаются пред тем, что видят, дабы выпрямиться в невидимом, падают как бы на лице; потому что, пораженные страхом, они видя смиряются.

6. Но замечательно то, что говорится: послю тя Аз к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя³¹. Как двумя способами делается отступление от Бога, так двумя же способами люди делаются отступниками от Бога. Ибо каждый отступает от Создателя своего, или верою, или деятельностью. Следовательно, как тот, кто отступает от веры, есть отступник, так без всякого сомнения считается отступником от всемогущего Бога и тот, кто возвращается к развратной жизни, которую он оставил, хотя бы и казался содержащим веру. Ибо одно без другого решительно бесполезно; потому что ни вера без дела, ни дела без веры не помогают, если сии не начаты прежде веры; так как Корнелий, прежде нежели соделался верующим, добрыми делами заслужил быть услышанным (Деян.10:4). Из этого выходит заключение, что он творил добрые дела прежде принятия веры. Ибо кому от Ангела возвещается: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога, и тотчас за этим восхождением дается повеление послать к Симону, который пришед к нему, должен проповедать; тот без сомнения молился о том, чем заслужил услышания. Далее следует: отцы их отвергошася Мене до днешняго дне. И сынове жестоколичнии, и твердосердечнии: Аз послю тя к тем (Иез.2:3–4).

7. Вот одна вина гордости, что отвергошася. Вот другая – упорство, потому что до днешняго дне. Вот в нечестии сынов важная вина бесстыдства, потому что они жестоколичнии, так как они уже не краснеют от зла, которое делают, и никогда уже после преступления не возвращаются к покаянию, так как они твердосердечни. Если же так нечестивы, и так упорны те, к которым Пророк посылается: то кто не видит, что личность Пророка может быть презираема столь развращенными людьми? Но вот сообщается авторитет личности, когда присовокупляется: и речеши к ним: тако глаголет Адонаи Господь (ст. 4). Ясно как бы сказано было так: поскольку ты лично подвергнешься презрению, то тебе необходимо говорить Моим голосом. Чтобы не подвергаться презрению тебе посылаемому, покажи, Кто тебя послал, произнося Мои слова. Затем следует: аще убо (авось либо) услышат или убоятся: зане дом огорчеваяй есть (ст. 5).

8. Поскольку известно, что всемогущий Бог знает все, то весьма удивительно, почему говорится: аще убо услышат или убоятся. Поэтому надобно знать, что сомнение в выражении Божием происходит не от неведения, а от другой причины. Ибо кто не знает, что сотворивший и видящий все знает все? И лично Сама Истина о проповедниках Антихриста в Евангелии говорит: дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранныя (Мф.24:24). Почему ж это говорится под сомнением, когда Господь наперед знает, что будет? Но одно из двух, – что если они избранные, то этого быть не может; а если может быть, то они не избранные. И однако же говорится: якоже прельстити, аще возможно, и избранныя. Итак оное сомнение в речи Господней было означением искушения для сердец избранных; потому что те, которые избраны к твердому стоянию, знамениями проповедников Антихриста будут искушаемы к падению. Следовательно тем, что говорится: аще возможно выражается только то, что избранные будут искушаемы в сердце. Ибо они колеблются, но не падают. Итак говорится: аще возможно потому, что они будут в страхе; и однако же называются избранными потому, что не падут. Поэтому сомнение в речи Господней об избранных выражает трепет души их. Он называет их и избранными потому, что предвидит их стойкость в вере и добродетели. Поэтому-то и здесь говорится: аще убо услышат или убоятся. Ибо словами: аще убо показывается, что из великого множества не многие будут слушать. Итак чрез сомнение в речах Божиих что другое означается, если не малочисленность слушателей?

9. Но замечательно, что после того, как сказал о зле умерших отцов, Посылающий Пророка к сынам говорит: аще убо услышат или убоятся. Что значит сказать: аще убо, если не то, что отцы их, которые перемерли виновными, не хотели слушать? Прошу обсудить, какая сила должна быть в этой слабости речи Господней: аще убо услышат. Это к нам говорится, именно к нам, которые в притеснении, осаде, взаперти лишились всех благ, которые имели в мире сем. Мы видим города разрушенными, укрепления уничтоженными, поля опустошенными, Церкви подкопанными; и несмотря на то, доселе еще следуем нечестию отцов наших, не переменяем той их величавости, которую видели. Но они грешили, по крайней мере, среди радостей; но мы, что тягчае, грешим под розгами. Но вот всемогущий Бог, осуждающий беззакония, уже истребил наших предков, уже позвал их на суд. А нас еще ожидает к покаянию, еще поддерживает для обращения. И Тот, Кто совершил уже суд над ними, нам предлагает великость Своего Долготерпения, дабы не погубить нас вместе с нашими предками, говоря: аще убо услышат или убоятся: зане дом огорчеваяй есть.

10. И каждая душа по принятии веры, или остающаяся в своем развращении, или возвращающаяся к нему, называется домом огорчевающим; потому что нечестивыми нравами удаляет от себя Того обитателя Бога, Которого приняла верою. Ибо дом занимается господином (его). Итак, если она дом, то почему огорчевающий? А если огорчевающий, то почему дом, который как бы уже необитаем? Но она дом, потому что в ней чрез веру начинал обитать Бог; однако же дом огорчевающий, потому что из нее Он вышел, будучи отвержен нечестивыми ее нравами, чтобы ей, которую прежде наполнял небесный Обитатель, оставаться в запустении. А затем еще, как мы знаем из слов Истины, нечистый дух, возвращающейся с семью другими, находит этот дом выметенным (Мф.12:45), потому что наполняет душу, чуждую добродетелей. – Затем следует: и познают, яко Пророк еси ты посреде их (Иез.2:5).

Злые обыкновенно знают добрых, или при вспоможении в успехе спасения, или при свидетельстве осуждения. Итак пусть они знают, что посреди их будет Пророк, для того, чтобы от выслушанной проповеди, или получить вспоможениe к восстанию, или такое осуждение, чтобы не иметь извинения. Далее следует: и ты, сыне человечь, да не убоишися их, ни ужасайся от лица их: зане разсверепеют, и обыдут тя окрест, посреде бо скорпиев ты живеши: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть (Иез.2:6).

Очевидно, к каким развратникам посылается на проповедь тот, которого увещевают, чтоб он не боятся. И поскольку все нечестивые и неприятности делают говорящим для них доброе, и еще другим угрожают, то против делаемых говорится: да не убоишися их; а против угроз присовокупляется: словес их не убойся. Или вернее: поскольку нечестивые и злодействуют против добрых, и всегда унижают цену добрым их делам, то посланному Пророку дается наставление, чтоб он ни жестокости их не боялся, ни слов не страшился. Итак выражением – да не убоишися – дается Пророку авторитет проповедания. А поскольку все мы, живущие в Боге, органы истины, так что часто чрез другого мне она сообщается, а часто чрез меня другим, то в нас должен быть авторитет на доброе слово, так чтобы и тот, кто начальствует, свободно говорил истину, и тот, кто состоит под начальством, не отказывался смиренно высказывать ту же истину. Ибо добро, предлагаемое от низшего высшему, бывает истинным добром тогда, когда высказывается смиренно. Но если правота чувствования потеряет смирение в речи, то корень чувства опорочен будет в ветви языка. Этот именно порок происходит уже не из ветви, но из корня; потому что, если бы сердце не было надменно, то язык не выражал бы гордости. Итак в первом должен быть авторитет смирения для того, чтобы говорить, а во втором – свободное смирение. Но среди людей часто расстраивается самый порядок собеседования, как сказали мы выше. Ибо иногда говорит кто-либо чрез надутость гордости, и думает, будто он говорит с авторитетом свободы; а другой молчит иногда по глупому страху, и думает, будто он молчит по смирению. Тот, занимаясь местом своего начальствования, не умеряет чувства надутости; тот, рассуждая о месте своего подчинения, боится говорить о благе, которое чувствует, и не замечает того, насколько он делается виновным пред любовью молчанием.

13. Но гордость авторитетом и человеческий страх смирением прикрываются так, что часто ни тот не может обсудить, чем он обязан Богу, ни этот, чем он обязан ближнему. Ибо тот, взирая на подчиненных себе, и не обращая внимания на Того, Кому все подчинены, предается гордости, и своею гордостью славится как бы авторитетом. А этот иногда, боясь лишиться благоволения со стороны высшего, и чрез то потерпеть некоторый временный вред, скрывает правду, которую знает, и молча про себя самый страх, которым стесняется, называет смирением. Но молча в помышлении осуждает того, кому ничего не хочет сказывать; а потому он ужасно горд потому именно, почему считает себя смиренным. Поэтому всегда надобно различать свободу от гордости и смирение от страха, для того, чтобы ни страх не прикрывался смирением, ни гордость свободою. Итак, поскольку Иезекииль посылается на проповедь не только народу, но и старейшинам его, то, чтоб он не считал неуместного страха за смирение, ему дается наставление, чтоб он не боялся, когда говорится: да не убоишися. А чтоб он не страшился и слов поношения их, присовокупляется: словес их не убойся.

14. Но почему он не должен бояться слов поносителей, присовокупляется и причина, когда там же говорится: зане разсверепеют, и обыдут тя окрест, посреде бо скорпиев ты живеши. Ибо те, к которым посылаем был Пророк, не были бы страшны, если бы верою и делами благоугождали всемогущему Богу. Но поскольку они неверующие и развратники, в словах своих поносители, то их страшиться нечего, потому что весьма глупо, если мы желаем нравиться тем, о которых знаем, что они противны Богу. Но суды праведных должны быть принимаемы со страхом и благоговением; потому что они суть члены всемогущего Бога, и порицают на земле то, что с неба обличает Бог. Ибо поношение нечестивых есть одобрение нашей жизни; потому что уже открывается, что мы имеем несколько праведности, если начинаем не нравится тем, которые не нравятся Богу. Ибо никто в одном и том же деле не может быть приятным всемогущему Богу и врагам Его. Так как отказывается быть другом Богу тот, кто угождает врагу Его. И тот будет противен врагам истины, кто будет сердечно подчиняться той же истине. Поэтому святые мужи, воспламененные обличением свободного слова, не боятся возбуждать ненависть к себе тех, о которых знают, что они не любят Бога. Пламенно выражая это Пророк, считал как бы обязанностью к Создателю всяческих, говоря: не ненавидящия ли Тя, Господи, возненавидех; и о вразех Твоих истаях? (Пс.138:21). Совершенною ненавистью возненавидех я: во враги быша ми (ст. 22). Ясно говорит он как бы так: суди, (Господи), сколько люблю Тебя я, который не страшусь возбуждать против себя вражду врагов Твоих. Поэтому-то он еще говорит: воздающии ми злая воз благая, зане гонях благостыню (Пс.37:21). Весьма доброе дело делает праведник, когда свободно противоречит неправедным. Но неправедные люди воздают за добро злом, когда бесславят праведников за то, что сии защищаются против них правдою. Ибо праведники не взирают на суждения человеческие, но взирают на суд вечного Судии, а потому и презирают слова бесславящих. Ибо поэтому Павел бесславящим Коринфянам говорит: для меня очень мало значит, как судите обо мне вы, или другие люди (1Кор.4:3). Он, не находя ничего даже в своей совести, за что мог бы укорить себя, присовокупляет: я и сам не сужу о себе. Но видя, что ему для совершенства в святости не достаточно было своего суждения, присовокупил: судия мой Господь (Там же, ст. 4). Ясно он говорит как бы так: я думаю, что даже собственному моему суждению о мне не должно верить; потому что меня судит Тот, суда Которого я не постигаю. Поэтому блаженный Иов, когда среди болезней от ран терпел еще раны от слов, произносимых языками уничижающих его друзей, тотчас мысленно обратился к совести, и чтобы где-либо иметь опору для души, воззрел на небо, говоря: и ныне се на небесех послух (свидетель) мой, свидетель же ми во вышних (Иов.16:19). Он и еще присовокупил: да приидет моя мольба ко Господу, пред Нимже да каплет око мое (ст. 20).

15. Ибо во всем, что говорят о нас, мы должны всегда молча обращаться к душе, прибегать к внутреннему свидетелю и судии. Ибо что пользы в том, если все хвалят, но совесть обвиняет? Или какой вред может быть от того, что все поносят нас, и одна только совесть защищает нас? Поэтому-то блаженный Иов, пребывая в душе непоколебимым среди речей обличителей, поскольку видел, что он препирается на земле с ложными мыслями, искал свидетеля на небе. Поэтому-то и Исаия говорит: людие мои, блажащии вас льстят вы, и стези ног ваших возмущают (Ис.3:12). Дабы эти именно люди не обращали внимания на слова похвалы себе, и не гибли во грехах, тотчас говорится, что они должны взирать на Того, Которого суда должно страшиться, когда присовокупляется: но ныне устроится Господь на суд, и поставит на суд люди своя (Ст. 13), Ясно он говорил как бы так: почему последуешь мнениям человеческим ты, который знаешь, что над тобою стоит небесный Судия?

16. Поэтому-то Истина утверждает, что Иоанн Креститель не был подобен трости, колеблемой от ветра, говоря: чесо изыдосте в пустыню видети; трость ли ветром колеблему? (Мф.11:7). Что это сказал Он отрицательно, а не утвердительно, о том свидетельствуют следующие затем слова. Ибо говорит: но чесо изыдосте видети? человека ли в мягки ризы облеченна? се, иже мягкая носящии, в домех царских суть (Там же, ст. 8). Трость же, колеблемая ветром, то вверх поднимается от дуновения, то вниз приклоняется от них же. Но всякая слабая душа, которая или от поношений приходит в уныние, или от похвал надмевается, есть трость, колеблемая ветром. Иоанн не был таковым; потому что среди похвал человеческих и поношений был непоколебим душою.

17. Но этот предмет требует тщательного обсуждения. Когда мы ведем жизнь неукоризненную, то всегда ли мы должны презирать слова бесславящих нас, или в известных случаях должны обуздывать их? Об этом надобно знать, что как с намерением не должны мы раздражать языки злословящих, дабы они не погибли, так равнодушно должны мы переносить злоречие, возбужденное собственною их злостью, чтобы наша заслуга возрастала; но иногда должны мы и обуздывать их, для того, чтоб они, рассевая о нас худую молву, не вредили невинным сердцам тех, которые с пользою для себя могли нас слушать. Поэтому-то Иоанн обуздал язык своего порицателя; говоря: первенстволюбец их Диотрев не приемлем нас. Сего ради, аще прииду, воспомяну его дела, яже творит, словесы лукавыми укоряя нас (3Ин.1:9–10). Так и Павел о Коринфских порицателях рассуждает, говоря: так как некто говорит: он в письмах строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его низка; таковый пусть знает, что каковы мы на словах в письмах заочно, таковы и на деле лично (2Кор.10:10–11).

18. Ибо те, коих жизнь представлена в пример для подражания, должны, если могут, обуздывать язык своих порицателей, дабы мнения сих последних не слушали те, которые могли слушать, и оставаясь в нечестии, не призирали добродетельной жизни. Но в этом деле необходимо тщательно испытывать самого себя, дабы не искать славы в похвале себе, и не притворяться в нашем помышлении, будто оно заботится о пользе душ. Ибо часто душа услаждается хвалою своего имени, и как бы под предлогом духовной пользы радуется, когда узнает, что о ней говорят хорошо. И часто при защищении своей славы гневается на поносителей, и воображает себе, будто она это делает по ревности к тем, коих сердца смущает речь поносителя на их добром пути. Итак о том, чтобы против их мнения не имели перевеса слова порицателей, чрезвычайно должны заботиться те, которые, тонко испытав свою совесть, находят, что они в ней не имеют никакого пристрастия к личной славе.

19. Поэтому-то праведные и совершенные (люди) иногда проповедуют о своих добродетелях, рассказывают о благах, полученных свыше, не для того, чтоб им иметь успех в прославлении себя пред людьми, но для того, чтобы примером своим привлечь в жизни тех, которым они проповедуют. Поэтому-то Апостол Павел повествует Коринфянам, сколько раз били его палками, сколько раз побивали его камнями, сколько раз претерпевал он кораблекрушения, сколько претерпел за истину, что он восхищен был даже до третьего неба, восхищен был в рай (2Кор.11:25, 12:2, 4), – для того, чтоб отвратить мысль их от ложных проповедников, чтобы, дав знать о себе, кто он, унизить пред ними цену тех, о которых знал, что они несправедливо пользуются уважением. Когда совершенные (люди) это делают, т.е. когда говорят о своих добродетелях; тогда они даже в этом подражают всемогущему Богу, Который говорит людям о славе своей для того, чтобы люди познали Его. Ибо, если Он чрез Писание заповедует, говоря: да хвалит тя искренний, а не твоя уста (Притч.27:2), то почему Сам Он делает то, что запрещает? Но если бы всемогущий Бог молчал о силах своих, то никто не знал бы Его; если никто не знал бы Его, то никто не любил бы; если бы никто не любил Его, то никто не возвращался бы к жизни. Поэтому и чрез Псалмопевца о Нем говорится: крепость дел Своих возвести людем Своим, дати им достояние язык (Пс.110:6). Следовательно, Он возвещает о силах Своих, не для того, чтобы Самому преуспевать в хвалах Своих, но для того, чтобы познавшие Его достигали наследия вечного. Итак праведные и совершенные (люди) неукоризнены, не только тогда, когда опровергают бранные слова на них, но и тогда, когда говорят слабым о тех добродетелях, которые имеют; потому что своею жизнью, о которой поведают, приобретают к жизни души других.

20. Впрочем надобно знать, что они никогда не открывают своих добрых дел, если не принуждает их к тому, как я сказал, или польза ближних, или решительная необходимость. Поэтому Апостол Павел, перечислив свои добродетели Коринфянам, присовокупил: бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте (2Кор.12:11). Но иногда бывает так, что они, вынужденные необходимостью, в добрых делах, которые поведают о себе, ищут пользы не других, а своей, как блаженный Иов исчисляет свои добродетели, говоря: око бых слепым, нога же хромым: аз бых отец немощным, распрю же, еяже не ведях, изследих (Иов.29:15–16). И многое другое, что сделал он хорошего, воспоминает. Но это потому, что святой муж, находясь в болезненных ранах, и терпя обличения друзей, которые говорили, будто он жил нечестиво, обижал ближних, притеснял бедных, видел, что душа его сильно потрясена и близка к рву отчаяния; он тотчас мог пасть, если бы не возобновил в памяти своих добрых дел, чтобы возвратить душу к надежде, дабы от мучительных слов и ран не погибнуть в отчаянии. Итак, что он исчисляет свои добрые дела, этим не желает как бы из тщеславия сделаться известным для других, но возвращает душу к надежде. Итак праведники, как без гордости говорят иногда о добрых делах, которые они совершают, так без ревности к личной славе обуздывают языки своих поносителей, потому что сии говорят вредное. Когда же языки поносителей не могут быть исправлены, тогда они во всем равнодушно должны быть терпимы. Поносительных слов бояться не должно, дабы, страшась поношения нечестивых, не оставить пути правого. Поэтому-то теперь Пророку Иезекиилю говорится: словес их не убойся, зане дом огорчеваяй есть³².

21. Но они менее были бы злы, если бы те, которые суть неверующие, менее были разорителями. Но они как сами не веруют, ни в награды царства небесного, ни в наказания геенны, будучи погружены в нечестие, так и других отклоняют от веры и добродетели так, чтоб и другие не достигали того царства, которого сами они не желают. Ибо они, как только узнают, что некоторые чувствительные люди начинают прилепляться к добру и уклоняться зла, то осмеянием того, что обещается на небе, то презрением того, чем угрожает всемогущий Бог в наказаниях ада, то хвалою временных благ, то обещанием наслаждений настоящего века, хитро убеждая, сбивают с толку сердца невинных, и превращают пути их. Радуются, если кого смогут уклонить от жизни и привлечь к смерти; радуются в своем нечестии, торжествуют и о нечестии других. Наказания за себя недостаточно для тех, которые действуют так, чтобы не одним погибать. Но если они найдут какого-либо праведника с такою силою, что уже не решаются и говорить ему противное, то, не имея возможности быть разорителями, тотчас превращаются в скорпионов. Ибо скорпион ласково наступает, но жалит хвостом; не угрызает с лица, но вредит сзади. Итак скорпионы суть все льстивые и злые (люди), которые, хотя и не противятся добрым прямо в лицо, но тотчас, как только отойдут от них, злословят их, воспламеняют против них других, которых могут, всеми возможными средствами вредят им, и тайно не перестают наносить им смертельные раны. Итак скорпионы суть те, которые на вид кажутся ласковыми и невинными, но за спиною носят нечто такое, из чего изливают яд. Ибо те, которые язвят скрыто, скрыто как бы тащат за собою смерть. Поэтому-то и чрез Псалмопевца говорится: обыдоша мя яко пчелы сот, и разгорешася, яко огнь в тернии (Пс.117:12). Ибо пчелы в устах имеют мед, но в хвосте ядовитое жало. И все те, которые языком ласкательствуют, а тайно по злости язвят, суть пчелы; потому что словами предлагают сладость меда, но скрытно уязвляя наносят рану. Но поступающие таким образом разгораются яко огнь в тернии, потому что пламенем поношающих не сожигается жизнь праведников, но выжигаются терния грехов, если какие-либо могли быть в них. Итак говорится: неверующе и разорители с тобою, посреди бо скорпиев ты живеши. Они неверующие, т.е. Богу, разорители же для слабых ближних, а скорпионы даже для мужественных и сильных. Хотя последним они не решаются противоречить в лицо, однако же тайно наносят им рану бесславия. Поэтому они вместе суть и неверующие, и разорители, и скорпионы; потому что и не веруют тому, что слышали о Боге, и развращают добрые нравы в тех, которых пересиливают, и сокровенными средствами уязвляют тех, которых совратить с пути не имеют силы.

22. В этом деле замечательно еще то, что когда Пророку говорится: неверующие и разорители с тобою, посреди бо скорпиев ты живеши, тогда предлагается врачество утешения нам, которым часто бывает скучно жить, если мы не хотим жить вместе с злыми людьми. Ибо мы жалуемся, почему не все добры те, которые живут вместе с нами. Мы не хотим терпеть зла ближних, решаем, что уже все должны быть святыми, когда не хотим, чтоб было то, что должны мы переносить от ближних. Но в этом деле яснее солнца открывается, что когда мы отказываемся терпеть злых, тогда еще очень много доброго не имеем сами. Ибо тот не совершенно добр, если кто не остается добрым даже среди злых. Поэтому блаженный Иов утверждает о себе самом, говоря: брат бых сиринам, друг же птичий (Иов.30:29)³³. Поэтому Апостол Павел говорит ученикам: посреде рода строптива и развращена, в нихже является якоже светила в мире (Флп.2:15). Поэтому Петр, пастырь стада Господня, говорит: праведнаго Лота обидима от беззаконных в нечистоте сожития избави (2Пет.2:7). Видением бо и слухом праведный живый в них, день от дне душу праведну беззаконными делы мучаше (ст. 8). Но мы часто, жалуясь на жизнь ближних, стараемся переменить место, избрать уединение отшельнической жизни, не зная того, что если нет духа, место не помогает. Ибо тот же самый Лот, о котором говорим, в Содоме пребыл святым, а на горе согрешил (Быт.19:2–30 и след.). А что места не укрепляют души, тому свидетель первый родоначальник человеческого рода, который и в раю пал. Но все, что мы говорим о земле, ничтожно. Ибо, если бы место могло спасать; то сатана не пал бы с неба. Поэтому Псалмопевец, видя везде в этом мире искушения, искал места, куда мог бы убежать, но без Бога не мог найти укрепления. Почему и просил быть для него местом Того Самого, ради Которого отыскивал места, говоря: буди ми в Бога защитителя, и в дом прибежища, еже спасти мя (Пс.30:3). Итак везде должны быть терпимы ближние, потому что Авель не может быть сильным, если его не упражняет злобою Каин.

23. Но есть одно исключение, по которому должно убегать сожительства с злыми, дабы они не привлекли к себе, если сами не могут уже исправиться; и чтоб они не развратили тех, которые живут вместе с ними, когда сами не переменяются в своей злобе. Поэтому Павел говорит: тлят обычаи благи беседы злы (1Кор.15:33). И как чрез Соломона говорится: не бывай друг мужу гневливу, и со другом жестокосердым не соводворяйся: да не когда научишися путем его, и приимеши тенета души твоей (Притч.22:24–25). Посему, как совершенные мужи не должны убегать от развращенных ближних, потому что они и сих последних привлекают к добродетельной жизни, и сами всегда безопасны от развращения: так все слабые должны уклоняться от сожительства с нечестивыми, дабы не соблазниться к подражанию тому злу, которое часто видят, а исправить не имеют силы. Ибо мы чрез слух принимаем душою ежедневно слова ближних так, как вдыхая и выдыхая принимаем воздух телом. И как вредный воздух, втягиваемый непрестанным дыханием, расстраивает тело; так нечестивые слова, непрестанно слышимые, расстраивают душу слабых, так что она начинает чахнуть от услаждения нечестием. – Затем следует: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть (Иез.2:6).

24. Добрые (люди) должны боятся того, чтоб им не оскорбляться, дабы чрез них не вызван был к гневу Тот, Кто всегда обитает в сердцах их. Ибо если мы, как выше сказано, оскорбляем злых людей, то не должны бояться, потому что наша деятельность не нравится тем, которым не нравится даже правосудие Создателя. Итак чего бояться, если к нам неблагодарны те, которых Бог не любит? Поэтому теперь справедливо говорится: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть. Ясно как бы так было сказано: их должно было бы бояться, если бы они не преогорчевали Меня в своих делах. О них еще присовокупляется: и возглаголеши словеса Моя к ним, аще убо услышат, или убоятся, зане дом прогневаяй есть (Иез.2:7).

25. Всякий, кто грешит, что другое делает, если не прогневляет Создателя своего? И мы знаем, что сколько раз мы грешим делом, словом, помышлением; столько раз прогневляем против себя Бога. Однако ж Он терпит, и милостиво ожидает, чрез Себя предлагает нам терпение, а чрез Проповедников Своих – слово увещания. Но всякий Проповедник правды, если его слушают, утоляет гнев раздраженного Создателя на непокорный народ. Поэтому необходимо, чтобы сам он не делал зла, которое обыкновенно возбуждает в народе ярость Создателя его. Для сего и присовокупляется: и ты, сыне человечь, послушай глаголющаго к тебе, не буди огорчеваяй, якоже дом преогорчеваяй (Иез.2:8).

26. То есть, зла, которое ты видишь содеваемым, сам не твори, чтобы самому не делать того, к запрещению чего ты посылаешься. Ибо всякой Проповедник всегда должен с напряженным вниманием думать о том, чтобы посланный на исправление падших, сам не падал в нечестие с падшими, и твердо содержал в памяти мысль Павла, который говорит: имже судом судиши друга, себе осуждаеши (Рим.2:1). Поэтому Валаам, исполненный Духа Божия для того, чтобы говорить, но удержанный своим духом в плотской жизни, сам о ceбe говорит: слышай словеса Божия, умея умение Вышняго, и видениe Божие видевый во сне, отверсты очи его (Числ.24:16)³⁴. Падая имел отверстые очи тот, кто видел, что должен был говорить правду, но презрел жизнь праведную. Он был падающим в беззаконие и имеющим открытые глаза в святом проповедании.

27. Впрочем есть и другое, что можно разуметь, почему блаженному Иезекиилю, посылаемому на проповедь, запрещается быть преогорчевающим. Ибо, если бы Пророк не повиновался, когда был посылаем на проповедь, то он своим молчанием так же преогорчил бы всемогущего Бога, как и народ своим нечестием. Потому что, как злые люди потому преогорчевают Бога, что говорят или делают злое, так иногда преогорчевают Его и добрые люди своим молчанием о добре. Итак тем ставятся в вину беззаконные дела, а этим – молчаниe в правде. Следовательно, в этом деле вместе с злыми и добрые преогорчевают Бога; потому что, когда они не обличают разврата, тогда своим молчанием попускают их своеволие идти далее и далее. Затем следует: отверзи уста твоя, и снеждь, яже Аз даю тебе (там же).

28. Мы отверзаем уста наши, когда говорим правду; и снедаем то, что приемлем от Бога, потому что и приписывается нам и умножается в наших чувствах пища жизни, когда начинаем проповедовать. Поэтому другой Пророк говорит: уста моя отверзох, и привлекох дух (Пс.118:131). Ибо он не привлек бы духа, если бы не отверз уст, потому что, если бы не трудился в проповеди ближним, то не возрастала бы в нем благодать духовного учения. Далее следует: и видех, и се рука простерта ко мне, и в ней свиток книжный. И разви его предо мною, и в том писана быша предняя и задняя (Иез.2:9–10).

29. Как чрез Пророка означается ряд проповедников, так чрез свиток, который он получил, означаются страницы Св. Писания. Но свиток свернутый есть темное изречение Св. Писания, которое завертывается глубиною мыслей так, что неудобно бывает проницаемо общим смыслом. Но пред Пророком свиток развивается; потому что пред проповедниками темнота священного изречения проясняется. Свиток книжный рука Божия предложила, когда было говорено Апостолам: уподобися царствие небесное человеку сеявшу доброе семя на селе своем: спящим же человеком, прииде враг его и всея плевелы посреде пшеницы и отыде. Егда же прозябе трава и плод сотвори, тогда явишася и плевелие (Мф.13:24–26), и прочее, что любовь ваша воспоминает даже без моего напоминания. Но свиток, который она показывала свернутым, развила, когда сказанное загадочно изъяснила, говоря: сеявый доброе семя есть Сын человеческий; а село есть мир: доброе же семя, сии суть сынове царствия: а плевелы суть сынове неприязненнии: а враг всеявый их, есть диавол: а жатва, кончина века есть: а жатели Ангели суть. Якоже убо собирают плевелы и огнем сожигают: тако будет в скончание века сего (Мф.13:37–40). Итак книжный свиток развивается тогда, когда темное изречение объясняется пространным разумением. Этот книжный свиток Истина развила, когда совершила над учениками то действие, о котором написано: тогда отверзе им ум разумети Писания (Лк.24:45).

30. Об этом свитке еще присовокупляется: в том писана быша предняя и задняя (внутри и снаружи). Ибо книга священного Писания внутри написана аллегориею, а снаружи историею. Внутри духовным разумением, а снаружи простым буквальным смыслом, приноровительным к слабым. Внутри, потому что обещает невидимое; снаружи, потому что располагает видимое по правоте своих заповедей. Внутри, потому что обещает небесное, а снаружи, потому что заповедует, или как употреблять земные презираемые блага, каковы они есть, или как удаляться от них по желанию. Ибо иное говорит о таинствах небесных, а иное заповедует о действиях внешних. И то, что заповедует вовне, ясно, но то, что повествует о внутреннем, вполне понятным быть не может. Поэтому написано: простираяй небо яко кожу, покрываяй водами превыспренняя своя (Пс.103:2–3). Ибо что означается именем неба, если не Св. Писание? От него сияют для нас – и солнце премудрости, и луна ведения, и звезды примеров и добродетелей древних отцов. Оно простирается, яко кожа, потому что, будучи образовано чрез своих Писателей языком плоти, развертывается при изъяснении пред очами нашими чрез слова учителей. Но что означается именем вод, если не святейшие лики Ангелов? О них написано: и вода, яже превыше небес, да восхвалят имя Господне (Пс.148:4–5). Превыспренняя этого неба Господь покрывает водами; потому что высокое в Св. Писании, именно то, что оно повествует о природе Божества, или о вечных радостях, чего мы еще не знаем, тайно известно одним только Ангелам. Итак это небо простирается и пред нами, и однако же превыспренняя его покрываются водами; потому что и ясно для нас по откровению духа нечто из Св. Писания, и остается еще для нас сокрытым нечто, что может быть открыто одним только Ангелам. Впрочем чрез духовное разумение мы уже чувствуем часть из этого сокровенного, уже имеем залог Духа Святаго; потому что, хотя вполне и не знаем того, однако же сердечно любим, и во многих духовных смыслах, которые уже знаем, питаемся пищею истины.

31. Итак пусть говорит (Пророк): в том писана быша предняя и задняя; потому что в Св. Писании и сокровеннейшими и высокими изречениями насыщаются сильные, и ясными заповедями питаемся мы малые. Поэтому написано: горы высокие еленем, камень же прибежище заяцем (Пс.103:18). Ибо пусть имеют горы разумения те, которые успели возвыситься до созерцания. Да пусть будет и камень прибежищем для зайцев; потому что мы, малые и покрытые терниями грехов наших, хотя не можем разуметь высокого, спасаемся в убежище нашего камня, т.е. верою во Христа. Поэтому и говорится некоторым: не судих ведети, что в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята (1Кор.2:2). Он как бы так говорит: поскольку я знал, что вы не можете понять таинств Божества Его, то говорил вам только о слабости Его человечества. – Далее следует: и вписано бяше в нем рыдание и жалость (песнь) и горе (Иез.2:10)³⁵.

32. Нет сомнения, что слово песнь употребляется иногда в хорошем значении, а иногда в худом; потому что можно говорить: и радостная песнь, и печальная песнь. Но мы, следуя употреблению Св. Писания, которое обыкновенно употребляет слово песнь в хорошем значении, принимаем слово песнь в этом месте в хорошем значении. Ибо когда всемогущий Бог перевел народ свой чрез Чермное море, то написано: тогда воспе Моисей и сынове Израилевы песнь сию Господеви (Исх.14:32). И когда Давид одержал победу над врагами, то написано: и глагола Давид ко Господу словеса песни сея (2Цар.22:1). И Соломон говорит: уксус селитре, и поющий песни сердцу развращенному (Притч.25:20)³⁶. Поскольку уксус, вливаемый в селитру, тотчас заставляет селитру кипеть и пениться. И развращенная душа, когда подвергается выговору или приятности проповеди убеждается к добру, от исправления делается худшею, и воспламеняется несправедливостью негодования оттуда, откуда должна была получить обуздание в несправедливости. И чрез Иова о неблагодарном и отчаевающемся говорится: и не рече: где есть Бог сотворивый мя; устрояяй стражбы нощныя (Иов.35:10)³⁷. Потому что песнь в ночи есть утешение в скорби. Мы принимаем песнь в ночи, когда в теснотах настоящих утешаем себя радостями будущими. Песнь в ночи указал нам Апостол, когда говорил: упованием радующеся, скорби терпяще (Рим.12:12). Песнь в ночи имел Давид, который говорил: Ты еси прибежище мое от скорби обдержащия мя, радосте моя, избави мя от обышедших мя (Пс.31:7). Ибо кто говорит, что окружен несчастьями, и однако же Бога называет своею радостью; тот без сомнения поет песнь в ночи. Итак, почти всегда Священное Пиcaниe обыкновенно употребляло слово «песнь» в хорошем значении; то и нам в этом месте должно разуметь оное в том же значении.

33. Но горе в Св. Писании чаще выражает вечный плач, нежели настоящий. Так написано: горе беззаконному: лукавая бо приключатся ему по делом руку его (Ис.3:11). И блаженный Иов говорит: аще нечестив буду, люте (горе) мне, аще же буду праведен, не могу возникнути; исполнен бо есмь безчестия (Иов.10:15). Ибо несчастие праведных есть временное. Следовательно, люте (горе), о котором он сказал, различал от временного несчастья тот, кто утверждал, что и праведник имеет скорбь, и нечестивый горе. И лично сама Истина говорит: горе миру от соблазнов (Мф.18:7), и горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете (Лк.6:25); и горе имущим во чреве и доящым в тыя дни (Лк.21:23). Итак нам надобно обсудить, каким образом в Св. Книге написаны эти три: рыдание, песнь и горе.

34. Рыдание написано потому, что в ней написано покаяние грешников. Но песнь, потому что в ней предвозвещаются радости Праведных. Горе же потому, что в ней выражено осуждение нечестивых. Итак, чтоб очистить грехи, читай в этой книге то, что написано о сокрушении: расторгните, сердца ваша, а не ризы ваша (Иоил.2:13). И еще: постраждите и слезите и плачитеся: смех ваш в плачь да обратится, и радость в сетовaниe (Иак.4:9). А чтоб иметь радость в обетовании будущей радости, познай, какие в этой книге написаны песни хвалы вечной: блажени живущии в дому Твоем: в веки веков восхвалят Тя (Пс.83:5). И как чрез некоторого мудрого о небесном Иерусалиме говорится: стогны Иepycaлимския вириллом и анфраксом, и камением от суфира устелются. И рекут вся стогны его, аллилуиа, и восхвалят (Тов.13:17–18). Об этой песни небесного отечества приходили возвещать нам граждане его, которые согласно взывали: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение (Лк.2:14). Но если ты еще привязан душою к настоящему веку, если еще услаждаешься земными удовольствиями, то ты не можешь любить вечных радостей, о которых слышишь. Итак познай в этой книге горе, которое в ней написано, и страхом прогони от души то, что ты любишь, чтобы тебе иметь возможность со времени суда любить песнь, которую ты читаешь. Потому что там под видом одного осуждённого выражается все множество нечестивых, когда голосом Истины говорится: связавшe ему руце и нозе, возмите его, и вверзите во тму кромешную: ту будет плач и скрежет зубом (Мф.22:13). Ибо тогда нечестивые попадут во тьму кромешную за то, что ни верою, ни делами не ходили во свете Истины. В нее низвергаются они связанными по рукам и по ногам за то, что ныне, имея время действовать и ходить, не хотят иметь руки и ноги свободными на добрые дела. Там горе нечестивым написано: червь их не скончается, и огнь их не угаснет (Ис.66:24). Там осужденным и отверженным говорится: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф.25:41). Итак в этой Книге содержится все, что назидает, все, что научает. Ибо, если ты согрешил и уже начал сожалеть о том, что учинил недозволенное, то, для научения себя совершению покаяния, там находишь рыдание. Желая облегчить душу надеждою небесных радостей, там к утешению твоему находишь песнь. Но если ты и зло сотворил, и не сожалеешь о том, что сотворил его, но поднимаешь выю души, не приклоняешь ее ни к каким рыданиям покаяния, не исправляешься ни от какого ожидания небесных радостей, то, хочешь или не хочешь, там услышишь написанное горе, так что, кого ни страх не располагает к смиренному покаянию, ни надежда горних наград не восстановляет, тот уже ныне предвидит наказание своей виновности, и без извинения подвергается вечному наказанию.

35. Итак что, братие, что должно делать нам несчастным, если не то, чтобы постоянно быть внимательными к словам книги сей, и грехи, содеянные нами, омывать слезами, чтобы чрез рыдание покаяния достигнуть песни жизни? Дабы, в случае нашего нехотения удручать себя покаянием, после не чувствовать бесконечного горя. Да не доводит нас до отчаяния множество ран наших, потому что могущество Врача выше, нежели великость нашего расслабления. Ибо чего не может возвратить ко спасению Тот, Кто мог все сотворить из ничего? Потому что Единородный (Сын) совечен всемогущему Отцу, Который с Ним живет и царствует, в единении со Св. Духом, Бог чрез все веки веков. Аминь.

1. Некоторые, читая писания священного языка, когда проникают в высокие его мысли, меньшие заповеди, данные для слабых, обыкновенно с надменным чувством оставляют без внимания, и хотят дать им другой смысл. Если бы правильно разумели в нем высокое, то не стали бы оставлять без внимания и меньших заповедей; потому что Божественные заповеди в некоторых (местах) так внушаются великим, что в других приноровляется и к малым, которые чрез приращение ведения как бы некоторою поступью ума возрастают, и достигают высшего разумения. Поэтому теперь святому Пророку говорится: сыне человечь, снеждь (Иез.3:1).

2. Ибо, что есть в священном Писании, надобно снедать, потому что и малое его составляет простую жизнь, и великое его созидает тонкое разумение. – Затем следует: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. И отверзох уста моя, и напита мя свитком сим (Иез.3:1–2).

3. Cв. Писание есть пища наша и питье. Поэтому-то и Господь чрез другого Пророка угрожает: послю глад на землю, не глад хлеба, ни жажду воды, но глад слышания Слова Господня (Ам.8:11). Итак, Кто, по собственному своему изречению, грозит истощить нас гладом и жаждою, Тот показывает, что слова Его суть пища и питие. Ho надобно заметить, что они иногда суть пища, а иногда питие. Ибо в местах темных, которых без объяснения понять нельзя, Св. Писание есть пища; так как то, что объясняется для того, чтоб было понятно, как бы разжевывается для того, чтобы было проглочено. А в местах ясных – питие. Итак ясные заповеди мы пьем, потому что и без объяснения разуметь их можем. Поэтому же о том, что Пророк Иезекииль должен был услышать темно и загадочно, не говорится ему о священном свитке пей, но снеждь. Ясно говорилось как бы так: обсуди и разумей, т.е. разжуй и проглоти. Но в словах священного изречения должен быть соблюдаем такой порядок нашего занятия, чтобы мы разумели их для того, чтобы мы, как сокрушающиеся о нашем беззаконии, сознавая грехи, соделанные нами, избегали других.

4. И когда от великого употребления слез об отпущении грехов начнет уже являться упование, тогда словами Божиими, Которые разумеем, должны мы и других привлекать к жизни. Ибо они для того и должны быть разумеваемы, чтоб и нам были полезны, и другим были сообщаемы с духовным намерением. Поэтому теперь хорошо говорится: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. Ясно о святой пище сказано было как бы так: съешь и напитай, насыщайся и отрыгай, принимай и раздавай, ободряйся и трудись.

5. И замечательно, что Пророк присовокупляет, говоря: и отверзох уста моя, и напита мя свитком сим. Другой Пророк свидетельствует, что уста в сердце, говоря: устне льстивыя в сердце: и в сердце глаголаша злая (Пс.11:3). Итак мы отверзаем уста, когда приготовляем смысл к разумению священного слова. Поэтому Пророк отверз уста для гласа Господня; так как желания сердца нашего направляются к дыханию заповеди Господней, чтобы принять что-либо от нашей жизни. Но принятие этой самой пищи не зависит от наших сил, если не напитает Сам Тот, Кто повелел отверсть уста. Ибо питают того, кто сам по себе есть не может. А поскольку наша слабость неспособна к принятию слов небесных, то нас питает Сам Тот, Кто во времени отсыпает нам меру пшеницы, так как мы по благодати Божественного распоряжения напитываемся ежедневною пищею сего дня, разумея в Св. Писании то, чего вчера не знали, а завтра поймем то, чего не знаем сего дня. Ибо всемогущий Бог как бы столько раз простирает руку к устам нашего сердца, сколько раз открывает нам разумение, и посылает пищу священного слова в наши смыслы. Итак Он напитывает нас свитком, когда по мерному раздаянию открывает нам смысл Св. Писания, и приятностью его наполняет наши помышления. Поэтому и присовокупляется: и рече ко мне: сыне человечь, чрево твое снест, и внутренности твои наполнятся свитком сим, который Я даю тебе (Иез.3:3)³⁸.

6. В древнем переводе нет слов: чрево твое снест, но уста твоя снедят, и чрево твое насытится. Ибо уста наши снедают, когда мы читаем слово Божие, но чрево наше насыщается, когда мы разумеваем и исполняем то, о чем читая трудимся. Но в позднейшем переводе, который мы признаем вернейшим, написано: чрево твое снесть, и внутренности твоя наполнятся. Но в Св. Писании иногда чревом выражается понятие о душе. Поэтому чрез Иеремию говорится: чрево мое, чрево мое болит мне (Иер.4:19). Поскольку он это говорил о духовном, а не о телесном чреве, то присовокупил: и чувства сердца моего, смущается душа моя (Там же). Ибо не было бы ни какого отношения к спасению народа, если бы Пророк стал проповедовать, что он болен чревом телесным. Но чревом был болен тот, кто чувствовал оскорбление души. Но для чего нам представлять пример Пророка, когда мы имеем ясное свидетельство Господа? И когда говорит лично сама Истина, тогда по необходимости Пророк должен молчать, потому что при солнце светильник не имеет света. Ибo она говорит: веруяй в Мя, якоже рече Пиcaниe, реки от чрева его истекут воды живы (Ин.7:38). Ибо от души верующих текут святые проповедания, как бы от чрева их текли реки живой воды. Но что значат внутренности чрева, если не внутреннее настроение души, то есть, справедливое намерение, святое желание, воля, смиренная пред Богом и благорасположенная к ближним? Поэтому теперь правильно говорится: чрево твое снест; и внутренности твои наполнятся; потому что когда душа наша принимаете пищу истины, тогда наши внутренности уже не остаются пустыми, а бывают насыщенными пищею жизни.

7. Помыслим, возлюбленнейшие мои братие, сколь любвеобильно обещание, в котором говорится: чрево твое снест, и внутренности твои наполнятся свитком сим, который Я даю тебе. Ибо многие читают, и от самого чтения бывают голодны. Многие слушают голос проповедания, но после выслушивания отходят пустыми. Хотя чрево тех снедает, но внутренности не наполняются, потому что они, хотя и понимают умом смысл священного изречения, но забывая и не соблюдая того, что услышат, не перелагают во внутренности сердца. Поэтому-то Господь укоряет некоторых чрез другого Пророка, говоря: устройте сердца ваша в пути ваша. Сеясте много, и взясте мало; ядосте, и не в сытость, писте, и не в пиянство (Агг.1:5–6). Много для сердца своего сеет, но мало взимает тот, кто чрез чтение или слушание многое знает о небесных заповедях, но по небрежной деятельности мало приносит плодов. Ест и не насыщается тот, кто, слушая слова Божие, желает прибыли или славы века сего. Пьет и не пьянеет тот, кто ухо направляет к голосу проповедания, но не изменяет сердца. Ибо от пьянства пьющих смысл обыкновенно переменяется. Итак, кто расположен к познанию Слова Божия, но желает приобретать, что принадлежит веку сему, тот пьет, и не пьянеет. Если бы он пьянел, то без сомнения переменил бы настроение души так, что уже не стал бы желать земного, уже перестал бы любить суетное и преходящее, которое любил дотоле. Ибо о избранных чрез Псалмопевца говорится: упиются от тука дому твоего (Пс.35:9). Потому что они исполнены такою любовью ко всемогущему Богу, что по перемене душевного настроения кажутся сами для себя чужими, исполняя то, что написано: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе (Мф.16:24). Отвергается самого себя тот, кто переменяется к лучшему, и начинает быть тем, чем не был, и перестает быть тем, чем был.

8. Но часто мы видим некоторых, что они, по гласу проповеди как бы решившись на перемену, переменили состояние, а не душу, так что приняли религиозную одежду, но не отвергли прежней жизни; во гневе чрезвычайно раздражаются, в припадке злобы с неистовством бросаются на оскорбление ближнего, гордятся некоторыми добрыми делами, выказанными пред глазами человеческими, с жадностью домогаются мирской прибыли, и имеют уверенность в своей святости на основании одного только внешнего состояния, в которое вступили. Этим людям что другое надобно внушать, если не то, что знаменитый учитель говорит некоторым исполнителям внешнего закона; говоря: О Христе бо Иисyce ни обрезание что может, ни необрезание, но нова тварь (Гал.6:15). Ибо не велика заслуга, если что-либо совершается нами внешним образом, в теле, но крайне надобно обращать внимание на то, что совершается в душе.

9. Ибо презирать настоящий мир, не любить преходящего, искренно смирять душу пред Богом и ближним, хранить смирение против нанесенных оскорблений, и сохраняя терпение, удалять от сердца печаль злости, раздавать бедным свою собственность, не пожелать чужого, любить друга в Боге, ради Бога любить и тех, которые суть враги, плакать о оскорблении ближнего, не радоваться смерти врага, – вот что значит быть новою тварью, которую тот же учитель языков бдительно отыскивает в других учениках, говоря: аще кто во Христе, нова тварь: древняя мимоидоша, се быша вся нова (2Кор.5:17).

10. Потому что ветхому человеку свойственно любить настоящий мир, быть пристрастным к преходящему, гордиться, не иметь терпения, в припадке злобы помышлять об оскорблении ближнего, не давать нуждающимся своего, и для приумножения желать чужого, никого чисто, ради Бога, не любить, воздавать врагам злом за зло, наслаждаться притеснением ближнего. Все это свойственно ветхому человеку, что мы имеем по преемству от корня повреждения. Но кто стоит выше всего этого, и по заповедям Господним превращает душу в благость, о том правильно говорится: древняя мимоидоша, се быша вся нова.

11. Итак в наших душах все бывает новым тогда, когда удаляются от нас пороки ветхого человека; а пороки ветхого человека удаляются от нас тогда, когда чрево снедает заповедь священного слова, и вполне наполняются внутренности. Ибо мы часто видим некоторых, что они всею душою прилепились к запятию священного чтения, и познавая, по словам Господним, сколь они грешны, заколают сами себя в слезах, удручают непрестаемым сокрушением, не находят утешения ни в каких приятностях мира сего, так что для них настоящая жизнь тягостна, и самый свет противен; что они едва допускают в собеседовании что-либо общежитейское, и с трудом облегчают душу от строгости покаяния, по любви к Создателю находят утешение в сокрушении и безмолвии. Их-то чрево снедает священный свиток, и внутренности наполняются; потому что заповедей жизни, которые мог понять смысл, память не потеряла, но самособранная в Боге душа сохранила их во всегдашнем сокрушении и воспоминании.

12. И часто бывает, что таковые люди по дару небесной благодати и понимают слово учения, и от пищи истины, которую сами внутри с приятностью пережевывают, с удовольствием питают и ближних. Проповедание из уст их потому наиболее приятно для слушающих, что дела их не противоречат их проповедям, так как они заимствуют из собственной жизни то, что языком передают ближним. Поэтому и здесь Пророк правильно присовокупляет: и снедох его, и бысть во устех моих яко мед сладок (Иез.3:3).

13. Свиток, который наполнил внутренности, был сладок в устах, как мед; потому что о всемогущем Боге умеют приятно говорить те, которые научились истинно любить Его во внутренностях своего сердца. Потому что Св. Писание сладко в устах того, коего внутренности жизни наполняются заповедями его, так как оно приятно для собеседования тому, у кого внутри оно отпечатлено для жизни. Ибо слово того не имеет сладости, кого нечестивая жизнь угрызает внутри совести. Поэтому необходимо, чтобы тот, кто проповедует Слово Божие, прежде сам научился, как жить, чтобы после из жизни заимствовать то, что и как говорит. Ибо в проповедании более назидает сознание святой любви, нежели упражнение в слове; так как, любя небесное, проповедник внутри самого себя читает то, как должно убеждать, что должны быть презираемы земные блага. Ибо тот, кто обсуживает свою внутреннюю жизнь и своим примером увещевая во вне назидает других, как бы в сердце языка, омокает трость в том, что внешним образом посредством слова пишет для ближних. Поэтому дивный проповедник, когда увещевая многое сказал ученикам, так как внутри самого себя не имел никакого противоречия с совестью, безопасно присовокупил: аще кая добродетель, и аще кая похвала, сия помышляйте. Имже научистеся и приясте, и слышасте, и видесте во мне, сия творите: и Бог мира будет с вами (Флп.4:8–9). Далее следует: и рече ко мне: сыне человечь, иди, и вниди в дом Израилев, и глаголи словеса Моя к ним (Иез.3:4).

14. Tем, что Господь говорит Пророку: глаголи словеса Mоя к ним, что другое Он делает, если не обуздывает уста его умеренностью, дабы он не решался во вне говорить то, чего прежде не услышит внутри себя? Ибо ложные пророки говорили свои слова, а не Божии. О них написано: не слушайте словес пророков, иже пророчествуют вам и прельщают вас: видение от сердца своего глаголют, а не от уст Господних (Иер.23:16). И еще: не глаголах к ним, и тии пророчествоваху (Там же, ст. 21). Из этого надобно заключить, что и каждый толкователь в изъяснении Св. Писания, быть может для того, чтобы понравится слушателям, слагает нечто ложное, говорит свои слова, а не Господни, если увлекается желанием понравиться или соблазнить. Ибо ища силы в словах Господних, сам он иначе разумеет их, нежели Тот, Кем они произнесены, хотя под другим разумением находит назидание в любви. Слова-то, произносимые им, Господни; потому что Бог чрез все Св. Писание говорит нам для того, чтобы привлечь нас к любви Его и ближних. Далее следует: яко не к людем глубокоречивым и косноязычным посылаемь еси, к дому Израилеву: ниже к людем многим иноязычным, иноречивым, ни тяжким языком сущим, ихже не разумел бы еси словес; аще же и к тацем послал бых тя, то и тии послушали быша тебе; а дом Израилев не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене (Иез.3:5–7).

15. В самом приступе повеления, куда посылается Пророк на проповедь, ясно означаются, – и призвание язычников, и отвержение Израильтян. Ибо, когда говорится: не к людем многим иноязычными, иноречивым, ни тяжким языком сущим, ихже не разумел бы еси словес, и тотчас присовокупляется: аще же и к тацем послал бых тя, то и тии послушали быша тебе, то ясно открывается послушание язычников, которые, как только услышали бы голоса проповедников, немедленно последовали бы им. А когда присовокупляется: а дом Израилев не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене, то означается упорство Иудеи, которая хотя и знала слова проповедников, но не хотела им последовать. Но неизвестный язык народов языческих не был остановкою к послушанию, хотя был чуждым языку закона. И хорошо говорится: не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене; потому что написано: отметаяйся вас, Мене отметается (Лк.10:16). И причина, по которой не послушают Израильтяне, представляется, когда говорится: яко весь дом Израилев непокориви суть, и жестокосерди (Иез.3:7).

16. Если дом Израилев называется непокоривым, то что другое надобно чувствовать и что другое думать, если не то, что частое преступление притирает сердце до бесстыдства, так что чем чаще оно повторяется, тем менее стыдится его душа повторяющая? И потому грешник доходит иногда до толикого ожесточения сердца, что бывает уже не чувствителен к исправлению; потому что, кто закоснел во грехе, тот решительно не чувствует слова исправителя, т.е. руки толкущего, как и Иудеи, часто беззаконнующей, говорится: лице жены блудницы бысть тебе, не хотела еси постыдетися ко всем (Иер.3:3). Или непокоривость есть привычка к делам мира сего, потому что, как есть некоторые, которые предпочитают спокойствие всем наградам и почестям мира, так другие, чтобы казаться, будто они нечто значат в этом мире, проливают пот в земных трудах, разбирают дела, мешаются в ссоры. И хотя чувствуют, что они среди трудов утомились телом, однако же, побеждаемые пристрастием к земным вещам, с приятностью утомляются. Им чрез Пророка говорятся: Ефрем юница наученая: еже любити прение (молотьбу) (Ос.10:11). Ибо юница, привыкшая на току к молотьбе, даже тогда, когда получает отдых от труда, сама собою туда возвращается. Так для некоторых нечестивых душ нет ничего тягостнее, как заповедь о том, чтоб они не трудились в делах мира сего. Ибо часто некоторые, будучи удалены от дела земного, умоляют, чтоб их возвратили к нему, просят, чтобы их стесняли, покой считают для себя важною опасностью. Итак непокоривы те, которые не только не избегают трудов, но и не стыдятся казаться неблаговременными в трудах, которые им запрещают. Далее следует: и се, дах лице твое сильно противу лица их, и прю твою (чело твое) укреплю противу при их (чела их) (Иез.3:8).

17. Как во зле стыдливость похвальна, так в добре укоризненна. Ибо стыдиться зла свойственно мудрости, а стыдиться добра свойственно глупости. Поэтому написано: есть стыд наводяй грех, и есть стыд слава и благодать (Притч.26:11). Ибо кто раскаиваясь стыдится зла, которое он сделал, тот достигает свободы жизни. А кто стыдится делать добро, тот падает из состояния правдивости и стремится к осуждению, так как Спаситель говорит: иже аще постыдится Менe и Моих словес, сего Сын человеческий постыдится, егда приидет во славе своей (Лк.9:26). И есть некоторые, которые в уме уже понимают добро, но явно еще не противятся злу. Эти именно (люди) хотя в уме добры, но не имеют твердости в речи, не способны к защищению истины. Ибо защитником истины должен быть тот, кто не боится, не стыдится говорить о том, что он верно знает. Поэтому-то теперь в важной должности Пророка дается обещание: и се, дах лице твое сильно противу лица их, и чело твое укреплю противу чела их. Но что есть грешник, если не раненый? И что проповедник, если не врач? Итак, если грешник, лежащий в ранах, не стыдится, то чего стыдится врачу, который предвидит спасение от врачеств? Но часто случается, что проповедника слушают с благоговением; а иногда нечестивые презирают его так, как будто бы он не говорит им ничего полезного. Поэтому-то правильно теперь говорится: как алмаз, и как кремень я дал лице твое (Иез.3:9)³⁹.

18. Алмаз и кремень – оба крепки; но первый из них драгоценен, а второй дешев. Алмаз употребляется на украшение, а кремень валяется по дорогам. И часто случается, что мы видим тех, которые с чрезвычайным смирением слушают о своем исправлении, но стыдимся сказать им что-либо. Иногда же случается и то, что мы видим тех, которые не терпят выговора себе, и презирают его, а страшимся произнесть им слово проповедания. Но если мы правильно мудрствуем, то принимаем дерзновение увещания или обличения, как тем, которых видим уважающими нас, так и тем, которых видим презирающими нас, так что мы не должны ни стыдиться смирения первых, ни страшиться гордости последних. Итак да пребудет глагол сей: я дал лице твое как алмаз, т.е. если слушатели тебя почитают; дал лице твое, как кремень, если слушатели пренебрегут и презирают тебя, дабы ни от воздаваемой чести язык не препинался стыдливостью, ни от презрения не молчал по слабости. Далее следует: не убойся их, не ужасайся лица их, зане дом разгневаяй есть (Иез.3:9).

19. Об этом уже сказано выше. Но надобно заметить, сколь упорным считается этот дом, коего упорство так часто повторяется. Итак обличать должно грешника, а не бояться его, так как он есть дом разгневаяй. Ибо человек должен был бы страшным быть, если бы сам он, как человек, боялся Виновника всяческих. Ибо кто не имел разумного смысла о страхе Божием, тот ни в чем не должен быть страшным тем более, чем более он перестал быть тем, чем должен был быть. Затем следует: и рече ко мне: сыне человечь, вся словеса, яже глаголах с тобою, возми в сердце твое, и ушима твоима послушай: и шед, вниди в плен к сыном людей твоих (Иез.3:10–11).

20. Внимательно надобно смотреть на то, что голосом Господа повелевается Пророку, прежде выслушать слова Его, а потом говорить. Мы слушаем слова Божии, если исполняем их. И тогда верно передаем их ближним, когда прежде сами исполним. Это подтверждает Евангелист Марк, когда повествует о чуде Господнем, говоря: и приведоша к Нему глуха и гугнива, и моляху Его, да возложит нань руку (Мк.7:32). О порядке этого исцеления он говорит следующее: вложи персты своя во уши его, и плюнув, коснуся языка его: и воззрев на небо, воздохну, и глагола ему: еффафа, еже есть разверзися. И абие разверзостася слуха его, и разрешися уза языка его, и глаголаше право (Мк.7:33–35). Ибо что значит, что Творец всяческих, Бог, когда благоволил исцелить глухого и косноязычного, вложил персты свои в уши его, и плюнув, коснулся языка его? Что означается перстами Искупителя, если не дары Святого Духа? Поэтому-то, когда в другом месте изгнал беса, Он сказал: аще о персте Божии изгоню бесы: убо постиже на вас царствие Божие (Лук.11:20). Об этом же событии, по сказанию другого Евангелиста, Он сказал: аще Аз о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас царствие Божие (Мф.12:28). Из того и другого места выходит заключение, что перстом Божиим называется Дух. Итак вложить персты в уши, значит, дарами Святого Духа отверсть душу глухого к повиновению. Но что значит, что Он, плюнув, коснулся языка его? Слюна для нас есть из уст Искупителя принятая мудрость в Божественном проповедании. Потому что слюна вытекает в уста из головы. Итак, когда эта премудрость, которая есть Сам Он, касается нашего языка, тогда сей тотчас делается способным к словам проповедания. Воззрев на небо, воздохну; не потому, будто бы имел необходимую надобность во вздохе Сам Тот, Кто даровал то, чего просил, но нас учил воздыхать к Тому, Кто обитает на небе, чтоб Он и уши наши отверзал дарами Святого Духа, и чтобы язык слюною уст, т.е. ведением Божественного слова, разрешался для слов проповедания. Ему (глухонемому) тотчас говорится: еффафа, еже есть разверзися. И абие разверзостася слуха его, и разришися уза языка его. В этом деле надобно заметить, что по причине закрытых ушей сказано: разверзися. Но у кого отверзаются уши сердца к послушанию, у того в последствии без сомнения разрешаются и узы языка его, так что он может и другим предлагать для исполнения те добродетели, которые сам исполняет. Поэтому верно присовокупляется: и глаголаше право. Ибо право глаголет тот, кто прежде сам из послушания исполняет то, к чему словом увещевает других.

21. Но что Пророк посылается на проповедь в плен народа, то под этим пленом должно разуметь, не только тот плен, который терпел народ его по телу, но и тот, в котором он был по душе. Потому что он из Иерусалима перешел в Вавилон. Но что называется Иерусалимом, если не видение мира; что – Вавилоном, если не смешение? Но кто ни падает с праведных дел в дела развращенные, тот, как уклоняющийся от добродетели к порокам, как бы из Иерусалима переходит в гражданство Вавилонское. Потому что он оставляет вершину доброго созерцания и ложится в плену смешения. Что обыкновенно часто случается с теми, которые, делая добро, тщеславятся своею добродетелью. Поэтому Псалмопевец, дабы из видения мира, т.е. от добрых дел, не попасть в плен в Вавилон, взывая ко Господу, говорит: заступник мой: не преселюся (Пс.61:7). Ибо, если бы он на себя надеялся, то чрез падение переселился бы от дел праведности.

22. Но и те, которые из состояния праведности пали в беззаконие, не должны отчаиваться: потому что вот Пророк посылается в пленение Вавилонское. А чрез другого Пророка Господь говорит: и дойдеши Вавилона: оттуду изъимет тя (Мих.4:10). Ибо часто тот, кто попался в плен пороков, после, стыдясь зла, которое учинил, возвращается к покаянию, и от своих падений исправляется добродетельною жизнью. Следовательно, что ж он такое, если не дошедший до Вавилона, и оттуду изъятый? Он, после того, как быв пленен душою, совершил беззакония, стыдясь того самого зла, которое учинил, исправляет себя против самого себя, и чрез доброе делание возвращается в состояние праведности. Итак он изъят из Вавилона, так как и от плена является благодатью Божиею освобожденным. Поэтому Пророк говорит к плененным, когда обличает тех, которые из состояния праведности перешли к порокам заблуждения. – Далее следует: и речеши к ним и возглаголеши к ним: тако глаголет Aдoнаи Господь: аще убо послушают, и аще убо повинутся (Иез.3:11).

23. Поскольку столько раз повторяется словами Божественными о сомнении в послушании, так что говорится: аще убо послушают, то что другое означается, как не ожесточение плененного народа? В этих словах заключается великое для нас утешение; потому что, если всемогущий Бог, посылая Пророка, с сомнением ожидает от развращенного народа послушания словам Его, то почему мы слабые сокрушаемся, когда часто подвергаемся презрению от братий за наше увещание их? Ибо часто мы говорим погрешая, часто шумим, часто действуем на них словами ласкательными, и несмотря на то, если один слушает, то другой пренебрегает слушанием; один отчасти принимает слово увещания, а отчасти отказывается принимать его; так что ежедневно мы видим исполняющимся то, что Господь чрез другого Пророка повествует о том, что Он совершил во гневе, когда говорит: надождю на един град, а на другий (един) не надождю: часть едина надождится, и часть, на нюже не надождю, изсохнет (Ам.4:7). Ибо, когда слова святого увещания одна душа принимает, а другая отказывается принимать, то Господь на один град дождит, а на другой не дождит. А когда и сам ближний, который слушает, от одних пороков исправляется, а исправление других оставляет без внимания, то один и тот же город с одной стороны одождяется, а с другой, в которой отклоняет от себя дождь проповеди, остается сухим. Ибо есть некоторые, которые решительно не слушают слов увещания; эти (люди) решительно не хотят принимать одождения. И есть другие, которые слушают, но сердечно не последуют слушаемому; потому что некоторые пороки уничтожают в себе, но в других остаются упорными. Ибо мы часто видим некоторых, которые по слову проповеди истребляют в самих себе склонность к скупости, и не только не похищают уже чужого, но и свою собственность раздают нуждающимся; но несмотря на то, не обуздывают гнева, и не сохраняют в спокойствии души должного терпения. А другие часто по слову увещания препобеждают в самих себе нечистоту плоти, сохраняют тело в чистоте: но несмотря на то, не расположены еще к ближним так, как должны быть расположены, но по гордости высятся помыслом над ним. В этих (людях) одна часть одождена, потому что принесла плод; а другая, которая не одождена, засохла, потому что, не вполне принимая слово увещания, осталась бесплодною для доброго делания. – Далее следует: и взя мя дух, и слышах глас за собою труса велика, глаголющих: благословенна слава Господня от места сего (Иез.3:12).

24. Что это значит, что Пророк, после того, как посылается в плен сынов народа, слышит позади себя голос великого труса, глаголющий: благословенна слава Господня от места сего? Потому что он направлен был к грешникам Вавилонского царства, а голос о славе Господней от места сего слышал позади себя. Ибо место Божие есть Иерусалим, т.е. видение мира, потому что видят Божественное именно те сердца, которые не переходили в переселение Вавилонское, т.е. к порокам смешения. Ибо там обитает Бог, где желают истинного мира, где любят славу внутреннего созерцания. Так как те, которые уклоняются к разврату, не обращают внимания на место Божие. Итак место славы Божией есть, или каждая святая душа, или каждый, пребывающий на небе, Ангельский дух. А слава Господня от места сего благословляется, когда, или от избранных людей, или от святых Ангелов, воспевается вечная хвала Виновнику всяческих. Следовательно, чрез то, что праведники помышляют об обращении грешников, поскольку, размышляя о пороках их, обращают взор на плотские действия, направляются как бы к Вавилону. Впрочем в отношении к состоянию своей праведности они как бы позади себя слышат голос славы Господней от Иерусалима, т.е. от места своего; потому что никогда не перестают размышлять о добродетелях святых во славу Божию, хотя помышлением и направляются к иному.

25. Но зачем мы долго останавливаемся на этом, когда по милости Господней можем в другом смысле и точнее разуметь эти слова Пророка, и яснее говорить? Ибо он говорит: и взя мя дух. Дух взимает Проповедника тогда, когда душу его, возвышенную к любви всемогущего Бога, отлучает от земных пожеланий так, что ей уже ничего не хочется делать, кроме того, чем она может преумножать блага духовные, и приносить плод ежедневной своей деятельности в царство небесное. Поэтому и нам проповедникам даётся повеление: делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный (Ин.6:27).

26. Но хорошо присовокупляется: и слышах за собою глас труса велика. Пророк, исполненный Духа Святого, повествует, как бы о совершившемся, о том, что предвидит в будущем; потому что и в предопределении уже совершилось то, чему следует еще быть на деле. Поэтому и в древнем переводе, чрез Исаию говорится: сотворивый грядущая (Ис.45:11). Итак что значит, что Пророк позади себя услышал глас труса великого, если не то, что за словом проповеди, направленным к сердцах грешников, следуют рыдания кающихся?

27. Ибо все нечестивые, когда творят беззакония, и не слушают вразумления от праведников, не знают, сколь важно содеваемое ими, и по самому своему незнание бывают безопасны в своем закоснении; и лежа во грехах, как бы нежатся, как о некотором грешнике и о безопасном народе говорится: почиваше на дрождях своих, потому что безопасно лежал во грехах (Иер.48:11)⁴⁰.

28. Но когда развращенные (люди) начнут слушать слово проповеди, познавать, какие должны быть вечные мучения, какой страх суда, какое тонкое разбирательство грехов каждого в частности: тотчас приходят в трепет, начинают рыдать, мучиться не понятными воздыханиями, и, потрясенные великим страхом, выражаются в плаче и слезах. Ибо те, которые прежде спокойно лежали в ранах, после, при соприкосновении к руке врача, с болезнью возвращаются к здравию. Об этом движении кающихся чрез другого Пророка говорится: ноги его остановились, и подвиглась земля (Зах.14:4)⁴¹; потому что когда следы истины отпечатлеваются в душе слушающих, тогда самая душа, возмущенная размышлением о себе, приходит в движение. Поэтому Псалмопевец молится за грешников, говоря: сидяй на Херувимех: да подвижится земля (Пс.98:1). Поэтому, умоляя за сокрушенных и кающихся, он говорит: стрясл еси землю, и смутил еси ю; изцели сокрушение ея, яко подвижеся (Пс.59:4). Потому что потрясенная и смущенная земля есть грешник, скорбящий о сознании своей виновности и доведенный до слез покаяния. Ибо грешному человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши (Быт.3:19) Итак (Пророк) молится, чтобы исцелено было сокрушение земли, потому что она подвиглась; поколику грешник, сокрушающийся о грехах своих, утешается упованием на небесное милосердие. Итак вот что значит глас труса великого, когда каждый, обсуживая дела свои, потрясается от сокрушения в покаянии.

29. Но послушаем, что говорит самый голос: благословенна слава Господня от места сего. Ибо сердца грешников были местом злого духа; но когда они, разгневанные сами на себя, чрез покаяние возвращаются к жизни, тогда соделываются местом славы Господней. Так как они исправляют уже себя против себя, уже омывают слезами покаяния те беззакония, которые учинили. Итак благословение славы в хвале Господа бывает слышимо оттуда, откуда прежде было слышимо оскорбление Творца от пристрастия к настоящему веку. И сердца кающихся делаются для Господа уже своим местом, тогда как прежде они, преданные грехам, были местом чужим. Сами же, которые от грехов своих обращаются к Богу, не только омывают слезами содеянные ими беззакония, но и воспаряют горе дивными делами, так что соделываются святыми животными всемогущего Бога, знамениями и силами возлетают вверх, решительно оставляют землю, и принятыми дарованиями высятся по желанию к небесному. О них еще присовокупляется: и видех глас крил животных, скриляющихся друг к другу (Иез.3:13).

30. Пророк слышит позади себя глас труса великого, потому что, как сказано, за словом проповеди следует плач покаяния. Слышит позади себя глас крил животных, потому что от самого плача кающихся рождаются добродетели святых, так что они тем более успевают в святости жизни, чем более, по воспоминанию, нечествовали прежде познания жизни. Но в этих словах встречается не малое сомнение, потому что не ясно чрез Пророка говорится, каждое ли животное скриляет свои криля на себе самом, или – вернее – эти самые святые животные соприкасаются своими крыльями взаимно одно к другому, так что крыло одного животного касается крыла другого, и крыло другого касается крыла третьего.

31. Но поскольку в Св. Писании большею частью темно говорится для того, чтобы по дивному распоряжению Божию многообразно было объясняемо, то мы по милости Господней должны объяснить любви вашей то и другое. Уже часто говорили мы, что крылья животных суть добродетели святых (Бесед. IV, ч. 5. Бесед. VII, ч. 22. Бесед. VIII, ч. 1). Итак каким образом каждое животное, потрясая своими крыльями, приражает их одно к другому, если не таким, каким одна добродетель побуждает нас, если мы соделываемся святыми животными, о чем ясно дается разуметь, к другой добродетели, побуждая одною к другой? Ибо вот, кто имеет уже сведение о Слове Божием, тот научается иметь и милосердие. Потому что, зная слово Божие, он читает в нем: дадите милостыню: и се вся чиста вам будут (Лк.11:41). И когда он уже начал быть милосердым в милостыни, и читает слова священной важности, тогда по опыту разумевает далее и то, что в них говорится о милосердии. Потому что там написано: аз бых отец немощным (Иов.29:16). Быть может, он и прежде читал это, но оставлял без внимания. Но когда в сердце его милосердие начало уже подражать природе, тогда он читает и размышляет, что значит быть отцом немощным, потому что, возвращаясь внутрь, он в самом себе разумевает то, что слышит совне. Ибо иное значит дать милостыню по заповеди, а иное – по любви. Делать добро по заповеди свойственно начинающим; а делать добро по любви свойственно совершенным, которые не потому только делают, что имеют повеление, но и любят делать то, что повелевается. Поэтому-то чрез Псалмопевца с особенною силою говорится: виждь, яко заповеди твоя возлюбих: Господи, по милости Твоей живи мя (Пс.118:159). Ибо исполнять заповеди Божии по повелению свойственно служащему и повинующемуся, а исполнять по любви свойственно повинующемуся и любящему. Итак, поскольку и чрез знание познается любовь милосердия, и чрез любовь милосердия приумножается знание в сердце сокрушенном, то крыло в нас ударяет в крыло, потому что добродетель возбуждает добродетель. Так хранящий в своем теле благо чистоты воспламеняется ревностью против похотливых, чтоб они очищали себя от пятен нечистоты. И часто, находя некоторых падшими, укрощает, журит, и понуждает к хранению чистоты. Если паче чаяния душа его будет искушаема нечистотою похоти; то он по самой той ревности, с которою исправлял других, исправляет самого себя, и стыдится иметь нечистые помыслы, которые искоренял в других. Итак в этом подвиге он крылом ударяет в крыло, когда одною добродетелию понуждает себя к другой, и хранит себя от нечистоты.

32. Если же, как сказали мы впереди, животные взаимно сцепляют себя крыльями и крыло одного касается крыла другого, то и на это описание, по милости Господней, разумение готово. Итак, что значит, что эти пернатые животные взаимно совокупляют крылья, одно с другими, если не то, что все святые взаимно друг друга касаются своими добродетелями, и возбуждают друг друга к преспеянию в совершенстве размышлением о добродетели другого? Ибо не все дается одному, дабы он не возгордился, но сему дается то, что не дается тебе, а тебе дается то, в чем отказано тому, для того, чтобы тот, размышляя о благе, которое ты имеешь, а он не имеет, отдавал в размышлении преимущество тебе пред собою; и наоборот, чтобы ты, видя, что он имеет то, чего ты не имеешь, ставил в своем размышлении себя ниже его. И чтоб исполнялось то, что написано: друг друга честию больша себя творяще (Флп.2:3). Чтобы для примера сказать из многого не многое, – тому-то дается добродетель дивного воздержания, и однако же он не имеет дара ведения. Другому дается дар ведения; и он усиливается достигнуть добродетели совершенного воздержания, а не может. Этому дается дар красноречия, для того, чтобы он, проливая утешения заступничества на некоторых притесненных, свободно мог говорить в защиту правды; но несмотря на то, он, обладая еще в этом мире многим, хочет все оставить, а не может. Другому же дано, оставить все земное, так что он не желает ничего иметь в этом мире; но несмотря на то, он еще не решается употреблять авторитет голоса против всех согрешающих. И тот, кто должен был свободно говорить более, потому что не имеет уже никакого препятствия, которое могло бы удерживать его в мире сем, отказывается свободно говорить против других, дабы не потерять самого спокойствия своей жизни. – Третьему дан дар пророчества; он много уже предвидит будущего; но, видя в настоящее время болезнь ближнего, и сочувствуя ему, исцелить его не может. Иному дана благодать врачевания, и он молитвами исцеляет тело ближнего от обдержащей его болезни, но не знает, что будет с ним самим чрез несколько времени после. Итак всемогущий Бог, по дивному распоряжению, раздает свои дары избранным своим, так что и тому даст то, в чем другому отказывает, и другому сообщает более, и третьему менее, поколику, когда или тот усматривает, что другой имеет то, чего он не имеет, или сей рассуждает, что тот получил более того, что в меньшей мере есть, по его мнению, и у него, все удивляются дарам Божиим, один в другом, т.е. взаимно, и поэтому самому удивлению один перед другим смиряется, и того, кого видит имеющим то, чего он не имеет, считает поставленным выше себя по суду Божественному. Итак животные взаимно скрыляются, когда святые души касаются по порядку взаимно одна другой, а касаясь возбуждают одна другую, а возбуждая одна другую воспаряют к совершенству.

33. Посмотрим на Павла, как он, прикоснувшись к крыльям Апостолов и возбужденный к покаянию, рассуждая о прошедшем своем гонении и невинной жизни Апостолов, говорил: Аз бо есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних Церковь Божию (1Кор.15:9). Потому что он рассуждал о невинности Апостолов, и в глазах его, по причине предшествовавшей злобы, представлялась ничтожною вся забота его о Церкви, которую он проявил, и он не обращал внимания на то, сколько был он выше многих по принятому разумению, потому что, занятый их невинностью, он скорбел о том, что некогда был гонителем. Но посмотрим, как один из Апостолов удивляется тому разумению, которое было даровано Павлу. Мы останавливаемся на первоверховном Апостоле, который, увещевая учеников, говорит: якоже и возлюбленный наш брат Павел по данней ему премудрости написа вам, якоже и во всех своих посланиих, глаголя в них о сих: в нихже суть неудобь разумна некая, яже ненаучени и неутверждени развращают (2Пет.3:15–16). Итак Павел удивляется невинности во всех Апостолах, а первоверховный Апостол удивляется премудрости в Павле. Следовательно, крыльями касаются взаимно один другого те, которые взаимно возбуждают один другого оттуда, откуда начинают полет.

34. Итак всемогущий Бог совершает в сердцах людей то, что Он творит в земных царствах. Ибо Он мог даровать каждому царству все плоды; но если бы одна какая-либо страна не имела нужды в плодах другой страны, то не имела бы общения с этою другою страною. Поэтому-то и бывает, что одной стране Он дарует изобилие вина, а другой – масла; эту делает изобильною скотом, а другую – плодами, для того, чтоб эта, изобилуя в том, чего та не имеет, и та, отплачивая тем, в чем эта нуждается, имели общение благодати единения между собою даже различные земли. Следовательно, в каком отношении между собою страны земли, в таком и святые души, которые, сообщая одна другой взаимно то, что они получили, передают, как бы страны странам, плоды свои, чтобы всем иметь единение в одной любви.

35. Но между тем надобно знать, что как все избранные обращают внимание на то, что лучшего получили от Бога другие, нежели они сами, дабы в помышлении предпочитать их себе самим, и со смирением преклонятся пред ними: так души нечестивых никогда не рассуждают о том, что другой имеет более добра, нежели они, но думают, будто они имеют более, нежели другой. Ибо они не ценят того, какие блага получила другая душа, и каких нет у них; но останавливаются на том, какие блага имеют они сами, и какое зло есть в другом. И когда всемогущий Бог разделяет добродетели для того, чтобы смирять в помышлении одного пред другим; тогда нечестивые употребляют полученное ими благо для того, чтоб от него гибнуть в гордости, всегда думая только о тех благах, которые они имеют, и которых другие не имеют, решительно не обращая внимания на то, коликия блага имеют другие, и которых они не имеют. Итак, что Божественная любовь раздает для приращения смирения, то нечестивые души обращают в приращение гордости; и по превращении обязанностей удаляются от добра там, откуда должны были возрастать в добре смирения.

36. Поэтому-то, возлюбленнейшие братие, необходимо, чтобы вы всегда смотрели в самих себе на то, чего имеете менее, а в ближних на то, чего они получили более вас, для того, чтобы, смотря на высших себя по благу, которое они имеют, а вы не имеете, и сами вы чрез смирениe возвышались к приобретению того же. Ибо, если и вы цените в них полученные блага, и они ценят в вас дарования, которые имеете: то вы взаимно скрыляетесь, чтобы возбужденным вам всегда возлетать к небесному. Далее следует: и глас колес держащийся их, и глас труса велика (Иез.3:13).

37. Выше мы сказали (бесед. VI, ч. 2 и далее), что колесами означаются Заветы Св. Писания. Поэтому глас колес есть слово Заветов. Итак после гласа крыльев животных, слышан бывает еще глас колес; потому что, по принятии слова Проповедников, когда добродетели святых возвышают их к высшему деланию, и они взаимно поощряют друг друга к совершенству, тогда состояние святой Церкви улучшается так, что страницы Заветов Св. Писания читаются по всему миру. Ибо повсюду звучат уже Святое Евангелие, изречения Апостолов, повсюду читают закон и Пророков. Итак за гласом крыльев следует глас колес; так как после чудес святых свободно и охотно выслушиваются в Св. Церкви слова Св. Писания. Эти колеса придерживаются животных; потому что, как сказано выше, после того, как входит в почтение жизнь святых, досточтимыми являются пред людьми и слова Заветов.

38. Или, вернее, колеса придерживаются животных потому, что мы в жизни Святых Отцов познаем то, что должны понимать в книге Св. Писания. Потому что жизнь их проясняет для нас то, о чем говорят писания Заветов в своих наставлениях. Но у нас рождается вопрос: почему после того, как выше сказано: и слышах глас за собою труса велика, после гласа – и крыльев и колес еще присовокупляется: и глас труса велика? Если мы внимательно будем смотреть на это, то можем открыть, что не напрасно делается это повторение.

39. Потому что два великих труса, которыми сотрясаются сердца наши. Один трус происходит от страха, другой от любви; один – от сокрушения кающихся, другой от горячести любящих. Итак после слова проповеди бывает первый трус, когда мы плачем о грехах, которые соделали; а после гласа крыльев и колес бывает второй трус, когда мы с великими слезами домогаемся тех небесных благ, о которых слышим. Ибо вот, поскольку мы внутри святой Церкви узнаем примеры добродетелей во многих отцах, то ежедневно слышим как бы звук крыльев; а поскольку повсюду слышны святые изречения, то мы возбуждаемся, как бы звуком колес. А поскольку чрез те же самые священные изречения мы воспламеняемся к любви нашего Создателя, сгорая огнем великой горячести, то плачем о том, что мы далеки еще от лица всемогущего Бога. Итак после первого гласа труса великого, наконец бывает и еще глас труса великого; потому что, познавая Бога, мы начинаем плакать о грехах, а любя уже Того, Кого познали, мы не перестаем желать Его с воздыханиями. Итак за звуком колес следует глас великого труса; потому что, когда Заветы Божии начнут звучать в слухе сердца, тогда дух слушающих, тронутый любовью, побуждается к слезам. Поэтому-то слова Св. Писания бывают в сердце читающих сладостны; поэтому-то любящими они большею частью читаются в уединении, как бы украдкою и молча. Поэтому чрез другого Пророка говорится: разсекл еси во изступлении главы сильных, сотрясутся в ней: разверзут узды (уста) своя яко снедаяй нищий тай (Авв.3:14)⁴². Ибо всемогущий Бог рассек главы сильных в отчуждении, потому что отверг чрез отчуждение от Себя гордость Иудеев. В этом отчуждении подвиглись язычники; потому что когда Иудеи отпали от веры, тогда сердца язычников устремились к познанию веры. Эти именно язычники отверзают уста сердца для питания священным чтением, и снедают, как нищий, в сокровенности; потому что принимаются за чтениe слов жизни с поспешностью и молчанием.

40. Но надобно знать, что чем более слушатели преуспевают в любви и разумении, тем большая благодать духа дается святым Проповедникам. Поэтому-то Пророк, сказав прежде: и взя мя дух, и слышах глас за собою труса велика, после гласа труса великого, крыльев и колес, и опять труса великого, тотчас присовокупляет: и дух воздвиже мя, и взя мя.

41. Почему тот, кто уже сказал, что он взят духом, опять говорит, что он воздвижен и взят (духом)? Но душа проповедников воспаряет выше и выше, когда чрез них подвигается вперед разумение слушателей к желанию всемогущего Бога. Эти именно святые Проповедники возвышаются до такого совершенства, что чрез их служение умножаются в святой Церкви дары благодати, как о той же самой святой Церкви написано: бразды (водопроводы) ея упой, умножи жита ея: в каплях (стоках) ея возвеселится возсияющи (прозябающи) (Пс.64:11). Потому что водопроводы Церковные суть святые Проповедники, которые увлаживают землю нашего сердца. Но когда до преизбытка наполняются водопроводы, тогда умножаются жита Церкви; потому что, когда Проповедники получают обильнейшую благодать духа, тогда умножается число верующих. Эта святая Церковь радуется о своих стоках. Ибо чрез сток падает с кровли на землю та самая вода, которая на кровлю проливается с неба. Кровлею же для Церкви служат святые Проповедники, которые покрывают нас посредничеством и увещаниями. Но поскольку сердце свыше напояется проповеданием, то как бы вода течет с неба на кровлю. А так как словами их мы напояемся, то как бы вода стекает с кровли на землю. Итак святая Церковь устрояясь веселится в стоках своих; потому что, когда она рождается в вере и добрых делах, тогда обсуживает те дары, которые получила, и радуется словам проповедующих. Поскольку же с преспеянием слушателей к лучшему умножается благодать и Проповедникам их; то Пророк говорит: и дух воздвиже мя, и взя мя. Ибо Проповедник более и более возвышается и взимается оттуда, откуда слушатель начинает перемену к лучшей жизни.

42. Но спрашивается: так как дух не воздвигает души, если не взимает ее, то почему прежде говорится – воздвиже, а после – взя? Но здесь слово – взя – значит, постоянно держал. Ибо есть некоторые, которых дух возвышает, но не взимает, коих разум хотя и способен к видению духовного, но жизнь, оставаясь в плотских делах, не сообразуется с разумом. Ибо Валаам духом пророчества был воздвижен, но не был взят; потому что, хотя он истинно мог прозревать далеко в будущее, но несмотря на то, не хотел отрешить души от земных пожеланий (Числ.24:4–5). Но поскольку святой Пророк, и по ведению был возвышен, и по жизни равно взят; то послушаем, каков он в продолжении проповеди. И я отошел горестный в негодовании духа моего⁴³.

43. Помыслите, возлюбленнейшие братия, почему с горестью отходил тот, в котором умножались дары Св. Духа? Ужели всякое сердце, которое взимает тот же Дух, огорчается в негодовании своего духа? Поэтому надобно знать, что для кого настоящая жизнь еще приятна, тот, хотя б и говорил слово Божие, не возвышенный и не взятый Проповедник. Ибо ту душу, которую наполняет Дух святый, Он располагает к огорчению временным, и услаждению вечным. Приятно, конечно, наслаждаться благами человеческими, но только для того, кто еще не вкусил никаких небесных радостей; потому что, чем менее он разумеет вечное, тем приятнее успокоевается на временном. Но кто уже вкусил устами сердца, какова должна быть та сладость небесных наград, каковы те хоры Ангелов, которые воспевают гимны, каково непостижимое видение святой Троицы; для того, чем приятнее должно быть то, что он видит внутри, тем в большую превращается горечь все то, что поддерживает совне. Он ссорится сам с собою за то, что он по воспоминанию сделал худого, и не нравится сам себе, когда ему начал уже нравиться Тот, Кто все сотворил. Он укоряет сам себя за помыслы, бранит за слова, и плачем наказывает за дела. Он воздыхает о горнем, земное уже все попирает по презрению душевному. И доколе он еще не имеет хотя частицу того, чего желает, дотоле считает приятностью плакать, и наказывать самого себя непрерываемыми слезами. И поскольку он видит себя еще не в отечестве, для которого сотворен; то в этой ссылке настоящей жизни ему ничего более не нравится, как сокрушение его. Ибо он презирает подчинение себя временному, и пламенно желает вечного. Поэтому и чрез Соломона справедливо говорится: яко во множестве мудрости множество разума⁴⁴, и приложивый разум, приложит болезнь (Еккл.1:18). Ибо те, которые познают небесное, негодуют на то, что подчиняют душу земному. И когда мы начинаем более мудрствовать о том, что худого мы сделали, тогда сердимся сами на себя, и во многой мудрости бывает многое негодование; потому что, чем более мы преуспеваем в познании, тем сильнее негодуем сами на себя за развратную жизнь. А с познанием умножается скорбь; потому что, чем яснее познаем мы вечное, тем более скорбим о том, что мы находимся в несчастии настоящей ссылки. Или, как в другом переводе говорится: и приложивый разум приложит труд. Ибо, чем яснее мы начинаем познавать, что такое небесные радости, тем более со слезами трудимся, чтоб иметь возможность избегать сетей наших заблуждений. Итак во множестве мудрости множество негодования; потому что, если мы уже мудрствуем о вечном, то негодуем на то, что желаем временного. Если мы уже мудрствуем о вечном, то презираем сами себя за то, что мы соделали то, что могло удалить нас от любви вечности. Совесть укоряет саму себя, обвиняет за то, что соделала, обвиняемое осуждает чрез покаяние, в душе происходит брань, рождающая мир с Богом.

44. Так Ахаав, нечестивый Царь, обличенный Пророком, когда услышал о Божественном против него определении, устрашился, и был стеснен великою скорбью, так что Господь сказал Пророку своему: видел ли еси, яко умилися Ахаав от лица Моего; сего ради не наведу зла во днех его (3Цар.21:29). При этих словах надобно подумать о том, как благоугодна пред Ним горькая скорбь в Его избранных, которые страшатся оставить Его, если Ему так было благоугодно раскаяние даже нечестивого, который страшился потерять настоящую жизнь! Или, как для Него должно быть приятно добровольное сокрушение о грехах в тех, которые благоугождают Ему, если оно на время было приятно даже в том, который был противен Ему? Но надобно знать, что этого по любви ко всемогущему Богу от полноты сердца никто не может сделать, как только тот, коего душу объял Дух Святый. Ибо когда человек своею силою достигнет того, чтобы презирать земное, любить небесное, желать мира с Богом, вести брань с собою, укорять самого себя в помышлении, и наказывать слезами? Никто этого не может сделать, если кого не подкрепит благодать Божия. Поэтому-то и присовокупляется: и рука Господня бысть на мне крепкая (Иез.3:14)⁴⁵.

45. Потому что мы решительно не можем возвыситься до добрых дел, если нас Дух и предварительно не возвысит, и в продолжении не подкрепит. Но надобно спросить: если выше о свитке, который получил (Пророк), написано: бысть во устех моих яко мед, сладок; то как же после того говорится: я отошел горестный в негодовании духа моего? Потому что весьма удивительно, если сладость и горечь соединяются вместе. Но по высшему разумению надобно знать, что для кого Слово Божие в устах сердца начало быть сладким, того дух без сомнения огорчается против самого себя. Ибо чем вернее познает из него, чем должен быть, тем строже наказывает себя горечью покаяния тот, кто тем более не нравится сам себе, чем обширнее по священному Писанию усматривает во всемогущем Боге то, что должно любить. Но поскольку человек своею силою не может достигнуть этого; то теперь правильно говорится: рука Господня была со мною, укрепляющая меня. Ибо рукою Господнею в Св. Писании называется иногда и Единородный Сын, потому что вся Тем быша (Ин.1:3). А о вознесении Его всемогущий Отец говорит чрез Моисея: воздвигну на небо руку Мою (Втор.32:40). Эта рука, которая подкрепляет сердца Своих избранных, говорила ученикам: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Следовательно, во всем, что мыслим, во всем, что делаем, всегда надобно молиться, чтоб и мыслить нам под вдохновением, и действовать при помощи Того, Кто живет и царствует со Отцем в единстве со Святым Духом. Бог во веки веков. Аминь.

Среди чудес пророчества книги Пророков имеют и то диво, что в них, как вещи объясняются словами, так иногда и слова вещами, так что, не только изречения, но и дела должны быть пророчеством. Поэтому теперь говорится: я пришел к пленению, к множеству новых плодов, к тем, которые обитали подле реки Ховар (Иез.3:15)⁴⁶.

1. Когда надобно было указать, что (Пророк) пришел к пленению, то что была за необходимость обозначать место плодами, в словах: к множеству новых плодов, если не та, что часто и места обозначаются вещами? Так как до времени пророчества Иезекииля протекло уже много лет пленения, и из тех, которые были отведены в плен, многие уже померли, то Пророк приходил с проповедью к детям их. Поэтому и выше ему говорится: сыне человечь, послю тя к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя, сами и отцы их отвергошася Мене до днешняго дне. И сынове жестоколичнии, и твердосердечные: Аз послю тя к тем (Иез.2:3–4). Так как многие из них были расположены к вере, и чрез послушание к приношению плодов добродетели, то называются множеством плодов. А что добрые души называются плодами Божиими, об этом свидетельствует другой Пророк, говоря: свят Израиль Господеви, начаток плодов Его (Иер.2:3). Ибо плодами Господними впоследствии соделались и язычники, обратившиеся к вере. Но так как Израиль прежде уверовал в Господа, то Пророк справедливо наименовал его начатком плодов Его. Итак, поскольку Пророк послан был не к прежнему народу, но принес слово детям этого самого народа, то он пришел ко множеству новых плодов. Но что обозначается рекою Ховар, об этом мы уже сказали выше (Бесед. II, ч. 6), чего здесь не повторяем, дабы чрез повторение не произвести отвращения. Далее следует: и я сел там, где они сидели, и пребыл там семь дней, горюя в средине их (Иез.3:15)⁴⁷.

2. Замечательно, каким сочувствием святой Пророк связует себя с пленным народом, и с горестями его своим спребыванием и горем; потому что корень слова есть сила дела. И от слушающих охотно принимается то слово, которое произносится проповедником с сочувствием душевным. Так, когда железо сваривается с железом, то прежде размягчается, чтобы после одно поддерживало другое. Ибо, если бы оно предварительно не было размягчено, то не могло бы быть крепко связано одно с другим. Так и Пророк сел вместе с плененным народом, и пребыл горюющим в средине его, для того, чтобы, благодатию любви смягчить его до сочувствия к себе, и тотчас поддерживать его силою слова. Но если Израильский народ, который называется домом преогорчевающим, потому что не сознавал виновности своей даже под розгами, никакою скорбию не сокрушал души своей, то Пророк сумел сидеть горюющим среди радующихся, дабы молча показать то, о чем он пришел говорить для вразумления. И прежде нежели начал говорить, он образовал форму слов с того, о чем горюя молчал. Далее следует: и бысть по седмих днех слово Господне ко мне, глаголя.

3. Тем, что (Пророк) горюя просидел семь дней, и после седьмого дня получил слова Божественного повеления, что он должен был говорить, он ясно показывает, что в эти самые дни он в горести молчал. Послан был проповедовать, и семь дней сидя промолчал. Что святой Пророк внушает нам своим молчанием, если не то, что умеющий говорить истину прежде должен научиться благовременному молчанию? Ибо молчаливое обсуживание есть как бы пища слова. И справедливо чрез преизбыточествующую благодать получает слово тот, кто прежде по смирению благовременно молчит. Поэтому-то Соломон говорит: время молчати, и время глаголати (Еккл.3:7). Ибо не говорит: время глаголати, и время молчати, но прежде поставляет время молчать, а после – говорить; потому что мы должны учиться не чрез глаголание молчанию, но чрез молчание глаголанию. Итак, если святой Пророк, посланный на проповедь, прежде долго молчал, чтобы после верно говорить, то нам должно обсудить, какова виновность не молчать тому, кого никакая необходимость не заставляет говорить. – Далее следует: сыне человечь, стража (соглядатая) дах тя дому Израилеву (Иез.3:17).

4. Надобно заметить, что Господь называет стражем того, кого посылает на проповедь. Ибо кому вверяется попечение о других, тот называется стражем, чтобы он сидел на высоте ума, и свое наименование оправдывал силою деятельности. Ибо тот не сторож, кто сидит внизу. Потому что сторож всегда стоит на высоте, чтоб издалека видеть то, что находит. И кто бы ни поставляем был на страже народа, должен стоять на высоте по жизни, чтоб иметь возможность быть полезным по прозорливости. Поэтому другой Пророк увещевает стража, говоря: на гору высоку взыди, благовествуяй Сиону (Ис.40:9). Именно потому, чтобы вступающий на место проповедника восходил на высоту добродетели, чтобы переходил на высоту и превышал на деле тех, которые вверены ему; так как он тем проницательнее может видеть жизнь подчиненных, чем менее будет подчинять душу (свою) земным благам, которые он презирает.

5. О, как тяжело для меня то, что я говорю, потому что говоря бью самого себя, у которого ни язык не соответствует достоинству проповеди, ни жизнь не сообразна языку, как следует! Я часто запутываюсь в словах праздных, и перестаю увещевать и назидать ближних по лености и нерадению. Пред Богом я соделался немым и говорливым, – немым для необходимого, говорливым для праздного. Но вот Слово Божие о жизни стража побуждает Меня говорить. Молчать не могу, и однако же боюсь словами бить себя самого. Буду, буду говорить для того, чтобы меч слова Божия, хотя даже чрез меня самого, проходил для пронзения сердца ближнего. Буду, буду говорить, чтобы слово Божие гремело чрез меня даже против меня. Я не запираюсь в своей виновности, вижу свою леность и нерадение. Быть может, самое сознание в виновности у милосердого Судии будет принято за прошение помилования.

6. В монастыре я мог и язык удерживать от празднословия, и ум почти непрерывно держать в молитвенном напряжении. Но после того, как я подставил плечо сердца под тяжесть пастырскую, дух мой не может постоянно быть самособранным, потому что рассевается по многому. Ибо я принужден бываю решать дела иногда Церквей, иногда Монастырей, часто размышлять о жизни и делах частных людей; иногда поддерживать обязанности граждан, иногда плакать о погибших от мечей варваров, и страшиться волков, нападающих на вверенное мне стадо; иногда заботиться о том, дабы не истощились пособия для тех самых, которыми держится порядок, иногда равнодушно терпеть некоторых хищников, иногда выходить к ним навстречу по желанию соблюдения любви. Итак, если ум, развлеченный и разъединенный, занимается столькими и толиками помышлениями: то когда ему возвращаться к самому себе, чтобы вполне вобраться на проповедь, и не отступать от служения проповеданию слова? поскольку же по необходимости места я часто имею общение с мужами века сего, то для себя иногда смягчаю строгость языка. Ибо, если я держу себя в непрестанной строгости моего наблюдения, то знаю, что слабейшие от меня бегают, и я никогда не привлекаю их к тому, к чему хочу. Поэтому-то часто приходится выслушивать и их празднословие. Но поскольку я и сам слаб, то завлеченный мало по малу в празднословие, уже охотно начинаю говорить то, что по неволе начинал слушать; и где скучно было падать, там нравится лежать. Итак что я, и какой страж, когда не стою на горе делания, а еще лежу в долине слабости? Но есть Творец и Искупитель рода человеческого, Который может даровать мне недостойному и высоту жизни, и силу языка; ради любви к Нему я не щажу себя в проповеди Его.

7. Итак жизнь стража всегда должна быть и высока, и осмотрительна. Ибо для того, чтоб он не подвергался пристрастно к земным вещам, она должна быть высока; а для того, чтобы не быть уязвленною стрелами скрытого врага, должна быть со всех сторон осмотрительна. Для стража не достаточно еще того, чтоб он жил высоко, если он непрестанным собеседованием не привлекает на высоту и слушателей своих, и языком не воспламеняет сердец их к любви небесного отечества. Но это он наверное совершит тогда, когда язык его будет воспламеняться от жизни. Ибо светильник, не горящий сам, не зажигает той вещи, под которую подставляется. Поэтому-то Истина об Иоанне говорит: он бе светильник горя и светя (Ин.5:35), – горя, т. е. небесным желанием, светя словом. Итак для того, чтобы сохраняема была истина проповеди, необходимо должна быть удерживаема высота жизни. Поэтому и голосом жениха святой Церкви в Песни песней справедливо говорится: нос твой, яко столп Ливанский (Песн.7:5). Что за похвала, братие мои, что нос невесты уподобляется столпу (башне)? Но поскольку мы носом всегда различаем благовония от зловония; то что означается носом, если не разборчивость стражей? Страж именно называется носом, и как бы столпом, и Ливанским; потому что всегда должен быть разборчив в предположениях, и крепок и осмотрителен, и стоять на высоте жизни, т.е. не лежать в долине слабой деятельности. Ибо, как башня устрояется на горе для наблюдения с тем, чтобы вдали были видимы находящие враги, так жизнь проповедника всегда должна быть крепко устрояема на высоте, чтобы, подобно органам обоняния, различать зловония пороков и благоухания добродетелей; чтобы вдали видеть нашествия злых духов, и своею предусмотрительностью делать осторожными вверенные ему души. – Далее следует: да слышиши слово от уст Моих, и воспретиши им от Мене (Иeз.3:17).

8. Вот опять Пророк получает наставлениe, не говорить того, чего не услышит, но прежде открывать ухо сердца для гласа Создателя, а после открывать уста своего тела для слуха народного. Поэтому другой Пророк говорит: приклоню в притчу ухо мое, отверзу во псалтыри гадание (загадку) мое (Пс.48:5). Ибо православно проповедующий прежде, как сказано, приклоняет ухо сердца ко внутреннему глаголу, чтобы после открывать телесные уста для предложения увещания.– Далее следует: внегда глаголати Ми беззаконнику, смертию умреши; и не возвестиши ему, ни соглаголеши, еже остатися беззаконнику, и обратитися от пути своего, еже живу быти ему: беззаконник той в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу (Иез.3:18).

9. При этих словах, что нам должно заметить, о чем внимательно подумать, если не о том, что ни подчиненный не умирает по вине начальствующего, ни начальствующий не остается без вины, когда, не слушая слов жизни, подчиненный умирает по своей вине? Ибо нечестивому смерть есть должное воздаяние, но страж обязан возвестить ему о пути к жизни, и обличить его нечестие. Но если страж промолчит, то сам нечестивый умрет в своем нечестии, потому что он своим нечестием заслужил того, чтобы не быть достойным речи стража. Но крови его Господь взыскует от руки стража, потому что этот убил того тем, что молчанием предал его смерти. В этих обоих случаях надобно подумать о том, как взаимно связаны между собою грехи подчиненных и начальствующих; потому что там, где умирает по своей вине подчиненный, стоит виновным в смерти начальствующий, потому что молчал. Итак помыслите, возлюбленнейшие братие, помыслите, что и мы пастыри бываем недостойными тоже по виновности вас, над которыми поставлены таковыми. А если вы когда предаетесь нечестию, то виновны и мы, которые не противостоим и не порицаем ваших преступных пожеланий. Поэтому вы щадите себя и нас, когда перестаете беззаконничать. И мы щадим вас и себя, когда не молчим о том, что преступно. О, как был чист от крови вверенных тот славный Проповедник, который говорил: чист аз от крове всех. Не обинухся бо сказати вам всю волю Божию (Деян.20:26–27)! Ибо, если бы он не сказал, то не был бы чист от крови. Но он позаботился сказать всю волю Божию тем, от крови которых был чист. Этим выражением трогаемся, стесняемся, становимся виновными мы, называющиеся Священниками, которые, кроме собственных своих грехов, подвергаемся ответственности за смерть других; потому что убиваем столько, сколько ежедневно видим идущих на смерть по нашему равнодушию и молчанию.

10. Но когда говорится: крове же его от руки твоей взыщу, то, если в этом месте под именем крови разумеется смерть телесная, ужас для нас за наше молчание увеличивается; потому что, если поставленный стражем над подчиненными ему столь тяжко делается виновным даже в смерти тела, рано или поздно долженствующего умереть, то какой виновности подвергается он за смерть души подчиненных, которая могла бы вечно жить, если бы слышала слова исправления? Но лучше под именем крови могут быть разумеваемы грехи. Поэтому некто, оплакивая грехи плоти, сказал: избави мя от кровей Боже, Боже спасения моего (Пс.50:16). Итак кровь умирающего взыскивается от руки стража потому, что грех подчиненного ставится в вину начальствующему, если сей будет молчать. Следовательно, есть средство быть свободным от вины, когда даже умирает подчиненный. Пусть воспрянет (страж), станет бдительно на страже, пусть противостоит злым деяниям, как написано: буди не ослабевая; поощряй же и твоего друга, егоже испоручил еси. Не даждь сна твоима очима, ниже да не воздремлеши твоима веждома (Притч.6:3–4). Поэтому и здесь тоже присовокупляется: и ты аще возвестиши беззаконнику, и не обратится от беззакония своего, и от пути своего (беззаконна): той беззаконник в беззаконии своем умрет, а ты душу твою избавиши (Иез.3:19).

11. Ибо подчиненный без тебя умирает тогда, когда в причине смерти остается упорно противоречащим тебе. Ибо ты участвуешь в смерти, которой не прекословишь. И замечательно, что должно быть проповедуемо стражем, именно – вера и дела. Ибо (Господь) говорит: и ты аще возвестиши беззаконнику, и не обратится от беззакония своего, и от пути своего (беззаконна). Беззаконие служит выражением неверия, а путь беззаконный – беззаконной деятельности. И каждый страж должен иметь старание о том, чтобы прежде привлекать к православию веры, а после к благочестивой жизни, т.е. в доброй деятельности.

12. Но поскольку речь зашла об увещании, то мы должны кратко заметить, какой должен быть порядок в устах пастыря, и какая обдуманность в речи. Ибо учитель должен обдумывать, что говорить, кому говорить, когда говорить, как говорить, и сколько говорить. Ибо если одного, из этих не будет доставать, то речь будет неудачна. Потому что написано: аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси (Быт.4:7). Но мы правильно приносим, когда с добрым расположением совершаем доброе дело, но неправильно разделяем, если пренебрегаем разборчивостью в добром деле. Ибо мы должны обсуживать то, что нам говорить, дабы по слову Павла, слово наше было всегда во благодати, солию растворено (Кол.4:6).

13. Но нам надобно обсуживать, кому говорить; потому что часто слово порицания, принимаемое одним лицом, не принимается другим. А часто одно и то же лицо по обстоятельствам делается другим. Поэтому Пророк Нафан сильным словом обличения поразил Давида после прелюбодеяния. Когда сей произнес суд на похитителя овцы: сын смерти есть муж сотворивый cиe, тогда тот немедленно отвечал: ты еси муж, сотворивый cиe (2Цар.12:5, 7). Но ему же (Давиду), говоря о царстве Соломона, так как за ним не было вины, он (Нафан) смиренно поклонился. Итак, поскольку в одном и том же лице была причина различна, то и речь пророческая была не одинакова.

14. Надобно обсуживать и то, когда мы должны говорить; потому что часто хотя и не нравится укоризна, нo после принимается благосклонно. А иногда становится слабым то, что произносится по упущении времени, в которое должно было быть произнесено. Ибо и женщина умная, видя Навала пьяным, не захотела обличать в виновности упорства того, кого по изтрезвлении от вина с пользою поразила словами своего обличения (1Цар.25:36–37). И Пророк возвещает, что обличения речей льстецов не надобно отлагать до будущего времени, говоря: да возвратятся абие стыдящеся глаголющии ми: благоже, благоже (Пс.69:4). Ибо лесть, если она терпеливо до времени принимается, умножается, и мало по малу услаждает душу до того, что она расслабевает от услаждения речи для строгости своей правоты. Но чтоб она не возрастала, ее тотчас и без промедления должно отталкивать.

15. Надобно еще обсуживать и то, как мы должны говорить. Ибо часто слова, которые одного возвращают на путь спасения, наносят раны другому. Поэтому и Апостол Павел, который, давая наставления Титу, говорит: обличай со всяким повелением (Тит.2:15), а давая наставления Тимофею, говорит: обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением и учением (2Тим.4:2). Что это значит, что одному предписывает власть, а другому долготерпение, если не то, что он одного знал кротким по духу, а другого горячим? Кроткому нужна была по важности начальствования строгость слова, а тот, кто по духу горячился, должен был умеряем быть терпением для того, чтобы он, разгорячившись более надлежащего, вместо уврачевания ран, не ранил здоровых мест.

16. Надобно заботиться и о том, сколько мы должны говорить, дабы не доводить нашего слушателя до отвращения, когда мы будем длить слово или увещания, или обличения, тому, кто не может выносить многого. Поэтому тот же славный Проповедник Евреям говорит: молю вы, братие, приимите слово утешения: ибо вмале написав послах вам (Евр.13:22). Впрочем это приличествует преимущественно слабым, чтобы сии слушали то, что хотя и мало, но для них удобопонятно, и может побуждать душу их к сокрушению покаяния. Ибо, если им в одно время будет говорима многосложная речь увещания, то они, не имея возможности удержать многое, теряют все. Поэтому и врачи телесные, хотя и намазывают пригодным лекарством те повязки, которые они прилагают к слабым желудкам, но тонким слоем, для того, чтоб они, намазанные толстым слоем, вместо укрепления слабости желудка, не отягчали его.

17. Впрочем надобно знать, что хотя бы обильное слово и перешло за свой предел, для слушателей это не опасно. Но если без особенного тщания обсуживается то, как, что и кому должно говорить, то это весьма опасно. Ибо стыдливые души, в случае каких-либо преступлений, должны быть обличаемы кротко, потому что они, в случае жестокого обличения, более теряются, нежели вразумляются. Напротив того, души жестокие и бесстыдные, в случае кроткого обличения, самою кротостью побуждаются к большим преступлениям.

18. Этому мы удобно научаемся от того же славного проповедника, который узнав, что Коринфяне по приверженности к лицам впали в раскол, давая вразумление их стыдливости, начинает речь свою благодарностью и похвалами, говоря: благодарю Бога Моею всегда о вас, о благодати Божией данней вам о Христе Иисусе: яко во всем обогатистеся о нем, во всяком слове и всяком разуме. Яко же свидетельство Христово известися в вас (1Кор.1:4–6). Далеe он еще присовокупляет и говорит: яко вам не лишитися ни во едином даровании, чающим откровения Господа нашего Иисуса Христа (ст. 7). Спрашиваю тебя, Павле: если уже нет никакого недостатка, то почему ты трудишься в писании к ним? Почему ты, находясь вдали, беседуешь с ними? Итак обсудим, возлюбленнейшие братие, насколько он их хвалит. Вoт он утверждает, что им дарована благодать Божия, говорит, что они обогащены всем, всяким словом и всяким познанием, подтверждает, что свидетельство Христово, т.е. то, что он свидетельствовал о смерти и воскресении Христа, утвердилось в жизни их, и свидетельствует, что они не лишены ни единого дарования. Кто, спрашиваю я, поверит, что oн несколько после будет бранить тех, которых так хвалит? Ибо после прочего он присовокупляет: молю же вы, братие, именем Господа нашего Иисуса Христа, да тожде глаголете вси, и да нe будут в вас распри (Там же, ст. 10). Ибо какая распря могла вкрасться в среду людей столь совершенных и столь хвалимых? Возвестися бо ми о вас, братие моя, посланным от Хлоиса, яко рвения в вас суть. Глаголю же се, яко кийждо вас глаголет: аз убо есмь Павлов, аз жe Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов (Там же, ст. 11 – 12). Вот он тех, которых хвалил за всякое слово и всякое познание, о которых сказал, что они не лишены ни единого дарования, продолжая немного речь, и приступая к кроткому обличению, укоряет за разделение между собою; и у тех, о здравии которых свидетельствовал, после открыл раны. Ибо искусный врач, видя, что рану надобно вскрыть, но замечая страх больного, долго гладил ее рукою, и вдруг прорезал. Прежде наложил приветливую руку похвалы, а после вонзил железо укоризны. Ибо, если бы стыдливые души были укорены без приветливости, так что они должны были бы при других обстоятельствах выслушать то, что должно служить к утешению, то они от укоризны тотчас впали бы в отчаяние.

19. Но неужели Павел солгал, когда прежде сказал, что не лишены ни единого дарования те, которым после намерен был сказать, что у них нет единства? – Нет; кто этому поверит о нем, кроме безумного? Но поскольку среди Коринфян были некоторые исполнены всякого дарования, и были некоторые впадшие в пристрастие к лицам, то он начал с похвалы совершенных, чтобы кроткою укоризною коснуться обличения несовершенных. Даже и в этом он к уврачеванию сердца заимствовал способ от врачевания тела. Ибо врач, видя рану, которую должно вскрыть, сперва гладит рукою те здоровые члены, которые около раны, чтобы после, тихонько поглаживая перейти к тем, которые ранены. Итак, когда Павел хвалил совершенных в Коринфе, тогда он прикасался к здоровым членам подле раны; а когда укорял слабых за разделение, тогда вскрывал рану на теле.

20. Впрочем посмотрим на того же самого, который с такою тихостью и кротостью поступает при исправление Коринфинян, как он вооружается против Галатян, отступивших от веры. Ибо без всякого предварительного терпения по скромности, без всякого предпослания приятного слова, он в самом начале своего послания укоризненно обличает тех, которые, как ему сделалось известным, отпали от веры. После приветствия он начинает так: чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшаго вы благодатию Христовою (Гал.1:6). Им же он с явною бранью после прочего присовокупляет: о несмысленнии Галате, кто вы прельстил есть (Гал.3:1). Ибо жестокие души отнюдь не сознались бы в содеянном ими зле, если бы не были поражены открытою укоризною. Ибо те, которые доходят до бесстыдства, часто сознают свои грехи настолько, насколько их бранят за содеянные грехи, так что меньшими считают те свои преступления, за которые постигает меньшая брань, а за которые сильнее бранят, те признают большими. Поэтому необходимо всегда приспособлять речь проповедующего к качествам слушателей, для того, чтобы ни стыдливым не говорить жестокого, ни бесстыдным кроткого. И что удивительного, если это будет делать сеятель слова Божия, когда и земледелец, бросающий семена на землю, прежде рассматривает качество земли, для каких семян она окажется пригодною, а после рассмотрения качества, рассевает семена? – Нo поскольку мы долго проговорили о качестве учения, то надобно возвратиться к тому порядку изъяснения, который мы начали. И егда совратится праведник от правд своих и сотворит coгpешeниe, и дам муку пред ним, той умрет, яко ты не воспретил еси ему: и во гресех своих умрет, зане не помянутся правды его, яже сотвори: крове же его от руки твоея взыщу (Иез.3:20).

21. Поскольку проповедник молчал пред праведником, который пал в грех, то становится виноватым в крови его. И тот, кто не старался быть тщательным в проповедании, соделался участником в виновности. Но когда говорится: во гресех своих умрет, зане не помянутся правды его, яже сотвори, тогда нам особенно надобно помыслить о том, что, предаваясь грехам, мы напрасно вспоминаем о своих прежних добродетелях; потому что в содеянии грехов не должно быть никакой опоры на прошедшие добрые дела. Но можно спросить: надобно ли праведнику проповедывать прежде, нежели он падет, или же и после того, как он падет? – поскольку проповедник должен наблюдать, чтобы он (праведник) не доходил до падения, то без сомнения (надобно проповедывать) прежде, нежели он падет. Ибо далее следует: ты же аще возвестиши праведному, еже не согрешати, и той не согрешит, праведный жизнью поживет, яко воспретил ecu ему, и ты твою душу избавиши (Иез.3:21).

22. Итак, если проповедник избавляет душу свою потому, что говорит праведнику, чтобы сей не грешил, то когда праведник по молчанию проповедника впадает в грех, тогда проповедник становится виновным в том, что молчит. Но кто из нас, спрашиваю, достаточен к тому, чтобы не только ревностно обличать грешников, но и за праведниками наблюдать, дабы они не падали? Ибо мы, сознавая свою слабость, когда видим мужей праведных, не решаемся на увещание их к тому, чтобы они держались пути праведного, которого они, как мы видим, держатся; а между тем на проповеднике лежит обязанность увещевать даже праведников. Поэтому славный проповедник говорил: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим.1:14).

23. Но во всем этом, что сказано о праведнике, уклонившемся к нечестию, трудное для объяснения и весьма страшное есть то, что Господь говорит: дам муку пред ним⁴⁸. Ибо говорит: еда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним. Ибо мы говорим, что если кто учинил беззаконие, то он спотыкнулся, и решительно верно то, что мы говорим. Для чего ж еще всемогущий Бог полагает претыкание тому, кого видит преткнувшимся и упадшим чрез учиненное им беззаконие? Но праведны судьбы всемогущего Бога; и Тот, Кто долго ожидает грешника, чтобы сей обратился, не обращающемуся и презирающему полагает еще претыкание, чтоб он еще тяжелее ударился лбом.

24. Потому что грех, неочищаемый вскоре покаянием, становится или грехом и причиною греха, или грехом и наказанием за грех, или грехом вместе и причиною греха и наказанием за него. Ибо все то, что делается прежде (вопреки закону), есть грех. Но если (этот грех) вскоре не очищается покаянием, то всемогущий Бог по праведному суду попускает связанной душе грешника падать в другое преступление, так что она, которая не хотела плачем и сокрушением загладить то, что сделала, начинает приумножать грех на грех. Поэтому грех, не омытый слезами покаяния, есть грех и вместе причина греха; потому что от него происходит то, от чего душа грешника падает еще глубже. Но грех, рождаемый от греха, есть грех и вместе наказание за грех; потому что он, при возрастающем ослеплении, рождается от воздаяния за прежнюю вину, так что самые наращения пороков суть уже как бы некоторые казни на грешнике. Впрочем бывает иногда и то, что один и тот жe грех, есть и грех, и наказание за грех, и вместе причина греха. Представим себе, что кто-либо пожелал вещи ближнего; поскольку он вещи открыто взять не мог, то украл ее; но при обвинении в воровстве он клятвою подтвердил, что не крал ее. Поэтому ему ставится в грех пожелание и причина греха, потому что чрез него дошел он до воровства. Но самое воровство, которым он похитил желанную вещь, соделалось для него, и грехом, и наказанием за грех; потому что от воздаяния не естественного пожелания произошло то, что оно превратилось в воровство, и виновность сердца выразилась на деле от отмщения за слепоту. Но поскольку он воровство постарался прикрыть ложною клятвою, то опять от греха родился грех. Поэтому воровство, происшедшее от пожелания, и произведшее ложную клятву, соделалось грехом и наказанием за грех в отношении к преступлению предшествовавшему, – грехом и причиною греха в отношении (к преступлению) последовавшему, так как оно от первого родилось, а второе породило. Это хорошо Павел высказал о некоторых, разумеющих Бога и не чтущих, говоря: поскольку они, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились умствованиями своими (Рим.1:21). Вот грех и причина греха. Что происходит от этой причины, он присовокупляет: и омрачилось бессмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим и гадам (Рим.1:21–23). Вот грех, и наказание за грех. Но он так и оставался бы грехом и наказанием за грех, если бы из этого греха не рождалось еще нечто другое. Ибо после неверия их присовокупляется: А потому Бог и предал их, по похотям сердец их, нечистоте, чтобы сквернили собственныя тела (Рим.1:24). Итак те, которые познав Бога, не прославили Его как Бога, от этого греха и причины греха дошли даже до того, что пали даже в почитание гад и птиц. Но поскольку чрез это самое ослепление они дошли даже до нечистоты и осквернений плоти, то самая слепота их неверия в отношении к предыдущему разумению есть и грех, и наказаниe за грех, а в отношении к последующей нечистоте грех соделался и причиною греха. Но так как об этом долго было рассуждаемо в книгах нравственных (книг. XXV, глав. IX. ч. 23. 24), то нам теперь нет надобности долго на этом останавливаться⁴⁹.

25. Но нам со страхом надобно помышлять о том, каким образом праведный и всемогущий Бог, гневаясь на предшествующие грехи, попускает слепотствующей душе падать и в другие. Поэтому Моисей говорит: не бо исполнишася греси Аммореев до ныне (Быт.15:16). И Давид говорит: приложи беззаконие к беззаконию их, и да не внидут в правду твою (Пс.68:28). Другой Пророк еще говорит: клятва, и лжа, и убийство, и татьба, и любодеяния разлияся по земли, и кровь с кровьми мешают (Ос.4:2). Ибо кровь мешается с кровью, когда ко греху прибавляется грех, так что пред очами Божиими душа является в крови от множества беззаконий. Апостол Павел говорит: во еже исполнити им грехи своя всегда (1Сол.2:16). А Иоанну чрез Ангела говорится: обидяй, да обидит еще: и скверный, да осквернится еще (Апок.22:11). Поэтому теперь и Господь говорит: егда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним (положу претыкание пред ним). Ясно Он говорит как бы так: поскольку он чрез покаяние не хотел видеть того, обо что уже ударился лбом, то, по праведному суду оставляя его, положу ему и еще то, обо что он ударится. Впрочем Господне – положить – отнюдь не значит – понуждать к греху, но не хотеть освобождать от греха; так как о Фараоне говорится: Аз ожесточу сердце его (Исх.7:3). Ибо Господь не ожесточает сердца грешника, но называется ожесточающим потому, что не освобождает от ожесточения. Так как милосердый Бог дает нам продолжительное время для покаяния; но когда мы долготерпение благодати Его употребляем на приумножение виновности, тогда Он это самое время, которое с любовью предположил для пощады, строго превращает (во время) к наказанию, так что кто не захочет обратиться в продолжение данного ему времени, тот приумножает грехи свои для виновности чрез то, чем мог очистить их, если бы захотел обратиться. Поэтому написано: не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет; по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим.2:4–5). Итак нечестивый собирает себе гнев в день гнева от благости всемогущего Бога потому, что, получая время на покаяние и употребляя оное на беззакония, он самое врачевство благодати употребляет на приумножение виновности. Поэтому и всемогущий Бог, видя, что дарованные от Него средства к исправлению употребляются на приумножение виновности, самую благость, которую выказал, превращает в строгость суда, так что после сильнее бьет оттуда, откуда более ожидает. А поскольку человек не хочет оставить зла для того чтобы жить, то приумножает средства к тому, чтоб умереть. Но праведный ли впадает в преступление, или грешник подвергается смерти, страж должен опасаться, дабы ему по своему молчанию равно не быть в ответственности за согрешающих.

26. Но между тем, как я говорю, хочу отвратить взор от себя самого, и вот слово Божие опять направляет его на меня самого, чтоб я видел свое нерадение и страшился сказать себе то, что слышу. Ибо, как сказал я выше, чье сердце, простертое на бесчисленные заботы, может быть собрано в себе самом? Могу ли я когда-либо и тщательно смотреть за всем, меня окружающим, и с самособранностью осматривать себя самого? Когда могу я исправлять беззакония нечестивых преследованием, беречь дела добрых похвалою и увещанием, одним являть страх, а другим ласковость? Когда достанет у меня сил, и на то, чтобы помышлять о необходимом для братии, и на то, чтоб содержать бдительную городскую стражу прожив мечей вражеских, предусматривать, чтобы не гибли граждане от внезапного нападения, и среди всего этого удовлетворительно и сильно употреблять слово увещания на страже душ? Ибо говорить о Боге свойственно весьма спокойному и свободному уму. Потому что язык стройно направляется в речи тогда, когда чувства решительно успокоены, так как и взволнованная вода не отражает вида смотрящего в нее, но лицо смотрящего в нее отражается тогда, когда она бывает недвижима. Поэтому, возлюбленнейшие братие, какое увещание может предложить вам ваш страж, которого возмущает беспокойство о стольких предметах? Верно тот Пророк, о котором говорим, видя в последнем откровении храм, повествует о том, что он в этом самом храме, между прочим видел, говоря: земля до окон, и окна заперты (Иез.41:16)⁵⁰. И Апостол Павел говорит: храм Божий свят есть, иже есте вы (1Кор.3:17; 2Кор.6:16). Но в этом храме окнами служат священники и стражи, которые в народе верующих проливают свет святой проповеди. Но когда земля до окон, и окна заперты бывают; потому что, когда земное помышление возрастает в сердцах священников, тогда окна не проливают света, потому что Священники отказываются от обязанности проповедания.

27. Есть в чине священников и еще нечто, очень важное; потому что они не могут постоянно пребывать в размышлении о себе, как те, которые ведут жизнь спокойную и уединенную. Ибо эти (люди), как сказали мы выше, которые удалены от места правительственного, могут и слезами омывать пятна грехов своих, и после слез оставаться в том же сокрушении духа, как и написано об одной доброй женщине, которая молилась при Скинии, и по вниманию своему не изменяла души даже после благодати сокрушения, когда говорится: и лице ея не испаде ктому (1Цар.1:18). По этому (случаю) нам должно подумать о том, что если так плакала женщина, которая желала сына, то как должна плакать душа, которая желает Бога? Но священник даже после сокрушения и слез имеет обязанность знать о нуждах сынов своих, и терпеливо выслушивать то, от чего отвращается душа, и после воздыхания о небесном нести тяжести некоторых плотских людей, а часто вдруг настроять сердце к различным расположениям. Ибо оно иногда радуется о приращениях духовных, но когда кто-либо вдруг придет плачущий, тогда оно, если не примет участия в плаче его, не сочувствует его несчастью. А иногда оно скорбит о падениях душевных, но вдруг являются радующиеся о своем каком-либо счастье. Если священник не примет участия в их радости, то подумают, что он не любит тех детей, которым не сорадуется, особенно когда Павел говорит: радоватися с радующимися, и плакати с плачущими (Рим.12:15).

28. Итак я не вижу ничего столь тягостного для сана священников, как преклонять строгость души к состраданию, и вдруг изменять настроение ее приноровительно к лицам, неожиданно являющимся; и несмотря на то, это крайне необходимо. Ибо когда грешник возвращается по проповеди его к благодати добродетели, если сам проповедник кажется не имеющим благодати? Поэтому чрез того же самого Пророка в последней части говорится: и будет внегда входити им (священникам) во врата двора внутренняго; да не облекутся в (ризы) волняни (Иез.44:17). Далее о них же присовокупляется: и егда исходят к людем во внешний двор, да совлекутся риз своих, в нихже тии служат: и да положат я в предградах святых (Исх.28:43; Иез.44:19). Потому что шерстяные одежды грубы. Но когда священник приступает к священнодействию, когда чрез сокрушение входит внутрь себя, тогда ему необходимо облачиться в тончайшее размышление, как бы в ризу льняную. Но когда он выходит на двор к народу, тогда ему надобно скидать те одежды, в которых совершал службу внутри, и являться народу одетым в иные одежды; потому что, если он останется в строгости сокрушения о себе, если продолжит оставаться в той скорби, которую имел на молитве, то не будет внимателен к словам о предметах внешних. И что будет делать стадо по необходимости, если пастырь отказывается выслушать и обсудить даже то, чего требует настоящее время? Итак священник, скидая грубые одежды, пред народом должен надевать их, чтобы расположение души своей приноравливать к терпению земного ради пользы детей. Подумайте, прошу, возлюбленнейшие братие, каков должен быть труд для стража, и устремлять сердце к горнему, и вдруг низводить оное вниз, и утончать ум на высоте внутреннего познания, и по внешним причинам ближних, так сказать, вдруг делать его грубым в помышлении.

29. Итак мне необходимо, не только изъяснять слова Пророка, но и оплакивать пред вами свое несчастие. Поэтому я прошу, чтобы ваша молитва соделала меня таковым, каков я и для себя имел бы силу, и для вас мог бы быть полезен. По вашему ходатайству может и мне недостойному и слабому это даровать Тот, Кто по Своей любви ради нас благоволил быть слабым. Так как Божия есть та сила и премудрость (1Кор. I, 24), которая приняла нашу слабость для того, чтобы своею слабостью соделать нас сильными, – Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует с Богом Отцем в единстве со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

1. Сохраняя истину истории, Божественные изречения те причины, которых не показывают в открытой речи, означают иногда временем, иногда местом. Временем; как говорится у Евангелиста о Господней проповеди Иудеям: зима бе (Ин.10:22). Ибо среди тех таинств, о которых говорила Истина, что была за причина присовокуплять наименование зимы, если не та, чтобы качеством времени указать на холод сердца. Потому что сердца Иудеев оставались холодными даже тогда, когда они выслушивали слова истины. А иногда местом; так плотскому народу Израильскому, по сошествии Моисея с горы, закон дан на равнинах (Исх.20, и след.), а святым Апостолам Господь говорил о высших и духовных заповедях сидя на горе (Мат.5:1), для того, чтоб из самых мест было видно, что как тем плотским даваемы были меньшие заповеди на земных равнинах, так и этим, духовным и святым, надобно было выслушать небесные заповеди на горе, дабы ясно было показано, что восходящее сердцем к небесному должны оставить низость мира и стоять на вершине ума. Поэтому теперь Пророк Иезекииль описывает, что он сделал по повелению Божию на местах, чтобы чрез качества мест показать, что в будущем должно последовать по тайнам пророчества. Ибо вот он говорит: бысть на мне рука Господня: и рече ко мне: востани, и изыди на поле, и тамо возглаголется к тебе (Иез.3:22).

2. Что это значит, что прежде Господь говорил к Пророку Своему в средине Израильтян, а после говорит: изыди на поле, и тамо возлаголется к тебе, если не то, что он благоволил прежде излить благодать пророчества Своего на Иудею, а после явить ее в пространстве языков? Ибо не неприлично полем означается язычество, которое простирается в долготу и широту, т.е. на весь мир. Поэтому и присовокупляется: и востах, и изыдох на поле: и се, тамо слава Господня стояше, якоже видение и якоже слава Господня, юже видех на реце Ховар (ст. 23).

3. На поле увидел Пророк ту славу Господню, которую видел в средине Израильтян на реке Ховар; потому что язычникам открыта та самая слава Господа, которая прежде по откровению Духа являлась избранным в народе Иудейском. Далее следует: и падох на лицы моем.

4. Увидев славу Господню, Пророк пал на лице свое; потому что, хотя человек и возвышается до разумения небесного, однако ж от созерцания величия Божия сознает слабость своего состояния; и как бы не может стоять тот, кто пред очами Божиими признает себя пеплом и прахом. Далее следует: и прииде на мя дух, и постави мя на ногу моею (ст. 24).

5. Когда мы смиренно повергаемся пред Богом, когда сознаем, что мы прах и пепел, когда, обсуживая слабость своего состояния, не имеем состояния жестокости и гордости, тогда всемогущий Бог восстановляет нас духом Своим, и постановляет нас на ноги наши, для того, чтобы мы, которые по сознанию нашей слабости смиренно пали пред собою и лежим, после как бы на ногах стояли прямо в добродетели. Для чего это совершается над Пророком в поле, если не для обозначения того именно, что и избранным из язычников должен быть дарован Дух Святый, Который тех, коих обымет, прежде повергнет из состояния их гордости, а после твердо поставит на ноги, т.е. на добрые дела? Так как чрез Павла говорится: ослабленныя руки и ослабленныя колена исправите: и стези правы сотворите ногами вашими (Евр.12:12). Далее следует: и глагола ко мне, и рече ми: вниди, и затворися среде дому твоего (ст. 24).

6. Что это значит, что Пророк из среды Израильского народа выводится на поле, а после опять посылается в дом, если не то, что благодать проповедничества, отнятая у Иудейского народа, простерта на пространство язычества? Впрочем на кончине мира, когда Иудеи возвратятся к вере, Пророк как бы в дом возвращается, чтобы опять было в своем доме то проповедничество, которое ныне так сияет для различных народов, как бы в поле. Потому что написано: дондеже исполнение языков внидет. И тако весь Израиль спасется (Рим.11:25–26). И чрез другого Пророка говорится: аще будут люди Израилевы яко песок морской, останок их спасется (Ис.10:22). Итак Пророк из среды народа выходит на поле, а с поля возвращается в дом для того, чтоб означить проповедничество вышедшим из Иудеи, которое было дано к язычникам, и по наполнении верою язычников опять принятым Иудеею, которая снова приимет те дары духовного учения, которых была лишена. Затвориться же среди дома твоего повелевается Пророку потому, что во время антихриста обращенный народ Иудейский подвергнется жестоким преследованиям от тех язычников, которые останутся в неверии. Поэтому написано: внешний двор храма оставь, и не измеряй его; ибо он дан язычникам; они святый град будут попирать сорок два месяца (Апок.11:2).

И ты, сыне человечь, се, дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их. И язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом, разгневаяй есть (Иез.3:25–26).

7. Если мы последуем порядку типического изъяснения этих слов, то Пророк в доме своем принимает узы и связывается потому, что в последние времена, когда уверует Иудея, почувствует самые тяжкие гонения во время антихриста, так что управляющие ею проповедей нечестия не приимут, но за противодействие им будут подвергаемы узам скорбей. А не изыдет от среды их потому, что проповедь не достигает сердец нечестивых, когда молчит язык праведных, связанный скорбями. Ибо тогда будет много из Иудеев неверующих, которые будут преследовать тех самых из Иудеев, которые уверуют. Поэтому надобно заметить, что здесь говорится еще о том, что Пророк подвергнется узам в доме своем, для обозначения того, что Иудея, когда уверует, будет терпеть скорбь гонения от собственного своего народа. Ибо, когда не веруют в воплотившегося Единородного Сына верховного Отца, умершего, воскресшего, и вознесшегося на небеса, как проповедуется на страницах Св. Писания; тогда пророчество именно у Иудеев связано. Если же оно так, как сказано, опять возвращается к их разумению, то имеет как бы свободный ход для своего проповедания.

8. Итак ведение проповедников в то время принуждено бывает к молчанию пред нечестивыми. Поэтому и здесь присовокупляется: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. Но поскольку во время проповеди Еноха и Илии многие из тех, которые останутся в неверии, возвратятся к познанию истины, как о том же самом Илии говорится: Илия убо приидет прежде, и устроит вся (Мф.17:11; Мк.9:12; Мал.4:5); которые – оба у Захарии называются двумя маслинами (Зах.4:3), а у Иоанна двумя светильниками (Апок.11:4), то справедливо здесь еще присовокупляется: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь (Иез.3:27).

9. Ибо тогда как бы в последний раз отверзаются уста Пророка, когда по проповеди Еноха и Илии Иудеи, обращающиеся к вере, познают, что пророчества Св. Писания были о Христе. – Но поскольку это мы сказали в типическом смысле, то теперь те же самые слова объясним любви вашей в смысле нравственном.

10. Ибо что значит, что Пророку дается повеление выйти в поле, если не то, что каждый проповедник ради тех, которых исправляет и отвращает от нечестия, находящихся вне его, словом своим выходит на поле? И там он видит славу Господню; потому что тем обильнее приемлет благодать учения, чем более имеет напряжения в труде проповедания по любви к ближним. Итак он, выходя вон, возводим бывает к высшему видению; потому что откуда он служением слова своего просвещает слепоту неверия в сердцах других, оттуда вышняя благодать возвышает его к вышнему разумению. Но поскольку проповедник всегда должен возвращаться к душе своей, блюсти в ней внутреннее смирение и чистоту, то ему необходимо с поля возвращаться в дом, дабы по тому, что он проповедует, дознать, каков он сам внутри своей совести. Ибо, если он, или не исполняет того, что внушает другим, или домогается земной славы за то, что проповедует: то, хотя он чрез проповедь и выходит на поле, но не помышляя о себе самом, презирает возвращение в дом. Ибо по принятии духа, мы заключаемся в доме, когда благодатью его призываемся к рассмотрению таин души нашей, чтобы душа сама в себе успокаивалась в Боге, и уже не рассевалась движимостью по внешним пожеланиям славы и похвалы.

11. Об этом доме сердца каждому выздоровевшему Истина лично говорит: возми одр твой, и иди в дом твой (Ин.5:8; Мк.2:9). Потому что чрез одр, на котором покоится плоть, означается самая плоть, а чрез дом означается совесть. И когда мы, будучи мертвыми по духу, лежим в пороках, нежимся в услаждении плоти, тогда мы, будучи расслабленными, носимся на одре; а когда выздоровеем духом так, что уже можем противиться порочным побуждениям плоти, тогда необходимо нам переносить и скорби искушений от нашей плоти. Итак исцеленному больному повелевается: возми одр твой, т.е. неси постель, на которой ты был носим, потому что необходимо, чтоб и каждый выздоровевший переносил оскорбление плоти, на которой прежде лежал больным. Что же значит выражение: возми одр твой, и иди в дом твой, если не следующее: переноси искушения плоти, на которых доселе ты лежал, и возвратись к своей совести, чтобы видеть, что ты наделал? Итак Пророку дается повеление, чтоб он после поля заключился в доме, для того, чтобы проповедник, после того, как сообщит благодать учения ближним, всегда возвращался к совести, дабы самому не желать внутренно чего-либо из внешней похвалы за то, что проповедует вовне.

12. Поэтому и чрез Соломона говорится: пий воды от своих сосудов и от твоих кладенец источника: да преизливаются тебе воды от твоего источника, во твои же пути да происходят твоя воды: да будут тебе единому имения, и да никтоже чуждь причастится тебе (Притч.5:15–17)⁵¹. По-видимому, чрезвычайно противоречащим кажется то, что говорится: да преизливаются тебе воды от твоего источника, во твои же пути да происходят твоя воды, – и тотчас присовокупляется: да будут тебе единому имения, и да никтоже чуждь да причастится тебе. Ибо каким образом может один иметь воду ведения тот, если он разливает ее по площадям? Каким образом посторонние не могут участвовать в воде его, если источники его текут вон? Но когда мы проповедуем народу, тогда именно разливаем воды на площадях, потому что простираем слова ведения на множество слушателей. А когда при помощи Божественной благодати храним их внутри, и с особенною тщательностью наблюдаем, дабы злые духи, которые по справедливости для нас чуждые, потому что потеряли участие в блаженстве, но успели возбудить в нас гордости: тогда мы одни имеем те воды, которые разлили по площадям, так что чуждые в них не участвуют. Эти (чуждые) именно те, о которых написано: чуждии восташа на мя, и крепцыи взыскаша душу мою (Пс.53:5). Следовательно, и по площадям разливает воды, и один имеет их тот, кто и в помысле своем не имеет временной славы за то, что он многим проповедует. Ибо тогда человек владеет тем, чему учит, когда не радуется тому, что он приходит в известность, но (радуется тому), что полезен. Итак Пророк с поля возвращается домой для того, чтобы тот, кто говорит от Бога, после того, как ради пользы ближних выйдет вон для проповеди, всегда смиренно возвращается к себе для разведания сокровенных таин сердца своего. Поэтому-то и присовокупляется: и ты, сыне человечь, се, дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их (Иез.3:25).

13. Ибо, когда каждый проповедник возвращается к совести дома своего, тогда налагаются на него узы, и он связывается ими; потому что, чем более будет разбирать себя в размышлении, тем более будет познавать душа беспристрастного, какими слабостями своей смертности она связана. Ибо, если бы Павел не видел себя связанным, то не стал бы говорить: желание имый разрешитися, и со Христом быти (Флп.1:23). Поэтому чрез Псалмопевца говорится: услышати воздыхание окованных, разрешити сыны умерщвленых (Пс.101:21). И еще: да внидет пред Тя воздыхание окованных (Пс.78:11). Но часто душа, желая уже выйти на созерцание образа своего Искупителя, нетерпеливо желая предаться небесным радостям, видит себя связанною узами своей смертности, которыми еще связана в настоящем мире, и тоскует. Поэтому-то Иеремия, тонко рассматривая суд всемогущего Бога, говорит: согради на мя, и не изыду, отяготи оковы моя (Плч.3:7). Ибо для нас служат оковами самая слабость и повреждение нашей смертности; но когда к ним присовокупляется еще скорбь и стенание, то наши оковы отягощаются. И хотя праведник, доколе терпит замедление в этой жизни, спешит быть полезным для других проповедью о добре; но когда видит жестокие сердца и думает заняться с ними состязаниями, тогда воздерживается от проповеди. И в средину их не выходит, потому что безмолвствует от добра, которое мог говорить, по слову Павла: не делайте ничего по ревнивости (Флп.2:3); и еще: аще ли кто мнится спорлив быти, мы таковаго обычая не имамы (1Кор.11:16). Поэтому-то и здесь присовокупляется: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть (Иез.3:26).

14. Но иногда Господь воспламеняет сердца проповедников ревностью по Нем против языков упорствующих, дабы те не молчали, но высказанную ложь обуздывали словами истины. Поэтому здесь присовокупляется: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь (Иез.3:27).

15. Но что мы кратко разъяснили под двояким разумением, то можно проследить по буквальному смыслу чрез легкое к нему соприкосновение. Ибо что преимущественно рекомендуется нам чрез самые слова истории, если не добродетель послушания, когда дается повеление Пророку, то продолжать странствование на реку Ховар, то выйти в поле, то с поля возвратится домой? Это для того, чтобы странствующий прежде по повелению, а чрез несколько после выходящий (в поле), и опять возвращающийся домой, и заключающийся в нем, всегда подчинял произвол своей воли заповеди Божественного слова, так как он, повинуясь Божественному повелению, должен исполнить не свою волю, но Создателя своего. Ему-то говорится: и ты, сыне человечь, се дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их. В этом событии надобно заметить, что Пророк наперед знает несчастия, чтобы на все быть готовым. Ибо те несчастия, которые постягают не неожиданно, менее преодолевают дух: но несмотря на то, когда несчастия делаются известными наперед, то какая сила послушания проявляется в том, кто хотя и знает, что будет терпеть несчастия, однако же не выступает из послушания гласу Господню! Но особенного внимания заслуживают те слова, которые непосредственно затем присовокупляются: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. Потому что нам надобно различать, по неисправимости ли только слушателей, или иногда и за преступление проповедующего, отъемлется слово проповедания.

16. Ибо при обсуждении этот предмет открывает четыре качества. Потому что иногда отымается слово у добрых учителей по неисправимости слушателей. Иногда же ради добрых слушателей дается слово учителям, даже недобрым. А иногда дается слово добрым учителям за праведность учащих и слушающих, чтобы как те возвышались заслугою, так и слушатели их преуспевали в разуме и жизни. Иногда же, поскольку ни эти, которым предлагается слово учения, недостойны, ни те, которые занимают место учителей, недостойны произносить слово учения: то отнимается слово учения для того, чтобы та и другая сторона была судима по правде. Вот по причине неисправимости слушателей отнимается у добрых учителей слово, как теперь говорится Иезекиилю: язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. И как Павлу говорится: потщися и изыди скоро из Иерусалима, зане не приимут свидетельства твоего, еже о Мне (Деян.22:18). И как об Апостолах, желавших проповедовать в Азии, написано, что они возбранени быша от Святаго Духа (Деян.16:6). Ради добрых слушателей дается слово учителям, даже не добрым, как говорит Господь о фарисеях: вся, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите: глаголют бо, и не творят (Мф.23:3). – Дается слово учения ради заслуги учащих и праведности слушающих, как говорится Апостолам: шедше научите вся языки (Мф.28:19). Но по причине неисправимых слушателей и недостойной жизни тех, которые были обязаны проповедовать, отнимается слово учения; как, например, Илий не имел слова строгого вразумления для исправления сынов своих (1Цар.2:29, 3:13); потому что и его нерадение, и жизнь детей настоятельно требовали, чтобы с ними и народ пал, и ковчег Господень попался в плен к иноплеменникам (1Цар.4:11 и д.). Ибо великая милость всемогущего Бога проявляется в том, когда учители произносят жестокое слово обличения предающимся нечестию. Напротив того теперь говорится: и онемееши и не будеши им в мужа обличения (Иез.3:26). Ибо он стал бы обличать нечествующих, если бы сии достойны были этой милости обличения.

17. Но поскольку в учении и в молчании должно быть такое различие заслуг, что решительно нельзя знать, по вине ли слушателя, или по недостоинству того, кто по-видимому занимает место учителя, отнимается слово учения: то этим что другое заповедуется нам, если не всегдашнее хранение смирения в вещах сомнительных? Поэтому, как тогда, когда мы можем говорить, не должны гордиться, дабы случайно эта самая благодать нашего проповедания не была приписана нам, тогда как она дарована нашим слушателям; и наоборот, когда мы не можем говорить, то подчиненные нам не должны осуждать за это нас, дабы не ошибиться, что, быть может, не от нашего греха, но от греха слушающих зависит то, что мы не можем говорить. Итак нам все неизвестно о наших заслугах для того, чтобы мы имели благодать – смирение; так как и тогда, когда мы говорим, мы должны думать, что ваша заслуга была причиною этого дара всемогущего Бога; и когда мы немеем в слове учения, тогда, хотя бы это была и наша вина, вы однако же считайте ее вашею собственною, для того, чтобы взаимно приписывая зло себе, а добро другим, самою этою благодатью смирения возвратить нам слово учения, которое было отнято. – Затем следует: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь: слышай да слышит, и не покоряяйся да не покоряется: зане дом преогорчеваяй есть (Иез.3:27).

18. Некоторые часто желают слушать слово Бoжие, но видя, что другие отвращают от него слух, и сами уклоняются от слушания о спасении; а большею частью многие желают успокоиться, не предаваться уже никаким земным пожеланиям, но видя, что другие преуспевают от беспокойной деятельности, и отличаются в этом мире богатством и почестями, вдаются по примеру других в дела нечестивые, так как они еще слабы на пути к совершенству. Поэтому-то Псалмопевец в образе слабых говорил: мои же в мале не подвижастеся нозе: в мале не пролияшася стопы моя. Яко возревновах на беззаконныя, мир грешников зря (Пс.72:2–3). Поэтому-то он и еще говорит: внегда гордитися нечестивому, возгарается нищий (Пс.9:23). Поэтому-то к Пророку Иеремии голосом Господним говорится об Иуде и Израиле: видел ли еси, яже сотвори Ми дом Израилев? noидоша на всяку гору высоку, и под всяко древо листвяно, и соблудиша тамо. И рекох: по внегда прелюбодействовати ему во всех сих, ко Мне обратися, и не обратися (Иер.3:6–7). Здесь тотчас присовокупляется, как из подражания ему пал и Иуда, который по-видимому стоял. Ибо сказано: и виде преступление его преступница Иудея сестра его. И видех, яко от всех изобличен есть, в нихже ят бысть, в нихже любодействова дом Израилев: сего ради отпустих и, и дах ему книгу распустную в руце его: обаче не убояся преступница Иудея (сестра его), но иде, и соблудила есть и та (Там же, ст. 8). Вот милосердый Бог подвергается презрению и призывает, отвергающимся от Него являет знак милосердия, потому что говорит согрешающему: ко Мне обратися, и не обратися (Там же, ст. 7). Но поскольку народ Израильский оставил всемогущего Бога, не желая к Нему возвратиться, то получил книгу распустную. Он оставил Бога беззакониями, но распустную книгу получил без наказания за свои беззакония. Ибо та душа, которая грешит, отступает от Бога. Но если за нею после греха следует счастье, то никакое учение, никакое строгое обличение не обращает ее к покаянию; в разделении, которое она учинила между собою и Господом, она получила и распустную книгу, чтоб она, как уже отчужденная, делала преступления, которые ей нравятся, не чувствовала наказания ревности Божией, так как она глубоко низвергается к наказаниям вечным. Но сестра ее Иудея, видя, что Израильский народ отпущен на свои плотоугодия, и сама решилась на нечистоту прелюбодеяния. Потому что она, видя, что прелюбодейка процветает в своем нечестии, и сама не страшилась грешить более и более, и удаляться от союза с Господом, как бы законным своим мужем. Поэтому нам необходимо смотреть на всех грешников, как чрезвычайно несчастных, тогда, когда видим их оставленных без наказания за их нечестие. Поэтому чрез Соломона говорится: совращение младенцев убъет их, и счастие глупых погубит их (Притч.1:32)⁵². Ибо тот, кто совращается с пути Божия и пользуется счастьем, тем ближе бывает к погибели, чем далее находится от ревности к учению. Итак должно быть сказано: слышай да слышит, и не покаряяйся да не покоряется: зане дом преогорчеваяй есть. Ясно как бы так было сказано: вы, которые начали уже и слушать слово истины, и отвращаться от дел нечестивых, не последуйте тем, которых видите ожесточенными во нравах против Меня.

19. Впрочем это мы можем разуметь и иначе. Ибо некоторые, слушая слово не слышат, потому что, хотя и приклоняют ухо к священному слову, но не отторгают сердца от земных пожеланий. И есть другие, которые покоряясь не покоряются, потому что, хотя телесно отстают от дел нечестивых, но нечестия дел с услаждением обносят в уме. Поэтому-то об Иудее, переходящей в плен, написано: видели ее враги, и посмеялись над субботами ея (Плч.1:7)⁵³. Потому что враги смеются над субботами, когда злые духи влагают в праздную душу нечестивые помыслы, для того, чтоб и тот, кто успокаивается от дел, не успокаивался от услаждения самыми делами. Итак верно теперь говорится: слышай да услышит, так как слово должно так ударять на слух телесный, чтоб отзывался и в слухе сердечном. А кто покоится, тот пусть успокаивается так, чтобы и от помысла были отражаемы пожелания нечестия, если сии по-видимому отражены от самого дела. А для того, чтобы мы не следовали примерам нечестивых, как мы сказали, присовокупляется: зане дом преогорчеваяй есть. Но злые, хотя и долго бывают терпимы, однако же вдруг упадают, а на их наказания смотрят слабые, дабы не подражать тем, коих виновность считают не наказанною. Поэтому и здесь присовокупляется опустошение той же Иудеи, которая называется домом преогорчевающим, когда тотчас Господь говорит Пророку Своему: и ты, сыне человечь, возми себе плинфу (кирпич), и положи ю пред лицем твоим, и да напишеши на ней град Иерусалим, и да даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала и обложиши его острогом, и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе, и затвориши и: знамение сие есть сыном Израилевым (Иез.4:1–3).

20. В этих словах что другое означается по истории, если не осада и разрушение города Иерусалима, и выражается несчастье грешного народа? Он называется домом преогорчевающим, когда ясно говорится: и даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала и обложиши его острогом, и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Но поскольку слова пророчества большею частью рассказывают об исторических событиях так, что чрез них описываются и таинственные предметы, то надобно, чтоб эти же самые слова, которые мы произнесли, обсудить в духовном смысле, преимущественно потому, что в среду их вкладывается то, чего, кажется, нельзя принимать в буквальном смысле, когда говорится: ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе. Ибо, если бы с событиями историческими не были смешиваемы таинственные, то для чего была нужна Пророку сковрада железная, чтобы он положил ее между собою и городом так, чтобы себя отдалить от осады сего последнего? Ибо когда говорится: возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, то ясно высказывается, что этою самою сковрадою Пророк освободится от осады города. Поэтому присовокупляется и то, что он предсказал: и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе. Из чего открывается, что Пророк не будет в этом затворе, если он сковраду железную полагает в стену железную между собою и городом. И действительно, как во время того пленения, которое постигло Израильский народ после, никто не был свободен от опасности того и другого пленения. Итак что можно по букве разуметь в том, что Пророк полагает железную сковраду между собою и городом, который должен быть в осаде? Но хотя все то, что читается в описании плинфы, образующей город Иерусалим, буквально исполнилось, однако же надобно знать, что сковрадою изображается нечто таинственное, и осада Иерусалима описывается истинная.

21. Из этого мы научаемся держаться того и другого смысла в священном Писании, когда знаем, что одно исполнилось исторически, а другое по истории не имеет смысла, так как мы должны веровать, что в словах и делах Пророка предызображены и осада Иерусалима, которая в последствии совершилась по букве, и однако же тою же самою осадою предызображена другая осада, т.е. внутренняя. В последней мы справедливо отыскиваем, что может быть означаемо железною сковрадою, которая называется железною стеною. Итак о совершении той осады, чрез которую город Иерусалим был разрушен, мы уже знаем; но теперь обсудим ту внутреннюю осаду, которая ежедневно совершается. О ней образно говорится: и ты, сыне человечь, возми себе плинфу, и положи ю пред лицем твоим, и да напишеши на ней град Иерусалим.

22. Но прежде нам надобно решить вопрос: почему Пророк Иезекииль, как тогда, когда видит высокое, так и тогда, когда повелевается ему делать нечто таинственное, прежде называется сыном человеческим? Ибо он часто возвышается к небесному, и душа его питается предметами сокровенными и невидимыми. Следовательно, и среди таинств, которые он проникает, ему необходимо называться сыном человеческим для того, чтоб он всегда сознавал, что он есть, и никогда не гордился тем, к чему возводится. Ибо что значит всегда говорить Пророку, возвышенному к духовному: сыне человечь, если не то, чтобы всегда напоминать ему о слабости его? Сознавая слабость состояния, он не должен гордиться в помысле о величии своего созерцания.

23. Но поскольку тот же Пророк, как уже сказали мы выше, служит образом проповедников или учителей, то справедливо теперь говорится: возми себе плинфу, и положи ю пред лицем твоим. Ибо всякий проповедник, принимая какого-либо земного слушателя для научения слову небесному, берет плинфу. Когда начинает говорить ему о воздаянии в небесном отечестве, о видении горнего мира, тогда написывает на плинфе город Иерусалим. Эту плинфу он полагает пред лицом своим; потому что с напряженным вниманием обсуживает качество слушателя, т.е. смотрит на успех или безуспешность, и к разумению его приноровляет слова своей проповеди, чтобы на сердце слушающего иметь возможность написать город Иерусалим, т.е. видение мира. Итак да будет сказано: возми себе плинфу, т.е. земное сердце ближнего. И положи ю пред лицем твоим, для того, чтоб с напряженным вниманием наблюдать за жизнью и разумением его. И да напишеши на ней град Иерусалим, чтобы сообщить ему сведение о том, какие суть вышние радости о видении мира. Ибо Иерусалим как бы уже написан бывает на плинфе, когда земная душа начнет познавать те истинные радости внутреннего мира, и стремится к созерцанию славы небесного отечества. Как бы на земле написывается видение мира, когда ум, который прежде мудрствовал о земном, возвышается любовью, уже к созерцанию славы небесного царства.

24. Но тотчас, как только душа начнет любить небесное, тотчас, как только она всецело соберется вниманием к видению внутреннего мира, тот древний враг, который спал с неба, завидует ей, и начинает строить большие ковы, и употребляет жесточайшие против обычных искушений, так что большею частью искушает противящуюся душу так, как прежде никогда не искушал, когда овладевал ею. Поэтому написано: чадо, аще приступаеши работами Господеви Богу, уготови душу твою во искушение (Сир.2:1)⁵⁴. Поэтому-то и бесноватый, которого исцелил Господь, сильно потрясается изгоняемым бесом, как написано: и возопив, и много пружався, изыде (Мк.9:25). Ибо почему древний враг, оставляя обладаемого им человека, сильно потрясает его, тогда как во время обладания не потрясал, если не потому, что он большею частью при изгнании из сердца возбуждает в нем жесточайшие искушения, нежели какие возбуждал прежде, когда спокойно владел им? Поэтому-то и Израильтяне к Моисею и Аарону говорят: да видит Бог и судит вам, яко огнусисте дух ваш пред Фараоном, и пред рабы его, дати меч в руки его, убити нас (Исх.5:21). Ибо в Моисее и Аароне предобразованы закон и Пророки. И часто слабый сам по себе дух как бы ропщет против священных повелений; потому что после того, как он начнет слушать слова небесные и последовать им, возрастает жестокость Царя Египетского, т.е. искушение злого духа.

25. Итак учитель тщательно должен знакомить ведомую к совершенству душу с теми искушениями, которые постигнут ее, для того, чтоб она могла наперед быть готовою к избежанию ков злого духа. Поэтому теперь, после написания на плинфе города Иерусалима, хорошо Пророку говорится: и да даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала, и обложиши его острогом. Ибо той (душе), на которой написывается видение мира, необходимо наперед сказать и о борениях с искушениями. Ибо для того, чтоб она могла достигнуть тех вечных радостей мира, ей без сомнения надобно здесь выдержать многие борения с бедствиями. О ней хорошо говорится: и да даси окрест ея ограждение. Потому-то проповедник устрояет около научаемой души ограждение тогда, когда чрез предварительное наставление показывает, какими способами она должна противополагать добродетели порокам, как похоть бьет чистоту, как гнев возмущает спокойствие души, как чрезмерная радость расслабляет душевную силу, как многоречие расстраивает укрепление сердца, как ненависть умерщвляет любовь, как гордость подкапывает замок смирения, как лживость, повредив в речи истине, вредит ей и в познании, так что тот, кто не хотел говорить истины, которую знал, уже не знает, что он может говорить. Итак проповедником устрояется ограждение, когда словами священного увещания показывается, каким именно частным добродетелям какие, или какими способами, пороки строят засады. И против Иерусалима, который начертывает на плинфе, проповедник строит укрепления, когда показывает все пороки, которые идут против души, как бы укрепленные войска; потому что, как уже часто мы говорили, необузданный гнев хочет казаться справедливостью, а слабость в управлении желает казаться кротостью, скупость именуется бережливостью, а расточительность называется щедростью. Ибо против души бывают устрояемы как бы укрепления, когда пороки возрастают под видом добродетелей, и чрез подoбиe являются на высоте, тогда как на деле они всегда лежат внизу.

26. Далее присовокупляется: и обложиши его острогом. Ибо чем сильнее душа начинает желать небесного, тем сильнее злые духи своими искушениями наводят на нее земные помыслы. Итак Пророк облагает ее (душу) острогом, когда святой проповедник наперед предсказывает добрым душам, как обыкновенно подкрадываются земные пожелания. И еще присовокупляется: и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Учитель ставит окрест души как бы полки, когда указывает ей на собранные и соединенные натиски на нее злых духов, так, что cии искушают ее иногда не только одним, но и многими пороками.

27. Ибо есть некоторые пороки как бы по некоторому сродству близкие между собою; например, низость души, обжорство, и плотская нечистота, или, многословие, ложь и клятвопреступление. Потому что от низости душа переходит к пресыщению чрева, а когда чрево переполняется яствами, тогда плоть, плененная гордостью, увлекается к похоти. Так же, от многоречия рождается лживость, потому что весьма трудно не лгать тому, кто много говорит; и часто ложь прикрывается клятвою, для прикрытия себя пред человеческими суждениями. И гордость без зависти и тщеславия никак обойтись не может. Ибо всякий гордец завидует другим в той почести, которой домогается сам. И когда случайно достигнет ее, превозносится временною славою, и думает, будто другие не могли получить того, чему он радуется по суетному тщеславию, как преимуществу пред прочими, ему только принадлежащему.

28. Еще надобно знать, что некоторые пороки не вдруг являются к душе, но предполагаются, так что в искушении один следует за другим. И один становится пред лицом, а другой привходит в искушение со стороны, чтобы душа, противящаяся одному, обманом была пленена от другого. Ибо самые пороки, о которых сказали мы выше, воровски большею частью представляются один вместо другого, так как иногда, стараясь препобедить в самих себе гнев, душою нашею овладевает не нужная кротость, так что она не может являть должной строгости к согрешающим. А часто, когда нам не нравится осмотрительная кротость, тогда ревность увлекается до неистовства, и пленяет душу вне предела терпения. Итак, поскольку на душу наступают смешенные между собою и соединенные пороки, то справедливо в устах проповедника поставляются окрест написанного Иерусалима полки. А поскольку отдельные (пороки) бьют его оттуда и отсюда, то становятся стрельницами окрест. Следовательно, проповедник учиняет стрельницы окрест, когда для предосторожности предсказывает, как обольстительно поражает похоть, как жестоко убивает нетерпеливость, как заботливо воспламеняет и истребляет жадность к богатству, как надуто уничтожает гордость. Следовательно, становить стрельницы окрест значит проповеданием предсказывать, какие острия пороков обыкновенно уязвляют душу со всех сторон.

29. Далее следует: ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом. Поскольку железо есть металл твердый, а на сковраде жарят пищу, то что означается железною сковрадою, если не духовная горячность твердой ревности? Потому что всякая духовная ревность разгорячает душу учителя, так как он сильно скорбит, когда видит некоторых слабых, оставляющими небесное и услаждающимися временными благами. Эту железную сковраду хорошо брал Павел, когда мучимый ревностию о душах говорил: кто изнемогает, и не изнемогаю; кто соблазняется, и аз не разжизаюся? (2Кор.11:29). Самое сердце свое, которое распалял ревностью о душах, чем другим он соделывал, если не сковрадою, на которой горел любовью к добродетелям против пороков? Ибо то, что жгло, было сковрадою. Она раскалялась и готовила пищу; потому что воспламенялась от горести, но приготовляла пищу добродетелей из своего скорбного размышления.

30. Но что значит положение Пророком той же самой сковрады в стену железную между ним и городом, если не то, что эта самая крепкая ревность, которая ныне возбуждается в сердце учителя, в последний день суда будет свидетелем между ним и тою душою, которою он сильно желает избавить от пороков? Хотя бы тот, кого вразумляют, и не захотел слушать, однако же учитель за эту ревность, которую проявляет, не будет виновным в небрежении слушателя. Следовательно, проповедник полагает железную стену между собою и городом потому, что во время отмщения он защищается от опасности осуждения оттуда, откуда ныне терпит распаление сердца по ревности к обязанности стража. Потому что для всемогущего Бога нет такового жертвоприношения, каково – ревность о душах. Поэтому-то Псалмлпевец говорит: ревность дому Твоего снеде мя (Пс.68:10). Но сколько пламенность сердца, возбуждаемая ревностью по духу, благоугодна всемогущему Господу Богу, это ясно открывается, когда законом повелевается приносить в жертву крупичатую муку, самую чистую. Об ней написано: на сковраде в елеи да сотворится, спряжену да принесет ю витую жертву от укрухов, жертву в воню благовония Господу. Жрец помазанный, иже вместо его от сынов его, да сотворит ю: законно вечно, все да совершится (Лев.6:21–22). Ибо крупичатая мука, самая чистая, жарится на сковраде тогда, когда чистая душа проповедника сожигается огнем святой ревности. Ее повелевается смешивать с елеем, т.е. примешивать к светлости милосердия, которое пред взором всемогущего Господа горит и светит. Итак пусть смешивается с елеем душа, сожигаемая на сковраде; потому что стремлению святой ревности необходимо и гореть и светить добродетелью милосердия. Ибо она любит того самого, на кого по-видимому нападает. Поэтому-то и заповедуется приносить ее в воню благовония Господу горячею, потому что, если ревность не имеет любви, то та самая чистая крупичатая мука, которая приносится со сковрады, теряет горячность. И надобно заметить, кому заповедуется приносить ее; именно жрецу, который по нраву наследовал отцу. Ибо по нраву наследует отцу тот священник, который нравами доказывает, что он сын всемогущего Господа, и внутреннему благодарству не противоречит неблагородством дел своих. Ее заповедуется сожечь на алтаре всю без остатка, дабы она была именно всесожжением. Так как мы называем всесожжением то, что сожигается все без остатка. Поэтому и в другом переносном значении в этом месте та же самая крупичатая чистая мука, которая сожигается на сковраде, по заповеди должна быть всесожжением. А между всесожжением и жертвою различие состоит в том, что хотя всякое всесожжение есть жертва, но не всякая жертва есть всесожжение. Ибо есть много добрых дел, которые совершаются как жертвы, но не всесожжения, потому что не всецело воспламеняют душу к любви духовной. Ибо те, которые совершают дела Божии так, что не оставляют впрочем и некоторых дел века сего, именно приносят жертву, но не всесожжение. А те, которые все мирcкoe оставили, и всецело воспламеняют душу огнем любви Божественной, именно сами делаются для всемогущего Бога жертвою и всесожжением. Итак крупичатая чистая мука на сковраде есть чистая душа праведника в сокрушении духовной ревности; она сожигается попечением о душах, и считается не только жертвою Господу, но и всесожжением. Поэтому мы возьмем железную сковраду, и положим ее и стену железную между нами и городом, т.е. решимся на крепкую ревность, так чтобы нам в последствии найти в ней крепкую преграду между нами и душою нашего слушателя. Ибо эту стену железную мы найдем тогда, когда ныне мы крепко поддерживаем ее именно: научением, бережливостью, убеждением, выговорами, ласками, страхом, действуя иногда кротко, а иногда и строго. Об этой строгости справедливо присовокупляется: и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе.

31. Что значит уготовить (утвердить) лице на Иерусалим, написанный на плинфе, если не то, чтобы учитель не показывал себя ни снисходительным, ни милостивым к той душе, которой он возвещает видение небесного мира, доколе видит ее еще слабою в своих действиях? Поэтому написано: суть ли ти дщери, внимай телу их, и не являй веселаго к ним лица твоего (Сир.7:26). Потому что слабые души и преданные пожеланию мира, иногда лучше сохраняются строгостью, так, что утвержденное лице, т.е. не допускающее никакого снисхождения к безделице, по соблюдению строгости, должно устрашать непостоянную душу, и силою надзора удерживать от услаждения пороками. Когда учитель это употребляет, тогда ему необходимо всегда содержать в сердце ласковость и кротость, так как он и много должен любить, и никогда не должен гордиться пред тем, кому впрочем отказывает в любви своей и кротости для пользы его.

32. Далее следует: и затвориши и (окружишь его). Учитель окружает душу слушателя, когда предсказывает, что ко всему, что делается в мире, могут быть привязываемы петли искушений, так что, когда душа бывает везде робка, везде осмотрительна, тогда чем она боязливее тем бдительнее живет.

33. Затем следует: знамение сие есть сыном Иизраилевым. Пo истории осады, которая совершилась по букве, знамение сынам Израилевым есть то, которое показал Пророк; а по таинству, которое ежедневно совершает учитель в отношении к душе каждого, знамением сынам Израилевым служит, как то, что он сделал, так и то, что он заповедал делать. Потому что, как дом Израилев вещественно претерпел осаду: так и каждая душа, которая уже начинает служить всемогущему Богу, чувствует облежащие ее осады злых духов. Если она желает решительно высвободиться от них, то должна знать, что своею силою она не может высвободиться; но ей необходимо надеяться на того Помощника, Который может нас, живущих еще в тленном теле, чрез таинство своего искупления, соделать сильнейшими даже бесплотных духов, Который есть Господь наш Иисус Христос, живущий и царствующий с Отцем, в единстве Святаго Духа, Бог чрез все веки веков. Аминь.