О великих Господских и Богородичных праздниках

Содержание

Предмет праздника Пасхи есть Воскресение Господа нашего Иисуса Христа. Праздник сей напоминает нам, что Иисус Христос, истинный Мессия, воскресением Своим восстановил на земле духовное царство и что, по примеру воскресения плоти Своей, "оживит некогда и смертные тела наши» (Рим. 8:11). Посему, торжествуя Воскресение Христово, мы должны взирать на оное как на пример, предложенный для нашей жизни, – должны воскреснуть от духовной смерти в добродетельную жизнь. «Как Христос воскрес из мертвых славою Отца, – говорит апостол Павел, – так и нам ходить в обновленной жизни... Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем. Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности» (Рим. 6:4–13). «Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего» (2Кор. 5:15). «Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1Кор. 5:7–8).

«Пасха» значит на нашем языке – прехождение. Праздник иудейский сего имени и предмет его – «Агнец», получили название пасхи (Лк. 22:1, 7) как известно, от прошествия Ангелом, истребившим первенцев египетских, мимо домов израильских, которых праги [пороги. – Ред.] помазаны были кровью единолетнего агнца, пред тем по повелению Божию закланного, и напоминали иудеям как сие утешительное для них событие, так и тотчас за тем последовавшие освобождение их от рабства египетского и прехождение из дому работы в землю обетования. Но все сие было предобразованием вещей божественных и духовных. Агнец был образ, яко агнца непорочна и пречиста, Христа. Ангел, поражающий египтян и щадящий израильтян, изображал собой гнев Божий, карающий противников и щадящий знаменанных кровью Агнца Божия. Освобождение от рабства египетского знаменует освобождение от работы греха и прехождение в царство благодати и свободы духовной – от смерти к жизни и от земли к небеси. Посему, как справедливо апостол Павел называет Христа Пасхою, а другие Богодухновенные мужи – Агнцем, так прилично было, а особенно уверовавшим из иудеев, праздник Воскресения Христова, которое есть как бы венец всех действий Его, учиненных Им для нашего спасения, назвать праздником Пасхи. Вследствие этого древние давали иногда наименование сие даже воспоминанию страданий Господа Иисуса, называя оное, в отличие от первой, Пасхой крестной.

Праздник Пасхи должен получить начало свое еще во времена апостолов, так как:

1. Несообразно с понятием, какое мы справедливо имеем об апостолах, чтобы они не освятили памяти Воскресения Христова особенным торжеством – несообразно ни с верой их, ни с любовью к Нему, и тем паче, что Иисус Христос, как то видно из установления Им таинства Тела и Крови, изъявлял желание, чтобы верующие, кроме умственного воспоминания о Нем, воспоминали Его еще внешним – видимым образом.

2. Игнатий Богоносец, современник апостольский, в послании своем к филиппийцам именно упоминает о празднике Пасхи как обыкновенном в его время и запрещает им праздновать его вместе с иудеями.

Праздник Пасхи, или Воскресения Христова, совершается в первый недельный день после полнолуния, случающегося в день весеннего равноденствия, или первого по равноденствии, что бывает не в определенное какое-нибудь число солнечного счисления, но иногда ранее, иногда позже, так что в разные годы Пасха восходит от 22 числа марта даже до 25 апреля.

До Первого Вселенского Собора в различных странах Пасху праздновали в различные времена. Евсевий говорит, что Церкви Азийские, основываясь на примере апостолов Иоанна Богослова и Филиппа, торжествовали Пасху в один день с иудеями, именно 14 числа пасхального их месяца – нисана, соответствовавшего началом своим мартовскому новолунию, в какой бы седмичный день оно ни случилось; а в Риме и Западных Церквах праздновали ее в день недельный, следовавший после пасхи иудейской. Это различие до половины II века не было никем пререкаемо, исключая Игнатия Богоносца, как выше сказано; но около 147 года Пий, Римский епископ, приглашал всех христиан праздновать Пасху в упомянутый день воскресный. Несмотря на это, Церкви Азийские не переставали следовать своему древнему обыкновению. В правление Антонина Кроткого Римский епископ Аникит и Смирнский Поликарп имели по сему предмету сношение в Риме; но, не смогши один другого склонить на свою сторону, каждый остался при своем обыкновении, не нарушая, впрочем, мира Церкви. Спустя несколько времени после этого Виктор, один из преемников Аникита, чрез послание к Азийским епископам, требовал уже повелительным образом, чтобы они во времени празднования Пасхи следовали примеру западных христиан; и когда те отозвались через Поликарпа Ефесского, что не хотят отступить от священного предания апостолов Иоанна и Филиппа и своих предков, запечатлевших благочестивую жизнь свою мученической смертью, – произнес на них отлучение от Церкви. Столь дерзкий поступок не понравился многим даже из западных; и Ириней, епископ Лионский, который был согласен с Виктором касательно времени празднования Пасхи, письмом своим обличил его дерзость, и тем погасил распрю. Впрочем, восстановленное спокойствие не было продолжительно. Около 318 года спор о времени празднования Пасхи опять возгорелся. Император Константин Великий, желая предохранить Церковь от раздоров, сперва письменно, а потом через Осию, епископа Кордубского, увещевал Азийских епископов отступить от своего обыкновения. Наконец, когда все было тщетно, дал предложение Никейскому Собору заняться между прочим рассуждением и о сем предмете. Вследствие этого Собором определено: «Праздновать Пасху в первый воскресный день, следующий за полнолунием, которое бывает или в самый день весеннего равноденствия, или первое после оного». Это определение подтверждено Собором Антиохийским в следующих словах: «Всех, дерзающих нарушать определение святого и великого Никейского Собора о святом празднике спасительной Пасхи, объявляем отлученными и отверженными от Церкви». Таким образом, Восточные Церкви согласились во времени празднования Пасхи с Западными. Впрочем, были некоторые общества, которые и после этого долго праздновали Пасху вместе с иудеями, отчего и называли их тессарескедекатитами, тетрадитами, или протопасхитами. Отделившись от единства с Церковью, они скоро разделились и сами между собой. Так, некоторые епископы из новатиан, живших во Фригии, составив собор в местечке Пазе, определили праздновать Пасху ежегодно вместе с иудеями; Марциан, епископ Новатианский, константинополитанец, в противность первым, созвав другой собор в Вифинии, издал определение праздновать Пасху когда кому угодно; а Савватий, христианин из Иудеи, сделавшись епископом протопасхитов, по свидетельству Златоуста, праздновал Пасху не только вместе с иудеями, но даже и по-иудейски, употребляя иудейские опресноки и держа пост во время Пасхи христианской. Когда совершенно прекратился между христианами этот раскол, неизвестно. В XIV веке возникло было опять прение о сем предмете, но Константинопольским Собором, или, лучше сказать, определением Никейского 1-го, оно было уничтожено.

Кроме этого общего различия во времени празднования Пасхи, случалось еще частное. Нередко бывало, что некоторые Церкви предупреждали одна другую в праздновании Пасхи целой неделей, а иногда и месяцем. Так, например, в 455 году, между Пасхой римлян и александриан протекло семь дней; в 577 году Церкви Галликанские торжествовали Пасху 21 марта, Церкви Италийские 18 апреля, а Церкви египетские 25 апреля; и в продолжение ста лет Церковь Латинская три раза, то есть в 322, 349 и 407 годах, совершала Пасху целым месяцем ранее Церкви Александрийской. Такая разность, происходившая от следования различным, между собой несогласным, годовым счислениям, продолжалась до тех пор, пока счисление Александрийское не было принято во всеобщее употребление. Это сделано римлянами в 525 году, а Галлией и Британией спустя два или три столетия после этого. Впрочем, папа Григорий XIII, найдя счисление Александрийское несовершенным, в 1582 году указал для Западной Церкви новое счисление, названное его именем. По этому счислению в Римской Церкви Пасха празднуется иногда ранее нашей целым лунным месяцем и более, так что иногда и иудейская бывает после григорианской, – чего по определению Никейского Собора быть не долженствовало; а сие происходит от того, что пасхальное новолуние, по григорианскому счислению, бывает и 8 марта нового стиля, то есть 23 или 24 февраля старого.

А) Церковные.

Праздник Пасхи, как важнейшее торжество Христианской Церкви, издревле совершается Церковью с особенной торжественностью и великолепием. Все последование церковной службы в этот праздник имеет свой особенный характер, отличный от службы прочих праздников. Так, например, во всю седмицу праздника упраздняется в церковном служении чтение Псалтыри и почти всех частных псалмов, а вместо них, и притом многократно, поется тропарь Христос воскресе и другие песни, выражающие духовное веселье и торжество сердца, восхищающегося блаженством, доставленным смертью и Воскресением Спасителя. Песни эти и вся служба действительно произошли от души восторженной и живо чувствовавшей благость Божию к человекам.

Другие особенности праздника Пасхи суть следующие: 1. Вечерня пред этим праздником в Великую Субботу совершается всегда с литургией Василия Великого, и на вечерне читаются все те места Ветхого Завета, где предсказывается, или прообразуется, смерть и Воскресение Христово; а на литургии служащие изменяют, по чтении Апостола, мрачные одежды на светлые, и Апостол с Евангелием читаются уже воскресные в знак того, что Христос воскрес весьма рано, в ночь после субботы.

2. С вечера, под первый день Пасхи до первого часа, в который начинается утреня, читается в церкви книга Деяний святых апостолов. Когда получило начало это установление, неизвестно; но, по свидетельству Аллатия, должно быть древнее. К учреждению этого Церковь побуждена была, без сомнения, желанием, чтобы верные ожидали в бодрствовании, как духовном, так и телесном, того времени, в которое совершилось неизреченно великое и спасительное для нас таинство. Но какую цель имела Церковь при назначении для чтения в это время книги Деяний святых апостолов, а не другого чего-либо, приличнейшего времени, с точностью определить трудно. Может быть, она хотела изображением совершенного апостолами обращения почти всей вселенной и чудес, учиненных ими, возбуждать сильную и живую веру в слушающих.

3. Во время звона к утрене среди церкви и в алтаре возжигается фимиам в таком количестве, чтобы вся церковь могла наполниться благовонием. Несмотря на это, служащие на каждой песни канона производят еще каждение обыкновенными кадильницами. Все это делается в означение обилия благодати, показанной нам Богом в Воскресении Христовом.

4. Пред началом утрени совершается вокруг церкви крестное хождение, без сомнения, в знаменование хождения учениц и учеников Христовых ко гробу Его, где они и уверились в воскресении; так, как ношение Плащаницы в навечерии Великой Субботы бывает в знаменование снятия со креста и погребения тела Христова.

5. Утреня начинается в притворе пред дверьми храма, без сомнения, в знак того, что ученицы и ученики Христовы уверились в Воскресении Его пред дверьми гроба.

6. При конце утрени бывает всеобщее целование друг с другом при произношении одним слов: «Христос воскресе!», а другим: «Воистину воскресе!» Один как бы возвещает об этом событии, а другой, как бы наперед зная это, подтверждает это известие. Таковой разговор, естественно, мог происходить между некоторыми из многих учеников и учениц Христовых в первые часы и дни при распространении известия о Воскресении Его, причем в знак и от полноты радости могли быть и взаимные лобызания. Поскольку же Воскресение Господа никогда не теряет своей первой силы для верующих и всегда составляет источник величайшей радости, то взаимное приветствие с Воскресением Христовым и лобызание при этом обратилось во всемирное обыкновение, означающее изъявление общей радости и всеобщего прощения, в сообразность такового ж дарованного нам Воскресением Спасителя. По свидетельству Аллатия, обряд этот у греков совершался следующим образом: «Под конец утрени священник во всем облачении, держа в руках Евангелие, на верхней доске которого изображено распятие Христово, становится пред Царскими вратами, а с ним и сослужители, держа каждый икону. Тогда начинают петь тропарь «Христос воскресе», что продолжают до тех пор, пока вся эта церемония закончится. Отличнейший из предстоящих подходит и, приложась к изображению на святом Евангелии, обняв обеими руками священника, целует его в плечо, говоря: «Христос воскресе!» Священник же, целуя его взаимно в лицо, ответствует: «Воистину воскресе!» После таким же порядком подходит другой, третий и все находящиеся в церкви, и, приложась к иконам и поцеловав священника, лобызают также и всех подле него стоящих сослужителей; и потом все таким же образом целуются между собой. А женский пол, взаимно лобызаясь, целуют только одна другую, приветствуя теми же словами. То же делают и самые дети. В продолжение трех дней и более все лобызаются между собой и вне церкви, – мужчины с мужчинами, а женщины с женщинами; дети же различия этого не наблюдают. Таким образом все собрание христиан, отложив взаимную ненависть, целованием примиряется, соединясь единым союзом радости». Подобным образом это делается и у нас, с тем только различием, что у нас целуются и женщины с мужчинами, и дети со взрослыми.

7. На литургии читается Евангелие не воскресное, как бы то следовало по примеру других праздников, в которые читаются Евангелия, описывающие предметы их; но первые стихи благовествования евангелиста Иоанна, и притом всеми служащими священниками и дьяконами, по статьям, при звоне колоколов. Неизвестно, когда и где первоначально введен этот обычай; но цель его состоит в том, чтобы придать празднику более торжественности и сильнее внушить мысль о Божестве Иисуса Христа, которое описывается в читаемом Евангелии (Ин. 1:1–18) и более всего доказывается Воскресением Его из мертвых.

8. Царские врата всю седмицу не затворяются, конечно, в знаменование того, что смертью и Воскресением Спасителя отверсты всем врата милосердия Божия и путь в блаженное небо.

9. В монастырях, соборах, а в Малой России и по всем церквам, полагается среди церкви хлеб, или артос, который в монастырях ежедневно носится братией в трапезу и по окончании стола обратно относится в церковь, что продолжается до самой субботы Светлой седмицы, когда этот хлеб раздробляется и раздается народу – Хлеб полагается в знамение того, что Иисус Христос смертью Своей и Воскресением соделался для нас Хлебом живота, «егоже ядый достойне, не умрет». Посему-то он не употребляется вдруг после первой трапезы, как часть, отлагавшаяся в честь Христову за трапезой Апостольской, но раздробляется уже по прошествии праздника; а носится в трапезу монашествующих для того, чтобы они, имея его пред глазами, воображали Пищу лучшую и высшую той, какую вкушают, и учились полагать веселие свое и насыщение не в снедях, но в пострадавшем и воскресшем для нас Иисусе Христе. Артос людьми более набожными употребляется как врачевство во многих болезнях, а особливо в лихорадке, и, как по опыту известно, с верою употребляющих пользует.

Б) Народные.

Благочестие христиан освятило еще некоторые обычаи, наблюдаемые в праздник Пасхи:

1. Употребление красных яиц. О начале этого обыкновения в Греции сохраняется следующее предание: «По вознесении Спасителя нашего на небо святая Мария Магдалина, пришедши в Рим для проповедания Евангелия, предстала пред императором Тиверием и, поднесши ему красное яйцо, сказала: «Христос воскресе!» – и таким образом начала свою проповедь. Первенствующие христиане, зная по слуху и преданию об этом простосердечном приношении святой Магдалины, начали подражать оному и, при воспоминании Воскресения Христова, дарить друг другу таковые яйца. Каковое обыкновение в последствии времени сделалось всеобщим». Предание это подтверждается упоминаемой ученым греком, Константином экономидом, в сочинении его об этом предмете, рукописью X века, хранящейся в монастыре святой Анастасии, находящемся недалеко от Фессалоник, в которой сказано, что обыкновение это существует от самых времен апостольских и получило начало от святой Марии Магдалины. Была ли, спрашивается, Мария Магдалина в Риме? Где, ответствуется, проповедники Евангелия не были? А Мария Магдалина и название оттого получила равноапостольной, что проповедала Христа, как и апостолы. Как могла она осмелиться предстать пред императором, будучи женщиной бедной и презренной? – Тем-то и отличались апостолы от обыкновенных действователей, что действовали без расчетов мирских. Подносила ли она яйцо, и если подносила, то почему яйцо, и притом красное? Самое древнее, и едва ли не повсеместное, обыкновение, приходя к людям уважаемым, приносить нечто из вещей, употребляемых в пищу или питие, как-то: хлеб, вино и прочее. Мария, воспитанная в простоте, тем более долженствовала соблюдать обыкновение во всяких случаях; а не имея по бедности другого дара, достойного императорского лица, принесла ему яйцо – дар натуральный, только для приличия извне украшенный.

Приношение это, будучи принято в употребление у христиан, сообразно обстоятельствам долженствовало получить известное и значение. Вследствие этого некоторые в яйце видят изображение Воскресения Христова и нашего, и духовного, и будущего телесного. Яйцо, происшедши от матери, не остается тем, чем произошло, но дает животному жизнь, и притом сперва внутрь себя, а потом производит его и на свет; так Христос, восстав от мертвых, не только остается живым, но и дает жизнь, сперва внутреннюю духовную, а потом даст и телесную, безсмертную и блаженную, всем, верующим в Него. «Бог, богатый милостью... и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом... и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф. 2:4–6). «Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших... Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его» (1Кор. 15:20, 22, 23). А что употребляется при этом яйцо, окрашенное в красный цвет, то это должно напоминать нам в отношении ко Христу Кровь Его, которой Он исходатайствовал нам эти дары, а в отношении к нам означать духовное веселье. – Впрочем, поскольку Церковью таковым вещам не дано постоянного значения, то можно, взирая на употребление красных яиц во время Пасхи, представлять себе и другое, приличное празднеству.

2. Хождение священников по домам с крестом или с иконами принадлежит также к особенностям Пасхи. В Малой России ходят токмо в городах, а в Великой и в городах, и в деревнях; в Малой России и во многих городах великороссийских токмо с крестом, а в деревнях Великой России и некоторых городах и с иконами, в числе которых необходимым считается иметь икону Богоматери так называемой запрестольной, а в некоторых местах и икону Воскресения, и хоругви. Иконы носятся прихожанами, которые при разных случаях жизни дают на то обет. Почему во время ношения соблюдают строгую умеренность в пище и питии; а иные почти и постятся, не употребляя, во все продолжение ношения икон, мяса. Ходя с крестом, поют, вошедши в дом, так называемый задостойник, то есть стихи: Ангел вопияше и Светися, светися; а ходя с иконами – канон Пасхи или молебны. При этом, обходив все дома одной деревни, в некоторых странах ходят и на поля, засеянные озимым хлебом, и там поют канон Пасхи, прося Воскресшего, да воскресит Он и посеянное на поле.

3. Целодневный во все колокола звон через все продолжение праздника, в знаменование духовного торжества и сердечной радости о победе над врагами нашего спасения. Обыкновение это принадлежит Великой России; а в Малой ограничиваются тем, что во все течение этого праздника звонят во все колокола вместо обыкновенного звона в один колокол, к церковным службам и в продолжение их, где положено звонить в один колокол.

4. Дела благотворительности. В древности в праздник Пасхи:

1) Отворялись темницы и разрешали узников, исключая уголовных.

2) Господа давали свободу рабам.

3) Пастыри Церкви через целую седмицу говорили к народу поучения.

4) Богатые уделяли часть своих избытков бедным.

5) Запрещались и прекращались все народные игры и публичные зрелища.

6) Не совершалось судопроизводства, за исключением случаев особенных и чрезвычайных.

Некоторые из этих обычаев соблюдаются людьми благочестивыми и ныне; например: многие из богатых отличают праздник этот особенной благотворительностью узникам, больным, бедным и церковнослужителям; многие сами посещают тюрьмы, больницы и богадельни; а в домах своих служителей сажают за один с собой стол.

Примечание. Есть в нашем народе мнение, что христиане умирающие в праздник Пасхи, все без исключения удостаиваются Царствия Небесного. Эту мысль могли родить частью священные песни этого праздника, в которых воспевается всеобщее прощение; частью же обычай во всю неделю не затворять Царских врат, отверстие коих, по Златоусту, знаменует «отверстие небес».

Канон на сей праздник составлен святым Иоанном Дамаскиным. Он исполнен высоких мыслей и необыкновенно живых чувствований, блестит языком пророков и витийственных отцов Церкви, и, по свидетельству Свиды, доставил сочинителю своему наименование Златоточивого.

Многие святые отцы Церкви оставили нам на этот праздник проповеди, как то: Афанасий Александрийский, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Прокл Константинопольский, Епифаний Кипрский, Максим Тавринский, Цезарий Арелатский, Амвросий Медиоланский, Августин Иппонийский, Лев Папа, Иларий Арелатский, Петр Хрисолог Равеннский, Григорий Великий, Фульгенций Руспенский, Феофилакт Болгарский.

Праздник Пасхи продолжается тридцать девять дней с тем разделением, что первые семь празднуются торжественнейшим образом, отчего и называются седмицей Светлой, Святой и Великой, восьмой также торжественно, и называется на языке церковном Антипасхой, в память явления Господа не веровавшему Фоме и уверения его язвами Своими, а последующие – с меньшей торжественностью, так что христианам позволяется в оные заниматься и обыкновенными своими житейскими делами и работами.

В сороковой день, считая с первого дня Пасхи, совершается праздник Вознесения воскресшего Господа на небо. Описание этого великого события находится в книге Апостольских деяний (Деян. 1). Цель сего праздника та, чтобы мы, следуя мысленно за вознесшимся Христом, возносились духом, научались мудрствовать небесная, а не земная, и не привязывались душой к стране временного странствования. «Итак, если вы воскресли со Христом, – учит апостол Павел, – то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном» (Кол. 3:1–2). «Наше же жительство – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его» (Флп. 3:20–21). «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14).

Некоторые установление праздника Вознесения Господня относят ко временам позднейшим; но это опровергается достоверными памятниками его древности. Ибо: 1) О нем упоминает еще Августин, отец IV века. «Что сохраняем, – говорит, – мы и все вообще христиане, то, само собой разумеется, дошло до нас или от самых апостолов, или от всеобщего согласия Церкви, как, например, и обыкновение ежегодным торжеством прославлять страдание Господне, Воскресение, Вознесение на небо и Сошествие с неба Духа Святого». Из этого видно, что праздник Вознесения Господня совершали еще гораздо раньше времен Августина, и притом всеми Церквами; и, следовательно, начало его скрывается в самой глубокой древности. 2) Праздник Вознесения Господня повелевается праздновать в одном из 17 правил, известных под именем Правил апостолов Петра и Павла. «Святое Вознесение, – говорится там, – да празднуют; понеже совершение есть, еже о Христе, смотрения». То же самое повторяется и в так называемых Постановлениях апостольских. Правила эти и постановления появились, по суду критиков, еще в конце II столетия, и есть не что иное, как остатки устных наставлений и примеров апостольских, дошедшие до означенного времени через подражание и постоянное наблюдение их преемниками апостольскими; почему Ириней и называет оные преданием. Следовательно, праздник Вознесения Господня, в них упоминаемый, получил свое начало от самых апостолов и был соблюдаем, по крайней мере, некоторыми их преемниками до письменного заповедания совершать его всем христианам. Итак, мнение Рехенберга, будто праздник Вознесения Господня сделался известным с того времени, когда под именем Пятидесятницы престали разуметь все время от Пасхи до сошествия Святого Духа на апостолов, само собой падает. Да в Церкви Греческой и не переставали совершенно так разуметь; хотя и праздник сошествия Святого Духа, в частности, называют также Пятидесятницей.

Примечание. Госпиниан Рудольф, следуя рассказу Фомы Неогеорга, говорит, что Вознесение Христово в день сего праздника представляемо было в Церквах чувственным образом, а именно: поставлялась на жертвенник икона Христа Спасителя, и поднимаема была вверх так, что наконец скрывалась от глаз присутствовавших. Обряд этот, если и существовал, то в Церквах Западных, где и ныне представляют еще чувственным образом Воскресение Христово, а в праздник Рождества Христова показывают статую младенца Иисуса, которую все присутствующие целуют. Такое представление святых вещей людей простых в новости поражает, но скоро становится предметом одного любопытства и начинает больше развлекать, нежели одушевлять. Посему в Церкви Восточной таковых представлений никогда не было; разве кто отнесет к сему представление Входа Спасителя во Иерусалим и умовение ног, из которых первый представляем был прежде, а второе и теперь представляется; но это действия обыкновенные, не сверхъестественные, хотя были совершены и Иисусом Христом.

Служба на праздник Вознесения Господня, какую мы имеем в Цветной Триоди, неизвестно кем составлена; но из канонов (коих два) один составлен Иоанном Дамаскиным; другой – Иосифом Песнописцем, писателем IX века. Вероятно, что и другие песни, если не все, то некоторые, составлены ими же.

Проповеди на сей праздник оставили нам святые отцы: Афанасий, Григорий Нисский, Златоуст, Епифаний, Августин, Лев Папа, Иларий, Петр Хрисолог, Григорий Великий, Феофилакт.

Праздник Вознесения Господня совершается торжественнейшим образом токмо один день, а меньшее торжествование его, или так называемое попразднство, продолжается еще восемь дней, то есть включительно до пятницы пред сошествием Святого Духа.

Праздник Пятидесятницы совершается Церковью в пятидесятый день, считая с первого дня Пасхи, откуда и название его происходит, – в воспоминание сошествия Святого Духа на апостолов в виде огненных языков (Деян. 2:1–14), почему праздник сей назывался и называется еще Духовым днем (ημερα πνευματος), или праздником Сошествия Святого Духа. Называется он также Троицыным днем, или праздником Пресвятой Троицы; поскольку с сошествием Святого Духа таинство Пресвятой Троицы соделалось для всех ясным и открытым. «Троичную убо, – поется в службе на сей праздник, – раздели благодать, яко да явит три Ипостаси почитати в простоте власти, но во едином ныне дни Господском, Сын, Отец и Дух благословен». – Нравственная мысль сего праздника та, что один Дух Божий дает силу и крепость для христианской деятельности, что без Него не может быть совершено ни одно истинно доброе дело, не только наше спасение, и что, следовательно, мы должны вести себя так, чтобы Дух Божий постоянно обитал в нас.

Начало праздника Пятидесятницы должно относить ко временам апостольским. Ибо хотя решительно нельзя сказать, чтобы апостол Павел, как то повествуется, «поспешал некогда в Иерусалим к христианской Пятидесятнице» (Деян. 20:16), а не к ветхозаветной; однако еще святой Ириней, который жил в первой половине II века, в книге о Пасхе упоминает о пятидесяти днях, празднуемых христианами после Пасхи, считая с первого дня ее. Из чего следует, что и Пятидесятница, то есть день сошествия Святого Духа, как заключающийся в этом числе, был уже празднуем во времена Иринея. Да и какая была бы причина праздновать пятьдесят дней, а не больше или меньше, если бы не был празднуем пятидесятый день, в который последовало сошествие Святого Духа? Мало сего: тот же Ириней относит начало празднования пятидесяти дней после Пасхи ко временам апостольским. Посему должно сказать, что и празднование сошествия Святого Духа столь же давно начало свое получило. Но, как бы то ни было, во времена Оригена, который жил только полустолетием позже помянутого отца, праздник этот уже существовал, так как он в книге восьмой против Цельса, говоря о духовном праздновании и упоминая по этому поводу о некоторых празднествах, под именем Пятидесятницы разумеет уже не пятьдесят дней после Пасхи, но Сошествие Святого Духа, или то и другое.

Праздник Пятидесятницы, по отношению к другим Господским праздникам, имеет следующие две особенности:

1. Вдруг по литургии совершается в сей день вечерня, на которой читаются с коленопреклонением молитвы о ниспослании Духа Святого, об очищении душ наших от грехов и о успокоении усопших братий наших. Коленопреклонения эти и молитвы получили свое начало еще в IV веке от Василия Великого, который составил и все последование этой вечерни. Причиной этого учреждения, как сам учредитель в слове своем о Духе Святом объясняет, было то, что он в пятидесяти днях, начинающихся и оканчивающихся воскресным днем, видел изображение вечности, которая по необходимости напоминает о будущем воскресении. Посему-то, замечает Матфей Властарь, и совершать сие положил он не на литургии, или в третий час, когда сошел Дух Святой, но на вечерне, то есть в самом конце пятидесятого дня. В последствии времени вечерня сия соединена с литургией, дабы коленопреклонения и упомянутые молитвы могли совершаться людьми в трезвенном их состоянии, которое по литургии многие оставляют; так как и Василий Великий в беседе на сей праздник жалуется на сие: «Привел ты, – говорит, – на себя клятву Пророка, сказавшего от лица Божия: «превращу праздники вашя в жалость и вся песни вашя в плачь» (Ам. 8:10) и ниже: «Пост пьянство да исцелит, псалом – срамные песни, слезы да будут смеху врачеванием, вместо плясания колено да преклонится, вместо восплескания рук перси да биются, вместо украшения одеждного смирение да покажется».

2. Другая особенность праздника Пятидесятницы та, что в этот день «украшают храмы и домы древесными ветвями, травами и цветами». Должно думать, что это обыкновение есть остаток священного обычая Ветхозаветной Церкви приносить в праздник Пятидесятницы «начаток жатвы» (Лев. 23:10), которая в Палестине оканчивалась к этому времени, то есть к половине месяца сиван, или нашего мая. У нас, сообразно сему, приносят в это время начатки обновляющейся весны в дар Духу Зиждителю. Могла также иметь влияние на это обыкновение мысль о явлении Господа в виде трех странников Аврааму под дубом Мамврийским. Травы и цветы троичные, не исключая и тех, которыми постилается помост церкви, а особливо те, которые находятся под книгой читающего молитвы священника, берутся некоторыми в домы, и, будучи сохраняемы, в течение года употребляются как средство против болезней.

В службе на этот праздник хвалитные стихиры приписываются сочинению Василия Великого, а прочее составлено Космой Иерусалимским, наставником Иоанна Дамаскина, жившего в VIII веке, и Иоанном Арклийским, или, что то же, Дамаскиным.

Проповеди на этот праздник можно находить в сочинениях святых отцов: Василия Великого, Григория Богослова, Амвросия, Златоуста, Кирилла Александрийского, Прокла, Максима, Льва Папы, Петра Хрисолога, Григория Великого, Фулгенция.

Праздник этот празднуется семь дней и притом с троякой торжественностью, а именно: в первый день торжественнейшим образом, во второй – хотя менее торжественно, но более, нежели в прочие дни, а далее – как обыкновенно совершаются попразднства.

Праздник Преображения Господня совершает Церковь 6 августа в воспоминание того, что Иисус Христос (как повествуют Евангелисты: Матфей, (Мф. 17:1–9), Марк (Мк. 9:2–9) и Лука (Лк. 9:28–36), возведши в некоторое время трех учеников Своих – Петра, Иакова и Иоанна – на гору (Фавор), преобразился пред ними, то есть Лицо Его просияло, как солнце, ризы Его сделались блистательны и белы, как снег; при этом явились пред Него Моисей и Илия, и из светлого облака, осенившего всех их, слышен был глас: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте!» (Мф. 17:5).

Учители Церкви, разлагая это событие на части, в каждой из них находят назидательные наставления для христианина. Заметим главные мысли. Намерением, говорят они, при этом было то, чтобы: 1) показать вечное Божество Иисуса Христа и Его равночестную Богу Отцу славу; 2) чрез это возбудить веру и любовь к Нему и 3) желание чистоты и святости, как необходимых для участия в Его славе. "Мы же все, – говорит апостол, – открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу» (2Кор. 3:18). Частнейшей целью Преображения было то, чтобы самовидцев-апостолов приготовить к созерцанию страданий Спасителя, то есть чтобы они пребыли непоколебимы в вере и любви к Нему, несмотря на крайнее Его уничижение, которому Он скоро должен был подвергнуться. /Да егда Тя узрят распинаема/, – воспевает Церковь, – /страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят: яко Ты еси воистинну Отчее сияние/. Посему-то Моисей и Илия, «явившись во славе... говорили об исходе Его (Иисуса Христа), который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9:31).

Четыреста восемнадцатое правило Номоканона, приписываемое издателем этой книги отцам Неокесарийского Собора, держанного в начале IV столетия, упоминает о празднике Преображения Господня; между сочинениями Ефрема Сирина, жившего в начале IV столетия, также находится беседа на этот праздник; из сего следует, что праздник сей был известен еще в начале IV века; а как Соборы не вводили совершенно новых обрядов в Церковь, но большей частью токмо утверждали принятые уже некоторыми Церквами или запрещали оные, то праздник сей может почитаться еще древнейшим сего времени.

Несомненно, что главное намерение Церкви при учреждении этого праздника состояло в том, чтобы важное событие – Преображение Христово – почтить благочестивым торжеством. Но к этой цели могло присовокупиться еще другое побуждение, именно – желание утешить христиан в бедствиях, претерпеваемых ими от язычников, напоминанием о той славе, которая ожидает за гробом их веру и терпение. Догадка эта имеет свое основание в том, что древние пастыри Церкви при учреждении как обрядов вообще, так в особенности праздников не упускали из виду ничего, что только находили необходимым для Церкви по обстоятельствам известного времени. Время же, к которому можно относить начало праздника Преображения Господня, – начало IV века, было для христиан самое ужасное, по причине последнего, но из всех жесточайшего гонения, воздвигнутого на них Диоклетианом. Посему весьма вероятно, что Церковь, установляя праздник в честь Преображения Господня, желала утешить верных последователей Христовых (из которых некоторые, по свидетельству Евсевия, начинали ослабевать в вере) явлением славы, ожидающей их в будущей жизни; подобно тому, как Сам Господь Преображением Своим желал предохранить учеников Своих от уныния и доставить им утешение в бедствиях, которые постигли их. Во второй половине XV столетия (1457 год) папа Каллист III по случаю победы, одержанной 6 августа христианами над турками, издал повеление праздновать Преображение Господне по всему Западу с особенной службой, составленной для этого праздника, и с таким же торжеством, с каковым отправляется там праздник Тела Христова. Из сего обстоятельства следует заключить, что этот праздник на Западе до Каллиста или не был всеобщим, или не праздновали особенным образом.

Особенности его В праздник Преображения Господня:

1. Освящается новое гроздие, все вообще овощные плоды и новый мед. Обычай освящать все словом Божиим и молитвой есть древнейший обычай христиан (1Тим. 4:15, Деян. 13:2–3, 6:6). Для совершения этого обряда обыкновенно избирались праздничные дни как более свободные и торжественные. Праздник Преображения Господня избран для этого, конечно, потому, что к этому времени овощные плоды большей частью поспевают. Впрочем, в местах Греции, более северных, освящение плодов совершалось и 15 августа, как видно из свидетельства Вальсамона, который, в примечании на 3-е Апостольское правило говорит о Цареграде: к Патриарху и «плоды приносят в жертвенник святого храма Влахернского по совершении службы в праздник Успения Богородицы».

2. В некоторых местах Великой России есть обыкновение делать начало посеву озимого хлеба. Делается сие так: священник в селе с иконами, а в деревнях, не имеющих церквей, с одним крестом выходит на поле, освящает воду, и по освящении идет и кропит поле, а за ним один из прихожан бросает семена. Причем стараются пройти так, чтобы коснуться нив каждого жителя.

В службе на праздник Преображения Господня стихиры на Господи воззвах приписываются Косме Монаху, а впоследствии – епископу Маюмскому, жившему в VIII веке; из канонов один составлен Космою Иерусалимским, который, можно думать, есть тот же, что и первый; а другой – Иоанном Дамаскиным (VIII век.). Кем написано все прочее, неизвестно.

Проповеди на этот праздник находятся в сочинениях святых отцов: Ефрема Сирина, Амвросия, Златоуста, Кирилла Александрийского, Прокла, Василия Селевкийского, Анастасия Синайского, Андрея Критского и Иоанна Дамаскина.

Празднование Преображения Господня, так, как и других многих праздников, слагается из празднования предварительного, или предпразднства, самого праздника, и праздника последовательного, или попразднства, что все продолжается с 5 августа до 13 включительно.

Праздник Успения Божией Матери совершается 15 августа в воспоминание чудесного Ее преставления. Предание говорит, что Преблагословенная Дева Мария по кончине Своей хотя и погребена была апостолами в Гефсимании, но вскоре и телом взята на небо. Православная Церковь не отвергает этого предания, принимая во внимание то, что Она удостоена быть Матерью Сына Божия, а следовательно, превзошла чистотой и святостью всех святых; и посему заслуживала быть не переселенной только с земным телом от земли на небо, подобно Еноху и Илии, но тотчас по смерти воскрешенной и прославленной, как прославятся в будущее воскресение праведники. Чистота и святость Преблагословенной Девы Марии внушается и нам праздником Ее Успения, дабы и наша кончина была безболезненна, непостыдна и мирна.

Когда учрежден праздник в честь Успения Божией Матери, достоверно неизвестно. Судя по уважению, какое христиане питали с древних времен к Преблагословенной Деве Марии, должно почитать его древним, так как и самое предание о чудесном Ее преставлении издревле существовало между христианами; но в продолжение первых трех веков не видно никаких следов особенного празднества в честь Успения. Уже во второй половине IV века начинают показываться признаки его существования. Так, о нем упоминается в 431 правиле Номоканона, заимствованном, как замечает издатель этой книги, у Гангрийского Собора, держанного в 351 году; а между произведениями блаженного Иеронима, жившего во второй половине четвертого столетия, есть и речь на этот праздник, которую критики приписывают или ему, или его современнику Софронию, но никому другому. Поэтому можно полагать, что праздник Успения и начало свое получил во второй половине IV века. Некоторые же находят проповедь на этот праздник и между сочинениями Ефрема Сирина. Из чего следует, что праздник этот, по крайней мере в некоторых Церквах, существовал еще в начале четвертого столетия. Анастасий Синаит утверждает даже, что этот праздник вместе с постом, ему предшествующим, предан последующим временам Постановлениями апостольскими; но сочинения сего отца, по замечанию критиков, все почти повреждены, и в Постановлениях, на которые ссылается Анастасий, не упоминается ни о посте пред праздником Успения Божией Матери, ни о самом празднике.

Поскольку в последней половине IV века возникла ересь так называемых коллидриан, которые простерли уважение свое к Деве Марии до того, что приписывали Ей не человеческую, а Божественную природу, и утверждали, что Она вовсе не подлежала закону смерти, то Церковь, при учреждении праздника в честь Успения Божией Матери, кроме желания почтить это важное событие особенным торжеством, могла еще иметь то намерение, чтобы опровергнуть это заблуждение и показать всем, что Дева Мария не имела Божеской природы; ибо, подобно всем людям, подлежала неизбежному закону смерти. Эта мысль выражается во многих славословиях и песнопениях, которыми Церковь ублажает Богородицу в день Ее Успения и в которых многократно Ангелы и человеки призываются к Ее гробу, к пению исходной песни, вообще к погребению тела Преблагословенной Девы Марии.

В службе на праздник Успения Божией Матери первый канон есть произведение Космы Иерусалимского; другой – Иоанна Дамаскина; из стихир на литии вторая приписывается Анатолию, патриарху Константинопольскому, жившему в V веке, третья – Иоанну же Дамаскину, четвертая – Герману, патриарху Цареградскому, жившему в VIII столетии, пятая – Феофану, митрополиту Никейскому, жившему в IX веке; по пятидесятом псалме стихира принадлежит Византию, время жизни которого неизвестно. Остальное – неизвестно, кем составлено.

Проповеди на Успение дошли до нас: Ефрема Сирина, Иеронима, Августина, Гильдефонса, отца VII века, епископа Толетанского, Андрея Критского, Германа Константинопольского и Иоанна Дамаскина.

Все празднование Успению Божией Матери, то есть с предпразднством и попразднством, продолжается десять дней, с 14 августа до 23 числа включительно.

Праздник, совершаемый Церковью 8 сентября, имеет предметом своим воспоминание и прославление Рождения Божией Матери; нравственная же цель его состоит в том, чтобы родителям напомнить о рождении детей, по примеру Иоакима и Анны, не в похоти плоти, а в страхе Божием, и всем вообще – внушить мысль о христианском провождении жизни по примеру Пресвятой Девы, Которая от утробы матерней соделалась Храмом Святого Духа.

Некоторые начало этого праздника относят к VII веку, но есть свидетельство о существовании его не только в VI и V, но даже в IV столетии. Так:

1. Григорий Великий, живший в конце VI и начале VII веков, в своем Антифонарии и Сакраментарии (Таинственнике) определяет уже службу на 8 сентября для Рождества Богородицы.

2. Есть указание на праздник сей и в древнейшем римском Сакраментарии, который издан кардиналом Томазием и который, по суду ученых, есть тот же самый, которым руководствовались святой Лев, живший в первой половине V столетия, и некоторые из его предшественников.

3. Еще есть на праздник этот «Беседы», говоренные такими отцами, которые жили в V веке, как то: «Беседы» Прокла Константинопольского, Кирилла Александрийского и Максима, епископа Галликанского.

4. Находят также беседы на сей праздник у Августина, Златоуста, Амвросия и других писателей IV века.

5. Особенно же важно в нашем случае то, что о нем упоминается в 418 правиле Номоканона, заимствованного (как уже замечено) у отцов Неокесарийского Собора, держанного в 315 году.

Таким образом, должно полагать, что праздник Рождества Богородицы получил свое начало не позже V века; хотя до VII, может быть, не был праздником всеобщим и торжественным.

Служба на праздник Рождества Богородицы, находящаяся в нашей Месячной минее, составлена разными отцами Восточной Церкви; на великой вечерне три первые стихиры есть произведение Сергия, Константинопольского патриарха, жившего в VII веке; три последние – Стефана, епископа Святоградского, жившего в VI веке; на литии две первые – того же Стефана, две следущие – Анатолия, патриарха Цареградского (V века), последняя – Сергия; на стиховне три первые – Германа, патриарха Константинопольского, жившего в VIII веке; последняя – Сергия; из канонов один – Иоанна Дамаскина (VIII в.), а другой – Андрея Критского, жившего в VII веке. Остальное – неизвестно, кому принадлежит.

Проповеди на этот праздник, как уже сказано, можно находить в сочинениях святых Амвросия, Августина, Златоуста, Прокла, Кирилла Александрийского, Максима Тавринского, Гильдефонса; Андрея Критского и Дамаскина.

Празднование Рождеству Богородицы продолжается с 7 до 12 сентября включительно.

Праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня совершается 14 сентября, в воспоминание обретения Животворящего Древа Креста. Это важное событие последовало таким образом: Константин Великий, испытав во многих случаях силу Креста Христова против врагов, возымел желание найти настоящий Крест Христов. С этим намерением, вскоре по окончании Вселенского Никейского Собора, поспешила в Иерусалим мать его, царица Елена. Благочестивое намерение этой великой жены увенчалось успехом. Престарелый евреянин Руда, зная по изустному преданию место сокровения Креста под Венериным капищем, предложил раскопать основание его. Елена и окружавшие ее христиане пришли в неописанный восторг, нашедши там три креста. Чудо разрешило недоумение, на котором из них был распят Спаситель. Патриарх Иерусалимский Макарий повелел прикладывать три креста к мертвецу. Два из них не имели никакого действия, а от прикосновения третьего мертвый воскрес. Таким образом уверились, что это Животворящее Древо есть истинный Крест Христов. Бесчисленное стечение народа по этому случаю не позволяло тотчас каждому лобызать это драгоценное сокровище, поэтому многие изъявляли желание, по крайней мере, видеть оное. Патриарх Макарий, чтобы удовлетворить святому требованию, восшед на возвышенное место, воздвиг Честное Древо крестное и благословил им народ. Это действие дало название празднику, который потом был учрежден в воспоминание обретения Креста. Происшествие сие, послужившее к обращению многих иудеев и язычников к христианству, случилось в 326 году. О нем говорят: святой Кирилл Иерусалимский; святой Амвросий и святой Павлин. Нет сомнения, что праздник в воспоминание этого события установлен был сразу после его совершения. Это доказывают слова Златоуста из «Беседы» на Пятидесятницу и беседы Кирилла. Последний, будучи поставлен епископом Иерусалимским, спустя 25 лет по обретении Креста Господня, говорил о сем событии к своим слушателям, как к очевидным оного свидетелям. Поскольку императрица Елена обрела Честный и Животворящий Крест Христов в пасхальное время, то праздник Воздвижения в Греческих Церквах совершался прежде на другой день Пасхи. Во время греческого императора Фоки (614 г.) персидский царь Хозрой, по взятии Иерусалима, лишил иерусалимлян древа Креста Христова и поверг их в уныние, как некогда филистимляне, взяв в плен кивот, привели иудеев в отчаяние; но сын Хозроя, Сирой, одолженный диадимой императору Ираклию, возвратил из Персии безценную святыню христиан. Обрадованная этим событием, случившимся, вероятно, 14 сентября, Греческая Церковь отнесла к этому времени и усугубила празднество Воздвижения Честного Креста Господня, назвав его всемирным и великим христианским праздником.

Примечание. На Западе праздник Воздвижения, известный под именем Обретения Святого Креста и совершаемый 3 мая, начал быть отправляем во всех Церквах уже в VI веке, а до этого времени совершался только в одном Риме.

Празднование в честь Воздвижения Креста Господня и поклонение Животворящему Древу, на котором благоволил распяться Христос нашего ради спасения, напоминают христианину об обязанности самоотвержения и распятия плоти своея «со страстъми и похотъми» (Гал. 5:24). «Если кто хочет идти за Мною, – говорит Спаситель, – отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9:23) и: «кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. 10:38).

Праздник Воздвижения Честного Креста имеет две особенности, а именно:

1. Под конец утрени совершается поклонение Кресту, который для этого выносится из алтаря с особенной церемонией и пять раз медленно ниспущается и возвышается (что, однако же, в Великой России бывает не во всех Церквах) настоятелем Церкви, держащим Крест на своей главе. Этим обрядом указывается на действие, бывшее при обретении Креста, когда воздвигнут он был Патриархом для показания его народу и при котором, как говорит предание, пел, так же как и ныне, многократно: «Господи помилуй!»

2. В честь Распятого на Кресте праздник Воздвижения соединен с постом. Эта особенность получила начало свое от императора Ираклия, который, возвратив из Персии Святой Крест, нес его в храм в простой одежде и с необувенными ногами и заповедал потому праздник сей провождать в посте.

В службе на праздник Воздвижения Креста Господня из стихир на литии первые три принадлежат Андрею Иерусалимскому, или, что то же, епископу Критскому (VII в.), четвертая – Феофану Исповеднику, жившему в конце VIII и начале IX столетия, пятая – Киприану Монаху, неизвестно, когда жившему, шестая и седьмая – Льву Деспоту, может быть, императору Льву Мудрому, который составил некоторые песнопения для употребления в Церкви, восьмая и девятая – Анатолию, патриарху Константинопольскому (V век), последняя из стихир стиховных есть произведение Иоанна Монаха, то есть Дамаскина; канон есть творение Космы Иерусалимского, Маюмского епископа.

Проповеди на этот праздник встречаются в сочинениях Златоуста, Максима, Кирилла Александрийского, Исидора Пелусиотского, Софрония Иерусалимского, Андрея Критского, Феофана Студийского.

Празднование Воздвижения Креста продолжается девять дней: начинается 13 сентября, а оканчивается 21 числа.

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, совершаемый Церковью 1 октября, установлен по следующему случаю. В царствование греческого императора Льва Мудрого, в 911 году по Рождестве Христове, святой Андрей Юродивый, молясь в церкви Константинопольской, именуемой Влахернской, среди всенощного бдения в воскресный день, который был 1 октября, увидел на воздухе Божию Матерь с пророками, апостолами и Ангелами, молящуюся о мире и Своим лучезарным покровом (омофором) осеняющую христиан. Сподобившийся этого видения Андрей спросил ученика своего святого Епифания: «видиши ли, брате, Царицу и Госпожу всех, молящуюся о всем мире?» Блаженный отвечал на это: «вижду, святый отче, и ужасаюся». Цареградские жители, услышав о сем чуде, исполнились необыкновенной радости и упования, что Бог, молитвами Ходатаицы христиан, отвратит бедствия, которые тогда были нанесены грекам вторжением сарацин в недра их империи. Вскоре пришло известие, что враги Христовой Церкви побеждены и прогнаны. В воспоминание этого-то церковного и гражданского события установлен праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Но где установлен и когда? – В греческом месяцеслове нет сего праздника; равно как нет ему и службы на языке греческом. На этом основании некоторые думают, что он получил свое начало собственно в Российской Церкви, при Владимире Великом, который, создав в Киеве Десятинный храм в честь Богоридицы, установил будто праздновать его. В подтверждение этого мнения могут указывать еще на 1-й стих 8 песни канона праздничного, где сочинитель говорит: «за ны помолися, Твоего Покрова праздник в Российстей земли прославльшия». Но, с другой стороны, невероятно, чтобы греки не ознаменовали празднеством события столь для них важного, каково чудесное явление Богоматери и победа, за тем последовавшая. Невероятно также, чтобы юная Российская Церковь при Владимире вдруг, сама собой, без Греческой, решилась учредить вновь празднество. Вероятнее, что праздник Покрова был уже в Греции, особенно в Константинополе, где произошло явление Богоматери; но по каким-либо обстоятельствам (Лев Мудрый, при котором это случилось, в том же году умер; воцарившийся вместо него брат его Александр также вскоре потерял жизнь) не получил полного церковного богослужебного вида. Юная Церковь Российская, по случаю ли освящения храма Десятинного, как думает Ассемани, или по другому поводу, восполнила этот недостаток через своих предстоятелей, тогдашних греков, которые потому, как чужестранцы, и говорят в каноне Богоматери: «помолися за ны, Твоего Покрова праздник в Российстей земли прославыния».

Событие, воспоминаемое в этот праздник, служит к подкреплению веры и надежды каждого из нас на помощь Божию и предстательство Божией Матери.

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, так как не состоит в числе двунадесятых, продолжается только один день и даже соединяется, если то угодно настоятелю Церкви, с празднованием апостолу Анании.

Праздник Введения Пресвятой Богородицы во храм совершается Церковью 21 ноября в воспоминание того, что Пресвятая Дева Мария, будучи еще трех лет, по обету представлена была праведными родителями Своими в Иерусалимский храм для воспитания и обучения благочестию. Некоторые думают, что таковых обетов не было у евреев; но им можно указать на постниц, упоминаемых в книге Исхода, также на жен, препоясанных «по персям власяницами», и заключенных дев (2Мак. 3:19). Эти девы, как полагают, жили при храме под надзором благочестивых вдовиц, занимаясь молитвой и рукоделием, сообразным их полу. Для подобного сему служения Богу и вместе с тем воспитания введена была во храм и Пресвятая Дева Мария. Святая Церковь, чувствуя всю важность этого события, по влиянию его на характер и жизнь лица столь высокого и важного для всего человечества, каково лицо Матери Спасителя рода человеческого, освятила память его особенным торжеством, которое называется праздником Введения Пресвятой Богородицы во храм.

С какого времени Церковь начала совершать это торжество с достоверностью определить весьма трудно из-за недостатка исторических указаний. Писатели, занимавшиеся исследованием церковных древностей, или совсем не упоминают о нем, или и упоминают и даже доказывают древность его, но доказательства приводят большей частью нерешительные. Так, например, Ассемани основывает древность его на том, что о нем упоминается в указе греческого императора Еммануила Комнина и также в Номоканоне Фотия. Но Комнин, как известно, жил уже в XII веке, а Фотий в IX; между тем как следы этого праздника можно примечать еще в VIII и даже в VII веках. Это доказывают «Беседы» на сей праздник Германа, патриарха Константинопольского, и Космы – писателя канонов, живших в VIII веке, равно несколько «Бесед» Андрея Критского, жившего в первой половине VII века. – Итак, должно полагать, что праздник Введения Богородицы во храм получил свое начало не позже VII века.

Служба на сей праздник есть произведение разных писателей: три первые стихиры на литии есть произведение Георгия, митрополита Никомидийского, жившего в IX веке; четвертая, или последняя, – Леонтия Магистра, жившего в XI веке; последняя из стиховных принадлежит Сергию Агиополиту, или, что то же, Святоградцу, или Иерусалимскому, жившему в IX веке; из канонов один есть творение Георгия, митрополита Никомидийского, а другой – Василия, монаха XII века; последняя из стихир хвалитных приписывается Леонтию Магистру.

Празднование Введения Богородицы во храм начинается 20, а оканчивается 25 числом ноября.

Дух праздника сего тот, чтобы примером юной Богоотроковицы, посвящаемой Богу, напоминать нам о лежащей на всех нас обязанности посвящать всю жизнь свою на служение Господу, и что для родителей не должно быть ничего приятнее, как располагать детей своих с ранних лет к занятиям благочестивым, а для детей – быть упражняемыми в этих занятиях.

Праздник Рождества Христова, совершаемый Церковью 25 декабря (7 января н.ст.), установлен в воспоминание Рождения по плоти Господа нашего Иисуса Христа. – Нравственная мысль сего праздника та, что, как Сын Божий для спасения нашего благоволил родиться на земле, так и человеку для той же цели должно переродиться, или, как говорит апостол, «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:22–24). «Если кто не родится свыше, – говорит Сам Спаситель, – не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3:3). «Странное Рождество видевше, – воспевает посему Святая Церковь, – устранимся мира, ум на небеса преложше: сего бо ради высокий Бог на земли явися смиренный человек, хотяй привлещи к высоте».

Праздник Рождества Христова получил свое начало в самые первые времена христианства. Он существовал в IV веке; ибо мы имеем многие беседы, говоренные на сей праздник отцами IV века. Существовал в III веке; ибо, по свидетельству Никифора, Максимиан в III веке сжег в Никомидии двадцать тысяч христиан, собравшихся в храм на праздник Рождества Христова. Существовал во II веке; ибо есть предание, что Телесфор, епископ Римский, который жил во II веке, установил совершать всенощное бдение пред праздником Рождества Христова; а что предание это верно, видно из того, что и теперь в Западной Церкви день пред Рождеством Христовым называется Vigiliae, по-польски «Вилия». Упоминается о празднике этом еще в Постановлениях и Правилах апостольских; из чего должно заключить, что он получил начало еще во времена апостольские, какого мнения о нем были и отцы Церкви. Так, святой Златоуст говорит, что этот праздник есть весьма древний и давний: он был известен с самого начала и торжествуем от Фракии до населяющих Кадикс. Впрочем, в древние времена христианства Рождество Христово было празднуемо не в одно и то же время всеми; но Церкви Западные праздновали его в то время, в которое ныне оно празднуется всеми; а Церкви Восточные – одни праздновали его в месяце мае, другие – в апреле; Египетская же, Иерусалимская, Антиохийская и Сирийская совершали его 6 января, вместе с праздником Крещения Господня; и уже в конце IV столетия, когда были, проведены наиточнейшие исследования о дне Рождения Христова и найдено, или, по крайней мере, по согласию всех отцов Церкви принято, что этот день был 25 число декабря, праздник Рождества Христова отнесен и Восточными Церквами к этому дню; армяне же, в некоторых местах, и доселе празднуют эти два праздника вместе, 6 января, присоединяя к ним еще и Благовещение.

Некоторые думают, что Восточная Церковь отнесла праздник Рождества Христова к 25 декабря между прочим и для того, чтобы противоположить оный языческому празднеству Сатурналий, совершавшемуся в честь Сатурна в последних числах декабря. Мнение это основывают на одной «Беседе» Григория Назианзина, сказанной на Рождество Христово и направленной против этого празднества. Кроме этого, думают, что отделение праздника Рождества Христова от Богоявления направлено было против ереси евионитов, усилившихся в первых веках христианства и учивших, что «Иисус Христос был простой человек, пока во время крещения, через полное и всецелое Ему сообщение даров Духа Святого, не сделался Сыном Божиим». Оба эти мнения заслуживают уважения. Христиане, живя между язычниками, легко могли принимать участие в их празднестве, и настоятели Церкви ничем лучше не могли отвратить их от этого, как учреждением в то же время христианского торжества; а что касается до ереси евионитов, то простые люди из православных, празднуя вместе и рождение, и крещение Спасителя и называя праздник сей Богоявлением, действительно, могли заблуждаться, что Христос сделался Богом во время крещения; но настоятели Церкви, отделив празднество рождения Спасителя от празднества крещения, этим ясно для всякого показали, что Иисус Христос был Бог еще в рождении Своем.

Праздник Рождества Христова с самых древних времен христианства совершался Церковью с особенным уважением и торжеством. Златоуст в одной беседе своей называет его Митрополией всех праздников. Посему в древности в этот праздник:

Народ приобщался Святых Тайн.

Господа давали свободу своим рабам.

Цари запрещали игры и публичные зрелища.

Запрещалось поститься. Сие последнее направлено было против некоторых еретиков, которые, по свидетельству Льва, папы Римского; постились в день Рождества Христова потому, что не верили принятию Спасителем истинной природы человеческой и почитали Его только по видимому воплотившимся, каковы были прискиллиане, следовавшие лжеучению Кедрона и Маркиона.

В настоящее время к торжеству праздника Рождества Христова принадлежат следующие особенности:

1. Приготовление к сему празднику, состоящее в шестинедельном посте. Пост этот, кроме нравственных причин, установлен именно из уважения к празднику Рождества Христова. Пост пред «Рождеством Христовым храним сея ради вины, – пишется в Новой Скрижали, – яко превечный Сын Божий, неизглаголанным милосердием Своим к роду человеческому, благоволил Сам человек быти; нас избавити от работы диаволу, примирите ко Отцу, и вся спасительная Пришествием Своим нам даровати. Сих ради неизреченных Его благодеяний Святая Восточная Церковь сыновом своим предала поститися пред Рождеством Христовым и приобщатися пречистому Телу и Крови Его, как и во иные посты».

2. Предпразднство празднику Рождества совершается не один день, как другим праздникам, но пять дней, начиная с 20 декабря. Кроме этого, в два предшествующих воскресенья празднуется, в первое -святым праотцам, а во второе – святым отцам Богочеловека, эти празднества есть не что иное, как также предпразднства этому празднику.

3. В навечерие праздника, или, если навечерие будет в субботу и неделю, в предыдущую пятницу, совершаются отличные от обыкновенных часы, из коих на каждом читаются пророчества, Апостол и Евангелие. Часы эти называются Царскими, потому что Государи приходили слушать оные; почему по окончании часов и произносимо было им многолетие с полным их титулом, что и теперь положено делать. О начале, происхождении и цели этих часов можно сказать следующее: греки и римляне, по обычаю своих предков, в конце декабря совершали Праздник Царей, который сопровождался у них гаданием по бобам, кто будет у них преемником государя и будущим правителем их. Обряд этот сопровождался всякого рода беспутствами. Чтобы отвлечь новообращенных христиан от этого празднества, пастыри Церкви установили торжество в те же дни и в Церкви христианской, только совершенно в другом духе, а именно: постановили в эти дни приносить молитвы Господу о здравии и благоденствии государей, предваряя и заключая эти моления чтением и пением священных песней, раскрывающих дух наступающего праздника.

4) В навечерии Рождества Христова, если только оно не будет в субботу и неделю, литургия совершается под вечер вместе с вечерней, и притом – Василия Великого, и на вечерне читаются пророчества о Рождестве Христовом. Причины этому Матфей Властарь показывает две: «Хотя в прочие дни года, – говорит, – в третий час (девятый по полуночи) Божественное священнодействие совершается, однако в реченные, то есть Рождества и Богоявления, яко знаменитые праздники, вечернее время, по установлению святых отцов, сохраняется. Ибо обыкли святые отцы служение Божественного священнодействия почасту переменять, и через таковое разнообразие таинств непостижимость снисходительно нам открывать, и к единому неизглаголанному и верховному познанию чудным образом путь показывать. Но, и по истории, в нощи Дева Господа роди, как явствует из слов евангелиста: «и пастырие бяху... стрегуще стражу нощную» (Лк. 2:8). В нощи и Господь от Иоанна крестися, дабы Дух в виде голубине на Него сходящ, довольным светом нощь озаряя, и людей поражая необычайным зрелищем, самих их к познанию Бога Спасителя увещевал и свидетельствовал. Сверх того, в нощи Господь тайную вечерю ученикам преподал; в нощи и Воскресение спасительное было: в нощи же, наконец, Дева от Гавриила дивное то целование прия». Кроме этих причин перенесения литургии на вечер, можно находить еще и нравственную, то есть желание древних учителей Церкви заставить христиан пребывать в посте и ожидать в благоговении наступающего торжества. Почему как совершение часов, так и пренесение литургии на вечернее время бывает только тогда, когда навечерие бывает в понедельник, вторник, среду, четверток и пяток; но когда оно прилунится в субботу и воскресение, то, из уважения к сим дням, часы совершаются в предшествующий пяток, а литургия – Василия Великого – бывает в самый праздник; к вечеру же оставляется только Великая вечерня. Матфей Властарь говорит: «Александрийский Феофил, святых Богоявлений празднику, в навечерие коего даже до вечера поститися обыкохом, в день воскресный стекшуся, подобающее коемуждо отдаяти велит. Глаголет бо, и обычай и пристойность нас обязует всякий воскресный день чествовати и в оный торжествовати: понеже Господь наш Иисус Христос в той из мертвых востание нам дарова». То же должно сказать и о навечерии Рождества Христова.

5) Всенощное бдение начинается в сей день всегда Великим повечерием. Причиной этого то, что вечерня совершается сама собою в вечеру, а не соединяется с утреней, как обыкновенно бывает в случае бдений; а это делается для того, чтобы навечерие праздника препровождаемо было большей частью в Богослужении.

6) Особенность праздника Рождества Христова составляет еще то, что в продолжение одиннадцати дней, то есть с первого дня этого праздника до навечерия Богоявления, называемых обыкновенно святками, в среду и пяток разрешается мирянам употребление всякой пищи. Это сделано сколько в честь праздника (как то же и потому уже установлено и на Светлой седмице, столько же в отражение ереси армян, которые проводят оные дни в посте. В нашей грекороссийской Церкви в XII веке Леон, епископ Ростовский, запретил было мясоядение на Рождество Христово, равно как и на Богоявление, если они случатся в среду или пяток, – из уважения к этим дням; но это нововведение тогда же было обличено Феодором, епископом Черниговским; а после, когда Леон отправился в Грецию для своего оправдания, – Адрианом, архиепископом Болгарским, пред лицом греческого императора Мануила.

В службе на Рождество Христово из стихир на Господи воззвах первая принадлежит Герману, патриарху Константинопольскому, жившему в первой половине VIII века; три следующие Анатолию, тоже патриарху Константинопольскому, жившему в V веке, последняя – монахине Кассии, жившей в конце VIII и начале IX века; на литии, за исключением последней, которая принадлежит Герману, все суть произведение Иоанна Монаха, – вероятно, Дамаскина; поскольку многие церковные песни с надписью: Иоанна Монаха, как например, канон на Вознесение, на Успение и два канона Архангелу Михаилу, – приписываются критиками, занимавшимися исследованием этих предметов, Иоанну Дамаскину. Из стиховных две первые приписываются Герману, одна следующая -Анатолию, а две последние – Иоанну Монаху. Из канонов первый есть произведение Космы Иерусалимского, епископа Маюмского и наставника Иоанна Дамаскина, а другой – сего последнего. Из стихир хвалитных четыре первые – творение Андрея Критского (VII в.), одна следующая -Германа, и одна последняя – Иоанна Монаха.

Проповеди на Рождество Христово дошли до нас от святых отцов: Зенона, епископа Веронского, отца III века, Афанасия, Василия Великого, Амфилохия, епископа Иконийского, IV века, Макария Египетского, Григория Богослова, Григория Нисского, Амвросия, Златоуста, Гавденция, епископа Брахианского, IV века, Августина, Иеронима, Кирилла Александрийского, Петра Хрисолога, Феодота Анкирского, Прокла, Максима, Льва Папы, Илария, Фульгенция, Григория Великого, Софрония и Феофилакта.

Празднование Рождеству Христову оканчивается 31 декабря, почему с предпразднством продолжается двенадцать дней. Между днями попразднственными отличается второй день по празднике, в который, ради Собора Пресвятой Богородицы, служба совершается торжественнее, нежели в другие дни.

Благочестие христиан освятило некоторые обычаи, наблюдаемые в нашем Отечестве в праздник Рождества Христова, как то:

1) Воздержание от пищи в навечерие праздника до явления звезды или вообще до ночи. Нет нужды доказывать важность и достоинство этого обычая, который произошел из уважения к рождшемуся Спасителю и есть не иное что, как благоговейное ожидание времени Его рождения.

2) Употребление в вечеру, после другой постной пищи, пшеницы вареной с медом и покрытие в это время стола сеном или соломой; или предварительное постановление приготовленной пшеницы на сено или солому. Первое обыкновение есть почти всеобщее, второе существует у людей простых; из чего следует, что оно есть древнее; ибо простой народ не любит изобретать новостей, ни оставлять древнего. Все это напоминает обстоятельства рождения Спасителя, Который родился в обители бессловесных и положен был в яслях.

3) Хождение священно- и церковнослужителей по домам прихожан с пением некоторых праздничных стихов. Это известно у нас под именем славления Христа, которое, будучи производимо с благоговением, может производить действия, подобные тем, какие произвела весть о рождении Спасителя в сердцах вифлеемских пастырей.

4) Все дни, начиная с 1-го дня этого праздника до самого Богоявления, почитаются святыми, или, что то же, праздничными; почему и проводятся без работы.

Примечание. Кроме этих, Или похвальных, или непредосудительных, обыкновений есть еще относящиеся к этому празднику предрассудки, так, например:

1)Все сновидения, случающиеся в продолжение святок, совершенно без разбору и без должного внимания на их причины, некоторыми почитаются за предсказания.

2) Все вечера святок, которые должны быть проведены с особенным благоговением и в духовных занятиях, некоторые проводят в различных играх и гаданиях о будущей своей судьбе. Предрассудки эти осуждаются сами собой; посему и выходят, более и более, из употребления.

В восьмой день после праздника Рождества Христова Церковь совершает праздник Обрезания Господня в воспоминание того, что Господь наш в восьмой день после рождения Своего, подобно прочим иудейским младенцам, был обрезан (Лк. 2:21) по закону иудейскому (Быт. 17:12) и, как Спаситель и Господь мира, назван Иисусом, по предвозвещению о том Ангела еще до зачатия Его (Лк. 2:21).

Иисус Христос принял обрезание как для показания, что Он есть «истинный человек, а не с призраком только плоти», так и для того, чтобы исполнить всяку правду, – весь закон, которому человек сделался повинным и оставался должным; – а таким образом освободить нас от «клятвы законныя» (Гал. 3:13). «Не устыдеся, – воспевает наша Церковь в праздник сей, – всеблагий Бог плотским обрезанием обрезатися: но даде Самаго Себе образ и начертание всем ко спасению: ибо закона Творец законная исполняет». – Пример Спасителя учит нас постоянному соблюдению Закона Божия и напоминает о внутренней чистоте и святости, или духовном обрезании, свойственном сынам Нового Завета, – «обрезании по внутреннему человеку» (Рим. 2:29), состоящем «в совлечении тела грехавного плоти» (Кол. 2:11), то есть в отсечении всех нечистых помыслов, движений, чувствований и пожеланий плотских, или – в перемене жизни порочной и беззаконной на жизнь добродетельную и Богоугодную.

Праздник Обрезания Господня, по отношению к некоторым другим Господским праздникам, получил свое начало, или, по крайней мере, сделался известным в истории уже в позднейшее время. Впрочем, из беседы Максима Тавринского, или Пиемонтского, сказанной им на день Обрезания, видно, что этот праздник, без сомнения, существовал уже в V веке; а из «Бесед»: Григория Нисского, Амфилохия Иконийского и Амвросия Медиоланского следует, что он был известен еще в IV веке.

Можно думать, что праздник Обрезания Господня установлен был сколько для воспоминания Обрезания Иисус Христова, столько же для отвлечения христиан от участия в языческом празднестве, известном под именем январских календ, которое совершалось в первых числах января со всеми языческими бесчиниями. Мысль эта подтверждается тем, что в беседах отцов Церкви на оный день до VI века были сильные обличения языческих календ. Сверх этого, основываясь на словах Епифания, что: «Иисус Христос, между прочим, обрезан был для того, дабы вопреки мнению утверждавших, что Он имел воображаемое только тело, показать, что Он принял на Себя истинную плоть человеческую, или, что то же, во всем подобен был прочим человекам, кроме греха», – можно догадываться, что установление праздника Обрезания Господня направлено было и против ереси манихеев, между прочим утверждавших, что Иисус Христос по видимому только родился, а не на самом деле.

Праздник Обрезания Господня, как замечает Бароний, первоначально был днем сетования и плача. Христиане, в отличие от язычников, более прочих времен года, осквернявших это время, старались проводить его с особенной чистотой и святостью, в посте и молитвах. «В продолжение сих дней, – говорит святой Августин, – мы постимся для того, чтобы, когда они (язычники) радуются, нам за них плакать». «Поскольку, – гласит 18 правило II Туронского Собора, бывшего в 571 году, – между Рождеством Христовым и Богоявлением в каждый день суть празднества: то да обедуют и монахи, исключая те три дня, в которые отцы наши, для искоренения языческого обыкновения, учредили в Церкви петь особенные литии, то есть во время январских календ, и в осьмой час самых календ умилостивлять милосердого Бога литургией». Уже в VI веке, если не позже, когда отцы Церкви, при усильном старании, ослабили у язычников и христиан празднование январских календ, праздник Обрезания Господня явился в настоящем его виде, то есть вместо плача и сетования стал совершаться в веселии и радости, какие свойственны христианским праздникам. Это можно видеть из того, что позже VI века уже не видно у отцов Церкви бесед, направленных против январских календ; между тем как до VI века они все почти писали против этого языческого праздника. Впрочем, во Франции, по свидетельству Бержье, первый день января и после сего долго был днем покаяния и поста для истребления суеверных обычаев и беспорядков, которым люди предавались в этот день и которые не что иное были, как остаток от язычества.

В праздник Обрезания в Российской Церкви после литургии совершается молебен о новолетии, что началось с того времени, как император Петр Первый, в сообразность европейскому летосчислению, повелел считать начало нового года с 1 числа января, вместо прежнего числа с 1 сентября: почему 1 число января в простом разговоре чаще называется новым годом, нежели Обрезанием.

В службе на праздник Обрезания Господня канон есть творение Стефана Савваита, творца канонов, жившего в VIII веке; а остальное неизвестно, кем и когда составлено.

Проповеди на этот праздник, кроме упомянутых отцов: Григория Нисского, Амфилохия Иконийского, Амвросия и Максима Гавринского, находятся еще в сочинениях Афанасия, Кирилла Александрийского и Андрея Критского.

Праздник Обрезания Господня продолжается один день и соединяется с празднованием памяти святого Василия Великого.

Праздник Богоявления Господня, совершаемый Церковью 6 января (19 января н.ст.), имеет предметом своим воспоминание Крещения Иисуса Христа от Иоанна Предтечи, во время которого Дух Святой низшел на Богочеловека в виде голубя и был глас с небес от Бога Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих» (Мф. 3:17), чем торжественно показано миру, что Сей крещаемый есть истинный Бог и Спаситель всех людей, – отчего и праздник этот называется на церковном языке Богоявлением. В нравственном отношении праздник сей учит нас тому, что величие сынов Божиих, и с тем благодать Святого Духа, приобретаются смирением и самоуничижением, подобно тому как Иисус Христос смирением и уничижением, исполнив при крещении Своем «всяку правду» (Мф. 3:15) приобрел свидетельство благоволения Отца Небесного. В частности, крещение Христово подкрепляет веру нашу в важность и действительность таинства крещения.

Поскольку праздник Богоявления сперва соединен был с праздником Рождества Христова, то о времени происхождения его должно сказать то же, что сказано о начале сего последнего, то есть что он ведет свое начало от первых времен христианства.

При главном побуждении к установлению праздника Богоявления, – крещение Иисуса Христа почтить особенным торжеством, – у пастырей Церкви могло быть и другое, именно: оградить верующих от заблуждения некоторых еретиков, которые отвергали троичность Божества. Заблуждение это многократно было опровергаемо отцами Церкви; но поскольку опровержения эти, произносимые устно, могли быть забываемы, а писанные – оставаться известными только для людей более образованных, то установлено празднование Крещению Спасителя, которое, приводя на память обстоятельства сего последнего, тем самым говорило всем и каждому о троичности Божества.

В древности Западные Церкви в праздник Богоявления воспоминали еще о пришествии волхвов для поклонения родившемуся Спасителю мира, – о чуде, сотворенном Спасителем в Кане Галилейской; и, наконец, о другом чуде – насыщении пятью хлебами пяти тысяч народа, доказательства чего можно находить в сочинениях древних писателей Западной Церкви. Так, например, Августин говорит: «Сего дня почитаем мы то таинство, в котором Богочеловек явил Свою силу; потому что Он в сей день освятил воды к очищению рода человеческого Своим крещением в струях Иорданских и представил в небесах вестника Своего вышнего рождения; претворил воду в вино на брачном пире в Кане Галилейской и насытил пятью хлебами пять тысяч человек». Те же предметы праздника Богоявления, за исключением только последнего, представляются и в речи Петра Хрисолога, и в беседе Евхерия, епископа Лугдунского.

Когда прекратился на Западе обычай с Крещением Христовым соединять и воспоминание чудес, совершенных Спасителем, неизвестно; но воспоминание поклонения волхвов Иисусу Христу составляет теперь в Церкви Католической главный предмет праздника Богоявления, который посему и называется еще Праздником трех царей. Крещение же Спасителя торжествуется особенно 13 января, в восьмой день от Богоявления. В Восточной Церкви предмет праздника Богоявления, со времени отделения его от Рождества Христова, постоянно составляло и составляет воспоминание одного Крещения Спасителя.

Праздник Богоявления совершается так же торжественно, как и праздник Рождества Христова, а в древности совершался еще торжественнее, потому что этот праздник, подобно как Пасха и Пятидесятница, был торжественным временем крещения новообращенных; отчего и назывался иногда днем и праздником светов (ημερα, εορτη Φωτων), святыми светами (αγια Φωτα). Эти наименования указывают на действие крещения, которое состоит в просветлении и очищении греховного естества человеческого; а равно и на древний обычай возжигать при крещении великое количество свеч. Впрочем, крещение новообращенных в праздник Богоявления совершалось только в Церкви Греческой, в Римской же это происходило только в навечерии Пасхи и Пятидесятницы.

А) Церковные.

Праздник Богоявления и в нашей Церкви имеет некоторые свои особенности. – Кроме того,что навечерие его отправляется точно таким порядком, как и навечерие Рождества Христова, в Богоявленское навечерие по окончании литургии, соединенной с вечерней, или вечерни, когда литургия с ней не соединяется, и большей частью в храмах, а в самый день праздника по окончании литургии, в свое время совершающейся, и всегда на реках или кладезях, торжественным образом совершается освящение воды, называемое Великим, в отличие от малого, которое может совершаться во всякое другое время. – Обычай освящать воду в навечерие Богоявления есть обычай весьма древний в Церкви. Сперва освящали воду в такой день для оглашенных, крещаемых в это время; но потом, когда этот класс людей исчез, Церковь установила освящать в это время воду в воспоминание крещения Давшего образ крещения. Но когда и по каким причинам введено в обычай освящать воду еще в самый праздник Богоявления, неизвестно. Можно думать, что и этот обычай Церкви есть древний, и даже современный первому. Может быть, в древности под праздник Богоявления освящали воду для крещения оглашенных, а на самый праздник – в воспоминание Крещения Христова. «Паки та же вода, – пишется в нашей Новой Скрижали, – в день Богоявления Господня, кроме крещающихся, освящаема была и для воспоминания Крещения Христова». Впоследствии, хотя и не стало уже оглашенных, обыкновение это осталось неприкосновенным, – продолжали освящать воду как на самый праздник, так и в навечерие его – для воспоминания же Крещения Христова.

Б) Народные.

Народные обычаи, относящиеся к празднику Богоявления, почти всеобщие, суть следующие:

1. Начертание крестов на дверях, окнах и других особенно видных местах дома для охранения его от гибельного влияния врага Креста Христова, – что делается в Малороссии в навечерие, после освящения воды.

2. Хождение под праздник в полночь на реку для почерпания воды, в том мнении, что в это время нисходит на воды Дух Святой; и эта вода почитается особенно целительной. Обычай этот есть древний, ибо о нем упоминал еще Златоуст. «Сей есть день, – говорит он, – в оньже (Иисус Христос) крестился и вод освятил естество. Сего ради и в полунощи на праздник сей вси, почерпше воду, в домы относят, соблюдают и через лето всецелое хранят: понеже днесь освятились воды, и знамение бывает явственное, не растлевающуся вод оных естеству долготою времени; но на лето всецелое и два и три многащи лета, днесь почерпленной воде, целой и новой пребывающей, и по толицем времени ныне от источников емлемым водам, сравняющейся».

3. Есть еще в некоторых местах обычай для очищения себя от грехов купаться на праздник Богоявления в реке, по освящении в ней воды. Так поступают особенно те из молодых людей, которые в продолжение святок занимались уродливыми играми, а именно наряжались в маски и представляли чужие лица. Действия таковые справедливо почитаются преступлениями, но средство очищаться таким образом от греха носит на себе отпечаток невежества и грубости; почему в наше время обыкновение это и ослабело.

Церковную службу на праздник Богоявления составляют произведения многих отцов Церкви. Так, первые три стихиры на Господи воззвах суть творение Иоанна Монаха (Дамаскина), последняя – Византия; на литии пять – монаха Космы, епископа Маюмского, одна монаха Иоанна, и одна Анатолия; из стиховных три первые – Анатолия же, и одна последняя Феофана, известного творца церковных песней; из канонов один принадлежит монаху Косме (епископу Маюмскому), а другой – Иоанну Дамаскину; из хвалитных стихир четыре первые – Герману, патриарху Константинопольскому (VIII век), а две последние – Анатолию, патриарху же Константинопольскому.

Проповеди на праздник этот представляют нам сочинения Амвросия, Златоуста, Августина, Иеронима, Максима, Илария, Льва Папы, Петра Хрисолога, Григория Великого, Фульгенция.

Предпразднство Богоявлению, подобно как и Рождеству Христову, совершается не один день, а четыре, то есть начиная со 2 января; а по-празднство продолжается до 14 января.

Праздник Сретения Господня, совершаемый Церковью 2 февраля (15 февраля н.ст.), установлен в воспоминание того, что Иисус Христос в сороковой день по рождении Своем, как первенец Марии, принесен был во храм – «поставитися ...пред Господем» (Лк. 2:22), когда старец Симеон, встретив и приняв Его в свои объятия, не только сам узрел в Нем «славу Израиля и свет языков», спасение всех, но и другим открыл, что Сей Первенец есть Перворожденный всей твари, Вечный Царь, Мессия, обещанный Богом (Лк. 2:20–40).

Общая нравственная мысль сего праздника есть – внушение смирения и беспрекословного повиновения воле Божией. В частности, поступок родителей Иисуса Христа учит всех родителей тому, что они должны прежде всего обращаться с плодом благословения Божия к Богу, Который один дает дыхание и жизнь и в десницах Коего заключается вся участь человека; а пример Преблагословенной Отроковицы, исполнившей, подобно обыкновенным женам, обряд очищения, тогда как не имела нужды в нем, внушает каждому из нас беспокоиться об очищении «себя от всякой скверны плоти и духа» (2Кор. 7:1), которой мы более или менее действительно подвергаемся.

Нет достоверных и прямых свидетельств о времени происхождения праздника Сретения Господня; впрочем, можно думать, что он появился в Церкви весьма рано. Бароний приписывает установление его Римскому папе Геласию, жившему около II половины V столетия, который, будто, уничтожив языческий праздник, совершавшийся в феврале месяце в честь Пана, постановил праздновать день Сретения Господня. Но сие мнение справедливо может быть по отношению только к Церкви Западной; на Востоке же Сретение Господне праздновали еще прежде времен папы Геласия. Ибо, во-первых, у писателей IV века, например, Амфилохия, епископа Иконийского, Тимофея, пресвитера Иерусалимского, Григория Нисского и других есть беседы, говоренные в этот праздник. Даже, во-вторых, между произведениями Мефодия Тирского, или, что то же, Патарского, жившего в III веке, есть одна беседа на этот праздник, которая, при строгом исследовании большей частью критиков, относится к его сочинениям. Итак, праздник Сретения Господня, на Западе установленный, может быть, в V веке, на Востоке празднуем был еще с III века.

Впрочем, как там, так и здесь, он весьма долго, почти до половины VI века, не был всеобщим и не составлял большого торжества. Уже в царствование Юстиниана он сделался торжественным и повсеместным по следующему случаю. В конце 541 года в Константинополе и окрестных странах его появилась ужасная моровая язва. От пяти до десяти тысяч человек ежедневно делалось жертвой оной. Не говоря о простолюдинах, тела самых знатных и богатых граждан оставались непогребенными. В то же время к этой ужасной болезни, продолжавшейся три месяца, присоединилась особенная казнь Божия – землетрясение, отчего многие здания пали и под развалинами своими погребли множество народа, а половина Помпеополя, Миссийского города, была поглощена землей вместе с его жителями. В это столь ужасное для Греции время Бог открыл одному из благочестивых мужей, что бедствия, постигшие народ этой страны, тотчас прекратятся, как только установят торжественное празднование Сретения Господня. Объявление этого Богоугодного предложения всеми было принято с радостью; и когда наступил второй день февраля 542 года и совершено было торжественное празднество, в тот же день прекратились все бедствия, постигшие Константинополь, Антиохию и другие города с их окрестностями. Вслед за этим император Юстиниан повелел по всей империи день сей причислить к торжественнейшим временам Церкви. То же сделал на Западе и Римский папа Вигилий.

В Западной Церкви в праздник Сретения Господня учреждено освящать свечи (отчего он от простого народа называется там праздником свечей), раздавать оные народу и совершать вокруг Церкви хождение с пением Псалмов и песен в похвалу Богородицы. Это учреждено папой Сергием, а в большее употребление введено Григорием в противоположность, как некоторые думают, языческому празднику, совершавшемуся в этот день с зажженными факелами в честь Феба, Прозерпины и богов адских. В настоящее время обычай сей соблюдается не везде и не всегда. В нашей Церкви есть у некоторых обыкновение в этот день освящать в церкви воду; а в Малой России и во многих домах это делается перед литургией.

В церковной службе на сей праздник из стихир на Господи воззвах две первые суть произведение Германа, патриарха Константинопольского (VIII век), последняя – Иоанна Дамаскина или Иоанна, митрополита Евхаитского, жившего в XI веке; на литии первая принадлежит Анатолию, патриарху Константинопольскому (V век), вторая – монаху Иоанну, третья – Андрею Пирру, время жизни которого неизвестно; четвертая, пятая и шестая – Герману, седьмая – Анатолию, восьмая – Андрею Критскому (VII век), девятая – Герману; на стиховне три суть монаха Космы (епископа Маюмского) и одна – Андрея Критского; канон – произведение Космы, епископа Маюмского; из стихир хвалитных последняя – Германа. Остальное – неизвестно, чьего произведения.

Проповеди на этот праздник находятся в сочинениях Мефодия Па-тарского, Афанасия, Амфилохия, Амвросия, Кирилла Иерусалимского, Григория Нисского, Златоуста, Августина, Кирилла Александрийского, Феодота Анкирского, Елигия Новиомского, Гильдефонса, Дамаскина.

Празднование Сретению Господню в нашей Церкви начинается 1, а оканчивается 9 числа февраля, если не предупредит сего числа пост; в противном случае Сретению празднуется столько дней, сколько останется их от поста. Притом и самый Праздник, если случится в один из первых дней Великого Поста (далее он не заходит), то празднуется в предыдущее воскресенье.

Двадцать пятого числа марта, то есть за девять месяцев до Рождества Христова, Церковь совершает торжество в воспоминание преславного и вожделенного Благовещения Пресвятой Деве Марии о чудесном, безсеменном зачатии и рождении Ею Предвечного Сына Божия. (Лк. 1:26–38).

Нравственная мысль этого праздника столь же высока и таинственна, сколько неизреченно и непостижимо зачатие во плоти Сына Божия. Безсеменное зачатие Иисуса Христа внушает нам, что и христианин рождается не от похоти плотской, но от Бога; что со стороны возрождаемого требуется та же постоянная внимательность к самому себе и строгая бдительность над собственным сердцем, та же живая вера и всецелая преданность воле Божией, которые обрели благость у Бога Преблагословенной Деве Марии.

Судя по важности происшествия, о котором напоминает нам праздник Благовещения и которое, по выражению Церкви, есть главизна нашего спасения, можно бы искать следы этого праздника в самых первых временах христианства; однако же до IV века не видно, чтобы он существовал в христианской Церкви. Правда, некоторые, основываясь на трех беседах Григория Чудотворца, относят начало праздника к III веку; но это основание не совсем прочно, потому что эти беседы, по замечанию критиков, относятся к позднейшему времени, а именно: две из них приписываются Проклу, Константинопольскому патриарху, жившему в V веке, а третья – Иоанну Златоусту. Но IV век представляет нам уже ясные следы существования этого праздника. Так, во-первых, между сочинениями Златоуста, кроме той, которая приписывается и Григорию Чудотворцу, есть другая беседа на день Благовещения Богородицы; во-вторых, в 255-м и 416-м правилах Номоканона, составленных отцами Неокесарийского Собора, день сей поставляется между торжествами Христианской Церкви.

Можно думать, что в намерении Церкви при учреждении праздника Благовещения, если только он не был известен ранее IV века, между прочим было и то, чтобы опровергнуть ересь ариан и других лжеучителей сего времени, силившихся опровергнуть Божество Иисуса Христа и поколебать истину Его воплощения. К этой мысли приводит нас частью сам предмет праздника – безсеменное зачатие Сына Божия, частью же одна беседа Иоанна Златоуста, говоренная на день Благовещения Богородицы и вся направленная против Ария и последователей его.

Как особенность праздника Благовещения можно заметить, во-первых, то, что в оный совершается литургия даже в самый Великий Пяток; во-вторых, что всенощное бдение, исключая когда этот праздник будет в воскресенье или понедельник, поется с великим повечерием; в-третьих, что литургия, исключая субботы и воскресенья, совершается с постными часами и вечерней, и, следовательно, поздно; в-четвертых, что празднование это не отлагается и тогда, когда оно совпадает с первым днем Пасхи; и, в-пятых, что в день Благовещения разрешается рыба и в Великий пост (кроме Страстной седмицы), хотя поклоны постные и не оставляются.

В нашем Отечестве, в некоторых сельских церквах, преимущественно великороссийских, существует обыкновение на праздник Благовещения раздавать народу просфоры, специально во множестве для этого приготовляемые и освящаемые. Просфоры эти некоторые кладут в небольшое количество хлебных семян и наблюдают за ними до времени посева; а с наступлением его смешивают это небольшое, освященное благословенным даром, количество семян с семенами, приготовленными для посева; просфору же, выехав на поле и сотворив молитву Господу о ниспослании благословения на сеяние, употребляют в пищу. Как и когда образовался этот обычай, неизвестно. Можно только видеть, что в нем выражается желание благословения Божия. Потому же и для этой же цели в некоторых селениях, особенно малороссийских, простой народ испрашивает у священника несколько семян, или хотя одно из пшеницы, благословляемой на всенощном бдении этого дня.

В службе на праздник Благовещения на Господи воззвах помещена одна стихира Иоанна Монаха, на литии одна – Византия, две – Анатолия (V век) и две Иоанна Монаха; последняя из стиховных – Андрея Иерусалимского (Критского); а последняя из хвалитных, равно как и канон, суть творение Феофана.

Проповеди на этот праздник встречаются между сочинениями Григория Неокесарийского, Афанасия, Амвросия, Епифания, Кирилла Александрийского, Прокла, Василия Селевкийского, Петра Хрисолога, Анастасия Антиохийского, Андрея Критского и Феофилакта Болгарского.

Праздник этот, когда бывает раньше Субботы Лазаревой, совершается три дня, то есть с предпразднством и попразднством; в Субботу Лазареву -два дня, то есть с одним предпразднством; а в седмицу Страстную и Пасхи только один день, то есть без предпразднства и попразднства.

Праздник Входа во Иерусалим, называемый у нас просто Вербным воскресеньем, совершается Церковью в 6-ю неделю Великого поста в воспоминание торжественного вшествия Иисуса Христа во Иерусалим пред вольным страданием. Обстоятельства сего важного события, подробно описанные евангелистами (Мф. 21:1–17, Мк. 11:1–11, Лк. 19:29–48 и Ин. 12:12–19), научают христианина неуклонно и с радостью последовать святым обязательствам христианского своего звания, хотя бы то было соединено с потерей самой жизни (Лк. 9:24, Мф. 16:25, Мк. 8:35).

Время происхождения праздника Входа в Иерусалим с достоверностью определить трудно, по недостатку свидетельств о сем предмете. Впрочем, древность этого праздника не подлежит сомнению, ибо у Максима Пиемонтского и Прокла Константинопольского, живших, как известно, в начале V века, а также у Златоуста, Афанасия Великого, Иеронима -отцов IV века, есть беседы, говоренные ими в Неделю ваий. Есть еще одна беседа в Неделю ваий и между сочинениями Мефодия Тирского, жившего в III веке; но поскольку по поводу происхождения ее иследователи не дают решительного мнения, колеблясь между этим писателем и Златоустом, то она не может служить твердым доказательством того, что Вход Господень во Иерусалим Церковь торжествовала еще в III веке.

Праздник Входа во Иерусалим имеет у нас особенности, из которых одна есть всеобщая, а другая частная:

1) На утрене этого праздника, по полиелее, раздаются народу древесные ветви, преимущественно вербовые, над которыми тут же читается молитва; это делается как в подражание благорасположенным ко Христу жителям Иерусалимским, встретившим Христа с вайями от фиников (Ин. 12:13) (отчего праздник Входа во Иерусалим иначе называется Неделей ваий), – так и в знамение победы Иисуса Христа над смертью, подобно тому, как это бывало при встрече победителей и героев.

2) В Малороссии накануне этого праздника, в вечернее время, как в городах, так и в некоторых селениях, бывает торжественный ход с освященными молитвой вайями из одной какой-либо церкви в другую. – Когда и где первоначально введены эти обычаи, неизвестно, но древность их не подлежит сомнению; ибо еще Златоуст говорил: «Выходим сего дня, встречая Христа не с пальмовыми токмо ветвями, чтоб их держать в руках, но с милостыней, человеколюбием, добродетелью, постом, молитвой и со всяким благочестием, чтобы оное принести Господу». И в другом месте: «В сем шествии, которое совершаю я с вами, простру не ветви пальмовые, но учение, чтобы, подобно оной вдовице, принести две лепты». В IX веке употребление древесных ветвей в Неделю ваий становится широко известным, так как сочинитель жизни Феодора Студита говорит: «В то время (то есть во время жизни сего святого, коею он принадлежал к концу VIII и началу IX века) было славное торжество ветвей, которое мы, верные, совершаем перед страданием и воскресением Спасителя».

В нашем Отечестве за век назад существовало еще обыкновение в навечерие праздника Входа Спасителя во Иерусалим совершать крестный ход с древесными ветвями, при котором патриарх, в подражение Иисусу Христу, въехавшему во Иерусалим на жребяти ослем, езжал верхом на коне от лобного места в Москве до Успенского Собора, а царь водил под ним коня. Подобную церемонию совершали и архиереи в епархиальных своих городах с градоначальниками. Обыкновение это, похвальное по назиданию, какое самодержцы подавали народу своим смирением и уничижением в лице патриарха пред Самим Господом, – было не новое и не частное для одной России. Ибо Киннам в своей Римской истории пишет, что и на Западе императоры водили коня под патриархом, а Пахимер упоминает о совершении той же церемонии и в Константинополе, Олеарий же в своих путевых записках, ссылаясь на хронику Антонина, епископа Флорентийского, говорит именно, что император Константин Мономах, живший в XI веке, держал за узду лошадь патриарха Михаила Керуллария, когда тот садился на нее, и вел оную. Но обыкновение это с течением времени превратилось и удалилось от своей цели: народ стал смотреть более на внешность его, нежели на дух, и видеть уничижение царя пред иерархом, а не пред Христом; посему сперва на Западе и в Константинополе, а потом и в нашем Отечестве уничтожено. Патриарх Российский Иоаким на созванном им в 1678 году Соборе, подвергнув это рассмотрению и не нашедши ни церковного положения на это, ни известия о начале его в России, счел это нововведением, вошедшим в смутные времена нашего Отечества, и, предоставив оное, как уже вкоренившееся в столице, патриарху, подражать ему в этом архиереям по городам провинциальным, где обыкновение это только еще распространялось, запретил; а император Петр Первый и совсем прекратил оное, отменив самое патриаршество, или еще до сей отмены.

Служба на этот праздник, какую мы имеем в Постной триоди, неизвестно кем и когда вся составлена; но канон есть произведение Космы Иерусалимского, песнописца VIII века.

Проповеди на сей праздник, кроме вышеупомянутых отцов, находятся еще между сочинениями Амвросия, Максима, Епифания, Илария, Евлогия Александрийского и Андрея Критского.

Праздник этот, так как за ним вдруг следуют дни воспоминания страдания Господня, продолжается один день; а предпразднством ему служит празднование воскресения Лазаря, которое и в самом деле не только предваряло Вход во Иерусалим Спасителя, но было причиной и того, что многие иудеи торжественно Его встретили. Разве предпразднством назовем и то время, когда токмо в некоторых стихах служб церковных упоминается о приближающемся празднике. Тогда к предпразднству этого праздника должно будет причислить еще пять дней, предшествующих воскресению Лазаря, которые и называются Седмицей ваий.

Порядок, в котором в течение года совершаются праздники, описанные нами, кажется не сходным с порядком естественным: ибо с какого бы праздника мы ни начинали считать круг праздников, всегда некоторые из них будут предшествовать другим, которые, судя по происшествиям, воспоминаемым ими, должны бы занимать первые места; например, в том порядке, в котором мы рассматривали праздники, равно как и в порядке, который Церковь начинает с месяца сентября, – Воскресение Христово, Вознесение и Сошествие Святого Духа предшествуют Преображению Господню; Рождество Христово, Обрезание, Богоявление и Сретение – Благовещению, и прочие, что, по времени самих событий, должно быть в противном порядке.

Причиной этого было желание Церкви, с одной стороны, праздновать известные события в те самые времена года, когда они последовали; а с другой – совместить все празднества в пространстве одного года, тогда как события, воспоминаемые ими, последовали в продолжение многих лет. При таком желании нельзя уже было и думать о том порядке, в каком события первоначально одно за другим следовали. Но для нас важно знать, не имеет ли существующий порядок невыгодного влияния на тех, для кого установлены праздники? Нисколько, даже производит полезное действие: ибо, воспоминая ежегодно все важнейшие происшествия веры, Церковь утверждает тем более веру и нравственность христиан и умножает их молитвы.

Другое недоумение в читающем обозрение великих праздников может родиться в рассуждении образа Богослужения древних христиан. Большее число великих праздников, как сказали мы, стали известными в IV веке и еще раньше; но песни на них сочинены, большей частью, в последовавшие времена. Как, спросит кто-нибудь, христиане торжествовали эти праздники, или, что то же, совершали в оные Богослужения, до введения этих песней?

Еще апостол Павел упоминает о псалмах, пениях и песнях духовных среди христианских собраний (Еф. 5:19, Кол. 3:16). Еще Плиний писал к Траяну, что христиане в собраниях своих поют песни в честь Христа, а Иустин Мученик в своем защищении христиан говорит императору Антонину Кроткому, что христиане имеют обыкновение молиться о здравии государей и благоденствии государств. Из этих указаний открывается, что и древние христиане имели уже песни духовные, которые, может быть, и до нас дошли в числе песней неизвестных писателей, и что торжества их, подобно нашим, составлялись из молитв и пения псалмов (под именем которых, без сомнения, должно разуметь Давидовы) и песней. К этому, как известно, были присоединены сперва устные поучения апостольские и других богодухновенных мужей (Деян. 20:7, 1Кор. 12:26–31) и чтение книг пророческих; а потом чтения книг апостольских и поучения настоятелей Церкви живых и умерших, как то и у нас, хотя не вполне, продолжается. Правда, священные песни древних христиан, без сомнения, не были многочисленны; иначе не было бы места для введения новых; но службы их от этого были не короче наших, а даже продолжительнее, так как малочисленность песней заменялась:

Во-первых, продолжительностью пения и чтения: ибо и в нашем Уставе сказано, что на вечерне молитвы так называемые светильничные, а на утрене утренние, начинает священник читать первые, когда будет пропета половина начинательного псалма, а вторые, когда прочитаны будут три из шести известных псалмов, и оканчивает чтение их вместе с окончанием этих псалмов; но при пении и чтении нашем священник никогда с окончанием псалмов не окончит своих молитв, если будет начинать в означенные времена; следовательно, и во время, когда писан наш Устав, пение и чтение были продолжительнее, нежели у нас.

Во-вторых, малочисленность святых песней у древних христиан заменялась повторением устных поучений и чтения из книг поучительных: ибо из истории известно, что в торжественные дни в продолжение одного и того же Богослужения иногда говорили свои поучения один за другим два и три присутствовавших епископа. Да и в нашем Уставе на бдениях великих праздников, о которых мы говорили, полагается чтение писаний святых отцов после вечерни, после первой и второй кафизм и после третьей и шестой песен канона, то есть до пяти раз; а иногда назначается еще чтение и по окончании всенощного бдения в притворе, что взято, без сомнения, из обыкновения древних. Из сего следует, что Богослужения древних были подобны нашим как вообще, так и в праздники, и нисколько не короче нынешних.

Но вот важнейший вопрос: как первенствующие и за ними последовавшие христиане препровождали дни праздничные? Они препровождали большую часть оных в Богослужении. И это можно видеть особенно из наименований тех служб, какие от них дошли до нас.

Во-первых, мы имеем от них, так называемые всенощные бдения. И мы совершаем бдения, но наши бдения есть только соединение вечерен с утренями, а не то, чтобы продолжались во всю ночь; но древние, соединяя вечерню с утреней, совершали оные, без сомнения, во все продолжение ночи; ибо откуда иначе произошло название этого всенощным бдением?

Во-вторых, – от Древней Церкви дошли до нас так называемые часы: первый, третий, шестой и девятый. Мы совершаем часы: первый – непосредственно после утрени, третий и шестой – пред литургией, девятый – пред вечерней: но древние совершали оные, без сомнения, отдельно как от других служб, так и один от другого; ибо иначе не было бы причины, почему бы они назвали их различными именами.

Допустив это, как и необходимо допустить, нужно будет согласиться: 1) что литургия у древних оканчивалась не прежде начала второй половины дня, 2) что часы времени, остававшиеся свободными от Богослужения между утреней, часами и литургией, достаточны были только для отдыха после всенощного бдения, и 3) что, следовательно, они имели собственно свободное время только после литургии до девятого часа. Но это препятствовало им только развлекаться и искать мирских удовольствий, а не благотворить. Ибо они, во-первых, благотворили в самых храмах, поставляя для бедных столы, которые назывались вечерями любви; во-вторых, благотворили еще пред праздниками, чтобы обрадовать этим несчастных при наступлении праздников, что и ныне люди более благочестивые делают, особенно пред праздниками Пасхи и Рождества Христова. Нет сомнения, что и немногое время, остававшееся свободным от Богослужения после литургии, использовалось на богоугодные дела. Бедных кормили вдоволь до этого времени и посещали содержавшихся в темницах и больных. Что же касается до зрелищ, то первенствующие христиане почитали их мерзостью.

Да подражаем и мы этому; да посещаем в праздники храмы и да отличаем праздники от прочих дней чем-нибудь добрым: ибо без этого праздники будут не что иное, как праздное время; а праздность ведет к пороку. Оттого-то праздники у нас часто превращаются в празднования плотские и чувственные, и приносят не честь празднуемому, но бесчестье и оскорбление Богу, а празднующим не пользу, а вред душевный. Посему-то святитель Златоуст говорит, что кто в праздники празднует не так, как должно праздновать христианину, тот лучше пусть работает в оные: ибо если работа и препятствует несколько заниматься богомыслием и другими богоугодными делами, то вместе с тем препятствует заниматься и всем худым; а праздность, так как неестественна человеку, заставляет искать сперва развлечения, далее увеселений; потом оживляет похоть и производит бесчисленные пожелания, за которыми непосредственно следуют порок и разврат. «Самый больший праздник, – говорит тот же Златословесный учитель в другом месте, – есть добрая совесть. Как при внешних торжествах, кто не имеет ни светлой одежды, ни роскошного стола, но угнетен бедностью, голодом и крайней нищетой, – тот праздника не чувствует, хотя бы весь свет праздновал пред глазами его, но еще более скорбит и болезнует, видя, что другие веселятся, а он терпит во всем нужду. Напротив того, роскошный богач, у которого много переменных одежд, у коего вся жизнь протекает в счастии, по-видимому празднует и не в праздничное время. Так бывает и в духовных вещах: кто живет праведно и добродетельно, тот и без праздника празднует, почерпая чистейшее удовольствие в доброй совести; а кто коснеет во грехах и злобе, для того и в праздничное время нет праздника. Посему, если захотим, можно каждый день иметь праздник: для сего нужно только всегда упражняться в добродетели и очищать свою совесть».