Глава VIII. О том, что ничего не должно делать напоказ

1. Авва Антоний услышал об одном молодом монахе, что он сотворил такое чудо: когда увидел он старцев, шедших к Антонию и утомившихся в пути, то велел диким ослам прийти и нести их на себе, пока достигнут аввы. Старцы рассказали о сем авве Антонию, и он сказал на сие: мне кажется, что монах сей есть корабль, исполненный благ, но не знаю, войдет ли он в пристань. Спустя год, авва Антоний вдруг начал плакать, рвать на себе волосы и рыдать. Ученики спросили его: что плачешь, авва? Старец ответил: в сию минуту пал великий столп Церкви, – сие говорил он о том молодом монахе, и продолжил: но пойдите и посмотрите, что случилось. Когда ученики пришли, то нашли его сидящим на рогоже и оплакивающим грех, который он соделал. Увидев учеников старца, он просил их: скажите авве, дабы он умолил Бога дать мне десять дней, – и я надеюсь очистить грех свой. Но не прошло и пяти дней, как он скончался.

2. Братия хвалили авве Антонию одного монаха, и, когда тот пришел к авве, он испытал его – переносит ли он безчестие; найдя же, что не переносит, сказал ему: ты подобен селению, в котором то, что спереди – красиво, а то, что позади – разграбляется разбойниками.

3. Говорили об авве Арсении и об авве Феодоре Фермейском, что они более всего ненавидели славу человеческую. Посему авва Арсений не скоро принимал кого-либо, а авва Феодор, хотя и принимал, но был для них, как меч.

4. В Ските был старец по имени Даниил, который имел ученика. Ученик сей несколько времени жил с аввою по имени Сергий; и когда тот почил, авва Даниил дал ученику ближайший к себе доступ, любя его. В великий праздник старец с учеником пошли в Александрию к папе, ибо таков был обычай, дабы игумен Скита в сей день посещал патриарха. Когда они достигли города, то на улице увидели брата – голого и лишь по чреслам препоясанного тряпицею. Брат сей, притворясь юродивым, ходил по городу вместе с другими юродивыми, похищал что-нибудь на рынке и отдавал бывшим с ним. Имя его было Марк Иппийский, по названию одной меднической мастерской, где работал Марк, получая сто монет в день, и где спал на скамейках. Из сих ста монет на двенадцать он покупал себе пищи, а остальные раздавал другим юродивым. Весь город знал Марка Иппийского из-за юродства его. Старец повелел ученику разведать, где пребывает юродивый, и на другой день, исполнив, что полагается по чину в отношении патриарха, по устроению Божию, встретил Марка в Тетратиле Великом, подбежал, схватил его и начал кричать: мужи Александрийские, помогите! Юродивый Марк при этом шутил и смеелся. Около них собралось великое множество людей, ученик же старцев в благоговейном страхе стоял поодаль. Все говорили старцу: не потерпи оскорбления, он юродивый. Старец ответил им: вы – юроды, ибо во всем городе я не нашел человека, кроме него. А подошедшим клирикам церковным, знавшим старца, повелел вести Марка к папе. Придя к папе, старец сказал ему: ныне в Александрии нет сосуда такого, как сей. Папа, веруя, что старец получил уверение в том от Бога, повергся к ногам юродивого и начал заклинать его открыться, кто он. И тот, как бы придя в себя, открыл им о себе так: был я монахом, и пятнадцать лет обладал мною демон блуда; наконец, придя в себя, я сказал: Марк! Пятнадцать лет ты работал врагу; теперь пойди и также работай Христу. Пошел я в Пемет и пробыл там в покаянии восемь лет. После сего я сказал себе: войди в город и будь юродивым другие восемь лет, – и вот ныне исполнилось восемь лет моего юродства. Слышавшие сие единодушно пролили слезы. Марка и старца с учеником его оставили ночевать в патриархии, и когда настал день, старец сказал ученику: брат, позови ко мне авву Марка, чтоб он сотворил нам молитву на отход наш в келлию. Ученик нашел авву Марка уже почившим о Господе и возвестил о том старцу, старец – папе, папа – стратилату, а тот повелел, чтобы не было работы в сей день в городе; старец же послал ученика своего в Скит с наказом стучать в било и сказать собравшимся отцам: идите благословиться от старца. И собрались все скитяне в белых одеждах с ваиями и ветвями, равно как и еннатцы¹⁵, и келлийцы с горы Нитрийской, и братия из всех лавр Александрийских, так что тело блаженного Марка, помазанное смирною, оставалось непогребенным пять дней. Затем все, случившиеся в городе, с ветвями и свечами, орошая землю слезами, провожали тело блаженного Марка юродивого, славя и хваля человеколюбивого Бога, дающего такую славу любящим Его, и ныне и во веки веков.

5. Некогда авва Даниил вместе с учеником своим пошел из Скита в верхнюю Фиваиду на память аввы Аполлоса. Все отцы, числом до пяти тысяч, подобно чинам ангельским, вышли в сретение его знаков на семь. Простершись ниц по песку, приняли его как Христа и постилали пред ним одни – одежды свои, другие – кукулии, реками проливая слезы. Вышел архимандрит и семь раз поклонился старцу, прежде нежели подошел к нему, и, целовав друг друга, они сели. Тогда стали просить старца сказать им слово назидания, ибо он не вдруг-то соглашался говорить. И когда уселись все по песку вне киновии, так как церковь не могла вместить их, авва Даниил повелел ученику своему: напиши, – если желаете спастись, ревнуйте о нестяжательности и молчании, ибо на сих двух добродетелях висит все монашеское житие. Ученик отдал сие писание одному из братий, а тот перевел его на египетский язык, и когда оно было прочитано, все заплакали... и препроводили старца далее, ибо не посмели сказать ему: раздели с нами трапезу. Вошедши в Ермополь, старец послал ученика постучать в ворота монастыря и возвестить, что он здесь; был же то женский монастырь святого Иеремии, в коем обитало до трехсот сестер. Когда он постучался, привратница ответила ему тонким голосом: спасайся! В добрый час приход твой! Что тебе угодно? Он просил ее: позови мне мать игумению, ибо я хочу поговорить с нею. Привратница ответила: она никогда ни с кем не беседует, но скажи мне, что тебе угодно, и я перескажу ей. Он попросил передать, что один монах желает говорить с нею. После сего пришла наместница игумении и сказала ему тонким голосом: мать прислала меня спросить, что тебе угодно? Брат ответил: прошу, дабы она сделала милость и позволила переночевать мне здесь с одним старцем, ибо уже вечер, и мы боимся, чтоб нас не съели звери. Та ответила ему: никогда муж не входит сюда, и лучше вам быть съеденными зверями внешними, нежели внутренними. Брат сказал: авва Даниил скитский здесь. Услышав то, она отворила врата и выбежала с сестрами, постилая покровы свои от ворот до места, где был старец, и, припадая к ногам его, целовали края одежды его. Когда все вошли внутрь монастыря, игумения принесла лохань с теплою водою и травами и, поставив сестер в два ряда, умыла ноги старцу и ученику его, а затем, взяв чашечку и подзывая сестер, черпала и возливала на главы их, после сего и себе возлила в недро и на главу. Все сестры, казалось, были как камни безгласны, и всякое дело совершалось у них при посредстве била, движения же их были подобны ангельским. Авва спросил игумению: нас ли ради сестры так благоговеинствуют или они всегда таковы? Она ответила: всегда таковы рабы твои, владыко. Но помолись о них. Старец попросил: скажи ученику моему вести себя также, ибо он походит на готфа – говорит постоянно. Между тем одна из сестер в изорванных рубищах лежала посреди двора, и старец спросил: кто сия – лежащая там? Одна из сестер ответила: это пьяная, и мы не знаем, что делать с нею: изгнать из монастыря – боимся греха, а, оставаясь в монастыре, она смущает сестер. Старец повелел ученику вылить лохань на нее, и когда он сделал так, она встала, как от опьянения. Мать сказала: владыко! Такова она всегда. Затем она ввела его в трапезную, где был приготовлен вечер для сестер и просила: благослови рабыням твоим вкусить пред тобою, владыко. Он благословил. С гостями сели только она и вторствующая сестра. Старцу были предложены – моченые сухари, свежие овощи, финики и вода; ученику его – варево из чечевицы, небольшой хлеб и растворенное водою вино; сестрам же – разные яства, рыбы и вина вдоволь, и они вкусили весьма хорошо. В продолжение трапезы никто не говорил, и когда она закончилась, старец спросил игумению: что это ты сделала? Следовало бы нам вкушать хорошо, а между тем кушали-то вы? Она ответила ему: ты – монах, и я предложила тебе пищу монаха; ученик твой – ученик монаха, и я предложила ему пищу ученика; мы же – новоначальные и вкусили пищу новоначальных. Старец заметил: да помянется любовь твоя; поистине это назидательно для нас. Когда все пошли спать, авва Даниил сказал ученику: пойди и посмотри, где пияная, которая лежала посреди двора. Тот посмотрел и сказал, что на углу житницы. Тогда старец попросил ученика побыть с ним ночь сию, и когда все сестры упокоились, они зашли за житницу и увидели, что «хмельная» встала и воздела руки свои к небу; слезы ее лились, как река; уста двигались; она то восклонялась, то опять падала ниц; услышав же, как кто-либо из сестер выходил, падала на землю и храпела, – так она проводила дни свои. Тогда старец попросил ученика позвать игумению, и придя вместе со вторствующею сестрою, смотрела она всю ночь, что делала та пияная, и начала плакать, говоря: о, сколько зла я делала ей!? Когда ударили в било и прошла молва о «пьянице» между сестрами, она, догадавшись о том, поспешно пошла туда, где ночевал старец, взяла жезл и наметку его, отворила врата монастыря и, оставив записку: простите мне, если в чем согрешила пред вами, – вышла и сделалась невидимою. С наступлением дня стали искать ее, но нашли лишь записку, оставленную ею, и был великий плач в монастыре. А старец сказал: я пришел сюда ради ее, ибо таких «пияных» любит Бог. Все сестры исповедали ему, что они делали ей, после чего старец, сотворив им молитву, отправился с учеником в келлию свою, славя и благодаря Бога, единого ведущего, сколько есть сокровенных рабов у Него.

6. Некто Евлогий, ученик блаженного Иоанна, архиепископа Константинопольского, пресвитер и великий подвижник, постящийся по два дня, часто продолжавший пост неделю и вкушавший только хлеб с солью, за что был славим людьми, – сей Евлогий с учениками своими пришел к авве Иосифу в Панефос, надеесь увидеть у него большую строгость жития. Старец принял его с радостию и предложил ему в утешение все, что имел. Ученики Евлогия сказали: не ест пресвитер ничего, кроме хлеба и соли. А авва Иосиф вкушал молча. Проведя у них три дня, пришедшие не слышали, чтоб авва Иосиф с учениками пели или молились, ибо сокровенно было делание их, и отошли, не получив пользы. Однако по устроению Божию сделался туман, Евлогий с учениками, заблудившись, опять вернулся к старцу и, подойдя, услышал, как те пели. Переждав довольно времени, они постучались, и те, прервав псалмопение, приняли их с радостию. Так как был сильный жар, то ученики Евлогия набрали в чашу воды и подали ему, но к воде речной была примешана морская, и он не мог пить. Тогда, придя в себя, Евлогий припал к ногам старца и, желая узнать образ их жития, спросил: что это, авва? Прежде вы не пели, а теперь, по уходе нашем, поете; также, приняв чашу, я нашел воду соленою. Старец сказал ему: брат небрежен, и по ошибке примешал в нее морской. Но Евлогий умолял старца, желая узнать истину, и тот ответил: та малая чаша вина была чашею любви, а это – вода, которую всегда пьют братия. Он научил Евлогия различению помыслов и отсек от него человеческое, так что тот сделался строителем, после вкушал уже все предлагаемое, научился и сам делать втайне. Теперь же сказал старцу: подлинно, ваше делание – истинное.

7. Авва Исаия говорил: великим почитаю я и чистым победу над тщеславием и преспеение в познании Бога, ибо впадший в руки злой сей страсти тщеславия чужд мира, ожестевает сердцем к святым и в довершение зол своих впадает в высокомудрие, которое есть гордость – мать всех зол. Ты же, верный раб Христа, имей сокровенным делание свое и в болезни сердца пекись о том, чтоб чрез человекоугодие не погубить награды за делание свое, ибо делающий напоказ людям уже восприемлет мзду свою, как и Господь говорил.

8. Он же сказал: любящий быть славимым от людей не может быть чужд зависти, а завидующий не может обрести смиренномудрия; таковый же предал душу свою врагам своим, которые вовлекают ее во множество зол и губят.

9. Опять сказал: бегайте тщеславия и сподобитесь славы Божией в будущем веке.

10. Некогда брат пришел к авве Феодору Фермейскому и три дня умолял его сказать ему слово назидания, но старец не отвечал, и брат отошел в печали. Ученик спросил его: авва! Почему не дал ты брату наставления? Он отошел в печали. Старец сказал: истинно, я не говорил ему потому, что он – торговец и хочет славиться чужими словами.

11. Другой брат спросил авву Феодора: посоветуешь ли мне, авва, несколько дней не вкушать хлеба? Старец ответил: хорошо сделаешь, и я так делал. Брат сказал ему потом: итак, отнесу-ка я горох свой в хлебню. На это старец заметил: если все же пойдешь в хлебню, то приготовь там себе и хлеба, ибо какая нужда в таком выносе?

12. Иной еще брат пришел к нему и начал рассуждать о таких вещах, которые еще не совершал делом. Старец сказал ему: еще не нашел ты корабля, еще не погрузил на него вещей и, не начавши плавания, уже прибыл в другой город. Впервые придешь ты в то, о чем теперь говоришь, лишь тогда, когда исполнишь его делом.

13. Некто из старцев рассказывал об авве Феодоре Фермейском следующее: однажды пришел я к нему вечером и нашел его одетым в разодранный левитон; грудь его была обнажена, а кукуль сдвинут наперед. В это время один из сановников пришел видеть его. Когда он постучал, старец вышел отворить и, встретив его, сел у двери, поговорить с ним. Я взял конец мафория и покрыл плечи его, но старец протянул руку и сбросил его. Когда сановник ушел, я спросил его: авва! Что это ты сделал? Человек сей пришел к тебе, дабы попользоваться, а не затем, чтоб соблазниться. Старец ответил: что ты говоришь мне, авва? Ведь еще не человекам работаем? Мы сделали нужное – и кончено; желающий же пользоваться, пусть пользуется, желающий же соблазняться, пусть соблазняется, а я как есть, так и встречаю. При сем дал заповедь ученику своему: если кто придет, желая видеть меня, не говори ему что-либо человеческое, но если ем, скажи – ест; если сплю, скажи – спит.

14. Некогда один из начальников, услышав об авве Моисее, пришел в Скит видеть его; старец, узнав о сем, побежал к болоту. Когда тот, встретив его, спросил, где келлия аввы Моисее, старец сказал: чего вы хотите от него? Он же безумен. Придя в церковь, правитель поведал клирикам: слыша об авве Моисее, я пришел видеть его, но вот встретился нам старец, идущий в Египет, и на вопрос, где келлия аввы Моисее, сказал нам, что он безумен. Услышав сие, клирики опечалились и спросили: каков был старец, сказавший так на святого? Он рассказал: старец был в ветхой одежд – высокий и черный. Тогда клирики ответили: это и есть авва Моисей, а сказал вам так потому, что встретил вас сам. После сего правитель удалился, получив большую пользу.

15. Один брат спросил авву Моисее: если пойду жить в какое-либо место, то как посоветуешь мне вести себя там? Старец сказал: если поселишься в каком- либо месте, старайся о том, чтобы сделать себе имя ни тем, например, что не будешь ходить в собрания, или не будешь вкушать на вечери любви, или чем-то еще – это правило доставит тебе пустое имя, и после встретишь от того немалую докуку, ибо люди туда и бегут, где находят таковое. Брат еще спросил: что же мне делать? И старец ответил: где бы ты ни жил, иди со всеми наравне; и то, что, увидишь, делают люди благоговейные, к коим имеешь веру, делай и ты то, и будешь покоен. То и есть смирение, чтоб быть тебе равну другим; и люди, увидев, что ты не выказываешься, будут принимать тебя равно всем, и никто не будет докучать тебе.

16. Авва Нисферой Великий шел однажды по пустыне с братом. Увидев дракона, они побежали. Брат спросил старца: и ты боишься, отче? Старец ответил: не боюсь, чадо, но лучше было убежать, ибо иначе мне бы не убежать от духа тщеславия.

17. Некогда правитель страны хотел видеть авву Пимена, но старец не соглашался прийти. Тогда правитель под каким-то предлогом схватил, как злодее, сына сестры его и посадил в темницу, говоря: если придет старец и попросит о нем, я отпущу его. Сестра пришла к дверям келлии старца и плакала, но он не дал ей никакого ответа. Тогда она начала укорять его: медноутробный! Сжалься надо мною, ибо он у меня единственный. Старец послал сказать ей: Пимен не родил детей. Так она и удалилась. Правитель, услышав о том, передал: хоть словом повели, и я отпущу его. Но старец отозвался так: исследуй по законам: если он достоин смерти, – пусть умрет; если же нет, – делай, как хочешь. Получив такой отзыв, правитель освободил заключенного.

18. Авва Пимен говорил: научи сердце свое соблюдать то, чему учит язык твой.

19. Еще говорил: люди говорят как совершенные, а делают как новоначальные.

20. Опять сказал: приучи уста свои говорить то, что у тебя на сердце.

21. Авва Даниил рассказывал: пришли мы некогда к авве Пимену и вкусили вместе. После сего авва сказал нам: идите отдохните немного, братия. Братия пошли, чтоб отдохнуть, а я остался, дабы поговорить с ним наедине, и, встав, пошел к нему в келлию. Авва, коль скоро увидел, что я иду к нему, лег, будто бы хотел спать: ибо таково было делание старца – все совершать втайне.

22. Авва Пимен сказал: поистине, ищущий дружества с людьми отступает от содружества с Богом. Не хорошо хотеть всем нравиться, ибо сказано: горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк. 6:26).

23. Некогда авва Адельфий, епископ Никопольский, пришел к авве Сисою на гору аввы Антония. Когда епископ и бывший с ним намеревались отправиться обратно, авва Сисой убедил их вкусить пищи на дорогу утром; был же тогда пост. Во время трапезы, кто-то из братий постучался, и авва Сисой сказал ученику: дай им немного кашицы, ибо они утомились. Авва Адельфий заметил: оставь это, чтоб не говорили, будто авва Сисой ест с утра. Посмотрев на него пристально, старец повелел брату: поди дай им. Увидев кашицу, те спросили: нет ли у вас странников и не ест ли старец с вами? Брат ответил: ест. Тогда они начали скорбеть, говоря: да простит вам Бог, что вы допустили старца вкусить теперь! Разве не знаете, что за сие он много дней будет изнурять себя! Услышав о том, епископ поклонился старцу и сказал: прости мне, авва! Я помыслил человеческое, ты же сделал божеское. Авва Сисой ответил ему: если Бог не прославит человека, слава человеческая – ничто.

24. Авва Амун Раифский спросил авву Сисоя: когда я читаю Писание, помысл мой хочет составлять красивые слова, чтоб иметь их на случай вопроса. Старец ответил на то: в этом нет нужды, но лучше от чистоты ума стяжи себе и беспопечение и слово.

25. Некогда один начальник пришел видеть авву Симона. Услышав о сем, авва опоясался и влез на финиковое дерево очищать его. Пришедшие прокричали ему: старец! Где отшельник? Он ответил: нет здесь отшельника. Получив такой ответ, они удалились.

26. В другое время пришел иной начальник видеть старца. О сем предварили известить авву, говоря: авва, приготовься! Один начальник, слыша о тебе, идет принять от тебя благословение. Авва Симон сказал: хорошо, приготовлюсь. Надев свой кентоний, старец взял хлеба и сыра и, сев у ворот, начал есть. Когда начальник пришел со своею свитою и увидел сие, то уничижился тем, говоря: это ли отшельник, о коем мы слышали? И они тотчас удалились.

27. Один брат пришел к авве Серапиону, и старец, по обычаю, предложил сотворить ему молитву, но тот, называя себя грешником и не достойным даже самого монашеского образа, не согласился. Старец хотел умыть ноги его, но он те же произнес слова и не принял того. Старец, предложив ему пищу, сам стал есть с ним и учил его, говоря: если хочешь себе пользы, то с терпением сиди в своей келлии, внимай себе и рукоделию своему, ибо не принесет тебе столько пользы посещения старцев, сколько принесет таковое сидение. Услышав сие, брат огорчился и так изменился в лице, что это не могло укрыться от старца, и авва Серапион сказал ему: доселе ты говорил, что ты грешник, и обвинял себя, будто недостоин даже и жизни, а за то, что я с любовию напомнил тебе о полезном, так рассердился! Если желаешь быть смиренным, мужественно переноси наносимое тебе другими и не прилагай к себе праздные слова. Услышав сие, брат раскаялся пред старцем и удалился с большою пользою.

28. Святая Синклитикия говорила: как сокровище, будучи открыто, скоро истрачивается, так и добродетель, будучи являема и выставляема всем, портится и гибнет; и как тает воск от лица огня, так и душа растаивает от похвал и отвергает свой труд.

29. Опять сказала: как несовместно в одно и тоже время быть растением и семенем, так невозможно нам творить плод небесный, когда мирская слава окружает нас.

30. Сидел однажды авва Тифой, и близ него был брат. Не зная о сем, авва Тифой воздохнул; не замечал же он брата, потому как был в восхищении. Но после, положив метание, авва сказал: прости мне, брат! Я еще не сделался монахом, ибо воздохнул при тебе.

31. Говорили, что один старец пребывал на безмолвии в нижних пределах Египта, и один верный мирянин прислуживал ему. Случилось заболеть сыну мирянина, и он долго умолял старца прийти и сотворить молитву над детищем его, пока, наконец, старец не пошел вместе с ним. Однако мирянин побежал вперед и, войдя в дом, позвал: идите встретить отшельника! Старец, узрев издали, что они выходят навстречу ему со светильниками, и поняв, к чему сие, сбросил одежду, кинул в реку и начал мыть ее, стоя нагой. Увидев сие, прислуживатель его устыдился и начал просить людей, говоря: возвратитесь, ибо старец в исступлении. Затем, подойдя к нему, спросил: авва! Что это ты сделал? Все говорили, что старец в бесновании. И я желал услышать сие, – ответил старец.

32. Некогда в Келлиях по случаю праздника вся братия вкушали трапезу в церкви. Один брат сказал прислуживающему: я не ем вареного, но одну соль. Тот крикнул другому брату вслух всех: такой-то брат не ест вареного, принеси ему соли. Тогда встал один из старцев и сказал вкушавшему только соль: лучше бы тебе ныне в келлии своей есть мясо, нежели слышать голос сей при всех.

33. Один брат, добрый подвижник, не употреблявший хлеба, пришел к одному старцу. В то время там случились и другие странники, и старец приготовил для них немного вареной пищи. Когда сели за трапезу, брат-подвижник взял себе только моченого гороха и ел его. По окончании трапезы старец отвел его в сторону и сказал: брат! Когда приходишь куда-либо, не выказывай своего жития. Если же желаешь всегда держать свое правило, сиди в келлии своей и не выходи никуда. Наученный словом старца, брат сей уже никогда не выказывал себя при встречах с братиями.

34. Некто из отцов рассказывал, что в Палестине у реки близ селения, где пребывал блаженный Силуан, жил брат, притворявшийся безумным, и если кто-либо из братьев посещал его, он тотчас начинал смееться, так что приходящие, оставляя его, уходили. Однажды трое из отцов пришли к авве Силуану и, сотворив молитву, просили послать кого-нибудь с ними посетить братий в келлиях их, добавив при этом: сделай милость, прикажи брату, чтоб он проводил нас ко всем. Старец при них повелел брату проводить их ко всем, наедине же шепнул: смотри, не води их к тому безумному, дабы не соблазнились. Когда ходили они по келлиям, пришедшие просили водившего их: сделай милость, проведи нас по всем. Он говорил: хорошо, – однако, по слову старца, все-таки не повел их в келлию безумного. По возвращении старец спросил их: видели братий? Те ответили: видели и благодарим, только скорбим, что не у всех были. Старец спросил у водившего их брата: не сказал ли я тебе, дабы провел их по всем? Брат ответил: я так и сделал, отче. Но наедине сказал ему: только к безумному брату не водил их. Уходя, отцы повторили старцу: истинно благодарим, что видели братий, но скорбим, что не всех видели. Тогда старец, рассудив в себе случившееся, пошел к тому юродивому брату, не постучавшись, тихо и неожиданно вошел и нашел его сидящим на своем стульце, а перед ним две корзины – одна по правую руку, другая – по левую. Увидев старца, он, по своему обычаю, начал смееться. Но старец сказал: оставь это ныне и поведай мне о сидении своем. Тот же продолжал смееться. На это авва Силуан говорит ему: ты знаешь, – кроме субботы и воскресенья я не выхожу из келлии, но пришел среди недели, ибо Бог послал меня к тебе. Устрашенный тем, брат положил метание старцу и сказал: прости мне, отче; с утра я сажусь и кладу камешки сии пред собою и, если найдет на меня помысл добрый, бросаю камешек в правую корзинку, а если худой – в левую. Вечером я считаю их, и коль найдется их более в правой – вкушаю, если же в левой – не вкушаю. Когда наутро придет мне снова худой помысл, я говорю: смотри, что ты делаешь? Опять не будешь есть. Услышав сие, авва Силуан удивился и сказал: поистине приходившие ко мне отцы были Ангелы, желавшие привести в известность добродетель брата; притом великая радость и веселие духовное были у меня в присутствии их.

35. Старец говорил: если приходишь куда-нибудь, не выказывай жития своего: например, что не ешь масла, или вареного, или рыбы... – только на вино не разрешай, если боишься брани, и, хотя бы укоряли тебя за это, не смотри на то.

36. Еще говорил: если придет к тебе брат, возьми плач с лица своего и сокрой в сердце, пока не отпустишь брата. Тогда опять положи плач на лице свое, и демоны убегут, когда увидят его с тобою.

37. О скитянах говорили: если кто узнавал об их делании, они более уже не считали делания того добродетелию, но как бы грехом.

38. Старец сказал: человекоугодие истребляет все качество человека, и оставляет его сухим.

39. Опять сказал: выказывающий и обнаруживающий добрые дела свои подобен сеющему поверх земли: налетают птицы небесные и уничтожают посеенное; скрывающий же житие свое подобен тому, кто засевает лишь одну борозду, однако внутрь земли, – и пожинает весьма много.

40. Старец говорил: или, бегая, бегай людей, или посмеивайся лести и людям, представляя себя безумным.

41. Один киновиарх имел большую славу у людей и был отцом двухсот монахов. К нему под видом бедного старца пришел Христос и просил вратаря передать авве, что пришел такой-то брат. С большим трудом вошел к нему вратарь доложить о пришедшем, но нашел его разговаривающим с другим. Постояв немного, он попытался сообщить о бедном, не ведая, что то Христос, однако авва закричал на него: не видишь, – я разговариваю с другими? Подожди. Долготерпеливый же Господь оставался у ворот, ожидая его прихода. Около пятого (одиннадцатого) часа прибыл какой-то богач, и киновиарх поспешно выбежал ему навстречу. Увидев его с богатым, богатый в милости и друг смиренных Господь, просил и умолял: хочу поговорить с тобою, авва. Но тот, не обращая на него внимания, вошел с богатым в киновию, заботясь об его угощении, как странника, а по угощении проводил его до ворот и вернулся, обремененный заботами, забыв о бедном и незлобивом старце. Когда настал вечер, киновиарх так и не удостоил принят благословенного и истинного Странника, и Он удалился, объявившись так: скажи авве: если ты желаешь славы человеческой, то за прежний твой труд и многие подвиги Я пошлю тебе пришельцев со всех четырех сторон, ибо ты любишь помазывать и быть помазанным; благ же царствия Моего ты не вкусишь. Таким образом познан был в бедном Вседержитель.