Глава VII. Разные повести, помазующие к терпению и мужеству

1. Пришли братия к авве Антонию и говорят ему: скажи нам слово, как спастись? Старец ответил им: слышали Писание? И сего довольно вам. Они говорят: и от тебя желаем слышать, отче! Старец сказал: Евангелие говорит: аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5:39). Они говорят ему: мы не можем сего сделать. Старец сказал им: если не можете обратить другой, по крайней мере, перенесите удар в одну. Они говорят: и сего не можем. Старец сказал на то: если и сего не можете, – хотя не воздайте тем, что приняли. Они говорят: и сего не можем. Тогда старец сказал ученику своему: приготовь им немного кашицы, ибо они немощны. Если сего не можете, того не хотите, то что я вам сделаю? Нужно молиться.

2. Авва Антоний также говорил: Бог в нынешние времена не попускает таких искушений, какие были прежде.

3. Брат спросил авву Агафона: мне дана заповедь, и есть брань там, где должно ее исполнить. Итак, хочу идти заповеди ради и боюсь брани. Старец сказал ему: если б это был боголюбец, то исполнил бы заповедь и победил брань.

4. Авва Аммон говорил: четырнадцать лет провел я в Ските, молясь Богу день и ночь, да дарует мне победить гнев.

5. Авва Аполлос, ученик аввы Сисоя, рассказывал нам о себе следующее: вначале, когда я пришел к авве Сисою, три года был борим страстями и не открывал их старцу; особенно был я одолеваем ложью, оглаголанием и тщеславием. Сильнейшая у меня брань была о священстве, и виделись мне сны, будто я рукоположен во епископа. Авва Сисой не переставал внушать и выговаривать мне, так что от множества укоров и выговоров я убежал от него и пошел в Александрию к родственникам моим по плоти, дабы принять хиротонию и сделаться пресвитером в храме Пресвятыя Богородицы. Когда шел я дорогою, встретил человека высокого роста, совершенно голого, черного цветом, отвратительного видом, малоголового, тонконогого с железными когтями, огненными глазами, толстыми губами, ослиною кожею. Увидав его, я пришел в ужас и запечатлел себя крестом. Но он приблизился ко мне и, обняв меня, часто целовал и говорил: что ты крестишься и бежишь от меня? Ты друг мой, творящий волю мою. За то и я пришел сопутствовать тебе и помочь тебе исполнить волю твою. Не вынося более зловония его, я возвел очи свои на небо и воззвал: Боже! Молитв ради аввы моего Сисоя избавь меня от нужды сей! И вдруг привидение стало женою, весьма красивою и благообразною, которая, обнажив себя, говорила мне: насладись похотей своих, ибо много ты меня упокоивал. Я – вервеплетельщица, и сколько доставляешь мне ветвей, столько и плету. Но молитвы Сисоя отгоняют меня от тебя. Сказав сие, она стала невидима. Тогда я тотчас возвратился к старцу своему и, падши пред ним, рассказал ему и братиям все случившееся со мною. Авва сотворил надо мною молитву, и я остался при нем навсегда.

6. Авва Виссарион сказал: сорок дней и сорок ночей простоял я среди терния, не спавши.

7. Он же говорил: сорок лет не ложился я на бок, но спал стоя или сидя.

8. Ученик аввы Виссариона рассказывал: жизнь аввы была как жизнь одной из птиц, или рыб, или одного из диких зверей, – без смущений и забот провел он все время жизни своей. Не занимало его попечение о доме, не обладало душою его пристрастие к месту, ни желание насыщения пищею, ни стяжание жилищ, ни собрание книг, но он являлся совершенно свободным от всех телесных страстей. Питаясь надеждою будущих благ и обезопасив себя оградою веры, был он тверд духом как пленный; там и здесь терпя холод и наготу и будучи палим зноем, как навсегда оставшийся без крова, блуждал он, пронзаясь страхом в пустынных стремнинах или спокойно носясь, как по морю, по широкому необитаемому пространству песка. Если случалось ему приходить на место более отрадное, где монахи ведут однообразную жизнь по уставу киновий, то, садясь за воротами, он плакал и сокрушался, как один из выброшенных на берег после кораблекрушения. Потом, если кто-нибудь из братий, выйдя, находил его сидящим подобно одному из бедных просителей, ходящих по миру, и, приблизившись, с жалостию спрашивал его: что плачешь, человече? Если нуждаешься в чем необходимом, получишь по силе нашей, только войди, приобщись трапезе нашей и утешься! – то он отвечал: не могу войти под кров, прежде нежели найду имущество дома моего, ибо разным образом растерял я большое богатство: я попадался морским разбойникам и терпел кораблекрушение, я потерял благородство свое и из славного сделался бесславным. Если брат, прослезясь от таких слов и взяв хлеб, подавал ему со словами: возьми это, отче, а прочее Бог возвратит тебе – отечество, род, богатство, о коих ты сказывал, – он еще сильнее начинал рыдать и проливать слезы, громко взывая: не могу сказать, смогу ли найти то, что, потеряв, ищу. Ибо могу еще более потерять, ежедневно находясь в опасности смерти и не имее покоя от безмерных своих бедствий, потому как мне должно окончить путь сей среди блужданий.

9. Авва Вениамин говорил: царским путем шествуйте, версты измеряйте и не малодушествуйте.

10. Брат пришел к авве Виктору, безмолвнику, в Елисскую лавру и спросил его: что мне делать, отче? Одолевает меня страсть уныния. Старец ответил: как для больных глазами кажется, что они видят слишком сильный свет, тогда как для здоровых глазами он не силен, так и малодушные расстраиваются малою печалью и думают, что это печаль великая, а сильные душею паче радуются в искушениях.

11. Святой Григорий сказал: если тебе не чаялось ничто скорбное, когда ты намеревался приступить к любомудрию подвижническому, то не любомудренно начало твое, обличающее в тебе мечтателя или скорого изменника. Ибо если нечто ожидалось, то, когда встретится, мужественно и претерпевается; если же приходит неожидаемое, то легко оказываешься лжецом против обета.

12. Авва Даниил рассказывал: был один монах по имени Дула, почитаемый великим из отцов. Сей Дула сначала жил в киновии сорок лет и говорил: по должном испытании я нашел, что живущие в киновиях гораздо более и скорее преуспевают в делании добродетелей, если только с истинным сердцем пребывают на месте своем. И рассказал далее: был в киновии один брат по виду смиренный и униженный, а по уму великий и славный. Все уничижали его и поносили, а он веселился и радовался и благодушно терпел, когда братия, по навету вражию, всячески огорчали его: одни били его, другие плевали на него, иные же осыпали его бранью, – и это в продолжении двадцати лет. Наконец, враг не смог более сносить благодушного терпения его и навел на него такую напасть: внушил одному брату обокрасть церковь, и он, когда вся братия покоились, вошел в церковь, собрал все священные вещи и тайно вышел из киновии. По наступлении времени церковного собрания, канонарх вошел, дабы возжечь светильники и приготовить кадило, и нашел все похищенным. Брат возвещает авве, бьет в било, и собирается вся братия, которые, разволновавшись, наконец решили, что не мог их взять никто другой, как тот брат, потому и в собрание еще не пришел, ибо если б не совершил сего, то ныне, как и всегда, пришел бы первый. Послали за ним и нашли его на молитве, вошли и насильно повлекли. Он умолял их, спрашивая: что такое, отцы, что такое? Они же осыпали его бранью и поношениями и говорили: святотатец, не достойный и жизни! Не довольно тебе, что столько времени смущал нас? Теперь еще надругался и над душами нашими! Он лишь говорил: согрешил, простите мне. Привели его к авве со словами: авва! Вот этот с самого начала своего развращает киновию! И начали друг за другом клеветать на него: один говорил, что видел его тайно ядущим овощи; другой, – что он крал хлеб и продавал вне киновии; третий, – что застал его пиющим лучшее вино... И всем лгущим верили, а его – истинствующего – не слушали. Авва снял с него схиму, говоря, что такие дела не свойственны христианину. Потом наложили на шею его железо и отдали эконому лавры, который обнажил его и бил воловьими жилами, допытываясь, истинно ли то, что говорят на него. Брат лишь с кротостию говорил: согрешил, простите мне. Рассвирепев при его словах, он повелел ввергнуть его в темницу, а ноги забить в колоды и написал к судье о деле сем. Вскоре прибывают судейские служители, сажают его с тяжелым железом на шее на непокрытое животное и влекут в город. Там снова допрашивают: кто, откуда, ради чего сделался монахом... но он ничего более не говорил, как только: согрешил, простите мне. Вышедши из себя, судия повелевает положить его и бить воловьими жилами по спине. Растянутый и безжалостно терзаемый, но с улыбающимся лицем говорил он судье: бей, бей; тем ты делаешь злато мое более блестящим. Тот ответил: я тебя паче снега убелю, – и повелевает подложит огонь под чрево его, а соль, растворенную в уксусе, возлить на раны его. Предстоящие удивлялись такому терпению и говорили: скажи нам, где положил ты священные вещи, и будешь отпущен. Но он отвечал: я непричастен сему делу. Наконец, судья повелел прекратить мучения, отвести его в темницу и стеречь без пищи и без какого-либо попечения о нем. Затем послал в лавру с приказом прийти авве со всеми братиями. Когда они пришли, судья сказал им: много я трудился и подвергал его разным мучениям, но ничего не мог найти. Братья говорили ему на то: он сделал много другого зла, и мы ради Бога терпели его, ожидая обращения, но он пришел еще в худшее. Судья спросил их: что же мне делать с ним? Они ответили: то, что повелевает закон. И на слова судьи: закон повелевает убивать святотатцев, – сказали: и да будет убит. Тогда, отпустив их, судья приказывает привести брата и, воссев на судилище, говорит ему: признайся, несчастный, и будешь избавлен от смерти. Брат ответил: если повелишь сказать то, чего не было, скажу, но ничего из того, о чем меня спрашивают, я не делал никогда. После сего судья повелел обезглавить его, и палачи повели брата на казнь. Между тем, взявший вещи пришел в сокрушение и сказал себе: теперь или когда бы то ни было дело будет узнано, хотя бы здесь оно и осталось безвестным. А что ты будешь делать в день оный? Что скажешь в оправдание таковых дел? Тогда приходит он к авве и говорит ему: пошли скорее, чтоб не умер брат, ибо нашлись священные вещи. Когда привели брата в монастырь, все начали просить у него прощения, брат же, заплакав, сказал: простите мне. Исповедую великую вам благодарность, потому как чрез малые болезни сии удостаиваете меня великих благ. Много радовался я всегда, когда слышал, что говорили вы обо мне неуместное, ибо за сии малые унижения я надеелся удостоиться великих почестей в страшный день. Особенно радовался я теперь и не оскорблялся тем, что сделали вы со мною, провидя воздаяние чаемого упокоения в царствии небесном за такие искушения. После сего через три дня брат отошел ко Господу: один из братий пришел к нему и увидел его, стоящим на коленях, ибо он предал душу свою, творя поклоны и молясь. Когда сказали о том авве, он повелел внести тело его в церковь и положить пред жертвенником, бить в било и собрать всю братию, дабы со славою брат был погребен в церкви. Каждый из братий желал взять у усопшего благословение, и видя это, авва поместил тело его в ризницу и запер на ключ в ожидании аввы лаврского, дабы вместе с ним совершить погребение. Когда пришел отец лавры с клириками, то, сотворив молитву, говорят авве: теперь отопри и погребем тело, ибо уже девятый час. Но, войдя в ризницу, никого не нашли, лишь одежду его и сандалии. Тогда все изумились и начали славить Бога со слезами, говоря: видите, братия, что доставляет нам долготерпение и смирение? И как ныне видите, так и сами подвизайтесь терпеть всякое уничижение и искушение, ибо сим приобретается царствие небесное благодатию Господа нашего Иисуса Христа.

13. Один брат жил в киновии в послушании и получал большую пользу, смиряясь во всем, но девять вещей его назидали, а одна – соблазняла; и он перешел в другую киновию. Здесь число назидательных вещей умалилось одною, ибо он назидался восьмью, а соблазнялся двумя. Тогда он вышел и отсюда и пошел в следующую киновию, где его назидали семь вещей, а соблазняли три. Поступая тем же образом, он опять ушел и отсюда, но на новом месте его назидали пять вещей и пять соблазняли. После сего он восхотел в последний раз перейти в иную киновию, но прежде, нежели вошел в нее, взял бумаги и сказал себе: если будешь верить помыслу своему, то всего мира не достанет тебе для перехождений. Положи лучше в сердце твоем терпеть и напиши на бумажке сей: вышел ты из такой-то киновии, потому что встретил развлечение; из такой-то – потому-то; и так далее, поставив в ряд все причины, изгонявшие тебя из той или иной киновии. И в конце написал: если найдешь здесь все сии причины, будешь ли терпеть? И подписал: во имя Господа Иисуса Христа Сына Божия буду терпеть. За сим, свернул писание свое, вложил в пояс и, помолясь, вошел в киновию. И если он замечал нечто, смущающее его, то наедине брал свое писание и, когда, прочитывая, доходил до слов – во имя Господа Иисуса Христа Сына Божия буду терпеть, – успокаивался, говоря себе: с Богом положил ты завет, от Него и ищи помощи. Не вынося такого терпения брата, лукавый устроил братиям подметить, как он читает бумажку свою и как, прочитавши, врачуется. Потому они стали говорить, что у него заговор, ибо, прочитывая что-то, он не смущается, тогда как они смущаются. Пошли они к авве и сказали ему: не можем быть с таким-то братом, потому что он волхв и в поясе его хранится его волхвование. Если хочешь иметь его, тогда отпусти нас. Авва, будучи духовен, знал смирение брата и, поняв, что сие происходит от зависти диавола, предложил братиям: идите молитесь, и я буду молиться, а через три дня дам вам ответ. Затем, когда брат спал, авва снял пояс его и, прочитав писание, снова опоясал им брата, а через три дня на вопрос братии, что он намеревается сделать, авва позвал брата и спросил его: для чего соблазняешь ты братий? Тот ответил: согрешил, простите меня и помолитесь обо мне. Тогда авва спросил братий: что, сказали вы, делает брат сей? Они повторили: он волхв, и волхвование его хранится в поясе у него! Авва повелел: выньте заговоры его! Брат не допускал развязать пояса своего, и авва велел перерезать его. Когда было найдено писание брата, авва подал его диакону и приказал стать на высоком месте и читать, сказав: да посрамится в сем диавол, подлагающий людям волхвования! Когда все было прочитано и особенно слова – во имя Иисуса Христа буду терпеть братиям, – тогда братия, устыдясь, положили авве метание, говоря: согрешили мы! На что авва сказал: мне ли полагаете метание? Богу и брату сему сотворите метание. Потом авва обратился к брату: помолимся Богу, чтоб Он простил им. И помолились о них.

14. Во внутреннейшей скитской пустыне жил евнух, и келлия его отстояла от Скита на восемнадцать миль. Раз в неделю приходил он к авве Даниилу ночью, так что его никто не знал, кроме аввы и ученика его. Старец дал ученику своему такую заповедь о нем: раз в неделю наполняй сосуд водой, поставляй его у двери пещеры евнуха и, постучав со вне, удаляйся; при сем совершенно ничего не говори с ним, а только присмотрись и, если найдешь близ двери черепицу с письменами, принеси ее с собою. Так и делал ученик его. Однажды он нашел черепицу, на которой было начертано: возьми орудия и приди один или и ученик твой. Старец, прочитав, что было написано, заплакал великим плачем и, обратясь к ученику, сказал: горе тебе, пустыня внутреннейшая! Какой столп оставляет тебя ныне! Возьми сии вещи и иди вслед за мной. Увы, пойдем скорее! Поспешим застать старца, дабы не лишиться молитв его, ибо он отходит ко Господу. И пошли оба с плачем и нашли его в сильной горячке. Старец повергся на грудь его, много плакал и потом сказал: блажен ты, что, заботясь о часе сем, презрел царство земное и всех людей. Евнух ответил: блажен ты, новый Авраам и странноприимец Христов! Ибо сколько плодов приемлет Христос чрез руки твои! Старец попросил: сотвори над нами молитву, отче. Евнух сказал: в час сей я наиболее имею нужду в молитвах. Старец ответил: если б я упредил тебя в час сей, то помолился бы о тебе. Тогда евнух, приподнявшись и сев на рогоже, обнял главу старца, поцеловал ее и произнес: Бог, указавший мне путь к месту сему, Той да исполнит старость твою, как старость Авраама. Старец взял ученика своего и, повергши его на колена евнуха, попросил: благослови сына моего, отче! Тот облобызал его и сказал: Боже, предстоящий мне в час сей, дабы отлучить меня от тела моего, и ведущий, сколько шагов прошел до келлии моей брат сей, ради имени Твоего сделай, чтоб почил на нем дух отцов его, как почил дух Илии на Елисее! Потом попросил старца: ради Господа не снимайте с меня то, что ношу, но как есть, так и перешлите меня ко Господу, и пусть не знает никто другой, что касается до меня, кроме вас одних. Теперь дайте мне причаститься и, причастившись, сказал: явите любовь ко мне во Христе и молитесь обо мне. Потом посмотрел на правую сторону и произнес: добре пришли вы, пойдем! Тогда воссияло лице его как огонь. За сим положил он крестное знамение на уста свои и со словами: Боже! В руце Твои предаю дух мой, – предал душу свою Господу. Старец и ученик его почтили исход его плачем и начали рыть могилу пред пещерою. Потом старец снял с себя то, что носил, и повелел ученику своему надеть это поверх того, что было на усопшем, а носил он фаскидий¹² из пальмовых ветвей на теле и кентоний¹³. Брат, одевая его, увидел, что грудь у него была женская наподобие двух иссохших листов, но ничего не сказал о том. Когда они похоронили его и сотворили молитву, старец говорит ученику своему: разрешим ныне пост и сотворим учреждение по старцу. Они нашли у него немного сухарей, размочили их и сотворили угощение. После сего, взяв плетеницу, которую тот делал, пошли, благодаря Бога, в келлию свою. Дорогою ученик поведал старцу: знаешь ли, отче, что евнух сей был женщина, ибо, одевая его, я видел это. Старец сказал в ответ: знал и я, сын мой, что это была женщина. Хочешь, я расскажу тебе о ней? Слушай! Она была первой сенаторшей при дворе, и царь Юстиниан захотел взять ее во дворец ради великого ее разума. Узнала о том Феодора и, вознегодовав, решила сослать ее. Услышав о сем, она нанимает корабль и ночью, взяв с собою несколько из своих вещей, предается бегству. Достигнув Александрии, она поселяется в [...] Александрийском и устраивает там монастырь, который и доселе называется монастырем Патрикии (Сенаторши). По смерти Феодоры узнает она, что царь намеревается вернуть ее, убегает ночью из Александрии, приходит сюда – в мой монастырь и просит дать ей келлию вне Скита, поведав мне все о себе подробно. Я дал ей сию пещеру, и она, переодевшись в мужскую одежду, поселилась в ней. Ныне уже двадцать восемь лет, как она в Ските, и никто не знал о ней, кроме тебя, меня и еще одного брата; ибо, если мы с тобою отходили куда-нибудь, я повелевал тому брату доставлять для нее кувшин воды, но кто она, – сего никто не знает кроме тебя одного. Скольких магистриан посылал царь искать ее, и не только он, но и паша Александрийский и весь город искали ее, однако никто не узнал, в каком месте укрывается она, даже и до ныне. Видишь, как воспитанные по-царски подвизаются против диавола и сокрушают тело его, а мы, живя в мире, и хлеба порой не имели, чтоб насытиться, принявши же монашество, ищем утешений и от того ни одной добродетели стяжать не можем. Итак, будем молиться, да сподобит и нас Господь улучить тот же путь и вместе со святыми отцами нашими обрести милость в день он и с аввою Анастасием евнухом (ибо она называлась Анастасиею), молитвами и заступлением Владычицы нашее Богородицы, и всех святых, и аввы Даниила пред страшным престолом Господа нашего Иисуса Христа.

15. В великой Антиохии был юный серебряник по имени Андроник, который взял себе в жены дочь тоже серебряника Иоанна, имя которой Афанасия, что значит бессмертная, ибо поистине она была бессмертна по делам и разуму. Андроник и Афанасия были весьма богаты, но благочестивы и исполнены благих дел. Житие их было таково: доход от среброделия и имущества своего они делили на три части: одну – для бедных, другую – для монахов, а третью – на свое содержание и торговлю; и весь город любил Андроника ради кротости его. Познал он жену свою, и она родила ему сына, которого он назвал Иоанном. Еще зачала и родила Афанасия дочь, и он назвал ее Мариею; и боле положил Андроник не приближаться к жене своей, все же попечение его было вместе с другими христолюбивыми мужами и женами о больных и бедных. В воскресенье же, понедельник, среду и пятницу с вечера до утра пребывали Андроник и Афанасия в церкви. По прошествии двенадцати лет, однажды приходит Афанасия домой после утрени из церкви, идет посмотреть детей своих и находит их стонущими. Встревожившись, берет Афанасия детей, кладет на постель и прижимает к груди своей, а когда пришел Андроник и позвал ее, полагая, что она еще спит, Афанасия сказала ему: не гневайся, господин мой, дети наши больны. Обнаружив у детей горячку и воздохнув, сказал: воля Господня да будет! Потом пошел за город помолиться святому мученику Иулиану, где были погребены родители его, пробыв там до шестого часа дня (двенадцати – по нашему). Когда же возвратился Андроник, то услышал плач и вопли в доме своем и увидел, что едва ли не весь город собрался у него, ибо умерли дети его. Посмотрев на них, лежавших вместе, вошел он в молельню свою и, повергшись пред Спасителем, произнес: наг изыдох от чрева матере моее, наг и отиду тамо: Господь даде, Господь опят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословено во веки (Иов. 1:21). Жена же его от великой скорби желала умереть, говоря: пусть умру и я с чадами моими. К выносу детей собрался весь город, пришел сам патриарх с клиром своим, и положили детей у святого Иулиана вместе с предками их. После сего взял патриарх Андроника в дом свой, Афанасия же не хотела уйти и осталась ночевать там. В полночь является ей святой мученик в образе монаха и говорит: что ты не даешь покоя почивающим здесь? Она ответила: Господин мой! Не скорби на меня! Двоих только чад имела я, и ныне обоих принесла сюда! Он спросил ее: скольких лет были дети твои? Она ответила: одно чадо – двенадцати, а другое – десяти лет. Тогда он сказал ей: что же ты плачешь о них? Плачь лучше о грехах своих! Ибо, говорю тебе, жено, каким образом естество человеческое требует пищи и нельзя не дать ему ее, таким же отшедшие младенцы воспросят у Христа в день оный грядущих благ, говоря: праведный Судия! Лишил Ты нас земных, – не лиши же небесных. Услышав сие, она успокоилась и изменила плач на радость, сказав: если дети мои живут на небе, чего мне плакать. Потом начала искать говорившего с ней авву, но, обойдя весь храм, не нашла его. Позвала вратаря и его спросила: где авва, входивший сюда? Вратарь ответил ей: не видишь ли, что все врата заперты, а ты спрашиваешь, где входивший сюда авва? И начал философствовать: знай, что ты видела призрак! Объятая страхом, она попросила выпустить ее и, придя в дом, рассказала обо всем мужу. Потом говорит ему блаженная Афанасия: воистину, еще при жизни детей наших не раз собиралась я сказать тебе, но стыдилась; скажу же теперь – по смерти их, – если послушаешь меня: отпусти меня в монастырь плакать о грехах моих. Он ответил ей: пойди и испытай помысл свой одну неделю, и если пребудешь в намерении сем, то поговорим о том. Придя через неделю, она сказала то же слово. Тогда блаженный Андроник призывает тестя, передает ему все имущество свое и говорит: мы идем к святым местам помолиться, и если в сем пути случится с нами человеческое (смерть), поступи с имуществом нашим по Богу, и прошу тебя, сотвори благо для душ наших и устрой в доме больницу и странноприимницу. Потом освободил он рабов своих, и, взяв двух лошадей и нужное для дороги, вышли они ночью из города. Блаженная Афанасия издали озиралась на дом свой и, воззрев на небо, сказала: Боже, рекший Аврааму и Сарре: изыди от земли твоее, и от рода твоего... и иди в землю, юже ти покажу (Быт. 12:1), Сам и нас путеводи во страхе Твоем! Вот мы оставили дом наш отверзтым имени ради Твоего, не заключи и Ты пред нами дверей царствия Твоего, – и, восплакав, они пошли далее. Достигши святых мест, почтили они отцов и, побеседовав со многими из них, отправились в Александрию к святому Мине, дабы насладиться поклонением мученику. Однажды, выйдя в девятый час дня, блаженный Андроник увидел, что монах и мирянин, у которого тот нанял животное, чтоб идти в Скит, спорят между собою: мирянин предлагал выйти теперь же и, идя ночью, прийти в Скит до жару, а тот не соглашался. Тогда Андроник сказал мирянину: пойди приведи еще одно животное, и возьмем: одно – я, другое – авва, чтобы отправиться, ибо и я намерен идти в Скит. После сего он повелел Афанисии ждать его возвращения, ибо женам не положено ходить в Скит, на что она с плачем сказала: ответишь пред святым Миною, если останешься там и не возвратишься, чтоб устроить меня в монастырь, – и, поцеловав друг друга, они расстались. В лавре Скита Андроник поклонился святым отцам и, с трудом достигнув аввы Даниила, в беседе открыл ему все. Старец сказал: пойди приведи жену свою; я дам тебе письмо и ты отведешь ее в Фиваиду, в монастырь Тавеннисиотский. Когда Андроник привел жену, старец преподал им слово спасения и, написав письмо, отпустил их. По возвращении Андроника старец облек его в схиму и научил монашеским деланиям. Пробыв при нем двенадцать лет, Андроник попросил старца отпустить его к святым местам, и, сотворив молитву, старец отпустил его. Проходя Египтом, авва Андроник сел в тени отдохнуть от солнечного зноя, и в это время, по устроению Божию, подходит сюда одетая мужчиною жена его, которая также шла к святым местам; и они приветствовали друг друга. Узнала голубица друга своего, а как мог узнать ее он – столько иссохшую и почерневшую, словно эфиоп? И он спрашивает ее: куда идешь, авва? Она ответила, что к святым местам, и, когда он сказал: и я туда направляю путь, она предложила: хочешь, пойдем вместе, но пойдем в таком молчании, как бы мы не были вместе? Он согласился, и на ее вопрос, не ученик ли он аввы Даниила, ответил: да. На это Афанасия сказала: да сопутствуют нам молитвы старца. Андроник завершил: аминь. Затем вместе сходили они и поклонились святым местам и возвратились в Александрию. Тогда говорит авва Афанасий авве Андронику: хочешь, пребудем вместе в одной келлии? Он ответил: как повелишь, только прежде я схожу принять благословение от старца моего. Она сказала на то: пойди, я буду ждать тебя в октодекате. Впрочем, как путешествовали мы в молчании, так и в келлии пребудем в молчании, и если не можешь сего понести, – не приходи. Я же непременно останусь в октодекате. Когда Андроник пришел к старцу и, целовав его, рассказал о сем, тот ответил: поди и, возлюбив молчание, пребывай с братом тем, ибо он монах, каким и должно ему быть. Возвратившись, авва Андроник нашел авву Афанасия, и, ограждаемые страхом Божиим, они пребыли вместе другие двенадцать лет; и не узнал авва Андроник, что то была жена его. Старец часто приходил, дабы навестить их и сказать что на пользу. Однажды, посетив их, он по обычаю сотворил молитву и ушел, однако не дошел он еще до святого Мины, как догнал его авва Андроник и сообщил, что авва Афанасий отходит ко Господу. Старец вернулся и, увидев плачущего авву Афанасия, говорит ему: вместо того, чтоб радоваться, ибо идешь сретить Господа, ты плачешь! Отвечает ему авва Афанасий: не о себе плачу, но об авве Андронике. Но сделай милость – по погребении моем возьми письмо, что лежит под головою моею, прочти его и отдай авве Андронику. За сим, сотворив молитву и причастившись, почил о Господе. Когда начали готовить авву Афанасия к погребению, то увидели, что то была женщина естеством, а прочитав письмо, узнал авва Андроник, что это была жена его. И прошел слух о том по всей лавре, и все славили Бога. Старец послал весть и в Скит и во внутреннейшую пустыню; и собрались на погребение все лавры Александрийские, и весь город, и скитяне пришли в белых одеждах, ибо таков был их обычай. И вынесли тело блаженной Афанасии с ваиями и ветвями, славя Бога, давшего жене такое терпение. Старец исполнил седмицу ради блаженной Афанасии и хотел взять с собою Андроника, но он не согласился, говоря: умру здесь с госпожею моею. Тогда, простившись, старец ушел, но не дошел он еще до святого Мины, как догоняет его один брат и сообщает, что авва Андроник кончается. И старец опять посылает в Скит, дабы братия вернулись, ибо авва Андроник последует авве Афанасию. Возвратившись, они застали его еще в живых, и он, благословив их, почил о Господе. Тогда произошел спор между отцами октодекатскими и скитянами, которые говорили: он наш брат, и мы возьмем его в Скит, чтоб помогал нам молитвами своими, довольно с вас, что мы оставляем вам авву Афанасия. Видя такое смятение, старец сказал братиям: истинно, если вы не послушаете меня, то и я останусь здесь, и погребут меня с сыном моим. Тогда все утихли и спокойно похоронили брата Андроника. Братия стали звать старца в Скит, он же ответил им: оставьте меня исполнить седмицу над братом, – но они не попустили ему остаться. Итак, будем молиться, дабы и нам прийти в меру аввы Афанасия и аввы Андроника молитвами всех святых. Аминь.

16. Авва Евагрий говорил: не будь искушений, никто бы и не спасся.

17. Авва Исаия сказал: новоначальный монах, переходящий из монастыря в монастырь, подобен животному, которое, став, бросается туда и сюда.

18. Также говорил: если Бог хочет помиловать душу, а она упорствует и не повинуется, но делает по своей воле, то Бог попускает ей терпеть то, чего не хочет, дабы таким образом она сама взыскала Его.

19. Он же сказал: ничто столько не полезно для новоначального монаха, как поношение, ибо что древо каждодневно поливаемое, то новоначальный поносимый и терпящий поношение.

20. Опять сказал: блаженны те, коих труды совершаются с разумом, ибо они бывают покойны от всякого отягощения и удобно избегают козней демонских и особенно рабства тому, кто полагает препоны человеку во всяком благом деле, которое им предпринимается, потому что сей наводит леность на ум, когда тот вдает себя приседеть Богу.

21. Еще говорил: первый из всех подвигов есть странничество, особенно если ты убежишь на уединенность, оставив все свое и неся с собою одну совершенную веру и надежду и крепкое сердце против своих хотений (желаний), ибо они окружат тебя многими кругами, разными способами устрашая тебя искушениями, суровою бедностию или болезнями, представляя, что если впадешь в них, то что будешь делать, не имее знающих тебя, кои бы попеклись о тебе. Но тем благость Божия испытывает тебя, дабы обнаружить твою ревность и твою любовь к Богу.

22. Авва Илия говорил: если ум не поет вместе с телом, суетен труд. Кто любит скорбь, тому будет она впоследствии в радость и успокоение.

23. Еще рассказывал: один старец жил в капище. Пришли демоны и говорят ему: выйди из нашего места. Старец ответил: вы не имеете места. Тогда они начали разбрасывать ветви его одну за другой, старец же собирал их терпеливо. Наконец один демон схватил его за руку и повлек к двери; достигши ее, старец ухватился другою рукою за дверь и воскликнул: Иисусе! помоги мне! И тотчас бес отбежал, а старец после сего начал плакать. Господь спросил его: почему ты плачешь? И тот ответил: потому что демоны дерзают хватать человека и так поступать с ним. Тогда Господь сказал ему: ты сам допустил сию оплошность – как только ты взыскал Меня, видишь, как скоро Я обрелся тебе. Говорю это к тому, что нужен великий труд, и без труда никто не может иметь Бога своим, ибо Он Сам был распят за нас.

24. Один брат, будучи в искушении, пришел к авве Ираклию, и он, укрепляя его, рассказал следующий случай: один старец имел ученика, весьма послушного. Однажды, находясь в борении, положил он старцу метание и попросил: благослови меня жить уединенно. Старец ответил ему: посмотри место, и мы сделаем тебе келлию. Отойдя на один знак (миля, верста), брат нашел себе место; там и построили келлию. Старец говорит брату: что скажу тебе, то и делай: когда алчешь, – ешь; когда жаждешь, – пей; когда клонит сон, – спи, только из келлии своей не выходи до субботы, в субботу же приходи ко мне. Брат провел два дня по заповеди старца, а в третий, заскучав, говорит: что это сделал со мной старец? Затем встал, пропел много псалмов и, вкусив по заходе солнца, пошел спать на свою рогожу и увидел лежащего эфиопа, скрежещущего на него зубами. В великом страхе побежал он к старцу и постучал в дверь, прося: авва! Помилуй меня и отвори. Старец, зная, что он не сохранил слово его, не отворял ему до утра, а утром, открыв дверь и увидев его умоляющего, сжалился и ввел внутрь. Тогда ученик рассказал ему: черного эфиопа увидел я на рогоже моей, когда пришел спать! Старец ответил: это ты пострадал за то, что не сохранил слова моего. Потом, по силе изобразил ему чин уединенного жития; и мало-помалу тот соделался добрым уединенником.

25. Один брат, живший в Келлиях на уединении, не имел покоя и, придя к авве Феодору Фермейскому, поведал ему о том. Старец сказал: поди, смири свой помысл и побудь на послушании, живя с другими. Но брат опять вернулся к старцу и говорит: и с людьми не нахожу покоя. Тогда старец спрашивает его: если наедине ты не находишь покоя, ни живя с людьми, то для чего пришел ты в монастырь? Не для того ли, чтоб претерпевать скорби? Но скажи мне, сколько лет как ты в схиме? Брат ответил: восемь. На это старец сказал: я в схиме сорок лет и ни на один день не находил покоя, а ты в восемь лет хочешь стяжать покой! Услышав сие, брат отошел ободренный.

26. Некто спросил авву Феодора: если нечаянно случится чему-либо упасть, ты испугаешься, авва? Старец ответил: если столкнется небо с землею, Феодор и тогда не устрашится. Ибо старец молился Богу, дабы взята была от него боязливость. Брат потому и спросил его о сем.

27. Говорили об авве Феодоре и об авве Лукии Еннатских, что они в продолжение пятидесяти лет посмеивались своим помыслам, говоря: после сей зимы перейдем отсюда. Когда же приходила жатва, они опять говорили: после жатвы отойдем отсюда. Так поступали во все время жизни своей сии приснопамятные отцы.

28. Мать Феодора говорила: некогда один благочестивый, будучи поносим кем-то, ответил ему: мог бы и я сказать тебе подобное, но закон Божий заграждает мне уста.

29. У одного брата ради искушения развелись на теле скнипы и многое множество вшей, был же он из богатых. Демоны говорили ему: как ты выносишь такую жизнь, что у тебя развелись эти насекомые? Но он победил демонов своим терпением.

30. Авва Иоанн Колов поведал: три философа были друзьями, и один из них, умирая, оставил сына своего одному из друзей своих. Сей воспитанник, пришедши в юношеский возраст, вошел к жене воспитателя своего, и тот, узнав о сем, выгнал его и, несмотря на великое его раскаяние, не хотел принять его, а сказал: пойди, будь три года водовозом, и тогда прощу тебя. Когда спустя три года он пришел, тот снова сказал ему: ты еще не покаялся, но пойди и три года нанимай людей, чтоб тебя бранили. Он сделал и это. После сего воспитатель говорит ему: теперь иди в город Афины и учись философии. У ворот сего города философов сидел старец и поносил входящих, и, когда он стал ругать юношу, тот засмеелся. Старец спросил его: что сие значит? Ибо я поношу тебя, а ты смеешься. Юноша ответил ему: как мне не смееться? Три года я давал деньги на то, чтоб меня поносили, а ныне меня поносят даром. Потому я и засмеелся. Тогда старец сказал ему: теперь войди в город. Итак, – заключил авва Иоанн, вот врата Божии, и сими вратами отцы наши, радуясь многим поношениям, вошли во град Божий.

31. Он же говорил: видишь, первый удар, какой нанес диавол Иову, был удар по богатству его. Потом, видя, что он не унывает и не отступает от Бога, вторым ударом коснулся тела его. Но и при этом сей мужественный борец не согрешил словом уст своих, ибо он имел внутри себя богатство Божие и всегда пребывал в нем.

32. Авва Иоанн Киликийский сказал: семьдесят шесть лет прожил я на месте сем, терпя много бед и ужасов от демонов.

33. Авва Исидор говорил: мудрость святых состоит в признании воли Божией. Все побеждает человек повиновением истине, ибо тогда он есть образ и подобие Божие; но всех духов страшнее – последование своему сердцу, то есть помыслу своему, а не закону Божию. И будет ему в плач, что не познал тайны сей и не обрел пути Божия, чтоб делать на нем. Итак, ныне время сотворити Господеви (Пс. 118:126), потому что спасение – в скорби, как и написано: в терпении вашем стяжите душы вашя (Лк. 21:19).

34. Авва Пимен сказывал об авве Иоанне Колове, что по его молитве к Богу взяты были от него страсти, и он стал беззаботен. Пошел он и сказал одному старцу: я вижу себя покойным и не имеющим никакой брани. Старец сказал ему на то: поди и проси Бога, чтоб пришла брань, ибо чрез брани преспевает душа. Авва Иоанн помолился и, когда пришла брань, уже не просил, дабы она была взята от него, но говорил: дай мне, Господи, терпение в бранях.

35. Авва Пимен говорил об авве Коприи: он достиг в такую меру, что, хотя болел и лежал в постели, но благодарил и отсекал собственную волю.

36. Авва Коприй сказал: блажен, кто переносит труд с благодарением.

37. Рассказывали об авве Лонгине, что он часто был смущаем помыслом идти в пустыню, и однажды сказал ученику своему: сделай милость, брат, потерпи на мне и, что бы я ни делал в эту неделю, не говори мне ничего. Потом взял пальмовый жезл и начал ходить по своему двору; утомившись, посидел немного и опять встал и ходил. Когда наступил вечер, сказал он помыслу своему: странствующие по пустыне не вкушают хлеба, а травы; ты же, ради немощи своей, поешь немного овощей. Исполнив это, опять сказал помыслу своему: находящиеся в пустыне не спят под кровом, но на открытом воздухе; сделай и ты также. И восклонившись, спал на дворике своем. Так провел он три дня, ходя по двору, к вечеру вкушая немного овощей и засыпая на открытом воздухе, – и утомился. Поэтому запретил помыслу своему, смущавшему его, и укорил его, говоря: если не можешь творить дел пустыни, то сиди в келлии своей с терпением, оплакивая грехи свои, и не слагай мечты, ибо везде око Божие зрит дела наши, ничто не сокрыто от Него и Он содействует творящим благое.

38. Авва Макарий Великий пришел однажды к авве Антонию в гору; когда он постучался, авва Антоний вышел и спросил его: кто ты? Тот ответил: я – Макарий. Тогда авва Антоний вошел в келлию и затворил дверь, оставив его вне. Потом, видя терпение его, отворил дверь и, возвеселясь с ним, сказал: с давнего времени желал я видеть тебя, слыша о делах твоих. Угостил его и упокоил, ибо он был утружден. Когда настал вечер, авва Антоний намочил ветвей; авва Макарий попросил: вели и мне намочить для себя. Он сказал: намочи. Авва Макарий сделал большую связку и намочил. Сев с вечера, они беседовали о спасении души и плели, плетение же чрез оконце спускалось в пещеру. Утром, войдя туда, авва Антоний увидел, как много наплел авва Макарий и сказал: великая сила исходит из рук сих.

39. Некогда авва Макарий пошел из Скита в Теренуф и по дороге зашел переночевать в капище, где находились древние эллинские трупы (мумии). Взяв один из них, он положил его себе под голову вместо подушки. Демоны, видя его небоязненность, позавидовали ему и, желая устрашить, начали кричать словно к жене, называя ее по имени: такая-то иди с нами в баню. Другой же демон отвечал из-под аввы Макария, как бы из мертвого: на мне странник и я не могу идти. Старец же не устрашился и стал бить мумию, говоря: если можешь, встань и ступай во тьму. Услышав сие, демоны закричали: победил ты нас, – и, будучи таким образом посрамлены, убежали.

40. Брат спросил авву Макария: отче! Что значит терпеть мужественно и молиться? Он отвечал: терпеть всякое находящее искушение от людей ли или от демонов, как писано: я мужался как раждающая (Ис. 42:14), то есть терпел. Хорошо – терпение и хорошо – терпеливо молиться! Итак, должно нам молиться Богу, пока явит Он Свои содействия и поможет нам исправить нравы наши. Несвойственно монахам гневаться на брата своего, несвойственно и оскорблять ближнего, но истинно – по заповеданному – мы должны и делать, и говорить. Ибо и Апостол говорит: якоже отреби миру быхом, всем попрание (1Кор. 4:13); также: мы убо буи Христа ради (1Кор. 4:10), и еще: мы раби вам Иисуса ради (2Кор. 4:5). Итак, должно нам радоваться, когда бываем бесчестимы, и считать великим благом скорби и обиды, наносимые нам за Господа. Апостол Петр говорит: аще укоряеми бываете о имени Христове, блажени есте: яко славы и Божий Дух на вас почивает (1Пет. 4:14). Итак, когда вас бесчестят за имя Божие, веселитесь, говоря: блаженны мы, яко за имя Господа Иисуса сподобишася безчестие прияти (Деен. 5:41). Не знаете ли, что дети должны подражать родителям? Следует нам знать, что истинно мы – дети святых Апостолов, как и Апостол Павел говорит: о Христе бо Иисусе благовествованием аз вы родих (1Кор. 4:15). Посему, будучи чадами таковых мужей, должны мы подражать нравам и деениям их, ибо они, будучи биемы, – радовались; оклеветаемы, – не смущались; слыша от эллинов и иудеев: сии суть яко иже развратиша вселенную (Деен. 17:6) волхвованиями и чарами своими, – всем сим не только не огорчались, но еще, хвалясь, говорили: укоряеми, благословляем... и прочая (1Кор. 4:12, 13). Потому и писали они сие, чтоб мы старались быть подражателями их, как и Апостол Павел призывает: подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу (1Кор. 11:1). Итак, когда бываем поносимыми или оклеветаемыми и раны приемлющими, таким должно держать чувство в сердце своем, каким имеют получающие великую прибыль, соделавшиеся общниками и сопричастниками Апостолов и святых мучеников, и чаемые еще большего, да большая будет и прибыль. В этом должны поучаться христиане, чтобы всем известно было, что они суть ученики проповедавших сие – преимущественно же монахи, отрекшиеся мира и того, что в мире.

41. Авва Матой сказал: хочу делания легкого, но постоянного, нежели претрудного с начала, но скоро пресекаемого.

42. Когда авва Милисий жил с двумя учениками своими в Персидских пределах, вышли однажды два сына царевы, братья по плоти, охотиться по обычаю и окинули вервию весьма большое пространство – миль сорок, дабы охотиться на все, что найдется внутри сего оцепления, и убивать то копьями. Там нашли они и старца с двумя учениками и, увидев его – всего заросшего волосами подобно дикому животному, изумились и спросили: скажи нам, человек ли ты или дух? Он ответил им: я – человек-грешник и пришел сюда оплакивать грехи свои. Поклоняюсь же я Иисусу Христу Сыну Бога живого. Они сказали: нет другого бога, кроме солнца, огня и воды (коих они сами чтили), иди и принеси им жертву! Он ответил им: вы заблуждаетесь, ибо это – твари, но прошу вас, обратитесь и познайте Бога, сотворшего все сие. Они говорят ему: осужденного и распятого называешь ты Богом истинным? Старец сказал: да! Распявшего грех и умертвившего смерть – Его называю я Богом истинным. Тогда они начали мучить их, принуждая принести жертву. После многих мучений они обезглавили братий, старца же мучили в продолжение многих дней. Наконец, по своему охотничьему искусству, они поставили старца посреди и стали пускать в него стрелы – один спереди, а другой сзади. Старец сказал при сем им: так как вы уединомыслились на пролитие крови неповинной, то завтра в сей самый час в одно мгновение обесчадится мать ваша и лишится любви вашей: собственными стрелами вы прольете кровь один другого. Они презрели слова старца и наутро вышли охотиться; от них убежала одна лань, они же, сев на коней, стали догонять ее и, пустив в нее стрелы, пронзили друг друга в сердце, по слову старца, которое он сказал им, предрекая им казнь, и умерли.

43. Авва Феона рассказывал об авве Маркелле, что он безмолвствовал близ великого града Антиохии в пределах Ливанских в одной пещере у подошвы горы. Был авва Маркелл нрава тихого и кроткого, благоговеин, чист и целомудрен. Жители селения того имели к нему великую веру и любовь, и многие приходили и поучались от него. Пробыв в том месте шесть лет, многим искушениям подвергался старец там от демонов, как о сем после он мне говорил, кои желали выжить его из келлии и воспрепятствовать его безмолвию, но не успевали в том, ибо он удобно переносил всякое искушение, находящее от них. Наконец демон, преобразившись в старца, начал прельщать жен того города, домогаясь их, говоря им речи непотребные и уверяя, что нет греха соблудить тайно. Так делал он не однажды и не дважды, но, где бы ни увидел жену, идущую одиноко, преобразившись в старца, говорил о том. Жены рассказали о происходящем мужьям своим, и разнеслось слово сие по всему городу. Мужья собрались в храм Божий, а управляющий округом, призвав жен, расспросил более двадцати из них, которые подтвердили сказанное мужьями их. Услышав о том и не понимая, что это козни диавольские, управляющий сей вместе с клиром послал юношей изгнать старца злейшим образом, и когда они пришли, то били старца палками, рвали волосы бороды его, а затем, вытащив из пещеры, избитого и полуживого, истекающего кровию, оставили на дороге. В это время тем путем проходили жители Бейрута и, найдя старца, стали расспрашивать его о случившемся, но он умолял их лишь отнести его в пещеру. Когда горожане узнали, что я нахожусь в своей пещере, то часто приходили бранить и поносить меня, – рассказывал старец авве Феоне, – я же все то терпел, благодаря Бога. Так провел я восемнадцать месяцев в пещере, всеми оскорбляемый и поносимый, воссылая к Богу молитвы, да спасутся души обижающих меня. Наконец, открыто было управителю во сне о кознях диавольских, юноши же и жены те подверглись беснованиям. Тогда жители города вышли с женами и детьми, дабы принять благословение от меня, но я удалился от них и поселился на горе Нитрийской. Итак, авва Феона, – закончил свой рассказ старец, – если желаешь безбедно прейти все дни жизни твоей и чтоб демоны не нашли предлога досадить тебе, не поселяйся близ города или веси и будешь иметь покой.

44. В лавре Пиргий заболел водяною болезнию один старец по имени Мироген, проводивший весьма строгое житие. Старцы умоляли его принять врачевство, но он говорил им: молитесь, отцы, чтоб не страдал водяною болезнию внутренний мой человек. Что же до болезни сей, то я умоляю Бога, дабы навсегда остаться в ней. Услышал о сем авве Мирогене архиепископ Иерусалимский Евстафий и послал ему нечто в утешение, но старец никак не согласился принять что-либо, а только просил: молись обо мне, отче, да избавлюсь вечного мучения.

45. Брат спросил одного из отцов: отче, как диавол наводит искушения на святых? И старец рассказал ему: на горе Синайской жил один отец по имени Никон. Однажды некто пришел в палатку фаранита¹⁴ и, застав дочь его одну и павши с нею, наказал говорить ей, что сие соделал авва Никон. Когда отец ее услышал это, то, взяв меч, пошел к старцу. Однако, как скоро поднял он меч, дабы умертвить старца, иссохла рука его. Тогда фаранит рассказал о сем пресвитерам, которые, вызвав старца, нанесли ему множество ран и хотели изгнать, но старец умолял их: ради Бога оставьте меня здесь на покаяние. Пресвитеры отлучили его на три года и заповедали, чтоб никто не приходил к нему. Три года по воскресеньям старец приходил в церковь, каялся и умолял всех молиться о нем. Но вдруг взбесновался сотворивший грех и наведший искушение на отшельника и, придя в церковь, исповедал содеенное им, говоря: это я научил оклеветать раба Божия. Тогда весь народ пошел к старцу и просил прощения у него. Старец же сказал им: простить? – да простится вам, а остаться здесь с вами? – не останусь, ибо во все это время не нашелся между вами ни один, кто бы рассудил явить ко мне сострадание. И удалился оттуда. Итак, – завершил свой рассказ старец, – видишь, как диавол наводит искушения на святых?

46. Брат сказал авве Пимену: сердце мое расслабляется и изнемогает, если постигнет меня хотя бы и малая скорбь. И старец ответил ему: мало ли нам дивного примера терпения в Иосифе – в сем почти еще мальчике – как он в Египте, в земле идолопоклоннической, перенес такое искушение и как Бог прославил его? Видим сей пример и в Иакове, как он не оставлял держаться Бога до конца и как не могли отклонить его от надежды его.

47. Авва Пимен сказал: признак монаха – истинный ли он монах – открывается в искушениях.

48. Он же поведал: однажды авва Исидор, пресвитер скитский, сказал собранию так: братие! Не ради ли труда пришли мы на место сие? А ныне здесь уже нет труда. Итак, взяв милоть свою, пойду туда, где есть труд, и там найду покой.

49. Брат спросил авву Пимена: отче, я вижу на себе, что, куда ни пойду, повсюду нахожу заступление. Старец ответил ему: и те, кои имеют меч в руках, имеют Бога в то время. Итак, если будем мужественны, Он сотворит с нами милость Свою.

50. Спросили авву Пимена: к кому подходит слово Писания: не пецытеся убо на утрей (Мф. 6:34)? Старец ответил: это относится к человеку, находящемуся в искушении и малодушествующему, чтоб он не был озабочен и не вопрошал: сколько времени я пробуду в искушении сем? Но паче держал бы в уме и говорил себе ежедневно: только ныне.

51. Авва Павел Великий, галатянин, сказал: монах, который имее несколько потреб в келлии своей, выходит промышлять о них, подвергается посмеению демонов. И я сам пострадал за сие.

52. Некто из братьев, римлянин, рассказывал: один старец имел весьма доброго ученика. Однажды, в малодушии, старец выгнал его за дверь вместе с милотию его, но брат стерпел то и сидел вне, не отходя. Когда старец отворил дверь и нашел его сидящим, то положил ему метание и сказал: о, отче! смирение долготерпения твоего победило мое малодушие. Войди внутрь. Отныне – ты старец и отец, а я – новоначальный и ученик!

53. Некто из отцов спросил авву Сисоя: когда я сижу в пустыне и придет ко мне варвар, желая убит меня, а я смогу противостоять ему – убить ли мне его? Старец ответил: нет, но предай его Богу. Ибо, какое бы искушение ни нашло на человека, он должен говорить, что это по грехам его случилось с ним. Все же доброе – по милости Божией.

54. Однажды авва Авраам, ученик аввы Сисоя, отошел на послушание. И довольно времени старец не хотел, чтоб послужил ему кто-то другой, говоря: не могу допустить, чтоб свыкся со мною какой-либо человек, кроме брата моего, и не допускал никого, неся весь труд сам, пока не пришел ученик его.

55. Говорили об амме Сарре, что шестьдесят лет она прожила над рекою и ни разу не наклонилась, чтоб посмотреть в нее.

56. Блаженная Синклитикия говорила: если живешь в киновии, то не переменяй места, потому что это повредит тебе весьма много. Как птица, часто поднимающаяся с яиц, делает их бесплодными болтнями, так монах или дева хладеет и умирает верою, переходя с места на место.

57. Опять сказала: многообразны козни диавола: коль бедностию не поколебал души, – подводит приманку богатства; оскорблениями и поношениями не смог, – предлагает похвалы и славу; здоровием побежденный, – делает тело больным; утехами не возмогши прельстить, – невольными трудами покушается низвратить душу; наводит, по попущению, тягчайшие болезни, чтоб у тех, кои с молоду шествуют чрез них, пресечь любовь к Богу. Но пусть тело поражается сильнейшими горячками и томится несносною жаждою, – ты, коль, будучи грешником, подлежишь сему, воспоминай о будущем наказании, вечном огне и присужденных муках, и не будешь малодушествовать по причине настоящих. Радуйся, что призрел на тебя Бог, и благозвучное имей на устах твоих сие речение: наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 117:18). Железо ли ты? – Огнем сим очистишь ржавчину. Если же, и будучи праведным, занедужишь, то сим от великого преуспеешь в большее. Золото ли ты? – Огнем сим соделаешься испытаннейшим. Дадеся тебе пакостник плоти, аггел сатанин (2Кор. 12:7), – веселись: зри, – кому подобным ты соделался! Ты сподобился Павловой части. Испытываешься горячкою, наказуешься ознобом? Но Писание свидетельствует: проидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой (Пс. 65:12). Улучил первого, – ожидай второго. Творя добродетель, взывай словом святого Давида: нищ и боляй есмь аз (Пс. 68:30). Чрез сию двоицу страданий ты соделаешься совершенным, ибо он же говорит: в скорби распространил мя еси (Пс. 4:2). В сих гимнастических упражнениях мы лучше обучим души подвигам, ибо пред очами видим супостата.

58. Еще сказала: если болезнь тяготит нас, не будем печалиться, что ради изнеможения и поражения тела не можем петь гласно. Все сие посылается нам к истреблению похотений. Равно и пост и долулегание узаконены нам против похотей. Итак, если болезнь ослабила похоти, – излишне слово; и сие есть великое подвижничество, чтоб в болезнях мужествовать и благодарные воссылать к Богу песни.

59. Она же сказала: падающие в преступления в мире, и не хотя, бывают ввергаемы в темницу. Мы же, грехов наших ради, сами заключим себя в темницу, дабы произвол памятования отвратил будущую казнь.

60. Опять сказала: постясь, не предполагай болезни, ибо и не постящиеся часто подвергались тем же болезням. Начал доброе дело, – не ослабевай от того, что препятствует враг, ибо он будет низвержен терпением твоим. Пусть начинающие плавание сначала улучают благоприятный ветер, а когда распустят паруса, и их встретит ветер противный, из-за напавшего на них ветра они не разгружают корабля, но, подождав немного или борясь с бурею, опять продолжают плавание. Так и мы, когда нападет противный дух, крест простерши вместо паруса, будем небоязненно совершать плавание.

61. Авва Иперехий сказал: песнь духовная да будет в устах твоих и сокровенное поучение да облегчает бремя находящих на тебя искушений! Пример тому ясный – путник, который, уморясь, начинает петь и забывает труд путешествия.

62. Еще сказал: должно нам вооружать себя прежде искушений, ибо таким образом, когда найдут они, мы явимся искусными.

63. Авва Форт говорил: если угодно Богу, чтоб я жил, то Он знает, как устроить меня; если же не угодно, – на что мне жизнь? Не от всех также принимал он приношения, ибо говорил: если кто-то приносит что-либо для меня, а не для Бога, то ни я не имею, что дать ему, и от Бога не получит он награды, потому как не для Него принес, и таким образом принесшему делается обида. Возложившимся же на Бога и на Него единого взирающим должно столь благоговейно быть настроенным, чтоб даже не помышлять об укоре кого-либо, хотя бы тысячекратно случилось быть им онеправдованными.

64. Говорили об авве Херемоне скитском, что пещера его отстояла от церкви на сорок миль, а от болота, где рос тростник для рукоделия, и от воды – на двенадцать. Оттуда он приносил себе тростник и два сосуда воды – один за другим, затем садился и безмолвствовал.

65. Однажды пришел в Скит бесноватый и долгое время не был исцелен. Наконец, один из старцев, сжалившись над ним, запечатлел его крестным знамением и исцелил. Невольно изгнанный демон сказал старцу: раз ты изгнал меня, то теперь я войду в тебя. Старец ответил ему: хорошо, пожалуй войди. Демон вошел, и старец провел с ним двенадцать лет, – томил его, вкушая по двенадцать фиников в день, так что, не выдержав, утомленный демон вышел из него. Старец, видя его вышедшим, спросил: что же ты бежишь? Демон ответил: да сокрушит тебя Бог, ибо кроме Него никто не силен против тебя.

66. Старец сказал: если пойдут на человека искушения, то отовсюду умножаются ему скорби, дабы он возмалодушествовал и возроптал, – и рассказал при сем следующее: в Келлиях на одного брата нашло искушение: если кто-то встречался с ним, то не хотел дать ему целования; никто не приглашал его в келлию свою; если имел нужду в хлебе, возвращаясь с жатвы, никто не ссужал его ему; в церкви никто не звал его на обед любви, как есть обычай. Однажды, придя с жатвы, он не нашел даже хлеба в келлии своей, но при этом возблагодарил Бога, и Бог, видя терпение его, взял брань искушений от брата. И вот кто-то пришел из Египта и постучался в дверь его, приведя навьюченного хлебами верблюда. Но брат начал плакать, говоря: Господи! Или я недостоин пострадать немного имени ради Твоего? Так миновалось искушение, и братия с того времени стали утешать его и в церкви и в келлиях своих.

67. Некоторые братия пришли в пустыню к великому старцу и спросили его: как терпишь ты, авва, здесь, подъемля такой труд? Старец ответил: весь труд жизни, которую я провожу здесь, ничто в сравнении с одним днем мучения.

68. Старец сказал: древние не скоро переходили с места своего, разве только по следующим трем причинам: если там был кто-либо, имеющий неудовольствие на него и не примиряющийся, несмотря на все старания к успокоению его; если случалось быть славиму многими или если случалось подпасть искушению блуда.

69. Брат спросил старца: что мне делать, ибо помысл смущает меня, говоря: ты не можешь ни поститься, ни работать; смотри хотя бы за больными, ибо и это есть любовь. Старец, зная, что терпение келлии приводит монаха в чин свой, ответил: поди – ешь, пей, спи, только не оставляй келлии своей. Когда спустя три дня брат начал унывать, то взял несколько пальмовых ветвей и разрезал их; на следующий день начал плести их, а когда взалкал, сказал себе: вот еще несколько ветвей сплету и тогда поем. Окончив их, опять сказал: почитаю немного и потом поем. Завершив чтение, снова говорит: пропою немного псалмов. И таким образом, уже без попечения, мало-помалу с содействием Божиим он преуспевал, пока не пришел в чин свой и, получив силу против помыслов, стал побеждать их.

70. Некто спросил старца: почему я унываю, сидя в келлии своей? Старец отвечал: потому что ты не узрел еще ни чаемого покоя, ни будущего наказания, ибо если б ты узрел сие, то будь твоя келлия наполнена червями и будь ты сам предан им по шею, претерпел бы то без уныния.

71. Одного из старцев братия просили престать от великих трудов своих, но он отвечал им: уверяю вас, дети, что Авраам, видя великие дары Божии, будет раскаиваться в том, что не подвизался более.

72. Брат поведал старцу: отче, помыслы мои рассеиваются, и я скорблю. Старец сказал ему: ты сиди только в келлии своей, и они опять придут, ибо если ослица привязана, то осленок ее, куда бы ни ушел, шатаясь туда и сюда, назад приходит к матери своей. Так и помыслы того, кто ради Бога терпеливо пребывает в келлии своей, хотя несколько и разбегутся, но потом опять к нему же и возвратятся.

73. Один старец жил в пустыне на расстоянии двенадцати миль от воды. Идя однажды почерпнуть воды, он возмалодушествовал и сказал: какая нужда в таком труд? Пойду и стану жить близ воды. Сказав сие, он пошел обратно и, увидев, что кто-то идет по следам его, спросил: кто ты? Тот ответил: я – Ангел Господень и послан сосчитать шаги твои, дабы потом по числу их воздавать тебе награду. Услышав сие, старец ободрился и, воодушевившись ревностию к труду, прибавил к расстоянию внутрь пустыни еще пять миль.

74. Отцы говорили: если случится тебе искушение в том месте, в котором живешь, не оставляй сего места во время искушения, ибо иначе, куда ни пойдешь, впереди себя найдешь то, чего бегаешь. Посему потерпи, пока пройдет искушение, дабы удаление твое во время мира было без соблазна и не причинило скорби живущим там.

75. Один брат, живший в киновии, любил покой и безмятежие, однако часто был искушаем гневом. Наконец, сказал он себе: пойду и буду жить отшельнически наедине, ибо если я не буду иметь ни с кем никакого дела, то утихнет страсть моя. Затем вышел и поселился в пещере один. Однажды он наполнил кувшин водою и поставил его на землю, но кувшин нечаянно опрокинулся; он наполнил его в другой раз, – случилось то же; наполнил в третий, – и он опять опрокинулся. Разгневавшись, он схватил и разбил его. Придя в себя и увидев, что поруган демоном, брат сказал: вот я отшельничествую наедине, а все побежден. Пойду же опять в киновию, ибо повсюду нужен подвиг и терпение и Божия помощь. Встал и возвратился на прежнее место.

76. Один брат спросил старца: что мне делать, отче? Я не несу никакого делания монашеского, но провожу жизнь в нерадении: ем, пью, сплю, подпадаю гнусным помыслам и немалому смущению, переходя от дела к делу и от помыслов к помыслам. Старец ответил: сиди в келлии своей, и что можешь, то делай без смущения, ибо сие малое, что ты будешь делать теперь, я ставлю равным тому великому, что делал авва Антоний на горе; и верую, что сидящий в келлии ради имени Божия и хранящий совесть свою будет вместе с аввою Антонием.

77. Спросили старца: как можно было бы не соблазниться ревностному брату, если он видит, что некоторые из братий возвращаются в мир? И старец сказал: он должен подражать псам, преследующим зайца. Ибо один из них, видя зайца, преследует его, пока не догонит, не будучи ничем остановлен, хотя прочие, видя только преследователя, на некотором расстоянии бегут вместе с ним, но после, передумав, возвращаются назад. И уже только тот один – видящий – преследует, пока не догонит, не будучи уклонен от цели преследования своего тем, что те возвратились, не обращая внимания ни на стремнины, ни на болота, ни на острия... Так и ищущий Господа Иисуса, взирая непрестанно на крест, оставляет без внимания встречающиеся соблазны, пока не достигнет Распятого.

78. Старец сказал: как дерево, часто пересаживаемое, не может приносить плодов, так и монах, переходящий с места на место, не может успеть в добродетели.

79. Одного брата смущали помыслы, внушая выйти из монастыря. Он открыл о том авве, и авва сказал ему: пойди сиди в келлии своей, отдай в залог стенам ее тело свое и не выходи оттуда. Оставь помыслу твоему думать, что он хочет, только не выводи тела своего из келлии.

80. Старец сказал: келлия монаха есть вавилонская пещь, в коей три отрока нашли сына Божия, и столп облачный, из коего Бог говорил к Моисею.

81. Один брат девять лет был борим помыслом – выйти из киновии и каждый день готовил милоть свою, чтоб уйти, но когда наступал вечер, говорил себе: завтра удалюсь отсюда. С наступлением же утра говорил помыслу: понудим себя переждать и ныне Господа ради. Когда исполнилось девять лет такому его деланию, Господь взял от него всякое искушение, и он успокоился.

82. Один брат, подвергшийся искушению, от скорби оставил монашеское правило и, желая ему положить начало, но будучи снова отклоняем скорбию, говорил себе: когда же я опять стану таким, каковым был прежде? Однако в унынии не мог начать его. Наконец пошел он к некоему старцу и поведал ему о своем состоянии, который, услышав о скорби его, представил ему следующий пример: один человек имел поле, которое по нерадению его опустело и заросло тернием и волчцами. Потом вздумалось ему обработать его, и он послал сына своего пойти и очистить поле. Сын, придя и увидев множество терний, возмалодушествовал и сказал себе: когда я успею удалить и очистить все, что здесь? – лег и спал, почти не вставая. Когда пришел отец посмотреть, что он сделал, и, найдя, что он не сделал ничего, спросил сына: что значит, что доселе ты ничего не сделал? Юноша ответил отцу своему: как только я пришел сюда и увидел такое множество терний и волчцев, объяло меня уныние, и от уныния я лег и стал спать. Отец сказал ему: возделывай каждый день частичку поля, равную величине постели твоей, и будет продвигаться вперед дело твое, и ты не будешь малодушествовать. Послушав отца, юноша начал поступать так и в немного дней очистил поле. Так и ты, брат, делай понемногу и не будешь малодушествовать; Бог же благодатию своею восставит тебя в прежний твой чин. Брат послушал старца и, сидя с терпением, делал, как научен был им, и благодатию Христовою обрел покой.

83. Один старец часто подвергался различным немощам и болел. В один год случилось ему не быть немощну и посему он сильно скорбел и плакал, говоря: ныне оставил меня Бог и не посетил меня.

84. Старец сказал: один брат девять лет был искушаем помыслами, так что отчаялся в спасении своем. Наконец, по благочестию, он осудил себя и сказал: погубил я душу свою; итак, пойду в мир, коим погублен. Когда он шел, то на пути был ему глас: девять лет, в кои ты был искушаем, суть венцы твои. Возвратись в келлию свою, и Я избавлю тебя от помыслов. Видишь, что не хорошо отчаиваться по причине помыслов, ибо они еще доставляют нам венцы, если будем хорошо проходить их.

85. Один старец жил в Фиваиде в пещере и имел весьма искусного ученика. Был у старца обычай каждый вечер поучать его о спасении, после чего он творил молитву и отпускал ученика спать. Случилось однажды, что некоторые благочестивые миряне, знавшие о великом подвижничестве старца, пришли и сделали им утешение. Когда они удалились, старец опять по обычаю сел поучать брата и, беседуя с ним, заснул. Ученик ждал, когда пробудится старец и сотворит ему молитву, но он все не просыпался. Тогда помысл – уйти спать без благословения – начал смущать брата, однако он понудил себя, противясь ему, и остался. Помысл опять начал возмущать его, но он опять не ушел; и так до семи раз был он возмущаем и семь раз противостоял помыслу. Наконец, когда прошло довольно времени, старец проснулся и, найдя ученика сидящим, говорит ему: ты не ушел доселе? Тот ответил: нет, ибо ты не отпустил меня, авва. Старец спросил: что же ты не разбудил меня? Брат сказал: я не смел толкнуть тебя, чтоб не испугать. Затем они встали, совершили утреню, и после сего молитвословия старец отпустил брата. Когда старец остался один, то пришел в восхищение и увидел, что некто показывает ему место славное и престол в месте том, а на престоле – семь венцев. Старец спросил того, кто показывал ему: чьи они? И тот ответил: ученика твоего, ибо Бог даровал ему и место сие и престол за терпение его, а семь венцев получил он в ночь эту. Услышав о том, старец удивился, в страхе призвал брата и спросил его: что сделал ты в ночь сию? Он ответил: прости мне, авва, но я ничего не сделал. Старец, думая, что он не открывает по смиренномудрию, сказал ему: не отпущу тебя, пока не скажешь мне, что ты делал или о чем помышлял в ночь сию? Брат, зная, что им ничего не сделано, недоумевал, что сказать. Наконец, говорит отцу своему: я ничего не сделал, авва, кроме того, что, будучи семь раз возмущаем помыслом уйти без отпуста твоего, не ушел. Услышав сие, старец познал, что всякий раз, как брат противоборствовал помыслу, был венчаем Богом. Ничего не сказал он о том брату, но ради пользы рассказал сие отцам, дабы мы знали, что за борьбу и с малыми по-видимому помыслами Бог дарует нам венцы. Итак, хорошо нудить себя во всем ради Бога, ибо царствие небесное нудится, и нуждницы восхищают е (Мф. 11:12).

86. Некогда заболел старец, который жил уединенно в Келлиях и не имел никого, кто бы послужил ему, посему вставал и вкушал то, что находил в келлии своей. Так пробыл он много времени, и никто не приходил навестить его. Когда и спустя тридцать дней никто и не пришел к старцу, послал Бог Ангела послужить ему. И был Ангел при нем уже семь дней, когда отцы вспомнили о старце и, забеспокоившись – не умер ли он, пришли и постучались. Ангел отступил, а старец закричал изнутри: подите отсюда, братие. Когда пришедшие сняли дверь и вошли, то спросили старца, почему он так кричал. Тот ответил им: тридцать дней я мучился и никто не навестил меня; и вот уже семь дней, как Господь послал Ангела послужить мне, но коль скоро вы пришли, он отступил от меня. Сказав сие, старец почил, а братия, удивившись, прославили Бога, не оставляющего надеющихся на него.

87. Старец сказал: если постигнет тебя телесная болезнь, – не малодушествуй, ибо, если Владыка твой хочет, чтоб ты страдал телом, кто ты, что тяготишься тем? Не Он ли печется о тебе во всем? Не Им ли ты живешь? Итак, благодушествуй и проси Его поведать только полезное тебе. Вот воля Его – сиди с терпением и вкушай, что принесут тебе по любви.

88. Один монах во всем побеждал диавола, и тот лишил его зрения. Монах же и после сего не молился о том, чтоб прозреть, но о том, чтоб иметь терпение; и ради терпения его Бог даровал ему зрение, и он прозрел.

89. Некто из отцов рассказывал: когда я был в Оксиринхе, пришли туда вечером бедные люди, чтоб получить милостыню. Когда все легли спать, я вышел из келлии и увидел, что один из пришедших имел только одну рогожу, половина которой была под ним, а половина на нем. В то время был сильный холод, и я слышал, как он, весь дрожа, утешал себя, говоря: благодарю Тя, Господи! Сколько в час сей есть богатых, кои находятся в темнице и закованы в кандалы, и других, ноги которых забиты в колоды! Я же как царь протягиваю ноги свои. Услышав сие, я рассказал братиям, и они получили от того великую пользу.

90. Брат спросил старца: отче, если найдет на меня скорбь, но у меня не будет никого, дабы открыться, что мне тогда делать? Старец ответил ему: веруй Богу, что Он пошлет благодать Свою и поможет тебе. Я слышал, что в Ските произошел такой случай: был там некто в состоянии брани и, не имее ни к кому веры, приготовил милоть свою, чтоб уйти оттуда. Тогда явилась ему благодать Божия в виде девы и утешила его, говоря: не уходи никуда, но будь здесь со мною, ибо на деле не было ничего из того, что ты слышал злого. Поверив ей, он остался, и тотчас уврачевалось сердце его.

91. Один старец пошел продавать корзины, а встретившийся ему демон сделал их невидимыми. Старец стал на молитву и произнес: благодарю Тя, Господи, что Ты избавил меня от искушения. Тогда демон, не стерпевши любомудрия старца, вскричал: вот корзины твои, злой старец! Старец взял их и продал.

92. Некто из старцев так говорил о бедном Лазаре: мы не видим, чтоб он творил какую-либо добродетель, но мы видим, что никогда не возроптал он на Бога, что Тот не творит ему милости, но всегда с благодарением нес бремя свое и не осуждал богатого. За то и принял его Бог.

93. Некто из отцов сказал: если древо не бывает качаемо ветром, то оно не дает корней и не растет; так и монах, если будет искушаем и не претерпит, не бывает крепок.

94. Старец говорил: мы потому не преуспеваем и не знаем меры своей, что не имеем терпения в деле, которое начинаем, и хотим стяжать добродетель без труда; с места же на место переходим, думая найти такое, где нет диавола.

95. Старец сказал: если монах несколько дней трудится, а потом разленивается, затем опять трудится и опять начинает нерадеть, таковой ничего не приобретает и никогда не стяжет терпения.

96. Еще говорил: если случиться тебе быть на чужбине и никто не примет тебя, не скорби, но скажи себе так: когда б я был достоин, Бог доставил бы мне успокоение.

97. Опять говорил: уничтожь искушения, – и не будет святых, ибо бегающий полезного искушения бегает вечного живота.

98. Некто из отцов заперся в келлии своей на все время святыя четыредесятницы Великого поста. Диавол, всегда завидующий подвизающимся, наполнил его пещеру клопами от низа и до верха, а также и воду, и хлеб, и все, имеющееся у него, так что не было видно и на палец места, не покрытого ими. Но борец переносил искушение и говорил: даже если должно мне умереть, не выйду до святого праздника. И вот, в третью неделю святого поста видит он утром, как ползет в пещеру несказанное множество больших муравьев на истребление клопов, как побивают они их, словно на войне, и вытаскивают наружу. Посему благо есть терпение искушений, ибо оно всегда приводит к благому концу.

99. Старец сказал: как не разогретый и не умягченный воск не может отпечатлеть налагаемой на него печати, так и человек, если не будет испытан страданиями и немощами, не может вместить в себя печати. Потому-то Господь говорит божественному Павлу: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается. И сам Апостол хвалится, говоря: сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова (2Кор. 12:9).

100. Один юноша, решив отречься от мира, пошел в пустыню и, увидев столп, сказал себе: кого ни найду в столпе сем, буду служить ему до смерти. Когда он постучался, вышел старец, монах, и спросил его, что ему нужно. Тот ответил: я пришел ради молитвы. Старец принял его и, упокоив, спросил, не имеет ли он какого особого дела в другом месте? Юноша сказал: нет, но желаю остаться здесь. И тот оставил его. Однако старец сей падал в блуд и имел при себе женщину, потому, спустя некоторое время, сказал брату: если желаешь получить пользу, иди в монастырь, ибо я имею жену. Брат ответил: жену ли ты имеешь или сестру, я не знаю, но буду служить вам до смерти. По прошествии года служения его они сказали себе: не довольно ли нам бремени, которое мы несем? Но еще за душу и сего брата имеем быть истязаны! Итак, уйдем отсюда и оставим ему келлию. Затем, взяв, что могли, сказали брату: мы идем на поклонение; ты же стереги келлию нашу. Однако, как только они ушли, брат понял намерение их и догнал их. Увидев его и смутившись, они сказали: доколе ты будешь осуждать нас? Имеешь келлию, – сиди и внимай себе. Но брат ответил им: я не ради келлии пришел, но для того, чтоб послужить вам. После сего женщина пошла в монастырь, а старец на место свое. И таким образом терпением брата спаслись оба.