Семь церквей Апокалипсиса

Малая Азия, или Анатолия, расположенная на большом полуострове, похожа на плацдарм, направленный из Азии по направлению к Европе. В переводе с греческого «Анатолия» буквально означает «Восток». Слово, произведенное от того же корня, что и «восход», используется также для наименования целого региона – Восток, или «Ориент» – места, где восходит солнце. Существует гипотеза, что слово «Анатолия» образовано от «Ассува» – так под этим названием регион упоминался в хеттских текстах.

Центр полуострова – это обширное плато, со всех сторон окруженное горами. Горы Понта на севере и Тарса на юге препятствуют проникновению на малоазийское плато средиземноморских и черноморских ветров, обеспечивая региону короткий и мягкий зимний период. Западное побережье Малой Азии с древности славилось удобными и безопасными для мореплавателей бухтами и гаванями. Восток полуострова закрыт высокими горами (Арарат – 5137 метров), легендарное место пристанища Ноева Ковчега, который до сих пор различные путешественники пытаются там отыскать. Здесь среди высоких гор берут начало реки Тигр и Евфрат.

На западе ландшафт полуострова переменчив. Тут пролегает невысокая горная гряда, позволяющая дождевым облакам, собирающимся над Эгейским морем, достигать внутренних областей полуострова – низких плодородных долин, которые тянутся между холмами и реками. Главные речные пути – это Каикус, Хермус, Кайстер и Меандер. Дороги, проложенные с учётом движения этих водных потоков, исполняли важную роль как в торговле, так и в системе сообщения между различными регионами западной части полуострова. Плодородные вулканические почвы, невысокие горы, защищающие долины, дают возможность до сегодняшнего дня собирать обильные урожаи винограда, гранатов, мандаринов, олив и многих других видов фруктов и овощей. Оливковое масло и вино ещё со времён античности были основными экспортными продуктами региона. Сотни глубоких заливов на западном побережье Эгейского моря легко приспосабливались для гаваней и бухт. Западный берег Анатолии, как показали археологические раскопки, был густо заселён ещё со времён Бронзового Века (1500–1200 гг. до н.э.). Некоторые из этих поселений – такие как Троя или древняя Смирна – показывают непрерывную смену населения, начавшуюся в третьем тысячелетии и простирающуюся до так называемого «Исторического периода». Приблизительно в 1190 г. до н.э. спокойная жизнь региона неожиданно изменилась. Набеги загадочных племён, условно названных «народы моря», начались с захвата Эгейского побережья и распространились на всю Анатолию, достигнув Кипра, Сирии и даже Египта. Это привело к падению хеттской цивилизации в Анатолии, и к ИХ-Ѵ40;ИИИ вв. до н.э. древняя модель общества постепенно исчезла (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 12–14).

Греческая колонизация Эгейского побережья Анатолии началась приблизительно в IX веке до н.э. и продолжалась с различными интервалами до VII века до н.э. Первые волны эллинов осели на побережье – это районы Родоса и Смирны. Им предстояло освоить узкий участок суши, ограниченный с одной стороны морем, с другой – горными реками. Глубокие и узкие морские заливы давали возможность строить гавани для рыболовецких и торговых судов, на вершинах невысоких гор устраивались поселения, защищённые кирпичными стенами.

Источники литературы и данные археологических раскопок говорят о том, что эти поселения изначально были небольшими городами, где правили цари, передававшие власть по наследству. Позднее, к Ѵ40;ИИ-Ѵ40;И вв. до н.э., они стали независимыми городами-государствами с признаками демократического правления. Наиболее известные из таких городов-государств – Милет, Ефес и Приены. Каждый из этих городов управлялся институтами, созданными самими гражданами. В полисе граждане (демос) составляли собрание (екклесия), которое периодически избирало совет – буле (так называется совет граждан и в современной Греции). Активная жизнь членов полиса была важным показателем стабильности этого общества, выгодно отличая его от «негреческого мира», нецивилизованного и варварского (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul, Turkey, 2009, – P. 10–12).

Активная миграция населения постепенно перенесла эту модель социально-политического устройства по всему региону. Массилиа (Марсель) на Средиземном, Кизик (Ердек) на Мраморном и Трапезунд (Трабзон) на Чёрном море явились носителями греческой культуры. В начале VII в. до н.э. это положительное развитие было временно прервано ордами киммерийцев, которые вторглись в Анатолию с востока. Гордион, столица фригийского царства, Сардис, лидийская столица, Ефес и другие прибрежные города были разграблены. Эти ионические греческие города постоянно находились под влиянием не только греческой, но и анатолийской культуры, сформированной как воинственными, так и мирными восточными соседями. Богатая культурная амальгама принесла свои плоды в искусстве и архитектуре, её стали характеризовать как «Восточно-Греческую». Такие имена как Геродот, Гомер, Гипподам, Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, Гераклит свидетельствуют о несомненном расцвете науки и искусства Восточно-Греческой цивилизации.

В 546 году до н.э. персы вторглись в Анатолию, и к концу века весь полуостров был захвачен и разделён ими на провинции (сатрапии). Это была одна из самых решающих встреч Греческого мира и Востока. Ионийские города стали управляться персидскими сатрапами, назначаемыми в Сар- дисе.

Терпимое отношение персов ко всем завоёванным народам позволяло им свободно жить, торговать и развиваться. Под новой властью ионийские города западной Анатолии по-прежнему сохраняли свою автономную структуру и продолжали благоденствовать. Царская дорога, которая соединяла Ефес, Сардис и столицу Персии Сузы, имела протяжённость около 2300 километров, пешее путешествие по этой главной артерии региона могло длиться до 90 дней. Эта дорога, постройка которой, вероятно, началась ещё в хеттский период, была первой в истории магистралью, имевшей почтовые станции с жильём и свежими лошадьми для царских курьеров через каждые 25 километров пути, крепости и переправы через реки. Благодаря официальной линии связи любые товары и ценные грузы с Востока на Запад доставлялись быстро и безопасно. Вместе с товарами, перевозимыми на колёсных каретах, верблюжьих караванах, мулах и ослах, путешествовали различные философские идеи, взгляды и религии. Позднее христианские общины стали быстро возникать и распространяться благодаря прекрасно устроенным средствам коммуникации.

В 334 году до н.э. Александр Македонский переправился через пролив Дарданеллы (Геллеспонт), пересёк границы Анатолии и вступил во владения Персии. Непродолжительные греко-персидские войны закончились победой Александра в битве при Гранике, что послужило освобождению греческих городов Малой Азии.

В результате масштабных походов Александра на Восток были не только завоеваны огромные территории, но и положено начало новому периоду в истории Средиземноморья, получившему название эллинизм. Основные черты эллинистического синтеза были обусловлены взаимодействием греческой и восточной культур. Походы Александра и власть его преемников распространили греческую цивилизацию далеко за пределы Балкан. В свою очередь, происходила ориентализация греческих обычаев и верований; возникали различные формы религиозного и философского синкретизма, сочетавшего элементы западной и восточной культур.

С началом эллинистического периода центры торговли, искусства и культуры переместились из Греции в Анатолию, Сирию и Египет. Новые храмы,театры, библиотеки, гимназии и другие типы общественных учреждений стали возводиться повсеместно. Каменщики, плотники, гончары и художники Запада двинулись в Анатолию, Сирию и Египет для участия в смелых проектах богатых и культурных правителей эллинистических столиц (Пергам Атталов, Антиохия Селевков, Александрия Птолемеев). Учёные и писатели древности переезжали из города в город, поселяясь вблизи биб-лиотек, устроенных в столицах эллинистических царств. Распространение греческого языка как средства общения, культуры и политики сделало Средиземноморье единым пространством, где национальные и государственные границы стали условным явлением.

III-II века до н.э. ознаменованы борьбой наследников Александра за малоазийские территории. Регион переходил из рук в руки и в конечном итоге попал в сферу интересов Рима. Антиох III Великий был разбит Сципионом Азиатским в битве при Магнезии, а западноанатолийские города временно перешли во власть пергамского царя Эвмена II. Сын Эвмена Аттал III в 133 году до н.э. завещал своё царство вместе со всеми городами западной Анатолии Римскому государству.

К I-му веку до н.э. Анатолия была разделена на несколько римских провинций. Западная часть, позднее известная как «Проконсульская Асия», управлялась из Ефеса (порой столицей провинции называют Пергам) проконсулом, назначаемым римским сенатом на один год. Для Рима было крайне выгодно, чтобы эти провинции росли и процветали, ведь они имели огромное значение и как «сырьевая база», и как поле для сбора налогов. По Lex Sempronia Гая Гракха 123 г. до н.э. Азия должна была отдавать Риму десятину – в провинцию сразу устремились богатые ростовщики и сборщики податей, подвергавшие её прямому грабежу. Ещё более источили ресурсы так называемые «митридатовы войны», в ходе которых страну опустошали обе враждующие стороны. Сулла в 85–84 гг. до н.э., заключив мир с Митридатом, навёл «порядок» в провинции: одни города, сохранившие верность Риму, получили привилегии и новые территории; другие, поддержавшие Митридата, были разграблены. Общая контрибуция, наложенная Суллой на провинцию, составила 20000 талантов. Во время гражданских войн в Риме Азия была объектом жестокого грабежа со стороны представителей различных группировок, к 27 году, когда была образована сенатская проконсульская провинция Асия, она была совершенно истощена и разорена, а Августу Октавиану пришлось аннулировать долги городов западной Анатолии (История Древнего мира. Упадок древних обществ. – М., 1968. – С. 25–35).

С началом имперского правления в Риме к середине И-го века н.э. административное использование городов западной Анатолии стало более целесообразным. Из дальних аграрных провинций Рима они превратились в центры финансовой и экономической деятельности, став подлинными мегаполисами античного мира. Находясь в центре огромной империи, вдали от проблемных границ, этот регион пользовался особым почётом и любовью в Римском мире (Pax Romana), он был совершенно контролируемым, лояльным, и римская аристократия с удовольствием скупала земли в окрестностях Пергама, Смирны, Сардиса или Ефеса, ещё более способствуя развитию Западной Анатолии (Тацит. Анналы. XIV, 22).

Римские налоговые органы собирали в проконсульской Асии значительную ежегодную подать в размере 16000 талантов. Талант как мера веса равнялся в то время 26 кг золота, т.е. провинция выплачивала Риму годовой налог, эквивалентный 416000 кг золота. О высоком уровне жизни в Асии могут свидетельствовать цифры, упоминаемые античными авторами: прожиточный минимум для семьи в месяц в I веке составлял 10 драхм, месячная оплата труда учителя или врача в полисе – 60–70 драхм, ежегодная подушная подать составляла в среднем около 30 драхм (Полибий. Всеобщая история. XXI, 16.15). 1 драхма соответствовала 8 граммам золота

О населении городов имеются лишь косвенные указания – по словам Галена (Opera Omnia. V, 49), врача Марка Аврелия, в Пергаме было 40000 граждан, «а если прибавить их жён и рабов, ты найдёшь больше чем 120000 людей». Таким образом, население Пергама, включая детей, должно было составлять не менее 200000 человек, Ефеса – около 230000 человек, а общее число жителей провинции Проконсульская Асия в I веке н.э. достигало 4500000 (А. Ранович. Восточные провинции Римской империи в I-III вв. – М., 1949). Ещё при Селевкидах Малая Азия подверглась усиленной эллинизации – это обстоятельство позволило римлянам при административном делении провинции не считаться с этническими различиями. Римляне долгое время держались в провинции особняком, остро ощущая своё превосходство и не смешиваясь с местным населением. Даже раннехристианский апологет св. Иустин Философ резко замечает: «Мы не презренное отродье, не варварское племя, не Карийцы какие-нибудь или Фригийцы» (Диалог с Трифоном. 99,4). Однако тенденция ко всеобщему уравнению, присущая империи, постепенно сглаживала этнические различия, подводя регион к новой форме существования. Быстрый рост городов способствовал развитию небольших хозяйств, которые были включены в единую экономическую систему полиса. Огромное количество медных монет, найденных на руинах античных городов западной Анатолии подчёркивает высокий уровень развития хозяйства и экономики. Были построены новые дороги, велась активная и успешная борьба с разбойниками на земле и пиратами на море (Плутарх. Помпей, 20–28). Люди постоянно путешествовали как с целью развития своих коммерческих интересов, так и для удовольствия (но чаще – и того и другого вместе). Вложение денег в экономику или сельское хозяйство рассматривалось как государственная добродетель. Август и его ближайшие преемники заботились об украшении городов храмами, портиками, гимназиями и другими общественными зданиями. После землетрясения 17 г. н.э. Сардис получил субсидию в 10 млн сестерциев и освобождение от налогов на 5 лет, льготы получили Филадельфия, Тмол, Аполлонида и другие города (Тацит. Анналы. II, 47). Расширялись, обустраивались и выходили на новый уровень экономического развития и некоторые старые города – Ефес, Смирна и Лаодикия.

Самым лёгким и коротким путём приобретения известности и уважения для богатого человека было вложение средств в так называемые «домашние города». Археологические раскопки свидетельствуют, что уровень жизни в больших и малых городах отличались незначительно. Один благодетель финансировал постройку терм (центров досуга и отдыха), другой – брал на себя долгосрочные расходы по обеспечению их горячей водой, кто-то спонсировал выступления музыкантов, танцоров и гладиаторов на сценах театров. Однако наиболее уважаемы были те, кто вкладывал средства в постройку монументальных зданий – храмов, гимназий и библиотек. Эти акты великодушия вызывали даже некое соперничество среди «спонсоров» – каждый стремился вложить в город денег больше, чем его предшественник. Количество найденных памятных надписей о дарениях и пожертвованиях, выбитых на мраморе и граните, так велико, что, по мнению историков, эти частные щедроты составляли основу бюджета городов. Города в знак благодарности ставили своим благодетелям статуи, давали им почётные титулы, а порой даже переименовывались (см.: S. Dmitriev. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. – Oxford University, 2005. – P. 247–289).

Во II-III bb. н.э., видимо, учитывая финансовый вклад в развитие региона, раввинский совет иудеев, проживавших в городах Западной Анатолии, получил статус официального органа власти, который самостоятельно решал все вопросы «народов реки Иордана» (Иосиф Флавий. Иудейские древности, 14).

Первые два столетия нашей эры были периодом мира и процветания, хотя «радости жизни» касались прежде всего высших слоёв общества. Даже сильнейшие эпидемии 165 и 251 гг. н.э., которые унесли около трети жителей городов, и нашествие готов в середине III века н.э. не смогли остановить стремительное развитие региона.

В Византийский период, очень важный для становления восточной христианской традиции, история городов Западной Анатолии развивалась по-разному. Русский путешественник XIX века А.С. Норов в своей работе «Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе» подробно описывает историю семи городов Книги Откровения.

Ефес с IV века становится наиболее значимым центром Анатолии, уступая по статусу и населению лишь столице – Константинополю, Ефесская митрополия насчитывала 36 викарных епископов. Взлёт Ефеса был недолгим – череда землетрясений в VII веке, отступление моря и заболачивание почвы привели к тому, что жители стали покидать город. Ко времени турецких завоеваний в XI веке от Ефеса осталась лишь небольшая деревня. Кафедра митрополита Ефесского существовала до начала ХХ-го века номинально, как дань уважения былого величия, а титул митрополита Ефесского сохраняется и доныне в юрисдикции Константинопольского Патриархата.

Лаодикия в IV веке была одним из важнейших финансовых центров Римской империи в Малой Азии, экономической столицей всего фригийского региона. В 364 году в Лаодикии проходил Поместный собор, на котором рассматривался состав Книг Ветхого и Нового Завета. Город Лаодикия прекратил своё существование раньше Ефеса – после сильнейших землетрясений V и VII вв.

Исторические данные о жизни города Фиатиры и фиатирской Церкви в Византийский период весьма скудны. Известно, что епископы Фиатирские участвовали в 1,3,4 и 7 Вселенских Соборах. До XIII столетия здесь существовала христианская церковь, затем после турецких завоеваний информация и о городе, и о Церкви исчезает.

Сардис в Византийский период оставался столицей области Лидия, митрополит Лидийский занимал шестое место в иерархической структуре Константинопольского патриархата, имея 27 викарных епископов. Начиная с конца XI в. турки неоднократно разоряли эту область, а в 1306 году по договору Сардис был отдан Византией Сельджукидам. Концом города можно считать 1402 год, когда он был окончательно разрушен Тимуром и больше не возрождался.

Пергам – одна из столиц Древнего мира, к IV веку утратила своё былое величие. Пергамский епископ был викарием Ефесского епископа, а в VII веке Пергам был местом Армянской колонии и центром ереси моно- физитства. В 716 году арабы разграбили город, с этого времени происходит медленный закат его славной истории. В 1197 году Пергам упоминается как стоянка французов во время второго Крестового похода. В 1402 году город захвачен и разграблен войсками Тимура, но не прекратил своего существования. Несколько христианских церквей действовали в Пергаме до начала ХХ-го века.

Филадельфия – самый незначительный и малоизвестный из «городов Апокалипсиса». Викарный епископ Филадельфии входил в состав в Сардисской митрополии, а в XIII веке, при Андронике Палеологе епископ Филадельфийский получил статус митрополита. Начиная с XI века, город не раз захватывался турками, и вновь возвращался в Византийскую империю. В 1401 году город был взят Тимуром, который в наказание за оказанное сопротивление построил стену из трупов своих пленников. Даже после полного разрушения Филадельфии удалось восстать и отстроиться, а на начало ХХ-го века в городе по-прежнему был свой митрополит и одна из самых больших христианских общин в Турции (Османской империи).

Смирна как основной порт Анатолии несколько утратила своё значение с перенесением столицы империи в Константинополь в IV веке, но оставалась очень важным экономическим и религиозным центром региона, уступая только Ефесу. В 1084 году сельджуки захватили Смирну и использовали ее как базу для военно-морских набегов. В течение 300 лет Смирна несколько раз переходила из рук в руки, т.к. имела чрезвычайно выгодное географическое положение. Даже тогда, когда город вновь завоёвывался турками, цитадель Смирны неизменно оставалась христианской.

На начало XX века Смирна имела самую большую христианскую общину на территории Османской империи.

Возвращаясь к истории Малоазийского региона, следует отметить, что закат Византийской империи начался набегами сассанидов в начале VII и арабов – в Ѵ40;ИИ-Ѵ40;ИИИ вв., принесших массу бедствий, хаоса и повергших земли Западной Анатолии в «тёмные века». Население городов и деревень подвергалось уничтожению, люди покидали свои дома и мигрировали в более безопасные регионы. Земли оставались необработанными, ремесленники не могли продавать свою продукцию. На руинах древних городов появлялись наспех построенные жилища и небольшие крепости. Малое количество монет и высококачественных изделий мастеров на руинах построек этого периода говорит о полном крахе древней цивилизации.

Хотя некоторые из городов постепенно восстановились, «Золотой век» позднеримской и византийской Анатолии подошёл к концу. В скором времени этот регион стал местом борьбы Византии с турецкими завоевателями, и был даже короткий период, когда здесь правил Тимур. В начале XV века оттоманы включили эти земли в свою быстрорастущую империю.

Все христиане Малой Азии после падения Византийской империи в XV веке, оказались во владениях Османской империи. Христиане и иудеи, будучи «народом книги», имели право на существование. В понятиях мусульманских законов все христиане объединялись в единый народ, «православный миллет». Основные права имел мусульманский миллет, прочие миллеты были ограничены в правах. Христиане обязаны были жить в определенных местах, носить тюрбаны определенного цвета, им запрещалось ездить верхом, налоги выплачивались деньгами и детьми. У православных христиан постоянно изымались церкви, в них устраивались мечети. Османские власти объединили немусульманских подданных в три миллета: рум миллети (православный миллет), эрмени миллети (армянский миллет) и яхуди миллети (иудейский миллет), наделив их правами юридической автономии. Со временем особые права получил Константинопольский патриарх, он стал фактически калифом, ответственным за всех христиан империи, оказывая влияние на христиан и за пределами Османской империи. Система православного миллета за годы своего существования породила непреодолимые противоречия между греками, турками, славянским и романским населением Балкан. Девятнадцатый век отчетливо выявил все проблемы и противоречия и вывел на историческую арену всех участников конфликта. Практически все страны Европы, включая Россию, пытались как-то разрешить этот клубок противоречий, учитывая, естественно, свои интересы. Последняя страница для древнейших митрополий и епископий христианского мира была закрыта в начале XX века после окончания грекотурецкой войны. Об этих событиях необходимо сказать, т.к. пророчества Книги Откровения Иоанна Богослова для некоторых из семи Церквей, возможно, исполнились только в XX веке.

После поражения Османской империи в И-й мировой войне и подписания Мудросского перемирия державы-победительницы приступили к разделу её территории. Греция как союзница стран- победительниц получила обещания, что ей будут отданы Восточная Фракия (кроме Стамбула) и Западные районы Малой Азии, где компактно проживало греческое население. По плану греческого премьер-министра Элефтериоса Венизелоса предполагалось создание «Великой Греции», которая будет включать территории вне границ современного греческого государства (Иония, Фракия, Кипр, запад Малой Азии, Понт на Чёрном море и даже славянские земли Македонии и Болгарии). Эти идеи активно поддерживал глава Элладской Церкви (с 1922 года – патриарх Константинопольский), архиепископ Мелетий (Метаксакис).15 мая 1919 года греческие войска под прикрытием эскадры Антанты высадились в районе Смирны (Измира). 19 мая были расстреляны интернированные турецкие военнослужащие – это вызвало рост возмущения среди турецкого населения, а в конце мая стали создаваться партизанские отряды. Серьёзное сопротивление грекам было организовано только к концу июня, его идейным вдохновителем был Мустафа Кемаль (Ататюрк), действия которого осуждались стамбульским правительством.

В марте 1920 года силы союзников оккупировали Константинополь. В апреле 1920 года Кемаль создал временное правительство в Анкаре, враждебное Константинопольскому правительству. Здесь необходимо сказать, что среди коренного православного населения Турции не было однозначного отношениякпроисходящим событиям. Осенью 1922 года митрополит Константинопольского патриархата, Прокопий Конийский, которому подчинялись все церкви центральной части Анатолии, с двумя епископами отделились от константинопольского патриархата и создали свой Синод «Турецкой Православной Церкви». Новый Синод поддерживался правительством Ататюрка, т.к. не был связан ни с патриархом Мелетием, ни с греческим вторжением в Турцию. В то время в центральной Анатолии проживало около 50000 туркоязычных православных, поддерживавших ровные отношения с местной властью, а богослужебным языком в этих Церквах был турецкий.

После смерти греческого короля Александра и поражения на выборах в Греции партии Венизелоса на греческом троне в результате референдума утвердился Константин. Одновременно Грецию перестали поддерживать союзники, у которых были основания считать, что король Константин поддерживал Германию, а Антанте был враждебен. Передовая греческая армия, находящаяся вблизи Анкары, была разбита войсками Ататюрка. Эти успехи подкрепило признание правительства Кемаля со стороны Советской России, позднее было подписано соглашение с представителями Италии об эвакуации итальянских войск из Анатолии. Франция также признала правительство Кемаля, что значительно усилило его позиции. 26 августа 1922 года турецкие войска перешли в наступление, и в течение короткого периода времени разрозненные греческие дивизии были разбиты по частям. Правительство Греции ушло в отставку, почти одновременно был отдан приказ об оставлении всего малоазийского плацдарма.

Турецкая армия во главе с Мустафой Кемалем вступила в Смирну 9 сентября 1922 года. Кемаль торжественно объявил, что каждый турецкий солдат, причинивший вред гражданскому населению, будет расстрелян; но то, что происходило в Смирне в течение следующих 20 дней, оставляет открытыми много вопросов. Согласно свидетельству американского консула Джорджа Хортона, день 9 сентября, когда в город вступили турки, прошел относительно спокойно; еще утром в городе поддерживала порядок греческая жандармерия, которая передала свои функции вступившим турецким войскам. Вечером, однако, начались грабежи и убийства, в которых активное участие принимали местные жители и партизаны («четники»). Греческий квартал Смирны за 10 дней был сожжён, церкви уничтожены, а греческое население подверглось жестоким репрессиям и массовому уничтожению. Среди убитых был и митрополит Хризостом (Калафатис). Команды около сорока кораблей и береговой патруль французской, английской и американской армий были свидетелями этой трагедии, но получили приказ своих правительств не вмешиваться. Непосредственно после трагедии было зарегистрировано около 400000 беженцев из Смирны, получавших помощь Красного Креста. Количество местного греческого населения, пострадавшего в Смирне, установить невозможно – в различных источниках информации цифры колеблются от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч. После ужасов И-й мировой и греко-турецкой войн взаимная ненависть турок и греков, проживавших в одном городе, была так велика, что остановить междоусобную войну даже какими-то жёсткими мерами было практически невозможно. В ходе трёхлетней войны, кровопролитной для обеих сторон, стало очевидным, что дальнейшее сосуществование греческого и турецкого населения в рамках одного государства невозможно.

24 июля 1923 года в Лозанне (Швейцария) был подписан мирный договор между Грецией и Турцией. По этому договору в составе Турции оставалась Восточная Фракия и Турецкая Армения; всё греческое население Малой Азии репатриировалось в Грецию; в свою очередь, в Анатолию должны были переселиться турки, проживавшие в Балканских странах. В результате этого договора около 1,6 млн греков покинули Турцию и отправились на свою историческую родину, которая находилась в состоянии полного банкротства и помочь им материально была неспособна, та же участь постигла и около 600000 турок, которые принудительно покинули Балканы. Обмен населением был тогда единственной мерой, которая могла остановить кровопролитие (Монах Вениамин Гомартели. Летопись церковных событий, часть 1, 1917–1927).

После смирнской трагедии и репатриации всего православного населения из Турции в 1923 году можно говорить об окончательном исполнении пророчеств Апокалипсиса для конкретных Семи Церквей Книги Откровения. Опустевшие церкви и монастыри от Каппадокии до Эгейского побережья оказались заброшенными, христиане национальной Турецкой Православной Церкви к 30-м годам также покинули свою родину. Допустимо предположить, что часть турецкоговорящих христиан из внутренних областей Анатолии не уехали, но это означало для них потерю и национальной, и религиозной идентичности. Все малоазийские архиереи Константинопольского Патриархата стали титулярными, ныне большинство из них постоянно проживает в Европе.

Сегодня Константинопольская Патриархия представлена 90 приходами, есть немногочисленные армяно-григорианские, ассиро-несторианские, католические и протестантские общины, но практически все церкви этих общин находятся в Стамбуле.

В конце XX века, благодаря туристам из Европы, в Турецкой Республике возник интерес к древнему христианскому наследию Малой Азии. Восстановлены и продолжают восстанавливаться некоторые памятники христианской культуры, действующие ныне как платные музеи, отмечается положительная динамика в развитии культурных и научных отношений Турции и европейских исследовательских центров и университетов.

Биографические данные о жизни св. Иоанна Богослова (иногда Патмос- ского), автора книги Откровения, которая включает послания Семи Церквам Малой Азии, черпаются из Евангелий, но главным образом – из апокрифических источников. Апокрифические «Деяния апостола Иоанна» представлены в христианской литературе в самых различных версиях.

Во-первых, это пространное сочинение «Деяния Иоанна», которое было написано на греческом языке во второй половине II в. в Малой Азии или Египте. Полностью текст его не сохранился и восстанавливается из отдельных отрывков. Во-вторых, латинское произведение VI в. «Добродетели Иоанна», автором которого считается Авдий. В-третьих, «Деяния Иоанна» – греческое сочинение, приписываемое Прохору и датируемое V в., которое получило широкое распространение в византийском мире. В-четвертых, «Деяния Иоанна в Риме» – также греческий текст, трудно поддающийся датировке. В-пятых, «История об Иоанне и о куропатке» – текст сохранился на греческом языке, но его невозможно точно датировать и связать с остальными версиями. Апокрифические тексты, связанные с ап. Иоанном, были собраны, частично изданы и исследованы в книге Э. Жюно и Ж.-Д. Кэстли «Деяния Иоанна» (Е. Junod, J.-D. Kaestli. Acta Iohannis – Corpus Christianorum. Series Apocryphorum. 1–2. Brepols-Turnhout, 1983). Существуют источники, не связанные с греческой традицией. К их числу относится достаточно большое и интересное сочинение на сирийском языке «История Иоханнана апостола, сына Зеведеева» (Е. Мещерская. Апокрифические деяния апостолов. – М., 1997).

В данном разделе предпринята попытка изложить жизнеописание апостола Иоанна Богослова, опираясь как на канонические, так и на апокрифические источники. Христианская традиция отождествляет Иоанна Патмосского с Иоанном Богословом, автором четвёртого Евангелия и трёх Посланий. Согласно евангельскому повествованию, он сын Зеведея, который вместе со своим братом Иаковом последовал за Иисусом Христом, когда Тот призвал их после рыбной ловли. Иоанн стал одним из ближайших учеников Господа и был свидетелем самых важных евангельских событий – Преображения и Крестной смерти. Согласно четвёртому Евангелию, Иисус на кресте «увидев Матер и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матер твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Ин. 19, 26–27).

По единодушной традиции Древней Церкви «Ученик, которого Он возлюбил» – это святой Иоанн Богослов, хотя современные библеисты считают, что эти слова Господа могли быть адресованы всем ученикам и, соответственно, всей Церкви.

Вторая половина первого века была полна бедствий, выпавших на юную Церковь. Римляне вначале рассматривали христианство как новое движение в рамках иудаизма. Подобно другим многочисленным течениям оно, по их мнению, должно было исчезнуть или превратиться в секту после распятия Иисуса. Но когда христиане начали отвергать религиозные доктрины синагоги и Рима, руководителей общин стали выявлять и арестовывать. Св. Стефан был побит камнями, св. Иаков Зеведеев казнён через усекновение головы мечом, а св. Иаков, брат Господень, сброшен с крыла храма. Некоторые раннехристианские источники утверждают, что св. Иоанн скончался мученически и, как его брат св. Иаков, был похоронен в Иерусалиме. Другая традиция, основанная на большем количестве свидетельств, придерживается мнения, что, взяв с собой Пресвятую Богородицу, Иоанн переправился в Ефес, так как многие уверовавшие оставили Палестину и отправились на поиски убежища в другие страны. Дата оставления св. Иоанном Палестины неизвестна, этот период можно датировать от Иерусалимского собора 49 г. до времени иудейской войны 66–70 гг., закончившейся разрушением Второго Храма. В течение достаточно продолжительного периода времени апостол находился в Ефесе, откуда за проповедь Евангелия был сослан на остров Патмос, написал там книгу Откровения. После срока ссылки возвратился в Ефес, продолжил проповедь Евангелия, написал четвёртое Евангелие и Послания, умер и был здесь похоронен.

Сирийский апокриф «История Иоханнана апостола, сына Зеведеева» так говорит о начале ефесской миссии св. Иоанна Богослова: «Отправился каждый из них в предел и страну, которая передана была ему благодатью. И было же, когда вышел сей святой девственник Иоханнан, сын Зеведея, сопровождала его благодать Духа Святого, дабы привести его в предел ефесян, где верховенство и власть идольства восторжествовали. И когда снарядился и вышел из Иерусалима, направился, дабы идти к Ефесу».

В те времена Ефес насчитывал более 200 тыс. жителей, включая большую иудейскую диаспору. К середине I века иудеи стали утрачивать свой статус и привилегии, полученные от римской власти (Иосиф Флавий. Иудейские древности, 14), и подвергаться локальным гонениям (эдикт Клавдия 50 г. н.э. об изгнании всех иудеев из Рима; см.: Светоний. Клавдий. XXV). К недовольству евреев христиане, не принимавшие участия в войне 70 года, в глазах официальной власти выглядели значительно лучше. Однако стабильность христианских общин, возникших во времена первых миссионеров, была значительно ослаблена вероучительными разногласиями. Прибыв в Ефес, св. Иоанн был поражён тем, как легко христиане идут на компромисс с языческим мировоззрением – это и есть та реальная ситуация, которая дала основание к написанию Посланий семи малоазийским церквам, но прежде всего, видимо, ефесской общине.

Большая часть древних источников, которая могла бы рассказать о пребывании святого Иоанна в Ефесе, утеряна. Однако на основании сохранившихся источников, преимущественно апокрифических, можно составить представление о жизни и Евангельском благовестии апостола Иоанна.

В сирийском варианте Деяний имеется подробное описание событий, касающихся начала проповеди в Ефесе, изгнания на Патмос, возвращения из ссылки и миссионерской деятельности в ефесском регионе до самой смерти апостола.

Апокриф даёт интересную зарисовку первой встречи св. Иоанна с культом Артемиды: «...он пришел и достиг врат южных. И поднял глаза свои, и увидел, и вот образ Артемиды идолицы стоит над вратами, и он нарисован красками, и лежит злато на устах ее, и обрамляет лик ее покрывало льняное, и горит пред нею лампада. Святой же Иоханнан, когда, взглянув, увидел ее, рассмотрел, завоздыхал и заплакал о сем граде. И поднялся, и отошел оттуда к вратам другим, и увидел еще и там этому подобное. И он повернулся и увидел такое во всех вратах города» («История Иоханнана апостола, сына Зеведеева»; здесь и далее цит. по: Е. Мещерская. Апокрифические деяния апостолов. – М., 1997. – С. 310–352). Этот сюжет имеет пересечение с более поздним повествованием о Семи спящих отроках ефесских. Очнувшись в середине V века от 200-летнего сна в пещере, один из юношей по имени Максианус идёт в город, чтобы купить себе пищу и сразу с удивлением обращает внимание на то, что над городскими вратами вместо Артемиды изображён крест.

Сирийский памятник сообщает, что св. Иоанн поселился в Ефесе во времена царствования Нерона, что ради заработка на пропитание он работал банщиком в ефесских термах у некоего Секунда, затем был назначен смотрителем всего термального комплекса, проповедовал Евангелие, крестил язычников и совершал чудесные исцеления. К этому периоду относится и встреча св. Иоанна с гностиком Керинфом, когда апостол сказал своим друзьям: «Убежим, чтобы не обрушилась баня, ведь в ней находится Керинф – враг истины» (Евсевий. Церковная история. III, 28).

Апокрифическая традиция утверждает, что св. Иоанн активно противостоял культу Артемиды. Приходил с евангельской проповедью прямо в храм Артемиды, так что алтарь и другие предметы сотрясались сами собой, а в период артемиссий, которые праздновались в Ефесе около месяца, демонстративно носил чёрную траурную одежду. Артемиссии в конце И-го века проходили одновременно с днями почитания императора, весь город облачался в белые праздничные одежды, и проповедь ап. Иоанна в чёрном одежде была откровенным вызовом.

Есть рассказ о том, как однажды он был вызван Аристодемом, главным жрецом храма Артемиды, доказать превосходство христианского Бога, выпив чашу с ядом. Когда св. Иоанн сотворил знак креста над чашей, яд всплыл в образе змеи, которая выползла из неё, и тогда он безболезненно выпил содержимое сосуда. Имея свидетельство чуда, и Аристодем, и епарх (губернатор) Ефеса сказали, что готовы принять христианскую веру. Многочисленные и разнообразные повествования о том, как жрецы Артемиды принимали от св. Иоанна крещение и даже становились христианскими священниками, а люди насмехались над «великой Артемидой» и пытались низвергать её статуи с пьедесталов, могут показаться поздним преувеличением составителей этих апокрифов. Но есть свидетельства нехристианских авторов I века, говорящих о том, что традиционные языческие культы в это время переживали острейший кризис. Плиний Секунд Младший, будучи римским наместником (пропретором) в соседней Вифинии, писал императору Траяну, что храмы опустели, а жертвенных животных никто не покупает. Только под давлением официальных властей (культ императора) и с помощью всевозможных бесплатных подачек языческие храмы привлекали людей.

В сирийских Деяниях Иоханнана очень интересно подробное повествование о проповеди и крещении язычников в ефесском театре: «И закричали все собравшиеся в театре, и сказали: «Просим мы у тебя, раб Бога живого, делай, что хочешь ты. И да станем мы соучастниками таинства жизни, дабы жить и не умереть. Он же, святой, приказал епарху, чтобы было ему в одном из углов театра место. И пришли резчики камня, и начали работу в тот же час. И сделали подобие цистерны, и подвели водопровод, который вел в театр, к цистерне. И пришла вода, и наполнилась та цистерна. И она была широка во все стороны: двенадцать локтей в длину, двенадцать локтей в ширину, глубина же была – два локтя и половина. Он же, святой, попросил эпарха, дабы он приказал, и принесли елея благоуханного семьдесят ксестов. И он приказал, и принесли, и наполнилась им чаша. И приблизился святой, коленопреклонился, и взглянул на небо, и возопил посреди театра, и сказал: «Свят Отец, и Сын, и Дух Святой всегда. Аминь!» И ответил весь народ, и сказал, и провозгласил. Затем сотворил знамение крестное он, Иоханнан, над елеем и сказал гласом высоким: «Слава Отцу, и Сыну, и Духу Святому вовеки. Аминь!» И снова в третий раз сказал: «Свят Отец, и Сын, и Дух Святой вовеки. Аминь!»

Крещение ефесского епарха описано достаточно подробно: «Затем приблизился епарх, и упал на лицо свое пред Иоханнаном, и сказал ему: «Что следует нам делать?» Святой же Иоханнан сказал ему: «Совлеки одежды свои с себя». И когда он снял, приблизился святой, и взял елей рукой своей, и сотворил ему крест меж глаз его, и помазал все тело его. И подвел его к цистерне, и обратился [к нему], и сказал ему: «Спустись, брат мой, дабы был первенец новый, который входит во главе стада в загон Господа овец». Он же, епарх, сказал: «Что должно мне сказать, прежде чем спущусь я?» Говорит же ему Иоханнан: «То, что узрел ты, и нашел правдивым, и уверовал». Толпа же молчала, как будто никого не было там, дабы видеть, как говорят епарх и Иоханнан. Он же, епарх, простер руки свои к небу и возопил, стеная и говоря: «Верую я в Отца, и в Сына, и в Духа Святого!» И стал спускаться к крещальне. Затем приблизился святой Иоханнан и возложил руку свою на главу епарха. И окрестил его один раз, восклицая так в первый раз: «Во имя Отца!», «Во имя Сына!» – во второй и в третий же: «Во имя Духа Святого! Вовеки, аминь!» И когда он поднялся из воды, затем облачился в одежды белые, и дал он (Иоханнан) ему мир и сказал ему: «Мир тебе, жених новый, который состарился и истощился в грехе. И вот день наступил юности, и записано имя твое в небесах». Тогда толпа вся заволновалась. И они заволновались от нетерпения, так, чтобы каждому из них первым броситься и спуститься к крещальне».

В описании Таинства Крещения, приведённом в апокрифе «Деяния Иоханнана», отчётливо видны три момента, вполне созвучные раннехристианской традиции: елеопомазание лба и всего тела; погружение в крещаль6ную купель (цистерну) размерами 6 метров длиной, 6 метров шириной и 1,20 метра глубиной с произнесением слов как крещаемым, так и крестящим; Таинство мира, которое состояло в преподании какого-то визуального знака мира (это могло быть и возложение рук с благословением, и миропомазание, и христианское целование как знак принятия в общину).

Далее апокриф сообщает о том, что в этот день в театре крестились тридцать девять тысяч двести пять душ. Описано столкновение апостола и жрецов Артемиды, закончившееся свержением идола и крещением некоторых жрецов: «Толпа же вся набросила веревки на изваяние Артемиды, и повалила его, и поволокла его, в то время как вопили группы впереди и позади его: «Разрушительница жизни нашей, восстань, освободи самое себя! Не с небес ты спустилась, в печи сотворили тебя ремесленники».

Сегодня, читая тексты апокрифов, мы априорно склонны не доверять им по целому ряду причин: это тексты, не принятые церковью; они написаны в более поздний период; они сообщают не всегда достоверную информацию. Повествование о крещении 39205 язычников в Ефесском театре на первый взгляд кажется неправдоподобным. Но возникает вопрос: почему после проповеди апостола Петра в Иерусалиме, даже принимая во внимание возможное преувеличение, в самом начале 30-х годов могли креститься «душ около трёх тысяч» (Деян. 2,41), а после проповеди апостола Иоанна в Ефесе в конце 70-х этого быть не могло? Почему среди Ефесских друзей апостола Павла могли быть высокопоставленные городские лица (в Деян. 19,31 упоминаются Ασιάρχοι – высшие римские чиновники, члены совета при проконсуле), а среди сторонников ап. Иоанна – нет? В общем контексте апостольской истории это событие представляется вполне достоверным.

Крещение в театре в свете исторических данных и археологических раскопок также допустимо – известно, что апостолы проповедовали в подобных собраниях (миссия ап. Павла в Афинском ареопаге – Деян. 17, 22–33), а порыв креститься сразу после убедительной проповеди психологически закономерен. Все античные театры имели подвод проточной воды и при необходимости возможность устроить из реквизита прямо на сцене некое подобие баптистерия. Театр во всех отношениях был удобным местом для массового крещения, и археологические исследования говорят, что театры действительно использовались для раннехристианской миссии. В подтверждение можно привести житийный пример св. Порфирия, ефесского актёра (память 15 сент.), который был крещён в IV веке на сцене этого же театра во времена императора Юлиана Отступника (Жития Святых. Свт. Димитрий Ростовский, сентябрь).

В начале ХХ-го века английский археолог и библеист Уильям Рамсей поставил вопрос о достоверности апокрифических текстов, анализируя раннехристианский апокриф «Деяния Павла» в своей книге «Церковь в Римской империи». Рамсей после тщательных археологических изысканий дал памятнику высокую оценку и доказал, что он вносит важные дополнения в историю путешествий апостола Павла, например, весьма правдоподобное описание римской казни через растерзание осуждённых дикими зверями на арене театра в Антиохии Писидийской. Это позволяет с известной долей критичности рассматривать и апокрифы как дополнительный источник информации.

Среди чудес, совершённых ап. Иоанном в Ефесе, было воскрешение Друзианы, вдовы, у которой он находил приют перед ссылкой на Патмос. Во время следования похоронной процессии она ожила и по повелению св. Иоанна села во гробе, а потом последовала в дом для приготовления пищи. Во время пребывания в Ефесе он путешествовал в близлежащий город Смирну, где обратил в христианство Поликарпа, а потом поставил его епископом этого города.

Отдельного внимания заслуживает описание встречи апостолов Петра и Павла, которые пришли к Иоанну в Ефес и убеждали его в течение пяти дней в необходимости написания Евангелия.

Греческое предание, зафиксированное в целом ряде апокрифов, сообщает о том, что святой Иоанн проповедовал и совершал чудеса в Ефесе при императоре Домициане, (а не при Нероне, т.е. на 20 лет позднее, чем в сирийском апокрифе «Деяния Иоханнана»), за что и был доставлен в Рим. Здесь его сила была испытана перед императором – Иоанна заставили выпить чашу с ядом, которой казнили преступников, но яд не повредил апостолу. Ещё Иоанна попросили исцелить девочку, которая, по общему мнению, была одержима нечистыми духами. Домициан, убеждённый этими свидетельствами, решил только выслать апостола на Патмос, где он и пробыл до смерти императора.

Тертуллиан, сообщающий предание, известное только среди латинских авторов, утверждает, что св. Иоанн был доставлен по приказу императора в Рим. Там он был заключен под стражу и брошен в котёл с кипящим маслом, но вышел из него невредимым (De praescr. 36).

О причинах ссылки апостола Иоанна на о. Патмос в канонических книгах нет никаких объяснений. В книге Откровения Иоанн просто говорит, что был изгнан на Патмос за слово Божие и за свидетельство Христа (Откр. 1,9).

Многочисленные апокрифы, описывая различные версии причин гонений и ссылки св. Иоанна на Патмос, лишь подтверждают неопределённость римских властей по отношению к христианам в конце I века. Известно, что Плиний Младший, губернатор Вифинии, писал Траяну, спрашивая его, что ему делать с христианами, число которых постоянно возрастает. Губернатор признал, что он, как и его предшественник, подвергал христиан преследованиям, но он так и не понял, в чём состоит их вина.

Из письма императора Траяна губернатору Вифинии Плинию Младшему: «Ты держался правильного образа действий при расследовании виновности тех, о которых тебе доносили как о христианах. Ибо по отношению к этим людям нельзя руководствоваться какими-либо твёрдо установленными правилами. Подробные расследования излишни: если донос подтверждается, наказание обязательно... на основании же лишь одних анонимных доносов никого осуждать не следует, ибо это служило бы дурным примером и не отвечало бы духу нашего века» (Письма Плиния Младшего. X, 96).

Поскольку христиане в римских глазах не рассматривались как преступники (проповедь не являлась преступлением), они могли подвергаться наказанию как члены незаконной религиозной группы, особенно, если их деятельность сопровождалась какими-либо беспорядками. Наказаниями для преступников, не приговорённых к смертной казни, было лишение их гражданских прав, конфискация имущества и ссылка в какой-то дальний регион империи или изолированный остров. Если же обвинения касались отказа признавать официальный императорский культ (особенно культ Домициана 81–96 гг.), это расценивалось как очень серьёзное преступление (оскорбление величества и безбожие), за которое приговаривали к смертной казни (Евсевий. Церковная история. III, 18). Скорее всего, св. Иоанн, будучи руководителем ефесской общины и наиболее известной личностью, был обвинён как организатор незаконного собрания.

Место, избранное для наказания Иоанна, – это один из вулканических островов, находящийся в Эгейском море на расстоянии 80 километров южнее Ефеса и использовавшийся как место ссылки. Поздние византийские хроники сообщают, что этот остров, будучи пустынным и необработанным, был покрыт терниями и кустами, которые делали его совершенно непроходимым и бесплодным.

Святой Иоанн был сослан на Патмос вместе с его учеником Прохором, одним из семи диаконов Иерусалимской церкви (Деян. 6,5). Срок его ссылки, по разным источникам, составлял 1,5 года, 5 или 15 лет (и по написанию, и по произношению это близко, поэтому переписчики жития могли допустить ошибки). Во время пребывания на острове Иоанн не прервал проповедь Евангелия, обращая и стражу, и заключённых. Традиция сообщает, что когда о его деятельности услышали в храме Аполлона, жрецы обратились за помощью к известному магу Кинопсу, прославившемуся тем, что он мог прыгнуть в море (под воду) на достаточно продолжительное время и выйти живым. Перед лицом многочисленных свидетелей и ап. Иоанна он решил показать своё чудо. Св. Иоанн вытянул руки в форме креста подобно Моисею перед битвой с амаликитянами и произнёс молитву: «О Боже, который даровал Моисею победу над амаликитянами, О Господи Иисус Христос, свергни Кинопса в глубины моря, не позволь ему больше видеть солнце и совращать людей». После некоторого времени окаменевшее тело мага показалось над водой недалеко от берега, как застывшая скала.

На Патмосе св. Иоанн был освобождён от цепей, имея право свободного проживания. В пещере (гроте) он получил откровения, которые составили последнюю книгу Нового Завета, известную как Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Некоторые образы Патмоса нашли своё отражение в Апокалипсисе:

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих (6,14).

И всякий остров убежал, и гор не стало (16,20).

Св. Иоанн и св. Прохор (о. Патмос). На иконах св. Иоанн Богослов часто изображается как старец, сидящий и пишущий свою книгу; как стоящий или сидящий в пещере с открывшимися до небес сводами; как пишущий или диктующий своему ученику Прохору. Иногда его изображали пишущим Евангелие – в таком случае надпись на открытом свитке в его руках читается «В начале было Слово». Символом св. Иоанна является орёл как образ высокого полёта богословской мысли евангелиста.

Викторин Римский писал в конце третьего столетия в комментарии к Откровению: «Когда Иоанн видел все это, он находился на острове Патмос, осужденный императором Домицианом на работу в шахтах. Там он и видел откровение... Когда он впоследствии был освобожден от работ на шахтах, он записал это откровение, которое получил от Бога» (Scholia in Apocalypsin Beati Joannis. XII // PL. 5).

Бл. Иероним останавливается на этом более подробно: «В четырнадцатый год после гонений Нерона Иоанн был сослан на остров Патмос и написал там Откровение... После смерти Домициана и отмены сенатом его указов, вследствие их крайней жестокости, он вернулся в Ефес, когда императором был Нерва» (De viris illustribus. IX, 17).

Период ссылки св. Иоанна закончился со смертью Домициана, апостол вновь поселился в Ефесе, но не пребывал в нём постоянно, и, как повествует апокриф «История Иоханнана», путешествовал по всей Азии, а также в пределах Фригии. Впоследствии он был провозглашён руководителем всех церквей этого региона и давал наставления пресвитерам вплоть до своей смерти во времена Траяна (98–117).

Сирийский апокриф так сообщает о смерти апостола: «Сидел же святой Иоханнан в хижине летом и зимой до того, как стало ему сто двадцать лет. И там похоронил и упокоил Господь его в том месте, как похоронен был Моисей на горе Нево. Закончилась история Иоханнана, сына Зеведеева, который учил и окрестил Ефес».

По традиционной версии, в последние годы своей жизни св. Иоанн построил келью где-то в районе холма Айасолук (небольшой дом на возвышенности, недалеко от храма Артемиды Ефесской) жил там уединённо и писал книги Нового Завета, известные под его именем. Умер апостол Иоанн в преклонном возрасте, скорее всего, около 100 лет (некоторые источники указывают 120 лет) и был похоронен на холме.

Согласно преданию, после того как гроб был вырыт, апостол сам лёг в могилу и умер. «Спустился же в ту яму, где разостлал одежды свои, сказав им: «Согласие и мир вам, братья мои». Испустил он дух свой, радуясь. Молитва его с нами. Аминь» (Жития Святых. Свт. Димитрий Ростовский, сентябрь).

На следующий день тело св. Иоанна не было найдено – это и было основанием предания о телесном вознесении. Согласно другой традиции, были найдены только его сандалии, а частицы пыли над могилой апостола висели в воздухе, как его дыхание.

Латинская традиция говорит о том, что после последней молитвы на него снизошёл великий свет, который никто не мог выдержать глазами.

Тогда св. Иоанн сам лёг в выкопанную гробницу и испустил свой дух. Тотчас из гроба поднялось как бы дыхание в виде мельчайших частиц пыли и продолжало исходить длительное время. Сюда приезжали тысячи паломников и больных для исцеления от своих болезней чудесной «пылью св. Иоанна». Об этом свидетельствует памятник IV века Peregrinatio Egeriae, где говорится, что паломники отправляются из Константинополя в Иерусалим, а на обратном пути останавливаются в Ефесе для поклонения гробу св. Иоанна.

К концу второго века большинство церквей Западной Анатолии провозгласило св. Иоанна своим основателем.

В период написания книги Откровения (правление императора Домициана) культ кесаря уже претендовал на то, чтобы быть единственной всеобщей религией Римской империи. Корни культа поклонения императору в Западной Анатолии восходят к эллинистическому периоду.

Александр Великий верил в свою божественность и рассматривал Геракла, и, естественно, Зевса своими божественными предками. После захвата Египта он посчитал, что является ещё и сыном Амона, позднее ставшего эквивалентом Зевса в греко-римском пантеоне. Города, захваченные Александром, приветствовали его как бога и приносили ему жертвоприношения. Его обожествление началось, возможно, с основания новых городов и, вероятно, состояло из простых актов почитания, таких как принесение первых плодов нового урожая в его честь, торжественных обедов в день рождения или в годовщину пребывания на троне – всё это существовало на Востоке ещё со II тысячелетия до н.э.

После смерти Александра его преемники, получившие власть над огромными территориями бывшей империи, всемерно поощряли своё почитание в самых разных формах, что на практике приводило к обожествлению не только отдельных правителей, но и целых династий. Они почитались как божественные в течение всей своей жизни, поэтому для них сразу возводились храмы и алтари. На Востоке правитель считался воплощением бога, а день его рождения воспринимался как богоявление (греч. επιφάνεια ), он именовался спасителем (греч. σφτήρ), а позднее – господом (греч. κύριος, лат. dominus) Здесь следует отметить, что слово dominus воспринималось на Западе и на Востоке по-разному. На Западе в более ранние времена это слово ассоциировалось с отцом (главой семьи), обладавшим властью над домочадцами (patria potestas). Во времена Ранней империи (с Августа) dominus – это «отец отечества». На Востоке термины «κύριος» или «dominus» означали божество (в Септуагинте Священная Тетраграмма (имя Божие) была переведена с еврейского на греческий как Κύριος,). Такое различие воприятия одного слова может объяснять и указы первых императоров, позволявших поклонение правителю в восточных провинциях и запрещавших это гражданам Рима (Светоний. Август, XLVIII). Исторически известно, что первые жертвенники и храмы императору стали возводиться в Малой Азии, учреждаться коллегии жрецов, которыми чтился «deus Caesar et dea Roma». Риму потребовалось достаточно много времени, чтобы принять эту восточную традицию обожествления власти и выработать общую для всех религиозно-политическую систему требований. Это объясняет и то, что положение христиан в провинциях, где местной властью насаждался культ императора, было гораздо опаснее, чем в самом Риме.

Поклонение кесарю началось как спонтанный взрыв благодарности Риму. Народы в провинциях хорошо знали, чем они ему обязаны. Имперское римское право и судопроизводство заменили самовольный и тиранический произвол местных правителей, дороги и моря были освобождены от разбойников и пиратов. Рим полностью реализовал свое назначение «щадить падших и низвергать гордых», как выразился знаменитый римский поэт Вергилий (Энеида. VI, 594).

Культ кесаря начался не с обожествления императора, а с обожествления Рима. Дух империи был обожествлен в богине по имени Рома, которая символизировала мощную и благотворительную силу новой власти (греч. ρώμη – сила, мощь). Первый храм Роме был воздвигнут в Смирне еще в 195 г. до н.э. (Тацит. IV, 56). Государство было как бы божеством, поэтому и религия была одной из функций государственной власти. Но проще было представить себе дух Рима, воплощенный в одном человеке – императоре. Это психологически объяснимо: человеку более свойственно поклоняться богу, которого можно видеть, а не духу, и постепенно люди стали больше поклоняться самому императору, нежели богине Роме.

Почитание кесаря на начальном этапе своего идеологического развития не навязывалось людям сверху. Оно возникло в народе, даже можно сказать, несмотря на все попытки первых императоров остановить или, по крайней мере, ограничить его. Зарождение культа императора началось с почитания Юлия Цезаря вскоре после его смерти. В 29 году до н.э. император Август Октавиан даровал провинциям Асии (г. Ефес) и Ви- финии (г. Никея) право воздвигнуть храмы для обобщенного поклонения богине Роме и уже обожествленному Юлию Цезарю. Потом был предпринят следующий шаг – этот же император дал жителям провинций, не имевшим римского гражданства, право воздвигнуть в Асии (г. Пергам) и в Вифинии (г. Никомидия) храмы для поклонения богине Роме и самому себе. Сначала поклонение царствующему императору считалось допустимым лишь для жителей провинции, не имевших римского гражданства, и никакие репрессивные меры к непочитателям не применялись. Постепенно к концу I века культ императора становится универсальной религией империи (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul, Turkey. 2009, – P. 24–28).

Для городов практика поклонения культу императора давала возможность получать материальные привилегии, дополнительные прибыли и престиж в глазах правителей. Крупные города проконсульской Асии непрерывно соревновались друг с другом, выпрашивая для себя в Риме (точнее, выслуживаясь перед Римом) право на постройку императорского храма. Особо великую честь города видели в том, чтобы получить титул «неокорос» (греч. νεωκορος – блюститель, хранитель храма), который присваивался Римом за проявленную лояльность и построенный храм в честь императора. От почитания правителя эта практика закрепилась как почитание его политической силы и власти. К концу I века возникла каста жрецов имперского культа, которым оказывалась высочайшая честь. Высшими должностными лицами в провинции после проконсула были асиархи – совет чиновников, избираемых, как и проконсул, на один год. Историки предполагают, что верховный жрец (греч. αρχιερεύς A=σιάς) императорского культа избирался из асиархов. Для строительства храма в честь царствующего императора сначала требовалось специальное разрешение сената, но к началу II столетия эта процедура сильно упростилась и города сами стали строить новые храмы императору или переименовывать старые (см.: John McRay. Archaeology and the New Testament. – Michigan. 1991. – P. 253–258).

Тацит подробно описывает состязания малоазийских городов за право построить храм в честь императора: «Цезарь (Октавиан Август) в течение многих дней слушал представителей Азии, споривших, в каком городе возвести ему храм. Состязались одиннадцать городов, с одинаковою настойчивостью, но не с равными основаниями. Все они опирались на сходные доводы, ссылаясь на свое древнее происхождение, на преданность римскому народу в войнах с Персеем, Аристоником и другими царями. Но Гипепа, Тралла и вместе с ними Ааодикея и Магнесия сразу же были отвергнуты, как города незначительные. В отношении пергамцев было сочтено, что с них довольно существующего в их городе храма Августа, хотя именно это и было их главным доводом. Милет и Ефес отпали, потому что первый и без того совершает священнодействия Аполлону, а второй – Диане (Артемиде). Итак, оставалось выбрать лишь между Сардами и Смирной. Жители Сард упоминали о грамотах, данных им нашими полководцами, о заключенных с нами во время Македонской войны договорах, протекающих у них рек, мягком климате их страны и богатстве, а также о полноводности земел, лежащих вокруг их города.

А представители Смирны, напомнив о ее древности, перешли к своим заслугам перед римским народом, так как в помощь ему их город посылал свои корабли не только для войн с внешним врагом, но и для происходивших в самой Италии; они призвали в свидетели Луция Суллу, что, когда его войско из-за суровой зимы и отсутствия теплой одежды оказалось в бедственном положении, и об этом было сообщено в народном собрании, все присутствовавшие на нем сбросили с себя платье и отослали его нашим легионам. Итак, сенаторы, приглашенные высказать свое мнение, предпочли Смирну» (Анналы. IV, 55–56).

Опираясь на «Жизнеописания» Светония, можно проследить отношение римских правителей к этому культу в I-м веке.

Император Тиберий (14–37 гг.) не мог остановить распространяющийся культ кесаря, но он запретил строить храмы и назначать священников для установления своего культа, отверг прозвище отца отечества и решительно отказался от всяческих божеских почестей для себя. Сам он не только не поощрял культ кесаря, но и всячески препятствовал его распространению (Тиберий, XXI).

Следующий император Калигула (37–41 гг.) – эпилептик и душевнобольной человек, настаивавший на божеских почестях для себя и попытавшийся навязать культ кесаря даже иудеям, которые всегда были и оставались исключением в этом отношении. Он намеревался поместить свое изображение в Иерусалимском храме, что неминуемо привело бы к возмущению и мятежу. К счастью, он умер, не успев осуществить своих намерений. Но в его правление поклонение кесарю было требованием по всей империи (Калигула, XXII). Калигулу сменил император Кладий (41–54 гг.), совершенно изменивший извращенную политику своего предшественника. Вступив на престол, он писал своему наместнику в Александрию: «Я запрещаю назначать меня первосвященником и воздвигать храмы, потому что не хочу поступать против моих современников, и я считаю, что священные храмы и все такое во все века были атрибутами бессмертных богов, как и особо оказываемая им честь» (Клавдий, XII).

Император Нерон (54–68 гг.) не настаивал на своей божественности и не делал ничего для закрепления или запрещения культа кесаря. Он преследовал христиан, но не потому, что они не почитали его как бога, а потому, что, согласно одной из версий, ему нужно было кого-то обвинить за пожар в Риме.

Следующие два императора – Веспасиан (69–79 гг.) и Тит (79–81 гг.) были мудрыми правителями, не настаивавшими на новом культе.

Все радикально изменилось с приходом к власти императора Домициана (81–96 гг.). За исключением Калигулы, он был единственным императором, серьезно воспринявшим свою божественность и требовавшим почитания себя как бога. Различие заключалось в том, что Калигула был, скорее всего, умственно больным человеком, а Домициан – вполне здоровым, поэтому в его притязаниях на божественность находилась большая опасность. Он воздвиг памятник «божественному Титу, сыну божественного Веспасиана», начал кампанию жесточайших преследований всех, кто не почитал древних и новых имперских богов. Когда император появлялся с супругой в театре, толпа должна была кричать: «Все приветствуют нашего господина и нашу госпожу!» Домициан провозгласил самого себя богом, известил правителей провинций, что все правительственные сообщения и объявления должны начинаться словами: «Dominus et deus noster sic fieri jubet...» («Наш господь и бог Домициан повелевает...») (Домициан, XIII). Всякое обращение к нему – письменное или устное – должно было начинаться словами: «Господь наш и бог». Само именование «господь и бог» могло трактоваться по-разному – от «господства» человеческого (государь) до «господства» божественного. Если для Рима было характерно первое, то для восточных провинций (в том числе, Малой Азии), воспитанныхна обожествлении своих правителей – второе. Во времена Домициана даже случайный пропуск или сокращение какого-то слова этого титула могло привести к серьёзным последствиям. Таким образом, политическое преступление имело и религиозный характер. Каждый человек должен был один раз в год являться перед представителями местной администрации, возжигать щепотку благовоний перед статуей или жертвенником императора и возглашать: «Господь наш и бог». Сделав это, человек мог идти и поклоняться любому другому богу или богине, но он обязательно должен был исполнять эту церемонию поклонения. Причина была проста: Рим представлял империю, простиравшуюся от одного края известного мира до другого, со множеством языков, национальностей, верований и традиций. Перед империей стояла задача объединить и сплотить эту разнородную массу. Самая прочная объединяющая сила – это общая религия, но ни одна из народных религий того времени не могла стать всеобщей, а почитание обожествленного римского императора эту задачу выполняло. Культ императора не стремился к полной замене других религий, Рим вообще был очень терпимым в этом отношении. Человек мог почитать кесаря и своего бога, но возжигание раз в год фимиама перед статуей императора становилось нормой испытания благонадежности. Отказаться сжечь щепоть фимиама и возгласить: «Господь наш и бог» расценивалось не как акт неверия, а как акт нелояльности – вот почему римляне так жестоко обращались с человеком, отказывавшимся произнести эту формулу.

В своих письмах каждой из семи церквей св. Иоанн намекает, что он знает в деталях, как в этих городах культ императора осуществляется на практике. Празднества в честь императора были самыми значимыми религиозными событиями для всех граждан города, они могли проходить и в известные для всех дни, и дополнительно, когда о торжествах извещалось отдельно. Ритуал императорского культа соблюдался во всех мелочах и проходил с обязательным участием всех жителей – каждый лично должен был засвидетельствовать свою лояльность.

Несомненный интерес представляют праздничные ритуалы и церемонии, посвящённые культу кесаря. Во время празднования город был переполнен людьми, прибывавшими для обязательного поклонения из прилегающих селений. После окончания имперских празднеств гости ещё долго оставались в городе, где каждый мог заниматься своим делом – посещать какие-то другие храмы и театры, слушать оракулов, философов или просто наслаждаться жизнью. Для этого прямо на центральных площадях города устраивались большие палатки, как для отдыхающих, так и для торгующих. Деньги, потраченные на пищу, кров, развлечения и религиозные нужды, были очень важной статьёй городского дохода, а булочники, портные, кузнецы, гончары и другие ремесленники благоденствовали в дни праздников. Наряду с официальными днями отдыха, дни почитания императора также объявлялись выходными. При этом деньги на праздник выделялись из государственного бюджета, что-то раздавалось людям и каждый имел возможность и принести жертву, и хорошо провести время (См.: Буассье Г. Римская религия от Августа до Антонинов. – М., 1914; S.Mitchell. Festivals, Games and Civic life in Roman Asia Minor. JRS 80. 1990).

Все городские храмы, алтари и здания на эти дни украшались: статуи императора и других богов выносили из своих храмов, начищали до блеска, покрывали золотом или серебром, декорировали гирляндами и коронами, устанавливали на постаменты или повозки. Прелюдией ритуала можно считать выбор и подготовку животного, которое часто специально откармливали для жертвоприношения. Оно не должно было использоваться в качестве рабочей силы (Геродот. История. VII, 197).

Что касается самих участников, то их приготовление включало омовение и облачение в чистые, белые одежды, надевание украшений и венков, нередко требовалось половое воздержание (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. V, 77). Начало церемонии открывала процессия, в которой участники, уходя от обыденного мира, двигались в едином ритме с пением – всё это достаточно подробно описано в «Метаморфозах» Апулея (гл. XI). Жертвенное животное вели тут же, украшенное и преображенное подобно им самим – в перевязи лент, с позолотой на рогах.

Важным моментом религиозного почитания императора было пронесение жрецами статуи царствующего императора и почитаемых богов по всем центральным улицам города. При этом празднование культа императора почти всегда совпадало с днями почитания местного божества: в Ефесе император почитался вместе с Артемидой, в Пергаме – вместе с Афиной и т.д. Полисные боги в виде статуй и изображений выстраивались «по рангу» после статуи императора и торжественно проносились жрецами через весь город.

Во главе процессии по древнегреческой традиции шествовала непорочная девушка, несущая корзину с зёрнами ячменя, и тот, кому поручали кувшин с водой, но официально процессию возглавляли главный жрец императорского культа и городские судьи, за ними следовали жрецы различных храмов и городские чиновники (официалы), военнообязанные юноши (эфебы) в белых одеяниях, храмовые служители, ведущие жертвенных животных, чаще всего, быков (Павсаний. Описание Эллады. II, 35.5).

Зачастую процессия сопровождалась музыкой в исполнении флейтистов и воскурением фимиама. По мере продвижения процессии люди выходили из своих домов, приносили жертвы на небольших алтарях, расположенных на их стороне улицы и присоединяясь к шествию. Дети, торговцы, гости и другие свободные граждане замыкали процессию. Хотя детали церемонии почитания императора могли быть различными в зависимости от региона, основные законы были общими для всех (см.: J.Reynolds. Aphrodisias and Rome: Documents from Excavations of the Theatre at Aphrodisias Conducted by prof. Kenan T.Erim. – London, 1982).

Процессия направлялась в театр или на стадион, где начиналась официальная часть. Статуи устанавливали на пьедесталы, и перед ними начиналось жертвоприношение: на алтарях возжигался фимиам, возливалось вино (либатион) и просыпалось зерно, исполнялись благодарственные гимны императору. Жертвоприношение было кульминационным моментом празднования, которое выстраивало правильные религиозно-политические взаимоотношения между божеством (императором) и людьми.

После заклания жертвенного животного и окропления алтаря его кровью тушу разделывали и потрошили. При этом обычай четко определял, что следует сделать с каждой частью. Животное (бык, овца или свинья) обычно закалывалось главным жрецом ударом в шею, после сдирания кожи внутренности отделялись от мяса, а сердце полагалось на алтарь и торжественно предлагалось богу, как жертва. Законы древнегреческого ритуала убоя животных предписывали зажаривать внутренние органы на вертеле и вкушать их перед алтарём в кругу жрецов (колбаса также делалась из внутренних органов и кишок и считалась священной пищей). Часть мяса варилась в котле и сохранялась для торжеств или бесплатной раздачи населению; жрецы и важные официальные лица получали лучшие части животного – бёдра, заднюю часть туши и язык; части, которые жертвовались богу, получал главный жрец. Остатки туши продавались на рынке (Страбон. География. X, III. 9).

Следует отметить ещё и то, что устраниться от языческого культа и жертвенной пищи в то время было практически невозможно: не только жрец, но и любой мясник или повар исполняли элементарные функции жертвоприносителей. В греческих землях всякий скот убивался как жертва (греч. ϴυω – «жертвовать» и просто «убивать скот») – мясник совершал простейшую жертвенную церемонию, когда перед убоем отрезал со лба животного клок шерсти и бросал в огонь. В остатках сохранившегося базара в Помпеях рядом с помещением бойни находился небольшой языческий храм. Т.е. всё мясо было в какой-то степени «идоложертвенным» – просто резания животных античный мир не знал, всякое заклание с любой целью всегда было ритуальным, обязательно было жертвой.

Человек, живший в то время, почти неизбежно соприкасался с культом, с жертвой не только на базаре, не только в гостях, но и в различных общественных ситуациях. Например, обязательные городские (культ императора или местночтимого божества) или профессиональные праздники чаще всего совершались в храмах, и избежать участия в них было крайне сложно, особенно это касалось христиан, которые занимали какую-то общественную должность. Ритуал жертвоприношения давал возможность большому числу малоимущих людей питаться от бесплатных раздач. А если не покупать мясо на базаре, не посещать бесплатные храмовые столовые или профессиональные праздники, то вообще следовало бы отказаться от мясной пищи. В качестве комментария можно привести фрагмент из сирийского апокрифа «Деяния Иоханнана», описывающий и вегетарианскую трапезу апостола Иоанна, и, возможно, самосознание христиан в I-м веке: «Трапеза же его была от девяти до девяти часов – один раз, когда кончал молитву свою,– это хлеб и овощи с вареной чечевицей, что покупал себе от города к городу. Когда съедал, запивал также лишь водой. И он удалялся, дабы не общаться с язычниками». Для христиан это была очень серьёзная проблема – вкушение такого мяса рассматривалось как идолослужение. Беднейшие слои языческого общества питали отвращение к христианам за их отказ участвовать в культе, т.к. это означало то, что какие-то граждане города отвергали богов-покровителей, которые, в свою очередь, будут мстить городу за непочитание всяческими бедствиями.

После завершения официальной церемонии жертвоприношения начиналась развлекательная программа, которая включала спортивные состязания, гладиаторские бои и схватки с дикими животными (Страбон. География. X, III. 9). Осуждённые на смерть преступники выбрасывались на арены театров для растерзания зверями. Сопротивление христиан празднествам культа императора, скорее всего, было пассивным: они просто различными способами уклонялись от участия в них. Сохранился рассказ о том, как св. Иоанн демонстрировал свой протест празднествам Артемиды в Ефесе тем, что одевался во всё чёрное, тогда как весь город был в белом. Но даже если число граждан-христиан, не участвовавших в культе императора, было небольшим, это, тем не менее, вызывало беспокойство и непонимание других граждан, т.к. весь ритуал культа императора был отражением гражданской лояльности города правящей власти.

Когда св. Иоанн прибыл в Ефес, он был поражён популярностью культа императора и тем, что некоторые христиане участвуют в нём. Языческая традиция не противилась почитанию самых разных богов или культов – и старых, и новых, а культ императора являлся неким апофеозом этого языческого синкретизма: после участия в культе императора каждый мог идти в храм своего бога или богини.

Так как христиане на первом этапе были очень малочисленными и незаметными, язычники не интересовались их верой и традицией, а вкушение Плоти и Крови (Евхаристия) рассматривалось ими как вид каннибализма и внушало такое же отвращение, как и иудейское обрезание – об этих диких измышлениях язычников писал христианский апологет Минуций Феликс (Октавий. IX). Почитание христианами Божией Матери в глазах язычников могло находить некоторое объяснение, они видели в этом лишь новую форму почитания известной многоимённой Анатолийской Великой Матери (Изиды, Артемиды или Дианы). Но отказ христиан от жертвоприношения императору привлекал к ним пристальное внимание и предполагал суровое наказание, поскольку это было сферой не религиозных, а политических интересов.

Во времена св. Иоанна культ императора был уже возведён в ранг официального, в большинстве городов Анатолии были построены храмы императорам или, как минимум, алтари. Во всей империи мужчины и женщины должны были называть императора богом, так как культ кесаря был сознательно осуществляемой политикой. Смертная казнь стала применяться за отказ от участия в императорском культе не сразу, но в I веке уже выносились смертные приговоры за Impietas in principem (оскорбление величества), а под эту формулировку можно было подвести довольно широкий состав деяний. Говорить о гонениях на христиан при Домициане можно только в последний, 15-й год его царствования (Евсевий. Церковная история. III, 18). У греческого историка Диона Кассия есть рассказ о гонениях при Домициане (сохранён в пересказе Иоанна Ксифилина), согласно которому в начале 96 года был казнён консул Тит Флавий Климент, сослана на остров Понтию его жена Домицилла и множество людей были приговорены к смертной казни или ссылке по обвинению в «атеизме (αϴεότης) и иудейских нравах». Евсевий говорит о том, что Домицилла пострадала, как христианка (III, 18). Скорее всего, репрессии 96 года были направлены против иудеев (для них был введён специальный налог «с обрезания») и тех, кого с ними могли соотнести по каким-то внешним признакам. Обвинить христиан в «атеизме и иудейских нравах» было несложно, так как и римские должностные лица, и писатели того времени имели о церкви самые неясные а, порой, и ложные представления. Гонения Домициана характерны как важная веха в становлении культа императора – государственное преступление в Impietas in principem (оскорбление величества) переходит в αϴεότης

(атеизм). Юридический механизм выглядел достаточно просто: кто не воскурял фимиам перед статуей императора, тот, следовательно, не признавал его богом (αϴεότης) и оскорблял его как государя (impietas);

кто отказывался чтить римских богов, тот не признавал их (αϴεότης) и оскорблял государя непослушанием его закону (impietas) (см.: Болотов В.В. Лекции по истории Древней Церкви. Т.П. – М., 1994. – С. 15–60).

Преемник Домициана император Нерва (96–98 гг.) отменил указы предшественника. Сенат подверг забвению само имя Домициана (Damnatio memoriae), а все невинно пострадавшие были возвращены из ссылок и восстановили своё общественное положение (Плиний. Письма. IV, 22). Но исторически оказалось, что именно Домициан заложил определённую религиознополитическую модель взаимоотношений государства и церкви, а Откровение оказалось тем трубным зовом, который призывал хранить верность единственному Господу и Богу – Иисусу Христу до самой смерти.

Гонения на христианскую Церковь по существу ставили своей целью не столько уничтожить христианство, сколько включить его в официальную систему римской жизни: от христиан не требовали отречения от Христа, а только совершения традиционных жертвоприношений и подтверждения почитания «отеческих богов». Императору не молились и от него не ожидали того, чего ожидали от богов, к примеру, – воздействия на погодные условия. Жертвоприношение императору было «актом благодарности» за его благодеяния, а почитание полисных богов – уважением к своей родине.

Евсевий Кесарийский приводит письмо Александрийского епископа Дионисия (Церковная история. VII, 11), где рассказывается о его допросе во время гонений. Проконсул ставит перед ним очень характерный вопрос: что препятствует христианам поклоняться Христу вместе с «богами по природе»?

Этот вопрос показывает, что империя была готова включить христиан-ство в свою идеологическую систему, но поклонение Христу вместе с языческими богами означало для христиан отречение от своей веры, и, хотя некоторые под влиянием страха совершали жертвоприношения, но больше было тех, которые шли на смерть, поражая этим своих современников.

В таких условиях христианская Церковь вынуждена была бросить вызов самой империи, так как ни один христианин не мог назвать Господом кого-нибудь, кроме Иисуса, потому что это было сутью его веры. Таков исторический фон Книги Откровения, написанной, скорее всего, во времена Домициана.

Некоторые образы Книги Откровения очень хорошо отражают политические и социальные реалии западных областей Малой Азии конца I века. Иерархия диавольских сил в книге включает дракона (Сатану) и зверей, которым дана власть.

И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.

Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.

И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю (Откр. 13, 1–3).

Зверь, которого св. Иоанн видел выходящим из моря, представляет силу Рима, который захватил Анатолию с моря. Порой этого зверя идентифицируют с одним из римских императоров, преследовавших христиан – Нероном, Калигулой или Домицианом. Следующее видение означает предыдущего императора, который вновь обретает власть.

И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.

Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела;

и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми.

И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив.

И дано ему было вложит дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.

И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их,

и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть (Откр. 13, 11–18).

Второй зверь, выходящий из земли, вероятно, представляет местную власть, которая служит Риму.

Эту власть представлял проконсул и, возможно, асиарх, имевший титул первосвященника. Ответственность первосвященника состояла в надзоре за религиозными торжествами и играми в честь императора, за чётким соблюдением гражданами ритуала культа и должным благоговением во всех городах проконсульской Асийской конфедерации. Эти метафоры в полной мере отражают процесс утверждения культа императора Домициана в Ефесе – в городе был построен огромный храм, в котором разместили колоссальную статую императора, части которой экспонируются в ефесском археологическом музее г. Сельчука.

В книге Откровения (Откр. 17, 3) св. Иоанн характеризует Рим как блудницу, пьющую кровь верующих христиан и святых, убитых за их преданность Христу. Она сидит на красном звере с семью головами и десятью рогами. Семь голов зверя могут толковаться как семь холмов Рима, а десять рогов – как десять императоров. Церкви противостоят богоборческие силы, как и ранее в апокалиптических произведениях (Дан. 7) представленные в образе зверей. Их два: зверь из моря (13, 1–10) – символ тоталитарной государственной власти (в том числе имперского Рима с его семью холмами или «головами»), и зверь из земли (13, 11–18) – символ той богоборческой идеологии, которая обслуживает авторитарную имперскую власть и фактически является религией со своим культом (жречество императорского культа в Асии).

Зверь из земли – сатанинская пародия на Христа (антихрист, хотя этот термин в Книге Откровения не употребляется). Он имеет «два рога, подобные агнчим» (ст. 11), и выходит из земли – т.е. из глубины Малой Азии, где, в самом деле, процветали религиозные культы римских императоров: Августа – в Пергаме, Тиберия – в Смирне, Веспасиана, Тита и Домициана – в Севастии и Ефесе. Сам зверь – это олицетворение Нерона, который покончил с собой, но, согласно популярной тогда среди народных масс легенде, должен был вскоре ожить. По другим вариантам легенды, он не умирал, а раненый скрылся на Востоке, в Парфии. В этих сказаниях он получил даже новое имя – Nero Redivivus, означающее «чтобы вернуться вновь». Его возвращения в те времена ожидали многие, так что муссировались слухи о лже-Неронах, но христианами они воспринимались как явление антихриста (Гатри Д. Введение в Новый Завет. – СПб., 1996. – С. 736–742).

Ожидая перед концом мира нового страшного гонителя, христиане рисовали его себе с чертами Нерона. Именно его имя и скрывается за числом зверя, которое периодически привлекает к себе столь пристальное внимание: Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шест (Откр. 13, 18)

Число 666 возникает как гематрия (сумма числовых значений букв) греческого Νερόυ Καίσρ или латинского Neron Caesar («Нерон Кесарь»), транслитерированного по-еврейски: דסקנודנ

50(נ,нун)+200(ד,реш)+6(ו,вав)+50(נ,нун)+100(ק, коφ)+60 (ס, самех)+200(ד, реш).

Большинство библеистов читает в наше время 666 именно как гема- трию, т.е. как сумму числовых значений тех букв еврейского алфавита, из которых составляются два слова Caesar Neron. В ряде древних рукописей, имеющих большую текстологическую ценность, встречается другой вариант числа зверя – не 666, а 616 (упоминается св. Иринеем Лионским во II веке). В последнем случае имеется в виду гематрия еврейской транслитерации латинского Nero Caesar, где имя Нерона стоит без последнего נ нун – (цифра 50). Nero(n) Caesar – на древнееврейском языке произносилось и писалось с буквой «n» на конце в отличие от латинского Nero.

В обоих вариантах (и 666, и 616) гематрия указывает на Кесаря Нерона (само по себе наличие двух вариантов лишь подчеркивает явную «нацеленность» на Нерона). Она принадлежит авторскому замыслу, так что любые попытки перетолковать ее и «вычислить» из нее имена или титулы каких-либо других исторических личностей являются малообоснованными. Итак, за числом зверя в Откровении 13, 18 стоит конкретная историческая личность – Нерон или, шире, римский император. Его имел в виду св. Иоанн и он имел прямое отношение к историческому моменту, когда было написано Откровение (Сорокин А., прот. Христос и церковь в Новом Завете. – М., 2006. – С. 579–581).

Символику звериного числа следует понимать как общее указание на богоборческую суть любой авторитарной (прежде всего государственной) власти, посягающей на религиозную свободу Церкви и требующей служения себе в культовом, т.е. религиозном смысле. В таком «зверином» качестве тоталитаризм проявляет себя в первую очередь в открытых религиозных преследованиях тех, кто отказывается отрекаться от истинной веры и исповедовать государственную идеологию как свою религию.

Особенности апокалиптической литературы

Приступая к чтению Откровения св. Иоанна Богослова, необходимо помнить, что при всей своей уникальности в Новом Завете Апокалипсис (греч. αποκάλυψις – откровение), тем не менее, является примером одного из самых распространенных литературных жанров I в. до н.э. – I в. н.э. В период между Ветхим и Новым Заветами была создан огромный пласт так называемой апокалиптической литературы – продукт непреодолимой иудейской надежды на счастье и справедливость, но история Израиля не осуществила этих надежд.

Апокалиптическая традиция стала зарождаться по мере того, как иудейству становилось все более и более ясно, что никакими человеческими (законными, военными или политическими) методами жизнь народа Божиего не привести в соответствие с Законом. Израиль на всех этапах своей истории испытывал пагубное влияние язычества, мировому господству которого, как казалось, не было конца. Вместо одного языческого режима приходил другой. Подобно выходящим из морской пучины один за другим зверям, сменялись империи вавилонян, персов, греков, наконец, римлян (Книга Даниила, 7 глава).

Ощущение полной катастрофы приходило особенно в периоды наступлений на истинную веру. Так было, например, во времена гонений на иудеев при сирийском царе Антиохе IV Епифане (160-е годы до н.э.), апофеозом которых стало осквернение Иерусалимского храма – «мерзость запустения», описанная пророком Даниилом (Дан. 11, 31). Эта конкретная историческая ситуация и стала контекстом для написания ветхозаветного апокалипсиса – Книги пророка Даниила. В такие времена становилось очевидным, что языческий мир – не просто неведение истинного Бога, но порой осмысленная, целенаправленная борьба с Богом и Его народом. Этот мир в лице прежде всего политических правящих режимов имеет звериные лица по сравнению с божественно-человеческим лицом Закона, по которому желал жить Израиль.

Религиозные надежды в апокалиптической литературе возлагаются не на собственные силы, даже если при этом помогает Бог, а только на Бога и Его явное вмешательство. Иудейское мировоззрение всегда держалось идеи избранности, но приспосабливало её, насколько это возможно, к фактам истории. Для этого была разработана своя схема развития событий: вся история разделялась на два века – век нынешний и век грядущий. Век нынешний, совершенно порочный и безнадежный ждет только полное уничтожение. Век грядущий – это Золотой век Божий, в котором будет мир, благополучие и праведность, а избранный Богом народ будет вознагражден за страдания и займет принадлежащее ему по праву место. Век нынешний и век грядущий были разделены Днём пришествия Бога, который называли Днем Господним. Это должно было быть страшное время разрушения и суда, но одновременно и мучительное начало нового века. Во всей апокалиптической литературе освещались эти события: грех нынешнего века, ужасы переходного периода и блаженство в грядущем.

Апокалиптическая литература неизбежно была таинственной, т.к. пыталась описать неописуемое, выразить невыразимое, изобразить неизобразимое. Все это приобретало контрастность благодаря тому, что апокалиптические видения значительно ярче вспыхивали в умах людей, живших под тиранией и угнетением. Чем больше чуждая сила подавляла их, тем больше мечтали они о разрушении и уничтожении этой силы и о своем оправдании (Буамар М. Апокалипсис Святого Иоанна. // Символ – №30. – Париж, 1993. – С. 234–242).

Первые христиане унаследовали от иудейства эти апокалиптические настроения – жажду вмешательства Бога в историю с тем, чтобы Он разрушил мировое зло и наконец установил Свое Царство. Откровение Иоанна Богослова – христианский апокалипсис, единственный в Новом Завете, хотя были и другие, не вошедшие в канон книг Нового Завета. Оно написано по иудейскому образцу и сохраняет основную концепцию о двух периодах.

Принципиальное различие заключается в замене Дня Господня пришествием Господа Иисуса Христа в силе и славе.

Чтобы поддержать веру и надежду христиан, св. Иоанн Богослов приоткрывает завесу истории и показывает, что мир неисправимо порабощен злом, но, в конце концов, Бог его разрушит и воссоздаст мир новый и преображенный. При этом важно, что имеется в виду не абсолютно новое творение, а воссоздание мира: ведь именно таким и был замысел Божий, сокрытый до века. Несмотря на то, что зло в этом мире видимо торжествует, Бог через грозные явления Судного Дня ведёт созданный Им мир не к уничтожению, но к преображению и победе добра.

История толкования книги Откровения показывает ее непреходящее значение во все времена: не было в истории Церкви периода, когда бы интерес к этой книге угас или притупился. Но как и при прочтении Ветхозаветной апокалиптической литературы, здесь возникают вопросы метода изучения: каждый исследователь руководствуется личными взглядами и предпочтениями, что неизбежно создаёт вокруг книги атмосферу субъективности. Обобщая весь опыт изучения Книги, можно сказать, что в истории экзегезы Откровения Иоанна Богослова выделяются три основных направления толкования: претеритский, исторический и эсхатологический (Уилкок М. Откровение Иоанна Богослова. – СПб., 2000. – С. 12–13).

Претеритский (лат. Praeteritum – претерит, прошедшее время) принцип означает, что события книги Апокалипсис истолковываются, прежде всего, в свете современных ап. Иоанну религиозно-политических реалий. Этот подход к пониманию Книги, основанный на строгом анализе известных фактов истории I века, считается научным и доминирует в современной библеистике.

Исторический (историко-профетический) принцип отличается от предыдущего большим акцентом на пророческий (профетический) характер Откровения. Перспектива св. Иоанна значительно шире, нежели история раннехристианской общины и охватывает всю историю Церкви вплоть до скончания века. Эта система толкования дала основание для многочисленных попыток рассчитать точное время, оставшееся до конца мира.

Когда такие предсказания не оправдывались, подсчёты изменялись и с Антихристом или Зверем (число 666) начинали отождествлять другие личности. В рамках исторического принципа существует гипотеза, согласно которой главы 2–3 (Послания Семи Церквам) содержат в себе предсказания последовательных периодов в истории Церкви.

Эсхатологический (футуристический) принцип считает основную часть Откровения описанием событий, которые должны произойти непосредственно перед парусией (Вторым Пришествием). Вся история христианства, согласно этой концепции, является лишь частью последнего периода земной человеческой истории.

Каждый из названных принципов толкования имеет множество историко-богословских оттенков (порой имеющих самостоятельные наименования), выделяемых различными комментаторами. Очевидно, что, взяв за основу какой-то один из вариантов толкования, нельзя безоговорочно отбрасывать другие. Книга Откровения Иоанна Богослова настолько многогранна, что правильным будет понимание Апокалипсиса в свете как исторических реалий, так и будущих событий, и потому она имеет как историческое, так и эсхатологическое значение.

Археологические раскопки и исторические события XIХ-ХХ вв. подтверждают возможность такого вывода. Каждая из Семи Асийских Церквей в адресованном ей послании получает не только предупреждение или похвалу в рамках исторических событий I века, но и некую проекцию будущей судьбы, изложенную апокалиптическим языком. Лаодикийская и Сардисская церкви порицаются самым гневным образом – эти города и церкви исчезли задолго до арабских нашествий, что подтверждается археологическими исследованиями; Ефесская, Фиатирская и Пергамская церкви бичуются Господом в меньшей мере – они исчезали постепенно: древние города превращались в деревни, местное население исламизи- ровалось, а храмы ветшали и разрушались; Смирнская и Филадельфийская церкви, получившие ободрение и похвалу за стойкость и терпение, просуществовали на территории мусульманского государства до начала XX века.

Безусловно, и этот подход к прочтению книги Откровения является субъективным, но он, по крайней мере, основан на материалах археологических раскопок и на анализе истории западной части Малой Азии.

Учитывая весь опыт толкования и изучения Апокалипсиса, представляется, что наиболее правильным толкованием будет выявление вечных ценностей этого благовестия на историческом фоне. При таком прочтении книги становится очевидным, что она формулирует постулаты, актуальные для христианского сознания во все времена (Гатри Д. Введение в Новый Завет. – СПб., 1996. – С. 757–758).

Первый постулат заключается в торжестве веры над силой. Эта самая глубокая уверенность, которая должна появиться у каждого читателя Апокалипсиса. Все могущество антагонистических сил, персонифицированное в Риме (Вавилоне) или звере (антихристе), которые во время написания книги были, по-видимому, непреодолимы, в конце низвергается. Именно Агнец одерживает победу, и эта уверенность дает утешение тем, кто казался беспомощным во времена кризиса и гонений.

Вторым постулатом является неизбежность суда. Идея суда является обязательной частью христианского мировоззрения, и если картина, которую рисует ап. Иоанн, иногда кажется жестокой и даже ужасной, нельзя забывать, что суд – это страшная тема для поэта. Он пытается описать неописуемое, и если для этого он использовал апокалиптические выражения своего времени, это не должно позволить игнорировать благовестие суда.

Третий постулат заключается в том, что христианский подход является подлинной философией истории. Ап. Иоанн видит настоящее как в свете будущего, так и в свете прошлого. Если возразить, что будущее неизвестно, и потому его метод неприемлем, то нельзя забывать, что христианский взгляд на историю предполагает движение к счастливому завершению. Без этой уверенности остается только пессимизм. Эта книга с ее глубокой уверенностью, что существуют конечные ценности, которые далеко превосходят претензии чистого материализма, имеет особое значение в наши дни.

Книга Откровения включает послания, адресованные Семи Церквам в Малой Азии и видения последней всемирной битвы между силами сатаны и ангелами Божиими, которая завершится победой Бога. Семь – число полноты, наиболее часто встречающееся как в дохристианской, так и в христианской литературе и избрано св. Иоанном как определённый знак полноты для всей Церкви. Послания Семи Церквам – это небольшая часть книги (2-я и 3-я главы) в самом её начале, их форма во многом напоминает послания ап. Павла.

Существует соблазн недооценивать эти главы, но они имеют первостепенное значение для понимания всей книги. Как уже говорилось выше, здесь дается больше информации о церквах западной Анатолии, чем во всех остальных книгах Нового Завета. Когда переходим к чтению грандиозных видений последующих глав, нужно постоянно помнить, что они адресованы христианам именно этих общин. Непонимание Книги Откровения частично основано на убеждении, что она адресована Церквам нашего времени и зашифрована неким кодом, который можем расшифровать именно мы. На самом деле символизм Откровения может и должен быть понят прежде всего из исторического контекста I века и лишь затем адаптирован к нашему времени. Именно в этих посланиях-обращениях и содержатся ценнейшие сведения о жизни христианских малоазийских общин I века.

Есть достаточно серьёзное предположение, что эти послания или части общего послания передавались как одно сообщение и написаны они были не для домашнего чтения, а для церковной проповеди с целью сохранения общин в твёрдой вере, а также ободрения и утешения перед грозными наступающими событиями, описанными далее. Письма начинаются схожими приветствиями адресата и заканчиваются одинаковыми выражениями. В первом видении св. Иоанну приказано передать, что он видел, Семи Церквам:

Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса;

Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есм Альфа и Омега, Первый и Последний;

то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию (Откр. 1, 9–11.)

Видение было явлено св. Иоанну в день Господень – воскресенье, оно сопровождалось громким голосом. Громкий голос – это общий мотив эсхатологических видений в Ветхом Завете, он характеризует вдохновение Святым Духом и поэтому текст пишется под диктовку. В библейских рассказах трубный зов возвещает Божественный суд. Через церковь св. Иоанн обращается к конкретной общине, которая существует в каждом из этих городов. В избрании адресата Семи Церквей он, скорее всего, руководствовался принципом близких личных связей с общиной и удобным географическим расположением городов на известных дорогах. Английский археолог Уильям Рамсей предположил, что эти города располагались на почтовом тракте, объединявшем самые значимые города провинции Проконсульская Асия (The letters to the seven churches of Asia. – London, 1904, – P. 183).

Сем Церквей Апокалипсиса.

Общая протяжённость пути составляла почти 700 километров: Ефес – Смирна – 90 км; Смирна – Пергам –105 км; Пергам – Фиатира – 85 км,

Фиатира – Сардис – 90 км; Сардис – Филадельфия – 58 км; Филадельфия – Лаодикия –110 км; Лаодикия – Ефес –160 км.

Ко времени св. Иоанна христианские общины существовали в Западной Анатолии уже в течение нескольких десятилетий, ожидая Второго Пришествия, но явления Иисуса Христа, предсказанного как Страшный Суд, не происходило. После десятилетий ожидания христиане, возможно, оглядывались назад и убеждались, что ни их положение в обществе, ни их материальное состояние не улучшались. Почти во всех этих городах находились члены общины, которые шли на компромисс с господствующей религиозной языческой атмосферой, что являлось знаком охлаждения в вере одних и поводом для разочарования других. Здесь был и наглядный пример – многочисленные иудейские малоазийские общины, которые, декларируя строгость и верность Закону, принимали гедонистические стандарты окружающего их языческого мира.

В течение долгого пребывания на Патмосе, св. Иоанн, размышляя над угрозами, нависшими над Церковью, дерзает по Божественному вдохновению написать Книгу Откровения и напомнить христианам о наказании и награде грядущего Второго Пришествия, о необходимости ожидания и терпения.

Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семъ золотых светильников

и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом:

глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламен огненный;

и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих.

Он держал в деснице Своей сем звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.

И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый.

И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся;

Я есм Первый и Последний,

и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, амин; и имею ключи ада и смерти.

Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.

Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семъ звезд суть Ангелы семи церквей; а сем светильников, которые ты видел, суть семъ церквей (Откр. 1,12–20).

Видения и образы Книги Откровения св. Иоанна имеют много общего с уже существовавшей и популярной апокалиптической литературой – прежде всего с Книгой пророка Даниила, который описывает Бога в сверхприродном свете и обличии, многие характерные черты напоминают образы из ближневосточной литературы. Неизвестно, использовал ли св. Иоанн эти образы, адаптируя их для своих целей, или в образах Книги Откровения запечатлены собственные пережитые видения – это до сих пор является предметом споров библеистов.

Семь золотых подсвечников представляют Семь Церквей, среди них сидит «Подобный Сыну Человеческому». Апокалиптический образ Сына Человеческого также мог быть навеян Книгой пророка Даниила, где Он описан как Божественный посланник, который приходит окружённый облаками, но здесь Он прославляет Правителя и Судью. Титул Сын Человеческий – это наиболее важная характеристика пути Бога, говорящая о Нём Самом. Он предстоит в длинном облачении с золотым поясом, препоясанным перекрестно на груди, что делает его подобным первосвященнику, описанному в Ветхом Завете. Божественная слава покрывает Его, потому что Он Иисус вознесшийся, грядущий Мессия. В своей правой руке Он держит семь звёзд, которые символизируют абсолютную власть – именно так изображались римские правители на имперских монетах.

Бог явил Себя как Первого и Последнего, как единственного, Который жив, семь звёзд в Его правой руке – это Ангелы Семи Церквей. За этими характеристиками следует описание соблазнов и искушений, которые также могут быть общими для всех Церквей того времени. Каждый горящий светильник представляет собой одну христианскую общину, находящуюся в одном из семи городов Малой Азии.

Семь христианских общин (церквей), к которым св. Иоанн по поручению Сына Человеческого поочередно обращается, – это общины малоазийских (асийских) городов Ефеса, Смирны, Пергама, Фиатир, Сардиса, Филадельфии и Лаодикии. В I веке они, по-видимому, пользовались определённой известностью в христианском мире, но число семь выступает здесь в символическом смысле – как описание полноты церковной жизни. Иначе говоря, св. Иоанн обращается к Вселенской, т. е. ко всей Церкви на примере конкретных исторических общин с их специфическими особенностями. Структура посланий-обращений подчиняется одной общей схеме (Ги- блин Ч. Открытая книга Пророчества. // Символ №30. – Париж, 1993. -С. 38

17):

1. Адресат: «Ангелу ... церкви напиши:...». Ангел – это вестник, посланник к данной церкви, возможно, даже вестник-человек. Но на апокалиптическом языке он определяется как собственный «небесный эмиссар» Господа, подобный ангелу-хранителю. Эти ангелы образно являют вселенскую власть Господа.

2. Отправитель: Вводная формула (греч.τάδε λέγει) нарочито архаична: не «так говорит», а, скорее, «тако глаголет» Господь. Он именуется каждый раз по-разному; некоторые наименования в той или иной степени являются отзвуком описаний Христа в начальном видении (Откр. 1, 9–20).

3. Указываются добродетели и пороки почти каждой церкви и они различные.

4. Высказывается увещание или пожелание для исправления указанных пороков.

5. Дается предупреждение неверным и грешникам о наказании, а стойким в вере («побеждающему») – обещание спасительного блага. В каждом случае о наказании и о благе говорится по-разному, часто на языке церковных Таинств, но завершается послание одной и той же фразой: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам:...»

В посланиях Семи Церквам Господь устами апостола Иоанна поднимает ряд проблем, затрагивающих жизнь церкви: лжеучения (Ефес, Пергам и Фиатиры); гонения (Смирна и Филадельфия); самоуспокоенность или теплохладность (Сардис, Лаодикия). Многие современные читатели, что- то знающие об Откровении, полагают, что гонения являются единственной опасностью, ради которой и о которой написана эта книга, и толкуют ее только в свете реальных внешних угроз, имеющихся сегодня. На самом деле для современного христианства большую опасность представляют теплохладность и конформизм, о борьбе с которыми немало говорится в Книге. Урок, преподанный одной церкви – это в то же время и урок всем, кто принимает Евангельскую весть и претворяет ее в повседневной жизни.

Ефес (лат. Ephesus, греч. Φέσος – вожделенный) – древний город на западном побережье Малой Азии, при впадении реки Каистр (совр. Малый Мендерес) в Эгейское море. В настоящее время археологическая зона Ефеса размером более десяти квадратных километров находится в окрестности турецкого города Сельчук.

Одна из античных легенд утверждает, что на рубеже XI-Х вв. до н.э., когда сюда прибыли первые греческие переселенцы, дома местных жителей располагались вокруг храма, посвящённого Анатолийской Богине-Матери, стоявшего на берегу моря у северного склона горы Пион (Павсаний. IV, 31.8). Действительно, своей славой Ефес в большой степени обязан местному культу восточной богини плодородия, со временем отождествлённой с греческой богиней Артемидой. Поклонение богине было с незапамятных времен, но строительство посвященного ей храма, одного из семи чудес света, началось в первой половине VI века до н.э.

Окрестности Ефеса были населены ещё в эпоху неолита, о чём свидетельствуют раскопки курганов Арвальи и Кукуричи в окрестностях города. В ходе раскопок последних лет были найдены поселения раннего бронзового века у холма Айасолук. В 1954 году неподалёку от руин базилики св. Иоанна было найдено кладбище микенской эпохи (1500–1400 гг. до н.э.). В эпоху бронзового века Ефес был столицей небольшого карийского государства, впоследствии его заселили греки-ионийцы из Афин.

В X веке до н.э. на холме Айасолук, в трёх километрах от центра древнего Ефеса, была основана греческая колония, что подтверждается раскопками 1990-х годов в замке Сельчука. Приблизительно в 650 г. до н.э. Ефес был атакован и разрушен киммерийцами. Был разрушен, в том числе, и храм Артемиды. В археологическом музее Ефеса есть несколько киммерийских находок.

После изгнания киммерийцев в городе установилась тирания. Периодически в ходе восстаний город пытался освободиться от тирании, и тогда власть переходила к совету граждан. Город, независимо от смены власти, активно развивался. На это указывает творчество таких знаменитых людей, как элегический поэт Каллин, сатирик Гиппонакс, философ Гераклит, художник Паррасий, филолог и поэт Зенодот, физики Соран Ефесский и Руф.

Около 560 г. до н.э. город был завоёван лидийским царем Крезом (Геродот. I, 26). При нём Ефес достиг наибольшего расцвета и пышности. Несмотря на жёсткий стиль правления, Крез относился к жителям Ефеса с уважением и даже вкладывал средства в строительство нового огромного храма Артемиды (колонны главного фасада этого храма, украшенные рельефами и несущие памятные надписи Креза, находятся в Британском музее).

В 547 г. до н.э. после поражения Креза в битвах с персидским царём Киром Ефес вместе с другими греческими городами в Малой Азии стал частью Персидской империи. В 334 г. до н.э. Александр Македонский разбил персидскую армию в битве при Гранике, результатом которой стало освобождение греческих городов Малой Азии, в том числе и Ефеса.

В 290 г. до н.э. после смерти Александра Македонского город перешёл под власть Лисимаха – одного из военачальников Александра, который получил в управление западную часть Малой Азии и Фракию после войн наследников Александра. Город, который сегодня лежит в виде величественных руин, был построен Лисимахом приблизительно в 289 году до н.э. в долине между небольшими горами Корессус (совр. БулбулДаги) и Пион (Панаир Даги). Он быстро развивался подобно другим эллинистическим метрополиям того периода.

После смерти Лисимаха в 281 г. до н.э., город временно входил в состав государства Селевкидов, а в 190 г. до н.э. сирийский царь Антиох III Великий столкнулся здесь с интересами Рима и был разбит Сципионом Азиатским в битве при Магнезии. В результате Ефес перешёл под власть пергамского царя Эвмена II (197–152 гг. до н.э.), сын которого Аттал III завещал царство римскому государству.

Став частью Римской республики, город сразу ощутил на себе влияние метрополии. Значительно выросли налоги, город систематически подвергался грабежам. В 88 г. до н.э. Ефес присоединился к антиримскому восстанию городов Малой Азии, которое возглавил царь Понта Митридат. В результате восстания были убиты около 80 тысяч римских граждан, многие из которых жили в Ефесе. В 86 г. до н.э. Митридат был разбит Луцием Корнелием Суллой, а Ефес вернулся под власть Рима. Вместе с другими малоазиатскими городами Ефес должен был выплатить огромную контрибуцию, наложенную Суллой, что надолго осложнило финансовое положение города.

Во время гражданской войны в Риме, которая последовала после убийства Цезаря в 44 г. до н.э., дань с Ефеса получали обе стороны. Лишь в 27 г. до н.э. при Августе Октавиане наступил мир, а город стал фактически столицей римской провинции Асия, занимавшей западную часть Малой Азии. Раскопки показали, что первые три столетия нашей эры были периодом необычайного процветания и Ефеса, и всего западноанатолийского региона. В это время город стал известнейшим центром торговли, промышленности и финансов, имея население более 200 тыс. жителей (по некоторым источникам – до 500 тыс. жителей). С 27 г. до н.э. Ефес получает статус вольного города, подчиняясь только Римскому сенату.

В I-м веке была построена знаменитая библиотека Цельса и огромный театр, вмещавший до 25 тыс. зрителей. В Ефесе было несколько крупных терм и одна из наиболее развитых систем акведуков, включавшая в себя, помимо четырёх основных акведуков, множество сооружений меньшего размера. В 262 г. н.э. город был разорён готами, но даже это событие не смогло остановить его развитие.

При императоре Константине I Великом Ефес был в значительной степени перестроен и расширен, став к ИѴ40;-Ѵ40;И вв. важнейшим городом Византийской империи после Константинополя.

В 614 г. город был вновь частично разрушен землетрясением. В дальнейшем значение города как центра торговли убывало по мере того, как море отступало, а гавань постепенно заполнялась илом из реки. Неоднократно предпринимавшиеся попытки углубления дна не могли спасти ситуацию. Потеряв гавань, город лишился выхода к Эгейскому морю, что немедленно сказалось и на торговле, и на статусе города. Люди стали покидать Ефес, перебираясь на близлежащие холмы. Руины храмов использовались в качестве строительного материала для новых жилищ. На сегодняшний день море (лиман) находится в 6 км от города.

Арабские грабежи 654–655 гг., а также 700 и 716 гг. ещё больше ускорили упадок города. Однако конец Ефеса связан не с вражескими набегами, а с илом и песком, приносимыми рекой Кайстер. Вся история города была теснейшим образом связана с этой рекой: жители строили дамбы, вычерпывали песок, углубляли канал реки, но город вновь приходилось переносить. Это приводило к тому, что Ефес четыре раза менял своё месторасположение. К IX веку Ефес уже не был портовым городом, а суда швартовались в портах близлежащих городов Фугела и Скала Нова (Кушадасы). Жители Ефеса по причине заболоченности реки и начавшихся эпидемических болезней все дальше и дальше уходили от моря, переселяясь за холм Айасолук.

К моменту завоевания турками-сельджуками в 1071–1100 гг. от древнего города осталась лишь небольшая деревня. Проходившие мимо крестоносцы были сильно удивлены, видя деревню на том месте, где должен был быть шумный портовый город. Однако старый город (скорее, деревня Ефес) оставался обитаемым и продолжал тихо умирать до конца Византийского периода, уйдя в забвение только в XV веке с началом турецкого владычества.

В 1304 году город был занят войсками Иса-бея. В скором времени в гавани Айасолук появился сильный флот, совершавший отсюда рейды по акватории Эгейского и Средиземного морей. С этого момента начался новый, непродолжительный период процветания Ефеса, уже под властью Сельджуков. В городе появились новые значительные сооружения – мечеть Иса-бей (1374–1375 гг.), караван-сараи и турецкие бани. В 1390 г. территория вошла в состав Османской империи.

В XV веке Ефес был окончательно заброшен. Интересно, что между древним названием Ефес и современным Сельчук было ещё одно наименование города, звучавшее вплоть до начала XX века – Айасолук. Это искажённое в турецком звучании греческое «Айос Теологос». Именно так, в честь св. Иоанна Богослова, жившего и скончавшегося здесь, называли византийцы древний Ефес.

Первым проповедником Евангелия в Ефесе был, скорее всего, апостол Павел. Его пребывание в городе при возвращении из второго миссионерского путешествия было непродолжительно (Деян. 18,19–21), но апостол вскоре вновь возвратился в этот город в период своего третьего путешествия и пребывал здесь два года и несколько месяцев.

Здесь апостол нашел «учеников Иоанновых» (учеников Иоанна Крестителя), вероятно, иудеев, недавно переселившихся в Ефес. Они держались вместе с христианами, и Павел, заметив в них неполноту знания пути Господня, установил, что они крещены только крещением Иоанновым (т.е. крещением покаяния), возложил на них руки, и они исполнились благодатных даров Святого Духа: стали говорить иными языками и пророчествовать Деян. 19,2–7).

Первым местом проповеди апостола Павла, как и везде, была синагога, где он проповедовал три месяца. За это время явилось немало последователей Христа среди его слушателей, но нашлись люди, восставшие против проповеди апостола. Всем, кто готов был вместе с ним последовать за Христом, он предложил отделиться от иудейской общины, но этих людей оказалось так много, что они не могли собираться для молитвы и учения в каком-либо жилом доме. Поэтому Павел снял помещение в училище некоего Тиранна (Деян.19,9). Судя по имени, это был либо греческий ритор, либо учитель философии, имевший свое учебное заведение. Там Павел проповедовал более двух лет, а так как Ефес был крупным центром, куда постоянно стекались жители всей Малой Азии, Лука говорит, что «все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе» (Деян. 19,10).

О пребывании в Ефесе апостола Иоанна Богослова нам сообщают святоотеческие и апокрифические источники II-IV веков. Но эти свидетельства настолько многочисленны, а повествования о миссии ап. Иоанна в Ефесе, подтверждённые археологическими раскопками, столь подробны, что сомневаться в этом не приходится. Если проповедь ап. Павла, согласно Книге Деяний, звучала в Ефесе около трёх лет, миссия ап. Иоанна, согласно апокрифическим источникам, длилась несколько десятилетий.

Христианская миссия апостолов Павла и Иоанна в Ефесе связана прежде всего с противостоянием культу Артемиды, отправлявшемуся в одном из самых больших храмов древнего мира, и культу императора, имевшему в Ефесе наибольший размах. Исторически известно, что Ефес, как и Никея, были первыми городами Анатолии, получившими в 29 году до н.э. позволение Августа Октавиана воздвигнуть жертвенники Роме и Юлию Цезарю. Во времена Домициана в городе был построен храмовый комплекс императорскому культу. Неизвестно, когда Ефес получил титул «не- окорос», но уже во времена проповеди апостола Павла это звание у города было: «какой человек не знает, что город Ефес есть служитель (νεωκόρος) великой богини Артемиды...» (Деян. 19,35).

Почитание императора вначале соединялось с почитанием какого-то местного божества (например, Артемиды в Ефесе), но после Домициана храмы имперского культа уже ни с чем не смешивались, и именно за возведение таких отдельных храмов города получали желанный титул. Подтверждением этому может служить то, что сам титул «неокорос» в конце I века получает расширенное звучание «νεωκόρος των Σεβαστών»: Севастон – достойный поклонения – официальное именование Римских императоров (John McRay. Archaeology and the New Testament. – Michigan. 1991. -P .256–258).

Это даёт основание предполагать, что если главным объектом противостояния для апостола Павла в середине I века была Артемида, то у апостола Иоанна в конце I века был гораздо более опасный соперник в лице самого императора. Этот вывод можно сделать, читая Книгу Деяний. Выступление апостола Павла вызывает резкое сопротивление почитателей Артемиды и практически городской мятеж против христианской проповеди (Деян. 20,1). Апокрифы «Деяния Иоанна» (анализ текстов был представлен во второй главе) свидетельствуют о том, что проповедью ап. Павла почитание Артемиды было серьёзно поколеблено и ап. Иоанн уже мог достаточно дерзко бросать вызов ефесской богине, но стремительно разрастающийся в городах западной Анатолии культ императора выступает перед церковью как неизвестный, страшный противник. Зная достоверно, что храм Домициана был построен в Ефесе уже в годы его правления здесь находились проконсул и верховный жрец (αρχιερεύς A=σιάς) императорского культа, можно говорить о том, что первые столкновения христианской общины и нового культа происходили именно в этом городе.

Во времена правления Домициана (81–96 гг.) апостол Иоанн был отправлен в ссылку на о. Патмос и после смерти императора в 96-м г. по повелению Нервы был возвращен в Ефес.

Климент Александрийский писал о том, как близкие друзья Иоанна, найдя его в Ефесе, предложили ему написать собственное Евангелие в дополнение к имеющимся синоптическим (Евсевий. Церковная история, XIV. 7). И здесь, по наитию Духа Святого, апостол написал своё духовное Евангелие и Послания. Имея огромный авторитет, св. Иоанн был руководителем всех церквей ефесского региона, оказывая им попечение до конца своих дней. Скончался ап. Иоанн во время правления императора Траяна (нач. II века), достигнув столетнего возраста.

Если основываться на Постановлениях Апостольских, составление которых приписывают святому Клименту, первыми епископами Ефеса были Тимофей, рукоположенный апостолом Павлом, и пресвитер Иоанн, поставленный апостолом Иоанном Богословом (VII. 46). Полагают, что Гай, ученик апостола Павла, был временно епископом Ефесским. Далее епископом был Онисим, упоминаемый в послании к Филимону. Онисим принял мученическую казнь в Риме, но его тело было перевезено в Эфес.

В 132–135 годах в Ефесе (Евсевий. Церковная история. IV, 18.) происходит обращение и крещение философа Иустина, вошедшего в историю церкви как святой Иустин Философ Мученик. Примечательно, что свой «паллиум» (так называлась одежда, которую носили философы) Иустин получил в Ефесе уже после обращения в христианство. Предполагается, что именно в Ефесе была открыта св. Иустином первая в истории Церкви христианская религиозно-философская школа. В 196 году епископом Ефеса был знаменитый Поликрат, который защищал традиции малоазийских церквей относительно празднования Пасхи 14 нисана. Шестьдесят пять епископов были созваны тогда Поликратом в Ефес для соборного подтверждения этой древней практики.

За Поликратом следует Аполлоний, противоборствовавший ереси монтанистов или катафригийцев, отрывки из его книг выписали Евсевий и Блаженный Иероним.

С провинцией Асия вообще и с Ефесом в частности связывают почитание святых бессребреников – врачей Косьмы и Дамиана, живших не позднее IV века.

После Миланского эдикта, давшего христианству официальные права на существование, языческие храмы и учреждения Ефеса начали приходить в запустение. Археологические раскопки показывают, что изображения Артемиды осквернялись, статуи разбивались, а имя её стиралось. Языческая настенная живопись покрывалась штукатуркой или соскабливалась, некоторые языческие статуи порой белились известью (известью на Востоке покрывали гробницы для ритуального очищения), а на лбу у них изображался или вырезался знак креста (возможно, как указание на очищение от демонов). Церкви возводились из материалов римских строений, нимфеумы использовались как баптистерии, а памятники, установленные вдоль главной улицы, декорировались изображениями креста и христианскими надписями.

К концу IV века большинство ефесцев, по-видимому, перешло в христианство, и в начале V века храм Артемиды, разрушенный землетрясением, прекратил своё существование. Можно предполагать, что поклонение Артемиде какое-то время ещё держалось в народном сознании и после разрушения храма. Константинопольский патриарх св. Иоанн Златоуст, посетивший Ефес в 401 году, обличал местного епископа Антонина и его духовенство за слабую борьбу с почитателями Артемиды (Палладий Еленопольский. Диалог 13). Постепенно храм Артемиды разобрали – камень, из которого он был построен, пошёл на строительство других зданий, в том числе Софийского собора в Константинополе и новой базилики св. Иоанна в Ефесе, построенных при императоре Юстиниане I.

С V века Ефесская кафедра получила статус митрополии, а епископ города, возглавлявший десять, а потом двенадцать малоазийских провинций – титул экзарха. В Ѵ40;-Ѵ40;И веках Ефес, город третьего Вселенского Собора, был вторым по значимости (после Константинополя) городом Византийской империи и ефесская митрополия насчитывала тридцать шесть викарных епископов. Высокий церковно-политический статус Ефеса сохранялся до VII века. Череда землетрясений, отступление моря и заболачивание почвы привели к тому,что жители стали покидать город, а ко времени турецких завоеваний в XI веке от Ефеса осталась лишь небольшая деревня (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005, – С.

255–289). Однако кафедра митрополита Ефесского просуществовала до начала ХХ-го века номинально, как дань уважения к былому величию, а титул митрополита Ефесского сохраняется и доныне в юрисдикции Константинопольского Патриархата.

Ангелу Ефесской церкви напиши: так говорит Держащий сем звезд в деснице своей, Ходящий посреди семи золотых светильников:

знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносит развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы;

ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал.

Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою.

Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься.

Впрочем то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу.

Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия.

Послание св. Иоанна ефесянам представляет Иисуса в том же образе, в котором Он предстал и в начале Книги Откровения: с семью звёздами – семью ангелами церквей в Своей правой руке и проходящего среди семи золотых светильников, символизирующих семь церквей. Представляясь Ефесской церкви (т.е. основному центру – митрополии и одному из крупнейших городов Римской империи), Господь напоминает верным, что Он Сам лично окормляет церкви («правит церквами») и «ходит посреди их».

Метафора подтверждает, что Христос всегда присутствует в каждой из церквей. Свет и лампады часто используются в Новом Завете для описания деятельности учеников в этом мире. Как свеча, поставленная на подсвечнике, освещает вокруг темноту, так и ученики призваны освещать окружающий их мир.

Выражение «Я знаю дела твои...» встречается в начале каждого из посланий и говорит о том, что невозможно укрыть что-то от взора Божиего, но также указывает и на то, что любые труды в этом мире закончатся, как, собственно, и сам этот мир. Иоанн утверждает, что те, кто называют себя апостолами, в действительности самозванцы. Ефесская церковь не согрешила, удержавшись от следования проповедям лжецов и фальшивых учителей.

В этом обращении Господь настойчиво говорит о вере, проявляющейся в каждодневных добродетелях «труда и долготерпения» (стойкости). Важнейший момент Господней похвалы – испытание тех, кто выдает себя за апостолов. Это испытание, по-видимому, состояло в выяснении того, Кем является Господь (ибо ефесяне были «верны Его имени»), также в уяснении их нравственных установок.

Исходя как из текста Книги Откровения, так и из различных апокрифических версий «Деяний Иоанна», можно предполагать, что перед ефесской общиной достаточно остро стояла проблема взаимоотношений с культом императора. Сама идея обожествления римских императоров существовала и до Домициана, но императоры не проявляли особого энтузиазма в продвижении культа и даже в тех провинциях, где уже строились алтари, почитание не выходило за рамки индивидуальных инициатив. После провозглашения Домициана «господом и богом» ситуация изменилась принципиально – все сомневающиеся в божественности императора объявлялись атеистами. Напряжённость этой ситуации для христиан и иудеев особенно остро проявилась в Ефесе, где в честь Домициана и его жены Домитии был построен огромный храмовый комплекс длиной 154 метра. Св. Иоанн, возможно, поддерживает и ободряет в своём послании слабеющую общину, оказавшуюся в крайне непростом положении. Причина обвинений Господом ефесских христиан отражает общую ситуацию конца первого века: разочарование, связанное с ожиданием скорого пришествия Христа, охлаждение любви и лояльность по отношению к новому культу. Он критикует общину за оставление «первой любви» и заботы «века сего». Тем не менее, всегда есть возможность очиститься от гниения, которое уже стало охватывать всё тело. Первая любовь может обновиться только через покаяние, иначе последует наказание.

В Откровении ефесские христиане получают похвалу за сопротивление, оказанное николаитам. Николай, возможно, один из семи иерусалимских диаконов (Деян. 6,5), явился организатором ереси, получившей его имя. Суть ереси николаитов состояла в поиске компромисса между христианством и господствующими в языческом обществе нормами жизни, как в религиозном (участие в культах), так и в нравственном аспектах. В своём послании Ефесской общине св. Иоанн не разъясняет учения николаитов, это будет сделано в послании Пергамской церкви. Не используя термин «николаиты», св. Иоанн описывает подобное внутрицерковное движение и в письме к Фиатирской церкви.

Верующим, выдержавшим гонения, будет даровано вкушение плодов от «древа жизни», охраняемого херувимом с огненным мечом (Быт. 3,24). В согласии с Быт. 3,22, плоды этого дерева дадут возможность людям жить вечно, поэтому образ древа жизни появится ещё раз в завершении Книги Откровения (Откр. 22, 1–2). Господь облекает Свое обетование победителю в образы пира: вкушение от древа жизни. В конечном итоге, древо жизни – это крест, приносящий плод спасения, т.е. воскресение. Его центральное положение в Божием саду символизирует и пребывание праведников в Царствии Небесном, и новое творение при конечном воскресении (Откр. 22,2).

В этом послании главной является фраза «ты оставил первую любовь твою» – и это не речевой оборот, а указание на конкретные отступления ефесской церкви. История показала, что община с проблемами не справилась, не было истинного покаяния, возможно, поэтому еще задолго до арабских завоеваний ефесская церковь, как и сам город, утратили своё место в христианском мире.

Первые археологические раскопки Ефеса начались в конце XIX века, и их целью было, прежде всего, найти остатки одного из чудес света – храма Артемиды Ефесской. Раскопки велись сотрудниками Британского музея под руководством археолога Д.Т. Вуда на участке между Одеоном (Малым театром) и Большим театром. Из античных источников Вуд узнал, что храм Артемиды стоял «в толще возле Пиона, в тени высокой горы». После многочисленных раскопок, во время которых практически ничего не было найдено, на южном склоне горы он наткнулся на фундамент большого сооружения. Раскопав его, Вуд установил, что этот полукруг – остатки акустической стены ефесского Одеона. Вскоре он нашёл и остатки мощёной дороги, соединяющей Ефес с Магнезией; он продолжал раскопки в северо-западном направлении и, добравшись до перекрёстка, открыл фундамент другого большого здания. Это был знаменитый ефесский театр, который археологическая группа Вуда открывала из земли в течение трёх лет. На одном из угловых камней театра он нашёл надпись «к храму» и сразу стал вести раскопки в направлении, указанном дорожным знаком двухтысячелетней давности.

Но прошло ещё два года, прежде чем было установлено место храма Артемиды, снят шестиметровый слой заболоченной почвы и в 1869 году открыт фундамент храма. Прямоугольник размером 110x55 метров и остатки величественных мраморных колонн однозначно указывали на храм Артемиды. Вуд раскопал Ефес с основательностью, ставшей законом для археологов. Он нашёл «гробницу Андрокла», открыл остатки крепостных стен времён императоров Октавиана Августа и Адриана, засыпанную часть укреплений Лисимаха, руины гимназии, стадиона, нескольких общественных зданий, античных и христианских храмов. Раскопал великое множество мелких обломков и больших капителей, разбитые статуи языческих богов и христианских святых, монеты, потерянные античными странниками. В 1899 году раскопки храма Артемиды продолжила экспедиция Британского музея под руководством Д.Д. Хогарта. Было обнаружено хранилище храма с множеством артефактов – среди прочего там лежала и забытая всеми статуя Артемиды, выполненная из бронзы и слоновой кости (ныне экспонируется в археологическом музее Стамбула).

После экспедиции Д. Вуда к регулярным раскопкам приступила экспедиция, организованная в 1895 году Венской академией и руководимая Отто Бендорфом. В результате раскопок, проводимых институтом археологии Австрии во главе с Р. Гебергом, увидели свет агора, театр, Аркадиана и библиотека Цельса. Самые ценные находки Ефеса в начале XX века были вывезены в Англию на военных кораблях и сейчас украшают Британский музей.

Начавшаяся Первая мировая война прервала археологические раскопки, которые были возобновлены лишь после 1926 года и вновь прерваны Второй мировой войной. Современный этап раскопок начался в 1958 г., и на этот раз экспедиция также была организована Австрийским археологическим институтом. Большую экспедиционную группу возглавлял Германн Веттере. Совместная австрийско-итало-немецкая археологическая экспедиция трудится в Ефесе до сего дня, открывая современному миру величие античного мегаполиса.

Христианские руины в Ефесе

В то время, когда св. Иоанн жил и проповедовал в Ефесе, христиане составляли очень небольшую часть населения. Даже если в их число входили какие-то высокопоставленные особы, большая часть была из низких слоёв общества. В любом случае не могло быть речи о постройке своего храма: возможно, христиане собирались на богослужение в синагогах (если это им разрешалось), в пещерах или частных домах. Такая ситуация продолжалась до времён имп. Константина Великого, когда после издания Миланского эдикта в 313 году христианство не только обрело долгожданную свободу, но и значительную материальную поддержку от государства. Строительство самых ранних церквей в Ефесе должно было начаться именно в этот период, но здесь необходимо заметить, что христианство как в Ефесе, так и в других городах Римской империи не стремилось к разрушению зданий, принадлежавших ранее языческим культам. Более того, почти все храмы дохристианской постройки, сохранившиеся до нашего времени, были спасены благодаря тому, что их обратили в церкви – это убедительно доказал Огюст Шуази в своём фундаментальном исследовании «Всеобщая история архитектуры». Обращением языческих храмов в церкви выполнялась двойная задача.

Во-первых, поскольку христианство не было религией узкой группы «посвящённых», оно нуждалось в зданиях, способных вместить большое собрание верующих. Для этих целей в наибольшей мере подходили значительные по величине базилики (административные здания) римского периода – этот тип архитектуры оказался наиболее характерным для христианских храмов запада империи.

В богатых городах Анатолии ещё в эллинистический период были построены самые разнообразные по форме и величине храмы восточных богов. Эти здания, перестроенные и обращённые в церкви в ИѴ40;-Ѵ40; вв., не только позволили христианам обрести места для молитвы, но и дали богатый материал для развития восточного храмового зодчества.

Во-вторых, исторически зафиксировано немного прямых столкновений церкви и язычества в очень непростой период «сосуществования» от Миланского эдикта 313 года до указа императора Феодосия «о запрете языческих собраний» 392 года. Христиане избрали самый сложный, но и самый действенный путь во взаимоотношениях с умирающим язычеством не противостояния, а десакрализации язычества изнутри. Археологические раскопки в Малой Азии свидетельствуют, что уже в конце IV века многие «почитаемые святыни» античного мира стали христианскими церквами. Бесстрашно совершая богослужение в языческих храмах, христиане не просто «обращали» их в церкви, но реально провозглашали этим победу над язычеством (см.: R.Cormack. Temple as Cathedral. Ann Arbor, 1990; F.R.Trombley. Hellenic Religion and Christianization. Leiden, 1994).

Говоря о малоазийских античных храмах и гражданских базиликах, обращённых в христианские церкви из языческих построек, представляется необходимым сделать небольшой историко-археологический экскурс и проследить становление раннехристианской архитектуры. Как языческие храмы, так и римские базилики не имели преобладающей ориентации на какую-то сторону света, хотя римский архитектор и инженер Витрувий (I в. до н.э.) в своём сочинении «Десять книг об архитектуре» пытался вывести некую общую концепцию: «Если никакие обстоятельства не препятствуют и предоставляется свобода выбора, то храм вместе с изваянием, помещающимся в целле, должен быт обращён к вечерней стороне неба, чтобы взоры приходящих к алтарю для жертвоприношений или совершения богослужения обращены были к восточной части неба и к находящемуся в храме изваянию, и таким образом, дающие обеты созерцали храм и восток неба, а самые изваяния представлялись внимающими и взирающими на просящих и молящихся, почему и представляется необходимым., чтобы все алтари богов были обращены на восток» (Витрувий. 4.Ѵ40;).

Свидетельство Витрувия приводит историков в недоумение, т.к. его можно понимать по-разному (О.Шуази. Всеобщая история архитектуры.С. 200–204). Лишь только принимая во внимание опыт археологических исследований целого ряда регионов бывшей Римской империи, можно делать определенные выводы. Римские гражданские базилики чаще всего были ориентированы на запад: правитель восседал на троне в апсиде (западной части), а вдоль нефа, обычно разделенного рядами колонн, к нему шли просители. Такое устройство унаследовали древнейшие западные церкви, главным образом римские и североафриканские, в возвышенности апсиды западной части которых устанавливался христианский алтарь. Такая ориентация представлена в римских базиликах св. Иоанна в Латеране и св. Петра в Ватикане. В «Апостольских постановлениях» (II, 57, 3) описана церковь, обращенная на восток фасадом, то есть с алтарем на западе. Такого рода храмы преобладают на Западе до середины V в., тогда как на Востоке, напротив, обычным является расположение апсиды в восточной части храма, а фасада – в западной. Церкви, ориентированные на запад, существовали и на Востоке, но, по-видимому, их было немного. В середине V в. папа Лев I Великий с осуждением отмечал, что римляне, входящие в базилику св. Петра, поворачивались на восток для приветствия восходящего солнца, оказываясь, таким образом, спиной к престолу. Говоря о том, что язычники поклоняются солнцу, папа указывает, что также поступают и некоторые христиане, которые «воображают, что ведут себя благочестивым образом, когда, прежде чем войти в базилику св. апостола Петра, посвященную единому Богу живому и истинному, поднявшись на ступеньки, ведущие на верхнюю площадку [в атриум], поворачиваются всем телом, обращаясь к восходящему солнцу, и, согнув шею, кланяются, дабы почтить сияющее светило» (Sermo XXVII: In Nativitate, VII, 4). (См.: Успенский Б.А. Крест и круг: Из истории христианской символики. – М. 2006. – С. 225–258).

Говоря о расположении языческих храмов и поясняя слова Витрувия, необходимо прежде всего отметить, что в самом пространстве храма никаких жертвоприношений быть не могло. Археологические раскопки свидетельствуют, что жертвенный алтарь значительных размеров всегда находился вне храма (святилища) на специальной площадке – теменосе, и все культовые действия проводились снаружи под открытым небом (ср. 3Цар.7,12). Целла со статуей божества и небольшим алтарём (не для жертвоприношений) находилась в противоположной стороне, т.е. в святилище храма (ср. 3Цар. 8,9 – кадильный алтарь в святилище Иерусалимского храма). Практически все открытые античные храмы Малой Азии имеют ориентацию святилища со статуей божества в апсиде на восток и жертвенного алтаря на запад (храмы Артемиды в Ефесе, Сардисе и Магнезии, Сераписа и Изиды в Пергаме, Афродиты в Афродисиасе). Противоположное направление святилище-алтарь имеют лишь два известных храма – Аполлона в Дидимах и Афины в Приене (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007).

Древняя традиция молиться лицом на восток постепенно стала преобладающей на христианском Востоке, а историко-археологические изыскания в Западной Анатолии свидетельствуют о становлении этой традиции в христианской архитектуре.

Процесс «десакрализации» язычества можно наблюдать, осматривая и изучая руины античных городов Западной Анатолии, среди которых Ефес, несомненно, занимает ведущее место. Особый интерес представляют места, связанные с апостольской историей.

Комплекс, включающий 20-метровый грот, выбитый в уклоне горы Корессус над храмом Сераписа, видимо, был самым ранним христианским храмом Ефеса. Церковь в скале, известная как Грот св. Павла, была местом захоронения останков христианских мучеников. В ранневизантийский период недалеко от Грота была построена стена с нишами для светильников и приношений, расписанная популярными сюжетами из апокрифических сказаний о св. Павле и св. Фекле и молитвенными обращениями к ним.

Церковь, предположительно посвященная св. Иоанну, была построена на месте храма Сераписа недалеко от Большой Агоры, но датировать эту постройку крайне сложно. Предполагается, что храм египетских богов (Сераписа и Изиды) был построен в Ефесе во II веке н.э. и был по всем параметрам аналогичен подобному храму в Пергаме. В восточной части храма Сераписа, обращённого в церковь на рубеже ИѴ40;-Ѵ40; вв., обнаружены руины баптистерия (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul. 2007. – P. 164).

Недалеко от южного входа в Ефес прямо у современной дороги сохранились остатки круглого здания римского периода I-II вв. Предположительно в Ѵ40;-м веке это здание было обращено в церковь. Когда в конце XIX века на этих руинах работал Д. Вуд, им была раскопана колонна с рельефным изображением тельца под крестом. Так как символом евангелиста Луки с древнейших времён являлся телец, Вуд выдвинул гипотезу, что именно здесь могла быть гробница апостола Луки. (Fatih Cimok. Journeys of Paul. – Istanbul. – Turkey, 2009. – P. 10). Самая западная башня стен Лисимаха, расположенная на юго-западном склоне горы БулбулДаги и находящаяся вблизи дороги, ведущей из Сельчука в Кушада сы, известна как тюрьма апостола Павла. Никифор Каллист (XIV век) в своей «Церковной истории» (11.25) на основании апокрифа II века «Деяния Павла» внёс повествование о том, что, проповедуя в Ефесе, Павел был брошен в темницу по приказу Антипатра Иеронима. Св. Ипполит Римский пишет, что этому заключению Павел был подвергнут, как пророк Даниил. На этих свидетельствах основана гипотеза об ефесском тюремном заключении апостола Павла и написании так называемых «Посланий из уз» из Ефеса (Ефесянам, Филиппийцам, Колоссянам, Филимону). С точки зрения археологии, основательной научной базы для ассоциации этой башни с каким-либо эпизодом из жизни ап. Павла нет.

В VI веке во времена Юстиниана Великого христианское строительство выходит на новый рубеж. В Ефес направляются лучшие византийские архитекторы, которые украшают город величественными храмами, соответствующими идеям и масштабам нового императора.

Дом Пресвятой Богородицы

Христианская традиция, повествующая о конце земной жизни Пресвятой Богородицы, представлена в разных вариантах. Согласно одному преданию, Она оставалась в Иерусалиме и здесь же произошло Её Успение на Сионской, или Масличной горе. Другая традиция утверждает, что Пресвятая Богородица вместе с апостолом Иоанном в конце 40-х годов отправилась в Ефес, где прожила около 10 лет вплоть до Успения на 64-м году жизни. Во время жизни в Ефесе, Богородица иногда посещала Святую Землю, и в один из Своих визитов в Иерусалим Её здоровье резко ухудшилось и для Неё даже был приготовлен гроб, высеченный в скале. Однако Она выздоровела и возвратилась в Ефес.

Традиция, говорящая об Успении Пресвятой Богородицы, произошедшем в Иерусалиме, также отталкивается от этого случая Её болезни (церковь Успения Богородицы на Елеонской горе).

Каждая из традиций ссылается на свою древность, но общие корни всех этих преданий восходят к IV веку и опираются либо на апокрифы, либо на уже существующее церковное предание. В пользу ефесской традиции может косвенно говорить тот факт, что Третий Вселенский Собор 431 года проходил в первой известной церкви, посвящённой Пресвятой Богородице. Это свидетельствует о том, что, возможно, именно в Ефесе почитание Пресвятой Богородицы стало общецерковной традицией.

Дом Богородицы стоит на вершине Соловьиной горы (БулбулДаги или Ала Даги) в 15 километрах от Ефеса. Постройка датируется IV веком, но археологические исследования фундамента методом радиоуглеродного анализа указывают на I век. Это место было идентифицировано францисканцами из Смирны в 1891 году на основании видений немецкой монахини Анны Екатерины Еммерих (1774–824). Екатерина Еммерих, которая всю жизнь была прикована к постели и никогда не выезжала за пределы Германии, в своих видениях описала, что Мария жила не в самом Ефесе, а уединенно, в селении недалеко от города. Археологическим раскопкам немалую пользу оказали местные жители, т.к. найти фундамент здания лишь на основании видений на горе, бурно поросшей лесом, было чрезвычайно сложно. Оказалось, что недалеко от руин Ефеса, на склонах Соловьиной горы жили крестьяне, чудом сохранившие христианскую веру и ежегодно собиравшиеся в лесу у руин маленькой часовни для празднования Успения Пресвятой Богородицы. Это место они называли «Панайо Капулу» – название является смешением греческого и турецкого языков и означает «Дом нашей Девы». (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 201).

Дом Пресвятой Богородицы был единственной каменной постройкой на этой горе и находился практически на самой вершине в густом лесу. Если подняться по горе на несколько метров выше дома, с южной стороны откроется прекрасный вид на Эгейское море и Ефес. Рядом с фундаментом дома бил подземный источник воды, известный ещё с античных времён – именно у этого источника местные христиане праздновали Успение и сюда они привели немецких археологов. Этот подземный источник до сего дня имеет значительное давление, а по древнему преданию, вода обладает целебными свойствами.

Недалеко от Дома Пресвятой Богородицы, т.е. практически на вершине горы, находятся руины античного бассейна, питавшегося водой источника и даже сохранившего следы системы водоснабжения и канализации.

Церковь Пресвятой Богородицы (Двойная Церковь)

Первоначальное строение, посвящённое олимпийским музам (другое предположение – императору Адриану), видимо, было длинной и узкой городской базиликой, построенной в непосредственной близости от гавани во времена царствования Адриана (117–138 гг.). Апсидное помещение было ориентировано на западную сторону, справа и слева от главного нефа располагалось в ряд множество небольших комнат, служивших в качестве портовых магазинов.

Базилика серьёзно пострадала от пожара во время нашествия готов в 262 году и, скорее всего, лежала в руинах около столетия. От этой первоначальной базилики практически ничего не осталось (западная апсида и фрагменты стен), т.к. гранит и мрамор временно заброшенного здания служили строительным материалом для других построек города.

Первая церковь на этом месте была построена в середине IV века и была значительно меньше первоначальной базилики, хотя размеры этой церкви по сегодняшним меркам были очень внушительны – 145x29 метров. Она включала большой внутренний двор (атриум) размерами 43x25 метров, нартекс и трёхнефную церковь 74x29 метров с апсидой, ориентированной на восток. Пол храма был украшен мозаикой, а стены покрыты мрамором. Октагональный (восьмиугольный) баптистерий с большим и сравнительно глубоким бассейном со ступенями для полного погружения был построен в северной части внутреннего двора. В нескольких метрах от храма, на восточной стороне, был построен епископский дворец с официальными помещениями (епархиальное управление), занимавший значительное пространство. Руины комплекса показывают, что здесь был большой внутренний двор с колоннадой, бассейном и туалетными комнатами.

Храм, видимо, был первой христианской церковью, посвящённой Пресвятой Богородице, и это может расцениваться как указание на очень раннюю традицию, связывающую последние годы Её земной жизни с Ефесом.

Археологические раскопки в храме открыли надпись, датированную VI веком и указывающую, что именно здесь проходил Третий Вселенский Собор 431 года. Здесь было осуждено учение константинопольского патриарха Нестория, утверждавшего, что Дева Мария была матерью Иисуса лишь в человеческом аспекте. На Соборе было подтверждено, что Она Богородица, а не Христородица, как предлагал Несторий.

В Ѵ40;ИИ-Ѵ40;ИИИ вв. во времена нашествий сассанидов и арабов и церковь, и баптистерий были разрушены (причиной разрушения могло быть и землетрясение 557 года). Позднее (конец VIII в.), на этом же месте внутри старого храма была построена маленькая (длиной 23 метра) купольная церковь из кирпича, которая занимала западную часть античной базилики.

Ефесу так и не удалось восстановить древнюю базилику Третьего Вселенского Собора – в связи с очередным переносом города огромный храм оказался на окраине и стал ветшать. Поскольку внутри его пространства была построена вторая церковь, общее название комплекса стало звучать как «Двойная церковь». Вход в позднейшую часть был через апсиду первой церкви. Неф первой церкви стал исполнять функцию атриума (внутреннего двора), к южной стороне были прибавлены дополнительные помещения (часовня для заупокойных богослужений).

В позднейшие времена эта последняя церковь по причине невостребованности была ещё раз разделена на два помещения рядом колонн, а в XIII веке около полузаброшенного храма Пресвятой Богородицы стали хоронить людей, тем самым превратив его в кладбищенскую церковь.

Церковь Пресвятой Богородицы в Ефесе была открыта археологами в 20-х годах XX столетия. В 1986–1997 гг. были вновь изучены и полностью изменены данные для реконструкции этого храма, но и на сегодняшний день среди археологов нет единого устоявшегося мнения относительно устройства храма (см.: S. Karwiese. The Church of Mary and the Temple of Hadrian Olympos in Ephesos. – Cambridge, 1970; Mustafa Buyukkolanci. The life and the Monument of St. John. – Publication of Efes Foundation, 2000).

Церковь святого Иоанна Богослова

Согласно одной из раннехристианских традиций, св. Иоанн последние годы своей жизни провёл в хижине, построенной на холме Айасолук, недалеко от храма Артемиды. На холме был свой источник воды, но до поздней античности здесь никто не селился. Это же предание утверждает, что он написал здесь четвёртое Евангелие, здесь умер и был похоронен, дожив до 100 лет.

Когда он почувствовал, что его смерть близка, он выкопал могилу в форме креста и сам в неё лёг. Ученики пытались удержать своего наставника, но он не позволил им препятствовать. Апокрифические сказания говорят о том, что из могилы воссиял необыкновенно яркий свет, ослепивший учеников, и когда их зрение восстановилось, они были изумлены, не найдя тела св. Иоанна. Только пыль, сладковатая на вкус, поднималась из пустой могилы, которая оказалась наполненной чем-то напоминавшим библейскую манну. Другая, также апокрифическая традиция говорит о том, что гроб апостола был закрыт, но он не умер, но уснул, ожидая Второго Пришествия, и показал знаки своей жизни через чудесную пыль, поднимающуюся из гроба и исцеляющую больных.

Евсевий Кесарийский, ссылаясь в своей «Истории» на Папия Иераполь ского, пишет, что «в Ефесе и ныне есть две гробницы, и каждая зовётся Иоанновой». Свидетельство находим и у Поликрата, епископа Ефесского (189–198), указавшего в письме Виктору Римскому, что Иоанн, который был свидетелем и учителем, покоится теперь в Ефесе (также у Евсевия Кесарийского III. 31).

Сам холм Айасолук в христианские времена использовался как некрополь (кладбище). Первая часовня была построена прямо на гробнице в виде небольшого квадратного мартириума, в IV веке на этом месте воздвигли трёхпридельную церковь крестообразной формы, направления приделов которой повторяли крестообразную форму гробницы св. Иоанна. Храм подобной архитектуры был построен Константином Великим в Константинополе и посвящён Святым Апостолам. При проектировании столичного храма провозглашалось, что его форма навеяна традицией, согласно которой св. Иоанн сам выкопал собственную могилу в форме креста и лёг в неё. В V веке базилика и мартириум апостола Иоанна становятся известным местом паломничества (Peregrinatio Egeriae 23,10).

К началу VI века потребовалась серьёзная перестройка ефесского храма, пострадавшего в результате землетрясения. Постройка нового храма св. Иоанна со статусом кафедрального собора (храм Пресвятой Богородицы к этому времени уже потерял своё значение в связи с землетрясениями и переносом города) была самым масштабным проектом императора Юстиниана Великого, предпринятого им за рамками столицы.

План новой церкви повторял рисунок предыдущей в основных линиях, но был разработан гораздо детальнее в расчёте на огромное здание. Доступ в главный неф вёл через длинный и узкий нартекс, вершину которого венчали пять небольших куполов. Главный крестообразный неф был увенчан четырьмя большими куполами, которые покоились на мраморных колоннах и кирпичных контрфорсах, облицованных мрамором. Вся постройка была окружена галереей, а на капителях колонн выбиты монограммы Юстиниана и Феодоры. Алтарь находился в центре креста храма под самым большим куполом, а прямо под алтарём была гробница св. Иоанна. Основная часть строительного материала переносилась от руин самых значительных городских зданий, разрушенных землетрясением 500 года – базилики, стоявшей на агоре старого города и храма Артемиды, находящегося вблизи церкви св. Иоанна.

Пол храма был покрыт геометрической мозаикой, стены и купола – мозаикой и фресками, изображающими библейские сюжеты. На северной стороне храма был построен большой октагональный баптистерий со ступенями для полного погружения, подобный баптистерию храма Пресвятой Богородицы. Следующая прямоугольная комната использовалась, возможно, как кабинет епископа (в планах реконструкции её называют «секретон», или комнатой суда). К огромному храмовому комплексу был подведён 10-километровый акведук для снабжения чистой водой. Во время арабских нашествий Ѵ40;ИИ-Ѵ40;ИИИ веков холм Айасолук был обнесён стенами, на вершине холма построена крепость, а храм стал частью мощного фортификационного сооружения. В этот непростой для Ефеса период жители города стали переселяться на холм, ища защиты за мощными стенами, но и этот бастион был разрушен и разграблен. Впоследствии и крепость, и храм были не только восстановлены, но и ещё более увеличены в размерах (Mustafa Buyukkolanci. The life and the Monument of St. John. – Publication of Efes Foundation, 2000).

В X веке в северной части храма была построена часовня, украшенная фресками, сохранившимися до сегодняшнего дня. В XIV веке после захвата региона турками храм использовался как главная городская мечеть (до постройки мечети Иса-Бей в 1374 году).

Впервые серьёзные археологические исследования храма и предполагаемого места погребения апостола Иоанна были предприняты греческим археологом Г.А. Сотериу в 1920–1922 гг. Результаты этих исследований были опубликованы Австрийским археологическим институтом совместно с Сотериу только в 1951 году. Греческий археолог писал, что обнаружил под алтарной частью храма, построенного при Юстиниане, крипту с четырьмя пустыми гробницами, расположенными в форме креста.

Самая большая гробница, находящаяся прямо под престолом, была идентифицирована Сотериу как гробница апостола Иоанна. Впоследствии на руинах храма работали различные археологические экспедиции, крипта вновь серьёзно исследовалась, но гипотеза Сотериу так и осталась гипотезой. Позднее после окончания реставрационных работ лестничный спуск к гробницам (перед пресвитериумом апсиды), находящимся под алтарной частью, был закрыт решёткой (Mustafa Buyukkolanci. The life and the Monument of St. John., – P. 66–68).

Пещера Семи спящих отроков

Как повествует одна из раннехристианских традиций, в V веке на Ефесском рынке неизвестный юноша пытался купить пищу, расплачиваясь монетами двухсотлетней давности. Молодой человек был схвачен, обвинён в подделке денег и доставлен к судье. Юноша (его звали Максианус) заявил, что он и его друзья – христиане (Малхус, Мартианус, Константин, Дионисий, Иоанн и Серапион), пытаясь избежать участия в культе и жертвоприношениях императору Декию (249–251 гг.), спасались бегством и укрылись в пещере у подножия горы Пион и уснули там. Оказалось, что они проспали около двухсот лет.

После своего пробуждения от долгого сна все юноши стали быстро стареть и вскоре умерли реальной смертью (подобные факты известны медицине и подробно описаны). Они были похоронены в той же пещере, а во времена Феодосия II над ней была построена церковь. Пещера вскоре стала известным местом паломничества христиан со всей Византии вплоть до конца XV века.

Интересно, что о данном случае упоминается и в Коране (18: 9–26). Пещера семи ефесских отроков находится на северо-восточном склоне горы Пион, раскопки здесь проводились в 1926 году сотрудниками Австрийского института археологии.

Северная часть комплекса, скорее всего, была высечена в древней каменоломне. Она состоит из длинной сводчатой крипты, которая начинается с двух небольших комнат, в стенах и под полом которых выбиты ниши-гробницы, декорированные растительным орнаментом. Позднее здесь, в нишах, были установлены гробницы семи спящих отроков. От церкви, стоявшей когда-то напротив гробницы, до нашего времени ничего не сохранилось. Мозаика с изображением святых в притворе крипты была нанесена в Ѵ40;ИИИ-ИХ вв. В самой крипте (катакомбах) были обнаружены два слоя фресок с изображениями святых, которые датируются Х-XI веками. Фрески на выходе из катакомб предположительно восходят к эпохе Ласкаридов (1204–1261 гг.).

По различным преданиям, в этих катакомбах, кроме гробниц семи спящих отроков, были гробницы св. Тимофея, св. Гермиона, св. Марии Магдалины и даже св. ап. Иоанна Богослова, который, согласно некоторым апокрифам, был похоронен на склоне горы Пион (здесь можно вспомнить рассказ Папия Иерапольского о двух гробницах Иоанна в Ефесе). Археологические раскопки показали, что использование северного склона горы Пион как кладбища продолжалось и после завоевания этого региона турками (Mustafa Buyukkolanci. The life and the Monument of St. John. – P. 97–98).

Античные руины в Ефесе, связанные с апостольской историей

Сегодня на огромном пространстве открытого различными археологическими экспедициями города историка церкви могут привлечь не только руины древних храмов, но и сохранившиеся античные постройки, прямо или косвенно связанные с апостольской и раннехристианской историей. Представляется уместным описать в кратком очерке самые интересные из археологических памятников Ефеса.

Храм Артемиды

Культ богини плодородия в Ефесе восходит ко временам полумифического героя Андрокла. В архаическую эпоху на месте будущего знаменитого храма (приблизительно с VIII века до н.э.) уже существовало святилище, вокруг которого и разрастался будущий город. В более поздние времена жители Ефеса построили близ города огромный храм в честь Артемиды (сестры Аполлона), на месте, где прежде располагалось святилище карийской богини плодородия со сходными функциями. Средства на строительство пожертвовал самый известный меценат античности, лидийский царь Крез (в Британском музее находятся колонны храма, несущие памятные надписи Креза). Проект храма, согласно Страбону, разработал архитектор Херсифрон из Кносса. При нем были возведены стены храма и установлена колоннада (первая половина VI века до н.э.). После смерти зодчего строительство продолжил его сын Метаген (вторая половина VI века), а заканчивали постройку, как пишет Витрувий (X.II. 11–12), уже архитекторы Пеоний и Деметрий (первая половина V века).

К сожалению, неизвестно, как именно был украшен храм. Известно только, что в создании скульптурного убранства храма принимали участие лучшие мастера греческого мира, а статуя богини Артемиды была сделана из золота и слоновой кости.

Храм Артемиды использовался не только для проведения религиозных церемоний. Он был одновременно финансовым и деловым центром Ефеса. Храм был полностью независим от городских властей и управлялся коллегией жрецов.

Согласно легенде, в 356 до н.э. в ночь, когда в Пелле, столице Македонии, родился будущий полководец Александр Великий, некий тщеславный гражданин Ефеса по имени Герострат поджёг великий храм, желая таким образом прославиться. Имя Герострата с тех пор стало нарицательным и вошло в историю, хотя по решению городского собрания должно было исчезнуть из памяти людской навечно. В официальных документах о нем говорится просто как об «одном безумце».

К началу III в. до н.э. храм был полностью восстановлен в прежнем виде. Александр Великий выразил желание восстановить храм, однако его жертва была отвергнута ефесянами. Причина отказа, согласно легенде, была сформулирована следующим образом: «невозможно, чтобы один бог посвящал храм другому». Здесь можно предполагать или обожествление самого Александра или нежелание ефесян строить храм своей богине на деньги Александра. Может быть, это и проблема строительных расходов. «В славном городе Ефесе, – пишет Витрувий, – ещё в давние времена был издан закон суровый, но справедливый. Архитектор, который берётся за строительство общественного здания, обязан точно подсчитать, сколько оно будет стоить» (X.I.1).

Архитектор Александра Великого Дейнократ (согласно Страбону, его звали Хейрократ), руководивший работами, сохранил его прежний план, только поднял здание на более высокое ступенчатое основание. Ширина храма Артемиды была 55 м, длина –110 м, высота колонн – 18 м. Крышу храма поддерживали 127 колонн, установленные в восемь рядов. (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 147–154).

В храме стояла скульптура многогрудой Артемиды, которая была одной из величайших «святынь» языческого мира. Но это изображение не было прекрасным, как известная грациозная статуя Артемиды-охотницы, сестры Аполлона. В археологическом музее г. Сельчук экспонируются две статуи Артемиды, найденные на руинах Ефеса. Они предположительно были установлены на главной площади (государственной агоре) города. Даже по этим двум статуям можно увидеть некий «генезис» Артемиды: одна – более азиатская, другая – более европейская. Храмовая Артемида не сохранилась, но по описаниям можно определить её внешний вид: это была архаичная фригийская богиня плодородия без всяких признаков «европеизации». В Неапольском музее находится ещё одна статуя Артемиды Ефесской, которая представляет собой странную варварскую фи гуру – вся нижняя часть обмотана бинтами на манер египетских мумий. Руки и лицо вполне обычные, а верхняя часть тела усеяна какими-то странными предметами, в которых английский археолог, сэр Уильям Рамсей признал пчелиные яйца. Известно, что пчела являлась символом Ефеса, это насекомое изображено на большинстве ефесских монет.

Таким образом, богине присваивался статус пчелиной матки, жрицы Артемиды назывались μέλισσαι (мелиссай) – пчёлы.

Яйца, по мнению Рамсея, символизируют плодородие и процветание. Можно предполагать, что именно так жителями Ефеса была регионально интерпретирована основная функция повсеместно почитаемой Кибелы (Ramsay Sir William. The letters to the seven churches of Asia. – London, 1904. – P. 97).

Именно с этим храмом, как центром языческой жизни Западной Анатолии, связаны многие страницы миссионерской деятельности апостолов Павла и Иоанна и противостояния их самому известному языческому культу Малой Азии.

В 263 году святилище Артемиды было разграблено готами. Во времена императора Феодосия I, когда в 391–392 гг. были запрещены все языческие культы, храм Артемиды, как языческое святилище, прекратил своё существование. Высказывались самые разные предположения относительно использования (в том числе, христианского) этого храма в течение столетия до ефесского землетрясения, но они не получили археологических подтверждений. Руины подобных по величине и статусу языческих храмов, ставших после указа Феодосия христианскими церквами, сегодня можно наблюдать во многих городах западной части Малой Азии (храм Аполлона в Дидимах, Сераписа в Пергаме, Артемиды в Сардисе, Афродиты в Афродисиасе).

Апокрифические «Деяния Иоанна» неоднократно сообщают об обращении жрецов Артемиды в христианство ещё во времена проповеди св. Иоанна (подобное в это время происходило и в Иерусалиме: «и из священников очень многие покорились вере» (Деян. 6,7). Даже если признать эти рассказы литературным творчеством II-III вв., к концу IV века общественное мнение жителей Ефеса наверняка было на стороне Церкви. Многочисленные раскопки в Малой Азии свидетельствуют, что бывшие языческие храмы после 392 года целенаправленно не разрушались. Они либо обращались в церкви (статуи богов и богинь выносились, устанавливался христианский алтарь, делались изображения креста), либо просто ветшали и разбирались на другие постройки.

Церковные постройки ИѴ40;-Ѵ40; вв. не отличались масштабностью и размерами, только во времена императора Юстиниана (527–565 гг.) начался настоящий расцвет христианского храмового зодчества, сопоставимый по грандиозности с дохристианским строительством I-II вв. (см.: Kenneth W. Harl. From Pagan to Christian in Cities of Roman Anatolia during fourth and fifth Centuries / « Urban Centers and Rural Contexts in Late Antiquity. – Michigan, 2001).

После ряда землетрясений, поразивших ефесский регион в V веке, древний храм подвергся разрушению. Это столетие землетрясений было для Ефеса и его жителей очень серьёзным испытанием. Монументальные здания, некогда украшавшие город, уже не удалось поднять из руин. Мраморную облицовку храма Артемиды стали использовать для украшения других построек города и вновь возводимых церквей, была разобрана крыша и нарушено единство конструкции. Оставшиеся колонны и их обломки засасывало болотом, а ещё через несколько десятилетий под жижей и наносами реки скрылись последние следы лучшего храма Ионии. Даже место, где он стоял, постепенно забылось.

В настоящее время на месте храма, обнаруженного в 1869 году Д. Вудом, стоит лишь одна реконструированная из обломков колонна.

Портовый проспект (Аркадиана)

Эта портовая улица длиной более километра и шириной 11 м, покрытая мрамором, была главной в городе и пролегала от порта до театра. По обе стороны были расположены галереи, которые защищали жителей города от ветра и дождя зимой и от жаркого солнца летом, фрагменты мраморной колоннады сохранились.

Во II веке святитель Игнатий, епископ Антиохийский, назвал портовый проспект Ефеса «столбовой дорогой мучеников», т.к. всех арестованных христиан из восточных провинций империи доставляли в Ефес, где их грузили в порту на суда и отправляли в Рим для казней на аренах театров.

В 395–408 гг. проспект был отреставрирован византийским императором Аркадием Флавием, что явилось причиной переименования его в Аркади ану.

Театр

Театр, расположенный у подножия горы Пион, по праву считается одним из тех памятников прошлого в этой археологической зоне, которые сохранились лучше всего. Театр был трехъярусным: постройки первого яруса театра были начаты при императоре Клавдии, второго – при Нероне, третьего – при Траяне. Как все сооружения того времени, ефесский театр разделен на три секции: скена (включая проскениум), орхестра (круглая площадка, где выступал хор) и кавеа (сектор зала для зрителей). Вместимость театра – около 24000 – 25000 мест. Зал по отношению к сцене поднимался на 30 м и завершался портиком для улучшения акустики всего ансамбля. Днем на сцене театра проводилось до 50 боев гладиаторов между собой и с животными (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins ofTurkey. – Istanbul, 2007. – P.158–159).

В Первом Послании к Коринфянам Павел пишет: «Когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают?» (1Кор. 15:32). Мы не знаем, какое событие имеет здесь в виду Павел, но все толкователи сходятся на том, что в данном случае речь не идет о возмущении, поднятом Димитрием, так как при этом возмущении сам апостол не подвергался смертельной опасности. Выражение «бороться со зверями» в те времена имело вполне конкретное значение. В Римской империи существовал обычай осуждать преступников на смертную казнь с дикими зверями на театральной сцене в присутствии многочисленных зрителей. Вполне вероятно, что после каких-то волнений в Ефесе, связанных с проповедью Павла, его могли обвинить в государственном преступлении и приговорить к такому роду казни. Согласно апокрифу «Деяния Павла», апостолу пришлось выйти на арену Ефесского театра для смертельной схватки с дикими зверями.

Согласно сирийскому апокрифу «Деяния Иоханнана», именно в этом театре в конце I века было совершено первое массовое крещение язычников св. Иоанном Богословом в специально построенном для этого баптистерии.

Все театры изначально строились, «чтобы смотреть представления по праздникам в честь бессмертных богов» (Витрувий. V, III. 1), т.е. для древней церкви театры были не только важной площадкой миссионерской деятельности, но и объектом «десакрализации» язычества в самих его центрах.

Библиотека Цельса

Библиотека Цельса – одна из главных достопримечательностей Ефеса, которую австрийские археологи восстановили из древних осколков. Библиотека была построена во время правления Адриана по проекту архитектора Тиберия Юлия Аквила, который пожелал посвятить её своему отцу. Здание являлось одновременно огромным читальным залом и надгробным памятником, так как было построено в 135 г. н.э. сыном бывшего римского консула Цельса над могилой отца. Строительство началось в 114 г. н.э. и было завершено в 135 г. н.э. уже наследниками Тиберия Юлия Аквила, который завещал большую сумму средств на покупку книг и содержание библиотеки. Библиотека хранила около 12 тыс. пергаментных свитков, рукописи были защищены от влаги благодаря хитроумной системе двойных стен. Во 2-й половине III в. во время нашествия готов внутренняя часть здания была полностью разрушена пожаром, который пощадил лишь фасад здания. Готы разграбили сокровища библиотеки, но могилу Цельса не осквернили. Она и сейчас находится под библиотекой. Чтобы добраться до нее, следует спуститься по лестнице справа, а затем пройти по узкому коридору длиной 15 м. В небольшом склепе находится прекрасно сохранившийся саркофаг из мрамора.

Двухъярусный фасад, украшенный колоннами, имеет вид театральной декорации с тончайшей резьбой по мрамору и камню. Его размеры впечатляют и сегодня: длина 21 м, а высота 16 м. Достоинства Цельса изображены в аллегорической форме в скульптурах на фасаде и отображают взгляды ефесской интеллигенции, несомненно, увлекающейся стоической философией. Женские фигуры символизируют доблесть, мудрость, познание и рассудительность римского наместника в Ефесе. Экспонирующиеся в Ефесе скульптуры выполнены из гипса, а мраморные оригиналы находятся в настоящее время в Вене.

Турецкий археолог Экрем Акургал выдвинул предположение, что слово, означающее читальный зал библиотеки – «аудиторион» (лат. – auditorium; греч. – αυδειτώριου) в античном словоупотреблении синонимично слову «училище» (греч. – σχολή), упомянутом в связи с проповедью ап. Павла: «Ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна» (Деян. 19,9). Скорее всего, учебные заведения и школы Ефеса, располагавшиеся в центре города, стали к началу II века основой для строительства библиотеки как единого интеллектуального центра (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 161).

Находясь в библиотеке Цельса, на память невольно приходит и образ св. Иустина Философа, открывшего во II веке именно здесь, в Ефесе, первую христианскую философскую школу и, возможно, рассуждавшего на ступенях этой библиотеки с ефесскими мудрецами.

Агора

Справа от библиотеки Цельса возвышаются реконструированные ворота, также с богатыми скульптурными украшениями, сооруженные, видимо, в одно время с библиотекой Цельса. Ворота вели на рыночную площадь – агору. Агора была построена в I в. до н.э. и представляла собой большую квадратную площадь с длиной стороны 110 м. В начале 111 года, при императоре Каракалле, она была перестроена и сохранилась до наших дней примерно в таком виде, в каком она оказалась после землетрясения, произошедшего в IV в. Это был самый большой рынок города, где торговали абсолютно всем, лавки торговцев располагались вдоль колоннады. Здесь был также рынок рабов, и проводились собрания по случаям религиозных и светских праздников. Можно предполагать, что именно здесь начался бунт ефесской черни, подстрекаемой серебряником Димитрием, против апостола Павла. В центре площади находились водяные и солнечные часы, а с южной стороны агоры находился храмовый комплекс Сераписа. Археологические раскопки показали, что уже в IV веке храм Сераписа был обращён в христианскую церковь, посвящённую предположительно ап. Павлу и св. Фекле (по другой версии – ап. Иоанну).

Дома на склоне холма

Недалеко от библиотеки Цельса расположен оригинальный ансамбль зданий под условным названием «Дома на склоне холма», которые повернуты к улице куретов. Эти дома порой квалифицируют термином «инсулы» (лат. insulae – острова), т.к. они представляют собой 8 многокомнатных квартир, связанных единой структурой и системой коммуникаций. Они размещены таким образом, что каждый дом служит своего рода террасой для следующего за ним здания. Эти квартиры зажиточных жителей были построены в I веке, но со временем несколько раз перестраивались вплоть до VI века. Над кварталом еще сохраняется легкая стеклянная конструкция для защиты археологических раскопок. В основном работы здесь уже завершены, и архитектура домов дает наглядное представление о домашнем укладе того времени. В инсулах уже были водопровод (фонтанчики в больших комнатах и душевая на одну квартиру), канализация (туалет во всех квартирах) и даже кондиционирование воздуха, которое достигалось путём орошения холодной проточной водой тёплых стен больших комнат с южной стороны. Во всех квартирах были облицованные мрамором полы и стены, украшенные фресками и мозаикой.

Вполне допустимо предположение, что в этих больших квартирах (до 200 м²) в центре города в апостольские времена могли жить и какие-то христианские семьи. Из книги Деяний известно, что среди друзей апостола Павла были градоначальники (асиархи – Деян. 19,31), что в доме его сотрудников Акилы и Прискиллы собиралась христианская община (Деян. 18,26), а это предполагает, что в квартире был атриум (зал для гостей) значительных размеров. В различных вариантах апокрифических Деяний Иоанна также упоминаются богатые люди и городские чиновники, принявшие христианство.

Посещение археологических раскопок квартир-инсул даёт яркое представление о домашней жизни ефесян и уровне комфорта, сопоставимого с уровнем современных элитных квартир.

Улица куретов

Вторая главная улица города, вероятно, представляет собой часть дороги, по которой еще в древние времена тянулись паломники в Ефес, и поэтому она не вписывается в прямоугольную сеть улиц города. Согласно одной из гипотез, куреты – это жрецы храма Весты (богини домашнего очага), располагавшегося рядом с муниципалитетом. В храме Весты всегда горел огонь, символизирующий крепость домашнего очага и, соответственно стабильность жизни полиса. Сначала куреты возглавляли жертвоприношения в своём храме, а со временем стали играть основную роль в Притании и руководстве полисом. Улица куретов протянулась вдоль склона от библиотеки Цельса и ворот Геракла до агоры. Тот вид, который она имеет в наши дни, был предан ей на границе IV и V вв., когда проводились работы после сильного землетрясения середины IV столетия. Можно увидеть колонны, каменные пьедесталы, подиумы, капители, фризы, статуи, остатки торговых лавок и жилых домов. На пустых пьедесталах, повернутых к колоннам, когда-то стояли статуи, а на одной из сторон улицы расположена мраморная стена, на которой выбиты все городские законы.

Государственная агора

Пройдя до конца улицу куретов, можно через построенные во II в. Геракловы ворота, украшенные барельефами, выйти на верхнюю государственную агору. Вход в административную часть города был ограничен (только для служащих госаппарата полиса и куретов). Агора размером 160x58 м с трех сторон была обрамлена галереями. Рядом располагался Пританий (дворец муниципалитета), где проходили собрания правителей города, это здание было построено как базилика, т.е. крытая колоннада. Две большие статуи Артемиды, которые сейчас экспонируются в Сельчукском музее, были обнаружены на руинах этого здания. Здесь же находилось святое место богини Весты, где горел священный огонь, поддерживаемый куретами (по другим предположениям – пританами).

Одеон

Полукруглое сооружение, известное также как Малый театр, находится за храмом Весты и стоит на склоне холма недалеко от Магнезийских ворот. Судя по надписи, его построил в I в. н.э. Публий Ведий Антоний.

Изначальное назначение Одеона – булевтерий – место заседаний городского Сената. Это крытое сооружение, рассчитанное на 1400 посетителей, использовалось поочередно как для заседаний Сената, так и для театральных представлений. Возможно, именно здесь в середине 50-х слушалось «дело» апостола Павла.

Магнезийские ворота, являющиеся восточной оконечностью города, выводят на дорогу, ведущую на Соловьиную гору к Дому Пресвятой Богородицы.

Археологические раскопки Ефеса, начавшиеся в конце XIX века и продолжающиеся до сегодняшнего дня, имеют огромное значение для науки в самом широком смысле этого слова. Исследование руин церквей и христианских построек рассказывает о важнейших этапах апостольской и раннехристианской истории, раскопки и реконструкция отдельных частей города открывают многие удивительные страницы жизни античного мегаполиса и дают основание для научно-исследовательской работы в самых разных направлениях.

Смирна (тур. Измир, греч.Σμύρυη) – третий по количеству населения (3,5 млн чел. на 2005 год) город Турции и второй по величине после Стамбула порт страны.

Ефес, совершенно очевидно, должен был стоять первым в списке семи церквей и, совершенно естественно, что его главный соперник – Смирна стояла на втором месте. В античные времена Смирна была одним из самых красивых городов Малой Азии; ее называли «украшением Асии, венцом Асии», а греческий сатирик Лукиан говорил, что это «прекраснейший город Ионии». Географическое расположение Смирны было очень выгодным – в этом городе, как самой западной точке Анатолии, начиналась дорога, ведущая через Фригию и Лидию до самых дальних восточных областей. Город стоял в конце длинного морского залива на Эгейском море, который заканчивался небольшой закрытой гаванью в самом центре города. Эта гавань была надежна и удобна, кроме того, в случае войны она легко перекрывалась цепями в устье залива. На смирнских монетах выбивалось готовое к выходу в море торговое судно.

Город был основан более чем за 1000 лет до н.э. переселенцами с острова Лесбос. Первоначальное поселение располагалось в часе ходьбы от древнего города, на маленьком полуострове, связанном с материком узким перешейком на северо-востоке залива. В XI в. до н.э. город на его нынешнем месте основали выходцы материковой Эллады, в основном ремесленники и торговцы. В период расцвета эллинской цивилизации (Ѵ40;ИИ-Ѵ40;И вв. до н.э.) город достиг пика своего развития и являлся важным культурным, ремесленным и торговым центром государства Ионии, соперничая с Ефесом и Милетом (Геродот. История. I, 150–151). Наиболее значимой постройкой этого периода был храм Афины, который был заложен приблизительно в VII в. до н.э. Около 600 г. до н.э. на город с востока напали мидийцы и полностью его разрушили. В течение четырехсот лет на этом месте был не город, а несколько деревень, после чего во времена Александра Македонского Смирна вновь была отстроена у подножия горы Пагус в соответствии с архитектурным планом по системе Гипподама. По легенде, на это новое место города указала Александру Немезида, богиня Пагуса. Возможно, Александр заложил лишь первый камень в основание будущего города, поскольку реальным строителем как Смирны, так и Ефеса был Лисимах, однако это послужило основанием традиции, прямо связывающей Александра и Смирну.

Древнегреческий географ и историк Страбон писал о красоте улиц, отличных мостовых и больших кварталах этого античного мегаполиса (География. XIV, 1.37). Самой знаменитой была Золотая улица, которая пересекала предгорья Пагоса и шла от храма Зевса на одной стороне города и заканчивалась храмом Кибелы на другой. Театр и стадион располагались на склонах Пагуса, а акрополь эллинистического города был построен на самой высокой точке горы. Руины храмов Немезиды и Кибелы говорят о том, что все эти здания использовались и в римский период.

В III-II вв. до н.э. Смирна входила в состав Пергамского царства, впоследствии её судьба была тесно связана с Римом. Цицерон называл Смирну «одним из самых верных и самых старых из наших союзников». В войне с Митридатом на востоке Риму не всегда сопутствовала удача, и когда римские воины страдали от голода и холода, жители Смирны брали на себя снабжение армии провиантом и тёплой одеждой. В 195 году до н.э. в городе был построен храм богине Роме, как знак особой дружбы между Римом и Смирной (Тацит. Анналы, IV.56). От построек как эллинистического, так и римского периодов практически ничего не осталось – только руины агоры и прилегающих к ней зданий. Остатков древних христианских храмов в Смирне не сохранилось – лишь мраморные кресты на мостовой агоры указывают, что когда-то (в Ѵ40;-Ѵ40;И вв.) здесь были церкви.

Разрушенный в 178 году н.э. землетрясением, город был отстроен Марком Аврелием, в связи с этим Смирна получила ещё два названия – «город страдания» и «город жизни». Строительство нового города велось прямо на месте руин прежнего – это объясняет тот факт, что в городе очень немного мест археологических раскопок эллинистического периода. Исследования показывают, что на Пагосе каждая цивилизация оставила свой слой каменной кладки – эллинистический, римский и византийский, выстроенные один на другом (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 121–123).

С перенесением столицы в Константинополь падает значение Смирны как основного порта Анатолии в торговле с западом, однако город продолжал быть экономически стабильным и в Византийский период, имея население более 100000 жителей. В 1084 году сельджуки захватили Смирну и использовали ее как базу для военно-морских набегов. В течение 300 лет Смирна из-за чрезвычайно выгодного географического положения несколько раз переходила из рук в руки: город отвоёвывался у турок Алексеем Комнином, Иоанном Дукой и даже рыцарями-иоаннитами, которые в то время базировались на о. Родос и сдерживали наступление мусульман на Европу. Даже тогда, когда город вновь завоёвывался турками, цитадель Смирны оставалась христианской. Такое положение было до нашествия Тамерлана, который в 1402 году полностью вырезал непокорный город (в этот период судьбы Смирны и Филадельфии были очень схожи) и возвратил его в Оттоманскую империю. Но даже тогда, когда Смирна стала турецким городом, в ней сохранялось очень сильное греческое влияние – не менее половины населения составляли греки и армяне, была митрополия, 24 действующие церкви и 28 греческих школ – это давало повод туркам называть город «Измир неверных» (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005. – С. 196–207).

В 1919 году, после поражения Османской империи в 1-й мировой войне и на волне грековизантийских проектов Элефтериоса Венизелоса, город был захвачен греческими войсками. Греческая оккупация Турции длилась 3 года, вызвала крайне неоднозначную реакцию в мире и закончилась страшной смирнской трагедией, когда освободительная армия Кемаля Ататюрка вошла в Смирну. Небольшая часть православного населения Смирны, чудом оставшегося в живых после убийств 9–17 сентября, была переправлена в Грецию. Весь греческий квартал за 10 дней был сожжён, а церкви уничтожены. Сегодня на этом месте построены современные здания и ничто уже не напоминает об ужасах осени 1922 года. Беженцы из Измира при поддержке греческого правительства основали в Афинах район – Новая Смирна.

С древних времен город боролся с Ефесом и Пергамом за первенство в Малой Азии. Широкая внешняя гавань Смирны позволяла пришвартовываться большому числу кораблей, а в самом центре города была малая бухта, защищенная подъемной цепью. Отсюда грузы передавались в Агору – коммерческую часть города, построенную во времена Александра Великого. Город имел знаменитую школу риторов, известную публичную библиотеку, Одеон – дом музыки, и один из крупнейших в Малой Азии театров. Кроме того, Смирна претендовала на то, что именно в ней родился легендарный греческий поэт Гомер – было даже построено мемориальное здание, называвшееся Гомерейон (иногда его называют храмом Гомера), а изображение головы Гомера чеканилось на смирнской монете.

Немецкий историк Т. Моммзен говорил, что Малая Азия «была раем городского тщеславия», и Смирна в полной мере отражала это определение. Город был полон самых разных храмов на все вкусы: Кибелы, Зевса, Аполлона, Немезиды, Афины, Асклепия, были жертвенники многим императорам.

В восточной части города находился наиболее чтимый храм Кибелы, матери богов – первоначально это была фригийская богиня, олицетворение матери-природы, почитавшаяся под разными именами в большей части областей Малой Азии. Из греческих колоний Малой Азии этот культ проникает в Грецию, где Кибела смешивается с критской богиней Реей. Смирнская Кибела изображалась на греческий манер в золотой колеснице с короной на голове в виде зубчатой башни. Празднества в честь Кибелы были наиболее пышными в эпоху империи, когда особое развитие получил религиозный синкретизм, и Кибела почиталась как покровительница благосостояния городов.

Отдельная страница религиозной жизни Смирны – взаимоотношения с Римом. Именно Смирна оказалась тем первым городом, в котором в 195 г. до н.э. был воздвигнут храм в честь богини Ромы. А в 26 г. н.э., когда города Малой Азии состязались друг с другом за преимущество воздвигнуть храм в честь обожествлённого императора Тиберия, эта честь была оказана не Ефесу, а именно Смирне (Тацит. Анналы, IV.56).

Известно, что в городе была крупная община евреев, имевшая синагогу. Обнаружены надписи, относящиеся ко II веку н.э., в которых упоминаются дары Смирне от этой общины (10 тысяч динариев на украшение города). Евреи Смирны, как и Филадельфии, были крайне негативно настроены к христианам, в этом городе противостояние вылилось в открытый бунт и мученическую кончину епископа Поликарпа Смирнского 23 февраля 155 года. Согласно церковной традиции, Поликарп был обращён в христианство, а потом поставлен на епископство в Смирне самим Иоанном Богословом. История его исповедничества, дающая немало важных деталей того, как происходили гонения на христиан во II веке, не только поучительна, но и исторична (Евсевий, Церковная история. IV. 15). Евсевий, опираясь на известный ему документ «Послание от лица Церкви», описывает казни христиан на арене смирнского театра – кто- то смело шёл на смерть с именем Христа на устах (Германик), кто-то отрекался (Квинт). При этом инициировали гонения не римские власти, а заведённая кровью толпа, пришедшая на страшное зрелище в театр и требовавшая ещё крови. После мужественной смерти Германика толпа закричала: «Смерть безбожникам! Разыскать Поликарпа!» – и местные власти вынуждены были схватить епископа и привести в театр. Когда за епископом пришли, Поликарп велел накормить пришедших и дать им все, что потребуется, а себе попросил выделить час времени для молитвы. Даже начальник полиции не хотел смерти Поликарпа. Во время короткого пути в город он умолял старика: «Ну что тебе стоит сказать, что кесарь – господь, принести жертву и спастись?» Но Поликарп стоял твердо на своем, что у него есть лишь один Господь – Христос. Интересен и разговор св. Поликарпа с проконсулом: после того как епископ отказал римскому чиновнику в молитве кесарю, тот, не желая смерти старцу, предложил убедить народ. Поликарп на это ответил: «Тебя я удостоил разговора, они же, по-моему, недостойны того, чтобы перед ними защищаться». Когда Поликарп вошел на арену, с неба раздался голос: «Будь сильным, Поликарп, будь мужчиной!» Проконсул последний раз предложил Поликарпу проклясть имя Христа и принести жертву кесарю или умереть. «Восемьдесят шесть лет я служил Ему, – ответил Поликарп, – и Он не сделал мне никакого зла. Как же я посмею злословить моего Царя, Который спас меня?» Проконсул пригрозил сжечь его, но Поликарп ответил: «Ты грозишь мне огнем, который горит лишь короткое время и быстро гаснет, ибо ты не знаешь, какой огонь ждет злых и порочных в грядущий Судный день и в вечном наказании. Чего ты ждешь? Делай то, что ты хочешь сделать». Иудеи, нарушая закон субботы, первыми понесли охапки хвороста из мастерских и бань для костра, а потом собрались привязать Поликарпа к столбу. «Оставьте меня так, – сказал епископ, – потому что Тот, Кто дает мне силы вынести огонь, позволит мне неподвижно остаться в пламени, чего вы не смогли бы добиться и гвоздями». Его связанного оставили в пламени, и Поликарп произнес свою великую молитву: «Господи, всемогущий Боже, Отец Твоего возлюбленного и благословенного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили совершенное знание Тебя, Бога ангелов и воинств небесных, и всего сотворенного, и всей семьи святых, живущих перед лицом Твоим; благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня этого дня и часа, дабы я стал причастником в сонме Твоих мучеников чаше Твоего Христа и для воскресения к вечной жизни и телом и душой, в бессмертности Святого Духа. Да буду я принят сегодня посреди них пред Тобою, как жертва тучная и благоугодная; как Ты, праведный и истинный Боже, преуготовил, предвестил и исполнил. За это и за все я Тебя восхваляю, Тебя благословляю, Тебя прославляю чрез вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, через Которого да будет слава Тебе, с Ним и со Святым Духом, и ныне и в грядущие века. Аминь».

Из путевых заметок А. С.Норова (XIX век): «Остатки амфитеатра, где пострадал в свою череду столетний Поликарп, показывают с благоговением ещё доселе, на скате горы Пагуса, несколько ниже древней цитадели. Оттуда открываются вся Смирна с её окрестностями и её живописный залив. Сидя на одном из уступов этого памятника, где некогда толпились бесчеловечные и жадные свидетели мученичества праведника, – как торжественно здесь чтение этого славного для Церкви Христовой события, начертанного убитыми горестью самовидцами!» (Путешествие к семи церквам, С. 193).

Говоря о св. Поликарпе, необходимо сказать и о ранне-христианских литургических особенностях этого региона, сформированных, несомненно, св. Иоанном Богословом. В связи с этим интересен упоминаемый в «Церковной истории» Евсевия конфликт с Римом по поводу даты празднования Пасхи. В Малой Азии Пасху праздновали 14 нисана, в один день с иудеями, по обычаю, коренившемуся в символике Евангелия от Иоанна, отождествлявшего Иисуса Христа с пасхальным агнцем. Также и символика крови и воды, истекшей из Его копьем пронзенного ребра в момент Его смерти на Кресте, и символика «несокрушенной кости» (Пн. 19,36–38) устанавливают связь между Христом и пасхальным агнцем. В Риме же празднование Пасхи происходило в воскресенье, следующее за 14 нисана. Различия между двумя обычаями по существу сводились к литургическо-календарной практике и вопросу, что должно доминировать в пасхальном богословии – воспоминание жертвенного Страдания или радости Воскресения. В 155 году св. Поликарп ездил в Рим для обсуждения этой проблемы. Попытка установить малоазийский обычай в римской церкви успеха не имела, ибо традиция совершать литургию только по воскресеньям к тому времени уже укрепилась довольно прочно. Несмотря на это, одновременное празднование Пасхи не было установлено вплоть до самого Никейского собора (325 г.). Впоследствии обычай праздновать Пасху по иудейскому календарю 14 нисана был осужден Церковью как ересь «четыредесятников» (Мейендорф И., прот. Введение в святоотеческое богословие. – Нью-Йорк, 1996. – С. 26–27).

И Ангелу Смирнской церкви напиши: так говорит Первый и Последний, Который был мертв, и се, жив:

Знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское.

Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть.

Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусит вас, и будете иметь скорбь дней десять.

Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни.

Имеющий ухо (слышат) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающий не потерпит вреда от второй смерти.

Говоря смирнцам, что Он – первый и последний, Христос тем самым присваивает Себе титул Альфы и Омеги, подобающий одному Богу. Ведь Иисус Христос – это начало и конец искупительного творения. Он также упоминает о Своей Смерти и Воскресении, которые смирнцам предстоит заново пережить уже в качестве христиан. Соответственно, в заключительном обетовании побеждающему Он говорит о жизни вечной. Св. Иоанн, ободряя христиан, пишет, что гонения, перенесённые за веру, дадут им духовное богатство и награду в виде венца жизни. Образ венца сразу напоминал терновый венец Христа – символ мученичества и жертвенности, но, по сути своей, он и есть венец жизни вечной. Однако ап. Иоанн утверждает, что награда венца равнозначна дару жизни лишь для тех, кто разделил царственное достоинство Иисуса Христа, победив, как и Он, смерть.

Возможно, апостол Иоанн, как и апостол Павел, использовал не только понятные образы из жизни, но и знакомые образы речи, превратив «венец света» (мистериальная символика) в «венец жизни». Метафора венца могла быть инспирирована и привычными для жителей Смирны картинами из обыденной жизни: богини Кибелы, изображаемой с короной (венцом) на голове или атлетами, получавшими венец за победу в соревнованиях.

Приведенный пример подтверждает, что в каждом послании св. Иоанна божественное и нетленное противостоит вымышленному и земному.

Особые скорби для смирнцев – гонения, которые они терпели от иудеев, а выражение сборище (собрание) сатанинское также используется в послании к Филадельфийской Церкви. Начиная с Иоанна Богослова, церковные писатели используют слово «сборище (собрание)» (греч.συναγωγή) характеризуя им либо еврейскую общину, либо место, где она собирается. Это подтверждается тем, что христианские авторы предпочитали слово «εκκλησία», означающее и собрание, и церковь. В Евангелии от Иоанна иудеи выступают как богопротивники и слуги сатаны – они вновь возникают в ходе последующих десятилетий, и особенно ярко проявились в обвинениях, возводимых на Поликарпа, епископа Смирнского. Действительно, в Смирне была большая иудейская община. Несмотря на то, что апостол Иоанн рассматривает иудеев не как расовую группу, а как враждебную религиозную секту, мало чем отличающуюся от языческих собраний, именно в этом регионе Малой Азии влияние иудейских традиций в Церкви будет наиболее сильным (например, празднование Пасхи по иудейскому календарю 14 нисана). Существенно, что для апостола Иоанна настоящий Израиль – это христиане. Унаследовав обетования Божии, они-то и стали настоящими иудеями.

Десятидневные испытания, о которых говорит апостол Иоанн, – это ограниченный и сравнительно короткий период времени. В книге пророка Даниила (1,12) герой говорит чиновнику вавилонского царя Навуходоносора: «Испытай своих слуг 10 дней" и это означает определённый период времени. Но, с другой стороны, это может указывать и на конкретную ситуацию: в надписи на постаменте статуи первосвященника культа императора, открытой на агоре Смирны, упоминается, что он был организатором пятидневных гладиаторских боёв. Подобные надписи, найденные в Фиатире, Пергаме и других городах Проконсульской Асии показывают, что в течение периода празднеств в честь императора всё было чётко организовано и расписано по дням. Св. Иоанн, помня об этом, мог использовать слова иметь скорбь дней десять в совершенно конкретном смысле. История христианских мучеников свидетельствует, что многодневные казни и пытки христиан во время императорских праздников обычно предваряли гладиаторские бои. Гонение иногда заключалось в арестах, а иногда и в предании смерти (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. – Turkey, 2009. – P. 59).

С другой стороны, как показывает пояснение о «нищете», имелись в виду и какие-то экономические неприятности. Непринадлежность к какой-либо общепризнанной религиозной общине, у которой были свои торговые гильдии и деловые связи, сильно урезала экономические возможности и заставляла людей прибегать к «социальным пособиям».

В истории толкования Книги Откровения было немало попыток сопоставления отдельных «Церквей Апокалипсиса» с какими-то историческими событиями в жизни христианской цивилизации. История показала, что ни одно из подобных толкований Апокалипсиса нельзя принимать в полной мере. Вполне допустимо предположение, что в каждом «письме» дано пророчество для конкретной малоазийской церкви. В послании Смирнской церкви критики нет – эта церковь, как большая митрополия, реально существовала до 1922 года на территории мусульманского государства. У толкователей обычно возникал и возникает вопрос – что означают последние стихи этого послания, адресованные всей церкви: «и будете иметь скорбь десять дней. Будь же верен до смерти, и дам тебе венец жизни»? Варианты толкований, связанные с гонениями конца I века, убедительны лишь отчасти. В начале XX века в Смирне происходили события, которые вполне можно расценивать и как исполнение пророчеств Книги Откровения для конкретной Церкви. Осенью 1922 года в городе произошло страшное столкновение турецкого и греческого населения, записанное в истории как «смирнская катастрофа». Кровопролитие началось 28 августа, усилилось 9 сентября и закончилось 17 сентября. За 10 дней было уничтожено практически всё православное население Смирны, по некоторым источникам, до 100000 человек. Эти события были описаны американскими и европейскими свидетелями, исполнявшими в Смирне дипломатические или военные миссии в 1922 году (Э.Хемингуэй. В порту Смирны. – М., 2009).

Сегодня в Измире о христианской Церкви напоминают лишь немногочисленные археологические находки – есть все основания предполагать, что страшное пророчество Книги Откровения об этой Церкви исполнилось через 18 столетий.

Археологические работы в Смирне были начаты в 1932 году совместной турецко-немецкой экспедицией, прерваны на время 2-й мировой войны и продолжены только в 1997 году.

Археологические раскопки в районе Смирны затруднены, так как на каждом новом этапе своего развития город перестраивался на основаниях прежних эллинистических и римских построек. Наиболее интересны руины гражданской агоры (в римский период – форум), которые находятся в квартале Намазгах (Namazgah) современного Измира. Эта агора была возведена во времена Марка Аврелия после землетрясения 178 года. Центральная площадь агоры имеет размеры 135x86 метров, с западной и восточной сторон агора была украшена колоннадами, ныне частично восстановленными. Одна из арок западного портика украшена вырезанным из камня портретом Фаустины, жены Марка Аврелия. Это каменное изображение было установлено главой местной администрации в благодарность за финансовую помощь городу после землетрясения.

Обнаруженный портик в западной части агоры по своей архитектуре не имеет аналогов в греко-римской традиции того периода. В других зданиях просматривается влияние как ионической, так и коринфской архитектуры. Южная часть агоры сейчас исследуется археологами. Письменные источники сообщают, что алтарь Зевса был расположен именно здесь. Многочисленные артефакты Римского, Византийского и Оттоманского периодов собираются и классифицируются учёными прямо во внутреннем дворе агоры (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 320–322).

Раскопки 2004 и 2007 годов позволили обнаружить систему ирригационных каналов агоры. Большинство построек датируется II в. до н.э. и последующим восстановлением после 178 года н.э.

На расстоянии 900–1000 метров южнее агоры можно увидеть сохранившуюся часть римской дороги, вымощенной каменными блоками и известной как Золотая улица. Эта дорога, построенная в римские времена, была одной из двух главных улиц города и важной составной частью в системе римских дорог.

На склоне Пагуса сохранились руины крепости и городских стен времён Лисимаха (II век до н.э.), с которых открывается прекрасный вид на город и гавань. Это место сегодня известно как Kadifekale или «Бархатная крепость».

Место археологических раскопок древнейших ионических поселений находится в центре северной части современного Измира (район Bayrakli). Большая часть древнего города ещё находится под землёй, хотя англотурецкая археологическая экспедиция, работавшая здесь с 1948 по 1951 гг. (руководители – проф. Джон Кук и проф. Екрем Акургал) открыла руины зданий, датированные ИХ-Ѵ40;ИИ вв. до н.э. Наиболее впечатляющим было открытие храма Афины VII вв. до н.э. Этот храм был разрушен приблизительно в 600 году до н.э., позднее восстановлен и увеличен в размерах и вновь разрушен в 545 году до н.э. Археологи реконструировали часть этого храма, полагая, что это самый древний из сохранившихся храмов восточной части греческого мира. Раскопки были возобновлены в 1993 году и сегодня турецко-немецкая экспедиция трудится под руководством проф. Мерала Акургала (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. -Istanbul, 2007. – P. 119).

Отдельно следует сказать о церкви св. Поликарпа Смирнского. Как говорят путеводители, эта самая старая церковь в Измире, символизирующая Семь Церквей Апокалипсиса, но, видимо, не самая старая, а просто единственная в свете событий 1922 года.

В XV веке Османская империя и ряд европейских держав заключили торговые договоры, которые давали право на свободную торговлю, выбор местожительства, а также на свободу вероисповедания для иностранцев. В Измире стали появляться поселения французов, немцев и англичан, но больше всего было греков, армян и евреев. Европейцы жили на улице около церкви св. Марии, построенной в XV веке францисканцами, а также в мальтийском квартале. Церковь св. Поликарпа была построена в этом же районе приблизительно в XVI веке, в 1620 году реконструирована по указу султана Сулеймана, а с 1630 года при храме работала францисканская миссия. До сего дня церковь св. Поликарпа – это действующий храм римско-католической францисканской общины, не имеющий к древней церкви, скорее всего, никакого отношения.

Пергам (греч.Περγαμόν, совр. турецк. – Бергама) занимал особое место в Асии. Он не находился на больших торговых путях, как Ефес и Смирна, но исторически это был крупнейший город Западной Анатолии. Греческий географ и историк Страбон назвал Пергам «прославленным городом», а Плиний Младший – «самым известным в Асии». Дело в том, что к моменту написания св. Иоанном откровения, Пергам (основан в XII в. до н.э.) уже в течение четырех веков был столицей всего западного Малоазийского региона.

Согласно древнегреческой мифологии, Пергам был основан сыном Андромахи и Гелена (братом Гектора, первого мужа Андромахи). Новорожденный был наречен Пергамом в память о Троянской цитадели, которая называлась Пергам. После смерти Гелена, Пергам с Андромахой переселились в Малую Азию, где Пергам основал новый город, получивший название по имени своего основателя.

Пергам был основан в XII в. до н.э. выходцами из материковой Греции. Археологические раскопки свидетельствуют, что поселения здесь были уже в VIII веке до н.э. Первое историческое упоминание о Пергаме восходит к Ксенофонту, который пишет, что в 399 году до н.э. он и его солдаты во время персидского похода несколько дней провели в Пергаме. С 283 по 133 до н.э. город был столицей Пергамского царства и достиг наивысшего расцвета при Эвмене I (263–241 до н.э.) и Эвмене II (197–159 до н.э.), являясь одним из крупнейших экономических и культурных центров эллинистического мира, прославившийся богатой библиотекой и своим медицинским центром – Асклепионом.

Пергам был окружен мощной стеной с так называемыми воротами Эв- мена. Над городом возвышался акрополь (основное строительство – II в. до н.э.), расположенный в удивительно живописной местности на террасах; на верхних площадках находились дворцы пергамских царей, крепость и храмовый комплекс Траяна, несколько ниже – святилище Афины, библиотека, храм Деметры, большой алтарь Зевса, украшенный горельефным фризом, изображающим гигантомахию, ещё ниже – театр. На равнине сохранились руины римского города и религиозно-медицинского комплекса Асклепиона.

В эллинистический период (III веке до н.э) на северо-западе Малой Азии основывается и Пергамское царство со столицей в Пергаме. Основателем царства был грек Филетер, управляющий казной Лисимаха, одного из полководцев Александра Македонского, правившего после его смерти в Малой Азии. Финансовым и военным центром государства Лисимаха была Пергамская крепость, откуда Филетер и выступил в 283 до н.э. против Лисимаха и, завладев его казной, основал новое эллинистическое государство и династию Атталидов. (Страбон. География. XIII, IV. 1–3). С 231 г. до н.э. правители Пергама стали именоваться царями. Природные богатства нового царства (лес, мрамор, руды, пастбища и плодородные почвы), а также выгодное географическое положение вблизи Эгейского моря способствовали быстрому экономическому подъему. Главным портом Пергамского царства был город Элея. В состав Пергамского царства входили ряд городов-полисов. Одни из них (Теос, Тралы и даже некоторое время Ефес) являлись подданными правителей Пергама, в них находились царские гарнизоны, они облагались прямыми налогами. Другие – пользовались автономией и входили в состав царства на договорных началах (Лампсак, Магнезия).

Пергамское царство вело войны с царством Селевкидов, Македонией и Галатией. Одной из самых известных побед Пергама был разгром Атталом I армии галатов (галлов), вторгшихся в Малую Азию из Европы. За эту победу Аттал получил дополнительное имя «спаситель» и присвоил себе титул царя. (Тит Ливий. История Рима. XXXIII, 21.1)

Во время 2-й Македонской (200– 197 гг. до н.э.) и так называемой Сирийской (192–188 гг. до н.э.) войн цари Пергама выступали союзниками Рима, за что получили после заключения Апамейского договора 188 до н.э. Херсонес, Лидию, Фригию, часть Карии и Памфилии и Ионии. При Аттале II (160–137 гг. до н.э.) и Аттале III (137–133 гг. до н.э.) Пергамское царство постепенно утратило значение самостоятельной державы в связи с усилением влияния римлян. В 133 г. до н.э. Аттал III завещал своё царство Риму, а в 129 г. до н.э. на территории бывшего Пергамского царства была образована римская провинция «Проконсульская Асия», получившая юридическое устройство в 126 г. до н.э.

В 89–84 гг. до н.э. римляне воевали с царём Понта (южного побережья Чёрного моря) Митридатом. В ходе войны Пергам был завоёван Митридатом и стал столицей его государства, а пергамцам было приказано казнить всех римлян, проживавших в городе. После победы римского полководца Суллы над Митридатом Пергам был наказан лишением независимости и обложен высокой данью, хотя сохранил официальный статус столицы провинции.

В римский период значение Пергама остаётся очень высоким – подтверждением этому может служить строительство огромного храмового комплекса в честь императора Траяна на самой высокой точке Акрополя (около 400 метров над уровнем самого города). Население Пергама на II в. н.э. составляло более 200000 жителей, город оставался культурным центром региона – известно, что будущий император Юлиан Отступник (361– 363 гг.) изучал здесь философию в 351 году (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 273–276).

По мере укрепления римской империи и, позднее, византийской, значение города стало убывать. Это было связано с тем, что даже в самых дальних уголках Анатолии ко II веку н.э. воцарились мир и покой. Города- крепости (Пергам, Сардис) потеряли своё значение, а на первое место вышли портовые города с быстро развивающейся экономикой – Константинополь, Ефес и Смирна.

В византийский период пергамский епископ был викарием ефесского епископа, в VII веке Пергам стал центром армянской колонии и ереси моно физитства. В 716 году арабы разграбили город, с этого времени происходит закат его славной истории. В 1197 году Пергам упоминается как стоянка французов во время второго Крестового похода. В 1336 году при султане Орхане Пергам вошёл в состав Османской империи, а в 1402 году был захвачен и разграблен войсками Тимура (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005. – С. 215–219).

Из записок А. С. Норова: «Из числа 2000 домов здесь считается 200, принадлежащих грекам и 25 армянам. Всех жителей числом до 12 тысяч. Теперешняя православная церковь во имя св. Феодора, епископа Смирнского, по принадлежности Пергама к епархии Смирнской, весьма скромная и прислонена к той горе, на которой находится разрушенная цитадель; она замечательна древним, превосходной резьбы, иконостасом из кипарисного дерева и похожа на все греческие церкви Востока. Величественные остатки стен и башен, входивших в состав церкви св. Иоанна, резко противоречат скромности нынешних домов и зданий Пергама» (Путешествие к семи церквам, С. 218).

На начало XX века, по разным данным, в городе Бергама проживало около 20 тысяч жителей: 10000 турок-мусульман, 700 иудеев, 9000 православных греков, 800 армян. Христиане имели 2 школы для девочек и мальчиков на 800 человек, 5 церквей. В 1923 году всё христианское население Пергама было депортировано в Грецию.

Пергам (Бергама) ныне существует и успешно развивается за счёт туризма и постоянного интереса со стороны историков и археологов, город входит в Измирский (Смирнский) вилаят (область) и насчитывает около 80000 жителей.

Центр и доминирующая высота Пергама – это акрополь, возвышающийся над так называемым нижним городом более чем на 400 метров. Дворцы и храмы были расположены на террасах горы акрополя, а сам акрополь, с западной стороны имевший застроенный склон в сторону города, а с восточной – отвесный обрыв и озеро, был окружен мощной стеной. Основное строительство акрополя и города велось во II в. до н.э. Нижняя, более древняя часть города находилась в живописной долине, куда вела красиво вымощенная дорога с колоннами, соединяя акрополь и агору. На этой дороге располагались гимназия, гимнастические залы и термы. Римская администрация оценила эту географическую особенность города, оставив его столицей области, когда по завещанию Аттала III Пергамское царство перешло во владения Рима.

Хранительницей города считалась Афина. Её святилище располагалось рядом с известной Пергамской библиотекой и составляло единый комплекс вместе с алтарем Зевса, что должно было подчеркнуть единство мудрости, культуры и религии. Интересно отметить, что слово «пергамент» происходит из Пергама. В течение долгих столетий античные свитки писались на папирусе – материале, изготовленном из сердцевины крупного тростника, растущего по берегам Нила. Во II веке до н.э. пергамский царь Эвмен решил сделать свою библиотеку крупнейшей в мире. Для этого, согласно легенде, он уговорил александрийского библиотекаря Аристофана покинуть Александрию и переселиться в Пергам. В ответ на это египетский царь Птолемей, возмущённый таким поступком своего выдающегося ученого, заключил Аристофана в тюрьму, а в наказание Эвмену наложил эмбарго на вывоз папируса в Пергам. В сложившейся ситуации ученые Пергама изобрели (скорее, ввели в широкое употребление) пергамент, который изготовляли из обработанных и разглаженных шкур животных. Как писчий материал, пергамент прочностью намного превосходил папирус и потому с течением времени он совсем его вытеснил. Хотя исторически нельзя приписывать изобретение пергамента собственно Пергаму, оно относится к временам более отдалённым: в персидском царстве с незапамятных времен, по свидетельству Диодора, для письма использовали кожу.

Пергамская библиотека, которая насчитывала до 200000 свитков и уступала только Александрийской, пережила само царство Пергама и была в I в. до н.э. передана Римским полководцем Антонием египетской царице Клеопатре в качестве свадебного подарка. Конкуренция двух величайших библиотек древнего мира завершилась самым неожиданным для Пергама образом (Плутарх. Антоний, 58). Известно, что все эти сокровища ума человеческого согласно легенде были истреблены халифом Омаром и служили в продолжение нескольких месяцев топливом для бань Александрии.

Цари Пергама стремились всегда поддерживать хорошие отношения с Афинами и всячески это подчеркивали – на основании одной из колонн Пергамского храма Афины Никифорийской сохранилась надпись «царь Эвмен Афине Палладе». Храм был украшен реалистическими скульптурами в греческом стиле, здесь же хранились в качестве трофеев оружие и щиты, захваченные в битве с галатами (галлами) (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 291–292).

В честь победы Аттала I над галатами перед храмом Афины был сооружен огромный алтарь Зевса (180–160 гг. до н.э.). По цоколю алтаря располагался грандиозный рельефный фриз (декоративная мраморная композиция в виде горизонтальной полосы или ленты) высотой 2,5 м и длиной около 120 м. На нем изображалась битва богов и гигантов, символизирующая победу пергамцев над галатами. Жертвенник Зевса, возвышавшийся на 300 метров над городом и сам имевший высоту в десять метров, стоял на выступе скалы и снизу был похож на трон. Жертвоприношение на нём проходило под открытым небом, и его можно было наблюдать на расстоянии многих километров от Пергама.

На акрополе были храмы Геры, Деметры, Диониса, Артемиды, священные фонтаны для обмывания жертв и алтари для их сожжения, а в нижнем городе – значительный по размерам комплекс восточных богов Сераписа и Изиды.

В IV веке до н.э. на окраине Пергама было построено святилище Асклепия (Эскулапа), бога врачевания, привлекавшее ищущих исцеления со всего Средиземноморья и считавшееся одним из самых известных медицинских центров Анатолии. В I веке храмовый комплекс Асклепия расстраивается и расширяется: были построены малый театр и террасы с колоннадами, новые корпуса для лечения больных и их проживания. Большую известность получил воспитанник этого храма и медицинской школы, личный врач Марка Аврелия Гален, имевший здесь медицинскую практику и прославившийся лечением гладиаторов Пергама.

В 29 г. до н.э. в Пергаме был воздвигнут алтарь императору Августу и Риму. В 26 г. город проиграл Смирне право на строительство алтаря Тиберию, но удостоился чести в строительстве алтаря Траяну, который располагался на самом верху акрополя. Пергам первым из городов Малой Азии дважды удостоился титула «неокорос» (хранитель храма) за почёт, оказываемый императорам, и за верную службу империи. Но этого пергамцам показалось мало, и город вскоре переименовал храм Дионисия в храм Каракаллы, став «трижды хранителем храма». Именно так, путём самой грубой лести со стороны местной администрации, насаждался культ императора в городах Малой Азии (См.: H.Ingholt. The Prima Porta Statue of Augustus. – Archeology. –1969. – №22. )

Еврейская община находилась в городе со II в. до н.э. и о ней есть упоминания Иосифа Флавия в книге «Иудейские древности» (XIV, 10.20). Цицерон в своей речи Pro Flacco (59 г. до н.э.) рассказывает об инциденте, произошедшем в 62 г. до н.э., когда римский губернатор Флакк из-за неурожая запретил иудеям провинции вывоз десятины для Иерусалимского храма. Это свидетельствует о том, что иудейская диаспора была в столице региона не только велика, но и богата.

И исторические описания древнего Пергама, и археологические раскопки последних лет убедительно говорят о том, что в этом городе «концентрация» языческих антихристианских сил была особенно ощутима. При этом можно указать на четыре главные силы: культ Зевса и Афины (покровительницы города и библиотеки), культ популярнейшего в греческом мире бога-врача Асклепия, официальный культ императора и культ новых богов с Востока – Сераписа и Изиды. С ними пришлось вступить в противоборство пергамской христианской общине и засвидетельствовать свою веру фактами исповедничества.

В этом городе мученически скончался Антипа, упомянутый апостолом Иоанном в книге Откровения (Откр. 12). Святитель Антипа своим примером, твердой верой и неустанной проповедью о Христе достиг того, что жители Пергама начали уклоняться от жертвоприношений идолам. Языческие жрецы негодовали на него за то, что он отвращает народ от поклонения отеческим богам, и требовали от него прекратить проповедь о Христе и принести жертву. Святитель Антипа был брошен в раскаленного медного вола в храме Артемиды (около 68 г.). Христианской общиной он был похоронен в Пергаме, а его гробница в скором времени стала местом паломничества. Согласно древней традиции, в городе мученически скончались Карп, Павел и Агафоник. Дата их смерти точно не определена – или во времена Марка Аврелия (161–180 гг.), или при Деции (249–251 гг.).

И Ангелу Пергамской церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч:

знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа.

Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали.

Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу.

Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих.

Имеющий ухо слышатъ да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает.

Пергамской церкви Господь предстает в образе мессианского воина- судьи, который собирается сразиться с лжепророками. В конце И-го века, когда св. Иоанн писал Книгу Откровения, Пергам, несомненно, был самым крупным центром язычества в Анатолии во всех его вариантах. Престол или место обитания сатаны – это образ, довольно точно описывающий гигантский жертвенник, посвященный Зевсу, занимавший видное место на застроенном капищами Акрополе Пергама. Боковые колонны с трех сторон придавали этому жертвеннику вид трона. Хотя, маловероятно, что в это время старые греческие боги кем-то серьёзно воспринимались – любое выступление против них было пустой тратой времени. Определённым смущающим моментом был культ Асклепия, который официально именовался «спаситель (целитель)» – σωτήρ, а символом культа были змеи, обвивающие чашу (символ современной медицины). Эти отрицательные библейские символы могли смущать как иудеев, так и христиан. Археологические раскопки и исследования руин асклепионов в разных регионах натолкнули учёных на мысль, что объектом поклонения в храмах медицины вполне могли быть змеи (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. -Turkey, 2009. – P. 65).

Но ни алтарь Зевса, ни храм Асклепия не могли претендовать на именование «престол сатаны». Исторически достоверно, что из Пергама пошло обоготворение императора Августа, и первый алтарь в его честь был воздвигнут именно в Пергаме. По реконструкции, сделанной немецкими археологами, и алтарь, и статуя Августа были установлены в святилище Афины, т.е. римские власти во всех значимых центрах намеренно соединяли поклонение местному божеству и императору. Это практически исключало возможность уклонения от почитания императора даже на формальном уровне. Если придерживаться версии, что Апокалипсис был написан во времена Домициана, утвердившего культ кесаря, то «престол сатаны» – это и есть указание на новый, страшный для Церкви вызов.

Именно в Пергаме происходит первое столкновение Церкви с государством, появляются первые жертвы. Замученный свидетель веры Антипа, очевидно, был не просто христианином, но, по-видимому, главой местной церковной общины, может быть, пророком или епископом – это объясняет, почему о нем говорится особо. Слово, обозначавшее свидетеля (греч. μάρτυς) в те времена еще не имело специфического значения «мученик», в отличие, например, от пророков или исповедников.

«Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама». «Учение Валаама» – в свете Чисел 25:1, Иоанн считает лжепророками тех, кто пытается совратить христиан, т.е. истинный Израиль, проповедуя всевозможную распущенность. Упомянутый Валаам – это месопотамский жрец, пытавшийся укрепить союз иудеев с язычниками как в политическом, так и в религиозном плане. Во времена Валаама иудеев привлекали к пирам в честь богов, к участию в священной трапезе. Есть идоло-жертвенное, по крайней мере, в пределах языческих капищ, означало признавать языческий образ жизни. Речь в основном здесь шла не о какой-то определенной еде, а о компромиссе с идолопоклонством.

«... у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу».

Николаиты, по-видимому, служили примером ультралиберального, проязыческого направления среди тех, кто считал себя христианами. Большинство историков отождествляет их с последователями Николая, прозелита из Антиохии, одного из семи иерусалимских диаконов (Деян. 6,5). Ириней Лионский говорит о николаитах, что они жили, потакая необузданным похотям («Против ересей'1,26.3). Ипполит Римский – что Николай был один из семи, что он «отошел от истинного учения и у него были привитые привычки безразличия к пище и жизни» («Опровержение ересей» 7,24). В «Апостольских постановлениях» (6,8) николаиты охарактеризованы как «бесстыдные в нечистоте». Климент Александрийский говорит, что они «предавались наслаждениям и вели жизнь, потворствуя своим слабостям и порокам». Но он защищает Николая (Антиохийского) от всех обвинений, заявляя, что его слова о том, что «тело должно быть поругано», были извращены. Под этим Николай, якобы, имел в виду то, что тело нужно подавлять; еретики же извратили его смысл, истолковав их так, что человек может бесстыдно, по своему желанию, распоряжаться своим телом («Строматы» 2,20). Совершенно очевидно, что николаиты проповедовали безнравственность. Это новое учение больше всего затрагивало верхние слои общества, ибо именно им приходилось разрывать привычный круг отношений и поступаться очень многим, соблюдая строгие нормы христианской нравственности. В представлении ап. Иоанна николаиты были хуже язычников, потому что это были враги в своем лагере.

Это объясняет и начало послания, где воскресший Христос назван имеющим острый меч. Римские правители делились на два класса: имеющих и не имеющих «право меча» (jus gladii), т.е. решающих или не решающих вопросы жизни и смерти. Пергамский проконсул имел право меча и мог в любой момент воспользоваться им против христиан. Иоанн предупреждает, что последнее слово принадлежит Воскресшему Христу, имеющему меч с двух сторон – и против языческой власти, и против христиан, предавших Своего Господа.

«...побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя...». В награду победителю Господь обещает нечто, выраженное в образах религиозного пира. Манна – это еда, которой одаривает Господь свой народ, пока он идет в Землю Обетованную. Для Иоанна сокровенная манна означает небесный пир со Христом, которого исповедуют Господом и Хлебом Жизни.

Белый камень – символ обычая, известного в Малой Азии: царские приглашения на пиры писались на плоских, маленьких камнях. То, что имя неизвестно никому, кроме адресата, выражает в апокалиптических терминах и некую особую личную прерогативу и ореол таинственности. То, что имя «новое» предполагает преображенное явление того, кого Бог считает истинно приглашенным. Тот, чье «тайное имя» в этом контексте упоминается, и есть сам побеждающий – верующий. Новое имя для жителей Древнего Востока означало принципиально новый этап жизни. (Если царь побеждал другого правителя, но оставлял его на троне, он давал своему вассалу новое имя (наречение имени – символ власти и господства). Господь Иисус обещает тем, кто останется верным Ему, и новое имя, и новый статус.

В адрес пергамской церкви не звучит каких-то серьёзных обличений, есть лишь одна фраза: «Но имею немного против тебя» – и это касается ереси николаитов. Исторически пергамская церковь, даже, несмотря на некоторую скудость и малочисленность, просуществовала до начала XX века, а после 1923 года разделила трагическую судьбу всех малоазийских церквей.

Археологические раскопки в Пергаме начались в конце XIX века. В 1878–1886 гг. работала первая немецкая экспедиция, на этом этапе К. Ху- манном, А. Конзе и Р. Боном был открыт верхний город на самой вершине акрополя, в том числе найден мраморный фриз алтаря Зевса. Находки первой экспедиции явились началом самого серьёзного изучения руин города вплоть до сегодняшнего дня. Во второй период раскопок (1900–1913 гг.) под руководством В. Дорпфелда, X. Хепдинга и И. Шатсмана были открыты постройки среднего города. Третий период (1927–1936 гг.) под руководством Т. Виганда был ознаменован раскопками в нижнем городе – это Красный Двор и начало работ в Асклепионе. Четвёртый период (1957–1972 гг.) под руководством Э. Боэрингера – раскопки Асклепиона. Современные раскопки, проводимые В. Радтом, ведутся в нижнем городе и направлены на систематизацию найденных артефактов (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 71).

Руины Пергама, по наблюдениям и археологов, и путешественников, несомненно, являются наиболее значимым историческим объектом из всех античных городов Турции. Впечатления от посещения Пергама невозможно забыть – потрясающий вид театра, врезанного прямо в крутой склон акрополя, руины Траянума на вершине горы, основание огромного алтаря Зевса, неповторимый и по конструкции, и по величине храм Сераписа (Красный Двор), античная здравница Асклепион, археологический музей и многое другое. Описать все археологические памятники Пергама достаточно сложно, в своей работе мы остановимся лишь на тех из них, которые имели отношение к раннехристианской истории: Асклепион, Красный Двор и Акрополь, расположенные вокруг современного города Бергама.

Асклепион

Асклепий был наиболее известным богом-целителем в греко-римском мире, самый известный санктуарий которого находился в Эпидавре в Греции. Два других не менее важных санктуария, как по статусу, так и по величине, находились на острове Кос и в Пергаме. Санктуарии меньшей величины, были построены в Афинах, Коринфе и Риме. Санктуарий Асклепия обычно включал храм, родник для очищений и помещения для лечения, позднее в рамках единого комплекса строились театр, термы, гимназиум и библиотека. Аклепион по своей сути напоминал современный санаторий, где больные могли находиться достаточно долго, а для лечения использовались различные психосоматические методы. Вылечившиеся посетители санктуариев приносили дары Асклепию в виде золотых или серебряных копий тех частей тела, которые были исцелены – эти жертвоприношения можно увидеть в археологическом музее Бергама.

Асклепион Пергама, построенный ещё в IV веке до н.э., достиг своей наивысшей славы ко II веку н.э. Именно в это время он разросся и стал действительно античной медицинской академией. Смирнский оратор II века н.э. Аэлий Аристид, страдавший многими заболеваниями, провёл в этом Асклепионе около двух лет и описал в своих «Священных рассказах» различные формы лечения, практиковавшиеся врачами Пергама: ванны в холодной воде, грязевые ванны, кровопускание, голодание, траволечение, лечение музыкой, инкубация (сон в святилище) и интенсивные физические упражнения.

От города к центру Асклепиона вела так называемая Священная дорога – Via Tecta, (лат. tecta – тайная, сокровенная) длиной около 800 метров, украшенная колоннадой и заканчивающаяся аркой с надписью «Смерти вход воспрещён». Дорога вела во внутренний двор, где стоял алтарь Асклепию, декорированный изображением змей, весь санктуарий был окружён колоннадой, которая сегодня частично восстановлена. Справа от арочного входа находятся руины квадратного здания – библиотеки этого медицинского учреждения. Ниши в стенах являлись полками для манускриптов. Во время археологических работ здесь была найдена статуя обнажённого императора Адриана, которая ныне экспонируется в музее Бергама – это натолкнуло учёных на мысль, что в библиотеке мог стоять жертвенник императору.

Асклепион имел свой театр на 3500 зрителей, располагавшийся недалеко от библиотеки. Лечение «искусством» было обязательной составляющей для больных, находящихся в этом санатории. Театр восстановлен практически полностью с учётом всех акустических требований и используется в наши дни как площадка для театральных постановок, привлекая многочисленных туристов.

Храм Асклепия круглой формы диаметром 24 метра находился недалеко от входа, но от него осталось лишь основание. Храм был построен в 150 году н.э. на пожертвования римского консула Луция Руфина, проходившего здесь курс лечения. Недалеко от храма находится главное здание Асклепиона – достаточно хорошо сохранившаяся лечебница также круглой формы общим диаметром около 40 метров. Эта странная постройка является предметом самого тщательного изучения археологов, но до сих пор предназначение комнат и сам принцип лечения в этом здании остаются загадкой. Центральная двухъярусная ротонда диаметром более 26 метров предположительно была главной лечебницей Асклепиона, к ротонде примыкают 6 апсидных помещений, имеющих водоснабжение и канализацию (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 103–104). Из лечебницы диагонально через весь Асклепион к священному источнику ведёт подземный тоннель длиной около 100 метров – эта часть древнего санатория сохранилась очень хорошо. Предполагается, что тоннель имел некое сакральное использование по образу современных кабинетов психологической разгрузки. Сверху устроены световые и слуховые окна, наполняющие помещение мягким светом и тихим звуком улицы, а снизу по каменным ступеням стекала вода, создавая атмосферу покоя и умиротворённости.

Центральным местом Асклепиона является священный источник во внутреннем дворе, водой которого питался весь комплекс. В разных частях комплекса имелись фонтаны, ванны и бассейны различной формы и предназначения. Рядом с источником находилось помещение для инкубации (священного сна). Пациента во время сна должен был навестить сам Асклепий и сообщить нечто важное, которое потом толковали местные жрецы (способ «лечения сном» и сегодня является предметом медицинской дискуссии). Священный сон считался кульминацией лечения. Получившие исцеление в Асклепионе оставляли многочисленные надписи на каменных стелах внутреннего двора и золотые приношения в виде исцелённых органов.

Площадь прямоугольного пространства внутреннего двора составляет 110x130 метров, по углам двора были построены небольшие храмы известных богов-врачевателей: Аполлона, Гигиены и Телесфора.

Асклепион был священным местом, территорией бога. Здесь строго соблюдались правила ритуальной чистоты: внутри храмовой ограды нельзя было ни умереть, ни родиться. Вне Асклепиона было специальное здание «Катагогион», где умирали неизлечимые пациенты, и было даже своё кладбище.

Можно предполагать, что культ Асклепия – спасителя (целителя) был достаточно серьёзным вызовом для христианского сознания, поскольку за ним, в отличие от всего остального язычества, стояла реальная помощь людям. Многие исследователи раннехристианского искусства обращали внимание на сходство сохранившихся изображений Асклепия и самых ранних изображений Иисуса Христа. Ф.Ф. Зелинский в своём труде «Соперники христианства» писал об Асклепии: «Его образ глубоко запал в сердце человечеству: он его более не покинет». Многочисленные гимны и восхваления в честь Асклепия, дошедшие до нас в самых разных вариантах, свидетельствуют о действительном почтении этого бога-врача (Зелинский Ф.Ф. Соперники христианства. – М., 1996. – С. 126–128).

Археологические раскопки в Асклепионе позволяют сделать вывод, что уже в IV веке на территории санктуария существовал христианский храм. Церковь предложила людям обращаться с молитвами не к земному спасителю, но к Спасителю Небесному. Раннехристианская история не фиксирует фактов противостояния Церкви и Асклепиона, он продолжал функционировать ещё долгие столетия. Языческие храмы комплекса стали христианскими, а врачи-целители, приняв христианство, продолжали исполнять свой высокий долг. Церковь, принимая достижения античной медицины, очистила её от языческих наслоений и показала, что исцеление как результат врачебного опыта и знаний находится, однако, в руках Того, Кто является истинным Господином и жизни и смерти. (См.: Duru Basim Yayin Kirtasiye ve Hediyelik. Pergamon Asklepion Under the Light of Ancient Age Medicine. – Istanbul, 2007).

Церковь св. Иоанна Богослова (Красный Двор)

Прямо в центре современного города Бергама находятся величественные руины храмового комплекса, условно называемого Красный Двор (англ. Red Hall или Crimson Court) и занимающего площадь 280x130 метров. Изначально этот храм был посвящён популярным египетским богам Серапису и Изиде и был построен во II-м веке из крайне непривычного для этих мест красного кирпича.

По конструкции храмовый комплекс также не имеет аналогов в грекоримской архитектуре: огромный прямоугольный центральный двор (холл) возведён прямо над потоком Селин, диагонально протекающим под ним в грунтовом слое по двум проложенным сводчатым каналам. Рядом с центральным холлом симметрично находятся ещё два храма, но уже круглой формы высотой 22 метра и диаметром 16 метров. Существует множество историко-археологических гипотез относительно этих трёх сравнительно хорошо сохранившихся храмов, но привести их все не представляется возможным. Центральный храм (базилика) размерами 60x26 метров, ориентированный на восток, был разделён внутри водной преградой шириной 6 метров на восточную и западную части. Внутри этого бассейна находились ещё три прямоугольные мраморные чаши – всё это использовалось в различных очистительных ритуалах. Внешняя восточная стена храма по предположениям археологов изначально была изогнута внутрь в виде апсиды, а в позднейший, христианский период апсида была перестроена выпуклой частью наружу.

Внутренняя восточная, сакральная часть храма (целла) была тёмной, возвышаясь над западной на 2 метра, западная часть была светлой и имела по 5 больших арочных окон с каждой стороны, в оконных арках были установлены статуи богов. В восточной, высокой части находился подиум 2 метра высотой и основанием 8x8 метров, на котором стояла статуя Сераписа и Изиды (спина к спине) высотой 9 метров. Это огромное изваяние сохранилось практически без повреждений – оно было обнаружено археологами во дворе храма. Статуя была разделена на 4 части и собиралась как «конструктор». Результаты раскопок, производимых немецкой археологической экспедицией, очень важны для правильной оценки самого популярного языческого культа И-ИИ вв. Статуя Сераписа-Изиды оказалась полой – внутри её нижней трёхметровой части есть помещение для человека, а верхние части имеют полости, идущие в голову статуи и создающие эффект рупора. Раскопки в самом храме показали, что все его три части были связаны подземными ходами, а из главного храма подземный ход шёл ещё около 50 метров до дома жреца. Под подиумом в восточной, сакральной части храма было открыто просторное подземное помещение, являвшееся, скорее всего, местом для жрецов, т.к. из него ступени вели прямо в «говорящую» статую.

Археологические раскопки говорят о том, что уже в конце IV века, т.е. сразу после указа императора Феодосия 392 года о запрете языческих собраний, храм Сераписа был обращён в церковь св. Иоанна Богослова. И здесь, как и в случае с Асклепием, история не фиксирует никакого противостояния язычников и христиан. Если бы Серапис и Изида действительно почитались в IV веке, возникло бы стихийное народное сопротивление, но этого не было из-за полного безразличия народа к старым богам. Еще во II в. об этом свидетельствовали Плиний (переписка с Траяном) и Лукиан («Разговоры богов»). Можно предполагать, что люди догадывались о «творче ском подходе» жрецов к богослужению, и когда прозвучал указ Феодосия, большие статуи просто вынесли во двор храма и бросили, где они и пролежали до начала археологических раскопок в XX веке (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 284–287).

Внутренняя структура храма св. Иоанна Богослова, уже в конце IV века являвшегося кафедральным собором, претерпела некоторые изменения: в восточной части был установлен алтарь, в западной части – два ряда колонн и балконы над ними, выровнен пол на месте бассейна. Сегодня трудно предположить, какой была высота храма – руины стен обрываются мраморной декорацией на высоте около 17 метров, с учётом крыши храм вполне мог достигать 20-метровой высоты. Отдельного разговора заслуживает 8-метровое мраморное подножие у входа в храм, выполненное из монолитного блока. По приблизительным расчётам, эта плита может весить более 200 тонн, а ближайшее к Пергаму месторождение мрамора находится на расстоянии не менее 100 километров. Остается загадкой, каким образом этот монолит доставлялся к храму.

Из записок А. С. Норова (XIX век): «Величественные остатки стен и башен, входивших в состав церкви св. Иоанна, резко противоречат скромности нынешних домов и зданий Пергама. Построение этой великолепной церкви относят ко временам Феодосия Великого. Внутренность церкви загромождена обрушенными гранитными колоннами и мраморными обломками от обшивки стен. Церковь была построена крестообразно, с двумя ротондами, составляющими два великолепные придела по обеим сторонам главного алтаря; жертвенник находился в стенной нише. Это здание представляет богатый предмет для изучения зодчему. Мусульмане пытались несколько раз обратит эту церковь в мечет, но по их собственному сознанию, не могли того выполнит; то обрушивалась неожиданно стена, то вновь отстроенный минарет; рассказывают даже в народе, что двери минарета, обращенные к стороне Мекки, за одну ночь были найдены с противной стороны, а вновь пробитые двери сравнялись со стеною» (Путешествие к семи церквам, С. 217).

Два круглых симметричных храма с северной и южной сторон центральной базилики некогда представляли собой единый храмовый ансамбль, соединённый как под землёй, так и над землёй с базиликой. В каждой из башен имелось только одно круглое окно в куполе диаметром 2 метра, что создавало атмосферу полумрака и таинственности, в стенах – ниши для статуй богов, а в западной части – ступени, ведущие в подземный бассейн. Обе башни, как и главный храм Сераписа, в IV веке были обращены в церкви; сегодня одна из башен является музеем, другая – действующей мечетью.

Храмовый комплекс имел огромный внутренний двор (ныне частично застроен современными домами), по периметру украшенный колоннадой высотой 15 метров и небольшими бассейнами для ритуальных омовений. Вход в храм египетских богов, скорее всего, не был открытым. Весь комплекс, как средневековый замок, был обнесён 8-метровой стеной, фрагменты которой сохранились до настоящего времени.

Сегодня весь внутренний двор комплекса представляет собой поле тематически разложенных археологических находок, которые исследуются учёными немецкой археологической экспедиции.

Храмы Акрополя

Акрополь представляет собой естественную гору высотой около 400 метров, на которой располагались в три яруса храмовые и административные постройки древнего города. На самом верхнем ярусе, видимом со всех сторон на многие километры, находился возведённый во II веке н.э. гексастильный храм Траяна – он был построен в классическом греко-римском стиле и занимал площадь 75x90 метров. При раскопках в храме были найдены четырёхметровые статуи двух императоров – Траяна и Адриана, перед которыми, вероятно, и находился главный городской жертвенник общеимперского культа.

Анализируя материалы археологических раскопок в различных храмах Малой Азии, можно сделать некоторые обобщения: христиане с IV века стали обращать многие языческие храмы в церкви – на это красноречиво указывают вырезанные кресты на входах и даже в святилищах храмов Сераписа, Изиды, Артемиды, Аполлона, Асклепия. Но в храмах императорского культа никаких христианских знаков обнаружено не было – эти постройки либо уничтожались, либо осквернялись каким-то низким использованием. Храмы императоров в христианском мировоззрении были действительно «престолами сатаны», ведь именно через них происходили кровавые столкновения Церкви и зверя-империи.

Несколько ниже Траянума располагался храм покровительницы города и библиотеки – Афины, построенный в III веке до н.э. Сегодня от храма остались лишь руины фундамента и основания колонн. Как уже отмечалось ранее, именно в этом храме была установлена для почитания статуя Октавиана Августа, т.е. из этого места по всей Малой Азии стал распространяться культ императора. Сегодня взору путешественника открывается лишь фундамент древнего храма, но ещё в начале XX века всё пространство Акрополя было буквально завалено обломками колонн, фризов и капителей, разбираемых исследователями немецких экспедиций.

На одном уровне с храмом Афины располагался алтарь (храм) Зевса, который порой отождествляли с «престолом сатаны» из-за некоего визуального сходства храма с троном. Этот храм, как и храм Афины, был разрушен в Византийский период из-за слишком явных апокалиптических ассоциаций, некоторые его материалы использованы для укрепления стен и постройки новых зданий Акрополя. Обломки колонн и мраморного фриза пролежали на месте бывшего храма до начала работы первой немецкой археологической экспедиции в начале XIX века.

Когда в ходе греко-турецкой войны странам-участницам военных действий стало ясно, что разделить на сферы влияния Турцию не получится, все открытые археологами экспонаты стали срочно вывозиться в Европу и Америку на военных кораблях. Этот процесс вывоза анатолийских артефактов продолжался до 1923 года, пока первый президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль не запретил вывозить исторические ценности за пределы государства. Самые ценные экспонаты Пергама собраны в археологическом (Пергамском) музее Берлина. Здесь можно увидеть реконструкцию практически в натуральную величину и храма Афины, и алтаря Зевса. Перевоз алтаря Зевса в Германию и последующая реконструкция огромного комплекса в Берлинском музее были поистине беспрецедентной акцией немецкой археологической науки (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 86–88).

После Второй мировой войны алтарь в числе прочих ценностей был вывезен из Берлина советскими войсками. С 1945 г. он хранился в Эрмитаже, где в 1954 г. для него был открыт специальный зал. В 1958 г. алтарь, как и многое другое, жестом доброй воли Хрущева был возвращён Германии. При этом была достигнута договорённость, что гипсовая копия алтаря будет изготовлена специально для СССР. В 2002 г. слепки были переданы Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии, и ныне копия алтаря Зевса экспонируется в галерее главного зала Музея, под стеклянным куполом.

Следует отметить, что могила знаменитого археолога Карла Хуманна, открывшего алтарь Зевса и основные памятники Пергама, находится на пергамском Акрополе, на месте древней агоры.

Древняя Фиатира (греч. – Φυατείρα, совр. турецк. Акхисар – «Белый мрамор») расположена приблизительно в 60 километрах от Эгейского побережья, 95 километрах от Измира и 85 километрах от Пергама. Город, находящийся на широкой равнине, некогда был пограничной крепостью, разделявшей Пергамское и Лидийское царства.

Фиатира – город в Лидийской области Малой Азии, расположенный на обширной равнине к юго-востоку от Смирны, между Сардисом и Пергамом. Археологические раскопки указывают на то, что первые поселения были здесь ещё в I тысячелетии до н.э. и до III в. до н.э. город был известен как Пелопия. Сам город Фиатира начинает свою историю со времен Александра Македонского, когда здесь была организована македонская колония. Стратегическое значение Фиатиры связано с военным гарнизоном, расположенным в нем в качестве форпоста для защиты Пергама. Изначально это была просто крепость, защищавшая запад Анатолии от возможного вторжения галатов. Особенность заключалась в том, что Фиатира не могла выдержать долгой осады, потому что лежала на открытой равнине. Не было ни одной высоты, которую можно было бы укрепить, и поэтому город мог только защищаться в надежде, что это даст Пергаму время и возможность подготовиться к встрече врагов. Можно сказать, что и в эллинистический, и в римский периоды история Фиатиры – это история Пергама.

Город находился на перекрестке дорог из Пергама в Сардис на восток и из Смирны в Византий – на север. По этой дороге проходила имперская почта и шла большая часть торговли между западом и востоком, поэтому Фиатира была прежде всего большим торговым городом. В античные времена город был известен своим текстилем. Здесь ткали шерстяную и льняную ткань, и здесь же её окрашивали в богатые красные, пурпурные цвета или цвет индиго. Ткани, изготовленные в Фиатире, ценились очень высоко, а самые «эксклюзивные» – лилово-пурпурные, предназначались для одежд царской семьи. В византийские времена существовало даже специальное выражение «рождённый в пурпуре» (греч. Πορφυρογέννητος – порфирогенит), которое относилось к сыну императора как наследнику престола. Известно из Деяний Апостольских, что в Фиатире жила Лидия, торговавшая багряницей и крещенная апостолом Павлом в Филиппах (Деян. 16,14) (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 328–329).

Из путевых заметок А.С.Норова: «Замечательно, что доселе торговля багряницами, о чем упомянуто в Деяниях Апостольских, составляет главный торг Фиатиры. На большом красильном заведении, здесь находящемся, красят преимущественно бумагу, получаемую из Келембе и Айдина, пряденную в красный цвет, получаемый тоже в окрестностях; её отправляют в Смирну, откуда она идёт по большей части в Россию» (Путешествие к семи церквам, С. 175).

В Фиатире было развито производство бронзы, город был знаменит медеплавильными печами, здесь же располагался и рынок рабов, игравший важную роль в этом регионе. Наибольшего расцвета город достиг в римский период – даже было поместье, купленное для семьи императора Августа. Надписи, открытые на руинах города, указывают, что здесь находились три гимназии, колоннадный портик из 100 колонн, огромная торговая площадь и храмы Аполлону Тиримнскому и Артемиде Боритенской. В 124 году н.э. Фиатиру посетил император Адриан, в 214 г.– император Каракалла, город ответил на это присвоением императорам титулов «основатель и спаситель города».

В середине III века город, как и вся Западная Анатолия, был разграблен готами, а в VII веке – арабами. В поздневизантийский период Фиатира продолжала исполнять роль крепости в борьбе с турками и вновь достигла процветания в период правления Ласкаридов в XIII веке.

На начало XIX века, по свидетельствам русских путешественников, в селении Акхизар (Фиатира) проживали около 1000 семей, из них 400 греческих, действовали три церкви. Путешественники отмечали крайнюю запущенность и нищету Фиатир (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005. – С. 178–179).

Древняя Фиатира, четвёртый город Книги Откровения, продолжает сегодня своё существование под названием Акхисар и насчитывает, как и Бергама, около 80000 жителей. Город по-прежнему имеет стабильный экономический статус, являясь турецким сельскохозяйственным центром по производству оливкового масла, изюма, табачных изделий и текстиля.

Главными божествами города были Аполлон, Асклепий (Эскулап), Бахус и Артемида. Фиатира не имела никакого особого религиозного значения. Она не была ни центром культа кесаря, ни центром поклонения какому- либо греческому богу. В Фиатире был культ божества или героя по имени Тиримн (может быть, это местный вариант Аполлона), который выбивался на фиатирских монетах. Он изображался сидящим на коне и с воинскими доспехами – боевым топором и булавой в руках. Единственной религиозной достопримечательностью Фиатиры было капище, в котором людям предсказывала будущее пророчица Сивилла Самбате (Everett С. Blake, Anna G. Edmonds. Biblical Sities in Turkey. – Arahk, 2006. – P.131–132).

Город не был официальным центром поклонения императору, но местное почитание императора Августа Октавиана восходит к началу I века н.э. В период его правления Фиатира была разрушена землетрясением, но отстроена за счёт римской казны. Упоминаний о еврейской общине в городе нет, хотя названная в книге Деяний Лидия, «чтущая Бога» Деян. 16,12), могла быть иудейкой. Отсутствие еврейской общины косвенно подтверждает то, что ни в Книге Деяний, ни в Книге Откровения нет упоминаний о конфликтах между иудеями и христианами в городе. О Фиатире мы знаем меньше, чем о любом из других городов, и потому представляется трудным реконструировать ситуацию.

Исторические данные о жизни Фиатирской Церкви в послеапостольский период отсутствуют, есть лишь сведения о мучениках, пострадавших во время гонений на христиан при императоре Декии в III веке: Карп, епископ Фи- атирский, диакон Папила, Агафодор и Агафони- ка, сестра Папилы.

Епископы Фиатирские участвовали в Первом, Третьем, Четвертом и Седьмом Вселенских Соборах. До XIII столетия здесь была христианская церковь, затем после турецких завоеваний информация и о городе, и о Церкви надолго исчезает.

Из путевых заметок А. С. Норова: «Следы этого города, где была одна из семи церквей Апокалипсиса, едва не исчезли совсем с лица земли; – в продолжение нескольких веков не знали уже, где была её местность и только в конце XVII столетия, английский консул в Смирне, Рико (Ricaut), по многим изысканиям наведен был в Ак-Гиссар, где довольно большое количество уцелевших древних надписей с именем Фиатиры обнаружили её прошедшее существование на этом месте. И самые развалины её уже совершенно исчезли; только несколько карнизов, капителей или надписей промелькиваю кое-где на кладбищах или в стенах новых домов, где они вмазаны.

Теперь нет уже и следов древней Фиатирской церкви, даже не могут указать места, где она некогда стояла; однако здесь теперь две церкви православные, – есть также и армянская. Одна из греческих церквей находится в пещере, под кладбищем, и напоминает первые века гонений на христианство. Утешительно думать, что здесь ещё сохранилось малое число тех, которые согласно увещанию Спасителя соблюдают Его закон до конца, которым обещана власть над язычниками и звезда утренняя. Жители Фиатиры были оттого весьма долго заражены монтановою ересью, – основанная у них Апостольская церковь долго не получала полного устройства, что и дало повод еретикам, против которых писал св. Епифаний, отвергать Апокалипсис, по той только причине, что в нём говорится о церкви Фиатирской, которая якобы тогда не существовала.

Здесь считают около 12000 жителей, из коих только до 500 человек греков, но число армян гораздо многочисленнее» (Путешествие к семи церквам, С. 179).

В 1923 году после депортации из Турции всего греческого населения Вселенский Патриарх назначил в Западную и Центральную Европу экзарха с титулом архиепископа Фиатирского. Ныне архиепископ Фиатирский и Великобританский проживает в Лондоне (имеет шесть викарных епископов), его юрисдикция распространяется на православных греков, проживающих в Великобритании и Ирландии.

И Ангелу Фиатирской церкви напиши: так говорит Сын Божий, у Которого очи, как пламен огненный, и ноги подобны халколивану:

знаю твои дела и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых.

Но имею немного против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезавели, называющей себя пророчицею, учитъ и вводит в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть иидоложертвенное.

Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась.

Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих.

И детей ее поражу смертью, и уразумеют все церкви, что Я есм испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим.

Вам же и прочим, находящимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас иного бремени;

только то, что имеете, держите, пока приду.

Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками,

и будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего;

и дам ему звезду утреннюю.

Имеющий ухо (слышат) да слышит, что Дух говорит церквам.

Иисус Христос опять обращается к Церкви на языке, предполагающем суверенный суд. Глаза, как пылающий огонь и испытывающие мысли и сердца, ноги, как раскаленный металл – это библейские образы нерушимой силы, выражающие безусловную, т.е. неполитическую власть над миром. Этот образ принадлежит ап. Иоанну в особенности из-за преобладания у него темы мессианской войны. Такая власть обозначается ношением жезла, или скипетра, образ которого ассоциировался также и с пастырем, оберегающим свое стадо. Власть эта изначально исходит от Отца, а не от какого-нибудь тирана, и назначение ее – в защите и спасении стада и в уничтожении врагов. Другая награда, т.е. утренняя звезда, – это намек на яркую планету Венеру, бывшую древним символом блистательного правления и победы над противниками. Позже этот символ дан как атрибут Самого Иисуса, так что здесь утренняя звезда ассоциируется с причастностью той власти, которая Ему принадлежит по исключительному праву.

Хотя фиатирцы и обладают главными христианскими добродетелями любви, веры, надежды и стойко проявляют их в деле служения, у общины, тем не менее, есть существенный изъян.

Достоверно известно, что город был крупным торговым и промышленным центром. В ходе археологических исследований выявилось, что в Фиатире было много ремесленных гильдий, своего рода кооперативов, в которые объединялись для защиты своих коммерческих и бытовых интересов представители определенных ремесел – сукновальщики, кожевники, бронзовых дел мастера, прядильщики, красильщики, горшечники, пекари и работорговцы. Найденные в городе монеты отображают эту особенность: с одной стороны изображалось какое-то божество, с другой – мастерская или цех местных ремесленников. Коллегии (гильдии) объединяли лиц одной профессии – только такие союзы в рамках какой-либо официальной религии допускались римской властью и для производства и для сбыта продукции. В надписях гильдии называются «священными или священнейшими» (греч. Ιερός, ιερώτατος), явно указывая на религиозный характер этих профессиональных объединений. В этом, по-видимому, и заключались опасность Фиатирской церкви. Отказаться примкнуть к такой гильдии означало пожертвовать всяким уважением в деловых кругах, стать кустарём-одиночкой и даже не иметь рынка сбыта своего товара (место на рынке могла получить только гильдия) (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. – Turkey, 2009. – P. 72).

Христиан никто не гнал, но им предлагался выбор: либо маргинальное, полунищенское существование, либо – нормальная жизнь, но по правилам, принятым в языческом обществе. Почему бы христианину не вступить в такую гильдию, ведь у него есть жена, дети, о которых необходимо заботиться? От Христа можно и не отказываться, нужно лишь правильно в этой жизни расставить приоритеты. В гильдиях практиковались обязательные совместные молитвы, т.к. каждая гильдия имела своего бога-покровителя. Практиковались общественные трапезы, которые часто проводились в языческом храме, а если даже и не в храме, то начинались они и заканчивались формальным жертвоприношением богу-покровителю, а мясо, употребляемое в пищу, было тем самым идоложертвенным мясом. Кроме того, такие общественные трапезы часто превращались в разгульные увеселения, разлагавшие нравственность.

Могли ли христиане принимать в них участие? Вот в этом и заключалась проблема Фиатирской церкви – угроза шла не от внешнего врага, а изнутри. Существовала сильная тенденция, направлявшаяся женщиной-коммерсантом, условно названной библейским именем Иезавель (3Цар. 18:13; 21:5–26), которая защищала в интересах ремесла и финансового процветания компромисс религии с мирскими нормами жизни. Конкретно это выражалось в причастности к языческим гильдиям.

Грехи Иезавели те же, что и у упомянутых ранее николаитов и последователей Валаама. Спецификой её учения было утверждение, что посвященные или совершенные христиане якобы должны практиковать порок (т.е. «глубины или тайны сатанинские»), дабы его преодолеть. Как и в Пергаме, беспринципность и безнравственность шли рука об руку. Фиатирцев упрекают за равнодушие к тому, что некоторые из их общины не ведут себя соответственно нормам христианской морали.

Примечательно, что самое большое послание было направлено самой маленькой церкви самого незначительного из семи упомянутых в Откровении городов. Но проблема, стоящая перед этой церковью, актуальна для христиан не только Малоазийских церквей, но и вообще для всех христиан. Здесь решался принципиальный вопрос о том, способно ли христианство сохранить свою идентичность в условиях города, который живёт по своим, нехристианским законам.

Церковь Фиатирская, как и Пергамская, получает от Господа сходное, незначительное замечание: «Но имею немного против тебя». Судьбы этих Церквей также близки: просуществовав до начала XX века, Фиатирская церковь прекратила своё историческое бытие в 1923 году.

История археологических раскопок в Фиатире

Ограниченные археологические раскопки Фиатиры производились в 1974–1975 гг. в самом центре современного города Акхизара. Исследования начались после ремонта центральной улицы города – строители натолкнулись на стены древнего здания и даже успели разрушить его южную часть. Участок размерами приблизительно 500x500 метров, где проводились дорожные работы, был огорожен, а археологами снят слой грунта от одного до двух метров: в результате очень непродолжительной работы экспедиции были обнаружены административные, религиозные и торговые структуры античного города.

Большое здание апсидальной конструкции было, вероятно, каким-то языческим храмом или городской базиликой, в ИѴ40;-Ѵ40; вв. обращённым в церковь. Сохранившиеся четырёхметровые руины стен этой церкви чётко очерчивают её конструкцию: храм был выложен как крепость из камней и скреплён полосками кирпича. Никаких артефактов, указывающих на христианскую церковь, при раскопках обнаружено не было – это было причиной того, что в некоторых источниках здание называется старейшей городской мечетью «Улу Ками», или Великой мечетью. На то, что это здание было церковью, указывает лишь апсида в восточной части, но именно так, по предположениям археологов, достраивались все языческие здания в этом регионе, обращённые в церкви. В большинстве археологических изданий указывается, что изначально это был языческий храм (предположительно Аполлона), после перестройки в конце IV века – церковь, а с 1400 года – мечеть (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 330–331).

В нескольких метрах от церкви была обнаружена городская улица, украшенная портиками и колоннами высотой 5 метров. Сегодня разрушенные части колонн, карнизов и капителей хаотично разбросаны по всей территории этого музея под открытым небом.

Между церковью и фрагментом античной улицы были обнаружены гробницы и саркофаги эллинистического периода, можно предположить, что здесь было кладбище. Раскопки Фиатиры были очень фрагментарны и непродолжительны, т.к. античный город находится прямо под современным. Огорожена лишь небольшая часть, представляющая несомненный интерес для раннехристианской археологии. Некоторые интересные экспонаты, обнаруженные здесь в ходе археологических раскопок, находятся в археологическом музее города Манисы (Магнезии) в 50 километрах от Акхисара.

Сардис является интереснейшим местом для всех, интересующихся историей античности, историей религии и библейской археологией. Здесь можно увидеть и величественный акрополь на горе, и руины грандиозного храма Артемиды, входившего в тройку самых больших храмов Анатолии, руины самой большой за пределами Палестины синагоги, руины самых древниххристианских церквей Анатолии, датированных серединой IV века, множества городских построек, рассказывающих о жизни античного города.

За семьсот лет до того, как была написана Книга Откровения, Сардис был одним из величайших городов древнего мира. Здесь в восточном блеске правил своей империей лидийский царь. В то время Сардис был чисто восточным городом, враждебно относящимся ко всему греческому. Город был построен на одном из неприступных отрогов горного кряжа Тмол высотой около 500 метров – такое положение делало его практически неприступным. Сардис называли гигантской сторожевой башней, охраняющей долину Герма. Но настало время, когда узкая полоска на вершине плоскогорья стала мала для разраставшегося города, и Сардис «сошёл вниз», развиваясь вокруг подножия горного отрога, на котором стояла крепость.

Название Сардис (греч. – Σάρδεις) в действительности существительное множественного числа, потому что было два города – один на горе, а другой – внизу, в долине. По предположениям некоторых археологов, история Сардиса восходит ко временам хеттов, то есть к XII в. до н.э. Первые правители Лидии, согласно Геродоту, принадлежали династии Гераклидов и правили в течение почти 500 лет. Упоминание о Сардисе в «Илиаде» также весьма спорно – считается, что Гомер в VII веке до н.э. вспоминает именно этот город (Илиада, II, 844; XX, 385) и называет его «Гидой, расположенной на золотоносном Пактоле». Предположительно в VI веке до н.э. город и цитадель получает название Сардис. Ксанф Лидийский утверждал, что название Сардис дано городу переселенцами из Фракии, что означало на их языке «солнце» или «год». Имя города «Сардис» упоминает Эсхил в 472 г. до н.э. как город Персии.

Сардис был сказочно богат. Через нижний город протекала река Пактол, когда-то очень богатая золотом, откуда и происходила большая часть богатства города. Античные источники упоминают дары золота и серебра, которые лидийские правители отправляли на постройку храмов Аполлона Дельфийского и Артемиды Ефесской (Плиний Старший. Естественная история. IV, 30). Предполагается, что именно в Сардисе была построена первая «мануфактура», где начали чеканить золотые и серебряные монеты, и где появились ростовщики, которые стали осуществлять первые банковские операции, предоставляя ссуды и кредиты (Страбон. География. XIII, IV.5). Величайшим из сардисских царей был Крез (561–546 до н.э.), имя которого стало бессмертным и вошло в поговорку «богат, как Крез». При нем Сардис достиг зенита своего богатства и могущества и при нем же пал. Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» (Солон. 26–28) ярко рисует встречу афинского законодателя Солона и царя Креза: это была не просто встреча двух лидеров, но встреча двух типов мировоззрения – западного и восточного. Солон, посетив Сардис, увидел его величественную роскошь, раскрыл слепую уверенность Креза и его окружения в то, что ничто не сможет положить конец их славе; он также понял, что изнеженность и вырождение уже наложили свой отпечаток на сардисское общество. И именно тогда он бросил Крезу фразу, которая стала впоследствии крылатой: «Не называй никого счастливым, пока он не умер».

Вскоре Крез начал войну с персидским царем Киром, которая и положила конец величию Сардиса (Геродот. История. I, 79–84). Чтобы вступить в бой с армиями Кира, Крез должен был перейти реку Галис. Крез попросил совета у знаменитого дельфийского оракула и получил ответ: «Если ты перейдешь реку Галис, ты разрушишь великое царство». Царь Сардиса понял ответ так, что уничтожит персидское царство; ему даже в голову не пришло, что начатая им война приведет его самого к поражению и потере власти. Крез перешел Галис, вступил в битву и был разгромлен, но посчитал, что нужно только отойти в неприступную крепость Сардиса, восстановить свои воинские силы и воевать дальше. Кир начал осаду Сардиса, прождал две недели и предложил особое вознаграждение тому, кто найдет вход в крепость. Воин персидской армии по имени Иеросад случайно увидел, как сардисский солдат уронил свой шлем с крепостной стены, а потом спустился по обрыву и достал его. Иеросад понимал, что в скале должна быть трещина, по которой может взобраться проворный человек, и в ту же ночь повел персидский отряд вверх по разлому в скале. Добравшись наверх, они нашли крепостную стену совершенно незащищенной – горожане считали, что находятся в полной безопасности. Сардис пал. Для города с такой историей призыв Воскресшего Христа «бодрствуй» всегда звучал актуально.

Для восстановления независимости предпринимались безуспешные попытки поднять восстание, но Кир проводил искусную политику на завоеванных территориях. Он запретил сардисцам иметь оружие; приказал им носить туники и котурны, то есть актерскую обувь вместо сандалий; приказал учить юношей игре на лире, пению и танцам, а также различным видам торговли. Сардис всегда был изнежен, но теперь мужественность жителей города выродилась окончательно. Мужчины стали неспособны к военному делу, в определённом смысле слова произошла феминизация мужского населения.

При персах в течение двухсот лет город был столицей западноанатолийской сатрапии. Через Сардис проходила построенная персами «царская дорога» через всю Малую Азию, соединявшая две столицы персидской империи на Востоке и Западе – Сузы и Сардис.

В 499 году до н.э. во время восстания ионических городов против персидского владычества город был частично разрушен афинскими солдатами. В 490 и 480 гг. до н.э. персидские цари Дарий и Ксеркс использовали Сардис как плацдарм для вторжения в Грецию во время грекоперсидских войн.

Персидский период закончился в 334 году до н.э., когда город без сопротивления сдался Александру Македонскому и стал греческим культурным центром. Но потом история повторилась, т.к. после смерти Александра Македонского было много претендентов на власть. Антиох, ставший правителем области, в которую входил Сардис, вел борьбу с соперником по имени Ахай и осадил его в Сардисе. Осада длилась уже около года, когда один воин по имени Лагор повторил подвиг Иеросада; он взобрался ночью с отрядом смельчаков по крутому обрыву. Сардийцы забыли прошлый урок; на стенах не было охраны, и Сардис снова пал.

В 188 году до н.э. Сардис, согласно Апамейскому договору, был передан пергамскому царю Эвмену II, а в 133 году до н.э. вместе с пергамским царством вошёл в состав Римского государства.

Во времена римского владычества Сардис все еще был богатым городом, центром торговли шерстью и шерстяными изделиями; утверждали даже, что способ крашения шерсти был изобретен там. К этому времени добыча золота на реке Пактол прекратилась, т.к. весь золотоносный песок был выработан, но в Сардисе уже существовали известнейшие мастерские по чеканке золотых монет и производству драгоценных изделий. На лидийских монетах выбивался штамп царя, гарантирующий их стоимость (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 303–306).

В 17 г. н.э. город был разрушен землетрясением (Плиний и Тацит писали, что за одну ночь было разрушено 12 городов), но благодаря политике римского императора Тиберия, освободившего на пять лет население от всех налогов и выделившего десять миллионов сестерциев, город был восстановлен (Тацит. Анналы. II, 47). После восстановления Сардис также делился на верхний и нижний город. Верхний город, где располагался акрополь, стоял на высокой горе. Большинство его стен были отвесными, что превращало акрополь в неприступную цитадель. Из нижнего города в акрополь вело несколько узких скалистых дорожек.

Как показали археологические раскопки, город римской эпохи был построен на руинах предшествующих эпох. Одним из новых сооружений, воздвигнутых после землетрясения, были термы – грандиозный комплекс досуга, включавший в себя гимнастический зал и даже синагогу. Этот самый известный археологический памятник Сардиса был открыт участниками американской экспедиции в 1958 году.

Исходя из масштабов открытого археологами города, было сделано предположение, что во VI-ИИИ вв. н.э. в Сардисе проживало несколько сотен тысяч жителей и это, видимо, был самый большой город Западной Анатолии. В Византийский период значение города стало убывать – упоминания о нём редко встречаются как в гражданских, так и в церковных источниках. Начиная с конца XI в. турки-сельджуки неоднократно разоряли Лидийскую область. Весь XII век город находился в военной зоне, которая, не имея определённого статуса, разорялась попеременно то турками, то греками. По договору в 1306 году Сардис был отдан Сельджукидам. Концом города можно считать 1402 год – время разрушения его Тамерланом.

Из записок А. С. Норова: «Когда Византия сделалась столицей Римской Империи, Юлиан Отступник пытался возобновить храмы языческие в Сардах, но кумиры остались без поклонников, а храмы пали от землетрясения. Наконец, возмутившиеся против римлян полчища готов положили, в царствование Аркадия, предел существования Сард, разрушив город до основания. Тамерлан сравнял с землею уже не Сарды, а только селение, занявшее место столицы Лидийской.

Разгромленные и покрытые прахом развалины Сардиса прислонены к трем соединённым вместе горам Тмолуса; стены города, от обрывистых высот, на одной из которых был Акрополис или цитадель, сходили в три

ряда, в обширную равнину, омываемую золотоносным Пактолом; на горизонте этих долин, к северу встают огромные, надгробные курганы царей Сардисских, – эти пирамиды варварских народов; один из этих курганов высится как исполин над прочими. Таков первый вид места, где был Сардис, – второй после Рима по своему великолепию и только уступавший Вавилону.

После продолжительных расспросов мне указали развалины Сардисской церкви, которая по кончине Евангелиста Иоанна, её основателя, была посвящена его имени. Я достиг туда, следя одни только основания полу исчезнувших зданий, находя кое-где обломки архитравов, или колонн. Част стен и сводов церкви ещё сбереглись; несколько мраморных колонн лежат под грудами развалин и святое место обречено запустению» (Путешествие к семи церквам, С. 142).

Описание, сделанное в начале XIX века А.С. Норовым, вполне соответствует современной ситуации. Сардис, как и Ефес, не смог возродиться – на месте древнего царства ныне находится маленькая деревня Сарт, а руины стен и колонн свидетельствуют о древнем, некогда цветущем городе.

Главным божеством города считалась Кибела (позднее – Артемида). Огромный храм этой богине был построен в IV веке до н.э., конкурируя по величине и статусу с самыми известными храмами Анатолии – Артемидой Ефесской и Аполлоном Дидимским. Легенды сообщают, что местом рождения Зевса была та самая гора Тмол, на которой был построен городской Акрополь, поэтому вместе с Артемидой почитался Зевс. Алтарь этому богу стоял в храме Артемиды, поскольку отдельного храма Зевса в Сардисе не было. Культ римских богов появляется в Сардисе в конце I века до н.э. В 27 году до н.э. Сардис хотел установить первый жертвенник в Малой Азии в честь Августа, но безуспешно – эта честь выпала Пергаму. Только в 5 г. до н.э. был сооружён храм Августу. В 26 г. н.э. город боролся за право строительства храма Тиберию, но уступил Смирне. Предполагается, что храм Веспасиана, за который Сардис мог получить первый «неокорос», был на Акрополе, но, поскольку археологические раскопки пока не принесли никаких результатов, это остаётся лишь гипотезой. Исторически известно, что город второй раз получил титул «неокорос» в начале III века при императоре Септимии Севере (см.: С. Ratte, Т. Howe, and С. Foss. An Early Imperial Pseudodipteral Temple at Sardis. – AJA 90 1. – 1986). Этот титул, видимо, был настолько почётен, что христианский Сардис в надписи 459 года гордо продолжал называть себя языческим именованием «неокорос».

Исходя из исторических свидетельств и археологических раскопок можно утверждать, что в самом богатом городе Малой Азии находилась самая большая и богатая еврейская община. Иудейская община Сардиса имела очень долгую историю. После разрушения Иерусалима в 586 году до н.э. вавилонским царём Навуходоносором лучшие представители иудейского общества оказались в вавилонском плену и были там до 539 года до н.э.,пока царь Кир не разрешил им возвратиться домой. Согласно Книге пророка Авдия, написанной в середине V века до н.э., «...а переселённые из Иерусалима, находящиеся в Сефарде, получат во владение города южные» (1,20). Предполагается, что кто-то из еврейских изгнанников мог оказаться в Малой Азии, т.к. на семитском наречии Сардис звучит как Сефард.

Иосиф Флавий сообщает (Иудейские древности, 12), что во II веке до н.э. сирийский правитель Антиох III переселил 2000 лояльно настроенных иудейских семей из Вавилона и Месопотамии во Фригию и Лидию. Основная часть иудеев, вероятно, поселилась в столице этого региона – Сардисе.

К моменту написания Апокалипсиса уже не одно поколение иудеев жило в городе: сменялась власть, община развивалась и процветала, евреи получали римское гражданство. Существует декрет, изданный Асийским проконсулом Луцием Антонием около 49 г. до н.э., который гласит: «Наши иудейские граждане пришли ко мне и сообщили, что они имеют свои собственные собрания, которые проводятся по законам их предков, и своё особое место, где они разрешают свои собственные дела и разбирают тяжбы между собой. Когда они попросили, чтобы эти обычаи продолжались и далее, я вынес решение, чтобы им было позволено сохранить эти привилегии» (Иосиф Флавий. Иудейские древности, 14).

Иосиф Флавий также сообщает, что император Август Октавиан издал закон, согласно которому иудеям Сардиса было разрешено собирать деньги (десятину) для Иерусалимского храма и иметь своё судопроизводство (Иудейские древности, 14).

Наглядным доказательством этой удивительной лояльности римских властей к иудеям Сардиса может служить возведённая во II веке синагога, не уступающая размерами храму Артемиды и построенная благодаря спонсорской поддержке римской власти.

На стене синагогального комплекса находится памятная мраморная доска, сообщающая, что император Аврелий Антонин (Антонин Пий, 138–161 г. н.э.) дарует городу титул «неокорос» (хранитель храма). Как уже отмечалось выше, этот титул давался городу за особую лояльность к Риму и за строительство храма, посвящённого какому-то императору, т.е. построенный храм выступал в роли идеологического центра новой власти и новой религии, а город, в свою очередь, обязывался хранить и имперский храм, и его идею.

Случай Сардиса можно считать уникальным, т.к. памятная надпись, сообщающая о том, что город получил желанный титул, установлена не в храме императора, а в синагоге. Нечто подобное было и в других городах, где культ императора объединялся с культом почитаемого местного божества (Ефес, Пергам). Это указывает на чрезвычайное влияние, которое имели иудеи и в Сардисе, и в государстве.

Христианская община Сардиса к концу I века была, видимо, достаточно многочисленна и имела уже свою историю. Во II веке в Сардисе прославился епископ Мелитон, сохранившаяся часть письменного наследия которого представляет несомненный интерес, так как затрагивает конкретный исторический контекст жизни малоазийских церквей. В сочинении «О Пасхе» св. Мелитон защищает традицию этих церквей, опирающуюся на Евангелие от Иоанна, св. Поликарпа Смирнского и ефесскую практику праздновать Пасху всегда 14 нисана вне зависимости от того, на какой день недели приходится это число по лунному календарю. В этот день малоазийские христиане в согласии с еврейской пасхальной традицией соблюдали строгий пост, в течение ночного бдения с 14 на 15 нисана читалась и комментировалась 12 глава Книги Исход. Затем пост прерывался пасхальной трапезой (вечерей любви – агапой), за которой следовала Евхаристия. Между чтением Исхода и агапой обычно происходило крещение оглашенных. Известно, что иудеи во время пасхальной трапезы согласно седера (ритуала пасхи – см.: Талмуд. Песахим. 116) достаточно подробно вспоминали события Исхода, т.е. Ветхозаветного спасения. Читая пространное, рифмованное сочинение «О Пасхе» св. Мелитона, невольно создаётся впечатление, что это не просто размышления о Пасхе, а часть раннехристианского малоазийского пасхального богослужения. Епископ Мелитон демонстрирует прекрасное знание Ветхого Завета, иудейской толковательной традиции и сочинений Иосифа Флавия. Это невозможно объяснить лишь влиянием личности св. Иоанна Богослова – скорее всего, перед нами общий для этого региона иудео-христианский контекст. Малоазийская традиция празднования Пасхи по еврейскому календарю получила в древней церкви именование «Пасха страдания» в отличие от «Пасхи воскресения», которая праздновалась в воскресный день.

Св. Мелитон, как епископ Сардисский, принимал участие в Лаоди- кийском соборе 167 года, где защищал обычай празднования Пасхи 14 нисана и выступал против монтанизма (фригийской ереси). Исходя из национальных особенностей региона, вполне допустимо предположить, что обращённые иудеи составляли весомую прослойку в христианской общине города. Схема празднования Пасхи, описанная св. Мелитоном, говорит о принятии малоазийскими церквами не только еврейского календаря, но и частично самого ритуала еврейской Пасхи.

Согласно свидетельству Евсевия, св. Мелитон подал императору Марку Аврелию свою Апологию, написанную в 170 году, в защиту христианства от гонений. Марк Аврелий прислушался к словам святого пастыря, что видно из его всенародного послания в Ефес. В это время Сардис и его окрестности были снова разрушены землетрясением, по этому случаю император говорит: «Вы приходите от этого в отчаяние, – а христиане утверждаются в вере своему Богу. Когда вы не имеете никаких опасений, – вы не радеете к богам, не приносите жертв бессмертному Богу и гоните до смерти христиан, поклоняющихся Ему» (Евсевий. Церковная история, IV, 26).

Св. Мелитон был первым из христианских писателей, который составил каталог книг Ветхого Завета, объезжая для этого Палестину. Этот епископ, известный святостью своей жизни и пророческим даром, окончил свои дни в Сардисе, где и был погребен.

Исторические данные о жизни Сардисской церкви небогаты. Известно, что в Сардисе уже в III веке находилась кафедра епископа Лидийской митрополии. К V веку митрополит Лидийский занимал шестое место в иерархической структуре Византийской Церкви, а с VII века до конца X века имел 27 викарных епископов (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005. – С. 150–154).

И Ангелу Сардийской церкви напиши: так говорит Имеющий сем духов Божиих и сем звезд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.

Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершены пред Богом Моим.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся.

Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя.

Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих, и будут ходит со Мною в белых [одеждах], ибо они достойны.

Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его.

Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.

Представляясь capдисцам, Господь называет Себя Имеющим семь Духов Божиих, которые символизируют всеведущую и непосредственную связь Бога с творением. О Сардисе и библеисты, и историки говорили, что это, пожалуй, самый печальный пример контраста между былым блеском и последующим упадком. Христиане Сардисской церкви, по приговору суда Божия, только носят имя живых, на самом деле они мертвы: живы для людей, но мертвы для Бога. Здесь апостол не упоминает о гонениях со стороны римской администрации, нет вражды иудеев, нет никаких ересей и расколов. Гонения возникают тогда, когда у Церкви есть своя чёткая христианская позиция; ереси и расколы возникают тогда, когда в Церкви есть хотя бы какое-то движение мысли.

Грех Сардисской церкви в том, что она, как живой организм, умерла. Верующих призывают проснуться, чтобы вернуться к жизни и не пропустить будущего Господня пришествия. Господь не боится сравнения с вором, приходящим внезапно к тем, кто поглупел и не заботится о своей собственной безопасности. Здесь явно есть аллюзия на исторические события – дважды город был захвачен неприятелем без особенных усилий из-за беспечности властей и народа. Чтобы избежать такой ловушки для беззаботных, им самим надо вспомнить, а лучше – помнить, как они получили и услышали весть Христа, и вершить дела в доказательство своей веры. Такое покаяние – это не просто сожаление о прошлой неверности, а обновление мышления, или «изменение образа мыслей и сердца» (μετάνοια), которое поставит их на стези обновленной жизни.

Примечательно, что в этом послании для сравнения с настоящим и будущим состоянием верных используются образы, характерные для местных сардисских промыслов, а именно ткацкого и красильного – они ходят со Христом в белых (или выбеленных) одеждах. В античном мире белые одежды символизировали победу. В день празднования триумфа в Риме все граждане одевались в белое, а сам город назывался Urbs Candida (город в белом). Позднее этот обычай одевания граждан в белое был отнесён к дням празднования культа императора. В христианской традиции белые одежды символизировали победу воскресения и награду верных.

История Сардисской церкви повторяет историю города: уже ко времени написания этого послания город почувствовал дыхание смерти. Может ли Церковь сохранить свою жизнеспособность в условиях города, который провозгласил гедонизм высшей ценностью? На этот вопрос отвечает история. К моменту захвата региона турками некогда великий Сардис не представлял для Византии никакой ценности – его просто отдали, как старую, ненужную вещь. К XV столетию от столицы Лидийского царства и Сардисской церкви не остаётся ничего.

Раскопки Сардиса до Первой мировой войны (1910–1914 гг.) проводились сотрудниками Принстонского университета. В результате работ были открыты руины храма Артемиды и более чем 1000 лидийских гробниц. Все ценные артефакты, некоторые из которых относятся к VI в. до н.э., были вывезены в США и экспонируются ныне в Нью-Йоркском Метрополитен Музее искусств. По современным турецким законам все найденные археологические экспонаты остаются в местных археологических музеях. С 1958 года раскопки Сардиса были продолжены сотрудниками Американской школы по изучению Древнего Востока, Гарвардского и Корнельского университетов под общим руководством Г. Ханфманна и С. Гринвалта. С 1958 по 1975 гг. были открыты руины термального комплекса I-II вв., включавшего синагогу и гимназиум (G.M.A. Hanfmann. Sardis from Prehistoric to Roman Times. Results of the Archaeological Exploration of Sardis 1958–1975. – Cambridge, 1983). Артефакты, найденные при раскопках терм Сардиса, экспонируются, в основном, в музее города Манисы (Магнезии), а сам термальный комплекс постепенно восстанавливается и приобретает вид, близкий к первоначальному. Сейчас раскопки Сардиса ведутся и описываются сотрудниками Гарвардского и Корнельского университетов.

Описать все археологические памятники Сардиса, как и Пергама, затруднительно. Мы остановимся лишь на некоторых из них – это руины христианских церквей IV века, храма Артемиды и синагоги.

Христианские храмы Сардиса

Поле археологических раскопок столицы лидийского царства занимает несколько квадратных километров, так как Сардис строился во все стороны вокруг горы – Акрополя. Обнаружены руины нескольких церквей различного периода – самая известная из них, условно названная археологами литерой «М», примыкает непосредственно к восточной части грандиозного храма Артемиды Сардисской. Христианская церковь – часовня, построенная вплотную к языческому храму, была призвана десакрализировать и освящать языческое капище. Вход в церковь вёл через колоннаду восточной части (святилища) храма Артемиды. Сам христианский храм имел классическую форму базилики с апсидой в восточной части. Внутренняя апсида и алтарная часть церкви выложены из блоков песчаника, пол мраморный, стены – из камня со скрепляющими прослойками из кирпича, снаружи храм был покрыт штукатуркой (храм подобной конструкции находится в Фиатире). Монеты, найденные во внутреннем дворе церкви и датированные IV веком, а также исследования самого здания позволили американским археологам предположить, что это одна из самых древних малоазийских церквей. Ещё одна апсида (внешняя) с тройным окном была пристроена в VI веке. Одна дверь из церкви «М», ведет на северную сторону – прямо в храм Артемиды, другая – на южную, где находилось кладбище.

Здесь необходимо сказать несколько слов и о самом известном храме Лидийского царства – храме, посвященном Артемиде Сардисской. Размеры этого храма точно соответствовали форматам самых больших храмов Малой Азии – Артемиды Ефесской и Аполлона Дидимского: 110 x 55 метров. Руины храма, две чудом устоявшие колонны в восточной части высотой 20 метров и диаметром 2 метра (всего в этом храме было 78 подобных колонн) и сегодня производят достаточно сильное впечатление. В 17 году н.э. храм был разрушен землетрясением, но к концу II века полностью восстановлен на имперские деньги и даже увеличен в размерах. Сакральная часть (целла) была разделена на 2 помещения – алтарь Артемиды и алтарь Зевса. Есть предположения археологов, что во II веке рядом с Зевсом поставили статую императора Антонина Пия, а рядом с Артемидой – статую жены Антонина Пия Фаустины. Этот храм, скорее всего, так и не стал официальным храмом императорского культа (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 127–131).

Внимательное изучение внутреннего пространства сакральной части позволило археологам сделать предположение, что в конце IV века храм был обращён в христианскую церковь. Во-первых, это строительство церкви «М» в середине IV века прямо у входа в языческий храм, что было бы невозможно в случае противостояния христиан и язычников, ведь указ императора Феодосия о запрете языческих собраний будет подписан в конце IV века. Во-вторых, входы в сакральную часть Артемиды и само внутреннее пространство святилища (целлы) наполнены христианскими знаками и текстами: прежде всего это чёткие, прорезанные в мраморе кресты, напоминающие изображение голгофы в православной традиции, во-вторых – это обрывки фраз, указывающие на влияние Евангелия св. Иоанна Богослова – «жизнь – ζωή» и "свет – φως». Это не единственный случай обращения языческого храма в церковь, достоверные примеры – храм Аполлона в Дидимах и храм Сераписа в Пергаме, ставшие церквами уже в IV веке (S.E.Johnson. Christianity at Sardes in Early Christian Origins. – Chicago, 1968).

Ещё две церкви были открыты археологами недалеко от храма Артемиды, напротив руин алтаря Кибелы. Одна из них, получившая рабочее именование «ЕА» и представляющая достаточно большое здание, датирована серединой IV века и является самой древней церковью, открытой в Анатолии. Значительный размер церкви, нахождение её прямо у алтаря самой почитаемой богини Востока говорят и о многочисленности, и об уверенности христианской общины. Руины открытой церкви «ЕА» дают наглядное представление о самом раннем периоде христианского зодчества: в церкви есть внутренний двор, отдельная западная часть (нартекс), центральная часть (неф) с боковыми приделами и алтарная часть с апсидой, укреплённой снаружи контрфорсами. Церковь изначально проектировалась и строилась очень основательно – фундамент стен уходит на глубину от 1,3 до 2,0 метров, ширина фундамента – 1,7 метра. По верху стен фундамента были уложены деревянные балки, сшитые железными костылями и залитые защитным слоем особо твёрдого раствора по две параллельно в каждой стене – всё это обеспечивало дополнительную устойчивость здания в случае землетрясения.

Церковь «Е» была построена на основании церкви «ЕА» в период правления династии Ласкаридов (XIII век). Она значительно меньше по своим размерам и находится внутри восточной части (нефа и алтаря) церкви «ЕА». Подобную конструкцию можно видеть в Ефесе – так называемая «Двойная церковь» Пресвятой Богородицы. Причины постройки одной церкви в другой достаточно просты: небольшая христианская община в угасающем городе уже не могла поддерживать в надлежащем состоянии большой храм. Это подтверждает и то, как были декорированы внешние стены этой церкви – они были просто покрыты слоем глины. Ныне упавшие стены церкви «Е» находятся внутри руин церкви «ЕА».

Недалеко от современной автострады, где сейчас ведутся раскопки административной части нижнего города, были обнаружены руины ещё одной церкви, получившей у археологов индекс «D». Предполагается, что эта самая большая из обнаруженных в Сардисе церквей была епископской и носила имя св. Иоанна Богослова. Древний фундамент и направление алтарной части на север указывают на то, что церковь, скорее всего, была построена на основании гражданской базилики. Стены храма выложены из тёсаных камней неправильной формы, скреплённых раствором.

Археологические работы в этой части древнего Сардиса ведутся самым активным образом, проливая свет на многие страницы раннехристианской истории (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. – Turkey, 2009. – P. 77–80).

Синагога

Термальный комплекс огромных размеров (площадь 3,8 км²) в центре древнего Сардиса – это то, что вызывает удивление каждого историка и путешественника. Этот «город в городе» включал в себя собственно термы (римские бани), гимназиум (стадион и место культурного проведения досуга), внутреннюю площадь (агору), украшенную колоннадой (мраморный двор), двухэтажную синагогу, лавки и общественные туалеты вдоль южной внешней стороны комплекса. Этот комплекс был построен во II веке н.э. (основные работы велись при императоре Антонине Пие) как образец насаждения римской культуры и идеологии в восточном городе.

Самой большой неожиданностью здесь является синагога. Дело в том, что в состав римских термальных комплексов всегда включался храм, но это был храм либо римским богам, либо римскому императору, в Сардисе же было отдано предпочтение синагоге. Эта синагога является самым большим из раскрытых археологами зданий подобного типа (вне Палестины), она предоставляет богатейший материал для изучения эллинистического иудаизма I-III веков. Раскопки показали, что изначально это была городская базилика, построенная между главной улицей города и гимназиумом, обращённая в синагогу в период 150–250 гг. н.э. Это было многоэтажное здание, его размер – 120x20 метров, внутренний двор (молельный зал) вмещал более 1000 человек. На памятных мраморных досках встречается более восьмидесяти надписей на греческом, и лишь семь на еврейском языке, что указывает на высокую степень эллинизации местных евреев. Сохранились мозаики, украшавшие этажи здания, найдены 18 мраморных и бронзовых светильников. В середине IV века к входной, восточной части синагоги был пристроен двор, окружённый колоннадой. Пол и стены внешнего двора были выложены геометрической мозаикой, на некоторых плитах указаны имена жертвователей, например: «благочестивый Аурелиус Полиппос принёс дар согласно клятве», «я, моя жена Регина и наши дети принесли дары всемогущему Богу». Имена некоторых жертвователей идентифицированы археологами – чётко прочитываются восемь римских чиновников консульского ранга, один прокуратор и один имперский финансовый администратор. Между внутренним и внешним дворами синагоги находился просторный холл с мраморным фонтаном, использовавшимся, возможно, и как микве (водный резервуар для омовения с целью очищения от ритуальной нечистоты). Подобные водные резервуары при входе в храм не были отличительной особенностью синагоги – их можно увидеть во дворе всех сохранившихся христианских храмов Анатолии (Ефес, Миры Ликийские, Фиатира).

Главный, внутренний двор начинался с двух богато декорированных сокровищниц, расположенных слева и справа от входа. Здесь могли храниться свитки Торы. Пол и стены внутреннего двухэтажного двора были облицованы мраморной мозаикой. Здесь также есть указания на жертвователей на греческом языке, например: «Самоф, иерей и учитель мудрости». Эта странная надпись находится между четырьмя постаментами для колонн в самом центре внутреннего двора – возможно, это было место учителя (раввина). Западная сторона синагоги заканчивалась апсидой с «пресвитериумом» – мраморными скамьями для старейшин, выложенными полукругом (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 307–309).

Археологи отмечают, что римские базилики, построенные в VI-ИИИ вв., в отличие от древних анатолийских храмов часто имели западную ориентацию апсидной части. По этому вопросу высказывалось и высказывается много предположений: от влияния митраистской традиции до Иерусалимского храма, который, по словам Иосифа Флавия, «фасадом своим был обращён к востоку» (Иудейские древности. 15,11). Но для постройки как базилик, так и синагог принцип чёткой ориентации на какую-либо сторону света никогда не применялся и подвести под римское зодчество какую-то идеологическую основу крайне сложно.

В «пресвитерской» части стоит огромный мраморный престол, уникальный и по форме, и по сути, так как в синагоге никакого престола не может быть по определению. Об этом престоле ведутся оживлённые споры историков и археологов, но всё остаётся лишь на уровне предположений – возможно, это было место для разворачивания свитков Торы. На стенках престола изображены римские орлы, справа и слева установлены парные скульптуры львов. Высказывалось предположение, что и престол, и львы не относились к этому зданию изначально, т.к. датируются более ранним периодом, нежели синагога. Но, тем не менее, тщательное археологическое исследование западной части синагоги подтверждает, что и «пресвитериум», и мраморный пол с нишами для престола, и сам престол со львами составляют единую органическую часть, возведённую на рубеже II-III веков. Одна из наиболее часто встречающихся гипотез объясняет это так: престол с орлами и львами и вся западная часть, не свойственная для синагоги – это та дань, которую иудейская община заплатила Римской империи за своё исключительно высокое положение. Римский престол действительно был перенесён в синагогу из какого-то храма, посвящённого императору, но установка этого сакрального предмета в синагоге в корне меняла её социально-религиозный статус. Мраморная дарственная плита о даровании городу статуса «неокорос» (хранитель храма) от императора Антонина Пия, установленная в синагогальном комплексе (в помещении за пресвитериумом), также подтверждает эту гипотезу.

Сардис хранил верность Риму и его идеологии не через храм императора, а через синагогу, престол же был этому подтверждением. Естественно, это вызывает ряд неразрешимых вопросов: какую функцию исполнял римский алтарь в синагоге? Была ли это лишь декорация лояльности или что- то более серьёзное? Во всяком случае, сардисская синагога может служить прекрасным комментарием к Апокалипсису и свидетельствовать, до какой степени религиозное сознание может мимикрировать под господствующие религиозно-политические установки (см.: А. Seager, А.Т. Kraabel. The Synagogue of the Jewish Community in Sardis: Results of the Archaeological Exploration in Sardis 1958–1975. – Cambridge, Mass., 1983).

Ещё одной особенностью данной синагоги является то, что в ней не было специального места или балкона для женщин. Это позволяет предположить, что в диаспоре еврейские женщины и мужчины молились в одном помещении.

Вся внешняя южная сторона синагоги, выходящая на центральную улицу города, представляла собой цепь из 15 небольших помещений – торговых лавок. Каждая лавка имела на стене знак религиозной принадлежности хозяина: шесть из них идентифицируются как иудейские и девять – как христианские.

В 1932 гг. были открыты руины синагоги II-III вв. в сирийском городе Дура Европос. Этот археологический памятник, как и сардисская синагога, отражает всю пестроту и многообразие религиозного синкретизма Римской империи. Стены расписаны многочисленными библейскими сюжетами, при этом живописный стиль росписей синагоги, дома собраний христиан и храмов местных божеств обнаруживает явные следы единства стиля. Странным и труднообъяснимым является отказ иудаизма от собственных запретов на изображение человека и принятие общей эллинистической модели оформления храмов (см.: Беляев Л.А., Мерперт Н.Я. От библейских древностей к христианским. – М., 2007. – С. 195–199).

Многочисленные артефакты, собранные на раскопках Сардиса и находящиеся ныне в музее турецкого города Манисы и в Метрополитен музее Нью-Йорка, не вписываются в классические представления о язычестве и иудаизме, а лишь указывают на то, как мало нам известно о религиозной жизни I-II веков.

Филадельфия ((Φιλαδελφία – братская любовь) – город в Лидийской области Малой Азии, самый молодой из всех семи городов Книги Откровения. Так как этот город находился в зоне постоянных землетрясений, руин античных построек сохранилось совсем немного. Современный город Аллашехир построен прямо на фундаментах зданий древней Филадельфии, что крайне осложняет исследовательскую работу.

Филадельфия была основана Пергамским царём Атталом II Филадельфом (160–137 гг. до н.э.) на месте древнего поселения Каллетебусс, а в 133 г. до н.э., как и всё Пергамское царство, стала частью римской провинции Асия. Город был заложен с особой целью там, где сходились границы Мисии, Лидии и Фригии, но не как военный сторожевой пункт, а как культурный центр для распространения греческой культуры и греческого языка в Лидии, Фригии и Галатии (Геродот. История. VII, 30). Он настолько хорошо выполнял возложенную на него задачу, что к 19 г. лидийцы совершенно забыли свой язык и чувствовали себя греками. Сами греки характеризовали Филадельфию как «центр для проникновения греческого языка и греческого письма в мирную страну мирными путями» (Баркли У. Откровение Иоанна Богослова. – Эдинбург, 1984. – С. 86).

Экономика города основывалась на переработке сельхозпродукции, выращенной в окрестностях города. Филадельфия славилась своим вином, текстильной и дубильной мануфактурами. Коммерческому процветанию способствовало и прохождение через город одной из основных торговых магистралей древнего мира – «царской персидской дороги» из Сардиса в Сузы.

Филадельфия имела важную особенность, которая наложила определённый отпечаток на Послание к этой Церкви. Она лежала на самом краю большой вулканической равнины с остатками лавы и пепла потухших вулканов, которая называлась Катпакекаумене, что значит «выжженная земля». Плодородная вулканическая почва сделала Филадельфию крупным центром виноградарства и виноделия. Но в этом были скрыты и свои опасности, которые оставили на Филадельфии более глубокий отпечаток, чем на каком-либо другом городе Западной Анатолии. В 17 г. н.э. произошло большое землетрясение, разрушившее Сардис и еще одиннадцать малоазийских городов. В Филадельфии толчки продолжались в течение почти 20 лет, в связи с чем географ Страбон называет ее как «постоянно трясущийся город» (География. XII, VIII. 18). Из описаний Страбона видно, что толчки происходили ежедневно: в стенах домов появлялись трещины, рушились стены и обваливались кровли. Большая часть населения жила за городом в хижинах и шалашах, даже боясь войти в свои дома, чтобы не погибнуть под разваливающимися зданиями. Тем, которые все же продолжали жить в городе, приходилось все время подпирать качающиеся здания, и время от времени убегать на открытые места в поисках безопасности. Эти дни не были забыты в Филадельфии, и жители города хорошо знали, какую защиту давало им обетование Книги Откровения, что «они уже не выйдут вон».

Филадельфия, как и Сардис, была освобождена от налогов на 5 лет и полностью восстановлена за счёт Рима по указу императора Тиберия. В благодарность жители переименовали город в Неокесарию – новый город кесаря. После Тиберия император Веспасиан также включил Филадельфию в общеимперское финансирование – город был переименован ещё раз в «Филадельфию Флавия», т.к. Веспасиан происходил из рода Флавиев. Исторически ни то, ни другое имя не закрепилось за городом, и впоследствии название Филадельфия было восстановлено (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 300–301).

Надписи, найденные при раскопках Филадельфии, указывают, что в городе были алтари Зевсу, как главному богу, жертвенники Весте, богине семейного очага, и богине удачи Фортуне. При Каракалле в городе был поставлен алтарь императору. На монетах города, славившегося виноделием, изображали Вакха (Диониса) и вакханок.

В начале первого века до н.э. в городе была синагога – это подтверждают надписи, датированные III веком н.э. Апостол Иоанн описывает (Откр. 3,9) враждебное отношение евреев к христианам в Филадельфии. В городе останавливался св. Игнатий Богоносец во время следования на казнь в Рим, и в своем послании к Филадельфийской церкви он предостерегает христиан от иудейских происков. В 155 году одиннадцать христиан этого города вместе с Поликарпом Смирнским были приговорены к смертной казни.

Расцвет города приходится на Византийский период. Филадельфия активно продолжала выполнять свою культурную миссию, благодаря которой её даже называли «малыми Афинами». В Ѵ40;-Ѵ40;И вв. городские термы была перестроены в базилику святого Иоанна, руины которой сегодня изучаются археологами. Стена города времен Византийской империи почти полностью разрушена, но сохранился фрагмент этого величественного сооружения.

Викарный епископ Филадельфии имел большой авторитет в Сардисской митрополии, а в XIII веке при Андронике Палеологе он получил статус митрополита.

Начиная с XI века, город не раз захватывался турками и вновь возвращался в состав Византийской империи. В XIIИ-XIѴ40; вв. в городе находилась колония Генуи, которую интересовали кожаные изделия и красно-окрашенные шелка. В 1306 году Филадельфия, как и Сардис, по договору была отдана Андроником II Палеологом туркам в качестве дани, но город, в отличие от Сардиса, отказался подчиниться этому соглашению. Находясь весь XIV век в окружении уже захваченных оттоманами земель, город оставался христианским, т.к. пользовался поддержкой рыцарей-иоаннитов с острова Родос (ещё в XIX веке на фрагментах старых зданий путешественники замечали гербы крестоносцев). Византийские историки сообщают о постыдном факте византийско-турецких войн: при штурме Филадельфии в 1390 году сам император Иоанн V Палеолог вел на приступ греков против своих собратьев в передовой колонне султана Баязета. (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005. – С. 130–139). Защищая свой город, большая часть мужского населения погибла, но Филадельфия не была разорена оттоманами. Через 11 лет город был взят Тимуром, который в наказание за оказанное ему сопротивление построил стену из трупов своих пленников.

Немногие из древних анатолийских городов смогли оправиться после нашествия Тимура (Тамерлана) в начале XV века. Филадельфия, несмотря на опустошение и бедность, встала на ноги и даже восстановила церковную жизнь в исламском государстве. В городе был свой архиерей и 5 действующих церквей, ещё 12 церквей было в округе Филадельфии. Горожане с великим благоговением относились к истории своего города, совершая ежегодно крестный ход, который начинался от руин древнего храма св. Иоанна Богослова. В этом городе никогда не было конфликтов на религиозно-этнической почве, а путешественники не раз отмечали, что «...сами турки благоговеют к этим развалинам и повествуют о чудесных явлениях, которые были видимы там некоторыми из них» (А.Норов. Путешествие к семи церквам, с. 138).

Историк Римской империи Гиббон очень живо описывает состояние семи Церквей в XIX веке. «Христиане оплакали первый погасший светильник, упоминаемый в Апокалипсисе. В Ефесе разрушение было всеобщее; капище Артемиды и храм Пресвятой Девы погреблис под развалинами. Цирк и три театра Лаодикии сделались логовищем шакалов и волков, Сардис сделался ничтожной деревушкой, в Пергаме и Фиатире видны только одни мечети вместо памятников; а Смирна обязана своим народонаселением только чужеземной торговле франков и армян. Одна Филадельфия спаслась через свою твёрдость. Отдалённая от моря, забытая Византийскими императорами, её сограждане защищали свою веру и свободу в продолжение почти целого столетия и отторгли от кичливейшего из всех оттоманов капитуляцию. После разрушения греческих колоний и церквей азийских, осталась только одна Филадельфия подобно столпу среди развалин» (Гиббон «История Рима», гл. LXIV).

Английский путешественник Ричард Чандлер, посещавший Филадельфию в XIX веке, упоминает, что город имеет значительные размеры. Численность его населения насчитывала около 800 семейств, из них приблизительно 300 семейств – православные греки, при этом на греческом языке не говорил никто. Он указывал далее, что город находится на важной дороге к Смирне и часто посещается торговцами, особенно армянами.

Авраам Норов в своих путевых заметках отмечал, что во всей Малой Азии только в Смирне христиан больше чем здесь, «...но греки Смирнские большею частью пришельцы и преимущественно живут там для торговли; тогда как Филадельфийские находятся здесь из рода в род и единственно заботятся о сохранении правоверия в этом забытом от мира древнем святилище» (Путешествие к семи церквам, С. 139).

На начало XX века из всех Семи Церквей Апокалипсиса Филадельфийская Церковь была самой стабильной и основательной. Христиане этого региона, в отличие от смирнских христиан, не занимались коммерцией и не вояжировали, а жили в своём городе большими семьями оседло и имели хорошие отношения с турками-мусульманами. После Первой мировой войны греческое население, покинув город, создало в Греции своё поселение – Новую Филадельфию.

Нынешнее название Филадельфии – Alaşehir (Аллашехир – «Город Бога»), его население насчитывает 38 тысяч человек.

И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет – и никто не затворит, затворяет – и никто не отворит:

знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворит ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего.

Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, – вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя.

И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле.

Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего.

Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое.

Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.

Как и прежде, Воскресший Господь представляется посредством эпитетов, относимых в Священном Писании к Богу Отцу (Святой и Истинный), слово Которого правдиво и безусловно сбудется. Обетование Христа победителю перекликается с текстом Исайи (Ис. 22, 22–23), где утверждается, что место победителя – быть столпом в храме Божием. Под храмом здесь подразумевается место небесного пребывания Святых, а не его окончательное преображение в Новый Иерусалим: ведь в этом граде храма не будет. Соответственно образам того времени, на столпах, как и на статуях, были надписи, гласившие, кому эти столпы посвящаются или перечислявшие членов семей, которым воздавалась прижизненная честь (некий прообраз наших помянников).

«Имена» говорят о том, что тот, кого увековечивали в небесном пребывании в качестве столпа, принадлежит и воздаёт хвалу Богу-Отцу и Господу Иисусу Христу. Таким образом малосильные, т.е. беспомощные перед врагами, получают возможность полагаться на крепость и силу, которые им гарантирует Сам Господь.

У филадельфийцев и смирнцев была одна проблема: и тех, и других преследовали «иудеи». Эти люди больше не представляли собой народа Божиего, не являясь больше «истинными иудеями», но приравнивались к сатанинскому сборищу – т.е. к образу главного врага как Бога, так и филадельфийцев. Библейским языком выражена мысль, что эти враги будут поражены, подобно тому, как Исайя предрекает победу Израиля над народами (язычниками). Как и в случае со Смирной, на горизонте брезжит испытание, но в данном случае – уже на горизонте у всей вселенной, и от него и будут защищены филадельфийцы (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. Turkey, 2009. – P. 87).

Только филадельфийцев и смирнцев Господь не призывает к покаянию. Смирнцам Он даровал свободу от страха, а филадельфийцев Он хвалит за стойкость: и тем, и другим за верность обещан венец жизни.

Послание к Филадельфийской Церкви, как и другие послания Книги Откровения, следует рассматривать в контексте исторической судьбы этого Малоазийского региона. Все другие варианты комментариев и толкований (претеритское, историческое, эсхатологическое и т.д.), ни в коем случае не должны отбрасываться, но приниматься с учётом исторического фона. Допустимо предполагать, что в посланиях Книги Откровения пророчески указан некий путь для каждой упомянутой Церкви. Только Филадельфийская Церковь, изначально самая маленькая и бедная, в полной мере осуществила все требования Воскресшего Господа, противостоя и язычникам, и иудеям, и арабам, и гедонистической цивилизации.

Из записок А.С. Норова: «воззвание к Филадельфийской Церкви обратилось во вседневную молитву христиан Филадельфийских и весьма справедливо говорит один новейший путешественник, что здешние матери затверживают его своим детям только что они начинают лепетать, вместе с молитвою «Отче наш». Памятование сих глаголов было всегда щитом города против варварских полчищ и потом против страшнейших врагов, – оттоманов, предводимых Орханом» (Путешествие к семи церквам, С. 128).

Справедливо многие толкователи указывали, что новое имя, данное городу турками (Аллашехир – Город Бога), соответствует пророчеству о городе в Книге Откровения: «и напишу на нём имя Бога Моего». Это новое название не может говорить о мусульманской составляющей, т.к. влияние христиан в Филадельфии всегда было доминирующим. Более того, если о Смирне в начале XX века турки говорили «Измир неверных», подчёркивая однозначное противостояние религий и культур, о Филадельфии ничего подобного не говорилось. Все путешественники, бывшие в этих местах в XIX-XX веках, замечали напряжённость христианско-мусульманских отношений в Смирне и неизменную доброжелательность в Филадельфии. Может быть, это связано с тем, что смирнские христиане-греки противопоставляли свою, «высокую» греческую культуру и язык культуре турецкой, «низкой и варварской». В Филадельфии этого не было, так как местные христиане не только говорили на турецком языке, но и использовали его в богослужении. Эта Церковь, как и город, действительно, изначально имела некий собственный, заданный Апокалипсисом, вектор развития, существуя достаточно обособленно и в рамках Византийской, и в рамках Османской цивилизаций.

Судьба Филадельфийской Церкви и христиан города после 1923 года неизвестны, Книга Откровения повествует, что имя этой Церкви написано на Небесах, т.е. она могла разделить судьбу Смирнской Церкви. Некоторые современные русскоязычные источники утверждают, что в Филадельфии по-прежнему есть свой митрополит и действующие храмы, но в свете событий 1922–1925 гг. и современного турецкого законодательства это совершенно невозможно – видимо, авторы используют материалы начала XX века. Допустимо предположить, что не все христиане Аллашехира покинули свой город во время депортации греческого населения 1923 года, а, став катакомбной церковью, возможно, по-прежнему поддерживают светильник Филадельфийской Церкви.

Археологические раскопки в Филадельфии напоминают раскопки в Фиатире: в центре современного города Аллашехира огорожен участок площадью приблизительно 200x200 метров. К сожалению, никаких серьёзных археологических исследований в Филадельфии не проводилось, научных описаний руин города нет, поэтому в настоящем исследовании лишь предлагается опыт собственных наблюдений.

В центре раскрытого археологами участка находятся руины очень значительного по величине здания, которое именуется церковью св. Иоанна Богослова. Прямоугольная постройка на шести колоннах воздвигнута из больших камней, верхняя часть церкви – кирпичная. Две западные колонны находятся под современными зданиями, одна разрушена до основания, три оставшиеся имеют высоту около 12 метров и заканчиваются разрушенным арочным сводом, основание колонн имеет размеры 6х6 метров. Рядом с одной из колонн археологами сделан шурф глубиной около 5 метров до исторического слоя, т.е. реальная высота церкви с учётом арочного свода и крыши могла быть не менее 18 метров.

В путеводителях можно найти информацию о том, что церковь св. Иоанна была построена в Ѵ40;И-Ѵ40;ИИ вв., но с этой датировкой невозможно согласиться. Архитектура этого здания совершенно нетипична для византийских церквей данного периода.

Опыт поездок по Малой Азии и изучение материалов археологических изысканий позволяет предположить, что церковь св. Иоанна – это бывшее здание римских терм I-II вв., обращённое в христианский храм в Ѵ40;-Ѵ40;И вв. Подобное здание терм, обращённое в церковь, можно увидеть в Иераполе Фригийском (в историко-археологической литературе оно порой называется «бани апостола Филиппа»), находящемся в 150 километрах от Филадельфии. Иераполь и Филадельфия были разрушены землетрясением и восстанавливались примерно в одно время в согласии с указами римских властей. Можно предположить, что какие-то общественные здания (например, термы) строились по «типовым проектам»: сравнительный анализ размеров и конструкции церкви св. Филиппа в Иераполе и церкви св. Иоанна в Филадельфии подтверждают эту гипотезу. Иерапольский храм описан итальянскими археологами достаточно подробно: центральный зал (калдариум) римских терм II века размером 55x35 метров с шестью колоннами был перестроен в церковь на рубеже Ѵ40;-Ѵ40;И вв. Трудно сказать, насколько серьёзные изменения претерпела конструкция терм, скорее всего, изменения были внесены в интерьер здания, на внешней же части появилась выразительная христианская символика (изображение креста на ключевом сегменте арочных сводов) (Francesco D Andria. Hierapolis of Phrygia an archaeological guide. – Istanbul, 2007. – P. 62–65).

Филадельфийская церковь, повторяя конструкцию, и размеры церкви Иерапальской, выглядит внешне более утонченно – массивные колонны имеют декоративные вырезы, а верхний ярус сделан не из грубых монолитных блоков, а выложен кирпичом. Это вполне объяснимо: посрадавшие от землетрясения города Лидийского региона (Сардис, Филадельфия) были полностью восстановлены за римский счет (Тацит. Анналы II, 47), а города Фригии (Иераполь, Лаодикия) восстанавливались сами, отказавшись по каким-то причинам от римской поддержки (Тацит. Аннылы. XIV, 27), поэтому только экономией средств можно объяснить некоторое упрощение конструкции в Иераполе.

На одной из колонн Филадельфийской церкви различимы фрески, датированные XI веком, и имеющие для историков христианского искусства несомненную ценность. Одна из фресок представляет фрагментарно сохранившийся классический образ св. Иоанна Богослова и его ученика св. Прохора, ставший очень популярным в русской иконографии.

Рядом с одной из колонн сложены надгробные плиты и саркофаги, собранные археологами, т.к. ещё в начале XX века недалеко от церкви было кладбище. Надгробные памятники очень интересны как характеристика Филадельфийской церкви. Все христианские эпитафии написаны на турецком языке, но греческими или армянскими буквами. Очень колоритно в греческих именованиях смотрится приставка «оглы – ОГɅY», означающая отчество в турецко-азербайджанской традиции. Всё это указывает на то, что филадельфийские христиане не только смешивались с местным населением, но и отчасти принимали турецкие традиции.

В северной части Аллашехира можно увидеть руины Византийских стен, некогда окружавшие город. Большая часть руин эллинистического и римского периодов находится под современным городом, хотя в 1986 году начаты раскопки Акрополя и театра, датируемые II веком н.э. Немногочисленные артефакты, найденные в районе города Филадельфии, экспонируются в музее города Манисы.

Приблизительно на равном расстоянии от Ефеса и Филадельфии, в долине реки Ликус находились когда-то три крупных фригийских города – Лаодикия, Иераполь и Колоссы. Иераполь и Лаодикия располагались по обеим сторонам протекавшей между ними реки Ликус, на расстоянии около 10 км друг от друга, Колоссы – в 20 км выше по обоим берегам реки. Сегодня эти три некогда преуспевающих города лежат в руинах.

В Иераполе итальянскими учёными ведутся наиболее широкомасштабные археологические изыскания, Колоссы ещё ждут своих археологов, а серьёзные исследования последнего города Апокалипсиса – Лаодикии начались сравнительно недавно. Раскопки, проводимые сотрудниками университета турецкого города Денизли, очень интересны, так как проливают свет на жизнь одного из самых богатых городов Малой Азии, который мог сказать о себе: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды» (Откр. 3,17).

Город Лаодикия (греч. Ʌαοδικεία), древнее название Диосполис, вошёл в 250 году до н.э. в состав Пергамского царства и был переименован Антиохом II (261–246 гг. до н.э.) в Лаодикию в честь своей жены. Плиний Старший замечал, что Лаодикия была построена на месте древней колонии Диосполис или Роас (Естественная история. V, II). Поскольку город находился недалеко от реки Ликус, его стали называть Лаодикия на Ликусе для отличия от пяти других Лаодикий, основанных дедом Антиоха, Селевком I Никатором (321–280 гг. до н.э.) и названных так в честь его матери.

Первоначальное население города состояло, возможно, из коренных жителей региона – эллинизированных греков и солдат-ветеранов, служивших в армии Антиоха II. После битвы под Магнезией (190 г до н.э.), когда Селевкиды пытались противостоять римлянам, Лаодикия попала в сферу влияния Пергамского царства, а в 133 году до н.э. вместе со всеми городами Западной Анатолии стала частью римской провинции Асия.

Значение городу придавало его уникальное географическое положение. Дорога, ведущая из Ефеса на восток и в Сирию, была самой важной в Асии. Она начиналась на побережье Эгейского моря у Ефеса, поднималась на центральное плоскогорье, на высоту до трех тысяч метров, и шла по долинам рек Меандр и Ликус до так называемых Врат Фригии, где сходились Лидия, Фригия и Кария. Долина Ликуса имела свои особенности, которые зафиксировал древнегреческий географ Страбон, дав ей странное определение «эвсейсмос» – трясущаяся (География. XII, VII. 17). Вулканические почвы очень плодородны – этот регион Малой Азии был одним из важных аграрно-экономических центров Римской империи. Проконсул соседнего с Фригией региона, Вифинии, Плиний Младший описывал великолепные пастбища, на которых паслись огромные стада овец, славившихся своей мягкой блестящей фиолетово-черной шерстью. Эта шерсть применялась для изготовления особого рода туники, называвшейся «тримита», которая настолько ассоциировалась с городом, что его иногда даже называли Тримитария. Область была крупнейшим центром шерстяной промышленности античного мира, одежды из Лаодикии носила вся римская знать.

Ещё одно следствие сейсмической активности региона – обилие самых разных минеральных источников, находящихся рядом с Лаодикией и Иераполем. Целебные силы подземных вод долины Ликуса были известны с древности. Во времена Римской империи курорты Лаодикии и Иераполя привлекали тысячи богатых туристов, способствуя процветанию городов.

Лаодикия лежала по обе стороны великой дороги, ведущей на восток. Она входила в город у Ефесских ворот и выходила у Сирийских ворот. Уже этого было достаточно, чтобы сделать Лаодикию крупным торговым и стратегическим центром античного мира. Через «Врата Фригии» в районе Лаодикии проходили еще две дороги – одна из Пергама и долины Герма в Писидию, Памфилию и на средиземноморское побережье у Атталии, другая – из восточной Карии в центральную и западную Фригию.

Первоначально Лаодикия была крепостью, но у нее было одно очень уязвимое место: вода в нее поступала из источников по подземному водопроводу длиной в десять километров, что представляло опасность для осажденного города. Необходим был только мир, чтобы превратить Лаодикию в крупный торговый и финансовый центр. Этот мир принесла с собой римская власть. К I веку город был крупнейшим финансовым и коммерческим центром Фригии и одним из богатейших городов древнего мира. Во время своего путешествия по Малой Азии римский оратор и государственный деятель Цицерон, будучи проконсулом Киликии в 51–50 гг. до н.э., получал деньги по своим аккредитивам именно в Лаодикии (Epistulae ad familiares III, 5.4). В этот период Лаодикия превратилась, как говорил Плиний, в «известнейший город», где располагалась судебная коллегия, в которую входило еще 24 города (Естественная история. IV, II).

.

Лаодикия была известным медицинским центром древности. Приблизительно в двадцати километрах к западу между городом и «Вратами Фригии» находился храм карийского бога Мена, которого можно сопоставить с пергамским Асклепием. Храм был центром медицинской школы, которая была переведена в город Лаодикию (Страбон, География. XII, VII. 16). Имена её врачей были столь известны, что они встречаются даже на лаодикийских монетах. Медицинская школа славилась по всему миру своими мазями для ушей и глаз. Лекарственные средства изготавливались на основе минеральных вод, которыми был богат этот регион. В Послании ап. Иоанна Лаодикийской церкви говорится о глазной мази: эта мазь («коллурион»), или фригийская пудра («тефра Фригия») экспортировалась во все страны античного мира.

В 61 г. н.э. город был совершенно разрушен землетрясением, но жители были столь богаты и независимы, что отказались от помощи римского правительства и восстановили город своими средствами. Римский историк Тацит писал: «Один из самых знаменитых городов Асии, Лаодикия, был в тот год разрушен землетрясением, и без всяких послаблений от нас восстановился из собственных средств» (Тацит. Анналы. XIV, 27). Этот факт подтверждает, что Лаодикия могла хвалиться тем, что она богата и ни в чем не нуждается.

В религиозном отношении древняя Лаодикия ничем не выделялась среди других городов. В городе были храмы Зевса, Аполлона и Мена (Асклепия). В I веке на смену культа Зевса приходит культ императоров Рима, хотя во Фригии новая религия не имела такого размаха, как в Ефесе или Пергаме. В 26 году н.э. Лаодикия уступила Смирне право на строительство храма Августу. В 29 году, когда Тиберий путешествовал по Малой Азии, городу вновь было отказано в возможности строительства храма, даже жертва императору была отвергнута. Сегодня уже трудно объяснить такую реакцию Тиберия: скорее всего, причиной было его личное негативное отношение к новому культу, который в самой навязчивой форме предлагался малоазийскими городами (Светоний. Тиберий. 26).

В 79 г. н.э. была возведена статуя Титу, сыну божественного Веспасиана, но только во времена императора Коммода (180–192 гг.) город получил желанный титул «неокорос – хранитель храма». По иронии судьбы через 5 лет Лаодикия потеряла статус «хранителя храма», так как Римский сенат после смерти Коммода вынес решение о «забвении памяти» этого императора (damnatio memoriae) и его имя было уничтожено во всех официальных написаниях. В III веке город восстановил свою честь и вернул титул «неокорос» за храм, перестроенный в честь императора Каракаллы (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 233).

Известно, что в Лаодикии проживала влиятельная еврейская община, упоминаемая Цицероном в «Защите Флакка» (Pro Flacco 68). Община собирала самую большую из малоазийских городов годовую десятину для Иерусалимского храма – 15000 серебряных драхм. Собранная сумма говорит и о численности общины (несколько десятков тысяч человек), и о её финансовой состоятельности. Именно эти деньги пытался изъять римский губернатор Флакк в неурожайный для Фригии 62 год до н.э., но Рим приказал воздержаться от притеснений иудеев.

О появлении евреев во Фригии пишет Иосиф Флавий в «Иудейских древностях». Антиох Великий (223–187 до н.э.) переселил более 2000 еврейских семей из Вавилона во Фригию (Иудейские древности, 12). Они очень хорошо устроились на новой родине, разбогатели и с удовольствием принимали сородичей из Палестины. Сохранились гневные послания иудейских раввинов, которые обличали своих соплеменников в том, что они променяли суровые условия родины ради вин и бань Фригии.

Апостол Павел упоминает Лаодикийскую церковь в своем послании к Колоссянам (4,16). Ввиду географической близости этих городов можно предполагать, что богословская проблематика Послания к Колоссянам характерна для всего Фригийского региона. Здесь, видимо, возникла одна из первых попыток создать некую синкретическую религию с элементами христианства, иудаизма и малоазийского язычества (поклонение духам и стихиям). Апостол Павел увидел большую опасность в этой новоявленной религии, т.к. Христос не отвергался, но низводился до уровня одного из посредствующих между Богом и миром звеньев (ангелов).

Ап. Павел направляет в Колоссы послание, где основной темой является христологический гимн, утверждающий абсолютное первенство Господа Иисуса Христа во вселенной. Из истории Церкви известно, что «колосская ересь», как вариант гностицизма, оказалась весьма живучей. На Лаодикийском соборе 364 года звучат правила – предостережения, характерные для этого региона. Видимо, влияние иудаизма и язычества по-прежнему было сильным (правило 29 говорит о запрете празднования субботы христианам; правило 35 – о запрете оставлять церковь и поклоняться ангелам) (Книга правил. – М., 1893,– С. 167).

Дальнейшая судьба Лаодикийской церкви неизвестна. Немецкий историк и богослов Адольф фон Гарнак предположил, что церковь в Лаодикии довольно рано «сошла с пути благодати». В Откровении Воскресший Христос беспощадно осуждает эту церковь, не оставляя никакой надежды: «Извергну тебя из уст Моих». В древнем мире был обычай, называвшийся «осуждение памяти» – damnatio memoriae. Если человек или какое-то общество совершали нечто постыдное и скверное, память о них уничтожалась – имя вымарывали из всех книг и сбивали со всех надписей и памятников.

Лаодикия уже проходила эту постыдную операцию, когда был предан забвению только что построенный храм императору Коммоду. Гарнак допускает, что церковь в Лаодикии могла подвергнуться такому «damnatio memoriae» церковных летописей (Гатри Д. Введение в Новый Завет. – СПб., 1996. – С. 408).

Из всех городов Книги Откровения Лаодикия, видимо, исчезла первой. Современные археологические исследования доказывают, что город, разрушенный землетрясением 494 года, смог частично отстроиться, но землетрясение 602 года, бывшее при императоре Фоке, сравняло его с землёй. Люди больше не селились на плато Лаодикии из-за разрушений и по причине того, что подземный водопровод был разрушен – из спасшихся жителей образовались два небольших поселения в нескольких километрах от города.

В 1009 году поселения вокруг Лаодикии подверглись полному разорению и опустошению турками и были окончательно покинуты жителями (Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М., 2005, – С. 93–105).

До XIX столетия о Лаодикии не было никаких сведений, поэтому путевые заметки А.С. Норова очень интересны: «Развалины Лаодикии день ото дня погребаются более и более в земле и зарастают травою и тернием; – вы уже не найдете всего, что видели путешественники прошедшего века; но три амфитеатра, из которых один огромного объёма, с мраморными ступенями, на которых могли помещаться до 20 тысяч человек. Но всего более обратят внимание христианского читателя остатки Лаодикийской церкви – длина здания имеет 200 футов, а ширина 100 футов (приблизительно 70x30 метров). В алтаре, обращенном на восток, видны две большие ниши, вероятно, для жертвенников. Алтарь был отделен иконостасною стеною с двумя дверями; три двери вели из притвора в храм» (Путешествие к семи церквам, С. 91).

Сегодня город Лаодикия существует только в руинированном виде недалеко от курорта Памуккале, но из описанного в XIX веке Норовым многого уже нет. Причины могут быть самыми прозаичными – это и время, и местные жители, которые, по словам многих путешественников XIX – начала XX вв., активно использовали мрамор и гранит близлежащих руин в хозяйственно-бытовых целях. На расстоянии 7 километров от руин Лаодикии находится большой турецкий город Денизли с населением 488000 жителей, который по многим аспектам является наследником античной Лаодикии.

И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия:

знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!

Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.

Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.

Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.

Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся.

Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною.

Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его.

Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.

Смирнцы и филадельфийцы, несмотря на религиозные преследования, стояли в вере твёрдо, и эти две Церкви благополучно просуществовали на мусульманских землях до начала XX века. Четыре другие церкви, получив порицание, имели и похвалу в свой адрес, они исчезали постепенно. Возможно, так исполнялись предсказания книги Апокалипсиса.

Послание Лаодикийской Церкви в Книге Откровения показывает её судьбу со страшной правдивостью, подтверждённой историей. Слово «ла- одикиец» уже в древности стало традиционным эпитетом праздных, духовно небрежных христиан, не заслуживающих самого звания «христианина». В этом последнем седьмом послании нет ни одного слова похвалы.

Обращаясь к лаодикийцам, Господь использует шокирующий образ рвоты. Именно так в греческом языке будет звучать фраза: «извергну тебя из уст Моих». В описании образа лаодикийца употреблено сравнение с существовавшей в действительности тошнотворной тепловатой минеральной водой. Ап. Иоанн использует антитезу «холодный – горячий», показывая, что он хорошо знает специфику этого региона, который получает воду из подземных минеральных источников Иераполя.

Об особенности местных водопроводов писал ещё Витрувий. «Жёсткая» вода, насыщенная известью и кальцием, поступала в Лаодикию по подземному керамическому трубопроводу. Лаодикийский водопровод был уникален, т.к. античные города снабжались водой по акведукам, проложенным высоко над землёй, а этот шел под землей более 7 км. На руинах города часто встречаются обломки труб водопровода, покрытые изнутри толстым слоем известковой «накипи». (Витрувий. Десять книг об архитектуре. VIII, III. 10).

Эта вода, в отличие от горячей воды Иераполя или холодной воды Колосс, действительно была очень неприятна на вкус и вызывала рвотный рефлекс, но жители Лаодикии, привыкнув к ней, не обращали на это внимания. Христиане Лаодикии были «ни холодны, ни горячи», как и их вода, лишь забивающая систему водоснабжения известью. В Послании им вынесен вердикт, что их жизнь является препятствием Евангельской проповеди. Господь устами св. Иоанна бросает церкви обвинения на языке, понятном именно в Лаодикии.

«Глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть». Речь идёт о знаменитой лечебной пудре, добываемой из «фригийского камня» в Лаодикии. В городе, который славился на всю империю исцелением глазных болезней, Церковь оказалось слепой.

Метафора «золото, огнем очищенное» может указывать на то, что в богатой Лаодикии, как и в богатом Сардисе, не просто чеканили монеты, но и производственным путём делали драгоценные сплавы, исполнявшие роль банковских эквивалентов. Христианская вера лаодикийцев, как и их золото, должна пройти огненное испытание, «чтобы обогатиться».

Те, которые умирают за веру, получат «белую одежду» победителей – это контрастирует с дорогими фиолетово-чёрными тканями «тримита», производимыми в Лаодикии для римской аристократии (Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. Turkey, 2009. – P. 93).

Похоже, что Господь собирается отвергнуть их или занять их место другими, подобно тому, о чем Он предупредил и ефесян. Это последнее, завершающее седьмое обращение, способно произвести на читателя подавляющее впечатление.

С другой стороны, следует учитывать, что Воскресший Иисус говорит на языке хоть и безответной, но мощной любви, которая ценит покаяние оступившейся церкви и ждет его. Обращение к лаодикийцам наиболее эмоционально из всех Семи Посланий. Несмотря на жизненные блага, которые у лаодикийцев были в избытке (благодаря прибыльным отраслям – медицине, ткацкому ремеслу и банкирству), Господь, обличая, называет их жалкими, нищими, слепыми, нагими. Процветая материально, они не осознают, насколько они нищи, слепы и наги духовно. Господь призывает их видеть именно в Нем Самом Того, Кто требовательно, но доброжелательно снабжает их всем необходимым. Его духовные «блага» не бесплатны. За них надо платить обновлением духа и покаянием. Но Господь ведь говорит, как Отец, упрекающий, поучающий и наказующий как раз тех, кого любит. Он Сам напрашивается к ним на ужин, ставя Себя в зависимость от их отклика на призыв к гостеприимству. Насильно Он входить не собирается, но делает первый шаг к установлению личных, дружественных и даже семейных отношений.

Проблематика послания к Лаодикийской Церкви заключается в том, что для Церкви гораздо более страшным испытанием, чем гонения и скорби, являются роскошь, изнеженность и лень – на языке античной философии названные термином «гедонизм» (от греч. ηδονή – наслаждение, удовольствие). Неудивительно, что в Лаодикии даже в языческие времена к культам и божествам было почти безразличное отношение. Религиозные интересы, как показывает послание к Колоссянам, если и возникали, то носили абсолютно умозрительный, т.е. развлекательный для ума характер. Божества, императоры нужны, чтобы у них что-то просить, а лаодикийцам просить было нечего – материальных благ хватало всем и с излишком.

Религиозных противостояний в Лаодикии, по-видимому, не было. Зачем с кем-то бороться, если и язычники, и евреи, и, к сожалению, христиане, вели одинаково паразитический, теплохладный образ жизни? Если быть более точным, бог в Лаодикии всё же был, но назывался он не Зевс и не Аполлон, а Деньги. Именно с этим страшным богом пришлось столкнуться Лаодикийской Церкви: столкнуться и проиграть.

Примечательно, что на Поместном соборе 364 года в Лаодикии, 60 правилом, был оговорен канон Книг Священного Писания – Книги Откровения, в которой так бичуется Лаодикийская церковь, в этом каноне нет.

Древняя Лаодикия была частично раскрыта канадскими археологами в 1961–1963 гг. С 1993 года археологи из Венецианского университета продолжили работы в городе, но реальные масштабные раскопки начались только в 2002 году силами сотрудников университета Денизли (Турция). Серьёзная работа турецких учёных позволила иначе взглянуть на структуру древнего города, и сегодня многие выводы конца XX века требуют пересмотра.

Для посещения Лаодикии в настоящее время не разработаны экскурсионные маршруты, пока лишь в местах раскопок установлены щиты с приблизительным описанием открытых объектов. Этот город необычайно интересен для археологов и историков, так как после оставления его жителями в начале VII века он не перестраивался и лежал в руинах до конца XX века. На сегодняшний день археологами открыты руины Лаодикии площадью около 7 км² – это самый крупный в Малой Азии стадион размерами 280x70 метров, 2 театра на 10000 и 15000 зрителей, несколько церквей и языческих храмов, 4 термальных комплекса, 4 агоры, 5 нимфеумов, здание администрации (булевтерион) и городские проспекты. Вход в город был с четырёх сторон, ориентированных по сторонам света: Сирийские врата на востоке, Ефесские на западе, Иерапольские на севере и врата Афродиты на юге. Каждый вход имел свою частично сохранившуюся арку и статую бога-покровителя, каждая из четырёх частей Лаодикии имела свой некрополь (кладбище) (Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007. – P. 236–237).

Археологические работы, в ходе которых были раскрыты главные улицы и площади Лаодикии, показали, что город изначально строился по так называемому плану Гипподама, т.е. был геометрически разделён на продольные и поперечные улицы, которые, в свою очередь, делили его на симметричные кварталы для социальных, религиозных, административных учреждений и жилых помещений. Главные улицы были украшены портиками и колоннадами, под каменной мостовой этих улиц проходили городские системы водоснабжения и канализации, а на широких тротуарах располагались магазины. Жилые кварталы размерами 42x50 метров представляли собой блоки квартир-инсул с канализацией и водопроводом площадью около 150 м² каждая.

Отдельного разговора заслуживает система водоснабжения – подземный акведук подводил минеральную воду к частично сохранившемуся коническому строению, исполнявшему роль водонапорной башни. От башни шла разветвлённая система керамических труб для снабжения водой домов граждан и городских нимфеумов (открытых бассейнов с фонтанами).

Поскольку описать все археологические памятники Лаодикии весьма затруднительно, в данном разделе будет рассказано лишь о тех из них, которые имеют отношение к раннехристианской истории.

Руины нимфеума (городского бассейна с колоннадой и фонтанами) III века, посвящённого Изиде и находившегося на центральной площади города, указывают, что в ИѴ40;-Ѵ40; вв. он был перестроен и использовался как церковь (возможно, как баптистерий). На христианскую принадлежность здания указывают большие каменные панели с вырезанными крестами, установленные по периметру прямоугольного бассейна здания.

От городского перекрёстка, на котором находился нимфеум, в северную часть города шла широкая улица с сохранившимися высокими тротуарами и украшенная частично уцелевшей колоннадой. Улица заканчивается руинами большого комплекса II века, который идентифицирован турецкими археологами как храм императора.

Известно, что лаодикийцы не стали смешивать культ императора с каким-то своим почитаемым божеством, а ради получения титула «не- окорос» построили храм императору Коммоду, который позднее, видимо, был перестроен и перепосвящён императору Каракалле.

Северная (Иерапольская) часть города наиболее интересна, т.к. здесь можно увидеть руины двух античных театров, врезанных прямо в структуру холмов-каньонов. Один из театров (большой) запланирован археологами для реставрации. Между театрами находятся руины так называемой «Северной базилики» – значительного по величине трёхнефного здания размерами 61x26 метров. Анализ руин и фундамента говорят о том, что здание было построено во II веке. Апсиды здания сориентированы на Восток – это может говорить о том, что либо это был языческий храм (о правилах постройки и ориентации храмов в I-II вв. – Витрувий IV, VI. 5), либо здание было обращёно и перестроено в ИѴ40;-Ѵ40; вв. церковь. Поскольку это самое большое из найденных в Лаодикии церковных зданий, предполагается, что именно здесь мог проходить известный Лаодикийский собор 364 года. Возможно, об этой церкви писал в начале XIX века А.С. Норов, но на сегодняшний день от неё остался лишь контур фундамента.

В северо-западном квартале города, недалеко от Ефесских врат, обнаружены руины здания, которые были идентифицированы как Византийская церковь V века. Храм состоял из центральной части октагональной (восьмиугольной) формы и трёх апсид, ориентированных на восток. По периметру церковь была окружена рядом помещений и даже стеной. Конструкция этого храма во многом повторяет мартириум апостола Филиппа, руины которого можно рассмотреть в Иераполе – это дало археологам основание предположить, что и Лаодикийская церковь исполняла роль мартириума. Археологи считают, что строение октагональной конструкции было характерно для закрытых нимфеумов, входящих в состав термальных комплексов, а с конца IV века эти здания могли использоваться в качестве баптистериев.

В южной части сохранились руины термального комплекса, включавшего бани, гимназиум, внутренний двор и храм, предположительно посвящённый императору Адриану и его жене Сабине. Эта структура размерами 110x70 метров имела большой центральный холл, который в V веке был перестроен в церковь (подобные руины терм-церквей можно видеть в Иераполе и Филадельфии). Археологи условно называют эту церковь «Южная базилика» (Clyde Е. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003. – P. 237–240).

Место городского собрания (булевтерион или одеон) найдено, но пока представляет собой обилие подписанных и тематически разложенных фрагментов мрамора и камня. На многих колоннах, датированных I-II вв. н.э., на каменной мостовой видны вырезанные кресты – это можно объяснить только общей тенденцией десакрализации языческих мест поклонения, которыми был наполнен любой античный город.

Поскольку крупномасштабные археологические раскопки в Лаодикии начаты сравнительно недавно, многое остаётся на уровне предположений и гипотез. Но каждое археологическое открытие, сделанное на руинах города, не подвергавшегося перестройке после VII века, необычайно ценно, так как открывает неизвестные страницы жизни одного из раннехристианских малоазийских центров.

В предисловии к церковно-археологическому очерку «Семь Церквей Апокалипсиса» указывалась цель, которую ставил перед собой автор – дать возможность максимально глубокого и осмысленного прочтения Книги Откровения, используя метод историко-археологического анализа. При этом не ставилась чисто научная задача подробного изложения исторических событий или всех археологических открытий, связанных с семью малоазийскими городами. И история, и археология были призваны на помощь в качестве объективного инструментария при анализе текста 2–3 глав Книги Откровения св. Иоанна Богослова.

Материалы, полученные в результате поездок в Малую Азию, и анализ современной историко-археологической литературы позволили внимательнее подойти к изучению Книг Нового Завета и прежде всего к прочтению первых глав Книги Откровения св. Иоанна Богослова. Библейская археология является сравнительно молодой богословской наукой и рассматривает в первую очередь книги и события Ветхого Завета. Новозаветная археология в отечественной богословской науке существует в некоем «пограничном состоянии» между Библейской и Церковной археологией и находится в стадии становления. Многочисленные открытия и исследования, сделанные европейскими, американскими и турецкими археологами в Малой Азии, позволяют говорить о возможности существования Новозаветной археологии.

Представленный очерк является попыткой взглянуть на Новозаветные события и исторические вехи ранней Церкви с использованием историкоархеологического метода. Достаточно большой исторический блок, повествующий о древней истории городов Западной Анатолии, имеет целью показать, что нравственная проблематика городов Апокалипсиса уходит своими корнями в дохристианское прошлое. В библеистике часто используется расхожее выражение «христианство выросло из иудаизма», призванное объяснять многие особенности жизни древней церкви. Но апостольская проповедь звучала не только в Палестине – апостолы Павел и Иоанн большую часть своей жизни провели в миссионерских путешествиях по Малой Азии, и это, безусловно, заставляет внимательнее отнестись и к исторической, и к религиозной составляющей жизни этого региона. Невозможно отрицать тот факт, что как иудаизм, так и язычество оказывали своё воздействие на становление Церкви.

Исследования археологических экспедиций в Малой Азии показывают необычайно яркую палитру религиозной жизни в I-II вв., которая не укладывается в привычные рамки иудаизма или язычества. Изучение открытых памятников и артефактов древности помогает не только увидеть жизнь и взгляды жителей римских провинций, но и точнее почувствовать контекст посланий апостолов Павла и Иоанна.

Взаимоотношения древней Церкви и язычества в I-IV вв. являются очень непростой темой для любого исследователя, т.к. здесь весьма велик риск «идеологизации» с любой стороны. Результаты археологических исследований позволяют рассмотреть эту тему практически беспристрастно. Церковь не уничтожала языческие культовые сооружения и не убегала от них, а «десакрализировала» язычество изнутри, бесстрашно совершая христианские богослужения в самых почитаемых языческих «святынях», свидетельствуя о бессилии идолов не на словах, а на деле. В представленном очерке приводятся разнообразные примеры христианской миссии среди языческого окружения в I-IV вв.

Ценность историко-археологического метода заключается не только в том, что он подтверждает историческую подлинность библейских событий, но и в том, что он свидетельствует о непростом пути, который прокладывала христианская нравственность в языческом сознании.

История Семи Церквей Апокалипсиса помогает ответить на вопрос, поставленный в начале работы: что же является главной угрозой для церкви? И ответ, как нравственный урок, можно считать основным выводом исследования. Канва исторических событий, связанная с многочисленными случаями гонений на христиан от язычников, иудеев, арабов и мусульман, говорит о реальных внешних угрозах, которым в равной мере подвергались все семь городов. Следует принять во внимание, что указанные города Западной Анатолии находились на относительно небольшом расстоянии друг от друга, и все волны гонений обрушивались на них практически одновременно. Но почему Смирна и Филадельфия, которые страдали порой даже больше других (нашествие Тамерлана в нач. XV в.), смогли просуществовать на территории воинственного исламского государства, сохранив свою церковную структуру вплоть до начала XX века, а остальные города нет?

Очевидно, что не гонения были прямой причиной упадка городов и церквей, а нежелание христиан расставаться с языческими благами этого мира, роскошью и комфортом, что наиболее ярко проявилось в судьбах Лаодикии и Сардиса.

Ещё один вывод, который необходимо сделать на основе данного церковно-археологического исследования – удивительное переплетение истории церкви и города. Угроза, звучащая в адрес некоторых церквей «... сдвину светильник твой с места его» в исторической перспективе говорит о том, что Господь, сдвигая светильник ослабевшей церкви, сдвигает и светильник города. Ослабевшая духом, хотя и богатая материально церковь неизбежно влечёт за собой город к угасанию (Ефес, Сардис), сильная своим духом церковь способна поддержать и сохранить город в самых тяжёлых испытаниях (Филадельфия).

Учитывая весь опыт толкования и изучения Апокалипсиса, следует отметить, что выявление вечных ценностей благовестия ап. Иоанна Богослова на историческом фоне формулирует религиозно-нравственные постулаты, актуальные для христианского сознания во все времена.

Авдий 181

Адриан 93, 149, 158, 227 Александр Македонский 14, 15, 42, 71, 105, 118, 135, 163, 176 Алексей Комнин 120 Андроник II Палеолог 200 Антиох II 209

Антиох III Великий 15, 72, 181 Антиох IV Епифан 59 Антипа 142, 143, 144 Антоний 140

Антонин Пий 181, 187, 190, 194, 196

Апулей 49

Ататюрк Мустафа Кемаль 23, 24, 121, 161 Аттал I 135, 140 Аттал II 136, 197 Аэлий Эр и стид 148 Баязет 200 Браун Реймонд 5 Венизелос Элефтериос 23, 24, 121 Вергилий 43

Веспасиан 47, 57, 180, 198 Виктор Римский 98 Викторин Римский 40 Витрувий 86, 87, 105, 216, 217, 225

ВудД. 82, 84, 88

Гай Гракх 16

Гален 16, 141

Гарнак А. 214

Геродот 174

Герострат 105

Гомер 121, 174

Даниил 60, 66, 67, 90, 127

Дарий 176

Деций 102, 104

Дион Кассий 54 Дионисий Александрийский 54 Домициан 36, 37, 38, 40, 41, 42, 47, 48, 54, 55, 56, 57, 58, 75, 76, 77, 81, 144 Друзиана 36

Евсевий Кесарийский 54, 78, 98, 123, 125, 182

Екатерина Еммерих 91, 92 Зелинский Ф. 152 Иаков Зеведеев 30 Иаков, брат Господень 30 Игнатий Антиохийский НО, 199 Иезавель 170 Иероним 41, 78 Иоанн V Палеолог 200 Иоанн Дука 120 Иоанн Златоуст 79 Иоанн пресвитер 77 Иосиф Флавий 142, 181, 182, 193, 213

Ипполит Римский 90, 145 Ириней Лионский 58, 145 Иса-бей 74, 101 Исайя 202

Иустин Философ 17, 78, 113 Калигула 47, 56 Каракалла 141, 212, 225 Керинф 33 Кинопс 39

Кир 71, 174, 175, 180 Клавдий 31, 46, ПО Клеопатра 140

Климент Александрийский 77, 145 Климент Римский 77 Коммод 212, 214, 225 Константин Великий 73, 85, 98 Крез 71, 105, 174, 175

Ксенофонт 134 Ксеркс 176 Лев I Великий 87 Лидия 163, 166

Лисимах 71, 73, 90, 118, 131, 135 Лука 75, 88 Лукиан 118, 156 Мария Магдалина 103 Марк Аврелий 16, 119, 130, 141, 142, 182, 183

Мелетий (Метаксакис) 23, 24, 25 Мелитон Сардисский 183 Минуций Феликс 53 Митридат 16, 119, 136 Моисей 39 Моммзен Т. 121 Навуходоносор 180 Нерва 54, 77

Нерон 32, 36, 46, 56, 58, 59, ПО Несторий 95 Никифор Каллист 90 Николай 82, 145

Норов А.С. 6, 19, 124, 137, 156, 177, 178, 201, 203, 214, 215, 225 Октавиан Август 17, 43, 45, 57, 78, 141, 143, 164, 166, 180, 181, 212 Онисим 77

Павел 36, 63, 74, 75, 76, 88, 107, 111, 114, 117, 213, 214, 228 Папий Иерапольский 98 Петр 35, 36, 86, 87 Плиний Младший 33, 37, 38, 134, 156

Плиний Старший 209, 211 Поликарп Смирнский 36, 123, 125, 127, 132, 133, 182, 199 Поликрат Ефесский 78, 98 Порфирий 36 Прокопий Конийский 24 Рамсей У. 6, 36, 64, 107, 164, 166 Светоний 45 Селевк I Никатор 209 Септимий Север 180 Солон 174

Сотериу Г. 101, 102 Стефан 30

Страбон 106, 119, 134, 197, 209 Сулла 16, 72, 136 Сципион Азиатский 15 Тацит 177, 212

Тиберий 46, 57, ПО, 111, 123, 141, 177, 180, 198, 212 Тимофей 103

Тимур (Тамерлан) 20, 21, 22, 120, 137, 200 Тиранн 75 Тит 47, 57

Тит Флавий Климент 54 Траян 33, 37, 38, 41, 77, 134, 136, 158

Фекла 88, 114

Феодосий I Великий 86, 107, 108,

156, 188

Феодосий II 102

Филетер 135

Филимон 77

Филипп 205

Флакк 142, 213

Хризостом (Калафатис) 25, 128 Хуманн К. 146, 162 Цицерон 119, 142, 211, 213 Шуази О. 85 Эвмен I 134

Эвмен II 15, 72, 134, 139, 140, 176 Юлиан Отступник 36, 136 Юлий Цезарь 44, 75 Юстиниан Великий 79, 90, 99, 102, 108

Крез – царь Лидии (560–546 гг. до н.э.). Значительно расширил территорию Лидийского царства, подчинив греческие малоазийские города (Ефес, Милет и др.) и захватив почти всю западную часть Малой Азии до реки Галис. Был очень богат благодаря золотым приискам на реке Пактол, протекавшей через его царство. Являясь известнейшим ценителем и покровителем искусства, посылал щедрые дары на строительство храмов в Ефесе и Афродисиасе. Крез неудачно воевал с персидским царём Киром II, в сражениях при Птерии и Сардах лидийская армия была разбита, столица Лидии – Сардис захвачена, а сам Крез взят в плен (546 г. до н.э.). По одной версии (Геродот и большинство древнегреческих историков), Крез был приговорён к сожжению, но помилован Киром; по другой (древневосточные клинописные источники) – казнён.

Кир II Великий – персидский царь (559–530 гг. до н.э.), снователь державы Ахеменидов. В 547 году до н.э. Кир начинает завоевание Малой Азии, подойдя к границам Лидийского царства – одного из самых могущественных государств Ближнего Востока, также претендовавшего на гегемонию в этом регионе. Согласно Геродоту инициатива войны принадлежала лидийскому царю Крезу. В сражениях у городов Птерия и Сардис армия Креза была разбита, а Лидийское царство стало частью Персидской империи. После победы над Крезом города Западной Анатолии отправили послов в Сарды к Киру с просьбой о независимости, но Кир им в этом отказал. В 546 году до н.э. начинается восстание городов Лидии, Карии и Ионии, подавленное персидским военачальником Гарпагом. Главные города восстания (Приены и Магнезия) были разорены, остальные обложены данью, а вся Малая Азия попала под власть персов. Персидское владычество в Малой Азии закончилось в 331 г. до н.э., когда в битве при Гавгамелах Александр Македонский разбил персидскую армию Дария III.

Александр Македонский – македонский царь (336–323 гг. до н.э.) из династии Аргеадов, полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти. В западной историографии более известен как Александр Великий. Завоевание Александром Малой Азии началось победой над персидской армией в битве при Гранине в 334 г. до н.э. Большинство малоазийских городов добровольно открыло ворота победителю, в том числе Сарды и Гордий, столицы Лидии и Фригии. Сопротивление оказали лишь прибрежные Милет и Галикарнас, где находились сильные персидские гарнизоны. В течение 334–333 гг. до н.э. Александр покорил всю Малую Азию. Окончательно персидская держава пала в 331 г. до н.э., когда войска Дария III и его союзников были разбиты в битве при Гавгамелах. После смерти Александра империю разделили на удельные государства его военачальники, получившие название диадохи. Эллинистический мир вступил в полосу войн диадохов, закончившуюся со смертью последних из «наследников» в 281 г. до н.э.

Лисимах – один из телохранителей Александра Македонского. После смерти Александра получил в управление Фракию (324–281 гг. до н.э.) с прилегающими к ней понтийскими областями. Долгое время Лисимах не участвовал в войнах диадохов. Только в 302 г. до н.э., имея под началом кроме своей армии еще и армию Кассандра, Лисимах переправился в Малую Азию. Антигон выступил против него, но в битве при Ипсе был разбит. По смерти Антигона Лисимах присоединил к своим владениям Малую Азию, стал именоваться царём и играть заметную роль в политических событиях того времени (Плутарх. Пирр, 12). Малоазийской столицей царства Лисимаха стала крепость Пергам, где его наместник Филитер хранил все сокровища царя.

В 282 г. до н.э. Селевк I Никатор начал войну с Лисимахом, а Филитер, опасаясь интриг жены Лисимаха Арсинои, захватил Пергам и перешел на сторону Селевка (Павсаний: 1; 10). В последней войне между соратниками Александра (Лисимаху было 74 года, Селевку – 77) Лисимах был разбит и погиб в битве при Курупедии (Корупедионе). Филитер стал основателем династии Атталидов, правившей в Пергаме.

Селевк I Никатор – основатель династии и первый царь (312–281 гг. до н.э.) империи Селевкидов. Вскоре после смерти Александра Македонского получил в управление сатрапию Вавилонию. Ведя борьбу за власть с другими диадохами, присоединил к своим владениям Мидию, Сузиану, Перейду, а затем Бактрию; в 305 г. объявил себя царём. В 301 г. при разделе земель между диадохами получил Месопотамию и Сирию; разбив в 281 г. Лисимаха при Курупедии (Корупедион), захватил почти всю Малую Азию. Для завоевания Фракии и Македонии Селевк переправился с войском через Геллеспонт, но был убит Птолемеем Керавном, не желавшим уступать ему Македонию.

Антиох III Великий – один из выдающихся правителей (223–187 гг. до н.э.) империи Селевкидов. В возрасте 18 лет стал царём. В 212–205 гг. до н.э. подчинил парфян и Бактрию, в 203 до н.э. отвоевал у Египта Палестину. В 192 г. до н.э. Антиох начал войну с Римом, но в 191 г. потерпел поражение в битве при Фермопилах и был вынужден отступить в Азию. В 190 г. до н.э. Антиох вновь собрал большую армию и выступил по направлению к Пергаму – столице Пергамского царства, царь которого Евмен II был союзником Рима. Опустошив окрестности Пергама, Антиох захватил большую добычу. Осенью 190 г. до н.э. состоялось решающее сражение Сирийской войны – битва при Магнезии. В упорной битве войска Антиоха были полностью разгромлены римлянами. В 188 г. до н.э. был подписан Апамейский мир, по которому Антиох должен был оставить все земли к западу от Таврских гор, а также выплатить Риму контрибуцию в размере 15000 талантов.

Атталиды (282–133 гг. до н.э.) – греческая династия, правившая в Пергамском царстве (Западная Анатолия): Филитер (283–263 гг. до н.э.); Эвмен I (263–241 гг. до н.э.); Аттал I Сотер (241–197 гг. до н.э.); Эвмен II (197– 160 гг. до н.э.); Аттал II (160–137 гг. до н.э.); Аттал III (137–133 гг. до н.э.).

Филитер – пергамский правитель (283–263 гг. до н.э.) и основатель династии Атталидов. Ему было поручена охрана сокровищ царя Фракии Лисимаха в крепости Пергам. Долгое время Филитер верно служил царю, но из-за ссоры с его женой Арсиноей начал вести самостоятельную политику и выступил против Лисимаха. Условно подчинялся Селевкидам. Перед смертью передал власть племяннику Эвмену.

Эвмен I – наследовал власть (263–241 гг. до н.э.) после своего дяди Филитера и сумел подчинить окружающие области. Вступил около Сардиса в сражение с Антиохом I, сыном Селевка, и победил его (Страбон: 13; 4; 2). Самым большим из успехов Эвмена было то, что он заставил галатов отступить от моря вглубь страны.

Аттал I Сотер – пергамский правитель (241–197 гг. до н.э.) из династии Атталидов, который унаследовал престол от двоюродного брата Эвмена (Павсаний: 1; 8; 2) в 241 г. и принял царский титул в 230 г. Аттал отказался выплачивать дань малоазиатским кельтам (галатам) и, разгромив их под стенами Пергама, стал именовать себя царем и спасителем.

Эвмен II Сотер – пергамский царь (197–160 гг. до н.э.), при котором Пергамское царство достигло зенита своего могущества, а Пергам стал соперничать с Александрией за статус главного центра эллинистической культуры. Сын Аттала I Эвмен продолжал отцовскую политику союза с Римской республикой против сирийцев и македонян. Осенью 190 г. вместе с римлянами разгромил Антиоха III в битве под Магнесией, после чего овладел территориями Селевкидов в Малой Азии. Во время Третьей Македонской войны поддерживал римлян и для укрепления союза в 172 г. посетил Рим. В царствование Эвмена были воздвигнуты почти все грандиозные сооружения пергамского акрополя, включая знаменитый алтарь Зевса. При нём библиотека Пергама стала соперничать с александрийской, что вынудило Птолемеев запретить экспорт папируса из Египта.

Аттал II Филадельф – пергамский царь (160–137 гг. до н.э.), наследовавший своему старшему брату Эвмену II и правивший до самой смерти в 137 г. Ещё в царствование Эвмена Аттал зарекомендовал себя как талантливый военачальник, отличился в Галатии (189 г.) и Греции (171 г.). Как пергамский царь держался союза с римлянами и участвовал на их стороне во всех войнах, которые тогда велись в Малой Азии и Греции.

Аттал III Филометор – пергамский царь (137–133 гг. до н.э.) наследник Аттала II, сын Эвмена II. Вступив на престол в 137 г. до н.э., проявил себя крайне неоднозначно – сначала казнил друзей и родственников, потом стал заниматься садоводством. Умер в 133 г. до н.э. и в завещании по неясным причинам назначил наследником своего государства Гимскую республику.

Митридат VI Понтийский – понтийский царь (121–63 гг. до н.э.). В 107 г.до н.э. совершил поход с целью подавления вспыхнувшего в Бо- спорском государстве восстания Савмака. Подавив восстание, Митридат VI стал управлять Боспорским государством, подчинив почти все греческие города Черноморья. Митридат VI подчинил также Малую Армению и Колхиду. Пытаясь овладеть всей территорией Малоазийского полуострова, Митридат VI вступил в войну с Римом. Три войны (89–84, 83–81, 74–63), которые он вёл против Суллы и Помпея, завершились разгромом армии Митридата.

Лудий Корнелий Сулла – римский государственный деятель и военачальник (138–78 гг. до н.э.), бессрочный диктатор, организатор кровавых проскрипций и реформатор государственного устройства. Известен своими малоазийскими военными кампаниями против царя Понта Митридата. В двух битвах – при Херонее (86 г. до н.э.) и у Орхомена (85 г. до н.э.) он полностью разгромил войско Понта. Обложив данью Митридата и конфисковав часть кораблей, Сулла заставил его покинуть Азию и все другие провинции, которые он занял силой оружия. Сулла освободил пленников, покарал перебежчиков и преступников и приказал, чтобы царь довольствовался границами предков, то есть непосредственно Понтом.

Гай Юлий Цезарь – римский государственный и политический деятель, полководец, писатель (100–44 гг. до н.э.). Своим завоеванием Галлии Цезарь расширил римскую державу до берегов северной Атлантики и подчинил римскому влиянию Галлию (территорию современной Франции), а также начал вторжение на Британские острова. Деятельность Цезаря коренным образом изменила культурный и политический облик Западной Европы и оставила неизгладимый след в жизни следующих поколений европейцев. Гай Юлий Цезарь, обладая блестящими способностями военного стратега и тактика, одержал победу в сражениях гражданской войны и стал единовластным повелителем Pax Romana. Начал реформирование римского общества и государства, которое уже после его смерти привело к установлению Римской империи, сам же он являлся пожизненным диктатором. Его убийство привело к возобновлению гражданских войн, закату Римской республики и зарождению Империи, которую возглавил усыновлённый им Октавиан Август.

Август Октавиан – первый римский император (принцепс) (27–14 гг. н.э.). Его правление положило конец длительной полосе смут и гражданских войн. Он сумел основательно реформировать государственный строй империи и нормализовать управление всеми гигантскими территориями, подвластными Риму. Август старался также принять меры по улучшению общественных нравов. Он возродил государственную религию и реставрировал многие храмы. Титул Augustus означал «возвеличенный богами, священный» и самой государственной власти был придан сакральный статус – в провинциях появился культ империи (поклонение Риму как государству). Культ начал распространяться и на самого императора, которому поклонялись, как «Господу (господину) и Богу», хотя сам Октавиан не требовал такого поклонения. Ряд законов, изданных в 19 и 18 гг. до н.э. были призваны укрепить семью, поощряли к вступлению в брак. Август гордился тем, что получил Рим кирпичным, а сделал его мраморным. За 41 год своего правления он установил порядок во всех сферах жизни империи. Ему удалось пополнить государственную казну, восстановить доверие народа к правительству, содействовать миру и процветанию на всех подчиненных Риму территориях. Период правления Августа Октавиана порой называют «Золотым веком».

Тиберий – римский император (14–37 гг. н.э.), приемный сын Августа Октавиана, унаследовавший всю полноту власти над громадной империей. Хотя в своих политических решениях он был беспристрастен и мудр, ему так и не удалось завоевать популярность в народе. За гордость и вспыльчивость его боялись и ненавидели. В 26 г. капитан преторианцев Луций Элий Сеян (покровитель Понтия Пилата) организовал заговор с целью смещения Тиберия с поста принцепса, но заговор был раскрыт. В 31 г. н.э. Элий Сеян был казнен, а император стал еще более подозрительным и непредсказуемым (именно в этот период Пилат был отозван в Рим для дачи показаний по жалобам о его жестокости в Иудее). При Тиберии (Евсевий. Церковная история. II, 2) была предпринята попытка включить Христа в пантеон римских богов, но смерть императора помешала осуществить этот замысел. Смерть Тиберия, последовавшая в 37 г., была облегчением для империи.

Калигула – римский император (37–41 гг. н.э.), избран на власть сенатом и в начале своего правления был очень популярен в народе. Он помиловал политических заключенных, снизил налоги, устраивал представления для народа и вообще всячески стремился завоевать любовь римлян. Однако весьма скоро он стал проявлять признаки психического расстройства. Он потребовал, чтобы ему поклонялись, как Богу. Это вызвало острый конфликт с населявшими империю иудеями, сопровождавшийся всплеском антисемитизма. Евреи обратились за защитой в Рим, но Калигула не только не помог им, но приказал сирийскому легату установить свою статую в иерусалимском храме. Некоторые считают, что упоминание Марком о «мерзости запустения, ... стоящей где не должно» (Мк 13:14) отражает именно угрозу установления статуи римского императора в иерусалимском храме. Безрассудная расточительность Калигулы привела к быстрому расстройству финансов империи, которые с таким трудом поддерживали Август и Тиберий. Его тирания, усугублявшаяся психическим расстройством, сделалась настолько невыносимой, что в 41 году Калигула был убит преторианским трибуном.

Клавдий – римский император (41–54 гг. н.э.), дядя убитого Калигулы, провозглашён императором преторианскими гвардейцами. Клавдий сделал решительную попытку восстановить в прежнем виде древнюю религию римлян, испытывая устойчивую антипатию ко всем иным культам.При Клавдии евреи были изгнаны из Рима. Светоний упоминает об этом событии, указывая на волнения, провоцируемые неким «Хрестом», как на причину изгнания. Существует гипотеза, что Светоний, исказивший в своем тексте имя Христа, имеет здесь в виду беспорядки в еврейской общине Рима, связанные с проповедью Евангелия. Но, возможно, речь идет и о каких-то иных волнениях, а Хрестом назывался неизвестный человек. Так или иначе этот приказ Клавдия вызвал удаление из Рима Акилы и Прискиллы (Деян 18:2). Жена Клавдия Агриппина добилась того, что он назначил своим преемником Нерона, сына Агриппины от первого брака. Нерон был официально усыновлен Клавдием и принял имя Нерона Клавдия Цезаря, а сам Клавдий был отравлен Агриппиной.

Нерон – римский император (54–68 гг. н.э.), по характеру этот принцепс был скорее артистом, чем администратором, а выступления на сцене интересовали его больше, чем политика. Его небрежность и расточительность опустошили казну, и он, подобно Калигуле, прибег к насилию для ее пополнения. В 64 году в Риме произошел ужасный пожар, уничтоживший значительную часть города. Многие подозревали, что виновником пожара является сам Нерон, который умышленно поджег город, чтобы освободить место для своего нового дворца – Золотого дома. Другая версия говорит о том, что он возомнил себя великим поэтом и хотел вдохновиться зрелищем пылающего Рима для написания поэмы о гибели Трои. Предполагают, что Нерон, дабы снять с себя обвинение в поджоге, обвинил в этом христиан. Это был первый случай преследования христиан со стороны римского правительства. Нет никаких достоверных данных о масштабах гонения. Возможно, оно ограничилось только Римом и ближайшими территориями, хотя не исключено, что угроза преследований существовала и для христиан, живших в провинциях (Ср. 1Пет 4:12–19).

Невоздержанность и жестокость сделали Нерона крайне непопулярным. В 68 году против Нерона восстали легионы, стоявшие в Галлии и Испании. Вслед за ними восстала и преторианская гвардия. Нерон бежал из Рима и, боясь попасть в плен к восставшим, приказал одному из своих вольноотпущенников вонзить в него меч.

Веспасиан – римский император (69–79 гг. н.э.), первый принцепс, не связанный со старой римской знатью, основатель династии Флавиев. Проведя всю жизнь в армии, он был исключительно прост и скромен в своих привычках. Он подавил восстания в Галлии и Батавии, при нём началась Иудейская война, закончившаяся при его сыне Тите взятием Иерусалима и полным разрушением города. Строгая экономия и введение новых налогов позволили Веспасиану стабилизировать финансы. Он построил знаменитый римский Колизей. Умер Веспасиан в 79 г. н.э., оставив своим преемником Тита, которого еще при жизни сделал своим соправителем.

Тит – римский император (79–81 гг. н.э.), несмотря на краткое правление, был одним из самых популярных императоров Рима. Великолепие публичных развлечений, которые он устраивал, его личная щедрость обезоружили потенциальную враждебность сената, а римский плебс относился к нему с неизменной любовью. Во время его правления произошло катастрофическое извержение Везувия, уничтожившее Помпеи и Геркуланум и, спустя несколько месяцев, пожар в Риме, в котором пострадали Капитолий, Пантеон и термы Агриппы. Тит принимал все меры, чтобы спасти максимально возможное число людей и городских построек.

Домициан – римский император (81–96 гг. н.э.), младший брат Тита. Домициан пытался поднять моральный уровень римского общества, для чего ввел ряд ограничений на представления в театре, запретил проституцию. Император восстанавливал храмы, посвященные традиционным римским божествам, всячески ограничивая при этом чужеземные культы – особенно те, приверженцы которых пытались обращать других в свою веру. Он первым из римских правителей потребовал поклонения себе и настаивал, чтобы его называли «Господом и Богом» («Dominus et Deus»). Как иудеи, так и христиане отказались поклоняться императору и признавать его божественность. В 96 г. н.э. он приказал казнить нескольких христиан за отказ принести жертвы перед его изображением. Согласно преданию, среди казненных был его собственный племянник Флавий Климент. Домициан обладал тяжелым характером, был подозрителен и жесток. Сенаторы и даже члены его семьи не чувствовали себя в безопасности. Домициан был убит группой заговорщиков, решившихся на этот шаг из страха за свою судьбу.

Нерва – римский император (96–98гг. н.э.), преемник Домициана Нерва был избран сенатом сразу после убийства последнего. Его правление было спокойным и не было осложнено никакими конфликтами. Зная, что армия и преторианцы не довольны убийством Домициана, он назначил своим преемником и соправителем Траяна, принадлежавшего к военным кругам и популярного в войсках.

Траян – римский император (98–117 гг. н.э.), испанец по рождению и солдат по профессии, обладающий энергичным и агрессивным характером. В его правление Рим в последний раз предпринял мощное наступление. При нем Римская империя достигла наибольшего территориального расширения. В 105 году он аннексировал Дакию, в 114–115 годах вторгся в Месопотамию и разгромил парфян – давних соперников Рима на востоке. Однако восстание в еврейской диаспоре, мятежи в Африке, Британии и на Дунайской границе заставили Траяна отступить из Месопотамии и вернуться в Рим. Он умер в 117 году в Киликии, не доехав до столицы империи.

Адриан – римский император (117–138 гг. н.э.). Являясь наместником Сирии, был провозглашён императором сирийскими легионами. Политика Адриана сильно отличалась от завоевательных принципов, которые проводил Траян. Адриан отказался от Ассирии и Месопотамии, вернув их парфянам, Армения тоже вышла из состава провинций и считалась только протекторатом Рима. Очень много путешествовал – Галлия, Британия, Испания, Африка, Сирия. В 130 году Адриан посетил Иерусалим, который лежал в развалинах с 79 года и принял решение возвести на этом месте город под названием Aelia Capitolina, а на месте храма Соломона возвести храм в честь Юпитера Капитолийского. Иудеи подняли новое восстание, которое было подавлено с огромным трудом. Основное внимание новый император отдавал экономическому развитию провинций. По всей стране строились театры, библиотеки, города украшались множеством статуй. Адриан высоко ценил греческую культуру, поощряя искусства, поэзию, философию. Умер в 138 г., оставив наследником усыновленного им Антонина Пия.

Марк Аврелий – римский император (161–180 гг. н.э.), в 138 г. был усыновлен Антонином Пием, который был его предшественником на троне (138–161 гг.).

Подобно Антонину Пию, опирался на сенаторское сословие и во внутренней политике стремился к упорядочению законодательства и бюрократического аппарата.

Марк Аврелий известен как высоконравственный, гуманный, хорошо образованный человек. По своим философским взглядам был убежденным и непреклонный стоиком, ненавидевшим насилие и войны, но по иронии судьбы беспрерывно воевавший.

С 162 г. по 166 г. вел войну с парфянами, окончившуюся восстановлением протектората над Арменией и захватом Месопотамии; с 166 по 180 гг. – т. н. Маркоманскую войну с вторгшимися в придунайские провинции германцами и сарматами. Постоянные войны привели к ослаблению империи, вызвали эпидемии и обнищание населения. Умер в 180 г.

Каракалла – римский император (211–217 гг. н.э.), старший сын уроженца Африки, императора Септимия Севера. Получил отличное образование, прекрасно знал греческую литературу, однако впоследствии стал презирать ученость и ученых. Отличаясь грубой внешностью и жестоким характером, Каракалла явился прямым или косвенным виновником смерти своих тестя, жены, зятя и брата, его подозревали также в попытках приблизить смерть отца. Финансовая политика Каракаллы, его постоянные подачки армии, от которой он полностью зависел, и возведение огромных общественных сооружений, таких как грандиозные термы Каракаллы в Риме, истощили государственную казну. В 217 г. Каракалла был убит в месопотамской пустыне одним из своих полководцев.

Плиний Младший – римский политический деятель и писатель (61– 113 гг. н.э.). В риторской школе в Риме учился красноречию под руководством Квинтилиана. При Домициане прошёл весь курс государственных магистратур от жреца культа императора до префекта воинской казны. Император Траян включил Плиния в круг своих приближённых. В 110 году Плиний был назначен императорским легатом в провинцию Вифиния с ответственным заданием по искоренению коррупции, однако там скоропостижно скончался в 113 году. Как писатель Плиний известен своими письмами, которые являются незаменимым источником информации о жизни и устройстве Римской империи времён Домициана, Нервы и Траяна; в письмах Траяну содержится одно из наиболее ранних упоминаний о христианах в римской литературе.

Константин I Великий – римский император (306–337 гг. н.э.). После смерти отца, в 306 году, был провозглашен войском августом, после победы над Максенцием в 312 году в битве у Мульвийского моста (Pons Mulvius) и над Лицинием в 323 стал единственным полновластным правителем римского государства. В 313 году был издан Миланский эдикт, в соответствии с которым христианство признавалось законной религией и уравнивалось в правах с другими исповеданиями империи. Эдикт предусматривал возвращение христианам и христианским общинам всей собственности, которая была у них отнята во время гонений. В 330 году Константин основал на месте города Византий будущую столицу империи – Константинополь, преобразовал государство и дал новый импульс к развитию Анатолии.

Юлиан Отступник – римский император (361–363 гг. н.э.), сын Юлия Констанция, брата Константина Великого. После смерти отца воспитывался Евсевием, арианским епископом Никомедии. С 350 г. изучал греческую философию и литературу в Пергаме и Ефесе, где познакомился с некоторыми философами – неоплатониками, оказавшими на Юлиана серьёзное влияние, что привело впоследствии к его разрыву с христианством. В 355 г. учился в Афинах вместе с Григорием Богословом и Василием Кесарийским. В 355 г. стал соправителем римской империи, в 361 г. галльские легионы объявили Юлиана императором. По принятии власти издал эдикт о веротерпимости, который отменил все постановления Констанция против язычников, провозгласил религиозную терпимость и не преследовал христиан, но боролся против христианства и стремился создать сильную языческую церковь по образцу Церкви христианской. В 362 г. издал эдикт, который лишал права учителей-христиан возможности преподавания. В 363 г. во время похода против персов Юлиан умер от ран, полученных в битве под Маренгой.

Феодосий I Великий – последний император единой Римской империи (379–395 гг. н.э.) . В 379 году получил власть над восточной частью Римской империи как соправитель императора Грациана. После его смерти в 395 году империя окончательно разделилась на западную часть и восточную, получившую в современной историографии название Византия.

При Феодосии и Грациане была пересмотрена религиозная политика, которая в целом сохраняла нейтралитет государства по отношению к разнообразным культам и исповеданиям граждан империи. Феодосий первым из римских императоров осознал необходимость в единой государственной религии для поддержания единства в многонациональной империи, раздираемой внутренними смутами и атакуемой извне варварским миром. Православный Никео-цареградский Символ веры в 381 году был утвержден в качестве единого государственного вероисповедания.

В 381–385 годах были изданы ряд указов против язычества, а эдикт 392 года установил тяжёлые штрафы (пятнадцать фунтов золотом) за поклонение старым богам. Празднование Олимпийских игр, имевшее тогда ярко выраженную языческую окраску, прекратилось в 393 году, при этом сами спортивные состязания Феодосий не запрещал. Продолжала существовать знаменитая философская школа в Афинах, в Александрии христиане с интересом изучали классическую античную философию без ущерба для своего религиозного чувства. Знатные сенаторы в Риме традиционно придерживались языческих воззрений, хотя без возможности публично исполнять прежние церемонии, а практика язычества продолжалась внутри отдельных семей или в дальних провинциях империи.

Юстиниан I Великий – византийский император (527–565 гг. н.э.), его правление знаменует собой важный этап перехода от античности к Средневековью и, соответственно, перехода от римских традиций к византийскому правлению. При Юстиниане было пересмотрено римское право, результатом которого стал новый свод законов – свод Юстиниана. Воспринимая себя как наследника римских цезарей, Юстиниан считал своей обязанностью воссоздать Римскую империю, желая при этом, чтобы в государстве был один закон и одна вера. Он покровительствовал церкви в лице ее служителей, способствовал постройке величественных храмов и монастырей (храм св. Софии в Константинополе, храм св. Иоанна Богослова в Ефесе); император устанавливал вероисповедное единство среди всех подданных империи, давал им норму правоверного учения, участвовал в догматических спорах и давал заключительное решение по спорным догматическим вопросам.

Юстинианом были предприняты шаги для окончательного искоренения остатков язычества. В 529 году он закрыл знаменитую философскую школу в Афинах. Это имело преимущественно символическое значение, так как к моменту события эта школа утратила лидирующее положение среди образовательных учреждений империи после основания в V веке при Феодосии II Константинопольской школы.

Иоанн V Палеолог – византийский император с 1341 по 1376 и с 1379 по 1391 гг. Во время правления Иоанна V турки направили все свои усилия к завоеванию Балканского полуострова. В 1357 г. они овладели Галлиполи, в 1361 г. – Адрианополем, который становится столицей турецких владений на полуострове; в 1368 г. султану Мураду I подчиняется ряд городов Малой Азии и турки оказываются под стенами Константинополя. Под давлением обстоятельств Иоанн Палеолог едет в Рим, где торжественно исповедует веру по латинскому обряду; тем не менее помощи с Запада оказано не было. Иоанн был вынужден подписать с турками унизительный договор, по которому он отказывался от оказания помощи сербам и болгарам в сопротивлении османской экспансии. Также он обязан был оказывать османам поддержку в борьбе с их турецкими соперниками в Малой Азии став, фактически, вассалом Мурада I. Новый османский султан Баязет I потребовал от Иоанна не только уничтожения вновь возведенных укреплений Константинополя, но и участия в его военных походах (византийский отряд в 12 тысяч человек) против непокорных малоазийских городов.

Тамерлан (Тимур; 1336–1405 (Temür,Tēmōr) – железо) – один из великих мировых завоевателей, сыгравший заметную роль в истории Средней, Южной и Западной Азии и Кавказа. Выдающийся полководец, эмир (с 1370). Основатель империи и династии тимуридов, со столицей в Самарканде. Предок Бабура – основателя Империи Великих Моголов. В 1400 г. Тамерлан начал войну с османским султаном Баязетом и с египетским султаном Фараджем. В 1400 г. Тимур взял Сивас в Малой Азии и Халеб (Алеппо) в Сирии (принадлежавшей египетскому султану), в 1401 г. – Дамаск. Баязет был разбит и взят в плен в знаменитой битве при Анкаре (1402). Тимур разграбил все города Малой Азии и даже Смирну, принадлежавшую иоаннитским рыцарям. В 1403 г. западная часть Малой Азии была возвращена сыновьям Баязета, в восточной были восстановлены низложенные Баязетом мелкие династии. В 1404 г. Тимур вернулся в Самарканд и тогда же предпринял поход на Китай, но неожиданно заболел и умер в начале 1405 года.

Сассаниды, иранская династия, правившая в III-Ѵ40;ИИ вв. на Ближнем и Среднем Востоке. Ардашир I, основатель государства Сассанидов, в 224 г. разбил парфянского царя Артабана V, положив конец существованию Парфянского царства. Уже при образовании государства сассаниды опирались на иранское жречество, а зороастризм стал государственной религией и одной из главных политических сил страны. В V в. цари местных династий Армении, Албании Кавказской, Иберии были заменены наместниками Сассанидов. С начала VI в. происходили войны между Византией и государством Сассанидов. Война Хосрова II с Византией в начале VII в. привела к захвату восточных провинций Византии. При Иездегерде III (632–651 гг.) государство Сассанидов было завоёвано арабами.

Османы (оттоманы) – основное население Османской империи (1453– 1918 гг.). В XI веке огромные территории Азии, включая территории нынешних Турции и Туркмении, оказались под властью государства турок-сельджуков. В XIII в. одно из туркменских племён – кайы под предводительством Эртогрула двинулось на Запад и остановилось в Малой Азии, где они оказали содействие султану крупнейшего из турецких государств – Румского (Конийского) султаната – Алаэддину Кей-Кубаду в его борьбе с Византией. За это Алаэддин отдал Эртогрулу в ленное владение пространство земли между Ангорой и Бурсой. Осман I, сын и наследник Эртогрула (1288–1326), в борьбе с бессильной Византией присоединял к своим владениям область за областью, но, несмотря на растущее могущество, признавал свою зависимость от Конии. В 1299 г., после смерти Алаэддина, он принял титул «султан» и отказался от подчинения румским султанам. По имени Османа его подданные стали называться османскими турками, или османами. К 1487 году османы подчинили всех турок Малоазиатского полуострова. Название «османы» стало более престижным, чем «турки», поэтому постепенно все турки Османской империи стали называть себя османами. К XVIII веку османы подчинили весь Балканский полуостров, Венгрию, Хорватию, Египет, Тунис, Киренаику, Алжир, Месопотамию, Кавказ, Крым и значительную часть Аравийского полуострова. После падения Османской империи Мустафа Кемаль предложил поменять самоназвание и называть народ не османами, а турками, а государство, расположенное на Малоазийском полуострове – Турецкой Республикой.

Мелетий Метаксакис (1871–1935) – митрополит Кипрской Церкви (1910– 1916); Архиепископ Афинский и всея Эллады (1918–1920); Вселенский Патриарх (1921–1923); Папа и Патриарх Александрийский (1926– 1935).

Активная церковно-политическая деятельность Мелетия началась в 1918 году, когда при поддержке своего родственника Елефтериоса Венизелоса, находившегося во главе греческого правительства, он стал Архиепископом Афинским и всея Эллады. В ноябре 1921 Венизелос был смещён с поста премьер-министра Греции, а в декабре 1921 года Священный Синод Элладской Церкви низложил Мелетия Метаксакиса за целый ряд нарушений канонического права, а также за учинение схизмы. Вопреки этому решению 24 января 1922 года Мелетий был возведен на Константинопольский престол, а затем под сильным политическим давлением постановление о его низложении было отозвано. Это избрание было обусловлено влиянием Венизелоса и активной поддержкой Мелетия протестантскими епископами в Англии и Америке, т.е. выстраивалась политическая конструкция, полезная и для международных, и для греческих национальных интересов. Все архиереи Константинопольского Патриархата, не согласные с этим избранием, были отстранены и заменены другими.

С момента избрания Мелетия Константинопольским Патриархом начинается совершенно новая глава в истории Православной Церкви. Мелетий провел ряд реформ и повлиял на принятие многочисленных постановлений, имевших весьма трагические последствия: признание действительности англиканского рукоположения, изменение календаря Православной Церкви, рассмотрение вопросов о фиксированном дне празднования Пасхи, вступлении в брак после рукоположения в диакона и пресвитера, второбрачии священников, ослаблении постов и т.д. Как Вселенский Патриарх, Мелетий осуществлял попытки пересмотра взаимоотношений между Поместными Православными Церквами на основании вопроса о статусе их диаспор. Он пытался расширить толкование 28 правила IV Вселенского Собора, считая, что все церкви в странах «варварских» (т.е неправославных) принадлежат юрисдикции Патриарха Константинопольского. Решения Константинопольского синода 1922 г. и так называемого Всеправославного конгресса 1923 г. привели к резкому осложнению взаимоотношений в православном мире. В сентябре 1923 года при сильном давлении греческого правительства и вмешательстве Афинского архиепископа патриарх Мелетий отрекся от патриаршего престола и покинул Стамбул (с 1926 по 1935 гг. занимал кафедру патриарха Александрийского).

После патриарха Мелетия многим государствам и церквам в качестве наследия остался долгий период религиозно-политической нестабильности и дипломатических интриг, последствия которых не изжиты до сегодняшнего дня.

Блефтериос Венизелос (1864–1936 гг.) – влиятельный политический деятель нач. XX в., премьер-министр Греции 1910–1933 гг.

29 июня 1917 г. Греция вступила в войну на стороне Антанты против коалиции Германия-Турция. В 1919 г. она оказалась в числе стран- победительниц, а поражение Турции принесло небывалый успех политической партии, возглавляемой премьер-министром Греции Елефтериосом Венизелосом. К Греции были присоединены Фракия, Малая Азия с центром в Смирне и европейский берег Дарданелл. От новой границы Греции до Константинополя оставалось 30 километров. Это был момент, когда греки вплотную приблизились к осуществлению «Великой идеи восстановления Византии».

С целью не допустить в Малую Азию итальянцев, руководство Антанты и Греции способствовало введению в Смирну греческой армии и развязыванию греко-турецкой войны. Стамбул был оккупирован союзными войсками. Местоблюститель патриаршего престола, митрополит Дорофей обращается к великим державам с предложением уничтожить турецкое государство. В ещё более активной форме эти идеи проводил племянник Венизелоса, патриарх Константинопольский Мелетий (1922–1923 гг.).

После смерти греческого короля Александра в 1921 г. и поражения на выборах в Греции партии Венизелоса на греческом троне утвердился Константин. Одновременно Грецию перестали поддерживать союзники, у которых были основания считать, что король Константин поддерживал Германию. Передовая греческая армия, находящаяся вблизи Анкары, была разбита войсками генерала Мустафы Кемаля, а в августе 1922 года турецкие войска перешли в наступление и в течение короткого периода времени все греческие дивизии были разбиты.

Неосуществлённая идея «Восстановления Византии» Елефтериоса Венизелоса закончилась не только поражением Греции, но и страшной национальной катастрофой, унесшей сотни тысяч жизней мирных жителей как с греческой, так и с турецкой стороны.

Ататюрк Мустафа Кемаль (1881–1938 гг.), основатель и первый президент (1923–38) Турецкой республики. Фамилию Ататюрк (буквально – «Отец турок») получил от Великого национального собрания Турции в 1934. Воевал на фронтах итало-турецкой (1911–12), 2-й Балканской (1913) и 1-й мировой (1914–18) войн. В 1916 получил чин генерала. После капитуляции Турции в октябре 1918 г. Кемаль стал одним из вождей партии, выступавшей за сохранение Турции в её сегодняшних границах. После высадки греческих войск в Измире в 1919 организовал национальное движение сопротивления по всей Анатолии, разорвав отношения с султанским правительством в Стамбуле. В 1920 в Анкаре Кемаль был избран председателем Великого национального собрания, а к 1922 г. воссоздал армию, изгнал греков из Малой Азии, вынудил страны Антанты подписать Лозаннский договор (1923), упразднил султанат и халифат. В 1923 основал Турецкую республику и был избран её первым президентом. Во главе страны Кемаль проводил широкомасштабные реформы, направленные на модернизацию страны в сторону светского государства европейского типа. Благодаря Ататюрку в 1928 в Турции было провозглашено равенство полов, вместо арабского введен латинский алфавит, в 1933 – семейные фамилии по западному образцу. Внешняя политика Ататюрка была направлена на достижение полной независимости страны.

Агора (греч. αγορά – собрание), главная торговая площадь и место народных собраний античных городов. Здесь находились алтари, статуи, храмы, портики, стои, гимнасии, в более позднее время – базилики.

Адитон (греч. άδυτν – святыня, от άδυτς – недоступный), святилище древнегреческого храма, расположенное позади наоса, основного помещения, в котором находилась статуя божества. В адитон могли входить только жрецы в строго определенное время. Там располагались жертвенник и сокровищница.

Акведук (лат. aquae-ductus, от aqua – вода и duco – веду), древнеримский водопровод. Древние этруски в Италии применяли для орошения полей открытые желоба, поднятые на аркадах. Римляне заимствовали эту конструкцию и сооружали многокилометровые арочные мосты (иногда многоярусные с учетом понижения земной поверхности) с трубами, по которым подводили питьевую воду из близлежащих горных источников в Рим. Такие акведуки пересекали Вечный город в разных направлениях. Ныне остатки грандиозных акведуков сохранились в основном вне Италии, в бывших римских провинциях – Асии, Вифинии (Турция), Африке (Тунис). Акведуки, переброшенные через овраги и русла рек, являлись одновременно мостами (виадук).

Аквила (лат. aquila – орел), в античной мифологии орел – атрибут древнегреческого бога Зевса или римского Юпитера. В архитектуре «орлом» (греческая форма aetos – парящий) иногда называют треугольный фронтон здания, по сходству с распростертыми крыльями летящей птицы.

Акрополь (греч.ακρόπόλις, от άκρος – верхний и πόλς – город), «верхний город», центральная укрепленная часть античного города. Обычно располагалась на естественной возвышенности. Обнесенная стенами, служила убежищем во время войн. Там же находились главные храмы и сокровищницы. Именно такими были Акрополи в Пергаме и Сардисе, остатки которых сохранились до наших дней. Близкие термины: детинец, кремль, цитадель.

Алтарь (лат. аrа, altaria, от altus – высокий, возвышенный), жертвенник, возвышение для жертвоприношений. В античности жертвенники находились перед храмом, на специальной площадке – теменосе, и все культовые церемонии проводились снаружи (храм считали жилищем божества). Иногда возвышение с жертвенником превращали в сложное архитектурное сооружение с рельефами или статуями. Таков знаменитый алтарь Зевса в Пергаме (ок. 180 г. до н.э.). Если алтарь находился внутри храма, он выполнял другие функции и не использовался для жертвоприношения. Подобное устройство имел и Иерусалимский храм: небольшой кадильный алтарь в Святилище (3Цар. 8,9) и большой алтарь для жертвоприношений во дворе священников (3Цар. 7,12). В раннехристианской традиции алтари помещали внутри церкви – в средокрестии (храм св. Иоанна Богослова в Ефесе) или апсиде (храм Пресвятой Богородицы в Ефесе).

Амбулаторий (лат. ambulatorium, от ambulare – обходить), в раннехристианской архитектуре обходная галерея позади главной апсиды. Такая галерея позволяет, минуя главную апсиду и алтарь, расположенный перед ней, проходить к боковым приделам – апсидиолам (храм св. Иоанна Богослова в Ефесе, храм свт. Николая в Мирах Ликийских).

Амвон (греч. άμβων– возвышение), в раннехристианских базиликах – возвышение в центре нефа, под средокрестием, с которого читали Евангелие. Позднее его заменили приподнятой алтарной частью – вимой (иногда – бемой), которую тоже стали называть амвоном или пресбитерием. В православных храмах амвон – полукруглый выступ солеи, площадки перед царскими вратами иконостаса. В католических храмах по сторонам алтаря воздвигают две кафедры: одну – для чтения Евангелия, другую – Апостола, посланий и проповедей.

Амфипростиль (греч. αμφιπροστύλος, от αμφι – с обеих сторон, προ – впереди и στύλος – опора, колонна), тип древнегреческого храма, у которого на обоих – переднем и заднем – фасадах находятся портики из четырех, шести или более колонн. Боковые фасады гладкие, сложенные из массивных каменных квадров. Другие названия: двойной простиль, аптеральный храм. В римский период строились храмы, имеющие два святилища в восточной и западной частях, и, как следствие, две апсиды.

Амфитеатр (греч. αμφιθεατρόν, от αμφι – с обеих сторон и θεατρόν – место для зрелищ), тип древнеримского сооружения для зрелищ. В отличие от древнегреческого театра, в котором зрительские места располагались полукругом на склоне холма, амфитеатры представляли собой два театра – замкнутое круглое или овальное в плане сооружение. Посередине находилась арена (лат. arena – песок) – площадка для гладиаторских боев или иных представлений. Места для зрителей поддерживались арочными конструкциями из “римских архитектурных ячеек”. Под ареной помещали сценические машины и камеры для диких зверей, а также устройства, позволяющие заполнять арену водой, чтобы устраивать навмахии – морские сражения. Над ареной натягивали тент – велум – от солнца. Самый знаменитый из амфитеатров – Колизей в Риме (72–80 гг. н. э.).

Анналит (греч. Ανναλίθος – искусственный камень), строительный материал, “гипсовый бетон”, смесь гипса, песка, гранитной или мраморной крошки. После застывания хорошо режется и полируется. Анналит использовался для кладки и облицовки стен.

Аподитерий (греч. Αποδυτήριον – «предбанник»), в древнеримских термах – вестибул, помещение для раздевания перед купанием.

Апсида (греч. αψίς, ιδος – свод, дуга ), полукруглый выступ здания. В античной архитектуре близко понятию экседра. В христианском храме – полукруглый или многогранный выступ в восточной части базилики, где устанавливали алтарь. Перекрытие апсиды называют конхой.

Литеральный храм (от греч. A=πτερος – неокрыленный; πτρον – крыло), в древнегреческой архитектуре – тип «бескрылого» храма, не имеющего колонн на боковых фасадах. Совпадает с понятиями простиля и амфи- простиля (храмов, имеющих колонны соответственно на переднем или на переднем и заднем фасадах.

Арена (лат. arena – песок), в Древнем Риме – центральная часть амфитеатра, стадиона, цирка. Круглая или овальная площадка, посыпанная песком. Отсюда название.

Ареола (лат. areola – площадка), в архитектуре древнеримских загородных вилл – внутренний световой дворик, окруженный стенами. Близко понятиям атриум, перистиль.

Арка (лат. arcus – изгиб, дуга), тип архитектурной конструкции, дугообразное перекрытие проема – пространства между двумя опорами – колоннами, пилонами. Арка, продолжающаяся в глубину, образует свод. В древнегреческой мифологии известна богиня Арка, сестра Ириды (олицетворяющей радугу). В архитектуре арку, как и купол, всегда сравнивали с небесной Аркой. Ряд арок образует аркаду. Криволинейные перекрытия изобрели в Древней Месопотамии из-за нехватки строительного леса и камня. Арку выкладывали снизу вверх из клинчатых (трапециевидных) кирпичей или мелких камней и «запирали» в середине дуги, в верхней точке «замковым» камнем. Возникающий при этом боковой распор позволял конструкции держаться без цемента или дополнительных креплений. В отличие от плоских архитравных перекрытий (которые должны выдерживать нагрузку на прогиб и поэтому ограничены по длине), арочные и сводчатые конструкции теоретически способны перекрывать огромные пространства. Чем больше нагрузка, тем лучше они «пружинят». Единственный недостаток арки и свода – боковой распор, «разваливающий» опоры. Это затруднение преодолевали в крестово-купольных зданиях и в сооружениях эпохи Готики. Для арабской и мавританской архитектуры характерны подковообразные (суживающиеся книзу) арки, для древнерусской и индийской – килевидные (с заострением наверху).

Артемиссии – празднества, проводившиеся в Ефесе в честь покровительницы города Артемиды. Длились более месяца и включали не только религиозную, но и развлекательную программу для горожан и паломников (спортивные состязания, гладиаторские поединки, театральные представления). С конца И-го века н.э. артемиссии проходили одновременно с днями почитания императора.

Артефакт (лат. artefactum – искусственно сделанное), искусственно созданный объект, имеющий знаковое или символическое содержание. Артефактами культуры могут быть созданные людьми предметы, вещи, а также феномены духовной жизни общества: научные теории, произведения искусства и фольклора.

Архитрав (греч. αρχή – главный и лат. trabs – балка), нижняя часть антаблемента (две верхние составляют фриз и карниз), горизонтальная балка, непосредственно опирающаяся на вертикальные опоры: столбы, колонны, пилоны (см. также ордер). Другое название – эпистиль.

Асиархи (греч.ασιαρχοι) – высшие должностные лица римской провинции Проконсульская Асия, члены совета при проконсуле, избирались на один год.

Асклепион (греч. A=σκληπιείον; лат. Aesculapium) – древнегреческий храм, посвящённый богу медицины Асклепию. Асклепионы являлись не только культовыми строениями, но также и лечебными. Оказали значительное влияние на развитие медицины в Древней Греции. Жрецы Асклепия асклепиады занимались лечением больных. Обязанностью жрецов было составление таблиц, в которых описывалось течение болезни и предпринятые лечебные мероприятия, которые привели к желаемому результату. Таким образом, асклепиады способствовали накоплению медицинских знаний в храмах бога медицины Асклепия. Благодаря накоплению и систематическому анализу медицинских знаний на протяжении нескольких веков, асклепионы оказали существенное влияние на развитие медицины. Знаменитый древнеримский врач Гален, перед тем как стать придворным врачом императора Марка Аврелия обучался в асклепионе Пергама. Асклепион (санктуарий бога-целителя Асклепия) обычно включал храм, родник для очищений и помещения для лечения, позднее в рамках единого комплекса строились театр, термы, гимназиум и библиотека. Аклепион по своей сути напоминал современный санаторий.

Атриум (лат. atrium, от ater – черный), в древнеиталийском и римском жилом доме – внутренний двор, куда выходили двери всех комнат. Происходит от древнегреческого мегарона или огороженного двора с очагом в центре (отсюда и название). Другое наименование – каведиум. Двор, окруженный колоннами, называют перистилем. Древнеримский атриум имел отверстие в кровле – комплювий (изначально для выхода дыма от очага) и бассейн под ним – имплювий для сбора дождевой воды. В раннехристианской архитектуре атриумом стали называть большой открытый двор перед храмом с водоемом для омовений (см. храм св. Иоанна Богослова в Ефесе, храм свт. Николая в Мирах Ликийских).

Аудитория (греч. – αυδειτωριον), место для обучения или читальный зал библиотеки. В античном словоупотреблении синонимично слову «училище» (греч. – σχολη).

База (греч. βάινω – ступаю), основание, подножие колонны. Более общее значение – подиум, постамент, стилобат.

Базилика (греч. Βασιλική – «дом басилевса»), прямоугольное в плане здание. В Древней Греции городами управляли архонты (греч. Αρχόντες – правители), которых называли басилевсами (греч. Βασιλέυς – царственный, мудрейший). В Византии басилевс – эпитет императора. Греческие архонты-басилевсы выполняли свои обязанности в специальных зданиях: принимали посетителей, решали спорные дела, заключали договоры. Базилики (лат. basilica – дом басилевса) строили также в Риме, в частности на Римском Форуме. Правитель восседал на троне в апсиде, а вдоль нефа (продольного помещения), обычно разделенного двумя рядами колонн на центральный неф и два боковых, к нему шли просители. По одной из версий происхождения христианского храма, такие базилики служили первыми помещениями для церковных собраний. В более широком значении базиликальной постройкой называют любое удлиненное здание, имеющее крышу. Некоторые раннехристианские базилики имеют план в виде удлиненного креста (храм св. Иоанна в Ефесе, храм св. Апостолов в Константинополе). Поперечный неф подобного типа храма называют трансептом. Восточная часть заканчивается апсидой, но апсидами могут также завершаться «рукава» трансепта. В раннехристианских храмах апсиды могли находиться и со всех четырех сторон (триконх или тетраконх – руины таких церквей можно наблюдать на севере Африки).

Баптистерий (греч.βαπτιστέριον, от βαπτζω – погружаю), крещальня. Помещение (обычно в левом приделе храма) или отдельное сооружение для совершения таинства крещения. В раннехристианской архитектуре часто центрическое восьмигранное в плане здание (октагон).

Буле (греч. Βουλή – совет, решение) 1) в аристократических и олигархических полисах (до начала 5 в. до н. э.) правящий совет знати или преимущественно богатых граждан; 2) в демократических полисах орган власти, избиравшийся на определенный срок и подготавливавший дела для народного собрания. Члены буле делились на 10 комиссий – пританий, выполнявших обязанности по очереди (каждая в течение 1/10 года).

Булевтерий (греч. βουλευτέριον, от Βουλή – совет), в Древней Греции – здание для заседаний городского совета, обычно находилось на агоре. Прообраз базилики.

Бут (от итал. bottare – бить, толкать), наполнение пространства между двумя стенками (наружной и внутренней) мелким камнем, щебнем, гравием вместе с песком и раствором цемента («забутовка»). Такую технику использовали древние римляне, отсюда название «римский бетон». Бутовой называют кладку из камней неправильной формы (циклопическая кладка).

Велум (лат. velum – парус, навес), в Древнем Риме – тент, который натягивали над амфитеатром от солнца. Другое название – веларий (лат. velarium). Позднее велумом стали называть отдельные сегменты купола, напоминающие по форме треугольные паруса.

Вестибул, вестибюль (лат. vestibulum), в архитектуре Древнего Рима – преддверие, площадка перед входом в здание, ограниченная с двух сторон стенами либо колоннадой. По древнему обычаю такую площадку посвящали богине домашнего очага Весте, отсюда название (пронаос; пропилеи). Позднее вестибюлем стали называть любое помещение, которое находится перед основным – аванзалом, залом, салоном.

Виадук (лат. via – дорога и duco – веду), древнеримский каменный мост на аркадах, по которому проходит участок дороги через овраг, ущелье, русло реки. Аналогичная конструкция для водопровода называется акведуком.

Вима (лат. иита, греч. Βήμα – шаг), в христианском храме – возвышение алтарной части (в античности – бема). Иногда вимой называют ступени алтаря либо приподнятую часть пола в средокрестии храма (амвон; пресбитерий; горнее место; солея).

Вомитории (лат. vomitoriorum, от vomitare – извергать), выходы, пандусы древнеримского амфитеатра, спускающиеся от зрительских мест – театрона – к площадке внизу – арене.

Галерея (итал. galleria, от galla – открытый), узкое протяженное помещение, обычно перекрытое сводами, на аркадах. В античной и христианской архитектуре традиционными являются обходные галереи вокруг здания храма.

Гексастильный храм (греч. έξ – шесть и στύλος – колонна, опора), в античной архитектуре – тип храма, периптера (окруженного со всех сторон колоннами), на переднем и заднем фасадах которого находится по шесть колонн.

Существуют также храмы тетрастильный (с четырьмя), пентастильный (с пятью), октостильный (с восемью) и декастильный (с десятью колоннами). Такое деление ввел в I в. до н. э. древнеримский архитектор Витрувий (см. триада Витрувия).

Героон (греч. ήρως – герой, νaός – храм) – храм героя. В античной архитектуре это мемориальное сооружение, представляющее круглую постройку на квадратном основании. Внутри находился жертвенник. Такие сооружения посвящали не богам, а знаменитым героям, уроженцам данного города.

Гиеротесийон (греч. ιεροθέσιον – святилище, от ιερός – священный), в странах эллинизированного Востока ИѴ40;-И вв. до н. э. – тип сооружения, совмещающий функции царской гробницы и храма (ср. героон; мавзолей).

Гимнасий (греч. γυμνάσιον, от γυμνός – обнаженный, нагой), в Древней Греции – здание или помещение для физического воспитания юношей, тренировки или соревнований атлетов, которые занимались физическими упражнениями обнаженными, отсюда название.

Гипетральный храм (от греч. υπο – под и αιθήρ – чистое небо), в античной архитектуре – храм под открытым небом, без перекрытия. Многие храмы Древней Греции строили гипетральными по необходимости. Из-за огромных размеров навести каменную или деревянную кровлю не представлялось возможным даже с использованием внутренних опор. Отверстие в кровле называли гипетроном. Гипетральные храмы посвящали божествам-небожителям: Зевсу, Аполлону – через открытую кровлю они проникали в свое жилище. Открытые дворы древнеегипетских храмов также называют гипетральными (гипостиль).

Гипогей (греч. Yπογειον – подземный), в античной архитектуре – подземное святилище, погребальный склеп. Позднее в христианских храмах – крипта (колумбарий).

Гипокаусты (от греч. υπο – внизу и καυστικός – горючий), в античных домах и древнеримских термах – система отопления горячим воздухом, который пропускали по трубам, проложенным под полом и внутри стен. Известна с I в. до н. э.

Гипостиль (греч. υποστύλος – “подколенный”, от υπο – под и στύλος – колонна, опора), зал, помещение, перекрытие которого поддерживается множеством часто поставленных колонн. Обычно этот термин используют в отношении архитектуры древнеегипетских храмов, например в Карнаке и Луксоре (ХѴ40;И-XII вв. до н. э.).

Гипподамова система, система планировки античных городов с пересекающимися под прямым углом улицами и равными прямоугольными кварталами. Связана с именем древнегреческого архитектора Гипподама из Милета (485–405 гг. до н.э.). По гипподамовой системе в разное время были распланированы многие античные города: Милет, Лаодикия, Смирна, Александрия Египетская.

Епарх (греч. Ἐπαρχος – правитель, от Ἐπι – над, и αρχος – управляю). Должностное лицо в римской империи, близкое по значению должности губернатора. Епарх подчинялся проконсулу, область его управления называлась епархия. Иногда проводится сближение функций епарха и префекта (лат. praefectus – правитель, начальник).

Имплювий (лат. impluvium – водосбор), в атриуме древнеримского дома – небольшой четырехугольный бассейн, находящийся под таким же отверстием в кровле – комплювием. Служит для сбора дождевой воды, хозяйственных нужд, создает уют и прохладу.

Инсула (лат. insula – остров) – многокомнатный, многоэтажный дом римского периода (от 4 до 7 этажей). Инсулы (жилые кварталы) были связаны единой структурой и системой коммуникаций, строились из кирпича и покрывались черепицей. На 1-м этаже часто располагались храм, галереи, холл и магазины.

Каведиум (лат. cavedium – углубление, от cavus – пустой), часть древнеиталийского дома, внутренний дворик под открытым небом. Большие дворы называли атриум (мегарон; перистиль). В римском театре каведиум – ряды мест для зрителей.

Кафедра (греч. Καθέδρα – место сидения), в античности и раннем средневековье – кресло, трон. Позднее – возвышение, трибуна для проповеди в христианском храме (лекториум). Возвышение или балкон для певчих называют канторией (лат. Cantare – петь).

Крестово-купольные храмы – тип архитектурного сооружения, христианского храма, представляющего собой в плане равносторонний греческий крест с купольным перекрытием средокрестия. Он складывался в архитектуре Византии в Ѵ40;И-ИХ вв. на основе центрических построек типа ротонды. В отличие от построек удлиненного плана, в виде латинского креста (см. базилика), крестово-купольные, или центрические, храмы не имеют ясно выраженного нефа и трансепта – эти помещения называют «ветвями креста», которые заканчиваются апсидами (см. триконх; тетраконх).

Крипта (греч. Κρυπιή – подземелье, тайник), в раннехристианских храмах – помещение, расположенное под алтарной частью или средокрестием. Используется для хранения мощей святых или особо ценных реликвий, которым посвящен храм.

Кувуклия (лат. cubuclia; см. кубикула), алтарная сень, киворий, надгробная часовня.

Куреты – в разных традициях куретами называли жрецов самых различных богов – Реи, Кибелы, Зевса. В Ефесе куреты, возможно, были жрецами храма Весты (богини домашнего очага).

Мартирий (греч. Μαρτύριον – свидетельство, поручительство), мемориальное сооружение, памятник в честь первых христианских мучеников.

Микве (ивр.מקוה, в сефардском произношении микве – очищение водой) – водный резервуар для омовения с целью очищения от ритуальной нечистоты. Микве представляет собой резервуар с минимальным количеством воды в 40 сеа (согласно различным подсчетам -от 250 до 1 тыс. литров).

Метрополия (греч. μητρο–πόλις – главный город, столица) – В Древней Греции – город-государство (полис), главный по отношению к основанным поселениям (колониям) в других землях. Во времена Римской империи метрополией назывался главный город провинции, а в Малой Азии – большой город, экономически и культурно доминирующий в данном регионе.

Митрополия (греч. μητρο–πόλις – главный город, столица), – в церковном словоупотреблении – епархия, церковный округ, подчиненный митрополиту.

Наос (греч. ναός – внутренняя центральная часть храма) – центральное помещение храма, в котором находилась статуя божества. Переднюю часть именовали пронаосом, позади наоса располагались адитон и опистодом. В средневековье эта часть получила название неф.

Нартекс, нарфик (греч. Νάρθηξ – ларец, коробочка), пристройка с западной стороны храма. В раннехристианских базиликах – поперечная галерея у западной оконечности нефа. К нартексу примыкал атриум. То же в русской архитектуре – притвор.

Некрополь (греч. νεκροπολις – город мертвых), кладбище, ансамбль монументальных надгробий, стел, статуй.

Неокорос (греч. Νεωκορος – поддерживать, хранить храм), титул, который присваивался городам империи Римским сенатом или императором за особые заслуги перед Римом, за лояльность по отношению к римской власти и построенный храм в честь императора. Памятная доска о даровании городу титула «неокорос», как правило, устанавливалась в возведённом храме императорского культа.

Неф (лат. navis – корабль), главный объем крестово-купольного или базиликального храма. Удлиненное в плане помещение, которое в восточной части заканчивается полукружием апсиды с перекрытием – конхой, а в западной – нартексом, или притвором. Поперечная часть храма, образующая крестообразный план, именуется трансептом. Пересечение нефа и трансепта называют средокрестием (наос; хор).

Нимфеум (греч.νύμφαιον), в Древней Греции – храм, святилище или алтарь нимф, низших божеств природных стихий. Нимфеум всегда имел небольшой бассейн или фонтан.

Одеон (греч. ωδειον, от ωδη – песня), в Древней Греции – небольшое круглое или овальное в плане здание для музыкальных состязаний. В отличие от театров, одеоны имели перекрытие.

Октагон (греч. οκταγόνον – восьмиугольник, от οκτω – восемь), восьмиугольное в плане здание. Восьмигранными строили баптистерии. В русской архитектуре – восьмерик.

Опеон (греч. οπαιον – отверстие в крыше), круглое отверстие в перекрытии здания, в частности, в верхней части купола. В ранней античности такие отверстия устраивали для выхода дыма от очага, позднее оно имело символическое значение.

Орхестра (греч.ορχήστρα, от ορχήομαι – плясать) – круглая площадка, окруженная зрительскими местами, место для танца, для хора в древнегреческом театре. Возвышение позади орхестры именовали скеной. Название возникло от того, что вначале на орхестре находился жертвенник и проводились дионисийские мистерии в честь бога Диониса.

Палестра (греч. παλαίστρα, от παλαιω – бороться), в Древней Греции – комплекс построек и площадок для спортивного воспитания юношей.

Пантеон (греч. πανθειόν – храм всех богов, от ραν – все и θεος – бог), тип античного сооружения, обычно круглого в плане, посвященного всем богам.

Парод (греч. πάροδος – проход), в древнегреческом театре – проход зрителей к своим местам и проход актеров на скену.

Перистиль (греч. Περιστύλος – окруженный колоннами), в античной архитектуре – двор, окруженный колоннадой.

Подиум (лат. podium, от греч. πούς – нога, стопа), в древнеримской архитектуре – подножие, высокое основание постройки, в древнегреческой – стереобат или крепидома.

Портал (лат. porta – ворота, вход), архитектурное оформление входа в здание.

Портик (лат. porticus – крытый ход, навес), выступающая часть здания или самостоятельная постройка, образованная колоннадой и имеющая собственное перекрытие. Оформляет вход или проход в здание.

Порфирогенит (греч.πορφυρογεννητς) – «рождённый в пурпуре», относилось к сыну императора, как наследнику престола.

Пресвитериум (греч. Πρεσβυτέριον – совет старейшин), алтарная часть раннехристианских храмов, представляющая собой несколько приподнятое над общим уровнем пола полукружие апсиды. Здесь находился трон епископа и скамьи священников.

Придел, пристройка к основному объему здания. В храмах – обычно с южной или с северной стороны. Пристройка с западной стороны называется нартекс или притвор (пронаос; трапезная).

Пританы (греч. πρύταυις, «правитель») – в греческих полисах члены государственного совета граждан, которые правили в буле и экклезии (эк- клесии, народном собрании). В некоторых городах-государствах Древней Греции притан – титул верховного правителя, царя.

Проконсул (лат. proconsul, от pro – вместо и consul – консул), государственная должность в Римской республике и Римской империи. С образованием провинций осуществляли в них высшую юридическую, административную и военную власть.

Существовало два вида управления провинциями. Относительно спокойные территории, население которых было лояльно по отношению к Риму, включались в сенатские провинции. Такими провинциями управлял проконсул, избираемый на один год и ответственный перед римским сенатом. Беспокойные провинции управлялись непосредственно императором через легата. Он, как правило, расквартировывал там войска и назначал своих собственных представителей – префектов и прокураторов. Легаты, префекты и прокураторы подчинялись только императору и назначались им бессрочно.

Проскений (греч. προσκήν, от pro – впереди и σκήνη; см. скена), в древнегреческом театроне Ѵ40;-ИѴ40; вв. до н. э. – фасад скены, сооружения, расположенного за орхестрой (боковые пристройки называли параскениями). Проскений обычно сооружали в виде портика с колоннами, в проемах проскения размещали декорации. В дальнейшем в римском театре просцениумом (лат. proscaenium) называли переднюю часть сценической площадки.

Протома (греч. πρωτόμη – передняя часть), скульптурное изображение передней части животного – быка, коня.

Пульпит (лат. pulpitum – деревянный помост, подмостки), в раннехристианских храмах кафедра, лекториум.

Ротонда (лат. rotundus – круглый), тип круглого в плане здания. Ротонды обычно перекрывают куполом. Полуциркульная пристройка – полуротонда (эдикула).

Скена (греч. σκηνή – шатер, палатка), в древнегреческом театре помост (сцена), расположенная между музыкальной площадкой – орхестрой и вертикальной стеной декораций – проскением.

Солея (лат.solum – ровное место, основание; пол), в христианском храме – возвышение алтарной части. Центральная часть называется амвоном, близкий термин – вима (бема).

Средокрестие (ср.-греч.αμφάλλιον), центральная часть храма, пространство, образующееся от пересечения нефа и трансепта либо от двух равноконечных нефов.

Стереобат (греч., от στερεοβάτες – крепкий, твердый и (βαίνω – ступаю), в древнегреческой архитектуре – объемное возвышение, на котором возводили здание. Под стереобатом находится фундамент. Верхнюю плоскость стереобата называют стилобатом.

Стоя (греч. στοά – портик, колоннада), в архитектуре Древней Греции – крытая галерея, которая соединяла несколько зданий. Служила убежищем от солнца, местом прогулок, встреч философов (отсюда название философской школы стоиков).

Театрон (греч. Θεατρόν – места для зрителей), древнегреческий театр, который устраивали на естественном склоне холма, вырубая ступени полукругом. Внизу располагалась площадка для актеров или певцов – орхестра. За орхестрой находилась скена. Римляне предпочитали строить амфитеатры, в которых зрительские места располагались со всех сторон, по кругу или эллипсу.

Теменос (греч. τίμηνος – «почтенный участок»), в древнегреческой архитектуре – священный участок земли, окруженный оградой, мраморной стеной, в центре которого находился храм (лат. форум).

Термы (греч. θερμός – горячий), древнеримские бани. Общественные купальни, которые отапливали горячим воздухом, идущим по каналам в полу и стенах, существовали еще в Древней Греции. У римлян они превратились в сложные сооружения с многими залами: аподитерием (предбанником), помещениями с холодной (фригидарий), прохладной (тепидарий) и горячей (кальдарий) водой, сферистерием (залом для игры в мяч), гимнастическими залами, библиотеками, экседрами для бесед и ученых занятий, храмами.

Толос (греч. θόλος – круглое здание), тип древнегреческого здания, храма или гробницы, круглого в плане, окруженного колоннадой, с коническим покрытием, напоминающим хижину. Римские ротонды отличаются от греческих толосов купольным перекрытием.

Целла (лат. cella – комнатка), в античности – маленькая комнатка, кладовая. В древнеримском храме – главное помещение, святилище, где находилась статуя божества. То же, что у греков наос.

Эдикула (лат. aedicula – маленькая комнатка), в античной архитектуре – ниша для священных статуй, маленький храм. Ниша в виде портала, обрамленного колоннами и треугольным фронтоном. Позднее – часть интерьера или отдельная постройка в виде портала или ниши, перекрытой конхой.

Эфеб (греч. Ἐφηβος), в греческом обществе – юноша, достигший возраста, когда он обретал все права гражданина (18 лет), становясь членом эфебии – общности молодых людей-граждан полиса. С этого времени молодой человек становился военнообязанным и привлекался к военной службе, которую проходил до 20 лет.

Источники

1. Витрувий. Десять книг об архитектуре. – М., 2009.

2. Геродот. История. – М.: Акт, 2009.

3. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. – М., 2008.

4. Евсевий Памфил. Церковная история. – М., 1993.

5. Ксенофонт. Греческая история. – СПб.: Алетейя, 1993.

6. Лукиан. Избранная проза. – М.: Правда, 1991.

7. Павсаний. Описание Эллады. – СПб., 1996.

8. Плиний Старший. Естественная история (отрывки) // Хрестоматия поистории науки и техники. – М., РГГУ, 2005.

9. Плиний Секунд Младший. Письма. – М., 1984.

10. Плутарх. Сравнительные жизнеописания (в двух томах). – М.: Наука, 1993.

11. Полибий. Всеобщая история (в двух томах). – М.: Акт, 2004.

12. Публий Корнелий Тацит. Анналы. – М.: Ладомир, 2003.

13. Страбон. География. – М., 2009. – №61.

14. Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. – М.: Наука, 1993.

15. Тит Ливий. История Рима от основания Города (в трёх томах). – М.: Ладомир, 2002.

16. Цицерон. Речи (в двух томах). – М.: Наука, 1993

Литература

17. 100 человек, которые изменили ход истории. Ататюрк. – Еженедельное издание. – М., №61, 2009.

18. Барабанов НД. Традиции кровавых жертвоприношений в византийском приходском православии// Византийский временник. – 2004. №63(88).

19. Беляев Л.А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. – СПб.: Алетейя, 2000.

20. Беляев Л.А., Мерперт Н.Я. От библейских древностей к христианским. М., 2007.

21. Бобринский А. Из эпохи зарождения христианства. – М., 1995.

22. Браун Рэймонд. Введение в Новый Завет. В 2-х томах. – М.: ББИ, 2007.

23. Буассье Г. Римская религия от Августа до Антонинов. – М., 1914.

24. Васильев Л.С. История Востока: в 2 т. – М.: Высш. шк., 1994.

25. Габелко О.Л. История Вифинского царства. – СПб., 2005.

26. Гатри Д. Введение в Новый Завет. – СПб., 1996.

27. Генри В. Мортон. От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла. М., 2009.

28. Герман Хафнер. Выдающиеся портреты античности. 337 портретов в слове и образе. – М.: Прогресс, 1984.

29. Гиббон Э. Закат и падение Римской Империи: в 7 т. – М.: Терра, 1997.

30. Гиблин Ч. Открытая книга Пророчества // Символ №30. – Париж, декабрь 1993.

31. Гондецкий С., архиеп. Писания Иоанна. – М., 2005.

32. Гуляницкий Н.Ф. История архитектуры. – М., 1984.

33. Дворкин А. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Нижний Новгород, 2006.

34. Джарман О.А. Эллинистическая религия Асклепия в поздней Грекоримской культуре в свете христианской духовной традиции / « Христианское чтение 3(34). – Издательство СПбДА, 2010.

35. Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика.Ростов-н-Д., 2003.

36. Древние цивилизации / Под ред. Бонгард-Левина Г.М. – М.: Мысль, 1989.

37. Жевахов А. Кемаль Ататюрк. -ЖЗЛ. – М.: Молодая гвардия, 2008.

38. Зелинский Ф.Ф. Соперники христианства. – М., 1996.

39. Земскова В. Диалог Палладия, епископа Еленопольского, повествующий о житии блаженного Иоанна Златоуста. – М., 2002.

40. История Византии в 3-х томах, отв. ред. Удальцова З.В. – М.: Наука, 1967.

41. История Востока: в б т». Под ред. Рыбакова Р.Б. – М.: Восточная литература, 1997.

42. История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2. Передняя Азия, Египет» Под ред. Бонгард-Левина Г.М. – М.: Наука, 1988.

43. История Древнего Рима / Под ред. Кузищина В.И. – М.: Высш. шк., 1982

44. Карпушин И.П. Философия христианского зодчества. – М., 2005.

45. Киндерсли Д. Турция: Путеводитель / Пер. с англ. – М.: Акт; Астрель, 2004.

46. Киреев Н.Г. История Турции XX век. – М.: ИВ РАН, 2007.

47. Ковалев С.И. История Рима. – Л.: ЛГУ, 1986.

48. Колобова К. М. Аттал III и его завещание. // Древний мир, М., 1962.

49. Комеч А.И. Символика архитектурных форм в раннем христианстве// Искусство Западной Европы и Византии. – М., 1978.

50. Курбатов Г.Л. История Византии. – М.: Высшая школа, 1984.

51. Лапшин В., свящ. Деяния Святых Апостолов. Комментарий. – Рига, 2005.

52. Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. – Спб.: Алетейя, 1999.

53. Мейендорф И., прот. Введение в святоотеческое богословие. – Нью- Йорк, 1996.

54. Шнайдер Е.Е. Ефес и Пергам в прошлом и настоящем (с реконструкциями). – Рим, 2008.

55. Мень А., прот. Читая Апокалипсис. – М., 2000.

56. Мещерская Е. Апокрифические Деяния Апостолов. Новозаветные апокрифы в сирийской литературе. – М.: Присцельс, 1997.

57. Мухаметдинов Р.Ф. Зарождение и эволюция тюркизма. – Казань, 1994.

58. Настольная книга священнослужителя. Том 2. – М.: Издание Московской Патриархии, 1978.

59. Норов А.С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. – М.: Индрик, 2005.

60. Орлов Н., свящ. Апокалипсис святого Иоанна Богослова. – СПб., 1999.

61. Отцы и учители церкви III века. Антология (в двух томах). – М.: «Либрис», 1996.

62. Полонский С. Мессия в еврейских праздниках и традициях. – М., 1994.

63. Постановления апостольские. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2006.

64. Ранние отцы церкви. Антология. – Брюссель, 1988.

65. Ранович А. Восточные провинции Римской империи в I-III вв. – М., 1949.

66. Роберт Уостерхаут. Византийские строители. – Киев-Москва, 2005.

67. Сантала Р. Апостол Павел, человек и учитель в свете иудейских источников. – СПб., 1997.

68. Свенцицкая И. С. Особенности религиозной жизни народных масс в Азиатских провинциях Римской империи (II-III вв.): язычество и христианство. // Вестник древней истории. – М., 1992. – № 2 (201).

69. Свенцицкая И. С. Социально-экономические особенности эллинистических государств. – М., 1963.

70. Сергеев В.С. История Древней Греции. – М.: Акт, 2008.

71. Сидоров А.И. Курс патрологии. – М., 1996.

72. Словарь античности – М.: Прогресс, 1994.

73. Сорокин А., прот. Христос и церковь в Новом Завете. – М., 2006.

74. Толковая Библия (Издание преемников Лопухина), т. 3. – Стокгольм, 1987.

75. Успенский Ф.И. История Византийской империи Ѵ40;И-ИХ вв. – М.: Мысль, 1996.

76. Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века. – М.: ПАИМС, 1992.

77. Хайт В.Л. Античные истоки и образно-стилевые характеристики христианского зодчества // Христианское зодчество. – М., 2004.

78. Шуази Огюст. Всеобщая история архитектуры. – М., 2009.

79. Эрнест Дюпуи; Тревор Дюпуи. Всемирная история войн. Книга 3-я, 1800–1925. – М., 1998.

80. Юлкина О. Н. Пергамский декрет 133 г. до н.э. // Вестник древней истории. –1947. – № 4.

81. A.Seager, A.T.Kraabel. The Synagogue of the Jewish Community in Sardis: Results of the Archaeological Exploration in Sardis 1958–1975. -Cambridge, Mass., 1983.

82. Anatolian Studies, Journal of the British Institute of Archeology at Ankara, vols. XXII-XXIX, c/o London: The British Academy, Burlington House, 1972–1979.

83. Bammer A. Die Kirche im Artemision von Ephesos» EPB-EFBE. – 1999.

84. Bean, George, E. Aegean Turkey, An Archeological Guide. – London: Ernest Benn Limited, 1966.

85. Bean, George, E. Lycian Turkey, An Archeological Guide. – London: Ernest Benn Limited, 1978.

86. Bean, George, E. Turkey Beyond the Meander, An Archeological Guide. – London: Ernest Benn Limited, 1971.

87. Bean, George, E. Turkey Southern Shore, An Archeological Guide. – London: Ernest Benn Limited, 1968.

88. Berrett, LaMar C., Discovering the World of the Bible. – Provo, Utah, 1973.

89. Büyükkolanci M. Eine Klosterkirche auf dem Ayasoluk in Ephesos / OFE. – 1999.

90. Büyükkolanci M. Zum Skeuophylakion der Johanneskirche von Ephesos» EPB-FBE. – 1999.

91. C. Foss. Byzantine and Turkish Sardis. – Cambridge, 1976.

92. C. Foss. Ephesus after Antiquity. A Late Antique. Byzantine and Turkish City. – Istanbul, 1979.

93. C.Habicht. New Evidence on the Province of Asia. – JRS – 1975 №65.

94. C.J. Cadoux. Ancient Smyrna. – Oxford. 1938.

95. C. Ratte, T. Howe, and C. Foss. An Early Imperial Pseudo dipteral Temple at Sardis. AJA 90 1, 1986.

96. Clyde E. Fant and Mitchell G. Reddish. A Guide to Biblical Sites in Greece and Turkey. – Oxford: University press, 2003.

97. David Magie. Roman rule of the third century after Christ. – Princeton, 1950.

98. Duru Basim Yayin Kirtasiye ve Hediyelik. Pergamon Asklepion Under the Light of Ancient Age Medicine. – Istanbul, 2007.

99. E.Hostetter. The Tiles of Ancient Sardis. – Archeology. – 1981. №34.

100. Ekrem Akurgal. Ancient Civilization and ruins of Turkey. – Istanbul, 2007.

101. Ekrem Akurgal. The Early Period and the Golden Age of Ionia. – AJA – 1962. – №66.

102. Engelmann H. Ephesos und die Johannesakten» ZPE – 1994. – №103..

103. Everett C. Blake, Anna G. Edmonds. Biblical Sities in Turkey. – Arahk, 2006.

104. F.R. Trombley. Hellenic Religion and Christianization. – Leiden, 1994.

105. F. Stark. Ionia. – London, 1954.

106. Fatih Cimok. A Guide to the seven Churches. – Istanbul. – Turkey, 2009.

107. Fatih Cimok. Journeys of Paul from Tarsus «to the ends of the earth» – Istanbul. Turkey, 2009.

108. Flynn, Vernon, P. The Seven Churches Today. – Istanbul, 1963.

109. Francesco D Andria. Hierapolis of Phrygia an archaeological guide. – Istanbul, 2007.

110. Franks, Frank. Treasures of the British Museum. – London, 1975.

111. G.M.A. Hanfmann. A Hittite Priest from Ephesus. AJA 66, 1962.

112. G.M.A. Hanfmann. Sardis from Prehistoric to Roman Times. Results of the Archaeological Exploration of Sardis 1958–1975. – Cambridge, 1983.

113. Gunther M. Die Paulinische Mission in Ephesos / OFE. – 1999.

114. H. Ingholt. The Prima Porta Statue of Augustus. – Archeology. – 1969. – №22.

115. Hansen E. The Attalids of Pergamon. – N. Y., 1947.

116. J.M. Cook. The Greeks in Ionia and the East. – London, 1962.

117. J. Reynolds. Aphrodisias and Rome: Documents from Excavations of the Theatre at Aphrodisias Conducted by prof. Kenan T. Erim. – London, 1982.

118. James, E.O. The Ancient Gods. – London, I960.

119. John McRay. Archaeology and the New Testament. – Michigan, 1991.

120. Kazi Sonuclari Toplantisi 2. Cilt. 24–28 mayis, Konya, 2004.

121. Magie D. Roman rule in Asia Minor, – Princeton, 1950. – v. 1–2.

122. Me Shane R. B. The foreign policy of the Attalids of Pergamum – Urbana, 1964.

123. Meinardus, Otto F.A. St. John of Patmos. – Athens. 1974.

124. Mustafa Buyukkolanci. The life and the Monument of St. John. -Publication of Efes Foundation, 2000.

125. Naci Keskin. Эфес (на русском языке). – Ankara. 2003.

126. Р. Trebilko. Jews, Christians and the Associations in Ephesus: A Comparative Study of Group Structures. – OFE, 1999.

127. R.A. Seager. The Building History of the Sardis Sinagogue. AJA – 1972. – №76.

128. R. Cormack. Temple as Cathedral. – Ann Arbor, 1990.

129. R.N. Charles. A Critical and Exegetical Commentary on the Revelation of st. John. – Edinburgh, 1953.

130. Ramsay Sir William. St. Paul the traveller and the Roman citizen. – Michigan, 1963.

131. Ramsay Sir William. The Church in the Roman Empire. – General Books, 2004.

132. Ramsay Sir William. The Cities of St. Paul. – General Books, 2009.

133. Ramsay Sir William. The letters to the seven churches of Asia and their place in the plan of the Apocalypse. – London, 1904.

134. Richard Tomilson. From Mycenae to Constantinopole. The Evolution of the Ancient City. – London, 1992.

135. S. Dmitriev. City Government in Hellenistic and Roman Asia Minor. – Oxford University, 2005.

136. S.E. Johnson. Christianity at Sardes in Early Christian Origins. – Chicago, 1968.

137. S. Karwiese. The Church of Mary and the Temple of Hadrian Olympos in Ephesos. – Cambridge, 1970.

138. S. Mitchell. Festivals, Games and Civic life in Roman Asia Minor. JRS – 1990. – №80.

139. Teoman Ergene. Istikll harbindeTrk ortadokslari. The Turkish Orthodox in the War of Independence. – Istanbul, 1951.

140. The Pilgrimage of Etheria. Society for promoting Christian knowledge. – N.Y.: The Macmillan Company, 1919.

141. Thomas S.Burns. Urban Centers and Rural Contexts in Late Antiquity. – Michigan, 2001.