Слово в Неделю всех святых

Сегодня мы совершаем память всех святых, от века просиявших, от века угодивших Богу. Мы вспоминаем всех именуемых святыми усопших людей, начиная с первых времен и по сегодняшний день, причем не только прославленных, но и неизвестных миру. Прославляя апостолов и пророков, мучеников и пустынников, праведников, живших посреди мира, и Христа ради юродивых, – мы должны понимать, за что мы их прославляем и что такое святость.

Мне, как председателю комиссии по канонизации святых, приходится проверять материалы, подготовленные для представления в синодальную комиссию при Священном синоде, которую возглавляет Высокопреосвященнейший митрополит Ювеналий. Когда эти жизнеописания просматриваешь, то людей, которых, возможно, через несколько месяцев прославят и которым мы будем вскоре молиться, видишь несколько в ином свете.

По житиям святых мы иначе представляем себе подвиг подобных подвижников. Нам представляется, что это избранники Божии от чрева матери, – конечно, среди них были и такие, но далеко не все, а лишь немногие, – что это особенные люди, на нас непохожие; мы считаем, что нам не дано то, что является уделом этих угодников. А по тем жизнеописаниям, в составлении которых я в какой-то степени участвую, видно, что это совсем не так.

Недавно мне пришлось читать жизнеописание пострадавшего в нашей епархии священника, который был дважды осужден: в первый раз его приговорили к пребыванию в лагере, во второй – к расстрелу; и приговор был приведен в исполнение. Этот священник имел семью, шестерых детей, то есть не был каким-то особенным подвижником, девственником, подвизавшимся в пустыне. Очевидно, что он был ревностным священником, раз смог выдержать такие испытания. Но ничего необыкновенного, яркого в его жизнеописании нет, кроме спокойной и ясной твердости.

Он отбыл свой срок в лагерях, вернулся и опять стал священствовать в селе. Был ли он особенным проповедником, имел ли еще какие-либо выдающиеся дарования – мы не знаем. Мы знаем только, что чекисты сфабриковали дело о том, что был организован контрреволюционный монархический заговор. Конечно, это было выдумкой от начала и до конца, причем совершенно нелепой. По этому делу было арестовано много священнослужителей, ревностных и благочестивых в обычной жизни. Однако они не выдержали испытаний и, как принято сейчас говорить, «сломались»: дали показания друг на друга, лжесвидетельствовали против разных людей, в том числе и против того, о котором я рассказываю¹. Оклеветали его в том, что он якобы, как участник контрреволюционного заговора, чуть ли не взрывчатку покупал. Но это при советской власти было совершенно неисполнимо. Тогда вообще сделать что-либо подобное было практически невозможно.

Конечно же, священнослужители ничем подобным не занимались, и в частности этот священник был совершенно лоялен к советской власти. Когда же он отказался сознаться в своих мнимых преступлениях и дать на кого-либо показания, когда не назвал ни одного конкретного лица, отговорившись тем, что к нему приходило много прихожан, потому что приход большой и он никого не может вспомнить, – он был приговорен к расстрелу.

Вот пример святого в обычной жизни. Чем он отличается от нас? Во время испытания все то необыкновенное, что в нем было: стойкость, преданность православию, любовь к людям, которая не позволила ему кому-либо нанести вред, даже в надежде смягчить наказание, – показало, что он свят. Испытание обнаружило его святость, до сих пор никому не известную. А мы оправдываем себя тем, что мы обыкновенные люди. А разве он не был таким же человеком? Он был во всем обыкновенным и умер бы никому не известным, если бы на его долю не выпало такое необычайное испытание и исключительная скорбь, приведшая его к гибели. А ведь он оставил сиротами, что тоже не может не заботить семьянина и отца, шестерых детей!

Глядя на его пример и примеры других новомучеников и исповедников, мы должны в том же ключе рассмотреть и подвиги прочих подвижников. Что делает этих людей святыми и что же такое святость? Неужели у них не было грехов? Никто же не свят, токмо един Бог². Как говорит Священное Писание: Если бы был один день человека на земле, и то бы он согрешил³. Почему же мы называем их святыми, неужели у них не было грехов? Нам хочется так думать, мы идеализируем этих людей, нам приятно, что есть какие-то особенные, не такие, как мы, люди. На самом деле, безусловно, они совершали грехи, иногда даже тяжкие.

Некая молодая красивая женщина по имени Таисия, оставшаяся по смерти родителей богатой, помогала своим имуществом монашествующим, но через некоторое время разорилась. Нашлись злые советники, научившие ее зарабатывать средства на свое пропитание распутством. Когда преподобные отцы египетские услышали, что Таисия, которая так много прежде им помогала, пала, то послали к ней святого Иоанна Колова. Слуги не хотели впускать его, потому что думали, что он пришел обирать ее: монахи, по их мнению, сначала ее разорили, а теперь опять намерены досаждать ей. Но Таисия пошла на хитрость, сказав, что пустынножители иногда находят драгоценные камни, надо впустить этого монаха. Когда Иоанн Колов увидел ее, то заплакал. Она спросила:

– Почему ты плачешь?

– Потому что вижу, что твоим лицом играет диавол.

Вероятно, этот подвижник имел духовное зрение и прозревал то, что бывает не видно обыкновенным людям.

Эти краткие слова привели Таисию к покаянию, и она спросила:

– Есть ли для меня еще спасение?

– Есть, – ответил старец.

Женщина оделась, не сделав никаких распоряжений по дому, что удивило преподобного Иоанна, и пошла за ним. В пустыне их застала ночь, монах лег спать прямо на земле, а Таисии велел лечь вдалеке от него ради скромности и целомудрия. Когда Иоанн Колов стоял на молитве, то увидел, столп света над тем местом, где легла женщина. Он пошел туда, тронул ее, но Таисия была уже мертва. Покаяние этой женщины совершилось за несколько часов, а мы называем ее блаженной Таисией, потому что Бог простил ее за одно намерение измениться.

Благоразумный разбойник, страдавший рядом со Спасителем на кресте, сказал второму разбойнику, вразумляя его: Разве ты не боишься Бога, ибо мы достойное принимаем по делам своим, Он же не единого зла сотвори⁴ – и, умирая на кресте вместе с Иисусом Христом, обратился к Нему: Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое⁵. Спаситель ответил ему неожиданно и странно: Ныне же будешь со Мною в раю⁶. Был ли тот разбойник святым или не был?

Мы очень часто во время богослужения вспоминаем его слова: Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое. Мы молимся Спасителю его словами. Что же такое святость, если она в обыкновенных людях или даже в таких грешных, как этот разбойник, имела место? Что преобразует человека, делая его достойным прославления и почитания? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно вспомнить притчу Спасителя о мытаре и фарисее.

После того как мытарь смиренно покаялся, говоря: Боже, милостив буди мне, грешному⁷, то, по словам Господа Иисуса Христа, вышел из храма более оправданным, чем фарисей, гордившийся своими добрыми делами. Подвижники, уходившие в пустыню, шли туда не для того, чтобы стать святыми, а для того, чтобы каяться в своих грехах. Те люди, которые делали добрые дела, совершали их не ради славы о своей святости, а ради того, чтобы помочь ближним и покрыть добрыми делами свои грехи: отдать хотя бы часть неоплатного и бесконечного долга Богу.

Святость – это некое настроение души, при котором человек предпочитает небесное земному, попирает свои страсти, немощи, пороки, грехи, свое греховное прошлое, а возможно, и свое будущее, которое может представляться ему прекрасным и счастливым; и всё это он делает ради Бога. У святых людей были такие же грехи, как у нас, но у нас нет той ревности, которая была у них. У некоторых из них провинности были гораздо тяжелее наших, но в нас нет такого покаяния, какое было в этих великих грешниках.

Благодать, милость, сила и слава Божия, приходя в душу человека, освящают ее, преобразуют, вдохновляют этого человека и превращают его из обыкновенного в необыкновенного, из грешника в ревностного подвижника. Дело не в том, что мы немощные, что ничего особенного из себя не представляем, и не в том, что у нас, может быть, есть тяжкие грехи или закоренелые пороки и страсти, а в том, что мы не совершаем необходимого. Мы должны, невзирая ни на что, устремиться к Богу и повергнуть перед Ним свою немощь, даже если мы самые немощные из всех людей на земле. Так мы можем сподобиться того, что Дух Святой войдет в нас, как он вошел в святых апостолов.

Мы говорим, что апостолы святые, да и как этого не сказать о великих мужах, проповедавших Евангелие, благую весть, по всему миру. Они положили начало Церкви Христовой, и сами являются ее основанием и фундаментом. Однако апостол Петр трижды отрекся от Спасителя, остальные апостолы малодушно бежали, когда Его пришли арестовывать. Однако именно в таких кающихся, смиренных людей и вошел Дух Святой ради их смирения и покаяния.

По преданию, апостол Петр, вспоминая свое отречение, в течение всей своей жизни плакал, когда пел петух. Получается, и апостолы не такие святые, какими мы себе представляем праведников: не особенные люди. Да какие же они особенные?! Это были обыкновенные рыбаки, невежественные, грубые, многие из них и читать не умели. Они не понимали даже, в чем состоит спасительный образ жизни. Когда Спаситель стоял в лодке Петра после чудесного лова рыбы, Петр припал к ногам Его с такими словами: Выйди от меня, ибо я человек грешный⁸. Они действительно почитали себя таковыми, потому что даже не знали по-настоящему Священного Писания, тем более не были знакомы с его толкованием.

Конечно, Господь избрал этих людей, но избрал из-за их душевного расположения, невзирая на их невежество и грубость. Он презрел их грехопадения даже тогда, когда они, уже познав, казалось бы, Его Божество, Его мессианство и то, что Он Христос, не выдержали испытания и пали. Значит, и апостолы, повторюсь, не были такими святыми, какими нам представляются избранники Божии ради нашего успокоения. Отделяя себя от этих людей, почитая их какими-то необыкновенными и неземными, мы этим успокаиваем и оправдываем себя, то есть делаем это не для того, чтобы почтить угодников Божиих, а для того, чтобы оправдать свое нерадение.

Бывает, что люди никому не известные живут свято. Дело совсем не в том, чтобы быть причисленным к лику святых, – нужно вести святой образ жизни, потому что без этого невозможно спастись. Святитель Димитрий Ростовский, причащая обыкновенных крестьян, видел, что во время причащения лица их светились Божественным светом, а люди эти ничего о себе не мнили: подобно апостолу Петру они считали себя грешными и невежественными.

Один афонский подвижник, преподавая учение об Иисусовой молитве простым молдавским крестьянам, через год увидел, что у одного молодого, ничем не выделявшегося крестьянина появился дар непрестанной молитвы, которого не было у самого подвижника. Один из оптинских старцев удивлялся тому, что некий купец, то есть человек, занимавшийся многосуетным занятием, торговлей, имел дар непрестанной молитвы и весьма преуспевал в ней.

Господь не лицеприятен и приходит к каждому человеку, который искренно к этому расположен. Всякий из нас должен стремиться к святости в этом смысле. Поэтому и Церковь устами священника в алтаре возглашает о Святых Дарах, об этой великой святыне, о Теле и Крови Христовых, следующими словами: «Святая святым». Это означает, что мы все должны быть святы. Так в древности и называли христиан – община, общество святых. Причина того, что мы не такие, кроется в нас одних. Надо пренебречь своими немощами, прошлым, привязанностями, пристрастиями к мирскому – и следовать во всем только одному Евангелию, чем бы мы ни занимались: торгуем ли, работаем ли на заводе или в поле. Мы должны всегда думать о Евангелии и понимать, что исполнять евангельские заповеди – наше первое дело.

В этом и состоит делание любого человека и его истинное отречение. В семье ли мы живем, в монастыре ли, в городе или в деревне, в суете или в тишине, одно должно нас привлекать – Евангелие. Тогда мы уподобимся всем тем, кого почитаем святыми, от века угодившими Богу. Они были самого разного звания, из самых разных народов, и женского пола, и мужского, и взрослые, и дети, и имевшие высочайшую образованность, и простые, невежественные люди, поэтому ничто и никогда не сможет нас оправдать в нашем нерадении.

Когда у преподобного Серафима Саровского спросили о том, чего не хватает современным подвижникам в сравнении с древними, святой ответил: «Только одного – решимости». Вот за отсутствие чего мы должны укорять себя, вот то, что нам нужно просить у Бога, вот то, что мы обязаны искать и к чему должны себя понуждать. Тогда Господь и нас будет освящать Своей благодатью, тогда и мы будем вести святой образ жизни, подражая тем, кого мы слишком идеализируем и таким образом оправдываем себя. Аминь.

6 июня 2004 года

Слово в день памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской

Сегодня мы празднуем память новомучеников и исповедников Церкви Русской. Это люди, совершившие мученический подвиг в тяжелейших условиях. Они проходили свой жизненный путь приблизительно через тысячу девятьсот лет после земной жизни Спасителя, и им было гораздо тяжелее, чем мученикам первых веков христианства. Во времена новомучеников вера оскудела и благодать умалилась, однако избранные рабы Божии в тяжких испытаниях остались верными Господу Иисусу Христу, показав, что для них вера в Бога и преданность Ему – самое главное в жизни.

Можно привести сейчас несколько примеров того, как приходилось страдать новомученикам. Я должен честно признаться, что сам остерегаюсь читать эти повествования, потому что они всегда производят на меня очень сильное впечатление. Читать о муках, пытках, смертях, которые претерпели эти достойнейшие люди, страшно. Иногда мне попадаются на глаза эти повествования нечаянно, но чаще всего я, как председатель епархиальной комиссии по канонизации святых, читаю материалы о мучениках и исповедниках, которых мы готовим к прославлению.

Бывали случаи, когда сгоняли вместе священников и монахинь и расстреливали их из ружей и пулеметов. Известно, что некоторых священнослужителей живыми закапывали в землю, топили подо льдом, распинали в самом буквальном смысле слова. Некоторых священников убивали с кощунствами: стреляли из револьвера в рот, говоря: «Причастись». Некоторым священномученикам отсекали по частям члены тела.

У нас в епархии, в Камышловском уезде, пострадал священник, отец Константин Лебедев, которому отреза́ли мягкие части тела, смеясь над ним. Священномученика Константина Богоявленского, служившего в селе Меркушино (ныне там почивают его мощи), без всякого расследования обвинили в подготовке бунта против советской власти. У местных жителей есть предание о том, что когда он шел к месту расстрела, то молился – сам себя отпевал, – а затем был убит выстрелом в висок. Ему было всего двадцать два года.

Невинных страдальцев в те годы было чрезвычайно много. Примерно лет двадцать пять тому назад, когда я был еще мирянином, мой духовник рассказал мне о том, что в юности очень мучился оттого, что столько невинных людей погибло. Сам он, между прочим, тоже был в ссылке из-за того, что открыл церковь при немцах. После войны его арестовали как человека, якобы сотрудничавшего с немцами. Итак, он очень страдал оттого, что столько невинных людей погибло. И ему тогда было откровение, хотя он и обыкновенный человек, не какой-нибудь особенный подвижник, но это произошло, видимо, ради его душевной скорби. Ему был голос: «Все они будут причислены к лику святых». Это было в те годы, когда и подумать о таком было нельзя. Теперь же эти времена наступили.

Во всех епархиях работают комиссии, которые собирают материалы о пострадавшем духовенстве, мирянах, монашествующих. Так постепенно пополняется число известных нам страдальцев за веру. Если вы откроете календарь, то вы увидите, что в нем почти ежедневно встречаются имена людей, которые пострадали при советской власти – новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Они для нас являются примером и образцом для подражания. Когда для человека приходит время испытаний, все мнимое в нем, все его мечтания, все, что проистекает от гордости, мгновенно исчезает и проявляется его истинное внутреннее состояние. Многие люди, возможно, мечтали о том, что будут мучениками или совершат особенный подвиг ради Христа, но пришло время испытаний – и они проявили малодушие, потому что терпеть оказалось очень тяжело.

Известен, например, такой случай – один священник очень твердо и мужественно держался на допросах, но, когда оказался в лагере, многолетние страдания сломили его дух. Он написал покаянное письмо то ли в правительство, то ли в ЧК, чтобы его освободили. Даже готов был отречься от веры.

Все не так просто, как нам кажется при чтении житий святых. Истинное произволение человека обнаруживается тогда, когда ему приходится выдерживать испытания. Для того чтобы быть готовым к этим испытаниям, чтобы очистить свой дух, чтобы снискать помощь Божию, необходимо покаяние. Человек, который довольствуется тем, что у него есть, и говорит: «Я уже все сделал для своего спасения, я достаточно потрудился и живу праведно», на самом деле не знает сам себя.

Вспомним египетских преподобных отцов, которые плакали на смертном одре, хотя и сподобились даров чудотворения, пророчества и даже воскрешали мертвых: они не оставляли покаяния. И мы, чтобы быть христианами, чтобы уподобиться подвижникам благочестия последних времен: новомученикам, преподобномученикам, священномученикам и исповедникам, в том числе и Царственным страстотерпцам, – должны всегда прибегать к покаянию, всегда считать себя грешниками и не полагать, что мы уже все сделали для своего спасения. Нам необходимо вновь и вновь умолять Бога, просить Его, чтобы Он простил нам наши грехи и подал Свою Божественную благодать. В особенности для этого удобна молитва Иисусова, но, конечно, мы должны молиться не только ею. Это могут быть каноны, акафисты, чтение Священного Писания, главное, чтобы мы, как учит нас Спаситель, никогда не были удовлетворены своим состоянием, не впали в страшное, горделивое самомнение, говоря о себе словами фарисея: Благодарю Тебя, Господи, что я не таков, как прочие человеки (см. Лк.18:11).

Мы действительно должны считать себя не такими, как прочие человеки, но только в том смысле, что мы хуже других людей, говоря: «Прости меня, Господи, что я хуже, чем сей человек». И только когда мы через покаяние приобретем смиренный дух и не будем довольны теми добрыми делами, которые сделали, или той благодатью, тем умилением на молитве, которые нам удалось стяжать, – тогда мы сможем надеяться на то, что Господь нам поможет.

Мы никогда не должны утверждать: «Я сделаю это», а должны говорить: «Я хочу это сделать», например: «Хочу любить ближнего». Мы не должны утверждать: «Я не буду никогда никого осуждать», но: «Я хочу никого никогда не осуждать». Если мы приобретем это «ненадеяние» на себя, если будем умолять Бога, не полагаясь на свои собственные силы и разум, то Бог нам поможет. Тогда мы через покаяние сможем прийти к тому возвышенному состоянию, которое было у мучеников, подвиг которых в Церкви традиционно считается наивысшим, наитруднейшим и память которых мы сегодня празднуем. Аминь.

8 февраля 2004 года

Слово в день всех святых в земле Русской просиявших

Сегодня читается два Евангельских зачала, следующих одно за другим и, казалось бы, случайно совпадающих в этот день. По смыслу они близки друг другу: в одном говорится о призвании на служение святых апостолов и о заповедях блаженства, то есть о том, в чем состоит счастье христианское, а во втором, посвященном памяти Всех святых в земле Российской просиявших, рассказывается о Нагорной проповеди Спасителя, начинающейся с перечисления тех же заповедей блаженства.

Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях⁹.

Мы видим, что апостолы, не оглядываясь, оставили все: свои семьи, родных, – и не взирая, может быть, на их упреки и скорбь, последовали за Господом. Петр и Андрей бросили свое дело на середине: они закидывали сети в море, но Господь позвал их, и они оставили их и ушли. Известно, что Петр был женат. Из Евангелия, где повествуется о том, что Господь Иисус Христос исцелил его тещу, естественно сделать вывод о том, что Петр состоял в браке. Предание церковное тоже говорит о его жене, служившей ему как сестра. Апостол Петр никогда не беседовал с ней, лишь когда нужно было идти дальше, чтобы исполнить заповедь Господа Иисуса Христа о проповеди, вставал и говорил: «Марфа, следуй за мной». И она молча следовала за ним, разделяя его апостольские труды.

Апостолы Иаков и Иоанн тоже оставили своего отца Зеведея, не закончив дела – починки сетей. Когда Господь призвал их, они не подумали о том, что отец будет недоволен этим или будет скорбеть, а последовали за Господом Иисусом Христом. Его зов так отозвался в них, что они больше не могли найти никаких извинений или объяснений тому, чтобы вести прежний образ жизни: родные дети бросили отца и оставили его, как говорится в другом Евангелии, с помогавшими ему наемниками¹⁰. Таким образом, Петр, Андрей, Иоанн и Иаков покинули всех, а Петр даже жену, и стали верными учениками Христовыми.

Эти люди, отрекшиеся от всего и ничего с собой не взявшие, надеялись, может быть, на то, что Царство Божие, или Небесное, есть царство справедливости на земле, как считалось само собой разумеющимся у иудеев того времени. В этом царстве верные ученики за труды и лишения, которые они понесут ради Мессии, Иисуса, будут награждены благами, конечно же, не только духовными, но и земными. У иудеев одно от другого считалось неотделимым.

Да и сейчас многие люди полагают, что благоволение Божие выражается в жизненном благополучии человека: прежде всего, чтобы у него и у его близких было здоровье, чтобы он жил в довольстве и достатке, ни в чем не имея нужды, чтобы его дети вступили в удачный брак, имели приличную работу и тому подобное. Считается, что на такого человека изливается милость Божия, и все молятся и просят о том, чтобы благоденствие пребывало с ними. Теоретически, по книгам мы знаем, что в действительности милость Божия заключается в духовных благах, во внутреннем, душевном состоянии, в даровании благодати, в залоге Святого Духа, который является преддверием будущего вечного блаженства и предобручением ему, но на деле мы думаем иначе. Если нас посетила какая-нибудь болезнь или иная скорбь, если у нас, как говорится, «не все слава Богу», то это нам кажется гневом Божиим.

Однако другому учит Спаситель тех людей, которые ради Него оставили все и ожидали всевозможного, и земного, и духовного, вознаграждения за свои труды. Он говорит Своим ученикам совершенно неожиданные для них слова. И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана. Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»¹¹.

Господь учит людей не тому, что счастье состоит в богатстве, как считают многие и по сей день (хотя от основания Христовой Церкви прошло уже почти две тысячи лет), но тому, что блаженны нищие, и не просто нищие, а нищие духом, то есть люди, не имеющие в душе своей пристрастия ни к чему земному, нищие самомнением. Именно их есть Царство Небесное. Как неожиданно это звучит для всех мечтающих о земном благополучии и видящих в этом милость, благоволение и вознаграждение Божие за праведную жизнь.

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Мы знаем, что многие святые угодники Божии, как древние, так и жившие в те времена, когда русский народ уже обратился в христианство, оставляли все: благополучие, богатую жизнь, а иногда и царство – и избирали эту духовную нищету. Можно привести в пример преподобного Арсения Великого, который в миру был человеком чрезвычайно образованным, учителем царевича, будущего императора Аркадия, хотя при этом мечтал об иночестве. Святой Арсений был вынужден оставить служение при дворе и уйти, отчасти опасаясь грядущих скорбей из-за гнева царевича на него. Однако ушел он не в те места, где бы мог применить свои таланты и необыкновенные знания, а в Египетскую пустыню, став учеником невежественных, с точки зрения греков, египетских монахов – крестьян по происхождению.

Преподобный Арсений смирялся перед ними так, что некоторые греки, то есть люди, принадлежавшие к самой в то время культурной нации, удивлялись его «уничижению» перед египтянами. Один инок спросил его: «Для чего ты, образованный человек, знающий латинский и греческий языки, просишь совета у простеца?» Святой ответил ему: «Я хорошо знаю науку греков и римлян; но я не знаю даже азбуки того, что знает этот простец». Он имел в виду, конечно же, азбуку духовной жизни.

Блаженный Арсений смирялся до такой степени, что это может показаться кому-нибудь некой игрой, нам даже трудно поверить в это. Однажды ему, когда он стоял во время трапезы, бросили на пол сухарь, и он, став на четвереньки, начал его есть. Причем это происходило в присутствии множества братьев! Когда испытывавшие его отцы спросили, какие мысли были у него при этом, – он ответил (как вы сами понимаете, он не мог сказать неправду, потому что иноку необходимо быть совершенно искренним со своими старцами): «Я подумал, что старец прозорлив и знает, что я хуже пса, поэтому стал есть на четвереньках». Вот как без всякой наигранности и лицемерия смирялись люди, стремившиеся исполнить заповедь о нищете духовной!

В наше время гордость оправдывает себя всевозможными прекрасными словами. Если я скажу о себе, что я гордец, то, конечно, меня в церковной среде осудят, а если скажу, что я самостоятельная личность и должен заботиться о ее развитии, то эти красивые слова прикроют мою гордость, хотя по сути они имеют то же значение. При этом перед людьми я буду выглядеть как человек, заботящийся чуть ли не о своей духовности.

Под духовностью также понимается нечто ей противоположное. Когда речь идет о культуре человека, о том, что он, например, разбирается в классической музыке или обладает изысканным поэтическим вкусом и так далее, принято говорить, что этот человек живет духовной жизнью. На самом деле это только название, человек же этот живет культурной жизнью. Путая эти два понятия: жизнь духа – истинно духовную жизнь ради своего спасения – с жизнью культурной, люди рассуждают, например, о том, что «личность человека подавляется».

По мнению некоторых богословов – может быть, и недостаточно авторитетных, но мысли их правдоподобны и достойны внимания по своему содержанию, – в человеке можно различать личность и индивидуальность, а если назвать это словами Священного Писания – ветхого и нового человека. Индивидуальность – это то, чем мы отличаемся друг от друга. Однако отличаемся мы по большей части вещами случайными с богословской точки зрения: воспитанием, более или менее привлекательной или отвратительной внешностью, может быть, образованием или невежеством. И очень часто чем-то особенным представляется в наших глазах наша греховность, мы очень дорожим ею.

Повторюсь, все это является не нашей личностью, а нашей индивидуальностью, как называют это богословы. Просто те или иные греховные привычки мы ошибочно отождествляем со своим «я». На самом деле эти особенности есть нечто наносное, уродующее нашу личность, а отнюдь не определяющее ее сущность. Представьте себе, что один человек хромает на одну ногу, другой на другую, у одного человека нет глаза, а у другого руки. Если мы сочтем, что эти люди ничем больше не отличаются друг от друга, то это будет нелепо. Однако мы часто отождествляем свою личность, свое «я» именно с такими же случайными и даже греховными качествами, превратно мысля о себе.

Мы хотим, как нам кажется, защитить свою личность. Нам не нравится, что ее «подавляют», пытаясь нас смирить или обучая смирению, то есть нищете духовной, которая состоит в том, чтобы пребывать чуждым всякого мнения о себе и пристрастия к земному. Но мы боимся потерять свое «я», хотя на самом деле это не истинное «я», а ветхий человек, грех. Отождествляя себя со своей греховностью, видя в ней свою особенность, индивидуальность, мы тем самым противимся тому, что нас очищает. Мы считаем, что наша личность состоит именно в нашем уродстве.

Истинное «я» человека раскрывается в исполнении заповедей. Если же мы считаем, что личность этим подавляется и каждый человек должен быть чем-то особенным, то исполнение одних и тех же заповедей становится для нас «лишением личности». На самом деле, в Откровении Иоанна Богослова в аллегорической форме говорится о том, что прощенному, спасенному Богом человеку дано будет новое имя, известное ему одному¹². Значит, именно через подвиг покаяния, самоотречения люди приобретают истинную личность, то есть образ и подобие Божие, очищенные от ветхости: от всего греховного, наносного и даже случайного, потому что в человеке есть особенности хотя и не греховные, но случайные по отношению к внутренней жизни. К ним относятся даже пол и национальность, а не только образованность или другие качества, которым мы придаем чрезвычайно большое значение, считая, что именно через них раскрывается личность.

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Мы должны стремиться к исполнению этой возвышенной заповеди, без которой невозможно делание прочих. Она как бы открывает вход в Царствие Небесное, потому что, только исполнив ее, мы можем продвигаться по пути очищения, покаяния и наследовать Царство Небесное через подвиг, а не через некое «раскрытие в себе или сохранение личности».

Иногда человек, ничего собой не представляющий, прикрывается громкими словами о том, что бережет свою личность, что ее подавляют, нивелируют и делают его совершенно одинаковым с другими. Тот, кому нечем отличаться от другого человека, хочет выделиться чем-то внешним. Когда и это невозможно, человек готов даже преступление совершить, лишь бы только о нем помнили как об особенном. Известно изречение «слава Герострата»: в древности жил некий Герострат, желавший прославиться во что бы то ни стало. Но так как он ничего особенного собой не представлял, был невзрачным и во всех отношениях ничтожным человеком, то решил сжечь прекрасный, знаменитый в то время среди греков храм Артемиды в Эфесе, частично сделанный из дерева. Герострата долго пытали, выясняя, зачем он это сделал. В конце концов поджигатель сознался, что решился на это ради славы: для того, чтобы имя его никогда не забыли. Хотя власти Эфеса запретили упоминать его имя, тем не менее оно дошло до нашего времени. Желание Герострата исполнилось – он прославился, но чем? Преступлением.

Таким образом, человек, до крайности желающий самоутвердиться, готов совершить даже грех, выделиться среди других любой ценой. А тот, кто не ищет самовыражения, не стремится «стать личностью» и даже не помышляет об этом, тот, кто думает только о спасении своей души и старается жить в безвестности, – действительно, раскрывает в себе образ и подобие Божие. Он отражает в себе, как в зеркале, Самого Спасителя, в нем вмещается, живет и почивает, насколько это возможно, Сам Господь. Такой человек становится неким прекрасным творением, можно сказать, Божественным художеством.

Вспомним, например, преподобного Павла Фивейского, который удалился в пустыню и в безвестности жил там несколько десятков лет, пока по откровению Божию его не нашел другой великий подвижник – преподобный Антоний Великий. Святой Павел не занимался ничем таким, в чем можно было бы проявить себя, только молился о своем спасении – и преуспел в этом, – а также, полагаю, молился о мире в Церкви и о спасении всего человечества.

Дело не в том, что мы знаем об этом человеке сейчас, – наверное, есть подобные ему подвижники, имена которых нам неизвестны. Но если мы действительно, а не мнимо верим в вечную жизнь, если сердцем, а не только теоретически, без какого-либо чувства признаем ее, то мы должны понимать, что именно в ней преподобный Павел прославится и будет сиять как солнце. Апостол Павел говорит: Иная слава солнца, иная луны и иная звезд¹³, так и подвижники в будущей жизни прославятся в зависимости от своего подвига. Вот в чем состоит раскрытие личности человека, который при этом ни о чем подобном даже не помышляет. Наша цель– не раскрытие личности, не сохранение и развитие ее, а спасение в вечности, которое достигается именно благодаря смирению.

Смирение проявляется разнообразно: иные подвижники, например, юродствовали Христа ради, иные смирялись подобно Арсению Великому, иные скрывались от людей и пребывали в безвестности, как Павел Фивейский или наш русский святой Симеон Верхотурский. Он жил никому не известный в глухой деревне, а был великим праведником. Дело не в том, что эти подвижники имеют славу среди нас, а в том, что они будут прославлены в будущей жизни. Они прославлены здесь не потому, что им нужно посмертное признание, а потому, что должны служить примером для нас, в частности примером смирения.

Святитель Димитрий Ростовский, у которого был открыт духовный взор, рассказывает, что он видел во время причащения простых крестьян, как их лица, когда они принимали частицу Тела и Крови Христовой, начинали сиять внутренним светом. А это были обыкновенные, семейные люди, но жившие праведно, по-евангельски и не думавшие о раскрытии личности. Ни о каком раскрытии личности не мог думать крестьянин, который работал с раннего утра до поздней ночи и был обременен заботами и скорбями, ведь русский народ жил в бедности, а порой даже в нищете, но лица этих людей во время причастия сияли.

Однако, может быть, кто-то из нас предпочитает славу великих писателей или композиторов, утопавших в грехе? Да, они прославлены, но неужели такая известность нас привлекает? У них действительно раскрылась личность в том смысле, в каком сейчас принято о ней говорить. Можно было бы привести в пример многих представителей русской культуры…

Так не лучше ли нам быть такими, как те неизвестные крестьяне, лики которых сияли, или как праведный Симеон, которого мы сейчас прославляем? Он не был ни монахом, ни священником, ни великим историческим или культурным деятелем, а просто шил одежду, ловил рыбу и казался окружающим ничтожным человеком. Люди даже смеялись над ним, потому что он не дошивал шубы, и относились к нему с некоторым презрением. Только, как выяснилось, никто ничего плохого сказать о нем не мог, никто никогда не видел его грешащим.

Макарий Великий молился о том, чтобы Господь показал ему монахов, которые имеют истинное нестяжание. Помолившись, он углубился в пустыню и вскоре увидел двух обросших волосами совершенно нагих подвижников, которые пришли вместе со зверями в вечернее время на водопой по обычаю диких животных. Святой Макарий, поклонившись, обратился к ним с просьбой дать ему наставление. Старцы ответили: «Если человек не откажется от всего, что находится в мире, он не может быть иноком». Преподобный Макарий сказал: «Я этого не понесу», и они посоветовали ему: «Тогда сиди в своей келье и сокрушайся о грехах своих». Мы не знаем имен этих людей, но знаем, что это были великие подвижники, угодившие Богу.

Что же для нас важнее: ничтожная слава и одобрение человеческое или вечная жизнь и слава Божественная? Господь наш Иисус Христос сказал об этом: Как вы можете веровать в Бога, если ищете славу от людей, а славу, которая от Единого Бога не ищете?¹⁴ Если мы будем искать славу от Единого Бога и не будем желать не только известности, но даже человеческого одобрения, то мы, как в чистой, гладкой, не возмущаемой ветром воде, отразим в себе Бога и станем действительно образом и подобием Божиим. Когда же наша душа, подобно воде, будет возмущаться ветрами страстей, и в особенности гордости, то, конечно, Бог в ней не отразится. Мы будем мрачными, пустыми, даже не способными понимать, что такое Евангелие, которое будет нам отвратительно. Учение святых отцов тоже будет нам чуждо и покажется диким.

Если же мы только вынужденно будем читать Священное Писание и святых отцов, то поймем их превратно, истолкуем прочитанное так, чтобы оправдать себя. Нам необходимо сознавать, что душа очищается прежде всего смирением. Блаженство, истинное счастье состоит в том, что человек, находясь в нищете духовной, предвкушает благодать пребывания в Царстве Небесном. Такому человеку не только даруется будущая жизнь, но и в этой жизни он как бы гадательно¹⁵, издалека уже видит Царство Небесное, имеет его как залог, как некоторое обещание.

Именно таким образом раскрывается личность человека, окрыляется и возвышается его дух, а не посредством непонятного, чуждого для христианина представления о «развитии или подавлении личности». Не нужно прикрывать свое убожество, свои грехи и страсти красивыми словами. Если же мы грешны, если мы поддались действию страсти или она овладела нами, то признаемся в этом искренне, покаемся, станем противиться ей – и Господь сотворит с нами Свою милость. Аминь.

13 июня 1999 года

Слово в день перенесения мощей праведного Симеона Верхотурского

Сегодня мы совершаем память праведного Симеона, Верхотурского чудотворца, в честь перенесения его святых мощей из села Меркушино в град Верхотурье. Сегодняшнее празднование – юбилейное: прошло ровно триста лет с того дня, как святые мощи этого великого праведника земли Уральской и Сибирской были перенесены из Меркушино, в котором он жил, подвизался и был погребен, в ближайший в то время Верхотурский Свято-Николаевский монастырь.

Верхотурье тогда был не таким скромным провинциальным городком, как сейчас, а торговой столицей Урала. Через него проходили торговые пути из Сибири в Европейскую часть России и обратно, поэтому он процветал, даже появилась возможность основать в нем монастырь, которому к моменту перенесения мощей было уже сто лет.

Сразу же после обретения мощей святого Симеона, чудесным образом вышедших из земли, от них начали совершаться многие исцеления и чудеса, которые происходили и во время перенесения мощей.

После того как мощи были выставлены для всеобщего поклонения и почитания в Верхотурском Николаевском монастыре, от них совершилось за прошедшие столетия множество чудес, из которых известна только малая часть. Некоторые из этих чудесных событий изображены на иконе праведного Симеона с житием, но сцен из жития среди этих изображений немного, так как жизнь святого мало известна. В основном на его иконе представлены случаи исцелений. Считается, что праведный Симеон помогает при болезни глаз и ног, но некоторые люди избавлялись, например, от бездетности; много и других дивных вещей сотворил этот праведник и творит по сей день.

Говорят, что сейчас чудес не бывает. Однако это не так, просто очень мало людей, которые рассказывали бы о них и прославляли Бога. Вообще, в нашей стране мало православных христиан, которые не только считают себя верующими, но и живут церковной жизнью. По статистике, воцерковленные люди в России составляют всего несколько процентов населения, поэтому нет ничего удивительного в том, что сведения о чудесах распространяются лишь в узком кругу. А для неверующих людей эта область жизни вообще не существует.

Мы находимся в одной стране, порой в одном городе, в одной местности, но живем настолько разными интересами, что обретаемся будто бы в разных мирах. Поэтому и говорят, что чудес нет, хотя совсем недавно одна прихожанка нашей обители рассказала мне о таком случае. В Меркушино, в котором эта благочестивая женщина прежде не бывала, она выпила воды из источника праведного Симеона. Через полчаса почти безболезненно у нее вышел камень из почки. Кто-то скажет, что это случайное совпадение, но почему же в таком случае это не случилось раньше, когда эта женщина лечилась минеральными водами и разными другими способами? Почему исцеление произошло именно тогда, когда она выпила воды из гробницы святого Симеона?

Давайте же, братья и сестры, верить праведному Симеону Верхотурскому, человеколюбцу, чудотворцу и покровителю наших святых мест – я бы даже с дерзновением сказал – духовному хозяину наших мест. Он заступается за всех людей, с верою притекающим к нему в своих нуждах. Вы можете испрашивать у него все, что вам необходимо, если только вы уверены в том, что в просимом действительно есть нужда. Конечно, прежде всего следует молиться о своих духовных нуждах, но можно просить и о телесных потребностях, если мы уверены в том, что в них у нас действительно, как наставляет преподобный Серафим Саровский, есть необходимость. Ведь и молитва Господня «Отче наш» учит нас просить о хлебе насущном, то есть о всех действительно существующих надобностях. Будем же молиться перед мощами праведного Симеона и перед его святыми иконами, будем как святыню использовать масло от лампад перед его мощами и могилой, станем пить воду из его источника, прибегнем и к другим способам общения и единения с этим святым – и всегда получим просимое.

Мне пришел на память еще один чудесный случай: человек попал в автомобильную катастрофу. После нескольких трепанаций черепа он находился в коме. Родственники положили ему на голову мешочек с землей, освященной на могиле праведного Симеона, при этом, надо полагать, они усердно молились этому святому. Через несколько дней к больному вернулось сознание, и он быстро пошел на поправку. А до этого его жизнь висела на волоске.

Свидетельств о таких исцелениях много, но, наверное, еще больше чудесных событий, о которых люди не рассказывают, держат их в тайне из скромности или по каким-то другим мотивам. Однако истинно то, что заступник Сибирской и Уральской земли, великий чудотворец Симеон своими мощами, чудесами, своим сочувствием и любовью пребывает с нами и помогает нам во всех делах, если мы с верой и упованием прибегаем к нему. Поэтому будем всегда молиться и помнить, что кроме земной, человеческой помощи с нами всегда помощь небесная, а к уральцам особенно близка помощь великого угодника нашей земли, святого праведного Симеона Верхотурского и всея Сибири чудотворца. Аминь.

25 сентября 2004 года

Слово в день памяти мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии

Сегодня мы празднуем память святых, которые очень почитаются в Русской Православной Церкви, хотя в богослужебном обиходе они и не отмечены никакой особой службой. Мы вспоминаем святых мучениц: отроковиц Веру, Надежду, Любовь и их мать Софию. Почему на Руси сложилась традиция особого почитания этих святых мучениц? Я думаю, что причина заключается в том необыкновенном подвиге мученичества, который они совершили в столь юном возрасте, когда человек, казалось бы, даже не способен вполне отвечать за себя, управлять собой и до конца осознавать, что он делает. Таким детям даже делалось снисхождение в отношении исповеди: в старину ребенку можно было не исповедоваться до десяти лет. Сейчас, в связи с тем что у нас существует традиция отдавать детей в школу с семи лет, мы, как правило, начинаем исповедовать детей с этого возраста или даже чуть раньше.

Представьте себе, дети, да притом девочки, совершили такой неимоверно тяжелый подвиг. Нужно понимать, что в жизни все происходит не так романтично и возвышенно, не так гладко и беспрепятственно, как нам представляется, когда мы читаем жития святых. Ведь в житиях не рассказывается о многих тысячах людей, которые под угрозами пыток или под пытками не выдержали и отреклись от Христа, хотя некоторые из них впоследствии каялись. Нам известно это не только из древней церковной истории, но и из недавней истории нашей страны. Во времена безбожной советской власти очень многие не вытерпели скорби гонений, и в сравнении с этим общим числом лишь малая часть людей остались мужественными до конца и во всем безупречными: не отреклись от Бога и не предали своих ближних на страдания и мучения. Конечно, так было и в древности, потому что люди всегда одни и те же. Но поскольку с того времени, как пострадали святые отроковицы (а это произошло в сто тридцать седьмом году), минуло почти тысяча девятьсот лет, то для нас их мученический подвиг как бы скрылся за дымкой времен, в глубине веков, и мы не осознаем, насколько он был тяжел и страшен.

Даже люди, вполне осознававшие, что такое вечная жизнь, имевшие глубокую веру и горячую ревность, подчас проявляли малодушие. Почему? Потому что человеческие силы ограниченны. Каким бы ни был человек, могучим или, как говорят, сильным духом, обладай он даже железной волей, но мера страданий может превзойти крепость самого выдающегося в этом отношении человека. И кто, подобно апостолу Петру, готов поднять меч на врагов христовых, тот, когда нужно проявить терпение, также подобно апостолу Петру, отрекается, как он трижды отрекся, совсем забыв о своем недавнем намерении пойти ради Господа в темницу или на смерть. И вдруг мы видим, что не просто женщины, даже не девушки, а отроковицы, которые, казалось бы, не могли иметь полного осознания и понимания того, на что они идут, совершили такой подвиг! Почему? Потому что сила Божия совершается в человеческой немощи, как Сам Господь наш Иисус Христос открыл это апостолу Павлу: Сила Моя совершается в немощи¹⁶. Когда человек осознает свою глубочайшую немощь и беспомощность, но в то же самое время имеет усердие к исполнению заповедей, тогда благодать Божия, вопреки всякой логике, даруется ему ради одного только его смирения и желания угодить Богу. Ради сочетания этих двух добродетелей человек сподобляется получить неизреченную помощь Божию, превосходящую человеческий разум. Мы видим это на примере мучениц Веры, Надежды и Любови.

Женский пол, как мы знаем, обладает меньшим мужеством по сравнению с мужским, но эти еще совсем незрелые, юные девицы, девочки, как мы сейчас говорим, смогли совершить великий подвиг, потому что в них действовала сила Христова. Если мы хотим яснее осознать и прочувствовать, что, собственно, совершили эти святые, если хотим понять, почему так почитает их народ, который сердцем своим, своим народным чутьем ощущает величие их подвига, посмотрим на детей, окружающих нас. Посмотрим на детей их возраста: Вере было двенадцать, Надежде – десять, Любови – девять лет. Не будем забывать и о подвиге их матери Софии, она также была сравнительно молодой: если старшей дочери было двенадцать, то ей – приблизительно тридцать или чуть больше. Она также совершила необыкновенно мужественный подвиг: укрепляла на мученичество своих дочерей, в которых лишалась надежды на земное счастье, и так страдала об их кончине, что от горя умерла на их телах. Посмотрим же на сегодняшних детей, на девочек возраста этих юных мучениц, посмотрим на молодых женщин возраста мученицы Софии. Если мы представим себе их в подобной ситуации, то сможем хоть несколько осознать, какова была сила их веры. Сможем понять, что именно неизъяснимая благодать Божия укрепила их на подвиг, не только превосходящий человеческие силы, но даже не вмещающийся в человеческий разум. Невозможно и представить себе, чтобы отроковица девяти лет вытерпела столь нечеловеческие страдания с таким благодушием, верой и твердостью!

Пример святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии должен укреплять нас в нашем повседневном подвиге. Нам нужно понимать, что если бы они в своей предыдущей мирной жизни не были благочестивыми христианками, то оказались бы неготовыми вытерпеть такие нечеловеческие страдания. Мы обычно оправдываем себя тем, что на нашу долю не выпало никаких особенных испытаний, и потому снисходим к себе, все себе позволяем – ведь тяжких грехов мы не совершаем, а в мелочах Господь простит нам наши прегрешения, Господь милостив. Чрезмерно уповая на милосердие Божие, мы на самом деле постоянно пребываем в нерадении, ничуть не понуждая себя к жизни по Евангелию. Мы так нерадивы, что не имеем сил понудить себя даже к чему-то малому. И потому, если мы вдруг подвергнемся действительно страшному искушению, каковое пришлось вытерпеть этим мученицам, то, безусловно, окажемся совершенно неготовыми. Доказательство этого мы имеем в недавней истории нашей страны. Именно такое положение дел было тогда, когда в России грянула революция, – многие как будто бы благочестивые люди оказались неготовыми к этим страшным испытаниям, потому что думали, что у них все хорошо. Они жили в христианской стране, в которой при всеобщем охлаждении веры, никто, тем не менее, не препятствовал человеку жить благочестиво, если он того желал. По сравнению с сегодняшней жизнью тогда и соблазнов, конечно, было гораздо меньше. Многие оказались неготовыми к этой общественной катастрофе: вчерашние прихожане вдруг стали гонителями Церкви, совершали нечеловеческие, дикие зверства по отношению к своим недавним пастырям и духовникам, по отношению к тем, кто пытался их защищать, пытался охранять церковное имущество от разграбления.

Вы знаете, что у нас на Урале был Григорианский раскол, учредителем которого был архиепископ Григорий, потом самочинно объявивший себя митрополитом. Когда только грянула революция, этот человек произносил пламенные речи о том, что Россия восходит на Голгофу, что православные должны проявить мужество и так далее. Но побывав в застенках ЧК, он вышел оттуда совсем другим человеком. Стал идти на компромиссы с властью, преследовать людей, преданных Святейшему Патриарху Тихону, а впоследствии его Местоблюстителю, Митрополиту Сергию – и таким образом явился врагом Церкви. Многие верующие люди, которые проявляли необыкновенные административные и организаторские способности в церковной жизни, как будто бы показывали ревность в заботе о процветании Церкви Божией, оказались неспособными выдержать испытания гонений от безбожной власти. Они предавали самих себя, предавали и своих близких. Мы же хотя и снисходим к ним и не осуждаем, потому что, как правило, все это происходило под пытками, однако же извлекаем для себя урок. Если мы не будем подвизаться, то не будем в состоянии выдержать ни одного испытания. Если мы будем примиряться со всяким, как выразился Ф. М. Достоевский, «мелким бесом», думая, что мы должны готовить себя только на великие дела, то не будем готовы вообще ни к каким искушениям.

Мы можем увидеть это на примере своей собственной жизни. Когда у нас все хорошо и спокойно, то мы ведем себя кротко, но, как только произойдет что-то, выходящее из ряда обычных событий, какая-то неожиданная неприятность, мы забываем даже вспомнить о добродетели кротости, всякое знание о ней как бы исчезает из нашего ума и на нас находит, как выразились святые отцы, самая злейшая из страстей – забвение. Можно привести примеры подобного действия любых наших страстей, которые вытесняют из нашего ума даже память о добродетели. Поэтому, взирая на пример святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, проявим твердость и мужество в своих повседневных мелких и ничтожных, как нам кажется, бранях. Проявим усердие и ревность в нашей обычной жизни. И тогда Господь пошлет нам Свою благодать, чтобы мы смогли беспрепятственно совершить свой христианский подвиг. Даже если жизнь наша будет совершенно благополучной, легкой и беспечальной, каждого из нас ждет испытание при отшествии из этой жизни и после смерти. Это столь важное, столь ответственное, серьезное и страшное испытание бывает неожиданным как раз для тех, кому кажется, что у него все хорошо. И потому будем вести брань без всякого снисхождения к себе, чтобы подготовиться к встрече с этой неминуемой для всех нас скорбью. Аминь.

30 сентября 2003 года

Слово в день памяти благоверного великого князя Игоря Черниговского и Киевского

Сегодня совершается память святого страстотерпца благоверного князя Игоря Черниговского. Подробных сведений о его жизни нет. Думается, он, как и прочие русские князья, обладал и некоторыми достоинствами людей своего времени, и некоторыми недостатками, в том числе недостатками своего сословия. С одной стороны, русский народ во главе с князьями, своей аристократией, был православным и глубоко благочестивым, с другой – князья часто вступали в борьбу за власть.

Наследование княжеских престолов, в особенности великокняжеского, было в те давние времена очень сложной и запутанной процедурой. Многие претенденты неправильно понимали или не хотели понимать, кто же действительно имеет право на наследование того или иного княжеского престола, и вступали в борьбу между собой.

Эта борьба была часто вероломной, кровопролитной и, конечно же, недостойной называться христианской. К тому же она была братоубийственной в самом буквальном смысле слова. Дело не только в том, что русские люди восставали на русских и, ведомые своими князьями, проливали кровь единоплеменников, но и в том, что все князья происходили из одного рода Рюриковичей, то есть приходились друг другу дальними или близкими родственниками. Тем не менее жажда власти в них была столь сильна, что они пренебрегали и родственными узами, и тем более христианскими добродетелями и обязанностями. Князья часто совершали даже клятвопреступления: клялись на кресте – как тогда говорили, крест целовали, – а потом нарушали эту великую священную клятву, потому что их влекла к этому страсть властолюбия.

Я думаю, что и князь Игорь в какой-то степени не избежал действия этой страсти, поскольку был человеком своего времени и, как можно предположить, считал, что права на великокняжеский престол оправдывают пролитие крови единоплеменников. Каждый из нас, вступая с кем-либо в конфликт, бывает уверен в своей правоте и забывает, что часто эта правота – просто действие наших страстей и что мы видим мир искаженно. А то, что представляется нам само собой разумеющимся, единственно правильным, на самом деле является нашим личным взглядом на происходящее, который формируется в нас чаще всего под действием наших страстей.

Князь Игорь вступил в борьбу за великокняжеский престол, и, казалось бы, поначалу успех сопутствовал ему: он воссел на престоле в Киеве. Но так случилось, что удача ему изменила. Во время важной битвы с другими претендентами на власть – князем Изяславом и его братьями – случилось нечто совершенно неожиданное. Киевляне, которые клялись князю Игорю в верности, изменили ему и перешли на сторону его врагов, потому что посчитали князя Изяслава более достойным претендентом на этот пост.

У князя Игоря не оказалось сторонников и он был пленен. Его посадили в холодный поруб, отчего он тяжело заболел и под давлением обстоятельств, отказавшись от претензий на престол, ушел в монастырь и принес монашеские обеты. Только поэтому он был оставлен в живых. Люди тогда были совершенно иными, чем сейчас. Мы, и добровольно давая монашеские обеты, колеблемся и смущаемся, а они, и вынужденно дав обеты, считали, что отныне не имеют права их нарушить, хотя по-человечески и можно было бы их в этом оправдать.

Однако родные братья князя Игоря все же решили – может быть, уже не для него, а для себя – захватить киевский престол и пошли войной на Изяслава. Киевляне, услышав про это, возмутились против ни в чем не повинного, устранившегося от всех человеческих дел князя Игоря, который в то время уже принял постриг в схиму и подвизался в одном из киевских монастырей. Толпа же, как известно, – это некое таинственное, неуправляемое существо, движимое не человеческим разумом, а грубыми, зверскими страстями. Придя в монастырь, разъяренные люди выволокли князя Игоря из храма, в котором он молился, просил у Бога помощи, укрепления в терпении скорбей и испрашивал, может быть, избавления от своих гонителей. Ворвавшиеся извлекли его из самого храма, что было, конечно, совершенно не по-христиански и бесчеловечно. Они стали избивать его, желая причинить ему всяческое зло.

Брат князя Изяслава, Владимир, понимая, что Игорь никакого отношения к интриге и восстанию родных братьев не имеет, пытался заступиться за него и даже покрыл своим княжеским плащом, что было в то время признаком особого покровительства власти. Ему удалось провести его во двор своей матери, но толпа настолько озверела, что стала бить и Владимира, то есть брата своего господина князя Изяслава. В княжеском дворе Игоря вырвали из рук защищавшего его князя, который уже по ступенькам поднимался вместе с ним в терем. Страдальца повлекли, стали бить, истязать и таким самосудом, страшным, зверским образом убили.

Что особенного, казалось бы, можем мы увидеть, взирая на жизнь князя Игоря? Что необыкновенного совершил князь Игорь, имевший человеческие слабости? Он был таким же, как и прочие люди, как и его недруги, только удача оставила его. Что сделало его святым, что сделало его таким избранником Божиим, что это избранничество было засвидетельствовано после его смерти чудесами от его святых мощей? Это то, чем мы пренебрегаем, когда рассуждаем о других, и вместе с тем то, чему мы даем высокую цену и что приводит нас в ропот, когда дело касается нас самих. Речь идет о невинном страдании, невинных скорбях. И это не мало. Если мы посмотрим на себя, то увидим, что чрезвычайно большое значение придаем тем скорбям, которые, как нам кажется, мы терпим незаслуженно. А когда терпеть приходится другим, то мы считаем это чем-то маловажным.

В недавнее время, до 2000 года, подобные разговоры шли о других страстотерпцах, уже близких к нам по времени, – о Царской семье, последнем Государе и его ближайших родственниках. Многие рассуждали так: «А что особенного они сделали, почему они достойны причисления к лику святых? В правление государя императора Николая ΙΙ произошло много событий, которые показывали, что он был государем по меньшей мере несовершенным». Хотя, конечно, если трезво и беспристрастно рассудить, то тогда было много и великих свершений. Это стараются обычно замолчать и об этом предпочитают забыть. Обсуждая эту тему, многие говорили, что мучеником может считаться только тот, кто пострадал за Христа совершенно определенным образом – исповедуя Его.

Однако разве страдания за добродетели Христовы, за преданность Евангелию, за то, что ты являешься христианским государем, не является страданием за Христа? Мы знаем в истории Русской Православной Церкви много людей, невинно пострадавших, особенно среди государственных мужей. Это святые Борис и Глеб, князь Игорь Черниговский, Димитрий Угличский… Есть подобные святые и среди мирян, например Василий Мангазейский, которого пытал хозяин-купец, подозревая в том, что тот пособничал ворам, хотя в действительности он был совершенно невиновен. Мы почитаем его святым, хотя и про него можно сказать: неужели человека, который пострадал из-за подозрения в воровстве, можно считать мучеником? Неважно, как мы называем святого – благоверный князь, праведный или преподобный.

Говоря о Царской семье некоторые также утверждают, что они, мол, не мученики, а страстотерпцы, поэтому слово «мученичество» к ним не подходит. Люди, так рассуждающие, забывают об одной простой вещи: мученичество и страстотерпчество различаются только в Русской Православной Церкви. По содержанию понятий между мученичеством и терпением страданий, страстотерпчеством, различия нет. Изначально людей, пострадавших за Христа, называли не мучениками или страстотерпцами, а свидетелями, это первое значение слова «мученик». Нет разницы между свидетельством об имени Христовом, которое человек носит, и свидетельством о Христовых заповедях, которые человек исполняет.

В этом смысле слова благоверный князь Игорь также является мучеником: невинное страдание освятило его. Взирая на все перенесенное им, мы должны высоко оценивать невинное страдание людей за Христа, за добродетели Христовы, за жизнь по Евангелию. Сами же, напротив, должны смиряться и свои незаслуженные, как нам кажется, скорби считать маловажными и ничтожными. В жизни нам приходится терпеть множество разных скорбей, больших и малых: неприятности друг от друга, напасти от враждебных Церкви людей, горести от самогó нашего тела – болезни или страсти греховные, – несчастья от обстоятельств, не зависящих от нас. Если всякий из нас эти скорби будет терпеть достойно, без ропота на Бога, смиряясь с ними – ведь невозможно прожить жизнь, не испытывая никаких скорбей, как говорит об этом и святитель Игнатий (Брянчанинов), – то за благодушное, мужественное терпения нашедших на нас неприятностей (от слова «неприятно», то есть то, что мы неприемлем, не хотим испытывать) Господь подаст нам Свою благодать.

Среди новомучеников и исповедников Церкви Русской есть один священномученик, который был арестован красноармейцами, после чего они смеялись и издевались над ним. Когда этот священник на пороге смерти стоял под дулами их револьверов и винтовок, то сказал простые слова, которые могут показаться нам не содержащими ничего особенного, если мы не понимаем, насколько велико и ценно пред Богом невинное страдание. Это слова: «Невинно погибаю». И тут же он был расстрелян циничными красноармейцами, громко захохотавшими, подобно демонам, над такими глупыми, как им казалось, нелепыми и неуместными словами.

Если для нас будет действенным пример древних русских святых, а также новомучеников и исповедников Российских, пострадавших за Христа в недавнее время, то мы сможем с благодарностью принять все скорби, которые покажутся нам по человеческому рассуждению незаслуженными и напрасными. Преодолеть трудности жизни может только тот, кто умеет не только благодарить Бога за Его благодеяния, но и терпеливо переносить все житейские скорби, кто не теряет самообладания, мужества, энергии душевной в первую очередь в делах духовных, а затем и в делах земных, человеческих.

Сегодня, празднуя память благоверного князя Игоря, мы желаем именинникам, чтобы Господь, когда встретятся на их пути какие-либо трудности, даровал им терпение и мудрость, благодаря которым они, подобно Иову Многострадальному, могли бы сказать всякому, кто будет их искушать, замечательные и мудрые слова: Ты говоришь как одна из безумных, неужели мы будем благодарить Бога только за доброе, а за злое не будем благодарить?¹⁷ Слава Богу за все!

2 октября 2002 года

Зачатие честного, славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Сегодня мы совершаем празднование, название которого для человеческого слуха, отягощенного ложными представлениями о приличии, скромности и нравственности, кажется каким-то дерзким, можно даже сказать – нескромным. Мы празднуем Зачатие святого Иоанна Крестителя. Наша жизнь настолько извратилась, настолько в ней все осквернено, что, когда речь заходит о подобных вещах, это воспринимается как нечто совершенно бесстыдное. Происходит это по причине блудного греха, овладевшего современным человечеством с такой силой, что представления, заимствованные из развращенной человеческой жизни, переносятся и на законный, честный брак. В результате все, что касается самых чистых супружеских отношений и самых возвышенных, даже чудесных вещей, воспринимается большинством как некая скверна. Надо откровенно признаться, что и мы сами настолько отягощены блудной страстью, настолько далеки от истинной чистоты и правильного понимания всего связанного с супружеской жизнью, что любое упоминание о чем-либо подобном вызывает в нас некоторое нечистое движение.

На самом деле христианский брак или вообще брак истинно верующих людей, какими были Захарий и Елисавета, ничего в себе скверного не имеет и не может иметь. Как замечательно, просто и деликатно сказал святой апостол Павел, брак свят и ложе нескверно¹⁸. Конечно же, речь здесь идет не о ложе как таковом, а о супружеском ложе: в нем нет ничего скверного. Конечно же, есть два пути, один из которых путь монашествующих. Они воздерживаются даже от законного брака ради большего угождения Богу, большей беспечальности, «духовной праздности». В Псалтири говорится: Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог¹⁹, то есть для того, чтобы познать Бога, нужно упраздниться от всех мирских дел. Этим и занимаются монахи.

Но есть и иной путь, тоже святой, в нем просияли многие и многие угодники Божии, в особенности в ветхозаветное время. И вот в Православной Церкви есть два соответствующих этому праздника: мы празднуем Зачатие святого славного пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и Зачатие Пресвятой Богородицы. Настолько были велики эти люди, что и зачатие их празднуется! Этим мы должны научиться почитать как великое чудо брак, от которого происходит человек. И что же за великое чудо тот брак, от которого происходят столь великие люди! Нет ни одного аскета, который появился бы на свет не от брака: самый величайший из них, можно сказать родоначальник аскетической жизни и пример для всех аскетов, святой Предтеча и Креститель Господень Иоанн также родился, естественно, от брака.

Кроме того что эти праздники учат нас правильному отношению к браку как к совершенно чистому и незазорному (если он действительно совершается по христианским законам во всех отношениях), – нам нужно учиться еще и почитанию момента, в который возникает человек. Если мы празднуем Зачатие Иоанна Крестителя и Зачатие Божией Матери, значит, в это мгновение они уже появились на свет, значит, в это мгновение явились их тела и души. Отсюда можно познать, что прерывание жизни зачатого плода даже в самой ранней стадии – это убийство. Однако мы не считаем нужным говорить о таких деликатных вещах. Когда погибают тысячи людей, об этом много говорят, когда же из-за массового детоубийства погибают сотни тысяч, может быть, миллионы человек, об этом молчат. А нужно знать, что зачатие – это появление человека.

Таинственно то, каким образом появляется душа в человеке, и многие богословы об этом рассуждают по-разному. Совершенно ясно только следующее: душа появляется в человеке в момент зачатия. Одни богословы считали, что каким-то неизъяснимым образом не только частицы тела мужа и жены, но и частицы их духовного существа, души сливаются воедино – и образуется человек с новой душой. Иные же полагали, что в момент зачатия новоявленному человеку душу дарует Бог. Это, может быть, несущественно, но для нас важно следующее: в этот момент появляется человек не только со своим телом, но и со своей душою.

Поэтому мы должны относиться к таинству брака с чрезвычайным почтением, понимая, какую ответственность несут супруги перед Богом и перед новым человеком. Если от супружеского соития появляется человек, то какую же ответственность должны чувствовать сами супруги в браке, как должны они серьезно к нему относиться, какое важное это явление! Если же они безответственно относятся к появлению детей, то дадут Богу ответ не только за детоубийство, но и за все болезни, греховные наклонности и врожденные пороки своего ребенка, ибо от нашей безответственности этот плод оскверняется. Зачатый в грехах, он оскверняется еще и нашими грехами. Позднее этот ребенок, может быть даже ставший искренно верующим, воспитанный в вере, должен будет понести на себе груз врожденных пороков. Какие скорби он должен будет вынести в борьбе с самим собой, из-за того что родители думали только о своем наслаждении, а может быть, и вовсе ни о чем не думали! Причем, я говорю сейчас только о людях, которые соблюдают хоть какие-то нравственные законы!

Взирая духом на этот праздник – Зачатие святого, славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, вспоминая и другой праздник – зачатие Пресвятой Богородицы, мы, во-первых, можем понять, что для чистого все чисто²⁰, а во-вторых, обязаны осознать свою ответственность перед рождающимися людьми. Представьте себе, что целое поколение людей совершенно не думает о своих будущих детях, относится безответственно к людям, которые должны явиться в мир! Мало того, что они убивают многих из будущего поколения, но еще и об остальных совершенно не думают, будут ли те здоровы и какова будет их нравственность. Одно мгновение родительской безответственности иногда заканчивается мучительной, подчас даже отвратительно греховной жизнью детей. Хотя всякий человек свободен, даже и зачатый в беззаконии, но все равно на него может лечь такой тяжкий груз врожденных пороков, что он окажется не в силах преодолеть его. Пусть и его вина в этом будет, но какая же тяжкая вина в этом его родителей!

Осознаем это, братья и сестры, и запомним, что все, и праведники и грешники, рождаются от родителей, но от праведных родителей – праведники и соответственно от людей беспечных и развращенных – грешники. В Священном Писании сказано: Не радуйся о множестве детей, если они нечестивые²¹. Сейчас, правда, наступило время, когда множество детей огорчает людей. То, что в древности вызывало радость, то, чем люди гордились друг перед другом – множество детей, – теперь вызывает скорбь. На многодетных родителей смотрят как на каких-то безумцев, смеются над ними. Сейчас у нас все шиворот-навыворот, все поставлено с ног на голову. Мы живем в мире, в котором люди утратили здравый смысл. Мало того, что сейчас многие вообще боятся иметь детей, но и родившимся детям отцы и матери совершенно ничего не могут дать. Мы живем в такое время, когда люди о будущем не думают, а потом удивляются: почему их дети живут такой жизнью? Это происходит не только потому, что детей плохо воспитали, но и потому, что они зачаты в беззакониях.

Давайте, братья и сестры, осозна́ем нашу ответственность и не будем бояться брака. Это не значит, что мы непрестанно должны говорить о вещах деликатных, как сейчас это принято. Этого делать не нужно. Однако не будем и стыдиться брака, не будем считать супружеские отношения, как некоторые ложные ревнители благочестия, чем-то скверным. Вместе с тем осозна́ем и свою ответственность перед будущим поколением, перед своими детьми.

Представьте себе, что, возможно, мог бы родиться на свет праведный человек, например какой-нибудь служитель Божий, но из-за наших грехов он уже во чреве матери имеет, наоборот, все предпосылки к тому, чтобы стать служителем греха и диавола, а вина в этом родителей. Осозна́ем это, осозна́ем свою ответственность, покаемся и будем проводить свою супружескую жизнь так, как подобает православным христианам. Аминь.

6 октября 1996 года

Слово в день памяти праведного Авраама праотца и племянника его Лота

В сегодняшнем евангельском чтении о праведном Аврааме упоминается весьма кратко. Надо сказать, что родословия, приводимые в Новом Завете, некоторым людям кажутся скучными. По неопытности им хочется даже пропустить эти места Писания, побыстрее пробежать глазами. Но человеку, который, скажем так, вошел во вкус чтения Священного Писания, не только каждое слово, пусть непонятное, но и каждая его буква доставляет необыкновенное наслаждение. Пророк Давид говорит об этом: Словеса твоя сладки паче меда и сота²², то есть слаще, чем сотовый мед. Потому не пренебрегать нужно непонятными и от этого кажущимися скучными эпизодами Священного Писания, а вникать в них, искать в них смысл. Уверяю вас, что само чтение Писания очищает нашу душу, даже если мы и не понимаем читаемого. Кроме того, мы просто мало с ним знакомы, а потому не видим, что стоит за этими кратко перечисляемыми именами. За каждым именем скрывается целый пласт не только исторических событий, но и назидательных примеров духовного опыта.

Родословие Иисуса Христа начинается такими словами: Книга родства Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамля. Авраам роди Исаака. Исаак же роди Иакова²³. Сегодня мы не будем говорить о великом царе Давиде, но обратимся сразу к толкованию слов «сына Авраамля». Казалось бы, это простое упоминание, но вспомним Книгу Бытия, где повествуется о жизни и духовных подвигах этого великого праведника.

Авраам был бездетным до ста лет. Ему было обещано, что от Сарры у него родится сын, в котором благословятся все народы, то есть было предсказано, что в потомстве его сына явится Мессия, Христос²⁴. За словами: Авраам роди Исаака. Исаак же роди Иакова открывается другое великое чудо – добродетель преданности и веры Богу, непостижимая для людей, решимость принести в жертву Богу своего единственного сына. Быть может, именно ради этой заслуги Авраама перед Богом и произошел от него Мессия, Спаситель мира. Если бы эта жертва действительно была совершена, то конечно, Исаак бы не родил Иакова. Велика была вера этого древнего праведника, который был испытан в том, совершенно ли он предан Богу. Исааку было около двадцати пяти лет, а Аврааму более ста двадцати, когда он получил это повеление Божие. Он пошел на гору Мориа, возложил Исаака на жертвенник и занес нож. Оставалось только опустить руку, но явившийся Ангел остановил Авраама. Была принесена другая жертва, символизирующая принесение Христом в жертву за искупление людей Самого Себя. Вот что скрывается за этими немногими словами, с которых начинается Евангелие.

Заметьте, что именно эти два имени, Давида и Авраама, упоминаются на первом месте как наиболее славные и почетные в родословии Господа нашего Иисуса Христа. Большей похвалы, чем эта, быть не может, ибо устами евангелиста Матфея праотца Авраама восславил Дух Святой.

Читая повествования Библии о праведных людях, мы подчас смущаемся некоторыми их поступками и начинаем рассуждать: как же так, праведный человек, а поступает таким странным образом? Пророк Илия убивает, праведный Авраам боится... Откуда такие черты у праведников? Почему в них это есть? Такие недоуменные вопросы возникают у нас потому, что мы требуем от них безупречной святости, идеализируем их, судим об их жизни на основе каких-то отвлеченных понятий, а не сообразно жизненному опыту. Мы должны представлять, как человек мог поступить в тех конкретных жизненных обстоятельствах, в которых он оказывался. Пытаясь понять сказанное в Писании, мы должны подходить к ситуации с точки зрения психологии, представляя, как бы сами себя повели. Вероятно, гораздо хуже. С этой точки зрения можно понять, что праведный Авраам в тяжелых, неблагоприятных обстоятельствах проявил необыкновенное мужество. Например, его осуждают за то, что он из страха перед египтянами назвал свою жену Сарру сестрой (а Сарра была необыкновенной красавицей, несмотря на свой преклонный возраст). Но для того, чтобы понять этот поступок, нужно вспомнить историю его жизни: он жил на своей родине, в Месопотамии, в совершенной безопасности и благополучии, когда Господь сказал ему идти в землю обетованную. Авраам послушался Бога, претерпел много скорбей, был беззащитен, ему даже пришлось спасаться в Египте от голода. Как будто бы обещано было одно, а на деле совершилось другое, но Авраам не потерял веру, он имел упование на Бога и думал, что обетование все равно исполнится – если не на нем, то на его потомках. Кроме того, в Писании многое не досказывается. Можно предположить, что Авраам, отдав Сарру фараону, пламенно молился, надеясь только на Бога, ведь от человека нельзя было ожидать помощи. Господь не посрамил его упования: защитил его, сохранил Сарру, а фараон его даже обогатил. То, что нам подчас кажется неприглядным, на самом деле, если подумать беспристрастно, является признаком сильнейшей веры, пламенного упования на Бога.

Вся жизнь Авраама была необыкновенным подвигом веры. Своими нравственными подвигами, своей непостижимой верой этот праведник стяжал великую благодать. Апостол Павел называет его отцом всех верующих, то есть ставит веру ветхозаветного праведника в пример христианам всех времен²⁵.

В то время весь мир погружался во мрак, утопал в неведении, в заблуждении, люди предавались страшному распутству, более того, страшные грехи убийства и разврата возводились в религиозную норму. В жертву идолам приносили даже собственных детей, существовала ритуальная проституция. Человек, приходящий в чужой город, был совершенно беззащитен, с ним могли сделать все, что угодно. Это было время сугубого беззакония, когда господствовала только сила и грубые страсти... Именно в это время праведный Авраам верил в то, что придет Мессия, Который спасет род человеческий от рабства греху.

Вот таким образцом веры праведный Авраам остается для всех верующих, будь это древние иудеи, христиане апостольского времени или двадцатого столетия. И дай нам Бог по молитвам этого великого праведника стяжать хотя бы малую толику той твердой веры, которую он имел, которой спасся и благодаря которой именно от него произошел Спаситель мира, Господь наш Иисус Христос. Аминь.

22 октября 1996 года

Слово в день памяти отрока Артемия Веркольского

Праведный Артемий Веркольский жил в ХVI веке и уже в отрочестве отличался от прочих детей тем, что любил молиться, был очень благочестивым, избегал всяких шалостей и детских игр – можно сказать, был не по годам мудрым. В возрасте тринадцати лет он вместе с отцом пошел однажды на полевые работы. Неожиданно надвинулась черная туча, разразилась сильная гроза, ударила молния, и, хотя по преданию, молния не коснулась отрока, он упал замертво.

Отец Артемия, который знал благочестие сына и которому внутреннее ощущение подсказывало, что же произошло на самом деле, объяснял случившееся тем, что ангел Господень восхитил душу мальчика. Но односельчане по своей простоте восприняли это иначе, они решили, что Бог наказал Артемия за какие-то тайные грехи. Поэтому они лишили тело отрока погребения, бросив его в лесу и прикрыв опавшей листвой, берестой и ветками.

Прошло много лет, когда клирик местной церкви Агафоник обнаружил тело Артемия нетленным, несмотря на то, что все это время оно находилось в лесу, где хищные звери могли его растерзать. Мощи перенесли сначала на паперть церкви. От них стали происходить чудеса, и началось всенародное почитание святого, после чего мощи были поставлены внутри церкви. Со временем при этом храме возник монастырь. В начале прошлого века большевики закрыли монастырь, мощи праведника были спрятаны братией и находятся сейчас под где-то спудом.

Взирая на жизнь праведного Артемия Веркольского, мы с удивлением думаем: что же особенного мог сделать этот отрок, которого Господь забрал в возрасте тринадцати лет? За короткую жизнь он стяжал такую благодать, что сподобился милости Божией, более того ― Господь совершал чудеса через его нетленные мощи. Само нетление и чудотворения, проистекающие от мощей, доказательство его святости. А ведь, повторюсь, ему было всего тринадцать лет! Мы считаем, что в этом возрасте с человека еще и требовать ничего нельзя. Но у праведного Артемия было такое произволение, такая любовь к Богу, что он за краткое время прошел путь, ведущий к святости.

Святой отрок чем-то напоминает нашего уральского подвижника, праведного Симеона Верхотурского, который преставился в средних годах и, несмотря на то что вся его жизнь прошла среди мирян в деревне, сподобился великой благодати: Господь извел его святые мощи из земли нетленными и удостоверил его святость чудотворениями, хотя имя праведника уже давно было забыто местными жителями. Подобное произошло и здесь: веркольские жители пренебрегли праведной жизнью отрока, сочли его недостойным погребения, а Господь его прославил.

В чем кроется загадка святости этих людей, живших, казалось бы, вполне обыкновенно? В том, что они всей душой были преданы Христу, невзирая на мнения человеческие. Они не старались быть такими же, как все, а вели себя так, как им подсказывала их христианская совесть, вне зависимости от их положения в обществе и даже от возраста, как в случае с праведным Артемием. Сугубой преданностью Христу они стяжали великую благодать, хотя у них не было никаких старцев-наставников или опытных духовников. Жили они так же, как все, однако среди всех были не такими, как все. Очень часто желание «быть как все» губит человека и лишает его добродетелей, которыми наградил его Господь.

Человекоугодие – страшный порок. Мы стыдимся среди развратников быть целомудренными, среди пьяниц – трезвенниками, среди людей нечестных – честными и порядочными, а среди людей неверующих даже стесняемся своей веры. Среди же людей, обладающих, по словам апостола Павла, лжеименным знанием²⁶ и подверженных влиянию века сего, мы стыдимся быть приверженными духу Христову. Мы стыдимся показаться невеждами среди людей, которые мнят себя всезнающими и полагают, будто современная цивилизация и «знание» дали окончательный или почти окончательный ответ на все вопросы и что религия, Церковь, Божественное откровение – это в лучшем случае некая традиция. Вот что с нами делает человекоугодие!

Пример страсти человекоугодия – желания быть как все – приводится в Священном Писании как эпизод древней истории. Мы говорим «история», поскольку Библия изображает действительность беспристрастно, такой, какой она была, и не стыдится вмещать в себя человеческие грехи и пороки. Это нужно ради того, чтобы мы знали всё так, как оно реально происходило, потому что правда всегда более назидательна, чем ложь. В книге Бытия повествуется о том, как Господь наказал содомлян за их неистовый разврат. Праведный Лот, по молитвам своего дяди, святого праотца Авраама, был изведен ангелами из Содома вместе с женой и двумя дочерями. Жена Лота во время бегства, вопреки запрещению ангела, оглянулась и превратилась в соляной столб. Лот же с дочерями поселились на горе в пещере, так как опасались, что вслед за Содомом будут уничтожены и окрестные города.

Дочери Лота хотели иметь детей. Вероятно, они считали, что все люди на земле уже погибли, или же боялись, что теперь их никто не возьмет в жены, как выходцев из проклятых Богом городов. По сговору дочери совершили беззаконную вещь: напоили отца вином и вошли к нему (в одну ночь одна, во вторую ночь другая) – и от этого кровосмешения произошли два племени. Как дочери объясняли свой нечестивый поступок, совершив который они превзошли в беззаконии самих содомлян? Они оправдывали себя: мы хотим иметь детей и жить по обычаю всей земли²⁷, хотим быть такими, как все прочие люди; теперь для нас это стало невозможным, поэтому мы и вынуждены поступить таким образом. Вот к каким страшным нравственным преступлениям приводит желание быть как все.

Если говорить откровенно, все здесь присутствующие, и я в том числе, вынуждены делать многое так, как это делают остальные люди: скажем, одеваться определенным образом, иметь общепринятый стиль или манеру речи. Конечно, кто-то позволяет себе пользоваться жаргоном, иные позволяют себе нецензурные выражения, но если мы употребляем нормальный разговорный литературный язык, то наша речь не отличается от речи других людей. Миряне имеют внешний вид такой же, как и все, никто сейчас не носит ни кафтанов, ни сарафанов, а все одеваются в пиджаки и платья. Важно здесь следующее: оставаясь похожими на других людей во второстепенных вещах, мы должны в главном быть такими, какими заповедует нам быть Евангелие ― невзирая на распространенные среди людей обычаи и взгляды. В отношении главного нам необходимо оставаться независимыми и свободными, мы не должны подчиняться духу времени. Мы не имеем права грешить, потому что все грешат, не должны добровольно отказываться от своих христианских убеждений даже во второстепенных вопросах. Ведь одно дело – второстепенные обычаи, и совсем другое – второстепенные убеждения. Их нужно различать.

Мы не должны отказываться от своих второстепенных убеждений, касающихся периферийных сторон нашей жизни, ради того чтобы выглядеть умными перед всеми, с кем мы вынуждены общаться. Почему бы нам не выглядеть безумцами, юродивыми, глупцами перед теми, кто в действительности заблуждается, кто приобрел лжеименное знание вместо истинного?! Почему мы стыдимся быть нравственными, почему стыдимся быть мудрыми той мудростью, которая безумие перед миром²⁸, по словам апостола Павла? Если бы мы были бескомпромиссными последователями Евангелия, то христианство не только стало бы нашим естественным состоянием, но распространилось бы и на наших детей и родственников, на всех, кто связан с нами узами дружбы. Мы же хотим совместить христианскую веру и нравственность с обычаями и учениями нашего времени, и потому являемся, если так можно выразиться, частично христианами и частично людьми чуждыми Церкви. Когда же мы сталкиваемся с кем-то, кто благочестивее нас, то заявляем: «Ну это уже чересчур, он фанатик!» И так все, что нам непонятно, мы отвергаем как чрезмерную ревность. А то, что для нас неприемлемо, осуждаем как некий архаизм. По нашему убеждению, мы поняли суть христианства, и второстепенные вещи для нас поэтому не слишком важны, а этот, как нам кажется, фанатик, уцепился за нечто второстепенное и пренебрегает сутью.

Не спорю, встречаются люди, одержимые ложной ревностью. Но часто под предлогом отвержения подобной ревности мы отвергаем истинную ревность и наполняемся безразличием, равнодушием и нерадением, проводя в них изо дня в день время своей жизни. И только когда какая-нибудь беда коснется нас или нашей семьи, мы начинаем истово молиться и приносить покаяние, ради того чтобы отвратить ее от себя. А под бедой мы понимаем не свою безнравственность, не развращение наших родственников, а материальные трудности и неблагополучие. Мы не обращаем внимания на нравственное состояние человека. Для нас не беда, если кто-то из наших близких согрешил тяжким грехом, не беда и наш собственный грех, но для нас являются скорбью болезнь, увольнение с работы, кража, лишившая нас части нашего имущества, – вот это беда! А грех – разве это беда? Где ныне найти безгрешных людей, говорим мы, кто сейчас исполняет Евангелие?

Однако праведный Артемий Веркольский так не рассуждал, хотя и его окружали самые обыкновенные люди, простые крестьяне. Уже по тому, как они бессердечно обошлись с его телом, можно сделать вывод, как мало они были проникнуты христианским духом. Даже если бы Бог действительно наказал этого отрока за его страшные грехи, неужели было по-христиански оставить тело в лесу, забросав листвой? В этом проявились грубость и невежество этих людей, отсутствие у них христианской любви и снисхождения. Окруженный такими людьми, отрок Артемий, тем не менее, так угодил Богу, что был восхищен в райские обители и стал заступником своих невежественных односельчан и молитвенником за них. Тринадцатилетний отрок стал защитником многих и многих людей самых разных возрастов, оказавшихся беспомощными перед лицом невзгод и скорбей. Их житейский опыт и сноровка ничем им не помогали, и тогда они прибегали в молитве к малому отроку, который во время своей земной жизни ничего не знал, кроме молитвы, и ничего не желал, кроме единения своей души с Богом.

В сегодняшнем Евангельском чтении, посвященном памяти праведного Артемия Веркольского, говорится как раз о том, что дети являются для нас образцом. Не в том смысле, что нам нужно становиться детьми по уму ― апостол Павел ясно заповедует: Не будьте дети умом: на злое будьте дети, а на доброе будьте разумными²⁹, – мы должны быть подобны детям по своему душевному состоянию и, если так можно выразиться, по своему умонастроению.

В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: Кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное³⁰. Значит, когда мы грешим, мы становимся «взрослыми», когда же каемся, становимся как дети. Если мы – люди, имеющие здравый смысл и житейский опыт, – трезво на себя посмотрим и честно себе во всем признаемся, то обнаружим, что с годами мы приобрели преимущественно знание греха. Изо дня в день мы наполняемся тем знанием, которое все больше и больше растлевает нашу душу, лишает ее той бесхитростности и чистоты, которую Спаситель сравнивает с детской простотой.

Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает³¹. И как в древности Господь Иисус Христос, произнося эти слова, взял отрока и поставил его перед Собой (по преданию это был священномученик Игнатий, прозванный Богоносцем именно за то, что был носим руками Спасителя), – так и в ХVI веке Он взял к Себе отрока Артемия и через его святые мощи стал совершать чудеса, свидетельствуя об истинности Своих слов: «Если не будете, как это дитя, не войдете в Царство Небесное». Праведного Артемия Веркольского окружали люди, считавшие себя умными, хотя всякий человек умен лишь в сравнении с другим человеком, но не в сравнении с бесконечной премудростью Божией. По сравнению с Богом все мы являемся несмышлеными младенцами, только одни сознают это, а другие не хотят этого понимать. И вот, Господь взял праведного отрока Артемия и сказал: «Если вы, премудрые, богатые, практичные, не будете такими, как это дитя, то в Царство Небесное не войдете».

И до сегодняшнего дня в России перед нашим мысленным взором стоит отрок Артемий, как некогда перед учениками Спасителя – отрок Игнатий. Взирая на пример святого Артемия, мы должны понимать, что если не упростимся до того, чтобы стать подобными ему, и не будем с детской бесхитростной простотой следовать Евангелию, то в Царство Небесное нам войти будет трудно. Только прибегнув к помощи таких несмышленых детей, мы, взрослые умные люди, сможем войти туда их молитвами. Так еще раз посрамляется мудрость человеческая, в согласии со словами Господа Иисуса Христа: Исповедуюся Тебе, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от премудрых и разумных и открыл сие младенцам³².

2 ноября 2003 года

Слово в день памяти апостола Андрея Первозванного

Сегодня мы совершаем память святого апостола Андрея Первозванного. В сегодняшнем евангельском чтении как раз и говорится о призвании этого апостола. Когда у реки Иордан стоял Иоанн и двое из учеников его, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом³³. Одним из этих учеников был апостол Андрей, другим же, чье имя не названо, был, по мнению многих толкователей, сам апостол Иоанн Богослов, написавший это Евангелие и из скромности и смирения не упомянувший своего имени. Когда апостол Андрей и другой ученик услышали: вот Агнец Божий, эти слова были им понятны: Он Тот Самый посланный в мир Мессия, Христос, Который должен, подобно агнцу, быть принесенным в жертву за человеческий род. И они сразу последовали за Ним.

Из евангельского повествования известно, что некоторые из учеников Иоанна Крестителя, выражаясь современным языком, «ревновали» других учеников к Спасителю и говорили своему учителю: смотри, Он крестит, и все идут к Нему³⁴. Это означает, что слава их наставника, действительно великого пророка Иоанна Предтечи, была для них выше истины. Ими обладало человеческое пристрастие, они испытывали некоторую неприязнь к ученикам Спасителя, недовольство ими и даже Самим Спасителем, потому что слава их учителя умалялась. Иоанн Креститель вынужден был их обличить и сказать, что он только друг жениха, радующийся о том, что жених сподоблен большей славы, чем он, призванный только приготовить путь Христу, предварить пришествие истинного Жениха³⁵ душ и сердец.

Что касается двух апостолов, Андрея и другого ученика, пошедших вслед за Господом, то в них любовь к истине преобладала над пристрастием: они не искали славы человеческой. Ведь о чем говорит неприязнь учеников Иоанна Крестителя к ученикам Спасителя? Только о том, что эти ученики желали оказаться на виду в свете славы своего учителя. И когда она умалялась в сравнении со славой Спасителя, они испытывали некоторое разочарование из-за того, что их награда, их преуспеяние в глазах человеческих также уменьшались.

Когда апостол Андрей и другой ученик последовали за Господом, то Господь ответил им поначалу просто, почти строго и не только не уговаривал их следовать за Ним, но как будто даже и останавливал. Когда они пошли вслед за Господом, Иисус, обратившись и увидев их идущих говорит: что вам надобно?³⁶ Это, может быть, тоже было испытанием: действительно ли они хотят услышать истину или ими движет простое любопытство? Однако, услышав из уст Иоанна Крестителя, что Спаситель Иисус есть Агнец Божий, они всем остальным пренебрегали: и пристрастием к великому подвижнику, каковым был Иоанн Креститель, и даже строгим отношением к себе – они смирились.

Чтобы осознать, в чем действительно состоял нравственный подвиг апостола Андрея и какова была его решимость, нужно представить себе, каким в глазах иудеев был Иоанн Креститель. Во-первых, это был изможденный от поста и подвигов подвижник, опаленный солнцем, почти не имеющий плоти: вместо нее были кости, обтянутые кожей. Он был облачен в грубейшую одежду из верблюжьего волоса, шерсти, которая не столько покрывала, сколько ранила его, изнуряя своей жесткостью. Этот препоясанный сыромятным ремнем человек говорил вдохновенные обличительные речи и никого не боялся, даже царя, за что и пострадал в конечном счете. Кроме того, Иоанн Креститель происходил из священнического рода, в глазах иудеев это было необыкновенно важное преимущество, о его происхождении знали все. Но вот пришел Спаситель, человек по видимости обыкновенный. Хотя Он и происходил из царского рода, но в то время об этом почти никто не знал. Все считали его сыном плотника. Никакими особенными подвигами Он не отличался. Тогда как Иоанн Креститель с младенческих лет жил в пустыне и до своих тридцати лет – возраст, в котором он вышел на проповедь, – подвизался в ему одному ведомых подвигах. О них мы знаем только то, что он вкушал акриды, то есть саранчу, и дикий мед, мед диких пчел. Спаситель же жил в Назарете как обыкновенный человек, со своими родителями, с мнимым отцом Иосифом и Божией Матерью. Он занимался тем же ремеслом, что и его отец Иосиф, – плотничал.

Когда Иисус Христос пришел к Иоанну Крестителю и тот сказал, что это Агнец Божий, слышавшим это надо было иметь большую решимость, чтобы оставить явно духовного человека, каким был Иоанн Предтеча: подвижника, прославленного еще и знатностью происхождения, пророка, перед которым трепетали даже самые именитые люди Израиля. Все были вынуждены с ним считаться не только потому, что он своим подвигом вызывал уважение, но и потому, что происходил из первосвященнического рода. Как же было непросто оставить этого выдающегося в глазах всех людей человека и последовать за Человеком никому не известным, обыкновенным, Который к тому же был простым плотником!

То, что известно из Евангелия и житий святых, мы сегодня воспринимаем как нечто обыкновенное и рассуждаем так: как же еще можно было поступить, раз Спаситель превосходил Иоанна Крестителя?! А если посмотреть на это глазами людей, которые были свидетелями описываемого события, то окажется, что оно воспринималось совершенно иначе. Те ученики Иоанна Крестителя, которые последовали за Господом – апостол Андрей и другой ученик, видимо Иоанн Богослов, – проявили мужество и решимость. Они преодолели человеческое пристрастие, желание земной славы, и последовали за никому не известным в то время Иисусом, потому что поверили словам своего первого учителя, Иоанна Предтечи. И за это апостол Андрей справедливо получил такое необыкновенное имя – Первозванный. Этим подчеркивается то, что из двенадцати апостолов он был первым позван Господом Иисусом Христом. А как это произошло, мы видим из сегодняшнего евангельского чтения.

На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира³⁷. Здесь, правда, не говорится о том, сколько людей при этом присутствовало. Но думается, что вокруг такого человека всегда было большое количество людей, в том числе и учеников, всегда желавших услышать от него что-либо полезное для себя. Из этого множества учеников только двое последовали за Господом. Значит, это не был с очевидностью необходимый поступок, и в следовании за Господом, с пренебрежением ко всему человеческому, действительно, есть великая заслуга.

Чтобы жить по-евангельски, по-христиански, мы должны научиться, братья и сестры, пренебрегать человеческим ради Божественного, земным ради евангельского, и тогда благодать Божия будет с нами. Если же мы будем оправдывать себя тем, что мы и так, кажется, живем нравственно, то тогда преуспевать мы не будем. Мы не только не будем преуспевать, но и начнем деградировать. Спаситель сказал: Кто не приобретает со мною, тот расточает³⁸. Мы либо будем приобретать, все время двигаться вперед и хоть немного совершенствоваться, либо будем деградировать по причине пристрастия к чему-либо человеческому и терять благодать Божию, чем бы мы себя ни оправдывали. В этом следовании высшему, небесному, Божественному наперекор человеческому мы должны стараться уподобиться тому великому угоднику Божию, память которого мы сегодня празднуем, – апостолу Андрею Первозванному. Аминь.

13 декабря 1997 года

Слово в день памяти святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца

Сегодня мы празднуем память святителя Николая Мирликийского, Чудотворца. Этот святой жил в IV веке, однако приобрел такую славу, которая, может быть, превосходит славу более древних великих святых и даже апостолов. В любые времена человек имеет возможность стяжать благодать не меньшую, чем та, какую приобрели великие святые, потому что одно дело – это избранничество на служение, например пророческое или апостольское, а иное – благодать, которая может быть дарована каждому христианину. Святитель Николай стяжал благодать, возможно, такую же, какую имели величайшие святые – апостолы и пророки. Конечно, мы вправе только догадываться об этом, поскольку и сам апостол Павел сказал, что о духовном никто не может судить³⁹, и, как люди малодуховные, мы не имеем подлинного разума, чтобы рассуждать, чтό составляло внутреннюю жизнь людей духовно преуспевших, чéм они жили.

Евангелие, которое читается в день памяти святителя Николая, – это отрывок из Нагорной проповеди в изложении апостола Луки.

Стал Он на ровном месте, и множество учеников Его, и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелялись⁴⁰. Множество людей следовало за Спасителем, желая послушать Его проповедь или получить от Него исцеление. Были там и жители приморских – Тирских и Сидонских – мест, населенных в основном язычниками. И люди, как коротко говорится в Евангелии, «исцелялись», то есть получали желаемое. Господь явил им Свою силу – силу Всемогущего Бога, всегда пребывающего в полноте Своего могущества. Но Его Божеское совершенство, конечно, никогда не умалялось и не могло увеличиваться – в противном случае пришлось бы сделать вывод о том, что полнота совершенства не всегда присутствовала в Господе, ведь если совершенство увеличивается, значит, раньше оно не было совершенством. Являя перед народом Свою Божественную силу, Господь желал именно таким образом, чудесами, привлечь людей к самому важному – к исполнению Своих заповедей, жизни по закону духовному, а не по правилам человеческого здравого смысла.

И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех. И Он, возведя очи Свои на учеников Своих, говорил: Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие⁴¹. Блаженны нищие, однако нищие не телом, а духом – то есть не просто не имеющие никакого имущества, но не связанные пристрастием ни к чему земному – вот что значит «блаженны нищие духом».

Блаженны и те, которые не имеют о себе никакого мнения, не таят в себе гордости, не надмеваются своими знаниями или умственными способностями, почитают себя худшими всех, – и они также нищие духом. И эти люди, намеренно обнищавшие духом, приобретают Царствие Божие не только в будущей жизни – хотя там они наследуют его в полноте, – но уже и здесь ощущают Царствие Божие внутри самих себя. И если для нас слова Спасителя Царствие Божие внутрь вас есть⁴² – лишь туманное и общее выражение, то для людей, стяжавших в себе это Царствие Божие, ощущающих его в своем сердце, оно чуть ли не более действительно, чем окружающий материальный мир. У духовных людей бывает такое состояние, когда они столь углубляются в себя, постигая внутри себя сущее Царствие Божие, что подчас забывают о земном. Апостол Павел, по его словам, не знал, был ли он восхищен на небеса вне тела или в теле⁴³. Такие люди живут, думая только о Царствии Божием и забывая обо всем остальном. Приобретение или потеря чего-либо земного для них ничего не значит, потому что они заботятся только о том, как бы не потерять Царствие Божие и увеличить полноту дарованной им благодати – вот о чем попечение человека нищего духом.

Столь велика драгоценность – приобрести Царствие Божие внутри себя, что ради нее люди жаждут внутренне обнищать и с радостью стремятся исполнить заповеди, несмотря на то, что это доставляет им скорби или какие-то ограничения, несмотря даже на угрозу для жизни. Мы же, не вкусив такого состояния, должны стремиться к нему всеми силами и доверять словам подвижников, которые испытали эту великую благодать, являющуюся внутри человека. Но прежде всего мы должны верить Тому, Кто является, по выражению святых отцов, Самоистиной, – Господу нашему Иисусу Христу, ибо в Его словах нет ни тени неправды или даже неточности. Если для нас они туманны, то только потому, что мы не имеем соответствующего духовного опыта. Для человека же, вкусившего благодать, приобретшего духовный опыт, поучения Спасителя являются чрезвычайно точными и гораздо более ясными, чем слова любого человека, – потому что это слова Бога, слова Самоистины.

Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь⁴⁴. Под алчущими, конечно же, понимаются не только постящиеся ради Бога, но прежде всего алчущие жить по закону Божию – по Евангелию. Алчущие духовно люди, подобно голодному, который желает вдоволь наесться, стремятся насытиться исполнением воли Божией – совершение какой-либо заповеди является для них духовной пищей, насыщающей и укрепляющей сердце и душу.

Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь⁴⁵. И здесь речь идет не о тех людях, которые плачут от горя, – они-то, может быть, не получат утешения в своих скорбях, ведь не все скорби прекращаются, не все неприятности, к сожалению, разрешаются благополучно. Блаженны плачущие – о своих грехах. Кающийся человек, действительно, когда придет время, воссмеется – не только в будущей, но еще и в этой жизни возрадуется, почувствовав в своей душе прощение грехов. И мы отчасти, в малой степени это ощущаем – когда приходим на исповедь, может быть, и без слез, потому что не имеем еще такого покаяния, но с неподдельным сердечным сокрушением и искренним желанием исправиться рассказываем о своих малых и великих согрешениях и, после того как священник прочитает над нами разрешительную молитву, чувствуем в своей душе радость, тишину, облегчение. Иногда человек уходит с исповеди с улыбкой, а некоторым даже становится неловко: как же так, я, грешник, покаялся в таких грехах, а мне легко и радостно. Но это естественно, потому что человек правильно кающийся всегда получает радость от прощения грехов – это является частичным исполнением слов Спасителя «Блаженны плачущие ныне», то есть плачущие в этом веке, на земле. Многие радуются о тленных вещах, о земных наслаждениях, но истинно может возрадоваться только человек плачущий ныне, думающий не о земном, но о духовном утешении.

Преподобный Григорий Синаит, рассказывая о подвигах пустынников, отшельников, говорит о радостотворном плаче, то есть о плаче, творящем радость. Действительно, зачем бы подвижники так горько плакали, в буквальном смысле слова потоками проливали слезы, если бы этот плач не приносил великое утешение в их душу, не очищал бы их сердце? В противном случае кто желал бы так плакать? Ведь люди обычно мечтают о радости, подвижники же стремились к плачу, потому что знали ту великую пользу, которую он приносит.

Известны необыкновенные слова преподобного Исаака Сирина о том, что если бы удалось слезами омыть все тело человека, то оно стало бы нетленным. У Арсения Великого, когда он трудился над своим рукоделием – плел корзины, циновки, – всегда на коленях лежал платок, на который он проливал потоки слез, молясь за работой. И многие другие подвижники тайно, а иногда и явно плакали. Авва Филимон, молясь во время Божественной литургии, проливал обильные слезы.

В наше время в Одессе жил один Христа ради юродивый – Иван Петрович. Он скончался, если я не ошибаюсь, в шестидесятых годах двадцатого столетия. Всегда, зимой и летом, он ходил босиком, плохо одетый, в самом неприглядном виде, но, стоя на литургии, проливал потоки слез и никогда их не отирал, только вытирал пол перед собою.

Чем большую человек имеет благодать, тем больше он плачет. Плач, по учению святых отцов, – это граница между телесными и духовными добродетелями. И когда человек проходит эту границу – двигаясь к Богу или возвращаясь от Бога на землю, – он обязательно начинает плакать. Святые отцы через плач духовно восхищались к Богу. Слезы прекращались лишь тогда, когда подвижник находился в состоянии восхищения, Божественного созерцания – исступления ума. Но так как человек не может долго пребывать в таком состоянии, то, вновь возвращаясь к обычной жизни, он начинал вновь плакать о том, что благодать его оставила, плакать о собственном ничтожестве, недостоинстве и греховности, мешающей ему всегда быть с Богом, и желал, как говорит апостол Павел, умереть и быть со Христом⁴⁶.

Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их⁴⁷. Мы всегда жаждем, чтобы люди нас любили и относились к нам хорошо, тяжело переносим, если узнаем, что кто-то нас осуждает за глаза, тем более, когда осуждение высказывают нам в лицо. Едва ли кто-нибудь может перенести подобное отношение спокойно, таких почти нет. Спаситель же говорит: Блаженны вы, когда возненавидят вас люди. Только через нищету духовную, через духовный голод – алкание воли Божией, через радостотворный покаянный плач человек может приобрести такую необыкновенную кротость, взойти на такую ступень, чтобы радоваться, когда его поносят. Если человек радуется, что его ненавидят за то, что он христианин, что он исповедует имя Христа и живет по Его заповедям, это говорит о величайшей благодати, дарованной человеку, о его удивительной кротости и любви к людям. И мы должны, по словам Спасителя, не только возвеселиться, но, как более емко сказано по-славянски, взыграть, то есть чрезвычайно возрадоваться, выражаясь просто, – чуть ли не плясать от радости, когда нас поносят. Какая же должна быть великая благодать в душе подвижника, какая пламенная, всеобъемлющая любовь к Господу Иисусу Христу, чтобы человек так ликовал, когда его поносят ради Христа! Вот каков идеал христианина, и, конечно, мы вынуждены со скорбью признать, что очень далеки от него. Но признание и покаяние в том, что мы не соответствуем этому идеалу, что мы далеки от исполнения заповедей, уже делает нас христианами, потому что смиряет и вводит внутрь Церкви – человек, сознающий свою греховность и кающийся в своем отступлении, имеет надежду на спасение.

Я начал свою проповедь с того, что сравнил святителя Николая с пророками и апостолами: он жил позже них, однако же, ради дарованной ему благодати, стяжал не меньшую славу, и славу ненапрасную. Как говорится в кондаке, посвященном святому Николаю, – ради исполнения Евангелия Христова, ему были даны дары чудотворения, пророчества и другие. Исполнив евангельские заповеди во всей их полноте, святитель Николай действительно стал подобен пророку. И каждый из нас мог бы, если бы захотел, достигнуть такого же состояния и уподобиться и пророкам, и святителю Николаю. Но если мы ничего не делаем, не исполняем заповеди, то должны честно признаться, что в этом только наша вина. Если сейчас, при сравнительно терпимом отношении общества к Церкви, мы не можем исполнять необходимые обязанности христианина, то это происходит просто от нашего нежелания. Ведь что было бы, если бы современное общество ненавидело христиан, как это было во времена молодости святителя Николая, пережившего и гонения? Или если бы на Церковь восстали еретики, как во времена Первого Вселенского Собора? Тогда, конечно, мы вели бы себя еще хуже, чем теперь, поэтому не будем оправдываться, будто обстоятельства не благоприятствуют нам стяжать благодать и очистить свое сердце, будто время святителя Николая было подходящим для духовной жизни, а наши дни стали, так сказать, неудобными для святости.

В близкое к нам время жил великий праведник, отец Иоанн Кронштадтский – знаменитый чудотворец, которого вполне можно, как мне кажется, сравнить со святителем Николаем по обилию совершенных ими чудес и необыкновенной любви к ближнему. Отец Иоанн проходил свой подвиг пастырского служения приблизительно с середины XIX до начала XX века – во времена скептицизма и постепенного отпадения русского народа от веры, но это не помешало ему стать чудотворцем, подобным святителю Николаю. Поэтому не будем оправдывать свое нерадение, леность, лукавство якобы неблагоприятными обстоятельствами, но лучше признаемся сами себе, что мы нерадивы. Именно из-за нерадения мы не только не достигли высокого уровня святости, но не приобрели даже и чего-то малого, не почувствовали в своей душе хотя бы тени, отблеска Царства Божия. Покаемся же в этом, смиримся и понудим себя отныне более ревновать о своем спасении, о приобретении благодати и Царствия Божия, а не оправдывать себя тем, что мы, мол, не святые.

Никто из истинных святых, уверяю вас, не думал о себе, что он необыкновенный или праведный человек. Просто люди изо всех сил старались угодить Богу и иногда достигали неожиданных для себя высот святости. Я полагаю, что и святитель Николай, который избегал даже должности настоятеля монастыря, не думал, что он станет святителем или чудотворцем. Он просто хотел угождать Богу и помогать людям. Мы можем только догадываться о том, как происходило его, так сказать, духовное развитие, но можно сравнить святителя Николая с праведным Иоанном Кронштадтским, потому что в их подвиге есть нечто общее. Отец Иоанн, когда его впервые попросили помолиться об исцелении умирающего ребенка, удивился: «Неужели я должен молиться?» – у него это вызвало недоумение. Тогда одна раба Божия, старушка, по благословению духовного старца пребывавшая возле него, стала упрашивать его помолиться о мальчике. Несколько раз он ходил к этому ребенку домой, когда ему вновь и вновь становилось плохо, и молился. После последней пламенной молитвы мальчик исцелился – это было первое чудо. Но отец Иоанн и не думал, что это произойдет, для него было неожиданностью, что к нему обращаются с просьбой о такой необыкновенной помощи. Святые не думали о своей праведности и избранничестве, а считали себя обыкновенными людьми, потому и мы не будем ставить на себе крест, хотя это, конечно, не значит, что все мы должны пытаться творить чудеса.

Начнем подвизаться изо всех сил, пусть даже мы и не удостоимся таких духовных даров, какие приобрел святитель Николай – если чудеса дано творить весьма немногим людям, то стяжать в своем сердце благодать, начатки Царствия Божия есть обязанность каждого христианина. Если стать чудотворцем почти невозможно, то ощутить свое убожество, скудоумие, бессилие, отказаться от всего земного, когда встает выбор между тленным и небесным, – это долг каждого из нас. По крайней мере, первую заповедь – о смирении и нищете духовной – все обязаны исполнить. И тогда мы ощутим в душе своей Царствие Божие как тихое веяние благодати, как мир душевный и надежду на вечную жизнь, как живую веру, которая окрыляет человека и дает ему силы жить по-евангельски. Аминь.

19 декабря 1996 года

Слово в день памяти Амвросия, епископа Медиоланского

Сегодня Православная Церковь празднует память великого угодника Божия, святителя Амвросия Медиоланского. Он являлся епископом города Медиолана⁴⁸, который в то время был столицей западной части Римской империи. Святитель Амвросий был великим поборником православия, он пользовался необыкновенным авторитетом не только среди верующих, принадлежащих к рядовым сословиям, но и в среде людей власть имущих. Прославился он необыкновенным красноречием и своей церковной деятельностью. Например, Амвросий Медиоланский ввел в Западной Церкви антифонное пение по восточному образцу.

Необыкновенным было само избрание святого Амвросия епископом. В то время он занимал должность префекта – это нечто среднее между начальником полиции и градоначальником, потому что тогда эти должности в Римской империи имели много общего, – и был еще оглашенным, то есть готовился к крещению. Епископ Медиолана умер и нужно было избрать на его место нового. А в древности было принято, чтобы верующие избирали кандидатов в епископы, а собор епископов утверждал кого-либо из них и после рукополагал.

Этот вопрос очень бурно обсуждался в Медиолане. Все собравшиеся в соборном храме препирались между собой: кто-то предлагал одного кандидата, кто-то другого, и дело могло дойти даже до кровопролития. Такие случаи бывали, это называется ревностью не по разуму. Тогда префект Амвросий, услышавший об этом нестроении, попытался предотвратить кровопролитие и с отрядом солдат вошел в храм. Он хотел успокоить страсти и стал убеждать людей мирно разрешить этот вопрос. Внезапно один мальчик, стоявший там, громко выкрикнул:

– Амвросий – епископ!

Сама речь префекта уже поразила людей, находившихся в храме, и сильно подействовала на них, а к этому добавился еще и возглас ребенка, убедивший всех в своей правильности по известной поговорке: «Устами младенца глаголет истина».

Люди закричали:

– Амвросий – епископ!

Так человека даже еще некрещеного избрали главой Медиоланской Церкви. В скором времени его крестили, возвели во все священные степени и сделали епископом Медиолана.

Святитель Амвросий пользовался огромным авторитетом в стране. Его авторитет был настолько велик, что он мог наложить епитимью даже на самого императора. Император святой жизни, Феодосий Великий погрешил тем, что подавил бунт в одном из городов в Греции с ненужной, чрезмерной жестокостью: там было большое кровопролитие. Святитель Амвросий обличил его, не побоявшись царского гнева; более того, он отлучил Феодосия Великого от Церкви, запретив ему входить в храм Божий. И тот не посмел ослушаться епископа: стоял на паперти и молился на виду у всех граждан Медиолана. Впоследствии сами горожане умолили святого Амвросия, чтобы он снял епитимию с императора. Вот какой это был мужественный человек: подобно Иоанну Крестителю, он не побоялся обличить даже самого царя!

Известно, что проповедь Амвросия Медиоланского обратила в православие другого великого подвижника благочестия – блаженного Августина Гиппонского. Блаженный Августин в то время был еще язычником. Он увлекался манихейской ересью, опиравшейся, в частности, на утверждение, что есть якобы два бога: один – добрый, другой – злой, один – сотворивший дух, другой – сотворивший плоть, в которой, по их мнению, и заключалось зло. Под влиянием еретиков Августин превратно понимал Священное Писание. Однако он посещал проповеди святителя Амвросия, которые произносились в храме и были очень популярны. Их слушать из любви к красноречию приходили даже образованные язычники. Августин, наслышанный о славе Амвросия как оратора, тоже начал посещать его беседы. Объяснение Священного Писания в его устах оказалось столь убедительным, что Августин оставил свое заблуждение, манихейскую ересь, и перешел в православие. Впоследствии он не только стал ревностным христианином, но и епископом, причем не обыкновенным епископом, а богословом и проповедником, святителем, который также много сделал для защиты православия и утверждения истины христианства.

Вот как велика сила слова… С помощью чего мы общаемся друг с другом, почему мы подчиняемся один другому или почему негодуем друг на друга? Разве не слово превращает нас во врагов или друзей? Разве не слово делает одного человека властителем дум миллионов людей? Что иное руководит человечеством, как не слово? Чаще всего, это лживое, гордое, льстивое слово, иногда же, что очень редко, это слово чистое, искреннее, Божественное, светоносное. Носителем такого чистого слова, продолжателем апостольской проповеди и был святитель Амвросий Медиоланский, память которого мы сегодня празднуем.

Есть предание, что во время Крещения обращенного им в православие блаженного Августина, они, вдохновляемые Духом Святым, вдвоем антифонно, то есть по одному стиху, пропели знаменитое хвалебное песнопение, которое доныне входит в чин благодарственного молебна: «Тебе Бога хвалим, Тебе Господа исповедуем…». Это также говорит о необыкновенной силе духа, об исключительной высоте ума и красоте речи этих двух проповедников великого слова Божия, святителя Амвросия Медиоланского и обращенного им в христианство его ученика, блаженного Августина Гиппонского.

20 декабря 1998 года

Слово в Неделю святых праотец

Сегодня мы совершаем память святых праотец, то есть всех праведных людей, бывших предками Спасителя по плоти с древнейших времен и до того момента, когда от Пресвятой Девы родился Господь. В особенности мы совершаем сегодня память тех, кто жил до праведного Авраама, от которого произошел еврейский народ. В лоне этого народа явилась великая праведница, Пресвятая Дева, достойная вместить в Себя воплотившееся Слово Божие.

В светильне, который пелся вчера на богослужении, говорится: «Адама восхвалим, Авеля, Сифа, и Еноса, Еноха, и Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, Моисея, Иова и Аарона, Елеазара, и Иисуса, Варака, Сампсона, и Иеффая, Давида, и Соломона». Не все из перечисленных людей были предками Спасителя в прямом смысле слова, скорее, они были Его предшественниками, предвозвестителями Его благости и, можно сказать, в той или иной степени являлись духовными прообразами жизни и искупительного подвига Господа нашего Иисуса Христа. Например, праведный Иов, происходивший от брата Иакова Исава, прозванного Едомом, и принадлежавший к народу, казалось бы, чуждому истинного благочестия, не только сохранил истинное богопочитание, но и проявил необыкновенное терпение в скорбях. На все последующие времена подвиг этого праведника явился примером богоугодного перенесения страданий. Все мы в жизни испытываем страдания в большей или меньшей степени, но для того, чтобы они были для нас спасительными, нужно терпеть страдания с великим искусством и мудростью. Иов Многострадальный не был непосредственным предком Спасителя, он не упоминается в Его родословии, но почитается среди праотцов.

Среди ветхозаветных праотцов есть еще более удивительная личность – человек, живший в начале истории человечества, все наши знания о котором ограничены несколькими строками книги Бытия. Жизненный путь этого праведника явился, как в своем роде и путь праведного Иова, прообразом страданий Господа Иисуса Христа. Этот великий праведник – святой Авель.

Если мы прочтем краткое повествование о нем в книге Бытия, то с удивлением зададимся вопросом, особенно в свете наших представлений о заслугах человеческих: за что же так почитается этот угодник Божий? После изгнания наших прародителей за грехопадение из рая, как говорит книга Бытия, Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец⁴⁹. Что же особенного было в жизни Авеля? Он был обыкновенным пастухом, ничего особенного не делал. Существует даже такая точка зрения, что скотоводство менее благородный и цивилизованный труд, чем земледелие. Но не это главное, для нас важно то, что в жизни Авеля не было ничего необыкновенного.

Прочтем дальше повествование об Авеле: Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их⁵⁰. И тот и другой принесли в жертву Богу то, что было приобретено их трудами, заработано их собственными руками: один от своих земледельческих трудов, другой от пастушеских. Можно сказать, и в этом никакой разницы между ними нет. Как можно догадаться из дальнейших слов в книге Бытия, жертву Богу приносили и сжигали в то время на жертвенниках, сооруженных из камней. Каким был знак того, что одна жертва принята, а другая нет, мы не знаем. Очень простой знак мог состоять в том, что дым богоугодной жертвы поднимался к небу, а не принятой Господом – стелился по земле. Иные толкователи говорят, что богоугодность жертвы Авеля была отмечена тем, что огонь сошел с неба и пожрал ее – также, как в случае с жертвоприношением великого пророка Илии. Так Бог показал, что принимает ее. Все это только догадки, главное то, что жертва Авеля была богоприятной.

И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его⁵¹. В огорчении еще нет ничего плохого. Огорчиться Каин мог, например, когда осознал, что согрешил, и захотел покаяться. Так огорчиться было бы для него даже спасительно. Однако есть и другой перевод с древнееврейского оригинала, который мне кажется более точным и в котором вместо слова «огорчился» сказано «прогневался». Это слово уже имеет совсем иной смысл. Если Каин не просто огорчился, а разгневался, значит, он не согласился с судом, определением Божиим, с тем, что его жертва отвергнута. Судя по дальнейшему повествованию, именно так и нужно понимать слова Священного Писания: под огорчением Каина подразумевается его негодование, гнев, своеволие.

Каин сильно огорчился, и поникло лице его. И сказал Господь Бог Каину: почему ты огорчился? И от чего поникло лице твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица?⁵² Здесь определенно не говорится, в чем это доброе должно было состоять или в чем состояло злое. Может быть, злом был неправильный образ мыслей, а возможно, в этих словах есть намек на то, что Каин принес Богу либо нечто обыкновенное, либо ненужное ему самому. Ведь про Каина сказано, что он принес жертву просто от плодов земли, а про Авеля – от первородных стада своего и от тука их, то есть самое лучшее. Пусть это и кажется нам сейчас наивным, потому что мы знаем, что Бог не нуждается ни в какой пище: ни в хлебных злаках, ни в мясе овец, – но расположение человеческой души чрезвычайно важно. Может быть, образ мыслей Каина вообще был неправым, и поэтому Господь обличил его: Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? – «Ты сам виноват, ты согрешил и сам навлек на себя пренебрежение Божие».

Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит⁵³, то есть грех находится у дверей твоей души, у дверей сердца, ты должен следить за тем, чтобы он не вошел в тебя: Он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним⁵⁴. Хотя эти слова были сказаны много тысяч лет назад, в глубочайшей древности, разве не ко всем нам они относятся и по сей день: …у дверей грех лежит и влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним? Не все могут полностью избавиться от власти греха над собой, победить страсти, но господствовать над ними – это долг всякого человека, желающего сохранить в чистоте свою христианскую совесть.

Из последующих слов будет видно, что Каин не воспринял Божьего обличения. Обратите внимание: хотя жертва Каина была неугодна Богу, но Господь беседовал с ним, значит, не презрел его, не отверг окончательно, а жертву его не принял для его вразумления. Какова же была реакция Каина на это? И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем в поле. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его⁵⁵. Каин из зависти убил совершенно ни в чем не повинного человека – того, кто нисколько не желал досадить ему или соперничать с ним, а просто искренне принес жертву Богу. Этим заканчивается рассказ об Авеле. В этой истории, пожалуй, больше сказано о первом убийце Каине, чем о праведном Авеле.

Так в чем же состоит праведность Авеля? Почему мы прославляем его как одного из первых праведников или даже первого, если не считать Адама и Еву? (Прародители праведны, потому что, хотя они и согрешили один раз, но вся их дальнейшая жизнь была исполнена покаяния.) Почему мы прославляем человека, который вообще ничего особенного не делал, а только трудился для своего пропитания, принес искреннюю жертву Богу и затем невинно пострадал? Правда, есть предание, восходящее к преданию древних иудеев, в котором, пожалуй, есть крупица истины: якобы у Каина и Авеля произошел спор о пришествии Мессии, грядущем Христе. Во время этого спора разгневанный Каин, несогласный с мнением праведного Авеля, убил его. Но, наверное, это только попытка придать какую-то более значительную мотивацию страшному поступку Каина: убийству по причине одной только совершенно ни на чем не основанной зависти. Впрочем, мы знаем из нашего собственного жизненного опыта, что зависть – это настолько сильное чувство, что никаких других обоснований для ненависти завистнику не нужно, он не хочет ничего слышать, если знает, что кто-то в каком-либо отношении лучше его. Ему этого достаточно, чтобы испытывать негативное чувство, действие страсти зависти.

Почему Авель является прообразом Спасителя? Потому что Спасителя также убили из зависти, без всякой иной обоснованной и серьезной мотивации.

И сказал Господь Бог Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю, разве я сторож брату моему?⁵⁶ Некогда Адам пытался перед Богом оправдаться, а его сын Каин пошел еще дальше: он попытался Богу солгать, скрыть свое преступление.

И сказал Господь: Что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя, ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу Богу: Наказание мое больше, нежели снести можно. Вот Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле, и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь Бог: За то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема⁵⁷. То есть он поселился не в той земле, где находился рай: Адам жил напротив рая, и первые и последующие его потомки, происшедшие от другого сына Адама и Евы – Сифа, жили напротив рая. Каину же было запрещено даже и взирать на то место, где находился рай. И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город, и назвал город по имени сына своего, Енох⁵⁸. Так заканчивается повествование о Каине, далее речь идет о его потомках.

Итак, что сделали Авель и Каин? Каин принес жертву Богу, которая не была принята, жертва же Авеля была богоугодна. Труды их ничем не рознились: нет разницы между тем, чтобы пасти овец и возделывать землю. Каин совершил первое страшное преступление, первое убийство, за что и был наказан, хотя и не так, как бы был наказан сейчас по гражданским уголовным законам: он не был лишен жизни за то, что лишил жизни другого.

Затем Каин построил первый в мире город. Насколько можно судить, тенденция развития жизни народов всегда шла в этом направлении, за исключением племен, которые предпочитали кочевой образ жизни (и это, надо признать, тоже значительное направление в развитии человеческого сообщества). По крайней мере, в нашей цивилизации городская жизнь стала довлеющей, преимущественной. Вот и мы сейчас живем в городах. Именно Каин первым построил город, совершил, как бы мы сказали, великое дело.

Конечно, мы не знаем, как выглядел этот город и сколько в нем было жителей; этот город не был подобен современным мегаполисам. Но тип городского поселения, городского сообщества зародился уже в то время. Первые люди до того, как Каин создал город, жили в благоприятном климате, хотя и не в самом раю, а в его окрестностях, и, как можно предположить, не нуждались ни в крове, ни в какой-то особенной защите для тела. Каин же удалился от рая, и, как бы заменяя райские блаженства, выстроил город, то есть положил начало человеческой цивилизации.

Принимая на веру библейское повествование, можно посчитать Каина великим человеком. С точки зрения современного человечества, он сделал нечто чрезвычайно великое. Если бы современные рационалисты, люди, приверженные современной секулярной, постхристианской цивилизации, верили в Библию, то они бы сочли Каина величайшим предтечей, предшественником современного образа жизни и почитали бы его как величайшего деятеля человечества так же, как они почитают, например, некоторых ученых, художников или политических деятелей. Авель же не совершил ничего подобного, он просто невинно погиб. Но мы, православные, почитаем, конечно, не Каина, первого преступника, а «ничего не совершившего» Авеля, потому что на самом деле нельзя сказать, что он ничего не сделал, просто его делание было чисто духовным, он созидал то, что неощутимо для телесных чувств, но зато чрезвычайно важно в горнем духовном мире.

Вам, наверное, известна легенда об основании Рима – города, служившего в течение целого тысячелетия эталоном цивилизации. И по сей день многие достижения Рима, например римское право, являются для современной цивилизации ключевыми. По преданию, два брата, Ромул и Рем, основали город Рим, и установили строгий закон, по которому входить в город можно было только через ворота, а перелезать через ограждение было нельзя. Рем, брат Ромула, нарушил этот закон и перелез через ограду. За нарушение закона Ромул убил своего родного брата. Таким образом, мы видим, что величайший город во вселенной, являющийся в определенном смысле источником современной цивилизации, был основан на крови. В этом мы видим сходство с библейской историей: Каин убил Авеля и тоже основал первый город.

Прочтем дальнейшее повествование книги Бытия и посмотрим, что сделали потомки Каина и что совершили духовные единомышленники Авеля. У Еноха родился Ирад (Гаидад); Ирад родил Мехиаеля (Малелеила); Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха. И взял себе Ламех две жены: имя одной: Ада, и имя второй: Цилла⁵⁹. Так было положено начало многоженству и, если хотите, блуду. После построения города Каином это уже второе «достижение», правда, принадлежащее не самому Каину, а его потомкам. Ада родила Иавала: он был отец живущих в шатрах со стадами⁶⁰. Мы знаем, что и Авель пас стада, но про шатры в Библии упоминается впервые. Так Иавал, потомок Каина, стал изобретателем особого образа жизни. Имя брату его Иувал, он был отец всех играющих на гуслях и свирели⁶¹. Среди потомков Каина зарождается искусство.

Цилла также родила Тувалкаина, который был ковачом всех орудий из меди и железа⁶². Появляется обработка металлов, возникают всевозможные орудия. Это могло быть и оружие, и какие-то инструменты для земледелия – все то, чем и по сей день пользуются люди. Возможно, эти изобретения в древности были более важными, чем, скажем, двигатель внутреннего сгорания или компьютерная техника сегодня.

И сестра Тувалкаина, Ноема⁶³. Имя «Ноема» означает «прекрасная, миловидная», а поскольку библейские имена нередко указывают на деятельность человека, некоторые толкователи полагают, что Ноема была первой блудницей. Так появилась, как сейчас говорят, «древнейшая профессия» (на самом деле это не единственная древнейшая профессия), проституция.

И сказал Ламех женам своим: Ада и Цилла! Послушайте голоса моего, жены Ламеховы! Внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне. Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро⁶⁴. Скорее всего, эти слова нужно понимать в том смысле, что Ламех, воспользовавшись изобретениями своих потомков, при помощи оружия стал господствовать над другими людьми. Сейчас мы знаем государства, в особенности сверхдержавы, которые, обладая громадными техническими преимуществами, прежде всего в вооружении, диктуют свою волю другим народом. А в древние времена таким супероружием были изобретенные сыновьями Каина меч и лук со стрелами. Слова отмстится в семьдесят раз всемеро означают не то, что Бог отомстит за Ламеха, но что сам Ламех тому, кто причинит что-либо его племени, отомстит с чрезвычайной жестокостью при помощи железного оружия – громадного для того времени военного преимущества.

И познал Адам еще Еву, жену свою, и она родила сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, говорила она, Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин. У Сифа также родился сын, и он нарек ему имя: Енос; тогда начали призывать имя Господа (Бога)⁶⁵. Итак, мы видим две линии, наметившиеся в глубочайшей древности: одна, изначально прерванная, а затем восстановленная через Сифа, другая – продолжавшаяся непрерывно. Одни люди были изобретателями городского образа жизни, всевозможных орудий для войны и труда, искусства для развлечения, изобретателями многоженства и проституции, то есть блуда; другие, как сказано в Библии, начали призывать имя Господа Бога, то есть учредили общественное богослужение. Эти две линии и по сей день хотя и перемешиваются, и перекрещиваются, и сплетаются, но никогда не сливаются воедино.

И мы должны всмотреться в подвиг Авеля – человека, который предпочел угождение Богу всевозможным земным свершениям и трудам, предпочел духовное телесному, не побоялся быть в глазах человеческих никем и ничем, не пожелал «выглядеть кем-то». Для него было важно только одно – угождение Господу Богу. Он стал не только примером для всех людей во все времена, но и прообразом Христа.

Взирая на этого великого угодника Божия, первого мученика, мы должны подражать ему и всегда предпочитать телесному духовное, хотя бы оно и казалось нам ничего не значащим, презренным в глазах человеческих, исчезающим и невидимым. Ведь для плотских людей духовное не может быть видимым. Как может быть видимым горнее, небесное, неземное для тех, кто взирает только на землю и не умеет обратить горе́ своего взора, в особенности взора ума и сердца?

Вот чему учит нас жизнь всего лишь одного праотца, избранного нами для сегодняшнего рассуждения. На самом же деле их великое множество. Однако Авель был родоначальником богоугодного пути, хотя и не в буквальном смысле слова, так как не имел прямого потомства. Этим он тоже показал нам пример того, что ничто земное не имеет никакого значения, а имеет значение лишь единое, бескомпромиссное, мужественное богоугождение. Аминь.

26 декабря 2004 года

Слово в день памяти праведного Симеона Верхотурского

О жизни праведного Симеона сохранилось мало сведений, поскольку он смиренно и в безвестности проводил свою подвижническую жизнь в глухом уральском месте, селе Меркушинском, ставшем знаменитым только благодаря его подвигам.

Хотелось бы сказать сегодня о значении праведного Симеона для всех нас, жителей Сибири и Урала. Более десяти лет назад я служил на приходе в городе Михайловске в недавно начавшей действовать церкви, которая была закрыта коммунистами в начале 1930-х годов. Тогда церковная жизнь местных жителей только начинала возрождаться; в домах у многих из них были иконы святого Симеона Верхотурского. Они достались им от родителей и дедов, но имя этого святого было никому неизвестно. Сейчас на наших глазах почитание праведного Симеона все увеличивается, расширяется, и, может быть, благоговение и любовь к этому праведнику достигнут той же силы, что и до революции.

Прежде к нему стекались тысячи паломников, в первую очередь, из Сибири и с Урала, а также из центральной России. Они молились перед его святыми мощами, посещали его могилу в Меркушино, над которой в 1886 году был выстроен храм. В этом селе он подвизался, добывал себе пропитание ловлей рыбы, как говорит предание, и молился в уединении. Посещали паломники и те места, где около трехсот лет назад останавливался крестный ход с мощами праведного Симеона. Тогда гроб с его нетленными останками переносили в Верхотурье, ближайший к Меркушино мужской монастырь. Позднее на местах остановок крестного хода были сооружены памятные часовни.

Почитание святого было огромным. Даже в Меркушино, в таком, казалось бы, отдаленном месте, был выстроен целый храмовый комплекс, для того чтобы богомольцы могли беспрепятственно, не мешая друг другу, поклониться могиле праведника. В крипте, где находилась могила, с одной стороны был вход, а с другой выход, чтобы люди друг друга не задерживали. Последний перед революцией настоятель Верхотурского Свято-Николаевского монастыря отец Ксенофонт построил в монастыре величественный Крестовоздвиженский храм, один из самых больших в России – вместимостью до четырех тысяч человек. Огромный собор понадобился, чтобы принять всех паломников, так как прежде построенные церкви их уже не вмещали.

Мы надеемся, что и в сегодняшние дни память о праведном Симеоне, любовь к нему будут умножаться и мы с верою будем прибегать к этому покровителю наших святых мест. Думаю, и без подсказки чувствуется, что праведный Симеон является в наших краях своего рода незримым хозяином: как он захочет, так Господь по его молитвам все и устроит. Поэтому мы и прибегаем к нему в своих личных нуждах и в общих бедах, надеясь на его святую помощь.

Он был, если рассуждать в духе нашего времени, обыкновенным человеком. Если бы кто-то подобный жил среди нас, то мы бы его не заметили так же, как жители Меркушино не видели ничего особенного в праведном Симеоне. Он был портным, то есть ремесло у него было самое обыкновенное. Разве что он не был женат… Но в то время на это смотрели проще: людей, избравших одинокий образ жизни, было много, поскольку христианское целомудрие было распространено, общепринято и никого не могло особенно удивить. Святой Симеон не был монахом или священнослужителем, про его подвиги тоже ничего не известно. Если он подвизался в добродетели, то в такой глубокой тайне, что про это никто не знал. Он отличался только добротой. Вспоминают, что он любил общаться с детьми и объяснять им в простой форме истины христианской веры. Впрочем, в те времена и взрослые люди, например крестьяне, были не далеки от детского душевного состояния. Они были чрезвычайно просты и потому нуждались в его наставлениях, в особенности новообращенные инородцы. Но это тоже не выглядело чем-то особенным и не привлекало к себе внимания его земляков. Одно несомненно: Симеон Верхотурский жил по-евангельски, это видно из его целомудрия и доброты.

Итак, праведник, на первый взгляд ведший обыкновенный образ жизни, но внутренне исполненный ревности к деланию евангельских заповедей, – достиг такого благодатного духовного состояния, что по смерти прославился нетлением мощей и даром чудотворения, то есть его подвиг состоял в самом главном, единственно важном – в исполнении Христовых заповедей. Все остальные подвижнические труды: пост, удручение плоти, уединение, бдение – лишь средства к достижению этой главной цели.

Праведный Симеон сострадает всем нам, простым, заурядным людям. Он вникает во все наши трудности, прислушивается ко всем нашим мольбам, сочувствует всем нашим житейским, может быть даже мелочным, нуждам. Поэтому, сознавая его близость, сострадание и любовь к нам, немощным и бездерзновенным, хотя и искренне верующим во Христа, мы всегда с доверием прибегаем к нему за помощью и получаем просимое.

Может быть, не случайно праведный Симеон своими мощами почивает в Свято-Николаевском монастыре, и не случайно то, что его на дореволюционных иконах изображали вместе со святителем Николаем. Так же, как святитель Николай, к которому обращаются многие тысячи людей (в особенности в России, где его почитание исключительно) и который является чудотворцем и покровителем всех христиан, – и святой Симеон является чудотворцем и покровителем всех уральцев и сибиряков.

Интересно, что благодаря праведному Симеону угодил Богу священномученик Константин Богоявленский, мощи которого почивают сейчас во вновь воздвигнутом храме Архистратига Божия Михаила в Меркушино. Эти мощи были обретены нетленными во время земляных работ при строительстве храма. Отец Константин был расстрелян большевиками в 1918 году в возрасте двадцати двух лет по нелепому обвинению в том, что он якобы готовил бунт. На самом деле ничего подобного, конечно же, не было и быть не могло. Мы знаем, что в 1920–1940-е годы большевики всегда приписывали служителям Церкви контрреволюционные и монархические заговоры, то есть всевозможные совершенно ни на чем не обоснованные нелепости. Отец Константин, по преданию, перед смертью сам себя отпел и был убит выстрелом в висок.

Мы видим, что праведный Симеон привлекает многих верующих к подвигу. Сколько есть неизвестных людей, смотревших на его жизнь, поклонявшихся его святым мощам и принимавших решение о том, как им проводить дальнейшую жизнь. Случилось мне общаться со священниками из Америки, из Русской Зарубежной Церкви. Один из них рассказывал, что его двоюродный дед в молодости (это было незадолго до революции) посетил Верхотурский монастырь, поклонился мощам праведного Симеона, и благодать, которая исходила от святых мощей, так на него подействовала, что он дал обет служить Богу в монашеском звании и исполнил его. Сначала он был монахом, а потом сподобился даже епископского звания. Об этой истории стало известно случайно, но я думаю, что тысячи людей по молитвам святого Симеона Верхотурского меняли свою жизнь, исправлялись или устремлялись к более возвышенному образу жизни, глядя на пример этого угодника Божия.

Мы должны помнить, что праведный Симеон является нашим согражданином, земляком, но находящимся на небесах и имеющим такую близость к Богу и дерзновение перед Ним, что он всегда сможет помочь нам так же, как, например, помогли бы нам наши земляки, если бы имели знакомство с какими-либо значительными людьми. Мы прибегаем к святому Симеону с большой верою, доверием и любовью, потому что не просто надеемся на него, но знаем, что он никогда не оставит нас, как своих близких, родных, как своих соотечественников. Аминь.

31 декабря 2004 года

Слово в Неделю перед Рождеством Христовым, святых отец

Сегодня, дорогие братья и сестры, в воскресенье перед Рождеством, мы совершаем память святых отцов, предков Спасителя по плоти. Обычно под «святыми отцами» подразумеваются учителя Церкви и подвижники благочестия, но сегодняшний праздник посвящен святым отцам в библейском смысле этого слова. Сегодня мы вспоминаем всех прародителей Спасителя с древнейших времен и Его сродников из богоизбранного еврейского народа. О каждом из этих людей можно было бы говорить пространно, вспоминая всю древнюю историю и вместе с тем задумываясь над тем, что библейский текст совсем иначе повествует о существовании мира и жизни человечества, чем современная историческая наука. Библейская история основана на предании и вере, а наука – на критическом подходе к опыту человечества.

Сегодня мы поговорим только об одной женщине, имя которой включено в родословие Спасителя. Нас поражает, что эта особа удостоилась быть среди предков Спасителя, хотя вела своеобразный, странный, и, казалось бы, не подходящий для упоминания в священном тексте образ жизни. Я хочу сказать о праведной Раав, или, по-славянски, Рахав. Я назвал ее праведной, но в чем же состоит ее праведность? Вы помните повествование в книге Иисуса Навина о том, как еврейские соглядатаи, то есть разведчики, были посланы в город Иерихон для того, чтобы выяснить, какие силы обороняют город и как он укреплен. Евреям было повелено Богом начать завоевание земли обетованной; предстояло овладеть и Иерихоном.

Разведчики пришли в город и остановились в доме Рахав, потому что думали, что так они вызовут меньше подозрений. Дело в том, что Рахав была известная всему городу блудница. Кроме того, она жила на окраине города, в городской стене. Беседуя с этой женщиной, они узнали, каковы настроения народа. Она сказала им, что после того, как евреи вышли из Египта и чудесным образом спаслись от войска фараона, которое погибло в волнах Красного моря, все окрестные народы пришли в ужас и трепещут от приближения евреев. Устрашали жителей Ханаанской земли и многие другие победы, совершенные израильским воинством с помощью Божией.

Рахав сказала разведчикам: «Я знаю, что вы народ Божий и захватите этот город, пообещайте же, что сохраните жизнь мне и моим родным». Соглядатаи ответили ей: «Если ты не выдашь нас и если твои родственники соберутся в твоем доме во время штурма города, выставив особенный знак, указывающий на то, что это место разорять нельзя, то жизнь твоя и твоих сродников будет сохранена. Если же нет, то «кровь ваша будет на головах ваших»», как сказано в Священном Писании⁶⁶. Эта женщина так и поступила. Более того, она спасла их и от рук царя. Пока еврейские разведчики еще находились у нее в доме, внезапно пришли люди от царя, все-таки узнавшие, что здесь находятся вражеские соглядатаи, и стали расспрашивать Рахав о них. Она же, спрятав пришельцев на кровле дома среди снопов льна, ответила спрашивавшим: «Да, действительно, они были здесь, но ушли, и я не знаю, зачем они приходили»⁶⁷. Таким образом, с общепринятой, обычной точки зрения эта женщина поступила по отношению к своему народу предательски. Нам привычно относиться к патриотизму как к какому-то похвальному, в любых ситуациях положительному чувству. Однако патриотизм только тогда велик, ценен и значителен, когда с его помощью люди защищают истинную веру. Если народ является носителем истинной веры, то любовь к такому народу оправдана и освящена. Если же нет, то патриотизм является одним из земных, иногда душевредных и опасных для человечества явлений.

Для того чтобы доказать вам справедливость этих слов, вернее проиллюстрировать их, я расскажу вам об одной исторической детали, скорее всего, вам неизвестной. Слово «патриот» пришло к нам из французского языка. Французские революционеры после своей Великой революции пытались, как бы мы сейчас сказали, экспортировать свою революцию в соседние страны. И желающие распространять с оружием в руках революционные идеи в европейских странах назывались патриотами. Мы же сейчас употребляем эти слова почти в противоположном смысле. Понятия «патриот» и «патриотизм» не так однозначны, как мы их понимаем. Мы забываем о том, что может быть патриотизм православный, а может быть и коммунистический, и нацистский и так далее, как некогда для французов он был патриотизмом революционным.

Рахав поступила вопреки представлениям о том, что своя нация, свой народ ценны сами по себе. Для нее самым важным была истинная вера, любовь к Богу и к носителям этой истины – правоверным людям, а таковыми в то время были израильтяне, члены ветхозаветной Церкви, представители неповрежденного богопочитания. Духом Рахав оказались ближе к ним, чем к своим соплеменникам. Мы не знаем, по каким причинам она вела порочный образ жизни, но ее любовь к истине проявилась в том, что она помогла еврейским соглядатаям и таким образом примкнула к их племени. Израильтяне в то время были, выражаясь понятным нам современным языком, «православными». Рахав оставила свой заблуждающийся народ и была принята в Церковь.

Когда посланцы царя ушли, Рахав тайно выпустила соглядатаев из окна на веревке. Три дня они скрывались на горе, в пустынной местности, пока их разыскивали посланцы царя. Не найдя их, царские люди вернулась обратно, и тогда разведчики возвратились в свой стан и рассказали обо всем: и о страхе, который господствует над врагами народа Божия, и о том, как помогла им блудница Рахав.

Рахав собрала у себя в доме всех своих родственников и вывесила из окна, как договорилась с соглядатаями, червленую вервь, то есть красную веревку. Когда город Иерихон был чудесным образом взят, – после трубного звука и крика израильтян рухнули его стены, – тогда Рахав и ее родственники были оставлены в живых. Мало того, мы видим из Священного Писания, что Рахав оказалась в родословной Спасителя. Из Евангелия мы узнаём, что ее взял в жены некий Салмон, несмотря на ее безнравственное прошлое и языческое происхождение. По духу она была истинной израильтянкой, ее очистила и освятила вера. И мы видим, что не только израильский народ принял ее как свою родную дочь, не только ветхозаветная Церковь приняла ее и не только один из представителей этого праведного в то время народа вступил с ней в брак, но и Сам Господь Иисус Христос не пренебрег ею и включил ее в Свое родословие. Таким образом, среди предков Спасителя оказалась эта с нравственной точки зрения странная особа. В наш ум не вмещается: как среди предков Спасителя и Божией Матери, являющейся единственным безгрешным человеком на земле, Чистой и Пречистой Девой, была блудница? Но это была блудница покаявшаяся, воспринявшая истинную веру вопреки всему своему окружению, совершившая подвиг веры.

Поэтому никто из нас не имеет права отчаиваться и унывать, какие бы тяжкие грехи прошлого ни были на его совести, лишь бы только он через веру присоединился к родословию Спасителя. Мы не можем, конечно, быть в Его родословии в том же смысле, что и Его предки, но мы можем быть Его потомками. Мы и являемся Его истинными потомками и чадами, потому что через святое крещение и особенно через вкушение Тела и Крови Христовых становимся общниками Ему по духу и по плоти. Если мы верим в подлинность таинства Евхаристии и в то, что мы вкушаем во время литургии истинные Тело и Кровь Христовы, то мы понимаем и то, что являемся едиными с Ним, Его родными, Его чадами. Про некоторых святых говорится даже, что они стали братьями Спасителя; девиц и женщин, посвятивших себя Богу, называют невестами Христовыми. Вообще, можно привести множество образных выражений, показывающих наше непосредственное родство с Господом Иисусом Христом. Он не пренебрег нами так же, как не пренебрег Своей прародительницей Рахав. Он воспринял всех нас, соединил нас с Собой, сделал нас Своими детьми.

Образ Рахав служит еще и ярким символом Церкви из язычников. Рахав прообразовала ее собой. Подобно тому, как развращенная Рахав была взята из своего заблуждающегося народа и соединена с народом Божиим, так и множество людей разных национальностей, разных культур, разных времен, не принадлежавшие к богоизбранному народу, вошли в Церковь Божию и соединились с нею через веру, через таинства, через общение с Господом Иисусом Христом. Такова великая, неизреченная, безграничная, непостижимая милость Божия к нам, всем грешным людям, если только наша вера проявится не только в намерениях и в убеждениях, но и в делах, как вера Рахав. Если мы совершим подвиг веры наперекор всем и будем следовать истине, как бы к этому ни относились окружающие нас люди, как бы они нас ни осуждали и ни презирали, то, уподобившись ей, и мы соединимся, сроднимся с Господом и милостью Его спасемся. Аминь.

2 января 2005 года

Avt

Слово в день памяти святителя Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской

Сегодня, братья и сестры, мы совершаем память святителя Василия Великого, архиепископа Кесарии Капподокийской. Это был великий угодник Божий, он недолго прожил – всего сорок девять лет, – но за такое короткое время многое совершил. Прежде всего, будучи поборником истинной веры, проповедовал православные догматы, защищал их перед всем миром, не боясь даже императора. А императорский трон в то время занимал еретик-арианин Валент, покровительствовавший той самой ереси, с которой ревностно боролся кесарийский архиепископ. Святитель Василий не боялся ни изгнания с кафедры, ни пыток, ни смерти. «Смерть для меня благодеяние, ― говорил он. ― Она скорее приведет меня к Богу, для Которого я живу и тружусь». Несмотря на слабое здоровье, он усердно совершал богослужение и был готов ко всевозможным скорбям. Когда посланник императора угрожал ему казнями, требуя подписи под еретическим, арианским, символом веры, святитель ответил, что не боится ничего, так как очень слаб здоровьем и ему хватит одного удара, чтобы умереть. И действительно, жизнь его окончилась рано.

Перед самой смертью святитель совершил великое чудо. Врач, который лечил архиепископа, хотя был иудеем по вероисповеданию, тем не менее, очень уважал праведника за его добродетель и ученость. Умея точно определять час смерти, врач предупредил святителя, что тот должен умереть к вечеру этого дня. Болезнь уже так развилась, что не оставалось никакой надежды на выздоровление. Святитель Василий возразил ему: «А если я проживу до утра, ты примешь крещение?» Врач ответил, что прожить до утра святой не сможет. «Но если я все же доживу до рассвета, ты окрестишься?» Иудей поклялся, что в таком случае он исполнит желание архиепископа. Тогда святой Василий стал молиться Богу о том, чтобы Он продолжил его жизнь до утра для спасения души еврея, ― и получил просимое. На следующий день, когда врач пришел увидеть своего пациента уже умершим, то неожиданно для себя нашел его полным сил. Иудей был так поражен этим чудом, что теперь не только из-за данного обещания, но и по собственному произволению захотел принять святое крещение и обрести истинную веру. Святитель Василий отправился в церковь, где окрестил врача и всю его семью. А на следующий день святитель почил.

Свою литургию святитель Василий сочинил, по одному из преданий, тоже необыкновенным образом: управляя церковью, он просил у Бога просветить его разум, подать ему благодать Святого Духа и мудрость, для того чтобы он мог совершать приношение бескровной жертвы своими собственными молитвословиями. Через шесть дней, проведенных в молитве, при наступлении седьмого дня, святитель, стоя пред престолом в храме, узрел в видении Христа с апостолами. Господь обратился к нему и сказал: «По твоей просьбе, пусть твои уста наполнятся хвалою, чтобы ты мог совершать бескровное служение, произнося свои молитвословия».

Святой ввел в Каппадокии пение на два клироса, с тем чтобы службы в православном храме были не менее привлекательными, чем у еретиков-ариан. Именно святитель Василий Великий учредил в церкви иконостас, а произошло это следующим образом. Когда он совершал Божественную литургию, то всегда в момент преложения Святых Даров висевший над святым престолом золотой голубь, движимый силою Божиею, сотрясался трижды, что знаменовало схождение Святого Духа на Дары. Однажды обычного знамения с голубем не произошло. Святитель поднял глаза, ― а до этого он молился в глубоком сосредоточении, ни на кого не глядя, ― и увидел, что сослуживший ему диакон смотрит из алтаря вглубь церкви на одну красивую женщину, иначе говоря, увлекается плотскими помыслами. По этой причине благодать и не сходила на Святые Дары. Святитель Василий велел дьякону отступить от святого жертвенника, затем вновь стал молиться – и голубь затрепетал. Однако для того, чтобы оградить священнослужителей от лишних соблазнов во время богослужения, отныне в храме была устроена алтарная преграда.

Святитель Василий Великий написал много трудов и произнес большое количество проповедей в защиту православия ― перечислять их пришлось бы очень долго. В особенности он прославился своей деятельностью по объединению православных христиан. Арианам в то время, как я говорил, покровительствовала государственная власть, благодаря чему они, не брезгуя никакими средствами, ни интригами, ни подлостями, захватывали епископские места. Православные же были разрознены и толком не знали, кто из них истинно верующий, а кто еретик: все друг друга подозревали в неправославии. Святитель Василий, переписываясь с папой Римским – Запад в то время оставался оплотом православия, – сумел все организовать для того, чтобы был проведен (хотя уже после его смерти) Второй Вселенский собор. На этом Соборе были вновь осуждены ариане и полуариане, а вместе с ними подверглись осуждению евномиане и македоняне. Последние отвергали Божество третьего Лица Святой Троицы, Духа Святого, и учили, что Дух Святой ― тварь или сотворенная сила.

Святитель Василий Великий был одновременно и сторонником всего возвышенно-прекрасного, и человеком смиренным. Богослужение, им совершаемое, отличалось необыкновенной красотой. Преподобный Ефрем Сирин, прибывший в Кесарию из Сирийской пустыни, места своих подвигов, только ради того, чтобы увидеть этот великий светильник веры, даже смутился, увидев, как архиепископ направляется в церковь с большой торжественностью, одетый в светлые ризы, в сопровождении клира, также облаченного в светлые одежды. Однако во время богослужения святой Ефрем узрел на святителе разнообразно действующую благодать Святого Духа и прославил Бога, воскликнув: «Воистину велик Василий, воистину он есть столп огненный, воистину Дух Святой говорит его устами!»

А в личной жизни святитель Василий был необыкновенно скромен: носил бедную одежду, скудно питался и жил как подвижник. Причащался святитель четыре раза в неделю, так как еженедельно служил четыре раза: в среду, пятницу, субботу и воскресенье. Для человека, обремененного управлением обширной епархией в смутное время борьбы с еретиками, к тому же занятого писательским трудом, который так же отнимает много времени (ведь речь идет не о сочинении какой-то легкой литературы, а о составлении трактатов на самые глубокомысленные и возвышенные богословские темы), – это немало. Если бы святитель не был настолько занят и часто болен, то совершал бы Божественную литургию ежедневно.

Святитель Василий Великий не случайно и не без труда достиг такого высокого духовного состояния. Нужно отметить, что он происходил из весьма благочестивой семьи. Почти все ее члены причислены к лику святых: его родные сестры, Макрина и Феосевия, братья, святители Григорий Нисский и Петр Севастийский, и мать Емилия, воспитавшая стольких угодников Божиих. Будучи с детства воспитан в благочестии, в юности Василий усердно обучался наукам. О его учености свидетельствует то, что его высоко ценил сам Ливаний, знаменитый учитель риторики той эпохи. Ливаний впоследствии обучил красноречию и такого великого проповедника, как святитель Иоанн Златоуст. Получив отличное образование, Василий вместе со своим другом Григорием Богословом подвизался в пустыне, пока не был избран на епископскую кафедру. Таким образом, этот человек имел и доброе воспитание, и ученость, и подвижнические труды. Он достиг такого необыкновенного духовного преуспеяния, что стал учителем всей вселенной. Конечно, он был не только святым по своей жизни, но еще и гениальным по своим способностям. Он составил, повторю, богослужение, упорядочил пение, учредил иконостас, стал изобретателем некоторых священнодействий и священных сосудов. Его перу принадлежат богословские, догматические и экзегетические труды, он был прекрасным проповедником – вот какие удивительные дарования сочетались в этом человеке! У него был не простой талант, а воистину талант, одухотворенный Духом Святым.

Само слово «одухотворенный» происходит от слова «Дух». Хотя поэты, и вообще все деятели искусства, художники в широком смысле слова, как правило, приписывают одухотворение самим себе, – одухотворенности они в действительности не имеют. У них действуют человеческие страсти, хотя, конечно, проявляются и творческие способности. Страсти – вот что в основном делает привлекательным произведение светского искусства. Святоотеческие же тексты одухотворены в истинном смысле слова от Духа Святого.

Таков был великий учитель Церкви святитель Василий Великий, память которого мы сегодня празднуем. Аминь.

14 января 1998 года

Слово в Неделю перед Богоявленим

Евангелист Марк начинает свое повествование с рассказа об Иоанне Крестителе и прежде всего приводит пророчество о том, что этому великому пророку воистину надлежало явиться и стать Предтечей Господа нашего Иисуса Христа, ибо основным служением и подвигом Иоанна Крестителя была проповедь о пришествии Мессии. Слово «подвиг» в данном случае употребляется неслучайно. Если принять во внимание обмирщение тогдашних иудеев, их безразличие, к вере, лицемерие, если вспомнить слова Спасителя Люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня⁶⁸, то становится понятным, что в то время это действительно был подвиг – указать на Господа Иисуса Христа, Который по внешнему виду был обыкновенным человеком, и сказать: Се, Агнец Божий⁶⁹.

Что же говорит об этом пророк Исаия? Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой; голос вопиющего в пустыне: приготовьте дорогу Господу, прямыми делайте пути Его⁷⁰. Ангел, который послан пред лицом Господа Иисуса Христа, Мессии, приготовит путь для того, чтобы Он пришел. Речь идет о пути в человеческие сердца. Общественное мнение, выражаясь современным языком, Иоанну Крестителю преломить не удалось. Большая часть израильского народа во главе с лицемерными, себялюбивыми и завистливыми архиереями, фарисеями и книжниками осталась враждебна Господу Иисусу Христу, враждебна истинной религии вообще. Они хотели принимать эту религию настолько, насколько она не мешала им жить, наслаждаясь своими страстями, в особенности страстями властолюбия и тщеславия. Простой народ шел на компромисс с совестью для того, чтобы беспрепятственно предаваться своим низменным, грубым, плотским страстям. Иоанн Креститель, который назван здесь Ангелом, должен был приготовить путь именно внутри человеческой души – в сердцах людей, в сердцах избранников Божиих, которые приходили к нему креститься, каялись, исповедовали пред Богом нарушения Моисеева закона, обещали вновь вернуться к исполнению своего долга и таким образом приготовляли свое сердце к принятию Спасителя.

Голос вопиющего в пустыне – так Исаия пророк называет Иоанна Крестителя. Эти слова можно понимать в прямом смысле – Иоанн проповедовал в пустыне, а можно и в духовном, таинственном: Иоанн – голос, а Вопиющий – это Сам Господь Иисус Христос. Иоанн был Его голосом, голосом Божиим, который вопиял в пустыне, то есть учил в такое время, когда в людях господствовала внутренняя пустота. «Приготовьте дорогу Господу, прямыми делайте пути Его». Приготовьте дорогу Господу в сердце, чтобы Он не затруднялся проникнуть в вашу душу, чтобы Он не шел по извилистым и ухабистым ее «дорогам». Путник с большим трудом идет по дороге разбитой и непригодной для передвижения. Так и Господь с трудом проникает в наше сердце, если мы не сделали прямым путь в нашу душу, то есть, если не исправили себя, не стали жить по совести, не изгладили ухабы страстей, не очистили себя покаянием.

И далее евангелист Марк, оставив пророчество, прямо говорит о том, кто был этот Ангел, посланный пред лицом Божиим. Был Иоанн Креститель в пустыне, проповедуя крещение покаяния для отпущения грехов⁷¹. Он сразу назван здесь Крестителем по той причине, что имя его было весьма известно не только в Палестине, но и среди иудеев рассеяния, то есть живших в разных странах, как мы знаем из Деяний апостольских. Слово «крещение» происходит не от слова «крест», хотя и созвучно с ним; в переводе с греческого «крещение» означает «погружение».

Иоанн Креститель проповедовал крещение покаяния для отпущения грехов, но он не прощал грехи, включая первородный грех, а только возвращал человека к исполнению заповедей Моисеева закона. Строгий закон Моисея предписывал грешникам страшные кары, иногда даже смерть или изгнание из израильского общества. Иоанн Креститель, при всей своей видимой строгости, на самом деле проповедовал учение милосердия и был чрезвычайно милостивым, так что все эти страшные казни, которые заслуженно должны были понести приходившие к нему тяжкие грешники, он заменял погружением, некоей символической смертью. Человек погружался с головой в воды Иордана и на мгновение как бы умирал, а потом восставал уже для новой жизни. Грехи человека не изглаживались полностью, ибо дать это могло только Крещение во имя Пресвятой Троицы, учрежденное Господом Иисусом Христом. Но крещение Иоанново подготавливало человека к принятию истинной веры, к настоящему, глубокому и полному покаянию, к прощению грехов. Сами слова проповедуя крещение покаяния для прощения грехов означают то, что крещение Иоанна не было крещением прощения грехов, но оно было необходимо для того, чтобы в дальнейшем приступить к таинствам, установленным Господом Иисусом Христом, и тогда уже получить истинное отпущение грехов.

И выходила к нему вся Иудейская страна и все Иерусалимляне; и крестились у него в Иордане реке, исповедуя грехи свои⁷². Иоанн Креститель проповедовал в пустынном месте, он не шел по городам и селениям, как это делал Спаситель. Люди, желавшие очистить свою совесть, узнав, что появилась возможность исправить свою жизнь, стекались к нему со всей страны, даже из самого Иерусалима. Никто не презирал Иоанна: ни простые люди, ни образованные, ни книжники, ни фарисеи. Все, у кого еще жива была совесть, шли к нему и крестились у него в Иордане, перед этим «исповедуя грехи свои». Люди не просто признавали свою греховность, а перечисляли конкретные грехи. Называя свой грех, сознавая, что тот или иной поступок, мысль или слово является греховным, человек таким образом от него отрекался. Крещение Иоанна Предтечи было прообразом исповеди, существующей ныне в Православной Церкви.

И был Иоанн одет в шерсть верблюжью и пояс кожаный на бедрах его, и ел саранчу и дикий мед⁷³. Иоанн Креститель вел чрезвычайно строгий аскетический образ жизни: носил одежду, которая не защищала тело от действия стихий, но, наоборот, причиняла дополнительные мучения, поскольку грубая верблюжья шерсть постоянно ранила кожу. Впоследствии в подражание ему многие подвижники благочестия носили на теле власяницу (грубую одежду из шерсти), удручая таким образом свою плоть. И пояс кожаный на бедрах его, который стягивал чрево Иоанна для того, чтобы он даже нечаянно не смог вкусить пищи более, чем положено. Впоследствии, также в подражание ему, многие подвижники носили такой пояс. Пища, которой он подкреплял свое немощное, удрученное подвигом тело, была такой, что мы, наверное, и не решились бы ее есть, разве что в случае опасности умереть от голода. Естественно, что подобную пищу можно было употреблять лишь для поддержания жизни, потому что усладиться или насытиться ею было нельзя.

Ел саранчу и дикий мед. Сейчас нам кажется странным, что Иоанн Креститель питался саранчой, но Моисеев закон разрешал употреблять ее в пищу⁷⁴. Мед диких пчел горек, он совсем не такой, как тот, который мы привыкли вкушать, и никакого удовольствия этот мед не доставлял. Вот каков был подвиг Иоанна Крестителя. На иконах его изображают чрезвычайно изможденным, с всклокоченными волосами. Можно догадаться, что и одежда, и весь его вид вызывали у людей потрясение, и они, глядя на то, как этот праведный человек угождает Богу, испытывали величайший стыд. Люди понимали, что сами они живут в нерадении, не исполняют обязательных предписаний Моисеева закона, тогда как он добровольно приносит Богу особенные дары.

Иоанн Креститель проповедовал, говоря: идет Сильнейший меня за мною, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его⁷⁵. Иоанн, который потрясал своим видом всех, к нему приходивших, слухи о подвигах которого распространялись по всей Иудее, так что многие просто из любопытства приходили посмотреть на него, произнес такие необыкновенные слова. Казалось бы, кто может превзойти праведность этого подвижника? Но он говорил: «Идет Сильнейший меня за мною, у Которого я не достоин, наклонившись, развязать ремень обуви». Так он предсказывал о явлении в мир Христа и вместе с тем показывал глубочайшее свое смирение.

Несмотря на все свои подвиги, несмотря на то, что от самых младенческих лет он воспитывался в пустыне непосредственным действием благодати и был водим Духом Святым, Иоанн, однако же, почитал себя недостойным развязать ремень обуви Христа. Конечно, вы можете справедливо сказать, что ему было велено так говорить, для того чтобы проповедовать о Спасителе. Однако это не мешало ему испытывать искреннее чувство глубочайшего смирения, которое для нас непостижимо. Мы, нерадивые, часто даже и вовсе забывающие о Боге, считаем себя достойными милости Божией, милости Христовой, этот же пребывавший в Духе Святом человек считал себя недостойным развязать ремень обуви Господа.

Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым⁷⁶. Этим Предтеча показывал, что его крещение было только прообразовательным, подготовительным. «Я омываю вас только водою», ибо Дух Святой еще не явился, но Он будет явлен через Мессию. «А Он, Мессия, будет крестить вас Духом Святым», то есть не этим символическим погружением в воду, а действием Святого Духа. Возможно, под этими словами следует понимать не только Крещение, но и, вообще, все Таинства Православной Церкви: Миропомазание, Исповедь, Рукоположение, Бракосочетание, Елеособорование и выше всех стоящее Таинство Причащения Тела и Крови Христовых. Ибо во всех этих Таинствах Господь нас омывает, очищает Духом Святым. Хотя сейчас для крещения по-прежнему употребляется вода, но она теперь имеет лишь символическое значение, а само Таинство совершается невидимым действием Святого Духа. Во время Таинства Исповеди, к которому мы часто прибегаем, мы также чувствуем, как с нами происходит нечто подобное Крещению, омовению. Когда священник накрывает нас епитрахилью, читая разрешительную молитву, мы ощущаем, будто некая невидимая сила снимает груз с нашей души и сердца, так что иногда даже невольно вырывается вздох облегчения.

Вот так Предтеча пророчествовал об учреждении Церкви Христовой и многообразных действиях Святого Духа, которые очищают нас в Таинствах Церковных, а также в нашей внутренней покаянной молитве, в борьбе с помыслами, в смирении, послушании, делании всевозможных добродетелей. И в то время, когда мы просим у Бога помощи и укрепления сил в борьбе со страстями, и во всем многообразии духовной жизни мы так же чувствуем, как Дух Святой нисходит на нас именно через Господа Иисуса Христа и крестит нас самым разнообразным Крещением: и буквальным, и символическим, и, если так можно выразиться, аскетическим, то есть крещением наших собственных слез. Вот о чем пророчествовал Иоанн Креститель, этот великий праведник, последний пророк Ветхого и первый пророк Нового Завета. Аминь.

16 января 2000 года

Слово в день памяти мученицы Татианы

Сегодня мы празднуем память святой мученицы Татианы. Ей поется необыкновенно умилительный тропарь. Я не знаю, кто составил его, но автор тропаря был, конечно, великим поэтом и духоносным человеком.

«Агница Твоя, Иисусе, Татиана зовет велиим гласом: „Тебе, Женише Мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую, и сраспинаюся, и спогребаюся крещению Твоему, и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобою; но яко жертву непорочную приими мя, с любовию пожершуюся Тебе“. Тоя молитвами, яко милостив, спаси души наша».

Мы называем всех мучениц, и в их числе мученицу Татиану, «агницами Иисусовыми». В этом тропаре раскрывается то, ради чего люди совершали необыкновенный подвиг мученичества, такой странный и, казалось бы, ненужный: ведь человек мог пойти на компромисс, тогда бы он остался жив и смог приносить пользу другим, делать добрые дела, да и просто жить в свое удовольствие. Однако находились люди, часто еще совсем ничего в жизни не видавшие, которые в юном возрасте вступали на этот необыкновенный путь подвига и делали это потому, что любили Небесного Жениха, Господа Иисуса Христа. Ради этой любви они готовы были все вытерпеть, лишь бы только не оказаться отлученными от своей любви. Их не волновало ни мнение мира, ни мнение родных и близких. Всё они презирали, даже сами страдания, и жертвовали своей молодостью, красотой, будущим, всей своей жизнью ради того, чтобы не разлучиться с Христом, чтобы ничто, даже муки, не могли их отделить от возлюбленного Жениха.

Мы все должны стремиться к тому, чтобы приобрести такую любовь. Никто не знает, что нас ждет в будущем и какие испытания Промысл Божий приготовил нам для того, чтобы обнаружилась наша любовь. Возможно, и нам предстоит пережить какие-то скорби или беды, может быть, это будет внутренняя борьба. А может быть, это будут какие-нибудь напасти от людей, и для этого совсем не обязательно, чтобы были гонения на Церковь. Так святитель Иоанн Златоуст пострадал от православных людей, от иерарха, который добился его несправедливого низвержения, – патриарха Александрийского Феофила, выдающегося богослова. Его дисциплинарные каноны по сей день содержатся в сборнике церковных правил.

Бывает много разных ситуаций, когда приходится терпеть скорби, пришедшие с неожиданной стороны. Мы, для того чтобы быть подлинными христианами, обязаны всеми силами возгревать в себе Божественную любовь, в особенности – соединяться с Господом Иисусом Христом при помощи молитвы Иисусовой. Мы должны быть готовы вытерпеть любые испытания, ради того чтобы наше единство с Господом никогда не было расторгнуто. В этом состоит наш долг, в этом мы должны подражать мученикам Христовым, и в частности – мученице Татиане.

25 января 2004 года

Слово в день памяти равноапостольной Нины, просветительницы Грузии

Сегодня мы празднуем память святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Многие женщины в России носят имя этой великой угодницы Божией, всех их мы поздравляем с днем тезоименитства!

Святая равноапостольная Нина жила в конце III – начале IV века. Она была воспитана в благочестии: ее родители, посвятившие себя служению Церкви, отдали ее на воспитание благочестивой старице. Святая Нина слышала от нее рассказы об Иверии, то есть Грузии, как мы сейчас называем эту страну, тогда еще пребывавшую в язычестве. Нина возымела ревность просветить ее светом Евангелия. Это удивительно и странно: у слабой девушки, обладавшей ограниченными в сравнении с мужчинами телесными и даже умственными возможностями (поскольку женщинам в то время образование давать не стремились), появилось такое необыкновенное, дерзновенное желание. Что подвигло ее на это, остается для нас тайной.

Даже мы, православные христиане, прославляем своих предков-завоевателей, великих полководцев, политических деятелей и людей, совершивших доблестные подвиги на войне, и гордимся ими. Иногда мы прославляем их, несмотря на их безнравственность или в лучшем случае безразличие к религии. Например, по сей день русские люди очень гордятся князем Святославом, сыном равноапостольной Ольги, который был язычником, беспощадным и жестоким завоевателем. Хотя как полководец он обладал мужеством и талантом, но зачастую был безжалостен к пленным. Да и своих дружинников он не жалел ради обогащения, славы и расширения границ Киевской Руси.

Гордимся мы и другими великими людьми. Прославляем, например, царя Иоанна Грозного как собирателя русских земель. Он также был великим государственным мужем и полководцем, но отличался необыкновенной жестокостью, страдал подозрительностью и был прозван за это «Грозным». Царь Иоанн впадал даже в плотские пороки, как говорит об этом история. Известны и другие примеры, я привел только самые яркие.

Однако святую Нину мы прославляем за то, что она завоевала Грузию словом Евангелия, словом кротким. В далекую страну отправилась беззащитная, беспомощная девушка, – по человеческому рассуждению, – вооруженная только верой и благодатью Божией. Ее вдохновляло явление Божией Матери, Которая сказала ей, что она действительно просветит Иверию, и дала ей во сне крест, сплетенный из виноградной лозы, символизирующей Грузию, – страну винограда и виноделия. И дева отправилась в этот дальний путь через многие страны, так как она была жительницей Палестины с двенадцатилетнего возраста. Нужно помнить, что в то время путешествия сопровождались гораздо большими трудностями, чем сейчас.

Итак, святая Нина пришла в Грузию и начала проповедь, надеясь не столько на свое красноречие, сколько на помощь Божию, потому что она подкрепляла проповедание евангельской истины необыкновенными доказательствами – чудесами. Обычно мы стараемся говорить красиво, чтобы человеку понравилось наше рассуждение и он принял наши слова, согласился с ними под влиянием красоты слога. Иногда мы приводим какие-либо доказательства, заставляющие человека поневоле согласиться с нами, если он хоть сколько-нибудь способен принимать логические доводы. А здесь была другая красота и другие доказательства: красота подвижнической жизни святой Нины и многочисленные исцеления и чудеса.

Приблизительно в то же время, когда заканчивалась эпоха язычества в Римской империи, когда христианство перестало быть в ней гонимым и в некотором смысле стало государственной религией, Грузия, находившаяся за пределами этой империи, но, видимо, подпадавшая под ее культурное влияние, тоже приняла христианство в лице своего царя и его многочисленных поданных. Так началась древняя христианская история этого православного народа, сохранившего православие и по сей день в отличие от многих других народов, впавших в различные ереси или в безразличие к христианству. Например, соседи грузин, армяне, отпали от православия, грузины же сохранили ему преданность.

Началось же все это с проповеди слабой, беззащитной девушки, в точности по словам Спасителя, которые были сказаны апостолу Павлу в утешение: Сила Моя в немощи совершается⁷⁷. И это нам всем, братья и сестры, урок. Конечно, мы не должны дерзать на такие же необыкновенные подвиги, на такие же божественные дела, какие совершила равноапостольная Нина, проповедавшая христианство в чужой, далекой, языческой стране. Однако мы должны подражать ее упованию на Бога и не оправдываться своей немощью в исполнении евангельских заповедей, не говорить, что нам мешает недостаток образования, или наше положение, или даже наш пол.

Некоторые считают, что женщины не способны к великим достижениям. Я имею в виду, конечно, нравственные и духовные достижения, а не какие-то особые великие дела, потому что это удел немногих избранников, и мы не должны дерзать на их совершение. Но исполнение заповедей является нашим долгом. Никто и ничто не может освободить нас от него. Мы обязаны исполнить свой долг, несмотря на предстоящие нам трудности. Пусть святая равноапостольная Нина и сонм святых Грузинской земли, которых она, можно сказать, породила своей проповедью, помогают нам своими молитвами преодолевать все препятствия и, несмотря ни на что, жить так, как положено всякому христианину, жить по-евангельски. Аминь.

27 января 2002 года

Слово в Неделю Сыропустную

Сегодня мы вспоминаем Адамово изгнание из рая. Церковь установила этот день ради напоминания о том, что христианская жизнь должна представлять собой исключительно покаяние. Жизненный путь всякого истинного христианина начинается с покаяния и продолжается в нем даже тогда, когда верующий достигает, быть может, высоких степеней совершенства, как говорит об этом святитель Игнатий (Брянчанинов) и прочие святые отцы. Однако для того чтобы познать необходимость и важность покаяния, мы должны вспомнить время, когда завершилось создание мира и Адам был блаженным, то есть вспомнить событие, которое находится за пределами человеческой истории. Это был краткий, но очень важный период для всех людей, да и вообще для всего творения: во время него должна была проявиться склонность человеческой воли к добру или ко злу.

Описание этого события кажется нам очень странным. Некоторые люди даже дерзают говорить о том, что оно скорее похоже на миф. В лучшем случае, пытаясь согласовать религиозные взгляды с современной мирской точкой зрения, утверждают, будто описание Адамова падения – лишь аллегория. Все это связано с тем, что мышление этих людей кардинально отличается от библейского: у них другое мировоззрение, они вообще иначе мыслят и на ином языке говорят. Кроме того, описанное в начальных главах книги Бытия происходило вне пределов привычного человеческого опыта, за гранью обычной человеческой жизни, берущей начало с забытых древнейших времен. Поэтому это событие представляется нам странным, невозможным, поверхностно и примитивно описанным.

Мы не понимаем, как случившееся в раю могло иметь такие страшные последствия для всех нас. Но это непонимание связано с тем, что, несмотря на то что мы люди верующие (про неверующих речь даже не идет), мы мыслим теми принципами и образцами, которые совершенно чужды библейскому образу мыслей. Если мы откажемся от привычного для нас земного мышления на том основании, что Господь наш Иисус Христос неоднократно подтверждал подлинность пророчеств и повествований пророка Моисея, то хотя бы на мгновение сможем посмотреть на описанное в книге Бытия глазами боговидца Моисея, ибо все, что он написал, конечно же, является откровением Божиим.

Когда мы смотрим на себя, на мир и историю глазами современного человека, мы видим везде многообразную сложность. Однако вспомним слова Священного Писания: Бог создал человека простым, но он предался многим помышлениям⁷⁸. Эти многие помышления – разнообразные доказательства, опровержения, рассуждения – делают ум многосложным и не позволяют людям просто и ясно взглянуть на вещи. Если же мы отбросим эту многосложность и найдем в себе мужество распознать, что наша жизнь состоит из простых вещей, а все наши сложные многообразные объяснения – это в действительности проявления нашей душевной жизни, то увидим, что происходящее в нас очень похоже на случившееся в древности с нашими прародителями.

Апостол Павел говорит, что преступление Адамово есть образ будущих преступлений⁷⁹, имея в виду то, что по этому «образцу» происходит и наше отступление от Бога: каждый из нас грешит по тому же принципу, сообразно той же «модели», что и Адам. И мы должны со вниманием, как предлагает нам Церковь, вспомнить это событие и извлечь из него урок, для того чтобы войти в пост, приобретя хотя бы в некоторой степени покаяние, которое имел Адам после грехопадения и изгнания из рая. В стихирах этого дня о его покаянии говорится, что Адам сел против рая, плакал и взывал: «О раю мой, раю, прекрасный мой раю!»

В начале сотворил Бог небо и землю⁸⁰. Созидая мир, Он, завершая каждый период творения, говорил, что это хорошо⁸¹. Когда же создал из земли человека, венец творения, то увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой⁸². Тогда в мире не было никакого зла, мучения, страдания, греха и смерти. Это все возникло позднее. Священное Писание многократно подчеркивает при описании творения, что Бог увидел, что это хорошо. И, как Существо всесовершенное, Он, конечно же, не мог ошибиться. Более того, когда был сотворен человек и все было завершено, Бог увидел, что все творение хорошо весьма. Поэтому мы не можем обвинять Его, полагая, что Он причина наших страданий.

Было много разных религиозных воззрений, находивших причину существования властвующего над человечеством греха и людских страданий вне самого человека. В возникновении страданий винили Бога, судьбу и прочее. Только христианское Священное Писание, это откровение Бога Моисею, говорит о том, что мир был хорош. Мы также должны сознавать, что, если с нами происходит что-то злое (я говорю не о страдании, которое можно объяснить пользой для нас): случается какое-либо грехопадение, душевная борьба, внутренняя мука, отступление от собственных нравственных принципов или осквернение души греховными помыслами и поступками, – мы должны знать, что в этом нет никакой Божественной вины, что все хорошо весьма. Если же что-то плохо, то причина этого скрывается в нас.

Как произошло падение Адама и Евы? Они получили от Бога заповедь: И заповедал Господь Бог человеку, говоря: «От всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»⁸³. Этот запрет был дан Богом для того, чтобы показать человеку его ограниченность и научить его тому, что через самоотречение в такой простой и легкой форме он может взойти к большему совершенству и богоподобию.

По учению святых отцов, образ Божий заложен в каждом из людей, но подобие Ему развивается и усугубляется в человеке благодаря его собственному старанию и подвигу. Адаму нужно было исполнить только одну малую заповедь. Он не имел никакой наклонности к греху, не имел никакой потребности в нарушении этой заповеди, ничто не располагало его к совершению нравственного преступления, но по диавольской зависти и Божию попущению Адаму пришлось пройти через малое искушение.

Диавол не имел возможности приразиться непосредственно к уму Адама или Евы, поскольку это были люди совершенно чистые в отличие от нас. Они не могли принять никаких злых помыслов, потому что их ум действием Святого Духа был соединен с Богом через созерцание и богообщение. Тогда искуситель явился им в виде змея. Именно змей беседовал с Евой, но устами этого животного говорил сам диавол.

Мы знаем из Священного Писания, что ослица обличила пророка Валаама: по действию ангельскому она заговорила и уличила его в преступном замысле – решении проклясть богоизбранный израильский народ из-за денег. Значит, возможно, чтобы через животных с людьми говорили духи. В Библии это второй случай подобного чуда, к тому же происшедший уже в исторические времена. Диавол тоже использовал змея как орудие, его разговор с первозданными людьми был вполне конкретным событием, происходившим в определенном месте – райском саду. Преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что диавол воспользовался змеем, потому что Адам и Ева любовались красотой этого животного, оно развлекало их своими телодвижениями. Используя такой «доступ» змея к первым людям, диавол начал действовать через него и соблазнять в первую очередь Еву.

Сначала искуситель просто выяснил, что им было запрещено: он этого даже не знал. Но суть дела состоит не в том, чтó было им запрещено, это неважно, потому что заповедь была условной. Дерево познания добра и зла ничем не отличалось по своим плодам от прочих деревьев. Оно названо так не потому, что его плоды обладали некой метафизической силой и от вкушения их, как от вкушения яда, могло внезапно измениться человеческое естество, но потому, что Бог предвидел: падение произойдет именно возле этого дерева. По мнению святого Исидора Пелусиотского, это была смоква, поэтому Спаситель и проклял ее перед Своими страданиями. Используя условную, такую легкую, простую заповедь, диавол устами змея решил заставить первых людей преслушаться Бога и нарушить пост. Ведь это был пост, хотя и самый простой и легкий, какой только можно себе представить! Поэтому мы и вспоминаем это событие сейчас, в канун поста.

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог⁸⁴. Конечно, здесь содержится намек на диавола, ибо он, как лукавый дух, хитрее всех полевых зверей и действовал через змея. И сказал змей жене: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» И сказала жена змею: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть»⁸⁵. Так хитрый диавол, который мудрее всех зверей, выведал, какую заповедь должны были соблюдать Ева и Адам. И сказал змей жене: «Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло»⁸⁶.

Правду или ложь сказал змей? Всякая ложь содержит в себе некоторую правду, потому что извращает то, что действительно существует, в этом состоит особенность лжи. Нельзя лгать, совершенно отрицая реальность. Но что в словах искусителя правда и что ложь? Действительно, как Еве и было сказано: Откроются глаза ваши, их глаза открылись. Но увидели наши прародители свою наготу, свой телесный состав и то, что лишились благодати Божией. Слава Божия, окутывавшая их, подобно свету, облиставшему на Фаворе тело Господа и даже Его одежды, оставила их. Они лишились, как выражаются богослужебные гимны, «первыя боготканыя одежды»⁸⁷.

Адам и Ева до падения не были наги в точном смысле слова. Только исходя из наших представлений об одежде можно сказать, что у них не было ее: у них не было тех одеяний, которыми мы сейчас стараемся прикрыть свое тело ради приличия. Однако они были окутаны славой Божией, их одевала благодать Божия, то есть Сам Бог Своим действием. Наш стыд происходит оттого, что мы лишились боготканой одежды, благодати Божией, а потеряв эту славу, мы не можем жить естественно в обычной для себя среде, ничего не стыдясь и не страшась, подобно животным, которые такой славы никогда не имели. Сама природа учит нас тому, что мы лишились чего-то чрезвычайно важного и по этой причине покрываем свое тело.

В этом смысле Адам и Ева действительно познали добро и зло, их глаза открылись. Однако они познали и то и другое на собственном опыте, а не узнали зло только теоретически. Более того, у них, вероятно, была возможность, находясь в глубочайшем просветлении и единении с Богом, даже и не знать о том, что существует зло, а пребывать безраздельно в добре, которое есть общение с Богом. Но они познали добро и зло в опытном сравнении. Теперь зло, меньшее по сравнению с другим, иногда кажется нам добром, а нечто доброе, совершившееся с другим человеком, представляется нам злом из-за нашей корыстности и эгоизма. Зачастую мы знаем добро только теоретически, а зло – опытно. Все эти беды пришли к нам после грехопадения, соучастниками которого мы становимся, произвольно впадая в те или иные грехи.

Таким образом, повторюсь, некоторая правда в словах змея есть, но она извращена. Действительно, глаза человека открылись, он стал, как Бог. Но в каком смысле? Он сделался гордым тем, будто он бог, и в то же самое время ничтожным по своим возможностям, силам телесным, а в особенности душевным. Да, глаза человека открылись. Но что он увидел? Что он наг и лишился всего. В результате познания добра и зла – зло покорило человека, а о добре он теперь только мечтает и никогда не может его достигнуть, не может его совершить.

И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания⁸⁸. Видимо, исходя из слов сшили смоковные листья преподобный Исидор Пелусиотский и делает вывод, что грехопадение произошло возле смоквы, поскольку из ее листьев прародители себе тут же сделали опоясания.

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня⁸⁹, то есть во время благодатной прохлады, так как святые отцы описывают действие благодати в сердце человека как прохладу. Во время обильного действия благодати, названного здесь прохладой дня, Господь явился Адаму и Еве уже извне, потому что они лишились благодати, единения с Богом и богообщения.

И скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая⁹⁰. Поступок первозданных людей нам кажется наивным. Однако и мы ведем себя не менее наивно, поэтому можно объяснить их поведение, проведя аналогию с тем, что происходит с нами. Мы также пытаемся скрыться от Бога в своих умствованиях, подчас нелепых, хотя мы даже можем в них убедить некоторых людей, приобретя себе сторонников. Мы скрываемся в делах, в суете, лишь бы уйти от упрека совести, уйти от Бога, Который предстает пред нашим лицом, даже пред нашей волей в разнообразных Своих действиях. Мы встречаемся с Богом через чтение Священного Писания, наставление более опытных христиан, молитву в особенности; может быть, через промыслительное действие скорби или обстоятельство, приводящее нас к необходимости задуматься о своей душе, о своей будущей участи в загробной жизни. Убегая от всего этого в собственные измышления, суету, мечтания, мы бываем не менее наивны, чем Адам, спрятавшийся среди деревьев рая.

И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: «Адам, где ты?»⁹¹ Господь сказал так не потому, что не знал, где находится Адам, но потому, что желал призвать его к покаянию, хотел, чтобы он опомнился, ощутил, насколько удалился от Бога. Движение в духовной сфере, в духовном пространстве отличается от движения в пространстве материальном, в котором человек или предмет бывает более или менее видим в зависимости от его близости. В духовной области не так – можно находиться рядом с источником благодати и удалиться от него духом. Об этом внутреннем удалении, о таинственной, непостижимой для нас пропасти, которую грех разверзает между нами и Богом, здесь и говорится словами: Адам, где ты?

Он сказал: «Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся»⁹². Адам пытается оправдаться так же, как делаем мы часто или даже всегда. Он хочет умолчать о происшедшем, не желает сразу покаяться и признать свое преступление. Наивность Адама понятна: он не имел еще никакого человеческого опыта. Хотя он был создан совершенным человеком, но, может быть, просуществовал к тому моменту только несколько дней. Сейчас мы научились лукавству, самооправданию и хитрости, поэтому выражаемся более витиевато. Нам самим наши оправдания кажутся убедительными, но суть их точно такая же, как у оправданий Адама. Мы оправдываемся с такой же наивностью и так же примитивно.

И сказал Бог: «Кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?»⁹³ Этот вопрос вновь призывает Адама к покаянию. Поскольку он не признался сразу, человеколюбивый Творец обратился к Адаму с вопросом, отвечая на который он был бы вынужден сказать правду. Таким образом Господь старался вызвать в нем сожаление о своем проступке. Но Адам опять, как делаем это и мы, начинает оправдываться. Вспомним слова апостола Павла: Преступление Адамово есть образ будущих преступлений. Всякий человек волей-неволей, осознанно или не вполне поступает по определенному образцу. Образцы есть в каждой сфере человеческой деятельности, будь то религия, наука и так далее. Переняв их через подражание или иным образом, мы руководствуемся ими, в результате чего видим в себе некую дурную наследственность. И мы унаследовали от Адама склонность к своеволию и самооправданию. По образцу его поведения мы осознанно или бессознательно и поступаем.

Итак, Адам вновь оправдывается. Адам сказал: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел». И сказал Господь Бог жене: «Что ты это сделала?» Жена сказала: «Змей обольстил меня, и я ела»⁹⁴. Адам переложил свою вину на другого человека, Еву, а Ева – на обстоятельства. А в конечном счете эта вина была возложена на Самого Бога: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева… – Ева же сказала: Змей обольстил меня, а змея, конечно же, сотворил Бог. Оправдываясь, и мы в конечном счете приходим к выводу, что виноваты в грехопадениях не мы, а Бог: Он так устроил, что мы не могли не согрешить. Всевозможные религиозные и философские доктрины всячески пытаются оправдать человека. В лучшем случае мы пытаемся оправдать и Бога, найти Ему извинения в том, что произошло. На самом деле, надо было не самооправдываться, лишаясь всякой благодати и богообщения, но обвинить себя и укорить. Святые отцы считают, что если бы один Адам признал свою вину, то ради его покаяния не была бы наказана и Ева и изгнания прародителей не последовало бы.

Я опускаю значительную часть повествования, хотя можно было бы рассуждать о каждом его стихе, почти о каждом его слове, и возвращаюсь к печальному эпилогу этого события. И сказал Господь Бог: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни⁹⁵. Так началась человеческая история, истоки которой скрываются в глубокой древности и начал которой человечество не помнит.

Всякая культурная традиция восходит к некоторому основанию. Допустим, магометане ведут летоисчисление с того времени, когда пророк Магомет получил откровение, римляне – от основания Рима. И многие другие традиции в качестве основания имели подлинные или вымышленные исторические даты. Мы, христиане, обращаемся к самой глубокой древности, наша традиция восходит к моменту сотворения мира. Узнать об этом еще труднее, чем заглянуть в будущее. Святитель Иоанн Златоуст превозносит пророка Моисея над прочими пророками, потому что те говорили о будущем, а он говорит о глубочайшем прошлом, таком древнем, что память о нем не сохранилась в человечестве. Правда, некоторые отголоски этих событий встречаются – конечно, в искаженном виде – в преданиях разных древних народов: например, о всемирном потопе и даже о грехопадении.

Повествование Моисея говорит о глубокой древности, о том, что находится за пределами опыта большинства народов. Может быть, многие человеческие сообщества, хранившие некоторое время память об этом событии уже исчезли. Моисей же говорит об этом, потому что Бог открыл ему древнюю истину, а мы верим Моисею, потому что верим Иисусу Христу, Который сказал: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне»⁹⁶. Итак, кто верит Христу, тот, конечно, верит и Моисею, а кто истинно верит Моисею и принимает его повествование, тот верит и Господу Иисусу Христу.

Пред нами открывается поприще Великого поста. Нам также дана заповедь, которая кажется необязательной и ненужной. Какое отношение воздержание и ограничение в пище имеют, допустим, к милосердию, любви к ближнему и подобным добродетелям? Понимаем мы это или не понимаем, но мы должны следовать велению Церкви, потому что если не будем хранить преданность этому повелению, то уподобимся Адаму и Еве, сомневавшимся в том, что эта заповедь имеет принципиальное значение, и поэтому павшим великим падением. Мы должны с радостью вступить в пост, следовать по этому пути и понимать: как преслушание Богу через нарушение поста изгнало Адама и Еву из рая, так соблюдение поста вводит нас в рай.

Адам и Ева оправдывали себя и тем лишили себя покаяния, а через него – прощения. Мы, взирая на их отрицательный пример, должны делать обратное: не оправдывать себя, не перекладывать вину на другого или обстоятельства, но всегда укорять себя самих, видеть причину наших дурных поступков и их последствий в себе. Даже при условиях, как кажется, неблагоприятных для нас, даже при том, что нас искушают люди, подобно Еве, соблазнившей Адама, мы должны всегда укорять себя, видеть свою вину и поэтому смиряться перед нашими ближними, искренне испрашивая у них прощения.

Церковь установила в этот день обычай просить прощения друг у друга, чтобы вступить на поприще поста примиренными. Конечно, это основано также и на евангельском изречении Спасителя: Если вы будете прощать людям согрешения их, то и Бог простит вам согрешения ваши, а если не будете прощать, то и Бог вам не простит⁹⁷. Зная это непререкаемое, ни при каких обстоятельствах не изменяемое условие, мы должны выполнять его и просить прощения друг у друга.

Не следует думать, что это формальность или нечто малозначащее, пустяк. Если мы даже формально, почти ничего не чувствуя в сердце, попросим друг у друга прощения, то и это малое понуждение себя к искренности и смирению перед ближним принесет пользу нашей душе, привлечет в нее благодать – и мы почувствуем в себе изменение. Думаю, многие из вас ощущали в этот день, будто какая-то сила содействует человеку в том, чтобы смириться перед своим ближним. Она очищает душу человека, примирившегося с тем, к кому он испытывал неприязнь.

Еще раз скажу: давайте не будем повторять ошибки наших прародителей – не будем оправдывать себя, вводить собственное умствование взамен заповеди Божией и учения Церкви, не будем обвинять других, но станем укорять себя и считать, что всегда виноваты только мы. Если наш ближний обиделся на нас даже, как нам кажется, незаслуженно, все равно нужно попросить у него прощения, подобно тому, как поступил великий учитель Русской Православной Церкви, святитель Тихон Задонский. Когда он обличил в грехе одного дворянина, тот по гордости, свойственной представителям привилегированного сословия, дал ему пощечину. Святитель упал перед ним на колени и сказал: «Простите меня, что я соблазнил вас». Этим поступком он приобрел душу человека, который после этого стал его преданным послушником и учеником, – смирение победило гордость и каменносердечие.

Нам нужно уподобляться святым угодникам Божиим, а не вести себя так, как все. Мы должны следовать примеру святости, а не греховности. Пусть образцом для нашего поведения будет не гордое, самонадеянное поведение наших прародителей в раю, а то покаяние, которое они проявили после грехопадения и о котором повествует церковное предание. Адам всю свою жизнь плакал. Существует даже предание, что когда он с большим трудом и мучением добыл из проклятой Богом земли первые зерна злаков, то растер их и замесил на собственных слезах. Так был приготовлен первый хлеб. Для нас должно быть образцом поведение наших изгнанных прародителей, осознавших свое падение, с плачем и в покаянии проводивших все свои дни.

Примером для нас должно быть не обычное поведение человека по образу Адамова преступления, о котором говорит апостол Павел, а поведение Нового Адама, Господа Иисуса Христа. Он совершил подвиг, предлежавший человеку в раю, в гораздо более трудных условиях. Если Адаму нужно было всего лишь послушаться и не вкусить от древа познания добра и зла, то Господу Иисусу Христу, Новому Адаму, Всечеловеку, пришлось совершить подвиг послушания Богу Отцу, предав себя на позорную и мучительную смерть. Вот перед нами два образа: Господа Иисуса Христа, Нового Адама, и ветхого Адама. Давайте же последуем Новому Адаму в милосердном, снисходительном отношении друг к другу и в соблюдении заповедей, в частности проведем Великий пост с полной преданностью церковным установлениям о нем.

22 февраля 2004 года

Слово в день памяти святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалонитского

Сегодня мы совершаем память святителя Григория Паламы, который был защитником учения о благодати, защитником подвижнической жизни и исихазма.

В евангельском чтении приведены слова Спасителя, в которых Он называет Себя Истинным Пастырем и дверью. Это зачало предлагается нам для того, чтобы в образе Единого Истинного Пастыря мы увидели каждого пастыря, на деле подражающего Господу Иисусу Христу. Таким был и святитель Григорий. Образ несет на себе черты первообраза, и потому всякий истинный священник или архиерей, будучи образом Господа, отображает в себе Его черты.

Вот что говорит Спаситель: Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели в избытке. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец⁹⁸.

Кто через Господа Иисуса Христа входит в Церковь, тот через Него восходит к высшим духовным состояниям и как бы обретает пастбища, подобно тому как как овцы, поднимаясь в горы, находят там богатые травами луга.

Пастырь добрый душу свою полагает за овец. И таким добрым пастырем, даже, можно сказать, такой дверью для своих словесных овец явился святитель Григорий Палама. Он выступил на подвиг защиты православного учения о Божественных энергиях, когда был еще священником и отшельничал на Афонской Горе. Как кажется, он не должен был иметь какого-либо отношения к тому, что происходило в миру и волновало умы людей в больших городах. Но он не смог остаться безразличным к тому, что попирается истина, и выступил на ее защиту.

Казалось бы, какое отношение к спасению людей и вообще к жизни большинства православных христиан имело то учение, те догматы, которые защищал святитель Григорий? Ведь они по большей части касались жизни безмолвников. И предметом обсуждения в тех богословских спорах являлся опыт только немногих из безмолвников. Однако, как говорит святитель Василий Великий, если мы исказим веру в чем-то малом, то потом незаметно дойдем и до искажений в самом главном. А богословские споры велись совсем не о малом предмете, речь шла о принципах христианской жизни. Пусть даже и немногие достигают тех возвышеннейших духовных состояний, о которых спорили Варлаам и святитель Григорий Палама, но принципы духовной жизни одинаковы для всех: и для обыкновенного мирянина, живущего как будто бы в суете, и для подвижника-безмолвника.

Дело происходило следующим образом. Некий Варлаам Калабрийский, итальянский грек (на юге Италии в то время проживало множество православных греков), приехал как некий ревнитель православия из Италии в Грецию. Он сумел войти в доверие к византийскому императору, с некоторыми его дипломатическими поручениями ездил в Италию и мечтал прославиться как философ. Но образованность византийской интеллигенции в то время была, конечно же, неизмеримо выше, чем образованность людей на Западе. Пытаясь блеснуть на философском поприще в Константинополе, Варлаам потерпел поражение перед другим знаменитым византийским философом.

Не вынося позора и не желая быть вторым в столице, он удалился в Солунь, второй по своему значению город Византийской империи, пытаясь и там как-то показать себя. Войдя в доверие к некоторым простым афонским монахам, он под предлогом того, что хочет подвизаться ради спасения, стал выпытывать у них учение об умном делании, об исихазме, то есть безмолвии. Имеется в виду безмолвие не только как уединение, но и как некое состояние ума, так называемое «умное безмолвие». Выспросив и разузнав самые простые, элементарные вещи, касающиеся некоторых подвижнических приемов сосредоточения внимания, он извратил их, изобразил все в искаженном виде и стал высмеивать. Одновременно он превозносил мирскую философию, светское знание, принадлежавшее в то время по большей части языческим, так сказать, внешним по отношению к Церкви писателям.

Варлаам говорил, что для познания Бога и для спасения эта светская образованность имеет не меньшее значение, чем-то, что преподано нам в Священном Писании пророками и апостолами. Он нападал на истину, унижал подлинно духовное знание, с презрением отзывался о непосредственном богопознании, считая все это мечтательностью и фантазией. Подвижников благочестия – афонских безмолвников, исихастов – Варлаам называл «фантазиастами», полагая, что они предавались фантазиям, мечтательности и не имели непосредственного духовного опыта. Вместе с тем он считал себя весьма преуспевшим в том самом светском знании, которое превозносил. Конечно же, к этому его побуждало желание унизить людей, возвысившихся духовно, и превознести не столько светское знание вообще, сколько себя как носителя этого знания.

Святитель Григорий Палама, узнав о таком его кощунстве, о хуле на умное делание и в целом на учение о благодати, Божественном действии, выступил на защиту этого. Сначала он переписывался со своими противниками, а потом создал самый знаменитый свой полемический труд – «Триады в защиту священнобезмолвствующих». Писались «Триады» постепенно, и, по мере того как развивался этот диспут, святитель Григорий отвечал все более и более утонченно и продуманно. Ведь произведения создавались в споре и, как часто бывает в полемике, мысль прояснялась постепенно, с течением времени. В защиту священнобезмолвствующих святителем написаны три триады, каждая из которых в свою очередь состоит из трех частей, направленных против определенных положений лжеучения Варлаама. Первая часть всех триад посвящена в основном опровержению «лжеименного знания», как выражается апостол Павел⁹⁹. Вторая – учению об умном делании, то есть той практике духовной жизни, которой придерживались афонские исихасты. Третья – учению о Божественных энергиях, о Божественном действии.

В то время существовало официальное мнение, что рассуждать на богословские и догматические темы имеют право только епископы. Григорий Палама был тогда еще пресвитером. Несмотря на это, движимый желанием защитить истину, он начал писать свои труды. Обоих, Варлаама и Григория, пытались заставить замолчать, примириться, но святитель Григорий считал, что никакой мир неуместен тогда, когда попирается истина. Он не считал для себя возможным отмолчаться, уйти, так сказать, в сторону ради спокойной жизни и даже, может быть, ради безмолвия в отшельничестве.

В Константинополе был созван собор, на котором святитель Григорий весьма мудро опроверг Варлаама. Но неожиданно у святителя Григория появился новый противник – его бывший друг и ученик Григорий Акиндин. Акиндин поддерживал учение святителя, пока не счел, он уже переступил некую границу и после этого Акиндин стал его противником. В результате получилось так, что осудили и Варлаама, и святителя Григория Паламу, потому что не сумели или не пожелали разобраться в истинном православном учении. Отчасти это произошло из-за неожиданного протеста бывшего друга и соратника святителя Григория по борьбе с варлаамитской ересью. На некоторое время Григорий Палама даже был заключен под стражу. Но потом, спустя несколько лет, истина стала очевидной и его учение было торжественно провозглашено православным.

В подвиге Григория Паламы очень интересно следующее. Он встал на защиту не каких-то отвлеченных, умственных истин, далеких от жизни – он защищал непосредственный опыт, практику внутренней жизни православных подвижников. На примере этого события, происходившего в ХIV столетии, мы видим, что богословские истины не являются отвлеченной философией. Это не часть какой-то философской системы, не имеющей к жизни никакого отношения. Нет, богословские истины – это непосредственная жизнь, пусть даже подавляющее большинство христиан в своем духовном опыте и не доходит до созерцания догматов.

Многие современные люди рассуждают о том, что догматы не имеют никакого значения. Они говорят: «Лишь бы человек был нравственный, а как исповедовать Пресвятую Троицу, или исхождение Святого Духа, или Божественное действие – это не так важно. Мы этого не понимаем, да и не нужно обязательно всем это знать. Не станем обращать на догматы особого внимания, ведь различие в их исповедании вносит вражду и разделение между христианами. Поэтому и надо ими пренебречь – лишь бы все мы исполняли основные евангельские принципы». Если и мы станем рассуждать подобным образом, то, может быть, какую-то нравственность и доброжелательность друг к другу и приобретем, но все это будет сугубо земным. Путь же в Царствие Небесное для нас останется закрытым и просто неизвестным.

Догматы, которые мы по своей немощи и нерадению не можем постигнуть сейчас, в земной жизни, в жизни вечной будут открыты всякому христианину, если он сподобится милости Божией, приобретя ее сугубым покаянием. Догматы для большинства христиан есть как бы те самые тайны Царствия Небесного, которые открывал апостолам Спаситель. Многим они были непонятны, и только ближайшие ученики смогли постигнуть их. Но, следуя за этими ближайшими учениками, и мы когда-нибудь достигнем познания истины. Если же мы откажемся от этого следования, откажемся от высоты догматов как ненужной, тогда Царство Небесное превратится для нас просто в какую-то аллегорию. А ведь это действительность, реальность, которую православные подвижники, пусть и немногие, познают уже в земной жизни, и все мы должны сподобиться этого познания в жизни будущей.

Все, что преподали верующим апостолы, пребывает в Церкви неизменным с древнейших времен. Но время от времени появлялись лжеучителя, желавшие внести нечто новое в древнее апостольское учение. И тогда часть верующих смущалась, предполагая, что новое учение, может быть, как раз и является забытым древним (как обычно пытались убедить их еретики) или, по крайней мере, не противоречит учению апостолов. Для других же новое заблуждение становилось поводом к глубокому и четкому осознанию и пониманию учения, которое преподается Церковью и хранится с самых первых апостольских времен в ее Предании.

Святитель Григорий Палама встал на защиту учения о Божественных действиях. Древние отцы Церкви учили, что Бог совершенно непознаваем и, как пишет священномученик Дионисий Ареопагит, сущность Его настолько превыше постижения не только людей, но и ангелов, что познается лишь через отрицание. Мы, отрицая в Боге все мыслимые качества, приходим к Его абсолютной непознаваемости, и ум наш умолкает перед тайной сущности Божества. Но в то же самое время можно сказать, что Бог и познаваем, поскольку вступает в общение с людьми. Как же разрешить такое противоречие?

Варлаам считал, что противоречие это неразрешимо, что Бог есть Существо совершенно непознаваемое. Понять Его и рассуждать о Нем можно лишь по Его проявлениям, под которыми Варлаам имел в виду дела Божии, например сотворение мира, но никак не через непосредственное общение с Ним. А святитель Григорий Палама сформулировал учение о Божественном действии, благодаря которому мы стали более ясно и отчетливо, чем в древности, понимать, как нужно рассматривать учение о Божестве, получили описание образа бытия Божия. Бог непознаваем в Своей Сущности, но Он познается в Своих действиях, общих всем Лицам Пресвятой Троицы. Чаще всего эти действия мы называем Божественной благодатью.

Итак, в Боге есть природа, ипостаси и действие. В Господе Иисусе Христе есть две природы, Божественная и человеческая, в единой Ипостаси Второго Лица Пресвятой Троицы. Есть в Нем два действия и две воли: Божеские, свойственные природе Божественной, и человеческие, свойственные природе человека, которая в Нем была совершенной. Спаситель воспринял всю полноту человеческой природы, а не лишь некоторую ее часть.

По учению святителя Григория Паламы, Бог познается именно через Свои действия. В молитве умом приближаемся к Богу, а правильнее сказать, Он бесконечно приближается к нам Своим действием, которое нельзя изъяснить и понять, которое невозможно описать рациональным образом. Всесовершенная Сущность Его безгранична и необъятна, и мы никогда не приходим в полное познание истины, не способны вместить в себя полноту Божества, не можем сказать о себе, что познали Бога до конца. И в то же самое время мы приобщаемся к истине, она в нас живет, действует и открывает нам тайну Божества, открывает тайны бытия Божия. Аминь.

26 марта 2000 года

Слово в день памяти преподобного Иоанна Лествичника

Сегодня мы празднуем память преподобного Иоанна Лествичника – великого подвижника и учителя монахов VI столетия. Прошло уже почти полторы тысячи лет c того времени, в которое он жил, но его книга, названная впоследствии «Лествицей», не устарела до сего дня. На иконе вы увидите символическое изображение учения Иоанна Лествичника. Преподобный стоит среди сонма монахов, держит свиток, символизирующий его учение, и указывает ученикам на степени духовного восхождения. Тут же на иконе изображены поднимающиеся по лестнице монахи: один – венчаемый ангелом, другой – Самим Господом Иисусом Христом, а многие из подвизавшихся, соблазненные чревоугодием и другими страстями, падают вниз, и их пожирает ад, изображенный в виде огненного пса.

Книга преподобного Иоанна названа «Лествицей» не им самим: он говорил, что это две скрижали, подобные скрижалям Моисея. Но по той причине, что ее тридцать глав были литературно оформлены как тридцать ступеней восхождения к духовному совершенству, а совершенством Иоанн Лествичник считал высшую добродетель – христианскую любовь, то впоследствии ее назвали по-славянски «Лествицей», или лестницей. В этой книге преподобный Иоанн описывает как добродетели, так и страсти. Книга эта настолько, выражаясь современным языком, удачная, настолько мудрая, тонкая, подробная, что она актуальна во все времена. Даже некоторые современные наставники духовной жизни советуют прежде всего читать книги аввы Дорофея и Иоанна Лествичника. Я бы, конечно, советовал сначала прочесть труды святителя Игнатия (Брянчанинова), но после их изучения чтение этих двух книг, действительно, очень нужно и полезно – и не только для монахов, но и для мирян.

Особенно это касается книги Иоанна Лествичника, потому что в ней кратко представлены все страсти человека и, можно сказать, в математически-точной форме изображены все моменты его духовной жизни, поэтому, читая эту книгу, можно увидеть себя как в зеркале. Однако нужно с осторожностью применять прочитанное к себе, понимая, что мы живем уже спустя более тысячи лет и многое сейчас изменилось. Кроме того, миряне должны принимать прочитанное с оговоркой, учитывая обстоятельства своей жизни. Тем не менее и мирянам весьма и весьма полезно увидеть, что они из себя представляют. Эта книга будто зеркало, всмотревшись в которое мы разглядим множество своих недостатков. Если некоторые главы: об отречении от мира, или о послушании, или о безмолвии, то есть об отшельничестве, – нам не подходят, то другие: например, о блудной страсти, о гордости, о хульных помыслах и о борьбе со всем этим злом, – чрезвычайно нам полезны, мы весьма многое можем из них почерпнуть.

Так, преподобный Иоанн дает замечательные советы в небольшой главе о неизъяснимых хульных помыслах. Люди часто годами мучаются от невыносимой хульной брани и не находят никакого выхода, обращаются ко многим наставникам и книгам, много молятся сами и заказывают всевозможные требы, но никто и ничто им не помогает, потому что они не прибегают к совету мудрых, в данном случае к совету Иоанна Лествичника. А он говорит, что на хульные помыслы не нужно обращать никакого внимания, следует пренебрегать ими, презирать их, какова бы не была их причина: гордость ли наша или, может быть, простота, из-за которой демоны, видя нашу неискусность, наивность, смущают нас хульными помыслами. Так или иначе, вменяя их ни во что, не усваивая их себе, а приписывая их демонам, которые изображают их в нашем уме против нашей воли, мы таким образом легко избавляемся от этой мучительной брани.

Можно привести и другой прекрасный совет преподобного. О блудных помыслах он, в частности, говорит, что их нужно презирать. Казалось бы, простые слова, но они необыкновенно ценны. Если мы научимся с презрением воспринимать приразившиеся к нашему уму нечистые помыслы, то нам гораздо легче будет с ними бороться. Если же мы начнем смущаться, пугаться, рассматривать их из-за этого страха, то они будут овладевать нами все больше и больше, тиранить нас и невыносимо мучить.

Прекрасны слова Иоанна Лествичника и о смирении. Преподобный учит, что многие говорят о себе, что они грешники, и действительно думают так, но обличения со стороны обнаруживают тайное мнение их сердца. Допустим, я говорю о себе, что я великий грешник и хуже всех, а когда мне скажет кто-нибудь что-либо оскорбительное – даже не настолько унизительное, как то, что я хуже всех, а просто назовет меня плохим или как-нибудь иначе оскорбит, – тут же душа моя возмутится, и обнаружится тайное мнение моего сердца: на самом деле я грешником себя не считаю, поскольку человек убежден только в том, в чем «убеждено» его сердце. Поэтому и Спаситель сказал: Научитесь от меня, яко кроток есмь и смирен сердцем¹⁰⁰.

Преподобный Иоанн Лествичник – замечательный учитель благочестия, и я всем, братья и сестры, советую прочитать его книгу разумно: то есть то, что относится к сугубо монашеской жизни, отложить в сторону, а то, что можно принять любому человеку, скажем, наставления о гневе или о добродетели – кротости, простоте, – все стараться усвоить и исполнить. Даже если вы считаете, что кое-что мирянам исполнить невозможно и это относится только к монахам, то пусть мы и сделаем нечто большее положенного мирянам, хуже нам от этого не будет. Я же вообще считаю, что законы борьбы с грехом одинаковы как для монаха, так и для мирянина. Только монашеская жизнь от мирской, по учению преподобного аввы Дорофея, отличается тем, что монахи дополнительно к исполнению евангельских заповедей дают еще добровольные обеты бедности и безбрачия, в остальном же ко всем нам предъявляются одинаковые требования.

Книга Иоанна Лествичника, подобно трудам других аскетических писателей, не является дополнением к христианскому учению – нет, это жизненное истолкование Евангелия: не буквальное, стиха за стихом, как, допустим, у Иоанна Златоуста, или у Феофилакта Болгарского, или у других толкователей Священного Писания, а жизненное: человек пытается исполнить какую-нибудь заповедь, и тот опыт, который у него вырабатывается при понуждении себя к этой добродетели, он формулирует и записывает. Конечно, опыт только тогда ценен, когда он многократно проверен. Это не значит, что каждый из нас, один или два раза что-то почувствовав, может считать, что он приобрел духовный опыт. Повторюсь, истинный духовный опыт – это опыт, во-первых, многократно проверенный, а во-вторых – соответствующий учению Церкви. Постоянный контроль над собой состоит в том, что мы сверяем свою жизнь с учением Церкви.

Таким безупречным мерилом (с одной стороны, истолкованием Священного Писания, с другой – церковным преданием относительно духовной жизни) является учение преподобного Иоанна Лествичника, заключенное в его замечательной «Лествице», небольшой по объему, но очень емкой. Может быть, поначалу людям, не приобретшим навыка читать такие серьезные книги, а имеющим привычку к чтению развлекательной, повествовательной литературы, «Лествица» покажется трудной. Аскетические писания, если сравнивать их мирской литературой, больше напоминают научную, чем художественную. Однако следуя поговорке «повторение – мать учения», читая и перечитывая святоотеческие книги, мы постепенно вникнем в их смысл и многое для себя приобретем.

В аскетической литературе никто с VI века и до наших дней не превзошел преподобного Иоанна Лествичника. Его книга, выражаясь светским языком, классика духовной литературы. Многие духовные писатели последующих времен ссылаются на нее, многие делают из нее выводы и опираются на нее. До Иоанна Лествичника были подвижники, писавшие, например, о восьми главных страстях, но так хорошо, как он, никто из них этого не сделал: никто не учил о борьбе со страстями так подробно, так точно, как преподобный Иоанн Лествичник. Я даже думаю, что никто и не предпринимал подобных попыток. Его учение до такой степени важно для жизни христианина, что Святая Церковь заставляет нас помнить о преподобном Иоанне в дни Великого поста, ибо мы должны понимать, что истинное покаяние состоит не просто в исповедании грехов или помыслов духовнику и не только в сокрушенном настроении сердца, но прежде всего в борьбе с грехом – деятельной, реальной, конкретной. Аминь.

29 марта 1998 года

Слово в день памяти сорока мучеников, в Севастийском озере мучившихся

Cорок мучеников Севастийских пострадали в те времена, когда христианская вера, казалось бы, уже начала торжествовать во всей Римской империи, когда император Константин Великий, победив многих своих противников, стал покровительствовать христианству. В это самое время один из бывших союзников Константина, Ликиний, воспротивился его власти и захотел править самостоятельно, хотя ему следовало быть только соправителем. Зная, что император Константин оказывает покровительство христианству, Ликиний, видимо боясь, как бы среди его воинов не появились сочувствующие Константину, стал требовать у них отречения от Христа. И в то самое время, когда христианский мир готов был ликовать о прекращении гонений, неожиданно сорок воинов, которые известны нам как мученики Севастийские, должны были пострадать за Христа. Одно это, надо полагать, было для них особенно мучительно, потому что, когда все уже ожидали покоя, их внезапно постигло гонение и муки. Сначала ласками, а потом и угрозами от них стали требовать отречься от Христа, но они, показав свое мужество в военных сражениях, вели себя мужественно и в брани против дьявола – остались непреклонными, несмотря ни на какие угрозы.

Их было довольно много – сорок человек, почти половина так называемой римской центурии, подразделения римского войска, которое состояло из ста человек. Их подвергли страшному истязанию: загнали в озеро, покрытое льдом, и не давали выйти на берег. Здесь необходимо было не просто вытерпеть, но долгое время пребывать в состоянии, противном человеческому естеству, проявляя стойкость и долготерпение. Раздетые, они стояли так всю ночь, а для того чтобы и соблазнить их, и усугубить их и без того превосходящую человеческие силы муку – потому что человек не может долго терпеть холода, тем паче находясь в ледяной, студеной воде, и наконец перестает даже контролировать себя – мучители поставили на берегу озера растопленную баню, чтобы каждый воин представлял, что он может в любой момент выйти из озера и тут же согреть свое замерзшее тело, если только отречется от Христа. Но все они оказались твердыми, кроме одного. Один не выдержал, отрекся от Христа и пошел к бане, но на пороге ее упал замертво, как его и изображают иногда на иконах.

Спустя некоторое время один из стражей увидел, как Божественный свет осиял небо над страдающими в Севастийском озере воинами и на них стали спускаться сорок венцов. Один венец, предназначавшийся отрекшемуся воину, начал подниматься обратно на небо – тогда страж, имя которого было Аглай, объявил себя христианином, разделся и сошел в озеро, чтобы пострадать вместе с мучениками. Воины благодатью Божией оставались невредимыми. Когда же наступило утро, их убили страшным, ужасным образом: раздробили им молотами кости. Так они погибли. Тела мучеников были сожжены, а кости брошены в воду. На следующий день кости их собрали христиане. С тех пор по всему миру стала почитаться память этих мужественных воинов Христовых. Вы знаете, что это один из немногих праздников, который особо выделяется в Великом посту, потому что мы преклоняемся перед долготерпением этих людей.

В Православной Церкви существуют разнообразные традиции. Например в России, иных святых называют мучениками, иных – преподобными, иных – святителями, а в Греческой Церкви всех их именуют просто святыми. Тех, кто пострадал за Христа, мы обычно называем мучениками или страстотерпцами, греки же, по древнейшей традиции, называют их свидетелями, потому что считают, что человек, который вытерпел такие мучения, показав необыкновенное, сверхчеловеческое мужество, является свидетелем истинности православного вероучения, Православной Церкви. Чем еще, как не своей жизнью, мы можем доказать свою правоту? Если бы мы пустились в какие-то исследования, споры и диспуты, оказались бы в них победителями, превзойдя всех своим умом, но проявили бы малодушие на деле, то тем самым показали бы, что мы сами не убеждены или что наши убеждения – обычные, человеческие, которыми от страха или от каких-либо скорбей мы можем поступиться из чувства самосохранения. Потому-то мучеников и называли свидетелями: они самой своей жизнью и подвигом доказали убедительнее любых апологетов и богословов, что истина в христианстве.

Что же помогло им это сделать? Что было в них такого, чего нет в нас? Сама история дает нам объяснение, в особенности история страданий сорока мучеников Севастийских. Мы видим, что, после того как они показали свое долготерпение, вдруг появился сверхъестественный Божественный свет, осиявший их и даже согревший воздух. Но главное – не то, что согрелись воздух и вода, в которой находились мученики, но то, что благодать Божия, этот Божественный свет проник в их души, в их сердца и как бы воссиял внутри них самих, тем самым сделав их способными к сверхчеловеческому мужеству. Благодать Божия дала им силы вытерпеть то, что превышает возможности не только обыкновенного человека, но даже и какого-нибудь особенно твердого духом и, как бы мы сейчас сказали, сильного волей человека. Именно благодать Божия делает нас способными совершить нечто сверхъестественное. Она помогает нам вытерпеть все скорби, которые враг наш, дьявол, уготавливает нам, чтобы заставить свернуть с истинного пути. Иногда это действительно страшные скорби, какие постигли, например, мучеников Севастийских или новомучеников и исповедников российских, пострадавших в недавнее время. Но иногда дьявол незаметно мелкими скорбями и неприятностями, не требуя от нас явного отречения от Христа, тем не менее, заставляет нас вести себя не по-христиански. Мы же, недооценивая значения этих как будто бы незначительных происшествий, много и часто погрешаем – и на деле, как это ни прискорбно, как это ни страшно звучит, являемся отступниками.

Мы постоянно предаем евангельские заповеди, вменяя их ни во что, однако почему-то думаем, что если бы на нашу долю выпало какое-нибудь особенное испытание, вроде того, какое пришлось вытерпеть сорока мученикам Севастийским, то мы проявили бы твердость, потому что сознавали бы, что здесь речь явно идет о спасении или погибели, об исповедании Христа или отречении от Него. Но многих дьявол искушает именно мелочами – мелкими, ничтожными, незначительными происшествиями, легкими скорбями, маленькими соблазнами. Мы же не заботимся о том, чтобы в нас всегда была благодать Божия, не приобретаем ее усиленной молитвой, покаянием и тщательным исполнением своего христианского долга, то есть участием в богослужениях, постами и так далее. Мы пренебрегаем понуждением себя к исполнению заповедей, пребываем в нерадении, небрежении и беспечности. Таким образом, мы теряем ту благодать, которую получили в Таинстве Крещения, которую получаем в Таинствах Исповеди и Причащения, и потому оказываемся бессильными перед бесчисленными кознями дьявольскими. Сейчас они мелкие, но кто знает, что будет завтра?

Вспомним хотя бы сравнительно недавнее, с точки зрения истории, время. До семнадцатого года Россия была благополучной и богатой великой страной, в которой люди жили безбедно, в том числе духовенство и монашество. Россия процветала и через какие-нибудь полтора десятка лет, по прогнозам Петра Аркадьевича Столыпина, обещала стать великой державой, в экономическом отношении, может быть такой же, как сейчас Соединенные Штаты Америки. Однако люди впали в беспечность, стали в мелочах пренебрегать евангельскими заповедями и лишились благодати Божией. Господь попустил страшному общественному бедствию охватить нашу страну. И те самые люди, которым казалось, что они живут в христианской стране, которые считали себя христианами уже потому, что вроде бы не совершали никаких тяжких грехов, а если в чем и согрешали, то каялись, – проявили малодушие и немощь, предали своего Государя, свою Родину, предали Православную Церковь. Многие и многие повели себя предательски по отношению к своим близким. Многие во время гонений отступили от Церкви, иные отреклись от священного сана – не только священники, но и монашествующие, и епископы. Конечно, было много мужественных людей, исповедников и мучеников, но еще больше было людей малодушных. Они не смогли вытерпеть испытаний по той причине, что не имели благодати Божией, в стяжании которой, по словам преподобного Серафима Саровского, состоит цель христианской жизни.

Действительно, мы заботимся о приобретении имущества, о благополучии своем и своих близких – считаем это своим долгом. Но почему же мы с небрежением относимся к стяжанию благодати Божией? Почему сами делаем себя беззащитными и пустыми? Своими собственными немощными и ограниченными человеческими силами мы, естественно, не можем противостоять всем тем соблазнам и скорбям, которые дьявол воздвигает на Православную Церковь. А Церковь – это мы с вами, это не стены храма, не иерархия, не церковная администрация. Православная Церковь – это каждый православный человек, кем бы он ни был – мирянином ли, монахом ли, священником или епископом. И если дьявол воздвигает на Церковь такие гонения, которые Сам Спаситель сравнил с вратами адовыми¹⁰¹, то как же мы должны бодрствовать и трезвиться! Как должны заботиться о стяжании сверхъестественной Божественной помощи, чтобы устоять против всего, что воздвигает на нас дьявол, желая отторгнуть от Церкви и погубить! Ведь пока мы в единстве с Церковью, ничто не может нас победить.

Вот чем отличаются мученики от всех прочих людей. И мученики IV века, как пострадавшие в Севастийском озере воины, и мученики XX века, страдавшие в лагерях и ссылках, и те, кому дробили кости молотами, и те, кого расстреливали из револьверов и наганов, – все они имели одинаковое преимущество перед нами: они имели благодать Божию. Вот что ставит человека выше его собственного естества.

Не будем же проявлять нерадение и успокаивать себя тем, что сейчас у нас все хорошо. Мы не знаем, какое испытание ждет каждого из нас. Может быть, нас будут искушать такие соблазны, что мы предпочтем лучше заболеть какой-нибудь неизлечимой болезнью, пострадать телом, лишь бы только наша душа не поддалась тому греховному влечению, которому мы не имеем сил противостоять. Итак, не будем беспечны, будем молиться день и ночь, будем стараться изо всех сил и все время понуждать себя, чтобы нам быть с Богом, с благодатью Божией. Господь видит наше произволение, видит наше сердце. За наше смирение, покаяние и понуждение себя Он сохранит нас от всех скорбей духовных и телесных. Это не значит, что мы будем жить безбедно и благополучно, – Господь подаст нам твердость, мужество и веру, чтобы во время искушений мы смогли вести себя как истинные христиане. Аминь.

22 марта 2003 года

Слово в день памяти преподобной Марии Египетской

Сегодня мы совершаем память преподобной Марии Египетской, великой древней подвижницы. Как вы знаете из ее жития, она с отроческих лет и до зрелого возраста была закоренелой грешницей, погрязшей в страшном грехе блуда, а потом совершила необыкновенный подвиг покаяния. Преподобная Мария достигла такой чистоты и святости, что в ней явственно действовала великая сила Божия и пребывали сверхъестественные дарования. Она ходила по воде, поднималась во время молитвы на воздух, обладала даром пророчества и видения человеческих мыслей. Православная Церковь ставит Марию Египетскую, в особенности во время Великого поста, в образец покаяния, чтобы даже те, кто утопает в тяжких грехах, не отчаивались и знали, что очищение и спасение человека зависят от его личного произволения. Ничто не может помешать ему в этом, даже самое большое препятствие на его пути – собственные грехи.

В день памяти преподобной Марии читается Евангельское повествование о покаянии некой блудницы, которая пришла к Господу Иисусу Христу в то время, когда Он возлежал в доме фарисея ― человека, принадлежавшего к особому течению в Ветхозаветной Церкви. Представители этого течения ревностно заботились о праведности, но многие делали это лицемерно. Вот почему слово «фарисей» стало нарицательным, оно обозначает человека по внешности праведного, но внутренне развращенного. Однако среди фарисеев того времени встречались и те, кто непритворно и искренне старался исполнять Закон и действительно отличался от прочих верующих своей ревностью и щепетильностью в отношении нравственной жизни.

Когда Господь наш Иисус Христос возлежал во время обеда в доме одного из таких праведников, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром¹⁰². Представьте себе, в дом праведника входит та, которая всему городу известна как блудница, то есть как женщина, опозорившая себя порочной жизнью в глазах не только ревностных верующих, но и самых заурядных людей. Она дерзновенно вошла с алавастровым сосудом¹⁰³ мира в дом фарисея и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром¹⁰⁴. Чтобы лучше представить себе эту сцену, вспомним, что во времена земной жизни Иисуса Христа пищу вкушали полулежа: располагались головой к столу вокруг него на ложах, левой рукой опираясь на подушку, а правой поднося еду ко рту (столовых приборов тогда еще не употребляли). Подойдя сзади, женщина стала у ног Христа, и плач ее был столь обильным, что своими слезами она обливала Его ноги. По-славянски сказано более емко: Начат умывати нозе Его слезами. Более того, она отирала их волосами головы своей, целовала и мазала миром. В этом выразилось ее необыкновенное смирение: она вытирала ноги Христа не какой-либо тканью, не полотенцем, даже не одеждой, но волосами головы своей.

Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница»¹⁰⁵. Видимо, фарисей считал, что Господь мог бы побеседовать с грешницей, сказать ей слово назидания для ее покаяния и спасения, но не позволил бы прикасаться к Себе той, которая осквернена тяжкими плотскими грехами. В глазах праведника-фарисея подобное было невозможно.

Нам должна быть понятна такая брезгливость. Мы и сами, столкнувшись, например, в общественном транспорте с людьми, которые кажутся нам опустившимися, нечистоплотными или неприятными в каком-либо отношении, стараемся отстраниться от них, отойти в сторону. Поэтому нам нетрудно понять размышления фарисея: «Если бы Он был пророком, то не позволил бы этой женщине прикасаться к Себе, так как знал бы, что она блудница». Однако Господь, как всеведущий, знал не только все грехи этой женщины, но и все мысли, какие возникли в данный момент в уме праведника-фарисея.

Обратившись к нему, Иисус сказал: «Симон! Я имею нечто сказать тебе». Он говорит: «Скажи, Учитель». Иисус сказал: «У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?» Симон отвечал: «Думаю, тот, которому более простил». Он сказал ему: «Правильно ты рассудил»¹⁰⁶. Конечно, речь идет о грехах. Симон считал себя праведником, не имевшим прегрешений, чистым перед Богом. Спаситель же открывает великую истину, важную не только для этого искренне заблуждавшегося человека, мнившего о себе, что он ничего не должен Богу, но и для всех нас. Безгрешных людей нет, все мы должники, только одни в большей степени, другие в меньшей. Даже если ты должен всего «пятьдесят монет» – ты их задолжал Самому Господу. Не имеет значения размер твоего долга, если ты так же не в состоянии его отдать, как и тот человек, который должен гораздо больше. Если Бог тебя не простит, ты окажешься в том же положении, что и великий с твоей точки зрения грешник.

И, обратившись к женщине, сказал Симону: «Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит»¹⁰⁷. Данный отрывок может показаться несколько туманным. Сначала Господь спросил у Симона: «Кто больше возлюбит?» – и Симон справедливо ответил: Думаю тот, которому более простил. А далее Господь говорит нечто, на первый взгляд, противоположное этому: Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, то есть она не потому много возлюбила, что ей многое простилось, а наоборот, за многую любовь ей прощаются многие грехи. «Ты проявил малую любовь, не оказал Мне такого почтения, как эта женщина, и потому тебе прощается мало грехов. Это малое прощение грехов свидетельствует о том, что в тебе мало любви. А великое прощение бесчисленных грехов указывает на то, что в человеке много любви». Получается, что человек, который имеет любовь, приступает к Господу с покаянием и получает прощение грехов за свою великую, пламенную, искреннюю любовь, и, получив это прощение, приобретает еще бо́льшую чистейшую, светлейшую любовь к Богу.

Ей же сказал: «Прощаются тебе грехи». И возлежавшие с Ним начали говорить про себя: «Кто это, что и грехи прощает?» Он же сказал женщине: «Вера твоя спасла тебя, иди с миром¹⁰⁸. Порочная, позорная в глазах всего города женщина, известная всем развратница, отходит от Спасителя совершенно чистой, святой, с душой светлой и праведной, а праведник-фарисей, много заботившийся об угождении Богу (как он это понимал), получает, может быть, некоторое прощение грехов, но не полное, поскольку не имеет такой любви.

То же самое происходит и с каждым из нас. Описанное в Евангелии действительное событие (не притча и не образ!) является примером на все времена. Происшедшее исторически во время земной жизни Спасителя один раз, происходит со всеми людьми и во все времена. Пусть мы не можем приблизиться к Господу и общаться с Ним, как с человеком – по словам апостола Павла, мы уже не знаем Его по плоти¹⁰⁹, ибо Своею плотью Он пребывает одесную Бога и Отца, – но духовно, то есть своей душой, каждый из нас способен приблизиться к Нему и вести себя с Ним так же, как фарисей Симон или как много возлюбившая Господа, кающаяся блудница.

Бывает, мы заботимся о своей праведности, но холодно, без любви, без покаяния, полагая, что всё делаем правильно, что своей жизнью уже заслужили право приблизиться к Господу. А вместо этого получаем лишь малое и ограниченное прощение грехов. Исповедуясь пусть даже искренне, но без должной ревности, мы чувствуем некоторое облегчение, но потом вновь возвращаемся к прежним грехам. Это свидетельствует о том, что полного очищения от страстей мы не обрели.

Преподобная же Мария Египетская, которая с двенадцати лет предавалась блуду, находя в нем смысл жизни, так как считала, что наслаждение им является оправданием существования человека на земле, – в тридцать лет, после ниспосланного ей чудесного знамения, решила изменить свою жизнь. Она удалилась в пустыню и на протяжении сорока семи лет пребывала в подвигах, превосходящих всякие человеческие силы. Трудно представить себе, чтобы хоть кто-нибудь, а тем более женщина, мог такое понести. Своей многой любовью она действительно приобрела то прощение, о котором Спаситель сказал: «Кто много возлюбил, тому прощаются многие грехи». Преподобная Мария не только получила прощение, раскаявшись в прежних грехах, но она еще и удалилась в пустыню, где заботилась об избавлении души от действия гнездящихся в ней страстей, об очищении своего внутреннего человека от порочных наклонностей и привычек. Ведь одно – греховные дела, и совсем другое – привычка к ним, которая вырабатывается у человека в течение его нерадивой неправедной жизни.

Преподобная Мария стала для нас примером того, что ничто не препятствует падшему человеку очиститься, как низко бы он ни опустился, как ни развратилось бы его естество, уже привыкшее к греху настолько, что без греха ему, кажется, и жить невозможно.

Мы часто оправдываем себя, ссылаясь на то, что преподобный Сергий Радонежский или преподобный Серафим Саровский – избранники Божии, а мы – обыкновенные люди. Нам хочется то же самое сказать и о преподобной Марии Египетской. Но если мы имеем хоть толику здравого смысла, то должны разглядеть в ее жизни совершенно иное. Какая же она избранница Божия, если с отрочества предавалась безудержному блуду? Если бы мы сейчас встретили подобную женщину, то не назвали бы ее избранницей Божией, а, пожалуй, постарались бы, считая себя людьми порядочными, избежать общения с ней, как поступил евангельский фарисей Симон. Поскольку же Мария, это некогда крайне развращенное существо, внезапно меняется, то вот мы и начинаем оправдывать себя, задним числом именуя ее избранницей Божией.

Мы не должны себя оправдывать ничем: ни своим дурным воспитанием, ни неблагоприятными обстоятельствами, ни тем, что раньше не было церквей и нельзя было ходить в храм, ни тем, что нас не учили жить по-христиански, ни тем, что нас окружают люди неверующие. Мы не должны, опять же оправдывая себя, полагать, будто мы до такой степени нагрешили, что теперь встать из грязи порока для нас в принципе невозможно, так как в нашей душе уже произошло необратимое изменение. Все это неправда.

Итак, самооправдание человека сводится к утверждению, будто он не живет по-евангельски и не кается по тем или иным внешним причинам, к которым можно отнести не только жизненные обстоятельства, но и воспитание, слабое здоровье и даже греховную жизнь. Самоукорение же состоит в том, что человек всегда видит свою вину: ничто внешнее не имеет значения, только он один – и больше никто – виноват в том, что он не исполняет заповедей и не приносит покаяния, подобно угодникам Божиим. Именно так нужно смотреть на себя, избегая самооправдания и стремясь к самоукорению. Причем понимать самоукорение нужно правильно: оно заключается не в том, чтобы называть себя уничижительными словами, а в том, чтобы видеть исключительно свою вину в своей греховной жизни.

Преподобная Мария Египетская является для нас вечным, прекрасным, светлым примером того, что из самого падшего состояния человек способен взойти на вершину добродетели. Пусть мы с вами и не достигнем самой вершины, но благодаря размышлению над жизнью преподобной Марии по крайней мере избавимся от уныния, отчаяния, нерадения и лукавства, которые мешают нам быть настоящими христианами ― если уж не великими подвижниками, то хотя бы людьми, действительно стремящимися всеми силами души к тому, чтобы Евангелие стало для нас не просто книгой для чтения, а руководством к жизни. Аминь.

5 апреля 1998 года

Слово в день перенесения мощей благоверного князя Всеволода, во святом Крещении Гавриила, Псковского

Сегодня мы совершаем память святого благоверного великого князя Всеволода, во святом крещении Гавриила. В те времена – в XI–XII столетиях – знатные люди часто имели по два имени: одно – славянское, другое – христианское. Впоследствии своим подвигом и святой жизнью многие славяне, и русские люди в том числе, освятили эти имена и «ввели» их таким образом в святцы. С тех пор славянское имя Всеволод (также, как например, славянские имена князей Владимира, Бориса и Глеба, которые в крещении были наречены Василием, Романом и Давидом) освящено и стало благодатным в той же мере, как имена греческие и еврейские.

Святой Всеволод был князем и вел образ жизни, можно сказать, многосуетный. С детских лет предназначенный для государственной деятельности, он управлял сначала Новгородом, потом Псковом. Конечно, это было связано с очень многими заботами. Широко распространено представление, будто стяжать благодать, очистить свою душу и спастись можно только в пустыне. А в миру это якобы невозможно, не стоит даже и браться за это, потому что мы напрасно потратим свои силы. Но князь Всеволод, как и многие другие подвижники-миряне, показали, что это не так, что заповеди должно исполнять везде.

Если бы все благочестивые христиане, стремящиеся к спасению души, отреклись от мира, то они предоставили бы управление государством и мирскими делами людям злым. Тогда все мы, и монашествующие в том числе, оказались бы во власти тех, кто враждебно или в лучшем случае равнодушно к нам относится. Поэтому неразумно так рассуждать и тем более поступать. Людям знатного происхождения и будущим князьям в то время от юности предназначался подвиг служения отечеству – служения народу в качестве его вождей и правителей. В этом проявлялось также большое самоотречение.

Несмотря на ратные подвиги в защиту новгородцев и бескорыстную помощь (во время голода он раздал свое имение голодающим), князь Всеволод претерпел скорби: новгородцы, будучи народом не в меру мятежным и свободолюбивым, не захотели принять меры гражданского порядка, которые он намеревался ввести в Новгороде, и изгнали его. Зато изгнанного князя с благодарностью приняли псковичи, почитавшие его. Хотя до своей кончины Всеволод княжил у них только год, он является чтимым псковским святым и небесным защитником Пскова.

Примечательно, что княжеский меч сохранился. На нем есть очень интересная и поучительная надпись. Хотя она сделана на латинском языке, это не умаляет ее значения и пользы: «Чести моей никому не отдам». Надо думать, что князь Всеволод велел нанести эту надпись на свой меч, чтобы показать то, чем он больше всего дорожил. Он не дорожил ни имуществом, ни славой, ни властью, ни вообще земным благополучием, а дорожил своей честью – свойством душевным, и он сохранил эту честь. Может быть, он не потерял бы княжения в Новгороде, если бы пошел на компромисс с совестью или если бы договорился с восставшими на него людьми, но он не захотел этого сделать. Он сохранил честь: он предпочел ее всему, он ценил свою душу выше всего земного, душевное предпочел телесному – и показал нам пример того, что спасаться и исполнять заповеди можно везде, что мы не должны оправдывать себя. Ведь иные и в монастыре ищут оправданий себе, будто бы здесь нет благоприятных условий для духовной жизни или какое-либо обстоятельство мешает жизни по Евангелию. Однако это не так.

Все мы носим имя того или иного святого, древнего или последних веков, будь он грек, ветхозаветный праведник или более близкий к нам по времени русский подвижник. Конечно же, мы должны по возможности подражать жизни всех угодников Божиих, стараться от всякого из них взять то, что подходит нашему образу жизни, но особенно вдохновляет нас жизнь и подвиги того святого, имя которого мы носим и на которого с умилением взираем.

5 мая 1999 года

Слово в день памяти праведной Тавифы

Сегодня мы совершаем память праведной Тавифы. Я не могу не сказать хотя бы несколько слов об этом великом чуде, сотворенном апостолом Петром во время его апостольской проповеди уже после вознесения Господа и дня Пятидесятницы.

Люди, которые посещают Святую Землю, обычно приезжают и в Иоппию, или в Яффу, как сегодня ее называют в Израиле. Сейчас Яффу считают пригородом Тель-Авива. Тель-Авив появился уже в новое время, а Яффа – очень древний город, само его древнееврейское название говорит о том, что оно произошло от имени Иафет, который якобы и основал его. Существует предание, что именно в этом месте строился Ноев ковчег, и, когда начался потоп, именно отсюда он отплыл в свое многодневное плавание.

В этом же месте, в приморье, находится и дом Симона-усмаря, то есть кожевника. Может быть, этот дом не такой, каким был прежде, потому что многократно перестраивался и принадлежит сейчас мусульманам, но для нас важно, что на крыше именно этого дома апостол Петр сподобился видения. В некотором сосуде спускались к нему нечистые животные, и было сказано: Петр, заколи и ешь. Он ответил: Господи, я никогда не ел ничего нечистого. И был глас к нему: Что Бог очистил, того не почитай нечистым¹¹⁰. Это было знамением того, что крещение можно преподавать и язычникам. Тогда апостол Петр впервые крестил язычников. Сейчас для нас кажется удивительным, если кто-то из евреев принимает святое Крещение, а в то время чрезвычайно новым и странным было крещение язычников. От апостола Петра даже потребовали объяснения, как он посмел это сделать. И только когда апостол рассказал о своем видении, все вынуждены были замолчать.

В этом весьма скромном городе с двух- и трехэтажными ветхими домами, который напоминает городские районы конца ХIХ – начала ХХ века, – видимо, тогда основная часть Яффы и была построена, – есть храм апостола Петра. Недалеко от храма находится могила праведной Тавифы. Это семейная гробница, впрочем, праха самой Тавифы там уже нет. Как вы знаете, у иудеев было принято, чтобы в склепах погребались многие поколения родственников, поэтому гробница сохранилась, и паломники всегда посещают это место. Хотя Тавифа после воскресения своего в должное время умерла, как и прочие люди, но ее дивное воскресение из мертвых, совершенное апостолом Петром, утвердило в те давние времена многих верующих и ныне утверждает нас в том, что будет и всеобщее воскресение. Все мы восстанем из праха: многочисленные поколения наших предков, а может быть, и наши потомки, – ведь мы не знаем, сколько еще просуществует этот мир, – и предстанем на суд пред Господом.

Вот описание чуда воскрешения праведной Тавифы: Случилось, что Петр, обходя всех, пришел и к святым, живущим в Лидде. Там нашел он одного человека, именем Энея¹¹¹. Лидда тоже старое название, известное только христианам, израильтяне его не употребляют, современное название этого места – Лод. Когда путешествуешь по святым местам и случается спросить у еврея, где находится то или иное место, то ясного ответа никогда не бывает. Им это настолько чуждо и неинтересно, что они не могут даже в знакомом квартале указать какой-либо монастырь или храм. Но нужно отметить, что среди израильтян все же есть православные, хотя их и немного, в основном это выходцы из России. Между прочим, Лидда – это место, где пострадал Георгий Победоносец; там стоит храм, воздвигнутый в его честь, в котором находятся его святые мощи и гробница.

Там нашел он одного человека, именем Энея, который восемь уже лет лежал в постели в расслаблении. Петр сказал ему: «Эней! Исцеляет тебя Иисус Христос; встань с постели твоей». И он тотчас встал. И видели его все, живущие в Лидде и в Сароне, которые и обратились к Господу. В Иоппии находилась одна ученица, именем Тавифа, что значит: «серна»; она была исполнена добрых дел и творила много милостынь. Случилось в те дни, что она занемогла и умерла. Ее омыли и положили в горнице. А как Лидда была близ Иоппии, то ученики, услышав, что Петр находится там, послали к нему двух человек просить, чтобы он не замедлил придти к ним. Петр, встав, пошел с ними; и когда он прибыл, ввели его в горницу, и все вдовицы со слезами предстали перед ним, показывая рубашки и платья (по-славянски, ризы и одежды. – Схиархим. А.), какие делала Серна, живя с ними¹¹². Другими словами, они с дерзновением просили апостола, чтобы он воскресил ее. И в доказательство того, что это необходимо, показывали ее добрые дела, шитье, которым она помогала многим людям.

Может быть, будучи мастерицей, Тавифа собрала вокруг себя женщин, которые ей помогали, шили вместе с ней одежду, часть которой отдавали, часть, может быть, продавали. От их трудов питались многие люди. Из-за своей благотворительности, Тавифа пользовалась такой необыкновенной любовью, что окружающие не могли расстаться с ней и примириться с тем, что она умерла, оставив их «духовными сиротами». Петр выслал всех вон и, преклонив колени, помолился, и, обратившись к телу, сказал: «Тавифа! Встань». И она открыла глаза свои и, увидев Петра, села»¹¹³. Конечно же, в Священном Писании очень коротко и просто, без художественных подробностей описаны великие чудеса, в том числе и это чудо с Тавифой. Мы вынуждены отчасти при помощи воображения дорисовывать то, как это происходило.

Чтобы нам лучше понять величие этого чуда и то, какою силою духа нужно обладать для его совершения, уместно вспомнить близких к нам по времени святых, обладавших даром чудотворения, скажем отца Иоанна Кронштадтского. Он часто молился в присутствии людей, так как постоянно пребывал среди народа и его непрестанно просили, чтобы он помолился об исцелении тех или иных болящих. У него не было возможности укрыться, поэтому некоторые люди стали свидетелями его молитвы. Известны, между прочим, два случая, когда он воскресил мертвых – именно воскресил! Во чреве матери он оживил умершего младенца в момент, когда смерть угрожала уже и ей самой, а также вернул к жизни князя Бегильдеева, умиравшего от возвратного тифа и уже переставшего дышать. Когда праведный Иоанн становился на молитву, то так просил Бога за болящих – даже не просил, а требовал, – что присутствующие при этом впадали в необыкновенный страх и испытывали ужас от одной его дерзновенной речи.

Часто Иоанн Кронштадтский переходил с общепринятых молитвословий на молитвы собственными словами, изливая в них свою душу. Он с необыкновенным упорством умолял о том, чтобы Господь исполнил его просьбу, нередко при этом обливаясь обильным потом от напряжения. Вы знаете из Евангелия, что Господь Иисус Христос в Гефсиманском саду покрылся кровавым потом. Это произошло по причине крайнего психического, умственного и нервного напряжения: не только обыкновенный пот выступил у Господа, но и сосуды лопнули от потрясения, которое Он испытывал, предвидя предстоявшее Ему страдание.

Многие подвижники в какой-то степени испытывали это крайнее напряжение духа и тела. Ведь молитва – это не только усилие ума, духа и души, но и телесное усилие. В таком крайнем напряжении, с обильно выступившим на лице потом Иоанн Кронштадтский умолял Бога и требовал у Него, чтобы произошло то или иное чудо, чаще всего исцеление. И Господь слышал праведного Иоанна. Он слышал его и тогда, когда он молился о православных христианах, и тогда, когда он молился за иноверцев или инославных: за лютеран, католиков, за магометан и евреев. Например, Иоанн Кронштадтский по телеграмме излечил жившего во Франции человека, который заболел душевно. Жена этого человека написала святому Иоанну из Гавра о том, что муж попал в больницу для душевнобольных. Святой, получив телеграмму, помолился, написал ей ответное письмо – и француз исцелился.

Из сказанного видна и сила молитвы, и то, как молились апостолы, и то, что благодаря чудесам, совершаемым даже над неверными людьми, апостолы обращали к вере многих и многих. Сила их проповеди заключалась не столько в убедительных словах, сколько в необыкновенно убедительных делах. И мы видим, что апостольская благодать не иссякла, она действует в Православной Церкви. Правда, мы, как недостойные, как маловеры, не вкушаем ее в полной мере. Она действует в нас прикровенно, лишь в малой степени, но все же действует. А люди, которые имеют ревность, – обретают, реализуют и проявляют ту благодать, которая потенциально во всей полноте скрывается в каждом из нас, но проявляется лишь отчасти.

Апостольская благодать проявлялась как в отце Иоанне Кронштадтском, так и в предшествовавших ему подвижниках, допустим в Серафиме Саровском, а в более древние времена – в Сергии Радонежском, Симеоне Новом Богослове и так до глубокой древности. Свидетели того, что апостольская благодать и сила Духа присутствуют в Церкви, будут до скончания века. Мы вспоминаем и будем вспоминать эти события вплоть до кончины мира, чтобы вновь и вновь уверяться, что мы находимся в Церкви истинной, апостольской, живой – в той Церкви, в которой живет и действует Господь.

Отец Иоанн Кронштадтский во время совершения литургии произносил: «Господь живет и действует». Это происходило в тот момент, когда священнослужители лобызают друг друга и старший священнослужитель говорит: «Христос посреди нас!» – а младший отвечает: «И есть, и будет». Эти слова сами по себе знаменательны, глубоки, исполнены веры, однако отец Иоанн Кронштадтский добавлял к ним еще два слова, которые подчеркивали необыкновенную благодатность этого праведника, силу его духа и живую веру: «Господь посреде нас, живый и действуяй».

Когда он произносил это, всем присутствующим становилось страшно: они понимали, что Христос воистину здесь, живет и действует. Не следует думать, что если мы станем механически прибавлять эти слова, то и в нас будет такая же благодать. Дело не в словах, а в той силе духа, которая их порождала и заставляла произнести. Чудо, совершенное апостолом Петром над Тавифой, и чудеса, совершенные другими подвижниками благочестия вплоть до нашего времени, – свидетельство того, что Господь поистине живет и действует через своих епископов и священников именно в Православной Церкви. Аминь.

1998 год

Слово в день памяти святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского

Сегодня мы совершаем память святителя Игнатия (Брянчанинова), великого учителя XIX века, как справедливо назвал его приснопамятный отец Серафим Роуз. Многие из вас читали произведения этого святого отца, который близок к нам по времени и потому более понятно, чем отцы, жившие в давние времена и учившие прежде всего своих современников, – изъясняет и показывает нам, какова должна быть истинная христианская жизнь.

Этот избранник Божий, с детских лет устремленный душой к Богу, не имел особых наставников: семья его была православной, но, как было свойственно дворянским семьям того времени, не отличалась особенной ревностью в вере. Однако сердце будущего святителя, распаляемое любовью к Богу, искало наставления – и он проделал с детских лет до своего юношеского возраста путь познания, на котором обрел святых отцов, сделал их своими учителями и, научившись от них, «перевел» язык древности на язык современности. Он говорил о себе: «Учение мое не мое, но святых отцов», перефразируя слова Господа Иисуса Христа: Учение Мое не Мое есть, но Пославшего Меня¹¹⁴. Святитель Игнатий был будто послан святыми отцами для того, чтобы древнее, неизменное нравственное предание Церкви изложить в таких словах, в таких выражениях, которые мы могли бы принять и благодаря которым могли бы научиться и исполнить заповеданное. Всякий человек, и новоначальный, и преуспевший, и мирянин, и монашествующий, может отыскать в книгах этого духовного писателя советы, подходящие к его жизни, может найти в них полезное и нужное для своего исправления.

Некоторые любители чтения, даже духовного, относятся к святителю Игнатию с некоторым безразличием: он кажется им скучным. Но причина этого чрезвычайно проста. Я говорю это не для того, чтобы кого-то обидеть или осудить, а для того, чтобы обнаружился тот недостаток, который нужно исправить, от которого нужно избавиться. Человеку, выбирающему книги из любопытства, с целью удовлетворить свою любознательность, бывает скучно читать труды святителя с их дотошностью и повторами, потому что он писал для того, чтобы его читатели могли жить согласно святым отцам, согласно евангельскому учению. Это писатель-практик, создававший свои произведения хотя и на основе учения святых отцов, но одновременно согласно и собственному опыту. Тут нет никакого противоречия. Опыт каждого христианского подвижника обязательно должен совпадать с учением предшествовавших святых отцов начиная с древнейшей поры христианства и до нашего времени и образовывать, как выразился преподобный Симеон Новый Богослов, некую непрерывную «золотую цепь». Святитель Игнатий явился одним из звеньев этой прекрасной, богоугодной золотой цепи учителей Церкви, тянущейся от апостолов к сегодняшнему дню.

Тот, кто жаждет конкретного совета и читает книги с целью исполнения прочитанного, всегда найдет в творениях святителя Игнатия, образно говоря, живого учителя, который хотя и говорит с нами через печатное слово, но голос его «звучит» в наших ушах, потому что в этом слове очень ясно и точно изложено все нам необходимое, так как его автор «видел» каждого из нас со всеми нашими проблемами, страстями, искушениями, трудностями и даже грехопадениями. Поэтому каждый человек, который желает действительно жить по-христиански, а не просто удовлетворить свое любопытство или исполнить свой долг, познакомившись с учением святителя Игнатия (Брянчанинова), должен тщательно изучить и усвоить его наставления, чтобы они постоянно были в его памяти наподобие некоего обширного арсенала, тогда в случае необходимости такой человек сможет брать из этого арсенала то или иное оружие и употреблять его на борьбу с врагом нашего спасения: дьяволом и демонами.

Кроме того, всякий считающий себя истинным чадом Православной Церкви и потому желающий следовать святоотеческому учению, должен понять, что практически невозможно постичь древнее учение, если не приступить прежде к чтению книг более современных писателей, и прежде всего святителя Игнатия. Прочитав его творения, православный христианин как будто получает шифр к святоотеческому наследию – постигает язык, на котором изъяснялись древние отцы, а изучив этот язык, получает доступ к их бесчисленным мудрым суждениям, советам и книгам.

Не изучив этого языка, читающий может легко запутаться – понять святоотеческие советы настолько превратно, что иной раз ему случится принять белое за черное, потому что общепринятые понятия в далеком прошлом были другими – да и вообще есть много затрудняющих чтение вещей, препятствующих ясному пониманию святоотеческих советов. Самое же главное – это психология, внутреннее состояние людей IV, V, VI веков, когда были написаны основные аскетические творения. Даже к ХII, ХIII, ХIV векам психология людей уже очень сильно изменилась, потому что время развивается стремительно. В древности за несколько столетий, наверное, не так сильно изменялось внутреннее состояние человека, как сейчас за несколько десятков лет, поэтому нам практически невозможно обойтись без современных учителей, таких как святитель Игнатий (Брянчанинов) и ему подобные.

По этой причине нам необходимо не только призывать святителя Игнатия в молитвах, поклоняться его иконам и таким образом почитать его, но и воздавать честь его учению. Ангелы справедливо воспели святителя, назвав его в посвященном ему тропаре новым златоустом, – это было открыто одной его духовной дочери вскоре после его преставления (почти за полтора столетия до его церковного прославления). Воспели его не люди, но ангелы!.. Будем же чтить его память, учиться у него, подражать ему и тогда станем истинными учениками и его самого, и святых отцов, и святых апостолов, и самого Господа Иисуса Христа. Аминь.

13 мая 2001 года

Слово в день памяти святых Жен-мироносиц и праведных Иосифа Аримафейского и Никодима

Сегодня мы вспоминаем жен-мироносиц, а вместе с ними и людей, которые участвовали в погребении Спасителя: праведных Иосифа и Никодима. Мы вспоминаем всех тех, кто отдал или хотел отдать последний долг своему Учителю. Неизвестно, как они в тот момент к Нему относились, может быть, отчасти и разуверились в Нем, потому что тогда казалось, что все погибло, однако чувство любви и долга заставило их совершить то, что сделать было больше некому. Иосиф и Никодим, которые погребли Спасителя, оказали Ему последнюю услугу. А хотели ее оказать, хотели отдать последний долг, как было сказано, жены-мироносицы, которые намеревались довершить обряд погребения, но вместо этого услышали весть о воскресении Господа.

Когда Господь наш Иисус Христос умер на кресте, был вечер пятницы. После затмения вдруг снова появилось солнце, день клонился к закату, но закат еще не начался. После него уже ничего нельзя было делать, поэтому совершить обряд погребения было необходимо в оставшиеся несколько часов. Когда все ученики Спасителя (кроме Иоанна Богослова) из страха от иудеев¹¹⁵, из страха ожидаемых ими гонений спрятались, – как говорит предание, в одном из склепов долины Иосафатовой, то есть на древнем Иерусалимском кладбище, – именно люди немощные проявили необыкновенное мужество. Переданные нам апостолом Павлом слова, возвещенные ему Господом Иисусом Христом в откровении: Сила Моя совершается в немощи¹¹⁶, истинны: два старца, Иосиф с Никодимом, и немощные женщины проявили бесстрашие, которого не было у мужчин, хотя слово «мужество» и происходит от слова «мужчина».

Чтобы понять Евангелие, иногда нужно воспользоваться способностью ума мыслить об отвлеченных предметах, например, когда речь в Евангелии идет о Божестве и бытии Божием, а иногда необходимо, я бы сказал, наоборот: обратиться к своему житейскому опыту, чтобы почувствовать и понять, как же происходило описанное в этой священной книге. Ведь говорится в ней о людях, подобных нам. Некоторые из них были чище нас, а некоторые, может быть, и грешнее, поскольку в Евангелии описаны и высочайшая святость, и глубочайшее человеческое падение. Именно поэтому для понимания евангельского повествования нам и нужно привлечь свой практический опыт.

Может быть, некоторым из вас или из ваших знакомых приходилось принимать участие в погребении, и вы можете представить себе эту ситуацию. Вы знаете, какая нужна деловитость, я бы сказал, практичность, чтобы сделать все необходимое для усопшего родственника. У человека в душе горе, он страдает, ему вообще ничего не хочется делать, он подчас и есть не может, а в это время ему необходимо идти в похоронное бюро, договариваться о месте на кладбище и о разных необходимых вещах для погребения.

В Евангелии описана подобная ситуация. Иосиф из Аримафеи, тайный ученик Господа Иисуса Христа, безусловно, любил Его всей душой и испытывал не только горе из-за смерти близкого ему человека, но еще и необыкновенное духовное страдание. Тот, в Ком он некогда видел Мессию, теперь казался Ему обыкновенным человеком: Он не смог победить своих врагов и умер, как все. Вопреки этому исключительному человеческому горю и вдобавок необыкновенному духовному разочарованию, которое мы даже и понять сейчас не можем – невероятным страданием для учеников Спасителя было обрести веру и вдруг потерять ее, – вопреки всему этому Иосиф Аримафейский набирается мужества. Ему понадобилось мужество, чтобы преодолеть страх перед иудеями, и мужество, чтобы превозмочь собственное человеческое, неодолимое, а для нас даже и непостижимое горе. Он идет к Пилату и просит тело Иисуса. Ему надо было все успеть сделать не за несколько дней, а за несколько часов. Предстояло не просто погрести покойника, умершего в родном доме, но и прежде погребения выпросить тело Господа, Который был казнен, а даже тело казненного не принадлежало близким.

Итак, Иосиф из Аримафеи обращается со своей просьбой к Пилату, может быть в душе молясь Богу и ожидая только чуда, и Пилат проявляет, конечно по внушению Божию, некоторое снисхождение. Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату и просить тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его: Давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу¹¹⁷. Когда решалась судьба Господа, жить ли Ему или умереть, Пилат в этом принимал участие. Однако, как только решение было принято, он, как и многие начальники – это мы тоже знаем из нашего жизненного опыта, – забыл об этом деле. То, что дальше происходило, для него ничего не значило. Когда же Иосиф пришел и попросил тело Господа, то Пилат даже удивился: неужели Он уже умер? Как правило, распятые на кресте страдали несколько суток, бывало, даже неделю.

Это была мучительнейшая смерть. На кресте человеческое тело, борясь за жизнь с нехваткой воздуха, голодом и жаждой, постепенно утрачивало свои жизненные силы. Наконец человек в муках умирал, обычно от удушья. Когда человеческое тело находится в таком положении, воздух и не входит в легкие, и не выходит из них. Чтобы набрать воздух, человеку надо встать на ноги ровно, а чтобы встать на них, ему необходимо опереться на гвозди, вонзенные в ноги и руки. Для того чтобы тело распинаемого держалось на кресте, его конечности палачи пробивали на запястьях и ступнях, то есть в нервных узлах, а не на ладонях, как это символически изображают на иконах. Проворачиваясь на руках и ногах, распятый должен был приподняться, вдохнуть и некоторое время продержаться в этом положении, потом его тело опять бессильно опадало.

Приблизительно полдня Спаситель страдал на кресте и умер. Для Пилата это было удивительно. Есть разные предположения, почему Спаситель умер так быстро. Святитель Иоанн Златоуст, например, говорит о том, что, Господь, испытывая необыкновенную любовь к человеческому роду и страдая не только телесно, но и душевно, умер от разрыва сердца. Но это только предположение. Каждый из нас, поскольку причина скорой смерти Спасителя не является догматом, может придерживаться того или иного мнения. Однако в тексте Священного Писания встречаются и загадочные фрагменты, и эти тайны так же прекрасны, как и то, что для нас понятно. Эти тайны укрепляют веру ничуть не меньше, чем точные и ясные объяснения.

Современные исследователи на основе данных Туринской плащаницы, которой было обернуто тело Спасителя после снятия с креста, тоже приписывают смерть Спасителя остановке сердца, но уже по другой причине. На основе исследования плащаницы ученые делают вывод о том, что сердце Спасителя остановилось из-за всех перенесенных до распятия мучений: необыкновенно напряженной молитвы в Гефсиманском саду, истязаний, бичевания и глубокого нервного истощения.

Когда Спаситель умер на кресте, воины, желая убедиться в том, что Он действительно мертв, пронзили Ему ребра копьем. Пронзив ребра с правой стороны, копье прошло в левую сторону груди. В то время подобный удар был частью военного искусства, и римские воины владели им. Вода, которая накопилась возле сердца, излилась вместе с кровью из раны на глазах у многих свидетелей.

Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу¹¹⁸. Иосиф Аримафейский от дома Пилата должен был пойти и получить тело Иисуса; по дороге он, видимо, купил плащаницу. Праведный Иосиф очень торопился, у него на то, чтобы совершить все необходимое для погребения, было крайне мало времени.

Сохранилось предание о том, где находился дом Пилата. Расстояние от его дома до Голгофы, конечно же, небольшое: если идти быстрым шагом, дорога могла занять около десяти минут. Правда, следует учитывать, что Иосиф был уже старцем, а еще и то, что ему нужно было купить плащаницу и зайти для этого на рынок. А мы не знаем, где в то время рынок находился, был ли он где-то на пути к Голгофе или в другом месте. Кроме плащаницы старцу необходимо было купить ароматы. В этом ему помог Никодим, который в Евангелии от Марка не упоминается, но о нем говорится в Евангелии от Иоанна: Пришел также и Никодим, – приходивший прежде к Иисусу ночью, – и принес состав из смирны и алоя, литр около ста¹¹⁹. Никодим принес ароматы, думаю, не случайно, они между собой договорились. Иначе Иосиф тоже купил бы ароматы, поскольку они были необходимы для погребения.

Все погребение совершили эти два человека, женщины в те времена не имели права прикоснуться к телу почившего, они только наблюдали за погребением Спасителя и не могли помочь ничем, кроме, может быть, своих молитв. Это была Пресвятая Богородица с теми женщинами, которые в первый день недели пришли на гроб Спасителя и которых мы называем женами-мироносицами. Гроб был, хотя и за городом, но недалеко от него.

Способов погребения, по преданию, было два: одно совершалось наскоро, в особых случаях, другое – как должно. При обычном погребении все тело покойного обвивалось полотняными лентами, а они в свою очередь прокладывались ароматами. Так тело клали в склеп. В том случае, когда погребение совершалось поспешное, ткань, так называемая плащаница, перекидывалась через голову покойного спереди и сзади и закреплялась. Руки покойному складывали не на груди, как принято у нас, а внизу живота, как и отпечаталось на плащанице.

Но это было не полное погребение. В этом и состоит «разгадка» Евангелия – обряд надо было восполнить. Иосиф и Никодим наскоро, испытывая, конечно же, величайшее горе, но вместе с тем по-человечески еще и удовлетворение от того, что все у них удачно получилось, успели погрести Спасителя. Однако надо было еще довершить обряд погребения. В субботу этого сделать было нельзя: зашло солнце, и все разошлись.

Необходимо также сказать о камне, который был привален к гробу: камень был большой и женщины не могли его отвалить. В тот момент, когда Иосиф и Никодим отдавали свой последний долг Учителю, они, наверное, не думали о том, что позднее придут к гробу жены-мироносицы, они торопились только быстрее все закончить.

Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали¹²⁰. Смотрели они не просто потому, что желали до конца быть со своим Учителем, но и потому, видимо, что в то время уже готовились довершить обряд. Они наблюдали, где и как Его похоронили, все ли сделано для Него и что им еще предстоит сделать. Эта человеческая забота, эта человеческая любовь – одна только любовь, может быть, когда уже и вера была потеряна – руководила женами-мироносицами. И она сделала их свидетельницами воскресения. Какая великая сила – любовь! Она и неверие помогает преодолеть.

По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его¹²¹. Здесь в Евангелии называются не все имена, мы знаем и других жен-мироносиц: Мария Клеопова, Иоанна, Марфа, Мария, Сусанна и «иные», имена которых даже из церковного предания нам неизвестны. Это были верные ученицы Спасителя, желавшие завершить погребение и сделать то, что не удалось Иосифу и Никодиму.

И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца¹²². Солнце только что начало восходить, и было еще почти темно – в этом тоже проявилось мужество жен-мироносиц. Они вышли за город ночью без всякого сопровождения и охраны. Думается, они отправились туда сразу же, как только появилась такая возможность: выносить ожидание они не могли. Можно было бы и позже сделать все необходимое, но они не могли терпеть промедления до того часа, когда будет более удобно пойти к гробу своего возлюбленного Учителя, чтобы отдать Ему последний долг.

И говорят между собою: Кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись¹²³. Они ожидали увидеть тело Спасителя, а узрели юношу. Может быть, они не сразу поняли, что это за явление. От ангела, как описано в другом Евангелии, исходила великая слава: Вид его был, как молния, то есть огненный, а одежды белые, как снег, и сверкали¹²⁴. Это была, конечно же, Божественная благодать, носителями которой являются ангелы.

Он же говорит им: Не ужасайтесь¹²⁵. Воины в это время пали как мертвые от страха перед ангелом, потому что были людьми, настроенными враждебно к Господу и ко всему святому. Божественная святость поразила их: они были, казалось, парализованы ужасом и, видя происходящее, не могли ему воспрепятствовать. Женщин же, преданных учениц Спасителя, ангел успокоил: Не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого, Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен¹²⁶. И они увидели ложе в гробу и, конечно же, поняли, что Господа здесь нет.

Мария Магдалина побежала и сказала о происшедшем Петру и Иоанну. Они пришли и увидели плащаницу, не просто лежавшую на ложе, а аккуратно свернутую. Впоследствии этой плащаницей владел апостол Петр. Разнообразные исторические обстоятельства привели ее сначала в Константинополь, затем после разгрома Константинополя крестоносцами она попала во Францию, а позднее осела в Италии, в Турине.

Итак, апостолы в свою очередь посмотрели на ложе Спасителя и увидели, что Господа там нет. И все христиане в течение почти двух тысяч лет приезжают со всего мира, чтобы увериться, подобно женам-мироносицам, в том, что Его там нет, что Он воскрес.

Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам. И, выйдя, побежали от гроба; их [жен-мироносиц] объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись¹²⁷. Конечно же, это было вскоре после воскресения, когда мироносицы еще не до конца удостоверились в этом чуде и, даже веруя, боялись, что им не поверят. Действительно, когда они сказали о происшедшем ученикам, те подумали, что женщины лгут. Чей ум может вместить такое – Тот, Кто умер мучительной смертью, Тот, Кому пробили ребра копьем и у Кого на твоих глазах или на глазах твоих близких истекла кровь из сердца, вдруг оказался жив?! Кто мог им поверить? Поэтому мироносицы и боялись сказать об увиденном.

Тот ужас, который их объял, страх, из-за которого они ничего не хотели говорить, есть истинное духовное чувство. Мироносицы не были малодушными. Мы часто произносим слова: «Христос воскресе» – и это воистину великие слова. В этих двух словах заключается весь основной смысл Евангелия. Мы произносим их как праздничное приветствие, не понимая, что они значат. А на самом деле слова «Христос воскресе» исполнены такого великого смысла, что человек, который бы вполне осознал их и поверил в них по-настоящему, пожалуй, замолчал бы от ужаса и никому, ничего не мог бы сказать, внутренне переживая их значение.

Часто наша пасхальная радость, к сожалению, бывает, недостаточно осмысленной. Я уже рассказывал в проповеди, как один истинно верующий молодой человек, освящая куличи в монастыре после пасхальной заутрени, сказал своему духовнику, высокодуховному подвижнику: «Христос воскресе», а тот неожиданно спокойно и серьезно ему ответил: «В том-то все и дело, что воскрес». Молодой человек произнес приветствие, радуясь празднику, но не понимая, что он значит, а духовник полнее и глубже знал, что означает воскресение Христово. «В том-то все и дело, что Христос воскрес», поэтому мы и должны жить иначе. Мы потому и являемся христианами, что Он воскрес. Как сказал апостол Павел: Если Христос не воскрес, то суетна вера наша¹²⁸. Аминь.

11 мая 1997 года

Сегодняшнее евангельское чтение повествует о призвании на апостольское служение апостолов Петра, Андрея, Иакова и Иоанна. Евангелист Матфей старается по возможности охватить все основные события земной жизни и все проповеди Господа Иисуса Христа, но при этом его изложение кратко. Апостол Матфей только упоминает некоторые события, описанные более подробно и точно, например, евангелистом Лукой. Это касается и призвания на проповедь апостолов Петра, Андрея, Иакова и Иоанна.

Мы знаем из Евангелия от Иоанна, что Господь наш Иисус Христос сразу после Своего крещения, как считают некоторые толкователи, и до того, как ушел в пустыню, чтобы подвизаться в сорокодневном посте и молитве, уже призвал к себе некоторых апостолов: Андрея, Филиппа и Нафанаила. Апостол Андрей называется Первозванным, так как он, скорее всего, первым из всех апостолов последовал за Господом сразу же после того, как Иоанн Креститель сказал о Нем: Вот Агнец Божий¹²⁹. С апостолом Андреем был еще один ученик, имя которого не названо, предположительно, это сам апостол Иоанн Богослов. Они пребывали в жилище Спасителя почти целый день. Затем Андрей Первозванный приводит апостола Петра, тогда еще носившего имя Симон и Самим Господом прозванного Петром, то есть камнем веры. Потом был призван Филипп, который позвал Нафанаила. Так постепенно собирались вокруг Спасителя ученики, но это было только предварительное призвание. Будущие апостолы считали Спасителя Мессией, Христом, Помазанником Божиим, но еще не понимали, что Он призывает их к полному и беспрекословному послушанию Себе, к ничем не развлекаемому служению, для которого нужно было оставить и свои семьи тем, кто их имел, и своих родственников. Спаситель, призывая апостолов, возбуждает в них ревность – и делает это через понятные им чудеса.

В Евангелии от Матфея кратко упоминается о том, что Спаситель, проходя близ моря Галилейского, увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков»¹³⁰. Эти несколько слов: Я сделаю вас ловцами человеков – напоминают нам более подробное повествование о том же событии в Евангелии от Луки. Вокруг Спасителя, когда Он проповедовал, было много людей, так что они теснили Его. Он, увидев лодку апостолов Петра и Андрея, вошел в нее, попросил их немного отплыть от берега и проповедовал из нее. После того, как проповедь завершилась, Господь сказал: Отплывите на глубину и закиньте сеть¹³¹. Петр ответил: Наставник! Целую ночь мы трудились и ничего не поймали, но по слову твоему закину сеть¹³², то есть сделаю это из послушания, из уважения к Тебе, из благоговения перед Тобой, хотя и не верю в улов, так как всю ночь мы трудились и ничего не поймали.

Когда же они стали тянуть сеть, то рыбы оказалось так много, что сеть прорывалась. Тогда браться призвали на помощь апостолов Иакова и Иоанна, видимо находившихся в лодке поблизости, завязующа мрежи своя¹³³, как говорится в Евангелии от Матфея, то есть чинивших свои рыболовные сети. Иаков и Иоанн пришли, чтобы помочь, и стали перекладывать пойманную рыбу в лодки, которые начали погружаться в воду от обилия рыбы. Тогда Петр сказал с истинным смирением: Выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный¹³⁴. Именно после этого произошло то призвание апостолов к служению, о котором говорит евангелист Матфей: Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.

В Евангелии от Луки эти слова относятся к одному Петру. Так ли это было, или призыв был произнесен во множественном числе, но все апостолы восприняли его на свой счет и последовали за Господом. Действительно, все они, а не только апостол Петр, сделались ловцами человеков. Эти простые рыбаки, совершенно необразованные или малообразованные (некоторые из них даже неграмотные), по всему миру проповедали Евангелие и уловили в сеть евангельской проповеди множество людей, жаждущих спасения.

Господь наш Иисус Христос старается уверить в истинности Своего учения каждого человека, используя для этого его наклонности. Что можно было сказать этим простым рыбакам? Если бы им было преподано утонченное, возвышенное учение, то они едва ли смогли бы его понять. Поэтому и произошло чудо – необыкновенная ловля рыбы, ведь рыбаки, занимавшиеся этим ремеслом с детства, понимали, что подобное невозможно. Это потрясло их до такой степени, что они оставили сети и своих родных: Петр покинул семью, Иаков и Иоанн – отца с наемниками, как говорится в Евангелии от Марка, и последовали за Господом.

Впоследствии Господь неоднократно уверял апостолов в том, что Он истинный Бог, а не просто чудотворец, что Он повелевает всей тварью, даже рыбами, самыми непокорными существами, не поддающимися власти человека. Например, подобное произошло, когда апостол Петр просил, чтобы Господь наш Иисус Христос дал жертву на храм. В то время положено было, чтобы каждый израильтянин жертвовал на храм в равном для всех размере. И бедные и богатые давали одну и ту же сумму в ознаменование того, что все люди равны перед Богом. Если бедный не имел денег, он обращался к богатому человеку. Тот подавал ему милостыню – таким образом и бедный и богатый одинаково жертвовали на храм Божий.

Когда собиратели такой жертвы обратились к апостолу Петру, не даст ли ее и их Учитель, – тот ответил: «Да». Когда же он вошел в дом, Спаситель, прозрев его желание, сказал: Сыны царствия свободны. Но пойди на море, брось уду и, поймав первую рыбу, в ее устах найдешь монету стоимостью двух пожертвований на храм и отдашь им за Меня и за себя¹³⁵. Апостол Петр сделал это и убедился, что Господь наш Иисус Христос является владыкой неба и земли, что он повелевает всей тварью, потому что произошло небывалое чудо: рыба не только была неожиданно быстро поймана, но еще и имела во рту золотую монету.

Однако и это не все. Спаситель показал апостолам еще одну чудесную ловлю рыбы. Когда Он воскрес из мертвых, то совершил это для того, чтобы уверить учеников в том, что Тот, Кто явился им сейчас, действительно Учитель, а не подобный Ему человек. В тот день апостолы пошли ловить рыбу, видимо испытывая нужду в пище, поскольку теперь о них никто не заботился. С тех пор как они разлучились со Спасителем во время Его страданий, им приходилось самостоятельно думать о пропитании. Как и во время призвания их к служению, они опять ничего не смогли поймать. Спаситель явился им, но они не узнали Его. Господь сказал им: Закиньте сеть с правой стороны лодки¹³⁶, и они сделали это. Вновь рыбы было так много, что апостолы не смогли втащить ее на борт. Они волокли ее в воде до берега, и только там им удалось вытащить ее на землю. Больших рыб было сто пятьдесят три¹³⁷, то есть очень много. Апостол Иоанн Богослов отмечает, что при такой нагруженности не порвалась сеть¹³⁸. Для нас это ничего не значащее замечание, но для рыбака оно значит очень много, потому что чудо состояло не только в том, что рыба была поймана, но и в том, что она не прорвала сеть, – вероятно, косяк сам следовал по ходу движения лодки, в ту сторону, куда тянули улов рыбаки.

Так Господь показывал ученикам Свое всемогущество в близкой им, хотя и незначительной области их ремесла. Но Он открывал им Свое всесилие не только с помощью ловли рыб. Господь явил апостолам Свою власть и над стихиями, например над водой, одной из самых непокорных человеку стихий. В первый раз это произошло, когда была буря и Спаситель спал на корме, будто пренебрегая тем, что происходит. Всякому человеку ясно, что Он был совершенно спокоен, потому что беспокойство и волнение не дают спокойно уснуть. Ученики, испугавшись того, что лодку заливает волнами и они могут утонуть, сказали Господу с каким-то даже, как мне кажется, негодованием: Господи, неужели Тебе нужды нет, что мы тонем? Тогда Он, встав, запретил ветру и морю¹³⁹. Волнение на море улеглось, и Спаситель сказал им: Как у вас нет веры?¹⁴⁰ – то есть: «Вы должны понимать, что если Я с вами, то ничего страшного не произойдет».

Вот еще более удивительный случай. После чудесного умножения хлебов ученики во время бури бедствовали в море в отсутствие Спасителя. Господь Иисус Христос шествовал к их лодке не просто по глади воды, но по бурной поверхности озера. Можно предположить, что Он продвигался так, будто восходил и нисходил по неким холмам или рытвинам, подобно тому как человек идет по пашне или по холмистой местности. Спаситель поразил апостолов этим до такой степени, что Петр, как наиболее порывистый из них, сказал: Господи! Если это Ты, то позволь прийти к Тебе по воде¹⁴¹ – и пошел… Однако, вспомнив о человеческом, земном здравом смысле, он усомнился в том, что можно идти по воде, да еще в такую бурю, и сразу начал тонуть, но был восставлен Господом. И они вместе возвратились в лодку.

Этого мало, тотчас произошло и третье чудо. Первым было то, что Спаситель шел по воде, вторым – то, что апостол Петр последовал за ним, а третьим – то, что в тот момент, когда Господа хотели принять в лодку, оказалась, что она уже пристала к берегу, куда они плыли¹⁴². Так Господь наш Иисус Христос снисходил к немощи святых апостолов, к существовавшей тогда ограниченности их разума, ведь они были людьми простыми. Господь избрал их именно потому, что их ум не был испорчен всевозможными человеческими рассуждениями и не подвергся благодаря этому влиянию лжеучений, современных Господу Иисусу Христу. В то время человеческое предание стало вытеснять простую Божественную истину, хранящуюся в Священном Писании. Спаситель преподавал апостолам уроки веры, используя из снисхождения к ним знание ими своего простого, грубого, ничего не значащего, казалось бы, ремесла – рыбной ловли.

Так же Господь снисходит и ко всем нам. Иногда мы просим у него даже чего-то противного заповедям, иногда совершенно ненужного – и Он дает нам это не потому, что это полезно, а потому, что хочет уверить нас в истине. Иногда мы своим детским ограниченным умом размышляем о возвышенных, сложных предметах, о богословских истинах – и Он, снисходя к нашей ограниченности, подает нам благую мысль и убеждает нас в истинности христианского учения.

В нашей жизни часто проявляется великое снисхождение Божие к нам, людям убогим, грешным, ничтожным, – только для того, чтобы призвать нас к служению Ему. Когда же мы от всей души принимаем Его учение (иногда не сразу, это зависит и от нашей ревности, и от нашего трудолюбия в духовном отношении), Господь постепенно возводит нас к полному, глубокому знанию, широко охватывающему Божественные истины. Тогда мы начинаем сознательно служить Богу уже не ради наших детских догадок или ненужных удовлетворенных просьб, но ради созерцания пред собой блаженной вечности, ради понимания того, что единственное благо на земле и на небе – это Господь наш Иисус Христос, Сын Божий. Мы следуем за Ним и внутренне, внимая себе умом и приближаясь к Нему через Иисусову молитву, и внешне, понуждая себя исполнять заповеди Его. Аминь.

23 июня 2000 года

Слово в Неделю 7-ю по Пасхе, святых отцов Первого Вселенского Собора

Сегодня, братья и сестры, мы совершаем память святых отцов Первого Вселенского Собора, созванного в глубокой древности, почти тысячу семьсот лет назад. Этот собор состоялся в 325 году и стал первым из семи, называемых в церковной традиции Вселенскими. Поводом для проведения этого собора явилась соблазнительная и быстро распространяющаяся ересь пресвитера Ария, по имени которого она и была названа арианской.

Арий был одним из самых ярких среди выдающихся пресвитеров города Александрии – в то время столицы Египта и местопребывания патриархов Александрийских. Когда по смерти предстоятеля освободилась Александрийская кафедра, то претендентами на патриарший престол стали в основном два человека: Александр, который и был вскоре избран, и Арий. Процедура избрания внутри Церкви была тогда чрезвычайно свободной и демократичной. Хотя Арий и был незаурядным проповедником, аскетом, подвижником, но священнослужители предпочли ему Александра. На основе личной обиды, как это часто бывает с людьми, у него возникло желание чем-то выделиться. Тогда Арий начал проповедовать свое новое, оригинальное учение.

Оригинальность в Церкви ценится в очень узких пределах: только тогда, когда древнее апостольское учение и предание преподаются в каких-то новых, интересных, полезных для современников формах. Однако эта оригинальность становится неприемлемой для Церкви, как только она касается самого содержания учения. Арий же стал проповедовать изобретенное им учение о том, что Спаситель якобы является не Сыном Божиим, а лишь творением Бога. Мы говорим в Символе веры о Господе Иисусе Христе, что Он «единородный, прежде всех век рожденный, не сотворенный», полемически подчеркивая этим то, что придерживаемся учения, противоположного воззрениям Ария и его последователей.

Римская империя в то время только что избавилась от преследования христианской Церкви, только что закончилась гражданская война между претендентами на престол и воцарился император-христианин Константин, прозванный Великим. Незадолго до этого, в 313 году, он, еще являясь правителем одной только западной части Римской империи, в столице этой части Милане (или Медиолане, как его тогда называли) издал эдикт о веротерпимости. После войны с Лицинием Константин воцарился во всей империи. Тогда и прекратились гонения на христиан, которые длились почти триста лет. Казалось бы, должен был водвориться мир, но в этот момент стала распространяться неожиданно возникшая ересь и явились разногласия в вере.

Император Константин, хотя и был верующим человеком, сподобившимся чудесных видений и благодатной поддержки Божией в битве со своими врагами-язычниками, однако же, как человек мирской, был не сведущ в сугубо церковных вопросах и не понимал того, что происходит. Происходящее представлялось ему ненужным разногласием. Он хотел водворить мир и писал письма как Арию, так и патриарху Александру, пытаясь их примирить. Он внушал им, что после того, как закончилось гонение на Церковь и в империи утвердились единый император, и подвластная ему единая территория, и единая вера, не стоит терять этот мир и единство из-за второстепенного, как ему казалось, неважного вопроса.

С целью примирения, Константин Великий и решил созвать Вселенский Собор. Сейчас слово «Вселенная» приобрело совсем иной смысл. Под Вселенной мы чаще всего подразумеваем всю землю, межпланетное пространство, галактики и тому подобное. Вселенная для нас – это понятие, связанное с астрономией. А для древних людей это была даже не вся земля – так называли Римскую империю. Может быть, это несколько горделивое название, однако справедливости ради надо сказать, что греческая цивилизация силой римского оружия и римской государственной системы развивалась в обширных границах Римской империи. Гражданами ее в то время были не только собственно римляне, но и греки, и жители Египта, и Ливии, и Румынии, власть римских императоров достигала даже Крыма… Римские граждане считали себя жителями вселенской общины, или просвещенной, цивилизованной вселенной, к тому же массово принявшей христианство в описываемое время. Хотя христиане, может быть, не были тогда еще большинством в империи, однако их насчитывалось уже чрезвычайно много. Это были наиболее порядочные, честные, чистые, активные, деятельные люди в государстве, поэтому они как бы освящали, очищали своей жизнью и саму римскую цивилизацию.

Со всей Римской империи, или вселенной, были созваны епископы, представители всех Поместных Церквей, для того чтобы водворить мир в Церкви. Однако мир не может быть дороже истины. Есть русская пословица: «Худой мир лучше доброй ссоры», однако этот «худой мир» святые отцы никак не могли принять. Во время заседаний Собора шли бурные дебаты. Существует расхожее представление, что святые люди должны вести себя чрезвычайно кротко, мирно в любом случае, что бы ни случилось и кто бы что ни говорил. Однако блаженный Диадох Фотикийский учил, что гневаться надо не на грешника и еретика, а на ересь и грех. Кто потерял чувство гнева на эти два страшных явления, тот может в любой момент принять их и погибнуть от заблуждения или от развращения своей нравственной воли.

Святые отцы участвовали в бурных дебатах, в ходе которых возникали и возмущение, и крики, и принуждение к примирению со стороны государственной власти, в особенности в первое время, пока император Константин не понимал значения этого разногласия. В церковном предании сохранены несколько эпизодов из заседаний Собора. Я приведу один из них: когда Арий произносил богохульные речи, святитель Николай, которого мы называем образцом смирения и «образом кротости»¹⁴³, подошел к нему и дал пощечину. Кажется непонятным, почему такой кроткий, смиренный, сподобившийся от Бога благодати чудотворения человек так грубо поступил? Его поступок говорит о ревности по Боге и о том, что любовь к Богу превыше всех прочих добродетелей. Другой епископ, правда в более позднее время – времени II Вселенского собора, святитель Амфилохий Иконийский, пожелал вразумить императора Феодосия, чтобы тот не покровительствовал арианам. Когда тот восседал на троне вместе со своим сыном, святитель Амфилохий подошел, поклонился государю, как подобает, а потом небрежно потрепал по щеке его наследника. Когда император возмутился таким дерзким поступком, епископ ответил: «Видишь, государь, как оскорбляет тебя то, что я не оказал должной почести твоему сыну? Поверь же, что и Бог не потерпит тех, которые унижают Сына Его Единороднаго». Такими простыми примерами и непредсказуемыми действиями святые отцы пытались донести до государственной власти, и в частности до императоров, от которых очень многое зависело, истину православия.

Известны и чудеса, сотворенные на Первом Вселенском Соборе, например чудо Спиридона Тримифунтского. Святитель Спиридон, человек чрезвычайно простой, желая показать единство Пресвятой Троицы, вместо того чтобы пускаться в длинные разъяснения, взял в руки кирпич, который представляет собой обожженную глину, сжал его в руке, сразу же вверх из него вышел огонь, вниз потекла вода, а в руке святителя осталась глина. Так он показал, что в этом предмете, созданном человеком, одновременно присутствует три стихии, поэтому и Бог может быть единым в трех Лицах, или в трех Ипостасях.

После долгих диспутов и споров было предложено правильное решение – слово «единосущный». Это ключевое выражение для понимания того, что Сын Божий является Тем же Богом, что и Бог Отец. Хотя некоторые противники православия и пытались это слово отбросить, пренебречь им по той причине, что его не было в Священном Писании, однако же отцы Церкви, узрев смысловую точность нового выражения, приняли его. Есть предание, что это слово предложил сам император Константин, но, скорее всего, оно было найдено кем-то из епископов. Это кажется более вероятным и здравым, потому что император не мог быть так глубоко сведущ в богословских вопросах. Однако именно император Константин настоял на принятии этого слова.

В данном случае произошло нечто необыкновенное: государь смирился перед разумом Церкви и пренебрег опасностью разделения среди верующих, лишь бы сохранить истинную веру, ибо истина дороже всего – благополучия государств и народов, власти и славы. Император, как истинный христианин, почувствовал это и исполнил должное. Благодаря его твердости этот термин был принят и включен в Символ веры. Правда, это был еще не тот Символ веры , который читаем сегодня мы – сегодняшний был составлен на Втором Вселенском Соборе, – а несколько иной, но в нем все, касающееся исповедания Господа Иисуса Христа Богом истинным, было четко и ясно сформулировано.

Ариане действовали самыми бесчестными способами: интригами, коварством, клеветой, насилием, жестокостью, – показывая тем самым, что они враги Христовы. Однако мы видим, что, хотя Церковь и подверглась бесчисленным скорбям, истина в ней восторжествовала, потому что тот, кто не исповедует истину, не может получить свободу от греха. Как сказал Сам Господь Иисус Христос: Если пребудете в слове Моем и познаете истину, истина сделает вас свободными¹⁴⁴. Отсюда мы видим, что только истина может сделать людей свободными, только она дарует человеку спасение. Если же мы будем рассуждать в обратном порядке, то увидим, что истина открывается человеку тогда, когда он соблюдает заповеди, пребывает в слове Господа Иисуса Христа.

Если кто-либо отступил от истины, значит он чем-то нарушил заповеди. Это не всегда можно ясно увидеть или почувствовать, но это нужно несомненно знать. Например, Арий был обижен, уязвлен своей гордостью и потому затеял пропаганду своих идей для того, чтобы выделиться, стать оригинальным, значительным проповедником. Александр, патриарх Александрийский, обвинял его прежде всего в том, что Арий измыслил новое учение.

Для святых отцов это был самый страшный упрек. Мы сейчас прославляем того, кто сделал что-либо новое: изобрел какую-нибудь вещь, открыл новое направление в искусстве, придумал более справедливую государственную систему. Но для Церкви, как я уже говорил, новизна и оригинальность недопустимы, если в чем-то искажаются ее догматы. Святые отцы, наоборот, считали, что новое учение – самая страшная опасность, какая только может быть. Какая же может быть новость относительно того, что преподали нам святые апостолы? Неужели можно прибавить нечто к тому, что открыто нам Самим Господом Иисусом Христом? Очевидно, что все это можно только исказить. Такая новизна – заблуждение, потому что ничего своего мы не имеем права привносить в откровение Божие.

Такой, казалось бы, талантливый человек, как Арий – подвижник и аскет, не состоявший в браке, выдающийся проповедник, ученик мученика Лукиана, – и сам погиб оттого, что поддался гордости, и многих людей увлек за собой. Он смутил Церковь на многие десятилетия, если не сказать на столетия. Мы должны из этого сделать вывод не только буквальный: что нужно верить так, как учит Православная Церковь, и что не должно уклоняться в какие-либо древние или современные изобретенные человеком учения, но и более тонкий: нам не следует идти за людьми, которые хотят собственной славы.

Когда кто-либо ставит себя на первое место, когда он ищет, чтобы почитали именно его, а не истину, когда он претендует на некоторую особенность, проповедует не Бога, а самого себя под предлогом христианской проповеди, то в этом есть нечто подозрительное. Тот, кто с этим человеком соединяется, служит ему, слушается его по той причине, что он не таков, как прочие люди, – подвергает себя как минимум великой опасности, а часто заблуждается, терпит урон, иногда же и совершенный духовный крах.

Мы должны быть чрезвычайно осторожны: не обращать внимания ни на подвиги проповедника или духовника, ни на красоту его проповеди, ни на его благообразный вид, может быть постнический, а смотреть только на то, учит ли он тому, чему учат святые отцы, или изобретает нечто особенное, выдвигая посредством оригинальности на первое место самого себя. Он, зная, что православные христиане ценят христианские добродетели, сознательно или бессознательно притворяется добродетельным, чтобы его прославляли как истинного подвижника Христова, как пророка, как знаменитого мудрого духовника и тому подобное.

Господь сказал, что придут многие лжехристы и лжепророки¹⁴⁵ и попытаются увлечь человека вслед за собой. Совсем не обязательно, чтобы лжехристы и лжепророки проповедовали абсолютно новое учение. Они могут проповедовать христианство, как это делал Арий и другие знаменитые еретики, Несторий, Македоний, монофелиты и все прочие. Если мы ценим православие, ересиарх примет вид следования истинному и даже строгому православию, лишь бы только пользоваться славой.

Посмотрите, что происходит в наше время. Нам встречаются мелкие проходимцы – прозорливцы, чудотворцы, часто инвалиды, которые с трудом могут говорить, но сочиняют при этом всякие небылицы, – и мы слушаем их, так как испытываем великую тягу к сверхъестественному. Мы не хотим принимать здравое учение Церкви, а ищем чудес, пусть даже и ложных. Известно много лжепророков, которые возвещали подобное тому, что «пророчил» умерший примерно лет двадцать назад в Красноярске «прозорливец»: «После моей смерти Красноярск погибнет». Некоторые люди уезжали из Красноярска, жили в его окрестностях, потом возвращались обратно.

В Одессе говорили, будто отец Кукша предсказывал (святому Кукше приписали это лжепророчество), что нужно садиться в какой-то поезд и уезжать. Кто уедет первым поездом, тот спасется, кто вторым – тот до середины доедет, а кто третьим – тот погибнет. Одесса же, конечно, уйдет под воду, Москва, естественно, провалится в метро и так далее. Почти о каждом большом городе есть подобные лжепророчества. Люди живут в ожидании их воплощения в жизнь, когда же они, конечно, не исполняются, люди теряют веру. Вот вам и результат, которого добивался диавол.

Поэтому необходима чрезвычайная осторожность. Я не случайно перевел тему с догматической на нравственную. Нам нужно слушать тех духовников и проповедников, которые учат нас согласно святым отцам, так же, как учили святые апостолы, – если не столь же красиво и мудро, то тождественно по содержанию. Да, это трудно! Чтобы получить правильное представление обо всем, нам необходима некоторая самостоятельность: нужно самим изучать Священное Писание и святых отцов.

Промысл Божий устроил так, что сейчас в России есть необходимые книги. Они переиздаются и распространяются. Чтобы иметь правильное понятие о вере и христианской нравственности, не так уж много надо прочитать, лишь бы было усердие к этому. Однако у нас хватает времени на пустословие, на то, чтобы сидеть часами у телевизора, чтобы выпить лишнее, а на чтение у нас никогда нет времени, мы очень заняты. А мы должны проявлять бдительность и по совету преподобного Симеона Нового Богослова верить духовнику тогда, когда он учит нас согласно учению святых отцов, потому что они единственный непререкаемый для нас авторитет. Мы должны думать и жить, ориентируясь на этот единый критерий – на учение святых отцов. Аминь.

8 июня 2003 года

Слово в день памяти святителя Иоанна, митрополита Тобольского

Митрополит Иоанн Тобольский окончил свои земные дни в Сибири, в Тобольске, куда был послан по царскому повелению. Там он совершал свой святительский подвиг и благоугождал Богу. Его потомок, святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, покинул Россию из-за трагических событий в начале ХХ века: революции и Гражданской войны. Он был возведен в сан епископа и назначен на кафедру в Шанхай, где в то время было чрезвычайно много русских эмигрантов. Когда же коммунистическая власть добралась и до тех мест, он со своей паствой уехал в Соединенные Штаты Америки и подвизался впоследствии в Сан-Франциско.

Недавно совершалась память всех святых, в земле Русской просиявших. Мы поневоле отождествляем их с русскими людьми, но на самом деле в этом соборе святых почитаются не только русские.

Два святителя Иоанна, по фамилии Максимовичи, были по национальности малороссами. Это государство отделилось от России, его граждане считают себя отдельной нацией, но святители Иоанн Тобольский и Иоанн Шанхайский стали русскими святыми. Интересно, что один из них подвизался не на исконной русской земле – в Сибири, завоеванной русскими людьми только в ХVI веке, а другой – в Китае и Соединенных Штатах Америки, то есть за пределами России.

Известны и другие примеры, когда уже не малороссы – национальность, которую считают разновидностью русской нации, – а совсем чуждые России народы являли отрасли, прославленные впоследствии в лике русских святых. Например, Христа ради юродивый Прокопий Устюжский был по национальности немцем. Преподобный Моисей Угрин был венгром, само его прозвище об этом говорит: «угрин» – значит венгр. Сначала он служил в дружине князя Бориса, погибшего от руки братоубийцы Святополка, а потом стал подвижником в Киево-Печерской лавре. Мученик Меркурий Смоленский был итальянцем по национальности.

Можно найти множество примеров того, как в разные времена люди приобщались к православию через Русскую Церковь, прославлялись в ней и становились русскими святыми, не будучи русскими по происхождению. О чем нам это говорит и какой вывод мы можем из этого сделать? Ведь совсем не важно то, что русские святые необязательно по национальности русские, а важно то, что Русская Церковь является частью Вселенской Церкви, полноправной и полнокровной ее ветвью. Именно поэтому, приобщаясь к святости русских, все упомянутые люди разных национальностей присоединялись ко Вселенской Церкви так же, как и сам русский народ когда-то приобщился к ней через Константинопольскую Церковь-мать.

Немки, преподобномученица Елизавета и ее сестра, страстотерпица царица Александра, племянник хана Золотой Орды Беркая, преподобный Петр, царевич Ордынский, пришедший в Россию и принявший православие, и многие другие известные и неизвестные нам люди, влившиеся через русский народ во Вселенское православие, – все они составляют единую Вселенскую Церковь.

Это свидетельствует о том, что Русская Церковь имеет в себе всю полноту православного учения, все величие и благодатность таинств и предоставляет любому желающему все средства для спасения и духовно-нравственного совершенствования. Аминь.

23 июня 2004 года

Слово в день памяти пророка Елисея

Сегодня совершается память святого пророка Божия Елисея и читается Евангелие, в котором о пророке Елисее только упоминается. Но в этом евангельском чтении содержится, как мне кажется, интересное для нас поучение, сокрытое в самом, как это ни странно прозвучит, неправильном, греховном отношении к Спасителю Его сограждан.

Спаситель в день субботний пришел по обычаю в собрание верующих, или, как сейчас принято называть, в синагогу, и там прочитал пророчество Исаии, а после этого произнес поучение. Но на эту необыкновенную, Божественную речь – Божественную, потому что говорил Сам Господь – Его сограждане отреагировали, как нам сейчас кажется, странно, а на самом деле вполне типично. И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын?¹⁴⁶

Спаситель воспитывался в городе Назарете. Иосиф Обручник, Его названный отец, во время описываемого события уже почил. Однако из евангельских слов можно понять, что ни Сам Спаситель, ни Его семейство ничем особенным не выделялись в глазах своих сограждан, иудеев, поэтому слушавшие Спасителя и удивлялись тому, что Он, Сын обыкновенного плотника – или, как говорится в других местах Евангелия, тектонов сын¹⁴⁷, – может говорить такие возвышенные, удивительные, мудрые, Божественные слова. Не Сей ли есть тектонов сын… не Сей ли сын Иосифов? Из этого можно сделать вывод, что до тридцатилетнего возраста, когда Спаситель крестился от Иоанна, потом прошел подвиг поста, искушения в пустыне и вышел на проповедь, Он по внешнему виду ничем не отличался от других людей, воспринимался ими как самый обыкновенный человек. И не только Он Сам, но и праведный Иосиф, и Матерь Божия также ничем среди прочих не выделялись.

Они казались обычной семьей простого ремесленника, от которого ничего, собственно, ожидать и не следовало: простые, обычные, рабочие люди… Никому и в голову не приходило то, что Иосиф происходит из царского рода, что он прямой потомок царя Давида. Окружающие не замечали праведности ни Иосифа, ни Пресвятой Девы. Даже на необыкновенные проявления Божественной природы Спасителя люди также могли не обратить внимания, может быть, даже старались не обращать на это внимания.

Это говорит, конечно же, не только о безразличии и каменносердечии иудеев, но и о смирении, присущем истинно праведным людям, каковыми были Иосиф Обручник и Пресвятая Дева. Они были праведны, смиренны, никому не известны и совершали свой подвиг в тайне, чему позднее будет учить Сам Господь Иисус Христос, сын Пресвятой Девы и названный сын праведного Иосифа Обручника. Мы часто думаем, что святость – удел избранников Божиих, что это особенные люди, что они должны быть призваны к ней от чрева матери, наделены каким-то преимуществом, имеют некие задатки, которых у нас нет. Я часто обсуждаю эту тему, для того чтобы призвать вас к более ревностной жизни, и сейчас вновь возвращаюсь к ней. И однако мы видим в Евангелии, как воспринимались даже такие великие праведники своими современниками: окружающие не замечали в них ничего особенного, в их глазах это были самые обыкновенные люди.

Мы, собственно, и про праведного Иосифа ничего не знаем: не знаем ни о каких его подвигах. Нам известно только о событиях, которые связаны с рождеством Господа Иисуса Христа. Ангел явился Иосифу в первый раз во сне, чтобы возвестить о боговоплощении, во второй – чтобы повелеть ему бежать в Египет с Богомладенцем Христом, спасая Его от богоубийцы Ирода, наконец в третий раз – объявить о том, что Иосиф может возвратиться в землю Израилеву. Хотя это, конечно, свидетельствует о праведности Иосифа Обручника, но ни о каких его особенных делах мы не знаем. Значит, человек может жить свято, богоугодно и в то же время – самым обыкновенным образом, как живут все прочие люди.

Наверное, в том городе был не один тектон, были и другие – по крайней мере другие ремесленники. Все они жили там, знали слово Божие, все были верующими так же, как Иосиф, но Бог их не прославил. Может быть, они искали славы, может быть, кто-то из них хотел быть известным учителем подобно тем иудеям, которых обличает Спаситель за желание, чтобы люди звали их: учитель, учитель¹⁴⁸. Когда же Господь Иисус Христос начал Свою проповедь, Его враги удивлялись: Откуда Он знает слово Божие, не учившись¹⁴⁹. Конечно, Спаситель был грамотным, это видно уже по тому, что Он вслух читал в синагоге пророка Исаию. Но Господь не изучал целенаправленно закон Божий, как изучали иудеи в течение многих лет, желая вступить на поприще Божие. Значит, в Его семье не было такого устремления.

Члены семьи Спасителя жили простым физическим трудом, в скромности, в безвестности и в смирении. Это учит нас не оправдывать себя тем, что обычный образ жизни – не пустынножительство, не отшельничество, а монашество в самой обычной обители, каким является наш ничем особенным не выделяющийся монастырь, – якобы препятствует стяжанию святости. Вспомним, каково было мнение иудеев о Назарете по словам Нафанаила: Из Назарета может ли быть что доброе?¹⁵⁰. Значит, и их город ничем славным не выделялся и даже, напротив, был символом тех мест, в которых все живут в невежестве, в грехах и из которых ничего доброго выйти не может. Однако именно там пребывали великие праведники: праведный Иосиф, Божия Матерь, не говоря уже о Самом Господе Иисусе Христе. Ничто нас не оправдывает: причиной нашего малого преуспеяния является только наше нерадение.

Вспомним теперь пророка Елисея. Кем он был? Да, он ударил милотью¹⁵¹ по воде и прошел через Иордан посуху, он воскрешал мертвых даже после собственной смерти: когда мертвец, брошенный в гроб Елисея, коснулся его костей, то воскрес. Да, он был великим пророком, но кем он являлся до своего призвания? Простым крестьянином. Когда Илия проходил мимо Елисея, пахавшего поле, то накинул на него свою милоть и сказал ему, чтобы тот следовал за ним. Только тогда он и был призван, а до тех пор был также никому не известным, обычным человеком. То, что он в глазах многих людей выглядел заурядным, мы видим и из того, что дети язычников смеялись над ним, говоря ему, когда он проходил мимо: «Иди, плешивый, иди, плешивый¹⁵²». Даже внешность у него была невзрачная, он был плешив, как, впрочем, и апостол Павел.

Елисей – крестьянин, обыкновенный человек самой заурядной внешности, но его предыдущая жизнь, видимо, была такова, что подготовила его к призванию на пророческое служение. Святой Илия, безусловно, по внушению Божиему, призвал Елисея на это служение, и тот сподобился иметь дух ревности и благодати в большей мере, чем его учитель-пророк. Значит, в самых обыкновенных условиях, ведя самую незаметную жизнь, угодники Божии возвышались и становились избранниками благодаря своим трудам, а не тому, что имели какие-то особенные дарования и чем-то выделялись.

Сейчас мы задним числом говорим, что они были особенными людьми, но современники воспринимали их иначе. Это свидетельствует о том, что они не выделялись среди прочих ничем, кроме своего произволения и ревности, кроме своего желания. А желание – это именно то, что зависит от человека: если я хочу, то делаю, если не хочу – не делаю.

Если я не хочу и не делаю, а потом говорю, что я ничего не могу, потому что не хочу, то это абсурдно. Нам надо, не оправдывая себя, подражать этим двум великим праведникам: праведному Иосифу Обручнику, о котором иудеи упоминали как о заурядном человеке, и пророку Божию Елисею, память которого мы сегодня празднуем, – тому великому пророку, который был призван на пророческое служение от крестьянской сохи. Аминь.

27 июня 2004 года

Слово в день памяти преподобного Максима Грека

Сегодня, братья и сестры, мы совершаем память преподобного Максима Грека, подвижника благочестия ХVI века. Как свидетельствует само его именование, по происхождению он был греком, родился в греческом селении на территории к тому времени уже Османской империи, потом учился на Западе, в Италии, поскольку совершенствовать образование под игом турок было невозможно. Конечно же, он изучал и святых отцов, в особенности после того, как вернулся в Грецию и поселился в Ватопеде, одном из Афонских монастырей.

Для своего времени преподобный Максим был чрезвычайно широко образован. Когда великий князь Василий III обратился к тогдашнему патриарху Константинопольскому с просьбой прислать в Россию просвещенного человека для перевода с греческого языка на славянский толковой Псалтири (впоследствии преподобный перевел и множество других книг), то патриарх не нашел никого лучшего, чем преподобный Максим. Из послушания преподобный согласился поехать в Россию и стал трудиться над переводами.

Поначалу он не знал славянского языка, правильнее сказать, знал его плохо, едва ознакомившись с ним во время своего странствования с Афона в Москву, поэтому он переводил толковую Псалтирь с греческого языка на латинский, а русские переводчики, знавшие латинский язык, переводили ее на славянский. Из-за этого возникали некоторые ошибки, конечно же не преднамеренные, но связанные, во-первых, с недостаточной образованностью русских переводчиков, а во-вторых, с тем, что перевод был двойным. Впоследствии это сослужило плохую службу преподобному Максиму: такими ошибками воспользовались его враги.

Как истинный ученик афонского монашества, преподобный был близок по духу русскому подвижнику Нилу Сорскому, к тому времени уже отошедшему в мир иной, и его последователям, учившим нестяжанию. «Нестяжатели» учили, что монастыри не должны владеть имениями, а если и обладают какой-то собственностью, то обязаны сами трудиться, а не использовать рабский труд крестьян. Была и другая «партия», последователи известного русского подвижника и святого борца с ересью жидовствующих Иосифа Волоколамского, или Волоцкого. Ученики преподобного Иосифа объясняли владение крестьянами тем, что в монастырских имениях труженикам живется лучше, чем в других вотчинах, здесь о них заботятся, что монастыри нужны не только такие, в которых живут нищелюбцы, но и богатые – с целью дать образование способным монахам, чтобы впоследствии они смогли быть епископами, архиереями в Церкви Божией.

Это объяснение, конечно, натянутое: разве нельзя получить образование при нищелюбии и подвижничестве? Богатство не является необходимостью для обучения. Конечно, некоторый достаток нужен, хотя бы для того, чтобы иметь библиотеку и книги, которые в то время были чрезвычайно дороги, так как являлись рукописными. Однако не в меру гоняться за владениями, превращаться в рабовладельцев тем, кто отрекся от мира и стал нищим, конечно, не соответствует духу монашества. Максим Грек обличал такие взгляды, которые все более и более распространялись среди монашествующих и тем самым приобрел себе врагов.

В то время Московскую кафедру занимал ученик святого Иосифа Волоцкого митрополит Даниил. Видимо, он не стяжал всей полноты смирения и духовности своего великого учителя, и потому был чрезвычайно разгневан этими справедливыми обличениями и затаил злобу на преподобного. До определенного времени он ничего не мог сделать, потому что великий князь Василий III покровительствовал Максиму Греку.

Однако вскоре для недоброжелателей преподобного Максима представился случай ему отомстить и на некоторое время – конечно, в земном смысле – восторжествовать над ним. Великий князь Василий, не имевший долгое время детей в первом браке, решил развестись со своей супругой Соломонией (хотя бездетность по церковным канонам не является поводом для развода) и жениться во второй раз. Преподобный Максим, как истинный христианин, написал князю послание, в котором доказывал, что это недопустимо. Власть имущие обыкновенно, за редчайшим исключением, реагируют на подобные возражения гневом и ненавистью: как можно указывать тому, кто сам господин над всеми?

Вспомним Евангелие. Когда Иоанн Креститель обличил царя Ирода, сказав, что тому не должно иметь Иродиаду¹⁵³ и что он незаконно взял себе в супруги жену своего брата, – чем закончилось это для Иоанна Крестителя? Разве послушал его Ирод, несмотря на то что уважал его и почитал пророком? Нет! Сначала он его арестовал, а потом по проискам Иродиады казнил. Подобное часто случается со многими искренними, честными христианами, которые не желают идти на компромисс со своей совестью и, зная о том, что все ждут от них слово правды, не могут его утаить. Так случилось некогда и с Иоанном Златоустым, обличавшим царицу Евдоксию за нечестивые поступки. Так случилось впоследствии, уже в ХVII веке, со святым мужем, который, однако же, по недоразумению не прославлен, – с патриархом Московским Никоном.

Так случилось и в ХVI веке с Максимом Греком. Конечно, ему нельзя было поставить в вину то, что он запрещает князю жениться, – и ему предъявили обвинение в ереси. В то время образование в России, не только светское, но и духовное, было малоразвито; невежество господствовало даже среди высшего духовенства. В исправлениях, внесенных Максимом Греком в старые книги, переводы которых содержали много неточностей, усмотрели ересь. Кроме того, его обвинители придрались и к тем ошибкам, которые возникли в связи с его плохим знанием славянского языка, а также с тем, что сделанные им переводы были двойными: с греческого на латинский, а затем с латинского на славянский.

Противники обвинили его ложно и доказать ничего не смогли, но в этом деле ненависть митрополита Даниила, который обижался на святого Максима за то, что тот исправлял ошибки в старых книгах и критиковал монастырское стяжательство, соединилась с неудовольствием князя на то, что Максим Грек посмел указывать ему, следует ли ему вступать во второй брак или нет. Между прочим, от нового брака Василия III родился Иван Васильевич Грозный, тот самый, который вошел в историю как чрезвычайно жестокий правитель-тиран, о чем говорит само его прозвище. Этот царь сотворил много несправедливостей в отношении дворян и простых людей и пролил много человеческой крови. Достаточно вспомнить, помимо прочего, его кровавую расправу над новгородцами. Таким образом, князь, не исполнив благословения святого Максима на сохранение прежнего брака, вверг всю страну через рождение Ивана Грозного во многие скорби.

Преподобный Максим был несправедливо заключен в темницу и долгие годы мучился в ней. Позднее ему сделали некоторое послабление, однако достаточно сказать, что он находился в оковах почти восемь лет, а всего в заключении – тридцать три года, более того, его, как «еретика», не допускали к причащению Святых Христовых Таин, хотя обвинение в ереси было ничем не обоснованной клеветой. Он молился Богу о том, чтобы Господь избавил его от такой скорби, просил власть имущих, чтобы его отпустили обратно на Афон, в Грецию, но все было бесполезно. Наконец, он получил откровение: «Старец, через эти временные муки ты избавишься от вечных мук», – и он благодушно переносил свое страшное заключение.

Полагаю, что для преподобного Максима не меньшей, если не большей скорбью, чем страдание телесное, было лишение возможности причащаться Святых Христовых Таин. Да и клеветнические обвинения в ереси православному христианину терпеть чрезвычайно мучительно и трудно. Пророк Давид говорил: Избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя¹⁵⁴, – так тяжко переносить оговор даже святым людям. А ведь пострадал преподобный, как и святитель Иоанн Златоуст в свое время, от своих же собратьев: не от турок, не от еретиков, а от православных людей.

Преподобный Максим написал на стенах своей темницы углем канон Святому Духу, по сей день известный в Православной Церкви. Я думаю, это говорит о том, что он испытывал действие благодати Святого Духа, потому что Духу Святому никто не может воспрепятствовать проникать туда, куда Он хочет, и действовать там, где хочет. Дух дышит где хочет, – сказано в Евангелии¹⁵⁵, и Он дышал в этой темнице. Он был с великим подвижником, с мучеником, который страдал от своих же собратьев по вере – от тех, кому он пришел помочь своим образованием, учением, переводами, и в благодарность от которых получил темницу.

Только тогда, когда враги святого Максима отошли в мир иной – завершилось царствование его гонителя Василия III, и умер на покое митрополит Даниил, – Максим Грек в возрасте уже почти восьмидесяти лет был выпущен из своего заключения и даже с почетом принят в среду братии Троице-Сергиевой лавры. Он был настолько изнурен скорбями и болезнями, что не мог стоять и даже сидел с трудом.

Иван Грозный, собираясь после взятия Казани и победы над татарами на богомолье в Кириллов монастырь со своей супругой и малолетним сыном, хотел взять у преподобного Максима благословение на это путешествие, но старец ответил ему: «Бог присутствует везде, не нужно тебе туда ездить, царь, тратить лишние силы и утруждать мать и младенца. Помоги вдовам тех воинов, которые погибли при взятии Казани, – это лучше любого богомолья». Но Иван Грозный не послушал праведника и отправился в путешествие, а по дороге его маленький сын умер. Так он был наказан за непослушание и за то, что не внял благословению преподобного Максима.

Преподобный Максим окончил жизнь в относительном покое, но перед этим он пережил очень много скорбей. В день его памяти читается Евангелие, посвященное преподобным отцам, в котором говорится о кротости и смирении: о том, что человек может приобрести душевный покой только тогда, когда уподобится в кротости и смирении Самому Господу. Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко¹⁵⁶. Конечно, невозможно вынести такие нечеловеческие страдания: несправедливость, мучения, лишение причастия, клевету, причем клевету самую страшную для православного христианина, обвинение в ереси, – если при этом не уподобиться Господу.

Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Спаситель призывает нас дерзновенно учиться у Него, не боясь Учителя. Мы часто опасаемся уважаемых людей из-за того, что они могут нас обличить в нашей немощи, в каких-либо заблуждениях, в скудоумии, поэтому мы их избегаем. Но Спаситель предупреждает: не бойтесь у Меня учиться, Я приму вас с кротостью и смирением. Это первое, что мы должны понять. Второе – это то, что мы должны так учиться у Господа кротости и смирению, чтобы не просто выглядеть кроткими, но сделать кротким и смиренным свое сердце.

Почему Спаситель объединяет эти две добродетели? Для того чтобы это лучше понять, нужно вспомнить о противоположных им страстях гнева и гордости, которые всегда сопутствуют друг другу. В большинстве случаев наш гнев происходит именно от гордости, потому что, будь мы смиренны, мы бы никогда не позволили себе рассердиться на ближнего, поскольку считали бы его высшим себя. Разве мы позволяем себе негодовать на людей, от которых зависим и которых по какой-либо причине считаем лучшими или более значимыми, чем мы сами? Разве мы позволяем себе на них разгневаться, если только не дошли до крайности? Значит, уважение к другому человеку заставляет нас вести себя по отношению к нему кротко, иначе говоря, смирение приводит к кротости, а гордость – к гневу.

Так вот преподобный Максим, ставший для нас примером евангельской жизни (а для этого и прославляются святые), реагировал на гонения не как обычные люди. У обыкновенного человека такие жестокие, безвинные муки, к тому же со стороны тех людей, которым он делал только добро, конечно же, должны были вызвать и чрезвычайный гнев, и ненависть, и злопамятство, и мстительность. Но мы видим, что преподобный Максим относился к своим врагам не так, как все, не так, как нам кажется естественным. В его сердце не было ни гордости, ни злобы. Мы можем судить об этом по его духовным дарованиям – по тому, например, что в темнице он имел общение со Святым Духом, несмотря на то, что был лишен причастия; по тому, что он обрел дар прозорливости, явленный им по выходе из темницы, о чем свидетельствует случай с Иваном Грозным.

Для того, чтобы лучше понять страдания этого человека, жившего в ХVI веке, вспомним другого подвижника, испытавшего подобные муки. Это недавно причисленный к лику святых святитель Арсений (Мациевич). Он был осужден при Екатерине II за то, что противился секуляризации, то есть изъятию церковных имений и незаконному присвоению их государством. Незаконному, конечно, по церковным канонам, потому что императрица Екатерина издала светские законы, противоречащие церковным. Митрополит Арсений был несправедливо заключен в темницу и пробыл там до самой смерти. Он написал на стене камеры в Ревельской крепости псаломские слова: Благо мне, яко смирил мя еси¹⁵⁷. Вот что испытывал подвижник, переживший приблизительно те же скорби, что и Максим Грек.

Преподобный Максим написал на стене своей камеры канон Святому Духу, а это означает, что он безусловно, тоже смирялся и радовался тому, что скорби привели его к духовному преуспеянию. Долговременное мученичество возвело его на духовную высоту. Своей кротостью и смирением эти подвижники внутренне, сердечно уподобились Господу Иисусу Христу, они искоренили из сердца всякую злобу и гордость, потому что благодать Божия научила их правильно относиться к испытаниям в своей жизни. И мы, подражая этим подвижникам, должны переносить свои малые скорби и трудности по-евангельски – смиряться, не гневаться, не злиться ни на людей, ни на обстоятельства и, конечно же, не хулить Бога, как нередко поступают люди, испытывающие, как им кажется, несправедливые и незаслуженные несчастья.

Если мы будем смиряться, то и святым уподобимся, и Евангельские заповеди исполним, а это обязанность всякого человека. Никто ни под каким предлогом не имеет права уклоняться от жизни по евангельским заповедям. Преподобный Максим не думал, конечно, что в России попадет в темницу, но по Промыслу Божию оказался в заточении, и это послужило ему во спасение. И мы никогда не должны говорить себе: «Не для того я это делал, чтобы мне было так плохо. Напротив, делая добро и терпя при этом скорби и неприятности, мы обязаны и от добра не отставать, и за мнимое зло благодарить, потому что смирение – это наш путь к спасению.

И когда мы испытываем какие-либо скорби (как правило, меньшие, чем у преподобного Максима), будем вспоминать те слова, которые были сказаны ему в откровении во время его заточения: «Через эти временные муки ты избавишься от вечных мук» и так находить себе утешение. Аминь.

4 июля 2004 года

Рождество честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Сегодня мы совершаем память святого Иоанна Крестителя: вспоминаем его преславное рождество, то есть рождение. Часто при чтении Евангелия, да и всего Священного Писания, мы воспринимаем евангельские слова не «остро», не свежо, а привычно и спокойно, по той причине, что этот текст мы уже многократно читали и слышали, и потому ищем за буквальным прочтением евангельских слов какой-то таинственный смысл, пренебрегая самым важным – тем, на чем, собственно, наша вера и основана. Поэтому мне хочется сегодняшнее евангельское чтение, повествование о рождестве Иоанна Крестителя, преподать в духовном свете, раскрыть его прямой смысл, чтобы оно само по себе было воспринято нами живо и с верой.

Бысть во дни Ирода, царя иудейска, иерей некий, именем Захария, от дневныя чреды Авиани, и жена его от дщерей Аароновех, и имя ей Елисавет. Беста же праведна оба пред Богом, ходяща во всех заповедех и оправданиих Господних беспорочна. И не бе има чада, понеже Елисавет бе неплоды, и оба заматоревша во днех своих беста¹⁵⁸. Захария был священником, а по предположениям некоторых толкователей Священного Писания, даже первосвященником, и жизнь его протекала на виду у всего израильского народа. Все видели праведность этой супружеской четы, и в особенности Захарии, потому что он, как священник, всегда общался с людьми и, видимо, настолько был праведен, что никто, даже имеющий неприязнь к нему, при желании не мог его ни в чем упрекнуть. Супругам было особенно трудно и стыдно казаться грешниками пред лицом всего израильского народа по той причине, что у евреев бесплодие считалось позором и наказанием за какие-то провинности. Наверное, многие, видя праведность священника Захарии, предполагали, что причиной бесчадия являются грехи его супруги. Может быть, только близкие люди, общавшиеся с их семьей, понимали, что Елизавета также праведна.

Нам необходимо понимать, что праведность, смирение Захарии и признание им праведности своей супруги заключалось еще и в том, что он не разводился с ней – не давал ей разводного письма, – хотя в Ветхом Завете священнику разрешалось разводиться со своими супругами. Единственным ограничением для священнослужителя после развода была невозможность вступить в брак ни с кем, кроме девицы. Но Захария, может быть и желая по человеческому естеству иметь ребенка, не пошел на такой шаг, потому что во всем положился на волю Божию, совершенно смирился. И оба заматоревша во днех своих беста, то есть оба уже были в таких преклонных годах, что, собственно, всякую надежду можно было бы потерять из-за одного только их возраста. Во всем этом видно необыкновенное смирение этой супружеской пары, в особенности Захарии.

Бысть же служащу ему в чину чреды своея пред Богом¹⁵⁹. У евреев в ветхозаветном богослужении были череды: священники, когда приходили из своего города – они имели особые, отведенные им священнические города, – то находились при храме в течение всего времени, пока служили. Когда же священник заканчивал свою череду через восемь дней – все не так, как принято у нас в Православной Церкви, – то возвращался опять в свой дом. По обычаю священничества ключися ему покадити, вшедшу в церковь Господню. И все множество людий бе молитву дея вне, в год фимиама¹⁶⁰. Ветхозаветная церковь представляла собой открытое огороженное пространство, внутри которого был двор для язычников, двор для женщин, двор для мужчин, особый двор для священников уже перед самим святилищем, расположенном в прямоугольном продолговатом здании, в нем же за святилищем, или святым, находилось Святое святых. Алтарь кадильный стоял в святилище прямо перед завесой Святого святых.

Каждение тогда совершалось не с кадилом в руке, как у нас. Угли клали на кадильный алтарь, сверху бросали фимиам, и тот воскурялся через завесу во Святое святых. Это священнодействие совершалось ежедневно, и в момент его, как в особенно священное время ожидания особых милостей от Бога, все люди напряженно, как здесь подчеркнуто, молились, ожидая снаружи, что ради каждения будет подана милость каждому из них и всему израильскому народу.

Явися же ему ангел Господень, стоя одесную олтаря кадильнаго¹⁶¹. Имеется в виду не такой алтарь, как сейчас, то есть место, в котором приносится Бескровная Жертва, а жертвенник кубической или прямоугольной формы, на котором совершались разные жертвоприношения. Жертвенник мог быть не только кадильным: на одном в жертву приносили животных, на другом – хлеб, на кадильном приносили Богу каждение в знак того, что самая угодная Ему жертва – нечто совершенно духовное – наша молитва: кадильный дым был знаком именно такого духовного угождения Всевышнему.

И смутися Захария видев, и страх нападе нань. Рече же к нему ангел: Не бойся, Захарие: зане услышана бысть молитва твоя, и жена твоя Елисавет родит сына тебе, и наречеши имя ему Иоанн¹⁶². Захария, находясь у кадильного жертвенника и видя ангела, стоящего одесную, смутился и испугался. Это закономерно, потому что сверхъестественные явления наводят страх необыкновенной силой благодати, выражением которой они являются. Но ангел тут же его и успокоил: И будет тебе радость и веселие¹⁶³. Каково должно было быть удивление старца Захарии, который к тому времени, видимо, уже совсем о детях не помышлял, который совершенно смирился, будучи, как сказано, заматорев во днех своих, когда он увидел ангела, сказавшего необыкновенную вещь, что от Захарии родится сын, и не просто сын, не просто наследник, а еще и великий человек. И будет тебе радость и веселие, и мнози о рождестве его возрадуются¹⁶⁴, то есть многие возрадуются о его рождении, потому что будут понимать, что это необыкновенный отрок.

Будет бо велий пред Господем: и вина и сикера не имать пити, и Духа Святаго исполнится еще из чрева матере своея¹⁶⁵. Рожденный от тебя не будет употреблять ничего спиртного – это знак, что он станет подвижником, будет жить не для земного наслаждения, а только для единого благоугождения Богу, – и благодать Святаго Духа будет в нем еще из чрева матери. И многих от сынов Израилевых обратит ко Господу Богу их¹⁶⁶, то есть приведет через покаяние многих людей обратно к Богу. И той предидет пред Ним [Господом Богом] духом и силою Илииною, обратити сердца отцем на чада, и противныя в мудрости праведных, уготовати Господеви люди совершены¹⁶⁷. Иными словами, он придет подготовить пред пришествием Господа нашего Иисуса Христа людей, чтобы они смогли воспринять Его проповедь, благую весть.

И рече Захария ко ангелу: по чесому разумею сие, аз бо есмь стар, и жена моя заматоревши во днех своих¹⁶⁸. Захария высказал естественное удивление, поддался человеческой немощи: он недоумевал, как это может произойти, если они оба с женой стары. Он как будто забыл о том, что он беседует с ангелом и что не человек говорит ему о рождении у него необыкновенного сына, а ангел. За это он был и наказан посланником, и одновременно это наказание явилось знамением – доказательством того, что пророчество это обязательно сбудется. И отвещав ангел рече ему: аз есмь Гавриил, предстояй пред Богом, и послан есмь глаголати к тебе, и благовестити тебе сия¹⁶⁹. Иначе говоря, «как ты можешь мне не верить, если я ангел Божий», благой вестник, потому что имя Гавриил значит «благой вестник», предстоящий пред Богом, и «я послан ныне благовестить тебе. Неужели ты не видишь, что перед тобой ангел?»

И се, будеши молча и не могий проглаголати, до негоже дне будут сия, зане не веровал еси словесем моим, яже сбудутся во время свое¹⁷⁰ – «за то, что ты не поверил мне, будешь молчать до того самого дня, пока это не сбудется. И это будет и наказанием тебе, и доказательством моих слов, которое ты хотел получить». И беша людие ждуще Захарию: и чудяхуся коснящу ему в церкви¹⁷¹, то есть люди удивлялись, когда Захария замедлил в святилище, потому что, видимо, продолжительность этого обряда обычно была короче, какое-то время занял его диалог с ангелом. Конечно, здесь все передано коротко, с пренебрежением к подробностям, что обычно для Евангелия и это отличает его от текстов тех писателей, которые выдумывают события и украшают их несуществующими подробностями для того, чтоб придать своей лжи убедительность. В Евангелии же всегда содержится лишь само повествование о действительном событии.

Можно думать, что, после того как Захария испугался, увидев ангела, прошло какое-то время, пока он оправился. Когда ангел говорил ему, то, может быть, в их разговоре были какие-то паузы, чтобы Захария все понял. Наконец, может быть, здесь даже не вся беседа передана, а лишь то, что ангел говорил Захарии. Из всего этого можно сделать вывод, что перед кадильным жертвенником священник пробыл довольно долго, может быть, так долго, что даже богослужение «приостановилось» на время, то есть те псалмы, во время которых должно было совершиться тайное священнодействие во святилище, уже были закончены, и воцарилось молчание.

Когда же Захария вышел из святилища и должен был преподать благословение народу, как это обычно бывало, он не мог ничего сказать и благословлял народ только жестами. Все поняли, что он видел какое-то видение, и, наверное, не только потому, что он молчал, но, безусловно, и потому, что на лице его отразилось какое-то впечатление, может быть даже некое благодатное ощущение, которое он испытал. Безусловно, оно изменило его лицо. А может, на нем отразились страх и ужас. Вспомним то, что ближе к нам, – как преподобному Серафиму Саровскому явился Господь Иисус Христос во время богослужения в Великий Четверг. Святой Серафим настолько был потрясен этим, что не мог продолжать богослужение. Он пребывал в молчании и то бледнел, то краснел, и служащие вынуждены были отвести его в алтарь. Он стоял в углу алтаря, не имея возможности принимать участие в богослужении. Надо думать, что нечто подобное было и с Захарией, хотя, наверное, и не в такой степени, как с преподобным Серафимом, потому что одно дело – явление ангела, а другое – Господа Иисуса Христа.

И той бе помавая им, и пребываше нем. И бысть яко исполнишася дние службы его, иде в дом свой¹⁷². Несмотря на то что на него напала немота, как наказание за сомнение и одновременно как доказательство истинности ангельского пророчества, он все-таки закончил череду богослужений и только тогда пошел в свой дом. По сих же днех зачат Елисавет, жена его, и таяшеся месяц пять, глаголющи: яко тако мне сотвори Господь во дни, в няже призре отъяти поношение мое в человецех¹⁷³. Конечно же, супружеская близость старцев не имела своей целью человеческое наслаждение и плотское утешение, может быть, ее давно уже и не существовало у них, но ради этого пророчества, ради предсказания ангела супруги сошлись для того, чтобы исполнить волю Божию. Тогда и сказала Елизавета: Тако мне сотвори Господь во дни, в няже призре отъяти поношение мое в человецех. Их этих слов можно заключить, что это поношение более всего касалось Елизаветы, потому что, видя праведность, святость Захарии, никто не смел подумать про него, что он грешник, но все предполагали вину его супруги.

Елисавети же исполнися время родити ей: и роди сына. И слышаша окрест живущии и ужики ея, яко возвеличил есть Господь милость Свою с нею: и радовахуся с нею¹⁷⁴. Итак, мы видим, что действительно исполнилось ангельское предсказание, и мнози о рождестве его радовались, хотя и не понимали точно, кто родился, но, может быть, душой, как люди верующие, смутно чувствовали, что это рождение принесет радость многим и многим. А то, что Иоанн исполнился благодати Святаго Духа еще из чрева матери, видно из того повествования, которое опущено в сегодняшний день, но которое в Евангелии есть. Когда пришла Пресвятая Богородица к праведной Елизавете, и бысть, яко услыша Елисавет целование Мариино, взыграся младенец во чреве ея, и исполнися Духа Свята Елисавет¹⁷⁵. Младенец еще во чреве матери пророчествовал самими своими движениями о том, что пришла Богоматерь, и о том, что воплотился Сын Божий. Вот каким благодатным был этот ребенок, этот великий праведник!

И бысть во осмый день, приидоша обрезати отроча, и нарицаху е именем отца его, Захарию¹⁷⁶. Заметьте, произошло (пусть у родителей и преклонного возраста) обычное дело – родился ребенок, однако какими необыкновенными знамениями сопровождалось как его зачатие и пребывание во чреве матери, так и его рождение. Когда он родился и его хотели назвать Захарией, тогда мать его Елисавета сказала: Ни, но да наречется Иоанн¹⁷⁷, ибо имя Иоанн значит «благодать Божия». Это также было необыкновенным делом, потому что, как видно из последующего повествования, детей называли именами родных. Был, видимо, набор имен, которые давали новорожденным в честь их усопших или живых старших родственников. И реша к ней, яко никтоже есть в родстве твоем, иже нарицается именем тем. И помаваху отцу его, еже како бы хотел нарещи е¹⁷⁸. Но и тот, не сговариваясь с Елизаветой, дал ребенку то же самое имя, потому что оба этим хотели показать, что рождение младенца не их заслуга, но действие Божественной благодати. И испрошь дщицу, написа, глаголя: Иоанн будет имя ему. И чудяхуся вси. Отверзошася же уста его абие и язык его, и глаголаше, благословя Бога¹⁷⁹.

И когда все это исполнилось, тогда разрешились уста Захарии. Страх чувствовали все живущие вокруг них – во всей стране иудейской рассказывали об этом необыкновенном рождении. И положиша вси слышавшии в сердцы своем, глаголюще: что убо отроча сие будет¹⁸⁰. Если при его зачатии, чревоношении, рождении были такие необыкновенные знамения, то что будет, когда он вырастет, когда он станет совершенным, взрослым человеком? И рука Господня бе с ним¹⁸¹, то есть благодать Божия пребывала в нем и содействовала ему так очевидно, что это видели окружающие люди.

И Захария, отец его, исполнися Духа Свята и пророчествова, глаголя: Благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем Своим…¹⁸² И ты, отроча, пророк Вышняго наречешися: предидеши бо пред лицем Господним, уготовати пути Его…¹⁸³ Отроча же растяше и крепляшеся духом: и бе в пустынех до дне явления своего ко Израилю¹⁸⁴. Захария понял, что отрок, который от него родился и рождение которого он приписывал Богу, дав ему имя Иоанн – «благодать Божия», иначе говоря «дар Божий», – что этот человек будет великим пророком, который предидет пред лицем Самого Господа, воплотившегося Сына Божия, Мессии, чтобы уготовати пути Ему в сердцах человеческих. И отрок рос, и укреплялся духом, и был в пустынех до дне явления своего Израилю.

Существует предание о том, что во время гонения Ирода на вифлеемских младенцев деспот предположил, что Иоанн может быть Мессией, поскольку знал о его необыкновенном рождении. Как вы помните, все младенцы в Вифлееме были убиты – гонитель надеялся, что с ними погибнет Богомладенец Христос. Хотя Иоанн появился на свет в другой местности, Ирод решил уничтожить и его, послав воинов в Горняя. Тогда Захария встал на защиту своего сына и был убит, а Елизавета бежала в пустыню и скрылась в пещере. Говорят, что скалы сомкнулись, и воины не увидели, куда спряталась с младенцем Иоанном праведная Елизавета.

Конечно же, мать пророка Иоанна, достигшая преклонных лет, скоро почила. Юноша рос совершенно один и воспитывался только под водительством Божиим. Это также говорит о том, что он был необыкновенным, совершенным человеком, избранником Божиим, высочайшим среди всех пророков. В нем не было ничего человеческого, по одному тому, что он воспитывался в пустыне и только Дух Божий открывал ему Божественные истины, можно сделать вывод, что он не учил ничему человеческому. Поэтому учение Иоанна Крестителя, с которого он начал свою проповедь, его слова, которые приведены в Евангелии, безусловно, не человеческие, а Божественные. И мы должны принять их всей душой. Когда пророк Иоанн вышел из пустыни по внушению Божию, то говорил всем: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное¹⁸⁵. Иоанн Креститель учил покаянию. И учение о покаянии, и сама добродетель, или, правильнее сказать, жизнь покаянная, есть учение, безусловно, не человеческое, но благодатное, внушенное Духом Святым.

Мы должны в этот день, вспоминая чудесное рождение Иоанна Крестителя, радоваться тому, что Бог через него послал нам это возвышенное, нужнейшее для нашего спасения учение – учение о покаянии. И мы должны понимать, что Божественные истины, великие и непостижимые для нашего разума, преподаются нам через людей, пусть необыкновенных по сравнению с нами, но таких же в принципе, как и мы, и не умалять значение того или иного человека в деле спасения, не думать, что все будет происходить само собой, как бы помимо нашей воли… Не думать так, как нас, допустим, учили при советской власти: существуют, мол, какие-то объективные законы развития истории и так далее. Это привилось нам, и мы полагаем, что у нас все само собой произойдет.

Нет, все зависит от человеческой воли. Не было бы Иоанна Крестителя – мы не знали бы его учения о покаянии. Господь сохранял Своего Предтечу и, конечно, он избранник Божий, но в то же время не будем забывать, что это человек, подобный нам, соизмеримый с нами. Поэтому без нашего собственного понуждения, без человеческого участия тех или иных людей, через которых Промысл Божий совершает наше спасение, – этого спасения может и не быть. Не будем пренебрегать теми людьми, которых Промысл Божий послал нам, чтобы сделать более удобным, а может быть, даже и вообще возможным наше спасение в вечности. Аминь.

7 июля 1998 года

Слово в день памяти славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла

Всем известна молитва перед святым причащением, которая начинается следующими словами: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз». Эта молитва составлена искусным проповедником, которого народ справедливо назвал Златоустым, то есть имеющим золотые уста. Премудрый и красноречивый святитель Иоанн Златоуст соединил в ее начальной части изречения двух первоверховных апостолов. «Христос, Сын Бога Живаго» – это слова апостола Петра¹⁸⁶, мы слышали их в сегодняшнем евангельском чтении; а слова: «Пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз» – почти дословно принадлежат апостолу Павлу. Рассуждая в одном из своих Посланий о пришествии в мир Христа Спасителя, апостол Павел засвидетельствовал: Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз¹⁸⁷.

Поскольку мы празднуем сегодня память святых апостолов, один из которых был вождем проповеди христианства среди иудеев, другой – среди язычников, будет уместно рассмотреть приведенные выше изречения, столь искусно и естественно соединенные воедино святителем Иоанном.

Ты еси Христос, Сын Бога Живаго – в этих словах заключено все исповедание христианской веры. Кто принимает Христа как истинного Сына Божия, а не только как учителя, пророка или просто праведного человека, тот полностью принимает Его учение, принимает все евангельские догматы, зиждущиеся на этих кратких словах. Евангельские догматы (как их именуют святые отцы) ― это и учение о Пресвятой Троице, и прочие многие, на первый взгляд не содержащиеся в Евангелии, истины веры, которые в действительности являются лишь изъяснением Божественного Писания. Но для того чтобы поверить Евангелию, нужно, повторю, принять как исповедание веры слова апостола Петра: «Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго», ибо вместе с ними мы приемлем всё православное вероучение, все догматы.

Обращаясь к следующим словам молитвы святителя Иоанна, которые принадлежат апостолу Павлу: «Пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз», ― мы находим в них основу всего нравственного учения Православной Церкви, потому что христианская жизнь начинается с покаяния и познания немощи человеческой природы. Человек не способен ничего сделать собственными силами: не только улучить спасение в вечности, но и победить в себе грех и стать добродетельным в этой временной жизни он не может без помощи свыше, а точнее без пришествия в мир Сына Божия, Иисуса Христа.

Усвоив эту истину, мы принимаем учение о покаянии и признаем, что вера в Сына Божия должна сопровождаться нравственной жизнью, борьбой с грехом, духовным совершенствованием человека. Причем нравственная жизнь необходима не только потому, что добродетель хороша сама по себе, но и потому, что она является естественным состоянием человека, созданного Богом добродетельным, является подражанием Христу и, самое главное, единственным путем к вечной жизни, к спасению в вечности.

«Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти» ― святитель Иоанн почти буквально цитирует слова апостолов Петра и Павла.

Кроме молитвы святителя Иоанна, учение первоверховных апостолов содержится и в молитве Иисусовой, хотя и в несколько видоизмененной форме. Слова «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий» по смыслу точно соответствуют словам: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго. А слова «помилуй мя, грешного» имеют тот же смысл, что и изречение апостола Павла: «Пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз». Человек, который считает себя грешником не только потому, что о греховности человеческой природы учит нравственное предание Церкви и говорят духовные книги, но и потому, что он начал переживать эту истину самим сердцем, ― уже не может не вопить к Богу непрестанной молитвой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Такой человек уже не может не каяться день и ночь, не может не осознавать, что только Сын Божий в силах ему помочь, только Господь способен его помиловать и спасти, как единственного грешника. Такой человек уже не осуждает других людей. Если он и помышляет о них, то считает себя несравненно бо́льшим грешником, чем они, уподобляясь в этом апостолу Павлу. Молясь, он сначала возносит ум к Богу со словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…» – а потом возвращает его к себе: «…помилуй мя, грешного». Ум человека постоянно «вращается» между Богом и им самим. Он уединяется в самом себе и уже ни о ком и ни о чем другом не думает, кроме Бога, вечности, спасения души и жизни по заповедям.

Таково краткое, но одновременно жизненное и действенное учение святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Принимая его в интерпретированной, приспособленной для нашего удобства форме Иисусовой молитвы, мы должны обучаться тому, чтобы на деле исполнять заповеданное апостолами, ― и научить нас этому может сама Иисусова молитва, а не одно чтение Священного Писания.

Апостолы имели великие дарования: даже тень Петра врачевала больных, пропитанные по́том повязки Павла обладали целительной силой. Вместе с тем каждый из них имел на совести совершенный в прошлом грех, мучительный для него: отречение от Спасителя, которым согрешил апостол Петр, и гонения на Церковь Христову, к которым был причастен апостол Павел. Согласно преданию, апостол Петр плакал всякий раз, когда слышал пение петухов. На иконах его изображают с бороздками слез на лице. Апостол Павел в своих Посланиях говорит о себе, что он недостоин называться апостолом, поскольку гнал Церковь Божию, однако же благодатию Божиею он есть то, что есть¹⁸⁸.

Эти люди, сподоблявшиеся высочайших Божественных откровений и вместе с тем обладавшие глубочайшим смирением, являются для нас, с одной стороны, образцом преданности Спасителю и верности Его учению, а с другой – образцом покаяния. Подражая святым апостолам Петру и Павлу, принимая их учение в лаконичной и одновременно полной форме Иисусовой молитвы, мы будем каяться, углублять свою веру исповеданием Христовым и совершенствоваться в покаянии.

12 июля 2003 года

Слово в день памяти славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла

Сегодня мы совершаем память святых первоверховных апостолов Петра и Павла. На Божественной литургии мы слышали чтение из Второго послания святого Павла к Коринфянам. В нем содержатся такие слова: Вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится, когда кто бьет вас в лицо. К стыду говорю, что на это у нас недоставало сил¹⁸⁹. Этими словами апостол напоминает верующим Коринфа, что он никогда не злоупотреблял своим положением, не вел себя с ними как господин и не уподоблялся людям, которых коринфяне незаслуженно уважали за их властность и презрение к пасомым.

Апостол Павел говорит об этом с некоторой иронией: На это у нас недоставало сил, то есть не хватало сил бить коринфян в лицо, объедать и прочее. Он зарабатывал на пропитание своим трудом, днем проповедуя, а ночью делая палатки, и жил на собственном иждивении. Это было, конечно, чрезвычайно тяжело, даже библейские заповеди не требуют этого от служителей Божиих. Ведь сказано: Не заграждай рта у вола молотящего¹⁹⁰, и сам апостол Павел толкует эти слова как указание на право благовестников Христовых питаться от проповеднических трудов.

А если кто смеет хвалиться чем-либо, то (скажу по неразумию) смею и я¹⁹¹. Святой Павел вынужден хвалить себя, чтобы доказать, что он не меньше прочих апостолов. Они Евреи? И я. Израильтяне? И я. Семя Авраамово? И я¹⁹². Сейчас это звучит странно, потому что ситуация в Православной Церкви сложилась противоположная: евреи среди верующих являются исключением, их число ничтожно, а в то время все обстояло иначе. Евреи были законными христианами, а приход язычников в Церковь был новостью, чем-то необычным. Поэтому, как правило, к христианам из евреев относились с громадным уважением.

Христовы служители? (В безумии говорю я больше¹⁹³. Апостол Павел принужден себя хвалить, но оговаривает, что делает это вынужденно и что в таком хвастовстве есть некоторое безумие. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти¹⁹⁴. Вот каковы апостольские труды! К трудностям самой проповеди, за которую, казалось бы, человек должен получать благодарность от людей и вознаграждение от Бога, присоединяется вместо благ прямо противоположное. Приведенные выше слова послания – это только начало перечисления скорбей и бед, которые испытал апостол Павел во время своей проповеди. Более всех он был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. Наверное, никто из нас не пожелал бы сказать о себе такое. Что может быть ужаснее и страшнее? Каждый из нас молился бы изо всех сил, чтобы с ним подобное не случилось. Но эти скорби естественно сопутствовали апостольскому служению. Полагаю, что не только святой Павел, но и другие апостолы должны были претерпеть нечто подобное.

От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного¹⁹⁵. По иудейскому закону разрешалось бить не более сорока раз. Ради точного исполнения Моисеева предписания ударяли тридцать девять раз, но при этом не щадили. Три раза меня били палками¹⁹⁶. Язычники же вообще не имели ограничений, у них не было предписаний закона, и можно было бить сколько угодно. Представьте себе, если бы кого-то из нас ударили палкой хотя бы раз или два! А апостола Павла избивали палачи, искусные в причинении человеку мучений.

Три раза меня били палками, однажды камнями побивали¹⁹⁷. Это означает, что враги благовестия не просто несколько раз бросили камнем в апостола, а пытались его убить. Такая казнь была принята у иудеев, которые побивали камнями тяжких грешников, участвуя в побиении всем обществом. Невыносимо тяжело выдержать целый град камней! Наверное, святой Павел упал без чувств и поэтому его оставили. В Деяниях апостольских говорится, что избивавшие прекратили бросать камни потому, что думали, будто апостол уже мертв, а он позднее встал и пошел. Если бы они знали, что он жив, то, конечно, добили бы его.

Три раза я терпел кораблекрушение¹⁹⁸. Апостол Павел попадал в кораблекрушение не один раз, а трижды. Мне кажется, если бы человек однажды испытал подобное, то впредь боялся бы вступать на палубу корабля. Однако апостолу нужно было проповедовать, и он, забывая о прошлых опасностях, вновь устремлялся навстречу будущим, чтобы, сделавшись, по его словам, для всех всем, хотя бы некоторых приобрести¹⁹⁹. Он ночь и день пробыл во глубине морской²⁰⁰, то есть в течение суток носился по водам, вероятно, на каком-то обломке корабля, и остался жив.

Много раз был в путешествиях²⁰¹. Путешествия тогда были не столь приятны, как сейчас. Во-первых, порядок в государствах не поддерживался так строго, как в наши дни, власть не имела развитой надзирательной системы. Во-вторых, нужно было путешествовать не на самолетах или морских лайнерах, не на поездах или автомобилях, а на лошадях или деревянных кораблях, подверженных всевозможным опасностям. К тому же путешествие совершалось через страны, где орудовали разбойники, где царило безвластие. И, может быть, варварские законы подвергали путешественников еще большей опасности, чем люди, не соблюдающие никаких законов. Поэтому апостол Павел и говорит об этом как о чем-то чрезвычайно тяжелом. К тому же путешественники в то время перемещались из города в город в основном пешком, что делало передвижение само по себе невероятно тяжким, почти невыносимым, даже без всяких опасностей. Что уж говорить о многократных путешествиях по Римской империи!..

В опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников²⁰². Иудеи ненавидели апостола за то, что он якобы оставил отеческую веру и стал ревностным проповедником христианства. Они всюду подстерегали его, постоянно подсматривали за ним, желая найти какой-нибудь предлог, чтобы убить, как это описывается в Деяниях апостольских. Однако им это не удалось. В опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников²⁰³, то есть и среди язычников ему не было покоя. Последние преследовали его либо по наущению иудеев, либо сами по себе, ненавидя его за то, что он учит против отечественной веры.

Римляне испытывали большое уважение ко всем местным религиям и поддерживали их среди завоеванных народов. Стилем их государственного правления был традиционализм, даже в свой пантеон они вводили божества и ставили идолов, почитаемых в захваченных ими народах. Вопреки этому апостол Павел призывал оставить отечественных богов, причем не ради какой-то иной традиционной религии, допустим иудейства, а ради новой, неизвестной, кажущейся странной, не имеющей ореола и авторитета древности.

В опасностях в городе, в опасностях в пустыне²⁰⁴. И в городе его встречали опасности от людей, и в пустынях было опасно из-за недостатка пищи и пития, из-за столкновения с людьми или зверями. В опасностях на море, в опасностях между лжебратиями²⁰⁵. Даже от христиан, которых он называет лжебратьями, ему приходилось терпеть скорби. Это были христиане только по имени, готовые, можно сказать, на предательство.

В труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе²⁰⁶. Когда здесь говорится о бдении, то речь идет не столько о молитвенном бодрствовании, сколько о том, что апостол Павел был вынужден недосыпать. Например, он работал по ночам, делал палатки, для того чтобы пропитать себя и своих спутников, не надеясь на помощь тех, кому он проповедовал. Тяжело ли не спать? Одну ночь не поспишь – и уже невозможно ничем заниматься. Представьте себе человека, который испытывает недосыпание, неся такие труды, на протяжении многих дней.

В голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Здесь речь идет не о том, что апостол соблюдал какие-то строгие посты, хотя, конечно, это имело место так же, как и молитвенное бдение. Здесь говорится о недостатке пищи, о посте вынужденном. Этот человек не унывал ни на стуже, ни в наготе и продолжал свои труды, поэтому он справедливо говорит, что потрудился даже более других апостолов. Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей²⁰⁷. Помимо всех трудов, забот и скорбей, его обременяло постоянное стечение народа. Знающие, что представляет собой общение по необходимости, пусть даже и с близкими людьми, понимают, что это отсутствие покоя. Человек не может ни сосредоточиться, ни отдохнуть, ему иногда не хватает времени даже на то, чтобы поесть. Да и само общение умственно изнуряет человека в высшей степени. А к апостолу Павлу ежедневно приходили люди не просто поздороваться и пообщаться – он должен был бесконечно решать все их проблемы, потому что они этого от него ожидали.

У меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах²⁰⁸. Причем заботиться ему приходилось в такое время, когда первохристиане подвергались гонениям, когда все только организовывалось во многих городах и во многих христианских общинах. У значительной части членов Церкви возникали какие-то проблемы, многое было для них еще непонятно, некоторых из них постигали скорби. Все искали у него утешения, а его самого утешить было некому. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?²⁰⁹ Конечно, воспламенялся апостол Павел молитвой. Хотя очень трудно принимать участие в каждом человеке, нуждающемся в тебе, особенно когда приходится ежедневно общаться с толпами народа.

Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу. В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня; и я в корзине был спущен из окна по стене и избежал его рук²¹⁰. В данном случае апостол Павел более подробно рассказывает о том, что ему пришлось претерпеть. Его должны были схватить не за какое-то преступление, не за какой-то грех, а за то, что он проповедовал истину, Христа. Ученики спустили его по стене города в корзине: только таким образом святой Павел смог избежать смерти. Вот каким опасностям он подвергался!

Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним²¹¹. Говоря это, он не заявляет о себе прямо. Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. Я знаю о таком человеке (только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться, собою же не похвалюсь, разве только немощами моими²¹². Конечно, апостол Павел рассказывает о себе, но у него, можно сказать, язык не поворачивается произнести то, что это был он. Если бы речь шла о другом человеке, то не понадобилась бы такая подробность: в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю. Если бы это был другой человек, то апостол Павел не рассуждал бы об этом, потому что ему, разумеется, и не могло быть известно, как в точности все случилось. Но если он говорит о собственном откровении, то это очень существенный момент. Мы знаем по аскетическим писаниям святых отцов о существовании возвышенных духовных состояний, в которых человек не контролирует происходящее с ним. Он не понимает – поскольку откровение было ощутимо, явно, реально, – происходило ли это с ним вне тела и только ли душа была восхищена на небо. Мы, конечно, о таких состояниях и мечтать не смеем.

Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит²¹³. А что в нем могли видеть? Это был плешивый человек маленького роста, презренный в глазах многих язычников. Греки справедливо считали себя самой культурной нацией, а всех остальных, в том числе и евреев, – наверное, несправедливо – варварами. Этот низкорослый, всюду гонимый, презренный человек, не обладавший никакими внешними достоинствами: ни силой, ни богатством, ни знатностью, ни поддерживавшим его войском, – не хотел, чтобы о нем знали больше того, что было видно по его наружности. Конечно, апостол Павел совершал чудеса, и в этом проявлялась его высокая духовность, его необыкновенная благодатность, но он предпочитал, чтобы его воспринимали как обыкновенного человека.

И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился²¹⁴. Здесь толкователи расходятся во мнении. Некоторые говорят, что это была тяжелая болезнь, предположительно болезнь глаз. Так, в Послании к Галатам апостол Павел говорит: Если бы можно было, вы бы свои глаза извертевше дали мне²¹⁵. Можно предположить, что у него болели глаза и галаты хотели ему помочь, но не могли. Есть и другое толкование ― будто бы все скорби, бесчисленные гонения, преследования, клевету, которые испытывал апостол, он и называет жалом в плоть, ангелом сатаны. Конечно же, всякий человек ищет некоторого покоя, отдохновения, и даже апостолу Павлу порой казалось, что скорби препятствуют его служению. Естественно, он молился Господу об избавлении от этого жала в плоть, от всех скорбей, причиняемых его телу.

Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня²¹⁶. Апостол понимал, что все происходящее с ним: болезнь ли это или скорби от людей – не случайность. Это демон постоянно находился при нем и либо мучил его плоть болезнью, либо возбуждал людей, чтобы те удручали его. Но Господь сказал мне: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи»²¹⁷. Смотрите, как дерзновенно говорит апостол Павел: Господь сказал мне. С нами Господь не говорит, мы рассуждаем о воле Божией в лучшем случае на основании Священного Писания. А апостолу Павлу Сам Господь дал ясный и полный, хотя и краткий ответ: Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи.

И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова²¹⁸. Апостол Павел хвалится своими немощами. В одном послании он говорит: Отвне у нас скорби, а внутри страхи²¹⁹. Значит, он испытывал страх преследований, гонений, страх смерти и мучений, но тем не менее совершал свое служение. И он хвалится своими немощами, даже душевными, потому что в немощи совершается сила Божия. За все великие, титанические, можно сказать, апостольские труды он получил от людей и от Бога только такую земную награду: тюрьмы, унижения, избиения, гонения, кораблекрушения, беды от разбойников, предательство не только единоплеменников, но и братьев во Христе. Апостол Павел понимал, что все, в конечном счете, происходит от Бога и поэтому молился Ему, однако испытывал беды.

Похоже ли это на нас, можем ли мы хвалиться своими немощами? За свое ничтожное благочестие мы ждем от Бога награды здесь, на земле, а ведь цель нашей жизни находится за порогом смерти – кстати, неминуемой. А мы об этой конечной цели забываем. Если нас посещает какая-либо скорбь (как правило, в наказание за наши грехи), то мы считаем, что только теперь и нужно молиться Богу, причем не для того, чтобы покаяться, очиститься от грехов, а для того, чтобы избавиться от всех скорбей, жить беспечально и безбедно. Подобны ли мы апостолу Павлу? Можем ли утверждать, что наша сила совершается в немощи, как сказал ему Господь? Конечно, нет. Поэтому в нас и нет той Божией силы, которая была и в апостоле Павле, и, конечно же, в других апостолах. Наша немощь совершенно противоположного свойства – это немощь духа, немощь ума, немощь воли. Хотя апостол Павел ничего лично о себе не говорил, а рассказал только о своем служении, но все благовестники Христовы имели приблизительно одинаковую судьбу: в награду за свои неизреченные труды во славу Божию они получили только скорби и, в частности, мучительную смерть.

Совершая память святых апостолов Петра и Павла, выслушав это «безумное хвастовство», произнесенное только для того, чтобы утвердить авторитет апостола среди немощных коринфян ради пользы дела – успеха благовестия, мы должны сделать для себя простой вывод. Он заключен в словах апостола Павла: Подражайте мне, как я Христу²²⁰. Можно ли сказать о святом Павле, что он подражал Христу? Конечно. Чисто внешне у него были другие скорби, но по сути те же самые, что и у Самого Господа: страдания от людей, предательства, гонения от тех, кому желаешь добра, от тех, кому несешь слово истины, от тех, к кому проявляешь любовь.

Если мы хотим быть подражателями апостола Павла, а через это уподобиться Самому Господу Иисусу Христу, то не должны ожидать земной награды, похвалы от людей, благополучия от Бога. Мы призваны искать Царства Божия, которое внутрь нас есть. Именно оно истинная награда и истинное утешение. Кто вкусит его сладости, подобно апостолам, тот будет готов терпеть все, – даже рад будет скорбям, лишь бы усугубилось в душе его обилие Божественной благодати. Аминь.

12 июля 2004 года

В эти дни мы совершаем память святых Царственных страстотерпцев.

Подробности мученической кончины Царской семьи стали известны из воспоминаний людей, которые их казнили. Хотя вряд ли можно назвать казнью зверское убийство, не имевшее даже формальных признаков казни. Эти палачи думали, что совершают нечто великое, исторически важное, и, считая себя причастными к истории, оставили воспоминания. Поэтому до нас и дошли эти страшные признания убийц.

Все дни заключения были днями страданий для членов Царской семьи, потому что с высоты царского величия они были низведены до уровня арестантов, людей, над которыми смеялись и которых постоянно уничижали, а последние минуты жизни Царственных страстотерпцев были в особенности исполнены чрезвычайного страдания. Когда было принято решение о казни (по мнению одних историков, оно принималось на местном уровне, свердловскими большевиками, другие считают, что это произошло не без ведома московских руководителей), местные коммунисты обрадовались возможности совершить нечто важное, прославиться – и взяли на себя эту страшную миссию.

Ночью узникам Ипатьевского дома объявили, что в связи с вражеской угрозой им необходимо спуститься в подвал, но взять с собой ничего не разрешили, кроме подушки для Наследника, которую ему обычно подкладывали, когда он сидел, потому что он был болен. Императрица спросила: «Неужели и стульев нельзя?» Принесли два стула. Так и стояли узники в подвале Ипатьевского дома, когда руководитель этого страшного дела Юровский достал бумагу и прочитал нелепый по содержанию приговор приблизительно такого содержания (в разных источниках исполнители казни приводят его слова по памяти и поэтому по-разному): «В связи с тем, что совершается интервенция против Советской России, и это делается под влиянием ваших родственников, вы должны быть расстреляны». Приговор был настолько абсурден, что Государь, обернувшись к Юровскому, переспросил: «Что-что?»

Затем Государь повернулся лицом к своим близким. Это были последние мгновения, когда он мысленно прощался со своим семейством, которое было поистине образцом христианской семьи. После этого большевики достали пистолеты и наганы, и началась беспорядочная стрельба. Больше всех «повезло» Государю: в первые же минуты он был убит наповал, потому что каждый из палачей мечтал прославиться убийством самого Царя: в него выстрелили сразу несколько человек. Остальных не смогли убить мгновенно, хотя в них стреляли много раз: пули рикошетили, подвал был полон дыма, убийцы палили фактически по смутным силуэтам в пороховом дыму.

Позднее, когда тела убитых пытались уничтожить, выяснилось, что в корсетах Царевен были зашиты драгоценности. Перед началом Первой мировой войны Государь, желая показать пример состоятельным людям России, перевел все свои вклады из иностранных банков в Российский, чтобы деньги могли принести пользу отечеству. Поэтому после революции у Царской семьи практически не осталось денежных накоплений. Быть может, они надеялись, что им удастся освободиться из-под ареста и затем хотя бы за счет драгоценностей вести более или менее сносный образ жизни. Но эта предусмотрительность оказалась пагубной. Драгоценности, зашитые в корсетах, умножили страдания Царевен: сразу застрелить юных княжон не удалось, потому что они были как панцирем прикрыты драгоценностями, так что пули отскакивали от их груди.

Когда уже казалось, что всех убили, обнаружилось, что жив Цесаревич, и его пристрелили. Потом открыли окна, пороховой дым рассеялся, и палачи увидели, что Царевны еще шевелятся. Тогда, чтобы не поднимать шума, их стали добивать штыками. Эти штыки, снятые с американских винтовок, не были заострены, как трех-четырехгранные игольчатые русские штыки, у них был закругленный конец, как у ножей, то есть, попросту говоря, штыки были тупые. И вот таким страшным способом добивали Царевен. Потом вдруг поднялась Анна Демидова, которая во время пальбы накрылась подушкой и поэтому была лишь слегка ранена или контужена. Но, видимо, она испытала сильный шок, потому что при этом говорила: «Слава Богу! Меня Бог спас!» – как будто опасность уже миновала. Ее добили прикладами и ударили штыком – вот как зверски расправились с этими людьми! Палачи даже «не справились со своей ролью»: не сумели убить узников так, чтобы они хотя бы в последние мгновения своей жизни не испытывали страданий.

После этого убийцы стали думать о том, как спрятать тела убитых. Сначала их отвезли на то место, которое сейчас известно как Ганина Яма. Потом, не сумев укрыть останки там, они под давлением обстоятельств спрятали их в так называемом Поросенковом логу, прямо на дороге. Сейчас идут споры о том, подлинные ли останки найдены там. Я думаю, скоро истина прояснится и все удостоверятся в том, что в Петропавловском храме Петербурга почивают подлинные останки Царской семьи.

Такими ужасными страданиями окончились дни Царственных страстотерпцев. Известно, что святой Государь-император Николай родился в день праведного Иова. Он чувствовал, что это знаменательно, и говорил некоторым близким людям: «Обратили ли вы внимание на это совпадение: я родился в день праведного Иова. Видимо, мне, как и ему, предстоят страдания». Слова Государя-императора были провидческими: он, подобно праведному Иову, который в одно мгновение лишился богатства, славы и детей, перенес то же самое. Из властителя великой и могучей державы он стал узником и терпел всякие уничижения и насмешки от простых солдат, охранявших его, это уничижение все больше усугублялось и наконец завершилось ужасным страданием. Да, Иов еще долго жил после кончины своих детей, а Государь-император пережил это страшное событие в одно мгновение и одновременно лишился своих детей, близких и собственной жизни. Но кто может измерить, помимо физических мук, глубину страданий, переживаемых отцом и мужем, который ничего не может сделать для спасения своих любимых детей и супруги, кто может понять степень тех мучений, которые пришлось перенести Государю-императору в последние мгновения перед своей страдальческой кончиной?

Известно, что, когда в них начали стрелять, Государыня и еще одна Царевна (по некоторым воспоминаниям, Ольга) подняли руку для того, чтобы перед смертью перекреститься, но не успели этого сделать.

Хотя, наверное, Царственным страстотерпцам в жизни случалось совершать трагические ошибки, поскольку они были людьми, а человеку невозможно прожить на земле без ошибок, – мы почитаем их, поскольку страданиями в последние месяцы своей жизни и своей мученической кончиной, они не только искупили эти ошибки, но и освятились и достигли высокой степени духовности и нравственности. При всех унижениях и страданиях они вели себя чрезвычайно достойно и мужественно. Однако мы не должны поддаваться своего рода прелести, как иные неразумные ревнители, и приписывать Царственным страстотерпцам роль искупителей русской земли и народа. Искупитель у нас один на все времена и у всех народов – это Господь Иисус Христос, и другого быть не может. Конечно, кровь мучеников очищает Церковь, очищает и тот народ, который родил для Церкви этих мучеников, но даже кровь всех мучеников от сотворения мира не может заменить крови, пролитой Господом Иисусом Христом. Она лишь присоединяется к ней и как бы возобновляет милость Божию, отошедшую от Церкви и народа из-за наших грехов и нерадения.

Однако, не преувеличивая, мы не должны и преуменьшать значение подвига Царской семьи. Святые Царственные страстотерпцы являются символом страданий всего русского народа. Мы знаем, как много разных людей святой жизни пострадало за Господа и веру начиная с 1917 года и до падения советского режима, а в особенности во времена сталинского террора. Мучеников было очень много, но исключительно яркими личностями, более всего привлекшими к себе внимание, были святые Царственные страстотерпцы, поскольку они занимали в России необыкновенно высокое положение.

Мы с таким участием и любовью взираем на них потому, что как при жизни Царь был олицетворением всех мирян, всей России и был стражем Церкви, управителем православного государства, так и в кончине своей явился олицетворением страданий всего русского православного народа и православия на Руси. И мы с благоговением взираем на мученический подвиг членов Царской семьи, молимся им, ожидая от них помощи в наших трудах и скорбях и утешения в наших житейских трудностях.

Аминь.

17 июля 2004 года

Слово в день памяти преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары

Это было в 1918 году, в то время, когда в России случилась страшная, немыслимая катастрофа. Подобно тому, как обрушиваются стихийные бедствия, Россию постигло страшнейшее общественное бедствие – государство, могучее и прекрасное, хотя, конечно, и с некоторыми недостатками, было сокрушено. Трудно установить, почему это произошло. В какой-то степени виной тому влияние посторонних сил, отчасти – греховность русского народа. Кто знает, смогут ли люди разобраться в этом до конца? За несколько месяцев (с Февральской по Октябрьскую революцию) Российское государство дошло до того, что власть в нем потеряла всякое значение и была захвачена кучкой заговорщиков. Это была в буквальном смысле слова группа людей – всего несколько десятков тысяч человек, однако же они смогли удержать власть на протяжении довольно значительного времени. Хотя они и уничтожали друг друга, но им удалось сохранить преемственность власти вплоть до начала 1990-х годов. За это время были пролиты целые реки человеческой крови. Александр Солженицын в своей книге «Архипелаг Гулаг» пишет, что с 1917 года по начало 1950-х в России погибло шестьдесят с лишним миллионов человек, и это только по доступным ему сведениям. А ведь многие документы были ему недоступны. Известно, что материалы с результатами переписи населения, которую провел Сталин в конце 1930-х годов, были скрыты – настолько катастрофические показатели давали переписчики. Численность населения России совершенно не соответствовала сделанным на тот момент времени прогнозам. По мнению некоторых исследователей, со времени революции до падения коммунистического строя по вине советской власти в общей сложности погибло или не появилось на свет в результате снижения рождаемости около ста миллионов человек. Иначе говоря, если бы не произошла революция, которая унесла столько человеческих жизней, то население России и так называемых стран СНГ в целом было бы сейчас на сто миллионов человек больше. Чтобы вы имели представление о том, что такое сто миллионов человек, скажу, что население всей Греции составляет семь-восемь миллионов человек.

Когда случилась эта катастрофа, многие люди, прежде всего духовенство, аристократия, а также все те, кого большевики считали оплотом царской России, подверглись так называемому красному террору. В первую очередь представители новой власти, конечно же, хотели уничтожить всех членов Царствующего дома, чтобы не осталось претендентов на престол и чтобы даже мысли о восстановлении монархии ни у кого больше не возникало. Некоторые представители Императорского дома все же спаслись, а некоторые были захвачены и погублены.

Преподобномученицы великая княгиня Елизавета и инокиня Варвара, а также заключенные с ними князья из рода Романовых были убиты зверским образом. Их, кроме великого князя Сергея Михайловича, сбросили в шахту живыми и забросали гранатами, но не все гранаты взорвались. Один человек из числа сброшенных погиб сразу, но остальные были еще живы, и среди них преподобномученица Елизавета. Вместе со стонами из шахты доносились духовные богослужебные песнопения. Через несколько часов все в шахте скончались от ран, удушья и жажды.

Когда тела Царственных страстотерпцев привезли к Ганиной Яме, то красноармейцы, которые там находились, возмущенно говорили: «Почему вы не привезли их живыми? Мы рассчитывали, что сами их здесь убьем».

Многие люди пострадали в 1918 году без всякого суда и следствия. Обычно просто приставляли пистолет к виску и стреляли в человека, иногда издевались. Одного священника в нашей епархии перед смертью пытали, отрезая у него мягкие части тела, а он умолял, чтобы его убили и не мучили. Какое-то зверство проснулось в русском народе. Безудержная злоба обрушилась на аристократию, дворянство и на сами духовные основы русской нации: Православную веру и ее носителей, Предательство, зверство и подлость весьма многообразно проявились в эти страшные годы. Гонения продолжались, начиная с 1917–1918 годов и вплоть до падения советской власти; в особенности сильными они были в годы, предшествовавшие смерти Сталина. Но в то же время мы видим необыкновенное мужество и преданность некоторых простых людей своим, как с презрением говорили коммунисты и большевики, «господам».

Я хочу сказать о преподобномученице Варваре, хотя обычно принято больше сосредоточивать внимание на великой княгине Елизавете. Хочу также сказать и о верных слугах Царской семьи: о докторе Боткине, о горничной Демидовой, о лакее Труппе (хотя он и не был православным, однако же проявил необыкновенную преданность). Все слуги имели возможность оставить Царскую семью – им прямо или намеками предлагали сделать это, в том числе и доктору Боткину, поэтому он знал, что его ждет. В письме из Ипатьевского дома он писал своему брату: «Я умер, но еще не погребен…». Если бы все убиенные впоследствии слуги пожелали оставить Царскую семью, им бы позволили это сделать, однако же они остались преданными ей до конца.

Преподобномученица Варвара была простой женщиной. Формально ее уже ничто не связывало с великой княгиней Елизаветой – ведь все понимали, что величие Царского рода повержено и Царская слава закончилась. Приближенным Романовых нужно было думать о сохранении собственной жизни, и многие предпочли свою жизнь долгу, но не инокиня Варвара. Она, будучи келейницей преподобномученицы Елизаветы, осталась ей верной до конца и погибла вместе с ней, хотя у нее, как не имевшей отношения к роду Романовых, вероятно, были шансы спастись, да и таких повальных гонений, которые начались позже, с конца 1920-х годов, при Сталине, тогда еще не было.

И не знаешь, чему больше удивляться: или преданности этих простых людей, или их «господам»: преподобномученице Елизавете и Царственным страстотерпцам, которые сумели возбудить в своих приближенных такую необыкновенную любовь и преданность. Одно это уже служит для нас косвенным признаком святости и слуг, и их господ. Конечно же, здесь действовало не только чувство долга, отношения между ними были не просто такими, как между начальником и подчиненными, – этими людьми двигало чувство взаимной любви. Любовь объединила их и сделала неразлучными даже в смерти.

В послании к Римлянам апостол Павел говорит: Кто нас отлучит от любви Христовой?²²¹ – а далее перечисляет всевозможные скорби, которые только может измыслить человек, и утверждает: Ничто нас не может разлучить²²². Неразлучность этих праведных святых людей, Царственных страстотерпцев и их слуг, преподобномучениц Елизаветы и Варвары, свидетельствует о том, что они не разлучились своим духом и от любви Христовой, несмотря на все невыносимые, страшные гонения. Нам может показаться, что Царственные страстотерпцы, живя в Ипатьевском доме, ничего особенного не претерпели, ведь они были там в таких условиях, в каких сейчас живут немногие: у них были слуги, было имущество, которого у нас сейчас нет. Но мы забываем о том величии, которого были лишены Царственные страстотерпцы в результате революции и всех бедствий, которые их постигли. Мы не понимаем, сколь велика разница между той славой, которой они пользовались, будучи государями одного из величайших в мире государств, и тем бесславием и унижением, которым подверглись они в 1917–1918 годах.

В «Отечнике» есть повествование о некоем египетском подвижнике, который соблазнился славой одного отшельника, пришельца из иной страны. В те времена считалось, что настоящий подвижник должен быть совершенно нищим, обязан сам трудиться для своего пропитания. Этот же отшельник привел с собой из другой страны слугу, спал на подушке, что было вообще немыслимо для подвижника, и в то же самое время обладал свидетельством своей святости – даром прозорливости, так что пользовался любовью народа, и многие люди приходили к нему за наставлением. Соблазнившись или просто придя в недоумение, египетский подвижник пришел к этому пришельцу и спросил:

– Как же так, почему ты имеешь слугу, спишь, подложив под голову подушку, позволяешь себе есть пищу, которую мы не едим, и Господь даровал тебе духовные дары, которых я не имею, хотя подвизаюсь гораздо строже?

Тогда тот спрашивает:

– Кем ты был, когда пришел в пустыню?

– Пастухом

– А чем ты питался?

– Сухим хлебом, сыром.

– А я жил в Риме, был знатным человеком, умащал свое тело благовониями, был окружен множеством слуг, носил шелковые одежды, жил в роскоши. Поэтому теперь ради своей немощи я вынужден оставить себе слугу и оказывать хоть малое снисхождение своему телу, но, ради того что я лишился гораздо большего, Господь и посылает мне дарования. Ты же живешь сейчас чуть ли не лучше, чем тогда, когда был пастухом.

Нужно признаться, что, окажись мы на месте этого завистливого подвижника, мы впали бы в еще большее осуждение – нам бы даже не хватило мужества, чтобы прийти и искренно сказать: «Почему ты живешь в роскоши?» Так, к несчастью, некоторые из нас осуждают и Царственных мучеников. Все познается в сравнении, и в данном случае это изречение справедливо.

Итак, чтобы понять, какие скорби и муки вынесли Царственные страстотерпцы и преподобномученица Елизавета еще до своей мученической кончины, мы должны сопоставить условия, в которых они находились в тот промежуток времени, с тем необыкновенным величием и славой, которыми сопровождалась их жизнь, когда они еще были членами Царствующего дома.

Преподобномученница Елизавета по происхождению была немкой, происходила из так называемого владетельного дома. По законам Российской империи, установленным Павлом I, будущий наследник престола имел право вступать в брак только с особой из Царствующего дома. Поскольку в Германии наследников таких владетельных домов было много, то русские государи часто вступали в брак с немецкими принцессами. Великий князь Сергей Александрович, дядя будущего царя Николая II, вступил в брак с принцессой Елизаветой. Князь Сергей не имел права претендовать на царский престол, и потому великая княгиня Елизавета могла по закону Российской империи остаться протестанткой, лишь будущая царица должна была принимать православие. Однако Великая княгиня, познакомившись с православием, так загорелась духом, что совершенно сознательно, без всякого давления или корысти приняла веру своего супруга. При этом она даже пошла против воли своего любящего и любимого ею отца, убежденного и ревностного протестанта, чем сильно огорчила его. В то время, в особенности в таких приличных семьях, из какой происходила Елизавета Феодоровна, непослушание воле родителей было явлением чрезвычайно редким.

Итак, великая княгиня Елизавета совершенно свободно и искренне приняла православие и проделала путь от преданной христианской супруги до настоятельницы Марфо-Мариинской обители, созданной ею после гибели супруга, великого князя Сергея Александровича, убитого террористами. Когда она была на Святой Земле, во время освящения храма равноапостольной Марии Магдалины, который и по сей день стоит на склоне Елеонской горы, то была настолько очарована, если так можно выразиться, благодатью, действующей в этих святых местах, что сказала в духовном восторге: «Как бы я хотела быть похороненной здесь!» Эти слова оказались пророческими – после того как ее нетленные мощи были извлечены из шахты под Алапаевском, они были переправлены в Святую Землю и почивали там под спудом вплоть до прославления преподобномучениц Елизаветы и Варвары Русской Зарубежной Церковью. Теперь их святые мощи доступны всем для поклонения в храме святой равноапостольной Марии Магдалины.

Вот какова необыкновенная судьба этой великой святой. Немка, принявшая православие, убита русскими, отрекшимися от православия. Елизавета Феодоровна пришла в Россию из чужой благополучной страны и вместо славы, которую можно было ей здесь ожидать, поскольку она стала членом Царствующего дома в великом государстве, претерпела такое страшное бесславие, уничижение и в конце концов мученическую смерть. Для всех нас она является примером истинной веры, истинной любви к православию, которым каждый из нас обязан подражать. Мы должны подражать и верным до смерти слугам преподобномученицы Елизаветы и Царственных страстотерпцев. Именно любовь к Богу делает человека преданным своему долгу и людям, которые в нем нуждаются.

Святые должны быть особо почитаемы в тех местах, где они пострадали. И нам в нашей епархии следует особенно чтить память Царственных страстотерпцев, которые являются и всероссийскими святыми. Мы должны подражать их примеру, почитать их, молиться им и таким образом быть их учениками в вере, мужестве, жизни, в любви к Богу и ближнему, любви к Святой Православной Церкви. Аминь.

18 июля 2002 года

Слово в день памяти преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары

Вчера мы совершали память святых Царственных страстотерпцев, а сегодня – преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары. Преподобномученица Елисавета принадлежала через своего убиенного супруга также к династии Романовых. В течение двух дней здесь, на Урале, большевики-богоборцы уничтожили многих представителей царствующей династии, а вместе с ними людей, так или иначе близких к ней. Существует мнение, будто русский народ предал Царя. Это очень сложный вопрос. Но хочу обратить ваше внимание на то, что рядом с Царской семьей и преподобномученицей Елисаветой находились русские люди, которые остались преданными им до последней минуты жизни, хотя им и представлялась возможность уехать от Царской семьи.

Действительно, семью Николая II покинули многие люди, да и преподобномученица Елисавета осталась почти одна. Тем не менее верные слуги до конца пребывали с Государем, Государыней и их детьми, и преподобномученица Варвара была до конца с Великой княгиней Елисаветой. Царская семья является символом страданий, охвативших всю страну и Церковь на многие десятилетия, а люди, остававшиеся с ними до конца, представляют ту часть народа, которая осталась преданной старинным идеалам – православию и монархии, которая была оплотом православия в России.

Вспомним доктора Боткина. Если развить мысль о том, что при Царе находились представители народа, сохранившие верность старинным идеалам, то доктор Боткин был представителем интеллигенции, про которую также говорили, что она совершенно отвернулась от Бога и от монархии. Евгений Боткин сказал замечательные слова: «Когда Государь был в славе, я был с ним, и теперь, когда он в несчастье, я считаю своим долгом находиться при нем».

Не нужно слишком смело судить о том, что будто бы народ оставил Государя. Когда Государя перевозили из Тобольска в Екатеринбург, то крестьянин, хозяин повозки, узнав, кого ему довелось перевезти, был очень этим тронут и прослезился. Когда же его спросили о причине слез, он ответил: «Как же мне не плакать, когда Господь привел провезти на моих лошадках самого Царя-батюшку». Значит, были люди, сохранившие преданность идеалам христианской России.

На Урале совершение памяти Царственных страстотерпцев и великой княгини Елизаветы слилось как бы в одно празднование, которое называется в народе Царскими днями: когда-то эти дни были трагическими, а сейчас они для нас являются праздничными. Совершая память этих святых, мы должны помнить о преданности народа, которая все-таки существовала по отношению к древним православным идеалам. Именно та часть народа, которая эти идеалы хранила, подверглась наибольшим страданиям, чем все. Совершая память Царственных угодников Божиих, нам следует поминать и их верных слуг, которые сохранили преданность христианству и христианским принципам. И мы должны им в этом подражать. Аминь.

18 июля 2004 года

Слово в день памяти равноапостольного великого князя Владимира, во святом Крещении Василия

Сегодня мы совершаем память святого равноапостольного князя Владимира, крестителя Руси. Я не буду пересказывать его жизнеописание, а скажу лишь о том, как правильно относиться к великому событию крещения Руси и подвигу равноапостольного Владимира. Бытует такое мнение, что князь крестил Русь насильно, крещение народа было неосознанным, поскольку не было основано на народной вере. И делается следующий вывод: такое крещение нарушает принцип свободного принятия вероучения, а плоды этого крещения оказались сомнительными – русские якобы не до конца осознавали суть христианства и поэтому одновременно с Православием в России на протяжении веков удерживалось множество языческих суеверий и предрассудков.

Так ли это на самом деле? Действительно ли русские приняли православную веру неосознанно, случайно? Вспомним, как обратился к вере князь Владимир. До своего Крещения это был человек, безудержно стремившийся к власти, и ради занятия великокняжеского престола он даже совершил несколько вероломных убийств, в том числе пролил кровь своих братьев. Известен он был и развратом. Как и всякий человек, совершивший тяжкие грехи, какого бы исповедания и вообще каких бы убеждений он ни был, князь чувствовал угрызения совести и желал умилостивить языческих богов, думая, что если станет приносить им жертвы и умножать идолов, требуя их всенародного почитания, то они его простят и совесть перестанет его мучить. Однако это языческое мнимое благочестие никаких плодов его душе не принесло, он не чувствовал ни малейшего успокоения и мира. Тогда он обратился к размышлению о принятии веры в Единого Бога.

К тому времени идея о Едином Боге распространилась и на языческие народы. Святитель Григорий Палама, живший несколько позже, рассуждая о магометанстве, говорит, что единобожие магометан – это косвенное влияние христианства, то есть идея христианского единобожия проникла за пределы самой этой религии и оказала влияние на народы, оставшиеся в заблуждении. Действительно, мы знаем, что Магомет находился под влиянием Священного Писания Нового и Ветхого Завета. Сам он был неграмотным, читать не умел, но знал Писание в пересказе. Конечно, Священное Писание в своем Коране он исказил, ссылаясь на якобы бывшие ему откровения, но тем не менее мысль Григория Паламы совершенно правильна и в данном случае влияние христианства на магометанское учение совершенно очевидно. Влияние христианства было огромным, что не могло не отразиться на умах знаменитых язычников.

Князь Владимир о христианстве знал: в то время среди русских уже было значительное число верующих. Его бабка, святая равноапостольная княгиня Ольга, построила несколько храмов в Киеве и его окрестностях. Кроме того, русские, торгуя с разными странами, охотнее всего вступали в торговые отношения с Византией – самой богатой и культурной страной того времени. При заключении договоров с византийскими купцами те из русских купцов, которые были христианами, клялись на кресте и Евангелии. Так что в то время среди русских торговых людей были верующие христиане, о чем Владимир не мог не знать.

Как человек благоразумный, мудрый, он подверг исследованию все те варианты единобожия, какие существовали в его время. Во-первых, это было Православие, сохраняемое и проповедуемое греками-византийцами. Во-вторых, христианство в западной традиции, формально еще не отделившееся от единой православной Церкви, но по сути уже создавшее свои особые положения и с IX века подвергавшееся критике со стороны православных богословов. Ко времени крещения Руси уже целое столетие шли серьезные богословско-канонические споры по вопросам расхождения между Православием и западным христианством. Наконец, князь должен был знать и нехристианские религии, проповедующие единобожие: магометанство и иудаизм, основанный на Ветхом Завете с отвержением Завета Нового, так как уже в последующие столетия по Рождестве Христовом возник Талмуд, то есть комментарии, изменяющие трактовку Ветхого Завета в сравнении с традиционной древней. С политической точки, зрения магометанство в то время было не менее, если не более, привлекательно, чем христианство: магометане совершили множество великих завоеваний. Они захватили весь Восток, Северную Африку, покорили Испанию, войска арабов-магометан проходили до Китая и Персии. Был велик успех магометанства и в деле проповеди своего вероучения, и потому оно не могло не привлекать внимания государственного деятеля. Кроме того, оно обеспечивало солидарность с мусульманскими народами, взаимную поддержку и помощь.

Западное христианство, с политической точки зрения, также было привлекательно, поскольку и Запад начал подниматься от безгосударственности и раздробленности к осознанию своего величия.

Иудаизм не был столь привлекательным, поскольку иудеи были рассеяны, не имели своего государства. Предание рассказывает о том, что, когда князь Владимир, говоря с иудеями об их религии, спросил: «Где ваша родина?», они ответили: «Бог нас наказал за наши грехи, и мы изгнаны с нашей родины». Тогда он воскликнул: «Так неужели вы хотите, чтобы и нас Бог наказал и изгнал с нашей земли, если мы примем вашу религию?!» Именно это убедило князя отказаться от иудаизма, хотя он имел преимущество перед прочими религиями своей глубокой древностью: другие религии как бы произросли из него.

Единство с Византией на религиозной основе могло предоставить для Руси выгоду. В то же время, как мы видим из поведения и равноапостольной княгини Ольги, русские боялись, чтобы вместе с религиозным влиянием Византии не возникла и вассальная зависимость от этого государства. По преданию, когда равноапостольная Ольга крестилась в Константинополе, то правящий в то время император Константин VII Порфирогенит из политических соображений захотел вступить с ней в брак. Но она поступила мудро, можно даже сказать – хитро, сделав так, что при Крещении император стал ее крестным отцом. По Церковным канонам крестный не может вступить в брак со своей крестницей, и Константин, восхищенный ее мудростью, признал свое политическое поражение. Сделала она это для того, чтобы византийские государи не претендовали на Россию.

О всех этих факторах нужно помнить, для того чтобы понимать, что принятие Православия не было политическим шагом, имевшим только временные цели.

К князю Владимиру прибыли послы четырех религий: двух ветвей христианства, магометанства и иудаизма. Князь выслушал всех внимательно, рассудил обо всем, и принятое им решение не было легкомысленным шагом. Греческий монах, с которым Владимир вел беседу, привез с собой икону Страшного Суда и, комментируя изображенное на ней, а вместе с тем открывая князю истины христианства, произвел огромное впечатление на князя Владимира, совесть которого была осквернена тяжкими преступлениями. Князь пришел в страх и трепет. Итак, первым моментом, заставившим вождя русских обратиться в Православие, было покаяние.

Как человек благоразумный, князь не удовлетворился беседой с послами и отправил своих представителей в страны, где исповедовались эти религии. Его послы были на Западе, были в Казанском каганате, где господствующее значение имели две религии: в массах народа – магометанство, а среди господствующего класса – иудаизм. Но, посещая храмы этих стран, они не нашли ничего привлекательного. Когда же они прибыли в Византию и побывали на прекрасном, благолепном богослужении в храме Святой Софии, то исполнились такой сладости и умиления, что, вернувшись к князю, сказали ему: «Мы не знали, где находились, на Небе или на земле!» Храм этот, являясь неподражаемым шедевром архитектуры, прекрасен и по сей день, хотя, тот блистательный вид, какой он имел в цветущие времена Византии, сейчас потерял.

Поэтому вторым моментом, имевшим значение в обращении русских, является любовь к прекрасному, к благолепию. Таким образом князь пришел к решению о принятии Православия.

Но и после принятия решения князю пришлось перенести некоторые испытания: за свое промедление с Крещением он был наказан Богом слепотой. По совету своей невесты, византийской царевны Анны, он крестился и прозрел очами телесными и духовными. Это чудо окончательно удостоверило его в истинности христианства, сохраняемого и проповедуемого греческой Церковью.

Итак, мы видим, что князь Владимир принял Православие отнюдь не случайно. Путь от языческого неверия к истинному христианству был для него по времени, может быть, и быстрым, но в смысле выбора решения – осторожным и медленным. Он медлил даже тогда, когда пришел к выводу о необходимости принятия Православия, и решение его было очень взвешенным и продуманным. Сама форма христианства – Православие – принята обоснованно, князь сравнил ее с западным вероисповеданием. Как же можно говорить, что крещение Руси было некоей исторической случайностью?

Кто-нибудь может возразить: да, князь принял веру сознательно, но народ был крещен насильно. Однако для трезвого понимания происшедшего нужно понимать, что отношения между государем и народом походили в те времена не на отношения начальника к подчиненным, а скорее на отношения отца к детям.

Главы народов были тогда действительно вождями, руководителями. Русские люди говорили: если князь и бояре, люди неглупые, приняли христианство, значит и нам нужно. Это свидетельствует не о том, что русские – люди простые и неразумные, а о том, что князь Владимир пользовался необычайной любовью и доверием народа, что он заслужил, вероятно, заботой о своих подданных. Никакой демократии в то время не было. Все решалось так, как только и могло решаться в условиях того общественного строя. Нельзя критерии современного общественного сознания переносить на 1000 лет назад и требовать от наших предков проведения референдума или свободных выборов, поскольку такой формы выражения мнения тогда просто не существовало.

Конечно, могли быть (и действительно были) злоупотребления, когда некоторые соратники князя Владимира, принявшие христианство, но не до конца его осознавшие, употребляли насилие при обращении киевлян к новой религии. Но если бы народ в общей своей массе не принял христианства, то насильное насаждение веры отдельными людьми не помогло бы ее принятию. Нужно отдать должное и князю, так как очень многое зависит от личности вождя, но, с другой стороны, – повторим – если бы народ сам с искренней верой не принял предлагаемой религии (пусть не все еще в ней понимая), то и самый гениальный, мудрый и энергичный проповедник ничего бы не добился.

Плодоносность принятия Православия мы видим: русский народ стал великим народом не только в государственном, национальном, политическом, но и в религиозном отношении. Он стал великим христианским народом, породив сонмы святителей, преподобных, блаженных, а в последние десятилетия, в годы беспрецедентных гонений на православных людей в России, – сонмы новомучеников. Потому все упреки в том, что христианство в России является исторической случайностью, не имеют никакого основания, являются грубой исторической натяжкой для оправдания собственного неверия и отступления от православных традиций, сложившихся русском народе. Если мы для сравнения обратимся к истории принятия христианства Византийской империей, то увидим, что там этот путь длился три столетия – от первых гонений до того, как император Константин Великий провозгласил веротерпимость, после чего христианство стало государственной религией. Три века шла борьба в народе, пока последний не осознал христианство своей религией. Сейчас в Греции Православие стало настолько родным и естественным, что когда по настоянию Евросоюза требовали удалить из греческих паспортов графу о вероисповедании, то большинство греков через референдум отказалось от этого новшества, предпочитая сохранить старую традицию указывать в паспорте даже не национальность, а вероисповедание. Три столетия шла борьба, разрешившаяся принятием христианства через орудие Божие, каковым являлся император Константин Великий. Так же и у нас несколько десятков лет (если начать счет со времен равноапостольной Ольги) продолжалась подобная борьба, окончившаяся благодаря князю Владимиру, который провел народ по предопределенному ему историческому пути колебаний и сомнений к крещению. Путь этот был недолгим по времени, но весьма важным по значению.

Вот сколь велика роль князя Владимира в истории нашего народа. Он – исключительная личность, но в тоже время и орудие Промысла Божия. Он – исключительная личность, но нельзя забывать, что и русский народ к тому времени в своей основной массе был готов к принятию христианства и отвержению языческих заблуждений. И, как показал последующий исторический опыт, оказался народом преданным, верным христианству при самых трудных испытаниях, не раз выпадавших на его долю. Потому и мы должны, подобно святому князю, знать Православие и верить сознательно, помня о том, как он в свое время исследовал вероучение, стремясь удостовериться в его истинности. Мы должны принять Православие не только всей душой, но и всеми умственными способностями, для того чтобы, утвердившись в нем, стать достойными духовными чадами нашего великого прародителя в вере. Аминь.

28 июля 2002 года

Слово в день памяти преподобного Серафима Саровского, чудотворца

Сегодня, братья и сестры, мы совершаем память великого угодника земли Русской, преподобного Серафима Саровского. Хотя нам и представляется, что он жил очень давно, но мы празднуем в этом году лишь двухсот пятидесятилетие со дня его рождения. Значит, если учесть протяженность его жизни, то в историческом отношении он жил сравнительно недавно. А прославление преподобного Серафима произошло еще ближе к нам по времени, в 1903 году.

Вы можете возразить: он жил давно, потому что прошло уже почти двести лет с того момента, как он отошел в вечную жизнь от жизни временной. Однако вспомним, кто были его современники. Это император Александр I; император Николай I, при котором произошло восстание декабристов, тогда же жил и творил Пушкин, чуть позднее произошла Крымская война. Это было время, которое нам кажется исторически недавним. Почему же мы неосознанно для себя считаем, будто отец Серафим жил в глубокой древности?

Потому что жизнь преподобного Серафима резко отличается от той истории, которую мы изучали в школе, от всего того, что мы знаем о прошлом России ХIХ века. Мы рассмотрели в прошедшем только одну сторону российской жизни, связанную с культурой, воспринятой от западного мира. Развитие этой культуры привело в конце концов к событиям начала ХХ века. К тому же мы познакомились с нашей историей (кроме тех, кто учится уже по новым учебникам) преимущественно в свете материалистическом, в свете марксистской философии, которая «предсказывала», что такое развитие должно было неизбежно привести к столкновениям, то есть к ужасной катастрофе с точки зрения православных христиан и вообще здравомыслящих людей.

Однако христианскую, православную, церковную сторону русской жизни мы не знаем, она нам кажется чем-то странным, почти потусторонним. Нам легче отождествить святого Серафима Саровского (и это в определенном смысле правильно) с древними святыми и египетскими подвижниками, чем с его современниками, совершенно чуждыми этой церковной благодатной жизни, – с представителями бурно развивавшейся русской литературы, вообще русской культуры. Поэтому про Серафима Саровского и говорят, что он был как один от древних святых: таким же подвижником и молитвенником, как египетские отцы, достигшие высочайшего преуспеяния. Ему принадлежат слова о том, что наших прежних святых отличает от нас только одно и только одно мешает нам стать такими же, как они, – это отсутствие решимости. Преподобный Серафим показал, что ничто не может помешать человеку, стремящемуся к совершенству и пламенеющему любовью к Богу: ни духовное оскудение, ни другие внешние, казалось бы, не зависящие от нас причины. Даже имя его –– Серафим, то есть пламенный, –– говорит об этом.

Таким образом, мы видим в России два параллельных исторических потока, два пути развития. Один из них – церковный, православный, берущий свое начало с православного Востока (для русских людей это прежде всего Константинополь), и другой – пришедший с Запада, преимущественно с Петровских времен. На самом же деле Запад начал влиять на Россию гораздо раньше, хотя и не столь сильно, как при Петре I. Один из этих потоков породил великих писателей, которыми мы гордимся, часто трагически переживавших в глубинах своей души разрыв между православным мировоззрением и западным взглядом на действительность. Другой путь дал России цельных, могучих духом людей, одним из самых ярких представителей которых был преподобный Серафим Саровский.

Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, его современник, конечно, гораздо более известен людям, чуждым Церкви, считающим, что деятельность великого писателя значительно важнее, чем частная жизнь святого Серафима Саровского. Однако обратимся к видениям русских святых. Знаменитый подвижник, преподобный Варсонофий Оптинский, имевший дворянское происхождение, офицер в отставке, чрезвычайно уважал и почитал, как человек культурный, память Александра Сергеевича. В сновидении после вечерней молитвы, во время которой преподобный помолился о поэте, он увидел, как Пушкин идет по какой-то сумрачной местности с понурой головой. Конечно же, это сновидение было не случайным. Отец Варсонофий подбежал к Пушкину со словами: «Александр Сергеевич, вы знаете, что вас все теперь прославляют?» (Это было уже в начале ХХ века, преподобный Варсонофий Оптинский умер в 1913 году.) А поэт ответил: «Слава? На что мне она теперь?»

Преподобный Серафим Саровский и был тем человеком, который пренебрегал земной славой, всяким людским одобрением, и искал будущей жизни, а в земной – желал только того, что соотносится с жизнью вечной, грядущей. Он достиг в духовном отношении величайшего преуспеяния. Его можно назвать личностью, противоположной таким великим представителям культуры, как, например, Пушкин.

Интересно и другое противопоставление. В военном инженерном училище в Петербурге учились два знаменитых человека, два писателя, хотя и не в одно время, и лично они друг друга, скорее всего, не знали. Один из этих писателей известен не только у нас в России, но и во всем мире, это Федор Михайлович Достоевский, имевший очень сложную судьбу: революционер в прошлом, каторжанин, искренно верующий человек, однако же недостаточно церковный. Другой великий писатель известен в узком церковном кругу православных христиан – это святитель Игнатий (Брянчанинов), тоже имевший своего рода сложную судьбу.

Будущему святителю стоило большого труда оставить военную службу, потому что его карьере протежировал сам государь Николай I. Только после того, как Дмитрий Брянчанинов умолил Бога, чтобы Он послал ему тяжелейшую болезнь, все вынуждены были признать, что этот молодой человек неспособен к военной службе. Он был с нее уволен. Только тогда Дмитрий, совершенно немощный, нежно воспитанный по своему дворянскому происхождению человек, смог вступить в монашескую жизнь. Будущий святой бросился в эту жизнь, в которой его ожидали многие тяжкие скорби и трудности, безоглядно и с мужеством.

Вот два примера великих писателей и великих святых: гениальный Пушкин, известный всему миру, и Серафим Саровский, известный немногим людям; великий и всеми прославляемый Достоевский, также известный всему человечеству, и святитель Игнатий, пренебрегший всем земным и почитаемый немногими людьми. Кто из них сделал более великое и полезное дело? Те ли, кто, как принято говорить, служили людям, а на самом деле находились, скорее всего, под воздействием собственных страстей? Они невольно повиновались им, может быть более или менее убедительно объясняя другим свое поведение, а на самом деле не зная его истинных мотивов. Или те, кто, как преподобный Серафим, святитель Игнатий и другие подобные им люди, отреклись от всего и вступили на узкий и тесный путь? Они не искали человеческого одобрения и даже часто испытывали притеснения от своих же братьев во Христе, собратьев в обители, как это было у преподобного Серафима Саровского.

Кто поступил более мудро? Есть одна русская поговорка… Когда кто-то рассуждает о неких непреодолимых трудностях, скорбях, несправедливостях, то ему на это отвечают: «Но есть еще и Бог». Если бы все ограничивалось только нашей земной жизнью, наверное, эти великие писатели, вообще все великие люди с точки зрения западной цивилизации, оказались бы мудрее святых и поступившими как должно. Но если есть еще и Бог, то все это оказывается не только мало полезным, но даже вредным уже по той причине, что человек в своей жизни был отвлечен чем-то внешним от заботы о своей душе.

Пушкин, как известно, умирая после дуэли, призвал священника и очень искренне покаялся. Священник, выходя от него, сказал: «Я бы хотел, чтобы все так каялись». Но это были только три дня из его жизни. Я не знаю о кончине Федора Михайловича, но знаю, что всю жизнь он боролся с сильными страстями, однако же часто очень мудро и тонко защищал православную веру. Если мы рассмотрим жизнь великого Пушкина, раз уж начали рассуждать на эту тему, и сравним его с преподобным Серафимом, то увидим, что только три дня длилось покаяние поэта, три дня жизни были у него истинно и глубоко христианскими. А вся жизнь преподобного Серафима от младенчества была посвящена Богу, в особенности после его ухода в Саровскую обитель.

Он, будучи чистым, праведным и девственным, каялся всю свою жизнь. А Александр Сергеевич только на смертном одре смог найти в себе силы для покаяния. Конечно, Серафим Саровский не думал о том, что его будут знать те верующие люди, которые прославляют его сейчас, а человек, занимающийся публичной деятельностью, например любой писатель, конечно же, ожидает человеческого одобрения. Для этого, собственно, он и трудится. Угодники Божии избирают необычный, скромный, презренный путь, если имеют решимость идти до конца, и достигают такого возвышенного состояния, какого достиг великий русский святой, преподобный Серафим Саровский.

Мы, конечно не имеем права думать о себе с дерзновением и понуждать себя к таким же решительным, резким шагам, к каким смог понудить себя этот избранник Божий, но вместе с тем, взирая на него, должны подражать его жизни. Сам преподобный Серафим сказал замечательные слова: «Мы любим святых, почитаем их, а подражать им не хотим». В меру своих сил мы должны следовать по пути, избранному преподобным Серафимом и подобными ему людьми. Нам нужно предпочесть путь узкий, тесный, вне человеческой славы, человеческого одобрения, особенно в наши дни, когда число верующих во много раз уменьшилось в сравнении с прошлыми столетиями. Нам следует думать о вечном, потому что кроме всего земного, как кажется радостного, горестного и по разным причинам важного для нас, есть еще и Бог, есть и вечное блаженство, и нескончаемые адские муки.

Мы должны помнить о вечности, постоянно думать о том, что будет за гробом. Мы должны устремляться к тому, что неминуемо ждет нас. Руководствуясь взглядом на действительность, при котором все земное понимается как временное и преходящее, а духовное, сверхъестественное – как вечное, мы должны все в жизни переоценить и выстроить всю свою деятельность. В этом каждый из нас может уподобиться преподобному Серафиму, святителю Игнатию и всем другим известным или мало известным угодникам Божиим, прославленным или преданным забвению по какой-то причине, может быть из-за исторической случайности.

Вот путь всех православных христиан, вот для чего Православная Церковь прославляет святых и для чего она говорит о величии подвига угодников Божиих, хотя, казалось бы, и неприлично кого-либо прославлять и возбуждать в людях что-то подобное тщеславию. Церковь совершает нечто дерзновенное ради того, чтобы противопоставить славу святых славе тех, кто преуспел на земле, чтобы мы не слишком увлекались примером людей, преуспевших в земном отношении, например богатых или талантливых в каком-либо деле. Нам необходимо смотреть более на тех, кто устремлялся к вечности и пролагал для нас истинный путь ко спасению. Одним из высочайших примеров таких людей является преподобный Серафим Саровский, великий русский чудотворец, святой, память которого мы сегодня совершаем. Аминь.

1 августа 2004 года

Слово в день памяти пророка Илии

Сегодня Церковь совершает память, может быть, одного из величайших святых за всю историю человечества – пророка Илии. В фрагментах Священного Писания, которые мы только что слышали: в послании апостола Иакова, а затем и в Евангелии от Луки, – есть только два кратких упоминания об этом пророке, поскольку ни апостол Иаков, ни Сам Иисус Христос, изрекший эти слова, ни апостол Лука, записавший их, не ставили себе целью воздать ему хвалу или беседовать о нем. Они лишь приводили некоторые эпизоды из его жизни в доказательство своей правоты, убеждая в ней своих слушателей.

Апостол Иаков упоминает о том, что пророк Илия помолился – и три года не было дождя²²³ в наказание израильскому народу за отступление от почитания истинного Бога и за уклонение в идолопоклонство. Тогда началась страшная засуха и голод. Потом он опять помолился: и небо дало дождь²²⁴. Апостол приводит это событие в доказательство силы молитвы, подчеркивая, что Илия был человек, подобный нам²²⁵, а помолился – и вот какое чудо произошло! Мы забываем, казалось бы, простую, совершенно очевидную, более того, подтвержденную прямыми высказываниями в Священном Писании истину: святые угодники Божии, какими бы великими они ни были, являлись людьми, подобными нам.

Конечно, если Илия был подобен нам, то и прочие святые пророки, сами апостолы и святые отцы – все подобны нам. Однако они святые, а мы нерадивые, они сподобились благодатных дарований, а мы, к сожалению, часто не ощущаем благодати Божией и не понимаем, в чем состоит ее действие. В Евангелии от Луки приведены слова Спасителя, сказанные им для обличения назаретских иудеев, не веровавших в его избранничество и мессианство. Господь укорил их, приведя пример из Священной истории, и напомнил о том, что в древности израильтяне также отвращались от своих великих пророков, а пользу от них получали язычники. Этим Спаситель намекал на приближение времени, когда евреи окончательно лишатся благодати Божией и Ветхозаветная Церковь прекратит свое существование, а в Новозаветную Церковь войдут преимущественно язычники, то есть недавние идолопоклонники, жившие в нечестии.

Для нас слова Спасителя имеют и еще одно, особенное, значение, хотя это, может быть, и неожиданный подход к ним: Господь подтверждает подлинность Священного Писания Ветхого Завета, его абсолютный, непререкаемый авторитет. Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую²²⁶. Вот то краткое изречение Господа, в котором упоминается пророк Илия.

Здесь говорится о чуде, происшедшем во время трехлетнего голода, когда пророк жил вблизи Сидона в Сарепте у вдовицы с ее сыном, питаясь вместе с ними из небольших сосудов, один из которых был с маслом, а другой – с мукой. Эта пища не иссякала чудесным образом на протяжении всех этих лет. Чудо это подобно насыщению израильтян в пустыне, по молитве Моисея, манной или тому, как Господь наш Иисус Христос умножал хлебы. Чудо – это нечто непостижимое и, с точки зрения здравого человеческого рассудка, невозможное, потому что наш разум формирует свой образ мыслей на основании тех вещей, с которыми постоянно сталкивается. Поэтому то, что нам опытно неизвестно, кажется нам невозможным.

Однако если Господь наш Иисус Христос подтверждает невероятное чудо трехлетней засухи по молитвам пророка Илии, а затем и дождя по его молитве и если апостол Иаков, посланник Господа, тоже подтверждает это невероятное событие, то этим подтверждаются и все прочие чудеса, происшедшие в жизни пророка Илии и изложенные в Священном Писании, хотя они и не упоминаются в Новом Завете.

В особенности удивительной была кончина этого пророка, или, правильнее сказать, восхищение его с земли на небо. Окончание его земной деятельности произошло самым необычным и чудесным образом: можно сказать, это было величайшее чудо из всех тех, что совершались в его жизни. По преданию, хотя и не включенному в книги Ветхого Завета, но дошедшему до дней святого Епифания Кипрского, который жил в IV – начале V столетия, и записанному им, известно следующее. Во время рождения Илии у его отца во сне было видение. Он наблюдал, как некие благолепные мужи огнем пеленали и питали младенца Илию, будущего пророка. Отец ужаснулся этому видению, но когда обратился к священниками, они успокоили его, сказав, что его сын будет пасти Израиль мечом и огнем.

Пророк Илия действительно обличал израильтян, отступивших от истинной веры, и призывал на них страшные казни. Мы уже вспоминали про голод… Дважды по молитвам его были уничтожены воины, пришедшие арестовать пророка: огонь сошел с неба и попалил их. В таком духе ревности он провел всю свою жизнь. Но его кончина была еще удивительнее, чем его рождение и сопровождавшее это событие знамение. Она была удивительнее всех чудес, которые он совершил. Напомню, что слово «кончина» нужно понимать в самом буквальном смысле, то есть как кончину – конец земной жизни и деятельности, а не смерть.

Когда пророк Илия получил откровение о том, что и каким образом должно с ним произойти, он не хотел, чтобы Елисей, его ближайший ученик, наследник его служения и благодати, был свидетелем его исхода, потому что в своем смирении не желал, чтобы об этих обстоятельствах знал хоть кто-нибудь из людей, даже его верный ученик. Однако это было в нем человеческим чувством. Он, хотя и имел откровение о том, как будет восхищен на небеса, однако не знал, что об этом было возвещено и другим: Елисею и некоторым ученикам пророческим. Когда пророк Илия сказал Елисею, что должен перейти на другой берег Иордана и расстаться с ним, тот ответил, что не уйдет. Несколько раз пророк Илия делал попытки покинуть его, но безуспешно.

Наконец они встретили сонм учеников пророческих или, как их еще называли, «сынов пророческих», потому что пророк Илия образовал так называемые пророческие школы, в которых ревнители благочестия, стремившиеся к духовной жизни, обучались различать истинные духовные явления от ложных, или, попросту говоря, учились духовной жизни. Ученики пророческие также имели откровение обо всем предстоявшем пророку Илии. Они сказали Елисею о том, что Илия должен быть восхищен на небо, предполагая, что ученику это еще неизвестно. Он ответил им, что все знает, значит, и ему это было открыто. По этой причине он и не отступал от Илии, как бы далеко тот ни отходил.

В конце концов Илия вынужден был ему открыть то, что должно было вскоре произойти, и при этом сказал: Проси у меня, что сделать тебе²²⁷, тогда Елисей дерзновенно ответил: «Хочу, чтобы благодать, которая на тебе, вдвое сильнее действовала на мне»²²⁸. Здесь проявилась не гордость Елисея, а, скорее, его необыкновенное смирение, потому что он считал, что исключительное служение, которое он отныне должен будет нести среди заблуждающегося еврейского народа, обличая его и вразумляя, столь нечеловечески трудно, что для этого служения нужна вдвое большая благодать, чем была у Илии.

Но Илия ответил: Трудного ты просишь. Если ты увидишь, как я буду восхищен на небо, то будет тебе так²²⁹. Чудесным образом они переправились через Иордан: Илия ударил своей милотью, то есть плащом, по воде, вода расступилась – и они перешли на другой берег. Вдруг явилась огненная колесница, запряженная огненными конями²³⁰. Надо полагать, что пророк Елисей не только зрел происходящее телесными глазами, но и чувствовал неизъяснимую благодать. Он был поражен всем тем, что происходило. Происшедшее нужно понимать именно как духовное видение, это не были кони, подобные обычным. Обратите внимание на слова пророка Илии: Если ты увидишь, как я буду восхищен на небо… Значит, Елисей мог и не увидеть коней и колесницу, а произойти это могло в том случае, если бы его душа «не раскрылась» навстречу видению или, правильнее сказать, Господь не пожелал бы показать ему то, что происходило на самом деле. Елисей заметил бы исчезновение Илии, но каким образом все произошло, он бы не понял. А Елисей увидел, причем узрел это не только глазами, но и всей душой. Значит, он ощутил неизъяснимую благодать, могущественное Божественное действие – иначе это и не назовешь, ведь это событие было совершенно невероятным, не вмещающимся в человеческий разум, даже невообразимым.

Мы, читая или слыша об этом, и сейчас так же изумляемся и недоумеваем. Как это все могло случиться и куда был восхищен Илия? Что это за огненные кони и огненная колесница, как все это можно понять? Признавая и понимая это событие, мы в то же самое время не можем уяснить происшедшее, разум наш отказывается его истолковывать, потому что в нем нет ничего такого, что можно было бы отождествить с нашим собственным опытом. Ведь именно таким образом, – сравнивая неизвестное с тем, что уже известно человеку, – он и познает новое. Однако ничего подобного восхищению пророка Илии ни в нашем собственном опыте, ни в опыте других людей никогда не было.

Итак, явилась огненная колесница, запряженная огненными конями, и Елисей в изумлении воскликнул: Отче, отче! Колесница Израилева и конница его!²³¹ В этих словах мы не видим смысла, в них звучит лишь изумление, они не содержат никакого ответа, только вопрос, хотя и не выраженный в вопросительной форме: Колесница Израилева и конница его! Елисей выражает свое восхищение таким непостижимым, непонятным, даже с определенной точки зрения примитивным образом: «Почему именно колесница, почему именно кони, почему это чудесное явление имеет такой необыкновенный и одновременно обыкновенный вид?» – так как в то время люди обычно перемещались с места на место тоже в колесницах, запряженных лошадьми.

Илия возносится на небо, Елисей в состоянии, как бы мы сейчас сказали, аффекта хватается руками за его милоть и «сдергивает» ее с Илии. Все это свидетельствует о том, что происходило нечто потрясшее Елисея, он вел себя непривычно дерзновенно, неадекватно, говоря современным языком. Однако, несмотря на необыкновенность, непостижимость, удивительность и невместимость этого события для нашего разума, мы знаем, что все именно так и было, потому что о чудесах пророка Илии (хотя и не именно об этом чуде) говорит Сам Господь Иисус Христос. Он упоминает о том, что пророк Илия питал чудесным образом Сарептскую вдовицу на протяжении трех лет, в течение которых масло и мука не иссякали в ее сосудах. И апостол Иаков подтверждает величайшее чудо, сотворенное молитвами Илии: страшную засуху и голод в наказание израильскому народу за отступление от истинного Бога.

Поэтому мы вынуждены признать истинным и последнее чудо пророка. Ведь его подтверждают, хотя и косвенно, апостол Христов и Сам Господь Иисус Христос. Более убедительного свидетельства быть не может. Чем являлось восхождение Илии, мы можем понимать лишь отчасти, а возможно, кто-нибудь исполненный мудрости или благодати Божией поймет все и полностью. Однако, будем ли мы понимать это великое событие совершенно, или не до конца, или вовсе не будем постигать его смысл, мы, тем не менее, должны принять его и верить ему, если верим Священному Евангелию.

Вот каково величие славного пророка Илии – он вопреки всеобщему закону сподобился не подвергнуться наказанию смертью. За всю историю человечества Священное Писание указывает только на двоих таких людей: в допотопное время жил Енох, про которого кратко сказано, что он ходил пред Богом, а потом был взят и не стало его²³². Каким образом Енох был восхищен на небеса и как избежал смерти, неизвестно. Про Илию мы знаем нечто более конкретное, но рассказ о его последних минутах на земле тоже ничего не дает нашему разуму, потому что наш рассудок не в силах понять это описание так же, как и изречение Священного Писания об Енохе «он был и не стало его». Но мы знаем, что эти два человека, не вкусив смерти, пребывают на небесах, в райских обителях и наступит время, когда они перед страшным Вторым пришествием Христовым явятся среди людей, предвозвещая пришествие Господне. Видимо, во времена отступления и воцарения антихриста нужно будет свидетельство о Боге особенно убедительное и непререкаемое. Когда явятся два человека, за всю историю мира одни не вкусившие смерти, их приход будет столь поразительным, что многие люди (хотя они, конечно, окажутся в меньшинстве) покаются от проповеди этих великих угодников Божиих.

Где находится рай, где обители Еноха и Илии, в каком состоянии они пребывают – это тайна для нас, однако нам открыто нечто существенное: все это есть на самом деле. Хотя мы и не понимаем, каким образом все происшедшее с ними совершилось, но мы знаем, чтó с ними произошло. И свидетельствует об этом даже не какой-либо мудрец, но Сам Господь наш Иисус Христос, Сын Божий. Аминь.

2 августа 2002 года

Слово в день памяти благоверных князей Бориса и Глеба, во святом Крещении Романа и Давида

Русские мученики святые князья Борис и Глеб пострадали не так, как древние мученики. От них уже никто не требовал отречения от Христа, им не надо было исповедовать Православную веру перед иноверцами, потому что сами их гонители и убийцы формально также были православными христианами. И их брат по отцу – князь Святополк, прозванный впоследствии Окаянным, и слуги князя Глеба, предательски убившие его, и наемные убийцы, посланные Святополком, чтобы убить князя Бориса, – все они были формально православными. Но истинно православными показали себя в тот момент немногие: конечно, сами Борис и Глеб, а также несколько их верных слуг, например, дружинник князя Бориса, который пытался закрыть его своим телом и также был убит посланниками князя Святополка. Мы видим, что служение Христу и страдания за Христа возможны в любые времена. Причем в данном случае причина, по которой пострадали мученики Борис и Глеб, по видимости касалась дел земных, государственных – князь Святополк хотел захватить княжеский престол, законными наследниками которого были в первую очередь Борис и его младший брат Глеб. И обыкновенная междоусобная распря явилась поводом для того, чтобы святые князья пострадали за Христа, ибо они сохранили свое Православие, свою чистоту до самой кончины.

В наше время этот пример может послужить доказательством того, что и святые Царственные страстотерпцы также достойны прославления именно как мученики, несмотря на то что формально и от них никто не требовал отречения от Христа и попрания истинного христианства. Речь шла как будто бы о том, что, когда белые войска войдут в Екатеринбург, члены Царской семьи окажутся знаменем в руках врагов советской власти и станут реальными претендентами на царский престол. Пусть члены Царской семьи не совершили никаких особенных внешних христианских подвигов, но они до самой последней минуты своей жизни сохранили верность Православию. В самой безвыходной ситуации они остались мужественными и терпеливыми, сохранили самообладание. Будучи в недавнем времени, чуть более года назад, людьми, стоявшими во главе огромной страны, от которой, в свою очередь, зависела судьба мира, они оказались вдруг совершенно беспомощными, беззащитными и униженными, но все же сохранили свой христианский облик. И это уже говорит о многом: об их собранности, о том, что преданность идеалам христианства, пусть не высказанная ими, потому что они к этому и не были готовы, но зато доказанная самим делом, была в них весьма сильна. Она-то и позволила им до конца сохранить свое человеческое достоинство, что в таких условиях – хотя никто не хочет этого замечать – сделать чрезвычайно трудно.

Мы знаем, что в те времена, в особенности в 1920–1930-е годы, многие люди, арестованные чекистами, подвергаясь пыткам и унижениям в застенках советских тюрем, проявляли малодушие и предавали своих собратьев. Я говорю это не в осуждение этим страдальцам – кто знает, как мы повели бы себя в такой ситуации, – но чтобы, сравнив с ними, показать величие подвига, самообладания и мужества Царственных страстотерпцев. Прежде всего государя Николая, который не только сам сохранял самообладание, но, как глава семьи, сумел и свою семью так мудро настроить, чтобы они благодушно переносили величайшее унижение, величайшую скорбь. Понять их душевные страдания, понять, что им приходилось терпеть, можно только тогда, когда мы сравним их унижение с той высотой, с которой они были низведены Промыслом Божиим. Чтобы понять их подвиг, нужно осознать, чем они обладали и чего они лишились. Мы же, как недостойные, низкие люди, как чернь, как плебеи, осуждаем их за то, что они ничего особенного не сделали – ничего такого, что, как нам представляется, должны совершить мученики.

Мы идеализируем и абстрагируем реального человека, хотим превратить его в какой-то литературный персонаж, вместо того чтобы посмотреть на человека просто. Так поступают люди, которые осуждают Царственных страстотерпцев, как будто бы не сделавших ничего особенного – просто невинно убитых. Если человек сохранил Православие и вел себя достойно до самой последней минуты своей жизни, то это уже великий подвиг, посильный весьма немногим людям. Приложим это к себе – и увидим, что так оно и есть.

Святые Царственные страстотерпцы как бы замыкают собой целый ряд святых угодников Божиих, происходивших из княжеских, великокняжеских и царских родов России. Подобно тому как Борис и Глеб положили начало и, так сказать, освятили царский род своей мученической кровью, святые Царственные страстотерпцы – государь Николай с семьей – своей мученической кровью запечатали, закончили царский род. Аминь.

6 августа 2000 года

Слово в день памяти преподобного Моисея Угрина

Один молодой человек, принявший святое крещение в девятнадцать лет, не имевший еще духовного опыта, не знавший святоотеческого учения о борьбе со страстями, об Иисусовой молитве и вообще мало что знавший о церковной жизни, испытывал большую скорбь от блудной страсти, которая не давала ему покоя и возможности спокойно жить. Как-то он поделился этим даже не со священником на исповеди, а со своим старшим товарищем по вере, православным христианином, и тот дал ему простой совет: «Ты молись преподобному Моисею Угрину, он помогает тем, кто ведет такую брань». Молодой человек стал ему молиться и почувствовал значительное облегчение: страсть хотя и не совсем прошла, но по крайней мере не мучила его непрестанно. Иногда он и вовсе о ней забывал.

Позднее он паломничал в Киево-Печерскую лавру, хотя тогда она была еще музеем. Однако верующие приезжали в нее, покупали билеты, как музейные посетители, и направлялись в Ближние и Дальние пещеры, где поклонялись мощам угодников Божиих, прикладываясь к ним. Никто на это не обращал внимания, а некоторые служительницы даже кое-что подсказывали. Там, перед мощами преподобного Моисея Угрина – то есть венгра по происхождению, который был православным христианином и оружейником убиенного страстотерпца Бориса, – молодой человек помолился своими словами, поскольку даже не знал, скорее всего, как нужно молиться: не читал ни тропарей, ни других молитв, и получил от Господа такую помощь по молитвам преподобного, что стал жить в этом отношении беззаботно. Хотя впоследствии эта страсть у него оставалась, но она никогда больше не была для него непонятным явлением. Вскоре благодаря книгам святых отцов, наставлениям более опытных духовников, которые встретились ему на жизненном пути, он научился владеть собой.

Однако в этой истории интересно то, что, еще ничего не зная, не умея толком молиться, обращаясь своими словами к преподобному Моисею Угрину, неопытный христианин получал помощь от Господа по молитвам этого угодника Божия и мог жить целомудренно. Впоследствии, если не ошибаюсь, он принял и монашество, то есть не только сохранил целомудрие, не вступив в церковный брак, но и вовсе отказался от мирского образа жизни. Поэтому я вам всем советую, помимо Иисусовой молитвы, откровения помыслов, исповеди и других средств, которые предлагает нам Церковь для борьбы со своими страстями, прибегать еще и к помощи угодников Божиих.

Православная традиция сохранила нам несколько имен святых, которые помогают в мучительной борьбе с блудной страстью. Сегодня мы празднуем память преподобного Моисея Угрина, поэтому уместно вспомнить именно об этом святом, а в случае необходимости нужно молиться ему, читая, например, тропарь и кондак или просто кратко взывая: «Преподобный отче Моисее, моли Бога о мне, грешном». Аминь.

10 августа 2010 года

Слово в день памяти семи мучеников Маккавеев: Авима, Антонина, Гурия, Елеазара, Евсевона, Алима и Маркелла, матери их Соломонии и учителя их Елеазара

Сегодня по Уставу церковному мы совершаем празднование Происхождения, то есть Изнесения, Честных Древ Креста Господня, а также память семи мучеников Маккавеев, матери их Соломонии и учителя их Елеазара.

Из всех трех празднований, которые мы сегодня совершаем, включая праздник в честь Всемилостивого Спаса и Пресвятой Богородицы, эта служба самая древняя, так как мучеников Маккавеев христиане восхваляли уже в III веке. Мы можем сделать такой вывод благодаря письменным источникам. В III веке святых братьев Маккавеев с их матерью и учителем восхвалял священномученик Киприан Карфагенский, в IV – святители Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, в V – Блаженный Августин. У Иоанна Златоуста есть даже три похвальных слова в честь мучеников Маккавеев, одно из которых, по всей видимости, не полностью сохранилось. Хвалу воздает им и преподобный Ефрем Сирин.

Святитель Григорий Богослов в своем похвальном слове мученикам Маккавеям говорит о том, что церковное собрание в тот день состоялось ради мучеников Маккавеев: все собрались в храме, чтобы в первую очередь почтить память этих святых. В первые века христианства, когда совершали свое служение святители Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и другие подвижники, восхвалявшие мучеников Маккавеев, конечно же, память о подвиге мученичества, совершенном первыми христианами, была жива. С тем большей силой верующие восхищались мученичеством за Христа во времена, предшествовавшие Христу, когда люди спасались лишь верой в грядущего Спасителя и когда не было той великой благодати, которая вскоре излилась на первохристианскую Церковь. Удивительна была твердость тех, кто верой в еще не пришедшего Мессию, в грядущее воскресение мертвых преодолел все эти ужасные скорби.

Мученики Маккавеи пострадали в 166 году до Рождества Христова. Начиная с III века, как я уже сказал, христиане повсеместно праздновали их память. А в VIII столетии преподобный Иоанн Дамаскин и святой Косма Маиумский составили богослужение в их честь.

Вспоминая это древнее событие, мы не можем не восхищаться мужеством святых братьев, отказавшихся вкушать запрещенное иудеям свиное мясо. Дело было, конечно, не в пище, а в том, что, вкусив ее, они отрекались от отеческой веры в единого Бога, а также в грядущего Мессию, Христа, и присоединялись к идолопоклонникам, язычникам, пребывавшим во тьме заблуждений, нечестия, разврата и всевозможных низостей. Маккавеи проявили непоколебимое мужество и по очереди на глазах у матери претерпели жесточайшие мучения. Их мать, Соломония, вместо того чтобы плакать из-за их страданий, ободряла и укрепляла сыновей. С них сдирали кожу, их жгли, терзали железными когтями, в таких мучениях они все, начиная от старшего брата и заканчивая младшим, в конце концов умирали. Потом почила и их мать, по некоторым сведениям просто оплакивая тела своих любимых сыновей, – это легко можно понять.

Братьев Маккавеев перед страданиями поразил подвиг их учителя Елеазара. Мучители желали сломить сначала этого старца, чтобы его ученики, к которым принадлежали и эти семь братьев, видя пример его отступничества, также проявили малодушие. Однако Елеазар, несмотря на то что был глубоким старцем, предпочел отдать свою жизнь, а не сохранить ее, отрекшись от закона Моисеева и лишившись надежды в вечности. Причем это происходило в то время, когда в иудейском народе под страхом мучений и всевозможных насилий, которым Антиох Епифан подверг истинно верующих, люди массами отрекались от своей веры, ради того чтобы сохранить свою жизнь. Тем более удивителен подвиг мучеников, он даже более удивителен, чем подвиг вождей Маккавейских.

Партия Иуды Маккавея и его братьев мужественно сражалась за то, чтобы вернуть независимость своему отечеству: прежде всего свободу жить истинно религиозной жизнью, молиться, приносить жертвы и соблюдать предписания пророка Моисея. Конечно, это были люди удивительные. Первым прозвание Маккавей получил именно Иуда, а потом этим именем стали называть всех, участвовавших в его движении или пострадавших во время гонений Антиоха Епифана, то есть семь братьев-мучеников тоже. Если сравнивать подвиг мучеников с героизмом воинов, которых мы можем мысленно сопоставить с воителями более позднего времени, также с оружием в руках отстаивавшими свою христианскую родину – с императором Мануилом и князем Андреем, – то, конечно же, подвиг мученичества гораздо более велик и труден.

Вспомните евангельское повествование о том, как апостол Петр в Гефсиманском саду, чтобы, как ему казалось, защитить Спасителя, выхватил меч из ножен, не побоявшись в одиночку пойти против целой вооруженной толпы. Когда же нужно было исповедать Христа, вернее исповедать свое ученичество Христу во дворе первосвященника, куда он поначалу мужественно вошел, желая увидеть, чем все кончится, – он трижды отрекся от Учителя. Исповедать веру оказалось гораздо тяжелее. Впоследствии святой Петр и прочие апостолы, уже осененные благодатью Святого Духа в день Пятидесятницы, претерпели многочисленные скорби ради Господа и пострадали до смерти. А ведь Маккавеи жили до того, как благодать явилась в своей полноте. Хотя, конечно, нельзя сказать, что они выдержали бы все это, если бы не были подготовлены к исповеданию единого Бога своей предыдущей благочестивой жизнью и если бы Господь не укреплял их, потому что их подвиг выше человеческих сил.

Преподобный Силуан Афонский говорит, что есть разные степени действия благодати в человеке. Для нас важно особенно свидетельство этого великого старца потому, что он говорит не так, как просвещенные знанием святоотеческих трудов богословы. Святой Силуан все испытал на самом себе, то есть это свидетельство человека все пережившего и имеющего истинный опыт. Он говорит о том, что есть некая степень благодати, когда человек боится согрешить, есть и более высокие степени, наконец, есть и высшая ее степень, когда благодать пребывает не только в сердце человека, но и во всем его теле, тогда могут явиться нетленные мощи. Так было, по его словам, с мучениками. Отсюда мы можем сделать вывод о том, какая для этого нужна благодать: ведь мучение длится не какие-то мгновения, нужно длительно пребывать в таком состоянии. Какая великая сила, какая Божественная благодать нужна, чтобы все это выдержать!

Конечно, это не значит, что все мученики к страданию были готовы заранее. Бывало и так, по рассуждению святителя Игнатия (Брянчанинова), что человек за короткое время, за какие-то минуты или несколько часов, проходил весь путь, который подвижники проходили в течение десятков лет. Но кто из нас может быть уверен в себе и в том, что окажется именно тем человеком, который в течение нескольких часов страданий исполнится благодати настолько, что сможет все вытерпеть?

История Церкви, в особенности, близкая к нам история гонений на Русскую Православную Церковь, свидетельствует, что многие благочестивые люди, жившие ревностной и праведной жизнью, не выдерживали страданий, выпавших на их долю. Отсюда мы должны сделать для себя не пессимистический вывод: мол, мы тем более ни на что не годны, а наоборот, исполниться ревностью. Нам необходимо испытывать и страх за себя, и одновременно всячески подвизаться, потому что мы не знаем, какие испытания выпадут на нашу долю. Мы не должны думать, что проживем как-нибудь, более или менее прилично.

К тому же всем нам необходимо понимать, что следовать за Христом вплоть до страданий – это лишь внешнее и в каком-то смысле случайное проявление благочестия человека. От нас не зависит, произойдет это с нами или нет, а вот жить по заповедям – это обязанность каждого христианина. Но исполнить вопреки встречающимся соблазнам заповеди, например возлюбить врагов или иметь непоколебимое целомудрие и чистоту и многие другие, – невозможно без обильного действия благодати, иначе говоря без постоянного присутствия в нас Божественного действия, без постоянной обильной помощи Божией.

Значит, нам необходимо усиленно подвизаться, понуждать себя к исполнению евангельских заповедей, чтобы в крайнем случае, если такая нужда возникнет, быть готовыми и жизнь свою отдать за Христа. Но, к сожалению, мы пребываем в нерадении, недопонимая того, что нам необходимо делать и как мы должны стремиться к тому, чтобы жить истинно по-христиански.

Нам необходимо не просто быть лучше, чем люди, которые предаются разврату, пьянству, наркомании, рассеянности, человеконенавистничеству и тому подобному, – быть лучше их не трудно, достаточно прилично себя вести, – мы должны жить по Евангелию. Если бы мы взяли какую-нибудь одну евангельскую заповедь и сказали себе: «Не стану есть, если нарушу эту заповедь», то, пожалуй, умерли бы с голоду. Однако если бы мы были благоразумными людьми, то, наоборот, понимали бы, что, не сделав надлежащего, мы не должны и есть. Но мы едим, и пьем, и пользуемся другими жизненными благами – и живем, в общем-то, безмятежно, не считая, что исполнение заповедей такая же обязанность, как обязанность человека трудиться, чтобы добыть себе пропитание.

Спаситель сказал, что мы должны душу свою погубить, по свидетельству евангелиста Марка, ради Него и Евангелия²³³. Мы должны жертвовать собой не только ради Христа, номинально веруя в Него и декларируя свою готовность жизнь за Него отдать, но и ради Евангелия, то есть всего учения Христова. Приснопамятный схиархимандрит Софроний (Сахаров) говорит, что ради исполнения заповедей нам приходится иногда взойти на крест. Конечно, это происходит только в том случае, если мы к такому исполнению заповедей себя действительно понуждаем и видим в этом свой долг. В противном случае мы не можем говорить о мученичестве, о страдании ради Господа!

Если бы мы не помышляли о мученичестве и страдании, а думали бы только о том, что должны исполнить все заповеданное нам без всяких оправданий и оговорок, то, пожалуй, это и превратилось бы для нас в мученичество. Однако порой мы даже не хотим вспоминать о Евангелии, находим какие-то обходные пути для того, чтобы не исполнить заповеди, и отговариваемся разными причинами: мол, в данном случае нужно, а может быть и можно, сделать для себя исключение или оказать себе некоторое снисхождение. А если бы мы не допускали этого, тогда исполнились бы такой же благодати, какую имели мученики Маккавеи и, в особенности, мученики христианских времен, например такие, как новомученики Русской Православной Церкви, пострадавшие в недавнее время.

Мы знаем, что останки некоторых из них оказались полностью или частично нетленными. Чтобы понять, о чем нам это говорит, нужно вспомнить слова преподобного Силуана Афонского. Он писал о том, что мученики были исполнены великой благодати Божией, которая и их тела освятила и оградила от тления. Вспомним, например, мощи священномученика Константина Богоявленского, пострадавшего в 1918 году в Меркушино. Ему в момент смерти было двадцать два года, он, можно сказать, только начинал свою жизнь.

Отец Константин в таком юном возрасте мужественно претерпел страдания, причем в первую очередь душевные муки во время своего заключения и ожидания наиболее вероятного несправедливого приговора и смерти. Позднее, уже идя к месту расстрела и понимая, что его ждет, он, как свидетельствует предание, отпевал себя и шедшего с ним на расстрел старосту церкви. Это говорит о его самообладании и молитве. Он не просил пощады, он молился, и не просто молился, а пел. Его останки, за исключением ступней ног, оказались нетленными мощами. Полного нетления быть и не может, потому что должно сбываться предсказание, данное Господом нашим прародителям и переданное нам через пророка Моисея: Земля ты, и в землю отойдешь²³⁴. Чтобы исполнилось это предречение, должна подвергнуться тлению хотя бы часть человеческого тела. По нетлению мощей священномученика Константина мы видим обилие благодати, которой он сподобился; благодаря этой благодати он и выдержал все достойно.

Наверное, в дореволюционной России люди даже не подозревали, что такое может случиться; им и в голову подобное не могло прийти. Россия была могучей, благоденствующей державой, в которой православие было государственной религией, повсюду строились храмы и монастыри, богословие и прочие духовные дисциплины тогда процветали. Глава государства, император, был православным… Когда же произошла катастрофа, многие оказались к ней не готовы.

Пусть это будет для нас уроком, а не просто историей. В XIX веке и начале XX тоже казалось, что гонения на христиан, бывшие в III столетии, – это далекое прошлое, которое никогда не вернется. Однако это время вернулось. Думаю, такого беспрецедентного гонения, как на Русскую Православную Церковь, не было ни в одной Поместной Церкви. Поэтому нам нельзя быть беспечными, а нужно бодрствовать над собой и подражать мученикам. Хотя мы и будем надеяться, что нам не придется столкнуться с такими испытаниями, но подвизаться мы должны так, будто готовимся к ним.

Разве не будет для нас страшным испытанием время естественной смерти, даже если она придет к нам в глубокой старости и мы будем в окружении духовно близких нам людей? Поэтому нам необходимо стяжать помощь Божию непрестанной молитвой, трезвением, послушанием, самоотвержением, бескомпромиссным понуждением себя к жизни по Евангелию, чтобы уподобиться всем новомученикам Российским недавнего времени и древним мученикам в их решимости следовать за Господом, а также мученикам Маккавеям, пострадавшим за Христа еще до Рождества Христова. Аминь.

14 августа 2006 года

Слово в день памяти преподобного Антония Римлянина, Новгородского чудотворца

Сегодня мы совершаем память преподобного Антония Римлянина, великого угодника Божия, который попал к нам в Россию в начале XII века. По происхождению он был либо действительно римлянином, либо происходил из какого-то другого города в Италии. Воспитывался он в западном христианстве, которое еще в середине XI века отделилось от Вселенской Православной Церкви. И вот этот человек, видимо духом прозрев истину, – ибо Бог любит всякого человека в любом народе и открывается ему, где бы тот ни находился, – чудесным образом на камне приплыл в Новгород. Кажется, что это невозможно. Во-первых, камень плавать не может, а во-вторых, расстояние от Италии до Новгорода огромное, и если бы плавание совершалось, как обычно, на корабле, то пришлось бы сначала проплыть через Средиземное море, потом оплыть всю Европу, чтобы войти в Новгород через Балтийское море. Мы не знаем, такой ли путь проделал Антоний или перенесся через моря чудесным образом, но знаем, что он приплыл в Новгород на камне. Это кажется невозможным, но возможно ли то, что Господь ходил по водам? Возможно ли то, что, когда после этого Он вступил в лодку, в которой находились апостолы, Он внезапно вместе с ними оказался у противоположного берега? Возможны ли и другие многочисленные великие и непостижимые чудеса, совершенные Господом? Иисус Христос сказал: Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит²³⁵, поэтому нечего удивляться тому, что некоторые угодники Божии творили чудеса воистину большие, чем чудеса Самого Господа Иисуса Христа.

Чудесное пришествие святого Антония из Италии в Новгород показывает нам, что если человек ищет истину, то он найдет ее, где бы он ни был. Истина откроется ему независимо от самых неблагоприятных обстоятельств. Господь Иисус Христос, Который есть Живая Истина или, как говорят святые отцы, Самоистина, явится и откроет ему Себя. Познав, что истина – в Православии, что единственная истинная Христова Церковь – это Православная Церковь и вне ее нет спасения, преподобный Антоний оставил свое отечество и чудесным образом оказался на чужой земле, чужой по языку и по национальности, но родной по общей вере в истину.

В Священном Писании сказано: Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему²³⁶. Однако не будем толковать эти слова в том смысле, что где бы человек ни жил и какой бы веры ни придерживался, он спасется, если, как говорится, он человек хороший. Нужно понимать это изречение, имея в виду факты церковной истории: истина открывается любому человеку, если он искренен. Искренний человек действительно пристает к стаду Христову, входит в лоно Церкви, и ему не может помешать ни расстояние, ни происхождение – ничто. Так произошло и со святым, память которого мы совершаем сегодня, – с преподобным Антонием Римлянином, Новгородским чудотворцем. Аминь.

16 августа 1998 года

Слово в день памяти семи отроков, иже во Ефесе: Максимилиана, Иамвлиха, Мартиниана, Иоанна, Дионисия, Ексакустодиана (Константина) и Антонина

Сегодня мы празднуем память семи отроков, иже во Ефесе. Необыкновенное чудо с ними произошло в конце V века по Рождестве Христовом. Это событие, не укладывающееся в рамки здравого смысла, было ниспослано всеведущим Богом для утверждения ослабевших в вере людей в том, что будет воскресение мертвых.

В III веке в Ефесе жили семь юношей – сыновья знатных граждан: Максимилиан, Иамвлих, Мартиниан, Иоанн, Дионисий, Ексакустодиан и Антонин. Они состояли на военной службе и были христианами. Нечестивый император Декий, правивший с 249-го по 251 год, воздвиг жестокое гонение на христиан. Всюду на площадях города устанавливали идолы и жертвенники. Тех, кто не желал поклоняться языческим кумирам, жестоко преследовали.

В это страшное время многие отпали от Христа. Семь же юношей были тверды в исповедании истинной веры. Схваченные по доносу и закованные в цепи они предстали перед императором. В ответ на его вопросы юноши исповедали свою веру в воплотившегося Господа Иисуса Христа, объяснив императору, что жертва в их понимании – это молитва и духовные подвиги; идолопоклонничество же и заклание животных мерзки и недопустимы.

После таких ответов император Декий лишил исповедников знаков их воинского отличия – с них были сняты пояса – и пригрозил им смертью, если они не одумаются. Император верил, что они еще возвратятся в язычество, и на время юноши были отпущены на свободу. Воспользовавшись этим, святые взяли в своих домах золото и серебро и раздали нищим, оставив себе лишь необходимое для пропитания. Затем они удалились за город к горе Oхлон и остановились в пещере, в которой они и раньше молились.

Благочестивые юноши стали готовиться к смерти, укрепляя свои души молитвой. Лишь изредка младший из них, святой Иамвлих, выходил в город за хлебом. Однажды он сообщил товарищам, что на следующий день назначено жертвоприношение и что их ищут. Святой Максимилиан воодушевил юношей выйти из пещеры и добровольно явиться на суд. Готовясь к мученической кончине, юноши поручили себя Богу и стали на молитву. Затем, подкрепив себя хлебом, они начали ободрять друг друга. По воле Божией во время разговора юноши будто погрузились в сон: смерть объяла их, но тление не коснулось их тел.

Обратите внимание на следующую подробность: они жили в III веке, а чудо совершилось в конце V века – действительное чудо, ибо они уснули «сном питательным», как говорится в богослужебных текстах²³⁷, приблизительно на двести лет.

На следующий день император Декий приказал разыскать юношей, были вызваны их родители, открывшие в страхе местопребывание своих сыновей. Когда слуги императора пришли к пещере, то завалили вход в нее камнями, чтобы узники, проснувшись, погибли от голода и жажды. Двое тайных из страха христиан написали на оловянных дощечках имена святых отроков и изобразили их страдание. Дощечки были оставлены при входе в пещеру, чтобы не погибла память о подвиге святых мучеников.

Прошло около двух веков. Гонения на христиан кончились, но Церковь была потрясена еретическими лжеучениями. Одно из еретических движений пришлось на правление императора Феодосия, который правил с 408-го по 450 год. Подобно саддукеям, еретики, в числе которых были и духовные лица, отрицали воскресение мертвых. Исполнились времена, и Бог для вразумления еретиков сотворил великое чудо, подобное воскрешению Христом праведного Лазаря, описанное в Евангелии.

Владелец горы Ахлон, желая построить ограду для овец, стал брать камни для нее из тех, которыми была завалена пещера блаженных отроков. Так вновь образовался выход из пещеры. В это время, повинуясь Божественному велению, отроки воскресли. Им казалось, что они проспали только одну ночь, что настал день их казни. Их облик и внутреннее состояние не изменились. Придя в город за хлебом, Иамвлих почувствовал недоумение: облик города стал другим, повсюду находились изображения Христа. В хлебной лавке Иавлих дал продавцу серебряную монету, и продавец изумился, поскольку монета оказалась старинной.

Вы знаете, что на монетах в старину чеканились изображения правящих императоров; на монете Иамвлиха оказался, видимо, изображен император Декий, давно к тому времени умерший, а не христианский император Феодосий.

Юноша был задержан, собрался народ. Для выяснения недоразумения Иамвлиха привели к градоначальнику и епископу. Иамвлих все им чистосердечно рассказал и для уверения их предложил пойти к пещере. Он испытывал огромную радость, находясь среди христиан и видя торжество христианской веры. Правители поняли, что совершилось чудо Божие. При стечении народа они отправились к пещере и убедились в правдивости слов святого Иамвлиха. Тогда же найдены были и дощечки с именами юношей; все при этом присутствовавшие пришли в изумление и прославили Бога, открывшего через пробуждение отроков от долгого сна тайну воскресения мертвых.

Вскоре в Ефес прибыл император Феодосий, извещенный о чудесном событии. Он долго беседовал с отроками и убедился в подлинности совершившегося. Бог воскресил святых отроков, чтобы явно возвестить о грядущем общем воскресении в славный день Своего второго пришествия. Во время беседы святые отроки на глазах у всех склонили головы и вновь почили – на этот раз до всеобщего воскресения. Император хотел совершить погребение их тел в гробах из золота и серебра, но святые, явившись ему во сне, повелели не трогать останки.

Память семи святых отроков Ефесских особенно почитается святой Церковью. В ХII веке русский паломник по святым местам игумен Даниил видел в пещере святые мощи семи ефесских отроков. Память их совершается также 22 октября, согласно русскому Прологу. По церковному преданию, в этот день отроки вторично уснули. В греческой же Минее 1970 года сказано, что они в первый раз уснули 4 августа, а 22 октября пробудились. Святые ефесские отроки поминаются также в службе церковного новолетия 1 сентября.

Это великое чудо произошло, как нам сейчас кажется, уже очень давно, больше полутора тысяч лет назад. Однако нас посещают, наверное, такие же мысли и мучают те же сомнения, что и людей, живших во времена описанного события. Действительно, сейчас вновь распространяется неверие, вновь возникают сомнения во всех истинах христианства, даже в одной из основополагающих – в догмате воскресения из мертвых.

Апостол Павел сказал: Если нет воскресения из мертвых, то тщетна вера наша²³⁸. Мы верим в воскресение мертвых и поем во время Божественной литургии Символ веры со словами: «Чаю воскресения мертвых», то есть не просто верю, а с надеждой ожидаю воскресения и «жизни будущего века». Однако, несмотря на то что мы исповедуем веру прилюдно и, может быть, готовы поспорить с людьми неверующими, отстаивая свои христианские убеждения, – эта вера живет в наших сердцах неглубоко, даже, скорее всего, только в уме.

Если бы мы по-настоящему, сердечно исповедовали веру в воскресение мертвых, то, конечно же, на основе этого убеждения вся наша жизнь строилась бы иначе. Мы бы многое переосмыслили, переоценили, отбросили. Большую часть того, что выглядело добрым и полезным, осознали бы как суетное, напрасное и ненужное. К своим грехам и помыслам мы относились бы с большей твердостью: боролись бы с ними, не жалея себя, с подобающей ненавистью к себе. Вера эта действительно преобразила бы нашу жизнь, и прежде всего наше душевное состояние.

Но для нас воскресение мертвых, к сожалению, всего лишь нечто номинальное. Наша вера выражается преимущественно в молитвах к Богу о помощи в земных нуждах. Мы обращаемся к Спасителю, Божией Матери и святым с просьбой об исцелении, о помощи в разных житейских бедах. Иногда мы молимся с большой искренностью, чрезвычайным усердием – и получаем просимое. Однако о будущей жизни мы думаем чаще всего хладнокровно, кроме, пожалуй, времени, когда приближается наша кончина. Да и она, к сожалению, часто бывает неожиданной даже для верующих людей и даже несмотря на их преклонный возраст.

Такова прелесть этого мира, из-за которой последний миг нашей жизни постоянно отодвигается в неопределенное будущее. В нашем воображении мы будто бы и знаем, что умрем, но не ведаем, когда это будет: через десять, двадцать, тридцать лет. Мы даже, казалось бы, понимаем, что не можем прожить больше семидесяти-восьмидесяти лет, ибо это возраст пограничный, да и пророк Давид говорит, что жизнь человека – семьдесят лет, если же в силах восемьдесят лет²³⁹, однако и восьмидесятилетний человек последнее мгновение жизни отодвигает в какую-то нереальную, неосуществимую даль. Даже светские писатели отмечали такое явление.

Для неверующих людей такое отношение к смерти естественно: они цепляются за жизнь всеми силами души и предпочитают о ее конце не думать. Однако, к сожалению, и у нас, людей верующих, такое же настроение: будущая жизнь для нас является чем-то эфемерным. Если мы о ней думаем, то предполагаем, что уже все сделали для того, чтобы получить в ней прощение грехов и улучить вечное блаженство.

Вообразите себе какое-нибудь желаемое доброе событие, к осуществлению которого необходимо приложить некоторые усилия: скажем, выпускник школы хочет поступить в институт; кто-то, уже имеющий образование, старается получить хорошую работу, кто-то мечтает о приобретении дома или квартиры за приличную цену и в хорошем районе, – как всякий из них усердно трудится для достижения своей цели! Если это человек здравомыслящий, то он не успокаивается до последнего момента, пока желаемое не окажется в его руках. Тем более это касается неприятностей, скажем серьезной хронической болезни. Сколько усилий мы прилагаем к тому, чтобы избавиться от такой скорби!

Когда же речь идет о будущей жизни, о вечных блаженных обителях, то мы предполагаем, что своим хождением в церковь, – вне зависимости от нашего поведения, несмотря на совершение нами всевозможных грехов, иногда даже смертных, – мы якобы сделали уже все для своего спасения. Мы совсем не боремся с гневом и осуждением, считая, что это повседневное явление; в лучшем случае мы следим за своим целомудрием, – и в таком нерадении проводим все дни своей жизни, ожидая, что, исповедуясь, причащаясь и никак при этом не меняясь, мы улучим свое спасение.

Однако этого мало. Мы думаем о будущей жизни после телесной смерти, а вот о будущей жизни после воскресения мертвых мы вовсе не помышляем. Для нас это некое отдаленное, почти сказочное будущее. Мы номинально в него верим, принимаем его, но не понимаем, что вся наша теперешняя жизнь со всеми бедами, скорбями и радостями – это всего лишь испытание перед началом вечной блаженной жизни, в которой все люди восстанут из мертвых. Тогда каждый из нас (и в душе, и в теле) либо обретет награду за добрые дела, совершенные на земле, либо, если не получит помилования, будет наказан Богом. Об этой вечной жизни, блаженной для помилованных и называемой вечной смертью для тех, кто не будет прощен, мы совсем не думаем, несмотря на то что постоянно произносим слова из Символа веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».

Чем же должна быть для нас настоящая жизнь в сравнении с жизнью вечной? Если мы сравним их и оценим, то увидим, что многое или почти все в нашей земной жизни просто лишнее. Это в лучшем случае, а в худшем – даже вредное. Но для того, чтобы все происходящее мы оценивали правильно, мы должны твердо и ясно верить, что будет всеобщее воскресение мертвых, после которого собственно и начнется наша жизнь. Сейчас же мы находимся в некоем преддверии к жизни, подобном родовым мукам: ребенок уже появляется на свет, но его жизнь еще не началась.

По этой причине Господь время от времени и совершает великие чудеса, подобные тому, которое мы вспоминаем сегодня – воскрешению семи ефесских отроков, или пробуждению их от сна, равносильного смерти. Мы знаем, что чудо воскресения мертвых не раз повторялось угодниками Божиими, например, ученик Спасителя апостол Петр воскресил праведную Тавифу. Известно, что схиархимандрит Свято-Троицкой Сергиевой лавры Захария воскресил умершего, правда, ненадолго, тем не менее чудо это совершилось. Праведный Иоанн Кронштадтский воскресил ребенка, умершего во чреве матери. Женщина не могла разродиться; и не только ребенку, но и ей самой врачами уже был подписан смертный приговор. Когда же призвали отца Иоанна Кронштадтского, он воскресил дитя – и мать благополучно разрешилась от бремени. Наверное, есть и другие подобные случаи, известные нам и неизвестные, описанные в церковной истории и неописанные. Все они произошли для того, чтобы мы уверились в подлинности нескольких слов, читаемых нами в Символе веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

17 августа 2003 года

Слово в день Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Сегодня мы совершаем память усекновения главы честного славного пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Конечно, все мы знаем евангельское повествование о событии, которое сейчас вспоминаем, из этого повествования можно извлечь множество поучительных мыслей, но сегодня мне бы хотелось поговорить о нем с самой простой точки зрения: то есть сравнить описанное в Евангелии с обыденными событиями нашей жизни.

Как же погиб этот великий праведник Божий? Чистый и безукоризненно нравственный человек, Иоанн Предтеча, никого не осуждая и не порицая, проповедовал всем, кто к нему приходил, покаяние – оставление прежней греховной жизни. Да и сам по себе его пример был притягателен для людей: глядя на пророка Иоанна, они уязвлялись совестью. Однако был человек, который не желал покоряться проповеди Иоанна Крестителя, – это царь Ирод. Он не хотел следовать призыву Предтечи Господня потому, что был одержим сладострастием и незаконно имел в качестве жены Иродиаду, супругу своего брата Филиппа. За это Иоанн Креститель обличал царя – и тот решил заключить его в тюрьму. Однако зная, что народ относится к Иоанну с благоговением, да и сам чувствуя, что это необыкновенный человек (хотя Ирод и жил беззаконно, но воспитан был в вере и понимал, что это не простой человек, а великий пророк), царь не мог решиться ни на что: ни послушаться пророка Божия, ни казнить его – пока не настал удобный момент для казни.

Ирод праздновал день своего рождения, на который собралась вся знать его маленького царства: старцы, уважаемые в народе, военачальники и придворные. Иродиада воспользовалась удобным моментом – и ее дочь вошла в мужскую половину дворца, нарушая все существовавшие в то время приличия, так как женщины тогда не имели права бывать на пирах вместе с мужчинами, более того, в домах, особенно богатых, было две половины – женская и мужская, и жены в присутствии посторонних людей не показывались на мужской половине. Дочь же Иродиады дерзко ворвалась туда и плясала. Вероятно, на пиру были и музыканты, аккомпанировавшие ей, а может быть, она сама аккомпанировала себе на бубне или тимпане, как это часто делали танцовщицы в древности. Девица сумела показать свое соблазнительное и, конечно же, нечистое искусство перед людьми, разгоряченными вином, и все пришли в восторг.

Царь Ирод, чувствуя большое удовлетворение от того, что его гостям так понравилось запрещенное зрелище, поклялся дать падчерице все, что она пожелает, вплоть до половины своего царства, – конечно, он был разгорячен вином и не вполне сознавал, что делает. Тогда по наущению матери дочь Иродиады пожелала, чтобы пророка Иоанна немедленно казнили и с каким-то садизмом и кровожадностью потребовала сейчас же принести его голову на блюде, как некое яство, ради осмеяния. Ирод дал согласие на это из-за стыда преступить собственную клятву, а также из-за нежелания выглядеть малодушным человеком перед гостями – и совершил преступление.

Теперь давайте рассмотрим с самой обычной точки зрения все, что тогда происходило. Ирод был сладострастным человеком и потому не хотел подчиниться нравственному закону. Что мы можем сказать о себе в этом отношении? Мы также нарушаем многие заповеди, потому что и мы не можем по своему сладострастию, а если говорить более широко, вообще по своему грехолюбию быть последовательными до конца и отречься от своих пристрастий. Подобны мы Ироду? Да. Мы и явно не решаемся на преступление, то есть на отречение от веры или окончательное отвержение своего христианского долга, так же как Ирод, который не решался казнить Иоанна Крестителя, но и не можем послушаться голоса покаяния.

Упившись вином, Ирод совершил преступление – и мы часто, в буквальном смысле напиваясь во время какого-нибудь праздника, попираем многие заповеди, в лучшем случае проводим время в праздности, празднословии, – а при многословии не избежать греха, как говорит Священное Писание²⁴⁰, – осуждаем, говорим скабрезности, точно называемые в Священном Предании словоблудием, и сплетничаем. Конечно, мы не совершаем таких грехов, как Ирод, но, подобно ему, со всяким дерзновением попираем заповеди Божии.

Однако не только вино опьяняет человека, но и его страсти: блудная – дурманит, гнев лишает его разума, гордость ослепляет – он не видит своих грехов, а замечает только чужие. Любая страсть, к примеру тщеславие, так или иначе делает человека невменяемым. Мы безудержно упиваемся своими страстями и приходим в состояние, подобное Ироду, а в таком состоянии можно совершить любое беззаконие. Иногда дело доходит даже до смертных грехов. Если же мы не совершаем смертных грехов, то удерживает нас часто лишь страх наказания от власть предержащих, а отнюдь не страх Божий, то есть мы по совершении преступления боимся быть наказанными как уголовные преступники.

Ирод казнил Иоанна Крестителя унизительно, постыдно и кровожадно, с какой-то злой, гордой насмешкой, и мы тоже губим в себе покаяние. Мы никак не можем сравнить себя с Иродом, нам кажется, что мы совершенно другие, ведь мы верующие люди, но при этом забываем, что кроме Ирода там присутствовали и его гости. Хотя не они совершили эти преступления, но они молча, или восклицаниями, или жестами одобряли и поощряли то, что он делал. Если мы имеем ту же настроенность, что и Ирод, и ради любви к греху нарушаем закон, то значит мы подобны если и не ему самому, то одобрявшим его гостям.

Мы непоследовательны. То, что мы веруем, не означает, что мы не можем совершать тяжкие грехи. Сам Ирод был верующим человеком, как это ни странно. После казни Иоанна Крестителя, когда Ироду стали пересказывать проповеди Господа Иисуса Христа и Его учеников, он начал говорить, что Иисус Христос – это Иоанн Креститель, воскресший из мертвых, поэтому Он и совершает многие чудеса. Значит, царь твердо, хотя в данном случае и ошибочно, верил в возможность воскресения из мертвых, то есть у него была довольно твердая вера, как это ни парадоксально звучит. Однако же он сделал то, что сделал. Вера в воскресение из мертвых – может быть, даже большая, чем наша, – не помешала ему совершить страшное преступление.

Поэтому мы не имеем права оправдываться тем, что мы верующие, а он якобы был неверующим. Если мы возьмем Евангелие, то увидим, что все самые страшные преступления в истории человечества совершили именно верующие люди. Разве не верующими были фарисеи, предавшие Спасителя и устроившие заговор против Него? Да и саддукеи, которые отрицали загробную жизнь и воскресение из мертвых, разве при этом не верили в бытие Божие? Разве Понтий Пилат не верил? Когда ему сказали, что Иисус называет Себя Сыном Божиим, Пилат испугался опасности совершить что-либо против Божества. Однако же и фарисеи, и архиереи, и саддукеи, и Ирод, и Пилат – все эти верующие люди совершили самое страшное за историю человечества преступление – богоубийство.

И если мы распознаем в себе некое подобие этому ужасному человеку – Ироду, то есть усмотрим в себе сладострастие, препятствующее исполнению заповедей, уводящее нас с пути последовательных христиан на путь оправданий и лукавства, то возьмемся за свое исправление: понудим себя к тому, чтобы искоренить в себе любовь к греху, понудим себя не оправдываться, а глядя в Евангелие или в собственную христианскую совесть, как в зеркало, и видя свои недостатки, ошибки, пороки и страсти, будем меняться к лучшему. Если у нас и не получится избавиться окончательно от всех страстей, что чрезвычайно трудно, то по крайней мере мы сможем не следовать им и всегда им противиться.

Не малый грех сладострастие, не маленькая страсть – пьянство, не говоря уже об опьянении страстями, духовном пьянстве. Апостол Павел учит: Не упивайтеся вином, ибо в нем есть блуд²⁴¹. Однако мы совершаем таинство Евхаристии на вине… Как же апостол Павел говорит: Не упивайтеся вином? Конечно, блуд не в самом вине, служащем, как выражаются богословы, веществом для таинства Евхаристии, а в пресыщении вином, раскрепощающем в человеке самые низменные страсти. Будем же чрезвычайно осторожны, бдительны в отношении самих себя и в отношении своих близких, если, конечно, они нам подчиняются, будем ограничивать себя или вовсе откажемся от употребления вина и прочих спиртных напитков, не говоря уже о наркотическом опьянении.

Однако так же, как вино, которое, по выражению святителя Тихона Задонского, в малом количестве есть лекарство, а в большом яд – для разумных лекарство, а для безумных яд, – и все остальное, например чувство собственного достоинства, при отсутствии меры может быть во вред. Человек должен помнить, что он образ и подобие Божие, что он христианин, и свое достоинство хранить, но когда он начинает гордиться этим, то это своего рода опьянение.

Даже пищей можно опьянить себя. Когда мы едим умеренно и не делаем из пищи культа, тогда она полезна для тела и даже приносит нам некоторое утешение, особенно в праздничные дни. Но когда мы еду делаем целью своей жизни и все совершаем ради нее, то это превращается в страсть, подобную пьянству. То же можно сказать и о многом другом, например о гневе, который в каком-то смысле даже необходим человеку, скажем, против заблуждений, против собственных грехов или когда он проявляется как упорство в преодолении препятствий, но только не тогда, когда он воздвигается на подобных нам людей, причиняя им зло.

Так все, что употребляется человеком умеренно, разумно, бывает ему полезно, а то, что употребляется чрезмерно, приводит человека, как и вино, в безумие и губит его. Если же мы переходим меру, то ведем себя подобно этому ужасному преступнику Ироду, казнившему Иоанна Крестителя и дерзнувшему посмеяться даже над Самим Спасителем в последние дни Его жизни перед страданиями.

Будем благоразумными, последовательными христианами, не станем извинять себя, а будем строго относиться к себе, чтобы нам не оказаться врагами покаяния, как Ирод, который стал врагом и убийцей Иоанна Крестителя. Аминь.

11 сентября 2004 года