Глава IV

Глава IV обращена уже не к ложному Израилю, не к врагам истины и Бога, но к истинным сынам Его народа. Царству коварной языческой политики, притворства, лести и грабежа, Сиону кровей и Иерусалиму неправды, как выражается блж. Иероним, противопоставляется царство правды, мира и святости; космополитизму религиозных сделок – вселенность Церкви. Это пророчество (Мих. 4:1–8) есть классическое в числе мессианских мест Библии; в первой своей половине оно является буквальным воспроизведением первых стихов 2-й главы Исайи и тем дает почву для разнообразных ученых соображений о том, какой пророк от которого заимствовал это изречение; мы бы прибавили им еще такой вопрос, не открыто ли было это предсказание Духом Божиим общенародной духовной жизни как священная пословица или не служило ли оно богослужебным отрывком, и уже затем не введено ли пророком в свои предсказания (ведь и новозаветные священно-писатели выражались нередко языком псалмов и пророков и даже иногда народных поэтов)? Но нам думается, что подобные вопросы можно только ставить, а не разрешать, за неимением направляющих мысль данных. Гораздо плодотворнее будет остановить свое внимание на том явлении, что в обеих священных книгах это предсказание является в одинаковом контексте или, точнее сказать, в одинаковом «концерте» религиозных настроений проповедника. Исайя, как и Михей, обращается к царству с обличительной речью, указывая, подобно Михею, на расшатанность внутреннего строя (Ис. 1:4–10) при внешнем благополучии и благочестии (Ис. 1:11–16) и грядущую ужасную казнь, осуждение лицемеров и оправдание праведных (Ис. 1:24–31). Наконец, заключается пророчество о горе дома Господня (как и у Михея) – возвратным взглядом на современное пророку унижение правды Божией и тех, кто ее держится. Отцы Церкви признают это пророчество столь убедительным по отношению к догмату Вселенской Церкви, что едва удостаивают в нескольких словах опровергнуть применимость этого пророчества к возвращению иудеев из плена (блж. Феодорит) или, если соглашаются соотносить его с ним, то доказывают лишь посредствующее значение этого события, тогда как действительным осуществлением пророчества они признают пришествие Христово и распространение по всему миру евангельской проповеди (блж. Иероним). Блж. Феодорит свидетельствует о попытке евреев подозревать даже подлинность этого места, но говорит о ее совершенной беспочвенности.

Стих 1. Гора дома Божия, имеющая обратиться в лесистый холм (Мих. 3:12), в последние дни будет поставлена во главу гор и проч. Горы и холмы разумеются здесь, как и в начале пророческой книги, не физические, но в смысле различных, взаимно борющихся жизненных начал, начал, заявляющих себя горделиво и высокомерно, как это с неотразимою ясностью свидетельствуется из продолжения того же самого образа у пророка Исайи (Ис. 2:11–19), где «гордое и возносящееся» изображается под видом «высоких гор и возвышающихся холмов». Конечно, это та же мысль, как в сновидении Навуходоносора о камне, раздавившем истукана и покрывшем землю, и в притчах Христовых о горчичном зерне, вырастающем в дерево, которое покрывает землю своею тенью. Выражение «и будет» показывает многозначительность следующего затем положения (напр. Ос. 1:5) и вместе с тем как бы его неожиданность. «Последние дни», к которым в речах пророков приурочиваются мессианские события, дают новоиудеям повод относить пришествие Мессии к концу мира, а ветхозаветное представление о суде Мессии они понимают не в том смысле, как Предтеча (Мф. 3:10–13) и Сам Господь (Ин. 12:47–48), но относят их к страшному суду и таким образом признают не два, а одно только пришествие Господне. И весьма понятно, что проникающий через всю новоиудейскую веру религиозный материализм не мог удовлетвориться представлением нравственного величия мессианского царства и нравственного (первого) суда над народами через божественное Евангелие (Ин. 16:8), а потому они сливают первое пришествие со вторым. Между тем слово «последний» имеет не хронологически, но логически заключительное значение (Евр. 1:2; 1Кор. 4:9).

Стих 2. Выражение «и потекут к ней народы, и пойдут многие народы и скажут: придите» и проч. свидетельствует о необыкновенно высоком восторге говорящего, который как бы видит эту картину, и ее грандиозное величие заставляет повторить свое выражение, усилив его словом многие. Чисто-нравственный, жизненно просветительный характер царства Божия явствует из показания цели, привлекающей к нему народы: «Он научит нас ходить путем своим» и проч.: побуждение то же, как и при призвании Христом слушателей: «придите ко Мне все труждающиеся и обремененные»… и пр. – «и научитеся от Мене» (Мф. 11:28). Сюда же, конечно, относятся слова Христовы и апостола о том, что Он – свет, и путь, и истина, и жизнь (Ин. 14:6). Осуществление этого пророчества в Новом Завете (см. Евр. 12: 22). «Ибо от Сиона изыдет закон». Если закон этот именно таков, чтобы, согласно смыслу стиха, давать людям полное жизненное удовлетворение, закон скрижалей не каменных, но плотяных, то, конечно, мысль всего стиха является параллельною с книгой Иеремии (Иер. 31:31–33), т. е. речь идет о новом откровении божественной воли.

Стих 3. Ясное выражение этой воли и будет судом для племен и народов так же, как она является судом для самих неверных израильтян в параллельных Михею псалме (Пс. 49), книге пророка Малахии (Мал. 3) и т. п. Чисто нравственный, а не внешне-карательный смысл этого суда, относящегося, таким образом, не столько к людям, сколько к различным путям (или богам) жизни, явствует из тут же указанных его последствий, заключающихся в том, что «перекуют мечи своя на орала»… Картина всеобщего мира указывает не только на царство всеобщей любви, но и на устранение борьбы между жизненными началами, как это будет видно из стиха 5-го, начинающегося со слова «ибо».

Стих 4. Усиливает собою картину общего мира и довольства, когда люди, оставляя нападение и защиту, предаются земледелию и возделыванию виноградников (ср. 3Цар. 4:25; Ис. 32:18; Зах. 3:10 и т. п.). «Уста Господа Саваофа изрекли это» – обычное подтверждение несомненности пророческого осуществления (ср. Ис. 1:20; 24:3 и проч.), удостоверяющее в том, что не человеческая, а божественная сила исполнит предсказание. Относительно осуществления этого предсказания свт. Иоанн Златоуст говорит, что со времени торжества христианства войны прекратились; блж. Иероним замечает: «теперь никто не сражается против другого, ибо мы читаем: блаженны миротворцы».

Стих 5. «…Все народы ходят, каждый во имя своего Бога» – не противоречит единству богопочтения: в первом случае разумелось только уничтожение международных преград; а здесь говорится о религиозно-нравственных уклонениях. Под богами каждого народа разумеются, собственно, их жизненные цели, выражавшиеся в известных мифических верованиях и образах, как и переведено на славянском языке: «путем своим». Собственно, смысл стиха в связи речи такой: полный мир мы будем иметь в исполнении заповедей Божиих, в жизни не по мирским, а по божественным законам. Пусть себе народы изобретают суетные надежды и цели (ср. Ион. 2:9): мы им не поддадимся, но будем держаться того царства, что не от мира сего.

Стих 6. Яснее намечается разделение людей на овец и козлищ, на сынов света и сынов века сего. Во имя Господа Бога будут идти только некоторые, мало того – только остаток. «Соберу хромлющее» и проч. В русском переводе – средний род, а в славянском – женский (в евр. речи нет среднего рода). Прп. Ефрем переводит с сирского во мн. числе, разумея людей отриновенных и рассеянных; блж. Иероним прямо с еврейского переводит в женском роде, и думается, что это правильнее. Так же переводит Розенмюллер – «хромлющую», считая заимствованным этот образ от усталых и отстающих на пути птиц, на основании параллельного выражения в книге Иезекииля (Иез. 34:15–16). Истинный смысл этого слова, различно переведенного Семьюдесятью толковниками и масоретами, усматривается из тождественного выражения пророка Софонии (Соф. 3:19), откуда ясно, что подразумеваемое существительное есть дщерь Сиона, как и здесь. Блж. Иероним, удерживающий перевод «храмлющий», соотносит это выражение со словами пророка Илии: «хромаете на оба колена» (3Цар. 18:21), но едва ли такое соотношение уместно, если здесь-то у нас речь идет о верных Богу угнетенных иудеях; да, кроме того, Илия употребляет не слово צָלע (цала), как Михей и Софония (оно еще встречается В Бытии (Быт. 32:32) об Иакове Богоборце), но ה סָ פָ (пасах). Поэтому думается, что древние переводчики лучше сохранили значение этого слова, нежели современные: речь не о хромоте, но вообще о раненом, о сокрушенном, т. е. спасена будет ныне угнетенная беззаконниками и как бы забытая Богом дщерь Иерусалима – собственно добрые его жители, которых Бог и сделает тем остатком спасения, о котором говорил еще Исайя, противопоставляя его израильтянам по имени, равноценным в глазах Божиих Содому и Гоморре (Ис. 1:9), о чем здесь вспоминает и блж. Иероним. Мысль 6 и 7 стихов соотносится толкователями с Второзаконием (Втор. 30:4), однако здесь разница в том отношении, что речь идет не столько о воссоздании рассеянного народа иудейского, сколько о превознесении вообще тех, кто унижен в мирской жизни, как и мысль притчи о званных на вечерю.

Стих 7 к высказанным мыслям о царстве Божием прибавляет черту его вечности, давая таким образом настоящее объяснение тому, в каком отношении будут оправданы надежды израильтян на вечность Сиона и храма (Мих. 3:11), опиравшиеся на обетованиях Господних Давиду. В этом-то смысле объясняет стих и блж. Феодорит, называя сокрушенными и отриновенными разбойника, блудницу и других несчастных, спасенных Христом, и под вечным царством разумея непоколебимость Его святой Церкви.

Стих 8. «А ты, башня стада…» – обращение к теперешнему Сиону, который вскоре постигнет беда за беззаконие народа. Пророк утешает Иерусалим в грядущем унижении – оно вознаграждено будет царством Бога в Сионе. «Дщерь Иерусалима» большею частью означает идею священного города, как бы ее собственное олицетворение (ср. Соф. 3:14). «Стадо» – разумеется, народ иудейский. Славянский перевод «холм мгляный» (как и блж. Иероним переводит – nebulosus, также прп. Ефрем), а в конце стиха вставлено слово «из Вавилона», т. е. оттуда возвратится царство Иерусалиму, но об этой вставке блж. Иероним свидетельствует, что ее нет нигде у древних. Что же касается первого разночтения, то у прп. Ефрема оно усложняется прибавкой: «твое время пришло», так что «пастырь мглы», как там читается, было бы или олицетворение общественного зла в Иерусалиме, или, наконец, сам сатана, как и думает блж. толкователь. Но в обычном чтении LXX это обращение приходится понимать в смысле благоприятном, т. е. разуметь здесь башню виноградника Божия, центр церковно-иудейской жизни, конкретнее – храм. Соответствующее евр. слово עֹפֶל (офел) означает холм, но вероятно, что славянское чтение вернее, т. е. что, согласно всем отеческим толкователям и халдейскому парафразу, здесь стояло слово עֹפֵה (офе) от глагола עָפַּח (афа), что означает «закрывать, потемнять» – о древесной тени. Тогда гораздо яснее будет смысл в связи с упоминаемой главой 3-й (Мих. 3:12), где сказано, что гора дома Божия покроется деревьями; теперь же пророк, после картины всемирного царства Мессии из Иерусалима, возвращается к оставленной картине его разрушения и говорит, что оно прекратится.

Стихи 9 и 10. Поэтому и теперь истинные последователи Божий не должны впадать в отчаяние. Если царь и советники его пред пленом будут врагами отечества, то праведники пусть надеются на вечного Царя промыслителя. Впрочем, пусть страдают праведники от угнетателей-начальников, а затем от Вавилона: этим они закалятся в терпении и будут вернейшими наследниками грядущего царства Божия. Мысль буквально та же, как и в Евангелии от Иоанна (Ин. 16:20–23), где скорбь, постигающая праведников во времена нечестия и следующее за нею прославление истины, уподобляются мукам родильницы и наступающей затем материнской радости (ср. Ис. 13:8; Ос. 13:13; Иер. 6:24 и др.). «Дойдешь до Вавилона и будешь спасена» – это наглядное, оправдавшееся в дальнейшей истории освещение общей мысли о спасительном страдании: плен ведь и сохранил падавшее благочестие. Таким образом, вопрос: «Почему ты плачешь? Разве нет у тебя царя?» и пр. – нужно относить не только к современным пророку праведникам, но и вообще ко всему народу по отведении его в плен. Зачем ему жалеть о погибшем правительстве? ведь Бог остается его царем. Он-то и спасет там Свой народ от растления иноземными обычаями, хотя внешним людям и будет казаться, что народ приведен к совершенной погибели. Таким образом, страшные угрозы городам в 1-й и 2-й главе (стих 10) страшны только для нечестивцев, а для праведников они послужат во спасение.

Славянский 9-й стих: «векую познала еси зло?» Смысл по блж. Феодориту почти тот же: как или для чего ты испытываешь несчастие? С евр. «воплем вопиешь». «Вопль» по евр. רֵעַ (pea), а «зло» – רַע (pa). А слово רַיעַ חֲ (тариа) LXX произвели от глагола הָרַח (гара), что означает «принимать», «познавать», «зачинать во чреве»; они ставили это выражение в связь с дальнейшим повествованием о муках рождения. Но рождение, разумеется, не есть зло, а добро; следовательно, надо предпочесть евр. чтение. Итак, пророк смотрит уже не на грешных представителей священного рода, но отождествляет судьбу его с мыслью о верных сынах Израиля. Пусть они не падают духом при современном бессилии, но поучаются в нем судьбам Божиим, по которым необходимо очистить народ искушениями и бедами; ибо несчастия служат не к его погибели, а к пользе.

Стих 11. Здесь обычный образ бедственного состояния человека или города, на который злорадно смотрят соседи. Образ этот постоянно повторяется в книге Иова и псалмов и осуществляется на Голгофе. Разночтение: «порадуемся» (слав.), а в русском – «да будет она осквернена», как и у прп. Ефрема Сирина, а у блж. Иеронима «lapidetur» – «разрушена». Этот же глагол נַף הָ (ханаф) – «отгибать, отпадать» (подразумевается – от Бога) или «осквернять» как в Пс. 55:38; Ис. 24:5. Перевод русский, следовательно, более оправдывается вероятным отношением этого стиха («А теперь…») к современной Михею осаде Иерусалима при Езекии ассириянами (4Цар. 18) и наглыми их надеждами на посрамление Бога Израилева.

Стих 12. Обычное в ветхозаветной Библии объяснение бедствий народа Божия, согласно которому враги иудеев являются лишь средством их вразумления, посылаемым от Бога; таково по Библии назначение фараона и Навуходоносора. Усиление нечестивых не должно колебать нашей веры в силу Божию, напротив, ею же враги и поддерживаются на время для дальнейшего посрамления; в полноте эта идея раскрыта в книге Премудрости Соломона (Прем. 2), а также в Пс. 2 и др. Смысл нашего стиха таков: враги думают, что они пришли одолеть Бога, но это Он их собрал Своею же силою; они сами приведены для погибели от руки, по-видимому, падшей дщери Сиона, ибо истинная сила и победа (победившая мир – 1Ин. 5:4) в руках Израиля (ср. Иер. 29:11 и 51:33 и Ис. 21:10). Конечно, можно говорить о том, что предуготовительное исполнение этого пророчества достигнуто через внезапное бегство ассириян, но в соотношении этого образа с будущим царством Мессии, описанным в начале главы, должно толковать этот стих так: Господь сделает отринутую дщерь Сиона остатком и воцарится в нем навеки, воцарится в духовном царстве мира и истины (7-й стих), которое укрепится через страдания. Поэтому теперешнее бедственное положение Иерусалима не должно смущать праведников. Чем больше народов ворвется в святую землю, тем больше их покорится грядущему царству. Они будут физически угнетать его, но нравственно будут побеждены проповедью Евангелия; оно будет судить их (повторение 3-го стиха), очищать их мирские расположения, как во время молотьбы (ср. 3Езд. 4:30), т. е. речь о нравственном суде человеческой и народной совести, как и на гумне Христовом (Лк. 3:17).

Стих 13. «Рога и копыта» – разумеется несокрушимая духовная сила будущего Сиона; та же сила, как поядающий и переплавляющий огонь грядущего Бога, как расчищающий щелок в соответствующих представлениях Асафа (Пс. 49) и Малахии. Поверженный политически в прах Сион окажется, однако, сокрушителем всех «иных оснований» народной жизни, но посредством мира, а не войны (Мих. 4:4). Эта победа, эта борьба будет чисто духовная, как тот меч и огонь, что принес на землю Спаситель, лежавший в объятиях Симеона «на падение и восстание многих». Образ рогов и копыт взят с еврейского обычая – молотить волами. Посвящение мирских богатств единому Богу указывает опять же не на политическую борьбу, когда шла речь об обогащении себя самого, но на борьбу нравственную, на покорение народов Господу. Подобное же предсказывает Исайя об обращении к Богу города Тира (Ис. 23:18). Еврейская Библия к этой главе относит и 1-й стих следующей главе, но напрасно, ибо он стоит в теснейшей связи с последующими, а не предыдущим.