25-ти летний юбилей профессора Алексея Ивановича Введенского

25-го августа 1911 года исполнялось 25 лет с того дня, когда вступил на служение Церкви, богословской пауке и духовной школе ординарный профессор Академии по кафедре систематической философии и логики, доктор богословия, Алексей Иванович Введенский.

Еще во дни детства и юности юбиляр прошел суровую школу жизни, которая приготовила его к тому, чтобы стать неутомимым тружеником и с честью носить в течете целой четверти века высокое звание профессора высшей духовной школы. Проф. А.И. Введенский – сын священника. Родитель его был в бедном приходе села Городкова, в глуши Волоколамского уезда, в 170 верстах от Москвы и в 40 от уездного города. Нередко мальчику-ученику Введенскому приходилось пешком путешествовать из родного села в Волоколамск, где в духовном училище начал он свое образование. Восходя от силы в силу, А. Ив. продолжал свое образование в Вифанской духовной семинарии и завершил в Московской Духовной Академии, курс которой окончил в 1886 году. В том же году 25 августа А. Ив. был назначен преподавателем в Вологодскую духовную семинарию, по уже через год, по рекомендации знаменитого профессора В. Д. Кудрявцева, приглашен был в Академию на кафедру истории философии и по прочтении 7 и 9 сентября 1887 года двух пробных лекций завяль ату кафедру в звании исправляющего должность доцента.

Уже с итого времени в различных журналах начали появляться ученые статьи молодого профессора, а скоро увидел свет и первый его большой ученый труд: «Вера в Бога, ее происхождение и основания (Положительное решение вопроса в связи с историко-критическим изучением его в текущем столетии). Москва 1891». Труд этот, представленный в Совет Академии в качестве магистерской диссертации, заслужил, лестные отзывы назначенных Советом рецензентов. Бывший инспектор Академии Архимандрит Антоний (ныне архиеп. Тверской) отметил в этом ученом труде подробное раскрытие психологического процесса веры, глубоко верный критический анализ главнейших направлений философской литературы вопроса за целое столетие, беспристрастность в исследованиях вообще и особенно в классификации философских решений вопроса, правильное руководство учением Св. Писания и Отцев Церкви при изложении положительного решения вопроса о вере, а также и то, что сочинение с начала и до конца проникнуто серьезным сознанием важности решаемого вопроса и глубоким чувством верующего христианина. Проф. В. Д, Кудрявцев отметил выдающуюся полноту и тщательность ученого труда молодого богослова и философа. «Нет почти, писал знаменитый профессор, ни одного сколько-нибудь выдающегося в философском и богословском мире текущего столетия направления в решении вопроса о происхождении религии, сколько-нибудь замечательного писателя, о котором автор не сообщил бы ясного и отчетливого представления». 29 апреля 1891 года А. Ив. защитил свою диссертацию на публичном диспуте, а 9 августа того же года был утвержден Св. Синодом в степени магистра богословия и 23 сентября в должности доцента Академии. 1894 учебный год А. Ив. провел в заграничной ученой командировке: зимний семестр в Берлине, а летний в Париже, где занимался философией в Сорбонне и Collège de France. Плодом этих занятий был вскоре появившийся двухтомный труд: «Современное состояние философии в Германии и Франции». Во время этой заграничной командировки 3 декабря 1891 года скончался В. Д. Кудрявцев, профессор метафизики и логики, и Совет Академии никого, кроме Алексея Ивановича, не нашел, кто-бы был достоин занять кафедру знаменитого философа. 15 февраля 1892 года Алексеи Иванович и был перемещен на кафедру метафизики и логики, заняв место своего славного учителя. В 1896 году 23 февраля А. Ив. Советом Академии избран и апреля 11 Свят. Синодом утвержден в звании экстраординарного профессора. 189⁷/₈ уч. год снова был проведен в заграничной командировке. В 1902 году Алексеем Ивановичем на соискание степени доктора богословия был представлен капитальный труд под заглавием: «Религиозное сознание язычества. Опыт философской истории естественных религий». С большою похвалой отозвались и об этой диссертации официальные рецензенты. В ней, по отзыву проф. С. С. Глаголева, высказывается не мало такого, чего не было высказано и в западной литературе; автор выступает с выдающимся искусством систематизации и формулировки и поражает читателя своей разносторонностью; кроме того, диссертация имеет большую апологетическую ценность, потому, что убедительно и основательно раскрывает, что ни в какой сфере и стороне жизни человеку невозможно уйти от религии. Проф. И. Д. Андреев признает диссертацию А. Ив. солидной и крупной работой, где каждый шаг вперед обставлен солидными сооружениями из ссылок, возбуждающих полное доверие в читателе, работой, интересной не только для историка религий, но и для историка вообще, ибо серьезные и выношенные взгляды по многим вопросам историософии действуют на читателя возбуждающим образом. 13 сентября 1902 года А. Ив. утвержден в ученой степени доктора богословия, а 14 января 1905 года возведен в звание ординарного профессора. Служила, и служит Алексей Иванович Академии и на других поприщах, кроме кафедры философии. С 4 окт. 1895 года по 12 сент. 1896 года он состоял лектором английского языка; с 27 октября 1906 года по 15 авг. 1908 г. временно преподавал историю философии, а с 13 декабря 1906 года состоит членом Академического Правления. Как авторитетный и приобретший почетную известность муж совета, Алексей Иванович оказывался нужным и для высшей церковной власти и даже для учреждений светских. Так в 1903 году он был назначен членом учрежденной по соглашению Его Императорского Высочества Московского Генерал-Губернатора с министром народного просвещения комиссии для детальной разработки вопроса о преобразовании университетского отделения Императорского Лицея в память Цесаревича Николая. В настоящее время читает лекции по логике в Московском Педагогическом Институте. В 1909 году он назначен был определением Св. Синода от 3 марта в состав учрежденной при Св. Синоде комиссии для выработки проекта нового устава духовных академии. По суду высшей церковной власти А. Ив. оказался достойным стать в ряду тех немногих лиц, которым можно вверить судьбы высшей богословской школы.

Об ученых и литературных трудах досточтимого юбиляра скажут, на дальнейших страницах другие, по нельзя не отметить две наиболее характерные их черты – современность и широкую разносторонность, – черты особенно ценные потому, что в трудах академических профессоров встречаются они не особенно часто. Даже специальные ученые труды Алексея Ивановича почти всегда отвечали на запросы современности (см. предисловие к его докторской диссертации, стр. IV–V), но особенно на эти запросы отвечал он множеством своих трудов публицистических. А. Ив. не замыкался в тесные рамки одних только специально научных вопросов и кабинетных работ. Нет, со своим авторитетным словом, устным и письменным, он выступал пред широкой публикой. Светские органы печати охотно предоставляли свои столбцы для статей Алексея Ивановича, а с 1897 года он состоят постоянным, одним из деятельных и виднейших сотрудников газеты «Московские Ведомости». Нельзя не остановиться с изумлением пред множеством и разнообразием тех тем, по которым высказывался наш почтенный юбиляр. Вопросы религиозные и философские, вопросы литературы и искусства – все находило отклик и серьезную авторитетную оценку в учено-публицистических трудах Алексея Ивановича. Трудно указать тот волновавший общество религиозно-философский вопрос, событие или лицо, которое было бы обойдено им молчанием. Начинается религиозное «богоискательство» скоро переходящее в декадентство, – первым и серьезнейшим критиком этого движения в духовно-богословском мире является Алексей Иванович (см. Никольского «письма о русском богословии», причем достоинства его критики признаются даже самими «новопутейцами» (см. ст. В. Розанова в «Новом Пути» за апрель 1903 года). А. Ив. печатает целую книгу «писем о современном искусстве», целый ряд лет состоит редактором журнала «Душеполезное Чтение» и на его страницах ведет полемику об идеалах монашества: он же, углубляясь в смысл событии «освободительного» движения, поднимает столь важный и современный вопрос о так называемой «философской ответственности». Достаточно посмотреть на список печатных трудов юбиляра, чтобы представить себе, какого высоко просвещенного, глубоко ученого, разностороннего и живого человека 25 лет имеет Московская Духовная Академия на философской кафедре в лице Алексея Ивановича Введенского. Сознавая это и высоко ценя, Академия не могла остаться безучастной, когда исполнилось 25 лет живой и плодотворной деятельности ее выдающегося профессора и когда принято окидывать взором прошлое, и подводит ему итоги.

К сожалению, день юбилея совпал с печальным для Академии временем: тяжелая болезнь поразила Преосвященного Ректора и Академия оказалась в положении печальной вдовицы, которой не к лицу что-либо торжествовать и праздновать. Вот почему Академию предупредили ученики юбиляра, живущие в Москве, которые в Москве, же устроили чествование своего чтимого академического учителя. Чествование это с благословения Высокопреосвященнейшего Митрополита Владимира состоялось 18 сентября 1911 года в Чудовом монастыре, где нетленно почивает Святитель Алексий, небесный покровитель юбиляра. Собор священнослужителей, совершавших в этот лень Богослужение в Алексеевском храме Чудова монастыря, возглавил ученик юбиляра Преосвященный Анастасий, Епископ Серпуховской. Ему сослужили: синодальный ризничий архим. Димитрий, наместник Чудова монастыря архим. Арсений, настоятель Сербского подворья архим. Михаил, наместник Богоявленского монастыря архим. Ипполит, протоиерей X. К. Максимов, свящ. А. Ив. Рождественский и свящ. Г. Ив. Добронравов. После, литургии Преосвящ. Анастасий произнес слово, в котором отметил глубокое и плодотворное влияние Алексея Ивановича, как профессора философии, на его слушателей, влияние тем более отрадное и ценное, что А, Ив. философ-христианин. В конце слова своего Преосвященный обратился к юбиляру, стоявшему у раки мощей Святителя Алексия, и призывал его с таким же достоинством и непоколебимостию, как доселе, стоять на страже христианского просвещения и науки.

Затем было совершено молебствие, на которое вышли также, кроме служивших литургию, ректор Московской Духовной Семинарии архим. Борис и до 40 протоиереев и иереев. Молебен закончился провозглашением многолетия юбиляру.

После Богослужения все собравшиеся в храме перешли в комнаты митрополичьих покоев Чудова монастыря, где, после пения молитвы, началось принесение приветствий.

Первое приветствие было от Ее Императорского Высочества, Почетного Члена Академии, Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, от лица которой приветствовал юбиляра свящ. Марфо-Мариинской общины о. Е. К. Синадский, передавший юбиляру от Ее Высочества образ Святителя Иоасафа, освященный на его св. мощах 4-го сентября, с собственноручной надписью Ее Высочества. Глубоко тронутый принял юбиляр этот священный знак высокого внимания.

Высокопреосвященный Митрополит Владимир, находившийся в этот день в г. Коломне, прислал следующую телеграмму:

«Сердечно приветствую Вас, дорогой Алексей Иванович, с юбилейным торжеством и усердно молю Всевышнего, да продлит Он Вашу многоплодную, разноплодную и благоплодную деятельность еще на многие годы».

Митрополит Владимир

От лица всех бывших слушателей юбиляра выступил свящ. о. Г. Ив. Добронравов, который прочитал следующий приветственный адрес, покрытый множеством подписей.

Дорогой учитель!

«Четверть века тому назад Вы, полный юношеского огня и богатых духовных сил, были призваны под сень нашей дорогой almae matris и поставлены на свещнице одной из наиболее трудных для изучения областей знания. Здесь, по особому строению Божию, Вам было суждено сначала идти по следам других великих питателей глубин человеческого духа, великих искателей светлой и единой истины, преемственно трудившихся над решением тайны от века, – «в чем состоит существо человека: откуда приходит, куда он идет, и кто там вверху над звездами живет». Испытавши все пути, которыми прежде ходил разум человеческий к раскрытию этих тайн, проследивши все извилистые тропы, какими познание приближалось к Причине всех причин, восприявши премудрость и опыт мужей древних и новых, философски обрабатывавших результаты человеческого знания, Вы уже в полном всеоружии были призваны самостоятельно освещать тот лабиринт неустанных исканий человеческого духа, что именуется философией, указывать вернейшие пути к истине, прокладывать в толще увлечений земными благами и малоценными погремушками житейской суеты дорогу истинному самоценному Благу и являть мятущемуся миру нетленный Лик подлинной Красоты. И эта, сама по себе очень тяжелая, задача, возложенная на Вас Провидением, этот, поистине, подвиг, принятый Вами, усугублялись в своей тяжести в силу особых условий. Вы призваны были руководить юношеством, которое вообще склонно слишком переоценивать силу и значение своего разума, готово все поставить под сомнение, все подвергнуть критике, а свое собственное решение, свой собственный взгляд считать непогрешимым. С другой стороны, Вам суждено было выступить на поприще философской науки в то время, когда для всех верных сынов Православной Церкви и для Вас самих было очевидно, говоря Вашими словами, что всегда имевшее место в христианской истории увлечение началами и стихиями мысли языческой теперь особенно подняло голову, что язычествующее сознание никогда не заявляло себя в христианском мире так громко и дерзко, как именно в наше время, – время широко распространенных увлечений Буддою, Заратустрою и другими «восточными мудрецами», время открытой проповеди паломничества в «пустыни безбожия»... Ясно было, что именно в наше время христианам особенно необходимо «духовное рассуждение», которое бы и давало им возможность точно отличать христианскую истину от всего ей «внешнего». И конечно особенно необходимо было это «духовное рассуждение» представителю философской науки в высшем рассаднике духовного просвещения, одному из немногих руководителей самым направлением философской мысли в русской богословской школе. И недаром Вы были питомцем и любимым сыном Московской Духовной Академии, – Академии Горских, Голубинских, Кудрявцевых, Академии строго православных традиций, искренней преданности догматам Церкви Православной. Как проводник по томным коридорам катакомб идет впереди с лампадой, освещая путь следующим за ним любопытным путешественникам, так и Вы в своих философских исследованиях шествовали с лампадой Света Христова, и при сиянии этого Света вели своих слушателей по темным извивам философских проблем: всякую философскую систему Вы рассматривали сквозь призму Евангелия и оценивали с точки зрения пригодности ее для нравственного усовершенствования человека и человечества. Под Вашим глубоким анализом вскрывались во всей наготе недостатки философских построений кичливого, положившегося только на свои силы, разума, были ясны до прозрачности пункты уклонения с истинного пути мудрецов века сего, а в Ваших выводах, всегда мастерских, точных и последовательных, сверкала и искрилась Христова истина.

«В качестве учителя на своей кафедре Вы постоянно приковывали внимание всех: не только юноши, лишь сменившие семинарскую скамью на академическую, во множестве наполняли Вашу аудиторию и не отрывали своих взоров от Вас, но и люди более или менее зрелые, пришедшие учиться у Вас чуть не с половины своего жизненного пути, люди, которым приходилось и самим тяжко задумываться над некоторыми вопросами, – и те слушали Вас с увлечением и потом приходили к Вам со своими наболевшими думами, у Вас искали разрешения занимавших их жгучих вопросов. И всегда, и везде, и на кафедре, и в частной беседе Вы оставались одним и тем же, – вдумчивым философом и истинным христианским учителем.

«Но этого мало. Мы не можем пройти здесь молчанием и Ваших привлекательных свойств, как человека в простой житейской обстановке. В своих постоянных сношениях со слушателями Вы всегда являли искреннее уважение к человеческому достоинству своего собеседника, Вы всегда были толерантны к мнениям и воззрениям своего совопросвика, хотя бы это был только начинающий студент. Вы всегда шли на помощь всякому, кто бы Вас ни просил об этом, охотно жертвуя своим досугом, которого у Вас всегда было немного; все Ваши отношения всегда отличались неподдельною гуманностью.

«Дорогой учитель! Мы здесь не имели в виду дать точной оценки Ваших учено-профессорских трудов и всестороннего освещения Вашей нравственной личности. Мы просим принять высказанное нами только как порыв сердца, волнуемого благодарным чувством за все то, что мы – Ваши ученики и читающее русское общество – получили от Вас за эти истекшие 25 лет Вашей деятельности. Как видимый знак наших чувств просим принять от нас св. икону; мы подносим ее с горячей молитвой, чтобы Сама Пречистая покрывала Вас Своим омофором на всех путях Вашей жизни, и чтобы св. Угодники – Святитель Алексий и Преподобный Сергий – сохранили Вас на пользу Родине и науке еще многая, многая лета».

Преосвященный Анастасий передал коленопреклоненному юбиляру ценный серебряный складень с изображением Покрова Пресвятой Богородицы, святителя Алексия и прей. Сергия, богато украшенный золотом, эмалью и камнями. Поднесенный адрес заключен был в ценную художественную папку, па серебряной доске которой помещены изображения Сократа и Санта, вид Академии, юбилейные даты, инициалы юбиляра и названия его важнейших ученых трудов. В средине папки надпись: «Дорогому учителю Л. И. Введенскому от признательных учеников, бывшим питомцев Московской Духовной Академии».

Затем наместником Богоявленского монастыря от Преосвященного Трифона, Епископа Дмитровского, ученика юбиляра но Академии, была вручена ему икона Божией Матери и прочитано следующее приветствие:

Глубокочтимый Алексей Иванович!

Приношу мое искреннее приветствие с исполнившимся двадцатипятилетием Вашей ученой и педагогической деятельности. Крайне сожалею, что продолжительное богослужение (Литургия с крестным ходом) мешают мне лично приветствовать Вас.

Прошу Вас принять от меня, как Вашего благодарного ученика и усердного читателя, в благословение сию Святую Икону. Наша Небесная Помощница да дарует Вам сил к дальнейшему прохождению Вашего многополезного служения Святой Церкви и Родине.

Призывая на Вас мир и благословение Божие, остаюсь с искренним почтением Ваш покорный слуга и богомолец Епископ Трифон».

Наместник Чудова монастыря архим. Арсении, также ученик юбиляра, сказав теплое приветственное слово, поднес ему от своей обители икону Святителя Алексия. Выступивший затем о. иеромонах Ионафан поднес от Троице-Сергиевской Лавры икону пред. Сергия и 100 рублей на премию за лучшие философские сочинения студентов Академии, при чем было произнесено следующее краткое приветствие:

«Глубокоуважаемый Алексей Иванович!

Обитель Преподобного Сергия, высоко ценя горячую любовь Вашу к Угоднику Божию и к его святой обители, в светлый день торжественного празднования 25-летия Вашей ученой и просветительной деятельности, приветствует Вас, как верного сына Святой Церкви, как ревностного труженика на ниве Христовой. Преподобный Сергий сим святым своим образом да благословит Вас, его святыми молитвами Милосердый Господь да сохранит Вас, да подаст Вам силы и здоровье еще много лет трудиться во славу Церкви Христовой на поприще высшего духовного просвещения».

Свящ. о. А. Ив. Рождественский прочитал следующую приветственную телеграмму:

«Московская Духовная Академия всею душою и сердцем приветствует дорогого юбиляра и вместе с тем всех присутствующих. Имея поздравить его в своем составе, ныне она шлет ему пожелание многих лет на пользу богословско-философской науки Епископ Феодор.

Оглашена была также телеграмма от и. Попечителя Московского учебного округа А. А. Тихомирова:

«Научившись сам столь многому из Ваших глубоких философских трудов, от всего сердца присоединяюсь к привету Ваших учеников и почитателей».

Юбиляр отвечал кратким словом благодарности на каждое из приносимых приветствий, а затем произнес следующую речь:

«Ваше Преосвященство, Досточтимые Отцы и Милостивые Государи!

Любовь Ваша собрала Вас здесь, чтобы, в знаменательный момент моей жизни, объединившись со мною в молитвенном общении, выразить мне слово привета и ободрения. Приношу за эту великую честь глубочайшую благодарность всем Вам, а равно и тем, которые, будучи лишены возможности присутствовать здесь лично, участвуют в нашем собрании мыслью и желанием.

Я знаю,-о, хорошо знаю, что дело в данном случае собственно не во мне. Что я? Рядовой труженик, простирающий слабые руки к святыням, которым призвана служит наука, стоящая под водительством православного христианства. Но нам, всему вообще современному обществу нужен объединяющий нас символ. В нас просыпается спасительная тоска по объединению. И вот, движимые этою тоскою, мы собрались в настоящий день в этих, освященных историею, стенах около нашего заветного знамени... И тем не менее, хотя я ни в коем случае не могу считать себя причиною настоящего собрания, а разве лишь внешним поводом к нему, тем не менее, – скажу это не обинуясь, – оно для меня глубоко отрадно. Отрадно испытывать на себе токи вашей любви. Ибо трудно человеку стоять одиноким. Трудно особенно в ту пору жизни, когда начинаешь чувствовать, что силы уже изменяют, а дела впереди еще видится много. Невольно осматриваешься тогда вокруг себя и ждешь, не найдется ли человек, который бы погрузил тебя в животворные струи нравственного ободрения и поддержки, из которых бы ты вышел, как расслабленный из купели Силоамской, обновленным... И вот эта радость дана мне ныне. Дана в сей знаменательный для меня день, его же сотвори Господь, Которому слава во веки.

Но – содрогается душа моя! Содрогается даже и при этой, переполняющей ее радости. Содрогается потому, что я глубоко чувствую несоответствие моей деятельности с тою высокою оценкою, которая ей здесь дана.

Что делать, – приходится волей-неволей признать это. Ибо жизнь, с своими прозаично-суровыми, иногда слишком суровыми требованиями, часто заставляет нас делать не то, что хочешь и должен, но то, чего совсем не должен и даже не хочешь... Есть аполог, идущий из глубокой древности, который, в некоторое извинение себе, я позволю здесь пересказать. Один отшельник увидал однажды в высоте маленькую птичку, над которою реял злой коршун, готовый ее растерзать. Отшельник стал просить коршуна не трогать птички, а взамен ее взять от его тела столько, сколько весит птичка. Коршун согласился войти в эту сделку. Спустились с высоты к ногам отшельника весы. На одну чашку весов села птичка, а на другую отшельник стал класть куски своего тела. Но, – о, ужас! Чашка с птичкою и не трогалась с места. И лишь когда он положил последний кусок, чашка с птичкою, наконец, поднялась... Смысл этой притчи понятен. Птичка, это – символ чистоты и невинности, добра и святости, красоты и внутреннего устроения, к которому все мы, по самой природе своей богоподобной души, невольно стремимся. Отшельник – каждый, кто относится к задачам жизни вдумчиво и сознательно, кто не хочет примириться с мыслью, что бы злые коршуны терзали невинность, воплощение добра и красоты. Коршун- это суровые условия и требования, среди которых протекает жизнь, лежащего во зле, мира и среди которых каждому из нас приходится проходить свой путь. Трудно, при таком условии, не бросать злому коршуну подачек – неизбежного выкупа за возможность служить добру и правде. И все мы время от времени их бросаем, иногда отторгая от себя лучшие части своего существа, иногда даже вступая с требованиями жизни в компромиссы и сделки... В этом суровом законе жизни есть для нас некоторое извинение. Однако, всегда при этом остается под вопросом, отдаем ли мы злому коршуну именно то, что ему принадлежит, что и годится разве лишь на то, чтобы служить ему пищею, и не жертвуем ли мы иногда тем, из чего могло бы быть сделано лучшее употребление... И вот когда я с этой точки зрения окидываю взором пройденный путь, я нахожу много поводов для смущения.

По снисхождению вашему, вы высказываете мне в настоящие минуты, чувства только добрые. Ибо люди духовного рассуждения, осторожные и мудрые, и в обыкновенное-то время не позволяют себе бросать в лицо ближнему слово осуждения, а тем более в минуты торжественные и важные. Но сам-то я глубоко чувствую, что в моем прошлом есть много поводов для смущения... Поэтому, хотя я и слышу здесь лишь слова одобрения и ободрения, согретые теплотою вашей любви, но они отзываются иногда в моей душе, как удары молота, которые плавят ее. И, о, если бы в ней нашлась еще способность переплавиться!

Одно разве лишь могу сказать в некоторое себе оправдание: я всегда и со всею серьезностию стремился воспринимать суровые уроки жизни и, чему сам научался, то стремился передавать своим слушателям и читателям. Двадцать пять лет тому назад я выступал на научно литературное поприще, хотя и с верою в объективную истину, но вместе и со страхом, и нужно правду сказать, – более со страхом, чем с верою. Я страшился какой-то как тогда мне казалось, все сокрушительной отрицательной науки, которая, рано или поздно, – думалось мне, – придет и загасит светочи нашей веры. Но теперь я смотрю на волнующуюся область жизни и мысли совсем другим взглядом, – несравненно более спокойным и примиренным. Когда я начал – чрез книгу и чрез непосредственное общение с умственною жизнью, особенно в центрах западной университетской жизни (во время заграничных командировок), – ближе знакомиться с этою, сначала для меня столь страшною «наукою», я понял, что по самым условиям организации умственной жизни, никогда не наступят торжество отрицания, но всегда будет развертываться все та же, со-вечная человеку и человечеству, трагедия знания, в которой уравновешиваются мотивы отрицательные и положительные, причем для умов вдумчивых всегда будет оставаться полная возможность и теоретически утверждать себя в той высшей истине, к которой в факте жизни по природе своей, тяготеет наша душа, урожденная христианка. В частности, я понял, что, как свои акты мы переводам в факты, причем духовное как бы кристаллизуется во внешнее в многостороннем творчестве нашей жизни, – так и наоборот, факты мы можем, подобрав надежные для того ключи в своей собственной душе, мысленно обратно переводить в акты, отчасти в акты тварных существ, но первее всего в акты Творческого Разума, Который воззвал мир из небытия к бытию. Я понял, далее, что, как в нашей личной жизни, если взять ее не в частях, а в целом, и рассматривать вдумчивым взором, открывается высший смысл, – так и в мировой истории вдумчивому взору открывается смысл, дающий возможность чрез тьму и нестроения прозревать начала зиждительные. Я понял, с этой точки зрения, что жизнь, личная жизнь каждого из нас, отнюдь не есть «пустая и глупая шутка», но есть серьезная трагедия, лишь начало которой, – завязка и первые акты, – развертывается здесь, но конец, развязка совершится там, и что с этой точки зрения совсем не позволительно жить так, как живется, подобно тому, напр., как мы читаем иногда газету, чтобы только прочитать, но необходимо участвовать в жизни активным и ответственным борцом... Начав двадцать пять лет тому назад верою, я теперь знаю, что Искупитель наш жив... Этому научила меня жизнь и напряженная дума над нею, – над нею и приобретениями человеческой мысли. И этими знаниями я стремился делиться с своими слушателями и читателями. Как я делал эго дело, – судить, конечно, не мне...

Но довольно о себе... Позвольте перенести теперь ваше внимание к тем, кто дал мне в этот, знаменательный для меня, день толчок к столь глубоким переживаниям и кого, по всей справедливости, следует считать подлинными виновниками настоящего нашего торжества.

Первая мысль и первое движение моей благодарности обращается к Предстоятелю церкви Московской, Высокопреосвященнейшему митрополиту Владимиру, который благословил положить начало подготовлениям к настоящему празднику я дозволил нам собраться в этих священных стенах, – к нему, а также и его достойным сподвижникам по управлению епархиею, из которых двоих я имею счастие считать в числе своих слушателей и которые с живейшим участием отнеслись к нашему празднику. Нам, рядовым труженикам, легко делать наше маленькое дело, когда мы имеем пред собою таких неустанных трудников. Нам, в чьих руках маленькие светильники постоянно угасают, легко возжигать их снова и снова от пламенных светильников, которые в руках наших архипастырей ярким пламенем горят на свещнице церкви Московской... Прошу вас, отцы и братие, воспеть многая лета Высокопреосвященнейшему митрополиту Владимиру, преосвященнейшим епископам Трифону, Анастасию и Феодору, а также и маститым владыкам, пребывающим в пределах Московской епархии на покое, Евфимию и Мисаилу, принявшим сердечное и деятельное участие в нашем празднике... Многая лета!

Второе слово моего благодарения я обращаю к славным обителям: Чудову монастырю, гостеприимно приютившему нас ныне в своих стенах и благословившему меня иконою моего небесного Покровителя, Святителя Алексия, и великой Лавре Преподобного Сергия, приславшей мне в благословение икону Преподобного, под кровом которого протекала моя служебная деятельность в эти двадцать пять лет. Глубоко отрадно мне это выражение любви со стороны св. обителей. Особенно отрадно потому, что по предмету своих занятий я стою лишь в отдаленном отношении к положительному иноческому смиренномудрию. В этом я вижу символ единения веры и науки, которые, при правильном соотношении, конечно, вполне могут уживаться общительно и мирно, друг подле друга, и одну из форм конкретного разрешения давних споров между наукою и верою, каковым спорам, с высшей точки зрения, совсем не должно бы быть места... Высокоуважаемым оо. наместникам, архимандритам: Товии и Арсению, с их любвеобильною братиею, многая лета!

Дальнейшее слово благодарности обращаю к нашей общей Almae Matri, к родной всем нам Московской Духовной Академии, в которой проходило мое служение, возглавляемой ныне доблестным начальником, преосвященнейшим Феодором, и ко всему сонму ее питомцев, моих слушателей, рассеянных по всем концам России, особенно же к тем из них, которые, под руководством преосвященнейшего Анастасия, предприняли устроение настоящего праздника. Они понесли не легкий труд, – я знаю это и преклоняюсь, в чувстве глубочайшей благодарности, пред этим трудом. Но особенно знаменательно для меня то, что состав организационного праздничного комитета вышел из среды академических питомцев-священников, вступивших в число студентов в печально-памятные для России годы так называемого «освободительного» движения. Невольно останавливаюсь теперь мыслью на этом, тревожно пережитом всеми нами, времени. Мрак, распространившийся тогда по лицу земли Русской, дополз и до Академии и, как ни прочным казалось ее ограждение в стенах обители Преподобного Сергия, внес и туда разделения, брожение и тревогу... Но вот, – верю, заступлением Божией Матери, защитительно покрывающей ее Своим св. омофором, и предстательством Преподобного Сергия, неизменного небесного покровителя Академии, – совершилось как бы чудо: в стены Академии со всех концов России вступило одушевленное готовностию служить православной богословской науке священство и освободил), освободило истинным освобождением, полоненную науку... Незабываемое время, – время, полное тревоги и борьбы, но вместе с тем и общего воспитательного подвига, опытного подготовления к подвигу жизненному! С того момента, – благодарение Богу! – народилось в Академии как бы «течение встречное» и теперь научная жизнь в ней, кажется, уже окончательно вступила в свое мирное русло... Перенося затем свое внимание на все академическое студенчество, на всех моих слушателей, прошедших пред моими глазами в течение академической службы, не могу не засвидетельствовать здесь моей глубокой благодарности им за то, что они всегда относились к моим лекциям со вниманием, чрезвычайно меня ободрявшим. Не раз случалось со мною, хотя, быт может, это и ускользало от их внимания, что я приходил к ним в состоянии встревоженном и озабоченном. Но, когда я видел в аудитории, обыкновенно нескудно населенной, устремленные на меня взоры, когда чувствовал разлитую в ее атмосфере готовность вместе со мною погрузиться в струн чистой философской мысли, я невольно как бы перерождался: заботы спадали, и часы лекций становились для меня часами высоких переживаний, как бы временного перемещения из одной атмосферы, удушливой и тревожной, в другую, возвышенную, чистую и спокойную. Вспоминаю об этих переживаниях с чувством глубокой отрады и признательности, – особенно ныне, в день, который, по всей справедливости, может быть назван праздником наука, объединяющей учеников с учителем... Водной Московской Академии, трудящимся в ней над образованием юношества, организаторам и участникам настоящего праздника и всем ее питомцам многая лета!

Не могу, затем, не помянуть добрым словом редакцию той газеты, которая, с трогательным для меня вниманием, отметила день исполнившегося двадцатипятилетия моей учено литературной деятельности, – тем более, что с этою газетою я связан тесными отношениями долговременного и постоянного сотрудничества: я говорю о Московских Ведомостях. В течение целого ряда лет я беседовал на страницах этой газеты с ее читателями по вопросам литературно-философским. Это была как бы моя вторая аудитория, – большая аудитория... С глубокою признательностию вспоминаю ныне как о тех, кто дал мне возможность на страницах названной газеты беседовать с обширным кругом читателей, так и о самих читателях, живших со мною общими интересами. Редактору и всей редакционной семье, некоторые члены которой, – барон А. Э. Нольде, А. А. Александров, М. П. Лукин, – почтили наше настоящее торжество своим личным присутствием, многая лета!

Кроме лиц, связанных со мною узами общности воспитания и сотрудничества, я имею большое утешение видеть в настоящий день около себя с выражениями сочувствия и единомыслия также и лиц, стоящих так сказать окрест итого тесного мира, но имеющих сродные духовные тяготения: почтенных оо. протоиереев и иереев, быть учеником которых я и сам почитал бы для себя за честь, а также и лиц совсем других общественных кругов, но которые сочувствуют делу и задачам просвещения в духе православного христианства. Иные из них, ив имея возможности присутствовать здесь лично, прислали мне выражение своего сочувствия и свои приветы телеграфные и письменные... Всем им многая лета!

В заключение позволю себе высказать одно пожелание общего характера.

Я сказал уже, что современное общество и в частности все мы, собравшиеся здесь, испытываем тоску по объединению под одним, заветным для нас, знаменем, – под знаменем просвещения в духе православного христианства.

Пока еще довольно слабое, проявляющееся лишь частично и спорадически, такое объединение могло бы сослужит не малую службу в деле действительного обновления нашей мысли и жизни, если бы сделалось явлением более обычным. Ибо в единении, во взаимной нравственной поддержке и любви, заключается громадная сила, – это старая, но вместе и вечно новая истина! Как в мире физическом все согревается и оживляется теплотою и светом солнечным, так и в мире духовном все согревается и оживляется теплотою и светом, исходящими от Солнца мира, озаряющего сердца и умы людей. Без его теплоты и света, сам ум светит лишь светом тусклым и примрачным.

Ночь смотрит тысячею глаз,

А день глядит одним;

Но солнца нет и – по земле

Тьма стелется, как дым.

Ум смотрит тысячею глаз,

Любовь глядит одним;

Но нет любви и – гаснет жизнь,

И дни плывут, как дым...

Ужасно это, – когда меркнет свет любви и будничные, серенькие дни плывут, как дым. Тогда безволие и дряблость заглушают добрые начинания, как бы решительны в отдельных инициативах они ни были... Да послужит же наше настоящее объединение залогом и началом деятельной. не случайной и спорадической, но планомерной и постоянной, нравственной взаимоподдержки, объединяющей в одно братство всех, шествующих в направлении к одним и тем же идеалам!...

По предложению юбиляра все собрание пропело «многая лета» митрополиту Владимиру и всем его достойными сподвижникам по управлению епархией, Троице-Сергиевой Лавре, Чудову монастырю, Академии и ея корпорации с учащимися, комитету по организации торжества, редакции ."Московских Ведомостей».

Преосвященный Анастасий возгласил многолетие юбиляру, который является для всех своих многочисленных учеников и почитателей мудрым и мужественным знаменоносцем. Дружным хором, едиными устами и единым сердцем, а потому и воодушевленно, пропело все собрание «многая лета».

Когда окончился ряд приветствий, в зале тех же митрополичьих покоев состоялся обед в честь юбиляра, на котором было возглашено множество тостов и немало сказано речей. Преосвященным Анастасием возглашены были здравицы за Государя Императора, Государынь Императриц, Наследника Цесаревича, Великую Княгиню Елисавету Феодоровну и за Московского Первосвятителя. Затем возглашены были тосты за Преосвященного Анастасия, за Академию, за Преосвященного Ректора. Академии. Целый ряд тостов был провозглашен за виновника торжества. Речи произнесены были свящ. о. С. Д. Муретовым и В. А. Соколовым. О. В. Соколов сказал следующее:

«Дорогой и любимый профессор!

В тот юбилейный венок, который ныне сплело для Вас словесное искусство Ваших учеников и почитателей, позвольте мне вплести еще один цветок, сорванный мною в свежем саду моих академических воспоминаний.

1906-й год подходил к концу, когда мне пришлось сменить скромный труд сельского пастыря на серьезное занятие высшей богословской наукой в Академии. По небосклону общественной жизни того времени еще бродили последние тучи рассеянной бури бывших волнений. Настроение общества было подавленным, жилось и дышалось всем вообще нелегко, а нашей Академии в особенности. Собрав в свои стены, как кокош под крылья свои, молодое юношество, она превратилась в арену страстной борьбы мнений относительно переживаемого момента. Горячие, увлекающиеся головы молодежи легко могли перейти границы дозволенного в учебном заведении, и нанести непоправимый вред, уже пущенной в ход, учебной машине.

Живо вспоминается и даже как бы чувствуется до сих пор та щемящая боль, которую испытывали сердца всех студентов в трепетном ожидании того, что день грядущий нам готовит. В глубине души всем хотелось покончить с этой бесполезной шумихой и взяться за свое прямое дело – занятие наукой. Но, как и всегда бывает в такие переходные времена, не хватало твердой воли перейти от слов к делу. Озирались кругом и искали вдохновляющего примера. Бесконечно дороги в ту пору были в Академии лица, которые являли в себе образ мужественного исповедания своего credo и тем вселяли в колеблющихся решимость стойко защищать свои позиции. Одним из таких лиц были Вы, дорогой наш учитель, и были таковым по преимуществу.

Неустанно и неустрашимо высказывали Вы и ex cathedra в лекциях и печатно в публицистических статьях свое осуждение тем, которые сеяли смуту, возбуждали против всех и всего недовольство, грозили разрушением наладившегося порядка. Вы не порицали и не отрицали значения народившегося в обществе движения к раскрепощению человеческой личности, к высвобождению людей из тех пут, которые стесняли иногда свободное развитие человеческой жизни. Нет, нет! Вам принадлежит честь разумной оценки наличной действительности с точки зрения религиозно философских принципов. Вы безбоязненно выступали везде с авторитетным разъяснением затасканных и запутанных в общественном мнении понятий о свободе, о прогрессе и проч., предлагали свои строго продуманные указания средств к выходу из создавшегося тяжелого положения. Ваши здравые речи успокоительно действовали на взбаламученное море мысли и жизни и мало по малу подготовляли благополучную развязку назревшего кризиса.

Ныне в день вашего юбилейного чествования грешно было бы не вспомнить об этой высокой вашей заслуге для русского общества и особенно для Академии в те тревожные дни, об этом твердом, непоколебимом стоянии на ответственном посту духовного вождя. Люди узнаются в критические минуты. Не тот кормчий достоин похвалы, который проплыл благополучно чрез спокойное море при тихой погоде, но тот, кто в бурю в грозу искусно в успешно проводит корабль в безопасную приставь. Именно таким опытным кормчим и умелым руководителем людей к их настоящей цели Вы являлись и в былое время и доныне являетесь как в узких стенах Академии, так и на широком просторе русского общества.

И дай Бог, чтобы еще многие годы, продолжалась Ваша плодотворная деятельность к чести богословской науки, во славу Св. Церкви и во благо нашего дорогого отечества».

Глубокое впечатление произвела на всех присутствующих речь протоиерея В.В. Соболева, который говорил о том, как непоколебимо и всегда неизменно юбиляр отнял за русские государственные устои.

Оглашен был также длинный ряд полученных в этот день юбиляром телеграмм от учеников и почитателей, рассеянных по всей Руси великой.

В конце трапезы Преосв. Анастасий прочитал приветственное письмо матери юбиляра, престарелой семидесяти-шестилетней вдовы-матушки. По приглашению Преосвященного единодушно было пропето ей многолетие.

Задушевная трапеза, на которой вокруг любимого учителя объединилось до 60 его учеников и почитателей, окончилась в исходе пятого часа дня.

20-го сентября, возвратившись из Коломны, Высокопреосвященнейший митрополит Владимир лично посетил юбиляра па его квартире и благословил его иконою Св. Троицы в серебряной вызолоченной ризе.

Личное же поздравление получил юбиляр от г. Московского Губернатора, свиты Его Величества генерал-майора В.Ф. Джунковского, и Попечителя Московского учебного округа д. с, с. А.А. Тихомирова, который посетил юбиляра на его квартире.

Настал, наконец, и тот день, когда и Академия могла воздать должную дань хвалы и почтения своему славному сочлену, который потрудился, не покладая рук, в течение целой четверти века на славу и пользу родной Академии. Уже московское торжество показало, какой любовью пользовался юбиляр у своих учеников во все время своего служения. Академическое чествование Алексея Ивановича состоялось 22 января 1912 года. В этот день академическая семья собралась прежде всего на молитву в академический храм. В чествовании приняли участие почетные члены Академии, заслуженные ординарные профессора Г.А. Воскресенский и М.Д. Муретов, ординарные профф. С.С. Глаголев, А.А. Спасский и С.И. Соболевский, экстраординарные профф. свящ. о. Е.А. Воронцов, Д. И. Введенский, свящ. о. Д. В. Рождественский, свящ. о. В.Н. Страхов, доценты – Ф.М. Россейкин, свящ. о. П.А. Флоренский, Н.Д. Кузнецов, А.М. Туберовский, В.И. Виноградов, В.А. Троицкий, лектор фран. яз. А. К. Мишин, лектор англ. яз. свящ. о. Н.А. Преображенский, секретарь Совета Н.Д. Всехсвятский, его помощник Я.Г. Шафранов, библиотекарь К.М. Попов, его помощник о. иером. Игнатий, помощники инспектора о. иером. Николай и К.Вл. Владиславлев (ныне Московский священник), врач Академии А. Вл. Танин, эконом Академии Л.С. Ряшенцев, профессорские стипендиаты о. иером. Пантелеймон и А. А. Сперанский. Присутствовал также почетный блюститель Академии по хозяйственной части В.Д. Попов. После литургии отслужен был молебен Святителю Алексию. Богослужение совершал Преосвящ. Ректор Академии Епископ Феодор в сослужении о. Наместника Троице-Сергиевой Лавры архим. Товии, ректора Вифаиской дух. семинарии архим. Филиппа, синодального ризничего архим. Димитрия. Кроме того, в служении приняли участие члены академической корпорации священники, экстраординарные профессора о. Е.А. Воронцов и о. В.Н. Страхов и доцент о. П.А. Флоренский, брать юбиляра московский священник. о. Ф.И. Введенский и ученики юбиляра, приехавшие не только из Москвы, но и из других мест – Киевский епархиальный миссионер о. иеромонах Филипп, о. Г.И. Добронравов, о. А.Ив. Рождественский и др. Перед началом молебна Преосвященным Феодором сказано было следующее слово:

«Сегодня наша академическая семья предположила в единении благодарных чувств предстать молитвенно пред лице Господа Своего о имени одного из старейших наших собратий. Христианское сознание обязано усматривать и отмечать во всех явлениях и событиях жизни, малых и великих, нечто большее того, что усматривает в них обычное мирское понимание и обычная человеческая оценка.

Последняя оценивает все события и явления жизни по своему роду и способу, утверждая в них то их значение и смысл, какое они имеют в обороте только наличной жизни.

Христианское сознание должно возводить всякое явление и событие к нравственному миропорядку жизни и отмечать в них то, что имело бы ценность и значение в чистой духовной сфере религиозной христианской жизни.

Так и этот знаменательный для нашего собрата день должен иметь в нашем христианском сознании нечто большее того, что может или что обычно отмечает в нем наше общежитейское сознание.

Житейское сознание в лице тех, кто имеет право оценивать заслуги и труды людей разного положения и на разных поприщах церковно-государственной жизни, утверждает право за честно потрудившимся известный срок лет иметь уже свободу от этих трудов и спокойно пожинать плоды этих трудов. Так утверждается ценность труда в обиходе жизни, утверждается и право у трудившегося с спокойной совестью сознавать долг своей жизни исполненным.

Так, скажем далее, дается право и возможность всякому труженику утвердиться в сознании ценности себя самого и своей личности в обиходе наличной жизни.

То же житейское сознание в близкой нам и нашему юбиляру области деятельности – научной области – конечно, тоже должно утверждать ценность его труда в этой области. И здесь, таким образом, опять дается право и возможность утвердиться в призвания себя и ценности своей личности в известной области жизни.

И конечно, если бы наша оценка трудов возводилась только к этим началам, а сознание самого трудившегося утверждалось только на этом сознании своей личной ценности, ничего бы чистого и высокого в христианском смысле слова, ничего бы общего с духовно-нравственной религиозной сферой жизни здесь и нельзя было бы усматривать.

Ведь в христианском нравственном сознании всякое самоутверждение есть уже не возвышение, а падение и омрачение духовного света, которым может сиять каждая христианская личность.

Вот почему и ныне, когда наш почтенный труженик- собрал смиренно преклоняет колена пред Господом своим, открывается иная сфера и подвиг его жизни осиявается иным высшим светом: светом самоотречения, духом того нравственного величия, о котором говорил Спаситель ученикам Своим: «егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы»...

Нельзя же ведь искренно преклонять колена пред Господом и благодарить Его за труд свой, не признавая в то же время, что Он же и виновник того доброго, что сделано, что Ему приносится талант жизни, умноженный и возделанный, и приносится как должное Владыке своему. Равно и мы, теперь молящиеся благодарно, этим самым свидетельствуем высшую связь всякого доброго явления в нашей жизни с Божественным усмотрением о нас же. Мы говорим, что-то доброе и ценное в нашей жизни, что мы получили от трудов нашего собрата, есть дар нам Божий и этот дар мы тоже возводим туда, куда его возводит и наш юбиляр.

Вот, братие, думается та единая почва, та единая нравственная связь, которая должна нас объединить ныне с нашим собратом и должна делать наш нынешний праздник приемлемым и в христианском сознании.

Кажется, ведь и юбилейные дни у древних имели тот смысл, чтобы давать возможность проявления нравственного чувства и будит их религиозную совесть. В этом же сознании наличности нравственно высокого и доброго в нашем нынешнем семейном торжестве постараемся, чтобы молитва наша была единодушна, как едина наша семья и наше академическое братство, чтобы она была горяча, дабы она была действенна, и сильна соединить нас и оживить, пусть будет она и дерзновенна, ибо мы уверены, что по роду жизни и деятельности нашего собрата мы можем непостыдно предстать пред лице Господа своего».

После молебна и обычных многолетий возглашено было особое многолетие юбиляру.

По окончании молебна корпорация академических профессоров, во главе с Преосвященным Ректором, и студенты Академии перешли в академический актовый зал, где после молитвы и состоялось чествование. Сводчатый зал старинного академического здания навевал особые мысли. Невольно казалось, что старая, почти столетняя Академия смотрит на все совершающееся и благословляет юбиляра, который всегда был верен вековым заветам Московской Академии и не постыдил ее славного имени за четверть века своего усердного служения Церкви и науке.

От лица профессорской корпорации было сказано, прежде всего, приветствие профессором С. С. Глаголевым, который обратился к юбиляру со следующей речью:

«Глубокочтимый Алексей Иванович!

Празднование 25-летия Вашего плодотворного служение науке и литературе является преддверием имеющего быть вскоре празднования столетия Московской Духовной Академии. В течение почти ста лет три лица занимали кафедру философии в Академии – О. А. Голубинский, В. Д. Кудрявцев и Вы, дорогой Алексей Иванович. Талантами этих трех лиц, давших нам книги «Премудрость и благость Божия», «Религия, ее сущность и происхождение», «Вера в Бога, ее происхождение и основания», трудами этих лиц в России создалась школа теистической философии. На Руси, как и везде, имеются философы самых различных направлений, но немного теперь имеется мест на земном шаре, где бы существовали философские школы. Московская Академия – одно из таких счастливых мест. Я сравнил бы ее с существовавшей некогда школой Сен. Виктора в Париже. В католических школах запада теперь преподается философия Фомы Аквинского. Я высоко ценю этого великого мыслителя, блестяще суммировавшего в своей короткой жизни то, что сделано философией до него, и осветившего эту философию богословским светом. Но за всем тем я не завидую западу. На Руси в духовных школах, я знаю, преподается философия Голубинского, Кудрявцева и Введенского, она дает то единое, которое нужно на потребу. Она представляется мне той лестницей, которую Иаков видел во сне, лестницей, которая ведет от земли к небу. Академическая философская аудитория, – аудитория Алексея Ивановича, это – притвор, ведущий в храм.

Гейне в предисловии к изданию своих песен писал: «когда я писал эти песни, я чувствовал над собою как бы трепетание крыльев птицы. Когда я сказал об этом моим друзьям, берлинским молодым поэтам, они взглянули на меня с очень странным выражением лица и единогласно уверили, что с ними не случалось ничего подобного». Я более счастлив, чем Гейне. Когда я читал и перечитывал Ваши книги, дорогой А. И. – Вера в Бога, Философия в современной Германии и Франции, Религиозное сознание язычества, – когда я читал и перечитывал эти книги, я чувствовал над собою как бы трепетание крыльев птиц. Когда я говорил об этом моим друзьям – юным профессорам и питомцам Академии, они единогласно уверяли меня, что испытывали тоже самое трепетанье крыльев птицы! Вы поднимали и поднимаете нас от земли к небу.

Назад тому несколько лет я в одно из моих странствований ехал в вагоне с немцами из Кенигсберга. Для человека моей профессии говорить о Кенигсберге-значит говорить о Канте. Немцы сказали мне, что их город зоут die Stadt der reinen .Vemuft – городом чистого разума. Да, кенигсбергцы имеют право на это имя. Но думается мне, и Сергиев посад должно назвать городом верующего разума. Здесь в тиши студенческих и профессорских келлий работает разум, водимый верою. И Вы, Ал. Ив., теперь являетесь вождем, управляющим этою работою.

Вчера у нас были английские гости. Одна англичанка спросила у меня: как давно существует наш монастырь? Я сказал: несколько более 500 лет. Оксфорд и Кембридж насчитывают большее число столетий. Ио пусть! Мы живем и надеемся жить в будущем. Пока в Академии есть Введенские, она будет роста, а не малитися.

«Vivat Academia, Vivat Wwedensky!»

Вслед за этим приветствием Преосвященный Ректор благословил юбиляра от лица академической корпорации цепной иконой преп. Сергия, в художественном серебряном окладе, с надписью: «Глубокоуважаемому А.И. Введенскому – академические сослуживцы, высоко ценящие его плодотворное 25-летнее служение Московской Духовной Академии и науке».

Второе приветствие от профессоров сказал доцент по кафедре истории философии, священник о. П. А. Флоренский, который произнеси» следующую речь:

«Глубокочтимый Алексей Иванович!

Мне, как Вашему ученику и младшему сотруднику в преподавании философии, достается честь сказать Вам второе приветственное слово. Эго много численное собрание, эта праздничная обстановка естественно настраивают на речь важную, на слово панегирическое. Но простите мне, не привыкшему к подобным торжествам и теряющемуся в большом обществе, простите, что я уклонюсь от тона, приличествующего дню, я скажу Вам свое скромное приветствие так, как если бы говорил Вам с глазу на глаз. Сергей Сергеевич обращался к Вам от лица корпорации: пусть же это слово будет как бы от того светского общества, из которого я вышел. Ведь всякий, кому пришлось бы воспринять от Вас то, что дали Вы мне, – чувствовал бы к Вам, конечно, благодарность не меньшую.

Вот как, около 12 -ти лет тому назад, воспринял я первый толчок от Вас. Это было вскоре после окончания гимназии. Духовная школа была, для меня почти мифом. Конечно, я считал «духовное училище» за понятие родовое для различных школ, и, конечно, церковно приходская школа лишь смутно различалась от семинарии. Что ж до Академии, то она, очень туманно, рисовалась как что-то, вроде специального заведения для подготовки епископов. Нашу же родную Московскую Духовную Академию было, конечно, весьма естественно представлять находящейся где-то в Москве. Впрочем, своим невежеством я едва ли особенно превосходил большинство интеллигенции, даже московской.

Вот в это-то самоуверенное время какая-то благодетельная рука подсунула мне Вашу книгу «Современное состояние философии в Германии и во Франции». Первым движением было отнестись к ней пренебрежительно: может ли быть что доброе из церковной школы? Но, начав читать эту книгу «для очистки совести», с первых же страниц я не мог не увядать, что имею дело с мыслителем тонкого анализа и с писателем литературного дарования. Чем далее, тем определеннее впечатление от автора и тем ярче первая идея, воспринятая от него и через него: а именно, что может быть, должна быть и есть церковная школа. Церковная школа может быть, должна быть и есть величина самостоятельная; это – не неудачный сколок школы светской, – какою ранее представлялась мне она – , нет. Это – особый тип школы, – тот самый, который мне нужен, тот самый, который мечтался мне, когда сознание угнеталось недостатками школы светской. Защищаемая и развиваемая Вами во всех слоях Вашей деятельности, – и в учебных трудах, и в общедоступных статьях, и в частном разговоре и в лекциях, – эта идея церковной школы сразу стала мне родною, и вызвала вопрос: что же служит содержанием церковной школы? – Церковная наука – вот ответ, даваемый Вами. Эту идею, вторую воспринятую от Вас, Вы раскрывали обществу всеми средствами, находившимися в Ваших руках. В Ваших трудах всегда чувствовалось, что они на что-то опираются и к чему-то ведут. Как бы указательные персты тянулись со страниц Ваших книг к чему-то. Это «что-то» была церковность, и наука, которую Вы давали, – имела своею задачею быть наукою церковною. Но, говоря «церковная наука», нельзя не отметить того, единственно правильного, понимания ее, которое можно было почерпнуть от Вас: не тем наука делается церковною, что рассуждает о некоторых специальных богословских вопросах, а тем, что по церковному освещает всякий предмет, который берется изучать. Церковная наука, в Вашем понимании, – это не наука богословского факультета, а цельное жизнепонимание, опирающееся на начала церковности и разъясняющее и углубляющее церковность в нашем сознании. Или, выражая ту же мысль несколько иначе, можно сказать, что призыв Ваш был не к той науке, которая говорит, как мир смотрит на Церковь, а к той, которая учит, как Церковь смотрит на мир и на саму себя. Величественный идеал духовного опознания всей действительности!

А непосредственно за ним идет возбуждаемый им вопрос, хотя и более специальный, однако для занимающегося философией не менее жизненный. Эго – вопрос; как, в каком смысле, при каких условиях возможна русская философия.

Уже и ранее было для меня ясно, а из Ваших произведений делалось окончательно ясно, что каждый народ в лучшем своем, определяется тем, во что он верит. И потому философия каждого народа, до глубочайшей своей сущности, есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только – как философия православная, как философия веры православной, как драгоценная риза из золота – разума – в самоцветных каменьев – приобретений опыта – на святыне православия. Эту-то идею русской философии Вы защищали и развивали нам, да и не только защищали, но и наглядно осуществляли в процессе собственного философствования.

Обозревая мысленно свое тройное приобретение от Вас, эти три идеи, – церковной школы, церковной науки и русской философии – я не могу не указать с глубокою благодарностью, какое важное и жизненное действие оказали они на меня, какое благотворное действие они могут оказать на светское общество, если оно захочет наконец усвоить их. Вместе же с этою благодарностью Вам за Вашу деятельность, за Вашу идейную помощь, за освобождение от многих предрассудков светской школы, позвольте высказать Вам свое молитвенное пожелание – получить ту награду, которая наиболее дорога всякому искреннему деятелю, вкусить тот плод, который работнику мысли слаще всего: пусть идеи Ваши все шире и шире расходятся в обществе, не только духовном, но и светском; пусть ученики Ваши проводят в школах, не только духовных, но и светских, то, что было дорого Вам и над чем трудились Вы 25 лет».

Затем следовали приветствия от студентов. От лица студентов всех четырех курсов была сказана следующая речь студентом 4-го курса В.Н. Муратовым:

«Глубокоуважаемый Профессор!

Студенчество всех четырех курсов Академии искренно приветствует Вас.

Мы, конечно, не берем на себя смелость оценивать Вашу для нас деятельность, – деятельность, которой Вы посвятили двадцать пять лет лучшей поры своей жизни.

Нам чужда всякая объективная оценка Вас. Ведь, мы – еще Ваши ученики, мы – еще слушаем Вас, мы – переживаем Ваше влияние...

Переживания определяются ожиданиями и впечатлениями. Конечно, ожидания могут быть и личными, но здесь мы, студенты, объединены общими ожиданиями. Мы в прошлом – получившие среднее богословское образование; мы в будущем- предназначены к развитию богословских истин в собственном разуме, в личной жизни, и деятельности общественной. Всякий, вступающий в аудитории этого храма науки, ждет от профессора руководительства именно в этом направлении.

Вы, в своей специальности, даете нам многое, незаменимое...

Основную философскую проблему, проблему возможного синтеза естественного познания и христианской истины, Вы помогаете нам раскрыть и решить в одной из лучших форм верующей философии – теистическом миро- и жизнепонимании. Вы этим самым предлагаете синтез не механический, а органический, – динамический (Ваша проблема – «аксиология»).

Мы глубоко ценим Вашу философию.

Мы чувствуем, что Вы, прежде всего, слишком конкретно, слишком осязательно для наших познавательных сил, излагаете отдельные положения Вашей философии. Всякий раз, когда Вы кончаете свою лекцию, мы чувствуем, что она как то вложена в нас, прочно воспринята нами. Но еще важнее, еще дороже для нас самое содержание, самое решение Вами отдельных вопросов. Мы опять таки чувствуем, что Вы ведете нас к порогу вечной истины, вечного добра и вечной красоты; чувствуем, что за Вами идти легко в осмысливании христианства и с светлой надеждой...

И наш долг, долг благодарных учеников – развивать заложенные Вами духовные семена мудрости...

В настоящий момент, момент сам по себе внешний, мы не можем не выразить Вам своей глубокой благодарности.

Молитвенно желаем, чтобы долго-долго продлилась Ваша наставническая деятельность на славу нашей родной Академии.

Благоволите принять посильное подношение в знак искренней преданности Вам, – сочинения одного из первых христианских философов».

Были поднесены в цепных переплетах творения св. Григория Нисского на греческом языке в издании Migne, Patrologiae cursus rompletus, series graeca, tt. 44–46, с надписью: «Глубокочтимому профессору Алексею Ивановичу Введенскому от признательных учеников и питомцев его, студентов LXVIL–LXX курсов Московской Духовной Академии, в двадцатипятилетний юбилей его ученой деятельности».

Сказано было также студентом 1-го курса X. Ив. Волским особое приветствие от студентов 1-го курса:

«Досточтимый и Глубокоуважаемый Алексей Иванович!

Студенты 1-го курса, слушающие Ваши лекции в нынешнем году, считают долгом своим в этот знаменательный для Вас день от себя выразит Вам благодарность за те познания, которые они получают от Вас, за то добродушие и внимательность, которую Вы проявляете по отношению к ним, и – пусть отношения между нами и Вами будут еще более искренни и близки».

За этими приветствиями профессоров и студентов последовало приветствие представителя сербского митрополита Димитрия, настоятеля Сербского московского подворья архим. Михаила, который вручил юбиляру большой фотографический портрет митрополита с собственноручной подписью, причем произнес следующее приветствие:

«Ваше Превосходительство, Высокочтимый Г. Профессор, Алексей Иванович!

Его Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Димитрий, Архиепископ Белградский и Митрополит Сербии, в письме своем на мое имя благоизволил поручить мне принести Вам, по случаю исполнившегося 25-ти летнего юбилея Вашей высоко-плодотворной профессорско-ученой деятельности на пользу Святой Православной Церкви, в следующих словах приветствие:

«Особенно радуюсь прославлению Вашего, дорогой Алексей Иванович, юбилея и высоко ценю Ваши ученые труды на пользу Святой Православной Церкви и Вашу любовь к сербскому народу и славянам вообще.

Как Ваш личный друг, сердечно поздравляю и любезно приветствую Вас со знаменательным в Вашей жизни юбилейным днем.

Молю Всевышнего, да продлит Он Вашу драгоценную жизнь на многие годы в крепком и непоколебимом здравии во славу Святой Церкви и на пользу науки.

Примите же, мой дорогой друг, в знак моей искренней любви к Вам мой портрет и мое сердечное Архипастырское благословение».       Счастлив, – продолжал о. архимандрит от себя, – что на мою долю ныне выпала высокая честь исполнить волю моего Высокопреосвященнейшого Владыки.

Мне, как воспитаннику Московской Духовной Академии, весьма приятно выразить от себя лично и от лица всех сербов, получивших образование в этой Академии, самые сердечные поздравления Вам с высоко-знаменательным днем 25-ти летнего юбилея Вашего славного служения науке, при искренних пожеланиях Вам здоровья и крепости сил продолжать Вашу благотворную научную деятельность и со свойственною Вам энергией дальше проводить высокую идею любви и объединения славянства».

Наконец, выступила депутация от Троице-Сергиевой Лавры, в составе о. Наместника архим. Товии и о. иеромонаха Ионафана, поднесшая юбиляру икону «Явление Божией Матери преп. Сергию», причем убеленный сединами маститый о. Наместник сказал следующее приветственное слово:       «Глубокоуважаемый Алексей Иванович!

Находясь среди святилища науки и в кругу ученых мужей, мне, простецу, следовало бы ограничиться молчанием. Даже сию минуту я боролся с мыслию, говорить ли мне или молчать. Здесь приходили мне на память слова Святителя Василия Великого в правилах монахам: «при старейших молчание, при мудрейших внимание». Но я понял, что эти слова относятся к простому монаху, пришедшему сюда послушать и поучиться; мне же, как представителю Лавры, следует говорить. Но да простит мне любовь ваша за простоту слова. Мы, монахи, привыкли смотреть на дела мира сего с своей стороны. Например, старцы учили нас (разумеется они готовила нас не на кафедру, но чтобы быть монахами): «Ежели ты сделал что-либо доброе для Бога или ближнего, например, помолился усердно, попостился более обычного, подал милостинку или утешил скорбящего, то не приписывай это себе, а Богу. Знай, что это совершил Бог, только чрез тебя. Поэтому благодари Бога и проси Его не оставить тебя в будущем подобною милостию». Исходя из этой точки зрения, я усматриваю и в Вашей трудной 25-ти летней деятельности участие великой благодатной силы Божией, творящей все доброе чрез Вас. Но эта благодатная сила дается не всем и каждому, а только избранникам Божием. Самые же избранники познаются по смирению пред Богом и людьми. А посему и в лице Вашем я вижу такового избранника Божия, почему и преклоняюсь пред Вами, и молю Бога, дабы сей благодатный дар всегда почивал на Вас, и умножался бы во всю жизнь Вашу, доколе угодно будет Богу продолжать оную.

Такое приветствие и благие пожелания прошу принять не от меня только, но и от Духовного Собора Лавры. Члены которого поручили мне передать Вам таковое приветствие.

Но чтобы оставить в Вашем сердце добрые воспоминания о нас, – прошу принять сию икону, освященную на мощах преподобного Сергия с искренним желанием, чтобы Покров Божией Матери и молитвы преподобного Сергия всегда укрепляли Вас в трудах Ваших во славу Божию и для пользы святой Православной Церкви».

О. иеромонах Иоанафан, уже частным образом, поднес юбиляру икону Черниговской Божией Матери с такой надписью: Профессору Московской Духовной Академии Алексею Ивановичу Введенскому в память 25-летней его ученой и учебной деятельности от глубокого почитателя иеромонаха Ионафан».

В заключение секрета ром Академии Н. Д. Всехсвятским прочитан был следующий адрес, присланный для поднесения юбиляру от редакции «Московских Ведомостей»:

«Уважаемый и дорогой для нас Алексей Иванович!

Московская Духовная Академия ныне чествует Ваш двадцатипятилетий подвиг служения науке и развитию здорового миросозерцания молодых поколений в аудиториях своего храма высшего знания. В этот торжественный день и мы, Ваши коллеги по литературе, Ваши друзья, читатели и почитатели, присоединяем к приветствиям Академии наши приветствия, поздравления и наилучшие пожелания.

Мы, быть может, ближе всех знаем разнообразие творчества Вашего таланта, порождаемое обилием явлений жизни, анализируя которые Вы всегда остаетесь философом, как в философии всегда остаетесь христианином. В сменяющихся проявлениях жизни Вы всегда умеете указать отражение тех вечных законов, которых полный смысл уясняется в высшей истине веры. Многогранность восприятия дала Вам возможность, оставаясь ученым, отзываться и публицистически на проявления текущей жизни, дала место той Вашей деятельности, которая сделала Вас давним и чтимым сотрудником нашего издания. В настоящий день, когда Московская Духовная Академия вспоминает Вашу ученую деятельность, мы вспоминаем особенно отчетливо, что ученая работа Вашего разума умела найти себе блестящее отражение и в публицистических или популярно-философских очерках на колонках нашей газеты.

Итак, с особенной сердечностью мы приветствуем ныне и Вас и Московскую Духовную Академию с днем этого научного торжества, которое, воздавая достойное чествование Вам, в то же время напоминает России и Русской Церкви заслугах самой Академии, взрастившей вашу ученую силу бывшую 25 лет ареною Вашего плодотворного труда. Вы Академия неразделимы в своем общем торжестве.

Сердечно приветствуем истинного ученого, не зарывшего в землю данного ему таланта, но всесторонне его использовавшего на пользу учащейся молодежи, Родины и Церкви. Приветствуем Вас и как дорогого нам сотрудника, сотоварища в публицистическом труде, который в сознании писателей, хранящих истинные идеалы публицистики, неразрывно связан с высочайшими истинами науки.

От души шлем Московской Духовной Академии наши пожелания, чтобы Господь ей дал еще надолго сохранить в своих недрах славного члена славной академической коллегии, осеняемой памятью Платона, объединившего в своем имени истины откровении и истины науки.

От душа шлем Вам самим наши сердечные пожелания еще на много и много лет сохранить ту же неувядающую глубину мышления, которое у истинных избранников таланта с летами не стареет, а лишь возрастает из силы в силу.

Дай Бог Московской Академии и ее чествуемому сочлену видеть из года в год все больше плодов 25 лет старательно и умело засеваемого поля, на котором возрастает ум и сознательность молодых питомцев Академии.

Да здравствует же на многие лета достойный продолжатель лучших научно богословских традиций, прославивших Московскую Духовную Академию и всегда выносивших ее с новыми силами из самых тяжких испытаний». Л. Тихомиров, А. Нольде, Л. Воронов, В. Васнецов, А. Тихомиров, А. Корнилов, А. Александров, Ф. Преображенский, Дим. Языков, Колесников, Пасхалов, В. Истомин, Прот. И. Фудель, М. Лукин, Прот. И. Восторгов, Ф. Степанов, Протоиерей И. Соловьев.

Когда кончился ряд приветствии, на каждое из которых юбиляр отвечал краткой благодарностью, Алексей Иванович, низко поклонившись всем собравшимся, произнес общую ответную речь:

«Ваше Преосвященство, высокоуважаемые сослуживцы, дорогие гости и вы, учащаяся молодежь!

Поклон низкий всем вам и благодарность глубокая. Ваш привет, по случаю моего служебного праздника, до конца дней моих останется для меня дорогим воспоминанием, а ваши приношения, ценные не только по значению, но и вещественно, всегда будут все снова и снова вызывать в моей душе трогательные переживания нынешнего дня.

Признаюсь, – я несколько колебался, принять ли мне это празднество: колебания происходили из разных источников, о которых неуместно было бы распространяться здесь... Но затем я решил, что, если в тяжелые времена академической и моей личной жизни, среди ожидания всяких случайностей, я все-таки шел на зов и вступал в стены Академии с открытою грудью, то почему же я не пойду теперь, когда меня приглашают на праздник, – приглашают люди, проникнутые доброю благожелательностью?..

И вот я пришел на ваш дружественный призыв и стою пред вами. Стою благодарный, но – вместе и смущенный.

Двадцати пяти летний период служения, говоря безотносительно, конечно, не великий период. Но не напрасно, с другой стороны, принято отмечать этот термин жизни.

Опыт говорит, что до этого предела человек обыкновенно идет в гору, на потом начинается уже склонение под гору, к закату. Исключения бывают, но они сравнительно редки. Обыкновенно же сначала юбилей, а потом и... некролог... Тем не менее, между юбилеем и некрологом, все- таки, есть некоторая разница. Пока человек предстоит, а не предлежит, он может, если чувствует в том потребность, кое в чем оправдываться. И я именно как раз чувствую теперь эту потребность. А потому мое краткое слово будет словом защитительным. Я не хочу сказать красивую речь, но хочу сказать речь, безусловно, искреннюю, ибо служебный юбилей, с моей точки зрения, есть день пересмотра пережитого.

Обо мне говорят многое и разное, – я это знаю. Всего чаще направляют против меня укоризны в недостатке прогрессивности, а может быть, и в полном ее отсутствии .

Скажу на это, что признаю эту укоризну недоразумением и притом в значительной части – чисто философским недоразумением.

Прогресс, в обычном понимании этого слова, не есть закон, а потому, и нарушить его, – этот мнимый закон, – нельзя. Все мы, в сущности, прогрессисты, потому что ни минуты не стоим на месте, но постоянно движемся и, так как мы не принадлежим к породе тех существ, которые обречены от природы двигаться назад, то мы движемся неизбежно вперед. Но движемся ли мы, вместе с тем, к лучшему? – вот это вопрос. Двигаясь неизбежно вперед, мы можем двигаться и к лучшему, и к худшему, т. е. идти или в линии истинного прогресса, или прогресса мнимого, условного, спорного, а часто даже и предосудительного.

Жизнь – личная и общественная, – подчинена неизбежному аналитическому процессу: она всегда расслояется и дробится. Она есть «непрестанный поток», как сказал еще один из древних мудрецов. Конечно, следить за этим процессом, – следить за тем, что этот вечно бурлящий поток жизни несет на своем хребте, – не только интересно, но иногда и полезно. Однако, гораздо важнее при этом уметь стать над потоком. А это возможно лишь в том случае, если мы утвердим лицо свое, свою мысль и свои решимости на твердых принципах; если аналитическое рассмотрение жизни, как говорим мы, философы, восполним синтетическим, при условии самостоятельного отчетливо-критического отношения к жизни, с ее изменениями.

В частности, нам, питомцам этой школы, такое двоякое отношение к процессу жизни особенно необходимо, потому что начала и живые принципы нашей мысли лежат в прошлом, длящемся и долженствующим, по заповеди Спасителя, длиться до скончания века, или, говоря точнее, наши начала и принципы лежат в самой вечности. Суметь подняться на эту точку зрения, – это и значит смотреть на жизнь под аспектом вечности, sub specie aeternitatis, то есть философски. С этой точка зрения понятия прогрессивности и отсталости неизбежно должны претерпеть существенное изменение.

Увы! – очерченная мною точка зрения необычна среди людей. И потому, кто поднялся на нее, тот неизбежно страдает и часто преждевременно сгорает. Он страдает и сгорает именно потому, что, с одной стороны, при свете вечности, постоянно, и часто со всею остротою, чувствует неудовлетворенность собою, а с другой потому, что среди других людей, людей обычного сознания, чувствует себя одиноким, – как трезвый среди пьяных или, если им угодно, как опьяненный более глубокими прозрениями в истоки жизни среди трезвых, – и постоянно навлекает, поэтому, с их стороны укоризны и осуждение в «отсталости». В этом трагика философского рассмотрения жизни, которая знакома многим, усвоившим эту точку зрения. Им суждено яснее, чем другим, видеть горькую сторону мира и жизни. Но при этом, и даже, пожалуй, именно поэтому самому, им остается, по крайней мере, одно неотъемлемое утешение: испивая чашу горестей жизни, они ощущают на дне ее целительную сладость...

Смею думать, что мне знакома эта трагика философского сознания и что, страдая в своей жизни, – страдая много, и при том не столько от укоризн в «недостатке прогрессивности», которые меня мало, в сущности, смущали, сколько от сознания несоответствия своих намерений и деяний с открывавшимися мне sub specie aeternitatis задачами, – я в то же время находил, в этих страданиях и некоторое утешение.

Я мог бы передать это сложное настроение словами нашего поэта философа, Вл. С. Соловьева, который, при всей серьезности своего отношения к задачам жизни, умел иногда говорить о вопросах этого рода с чувством спокойной и какой-то как бы даже благодушной резиньяции, –

Скоро, скоро, друг мой милый,

Буду выпущен в тираж,

И возьму с собой в могилу

Не блистательный багаж...

Много дряни за душою

Я имел на сей земле

И с беспечностью большою

Был нетверд в добре и зле.

Я в себе подобье Божье

Непрерывно оскорблял...

Но... с общественною ложью

В блуд преступный не вступал...

Нет, не вступал, – думаю, что смею это сказать и я. И потому, когда мне бросают упрек в недостатке прогрессивности, мне хочется встретить этот упрек вопросом: «а что есть истинный прогресс?» И кто из вас без греха против требований истинного прогресса, чтобы первому бросить в меня камень осуждения?.. Если таковые найдутся, пусть бросают: я буду стоять спокойно. Но я боюсь, чтобы эти камни не пали на их собственные головы...

Меня упрекают, во-вторых – в том, что, состоя преподавателем философии, я вместе с тем занимаюсь и литературой, принимаю участие в периодических изданиях, «разделяюсь» и «расходуюсь»... Признаюсь, по существу я никогда не видел в этом чего-либо дурного, хотя и чувствовал себя иногда, вследствие обилия работы, утомленным. Но если в чьих-либо глазах, это с моей стороны, все-таки, есть «преступление», то позвольте объяснить, как и при каких обстоятельствах произошло мое выступление на поприще философско-литературной критики.

Я вынужден говорить об этом переломе в моей жизни прикровенно. Но многие из здесь присутствующих легко поймут в чем дело, а другие поймут потом.

Есть сказка, простая и всем известная, но не лишенная поучительности. Иван Царевич или, по другой, более стильной версии, Иван Дурачок долго ехал на своем ретивом коне все вперед и вперед. Но вот он очутился на перекрестке. Пред ним столб, а на столбе надпись: «Сюда поедешь – коня потеряешь; сюда поедешь – себя потеряешь»... Долго думал Иванушка, как быть и, наконец, надумал: он свернул с дороги и... оказался в умниках, то есть, и себя соблюл и своего коня...

Нечто подобное случилось и со мной. Десять первых лет моей службы в Академии, – десять лучших и, может быть, наиболее продуктивных лет, – я посвящал свои силы исключительно Академии и науке, преподавание которой, – сначала истории философии, а потом метафизики, впоследствии переименованной в систематическую философию, – было на меня возложено. Но вот, лет пятнадцать тому назад, поднялся в стенах Академии как бы какой то вихрь. И я тоже внезапно очутился, подобно Иванушке Дурачку, пред перекрестком и столбом на нем с надписями: «Сюда поедешь – коня потеряешь; сюда поедешь – себя потеряешь"… Коня своего, то есть свой разум и свою работоспособность, я терять не хотел. Себя же самого терять я хотел еще менее. Что же мне оставалось делать?.. Одно: свернуть с дороги и поехать в обход, чтобы, хотя бы и окольным путем, приехать к известной цели, к истине жизни. Это я и сделал. Я слегка переместил центр своей жизни и деятельности. Я решил заняться, кроме философии, еще и литературой и, благодаря добрым людям, скоро приложения своих сил, – главным образом на страницах Московских Ведомостей.

Сначала я повиновался при этом лишь чувству самосохранения и стимулом моим была почти лишь борьба за тяжелое существование. Но потом я привязался к делу, полюбил его и оно сделалось для меня такою же необходимостью, как и занятие философией. Я внимательно следил, в течение долгого ряда лет, за движением пашей науки и литературы и, по мере умения и сил, отзывался на все, более или менее крупные, явления в этих областях. И я не чувствовал при этом никакого внутреннего разлада, так как, ведь, и по существу между наукою, литературой и философией много общего. Когда я приходил из тихих стен Академии туда, – в сферу широкой, подвижной и непрестанно волнующейся жизни, – я приносил с собой то, чему учился и учил в Академии, то есть философию, которую всегда полагал в основу своих популярно-научных и литературно-критических статей, что считаю, особенно в настоящее время, делом крайне нужным и важным. А когда приходил оттуда сюда, приносил с собой то, чему учился там, чему меня учила литература и жизнь, с ее суровыми требованиями, строгими запросами к мысли и капризною изменчивостью. Смею думать, что от этого для обоих дел была только польза... И ныне я имею утешение слышать, что многими, как свидетельствует прочитанный здесь адрес от Московских Ведомостей и объединяющихся около них «друзей и почитателей», мое скромное сотрудничество в этом издании признано полезным, а в моем портфеле, – добавлю, – хранится множество доказательств того, что у меня были постоянные, внимательные и даже иногда весьма признательные, читатели.

Мне могут сказать: «но вы все-таки сделали бы больше для философии, если бы занимались исключительно ею». Может быть, и даже очень вероятно. Но было ли бы от этого лучше? – это еще вопрос. Не все рождаются Кантами. А раз человек не родился Кантом, ему, прежде всего, необходимо внимательно рассмотреть и взвесить, к чему он собственно пригоден по своим природным силам и тяготениям, чтобы найти сферу применения своих сил. Позволяю себе думать, что область литературы не есть чуждая для меня, – при моих природных умственных предрасположениях, – область. А когда из многого написанного мне удастся издать хотя бы немногое, чем я лично более доволен, тогда, может быть, в этом согласятся со мной и другие.

Но вы, отцы и братие, снисходительнее ко мне. Не ожидая от меня новых книг, вы уже и к тем, которые доселе мною изданы, относитесь со снисхождением и трогающим меня признанием их ценности. Глубоко благодарен вам за это... Конечно, не мне судить о том, хорош ли и благоплоден ли был труд протекшей моей жизни учено-литературный и преподавательский. Но одно позволю себе сказать. Где бы я ни был и что бы я ни делал, я всегда бросал тоскливые взоры в стены Академии, всегда жил, и более всего и прежде всего, ее интересами. Каждая моя лекция, – надеюсь, что предстоящие здесь мои слушатели засвидетельствуют это, – была для меня событием, всякий раз новым переживанием. К Академии же, ее горестям и радостям, к ее заветам и идеалам, я относился так же, как, вероятно, относится и каждый из нас, ее преподавателей. Мы, маленькие, собравшиеся здесь, могли бы, мне кажется, выразить свое желательное отношение к Академии, словами Великого, соответственно видоизменив их: «А обо мне не думайте, – жива бы была только Академия!» Академия же будет жить, расти и процветать лишь в том случае, если, отложив в сторону свои маленькие счеты, мы все объединимся в единодушном служении ее высоким заветам. Посмотрите, в самом деле, какие страшные волны поднимаются со всех сторон около стен нашего скромного бастиона богословской науки и даже около самой Церкви Православной, под сению которой ютится Академия! Разве можно при этом оставаться равнодушными к ее заветам и идеалам?!.

Конечно, Академия, – эта чрез два года уже столетняя старица, – переживет всех нас, ее скромных сочленов. Но я боюсь, как бы. оглядываясь с высоты своего векового возраста, беспристрастным взглядом истории, на прошлое. она не сказала иным из нас, как Генрих IV, одержав блистательную победу, сказал медлительному Крильону: «Вешайся, храбрый Крильон, мы сражались при Арке, а тебя с нами не было».

Как видите, в моих переживаниях достаточно поводов, чтобы стоять сегодня пред вами не только с чувством благодарности, но и с некоторым смущением. И все же, сегодня у меня на душе – праздник. Жизнь духовная в некоторых отношениях аналогична физической: когда идут в душу токи из сродных душ – чувствуешь себя празднично. Именно так, несмотря на все, я чувствую себя ныне. И еще раз благодарю вас за это содействие подъему моего настроения.

А теперь, в заключение, позвольте, по старорусскому обычаю, просить вас воспеть многая лета Преосвященнейшему Феодору, столь терпеливо возглавляющему наше собрание, всем присутствующим на нашем скромном празднике и всем сочувствующим ему из отдаления. Многая лета!

После чествования в зале, члены академической корпорации и присутствовавшие гости перешли в покои Преосвященного Ректора, где состоялась семейная академическая задушевная трапеза, в точение которой возглашены были тосты за здоровье Государя Императора, Владыки Митрополита, Преосвященного Ректора, юбиляра, за членов академической корпорации как присутствующих, так и отсутствующих, за процветание обители преп. Сергия. Был произнесен также целый ряд задушевных речей с сердечными пожеланиями юбиляру. Речи были произнесены о. Наместником Лавры проф. С. И. Соболевским, почетным блюстителем Академии В. Д. Поповым, свящ. о. А. И. Рождественским и о. Г. И. Добронравовым, бывшим редактором журнала «Русское Обозрение» А. А. Александровым, который в своей речи говорили о сердечной доброте и отзывчивости юбиляра и окончил речь следующим стихотворением, помещенным им в этот день на страницах Московских Ведомостей:

Четверть века ты вдумчивым взором следил,

Напрягая духовное зренье и слух,

Страж заветов великих, за тем, что творил,

Куда звал за собой человеческий дух.

Маяком четверть века ты ярким светил,

Указуя в тумане надежный нам путь.

На служенье твое Бог пошли тебе сил, –

Маяком этим дольше нам будь!..

Во время трапезы от лица всех собравшихся была послана приветственная телеграмма Высокопреосвященнейшему Владыке Митрополиту, от которого на имя Преосвященного Ректора была получена ответная телеграмма следующего содержания: «Примите и передайте Алексию Ивановичу с его почитателями мою благодарность, привет и благословение».

Торжество закончилось около четырех часов дня.

Юбилейное торжество А.И. Введенского имело весьма отрадный и знаменательный символ: 27 января его чествовали служителя Академии. По должности члена Академического Правления Алексей Иванович входил в самые близкие отношения ко всем служащим в Академии и в этой области своей деятельности снискал себе любовь и уважение академических служителей, о нуждах которых заботился, стараясь улучшить их материальное обеспечение и общее положение. И сердца «некнижных» людей откликнулись на любовь и внимание ученого профессора, откликнулись выражением самой трогательной благодарности. Собравшись в квартире одного из помощников инспектора, служителя Академии пригласили юбиляра и здесь письмоводитель академической канцелярии. И.И. Чагин, поднес ему икону Покрова Пресвятой Богородицы, в скромном, но изящном киоте, сооруженную на собранные из скудного служительского жалованья деньги, а монтер В. Е. Сутулов поднес на деревянном резном блюде просфору, причем ими сказаны были следующие простые, но сердечные приветствия:

И.И. Чагин сказал следующее:

«Высокочтимый Алексей Иванович!

Служителя Московской Духовной Академии, движимые сердечным побуждением выразить Вам свое уважение и почитание, поздравляют Вас с двадцатипятилетием вашей службы при Академии и считают долгом сказать Вам, что всегда видели в Вас человека, который понимал наши нужды, входил в них и заботился о нас. В знак нашего к вам высокого почитания и благодарности примите от нас сию св. икону Покрова Пресвятыя Богородицы, под покровом Которой прошла лучшая пора Вашей жизни и положены Вами лучшие силы для славы Академии».

В.Е. Сутуловым сказано следующее приветствие:

«Глубокочтимейший Алексей Иванович!

От имени всех служителей Академии имею честь поздравить Вас со днем Вашего 25-летнего юбилея и, в память этого радостного для вас дня, мы, все служителя, разделяя вашу радость, имеем честь просить Вас принять от нас малый сей подарок, как доказательство глубочайшей любви и преданности к Вам, – за Ваше о нас попечение и неоставление».

Это последнее «чествование», как нельзя лучше дополняет юбилейное торжество. Оно показывает, что любовь и уважение вызывает не одна ученая, академическая деятельность юбиляра, но сам он, его сердечные отношения не только к ученикам или сослуживцам, но даже и к служителям. Высокий нравственный характер сказывается везде, даже в мелочах...

К юбилейным торжествам в сентябре и январе А. Ив. получил телеграфные и письменные приветствия не только от многочисленных учеников по Академии, трудящихся теперь на разных поприщах по всех концам России, но и от сторонних почитателей и читателей его ученых и публицистических трудов:¹

Юбиляром получены следующие заочные приветствия:

Сердечно приветствую Вас, дорогой Алексей Иванович, с юбилейным торжеством и усердно молю Всевышнего, да продлит Он Вашу многоплодную, разноплодную и благоплодную деятельность еще на многие годы.

Митрополит Владимир

Сердечное поздравление с юбилеем христианскому философу и публицисту-патриоту.

Архиепископ Антоний

Сердечно приветствую с двадцатипятилетием плодотворной профессорской службы и учено литературной деятельности. Божие благословение!

Арсений, Архиепископ Новгородский

Возлюбленный о Господе! Алексий Иванович!

Больной прибыл я в Задонск на поклонение св. мощам великого чудотворца Тихона и здесь нашел «Колокол», который благовестил мне о Вашем юбилее. Простите, что забыл в свое время Вас приветствовать. Примите хотя теперь мои молитвенные пожелания: да укрепит Вас Господь еще и еще на многие лета в служении Церкви Божией, стойте крепко за нее: в ней ведь одной наша надежда!.. Господи, как время-то скоро прошло! А давно ли Вы ходили по Успенскому саду в Лавре, зубря лекции перед экзаменом? Помню высокого, стройного юношу, который так ласково обходился с монахом Никоном, уже тогда издателем, или, как он любил себя величать, – «редактором» «Троицких Листков». И вот пролетело четверть века, как Вы вступили на кафедру и уже поседели... Сердечно приветствую Вас и от души желаю дожить до полного юбилея. Вы послужили Господу и Церкви Его святой, как верный сын Церкви, не гоняясь за мирской славой; немало было Вам соблазна изменить началам святой веры и выйти на широкий путь либерализма, где, при ваших способностях, Вас ожидала бы известность и почет... Вы оставались верны Церкви, и Господь благословил смиренные труды Ваши миром душевным... Будьте же верны до смерти и приимете венец живота!

Призываю на Вас Божие благословение.

Ваш искренний доброхот

Никон, Эпископ Вологодский и Тотемский.²

Милостивый Государь,

Высокоуважаемый Алексей Иванович!

Настоящее письмо мое к Вам пусть не покажется Вам странным: оно есть выражение глубокого и сердечного уважения и любви к Вам, как к мыслителю, писателю и художнику слова, чье имя стало наряду с великими мировыми именами в области человеческой мысли и науки. Для меня же дорого паче всего то, что Вы – питомец нашей духовной школы и в особенности незабвенной Московской Духовной Академии, в которой и я в том же 1886 г. окончил курс, будучи мало или почти неизвестным для Вас по причине тогдашнего многолюдного состава курсов.

Будучи, таким образом, товарищем с Вами по курсу, я однако смело причисляю себя к Вашим ученикам, вместе с Преосвященными Владыками Трифоном и Анастасием, слушавшими Ваши лекции. С 1887 г. я состою читателем и подписчиком «Московских Ведомостей» и думаю, что не пропустил ни одной из Ваших статей; в них отражается мощный дух и ум философа – христианина, освещающего светом Христовым все утолки души человеческой, все ее движения и выражающего все это полным силы и изящества словом.

После всего вышесказанною, я позволяю себе думать, что Вы поймете, что настоящее письмо является сердечною потребностью с моей стороны принять участие в глубоко отрадном и знаменательном праздновании, каким ознаменовалось исполнившееся 25-летие Вашей службы и деятельности и о котором я осведомился из газет.

Молю Всевышнего Подателя всех сил Божественных, яже к разуму и благочестию, да благословит Он и на будущие времена тем же успехом Вашу славную службу и деятельность во благо Св. нашей Церкви и дорогой России и с глубочайшим почтением и совершенной преданностью и любовию остаюсь всепокорнейший слуга Ваш и богомолец Митрофан, Епископ Екатеринбургский и Ирбитский, в мире Афонский.³

Сердечно приветствую Вас с двадцатипятилетием служения Вашего науке и Церкви и молю Бога о Вашем долгоденствии.

Епископ Евфимий

Сердечно и искренно приветствую Вас, глубоко почитаемый Алексей Иванович, с исполнившимся двадцатипятилетием Вашей деятельности. Как Ваш бывший ученик по Московской Академии и постоянный и усердный читатель, я глубоко ценю Ваши труды и усердно и горячо молюсь Господу Богу, да продлит Он еще на долгие годы Вашу жизнь на пользу святой Церкви и родины.

Епископ Трифон.

Прошу передать сердечный привет мой незабвенному юбиляру. Да не угаснет свет его веры и мудрости и в грядущее двадцатипятилетие!

Примите искренний привет с исполнившимся двадцатипятилетием Вашей академической службы. В лице Вашем Академия имеет истинного философа христианина. Как хотелось бы, чтобы под его руководством воспитывалась академическая молодежь многие лета. Желаю Вам милости Божией.

Епископ Феодор

Научившись сам столь многому из Ваших глубоких философских трудов, от всего сердца присоединяюсь к привету Ваших учеников и почитателей.

Александр Тихомиров.

Московская Духовная Академия всею душой и сердцем приветствует дорогого юбиляра и вместе с ним всех приветствующих его. Имея поздравить его в своем составе, ныне она шлет ему пожелание многих лет на пользу богословско-философской науки.

Епископ Феодор

Дорогой и Высокочтимый Алексей Иванович!

Позвольте и мне от всей души присоединится с далекой чужбины к достойному и заслуженному чествованию Вашей XXV- летней деятельности учено-публицистической и профессорской, не ограничивавшейся лишь стенами аудиторий, но захватывавшей разнообразные стороны жизни не только в вашем отечестве, но и на западе! Помню, как теперь, как Вы, в самом начале своей профессуры, прибыли в Берлин и здесь от Вашего взора не укрылось только что нарождавшееся тогда дело нашего Братства. Вы описали его тогда столь симпатично и сердечно, что, не сомневаюсь, оно обязано в значительной степени своим развитием и ростом Вашему талантливому перу. Затем я неоднократно имел случай встречаться и беседовать с Вами, кроме Берлина, и на наших курортах, где, к великой моей радости, отмечал Ваше сердечное отношение к создававшимся там нашим церквам и попечительствам, особенно в Наугейме. В скрижалях этих дорогих учреждений вписано Ваше имя неизгладимыми штрихами. Встречаясь с Вами здесь и беседуя, я чувствовал себя как бы побывавшим в России, вдохновленным и подкрепленным в своем служении на чужбине русскому делу! Позвольте же и мне незримо присоединиться к сонму Ваших многочисленных соучеников, друзей и почитателей и пожелать Вам еще многих и долгих лет жизни и здоровья для продолжения Вашего служения науке, Церкви и родине.

Душевно преданный Ваш молитвенник прот. А. Мальцев ⁴.

Душевно приветствую Вас с знаменательным юбилеем. Да продолжится на много лет Ваша полезная деятельность Академии и науке. Искренно уважающий Архимандрит Алексий.

Высокочтимого прихожанина философа, христианина, любящего благолепие дома Господня, в день юбилея с сердечной любовию приветствуем священнослужители Василиекесарийской церкви. Молитвами святителя Василия да хранит Господь Вас, семью Вашу во здравии многие лета!

Глубокочтимый Алексей Иванович!

В знаменательный для Вас день празднования 25– летнего юбилея Вашей учено-литературной деятельности охотно присоединяюсь к хору Ваших учеников и почитателей, воздающих должную дань Вашему профессорскому и литературному таланту. Вы составляете славу и украшение нашей ученой Академии, и я считаю за счастье быть Вашим сотоварищем. Примите мое искреннее приветствие и благие пожелания.

Душевно преданный и искренно уважающий М. Тарыев ⁵.

Глубокоуважаемого юбиляра приветствуют преданные ему ученики: Доцент священник Павел Флоренский, доцент Владимир Троицкий, помошники инспектора иеромонах Нилай, Константин Владиславлев.

Приветствую со славным днем. Озарение философскою мыслию стихийной силы природы, церковно-общественных настроений Запада, основ православной государственности, критический анализ блуждающей текущей мысли вызывают глубокое уважение к Вашему таланту и плодотворной деятельности. Слава юбиляру!

Елпидифор Барсов.

Прошу принять мое искреннейшее приветствие в 25-летний юбилей твоего доблестного служения науке и Церкви. Молю Бога, да даст Он тебе сил тем же подвигом добрым подвизаться и во вторую четверть века.

Товарищ по Академии Священник Петр Архангельский

Сердечно поздравляю, глубокоуважаемый Алексей Иванович! Желаю еще много лет работать на пользу дорогой русской науки.

Сергей Боткин (из Петербурга).

Преподаватели Вифанской семинарии, бывшие ученики Ваши, приветствуют Вас с юбилейным торжеством.

Душевно приветствую Вас. Многие Вам лета.

Константин Владиславлев.

Кто же, как не Божественный Промысел даровал Вам таланты и призвал Вас на борьбу с лжеучениями! Слава же Богу, но слава и Вам, что Вы откликнулись на сей небесный призыв и не зарыли богодарованных талантов, а умножили их во сто крат. Вы пролили много света в дремлющую совесть и косные умы современников, имея мужество высказывать свои идеи бестрепетно. Незабвенный Алексей Иванович, в день Вашего юбилея примите от меня земной поклон за часы святого восторга при чтении Ваших трудов.

Ваш почитатель, Московский домовладелец Виктор Волков.

Достопочтеннейший профессор Алексей Иванович! Вологодская Духовная семинария, где началось Ваше служение духовному просвещению, ценя высоко Ваши профессорские труды, приветствует Вас с исполнившимся двадцатипятилетием педагогической деятельности и шлет сердечнейшее пожелание еще много лет трудиться на пользу отечественной богословской-фнлософской науки.

Ректор с корпорацией

Прошу глубокоуважаемого юбиляра принять искреннее поздравление и сердечное пожелание дальнейшей производительной работы на многие годы. Леонид Воронов.

Шлю сердечный привет со знаменательным юбилейным днем. К освященному собору присоединяюсь сугубыми молитвами благодарения и прошения о дарования тебе сил и крепости для продолжения служения во славу Божию на пользу богословской православной науки.

Друг сотоварищ юности твоей, Священник Алексей Воронцов (товарищ по семинарии).

Прошу принять мои искренние поздравления со днем юбилея Вашей многоценной деятельности.

Княгиня София Голицына.

Призывая на Вас благословение Божие, молю Бога, да сохранит Он Вас на многие, многие годы. Сердечно приветствует Вас и мое семейство.      Священник Димитриев.

Да пошлет Господь юбиляру сил, здоровья, энергии на новое двадцатипятилетие. Николай Емельянов.

В знаменательный день двадцатипятилетнего служения Вашего Церкви и родине, приношу Вам сердечное поздравление и выражение глубочайшего уважения, как мужественному борцу во время всеобщей ожесточенной смуты, направленной против Христовой веры. Да пошлет Вам Господь еще долгие, долгие годы подвизаться подвигом добрым и иметь утешение видеть возросшую жатву от посеянных Вами с непоколебимою ревностью семян. Душевно скорбя от невозможности лично присутствовать на сегодняшнем торжестве, мысленно сливаюсь с Вашими почитателями в горячем пожелании Вам здоровья и крепости сил на дальнейшем служении Церкви и родине, неутомимо шествуя по пути столь достойно проходимом Вами за время предшествовавшей Вашей двадцатипятилетней научно-литературной деятельности. Ваш многолетний и глубокий почитатель

Владимир Истомин

Шлю сердечный привет товарищу юбиляру, бывшему сослуживцу в дорогой мне Академии.

Михаил Казанский

Примите сердечные приветствия с днем Вашего юбилея, дорогой Алексей Иванович. Дело Божье Вы делали и многих научили такому деланию. Непоколебимо держали Вы знамя святой истины и долга, за сохранение коего столь геройски и нередко почти одиноко боролись, когда захватывала его буря соблазнов. Мир философской науки гордится своим высоким представителем, стяжавшим славу редкого таланта и гигантской энергии. Область искусства нашла себе чуткого истолкователя, блестяще разрешающего его великие задачи я окрыленного неудержимым стремлением освободить принципы эстетики от мнимых мишурных красот, чуждых вечной гармонии окружающей природы. Трактаты о сущности религии, о всеобщности и незыблемости ее Божественных начал вошли краеугольными камнями в богословско-научное хранилище непреложных знаний, поставив на высшей ступени духовно-религиозной сферы православного философа-мирянина. Живите же и здравствуйте долго-долго, служа небесной истине и ее раскрытию в человечестве!

Петр Касицын

Поздравляю Вас, многоуважаемый Алексей Иванович, с 25-летним юбилеем Вашей профессорской деятельности. От души желаю, чтобы эта деятельность на пользу Церкви и науки продолжалась на многие годы.

Смотритель Заиконоспасского училища Василий Ключарев.

Прошу принять мое, по независящим обстоятельствам, запоздавшее поздравление с днем юбилея Вашей учено-литературной деятельности и искреннее пожелание здоровья и сил для дальнейших трудов.

Владимир Кожевников

Сердечно поздравляю Вас, как философа-христианина, с двадцатипятилетием Вашей профессорской деятельности в родной Академии.

Протоиерей К. Копьев

Шлю наилучшие пожелания глубокочтимому юбиляру, с честью потрудившемуся на пользу философской мысли, как основы христианской веры. Прасковья Микулина.

Сердечно приветствую Вас, глубокоуважаемый Алексей Иванович, в день Вашего двадцатипятилетнего юбилея и приношу искреннюю благодарность за Ваши добрые отношения к Вашим ученикам. Желаю здоровья для продолжения Вашей плодотворной деятельности еще на многие, многие годы.

Ученик Ваш, преподаватель Литовской семинарии

Петр Нечаев

Сердечно приветствую Ваше двадцатипятилетие. Да укрепит Господь Ваши силы на многая лета.

Протоиерей Озерецковский

Глубокочтимый Алексей Иванович! Приветствую Вас с 25– летием учено-просветительной деятельности. Желаю Вам от Господа Бога здравия и еще много лет послужить на пользу Православной Церкви, родины и богословско философской науки. Да не умолкнет литературное слово Ваше, всегда глубокое и сильное, для многих руководственное, особенно в наш век шатания религиозного и нравственного.

Ваш слушатель, преподаватель Рязанской семинарии и редактор журнала «Миссионерский Сборник», Николай Остроумов.

Приветствуем маститого профессора нашей родной Академии с исполнившимся 25-летием высокого служения на благо святой Православной Церкви и богословской науки. Много лет Вам, дорогой Алексей Иванович, здравствовати!

Подольская семинария. Алексей Смирнов, Ардалион Выщезерский, Федор Ефимов, Сергей Рубинский.

С искренним удовольствием приветствую глубокоуважаемого профессора Алексея Ивановича с 25-летием учено-педагогической деятельности. Будьте здоровы, счастливы на многие годы! Признательный ученик Иван Романов.

Поздравляем с 25-летием служения Церкви и отечеству. Господь да благословит служение Ваше на многие годы! Протоиерей Сергий Садковский.

От имени всей нашей семьи приветствую Вас по случаю исполнившегося 25-летия Вашей разносторонней и неутомимой деятельности. Дай Бог Вам сил и здоровья на многие годы!

Почтительнейше приветствую Вас с славным юбилейным праздником, который составляет торжество светлой, трезвой, мощной богословской мысли в наше тусклое безвременье. Пусть также ярко блещет Московская академическая звезда первой величины до золотого юбилея Вашего. Издатель «Колокола»Скворцов.

Глубокоуважаемый Алексей Иванович!

Примите и от меня, многолетнего деятеля православной внутренней миссии, сердечный привет с юбилейно-доблестным стоянием вашим, во всеоружии научного меча, на страже заветных святынь русской земли.

Мил сердцу тот, кто в бурную ночь, – когда яростные волны лижут мутью своих ценящихся гребней церковный корабль и ежеминутно грозят разбить его о подводные скалы и песчаные отмели, – не манит насельников корабля в объятия блуждающих огней и тем не топит их в пучине морской, а высоко и ярко держит маячный свет, спасая корабль от крушения.

Да хранит вас Господь на многия лета во благо Церкви, Царя и Родины!

Ваш почитатель, московский епархиальный миссионер Иван Айвазов ⁶.

Искренно поздравляем, дорогой Алексей Иванович! Желаем Вам о Господе здравствовать многие, долгие и долгие годы на радость святой Церкви, на пользу Царю и родине. Священники Андрей и Симеон Соколовы.

Сердечно поздравляю с юбилеем Вас, профессора-христианина, великого человека. С наслаждением вспоминаю Ваши лекции в Епархиальном доме. Благочинный Холмогоров.

Приветствую достоуважаемого юбиляра с 25-летием славного служения высшей богословской школе. Дай Бог мужу науки еще много лет бодро стоять во главе просвещения духовного юношества. Инспектор Ястребцов.

Приветствуем высокочтимого юбиляра. Пензенская семинария. Мусатов, священник Покровский, Парнасский.

Благодарные ученики в знаменательный день 25-летнего юбилея сердечно приветствуют своего дорогого учителя. Священник Новиков. Диакон Фрязинов.

Глубокоуважаемый Алексей Иванович! Примите наше поздравление по случаю 25-летней Вашей учено-литературной деятельности на пользу нашей дорогой России и искренние пожелания продолжать ее на долгие и долгие годы. Глубоко уважающие Вас: Сергей Тарасов, Владимир Верховский, Сергей Патакин.

Поздравляем Вас с исполнившимся 25-летием Вашего многоплодного служения в качестве профессора и писателя в защиту идеалов разума и веры и желаем Вам от всей души в добром здоровьи с не меньшею честью подвизаться на избранном Вами поприще еще многие, многие годы.

Преподаватели Московской духовной семинарии:

      Никитский, Минервин, Световидов.

Сердечно поздравляем с юбилейным днем и просим принять искреннейшие пожелания здоровья и сил для продолжения на многая лета высокополезной ученой деятельности.

Ваши ученики: Инспектор Тифлисской семинарии Полиевкт Якубовский, Иеромонах Нифонт, Михаил Баржицкий

Сердечно поздравляю незабвенного наставника. Святитель Алексий, Ваш Ангел, да хранит Вас от всякого зла. Архимандрит Арсений.

Всей душой переживаю Ваш праздник. Да хранит Вас Господь для истинного любомудрия на благо Церкви и дорогой Академии. Протоиерей Соболев.

От запоздалого поздравителя, Вашего почитателя примите сердечное приветствие с 25-летним юбилеем Вашей славной профессорской деятельности. Молитвенно желаю Вам здравия, крепости сил я многая лета. Протоиерей Закхеев.

Поздравляю с юбилеем Вашей полезной деятельности и от души желаю дождаться следующего Вашего юбилея. Гриневицкая.

Горячо приветствую Вашу деятельность, пробуждающую и поддерживающую в общественном сознании столь нужную ему религиозную мысль. Очень сожалею, что лишен возможности лично Вас приветствовать сегодня. Николай Кузнецов.

Кроме телеграмм и помещенных выше приветственных писем, получены еще письма от прот. И. Соловьева, Ф. Самарина, свящ Н. Колосова, свящ. В. Быстрицкого, свящ. И. Архангельского, О. Касицыной, свящ. И. Кесарийского, свящ. В. Петрова, В. В. Владиславлева (из Фрейбурга), А. М. Бабакова, свящ. Мартина Струминского (преподав. Тифлисской семинарии), иеродиакона Сергия, Н. Д. Протасова, товарища юбиляра по семинарии и академии, ныне помощ. смотрителя Волоколамского духовного училища. С. А. Новоселова, который между прочим закончил письмо следующим четырестишием:

Коллега мой и юбиляр!

Какой скажу тебе привет?..

Пусть жизнь твоя, как Божий дар,

Еще продлится столько ж лет!

Участниками юбилейного чествования проф. А. И. Введенского положено основание учреждению премии его имени за лучшие семестровые сочинения студентов первого курса по систематической философий и логике. В настоящее время поступило на этот предмет около 500 р. Желающие содействовать успешному осуществлению итого начинания своими взносами благоволят направлять их или к свящ. Г. И. Добронравову (Москва, Лихов переулок, Епархиальный д.), или к помощнику инспектора Академии, иеромонаху Николаю (Сергиевский посад, здание Академии).

Список печатных трудов А. И. Введенского за 25 лет его профессорской деятельности

1886 год

«Сравнительная оценка догматических систем высокопреосвящ. митрополита Макария и архимандрита (епископа) Сильвестра». Чтения в Обществе Любителей Духовного Просвещения, кн. 2, стр. 129 – 150; кн. 3, стр. 248 – 280 и кн. 4, стр. 334 – 353.

«К вопросу о происхождении религии, Изложение и разбор теории Макса Мюллера». Вера и Разум, т. 2-й, стр. 400 – 420; 427 – 441; 506 – 528.

1887 год

О целях изучения истории философии» (вступительная лекция в курс истории философии). Правосл. Обозрение, кн. 12, стр. 713 – 728

1888 г

«О религиозной философии Гартмана» (пробная лекция). Прибавления к Творениям св. Отец, т. I , стр. 73 – 104.

«Отношение Ланге к вопросу о познании» (пробная лекция). Там-эюе, стр. 53 – 72.      

«Необходимость преобразования религиозной жизни Запада». Чтения в Обществе Любителей Дух. Просвещения, кн. I, стр. 39 – 64.

1889 г

«Религия, как факт». Чтения в Общ. Люб. Дух. Просвещения, кн. I, стр. 28 – 48.

1890 г.

«Вопрос о происхождении и основаниях веры в Бога в рациональной философии от Декарта до Канта» (очерк историко-критический). Прибавления к Тв. св. Отец, т. 2, стр. 217 – 240.

«Вера в Бога, ее происхождение и основания. Опыт положительного решения вопроса, в связи с историко-критическим изучением главных направлений его решения в текущем (XIX) столетии». Православное Обозрение, кн. 4 – 12.

«Чистое око». Душеполезное Чтение, кн. I, стр. 4 – 14, и 2 стр. 197 – 206.

«О послушании св. Церкви». Душ. Чт., кн. 3, стр. 311 – 318.

«Путь жизни». Душ. Чт., кн. 5, стр. 11 – 22.

«Правда жизни (христианский взгляд на страдания, особенно так называемые неповинные)». Душ. Чт., кн, 10, стр. 268 – 278.

«Будущая жизнь». Душ. Чт., кн. 12, стр. 535 – 553.

1891 г

«М. И. Каринский. Бесконечное Анаксимандра» (рецензия). Вопросы Философии и Психологии, кн. 9, стр. 104 – 108.

«Фулье и метафизика будущего». Вопр. Фил. и Психол., кн.. 8, стр. 1 – 30, и кн. 9, стр. 127 – 145.

«Демонион Сократа». Вера и Разум, кн. I, стр. 483 – 516.

«Основные гносеологические принципы после кантовской философии». Вера и Разум, кн.11, стр. 305 – 326.

«Будущая жизнь». Душ. Чт., кн. 4, стр. 535 – 553.

«О так называемых неповинных страданиях (по поводу суждений Русского Вестника)». Душ. Чт., кн. 12, стр. 505 – 512.

«Вера в Бога» и проч. Прав. Обозр., кн. 1 – 3.

В этом году вышла в свет магистерская диссертация под заглавием: "А. Введенский. Вера в Бога, ее происхождение и основания. Положительное решение вопроса, в связи с историко-критическим изучением его в текущем столетии».

«Речь пред защитой диссертации». Прибавления к Твор. св. Отец, т. 2, стр. 461 – 482.

1892 г

Рецензия на книгу Кроля (Croll. The philosophical Basis of Evolution). Вопросы Фил. и Псих., кн. 11, стр. 80 – 86.

«Основатель системы трансцендентального монизма». Вопросы Фил. и Психол., кн. 14, стр. 1 – 28, и кн. 15, стр. 1 – 17.

«Сократ (характеристика)». Вера и Разум, т. 2, стр. 175 – 192.

«Западная действительность и русские идеалы (письма из-за границы)». Богословский Вестник, кн. 2 – 4, 5, 7, 9.

«Русское православное Братство св. Равноапостольного князя Владимира в Берлине». Бог. Вестн., кн. 6, стр. 550 – 565.

Рецензия на книгу протоиерея А. И. Мальцева (Die Nachtwache oder Abend-und Morgengottesdienst der Orthodox-catholischen Kirche des Morgenlands). Богословский Вестник, кн. 6, стр. 588 – 595.

«Философия в современной Германии». Бог. Вестник, кн. 10. стр. 23 – 45; кн. 12, 332 – 369.

1893г

«О задачах современной философии, в связи с вопросом о возможности и направлении философии самобытно русской». Вопросы Филос. и Психологии, кн. 20, стр. 125 – 157.

«О религиозной философии В. Д. Кудрявцева». Вера и Разум. т. I, стр. 51 – 71; 103 – 123.

«Очерк современной французской философии». Вера и Разум. т. I, стр. 429 сл., 531 сл. и т. 2-й, стр. 45 сл., 99– сл., 191 сл., 237 сл., 307 сл., 329 сл., 422 сл., 451 сл., 475 сл.

«Современное состояние философии в Германии». Богословский Вестн., кн. 5, стр. 283 – 318, кн. 8, стр. 230 – 261, кн. 9.стр. 351 – 389.      

«Западная действительность и русские идеалы» (письма шестое и седьмое). Бог. Вестн. кн. 5 стр. 331 – 363 и кн. 12. стр. 521 – 554.

«Памяти В. Д. Кудрявцева (Речь, сказанная в день годичного поминовения философа, в присутствии профессоров, студентов и особо приглашенных лиц)». Бог. Вестн., кн. 2, стр. 336 – 351.

«Петр Евгениевич Астафьев († 7 апреля), характеристика его философских и публицистических взглядов». Бог. Вестн., кн. 6, стр. 554 – 571.

«Папа Лев ХШ по отзывам современников (По поводу 50-летия его епископского служения)». Богосл. Вестн. кн. 6, стр. 515 – 565.

«Речь при погребении редактора Правосл. Обозрения, протоиерея И. А. Преображенского». Вести., кн. 7, стр. 150 – 154.

«Две библиографические заметки о новых трудах настоятеля прав, церкви в Берлине, протоиерея А. И. Мальцева». Бог. Вестн. кн. 7, стр. 162 – 166.

1894 г

Рецензия: «Проф. М. И. Каринский. Об истинах самоочевидных». Вопросы Фил. и Психол., кн. 22, стр. 266 – 273.

«Очерк совр. французской философии». Вера и Разум, т. I, стр. 1 сл., 24 сл. и т. II, стр. 49 сл, 69 сл.

«Философия в современной Германии». Бог. Вестн. кн. 1, стр. 7 7 – 79.

«К характеристике современных настроений». Бог. Вестн., кн. 4, стр. 148 – 168.

В этом году вышли две книги А. И. Введенского:

«Западная действительность и русские идеалы (письма из-за границы)». Сергиев Посад. 1894. Стр. 208.

«Современное состояние философии в Германии и Франции (Зимний семестр 1894 уч. г. в Берлине и летний в Сорбонне и аи Collège de Prance)». Сергиев Посад. 1894. Стр. 1 – XXXIII –186– 330.

1895 г

«Учение Канта о пространстве». Бог. Вестн., кн. 6, стр. 390 – 404 и кн. 7, стр. 73– 102.

«Краткие записки по Основному Богословию (для студентов Моск. Университета, в пособие для подготовки к экзаменам). проф.– протоиерея Н. А. Елеонского» (рецензия). Бог. Вестник, кн. 8. стр. 252 – 264.

«О современных задачах воспитанников духовных академий в области философии» (вступительная лекция). Бог. Вести., кн. 10, стр. 75 – 91.

«Виндельбанд. Философия Канта» (перев. Платоновой). Рецензия. Богосл. Вестник, кн. 10, стр. 119 – 125.

«Славянофильская формула». О брошюрах А. А. Киреева: «Наши противники и наши союзники» и «Спор с западниками настоящей минуты». Бог. Вестн., кн.12, стр. 400–448

1896 г

«Закон причинности. Опыт разъяснения закона с точки зрения философии воли или волюнтаризма». Вера и Разум, кн. 3, стр. 213 – 239 и кн. 4, стр. 315 – 344.

«Памяти Н. Н. Страхова. († 24 янв.)». Бог. Вест., кн. 3, стр. 485 – 489.

«Памяти Ю. Николаева (Говорухи-Отрока, † 27 июля). Бог. Вестн., кн. 8. стр. 208 – 211.

«Новости западно-европейской философской литературы». Бог. Вести., кн. I, стр. 138 – 162.

«К вопросу о выработке миросозерцания (о брошюрах Н. И. Карефва)». Бог. Вести., кн. 4, стр. 141 – 162.

«Сомнительная помощь самообразованию. Критические замечания на программы, изданные Коммиссиею по организации домашнего чтения, состоящею при учебном отделе общества распространения технических знаний». Бог. Вестник, кн. 4, стр. 160 – 168.

«Один из типов нашей университетской философии (Тейхмюллер и Бобров)». Бог. Вести, кн. 8, стр. 212 – 228.

1897 г

«Протоиерей Ф. А. Голубинский, как профессор философии». Бог. Вестн., кн. 12, стр. 463 – 507.

1898 г

«Письма о современном искусстве». Русский Вестник. – В том-же году «письма» вышли отдельною книгою (М. 1898. Стр. 158).

1899 г

«Религиозная вера, как биогенетический принцип психологии». Бог. Вестник, кн. 1, стр. 39 – 59, кн. 5, стр. 75--98, кн. 9, стр. 40 – 68.

«Литература вопроса и примечания к статье: Религиозная вера, как биогенетический принцип психологии». Бог. Вестн., кн. 9, стр. 69 – 83.

1900 г

«Время и вечность (актовая речь)». Бог. Вестник, кн. 10, стр. 244 – 273.

Книга: «.На современные темы. Сборник популярно-философских статей». М. Университетская типография. 1900 г. Стр. 142. (Первоначально в Московских Ведомостях).

«Религия и социология». Русский Вестник.

«Смысл язычества. (Философский комментарий на 1 гл., ст. 18 – 32 поел, к Римл.)». Вера и Церковь, кн. 1, стр. 25 – 48.

1901 г

«Из итогов века. Литературно-философская характеристика XIX столетия». Бог. Вестник, кн. 1, стр. 1 – 22.

«О закономерности в истории естественных религий». Бог. Вестн., кн. 5, стр. 30 – 75.

«Браманизм». Бог. Вестн., кн. 7 и 8, стр. 440 – 497, кн. 9, стр. 24 – 59, кн. 10, стр. 242 – 284, кн. 12, стр. 595 – 630.

«Реальность внешнего мира». Вера и Разум, книги 1 – 7.

«Буддийское учение о цепи причинности». Вера и Разум, кн. 7 – 8.

«Одинокий мыслитель» (Вл. С. Соловьев). Русское Обозрение, кн. I, стр. 107 – 117.

«Буддийская нирвана». Русский Вестник.

Книга: «Закон причинности и реальность внешнего мира». Харьков. 1901, стр. 312.

1902 г

Докторская диссертация: «Проф. Алексей Введенский. Религиозное сознание язычества. Опыт философской истории естественных религий». Т. 1. М. 1902. Стр. XII –750.

«Гоголь, как христианин и христианский нравоучитель». Душ. Чт,, кн. 4-я и след.

«Светлый праздник у нас и за границей». Душ. Чт. кн. 4-я.

«Д. Ф. Касицын, как профессор и ученый». Душ. Чт. кн. 12 -я, стр. 524 – 545.

«Чего ждет общество от духовно-образованного юношества?» Вступительная лекция. Богосл. Вестн., кн. 9, стр. 169 – 183.

1903 г

«Запросы времени». Бог. Вест., кн. 10, стр. 240 – 255.

«Недоразумение по важному вопросу» (о монашестве). Душ. Чт , кн. 1.

«Против очевидности и мимо запросов жизни» (к полемике о монашестве). Душ. Чт. кн. 5, стр. 119 – 139.

Брошюра: «Религиозное обновление «наших дней» (вып. 1-ый, М. 1903 г.), – первоначально в Моск. Вед.

1904 г

«К вопросу о методологической реформе православной догматики». Богосл. Вестн., кн. 6, стр. 179 – 209.

«Дальневосточная война, в связи с вопросом о войне вообще». Богосл. Вестник, кн. 11, стр. 446 – 473 и кн. 12, стр. 665 – 682,

«Памяти проф. Д. Ф. Голубинского». Душ. Чт. кн. 1.

Брошюра: «Религиозное обновление «наших дней» (вып. 2-й, М. 1904), – первоначально в Моск. Вед.

1905 г

«Пастырь-труженик». Душ. Чт. кн. 3.

«Плачьте о себе и о детях ваших». Душ. Чт. кн. 3.

«О воскресении в теле». Душ. Чт., кн. 5, стр. 43 – 56.

1906 г

«Анализ идеи пространства». Богосл. Вестн., кн. 4, стр. 692 – 710.

1907 г

«Историк-художник» (памяти Куно Фишера). Бог. Вестник, кн. 11. стр. 449 – 494.

«Пессимизм теории и оптимизм жизни. Опыт характеристики миросозерцания Гартмана в целом». Душ. Чт.. кн. 3, 407 – 424, кн. 4, стр. 584 – 604. Статья вышла отдельною брошюрою с портретом философа.

«Социализм, как нравственная и теоретическая задача» (публ. лекц.). М. 1907 г. стр. 83. Отдельная брошюра, первоначально напечатанная в Моск. Церковных Ведомостях за 1907 г.

1908 г

«Мировая трагедия знания» (вступительная лекция в курс истории философии). Бог. Вести., кн. 1. стр. 146 – 188. Статья вышла отдельною брошюрою.

«Власть над умами. О так называемой «философской ответственности». Христианин, кн. 12, стр. 782 – 800.

1911 г

«Перелом в современном общественном сознании». Богосл. Вестн., кн. 1. Статья вышла отдельною брошюрою (стр. 31).

Кроме перечисленных выше статей, перу А. И. Введенского принадлежит несколько мелких статей и заметок, рассеянных в различных периодических изданиях: в Церковных Ведомостях, издаваемых при Святейшем Синоде, Душеполезном Чтении (в «Откликах»), за время редактирования им этого журнала (гг. 1902 – 1906) и др. изданиях.

Начиная с 1897 г. А. И. Введенский регулярно работает в Московских Ведомостях, в которых ведет отдел «Критических заметок», где, кроме статей богословско философского и популярно-научного характера, разбирает выдающиеся произведения русской и иностранной литературы. Он дал критический разбор произведений следующих писателей: Л. Н. Толстой (1898, №№ 259 и 263: 1899, № 78; 1902. № 239; 1910, №№ 256, 262; 1911, №№58 и 103). Пушкин (1899, №№ 118 – 159). Короленко (1899, № 257), Полонский (1899, №№ 292, 299), Боборыкин (1900, №77; 1901, №№ 41 и 198; 1910, № 65), Достоевский (1901, № 27), М. Горький (1901, № 345; 1902, № 107; 1903, № 46; 1905, № 289; 1910,№ 47), А. К. Толстой (1901, №№ 163 – 226), Гоголь (1902, №№ 40. 52, 67; 1909. № 65), Чехов (1904. №№ 24 и 244), Л. Андреев (1904, № 265), Лермонтов (1907,№№114, 120 и 125), Кольцов (1909, № 226), Островский (1911, № 138); – из иностранных – Золя (1899, № 348), Ибсен (1900, № 104). Байрон (1900,№№ 186, 214), Бьернсон (1900, № 277, 298), Бурже (1902, № 128), Конт (№ 246), Спенсер (1903, № 334), Кант (1904,№ 31). Зудерман (1905, № 307), Оскар Уайльд, (1907, №№ 217 – 246), Густав аф Гейерстам (1910,№№ 232 и 238), Герман Банг (1911, № 120) и др. В настоящее время А. И. озабочен изысканием возможности издать некоторые из этих статей отдельными книгами.

Сверх того, под его редакциею изданы следующие переводные книги:

Эрнест Навиль : Что такое философия? 1896 г.

Олэ-Ляпрюн: Ценность жизни. 1898 г.

Каро: Идеи Бога и бессмертия души. 1898 г.

Шарль Секретан: Цивилизация и вера. 1900.