Соборное Послание апостола Иакова

Писатель первого Соборного Послания называет себя (Иак.1:1) Иаковом, рабом Бога и Господа Иисуса Христа. По верованию Церкви, это был Иаков, брат Господень, один из 70-ти апостолов, которого нужно отличать от Иакова Зеведеева, брата Иоанна Богослова, и от Иакова Алфеева, бывших в числе 12-ти апостолов (Послание апостольское 2:55; 6:14).

Предание Древней Церкви, сохранённое нам Оригеном, Евсевием, Епифанием, Златоустым, Амвросием и даже апокрифами, каково, например, Протоевангелие Иакова, уверяет, что святой Иаков был сыном Иосифа обручника от первой его жены, почему как отец его назывался отцом Иисуса Христа, так и он назывался братом Господним по плоти (Гал.1:19). В этом же смысле и Мария, Пресвятая Дева, как жена Иосифа, могла называться матерью Иакова (Мф.13:55; Мк.6:3). Название же малого или младшего (Мк.15:40), если только оно относится к этому Иакову, могло придаваться ему для отличия от других лиц, носивших это имя, и для указания его семейного положения, возраста, роста и подобного (Сравните Лк.19:3).

Будучи сыном Иосифа, мужа Пресвятой Девы, называемого в Евангелии праведным (Мф.1:19), Иаков был воспитан в благочестии и строгом исполнении Закона и отеческих преданий. Так, живя в доме родителей, в Назарете, и помогая с Иисусом и братьями своему отцу Иосифу в его трудах древоделания, Иаков каждую Субботу посещал синагогу и слушал чтение Закона и проповедников, объясняющих его народу (Деян.15:21), и разделял вместе с другими евреями их верования и чаяния. Вместе же с отцом своим Иосифом и братьями и с Пресвятой Девой и Иисусом, Иаков каждый год ходил в Иерусалим на праздник Пасхи (Лк.2:41).

Таким образом, Иаков возрастал и укреплялся в преданности Закону Божию и отеческим преданиям в том самом семействе, в котором и Богочеловек Иисус преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков (Лк.2:52). После смерти отца он продолжал вести такую же благочестивую жизнь, подвизаясь в молитве, воздержании и целомудрии, тем более, что, как свидетельствует Егизипп, писатель II века (у Евсевия, Церк. Ист. 2:23), он был Назорей от рождения, и ему, как Назорею, а, может быть, ещё и как потомку Давидову, находившемуся в родстве с священническим племенем, дозволялось даже входить в святилище, то есть в ту часть храма, куда допускались только священники. Но сама преданность Иакова отеческим верованиям, по всей вероятности, была причиной того, что, когда Иисус Христос, воспитавшийся вместе с ним, выступил на общественное служение со Своей проповедью и стал в разлад с привычными воззрениями и симпатиями синагоги и учителей народа: тогда Иаков не пошел за своим Божественным Братом, не признал Его Мессией (Ин.7:5) и не сделался Его учеником, а напротив, несколько раз пытался воротить Его Самого на знакомый Ему путь законности (Мф.12:46; Мк.3:31; Лк.8:19; Ин.7:3–5).

Высокое учение Иисуса и Его великие чудеса могли только предрасположить Иакова к признанию в Нём Мессии; окончательно же он уверовал в Него только после воскресения из мертвых.

Апостол Павел свидетельствует (1Кор.15:7), что Иисус Христос по воскресении Своём особо явился Иакову – конечно, с той целью, чтобы утвердить его в вере в Себя – и только с этих пор Иаков сделался ревностным последователем Иисуса. Тотчас после вознесения мы видим его в Сионской горнице вместе с апостолами, Матерью Иисуса и другими братьями, пребывающим в молитве и молении и ожидающим исполнения обетования Отча (Деян.1:14).

Неизвестно, когда именно, тотчас ли после сошествия Святого Духа, или немного позже, Иаков переселился в Иерусалим и стал постоянным жителем святого града; но вскоре мы видим его там, занимающим очень видное место в обществе первых последователей Иисуса (Деян.12:17).

Предание утверждает, что он Самим Господом или, по повелению Господа, апостолами поставлен был в епископа иерусалимской Церкви. Как предстоятель матери Церквей, он имел сильное влияние на верующих не только из иудеев, но и из язычников. Он председательствовал на Соборе апостольском в Иерусалиме и подал решающий голос в пользу освобождения христиан из язычников от ига Закона Моисеева (Деян.15:13), что подтвердил и письменным Посланием от лица Собора.

Но в то же время он сам продолжал оставаться верным хранителем Закона Моисеева и преданий и за свою строго благочестивую жизнь пользовался таким великим уважением как от апостолов (Деян.12:17), так и от всех верующих, что почитался столпом Церкви, наравне с Петром и Иоанном (Гал.2:9). По свидетельству же Флавия (у Евсевия, Hist. Eccl. 2:1), своим благочестием он снискал себе у самих евреев имя праведного. В 62-м или 63-м году, по смерти проконсула Порция Феста и прежде прибытия преемника его, Альбина, первосвященник Анан, сын упоминаемого в Евангелии Анны, чтобы остановить распространение христианства, повелел Иакову объявить с крыла церковного народу, что Иисус Назарей был обманщик, и что народ не должен веровать в Него; но вместо того праведный Иаков исповедал Иисуса Христа Сыном Божиим. Множество народа, по замечанию церковных историков (Егезиппа у Евсевия, Иеронима, Епифания), уверовало во Христа, а раздражённый Анан, по свидетельству Флавия (Древн., Иуд.20:9,1), велел низвергнуть праведника с вершины горы, на которой был построен храм, и добить его камнями. Предание прибавляет, что побиваемый и молившийся за своих убийц праведный апостол скончал свой жизнь от удара белильного валька, которым поразил его один суконщик у подножия горы.

По свидетельству Оригена (с. Cels. 1:25), заимствованному у того же Флавия, смерть Иакова праведного, случившаяся незадолго до войны иудейской, произвела такое впечатление на умы евреев, что последовавшие за ней бедствия войны с римлянами (66–70-й годы) и сама война считалась наказанием за эту смерть (в известных ныне рукописях и изданиях Флавия этого места нет).

Примечание. Католические писатели и большая часть протестантских считают Иакова, брата Господня, за одно лицо с Иаковом Алфеевым и опираются в этом мнении как на предание (Егезипп у Евсевия 3:11; 4:22; толкование Феофилакта на Послание к Гал.1:19), так и на некоторые места Священного Писания.

[Главным из мест Писания служит указание святого Иоанна (Ин.19:25) на стоявшую при Кресте Иисуса Христа сестру Матери Его, Марию Клеопову, которая в параллельных местах Матфея (Мф.27:56) и Марка (Мк.15:40) считается или заменяется Марией, матерью Иакова и Иосии, так как имя Клеопы считается тождественным с именем Алфея, причём предполагается, что Клеопа (Κλεόπας) есть только греческая транскрипция еврейского имени Халпай – Алфей. Другие указания на Иакова, как на апостола (Гал.1:19), подкрепляются теми соображениями, что Иаков, брат Господень, имеет братьями Иосию, Симона и Иуду (Мк.6:3), и Иаков Алфеев окружается лицами, у которых подобные же имена (Лк.6:15–16; Иуд.1:1; Мф.27:56), и что допущение разности между Иаковом Алфеевым и Иаковом, братом Господним, должно повести к исчезновению из предания церковного одной группы имён, так как об Иакове Алфееве и других соприкосновенных с ним лицах – Иуде, Иосии – предание почти ничего не говорит. Притом же остаётся непонятным, говорят, каким образом Иаков, брат Господень, не бывший в числе 12-ти апостолов, мог так скоро возвыситься после Вознесения Господа и сделаться главой Церкви иерусалимской. Но как вовсе нельзя основываться на более, чем соблазнительном тождестве имён Клеопы и Алфея и с другой стороны нельзя ничем доказать, что Мария Клеопова есть одно и то же лицо с Марией, матерью Иакова, так трудно согласиться и с тем, чтобы находящиеся в числе 12-ти апостолов Иаков Алфеев, Симон Зилот и Иуда (очевидно сын, а не брат иаковлев), были братья между собой.

Исчезновение из предания Церкви Иакова Алфеева не совсем справедливо (смотрите Четьи-Минеи под 9-м Октября), а возвышение брата Господня из числа 70-ти не страннее возвышения Иакова Алфеева, не отличённого в Евангелии никаким особенным указанием.

Уже сказано, что незадолго до смерти Иисуса Христа братья Его ещё не веровали в Него, как в Мессию (Ин.7:5) и после Вознесения прямо отличаются от прочих апостолов (Деян.1:14). Недолгое неверие не мешало потом этим братьям сделаться самыми ревностными последователями Его, и одному из них, Иакову, даже сделаться предстоятелем Церкви апостольской. В этом смысле предстоятеля и Павел мог назвать его апостолом, как и сам себя он называет тем же именем].

Восточная Православная Церковь строго отличает Иакова Алфеева, одного из 12-ти апостолов, от Иакова, брата Господня из числа 70. Память первого Она празднует 9 Октября, а память Иакова, брата Господня, 23 Октября (смотрите Четьи-Минеи под этими числами).

Цель Послания. Апостол Иаков оставил после себя одно Послание к 12-ти коленам (Израилевым), находившимся в рассеянии. Но при ближайшем рассмотрении содержания Послания оказывается, что это не были израильтяне вообще: потому что в Послании к ним писатель называет себя рабом Господа Иисуса Христа (Иак.1:1), увещевает читателей иметь веру в Него (Иак.2:1) и быть долготерпеливыми до Пришествия Господа-Судии (Иак.5:7–9), говорит о суде по Закону свободы (Иак.2:12), под которым, конечно, разумеет Закон евангельский, а не Моисеев – говорит о вере, спасающей человека (Иак.2:14), упоминает о пресвитерах церковных, таинстве Елеосвящения, исповедании грехов, молитве за ближних и подобное (Иак.5:14–16); вообще всё Послание проникнуто христианским духом.

Отсюда видно, что читатели Послания были евреи, уверовавшие во Христа. По воззрению апостола, они-то в собственном смысле и были истинными потомками Авраама и наследниками обетования, потому что христианство было то же еврейство с Мессией пришедшим, как еврейство было христианством с Мессией обетованным.

Сделавшись христианами, евреи только закрепили за собой данные им по обетованию права на Царствие Божие.

К сожалению, очень многие из этих христиан обрезания, вступая в Церковь Христову, вносили с собой свои еврейские воззрения, или заблуждения. Так, они очень много полагались на веру в пришедшего Мессию, считая её одну достаточной для спасения и не считали нужными дел милости и Закона. Потом они же приписывали чрезвычайное значение своему происхождению от Авраама и на основании его были уверены, что они одни имеют право на Царствие Божие и что это право, так сказать, находится в их крови. Отсюда гордость и самонадеянность евреев, не оставляемая ими и в христианстве.

Отсюда же и самоуверенность их, что они лучший народ, избранный из среды других ради действительных внутренних достоинств.

Бедственное положение, в котором они находились перед Пришествием Мессии, по их мнению, было лишь временным наказанием за старые преступления их отцов; с Пришествием Христа оно должно было прекратиться: в силу своих прав по происхождению они должны занять положение господ среди других народов, достигнуть всемирного владычества.

Понятно, с какой нетерпеливостью должны были они переносить случающияся с ними бедствия, в какие сомнения и колебания должны были впадать они, не видя исполнения своих ожиданий; понятно и то, как под влиянием взгляда на своё мнимое превосходство развивалось среди этих христиан презрение к одним, предпочтение другим, зависть и ссоры, страсть к учительству, недостаток милосердия у богатых и недостаток терпения и веры у страждущих. Такое нравственное состояние христиан из евреев и могло послужить для апостола ближайшим поводом к написанию Послания.

Узнав о нём от приходивших на праздник Пасхи в Иерусалим евреев, святой Иаков, как апостол обрезания, поспешает к своим соплеменникам со словом увещания, совета, обличения и наставления. Как пастырь стада Христова, он с особенной заботливостью искореняет вкравшиеся в него раздоры, исправляет недостатки, предлагает правила нравственной деятельности, указывает примеры и средства к достижению цели христианской жизни и все учение подкрепляет указанием на близость Пришествия Господня (Иак.5:7–9).

Назначая своё Послание для христиан из евреев, апостол в особенности имеет ввиду раскрыть отношение нового средства благоугождения Богу, веры, к древнему – исполнению Закона.

[Примечание. Некоторые толкователи на Западе предполагали полемическую цель Послания Иакова; именно утверждали, что апостол Иаков писал своё Послание с целью опровергнуть учение апостола Павла об оправдании верой без дел Закона, как известно, раскрытое с особенной ясностью в Послании к галатам, то есть тем самым христианам, которым отчасти было назначено и Послание Иакова. Но такая цель недостойна апостола и навязывается критикой вопреки ясным историческим свидетельствам Деяний апостольских (Деян.15:23–29) и самого апостола Павла (Гал.2:9), которые ясно говорят о мире и общении между апостолами обрезания и необрезания.

С другой стороны, предположение такой цели совершенно опровергается ясным понятием об отношении добрых дел к вере и об оправдании одной верой без дел Закона].

Место и время написания Послания.

По свидетельству предания, подтверждаемому историческими указаниями (Деян.15:13; Гал.1:19; 2:9), апостол Иаков никогда не оставлял Иерусалима. Стало быть, там же он написал и своё Послание. Что касается времени написания, то его определить гораздо труднее. Распространение Евангелия между малоазийскими иудеями, которым предназначается Послание, близкое соотношению к Посланию апостола Павла к евреям, написанному не раньше 62-го года (Евр.13:23), дают право заключать, что Послание апостола Иакова написано около того же времени, то есть незадолго до смерти самого писателя. Многие и действительно считают это Послание предсмертным наставлением апостола.

Но, с другой стороны, Послание многими местами и чертами указывает на время самого первоначального состояния общества христианского. Собрания христиан для молитвы называются так же, как и собрания евреев, синагогами (Иак.2:2); позже уже утверждается навсегда для этих собраний имя Церкви (1Кор.11:22; 14:23; сравните Деян.11:26).

Учение об оправдании человека не носит ещё той определённости, какую оно приняло в Посланиях апостола Павла и какая могла составиться не скоро после Собора апостольского.

Далее, в Послании нет ещё и речи о различии между христианами из иудеев и язычников, какое установилось после Собора апостольского.

До этого Собора, как известно, язычники, желавшие принять христианство, прежде делались прозелитами иудейства, то есть принимали обрезание и соблюдали Закон Моисеев. Принятие же необрезанных в Церковь, как это было с Корнилием сотником (Деян.10 и 11), вызвало целую бурю недовольства со стороны христиан из обрезанных, утишенную только на Соборе апостольском.

Ни в понятиях, ни в способе выражения их апостол Иаков в своём Послании не удаляется от Ветхозаветных Писаний, очевидно потому, что самые понятия ещё точно не определились и для выражения их ещё не был выработан технический язык, как это мы видим позже у апостола Павла, Иоанна и даже у близкого, и по духу сродного с апостолом Иаковом, апостола Петра.

[Если же встречаются у апостола Иакова выражения: оправдание (δικαιοσίνη) – Иак.2:23), благодать (χάρις – Иак.4:6), то они взяты им из книг Ветхозаветных (Быт.15:6; Притч.3:34) и не выражают всей силы тех понятий, какую они имеют у апостола Павла].

Так как апостол Иаков преимущественно имел в виду научить своих читателей терпеливому перенесению постигающих их бедствий и показать, в чём должно состоять истинное благочестие, то его Послание носит вообще характер нравоучительный, и в этом отношении напоминает учительные книги Ветхого Завета – в частности, книги Притчей Соломона и Иисуса сына Сирахова. Из Новозаветных Писаний Послание Иакова представляет замечательную параллель с Нагорной беседой Иисуса Христа в Евангелии от Матфея.

Всё это может служить доказательством очень раннего происхождения Послания апостола Иакова. Во всяком случае, оно должно было предшествовать времени Собора апостольского. А так как распространение Евангелия в Малой Азии можно полагать не ранее 44 года (сравните Деян.11:26; 13:1,14), Собор же апостольский относится к 52-му году, то и время написания Послания можно полагать между 44–52-м годами.

Примечание. [Язык Послания греческий, хотя и были предположения о еврейском или Арамейском подлиннике; но они основывались на том, что Послание назначалось для христиан из евреев, находившихся в рассеянии (εν τη διασπορά). Но само это назначение Послания евреям рассеяния говорит против Арамейского языка Послания, так как эти евреи говорили обыкновенно на языке тех стран, в которых жили (Сравните Деян.2:8–11), преимущественно же на греческом, бывшем господствующим во всех областях Малой Азии и колониях по берегам Средиземного моря, где большей частью селились евреи для торговли и занятий ремёслами].

Подлинность Послания, кроме внутренних признаков, несомненно доказывается ссылками на него Климента римского, Иринея, Тертуллиана и ясными упоминаниями о нём Оригена, Дионисия александрийского и Евсевия. Сирский перевод Нового Завета – пешито, относящийся ко II-му веку, имеет это Послание. Сомнения в подлинности Послания, или пререкания (αντιλεγόμενα), о которых упоминают Евсевий и Иероним и которые с особенной силой начали повторяться со времени и по примеру Лютера, сначала даже исключившего это Послание из канона Новозаветных книг (Предисловие к немецкому изданию Нового Завета 1524 года) – эти пререкания в древности зависели от того, что писатель Послания ни в заглавии, ни в тексте не называет себя апостолом и назначает своё Послание евреям рассеяния.

В новое время сомнения в подлинности Послания возникали из-за догматических убеждений и, главным образом, из-за мнимого противоречия между учением Иакова и необходимости добрых дел при вере и учении апостола Павла об оправдании человека одной верой без дел Закона.

Но в настоящее время эти сомнения оставлены самими пререкателями – Послание Иакова всеми христианскими Церквами и обществами признаётся за книгу подлинно апостольскую и Богодухновенную.

Краткое обозрение содержания Послания.

Послание апостола Иакова состоит из нескольких отрывочных наставлений, не имеющих между собой строгой внешней связи и представляющих отдельные практические советы, увещания, обличения, размышления. Тем не менее, при ближайшем рассматривании его, в нем можно заметить развитие одной общей мысли, именно о том, в чём должно состоять истинное благочестие (θρησκεία, в славянском – вера).

По учению святого Иакова, вера чиста и нескверна пред Богом и Отцем сия есть, еже посещати сирых и вдовиц в скорбех их, и нескверна себе блюсти от мира (Иак.1:27). Твёрдому сохранению этого истинного благочестия прежде всего угрожали опасностью внешние бедствия, которым подвергались верующие из евреев рассеяния. Апостол увещевает их к терпеливому перенесению страданий, научает их различать искушения, посылаемые от Бога и проистекающие от собственной плоти, и раскрывает пользу искушений (глава I). Благочестие неправильно понималось самими христианами и при отсутствии добрых дел могло превратиться в пустую мечту. Апостол настаивает на союзе между верой и добрыми делами, учит, что презрение к бедным, где бы и в чём бы оно ни высказывалось, есть прямое нарушение заповеди о любви к ближнему, а по тесной связи этой заповеди с прочими, есть преступление против целого Закона. Недостаточность же одной веры без дел апостол подтверждает примерами Авраама и Раави (глава 2).

К достижению истинного благочестия представлялись препятствия в некоторых пороках, вкравшихся в общество христиан. Апостол советует обуздывать язык и воздерживаться от зависти и сварливости (Иак.3 и Иак.4:1–12); богатых предостерегает от надменности, самонадеянности и неправедного приобретения (Иак.4:13–5:6). В итоге, возвращаясь к указанному уже средству достижения совершенства – терпению, апостол укрепляет верующих примером ветхозаветных страдальцев; говорит о молитве, о таинствах Елеосвящения и Исповеди, как наиболее приличных для страждущих телесными и душевными недугами, и о взаимном содействии в деле спасения (Иак.5:7,20).

Изложение содержания послания для последовательного чтения.

Учение о терпении в бедствиях и о пользе искушений (Иак.1:1–18)

Апостол Иаков приветствует христиан из 12 колен народа Израильского, находившихся в рассеянии, обычным для них желанием радоваться (χαίρειν) и берёт это приветствие за начало своего наставления христианам, побуждая их к тому, чтобы они с радостью принимали разные искушения, потому что терпеливое перенесение бедствий ведёт к совершенству (Иак.1:1–4). Но так как терпение есть плод мудрости, которую не всякий имеет, то лишённый мудрости должен просить её у Бога с верой, но без всякого сомнения, потому что сомневающийся не получит ничего от Бога (Иак.1:5–8).

Вообще же апостол желает, чтобы христианин, смиренный (униженный) бедствиями, смотрел на них как на средство достигать высоты духа; богатый же – зная непрочность земных благ – чтобы не превозносился ими, а хвалился своим смирением. Апостол даже называет блаженным того человека, который претерпел искушение, потому что испытанный бедами получит от Господа венец жизни (Иак.1:9–12). При этом апостол научает различать искушение от Бога и от собственной плоти. Искушения от плоти ведут ко греху. От Бога же, Отца светов, подаются всегда даяния благие и дары совершенные. Одно из таких благ есть возвещённое Им слово истины, которым Он возродил нас к новой жизни и сделал нас начатком Своих созданий (Иак.1:13–18).

Стих 1. Апостол называет себя рабом Бога и Отца и Господа Иисуса Христа, показывая тем, что для него, как и для всех апостолов, самая высшая честь есть служение Богу и Его Сыну. Апостол пишет обеманадесяте коленома, показывая, что он есть посланник Того Самого Мессии, Который и Сам приходил к погибшим овцам дома Израилева (Мф.15:24) и апостолов Своих посылал к ним же (Мф.10:6), и что возвещаемое им учение и блага Царства Мессии принадлежат всем потомкам Израиля – как живущим в Палестине, так и находящимся в рассеянии.

Желание радоваться, обычное у древних народов (Ср. 1Мак.10:18,25; 15:16; Деян.23:26) и употреблённое апостолом Иаковом, особенно прилично было христианам, подвергавшимся различным бедствиям.

[Сходство же сего приветствия с приветствием в Послании апостольского Собора (Деян.15:23) может служить косвенным доказательством происхождения Послания Иакова от того же лица, которым было подписано Послание от апостольского Собора].

Стихи 2–3. апостол Иаков не только желает своим читателям радоваться, но указывает им и сам источник радости в тех именно искушениях или бедствиях, которым они подвергаются – будут ли то скорби и гонения (Мф.13:21; Лк.8:13), попускаемые Богом (1Кор.10:13), или же искушения в собственном смысле (Мф.6:13), то есть происходящие от диавола: так как всякое искушение есть не что иное, как испытание веры – а вера поэтому приобретает крепость (собственно опытность – Рим.5:4; сравните 1Пет.1:6–7), делающую человека терпеливым и через то приводящую его к совершенству, которое и служит для верующего причиной величайшей радости и блаженства.

Стих 4. Терпение дело совершенно да имать. Терпение разумеется не тупое, стоическое равнодушие к постигающим бедствиям, проистекающее из сознания, что мы ни своим ропотом, ни своим противодействием нисколько не можем изменить своего положения и отвратить несчастий; но терпение, проникнутое совершенной покорностью воле Божией и уверенностью, что наши бедствия и лишения посылаются нам Богом, Который, как Отец, не попустит нам страдать свыше наших сил, но с искушением даст и облегчение, чтобы мы могли перенести испытание (1Кор.10:13).

Такое терпение, по апостолу, имеет усовершающее действие – делает людей совершенными, как бы полными, всецелыми: да будете совершенни и всецели, ни в чемже лишени. Тот, кто терпеливо переносит страдания и лишения, представляет себя выше бедствий и не имеющим ни в чём недостатка: бедствия его не поражают, лишения ничего не отнимают; он цел, неуязвим, а потому и совершен.

Стих 5. Но чтобы достигнуть этого совершенства, нужно иметь премудрость; аще же кто лишен есть премудрости, – продолжает апостол, – да просит от дающаго Бога всем нелицеприемне, и не поношающаго.

Премудрость, о которой здесь речь, по мнению толкователей есть вообще умение, искусство располагать свою деятельность в трудных обстоятельствах жизни, с сохранением полного спокойствия духа. Она обыкновенно приобретается опытами жизни. По учению же Священного Писания, эта премудрость есть благочестие, или страх Божий (Иов.28:28; Пс.110:10; Притч.1:4), и подаётся Богом вместе с другими дарами Святого Духа (Ис.11:2,3), по молитве верующого. Это подаяние Божественной премудрости осязательно обнаруживается в том, что верующий в затруднительных обстоятельствах жизни найдет в молитве ободрение, утешение и как бы указание от всеблагого и премудрого Провидения, как поступить в данном случае. Но только он должен просить Бога с твёрдой верой, без всякого колебания, с детской простотой и смелостью, не опасаясь ни отказа, ни упрека от Бога, как это бывает обычно со стороны людей. Бог всем подаёт просимые блага просто (охотно), а стало быть и щедро (Сравните 2Кор.8:2; 9:11–13), без гнева и упрёка в недостоинстве просителя или неумении его пользоваться оказываемыми ему благодеяниями (Мф.5:45). Поэтому и нужно обращаться к Богу с твёрдой уверенностью, что Он, как Отец, даст блага просящим у Него (Мф.7:11). Сомневающийся же в том, что Бог услышит его молитву и исполнит его просьбу, не получит ничего от Господа (стих 7-й): потому что сумняйся уподобися волнению морскому (стих 6-й). Как ни велика и ни высока волна, но достаточно и лёгкого дуновения ветра для того, чтобы она упала и рассыпалась. С этой неустойчивой и легко рассыпающейся волной сходен сомневающийся, который при малейшем несчастии и даже препятствии в жизни падает духом, рассыпается мыслями, не находя никакой опоры для своих убеждений.

Стихи 9–11. Да хвалится брат смиренный в высоте своей. По связи мысли с предыдущим, апостол учит, что унижение, страдание возвышает христианина по обещанию Господа – дать Царствие Божие нищим духом и гонимым. Поэтому христианин всегда и при всех превратностях земного счастья должен сохранять истинное величие духа и хвалиться не внешним богатством, которое тленно и скоропреходяще, а своими внутренними достоинствами.

Смиренный (в русском униженный, однако первоначально в древних текстах это слово писалось через ять: смерение – знание своей меры), бедный, должен хвалиться теми страданиями и бедствиями, которые он перенёс и которые возвысили его дух и сделали его достойным Царствия Божия. Богатый же должен смиренно признавать своё ничтожество перед Богом и своё равенство с самыми низкими и бедными людьми и хвалиться своим смирением, то есть во всём и всегда показать оное.

Стих 12. Блажен муж, иже претерпит искушение. И Спаситель называет блаженными переносящих страдания, и обещает им в награду Царствие Небесное (Мф.5:10–12). Апостол называет эту награду венцом жизни, то есть жизнь будет увенчанная наградами, славная, царственная (Ср. Откр. 4:4).

Стих 13. Бог несть искуситель злым (άπείραστός εστί κακών). Апостол научает строго различать искушения, которым подвергается человек.

Некоторые, увлекаясь своими страстями и падая в согрешения, считают эти искушения происходящими от Бога и делают таким образом Бога виновником своих грехов.

Апостол говорит, что Бог как Сам не искушается злом, не может грешить, так и никого не искушает на зло, то есть не посылает вовсе искушений человеку, ведущих ко греху. Те же искушения, которые посылает Он (Быт.22:1), есть только испытания, служащие к укреплению веры человека и утверждению в добродетели.

Стих 17. В подтверждение того, что каждый просящий у Бога каких-либо благ несомненно получит просимое, апостол называет Бога Отцем светов, то есть Существом, от Которого истекает всё светлое и благое и у Которого нет никакой перемены ни в чём, так что Его обетования непреложны и дарования нераскаяны.

[Известно, что перемены в состоянии предмета или лица показывают несовершенство его, а несовершенство свидетельствует о недостатке или неполноте добрых качеств, говорит как бы о примеси тьмы к свету. Но Тот, Кто всесовершен и благ, Кто Сам есть свет и сотворил свет и всякое добро – Тот ни Сам не может изменяться и иметь какую-нибудь тьму, ни для тварей не может быть причиной какой-нибудь тьмы и зла].

В исполнении же наших молитв Богом мы можем быть убеждены ещё и тем, что Бог через проповедь об истинном спасении привёл нас к возрождению: породи нас словом истины (Иак.1:18) и сделал нас начатком своих созданий.

[Начаток ((απαρχή) – первое не только по порядку, но и по чести) в приложении к христианам означает их преимущество перед другими созданиями, их высшее назначение быть посвящёнными Богу. Название взято от начатков плодов, животных и людей, которые обязательно посвящались Богу].

Воспринятое сердцем слово истины должно быть осуществлено на деле, потому что одно слушание не приносит пользы. Блажен не слушатель, а исполнитель Закона. И потому апостол советует христианам не питать ложной уверенности, что одно знание или, как он говорит, слышание Закона достаточно для спасения; но быть готовыми и к исполнению его (Иак.1:19–22). Такое поверхностное отношение к Закону можно сравнить с мимолётным взглядом человека на отражение в зеркале своего лица, которое тотчас забывается, как только человек отошёл от зеркала. Но постоянное вникание в Закон ведёт к истинному благочестию и обнаруживается в делах милосердия и сохранении чистоты жизни (Иак.1:23–27).

С таким благочестием не совместимо лицеприятие, какое оказывают христиане особенно богатым, отдавая им даже в собраниях (церковных) почётные места и презирая бедных, хотя именно бедных Бог призвал быть богатыми верой и наследниками Своего Царствия.

Между тем богатые, которых они чтут, притесняют их и бесчестят славное имя христианина (Иак.2:1–7). Исполнение заповеди о любви к ближнему – хорошо, но оно должно быть без лицеприятия: потому что лицеприятное, или пристрастное отношение к ближнему есть уже грех против этой любви; а несоблюдение одной заповеди делает человека виновным перед целым Законом.

Христиане должны поступать так, как имеющие быть судимы по Закону свободы; а чтобы получить помилование на суде, им нужно самим быть милостивыми: потому что милость превозносится на суде (Иак.2:8–13).

Одна вера, без дел любви, не приносит пользы, точно так же, как ласковое слово без доброго дела. Вера мертва и не может спасти человека, если не сопровождается и не подтверждается делами, как это видно из примера злых духов, которые веруют и трепещут (Иак.2:14–19). Указание на Авраама, что он оправдался одной верой (Быт.15:6), неправильно, потому что Авраам доказал свою веру делами, возложив Исаака на жертвенник. Подобно и Раав-блудница оправдалась делами, скрыв соглядатаев. Таким образом, вера и дела связаны между собой, как душа и тело (Иак.2:20–26).

Глава I, стихи 19–20. Христианам, возрождённым к новой жизни словом истины, апостол советует быть готовыми к слушанию и исполнению этого слова, не роптать в страданиях и ни на кого не гневаться, потому что, как замечает апостол, гнев мужа правды Божия не соделывает, то есть какими бы уважительными побуждениями не вызывался гнев человека против ближнего, он никогда не может считаться полным выражением правды Божией, заменить суд Божий над грешником; он не сделает того, что сделала бы правда Божия с человеком, навлекшим на себя чей-нибудь гнев. И в глазах правосудного Бога он несправедлив. Это последнее понятно само собой.

Проявление гнева в человеке прежде всего свидетельствует о недостатке у него любви к ближнему: потому что истинная любовь не раздражается, не мыслит зла, а все терпит, все покрывает (1Кор.13:5–7).

Во-вторых, даже и в тех случаях, когда человек имеет право гневаться на другого, видя его неправильный образ действий или перенося от него обиды – например, когда отец видит сына, начальник – подчинённого, учитель – ученика, действующего неправильно, или не исполняющего законных требований: то и в этих случаях благоразумие требует осторожности и сдержанности в проявлениях законного гнева против виновного. Апостол по этому поводу выражается так: да будет всяк человек косен во гневе (Иак.1:19).

Другой же апостол ещё яснее выражает ту же мысль, когда советует христианам: гневаясь не согрешать (Еф.4:26; сравните Пс.4:5). Что касается обид, чаще всего возбуждающих гнев человека на обидчиков – то и за них христианин не должен сам мстить, но давать место гневу Божию – ибо написано: Мне отмщение, и Аз воздам, глаголет Господь (Рим.12:19 = Втор.32:35).

[Прекрасный пример того, как иногда, по-видимому, справедливый гнев делает человека несправедливым по отношению к ближнему, представляет нам притча о блудном сыне, в которой рассказывается, как старший сын гневается на кажущееся ему несправедливым милостивое отношение отца к раскаявшемуся и возвратившемуся сыну. Выходя из односторонних понятий об установившихся Законосообразных отношениях между ним и отцом, он не был в состоянии ни взвесить силы и степени раскаяния согрешившего брата, ни понять всей глубины радости отца о возвращении погибавшего – забывая, что это именно возвращение грешника на путь правый делает излишним и несправедливым всякий гнев против него и что возвеселити ся и возрадовати подобаше, яко брат его сей мертв бе, и оживе: изгибл бе и обретеся (Лк.15:28–32)].

Стих 23. Смотрящу лице бытия своего в зерцале. Зеркало верно отражает все черты лица смотрящего человека, но не сохраняет их, и сам смотрящий тотчас забывает даже природные черты лица, как только перестаёт смотреть в зеркало То же бывает и с человеком, который, выслушав заповеди Закона, не старается располагать по ним свои действия и, так сказать, запечатлеть их в своей жизни. Такой человек, не имея перед своими глазами Закона, не может заметить своих недостатков и правильно определить свои обязанности, и потому естественно забывает и то, каков он, и то, что и как он должен делать.

Стих 25. Но кто вникает в Закон и пребывает в нём, исполняет его пребывания, тот блажен в делании своем будет. Блаженство сие является не как внешняя награда на доброе делание, не имеющая с ним никакой внутренней связи – а как душевное состояние, сопровождающее саму деятельность добродетельного человека. Так, по свидетельству великих подвижников, предающийся молитве человек во время её приходит в такое восторженное состояние, испытывает такое блаженство, что забывает себя и весь окружающей мир и как бы погружается в Бога.

Такое же духовное услаждение испытывает и человек, творящий милостыню, оказывающей благодеяние нуждающемуся или страждущему и вообще совершающий какое-нибудь доброе дело. Тот молится, а этот творит доброе дело не потому, что ждёт за него награды свыше, а потому, что в самой молитве и добром деле обретает для себя внутреннее довольство и блаженство. Лучшее доказательство представляют мученики, исповедники и другого рода страдальцы, которые в самых страданиях своих радовались и чувствовали себя блаженными.

Стих 27. Вера чиста и нескверна... еже посещати сирых и вдовиц. Вера, не обнаруживающаяся в делах милосердия, не только бесплодна и бесполезна, но даже нечиста и скверна перед Богом, потому что является лицемерием, эгоизмом, расчётом – подобно вере фарисеев, которые, считая себя верующими правильнее других, прикрывали своим мнимых благочестием свои скверные и нечистые дела (Мф.23:14).

Глава 2:5. Не Бог ли избра нищия мира сего богаты в вере и наследники царствия. Выражение совершенно равносильное словам Господа: блажени нищие духом, яко тех есть царствие небесное (Мф.5:3). Нищета не исключительно приводит к Царствию Божию, а предпочтительно – и потому у Евангелиста разумеется нищета духовная. Апостол хочет сказать, что те, которых мир считал бедными, оказались богатыми верой. Эта мысль подтверждается историей призвания апостолов, которые были людьми бедными, но превзошли всех своих современников богатством веры и историей первых христиан, которые принадлежали преимущественно к низшим и бедным классам народа (сравните 1Кор.1:27–28), но сделались наследниками Царствия Божия.

Стих 7. Одной из причин того, что христиане не должны оказывать особого предпочтения богатым, служит то, что богатые своим поведением унижают достоинство христианина, или, как выражается апостол, хулят доброе имя, нареченное на них – имя христиан. Тот, кто не исполняет Закона Христова, бывает немилосерд; тот бесславит носимое им имя Христа, или хулит имя Бога, Которого называет Отцом Своим (Мф.5:16; 6:9). Доказательство, что уже в то время имя христианина пользовалось уважением среди иудеев; или же апостол желал, чтобы оно было славным (сравните 1Пет.4:14,16).

Стих 8. Закон царский, то же, что выше Иак.1:25 : Закон совершен свободы. Это собственно Евангелие, Закон Христов. Он называется совершенным, как ведущий к совершенству; Законом свободы, потому что требует от человека свободной деятельности и освобождает от ига обрядового Закона (Гал.5:1) и от рабства греху (Ин.8:32,34); царским, как самым главным в ряду Законом. Если по связи мыслей разуметь здесь только одну заповедь о любви к ближнему, то и тогда мысль апостола будет совершенно верна, потому что заповедь о любви есть сокращение целого Закона (Мф.22:39–40).

Стих 10. Иже весь Закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен. Тесная связь всех частных заповедей обширного Закона с заповедью о любви к ближнему делает сразу понятным то, почему нарушитель одной заповеди становится виновным в нарушении всего Закона: он нарушил заповедь о любви к ближнему.

Далее, по той же тесной связи этой заповеди с заповедью о любви к Богу, не любящий ближнего оказывается нарушителем заповеди и о любви к Богу (Ср. 1Ин.4:20).

Стих 12. Законом свободным имущии суд прияти. По какому Закону человек живёт и располагает свой деятельность, по тому и судиться будет. А так как Закон Христов есть Закон свободы, то и христиане будут судиться только за те дела, который они совершали свободно, не по принуждению и неведению, вопреки своему желанию. И далее, так как христианский Закон есть вместе и Закон любви, то христиане и судимы будут главным образом за нарушение Закона любви.

Стих 13. И хвалится милость на суде. Лучшим проявлением любви к ближнему апостол, следуя указанием Спасителя (Лк.10:37), считает милость, и потому в ней полагает исполнение Закона и следовательно средство к достижению оправдания на суде. Милостивые помилованы будут (Мф.5:7; 25:34–35 и далее). Поэтому милость (милостивый) не боится суда; она выше суда (в русском «милость превозносится над судом»)­над милостивыми нет суда. Выражение относится одинаково и к судье, и к подсудимому.

Стих 14. Кая польза, братие моя, аще веру глаголет кто имети, дел же не имать; еда может вера спасти его? Апостол Павел мыслит верою оправдатися человеку без дел Закона (Рим.3:28; Гал.2:16) и в пример такого оправдания верой приводит того же Авраама, которого апостол Иаков представляет оправданным делами.

Это видимое противоречие в учении двух апостолов об оправдании очень легко устраняется при более внимательном исследовании приведённых мест. Апостол Павел не уничтожает Закона верой (Рим.3:31), но опровергает тех, которые, привыкнув с малых лет смотреть на Закон, как на единственное средство спасения, считали его необходимым и в христианстве, и преимущественно разумели Закон обрядовый и Закон обрезания. «Израиль, – говорит он в другом месте (Рим.9:31–32), – искавший праведности Закона, не достиг до Закона праведности. Почему? Потому, что искал оправдания не в вере, а в делах Закона».

Призванный быть апостолом язычников, не разумевших Закона Моисеева, апостол Павел, с одобрения самого Иакова, председательствовавшего на Соборе апостольском, желает снять иго Закона с язычников и доказывает недостаточность его одного без веры и излишество при вере.

Веру же он разумеет не отвлечённую, не простое признание умом какой-нибудь истины, но веру любовию поспешествуему (Гал.5:6). Апостол Иаков, предостерегая христиан от того вывода, что для спасения достаточно одной веры без добрых дел и что вместе с отвержением обрядового Закона должно или может быть отвергнуто и исполнение Закона нравственного – старается доказать необходимость именно этого нравственного Закона.

Таким образом, оба апостола взаимно «пополняют друг друга». Иаков доказывает недостаточность холодной веры без добрых дел любви, апостол Павел – недостаточность дел Закона, преимущественно обрезания и обрядов, без живой веры.

Стих 18. Покажи ми веру от дел твоих, (εκ τῶν έ̉ργων σοὺ) – говорится людям, не признающим необходимости дел, и потому по-русски правильнее читается: веру без дел. [В большей части рукописей, например, Синайской, стоит χωρὶς; в некоторых ε̉κτὸς или έ̉ξω].

Стих 19. Чтобы показать, как недостаточна вера без дел и как опасно полагаться на такую веру, апостол указывает на пример бесов, которые хотя и признают, что Бог один и Тот же (ε̉'ΐς) и потому никогда не изменит Своих определений относительно их участи; но эта вера не имеет никакого влияния на их нравственное исправление: они веруют, что угрожающая им кара Божия рано или поздно постигнет их – веруют, и – трепещут (Мф.8:29).

Стихи 21–23. Авраам, отец наш не от дел ли оправдася? Говоря о необходимости при вере добрых дел, апостол возводит взор верующих евреев к известному им всем примеру их праотца Авраама и указывает на то, как он достиг высочайшей степени праведности в глазах Божиих и был даже наречён другом Божиим, причём получил обетование, что земля Ханаанская будет отдана в обладание происшедшему от чресл его потомству. На основании этого обетования каждый еврей не только считал себя имеющим право участвовать в обладании обетованной землёю, как потомок Авраама, но и смотрел на Авраама, как на высочайший образец своей веры и деятельности. Известно, что не одно обладание наследием Авраама и не внешнее только благополучие было предметом забот благочестивого еврея, но и внутренняя правота сердца и оправдание перед Богом Праведным и Святейшим, Который может дать всю землю в обладание любящим Его (Пс.36:29) и избавит их от всех скорбей (Пс.33:20).

Таким образом, праведность и блаженство, благополучие и спасение объединялись в понятии еврея, делались неразрывными, сопутствующими друг другу явлениями – стали предметом, целью всей его жизни и деятельности. Но в понимании и избрании средств к достижению этой цели евреи разногласили до противоречия.

Одни считали необходимым для этого строгое и точное до мелочей исполнение Закона Моисеева, нравственного, гражданского и обрядового; другие думали ограничиться исполнением одного обрядового Закона или одной какой-либо заповеди; иные же (а таких во времени Иисуса Христа было большинство) были убеждены, что для спасения, а значит и для наследия Царства Божия, достаточно одного происхождения от Авраама и обрезания, как внешнего знака принадлежности к семени Авраама.

С появлением Мессии наследникам обетования указаны другие, новые, высшие и лучшие средства: вера и крещение (Мк.16:16), любовь и добрые дела (Лк.10:25–28), в их, конечно, внутренней и неразрывной связи. Эту внутреннюю связь между верой и добрыми делами, как необходимыми средствами оправдания, и старается раскрыть апостол, взяв в образец самого праотца еврейского народа, Авраама].

Но так как оправдание Авраама, или достижение им праведности, посредством веры, засвидетельствованное самим Священным Писанием (Быт.15:6), было известно каждому еврею с малых лет, то апостол раскрывает, какое значение при этом средстве (вере) оправдания Авраама имели его добрые дела. Вера проникала всю жизнь Авраама, одушевляла все его действия. Верой, по словам апостола Павла, Авраам повиновался призванию идти в страну обетования; верой обитал он на ней в шатрах; верой в старости он получил наследника от бесплодной Сарры; верой, наконец, он вознёс единородного сына на жертвенник, чтобы принести его в жертву Богу (Евр.11:8,9,11,17). Жертвоприношение Исаака было величайшим делом Авраама; в нём его вера в Бога и преданность, или послушание воле Божией, достигли высочайшего совершенства и сделали его величайшим праведником перед лицом правды Божией. [Название Авраама другом Божиим, по славянскому тексту возлюбленным, встречается в Ветхом Завете (2Цар.20:7; Ис.41:8; Дан.3:35)].

Стих 25. Такожде и Раав блудница не от дел ли оправдася?⁵ Другой поразительный пример того, какое значение при вере имеют добрые дела, апостол Иаков указывает в Раави, которая при вступлении евреев в землю обетования спасла посланных Иисусом Навином соглядатаев и за это сама была спасена от истребления по взятии Иерихона евреями.

Раав, как хананеянка, не происходила из потомства Авраамова и, как женщина, не носила на плоти своей знамения завета, а между тем она за свои дела, за свои услуги еврейскому народу удостоилась великой чести не только с народом Божиим разделять его права на землю обетованную, но и сделаться участницей высочайшего преимущества Израильского народа, став, через супружество с Салмоном, праматерью царя Мессии.

Не важное, по-видимому, было дело Раави, что она сокрыла еврейских соглядатаев, когда их разыскивал царь иерихонский, но оно обнаружило в этой язычнице такую силу веры в могущество Бога евреев, какой не проявляли и многие из самих евреев.

Своей услугой она возбудила и так подняла дух евреев, что они уже смело вступали в ту землю, на границах которой 40 лет назад так малодушно роптали их отцы, смущённые рассказами посланных Моисеем для разведки земли соглядатаев (Чис.14. Сравните: Нав.2). Как высоко ценили сами евреи оказанную им Раавью услугу, видно из того, что Салмон, сын князя колена Иудина, женился на ней (Мф.1:5), несмотря на то, что она носила не лестное прозвание блудницы.

[Впрочем, по значению употреблённого в еврейском слова (Нав.2:1 и других), πόρνη можно производить от περνάω доставлять содержание, продавать и принимать в значении продавщица, трактирщица; у Златоустого – πανδοκέντρια. Но апостол, очевидно, берет название блудницы в собственном смысле, чтобы из противоположности прежней зазорной жизни Раави показать значение её высокого дела].

Стих 26. Якоже тело без духа мертво есть, тако и вера без дел мертва есть. По ходу речи и по употреблённому апостолом сравнению, следовало бы ожидать, что дела, как плоды веры, как действия, вызываемые верой, без веры будут мертвы. Но у апостола наоборот. У него не дела одушевляются и оживляются верой, а вера – делами или, точнее, той любовью к Богу и ближним, которая располагает человека к добрым делам. Эта-то любовь, по мысли апостола, производит и веру, как производит она добрые дела; или, как утверждает и апостол Павел, вера действует только одушевляемая и возбуждаемая любовью (Гал.5:6).

В самом деле, только тот, кто любит Бога или ближнего, тот верует всякому слову их, не сомневается ни в чём и всё готов сделать из любви к любимому существу. И мы познахом, – говорит апостол Иоанн, – прежде познахом и потом веровахом любовь, юже имать Бог к нам. И сию заповедь имамы от Него, да любяй Бога, любит и брата своего (1Ин.4:16,21).

Вместо одушевляющей веры любви, апостол Иаков берёт дела, как внешнее выражение и плод любви, и говорит, что вера без этих дел, то есть без производящей их любви – мертва.

Только дела любви придают значение и силу вере, – наставляет апостол Иаков; только любовь согревает и оживляет веру, – настаивает апостол Павел: аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есть (1Кор.13:2)

а) О воздержании языка. В замену дел охотнее всего выступает слово, и отвергающие необходимость дел охотнее всего делаются учителями других. Апостол увещевает верующих не стремиться к учительству, с которым обыкновенно связана большая ответственность, потому что при общей наклонности человека к греху, в деле учительства наиболее представляется поводов согрешать языком. Но грехи языка самые опасные грехи, так что человек, свободный от них, может почитаться совершенным. Умеющий обуздывать язык может обуздать и всё тело. Как слабая узда даёт возможность управлять сильной лошадью, а малый руль – большим кораблём, так малый язык служит к совершению великих дел. Но коль скоро он делается орудием неправды, воспламеняется огнём геенны, то, как огонь, опаляет всё тело и губит его жизнь (Иак.3:1–8).

Таким образом, от языка может происходить добро и зло; но как все твари должны оставаться верными своему назначению, так и язык, назначенный для блага, должен производить только добро (Иак.3:9–12).

[Иак.3:1. Немнози учителие бывайте. Между иудеями времён Иисуса Христа было очень заметно стремление к присвоению себе звания учителей (Мф.23:7–8; Рим.2:17–21). Как видно из этого и других подобных мест, такое же стремление начало проявляться и в Церкви христианской и вело к многим беспорядкам (1Кор.12:29 и вся 14-я глава там же). Здесь, конечно, разумеется учительство в Церкви, имевшее большое значение при распространении христианства].

Стих 4. Для указания важного значения языка, апостол сравнивает его действия с действием малого руля (кормила) на большом корабле. Се и корабли велицы суще, обращаются малым кормилцем, аможе стремление правящего хощет.

В самом деле, достаточно слабого поворота руля рукой кормчого, чтобы изменить направление корабля в ту или другую сторону. То же бывает и в жизни человека: достаточно одного какого-либо действия (слова) языка, чтобы придать деятельности человека то или другое направление. Впрочем, апостол, сообразно со своей целью, обращает преимущественное внимание на дурные действия языка.

Стих 6. Язык огнь, лепота неправды.

[Эти слова понимают и переводят различно: язык – прикраса неправды; или: язык – мир (собрание) неправды Κόσμος – прикраса, мир). Но и тот и другой перевод дают в общем одну мысль. По первому переводу: язык, прикрашивающий или прикрывающий (ложью) неправду, есть огонь. По другому: язык, полный неправды, совмещающей в себе всё, что есть злого, неправедного в человеке, есть огонь.

Паля коло рождения нашего, колесо жизни. Жизнь часто сравнивается с колесом, или лучше, с движением колеса (Еккл.12:6). И апостол пользуется этим сравнением для объяснения отношения языка к нашей жизни. Как быстро движущееся колесо может само загореться от трения и спалить всё, находящееся в соприкосновении с ним – так это бывает и с языком].

Таким образом, по ходу мысли апостола и по употреблённым им сравнениям, все разбираемое место можно перефразировать так: И язык – огонь. Будучи воспаляем от геенны и сделавшись прикрасой (или миром) неправды, он, несмотря на свой относительную малость между прочими членами, оскверняет всё тело и сжигает всё колесо жизни, то есть повергает его в геенну огненную, как и Спаситель сказал: кто скажет брату своему: безумный, подлежит геенне огненной (Мф.5:22). Заключительные слова стиха: и опаляяся от геенны, указывают на первоначальный и постоянный источник всякой неправды и лжи – геенну, диавола, как и Спаситель говорит о нём: яко ложь есть и отец лжи (Ин.8:44).

Стих 11. Еда ли источник от единого устия источает сладкое и горькое? Указав в предыдущих стихах (9 и 10), что из уст человека выходят то благословения, то проклятия, апостол подобием источника, не могущего давать вместе и горькую и сладкую воду, хочет доказать неестественность и невозможность такого поведения человека. Кто клянёт людей, созданных по образу Божию, тот не может в то же время хвалить Бога – Творца, Первообраз человека, сколько бы ни уверял в искренности подобной хвалы.

б) Об истинной мудрости. Кто считает себя способным к учительству, тот должен доказать свою мудрость хорошим поведением, но если кто питает горькую зависть и сварливость, у того нет истинной мудрости и нет способности учить других; его мудрость происходит не свыше: она земна и бесовска, её следствие – беспорядок и всякое зло. Истинная мудрость отличается любовью и кротостью, и только миролюбивые учители могут посевать добро (Иак.3:13–18). Такой мудрости не имеет тот, в ком слишком сильна зависть и пристрастие к земным вещам, потому что истинная мудрость даётся от Бога и тем только, которые любят Бога.

Но любовь к миру – то есть когда человек видит весь смысл своей жизни только в стяжании благ земных и потворствовании своим страстям, разрушая себя и подавая дурной пример другим, и не стремится постичь ту цель, ради которой Господь призвал его в этот мир – враждебна Богу. И можно ли думать, что Бог, давший человеку дух, не будет ревниво требовать Себе его любви, и по мере её не станет оказывать человеку своё благоволение (Иак.4:1–6). Посему нужно покаяться и смириться. Не должно осуждать друг друга, потому что кто согрешит против Закона, того имеет право судить не человек, а один Законодатель Бог (Иак.4:7–12).

Стих 14. Не лжите на истину. И всякая ложь противна истине, но особенно возмутительна и богопротивна та ложь, которая, выдавая себя за истину, старается представить истину ложью. Так, отец лжи – диавол, уверяя прародителей в раю, что они не умрут, вкусив запрещённого плода – лгал на Самого Бога, Источника истины, ставя свою ложь на место истины. Так и фарисеи, обольщая народ своей притворной святостью, говорили про Иисуса Христа, что Он льстит народы (Ин.7:12). Поэтому и апостол, поучая христиан воздержанию языка и предостерегая от лжи и обмана, особенно убеждает их не лгать на истину.

Стих 15. Мудрость земная, душевная, бесовская – синонимы, объясняющие свойства мудрости, которая противоположна мудрости высшей, истинной. Она – земная по предметам, к которым относится; душевная – по тем силам или способностям, которые человек употребляет для достижения её; она бесовская по происхождению своему от диавола.

Душевная отлична от духовной, не имеет духа (Иуд.19). Иудеи различали дух и душу. Дух исключительно принадлежит человеку и ставит его выше животных; душа же общее, что он имеет с животными (1Кор.2:14). Поэтому душевная мудрость та, которая заботится об удовлетворении животных потребностей человека, и потому её можно назвать житейской (сравните Мф.6:25; 10:39). Эта же мудрость у апостола Павла называется плотской (Рим.8:7), мудростию мира сего (1Кор.1:20), человеческою мудростию века сего и князей века сего (1Кор.2:5–6), под которыми разумеются диавол и ангелы его (Ин.12:31). Ей противополагается мудрость духовная, сходящая свыше (Иак.3:17), открываемая Духом Святым, и потому Божественная (1Кор.2:7–13).

Стих 16. Как на явное доказательство недостатка истинной мудрости в каком-нибудь обществе, апостол указывает на зависть, ссоры и беспорядки, существующие в нём; потому что Бог не может послать туда Своего Духа, где царствует нестроение: несть бо Бог нестроения, но мира (1Кор.14:33).

[Стих 17. Перечисляются семь свойств истинной мудрости].

[Стих 18. Говоря об учителях и указывая истинные признаки их, апостол оканчивает свою речь указанием на то, что у добрых и мудрых учителей семя Слова Божия, или учение, в мире сеется и приносит плод правды.

По крайней мере среди творящих мир, то есть тех, которые сами хранят, делают мир].

Глава 4:2–3. Желаете и не имате, не имате зане не просите; просите и не приемлете, зане зле просите, да во сластех ваших иждивете.

Прекрасная характеристика отношения большей части молящихся к молитве и объяснение причин безуспешности молитв.

Как видно из описания апостола, очень многие из его современников и по принятии христианства продолжали свою прежнюю жизнь, отдаваясь всецело страстям и живя для одних удовольствий. Некоторые, может быть, даже рассчитывали на то, что, сделавшись христианами, они как бы приобрели себе право на получение от Бога всякого рода земных благ, без особой о том молитвы. Другие же хотя и обращались к Богу с молитвой, но просили себе у Бога благ для удовлетворения своих плотских вожделений, то есть зле просили, и – не получали исполнения своих прошений. Те же вожделения и те же взгляды на право пользования земными благами и на средство получения их, молитву – повторялись и повторяются во все времена.

Стих 4. Прелюбодеи и прелюбодейцы, не весте ли, яко любы мира сего вражда Богу есть.

Здесь разумеется, конечно, духовное прелюбодейство, то есть отступничество и нарушение верности Богу. В Ветхом Завете то же отступление от истинной религии представлялось под видом прелюбодеяния (Иез.13; Осии 2–3, и другие). Апостол пользуется употребительным и знакомым для его читателей образом, чтобы удержать их от пристрастия к земным благам и удовольствиям, или, как он говорит, от любви к миру: потому что эта любовь есть вражда против Бога, есть действительное прелюбодейство – так как христианин, вступивший в таинстве Крещения в союз с Богом и давший Богу обещание верного исполнения заповедей Христовых и сохранения истинной веры, отдаваясь служению миру и суете его, делается нарушителем всего чистого союза с Богом, или что то же, прелюбодеем.

[Мир разумеется здесь не совокупность сотворённых от Бога вещей и разумных существ – а совокупность всего того, что служит в руках врага Божия – диавола средством и орудием для нравственной порчи людей, что ведёт человека ко греху и тем самым ко вражде на Бога. В этом смысле и сам виновник греха – диавол называется князем мира сего (Ин.12:31) и обо всём мире говорится в Священном Писании, что он во зле лежит (1Ин.5:19)].

Стихи 5–6. Или мните, яко всуе Писание глаголет: к зависти желает дух, иже вселися в ны?

Этот стих представляет очень много затруднений к изъяснению. Слов: к зависти желает дух и прочее, которые можно считать заимствованными из какого-нибудь писания Ветхого Завета, нет нигде в Священном Писании, и потому нужно искать приведённого места в Ветхом Завете не буквально, а по мысли. [Но такое нахождение затрудняется определением внутреннего содержания этого места и неизвестностью того, о каком духе здесь говорится. Если разуметь дух человека, который побуждает его к зависти, или (по-русски) любить до ревности: тогда приведённое место равносильно выражению: прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт.6:5; 8:21). Только в этом случае предыдущий стих трудно связать с последующим: большую же дает благодать.

Если же разуметь о Духе Святом, вселившемся в христиан: тогда гораздо сообразнее с ходом мыслей здесь должно подразумевать о Θεὸς, и вместо κατω᾿κησεν читать с Синайской рукописью и некоторыми изданиями: κατώκισεν, вселил – что будет равносильно выражению: вдуну в лице его дыхание жизни (Быт.2:7). При таком чтении, наиболее соответствующем мысли апостола], смысл представленного места будет тот: вы любите мир и думаете делить с миром свою любовь к Богу. Но разве вы не знаете, что Бог, вселивший в человека дыхание жизни, ревнив и с ревностью требует Себе любви человека; и чем больше требует этой любви, тем большую даёт человеку благодать. Но если кто Ему противится, неуступчив, горд – на того Он гневается (сравните Втор.6:5,15; Иез.23:25).

Стих 6. Бог гордым противится, смиренным же дает благодать. Почти у всех священных писателей Ветхого Завета встречаются мысли и выражения равносильные словам апостола (Пс.17:28; Притч.3:34; 29:23; Ис.2:12; 66 = 1Цар.2:4; Лк.1:51). В объяснение причины такого отношения Божия к гордым и смиренным все толкователи указывают на то, что гордость есть начало и источник всякого зла (Сир.10:15). Смирение же, удаляя всякое проявление самостоятельной деятельности человека, открывает свободный доступ действию благодати, которая потому тем обильнее изливается, чем меньше встречает противодействия со стороны человека.

Стих 9.Указав верующим важность смирения, апостол поучает их и тому, как сделаться смиренным. Лучшим средством к тому он считает плач и сокрушение во грехах (стихи 7–8), и вообще терпеливое перенесение всякого рода несчастий и страданий и удаление от мирских радостей и удовольствий.

с) О самонадеянности. Уже в стремлении человека осуждать других можно видеть тщеславие и самоуверенность в своих силах и своём уме. Но ещё более эта самонадеянность открывается у тех, которые, производя торговлю или владея землями, вместо подчинения себя во всём воле Божией с гордой самоуверенностью говорят о своих предприятиях и надеются на их успех. Такая заносчивость – грех и тем больший, что человек хорошо знает свою зависимость от Бога (Иак.4:13–17).

Чтобы ещё более склонить христиан к покорности Богу. Апостол указывает на непрочность богатства, которое большей частью служит основанием самонадеянности человека. Оно погибнет и погубит и тех, которые владеют им, потому что приобретение его было несправедливо и сопровождалось обидами и насилием праведнику (Иак.5:1–6).

Глава 5:1–6. Увещая богатых к исправлению своей жизни и угрожая им Судом Божиим за причиняемые ими ближним притеснения и несправедливости, за роскошную жизнь, апостол говорит, что ожидающие их бедствия уже приближаются, что богатство, которое они неправедно собрали, тленно и скоропреходяще, что ржавчина (в переносном смысле – тление), которая съедает золото и серебро, съест и их упитанные тела – а собранное ими сокровище будет сокровищем гнева Божия на последние дни. В этом случае апостол приспособляется к выражениям, часто встречающимся у людей, заботящихся о собирании сокровищ «про чёрный день», или на последующие дни. Как видно из параллельного места у апостола Павла (Рим.2:5), под последними днями разумеются дни кончины мира и всеобщего суда.

В заключении Послания апостол снова увещевает христиан к терпению, указывая им то на пример земледельца, то на близость Пришествия Господня и ободряя их примерами пророков и в особенности страдальца Иова (Иак.5:7–11). После терпения апостол перечисляет и другие средства к укреплению веры; это именно: воздержание от клятвы (Иак.5:12 = Мф.3:34 и далее), молитва во время страданий (Иак.5:13), таинство Елеосвящения в опасной болезни (Иак.5:14–15); причём апостол раскрывает значение молитвы праведника и взаимного содействия в деле спасения (Иак.5:16–20).

Стих 8. Приближение Пришествия Господня, о котором говорится в 7–9 стихах, есть смерть каждого из нас, за которой непосредственно наступает суд (Ср. Евр.9:27). Апостол как бы так увещевал христиан: недолго вам терпеть притеснения от богатых и сильных; со смертью кончатся эти страдания – а смерть от каждого недалека.

[Некоторые же в этом приближении Пришествия Господня видят предсказание апостола о наступлении страшной войны иудейской с римлянами, как дней суда Господня над иудеями, и страшных гонений на христиан со стороны Нерона, как времени испытания веры христиан].

Стих 11. Страдания Иова были так велики, что Иов считается образцом терпения для всех времён, в особенности потому, что несчастия постигали его по навету диавола, и перенесение их Иовом было победой над исконным врагом человечества. Отцы Церкви (Василий Великий, Иоанн Златоустый, Амвросий Медиоланский), прославляя Иова, называют его мужем твердейшего сердца, мучеником бóльшим многих мучеников, борцом крепким и прочее, и почитают его прообразом Иисуса Христа, как в положении его до страданий и после оных и в благочестии, так в особенности в страданиях без вины, по воле Божией, по наветам диавола.

Кончину Господню видесте, то есть вы видели, узнали, чем кончились страдания Иова, как Господь наградил его за его страдания.

Стих 12. Да не в лицемерие впадете.

[В славянском переводе ει̉ς υπόκρισιν читается вместо принятого большинством изданий и переводов υπὸ κρίσιν, под суд, по-русски осуждению. Как первое, так и второе чтение имеют для себя основания].

Апостол советует христианам воздерживаться от клятвы, чтобы не сделаться подражателями фарисеев, которые, лицемерно воздерживаясь от употребления имени Божия в клятве, допускали клятву священными предметами (Мф.23:16–22). В другом отношении апостол предостерегает христиан от употребления клятвы во избежание осуждения за нарушение или неуместность её.

Стихи 14–15. Кроме указанного выше и общего всем средства искать утешения в страданиях – молитвы, апостол для тяжко больных (α̉σθενεις) указывает особенное средство-Елеосвящение. Что он здесь разумеет именно таинство Елеосвящения, можно видеть из многих признаков.

а) Больной должен сам призвать к себе пресвитеров церковных, под которыми нельзя разуметь лишь старших возрастом, потому что это πρεσβύεροι της ε̉κκλησίας.

б) Они должны совершить над ним молитву и помазать его елеем; причём опять нельзя разуметь простое восточное обыкновение мазать маслом больных и раненых (Лк.10:34), потому что для такого помазания нет надобности ни в пресвитерах, ни в особенных молитвах.

в) Помазание елеем должно совершаться во имя Господне (ε̉ν τω ο̉νόματι Κυρίου), что должно указывать на особенное повеление и власть, данную апостолам и их преемникам к совершению таинства (Сравните Деян.3:6; 1Кор.5:4).

г) Плод этого помазания не только исцеление больного, но и прощение грехов, чего, конечно, вовсе не даёт помазание елеем, хотя бы и совершённое с молитвой. Последнее обстоятельство апостол прибавляет как бы с намерением, чтобы показать, что в таинстве Елеосвящения следует искать не столько выздоровления, сколько прощения грехов, как главной причины болезни телесной.

[Указание апостола на то, что Господь после Елеосвящения воздвигнет болящего, может служить прямым опровержением мнения католиков относительно сего таинства, как приготовления к погребению, и необходимости совершать его только над умирающими (ultima unctio). Если бы апостол смотрел на Елеосвящение так, как учат католики, то, обещая болящему прощение грехов, он ничего не говорил бы о воздвижении его с одра болезни.

С другой стороны, было бы неправильным ожидать исцеления больного каждый раз после совершения над ним Елеосвящения, потому что это было бы незаконным требованием чудесного исцеления там, где Господь, может быть, судил положить предел житию болящего. Употреблённое здесь слово: воздвигнет, ε̉γερεΐ, как учит наша Церковь, означает простое возбуждение или подкрепление душевных и телесных сил, то есть временное облегчение от болезни, которое даёт страждущему внутреннее успокоение и возможность сделать нужные предсмертные распоряжения и без страха встретить приближение грозного часа своей кончины (Догматическое богословие, преосв. Макария, § 232, изд. 1852 г.)].

Стих 16. Исповедайте друг другу согрешения (παραπτώματα, проступки). Чтобы таинство Елеосвящения имело больше силы для самого больного, апостол требует исповедания грехов не перед Богом только, но и перед другими, под которыми, по ходу речи, должно разуметь тех же пресвитеров, которым одним дана власть отпускать исповеданные им грехи.

[Выражение α̉λλήλοις и далее α̉λλήλων указывает на взаимную доверенность и заботливость членов христианского общества и в настоящем случае равносильно ά̉λλοις ά̉λλων].

Так что совершенно правильно святой Иоанн Златоустый перефразирует это выражение апостола так: «вы, болящие, исповедуйте перед пресвитерами согрешения ваши; а вы, пресвитеры, молитесь за болящих» (О священстве 1:3).

Стих 17. Илиа человек бе подобострастен нам, όμοιπαθής, подверженный таким же страданиям, как и мы. Название Илии подобострастным нам человеком делается апостолом с целью возбуждения в читателях силы веры и для доказательства того, что сила Божия и в немощех совершается (1Кор.12:9). Поэтому, – говорит апостол, – для достижения такой цели, как исцеление страждущего брата, не нужно обладать какой-либо особенно великой чудотворной силой. Илия был обыкновенный, подобострастный нам человек, но силой молитвы совершал величайшие чудеса. Сами апостолы были тоже подобострастные нам люди (Деян.14:15) и тоже совершали великие исцеления. То же может сделать и усиленная молитва всякого праведного или верующего человека.

«Три лета и месяц шесть». Вместо этого определённого числа, Третья Книга Царств (3Цар.18:1) говорит только о третьем лете, но, вероятно – от пребывания Илии в Сарепте, а не от начала голода. Иисус Христос определяет голод также в 3 ½ года (Лк.4:26).

Стих 20. Спасет душу. Многие рукописи (например, Синайская) прибавляет: его, αΰτοΰ, Вульгата: ejus. Это прибавление указывает на спасительность обращения грешника на путь истины.

Но так как спасший грешника от заблуждения совершает великий подвиг, заслуживающий награды на Небе, то в то же время он спасает и свою душу, покрывает не только грехи падшего брата, но заслуживает прощение грехов и себе.

[Таким образом, вопреки мнению некоторых новейших сектантов, мнящих себя быть совершенными и признающих таинство Покаяния совсем излишним для себя, по возможности христианам грешить (1Ин.3:9), и даже бесполезным, по возможности обновлять покаянием согрешивших христиан (Евр.6:4–6) – апостол прямо утверждает и возможность для христианина уклонения на ложный путь и возможность обращения его на путь истины – конечно, посредством покаяния и, наконец, возможность спасения его даже и от множества грехов (α̉μαρτιῶν)].