Первое Послание к коринфянам

Вскоре по удалении апостола Церковь коринфская подверглась большой опасности со стороны лжеучителей, которые, желая унизить авторитет апостола в глазах Кориноян, стали распространять о нём несправедливые слухи: что он не учён и слабохарактерен, и что он, как несамовидец Христа, не мог сообщить истинного учения о Нём, и тем возбудили во многих коринфянах желание именоваться учениками других учителей, лишь бы не учениками Павла; вследствие чего появилось в Церкви коринфской несколько партий, носивших имена то Аполлоса, то Кифы, то Павла, то Самого Христа, и каждая из них стремилась взять перевес над другими.

Кроме того, под руководством лжеучителей, не окрепшие в христианской нравственности последователи Христа стали очень легко уклоняться от чистоты жизни, и в среде их появилось такое блуждение, какого не было слышно и между язычниками (1Кор.5:1). Некоторые же, злоупотребляя свободой христианской, ели идоложертвенное и даже присутствовали при идольских жертвоприношениях (глава 8). Другие неправильно понимали воскресение мертвых и совсем отвергали оное (15 глава). Тяжущиеся искали суда у язычников (6 глава). Богатые нарушали порядок христианских собраний, отказываясь учреждать вечери любви или отделяясь для этого от бедных (1Кор.11:20→). Женщины нарушали приличие, являясь к Богослужению с открытой головой (1Кор.11:5→). Были недоумения о брачной жизни и безбрачии (глава 8-я) и многое другое, что вредило чистоте веры и нравов христиан.

Все эти беспорядки и бедствия Церкви коринфской побудили некоторых из них, близких к Павлу, написать ему письмо обо всём и просить у него совета и разрешения возникших вопросов. Отчасти из этого письма, которое не дошло до нас, а более от доставивших ему письмо коринфян, Стефанина, Фортуната и Ахаика (1Кор.16:17–18), а также домочадцев благочестивой коринфянки Хлои (1Кор.1:11) апостол подробно узнал, что делается в Коринфе, и со свойственной ему ревностью, поспешил на помощь юной Церкви.

Он сейчас же отправил туда своего любимого ученика Тимофея, чтобы тот напомнил коринфянам об учении Павла (1Кор.4:17); а между тем, пока Тимофей, имевший поручение посетить на пути и другие Церкви Македонии (Деян.19:22), мог достигнуть Коринфа, апостол послал им письмо. Это и есть наше первое Послание к коринфянам.

Целью его, очевидно, было направить коринфян на истинный путь, с которого они уклонились, уничтожить их разделения, удалить кровосмесника, указать правила церковного благочиния, научить правильному употреблению духовных дарований и разрешить вопросы и сомнения, возникшие между коринфянами и предложенные ему на разрешение.

Место и время написания Послания.

В некоторых греческих кодексах находятся подписи, которые свидетельствуют, что это Послание было написано из Филипп, что в Македонии. Поводом к такой подписи могли послужить слова апостола (1Кор.16:5): прииду же к вам, егда Македонию прейду – Македонию бо прехожду. Но это случилось лишь в следующий год.

Теперь же апостол находился в Ефесе. Отсюда он отправил Тимофея и Эраста в Македонию (Деян.19:22), а сам остался в Асии и располагал возможностью пробыть в Ефесе до Пятидесятницы (1Кор.16:8) – поэтому и приветствия коринфянам шлёт от Церквей асийских (1Кор.16:19), и от Прискиллы и Акилы, которые в то время находились в Ефесе (Деян.18:21–26).

Что касается времени написания Послания, то его можно определить с достаточной ясностью, если взять во внимание представляющиеся в этом Послании данные и сопоставить их с указаниями книги Деяний. По словам Послания (1Кор.16:8), апостол намерен был оставаться до Пятидесятницы в Ефесе, а потом через Македонию идти в Ахаию (1Кор.16:5–7); при этом он просит коринфян собирать милостыню для иерусалимских христиан и надеется этот сбор или с письмами или лично доставить в Иерусалим (1Кор.16:1–4), и действительно, в книге Деяний апостольских Павел сам свидетельствует, что он доставил в Иерусалим эту милостыню (Деян.24:17). Во время написания Послания апостол уже отправил Тимофея, который имел поручение собирать милостыню в Македонии (1Кор.4:17; Деян.19:22); стало быть, это было в конце трёхлетнего пребывания апостола в Ефесе, и именно весной 58 года, незадолго перед Пасхой.

Всё Послание можно разделить на четыре части. В первой, после общего Введения (1Кор.1:1–9), апостол порицает коринфян за их раздоры и несогласия, выразившиеся в разделении их на партии и за увлечение мудростью человеческой; уверяет, что цель проповеди апостольской – утверждение Креста Христова, в котором – высшая мудрость и сила Божия и в котором объединяются все учения (1–4 главы).

Во Второй части обличает коринфян за допущение кровосмесника в своё общество, запрещает суды у иноверных, определяет употребление идоложертвенной пищи, даёт советы касательно брачной и безбрачной жизни, касательно идоложертвенных мяс, и, наконец, говорит о христианской свободе применительно к употреблению пищи (5–10 главы).

В Третьей – научает благочинному поведению при Богослужениях и особенно при совершении таинства Евхаристии и при Вечерях Любви; научает пользование духовными дарами, между которыми указывает на главнейшие – веру, надежду и любовь, и в особенности – в последнюю, и советует даже сими дарами пользоваться благообразно и по чину (11–14 главы).

В Четвёртой части утверждает истину воскресения мертвых на основании воскресения Иисуса Христа, и из неё выводит правило и требование лучшей добродетельной жизни. В итоге, преподав правила сбора милостыни для Иерусалима, апостол предлагает ещё несколько правил и наставлений, и оканчивает приветствиями и обыкновенной припиской: благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами (15–16 главы).

(1–4 главы)

Апостол доказывает, что причиной разделения коринфян на секты служит искание мудрости человеческой, и советует искать мудрости Божией, о которой он проповедует.

В начале Послания Павел шлёт приветствие Церкви коринфской от себя, как апостола, и от Сосфена. Уже в этом приветствии он полагает основания для дальнейшего обличения коринфян, указывая на то, что они, подобно прочим христианам, призваны не кем-нибудь другим, а Иисусом Христом; в Нём они и освящены; Его же благодать он теперь и призывает на них; Его и благодарит за их совершенство в вере и добродетели. Таким образом, всё дело спасения относит к лицу Иисуса Христа (1Кор.1:1–9). Из этого коринфяне должны были заключить, что они обязаны всё относить к Иисусу Христу и в нём соединяться в единомыслии. Апостол и умоляет их об этом; потому что домашними Хлои сообщено ему, что коринфяне носят имена тех учителей, которые их крестили. Но такое деление по учителям не свойственно христианам, для которых всё сделано Христом, а не учителями (1Кор.1:10–13).

Апостол Павел радуется, что он крестил из них очень немногих, так что не подавал повода величаться его именем (1Кор.1:14–16). Как проповедник истинной, Божественной мудрости, он проповедовал без красноречия. И хотя эта проповедь, имеющая главным предметом своим крестную смерть Христову, кажется безумием; но, согласно с пророчеством Исаии, оказывается безумной мудрость мира сего, а в безумии проповеди скрывается спасение для верующих (1Кор.1:17–21).

О Божиих делах нельзя судить по-человечески; нельзя требовать от Бога чудес, как требуют того иудеи; нельзя требовать мудрости, как думают эллины, потому что Бог мудрее и сильнее людей (1Кор.1:22–25). И мы видим, что Бог избирает немощных и безумных и через них спасает мир, чтобы таким образом доказать человеку, что спасение его зависит не от его сил, а от Христа, Который сделался нашей мудростью и спасением (1Кор.1:26–31).

Глава 1:1. Сосфен брат. Хотя апостол везде говорит от своего лица, но по скромности в начале полагает и имя Сосфена, чтобы показать, что он учит совместно и согласно с другими, и этим обличает коринфян, которые придавали много значения лицу. [Из книги Деяний апостол (Деян.18:17) известен Сосфен, начальник синагоги коринфской, который между прочим подвергался нападению язычников за Павла, когда по наущению евреев сделан был донос на Павла правителю Ахаии, Галлиону. Обыкновенно отождествляют эти два лица и считают Сосфена книги Деяний обратившимся христианином, который потом с Павлом приветствует Церковь коринфскую, к которой он принадлежал по месту рождения. Впрочем, апостол после приветствия тотчас начинает говорить от своего имени].

Стих 2. Освященным о Христе Иисусе. Опять апостол приписывает освящение не кому другому, а Христу, и даже точнее – во Христе. «Освящение, – по Златоустому, – омовение, очищение». Человек достигает истинного внутреннего очищения и освящения, когда вступает в такое тесное общение с Христом, что Христос становится внутренним жизненным элементом его; или, как в другом месте выражается апостол: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20).

[Тех же и нашем. Святой Иоанн Златоустый, Феодорит и другие связывают эти слова с именем Иисуса Христа, Который есть Господь и наш, и всех, во всяком месте призывающих имя Его].

Стих 4. Благодарю о благодати Божией данней вам. Это не captatio benevolentiae, столь обычное светским писателям и обыкновенным людям; но доказательство искреннего внимания апостола к Церкви коринфской, которая, несмотря на беспорядки и распри, не лишена была обильных дарований духовных. Апостол далее объясняет, какую благодать имели коринфяне.

Стих 5. Во всяком слове, и во всяком разуме [ε̉ν παντὶ λόγω καὶ πάση γρώσει. Λόγος указывает на объём познания христианских истин, а γνῶσις – на разумение их]. Во втором Послании (2Кор.8:7) апостол указывает и на другие благодатные дарования, которыми обиловала Церковь в Коринфе; но здесь с намерением апостол говорит только о слове и о разумении против тех, которые увлекались красноречием своих учителей, и искали мудрости человеков.

[Стих 6. Свидетельство Христово, то есть Евангелие. Сам Иисус Христос проповедь Евангелия называет свидетельством (Мф.24: 14)].

[Стих 7. Не лишитися ни во едином даровании. Разумеется полнота благодатных даров, не только обыкновенных, сообщаемых всякому христианину в таинствах, но и чрезвычайных, какие свойственны были апостольскому времени.

Чающим откровения Господа, то есть Пришествия Христова.

Стих 8. Неповинных – тo есть таких, которых нельзя позвать на суд, по их невиновности; в день Господа – день Второго Пришествия и Суда Господня].

[Стих 10. Да тожде глаголете вси. Всякое разделение начинается разногласием. Склоняя коринфян к единству, апостол требует прежде всего согласия, единства разумения, νοι, и мысли, γνώμη и различаются так, что первое означает теоретическую, а второе – практическую сторону христианской жизни, или, как говорит Златоустый, первое относится к познанию, а значит и к вере, последнее же к воле, а значит, к любви].

Стих 12. Аполлосов. По свидетельству книги Деяний (Деян.18:24–25), это был александрийский иудей, муж красноречивый и сведущий в Писаниях; он сначала был учеником Иоанна Предтечи, но впоследствии обращён в христианство Акилой и Прискиллой. Некоторые считают самого Аполлоса виновником распрей коринфских; но скорее нужно предположить, что его именем, так же, как и павловым, пользовались соперничающие для повышения себя в глазах противников.

Кифин. Кифа – Пётр. Еврейское имя Петра приводится здесь, вероятно, потому, что его именем прикрывалась партия коринфских иудеев, обратившихся ко Христу. Неизвестно, проповедовал ли Пётр в Коринфе; но если он там и не был, то в Коринфе могли быть лица, получившие крещение от Петра, или считавшие Петра представителем содержимого ими учения.

Христов. Вопрос о том, была ли четвёртая партия, именовавшаяся Христовой, или, как утверждает Климент римский (1Кор 47), только три партии, так что слова: Аз же Христов составляют возражение апостола. «Вы говорите между собой: один считает себя павловым, другой – Аполлосовым, третий – Кифиным; а я, Павел, говорю, что я Христов». Такое объявление отчасти подтверждается другим выражением апостола (1Кор.3:22–23): аще Павел, или Аполлос, или Кифа: вся ваша суть: вы же Христовы, Христос же Божий.

Но общий ход мысли и образ выражения апостола не оставляет сомнения, что были четыре партии – и если партия Христова не была отдельной, как и другие партии, то выделение других партий произвело то, что лица, не принадлежавшие ни к какой партии, составили как бы отдельную партию – Христову.

[Некоторые предполагают, что Христовыми назывались люди, видевшие Христа и считавшие это своим преимуществом. Если такие лица и были в числе коринфских христиан, то их могло быть очень мало – и всё же нужно предположить, что они отличались каким-нибудь мнением].

И потому следует определить, хотя предположительно, отличительные черты каждой из упомянутых четырёх партий.

1) Считавшие своим главой Павла в учении были совершенно Православны, но слишком опирались на авторитет Павла и в противность другим партиям, особенно иудействующим, выставляли его учение о христианской свободе, нарушая тем христианскую любовь. И потому апостол в предотвращение злоупотреблений его авторитетом, обращает их внимание ко Христу, единственному Искупителю всех (стих 13).

2) Партия Аполлоса в существенном первоначально не разнилась от павловых, потому что сам Аполлос считался учеником Павла и находился с ними в общении в последствии времени (1Кор.4:6; 16:12). Но так как Аполлос славился своим красноречием и, может быть, держался свойственного александрийским евреям мистического направления в изъяснении Ветхого Завета, то приверженцы его подвергались двоякой опасности:а) С пренебрежением относиться к безыскусственной проповеди апостола Павла и б) Впасть в ложный спиритуализм, отвергавший положительное содержание христианства.

Вероятно, апостол имеет в виду эту партию, когда говорит о человеческой мудрости и о препретельных словесех проповеди (1Кор.2:4).

3) Называвшие себя Петровыми были, без сомнения, иудео-христиане, хотевшие видеть в христианстве продолжение иудейства. Они считали своим главой Петра, потому что он иногда придерживался соблюдения обрядового Закона (Гал.2:12→). Из этой партии впоследствии образовалась иудео-христианская секта евионитов.

4) Наконец, партия Христовых могла отличаться тем, что, избегая делений и названий по учителям, отвергала авторитет всех апостолов и превозносилась совершеннейшим пониманием христианского учения (Смотрите: «Обозрение Посланий к коринфяном», проф. M. Голубева).

Стих 13. Еда разделися Христос? Первое основание для уничтожения сектантства между коринфянами – нераздельное единство Христово. Вторым будет то, что один Христос наш Искупитель: еда Павел распятся по вас?

Стих 16. Стефанинов дом. Стефанин, или собственно Стефана, был коринфский христианин. Апостол называет его дом начатком Ахаии (1Кор.16:15). Может быть Епенет принадлежал к этому дому (Рим.16:5).

Прочее не вем, аще кого иного крестих. Апостол мог сказать так не по свойственной всем людям забывчивости, а потому, что не знал наверное, кто из крещёных им мог в то время оставаться в Коринфе].

Стих 17. [Не посла мене Христос крестити, но благовестити. Апостол не безусловно отказывается от обязанности крестить, потому что это было бы противно заповеди Христа: шедше научите вся языки, крестяще (Мф.28:19); но показывает, что главным призванием апостолов было свидетельство или проповедь о Христе и Его учении; совершение же крещения, как дело сравнительно с проповедью легчайшее, могло быть предоставлено их спутникам (Деян.10:48).

Не в премудрости слова. Под этим выражением апостол без сомнения, разумел философскую форму проповеди, которой особенное значение могла придавать партия Аполлосова].

Да не упразднится крест Христов. Здесь разумеется проповедь о Кресте Христовом, или учение о спасительной смерти Иисуса Христа на Кресте. Но как сама смерть немыслима без орудия казни, то и проповедь о ней есть вместе проповедь об орудии смерти, Кресте. Посему несправедливо некоторые преобразователи Церкви, действующие будто бы в духе древнеапостольского учения, вместе с отвержением всех внешних знаков и символов христианства отвергают и крест Христов, поставляя истинное Богопочитание во внутреннем благочестии и в поклонении Богу духом и истиной. И для сих мудрователей, как некогда для указанных апостолом, слово крестное юродство есть (стих 18).

Стих 18. Погибающими апостол называет неверующих, а спасаемыми – верующих, придавая наименование по тому концу, которого они могут достигнуть (Феодорит).

[Стих 19. Погублю премудрость премудрых и прочее (Ис.29:14). То, что пророк говорит о своём времени, исполнилось в высшем смысле при открытии благодатного царства в мире].

[Стих 20. Книжник – γραμματεύς – означает иудейского, а совопросник – συζητητὴς – греческого учёного, софиста (мудреца)].

Стих 21. В премудрости Божией не разуме мир премудростию Бога. Апостол изображает печальное состояние человечества до Христа. Мир со всей своей премудростью (философы и другие мудрецы), имея перед собой всегда открытую книгу природы, проповедующей о премудрости Бога Творца (Деян.14:17; Рим.1:19), и слыша внутри себя незаглушённый глас совести, постоянно вещающей им о Боге, премудром Промыслителе мира (Деян.17:27; Рим.2:15) – этот мир при своей премудрости (при своём уме и познаниях) не познал Бога; называющие себя мудрыми обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ подобной твари; а в нравственной жизни предались постыдным страстям (Рим.1:22–23,25).

И не только язычники, но и иудеи, почитавшие себя более других народов ведущими истину о Боге и хвалившиеся тем, что имеют лучший нравственный Закон – и они в своей мудрости не право разумели Бога и заблуждались, не зная Писания и силы Божией (Мф.22:29 и другие), и в нравственном отношении многие из них казались людям праведными, внутри же исполнены были лицемерия и беззакония (Мф.23:28). Посему Бог благоволил спасти мир безумием проповеди, то есть такой проповедью, которая, по взгляду мудрецов века сего, казалась и должна была показаться крайне безумной. Она казалась такой потому, что говорила о предметах, не понятных и странных для обыкновенного ума человеческого; потому что предлагалась людьми необразованными и неприготовленными к делу проповеди (а поручать какое-нибудь важное дело таким людям по общему и обыкновенному смыслу значило напрасно терять и труд и время, и даже вредить делу!); потому, наконец, что и предлагалась в формах неискусных, без всякого красноречия, чем привыкла облекаться обыкновенная мудрость человеческая, чтобы сильнее и успешнее действовать на умы и сердца людей.

Стих 22. Иудеи знамения просят. Иисус Христос обличал своих современников в том, что они, видя множество чудес Его, не довольствовались тем, а требовали знамения с Неба, как бы свидетельства от Самого Бога, для доказательства Его Божественного достоинства (Мф.12:38; 16:1). Такими знамениями они, очевидно, считали чудеса, подобные Синайскому Богоявлению при Моисее, остановлению Солнца при Иисусе Навине, грому испрошенному Самуилом, огню низведённому Илией. С теми же требованиями знамений иудеи, вероятно, обращались и к апостолам.

Стих 23. Иудеем соблазн, эллином безумие. Устрояя дело спасения людей, Бог избрал для сего такие средства, каких не избрал бы человек, чтобы тем лучше доказать людям, что спасение их невозможно для обыкновенных сил и средств человеческих, а вполне зависит от Бога. Это лучше всего открывается в самом способе, которым Иисус Христос совершил наше спасение: Он был распят на кресте, как величайший преступник.

Подобный образ действий Божиих для иудеев кажется соблазнительным, для эллинов безумным. Для иудеев – видевших проявление силы Божией в знамениях и чудесах – становится странным и непонятным такое изменение десницы Всевышнего, чтобы Бог явился в зраке раба, а славный Мессия пострадал на Кресте. Эллины же, соглашаясь с преимуществами христианского учения сравнительно с философскими, не могли понять, что значение христианства и дела Христова не в учении только, не в истинах, Им проповеданных, но первее всего в кресте Христове. Видели они, как и их философы умирали в темницах, принимали яд за своё учение; но такая смерть была только подтверждением того, что они учили по убеждению. Между тем смерть Иисуса Христа, по учению апостолов, считалась необходимой для спасения людей; этого-то и не понимали эллины, и считали такую проповедь безумием (Деян.17:31–32; 26:23–24). Но таков вообще порядок дел Божиих: то, что кажется по человеческому соображению бессильным и безумным, то в руках Божиих делается сильнейшим и премудрейшим средством исцеления всех людей.

Стих 26. Премудри по плоти, то есть по наружности, по-житейски, по внешнему учению (Златоустый). Мудрость по плоти – это та, которая приобретается естественными средствами и усилиями человека; напротив, христианская мудрость – духовна, потому что происходит от Святого Духа.

(1Кор.2:1–16)

Доказав ничтожество человеческой мудрости и показав, что истинная существенная мудрость происходит от Бога и в полноте дарована нам во Христе, апостол теперь изображает эту Божественную премудрость с её особенностями. Сначала он показывает, почему он проповедовал коринфянам без всякой примеси мирской мудрости. В том убеждении, что Бог призирает Своей благодатью на уничиженных, он явился перед коринфянами с простотой проповеди, без всякой прикрасы в речи, предоставляя действию Святого Духа (1Кор.2:1–5).

Тем не менее он учил мудрости, которая выше всякой человеческой мудрости и которой даже не может понять естественно-чувственный человек; для этого необходимо научение от Святого Духа (1Кор.2:6–9). Только руководимый Духом Святым может понять духовное и судить о нём; а апостолы приняли Святого Духа и имеют ум Христов (1Кор.2:10–16).

Стих 1. И аз [соединяет главу 2-ю с 1-ой]. Так как всякое самохвальство исключено, и христианин может хвалиться только в Боге, то и я, – говорит апостол, – проповедовал Евангелие не возвышенной речью, не по превосходному словеси или премудрости, собственно: не по мере превосходства речи или мудрости, но в явлении духа и силы (стих 4).

Стих 2. Не судих бо ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята. Евангелие по существу своему не есть теория, но фактическая истина и вполне Божественная история. В нём возвещается о Божественной любви, предавшей Единородного Сына Своего за грехи мира. Главный и средоточный факт этой истории – распятие Сына Божия на Кресте; главный пункт христианского ведения – слово о Кресте. В этом лежит и основание для почитания Креста, как орудия спасительной смерти Христовой, избранного Богом для совершения на нём нашего спасения. Стыдиться же Креста, как чего-то позорного и унизительного, значит стыдиться Самого Христа, избравшего для нашего спасения такой позорный вид смерти; значит – стыдиться и тех яслей, в которых Он положен был по рождении, и того зрака раба (Флм.2:7), в котором Он явился на земле; стыдиться вообще признания Иисуса Христа своим Спасителем (Мк.8:38) значит, наконец, признавать действия Самого Бога в спасении рода человеческого несоответствующими достоинству человека и величию самого дела.

Стих 3. И аз в немощи. [Под этой немощью Златоустый и другие греческие толкователи разумеют страдания и преследования, которые апостол терпел в Коринфе; другие разумеют болезнь, которая случилась с ним там; иные толкуют в смысле недостатка учёности и красноречия; некоторые же, наконец, относят к слабому телосложению Павла].

Принимая во внимание следующие два выражения: в страсе и трепете мнозе... лучше всего видеть здесь опасение апостола за успех дела, естественно явившееся у него при сознании своего бессилия в виду затруднений, представившихся во время проповеди в Коринфе (2Кор.7:15; Флп.2:12).

Стих 4. Слово, λόγος и проповедь, κήρυγμα различают тем, что первое означает частную беседу, а второе – общественную проповедь. В препретельных человеческия премудрости словесных. Мысль та, что апостол не старался убеждать красноречием. Но в явлении духа и силы. Дух здесь, конечно, есть Дух Святый, Который говорил через апостола, а сила – сила чудес или сила, преобразующая души верующих сообразно со словом Евангелия. Некоторые соединяют эти слова и видят здесь духовную силу, которой действовал апостол на сердца верующих, несмотря на недостаток силы красноречия и убедительности слова. Явление Духа, или доказательство Духа Ориген (Contra Cels. книга 1) видит в пророчествах, которые апостол приводил в своей проповеди для иудеев; а явление силы – в чудесах, которые он совершал перед язычниками.

Стих 6. Премудрость глаголем в совершенных. Премудрость, которую проповедовали апостолы, есть Евангелие Христово, история Его жизни и дел на земле и учение о Его искупительной смерти и воскресении. Этой премудрости вполне принадлежит совершенство в сравнении с недостаточной и несовершенной силой учения Ветхого Завета, и с обманчивой мудростью языческой.

[Другие относят совершенно к лицам, которым проповедано – и под совершенными разумеют вообще верующих, в противоположность миру неверующему, или только совершенных верой, сравнительно с младенцами по уму (1Кор.14:20).

У язычников совершенными назывались те, которые посвящены были в самые сокровенные тайны религии. Апостол мог воспользоваться этим выражением для того, чтобы показать коринфянам, почему он с самого начала не открыл им той высокой мудрости, которая превосходит всякую мудрость человеческую. Он говорит, что они тогда ещё не были совершенны; а он открывает эту мудрость вполне только совершенным].

"Князьями века – апостол называет софистов, стихотворцев, философов и риторов, как приобретших красноречием знаменитость в настоящей жизни» (Феодорит, Златоустый); мог разуметь и начальников синагоги иудейской, но не бесов, которые иногда называются начальниками мира сего: потому что к ним нет и не было проповеди.

Престающих, преходящих: это выражение может относиться и к князьям – и к премудрости, которая называется пустой, по изменчивости и гибельности предметов её содержания. В этом смысле она противополагается мудрости вечной.

Стих 7. Премудрость Божию, в тайне сокровенную. Апостол говорит о Божественной премудрости, которая открылась в деле нашего Искупления. Это Искупление исполнено тайн, и потому премудрость называется тайной; предназначенная к открытию ещё прежде веков и начав открываться в Ветхом Завете, она была сокровенна настолько, что самые лучшие умы едва прозирали в неё.

Стих 8. Никто же от князей века сего разуме. Это князья народа иудейского, первосвященники и старцы людские, которые предали Иисуса Христа на распятие. Посему и Христос на Кресте молился: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк.23:34).

[Стих 9. Но якоже есть писано: ихже око не виде, и ухо не слыша... Приведённое апостолом место из Ис.64:4 удаляется и от еврейского подлинника, и от перевода 70-ти, и потому Ориген и другие считали эти слова заимствованными из апокрифической книги «Откровение Илии», Златоустый и Феодорит – из другой какой-нибудь утраченной книги; вернее же, что эти слова суть парафраз или свод многих выражений Исаии, кроме означенного выше: например, ещё Ис.65:17].

Стихи 10–11. Дух вся испытует. Мудрость философов и князей века сего зависит от сил и средств человеческих, и ими она постигается. Мудрость апостолов зависела от Духа Святого и, как бесконечно высшая мудрости человеческой, не может постигаться силами духа человеческого.

С другой стороны, как сознание человека может проникнуть в самые сокровенные действия и расположения души его; так и Дух Божий проникает в самую глубину путей Божиих. Поэтому человек, обладающий Духом Божиим, может проникнуть в самые тайные советы Божии и имеет мудрость Божию.

Стих 13. Духовная духовными сразсуждающе. Мудрость человеческая избирает для рассуждения предметы земные, телесные; мудрость духовная, Божественная, избирает и предметы духовные и, предлагая их людям, употребляет и средства духовные, доказательства от предметов духовных. Так, по замечанию Феодорита, в подтверждение Завета Нового приводятся свидетельства из Ветхого, который также духовен.

[Согласно с этим и в русском тексте переводится: соображая духовное с духовным. Но Вульгата и Западные толкователи, противополагая этот стих последующему, разумеют здесь людей духовных, которым апостол, сообразно с их духовностью, предлагает и предметы духовные. Взятое отрывочно это выражение не противоречит и такому объяснению].

Стих 14. Душевен человек. Это то же, что и плотский, естественный, невозрождённый человек, занятый одними плотскими или житейскими расчётами и заботами, употребляющий свои душевные и телесные силы для достижения своих временных целей, ограничивающихся одной земной жизнью. В этом смысле есть и мудрость душевная (Иак.3:15). Такой человек противоположен по своим свойствам и действиям человеку духовному, который имеет цели высшие, духовные: прославление Бога и уподобление себя Богу; и средства, употребляемые им для достижения этих целей, также духовны: вера и таинства, или лучше благодать Святого Духа; наконец, как возрождённый от Духа Святого, стремящийся к духовному и укрепляющийся от действия в нём Духа Святого, он и по свойствам своим становится духовен.

Душевный человек не принимает ничего духовного и не может принять, потому что не понимает и не видит других потребностей кроме тех, которые составляют принадлежность этой жизни; он даже противодействует тем явлениям которые доказывают ему духовный – высший мир.

Стих 15. Духовный ни от единого востязуется. Духовный человек и духовный мир слишком высок и недоступен для рассуждения и понимания людей естественных; и в то время, как он понимает всё физическое и душевное, его самого никто не может понять, кроме, разумеется, такого же, как он, духовного существа, или кроме Духа Святого (Златоустый). Он сам в состоянии учить других, а в обучении другими не имеет нужды, ибо сподобился благодати Духа (Феодорит).

Стих 16. Мы же ум Христов имамы, то есть духовный, Божественный ум, познание, дух, какие были во Христе. Это не самопревозношение, а выражение глубокого убеждения, что Тот же Дух Божий, Который почивает во Христе как Главе Церкви, живёт и действует и в членах тела Его, во всех верующих.

(1Кор.3:1–23)

Высокая премудрость Божественная, как занимающаяся предметами духовными, может быть сообщена только людям духовным. Но коринфяне остаются ещё на степени младенцев, для которых нужна пища мягкая; и даже более, они ещё плотские, потому что между ними происходят споры о преимуществах того или другого учителя, тогда как все учители есть служители Божии и сами по себе ничего не значат, а значит всё Бог (1Кор.3:1–8). Говоря иначе: учители веры суть строители, возводящие здание Божие на основании, которое положил Сам Бог – на Иисусе Христе – и каждый из них заслуживает награду сообразно с тем, какой материал употребил для постройки (1Кор.3:9–15).

Итак, признавая себя храмом или зданием Божиим, которое воздвигнуто мудростью Божией, Самим Богом – христианин не должен и искать другой мудрости кроме Божественной, не должен и хвалиться другими учителями, кроме Христа (1Кор.3:16–23).

Стих 1. Яко плотяным, яко младенцем о Христе. Апостол сравнивает первоначальное состояние веры коринфян с состоянием младенчества – и в то же время называет их плотяными (σαρκινοίς), потому что младенческий возраст преимущественно ограничивается внешним телесным развитием и посвящается деятельности животной, причём чувства ещё не приучены различать добро и зло (Евр.5:14).

Стих 2. Млеком апостол называет первоначальное учение, излагаемое обыкновенно в катехизисе или, ещё короче, в Символе веры (Евр.5:12; 6:1→).

Стих 3. Еще же плотстии есте, σαρκικοί. Различают плотского от плотяного тем, что первый означает имеющего свойства плоти, а последний – только принадлежащего плоти. Коринфяне не только были плотяны, принадлежали плоти – то есть находились на такой степени развития, какая свойственна младенцам – но и сделались плотскими, усвоили себе свойства плотских людей (Смотрите выше: 2:14, примечание), и не развивались, не усовершенствовались далее. Самыми ясными признаками плотских людей апостол считает зависть, споры и разногласия. Проистекая главным образом от самолюбия человека, эти пороки служат к защищению и удовлетворению естественных нужд человека.

По человеку ходите. Поступаете, как люди невозрождённые.

Стих 4. Не плотстии ли есте? Продолжая своё доказательство, апостол указывает коринфянам, что они, величаясь по именам людей и как бы отказываясь от имени Божия, от имени Христова, ненамеренно высказывают, что они водятся не Духом Божиим, а авторитетом человеческим – и сами – человеки.

[Стих 6. Аз насадих, потому что я проповедовал вам; Аполлос напои, после меня поддержал моё учение; Бог же возрасти, потому что успех зависел от Божией благодати (Феодорит)].

[Стих 9. Богу есмы споспешницы, соработники. Главная деятельность в устройстве Церкви принадлежит Богу; но апостол не сомневается и себя назвать сотрудником и споспешником Божиим в этом деле].

[Стих 10. Яко премудр Архитектон основание положих – то есть я первый проповедал вам о Христе, как Основателе нашего спасения].

Стих 11. Основания бо иного никтоже может положити. Исторический Христос, именно как Богочеловек и Искупитель, есть основание и краеугольный камень истинного христианства и истинно-благочестивой жизни каждого христианина. Где отвергается этот камень, там падает все здание веры и благочестия.

Пророки и апостолы (Еф.2:20) называются основаниями Церкви за своё учение, которое всё относится ко Христу. То есть апостол Пётр и другие апостолы могут называться вторичными основаниями в том смысле, что они исповедовали и учили, что Христос есть Сын Божий, Спаситель мира (Мф.16:16–17).

Стих 12–15. Аще кто назидает на основании сем, злато, сребро, камение честное, дрова, сено, тростие: когождо дело явлено будет. Апостол сравнивает Церковь со зданием, в основании которого положено учение об Иисусе Христе. На этом основании можно продолжать постройку из разных материалов. Апостол только требует, чтобы каждый наблюдал, как кто назидает – то есть, какие материалы употребляются для постройки. Под этими строительными материалами обыкновенно разумеют добрые или злые дела строителей, но так как здесь под зданием нужно разуметь Церковь, под строителями пастырей и учителей Церкви, то под материалами, из которых созидается Церковь, естественнее всего разуметь объяснения и толкования веры, предлагаемые верующим.

По замечанию одного толкователя, те учители, которые учат о Лице и заслугах Иисуса Христа, об оправдании и возрождении и о подобных членах веры согласно со Священным Писанием, а также те, которые из этого учения извлекают для верующих утешения и полезные увещания: те употребляют для постройки золото и серебро на основании, положенном апостолами. Сеном же и соломой апостол называет учения пустые, странные и бесполезные, каковы были во времена апостолов предания иудейских старцев и мнения человеческие (Fr. Balduini, Wittenb. Comm. in. Ep. Pauli, 1655, p. 314).

Но каковы бы ни были употреблённые строителями материалы, когождо дело явлено будет: ибо наступит некогда день Страшного Суда, когда произнесён будет Суд над делами каждого, и когда обнаружится достоинство проповеданного учения. День этот огнём откроется и тогда-то произойдёт, что тот, егоже аще дело пребудет, еже назда, мзду приимет, а егоже дело сгорит, отщетится (потерпит урон, ζημιωθήσεται, detrimentum patietur). То есть, тот из учителей который на добром основании полагает недоброкачественные материалы, сено и тростие, пустые и бесполезные обряды и умствования, тот не получит никакой награды, потому что труд его окажется пустым и ничтожным. Но при этом апостол прибавляет, что сам он спасется такожде, якоже огнем, αυ̉τός δὲ σωθήσεται ου̉'τως δὲ ω̉ς διὰ πυρός.

[Судя по противоположности мысли этого стиха с предыдущим, следовало бы ожидать, что употребивший в дело худые материалы не только потеряет понапрасну свой труд, но и сам будет осуждён: между тем, у апостола, он, как будто, должен спастись. Возникает вопрос, как понимать это выражение: αυ̉τὸς δὲ σωθήσεται. Многие из Западных толкователей утверждают, что здесь указывается на огнь чистилища, в котором должны будут очищаться души христиан, запятнавших себя разными пороками, но при всём том соблюдавших веру и хотя отчасти трудившихся для Церкви и для спасения души: это мнение, как позднейшее измышление римской Церкви (утверждённое на Флорентийском Соборе), не заслуживает здесь разбора и опровержения].

Святой Иоанн Златоустый это выражение понимает иронически, то есть, что не только дело строителя сгорит, но и сам он не спасётся. Сближая это мнение великого учителя Церкви с прямой речью апостола, можно его представить так: когда наступает время испытаний, тогда все здание Церкви как бы охватывается огнём и тогда-то открывается твёрдость веры и искусство добродетели каждого из её членов. И как строившие свои дома из легко воспламеняемого вещества, в случае пожара, теряют всё и сами подвергаются величайшей опасности погибнуть; если же и спасаются от смерти, то с большим трудом и часто с уроном и повреждением членов, например, с затлевшеюся одеждой, с обгорелыми волосами, с обожжёнными членами: так и неразумные учителя веры, распространяющие бесполезные и суетные учения, развращающие легковерных людей пустыми сказаниями своих измышлений, подвергают себя величайшей опасности погибнуть и, если пребудут нераскаянны, не спасутся от огня вечного мучения.

[В итоге нужно прибавить, что разобранное место есть одно из труднейших и, по мнению блаженного Августина, принадлежит именно к числу тех, которые апостол Пётр назвал неудобовразумительными (2Пет.3:16)].

Стих 16. Храм Божий есте. Употреблённое раз сравнение Церкви со зданием апостол переносит и к каждому верующему. Христианин есть не только живой камень (1Пет.2:5), но и сам становится жилищем, малым храмом Духа Святого (Рим.8:9,11). Этим возлагается на каждого верующего обязанность сохранять себя от всякой порчи и осквернения и стараться об украшении жилища Божия сообразными с величием и святостью Божией – делами.

Стих 18. Аще кто мнится мудр быти в вас. Для большего успеха в уничтожении распрей апостол указывает причины их в надменности учителей своей мудростью, и в излишнем уважении к ним со стороны их приверженцев. Предостерегая коринфян от того и другого, апостол советует желающему быть мудрым, в сем веке сделаться безумным, то есть казаться таковым или, лучше, принять с верой и исполнять то учение, которое считается безумием.

Это, во-первых, учение об искупительной смерти и заслугах Иисуса Христа, что у эллинов и других народов считается безумием (1Кор.1:23); во-вторых, учение о благочестивой и добродетельной жизни. На языке священных писателей, премудростью называется благочестие и мудрецами благочестивые. В противность сей Божией премудрости, премудрость мира сего перед Богом является безумием.

Оно и понятно почему: мудрецы мира сего ищут разрешения задач своего бытия и достижения своих целей в одних своих средствах и силах в самих себе, пренебрегая предлагаемыми от Бога средствами и содействием, часто даже не зная хорошо своей цели – и, конечно, ошибаются в своих действиях и не могут достигнуть того, к чему стремятся. А при таковом положении их нельзя назвать мудрыми.

Стихи 21–22. В конце апостол увещевает не хвалиться человеками, потому что не вы должны принадлежать тому или другому учителю, а они должны принадлежать вам, то есть они должны служить вам для спасения вашего. И не учители только, но и весь мир, и жизнь и смерть, и настоящее и будущее – всё предназначено Богом служить вашему спасению; и потому всё – ваше, а вы – Христовы, то есть принадлежите Христу и по творению, и по Искуплению; должны принадлежать Ему и по вашей любви к Нему: потому что кто любит кого, тот уже и отдаёт себя ему, принадлежит ему.

(1Кор.4:1–21)

Существовавшие в Коринфе учительские партии, стараясь возвысить достоинство своего представителя, унижали и осуждали учителей другой партии. Апостол указывает настоящую точку зрения, с которой нужно смотреть на учителей веры. Они не более, как служители Христа и домостроители тайн Божиих. В учителе поэтому важна прежде всего верность тому долгу или служению, к которому он призван; но в этом случае для него, как и для других служителей Церкви, один судия – Господь, Которому он отдаст отчёт, как Домовладыке, потому что ни он и никто не имеет ничего своего; то есть, нечем и хвалиться (1Кор.4:1–7).

Если же коринфяне хвалятся своими дарованиями, и если это произошло от избытка этих дарований, то он желал бы, чтобы они всегда пользовались такими дарованиями, и чтобы они не забывали, что за доставление им этих дарований проповедники Евангелия подвергались и подвергаются всевозможным оскорблениям, бедствиям и лишениям (1Кор.4:8–13).

Вразумляя коринфян как детей и считая себя преимущественно их отцом, апостол посылает к ним Тимофея, чтобы он напомнил им об учении Павла и вразумил возгордившихся успехами своей проповеди в Коринфе (1Кор.4:14–21).

Стих 1. Строителей таинам Божиим. Домостроители или экономы избирались из рабов и получали от господ доверие и власть над имуществом. Апостол не без намерения употребляет это название, чтобы показать, что самые важные лица в Церкви есть всего лишь доверенные рабы Божии, и сами по себе не имеют власти над достоянием Божиим. Тайнами здесь называются тайны христианской премудрости (1Кор.2:7) и таинства, совершаемые священнослужителями.

Стих 2. А еже прочее ищется. Речь эллиптическая. Апостол так говорит: мы служители Христовы и домостроители тайн Божиих; прочее же, что от нас требуется, это то, что требуется от домостроителей – именно верность.

Стих 3. От человеческого дне, απὸ α̉νθρωπι᾿ νης ημέρας. Мысль апостола та, что он не боится ни суда коринфян, ни суда других людей; [но буквальный смысл употреблённого апостолом выражения тёмен. Иероним считает это цилицизмом (идиотизмом – или идиоматизмом – родины апостола Павла – Киликии); другие считают это гебраизмом. Апостол Павел противополагает день человеческий дню Божию, а под днём Божиим у евреев разумелся день Страшного Суда; Феодорит – кратковременность естественной жизни; Феофилакт – величие человека, которое на языке Священного Писания называется днём. По сему последнему мнению, смысл выражения будет тот, что апостол не боится никакого величия человеческого. В русском тексте свободно переведено: «как судят другие люди"].

[Стих 5. Похвала будет. По замечанию блаженного Феофилакта, апостол из осторожности умолчал об осуждении, но его нужно подразумевать].

Стих 6. Преобразих на себе и Аполлоса. Апостол говорит, что сказанное им выше о себе и Аполлосе следует относить ко всем учителям веры. Не паче написанных мудрствовати. Выше (1Кор.1:31; 3:21) апостол советовал хвалиться только Богом и не гордиться людьми. Теперь он повторяет это правило.

[Некоторые разумеют здесь вообще всё Священое Писание, в котором в разных местах предлагается такой же совет. Златоустый и Феодорит видят здесь указание на заповедь Иисуса Христа о смирении (Мк.9:3; 10:43–44, или Мф.23:12); но в этом случае нужно предположить, что у коринфян в употреблении было уже написанное Евангелие].

Стих 7. Что имаши, его же неси приял? Указание на то, что в деле спасения человека всё зависит от даров благодати Божией, так что человек ни на что не может указать, как на свою личную заслугу или добродетель; и всё, что он ни делает, делает по милости Божией и при содействии благодати.

Стих 8. Се сыти есте. Апостол разумеет насыщение духовными благами, намекая на вышеуказанное им питание их молоком (1Кор.3:2).

Без нас воцаритеся. Христианам обещано было Царство Божие не в том только смысле, что они будут жить во Царстве славы, но что они будут сами царствовать (Откр.1:6; Рим.5:17). Такое царствование было обещано преимущественно апостолам (Мф.19:28). Указывая на обещанные христианам блага, апостол иронически, или, лучше, с сожалением упрекает коринфян в том, что они, увлекаясь внешними преимуществами своих учителей и своими духовными дарованиями, вообразили, что они в самом деле сыты и богаты, что они уже получили царство, забывая в то же время, что апостолы, которым обещана наилучшая доля в участии Царства Небесного, ещё далеко не по-царски живут.

Стих 9. Посланники последние. Τὸυς’ Αποστόλους έ̉σχατους [русский и славянский переводы τὸυς’ Αποστόλους принимают за нарицательное. В этом смысле Павел мог сказать о себе, как о последнем посланнике, или апостоле, по времени или сравнительно с другими апостолами (1Кор.15:8–9); мог он то же сказать и о всех апостолах, как о последних по времени посланниках Божиих. Но лучше перевесть с Златоустым, что Бог судил нам, апостолам быть последними – этим апостол хотел смирить гордость коринфян, которые считали себя достигшими царства. При этом следует заметить, что ε̉'σχατοι – последними у римлян назывались лица, выступавшее вслед за гладиаторами на борьбу с дикими зверями, большей частью преступники, осуждённые на смерть. В связи с последующими выражениями, насмертники, ε᾿ πιθανατὶους – приговорённые к смерти и на позор, θέατρον разбираемое выражение показывает, что апостол сравнивал свой подвиг с борьбой в амфитеатре и себя считан человеком, обречённым на смерть в битве со зверями.

Ангелом и человеком. Ангелы разумеются и добрые, которые дивятся мужеству апостолов, и злые, которые стараются нанести им вред.

Стих 10. Мы буи Христа ради. Апостол называет себя буим, немощным и бесчестным Христа ради, потому что такими апостолы казались в глазах мира; а коринфян называет напротив мудрыми, крепкими и славными – как потому, что они считали себя таковыми, так и потому, что им дана была возможность достигнуть этого; если же они не достигли, то апостол этим возбуждает их к достижению.

Стих 15. Аз вы родих – то есть я первый положил начало вашему обращению ко Христу, положил основание Церкви коринфской совершением таинств, проповедью, постановлением необходимых пресвитеров. Другие учители Церкви коринфской были только продолжателями Павла и многие – его учениками, например, Аполлос.

Стих 16. Подобни мне бывайте – подражайте мне. Рождение от Павла обязывает коринфян подражать ему в смирении и терпении, о котором речь выше.

Стих 20. Не в словеси Царство Божие, но в силе. Царство Божие есть то, в котором царствует Бог. Преимущественно оно на Небесех; но и на земле оно утверждено Иисусом Христом и есть Его Церковь – как потому, что в Ней царствует единая воля Божия, так и потому, что в Ней даются необходимые Божественныя силы яже к животу и благочестию. В том же смысле, что каждый верующий, становясь членом Царства Божия на земле, пользуется подаваемыми ему правами и средствами спасения, Царство Божие становится достоянием каждого христианина, внутрь его есть (Лк.17:21), и может обнаруживаться не в знании и слове, а в силе веры и добродетели. Об этом и говорит апостол.

[Стих 21. С палицею ли прииду к вам. По словам Златоустого, это значит: для наказания, для мучения, то есть чтобы умертвить или ослепить, как поступил Пётр с Ананией и Сапфирой (Деян.5:9), или как он сам с волхвом Елимой (Деян.13:11). Здесь он уже не сравнивает себя с прочими учителями, но говорит со властью (На Послание коринфяном беседа 14)].

Апостол видит нарушение коринфянами христианской чистоты в допущении ими кровосмесника в своё общество, а нарушение свободы – в обращении к языческим судилищам и в употреблении идоложертвенного. Исправляет же их ошибки отлучением блудника, удержанием от судов, указанием правильных понятий о браке и девстве, об идолах и о служении ближним.

1) Отлучение кровосмесника

(1Кор.5:1–13)

Апостол из верного источника узнал, что в Коринфе один из христиан находится в преступной связи с мачехой и что коринфяне не удалили его из среды себя. Посему он требует, чтобы Церковь коринфская, данной ей властью от Иисуса Христа, при заочном участии самого апостола, предала преступника отлучению, чтобы грех его не послужил закваской для дальнейших грехов (1Кор.5:1–8). Напоминая им свои прежние заповеди о несообщении с блудниками и прочими нарушителями Закона, апостол замечает, что это правило должно преимущественно соблюдаться в среде самих христиан; и нет надобности прилагать его во всей строгости ко всем людям (1Кор.5:9–13).

Стих 1. Ни во языцех именуется. Связь кровосмесника с мачехой апостол считает страшным блудом, тягчайшим грехом, потому что такая связь была осуждена Законом Моисея (Лев.19:8; 20:11) и даже в язычниках возбуждала всеобщее отвращение (Сiс. рrо Cluent. 5–6).

Стих 3–5. Необычайность преступления побуждает апостола употребить и необычайный вид наказания. Не присутствуя в Коринфе телом, но переносясь туда духом, как предстоятель Церкви коринфской, он требует всеобщего собрания верующих во имя Иисуса Христа, и силой, или полномочием, данным ему от Иисуса Христа, судил, определил предать такового сатане в измождение плоти, да дух спасется в день Господа нашего Иисуса Христа.

В чём состояло это предание сатане – достоверно неизвестно. Можно думать, что это было чрезвычайное действие власти апостольской, принадлежавшее одним апостолам, и после них отменённое совсем или заменённое другими более соответствующими времени действиями. По общему мнению, упоминаемое предание сатане есть отлучение от Церкви. Так как христиане смотрели на Церковь как на Царство Духа Божия, а всех неверующих почитали находящимися под властью диавола, то отлучение от Церкви признавали преданием во власть сатаны. Эта власть диавола над отлучёнными, по замечанию многих отцов и учителей Церкви (Златоустого, Феодорита, Августина, Феофилакта и других), как некогда над Иовом, обнаруживалась болезнями, беснованием и, в крайнем случае – смертью (Сравните: Деян.5:3–5, Анания и Сапфира; Деян.13:8–11, Елима волхв). Действительно, апостол предаёт кровосмесника сатане во измождение плоти, под которым можно разуметь болезни. Как власть исцелять недуги и прощать грехи принадлежала апостолам, так, конечно, принадлежала им и власть вязать грехи и насылать болезни.

Да дух спасется. Одни разумеют здесь духовное дарование, которое имел до того времени преступник; другие – душу его; последнее вероятнее, потому что кровосмесник раскаялся и был снова принят в общение Церкви (2Кор.2:6–8).

Под днём Господним апостол разумеет день Пришествия Господня. Как принятие в Церковь, Крещение, совершалось во имя Иисуса Христа, так и отлучение от Неё.

Стих 6. Квасить. Вскисание всей массы теста от малой закваски служит апостолу образом для объяснения тлетворного действия порочного человека на всё общество.

[Квасить, здесь – портить. Вульгата так и перевела: corrumpit].

Стих 8. В бесквасиих чистоты и истины. Тот же образ кваса и бесквасия, вызываемый пасхой еврейской, напоминает апостолу о непорочной пасхе христиан – Христе – и об обязанности христиан блюсти себя в чистоте и истине.

[Стих 9. Писах вам в Послании. Златоустый и Феодорит разумеют это же Послание и видят здесь ссылку на предыдущей стих; но лучше разуметь Послание к фессалоникийцам (2Фес.3:14), где апостол запрещает сообщаться с теми, кто не послушает его Послания].

Стих 11. Идолослужитель. Хотя христиане перестали быть идолопоклонниками; но многие из них входили в капища (1Кор.8:10) и, почитая идолов пустой вещью, без всякого опасения притворно совершали им поклонение. Из такого поведения развилось лицемерие, и рождался соблазн для немощных совестью.

С таковым ниже ясти. Первоначальная чистота нравов требовала совершенного удаления христиан от нарушителей нравственного Закона. Снисходя к слабости своих чад, Церковь, всегда Сама чистая и строгая в Своих требованиях, требует от них, по крайней мере, не принимать участия в беззакониях грешников.

Стих 12. Что ми внешних судити? Внешними апостол называет не принадлежащих Церкви. Только такие лица, нехристиане, могут быть блудниками, пьяницами и подобными; но то люди, стоящие вне союза с Церковью Христовой. На них власть апостола не простирается: он их не судит, а будет их судить Сам Бог. Для христиан же апостол и наставник и судья. И потому, в силу своего права, он требует, чтобы они изъяли злого, развращённого из среды себя.

2) Суд у язычников и нецеломудрие

(1Кор.6:1–20).

В отлучении кровосмесника апостол дал коринфянам прекрасный пример суда, принадлежащего Церкви относительно тех членов, которые как-нибудь оскверняют её чистоту и нарушают её внутренний мир. Теперь апостол естественно коснулся привычки некоторых коринфян разбирать свои дела перед языческими судилищами. Такое искание суда у язычников, по мнению апостола, несообразно с достоинством христиан, предназначаемых быть судьями мира и даже ангелов, доказывает недостаток среди них способных лиц для суда, и самое главное – показывает в коринфянах не оставленную и в христианстве привычку судиться за обиды и обижать друг друга (1Кор.6:1–8). Напомнив по этому поводу, что в Царство Небесное не войдёт ни один грешник, апостол снова увещевает христиан блюсти себя от блуда указанием на то, что тела христиан есть члены тела Христова, что блуд есть грех против собственного тела, которое должно быть телом Христа и храмом Духа Святого, что, наконец, христиане, будучи куплены дорогой ценой, должны прославлять Бога не душой только, но и телом (1Кор.6:9–20).

Стих 1. От неправедных. Так он называет язычников, вперёд показывая, что и суд у них неправеден и ходить к ним за судом – несправедливо. Святыми же называет верующих.

Стих 2. Святии мирови имут судии. Что обещано Иисусом Христом апостолам (Мф.19:28), то здесь апостол Павел говорит о всех христианах, потому что все христиане составляют едино со Христом, единым Судиёй всего мира. Святой Иоанн Златоустый и блаженный Феодорит понимают слово судить в смысле осудить. Так Ниневитяне осудят род Израильский, не уверовавший во Христа (Мф.12:41).

Стих 3. Ангелов судити. Разумеются ангелы падшие.

Стих 4. Уничиженных в Церкви, сих посаждаете. Смысл слов не совсем ясный. По объяснению Златоустого, апостол, предвидя возражение, что между христианами нет лиц, способных разбирать тяжбы, требует, чтобы они предпочитали судиться у своих самых последних людей, чем ходить к язычникам, потому только, что у них мудрые судьи. Обращение христиан к суду язычников показывает признание ими превосходства язычников над собой, что, конечно, для них постыдно, так как язычники не имеют никакого значения для Церкви или в Церкви, и так как сами христиане предназначены быть судьями всего мира и даже ангелов.

Стих 9. Неправедницы Царствия Божия не наследят. Понятие о неправедниках апостол объясняет перечислением разного рода грешников. Царство Божие здесь то же, что вечное блаженство.

Стих 11. Но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся. Омовение – в Крещении, освящение – в обильном излиянии Духа Святого на верующих в миропомазании и других таинствах. Здесь освящение разумеется в смысле отделения от прочих людей и получения благодатных сил к святости. Оправдание же понимается в смысле окончательного спасения, и потому оно у апостола помещено после святости; в другом случае святость после оправдания (Рим.6:22).

Стих 12. Вся ми лет суть, но не вся на пользу. Приведённое здесь выражение: вся ми лет суть, вероятно, составляло основание для оправдания тех людей, которые злоупотребляли христианской свободой, и, может быть, было заимствовано из учения самого апостола, который повсюду старался снять иго Закона Моисеева и исключительности иудейской, главным образом выражавшейся в употреблении и запрещении известных яств. Пользуясь этим выражением, лжеучители прилагали его не только к употреблению безразличных предметов, пищи и пития, но и к блуду. Апостол даёт два ограничения для означенного выражения. Он говорит, что позволительно всё, но только полезное; позволительно всё, но только в такой мере, чтоб человек оставался властелином удовлетворения своих потребностей, чтобы ничему в своём теле не позволял владеть собой. Притом же эта позволительность может касаться только вещей безразличных, каковы пища, питие, одежда; но не блуда, на который смотрели некоторые из коринфян, как на дело естества, как на потребность плоти. В опровержение этого апостол раскрывает истинное значение блуда, показывая его вредную сторону в том, что он прикрепляет человека к грешнице и оскверняет члены тела его, которые, между прочим, суть собственно члены Христовы.

Стих 13. Брашна чреву и чрево брашном. Злоупотреблявшие чистотой своей жизнью, по всей вероятности, указывали на то, что как для пищи есть чрево, так и для половых наслаждений есть свои органы, наличие которых у человека указывает на законность удовлетворения их. Апостол говорит, что указанный ими пример неверен: как чрево, так и пища для Царства Божия не имеют значения; они будут уничтожены. Но тело человека все-таки будет воскрешено и вместе с духом человека будет удостоено вечного блаженства, и потому сохранение чистоты этого тела уже не может назваться безразличным. Блуд же оскверняет всё тело; а тело – составляет часть тела Христова, есть храм Духа Святого. И как Бог воскресил Христа-главу, так воскресит и члены тела Его.

Стих 18. Блудяй во своё тело согрешает. Апостол разумеет осквернение и изнурение тела блудом, а равно и те вредные последствия, которые обнаруживаются в организме блудника.

Стихи 19–20. Несте свои: куплены бо есте ценою. Прославите убо Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яко суть Божия. Златоустый (на это место) в приведённых словах видит указание апостола на то, чтобы христиане «и в душе не помышляли ничего порочного. Апостол постоянно напоминает нам, что всё у нас Владычне: и тело, и душа, и дух. Божиими же назвал он их не только потому, что Бог сотворил их, но и потому, что когда они сделались чуждыми Ему, Он вторично приобрел их ценой крови Сына. Вы, – говорит апостол, – члены Христа, вы – храм Духа; не будьте же членами блудницы. Вы бесчестите не своё тело, потому что это тело не ваше, а Христово. Если же у вас тело не ваше: то вы не имеете права бесчестить тело другого, особенно когда оно принадлежит Владыке, или осквернять храм Духа. Стыдись живущего в себе: это Утешитель; страшись сочетавшегося с тобой и усвоившегося тебя Себе: это Христос. Не сделался ли ты членом Христовым? Представляй это и будь целомудрен. Ты не имеешь власти над плотью на удовлетворение порочных пожеланий, а только на исполнение заповедей Божиих» (На 1 Кор. беседа 18:2).

3) Брак и безбрачие

(1Кор.7:1–40)

От обличений против нарушения целомудрия апостол переходит в советах относительно целомудренной жизни в супружестве и девстве. На это вызывали его сами коринфяне, спрашивая его письменно о том, нужно ли считать грехом сожительство мужа и жены. Из письма коринфян к апостолу видно было, что в Коринфе, под влиянием неправильного взгляда на брак и под видом благочестивого стремления к высшей добродетели, образовалось общество людей, удалявшихся от брачного сожительства, смотревших на брак, как на нечто греховное. По этой причине многие женатые люди жили, как не имеющие жён, а неженатые и вдовые опасались вступать в брак, чтобы не подвергнуться осуждению. Такое настроение некоторых членов общества прежде всего отражалось на их семейной жизни и вело к несогласию между супругами; оно влияло, далее, и на общественную жизнь.

Апостол, исправляя ошибочное воззрение коринфян на брак и на супружеские отношения, показывает и преимущества девственной жизни, и чистоту и в некоторых отношениях необходимость брака. Он говорит, что брак необходим во избежание блуда, чтобы сатана не искушал невоздержанием, и что такая жизнь налагает на супругов взаимные обязанности в обращении друг с другом (1Кор.7:1–5). Впрочем, апостол говорит это в виде позволения; он желал бы, чтобы все вели такую же жизнь, как и он. Но так как не все могут владеть собой, то он советует таким лучше вступать в брак, чем разжигаться (1Кор.7:6–9).

Затем именем Господа запрещает разводиться, разведшимся же повелевает оставаться в безбрачном состоянии или примириться (1Кор.7:10–11). Но особенное внимание апостол обращает на браки с разноверными, каких тогда могло быть очень много, и требует, чтобы тот из супругов, который принял христианство, оставался в сожитии с неверным, если тот согласен на это; потому что через такое сожитие верующего с неверующим может произойти обращение неверующего (1Кор.7:12–17).

Вообще же он советует каждому оставаться в том звании и том состоянии, в каком кто находился до обращения в христианство, не стыдясь ни обрезания, ни необрезания, ни рабства, ни свободы, и избирая себе лучшее (1Кор.7:18–24).

Относительно девства апостол предлагает свой личный совет, а не повеление Господа. Предпочитая девство супружеству, но не порицая и брака, апостол только показывает относительное преимущество первого перед вторым в том, что не вступившие в брак заботятся об угождении Богу, а оженившиеся стараются угодить супругам (1Кор.7:25–35).

Посему, если кто находит неприличным оставлять свою дочь в девицах, тот не грешит; и если кто оставляет её незамужней, тот не грешит; и если кто оставляет её незамужней, тот хорошо делает, но должен иметь при этом большую твёрдость веры. Так точно и овдовевшая свободна выйти опять замуж; но лучше, если она останется вдовой (1Кор.7:36–40).

Стих 5. Да пребываете в посте и молитве. Ясное указание на то, что уже в первенствующей Церкви были определённые времена для поста и молитвенных собраний.

Стих 6. Глаголю по совету, а не по повелению. Этими словами апостол очень хорошо определил, как должно понимать его слова относительно брака и безбрачия: он ничего не узаконивает и ничего не отменяет. (то есть, когда говорит: добро человеку жене не прикасатися (стих 1), то из противоположности нельзя заключать, что недобро прикасатися, и когда советует, кийждо свою жену да имать, то не поставляет это в заповедь для всех.

Стих 7. Дарование имать. И для брачной жизни, равно как и для девственной, требуется особенное содействие благодаря Божией, которое и составляет для каждого своё особенное дарование.

Стих 8. Якоже и аз. Апостол этим даёт разуметь, что он был девственник.

Стих 14. Святится муж неверен. Сожительство супругов, одного неверного, а другой верной, не вредит благочестию и не делает чисто нечистой, потому что, – как объясняет святитель Иоанн Златоустый (на Кор. беседа 19:3), – верующая не участвует в нечестии своего мужа, а только имеет с ним общение брака, который не нечист. В этом браке чистота и святость жены, как бы побеждает нечистоту мужа и сообщается ему. Потому же и дети, рождённые от такого брака святы, то есть не нечисты. Притом же, в таком смешанном браке всегда сохраняется надежда на обращение неверующего к вере.

Впрочем, Златоустый замечает, что апостол имел в виду не заключение брака между верными и неверными, а продолжение брачной жизни между теми лицами, которые жили в супружестве до обращения одного из них к вере и не хотят разлучаться и после того, как одно лицо приняло христианство.

Стих 21. Аще и можеши свободен быти, больше поработи себе. [славянский перевод последних слов не совсем точен. Русский – лучшим воспользуйся. Смысл этого выражения обоюден. Большая часть толкователей понимают так, что апостол советует воспользоваться свободой, как лучшим уделом. Святой Иоанн Златоустый, опровергая такое мнение, напротив, видит в мыслях апостола требование порабощения и считает его для христиан лучше свободы. Но кажется, что и то и другое понимание текста не противоречит мысли апостола. Именно:] постол смотрит на рабство и на свободное состояние человека, как на вещи безразличные в отношении к христианству: раб делается в нём свободным во Христе, свободный – рабом Христа. Поэтому рабство не должно смущать никого и не побуждает его искать случая сделаться свободным, потому что христианин не знает ещё, в каком состоянии он лучше может угодить Богу, в рабстве или на свободе; он только должен избрать лучшее, более соответствующее его наклонностям. Поэтому, может быть, для одного лучше поработить себя, оставаться в рабстве; для другого, напротив, стремиться к свободе. Выражаясь неопределённо, апостол, кажется, хотел этим означить, что и то и другое состояние различных лиц, часто противоположных по своему характеру и взгляду, может быть хорошим.

Другие (Goldet) толкуют это место так, что если человек может освободиться от рабства, то лучше воспользоваться таковой возможностью (а в рабстве не оставаться), поскольку свобода есть дарованное Богом блого, благодаря которому человек уподобляется Богу, так что отказываться от свободы добровольно значит пренебрегать даром Божиим и вредить самому себе. При этом необходимо помнить, что христианство призвано преобразовать внутреннее состояние человека – только достигнув внутренней свободы, человек может положить конец и внешнему рабству (смотрите также 1Кор.7:23).

Стих 23. Не будите раби человеком. Хотя, как апостол только что сказал (21 стих), призванный ко Христу в рабстве не должен смущаться этим состоянием, всё же на первом месте христианин должен ставить служение Богу. По объяснению Феодорита, апостол здесь «повелевает не иметь раболепного образа мыслей».

Стих 24. Кийждо в нем же призван бысть, в том да пребывает пред Богом. По апостолу, все звания и все состояния безразличны сами по себе и не могут служить препятствием к надлежащему угождению Богу – и потому изменять звание ради религии нет надобности, равно и видеть в каком-нибудь состоянии преимущество или препятствие для доброделания – неверно.

Стих 25. О девах совет даю. Не получив прямого указания от Бога относительно девства, апостол берёт на себя смелость сам дать совет родителям касательно воспитания дочерей, и, одобряя заботы родителей о выдаче своих дочерей в замужество, раскрывает перед ними преимущество девства перед супружеством. Чтобы понять важное значение этого совета о девстве, нужно заметить, что древний дохристианский мир на женщину смотрел прежде всего как на мать, продолжательницу человеческого рода, воспитательницу детей и хранительницу семейных устоев. Девство же всегда существовало в древних родовых религиях как религиозное установление – это были весталки, пифии, сивиллы, посвящавшие свою жизнь служению Богу и своему народу, возвещая ему волю Божию. Такие девственницы были даже у евреев: тимпанницы; но девство не допускалось жизнью общества и было чуждо ей. Апостол Павел так же указывает на такое служение девы – угождение Богу своим девством, а по настоящей нужде – то есть в связи с существовавшими гонениями на христиан – признаёт за лучшее не обременять им себя семейными узами, чтобы в любой момент быть готовой пострадать за Христа.

Стих 27→. Всё направляя к одной цели – святости и чистоте жизни, апостол входит в более подробную оценку брачной и безбрачной жизни. Так как брачная жизнь требует исполнения разных обязанностей по отношению к жене, и препятствует благочинно и непрестанно служить Господу без развлечения (стих 35): то апостол и даёт совет предпочитать девство, а потом и (стих 40) вдовство супружеству. Особенно в настоящее быстротечное (краткое) время жизни, обязательство браком для христианина может принести много скорби по плоти. Апостол хотел бы, чтобы христианин стоял выше всех обязательств и удовольствий мира и плоти; чтобы ничто не препятствовало ему стремиться к Богу и благочестивой жизни: чтобы и женатые жили так, как неженатые, угождая Богу – и подавляемые земными горестями, плачущие, как неплачущие и прочее, потому что одно только ценно и важно – вечное спасение, а всё, что в мире, сам образ мира – скоропреходящ (Златоустого на Посл. Кор. беседа 19:6).

Стих 28. Скорбь по плоти. Некоторые разумеют болезни рождения, которые предлежат замужним женщинам, однако такое толкование не выдерживает критики. Речь скорее идёт о внешних телесных нуждах, какие должны были особенно удручать христиан семейных во время гонений.

Стих 29. Время прекращено есть прочее. В русском переводе: коротко. Сокращённое время, о котором говорит апостол, можно думать, относится ко Второму Пришествию Иисуса Христа, которое близко для всех по мере приближения смерти. Некоторые же не без основания видят в словах апостола пророчество о приближающихся гонениях на христиан.

Стих 31. Преходит образ мира сего. Хотя слова апостола можно понимать вообще, о невечности и непостоянстве мира сего, но ближайшим образом они относились к апостольскому времени. Внесённое в мир проповедью апостолов христианство, вызвало его на борьбу с собой, борьбу исполинскую и смертельную, которая должна была окончиться уничтожением прежних форм религии, общественной и семейной жизни. Язычество, столь враждебно отнёсшееся к христианству, в котором увидело сокрушение древних родовых устоев, скоро почувствовало серьёзную опасность со стороны новой религии и предугадывало печальный для себя исход борьбы с христианством. В союзе с государственной властью оно стремилось истребить враждебную религию, ослабить или, по крайней мере, запугать христиан преследованиями; но кровь мучеников была лишь плодотворным семенем для возраставшего и усиливавшегося христианства.

Римская Империя, олицетворявшая в себе древний идеал государства и принявшая под своё покровительство древнюю религию, должна была отказаться от этой борьбы и уступить место новой религии – а потом вскоре, вместе с язычеством, пала и сама. Историки, изучившие причины упадка и падения грозной вселенской монархии, положительно утверждают, что не порча нравов, не разнородность составных частей римского государства, не многочисленные нашествия варваров сокрушили древний Рим – но именно христианство, одержавшее победу в идейной и духовной борьбе против римского язычества. Виденный некогда пророком Даниилом камень, отторгшийся от несекомой горы и ударивший в ноги мирового колосса, истнил его до конца (Дан.2:34–44).

Стих 39. Точию о Господе. Дозволяя второй брак для овдовевшей, апостол требует, чтобы христианка выходила не за язычника, но за христианина. Если и позволялось христианке оставаться в замужестве за язычником, то лишь если это замужество совершилось до обращения её в христианство. Брак же с иноверным апостол не одобряет. На этом основании Российская Православная греко-восточная Церковь, дозволяя Своим чадам вступать в брак с инославными (католиками, армянами, лютеранами), не дозволяет брака с иноверными (евреями, магометанами, язычниками).

4) Об истинном употреблении христианской свободы и злоупотреблениях против неё

(1Кор.8–11:1)

а) Об идоложертвенном (1Кор.8:1–23).

Если важно было исправление коринфских христиан по отношению к христианской чистоте жизни, то ещё важнее и настоятельнее была нужда в исправлении их понятий и поведения относительно христианской свободы, выразившейся в употреблении идоложертвенных. Сколько для иудея казалась скверной пища, запрещённая Законом – столько для всякого христианина была нечистой пища, посвящённая идолам и снедаемая в честь богов. На Соборе апостольском было повелено не вкушать идоложертвенного (Деян.15:29). Между тем христиане постоянно были окружены язычниками, многие из них были членами языческих семейств; воздержаться вполне от идоложертвенного было почти невозможно, тем более, что язычники часто с умыслом оскверняли пищу примесью идоложертвенного, чтобы таким образом осквернить христиан (житие Феодора Тирона, Февраля 17), и христиане иногда, помимо желания, вкушали идоложертвенное.

Подобные случаи осквернения, при тогдашней строгой заботливости о чистоте поведения и жизни, стоили христианам очень многих слез и душевного сокрушения: иные доходили до отчаяния; другие же, наоборот, не видя возможности уберечься от сих падений и руководясь высшим взглядом на идолов, впадали в другую крайность: они смело входили в капища, присутствовали при совершении жертв и спокойно принимали предлагаемую пищу, состоявшую из идоложертвенных мяс, в том, конечно, предположении, что как идол ничто, так и жертвуемое ему не имеет никакого значения.

Понятно, что многие, не имевшие такого познания и не отрешившиеся от прежних взглядов на идолов и на жертвы им, соблазнялись их поведением и осуждали их или и сами вкушали идоложертвенное. Видя в этом прежде всего нарушение заповеди о любви к ближнему, апостол требует, чтобы в таких случаях христиане руководились не знанием, которое надмевает, а любовью, которая умеет всё сделать так, чтобы никто из ближних не пострадал (1Кор.8:1–3). Так, например, при употреблении в пищу идоложертвенного, хотя мы и уверены, что идол не бог и даже ничто, и что один только Бог Творец всего; но должны помнить, что не все возвысились до такого понятия и смотрят на идолов и на жертвы им как на что-то нечистое (1Кор.8:4–7).

Правда опять, употребление той или другой пищи безразлично для религии, но нужно остерегаться, чтобы этим употреблением не соблазнился кто-нибудь немощный совестью и не стал бы есть идоложертвенного, несмотря на него как на идоложертвенное; из-за чего он может впасть во грех. Апостол предпочитает лучше вовсе не есть мяса, чем ядением соблазнить ближнего (1Кор.8:8–13).

Стих 1. [Об идоложертвенных. Эта глава по настоящему положению не представляет прямого практического приложения; но в историческом отношении она имеет важное значение. Притом же эта глава очень хорошо выясняет характер христианской свободы, и потому заслуживает внимания экзегета].

Вси разум имамы. Апостол говорит о более образованных и знающих людях и против них направляет своё обличение.

Разум кичит, то есть делает надменным, когда приобретаются знания только из простой любознательности, для того только, чтобы знать; разум кичит, когда человек узнаёт только для себя, из тщеславия; разум кичит, когда знания приобретаются и продаются для своей пользы. Но есть люди, которые стараются исправить свою собственную жизнь согласно с приобретёнными ими знаниями; здесь уже любы назидает; есть другие, которые заботятся о сообщении своих знаний ближним, о назидании неведущих – и тут любы назидает.

Стих 3. Познан бысть от него. Только в любви истинное познание. За любовь к Богу Бог любит нас, познаёт нас и даёт знание любящим Его.

Стих 4. Идол ничтоже есть; ου̉δὲν ει̉'δωλον, собственно: »нет никакого идола«, как дальше: нет иного бога, кроме Бога. [Идол, ει̉'δωλον, у греков первоначально назывались души умерших, не имевшие тела и силы: то же, что у римлян umbrae – тени; позднее это слово стало прилагаться у эллинистов и у самих язычников к изображениям языческих божеств, потому что, как они верили, эти божества действенно присутствовали в своих изваяниях].

Апостол хочет сказать, что существующие в мире идолы на самом деле не изображают никакого бога, то есть, они не имеют силы и потому ничто, как и переведено в славянском и русском текстах,

Стих 7. Но не во всех разум, то есть не все возвышаются до такого понятия об идолах, что они не означают никакой действительной вещи. Совестию идольской, или лучше (по Златоустому), с такими же мыслями, с какими вкушали прежде. В русском: с совестью, признающей идолов.

Стих 8. Брашно нас не поставляет перед Богом. Апостол имеет в виду употребление идоложертвенного, которое, как и вообще всякая пища, ни одобряется, ни запрещается христианством, и не составляет Богослужебного действия. Но, конечно, было бы непоследовательно видеть в этом выражении апостола основание для противоречия тем правилам Церкви, которые предписывают христианам посты и устанавливают различие между постной и скоромной пищей. Устанавливая такое различие в пище, Церковь вовсе не имела намерения связывать совести христиан употреблением той или другой пищи, и сделать их ответственными перед Богом за это, а указала лишь, какие из брашен более приличествуют одному времени и состоянию христиан, какие – другому, чтобы таким образом успешнее достигнуть предположенной цели – посредством поста и воздержания возвысить дух христианина и покорить плоть его. Долг христианина исполнять эти требования Церкви из послушания, а не смотреть на них, как на фарисейское ограничение свободы христианской.

Стих 13. Не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего. Этим замечанием апостол окончательно указывает в рассматриваемом им вопросе акт любви христианской. Вера, – по его разъяснению, – определяет отношение христианина к языческому миру, показывая, что идоложертвенное не сквернит верующих, и что потому христианин не должен бояться такого осквернения от соприкосновения с язычеством; иначе, – как замечает апостол в другом месте, – христианину следовало бы из мира выйти (1Кор.5:10). Любовь же определяет взаимные отношения христиан, заставляя их соображаться при всяком поступке с совестью и пониманием ближнего.

б) О содержании служителей алтаря

(1Кор.9:1–27)

Для указания правильного употребления христианской свободы апостол привёл в пример себя самого. Он отказывается не только от мясной пищи, чтобы не соблазнить своего брата, но и от многого, на что имеет несомненное право. Будучи апостолом и свободным, как и другие апостолы, он имеет право есть и пить, имеет спутницами женщин и получает плату за свой труд, как получает её воин; пользуется плодами своих трудов, как пользуются земледельцы и даже рабочий скот (1Кор.9:1–10). Но он не пользуется своим правом, несмотря на то, что имеет перед глазами пример ветхозаветных священников и ясное повеление Господа: проповеднику Евангелия жить от проповеди (1Кор.9:11–14). Он боится, чтобы, требуя чего-нибудь от своих слушателей, не потерять славы бескорыстного проповедника и не повредить проповеди (1Кор.9:15–18). Всем и всегда служил он бескорыстно, приспособляясь к нуждам и состоянию всех и отказывая себе в необходимом (1Кор.9:19–23). В этом случае он подражал тем борцам, которые для получения победы в соперничестве отказывают себе во многом (1Кор.9:24–27).

Стихи 2–3. Аще ли кто мнит ся ведети что, не у ничто же разуме якоже подобает разумети. Это выражение напоминает слова древнегреческого философа Сократа, признанного Дельфийским оракулом самым мудрым из людей за то, что сказал, что “я знаю, что ничего не знаю”, видевшего цель философии в самопознании как пути к постижению Божественной истины и рассматривавшего знание как добродетель. На стенах же Дельфийского храма было начертано; «Познай самого себя».

Аще кто любит Бога, сей познан бысть от Него. Здесь внушается мысль о величии человека, любящего Бога: его знает Сам Владыка Вселенной. (В русском: Но кто любит Бога, тому дано знание от Него). Любовь является необходимым условием всякого познания, тем более Бога, Который есть Сама Любовь. Человек, любящий Бога, получает знание от Него и делается способным понимать и чувствовать нужды братьев своих.

Стих 5. Еда не имамы власти сестру жену водити, α̉δελφὴν γυναίκα περιάγειν. Это место разными толкователями понимается различно. Обыкновенно представляют так, что апостол говорит здесь о власти иметь жену, быть женатым на сестре-христианке, как другие апостолы, как братья Господни и как Кифа, о котором действительно известно, что он был женат (Мф.8:14). Но греческое περιάγειν γυναίκα не то же значит, что латинское ducere uxorem – жениться, но водить жену в качестве спутницы, как и перевёл русский переводчик. За апостолами, как за Иисусом Христом, ходили женщины, которые помогали им от имений своих и разделяли с ними труды проповеди; но апостол Павел и Варнава, как видно, отказывались от сопутствования таких женщин, хотя, по свидетельству предания, их действительно сопровождали некоторые женщины, например, первомученица Фекла и другие.

[Что касается вопроса о том, был ли женат апостол Павел или нет – об этом уже древнее предание разделяется во мнениях. Евсевий (Ц. Ист., 3:31) не сомневается в его женитьбе; но большинство, опираясь на 1Кор.7:8, держится противного мнения. Братья Господни здесь отличаются от апостолов, потому что не были в числе 12-ти. Имена их у Марка 6:3. Об отличии их от соимённых им апостолов: Иакова Алфеева, Симона Зилота и Иуды иаковлева, смотрите Примечание к сведениям о писателе Соборного Послания Иакова].

Стих 6. Власти еже не делати, в русском: не работать? апостол спрашивает: разве мы одни (Павел и Варнава) не имеем права получать пропитание за свою проповедь, а должны непременно добывать себе его работой?

Стих 9. Да не заградиши устен вола молотяща. На Востоке, как и у нас на Юге России, обмолот хлеба производится животными, которых заставляют вытаптывать ногами зерна из снопов, разбросанных по гумну. При этом работающее животное имеет возможность очень часто наклоняться и питаться не обмолоченным еще хлебом с зёрнами. Расчётливые владельцы разными способами вооружаются против такого самовольного питания рабочого скота и заграждают ему уста во время молотьбы хлеба. Запрещая подобные действия, Закон Моисея имел в виду научить евреев кроткому обращению с рабочим скотом (Втор.25:4). Апостол прилагает его к служителям Церкви.

Стихи 13–14. Не весте ли, яко делающии священная, от святилища ядят... Говоря о своей свободе и своих правах, апостол коснулся и материального содержания, которое он должен был получать от своих Церквей, но которым он не хотел пользоваться. Основанием своих прав апостол поставляет слово Спасителя: достоин есть делатель мзды своея (Мф.10:10). На этом основании, воин получает содержание от государства, садовник питается плодами от виноградника, пастух молоком от стада; на этом основании, даже молотящий вол имеет право есть необмолоченный хлеб, лежащий под его ногами: тем более следует сеющим духовное пожинать хотя телесное. Если в Законе Моисеевом была заповедь: да не заградиши устен вола молотяща (Втор.25:4), то, конечно, как замечает апостол, не о волех радит Бог, но о людях глаголет. Значит, и по человеческому рассуждению и по закону справедливости, служащий алтарю должен жить от алтаря и от алтаря пользоваться.

Ветхий Завет обезпечивал положение священников и левитов начатками, десятинами и жертвами. Иисус Христос, посылая учеников Своих на проповедь, запретил им заботиться о своём пропитании и одеянии, или, как говорит здесь апостол Павел, повелел проповедующим Евангелие от благовестия жити (стих 14).

Между тем уже апостол Павел находил необходимым отделять вопрос о служении Евангелию от вопроса о материальном обеспечении своём. Имея право и возможность воспользоваться от коринфян средствами существования, он не пользовался ими, чтобы не повредить делу проповеди. В своих Посланиях он сам о себе свидетельствует, что, не желая быть никому в тягость, работал днём и ночью (1Кор.4:12; 2Кор.11:8; 1Фес.2:9; 2Фес.3:8), и Евангелист Лука утверждает, что ремеслом апостола Павла было изготовление палаток (Деян.18:3; 20:34). Высокий и важный пример, указывающий правильное отношение между служением духу и материальным обезпечением.

[В самом деле: там, где отказываются от всех выгод и преимуществ жизни для блага ближних, где отказываются от своей воли и даже иногда жертвуют своей жизнью ради служения истине и добру, там заявлять свои права на материальное обеспечение было бы непоследовательно и даже противно самой идее высокого служения, и, значит, противно духу Евангелия!

Добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит (1Кор.9:15), пишет апостол. Не так ли должен поступать и всякий служитель алтаря, которому отказывают в выгодах и преимуществах, свойственных его служению; но которого тотчас начнут упрекать в вымогательствах и корыстолюбии, как только он заявит свои требования на следуемое ему и заслуженное им материальное вознаграждение, а вместе с тем начнут унижать и то дело, которому он служит? Ни Евангелие, ни апостол, ни закон гражданский, ни здравый смысл, ни примеры и обычаи всех времён не запрещают служителю алтаря со алтарём делиться и от жертвенника жить; напротив, они утверждают, что священнослужители имеют на это все права.

Но когда государство не может обеспечить духовенства, когда общество не может или не хочет доставить священнику средств существования, когда требование сих средств путём прав ведёт к ущербу дела Божия – и священнику грозят бедность, лишения и неизбежные с ними страдания: то он должен решиться и на это.

Высокий, мученический, апостольский подвиг! Но служитель алтаря не должен уклоняться и от него: он должен быть прежде всего служителем истины, самоотверженных подвижников духа! Тако тецыте, да постигнете (стих 24)].

Стих 20. Бых иудеем, яко иудей..., подзаконным, яко подзаконен. По замечанию блаженного Феодорита, «Божественный апостол не менялся, соображаясь со временем, как утверждали некоторые, клевеща на него, но употреблял всякие средства ради пользы других». Возвышаясь над понятиями иудеев и язычников и стремясь к обращению тех и других, он в обхождении с теми и другими поступал так, как будто он сам был иудей или язычник.

С иудеями воздерживался от запрещённых Законом яств, хранил Субботы и праздники, даже обрезал своих учеников. (Деян.16:3; 21:26). По отношению к язычникам апостол старался освободить их от Закона Моисеева, сам вкушал с ними пищу, которой не ели иудеи (Гал.2:12→), но не принимал только участия в тех языческих обычаях, которые были нарушением Закона нравственного; почему он и прибавляет: не сый беззаконник Богу, но законник Христу.

Стих 22. [Да всяко некия спасу; в русском – с ограничением: чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Апостол показывает, что он всеми мерами заботится о спасении ближних].

Стих 24. В позорищи един приемлет почесть. «Там подвизаются многие, а победителем провозглашается только один; здесь же каждым из подвизающихся доблестно удостаивается провозглашения» (Феодорит). Образ взят с ристалищ и других игр, бывших у греков.

Стих 25. Подвизаяйся от всех воздержится. Борцы и состязатели на ристалищах и публичных играх, готовясь к состязанию, обыкновенно воздерживались от излишней и даже необходимой пищи и питья, чтобы облегчить себе приобретение победы.

Стих 27. Умерщвляю тело мое, и порабощаю. Умерщвляю, – говорит, – то есть постом. Это то же самое, о чём говорит и Псалмопевец: смирях постом душу мою (Пс.34:13), так что колена моя изнемогоста от поста и плоть моя изменися елеа ради (в русском: лишилась тука. Пс.108:24).

в) Об удалении от идольских жертв

(1Кор.10:1–33; 11:1)

Своё рассуждение об употреблении идоложертвенного апостол заключает указанием на пример израильтян, путешествовавших в пустыне.

Между теми израильтянами и христианами есть большое сходство. И там, как и здесь, было крещение, то есть переход через море, и причащение, то есть вкушение манны; но известно, что многие, вышедшие из Египта, погибли в пустыне, и это служит предостережением для христиан, чтобы они не подражали евреям во зле, то есть не впадали, как они, в идолопоклонство и блуд, не искушали Господа и не роптали на Него (1Кор.10:1–11). Поэтому они должны смотреть на постигшие их несчастья как на испытания, от которых Господь избавит (1Кор.10:12–13); от идолослужения удаляться, потому что как участвующие в Евхаристии становятся причастниками Тела и Крови Христовых, так участвующие в принесении жертв идолам – бесам находятся в общении с ними, а находиться в общении и с Богом и с бесами невозможно (1Кор.10:14–22).

Правда, что всё позволительно, но не всё полезно. Так, можно без смущения совести есть купленное на торгу, не опасаясь того, что там будет идоложертвенное; но если кто предупреждает об этом, то не следует есть, чтобы не смущать сказавшего (1Кор.10:23–29). Поступая так, христиане и в безразличных делах будут прославлять Бога и не подадут повода к соблазну, подобно тому, как и апостол во всех поступках своих искал пользы и спасения ближних (1Кор.10:30–33; 11:1).

Стих 1. Под облаком Быша. Ветхий Завет был прообразом Нового: древний Израиль служил в своей судьбе и жизни образцом для нового, то есть для христиан. Как спасённые из Египта находились под особенным водительством и покровом Божиим – что наглядно выразилось в предшествии перед ними облака (Исх.13:2); так и спасённые от власти диавола находятся под особенным покровительством и руководством Божиим.

Стих 2. В Моисеа крестишася. «Там море уподоблялось купели, облако – благодати Духа, Моисей – иерею (точнее же Спасителю Христу), жезл – кресту, перешедший море Израиль – крещаемым, а египтяне (преследующие евреев, бежавших с египетским золотом – Ред.), представляли собой образ демонов, сам же Фараон служил изображением диавола» (Феодорит). Чтобы лучше сблизить переход евреев через море с крещением христиан, нужно представить себе, чем был этот переход для евреев. Выведенные из Египта, преследуемые недавними притеснителями своими, в виду двух опасностей – сзади от преследования, впереди от волн моря – евреи должны были отказаться от всякой надежды на спасение собственными силами и ввериться Богу и Его вождю. Вступая в море за Моисеем, они погребали в бездне свою волю, шли на смерть, чтобы спастись от смерти. И вера не обманула их: твёрдой ногой стали они на другом берегу, свободные от рабства, которое они несли по ту сторону моря рождённые от новой лучшей жизни, с полной уверенностью, после недолговременного странствования по пустыне, войти в землю обетованную, и с непременной обязанностью повиноваться велению и водительству своего вождя – Моисея.

Стих 3. Брашно духовное ядоша. В переходе через Чермное (то есть Красное) море апостол видит образ крещения, в питании манной и питии чудесно изведённой воды видит причащение. Посему он и называет манну духовной пищей.

Стих 4. От духовнаго последующаго камене, α̉κολουθούσης πέτρας. Апостол здесь ясно называет Христа духовным камнем, Который следовал, сопровождал евреев во время странствования их по пустыне. С верой к нему обращались Моисей и Аарон, когда изводили воду из камня для жаждущего народа; с верой в Него же, в этот духовный камень, пили израильтяне воду, чудесно источенную им. Напрасно поэтому некоторые хотят видеть здесь указание апостола на какой-то материальный камень, который сопровождал евреев в пустыне и был подставкой для Ковчега Завета, а в указанных случаях изведения воды послужил источником чудесной воды. «Ибо, – возражает блаженный Феодорит, – если бы камень последовал за ними, или последовала вода из камня, то отчего бы им снова иметь нужду в воде?» Останавливаясь исключительно на слове последующаго, α̉κολουθούσης, которое здесь представляет наиболее тёмное для толкования место, можно сказать: чудо изведения воды повторялось в пустыне много раз, можно сказать следовало за израильтянами, как следовала за ними манна – и это следование чуда у раввинов представлено в виде следования самого камня.

Стих 8. Двадесять три тысящи. Моисей (Чис.25:9) насчитывает 24,000. Истинное число, вероятно, колеблется между 23 и 24 тысячами. Некоторые же объясняют тем, что Моисей исчисляет падших от язвы в продолжении всего времени гнева Божия, а Павел во един день.

Стих 10. Нецыи от них ропташа и погибоша от всегубителя. Евреи постоянно роптали в пустыне – и потому это выражение апостол мог употребить вообще; но большая часть толкователей видят здесь указание на какой-либо частный случай, например, когда весь народ еврейский, возмущённый рассказами соглядатаев земли Ханаанской, возроптал на Моисея и Аарона и хотел возвратиться в Египет, за что и был осуждён на 40-летнее странствование по пустыне, а возмутившие народ соглядатаи были все поражены смертью (Чис.14:1–37).

Русский перевод разумеет именно это событие (смотрите ссылку на параллельное место). Другие разумеют бунт Корея, когда некоторые из его сообщников погибли от язвы (Чис.16). Язва, от которой погибли роптавшие, у апостола называется всегубителем, по своему происхождению от сатаны.

Стих 13. [Искушение человеческое, то есть малое, соразмерное с природой и силами человека].

Сотворит со искушением и избытие, ε̉'κβασιν – выход из искушения. «Даже умеренных искушений мы не можем переносить собственной силой, но и в этом случае имеем нужду в помощи Божией, дабы преодолеть, а прежде нежели преодолеем, переносить их» (Златоустый).

Стих 16. Чаша благословения. Так у евреев называлась чаша вина, растворенного водой на пасхальной Вечери. Отец семейства, поднимая эту чашу, обыкновенно произносил: «да будет благословен Сотворивший плод лозный!» На Тайной Вечери, по свидетельству Евангелистов (Мф.26:27; Мк.14:23), Иисус Христос, взяв чашу и благодарив Бога ευ̉χαριστήσας, подал ученикам эту чашу, как чашу Завета в крови Его. Отсюда совершаемая в воспоминание Его страданий вечеря названа Евхаристией, и сама чаша таинственно превращаемого в кровь вина названа чашей благодарения, или благословения.

Общение крове Христовы. Это выражение ясно показывает, что апостолы в хлебе и вине Евхаристии видели и признавали действительное присутствие Тела и Крови Христовой, а не символическое какое-нибудь означение их.

Общение тела Христова. Точно то же замечает апостол и о хлебе.

Стих 17. Яко един хлеб, едино есмы мнози. Причащение одного Тела, которое образуется из одного хлеба, делает всех верующих одним телом между собой и Тем, Кого они причащаются.

Стих 18. Израиля по плоти, то есть по естественному происхождению от Авраама – в противоположность Израилю по духу, то есть христианам. В доказательство своей мысли о соединении всех христиан в одно тело со Христом апостол указывает на жертвы Израильские и выясняет их глубокое значение. Израильтянин, принося жертву Богу, получал часть её обратно и разделял её с членами своей семьи: это было внешнее свидетельство участия его в жертве и общении с Богом, Которому приносилась жертва.

Стих 20. Бесом жрут, δαιμονίοις. Прежде апостол сказал, что идол ничто, потому что он не изображает никакой действительной силы; но само служение идолам имеет глубокое значение. По своему нечистому источнику, оно называется служением бесам. Апостол заимствует это название из Ветхого Завета (Втор.32:17; Пс.95:5). Этим, конечно, взглядом руководствовались апостолы на Соборе иерусалимском (Деян.15), когда запрещали христианам из язычников вкушение идоложертвенного.

Общников быти бесом. Через вкушение идоложертвенного люди делаются общниками бесов. «Ибо если у людей общение соли и трапезы бывает поводом и знаком дружбы: то то же самое может быть и в отношении к бесам» (Златоустый).

Стих 28. Аще ли же кто вам речет. Апостол не запрещает общение с язычниками и участия в их трапезе – но не в идольских жертвах. На трапезе язычников могли быть яства, осквернённые соприкосновением с идоложертвенным, окроплённые кровью жертв; такие кушанья назывались ι̉εροθυια. Христиане, хотя бы и знали или были уверены, что подаваемые кушанья суть освященные жертвами, по слову апостола могли, не стесняясь, есть всё ради призвавшего. Но так как другие гости, присутствующие при столе, видя, что христианин вкушает освященное язычниками, могут считать его отступником от своей веры и общником в поклонении идолам, и спросят об этом или скажут ему с целью испытать его образ мыслей – то христианин не должен уже есть, чтобы не дать повода ложно думать о себе.

Распри коринфских христиан об учительстве и о некоторых пунктах учения обнаруживались беспорядками при Богослужениях и неуменьем пользоваться духовными дарованиями. Апостол исправляет беспорядки и толкует коринфянам о значении и употреблении различных дарований.

1) О благочинии в Богослужениях

(1Кор.11:2–34)

В первенствующей Церкви не могло быть подробных и определённых правил для Богослужений христианских. Апостолы руководствовались при установлении внешних форм Богослужения преданиями иудейскими и личными соображениями, смотря по месту, времени и лицам, для которых назначалось Богослужение – то есть везде оно было различным.

Но уже с первых пор существования Церкви заметно было желание отделить и отличить христианское Богослужение от иудейского и языческого

Всё оно проникнуто было духом свободы, чистоты, простоты и назидательности. Личные усмотрения предстоятелей Церкви определяли Частные действия при Богослужениях.

Но когда в Коринфе появились партии, руководившиеся взглядами своих частных учителей, тогда естественно могли произойти беспорядки при самих Богослужениях. Пользуясь учением о христианской свободе и в особенности учением о равенстве мужа и жены для Царства Божия, коринфские христианки позволяли себе входить в церковные собрания с непокрытой головой, как это делалось при языческих служениях; мужчины же, напротив, по иудейскому и языческому обычаю, покрывали головы.

Исправляя эти нестроения, апостол прежде похваляет тех, которые точно соблюдают его предания, потом, на основании того, что муж глава жене, постыжает мужей, покрывающих голову при молитве, равно как и жен, молящихся с открытой головой, и требует, чтобы они покрывались или – замечает с иронией – стриглись (1Кор.11:2–6), раз им всё равно (остриженная голова считалась позором у евреев, тогда как у греков это не имело значения).

Открытая глава мужа означает, что он носит на себе образ Божий, который не должно скрывать; покрытие главы женой означает её зависимость от мужа (1Кор.11:27–12).

Необходимость покрытия головы женщиной невольно сознаётся самими женщинами, которые считают честью для себя иметь большие волосы, а для мужа такие волосы служат бесчестием. Впрочем, апостол этого не выдаёт за положительный закон и не желает ни с кем спорить об этом (1Кор.11:13–16).

Переходя затем к беспорядкам, обнаружившимся при вечерях любви (агапах), апостол указывает, что причина их лежит в разделении коринфян на партии; что эти разделения унижают значение собрания для вечери Господней; что преждевременное вкушение пищи неуместно в храме и обидно для бедных, между тем как из установления таинства Евхаристии Иисусом Христом открывается, что оно имеет важное значение – напоминать христианам смерть Христову (1Кор.11:17–26).

Посему недостойное и небрежное вкушение Тела и Крови Христовой служит к осуждению христиан, как обнаруживается это в болезнях и смертных случаях у коринфян. В итоге, апостол требует всем собираться и вкушать вечерю в одно время, обещая лично явиться в Коринфе для устройства других дел (1Кор.11:27–34).

[Стих 2. Хвалю вы, братие. Здесь опять не captatio benevolentiae (Сравните выше 1:4), как думают некоторые – потому что апостол не способен был ни льстить своим читателям, ни заискивать их благоволения – но действительная похвала тем, которые сами исполняли предания павловы, хотя и не находили возможности останавливать тех, которые нарушали эти предания].

Стих 3. Глава Христу Бог. Христос по Своему человеческому естеству имеет главой Бога, потому что от Него вышел и творил Его волю. По отношению к верующим Он сделался нашей главой, вторым Адамом, родоначальником нового человечества.

Стих 4. Срамляет главу свою. Какую голову? Свою ли в собственном смысле, или, как догадываются некоторые, Христа, Который есть Глава мужа, и относит к Себе бесчестие, причиняемое покрытием головы при молитве? Последнее вероятнее. Так как в покрытии головы высказывается подчинение – зависимость покрывающего голову, а Иисус Христос доставил христианам свободу и власть над землёю – то покрывающий свой голову унижает сам себя, унижает и своего Главу – Христа, как бы показывая своё рабство (сравните 2Кор.3:13–18).

Вместе с тем апостол имел в виду противопоставить христиан евреям, которые носили покрывала на своих головах, подражая Моисею, покрывавшему своё лицо – потому что евреи, по своему недостоинству, не могли взирать на отражавшуюся в лице Моисея славу Божию. Мы же вси, – замечает апостол в другом месте (2Кор.3:13–18), – как удостоившиеся в лице Единородного Сына Божия видеть славу Самого Бога Отца (Ин.1:14; 14:9), можем откровенным лицем славу Господню взирать.

Стих 7. Образ и слава Божия сый. Причиной того, что муж не должен покрывать своё лицо или голову во время молитвы, апостол поставляет то, что он есть образ Божий, и потому, закрывая главу, он закрывает от других образ Божий.

Жена же слава мужу есть. Нет сомнения, что по ближайшему своему отношению к мужу и зависимости от него, жена своим поведением приносит мужу честь или бесчестие, или, как говорит апостол, бывает для него славой (или укоризной). И потому всё, что служит к собственной славе жены, или наоборот, что бесчестит ее, или считается неприличным для неё, то должно быть относимо к самому мужу. Открывая свою голову, вопреки установившемуся приличию, женщина осрамляет свою голову, а тем самым она осрамляет и своего мужа. То, что здесь говорится о жене замужней, приличествует и всякой женщине: девице, как находящейся в зависимости от отца и составляющей славу отчего дома, и вдове, как носящей имя, а стало быть, и славу своего покойного мужа.

Стих 10. Ангел ради – подобно ангелам. Как ангелы, являясь перед лицом Божиим, не терпя зрети славу Божию, закрывают лица своими крылами: так и женщинам должно являться перед Богом не для того, чтобы показывать красоту – славу свою – а для того, чтобы смиряться пред славой Божией, покрывая главу свою, украшенную волосами.

[Есть и другие объяснения этого места, основанные на более употребительном переводе слов διὰ τοὺς α᾿γγὲλους, для ангелов. Под этими ангелами разумели или предстоятелей Церкви (Откр.1:20), или юношей, сияющих ангельской чистотой жизни, или аггелов злых, которые могут пользоваться неприличным появлением женщин в храме, как средством соблазнять мужчин, или, наконец, ангелов добрых, которые, видя неприличное поведение женщин в храме, со скорбью удаляются от участия в наших молитвах. Но представленное в начале объяснение проще и естественнее].

Стих 14. Самое естество учит вы. У всех народов древности длинные волосы считались для женщин лучшим естественным украшением; напротив, у всех народов мужчины носили короткие волосы. Хотя в природе того и другого пола не представляется нам основания для обычая женщин отращивать волосы, а для мужчин – стричь их; однако из слов апостола можно заключить, что с самой глубокой древности эти обычаи не считались произвольными, а естественными, основанными на природе того и другого пола. Впрочем, апостол замечает, что если бы кто стал отвергать естественность того или другого обычая, то он не хочет с такими спорить.

Стих 18. Сходящимся вам в Церковь. ε̉ν τη εκκλησία. Здесь Церковь не собрание верующих, а особенное место для собрания (стих 22), в отличие от обыкновенных христианских домов. Уже во времена апостолов были такие отдельные и определённые места для христианских Богослужений.

Слышу в вас распри. Споры об учительстве не прекращались и в Церкви, то есть принадлежавшие к разным партиям христиане становились в храме на молитву и садились за трапезу любви отдельно, каждый со своей партией.

Стих 19. Подобает и ересем в вас быти. Прежде всего здесь разумеются распри, разделения, которые клонились к нарушению порядка внешнего; потом и ереси догматического содержания. Но нужно заметить, что слово подобает не означает необходимости, а только предведение апостола. Так и Иисус Христос предсказал: нужда есть приити соблазном (Мф.18:7). Но, как выражается Златоустый, «не потому происходили соблазны, что Он предсказал о них; но потому Он предсказал, что они имели произойти».

Стих 20. Господню вечерю. Это не Евхаристия, как думали некоторые, а, как видно из дальнейшого, это вечеря любви, агапа. «Был обычай в Церквах после таинственной литургии иметь общую трапезу богатым и бедным, и это служило великим утешением для бедных, потому что достаточные приносили из дому припасы, а живущие в нищете по общению веры участвовали в пиршествах» (Феодорит). Господнею могла называться и эта вечеря, потому что она совершалась в память преломления Господом хлеба перед учениками по воскресении (Лк.24:30; Ин.21:13), или в честь Господа и по образу вечери причащения.

Стих 23. Аз бо приях от Господа. Апостол из непосредственного откровения Иисуса Христа был научен не только основным истинам христианства, но и историческим истинам.

Стих 25. Сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание. Эту заповедь Спасителя, на которой основывается право совершения величайшего из таинств, таинства Тела и Крови Христовой, передаёт только Евангелист Лука и в одном только месте, при рассказе о преломлении хлеба (Лк.22:19); апостол Павел повторяет эти слова два раза, что показывает на особенную полноту откровения, сообщённого ему.

Стих 28. Да искушает человек себе. «Повелевает испытывать не одному другого, но самому себя, устрояя судилище без гласности и обличение без свидетелей» (Златоустый). Впрочем, на основании сего повеления Церковь требует от чад Своих, приступающих к принятию Тела и Крови Христовых, чтобы они предварительно очищали свою совесть исповедью.

Стих 30. И спят доволни. Все согласны, что апостол здесь разумеет смерть. Русский переводчик прямо перевёл: не мало умирает (Сравните выше 7:39). Но нельзя из этих слов сделать вывод, что внезапная смерть следовала тотчас за недостойным причащением или, что даже скорая смерть, или болезни обращали внимание коринфян на главную причину их – недостойное причащение. Из слов апостола можно понять, что он теперь только объясняет коринфянам причину частых болезней и смертных случаев между ними.

Стих 32. Да не с миром осудимся. Мир здесь – все неверующие во Христа.

2) О духовных дарованиях

(1Кор.12:1–31)

Положение первенствующей Церкви было таково, что Она для Своего утверждения и распространения нуждалась во многих чрезвычайных дарованиях. И они действительно изливались на Неё в обилии: таковы преимущественно были дар языков и дар чудес. Проявляясь вовне заметным образом, эти дары служили для язычников и для самих новообращённых лучшим свидетельством того, что в христианах действует Дух Божий. В то же время эти дары служили поводом к превозношению одних перед другими и к несогласию. Обладавшие ими превозносились перед необладавшими; неимевшие завидовали имевшим.

Так, по крайней мере, было в Церкви коринфской, и происходило от неразумия получавших дары. Восстановляя между коринфянами истинное ведение о духовных дарованиях, апостол доказывает, что всякое явление в Церкви есть уже дарование Духа. Так, даже исповедание или призывание Иисуса Христа Господом даётся Духом Святым. И все вообще дары, которыми обилует Церковь, все служения в Ней, несмотря на своё различие, производятся одним и Тем же Духом Божиим (1Кор.12:1–11). Но как в теле все члены составляют одно целое, так и в Церкви, которая есть единое тело Христово, все обращённые составляют одно тело и проникнуты одним духом (1Кор.12:12–13). Далее известно, что в теле каждый член совершает свои отправления сообразно своему назначению и служит ими для общей пользы, так что и неблагообразные члены пользуются вниманием человека наравне с благообразными, и страдание одного члена отражается на других (1Кор.12:14–26). То же делается и в теле Христовом. Бог установил в Церкви разные служения – и апостольство, и пророчество, и учительство, и каждому из членов уделяет нужные дары и силы. Но все не могут иметь одинаковые дарования. Если же кто будет ревностно стремиться к большим дарованиям, то апостол не отказывается указать ему лучший путь (1Кор.12:27–31).

Глава 12:1. О духовных (подразумевается) дарованиях. Это прибавление оправдывается дальнейшим содержанием главы. По замечанию святого Иоанна Златоустого, «всё это место весьма не ясно; неясность происходит от неизвестности предметов и от оскудения событий, которые тогда были, а теперь не бывают».

Не хощу вас не ведети. Образ выражения, свойственный апостолу, когда он хочет обратить внимание своих читателей на какой-нибудь важный предмет (Сравните 1Кор.10:1; 1Фес.4:13).

Стих 2. Егда неверни (в русском: язычниками) бесте, ко идолом безгласным, яко ведоми ведостеся.

[Важность дарований, получаемых христианами, и превосходство их перед так называемыми дарованиями язычества открываются прежде всего из того, что они не стесняют свободы, не насилуют сознания, как это было в язычестве, когда прорицания вынуждались силой]. Святой Златоустый находит, что здесь апостол именно указывает на различие между гаданием и пророчеством. По его объяснению, смысл слов апостола следующий: «в капищах идольских, когда кто бывал одержим нечистым духом и прорицал, то как бы ведомый и связанный, был увлекаем духом и нисколько не сознавал того, что говорил. Гадателю свойственно быть в исступлении, терпеть принуждение и насилие, увлекаться и неистовствовать, как бесноватому. А пророк не таков; он говорит всё с трезвой душой и здравым рассудком, зная, что он говорит».

Стих 3. Никтоже Духом Божиим глаголяй, речет анафема Иисуса. Иудеи злословили путь Господень (Деян.19:9), а язычники своими заклинаниями старались остановить силу Божию. Но кто находится под действием Духа Божия, тот не может хулить имя Иисуса Христа. Точно так же и никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым. Вот другая черта для различения гадателей и пророков – произнесение имени Иисуса Христа при заклинаниях. Если даже и бывали случаи, когда не признающие Иисуса Христа Господом употребляли Его Имя для изгнания бесов, как это делали сыновья иудейского первосвященника Скевы (Деян.19:13–16), то всё же такие люди, по свидетельству Самого Иисуса Христа (Мк.9:39), не могли быть враждебны Ему и злословить Его вскоре после того, как сотворили чудо именем Его. Впрочем, здесь нарицание Иисуса есть исповедание Его, признание Его Сыном Божиим, как и в Послании апостола Иоанна (1Ин.4:2–3), а такое исповедание есть действие Духа Божия.

Стихи 4–6. Разделение дарований. Дар то же, что талант, способность, свойственная различным членам Церкви. Апостол сравнивает Церковь с телом, и как в теле замечает различные способности, отправления, так то же замечает и в Церкви (Рим.12:6). Дарами же назвал апостол потому, что даются по щедрости Божией. Указанием на происхождение различных даров от одного источника – Духа Святого – апостол хочет смирить превозносящихся этими дарами и успокоить завистливые пожелания не имеющих. Если одни имеют больше даров, то не должны думать, что другие вовсе не имеют их, а эти, в свою очередь, не должны жаловаться на неимение даров. Уже одно признание Иисуса Сыном Божиим есть дар Духа Божия и показывает, что Дух Божий действует в таком человеке.

Разделения действ. Разумеются как чудотворная, так и пророческая сила в их разнообразном приложении и проявлении. В этих трёх стихах различают действие Всех Трёх Лиц Пресвятой Троицы. Дух Святый даёт дары – то есть способности духовные; Иисус Христос назначает верующих к тому или другому служению; Бог Отец для исполнения служения сообщает особенные силы. Но как в Дарующем нет разделения, так и для различных дарований, служений и действий одна сила и один источник. И цель всего этого – общая польза (стих 7). Как в теле все члены служат взаимно своими действиями и силами, так должно быть и в Церкви.

Стих 7. Явление Духа. Здесь надобно заметить, что в апостольской Церкви действие Святого Духа в верующих обнаруживалось некоторыми внешними знамениями. Так, крещаемые прежде всего получали дар языков (Деян.10:46; 19:6), другие – пророчествовали; многие – воскрешали мертвых, изгоняли бесов, совершали много и других чудес. Всё это служило как для язычников, так и для самих верующих видимым знаком того, что на крещаемых сошел Святый Дух. О таком явлении Духа апостол и говорит здесь.

Стихи 8–10. Апостол исчисляет девять родов духовных дарований, между коими на первом месте он поставляет слово премудрости, как способность проникать в глубины тайн Божиих, как слово откровения основных истин христианства. Это по преимуществу дар, принадлежащий апостолам и пророкам (1Кор.2:7).

Иному же слово разума. Это способность понимания откровенных истин; свойственная всем христианам (Рим.15:14; 1Ин.2:27). Первое познаёт истины веры через непосредственное откровение, второе – через научное исследование. Далее вера – чудодейственная, могущая и горы переставлять (Мф.17:20; 1Кор.13:2). Впрочем, может разуметься и вера, спасающая от слуха, слух же глаголом Божиим (Рим.10:17). Дарование исцелений и действия сил, различаются у Отцов тем, что первые означают чудотворную силу, обнаруживающуюся в исцелениях от разных болезней, а последние – в совершении других чудес, например, в воскрешении мёртвых, в наказании неверующих болезнями и прочее.

Пророчеством в Новом Завете называется не предсказание в собственном смысле будущого, но такое духовное озарение или одушевление, когда верующий открывал другим истины веры, изъяснял и проповедовал их перед Церковью. Рядом с этим даром апостол означает рассуждения духовом. По мнению Отцов, этот дар имел целью отличать истинное озарение от ложного, так как в Церкви могли появляться ложные пророки. Может быть, это был дар сердцеведения, какой мы видим у апостола Петра (Деян.5:3; 8:21), и вообще способность различать то, что происходит от Духа Божия и что от собственного знания и остроумия. Роди языков – способность говорить на разных языках, как она проявилась в апостолах в день Пятидесятницы (Деян.2:4) и как она долгое ещё время проявлялась в первенствующей Церкви в верующих (апостол далее объясняет, как пользоваться этим даром, 1Кор.14:27). За даром языков следует сказание языков. Это было дополнение к предыдущему дару. Случалось иногда так, что говоривший на незнакомом языке сам знал, что говорил, но истолковать другому не мог, и это должен был делать другой (Златоустый).

Стих 11. Разделяя властию коемуждо, якоже хощет. Все роды дарований даются одним и Тем же Духом и, как дары Божии, сообщаются не по заслугам, а по усмотрению или воле Божией.

Стих 12. Тако и Христос. Надлежало бы сказать: так и Церковь; но апостол наименовал здесь Христа, потому что Христос есть Глава Церкви – тела Его (Златоустый. Феодорит).

Стих 13. Единем Духом мы вси во едино тело крестихомся. Крещение христианское – не только водой, но и Духом. Но Дух один и тот же для всех крещаемых. И все мы крещаемся для того, чтобы быть одним телом.

Духом напоихомся. Можно относить к причащению Тела и Крови Христовых, прямее же – к принятию чрезвычайных даров Святого Духа, сообщавшихся крещаемым в Церкви апостольской. Иисус Христос принятие Святого Духа сравнивал с питием воды живой (Ин.7:37–39).

Стихи 14–26. Для объяснения действий и взаимных отношений членов Церкви апостол указывает на действия и отношения членов человеческого тела, и через это сравнение выясняет необходимость для членов Церкви взаимной заботы, содействия и даже зависимости.

Стих 28. Положи Бог в Церкви первее апостолов. Так назывались преимущественно 12-ть непосредственных учеников-очевидцев Иисуса Христа, к которым впоследствии присоединён был и Павел.

Второе – пророков. Разумеются пророки Нового Завета. Это были лица, соответствовавшие апостолам в их проповеди, но не получившие непосредственного призвания от Иисуса Христа.

Таков, например, был Варнава. Так как эти лица, кроме апостольских даров, имели и дар пророчества, то имя пророков и оставлено за ними в отличии от апостолов.

Третие – учителей. Эти уже говорили не по внушению Духа Святого, а по научению от других лиц, и были обыкновенными учителями в Церкви – некоторые же учителя по своей любви имели ведение от Бога (1Кор.8:3).

Для пророков необходимо было озарение от Духа Святого, для учителя достаточно было собственного размышления.

Далее идут у апостола без особенного порядка другие дарования – силы (чудодейственные), исцеления, заступления – в русском переводе вспоможения – то есть дар помогать слабым и защищать обидимых. Апостол не без намерения в числе благодатных даров поставляет и сей дар, в котором, по-видимому, не обнаруживается ничего сверхъестественного.

Апостол научает, что и для вспоможения бедным ближним нужно особенно воздействие Святого Духа; иначе, самые благотворения могут получить ложное направление. Так, Варнава за свои жертвы для вспоможения бедным получает от апостолов название сына утешения (Деян.4:36), а Анания и Сапфира от тех же апостолов и за такие же пожертвования для бедных подвергаются страшному наказанию (Деян.5:1–11). Правления. Дар домостроительства Церкви. Некоторые разумеют попечения о странниках: естественнее же – дар управления Церковью. Наконец, роди языков. Апостол поставляет на последнем месте дар, которым наиболее превозносились некоторые из коринфян, желая показать, что есть многие совершеннейшие и важнейшие дары в Церкви, к которым больше нужно и стремиться.

Стих 31. Ревнуйте дарований больших. Апостол с намерением говорит так, чтобы показать, что Коринфяие сами виноваты, что получили меньше даров; если же они желают больших даров, то он укажет им путь по превосхождению. Этот путь, как видно из последующего, есть любовь к ближнему.

3) О любви

(13:1–13).

Многочисленные дары, которыми обладали коринфяне и которых желали, не вели их к единству, не связывали в одно тело и, как имеющие временное или случайное значение, были непостоянны. Указывая христианам превосходнейший путь, апостол изобразил перед ними духовный дар, от которого все прочие получают свою силу и достоинство, который служит средоточием всей христианской жизни. Этот дар есть любовь. Апостол сопоставляет её с лучшими, по мнению коринфян, дарованиями и находит, что все они без любви не оказывают никакого действия. Ни дар языков, которого коринфяне так желают, ни пророчество и познание, которыми они так хвалятся, не имеют никакого значения без любви; ни даже мученичество не приносит пользы (1Кор.13:1–3). Одна любовь совершенна; она отличается теми свойствами, которые вносят в жизнь человеческую порядок и счастье, и она вечно будет существовать даже тогда, когда все другие дары прекратятся (1Кор.13:4–8). Настоящее же наше состояние не есть состояние совершенства и полноты: то состояние наступит после. Тогда и знание и обладание будут полными; теперь же только гадательно, и потому теперь имеет силу и вера, и надежда, и любовь; но любовь всё-таки больше (1Кор.13:9–13).

Глава 13:1. Аще языки человеческими глаголю и ангельскими. На первом месте для сравнения с любовью апостол поставляет дар языков, который считался высшим у коринфян. И чтобы ещё более усилить этот дар, прибавляет к человеческим языкам ангельские, под которыми разумеет не чувственные, но мысленные, на которых ангелы песнословят Бога и беседуют между собой.

Стих 2. Имам пророчество. За даром языков апостол вычисляет другие важные дары – пророчество, видение, веру, но и они не имеют значения без любви.

Стих 3. Раздам вся имения. От дарований апостол Павел переходит к добродетелям которые, как следовало бы ожидать, должны доставить права на Царство Божие: но и эти добродетели сами по себе не принесут пользы. Так, велика добродетель милосердия к неимущим; но и оно не принесёт пользы без любви; потому что часто совершается ради славы человеческой. Ещё выше подвиг мученичества, но и его могут сопровождать гордость, превозношение перед другими, и потому он будет бесполезен без любви. Так, Спаситель упрекает в недостатке сей любви учеников, просивших у Него позволения сесть одесную и ошуюю; между тем эти ученики готовы и могли креститься крещением Иисуса Христа (Мф.20:23).

Стихи 4–8. Любы долготерпит, милосердствует [...], любы николиже отпадает. Изображая любовь как высший союз совершенства – то есть как добродетель, соединяющую в себе самые совершенные свойства, а потому пригодную для всех состояний и отношений человека – апостол перечисляет эти свойства и с положительной и с отрицательной стороны, не имея, конечно, намерения дать полной таблицы свойств этой всеобъемлющей добродетели, но стараясь преимущественно указать на те её свойства, которых недоставало коринфянам, а именно: долготерпение, милосердие, независтливость, смирение, благочиние, бескорыстие, кротость, простодушие, искренность, снисходительность, доверчивость, ожидание, терпеливость и, наконец, неизменность. Любы долготерпит, не завидит, не превозносится. Коринфяне, очевидно, страдали противоположными сим свойствам недостатками, когда делились на партии, хвалились своими учителями, ходили судиться у язычников.

Не безчинствует. И бесчиние они показывали при трапезах любви. Любы ... вся любит (любить в русском языке этимологически означает принимать любым, как своё родное, неотъемлемое от целого, без чего жизнь будет неполноценна, и потому в русском тексте это слово переведено в смысловом выражении: покрывает – то есть терпит и прискорбное, и умалчивает о недостатках и погрешностях: Ή α̉γάπη ... ου̉ χαίρει). Это апостол противополагает тем, которые любили судиться.

Николиже отпадает. Желая показать совершенство любви, апостол доказывает, что она неизменна – потому что всякая изменчивость, прекращаемость, есть признак несовершенства. Апостол тут сопоставляет другие дары и показывает их сравнительное несовершенство в том, что они имеют временное значение. Так пророчествия упразднятся, потому что всё будет понятно и доступно ведению: разные языцы умолкнут, потому что не будет различия между народами или говорящими, но будут всем едины уста и едино сердце; наконец, и наш несовершенный разум, наше ограниченное, частное ведение (γνῶσις) испразднится, потеряет силу, потому что будет заменено знамением полным, наглядным.

Стих 11. Егда бех младенец. Будущая жизнь сравнивается у апостола с совершеннолетием, с возрастом совершенного мужа (Еф.4:13). Ей предшествует младенчество: это жизнь настоящая.

Стих 12. Лицем к лицу, то есть непосредственно, близко и полно; не по догадке и соображению, не так, как мы можем заключить о заслонённом от нас предмете по тени, которую он бросает, но как он является нашим глазам лично. Якоже и познан бых – то есть Богом. И знание человека в будущей жизни будет совершеннее настоящого. Сколько Бог познал и возлюбил человека, столько и человек будет познавать и любить Бога и ближних.

Стих 13. Ныне же пребывают вера, надежда, любы. Если вера есть уповаемых извещение (Евр.11:1), то по явлении самих вещей нет уже потребности в вере. Так же и упование. В будущей жизни мы всё увидим; если же кто видит что, то и уповает (Рим.8:24). Но любовь, напротив, не только не ослабеет, но должна ещё усилиться, потому что страсти успокоятся, зло искоренится, везде будет совершенство, и Сам Бог – Любовь будет совершать всяческая во всех.

4) О даре пророчества и даре языков

(1Кор.14:1–40)

Из всех духовных дарований наиболее привлекал внимание коринфян дар языков. Как ощутительный внешний знак внутреннего озарения Святым Духом, этот дар возбуждал в некоторых из них чувство гордости и вообще был неправильно понимаем и употребляем. Указав в предыдущем, сравнительно с другими дарами, низшее значение этого дара, апостол требует чтобы коринфяне после дара любви заботились о даре пророчества, потому что говорящий на языках назидает только себя, а пророчествующий или толкующий назидает всю Церковь; в этом отношении у говорящего на чужом языке есть сходство с трубой, которая издаёт неопределённый звук и никого не может побудить к сражению (1Кор.14:1–11).

Для назидания Церкви нужно стараться о приобретении дара истолкования чтобы молитва предстоящего была понятна и для простого человека; и апостол, владевший более других даром языков, предпочитает лучше истолковать в Церкви пять слов, чем тысячи произнести их на незнакомом языке (1Кор.14:12–19).

Впрочем, дар языков имеет своё значение именно для неверующих, а пророчество для верующих. Но при этом нужно стараться, чтобы неверующий, видя многих говорящих на незнакомых языках, не подумал, что христиане беснуются: чего не может случиться с даром пророчества (1Кор.14:20–25).

По двема, или множае по трем. Возможно, это одно из тех мест, которые апостол Пётр называл у Павла неудобовразумителъными, поскольку можно подумать, что здесь апостол народов стремится урегулировать проявление в Церкви даров Божиих, представляя дело так, что Дух, Который хотя дышит идеже хощет (Ин.3:8), всё же может действовать беспорядочно, то есть бесчинно – апостол Павел здесь учит, что раз всё должно быть направлено к назиданию Церкви, то говорящих на незнакомых языках должно быть не более двух или трёх; пророков же не больше того – и все они должны говорить и пророчествовать порознь (1Кор.14:26–33); жёны должны молчать в Церкви, а что захотят узнать – пусть узнают в доме от мужей (1Кор.14:34–35). Вообще же всё должно быть благообразно и чинно (1Кор.14:36–40).

Стих 1. Держитеся любве, в русском: достигайте.

[Это выражение многими издателями и толкователями относится к предыдущей главе; но святые Златоустый и Феодорит, а равно и лучшие издания текста, ставят его во главе этого отдела, как переход от предшествующего рассуждения о любви к другим дарованиям].

Да пророчествуете. Пророчествовать здесь – в смысле понимать и объяснять пророческие писания Ветхого Завета и откровения и сказания Новозаветных пророков, или просто объяснять сказанное на незнакомом языке, и потому этот дар имеет ближайшее отношение к дару языков.

Стих 2. Глаголяй бо языки. Толкователи разделяются в понимании этого дара языков. Первоначально его получили апостолы в день сошествия Святого Духа (Деян.2:5), как это и было обещано Иисусом Христом (Мк.16:17); потом этот дар подавался и другим верующим (Деян.10:46; 19:6). Особенно же, как видно из Послания апостола Павла к коринфяном, этим даром владели многие коринфские христиане (главы 12–14). Но, рассказывая о его получении, апостолы не объясняют, в чём он состоял, потому что этот дар был общеизвестен в древней Церкви – не сохранило повествования о нём и Священное Предание. Между тем, со временем он совсем иссяк в Церкви, и уже святой Иоанн Златоустый затруднялся объяснением этого дара своим слушателям – по оскудению событий, какие были тогда.

Самым простым и естественным представлением об этом даре будет то, что христианин вдруг начинал говорить на языке дотоле ему неизвестном, например, на персидском, арабском и других, смотря по надобности. Этим достигалась главная цель дара языков – проповедь Евангелия разным народам, и этому соответствует выражение глаголати иными языки (Деян.2:4) и то обстоятельство, что свидетели чуда Пятидесятницы слышали апостолов говорящими на тех языках, на которых они сами говорили издетства (9). И святые Отцы и Учителя Церкви, объясняя это чудо, почти все так представляли его (Златоустый, Феодорит, Ориген, Иероним и другие). Но так как собравшиеся с разных сторон иудеи не могли понимать всего сказываемого ими, то речь их могла казаться только беспорядочной смесью разноязычных слов, речью изрядно захмелевших людей (Деян.2:13) или даже безумных (1Кор.14:23).

Такое же непонимание речи говорящего на иностранном языке было и причиной того, что для объяснения сказанного нужно было истолкование. Однако, следующее выражение никто не понимает – показывает, что здесь речь говорившего языками не была речью на иностранном языке (в отличии от Деян.2:13), поскольку из постоянно находившихся в Коринфе иностранцев наверняка нашёлся хотя бы кто из признавших свою родную речь.

Стих 4. Себе зиждет. Возбуждённые Духом Святым апостолы не только сами пришли в восторг, но и других возбудили к тому, и таким образом сказанное им могло быть понимаемо слушателями. В Коринфе этого не было, так что восторженный христианин, хотя и говорил неким языком, но не мог других назидать, привести в восторг – необходим был ещё и толкователь. Пророчествующий же, или толкующий истины веры, не возбуждая в слушателях восторга, а действуя на обыкновенное чувство, может принести им больше пользы, потому что предлагает и назидание, и увещание, и утешение (стих 3).

Созидание себя есть укрепление и расширение веры новыми познаниями, какие может сообщать пророк.

Увещание это особое возбуждение воли к достижению целей христианского призвания; утешение есть ободрение человека, подвергшегося несчастиям, укрепление в нём надежды.

Стих 5. Болий пророчествуяй. Это превосходство пророка перед сказателем языком есть только условное: пророк был полезнее и назидательнее говорящего языком, поскольку говорящий языком мог лишь себя назидать, а пророчествующий – всю Церковь.

Стих 6. Во откровении, или в разуме, или в пророчествии, или в научении. Это четыре рода сообщения истин пророкам и пророками. Их соединяют по два: один внутренний и один внешний. Таким образом, откровение будет внутренним способом восприятия истин от Духа Святого, открытие тайн и глубин Божиих; и пророчество – внешний способ сообщения тайн Божиих, потом – разум (γνῶσις), внутренний способ изучения и усвоения Богооткровенных истин, и научение (διδαχὴ), внешний способ – наставление других в том, что христианин уже изучил.

К сожалению, в русском переводе представлено так, будто пророчество и учительство были средствами разъяснения речи языками, а между тем это были дары самостоятельные, а для разъяснения речей на языках служил дар истолкования.

Откровение есть внутренний акт, совершающийся в душе человека, равно как познание. Что касается пророчества и учения, то первое является результатом внутреннего обнаружения откровения, а второе – внешним результатом познания. Через откровение человеку вдруг сообщается уразумение какой-либо одной стороны домостроительства Божия о нашем спасении, а познание предполагает довольно долгую работу человеческого ума над сообщёнными Духом Божиим истинами веры.

Стих 9. Тако и вы. Апостол старается научить правильному употреблению дара языка, и для этого берёт в пример употребление музыкальных инструментов которые могут быть приятны и полезны только тогда, когда издают определённые звуки, знакомые слушателям. И дар языков может быть полезен для слушателей только тогда, когда слушатели понимают сказываемое.

Стихи 10–11. Роди гласов. [Глас здесь вместо язык. Апостол употребляет здесь φονὴ, то есть звуки, (в русском это неверно переведено как различные слова) вместо обычного γλῶσσα, потому, что это последнее у него означает язык, чудесно дарованный.

Ни един их безгласен, ά̉φωνον. Очевидно игра слов: глас безгласен, то есть без значения]. Апостол имел в виду ответить на то замечание коринфян, что речь на незнакомом языке не может считаться неразумной потому только, что нет понимающего её. Указав в употреблении трубы пример того, как незнакомые звуки делают и хорошие орудия бесполезными, апостол представляет теперь другой пример в языке, как употребление незнакомого языка заставляет предположить в нём иностранца.

Стих 14. Дух мой молится, а ум мой без плода есть. Под духом разумеется духовное дарование, собственно дар языков, под умом – дар истолкования (Златоустый). Можно понять, что говорящий на языке приходил в экстаз, и в таком состоянии забывал об окружающих: его ум тогда не действовал.

Стих 15. Что убо есть? Помолюся духом, помолюся и умом. Прежде апостол говорил о молитве языком в противоположность уму, теперь говорит о молитве духа в противоположность тому же уму; из чего можно заключить, что молиться духом значит молиться языком, на том языке, который сообщаем был Духом Святым, молиться в том экстатическом состоянии, которое испытывали удостоившиеся озарения Святого Духа. Молиться умом – с полным сознанием произносимого и поемого к назиданию общества.

Воспою духом, воспою же и умом. Различие между молитвой и пением в том, что молитва имеет целью получение благ, содействующих Божественному совершенствованию души (Мф.5:48), а пение представляет собой хвалу Богу за полученные блага – хвалу посредством произнесения гимнов или псалмов – конечно, новых, христианских. Псалмы эти писались имевшими дар языков.

Позднее тексты их были утрачены.

Стих 16. Понеже аще благословиши духом. Опять здесь духом вместо: на чудесном языке, потому что дальше говорится об ответе на общеупотребительном языке.

Исполняяй место невежды. Разумеется невежда, простой человек, не знакомый со Священным Писанием и нуждающийся в наставлении. Ибо если говорящий языками непонятен собранию из простых верующих, которые в таком случае приравниваются апостолом к невеждам (ι̉διώτης) в познании истин веры, то такие участники собрания верных не могут и сочувствовать тому, что исполняет душу глаголющего языками – он даже не может сказать воистину, ей, да будет так, или, как пишет далее апостол, – Како речет: аминь, по твоему благодарению, (ευ̉χαριστία).

Этими словами указывается на древний обычай Церкви отвечать на слова служителя и учителя некоторыми словами и песнями. Евхаристия здесь, очевидно, таинство преломления хлеба. Апостол выражает ту мысль, что когда учитель Церкви, совершающий таинство Евхаристии, будет возглашать благословение Богу на непонятном языке, то присутствующие в Церкви, не понимая этого языка, не будут знать, где и когда произносить аминь и другие слова, которые обыкновенно произносятся христианами при Богослужении.

Стих 19. Пять слов умом моим глаголати. То есть сказать, в назидание других, с разумением.

Тмы словес языком, выражение, доказывающее, что дар языков не состоял в произношении бессвязных или нечленораздельных звуков.

Стих 20. Не дети бывайте умы. Переходя к новому ряду увещаний, апостол указывает на то, что употребление всякого дара духовного должно было осмыслено, и что если коринфяне превозносятся даром языков и употребляют его и без пользы и без надобности, то они оказываются неразумными младенцами. А он желал бы, чтобы они были младенцами только в отношении неведения зла.

Стих 21. В Законе пишет. Законом называет здесь апостол Ветхий Завет, и хочет выразить ту мысль, что Бог посылал Своему народу говорящих иными языками (иноплеменников, из числа которых и были многие Ветхозаветные пророки) тогда, когда этот народ не слушал Его пророков и не верил Его повелениям. Таким образом, речь на незнакомом языке для евреев должна была служить доказательством их неверия и знамением Божия гнева.

Понимая текст в его внутреннем значении, апостол прилагает его к современному дару языков и указывает, что разговор на незнакомом языке может быть обращён только к неверующим, к иноплеменникам; а для верующих лучше и важнее пророчество. Итак, если говорение языками есть знамение гнева Божия на неповеривших иудеев, то пророчество есть знак милосердия Божия по отношению к верным, которые, однако, нуждаются в духовном укреплении, чтобы стать вполне твёрдыми в вере.

Стих 23. Внидут и неразумивии (стих 16 – невежды) или невернии. Под неверными разумеются иудеи и язычники. Вход их в христианские собрания во время Богослужений ясно показывает, что эти собрания происходили не тайно и не в ночное только время, так что доступ к ним неверующих был всегда открыт и свободен.

Беснуются – μαίνεσθε. [Употреблённый здесь глагол означает: бесноваться, неистовствовать, находиться в сильном возбуждении духа, исступлении, экстазе, вообще в таком состоянии, в каком находились пророки, пифии, герои в сражении, даже пьяные. Таким образом], здесь указывается, что говорящие языками находились в экстатическом, иначе в воодушевлённом состоянии, которое для незнающих могло казаться опьянением (Деян.2:13), или беснованием.

Стих 24. Обличается, истязуется, в русском: судится. Здесь можно видеть, в чём состояло содержание пророчества в первенствующей Церкви. Объясняя или древние пророчества, или полученные говорящими духом откровения, пророк обличал всякое проявление зла и нечистоты; потом произносил суд о жизни и деятельности христиан, угрожал и Судом Божиим; но особенно потрясал душу неверующего тем, что открывал тайная сердца (стих 25).

Стих 28. Себе да глаголет и Богови. Апостол советует получившему откровение, при отсутствии толкователя, говорить одному себе, то есть внутри себя, и так, чтобы ведал и слышал только Бог.

Стих 32. И дуси пророчестии пророком повинуются. Против требования апостола, чтобы пророки только по одному пророчествовали, а не разом несколько, коринфяне, естественно могли представить то возражение, что может случиться, что разом получат откровение многие присутствующие в Церкви; так они разом начнут и говорить, побуждаемые откровением. Апостол отвечает, что истинное пророчество не то же, что пророчество оракулов, сопровождаемое насилием, принуждением. В Церкви христианской, как и в ветхозаветной, пророческий дар подчиняется свободной воле и разумному требованию пророка, так что получивший откровение не вынуждается насильно тотчас же говорить и пророчествовать, но может спокойно ожидать удобного времени для пророчества.

[Стих 33. Яко во всех Церквах святых: как во всех святых Церквах имеет место такой порядок, так пусть будет и у вас].

[Стих 34. Закон глаголет. Требование молчания жён в Церкви апостол основывает на Законе – очевидно, разумея заповедь, данную Богом Еве: к мужу твоему обращение твое, и той тобою обладати будет (Быт.3:16)].

Стих 35. Срамно бо есть жене в Церкви глаголати. Неприличие жене быть учительницей Церкви состоит в том, что женщина, которая должна находиться в подчинении, в зависимости от мужей, делается их руководительницей. В этом происходит нарушение Богом установленной иерархии.

Стих 36. Или от вас слово Божие изыде? Восстановляя порядок в Церкви коринфской, апостол требует, чтобы коринфяне подчинились ему, как общему для всех Церквей, потому что не от них идёт устав для порядка Богослужений и не они одни прияли евангельскую проповедь.

Стих 37. Господни есть заповеди. Указывает на особенное откровение Божие, бывшее ему; потому что в Евангелии нигде мы не находим заповеди об употреблении даров духовных.

Стих 38. Кто не разумеет, да не разумевает. Кто из вас найдётся такой, который не признает сказанного мной за Божии заповеди и не захочет подчиниться им, тот пусть и останется неразумным (Откр.22:11), в своем ложном убеждении: я не считаю нужным спорить с ним (1Кор.11:16).

Примечание. Стих 39 есть вывод сказанного в первых 25-ти стихах; стих 40 подытоживает 26–35 стихи. Первые стихи говорят о сущности и значении даров языка и пророчества, последние – об употреблении их.

(главы 15 и 16)

В Коринфе были сомневающиеся в воскресении мертвых или объяснявшие его аллегорически. Апостол убеждает в этой истине многими доказательствами, более же всего связью её с другими истинами Евангелия, и указывает образ воскресения тел в видимой природе. В итоге обещает прийти в Коринф и приветствует верующих от себя и от других.

1) Учение о воскресении мертвых

(1Кор.15:1–58).

Учение о воскресении мертвых хотя не было присуще исключительно христианству, но в нём только оно достигло той ясности и определённости, в какой мы имеем его теперь. Следуя учению Своего Божественного Учителя и на основании Его чудесного воскресения, апостолы внесли и в сам символ учение о воскресении мёртвых (Евр.6:2). Но новому учению и среди евреев встречались противоглаголющие (Лк.20:27; Деян.23:8), и ещё более, конечно, и сильнее противоглаголать должны были язычники, у которых и учение о бессмертии души не было признаваемо за истину (Деян.17:18,32). Поэтому нет ничего удивительного, что многие из новообращённых язычников Церкви коринфской и сами не понимали учения о воскресении мёртвых, и других колебали в вере. Апостол Павел, напоминая коринфянам Евангелие, проповеданное им, требует, чтобы они были тверды и непоколебимы в этом учении, и представляет целый ряд доказательств для утверждения их в вере в воскресение мёртвых.

В решении этого важного вопроса апостол, впрочем, не восходит к каким-либо основаниям метафизическим или философским, чтобы на них утвердить истину воскресения: как дело веры, она и должна остаться предметом веры, а не философской мыслью, но он старается только показать связь этого догмата с другими догматами христианской веры и необходимость согласиться с истинностью этого догмата или, отвергнув его, отвергнуть и все другие догматы христианства.

Вера христиан и спасение, а следовательно, и сущность проповеди апостольской, основывались на учении о воскресении Иисуса Христа. Евангелие, которое апостол проповедовал в Коринфе, состояло в том, что Христос умер за грехи наши по писаниям, и потом являлся апостолам и другим верующим, и, наконец, самому Павлу, который хотя и младший из апостолов по времени обращения, но равняется прочим апостолам по трудам и по одинаковости проповеди, которая содержит те же истины, какие содержатся в проповеди других апостолов (1Кор.15:1–11).

А в этой проповеди один из главных догматов – воскресение Христа. Заблуждаются поэтому те, которые отвергают воскресение мертвых. Если мёртвые не воскреснут, то и Христос не воскресал, и те, которые проповедуют о Его воскресении, клевещут на Бога, будто Он воскресил Христа. С отвержением же воскресения Христова, вера в Него бесполезна, и верующие в Него, особенно пострадавшие за Него, несчастнее всех людей (1Кор.15:12–19). Но Христос несомненно воскрес, следовательно, воскреснут и все те, которые связаны с Ним верой, подобно тому, как умирают все, связанные с Адамом происхождением.

Само воскресение мёртвых произойдёт во Второе Пришествие Христово, когда Он победит всех врагов Своих и последнего из них – смерть – и предаст всё Своему Отцу (1Кор.15:20–28). Если не верить воскресению мертвых, то не должно и креститься во имя мёртвых, не должно и переносить за них страдания, и вся жизнь человека превратится в процесс питания. До такой нелепости в поведении и в суждениях можно дойти, и дошли коринфяне, обращаясь с худыми людьми (1Кор.15:29–34).

Что касается того, как и в каком теле воскреснут умершие, то образы можно найти в окружающей природе. Каждое посеянное зерно, развивается, произрастая в земле, пускает корни, даёт ростки и превращается в растение по роду своему – так и каждое тело, земное или небесное, имеет свою отличную от других плоть (1Кор.15:35–41).

То же будет и в воскресении мёртвых: посеянное или погребённое тленное тело должно замениться нетленным, и душевное – духовным, потому что нынешнее наше тело, происходящее от Адама, созданного из персти назначено только для жизни на земле, и в Царствие Божие войти не может; для этого Царства нужно другое тело, небесное – а это небесное тело получаем мы от Господа, Который Сам пришёл с Неба (1Кор.15:42–50). Поэтому все, даже неумершие до Второго Пришествия, должны подвергнуться внезапному изменению тел, и сама смерть есть не что иное, как само это изменение тленного в нетленное, и смертного в бессмертное.

После этого изменения смерть потеряет всю силу: она будет окончательно побеждена; и благодарение Богу, мы видели возможность такой победы в воскресении Иисуса Христа (1Кор.15:51–57)! апостол просит коринфян быть твёрдыми в вере и преуспевать в деле Господнем, надеясь, что труд их не останется напрасным (1Кор.15:58).

Стихи 3–4. Предах, еже и приях из непосредственного откровения Божия – яко Христос умре и погребен бысть. Апостол говорит о смерти и погребении Иисуса Христа, чтобы несомненным сделать воскресение Его: потому что воскресение возможно только тогда, когда последовала действительная смерть.

По писаниих. «Сим означается, что Иисус Христос умер и воскрес точно так, как о том пророчески написано в книгах Ветхого Завета». (Простр. Катехиз. о 5-м члене, вопр. 7).

[Стих 5. И явися Кифе. О явлении Петру говорит Евангелист Лука (Лк.24:34). Как это, так и последующие, упомянутые Павлом явления Воскресшего приводятся с целью доказательства истинности Воскресения. Замечательно, что апостол не упоминает о явлениях Иисуса Христа мироносицам – возможно, чтобы не подать повода коринфским женщинам к превозношению.

Таже единонадесятим. Так и Вульгата: undecim, и многие Отцы. Но в греческом печатном тексте, согласно со многими рукописными, равно как и в нашем русском переводе читают двенадцати. Собственно говоря, ни то, ни другое число не соответствуют действительному числу апостолов во время этого явления Иисуса Христа, потому что тогда их было 10, Фома же отсутствовал (Лк.24:36; Ин.20:24); но сам Лука говорит об 11-ти (Лк.24:33), потому что в то время считалось их столько, хотя в сборе и не все были налицо; точно так же и апостол Павел мог считать апостолов 12-ть, не обращая внимания на настоящее число присутствовавших. Число 12-ть было таким же техническим, как decemviri, centumviri, хотя число 10 и 100 большей частью были не полны].

Стих 6. Явися более пятисот братиям единою. Об этом явлении Евангелисты умалчивают. Думают, что это было явление тем из галилеян, которые в это время были на празднике Пасхи и которые, будучи последователями Христа очень сожалели о Его смерти.

От них же множайшии пребывают доселе. Указание на живых ещё очевидцев воскресшего Спасителя должно было убедить самых неверующих в том, что Он действительно воскрес.

[Стих 7. Иакову. Это Иаков, брат Господень, который был впоследствии епископом иерусалимским. О явлении ему Евангелия и Деяния умалчивают].

Стих 8. Яко некоему извергу, явися и мне. Апостол говорит о себе с величайшей скромностью. Здесь он уподобляет себя выкинутому зародышу (τω έκτρώματι), который не включается в число людей (Феодорит).

Явление, о котором апостол говорит, очевидно, бывшее ему на пути в Дамаск, хотя и было не скоро по вознесении воскресшего Христа.

[Стих 10. Есмь еже есмь, то есть благодатию Божией я сделался из гонителя Церкви тем, чем теперь есмь, апостолом. По замечанию Феодорита, «апостол пытается скрыть своё богатство, и принужден обнаружить"].

Стих 12. Какo глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть. В человечестве существует такая тесная связь между членами его, что смерть одного из людей есть уже доказательство смертности всех, и воскресение одного человека есть доказательство того, что все воскреснут. Тем более это оправдывается в тех случаях, где видится и утверждается какая-нибудь очевидная зависимость или связь между людьми. А именно открывается в отношениях между Адамом и всеми людьми – потомками его, и опять – между Христом и верующими в Него, как членами тела Его. «Если тело наше есть член Христов, говорит святой Иоанн Златоустый (на I Кор. 6:14), а Христос воскрес, то и тело, без сомнения, последует за своей главой».

Стих 14. Тща вера наша. Цель нашего союза с Иисусом Христом и нашей веры в Него есть наше оправдание перед Богом во грехах, наше спасение; но эта цель не была бы достигнута, эта вера была бы напрасна, если бы она не предполагала воскресения Христова: ещё есте во гресех ваших: убо и умершии о Христе погибоша (1Кор.15:17–18).

Стих 19. Окаяннейши всех человек есмы. Все философские учения, все религии, в том числе и иудейская – ближайшая по духу и по исторической судьбе к христианству – полагали для своих последователей земные удовольствия и счастье как цель самых высших стремлений и как награду за строгое исполнение правил, обрядов и прочих установлений.

Христианство не сулило ничего такого в этой жизни; напротив, своим последователям оно часто рисовало картины бедствий, страданий на земле, требовало даже отречения от временных благ и наслаждений жизни; оно развёртывало лишь картину загробного блаженства. Но в том случае, когда последнее обещание оказалось бы неисполнимым, когда эта загробная жизнь с бесконечным блаженством представилась бы плодом разгорячённого воображения или бесполезной фантазией, тогда земная жизнь и деятельность христиан, тесно связанная с этой мечтой, полная скорбей и лишений, бесцельных и неосновательных, была бы бесполезна, была бы очень жалка.

Стих 21. И человеком воскресение мертвых. Смерть людей совершилась по падению человека. Точно так же и воскресение людей должно было совершиться через человека. И посему Сам Бог, восхотевший восстановить человека, соблаговолил стать человеком.

Стихи 22–23. Вси оживут. По ходу мыслей апостола, можно предположить, что должны воскреснуть только находящиеся в союзе со Христом, верующие в Него. Действительно, апостол представляет, что сначала воскрес начаток Христос, потом же Христовы. Но из ясного учения Христова (Ин.5:28–29) и самих апостолов видно, что должны воскреснуть все сущие во гробех: как верующие, так и неверующие, но последние – для осуждения.

Посему, чтобы кто не подумал, что и грешники спасутся, он присовокупляет: кийждо во своем чину, то есть, – по мысли Златоустого, – по своему достоинству.

Начаток Христов. Случаи воскресения мертвых, бывшие в Ветхом Завете, стояли на одной степени с другими чудесами и сопровождались посредничеством пророков или святых мужей: не таково было воскресение Иисуса Христа, совершенное безо всякого посредства Самим Богом. Те случаи воскресения были только случаями временного оживления умерших, так что воскресшие снова умирали: Христос же, раз воскреснув, уже не умирал: смерть Им ктому не обладает. (Рим.6:9). В этом смысле Он не только первый, но и один воскрес из мертвых.

Стих 24. Та же кончина, то есть конец того порядка вещей, который произошел на земле по греху, и по тому домостроительству Божию, которое имело целью спасти человека. Эта кончина поведет за собой конец земли и нынешнего Неба и открытие Царства Божия на Небесех.

Испразднит всякое начальство и всяку власть и силу. По уверению Отцов, здесь разумеются начальства, власти и силы злых духов.

Стих 25. Дондеже положит вся враги. "Речение дондеже не означает здесь предела времени, но дает знать, что Христос несомненно всех покорит» (Феодорит).

Стих 26. Последний враг испразднится смерть. «Сила её и теперь ослаблена, но действие её прекратится только тогда, после всех, после диавола, после всего прочого» (Златоустый).

Стих 28. Покорит Ему всяческая. Здесь разумеется человеческая природа Иисуса Христа, потому что по Божеству Ему, как Творцу и Вседержителю, все было и есть покорно.

И Сам Сын покорится, как выше было сказано; и предаст царство Богу и Отцу. Этим словам не противоречат слова 7-го члена Символа веры: Его же Царствию несть конца, потому что тут разумеется бесконечное царствование по Божеству, а предание Царства Богу и Отцу и покорение Ему сына относится к человеческому естеству Иисуса Христа.

Стих 29. Что сотворят крестящиися мертвых ради, υ̉πὲρ τῶν νεκρῶν.

Слова эти понимаются различно.

а) Святой Иоанн Златоустый, блаженные Феодорит и Феофилакт и другие свидетельствуют, что маркиониты совершали крещение для мертвых и за мертвых; именно, когда кто из оглашенных умирал некрещеным, то совершали крещение над ним, скрывая под постелью мертвеца кого-нибудь из живых и заставляя сего последнего отвечать вместо умершего на вопросы крещения.

По свидетельству Епифания, то же делали и коринфяне. Трудно только доказать, чтобы во время написания Послания к коринфянам были уже эти еретики и совершали свои суеверные обряды так, как это делали они во II-м веке. Допускающие действительность такого обычая у еретиков представляют доказательство апостола Павла в том виде, что апостол Павел, обычаем самих еретиков крестить, доказывает, что они веруют в воскресение мертвых, иначе незачем бы и крестить мертвых, если они не воскреснут.

б) Другие понимают здесь крещение для мертвых дел, яснее – отречение от мертвых дел, которое необходимо должно последовать за крещением. Тогда доказательство апостола Павла можно будет связать с последующим: для чего мы крестимся, чтобы не творить мертвых дел? Для чего и страждем? Как воздержание от мертвых дел, так и страдания будут бесполезны.

в) Святой же Златоустый видит здесь еще указание и на исповедание веры, которое произносилось при крещении и в котором выражалось чаяние воскресения мертвым. Но это крещение, по апостолу, совершенно излишне для мервых тел.

г) Наконец, можно представить слова апостола Павла в том смысле, что отвергающие воскресение мертвых напрасно делаются христианами. Мы, – говорит апостол, – в смерть Иисуса Христа крещаемся, а вы говорите, что воскресения мёртвых нет, а это всё равно, что и Христос не воскрес: стало быть, мы крестились во имя мёртвого.

Зачем же и креститься во имя мертвеца? Зачем, наконец, крещение тем, которые умрут, для смертных людей?

Стих 30. На всяк час. «Из тщеславия, может быть, кто-нибудь решился бы пострадать один или два раза, но не на всю жизнь, подобно нам, – говорит апостол; – а мы (апостолы) посвятили на дело проповеди всю жизнь свою» (Златоустый).

Стих 32. [Аще по человеку со зверем боряхся в Ефесе, κατὰ ά̉νθρωπον, то есть, говоря по-человечески, следовало ли мне бороться со зверями в Ефесе. Об этой борьбе со зверями и об избавлении от этой опасности не говорит книга Деяний (глава 19); сам апостол, перечисляя все претерпенные им опасности и беды (2Кор.11:23–27), не упоминает об этой опасности. Поэтому многие толкователи принимают это выражение в переносном смысле, в значении борьбы с людьми, которые, подобно зверям, готовы были растерзать апостола Павла, как это и было в Ефесе со стороны Димитрия среброковача (Деян.19:23–40).

Да ямы и пием, утре бо умрем. Апостол доводит до крайности вывод из неверия отвергающих воскресение. Что тогда будет наша жизнь, без цели за гробом, без воскресения в будущем? Будем наслаждаться земными благами, пока живём, а умрём – не останется и следа. Так имено и представляли жизнь некоторые язычники! Но дух человеческий невольно возмущался при мысли о подобной животной жизни – и уже некоторые из языческих философов возвышались до мысли о бессмертии души за гробом. У евреев также не было положительного учения о бессмертии души и о воскресении; но святые патриархи и пророки, просвещаемые Духом Божиим, высказывали веру в будущую загробную жизнь, не определяя ни состояния, в котором должны находиться люди, ни образа перехода к этому состоянию.

Только ко времени Иисуса Христа верование в загробную жизнь приняло характер определённого учения и высказалось в догматах воскресения тел и бессмертия души. В христианстве оно сделалось несомненным, получив важное и лучшее доказательство в воскресении Иисуса Христа.

Стих 33. Тлят обычаи благи беседы злы, φθείρουσιν ή̉θη χρήσθ’ όμιλίαι κακαὶ. По мнению историка Церкви Сократа (Книга 3:14), эти слова заимствованы апостолом из сочинения греческого поэта Еврипида (480–402 годы до Рождества Христова). Но по указанию Иеронима (ер. 84) и других исследователей, эти слова буквально находятся в Таиде, сочинении комика Менандра (342–290 годы)]. Апостол желает предостеречь коринфян от общения и споров с теми, которые отвергали воскресение и даже не признавали Бога.

Стих 34. Истрезвитеся праведно, в русском: как должно. Состояние заблуждения, в которое были увлечены коринфяне, апостол сравнивает с состоянием опьянения или трудного пробуждения после глубокого сна, когда человек долго не может прийти в себя и располагает своими действиями, как должно. Указав на тлетворное или опьяняющее действие худых бесед еретиков, апостол убеждает христиан отрезвиться, пробудиться от сна и не грешить, то есть не разделять тех неправильных мыслей о воскресении, которые внушены были еретиками.

Неведение Божие нецыи имут, в русском: не знают Бога. В таком неведении Бога апостол упрекает не язычников, а самих христиан, потому что говорит с ними, как со своими учениками. Неведение Бога, в котором обличает апостол, касалось, главным образом, догмата воскресения мертвых, потому что неверие или непризнание этой истины вело к ниспровержению всего учения о Божественном всемогуществе, благости, Промышлении и падшем человеке и к отвержению всего учения о домостроительстве Божием; а это неверие было равносильно полному неведению Бога и Его высочайших свойств.

Стих 36. Ты ежи сееши, не оживет, аще не умрет. Приведённое апостолом сравнение не представляет во всей строгости объяснения того, каким образом воскреснут тела (посеянное семя, как известно, не умирает, но произрастает пуская в земле корни и давая ростки); но оно, как нельзя лучше, показывает, что каждому состоянию свойственно особенное тело и каждому органическому существу уступлено право бесконечного существования или продолжения своего рода.

Посеянные зёрна, сгнивая в земле, сохраняют нетленным свой росток, зародыш будущего растения, совершенно сходного с тем, которое произвело его. Здесь не простая передача жизни от одного растения другому, но полное сохранение зародышей своей жизни, и проявление её в новой форме.

Зерно – это человек в нынешнем его состоянии, существо единичное, особое отличающееся известными ему качествами, имеющее свою личную жизнь. Но вот это существо умирает, идёт в землю, сеется как зерно; погибает ли оно бесследно, сгнив, разложившись на составные части? Нет; как зерно явится прекрасным растением, которое не отлично от брошенного в землю зерна, но есть то самое зерно, которое посеяно в земле: так и человек, истлевший в земле, превратится в прекрасное существо, с новым духовным телом; но не отличное от того человека, который умер; он будет тот же самый человек, только ставший нетленным.

Апостол не проводит далее параллели, не входит во все подробности сравнения; он хочет показать, какой возможен переход для органического существа из одного состояния в другое: человека он сравнивает не с растением, а с зерном, и переход зерна в растение – с переходом тленного человека в нетление.

Стих 38. Коемуждо семени своё тело. Несмотря на то, что с семенем произойдёт полная перемена, что оно явится в таком виде, какого вовсе не имело прежде; но этот изменённый вид, это новое растение будет вполне соответствовать тому зерну, которое было посеяно: из пшеничного зерна выйдет пшеница, из ржаного – рожь. Так и с человеком будет. Несмотря на совершенное различие будущего состояния, между ними будет соответствие, и тело праведника будет иначе прославлено, нежели тело грешника, и между телами праведников будет опять различие в славе.

Стих 39. Не всяка плоть, та же плоть. Разницу между настоящим телом и телом будущим, а равно между телами воскресшими апостол объясняет тем, что и на земле, теперь, есть различные тела, смотря по их назначению, положению, жизни и прочему,

[Стих 41. Ина слава Солнцу, ина слава Луне. Слава – свет, блеск].

Стих 44. Душевное – ψυχικόν, духовное – πνευματικόν. Называет тело душевным в нынешнем его состоянии, потому что в нем преобладает органическая жизнь – то есть процессы питания, возрастания и воспроизведения; а это собственно и называется душой на языке священных писателей. В будущей жизни это самое тело сделается духовным, потому что будет вполне подчинено духу, разумному и свободному.

Стих 45. Бысть первый человек Адам в душу живу. По своему происхождению от Адама мы имеем и те свойства, которые принадлежали ему; а он имел тело душевное, или, как говорит апостол, был человеком душевным: и только постепенно, следуя водительству Божию, преуспевая в исполнении заповеди Божией и вкушая от древа жизни, он мог сделаться человеком духовным. Но Христос, последний Адам, по происхождению своему от первого Адама, благоволивший соделаться человеком душевным и умереть душевной плотию, ожил духом (1Пет.3:18), соделался духом животворящим, человеком духовным, родоначальником духовным человеком.

Стих 49. Да облечемся и во образ Небеснаго. Образ перстного состоит в немощи, безобразии и смертности, которые мы получили от падшего Адама через естественное происхождение. Образ Небесного состоит в славе, силе и бессмертии, которые мы получаем от Христа через возрождение духом (Рим.6:3–4).

Стих 50. Плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут. Присовокупляет причину нашего изменения и самое сильное доказательство происходимости воскресения. Христос приходил проповедать открытие Царства Божия. Бытие этого Царства так же несомненно, как бытие Самого Бога. Все люди призваны в это Царство; но они не могут войти в него, зане суть плоть и кровь. Возрождённые в крещении, обновлённые духом, они не делаются ещё духовными, не освобождаются от свойств и немощей телесного естества и остаются смертными; стало быть, должны умереть плотию и кровию, чтобы ожить духом и войти в Царство Небесное.

Стих 51. Вси бо не успнем, вси же изменимся. Цель смерти изменить людей по телу так, чтобы они могли войти в Царство Божие; но для этой перемены не нужно длинных периодов времени; и если умирающие теперь и умершие давно долго останутся в состоянии тления на земле, то не потому, чтобы это требовалось их телом, а для того, чтобы дать время и другим созреть в сей жизни и приготовиться для Царства Божия. Те же, которые будут жить во время самого открытия Царства Божия, изменятся мгновенно; их тела быстро превратятся из смертных в бессмертные.

В последней трубе. Здесь труба взята в символическом значении (Откр.8–11). Как в Ветхом Завете трубой являли начало праздников и торжеств, и созывали народ к войне, так и на Суд последний будет созывать труба – глагол Божий.

[Стихи 54–55. Пожерта бысть смерть победой. Место свободно приведено из Исаии (Ис.25:8). Там предсказывается, что поглощена будет смерть навеки. Здесь апостол указывает, что, вследствие победы Христа над смертью, поглощение её уже как бы совершилось – и переносясь в чувстве восторга к будущему состоянию воскресших, словами пророка Осии восклицает: смерть, где твое жало? (Ос.13:14)].

Стих 56. Жало же смерти грех, потому что без греха она не имела бы власти над людьми. Сила же греха Закон. Это апостол объяснил в Послании к римлянам (Рим.5:13; 7:5→).

2) Заключительные наставления

(1Кор.16:1–24)

Обильное по разнообразию и обширное по важности предметов, своё первое Послание к коринфянам апостол завершает несколькими замечаниями и правилами, которые должны были показать и самим коринфянам, и другим, что все нестроения и сомнения в вере не поколебали Церкви коринфской и что они так же быстро возвращаются к истине, как легкомысленно увлечены были в заблуждении. Помня и храня заповедь старейших апостолов о незабвении нищих (Гал.2:10), апостол прежде всего даёт правило касательно сбора милостыни для бедных христиан иерусалимских, именно, чтобы каждый по мере сил своих откладывал нечто в первый день недели, а с приходом Павла вручил бы ему для отправления в Иерусалим через своих избранных или через самого Павла (1Кор.16:1–4).

Свой приход в Коринф он откладывает до зимы, а теперь остаётся в Ефесе, где предстоит ему обширная деятельность (1Кор.16:5–9).

Затем просит позаботиться о посылаемом к ним Тимофее, указывает, что апостол не согласился возвратиться в Коринф (1Кор.16:10–12), и, возбудив их к твёрдости в вере и к любви, просит быть почтительными к дому Стефанина и ко всем труждающимся, выражает свою радость о коринфских пришельцах и приветствует коринфян от Церквей и братий асийских; наконец, собственноручно приписывает им благопожелание благодати и любви (1Кор.16:13–24).

[Стих 1. Ко святым. Далее (стих 3) видно, что это были верные в Церкви иерусалимской].

[Стих 2. По единей от Суббот, то есть в Воскресенье. Ясное указание, что уже во времена апостолов этот день праздновался христианами].

Стих 3. С Посланьми сих послю. Из книги Деяний видно (Деян.20:3–16), что апостол Павел сам отправился с милостыней в Иерусалим, стало быть, Послания от его лица были излишни.

Стих 5. Македонию прохожду. Настоящее время вместо будущого, может быть, потому, что это был обычный путь апостола в Коринф?

Стих 11. Да никтоже его уничижит. Указывает на сравнительную молодость Тимофея, почему многие из коринфян могли не послушать переданных Павлом через него советов и повелений (1Тим.4:12).

Стих 21. Целование моею рукою Павлею. Указывает на то, что Послание только подписано было собственноручно Павлом, переписывал же оное другой.

[Стих 22. Маранафа. Слово Сирское, значит Господь наш пришёл. Трудно объяснить, почему апостол употребил здесь Сирское слово в связи с клятвой: была ли это общеизвестная форма отлучения, или только более сильная форма выражения мысли апостольской. Некоторые видят здесь приспособление апостола в употреблявшейся у евреев формуле проклятия: Шем-афа (Selden, de Synedr. 1:8); другие поступают проще, соединяя оба слова и читают: да будет отлучён до Пришествия Господа, как русский перевод в подстрочном применении к этому месту].