Сколько раз приходилось встречаться с прекраснодушным: «Ах, зачем все эти догматы, все эти непонятности про Троицу, две природы во Христе, когда главное — это любить ближнего?» От этой точки зрения можно было бы просто отмахнуться, но беда в том, что её со своей стороны мощно поддерживают как раз люди догматически суровые — и при этом явно не любящие своего ближнего, если этот ближний богословски не прав. Если споры о бесстрастии Бога ведут к страшному воспалению страстей, а рассуждения о том, как именно понимать любовь Божью, приводят к немалому озлоблению, то не лучше ли вообще оставить эти взрывоопасные материи и обратиться к «простому учению Иисуса» о том, что надо любить ближнего? Это невозможно по ряду причин, которые нам стоит рассмотреть.
Что значит любить ближнего?
На каком-то поверхностном уровне мы согласны в том, что значит любить ближнего — не причинять явного вреда, вести себя кротко и вежливо, кормить голодных и одевать нагих. Но очень скоро вопрос оказывается далеко не очевидным.
Наша этика — представления о том, как правильно поступать, — неотделима от представления о реальности, и ваши поступки — отдаете вы себе в этом отчет или нет — будут определяться тем, во что вы верите. В наши дни священникам очень трудно убедить состоятельных мужчин средних лет, что они не должны изменять своим (уже несколько постаревшим) женам. С точки зрения христианской этики мужчина должен проявлять такую же исключительную верность жене, как Христос — Церкви; с точки зрения этики мирской, если ему хватает денег на то, чтобы обеспечивать жену и любовницу, то в чем проблема? В его кругу все так делают. Он хороший человек и всех любит.
Ещё сильнее христианская и мирская этика расходится в таком болезненном вопросе, как аборты и эвтаназия. Христиане верят, что человеческая жизнь — как жизнь младенца в утробе, так и жизнь старца на пороге вечности — обладает безусловным смыслом и ценностью. Невинных людей — ни в материнской утробе, ни на больничной койке — не следует лишать жизни. Минимизация страдания в христианской картине мира является важным, но не единственным критерием принятия решений. Для светских специалистов по этике (таких, например, как Питер Сингер) человек не создан по образу Божию, и его жизнь вовсе не обладает каким-то неотъемлемым смыслом и непререкаемой ценностью. Поэтому дитя в утробе (а по убеждению Сингера — и новорожденное дитя) можно умертвить по желанию взрослых. Потому что взрослые могут страдать — от того, что ребенок нарушает их планы, а ребенок, сознание которого еще не пробудилось, — нет, он не в состоянии осознать свою смерть. Конечно, эта позиция уязвима и в чисто логическом отношении, но она является преобладающей среди светских специалистов по этике. Тот же Питер Сингер рассматривается в этой среде как человек высочайшей нравственности, а христиане, напротив, порицаются как люди, обрекающие молодых людей на страдания из-за нежеланной беременности и ребенка.
Или, на противоположном отрезке жизни, светская этика полагает делом человеколюбия обеспечить человеку «смерть с достоинством». Причем речь давно уже не идет о человеке, испытывающем невыносимые страдания — на первый план выдвигается довод о личной автономии в принятии решений. Человек, который в силу разных причин (девушка считает себя некрасивой или парень считает себя неудачником) тяготится своей жизнью, имеет полное право прибегнуть к помощи других, чтобы расстаться с этой жизнью. Известный активист Филипп Ничке даже публикует подробные инструкции о том, как надежно и безболезненно покончить с собой — для всех желающих. А недавно правительство Швейцарии одобрило разработанную им специальною капсулу. Она выглядит как капсула для криосна из фантастических фильмов, только работает как газовая камера, чтобы желающий мог с успехом совершить самоубийство. Ничке — лауреат премии «гуманист года» за 1998 год, и множество энтузиастов будет уверять вас, что он являет собой прекрасный образец человеколюбия.
С христианской точки зрения, побуждать других людей к самоубийству или предоставлять им средства для этого — значит выполнять работу беса и делать нечто абсолютно проклятое.
Конечно, тут с христианами могут соглашаться и многие неверующие — факт тот, что люди могут обосновывать самые разные поступки «человеколюбием».
Если брать крайний пример, то мы можем вспомнить Адольфа Эйхмана — нацистского чиновника, который заведовал массовым уничтожением людей в лагерях смерти. Когда его судили, выяснилось, что сам Эйхман считал себя гуманным и сострадательным человеком. Евреи, цыгане и другие узники были так или иначе обречены — в условиях войны Рейх не мог и не собирался их кормить — и им предстояла мучительная смерть от голода. Эйхман наладил процесс так, чтобы причинить людям как можно меньше страданий — они приезжали в лагерь, веря, что их просто депортируют куда-то, а потом, когда в «душевые» поступал ядовитый газ, так и не успевали понять, что происходит. По крайней мере, если технология соблюдалась как следует.
Увы, но нет такого предательства и преступления, которое люди, при желании, не могли бы объявить проявлением «любви».
Для того чтобы поступать по любви, мы неизбежно должны определиться с вопросом о том, что истинно.
Иисус учил догматам
Это верно в отношении любви вообще; это особенно верно, когда мы говорим о «любви, которой учил Иисус». Парадокс Евангелия в том, что на него часто ссылаются, никогда его не читав — и предполагая, что Евангелие — это сборник нравственных наставлений о том, что, в общем и целом, хорошо бы любить ближнего.
Но, открыв сам текст, мы обнаружим нечто другое — Человека, выступающего с неслыханными притязаниями относительно того, Кто Он такой. Даже в Нагорной проповеди, которая справедливо считается средоточием Его нравственного учения, Он говорит как «власть имеющий»: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф.5:43,44).
Это: «Я говорю вам», вместо оборота, который мы встречаем у пророков — «так говорит Господь», в библейском контексте выглядит как недвусмысленное притязание на божественный статус. И такие притязания Иисус высказывает постоянно. Он говорит, что был с Отцом прежде создания мира (Ин.17:5). Он и Отец — одно (Ин.10:30). Что видевший Его видел Отца (Ин.14:9). Что Он — единственный путь к Богу (Ин.14:6), что именно Он, Иисус, придет судить все народы в последний день (Мф.25:31).
Он говорит, что пришел, чтобы даровать людям жизнь вечную и блаженную — и что её обретут те, кто примут Его верою, и проявят эту веру в Крещении (Мар.16:16), Евхаристии (Ин.6:53,54) и хранении заповедей (Ин.15:10). А те, кто не уверуют в Него, «умрут во грехах своих» (Ин.8:24).
Иногда говорят, что Иисуса распяли за то, что Он свидетельствовал о любви. Это не так — раввины того времени могли сколько угодно говорить о любви к ближнему, это не навлекало на них никаких неприятностей. Римляне были суровыми правителями, но не психопатами — они безжалостно подавляли мятежи, но не распинали за проповедь любви к ближнему. Религиозные лидеры того времени сочли Господа Иисуса опасным богохульником, а римляне — опасным мятежником вовсе не из-за проповеди любви. А из-за того, что Он говорил о Себе.
Конечно, то, что Он говорил, не могло не вызывать острого конфликта — «ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф.10:35-39).
Более того, во все века христианства (в нашей стране совсем недавно, а во многих странах мира — прямо сейчас) следовать Христу смертельно опасно. Человек, исповедовавший Его пред людьми (Матф.10:32,33), мог из-за этого подвергнуться лютой смерти. Наш церковный календарь каждый день напоминает о мучениках — как древних, так и совсем недавних, которые были замучены и убиты именно за свою веру.
И вопрос, который тут неизбежно возникает, — а будет ли проявлением любви обратить человека в веру, из-за которой его убьют? Только при одном условии: если то, что Иисус говорит о Себе в Евангелии, — правда. Вера в Него действительно дает человеку жизнь вечную и блаженную.
Если то, что Иисус говорит о Себе, — неправда, то Его было бы очень странно считать образцом и учителем любви. Если это обман, то это очень злой обман. Конечно, нам могут сказать, что «исторический Иисус» этого не говорил, Ему все это приписали апостолы. Этот тезис ложен по ряду причин (на которых мы не будем здесь останавливаться), но важно то, что никакого другого Иисуса, кроме Иисуса Библии, у нас просто нет — и если мы хотим говорить об «учении Иисуса», у нас нет другого источника, кроме Евангелий.
Этот источник говорит о вполне определенной — и догматической — картине реальности, в которой мы сотворены Богом для жизни вечной и блаженной, отпали от Него в грех, а Он пришел в наш мир в лице Иисуса Христа, чтобы восстановить нас в общении с Ним. Его учение о любви предполагает определенный контекст — с Троицей и Боговоплощением, Крещением и Евхаристией.
Этика — проявление догматики
Об этом стоит сказать немного подробнее. Христианская этика основана на том, что спасительные деяния Бога во Христе создали совершенно новую реальность, привели верующих в новые отношения с Богом — и их поведение должно отражать эти отношения. Как говорит святой Апостол Иоанн, «Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но ещё не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин.3:2). Святой Иоанн Златоуст описывает эту новую реальность так:
Ведь мы были освобождены от наказания, совлеклись всякого зла, были возрождены свыше, воскресли после погребения ветхого человека, были искуплены, освящены, приведены в усыновление, оправданы, сделались братьями Единородного, стали Его сонаследниками и сотелесными с Ним, вошли в состав Его плоти и соединились с Ним так, как тело с главою. Все это Павел и назвал избытком благодати, показывая, что мы получили не только врачевство, соответствующее нашей язве, но и здоровье, красоту, честь, славу и такие достоинства, которые гораздо выше нашей природы. Каждый из этих даров мог бы сам по себе истребить смерть. А когда все они открыто стекаются вместе, тогда смерть истребляется с корнем и не может уже появиться ни следа ее, ни тени. Это подобно тому, как если бы кто за десять оволов вверг какого-нибудь должника своего в темницу и не только его самого, но, по вине его, и жену его, детей и слуг, а другой, пришедши, не только внес бы те десять оволов, но еще подарил десять тысяч талантов золота, привел узника в царский дворец, посадил на месте самой высокой власти и сделал бы его участником самой высокой чести и других отличий – тогда давший в заем не мог бы и вспомнить о десяти оволах. Также случилось и с нами. Христос заплатил гораздо больше того, сколько мы были должны, и настолько больше, насколько море беспредельно в сравнении с малой каплей. Итак, не сомневайся, человек, видя такое богатство благ, не спрашивай, как потушена искра смерти и греха, как скоро излито на нее целое море благодатных даров. (Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к Римлянам. Беседа 10).
Как пишет Апостол Павел, «Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего [облекитесь] в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол.3:12-14).
Бог, через веру и Крещение, привел вас в тесное общение с Собою — сделал вас «избранными Божими, святыми и возлюбленными» — и, исходя из этого вашего нового положения, вы призваны облекаться во все эти добродетели. Любовь к ближнему, в изложении апостолов — это отзыв на любовь Бога, которая проявилась в Воплощении и Искуплении: « Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга» (1Ин.4:9-11).
Любовь в новозаветном понимании основана на понимании того, кто такой Бог и что Он ради нас совершил во Христе. А это понимание является именно богословским и догматическим.
«Просто любовь» не работает
Однако у «просто любви» есть еще одна проблема — она не работает. Люди, у которых есть догматы, собираются вместе, поддерживают общение, помогают друг другу и делают что-то для мира — может быть, недостаточно, но хоть что-то. Люди, верящие в то, что Иисус проповедовал «просто любовь», увы, неспособны объединиться в какие-либо общины, где они могли бы проявить любовь друг ко другу и ко всем остальным.
В истории неоднократно предпринимались попытки создать этические сообщества, которые бы воспроизводили положительные стороны церкви — общение, взаимную поддержку, социальную работу, но без «всей это религии». Почему бы хорошим людям не собраться вместе для наставлений о правильной жизни, пения песен, и добрых дел — но в чисто светском контексте, без всего этого сверхъестественного?
Но эти попытки кончались ничем — такие общины быстро распадались.
Очевидно, что послание Господа о любви не работает без Его же послания о том, Кто Он такой.
Конечно, существует и другая опасность (духовные опасности обычно идут как пары противоположностей).
Иногда людям может показаться, что набор правильных формулировок не только избавляет нас от необходимости любить ближнего, но и делает эту любовь чем-то сомнительным, недолжным и опасным. Как на старом плакате — «Товарищ, не пей! С пьяных глаз ты можешь обнять классового врага!», или, в данном случае — «ты можешь облобызать еретика!»
Все человеческие общества, нации, племена, классы, элитные клубы строятся на исключении чужаков, на противопоставлении «нас» и «их». Такое же мышление легко проникает в Церковь: мы, право верующие, против них — еретиков, причем для сплочения группы важно, чтобы еретики происходили из своей же среды.
Но догматы нужны совсем не для этого. Они ограждают возвещение апостолов о том, что Бог стал человеком ради спасения своих мятежных и неблагодарных творений. Что Христос умер за всех нас, бедных грешников. И что, если мы примем Его дар с покаянием и верой, Он пошлет нам Святого Духа, Который обновит наше сердце и даст нам любовь к ближним — за которых наш Спаситель умер, как и за нас. Святой Дух даст нам и твердость в исповедании истины, и любовь, понимание и сострадание к тем, кто заблуждается.
Любовь или догматы — ложная альтернатива
Одна из вещей, которые не перестают вызывать печальное удивление — это невероятная эффективность примитивных ловушек. Одна из таких ловушек — когда вам предлагают выбор между двумя неприемлемыми альтернативами, полагая, что вы сочтете одну из них настолько отталкивающей, что примете другую, которую вам и хотят продать. Вы за то, чтобы Сжигать Несогласных на Кострах Инквизиции или вы за то, чтобы вывести церкви из-под защиты полиции? Вы за то, чтобы всех переанафематствовать и одному остаться, или за то, чтобы пренебречь догматами?
Конечно, стоит нам на минуту остановиться, мы увидим, что совершенно не обязаны выбирать что-то — мы можем просто отказаться и от того, и от другого заблуждения. Но это бывает трудно — особенно, когда мы вовлечены в бурную полемику. Любовь растет из догматов, а догматы ограждают любовь.