Богословие и жизнь

Выступление перед богословами Трикальской митрополии 5 ноября 1983 года.

Должен признаться, что если бы я давал именование нашей сегодняшней беседе, видя то, что вижу перед собой, то предпочел бы назвать ее иначе, ибо все вы – мои друзья (см.: Ин. 15, 14). Действительно, глядя на вас, я чувствую себя не гостем, но пришедшим в свой собственный дом, где прожил много лет. Большинство из вас я помню как наставников и наставниц, некоторых- еще маленькими детьми. Сейчас же все вы для меня жнецы на общем поле жатвы.

Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы мои слова вы восприняли не как лекцию, но как беседу в тесном кругу друзей. Мне не кажется случайным тот факт, что я обращаюсь ко всем вам как к богословам, хотя многие из вас таковыми профессионально не являются. Я считаю, что крещеный христианин не быть богословом не может.

1

Итак, наша тема – богословие и образ жизни. Поэтому необходимо установить, что именно мы подразумеваем под богословием и, соответственно, кого именуем богословом. Первое, что приходит каждому человеку в голову: богословие – это слово о Боге или, если угодно, проповедь, беседа, сочинение, наука, то есть нечто, чем занимается человек, говорящий о Боге и о том, что с Ним связано. Сам же такой человек называется богословом.

Чтобы изучить историю богословия, нам нужно посмотреть, кто был первым богословом. Тогда, вероятно, мы сможем лучше разобраться в значении этого слова.

Итак, первым Богословом, первым, Кто заговорил о Боге, был Сам Отец Небесный, Сам Господь. Давайте вспомним сотворение человека и представим тот момент, когда Бог склонился к земле и сказал: «Да будет...», а потом решил: «Да будет человек!» Бог, конечно, это не только сказал, но и сделал. Подумав, Он принял решение и сотворил человека по образу Нашему, по подобию Нашему (Быт. 1:26). И это очень важно, что Бог создал человека по Своему образу. Это означает, что Он сделал отпечаток Своего бытия, Свой образ, со- творил некоего второго бога, – вот что значит по образу и подобию. Сотворив человека, Бог открыл Себя и заговорил о Себе, явив Свой образ. Следовательно, первым, Кто заговорил о Боге, был Сам Бог, Отец Небесный. И Его богословие – это слово не о ком-то другом, но о Себе Самом. Его богословие – это откровение Себя Богом.

* * *

Теперь давайте посмотрим, Кто был следующий, открывший Бога, не по хронологическому принципу, а по сути. Естественно, Им был Сын, вторая Ипостась Святой Троицы. Ведь сотворив человека, Бог явил Себя как единое целое, как Личность, Которая разговаривает с личностью сотворенного человека. У пророка Исаии предречены слова Сына, Иисуса Христа, ставшего перед Небесным Отцом: Господъ Бог открыл Мне ухо, и Я не воспротивился, не отступил назад (Ис. 50:5).

Итак, Христос, второе Лицо Святой Троицы, беседует с Отцом и находится с Ним в полном согласии. После воплощения Христос говорит: видевший Меня видел Отца (Ин. 14, 9), а еще мог бы сказать: «Вы видите Меня на протяжении стольких лет и еще спрашиваете, где Отец Небесный?»

Теперь мы понимаем, что Господь через Свое учение, образы, чудеса, воплощение открывает нам личность Отца, непосредственно связанную с Сыном.

Итак, Сын свидетельствует об Отце, говоря, что Отца не знает никто, кроме Сына (Мф. 11:27). И никто не может постичь Его Божество, кроме того, кому откроется Сын. Так, Сын, с одной стороны, свидетельствует об Отце как о другой Своей Ипостаси, а с другой – говорит о полном согласии между Лицами Святой Троицы.

Следовательно, богословие Христа – это открытие единства Бога, двух сущностей Христа и троичности Божества. Открывая Себя, Бог на самом деле показывает нам следующее: Он один и Он же – Святая Троица. Значит, через богословие Бог Сам открывает людям Свое единство и троичность.

Продолжая беседу, мы увидим Господа, молящегося в ночи Отцу со смирением, но и в то же время по-царски. От Бога Он получает ответ, подтверждающий, что Они прекрасно слышат друг друга, несмотря на то, что Христос на земле, а Отец на Небе. Они – одно, но абсолютного сходства между Собой не имеют. Они – непрерывное единство дня и ночи. Они Сами показывают людям и Свою единую сущность, и особенности каждой из Ипостасей, и в этом заключается общение Бога с человеком.

Углубляясь далее в Священное Писание – не по порядку книг, а по нашему собственному усмотрению – давайте вспомним слово «премудрость», которое употребляет Писание, говоря о Боге. Вспомните Соломона: Даруй мне приседящую престолу Твоему премудрость (Прем. 9:4). Значит, Господь Христос, мудрость, вечно пребывает в Отце. Они являются одним целым.

Следовательно, через мрак веков пророк открывает нам Ипостась Христа, существующую наряду с Ипостасью Отца. И, таким образом, мы видим, как Отец и Сын являют нам друг друга. Это своего рода взаимооткрытие, но по существу самораскрытие.

В другом месте книги Премудрости Соломоновой говорится, что посему я рассудил принятъ ее в сожитие с собою, зная, что она будет мне советницей на доброе (Прем. 8:9). Премудрость – это Бог, Сын Слово. Премудрость и Слово – это одно и тоже, это одно Лицо.

Мы знаем, что именование «премудрость» равным образом прилагается и к Святому Духу, ибо Дух есть отражение Отца. Он послан через Сына и поэтому назван Духом разумения, Духом мудрости (см.: Исх. 35:31)¹, чтобы нам показать, что Он – тоже Бог. Бог восседает на Престоле: Бог Слово обращен к Небесному Отцу, Отец повернут к Сыну и Его уста одновременно есть уста Сына.

Давайте вспомним еще одно выражение: «семенное слово», наделенное особым смыслом. Для Церкви оно значит только одно: Слово есть везде. Как посеянное ветром семя, находится повсюду Святой Дух, общаясь с людьми как личностями.

Итак, Отец открывается через Сына и особенно через Его воплощение, как сказал святой Максим Исповедник, один из Отцов Церкви: «Во плоти явившись людям, Он открыл непостижимого Отца»“. Но мы бы не знали о том, что Ипостась Отца отлична от Ипостаси Сына, если бы Сам Господь не явил нам этого через воплощение Христа, ставшее свидетельством Его способности спуститься на землю и в то же время остаться в лоне Отца. Следовательно, «Господь учит богословию через Свое воплощение», а богословие, как я уже говорил, – это откровение единой Божественной природы Троицы. Дело Его – богословие, Слово Его – богословие, и сущность – тоже богословие.

Как сказал Господь прежде, чем нас покинуть, Святой Дух имеет на земле одну задачу – явить присутствие Христа, истолковать его, открыть, запомнить Им произнесенные слова и связать их так, чтобы получалась целостная богословская система. Дух открывает Сына, Сын – Отца. А открытие Божественной природы Отца происходит уже в личностях, составляющих единую святую Церковь.

Обратимся к богословию, углубляющемуся в мир людей. Никто не будет отрицать, что Богородица через воплощение Слова тоже стала богословом. Еще не родив Христа, но лишь нося Его во чреве, Она открыла Божество Слова, пребывающего на Небесах. Следовательно, толковательный смысл Ее иконы «Ширшая небес» в алтаре, над горним местом, как раз и показывает связь неба и земли, и Триипостасного Бога вместе с нами. Итак, богословствует богорождающая Богородица.

Не забудем и о прекрасном и простом богословии Иоанна Предтечи, который рукой показал на уже знаемого им Бога и воскликнул: Вот Агнец Божий! (Ин. 1:29).

Итак, богословие – это самооткрытие Бога, которое и является открытием общности и единства в полноте, которую имеют эти личности.

* * *

Когда мы называем кого-нибудь богословом, то это значит, что либо Бог открылся в нем, либо он открывает Бога, доставая изнутри себя то, что даровал Ему Сам Господь.

Богословие, идущее от первых богословов – от Ипостасей Святой Троицы, – было передано нашей Церкви, как известно, через апостолов, непосредственных свидетелей жизни, проповедей и чудотворений Христа. Они стали первыми богословами среди людей, как поется о них в церковных песнопениях. Эти первые богословы знали Бога лично, поэтому когда им понадобилось выбрать двенадцатого апостола (см.: Деян. 1:21–26), им нужен был тот, кто свыше получил полное знание о жизни Христа, слушая Его, живя рядом с Ним.

Чтобы показать, что он является первоверховным апостолом и первым богословом-мистиком, наряду с Иоанном Богословом, Павел вынужден был засвидетельствовать, что видел Христа, разговаривал с Ним и многое в своей жизни претерпел за Него (см.: Деян. 9и далее; 1Кор. 11и далее). Следовательно, связь Павла, тогда еще Савла, со Христом была крепкой, и значит, он является истинным апостолом-богословом.

Мы знаем, что труды святого Иоанна Богослова были вдохновлены Самим Христом. Он получил откровение, взяв из рук Ангела книжку и проглотив ее (см.: Откр. 10:9–10). После того, как он явил нам богословие о единстве природы Святой Троицы, по преданию, его терзали сомнения. Он молил Господа о подтверждении правильности его слов – и раскололась скала, и сотряслась земля.

Реальная связь земных людей с Богом показывает нам, что откровение есть их собственное раскрытие. На их примерах мы видим возможность общения человека с Богом.

От апостолов, через Святых отцов, которые были словно глашатаи, «уста Христовы», богословие передалось Церкви. Но и Сам Христос был назван «устами Бога», а богословие отцов – «единоначалием Святой Троицы»². Святые отцы, которых величают глашатаями, на самом деле получали послания Слова, откровения Господа.

Поэтому апостолы и великие Отцы подчеркивают, что возвещают нам то, что слышали, что видели своими очами (1Ин. 1и 3), и в своих повествованиях всегда употребляют грамматическую форму греческого перфекта, дабы показать, что некогда они имели контакт с Богом, но до сих пор продолжают видеть то, о чем рассказали. И это свидетельствует об их единении с Божеством.

Они как образ Бога на земле, сотворенные по Его подобию (см.: Быт. 1:26), рассказывают нам о множестве способов передачи богословия внутри нашей Церкви.

Назовем еще некоторых богословов. Один из них – икона. Да, иконы – богословы. Что такое икона? Отпечаток и откровение первообраза. Первообраз – один из святых, живущих с Богом, святой от Бога или Сам Бог. А поскольку преклонение перед иконой происходит ради Первообріаза, то икона – тоже богослов.

Богословием являются и наши проповеди, наши молитвы. Ведь что такое молитва? Это обращение к другому: «Тебя прошу, Тебе молюсь, Тебе поклоняюсь». Личность разговаривает с Личностью. Моя молитва открывает мне такие свойства Отца, Сына и Святого Духа, как близость, сверхсущность, Божественность, святость, величие.

А чудо, любое чудо – разве не откровение чудотворного Господа, скрывающегося за этим чудом? Мы видим что-то предметное, но за ним скрывается Сам открывающийся, Сам богослов, Сам Бог.

Гром на небе – это тоже богослов. «Возгремел Бог». Гром- откровение говорящего, творящего Бога. А бездна? Разве не говорится: Бездна бездну призывает (Пс. 41:8)? Ибо когда падают воды и создаются бездны, происходят наводнения, то эти стихии являют величие Бога, склоняющегося над землей и стоящего над водами многими. Поэтому и бездны есть некое откровение, некий образ Бога.

Ночь – тоже богослов. Нощь нощи возвещает разум (Пс. 18:3). Ночь передает дела Божии, познание Бога другой ночи, другому дню.

Являются богословами и звезды, которые ликовали перед Богом (см.: Иов 38:7), как и ангелы, славящие Его. Поэтому мы видим, что ангелы носят богословские имена. Так, имя Гавриил («сила Божия») открывает Бога, действующего на земле. Михаил («кто, как Бог») своим именем являет силу нисходящего на землю Господа. Серафимы («горение Божие») являют жгучее, светящееся, напряженное делание Бога, говорят о Его непосредственной близости. А херувимы показывают сверхсвойственность Божества. Итак, все они богословы, говорящие о Боге. Так взглянем же на Того, о Ком они повествуют.

Мы подошли к таинствам. Ведь что есть таинства, если не богословствующие дела? Ведь таинство – это не то, что мы видим, например, масло при помазании, но то, что есть на самом деле, – Дух Святой. Также видимые хлеб и вино есть истинные Тело и Кровь Христа. Таинства – богословы нашей Церкви.

И пророки свидетельствовали не только о единстве Бога, но и об образах Божиих, не только о Боге, но и о Его проявлениях.

И мученики были богословами. Если мы проследим за допросами, которые совершались над мучениками, то увидим, что на них происходили настоящие богословские диалоги. Основным предметом был вопрос: один ли Бог или же существует множество богов. Мученики утверждали, что Бог – один, Иисус Христос. И их убивали как не признающих многобожие. Если же мы обратимся к новомученикам, укрепившим собой паству нашей Церкви³, то увидим, что и их диалоги с мусульманами были богословскими. Турки утверждали, что Бог действительно один и именно поэтому Им не может быть Иисус Христос. То есть спор опять возникал о сущности Святой Троицы – едином Божестве.

Наконец, каждый молящийся и его молитвы также являются богословами5. Наши богослужения открывают Бога, пребывающего вместе со Своей паствой, которая не упраздняет Его единства, хотя эта самая паства и соединяется с Ним.

Значит, богословие – это опытное переживание Господа, Его выражение в нас самих, глубинное знание нашего духа о Святой Троице.

2

Как же богослову или тому, кто хочет им стать, познать сущность богословия? Как стать богословом? – вопрос очень простой.

1. Мы можем осознать Троичное единство богословскими занятиями и логическими размышлениями. Действительно, если ты прилежно учишься, то придешь к познанию богословских истин. И соответственно своему духовному состоянию и способностям человек являет собой плохое или хорошее подобие Бога.

Вспомним фразу из Псалтири: Бог ста в сонме богов, посреде же боги разсудит (Пс. 81:1). Из нее следует, что Бог не мыслится отдельно от народа, Им созданного и освященного на земле. Народ состоит из богов: бози есте, и сынове Вышняго вси (Пс. 81:6), причастных свойствам Бога Отца, особо царскому справедливому Суду. Господь, восседающий на Престоле, распознает Свои подобия, их судит, изучает, собирает и, наконец, решает, кто говорит о Нем верно, а кто – нет.

Нам становится понятно, что то множество людей, о которых сказано выше, есть сама Церковь, содержащая в себе Бога. Они неотделимы друг от друга.

Следовательно, в церковной жизни участвуют и Христос, и Бог Отец, и Святой Дух, все в Себе заключающий, и маленький бог – человек-богослов. Он тоже принимает участие в жизни Церкви, в церковном опыте, идет по церковному пути.

Встреча со всей Церковью есть Бог. И богослов встречается и является богословом только в Церкви и посредстом Церкви. Не существует богослова вне Церкви.

Возлюбленные мои, поиски Бога и того, что связано с Ним, – вот истинное богословие, ибо только оно раскрывает Его через божественные Его энергии, через Его связи с Церковью, миром. Итак, изучение, рассуждение, благоразумная деятельность человека могут сделать его богословом.

2. Если мы обратимся к Святым отцам, то от них услышим вопрос, известный нам с детских лет: «Ты хочешь стать богословом?» Хочешь быть достойным Божества? Но чтобы стать богословом, ты должен стать достойным Бога, достойным богословия, взрастить его в себе, обрести способность богословствовать.

Прекрасно сказал Григорий Богослов: «Я прошел через заповеди». То есть я соблюл заповеди Бога в своей жизни. Значит, богословие – это не только логическое умствование, но и путь, тропа к Богу, освященная совместная жизнь с Богом, для которой характерна особая чистота от страстей и чувств. По слову Святых отцов: «Богословие – дело очистившихся». Вспомните сказанное Григорием Богословом и – прошу – не забывайте и далее: «Богослов не каждый, но только очистившийся». Итак, не все могут быть богословами, а очищенные, ибо они узрят Бога: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф 5:8). Узрят – значит обладают Им, принимают Его, причастны Ему, станут с Богом единой плотью. «Узрят» – этим словом нам открывается просвещающая деятельность Бога. То есть сохранить и освятить себя – значит стать причастным Святому Духу. Он – Свет от Света. Так и я становлюсь светом через принятие Света. Этот свет, исходящий от Духа Святого, растекающийся и наполняющий мое существо, этот свет, изменяющий мое «я», свет, делающий меня собой, свет, совершающий все, – это Бог, вечно пребывающий с людьми.

Богослов должен обращаться к Духу Святому, дабы стать богословом от Бога. Должен Ему довериться, Его просить, перед Ним преклоняться, Его ожидать, чтобы связь с Господом и устремление на Него не прекращались.

Выше мы вспоминали слова Еригория Богослова: «Я прошел через заповеди». Святитель сказал – прошел. Дорога – Дух Святой. Поэтому отцы говорят, что «действующий по воле Бога в Святом Духе не может не быть богословом». Дар Святого Духа делает человека богословом. А тот, познав, кто он есть и чем обладает, рассказывает о своем сокровище остальным. Ведь без дара Духа Святого все, что видит ум человека, – лишь фантазии, а все, что он произносит, – слова, пущенные на ветер. Об этом свидетельствуют отцы.

Теперь, осознав, что богослов – это тот, кто изливает из себя Божественность, Бога, Который в нем, давайте обратим внимание на одного из прославленных святых нашей Церкви – на преподобного Серафима Саровского и его богословие. Он говорил: «Стяжай Святой Дух в себе, и вокруг тебя спасутся тысячи».

Говоря о богословии, мы говорим о Боге как проповедники, миссионеры. А Серафим Саровский восклицает: «Хочешь быть миссионером? Хочешь, чтобы многие спаслись? Тогда сам обрети Святого Духа, ибо только тогда сделаешься богословом». Дух внутри и снаружи сотрясает меня, как на органе, играет на моих клавишах, на моем сердце и моем уме. Итак, Дух Святой – это Бог, открывающий свою Божественность.

3. Дух Святой через освящение моей жизни в Церкви, через познание ее богословского бытия ведет меня и становится моим собственным бытием до тех пор, пока я не предстану перед Ним безо всяких от Него отличий. Святой Дух открывает нам ожидание Бога. Как же можем мы, ожидающие Господа, разыскивающие Его, видящие Его во всем (ведь все вокруг нас исполнено богословием и богословскими посланиями человеку), суметь принять Божественные послания?

Для этого Церковь определила некоторые качества, без которых человек не может стать богом, а следовательно, и богословом. Это пост, бдение, аскеза, молитва, участие в жизни Церкви. Путь к встрече с Богом в Святом Духе – это такая же аскеза, как бдение и пост. Это тот язык, на котором я обращаюсь к Богу: «Боже мой, я жду Тебя и нуждаюсь в Тебе».

Вы помните, как был призван апостол Павел? Дух Святой пришел к Своим ученикам, когда они служили Господу и постились, и сказал: Отделите мне Савла на дело, к которому Я призвал его (Деян. 13:2). Вспомните, когда Бог открыл Небесные тайны Петру? Когда тот голодал и постился (см.: Деян. 10:9–16).

Вы видите, насколько велика связь между аскезой, причастием Духу, нашим богословским достоинством. Вот наши родовые муки, мы мучились – и рождали как бы ветер (Ис. 26:18). Значит, богослов – это не тот, кто говорит о Боге, но тот, кто молитвенно предстоит перед Ним. Здесь Бог. Здесь же и я. Таким образом, я вижу «руку твою, прикоснувшуюся пречистому верху Владычню»⁴. Я уподобляюсь Иоанну, который смог указать на Христа со словами: Вот Агнец Божий (Ин. 1:29). Мое чувство, моя жизнь, сердце, существование – это рука, касающаяся Бога. Тогда и только тогда я становлюсь богословом.

4. Разбирая те средства, которые делают человека богословом, упомянем еще одно.

Вспомним очень известный и тысячу раз повторяемый отрывок из творений аввы Нила, такой пугающий и страшный для нас, но вместе с тем благотворный и утешительный. Вы помните: «Если он богослов, то пусть помолится истинно». Ты богослов? Хорошо, если это так, тогда молись и молись истинно. Да, я богослов. Святой Нил не лишает меня этого права. Он есть истина, ибо не чуждается боли человека, его несчастий, проблем и дает блестящие ответы, решающие все эти проблемы.

Сколько раз мы, богословы, говорили: «Богослов ли я? Достоин ли быть им?» Святой Нил отвечает: «Ты богослов? Хорошо, я не отбираю у тебя этого достоинства. Просто хорошо молись». А вот другие его утешительные слова: «Ты не богослов? Ты недостоин богословия? Если будешь истинно. молиться, станешь богословом». Он говорит так, оставляя решение вопроса – быть или не быть – на наше собственное усмотрение. Вы видите, сколько утешения, успокоения он дает богослову, который сознательно становится мучеником и, страдая, восклицает: «Кто я такой, чтобы богословствовать?», Горе мне! погиб я! (Ис. 6:5). И тотчас Нил отвечает: «Хочешь быть богословом? Молись. Молишься? Ты богослов».

Особое значение святой Нил и все наши Отцы придают объединяющей Божественной молитве с призыванием имени Иисуса, ибо умное делание – непрерывный взгляд, обращенный к Богу и к Его Сыну, Который всегда и повсюду передо мной и во мне, хочу я того или нет. Я осознаю это, верю этому и говорю: «Господи Иисусе Христе!» Вот Он – Бог, здесь, внутри меня!

И как мать, посещая во чреве, понимает и чувствует все жесты, вздрагивания, звуки, движения своего малыша, так и Бог позволяет мне почувствовать все Его движения внутри меня. Как мои глаза то светятся радостью и весельем, то плачут, так и я сам то говорю спокойно, то вопию: «Господи Иисусе Христе!»

Следовательно, молитва делает человека богословом. Святой Василий Великий говорит, что «от пристального взгляда на Бога богоносная душа становится достойной даров богословия через получение силы от Самого Бога, открывающего очи этои души». То есть в непрерывном взы- вании: «Господи Иисусе Христе», в этом простом, естественном и дружеском обращении к Богу заключается тот самый пристальный взгляд на Него.

И мне, смотрящему на Него, Бог дарует способность к богословию, силу видеть то, что я захочу. «Бог открывает очи хотящему увидеть». Почему «увидеть»? Ведь мы сказали, что богословие – это опытные переживания невидимого Бога, невидимых Его проявлений. Да, именно поэтому мне необходимо видеть творения Бога так живо.

Итак, принятие Святого Духа возможно в молитве. Посредством Святого Духа я получаю видения и образы, открывающие Бога. Через них я научаюсь Господу и делаюсь богословом.

3

Теперь давайте скажем еще одно, о чем никак нельзя умолчать.

Ясно, что дар богословия, то есть опытного знания и силы, открывающей Бога, – это высший и величайший дар, по словам святого подвижника Горы Афонской Максима Кавсокаливита.

Это самый высший дар из всех даров Святого Духа, и поэтому так нелегко стать богословом. Он содержит, как птица птенцов своих (Мф. 23:37), видения, которые должен узреть каждый богослов. А поскольку это дарование высшее, широчайшее и глубочайшее, то оно открывает Сдятого Духа и передает Его тому, кто этого хочет. Но кому именно?

Григорий Богослов говорит: «Через устранение от дел мы выйдем из всякой грязи и смятения», тогда Бог сможет разговаривать с нами. «Человеку необходимо устраниться от забот и познавать Бога». Следовательно, это толкование на слова, произнесенные псалмопевцем Давидом, очень просто: упразднитеся и разумейте только Бога (Пс. 45:11), то есть он хочет сказать – не занимайся ничем другим, но только этим, чтобы ты смог это почувствовать! Когда ты смотришь на многие вещи, то ничего толком не можешь рассмотреть. Поэтому, будучи богословом, невозможно интересоваться многими вещами, а именно «грязью и смутами», тем, что отвергает Церковь, что приводит в смятение твое сердце, ибо в штормовом море не разглядишь ничего – вокруг тебя должны воцариться спокойствие и тишина.

А чтобы мы осознали это, я бы хотел на минуточку задержать ваше внимание на словах святого Григория, вторящего апостолу Павлу: «Что со мной? Ища Господа, я побежал, и взошел на гору, и рассек облако. А когда взглянул, то увидел лишь спину Господа». Помните слова апостола Павла: Бедный я человек! Ищу, борюсь и что в результате? (см.: Рим. 7, 24). «Что со мной? Бедный я, – говорит Григррий Богослов. – Я бежал, чтобы схватить Бога, вошел в облако, рассек его, вошел в него, все обошел в поисках Бога. Но увидел лишь Его спину» (библейский сюжет о Моисее). Это значит, что ни один богослов не может познать Бога в Его сущности, но лишь в откровениях, в том, что человеческий ум может увидеть и понять, чем может наслаждаться и вмещать.

Бог открывается людям только через Свои божественные энергии, а не через Свою сущность, и поскольку это наше знание о Боге частично, смысл этой нашей ограниченности выражен словом «спина». Человеку всю жизнь приходится усердствовать, чтобы однажды встретиться с Богом лицом к лицу.

Как старался Моисей! Он просил у Бога увидеть Его, и Бог обещал ему, но показал Себя только сзади (см.: Исх. 33:20–23). Когда же Моисей лицезрел Бога в полном явлении Его Божества? Спустя много веков, во время Преображения на горе Фаворской (Лк. 4:30–31). Давайте во что бы то ни стало помнить о том, что и мы, подобно Моисею, восходя на Синай, не будем иметь насыщения. Но настанет день, когда мы поднимемся на Фавор нашего сердца и узрим Бога Таким, как Он есть (1Ин. 3:2). Все наши попытки должны будут происходить не в нашей агонии, не в нашем тупомыслии и труде, но в радостным и приятным общении с Богом. Благодаря этим спокойным, тихим и ежедневным беседам с Господом я смогу подготовить себя к обретению богословия «ради славы Евангелия», как сказал один из Отцов Церкви – святой Диадох.

Сколь прекрасны рассуждения Святых отцов! Да, ты станешь богословом, но не ради своей собственной жизни, ибо ты – часть Церкви. Церковь – слава Бога. Ради славы Божией, славы Церкви ты становишься богословом.

Теперь обратимся к самим себе. Богословы ли мы?

Как богословы, мы обязательно должны непрестанно вопрошать себя: «Что я пережил? Что понял? Что постиг? Что имею?» Каждый из нас является богословом. Ведь мы ежедневно молимся словами: тайная премудрости Твоея явил ми еси (Пс. 50:8). И действительно, сколько раз нам явил эту тайную премудрость Бог!

Значит, выявление неясного и скрытого Бога – мое собственное богословие. Но ощущая свою греховность и недостоинство, мы добавляем: окропиши мя иссопом, и очищуся (Пс. 50:9). Ты сделал меня богословом. Мне же остается, слезами очищая свое сердце и действием Твоей благодати, стать богословом в еще большей мере и достигнуть своего Фавора.

Если мы богословы, то нам необходимо ежедневно чувствовать свою полную несостоятельность, неспособность, но в то же время и благодарить Бога за дарование нам богословия. Давайте вспомним то, о чем мы уже говорили ранее. Вот слова преподобного Иоанна Лествичника: «Братия, оставим попечения, ибо мы записались в число свободных от попечений». Воздержимся, удалимся от всего, ибо наше главное занятие – богословие.

Давайте посвятим себя главному, запишемся в оставивших попечения, в монахи, в богословы. Нас сотворил Господь. Он обручил нас богословию, и со своей стороны мы должны облачиться в брачные одежды, облачиться в эту готовность богословия, чтобы нам постоянно видеть Бога Жениха. Интересно, получится ли у нас это?

Давайте вернемся к Серафиму Саровскому. Вы помните, как один ученик спросил у него: «Как же распознать, стяжали мы Духа Божия или нет?» Святой Серафим, возложив руки свои на плечи ученика, отвечал: «Да вот, Ваше Боголюбие, мы оба теперь с Вами в полноте Духа Божия. Что же Вы мне, убогому Серафиму, в глаза не глядите?» А тот: «Не могу, потому что из них молнии рассыпаются и затмевают мой взор, и я не могу смотреть на Вас, батюшка Серафим, потому что Вы светлее солнца». Ученик оказался в лучах Божественного сияния нетварного света Духа Святого, охватившего их обоих.

И сказал тогда Серафим в час богословского откровения: «Ты увидел, дитя мое? Ты убедился, что для того, чтобы мы стали богами, наполнились Божеством, я даже не перекрестился, а лишь минуточку помолился в сердце своем. И этой молитвы хватило, чтобы мы оба окунулись в Божественное. Видишь, Господь тотчас отозвался на голос смиренного Серафима».

Он хотел показать, явно или нет, как одно лишь наше призывание Бога может осветить нас Самим Божеством. Мы ограниченны. Но кто совершенен? Один Бог во Святой Троице. Поэтому Отцы и говорят нам: Чрез меру трудного для тебя не ищи, и что свыше сил твоих, того не испытывай. Что заповедано тебе, о том размышляй: ибо не нужно тебе, что сокрыто (Сир. 3:21–22). Не проси больше того, что Бог посылает тебе. Не ищи глубже того, что открывает тебе Господь. Этого достаточно. Довольствуйся им. Благодари Господа за то, что получил, и «славь Бога за то, что познал».

Мы все получили откровение от Бога, многое узнали о Нем. Благодарность поставляет нас, богословов, еще ближе к Богу. Так мы служим народу, ибо, двигаясь вперед, через наше богословское бытие вклинивается в народ и Церковь Сам Господь. Господь сжигает все тленное, опаляет меня изнутри. Он существует ради меня. Ибо я погибну, как только Он прекратит Свое существование во мне. «Перед Господом, Который слушает меня и отвечает, перед Господом, Который сделал меня Своим богословом, Своим священнослужителем, как устоять мне, коварному?», – говорит святой Григорий. Как нам устоять?

Моисей испытал то же самое перед купиной (см.: Исх. 3:2–6) и убоялся оттого, что избрал его Господь для передачи людям Своих заповедей. И Бог дал ему Аарона (см.: Исх. 4:14–16) в помощники. А у нас с вами множество «ааронов». У нас есть святые, таинства, иконы, небо и земля, все, что открывает наш ум и сердце, делает недостойных достойными, устами Божиими, богословами.

Эта легкость, это утешение, когда ничто становится всем, ибо я становлюсь богом, нас укрепляет, не позволяет умереть, сказать «я погиб» подобно пророку Исаие (см.: Ис. 6:5), ибо не всякому дано говорить о Боге, но только чистому душой и телом. Только очистившиеся могут стать богословами. Какие именно очистившиеся? «Душу и тело очистившие или очищающие».

Очищающийся? Еще не чистый? Значит, можешь приступить к очищению прямо с этой минуты. Вы видите, как Бог смягчает все, дабы мы смогли устоять и еще более стать богами. «Очистись сам, затем обращайся к чистому». «Не каждого дело богословствовать, но лишь очистившихся». И тут Григорий Богослов задается вопросом: «Кто же в таком случае предстанет перед Богом?» И сам отвечает: «Очистившиеся или очищающиеся. Очищающиеся – не значит очистившиеся. Они лишь идут к очищению». Но духовный стержень человека он формулирует так: «И ты можешь стать богословом, ибо призван стать богом, а значит, и богословом».

Возлюбленные мои, мы – богословы. Наше богословие – это открытие наших личных переживаний, которые и по разуму, и по сердцу, и по желанию, и во сне, и наяву находятся перед нами, наполняют наше существование Божеством. Давайте обратим наши старания к очищению, к молчанию, к устранению от попечений, то есть к занятиям богословием. Пусть наше богословское рвение будет поглощающим рвением любящего дом Божий, Церковь. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1Кор. 13:12).

Лишь сорок дней радовался Моисей (см.: Исх. 24:18), ожидая этого момента веками. Нам же уготованы дни и ночи, годы и десятилетия чаяний, по воле Божией, чтобы однажды переступить тот предел, за которым мы увидим сияние лика Божия, а сами станем Его отражением, «светом от Света».