Какие принципы европейского воспитания детей остаются неприемлемыми для русских родителей и почему? Каково оно – православие в Дании? Что значит христианство в жизни европейцев? Помогает ли вера вдали от Родины? Об этом и многом другом рассказывает наша соотечественница, живущая за рубежом – писатель, журналист, литературный критик, переводчик с датского, культуролог Нина ГЕЙДЭ.
– Нина, как давно Вы живете в Дании? Какое впечатление произвела на Вас эта страна вначале?
– Приехала в Данию в 1994 году. Сначала страна показалась сказочной, благополучной и уютной. Всё контрастировало с тем разладом и разбродом, который был в те времена в России. Казалось, что я на другой планете. Приятно поразила удивительная сохранность старинных зданий и замков, чудесная экология, чистое море. Лишь потом под маской внешнего благополучия стала проступать иная – менее радужная – реальность датской жизни. Знаю, что моё несколько «экстремальное» восприятие эмиграции – скорее исключение, чем правило, ведь сегодня слово «эмиграция» – лишь оболочка прежнего понятия, заполненная иным содержанием. Сейчас не уезжают навсегда, не платят годами унизительную цену за пребывание в чужой стране и страшную цену за возвращение на родину. Но, наверное, итог моей более чем 20-летней жизни в Дании – это переосмысление жизненных ценностей, возвращение к родной культуре и языку, желание рассказать языком поэзии об очень непростом опыте эмиграции.
– За 23 года вдали от России Вы почувствовали себя в другой стране понятой, принятой?
– К сожалению, я так не стала «своей» в датском обществе, причём с годами это внутреннее отторжение многих датских ценностей и представлений о том, что хорошо, что плохо, стало ещё резче. Для меня датчане – это «они», а я для них «не своя» – ничего с этим не поделаешь. И, смею предположить, что это не моя вина. С самого начала старалась вживаться в датскую реальность, найти свою нишу в новом для меня обществе. Быстро выучила датский язык, получила второе высшее образование по двум направлениям: коммуникация плюс языки и культурология. Шесть лет проработала в агентстве «Reuters», занималась радиожурналистикой (до сих пор делаю радиопрограммы для BBC на русском языке), возглавляла Русское общество в Дании. Была главным редактором русскоязычного литературно-публицистического журнала «Берег» (с 2003 года – «Новый Берег»). Пыталась строить мостик взаимопонимания между двумя культурами – русской и датской. Но, увы, часто натыкалась на глухую стену.
– Как Вам кажется, в чем особенности менталитета датчан?
– У датчан сильны традиции и приличия, для них важно, чтобы внешне всё было благопристойно, но настоящую душевную теплоту встретишь нечасто – возможно, сказывается северный скандинавский темперамент. Люди порядка, в большинстве своем они очень практичны и прагматичны. Материальное, как правило, для них на первом плане. Сейчас многие говорят и пишут про общество потребления, и, живя в Дании, начинаешь понимать, что это не голословно: образ жизни датчан крайне эгоцентричен, они сфокусированы на себе самих, на удовольствиях, на приобретении вещей и услуг. В целом люди здесь живут очень замкнуто, часто сосед не знает соседа, а нетерпимость к иностранцам – в порядке вещей.
– Какое место в жизни жителей Дании, по-Вашему, занимает христианство? Какие конфессии преобладают? Наполняются ли храмы людьми?
– Почти все датчане – лютеране, но, по моим наблюдениям, христианство играет всё меньшую роль и в частной жизни, и вообще в жизни этого маленького Королевства. Это очень заметно! Церкви пустеют на глазах. На службах даже в больших храмах иногда собирается лишь горстка людей. Молодежь в церковь, можно сказать, совсем не ходит, в основном туда заглядывают люди пожилого и среднего возраста. Говоря о священниках, не имею права ни о чем судить, но выскажу мнение, что среди них все больше тех, кто воспринимает службы как обыкновенную работу, кто, как светские служащие, трудится за зарплату. Как-то прочла в местной газете статью об одном священнослужителе, который сказал, что на самом деле в Бога не верит, но ему просто нравится работать в церкви. Можно предположить, что, общаясь с ним, журналисты кое-что исказили, но суть проблемы это не меняет. Была во многих европейских церквях и могу сказать, что, пожалуй, меньше всего прихожан именно в Дании.
– Какие церкви действуют в городе, где Вы живете?
– Мой район назывется Глоструп – Glostrup, это часть Большого Копенгагена. Для верующих есть большой старинный лютеранский храм. Он был построен еще в 12 веке, но после перестраивался, всё более приобретая черты скандинавской готики, и действует еще одна маленькая церковь современной архитектуры. И в будни, и в праздники эти храмы одинаково полупустые. Есть только два случая, когда некоторые датчане, следуя традициям, приходят в церковь – это крестины маленьких детей, что давно уже перевоплотилось в красивый обряд, и, по сути, мало связано с приобщением ребёнка к Богу. Делаю такой вывод потому, что после таких крестин и торжеств по этому поводу родители и дети в церковь больше не заглядывают. Во второй раз в церкви бывают по случаю Конфирмации юных чад, достигших 14-летнего возраста. Изначальная идея этого церковного обряда – в сознательном подтверждении веры в Бога, но сегодня в Скандинавии Конфирмация давно уже обратилась лишь в формальность, в возможность символически отметить переход из детства в юность, и главное – в повод получить дорогие подарки и конверты с деньгами от родственников.
– Существует общепринятый взгляд, что Европа всё дальше уходит от христианских ценностей и традиций, становясь все более бездуховной и толерантной к разного рода меньшинствам. В России на слуху пресловутые однополые браки, венчание таких пар в церкви и прочие проявления так называемой европейской «свободы личности». Соответствует ли этот образ реалиям?
– Европейцы, на мой взгляд, действительно утрачивают духовность. Житейское благополучие, избалованность с детства материальными благами, конечно, создает общее ощущение благоденствия и того, что у всех все «в шоколаде». У нас официально приводятся данные некой статистики, согласно которой датчане – самые счастливые люди на Земле. Но существуют и иные цифры: именно на Данию приходится самый высокий процент самоубийств в Европе среди молодежи. А каждый четвертый ее житель хотя бы раз длительно лечился от депрессии (принимал так называемые «таблетки счастья»). Мне кажется, датчанам психологически некомфортно в той реальности, в которой они существуют. Не могу судить обо всех, но мне кажется, что у многих датчан нет гармонии, что им одиноко, а в общении друг с другом не хватает чего-то главного – искренности, теплоты, дружеской поддержки, глубокой и настоящей любви…
Моё мнение – все эти движения в поддержку сексуальных меньшинств (а также «браки» с самим собой и с животными) – прежде всего попытка убежать от внутренней дисгармонии. В поисках недостижимого счастья люди всё время стремятся пробовать что-то новое, ибо старое уже не даёт им удовлетворения. Но всё это без любви к ближнему, милосердия и доброты не имеет смысла. Происходят и совсем страшные вещи – случаи педофилии, причем даже с маленькими детьми. Большая беда – страшное пьянство среди подростков и молодых людей, наркотики с самого юного возраста, переполненные стрингер-клубы, куда датчане идут куда охотнее, чем в храм, и многое другое.
– Ощущают ли сами европейцы, что происходит нечто ненормальное? Вызывает ли это протест?
– К сожалению, со стороны населения никакого протеста против всех этих социальных бед нет. Для многих датчан это данность, реалии их жизни. Не хочешь – не ходи в стрингер-клуб, не выходи замуж за своего кота, но кто хочет – имеет право! Лишь немногими датчанами все эти темы воспринимаются с отвращением и резким внутренним протестом. Иное дело – эмигранты, люди с другим жизненным опытом, например те, чьё детство прошло в стране, где в школах не лежали открыто порно-журналы, а малышей в детском саду не просвещали в картинках, «откуда берутся дети».
Но вот если человек вырос в местной датской среде, если он не знает иных ценностей, то ему трудно открыть глаза на то, что это ненормально, что это калечит душу. И тем более сложно говорить с таким человеком о существовании духовного мира, о Боге … Забыта простая христианская заповедь блаженства, мысль о том, что, если искать, прежде всего, материального, то гармонии и счастья не достичь. Именно эту общую дисгармонию я здесь остро ощущаю. Гармоничны и по-настоящему счастливы, наверное, только традиционные пары с детьми – такие семьи я встречала.
– Чего Вам не хватает вдали от России в плане душевного общения и духовной жизни?
– Наверное, как и многим другим – более теплых человеческих отношений, творческого начала в людях, широкого взгляда на жизнь, на ее многообразие, не хватает культуры в целом. И, конечно, грустно от того, что здесь очень редко встретишь верующего человека – это тоже создает ощущение пребывания в духовно несозвучной среде. В моей жизни эмиграция оказалась духовным тупиком. И чувство это становится с годами всё острей – сообразно глубине постижения датского языка. К тому же, в датском языке нет того, что мне так дорого в русском: живой изобретательности, неисчерпаемой образности, всех оттенков экзистенциальных откровений, игры подтекстов и интонаций, лирических переливов, лукавства и бесшабашности. Датский язык не зажёг меня, и поэтому я его, даже выучив в совершенстве, не полюбила так, как люблю русский. А язык викингов словно в отместку так и не позволил мне сойти с костылей «русского акцента». Кстати, звучания хорошей русской речи тоже очень не хватает в эмиграции…
– Интересно, много ли русских в Дании и есть ли у них своя православная община, молитвенная и евхаристическая жизнь?
– Моих соотечественников здесь намного больше, чем в середине 90-х. Не так давно в Данию хлынули русские из Прибалтики и Молдавии. Православная Церковь в Дании живет полноценной жизнью. В Копенгагене действует храм во имя святого Александра Невского. Это старинный храм с большим приходом.
Вообще история русской православной миссии в Дании очень интересная и насчитывает не один век. Первый русский православный храм в Копенгагене освящён во второй четверти 18 века в доме русского посла. Современный храм построили по желанию Марии Федоровны, императрицы , которая, между прочим, была дочерью датского короля.
Две Православных Церкви – РПЦ и РПЦЗ – соседствуют, и многие русские ходят на службу и в наш «большой храм», и в «маленькую церковь», как мы их называем. В «маленькой церкви» есть прекрасная, на мой взгляд, традиция – читать молитву «Отче наш» на разных языках, не только на русском: обязательно на датском, а также на грузинском, армянском, болгарском.
– Интересно, как строится приходская жизнь?
– Для многих русских, живущих в Копенгагене, воскресенье – особенный день. В отличие от датчан, русские в церковь ходят гораздо чаще, посещают богослужения всей семьей. Эмигранты с малолетства приучают детей к церковной жизни. Литургии совершаются регулярно, люди исповедуются, причащаются. Наш храм не пустует. Там не увидишь женщин в брюках, разве что случайно зашедшие на службу туристы. Кстати, приезжие православной культурой интересуются, тем более что в храме прекрасный церковный хор, есть и настоящие реликвии – например, старинные намоленые иконы, к которым прикладывались сам император Николай Второй и вдовствующая императрица Мария Фёдоровна (датская принцесса Дагмар).
– Интересно, какие отношения в среде прихожан?
– Они тёплые, душевные, и это особенно привлекает в церковь, потому что отличается от привычного. Многие дружат и встречаются вне храма, помогают друг другу – ведь как иначе эмоционально выживать в жёсткой датской среде? У нас есть традиция накрывать стол и организовывать совместные чаепития. А на Пасху – словами не передать, какой у нас устраивается богатый стол, настоящий праздник Воскресения! Регулярно собираемся на духовные беседы, на проповеди после службы и во время воскресных чаепитий. В храме бывают и тематические лекции по духовным вопросам.
Интересное совпадение: оба священника, представляющих РПЦ и РПЦЗ – отцы Сергии. Отец Сергий, тот, что от прихода под юрисдикцией РПЦ, вместе со своей матушкой Ангелиной на машине объехал всю Данию. По всей стране он ищет островки веры – собирает верующих во временных помещениях, организует для них богослужения.
– Нина, Вы – автор сборников глубоко русских одухотворенных стихов. Поэзия помогает выживать в чужой стране, сохраняться внутренне?
– Поэзия и вообще литературное творчество – это тот якорь в чужой среде, который помогает не потерять себя. Для меня эмиграция стала очень трудным опытом самопознания и нового самообретения – в том числе и через литературное творчество.
У меня вышли две книги стихотворений, и сейчас готовится к печати третья. Только в эмиграции я смогла глубинно осознать, что мне в жизни всего дороже. В чужой стране вырос мой сын, которого я очень люблю, и которого Дания похищает у меня ежедневно, навязывая ему с пелёнок – в противовес всем моим усилиям и ухищрениям – иные жизненные ценности. Словом, проблема эмиграции имеет много сторон. Увы, о них не задумываешься, покидая родину, но с ними неизбежно сталкиваешься.
– Из Вашего рассказа следует, что многое уводит европейцев от духовной жизни, но подсознательная потребность в ней остается. Как Вы считаете, могут ли хорошие стихи стать мостиком к прорастанию веры?
– Я совершенно убеждена, что каждый человек имеет сильную потребность в духовной жизни. И если он не может такую жизнь обрести – страдает, теряет себя. Мне кажется, проблема европейцев, в частности, датчан в том, что они отошли от простых человеческих ценностей – любви, дружбы, семьи. А ведь всё прекрасное, чистое, высокое уже дано нам. Не надо ничего изобретать – можно уйти в другую сторону и не вернуться.
Что касается поэзии и веры… Да, несомненно, и вера в Бога, и искренняя и чистая поэзия принадлежат одному источнику, и то, и другое – это отражение божественной сути бытия.
Беседовала Валентина КИДЕНКО
Фото предоставлены Ниной ГЕЙДЭ
Только факты
Статьи, проза и стихи Нины ГЕЙДЭ, включая переводы датской поэзии, публиковались в российских и зарубежных изданиях. Автор – лауреат международных литературных конкурсов, член Международной Ассоциации писателей и публицистов, Европейского конгресса литераторов и Объединения русскоязычных литераторов Финляндии, председатель Европейского творческого союза «Огниво». На слуху ее книга стихотворений и переводов датской поэзии «Тень незабудки», «В чужом раю», «Билет на «Титаник».
Из истории русского храма в Копенгагене
В 1881 году русское правительство выкупило участок в Копенгагене на улице Bredgade. Оно же ассигновало в строительство церкви в честь Александра Невского 300 тысяч рублей, в том числе 70 тысяч из личных средств императора Александра III. В том же году началась постройка здания по проекту профессора Д. Гримма. В строительстве участвовали директор датской Академии художеств профессор Ф. Мельдаль и местный архитектор Альберт Нильсен. В том же году храм был освящен духовенством, в том числе иеромонахом Александро-Невской Лавры Митрофаном. На освящении присутствовали члены русской Царской семьи и европейские монаршие особы – Александр III, Мария Фёдоровна, цесаревич Николай, великий князь Георгий, великая княжна Ксения, а также датский король Христиан IX и греческая королева Ольга. В 20-е годы ХХ века храм относился к юрисдикции Управляющего русскими приходами в Западной Европе Русской Православной Церкви. Здесь, находясь в эмиграции, молилась Мария Фёдоровна, и именно здесь в 1928 году её отпевал митрополит Евлогий (Георгиевский). С переходом митрополита Евлогия (Георгиевского) в Константинопольский патриархат храм оказался в Западноевропейском экзархате русских приходов. В 1983 году приход со всем его имуществом передан Берлинской и Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей. Часть прихода вышла из юрисдикции РПЦЗ и перешла в лоно Русской Православной Церкви, основав новый приход во имя святого Александра Невского.
Комментировать