Святейший Патриарх Кирилл, иерархи Русской Православной Церкви, а также российские чиновники в последнее время на своих выступлениях касаются демографических проблем, убывания населения. Тема центров кризисной беременности, практики доабортного консультирования с новой силой затрагивается в православных СМИ. Мы обратились к о. Максиму Обухову, руководителю Православного Медико-просветительского центра Жизнь с вопросами, что такое центр кризисной беременности, кто туда обращается, что такое доабортное консультирование и его принципы, какова реальная помощь в сохранении жизни не родившихся детей.
– Отец Максим, у Вас и Вашей организации почти 20 лет реального опыта «про-лайф». Как возникли подобные центры в России? Какая у них история?
– В советское время легко относились к абортам. Тогда была другая жизнь, другая идеология, и у Церкви не было возможности вести активную борьбу против абортов. В СССР прерывание беременности было разрешено после смерти Сталина – в 1953 году, в большинстве западных стран – после второй мировой войны, а в США право «выбора» было дано женщинам в 1973 году.
Центры кризисной беременности – изобретение чисто западное. Они стали появляться в ответ на легализацию абортов и их распространение. В Европе и Новом свете ситуация была иная, в отличие от нашей страны: религия не была запрещена, потому и такая форма противодействия абортам, как центры кризисной беременности, могли существовать и вести активную работу.
В России такого опыта не было и не могло быть, советские законы запрещали организовывать материальную помощь, то есть в приходах невозможно было собирать деньги на благотворительность, на помощь согражданам.
В начале 90-х годов у Церкви появилась возможность вести деятельность за сохранение жизни ещё не родившихся младенцев. Наша организация была одной из первых, кто стал заниматься этим системно. Была своя типография, и мы распространили миллионы листовок – обеспечивали информацией всю страну и даже ближнее зарубежье.
Говоря об истории центров в нашей стране, нужно понимать, что в начале 90-х была очень сложная экономическая ситуация в России, для организации какой-то социальной работы необходимо было привлечь ресурсы, которых у нас не было. В России стали появляться протестантские миссии, чтобы помогать беременным женщинам в трудных жизненных ситуациях. Были и просто разовые попытки оказывать помощь.
Западные миссии основывались на поддержке из-за рубежа, причём разница в курсе валют играла большую роль: деньги, переведённые «оттуда», много значили здесь. И, может быть, их работа была в чём-то успешная, но не долговременная. Наша же организация приняла решение открыть постоянно действующий центр кризисной беременности, фонд защиты семьи, материнства и детства, который живёт и действует до сих пор. Отсчёт идёт с 2000 года, я написал методические указания, основываясь на существующем опыте и опыте западных коллег. Эти брошюры можно сейчас найти и в бумажных, и оцифрованных архивах, в 2007 году издали ещё одну методическую работу под авторством отца Алексия Тарасова из города Волжского. Она подробно рассказывает, как помогать во время кризисной беременности, как вести разговор с людьми, которые обращаются. Мы открыли горячую линию. И в течение первых двух лет стало ясно, что получается. Пусть с трудностями, но есть положительные результаты! Постепенно центры стали появляться в разных регионах России. Например, город Волжский (там руководил отец А.Тарасов) и Иваново (Елена Язева). Хотя некоторые попытки были более удачными, другие – менее удачными, тем не менее, если всё суммировать, то с 2002-2003 года наблюдался рост числа центров кризисной беременности.
«Как можно в чём-то убедить человека, если сам в это слабо веришь?»
– Как в Русской Православной Церкви отнеслись к созданию центра?
– Нас тогда поддерживал владыка Сергий, руководитель синодального отдела по благотворительности, предшественник епископа Пантелеимона Шатова. Мы ежегодно проводили съезды сотрудников центров кризисной беременности для обмена опытом. Мы делились своим опытом и материалами, литературой, к нам приходили люди, которые хотели организовать подобный центр у себя. Да, наблюдался некоторый рост противодействия абортам, хотя всё шло достаточно трудно. И это неудивительно, страна только начала выходить из экономического кризиса 1998 года. Мы также открыли телефон доверия по вопросам кризисной беременности, который непрерывно работает 19 лет. Потом заработали другие телефоны доверия, горячие линии по кризисной беременности, открытые другими организациями. Тенденция продолжалась. После прихода нового руководителя (епископ П.Шатов) в синодальный отдел по благотворительности была продолжена политика поддержки центра кризисной беременности. На сегодняшний день подобных центров существует несколько десятков. Точное число трудно сказать, потому что сейчас на себя стали брать функции кризисной беременности и другие благотворительные организации. Но надо сказать, что работа центров на базе Церкви более успешна. И это логично: люди, которые там работают, движимы своей верой и убеждениями. А иначе, как можно в чём-то убедить человека, если сам в это слабо веришь?
– «Что в имени тебе моем?…» Как появилось такое название – Центр кризисной беременности?
– Название для организации – важная деталь, и у нас обсуждался этот вопрос: как назвать, какие из существующих подходов для названия использовать. «Центр кризисной беременности» является калькой с американских реалий. И это название очень точно отражает деятельность, цели организаций. Из вывески сразу ясно: за срочной помощью при проблемах и трудностях надо обращаться сюда. Второе название – защита материнства, его мы взяли из социальной концепции Русской Православной Церкви. Борьба же с абортами неотделима от мер по защите материнства. Оно содержит более позитивный оттенок. Но по сути оба названия говорят об одном и том же – спасении не родившихся детей.
Также введён такой термин как доабортное консультирование. Во время их работы были выявлены некоторые особенности развития этой идеи именно на российской почве. Эта деятельность является предметом внимания священноначалия. Предстоятель Русской Православной Церкви несколько раз обращал внимание на важность этой работы, и она даже включена в отчётность: приходы, епархии должны отчитываться, как и в каком объёме ведётся доабортное консультирование, или это просто форма социального служения без образования отдельной организации.
«Живое слово остаётся важным»
– Какие методы в основе центра и как организуется работа?
– Есть три основных метода работы – просвещение, благотворительность и законодательство. На первом месте я ставлю разъяснительную работу, просвещение, а остальное – это уже следствие первого пункта.
И когда мы это меняем местами, у нас не получается. Мы разъясняем, и меняется общественное мнение и законодательство. Люди дружественнее и теплее начинают относиться к нам, и готовы поддерживать центры кризисной беременности. Постепенно это за собой тянет и изменения в законодательстве.
Что такое разъяснительная работа? Это документы в электронном виде, видеоматериалы, брошюрки. Но больший вес имеет, конечно, живое слово. Несмотря на то, что сейчас есть интернет, всё можно посмотреть, прочитать, всё равно живое слово остаётся важным.
Есть разные организационные формы, и они зависят т возможностей. Самое простое — это один человек с телефоном в комнате при епархии или при приходе ответственный за работу с женщинами, попавшими в тяжелую ситуацию. И это совсем не простые люди, которые работают при центрах – они готовы тратить своё время и силы.
В зависимости от возможностей могут наращиваться и другие опции, всё зависит от административного ресурса и поддержки. Мы ещё в нулевые годы также говорили о возможности работать в лечебных учреждениях – это изложено в наших методических указаниях.
Для нашей страны более приемлемый опыт – германский. В Германии, несмотря на то, что прерывание беременности разрешено, принципом государственной политики является защита жизни не рождённого ребёнка. И для этого там создаётся фильтр – доабортное консультирование, через который должна пройти каждая желающая сделать аборт. В Израиле несколько иной опыт работ. Там тоже аборты разрешены, но женщины перед операцией должны преодолеть большое количество бюрократических препятствий (созданных опять же государством для защиты жизни детей). Пациенткам абортариев не миновать многочисленные медицинские процедуры, комиссии, тесты, анализы. Этот процесс изнурительный и оплачивается из кармана самой женщины. У нас нечто среднее, при этом в разных регионах ведётся разная политика власти. И опять же один подход в мегаполисе, и другой подход в небольшом городе. И мы действуем, исходя из разных финансовых возможностей. В последнее время появилась такая замечательная тенденция, как господдержка. Выдаются государственные гранты, благодаря которым можно поддерживать центры кризисной беременности. Работает несколько телефонов доверия. Наш телефон доверия работает с 2000 года, с 800 – с бесплатными звонками по России с 2001 года, их около пяти всего федеральных телефонов доверия. Отдельно отмечу, что для ведения такой деятельности совсем необязательно организовать юридическое лицо, со всеми деталями, бюрократией, обиванием порогов и оформлением документов.
Аргумент «Церковь не разрешает аборты» не действует
– Отговорить женщину от аборта – хороши любые средства. Какие струны задевают, чтобы повлиять на женщину?
– Наш важный принцип при доабортном консультировании – не стоит ожидать от женщин, пришедших к нам, религиозности. То есть аргумент «Церковь не разрешает аборты» не действует. Потому что если бы эта логика для них работала, то они бы не пришли к мысли избавиться от беременности. А мы работаем с теми, кто планирует такое. Мысль об аборте пришла им в голову, они видят в аборте выход из сложной ситуации – а это значит, что наши рассуждения для них очень сложны. Можно, конечно, говорить о религии, но в основном работают другие аргументы. Нужно с другой стороны подойти: объяснять, что это вредно для здоровья, взывать к общечеловеческим понятиям. Сказать, например: нам же жалко котёнка выкинуть или утопить? А щенка прогнать, есть даже общество защиты животных. А почему же мы ребёнка выкидываем? И, конечно, пробуждение материнских инстинктов. С этим сложнее. Это тоже работает, но очень часто у беременных женщин, которые пришли на аборт, материнский инстинкт отсутствует, иначе они бы не настраивались на операцию по прерыванию беременности. Но важно помнить, что эти инстинкты просыпаются и после рождения ребёнка. Их не было, не было, а малыш появился на свет, мама начинает за ним ухаживать – инстинкты появляются. И с грудным кормлением у неё начинает развиваться то, что и должно развиваться – естественное, нормальное явление. У женщины, которая держит на руках ребёнка, проявляется то, что заложено самой природой. И материнский инстинкт начинает работать в нашу пользу.
– Отчего зависит результативность доабортного консультирования?
– Есть один универсальный принцип – чем раньше будет проведена консультация, тем выше её эффективность. В идеале – сразу «поймать» женщину после теста на беременность. Хоть публикуй номер телефона доверия, информацию о центре на упаковке или самом тесте. А если серьёзно, то лучше всего проводить эту работу до того, как появились две полоски на тесте, чтобы настраивать людей на ответственное отношение к зародившейся жизни. Среди методов работы важен принцип сопровождения, при этом необходимо будет принять как данность, что большинство этих случаев сами по себе являются социальной патологией. Поэтому мы часто встречаемся с ненормальными, противоестественными ситуациями: разрыв социальных связей, подозрительные отношения, отклоняющееся поведение от норм. Этим женщинам нужно внимание и сопровождение больше, чем деньги. А мы не всегда готовы к этому. Порой нужно глубокое сопровождение – от года-двух лет, а то и на более длительное время. Иногда бывает необходимо жильё, например, к сожалению, кого-то выгоняют, кому-то отказывают в жилье, а сами они не могут обеспечить себя. Особенно в вопросе жилья трудно в мегаполисе, трудно принимать таких, потому что дорогое жильё, высоки расходы на жильё.
– Какие факторы Вы бы выделили, как наиболее важные при доабортном консультировании?
– Убеждённость консультанта и его отношение к работе. Если человек говорит и подходит к делу формально – это одно, а если сотрудник центра делом горит, болеет – совсем другой результат. Конечно, эффективность возрастает.
Другой фактор, который увеличивает эффективность работы центра кризисной беременности – квалификация сотрудников. Чем выше квалификация, тем больше детей удастся спасти. Поэтому мы, начиная с 2000 года, проводим ежегодные обучающие консультации, семинары для сотрудников, издаём брошюры.
Есть ещё фактор – внутреннее состояние женщины, но на него мы повлиять не можем. Её воспитание, особенности личности, окружение. Не забывайте, что большую роль должен играть мужчина, отец ребёнка. Он должен сказать: аборт не делать. Всего одна фраза, а как много она значит! Кстати, мужчины, которые спровоцировали аборт или отмолчались, должны каяться и исповедоваться, потому что отстранение отца ребёнка толкает женщину на аборт. Если ж он поддержит рождение ребёнка, то высокая вероятность, что его слово будет главным.
Также важным и решающим словом обладает врач. Медики совершают большую ошибку, занимая даже нейтральную позицию и тем более негативную, тем самым подталкивая к аборту. Но, правда, тенденция сейчас лучше, есть врачи, которые изо всех сил стараются отговорить от преступной процедуры.
Есть, конечно, и материальный фактор. Но я бы его не стал размещать не только на первом, но и на втором и третьем месте. Пусть важный фактор, но не самый главный. Всё-таки страна не в таком состоянии, чтобы дети голодали и умирали от голода и холода.
И есть психологический фактор, от которого тоже зависит принятие решения. В чём он состоит? Страх. Это и страх перед неизвестностью, и страх потерять отца ребёнка, и страх осуждения, страх бедности. Это и неготовность к материнству, может быть, и инфантилизм. Хотя мы уже говорили о том, что с рождением ребёнка, просыпаются материнские инстинкты, любовь к чаду, и эти страхи проходят. Консультанту важно не обвинять женщину, которая пришла в центр, а скорее встать на её сторону и оказать поддержку, чтобы убрать эти и другие фобии.
– По собственным наблюдениям, замечаю, что многодетных семей становится больше, это и влияние Русской Православной Церкви, и выступления православных врачей. А что остаётся самым трудным в работе центра, в доабортном консультировании?
– Очень серьёзная проблема, которая до сих пор не решена, это жильё. Почему страна с такой огромной территорией, как Россия, насчитывает бездомные многодетные семьи, понять не могу. Сейчас у меня под контролем семья с 8 детьми, пытаемся собирать деньги на дом, а у нас нет такого ресурса, очень сложно идёт процесс, мы же не можем их в землянку отправить, им нужен хороший полноценный дом…
Давайте посмотрим, в чём здесь сложность и как найти выход? Россия – страна огромная, но население распределено не равномерно. Примерно 60% людей живёт в условиях перенаселённости или даже сверх перенаселённости, крайней уплотнённости. 20 мегаполисов, несколько десятков городов с очень высокими ценами на жильё и аренду, но зато там есть работа, экономическая жизнь. А есть депрессивные зоны, где дешёвое жильё, но там мало работы. Среди матерей-одиночек много бездомных. Конечно, они где-то живут, но у них нет своего жилья, нет собственности. И я думаю, что в масштабах нашей страны этот вопрос решаемый. Конечно, ни государство, ни благотворительные организации не могут покупать метры в мегаполисах, даже в областных центрах это слишком дорого, но, может быть, мы придём к тому, что будем обеспечивать всех желающих матерей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, жильём в райцентрах или посёлках городского типа. Думаю, что эта цель достижимая. В конце концов, речь идёт о тысячах женщин с детьми, а не о миллионах.
У нас деревни, посёлки вымирают, жильё освобождается, дешевеет, продаётся почти за бесценок. Можно строить недорогие дома по известным современным технологиям. Это недорого и быстро. Для нашей страны обеспечить несколько тысяч семей бесплатным жильём в год, это задача вполне выполнимая и посильная. Тем более, что в бюджете есть 10 млрд руб. лишних – это деньги, которые государство платит через наши налоги за аборты и сомнительную операцию ЭКО. Если эти средства пустили бы на строительство недорогого жилья для родивших и нуждающихся в крыше над головой, то привело бы к лучшему. Арифметика простая: один дом – 1 млн.руб, а за 10 млрд. рублей – получили бы 10 тысяч домов в год. А по сути, к сожалению, получается, что 10 млрд. рублей выкинуты в никуда.
«Общественное отношение к нам меняется»
– Как люди в целом относятся к подобной деятельности?
– В последнее время мы наблюдаем, что общественное отношение к нам меняется в лучшую сторону. Когда мы начинали в 2000 году, нас не поддерживали, мы как бы шли против течения, и от нас немножко шарахались, брезгливо относились. И какая-то была традиция: если ты в этой организации, то ты изгой и твоё место на помойке. Постепенно удаётся переломить это мнение.
А для нашей деятельности, для эффективности консультирования и помощи обязательна нужна поддержка общественного мнения.
Отдельно подчеркну, что нельзя осуждать – ребёнок вне брака или нет, его воспитывает мать-одиночка. Пусть многие ситуации, в которые попали женщины, обратившиеся в центр, и неправильны. Но ребёнок ни в чём не виноват! Тем более, что у нас тяжёлая демографическая ситуация, и жизнь каждого чада, в том числе и внебрачного, имеет ценность.
– Я знаю, что Вы помогаете не только российским женщинам, но и беременным из ближнего зарубежья…
– Да, среди тех, кто к нам приходит, есть такая непростая категория – это мигранты. Сложная ситуация и усугубляется тем, что у нас жёсткое иммиграционное законодательство. Часто слышим: как много у нас «пришлых». Да, Россия – вторая страна в мире по числу мигрантов (первая – США, третья – Германия). И, несмотря на это, наше миграционное законодательство не просто жёсткое, я бы даже сказал, репрессивное. Получить гражданство очень сложно. Но жизнь есть жизнь, приезжают сюда женщины работать или учиться, встречаются с мужчинами, начинаются отношения, они беременеют. В результате женщины без гражданства попадают в тяжёлую жизненную ситуацию. Но мы с вами находимся не в Древнем Риме или Спарте, где «не такого» новорождённого можно утопить, как котёнка, или выкинуть, или продать в рабство. Мы живём в цивилизованном обществе, и приходится решать вопросы эмигранток, ожидающих пополнения. Встречаемся со сложностями: рождение ребёнка на территории России иногда не даёт право на гражданство ни матери, ни малышу. (Например, в Штатах любой родившийся младенец становится гражданином, за исключением детей дипломатов). Было бы хорошо и правильно, если хотя бы выборочно, признавали гражданами России подобных женщин и их детей. Или давали бы им вид на жительство.
А так с чем сталкиваемся? Представьте: женщина стала здесь матерью, а срок действия визы у неё истек. Значит, она нелегально находится в стране, а у неё на руках малыш. Он ничего не понимает и вообще не виноват. И что делать? Мать отправлять обратно в страну пребывания, где её не ждут, по сути, выкидывать куда-то, доводить до отчаяния?
И таких примеров много. Столько хлопот с гражданством при работе с кризисной беременностью. Но мне кажется, что у нас страна большая, и этих эмигранток с детьми не миллиард человек, это всё-таки не такое огромное количество, и мы вполне в состоянии их ассимилировать, устроить и интегрировать в общество.
«Люди, которых мы отговорили от аборта, всегда нам благодарны»
– Можно ли примерно сказать, сколько женщин удаётся убедить не делать аборт?
– Примерно 10% отговариваемых женщин, но эта цифра условная, может быть, меньше или больше, к сожалению, последнее – реже. Если из 10 пришедших к нам удаётся отговорить одну – это уже хороший результат. Это оправдывает нашу деятельность, значит, этим стоит заниматься. Если бы своим эффективным консультированием охватили бы 1 млн. абортниц (примерно столько женщин решается на убийственную операцию), то получили бы 100 тыс. рождений в год!
Мы уже говорили о связи эффективности и срока консультирования. Чем раньше, тем эффективнее. Одно дело – две полоски, и женщина думает, размышляет, в её окружении один человек за сохранение беременности, другой – против, а третий – просто отстраняется. И она сидит и взвешивает, как быть. А другое дело – она уже мысленно убила в себе ребёнка, приняла решение избавиться от него. Конечно, с такой женщиной будет сложнее на консультировании. Но всё равно, что-то можно сделать. И любая мелочь может сыграть роль. Вплоть до того, что женщина идёт на аборт и случайно каблуком задевает нашу листовку, поднимает её, читает и тут же разворачивается.
За время работы доабортного консультирования наметилась одна чёткая тенденция. Люди, которых мы отговорили от аборта, всегда нам благодарны. Как бы потом не было трудно с ребёнком, они всегда благодарны. Ещё никто никогда не сказал, мол, зря мы вас послушались, надо было избавляться от беременности.
Вот свежий пример: ко мне подходит супружеская пара со взрослым чадом и говорят: «Вот смотрите, пожалуйста – наш ребёнок!» Не пойму, что такое: ну, семья с ребёнком. «Много лет назад вы уговорили нас сохранить беременность. И вот он вырос! Мы очень рады, что он есть у нас!», – пояснили они. И таких случаев немало.
– Какие положительные и отрицательные примеры Вы бы привели?
– Девочка из трудной семьи, сложная ситуация, напряжённая обстановка в доме. Она примерно в 14 лет случайно получила эти листовки. Не только с интересом читала, но и прониклась идеями за сохранение жизни младенцев. Пусть у неё жизнь не просто сложилась, не так как, может быть, хотелось. Но зато она родила троих детей и не сделала ни одного аборта! Сейчас её дети уже взрослые. Я до сих пор поддерживаю с ней связь.
И отрицательные случаи тоже бывают. У меня есть одна знакомая, мать одиночка с тремя детьми, у неё беда – нет жилья. Пытаюсь как-то помогать, но материнского капитала не хватает, чтобы купить жильё, если только совсем в удалённой деревне, но она не сможет там жить с детьми. Правда, я считаю, что это пример одновременно и положительный и отрицательный. Всё-таки она родила, сохранила жизнь детям, они любят её, она любит их, но ситуация тяжёлая из-за квартирного вопроса.
Звонит мне одна девушка (имён не называю, не имею права) и очень просит меня по телефону сообщить её матери об интересном положении. Ну, мне пришлось. Мама буквально взрывается, выплёскивает на меня всё, что только можно, хотя я всего-навсего посредник. Свою горячую речь она закончила словами: «Это скандал, пусть срочно идёт на аборт!» Мать выгоняет дочку из дома, а та всё равно рожает.
Как вы думаете, как развивается ситуация? Сначала мать толкает единственную дочь на убийство не родившегося малыша, то есть своего первого внука, а потом с ней происходит какое-то изменение. Я узнаю, что молодую женщину с ребёнком всё-таки оставили в квартире у матери. И молодая мама жалуется мне по телефону и спрашивает, что делать с бабушкой? Со стороны бабушки – гиперопека, она не отходит от внука, возится с ним, с рук не спускает, ухаживает, заботится. Вот такой случай: ещё недавно эта женщина настаивала на аборте, а теперь так привязалась к внуку, что буквально никого не подпускает к нему.
Неудачный случай. Это женщина с психическими заболеваниями. И брошена на произвол судьбы, она конфликтная, не может создать семью, а репродуктивная функция работает – ребёнок у неё есть. В какой-то момент ей пришлось иметь дело с ювенальной юстицией, были проверки из органов опеки, потом процесс отбирания ребёнка… Люди с небольшими психическими отклонениями не могут управлять своей жизнью, они часто попадают в кризисные ситуации и с ними вечно что-то происходит: они болеют, получают травмы на ровном месте, они что-то теряют, забывают, у них случаются пожары, одним словом – оказываются в отчаянном положении. Плюс ко всему они часто рожают без мужа (стоит отметить, что дети могут быть психически здоровые). Измениться такие женщины не могут, и окружающие должны их принять такими, какие они есть. Им нужно некоторое сопровождение, «ведение» по жизни.
И ещё ряд неприятных историй, связанных с мигрантами. Это всё-таки излишняя строгость закона, вижу, как бьются, страдают они, и не вижу причин, почему им не давать если не гражданство РФ, то хотя бы вид на жительство. Потому что депортация с ребёнком – жестокость, нужно находить какие-то варианты, приёмы, чтобы не было таких ситуаций.
Я считаю, что положительных примеров больше. Как правило, у обратившихся к нам женщин жизнь налаживается после рождения ребёнка. Они живут не в вакууме, как-то можно устроиться, найти работу. И всегда есть добрые люди. Конечно, некоторые стесняются просить помощи, но в основном всегда немало хороших людей, которые поделятся чем-то, помогут так, чтобы не смущать.
– Какое будущее у центров кризисной беременности?
– Мне видится, что их должно быть много, в каждом областном центре, в каждой епархии. Чтобы каждая женщина, которая попала в тяжелую ситуацию, имела бы некую дверь, в которую можно было постучаться и попросить помощь. Важно чтобы дотянуться до этой двери можно было в пределах одного дня, то есть или в её городе, или в ближайшем районном центре. Хотелось бы, чтобы было покрытие, чтобы была сеть, хотя бы в минимальной комплектации – один активист, обеспечивающий помощь.
Жизнь человека до рождения также ценна, как и после рождения. Ни как в Конституции: человек вступает в права с момента рождения, а для нас человек вступает в права и обретает достоинства личности с момента зачатия! И, исходя из этого принципа, принимаем любые меры, которые способствуют сохранению жизни и уважению достоинства. Три метода: просвещение, законодательная защита и благотворительность. И все три поддерживаются Церковью, в том числе на уровне официальных документов. Есть соответствующее положение о просветительской части, идеология защиты ребёнка до рождения – она христианская и есть инициативы Церкви, направленные на законодательную защиту ребёнка до рождения. Благодаря Церкви удалось добиться появления Дней тишины, которые облегчают доабортное консультирование, отменены аборты по социальным показаниям. Благотворительность тоже поддерживается Церковью. Многократными выступлениями Святейшего Патриарха, епископов, священников и не только словом, но и делом. Вся эта активность по созданию центров целиком и полностью в руках Церкви. Пока государственной эффективной системы центров по кризисной беременности не существует. Самая эффективная – та, которая инициируется и поддерживается Церковью.
Центр кризисной беременности самое сложное, потому что с 2000 года рост числа центров достаточно медленный. Потому что это большая работа, организационная. И это несмотря на то, что центры всегда поддерживались синодальным отделом.
Ошибки Центров доабортного консультирования
– От каких ошибок предостерегли бы людей, которые собираются открыть подобный центр? Какие недостатки хотелось бы исправить?
– Ошибка открывать центры в мегаполисах. Это очень дорого. Лучше выйти за границы мегаполисов, где нет такого демографического давления, плотности населения.
А от таких крупных городских крупных агломераций, как Москва, Санкт-Петербург, Волгоград и так далее – ещё дальше.
Недостатком является то, что мы медленно развиваемся. Желательно, чтобы в каждом райцентре был центр кризисной беременности.
Обидная ошибка – дублирование усилий, это когда одна и та же работа делается разными организациями. К чему это приводит? Ресурсы расходуются впустую.
Еще бы подчеркнул, что ошибкой являются политические спекуляции, использование темы абортов для наращивания политического рейтинга, для попадания в органы власти, для окучивания электората. А также эксплуатация темы абортов околомаргинальными, даже сектантскими группами. Причём есть некие околоправославные неканонические объединения, которые тоже выступают против абортов, но чаще всего это не реальная помощь и работа, а самоутверждение.
Среди наших недостатков – не так плотно изучаем опыт западных стран. А это системная работа в течение нескольких десятков лет. Пусть опыт нередко и негативный, но всё равно интересный, так как даёт возможность выделить ошибки, недостатки и в будущем избежать их у себя.
Отказ в помощи – и такое случается. Женщины обращаются самые разные и оказываются в разных обстоятельствах: без паспорта, иногородние, иностранки. Надо много возиться, отказывают в помощи. Сотрудники центра тоже живые люди – выгорают, устают, ресурс истощается и это приводит к тому, что отказывают в помощи.
Говоря о предостережениях, я бы не советовал «связываться» с монастырями. По простой причине – у монастырей другая функция. Не принимать матерей-одиночек, не заниматься пелёнками – даже на основании канонов это не правильно. Работа по кризисной беременности, доабортное консультирование и служба в монастыре – слишком разные задачи и требования.
– Какова политика государства?
– Здесь есть над чем поработать. Первое, что нужно сделать – это легализовать доабортное консультирование, сделать его обязательным. И для этого не нужно какие-то миллиарды рублей, национальные программы, нужно просто поменять некоторые настройки в работе госучреждений. Сделать это стандартной процедурой. В регионах нечто подобное внедряется, но на центральном уровне – пока мало подвижек. Когда премьер-министр Д.Медведев был президентом, увидел наши плакаты, поддержал нас и его жена – тоже. Он упомянул о нашей работе в Послании Федеральному собранию. Нужно довести до конца, сделать бюрократическую процедуру работающей, как функцию госучреждения. Чтобы тот, кто занимается этим, не преодолевал бы препятствия, не добивался бы разрешений, не доказывал бы чего-то, а спокойно работал.
– В центр обращаются самые разные женщины, как удержаться от осуждения, нравоучений?
– Когда мы занимаемся консультированием, помощью женщинам в кризисной ситуации – важно избегать осуждений. Не осуждать ни друг друга, ни тех людей, которые попали в беду. Мы все ошибались. Можно даже провести такой логический эксперимент. Кто-то говорит или думает: я такой или такая православная, правильная, у меня повязан платочек, посты соблюдаю, записки подаю. Ну, а если копнуть историю каждой семьи, то наверняка окажется в родословной какое-то звено с трудной ситуацией. Но тогда, несмотря на проблемы, этот ребёнок родился, может быть, наш предок, и благодаря этому мы живём. В церковной литературе, описаниях жизни праведников есть трудные случаи, которые выходят за рамки традиций, так что работа центров – не борьба против врагов, а помощь. Не осуждение. А то есть люди, которые сначала борются против абортов, а потом начинают бороться против тех, кто против абортов, но неправильно борется. И что в результате? Свара.
Текст: Александра Грипас
Комментировать