Гены и 7 смертных грехов

Книга бакалавра религиоведения, православного врача и медицинского психолога К. В. Зорина посвящена весьма злободневной теме. Автор анализирует, в какой степени личность человека, его здоровье и отношение к окружающему миру зависят от наследственности.

В книге увлекательно рассказывается о генетических корнях некоторых болезней и греховных страстей, о том, как гены, врожденные склонности и инстинкты влияют на наши поступки. Это делает материал интересным и полезным самому широкому кругу читателей. Книга адресована тем, кто пытается глубже разобраться в себе, понять своих близких и разрешить насущные проблемы со здоровьем.

Благословение Душепопечительского Православного Центра святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Генетические нарушения нередко становятся следствием забвения нравственных начал, итогом порочного образа жизни, в результате коего страдают и потомки. Греховная поврежденность человеческой природы побеждается духовным усилием; если же из поколения в поколение порок властвует в жизни потомства с нарастающей силой, сбываются слова Священного Писания: «Ужасен конец неправедного рода» (Прем. 3:19). И наоборот: «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его. Сильно будет на земле семя его; род правых благословится» (Пс. 111:1–2). Таким образом, исследования в области генетики лишь подтверждают духовные закономерности, много веков назад открытые человечеству в слове Божием.

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, глава XII, п. 5.

Приняты Архиерейским Собором РПЦ в августе 2000 г.

Авторская благодарность

В работе над книгой мне очень помогли мои родители В. П. и Е. В. Зорины, брат С. В. Зорин, иеромонах Анатолий (Берестов), протоиерей Леонид Царевский, протоиерей Николай Соколов, иерей Андрей Румянцев, К. О. Сердюк, И. Ю. Третьякова. Я горячо благодарю за вдумчивые редакторские комментарии Н. В. Полубоярова, Т. Е. Сергиенко, Л. Г. Бугрову, О. Г. Рогаченко, Л. А. Сердобинского, Н. В. Сомина, а также сотрудников кафедры медицинской генетики и клинической биохимии МГМСУ, профессора Л. В. Акуленко и ассистента О. М. Захарову. Компьютерный набор книги профессионально сделали И. Д. Сергиенко и В. И. Уличев.

Я сердечно благодарен всем им и многим другим людям за молитвенную поддержку, внимание и ценные замечания при обсуждении текста. Также я глубоко признателен тем читателям, которые прислали отзывы на мои прежде вышедшие книги и которые не сочтут за труд указать на возможные ошибки, упущения или высказать пожелания по усовершенствованию этого издания.

Обдумывая приходящие ко мне письма, я стараюсь отвечать на содержащиеся в них вопросы и просьбы в своих книгах. Поэтому заранее приношу читателям извинения за то, что не консультирую кого–либо на основании полученных писем, не ставлю диагнозов на расстоянии и не высылаю свои книги почтой.

Прошу писать по адресу:

117208, г. Москва,

Зорину Константину Вячеславовичу, до востребования

Постепенное разрушение человеческой души, душевности у наших близких или дальних предков может нам передаваться наследственно и вдруг разразиться болезнью. Но я хочу сказать с совершенной убежденностью: никакую болезнь нельзя приписывать только греховности, своей или своих предков. Разумеется, все неладное, что совершается на земле, происходит от того, что человек первично, в лице Адама и Евы, отпал от единства с Богом. Но говорить о том, что шизофрения, рак или какая–либо другая болезнь непременно связаны с греховностью, нельзя. Бывает, и не так редко, что Господь дает человеку болезнь как путь ко спасению.

Митрополит Антоний Сурожский

На роду написано — можно ли это изменить?

Однажды к замечательному подвижнику нашей эпохи, старцу Паисию Святогорцу пришел взволнованный юноша, который никак не мог совладать с собой. Выяснилось, что один неопытный духовник вместо дельного совета все проблемы и невзгоды юноши «списал» на его злополучные гены. От безысходности молодой человек впал в отчаяние[1].

Старец Паисий сетовал, что люди иногда мучаются помыслом, будто они обременены тяжелой наследственностью. Вернее, демон приносит им такую мысль, желая устрашить, заморочить голову и без серьезных поводов вывести из строя. «Да хотя бы в человеке действительно было что–то наследственное, — уверял старец, — перед благодатью Божией не может устоять ничего»[2].

Однако афонский подвижник нисколько не отрицал и не принижал роль генов. «Каждого Бог наделил дарованием, необходимым для того, чтобы получить пользу, — независимо от того, использует человек это дарование во благо или нет, — указывал он. — Если человек использует дарованное ему с пользой, то он достигнет совершенства. Наши недостатки — приобретены ли они от собственной невнимательности либо унаследованы от наших родителей — это тоже наша собственность. Каждый из нас должен совершать соответствующую борьбу для того, чтобы от этих недостатков освободиться (курсив. — К. З.)»[3].

Как видим, наследственность и духовность нужно рассматривать в единой связи. А такая связь гораздо сложнее и крепче, чем кажется на первый взгляд. Для того, чтобы лучше уяснить ее, надо хорошо понимать закономерности духовной, душевной и телесной природы человека, причины его страданий и способы их врачевания (см. приложение I и III).

Мы не являемся только духовными, только душевными или только физическими существами. По меткому выражению митрополита Антония Сурожского, «полнота человека — не в его духе или его душе, а в его духовно–душевном единстве с телом. В этом отношении наше тело бесконечно более значительно и обладает бесконечно большими возможностями, чем мы обычно думаем»[4].

Поэтому при анализе духовной и психологической сферы человека необходимо учитывать его биологическую сторону, а при изучении функций организма — его психологию и духовность. Кроме того, симптомы болезней нужно уметь отличать от признаков нравственной испорченности.

Не секрет, что мы буквально сотканы из противоречий. Радость и печаль, злоба и нежность, вдохновение и апатия, жажда наживы и укоры совести — всё переплетено в тугой узел. Вспомним, к примеру, царя Иоанна Грозного — жестокого тирана и одновременно смиренного богомольца, при котором Россия одержала громкие победы и перенесла тяжкие потрясения. Кто разберется, что и чем было обусловлено в его личности?

Истоки многих наших жизненных перипетий, болезней и нервных срывов коренятся в сокровенных тайниках духа, в «недрах сердца», в неосознанных поступках, в унаследованных склонностях и приобретенных привычках. Роль генетики здесь не переоценить.

Влияние генов и окружающей среды на поведение людей изучает сравнительно новое научное направление — генетика личности. Собрано множество фактов, в том числе очень интересных и спорных. Их еще предстоит критически проанализировать. Так, в одном из обзоров знаменитого на весь мир журнала «Science» в значительной мере генетически обусловленными считают даже политические предпочтения, музыкальные вкусы и желаемый вид отпуска[5].

Это, конечно, не означает, что существует некий ген «предпочтения рок–музыки» или ген «отпуска в Альпах». И все же подросток, фанатеющий под тяжелый рок, вряд ли будет столь же ценить старинные церковные песнопения. Равно и степенный профессор, разделяющий консервативные убеждения, не пойдет крушить все подряд после разгромного проигрыша своей любимой футбольной команды.

Вполне понятно: скажется возраст, воспитание, образование, репутация, менталитет, общая культура личности и… генетические предпосылки. Целиком исключать значение последних было бы ошибочно. Ведь уже сейчас доказано, что гены прямо или косвенно воздействуют на ряд наших психических функций и психологических черт. Среди них — степень активности, замкнутости, тревожности, агрессивности, сексуальности. У юноши и человека средних лет эти характеристики, безусловно, различаются.

Нелегко ответить на вопрос, как именно гены, телосложение и вообще развитие организма влияют на особенности психики и личности. Гены могут быть связаны со страстями и смертными грехами посредством физиологии организма — через жизнедеятельность клеток и тканей. Воздействие наследственности зависит от воли Божией, козней демонов, природной среды, социального окружения, воспитания и, разумеется, от личных усилий человека. Дело не в том, что генетические факторы сами по себе маловажны или не имеют самостоятельного значения. Дело в том, что наше поведение и благополучие, состояние здоровья и внутреннего мира определяются не одной генетикой. Гены — это фундамент организма. На нем, сообразуясь с замыслом Творца или игнорируя его, человек сам формирует свою личность. А на зыбкой почве строить нелепо и опасно…

Итак, посмотрим на взаимоотношения наследственности и духовности в свете православного вероучения и достижений современной науки.

Глава I. «Родословная» греха

Размышляя о судьбах человеческих, святитель Николай Сербский указывает: «От Адама до наших дней в красной реке крови кроется черная струя греха. В крови кроется грех, из крови передается грех, через кровь наследуется грех от Адама до наших дней»[6].

Диагноз горький, но правдивый. С православной точки зрения, все мы — дети Адама и Евы — являемся без вины виноватыми. Лично никто из нас в раю не согрешил, однако все мы причастны к первородному греху. Он есть нарушение божественного закона и заболевание души, отпадшей от божественной благодати.

Первородный грех — это наследственная порча или, по слову преподобного Максима Исповедника, страстность, тленность и смертность[7]. Анализируя тексты преподобного, исследователи приходят к выводу, что первородный грех есть некий врожденный механизм — склонность человека искать не Бога, а чувственное удовольствие[8].

«Восточная Православная Церковь под первородным грехом всегда понимала то “семя тли”, ту наследственную порчу и склонность ко греху, которую все люди получают от Адама… Зачатие и рождение — канал, по которому передается прародительская порча»[9].

«…Я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя», — покаянно взывает к Богу пророк Давид (Пс.50:7). А апостол Павел прямо связывает греховную порчу человеческой природы с преступлением Адама: «…Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим.5:12).

«Адам приведен был к смерти, и тогда осуждение перешло на всех людей, так как страсть переходила как бы от корня на ветви… Адам в силу положенного на него проклятья, как бы некое наследство, естественно переходящее, распространил на весь род», — учит святитель Кирилл Александрийский[10].

Автор известных «Очерков православного догматического богословия», протоиерей Николай Малиновский отождествляет «наследственный грех в потомках Адама» с «греховным состоянием природы, наследственной греховной порчей». Вот почему родители могут передавать своим детям, внукам, правнукам и по цепочке поколений дальше определенные порочные склонности, телесные недостатки и предрасположенность к болезням[11].

«Потомки Адама, — заключает протоиерей Николай, — наследуя зараженную грехом природу, приумножают наследственную греховность своими личными грехами, а потому естественно терпят наказание за грех, осужденный в Адаме, как в родоначальнике»[12].

Наследственная порча поразила несчастный род людской и расползается по нему, словно раковая опухоль[13]. Добро в человеке смешалось со злом и перестало быть истинным добром подобно тому, как вкусная и полезная пища под действием яда становится отравой.

«Всякий рождается на свет поврежденным, с самостью или семенем всех страстей, — отмечает святитель Феофан Затворник. — Что у одного это семя развивается преимущественно одной стороной, у другого — другой, это прежде всего зависит от темперамента, принимаемого от родителей, далее от воспитания, больше же всего от подражания, которое питается предлежащими примерами, обычаями, обращением и сообществом. Как дерево молодое, человек среди сих обстоятельств, невольно склоняется в какую–либо сторону, а потом, вступив на путь жизни и действуя в том же направлении, утверждается в нем привычкой, которая становится второй, как говорят, природой»[14].

С тех пор, как Адам захотел поставить в центр мироздания себя, а не Бога, главным намерением нашего сердца стал эгоизм. В основе самолюбия (точнее себялюбия) лежит поиск наслаждения, стремление к удовольствию или, по мысли преподобного Максима Исповедника, «страстная привязанность к телу»[15].

Недаром апостол Павел увещевает нас «вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти… Попечения о плоти не превращайте в похоти… Поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти». Предел невежества и ожесточения сердца — «делать всякую нечистоту с ненасытимостью» (см.: Рим.13:13–14; Гал.5:16; Еф.4:18–19).

Труды современных авторов раскрывают новые грани древних богословских прозрений. Так, английский ученый Ричард Докинз в своей популярной книге «Эгоистичный ген» называет человека биологически поврежденным существом, которое печется лишь о собственных интересах. «Генетический эгоизм» настраивает нас только на два вида жертвенного (вернее побуждающего к самопожертвованию) поведения: защиту рода и поиск взаимной выгоды. Бескорыстная, самозабвенная любовь к детям — это родительский инстинкт, ядро чувства материнства и чувства отцовства[16].

Тормозом биологической склонности к эгоизму являются, по замыслу Божию, библейская заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22:39) и иные христианские предписания. Призывая нас подчинять личные интересы требованиям нравственности и нормам общества, они способствуют духовному росту человека и выживанию человечества в целом. В этом плане христианские принципы помогают сдерживать и даже преодолевать природный эгоизм людей.

Опираясь на результаты полученных данных, Р. Докинз обращается к читателям с весьма характерным призывом: «Давайте стараться учиться великодушию и альтруизму, потому что мы от природы эгоистичны. Давайте поймем, на что нас толкают эгоистичные гены, поскольку тогда мы сможем, по крайней мере, уменьшить их воздействие, что невозможно никакому биологическому виду, кроме человека»[17].

Штутгардтский психоаналитик Петер Куттер считает базисом, общим знаменателем всех страстей жадность, а, по сути, — тот же эгоизм. О чем бы мы ни мечтали — об изысканных кушаньях и напитках, об интимной близости, о богатстве, о власти, о славе — обычно глубинный мотив всех желаний есть жадность. Согласно П. Куттеру, это — потребность обязательно получить желаемое, чтобы испытать удовлетворение. Иначе мы чувствуем себя внутренне опустошенными и обездоленными[18].

Высказывания Р. Докинза и П. Куттера служат блестящим научным комментарием к прозорливым словам апостола Иакова: «Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете — и не имеете; убиваете и завидуете — и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете — и не имеете, потому что не просите; просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак.4:1–3).

Итак, себялюбие — семя греха — посеяно в нас издревле. Как плевел, оно постепенно растет и подталкивает человека на любое беззаконие-.

Святые отцы установили генетическую связь и порядок возникновения страстей. Прежде всего выделяются три родовые страсти — «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2,16) или саможаление, своеволие и славолюбие. Три основные страсти порождают восемь производных — чревоугодие, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость (гордыню). Как звенья единой цепи, первое звено тянет за собой прочие. Лишь тщеславие и гордыня стоят особняком как вполне самодостаточные пороки.

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин полагает, что «чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собой особым неким сродством, по коему излишество предыдущей дает начало последующей… Потому против них надо сражаться тем же порядком, переходя в борьбе с ними от последующих к предыдущим… Чтобы победить уныние, сначала надобно подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надо укротить блудную страсть; чтобы подавить эту похоть, должно обуздать чревоугодие»[19].

Все страсти разделяются также на плотские (телесные) и духовные (душевные). Плотские — это чревоугодие и любодеяние, ибо они коренятся в биологических потребностях и инстинктах. Порой очень трудно четко разграничить их физиологические и психологические элементы. Однако человек сам решает, поддаться на искушение или нет.

Остальные шесть страстей — духовные. Они совершаются без всякого содействия тела. «Происходя по склонности одной души, они не только не доставляют никакого удовольствия плоти, но еще поражают ее тяжким недугом и питают только больную душу пищею жалкого услаждения»[20].

«Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело, а некоторые наоборот», — наставляет преподобный Иоанн Лествичник[21]. Действительно, определенные виды гнева, мирской печали и уныния возникают от внутренних причин, включая нарушения нервной системы и гормонального фона (см. гл. VII–IX).

Ряд грехов, переходя в порочное состояние духа и ожесточая сердце нераскаянностью, признаются наиболее тяжелыми. Они вопиют к небу об отмщении. «Грехом к смерти» (1 Ин. 5:16) являются хула на Святого Духа (Мф.12:31–32), сознательное и решительное отречение от христианской веры, особенно от веры в воплощение Сына Божия (1 Ин.4:3; Евр.10:26–31), человеконенавистничество (1 Ин.3:15), лишение работников вполне заслуженной ими платы (Иак. 5,1–5), дерзкие оскорбления и побои родителей (Мф.15:4).

Особо тяжкие, закоренелые страсти ведут душу к вечной погибели и потому называются смертными грехами[22].

По святоотеческой традиции, смертных грехов семь:

• гордыня до самообожания (самообожествление, культ собственного «я»);

• иудина жадность к деньгам (любостяжание, лихоимство, ростовщичество и т. д.);

• черная зависть (скорбь при благополучии ближнего, вражда к преуспевающим людям, клевета на них и т. п.);

• безграничное плотоугодие (пресыщение, пьянство и пр.);

• неистовый разврат (блуд, прелюбодеяние, кровосмешение, мужеложство и т. д.);

• крайняя жестокость (мстительность, злоба и ненависть вплоть до намеренного убийства, особенно детоубийства и убийства родителей);

• духовная беспечность (нерадение о спасении души, леность, праздность, отчаяние, самоубийство)[23].

Причины страстей весьма разнообразны. Но условно их можно разбить на три большие группы — вожделения плоти, соблазны окружающей обстановки и ухищрения демонов. «…Человецы плоть носяще, и в мире живуще, от диавола прельстишася», — слышим мы в священнической молитве перед Таинством исповеди[24].

Наивно думать, будто биологические, социально–психологические и духовные причины страстей действуют строго по очереди и возбуждают страсти по порядку. Зачастую все факторы давят на нас в совокупности, с утроенной мощью. Когда человек попадает в омут, всё влечет его вниз: и воронка воды, и внутренний шок, и собственный вес, и земное притяжение…

По мысли аввы Евагрия, бесы прикасаются к определенным зонам головного мозга и тем провоцируют людей на неблаговидные поступки. Если демону не удается рассеять наше внимание на молитве, он «принуждает телесный темперамент произвести некое чуждое представление» в уме[25].

Как ни вспомнить здесь открытую в XX веке «систему награды» мозга?! (см. гл. II и IV).

«Такова хитрость у лукавых бесов, — предостерегает преподобный Паисий (Величковский), — они постоянно заняты нами; как сторожа, подмечают наши наклонности и пожелания… Какую страсть замечают в нас, к тому нас и побуждают, такие и расставляют нам сети… Бесы ищут в нас повода, потому что чрез свою наклонность и пожелание мы скорее запутаемся»[26].

По мнению старца Паисия Святогорца, чувствительного и нервного от природы человека демон хочет сделать еще более раздражительным, а жестокосердного — еще более необузданным и грубым, «и пьяному внушает не оставлять вина, но пить еще больше»[27].

К счастью, Господь никогда не попускает чрезмерных искушений и дозирует их время. Иначе никто не смог бы устоять в духовной брани. Творец сострадает нашим немощам и учитывает, что «помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт.8:21).

«Ты все щадишь, потому что все Твое, душелюбивый Господи, — благовествует Библия. — Посему заблуждающихся Ты мало–помалу обличаешь и, напоминая им, в чем они согрешают, вразумляешь, чтобы они, отступив от зла, уверовали в Тебя, Господи» (Прем.11:27 и 12, 2). Давая место покаянию и милуя нечестивых, Бог тем не менее ведает, что «племя их негодное и зло их врожденное, и помышление их не изменится во веки (курсив. — К. 3.). Ибо семя их было проклятое от начала…» (Прем.12:10–11).

По мысли блаженного Феофилакта Болгарского, в результате грехопадения Адама человеческая плоть сделалась «сподручной греху». Но это не ее вина. Наклонность души к худшему дает греху свободу действовать. «Если разбойник займет дворец, то дворец не виновен в том. Так и здесь: если в членах моих обитает грех, то плоть — не зло, ибо она изнасилована»[28].

«Факты и наблюдения свидетельствуют о возрастании греховности падшей природы и о связи развития греха с генетическими предрасположенностями, — заключает доктор богословия, протоиерей Владислав Свешников. — Во многих случаях склонность к той или иной страсти, несомненно, генетически обусловлена. Так, можно порой видеть совершенно одинаковые по типу проявления гнева в трех и более поколениях (у бабушки, матери и дочки)… Отвращение к греху того или иного рода также может быть связано с определенной природной предрасположенностью… К одним видам греха у разных личностей имеется очевидная врожденная склонность, к другим — очевидное природное отвращение»[29].

Подчеркнем, что наследственно передаются не сами страсти, а только предрасположенность к ним, пагубные склонности. «Природную склонность к падению под влиянием страстей, — утверждает святитель Иоанн Златоуст, — может побеждать ум, при содействии труда»[30].

Увы, наследственный эгоизм — очень живучий и плодовитый сорняк. Кочуя из поколения в поколение, он производит в нас плевелы порочных страстей. Это, хотя и ущемляет нашу свободу, но не парализует ее полностью. Вот почему мы несем ответственность за свое поведение и должны бороться с унаследованными и приобретенными пороками. Вот почему в наших душах ежедневно разгораются разные внутренние конфликты: между «хочу» и «нельзя», между «не хочу» и «надо».

Глава II. Свобода — это длина цепи?

Потеряв вследствие грехопадения взаимную точку опоры, все части человеческой природы — дух, душа и тело — перестали получать и взаимную друг от друга помощь. Райская гармония разума, чувства и воли распалась, и внутри нас воцарился хаос. Мы буквально разрываемся от постоянной сумятицы и перенапряжения. Грех приковывает душу к себе. Ее освобождает истина, но порабощает злой навык.

Ведущую роль в поддержании накала внутриличностных конфликтов играет неразумная (бессознательная) сила души. От лица всех кающихся христиан апостол Павел вопиет: «Не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного…» (Рим. 7,19–23).

Весьма поэтично эта картина отражена в стихотворении «Раб греха»:

Опять живу не так, как надо, Живу не так, как сам хочу. Что ни творю — душа не рада, Где нужно плакать — хохочу. Хочу быть добрым — озлобляюсь. Хочу быть трезвым — снова пью. Хочу поститься — объедаюсь. Хочу петь песни — слезы лью. Хочу быть скромным — восхваляюсь. Хочу быть щедрым, но скуплюсь. Хочу трудиться — расслабляюсь. Хочу быть верным — волочусь. Хочу сдержаться, но болтаю. Хочу бороться, но молчу. Хочу гореть, но остываю. Хочу, хочу, хочу, хочу… Зачем живу не так, как надо? И почему — не как хочу? Свобода — крест, а не награда. Добра хочу, а зло верчу. И в паутине искушений Не Божий раб, а раб греха, Погряз я в жажде наслаждений, Погибну я наверняка. Но чью я волю выполняю, Я, раб греха, коль не свою? И пусть я беса проклинаю, Ему служу всю жизнь мою[31]. Каков же механизм пленения человека страстью? По учению святых отцов–аскетов, грех овладевает человеком не сразу[32]. Сначала приходит помысел — простая мысль на какую–либо тему. «Прилог» («приражение») к душе помысла сравним с ударом мяча о стену. Это — безгрешно, ибо мы не в силах контролировать вереницу мыслей, которые, словно мошкара, кружатся в сознании. «Сдружение» («сочетание») — следующий момент, когда мы схватываем определенную мысль, цепляемся за нее, ловим брошенный «мячик». Мы собеседуем с помыслом и еще способны отказаться от разговора с ним — выбросить его вон из головы.

Если мысль греховна, а мы склоняемся на ее сторону, уступаем ее давлению, любуемся ею, то «сдружение» перерастает в «сложение» («сосложение»). Но лишь только мы внутренне согласились на помысел и перестали ему сопротивляться, он тотчас превращается из «невинного приятеля» в «жестокого деспота». «Пленение» есть полное соединение и порабощение ума греховным помыслом, «насильственное и невольное увлечение сердца», нарушающее душевный мир. Вырваться из «плена» стоит уже «борьбы» — огромных усилий по прорыву «блокады».

Со временем порок становится навыком, укореняется, вживляется и делается как бы неотъемлемым природным свойством души. Это — страсть, заключительная фаза рабства греху. Она открывает просторную дорогу греховным деяниям, словам, мыслям и чувствам. Теперь страсть беспрепятственно понукает своей жертвой и играет с ней, как футболист с мячиком.

А все начинается, казалось бы, с безобидных помыслов! Поэтому святые отцы советуют внимательно отслеживать их и сторожить себя, как кошка мышку. Отсечь лукавый помысел в зародыше достаточно легко. Это все равно, что удалить тонкий стебелек, а не мощный корень. В итоге наша внутренняя свобода прежде всего зависит от чистоты помыслов. Свободой нельзя владеть. Ее можно только принять, причем как дар Божий. Она всегда подвергается нападению и всегда в опасности. Если здоровое чувство опасности ослабевает, свобода уже почти утрачена, и мы внутренне больны. Тогда грех, будто спрут, улавливает нас и опутывает своими «щупальцами».

За примерами далеко ходить не надо: курение (никотиномания), алкоголизм, наркомания, компьютеромания, игромания, патологическое пристрастие к музыке (меломания), просмотрам телепередач (телемания), обильной или вкусной еде (гурманство), сексуальная зависимость, спортивный фанатизм, трудоголизм — все мании не перечислишь. Эти заболевания — одного поля ягоды. Словно сестры–близнецы, они имеют много общего, что побуждает нас рассматривать их в единой связи. Так, всем названным болезням свойственны синдром психической зависимости (навязчивое влечение и т. п.) и синдром физической зависимости («ломка», похмелье и т. д.).

Механизмы формирования зависимостей, по сути, одинаковы Всех пристрастившихся людей объединяет стремление быстро и без особых усилий избавиться от духовной пустоты, душевной боли и психического перенапряжения. А пристрастие к чему–либо как раз и позволяет заглушить укоры совести, отвергнуть доводы разума, изменить собственные ощущения, забыться и отключиться от неприятной реальности.

Ученые полагают, что каждый человек потенциально склонен к зависимости. Взять хотя бы такие мягкие формы, как пристрастие к снотворным таблеткам, сладостям, крепкому кофе и чаю. Не случайно некоторых неумеренных любителей кофе называют кофеманами. Все виды удовольствия (в том числе от пищи, игры и половой активности) приносят наслаждение потому, что активизируют одну и ту же зону мозга — специфическую «систему награды» («центр удовольствия»). А потом запускается процесс формирования конкретного клинического варианта болезни (наркотического, игрового, пищевого, сексуального и пр.).

Зависимая личность представляет собой каркас, на который нанизываются зависимости — идолы. Вот и получается: секс, игромания, алкоголизм — выбери свое, точнее отдайся в его власть. Часто встречаются и смешанные формы зависимости, например, алкоголик–курильщик, наркоман–игрок.

По мнению зарубежных специалистов, зависимая личность имеет свои особенности. Пристрастия постоянно используются в качестве искусственной защиты и избавляют от переполняющих душу негативных переживаний. При этом значимое отрицательное чувство связано с предпочитаемым видом зависимости. Так, некоторые люди начинают азартную игру только тогда, когда сильно раздражены. Значит, игра их успокаивает. Спрашивается, затянет ли их игра, если душа спокойна?

С точки зрения психологов, человек не склонен к зависимости, если он находится в согласии с самим собой и адекватно выражает свои чувства. Поэтому психологические факторы (например, черты темперамента, саморегуляция эмоций) являются очень важными предпосылками развития расстройств поведения. Увлечение предметом зависимости — это отчаянная попытка контролировать чувства, которые иначе кажутся неподвластными. Навязчивое стремление к освобождению — симптом внутренней несвободы.

Вот пример, заимствованный из Интернета. Ольга делится собственной историей любви к компьютерным играм: «С тех пор, как два года назад у меня появился компьютер, я в буквальном смысле не отрываюсь от него. Могу играть сутки напролет, всю ночь. Предпочитаю квесты и логические игры. Но если этого нет, обхожусь пасьянсами и прочим хламом. Зависимость свою осознала полтора года назад и безуспешно пытаюсь бороться путем стирания абсолютно всех игр. Компьютер не включаю. Но так как без него по роду занятий не обойтись, приходится включать. Там случайно нахожу какую-нибудь игру, и весь день, а то и неделя потеряны. Забросила обучение в аспирантуре, уволилась с работы и не стараюсь найти новую… В реальной жизни мало что привлекает, выглядеть стала хуже некуда. Помогает бороться только вера в Бога. Если маленькую течь не заделать, она превратится в огромную дыру и утонет весь корабль. И еда необходима для организма, но стоит позволить лишнее — и уже чревоугодие. Так и во всем остальном (игры, Интернет, телевизор): перейдешь меру дозволенного, безопасного — и ты уже одержим страстью. Будьте осторожны и внимательны! Не попадайтесь в ловко расставленные сети виртуальной реальности», — заканчивает Ольга.

По сообщению CNN, страсть к компьютерным играм стала фатальной для 28–летнего гражданина Южной Кореи. Молодой человек скончался от сердечного приступа после пятидесяти (!) часов непрерывной игры. Парень пришел в интернет–кафе и сел играть. В течение трех дней он отрывался от монитора лишь для того, чтобы выйти в туалет и немного вздремнуть на импровизированной кушетке. Мать, обеспокоенная тем, что сын не появляется дома, попросила друзей разыскать его. Когда те добрались до интернет–кафе, несчастный пообещал им закончить игру и прийти домой. Но спустя несколько минут он умер. Врачи констатировали, что сердце молодого человека не выдержало интенсивной психической нагрузки и физического истощения.

По данным китайских специалистов, у интернетоманов отмечается химический дисбаланс мозговой деятельности. Оказывается, во время нахождения в Интернете или при занятиях компьютерными играми мозг производит органический компонент 5–НТ, который передает чувство эйфории всему организму. Когда этого соединения выделяется слишком много, человеку может казаться, что он не нуждается ни в пище, ни в отдыхе[33].

Типичным является рассказ пациентки клиники для интернет–зависимых, расположенной на военной базе в пригороде Пекина. Девушка «ушла в он–лайн» из–за того, что ее не устраивала жизнь в студенческом коллективе. «Все ценности, которым родители учили меня в течение восемнадцати лет, неожиданно разрушились, — вспоминает она. — Внешний мир потерял смысл. Я полностью отдалась стихии онлайновых игр. Я потеряла чувство времени и пространства, не чувствовала голода и усталости. Но когда выходила из Интернета, у меня начиналась депрессия, и я не могла ни с кем общаться»[34].

Как и любая иная зависимость, интернетомания имеет четкую психологическую подоплеку. К болезни склонны люди с заниженной самооценкой, неудовлетворенные собой, неспособные строить и поддерживать гармоничные отношения с окружающими. Такие люди «окунаются» в Сеть, пытаясь обрести уважение, любовь и собственную значимость. Они находят своего рода отдушину. Многие покупаются на это и быстро попадают в «капкан». Человек забрасывает семью, дом, карьеру…

Почему же потеря внутренней свободы влечет за собой столь катастрофические последствия? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, как соотносятся личность, разум, свобода и наследственность.

Преподобный Иоанн Дамаскин указывает, что свобода выбора неразрывно соединена с разумом. Лишь тот разумен, кто «господин своих действий и не зависит» от них. Животные неразумны, а значит, несвободны. «Человек же, будучи разумным, скорее ведет природу, нежели ведется ею, вследствие чего… если только хочет, имеет власть подавить свое желание или последовать за ним»[35].

Это высказывание интересно сопоставить с мнением видного немецкого врача и философа Карла Ясперса. По его мысли, разум проистекает не из природы, а из человеческой свободы. Когда мы поступаем неразумно, то теряем свое подлинное достоинство[36].

К сожалению, нередко люди ведут себя хуже животных. И что удивляться, если неблагодарного обзывают свиньей, ленивого — трутнем, развратного — кобелем, бестолкового — бараном, а упрямого — ослом?! Тот, кто опустился нравственно, уподобляется своему прототипу в животном мире[37].

Личность — это человек, которого от–личает Бог, кто имеет свой уникальный и неповторимый лик, чье имя «написано у Агнца в книге жизни» (Откр.21:27). Личность есть «сокровенный сердца человек» (1 Пет.3:4).

Согласно известному православному богослову В. Н. Лосскому, «личность, этот образ Божий в человеке, есть свобода человека по отношению к своей природе». Мыслитель обращается к авторитету святителя Григория Нисского: «Личность есть избавление от законов необходимости, неподвластность господству природы, возможность свободно себя определять». Обычно мы находимся в тех рамках, которые нам ставят гены, естественные запросы организма, привычки, характер, общество и т. д. Но истинная сущность человека не зависит ни от чего. Его достоинство — в возможности освободиться от своей природы не ради ее уничтожения, а ради ее преображения в Боге[38].

Позиция святителя Григория, на которую ссылается В. Н. Лосский, созвучна идее крупного австрийского психолога и психотерапевта Виктора Франкла. Ученый полагает, что влечения человека находятся во власти его духовности. В идеале именно она контролирует и обуздывает наши биологические и социальные потребности. Человек имеет влечения, а животное состоит из них. Разница очевидна. Человек как таковой — это его свобода по отношению к собственным влечениям, наследственности и окружающей среде. Несмотря на судьбу и множество ограничений, мы и сами выбираем свою долю. Это — наше неотъемлемое достояние. Бытие личности означает свободу стать личностью[39].

Однако в результате грехопадения цельность нашей личности нарушилась. Наклонность к греху помрачает нравственное сознание, ущемляет нашу свободу, самостоятельность и независимость. Мы не можем не грешить. Если нам и удается избегать грехов, то без помощи Божией мы снова запутываемся в них. На сей счет апостол Петр цитирует мудрую пословицу: «Пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи» (2 Пет.2:22).

Итак, мы внутренне свободны лишь в той мере, в какой связаны с Богом и справляемся со своими страстями. «Кто кем побежден, тот тому и раб», — свидетельствует Библия (2 Пет.2:19). Это — аксиома. Божественная благодать укрепляет желание творить добро и противостоять злу. Вот почему свобода духовно зрелой личности определяется ее собственным отношением к происходящим событиям, а свобода духовно слабого человека зависит от «длины его цепи». Уточним: той цепи, на которую он вольно или невольно сам себя посадил (позволил посадить). И подтверждается горький афоризм: «Свобода ограничивается тем, что человек может выбрать себе господина».

Укротить, а тем более преодолеть пагубное влияние демонов, окружающего мира и дурной наследственности никто из нас своими силами не способен. «…Богу же все возможно» (Мф.19:26). Поэтому унывать и отчаиваться не стоит. Господь в силах спасти даже самого падшего человека. «Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму…» — так святой Иоанн Предтеча обнадеживает кающихся грешников и укоряет самодовольных фарисеев (Лк.3:8).

Завершим словами В. Франкла: «Наследственность — это не более чем материал, из которого человек строит себя сам. Это не более чем камни, которые могут быть использованы, а могут быть отвергнуты строителем. Но сам строитель — не из камней»[40].

И тут возникает закономерный вопрос: как правильно распорядиться своим природным потенциалом?

Глава III. Мы и наши врожденные склонности

В отечественной литературе по психологии склонность понимается как направленность на соответствующую деятельность, потребность заниматься ею. Когда мы склонны делать что–либо, нам нравится поступать именно так. Это облегчает работу. Она становится привлекательной, притягательной и не является просто средством достижения какой–то цели[41].

В данной книге мы будем рассматривать склонности не с точки зрения психологии, а с позиций медицины и богословия. Поэтому под врожденными склонностями условимся считать природные задатки и наследственную предрасположенность к чему–либо, например, к страсти, болезни или аномалии.

Врожденные склонности бывают наследственными (образуются в момент оплодотворения яйцеклетки) или формируются в эмбриональном периоде (от зачатия до родов). Поэтому мы приходим в мир сей, не будучи tabula rasa (чистой доской). Мы уже отягощены или, наоборот, награждены определенным «наследственным багажом». Сила унаследованных склонностей зависит от генов, внутриутробного развития, воспитания и т. д. Окружающая среда гасит или стимулирует проявление врожденных склонностей. Вот почему они реализуются не все и не в равной степени.

Врожденные склонности накладывают отпечаток на формирование органов и тканей, на психику, способности, поведение и косвенно — на становление личности. Надо учиться понимать это. Например, предрасположенность к раку, шизофрении или эпилепсии сильно затрагивает и физическое здоровье, и социальные контакты, и духовное бытие человека. Не секрет, что люди, предрасположенные к какому–либо недугу, заболевают им быстрее, чем те, кто не предрасположены к нему.

С точки зрения нравственного богословия, врожденные склонности можно разделить на три категории:

• положительные (склонность к аккуратности и т. п.);

• этически нейтральные (музыкальность, впечатлительность, тяготение к гуманитарным или техническим дисциплинам и т. д.);

• отрицательные (склонность к пьянству, гневливости, меланхолии, истеричности и т. п.).

К «наследственному грузу» следует относиться серьезно (см. приложение III–V). Общий принцип такой: нравственно положительные склонности нужно развивать, нейтральные — обращать в добродетели, отрицательные — пресекать. Это чрезвычайно важная составляющая духовной борьбы христианина за спасение души.

Приведем примеры.

Если врожденная склонность к аккуратности используется «по прямому назначению», то она помогает человеку хорошо обустроить дом, вести хозяйство, соблюдать чистоту, быть бережливым и рачительным. Кто от природы наделен этим качеством, у того отличный старт. Но подчас (особенно при эпилептоидном складе характера) аккуратность гипертрофируется. Она превращается в несносный педантизм, придирчивую мелочность, излишнюю скрупулезность, подчеркнутую пунктуальность, чистоплюйство. Общаться с таким человекам, мягко говоря, сложно.

Среди нравственно нейтральных склонностей, частично обусловленных генами, упомянем тягу к путешествиям или к домоседству. Очевидно, если кто–либо «легкий на подъем» и не любит сидеть дома, то ему лучше использовать свой внутренний импульс для хороших дел. Не для того, чтобы бесцельно глазеть на мир и ради пустого любопытства объездить полсвета, а для того, чтобы приобщиться к достижениям мировой культуры, узнать нечто полезное, совершить паломничество к святыням. А человек, которому по душе уединение и домашний уют, имеет неплохие задатки для внимательной молитвы, богомыслия, чтения духовной литературы… Однако он может применить свой потенциал иначе: замкнуться на себе, отгородиться от чужой боли и проводить время впустую.

Аналогично вправе распорядиться собой музыкально одаренный человек: воспевать гимны сатане, сочинять пошлые песенки или петь в церковном хоре, заниматься настоящим искусством. Выбор — за человеком, но отличный слух, прекрасная память, чувство ритма и эмоциональная отзывчивость на мелодию даны ему от природы, точнее — от Бога.

Из унаследованной твердости характера вырастают либо внутренняя стойкость, мужественность и целеустремленность, либо жесткость, неуступчивость и упрямство. Допустим, унаследована обостренная чуткость — тоже качество этически нейтральное. Кто–то на этом врожденном фундаменте воспитает такие черты своей личности, как отзывчивость, милосердие, сердечность, умение понимать людей. А у кого–то, напротив, эта врожденная особенность создаст почву для ранимости, подозрительности, мнительности и недоверия к людям.

Старец Паисий Святогорец утверждает: «Впечатлительность, чуткость — это естественные дарования. Однако, к несчастью, дьяволу иногда удается использовать их в своих целях. Дьявол часто внушает чуткому, впечатлительному человеку сгущать краски, чтобы он был не в силах перенести какую–то трудность или же — чуть понеся ее — надорвался, разочаровался, измучился и, в конце концов, покалечился. Если с пользой употребить врожденную впечатлительность, чуткость, то она станет небесной. Если же позволить, чтобы ею воспользовался дьявол, то она выйдет человеку боком… Так человек выбрасывает Божьи дары. Вместо того, чтобы благодарить Бога, он понимает всё шиворот–навыворот»[42].

Дело не в человеческой натуре, а в том, как мы ею распорядимся. Когда личность сделает свой выбор, потенциальная возможность постепенно реализуется в лучшую или худшую сторону.

Нейтральные, а тем более хорошие врожденные склонности подобны евангельским талантам, которые господин раздал своим слугам. «Одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе». Повторим: «Каждому по его силе», — не чрезмерно, дабы полученное не сломало и не раздавило человека. «По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета». Кто трудом и молитвой приумножил таланты, вошел «в радость господина» своего. А лукавого и ленивого раба, который не захотел трудиться, выбросили «во тьму внешнюю», где «плач и скрежет зубов» (см.: Мф.25:14–30).

Порочные врожденные склонности представляют для нас особый интерес. Это — не дарования Господа, а «плевелы лукавого». В какой–то мере они подталкивают человека к совершению небогоугодных, неблаговидных поступков.

Порой встречаются люди, что называется, ищущие «острых ощущений». Они склонны к опасному, рискованному, возбуждающему их чувства опыту. Нередко они ходят «по лезвию ножа». Это выражается по–разному: в стремлении заниматься экстремальными видами спорта (автогонками, альпинизмом и т. п.), в приеме наркотиков и алкоголя, в пристрастии к азартным играм, в постоянной смене сексуальных партнеров. А кто–то просто любит «выкинуть» что–нибудь предосудительное, непристойное[43].

Желание «быть на краю», «щекотать нервы» — устойчивая особенность личности, ее выбор. По мнению американского ученого Марвина Заккермана, отчасти (не стопроцентно) это объясняется генами[44].

Врожденная тяга к «острым ощущениям» — одно из типичных следствий грехопадения Адама, источник наших личных грехов. Чтобы преодолеть врожденные склонности подобного рода, необходимо, как минимум, правильно расклассифицировать их и соотнести с учением святых отцов. В дальнейшем мы убедимся, что порочные склонности всецело коренятся в страстности человека и соответствуют конкретным страстям. А поскольку основных страстей восемь, то и все нравственно отрицательные врожденные склонности логично тоже разбить на восемь групп.

При этом сразу уточним, что построить органичную, стройную и неискусственную систему едва ли удастся. По мысли крупного исследователя православного аскетического богословия, епископа Варнавы (Беляева), «в безумных страстях — всякое бесчиние и неустройство». Поэтому любые святоотеческие схемы пороков не универсальны, хотя в них, безусловно, есть своя правда[45].

То же самое относится и к попыткам жестко «привязать» пагубные врожденные склонности и болезни к нравственным порокам. Здесь не избежать условностей, оговорок и допущений. К примеру, святитель Игнатий (Брянчанинов) считает пьянство разновидностью чревоугодия[46]. Епископ Варнава туда же включает курение и наркоманию, а отчаяние и самоубийство связывает не столько с унынием, сколько с печалью[47]. Понятно, что это приемлемый подход. Но он не отражает всей полноты проблемы, всех причин данных заболеваний.

Суммируем вышесказанное:

Грехопадение Адама

↓

Наследственная порча человеческой природы. ↓

Восемь греховных страстей

↓

Генетические и физиологические механизмы страстей

↓

Порочные врожденные склонности. ↓

Личные грехи человека. ↓

Внутриличностные конфликты

↓

Духовная борьба

Теперь о каждой из восьми групп пагубных врожденных склонностей расскажем подробнее.

Глава IV. Ненасытная утроба

Влечение к пище — естественная потребность человека. Господь Бог разрешил Адаму есть от всякого дерева в райском саду, кроме древа познания добра и зла. После того, как праотец нарушил эту заповедь, все его потомки вынуждены со скорбью, «в поте лица» добывать себе пропитание. Поэтому мы и молим Отца Небесного: «Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день» (Лк.11:3).

Апостол Павел говорит, что «пища не приближает нас к Богу», «ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (1Кор.8:8; Рим.14:7). Питание же необходимо для жизнедеятельности организма (см.: Деян.27:34) и взаимосвязано с внутренним миром человека. Когда безрассудные люди «страдали за беззаконные пути свои и за неправды свои, от всякой пищи отвращалась душа их, и они приближались ко вратам смерти. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он спас их от бедствий их» (Пс.106:17–19).

Иногда из–за куска хлеба люди жестоко мучают и даже убивают своих собратьев. Длительное голодание порой срывает с человека маску, и вся его неприглядная подноготная вылезает наружу. А кто стойко и смиренно переносит это несчастье, тот с честью выдерживает серьезное испытание на жертвенность и человечность.

Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин указывает, что качество, количество и время принятия пищи надо соразмерять с состоянием тела, возрастом и полом. «Но у всех должно быть одно правило укрощения плоти для воздержания сердца и укрепления духа»[48].

Субъективно пищевое влечение проявляется чувством голода и жажды. Если в крови нарушается баланс сахара, воды или какого–то иного нужного вещества, то в организме автоматически возникает импульс — восполнить недостающий компонент. Центры, регулирующие потребление пищи, находятся в особом отделе головного мозга — гипоталамусе. Его зоны отвечают за чувство голода, сытости и жажды. Так работает единая система, поддерживающая вес тела на оптимальном, генетически заданном уровне.

Ослабление пищевого влечения выражается снижением аппетита вплоть до его полного исчезновения, а усиление — повышением аппетита. Прожорливость с поеданием несъедобного наблюдается при врожденном и приобретенном слабоумии. Помимо излишеств в питании, чревоугодие включает в себя несоблюдение постов и постных дней, лакомство, пьянство и любое другое неумеренное наслаждение плоти.

Алкоголизм — в наследство

Анализируя биографии императрицы Екатерины II и ее сына Павла I, известный отечественный психиатр Владимир Федорович Чиж приходит к любопытному заключению. Они оба не были гурманами, т. к. сын унаследовал от матери редкостную неприхотливость в еде. Император тотчас сердился, если не исполнялось его малейшее желание. Но ни разу он не сделал прислуге замечания по поводу невкусно приготовленного блюда[49].

Они оба не любили и спиртных напитков. Учитывая почти поголовное пьянство высшего общества той эпохи, воздержанность Павла I просто удивительна. Он никогда не искал утешения в вине и, несмотря на горячее пристрастие к военному делу, не подражал в кутежах лихим офицерам. В. Ф. Чиж объясняет все это в первую очередь наследственностью[50].

Конечно, главная причина бегства в царство алкогольных (и наркотических) иллюзий — духовная опустошенность, потеря смысла жизни, размытость нравственных ориентиров, идеология потребительства и культ материального преуспеяния. Истоки «алкогольной» (и «наркотической») личности коренятся также в неправильном воспитании и привычке устранять дискомфорт одурманивающими средствами.

Однако значимый вклад в развитие алкогольной зависимости вносит и наследственность. Об этом мы читаем в… Библии. Там рассказывается, как Ангел Господень явился жене праведного Маноя и предсказал ей: «Вот, ты зачнешь и родишь сына; итак не пей вина и сикера, и не ешь ничего нечистого, ибо младенец от самого чрева до смерти своей будет назорей Божий» (Суд.13:7).

Напомним, что в ветхозаветные времена назореи исполняли особое служение Господу и добровольно возлагали на себя определенные обеты (в частности не пить вина и иных крепких напитков). Вдумаемся: зачем святой Ангел велит будущей матери до зачатия и в течение беременности вести образ жизни, свойственный назореям? Не для того ли, чтобы от утробы не осквернить избранника Божия и привить ему склонность к трезвости?

Устойчивость к алкоголю действительно зависит от ряда духовных и генетических факторов. Именно гены контролируют количество и функции ферментов, перерабатывающих спирт. При недостатке этих ферментов молекулы спирта в печени расщепляются плохо, и возникает непереносимость алкоголя. Она характерна, например, для эскимосов, алеутов, чукчей и североамериканских индейцев. Даже от умеренных доз у них падает артериальное давление, учащается пульс, краснеет кожа, появляется тошнота. Крайняя степень реакции — опасная для жизни кома[51].

Наследуется не только степень устойчивости к алкоголю, но и склонность к алкоголизму. Это пристрастие перерастает в тяжелую злокачественную болезнь, особенно если человек с детства рос и воспитывался в плохих социально–психологических условиях.

Скажем, собралась компания 15–летних ребят. Желая почувствовать себя взрослыми или просто приятно отдохнуть, они проводят время за бутылкой. Пьют все примерно одинаково. Через год кто–то из них не прочь выпить при случае, но может и ограничивать себя. А кого–то тянет к водке (пиву) неудержимо. Объяснений тому много — и духовных, и психологических, и медицинских. Не исключено, что злую шутку сыграла как раз генетическая предрасположенность.

Подчеркнем, что наследуется не сам алкоголизм, а высокая степень риска его развития Одна из научных гипотез утверждает, что «биологический ген алкоголизма» передается непосредственно от отца к сыну и от матери к дочери. Другие ученые указывают, что такого гена нет. Однако уже сейчас они нашли полтора десятка генов, дефекты которых связаны с этой болезнью. Вот почему дети алкоголиков, взятые на воспитание в непьющие семьи, в 4 раза чаще (!) заболевают хроническим алкоголизмом, чем дети здоровых родителей. По статистике в благополучных семьях алкоголиками становятся приблизительно 9% сыновей, а в пьющих — 37%[52]. Разница внушительная.

Как минимум, у 30% мужчин–алкоголиков проблемы с выпивкой имелись хотя бы у одного из родителей. При этом частота недуга у сыновей повышается с 11,4 до 29,5%. Когда оба родителя — алкоголики, эта цифра достигает 41,2%. Среди дочерей из непьющих семей уровень пристрастившихся к спиртному составляет 5%. Если один из родителей женщины страдал алкоголизмом, то данная цифра — 9,5%, если оба — 25%[53].

Представим себе следующую ситуацию: два близнеца зачаты из одной оплодотворенной яйцеклетки. Они называются монозиготными, поэтому генетически идентичны и внешне почти неразличимы. Допустим, они рождены пьющими родителями. Тогда оба близнеца в значительной степени (в 54% случаев) рискуют стать алкоголиками, даже если по каким–то причинам они были разлучены и воспитывались в разных семьях, в разной социальной среде.

Иная ситуация, когда пьющие родители зачинают близнецов из двух разных яйцеклеток. Такие близнецы — дизиготные. И генетически, и внешне они меньше похожи друг на друга. Не обязательно, что алкоголизм разовьется у них в равной мере. Кто–то окажется более предрасположенным. Только в 28% случаев алкоголиками станут сразу оба близнеца, независимо от того, росли они вместе или врозь.

По мнению руководителя Института медикобиологических проблем, заместителя директора Национального научного центра наркологии Росздрава, академика РАМН Ирины Анохиной, если человек перестает принимать алкоголь, дефектные гены рассасываются. Но если воздействие продолжается, они могут встраиваться в ДНК и передаваться потомству. В основе психической зависимости от алкоголя лежат сдвиги в нервной системе, в «центре наслаждения» мозга. Дело в том, что нервные импульсы передаются с помощью различных химических веществ — нейромедиаторов (дофамйна, серотонйна и т. д.). Длительная алкоголизация чревата недостатком дофамина. Его постоянный дефицит способствует развитию депрессии, истощению психики и деградации личности[54].

Более того, алкоголь подавляет в организме выработку «гормонов счастья» (эндорфинов, энкефалинов) и ухудшает функции соответствующих рецепторов. Ввиду этого организму все время недостает необходимых биологически активных соединений. Появляется острая потребность получать их извне. Алкоголь же частично подменяет собой функции «гормонов счастья», и порочный круг замыкается. Чем больше человек пьет, тем меньше его организм вырабатывает собственных «гормонов счастья» и тем сильнее нуждается в новой дозе спиртного. Так формируется одно из звеньев зависимости.

С течением времени у алкоголиков, особенно на фоне отягощенной наследственности, изменяются структуры, отвечающие за эти и другие психохимические процессы. Дети пьющих родителей часто имеют врожденную недостаточность «центра наслаждения» (системы «награды мозга») и «гормонов счастья». Вслед за своими родителями они склонны к поиску определенных наслаждений в жизни — гедонизму. Вот они и начинают пить[55].

Между научными и богословскими взглядами на эту проблему видны знаменательные параллели. Преподобный Иоанн Дамаскин пишет, что тело легко влечется к плотским страстям, ибо в нем находится «запах и ощущение греха, то есть похоть и удовольствие». Низменные силы души подталкивают человека к получению пагубного, запрещенного Богом наслаждения. Источником такой склонности служит сладострастие, услаждение грехом[56] — «временная греха сладость».

Переводя это святоотеческое мнение на современный язык, психолог и священник Андрей Лоргус говорит о наличии в организме устойчивых психофизиологических комплексов. В них «хранится память о специфической стимуляции тела, приводящей к наслаждению». Далее химическая зависимость запускает специальный механизм, который всякий раз вызывает приподнятое эмоциональное состояние — удовольствие[57].

Так с помощью алкоголя наслаждение достигается «обходным» (биохимическим) путем. А поскольку по природе своей человек стремится к подлинному счастью, то, не находя его, довольствуется суррогатом. В самом деле: если наслаждение уже получено, и при том довольно дешево, то зачем человеку счастье? Когда духовные мотивы подменяются химическими реакциями, жизненный путь неизбежно заканчивается тупиком, ловушкой. Разум не устремляется к высокому, а ищет дно бутылки.

И сбывается изречение Священного Писания: «Ты будешь, как спящий среди моря и как спящий на верху мачты. И скажешь: “Били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал. Когда проснусь, опять буду искать того же”» (Притч.23:34–35).

Таким образом, «ядовитая» привычка закрепляется на генетическом, биохимическом и физиологическом уровнях, а потом переходит из поколения в поколение.

Как ни странно, дочери алкоголиков (независимо от того, кто из родителей болен), даже сами не подверженные этому недугу, в 2 раза чаще вступают в брак именно с алкоголиками, чем дочери непьющих родителей. А у сыновей алкоголиков таких четко выраженных предпочтений нет. Видимо, «сродные» гены «притягивают» жену к мужу[58].

Здесь играет роль и психология. Ребенок бессознательно копирует манеры и стереотипы поведения взрослых. Он перенимает усвоенный в родном доме стиль общения, а затем переносит его в свою семью. Если взрослые сами любят «приложиться» к бутылке, часто конфликтуют и не интересуются своими детьми, то подают дурной пример. Когда в доме нет взаимопонимания и уважения друг к другу, а школа недостаточно занимается воспитанием, навязчивая реклама алкогольных напитков и изъяны общественной морали сделают свое дело. Соблазн легкодоступных спиртных изделий будет трудно преодолеть.

Если ребенка тянет к спиртному

Однако не будем торопиться с выводами и выносить «обвинительный» приговор. В реальной жизни не все столь однозначно и прямолинейно. Речь идет скорее о тенденции, нежели о жесткой схеме. Да, гены влияют на судьбу людей, но не предопределяют ее и не лишают нас свободы воли.

Отец Бетховена был хроническим алкоголиком. С малых лет великий композитор часто и сильно хворал, а к середине жизни (в 31 год) совсем оглох. Но все это не помешало ему покорить высоты музыкального искусства и навечно вписать свое имя в историю. Поэтому старинная пословица: «От плохого семени не жди доброго племени», — верна исключительно в отношении животных и растений. Ибо благодать Божия и любовь человеческая поистине творят чудеса.

Многое зависит и от воспитания, личных усилий, умения психологически и педагогически грамотно преодолевать вредные привычки. Надо обратить особое внимание на детей и подростков с повышенной тревожностью, непоседливых, гиперактивных или, наоборот, замкнутых (см. гл. VIII и приложение V). Они с ранних лет ощущают неудовлетворенность, не всегда понимают, что с ними происходит, и отчаянно, а порой и безрассудно ищут выхода из стрессов. Раньше таким выходом были занятия в творческих кружках, самодеятельности, спортивных секциях и т. п. Но коммерциализация общества и «грабительский капитализм», постигшие нашу страну, не способствуют хорошему досугу и отдыху.

Как правило, дети алкоголиков предрасположены к импульсивности и отчаянному риску, эмоционально неустойчивы и испытывают затруднения при планировании своих действий. В будущем нервные подростки и молодые люди с невысоким интеллектом склонны к жестокости, агрессии, криминальным поступкам и быстро поддаются дурному влиянию… Беда усугубляется тем, что зачастую они убеждены в благотворном воздействии на них спиртного, наотрез отказываются признавать себя больными и упорно не хотят лечиться.

В ряде случаев целесообразно проводить медико–генетические консультации. Если в роду отмечались случаи заболевания алкоголизмом или наркоманией, следует знать, существует ли у ребенка биологическая предрасположенность к этому. Так прогнозируется риск для здоровья человека, родственники которого страдают алкогольной зависимостью. Кроме того, генетический анализ позволяет определить, как именно сказывается на потомстве употребление родителями до и во время беременности токсичных веществ (в частности алкоголя и наркотиков).

Тестирование — это первый шаг. Второй — убедить ребенка не пробовать то, что опасно и к чему подталкивают друзья, торговцы и реклама. При этом следует подчеркнуть, что греховен не сам алкоголь, а пьянство. К сожалению, назидательные беседы о пользе и вреде чего–либо обычно вызывают у детей раздражение, а то и желание пойти наперекор, вкусить «запретный плод» назло «занудам взрослым». Гораздо увлекательнее выглядят повествования сверстников о волшебном алкогольном экстазе и наркотическом «улете», о сигаретах как символе взрослости и независимости от «предков». По рассказам, даже похмелье кажется романтичным и желанным. Поэтому важно доходчиво объяснить, что тестирование показывает врожденную предрасположенность к тому или иному пороку. Тогда, возможно, это будет воспринято не как пустая «страшилка» или явная угроза, а как искренняя забота о благополучии.

Если у взрослых есть основания думать, что ребенок неравнодушен к спиртному, не стоит устраивать «сцены» и «разбор полетов», паниковать, ходить по экстрасенсам, «бабкам» и т. п. Правильнее обратиться за советом и помощью к священнику и наркологу. На первую беседу желательно прийти без ребенка и подробно обсудить, что вас беспокоит в его поведении: учеба в последнее время, круг друзей в школе, приятели во дворе и пр. Любящий пастырь и опытный врач сумеют помочь в беде. Духовная терапия[59] в сочетании с профилактическим или диспансерным наблюдением, амбулаторным или стационарным лечением дают прекрасные результаты.

По опыту главного нарколога Москвы Евгения Брюна, когда удается научить человека получать удовольствие не от «химии», то медицинская сторона проблемы зависимости решается. На этом и строится лечение. Врач выясняет, от чего, кроме табака, алкоголя или наркотика, пациент может ощутить радость и удовлетворение, и тем самым указывает выход из положения[60].

Особое значение имеет правильное религиозное воспитание. Оно пробуждает «духовный иммунитет» и предотвращает возникновение у ребенка зависимости, потому что у верующего душа наполнена благодатью Божией. Душа не терпит пустоты. Если душа пуста, в ней, по слову Евангелия, поселяется дьявол (см.: Лк.11:24–26).

Итак, мы рассмотрели ряд духовных, психофизиологических и генетических проблем, обусловленных врожденной склонностью к алкоголизму. Сказанное во многом относится и к наркомании[61]. Зачастую корни этих склонностей лежат в извращении нормального пищевого влечения — чревоугодии — и провоцируют грех любодеяния.

Вспомним, что причинами разврата и гибели Содома стали гордыня, пресыщение и праздность его жителей (см.: Иез.16:49). «Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство», — предостерегает апостол Павел (Еф.5:18).

Ему вторит преподобный Иоанн Лествичник: «Пресыщение есть мать блуда; а утеснение чрева— виновник чистоты… Отсечем прежде всего утучняющую пищу (слишком калорийную. — К. 3.), потом разжигающую (алкоголь, приправы, мясо. — К. 3.), а после и услаждающую (лакомства, деликатесы. — К. 3.). Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности и чрез скорое переваривание пищи избавиться от разжжения, как от бича. Вникнем и усмотрим, что многие из яств, которые пучат живот, возбуждают и движение похоти»[62].

Высказывания святых отцов интересно соотнести с позицией светских авторов. Так, психоаналитики отмечают, что спиртное разжигает гомосексуальные и враждебные импульсы[63]. «Мы, когда поедим и выпьем, — утверждает И. — В. Гете устами одного из своих персонажей, — становимся прямою противоположностью того, чем нам надлежит быть. Ленивое пищеварение настраивает наш разум по желудку, а от расслабления и чрезмерного покоя родятся похоти, легко нас одолевающие»[64].

Глава V. Сети сладострастия

Издержки духа и стыда растрата — Вот сладострастье в действии. Оно Безжалостно, коварно, бесновато, Жестоко, грубо, ярости полно. Утолено — влечет оно презренье, В преследованьи не жалеет сил, И тот лишен покоя и забвенья, Кто невзначай приманку проглотил. Безумное, само с собой в раздоре, Оно владеет иль владеют им. В надежде — радость, в испытаньи — горе, А в прошлом — сон, растаявший, как дым. Все это так. Но избежит ли грешный Небесных врат, ведущих в ад кромешный?[65] Мы прочитали сонет Вильяма Шекспира. Великий поэт описывает мучительное раздвоение че–ловеческой природы и драму интимной жизни. Вопросы, поставленные здесь, поистине вечные: что такое настоящая любовь? Чем половое влечение отличается от плотской похоти? Что движет сладострастием?

Расскажем лишь о некоторых духовных и генетических аспектах интимных отношений.

Плоть и похоть

Размышляя о физиологической стороне полового инстинкта, епископ Немезий Эмесский писал, что производительная (сперматическая) способность человека не подчиняется разуму. «Пожелание совокупления вложено природой. Мы невольно возбуждаемся к нему, хотя само действие, безусловно, в нашей власти и зависит от души. Оно совершается через органы, которые служат природному стремлению, а удержаться от стремления (порыва) и подавить его зависит от нас… Неразумные животные управляются не сами собой, а природой, и получают от нее определенную меру и время»[66].

Биологический пол человека определяется так: при зачатии новый организм получает всю свою генетическую информацию от родителей (50% хромосом от каждого). По материнской линии наследуется Х–хромосома, по отцовской — или X, или Y. Если у плода две Х–хромосомы, то родится девочка; если X и Y, — то мальчик. Лишние X или Y–хромосомы в одном организме — признак патологии.

В течение долгих лет полагали, что никакой иной пользы Y–хромосома не несет. Сейчас доказано обратное: Y–хромосома — нечто уникальное в мире. Самая крохотная из всех (заметно меньше Х–хромосомы), она узко специализирована. Ее гены отвечают за производство мужских клеток и «сопутствующие» функции.

Интимная близость и зачатие младенца происходят не только «от крови», от «хотения плоти», но и «от хотения мужа» (Ин.1:13). «И я человек смертный, подобный всем, потомок первозданного земнородного, — свидетельствует о себе премудрый царь Соломон. — И я в утробе матери образовался в плоть в десятимесячное время (по лунному календарю. — К. 3.), сгустившись в крови от семени мужа и услаждения, соединенного со сном…» (Прем.7:1–2).

Физиология интимных контактов действительно основана на бессознательных, инстинктивных порывах и на циркуляции в крови гормонов, возбуждающих сексуальные желания. Но этим дело не исчерпывается.

Психология интимных отношений подразумевает участие сознания и воли. Люди вступают в близость либо желая, либо не желая ее. Кто–то торгует своим телом и зарабатывает на проституции, кто–то подвергается насилию, кто–то предпочитает вести себя ветрено, а кто–то отдает себя своей законной половине. Намерения различны. Отсюда — все коллизии.

Итак, половое влечение (либидо) человека состоит из двух взаимосвязанных компонентов — врожденного и приобретенного. С точки зрения физиологии, первый зависит от деятельности подкорковых структур головного мозга и половых желез, второй — от условных рефлексов коры мозга. Ввиду двойственной природы интенсивность либидо изменяется при воздержании и под влиянием конкретных обстоятельств (болезней, стрессов, приема пищи, алкоголя, лекарственных препаратов и т. д.).

Время пробуждения либидо и начала менструаций, их цикличность, степень сексуальной активности, наступление климакса во многом обусловлены наследственностью. Прекращение работы половых желез и резкое снижение в крови уровня их гормонов наблюдаются у женщин примерно в 50–55 лет, а у мужчин — в 55–60 лет.

Бывают и исключения. Вспомним историю праведного Авраама. «Тело его, почти столетнего, уже омертвело» и не могло дать начало новой жизни. Престарелая супруга старца вообще была неплодна. Однако, по особому Промыслу Божию, она «получила силу к принятию семени и не по времени возраста родила…» (см.: Рим.4:19; Евр.11:11).

Анализируя соотношение генетических и духовных аспектов интимной сферы, важно подчеркнуть следующее. Половое влечение — это еще не любовь, а любовь — далеко не только половое влечение. Настоящее глубокое чувство есть дар Божий. Прежде всего любовь предполагает общение сердец — взаимные права и обязательства, эмоциональное тепло, доверие. Если же она сводится к генетическим и биохимическим реакциям, к сексуальному наслаждению, то подлинный смысл семьи и брака извращается. Гены — лишь биологический фундамент, на котором мы сами, в согласии с волей Божией или вопреки ей, строим здание своей любви.

Мысль о единстве и взаимодействии генетических процессов, социальных факторов и духовного становления личности подтверждается в Евангелии. «Есть скопцы, которые из чрева матери родились так, — учит Христос Спаситель, — и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф.19:12).

Изречение Господа многогранно. В частности, оно говорит о людях, не склонных к любострастию по своему природному сложению (половой конституции). Их естественная воздержанность обусловлена генетически и не вменяется им в подвиг. Иные же ради спасения души должны специально обуздывать себя и бороться с грехами плоти. Эти усилия высоко ценятся Богом.

Человек сам реализует свой половой инстинкт. Это и называется половым поведением. Повторим: сама по себе потребность в соитии не более нравственна или безнравственна, чем, скажем, потребность в пище. Другое дело — мотивы и способы ее удовлетворения. Здесь главное слово принадлежит не генам, а свободе воли.

Если интимные отношения не противоречат заповедям Евангелия, то благодать Божия освящает их. Иначе возникают отклонения в психосексуальном развитии, различные болезни, извращения, внебрачное сожительство (блуд), супружеская неверность (прелюбодеяние) и прочие отступления от первоначального замысла Божия.

Страдания попавшего в «сети любви», в ее «капкан» — центральная тема многих произведений классиков мировой литературы. Возьмем, к примеру, сонет В. Шекспира:

Любовь — недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Мой разум — врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства, и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом — тьма![67]Помимо козней дьявола и наших личных (благочестивых или неблагочестивых) воззрений, на половое поведение влияют также врожденные склонности.

Еще в начале XIX века преподобный Нил Мироточивый сетовал, что матери рождают младенцев «по чину и естеству женскому», но не носят младенцев «по чину и естеству младенческому». Случается это оттого, что супруги «подчиняются рабству плотской похоти и чадорождают младенцев в сладострастии». А ведь прежде чем засеять поле, надо отобрать зерна от плевел, и хорошие семена посадить на подготовленном месте, без сорняков. Тогда терния не заглушат всходы полезных растений. Таковым же должно быть и семя мужа, и поле жены[68].

«Если засеется семя мужа с помыслом благим, то и младенец благим родится, — наставляет преподобный Нил Мироточивый, — если же засеян будет с прелюбодейством и блудом, то, с каким зачатием зачался, с тем и родится. Чадородят его, но не порадуются о нем… Если мать совратится с пути законного в иной, тогда отстраняется Бог, т. е. оскорбляется благодать Таинства брака. Младенец сугубо истощается, почему и не возможет увидеть мать младенца своего благополучным, ни младенец порадоваться о матери своей. Младенец разлагается душевно еще во утробе матери своей вследствие того, что была она нечистой и сносилась противозаконно, уже имея во чреве своем»[69].

По мысли преподобного Нила, соитие в период беременности угрожает физическому здоровью плода и наносит ему огромный духовный вред. Не обязательно, что ребенок родится с каким–либо телесным недостатком, но, оскверненный духовно, он приобретет дурные врожденные склонности (к лукавству, лжи, воровству и т. п.)[70].

Такого же взгляда придерживается старец Паисий Святогорец: «Супруги обязаны подвизаться в воздержании, чтобы не передать плотскую страсть и своим детям. Если родители отличаются очень плотским мудрованием[71], то их ребенок с малого возраста имеет аналогичные склонности. Это происходит потому, что он наследует от родителей плотское мудрование (курсив. — К. 3.). Вначале, как все унаследованные от родителей страсти, плотское мудрование еще мягко, нежно, подобно молодой крапиве, которая не обжигает, и ты можешь легко браться за ее листья. Но когда она подрастает, ее листья начинают жечь. Так и плотское мудрование — вначале оно может быть исцелено хорошим, имеющим рассуждение духовником. Однако если не отсечь мирское мудрование в молодом возрасте, то, когда станешь взрослым, для этого понадобится подъять немалый подвиг»[72].

Как выяснится, что зачатие произошло, старец советовал немедленно отказаться от сношений либо, если супруги не в силах сдержать себя, предельно ограничить их. По крайней мере, с шестого месяца, контакты нужно прекратить совсем[73].

Заметим, что и научная литература не рекомендует интимные сношения в последние два-три месяца до родов. При этом в расчет принимаются, конечно, не духовные последствия, а только ход эмбрионального развития. Вполне понятно: чем ближе к родам, тем плод уязвимее, тем опаснее для него какое–либо неловкое движение матери. Беременным не надо лежать на животе, сдавливать область живота и таза, чего сложно избежать при физической близости.

Кроме того, интимные сношения обязательно приводят к сильному физиологическому возбуждению и мощным эмоциональным переживаниям. Это может ослабить доминанту беременности. Напомним, что после оплодотворения все силы женского организма в норме направлены на сохранение, вынашивание и рождение плода. Это и есть доминанта беременности. Ей подчиняется всё: от биохимических и физиологических реакций до деятельности подсознания и сознания. Если доминанта «расшатывается», то нормальное течение беременности осложняется. Организм матери не в силах полностью удовлетворить возрастающие потребности эмбриона.

Вот схожая ситуация, правда, из области стоматологии. Если ежедневно, хотя бы чуть–чуть, раскачивать какой–то зуб, то рано или поздно он выпадет.

Кульминация плотских развлечений и утех — своего рода гормональный «взрыв». В кровь выделяется высокая концентрация различных биологически активных соединений. А матка — это уютный домик, где живет зародыш. И когда происходит «биохимическое сотрясение» всего организма, то «сотрясается» и она…

Представим такую картину. Кто–то спокойно живет в своем родном доме. И вдруг пол, стены, потолок и вся мебель начинают шататься. Причина «землетрясения» не известна. Что испытывает человек в этот момент? Панику, парализующий страх или активное желание избежать опасности. А если такое происшествие повторяется периодически? Тогда жилец и вовсе рискует попасть в тот дом, который народ презрительно называет психушкой.

ВI столетии н. э., по сути, так же высказывался о доминанте беременности учитель Церкви Климент Александрийский: «Всякая чрезмерность и неумеренность идут против законов природы… Моисей призывает мужей воздерживаться от беременных, пока они не освободятся от плода… Матка, в жажде рождения детей восприняв в себя семя, с этих пор не желает постыдного и достойного порицания соития… удерживаясь от сладострастия. Ее стремления, которые прежде были направлены на любовные объятия, обращаются теперь внутрь и, занятые лишь образованием плода, вспомоществуют Творцу. Не следует поэтому природу, уже занятую этим, еще беспокоить из границ выходящим бесчинством»[74].

Как видим, богословские и медицинские позиции удивительно созвучны.

Однополые связи

Православная Церковь сурово осуждает гомосексуализм как смертный грех. Это — не нормальная сексуальная ориентация, а повреждение человеческой природы.

Когда старцу Паисию Афонскому задали вопрос, имеет ли гомосексуализм наследственные корни, он горячо возразил. По его мнению, содомский грех нельзя списывать на поломки в хромосомах. Прежде всего здесь виновата семья, неправильное воспитание и тот злой навык, который приобретает человек при общении с окружающими[75].

Очевидно, старец Паисий говорит о том, что медицина именует ложными сексуальными перверсиями. Они являются приобретенными и возникают в процессе половой жизни человека. В отличие от них, истинные перверсии обычно врожденные и проявляются с первым пробуждением полового влечения. Четкую грань между двумя этими видами психосексуальных расстройств провести довольно сложно.

Согласно известному немецкому психиатру Эрнсту Кречмеру, половые извращения не обусловлены только эндогенно (наследственностью, конституцией и т. д.) или только психогенно (давлением внешней среды, эмоциональными травмами и пр.). В каждом конкретном случае нужно решать, насколько «гомосексуальность прочно заложена в самом строении тела и насколько сформирована психическим воздействием в течение жизни»[76].

Крупный специалист в области биомедицинской этики, протопресвитер Православной Церкви в Америке Иоанн Брэк пишет: «Точное соотношение “природы” и “воспитания” — генетических влияний и воздействия окружения, определяющих гомосексуальную ориентацию, — до сих пор не выяснено. Воинствующие геи склонны подчеркивать генетический компонент, чтобы обосновать теорию врожденной и необратимой гомосексуальности и обеспечить себе как одной из групп меньшинств — “сексуальной” — покровительство закона. Их оппоненты (например, православный психотерапевт Элизабет Моберли) на первое место ставят фактор окружающей среды, особенно неблагополучные отношения в семье»[77].

Влияние духовных, социальных, психологических и биологических факторов на формирование сексуальной ориентации несомненно. Христианские авторы неоднократно утверждали, что демоны, по попущению Господа, соблазняют человека и подталкивают его к противоестественным порокам[78].

Также в половых излишествах и извращениях люди подчас виноваты сами: «Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют» (Рим.1:32).

На сексуальных предпочтениях человека отчасти сказываются и гены. Косвенно это доказывают наблюдения американских специалистов. Среди гомосексуалов — как мужчин, так и женщин — приблизительно 70–75% левши. А леворукость связана с врожденной спецификой работы полушарий головного мозга[79].

Итак, влечение к лицу своего пола нельзя объяснить исключительно природной предрасположенностью. Как справедливо указывает зарубежный ученый Джон Ф. Харви, около половины однояйцовых близнецов не разделяют гомосексуальные наклонности своих однояйцовых братьев. «Самое большее, что допустимо сказать, — генетические и гормональные факторы могут предрасполагать к гомосексуальной ориентации, но не предопределять ее. Предрасполагающие генетические факторы сами по себе еще не приводят к гомосексуальной ориентации (курсив. — К. З.)»[80].

В заключение процитируем отрывок из брошюры протоиерея Фомы Хопко, опубликованной в 1989 году Отделом религиозного образования Православной Церкви в Америке: «Подобно всем соблазнам, страстям и грехам, в том числе тем, что глубоко и, как нередко кажется, неизгладимо запечатлелись в нашей природе благодаря неблагоприятной наследственности, гомосексуальная ориентация может быть излечена, а гомосексуальные действия прекращены… Когда гомосексуалы, желающие преодолеть свои склонности, встречают терпеливое участие и истинную любовь друзей и близких… Бог дарует победу Ему одному ведомыми путями»[81].

Глава VI. Иудина жадность

Если плотские страсти искажают естественные биологические потребности организма, то страсть сребролюбия — всецело духовная. Она лишена физиологических корней. По мнению преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, зависть и сребролюбие «возникают без всякого предшествующего повода от природы, а по произволу одной развращенной злой воли… не имея в нас никакого основания со стороны природного инстинкта»[82].

Правда, какие–то формы накопительства наблюдаются и в животном мире. Например, белки и кроты собирают, прячут, а потом используют свои пищевые запасы. Но это — врожденные инстинкты. Они помогают пережить голод и приспособиться к холодной зимовке. Подобные виды поведения животных генетически запрограммированы.

Человек, одержимый сребролюбием, все свои силы, способности и таланты тратит на приобретение земных ценностей в ущерб благам небесным. Грех — не богатство само по себе, а злоупотребление им. Недаром Библия заповедует: «Когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца» (Пс.61:11). Иначе на почве этого недуга вырастают такие уродливые явления, как корыстолюбие, жадность, вещизм, присвоение чужого, патологическое пристрастие к коллекционированию, жажда наживы, неверие Богу. Вспомним Иуду Искариота, пушкинского скупого рыцаря, знаменитых гоголевских персонажей Плюшкина и Коробочку.

Пожалуй, единственный мостик, который можно перекинуть между сребролюбием и наследственностью человека, — это болезненное пристрастие к азартным играм (картам, игровым автоматам, ставкам, лотереям и пр.)[83].

Вирусы азарта

Начнем с примеров из нашей обыденной жизни.

Будучи очень богатым, Игорь не задумывался, сколько денег каждый день оставляет в игровом зале. А зачем? У него собственная фирма, счет в банке, коллекция антиквариата, красавица жена. Казино, на его взгляд, — такая же неотъемлемая часть жизни обеспеченного человека, как гольф-клуб и светские рауты. Зато впечатляют солидные выигрыши, которые время от времени текут в карманы.

Озарение наступило лишь тогда, когда стало понятно, что проиграны миллионы. Квартира и загородный дом заложены за долги, жена ушла, а фирма, чьи оборотные средства утонули в игровых автоматах, обанкротилась.

В общем Игорь добился, чего хотел: казино прочно вошло в его жизнь. Здесь он питается. Казино оплачивает ему жилье и даже выдает небольшую «пенсию». Но есть одно условие: все время он должен играть и отдавать выигрыш своему хозяину.

Однажды в популярной телевизионной передаче рассказывалось о журналисте Феликсе Медведеве. В перестроечное время он работал в журнале «Огонек». Пока в Москве не открылось первое казино, этот состоятельный человек имел квартиру, три машины, личного шофера, бесценную коллекцию книг. Выходя из редакции, он каждый раз ставил на рулетку, чтобы отыграть очередной проигрыш. Постепенно имущество Медведева «испарилось», а долг раздулся до астрономической суммы — миллион долларов США.

Где же истоки болезни? Патологическая азартность имеет духовные, социальные, психологические и даже генетические корни. Расскажем об этом подробнее.

При изучении близнецовых пар установлены мутации генов, отвечающих за функции нейромедиаторов — передачу нервных импульсов. Чем больше повреждены эти гены, тем выше степень патологической азартности[84].

Для того, чтобы разобраться в механизме наследования этого психического расстройства, нам придется совершить краткий экскурс в генетику. Нервная система способна регулировать активность генетического аппарата, расположенного в клетках, тканях, органах и организме в целом. Головной мозг постоянно учитывает текущие нужды организма, особенности среды и индивидуальный опыт. При низкой возбудимости нервной системы часть генов неактивна. Она как бы «дремлет», и некоторые генетически заданные виды поведения реально не проявляются. Но при повышении нервной возбудимости эти гены активизируются («просыпаются»)…[85]

Головной мозг и генетический аппарат «контактируют» между собой с помощью гормонов, в том числе гормонов стресса. Исследователи полагают, что активность генов колеблется в ответ на мощный стресс. Изменения генной активности, обусловленные влиянием гормонов стресса, могут наследоваться[86].

По мнению Натальи Шемчук, специалиста Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, склонность к игромании во многом определяется наследственностью. «У большинства игроков предки имели различные зависимости: карты, скачки, денежные пари, лотереи, даже обычное курение! Если ваш прадедушка любил приложиться к бутылке, вы попадаете в категорию предрасположенных к зависимости от азартных игр»[87].

По данным Н. Шемчук, более 83% игроманов в детстве страдали синдромом дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), а у 96% игроманов есть родственники–алкоголики. Таким образом, больные получают удар как бы с двух сторон — СДВГ (возможно, переданный по наследству) плюс генетическая склонность к алкоголизму. Поскольку импульсивность и гиперактивность ребенка нередко оборачиваются патологией его влечений, задатки азартного игрока иногда видны с детства6 (см. приложение V).

Однако нельзя все списывать на генетику. Перефразируя известный афоризм, подчеркнем: игроманами не рождаются — игроманами становятся.

Мощный фактор риска игровой зависимости— неправильное воспитание (недостаточная опека, чрезмерная требовательность, жестокое обращение и пр.). Когда роль материальных благ переоценивают, тогда внимание в семье постоянно фиксируется на финансовых возможностях и трудностях, культивируется чувство зависти к более богатым людям. В сознании ребенка зреет убеждение, что все жизненные проблемы связаны только с отсутствием денег, а жить безбедно — означает жить богато. Вот и получается: если деньги решают все, то их надо добывать любой ценой. А здесь уже один шаг до, казалось бы, легкого и прибыльного игрового бизнеса.

На вопрос о причинах азартного поведения доктор медицинских наук, руководитель Душепопечительского Православного центра святого праведного Иоанна Кронштадтского, иеромонах Анатолий (Берестов) отвечает так: «Азарт — это проявление характера и темперамента человека, зависящее от биологических особенностей мозга. Когда азартный человек начинает играть, у него появляется условный рефлекс на мигание кнопок, мелькание цифр или других изображений на экране автомата, на сыплющиеся деньги. В конце концов, в коре головного мозга вырабатывается тяжелая патологическая доминанта, которая и делает человека зависимым. Он становится рабом своей страсти, овладевающей его психикой тотально и фатально. Но одновременно азарт — это и выражение духовности. Здесь многое определяет социальная среда, отношение человека к жизни и сам образ жизни. В наше время, когда в обществе практически отсутствуют сдерживающие начала и люди отходят от Бога, их духовные ценности меняются. Как сказал Достоевский, “без Бога все возможно”. Поэтому стал возможен и бурно проявляемый азарт, не сдерживаемый никакими нравственными тормозами»[88].

Виртуальный наркотик

Великолепное описание внешнего облика и внутреннего настроя юноши, одурманенного магией азарта, дано в новелле талантливого европейского писателя Стефана Цвейга «Двадцать четыре часа из жизни женщины». Главная героиня произведения оказывается свидетелем поразительной ситуации в казино. Проигрыш и выигрыш, надежда и разочарование с невиданной силой отражаются на мимике и жестах молодого игрока. Каждый мускул его рук, каждое выражение лица передают всю гамму страстей и переживаний, бушующих в сердце. Устами своей героини писатель рассказывает о том, что сейчас ученые называют патологической игровой доминантой.

Наверное, ярче С. Цвейга это никто не изобразил. Пересказывать его текст — значит делать картину тусклой и блеклой. Процитируем фрагмент новеллы достаточно полно: «…Я подняла глаза и прямо напротив увидела — мне даже страшно стало — две руки, каких мне еще никогда не приходилось видеть: они вцепились друг в друга, точно разъяренные звери, и в неистовой схватке тискали и сжимали друг друга, так что пальцы издавала сухой треск, как при раскалывании ореха. Я смотрела на эти руки весь вечер, они поражали меня своей неповторимостью. Но в то же время меня пугала их взволнованность, их безумно страстное выражение, это судорожное сцепление и единоборство. Я сразу почувствовала, что человек, преисполненный страсти, загнал эту страсть в кончики пальцев, чтобы самому не быть взорванным ею (курсив. — К. 3.). И вот, в ту секунду, когда шарик с сухим коротким стуком упал в ячейку и крупье выкрикнул номер, руки внезапно распались, как два зверя, сраженные одной пулей. Они упали, как мертвые, а не просто утомленные, поникли с таким выражением безнадежности, отчаяния, разочарования, что я не могу передать это словами. Ибо никогда, ни до, ни после, я не видела таких говорящих рук, где каждый мускул кричал и страсть почти явственно выступала из всех пор. Мгновение они лежали на зеленом сукне вяло и неподвижно, как медузы, выброшенные волной на взморье. Затем одна, правая, стала медленно оживать, начиная с кончиков пальцев: она задрожала, отпрянула назад, несколько секунд металась по столу, потом, нервно схватив жетон, покатала его между большим и указательным пальцами, как колесико. Внезапно она изогнулась, как пантера, и бросила, словно выплюнула, стофранковый жетон на середину черного поля. И тотчас же, как по сигналу, встрепенулась и скованная сном левая рука. Она приподнялась, подкралась, подползла к дрожащей, как бы усталой от броска сестре, и обе лежали теперь рядом, вздрагивая и слегка постукивая запястьями по столу, как зубы стучат в ознобе. Нет, никогда в жизни не видела я рук, которые с таким потрясающим красноречием выражали бы лихорадочное возбуждение…

Но больше я не в силах была сдерживаться: я должна была увидеть лицо человека, которому принадлежали эти магические руки, и боязливо — да, именно боязливо, потому что я испытывала страх перед этими руками, — мои взгляд стал нащупывать рукава и пробираться к узким плечам. И снова я содрогнулась, потому что это лицо говорило на том же безудержном, немыслимо напряженном языке, что и руки (курсив. — К. 3.). Столь же нежное и почти женственно–красивое, оно выражало ту же потрясающую игру страстей. Никогда я не видела такого потерянного, отсутствующего лица, и у меня была полная возможность созерцать его как маску или безглазую скульптуру, потому что глаза на этом лице ничего не видели, ничего не замечали. Неподвижно смотрел черный остекленелый зрачок, словно отражение в волшебном зеркале того темно–красного шарика, который задорно, игриво вертелся, приплясывая в своей круглой тюрьме. Повторяю, никогда не видела я такого страстно напряженного, такого выразительного лица. Узкое, нежное, слегка удлиненное, оно принадлежало молодому человеку лет двадцати пяти. Как и руки, оно не производило впечатления мужественности, а казалось скорее лицом одержимого игорным азартом юноши (курсив. — К. 3.). Но все это я заметила лишь после, ибо в тот миг оно было все страсть и неистовство. Небольшой рот с тонкими губами был приоткрыт, и даже на расстоянии десяти шагов можно было видеть, как лихорадочно стучат зубы. Ко лбу прилипла светлая прядь волос, и вокруг крыльев носа что–то непрерывно трепетало, словно под кожей перекатывались мелкие волны. Его склоненная голова невольно подавалась все вперед и вперед, казалось, вот–вот она будет вовлечена в круговорот рулетки; и только тут я поняла, почему так судорожно сжаты его руки: лишь это противодействие, эта спазма удерживала в равновесии готовое упасть тело.

Никогда, никогда в жизни не встречала я лица, на котором так открыто, обнаженно и бесстыдно отражалась бы страсть, и я не сводила с него глаз, прикованная, зачарованная его безумием, как он сам — прыжками и кружением шарика. С этой минуты я ничего больше не замечала вокруг; все казалось мне бледным, смутным, расплывчатым, серым по сравнению с пылающим огнем этого лица, и, забыв о существовании других людей, я добрый час наблюдала за этим человеком, за каждым его жестом. Вот в глазах его вспыхнул яркий свет, сжатые узлом руки разлетелись, как от взрыва, и дрожащие пальцы жадно вытянулись — крупье пододвинул к нему двадцать золотых монет. В эту секунду лицо его внезапно просияло и сразу помолодело, складки разгладились, глаза заблестели, сведенное судорогой тело легко и радостно выпрямилось. Свободно, как всадник в седле, сидел он, торжествуя победу, пальцы шаловливо и любовно перебирали круглые звенящие монеты, сталкивали их друг с другом, заставляли танцевать, мелодично позванивать. Потом он снова беспокойно повернул голову, окинул зеленый стол взглядом молодой охотничьей собаки, которая ищет след, и вдруг рывком швырнул всю кучку золотых монет на один из квадратиков. И опять эта настороженность, это напряженное выжидание. Снова поползли от губ к носу мелкие дрожащие волны, судорожно сжались руки, лицо юноши исчезло, скрылось за выражением алчного нетерпения, которое тут же сменилось разочарованием (курсив. — К. 3.). Юношески возбужденное лицо увяло, поблекло, стало бледным и старым, взгляд потускнел и погас — и все это в одно–единственное мгновение, когда шарик упал не на то число. Он проиграл…»[89]

Таков азарт. Спрашивается, можно ли научно объяснить его «разжигающее» и «привораживающее» действие?

Постоянная «бомбардировка» психики игрой и сопутствующими ей биохимическими процессами приводит к появлению в головном мозге очага сильного возбуждения. Одновременно подавляется активность других центров нервной системы. Болезненную доминанту подпитывают новые сеансы игры и новые порции внутренних допингов (гормонов).

Азартная игра вызывает в организме определенные химические реакции. Человек, как говорится, ловит кайф без употребления дурманящих средств. Игрок все время рискует, испытывает эйфорию и стресс. А в момент огромного проигрыша или даже незначительного выигрыша происходит мощный выброс в кровь адреналина. С каждой новой порцией адреналина появляется потребность в новой дозе…

С точки зрения психолога Ноттингемского университета Марка Гриффитса, сильная азартная страсть схожа с наркотической и алкогольной зависимостью. Ученый пытался понять, почему хобби нередко превращается в манию. Для этого он фиксировал частоту пульса и уровень гормона кортизола в слюне у нескольких профессиональных игроков в бридж во время их матчей.

Напомним, что гормон надпочечников кортизол влияет на очень важные процессы обмена веществ. Его выброс зависит от действия другого вещества — дофамина, рождающего чувство эйфории. Кстати, это тот самый дофамин, который задействован в формировании алкогольной и наркотической зависимости. Параллель очевидна.

Оказалось, что азарт учащает сердцебиение и резко повышает содержание кортизола в слюне. Если картежники играли просто на очки, частота их пульса составляла примерно 80 ударов в минуту, а уровень кортизола — 0,15 микрограмма на децилитр. Но когда игроки ставили на кон свои собственные деньги, частота пульса достигала 95 ударов в минуту, а уровень кортизола поднимался более чем в 2 раза[90].

До сих пор считалось, что подобная химическая зависимость достигается только посредством введения в организм специальных препаратов. Если предположение М. Гриффитса подтвердится, то к армии курильщиков, алкоголиков и наркоманов по праву можно будет причислить фанатов–болелыциков, меломанов, заядлых игроков в карты, домино, компьютерные игры и т. д.

Кстати, современные компьютерные технологии позволяют играть в карты и прочие игры из репертуара казино, не отходя от персонального компьютера (например, подключившись к Интернету). В этом плане игромания смыкается с компьютероманией (интернетоманией)[91].

Глава VII. Неистовая злоба

Святые отцы именуют гнев сыном самолюбия и родным братом похоти. По определению преподобного Иоанна Лествичника, гнев есть желание зла тому, кто нас огорчил[92]. Этот нехристианский порыв души навеян злопамятностью и ненавистью. Он ясно свидетельствует о том, что мы неправильно, не в «мирных целях» расходуем свою внутреннюю энергию.

Поясним: при сотворении Господь вложил в душу Адама особую силу, которая побуждала его творить добро. По замыслу Божию, праведный гнев — это естественная, нормальная способность души, как бы ее нерв. Поэтому подвижники благочестия учат нас верно использовать свои внутренние ресурсы. «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем», — наставляет апостол Павел (Еф.4:26).

Гневаться надо не на людей, а на свои грехи и на дьявола. Согласно преподобному Иоанну Кассиану Римлянину, укоряя себя за собственные пороки и ошибки, мы должны усерднее упражняться в добродетелях и духовных подвигах. Гнев призван «подхлестнуть» нас в этом, мобилизовать силы и мужество[93].

Однако после грехопадения гнев стал болезнью души и породил целое скопище крайне «ядовитых» отпрысков — гневливость, вспыльчивость, раздражительность, мстительность, ярость, осуждение, клевету, сквернословие, цинизм… «Не будь духом твоим поспешен на гнев, — предостерегает Библия, — потому что гнев гнездится в сердце глупых»; «Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность» (Еккл.7:9; Иов.5:2).

Горячая кровь

Гнев возникает оттого, что наши желания не исполняются и самолюбие уязвлено. В притчах Соломона написано: «Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость… Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю» (Притч.15:1 и 18).

К социально–психологическим причинам данной страсти христианские подвижники добавляют еще две — духовную и физиологическую. Бесы умело пользуются нашей слабостью и по малейшему поводу воспламеняют в людях негодование. Жертвами демонов прежде всего становятся те, кто от природы предрасположены к гневу.

Авва Дорофей цитирует святителя Василия Великого: «Раздражительность есть жар крови около сердца»[94]. Епископ Немезий Эмесский и преподобный Иоанн Дамаскин полагают, что «гнев есть волнение околосердечной крови, происходящее вследствие испарения (выделения) или возмущения желчи»[95].

Этот взгляд восходит к трудам Аристотеля, Гиппократа и Галена. В Древней Греции желчь называли chole («холе»), а желчного человека — холериком. Такие люди обладают сильным, неуравновешенным и крайне возбудимым темпераментом.

Резкий, эмоционально не сдержанный, излишне прямолинейный холерик похож на д’Артаньяна. Он горяч и вспыхивает, как солома. В отличие от флегматика, его легко вывести из себя. Человек, перенявший от отца и матери (или от бабушки и дедушки) перечисленные качества, более склонен к гневу. Как гласит мудрая русская пословица, «яблоко от яблони недалеко падает» (видимо, «ген от гена» — тоже).

Заметим, что «хороших» или «плохих» темпераментов не существует: каждый имеет свои достоинства и недостатки. У большинства из нас свойства разных темпераментов сочетаются. «Чистые» холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики встречаются значительно реже. Проявления темперамента корректируются постепенно, под воздействием окружающей среды, воспитания, самовоспитания и т. д. Поэтому отрицательные стороны темперамента, создающие некоторые физиологические предпосылки для развития греховных страстей, — отнюдь не пожизненный груз человека. Их удается обуздать с помощью усилий воли и разума. А позитивные черты следует раскрывать.

По мнению святителя Феофана Затворника, нельзя извинять себя тем, что гнев — результат необузданного темперамента. Наоборот, в этом нужно усердно каяться и просить Господа избавить нас от порока[96]. Так поступал, например, взрывной по натуре преподобный Моисей Оптинский[97].

Поучения святых отцов близки к научной точке зрения. В частности, психоаналитики указывают, что злоба и неприязнь часто перерастают в гнев. Если некто или нечто препятствует достижению поставленной нами цели, то «кровь закипает в жилах». «Взбешенный, разъяренный человек выходит из себя, рвет и мечет, и готов обрушиться на любую преграду, вставшую на его пути»[98].

При этом организм выбрасывает в кровь повышенное количество гормонов стресса. Закономерно, что люди с холерическим типом нервной системы «заводятся» с пол–оборота.

Светские авторы обозначают гнев, как правило, двумя терминами — агрессия и агрессивность. Агрессия — это поведение, направленное на причинение кому–либо физического вреда, материального ущерба или психологического дискомфорта. Агрессивность — это готовность к разным агрессивным действиям, склонность к применению физической силы и насилия, к жестокому обращению, к ссорам и дракам.

Теорий агрессии много. К примеру, австрийский психолог Зигмунд Фрейд считал агрессию проявлением врожденного инстинкта разрушения и смерти. Современные исследователи критикуют такую версию (см. гл. IX).

Однако роль биологических факторов никто не отрицает. В первую очередь это аномалии набора половых хромосом. Наличие лишней Y–xpoмосомы у мужчин и избыточной Х–хромосомы у женщин меняет манеру поведения. Такие люди обычно склонны к правонарушениям. Обратим внимание: при данных заболеваниях наследуется не сама преступность, а склонность к совершению преступлений и отчасти — агрессивность[99].

Лица, страдающие синдромом Клайнфельтера, имеют одну, две или три лишние Х–хромосомы. Биологически это — мужчины. Но влияние Y–хромосомы ослаблено. У больных наблюдаются умственная отсталость (дебильность), недоразвитие первичных и вторичных половых признаков, иногда тяга к сексуальным извращениям. При неправильном воспитании несчастные пополняют ряды социально незащищенных изгоев общества. Оказавшись «на дне», они становятся легкой добычей криминального мира…

На степень агрессивности влияют также мутации генов, регулирующих синтез и обмен в организме серотонина и дофамина. Пожалуй, самый воинственный народ на земле — индейцы племени Яномамо из Южной Америки. Почти половина их мужского населения, дожив до зрелого возраста, регулярно совершает убийства. В их генах обнаружена мутация, которая, по версии некоторых ученых, делает людей весьма энергичными, возбудимыми, импульсивными и несговорчивыми. А у миролюбивых бушменов из Южной Африки такой мутации нет[100].

Разумеется, это не единственное объяснение кровожадных обычаев, но есть повод для размышлений.

Уровень агрессивности — врожденная характеристика человека Это подтверждается тем, что боль и гнев генетически взаимосвязаны. Боль стимулирует неприязнь и враждебность. Младенцы часто реагируют на острую боль (например, при вакцинации) криком и гримасой негодования на лице. Успеть научиться этому у кого–либо они явно не могли. С возрастом и в зависимости от воспитания агрессивность снижается или повышается. Агрессивные дети, не обладающие навыками нормального общения, став взрослыми, обычно тоже демонстрируют агрессивное и даже криминальное поведение[101].

Группа молекулярных генетиков Института психиатрии лондонского Королевского колледжа под руководством профессора Иена Крейга провела беспрецедентное исследование. Об этом сообщает журнал Newsweek. Получив согласие родителей, специалисты почти 30 лет наблюдали за судьбами более тысячи детей и изучали их наследственность. Обнаружена зависимость между генами и асоциальным поведением. Тяга к насилию может наследоваться посредством сниженной активности гена, кодирующего фермент моноаминоксидазу А (МАО–А).

Испытуемых условно разделили на 4 группы. В первую вошли молодые люди из неблагополучных семей и с низкой активностью данного гена. Во вторую — люди с нормальными генами, также пережившие трудное детство. У третьих были генетические отклонения, но благоприятные жизненные условия. И, наконец, в четвертую группу попали люди, благополучные с точки зрения исследователей. С помощью родителей, врачей, школьных учителей, вузовских преподавателей, работодателей и других лиц ученые кропотливо фиксировали разные случаи агрессивного поведения во всех четырех группах. Учитывалось все: школьные драки со сверстниками, перебранки, мелкое хулиганство, даже случаи убийства и изнасилования. На основании полученных данных для каждого испытуемого ученые вычислили «индекс антисоциального поведения». Чем выше этот показатель, тем агрессивнее человек[102].

Результаты эксперимента поразительны. У людей из первой группы, которые имели проблемы и с генами, и со средой, индекс был в 2–3 раза выше, чем у людей из остальных групп. Профессор Крейг объясняет: «Если условия жизни нормальные, то генетическая предрасположенность не играет большой роли. Если среда некомфортная, то генетический фактор сразу же включается. Тяжелые условия могут сказаться на поведении, но по–разному: “хорошие” гены обеспечивают защиту от негативного влияния, а “плохие” — нет»[103].

Поначалу многие коллеги лондонских медиков скептически отнеслись к их разработкам. Однако независимые исследования на приматах дали схожие результаты. Ген МАО–А действительно отвечает за агрессивность. Мыши, которым его удаляли, становились чрезвычайно злобными[104].

Конечно, поведение человека и животного неодинаково. Тестируя ребенка, не следует навешивать на него ярлык. Такая «черная метка» — настоящее клеймо. Оно способно навсегда исковеркать судьбу человека.

И все же выводы специалистов имеют существенное практическое значение. Они должны учитываться педагогами, социальными работниками, психиатрами и приниматься во внимание судом. Информация о генах подозреваемых весьма пригодилась бы при разборе дел серийных и «потомственных» преступников. Известно, например, что сын маньяка Чикатило пошел по стопам своего отца. Что двигало этим несчастным ребенком? Наверное, не только дурные отцовские повадки…

Ребенок сорвиголова

Научные исследования доказывают, что дети от нежеланной беременности, которых никто в этом мире не встретил с любовью, сильно страдают. Нередко они становятся преступниками. Анализ медицинских карт группы детей и подростков с плохим состоянием здоровья показывает, что большинство из них родились от незамужних женщин или от матерей, огорченных своей беременностью, испытывавших стрессы по поводу семейных неурядиц[105].

Бессознательные (а тем более сознательные) враждебные импульсы против зачатого ребенка — это тяжелое психологическое отклонение, противодействующее материнскому инстинкту. Отрицательное отношение к плоду повышает у матери вероятность преждевременных родов и послеродовой депрессии. Психоаналитики не без оснований полагают, что «подсознательный отказ» от нежеланной беременности есть незавершенная форма самоубийства. Иногда это доводит до неукротимой рвоты и других симптомов токсикоза[106].

Дело в том, что наша нервная система подобна ставке главнокомандующего во время боевых действий, а душа — самому главнокомандующему. На основе анализа внешних и внутренних обстоятельств душа через мозг реагирует на ту или иную ситуацию, задачу, потребность. Вынашивание нежелательной беременности и является такой сложной, стрессогенной ситуацией. Она всегда сопровождается стойкими, зачастую бессознательными негативными эмоциями. Тревожность, неуверенность, страх, озлобленность порождают комплекс ощущений, аналогичный состоянию человека при сильной опасности.

Однако нервная система не понимает ни самих причин, ни нашего истолкования их. Она воспринимает только одно: что–то неладно. Из «ставки главнокомандующего» поступает сигнал об опасности. В организме запускаются процессы, представляющие собой реакцию на стресс. А это нисколько не способствует нормальному течению беременности.

По мнению психоаналитиков, любой наш внутренний конфликт–протест заставляет организм поскорее избавиться от источника раздражения. В данном случае — это тягостные мысли и переживания по поводу беременности. Отсюда — ее патологическое течение. Конечно, оно может быть обусловлено и совершенно другими обстоятельствами. Но все же ученые не случайно называют поздний токсикоз именно болезнью адаптации, приспособления. Организм женщины приспосабливается к заключительным стадиям развития плода. Иначе возникает заболевание[107].

Неблагополучие материнского организма передается и младенцу. Ухудшается его снабжение кислородом и питательными веществами. Если это происходит часто или постоянно, нарушения в развитии ребенка вполне вероятны. Он рождается ослабленным, физиологически незрелым. Стресс матери снижает его иммунитет, и малыш оказывается безоружным перед инфекциями и иными вредными воздействиями.

Опасно даже намерение искусственно прервать беременность. Мысли матери об аборте, по попущению Божию, заставляют плод содрогаться и формируют у него «комплекс убийцы». Женщина, которая хочет сделать аборт, насаждает в душе своего плода склонность к убийству. Быть может, эта склонность и не спровоцирует прямое преступление, но она проявится в жестокости и садизме ребенка по отношению к людям и окружающей природе[108].

Когда мать только думает, только решает вопрос об искусственном прерывании беременности, младенец как бы «догадывается» об этом. У него учащается сердцебиение, он «чувствует» угрозу. И если такой ребенок все же родится, не исключено, что любовь к родителям в его сердце охладеет.

Внутриутробная психическая травма расшатывает нервную систему. Если беременная женщина сознательно или бессознательно была настроена к плоду враждебно, то у новорожденного возрастает риск неврозов и психосоматических заболеваний[109].

При этом намного опаснее не кратковременное холодное отношение матери, а длительное состояние тревоги, чувство отвержения и сильная антипатия к младенцу. Любящая мать, имеющая хороший эмоциональный контакт со своим ребенком, рождает более защищенное и уверенное в себе дитя.

По наблюдениям известного православного священника и детского невропатолога, доктора медицинских наук, профессора Анатолия Берестова, патология нервной системы у плода в дальнейшем сугубо отрицательно сказывается на психофизическом развитии ребенка. В определенной степени провоцируется его асоциальное поведение и пристрастие к наркотикам[110].

О, если бы мы учитывали душевную скорбь нерожденного или уже рожденного младенца во время домашних «сцен», производственных и бытовых конфликтов! Мы старались бы вести себя гораздо осторожнее. Неблагоразумное поведение взрослых способно роковым образом повлиять на самочувствие ребенка и оставить в его маленьком сердце огромный слой нравственной «грязи».

Невидимо для нас в его душу вливается яд гнева и злобы, в крови резко повышается уровень гормонов стресса. Малыш буквально «окутан», «пропитан» агрессивной средой. Каждая отрицательная эмоция вонзается в него и калечит, словно штык. Душа получает мощный нравственно отрицательный заряд. А потом родители ужасаются: «Кто у нас вырос?! Какая несправедливость! Мы столько сил отдали своему ребенку, а вместо благодарности он непослушен и самолюбив!»

Нежеланный ребенок интуитивно, подсознательно чувствует какую–то неправду, зло со стороны матери или отца. Вольно или невольно он платит им той же монетой: враждебностью, холодностью и неприятием, отгораживается от них незримым внутренним барьером. Разрушает эту стену лишь христианская любовь.

Семья — единый духовный и биосоциальный организм, поэтому повреждение одного ее члена обязательно отражается на жизни других. Дети восприимчивее, сильнее взрослых испытывают на себе малейшие колебания психологического и духовного климата, так называемой «погоды в доме».

Итак, истоки агрессивности порой коренятся в глубинах нашего падшего естества. Отягощенная наследственность создает питательную почву для развития греховной страсти гнева Склонность к импульсивности, раздражительности и жестокости отчасти наследуется и может давить на человека в течение всей его жизни, с младенчества до старости (см. приложение V).

Наиболее очевидно это у малышей трех–четырех лет, которые легко озлобляются, чрезмерно активны и неуправляемы. На их поведении еще мало сказываются такие общеизвестные бедствия, как пагубное влияние ровесников, просмотр телепрограмм со сценами насилия, пристрастие к алкоголю и наркотикам. Поэтому причины агрессивности маленьких детей кроются либо в генах, либо в дородовом периоде.

Христианские авторы не забывают также о воздействии демонов — одержимости[111]. Не исключено, что все три фактора «работают» сообща.

Конечно, это не доказывает возможность генетической передачи гнева. Однако дает хороший повод задуматься над тем, что мы сеем в душах и телах потомков…

Портрет задиры

Чувствительность нервной системы, а значит, и агрессивность обусловлены также химическим составом крови. Не случайно в старину воинам давали настой мухомора, чтобы разозлить их и довести «до белого каления». Припадки бешенства и буйства провоцирует гашиш и множество иных психотропных средств. А сколько насилия, включая сексуальное, совершается в состоянии алкогольного опьянения?! Этиловый спирт растормаживает самые низменные инстинкты и толкает на гнусные, отвратительные поступки. Предрасположенность к алкоголизму бывает врожденной (см. гл. IV).

На меру агрессивности влияет и мужской половой гормон тестостерон. Его уровень в крови задан генетически. Существуют препараты, понижающие концентрацию этого гормона. Тем самым они ослабляют и агрессивность мужчин, склонных к насилию. У осужденных за насилие, неспровоцированное другими людьми, содержание тестостерона выше, чем у заключенных, чьи преступления не связаны с насилием. Среди нормальных подростков и взрослых мужчин встречаются те, у кого уровень тестостерона высокий. Согласно статистике, они более склонны к противоправным поступкам, наркотикам и агрессии в ответ на какую–либо провокацию[112].

Избыток данного гормона, как правило, сочетается со сквернословием, цинизмом и предпочтением силового решения вопросов (приемами бокса, борьбы и т. п.). Несовершеннолетний преступник с высоким содержанием тестостерона в крови — это общительный, напористый и весьма самоуверенный юноша. Он способен постоять за себя и не желает придерживаться правил приличия[113].

Как ни повторить здесь еще раз образное святоотеческое выражение: «Раздражительность есть жар крови около сердца»?!

Святитель Лука (Войно–Ясенецкий) отмечает, что психические акты и состояния зависят от функций нервной и гормональной систем. «Все, что происходит в организме, и само анатомическое строение его, кладет глубокий отпечаток на психику. Различным конструкциям тела соответствуют те или иные формы характера, а характер — одно из важнейших проявлений души и духа»[114].

Выводы архиепископа Луки вполне применимы и к страсти гнева. В головном мозге животных и человека обнаружены участки, отвечающие за степень агрессии, за готовность «драться» или «удирать». Однажды ученые провели любопытный эксперимент. Вожаку стаи обезьян вживили в центр агрессии микроэлектрод. Маленькая беззащитная обезьянка, которую вожак привык без–наказание обижать, получила в свое распоряжение пульт дистанционного управления. И, в конце концов, она научилась им пользоваться. Лишь только тиран начинал угрожать, она нажимала нужную кнопку и моментально обезвреживала своего обидчика. Наверное, со стороны это выглядело очень забавно[115].

Второй факт. Кошку помещали в клетку с крысой. Если электрическим током стимулировали одни точки гипоталамуса кошки, подопытное животное тотчас бросалось на свою жертву с выпущенными когтями, шипением и иными реакциями, которые устрашают врага в борьбе за первенство или за территорию. «Хладнокровное» нападение происходило при стимуляции другой зоны гипоталамуса. Тогда кошка хватала крысу бесшумно, не демонстрируя агрессию. Наконец, снова изменив место воздействия электрода, у кошки вызывали приступ ярости, но — без нападения на крысу[116].

Разумеется, поведение людей гораздо сложнее. Оно не сводится к функциям «очага агрессии». Но активация определенных структур мозга все же повышает или, наоборот, подавляет нашу враждебность. Подчеркнем, что работа различных участков нервной системы во многом обусловлена наследственностью.

Дети, склонные к злобе и жестокости, обычно вырастают в духовно неблагополучных семьях.

Там не хватает тепла и ласки, там царят безразличие и попустительство, там подают дурной пример и пагубно влияет улица. Агрессивный ребенок плохо контактирует с родственниками. С возрастом эта черта подчас усугубляется.

«Масло в огонь» подливают детские шалости и забавы. Возьмем хотя бы голливудские мультфильмы или компьютерные игры, где герои на каждом шагу лукавят, мстят и избивают друг друга. Насмотревшись таких сюжетов, мальчик толкает девочку в бассейн и смеется над ее слезами, а девочка прячет обувь своей подруги и с удовольствием злорадствует. Сначала физическая боль и моральное унижение сверстника вызывают чувство удовлетворения, а потом насилие становится самоцелью. В сознании ребенка жестокость фиксируется как допустимая и полезная форма поведения. Агрессия порождаетследст агрессию, и порочный круг замыкается.

О деструктивном воздействии различных «стрелялок» предупреждают и психологи. Вид на экране обычно соответствует собственному зрительному восприятию, кровь на экране после выстрела кажется вполне реальной. Задачи героя и игрока совпадают — уничтожить как можно больше врагов. Играющий не просто видит героя, но сам превращается в него. Поэтому сцены насилия разрушают психику и провоцируют агрессивное поведение[117].

Немецкий ученый Клаус Матиак из Ахенского университета исследовал 13 человек в возрасте от 18 до 26 лет. Все они проводили за видеоиграми не менее двух часов ежедневно. В процессе тестирования испытуемым предлагались видеоигры со сценами насилия, драками и спасением заложников. Специальные приборы фиксировали импульсы головного мозга добровольцев. В момент игры активизировались лишь познавательные функции мозга (память, внимание, речь, целенаправленная двигательная активность, целостное восприятие). Примечательно, что эмоции у игроков полностью отсутствовали.

В результате проведенных опытов ученые установили, что сцены насилия в видеоиграх служат своеобразным тренажером. Они обучают подобным же образом, с холодным рассудком и без эмоций, реагировать в реальных жизненных ситуациях.

Так, в 2002 году в Германии, не допущенный к экзаменам выпускник школы, застрелил 13 учителей, двух учеников и полицейского, после чего застрелился сам. Полиция выяснила, что главным интересом несчастного были жестокие, садистские компьютерные игры. Очевидно, они и привели к фатальным последствиям. А в Китае 13–летний подросток выпрыгнул из окна квартиры, потерпев сокрушительное поражение в одной популярной игре.

Согласно исследованиям Американской ассоциации психологов, если дети проводят за компьютерной игрой со сценами насилия даже меньше 10 минут в день, их мироощущение меняется. Выбирая тот или иной вариант поведения, ребенок предпочитает применять насилие и оценивает себя как агрессивную личность. Ребенок становится частью вымышленной реальности, в которой он сам вынужден быть агрессивным. Дети, играющие в жестокие компьютерные игры, менее дружелюбны и склонны спорить с учителями и сверстниками. После таких игр у юных терминаторов появляются бандитские наклонности, а конфликтные ситуации они учатся решать силовыми методами. Члены ассоциации приняли резолюцию, рекомендующую производителям уменьшить количество насилия в видеоиграх и других мультимедийных продуктах, ориентированных на детей[118].

Отождествляя себя с героем игры, ребенок получает возможность своеобразной самореализации в виртуальном пространстве. Игра позволяет принять на себя роль другого и стать тем, кем в реальной жизни стать нельзя. При этом завидные сверхкачества, присущие игровому персонажу (смелость, сила, ловкость, необычные способности и пр.), дети, подростки и даже некоторые взрослые автоматически проецируют на себя. Возвращение же в реальность мгновенно лишает этих возможностей и делает беспомощным перед насущными проблемами.

С точки зрения специалистов, главное отличие агрессивных детей — их плохое отношение к сверстнику. Его рассматривают как противника, конкурента, препятствие, которое обязательно нужно устранить. У агрессивного ребенка складывается предвзятое мнение о поступках окружающих людей. Он необоснованно приписывает другим враждебные намерения. Несчастный думает, что им пренебрегают.

А в итоге? «Раньше молодежная преступность преобладала над подростковой. Теперь отрыв резко сокращается, — ужасаются юристы. — Те правонарушения, что 10 лет назад были свойственны 20–летним, ныне совершают 15–летние. Примерно треть случаев — хулиганство, 20% — кражи, далее идут грабежи и разбои, тяжкие телесные повреждения, изнасилования»[119].

Все чаще юные злоумышленники зверски обращаются с посторонними лицами. С чужим, незнакомым человеком они ведут себя особенно разнузданно и цинично, ведь ничто их не сдерживает. Это — ничем не мотивированная и никем не спровоцированная агрессия. Растет и число попыток самоубийства. Это тоже насилие, только направленное на самого себя.

Итак, ребенок проявляет агрессию не потому, что он плохой, а потому что ему требуется помощь. Агрессивность — это крик души, способ выражения протеста, обиды, страха, боли, унижения, оскорбленного самолюбия. А эти чувства в свою очередь возникают из–за отсутствия тепла и любви.

Драчуны и забияки: что делать?

Психологи описали характерные признаки разгневанного ребенка. Вот эти критерии[120].

Ребенок Часто Редко 1. Спорит, ругается с взрослыми 2. Теряет контроль над собой 3. Винит других в своих ошибках 4. Завистлив, мстителен 5. Сердится и отказывается что-либо сделать 6. Специально раздражает людей 7. Отказывается подчиняться правилам 8. Чувствителен, очень быстро реагирует на различные действия окружающих, что раздражает детей и взрослыхСосчитайте количество положительных ответов в графе «часто». Если 4 из 8 предложенных критерия проявляются у ребенка в течение 6 месяцев и больше, то можно предположить, что он является агрессивным.

Анкета «Признаки агрессивности»[121]

Ответьте, пожалуйста, на каждое утверждение:

Ребенок Часто Редко 1. Кажется, что злой дух временами вселяется в него 2. Не может промолчать, если чем–то недоволен 3. Иногда ему без всякой причины хочется выругаться 4. Часто не по возрасту ворчлив 5. Когда кто–то причиняет ему зло, он старается отплатить ему тем же 6. Бывает, что он с удовольствием ломает игрушки 7. Порой он так настаивает на чем–либо, что окружающие теряют терпение 8. Он не прочь подразнить животных 9. Очень сердится, если ему кажется, что кто–то над ним подшучивает 10. Подчас у него вспыхивает желание сделать нечто плохое, шокирующее окружающих 11. В ответ на обычные распоряжения стремится все сделать наоборот 12. Неудачи вызывают у него сильное раздражение и поиск виноватых 13. У него нередки периоды мрачной раздражительности 14. Когда он раздражается, то кусает губы, сжимает кулаки, бледнеет (краснеет) 15. Легко ссорится и вступает в драку 16. Старается общаться с младшими и физически более слабыми 17. Не считается со сверстниками, не уступает, не делится игрушками и т. д. 18. Уверен, что любое задание выполнит лучше других 19. Считает себя самостоятельным и решительным 20. Любит быть первым, командовать, подчинять себе людейПоложительный ответ на каждое утверждение оценивается в 1 балл. Подсчитайте, сколько баллов, по Вашему мнению, набирает исследуемый ребенок.

Высокая агрессивность — 15–20 баллов.

Средняя — 7–14 баллов.

Низкая — 0–6 баллов.

Когда родители не уделяют своему чаду достаточного внимания, он добивается его любой ценой: капризами, жестокостью по отношению к сверстникам, вещам, игрушкам и т. д. Особенно настораживает, если ребенку нравится хулиганить, кого–то намеренно обижать, причинять боль. Здесь не обойтись без квалифицированной помощи психиатра или психотерапевта.

Досаду и гнев нельзя загонять внутрь. Напротив, нужно учить детей правильно их выражать. К примеру, предложить малышу сначала поиграть: «выплюнуть» гнев в «специальный стаканчик», «подраться» с игрушечным пауком или поколотить боксерскую грушу. Затем сам ребенок должен определить, из–за чего он разозлился, правильно ли себя вел и как впредь нужно поступать, если раздражаешься или чего–то хочешь. Порой этого бывает достаточно, чтобы вспышки злости не повторялись или стали реже.

Общение с родителями по душам имеет огромное значение. Возможность высказать наболевшее и быть понятым — простой и эффективный шаг к преодолению отрицательных эмоций. Если близкие не желают и не стараются разобраться в причинах агрессивного поведения сына или дочери, равнодушны к их внутреннему миру, дети чувствуют себя в семье одинокими и лишними. Именно поэтому они и ополчаются на весь мир и самих себя.

Чтобы избежать этого, специалисты предлагают родителям несколько рекомендаций:

1. Приучать детей нести ответственность за свои поступки и не перекладывать вину на других.

2. Обучать ребенка выплескивать гнев социально приемлемыми способами (к примеру, рвать бумажки, стучать надувными игрушками, пластиковыми бутылками); записать его в спортивную секцию; давать возможность выпускать «пар» посредством игр–соревнований и т. п.

3. Помогать ребенку адекватно оценивать собственные переживания и эмоциональное состояние тех, кого он обижает.

4. Объяснять ребенку, почему нельзя самоутверждаться, унижая других людей.

5. Развивать у детей чувство сопереживания сверстникам, взрослым, живой природе.

Зло побеждается добром и любовью, пониманием и всепрощением. Надо учить ребенка не только умению постоять за себя, но и умению быть миролюбивым, прощать и самому просить прощения, признавать и исправлять свои ошибки. Как это сделать? Например, подойти к обидчику–драчуну и угостить конфетой, поделиться игрушками. Тогда, возможно, и у самого конфликтного, недоброжелательного ребенка потеплеет сердце. Конечно, не моментально, но будет сделан хотя бы маленький шаг на пути к добру.

О том, как формировать склонность к миролюбию, рассказывается в интересной книге немецкого психолога К. Бютнера «Жить с агрессивными детьми». Из нее родители и воспитатели узнают, как организовать досуг и игровое взаимодействие детей без злобных выпадов в адрес друг друга. Важная задача родителей — помочь сыну или дочери приобрести настоящих, преданных друзей. Если это удастся сделать, проблем с воспитанием значительно поубавится.

Обычно ребенок воспроизводит то, что видит. Если папа поднимает руку на маму, малыш думает, что так и надо, и копирует эту модель поведения… Серьезная ошибка взрослых — отвечать агрессией на агрессию. Тем самым они провоцируют ответную жестокость. Поэтому начинать нужно с себя: обуздывать собственные страсти. Это непременно поможет и детям.

И последнее. Без помощи Божией вылечиться от какой–либо страсти нереально. Все усилия разобьются о неприступную скалу, если не приобщать ребенка к традиционным духовным ценностям, если не прививать желание обращаться к Богу и Его святым, исповедоваться и причащаться.

Глава VIII. Озноб души

Святые отцы выделяют два вида печали — печаль ради Бога и печаль мирскую. Первая — это благотворное чувство сокрушения о содеянных грехах. Оно рождает стремление исправиться и, по мысли апостола Павла, «производит неизменное покаяние ко спасению». Вторая — «производит смерть» (2 Кор.7:10).

Печаль мира сего весьма ядовита. Она соткана из целой гаммы ощущений: от элегии грусти, окрашенной в поэтические тона, до апатии, тоски и невыносимых душевных терзаний. Мирская печаль — исчадие гнева, следствие глубокого внутреннего недовольства из–за неисполненных или вовсе неисполнимых притязаний. Это бесплодное сожаление о реально или мнимо упущенных возможностях. Как указывает апостол Иаков, «желаете — и не имеете» (Иак.4:2). Отсюда — огорчение, нетерпеливость, неблагодарность, малодушие, маловерие, ропот на Бога.

Каковы поводы для мирской печали? Безденежье, нездоровье, конфликты, стрессы… Недаром поговорка гласит: «Кому–то супчик жидковат, кому–то жемчуг мелковат…»

Помимо социально–психологических факторов, немалую роль играют и духовные. Когда дьявол хочет сломать человека и вывести его из строя, он сжимает сердце, прогоняет покой и мутит душу беспросветной тревогой.

Вскрывая корни печали, преподобный Иоанн Кассиан Римлянин уточняет: «Не всегда от вины другого происходит в нас возмущение, а больше от нашей порочности, потому что мы имеем в себе скрытные (сокрытые, неявные. —К. 3.) причины оскорблений и семена пороков, которые, как только прольется на нашу душу дождь искушений, тотчас производят ростки и плоды»[122].

Что же такое «семена пороков», и какие «сорняки» они дают? Попробуем взглянуть на эти вопросы с медико–генетических позиций.

Когда тревожно на душе

Тревога — это печаль, спроецированная в будущее[123]. Ощущая неопределенное беспокойство, безотчетные опасения, какую–то неясную, а тем более вполне осознанную угрозу, человек напряженно ожидает беду, даже катастрофу. Люди с высоким уровнем тревожности плохо реагируют на подобный стресс. Они и так не уверены в себе, беспомощны, легко расстраиваются, пугаются, приходят в смятение и замешательство. К этому присоединяются ночные кошмары, бессонница, одышка, сердцебиение, головокружение, тошнота.

Наиболее рельефно такая картина наблюдается при генерализованном тревожном расстройстве. Это — чрезмерное хроническое беспокойство и тягостные предчувствия, истоки которых «размыты» и не приурочены к какому–либо конкретному событию, объекту или ситуации.

Вот характерный случай. Он произошел с Дмитрием, аспирантом кафедры одного престижного университета. С детства мальчик рос очень беспокойным, суетливым, быстро утомлялся. В последние 7–8 лет симптомы нарастали. Юноша волновался за собственное здоровье и самочувствие своих родителей.

Однажды Дима решил, что его сердце бьется слишком медленно, и в душу закралась мысль о скорой кончине. Он переживал еще и потому, что «сердце» и «нервы» не позволяли ему в срок сдать кандидатский минимум и закончить диссертацию. Также он нервничал из–за возможности «провалиться» на экзаменах, хотя за годы обучения в вузе такого ни разу не случалось. Дима перестраховывался. На занятиях он старался брать слово лишь в малых аудиториях и только тогда, когда был уверен в своих знаниях.

Застенчивость не позволяла ему расширить круг приятелей. Дима боялся, что его не оценят и что он получит неодобрительные отзывы. Он вообще привык колебаться и сомневаться перед началом каждого крупного дела. К счастью, Дима нашел в себе смелость обратиться к врачам, и они помогли ему лучше разобраться в самом себе.

Как и у любого другого патологического проявления печали, у тревоги много разных причин. В частности, тревожность и связанные с ней черты (стеснительность, застенчивость, нерешительность, заниженная психологическая самооценка) обусловлены темпераментом. Более того, ученые обнаружили специальный ген тревоги и невротичности. Он воздействует на способность головного мозга использовать нейромедиатор серотонин, недостаток которого провоцирует тревогу. Тем самым данный ген частично отвечает за тревожность и подверженность человека сродным с ней негативным переживаниям. Также в некоторой мере этот ген определяет нашу склонность к спокойствию и уравновешенности. Ученые отмечают, что влияние наследственности на степень невротичности невелико — около 4%[124].

Ген тревоги и невротичности можно условно считать «семенем порока» (по выражению преподобного Иоанна), а саму тревогу — типичным «сорняком» на поле человеческой души. Однако нельзя все объяснять исключительно генетическими дефектами. Надо учитывать и воспитание, умение владеть собой, навыки общения, поддержку близких и т. д.

Известно, что у тревожных родителей чаще вырастают тревожные дети. Причем это происходит не только за счет наследственности, но и через подражание взрослым, принятие их образа мыслей и поведения. Родителям не всегда удается увидеть это в своей семье, поскольку поводы тревожиться у взрослых и детей зачастую различны. Кроме того, на ребенка воздействует и страх близких за него: как он справится с какой–либо ситуацией.

Если дома постоянная тревожно–мнительная атмосфера и взрослые сами все время чего–то опасаются, такое состояние очень заразительно. Дети перенимают эту нездоровую форму реагирования даже на ординарные события жизни. С другой стороны, встречаются родители, которые обычно ни в чем не сомневаются, не беспокоятся и твердо знают, чего и как добиваться в жизни. Их ребенок вынужден постоянно оправдывать высокие ожидания. Он находится в напряжении: сумел или не сумел угодить родителям. Ему приходится особенно трудно, когда требования и реакции взрослых непредсказуемы и непоследовательны. Это тоже ведет к болезни.

Нарисуем портрет тревожного ребенка. С первых дней жизни он реагирует на все новое с осторожностью, склонен отступать, раздражаться или искать убежища у матери при встрече с незнакомыми людьми.

Вот малыш приходит в детский сад. Он напряженно вглядывается во все, что находится вокруг, робко, почти беззвучно здоровается и неловко садится на краешек ближайшего стула. Кажется, что он ожидает каких–то неприятностей. Ребенок чувствует себя беспомощным, опасается играть и приступать к новым видам деятельности. У него высокие требования к себе, он очень самокритичен. Такие дети и впрямь думают, что хуже других, что они самые некрасивые, неумные и неуклюжие. Они ищут поощрения и одобрения взрослых во всех делах.

Для тревожных детей характерны и соматические проблемы: боли в животе и голове, головокружения, спазмы (ком) в горле, затрудненное поверхностное дыхание, сухость во рту, слабость в ногах, учащенное сердцебиение и т. п.

Психологи разработали специальные критерии выявления тревожного ребенка. Если хотя бы один из нижеперечисленных критериев постоянно проявляется в поведении ребенка, то данный ребенок склонен к тревоге[125].

Ребенок Да Нет 1. Испытывает постоянное беспокойство 2. С трудом концентрирует внимание на чем–либо 3. Ощущает мускульное напряжение (например, в области лица и шеи) 4. Раздражителен 5. Бывают нарушения сна, любит спать вместе или рядом с взрослыми Анкета «Признаки тревожности»[126]Ответьте, пожалуйста, на предложенные утверждения:

Ребенок Да Нет 1. Зачастую у него блуждающий, отстраненный взгляд 2. С трудом сосредотачивается на чем–либо 3. Любое задание вызывает у него излишнее беспокойство 4. Во время выполнения заданий очень напряжен и скован 5. Смущается чаще других 6. Нередко говорит о возможных неприятностях 7. Как правило, краснеет в незнакомой обстановке 8. Жалуется на страшные сны 9. Руки обычно холодные и влажные 10. Нередко бывает расстройство стула 11. Сильно потеет, когда волнуется 12. Отсутствует аппетит 13. Спит беспокойно, засыпает с трудом 14. Пуглив, неожиданно вздрагивает, многое вызывает у него беспричинный страх 15. Обычно беспокоен, легко расстраивается 16. Часто не может сдержать слезы 17. Плохо переносит ожидание 18. Не любит браться за новое дело 19. Не уверен в себе, в своих силах 20. Боится сталкиваться с трудностямиПоложительный ответ на каждое утверждение оценивается в 1 балл. Суммируйте количество ответов «да», чтобы получить общий балл тревожности.

Высокая тревожность — 15–20 баллов.

Средняя — 7–14 баллов.

Низкая — 0–6 баллов.

Как же помочь тревожному ребенку?

Вырастет ли малыш нелюдимым и нервным или спокойным и наблюдательным, скажется ли на нем неблагоприятная наследственность, во многом зависит от воспитания. Психологи советуют придерживаться следующих правил:

1. Не сравнивать ребенка с другими детьми и не акцентировать внимание на его неудачах. Наоборот, надо отмечать его достижения, хвалить за успехи и верить в него так сильно и убедительно, чтобы малыш проникся этой верой.

2. Не торопить и не подгонять ребенка, давать ему возможность привыкнуть к новой обстановке и действовать в привычном темпе. Застенчивому и робкому требуется время, чтобы познакомиться, приглядеться и понять законы, которые действуют в непривычной ситуации, будь то компания сверстников, незнакомый воспитатель или новая квартира. Ребенок успокоится, убедившись, что ему ничто не угрожает.

3. Не заставлять ребенка «быть смелым». Увещевания и нотации бесполезны. Тревоги малыша иррациональны по своей природе, ведь он живет в мире чувств и образов, а не здравого смысла. Поэтому убеждать, что «здесь нет ничего страшного», бессмысленно. Страх прогоняют мамина ласка и близость папы. Лучше вместе обсудить, а так ли страшно все на самом деле? Хорошо бы найти смешные или полезные свойства у объекта страха, подружиться с ним (вспомним сказку про крошку Енота).

4. Не кричать на детей или на кого–либо другого в их присутствии. Ребенок должен чувствовать, что его принимают и ценят. Одобрение полагается не только как награда за успех, но и просто потому, что его любят. А излишняя требовательность, строгость, осуждение и негативные оценки травмируют неокрепшую психику.

5. Создавать ситуации, где ребенок смог бы проявить свои таланты и достоинства, заслужить уважение сверстников. Например, можно устраивать дома детские праздники и приглашать на них друзей малыша. Здесь, в комфортной для него обстановке, когда рядом мама и папа, застенчивый ребенок будет вести себя более уверенно, раскованно, и приятели изменят свое мнение о нем.

6. Предоставлять ребенку определенную свободу проявлять инициативу, самостоятельно принимать решения и справляться с проблемами. Но опасно бросать его наедине с трудностями, к которым он пока не готов.

По крылатому выражению, опыт неудач и поражений приземляет, а опыт побед и успехов окрыляет. Робкому малышу нужно помочь расправить нежные крылышки. Для этого полезны также консультации психологов, групповые психокоррекционные занятия и игры.

Однако не следует привлекать тревожного ребенка к таким играм и упражнениям, в которых царит дух соревнования и соперничества. Они должны быть добрыми, развивающими и познавательными, без оценок результатов и сравнений с достижениями других детей. Каждый участник получает свой приз.

Под гнетом депрессии

Наряду с тревогой, иное схожее «семя порока», растущее в нашей душе, — биологические факторы депрессии. Ядро депрессии (от лат. depressio — прижимать, угнетать) составляет печаль, особенно в сочетании с унынием, стыдом и враждебностью. Депрессия — едва ли не самое распространенное психическое нарушение. Оно характеризуется снижением настроения, подавленностью, пессимистической оценкой событий и повышенной утомляемостью. В народе говорят: хандра, меланхолия, кручина. При депрессии ухудшаются аппетит, сон, внимание, мышление. Больной теряет жизненный тонус, остро ощущает внутреннюю пустоту, собственную неполноценность, удрученность и вину. Нередко его посещают мысли о самоубийстве.

Депрессия присуща и детям. В зависимости от возраста ее симптомы проявляются по–разному. Так, депрессия детей до 7 лет менее четко выражена и нелегко распознается из–за неумения рассказать о своем состоянии и страхов, которые вообще присущи малышам. До 1,5–2 лет ребенок выглядит унылым, пассивным и безразличным. У него могут наблюдаться потеря аппетита и веса, расстройство сна, плаксивость, боязливость. Дошкольник бывает заторможенным, ушедшим в себя, угрюмым и печальным. Он не проявляет того богатства фантазии, живости и энтузиазма в играх, которые обычно свойственны его возрасту. Плаксивые, капризные, несдержанные и агрессивные без видимой причины дети жалуются на физическую боль (чаще всего в животе). В младшем школьном возрасте эти симптомы обостряются.

Вот история девятилетнего мальчика по имени Денис. В школе и дома он отличался раздражительностью и вспышками гнева. По малейшему поводу плакал, кричал и швырял все, что попадалось под руку. На занятиях с трудом сосредотачивался и мгновенно отвлекался. Избегал сверстников. Денис предпочитал играть в одиночестве, а дома запирался в своей комнате и смотрел телевизор. По словам матери, мальчик плохо спал и непрерывно что–то жевал.

Примечательно, что такое поведение ребенка началось после развода его родителей. Положение усугубилось, когда отец вступил в новый брак, переехал в другой район города и стал реже навещать сына. Ситуация понятная и, увы, довольно обыденная.

Подросток, подверженный депрессии, нередко переживает чувство вины и отчаяния, отвержения и отчуждения. Он замкнут, раздражителен, теряет ощущение удовольствия и интерес к жизни. У таких ребят ослаблена концентрация внимания. Они плохо учатся, быстро устают, часто ссорятся с родителями, у них пропадают сон и аппетит. Иногда они выглядят неряшливо, резко меняют круг друзей, музыкальные предпочтения и перестают заниматься тем, что раньше приносило удовлетворение.

Один из факторов, способствующих росту депрессии, — стремительные социальные изменения. Переполненные города, распадающиеся семьи, злоупотребление алкоголем и наркотиками, крупные перемены в профессиональной и трудовой деятельности, бешеный темп жизни значительно усиливают воздействие стрессов.

Кроме того, пресса и телевидение навязывают подрастающему поколению «идеальный образ» современного молодого человека. Согласно исследованиям британского Союза по охране здоровья, около 17% школьников, считающих себя не соответствующими этому образу, подвержены регулярным приступам страха или хандры. Перспектива вступления в мир взрослых приводит в отчаяние. Подростки беспокоятся, удастся ли им занять достойное место в этом мире и добиться поставленных задач.

Среди множества форм депрессии упомянем лишь две — невротическую (психогенную) и эндогенную (витальную, биологическую). Невротическая депрессия развивается «на нервной почве»: в результате неразрешенного внутреннего конфликта, психической травмы, краха надежд, потери кого–то или чего–то значимого (близкого человека, работы, репутации, смысла жизни и т. п.).

Эндогенная депрессия обусловлена не стрессами, утратами и греховным образом жизни, а врожденными особенностями организма. По меткому определению святых отцов, она происходит «от естества» — от генетических, биохимических и гормональных отклонений.

Напомним, что «Церковь рассматривает психические заболевания как одно из проявлений греховной поврежденности человеческой природы». Выделяя в структуре личности духовный, душевный и телесный уровни, «святые отцы различали болезни “от естества” и недуги, вызванные бесовским воздействием либо ставшие следствием поработивших человека страстей»[127].

Видный психолог Виктор Франкл обращает внимание на следующий весьма показательный факт. Эндогенная депрессия — это заболевание, которое мешает человеку увидеть смысл своей жизни. А невротическая депрессия, наоборот, может возникнуть из–за потери смысла жизни[128]. В этом разница.

Сейчас мы будем говорить в основном об эндогенной депрессии. Еще Гиппократ предполагал, что хандра проистекает от избытка в организме «черной желчи» и потому свойственна меланхоликам (от греч. melas — черный, chole — желчь).

Люди с таким слабым, неуравновешенным темпераментом крайне обидчивы, чувствительны, неэнергичны и не уверены в себе. Даже незначительный повод для грусти достаточен, чтобы они заплакали, а малейшая трудность в деле часто заставляет их опускать руки. Замкнутому, застенчивому, робкому и ранимому меланхолику нелегко бороться с печалью и унынием. Мрачные думы, пессимизм одолевают его чаще, чем сангвиника.

Эндогенная депрессия меланхолического типа (так же, как и темперамент) наследуется. Уточним: переходит не сама депрессия, а депрессивностъ — склонность человека испытывать подавленное, угнетенное состояние[129].

Директор Медицинского научно–исследовательского института Принца Уэльского, профессор Питер Шофиелд полагает, что 21% населения в сложных жизненных ситуациях склонны к депрессии. Если в течение года генетически предрасположенный человек столкнется с тремя или более серьезными неприятностями, вероятность того, что он впадет в депрессию, равна 80%. Те, кто генетически устойчив к депрессии (26% людей), в подобных ситуациях заболевают в 30% случаев. Значит, предрасположенность к болезни заложена на генетическом уровне. Риск впасть в хандру отчасти зависит от наследственности[130].

Эта врожденная склонность связана с пониженной концентрацией в клетках головного мозга трех нейромедиаторов (норадреналина, дофамина и серотонина). Синтез и функции медиаторов заданы генетически. Когда мутации нарушают работу соответствующих генов, человек склонен реагировать на какой–либо стресс депрессией[131].

Ученые установили, что недостаток норадреналина приводит к глубокой тоске, избыток — к тяжелым стрессам. Нехватка дофамина оборачивается истощением нервной системы, а его повышенный уровень вызывает манию (приподнятое настроение, эйфорию, знакомое наркоманам чувство «кайфа») и симптомы, сходные с шизофренией. Дефицит серотонина порождает сильную тревогу, импульсивность и агрессивность, а его достаточное содержание в тканях мозга заметно улучшает настроение[132].

В зависимости от баланса нейромедиаторов фазы депрессии, мании и нормального самочувствия сменяют друг друга. Это характерно для маниакально–депрессивного психоза. Больной испытывает то приступы гнетущей печали, уныния и отчаяния, то — прилив энергии и радость, вплоть до блаженства. Депрессивные периоды бывают чаще маниакальных.

Этот психоз передается генетически, вероятно, по женской линии (через Х–хромосому). Если один из монозиготных (однояйцовых) близнецов заболевает им, то риск развития болезни у второго близнеца достигает 70–96%[133].

В ходе исследований, проведенных в университете Сан–Диего под руководством доктора Джона Келсо, был обнаружен ген, отвечающий за развитие маниакально–депрессивного психоза. Данный ген как раз и определяет чувствительность мозга к нервным импульсам, которыми клетки обмениваются друг с другом посредством нейромедиаторов. Если ген изменен, восприимчивость мозга резко увеличивается, и у человека возникает хроническая депрессия, перемежающаяся маниакальными фазами. Но этим дело не ограничивается. Предположительно есть еще несколько десятков «депрессивных» генов[134].

С 2001 по 2004 год ученые обследовали женщин, страдающих депрессией, и их детей в возрасте от 7 до 17 лет. Изначально 30% детей имели те или иные психические проблемы (например, тревожные расстройства, депрессии и нарушения поведения). Три месяца матерей лечили от депрессии. Примерно в 30% случаев лечение было успешным. У детей вылечившихся женщин психические отклонения уменьшились на 11%. Среди тех детей, чьим матерям не стало лучше, психические расстройства увеличилась на 8%. Следовательно, депрессия может перейти от матери к ребенку. Но если мать вылечилась от заболевания, то риск его у сына или дочери значительно снижается[135].

Чем же помочь страдающему человеку?

Когда симптомы депрессии наблюдаются у ребенка хотя бы месяц, родители должны обратиться к специалистам (психологам, психотерапевтам, психиатрам). Лечение болезни зависит от возраста пациента. Так, малышей лечат игровой терапией: приглашают играть с куклами и иными игрушками, то есть создают условия для более открытого выражения чувств. Детей постарше вовлекают в ситуации, которые позволяют им выговориться, спокойно поделиться своими страхами и опасениями.

Также используют ванны с добавлением морской соли или хвойного экстракта (не концентрата). Немаловажную роль играют посильный физический труд, закаливание, длительное пребывание на свежем воздухе. Хороши походы, поездки за город на природу, особенно всей семьей. Большое значение имеет атмосфера любви в доме: спокойные, теплые отношения друг к другу и, конечно же, к ребенку. Следует закаливать и его волю, приучать к труду и терпению. Воспитание — это прежде всего любовь и достойный пример. А самое главное, как убежден православный психиатр и психотерапевт Д. А. Авдеев, — быть всегда с Христом. Тогда и ребенок вырастет нравственно здоровой личностью.

Взрослым людям для лечения и профилактики депрессии показана рациональная психотерапия (лечение убеждением). Она основана на использовании здравых логических доводов, помогающих человеку пересмотреть сложившуюся ситуацию. Ведь если мы не в силах ее изменить, значит, надо изменить свое отношение к ней (к примеру, отказаться от неумеренных притязаний, несбыточных планов, надуманных забот). Коррекция психологических установок и поведения, которые приводят к неврозам, нужна для преодоления личностного кризиса и предотвращения рецидивов.

А вот алкоголь и наркотики категорически запрещаются, поскольку усугубляют заболевание. Прекрасными и естественными антидепрессантами являются витамины группы В (особенно В6 и фолиевая кислота), витамин С (аскорбиновая кислота), мед, горький шоколад, инжир, бананы, а также прогулки на свежем воздухе, солнечные ванны, приятная и мелодичная музыка, ароматы некоторых растений, регулярные физические нагрузки. Все это способствует выработке эндорфинов — «гормонов счастья», нормализующих настроение, придающих сил и бодрости.

Иногда полезно просто сменить «стены» и переключить внимание, чтобы снять стресс. Если на душе кромешный мрак, не стоит изолировать себя от друзей и пытаться изображать беспроблемного бодрячка. Горе нужно выплакать, беду — «выговорить». И не надо стесняться ободрять других людей. Кто протягивает руку помощи ближнему, тому помогает Сам Господь.

Для лечения депрессивных расстройств врачи назначают различные антидепрессанты, регулирующие в организме обмен биологически активных веществ. Однако использование таких препаратов без рекомендации специалиста чревато серьезными осложнениями. Нам, слабым и немощным, грамотную медицинскую помощь необходимо сочетать с духовными усилиями (смирением, терпением, чтением слова Божия и т. д.).

По убеждению православных верующих, если демон печали избрал человека своей жертвой, следует под руководством опытного духовника привести в порядок духовную жизнь. И не нужно лелеять свою депрессию, идти у нее на поводу. За этим состоянием часто скрывается демон, стремящийся погубить и низвести нас на дно ада. Ответим на его нападки молитвами и псалмами, которые можно найти в молитвословах. Воспротивимся депрессии, и она убежит от нас вместе со своим коварным хозяином. Иначе болезнь может превратиться в сугубо тяжкий, почти невыносимый крест.

Глава IX. «Затмение сердца»

Печаль генетически родственна страсти уныния. Симптомы печали при унынии обостряются и приобретают хроническую, запущенную форму. Поражаются все силы души и отчасти функции тела.

В основе уныния лежит неверное представление человека о своих грехах, о возможностях и достижениях, об отношениях с Богом и людьми. Это приводит к упадку духа: либо с горьким плачем и воздыханиями, либо с примесью озлобления и негодования на всё и вся. Отсюда — внутренняя опустошенность, нерадение к душеполезным делам, леность, праздность, кощунство, духовное нечувствие, ожесточение сердца, отчаяние.

Преподобный Иоанн Лествичник именует уныние «расслаблением души», «изнеможением ума», «тоской сердечной», которые происходят по наваждению дьявольскому. Демон уныния — самый сильный. Он побуждает монаха ослабить свой духовный подвиг, заставляет бездельничать и празднословить, отвлекает от молитвы, клонит в сон, т. е. «переключает» на мирское. Этот коварный дух нападает на подвижников около полудня[136]. Поэтому псалмопевец называет его «заразой, опустошающей в полдень», по–славянски — «бесом полуденным» (Пс.90:6).

Стараясь ввергнуть человека в отчаяние, искуситель нашептывает ему: «Ты — великий грешник, и Бог не помилует тебя. Не надейся: ты не спасешься! А если все равно ты попадешь в ад, то зачем несешь свой крест?! Не лучше ли прервать муки?!»

Старец Паисий Святогорец предупреждает, что уныние и душевная тяжесть у излишне чувствительного, ранимого человека иногда проистекают от угрызений совести и наветов лукавого[137].

Наряду с этим, бесовским, видом уныния, святые отцы выделяют и естественное уныние. Для нас оно наиболее интересно, поскольку обусловлено чисто физиологическими процессами организма.

По мнению преподобных Варсануфия Великого и Иоанна, «естественное уныние образуется от бессилия телесного» — от переутруждения и физической усталости[138]. Епископ Варнава (Беляев), со ссылкой на преподобного Исаака Сирина, говорит, что естественное уныние возникает от чрезмерных трудов и суровых подвигов. Физическое, эмоциональное и умственное утомление — это «канва, по которой демон вышивает свои проклятые узоры»[139].

Причиной служит также хроническая усталость. Она накапливается в человеке годами и вызывается бешеным ритмом жизни, длительными стрессами, постоянными заботами, невзгодами и отсутствием полноценного отдыха.

Обследуя пожилых людей, психиатры часто ставят диагноз: инволюционная меланхолия. Ее основные симптомы — тоска, тревога, разочарование, самобичевание, досада на себя, обида на судьбу. Психологически понятно: многие граждане честно трудились на благо государства, а взамен не получили достойного вознаграждения и почета. Их былые должности, заслуги, сбережения, если и не обесценились, то оказались в прошлом. Немудрено, что крушение идеалов и надежд, неприкаянность и несправедливость доводят до отчаяния. Когда жизнь не в радость, кто–то брюзжит, кто–то — бунтует, а кто–то накладывает на себя руки…

Болезненно–подавленное состояние духа, снижение настроения и тоскливость психиатры обозначают термином «гипотимия». Диапазон этого расстройства велик: от легкой грусти и пессимизма до глубокой тоски и чувства никчемности, бесперспективности существования. А здесь уже один шаг до самоубийства.

«Инстинкт смерти»

«Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих… Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью дьявола вошла в мир смерть», — свидетельствует Библия (Прем.1:13 и 2, 23–24).

Изгнав прародителей из рая, Господь изрек Адаму — а в его лице всем нам — приговор: «Прах ты, и в прах возвратишься» (Быт.3:19). С тех пор наши плоть и кровь смертны. Тление и распад — возмездие за грех, ставшее законом органической природы (см.: Рим.6:23 и 8, 19–23). Недаром святитель Григорий Богослов называет душу «трупоносицей»[140]. По сути, вся физиология человека построена на борьбе с тлением, доколе биологическая жизнь не закончится разложением трупа.

Ученые уже давно обнаружили уникальное явление — генетически запрограммированную смерть клеток, апоптоз (от греч. apoptosis — опадание листьев). Это — физиологически обусловленное самоубийство. Например, после удаления семенников полностью гибнут клетки предстательной железы (простаты). У женщины при старении разрушаются клетки молочных желез, желтого тела яичника и т. д. Гены самоуничтожения регулируют нормальное развитие тканей эмбриона[141].

Отмирание некоторых клеток есть и защитная реакция организма. Она поддерживает постоянство нашей внутренней среды. Жизнь пробивается сквозь смерть, как подснежник своим стебельком расталкивает льдинки и прорастает в замерзшей почве.

Отношение к смерти проявляется в поведении людей по–разному. К примеру, в Японии ежегодно уходят на «тот свет» несколько любителей подергать смерть «за усы». В особых ресторанах они заказывают у поваров, имеющих специальные лицензии, фугу — блюдо из собаки–рыбы. Посетители платят огромные деньги за деликатес. Его готовят чрезвычайно осторожно, поскольку отдельные части собаки–рыбы содержат крайне ядовитый тетродотоксин. Булавочная головка этого вещества способна убить.

Получается гастрономический вариант русской рулетки: вы съедаете «вероятность умереть». Лучшие повара стараются оставить тончайший намек на яд, и во рту начинает пощипывать. Это напоминает об игре со смертью и вызывает массу острых ощущений.

Как и в русской рулетке, одним из удовольствий является необыкновенное чувство облегчения. Оно наступает в конце обеда и означает, что вы выжили, вы «обманули» смерть и, значит, вы бессмертны. Ура! Уныние жизни и страх смерти, гнездящиеся в глубинах сердца, побеждены! Какая наивная и вместе с тем завораживающе–привлекательная иллюзия! Она показывает, что нравственный компас человека сломан.

Однажды на семинарском занятии со студентами–медиками автору этих строк рассказали грустную и весьма поучительную историю. Некая старушка регулярно звонила на станцию скорой помощи и требовала приезда медиков. Каждый раз, входя в дверь, они видели одинаковую картину: женщина повесилась несколько секунд назад. Дежурная бригада тотчас оказывала неотложную помощь, приглашала психиатров, но, увы…

Врачи заметили, что несчастная женщина внимательно следит за их приездом. Лишь только машина останавливалась у подъезда, старушка лихо спрыгивала с подоконника. По–видимому, затем она открывала входной замок, просовывала шею в петлю и, заслышав шаги за дверью, отбрасывала ногами табуретку. А потом с видимым удовольствием наблюдала, как ее спасают специалисты.

И вот, медикам поступает очередной вызов. Ситуация повторяется в деталях. Но тут фельдшер говорит врачу: «Слушай! Давай постоим у дверей квартиры и покурим, а там — посмотрим». В итоге дело кончилось кремацией…

Конечно, мы не оправдываем поступок медиков. Они всегда призваны выручать людей из беды. Мы не знаем и глубинные мотивы больной женщины. Она вовсе не собиралась кончать с собой. Такие демонстративные попытки — способ манипулировать людьми (пробудить к себе их внимание, сочувствие) и разнообразить свою скучную, серую жизнь. Для этого и выбираются столь «щадящие», до мелочей продуманные методы самоубийства.

Не исключено, что эти хитрости изобретает и подбрасывает обманутому человеку демон уныния. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает…

Влечению к смерти противостоит инстинкт самосохранения. Быть может, Творец вложил его в природу именно для того, чтобы уравновесить инстинкт смерти. «Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, — утверждает апостол Павел, — но питает и греет ее…» (Еф.5:29).

Действительно, пищевая и половая потребности, наши защитно–оборонительные реакции (страх, гнев и др.) — это генетически заданные стимулы поведения. Они способствуют выживанию. Болезненное усиление инстинкта самосохранения ведет к панике, агрессии и насилию. Его ослабление чревато депрессиями и суицидальными тенденциями.

Итак, инстинкт смерти… Это понятие ввел в науку Зигмунд Фрейд. Ученый назвал его Танатосом — по имени древнегреческого бога смерти Танатоса, сына Никты (Ночи) и брата-близнеца бога сна Гипноса. Танатоса изображали в виде крылатого юноши с погашенным факелом или карающим мечом в руке. Греки верили, что этот неумолимый бог обладал железным сердцем, не принимал даров и возбуждал к себе ненависть прочих небожителей.

По толкованию 3. Фрейда, Танатос олицетворяет врожденное влечение к агрессии и разрушению. Он рассматривается как противовес инстинкту жизни (Эросу), включающему в себя либидо. Между ними — извечный конфликт. Оба инстинкта заложены биологически во всех живых организмах и, следовательно, неустранимы. Если энергия Танатоса направлена во вне, то она уничтожает людей, природу и различные предметы (хулиганство, садизм, вандализм, терроризм и т. д.). Если же она устремлена внутрь, то губит самого человека (мазохизм, членовредительство, самоистязание, самоубийство и т. п.)[142].

Гипотезу 3. Фрейда частично опровергает крупный немецкий психолог и философ Эрих Фромм. Он считает, что агрессия и деструктивность не закреплены в генах. Любовь к жизни (биофилия) или любовь к смерти (некрофилия) — это «основополагающая альтернатива, стоящая перед каждым человеком. Некрофилия дает свои побеги там, где увяла биофилия. Способность быть биофилом дана человеку природой, но психологически он имеет возможность ступить на путь некрофилии…» Если человек не способен что–либо созидать, он вынужден уходить от невыносимого чувства собственного бессилия и никчемности. Тогда он самоутверждается — разрушает то, чего не в силах создавать[143].

По мнению Э. Фромма, у животных агрессивность выполняет защитную роль и никак не связана с человеческой страстью к уничтожению. Эта страсть есть «психическое уродство», патология, а не норма. Поэтому мыслитель пишет, что теория 3. Фрейда опирается на чисто абстрактные спекулятивные рассуждения и к тому же лишена убедительных эмпирических доказательств[144].

Правда, теперь ученые обнаружили в головном мозге людей два центра — «удовольствия» (наслаждения) и «неудовольствия» (боли, гнева, ярости). У некоторых больных «зона удовольствия» стимулируется слабее или, наоборот, сильнее «очага агрессии» (см. гл. IV и VII).

Эти открытия перекликаются с идеями 3. Фрейда о существовании двух мощных инстинктов — жизни и смерти. Однако наши поступки и действия не сводятся к биологическим влечениям и функциям нервной системы. Слишком упрощенно думать, будто суицид — это подавление одного естественного инстинкта другим, не менее естественным.

Стремление к смерти христианство расценивает как работу дьявола — «человекоубийцы от начала» (Ин.8:44). Так, искушая Христа, он «повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз…» Но Спаситель, в назидание всем нам, ответил: «Не искушай Господа Бога твоего» (см.: Лк.4:9–12).

Отчаяние и самоубийство

Теряя или не обретая веру в Господа, душа зачастую испытывает чувство безысходности, потерянности, покинутости, необъяснимой тоски-кручины, внутреннего одиночества и, в конечном счете, лишается Источника жизни — Бога. Уныние доводит до острейшего личностного кризиса — трагического переживания обреченности и бессмысленности своего существования. А отсюда недалеко до предельного отчаяния и суицида. Вспомним историю Иуды Искариота.

Самоубийца жаждет найти твердую жизненную почву под ногами, но нигде не обретает ее. Тогда он сознательно или бессознательно выбивает у себя из–под ног последний оплот — собственную жизнь. В этом акте человек по дьявольскому наущению желает почувствовать себя не рабом обстоятельств, а личностью, принимающей осмысленные и свободные решения.

Среди мотивов, побуждающих к самоубийству, выделяют экзистенциальные и демонстративные.

Самоубийство по экзистенциальным мотивам очень «пленительно». Оно очаровывает возможностью в смерти по собственному выбору почувствовать себя свободным, покончить с ощущением мучительной потерянности, пусть даже в ущерб реальной земной жизни. Страдалец внезапно и со страхом, иногда даже бессознательно, обнаруживает свою оторванность от Бога. Это окончательно раздавливает его душу и заставляет выйти из–под власти фатума в пике отчаяния. Последний рывок крайнего отчаяния — вкусить жизнь в самом процессе умирания. Такой человек мечтает оказаться как бы сторонним наблюдателем, присутствующим при своей же смерти. Он трепещет перед смертью собственной души и поэтому, дабы прервать нестерпимые мучения, пытается «убить» эту смерть души смертью своего тела. Но тщетно, ибо только Христос мог попрать «смертью смерть»!

Самоубийство по демонстративным мотивам[145] становится тем единственным судьбоносным поступком, которым обманутый человек пытается убежать от внутренней пустоты, доказать и окружающим, и себе, что он еще жив. Для этого ему надо совершить нечто непоправимое: обнаружить и продемонстрировать собственное «я» другим людям и себе самому, хотя бы ценой окончательной погибели. Логика парадоксальна: «Я — жив и докажу это своей смертью. В ней мое спасение и моя жизнь».

Самоубийство по экзистенциальным и демонстративным мотивам рассматривается как единственный выход из катастрофически сложной, запутанной и неразрешенной проблемы смысла. Вот почему утрата смысла жизни, разлучая человека с Богом как Источником смысла и жизни (Сир.17:5; Ин.11:25–26), есть главная причина суицидальных попыток.

Самоубийца напрочь забывает или упорно не хочет помнить о Божественном Спасителе, об ответственности перед Ним за Его неоценимый, да и неоцененный дар — жизнь. Сознательно или бессознательно такой человек совершает смертный грех: губит бессмертную душу и отдает ее в вечное владение сатане.

Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя за 1876 год» сумел смоделировать внутренний монолог «самоубийцы от скуки», «идейного самоубийцы», полностью разочаровавшегося в мироздании: «Я не могу быть счастлив, даже и при самом высшем и непосредственном счастье любви к ближнему и любви ко мне всего человечества, ибо знаю, что завтра же все это будет уничтожено: и я, и все счастье это, и вся любовь, и все человечество — обратится в ничто, в прежний хаос… В моем несомненном качестве истца и ответчика, судьи и подсудимого я присуждаю эту природу, которая так бесцеремонно и нагло произвела меня на страдание, — вместе со мною к уничтожению… А так как природу я истребить не могу, то истреблю себя одного, единственно от скуки сносить тиранию, в которой нет виноватого»[146].

Писатель блестяще выразил то, что довелось пережить молодому Толстому в период увлечения Шопенгауэром, — замену вопроса об «истинности жизни» вопросом об «истинности смерти». Ф. М. Достоевский с иронией заметил, что самоубийца — «разумеется, материалист». Идеи этого монолога из «Дневника…» впоследствии использовались в романе «Бесы» (образ Кириллова). Истребление всего «человеческого, слишком человеческого» (Ф. Ницше) последовательный атеист Кириллов осуществил через самоубийство. Он взбунтовался против Бога, предвкушая в смерти обрести богоподобие. Дьявольское обольщение: «…Будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.3:5), — в новой форме стало символом современной цивилизации.

Количество самоубийств год от года неуклонно растет. Классик западной социологии Эмиль Дюркгейм отмечал: за вторую половину XIX века число самоубийств утроилось, учетверилось, упятерилось в зависимости от страны. Анализируя статистику, ученый пришел к выводу, что глубинные причины самоубийств — это дезорганизация, ослабление социальных связей, разрушение коллективизма, моральный распад, разложение религиозности (безбожие). Мотивы, которыми обычно объясняют самоубийства (нищета, психическая патология, ревность, пьянство, телесные страдания и т. д.), в действительности не являются его настоящими причинами. Истоки самоубийств, по Дюркгейму, — вовсе не в затруднениях жизни. Люди убивают себя в основном по «смысловым показаниям», потому что не знают, где останавливаются их законные потребности и какую цель имеет их деятельность. Высокий уровень числа самоубийств — признак морального бедствия. Соответственно, средство остановить рост добровольных смертей — не только в том, чтобы облегчить жизнь[147].

Число суицидальных попыток, не закончившихся смертельным исходом, в 15 раз больше всех самоубийств, приведших к непоправимой катастрофе. В одном из университетов штата Айдахо (США) при тщательном опросе студентов после подобных попыток выяснилось: 85% студентов не видели больше в своей жизни никакого смысла. При этом 93% из них были здоровы физически и с точки зрения традиционной психиатрии, жили в хороших материальных условиях и в полном согласии с семьей, активно участвовали в общественной жизни, имели все основания быть довольными своей учебой. «Во всяком случае, — подытоживает крупный психолог Виктор Франкл, — о неудовлетворенных потребностях не могло быть и речи»[148].

Психолог задает принципиальный вопрос: что могло подтолкнуть человека к попытке покончить с собой, несмотря на полное удовлетворение повседневных материальных потребностей? В. Франкл считает таким мотивом невозможность найти и осуществить смысл жизни, нехватку «содержания жизни» и «бегство от пустоты», то есть личностный кризис[149].

Часто руки накладывают на себя подростки в возрасте от 10 до 14 лет. Причем это не беспризорники, сироты или дети из неблагополучных семей, где родителям до них нет дела. В 78% случаев это отпрыски вполне обеспеченных и, казалось бы, внешне безупречных родителей[150].

Подчас они сильно избалованы («с жиру бесятся»); им не надо бороться за свое существование. Не зная ни в чем отказа, они мнят себя «золотой молодежью»: сорят деньгами, злоупотребляют алкоголем и наркотиками, позволяют себе «крутые» выходки, лихачат на дорогах. В их кругу царит культ золотого тельца.

Среди факторов, которые влияют на решение свести счеты с жизнью, упомянем также незрелое, а порой наплевательское отношение в обществе к чужой смерти. С экранов телевизоров на нас буквально обрушивается поток самоубийств, который «переливается» в реальную действительность. Наблюдать кончину стало привычным. Смерть утрачивает сакральное значение перехода в жизнь вечную. К тому же религиозный запрет на самоубийство практически разрушен, и это не принято обсуждать в школе, семье и прессе.

Иными словами, глубинная причина суицида — крайняя степень внутреннего одиночества, отчаяния, подавленности и беспомощности. Нормальное стремление к жизни всецело заменяется влечением к смерти. Вне Бога многим людям жить трудно, без Бога они неизбежно заболевают каким–либо духовным недугом. Однако с точки зрения традиционной психиатрии они могут оставаться вполне здоровыми. Кстати, тенденции современного общества таковы, что известный российский психолог Б. С. Братусь ставит весьма характерный диагноз: «Психически здоров, но личностно болен»[151].

Воистину, «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим» (Лк.4:4)! «Ибо тайна бытия человеческого не в том, — указывает Ф. М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы», — чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорее истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его всё были хлебы»[152].

Итак, мы вкратце рассмотрели преимущественно духовные истоки суицида. Но, помимо них, есть еще этнические и медико–генетические.

Загадки суицида

Обилие самоубийств в скандинавских странах (прежде всего Дании и Швеции) вполне укладывается в рассуждения Э. Дюркгейма: легче расстаются с жизнью те классы общества, которым свободнее и сытнее живется. Гораздо труднее понять суицидальные наклонности угро–финских народов. Венгры, эстонцы, финны, удмурты, коми уже давно придерживаются разных культурных и религиозных традиций, живут в разных политических и экономических условиях. Некоторые из этих народов и внешне не похожи друг на друга. Однако, словно сговорившись, все они поддерживают стабильно высокий уровень самоубийств.

Первое и второе место поочередно делят Венгрия и Финляндия. В СССР по этому мрачному показателю лидировали Эстония, Коми АССР и Удмуртия. Например, Армению они обгоняли в 15 (!) раз. Столицей самоубийств в Советском Союзе по праву считался удмуртский город Устинов[153].

Что же, кроме отдаленного родства и общего языкового корня, сближает угро–финские народы? Почему незримая мистическая нить саморазрушения протянулась от Будапешта через Таллин и Хельсинки к Воркуте и Ижевску?

У современных авторов нет однозначного ответа на эти вопросы. Вот лишь одна из версий. Ее озвучил венгерский писатель Дёрдь Керестури: «Характерные черты венгерского народного мироощущения обычно видят в индивидуалистическом складе характера, в спокойной манере созерцания и выражения, в предметном воображении. Но ведь очевидны и такие черты, как безрассудное молодечество, как неистребимость народной мистики, как склонность к анархическим, разрушительным порывам. Эти явления заставляют думать об огромных запасах неизрасходованной энергии, таящейся под спокойной поверхностью и ждущей подходящего исторического момента, чтобы со стихийной мощью вырваться на поверхность»[154].

Внешняя сдержанность, скрывающая подспудный заряд «вулканической лавы», — довольно опасная черта национального характера. Нагнетать давление в котле и не давать выхода пару — значит провоцировать взрыв.

Предрасположенность к суициду иногда бывает и наследственной. Это подтверждают многочисленные примеры из истории различных родов и семей. Приблизительно у 6% самоубийц родные отец или мать сами оборвали свою жизнь.

По сообщению радио «Свобода», специалисты Вашингтонского университета провели анкетирование трех тысяч подростков–близнецов. Девушки, сестры которых пробовали совершить самоубийство, гораздо чаще повторяли их печальный опыт, чем те девушки, сестры которых не помышляли наложить на себя руки. Братья и сестры, у которых есть генетические различия, реже следуют одинаковому сценарию, чем близнецы, имеющие одинаковый набор генов (монозиготные).

Допустим, один из монозиготных близнецов совершает суицид. По статистике второй близнец делает тот же роковой шаг в 5 раз чаще, чем в схожей ситуации разнояйцовый близнец. В итоге уровень совпадения по суициду у однояйцовых близнецов в 5 раз выше, чем у разнояйцовых[155].

Согласно данным Шведского Национального Центра по исследованию суицида, этому трагическому финалу способствует ряд неблагоприятных факторов эмбрионального развития. Обследовав около 700 тысяч пациентов, группа ученых из Стокгольма установила, что низкий вес плода при рождении (менее 2 кг) впоследствии увеличивает вероятность самоубийства в 2 раза. Иной фактор риска — рост плода. У потенциального самоубийцы он при рождении не больше 47 см.[156].

К тревожным сигналам относится и возраст матери ребенка на момент родов. Те люди, чьи беременные матери находились в подростковом возрасте, совершали суицид в среднем в 2 раза чаще по сравнению с теми людьми, матери которых родили их после совершеннолетия (до 29 лет)[157].

Уточним, что время зачатия, рост и вес плода во многом зависят от образа жизни женщины. Неправильное питание, алкоголь, наркотики, стрессы, сексуальная распущенность ведут к недоношенности плода и преждевременным родам. А это, как выясняется, повышает вероятность суицида в будущем.

На вопрос, как отражается на зачатом младенце попытка самоубийства матери в период беременности, пока нет однозначного ответа. Скорее всего ребенок получит сильную внутриутробную психическую травму с совершенно непредсказуемыми последствиями. А если женщину реанимировали или проводили какие–либо иные лечебные мероприятия, то не исключено и токсичное действие лекарств (включая пороки развития у плода).

Однако целиком списывать собственное жизненное фиаско на грехи родителей абсурдно. Неблагоприятные дородовые факторы (равно как и отягощенная наследственность) — не оправдание и не фатальные обстоятельства (см. заключение). По милости Божией и с помощью специалистов их пагубное влияние удается нейтрализовать или уменьшить.

Суицидальные наклонности характерны для выходцев из неблагополучных семей. Как правило, такие дети страдают от тяжелых психических травм, сексуального насилия, побоев и боятся выплеснуть гнев на своих прямых обидчиков. Отрицательные эмоции постепенно накапливаются, и ребенок «взращивает» их в душе. Депрессия, тревога, страх, паника подчас формируют патологическую тягу к самоуничтожению.

При депрессивных расстройствах в тромбоцитах крови не хватает фермента моноаминоксидазы. Ученые обнаружили: предки тех, у кого было чрезвычайно низкое содержание этого фермента, убивали себя в 8 раз чаще, чем предки тех, у кого данный показатель соответствовал норме[158].

Также при депрессии отмечается падение уровня серотонина в головном мозгу и 5–гидроксииндолуксусной кислоты (5–HIAA) в спинномозговой жидкости. У тех депрессивных больных, которые совершали суицидальные попытки с использованием жестких и «гарантированных» методов (стрелялись, бросались с высоты и т. д.), зафиксирована крайне низкая концентрация названных химических соединений. А у тех депрессивных пациентов, которые не пытались покончить с собой или делали это «щадящими» способами (например, путем передозировки снотворных), уровень серотонина и 5–HIAA был почти в 3 раза выше. У лиц, госпитализированных после попытки самоубийства и отличающихся низким содержанием серотонина, вероятность суицида в течение ближайшего года в 10 раз больше, чем у лиц с нормальным содержанием серотонина[159].

Недостаток трех упомянутых биологически активных соединений обусловлен внешней средой, образом жизни (вредными привычками, стрессами, нерациональным питанием и т. д.) и наследственностью. Так, в 2001 году французские и швейцарские биологи обнаружили гены, изменения в которых предположительно увеличивают тягу к самоубийству. Мутации нарушают способность нервных клеток использовать серотонин, который управляет многими человеческими эмоциями. Напомним, что его дефицит способствует тревоге, раздражительности, немотивированным страхам и импульсивно–агрессивному поведению (см. гл. VII–VIII). Таким образом, дефекты данных генов нарушают обмен веществ в тканях головного мозга и служат биохимической основой суицида.

Здесь уместно повторить: человек — не биоробот, реакции которого целиком предопределены взаимодействием генов, гормонов и ферментов. Человек может быть рабом Божиим или рабом дьявола, но — не рабом серотонина.

Кроме того, до сих пор не ясно, где первоначальное звено суицида. Не исключены два варианта: либо жизненные драмы приводят к дефициту серотонина и через это к самоубийству, либо дефицит серотонина вызывает жесточайший личностный кризис, и человек с расшатанной психикой ищет смерти. Допустимо предположить и то, что оба процесса идут параллельно. Так или иначе, но нарушение биохимического равновесия в организме, безусловно, сказывается на наших поступках.

Не секрет, что завершенные женские суициды обычно происходят в предменструальный период. Гормональный всплеск за 1–3 дня до начала месячных «давит на психику»: заметно ухудшается эмоциональный настрой и самочувствие, возникают нервные срывы, истерические припадки, неприятные болевые ощущения, упадок сил и т. п.

Женщины опережают мужчин по числу суицидальных попыток. И все же на одну женщину-самоубийцу в мире приходится примерно трое самоубийц мужского пола. Соотношение 1:3 весьма красноречиво. Добавим, что в группу риска по суициду издавна входят наркоманы, алкоголики и гомосексуалисты.

Известный русский ученый A. JI. Чижевский связывал сильные душевные потрясения не только с колебаниями гормонального фона, но также с фазами солнечной активности и сезонными изменениями погоды. Не сумерки вечера, не гнетущая тоска ночи, а именно белый день служит «пусковым курком» для сознания несчастного человека. «Слепящий полдень» — наиболее опасное в плане суицида время суток[160].

Воистину, избави нас, Господи, от «беса полуденного» — духа уныния! Думается, «демон полудня» воюет с нами не в одиночку. Он всегда метит в «ахиллесову пяту» человека — усиливает тот фактор риска беды, которым в данный момент удобнее воспользоваться. В итоге духовные и биологические причины суицида сливаются воедино и «льют воду на одну мельницу».

Самоубийству особенно подвержен человек с нестабильной нервной системой: неуравновешенный, слабохарактерный, ранимый… Недаром старец Паисий Святогорец говорил: «Люди, имеющие тонкое душевное устроение, большое честолюбие… горюют и страдают от меланхолии или вообще кончают самоубийством. Они и сами чувствительны, и дьявол делает их еще более чувствительными»[161].

«Душевно больные люди, — отмечает подвижник, — оканчивая жизнь самоубийством, имеют смягчающие вину обстоятельства, потому что их разум не в порядке. Даже увидев, как на небе просто собираются тучи, такой человек уже начинает чувствовать душевную тяжесть. Если же к этому подмешивается еще какое–то расстройство, то тучи становятся сугубыми (вдвойне опасными. — К. З.)»[162].

Итак, богословие и наука убедительно показывают, что импульсы к самоубийству различны. Порой это такие факторы, над которыми люди почти или абсолютно не властны. Речь идет об отягощенной наследственности, недоношенности плода, перенесенных в детстве издевательствах, нарушении уровня определенных биологически активных веществ и т. д. С другой стороны, нельзя отрицать роль свободного и сознательного выбора личности, которая самочинно желает покинуть мир сей.

Если демон смерти рядом

Как же помочь человеку (в частности ребенку) сохранить разумный баланс и не перейти тонкую грань между принятием жизни и ее отвержением?

Когда–нибудь в распоряжение медиков поступит надежный лабораторный тест, выявляющий генетическую склонность к суициду. Если человека удастся с пеленок «просканировать» на наличие предрасположенности к этому недугу, наука сделает большой шаг вперед. Тогда, наверное, будут разработаны эффективные методы генетического лечения и лекарственной профилактики. Но пока «прививка от самоубийства» — лишь мечта. И не факт, что она скоро станет явью.

Более действенные способы предотвратить беду — система психологической и психотерапевтической помощи населению. Она включает в себя телефон доверия, круглосуточные пункты, где можно пообщаться с психологом, психиатром и другими определенным образом подготовленными людьми, а также специализированные бригады скорой помощи, кризисные стационары и медицинские центры.

Кстати, первая телефонная линия доверия для людей, находящихся в бедственном положении, появилась в США в 1950 году. С тех пор профессионалы в области психического здоровья разработали немало интересных методик и подобрали ключ к разгадке суицида. Что же они советуют?

У каждого из нас должна быть «жилетка», в которую всегда можно поплакаться. Даже взрослым и самостоятельным людям в трудные минуты нужны поддержка и сочувствие. Тем более юной душе важно излить накопившиеся эмоции. Если ребенок знает, что родители его поймут или, по крайней мере, попытаются понять, он доверит им свое горе. Только не надо заниматься нравоучениями и устраивать скандалы. Это Отталкивает и провоцирует безрассудные поступки. На пике эмоций необходимо дать высказаться и просто пожалеть. А уж потом спокойно разобраться, в чем дело и как «разрулить» проблемы. Подчеркнем: разбираться следует не с человеком, а именно с проблемой.

Над детским горем нельзя смеяться, каким бы нелепым оно ни выглядело. Сейчас и в раннем школьном возрасте разыгрываются сцены, напоминающие трагедию Ромео и Джульетты. Но, в отличие от большинства взрослых, дети — максималисты. Они исповедуют принцип «все или ничего». Вряд ли их утешат рассуждения о том, что «все еще впереди», что любовь еще придет: «Много будет у тебя таких парней (девчат)». Ребенка не интересует далекое будущее, потому что он живет настоящим. И если в данную минуту не получает желаемого, то видит только одно решение — «ничего».

Психологи выделяют основные причины, побуждающие детей и подростков добровольно уйти из жизни:

— безответная или осмеянная любовь;

— отсутствие сил бороться с трудностями;

— стремление обратить на себя внимание;

— желание причинить боль («всем назло», «пусть мучаются»);

— крайняя форма протеста и противопоставления («я такой никому не нужен»).

Описаны несколько типов детей, склонных к суицидам. Вот основные тревожные сигналы, которые родители не должны игнорировать[163]:

• У ребенка нет друзей. Он практически ни с кем не общается, не откровенен с родителями, привык решать свои проблемы самостоятельно и никому не доверяет. Когда больно или страшно, он не плачет, а замыкается в себе.

• Ребенка ничего не интересует. Он равнодушен ко всему: к еде, учебе, развлечениям, окружающим людям. Ему не хочется даже шалить. На вопросы он отвечает примерно так: «Мне все равно»; «Нормально». Он может выполнять все просьбы взрослых, потому что своих желаний не имеет.

• Ребенок любит болеть и постоянно придумывает себе «страшные болезни». При этом он намеренно демонстрирует, что если родители рядом и усиленно его опекают, то ему легче. Старшие члены семьи постепенно привыкают к «надуманным» болезням и не обращают на них внимания. Вот тогда ребенок пытается напугать взрослых. К сожалению, иногда «смерть понарошку» становится реальностью.

• Самый тревожный звонок: ребенок часто представляет, как всем будет плохо после его смерти. Это выясняется по косвенным признакам: оговоркам, мимике, нежеланию думать о будущем, участвовать в семейных планах и т. д. Нередко надуманная или совсем пустяковая причина служит последней каплей.

Дети, которых удалось спасти, рассказывают, что мысли о самоубийстве посещали их довольно часто. Сначала это были лишь фантазии. Потом идея уже не казалась столь абсурдной, обрастала деталями и приобретала все более реальные черты.

С христианской точки зрения, такие навязчивые мысли внушает дьявол (см. выше). Поэтому без помощи опытного пастыря и православного психолога здесь не обойтись.

Один из путей профилактики самоубийств Э. Дюркгейм видел в религии. На его сугубо прагматичный взгляд, догматы и обряды сплачивают людей. Богословие иначе трактует жизнеутверждающую роль христианства. Тем не менее важно, что в религии усматриваются система символов и образ мышления, посредством которых общество сознает само себя и которые присущи человеку как члену общества. Примечательно: в католических кантонах Швейцарии (независимо от национальности их населения) в 4–5 раз меньше самоубийств, чем в других кантонах. «Следовательно, влияние религии так велико, что превышает всякое другое»[164].

Самоубийство — это духовный недуг, излечить который способна вера в Бога и доверие Богу. Верующие люди обычно являются прекрасными собеседниками — понимающими, чуткими, мудрыми. Однако среди них есть и такие, которые не умеют выводить из кризисного состояния. Морализаторство и банальные поучения лишь подталкивают к изоляции и самобичеванию. Но в подобных обстоятельствах гораздо уместнее не осуждать, не «метать громы и молнии», не взывать к совести, а поддерживать, утешать, проявлять искреннее и заботливое участие к ближнему. Другими словами, требуются холодный разум и горячее сердце.

У одной женщины в автокатастрофе трагически погиб молодой и единственный сын. Безутешная мать не выдержала удара судьбы и любой ценой хотела вернуть усопшего или хотя бы видеть его. Это стало навязчивой идеей, чуть ли не помешательством. Внутренние терзания довели мать до психиатрической больницы, но и после лечения переживания остались. Несчастная потеряла смысл жизни и все чаще задумывалась о самоубийстве. Надеясь отправиться на «тот свет» и быть рядом с любимым мальчиком, она совершала такие попытки.

В очередной раз она попала по «Скорой» в городскую клинику. В связи с обострением стенокардии из реанимации ее перевели в терапевтическое отделение. Немного придя в себя, женщина твердо решила поставить в своей судьбе окончательную точку. Уговоры врачей и старания соседей по палате были безуспешны.

На виду у персонала и пациентов больная подбежала к окну, выбила стекло и… уже только одной рукой держалась за раму. Все и охнуть не успели. В этот момент по коридору проходила медсестра. «А ты все равно своего сына не увидишь!» — громко крикнула она. «Это почему же?» — оторопела безумная. «Потому что самоубийцы идут в ад: сами выбраться оттуда не могут и других людей не видят. Но если ты здесь будешь молиться о своем сыне, то поможешь ему гораздо больше, а после смерти встретишь его».

В этот миг в душе несчастной матери что–то перевернулось. Она поняла, что своим отчаянным поступком не достигнет желаемой цели. И бессильно опустилась на пол… Потом люди видели, как в церкви она заказывала панихиды.

Однажды автор этих строк консультировал пожилую женщину. Тринадцать лет назад она перестала чувствовать ноги и вскоре не могла передвигаться самостоятельно. Ей поставили диагноз «остеохондроз», не направив на дополнительное обследование и лечение. Больная обратилась к другим специалистам, которые диагностировали опухоль грудного отдела спинного мозга. После операции в МОНИКИ в 1995 году добавился еще один онкологический диагноз — «менингеома». В 1999 и в 2001 годах по причине усиливающихся болей в спине произвели повторные операции. После последней женщине провели полный курс массажа, рекомендованного специалистами МОНИКИ. Но с тех пор ноги отнялись окончательно. К проблеме добавились скачущее давление, панкреатит, сахарный диабет II типа и язва двенадцатиперстной кишки. «Я постоянно лежу и очень ратую за эвтаназию, — жаловалась больная. — Кому я нужна с таким “букетом” болячек? Помогите хотя бы советом…»

Вот ответ, который был дан: «Скажу честно: никто не хотел бы оказаться в Вашей ситуации. Но, как известно, даже из самого безнадежного положения есть минимум два выхода. Кстати, один Вы назвали — эвтаназия. Это красивое слово означает активное или пассивное самоубийство. Мысль об эвтаназии — не Ваша. Ее внушает Вам дух отчаяния — дьявол, который исстари искушает всех и назван “человекоубийцей от начала”. Вас преследуют навязчивые мысли о сведении счетов с жизнью. Это имело бы смысл, если бы на “том свете” нас ничего не ждало: ни вечная жизнь, ни вечная мука. Однако люди, самовольно прервавшие свои земные мучения, страдают тяжелее — их судят как самоубийц.

А второй выход из создавшегося положения — духовная терапия. Древняя мудрость гласит: “Если нельзя изменить ситуацию, то нужно изменить свое отношение к ней”. Тогда будет легче, и откроется какая–то жизненная перспектива. Как это сделать?

Необходимо осознать, что с нами ничего просто так не происходит. Случай — это язык Бога, а болезнь — сигнал бедствия, который душа посылает через тело. О чем говорят болезни? О том, что Ваша жизненная миссия не завершена. Быть может, есть то, в чем еще надо раскаяться. Задайте этот вопрос своей совести и сверьте ответ с божественными заповедями.

Вы живете не в глуши. При желании можно найти верующих людей, которые помогут Вам прийти в церковь и рассказать священнику о своей беде или пригласят его к Вам домой. Так Вам откроется новый смысл жизни.

Человек, не владеющий ногами, тем не менее способен творить добро. Например, молясь и читая псалтирь за живых или усопших, он дерзновенно просит Господа о милосердии к ним. А молитва, исходящая из глубины сердца прикованного к постели страдальца, очень действенна. Не зря на Руси набожные люди так чтили убогих и считали их молитвы особенно богоугодными. Убогими именовали тех, кто близок к Богу — «у Бога».

Верьте: Господь облегчит Вашу участь, подаст утешение и терпение в скорбях, а потом Сам возьмет Вас к Себе. И помните: если Бог посылает столь тяжелый крест, значит, Вы — сильная и можете его нести. Слабому духом такое испытание не дается. Укрепи Вас, Господи!»

Бесцельность бытия, страх перед неизбежностью смертного часа и уныние христианство исстари врачует молитвой, покаянием, добродетелью смертной памяти (memento mori), надеждой на Бога, учением о бессмертии души, о «воскресении мертвых и жизни будущего века». Церковь призывает нас вести себя осмотрительно и заранее готовиться к переходу в иной мир (см.: Пс.89:12; Сир.7:39; 8, 8 и 9, 16–18).

Человеку необходима вера в Бога, нужен высший, конечный смысл жизни, а не только знание или ощущение конкретных близлежащих целей. Душа не довольствуется частичной правдой, но жаждет всей полноты Небесной истины.

По мнению нашего современника, старца Паисия Святогорца, большинство людей «страдает потому, что не понимает глубокого смысла жизни. Когда этот глубокий жизненный смысл становится понятным, то все дела устраиваются правильно»[165]. Старец советовал родителям помочь уяснить своим детям, что такое добро. А ведь оно и «есть глубочайший смысл жизни»[166].

К сожалению, нередко бывает, что все начинается с внутренней пустоты и скуки, а заканчивается личностным кризисом и самоубийством. Конечно, никакой общей для всех схемы движения «по нисходящей» начертать нельзя. Все очень личностно, индивидуально. Иногда духовно, а то и физически человек гибнет, не дойдя до стадии самоубийства. Но Господь может спасти всегда, даже при суицидальной попытке.

Автору этих строк сообщили следующую историю. Несколько молодых людей решили позабавиться: повторили известную сцену из романа Толстого «Война и мир». Словно бравые и удалые гусары, они поспорили, кто из них больше выпьет и дольше усидит на подоконнике. Один парень немало «принял на грудь» и, уже ничего не соображая, лихо вскочил на подоконник. Как говорят в народе, «пьяному море по колено!»

Но через несколько секунд юноша начал терять равновесие. Как потом рассказал он сам, какая–то упругая сила буквально втолкнула его назад в комнату. Он тотчас протрезвел, опомнился и страшно испугался.

Очевидно, под действием сильнейшего стресса организм мобилизовал свои внутренние резервы. А удержал парня от падения скорее всего ангел-хранитель. Воистину, Бог не хочет смерти беззаконника, но «чтобы он обратился от путей своих и был жив» (Иез.18:23).

Каждому из нас Библия предлагает свободный выбор: жизнь и добро или смерть и зло, благословение или проклятие. «Избери жизнь, — призывает слово Божие, — дабы жил ты и потомство твое…» (Втор. 30,19).

В учении Христа мы черпаем те идеалы и ценности, благодаря которым имеем уникальный шанс обрести истинный смысл жизни. Христианство спасительно, поскольку восстанавливает разрушенную грехом связь человека с Богом. А это самое главное в терапии духовных недугов.

Но если беда все же произошла? В каждом конкретном случае нужно тщательно разбираться, под влиянием каких мотивов и обстоятельств, «в здравом уме» или «вне ума» несчастный наложил на себя руки. Следует учитывать, насколько он был дееспособен, вменяем, в какой степени его сознание подверглось деформации, помрачению, не поддался ли он сиюминутной слабости, аффекту.

С точки зрения православного специалиста по биомедицинской этике, протопресвитера Иоанна Брэка, воля самоубийцы зачастую парализована как грехом, так и болезнью. Христианская любовь и пастырская чуткость не должны игнорировать научно установленные факты. Поэтому отец Иоанн предлагает составить особый чин погребения психически нездоровых самоубийц. Там их предсмертное состояние «всецело признавалось бы связанным с нашей падшей природой (по аналогии с чинопоследованием о второ- и третье-брачных)»[167].

Размышляя о загробной участи самоубийц, старец Паисий пишет: «Мы не знаем, отчего они наложили на себя руки и в каком состоянии они находились в последний момент жизни. Может быть, в час, когда их душа выходила из тела, они покаялись, попросили у Бога прощения, и их покаяние было принято. И, может быть, их душу принял Ангел Господень»[168].

Бога не обманешь. Если в сердце закралась коварная мысль «уйти красиво» и успеть «покаяться» при последнем издыхании, то Господь поступит «с лукавым — по лукавству его» (Пс.17:27).

Резюмируем цитатой из «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви»: «Умышленный самоубийца, который “соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия”, не удостаивается христианского погребения и литургического поминовения… Если самоубийца бессознательно лишил себя жизни “вне ума”, то есть в припадке душевной болезни, церковная молитва о нем дозволяется по исследовании дела правящим архиереем. Вместе с тем необходимо помнить, что вину самоубийцы нередко разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия»[169].

Глава X. «Внутренний ад»

В святоотеческой схеме восьми греховных страстей две последние страсти — тщеславие и гордость (гордыня) — стоят особняком. Эти пороки самые лютые и трудноискоренимые. Иногда их даже объединяют в один духовный недуг, поскольку они различаются между собой, как отрок и мужчина, как пшеница и хлеб. «Ибо тщеславие, — рассуждает преподобный Иоанн Лествичник, — есть начало, а гордость — конец»[170].

Тщеславие — это поиск пустой, суетной (тщетной) славы от людей. Манеры и поступки тщеславного человека насквозь пропитаны лицемерием, человекоугодием, лукавством, завистью, театральностью, жаждой комплиментов и похвал. Тщеславному непременно нужен «благодарный зритель», «аудитория у ног».

Гордый же человек сам себя мнит кумиром и судьей. Собственное «я» он считает как бы центром Вселенной. В народе говорят: «Пуп земли». Он самоуверен, высокомерен, заносчив, надменен и властолюбив. Он отвергает любые авторитеты, имеет амбиции и завышенную самооценку, обычно не верит в Бога, кощунствует и богохульствует.

Тщеславие и гордыня — страсти исключительно духовные. По выражению преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, они возникают «без всякого содействия тела»[171]. Поэтому они никак не обусловлены генетикой и физиологией организма.

Однако существуют некоторые аномалии личности и характера, симптомы которых чем–то сродни признакам данных страстей. Как это объяснить? Вероятно, так: либо тщеславие и гордыня порождают соответствующие психологические и психические отклонения, либо, наоборот, становятся их следствием, либо верно то и другое сразу.

Генетические факторы могут играть определенную роль в развитии истероидного, шизотипического, пограничного, параноидного и асоциального расстройств личности. Среди таких биологических факторов риска выделяют врожденные наклонности (например, высокую или низкую активность нервной системы, заторможенность поведения) и снижение уровня нейромедиаторов головного мозга (серотонина, дофамина, норадреналина). Эти генетические особенности способны предрасполагать к депрессиям и импульсивно–агрессивным действиям, вплоть до нанесения себе ножевых порезов[172] (см. гл. VII–IX).

Подчеркнем, что личностные расстройства не являются целиком наследственными. Наиболее весомый вклад в их происхождение вносят духовные, психологические и социальные причины (соблазны окружающего мира, эмоциональные травмы, отсутствие родительской заботы, ошибки воспитания и пр.).

Заключение

Итак, мы рассмотрели в единой связи восемь греховных страстей и восемь групп порочных врожденных склонностей. Многочисленные примеры и факты, богословские и научные комментарии убеждают нас, что корни некоторых пороков уходят в глубь человеческого естества, в наследственность. Отсюда — ряд серьезных выводов:

1. В той или иной степени люди генетически предрасположены к определенным болезням и нравственно неодобрительному поведению.

2. Наряду с духовными и социально–психологическими причинами, пагубные врожденные склонности имеют генетические и биохимические предпосылки для своего возникновения. Гены могут быть связаны со страстями и смертными грехами посредством физиологических процессов организма.

3. Наиболее генетически обусловлены плотские страсти (чревоугодие и любодеяние). Из духовных страстей в некоторой мере зависят от генов проявления гнева, мирской печали и естественного уныния. А сребролюбие, тщеславие и гордыня связаны с наследственностью косвенно, не напрямую.

4. Люди с отягощенной наследственностью порой имеют склонность к смертным грехам, возникающим на почве плотских страстей (пьянство, гомосексуализм и т. п.). В меньшей степени отмечается генетическая предрасположенность к смертным грехам на почве гнева, мирской печали и уныния (агрессивность, жестокость вплоть до убийства, самоубийство и т. д.). Гордыня, тщеславие и сребролюбие подчас приводят к таким смертным грехам, которые нельзя объяснить влиянием биологической наследственности (самообожествление, черная зависть, иудина жадность к деньгам).

5. Биологические факторы риска греховных страстей (например, ген тревоги и невротичности, недостаток или избыток определенных гормонов и ферментов) не подменяют и не упраздняют собой грех. Наоборот, они служат его орудием, его материальной структурой в организме.

6. Посредством патологических мутаций грехи рода могут разжигать у потомков «генетический пожар», и тогда демонам легче подтолкнуть нас к злу, легче совладать с нами.

7. Неблагоприятная наследственность частично сковывает нашу внутреннюю свободу, но — не всегда и не стопроцентно. Исключение составляет тяжелая психическая патология, которая делает человека недееспособным (синдром Дауна ипъп.).

Никто не спорит, что человеку с отягощенной наследственностью трудно одолеть соответствующие страсти. Нужно особенно избегать того соблазна, к которому у нас слабый иммунитет, и сугубо остерегаться того искушения, перед которым нашему организму тяжело устоять. К примеру, людям, генетически и физиологически склонным к алкоголизму, сложнее отказаться от лишней рюмки вина, а предрасположенным к наркотикам — «соскочить» с иглы. Сначала грех перерастает в болезнь, а затем болезнь влечет нас к греху.

Обвинять такого человека и заставлять его каяться за разнузданность и прихоти предков — по меньшей мере не по–христиански. Будем помнить, что он — заложник чужих ошибок, невинная жертва и достоин глубокого сожаления. Наследственные склонности к порокам — это такие же смягчающие обстоятельства, как нищета или дурное воспитание.

Однако абсолютно всё «списывать» на злополучные гены тоже не правильно. Лукавый человек весьма изощренно ищет алиби и оправдывает собственные недостатки. Для этих неблаговидных целей он старается использовать и научные открытия. Он находит новые аргументы в пользу фатальности своих пагубных пристрастий: якобы гены виноваты, а не я…

«Ну, — уныло сетует он, — это же генетика! Здесь ничего не попишешь! Я вынужден делать то, что велят мне гены. Я, как компьютер, исполняю вложенную в меня программу».

Вспомним кинофильм «Обыкновенное чудо». Король жалуется: «Я коварен, злопамятен, капризен. И самое обидное, что не я в этом виноват, а предки. Прадеды, прабабки, внучатые дяди, тети разные, праотцы и праматери. Они вели себя при жизни, как свиньи, а мне приходится отвечать. Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек. И вдруг такого натворю, что хоть плачь. Ведь я с фамильными драгоценностями унаследовал все подлые фамильные черты. Представляете удовольствие? Сделаешь гадость — все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата… Другой свалил бы вину за свои подлости на товарищей, на начальство, на соседей, на жену. А я валю на предков, как на покойников. Им все равно, а мне полегче»[173].

Чувствуя на себе обличающий взгляд собеседника, король продолжает: «Молчи! Я знаю, что ты скажешь! Отвечать самому, не сваливая вину на ближних, за все свои подлости и глупости — выше человеческих сил! Я не гений какой–нибудь. Просто король, какими пруд пруди».

Презирая своих предков, король, однако, безумно любит родную дочь. По характеру она на него нисколько не похожа. И в глубине души он этому даже рад. Вдумаемся: каково радоваться тому, что твои дети на тебя, к счастью, не похожи?!

Еще раз повторим мудрое изречение Виктора Франкла: «Наследственность — это не более чем материал, из которого человек строит сам себя. Это не более чем камни, которые могут быть использованы, а могут быть отвергнуты строителем. Но сам строитель — не из камней»[174].

Зная живучесть греха в нашем падшем естестве, Творец не оставил нас «на волю злых генов». В помощь нашим духовным усилиям Он сотворил природные механизмы, блокирующие развитие болезней и пагубных врожденных склонностей.

Существуют гены–антагонисты, противодействующие другим генам. Скажем, антионкогены защищают наши клетки от перерождения в раковую опухоль. Если антионкогены повреждаются, то под воздействием неблагоприятных факторов внешней среды (радиации, стрессов, алкоголя и т. п.) активизируются «спящие» до этого онкогены. В результате возникает рак. А при нормальной работе генетического аппарата и иммунной системы срабатывает естественная защита организма, и опухоль не образуется. Вот почему генетическая предрасположенность к заболеванию вовсе не означает, что оно неизбежно.

Тем более это относится к какому–либо греховному пристрастию, отправной точкой которого служит безволие самого человека — грех, гнездящийся в его сердце. Господь сотворил нас по Своему образу и даровал нам свободу воли. В конечном счете, мы сами выбираем, уступить греху или нет. А если собственных сил не хватает, Господь всегда протягивает руку помощи. Отвергнем мы ее или примем — опять же зависит только от нас.

«Бог справедлив, — утверждает старец Паисий Святогорец. — Он питает великую и особенную любовь к тем детям, которые в мире сем претерпели несправедливость — от родителей или от кого–то еще. Если причиной того, что ребенок идет по кривой дорожке, становятся его родители, то Бог не оставляет такого ребенка, потому что тот имеет право на Божественную помощь. И вот мы видим, как некоторые юноши — да и не только юные, но и пожилые люди — в какой–то момент резко поворачивают к добру»[175].

Конечно, злоупотреблять милосердием и долготерпением Господа недопустимо. Родители должны усердно стараться отсекать все свои страсти — и унаследованные, и приобретенные. А иначе Судия Небесный взыщет с родителей за их нераскаянность и духовное нерадение. Кроме того, они «понесут ответственность за то, что передают эти страсти своим детям»3.

Бороться с плохой духовной и биологической наследственностью следует с самого раннего возраста. Упреждающий удар по наследственным и врожденным недугам наносят заблаговременно. Вполне понятно: сорняки проще выполоть, пока они еще не окрепли и не разрослись. Нет оправдания тем родителям, которые знают о пороках и болезнях своих детей, но сидят сложа руки.

Если же дети уже выросли, надо действовать по принципу: «Лучше поздно, чем никогда». Но в обоих случаях крайне важно сочетать усилия врачей с духовными способами исцеления, которые предлагает нам Православная Церковь[176].

Чем сильнее мы противимся Богу, тем больше над нами господствуют наследственность, окружающая среда и демоны, наши внутренние страхи и похоти. Сделаем же то, что в наших силах, а остальное предоставим Богу. Недаром церковное песнопение гласит: «Идеже бо хощет Бог, побеждается естества чин». Иными словами, по воле Божией изменяется естественный ход событий.

Старец Паисий Святогорец учит: «Покаяние и исповедь — вот что нужно сегодня. Мой неизменный совет людям: кайтесь и исповедуйтесь, чтобы дьявол был лишен прав, а вы прекратили подвергаться внешним бесовским воздействиям. Чтобы люди поняли и покаялись, им требуется встряска… Мы еще не осознали, что покаянием человек может изменить решение Бога (курсив. — К. 3.). То, что у человека есть такая сила, — это не шутка. Ты делаешь зло? Бог дает тебе по загривку. Говоришь: “согрешйх”? Бог изменяет гнев на милость и подает тебе Свои благословения»[177].

Чистосердечное, неформальное покаяние словно исправляет содеянное, переделывает какое–то внешнее событие, — но уже во внутреннем плане. Когда мы осознаём убийственную мощь греха и свое недостоинство, когда стыд и надежда захлестывают душу, тогда в сердце сходит божественная благодать. Она вырывает нас из дьявольского плена, буквально освобождает (по–славянски — разрешает) от уз греха и смывает его следы. Она делает в очах Божиих наши проступки «якоже не бывшими» — как будто их не было вовсе.

Грех калечит человека, а благодать врачует его. И если наша или чья–то болезнь явилась плодом преступления закона Божия, то после устранения духовных причин нередко исчезают и их физические последствия (см.: Мк.2:3–12). «Покаянием, — наставляет преподобный Варсануфий Великий, — можешь избавиться от наказательных болезней»[178] (см. приложение I и III).

Хотя не обязательно, что покаяние приведет к стопроцентному исцелению. Во–первых, это не всегда угодно Богу, а во–вторых, наши вера и усердие зачастую слабы. Кому из нас Господь скажет слова, обращенные к женщине, страдавшей кровотечением: «…Вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей» (Мк.5:34)?

Однако ради искреннего покаяния Промысл Божий может смягчить клинические проявления болезни: сделать менее частыми обострения, облегчить болевые приступы, устранить возможные или уже имеющиеся осложнения, побочные действия лекарственных препаратов и медицинских манипуляций и т. п. Верующих больных Господь поддерживает в благочестивой деятельности и, казалось бы, непосильных трудах. Он укрепляет терпение и дает силы в страданиях, отгоняет малодушие и панический страх, помогает мобилизоваться и правильно сориентироваться в том, что надо делать (выбор врача, методов лечения, поиск лекарств и т. д.).

Вместе с тем существует огромный соблазн обратиться к небогоугодным способам диагностики и врачевания. Среди них — такие генные технологии, которые противоречат воле Божией (селекция и уничтожение «лишних» эмбрионов, клонирование людей, управление их сознанием, разумом, чувствами и т. д.).

В своем знаменитом романе–антиутопии «О дивный новый мир» английский писатель Олдос Хаксли подробно описывает «плоды» создания людей с заранее намеченными свойствами. По сюжету произведения, изощренные генетические манипуляции с эмбрионами позволили ученым «перейти из сферы простого, рабского подражания природе в куда более увлекательный мир человеческой изобретательности». Там власть имущие предопределяют и формируют людей к жизни в заданных кастах. Одновременно людям прививают любовь к неизбежной, выбранной за них судьбе[179].

Если считать нравственные пороки и недостатки разновидностями наследственных болезней, то человек ни за что не отвечает. Его нет смысла и воспитывать. Достаточно скорректировать его генетический код и биохимические реакции. И тогда несчастливый автоматически превратится в счастливого, а грешник — в святого. Антихристианская сущность подобных воззрений очевидна.

Завершим цитатой из «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви»: «Значительную часть общего числа недугов человека составляют наследственные заболевания. Развитие медико–генетических методов диагностики и лечения может способствовать предотвращению таких болезней и облегчению страданий многих людей. Однако важно помнить, что генетические нарушения нередко становятся следствием забвения нравственных начал, итогом порочного образа жизни, в результате коего страдают и потомки (курсив. — К. 3.). Греховная поврежденность человеческой природы побеждается духовным усилием; если же из поколения в поколение порок властвует в жизни потомства с нарастающей силой, сбываются слова Священного Писания: “Ужасен конец неправедного рода” (Прем.3:19). И наоборот: “Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его. Сильно будет на земле семя его; род правых благословится” (Пс.111:1–2). Таким образом, исследования в области генетики лишь подтверждают духовные закономерности, много веков назад открытые человечеству в слове Божием (курсив. — К. 3.). Привлекая внимание людей к нравственным причинам недугов, Церковь вместе с тем приветствует усилия медиков, направленные на врачевание наследственных болезней. Однако целью генетического вмешательства не должно быть искусственное “усовершенствование” человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке»[180].

Приложение I. Подвижники благочестия XX века о врожденных и приобретенных недугах[181]

«Страдание детей нас озадачивает больше, чем страдание взрослых. Когда страдает взрослый человек, легче увидеть ту пользу, которую могло бы принести страдание, при условии, что человек вырастет в полную меру своего призвания. Но может ли страдающий ребенок научиться чему-то подлинно ценному: терпению и смирению, мужеству и выдержке, доверчивой покорности? Мне вспоминается ребенок, о котором говорится в жизнеописании французского святого XIX века. Этот священник спросил мальчика девяти лет, как он может переносить мучительную болезнь. Тот ответил: «Отец, я научился не ощущать сегодня вчерашнего страдания и не предвидеть завтрашнего». На такое способны очень немногие взрослые, ибо страдание — будь то нравственная мука, душевные переживания или физическая боль — обычно становится невыносимым, потому что в каждый момент мы как бы несем и переживаем все уже прошедшие моменты боли и страдания и в каждый миг ожидаем, что так будет вечно, что оно никогда не кончится. И мы не в состоянии противостоять всему прошлому и будущему страданию, хотя в большинстве случаев могли бы противостоять конкретной порции страдания нашего тела или нашей души в данный момент.

Этот пример говорит о ребенке девяти лет. Как же маленькие дети, еще не способные рассуждать таким образом? Может ли страдание что–то значить для их бессмертной души или оно — сплошная бессмыслица и жестокость? Мы склонны думать, что наш духовный рост происходит при посредстве разума, сознательного отклика, путем умственного возрастания. Мы воображаем, что наша духовная жизнь состоит из раскрывающихся в нас возвышенных мыслей и глубоких чувств. Но не в этом духовная жизнь, не это — жизнь Духа. Это — та промежуточная область, которая не принадлежит ни телу, ни духу. Я поясню свои слова сравнением. Мы крестим ребенка. Чего мы ожидаем — если вообще ожидаем чего–либо? Почему мы считаем, что в этом есть смысл? Потому что мы верим, что, осознанно или нет, живой дух, живая душа ребенка способна встретить лицом к лицу Живого Бога. Независимо от всякого психологического восприятия, всякого интеллектуального или эмоционального отклика живая душа встречает Живого Бога, и таинства Церкви обращены к этой живой душе, которая в своем познании Бога не зависит ни от интеллекта, ни от сознания, ни от чего подобного.

Но в таком случае это верно в отношении всего того, что происходит в теле или душе ребенка еще до того момента, когда он может осознавать случающееся на интеллектуальном уровне. Следовательно, если болен ребенок того возраста, когда мы не можем ожидать, что он будет сознательно понимать происходящее, когда он еще не способен научиться тому, что требует воли, интеллекта, зрелых чувств, активной веры, активного принятия, то это не означает, что происходящее с ним в теле никуда не ведет, что оно не станет положительным событием или положительным вкладом в его вечную жизнь. И это, я думаю, особенно важно осознать родителям, взрослым, когда с ребенком как будто нет контакта, как в случае умственно недоразвитых детей. Есть предел общению в слове, но нет предела другим формам общения. В конечном итоге, встреча двух людей происходит за пределом слов. Она происходит там, где Бог. В Православной Церкви, мы настаиваем, что беременная женщина должна исповедоваться, должна выправить свою жизнь, причащаться, молиться, потому что связь, существующая между нею и ребенком, такова, что все, случающееся с ней, случается и с ребенком. Когда ребенок родился, мы ожидаем, что родители молятся о нем. Мы крестим, миропомазываем и причащаем младенцев на том же основании, о котором я говорил выше: потому что Живой Бог может встретить Свое живое создание на той глубине, которая далеко за пределами любых возможностей человеческого общения. Когда ребенок болен, без сознательной как бы восприимчивости, всегда есть возможность молиться о нем, держать его перед Богом и приобщать его таинствам Церкви. Если бы родители и окружающие такого ребенка люди больше это осознавали! Если бы вместо того, чтобы стараться биться через непроходимую стену, они погружались в те глубины, где мы все встречаемся в Боге, то могла бы возникнуть взаимная связь — связь, которую ребенок воспринимает и которая стала бы началом вечного взаимоотношения.

Это относится и к смерти. “Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых” (Мк.12:27). И если мы живем в Боге, между нами есть близость. Часто, когда из этой жизни уходит ребенок, родители переживают двойное горе. С одной стороны, умер ребенок. Нет больше физического присутствия, нет непосредственного физического общения. Но, кроме того, мы странным образом воображаем, что ребенок, умерший младенцем, навсегда им и останется, что он останется вне сознательного контакта, потому что на земле он умственно не развился и не мог общаться на уровне интеллекта и тех эмоций, которые нас связывают. Но ведь это живая душа, живущая в Живом Боге и Его силой, и, если бы только мы могли достичь глубин собственной души, собственного духа, мы могли бы без страха быть уверенными: ничто не может разлучить нас. Когда наступит полнота времен, исполнение всего, мы встретимся не на уровне нашего психологического богатства или убожества, мы встретимся — дух с духом и душа с душой. Это мы должны бы осознавать уже теперь, на земле. Наши взаимоотношения с теми, кто ушел из этой жизни, — не в прошлом и не в будущем. Они в настоящем — в скоротечном мгновении настоящего, в котором мы встречаемся с вечностью, то есть с Богом».

Митрополит Антоний Сурожский

«Если, имея увечье, мы терпим и не ропщем, то получаем большую мзду. Потому что все увечные люди откладывают себе духовные сбережения. К примеру, в небесной “сберегательной кассе” на человека глухого открыт счет за то ухо, которым он не слышит, на слепого — за слепой глаз, на хромого — за хромую ногу. Это великое дело! Если эти люди совершат еще хоть небольшой подвиг против душевных страстей, то они будут награждены и венцами от Бога. Посмотри — ведь инвалиды войны получают особую пенсию и, кроме того, их награждают орденами.

Если человек имеет красоту, удальство, здоровье и при этом не подвизается, не старается отсечь свои недостатки, то Бог скажет ему: “В жизни земной ты насладился данными тебе благами: удальством и тому подобным! Что еще Я тебе должен? Ничего”. А вот человек, имеющий увечье: родился ли он с ним, унаследовал ли его от родителей или приобрел позднее, должен радоваться, потому что в жизни иной он получит воздаяние. Особенно в том случае, если он не виноват в своем увечье. В этом случае он будет иметь воздаяние чистое, без “вычетов” и “удержаний”. Ведь если человек всю жизнь не может, к примеру, вытянуть ногу, не может сесть, сделать поклон и тому подобное, то это немалое испытание. В иной жизни Бог скажет такому человеку: “Иди сюда, дитя Мое, и уже навечно сядь на этот трон”. Поэтому я говорю, что мне в тысячу раз лучше было бы родиться умственно отсталым, слепым или глухим, потому что в этом случае меня ждала бы мзда от Бога[182].

Если люди увечные не ропщут, но смиренно славословят Бога и живут с Ним, то в раю они займут лучшее место. Бог поместит их вместе с исповедниками и мучениками, которые ради Христовой любви отдали свои руки и ноги, и сейчас в раю они с благоговением лобызают руки и ноги Христа».

Старец Паисий Святогорец

«Остановимся на минуту на этом последнем моменте: на том, как смотреть в лицо страданию. Есть разница: пассивно, робко или с возмущением претерпевать страдание — или принять его. Не каждый, кто страдает, принимает страдание, глядя ему в лицо. Очень часто мы бежим от страдания, а оно преследует нас, словно бич Божий. Посмотреть ему в лицо мы можем не в тот момент, когда собираемся с мужеством и соглашаемся трезво взглянуть на вещи. Это возможно, только если нам есть на что опереться. В противном случае мы бываем способны на миг взглянуть в лицо страданию — и тут же нас сломит страх, тревога, сознание бессмысленности того, что мы переносим. Чтобы встретить страдание лицом к лицу, надо воспринимать жизнь смело и мужественно. Если мы изначально считаем, что жизнь должна быть легкая, что страданию нет места в ней, что главное — жить и получать от жизни все, что она может дать приятное, то очень трудно взглянуть в лицо страданию. Мы можем проявить мужество на короткое время, но не способны сделать его своей постоянной жизненной позицией. Но если я живу ради чего–то, если я готов умереть за что–то, если для меня существуют ценности большие, чем я сам, вещи более значительные для меня, чем то, что случается со мной, у меня есть опора, и я могу смотреть в лицо страданию.

Вы скажете: ну, это геройство! Нет. Так действует каждый из нас по отношению к некоторому кругу обязательств или взаимоотношений. Мы готовы встретить страдание и переносить его ради кого–то одного, вместе с кем–то одним или по определенной причине, и отстраняем, вернее отвергаем страдание, когда оно посылается нам ради другого человека или иной цели. Это говорит о том, что даже на самом низком уровне мы способны смотреть в лицо страданию, если оно как–то связано с ценностями, которым мы готовы служить, или с людьми, которые достаточно для нас значат, чтобы мы забыли самих себя. И тут, идет ли речь о Боге или о людях, решающее слово — любовь, не долг, не мужество. Понятие долга возникает, когда любовь слаба. Мать проводит ночь у постели больного ребенка: у нее нет чувства, что она “исполнила свой долг”. Она просто не может поступить иначе. Платная сиделка исполняет свой долг. То же самое справедливо сказать, когда мы отдаем свою жизнь, когда живем или умираем ради чего–то, что глубоко заложено в нас, что важнее для нас, чем то, чему мы противостоим.

Страдание — не всегда зло. Это знает врач, знает медсестра. Знают бывалые пациенты. Боль — момент, когда нам дается предупреждение, что что–то не в порядке. Иначе мы оказались бы в трагическом положении без всякого предупреждения. Начинающего медика учат: если пациент страдает, иногда не следует облегчать его боль, пока не найдена ее причина. Если снять боль, у врача порой не остается никаких данных. Это же относится к душевным страданиям. Бесполезно снимать боль успокаивающими средствами или “опиумом для народа”, или слабыми формами опиума, отводя людей от переживания страдания, заставляя их забыть о страдании на короткое время. Мы должны быть готовы помочь людям обнаружить причину страдания и помочь им справиться с ней.

Вы, может быть, скажете, что в медицинской ситуации все обстоит проще, потому что довольно быстро врач находит причину болезни и может облегчить ее. Да, но и тут есть другая сторона вопроса. Вы, наверное, замечали, как легко нас охватывает страх перед страданием, и сам этот страх становится причиной страдания даже большего, чем объективное страдание, которое мы несем. Если мы не научимся выносить страдание, когда оно настигает нас, как можно дольше, до предела наших сил, мы постепенно сможем терпеть все меньше и меньше, пока, наконец, потеряем всякую способность терпеть что бы то ни было. Мысль о страдании, страх, что оно вернется, заставит нас принимать какие–то меры или лекарственные средства — и мы доведем себя до полного поражения. Вы ведь знаете, как люди часто прибегают к аспирину или чему-то подобному, потому что чувствуют, будто что-то не в порядке. Часто это ощущение оказывается обманчивым. Ничего не случилось бы. Но если вы снижаете свой уровень выносливости, в какой–то момент окажется, что вы ничего не способны терпеть. И тут, как я сказал, вас ожидает полный крах, потому что и без всякой реальной причины вы будете жить в страхе, в тревоге: а вдруг появится боль, страдание. Как часто люди проводят долгую жизнь — семьдесят, восемьдесят, девяносто лет — в страхе смерти.

Они могли бы жить спокойно и без страха всю жизнь, за исключением одного дня, если бы отложили свое ожидание смерти.

То же самое можно сказать о самых разных видах страдания, которые мы предвосхищаем и против которых стараемся бороться, порой успешно, пока дело касается нашего тела, но только увеличивая при этом свою предрасположенность тревожиться. А между тем смотреть в лицо реальности гораздо проще, чем мы воображаем. Это очень важно в нашем отношении к страданию. Очень часто мы находим его невыносимым не потому, что в данный момент не в силах терпеть его, а потому, что относительно выносимая боль данного момента помножена на воспоминание обо всем, что мы уже вытерпели, и на мысль о том, что страдание будет все длиться и никогда не перестанет. Очень часто люди сдаются, теряют мужество перед лицом страдания из–за того, что предвидят в будущем. Нам бы очень пригодилось умение в каждый миг нести сиюминутную боль вместо того, чтобы предвосхищать все будущее, вечную боль, бесконечное, все возрастающее страдание. Здесь можно процитировать слова: “У меня нет ничего общего со смертью: когда она придет, меня не будет, если я умер, ее нет”. Если я живу в настоящем времени, нет ни прошлого, ни будущего. Когда я окажусь в той точке пространства и времени, которую называю будущим, той минуты, которую я претерпеваю сейчас, уже не будет. Так зачем же мне проживать совокупность вспоминаемого прошедшего и воображаемого будущего, собранную в напряженный и невыносимый настоящий момент?»

Митрополит Антоний Сурожский

«…Иногда люди запутываются в помыслах, которые могут свести их с ума даже в тех случаях, когда происходящее естественно, и, если можно так выразиться, оправданно. “Может быть, у меня наследственная душевная болезнь? Может быть, я болен?” — терзаются такие люди. Я был знаком с юношей, который, когда учился, читал по одиннадцать часов в сутки. Он получал стипендию и помогал своей семье, так как его отец был болен. Под конец учебы он выбился из сил, потому что был человеком чувствительным, тонким. У него постоянно болела голова, и он защитил диплом с огромным трудом. Потом он начал мучиться помыслами, будто страдает наследственной душевной болезнью. Да какая там еще наследственность? Тут даже, если человек просто читает по одиннадцать часов в день, это приведет его к истощению сил. А что уж говорить, если человек учится, помогает родителям и при этом еще имеет чуткую душу!..

— Геронда[183], один ребенок после того, как его отец покончил жизнь самоубийством, начал впадать в меланхолию, уныние. Может быть, это наследственное?

— Возможно, ребенок получил душевную травму. Нельзя сказать с абсолютной точностью, что причина здесь в наследственности. Кроме того, мы не знаем, в каком состоянии находился его отец, что послужило причиной самоубийства. Конечно, если отец — человек замкнутый, то ребенку необходима помощь. Ведь если ребенок тоже будет замкнут и при этом будет иметь помысел о том, что у него плохая наследственность, то он может действительно заболеть.

Бог всегда попускает человеку пройти через испытания, которые ему по силам. Но, помимо тяжести испытаний, к ним прибавляется тяжесть людских насмешек, так что душа сгибается от этой дополнительной тяжести и начинает роптать. Своими издевкам люди еще больше сводят сумасшедших с ума».

Старец Паисий Святогорец

«Возьмем в пример зла человеческую жестокость, насилие. Человеческая жестокость всегда врезается раной в человеческую душу или человеческую плоть. Это — место встречи зла и добра или невинности… Есть мучитель и жертва. Какая же возникает ситуация? Может создаться ситуация ненависти. Жертва может обернуться к мучителю с ненавистью и постараться превратить в жертву его или свести всю ситуацию к соревнованию ненависти и равновесию, вернее нарушенному равновесию силы, власти. Но это ничего не решает ни в отношении зла, ни в отношении страдания, потому что, если перевернуть ситуацию, если жертва станет мучителем, агрессором, зло просто удвоится, страдание только переместится на другую сторону. С вашей точки зрения разница велика, но объективно это не так. Количество ненависти возросло, страдания — тоже, и совершенно бесцельно, без всякого творческого результата; невозможно отучиться бить других, потому что тебя самого жестоко избили. Ты только решаешь: надо стать сильнее.

Но возьмите другую ситуацию, речь пойдет о конкретном человеке. Мой старший друг, Федор Тимофеевич Пьянов, во время войны был взят в концентрационный лагерь. Я встретил его после войны, и в беседе он сказал, что из концентрационного лагеря, где он провел четыре года, он вынес тревогу. Я спросил, что он имеет в виду — потерял ли он веру, или его одолело отчаяние, и он ответил: “Нет. Но пока я был в концентрационном лагере, я чувствовал, что у меня есть право и власть заступаться за тех людей, которые так мучили нас, потому что в каждое мгновение я был страдальцем и имел божественную власть простить. Теперь я не страдаю. Но те люди, которые причинили нам столько нравственной боли и физического страдания, стоят перед Богом. Когда-то они станут перед Его последним Судом, и, когда я молюсь о них, я чувствую, что не могу больше молиться с уверенностью, что Бог меня слышит, потому что я больше не страдаю. Я ничем не могу доказать Богу, что моя молитва искренняя, что она идет из глубин”. Вот человек, который встретился со страданием и сумел подойти к этой встрече творчески. Это стало возможным, потому что в его подходе было достаточно крепости, чтобы зло было сведено на нет, хотя боль, страдание остались. Один из наших епископов, погибший в сталинское время, сказал: “Для христианина — привилегия умереть мучеником, потому что только мученик сможет в день Суда встать перед Престолом Божиим в защиту своих преследователей и сказать: во имя Твое и по Твоему примеру я простил их; Тебе больше нечего взыскать с этих людей!” Это до конца творческий подход к страданию — и на уровне страдальца, и на уровне зла, которое не равнозначно страданию».

Митрополит Антоний Сурожский

«Есть такие матери, которые, узнав во время беременности, что ребенок родится увечным или умственно отсталым, делают аборт и убивают свое дитя. Они не думают, что у этого ребенка тоже есть душа. Многие отцы приходят и говорят мне: “Мой ребенок будет ущербным? Почему Бог делает так? Я не могу этого вынести”. Какое же бесстыдство по отношению к Богу несет в себе такое отношение, какое упрямство, какой эгоизм! Такие люди, если Бог им не поможет, станут еще хуже. Однажды ко мне в каливу[184] вместе с отцом пришел студент, который от помыслов повредился в рассудке. Этого юношу лечили электрошоком. Несчастный у себя в доме терпел немалые стеснения. Он отличался благоговением. Совершая земные поклоны, он бился головой о землю. “Может быть, Бог пожалеет землю, — говорил он, — и пожалеет меня, который ее ударил”. То есть он думал о том, что Бог, пожалев землю, которой стало больно от его удара, пожалеет и его! Это произвело на меня впечатление! Себя этот юноша считал недостойным. Когда ему становилось хуже, он приезжал на Святую Гору. Я приводил в порядок его помыслы, один–два месяца он жил более–менее хорошо, и потом все начиналось сначала. Его отец не хотел, чтобы их знакомые видели его ребенка, потому что это задевало его самолюбие. Он страдал от своего собственного эгоизма. “Мой сын компрометирует меня в глазах людей”, — заявил он мне. Услышав это, сын сказал ему: “Слушай, лучше смирись! Вот я — псих и веду себя естественно! Ты что, хочешь загнать меня в тесные рамки приличий? Знай, что у тебя ребенок псих, и веди себя естественно! Ты что, один имеешь ребенка психа?” “Вот это да! — подумал я. — Кто же из них двоих сумасшедший?”

Видите, до чего доводит эгоизм? Отец может даже пожелать гибели своего ребенка! Когда я жил в миру, то был знаком с одним умственно отсталым ребенком. Родители, идя в гости, не брали его с собой, чтобы им не было из–за него стыдно! И надо мной смеялись, потому что я с этим ребенком разговаривал. Однако этот ребенок занимал в моем сердце место лучшее, чем те, кто над ним смеялся».

Старец Паисий Святогорец

«…Я хотел бы кратко рассказать вам еще об одной женщине, моей сверстнице, которая умерла от рака груди. Она была женщина очень простой и непосредственной веры. Когда обнаружилось, что у нее острая форма рака, который, вероятно, убьет ее за довольно короткий срок, и что можно попытаться применить лечение, хотя успех маловероятен, она стала лечиться. Она считала, что Бог, как говорит Писание, создал лекарство и врача (Сир.38:1–15), и совершенно законно ей лечиться. Лечение не помогло, и постепенно она стала умирать. У нее сделались язвы, затем глубокие раны, и, в конце концов, болезнь разъела ребра, так что были видны легкие. На протяжении всего этого времени женщина с невероятной простотой веры и невероятным мужеством, родившимся из ее простой веры, говорила: “Я не стану принимать никаких болеутоляющих средств, пока могу терпеть боль”, — и терпела. Однажды ночью, уже под утро, она позвала мужа и сказала: “Теперь можешь давать мне что угодно, чтобы избавить от боли. Я лежала, и внезапно увидела Христа, и теперь я в мире. И больше не имеет значения, жива я или умерла”. В эту минуту она почувствовала, что может равно принять жизнь и смерть, и что она получила от страдания (и не только физического, потому что ей было сорок с небольшим лет, у нее были двое детей и муж, и она любила жизнь) все, что оно может дать. Она приняла это и теперь нашла вечную жизнь в лице Того, Кто есть Вечная Жизнь…

Как я уже говорил, я даю вам примеры, которые далеко превосходят наш опыт и явно далеко превосходят веру и мужество, и глубину большинства из нас. Но они показывают нам, на что способны человеческая душа и человеческое тело, чём может быть человек из плоти и крови, когда у него есть простота и убежденность, — и не говорите мне, что они были способны на это, потому что, вероятно, были бесчувственны к боли».

Митрополит Антоний Сурожский

«Если мы просим чего–то у Бога и при этом сами ничем не жертвуем, то наша просьба недорого стоит. Если я сижу сложа руки и говорю: “Боже мой, прошу Тебя, исцели такого–то больного”, — а сам при этом не иду ни на какую жертву, то я все равно что просто произношу хорошие слова (бросаю их на ветер). Если же у меня есть любовь, если у меня есть жертва, то Христос, услышав их, исполнит мое прошение — конечно, если это пойдет на пользу другому. Поэтому, когда люди просят вас помолиться о больном, говорите им, чтобы сами они тоже молились или, по крайней мере, старались избавиться от своих недостатков.

Ко мне приходят некоторые люди и просят: “Исцели меня, я слышал, что ты можешь мне помочь”. Однако эти люди хотят получить помощь, не прикладывая никаких усилий. К примеру, ты говоришь человеку: “Не ешь сладкое, соверши эту жертву, чтобы тебе помог Бог”. А они тебе отвечают: “Почему? Неужели Бог не может помочь мне и без этой жертвы?” Такие люди не могут пожертвовать чем–то даже для себя самих. Где уж там они пожертвуют собой ради другого! Но есть и такие, кто не ест сладкого, чтобы Христос помог страдающим от сахарного диабета, или не спят, чтобы Христос дал немного сна тем, кто страдает бессонницей. Поступая так, человек вступает в родство с Богом. И тогда Бог подает людям Свою благодать.

Когда человек говорит мне, что он не может помолиться о ком–то из своих больных родных, я советую пойти ради этого больного на жертву, пожертвовать чем–то, что наносит вред его собственному здоровью.

Как–то раз ко мне в каливу приехал один человек из Германии. У него была дочка, которая постепенно становилась парализованной. Врачи от девочки отказались. Несчастный отец находился в совершенном отчаянии. “Соверши и ты какую-то жертву ради здоровья своего ребенка, — посоветовал я ему. — Поклоны ты класть не можешь, молиться ты тоже не можешь. Ладно, что уж там. А скажи: сколько сигарет в день ты выкуриваешь?” “Четыре с половиной пачки”, — ответил он. “Выкуривай одну пачку, — сказал я ему, — а деньги, которые ты тратил бы на остальные три с половиной пачки, давай как милостыню какому-нибудь бедняку”. “Отче, — сказал он мне, — пусть мой ребенок выздоровеет, и я брошу курить совсем”. “Нет, — говорю, — когда он выздоровеет, это уже не будет иметь цены. Ты должен бросить курить сейчас. Оставь курение. Неужели ты не любишь своего ребенка?” “Я не люблю своего ребенка?! Да я ради него брошусь вниз с шестого этажа”, — ответил он мне. “Я не говорю тебе, чтобы ты бросился вниз с шестого этажа. Я говорю, чтобы ты бросил курить. Если ты совершишь безумный поступок и бросишься вниз с шестого этажа, то ты оставишь своего ребенка беспризорным и сам потеряешь свою душу. Я советую тебе сделать кое–что более легкое: бросить курить. Бросай прямо сейчас!” Но он ни за что не хотел бросить курить, а, в конечном итоге, ушел от меня в слезах! Ну, как можно помочь такому человеку? А вот те, кто тебя слушают, получают помощь».

Старец Паисий Святогорец

«И еще одно, последнее. Один из элементов душевного страдания при болезни — это чувство, что я страдаю, а Богу безразлично. Бог где–то вне. Он восседает, словно арбитр, наблюдает, с должным ли расположением я страдаю, готовый увенчать меня венцом мученичества, когда я претерплю больше, чем разумно можно было ожидать от меня… Это не так, и не так в двух отношениях. Вы, вероятно, знаете на опыте собственной жизни, как мучительно больно переносить страдание и отчаяние кого–то, кого вы любите больше, чем себя самого, или столько же, сколько себя самого, или просто со всей силой любви, какая у вас есть. Так вот, нам надо помнить, что таково положение Бога по отношению к нам. Мы достаточно значим для него, чтобы Он привел нас в бытие, чтобы мы стали Его спутниками на вечность (Боюсь, глядя на самих себя и на окружающих, мало кто из нас пожелал бы иметь своих соседей спутниками в вечности!). И кроме того, ценность, которою Он ценит нас, — это вся жизнь и вся смерть Единородного Сына Божия. Вот что мы значим для Него.

И когда мы говорим о Божественном сострадании, у нас есть мера этому состраданию. Это не душевные страдания, которые мы испытываем, а нечто больше. Мы ведь не умираем от этого страдания — Он умер. И солидарность, которая есть между Ним и нами, не просто солидарность из чувства симпатии, она идет гораздо дальше. Он стал человеком и принял все ограничения нашей природы. Больше того: Он стал человеком и согласился войти в единственную трагедию человечества — потерю Бога. Мы потеряли Бога и потому умираем, что в нас нет вечной жизни. И весь наш мир мы чудовищно извратили, потому что у нас нет ключа к гармонии. И в словах Христа: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” (Мк.15:34), — мы должны видеть их подлинный смысл. Это момент, когда Он согласился настолько полно отождествиться с нами, что опытно пережил полное, убийственное, мертвящее безбожие и умер — потому что разделил с нами нашу обезбоженность, отсутствие Бога…

Вот мера Божией солидарности, и это, я думаю, должно показать нам: что бы мы ни претерпевали, Его страдания больше наших — Он страдает в нас, из–за нас и с нами. А раз так, то мы можем вытерпеть гораздо больше, чем обычно терпим.

Так что будем просто смотреть в лицо жизни со всем мужеством и всей решимостью, на которые мы способны, больше, чем мы способны, со всей возможной нам открытостью. Будем принимать мелкие и большие страдания до предела своих сил, чтобы отучиться от рабского страха перед тревогой и болью, который разрушает нас. Воспримем из душевной и физической боли, из причастности к Гефсиманской муке, из ее понимания, воспримем от страдания и от смерти все, что они несут, и тогда увидим, что можем поистине быть на земле народом Божиим».

Митрополит Антоний Сурожский

Приложение II. Целебная помощь по молитвам преподобного Аристоклия Афонского[185]

Преподобный Аристоклий Афонский

Отец Аристоклий (в миру — Алексей Алексеевич Амвросиев) родился в 1846 году. Овдовев, он в 1876 году уехал на Афон и поступил в Русский Свято–Пантелеимонов монастырь. В марте 1880 года послушника Алексия постригли в монахи с именем Аристоклий. 12 декабря 1884 года его рукоположили в сан иеромонаха, а спустя два года он принял схиму.

В 1887 году иеросхимонах Аристоклий вернулся в Москву и занимался строительством Афонского подворья. Это здание на Большой Полянке сохранилось до сих пор. Заботами подвижника в нем устроили домовую церковь в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница». Рядом находилась келья батюшки. Там он ежедневно принимал сотни посетителей и духовных чад.

В 1891–1894 годах преподобный Аристоклий служил настоятелем Афонской Свято–Пантелеимоновой часовни. Потом он снова нес послушание на Горе Афон. А с 1909 по 1918 год, вплоть до самой кончины, жил в Москве и по–прежнему являлся настоятелем Афонской часовни.

Преподобный Аристоклий был неутомимым тружеником на ниве духовного окормления православного люда. До последних дней земной жизни он всегда старался помочь убогим, немощным и обездоленным. Опытный старец стяжал дары прозорливости, исцеления и чудотворения. Его жертвенная евангельская любовь притягивала души самых закоренелых грешников. От него исходила удивительная благодать. Светом Христовой истины она озаряла сердца тех, кто потерял смысл жизни. После первой же встречи и беседы со старцем богомольцы не теряли с ним связи.

Приведем свидетельство современников. По совету местных врачей одна молодая женщина приехала в Москву со своим слепорожденным сыном. Больного показали лучшим специалистам. Они сделали снимки и назначили день операции. Но чрезвычайно взволнованная мать никак не решалась окончательно довериться врачам.

И вот, по Промыслу Божию, проходя мимо часовни, женщина увидела множество народа. Узнав от людей о благодатном старце, она была глубоко потрясена. И вдруг какая–то особая вера и надежда загорелась в ее скорбящем сердце. На следующий же день она пришла к батюшке вместе с сыном.

Народ подходил к старцу по очереди, но он почему–то все время пристально смотрел на вошедшую женщину с ребенком на руках. Когда подошла ее очередь, священник помазал елеем мальчику оба глаза, а матери — чело. Потом спросил: «У тебя муж–то кто?» И тотчас, не дожидаясь ответа, произнес: «Сам сатана!»

Женщина стояла, не шелохнувшись. Затем она со слезами рассказала старцу о своем бесноватом супруге, о слепорожденном сыне и о том, что привезла его в Москву для операции. Муж согласен на операцию, а она — колеблется.

Выслушав несчастную мать, батюшка благословил ее и предрек: «Мой совет тебе такой: операцию не делать, а все дни, которые ты здесь, в Москве, пробудешь, приходи сюда в часовню с мальчиком на молебен. А на будущий год опять приезжай с сыном ко мне… А потом ты ко мне приедешь с мужем».

Услышав это, женщина возразила: «Батюшка, я и подумать не смею, чтобы муж со мной приехал к вам!» «Да–да, — повторил прозорливец, — а потом с мужем и сыном ко мне приедешь». И еще раз благословив ее и мальчика, отпустил их. Женщина последовала этому совету.

На следующий год, по предсказанию старца, она пришла к нему вместе с сыном. И внешне, и внутренне женщина очень изменилась. Слова отца Аристоклия исполнились буквально. Как и прежде, накануне церковных праздников муж приходил в бешенство и избивал жену так, что тело от побоев синело. «А мне, — говорила она, — совсем не было больно». В Москву муж ее не отпускал. Она приехала тайно. Что с ней будет по возвращении, женщина даже не представляла.

Проведя в городе много недель, она ежедневно стояла в часовне на молебне, и батюшка крестообразно помазывал глаза мальчика святым маслом. При последнем помазании он благословил ребенка так: «Господь знает, кому что нужно».

И по молитвам старца свершилось чудо. Женщина приехала и с мужем, и с прозревшим сыном! Отца ребенка вели к преподобному несколько мужчин. Несмотря на их усилия, он дергался, высоко подпрыгивал, кричал и падал на пол. Наконец, он упал и лежал, как мертвый, а затем начал сильно кашлять, испуская пену и мокроту. Батюшка обильно окропил страждущего святой водой, помазал освященным елеем и благословил. Мужчина долго не приходил в чувство. Когда он опомнился, то вскочил, с воплем бросился чудотворцу в ноги и зарыдал.

А женщина с радостью поведала о чудесном прозрении сына: «Рано утром я, как всегда, читала акафист Божией Матери “Скоропослушнице” и акафист великомученику и целителю Пантелеймону. Вдруг слышу: “Мама, мама, подойди ко мне скорее!” Думаю, что случилось, почему он меня так рано зовет? Бегу к сыну, и что же — мальчик сидит на кроватке, а глазки–то открыты. Он смотрит на меня и говорит: “Мама, я тебя вижу, мам, я вижу тебя!” Я зарыдала. Прибежал отец. Это произошло в воскресенье. И вот мы приехали к вам».

Когда в больнице ребенку сделали повторный снимок его уже открытых небесно–голубых глаз, изумлению врачей не было предела. На снимке проявились кресты от помазания глаз елеем! Какое удивительное знамение Божие: сверхъестественное по природе и тем не менее зафиксированное специалистами. Оно ясно свидетельствует о богоугодной жизни преподобного. Его молитвами Господь исцеляет даже тяжелые врожденные недуги, вызванные отягощенной наследственностью или неблагоприятными факторами внутриутробного развития.

Святой Аристоклий блаженно скончался 24 августа/6 сентября 1918 года в своей келье на Полянке. Обратив молитвенный взор на любимый образ «Скоропослушницы», он трижды истово перекрестился и мирно отдал свою душу в руки Божии. Тело праведника погребли у храма «Скоропослушницы». Однако в 1923 году, чтобы уберечь могилу от поругания, гроб перенесли на Даниловское кладбище.

Чудотворения по молитвам старца продолжаются и ныне. Он помогает многим людям, в том числе автору этих строк и его близким. К почившему старцу верующие обращаются, как к живому человеку.

Известен такой случай из жизни москвички по имени Татьяна. В августе 1999 года у ее дочери произошли преждевременные роды. Срок беременности составлял пять с половиной месяцев. Недоношенная, с сильными отеками девочка весила всего 900 грамм. Четыре месяца врачи боролись за ее жизнь, а бабушка горячо молилась старцу Аристоклию. Татьяна неоднократно посещала его могилу на Даниловском кладбище и заказывала панихиды. Домой она уходила умиротворенная, уповая на заступничество праведника.

Спустя четыре месяца младенца выписали из больницы с улучшением состояния. Но через две недели опять госпитализировали с диагнозом двустороннего воспаления легких. И без того ослабленный организм не мог сопротивляться болезни. Ребенок около месяца пролежал в коме, и врачи не оставляли никаких шансов на благополучный исход.

Однако вера и надежда не покинули Татьяну. Она взывала к угоднику Божию, и ее мольба была услышана. Малышка (в крещении Тамара), вопреки всем человеческим прогнозам, полностью выздоровела. Сейчас девочке более пяти лет, и, слава Богу, она не отстает в развитии от сверстников.

В 2004 году состоялось обретение нетленных мощей святого. А 24 августа/6 сентября в Успенском соборе Кремля Святейший Патриарх Алексий II зачитал «Определение о канонизации в лике местночтимых святых преподобного Аристоклия Афонского, старца Московского». В этот день Церковь и совершает память праведника. С 13 ноября 2004 года его святые мощи пребывают на Афонском подворье города Москвы.

Будем же сердечно обращаться к великому угоднику Божию, памятуя дивное апостольское изречение: «Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного» (Иак.5:16).

* * *В 2007 году, через два года после выхода в свет первого тиража данной книги, одна православная женщина (назовем ее Светлана) рассказала автору этих строк поразительную историю. Расставшись с гражданским мужем, Светлана познакомилась с женатым мужчиной. Их первенец Ваня родился вне брака. Максим фактически жил на две семьи, не в силах решиться на окончательный выбор. Оба были далеки от Церкви и думали, что такое положение вполне допустимо. Однако в отношениях нарастали нервозность, напряжение…

Светлана пошла за советом к прозорливой инокине Анне из Московского Зачатьевского монастыря. Старица предупредила: «Ну, как ты не поймешь: он ведь женат. Если разобьешь его семью, может родиться больной ребенок». А про Ванечку матушка сказала, что заболеет «свинкой»[186].

Вернувшись домой, Светлана рыдала и молилась: «Господи, не наказывай ребенка за мои грехи! Если можно, позволь мне самой “расплатиться” за них». И буквально через месяц мать слегла с тяжелой формой «свинки». А потом пошли осложнения, и левое ухо перестало слышать.

Все же в 2000 году Светлана и Максим повенчались. По усердным молитвам многих православных людей болезнь обошла стороной их второго сына. Но, увы, супруг не сохранил чистоту венчанного брака. Вот после этого и сбылось предсказание старицы Анны.

Третий сын Светланы и Максима родился с синдромом Дауна и врожденным пороком сердца. Кардиохирурги настаивали на срочной операции. Мать очень переживала, много молилась, неустанно ухаживала за новорожденным. Однажды в храме она приобрела первое издание книги «Гены и семь смертных грехов», рассчитывая найти ответы на свои вопросы. Книга подтвердила опасения: дети могут страдать за грехи родителей, но подарила и надежду.

Особенно Светлану тронуло житие преподобного Аристоклия Афонского, который исцелил слепорожденного мальчика. «Если святой уврачевал врожденную слепоту, — решила мать, — то он поможет и моему сыну». Надеясь на это, мать поехала к его мощам на Афонское подворье. Она дала обет сорок дней и сорок ночей читать молитву угоднику Божию, акафист Божией Матери Скоропослушнице, перед образом которой любил молиться преподобный, и молитву целителю Пантелеймону. Кроме того, в разных монастырях Светлана заказала сорокоусты и чтение неусыпаемой псалтири о здравии.

По прошествии положенных дней Светлане была явлена милость Божия: ей удалось поговорить о своей беде с очень опытным духовником. Батюшка предрек, что сейчас операция на сердце не будет успешной. Он обещал усердно молиться о младенце в течение года. Отцу и матери малыша он посоветовал регулярно причащать его, горячо просить о нем, откладывать срок операции, а самим жить более духовно (каяться, участвовать в церковных Таинствах, подавать записки на молебны и т. д.).

Спустя год по благословению этого священника Светлана согласилась на операцию. Вопреки печальным прогнозам, все обошлось. Мать убеждена, что произошло настоящее чудо: ребенок выжил и теперь избавлен от порока сердца. Светлана не сомневается, что это милость Божия благодаря молитвам тех, кого она просила.

Воистину, «по вере вашей да будет вам» (Мф.9:29)!

Молитва преподобному Аристоклию Афонскому, чудотворцу МосковскомуО святый угодниче Божий и преславный старче Аристоклие, Святыя Горы Афонския подвижниче и града Москвы неустанный молитвенниче! Прилежно чтуще твою честного память, припадаем к святым твоим мощем и тепле вопием: призри на нас, чад твоих духовных, ищущих в бедах твоея помощи и заступления, в болезнех душевных и телесных исцеления, в скорбех утешение и вразумление. Сотвори твоими молитвами нашу веру непоколебиму, да ею спасаемся от всякия напасти и действа вражия, соблюди нашу надежду непостыдну, да не впадем в уныние в час злых искушений, потщися возгревати в нас, малодушных и немощных, любовь нелицемерну, да не всуе подъемлем труды христианскаго подвига и, во след Христа грядуще, добропобедно понесем крест нашего земнаго жития, ты бо обещался еси по кончине своей слышати прошения всякаго, аще с верою прийдет к месту твоего упокоения. И ныне по прославлении тя Церковию Божиею рака твоих честных мощей явися залогом твоея любве и попечения о нас, чающих твоего предстательства пред Престолом Царя Небеснаго. Испроси у Бога Вседержителя стране нашей мир и тишину, пастырем мудрое окормление, монашествующим обетов соблюдение, народу нашему благочестие и вся, яже ко спасению полезная. Не премолчи о нас молитися в Троице славимому Богу, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Тропарь, глас 4

Процвел еси, яко финикс, на Святей Горе Афонстей и, яко кедр, на земли русской умножился еси, Духа Святаго стяжав чистотою богоугбднаго жития, и мир Христов воцарися в душй твоей, преподобие отче Аристоклие, моли Христа Бога спастися душам нашим.

Кондак, глас 8

Новою звездою на небе церковнем возсиял еси, прошед путь многотруднаго монашескаго жития, подвигами добродетелей венцы нетленныя обрел еси и поприще послушания во граде Москве мужественне скончал еси. Темже и Христос Бог даром чудес обогатитя, преподобие отче Аристоклие, Афонская похвало и земли российския украшение, поминай нас, чтущих святую память твою.

Величание

Ублажаем тя, преподобие отче наш Аристоклие, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов.

Приложение III. Протоиерей Леонид Царевский. Ребенок–инвалид в семье[187]

Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии.

Ин.9:3Дети–инвалиды являются таковыми либо от рождения (по крайней мере, с раннего детства), либо это приобретенная инвалидность (например, несчастный случай или осложнения после болезней, прививок). От вида инвалидности зависит так много, что проблемы, связанные с тем или иным заболеванием, заслуживают совершенно отдельного разговора. Одно дело — соматические поражения, совсем другое — психические. Однако есть и общее.

Также необходимо различать семьи воцерковленные и невоцерковленные.

1. Когда в уже воцерковленной семье появляется больной ребенок, то, как правило, совершенно нарушается нормальное течение духовной жизни. Оно подчиняется больному и особенностям его заболевания, начиная с мелочей (скажем, если у ребенка–аутиста мания по выливанию масла из лампадки или святой воды из любых емкостей) и кончая невозможностью полноценно исповедоваться, быть на богослужении, участвовать в каких–либо приходских мероприятиях. Меняется и вся социальная жизнь семьи.

2. Во внецерковных семьях многие приходят к Богу как раз благодаря болезни детей. Но, конечно, эти родители многое не знают, не имеют времени читать духовную литературу, регулярно исповедоваться, беседовать со священником и т. д. Еще надо иметь в виду, что ребенок–инвалид нередко воспитывается без отца.

Проблемы воцерковления детей–инвалидов необходимо рассматривать, учитывая следующие стороны и обстоятельства:

• Изнутри самой семьи

Речь идет об отношениях родителей и других родственников, к примеру, помогают ли они добираться до храма, занимаются ли ребенком в храме, отпускают ли маму на богослужение. Или только дают советы типа: «Вот, в Церковь ходите, а толку нет. Лучше к “бабке” сходите».

Всех родителей мучает вопрос: на кого оставить ребенка после своей смерти? Ведь инвалид может так и не приспособиться к самостоятельной жизни.

Если это первый ребенок, то родители обычно боятся рожать еще. Верующие люди, конечно, рожают, но тоже боятся. Во–первых, это страх, что все может повториться (особенно если заболевание генетическое). Он преследует в период новой беременности, если таковая возникает. Во–вторых, опасения отчасти обоснованы тем, что больному ребенку не удастся уделять столько внимания, сколько раньше. А родителям психологически трудно «себе это позволить». В–третьих, физически тяжело сочетать беременность с повседневными заботами и проблемами, особенно когда ребенка приходится много носить на руках.

Братья и сестры таких детей, если они есть, тоже находятся в особой ситуации. Они испытывают многие бытовые трудности, родители часто вынуждены жертвовать их интересами. Им может не хватать внимания, любви. Иногда они вынуждены рано повзрослеть, а иногда отчуждаются, и это становится дополнительной болью родительских сердец.

Вместе с тем, опыт показывает, что в такой ситуации несколько детей — гораздо лучше, чем один. Выйдя из младенческого возраста, они реально облегчают жизнь родителям и занимаются с больным. С ними родители имеют те обычные радости, которых лишены при общении с больным ребенком (от него бывают радости иного рода). Для самого инвалида неоценима польза от общения со здоровыми детьми. Он учится хоть как–то заботиться о других, а не считать себя «пупом земли». Эта опасность подстерегает прежде всего тех детей, которые по причине недуга нуждаются в специальном уходе и оказываются в центре внимания.

Верующая семья, разумеется, пытается принять волю Божию о себе. Но, к сожалению, все не так просто.

Приведем цитату из книги Каролины Филпс «Мама, почему у меня синдром Дауна?» Автор — жена англиканского священника, мать троих детей. У ее старшей дочери по имени Лиззи синдром Дауна. Филпс пишет: «Я должна понимать рождение дочери как особый дар Божий. Мы должны верить, что доченька принесет нам радость. Да, опереться сейчас мы можем лишь на веру — в Бога и нашу дочь.

Испытания, предстоящие родителям в первые месяцы после родов, связаны не с самим ребенком, хотя и здесь сложностей хватает. Основная борьба происходит в душе. Родитель может принять случившееся или отвергнуть. Не обязательно отказаться от ребенка как такового: просто отец или мать не соглашаются признать, что он не такой, как другие… Если цель — устранить все его проблемы, значит, мы не готовы принять ребенка таким, каков он есть… пока он не станет “как все”. А что это, если не отвержение?»

«Я жила, как на передовой, — продолжает К. Филпс, — всегда готовая к сражению: верный признак того, что еще не смирилась с потерей. Да, мы потеряли нормального здорового ребенка. И еще не знали, кто был нам дан взамен. Порой я впадала в отчаяние. Усилия казались напрасными, и смысл им придавало только одно: я верила в Того, Кто слышит все наши моления, даже самые неразумные, и все обстоятельства обращает нам же на пользу. Путь Божий не всегда ведет к успеху в нашем понимании… Не сильных, не мудрых мира сего, но самых немощных избирает Он, дабы явить на них Свою славу. Лиззи ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Сейчас ей три года. Я сравниваю ее с детьми–ровесниками и прихожу в отчаяние… Иногда мне кажется, что Лиззи просто проверяет, долго ли мы еще выдержим… Я боюсь сделать ей больно… А иногда — прости меня, Господи! — иногда хочу сделать этой маленькой дряни больно!.. Как все это ужасно! Я пытаюсь обратиться к Богу, но в таком состоянии не могу даже молиться».

• Нецерковное окружение

Оно делится на людей понимающих, не понимающих и «слишком понимающих» — любопытствующих, бестактных и назойливо советующих. Бывает злобное и даже, как ни странно, завистливое отношение. Мол, хорошо устроились, в транспорте бесплатно катаетесь, от соцзащиты что–то получаете! Когда в Центр реабилитации завозили дорогое оборудование и иностранцы сделали роскошные подарки, находились те, кто говорил: «Что, все этим чокнутым? Нашим тоже надо!» Впрочем, сразу замолкали, если им предлагали «поменяться местами».

Мамы стесняются, комплексуют, сгорают от стыда из–за поведения ребенка на улице, в транспорте, в магазине. Так, аутичный ребенок может производить впечатление просто избалованного, капризного и невоспитанного. Мама тревожится и напрягается из–за отрицательного отношения окружающих к ее ребенку, а он чувствует мамино состояние и начинает вести себя еще хуже. Иногда стоит маме только подумать, что «сейчас начнется», как оно тут же и «начинается». Обычно легче найти понимание у людей, если кратко объяснить им ситуацию, извиниться за возможные неприятности, шум и т. д. Правда, нередко в таких случаях приходится сталкиваться со слишком бурным сочувствием: «Ах, какое несчастье! Бедная мать! Да за что же тебе такое наказание?» После чего «бедная мать» порой долго приходит в себя.

Вот еще фрагмент книги Каролины Филпс: «На людях я “держалась молодцом”. Это единственное, что мне оставалось. Я не справляюсь с Лиззи и собственными чувствами. Надо хотя бы притворяться, что все в порядке, чтобы не причинять окружающим лишних неприятностей. Раз уж приходится рано вставать, думала я, то эти часы можно посвятить молитве и чтению Библии. Но глаза у меня слипались, и я не могла сосредоточиться.

Я часто завидовала своему мужу Марку: у него есть работа, он может уходить из дома и заниматься своим делом. Я же, как каторжная, прикована к орущим детям и мокрым штанам. Я была недовольна собой и своей неспособностью справляться; сердилась и на Марка, хотя он делал все, что мог. Он много работал — ив церкви, и дома. Порой я в отчаянии стучалась к нему в кабинет и со слезами в голосе просила, чтобы он вышел и помог. Мне было невыносимо стыдно отрывать его от работы. “Я не справляюсь со своими обязанностями, — думала я. — Наверное, я плохая жена и плохая мать!” Мое раздражение изливалось на Марка, и мы ссорились. Иногда мне казалось, что весь мир ополчился на меня.

Я так и не научилась доверять Богу. В каждой новой ситуации, перед каждой неожиданной опасностью мне приходится учиться этому заново. Я благодарна Лиззи. Она помогла мне осознать свои слабости и уязвимые места и в конце концов измениться. Как это ни глупо, иногда мне казалось, что Лиззи сознательно надо мной издевается. А кроме того, я была в обиде на Бога. “Господи, ну за что мне это? — восклицала я. — Почему Ты это допускаешь?” Я не понимала, что сама создаю порочный круг… Все, что Лиззи было нужно, — это немного любви и ласки. Но я не могла ласкать человека, превратившего мою жизнь в кошмар, и… все начиналось сначала.

Мне часто приходилось выступать перед самой разной публикой. Каждый раз, повторяя, что Бог даровал нам Лиззи как благословение, я чувствовала себя бессовестной лгуньей. Слышали бы эти люди, какими словами я честила свое “благословение” только вчера! Я пыталась быть честной и в то же время не выходить из образа “счастливой матери”, но это удавалось мне все хуже и хуже. Когда у меня не заводился мотор автомобиля, Лиззи кричала: “Мама, помолись!” И ее совет часто помогал».

• Официальное окружение (врачи, педагоги, чиновники)

В поликлиниках никакой толковой информации, как правило, не дают. Хороших врачей все ищут сами. Участковый педиатр, узнав о диагнозе аутизм, может ответить: «Да кто вам это сказал? Глупости, не слушайте никого!» В Отделе образования могут оправдывать свое бездействие таким оригинальным образом: «Вы не думайте, мы не какие–то чиновники, мы вам сочувствуем, но помочь ничем не можем».

По мнению директора московского Центра лечебной педагогики Романа Павловича Дименштейна, «за советские годы все привыкли, что единственный, кто может что–то дать, — это государство. Если государство тебе чего–то не дает, значит, больше сделать ничего нельзя… При попытке взаимодействовать с чиновниками родители впадают в депрессию».

Каролина Филпс признается: «Я понимала, что не сумею противостоять бюрократической машине. Пыталась положиться на Господа. Но где–то в глубине души мне казалось, что против департамента образования бессилен даже Бог… Почему мы должны бегать по инстанциям и умолять, чтобы моей дочке разрешили пойти в школу? Почему других детей принимают в школу без всяких препон? Только потому, что они “нормальные”?

Я знаю, что другие родители “проблемных” детей чувствуют то же самое. Родители обычных детей придирчиво выбирают школу для своего ребенка, а мы должны умолять, чтобы нашим детям позволили учиться хоть где–нибудь… Разве у “нормальных” детей не бывает трудностей в обучении или поведении? Однако попробовал бы кто-нибудь на этом основании “сплавить” ребенка в спецшколу!.. Мы чувствовали, что нас затянуло в бюрократическую машину. Никому здесь нет дела до наших забот и тревог. Если же мы будем настаивать на правах своего ребенка, то заслужим ярлык “всем недовольных”, с “завышенными ожиданиями”, короче, “трудных” родителей».

В послесловии к книге К. Филпс доктор Р. П. Дименштейн утверждает: «Лиззи смогла стать взрослой и самостоятельной не потому, что “вылечилась от синдрома Дауна”, а потому, что ее родителям и учителям удалось сформировать у себя адекватные ожидания по отношению к развитию Лиззи и создать для нее соответствующую среду воспитания и обучения. Даже самым благополучным людям весьма полезно понимать проблемы, нужды и возможности “особых” детей — с тем, чтобы вести себя при встрече с ними достойно и человечно, избавляясь от стереотипов общественного сознания.

Один из критериев цивилизованности общества— отношение к наиболее слабым его членам… Целые государственные программы направлены на выявление детей с синдромом Дауна на ранних этапах беременности (нетрудно догадаться, зачем). Большинство таких новорожденных остается в роддомах. Из этих «переданных на попечение государства» до 18 лет доживает примерно десятая часть…

Независимо от уровня развития, у ребенка с синдромом Дауна практически нет шансов поступить в обычную школу. А если он отстает в развитии, то и во вспомогательную: ярлык «даун» закрывает перед ним все двери. Их все боятся, как заразных…». • Со стороны священника

Какова мера снисходительности к детям–инвалидам: вообще ничего от них не требовать или все же требовать что–либо? Насколько допустимо их неадекватное поведение в храме?

Один священник отказался освящать центр реабилитации, так как, на его взгляд, «это не богоугодное дело, нечего этих детей реабилитировать, надо нести свой крест». Иной раз отказывают причащать. Говорят, что это не патология мозга или других органов, а беснование, и без достаточных оснований отправляют на отчитку (изгнание демонов).

В одном монастыре, находящемся на соседней территории с больницей, закрыли калитку, чтобы дети–колясочники не мешали монахиням!

Из книги Каролины Филпс: «Когда тяжело заболела младшая дочь, третий ребенок, была опасность, что пострадает мозг. Все мы молились за нее. Но я была в отчаянии. Неужели Бог так долго вел нас вверх лишь для того, чтобы позволить нам упасть? Я больше не вынесу, думала я. За что мне все это? Лиззи такой родилась… Но когда абсолютно нормальный ребенок, пораженный таинственной болезнью, становится инвалидом… Нет, такое невозможно вынести. Слава Богу, потом все обошлось…

Вера Лиззи прошла несколько ступеней. С раннего детства Лиззи напоминала мне о молитве перед сном и просила меня молиться за окружающих. Но в последнее время она начала размышлять и задавать вопросы. Так, ей трудно понять, как может Бог быть всегда с нами, если Он живет на небесах… Она с удовольствием слушает библейские истории. Ей нравятся христианские песнопения, и Лиззи с удовольствием подпевает… Для Лиззи церковь — место радости. Здесь она счастлива.

Однажды воскресным утром мы пришли в церковь очень рано, когда там не было никого… Лиззи направилась прямо к столику, взяла стакан воды и, омочив в ней пальцы, прикоснулась к своему лбу. «Мама, я смываю синдром Дауна. Я хочу, чтобы он ушел. Я крещу себя, как папа». Кажется, Лиззи перепутала крещение с молитвой об исцелении. Но проделала она все это на полном серьезе».

• Со стороны прихожан (мера помощи, терпеливости и тактичности; фарисейство)

Снова цитата из книги К. Филпс: «Я часто думаю о том, сколько может сделать церковная община для людей с нарушениями — детей и взрослых! Ведь они вместе со своими семьями часто оказываются в полной изоляции. Принадлежность к церковному сообществу помогает решить эту проблему. Я уверена, что такие люди могли бы внести свой вклад в жизнь общины и, в конечном счете, выиграли бы все ее члены».

• И, наконец, с позиции самого ребенка

Существует несколько книг про аутизм, написанных от 1–го лица, то есть самими больными:

1. Темпл Грэндин. Отворяя двери надежды. Мой опыт преодоления аутизма.

2. Ирис Юхансон. Особое детство.

3. Николай Дилигенский. Слово сквозь безмолвие. (Автор — уже взрослый, самостоятельно не говорящий аутист; он рассказывает о себе письменно с помощью отца).

4. Д. Синклер. Не плачьте о нас (статья в Интернете).

Рубен Давид Гонсалес Гальего, инвалид с детства, написал автобиографическую книгу «Белое на черном»: «Помощь нужна семье. Уверен, что помогать надо, не разделяя при этом семью на детей и взрослых. Кому вообще труднее, детям или родителям? Что труднее, быть ребенком или взрослым? Без ответов на такие вопросы к теме инвалидности вообще подходить нельзя.

Немаловажный оттенок. Когда у человека кончается детство? В какой именно момент ребенок-инвалид становится взрослым инвалидом? И кому помогать в таком случае? Кому труднее: взрослому инвалиду или его уже немолодым родителям?

Ребенок–инвалид, как и всякий ребенок, прежде всего человек. Инвалидность — всего лишь особенность, иногда незначительная. Родители должны воспитывать хорошего человека. Больше всего мне нравится, когда маленькие дети кричат: “Смотри, мама, дядя в коляске”. Дети — искренние существа, искренне удивляются. Я бы тоже на их месте удивился. Хочу сказать родителям: пожалуйста, не думайте, что инвалид в таких случаях страдает. Когда ребенок показывает на меня пальцем, я радуюсь, что его еще не научили отводить глаза от всего неудобного и неприятного».

Из книги Н. Дилигенского: «Море ужасов мне чудится, когда я думаю о своем будущем. Критической точкой для меня был момент, когда у меня уже появилось сильное желание начать говорить. Тем не менее у меня это никак не получалось. Не мог я начать говорить… Мне не хватало прежде всего храбрости… Я чувствовал, что, как только я начну говорить, моя жизнь ужасно изменится. Мне придется иначе жить. Я не был уверен, что к этой жизни я уже могу считать себя подготовленным.

Конечно, я понимаю, что приношу родителям много неприятностей. Я делаю нехорошие вещи: стараюсь достать маленький чайник и выпить чаю из него, что очень огорчает маму, а я все равно это делаю. Еще я роюсь в помойном ведре и беру окурки, мне это нравится, я жую их; и еще я бросаю под кровать книги и тетради. Я прекрасно понимаю, что все это неприлично и идиотично, и все же не понимаю, почему я не могу прекратить делать это. Я прошу мне помочь. Вообще я очень мало умею себя контролировать. И это меня тревожит, так как я очень хотел бы вести себя нормально и бывать на людях.

У меня общение особенно было затруднено в тех случаях, когда мои собеседники смотрели на меня как на человека, нуждающегося в помощи. Если на меня смотрели с сочувствием и состраданием, меня это настраивало полностью уйти от общения… Я очень мало умею общаться с людьми энергичными, которым явно хотелось меня поскорей из моего состояния вывести. Такие люди вызывали у меня страх, я очень мало хотел получить от них помощи.

У меня нет никаких трагических переживаний из–за того, что моя жизнь так необычно сложилась… Я приспособился к тем границам, в которых моя нынешняя жизнь протекает… И я в то же время недоволен этой своей приспособительной психологией, так как она, видимо, мешает мне бороться с моими трудностями… Мне кажется, что, начав говорить, я себе создам множество проблем, и это вызывает у меня страх. И я не могу точно взвесить, чего у меня больше — желания изменить свою жизнь и превратиться в нормального человека или страха перед таким превращением.

Два слова об отношении к религии. Этот вопрос для меня важен и в то же время неясен. Я очень заинтересовался христианством и Христом, когда был еще маленьким. Отец… рассказал и почитал Евангелие. Для меня это был интерес не к религии как таковой. Мне не очень понятно, что такое верить в Бога, и есть ли для этого какие–то основания. У меня был взгляд на мир скорее материалистический. Но я чувствовал, что за этим стоит какая–то высшая сфера жизни, что это, может быть, самое важное, что люди про себя смогли узнать.

…Ужасно мне не понравилось, когда мы были в гостях у М. П. и вся его семья перед обедом читала молитвы. Причем было видно, что девочкам это делать не хочется, и они делают это только из страха перед отцом. Это производило отталкивающее впечатление. Если бы я и мог обратиться к вере, то не с таким жестким и нетерпимым учителем. Тем не менее его рассказы о религии, его мысли были мне чрезвычайно интересны, я очень много от него узнал важного. А еще я благодарен М. П. за то, что он внушал мне чувство человеческого достоинства. Для родителей я был ребенком, которого они любили и хотели помочь. М. П. видел во мне человека с обязанностями.

…Если бы жизнь позволила мне участвовать в учебной работе, где я один из учеников, а не объект чьей–то заботы, то мне, может быть, легче было бы преодолеть свои трудности… У меня была ситуация, когда я с переломом ноги лежал в больнице. Там ребята считали меня человеком с каким–то дефектом, а не вообще неполноценным. Это было мне очень приятно».

• Особые вопросы

1) Надо ли надеяться на медикаментозное лечение или только на молитвы? Соединяется ли одно с другим? В разных семьях возможен различный к этому подход. Нужно разумное сочетание.

2) Отдавать или не отдавать ребенка в специальный интернат? Р. П. Дименштейн считает: «Детей с синдромом Дауна и другими сразу заметными нарушениями отдают многие… А если ребенок с аутизмом, то это обычно выясняется достаточно поздно: где–то на третьем году жизни. Родители уже прикипели к ребенку, и так просто его не отдадут.

Нет “бесперспективных” детей. Современные способы помощи позволяют большому количеству детей войти в обычную жизнь. Родители, которые готовы на это потратить много сил, вместе со специалистами могут достигать невероятных успехов. Для нас стало уже привычным, когда известные психиатры, доктора наук говорили, что ребенок не обучаем и его нужно отдать в интернат. А сейчас эти дети кончили обычную школу и дальше строят свою жизнь… Известно следующее: если есть ребенок с таким–то диагнозом и с ним никак не занимаются, то происходит то–то и то–то. Если ребенка с синдромом Дауна не обучать, он живет намного меньше. А врачи, которые работают у нас, вынуждены перестраиваться. Они видят, что бывает, если с ребенком занимаются», — заключает Р. П. Дименштейн.

3) Родителям полезно знать законы. Мы встречались с чиновниками разных уровней. Никто из них современных законов толком не знает. Когда нужно, они пользуются обломками старого законодательства: ссылаются на что–то давно запрещенное, что–то случайно не отмененное, что–то не действующее… Между тем законы у нас очень «продвинутые». У нас есть целый ряд международных договоров. Есть Конституция, где записано, что всем без исключения обеспечено право на образование. Закон об образовании это подтверждает, есть закон о соцзащите инвалидов.

4) В чем главная катастрофа для родителей? Вот ребенок, а его жизненной дороги не видно. На Западе к вам тут же приходят и рассказывают: жизненная дорога есть, варианты такие–то. Люди все равно переживают, но не так сильно. А когда впереди нет дороги, горе безнадежно.

5) Однако при тяжелейших нарушениях родители не в состоянии справиться самостоятельно. Конечно, надо нести свой крест, но если подобрать хороший интернат, то в некоторых случаях это выход. Особенно, если интернат окормляет священник и его община.

В заключение хочу снова процитировать Каролину Филпс: «В первые дни… горе объединяло нас. В последние годы мы вместе гордимся успехами Лиззи — и нас объединяет радость. Да, полагаю, Лиззи сблизила и сплотила нас. Может быть, тяжкое испытание, как лакмусовая бумажка, выявляет глубинную основу человеческих отношений. Рождение “особого” ребенка — как и болезнь, и любое другое несчастье — может разрушить брак, в котором нет духовной близости и взаимопонимания, который и без того трещит по швам. Но прочные отношения испытание только укрепит.

Пытаясь вести ребенка строго к цели, мы отсекаем все прочие, не укладывающиеся в систему пути развития. Более того, за дневниками и графиками мы теряем ребенка. Мы начинаем смотреть на него, как на трудную задачу, которую надо решить во что бы то ни стало, а не как на дар Божий, прекрасный уже одним тем, что он есть.

На трудные вопросы не бывает легких ответов. Зачем нужно страдание? Каждый понимает это сам, в меру своего личного опыта и духовного роста. Мой путь был долгим и трудным, и в конце концов он привел меня к радости, душевному миру и благодарности Богу, давшему нам так много.

Теперь мы никому ничего не доказываем. Мы делаем все, что можем, а остальное предоставляем Богу».