Текст: Александра Грипас
В середине 2000-х я работала преподавателем русского языка как иностранного в Российском культурном центре (РКЦ) в Вашингтоне. В свободное от студентов время я была ещё и референтом.
В РКЦ приходило много писем от американцев. Настолько много, что моими коллегами были заготовлены шаблоны для ответа: стандартное приветствие, ссылки на полезные сайты, фильмы с субтитрами на английском, популярные рецепты. Обычно авторы корреспонденций – это школьники, которым по географии нужно рассказать об одной из стран мира, и им выпала Россия, студенты-русисты, пенсионеры, которые готовятся к путешествию в нашу страну и хотят больше узнать о ней, женихи и невесты наших гражданок и граждан.
Мне попалось одно странное письмо: на конверте вместо номера квартиры был написан номер камеры. Внимательнее посмотрела на конверт: он пришёл из настоящей американской тюрьмы. В самом письме человек сетовал, что уже не первый раз отправляет послание, а его оставляют без ответа. Но он не жаловался, не грубил, наоборот, с горечью писал: «Понятно, что никто не хочет переписываться с заключенным. Может быть, на вашем месте я поступил также».
Автора звали Кевин Марк (он умер почти 10 лет назад от онкологии), его история интересна тем, что человек пришёл к вере, находясь в заключении.
Исправительное учреждение, из которого он писал, находится в Миннесоте и является не самым страшным и строгим. Заключённым разрешены прогулки, занятия спортом, чтение в библиотеке. Кевин до лишения свободы много времени проводил на улице, в спортклубах, но не для того, чтобы на ринге защищать честь района, города, а для того, чтобы уверенно чувствовать себя на улице, нападать на прохожих.
Рос он в неблагополучной семье. Отец ушёл, когда мальчик был совсем маленьким, через 6 лет пришло извещение, что мужчина погиб в ДТП, мать эта новость подкосила, она и до этого вела асоциальный образ жизни, а после смерти бывшего мужа – спилась окончательно.
Мальчика быстро подобрала улица, учиться он не хотел, и особо не получалось, его тесты, контрольные работы, ответы на уроках вызывали исключительно смех ровесников и гнев педагогов. Зато на улице его уважали старшие ребята за бесшабашность и умение махать кулаками.
Понятно, что такой образ жизни рано или поздно приводит к плохому. Кевин никогда не говорил по телефону и не писал, за что он осуждён, я и не спрашивала.
В тюрьме он решил пересмотреть свою жизнь, заняться самообразованием, возможно, впервые познакомился с библиотекой. Начал читать книги, пролистывать новости на компьютере. Однажды попался ему американский журнал, где он увидел фоторепортаж о России: провинциальный маленький городок, снежные дорожки, дети катаются на санках с горки.
До этого он и не знал о существовании России. Стало просто интересно, что эта за страна, на каком языке там говорят. Он «походил» по интернету и выяснил, что Россия – не просто большая богатая страна, но и родина великих поэтов, писателей, ученых, композиторов. Он сожалел, что многие его соотечественники, даже из благополучных семей, не как он, и те, услышав Чайковский, скажут «Чай – что?» Охранник тюрьмы, мужчина пожилой, добрый, никого никогда не унижал, не оскорблял, когда узнал, что письмо пришло Кевину о России, пошутил: «А, это где по Красной площади белые медведи ходят, а люди их не боятся, потому что водку пьют?»
Кевин слушал русские народные песни, восхищался национальными костюмами.
Опять же случайно на одном из сайтов он нашёл фото и короткое описание Литургии в храме. «Сосредоточенные лица верующих, иконы, свечи перед иконами. Мир, спокойствие… Это всего лишь фото, но мне показалось, что я сам на службе с этими людьми», – написал он уже в ответ на моё письмо, объясняя просьбу прислать молитвы, названия и смысл Таинств, православный крест. Я позвонила в тюрьму, мне ответили, что можно всё это отправить, но иконы и крест должны быть бумажные. А также любой текст – на английском или испанском языке. Всё это достать было, конечно, несложно. Тексты молитв, толкование Евангелия, другие тексты о нашей вере на английском языке я взяла в Свято-Николаевском соборе в Вашингтоне. Уже запечатала конверт и понесла на почту, как меня одолели сомнения: вдруг это такие циничные и жестокие шутки уголовников, они хотят над верой нашей посмеяться?
С такими волнениями я поделилась с отцом Димитрием Григорьевым, с одним из старейших протоиереев Православной Церкви в Америке. Но отец Димитрий успокоил меня, сказав, что это бесы пытаются не допустить, чтобы человек интересовался верой, вносят сомнения, страх. Батюшка особо подчеркнул: если человек писал один раз, ему не ответили, он не отчаялся и снова написал, значит, у него есть интерес к России, к православию.
Наверное, через какое-то время я подзабыла о своём знакомом по переписке. Но как-то раздался звонок: это был Кевин, его освободили по УДО, он нашёл работу. Но главная новость – он крестился. Мой номер он нашёл в телефонном справочнике и позвонил, чтобы поделиться радостью. Православного храма в его городке нет, но он нашёл ближайший храм, до которого несколько часов добираться на машине. Тем не менее, он познакомился с православным священником, рассказал свою историю и крестился. Кевин плакал по телефону, не скрывал своих слёз: «Если бы я раньше для себя открыл Бога, то не сделал столько глупостей, не обидел бы столько людей, не причинил бы столько зла близким. Для меня вера началась с того снега на фото в журнале в тюрьме. Он белый, чистый, любая грязь, любой грех сразу виден. Вера для меня – это чистота, доброта, милость. Может, странно, но я благодарен, что отбывал срок, потому что иначе до меня бы Господь не достучался. Господь был всегда рядом, а я гнал Его от себя…»
Комментировать