Путешествия в Святую Землю
Все десять веков существования русской литературы, и древней, и новой, связаны с христианством, с православием. Связаны даже тогда, когда она пытается отказаться от этой связи, чем бы отказ ни был вызван – убежденным безбожием или утверждением чистого художества.
Православие – духовное поле русской культуры, пронизывающее и сам язык литературы, и традиции, определяющие ее мировидение. От душевной цельности и крепости древнерусского писателя до смятенности и даже потерянности наших современников, отраженной в слове, не прекращается в русской литературе взыскующий поиск правды и красоты, добра и справедливости, приводящий и к поискам Бога.
И одной из движущих сил, породивших замечательный тип русских странников, паломников к Святым местам был этот взыскующий порыв. Он звучит еще в былинах, в которых предстает не просто паломничеством, а путем преодоления собственной греховности, трудным путем жизни, в котором и соблазны, и тяжкие испытания, среди которых неотступно повторяется стремление
… во славный Ерусалим град,
И ко Гробу Господнему да помолитися,
И ко честным мощам да причаститися,
И во Иордан реки да покупатися…
Светло, незамутненно звучит очистительный порыв и в первом дошедшем до нас описании «хожения» в Святую Землю игумена Даниила, который начинает свое повествование с того, что называет себя недостойным, худшим из всех монахов, одержимым многими грехами.
Мотив греховности, неизменно присутствующий и в других «хожениях», не просто дань традиции. В нем покаянный смысл самого хожения в Святую Землю, главная побудительная цель которого – спасение души.
Стремление спасти душу, замолить грехи у Гроба Господня, каким бы наивно простодушным оно ни казалось нам сегодняшним, опаленным безверием, уже само по себе очищало, заставляло совершить и тот внутренний духовный труд, без которого паломничество было бы бессмысленным.
Начавшееся еще во времена князя Владимира паломничество русских людей в Святую Землю и почиталось прежде всего как духовно-очистительный подвиг. И немалое число древнерусских паломников пускалось в долгий, почти полуторалетний путь, полный опасностей и лишений. Инок Зосима, дьякон Сергиева монастыри писал: «…ходя по святым местам и подъях раны довольны от злых арапов. Аз же грешнии все терпя за имя Божие».
Древнерусские описания «хожений» в Святую Землю, отмеченные и цельностью православного мироощущения, и неизбежными предрассудками своего времени, еще и первые путевые очерки в русской литературе. В них мы находим кроме рассказов о святынях и религиозных переживаниях, немногословные, но живые свидетельства быта, нравов народов Святой Земли, картины ее природы, подробности самого нелегкого пути.
Эта жанровая емкость «хожений», в которых так органично сочетаются документальность путеводителя с религиозно-нравственным пафосом, внимательность к историческим сведениям, преданиям с непосредственностью и даже лиризмом путевого дневника, получила развитие в позднейших повествованиях о путешествиях в Палестину.
В одном из самых значительных памятников путевой прозы XVIII века – «Странствованиях Василия Григоровича-Барского по Святым местам Востока…» явственная традиция «хожений» сочетается со стремлением к научной обстоятельности, многообразию изображаемых подробностей, подтверждаемых зарисовками и планами, к психологизму. Григорович-Барский уже дорожит теми несущественными для древнерусских авторов деталями и оттенками, а то и суховато перечисляемыми сведениями, которые делают его книгу и описанием паломничества по святым местам, и высокоценимым современниками рассказом «о маловедомых в подсолнечной вещах». Он пишет не только о христианских святынях, а и о ветхозаветных и античных памятниках, о коптах, арабах, евреях, греках, армянах, о католиках и мусульманах, о превратностях и лишениях пути, о голоде и жестоком зное, о разбойниках-бедуинах, о том, что свет не без добрых людей.
В записках Григоровича-Барского еще сугубо религиозный, а точнее – православно-церковный взгляд на мир. И совсем по-другому написаны, скажем, более поздние, уже вполне светские, и менее читаемые «Дневные записки путешествия…» лейтенанта Сергея Плещеева (1773), с его оглядкой на образцы французского авантюрного романа.
И здесь мы видим наряду с продолжением и развитием традиций древнерусских «хожений», на основе которых выработался своеобразный жанр духовной литературы – записок паломников, возникновение других традиций, связанных с развитием новой русской литературы.
Тот род описания паломничеств в Святую Землю, который определяли древнерусские традиции, как правило, принадлежал представителям духовенства или же купцам, крестьянам, представлявшим особый тип богомольцев-грамотеев из народа. Они воспринимали эти традиции как живые, неотрывные от святоотеческой и житийной литературы. И они были совершенно отрешены от влияния современной светской литературы.
Комментировать