Глава I. Святая земля
День тихо умирал. Ни шороха, ни звука. Раскаленный, знойный воздух, золотистый от лучей заходящего солнца, напоен ароматом цветущих апельсиновых и лимонных садов.
Эти сады, эти благоухающие рощи, тянутся по обе стороны дороги, по которой я выезжаю из Яффы в Рамле, древнюю Аримафею, торопясь попасть туда к ночи.
Вечер приближается, весь в цветах, и эти белые словно благоухающим снегом обсыпанные деревья приветствуют его своим ароматом. Опьяняющий запах цветов льется из-за высоких темно-зеленых кактусов, которыми окружены фруктовые сады.
Четверть часа такой дороги, и мы выезжаем из садов Яффы. И передо мной изумрудной зеленью сверкнули долины Иудеи.
Святая земля!
Несколько часов тому назад я смотрел на нее издали с парохода, смущенный, несколько разочарованный, недоумевающий.
Я не отводил глаз от узенькой золотистой полоски, блеснувшей на горизонте. Пароход медленно приближался по спокойному сегодня Средиземному морю, голубому, нежному, словно шепчущему ласковые слова в полусне. Из этого голубого моря все выше и выше поднималась золотистая полоса и выросла, наконец, в высокие, песчаные обрывы. Ничего, кроме этих бесконечных обрывов, унылых, однообразных, на всем протяжении берега. Пустыня. Мертвая, песчаная.
Я проехал Яффу, этот город, похожий, как и все восточные города, на груды серых развалин. Я проехал ее дремлющие от зноя ароматным сном сады, и вот предо мною сверкает и блещет она, страна обетованная, прекрасная, цветущая.
Я смотрю на нее восхищенными, влюбленными глазами. На эту чудную страну, – под этим голубым безоблачным небом, при блеске этих золотых лучей, среди этих изумрудных долин родилась лучшая, чистейшая, прекраснейшая религия мира.
В моих скитаньях я никогда до сих пор еще не видал, действительно, изумрудного блеска полей. По ним скользят косые лучи заходящего солнца, и эта изумрудная зелень сверкает так, что больно смотреть. Ярко-красные цветы полевого мака горят на лугах словно огоньки кровавого цвета. И куда ни оглянешься кругом, по склонам невысоких пологих холмов стелется этот яркий, зеленый, сверкающий ковер, и горят на нем красные огни.
На холме, впереди, остановился караван. Силуэты дремлющих, неподвижных верблюдов резко очерчены на голубом фоне неба, кажутся изваяниями, вырезанными из черного дерева.
А вдали поднимаются толпой горы Иудеи. Темно-синие, почти черные, горящие фиолетовым отливом, лиловые, голубые, беловатые, похожие на облака, они уходят вдаль, сливаются с небом.
Комментировать