Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе. Часть 5 (1847 г.)

Господи Боже Вседержителю, Словом Твоим утвердивый небеса и Духом уст Твоих всю силу их, положивый светила на тверди небесней в знамения, и во времена, и во дни, и в лета, и бытие видимых созданий Твоих в круги времен заключивый, благословивый начатки времен, и числа исполнения их освятивый! Ты, Господи, усты Пророка Твоего Моисея, первым в месяцех лета нарекл еси месяц, в оньже агнцем избавительныя пасхи спасительное таинство Агнца закланнаго прежде сложения мира, Господа нашего Иисуса Христа, предобразил еси людем Твоим Израилю. Ты, в древнем законе Твоем, в предел седмицы дней и седмицы седмиц, праздники Твоя, в память благодеяний Твоих, поставил eси; и исполнение седмицы лет и седмицы седмилетий, во обновление памяти судеб Твоих, летом оставления венчал еси, со благословением безтруднаго изобилия. Се ныне, Твой новый Израиль, от древняго образа к новоявленней истине прешед, первый в месяцех, и новое лето начинает от явления во яслех вифлеемских Агнца, вземлющаго грехи мира, Господа нашего Иисуса Христа, и от начатия Его всеспасительныя крестныя жертвы, в страдательном пролиянии крове Обрезания. Царствующий же град сей не месяца токмо и лета начало пред собою ныне зрит, и не седмицы дней токмо и лет исчисляет, но, седмь протекших над ним веков помянув, судьбам Твоим чудится, и в помышлении о судьбах осьмаго своего века, пред лицем Твоим, Царю веков, благоговеет. Исповедуем милости Твоя древния, и о настоящих благодарим, и о будущих молим. Славим Твое благодатное избрание, и богатый о нас Промысл, яко малую некогда весь во град велий возрастил еси; и, прежде сбытия, еже славну быти граду сему во всех градех российских, и взыти рукам его на плещи враг его, и прославитися Тебе в нём, угодником Твоим святителем Петром предвозвстил еси; таже и преносимый престол Православия зде утвердил еси, и корень Единодержавия всероссийскаго зде насадил еси, и престол Царства возвысил еси, и угасшему светильнику царскаго рода отселе с вящшею светлостию возсияти даровал еси, и святым Твоим зде пожити и во благоухании святыни почити благоволил еси, ихже молитвами овогда убо, аки адамантовою стеною, от напастей ограждал еси град сей, овогда же и бедствующий вскоре избавлял еси, и во дни наши, мневшийся погибнути, от пепела и разрушения еси возставил, и новым благолением украсил, и обилием исполнил. Отче щедрот и Господи милости! Призри благосердием на сие благодарственное исповедание наше, и не отстави милости Твоея от нас. Благослови венец новаго лета благостию Твоею: и Венец седми веков, иже на версе царствующаго сего града, и во осмем да не увядает. Обнови и умножи благословения Твои на превознесенном Тобою рабе Твоем Благочестивейшем Самодержавнейшем Великом Государе нашем ИМПЕРАТОРЕ НИКОЛАЕ ПАВЛОВИЧЕ, и на державном Его роде. Долгоденствие и благоденствие, и в делах царствия и во всех добродетелех преуспеяние Им даруй. Сохрани Церковь Твою святую неколеблему на основании Твоего Божественнаго слова, на камени Апостольския веры, и никоеже дерзновенное своемудрие человеческое да не прикоснется кивоту Божию. Реки, Господи, мир на люди Твоя, и на обращающия сердца к Тебе. Да будет близ боящихся Тебе спасение Твое, вселити славу в землю нашу. Милость и истина в ней да сретаются, и правда и мир да лобызаются. Не предаждь нас, призрети в суеты и неистовления ложная, но да призрим на вся заповеди Твоя, и не постыдимся. Даруй нам благодать и благую ревность, да Твоего вечнаго царствия и правды его, прежде и паче всего, ищем, яко да и благая временному житию потребная вся приложатся нам, предстательствующими и покровительствующими молитвами Преблагословенныя Приснодевы Богородицы и Святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, с нимиже во общении веры Тебе Единому Триипостасному Богу, Безначальному Отцу и Собезначальнаму Сыну и Соприсносущному Святому Духу, приносим подобающее благодарение, и поклонение, и славу, во веки веков.

Писано есть: дом Мой дом молитвы есть. (Лк.19:46).

Кто из нас не знает, что место, где мы теперь находимся, есть дом молитвы и дом Божий? Однако не неблаговременно, думаю, теперь привести на мысль, что знаменательное наименование дома молитвы, и высокое наименование дома Божия, не только даёт сему месту Пророк, но также признаёт и сама воплощённая Истина, Господь наш Иисус Христос, глаголя: писано есть: дом Мой дом молитвы есть.

Чем вожделеннее для нас особенный предмет нынешней молитвы нашей, – призвание новых благословений Божиих на обновляемое царственное лето Благочестивейшего Самодержца нашего: тем полезнее и приятнее иметь в виду твёрдое удостоверение, что молитва наша не на тёмном и неизвестном пути, не издалеча простирает недосязающие руки и не достигающие, может быть, до слуха гласы, но беседует с Богом в доме своём и Божием, следственно близко, свободно, удобослышимо, благонадёжно.

Приведём для себя в бо́льшую очевидность скорое и верное действие церковной, и в особенности царственной и всенародной в церкви молитвы, посредством древнего примера. Во время внезапного нашествия на царство иудейское трёх враждебных народов, ста Иосафат в собрании Иуды во Иерусалиме, в дому Господни, и принёс единодушную с народом молитву к Богу, признавая свою немощь, и призывая Его против врагов помощь: не вемы, что́ соделати имамы им: но токмо очи наши к Тебе. Едва произнесена была молитва, как услышался благоприятный на неё ответ Божий, из уст Иозиила. Бысть на нем Дух Господень посреди народа, и рече: слышите весь Иуда, и обитающии во Иерусалиме, и ты, царю Иосафате: сия рече Господь вам: не бойтеся, ниже ужисайтеся от лица народа сего многаго, несть бо ваше ополчение, но Божие. На другой день, когда Иосафат и его войско шли навстречу врагам, воспевая священные песни, – междоусобие произошло в стане разноплеменных врагов; они истребили друг друга; Иудеям осталось только собрать добычу (2Пар.20).

Если так действовала молитва в храме сеней и гаданий: то менее ли надлежит ожидать от неё во храме явленной и воплощённой Истины? Если так дерзала и успевала она там, где владычествовал грозный Закон: то не паче ли здесь, где поставила престол свой милующая Благодать?

Воплощённый Сын Божий учил молитве словом и примером; побуждал к ней; пролагал и облегчал ей путь к Богу, Своим о нас ходатайством, которого не прекращает и ныне, и не прекратит до скончания века; и, одушевляя к подвигу чаемым плодом подвига, Он дал христианской соборной молитве уполномочивающее обетование: аминь глаголю вам: яко аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех (Мф.18:19). О всякой вещи, еяже аще просита: – какое обширное, какое, можно сказать, неограниченное полномочие! Будет от Отца, Иже на небесех: – какое высокое и, очевидно, никакою иною властью непреоборимое полномочие! А что в обетовании говорится о наименьшем соборном числе: аще два от вас совещаета: это для того, чтоб и малый, по нужде, собор церковный не почитал себя слишком недостаточным для участия в обетовании Господнем, и чтобы тем паче уповал на обетование собор великий.

Хотите ли видеть сие обетование в исполнение, сие полномочие в полном действии? Посмотрите в первоначальную Церковь Апостольскую.

После одной из первых, успешной проповеди, на Апостолов восстали все иерусалимские власти. Ввергают их в темницу; потом, взяв из неё, допрашивают в соборе князей, старцев и книжников, и грозно запрещают им учить о имени Иисуса. Буря сильна. Новонасажденное христианство было в опасности не только поколебаться, но и быть исторгнуто с корнем. Нужна была чрезвычайная опора, особенное подкрепление свыше. И помолившимся им, подвижеся место, идеже бяху собрани, и исполнишася вси Духа Свята, и глаголаху слово Божие со дерзновением (Деян.4:31). Место, идеже бяху собрани, очевидно было домом молитвы и домом Божиим внутренне, хотя ещё не время было тогда возвеличить оное в внешне, и осенить крестом, как у нас ныне.

В другое время, Петра стрежаху в темнице: молитва же бе прилежна бываемая от Церкве к Богу о нем (Деян.12:5). Что́ же сделала сия церковная молитва? То, что Ангел разрешил Петра от оков, и сквозь запертые двери, мимо стражей, вывел из темницы на свободу.

Нужно ли говорить более, чтобы возбудить покоящуюся уверенность, что наименования дома молитвы и дома Божия не суть только почётные наименования, поверхностно наложенные на предмет, но выражают нечто существенное в предмет, хотя не всегда и не всем открывающееся? Кажется, все мы знаем, что в дом молитвы, в соборе церковном, есть особенная благодатная близость Бога вездесущего; что в доме, Божием есть таинственное вселение Бога невместимого; что в сем доме богатого благостью Домовладыки, больше, нежели где либо, совокуплены сокровища даров, пособий, благодеяний, милостей, утешений, света, силы, жизни, спасения, и чадам и присным сего дома предоставлен ключ от сих сокровищ молитва веры. Кажется, все мы знаем достоинство и важность дома Божия, как о сем свидетельствует самое наше собрание, и общий образ благоговения, господствующий в сем собрании.

Но я сказал не совсем решительно: кажется, все мы знаем; – и, к прискорбию, имею на то причины. Когда от должного молитвенного возвышения к Богу, или по немощи и развлечению, падаю мыслью на себя и на окружающее, или, по лежащему на мне долгу охранять чин церковный, обращаю испытательное внимание на служащих и предстоящих во храме; когда примечаю, что мы, служащие святилищу, не служим иногда образцом для прочих в благоговении к святилищу; когда слышу чтеца, торопливо пробегающего псалом, или певца, играющего звуками, без признаков духовного внимания к тому, что читают или поют; когда вижу некоторых предстоящих Царю небесному с меньшим благоговением, нежели предстояли бы царю земному, пришедших беседовать с Богом, беседующих вместо того между собою, и в сем положении вижу не таких людей, которых можно было бы извинить пророческим словом: негли убози суть и буии (Иер.5:4); когда искушаемый неблаговременным словом сопредстоящего, видимо, заботится не о том, чтобы не прогневать Бога неблагоговением в церкви, и не о том, чтобы удержать ближнего от неблагоговения, а о том, чтобы молчанием не оскорбить приглашающего к празднословию: при таких видах желал бы не верить видимому, и недоумеваю, что это значит? Знаем ли мы, куда и для чего пришли? Знаем ли, что это дом Божий? Или не хотим пользоваться его сокровищами? Неужели поклонники храма иерусалимского должны в чём-нибудь уступить преимущество поклонникам какой-нибудь горы самарийской, которые не имея у себя подобной святыни, и даже, кланяясь, егоже не ведят, тем не мене строго соблюдают порядок и безмолвие при молитве? Поймите глаголемое притчею, что горько было бы сказать без притчи.

Чтобы не преувеличивать обвинения, справедливость требует сказать, что несовершенный иногда вид благочиния и благоговения в храмах наших является не как выражение неблагочестия, a только как следствие нестрогого внимания и недовольной бдительности некоторых над собою. Впрочем, если бы кто спросил: стоит ли труда преследовать такие погрешности, как – поздний вход в долг молитвы, или ненужное слово, сказанное во время богослужения? – то я ответствовал бы, что надобно по возможности устранять и погрешности, чтобы за ними не пришли и не поселились грехи и беззакония.

Обратимся к Евангелию и посмотрим, какие преступления преследовал Господь наш, когда, вшед в Церковь, начат изгоняти продающия в ней и купующия, глаголя им: писано есть: дом Мой дом молитвы есть, вы же сотвористе его пещеру разбойником? Какие люди пришли в храм иерусалимский, и как превратили его в пещеру разбойников? Язычники ли это? Идольским ли служением осквернили они храм? Совсем нет. Это православные Иудеи, для удобности, продавали и покупали то, что нужно в храме для богослужения, волов, овец, голубей для приношения в жертву, и разменивали деньги, чтобы тот, кому жаль положить в сокровище храма большую монету, близко мог найти для сего малую, – и это делалось не в святилище, а во дворе храма. Мы, взглянув на сие, может быть, усомнились бы, надобно ли преследовать неблагообразие, которого не совсем легко избежать, и которое имеет свою пользу? Но Господь преследует сие неблагообразие не только словом, но и бичом от вервий, и называет оное превращением храма в пещеру разбойников. После сего надобно признаться, что нельзя почитать очень невинным, когда не во дворе храма, но в самом храме христианском, пред лицом самой святыни, рассеянность и человекоугодие разменивают между собою приветствия, и на праздные вопросы покупают бесполезные ответы.

Не угрожаю никому бичом Господним. Мой подвиг не в том, чтобы кого-либо изгнать из храма, но в том, чтобы сохранить всех вас храму, как его украшение. Если же и сие малое слово покажется кому-нибудь похожим на малый бич: пусть оно угрожает более нам, которые, по справедливости, подлежим большей строгости: а вы спокойно уклонитесь от того, что заслуживает удары слова. Вспомним слово Соломона: лучше обличения откровенна тайныя любве (Притч.27:5). Возлюбим обличения. Если мы их не заслужили, тем спокойнее можем слушать их, а они помогут нам, чтобы не заслужить их впредь; если же, по несчастию, заслужили, они помогут нам исправиться. Благодарение Богу, что сохраняется в нас влечение к дому Божию! Будем бодрственно внимательны к тому, чтобы наше пребывание в доме Божием сделать более достойным оного, более совершенным, и тем более плодоносным и спасительным.

С утешением вспоминаю пример, которым в благоговении к дому Божию предшествует нам Благочестивейший Государь Император. Как любит он созидать дома Божии! Вы сами по временам бываете свидетелями, как благоговейно предстоит Он Господу во храме! Ка̀к неуклонно зрит к алтарю! Ка̀к внимательно следует молитвам о том, что Ему любезно, и сопровождает их крестным знамением! Ка̀к смиренно преклоняется пред святынею!

Соединимся мысленно с Ним в настоящей молитве нашей; да сольются все наши сердца в единое молитвенное кадило; любовь к Царю и вера к Богу да соединятся, чтобы воспламенить духовный фимиам молитвы; и да взыдет она от дома Божия земного в небесный; и да снидет новое благословение на царство Благочестивейшего Самодержца нашего; да будет оно всегда благочестивою мудростью и правдою благоуправляемо внутри, ограждено безопасностью отвне, обильно средствами благоденствия, да под сенью престола Его тихое и безмолвное житие поживём во всяком благочестии и чистоте! Аминь.

Блажени плачущии ныне: яко возсмеетеся. (Лк.6:21).

Образ поста, и при осторожности против фарисейского лицемерного помрачения лиц, естественно несколько суровый и печальный, довольно просветляется у нас ныне радостью праздничною, и это по уставу святой Церкви. Но ныне же, и по тому же уставу, оглашены мы словом Евангельским, располагающим к плачу: Блажени плачущии ныне.

Что же до́лжно нам делать? Радоваться, или плакать? Подумала ли Матерь, чего желает она от своих чад?

Без сомнения, подумала, и знает, чего желает. Будьте внимательны: и без большого труда усмотрите, как духовная радость свободно входит в область печали, и опять, когда нужно, уступает место справедливой печали.

Память праведника, святителя и чудотворца Алексия, мы совершаем. Но священная притча учит, что память праведных должна быть с похвалами (Притч.10:7). А другая притча сказует, что похваляемым праведным, возвеселятся людие (Притч.29:2). Из сего, люди православные, видите, как можно нам ныне; радоваться. Для сего довольно привести на память житие святителя Алексия, подвиги его, добродетели, благодеяния. Доброе само в себе заключает похвалу, и само собою радует.

Посмотрите мысленно на отрока Елевферия, которому суждено было в последствии времени сделаться святителем Алексием. Из детских забав он избирает для себя умную, чистую, и, может быть, не бесполезную. Ставит сеть, и хочет ловить птиц. Но Тот, без воли Которого и врабий не падает на землю, не посылает ловитвы: потому что хочет не утешить Елевферия детским утешением, а отсечь у него склонность к забавам, и готовить его к важным занятиям. Ловца земного самого хочет уловить Ловец небесный. Утомлённый ожиданием ловитвы, отрок дремлет: и, в минуту сего безмолвия внешних чувств, Ангел отверзает у него внутренний слух, и говорит его душе: Алексие! что́ всуе трудишися? Будеши человеки ловящ. Потрясённая душа пробуждает тело. Елевферий не знает, чей это глас, чьё это имя, что значит предсказание о ловитве человеков: но тем не менее небесное семя глубоко всеялось в его душу, и начало прозябать. Он оставил птицеловство и все другие забавы; сделался молчалив и казался печальным, потому что не был рассеян, и не занимался внешним; воспоминание таинственного гласа влекло его к внутреннему и невидимому. Через три года он решительно предался сему влечению, отрёкся от мира, и при вступлении в монашество в Богоявленском монастыре, получил имя Алексия, преднареченное в сновидении.

Это ранняя заря духовной жизни святого Алексия: но не довольно ли уже она светла и приятна? Пятнадцатилетний отрок отрекается от утех юности, сын боярина – от блеска знатности, крестник князя, чаемого владетеля Москвы, от видов на большую ещё знатность; решается жить только для Бога и для души; заключает себя в монастырскую жизнь, – надеюсь, не станете спорить, если скажу: – более строгую за пятьсот лет пред сим, нежели в наше время. Посмотрите, старцы, на отрока: и не только порадуйтесь о нём, но и поучитесь от него. Хорошо было бы, если бы на него умели, как до́лжно, посмотреть и некоторые дети бояр, по крайней мере для того, чтобы не почитать себя очень любомудрыми и очень возвышенно мыслящими, когда они, поспешно выйдя, из училища, не столько стремятся к подвигам и пользам Отечества, сколько преследуют призраки почестей, или кружатся в вихре, суеты и роскоши.

Посмотрим далее на Алексия, монашествующего. Надобно ли говорить о его подвигах, собственно монашеских? Понятно само собою, что пренебрёгший так много приятного в мире, возложив руку на рало, уже не озирался вспять; не искал, как иные ныне, под наименованием подвижничества, только покойной и обеспеченной жизни; от протяжённых богослужений и молитв не усекал по частице для своей лености; не смотрел одним оком в церковь, а другим за ограду обители; не ценил собственности после обетов нестяжания; не вмешивал своей воли в дела послушания. Укажу на особенный подвиг, который один достаточен, чтобы показать Алексия светильником, необыкновенно светлым не только для своего века, но и для многих веков. В веке, не представлявшем ни довольно пособий, ни довольно поощрения к усиленному учению, он имел ревность, и нашёл способы, достаточно научиться греческому языку: и для чего? – для того, чтобы приобрести более ясное и точное разумение священных книг Нового Завета, на их первоначальном апостольском языке. И не довольствуясь сим приобретением для себя, он возжелал ещё разделить оное с единоверными и единоплеменным. Сличил славянский перевод новозаветных книг с греческим подлинником, и, очистив от несовершенств и погрешностей, внесённых в него неискусными переписчиками, собственною рукою написал оный в книге, которая хранится и до ныне в сей, от него созданной обители, как одно из бесценных от него наследий.

Кому любезна Божественная истина и чистая слава Церкви, тот всегда с утешением взирать будет на сей богословский подвиг святого Алексия. Ка̀к чисто сияет в оном Православие, которое всегда обращалось и обращается к священному Писанию, яко к вечному и для всех открытому источнику Божественной истины! В каком благоприятном свете представляет он достоинство российского духовенства в четвёртом на́десять христианском веке, который нигде не блистал просвещением! Какое подтвердительное свидетельство даёт он действованию российского священноначалия в последовавшие века, в исправлении повреждённых славянских рукописей священных и церковных книг по греческим подлинникам! Ка̀к ясно обличает неправое мудрование тех любителей мнимой старины, у которых любовь к старине превратилась в благоговение к старинным ошибкам, и которые исправление описки старинного писца почитают преступлением, и даже повреждением веры!

Наконец, воззрим на Алексия, как на святителя, и святого. Добродетельное житие и мудрость его побудили Всероссийского митрополита Феогноста взять его в митрополитский дом, и вверить ему церковные суды. Двенадцать лет был он удержан в сем служении, не без особенного устроения Провидения, чтобы в болезнующих членах ближе узнал состояние и потребности всего тела Церкви, которое потом должен был хранить и врачевать. После сего приготовления, тем же митрополитом Феогностом поставлен святой Алексий епископом граду Владимиру, а через четыре года, им же, со всем освящённым Собором, и с советом Великого Князя Симеона, избирается на престол Всероссийской митрополии. Избрание несколько необычайное, при жизни митрополита сего престола, и им самим: но это было как бы по предведению, чтобы предупредить и не допустить не избранных искателей сего престола, каковыми действительно вскоре явились Феодорит и Роман. С сего времени святой Алексий решительно является богоизбранным, богохранимым и богоправимым Ангелом Церкви Всероссийской.

Он путешествует в Константинополь, и получает патриаршее благословение и утверждение. Встретив потом в России соперника, вновь путешествует в Константинополь, чтобы отдать себя и его на суд Патриарха, и вновь получает утверждение на кафедре всероссийской: а два не избранные искатели её исчезают. В последнем из сих путешествий он подвергается опасности на море: но, дав с молитвою обет, по избавлении, создать обитель монашествующих, невредим достигает берега и отечества; и монастырь Андроников стоит доныне памятником услышанной молитвы и оправданного обета.

Вскоре оказалось, что Всеблагий Бог, спасая святого Алексия от опасности, сберегал спасительное орудие для охранения Церкви и Державы Российской, и для славы Своего имени даже за пределами Церкви. Царь Орды, которой сила в те времена тяготела над Россией, чрез посла требовал, чтобы Алексий пришёл в Орду, и исцелил царицу, ослепшую и беснуемую. Джанибек требовал того, что не во власти человеческой: но, не понимая сего, в случае неисполнения требования, без сомнения, готов был прийти в ярость, опасную и для святителя, и для Церкви, и для России. Беды являют великих и святых: так было и в сем случае. Алексий явил великий дух, – потому что не уклонился от опасного путешествия; крепкую веру, – потому что не отказался от молитвы о чудесном исцелении; глубокое смирение, – потому что, не полагаясь на себя, молился при гробе святителя Петра. Бог подкрепил его веру знамением: свеча у гроба святителя Петра зажглась сама собою. Святитель Алексий идёт в Орду, исцеляет царицу, и стяжает удивление, почести, дары и безопасность Церкви и России.

Совершившееся чудодействие поставило его так высоко во мнении всех, что, когда другой жесточайший царь Орды угрожал России опустошительным нашествием, Великий Князь Иоанн не нашёл для неё лучшей защиты, как святителя Алексия: и сей, с новым самопожертвованием для блага общего, идёт в Орду, и хотя встречает затруднения, и много претерпевает, однако вновь возвращается со славою, принося Церкви безданность и мир Отечеству.

Помянух судьбы Твоя от века, Господи, и утешихся (Пс.118:52), сказал зритель судеб Божиих в народе Божием. Не сие ли должен чувствовать внимательный зритель Господних от века судеб над Россией и Церковью Российскою? Ка̀к крепко у нас Церковь и Отечество друг друга обнимали и поддерживали! Ка̀к благодетельно было твёрдое единство священноначалия при не довершившемся ещё единстве государственном! Ка̀к чудно, против тяготевшей над вами силы чуждого неверного народа, поставлена была духовная сила Церкви, чтобы несколько уменьшить и сдержать сию разрушительную тяжесть, доколе возрастут и созреют для её отражения победоносные государственные силы! Поминай, православный сын России, с благодарением сии древние судьбы, и с упованием храни для грядущих времён силы, столь благотворные во временах протёкших, силу веры и любви к Отечеству, силу единодушия и готовой на всякое пожертвование любви к самодержавной власти.

Не могу следовать за святым Алексием по всему двадцатичетырёхлетнему поприщу его святительствования в Москве. И вас утомить боюсь. Но встречаю и нечто, чего не могу пройти без внимания. Есть одно начинание святителя Алексия, которого он не привёл к концу. Есть один спор, в котором он не одержал победы. Смотрю, дивлюсь, и радуюсь, хотя не понимаю. У чудотворца начинание, которого он не может совершить? У богомудрого спор, в котором он не одерживает победы? Необычайно; а точию так.

Приближаясь к пределу своего земного поприща, святой Алексий желал найти себе святого преемника. Святые видят святых: и таким образом святой Алексий видел святого Сергия. Призвал его, и предложил ему свой престол. Но Сергий отрёкся; и Алексий не настоял.

Что́ может быть святее начинания святителя Алексия? Ка̀к же оно не совершилось? Ка̀к смиренный Сергий дерзнул воспрекословить святителю, которого глаголов слушал всегда, как Христовых? Ка̀к святитель не решился преобороть игумена силою церковного и монашеского закона послушания? Сколько бы мы ни умножали вопросов, ни святой Алексий, ни святой Сергий отвечать нам на них не будут. Для чего же нам сие показано?

Для того, чтобы до земле смирился наш гордый ум пред судьбами Божиими, которых и святые иногда не постигают, и пред самыми святыми, которых мы грешные часто ни видеть, ни понять не умеем; и чтобы благоговеющее сердце из глубины своей воззвало с псалмопевцем: дивен Бог во святых Своих (Пс.67:36).

Поистине, дивен Бог в тебе, святитель Алексий: дивен и в том, что пророчественно явил тебе в преподобном Сергии Своё избранное орудие, не только для твоего времени, но и для последующих времён; дивен и в том, что, не дав тебе преемника, тебе подобного, предоставил тебе, с некоторыми сопрестольниками твоими, без преемственную власть в Церкви Своей. Ты безмолвствуешь: но паче слова проповедуешь благочестие, и защищаешь Православие. Покоишься видимо: но действуешь невидимо, данною тебе благодатною силою, очищая и укрепляя наши несовершенные и немощные молитвы, распространяя окрест себя духовное благоухание, успокаивающее, услаждающее, врачующее, питая таким образом стадо, и пася овец и пастырей. Твоему пастырству благодарение, что и ныне сии овцы твои любезно теснятся окрест тебя! Твоему благословению благодарение и за то, что и в первые дни сего поста храм твой наполнялся молящимися, как в торжественнейшие праздники! Твой это дар; а моя радость, и общая надежда спасения, хотя есть о чём и печалиться, и чего страшиться.

Радуясь о чтителях поста, могу ли беспечально смотреть на тех, которые не только не довольно чтут его, но как бы ругаются над ним своими поступками? На что была эта неуместная общественная весёлость не в праздник? А в праздник, зачем похищено время у благоговения, и расточено на суету? На что эта невоздержность, это преобладание увеселений в преддверии поста! Тысячи христианского народа бегут по следам языческого легкомыслия; и находятся люди, которые о делах легкомыслия, как о достопамятностях, повествуют с торжеством и похвалами. Для чего это многолюдство не напомнит себе, что постом насколько сот тысяч Ниневитян спаслись от близкой погибели; а весь первый мир, ядущий и пьющий, роскошествующий и веселящийся, поглощён потопом? Для чего и в посте некоторые не довольствуются, или и совсем не пользуются, умилительным сладкопением церковным, но идут слушать зрелищного певца и сладострастные звуки, или смотреть зрелища, не говорящие, правда, бесстыдных речей слуху, но и не говорящие ничего назидательного глазу? Некоторые скорбящие о сем, подобно мне, говорят: для чего много снисходит сему Начальство? Мне кажется, я имею на сие удовлетворительный ответ. Начальство, как детям, снисходительно позволяет вам открытые забавы, чтобы склонные к забавам, не имея открытых, не предались тайным, более беспорядочным и вредным. Но вы для чего всегда хотите оставаться детьми, в вашей склонности к забавам? Не ходите слушать страстного певца, или смотреть обаятеля; дайте себе лучшие упражнения: неблаговременные и недостойные христианской мудрости зрелища закроются сами собою; обаятели разочаруются; пекущееся о благочестии и благонравии народа начальство будет довольно; и христианское общество явится в образе строгого благонравия, достойном времён апостольских. Доколе же сего нет: не станем, по крайней мере, льстить себе; не станем хвалить легкомыслие, как мудрость; признаем наше несовершенство; осудим нашу суетность; восскорбим и восплачем над нашим неочищенным от греха веселием. Поспешим сеять слёзы покаяния, чтобы пожать радость спасения. Остережёмся, чтобы, гоняясь слишком много и долго за суетным веселием, не впасть, наконец, в поздние и бесполезные слёзы безнадёжности. Последняя радости, мирской и чувственной, в плач приходят, говорит опытный Соломон (Притч.14:13). Напротив того, блажени плачущии слезами умиления духовного, учит Господь Спаситель наш, Ему же слава со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.

Хощу вам, братиа, вьспомянути душеполезнаа и спасенаа. Понеже убо, дети, должен есмь вас пасти и учити порученую ми паству, якоже пишет Павел Апостол к Тимофею, Епископу Критскому²: чадо Тимофею! учи, моли, запрети в время и без времени (2Тим.4:2). Темже убо, дети, да будет от вас всяк³ скор на послушание, а медлен на глаголание, позден в гневе: гнев бо мужеск не сделовает правды Божия (Иак.1:19–20).

Первое, дети, предлагаю вам притчу неложных⁴ уст Спасовых, якоже рече в Своем Евангелии: Сe изиде сеай сеати семене своего. Ово паде при пути, а другое на камени, а иное в тернии, а ино на добрей земли (Лк.8:5–8). Семя есть слово Божие⁵ истинное, а земля – сердца человечьскаа. Да не будет убо, дети, земля сердца вашего терновата, леностию и небрежением не творящи плода духовнаго, или окаменена – безстрашием Божиим, и при пути – пристрастием житиа, супостату нашему дьяволу в⁶ попрание ногама его, егоже да избавит ны Господь. Но да будет земля сердца вашего блага на приатие слова Божиа истиннаго, Евангелиа, творяще плод душевный, ово тридесять, ово шестьдесят, ово сто (Мф.13:8).

И пакы ину притчю речет Господь в Своем Евангелии: Человек бе домовит, иже насади виноград, и оплотом огради, и созда столп, и ископа точило, и предаст и делателем (Мф.21:33), да в время плода отдадят господину своему. Человек есть Христос Бог наш: елма бо Бог и человек бысть, с человекы поживе спасениа ради нашего, по всему подобьству, разве греха (Евр.4:15), якоже светлый наш учптель Павел Апостол пишет. Иже аще кто не исповесть Иисуса Христа Сына Божиа, в плоти пришедшаго Бога и человека, тот несть Божий, но антихристов (1Ин.4:3). А виноград насади – человечьство на земли. И оплотом огради, рекше законом Своим Божественным. И созда столп – Церкви Божественныа. И ископа точило – излиа честную Свою кровь, нашего ради спасениа, верным, людем на спасение, и на приатие царства небеснаго. И предаст делателем – святым Апостолом, и святым Отцем, Патриархом, и Митрополитом, и Епископом, и всему священническому чину, – да упасше и научивше люди закону Божию и рекут в второе пришествие Христа Бога нашего: Господи! се мы, и дети, яже еси дал нам (Ис.8:18).

Темже и аз грешный сподоблен бых⁷ сему святительству, рекше епископству⁸, не по моему достоинству, но по Божыим щедротам и по великой Его милости, еже излиа на ны обилне, – сподоблен бых быти вам детем моим⁹ пастух и учитель, пасти и учити порученое ми стадо словесных овец. Темже, дети, вспоминаю вы Спасово слово, еже рече Своим учеником и Апостолом: си заповедаю вам, да любите друг друга; и о семь вси познают вы, яко¹⁰ Мои есте ученици, и аще пребудете в любви (Ин.13:34–35). Такоже и вы, дети, имейте межу себе мир и любовь. О том бо и¹¹ Павел Апостол въпиеть и глаголет: весь закон единем скончевается, еже любити друг друга, и ближняго своего, акы и сам себе (Гал.5:14). Такоже¹², дети, имейте страх Божий в сердьцих своих: тем бо может человек всяку¹³ добродетель стяжати. Начало бо, рече, премудрости страх Господень (Притч.1:7). Такоже и Григорий Богослов пишет: идеже боязнь Господня, ту плоти чищение, и заповидем Божием соблюдение; идеже заповедем соблюдение, ту душе възвышение в горний Иерусалим¹⁴. А заповедем Божьим соблюдение бывает таковыми делы: покаянием чистым от души о своих прегрешениих на всяк день, милостынею, и удалятися от неподобных дел, еже суть кроме закона Божиа: от блуда, от пианства, от граблениа, от насилиа и чародейства, и волшвениа и всяких кобей¹⁵, и от несытьства богатства, и от всякого злаго имениа, иже пребывает души на вред. Имейте же, дети, в уме своем смерть и вскрешение и суд и отдаание комуждо по делом, но Спасову слову, якоже рече: сотворшеи благаа во воскрешение животу, а сотворшеи злаа воскрешение суду (Ин.5:29).

А князи и боаре¹⁶ и вельможи судите суд милостивно: суд бо без милости есть не створшему милости, хвалится милость на суде (Иак.2:13); мьзды на неповинных не приимайте и не на лица судите, суд бо Божий есть (Втор.1:17); судите людем в правду, и вдовиц и сирот и пришлец не обидите, да не взопиют на вас к Богу.

А людскаа чадь Бога бойтеся, а князя чтите, a святительство имейте выше своеа главы, со всякым покорением, без всякого прекословья, ти бо печалуют день и нощь о душах ваших, понеже вьздати им ответ Богови о пастве своей (Евр.13:17)¹⁷. Въсхочеть ли кто небреженьемь своего спасенья лишитися и вечнаго живота, а не внимаа себе слова Спасова, еже рече в Своемь Евангелии: придете ко Мне вси труждающиися и обременении, и Яз покою вы (Мф11:28)? Зовет ны Христос в царство Свое небесное и велит оставляти тружанье¹⁸ бремени греховнаго покаяньемь, чистым сердцем. Притецыте к ерею, отцю духовному, с покаяньемь и с слезами. Отверзите от себе вся дела злая и опять не приступайте к ним: то бо есть истинное покаянье еже взненавидете первыи грехи. И видев таковое дерзновение, иерей может очистити, и приближити к Богу, и причастника створити телу и крови Христове. Святители бо и иереи ходатаи суть межю Богом и человекы. Понеже же¹⁹ немощию обложен, приносят жертву Богови о себе и о людьскых прегрешеньих. Темже, чада, с потщаньем будите милостиви и отдатливи, якоже учит ны великый Апостол Иаков, брат Божий: суд бо без милости есть не створшему милости (Иак.2:13). И ныне, чада, елика сила ваша может – исполнивати закон Божий, не словом, но делом, якоже рече Спас: что Мя зовете: Господи, Господи, а не творите воля Моея (Лк.6:46)? И: отъидете от Мене: не веде вас (Мф.7:23).

Вы же, чада, всприимайте в душа ваша и пишите на сердца ваша Евангельскыя речи, Апостольская проповеди, и святых Отец управленья.

А к церковному пению будете, дети, спешни, утекаася друг пред другом, якоже Иоанн Богослов пред Петром к гробу Христову.

Князи, бояре и купци и всякый правоверный христианин! оставя вся дела своа, на церковную молитву стекайтеся без лености и не рците тако: отпоем себе дома. Не может бо та молитва успети ничтоже без церковные молитвы. Якоже бо храмина дымом²⁰ без огня не может съгретися: тако и та молитва без церьковные. Церковь бо наречется земное небо, в нейже закалается Агнець, Сын, Слово Божие, за очищение грехов всего мира верных и людий трепещущих словес Божиих, в нейже проповедается Евангелие блавещениа царствиа Божиа, и святых Апостол Деаниа, и Сборнаа посланиа, и светлаго нашего учителя Павла Апостола 14 посланий, и святых Вселеньскых Отець 7 Соборов почитаються, и престол Божиа славы Херувимы невидимо осеняется, и священничьскыми руками тело и кровь Божественнаа приемлется и верным людем подается на спасение и на очищение душам и телом. И таковое страшное и грозное и преславное чюдо Божие, еже есть церковное управление, – и хощете домашним²¹ своим пением обрести себе ползу?

Тогоже дети разсмотривше, прежних тех словес, пострашите сердца ваша, воймите себе в разум и прикладайте свою молитву домашнюю к церковной молитве. Егда, дети, приходите в церковь, имейте со всеми мир, и со всеми любовь²², якоже рече Спас: егда принесеши дар твой к олтарю, иди преже и смирися с братом своим (Мф.5:23–24). А входя в церковь, потрепещи душею и телом, понеже не в простый храм входиши. Аще бо, дети, тако творите²³; то и молитва церковнаа за вас приидет. С боязнию и благоговнием и со страхом Божиим в церковь входите²⁴, а с радостию исходите, получивше прощение грехов.

В церкви же егда стоите, помышляйте о своих прегрешениих; в таковое время оставляйте за собою вся дела вне церкве, якоже святии пишут. Откровением Святаго Духа, изложили божественную службу Великий Василий Кесарийский, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов²⁵: «Станем со страхом. Възлюбим друг друга, срьдечною любовию, а не усты и языком. И: всякую ныне житийскую отверзем печаль. Ныне бо Силы небесныя с нами невидимо служат». Не мозете же, дети, прогневати Бога говорением своим в церкви²⁶. И отсель да престанет от вас таковое безстрашие, еже есть церковное говорение и некроткое стоание в церкви; но да будеть сердце ваше земля блага, приемлюще слово нашего учения²⁷.

Занеже, дети, аз должен есмь²⁸, прием от Бога талант, не крыти его в земли; но раздати вам, добрым торжником. И куплю духовную творите с прибытком, да и аз²⁹ с великым Апостолом Павлом дерзнул бых рещи в день судный, их же научив, рече: вы похвала моя, вы и радость, вы и венец мой пред Богом (1Фес.2:19). Такоже бы и мене грешнаго сподобил рещи Бог, в второе Его пришествие, с вами с своими детьми: Господи! се аз и дети, яже ми еси дал. И ныне, дети, Бога ради, потщитеся всяко угодити Богови добрыми делы, и души свои спасти³⁰, и гнев Божий утолити и себе приближити к Богу.

Да имели бысте, дети, знамение Христово в душах ваших, якоже пишет Григорий Богослов: «овца знаменана неудобь украдома бывает»³¹. И знамение же овцам словеснаго стада Божия се есть, еже быти причастником телу и крови Христове³². Вы же, дети, словеснаго стада овце, не пропустити ни котораго говениа без того знамениа, но будите причастници телу и крови Христове.

Се же, дети, вькратце писахом³³ вам, вашего деля спасениа; но вы своим богоразумием³⁴, распространите в сердцах ваших плод духовный. Приточник бо рече: аще таковым коварьством, рекше: учением, поживете и приложится вам лета живота (Притч.9:11). Такоже, дети, и вы аще приимете и соблюдете в сердьцих ваших, еже псахом вам³⁵, и исполните³⁶, не словом точию, но делом, и будете причастници небеснаго царствиа, емуже есех нас Бог да сподобит в второе Его пришествие, со всеми угодившими Ему от века, быти обещником горнему Иерусалиму, славящи в Троици Отца и Сына и Святаго Духа, ныня, присно во векы веком. Аминь.

Довольно было говорено о Евхаристии, как таинстве тела и крови Христовой, как жертве Богу за живых и умерших и как спасительной пище: но не сказано ещё о священнодействии Евхаристии, то есть, о том, кому дано право совершить сие Таинство? где можно совершать его? какое должно быть вещество его? и как совершается Евхаристия?

На предложенные вопросы дадим ответы в настоящей и следующей беседе; а затем скажем и о том, как должны присутствующие при совершении Литургии питать в себе непрерывное благоговение.

Заметьте, братия, при сем, что священнодействие Евхаристии обыкновенно называется Литургией, что̀ значит общественное служение, в котором совершается сие Таинство.

Первую Евхаристию, как вдели мы прежде, совершил сам Иисус Христос, то есть, когда установил сие Таинство, – и в последующее время всегда невидимо совершает сие Божественное Таинство сам Он, Спаситель и Бог наш, силою Святого Духа Своего; но видимо совершать таинство Евхаристии Иисус Христос, при установлении, дал право апостолам Своим и, чрез них, преемникам их, то есть, епископам, a чрез сих пресвитерам, как помощникам их в раздаянии даров благодатных. По руководству примера апостолов и их преемников и по преданию апостольскому, в Православной Церкви, Евхаристию, от времён апостольских и доныне, имеют право совершать только епископы и пресвитеры. Вся История Вселенской Церкви служит сему доказательством: ибо не представляет примера, чтобы кто-либо, когда ни будь не только из мирян, но и из низших степеней клира, например диаконов, осмеливался присваивать себе сие право. Напротив видит, ка̀к строго Церковь соблюдала чин сей, чтобы никто при совершении Евхаристии не присваивал себе прав, не принадлежащих ему. Православная Церковь учит: «Сего Таинства никто другой не может совершать, какая бы ни случилась необходимость, кроме законного священника»³⁷. В правилах первого Вселенского Собора читаем строгое определение против некоторых диаконов, с нарушением церковного правила и обычая осмеливавшихся преподавать Евхаристию пресвитерам. Собор определил так: «Дошло до святаго и великаго Собора, что в некоторых местах и градах диаконы преподают пресвитерам Евхаристию, тогда как ни правилом, ни обычаем не предано, чтобы не имеющие власти приносить преподавали приносящим Тело Христово. Также и то соделалось известным, что даже некоторые из диаконов и прежде епископов Евхаристии прикасаются. Сие убо всё да пресечется, и диаконы да пребывают в своей мире, зная, что они суть служители епископа и низшие пресвитеров. Да приемлют же Евхаристию по порядку, после пресвитеров, преподаваемую им епископом или пресвитером»³⁸.

По правилам Православной Церкви, Евхаристия, или Литургия, должна быть совершаема непременно в храме, которого трапеза, или по крайней мере, вместо трапезы, антиминс, на котором совершается таинство, должен быть освящён архиереем³⁹.

Кирилл Александрийский писал: «Дар или приношение, нами таинственно совершаемое, должно быть приносимо в одних только православных церквах, и нигде боле. Иначе поступающие явно нарушают закон»⁴⁰.

Собор Лаодикийский (364 г.) правилом запретил отступление от сего обычая Церкви: «Не подобает епископам или пресвитерам совершати приношение в домах» (Пр. 58).

В первые века христианства, – когда Церковь со всех сторон окружена была врагами, и по тому христиане не могли устраивать храмов, – по необходимости совершалось сие Таинство по домам (Деян.2:46), в пещерах и других сокровенных местах, где только беспрепятственно могли совершать богослужение.

Впрочем, и в то время, когда нельзя было иметь храмов для священнодействия Евхаристии, требовалось, чтобы в местах собраний для богослужения и причащения, строго соблюдаемы были порядок, благочиние и уважение к сим собраниям. Апостол Павел, услышав о некоторых беспорядках, происходивших в Церкви Коринфской во время собраний для богослужения и причащения, строго обличает сии злоупотребления. Сходящимся убо вам вкупе, писал он, несть Господскую вечерю ясти: кийждо бо свою вечерю предваряет в снедение (при вечери всякий прежде других поспешает брать свою пищу).

Еда бо домов не имате, во еже ясти и пити! Или о Церкви Божией нерадите, и срамляете не имущыя? Что́ вам реку? Похвалю ли вы о сем? не похвалю (1Кор.11:20–22).

Далее произносит суд на недостойно приступающих к причащению: Темже иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет Телу и Крови Господни. ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня (1Кор.11:27, 29)... После разных наставлений касательно благоустроения порядка в собраниях, Апостол заключает: вся же благообразно и по чину да бывают, – всё должно быть благопристойно и чинно (1Кор.14:40).

Прежде, братия, видели мы, что хлеб и вино составляют естественное или видимое в таинстве Евхаристии то вещество, которое действием Духа Святого прелагается в Тело и Кровь Христову: а теперь покажем, какое должно быть сие вещество, по правилам св. Церкви Христовой, то есть, какой хлеб и какое вино.

По учению Православной Церкви, «хлеб – должен быть пшеничный, квасный, чистый, сколько возможно, и вино, не смешенное с другою какою-нибудь жидкостью и чистое само в себе, – во время приношения соединяемое с водою»⁴¹.

Хлеб должен быть пшеничный: такой обыкновенно употреблялся в Иудее. Такой употреблялся в Церкви во все времена, как, например, упоминается о сем в правиле Карфагенского Собора: «В святилище да не приносится ничто кроме Тела и Крови Господни, якоже и сам Господь предал, то есть, кроме хлеба и вина, водою растворённого»... И далее объясняются качества хлеба и вина присовокуплением к правилу: «начатки же да не приносятся и от чего, кроме винограда и пшеницы»⁴².

Таков должен быть хлеб и по самому достоинству Таинства: ибо противно было бы благоговению к сему высочайшему Таинству употреблять хлеб из другого вещества низшего достоинства.

Хлеб должен быть квасной. Ибо такой хлеб употреблён был самим Господом при установлении Таинства. Это видно из самого названия, каким на греческом языке у евангелистов и апостолов выражается слово хлеб (ἄρτος)⁴³. Название сие (ἄρτος), по изъяснению учителей Православной Церкви, само собою означает не пресный хлеб, или опреснок, имеющий своё особое название (ἄζυμον), но хлеб поднявшийся, то есть – вскисший⁴⁴.

В Церкви Апостольской употребляли для Евхаристии хлеб обыкновенный: ибо Евхаристия совершалась часто и в разных местах (Деян.2:42, 46, 20:7; 1Кор.10:16, и след., 1Кор.11:20 и след.); и нигде не упоминается, чтобы для сего были приготовляемы особые хлебы – опресноки.

История первенствующей Церкви свидетельствует, что хлеб для совершения Евхаристии, обыкновенно, заимствуем был из приношений, кои, по отделении хлеба, а иногда нескольких хлебов, для бескровного жертвоприношения, предоставляемы были служителям алтаря, для их содержания, для вспомоществования бедным, также для приготовления братолюбной вечери, в коей участвовали как принёсшие дары, так и не имущие – бедные, что было в обычае ещё при жизни Апостолов (1Кор.11:21–22).

Древние святые Отцы, как то: Иустин, Ириней, Кирилл Иерусалимский и другие вещество Евхаристии называют простым или обыкновенным хлебом⁴⁵.

До девятого века употребление квасного хлеба, как в Восточной, так и в Западной Церкви, было всеобщим. Не ранее, как во второй половине девятого века, на Западе делается известным употребление опресноков, вопреки правилам и обычаю Вселенской Церкви предшествовавших веков.

В Ветхом Завете опресноки употреблялись, как хлеб несовершенный, для воспоминания поспешного исшествия из Египта, и соответствовали прообразовательному устроению Церкви и приготовительному состоянию человечества: а Евхаристия есть самая истина и совершеннейшее исполнение прообразований, – есть истинная пища небесная, спасительная, приготовляющая душу и тело к вечной жизни. Потому и образом сего совершеннейшего Таинства свойственно быть веществу совершеннейшему, а не достигшему своего совершенства, – каковы опресноки в сравнении с квасными хлебами. Так и по самому существу Таинства Евхаристии, для него сообразнее употреблять хлеб квасной, нежели пресный.

Хлеб должен быть чистый, сколько возможно. Чист должен быть хлеб, как по самому веществу, из которого приготовляется он, так и по образу приготовления. Величие назначения его требует, чтобы лучшее вещество было избираемо для сего, и с особенным старанием и внимательным благоговением было приготовляемо.

Вино должно быть виноградное. Такое употребил Спаситель при установлении Евхаристии, как показывают слова Его, произнесённые непосредственно за установлением Таинства, как передаёт их Евангелист Матфей. Сказав: сия бо есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за многи изливаема, во оставление грехов, Иисус Христос продолжает: глаголю же вам, яко не имам пити отныне от сего плода лознаго, до дне того, егда е пию с вами ново во царствии Отца Моего (Мф.26:28–29). Такое вино постоянно употребляла и употребляет Церковь в совершении Евхаристии. Святой Ириней говорит о сем так: «Виноградное дерево, положенное в землю, в своё время приносит плод, и зерно пшеничное, падшее в землю и разрешившееся, силою Духа Божия всё содержащего, вырастает во множестве, и после сего то и другое, по премудрости Божией, служит на пользу людей, и, принимая Слово Божие, становится Евхаристией, которая есть тело и кровь Христова»⁴⁶. Также Кирилл Иерусалимский: «Некогда в Кане Галилейской Христос претворил воду в вино, похожее на кровь (указывается виноградное красное вино). Не достоин ли Он веры, когда свидетельствует, что преложил вино в кровь Свою»⁴⁷? Вино виноградное в Палестине обыкновенно употреблялось красное, что видно из некоторых указаний Ветхого Завета, как: (Быт.49:11; Втор.32:14) и из выше приведённого места Кирилла Иерусалимского. Такое вино, конечно, употреблено было Спасителем на последней вечери; такое потому и Церковь употребляет; такое вино и внешним видом своим для чувственных взоров изображает преестественную кровь Господа, подаваемую в Евхаристии.

«Вино виноградное должно быть не смешанное с какою-нибудь другою жидкостью и чистое, – во время приношения соединяемое с водою». Не смешанность и чистота вина требуются достоинством Таинства, чтобы вещество было наилучшее, совершеннейшее, какое прилично благоговению приносящих оное для совершения высочайшего Таинства. – Вино при совершении Таинства соединяется с водою потому, что Иисус Христос при установлении Таинства преложил в Кровь Свою вино, растворенное водою. Об этом свидетельствует всеобщее предание Церкви. Свидетельство сие передают св. Иустин Мученик⁴⁸, Ириней⁴⁹, Киприан⁵⁰, Василий Великий и Златоуст⁵¹, Феодорит⁵², Дамаскин⁵³, и многие другие.

Достоверность сего предания подтверждается и тем, что в Палестине виноградное вино, по причине крепости своей, обыкновенно употреблялось смешанное с водою (Притч.9:3–4; Plin. Lib. 23. cap. 1). Но в сем действии усматривается вместе и таинственное указание: как во многих других случаях «Бог, по обычному Своему снисхождению, чрез обыкновенное по естеству совершает вышеестественное»⁵⁴, так и здесь, – при установлении таинства Евхаристии, Богочеловек соединил вино с водою, по разуму Церкви, для означения того, что, во время крестных Его страданий, из прободенного ребра Его истекли кровь и вода.

Показав вещество Евхаристии, обратим внимание на самое священнодействие сего Таинства, или Литургию. В настоящей бесед раскроем только части её.

Литургию можно разделить на три нераздельные между собою части, из коих первая называется Проскомидией, вторая – Литургией оглашенных, и третья, главнейшая, Литургией верных.

Слово проскомидия значит приношение. Это название получила она от обыкновения древних христиан приносить в церковь хлеб и вино, для совершения Евхаристии. В продолжение сей части Литургии приготовляется вещество для Евхаристии.

Литургия оглашенных так называется потому, что в древней Церкви, во время совершения её, дозволялось присутствовать не только тем, которые приняли уже крещение и допускаемы были к причащению Святых Тайн, но и тем, кои только ещё приготовлялись принять крещение, равно как и те, кои, находясь в состоянии кающихся, не были допускаемы к причащению. В продолжение сей части Литургии верные приготовляются к причащению Тела и Крови Христовой.

Литургия верных называется так потому, что в древней Церкви, по окончании предыдущей части, оглашённые и кающиеся высылались вон из церкви, как и доныне означается этот предел Литургии оглашённых воззванием священнослужителя: елицы оглашеннии изыдите, – и оставались в церкви только верные, удостаиваемые причащения святых Даров Тела и Крови Христовой.

Так все части Литургии составляют одно целое – по своему содержанию: ибо одна часть составляет начало или приготовление, другая продолжение, третья – главнейшая – совершение самого Таинства Евхаристии. Если Бог поможет, в следующей беседе несколько подробнее раскроем вашему благочестию содержание и значение каждой части Литургии, во славу Христа, Спасителя и Бога нашего, купно со Отцом и Святым Духом. Аминь.

Продолжим ныне, братия, беседу о Литургии, и покажем подробнее содержание каждой части её. И, во-первых, скажем:

Предметом Проскомидии служит приготовление вещества для Евхаристии. В древней Церкви христиане, собираясь к Литургии, обыкновенно приносили с собою хлебы и вино и предлагали их совершителям Таинства, почему и та часть храма, вторая для сего отделена была, называлась предложением. Как нельзя было всех хлебов употребить для священнодействия Таинства, по желанию приносящих: то издревле Церковью установлено, по отделении одного хлеба, или иногда нескольких, если много было причастников, – из остальных вынимать части, в воспоминание принёсших дары и тех, за коих приносились дары. Отселе, название хлебов – просфоры, что значит – приношения.

После для жертвенника стали приготовлять особые хлебы с сокращённым начертанием креста и слов: Иисус Христос Ника, – то есть Победитель: последнее из сих слов (Ника) заимствовано из явления креста, виденного на небе, святым равноапостольным Царём Константином и его войском, пред славною победой над врагом христианства – Максентием.

Хлеб и вино, отделяемые на жертвеннике для освящения их в Тело и Кровь Христову, прежде сего освящения, служат только образами Тела и Крови Христовой, оставаясь в естественном своём состоянии, то есть, хлебом и вином, до времени их преложения или пресуществления действием Святого Духа. Предлагаемые Богу дары, при совершении Проскомидии, как образы высочайших тайн тела и крови Господней, изображают и рождение Христа Спасителя, и Его страдания и смерть, прообразовательно представляемые, по указанию ветхозаветных пророчеств.

Намереваясь изъять из хлеба внутреннюю часть для освящения в Таинстве, священник произносит трижды: в воспоминание Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Сим кратко изображает он знаменование всего священнодействия. Евхаристия должна совершаться с сею целью по заповеди Самого Господа: сие творите в Мое воспоминание (Лк.22:19). Отделяя сию часть, произносит пророчества Исаии о страданиях Спасителя: Яко овча на заколение ведеся: и яко агнец непорочен, прямо стригущаго его безгласен... во смирении Его суд Его взятся: род же Его кто исповесть? Яко вземлется от земли живот Его; – и тем показывает, что сим действием напоминаются спасительные страдания и смерть Иисуса Христа. По сему прообразовательному значению вынутая часть называется агнцем. Потом, крестообразно копием разрезывая агнец, говорит: жрется (закалается) агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение. Далее, изображая таинственное прободение умершего на кресте Спасителя, прободает копием в десную страну агнца, и вливая сам, или чрез диакона, вино, растворённое водою, говорит: Един от воинов копием ребра Его прободе: и абие изыде Кровь и вода, проявлявшие, по разуму богомудрых отцов, сие спасительное Таинство.

Из второй просфоры берётся часть в честь и память Преблагословенной Владычицы Богородицы, чтобы, по Её молитвам, принял Господь с благоволением сию жертву.

Из третьей просфоры вынимаются части в честь Иоанна Предтечи, пророков, апостолов, святителей, мучеников, преподобных и богоносных отец, бессребреников, святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны и всех святых, и в особенности св. Иоанна Златоустого, когда совершается Литургия, им составленная, – или св. Великого Василия, на его Литургии; и в заключение произносятся сии слова: ихже молитвами посети ны, Боже.

Из четвёртой просфоры изымая части, священник молит о здравии и о спасении всех православных и в особенности о священноначальниках, священнослужителях и о предержащих властях. При сем возносятся молитвы о приносящих дары к жертвеннику и о тех, за кого приносят.

Из пятой просфоры части приносятся о памяти и оставлении грехов всех в вере скончавшихся, и в особенности читаются имена тех, за коих делаются приношения к жертвеннику.

Одни и те же предметы, при совершении Проскомидии, по разуму Церкви, имеют не одинаковые значения. Так, по отношению к рождеству Христову, жертвенник означает вертеп Вифлеемский; просфора, из которой взята часть, называемая агнцем, изображает Пресвятую Деву; дискос, на котором полагается агнец, образует ясли, вмещавшие Богомладенца Иисуса по Его рождении; покровы означают пелены, звездица – звезду, руководившую восточных волхвов к вертепу Вифлеемскому, кадильница и фимиам – дары, поднесённые волхвами Превечному Младенцу. Но по отношению к страданиям и смерти Христа Спасителя, жертвенник изображает Голгофу, священник и диакон – Иосифа и Никодима; дискос – гроб, в котором положено было тело Иисуса; покровы – плащаницу, коею обвито было пречистое тело Господне; кадильница и фимиам – смирну и алой, принесённые Никодимом на погребение Иисуса, а равно и ароматы, принесённые на гроб Христов Мироносицами.

После сего предложенные на жертвеннике дары приносятся Богу: священник молит Бога, даровавшего нам Спасителя, да благословят сии дары и примет их в пренебесный Свой жертвенник, И как благий и человеколюбивый, да помянет принесших оные и тех, за коих принесены дары, и да сподобит его самого неосужденно совершить Божественные Тайны сии.

В то время как священник совершает Проскомидию, слышите вы чтение псалмов и молитв, называемых Часами, – именно часа третьего и шестого, а иногда и девятого. Чтение сие совершается для того, чтобы предстоящие алтарю с благоговением слушали читаемое, и тем были заняты достойно того священнодействия, которое совершается в алтаре. Разделение часов взято из обычая древних христиан, в определённые часы совершать молитвы в воспоминание важнейших для Церкви событий, по указанию святых Евангелистов, – и именно: в воспоминание того: что в третий час Иисус Христос был судим Пилатом, и в сей же час нисшёл Дух Святой на апостолов; в шестой час Иисус ведён был на Голгофу и пригвождён ко кресту; а в девятый воззвал гласом велиим: Отче, в руце Твои предаю дух Мои (Лк.23:46), И сие сказав, испустил дух.

Литургия оглашённых называется так потому, что при ней дозволялось присутствовать и оглашённым, то есть, готовящимся к крещению, a равно и кающимся, даже еретикам и одержимым бесами. Литургия оглашённых состоит из молитв, песнопения, чтения книг апостольских и Евангелия. Начинается она благословением или прославлением Святой Троицы, когда слышите возглашение священника из алтаря: Благословенно царство Отца и Сына и Святаго Духа. Потом следуют разные моления, которые начинаются так: миром Господу помолимся, и соответствуют широте любви христианской, объемлющей весь мир, и особенно членов святой Церкви Христовой с их различными нуждами: так призываетесь вы к молитве о мире всего мира, о благостоянии святых Божиих Церквей, о предстоятелях и служителях Церкви, о предержащих властях и далее. После сего вы слышите антифоны, или стихи, поемые на обоих клиросах и содержащие в себе прославление имени Божия, или объяснение какого-либо события, воспоминаемого в тот или другой праздник. Далее Церковь прославляет Божество Иисуса Христа, как Единородного Сына Божия, единосущного Отцу и Святому Духу, – в песни: Единородный Сыне и Слове Божий, которая введена в состав Литургии в обличение еретиков.

Затем следует малый вход с Евангелием. В древней Церкви совершалось это шествие для перенесения Евангелия из отделения храма, где хранились сосуды, когда должно было читать дневное Евангелие. В смысле образовательном, шествие с Евангелием означает вступление Иисуса Христа на поприще проповеднического служения и хождение Его по весям и градам (Мк.1:38). Свеча, носимая пред Евангелием, изображает апостолов, которых Спаситель посылал пред лицом Своим. Вход сей называется малым в отличие от великого входа, когда святые Дары, во время Херувимской песни, с жертвенника переносится на престол. Возгласом: Премудрость, прости! – возбуждаются предстоящие к сохранению чистоты ума и сердца от всяких суетных помышлений и греховных движений, как пред лицом самого Христа, изображаемого здесь чрез Евангелие. Сему соответствует непосредственно за тем от лица всей Церкви воспеваемая песнь: приидите, поклонимся и припадем ко Христу... За тем прославляется святость и величие Триединого Бога возгласом священнодействующего: яко свят еси, Боже наш: и песнью Церкви: Святый Боже, святый Крепкий, святый Безсмертный, помилуй нас. Вместе с прославлением величия Триипостасного Божества испрашивается здесь и милость Божия.

Пред чтением Апостола, диакон призывает ко внимательному слушанию, возглашая к предстоящим: вонмем. Как для сего нужен внутренний мир, то священник и испрашивает его у Бога своим благословением с воззванием: мир всем! Чтение из Апостолов, предлагая богодухновенное наставление в вере и жизни, вместе изображает, по отношению к истории Иисуса Христа, проповедь Апостольскую. Чтение из евангелистов, предлагая учение самого Иисуса Христа, и изображая Его благодеяния, чудеса, страдания, смерть и воскресение, представляет проповедь самого Господа и возбуждает всех предстоящих к благоговейной благодарности. И так должно слушать Евангельское чтение, как бы самого Спасителя, непосредственно возвещающего нам Своё божественное учение и строительство спасения нашею, с глубочайшею благодарностью: почему и возглашается, по окончании сего чтения, хваление Господу: слава Тебе, Господи, слава Тебе!

После Евангельского чтения опять начинаются моления, к коим верующие приглашаются воззванием диакона, или священника: рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем. Для усиления молений повторяется: Господи помилуй, троекратно. Потому эта ектения называется сугубою, или повторяемою. Она содержит разные прошения, как сами слышите, соответствующие нуждам разных членов Христовой Церкви.

Оглашённые или готовящиеся к крещению призываются к особенному молению воззванием: помолитеся оглашеннии Господеви. Также и верные призываются к молитвам об оглашённых: вернии, о оглашенных помолимся, да Господь помилует их. По принесении молитв о них, повелевается им выйти вон из церкви: Елицы оглашеннии, изыдите, возглашает диакон. Ныне, хотя среди нас, большею частью, нет оглашённых, или приготовляющихся ко крещению, но возглашается: елицы оглашеннии, изыдите, – как для того, чтобы сохранить неприкосновенным древний вид Литургии, так и потому, что и ныне присутствуют не редко во храме такие христиане, которые, по суду своей совести, могут признать себя подобными оглашённым, a потому, слыша слова: оглашеннии изыдите, сим побуждаются к вящшему сокрушению о себе и смирению.

Важнейшую часть Литургии составляет Литургия верных: ибо она состоит в освящении святых Даров, чрез которое святые Дары, уже принесённые Богу на жертвеннике, по перенесении их, во время великого выхода, на престол, действием Духа Божия прелагаются в Тело и Кровь Христову, приносятся Богу, как жертва хваления, благодарения, прошения и умилостивления за живых и умерших, и приемлются верующими, для освящения души и тела. О силе и важности сего бескровного жертвоприношения вы слышали уже в прежних беседах⁵⁵. Здесь кратко покажем порядок и знаменование действий, составляющих сию часть Литургии, и изображающих для духовного созерцания страдание, смерть, воскресение, славное вознесение Иисуса Христа, и ниспослание Святого Духа на Апостолов.

Литургия верных начинается возглашением: Елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся. Так теперь уже от лица одних верных возносятся моления к Богу, – и в продолжение их двукратно повторяется возглашение: премудрость! ибо предстоит премудрое и непостижимое строение Таинства. В тоже время, как возносятся моления сии народом, в алтаре священник молится пред престолом и раскрывает антиминс, что значит вместопрестолник, то есть, заменяющий иногда престол. После сих молений, Херувимскою песнию возбуждаются предстоящие к благоговейному вниманию святым Тайнам. «Изображая тайно Херувимов, – поёт Церковь, – и с ними Животворящей Троице трисвятую песнь воспевая, отложим ныне все житейские попечения, чтобы достойно подъять Царя всех, Которого невидимо сопровождают чины ангельские: аллилуиа»! Во время сей песни, как видите сами, святые Дары, с жертвенника, чрез северные врата и потом царские, переносятся на престол. Сей вход, называемый великим, в первенствующей Церкви совершался для перенесения святых Даров на престоле из особого отделения храма, где был жертвенник: а для духовного созерцания образует он шествие Иисуса Христа на вольное страдание, и принесение пречистого Тела Христова с Голгофы до гроба, в котором положили Его. Священник и диакон представляют благообразного Иосифа и Никодима, которые, сняв тело Христово со креста, перенесли его с Голгофы в вертоград, где был новый гроб. Воздух, переносимый на раменах диакона, изображает плащаницу; один из покровов – сударь, которым обвили главу Иисуса, а другой – погребальные пелены, кадильница – смирну и алой, которыми помазано было Тело Спасителя. Совершая шествие, священнодействующий молится о предержащих властях всех христианах, да помянет их Господь Бог во царствии Своём. Поставлением Даров на антиминсе изображается погребение тела Иисусова: посему в это время совершитель Таинства читает: Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое Тело Твое, и проч. Престол в сем действии представляет вертоград, антиминс – гроб, воздух, покрывающий святые Дары, – камень, который привален был к двери гроба, звездица – ту печать, которою запечатали гроб, опущенная завеса – сокровенное схождение Иисуса во ад, затворение царских врат – стражу поставленную у гроба.

После сего входа совершаются моления о предложенных на престоле святых Дарах, и другие; а священник молится в алтаре пред Дарами, испрашивая у Бога благодати достойно совершить сие бескровное жертвоприношение. По заключении прошений возгласом, он призывает к миру, воззванием: мир всем! внушая чрез сие взаимную любовь и единодушие во Христе, дабы достойно участвовать умом и сердцем в таинственном жертвоприношении. Древле в сие время мир и единодушие во Христе выражалось взаимным целованием предстоящих; а ныне соблюдается только взаимное лобзание священнослужащих, по возгласу диакона: возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа. Но тем не менее и ныне все обязываются, в сие священное время наступающего великого тайнодействия, в уме и сердце водворять мир, незлобие и взаимную любовь. После, сего верующие приготавливаются к участию в великом Таинстве, чрез исповедание спасательной веры. Для возбуждения к вниманию и в предзнаменование исповедуемых тайн, возглашается: двери, двери, премудростию вонмем! В сие время отъятие от царских врат завесы означает отпадение камня от двери гроба Иисусова, а подъемлемый и колеблемый над Дарами воздух изображает трус, бывший при отваливании камня от двери гроба Господня и веяние Святого Духа над предложенными Дарами.

По произнесении Символа веры диакон возглашает: станем добре, станем со страхом, вонмем святое возношение в мире приносити. Сим требуется от предстоящих благорасположение духа и благоговейное внимание, чтобы без всяких помыслов и движений взаимной вражды, ненависти неприязни, но во взаимной братской любви, участвовать в святом возношении Богу бескровной жертвы. Предстоящие изъявляют готовность к сему, ответствуя: милость мира, жертву хваления, и как бы так говоря: мы храним братскую любовь и взаимный мир, и показываем милосердие друг к другу, как жертву хваления Всевышнему Богу. Священнодействующий благословляет их апостольскими словами, возглашая: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святого Духа буди со всеми вами. И ему предстоящие тех же даров испрашивают от Бога, взывая: и со духом твоим.

При содействии благодати, священнодействующий призывает вознести сердца от всего земного к небесному, возглашая: горе имеем сердца. Народ ответствует: имамы ко Господу, то есть: к Господу мы устремляем сердца свои. Священник, начиная священнодействие Евхаристии, взывает к предстоящим: благодарим Господа! Так возбуждает он всех к славословию и благодарению Триединого Бога. Хор поёт: достойно и праведно есть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущной и нераздельной. В то же время священник, последуя примеру самого Господа (ибо Христос, на последней вечери, над предложенными дарами благодарил Бога), прославляет величие беспредельного Бога, исчисляя великие дела Его, явленные в творении мира и человека и в промышлении о нём; благодарит Его безмерную благость, и опять восхваляет, подражая небесным ликам Ангельским, и взывает в слух церкви: победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще! Внимая сему гласу, предстоящие воспевают серафимскую песнь: Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея... Что так воспевают песнь Богу небесные лики Ангелов, сие открыто было пророку Исаии и тайновидцу Иоанну Богослову. Посему и называется эта песнь серафимскою. Осанна в вышних! благословен грядый во имя Господне!

Так прославляли Спасителя еврейские отроки, когда торжественно входил Он в Иерусалим, пред Своими страданиями.

Произносимые священником слова: поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще, по изъяснению богомудрых Отцов и Учителей Церкви, изображают славословие четырёх таинственных животных, окружающих престол славы Господней, из коих первое имело лице человеческое, второе – лице львово, третье – лице тельчее и четвёртое – лице орлее. Поющий – есть орёл, вопиющий – телец, взывающий – лев и глаголющий – человек⁵⁶. Сии небесные животные, по откровению св. Иоанна Богослова, день и ночь прославляют Бога, восклицая: Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Иже бе и сый и грядый (Откр.4:8).

Когда хор воспевает серафимскую песнь, священнодействующий опять прославляет Бога Отца и Сына и Святого Духа, воспоминает последнюю вечерю Господню и, указывая на святые Дары, произносит те слова Господа, с коими предлагал Он ученикам Своим Тело и Кровь Свою, глаголя: приимите, ядите: сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов; и потом: пийте от нея вси: сия есть кровь Моя новаго завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов. Так исполняется заповедь Господа: сие творите в Мое воспоминание. А хор присоединяется мыслями и верою к словам Господа, двукратно возглашая: Аминь.

После сего священнодействующий, втайне воспомянув дела Иисуса Христа, совершённые Им в состоянии уничижения и прославления, за все сии благодеяния, и, жертву хваления, благодарения и умилостивления приносит Богу предложенные Дары, взывая в слух церкви: Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся: – не свои, а Твои Дары приносим Тебе, Боже, – говорит священнодействующий, – благодаря Тебя, за все Твои благодеяния, умоляя за всех и испрашивая всего благопотребного нам. Предстоящие алтарю, выражая своё искреннее участие в бескровном жертвоприношении, воспевают: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молимтися, Боже наш. Сею песнью выражается от народа хваление или прославление Господа Бога, благодарение, прошение и умилостивление Его, по вере в великую силу бескровной жертвы.

Когда церковь воспевает сию песнь, священнодействующий молит Бога о ниспослании Всесвятого Духа, и, призывая вседействующее благословение Божие, благословляет крестным знамением святые Дары. В сие время хлеб и вино прелагаются в истинное Тело и Кровь Христову, действием Духа Божия, как о сем прежде слышали вы⁵⁷.

По преложении хлеба и вина в тело и кровь Христову, священник молит Бога, чтобы причащение сих Таинств служило причащающимся во трезвение души, во оставление грехов, в приобщение Святого Духа, во исполнение царствия небесного, в дерзновение пред Богом, а не в осуждение.

Как священнодействие Евхаристии есть истинное жертвоприношение Богу за живых и умерших, – Церковь торжествующую и воинствующую; то посему священнодействующий, принесши Богу сию великую жертву, Тело и Кровь самого Христа Спасителя, воспоминает пред нею о почивших в вере праотцах, пророках, апостолах, мучениках, исповедниках и всех Святых, и в особенности о Пресвятой, Пречистой и Преблагословенной Владычице Богородице, произнося имя Её во услышание предстоящих алтарю, чтобы и они присоединились к прославлению Её; почему хор, услышав возглас священнодействующего, и прославляет Её песнью: Достойно есть, яко воистинну, блажити Тя Богородицу, присноблаженную и пренепорочную, и Матерь Бога нашего.

Поминает священник о прославленных Святых, не для того, чтобы им оказать помощь, но чтобы возблагодарить Бога за щедроты, излитые на них, и их молитвами исходатайствовать у Бога благоволение и милость имеющим в ней нужду. Посему, помянув прославленных Святых Божиих, молится: Ихже молитвами посети нас, Боже, и помяни всех усопших о надежди воскресения живота вечнаго: и упокой их, идеже присещает свет лица Твоего. После сего он молится о Святой, Соборной и Апостольской Церкви и служащих в ней, о Царе и роде его, о власти гражданской и воинстве, и возглашает: в первых помяни, Господи, Святейший Правительствующий Синод... В сие же время, пред бескровною жертвою читаются тайно имена поминаемых, умерших и живых; a хор возглашает: и всех и вся, то есть, помяни, Господи, всех христиан, всякого пола, возраста и состояния, поминаемых по именам и не поминаемых. Соответствуя сему молению поющего хора, священнодействующий тайно молится о местном граде и о всех градах и странах и верою живущих в них, также о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, пленённых и о спасении их; о благотворящих церквам и убогим, и всем испрашивает милости Божией.

Совершив поминовение, священник в слух церкви молит Бога, чтобы даровал нам единодушно прославлять всегда пречистое и великолепое имя Отца и Сына и Святого Духа, и испрашивает милости у Бога и Спаса нашего Иисуса Христа всем предстоящим. За тем, по гласу диакона, возносятся церковью моления о принесённых и освящённых Дарах, да человеколюбивый Бог, приняв их с благоволением, ниспошлёт нам благодать и дар Святого Духа и прочее благопотребное в сей жизни. Священнодействующий в сие время молит Бога за всех, да сподобит достойно и спасительно причаститься святых Тайн и пред произнесением молитвы Господней возглашает: и сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе небеснаго Бога Отца и глаголати. Лик возглашает; Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, и пр. Молитву сию дал Господь Спаситель, и все верующие во Иисуса Христа воссылают её к Богу, как дети одного Отца небесного, Которому усыновлены они, по дару Христа Спасителя, прияв Духа сыноположения, о Немже вопием к Богу: Авва Отче (Рим.8:15). По произнесении молитвы Господней, предстоящие, как дети, в знамение своей детской покорности и преданности, по гласу диакона, преклоняют главы пред величием Отца небесного и ожидают Его милости. Священник, воссылая благодарения Царю невидимому, молит, да призрит Он с небесе на подклонившия главы своя, и дарует каждому по нужде его – благодатию и щедротами и человеколюбием Единородного Сына Своего, как возглашает он в слух предстоящих, и тайно опять молит Христа Бога, да преподаст ему пречистое тело Своё и честную кровь, и чрез него всем людям.

Диакон после сего возглашает: вонмем! – внушая, чтобы готовящиеся к причащению святых Тайн внимали себе и тем страшным тайнам, к коим хотят приступить они. Священник возвещает им, кому могут достойно быть преподаны святые Дары, возглашая: Святая святым! – Хор, от лица предстоящих, воспевает: Един свят, един Господь, Иисус Христос, в славу Бога Отца, – исповедуя своё недостоинство и упование на заслуги единого святого, Господа Иисуса Христа.

Священник в сие время раздробляет пречистое Тело, потому что Иисус Христос на тайной вечери преломлённое Тело Своё подал ученикам Своим. Раздробленное Тело на четыре части полагается на дискосе крестообразно, в знамение распятия Христова на кресте и нашего спасения чрез крестную смерть Христову. Совершая сие преломление, священник говорит: раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающияся освящаяй. Сим исповедует, что, хотя хлеб, преложенный в тело Христово, раздробляется и разделяется, но тело Христово в существе своём нераздробимо и неразделимо, и в каждой части сообщается целое тело и всегда пребудет таким, доколе будет совершаться в Церкви Евхаристия, то есть, по обетованию Господа, до скончания мира. Одна из четырёх частей, верхняя полагается в чашу и соединяется в ней с Кровью Христовою. Погружая часть тела Христова в чашу, священник говорит: исполнение Духа Святаго, исповедуя тем, что всё сие совершается сверхъестественно – действием Святого Духа. При сем вливается в святую чашу теплота, то есть, горячая вода, чтобы, согрев ею Кровь Христову, тем ощутительнее изобразить кровь Иисуса Христа, истёкшую на крест из ребр Его. Благословляя сию теплоту, священник говорит: благословенна теплота Святых Твоих, и тем благословляет горячую веру и любовь приступающих ко святому причащению; а диакон свидетельствует при сем, что и сия горячность веры и любви есть также дар Святого Духа: теплота веры исполнь Духа Святаго.

После сего священник, а чрез него и диакон принимают Тело Христово на десную руку, подлагая под неё шуйцу, исповедуют свою веру во Христа Сына Божия и в святые Тайны сии, как в истинное Тело Христово и истинную кровь Христову, просят отпущения грехов и причащаются сперва Божественного Тела Христова, а потом и святейшей Крови Его из чаши. Лобызая край чаши, священник говорит: се прикоснуся устнам моим, и отъимет беззакония моя, и грехи моя очистит. To же повторяет, и когда диакон лобызает край чаши. Слова сии взяты у Исаии пророка, которому говорил так Серафим (Ис.6:7).

По причащении священнослужащих, оставшиеся части святого Агнца, и, – если нет причастников, то и части вынутые в честь Святых, также о живых и усопших, – погружаются во святую чашу, с прославлением Христа Спасителя и Владычицы Богородицы, и отирая губою дискос, диакон или священник с благоговением говорит: омый, Господи, грехи поминавшихся зде, кровию Твоею честною, молитвами Святых Твоих. Когда бывают причастники; части, вынутые за живых и умерших, полагаются в потир после причащения их.

После сего, как сами вы всегда видите, отворяются царские врата; святые Дары выносятся, и предстоящие призываются к причащению Божественной Трапезы возглашением: со страхом Божиим и верою приступите. Они с благоговением покланяются святым Дарам и прославляют Иисуса Христа: благословен грядый во имя Господне, Бог Господь, и явися нам. Это явление святых Даров предстоящим христианам изображает явление самого Иисуса Христа ученикам Его по воскресении.

По сообщении святых Даров, если были причастники, поставив чашу на престол, священник, благословляя предстоящих, возглашает: спаси, Боже, люди Твоя, и благослови достояние Твое!

Предстоящие, исповедуя благодеяния Христа Спасителя, поют: видехом свет истинный, прияхом Духа небеснаго, обртетохом веру истинную... Потом св. Дары, оставшиеся по причащении, с престола относятся на жертвенник. При сем священник, возлагая на главу диакона дискос с звездицей и покровами, говорит тайно: благословен Бог наш и сам, взявши чашу и являясь опять в царских вратах народу, возглашает: всегда, ныне и присно и во веки веков. Сим явлением святых Даров народу и принесением их на жертвеннике изображается вознесение Иисуса Христа на небо и сидение Его одесную Бога Отца. В сие время престол изображает гору Елеонскую, с которой вознёсся Спаситель на небо, жертвенник – седение Его одесную Бога Отца, а последующее за тем курение фимиама пред жертвенником – сошествие Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы.

Предстоящие, видев в последний раз св. Дары, как бы видев возносящегося Господа, прославляют Его песнью: да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, яко да поем славу Твою... Непосредственно за сим, по гласу диакона, возносятся Богу благодарения и прошения, и священник заключает, прославляя Бога, как Источника святости: яко Ты еси освящение наше... и возвещает наступающий исход из храма: с миром изыдем! как и Спаситель, по окончании последней вечери, говорил к ученикам: востаните, идем отсюду. Хор на слова священника возглашает: о имени Господнем! то есть изыдем. Священник, вышедши из алтаря за амвон, напутствует исходящих молитвою: Благословляяй благословящия Тя, Господи, и освящаяй на Тя уповающия, спаси люди Твоя... Молитва заключается пением: буди имя Господне благословенно от ныне и до века. В это время, пред самым выходом народа из храма, раздаётся антидор, то есть, остаток той просфоры, из которой взят был агнец, освящённый в тело Христово. Раздаяние антидора напоминает ту братолюбную трапезу, которая в первенствующей Церкви устроялась из остатков приносимых к жертвеннику даров, для выражения братской взаимной любви во Христе и для пропитания бедных. Чтобы в то же время была пища и для духа, для сего читается псалом: благословлю Господа на всякое время. Раздав антидор, священник, стоя в царских вратах, призывает на предстоящих благословение от Господа, возглашая: благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием... И прославив Господа воззванием: Слава Тебе, Христе Боже, упование наше, слава Тебе! даёт им последнее благословение, или делает отпуск. Лик заключает сие многолетием, то есть испрашиванием у Господа многих лет Государю и всему царственному Дому, Св. Синоду и всем православным христианам.

Краткого сего изложения довольно для того, чтобы видеть нам, братия, как премудро составлен чин святой Литургии и как поучительны все части её. Чтобы лучше уразуметь многознаменательность сего служения, читайте изъяснения Литургии более обширные; а более того, для уразумения духа священнодействия сего великого и непостижимого Таинства, нужно благоговейное внимание ко всему, что́ в сем богослужении представляется взору, уму и сердцу. В следующей беседе, если Бог поможет, кратко покажем, как до́лжно сохранять непрерывное благоговение, присутствуя при Божественной Литургии. И что̀ говорили мы, и что̀ намерены сказать, всё да будет во славу Бога, Отца и Сына и Святого Духа! Аминь.

Весь чин Литургии направлен к тому, чтобы нам, присутствуя при совершении её, непрестанно питать благоговение и утверждаться в благочестии. Как же достигнуть сей цели? Что надобно делать, чтобы в продолжение Литургии непрерывно питать благоговение?

Краткое изложение действий Литургии, с раскрытием их знаменования, показало вам, братия, что священнодействие Литургии соответствует цели Евхаристии, или заповеди Спасителя о её совершении: сие творите в Мое воспоминание. Всё в ней напоминает о жизни и великих спасительных делах Иисуса Христа, и как видели вы, весь порядок действий Литургии, от начала её до конца, изображает всю жизнь Иисуса Христа от Его рождения до Его смерти, воскресения и вознесения. Будьте внимательны к тому, что видите и что слышите; припоминайте духовное знаменование священнодействий, и дух ваш не может оставаться в равнодушии к высоким, умилительным и поразительным действиям, изображаемым в Литургии. Когда совершается проскомидия, или приготовляется вещество для Евхаристии, и приносятся части о живых и умерших: не будь равнодушен и ты к обязанности поминать пред Богом твоих благодетелей и ближних, живых и умерших, и всех православных христиан. Это – наилучшее приготовление души к служению Богу: поминая пред Богом ближних, живых или умерших, питаем мы в себе любовь к ближним и к Богу; расширяем и согреваем сию любовь: и так делаем добро и ближним и себе, – ближним, потому что молим и умилостивляем за всех Бога Человеколюбца себе, потому что, делая такое благо другим, исполняем свой долг любви.

При сем вспомнив, что̀ сказано было прежде, ка̀к на жертвеннике изображается рождение Христа Спасителя в вертепе Вифлеемском, размысли и подивись с благоговением несказанному таинству: как Безначальный начинается, Бестелесный воплощается, Творец образ твари приемлет, Безмерный вмещается в меру младенчества, и Невместимый полагается в яслях. Помысли, какое чудо! Вечный и живущий во славе, во свете неприступном, начинает жить между человеками, и долго остаётся в неизвестности, как сын Мариин, как сын Тектонов.

Читаемые между тем Часы также не должны быть оставляемы без внимательного слушания: умилительные псалмы и молитвы возносят ум и сердце к горнему, и приготовляют их к созерцанию тайн, изображаемых последующими действиями Литургии.

Когда священник возглашает: Благословено царство Отца и Сына и Святаго Духа... и ты будь свободен от всех земных помыслов и движений, чтобы чистым умом и сердцем прославлять царство Святой Троицы, и все твои мысли и чувства обращай к тому, что̀ будет слышать твой слух, что̀ будут видеть твои очи, И к чему̀ может восходить твой дух по лествице видимого.

Слышишь возглашения: миром (в мире) Господу помолимся..., О свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся... О мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей, и соединении всех, Господу помолимся... и другие прошения: не пропускай без внимания и без участия души твоей ни одного прошения. Помни, что во Христе все мы составляем одно семейство или одно тело, которого глава Христос. Высшие и низшие члены общества суть члены того же тела, подчинённые той же Главе. Потому все должны молиться друг за друга, или все за всех. Как все́ должны мы любить; всем по любви должны желать благопотребных благ для жизни настоящей и будущей: так и о все́х должны молиться Богу, и просить у него милости всем и каждому по нужде его. Так заповедал апостол: молю прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения: за царя и за всех, иже во власти суть: да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте: сие бо добро и приятно пред Спасателем нашим Богом (1Тим.2:1–3).

Малый вход или шествие с Евангелием, как сказано было в предыдущей беседе, изображает исшествие Спасителя на проповедь и хождение Его по градам и весям. Посему, видя шествие с Евангелием, вспомни и размысли, ка̀к Вездеприсущий и Всенаполняющий, облёкшись в естество человеческое, путешествовал с проповедью по разным странам Галилеи, Самарии и Иудеи; испытывал все немощи человеческого естества, кроме греха: утомлялся от пути, жаждал, алкал, не имел где главы подклонить, и в то же время повсюду разливал свет спасительного учения, повсюду чудесно благодетельствовал, как Сам говорил ученикам Иоанна Крестителя: шедше возвестита Иоаннови, яже видеста, и слышаста: слепии прозирают, хромии ходят, прокаженнии очищаются, глусии слышат, мертвии востают (Лк.7:22). Помыслив сие, молись с умилением: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, ныне мене грешного вход со святым Твоим Евангелием видети, святое же Твое богоявление и с человеки пожитие воспомянути сподобивый, призри на мя человеколюбче, и умилосердився, даждь ми поминати Твоя святыя заповеди и право хранити я!».

Премудрость, прости! возглашает диакон, внушая тебе внимание и благоговение к совершающемуся. Хор поёт: приидите, поклонимся, и припадем ко Xристу... И ты покланяйся Христу Спасителю и взывай из глубины души: спаси ны, Сыне Божий! Созерцай Его духом, как присущего тебе, как видящего все твои немощи, как знающего все твои нужды и опасности, и настоящие, и будущие. Повергайся пред Ним со смирением, с преданностью и упованием.

Когда слышишь воспеваемую Ангельскую песнь: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный: и ты, уподобляясь Ангелам небесным, весь возносись благоговением горе́ и прославляй Бога Отца и Сына и Святого Духа, – Отца Святого и праведного в Своих определениях, Сына, сокрушившего державу смерти и ада, и Духа, совершающего твоё спасение и дарующего тебе жизнь и бессмертие. Моли Бога Вседержителя, да дарует и тебе, вместе с Ангелами, всегда славить Его и воспевать Ему трисвятую песнь, и помилует тебя по великой Своей милости.

Когда поют прокимен пред чтением Апостола; молись Богу: «сподоби мя, Господи, с любовию достойно послушать святых Апостолов Твоих благовестия, благовествующих нам мир, и возвещающих благая: о откровении же словес их да просветится, и вразумится дух мой Твоею благодатию». Читающего из Апостола слушай, как самого Апостола, возвещающего теб путь спасения.

Читаемое Евангелие слушай, как самого Господа, благовествующего тебе о спасении. Христос пред лицом Своим послал апостолов и Сам учил: потому и ты слушал прежде учение Апостола, а потом слышишь благовествующего Господа. Слушай и приемли каждое слово, как слово Божественное, спасительное. По окончании чтения, благодари Спасителя: «слава Тебе, Господи, Царю, Сыне Бога живаго, сподобивый мя недостойнаго Божественныя Твоя словеса и глас святаго Евангелия Твоего слышати: сим убо владычным Твоим гласом укрепи мя, во обращении и покаянии настоящия сея жизни прейдти нощь, от всякаго избавляя мя навета и злобы видимых и невидимых враг».

Когда после Евангелия опять возглашаются разные прошения: опять и ты не пропускай ни одного прошения без внимания и участия души твоей, но с умилением моли и проси Господа обо всём, о чём умоляет Его церковь. Давай свободу душе твоей расширяться в любви к ближним и к Богу и в благоговейном дерзновении пред Ним.

Когда слышишь диакона, возглашающего: елицы оглашеннии изыдите, вспомни, к кому относилось это воззвание?

К тем, кои приготовлялись ко крещению и к тем, кои за какие-нибудь грехи находились в состоянии покаяния и не удостаивались святых Тайн. Взойди в себя и помысли, пред лицом Вездеприсущего Бога, не принадлежишь ли и ты к числу последних по грехам твоим, которые открыты пред Всеведущим? Или – не внушает ли тебе совесть сознаться, что ты недостоин приступить к святым Тайнам? А потому, только по снисхождению Церкви ты остаёшься теперь при совершении святых и страшных Тайн. Сознавая сие, тем усерднее молись Господу с сердечным сокрушением об отпущении грехов твоих и спасении.

Великий вход или перенесение приготовленных Даров с жертвенника на престол изображает шествие Иисуса Христа на вольное страдание, яко жертвы на заклание, между тем как более двенадцати легионов Ангелов готовы были охранять Его, как Царя своего.

«Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися.» Вообрази и ты Христа Спасителя уничижённого, влекомого среди поношений и побоев, от Гефсимании к первосвященникам Анне и Каиафе, от сих к Пилату, наконец осуждённого на смерть и под бременем креста шествующего на Голгофу. Неизобразимое и непостижимое зрелище представляется здесь твоему духу: сонмы Херувимов невидимо окружают, со страхом и трепетом сопровождают и славословят Царя и Бога своего, – И Богочеловек, яко агнец незлобивый, ведётся на заклание за грехи мира, приводится на место казни, и руки нечестивых пригвождают Его ко кресту! Внимай Херувимской песни. Тайна уничижения Христова тебе открыта, и ты, присоединяясь к Херувимам, прославляй Царя славы, вместе с Отцом и Святым Духом, и воспевай Ему: аллилуиа! и, преклонив главу пред приносимыми Дарами, моли Господа: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем. Помяни мя, Владыко, егда приидеши во царствии Твоем. Помяни мя, Святый, егда приидеши во царствии Твоем».

Исповедание веры слушай каждый раз с обновлённым вниманием, размышлением и благоговением: ибо в сей вере – основание твоей духовной жизни, живоносный свет для ума и сердца; без сей веры человек блуждает во мраке неведения и заблуждений. По исповедании сей спасительной веры моли Бога: «утверди мя, Господи, во истинной сей вере, юже исповедах, и даждь ми вся дольняя, возненавидевши, горе к Тебе имети сердце, и достойно хвалити всесвятое имя Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа».

Слышишь после, как священнодействующий возглашает: Горе́ имеем сердца! Благодарим Господа!.. Победную песнь поюще, вопиюще... и ты возноси твой ум и сердце горе, благодари Бога за все великие и несказанные благодеяния Его, за то, что Он создал мир сей и тебя из небытия привёл в бытие, одарил образом Своим, падшего восставил, послав в мир Единородного Сына Своего, просветил светом Своего учения и даровал Тебе спасительные Таинства. Покланяйся Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущной и нераздельной. Молись и прославляй Господа Вседержителя и взывай к Нему: «Собор святых Ангел и Архангел, со всеми небесными Силами, поет Тя и глаголет: Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея!.. Спаси мя, Иже еси в вышних Царю, спаси мя и освяти, Источниче освящения... Тебе и аз недостойный, седящему во свете неприступнем, егоже ужасаются всяческая, молюся: ум мой просвети, сердце очисти, и устне отверзи, да достойно возмогу пети Тебе: Свят, свят, свят еси Господи».

Когда возглашает иерей: Приимите, ядите: сие есть тело Мое... Пийте от нея вси: сия есть кровь Моя... приемли слова его, как глас самого Господа, говорящего и призывающего всех к святейшей и спасительной трапезе. Веруй несомненно, что, как тогда, на последней вечери, Господь Сам преподал ученикам Своим истинное тело Своё и истинную кровь Свою, так и теперь, на святом, престоле, Сам же чрез служителя Своего уготовляет и предлагает всем в спасительную пищу истинное Тело Своё и истинную Кровь Свою. Веруй, что Господь Иисус и теперь предлагает то же самое Божественное Тело и ту же святейшую Кровь, которую подал на тайной вечери ученикам Своим.

Когда слышишь глас: Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся! повергнись пред Богом Отцом, благоговей пред Ним, прославляй Его безпредельное и непостижимое величие, благодаря за всё благодеяния, проси и моли Его обо всём и за всё. В сие время все твои молитвы удобнее вознесутся к престолу всевышнего Бога: ибо в алтаре совершается теперь страшное таинство, приносится Богу великая жертва – Тело и Кровь Христа Спасителя за всех и за всё. Нет другой, высшей, совершеннейшей и более угодной Богу жертвы, как сия святейшая бескровная жертва. Изливай же всю твою душу пред сею великою жертвою. Прославляй Бога и благодари Его за всё, что ни получил ты от Него в себе и в других. Проси у Него прощения и очищения всех твоих грехов, ради сей чистейшей и благоугодной Ему жертвы. Проси всех благ необходимых тебе на пути сей жизни, для достижения жизни вечной. Моли милосердого Отца небесного за всех твоих ближних, живых и умерших, и за всех православных. К сему призывает тебя святая церковь, когда оглашает слух твой торжественною и умилительною песнью: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молитися, Боже наш.

Когда воспевают: достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу... и ты прославляй Преблаженную и Пренепорочную Матерь Христа Бога нашего, и моли Её, да ходатайствует Она о тебе пред престолом Царя и Бога нашего, вместе со всеми Святыми.

По возгласу священнодействующего: и сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе небеснаго Бога Отца... и ты, как усыновлённый Богу Отцу чрез Единородного Сына Его, Спасителя мира, молись Ему, с сыновним дерзновением, как научил нас молиться Сам Сын Божий Иисус Христос. Предлежащая на престоле жертва, самим Христом принесённая Богу за живых и умерших, приближает нас к Богу и даёт нам дерзновение, с детскою преданностью и упованием молить Его, как всеблагого и чадолюбивого Отца и Подателя всех даров благих. Он, по ходатайству Сына Своего, дарует блага всем просящим у Него: ибо Его есть царство и сила и слава.

Слышишь: Святая святым! – Един Свят, един Господь Иисус Христос: помни, что по звавшему нас Святому и сами должны мы быть святи во всём житии. Зане писано есть: святи будите, яко Аз свят есмь (1Пет.1:15–16), сколько доступно сие немощи естества нашего. Помышляя о сем, молись с умилением души твоей, в ожидании явления святых Даров: «Владыко Господи Иисусе Христе Боже наш! воспоминания ради святых страстей Твоих, животворныя же смерти и погребения, моих страстей мглу разжени, и просвети ми омраченныя очи к познанию Твоея истины, и не презри моего воздыхания: но яко един милосерд еси, и ведый немощь естества человеческаго и вся, яже требуем, смиренно молю Тя: покажи на мне недостойнем великое богатство Твоея милости, оставление же грехов даруй ми, и посети мя Твоею благодатию, яко да вселится в мя и пребывает Слово Твое и буду храм Пресвятому Твоему Духу: и настави мя на путь заповедей Твоих, еже ходити ми всегда во истине; Твоей, и научи мя совершати святыню во страсе Твоем».

Когда отверзаются царские врата, видишь ты святые Дары и слышишь: со страхом, Божиим и верою приступите: со страхом и верою поклонись и ты святым Дарам, как самому Христу Спасителю, умершему за нас, в третий день воскресшему и явившемуся ученикам Своим, и прославь Царя Христа: Благословен грядый во имя Господне, Бога Господь, и явися нам!

Если ты не приступаешь к святому причащению; то осуди внутреннее своё недостоинство, не допускающее тебя к святейшим тайнам Тела и Крови Господней, и прославь беспредельную благость Христа Спасителя, всегда призывающего всех к сей живоносной и спасительной трапезе.

Опять видишь святые Дары, с престола переносимые на жертвенник и являемые в царских вратах: в сем является образ вознесения Христа Спасителя на небо. Созерцая сие, и ты устремляй взор души твоей на небо к вознёсшемуся Господу и моли Его: «Вознесыйся на небеса Христе Боже наш, вознеси ум наш, еже оставившим нам плотския мудрования и земныя попечения, Твоим всегда внимати и последовати спасительным повелениям. Исполни уста наша хваления Твоего, яко да поем славу Твою: утверди нас во Твоей святыни, вся дни поучатися правде Твоей, аллилуиа!».

Приняв после сего отпустительное молитвенное благословение, благодари Господа и Бога Иисуса Христа, что удостоил тебя присутствовать при сем богослужении, видеть образы Его служения спасению рода человеческого, Его страданий, смерти, воскресения и вознесения, участвовать верою и молитвами в великом и страшном жертвоприношении и возносить к Богу Отцу молитвы славословия, благодарения, умилостивления за живых и умерших. Выходя из храма, вручай Господу твою душу и тело, мысли и слова, намерения и дела, входы и исходы, жизнь и конец дней твоих. Полагай в душе твоей в сей день и в последующее время свято и крепко хранить в душе твоей благие мысли, чувствования и желания, какие имел ты пред бескровною жертвою, во славу имени Божия и для спасения души твоей. И моли Бога и Господа Иисуса, чтобы Сам Он благодатию Духа Своего содействовал тебе в благом намерении твоём и укреплял тебя в делании заповедей Своих, во все дни твоей жизни.

Та̀к, братия, до́лжно питать непрерывное благоговение и молитву в продолжение Божественной Литургии! Та̀к надобно участвовать живою верою и молитвами во всех действиях сего таинственного богослужения! Кто со вниманием и благочестивою любовию изучит знаменование священных действий Литургии, и с благоговением будет присутствовать при совершении её: тот будет находить здесь неисчерпаемый источник назидания, благоговейных мыслей и чувств, духовного утешения и радости.

И кто̀ не может получить здесь назидания и утешении? Кто̀ не может здесь собрать плодов на пользу души своей: Праведник здесь учится праведности, усовершается в святой жизни, укрепляется в подвигах добродетели совокупными молитвами церкви пред бескровною жертвою, причастием святейшей трапезы Тела и Крови Господней. Грешник возбуждается к покаянию и сокрушению о грехах, имеет пред собою бескровную жертву, приносимую за грехи мира, в умилостивление Отца небесного, и укрепляется в вере и надежде на получение отпущения грехов. Богатый, сознай здесь ничтожество своего богатства пред величием даров благодати. Бедный, не унывай в своей бедности, но утешайся верою и упованием на благость Отца небесного: ибо видишь, что Он не удаляет тебя от Своей вечери, не преграждает доступ к приобщению величайших Даров, с которыми никакие земные сокровища равняться не могут. Велемудрый, смирись здесь пред высотою непостижимою таинства и пред величием Того, Кто невидимо чрез Своего служителя совершает оное, Кто гордым противится, а смиренным даёт благодать. Нищий духом и смиренный, возносись твоим умом и сердцем горе, по сей дивной лествице священнодействия, и утверди душу в высоте любви к Богу и к соблюдению Его заповедей, питаясь небесною манною тела и крови Господней.

Истинно, здесь, в Божественной Литургии, ниспадает с небес чудная манна, хлеб Ангельский, имеющий всякую сладость духовную. Кто алчет и жаждет духом: приходи, ешь и пей, к удовлетворению твоего голода, к утолению твоей жажды. Уготовал Христос чудную трапезу посреди земли, и всех призывает к ней, и всем достойно приходящим дарует насыщение и жизнь вечную.

Слава и честь, благодарение и поклонение Ему, Спасителю и Богу нашему, с превечным и благим Отцом и Святым Животворящим Духом, ныне и во веки веков! Аминь.

Церковь, насаждённая в Армении трудами Григория Просветителя и его достойных преемников, при жестоких гонениях от персидских государей, или, лучше сказать, при помощи сих самых гонений, скоро достигла цветущего состояния. Она украсилась множеством мучеников из собственных чад её. Запрещение пользоваться греческим языком заставило Пастырей Церкви Армянской обратить внимание на свой собственный язык, и вскоре Армения получила не только свой перевод Священного Писания, но и переводы многих Отцов и Учителей Церкви с греческого языка, приобрела своих духовных писателей, которых заслуги навсегда упрочены для своего народа и Церкви.

Но те же самые гонения имели и другое влияние на состояние Церкви Армянской. Пресеклась иерархическая связь её с Церковью Кесарийской, от которой она получала первых своих Пастырей. Цари персидские, желая отдалить Армению от всякого союза с Империей Греческой, оказывали покровительство еретическим учениям, преследуемым в Империи. Лжеучители, рассевая свои заблуждения, старались уверить правоверующих, что Церковь Греческая сама уклонилась от чистоты древнего своего исповедания, и заражали слабых своими ложными мнениями. Вот почему с половины пятого столетия не видим прежнего близкого общения Церкви Армянской с Православной Церковью в Восточной Империи!

Церковь Восточная в первой половине пятого столетия испытала жестокую борьбу с двумя противоположными между собою лжеучениями – Нестория и Евтихия. Первый, в учении о Сыне Божием, разделял единого Христа на два лица, представляя два естества, неслитно в Нём соединённые, двумя ипостасями. Последний, сливая два естества, нераздельно соединённые в вочеловечившемся Сыне Божием, утверждал, что, по соединение их, во Христе осталось одно только естество – Божеское.

Церковь Армянская, последуя определению Собора Ефесского, третьего Вселенского, отвергла лжеучение Нестория, при содействии св. Прокла, Патриарха Константинопольского, к которому обращалась за разрешением своих, недоумений. Но в то время, как Собор Халкидонский (451), четвёртый Вселенский, осудил лжеучение Евтихия, предстоятели Армянской Церкви столько были заняты внутренними делами своей Церкви, что не могли принять участия в действиях сего Собора⁵⁸.

Между тем лжеучители, осуждённые Собором Халкидонским, всюду распространяя клеветы против его определений, успели прокрасться и в Армению. Один из жарких защитников Евтихиева лжеучения, Варсума (ок. 460 г.), послал туда своего ученика Самуила⁵⁹. А в конце пятого столетия, на Соборе Эчмиадзинском (491 г.), принято было так называемое соединительное (ἑνωτικὸν) послание Императора Зенона, которым отвергалось утверждённое Халкидонским Собором учение о двух естествах в Иисусе Христе, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно соединённых⁶⁰. Соборы: Товинский (595 или 596 г.), осудивший грузинского католикоса Кириона за принятие им Халкидонского Собора, и Манашкердский (650 г.) ещё более отдалили Армян от общения с Православной Церковью⁶¹. Они с одной стороны усилили подозрения против них в явном согласии их не только с Монофизитами, но и с Монофелитами, и с другой утвердили некоторые особенности в обрядах, которыми Церковь Армянская отделялась от Православной Восточной.

Но среди сих печальных явлений встречаем и времена сближения Армян с Греками, хотя непродолжительного. Так это было при Императоре Ираклии, когда, по окончании войны с Персами, он созвал епископов армянских и многих учёных Греков в Эрзерум. Целый месяц протёк в совещаниях и прениях. Наконец Католикос Ездра подписал исповедание веры, согласное с определением Халкидонского Собора, и обещал изменить обряды, отступавшие от общих обычаев церковных. Но по удалению Императора из Армении, противники сего соединения взяли верх над присоединившимися⁶².

В греческой записи о делах Армении, составленной в конце VII ст., говорится, что пред Трулльским Собором (692 г.) Император Юстиниан II-й (685–695) призывал в Константинополь Католикоса Исаака III (677–703) с епископами, также по делу соединения в вере. Они приняли учение о двух естествах в Иисусе Христе и обязались всегда следовать ему. Но по возвращении их в Армению, противники соединения заставили их отвергнуть союз с Церковью Греческой⁶³.

Впрочем, в некоторых областях древней Армении, и в более поздние времена, сохранялось согласие с православным исповеданием, под надзором епископов, поставляемых от православного Патриарха Антиохийского. Это видим из того, что у известного учёного инока Никона Черногорца (XI ст.) говорится об Армянах – Цатах из Месопотамии⁶⁴. Епископы антиохийского патриаршества, по случаю прибытия к ним Евфимия, Патриарха Иерусалимского, писали к нему: «Слышахом, яко Цатом Арменом неким, рекше, отшельником арменския службы, ту сътворше жилище, и безмолвствовати ту произволивше, неции всяко от доброненавистнаго беса нападают на них и яко неправославны обличают и всяческими образы оскорбляют их. Но убо таковии прияти бываху от прежде бывших патриарх наших, и некая от них братия суть в честней Обители св. Чудотворца Симеона учинени, и воинех монастырех, в нихже и служат и пречистым Тайнам с Православными причащаются, и ниже от древних лет даже до ныне, возниче сомнение некое о славе (вероятно δόξα, мнение, учение) их». В такой же силе писал к Патриарху и Пётр Архимандрит упомянутой Обители св. Симсона Дивногорца.

В другом послании, сам Никон Черногорец, основываясь на сих свидетельствах и собственном опыте, пишет: «Братию нашу, глаголемыя Цаты, идеже аще суть, и в коем любо живут месте, отвсюду испытавше, обретохом благодатию Христовою без порока в таковых, в яже о вере, також и о распрях (σχίσματα) и о сонмицах (παρασυναγωγὰς). Ибо митрополит предела их и страны Междоречия (Месопотамии), в нейже живут от первых лет, – от иже в Антиохии патриаршествующаго поставляется, яко престолу сущу всего Востока, и законно и правильно есть священство их, и всё составление их, и кроме всякаго зазоpa, благодатию Христовою».

Для привлечения прочих в недра Православной Церкви, патриархи восточные неоднократно входили в письменные сношения с правителями Армении и с Католикосами. В начале VIII века, Патриарх Константинопольский святой Герман⁶⁵, в начале IX века Патриарх Иерусалимский Фома⁶⁶, потом Патриарх Константинопольский Фотий⁶⁷, и в начале следующего столетия другой Патриарх Константинопольский Николай Мистик⁶⁸, сверх того Иоанн Епископ Никейский⁶⁹ и учёный византийский Никита⁷⁰ писали к Армянам увещания о мире, защищение Халкидонского Собора, опровержение монофизитского учения и пр.

В XI столетии Армения прежде других стран подверглась опустошительным набегам лишь только появившихся тогда сильных орд турецких. Правитель Армении Какиг II с множеством своих подданных искал убежища в пределах Империи Восточной, и, с позволения Императора, поселился в Каппадокии (в 1045 г.). Отсюда Армяне проникли чрез горы Тавр в область Киликийскую (ок. 1080 г.), и предводитель их Рувим сделался основателем Армянского Царства в Киликии, которое существовало около трёх столетий⁷¹. Простираясь в своих пределах до Евфрата, оно входило в соприкосновение с владениями Крестоносцев, в конце того же столетия появившихся на Востоке, и постоянно находилось в близких сношениях с Империей Греческой. Такое положение нового царства иногда заставляло католикосов армянских искать союза с римским духовенством⁷². Но гораздо искреннее они расположены были к восстановлению древнего союза с Православной Восточной Церковью, как это открывается из сношений католикосов: Григория III (1113–1166), брата его Нерзеса (1166–1173) и племянника их Григория IV (1173–1193), при Императоре Греческом Мануиле Комнине (1143–1180).

Сношения сии открылись по следующим обстоятельствам. Наречённый зять Императора Мануила, деспот Алексий (около 1163 г.), во время обозрения азиатских областей Империи, имел беседу с Католикосом Григорием III о делах веры, и в заключение просил у него письменного изложения вероучения армянского. Чтоб раскрыть дело яснее, он прислал Григорию одно сочинение греческое, в котором заключались разные обличения против Армян. Главное заключалось в том, будто Армяне признают в лице Иисуса Христа одно только естество, и вместе с Евтихием утверждают, что человеческое естество поглощено в Нём естеством Божеским, как капля воды поглощается морем, a некоторые из них даже называют плоть Господню невещественною, и потому не подлежащею страданию. Сверх того, замечены были отступления от древних правил в совершении некоторых Таинств и в других частях Богослужения. Армян обвиняли в том, что они в таинстве Миропомазания употребляют простой елей из сочевицы, – в таинстве Евхаристии не приливают воды к вину; в богослужении церковном не имеют никаких песнопений в честь Божией Матери; в песни Трисвятого, к словам: Святый Безсмертный, прибавляют: распныйся за ны; не чтят святых икон, а кресты ежегодно освящают погружением в воде с известными обрядами; празднуют Рождество Христово вместе с Богоявлением в один день, а Благовещение 7 апреля; в Четыредесятницу разрешают по субботам и воскресным дням на сыр и яйца; и наконец держат особый пост Арцивуриев в честь пса какого то Сергия.

Григорий поручил своему брату Епископу Нерзесу написать ответ против сих обвинений, и препроводил оный к деспоту Алексию. В своём ответе Нерзес старался защитить употребительное в армянском учении о воплощении Сына Божия выражение: единое естество, указывая на непостижимое и нераздельное соединение двух естеств в лице Иисуса Христа. Но в то же время утверждал, что Армяне не смешивают в Иисусе Христе двух естеств, как Аполлинарий и Евтихий, и потому не отказываются признавать в Нём два естества, только не так, как Несторий (как будто православное учение Восточной Церкви в сем пункте было согласно с Несториевым). Мысль о невещественности и бесстрастии плоти Господней и поглощении естества человеческого Божеским Нерзес отвергал, представляя, что при таком слиянии необходимо изменение, тогда как, и по их исповеданию, человеческое естество в Иисусе Христе от соединения с Божеским не потерпело никакого изменения. – Употребление сочевичного елея в таинстве Миропомазания и совершение Евхаристии без прибавления воды к вину думал защитить тем, что елею усвояется таинственное действие не по собственной его силе, но по силе благословения священнического, а таинство Евхаристии, если совершается с чистым сердцем, будет угодно Богу, хоти бы употреблялась при сем вода, хотя бы нет. Другие обвинения Нерзес отвергал, как ложь и клевету, или старался извинить. Так он писал, что армяне и в храмах, и в домах имеют и чествуют изображения как Спасителя, так и святых, имеют и песнопения в честь Божией Матери, но, по особенному уважению к Ней, употребляют их только в воскресные дни. Дополнение песни Трисвятого словами: распныйся за ны, он извинял тем, что армяне относят песнь сию не ко всем Лицам Святой Троицы, как греки, но к одному лицу Сына Божия; почему вслед за тем и обращаются с молитвою к Пречистой Его Матери. Кресты освящаются у армян только новые в своё время, и это совершается таким образом: новый крест сперва обливают водою, а потом вином, в ознаменование истечения крови и воды из ребра Спасителя. Празднование Рождества Христова и Богоявления в один день, а Благовещения в 7 апреля, он защищал древним обычаем. Что касается до несоблюдения поста в святую Четыредесятницу, то Нерзес замечал, что прежде, действительно, знатные люди, в продолжение всей Четыредесятницы, употребляли рыбу, вино и елей, но потом предстоятели Церкви своими внушениями убедили свою паству наблюдать законный пост, по крайней мере, в течение пяти дней недели, а в настоящее время все клирики и многие из мирян во время Четыредесятницы не только воздерживаются совершено от рыбы и молочного, но и от всякой тучной пищи и вина. О посте, Арцивуриевом, собственно Арациавораз, что значит предшествующий, Нерзес говорил, что он называется предшествующим, или первым, потому, что первый учреждён св. Григорием Просветителем, a Сергиевым потому, что в этот день приходится память св. мученика Сергия⁷³.

Такой ответ хотя не удовлетворял требованиям Православия, но и не показывал ослеплённого упорства во мнениях и правилах однажды принятых. Вскоре Католикос Григорий скончался (1166 г.). Но и это не пресекло начатые сношения. На место Григория возведён тот самый Нерзес, который писал этот ответ грекам.

Нерзес, по местопребыванию своему в Роме-Кла прозванный Клайетси, a по своему характеру и своим сочинениям, Шноргали, т. е. сладостный, по своей жизни причисленный Армянскою Церковью к лику святых, справедливо почитается одним из знаменитейших мужей своего народа. Его духовные писания свидетельствуют о нём, как о просвещённом богословии, и искусном ораторе и стихотворце. Назидательность его поучений, искренность благочестия, которою дышат его песнопения духовные, и другие достоинства его писаний поддерживают доселе уважение к ним в Церкви Армянской⁷⁴.

Понимая существенные нужды своего отечества и Церкви, Нерзес решился писать к самому Императору греческому Мануилу в таком же виде, как писал прежде к Алексию. Император понял его желание сблизиться с Православной Церковью. Посему для взаимного объяснения с одной стороны справедливых упрёков, с другой уважительных оправданий, Мануил, по совещании с Патриархом Константинопольским Михаилом и Собором, решился послать к Католикосу одного из учёных греков, философа Феориана, с армянским монахом филиннопольского монастыря, Атманом. В 1170 году они отправлены были с письмом от Императора, в котором он взаимно выражал как своё, так и своего Собора желание – видеть их соединёнными с Православной Церковью⁷⁵.

Прибыв в Ром-Кла (в мае месяце) Феориан действительно нашёл Нерзеса расположенным к миролюбивому соглашению с учением истины, и через переводчика вступил с ним в объяснение. Прежде всего он спросил у Католикоса, какие Соборы Вселенские и каких Отцов Церкви принимают армяне руководителями своей веры, – и узнал, что Церковь Армянская принимает первые три Собора Вселенские, а из Отцов: св. Афанасия Александрийского, Григория Богослова, Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Кирилла Александрийского и многих других. Потом обратились к рассмотрению тех спорных пунктов исповедания армянского, какие изложены были в послании Нерзеса к Императору Мануилу. И так как в числе обвинений против армян не всё было одинаковой важности, были и такие, которые Нерзес в своих письмах прямо называл ложными: то Феориан обратил внимание только на то, что̀ представлялось ему более важным и что̀ действительно требовало исправления. Посему из всех отступлений, замеченных у армян, рассматриваемы были:

1) учение о едином естестве лиц Иисуса Христа, и в следствие сего

2) учение о единой воле и действии,

3) празднование Рождества Христова и Богоявления в один день,

4) прибавление к песни Трисвятого слов: распныйся за ны; и

5) употребление в таинстве Миропомазания сочевичного елея.

1. Защищая учение об одном естестве в лице Иисуса Христа, армяне думали найти себе главную опору в словах св. Кирилла Александрийского. Нерзес писал: «мы признаём одно естество во Христе, не сливая (двух естеств), как Евтихий, и не уменьшая, как Аполлинарий, но согласно с св. Кириллом Александрийским утверждаем, что едино есть естество Слова воплотившееся»⁷⁶. Поэтому Феориан прежде всего старался показать, что армяне неправильно понимают слова св. Кирилла. «Св. Кирилл, – говорил Феориан, – не сказал: одно естество во Христе, или одно естество Христово, но: одно естество Слова, и потом прибавил: воплотившееся. Сказать: одно естество во Христе, не одно и то же, что́ сказать: одно естество Слова воплотившееся. Имя: Христос, означает соединение обоих естеств, Божеского и человеческого. Потому говорим: Слово плоть бысть, а не говорим: Христос плоть бысть. Да и никто из св. Отцов не говорил: одно естество Христово. Когда св. Кирилл говорит: одно естество Слова воплотившееся, то выражением: Слово, указывает на Божеское естество Сына, а присовокупив к сему выражение: воплотившееся, даёт видеть, что в лице Иисуса Христа он исповедует и человеческое естество».

Но Нерзес не доверял такому изъяснению и требовал от Феориана, чтобы он показал: кто из отцов Церкви ясно учил о двух естествах в Иисусе Христе по соединению?

Феориан, предварительно согласившись со своим собеседником в значении некоторых церковных речений, употребительных в учении о Святой Троице и о воплощении Сына Божия, именно в понятии о сущности, естеств, ипостаси и лице, – представил ему ряд отцов, подтверждающих православное учение во всей чистоте, приводя такие места, в которых ясно выражается учение о двух естествах в Иисусе Христе.

Прежде всего Феориан указал на св. Афанасия, который говорит: «Если Слово единосущно плоти, имеющей своё естество от земли, единосущно же оно и Отцу, по исповеданию отцов, то и сам Отец будет единосущен плоти из земли сотворённой»⁷⁷. В изъяснение сих слов св. Афанасия, Феориан присовокупил: Св. Афанасий учит, что Слово не единосущно плоти; если же не единосущно и не единоестественно, то явно, что Оно иной сущности и естества. Если же Оно другого естества, то иное совершенно естество Слова, и иное плоти, и следовательно Христос не есть одно естество.

Потом Феориан привёл слова св. Григория Богослова, который в первом послании к Кледонию писал: «Два естества – Бог и человек (как в человеке душа и тело), но не два Сына, не два Бога (как и здесь не два человека, хотя Павел (2Кор.4:16) наименовал человеком и внешнее, и внутреннее в человеке). Кратко сказать: в Спасителе есть иное и иное (ἄλλο καὶ ἄλλο τὰ ἐξ ὧν σωτὴρ), потому что не тождественны невидимое с видимым, и довременное с тем, что̀ под временем, но не имеет в Нём места: иный и иный. Сего да не будет!

Ибо то и другое в срастворении – и Бог вочеловечился, и человек обожился, или как ни наименовал бы кто сие. Когда же говорю: иное и иное, разумею сие иначе, нежели как должно разуметь о Троице. Там Иный и Иный, чтоб не слить нам Ипостасей, а не иное и иное: ибо три Ипостаси по Божеству суть едино и тождественны»⁷⁸. При этом Феориан объяснил, что у св. Григория «иный и иный» означают Ипостаси, a «иное и иное» означают естества. Когда же св. Григорий говорит, что во Христе иное и иное, то ясно показывает, что в Нём два естества.

Тот же св. Григорий в другом месте говорит: «Отец называется Богом не Слова, но видимого (ибо ка̀к быть Богом того, что в собственном смысле Бог?) равно как и Отцом не видимого, но Слова. Ибо во Христе два естества (ἧν δνπλοῦς), а потому в отношении к обоим естествам имена: Бог и Отец, употребляются частью собственно, частью же несобственно и противоположно тому, как сие говорится о нас; потому что Бог есть наш Бог собственно, но Отец наш несобственно. И сие-то самое, то есть, сочетание имён, и притом имён, из которых одни другими заменяются по причине соединения естеств, вводит в заблуждение еретиков. A доказательством такого замечания служит то, что, когда естества разделяются в понятиях, тогда разделяются и имена. Послушай, как говорит Павел: да Бог Господа нашего Иисуса Христа и Отец славы (Еф.1:17). Бог – Христа, а славы – Отец, хотя то и другое одно, но не по естеству, a по совокупности оных»⁷⁹. Здесь выражение: во Христе два ecтества, и: естества разделяются, и: то, и другое не по естеству, a по совокупности оных, ясно указывают на то, что во Христе должно различать естество Божеское от человеческого.

Феориан указал ещё на слова Св. Григория Нисского в его книгах против Евномия: «Что Иисус Христос есть Ходатай Бога и человеков, – ничто так не указывает на сие, как имя Сына, соответствующее тому и другому естеству, Божескому и человеческому. Ибо один и тот же есть и Сын Божий, и стал сыном человеческим по домостроительству»⁸⁰.

Сверх того Феориан указывал на сочинение, приписываемое св. Иустину Мученику⁸¹, где сказано, что разноречащие в Писании слова о Сыне должно относить к различным Его естествам, именно, всё великое и Божественное к Божеству Христа, а уничижённое – к человечеству. Приводил и слова св. Иоанна Златоуста⁸², который говорит, что Христос, как Ходатай Бога и человеков, должен быть причастен того и другого естества.

Но так как армяне в своём учении думали утверждаться на словах св. Кирилла Александрийского, то его же собственными словами Феориан старался показать, что он исповедовал два естества во Иисусе Христе. В 1-м послании к Сукцессу св. Кирилл пишет: «Столько же нелепо утверждать, что плоть преложилась в естество Божества, как и то, что Слово преложилось в естество плоти. Ибо как сие невозможно, потому что Слово неприменяемо, так и другое; ибо ничто сотворённое не может перейти в естество Божества; плоть же есть тварь»⁸³. Словами же св. Кирилла Феориан показал, в чём православное учение отличается от учения Несториева, и таким образом объяснил, что исповедовать два естества в лице Иисуса Христа не значит рассекать одного Христа на двое. Св. Кирилл писал: «Хотя Несторий, означая различие плоти и Слова, и говорил, что два естества (ибо иное естество Слова, иное – плоти), но не признавал вместе с нами их соединения. Тогда как мы, признавая их соединение, исповедуем единого Христа, единого Сына, единого Господа, наконец, единое естество Слова воплотившееся. Итак, признавать различие двух естеств не значит рассекать еденного Христа надвое»⁸⁴. «Рассуждая об образе вочеловечения, видим, что два естества посредством неразлучного соединения сочетались неслитно и неизменно. Плоть пребывает плотью, а не есть Божество, хотя и стала плотью Бога; равно и Слово пребывает Богом, а не есть плоть, хотя, по домостроительству, и соделало плоть Своею. Рассуждая таким образом, не погрешим, если скажем, что сочетание во едино произошло из двух естеств. Но после соединения не разделяем естество одно от другого, и не рассекаем единого и нераздельного Сына на двух, но признаём единого Сына, как говорили отцы, единое естество Слова воплотившееся. Итак, рассуждая об образе вочеловечения Единородного, сколько постигает наша мысль и сколько можем видеть душевными очами, говорим, что два естества во Христе соединившиеся, но един есть Христос, Сын и Господь, Слово Бога Отца вочеловечившееся и воплотившееся»⁸⁵.

Сколько ни ясно подтверждалось сими свидетельствами учение Православной Церкви, но Католикос возразил, что допущением двух естеств во Христе подаётся повод к их разделению, и он опасается, чтоб, избегая заблуждения Евтихиева, не впасть в заблуждение Нестория, который, признавая два естества, допускал и два лица. Чтоб опровергнуть сие заблуждение, Феориан указал на то, что Несторий допускал два естества разделённые и два лица. «Не бойся, – говорил Феориан, – числа двух; как, признавая в Божеств три Ипостаси, не допускаем разделения естества, так, утверждая бытие во Христе двух естеств, не допускаем разделения Ипостаси. Мы говорим то же, что сказал св. Григорий: иное и иное разумею сие иначе, нежели как должно разуметь о Троице. Там Иный и Иный, чтоб не слить нам Ипостасей, а не иное и иное; ибо три Ипостаси по Божеству суть едино и тождественны. Во Святой Троице одно естество, но не одна ипостась; во Христе одна ипостась, но не одно естество».

Разрешение сего недоумения подействовало так, что одни из присутствовавших при прениях, именно племянник Католикоса епископ Григорий, в последствии Католикос, тут же объявил своё согласие с учением православным: Сам Нерзес не отказывался признавать двух естеств во Христе. Но в то же время, желая удержать прежде употребляемые Армянами выражения, говорил: что препятствует исповедовать и два естества в одном Христе, и одно по нераздельному и неразлучному их соединению? Решение на этот, вопрос заключалось уже в приведённых изречениях св. Григория Богослова и св. Кирилла. Кроме того Феориан провёл ещё слова св. Амвросия Медиоланского, Григория Нисского и Иоанна Златоустого. Св. Амвросий в книге о воплощении говорит: «Появились люди, которые утверждают, что плоть Господа и Божество – одного естества. Какой ад изверг такую хулу»⁸⁶? Григорий Нисский также в книге, против Аполлинария писал: «если в различных свойствах обнаруживается естество того и другого, то есть, плоти и Божества: то как же два считать за одно»⁸⁷. В самом деле, это противоречило бы первым началам мышления человеческого. Если одно естество, говорил Феориан, то нельзя в том же смысле сказать, что их два. Если два, то нельзя в том же отношении утверждать, что одно.

«Ка̀к же, – повторял Нерзес, – св. Кирилл допускает выражение: одно естество Слова воплотившееся? Как я ни рассуждаю об этих словах, не нахожу причины, почему бы так сказал св. Кирилл, если он действительно не допускал единое естество во Иисусе Христе»? Феориан показал, откуда св. Кирилл заимствовал сии слова и какое имеют они первоначальное значение. Св. Кирилл заимствовал сии слова у св. Афанасия Александрийского, который отражает ими лжеучение Ария. «Арий, – говорил Феориан, – различал Слово, пребывающее в Отце, несозданное, существу Божию принадлежащее, от созданного, каким почитал Иисуса Христа, и таким образом допускал два естества Слова – одно созданное, а другое несозданное. Св. Афанасий, отвергая такое различение, говорил, что одно естество Слова воплотившееся, а не два – одно не созданное, принадлежащее существу Божию, а другое созданное и Ему чуждое. Сии-то слова св. Афанасия и повторяет св. Кирилл⁸⁸. Удовлетворённый таким объяснением, Нерзес отвечал: прежде не знал я, против кого св. Афанасий говорит так; теперь моё недоумение разрешено», – и тогда же потребовал себе определение Халкидонского Собора.

Сколь искренно было убеждение Католикоса в истине учения о двух естествах, видно из того, что, когда не много спустя времени пришёл к нему сирский епископ, присланный иаковитским Патриархом⁸⁹, и стал упрекать его за принятие догмата греческого, Нерзес прямо отвечал, что он не покорился бы ни воле Патриарха, ни воле самого Императора, если б сам не увидел истины. «Истины, – говорил он, – я не могу отвергать, и не могу противиться отцам Церкви». Между тем сомневающемуся епископу предоставил предложить свои возражения Феориану, и слушая в общем собрании его опровержения, во всём с ним соглашался.

2) Из учения о двух естествах в Иисусе Христе, соединённых не слитно, неизменно и нераздельно, естественно вытекало учение о двух волях и действиях в Иисусе Христе. Напротив того, армянам казалось, что, признавая две воли и два действования, нужно допустить, что один и тот же Христос одного и того же и хотел, и не хотел. Посему, когда Феорианом разрешены были прочие недоумения, ему представленные, должно было обратить внимание и на это. Он показал, что воля человеческая в Иисусе Христе не противодействовала воле Божеской, но была направляема волею Его Божеского естества. Иисус Христос имел волю, как человек по естеству; a что́ естественно принадлежит Христу, то́ не может быть в противоречии с Божественным. В подтверждение того, что Богочеловек Христос Иисус имел и волю человеческую, Феориан указывал на собственные слова Его к Богу Отцу: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф.26:39), – также на слова Евангелиста: восхоте изыти в Галилею (Ин.1:43). Последние слова Феориан прилагал к своей цели таким образом: Как Бог, Христос Иисус вездесущ, следовательно, желание Его быть в Галилее относилось к Его человеческой природе. Феориан, приводил и другие места из Евангелия; напр., и вкушь не хотяше пити (Мф.27:34). Соответственно двум волям в Иисусе Христе надлежит признавать в Нём и два действования, или обнаружения той и другой воли.

3) Армяне праздновали Рождество Христово и Богоявление в один день, именно 6 января. В письме Нерзеса сказано было: «в подтверждение своего обычая совершать празднование Рождества Христова и Богоявления в один день можем привести во 1-х, то, что все Церкви совершали так празднование от времён Апостольских, и во 2-х, свидетельство Евангелиста Луки, который пишет, что в праздник Очищения, совершаемый в 10-й день месяца Тисри, т. е. 27 число сентября, Захария вошёл в храм, видел Ангела и лишился языка».

Феориан, не входя в рассмотрение всех обстоятельств такого вычисления, указал только на разность между месяцами еврейскими, лунными, и нашим – солнечными, по которой мы и Пасху празднуем иногда в марте, иногда в апреле, тогда как евреи в своём праздновании не отступают от 14 дня своего первого месяца. Потому, если первый месяц еврейский не всегда сходится с нашим, то и седьмой месяц, в который совершался праздник очищения, не всегда может вполне соответствовать сентябрю. Нельзя доказать и того, говорил Феориан, что день, в который Захария получил видение во храме, был 27 сентября.

В подтверждение же принятого Православною Церковью обычая праздновать Рождество Христово 25 декабря, Феориан указал на слово св. Иоанна Златоустого, который изъясняет основание такого празднования, при нём введённого (ок. 386 г.) в Церкви Антиохийской⁹⁰.

Нерзес хотя и не имел беседы св. Златоуста на армянском языке, но согласился с доказательствами Феориана и объявил, что сия разность легко может быть исправлена, только бы согласиться им в существенных пунктах веры, и что он не будет стоять за праздники и другие обычаи своей Церкви⁹¹.

4) Прибавление к песни Трисвятого слов: распныйся за ны, введённое Монофизитами, Католикос так же, как и в своём письме, оправдывал тем, что армяне относят сию песнь не ко всем Лицам Святой Троицы, но к одному Сыну Божию, и потому в этом прибавлении не может заключаться никакой неправославной мысли. Что Армяне действительно относят сию песнь к одному Иисусу Христу, это Нерзес доказывал тем, что, соображаясь с воспоминанием о различных Евангельских событиях, они делают к сей песне такое или другое прибавление, – иногда они поют: распныйся за ны, иногда: воскресый, иногда: вознесыйся. В оправдание же приложения сей песни к одному Иисусу Христу Нерзес приводил некоторые изречения отцов Церкви, – Афанасия, Златоуста, Епифания. В сих изречениях славословие ангельское: Свят, Свят, Свят, – слышанное пр. Исаией (Ис.6:3), и служащее основою песни Трисвятого, изъясняется в отношении к Иисусу Христу. Но Феориан напомнил Католикосу, что таким изъяснением отцы не воспрещают относить сие славословие и к прочим Лицам Святой Троицы, и что, по разумению сей песни, принятому в Православной Церкви, славословие относится равно к Сыну Божию, как к Отцу и Духу Святому. Сверх того Феориан приводил слова Апостола Павла, по смыслу которых видение Исаии и песнь ангельская должны быть относимы не к одному только Сыну Божию, но и к Духу Святому. Священный дееписатель Лука повествует: рекшу Павлу глагол един, яко добре Дух Святый глагола Исаием Пророком ко отцем нашим, глаголя: иди к людем сим (Деян.28:25–26; Сн. Ис.6:9). Итак, если песнь Трисвятого до́лжно относить ко всем Людям Святой Троицы, то дополнение к ней слов: распныйся за нас, или других, будет противно православному учению. Нерзес, по-видимому, согласился на доказательство Феориана и предложил перейти к другому предмету.

5) Обратили внимание и на употребление в таинстве Миропомазания елея из сочевицы. Нерзес в своём послании извинял употребление такого елея у армян недостатком масличных дерев и притом заметил: как вино, употребляемое в таинстве. Евхаристии, может быть красного, чёрного или белого цвета, и равно освящается священнодействием в кровь Иисуса Христа: так и елей, какого бы рода ни был, равно может быть употребляем в таинстве Миропомазания, Против сего Феориан возражал, что извинение Католикоса Несправедливо, потому что сам он Феориан, видел много масличных дерев в стране, обитаемой армянами. Но Нерзес объяснил, что в настоящее время они удерживают свой прежний обычай; а в стране, прежде ими обитаемой, действительно нет маслин, по причине суровости климата.

Что же касается до вина то Феориан заметил, что приведённое Нерзесом сравнение неверно в приложении; потому что в нём говорится о цвете вина, а не о веществе, из которого оно приготовляется. К этому он присовокупил, что как вино должно быть в Евхаристии из винограда, а не другое какое, так и елей в таинстве Миропомазания непременно из маслин, как того требуют самое наименование елея и обычай церковный, засвидетельствованный Отцами со времён апостольских. После сих убеждений, Нерзес без всякого противоречия сказал: разность сию легко исправить.

Когда происходили сии беседы, внезапный случай подал повод к новому вопросу. В это время армянские священники стали совершать вечерние молитвы, по своему обычаю, вне церкви. Необычайность сия обратила на себя внимание Феориана. Нерзес объяснил ему, что такой обычай он приняли от своих предшественников, которые положили одну Литургию совершать в храм, и то́ одному священнодействующему, тогда как народ должен стоять вне храма. Что же касается до прочих служб церковных, то все они должны совершаться вне храма. И это, говорил Нерзес, основывается на благоговении к святости места и на сознании нашей греховной нечистоты.

Но когда Феориан указал на пример древней Церкви, в которой стояние вне храма, в течение известного срока, вменялось в наказание, одно из самых тяжких; тогда Нерзес и о сем отступлении от древних правил сказал то же, что́ о других подобных, – что ими нечего много заниматься, их легко исправить, только бы согласиться в главном, именно, в вероучении.

Так как Нерзес неоднократно повторял, что желал бы прежде всего разрешить догматические затруднения, и этим как бы показывал неполное убеждение в Православии: то Феориан предложил рассмотреть определение Халкидонского Собора о двух естествах во Иисусе Христе и сличить его с учением отцов Церкви. Католикос принял это с удовольствием, и Феориан, по предварительном сличении армянского перевода определения с подлинным текстом греческим, приступил к делу. И поскольку в глазах армян имели особенную важность слова св. Кирилла Александрийского, то он представил из писаний самого же Кирилла места, имеющие ближайшее сходство с определением Халкидонского Собора, не только в мыслях, но и в словах. Все мысли, все выражения определением Халкидонского Собора были подтверждены словами св. Кирилла⁹². Представим здесь самое сличение.

Затем Феориан объяснил Католикосу, против каких именно еретиков направлено сие определение соборное¹⁰⁸.

Такое очевидное согласие определения Халкидонского Собора, не только в мыслях, но и в выражениях, с учением св. Кирилла, и объяснение важности сего определения произвело столь сильное впечатление на Католикоса, что он тогда же сказал: «Я ничего не нахожу в сем определении противного православной вере, и удивляюсь, от чего наши предшественники так бесстыдно клеветали на него. Впрочем, открою тебе тайну», – прибавил Нерзес. Лет за двести был в Армении католикос, по имени Иоанн, по жизни и слову подобный великим святым Отцам. Исполненный ревности Божией, он боролся с монофизитами, и почти во всё время своего правления не переставал поражать их писаниями и устными беседами. Мы празднуем и память его. Есть у меня его сочинение против монофизитов, наполненное множеством свидетельств из Писания и умозрительных доказательств. Бывший незадолго предо мною, Католикос Григорий изъявил своё согласие с Иоанном собственноручною подписью под его сочинением, написав: «и я так верую, как написал здесь святейший католикос Иоанн».

По желанию Феориана, Нерзес сообщил ему список с сего сочинения, в греческом переводе¹⁰⁹.

Когда таким образом рассмотрены были более важные спорные пункты между Армянами и Православной Церковью и главнейшее, т. е. учение о двух естествах, волях действиях во Иисусе Христе, было принято Католикосом, а уклонения в обрядах большего частью призваны удобными к исправлению. Нерзес дал обещание со своей стороны употребить все меры к тому, чтобы соединиться с Православною Церковью. «С нынешнего же дня, – говорил он, – начну писать ко всем армянским епископам и буду звать их на Собор по этому делу. И когда они соберутся, предложу им все те свидетельства, на которых думают утверждаться армяне в своём учении, представлю им и указанные тобою: и сначала буду показывать себя на стороне армян, потом мало-помалу, постепенно и с осмотрительностью начну открывать заблуждение армян, буду обличать их и писанием Католикоса Иоанна: одним словом, я буду Греком и за Греков, или лучше, за истину буду подвизаться против армян, и надеюсь, что овцы мои послушают гласа моего. Если даже и не все соберутся на предполагаемый Собор, и в таком случае я, вместе с единомышленными, признаю учение истины и отправлю к Императору и Патриарху доверенных люден из архиереев с грамотой, в которой будет изложено православное учение, подписанное мною и единомышленными со мною. В этой грамоте между прочим будет изображено и то, что мы признаём IV Вселенский Собор и отцов, принимаемых сим Собором, и кого предаёт анафеме, Собор, того и мы проклинаем, именно: Евтихия и Диоскора, Севера и Тимофея Елура и других. Когда же всё это будет у вас священным Собором утверждено, тогда, если повелит Император, и сам явлюсь в Константинополь для поклонения тамошней святыне, равно как Императору и Патриарху».

В заключение всего, Нерзес, оставшись с Феорианом наедине, со слезами на глазах, поручал ему просить Государя, чтобы, по утверждении всего на Соборе Константинопольском, он повелел Патриарху, в полном собрании народа, со своего престола, или с амвона, с крестом в руках благословить народ армянский, столько времени бывший под отлучением, и потом принести молитву за скончавшихся в заблуждении, чтоб Бог простил им грех неведения.

Прощаясь с Феорианом (в декабре 1170 г.), Нерзес вручил ему письма к Императору, одно тайное, другое открытое. В первом он прямо высказывал своё искреннее желание соединиться с Православною Церковью и свидетельствовал, что принимает Халкидонский Собор также, как и три первые Вселенские Соборы¹¹⁰. Но в открытом письме он старался только смягчить, черты различия в вере, и обрядах между арианами и православными¹¹¹.

Нерзес писал, что доселе разделяло греков и армян более недоразумение, нежели действительное разномыслие. «Мы, говорил он, заключая по словам некоторых приморских обитателей, называвших себя греками и учивших неправомысленно о воплощении Христовом, думали, что вы некоторым образом уклоняетесь в ересь Несториеву. А вы равным образом, по словам недобрых выходцев из Армении, клеветавших на своих соотечественников, принимали нас за единомышленников Евтихия. Теперь же дело объяснилось, и мы убедились, что вы не разделяете учения Несториева, и для вас сделалось ясным, что мы далеки от учения Евтихия.

Но поскольку, – продолжал Католикос, – насилием иноплеменников, народ наш отторгнут от престола Империи, которым поддерживается свобода иерархии, и мы, изгнанные из своего отечества, бедствуем в переселении, на чужой стороне; то по сей причине не имеем близ себя архиереев и учёных армянских. А без совещания со всеми ими нельзя дать совершенного ответа на ваши вопросы, чтобы, вместо соединения, не подать нового повода к разделению. Посему мы решились представить ответ только с находящимися при нас. Между тем пошлём в великую Армению и другие страны, соберём всех учёных Армян и предложим им ваши требования, относящиеся к вере и устройству церковному. Тогда употреблю все усилия, буду содействовать и увещанием и примером к соединению в любви и мире».

Вслед за сим Нерзес изложил свой образ мыслей о главном догматическом вопросе, разделявшем греков и армян. Но в этом изложении до времени он не показывал той твёрдости и определённости, какой требует Православие, – допускал и два естества, и старался удержать исповедание единого, заметно уклоняясь от выражений, употребляемых Православными. «Исповедуем, – писал он, – что Един от Святой Троицы, – Сын, в последние времена, по благоволению Отца и содействием Святого Духа, преклонился к нашему естеству нашего ради спасения, и совершенное Божество приняло совершенное человеческое естество, – душу, ум и тело от Приснодевы, Марии, и соделалось новое из двух естеств, неизреченно и нераздельно соединённых в одну Ипостась. Родился от Неё Бог воплотившийся и Сын Божий, соделавшийся и именуемый сыном человеческим. Воспринятое от Девы не лишились своей человеческой сущности; но в неизреченном соединении Божества и человечества пребыло непреложным и неизменным явление естеств, созерцаемое только умом, неразлучно и нераздельно. Посему не разделяем с Несторием, единого Христа на два лица, и не смешиваем, с Евтихием и его последователями, в единое естество; но признаём с великим Григорием Богословом, что во Христе два естества: Бог и человек. Если бы Он был только Бог, или только человек, тогда правильно было бы сказать, что Он имеет единое естество, или Божеское, или человеческое. Но поскольку Он есть Бог и человек, соединённый неизреченным соединением, то явно, что он имеет естество Божеское и человеческое, но соединено неразлучно, как душа и тело. Если же говорим: единое естество, то научились сему у православных учителей церковных, и в особенности у св. Кирилла. Итак, признаём со св. Кириллом единое естество Слова воплотившееся, по причине неизречённого соединения, и со св. Григорием исповедуем два естества, по их неизменности и непреложности. Согласно преданию святых православных отцов, предаём проклятию тех, которые допускают единое естество Слова воплотившееся по превращению и изменению (одного естества в другое), и тех, которые говорят, что Христос не от нашего состава воспринял человеческое естество и соединил с Божеством, но Сам составил Себе плоть во чреве Девы, или с неба принёс Себе плоть, или только являлся человеком, не будучи действительно человеком, и вообще всех в, которые признают единое естество во Христе по другой какой причине, a не по неразлучному и неслитному соединению. Веруем, что Бог Слово, рождённое от Отца прежде век, невидимое, бесстрастное и бессмертное, вполне восприняло наше естество от Девы и соединило его со Своим Божеским естеством, неслитным и неразлучным соединением, так что один и тот же невидимый, неосязаемый, бесстрастный, бессмертный по Божескому естеству, стал видимым, осязаемым, подвергся страданиям и смерти по нашему естеству. Не иной есть бесстрастный, а иной подверженный страданиям, один бессмертный, а другой смертный, но тот же, который страдал и умер по воспринятому Им человеческому естеству, бесстрастен и бессмертен по Своему Божескому естеству. Потому Его кровь, страдание и смерть называем кровью, страданием и смертью Бога; говорим: Бог распинаемый, – не приписывая сего собственно Божескому естеству, но по причине неизречённого соединения естеств».

Когда Феориан и Атман возвратились с такими посланиями в Константинополь, здесь сначала не хотели верить, чтоб Католикос действительно так близок был к соединению с Православными; думали, что он только на словах изъявляет готовность следовать святым отцам, а на деле покажет себя не таким. Чтоб оправдать Католикоса, Император решился открыть пред Собором церковным и Сенатом сообщённые Феорианом тайные речи в послании Нерзеса.

Затем Император и Патриарх Анхиали немедля отвечали на оба письма Нерзеса своими письмами¹¹². В ответ на тайное письмо Католикоса они выхваляли его доброе намерение относительно соединения, радовались, что наконец настанет день, когда Церкви, столь долгое время разделённые, соединятся, и подкрепляли Католикоса в его расположении. В открытых письмах просили Католикоса уклоняться, при изложении догматов веры, от неточных выражений. Патриарх от имени Императора писал к Нерзесу, что, хотя его изложение веры исполнено мудрости и не чуждо православия, но некоторые необычные выражения приводят читающего в соблазн. «Что воспринятое от человеческой сущности осталось непреложным и неизменным и по соединении с Божеством, это учение православно, – говорил Патриарх; – но лучше было бы сказать, что два естества, и в неизреченном соединении по ипостаси, и после непреложного и неизменного соединения, нераздельно и неразлучно пребывают во Христе, нежели написать: пребыло непреложное явление естеств. О догматах веры должно говорить и писать определённо. Что Христос есть из двух естеств, и в двух естествах, и два естества, это правильно и согласно с апостольским и отеческим учением. Но утверждать, что во Христе, по соединении, одно естество, это явно противоречит учению, отцами преданному». И потому Патриарх требовал, чтобы обоюдные выражения в исповедании веры, напр., едино естество, – явление двух естеств, были исключены, и приняты были во всей силе и выражения, в каких изречена сила догмата на четвёртом Вселенском Соборе. При этом Патриарх коснулся и главной опоры, какую думали найти армяне в словах св. Кирилла Александрийского: единое естество Слова воплотившееся. «Св. Кирилл, писал Патриарх, во многих и различных писаниях своих проповедует два естества во Христе, и по соединении, как это свидетельствует и собственное твоё послание. Для чего же обвинять его в противоречии с самим собою, указывая на приведённое изречение? Конечно, он или обронил его мимоходом, или принимал слово: естество, в значении Ипостаси, или, относя слова: едино естество, к Божескому естеству в Иисусе Христе, разумел человеческое под словом: воплотившееся, или имел при том другую мысль, или какие-нибудь виды, но отнюдь этим не хотел поколебать православного учения и произвести разделение». Послание своё Патриарх заключил желанием, чтоб начатое дело увенчалось успехом и водворилось единомыслие.

Так как Император и Патриарх ожидали уже непременного соединения Церквей после рассмотрения дела на предполагаемом Соборе, то они изложили все условия соединения. Армянам предложено было:

во 1-х, чтобы они произнесли осуждение на тех, которые признают в лицо Иисуса Христа единое естество, именно: на Евтихия, Севера, Диоскора, Тимофея Елура и их последователей;

во 2-х, чтобы исповедовали единого Христа, единого Сына, единого Господа, едино лицо, едину Ипостась из двух совершенных естеств, соединённых в одну Ипостась неразлучно, нераздельно, неизменно, неслитно, не иного Сына Божия, и иного Сына Девы, но одного и того же Сына Божия и сына человеческого два естества, единого Бога и человека, и в двух естествах единого и того же Христа, имеющего две естественные воли – Божескую и человеческую, не противоречащие между собою, но так, что воля человеческая покорна воле Божеской;

в 3-х, чтоб приняли, кроме признаваемых ими трёх первых Вселенских Соборов, все прочие;

в 4-х, чтобы песнь Трисвятого употребляли без прибавления слов: распныйся за ны, и без частицы и;

в 5-х, чтобы праздники отправляли в одно время с Православною Церковью, – именно: Благовещение 25-го марта, Рождество Христово 25-го декабря, Обрезание в 8-й день после Рождества, Крещение 6-го января, Сретение 2-го Февраля и равно все прочие Господские и Богородичные праздники, и в честь Пророка и Предтечи Иоанна и Апостолов;

в 6-х, чтобы Евхаристию совершали на квасном хлебе и в вино приливали воду;

в 7-х, чтобы при Миропомазании употребляли елей масличный;

в 8-х, чтобы службы церковные совершали не на открытом воздухе, но в храме, и чтобы как при Литургии, так и при других церковных молитвословиях находился в храме не один священнодействующий, но и народ, кроме тех, которым по правилам запрещается вход; наконец,

в 9-х, предложено было: если Католикос хочет пользоваться покровительством Империи, то пусть избрание на сию степень будет предоставлено Императору.

С такими письмами и требованиями Феориан был вторично отправлен в Армению, через год после первого своего посольства (1172).

Между тем приглашённые Нерзесом на собор епископы не все ещё собрались. Да и между собравшимися начали показываться неудовольствие и ропот на своего Католикоса за то, будто бы он изменяет своей вере. При всей скрытности, с какою ведены были тайные переговоры с Феорианом, распространились слухи, что Католикос соединился с Греками и писал к Императору греческому, что принимает IV Вселенский Собор. Не приготовленные к такой перемене внимательным рассмотрением спорных предметов, епископы негодовали на Нерзеса.

Несмотря на то, Католикос решился действовать согласно предположенному плану. Открыт был Собор. Нерзес снова показал себя защитником учения о едином естестве в Иисусе Христе. Феориан должен был снова опровергать его доказательства.

Император обличает нас, говорил Нерзес, в том, что мы допускаем единое естество во Христе. А я думал, что, когда мы исповедуем и два естества, по причине их неслитности, и одно по нераздельности их, то более ничего не потребуют от нас; потому что, когда признаём одно естество, избегаем разделения Несториева, а когда признаём два, удаляемся от смешения Евтихиева. И св. отцы иногда говорят о двух естествах, иногда об одном, не противореча себе, но потому что то и другое выражение не отступает от православия, если только правильно будет понимаемо. В подтверждение того, что и у отцов Церкви встречается мысль о едином естестве во Христе, Нерзес указывал на следующие слова св. Кирилла: «размышляя о том, из чего есть единый и единственный Сын Господь Иисус Христос, говорим, что в Нём соединились два естества; но так как после соединения потребилось разделение на двое, то верим, что одно естество Сына, как Единого, впрочем, вочеловечившегося и воплотившегося»¹¹³.

Феориан показал, что в сих словах не видно никакого доказательства в пользу учения о едином естестве. Хотя св. Кирилл и сказал: «верим, что одно естество Сына, как Единого», но тотчас же прибавил: «впрочем, вочеловечившегося и воплотившегося». Словами: «потребилось разделение на два», отрицается разделение на два Христа, на два лица или ипостаси. Если же хочешь разуметь сии слова об естествах, то можешь разуметь их так: потребилось разделение на два особые, одно от другого отделённые естества, на естество Божеское в отдельности и человеческое в отдельности. А что св. Кирилл не учил, что в Иисусе Христе одно только естество, это можно видеть из многих его изречений; ибо он часто выражает исповедание двух естеств. Кроме приведённых прежде мест из его писаний, можно указать ещё на следующие слова: «Мы знаем, что некоторые из Евангельских изречений о Христе принимаются у богословов, как общие об одном лице, другие разделяются по двум естествам, и приличные Божеству приписываются Божескому естеству во Христе, а уничижительные – Его человечеству»¹¹⁴. И далее: «согласно с сим и премудрый Пётр говорит, что Христос пострадал за нас плотию, а не естеством неизречённого Божества»¹¹⁵. «После того, как совершилось соединение с плотью, мудрейший Павел и весь сонм святых принимают и употребляют двоякий образ выражения о Сыне»¹¹⁶. Ка́к же, говорил Феориан, тот самый Отец, который так ясно выражает учение о двух естествах, мог учить, что плоть и Божество составляют единое естество? Св. Кирилл следовал учению св. Афанасия, a Афанасий говорил: откуда вы научились, что плоть единосущна Божеству Слова? В Божественных Писаниях ничего нельзя найти такого; ибо они говорят, что Бог явился в человеческой плоти. И отцы никейского Собора не плоть, но самого Сына назвали единосущным Отцу, и последуя Божественным Писаниям, исповедали, что Сын из сущности Отца, плоть же от Марии. Если Слово единосущно Отцу, то Отец единосущен будет плоти, взятой от земли. И за что ещё порицаете Ариан, которые говорят, что Сын тварь, когда сами говорите, что Отец единосущен тварям, и, переходя к другому нечестию, утверждаете, что Слово превратилось в плоть, кости, волосы, жилы, и вообще в тело, и изменило Своё собственное естество... Плоть не единосущна Божеству, но рождена от Марии, и само Слово не превратилось в кости и плоть, но явилось во плоти¹¹⁷. «Если, – говорил Феориан, – так учил св. Афанасий, а св. Кирилл заимствовал своё учение из его писаний, как сам свидетельствует, то можно ли думать, чтобы он когда либо учил противному? Итак это, по-видимому, обоюдное выражение св. Кирилла, до́лжно понимать в правильном смысля и изъяснять его по ясным изречениям других отцов, исповедовавших два естества во Иисусе Христе. Если же ты будешь противиться сему, то мы не намерены более входить в рассуждение об этом, и последуем заповеди Апостола: еретика человека по первом и втором наказании отрицайся» (Тит.3:10).

Такие резкие слова оскорбили Нерзеса. «Мы не еретики, а православные, – отвечал он Феориану; – мы просвещены св. Григорием и держимся его учения и преданий». Между тем спутник Феориана Атман допустил новую ошибку. В полном собрании он сказал Католикосу: «Я не могу говорить о сокровенных предметах, но знаю то одно, что ты писал к Императору и что на словах говорил ему чрез спутника моего, и потому прибыл сюда не для споров, но для окончательного решения дела. Итак, спрашиваю, хочешь ли выполнить то, о чём писал к Императору? Если же нет, то скажи нам, и мы отправимся».

Епископы, и прежде недовольные Нерзесом по разнёсшейся молве, теперь услышав подтверждение своим подозрениям, явно стали роптать на него. Нерзес приведён был в сильное смущение, так что немедленно прекратил собрание.

Прошло девять дней после сего; Католикос никуда не являлся и не требовал к себе посланных от Императора. Наконец он отправил к Феориану своего племянника Григория с укоризною за то, что он открыл всем тайну, которую, по просьбе Католикоса, должен был объявить одному Императору, – от чего теперь Армяне возмущаются и всё дело соединения готово разрушиться. Феориан объяснил, что обнаружение тайны зависело от воли Императора, которой он не мог остановить. – Нерзес хотя и принял это оправдание, но, желая загладить неприятное впечатление, произведённое неосторожностью Атмана в епископах, убедил Феориана пред отправлением его в Константинополь, нарочито, в церкви, в присутствии всех епископов, объявить, что Нерзес никакого тайного поручения, или письма, к Императору не сообщал Феориану, но приказал только донести Государю, что Католикос желает соединения церковного не менее, как и сам Император.

Между тем, после объяснения Феорианова, возобновилась заседания Собора, на которых Нерзес отстаивал правила Армянской Церкви с большим упорством, и ничего не решал сам собою, отлагая окончание всех Соборов до решения предполагаемого полного Собора.

Начали рассуждать о том, почему армяне не приливают в Евхаристии воды в вино, и откуда они заняли такой обычай? Нерзес в основание своего обыкновения выставлял слова св. Иоанна Златоуста, который говорит¹¹⁸: «Почему Иисус Христос, встав с вечери, вкушал не воду, a вино? Чтоб вконец потребить другую злую ересь. Так как некоторые употребляют в Таинствах воду, то Евангелист показал, что и тогда, когда устанавливал Таинство, и когда предлагал простую трапезу, Христос употреблял вино». Тот же Отец, на словах изыде кровь и вода, говорит: «Не напрасно и не случайно истекли сии источники, но потому, что от обоих составляется Церковь. Знают это посвящённые в тайны; возрождаясь водою, мы питаемся кровью и плотью; отсель Таинства получают начало, дабы, когда приступаешь к страшной чаше, приступал ты так, как бы намеревался пить из ребра Его». Приводя сии изречения, Нерзес заметил, что в первом случаи употребление воды в таинстве Евхаристии Златоуст называет злою ересью, а во втором случае воду относит только к таинству Крещения. Посему-то Армяне, говорил Нерзес, и не употребляют воды в таинстве Евхаристии.

Феориан справедливо отвечал на это, что Златоуст в первом изречении обличает ересь идропарастатов, которые, почитая вино произведением диавола, совершали Евхаристию на одной воде, утверждая, что и Иисус Христос не вкушал вина, при совершении таинства Евхаристии. Потому сие место отнюдь не содержит запрещения употреблять в Евхаристии вино, растворённое водою. В подтверждение обычая Православной Церкви растворять вино водою, Феориан указал на Литургию Иакова брата Господня, на 32-е правило шестого Вселенского Собора, на 46-е правило Карфагенского Собора. Но Нерзес не удовлетворялся такими доказательствами. Он не соглашался признать Литургию Ап. Иакова за произведение апостольское, так как о ней не упоминается в Правилах апостольских, при исчислении Апостольских писаний. Свидетельство шестого Вселенского Собора не принимал потому, что армяне, кроме трёх первых Вселенских Соборов, не признавали других за Вселенские. Равно не хотели признать и важности Собора Карфагенского, которого правил, как видно, у армян не было.

Наконец Феориан указал на свидетельство св. Григория Нисского, который в своём огласительном слове говорит, что жизнь телесная поддерживается питанием от хлеба и воды, услаждаемой вином, и, применяя сие к Евхаристии, продолжает: «Явившийся Бог для того приобщился смертному естеству, чтоб общением с Божеством сообожилось человечество. Посему во всех, принявших с верою строительство благодати, Он вселяется чрез Свою плоть, которая составляется из вина, воды и хлеба».

Католикос недоумевал, почему Господь, при установлении Таинства, не упомянул о воде, a только говорил о крови. Феориан отвечал на это, что, когда Господь упоминает о крови, то разумеет кровь от вина и воды; потому что, по слову Григория Нисского, кровь Господня не из вина только, но и из воды. Кроме того Писание обыкновенно так выражается, когда говорит о ветхозаветных жертвах, которые были тенью того, что у нас. Напр., Апостол Павел, говоря об установлении Ветхого Завета, пишет о Моисее: прием кровь козлию и телчую, с водою и волною червленою и иссопом, самые же тыя книги и все люди покропи, глаголя: сия кровь завета, егоже завеща к вам Бог (Евр.9:19). Хотя при окроплении книг заветных и народа употреблена была не одна кровь, но и вода с волною и иссопом; но кропивший говорит только: сия кровь завета.

После всех рассуждений о сем предмете, Католикос обещался предложить требование Православных Собору на рассмотрение, а теперь предложил обратиться к другому предмету.

«Я слышал третьего дня (т. е. 26 декабря), – говорил Феориан, – что вы совершали праздник первомученика Стефана и читали слово Григория Нисского на этот день. Удивляюсь, как вы не видите, что слово сие обличает ваш обычай совершать праздник Рождества Христова после дня св. Стефана»? Потому что св. Григорий ясно говорит: «вчера предложил нам угощение Господь всяческих, ныне подражатель Господа». Но на этот раз Нерзес вместо того, чтоб защищать свой обычай, сам указал ещё на беседу св. Прокла Константинопольского, которая также обличает неправильный порядок праздников у армян. В ней сказано: «о чудныя дела новаго Царя! вчера Он родился; а ныне приносится Ему славный Стефан» (венец). В то же время Нерзес заметил, что он ещё с покойным братом своим Католикосом Григорием говорил о необходимости праздновать день Рождества Христова вместе с прочими Церквами, и потому не хотел более входить теперь в рассуждение об этом предмете.

Феориан склонил было речь к таинству Миропомазания, и заповедью, данною Богом Моисею о елеепомазании, стал доказывать, что в Таинстве до́лжно употреблять елей масличный, а не сочевичный. Но Нерзес, уклоняясь от новых прений, потребовал письменного изложения условий, постановленных Православною Церковью для соединения.

Когда вручены были Католикосу условия соединения, выше нами изложенные, он спросил: все ли они так необходимы, что с опущением какого-либо одного не состоится соединение Церквей? Феориан отвечал, что в воле Церкви и Императора отменить какое-либо из сих требований, и, по настоятельному требованию Католикоса, предположительно сказал: требование относительно избрания Католикоса постановлено для чести и пользы самого первостоятеля Армянской Церкви; потому что таким образом престол его получит защитника в Императоре. Посему думаю, что вас не будут принуждать к принятию сего условия. Также могут предоставить вам совершение Евхаристии на опресноках, если только в прочих пунктах согласитесь с Православною Церковью¹¹⁹.

Католикос обещался предложить сии требования на рассмотрение Собору, который предполагал составить для окончательного решения дела, и потом отправить послов в Константинополь с письменным изложением: – какие пункты приняты будут, и какие нет, и по каким причинам. Нерзес уверял, что, если враг человеческий не расстроит сего союза, то со стороны армян не будет никакого препятствия к совершению сего дела, и просил Православную Церковь о возможной с её стороны снисходительности к некоторым обрядовым разностям, которые не нарушают единства в вере. Наконец, отпуская Феориана, Нерзес вручил ему письмо к Императору, где между прочим прямо написал: «так как некоторые, и при данном нами объяснении соблазняются выражением: единое естество, то отселе мы перестанем употреблять сие выражение»¹²⁰.

Искренность желания Нерзеса восстановить древний союз с Церковью Константинопольскою подтверждается и письмом его к иаковитскому католикосу Михаилу, который присылал от себя епископа для присутствования при первых сношениях Нерзеса с Феорианом. Нерзес писал к Михаилу: Греческий Император предложил нам десять требований, из коих пять касаются веры, – именно, чтобы мы исповедовали

а) два естества в Иисусе Христе,

b) две воли и

с) два действования, чтобы

d) с четвёртым Вселенским Собором приняли и пятый, и шестой и седьмой, и наконец,

е) исключили из песни Трисвятого дополнение: распныйся за ны.

Другие пять относятся к обрядам, именно, чтобы мы

1) праздновали Рождество Христово в одно время с прочими христианскими народами,

2) в Евхаристии вместо опресноков употребляли хлеб кислый и к вину приливали воду;

3) в таинстве Миропомазания употребляли елей масличный;

4) молились в церквах и

5) совершали открыто Литургию.

Изменить обряды ради мира, продолжает Нерзес, и признать два естества, согласно с учением Григория Богослова, – нам легко. Но исключить дополнение из песни Трисвятого, или произнести осуждение на святых мужей, – сего мы не можем допустить. Впрочем, как ты поступишь, так и мы¹²¹.

Но Нерзесу не суждено было видеть ни соединения армян с Православною Церковью, для которого он так много трудился, ни даже Собора. В следующем, 1173 году, он скончался.

Не смотря на то, Император не оставил начатого дела в пренебрежении. В письме к новоизбранному преемнику Нерзеса Григорию IV Деха изъявлял сожаление о потере, какую потерпели армяне со смертью Нерзеса, и особенно Григорий, как родственник его, – и вместе советовал продолжать начатые предшественником сношения о соединении армян с Православною Церковью.

После взаимной переписки и после приглашения учёных и епископов Армении¹²², Собор наконец открыт был в Ром-Кла в апреле 1179 года¹²³. Епископов армянских собралось более тридцати; сверх того присутствовали многие другие, как духовные, так и светские лица, князья Армении. Католикос Сирский прислал от себя депутатов, Католикос Албанский присутствовал лично. Собору Армянскому предложены были условия соединения, незадолго пред тем постановленные Собором Константинопольским. Они были почти те же, какие изъяснены были Феорианом Нерзесу.

Сильное влияние на дела Собора имел Архиепископ Тарсийский, Нерзес Лампронский, прославившийся впоследствии не только своими писаниями, но и святостью жизни¹²⁴. Он говорил Собору обширную речь, в которой, изобразив живыми чертами пагубные последствия разделения, старался представить справедливость требований Православных, и расположить своих соотечественников к соединению, или, по крайней мере, доказать, что им не из-за чего стоять и продолжать разделение. Мы представим извлечение из этой речи мест, ближе относящихся к предмету совещаний, не скрывая того, что иногда оратор позволяет себе выражения и мысли, не совсем согласные со строгим учением Православия. Всего драгоценнее в этой речи дух любви и мира, проникающий её от начала до конца¹²⁵.

Обличив армян в несправедливой вражде к Православным, Нерзес говорил: «Из-за чего мы разделяемся? На Соборе Товинском и Манашкердском, в сочинениях Сиунского и Щирагского, Таронского и других, отвергается исповедание тех, которые говорят, что Христос имеет как два естества, так и два лица. Но это мнение Нестория, а не великой Церкви Божией, или Вселенского престола; потому что греки отвергли и отвергают такое разделение. Они усвояют Христу наименование двух естеств, но только для того, чтоб исповедать Его и Богом и человеком, и отвергнуть нечестивую ересь Евтихия. Они признают единого Христа из двух естеств, потому что Он есть и Бог и человек, и, признавая личное соединение, не разделяют Его. Это исповедание есть повторение свидетельства Св. Писания, есть повторение нашего исповедания; потому что и мы веруем в единого Иисуса Христа, Бога и человека. Итак, если рассмотреть дело беспристрастно, то нам нет причины спорить с ними. Сказать: Он есть Бог и человек, то же значит, что и сказать: Христос имеет два естества. Разность только в том, что в первом сущность ясно наименовывается и определяется, а во втором она признаётся, но не определяется»¹²⁶.

Обличая армян в несправедливом суждении об учении греков, Нерзес говорит, что и греки ошибаются, думая, что армяне, признав единство Искупителя, смешивают свойства Божеского и человеческого естества. «Они подозревают, что мы не признаем Его, по соединении, Богом и человеком, но утверждаем, что Божеское естество превратилось в человеческое. Но от такой ереси Церкви Армянские, по благодати Божией, от начала до сих пор чисты. И все писания отцов наших ясно признают Христа Богом. Однако же, продолжает Нерзес, мы говорим: единое естество Слова воплотившегося. Говорим это против Нестория, чтобы выразить неслитное соединение. И когда говорим „Слово“ и „воплотившееся“, то вместе с св. Кириллом хотим утвердить (различные) свойства различных естеств. Не потому мы говорим: едино естество Слова воплотившегося, что смешиваем свойства сущности, как думают наши противники, но для того, чтобы изобразить неслитное соединение обоих естеств в одном лице и свойство, присущее Божеству и человечеству. Выражение: единое естество, есть пояснение, относящееся к соединению: оно не заключает в себе определения сущности: иначе оно было бы не прилично... Не именуется ли Бог огнём, для означения Его чистоты, – светом, для изображения Его простоты? Не приписываются ли Ему и другие подобные наименования? И, однако же, ни одно из сих наименований не открывает Его сущности, которая непостижима, но ими только объясняются Его совершенства. Но как, именуя Бога огнём, мы не то хотим сказать, что Бог есть действительно огонь, но то, что так называется Он по Своей очищающей силе: такая, говоря о тайне воплощения, мы не усвояем сим словам того смысла, какой, по видному, они имеют. Мы знаем и говорим, что оба естества, Божеское и человеческое, пребывают во Христе, и по соединении, неслитно»¹²⁷.

«Но почему же доселе никто так не объяснял сих выражений, – спрашивает Нерзес, – почему говорили нам даже противное»? И отвечает: «Богу принадлежит судить об этом. Однако же многие и из наших говорили так, по примеру древних святых. Для чего мы опустили здесь без внимания слова философа и Католикоса Иоанна¹²⁸, который ясно подтверждает сие свидетельством отцов? Для чего забыли о согласии с сим учением св. Католикоса Ездры на его Соборе¹²⁹? о согласии с великою греческою Церковью Католикоса Вагана, и князей, и учителей, приставших к его мнению¹³⁰? Из числа сих последних был один, божественный и между многими превосходный, Ангел в образе человека, Григорий Нарек¹³¹. Для чего забыли о согласии на учреждение сего Собора со стороны св. отца нашего Нерзеса, которого вы видели собственными очами, вы верные ученики его слова, назидающие на основании, им положенном?

Все сии мужи имели и приводили в исполнение настоящее намерение, которое вы должны довести до цели, и этим возвеселить Церковь Божию. Были вместе с ними и многие другие, отцы и начальники нашего народа, достаточно известные учёным, которые знакомы с их писаниями. Но чтобы, при слабости некоторых, мне не прибегать к извинениям, достаточно указать и на тех только. По той же причине, приготовляя сию речь, я заимствовал свои слова только из их писаний».

«Но были в то же время и такие, которые с ними спорили?

И я знаю сих людей, понимаю силу их слов. Но хотя и мог бы признавать их мудрыми и святыми, однако же, не могу согласиться, чтоб они последовали закону любви.

Со своими мечтательными понятиями они не считали преступлением нарушать единство Церкви Христовой и погрешали упорством. Бог да простит им, по молитвам вашим, сии тяжкие грехи и заблуждения, и да не помянёт им, ка̀к они усилили сие зло»¹³².

Показав неосновательность предубеждения против православного учения о двух естествах в Иисусе Христе, Нерзес переходит к рассмотрению обрядовых разностей. «Праздники и обряды, – говорит он, – возникли из любви. Потому не годится уничтожать то, для чего они установлены. Что, по вашему мнению, пристойнее: заменить ли материю материей, время временем, или, ничего не изменяя, нарушить мир Церкви Христовой?

И квасной хлеб не служит к поношению Христа, ни бесквасной не есть умерщвление; вода ничего не прибавляет к Таинству, и отсутствие её ничего не убавляет. Равно понятно, что отправление праздника в том, или другом месяце, – само по себе не такой предмет, который бы заслуживал благословение, или гнев Божий. Ты видишь, что в каждом году праздники с одного дня переходят на другой, Так праздник Воскресения Христова переходит не только с одного дня на другой, но и с одного месяца на другой. И, однако же, когда мы празднуем в вере, никто не подвергает подозрению православие другого. Поэтому и праздник Рождества Христова должно праздновать согласно с Церковью¹³³.

Вино есть не что иное, как вода, посредством виноградной лозы обращённая в другую жидкость. Если же существенное – первоначальная материя есть вода, то как же вы утверждаете, что вино потерпит вред, если соединить его с водою? И опять, если существенная материя вина и воды однородна, как можно считать недостатком, когда одна, но примешивается к другому?

Равно не будем уничижать хлеб квасной, как что ни будь испорченное; но не заставляйте нас и признавать хлеб пресный чем-то мёртвым. Разве не знаешь, что как квасной, так и пресный хлеб есть материя преходящая, и квасной и пресный хлеб есть нечто безжизненное один не больше другого; потому что оба – хлеб? И какой бы мы из двух ни предлагали, если он будет освящён молитвою, можем быть уверены, что действием Святого Духа сия преходящая материя делается для нас пищей непреходящего Таинства, и безжизненная материя, чрез соединение с животворящим Духом, оживляется. Сему верь, какой бы хлеб ни был, если произнесены священные слова, то он делается телом Христовым, и есть действительно таков. Если этому не веришь, то для тебя не имеет цены никакой хлеб, – будет ли то квасной, или белый, как снег. Почему же ты неохотно допускаешь, и даже противоречишь употреблению квасного хлеба? Нельзя ли подумать, что ты по духу рвения и зависти ненавидишь своего брата? Если ты, по пренебрежению к брату и Таинству, совершаемому им на квасном хлебе, совершаешь Евхаристию на опресноках, то ты погрешаешь против веры и раб зависти. Но если ты, сохраняя предание ради славы Божией, в той мысли, что и пресный, и квасной хлеб, если он благословлён, есть истинное тело Христово; то таковая вера похвальна.

То же до́лжно сказать и о мире, которое благоухание своё заимствует не от материи, но от молитвы священнодействующего, потому что наитием Духа Святого оно исполняется благоухания духовного»¹³⁴.

Склоняя к миру, Нерзес указывает и на то, что греческая Церковь есть источник и начало христианской веры и обрядов, от которого и армяне получили всё, что они имеют. «Напоенная Павлом Греция процвела; она именуется матерью мудрости. Священное Писание, которое мы имеем, – от них, и отцами их передано нам. Иисус Христос, по свидетельству апостола, поставил престол их царства столпом и утверждением христианской веры. Но хотя бы и их временное владычество пало, царство Христово пребудет непоколебимо. Они строго и неизменно сохраняют достоинство духовных постановлений, или, если допускают какие-либо изменения, то приличные, во славу Божию. Ибо они помнят оные слова: аще ли иному открыется седящу, первый да молчит (1Кор.14:30). Напротив того мы, как известно из истории, сначала имели несколько неразумных правителей»¹³⁵.

После сего Архиепископ Тарсийский заключает: «Приймем же из предложенных нам условий те, которые можем принять, приймем их с любовью, как заветы наших предшественников, a не как принесённые нам от чужих; приймем их охотно, с кротостью, ко славе Божией, в вере»! И наконец, в числе прочих побуждений к соединению выставляет бедственное положение своего отечества: «Вспомните, – говорит он, – что наша колеблющаяся Церковь держится на слабой розге, и что мы в нашем бедственном положении должны призвать на помощь себе столицу мира. Верьте, что в наших тесных обстоятельствах получим утешение от императорской щедрости, и что наше странствование найдёт покой в благоохраняемой пристани. Не видите ли, как процветает о Христе Иисусе, с каждым днём всё более, народ грузинский, отделившись от нас и соединившись с ними? Поступим так и мы, хотя поздно»¹³⁶!

При расположении Католикоса Григория к союзу с Церковью греческою, сильные представления Нерзеса Лампронского не остались без действия на членов Собора. Армяне согласились признать как Халкидонский Собор, так и учение о двух естествах, волях и действованиях в Иисусе Христе; произнесли осуждение на Евтихия, Севера и Тимофея Елура; положили праздновать Рождество Иисуса Христа по примеру других Церквей; в таинстве Евхаристии приливать к вину воду; по дополнению песни Трисвятого старались дать православное значение; удерживали и совершение Евхаристии на опресноках¹³⁷.

Два послания, одно к Императору, другое к Патриарху Константинопольскому, в которых изъяснялось согласие Собора с учением православным, отправлены были в Константинополь¹³⁸. Но посланные встретили на пути затруднение проникнуть в столицу Православия, остановились в Кесарии и потом возвратились в Ром-Кла. Вскоре Император Мануил скончался. Смерть его произвела замешательство во всей Империи. Престол достался малолетнему Алексию. Правители Империи стремились только к удовлетворению своих постыдных страстей. Возникли междоусобия. Среди сих смятений дела Веры и Церкви были забыты, и никто не думал о довершении начатых сношений с Арменией¹³⁹.

Армяне, со своей стороны видя неустройства в Империи, также перестали искать союза с Православною Церковью. Правда, тот же Нерзес, который на Соборе в Ром-Кла так сильно действовал в пользу соединения Армян с Православною Церковью, в 1197 г., во главе армянского посольства, отправлялся в Константинополь для примирения несогласий, возникших между греками и армянами: но и это посольство, по продолжавшимся беспорядкам в империи, не достигло своей цели. Вскоре потом столица Православия – Константинополь была занята Латинянами.

При таком положении Церкви Восточной, казалось, некогда было подумать об армянах; она должна была отражать нападения врагов, терзавших её собственные члены. Но Патриарх Константинопольский Герман II (1229–1240), лишь только узнал о расположении Католикоса Армянского Константина к союзу с Православною Церковью, возобновил сношения с Армянской Церковью о соединении, которые продолжались и после, смерти Германа, но состояли только в переписке и взаимном отправлении посольств¹⁴⁰.

Действия и успехи американских наших (3) миссионеров в прошедшем году ограничились обращением не более 100 человек в севере Америки. Но это не от того, чтобы недоставало в них усердия или охладела их деятельность, а от того, что двое из них лишь только прошедшего лета прибыли на свои места, а нушаганский был очень нездоров. Большее число обращённых было в Нушаганском отделе (66 душ).

Дело же обращения Колош приостановилось; потому что некому было заниматься ими. Иеромонах Мисаил прошедшего лета выехал из Америки, а на место его из России никто не прибыл.

О крещёных же доныне Колошах надобно сказать, что не видно отпадших; напротив того, прошедшей осени они, давно не видя у себя священника, и не слыша ни от кого ничего в назидание своё, присылали ко мне просить священника, что и было мною исполнено при первой возможности. Большая часть из них в прошедший пост говели без всякого понуждения и не смотря на значительные затруднения проходить в церковь, особенно по утру.

Затруднения сии, если Господь поможет, скоро устранятся; ибо с моей стороны уже сделаны распоряжения к построению особой для них церкви вне крепости. Церковь сия будет строиться на счёт общего капитала американских церквей.

Студент Илья Тыжков – один из приехавших со мною в Америку, служа в Кадьяке дьячком, занимался тамошним туземным языком, и с помощью Божией составил грамматические замечания со словарём и перевёл Краткий Катехизис и Евангелие от Матфея; и ныне отправился в С. Петербург, где поступит в Академию, а между тем, если Св. Синод благословит, будет печатать свои переводы.

1 Декабря прошедшего 1845 года открыта в Ново-Архангельск Семинария, и учение началось в 3 первых классах (всех классов положено 4).

Дом для Семинарии отстраивается, и к октябрю будет совсем готов.

Прошедшего 1845 года Господу угодно было, во утешение добрых и утверждение колеблющихся в вере Кадьякцев, явить им видимое знамение Своей милости в одном из селений на острове Кадьяке.

Одна женщина Алеутка три года сряду была очень больна так, что без сильного обморока нисколько не могла поднять своей головы. Почему священник, во время посещений своих, её только исповедовал, а приобщиться св. Тайн она, при всём своём желании, никак не могла. Прошедшего лета, во время посещения священника, она, так же как и прежде, исповедалась, и 15 августа, несмотря на её расслабление, она была принесена на коже в молитвенный дом, где совершалась Литургия для говевших жителей селения, и в числе прочих приобщилась св. Тайн. В тот же день к вечеру она почувствовала облегчение, а назавтра без всякой посторонней помощи встала с одра болезненного и ходила по улице, чувствуя только небольшую слабость. Через несколько же дней она была уже на своей работе с прочими при запасании пищи.

Письмо это я пишу в Аяне – на берегах Охотского моря – в новой компанейской Фактории, перенесённой прошедшего лета из Охотска, и где уже с 21 июня сего года находится церковь. Последнее обстоятельство весьма замечательно тем, что прежде, нежели устроены жилища для людей, построена церковь на месте, где за три года пред сим, можно сказать, не было и следа человеческого, и не более 1½ года, как начали селиться. Церковь построена на счёт Компании; но построение оной в столь короткое время и прежде жилищ надобно отнести прямо к благочестивому усердию обитателей и в особенности самого начальника фактории Г. Завойко, который, кроме того, пожертвовал на украшение церкви 1.000 р. серебром.

К сей церкви кроме живущих в Аяне людей, служащих Компании, будут принадлежать кочующие около сих мест Тунгусы.

В Аяне я нахожусь с 24 июня (отправляясь из Ситхи 9 мая); а пришёл я сюда с тем, чтобы видеть лично едущие в Америку на службу духовные лица, и потом перейти на судне в Петропавловск с тем, чтобы зимою начать второе моё путешествие по Камчатке и пустыням Охотской Области, и кончить оное (в апреле 1847) вторичным прибытием в Аян, где и буду ожидать из Америки судна для возвращения восвояси.

Шедше же научитесь, что̀ есть: милости хощу, а не жертвы? (Мф.9:13)

Благоговейно творя церковную память Святителя Николая, которого необыкновенно великая в Церкви слава просияла особенно из дел милосердия, и с тем вместе совершая отечественный праздник Тезоименитого ему Царя нашего, и это в одной из многих обителей Царского милосердия, сколь неизбежно встречаемся с мыслью о милосердии, столь же охотно берём оное в предмет слова.

Но чтобы слово о милосердии надёжнее шло путём истины, приемлем ему в путеводителя слово самой воплощённой Истины: шедше научитеся, что есть: милости хощу, а не жертвы?

Милость, кажется, не есть нечто непонятное. Когда мы, прося чего-нибудь такого, на что́ не имеем права, но что́ удовлетворило бы нашей нужде, облегчило бы наше бедствие, избавило бы нас от затруднения, говорим обыкновенно «сделай милость», «сделайте милость»; то сим, кажется, свидетельствуем, что всякий знает, как сделать милость, и не нужно учиться сему. Однако Господь делает сие именно предметом учения: шедше научитеся.

Если же надобно учиться делать милость: то, конечно, всего лучше учиться у того же Божественного Учителя, Который вразумляет нас о надобности сего учения. Определительно излагает Он учение о милосердии, когда оказавшим в оном совершенные успехи даёт торжественное одобрение и присуждает в награду царствие небесное. Взалкахся, говорит, и дасте Ми ясти; возжадахся, и напоисте Мя; странен бех, и введосте Мене; наг, и одеясте Мя; болен, и посетисте Мене; в темнице бех, и приидосте ко Мне (Мф.25:35–36).

Опять кажется, что это всё простые дела, не требующие науки, а разве, может быть, совет и побуждения к исполнению. И если в сем только состоит учение милосердия: то, вместо заботы об истолковании оного, мне предлежит более приятная обязанность свидетельствовать об изрядных в сем учении успехах, которые оказывает сей богоспасаемый град. Ка̀к благословенно изобилует он не только повременными делами человеколюбия, но и постоянными учреждениями деятельного милосердия Царского, милосердия вельможеского, милосердия градского, милосердия особенных, добровольно для сего соединившихся, обществ, наконец ежедневным стоянием домашней и личной милостыни! Видим здания Царские, созданные не для Царя и присных его, но для чужих, дальних, смиренных, которых ищет и усвояет себе высокое милосердие. Видим палаты, воздвигнутые вельможами, в которых по воле основателен, на счёт их богатства, не вельможи роскошествуют, но алчущие питаются, жаждущие напояются, наготующие одеваются, странные вводятся, больные врачуются, сирые, престарелые, беспомощные находят призрение, успокоение, удовлетворение потребностям. Видим дома, частью так же обширные, частью смиренные, но зато многочисленные, в которых гражданское милосердие посильно следует за милосердием вельможеским, подобно как вельможеское за Царским. Видим идущих из великолепного дома посетить убожество в каком-нибудь тёмном углу неблагообразного или нездравого жилища, чтоб узнать и доставить потребное, или пригласить в обитель призрения. Видим приходящих в темницу так охотно, как в гости, пекущихся о заключённых, как о своих домашних. Видим, особенно в дни освящённые, множество рук, простираемых в темницу, чтобы подать заключённым угощение, хотя, впрочем, известно, что они не алчут под кровом попечительного правительства. Без сомнения, есть ещё подвиги милосердия, которых не видим, но тем не менее, даже, может быть тем более светлые, что их не видим, поклоннику их скрывает смирение. Прекрасно! Слава Богу! Если непреложен тайный закон Провидения, некогда открытый Ангелом, что милостыня от смерти избавляет (Тов.12:9); то, вероятно, ей немало ты обязан своим спасением, богоспасаемый град; может быть, особенно на сей-то черте твоего характера (впрочем не разлучной с твоим правоверием и любовью к Царям), покоилось провидящее око небесного милосердия, когда небесное правосудие посещало жезлом беззакония и ранами неправды, и таким образом милость Господня не разорена от тебе (Пс.88:33–34); смертоносные раны, не раз, на твоём долгом веку, нанесённые тебе то яростью врагов, то другими бедствиями, не могли причинить тебе смерти, и ты, не изнемогая, достигаешь семисотлетней старости. Продолжи твою милость земную, да продолжится к тебе милость небесная. Продолжи исполнять завещание, которое, как ты ни стар, ещё задолго до рождения твоего написано: буди любомилостив и праведен, да тебе благо будет (Тов.14:9).

Но нам до́лжно возвратиться к слову, от которого мы начали слово. Мы всё ещё не разрешили, всё ещё остаётся нам разрешить, что это за учение, к которому отсылает нас Господь, когда говорит: шедше научитеся, что́ есть: милости хощу?

Дела милости, о которых мы доселе говорили, суть как бы воплощение и тело милости. Они совершаются большею частью телесным, вещественным, видимым образом, и направляются против бедствий, которым человек подвергается по телу и по внешнему состоянию. Но как выше видимого тела душа невидимая, духовная, оживляющая тело: так выше видимых дел милости самая милость, невидимая, духовная, которая должна оживлять и видимые дела милости. Сия существенная милость живёт в духе и в сердце человека, почему и называется милосердием; и целью имеет миловать преимущественно бессмертную душу ближнего, которая безмерно важнее тленного тела. Вот что не все понимают, или не всё имеют во внимании! Вот чего не понимали, или не хотели понимать фарисеи, которых впереди нас посылал Господь учиться милости у пророка Осии, написавшего в своей книге сии слова: милости хощу, а не жертвы (Ос.6:6)!

Фарисеи, видя Господа Иисуса, возлежащего в доме мытаря Матфея и допустившего быть с Собою за одним столом и других мытарей и грешников, дабы Своим снисхождением и Своим божественным словом привлекать их к покаянию и спасению, не хотели видеть в сем высокое дело милосердия, не думали, по подобию Ангелов, радоваться о грешнике кающемся, о душе, к которой приближается спасение, но видели в сем только мнимую несообразность с преданиями старцев. Имея довольно дерзости, чтобы судить Того, Которого и при несовершенном познании должны были признавать не менее, как чудотворцем, но не имея прямодушия высказать свои мысли Ему Самому, они обратились с своими пересудами к Его ученикам: почто с мытари и грешники Учитель ваш яст и пиет? Как будто не учитель учеников, а ученики учителя должны учить, как ему поступать! На сие-то Господь ответствовал Фарисеям: пойдите к Пророку, и научитесь от него, что значит милость, и особенно духовная, узнайте, что Бог хочет и требует её не только преимущественно пред соблюдением произвольных человеческих преданий, но и преимущественно пред обрядовыми действиями, в законе Божием предписанными: шедше научитеся, что́ есть: милости хощу, а не жертвы?

В наше время можно не опасаться фарисейской строгости, не позволяющей сесть за обед вместе с грешниками. Но из наставления, которое Господь дал Фарисеям, нет ли чему научиться и нам, христиане? Поистине, надобно нам брать себе в руководство учение и пример Христов, чтобы творить милость не телесную только, но и духовную, часто не менее телесной нужную, и всегда паче телесной благотворную.

Если судить здраво и взвешивать предметы и дела на весах правды: не странно ли, что более иногда оказывается внимания к лишениям, бедствиям и опасностям тела, которое можно избавить от страдания и спасти только на краткое время, нежели к лишениям, бедствиям и опасностям души, которую свойственное к ней милосердие могло бы избавить от вечного страдания и спасти на веки?

Видят человека, утопающего в воде: знакомые и не знакомые спешат на помощь, вопиют о помощи. Видят человека, утопающего в грехе и беззаконии, в злокорыстии, в невоздержании, в сладострастии: стоят и смотрят, лучшие с сожалением, не лучшие с улыбкой, а иные, может быть, даже помышляют, нельзя ли воспользоваться тем, что утопающий оставляет на берегу.

Когда горит дом: толпы народа бегут сражаться с огнём за бревна и доски часто неизвестного хозяина. Но когда душа горит огнём злой страсти, похоти, ярости, злобы, отчаяния: так же ли легко находятся люди, которые поспешили бы живою водою слова правды и любви угасить смертоносный огнь, прежде нежели он обнял все силы души, и распространился до слияния с огнём гееннским?

Скажут, что сделать милость духовную, просветить истиною несведущего, уврачевать заражённого страстью, освободить грешника от уз греховной привычки, возбудить веру и надежду в маловерном и отчаянном, не всякий так способен, как сделать дело милости телесной. Частью, это правда: но частью, это есть выражение не полной ревности к благоделанью, и отговорка, подобная той, которую премудрый нашёл в устах ленивого: лев на пути (Притч.26:13). Не всякой богат; однако почти всякой может подать нищему, если не талант, то лепту: подобно сему не всякий так образован и опытен духовно, чтобы подавать ближним сильную духовную помощь; но почти всякий, и немощный, может сколько-нибудь помочь немощнейшему, и не высоко образованный менее образованному; и даже не образованный образованному; потому что не всё так в духовном, как бывает в телесном, Кто был Моисей? Пророк, законодатель, боговидец. А кто был Иофор?

Священник неизвестного богослужения, не принадлежащий к избранному Богом народу, едва утвердившийся в истинном богопознании чрез Моисея. Ныне, говорит, уведех, яко велик Господь паче всех богов (Исх.18:10). Думаете ли, что этот Иофор способен подать помощь этому Моисею? Но Иофор увидел Моисея обременённым распрями народа, почувствовал к нему сострадание, и не поколебался предложить ему помощь, и действительно помог, присоветовав учредить разделение и постепенность судебных трудов. Сей пример для того, думаю, показан в слове Божием, чтобы, с одной стороны, мнящиеся быть премудры и духовны не унижали пред собою простых и несовершенных, а с другой, и чувствующие себя далёкими от совершенства духовного, мыслью о своём несовершенстве не охлаждали себя в усердии подавать ближним духовную помощь, по силе и разумию.

Скажут ещё, что телесную милость делать удобно потому, что её просят не только нуждающиеся, часто и не нуждающиеся, а духовную – трудно, потому что имеющие в ней нужду не только большею частью не просят её, но часто и предлагаемую отвергают и даже оскорбляют подающих. Должно признаться, что это затруднение велико. Но вспомним, что, когда Апостолы хотели подать миру великую духовную милостыню – христианскую веру и нравственность, он не только не просил её, но и предлагаемую не хотел принять, и озлобился на предлагающих. Однако их вера, любовь, терпение, молитва сделали, наконец, то, что мир принял великую милостыню, и спасён. Что Апостолам дано было сделать для миллионов душ, для веков, для вселенной: того, хотя часть некую, хотя для одной бедствующей души сделать, верно, поможет благодать Божия всякому верному и братолюбивому чаду Апостольской Церкви.

Братие, аще кто в вас заблудит от пути истины, и обратит кто его: да весть, яко обративый грешника от заблуждений пути его спасет душу от смерти и покрыет множество грехов, и ближнего, и своих (Иак.5:19–20). В сих словах Апостол Иаков предлагает вам и подвиг, и надежду в нём успеха, и награду. Аминь.

Человецы бо большим кленутся, и всякому их прекословию кончина во извещение клятва есть. (Евр.6:16).

Кто приступает к важному делу, тому полезно предварительно размыслить о нём, хотя бы оно и не казалось незнакомым; потому что невнимание может произвести так же неблагоприятные последствия, как и незнание.

Вы, благородные мужи, приступаете к важному делу, – к произнесению пред Богом клятвы в том, что употребите благорассуждение и беспристрастие в избрании достойных в различные должности начальствования и суда. Итак, войдите, или допустите ввести вас, в некоторое размышление о том, к чему приступаете.

Клятва, или присяга, есть именем Божиим утверждённое удостоверение о чистой истине объявляемого и о верном исполнении обещаемого.

Апостол сказал о клятве несколько неопределённо: человецы большим кленутся, то есть, клянутся тем, что выше и важнее человека. Вероятно, при сем имел он в виду обычай своего времени клясться не только именем Божиим, но также небом и землёй, храмом и алтарём. Но все сии виды клятвы, по изъяснению самого Христа Спасителя, имеют одно истинное значение, по которому прямо или не прямо относятся к Богу, и в Нём и Его имени имеют свою силу и важность. Иже кленется церковию, кленется ею и Живущим в ней: и кленыйся небесем, кленется престолом Божиим, и Седящим на нем (Мф.23:21–22).

Но как дерзаем мы в наших уверениях и обещаниях употреблять святое и страшное имя Божие? Позволительно ли сие дерзновение? В каких случаях оно позволительно? Разрешение всех сих вопросов можно найти в одном Апостольском изречении: всякому прекословию кончина во извещение клятва есть, то есть, клятва есть окончательное, крайнее средство удостоверения во всяком случае, когда нужно прекратить прекословие, или устранить сомнение.

Посему, если прекословие или сомнение, встречающееся в сношениях между людьми, не так важно, чтобы требовало усиленных мер для устранения оного; или, если для сего есть простые и ближайшие средства, находимые в свойствах и обстоятельствах дел и отношений; если можно довольствоваться и не полным удостоверением, без большего вреда, особенно общественного: в таких случаях и обыкновенное благоразумие не присоветует прибегать к крайнему средству удостоверения, и благочестивое чувство не должно позволить клятвы именем Божиим. Хочешь, например, чтобы верили твоему слову в разговор, твоему обещанию в общежитии: во множестве случаев сего рода, большею частью маловажных, прибегать к клятве было бы сколько дерзновенно, столько же и излишне. Для той степени удостоверения, какая здесь нужна, есть простые ближайшие средства. Говори всегда правду с точностью и без уклончивости: и твоему простому слову будут верить, как клятве. Не давай обещаний, в удобоисполнимости которых не уверен, a данные обещания исполняй неизменно: и твоему простому обещанию будут верить, как клятве. К таким-то случаям относятся – и древняя заповедь: не приемли имени Господа Бога твоего всуе (Исх.20:7) и заповедь Христова: не клятися всяко (Мф.5:34), и увещание апостола: не кленитеся ни небом, ни землею, ни иною коею клятвою: буди же вам еже ей, ей, и еже ни, ни: да не в лицемерие впадете (Иак.5:12).

Но есть другого рода случаи, в которых для устранения сомнения и для достижения удостоверения обыкновенные средства недостаточны; а недостижение удостоверения сопровождалось бы крайним вредом не только частным, но и общественным. Отсюда происходит необходимость, a от необходимости обязанность, с крайним усилием достигать кончины во извещение, прибегать к крайнему средству удостоверения, какое только возможно.

Государь и государство требуют от подданных верности вообще, и в особенных служениях, должностях и поручениях. В сей верности необходимо нужно твёрдое удостоверение: потому что без сего не был бы обеспечен общественный порядок, и даже не было бы общественной безопасности. Чем же обеспечить верность? Законами?

Но, чтобы законы имели полную силу и действие, для сего нужна строгая верность в их употреблении. Следственно предложенный вопрос здесь не разрешается, а только получает особенный вид: чем обеспечить верность в употреблении законов? Итак, чем же? Не честностью ли, предварительно дознаваемою? Для сего удобнее находить время и способы в необширном кругу частных сношений, нежели в необъятном пространстве государственных отношений. Власть употребляет ближайшие и важнейшие свои орудия, без сомнения, с предварительным испытанием и дознанием, поколику достигает и проницает человеческий ограниченный взор: но можно ли испытанием и дознанием решительно определить честность каждого из тысяч и тем людей, прежде употребления их, как орудий государства? Опять возвращается вопрос: чем обеспечить верность? Не честным ли словом? Честное слово можно принять обеспечением только из уст человека дознанной честности: а где предварительное полное дознание честности неудобоисполнимо, там не обеспечивает слово, которое само себя провозглашает честным. Кто не знает, что, так называемое, честное слово дают и те, которые не обеспечили его исполнения для самих себя, и даже не думают о его исполнении? Чем же обеспечить верность? Не страхом ли наказаний? Как неприятно было бы, если б и было возможно, основать общее спокойствие на одном общем страхе! Но это и не возможно; потому что могут быть нарушения верности, которых и человеческая проницательность не может открыть, и правосудие человеческое не может преследовать. Страх наказания нужен и полезен для обуздания склонных к преступлениям: но не достаточен для образования качества верноподданных. Таким образом неудовлетворительность более близких и обыкновенных средств и обеспечению верности приводит к крайнему средству, к запечатлению обещаемой верности великим и страшным именем Божиим, дабы каждый так уважал верность, как и благоговеет пред Богом; дабы тот, кто вздумал бы дерзновенно коснуться своего обещания, неизбежно встретился с именем Божиим, которое не есть только произносимый звук, но призываемая сила Божия, проницающая души, испытующая сердца, благословляющая верных, и карающая неверных.

Что сия кончина во извещение, сие крайнее средство удостоверения между человеками не есть просто человеческое учреждение, что клятва не есть только изобретение народоправительственного искусства, что сию опору земного царства приемлет, утверждает и освящает само небесное царствие, сие не трудно усмотреть из того, что клянётся и сам Бог. Мною самем кляхся, глаголет Господь (Быт.22:16 ) Аврааму. И Апостол изъясняет сие слово Господне точно, как образец Божией клятвы. Аврааму обетовая Бог, понеже ни единем имяше большим клятися, клятся Собою (Евр.6:13). Нет сомнения, что по снисхождению Бог даёт здесь Своему обетованию образ человеческого удостоверения: но также нет сомнения и в том, что Бог приемлет в Свои руки только те из земных орудий, которые чисты и достойны неба.

Клятва именем Божиим в верном прохождении общественного служения, или в верном исполнении общественного дела, нужна как для удостоверения власти и общества, так и для утверждения, самого обязывающегося верностью. Верность не требует ли часто не только самоотвержения, но и самопожертвования? Не встречается ли с искушениями, иногда с грубыми, которые, однако, не всегда столь же легко отразить, как легко приметить, иногда с тонкими, в которых можно запутаться почти неприметно? Самонадеянный положится в сем на себя: но едва ли сделает исключение из пророческого суждения, что всяк человек ложь (Пс.115:2), то есть, вне помощи Божией. А имеющий более самопознания не успокоился бы от сомнения сам о себе, если бы не прибегнул к Богу, и не утвердил в Нём своей надежды. Господи, верный в словесех Своих, и преподобный во всех делех Своих (Пс.144:13)! Благослови верность моего слова и преподобие моего дела. Являй мне истину и правду; даруй мне готовность к самопожертвованию за них, твёрдость, чтобы устоять против приражений сильной неправды, прозорливость, чтобы не запутаться в сетях хитрости или пристрастия.

Так свойственно говорить сердцу человека, искренно желающего сохранить верность в служении или деле общественном: так п предписанный законом от дней предков наших образец присяги повелевает говорить: Господь Бог душевно и телесно мне да поможет!

Да удалится от нас помысл неверности клятв! Но чтобы он вернее был удалён, поражайте его, как стрелою, грозным словом Божиим: не очистит Господь приемлющаго имя Его всуе (Исх.20:7). Если не очистит Господь приемлющаго имя Его всуе, напрасно, легкомысленно, без нужды: то чего должен ожидать тот, кто, давая клятву пред Богом, употребил бы имя Божие не благонамеренно, святотатственно, чтобы его святостью покрыть нечистоту своей неверности? Погубиши вся глаголющия лжу (Пс.5:7): но не прежде ли прочих погубишь, Господи, глаголющие лож пред именем твоим и пред лицом Твоим, лгущих, как Анания и Сапфира, не человеком, но Тебе Богу? Когда апостол Пётр обличил Ананию сими точно словами: не человеком солгал еси, но Богу; слышав Агагия словеси сия, пад издше; а потом и Сапфира, после подобного обличения, паде абие пред ногами его, и издше (Деян.5:3, 10). Сей пример, и многие примеры вне священной истории, показывают, что ложь пред именем Божиим и пред лицом Божиим, ложь клятвопреступная, как бы в нетерпение приводит небесное Правосудие, и привлекает грозные и внезапные удары судьбы.

К сим размышлениям о важности клятвы, надеюсь, и без моего содействия, присоедините размышление о важности дела, для которого даёте клятву. От тех, которых изберёте, будет зависеть не малая доля общественного порядка, спокойствие многих, спокойствие собственно зависящих от вас и вручённых вашему попечению, а иногда, может быть, даже спокойствие некоторых из вас, и поддержание достоинства вашего возвышенного сословия.

Избирайте так, чтобы не упрекать потом себя, чтобы не прогневать Бога. Найдите достоинство, если оно скрывается; умейте привлечь, если оно уклоняется. Напротив того, поставьте преграду домогательству недостоинства. Не поставьте себя ниже недостойных, допущением их перехитрить ваше действование. Оправдайте щедрую к вам доверенность самодержавной Власти. Чистота намерения и действования да привлечёт благословение Божие на избирателей, и на избрание, и на избираемых, и на последствия избрания. Аминь.

Вы желаете знать, в чём состоит учение о конечных причинах, и действительно ли оно разрушено в наше время новыми открытиями и исследованиям наук положительных, как уверяет в этом Э. Литтре, который в статье своей: О важности и успехах физиологии¹⁴¹, говорит: «Сцепление биологических законов, даже происходящие от них искусства, возможность наверное изменять организмы, всё это окончательно разрушило учение конечных причин, которое, будучи изгнано из других наук, долго держалось за организм живых тел... Оставим в покое это прошедшее. Одна из великих заслуг положительной науки состоит в изгнании отовсюду этих вымышленных целей природы и заменой гипотез фактами... Всё равно, так ли, или иначе устроены вещи, и когда земля дружит, поглощает города, выбрасывает горящую лаву и отодвигает море, тут происходит просто борьба теплорода, упругости газов и тяжести... Всё это – необходимое действие свойств материи. Всякое возмущение в системе показывает, что тут действуют не высшие цели, а свойства материи; система мира полна таких возмущений... Солнце сияет и греет... но то же солнце жжёт и сушит; почва песчаная и бесплодная, и наша блуждающая планета движется по косвенному пути, мало защищённая, как доказывают полярные страны, своею атмосферою и солнцем от 60 градусного холода» (стр. 162–163), и пр.

Действительно, удержание в философии, или разрушение учения о конечных причинах стоит внимания и заботы людей размышляющих; потому что с этим соединено решение вопроса: основательно ли, разумно ли убеждение в том, что мир физический и нравственный премудро устроен и предназначен к благим целям высочайшим Умом, или это только старая гипотеза, ни на чём не основанная и окончательно разрушенная современными успехами физиологии, достаточно объясняющей всё из необходимого действия свойств материи, которая, конечно, не имеет в виду никаких целей и не знает различия между добром и злом!

Исполняя желание ваше, я постараюсь изложить содержание и историю учения о конечных причинах, или целях, и показать следы целесообразного устройства в мир физическом и нравственном.

Всякая цель предполагает действование ума и воли, и в уме – мысль о каком-нибудь добре, которого нужно достигнуть, а в воле – желание того добра и принятие средств к его достижению. Мысль о добре, которого желаем достигнуть, называется у философов конечною причиною, a действия, приспособленные к достижению этого добра, – средствами к цели. Частные цели подчиняются общим, и в связи общих целей есть свой порядок: один из них ниже, другие выше, и все вместе должны подчиняться одной цели – высочайшей. Чтобы точнее определить это, нужно рассмотреть различные степени добра. Ум, при помощи опыта, особенно внутреннего, видит противоположность добра и зла, и в самом добре различные степени. Добро добра выше. Ещё и не зная точно, в чём состоит истинное добро, зная только, что оно должно быть нечто достойное желаний существа разумного, мы в прав сказать, что добро безусловное, то есть, которое ни в каком случае не может обратиться в зло, лучше добра условного и относительного, добро полное и общее, для всех вожделенное, лучше неполного и частного, добро вечное лучше преходящего. В чём же должно состоять добро? В проявлении совершенств Существа Всесовершенного. В отношении к существам разумным это определяется их существенными, неизгладимыми и всем им общими потребностями. Таковы в уме нашем жажда истины, в воле – стремление к нравственному совершенству, в сердце – желание счастия; а как и истины, и нравственного совершенства, и счастия источник и полнота – в Боге, то есть потребности духа нашего сосредоточиваются в одной, служащей для них основанием, потребности постоянного общения с Богом. Что удовлетворяет сим потребностям, то и есть для нас добро; что противоречит им, то для нас зло: приближение к Богу, верность нравственному закону и любовь ко всем, истина и мудрость, мир и радость сердца – добро; удаление от Бога, порочность и ненависть, незнание необходимых истин и безрассудство, беспокойства и терзания сердца – зло. Но добро добра выше. Жизнь вечная в соединении с Источником всякого совершенства – Богом есть добро полное и высочайшее; a ожесточённое противление Богу и отчуждение от жизни Божественной есть крайнее зло. Жизнь временная представляет неполные проявления вечного добра, в различных степенях. Здесь высшую степень занимает совершенство нравственное, или преуспеяние в добродетели; потому что оно уже не может быть обращено во зло. Это добро безусловное, самоценное. Ему совершенно противоположно свободное и упорное нарушение нравственного закона, или нравственное зло: оно-то и есть в собственном смысле зло; потому что ни в каком случае не может быть совместно с доброй волею. А познания истины и наслаждения жизнью, конечно, должны быть названы благами, так как они соответствуют существенным потребностям души, в них есть отражение совершенств Творца всеведущего и всеблаженного, и без них нет полного блаженства: но это блага относительные, условные; потому что воля может обращать их в средства и к добру и к злу, и притом различные знания и наслаждения не одинаковую имеют цену для человека: знание Бога и своего долга необходимо всякому, знание законов природы полезно многим, но не необходимо; а есть и такие знания, которых изучение – лишняя трата времени; удовольствия совести нужны для всякого, как подкрепление души; удовольствия ума и вкуса драгоценны для людей образованных; потому что могут освежать силы души, возвышать её над владычеством чувственных пожеланий и забот своекорыстных, поддерживая её в тихом созерцании истины и красоты, не приводящей в волнение кровь; удовольствия, возбуждаемые чувством здоровья, или покоя телесного, удовольствия семейственные и общественные, при доброй воле, лучше страданий, при порочной – хуже. Таким образом и знания, и наслаждения, как блага условные, не могут быть поставлены на одной степени с добром нравственным. Такова постепенность между благами души.

Что́ же сказать о мире видимом? Нужно ли и в нём различать добро и зло! Или здесь царствует только суровая необходимость, по которой и сохранение и разрушение, и порядок, и беспорядок, и польза и вред – всё равно. Не согласиться ли с теми, которые говорят, что в природе нет добра, нет устройства к благим целям? Если бы мы согласилась с ними, то наше суждение было бы противно суду Божию: и виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело (Быт.1:31). Конечно, существа физические не содержат в себе добра самоценного, добра нравственного; не могут самосознательно и свободно проявлять совершенств Творца: но они могут отражать их не для себя, а для научения существ способных понимать неясные вещания природы; они могут служить сим существам к их пользе, – к поддержанию и усовершенствованию жизни: а это есть уже в своей степени – добро. Цель мира физического – отражение и совершенств Божиих и споспешествование к благу мира нравственного; средства к сей цели – постоянное выполнение законов, вложенных в природу Творцом, чрез которое соблюдается порядок в целом, заглаждаются частные расстройства, сохраняются роды существ, поддерживается, до определённого времени, жизнь неделимых, и приготовляются пособия нужные для существ разумных. A по отношению к нуждам сих существ, мир видимый есть для них и жилище и житница, и училище, и картинная галерея, и место для упражнения и борьбы и больница. Таково совершенство и добро, усматриваемое в устройстве мира видимого! Есть в мире и, так называемое, зло физическое – частные уклонения от законов и целей устройства мира, неурожаи, моровые поветрия, болезни, насильственная смерть; но это – последствия нравственного зла, и вместе средства к сокрушению его силы физическое зло для существ неодушевлённых не есть зло, потому что частые потрясения не разрушают общего порядка, всегда восстановляемого и сохраняющегося во вселенной; для животных оно есть зло не в собственном смысле, зло относительное и скоропреходящее; для нравственных существ оно есть зло частное, или самими заслуженное, и притом часто обращающееся в добро, коль скоро служит к уврачеванию от зла нравственного.

Сообразно с сими понятиями о добре и зле и о различных степенях того и другого, учение о конечных причинах в устройстве мира можно заключить в следующих положениях: Бог все Свои творения устрояет так, чтобы они достигали, или способствовали к достижению целей, соответствующих Его благости и премудрости. Цель Его при сотворении мира есть всевозможное проявление совершенств Его в существах конечных, и возведение существ разумных к вечному общению с Ним и выраженного Его совершенств в своей деятельности: это есть благо высочайшее, главная цель бытия всех сотворённых существ, и все другие цели ей подчинены. Ближайшее к сей цели благо, ещё в жизни временной, есть нравственное преуспеяние в добродетели; за ним следуют относительные блага, именно: знания, удовольствия совести, ума, вкуса, здоровье, радости семейственные и блага внешние. Цель мира физического вообще есть отражение совершенств Божиих, и споспешествование ко благу мира нравственного; в особенности сохранение порядка в целом, продолжение родов существ и поддержание, до определённого времени, жизни неделимых. Для достижения сих целей Творец дал существам нравственным и физическим достаточные средства, то есть способности, законы, органы и соотношения, и сии данные средства всегда поддерживает и направляет к нужным целям.

Это учение о целесообразном устройстве мира – не новое, не гипотеза, вымышленная каким-нибудь умствователем; но древняя истина, ясно выраженная и многократно повторённая в книгах Божественного Писания, и из древнего священного предания перешедшая и за пределы земли иудейской; истина, воспроизведённая и размышлением философов, раскрывавших в себе идею высочайшего добра, и внимательно рассматривавших дела Божии в устройстве природы.

Лучшие из древних и новых философов, старавшиеся подкрепить веру в премудрость и благость Творца, с радостью принимали эту древнюю истину, и руководствуясь как началами разума, так и наблюдениями опыта, составили многосторонние доказательства учения о мудром и целесообразном устройстве мира, к которым, впрочем, примешивали и произвольные предположения и объяснения. В Греции первые следы этого учения встречаем у Пифагора, который говорил, что Бог есть добро, самый ум¹⁴², первоначальная причина согласия, сочувствия и сохранения всех существ¹⁴³, и первый назвал вселенную κόσμος, что значит порядок, красота¹⁴⁴, полагая, что все существа поставлены в стройном порядке и благолепно украшены по числам и разумным законам, в них пребывающим¹⁴⁵. Подобные понятия находим у Анаксагора, который называл Бога причиною доброго и прекрасного¹⁴⁶ и Умом, который все вещи, бывшие прежде в смешении, отделил одну от другой и расположил в порядке¹⁴⁷. Подробнее объяснял это Сократ, доказывая бытие Божие из целесообразного устройства человеческого тела и способностей душевных: «Не для пользы ли людей, Сотворивший их в начале дал им все чувства, – дал глаза, чтобы видеть видимые предметы, дал уши, чтобы слышать, что можно слышать?.. Также и это не есть ли дело Промысла, что Творец, по причине нежности глаз, оградил их веками, как дверьми, которые, когда надобно глядеть, растворяются, а во время сна смыкаются; и, чтобы защитить глаза от ветра, покрыл их ресницами; а чтобы им не причинил вреда пот, текущий по лбу, вырастил над ними брови?.. Видя, как предусмотрительно это сделано, ещё ли ты остаёшься в недоумении, приписать ли то случаю, или разумному определению?

Нет, сказал Аристодем; – всё это мне кажется искусным произведением весьма мудрого и любящего жизнь художника».

После сего Сократ, упомянув о прочих чувствах, о некоторых природных побуждениях и о том, как полезны для человека прямое положение тела, руки, язык и дар слова, переходит к душе и говорит: «Творец не удовольствовался попечением об устройстве тела, но, что всего важнее, вложил в человека душу, которая превосходнее душ всех существ. Ибо какое другое животное чувствует, что есть боги» (велика сила привычки! Сократ в душе верил в единство Божие; a по привычке повторил нелепое выражение: боги), устроители всего великого и прекрасного? Какие другие существа, кроме людей, служат богам? Какая душа лучше человеческой может принимать меры против голода, жажды, холода и жара, или помогать в болезнях, или упражняться в науках, или сохранять в памяти всё слышанное, виденное и выученное¹⁴⁸?

Платон, которого вся философия имеет основанием идею Божественного, так рассуждает о конечных причинах, о высочайшем добре и об устроении мира: «Есть разность между целями: одно само по себе достожелаемо, другое к нему стремится; одно в высшей степени досточтимо, другое нуждается в нём. Врачевства, орудия, и вообще всё вещество – предложены всем, как средства для бытия временного; а всё бытие временное имеет целью бытие вечное, неизменяемое: оно-то и есть истинное добро¹⁴⁹. Всякая душа стремится к добру, и всё делает для него. Идея добра высочайшего есть важнейшая наука. Только по участвованию в нём и справедливое и всё прочее становится полезным. Что бы мы ни знали, но, когда не знаем высочайшего добра, нет нам никакой пользы; чем бы ни владели, но без высочайшего добра опять нет нам пользы. Оно и предметам познаваемым сообщает истину, и познающему – силу познавать: и потому оно прекраснее и знания и истины, которые сродны с ним, но ещё не то, что оно само. Это высочайшее добро есть Бог, первая причина всех существ, благий и праведный виновник и податель всех благ, содержащий в себе начало и конец, и средину всего сущего. Для души человеческой – ни удовольствие, ни знание не составляют высочайшего блага: оно состоит для неё в том, чтобы последовать и уподобляться Богу, ибо Он – мера всего. Уподобляется же Ему тот, кто хранит правду, умеренность и благоразумие¹⁵⁰. Творец и Отец всех благ; а благий никому и ни в чём не завидует. Посему зиждитель мира восхотел, чтобы все существа, сколько возможно более, были к Нему приближены и Ему подобны. Вот первейшее начало бытия мира! Восхотев, чтобы всё было добро, Он всё видимое из неустроенного состояния привёл в порядок (потому что порядок лучше беспорядка), и устроил мир сей по совершеннейшему, созерцаемому умом, всегда одинаковому и вечному образцу, так что он явился прекраснейшим отпечатком этого первоначального образца, пребывающего в уме Божием»¹⁵¹. Предположив сии основные понятия, Платон, в своём Тимее, замысловато объясняет численные отношения, по которым устроен мир и, красноречиво и весьма подробно описывает состав тела человеческого и служение членов его душевным способностям, показывает превосходство души над всем телесным и заключает своё изображение мироздания словами: «Итак, мир, содержащий в себе всё видимое, есть величайший, наилучший, прекраснейший и совершеннейший чувственный образ мысленного, Божественного первообраза»¹⁵².

Аристотель, показав четыре вида причин, именно: причины материальные, действующие, формальные и конечные, говорит: «Всё, что производят разум и природа, имеет свою цель... Если известное состояние какой-нибудь вещи составляет её совершенство, то весь ряд предшествовавших действий относится к нему, как к цели... Нужно различать причину конечную, для которой что-нибудь бывает, от причины движения. Которая же из них первая, и которая вторая? Кажется, первою должна быть та, для которой что-нибудь бывает: потому что тут действует разум; a разум есть первое начало, как в искусственных, так и в естественных произведениях... Равно и случаи позже ума и природы... Бог и природа ничего не делают напрасно. Всё царство животных, и даже царство растений, очевидно, доказывают, что в природе ничего не бывает без цели... Отвергать цели в природе потому, что мы не видим, чтоб она рассуждала, было бы нелепо: она в этом подобна искусству, которое также не рассуждает... Что̀ кормчий на корабле, закон в гражданском обществе, военачальник в войске, то Бог в мире Сам будучи недвижим, Он всё движет и обращает, куда Ему угодно»¹⁵³.

После, Аристотеля защитниками учения о конечных причинах были стоические философы: Хризипп и Сенека; они особенно старались подкрепить мысль о совершенстве мира и разрешить вопрос: существует ли в мире зло, и для чего оно существует? Более других вникал в этот предмет Хризипп: «Как ножны, – пишет он, – делаются для меча, так все вещи рождены одни для других: растения и плоды для животных, животные для людей, например, лошадь, чтобы возить, вол, чтобы пахать, собака, чтобы стеречь. А человек рождён для того, чтобы созерцать мир и подражать ему... И самый мир устроен для богов и человеков; и всё, что в нём находится, изобретено и приготовлено для пользы людей. Он есть как бы общий дом богов и людей: ибо одни только пользующиеся разумом живут по праву и по закону. Как Афины и Лакедемон построены для Афинян и Лакедемонян, и всё, что есть в сих городах, по праву принадлежит жителям их: так и всё, находящееся во всём мире, принадлежит богам и людям.

А люди и боги рождены для взаимного общения и содружества»¹⁵⁴. Частные доказательства совершенства мира и промысла Божия, заимствованные из рассмотрения порядка в движениях звёзд и целесообразности в устройстве животных и тела человеческого, также из рассмотрения совершенств души человеческой, и той пользы, какую приносят людям существа, наполняющие небо и землю, собрал из сочинений Хризипа, Платона и Аристотеля и прекрасно изложил Цицерон во второй книге своей De natura deorum¹⁵⁵. Производить такое мудрое устройство природы от случая было бы нелепо, как это весьма хорошо объяснил Цицерон: «Могу ли не удивляться, слыша то мнение, будто какие-то твёрдые и неразделимые тела, увлекаемые неизвестной силою и тяжестью, стремились вниз, и случайным столкновением их произведён этот благоустроенный и прекраснейший мир? Если это возможно, то почему не допустить и того, что стоит только высыпать на землю бесчисленное множество отлитых из золота букв латинской азбуки, – и из них составятся летописи Енния? Но не знаю, сможет ли случай таким образом сложить хоть один стих... Если столкновение атомов могло произвести целый мир, то почему же не может оно составить одного храма, или дома, или города, – что̀ было бы гораздо проще и легче»¹⁵⁶?

Но если так прекрасно устроен мир, то откуда же в нём зло: – На это Хризипп отвечает так: «Бог не хочет зла; Его нельзя назвать и содействующею причиною зла, так как нельзя назвать закон содействующею причиною преступлений: но Бог хочет того, чего необходимым следствием бывает зло. Злой против своей воли следует судьбе, и порок нужен для того, чтобы могла быть добродетель. Зло не остаётся вовсе бесполезным для целого, ибо без зла не было б и добра... Противоположное не может существовать без противоположного ему: а как добру противоположно зло¹⁵⁷, то необходимо, чтоб сии противоположности поддерживались в бытии взаимным противоборством. Ка̀к оказалась бы на самом деле справедливость, если бы не было неправды? Ка̀к могли бы существовать мужество, умеренность, правдивость и всякая другая добродетель, если бы не было малодушия, неумеренности, лжи и других пороков? Если бы не было вместе с добром и зла; то мы не могли бы и различать одно от другого...»¹⁵⁸. Стоики сами чувствовали неудовлетворительность этого объяснения касательно нравственного зла; и потому присовокупляли к нему и другое. «При образовании мира много примешалось и такого, что произошло от нужды... Художник не может переменить свойства материи...»¹⁵⁹. Но и это объяснение не помогает делу; потому что им стесняется всемогущество высочайшего Художника. Далее продолжает Хризипп: «Естественно быть в мире противоположным силам, которые имеют только ограниченную меру бытия и следственно несовершенны. Части мира несовершенны уже потому, что они – только части: но что́, в частности, и отдельности представляется нам недостаточным, неблагообразным и погрешительным, то в связи с целым оказывается нужным и приносящим такую пользу, без которой мир не был бы совершен. Как в комедиях есть такие смешные сцены, которые сами по себе дурны, но, в отношении к целому, возвышают его занимательность; так и в мире можно охуждать зло, рассматриваемое в отдельности, но в отношении к другим частям мира и оно не бесполезно¹⁶⁰. Создать людей так, чтоб они подвергались болезням, не было первоначальным намерением природы; потому что это не сообразно с совершенствами Виновника природы и Отца всех благ. Но вместе со многими, в высшей степени полезными вещами, явились и связанные с ними невыгоды; и это произошло не по природе, a по необходимой посредственности. Например, нужно было, чтобы у человека в голове совмещались вещества нежные, которые поэтому самому более подвержены повреждениям: и таким образом для достижения большей пользы допущена меньшая невыгода...¹⁶¹ Бог и то, в чём есть излишество, изравнивает, и неустроенное приводит в порядок, и немирное примиряет, и всё доброе и худое соглашает в одно, так что из этого происходит во всём один, всегда пребывающий, разумный порядок...¹⁶² Бог разделяет всем жребии по закону правды... Многое творит Бог для наказания злых; а когда добродетельные терпят что-нибудь тяжкое, это бывает не для наказания, a по другому назначению» (Хризипп)...¹⁶³. О скорбях, испытываемых добродетельными людьми, находим возвышенные мысли в книге Сенеки: О Промысле: «Добродетельного, пишет Сенека, Бог не приучает к изнеженности, но проводит чрез опыты, даёт ему отвердеть и приготовляет его для Себя. К доброму не пристанет нечего злого: противные вещи не смешиваются. Не говорю, чтобы добродетельный не чувствовал неприятностей; но он побеждает их и смотрит на противности, как на случай к упражнению его сил. Без борьбы с врагом вянет добродетель. Тогда только она видна, когда силу её показывает терпение... Матери лелеют детей и желают, чтоб они никогда не плакали. Бог любит добрых, как отец, и говорит: пусть будут они искушены трудами, болезнями и потерями, чтобы стяжать истинную крепость духа... Тот несчастен, кто никогда не испытал несчастия. Он сам не знает сил своих: ибо для познания себя нужен опыт. Бедствие есть случай к явлению добродетели. Посему Бог, кого любит, тех вводит в тяжкие испытания и подвиги. Огнём испытывается железо, несчастием – мужество... Жалуются: зачем Бог попускает добрым людям терпеть зло? Нет! Он не попускает этого. Он удалил от них всякое зло – и пороки и преступления, и беззаконные помыслы и своекорыстные намерения, и слепую похоть, и протягивающую руки к чужому добру любостяжательность: Он охраняет их и защищает... Кроме сего, они претерпевают скорби и для того, чтоб научать других терпению. Они рождены для того, чтоб подавать пример... Нет копья, которое могло бы пронзить душу», и проч.¹⁶⁴.

Кроме Стоиков, защитниками учения о целесообразности в природе и о Промысле были в Греции: знаменитый врач Гален и неоплатонический философ Прокл. Гален, описав строение органов тела человеческого, полезные цели каждого из них и мудрое приспособление к сим целям, заключает книгу свою так: «Пусть будет это объяснение священным гимном нашему Творцу! В этом я вижу долг истинного богопочтения, чтобы познать и показать другим, как велик Он в Своей премудрости, силе и благости. Он восхотел, как можно лучше, украсить всё, и никого не лишить благ, – и это есть доказательство совершеннейшей благости. Он измыслил, как наилучшим образом украсить всё, – и это есть признак высочайшей премудрости. Он произвёл всё, что восхотел, – и это есть дело непреодолимого могущества»¹⁶⁵. Прокл доказывал, что «Провидение выше судьбы, что оно – причина всего доброго, объемлет всё – и общее и частное; что зло физическое направлено к добру совершенству целого, и потому не есть зло; зло в том, что мы делаем, а не в том, что с нами случается, что скорбями многие порочные люди приведены к добродетели, а добродетельные обращают для себя самые бедствия в добро, перенося их благодушно; что нравственное зло происходит не от Бога и не от материи, а начало его – уклонение души от Бога, утрата силы, слабость; и оно не есть сущность, или нечто самостоятельное и беспримесное (ἀυτόκακον, ἄκρατον), а только отрицание, лишение, отступление от блага самосущего»¹⁶⁶.

Утомил я вас своими выписками. Желание показать то, как дорожили и как много занимались лучшие из языческих мыслителей уяснением понятий о премудром и целесообразном устроении природы и судеб человеческих, увлекло меня, может быть, за пределы.

Но к этому желанию присоединялось ещё и другое – видеть в истории ума человеческого опыты того, как милосерд Отец человеков даже к удалившимся от святилища чистой истины, как Он не преставал свидетельствовать им о Себе и о путях Своих, а с другой стороны, как и в благонамеренных исследованиях разума к истинному не редко примешивалось неправильное, к возвышенному натянутое. В учении греческих философов о конечных причинах вы видите и светлые мысли, прилежное, входящее в подробности, благоговейное отыскивание следов премудрости и благости Творца, – и подле этого нескладные упоминания о богах, о судьбе, о необходимости противопоставления добру зла, а иногда слишком увеличенные изображения совершенства мира. Такие наблюдения и возвышают дух и вместе смиряют.

Позвольте же ещё несколько минут удержать ваше внимание на том же предмете, и бросить хотя беглый взгляд на историю учения о конечных причинах у философов, родившихся в обществе христианском.

Основатели нового, самостоятельного направления философии в XVII-м столетии, Бакон и Декарт, негодуя на господствовавшее у схоластических философов пренебрежение к наукам естественным и заботясь об успехах физики, обращали особенное внимание на причины физические, оставляя в стороне конечные. Бакон называл их неродящими, бесплодными девами¹⁶⁷; Декарт считал дерзким проникать в них, потому что для суждения о совершенстве одной какой-нибудь вещи признавал нужным полное знание всей вселенной¹⁶⁸. Впрочем, оба они вооружались не против бытия в природе причин конечных, а только против умствований о них, составляемых произвольно, без зияния хода природы. Бакон, при всём своём уважении к причинам физическим, говорит, что философы, занимавшиеся разысканием их, никогда не находили довершения своих исследований, если не обращались наконец к Богу и Его провиденью¹⁶⁹. Решительнее действовали Спиноза¹⁷⁰, Бэль¹⁷¹, деисты¹⁷² и материалисты¹⁷³: они отвергали всякую целесообразность и совершенство и в природе, и в истории, и видели во всём или мрачную необходимость, или игру слепого случая.

Но в то же время видим множество и защитников древнего учения о премудром и целесообразном устройстве мира физического и нравственного, и между ними встречаем таких философов, богословов, естествоиспытателей, математиков, физиков и врачей, которые и силою ума, и основательностью рассудка, и обширностью познаний в науках естественных много превосходили своих противников. Одни из них доказывали мудрое устройство природы и провидение Божие в управлении миром преимущественно метафизически, пользуясь, впрочем, и опытом, другие – эмпирически, основываясь на наблюдениях над природою.

Метафизически защищали учение о конечных причинах: Лейбниц, который полнее, чем другие, опровергал Бэля, и объясняя значение и происхождение зла, оправдывал веру в благость Божию – в своей Теодицее¹⁷⁴. Кроме Лейбница писали против Бэля – в Англии: Кинг¹⁷⁵ и Джон Клерк¹⁷⁶; во Франции–Жакело¹⁷⁷; в Германии Пфафф¹⁷⁸. софизмы Спинозы, коими он силится разрушить учение о целях в природе, о порядке, совершенств, добре и зле, красоте и безобразии, подробно разобрали и опровергли: Пуарет в своих Размышлениях о Боге, о душ и о зле¹⁷⁹, Виттих¹⁸⁰, Вольф¹⁸¹ и Якоби¹⁸². Нелепость возражений деистов и материалистов против учения о Провидении основательно доказывали: Галлер в Письмах о важнейших истинах Откровения (1773–1777 г.), кардинал Полиньяк в своём Анти-Лукреции, Бержье¹⁸³, Голланд¹⁸⁴, Мангольд¹⁸⁵ и друг. Немало явилось и в наше время достойных внимания метафизических апологий учения о конечных причинах и о благости Творца. Они изложены в философских сочинениях: Бержье – Историческое и догматическое рассуждение об истинной религии¹⁸⁶, Концена – Естественное Богословие¹⁸⁷, де Местра – Петербургские Вечера¹⁸⁸, Феллера – философский катехизис¹⁸⁹, Дедуи – Теория конечных причин во вселенной¹⁹⁰, Форишона – Разбор вопросов, относящихся к наукам¹⁹¹, Клодиуса – О Боге в природе, в истории и в сознании¹⁹², и друг.

Ещё более усматриваем – в истории трёх последних столетий – таких писателей, которые объясняли и доказывали учение о конечных причинах эмпирически, из рассматривания мира физического и нравственного. Множество новых открытий в естествознании, сделанных при помощи наблюдений путешественников, при посредстве телескопов и микроскопов и при руководстве математики, подало благомыслящим естествоиспытателям новые средства и побуждения к благоговейному рассматриванию целесообразности в природе. Замечательно, что славнейшие истолкователи законов природы – Кеплер и Ньютон, гении первой величины, были проникнуты чувством благоговения к Строителю вселенной, и полагали высочайшую радость свою в прославлении Его премудрости. Это чувство Кеплер изливает в пламенной и смиренной молитве, которою заключает он одно из своих астрономических творений. Это же чувство выражает и Ньютон (который всякий раз, как произносил имя Божие, вставал и снимал с головы шляпу) в следующих словах, – которыми увенчивает он превосходное своё сочинение: О математических началах естествознания: «Все правильные движения (в солнечной системе) происходят не от причин механических. Этот прекраснейший союз солнца, планет и комет мог произойти только от назначения и власти Существа разумного и всемогущего... Всем этим управляет – не душа мира, а Господь всяческих, Вседержитель вечный, бесконечный, всесовершенный, всеведущий, всемогущий, вездесущий... Мы знаем Его только по Его свойствам, только по премудрому и всеблагому устройству всех вещей и по причинам конечным, и чтим, зная Его владычество: ибо без владычества, без промысла и без причин конечных Бог был бы не болеt, как судьба или природа»¹⁹³.

В том же духе благоговения к Творцу рассматривали и объясняли мудрое устройство вселенной – естествоиспытатели английские: Бойль, ученик Ньютона, прославившийся своими опытами над безвоздушным пространством и написавший Исследование о конечных причинах естественных вещей; знаменитый врач Гарвей, открывший кругообращение крови и признававшийся, что «поводом к сему открытию было для него отыскание конечных причин, – именно та мысль, что природа, верно, не без цели снабдила наши кровевозвратные жилы множеством заслоночек, которые удобно открываются, чтобы допускать кровь к сердцу, и закрываются, чтоб не пускать её назад»¹⁹⁴ (из этого примера, так как и из многих подобных, видно, что Бакон напрасно называл исследования причин конечных бесплодиями); Дергам, доказывавший премудрость Создателя из целесообразного устройства органов человеческого тела, из рассматривания приготовленных природою средств к питанию, размножению и удобствам жизни животных, из порядка и гармонии в движении тел небесных¹⁹⁵; Рей, написавший книгу: Премудрость Божия в делах творения¹⁹⁶; Па́ли, выбравший из сочинений прежних физико-теологов более сотни убедительнейших наблюдений над организацией человеческого тела, над организмами, образом жизни и инстинктами животных, над строением растений и над стихиями, и изложивший всё это коротко, ясно и доказательно в своём Естественном Богословии¹⁹⁷; Брум, подкрепляющий логически относящиеся к естественному богословию размышления прежних физико-теологов; наконец, современные нам исполнители завещания Герцога Бриджватера, который, умирая, назначил богатую сумму в награду за лучшие сочинения «о могуществе, мудрости и благости Бога»; именно: Вевель, издавший Астрономию и Физику в отношении к Естественному Богословию (1833); Кидд, писавший о приспособлении вешней природы к физическому состоянию человека и к упражнению умственных его способностей (1833); Чарлс Белль, представивший сочинение: «Рука, её механизм и способности» (1833); Чемерс – О могуществе, мудрости и благости Божией, в приспособлении внешней природы к нравственному и умственному состоянию человека (1833); Бокленд, предложивший в своей Геологии¹⁹⁸ новые доказательства единства и премудрости Творца из подробного рассмотрения древних животных, растений и минералов, открываемых в недрах земли; Роджет, Карби и Проут. Во Франции рассуждали о премудром устройства мира: Боссюст, в своём сочинении О познании Бога я самого себя; Фенелон, в трактате О бытии Божием; славный естествоиспытатель Боннет, в своих книгах: О назначении листьев (1754), и: Созерцание натуры (1764); Реомюр, в Наблюдениях над насекомыми; Мопертюи, в Опыте Космологии, где, излагает он один из главных законов природы – закон бережливости; Сен-Пьер, в своём красноречивом Изучении Натуры; Бленвиль, в Словаре естественных наук; Эме-Мартень, в своих Дополнениях к трактату Фенелонову¹⁹⁹; Пришар, в Естественной истории человека; Ватеркейн, в книге: Знание и Вера, или о теориях геологических и космологических. В Голландии: Ньювентит объяснял целесообразное физиологическое устройство человеческого тела; Сваммердам написал Библию Натуры (1738). В Германии: Иоанн Арндт, по руководству Св. Писания и по древним понятиям о мире, назидательно изобразил в своей книге Натуры (1608 г.) шесть дней творения; Христиан Вольф, написал Разумные размышления о целях вещей естественных (1723); Лессер показывал премудрость Божию в устроении насекомых, раковин, солнца и камней²⁰⁰, Альвардт, – в действиях грома²⁰¹, Рор – в растениях²⁰²; Реймар, издал Размышления о важнейших истинах естественной религии (1754) и Об искусственных инстинктах животных (1762); Ламберт, в своих Космологических Письмах, объяснял устройство мироздания.

В наше время один из первых знатоков анатомии в Европе, Христиан Лодер, почти каждую свою лекцию в Московском университете заключал благоговейным возведением ума к высочайшему Художнику, премудро устроившему состав человеческой, и в аудитории анатомической велел крупными литерами начертать: руце Твои сотвористе мя и создасте мя.

Некоторые из немецких писателей свои обозрения порядка и целесообразности в природе хорошо составляли из наблюдений, рассеянных в различных сочинениях; так составлены: Размышления Штурма о делах Божиих (1785); Зандера, Природа – зеркало благости и премудрости Творца; Вюнша, Космологические Беседы; Даленбурга, Бог в натуре; лучший из таких сборников есть книга Якоба, ученика Кантова: Всеобщая Религия (1801). Сам Кант, при всей строгости и напряжённости мышления, любил заниматься рассматриванием целесообразности в природе. Он доказывал бытие внутренней целесообразности особенно в организмах, где каждый член есть вместе и средство, и цель для других. «Два предмета, – говорил он, – исполняют душу всегда новым чувством удивления и благоговения, которое тем более увеличивается, чем чаще и прилежнее размышляем о них: звёздное небо надо мною, и нравственный закон во мне».

Ещё одно слово – о Клодиусе, который, в своих размышлениях о совершенстве мира, более приближается к богооткровенной истине, чем прежние физико-теологи: он, в своей книге: Бог в природе, живо изображает то, как в мире физическом мера, сила, порядок и свет служат отражением совершенств Божиих; но вместе с сим, по праву, упрекает тех из оптимистов, которые забывают о горьких следствиях нравственного повреждения человечества, и слишком возвышая цену естественной религии, тем самым ослабляют чувство нужды в Религии Откровенной.

Вот сколько свидетелей древней истины представляет нам история древних и новых времён! И каких свидетелей! Конечно, Платон, Аристотель, Лейбниц, Ньютон и им подобные не ниже Эпикура, Лукреция, Спинозы, Бэля, Вольтера и Гольбаха. Как же после; этого поверить на слово какому-нибудь Литтре, будто учение о конечных причинах окончательно разрушено, особенно когда ещё живы многие, богатые знаниями защитники сего учения?.. Но не одно большинство голосов ручается за его истину: оно имеет твёрдые опоры и в неложном слове Божием, и в началах разума, и в свидетельствах опыта.

Позвольте рассмотреть их вместе с вами – в следующих за сим письмах.

Сотворите плоды достойны покаяния. (Лк.3:8)

Вот чего требовал святой Иоанн Предтеча и Креститель Спасов от народа, каявшегося пред ним во грехах своих: сотворите плоды достойны покаяния.

Это поучение Иоанна Крестителя надобно принять за непременное правило и нам, христиане; ибо и мы, раскаявшись в своих грехах и причастившись тела и Крови Христовой, непременно должны сотворить плоды достойные покаяния, то есть, непременно должны исправить свою жизнь, хранить себя от тех грехов, в которых мы раскаялись пред отцом духовным. А почему после исповеди и св. причащения потребно нам жить лучше и беречь свою душу от грехопадений, – о сем, при помощи Божией, побеседуем, – со вниманием, православные, побеседуем.

Мы знаем уже, христиане, что на исповеди мы от Бога получили, чрез отца духовного, прощение всех грехов, в которых каялись пред Ним, а в причастие святого тела и животворящей крови Христовой соединились с самим Господом нашим Иисусом Христом, и получили залог вечного нашего спасения. Но ка̀к вы думаете? Не в большую ли вину поставятся нам грехи наши, ежели, после исповеди и святого причастия, мы не станем жить лучше, ежели не оставим тех грехов, в которых каялись? Вы знаете, что на исповеди мы получили прощение грехов с таким условием, чтобы впредь не грешить и всемерно беречься от падений. Ка̀к можно думать, будто Бог прощает грехи на исповеди тем, кои на словах только отрицаются от греховного жития, a по душе не хотят отстать от грехов, и после, исповеди по-прежнему валяются в тех же сквернах и беззакониях? Послушаем, ка́к отвечает св. Исаак Сириянин на вопрос: Когда познает кто, яко получил есть оставление грехов своих?

«Внегда ощутит душею своею, – говорит он, – яко возненавиде тыя от сердца. Таковый уповает, яко получил есть от Бога прощение падений, яже от греха, яко уже возненавидев грех, от свидетельства совести, еже в себе стяжа» (Слово 18).

На сей же вопрос даёт подобный ответ и св. Василий Великий (Кр. Пр. Вопр. 12), говоря: может известитеся душа, что простил ей Бог грехи, если увидит себе самую в таком расположении, какое имел глаголавый: неправду возненавидех, и омерзих (Пс.118:163). Рассудим об этом и по нашему разуму.

Положим, что кто-нибудь из соседей оскорбил тебя и прогневал; вот он одумался, приходит к тебе и просит у тебя прощения. Ежели ты добрый человек, прощаешь его: но как прощаешь? с условием – впредь того не делать. Верно, скажешь ему: если ты даёшь верное слово не причинять мне впредь оскорблений, то прощаю тебя. Ещё подумайте, православные: ка̀к дело бывает, когда земной отец прощает своему виновному сыну его худые поступки? Отец после увещания говорит погрешившему сыну: если ты впредь не будешь того же делать, то прощаю тебя. А когда сын, получивший один раз, или более, прощение от своего отца, опять и опять станет оскорблять его развратною своею жизнью: тогда отец со всею строгостью скажет сыну: я тебя не раз уже прощал, а ты не перестаёшь жить худо: теперь я тебя накажу и за нынешние и за прежние проступки, которые я прощал тебе в той надежде, что ты отстанешь от них; а ты не отстал; не потерплю долее, за всё накажу развратного. Вот как поступает отец с преступным своим сыном: так поступит и Отец наш небесный с неисправными детьми Своими. Он простил нам все грехи чрез отца духовного. Но если будем опять творить те же грехи, Он строго накажет нас за то, что мы, при исповеди дав обещание не грешить, худо помнили обещание своё, и по-прежнему стали блуждать в похотях и жизни греховной. Христиане! Подорожим любовию Отца небесного и, получив прощение грехов, станем, по мере сил, отставать от грехов. А вы, которые не довольно чувствуете цену любви Господней, убойтесь страшных наказаний за греховную жизнь. Подумайте сами, от чего столь часто постигают нас пришлых беды и несчастия: бывают пожары, скоропостижная смерть, тяжкие болезни, засухи, безведрие, неурожай хлеба, падёж скота и многое другое? Это большею частью Божии наказания для вразумления и исправления грешников! Опомнимся, станем жить лучше, – и Господня благодать будет на нас, на полях наших и в домах наших. Истинно сказано: Господь любит праведники (Пс.145:8). Мерзки пред Ним беззаконники.

Братие возлюбленные! Не забудьте и о том, какого пречудного дара мы сподобились! Во святых Тайнах, как дети Божии, вкусив, под видом хлеба, пресвятого тела Христова и, под видом вина, животворящей крови Христовой, соединилась мы с Богом и приняли внутрь себя самого Господа Иисуса Христа. Кто из нас не захочет, чтобы сей дражайший Гость, Господь и Спаситель наш, всегда пребывал с нами, всегда обитал в нас? Но если мы не станем жить лучше, a по-прежнему станем грешить и жить по похотям беззаконно: тогда, по правде и святости Божией, нельзя не опасаться, что Бог отступит от нас, оставит наши души пустыми; и мы, без Него, останемся как корабль на бурном море, без кормчего, в великой опасности; – останемся как цветы полевые, без росы и солнца. Горе нам, если не станем жить лучше!

Никто не говори сих постыдных речей: «что за беда, если и опять согрешим? – доживём опять до Великого поста; опять покаемся, и опять Бог простит нас». О, это пагубное бесстрашие! Сохрани, Боже, всякого из православных от таких гибельных речей! Правда, что Бог всегда готов простить нам грехи; но кто тебя удостоверит, что доживёшь, непременно доживёшь опять до Великого поста, чтоб опять покаяться? О смертном дне и часе никто не знает, и никто не может узнать. Смерть появляется, яко тать в нощи. Кто ждёт её, к тому иногда долго не приходит, а часто внезапно постигает тех, кои не думают о ней и живут беззаконно. Не видишь ли, как смерть почасту похищает от нас и молодых, и взрослых, крепких, здоровых, И старых, и малых?

А не страшно ли тебе умереть во грехах? О, сколь люта смерть нераскаянных грешников, сколь тяжка доля беззаконных по смерти! Не тяжко ли и нестерпимо ли нам одну минуту продержать руку на огне? Но по смерти, если в здешней жизни не раскаемся, мы будем всем телом и во веки веков страдать в огне адском, – в таком огне, который сто крат жесточае здешнего огня, в огне геенском, уготованном диаволу и ангелом его. Не противно ли нам бывает, когда прикоснётся к нам какой-либо гад? Но на том свете, если умрём в грехах, нас непрестанно и вечно будут точить и уязвлять самые ядовитые, самые гнусные черви, и их будет многое множество. Не противны ли нам демоны и нечистые силы? Мы боимся их так, что одно слово о демонах приводит нас в трепет и ужас: но на том свете, если умрём во грехах, нас всегда будут окружать мерзкие и страшные лица демонов; как лютые звери, бесы будут без пощады терзать низверженных к нам грешников. Легко ли нам бывает слышать вопли, крик и раздирающие сердце стоны больных и страдальцев? Но если, за грехи свои, будем низвержены во ад, то слух наш и сердце будут пронзать непрестанные, самые ужасные, самые лютые стоны, вопли и крики, и скрежет зубов, мучимых в бездне адской несметных тысяч грешников. Приятно ли теперь для отца или матери слышать укоризны и ругательства от сына, или дочери? Приятно ли сыну, или дочери слышать проклятия от отца, или матери? Приятно ли принимать брань мужу от жены, жене от мужа, родственнику от родственника, знакомому от знакомого? Но во аде, куда все грешники соберутся, будут вечные проклятия, укор, свары, брани неумолкающие.

О Господи милосердный! Избави нас от ада преисподнейшего! Не попусти нам погибнуть во грехах наших! Даруй нам силу и неизменное желание оставить худые деяния и начать жизнь лучше, по Твоему святому Евангельскому закону Владычица наша, Матерь Божия, помоги нам грешным! Святые угодники Божии, заступите нас окаянных!

Молитесь так повседневно ко Господу, Богоматери и св. угодникам! Молитесь, и не закосневайте на греховных распутьях. Всякой выходи на делание по заповедям Господним; а и в ум того не бери, и не моги языком говорить: «опять согрешу, – ничего! Опять покаюсь».

Лукавая речь!

Ещё скажу вам: не смущайтесь трудностью поступать по заповедям Христовым! Старайся только, – и, при помощи Божией, всё исправится, всё будет легко; – Сам Господь глаголет: иго Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф.11:30). Да и сладостью греха не удерживайтесь на распутьях греха. Правда, что плотоугодие и греховные дела почасту доставляют нам, и то не нам, a плоти нашей, приятность: но надолго ли? Подлинная ли это приятность, когда всякой грех кипит ядом и смердит адом? Но если бы и настоящая была приятность в греховных действиях, и в таком случае не надобно ли отказаться от временного, скоропреходящего удовольствия для получения небесных благ и вечного блаженства? В раю, или царстве небесном, уготованы для благих и верных рабов Божиих неизречённые блага, их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1Кор.2:9). Всякой знает, что жизнь наша на земли кратка, а на том свете жить надобно вечно, поэтому не безумно ли во что-нибудь ставить земные греховные наслаждения в течение семидесяти, много восьмидесяти, редко – более лет, за которые надобно подвергнуться жесточайшему мучению во аде, которому и конца не будет во веки веков? Да и много ли приятности во грехе? Например: что за удовольствие напиваться вином? Что приятного сквернить душу и уста свои непристойными и срамными словами? Что за радость объедаться, завидовать другим, злословить других, притеснять вдов, сирот, и делать другие гнусные грехи? А каков стыд, угрызение совести, скука, раскаяние после сования грехов? Но не стану говорить вам о последствиях греха; сами вы поведаете. Напоминаю же вам и умоляю вас, христиане, дабы вы с нынешнего дня, особенно же после в исповеди и святого причастия, старались всемирно удаляться от греха: тем паче, что в сих Таинствах вам дарованы самим Богом новые силы, для делания добра. Скажу и я вместе с вами, что трудно вдруг обуздать себя, чтобы ни в чем не погрешить: но по крайней мере станем стараться воздерживать свои греховные склонности, чтобы не творить наипаче грехов смертных. Кто жил нечисто, пусть обуздывает плотскую похоть; упивающийся доселе вином, пусть воздерживается от него и избегает пиршеств; кто любил часто употреблять скверные слова, пусть забывает их, часто призывая имя Божие. Крадый ктому да не крадет, но паче да труждается, делая своима рукама благое, да имать подаяти требующему (Еф.4:28). Аминь.

Алтын-Нор, Алтын-Куль, Телесское, или Телецкое озеро найдено Русскими в 1632 году. За два столетия, боярский сын Пётр Собанский предавал смерти или плену свободных жителей при Телецком озере. Ныне Телессы, будучи двоеданцами²⁰⁴, наслаждаются спокойствием. Глубокая тишина царствует на озере и величественных берегах его. Только по местам шумят водопады, И иногда бушуют ураганы, особенно осенью продолжительные и ужасные. Рано утром, чуя невзгоду, морщится озеро; грозно вздымаются воды его, когда настаёт ураган, и долго после того оно не находит в своём ложе покоя.

Есть и ещё возмутители спокойствия жителей при Телецком озере: это близкие соседи их – рослые медведи, обитатели недоступных ноге человека дебрей и гор; но они так робки, что не смеют идти на твёрдый голос взрослого человека; и сами дети, оставаясь в юрте одни, не редко прогоняют сих незваных гостей горящими головнями. Южный берег озера необитаем; на нём только небольшая дельта Чулышмана представляет ровную почву и луговые места. Дикий, непроходимый западный берег, возвышаясь круто, во многих местах представляет доступ к нему почти невозможным; высокие, часто отвесно стоящие утёсы его неспособны для обитания. Только северный берег Телецкого озера, и частью восточный представляют места, удобные для жительства. Но и там ныне только в трёх местах имеют жилища Телессы, Калмыки, сродные с Телеутами. Лет за шесть здесь более было аулов их; но жестокая горячка, потребила многих из них; оставшиеся в живых скочевали.

В конце августа 1846 года, в пять суток, кругом объехали мы Телецкое озеро в лёгкой лодочке услужливых Телессов. Августа 29 дня служил я молебен на озере, освятил воды его, и поставил кресты на обоих краях его, умоляя распятого Господа, имиже весть судьбами, просветить взирающих на оные. Что ещё можно было сделать для Телессов в краткое время? Почти как здешние скалы, они пока для слова жизни неприступны и холодны. С младенчества и до смерти, коею, по их мнению, кончится всё, насущный хлеб и здоровье составляют предел желания их. Один из них уверял нас, что род его происходит от медведя. Другой хвалился, что брат его, кам²⁰⁵, имеет другом самого большого шайтана²⁰⁶. Проводники наши, указывая на впадину в скале с двумя в ней камнями, говорили, что эти два бога их жили прежде на противоположном берегу, и давно по некоторому случаю переплыли сюда. С заметным страхом проезжая мимо ущелий, из коих приходят более грозные и внезапные бури, они шептали молитву о благополучном проезде, умоляя боготворимые горы не излить на них гнев свой. Они просили нас отнюдь не петь, и нечего не говорить в одном подобном месте, уверяя, что здесь великие богоподобные горы на звук обыкновенно отвечают бурей; и беда дерзкому! Неприступные берега ни за что не примут его. Величественная картинна Телецкого озера и теперь рисуется в моём воображении. Бедные Телессы и доныне занимают мои мысли. Иегова, Господи наш! Не много Ты унизил человека перед Ангелами; славою и красотою увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; всё положил к ногам его, овец и волов их и диких зверей, птиц небесных и рыб морских, ходящих морскими путями (Пс.8:2, 6–9). А он, несчастный, отвратившись от Тебя, дошёл до состояния скота, стал подобен бессловесным!

Предлагаю вам несколько слов о Мыюте́. Местечко это есть важный пункт. Сюда нередко стекаются и Русские и Алтайцы: Русские отсюда отправляются в Алтай и на реку Чую, к китайской границе для мены товаров с Монгольцами; Алтайцы и чуйские двоеданцы – в русские селения и в Бийск с ясаком. Жители селения Мыютинскаго большею частью из алтайских кочевых Калмык, отличающихся дикостью от прочих здешних племён. Близость к сему селению и раскольников д. Черги́, и единоплеменных Мыютинцам язычников, во-первых, требует постоянного ограждения от их вредных влияний на перворождённых к жизни христианской; а во-вторых, представляя обильную жатву, призывает делателя. Ныне живёт там отец Акакий, и посильною деятельностью и терпением соответствует важности и трудностям места сего. С сотрудником Михаилом Ртищевым он служит там в походной церкви, обучает русской грамоте новокрещённых мальчиков, и имеет ближайшее попечение о христианском обучении жителей.

Мыюта́ стоит внутри Алтая, окружённая горами. Провоз туда жизненных припасов и проч. далёк и труден. Морозы бывают там сильные, весьма часто в 40 градусов, а снегу очень мало, и то до первого бурана. Строевой лес там на горах и в косогорах, и всё лиственничный, чрезвычайно твёрдый для рубки. Потому постройка в Мыюте есть дело трудное, и мы не имеем там собственного жилья. Разделённая надвое необширная горница новокрещённого инородца, чрезвычайно холодная и нечистая, служит и помещением для отца Акакия с сотрудником и мальчиками, и кладовою, и кухней, и училищем, и приёмною для приходящих инородцев. Можете представить, сколько тут трудностей. Но слава Богу за всё! За труды и терпение Господь благословляет служение отца Акакия приобретениями. По слову архипастыря нашего число новокрещённых Мыютинцев постепенно умножается. В 1846 г. 20 душ соплеменных Мыютинцам язычников, просветившись св. Крещением, присоединились к мыютинской церкви. В богослужебном мыютинском домике, и ныне уже бывает тесно, тогда как и печь уже сломана. Эта хижина скоро должна раздвинуться во все стороны, как сказал архипастырь наш. Потом нужно будет соорудить и домик для отца Акакия. Господь дарует ныне и средства к тому: бийские куп. дети Хабаровы и Мальцевы, часто проезжающие чрез Мыюту́ на р. Чую, принимают на себя значительную часть расходов на устроение сих двух домов; также и другие добрые люди берут в этом участие. Хабаровы и Мальцевы пожертвовали ныне два колокола к мыютинской церкви, один в 3½ пуд. другой в 1¼ пуд., и вот в Мыюте стало вдвое веселее. Колокольный звон разносится по жилищам некрещёных; привлекает любопытных, и звучит в совести разумных из них.

В продолжение 1840 года, кроме крещённых мною в Кузнецком округе, ещё 36 душ из здешних язычников присоединились к Христовой Церкви, восприяв св. Крещение при служении миссии. Без сомнения, особенно порадует вас обращение ко Христу последнего из старожилов, улалинских, 110-ти летнего инородца Бориса Кочоева, в христианстве Василия Степанова, со 105-летнею женою его Азлей, которая наречена Евдокиею, Когда Улалницы стали принимать св. Крещение, сей инородец с семейством своим скочевал из Улалы́ в Кузнецкий округ, бегая увещаний отца Макария, и боясь быть обращённым. Но гонимый обстоятельствам, он переезжая с места на место, и наконец, в 1841 году поселился близ Улалы́, где в скором времени всё семейство его восприяло св. Крещение. При всех увещаниях отца Макария, остававшиеся в своём суеверии старик и жена его вместе с новопросвещёнными, семейством своим, снова поселились в Улале, Здесь часто отец Макарий убеждал их; после, по его завещанию, и я нередко уговаривал их бросить суеверие, примириться с Богом, и соединиться с родными верою во единого истинного Бога и св. Крещением; но старики оставались закоснелыми. Наконец милосердому Господу, благословившему их долгоденствием, благоугодно было соделать их наследниками ё вечной жизни во Христе Иисусе. В мае 1846 года представилось Борису во сне: будто бы видит он внука своего новокрещённого Константина Александрова Чевалкова, читающего Евангелие, которого он и наяву видал читающим оное. Книга сияла светом несказанно сладостным; и какой-то священник, казалось архиерей, по виду средних лет, невысокого росту, в светлой одежда, подошёл, и сказал ему: «крестись; ты будешь читать лучше его»; и по его желанию тут же крестил его (только без воды), и надел на него круглый, светлый как солнце, золотой крест; после сего он взял из рук внука книгу, которая была вся свет, и читал её; а сердце его таяло от сладости, от чего он и проснулся; но ничего из прочитанного не мог упомнить, кроме имени Иисуса Христа. Мая 14 дня он и жена его восприяли св. Крещение; причём, во исполнение желания его, я дал ему круглый крест, с изображением на одной стороне распятия Господня, а на другой – св. Афанасия сидящего. В день Вознесения Господня новопросвещённые Василий и Евдокия сподобились приобщиться Св. Таин Христовых, Сей день Улалинцы праздновали с особенным торжеством. По их прошению служили мы на поле молебен, кругом обошли селение с крестом и св. водою, при радостном пении народа, громогласно певшего священные песни: Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш... и: Спаси, Господи, люди Твоя, и пр.

Января 15 дня сего 1847 года Евдокия перешла в вечность; а Василий лежит на одре болезни.

На содержании Миссии ныне всего 35 человек; из них 12 мальчиков и 9 девочек, обучающихся грамоте; a 8 бесприютных – престарелых и немощных.

Благодарение Господу! при пособии благотворителей, прошедший год мы прожили без нужды. Отец небесный да воздаст им!

Много хлопотал я о заведении приходского училища при майминской церкви. Бо́льшая половина желающих быть майминскими прихожанами изъявили полное согласие на моё предложение, другие с некоторыми условиями; а остальные, приняв внушение неблагонамеренного человека, желавшего для своих выгод отклонить их от намерения приписаться к майминскому приходу, на моё предложение изъявил свои опасения, говоря, что их и детей хотят сделать миссионерскими штатными людьми, что их заставят выплачивать сумму, употреблённую на постройку майминской церкви, и проч., и потому они не согласны ни на какие новости. Такими толками и другие приведены были в сомнение. Хотя все они несколько одумались уже, но я за лучшее почёл действовать слегка, тем более, что нет ещё в виду ни надёжного учителя, ни суммы на этот предмет.

Давно я собираюсь в Кузнецкий округ, и давно желал бы там быть, особенно с того времени, как получил известие, что некоторые из тамошних инородцев, желая быть христианами, давно ждут меня. Но не имея ещё билета на получение подводы без прогонов, не имею возможности ехать далее Бийска; и из Бийска выезжаю за прогоны. Добрый Степ. Петр. г. Татаринов, Губернатор Томский, недавно скончался в Омске; жаль нам его, как родного. Очень может статься, что по сему случаю долго не дождёмся мы единственного благотворительного пособия со стороны гражданского начальства, билета на получение подвод по Томской губернии, без коего движения Миссии по Бийскому и Кузнецкому округам были бы чрезвычайно затруднительны и почти невозможны.

Простите, возлюбленный о Господе, Н. Д! Помолитесь, чтобы Господь избавил нас от искушений. Некоторые из тех, которым Миссия помеха, скрытно и лукаво расставляют нам сети.

Усерднейше желаем вам, и всем благотворителям нашим, доброго здоровья и милости от Господа нашего Иисуса Христа, и просим св. молитв их. При Божием хранении все мы доселе благополучны.

У нас свирепствует оспа. А. И. и другие сотрудники почти ежедневно заниматься ныне, прививанием предохранительной.

Сего дня в 1-м часу утра приехав в Бийск прямо из двухнедельной поездки по селениям новокрещённый, сей час я им счастие получить письмо ваше от 30 января, с деньгами. Благодарю Господа, и вас благодарю за сие утешение столь благовременное.

Марта 6 дня жизнь моя была в опасности. Вечером того дня, когда мы были на пути из д. Чапши в д. Кажу, внезапно завыл ужаснейший буран, и вдруг закипело, как в котле. Дыхание захватывало, на аршин ничего не видно было. Не более, как в 15 минут мы сбились с дороги; кои тонули в глубоком снегу. Настала ночь; порывы бури, как морские волны, гнали друг друга, и усиливались более и более. Долго блуждали мы, ища ближнего аила, и рады, рады были, услышав вблизи лай пса, и сверх чаяния попав наконец в татарскую юрту, где шум бури, удушающий запах, дремота и множество насекомых, в течение полусуток всякое действие и состояние наше делали неприятным и прерывистым.

7 марта, когда буран стал тише, и проглянуло солнце, к моему утешению нарочно посланные нашли и привезли к нам едва движущегося, но ещё не обмёрзшего, новокрещённого Кирилла, который прежде нас выехал из д. Чапши в д. Кажу, и будучи сбит бурею с коня, пролежал всю ночь, зарывшись в снегу.

Марта 8 дня, крестив в сандынском Форпосте, 15-летнего инородца Василия, я отправился в аил Акучаев (вверх по р. Бии в 50 вер. от. Сандыпа); но в первом татарском аиле (в 15 в. от Санд.) на целые сутки задержан был сильнейшим бураном. Непреклонное суеверие хозяина юрты, в коей я находился, висевшие в переднем углу его бубны скверные, и множество насекомых умножали мою скуку. Узнав, что дорогу впереди забило снегом и завалило деревьями, 9 марта я поспешил обратиться назад. Таких буранов никогда не случалось во всё время пребывания моего в Сибири. В эти два бурана со многих домов сломало крыши; деревья в лесу ломало и вырывало с корнем; сломало и сорвало с цепей железный крест на бийской церкви и часть железной кровли с купола.

Благодарение Господу! Я доселе здоров и благополучен, и спешу домой, где, без сомнения, много беспокоятся касательно меня; а другие многие выехав, и даже вышедши недалеко от дому, забиты бураном, и уже не обратятся более в дом свой живым.

В конце Февраля и в сем месяце крещены мною: Иоанн 18 лет, Феодот 65 лет, Евдокия 50 л., Арсений 10 л., Евдокия 70 л. и Василий 15 лет.

Из Мыюты давно я не получал известия. Слышно, что весь лес для постройки уже доставлен, и деньги за него отданы.

И там наши прививают оспу.

Преподобный Иосиф Волоколамский родился 1440 г., 12 ноября, в селе Язвище, близ города Волоколамска. Испрошенный у Бога молитвой своих благочестивых родителей, Иоанна и Марины²⁰⁸, он при рождении назван был Иоанном. Семи лет отдан был Иоанн учиться грамоте в Волоколамский Кресто-Воздвиженский монастырь старцу Арсению. Пример иноков, самое место жительства и особенно благодать Божия возбудили в юной душе Иоанна сильное стремление к благочестивой и добродетельной жизни. В часы церковного богослужения, он с любовью и усердием посещал храм Божий; дома не занимался датскими играми, но большую часть времени проводил в молитве и чтении священных книг. С юности возлюбил он пост, и, почувствовав суетность мирских удовольствий, обратил свою мысль и сердце к вечному.

Из Кресто-Воздвиженского монастыря Иоанн перешёл в монастырь Пресвятой Богородицы на Возьмище. Здесь он жил в особой келии, приготовляясь молитвою и безмолвием к иноческой жизни, любовь к коей уже созрела в душе его. Сходство мыслей и единство желания сблизили его с другим юношей знатного рода Борисом Кутузовым²⁰⁹. Вместе они начали трудиться на поприще благочестия, намереваясь принять сан иноческий. Так жил Иоанн до двадцатого года своего возраста. Желание принять иноческий сан укрепилось; но, опасаясь вступить на это поприще без руководителя, он молил Бога указать ему мудрого наставника.

Тогда славился своею добродетельною жизнью и духовною мудростью священноинок Варсонофий, живший в пустыне близ Саввина Тверского монастыря²¹⁰. Слух о его подвигах достиг до Иоанна. Положив обет – беспрекословно исполнять повеления старца, он тайно ушёл в Обитель Саввы, чтобы удобнее пользоваться наставлениями Варсонофия. Игумен пригласил его с прочими посетителями Обители в трапезу. Здесь Иоанн услышал нескромные разговоры; с юности ненавидя сквернословие, он выбежал из трапезы и спешил к старцу Варсонофию. Открыв ему и своё желание иноческой жизни и свой обет – беспрекословного повиновения, он просил у Варсонофия наставления для последующей жизни. Старец предложил ему идти к преподобному Пафнутию в Боровский монастырь. Иоанн повиновался, и с благословением старца и надеждою на Бога отправился в указанный ему путь.

Прошло уже шестнадцать лет²¹¹, как препод. Пафнутий основал свой монастырь. Святость его жизни и мудрость управления привлекли к нему многих учеников. Устройство монастыря Пафнутьева было общежительное. Преп. Пафнутий, не смотря на преклонные лета (ему было 65 л.), разделял все труды со своими иноками. Когда Иоанн (1460 г. февр. 13 д.) пришёл в монастырь, Пафнутий с братией таскал и обтёсывал бревна, и прямо от работы, при первом звуке вечернего колокола, спешил в храм. Это был первый урок для Иоанна! Падши к ногам старца, он умолял его именем Божиим причислить его, заблудшее овча, к своему стаду. Узнав намерение Иоанна и по дару благодати провидя душевную чистоту и свободное произволение отрока, Пафнутий в тот же день облёк его в иноческий образ, нарёкши Иосифом.

Иосиф отдан был под надзор одного благочестивого инока, и проходил послушание сначала в поварне, потом в хлебопекарне; после сего поручено было ему смотрение за болящей братией. С непоколебимым терпением и усердием Иосиф прислуживал им, исполняя желание каждого – питая и напояя, поднимая и постели устрояя, прохлаждая и всячески утешая, яко сам боля, и чисте всем работая, яко Христови самому служа²¹². Когда число болящих братий уменьшилось, тогда Пафнутий принял Иосифа, как испытанного в различных послушаниях, в свою калию, и сделал его екклисиархом. С сего времени Иосиф находился под непосредственным руководством Пафнутия; пример преп. Пафнутия, наставления и дар проницания, без сомнения, много имели влияния на образование нравственного характера его ученика. Как строго должен был Иосиф бдеть над своими помыслами и хранить чистоту сердца, находясь при прозорливом старце? Преп. Пафнутий сам говорил, что может по лицу узнавать, если кто питает в душе какую-нибудь страсть, – и его прозорливость оправдывалась делами. Так, когда один новоначальный инок, согрешивший любострастным воззрением, и в душе уже раскаявшийся в своём поступке, пришёл после сего к Пафнутию, – старец отвернулся от него. Огорчённый инок рассказал Иосифу и своё падение и гнев старца; – Иосиф советовал ему покаяться во всём пред преподобным Пафнутием.

В другой раз один житель Волоколамска желал видеть Иосифа. Пафнутий приказал ему, накормив пришедшего, скорее отпустить его, потому что он злой человек, и после сказал удивлённому ученику, что этот человек в молодости совершил убийство.

Пример преподобного Пафнутия внушал также Иосифу и твёрдую веру и упование на Бога²¹³, милосердие к нуждающимся, отвращение от всякой праздной беседы²¹⁴, любовь к чтению священных книг и усердие к внешним трудам. Преподобный Пафнутий не скрывал от него и таинственных осияний благодати, озарявшей его самого, и таким образом постепенно возводил своего послушного ученика до меры совершенства духовного.

Иногда старец давал поручения Иосифу и по внешним делам Обители²¹⁵.

Во время пребывания в монастыре св. Пафнутия Иосиф призвал к иноческой жизни и своих родителей. Много молился он, чтоб внушил пм Бог желание принять ангельский образ; потом открыл мысль свою Пафнутию, и с его благословения написал к своим родителям послание, в котором убеждал их к иноческой жизни. Они последовали его призыву. Отец Иосифа постригся в Пафнутьевом монастыре, и поселился в одной калии с Иосифом. Около пятнадцати лет покорный сын служил своему отцу во всех душевных и телесных нуждах, подкреплял его советами и утешениями в скорбях, и прислуживал ему во время болезни. «И бысть, говорит жизнеописатель Иосифа, по Бозе отцу своему наставник и учитель и служитель присный во всём; молитвами помогая, и духовне утешая, и словеса Божественная прочитая, и на раму своею служа и нося с усердием, яко Богу, а не человеку». Равно и мать Иосифа Марина постриглась в женском монастыре святого Власия в городе Волоколамске, и тридцать лет провела в строгом посте и воздержании, – вкушая только хлеб и воду, и раздавая милостыню бедным. Вероятно, вместе с родителем вступили в Пафнутиев монастырь и братья Иосифа Вассиан и Акакий.

Преподобный Иосиф провёл семнадцать лет в Обители преп. Пафнутия. Сей блаженный старец, провидя близкое отшествие своё к Богу, созвал братию и поручил ей избрать преемника ему в игуменстве. Братия предоставил дело сие его воле. Тогда Пафнутий предложил игуменство Иосифу. Долго отрицался смиренный Иосиф: «прости меня, отче святый, говорил он, яко выше силы моея, возлагаеши бремя неудобоносимо». Наконец после многих убеждений, – не желая оказаться непокорным отцу своему духовному, Иосиф согласился на предложение Пафнутия. И по кончине Преподобного (1477 г. 1 мая), с согласия Великого Князя Иоанна Васильевича, был посвящён Митрополитом Геронтием в пресвитера и поставлен в игумена Пафнутьева Боровского монастыря.

Образ жизни иноков Пафнутьева монастыря не совсем соответствовал желаниям Иосифа; потому что устав общежительный не был соблюдаем ими во всей строгости. Иосифу хотелось, чтоб, по примеру древних общежительных монастырей, братия не имели совершено никакой собственности, тем более, что это находил он согласным и с последним завещанием преп. Пафнутия, который заповедал ему улучшить некоторые обычаи в его Обители. Не зная ещё, согласятся ли братия на его желание, он изведал прежде мысли семерых старейших иноков, и когда они были согласны с его намерением, предложил и прочим. Но прочие иноки с неудовольствием приняли такое предложение и отвергли его, как нововведение. Посему, желая удалиться от ропота и вместе изучить иноческую жизнь в других монастырях русских²¹⁶, Иосиф решился оставить на время свой монастырь и лично обозреть устройство других Обителей. Спутником себе избрал он инока своего монастыря Герасима Чёрнаго. Скрывая свой сан, назвался его учеником, облёкся в худые, нищенские одежды, и тайно вышел из монастыря.

Посетив разные Обители, Иосиф прибыл в Кириллов Белоозерский монастырь²¹⁷. Здесь общежительный устав, начертанный препод. Кириллом, сохранялся во всей строгости. У братии всё было общее, и пища и одежда; собственности у них никакой не было: послушание было совершенное, так что без благословения старца не делалось ни малейшего дела; во храме иноки вели себя благоговейно, каждый стоял на своём месте погруженный в молитву; за трапезою безмолвно внимали чтению душеспасительных книг. Прибыв в сей монастырь, Иосиф дал вид, что хочет поступить в него, как новоотрёкшийся от мира, принял на себя послушание в хлебопекарне монастырской: между тем старался точнее узнать устав св. Кирилла, и беседовал со старцами, более прочих знакомыми с его преданиями. В монастыре Кирилла Преподобный нашёл тот порядок, который желал он учредить в своей Обители²¹⁸, и пробыл здесь довольно времени, пока случайно не был открыт его сан²¹⁹. Избегая почтения от иноков и жалея об утрате неизвестности, Иосиф оставил Обитель Кирилла и отправился в Саввин Тверской монастырь. Здесь уже не застал он в живых Савву и Варсонофия; но устав их ещё сохранялся²²⁰. Впрочем, Иосиф не долго остался здесь. Когда игумен, узнав искусство Иосифа в чтении, хотел оставить его у себя, он скрылся оттуда²²¹. Иосиф был также в Савватиевой пустыни, где жил дивный инок Евфросин²²². Он видел и преподобного Макария Колязинского, у которого в новооснованном монастыре житие было столь совершенно, что старец Митрофан, проведший девять лет на Афоне, называл иноков Макария равными по жизни инокам афонским. Но из всех монастырей Иосифу боле нравился, по своему уставу и жизни братии, монастырь Кириллов.

По обозрении монастырей, Иосиф возвратился в свой Пафнутиев монастырь, где братия, соскучившись его продолжительным отсутствием, просили уже себе у Великого Князя другого настоятеля. Не желая возбуждать в них неудовольствия введением правил общежительных, во всей их строгости, Иосиф решился оставить навсегда Пафнутьев монастырь, и основать свою Обитель, устроив её по своему желанию. Для сего с семью преданными ему иноками он удалился в знакомые ему леса волоколамские.

Князь Волоколамский Борис Васильевич, давно слышавший о добродетелях преподобного, узнав о прибытии его в пределы волоколамские, отдал в полную его волю выбрать место для Обители²²³.

Место, избранное Иосифом по некоторым знамениям свыше, представляло все выгоды для уединённой обители. Здесь протекала небольшая речка Струга, вливающаяся в Сестрь. Кругом стоял сосновый лес. На избранном месте Иосиф с братией поставил св. крест и образ Пресвятой Богородицы Одигитрии, и начал рубить лес для построения церкви и келий²²⁴. Чрез князя Бориса, он выпросил у архиепископа новгородского благословение на построение церкви, и 6 июня 1479 г. заложена была церковь. Князь сам вместе с Иосифом положил первое бревно в её основание, и 15 августа был освящён храм в честь Успения Богоматери.

Между тем Иосиф с братией не переставал трудиться, строил кельи, службы, трапезу, поварню и хлебню. По благословению Божию число братий постоянно умножалось; частью приходили к Иосифу иноки из Пафнутьева монастыря, частью вновь постригались люди всякого звания. Вступая под руководство Иосифа, они жертвовали своим имением на устроение обители. Много благодетельствовал монастырю и князь Борис Васильевич; он наделил обитель Иосифову сёлами, землями и различными угодьями²²⁵. Равно и другие князья, бояре и купцы присылали свои вспоможения новоустрояемому монастырю. При помощи сих благотворений, Иосиф в 1485 г. выстроил каменный храм в честь Успения Богоматери, который и был расписан лучшими живописцами²²⁶. В 1504 г. заложил он тёплую трапезную церковь во имя Богоявления Господня, потом воздвиг колокольню, и под нею устроил храм во имя Пресвятой Богородицы Одигитрии.

Вместе с улучшением внешнего вида обители приходило в лучший порядок и, внутреннее устройство монастыря. Иосиф для того оставил Пафнутьев монастырь, и переселился в пределы Волоколамска, чтоб устроить общее житие в древнем его виде. Но при самом основании своего монастыря он не мог сделать сего: «Поскольку, – говорит он в своей духовной грамоте, – тогда было ещё начало; не было ни старейшей, ни меньшей братии; не кому было давать приказания, не кому и принимать. Притом была и скудость многая в пище и питии, одежде и обуви и самых калиях, где должно жить, а работы были непрестанные и труды всяческие: мы желали только одного, чтобы число братин умножалось и снисходили по премногу немощам их»²²⁷. Но когда число братии возросло уже до ста человек, и удовлетворение внешних нужд обеспечено было обильными вкладами, тогда Иосиф учредил порядок общежительных монастырей, имея образцом для себя преимущественно устав Кириллова Белозерского монастыря.

По правилу преп. Иосифа у братии должно быть всё общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келью ни малейшей вещи; не должен был ничего есть и пить особенно; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить приезжающим и на гостиницу. К Божественной службе до́лжно было являться по первому благовесту, и занимать в храме определённое для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезу, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению²²⁸. В свободное от службы время братия должны были или участвовать в общих работах, или, сидя по калиям, заниматься рукодельем. После повечерия не позволялось останавливаться на монастыре, или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью, и потом, по окончании дня, исповедоваться отцу своему духовному, в чём кто согрешил в течение дня. Женщинам и детям запрещён был вход в монастырь, а братии – всякая беседа с ними. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырём учреждён был совет из старцев.

Под руководством препод. Иосифа братия подвизались усердно на поприще иноческой жизни. Всё время было посвящено молитве или трудам телесным. Пища была самая простая; все носили худые одежды, обувь из лык, переносили и зной и холод с благодушием; не было между ними смеха и празднословия, но видны были постоянные слёзы и сокрушения. В кельях своих братия ничего не имели, кроме икон, книг божественных и худых риз, а потому у дверей келий и не было запоров. Кроме исправления обыкновенного правила монашеского, иной полагал ещё по тысяче, другой по две и по три тысячи поклонов в день. Для большего самоумерщвления иной носил железную броню, другой – тяжёлые вериги, третий – острую власяницу. Большая часть ночи проходила в молитве. Сну предавались на короткое время, иной сидя, иной стоя. И все такие подвиги предпринимались не самовольно, но с благословения препод. Иосифа. Таким образом послушание освящало их и любовь увенчивала. Каждый готов был помочь телесным и душевным нуждам своего брата²²⁹.

Знаменитость происхождения, мирская слава и богатства за вратами обители были забываемы. Приходил ли в монастырь нищий или богач, раб или вельможа, – они равны были; на каждого возлагались одинаковые труды, и почесть отдаваема была только тем, которые более подвизались и преуспевали на поприще иноческих подвигов.

Некоторые, не вынося строгости такой жизни, оставляли монастырь. Но много в обители Иосифа образовалось великих подвижников, и некоторые из пустыни Иосифа перешли потом на святительские кафедры Русской Церкви. Митрополит Московский Даниил, Ростовский Архиепископ Вассиан II, брат Иосифа; Епископы: Смоленский Савва Слепушкин, Коломенский Вассиан Топорков, Тверской Акакий, Крутицкие Савва Чёрный, Нифонт и другие, были постриженики Иосифа²³⁰.

Из простых иноков замечательны по своей жизни Герасим Чёрный и Кассиан Босой, пришедшие с Иосифом из Пафнутьева монастыря. Герасим Чёрный, строгий постник, жил впоследствии вне обители, в затворе, занимаясь молитвою и рукоделием. Одним из главных его занятий было списывание книг²³¹. Кассиан Босой ни летом, ни зимой не носил обуви, не знал меховой одежды; он так изнурял себя постом, что препод. Иосиф находил нужным умерять его подвиг. Отличаясь особенно любовью и опытностью в рассмотрении духовных состояний, он был отцом для братии. Великий Князь Василий Иоаннович так уважал сего старца, что избрал его в восприемники своего сына Иоанна от купели²³².

Между пострижениками Иосифа известен также по жизни добродетельной – Иона Голова, в мире бывший приставником у детей князя Бориса. В одно время он не досмотрел за князем Феодором, который упал и повредил себе язык. Избегая гнева князя, он удалился, как в тихое пристанище, в Обитель Иосифа, постригся в монашество и проходил самые тяжёлые послушания, непрестанно пребывая в трудах и молитве. Непрестанное сокрушение и смирение наделили его обильным даром слёз, а любовь и святость жизни привлекали к нему всех. Проходящие мимо Обители воины брали хлеб, который он пёк, на благословение, а больные – для исцеления.

Ему отдался в послушание племянник его, юный Епифаний, оставивший двор князя Бориса, и убежавший от похвалы человеческой, чтоб удостоиться благословения Божия. Шесть лет провёл он в беспрекословном повиновении своему духовному отцу, подвизаясь в молитве; никакое обидное слово не могло вызвать с его стороны гнева и ропота. Чрез 14 лет по кончине Епифания, тело его найдено было нетленным.

Славился также своим благочестием Дионисий, из рода князей Звенигородских; он исправлял послушание в хлебопекарне за двоих братий, и каждый день прочитывал по 77 псалмов и полагал по 3.000 поклонов. Но любя уединение, он выпросил себе у Иосифа позволение идти на Белоозеро к Нилу Сорскому²³³. С ним удалился туда и другой знаменитый инок Иосифова монастыря – Нил Полев²³⁴, Руководству Иосифа предался и один из рода князей Ростовских Андрей Голенин. Ещё будучи мирянином, он душевно был привязан к Иосифу, любил слушать его наставления, и по оным устроял свою жизнь. В одно время, отправившись на охоту, он заехал в монастырь Иосифа, взошёл в церковь, где совершалась Божественная служба, и, пав к ногам Иосифа, умолял его немедленно постричь в монашество, повторяя, что он не выйдет из храма, пока не исполнится его желание. И тут же, свергнув с себя драгоценную одежду, облёкся в грубую власяницу инока, и получил при пострижении имя Арсения. Своё имение он отдал монастырю, слуг отпустил на свободу. Отданный в послушание Ионе Голове, он разделял с братией все труды, держал чреду в поварне и хлебопекарне, ходил за больными; никогда не видели его праздным; одежду носил он одинаковую с братией, и питался той же пищей²³⁵.

Сам Иосиф во всём был примером для братии. Прежде всех приходил он в храм Божий, пел и читал на клиросе, говорил поучения, и после всех выходил из храма. Была ли общая работа для братии, он спешил и здесь предварить всех; трудился, как последний из братии; носил такую убогую одежду, что часто его не узнавали; изнурял себя постом и бдением, вкушая пищу большею частью только через день, и проводя ночи в молитве. Но не ведали его никогда дряхлым, или изнемогающим; всегда лицо его было светло, отражая душевную его чистоту. С любовью помогал он братии во всех их нуждах; особенное внимание обращал на их душевное состояние, подавал мудрые советы, и силу слова подкреплял усердною молитвою к Богу о спасении ему вверенных. Когда кто из братии боялся, или стыдился открывать ему свои помыслы, Иосиф, провидя внутренние помышления, сам заводил беседу о них, и подавал нужные советы. Ночью тайно обходил он кельи, чтобы видеть, чем кто занимается, и если слышал, где разговор после повечерия, то ударял в окно, показывая свой надзор. Во время одного из таких обозрений заметил он, что кто-то крадёт жито из монастырской житницы. Увидя Иосифа, тать хотел бежать, но Иосиф остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещаясь вперёд снабжать его хлебом²³⁶.

Благодетельное влияние Иосифа не ограничивалось одним монастырём, но распространялось на всю Волокскую область. Слава добродетельной жизни Иосифа, мудрость его наставлений, подкрепляемых, свидетельствами Писания и отцов Церкви, сила слова его привлекали к нему многих. Князь Волоколамский Борис часто посещал его, открывал ему свою душу, и руководствовался в жизни его благочестивыми советами. Сын его Иоанн был крестник и духовный сын Иосифа. Вельможи и высшие сановники считали для себя за счастье удостоиться беседы с Иосифом, избирали его себе в духовного отца²³⁷, е любовью исполняли его советы и исправляли жизнь свою по его указанию. Женщины, не имея возможности лично пользоваться наставлениями Иосифа²³⁸, спрашивали его советов письменно, или через своих духовников.

От внимания препод. Иосифа не укрывалось жестокое обращение господ со своими слугами. Всею силою христианских убеждений он старался внушить господам любовь и сострадание. «Доходит до меня слух, – писал он к одному вельможе, – будто ты весьма не милосерд и не жалостлив к своим слугам, будто они терпят великую нужду и скудость в телесных потребностях, страдают от голода и наготы. Поэтому я грешный, вспомнив твою веру к Пречистой и великие милости и любовь о Христе к нам нищим, осмелился напомнить тебе от Божественного Писания, как до́лжно господину обращаться со своими рабами».

«Св. Писание учит, – писал препод. Иосиф, – миловать их как братию, питать и одевать, заботиться о спасении душ их и наставлять их во всех благих делах. A горькая бедность доводит их до преступлений. Слово Божие страшным судом грозит тем жестокосердым, которые не заботятся о призрении и спасении подчинённых, и забывают, что всё – создание Господне, всё – плоть едина, все помазаны одним миром, и все в руке Господней, что Господь делает бедным, кого хочет, что все предстанем пред одним грозным Царём на нелицеприятном Его судилище, где жестокие буду осуждены на вечное мучение. Евангелие говорит: елика хощете, да творит вам человецы, тако и вы творите им (Мф.7:12). Тебя Великий Князь пожаловал: нужно и тебе быть милостиву к твоей братии, за это получишь от Господа награду, уготованную милостивым»²³⁹.

Убеждения Иосифа не оставались бесплодными. «Вся страна Волоцкая, – говорит один из древних жизнеописателей препод. Иосифа²⁴⁰, – к доброй жизни прелагашеся, тишины же и покоя наслаждашеся. И Иосифово имя, яко священие некое, во устех всех обношашеся». Иосиф помогал крестьянам не одними словами, но и делами. Имел ли кто из поселян нужду в семенах для посева, или лишался домашнего скота и земледельческих орудий, приходили к Иосифу, и он снабжал всем нужным. В один год, в Волоколамской области был голод. Не имея насущного пропитания, поселяне стеклись к обители Иосифа, прося хлеба. В продолжение всего этого несчастного времени, Иосиф питал около семисот человек, кроме детей. Чтобы дать приют некоторым из них, и особенно детям, Иосиф построил подле монастыря странноприимницу и при ней церковь в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, велел покоить болящих и страждущих, кормить всех бедных, поставил здесь особого строителя, и эта странноприимница получила название Богарадного монастыря. Когда истощились собственные средства монастыря; Иосиф, несмотря на ропот братии, делал займы и кормил бедных. В то же время убеждал и владетельных князей употребить свои меры для вспомоществования страждущим от голода²⁴¹. По устроению Промысла Божия, пожертвования препод. Иосифа в пользу бедных не остались без вознаграждения, для новых раздаяний бедным. Великий Князь Василий Иоаннович, лично удостоверившись в оскудении обители, обильными дарами спешил вознаградить издержки. Братья Великого Князя: Симеон, Дмитрий и Юрий, также присылали от себя пожертвования в Обитель Иосифа.

Из сих князей особенно расположен был к препод. Иосифу Юрий Дмитровский, почитавший его, как духовного отца. Однажды Юрий Иванович²⁴² оклеветан был пред своим братом в измене и намерении перейти в Литву. Уже грозила ему опала от Великого Князя. Припав к ногам старца Иосифа, Юрий умолял его дать совет, как поступить ему. Иосиф советовал искать примирения. Князь Юрий возложил на него ходатайство пред братом; потому что, по причине болезни, не мог сам ехать в Москву; и Иосиф отправил от лица своего ходатаями двух старцев: Кассиана и Иону, а в обители велел молиться об успехе их ходатайства. Просьба иноков была принята с благодарностью; и Великий Князь с любовью встретил своего брата, явившегося к нему с изъявлением полной покорности.

Благодать Божия, почивавшая в сем угоднике, нередко видимым образом обнаруживала своё присутствие в чудотворениях и дар пророчества. Духовный сын Иосифа, князь Волокский Иван Борисович, сделавшись болен, велел себя везти в обитель Иосифа. Жестокая болезнь быстро приближала его к смерти. Ненапутствованный святыми Таинствами, он впал в смертный недуг; все оплакивали его, как умершего. Пламенная молитва Иосифа дала ему силу встать с одра смертного, принести покаяние и причаститься Святых Таин. После сего он сделал распоряжение касательно своего имущества, – и тогда уже скончался.

В другой раз, увидев одного бесноватого, пр. Иосиф велел привести его в церковь, поставить подле своего места, заставил его творить молитву Иисусову, и, присоединив к тому свою усердную молитву, изгнал из него нечистого духа. Некогда сидел он в своей келье, и вдруг сказал брату, который у него прислуживал: «ныне, брат, за грехи наши под Оршею побито много православных». Это было в самый день оршанской битвы (8 сент. 1514 г.).

Преподобный Иосиф прославился не одними подвигами иноческими, но и ревностью о защите, православия. В 1470 г. открылась в Новгороде ересь жидовствующих, откуда она перешла в Москву и распространилась между духовными и светскими лицами. Иосиф, явился самым ревностным противником и искоренителем сей пагубной ереси.

До нас дошло два изложения еретического учения жидовствующих. Одно, вероятно, современное²⁴³ первому Собору (1490 г.) на сих еретиков; другое – в книге препод. Иосифа, именуемой: Просветитель. Оба изложения согласны в том, что еретики отвергали Божество Господа нашего Иисуса Христа, называя Его простым человеком. Поэтому не уважали Таинств и постановлений христианской Церкви, отвергали почитание Святых, поклонение иконам, не соблюдали постов, осуждали монашество. Что касается до сходства с иудейскими мнениями, то в первом изложении замечено только, что еретики боле держались Ветхого Завета и праздновали иудейскую пасху; a у преподоб. Иосифа прямо говорится, что они ожидали пришествия Мессии и потому учили, что нужно следовать закону Моисееву²⁴⁴.

Иосиф выступил на защиту православия уже тогда, как ересь была обличена Новгородским архиепископом Геннадием, и осуждена сперва митрополитом Геронтием, потом и митрополитом Зосимой, (1490 г. 7 окт.). Несмотря на то, она имела ещё многих приверженцев. Подозревали самого Зосиму в покровительстве еретикам. Дерзость их особенно усилилась после того, как народные ожидания, с 1492 годом, кончины мира рассеялись, и чрез это, как утверждали жидовствующие, Церковь будто бы теряла одно из оснований веры в Господа Иисуса, как в Мессию²⁴⁵.

Преподобный Иосиф вызван был на борьбу с еретиками Архиепископом Новгородским Геннадием. Геннадий давно находился с ним в частой переписке, и в знак своего доверия поручил ему заведывание делами церковными и сбором церковных доходов с Волоколамской области, уделяя часть их Иосифову монастырю. Стеснённый в своих действиях против еретиков покровительством ереси со стороны митрополита Зосимы²⁴⁶, Геннадий не мог выбрать себе лучшего помощника, как Иосифа, по его знанию Св. Писания и писаний Отеческих, по уважению, каким он пользовался везде за свою жизнь, и по его пламенной ревности к благочестию. Препод. Иосиф ревностно принялся за сие дело. Почитая еретиков за Иудеев, он издал несколько Слов, в которых доказывал, что обещанный миру Мессия явился в лице Иисуса Христа и есть Сын Божий по естеству, что воплощение Сына Божия для нашего спасения ничего не заключает в себе недостойного Бога и что, так как пришёл Мессия, закон Моисеев должен быть отменён. Он также защищал почитание святых икон, достоинство Писания и важность писаний св. Отцов Церкви, на которые нападали еретики.

Приготовляя это оружие против еретиков, Иосиф прежде всего считал нужным позаботиться об удалении покровителя еретиков, Зосимы. С этою целью писал он к Нифонту, епископу Суздальскому, другу своей юности, пользовавшемуся тогда всеобщим уважением²⁴⁷. Указав на гибельное состояние Церкви, Иосиф умолял Нифонта стать крепко за Христа, Его Пречистую Матерь и всё православное христианство, дабы своим примером возбудить ревность и в других. Представляя блаженную участь исповедников веры Христовой, убеждая его стоять за истину до крови. «С того времени, – писал он, – как воссияло солнце православия в земле нашей, у нас никогда не бывало такой ереси. Ныне и в домах, и на дорогах, и на рынке все – иноки и миряне с сомнением рассуждают о вере, основываясь не на учении пророков, апостолов и св. отцов, а на словах еретиков отступников христианства; с ними дружатся, учатся от них жидовству. А от митрополита еретики не выходят из дому, даже спят у него». Посему Иосиф убеждал пресечь всякое общение с лжепастырем, внушать и другим, чтоб они не приходили к нему и не принимали от него благословения. В заключение опровергал ложную мысль, что еретиков осуждать не до́лжно.

Нам не известно, действовал ли Нифонт по совету препод. Иосифа или нет: но мы знаем, что в 1494 г., 17 мая, Зосима как бы добровольно оставил престол митрополии и удалился в Троицкий Сергиев монастырь²⁴⁸.

Но и по удалении Зосимы оставались покровители ереси. Между ними замечателен был великокняжеский дьяк Феодор Курицын. По его просьбе послан был в Новгородский Юрьев монастырь архимандритом некто Кассиан, державшийся того же учения жидовствующих. В нём новгородские еретики нашли себе сильную опору, завели у него тайные собрания, в которых ругались над святынею христианскою. Ревностный Геннадий издал в это время несколько сочинений в опровержение иудейства²⁴⁹, и не без успеха употреблял свои средства против еретиков. Стеснённые им еретики бежали в Литву и Германию.

Пр. Иосиф также писал к В. Князю против некоторых еретиков²⁵⁰ и лично просил Государя²⁵¹ принять против них меры. Великий Князь обещался, – не скрывал, что знает о существовании ереси, – раскаивался в том, что прежде так слабо поступил с еретиками; говорил, что митрополит и епископы уже простили его в том; просил прощения у преподобного, Иосифа. Иосиф отвечал, что ревностью в настоящем случае отчасти он может загладить прежние опущения. Но прошёл целый год после этого разговора, а Великий Князь не принимал никаких мер против еретиков. Иосиф решился действовать на него через его духовника, архимандрита Андроникова монастыря, Митрофана, – писал к нему, чтобы он убедил Государя принять немедленно меры к искоренению ереси²⁵².

Наконец Государь согласился на представления духовенства. По его повелению, в декабрь 1504 г. открыт был в Москве второй Собор на жидовствующих. На сем Соборе присутствовал по временам сам Государь, а более сын его Василий Иоаннович. Иосиф был также приглашён на этот Собор, и сильно обличал еретиков, дерзнувших пред Собором защищать своё лжеучение. По повелению В. Князя, главные начальники ереси были преданы смертной казни; другие, с отсечением языка, сосланы в заточение; иные просто разосланы по разным местам²⁵³. Никоторые еретики, подвергавшиеся смертной казни, хотели избежать её раскаянием. Но пр. Иосиф, конечно, провидя, что прощением они воспользовались бы только для распространения зла, – представлял, что раскаяние, вынужденное страхом, не есть искреннее и правительство такого раскаяния не приняло.

После окончательного суда над жидовствующими, секта их постоянно ослабевала, хотя не вдруг ещё истребилась. Долго не мог умолкнуть оказавшийся на самом Соборе ропот на определение смертной казни некоторым из еретиков²⁵⁴, и ревнитель православия вновь должен был защищать своё мнение²⁵⁵. Его настойчивость оправдывалась непрекращающимися усилиями оставшихся еретиков снова буйствовать по-прежнему. Вероятно, в следствие подобных покушений, чрез семь лет после Собора пр. Иосиф ещё раз писал к В. Князю, чтобы он не дал погибнуть православному христианству от еретиков, и царским судом своим искоренил в конец злой плевел еретический²⁵⁶. Этим заключаются действия пр. Иосифа против ереси новгородской, в которых он показал себя ревностным поборником православия.

Пр. Иосиф принимал участие и в других делах церковных своего времени. Так в 1500 г. он был на Соборе, рассуждавшем о том, позволительно ли монастырям владеть недвижимою собственностью. В решении сего вопроса он, вместе с Серапионом, игуменом Троицким, старался согласить пользы Церкви и Государства²⁵⁷. В 1503 г. он присутствовал на Соборе, рассуждавшем о том, какие меры принять к прекращению беспорядков, усматриваемых между вдовьими священниками и диаконами. Так как многие были недовольны определением Собора, по которому вдовым священнослужителям не позволялось священнодействовать, если не хотят постричься в монашество: то Иосиф доказывал, что прибавление сего нового определения к прежним правилам не есть нарушение церковного порядка, что и в древние времена Соборы по временам дополняли и исправляли прежние церковные определения²⁵⁸.

Не успел ещё пр. Иосиф утешиться водворением мира в Церкви, для которого он так усердно трудился, как подвергся новым огорчениям в собственном своём монастыре. Главною причиною сих беспокойств был князь волоколамский Феодор Борисович. Он начал делать различные притеснения Иосифову монастырю. Во время приезда в монастырь требовал от игумена угощения, пиров и богатых подарков, брал под видом займа деньги, и не отдавал, сбирал в свою пользу доходы с монастырских имений, грозил сечь кнутом монахов, когда они приходили к нему просить о возврате взятых у монастыря денег. Избегая неприятностей, пр. Иосиф хотел было совсем оставить свой монастырь и идти в другое место; но просьбы иноков и долг совести защищать свою обитель от всяких обид заставили сердобольного настоятеля остаться в монастыре и просить заступления у Великого Князя Василия Иоанновича. Когда же и это не имело успеха, – князь Феодор, не уважая и ходатайства великокняжеского; тогда Иосиф, по примеру некоторых других монастырей²⁵⁹, решился перейти с своим монастырём под непосредственное покровительство Великого Князя.

Так как монастырь Волоколамский, по епархиальному управлению, был подчинён новгородскому архиепископу, то пр. Иосиф послал двух старцев просить на это дело благословения у архиепископа. Архиепископом в Новгороде был тогда Серапион, незадолго пред тем возведённый в этот сан из игуменов Троицкого Сергиева монастыря (1506 г.). В Новгороде в то время свирепствовала язва²⁶⁰. По повелению Государя, на время прекращено было всякое сообщение с этим городом потому и посланные Иосифа должны были возвратиться назад, не видавшись с архиепископом. Тогда Иосиф решился исполнить своё намерение и без благословения архиепископа неоднократно он писал о своих делах к митрополиту Московскому Симону и, потом прибыв сам в Москву, грамотою, писанною в виде духовного завещания, отдавал свой монастырь под покровительство Великого Князя²⁶¹. Василий Иоаннович, по соборному приговору, принял монастырь в своё заведывание и дал ему несудимую грамоту²⁶².

Переходом под покровительство Великого Князя пр. Иосиф освободил свой монастырь от притеснений князя Волоколамского. Два года протекло в мире. Но недоброжелатели пр. Иосифа воспользовалась сим случаем, чтоб восставить против него Новгородского архиепископа. Серапион, недовольный тем, что Иосиф перешёл из его епархии в другую, не получив на сие его благословения, ещё более раздражаем был внушениями друзей князя Волоколамского, которые представляли, что Великий Князь, приняв Иосифов монастырь в своё заведывание, нарушил тем права архиепископа Новгородского²⁶³. Поэтому, когда пр. Иосиф, по прекращении язвы, послал к архиепископу с извинением в своём поступке, Серапион не принял посланных, и сам послал отлучительную грамоту на Иосифа. Преподобный был тяжко болен, когда пришла эта грамота. Но уважая власть своего прежнего архипастыря, не смотря на опасную болезнь, не дерзнул приступить к приобщению Св. Тайн, дал знать об отлучении, на него наложенном от архиепископа Новгородского, митрополиту, Великому Князю и некоторым своим доброжелателям из вельмож. Великий Князь спрашивал Иосифа, как он думает поступить в этом случае для примирения с Серапионом? Получив от пр. Иосифа ответ, в котором он во всём полагался на волю Великого Князя²⁶⁴, Василий Иоаннович тогда же отрешил святителя Серапиона от архиепископии, вызвал в Москву и заключил его в Андрониеве монастыре²⁶⁵.

В июле 1509 г. созван был Собор для рассмотрения сего дела, на который призван был и Серапион. Иосифа не было. Сначала прочтена была отлучительная грамота Серапиона на Иосифа потом потребовали от него ответа: почему он отлучил Иосифа? Серапион указал на то, что Иосиф без его благословения перешёл к Вел. Князю, и потому самовольно лишил князя Феодора монастыря, принадлежавшего к его владениям, и вместо того, чтобы терпеть, как прилично иноку, обиды от князя, который волен в своём монастыре, хочет – грабит, хочет – жалует, Иосиф искал покровительства у мирской власти. Серапиона спросили: почему он сделал это, не объяснившись с митрополитом и Вел. Князем? Архиепископ отвечал, что он волен в своём чернице. Но это объяснение показалось недостаточным, и когда доказано было, что Серапион действовал по внушениям друзей князя Волоколамского, то Иосифу дали разрешительную грамоту²⁶⁶, а на Серапиона положили отлучение и приговором Собора объявили его лишённым престола архиепископии новгородской.

Спор сей между игуменом и архиепископом немало причинил смущения между современниками. Пр. Иосиф сам писал о святителе Серапионе: «всем людем жаль его», и, извиняя его поступок наветами друзей князя волоколамского и неосмотрительностью, быль уверен, что ему и на мысли того не бывало (то есть, чтобы подвергнуть Иосифа отлучению). Поэтому пр. Иосиф просил друзей своих, чтобы они позаботились объяснить законность его действования архиепископу, к которому он всегда питал уважение преимущественно пред всеми. И старанием обоюдных доброжелателей св. Серапион и пр. Иосиф примирились²⁶⁷. Сам князь Феодор Борисович раскаялся в своём обращении с Иосифом и, когда умер, был положен в Иосифовом монастыре, отказав ему в духовном завещании одну из лучших своих волостей²⁶⁸.

Пользуясь расположением Великого Князя, пр. Иосиф последние годы своей жизни провёл в мире. Но он подвергался тяжким и частым недугам. Пред концом жизни у него так ослабело зрение, что он с трудом видел, не мог ничего читать, едва мог ходить и в церковь, водимый и поддерживаемый братией. Чувствуя свою немощь и приближение к смерти, он вновь просил Вел. Князя охранять своим покровительством монастырь, насаждённый его по́том и трудами, и возращённый молитвами и слезами. «Божия, Государь, воля сталася надо мною грешным, – писал он к Вел. Князю, – послал Господь Бог немощь; уже, Государь, с одра не могу встать, а братии, Государь, ни духовно, ни телесно, ни монастырских дел не могу управить». Изобразив такое состояние своего здоровья, преподобный просил избрать на его место иного настоятеля, но не из других монастырей, а одобрял для сего Вел. Князю старцев своей обители. Незадолго пред кончиною, вероятно, вследствие соизволения Вел. Князя, он поручил братии избрать из среды себя преемника ему. Выбор пал на Даниила, старца, любившего нищету, пребывавшего в трудах, посте и молитвах. Пр. Иосиф утвердил сие избрание и после того часто беседовал со своим преемником об обязанностях его звания, завещал ему поступать во всём по духовной грамоте, самим преподобным написанной, а братии внушал иметь любовь и почтение к новому игумену.

В последние дни своей жизни пр. Иосиф принял великую схиму, и в совершенном уединении пребывал постоянно в молитвенной беседе с Богом. Во время церковного богослужения братия выносили его в храм; там, в уединённом месте, невидимый другими, он слушал церковную службу. 8 сентября 1515 г., приобщившись Св. Таин, он созвал всех братий, преподал им мир и благословение и, при последнем прощании, изрёк им утешительное обетование: «вот вам знамение, – сказал он, – если я получу некое дерзновение и милость у Господа, – место сие святое не оскудеет, и обитель распространится». На следующий день, который был воскресение, братия отпели у него в последний раз утреню в церкви богослужение ещё продолжалось, и в то время, как там начали петь «Святый Боже», пр. Иосиф, оградив себя крестным знамением, предал дух свой Богу, 75 лет от рождения.

Чтя великие подвиги преподобного Иосифа в жизни иноческой и в защищении православия, и последуя указаниям Божественным в чудесах, чрез него при жизни и по смерти явленных, Московский Собор в 1578 г., декабря 20, причислил пр. Иосифа к лику святых, и повелел в монастыре совершать ему службу. На Соборе, же 1591 г. 1 июля, служба, составленная пр. Иосифу, была свидетельствована Патриархом Иовом, внесена в Минеи, и велено праздновать повсюду его память²⁶⁹. Мощи преподобного Иосифа почивают под спудом в соборной церкви Иосифова Волоколамского монастыря.

Писания преподобного Иосифа, по большей части, тесно связаны с обстоятельствами его жизни, и в них отражается тот же дух, какой и в его жизни. Та же ревность о славе Божией и вечном благе своих братий, которая одушевляла его во всех делах, открывается и в его писаниях. Одни из них касаются его иноческой деятельности, другие – его борьбы с жидовствующими еретиками; прочие писаны по частным обстоятельствам его жизни, и по сношениям с различными лицами.

Как наставник иноков в подвигах благочестия, пр. Иосиф написал устав для своего монастыря, известный под именем Духовной Грамоты²⁷⁰. Бо́льшая часть правил в сем уставе заимствована из древних установлений, касающихся иноческой жизни, но подкрепляется у пр. Иосифа благочестивыми размышлениями и примерами из жизни древних и новых подвижников. Сюда же относятся:

2. Наказ пр. Иосифа одному старцу о уставе монастырском, и

3. Наказ старцам монастырским не держать хмельных напитков на гостиннице²⁷¹;

4. Послание к некоему вельможе, возбраняющему раб своих пострищи в чернцы;

5. Послание к архимандриту Макарию и другим о чернце разстригшемся;

6. Послание к некоему о Христе брату, еже coxpанити вся заповеди царствия ради небеснаго²⁷².

Несравненно важнее в догматическом отношении сочинения пр. Иосифа, писанные по поводу появления ереси жидовствующих. Он написал против сих еретиков XVI слов, которым, обыкновенно, даётся общее именование: Просветитель. В сих словах пр. Иосиф является богословом, основательно защищающим коренные догматы и постановления христианской Церкви местами Св. Писания и свидетельствами Отцов Церкви, а иногда объясняющим и своими умозаключениями. В предисловии к сей книге, изложив начало новгородской ереси, пр. Иосиф говорит о Соборе, бывшем против еретиков при Зосиме, и о нечестивых мнениях самого Зосимы. После сего, прерывая повествование, он занимается опровержением еретических мнений.

В первом слове говорит о Св. Троице. Сначала приводит места Св. Писания Ветхого Завета, указывающие вообще на таинство Св. Троицы, потом собирает свидетельства, доказывающие Божество Сына Божия и Духа Святого.

Во втором слове пр. Иосиф доказывает пророчеством Иакова (Быт.49:10) и Даниила (9 гл.), что Мессия уже пришёл; приводит предсказания Пророков о распятии, воскресении и вознесении Господа Иисуса Христа, и указывает исполнение их.

В третьем слове доказывает отмену закона Моисеева сначала соборным определением Апостолов (Деян.15 гл.), потом предсказаниями Пророков об отмене древнего закона и об установлении нового, под которым до́лжно разуметь закон христианский.

В четвёртом слове доказывает, что воплощение Бога Слова и возможно, и необходимо, и не заключает в себе ничего недостойного Бога.

В пятом слове доказывается, что нужно изображать на иконах Св. Троицу; ибо Аврааму действительно явилась Св. Троица.

В шестом и седьмом слове говорится об основании и образе почитания св. икон и другой святыни.

В восьмом и девятом слове пр. Иосиф говорит о втором пришествии Христовом. Здесь раскрывает ту мысль, что время пришествия Господня есть тайна; а если у кого из древних писателей церковных и встречается предположение об определённом времени пришествия Христова, то это – человеческое самоизмышление, а не учение Церкви.

В десятом слове защищается важность писаний Отцов Церкви, и особенно св. Ефрема.

В одиннадцатом слове доказывается достоинство монашества, и в 4-х главах разрешаются возражения еретиков против монашества.

В двенадцатом слове свидетельствами Отцов Церкви и примерами из церковной истории доказывается, что проклятие еретическое недействительно²⁷³.

В тринадцатом слове доказывается, что еретиков до́лжно не только подвергать суду церковному, но и проклятию, а власть гражданская обязана подвергать их и наказаниям, когда они наносят вред Христовой Церкви. Примерами древних иноков пр. Иосиф доказывает, что и инокам до́лжно стараться об истреблении ереси.

В четырнадцатом слове говорится об обязанности всех православных объявлять правительству о еретиках, чтобы не сделаться их сообщниками.

В пятнадцатом слове Иосиф доказывает, что не всякого еретика, тотчас же после покаяния, можно допускать к общению с Церковью, но нужно различать свойство и тяжесть ереси и отступления от веры. Рассматривая действия новгородских еретиков после Собора, бывшего на них при Зосиме, до которого Собора, доказывает, что с сими еретиками нельзя поступать снисходительно.

В шестнадцатом слове Иосиф старается доказать, что покаяние, вынужденное страхом наказания, не освобождает кающегося от наказания.

Во время борьбы Иосифа с жидовствующими писаны им Послания:

1, к архимандриту Вассиану о Св. Троице²⁷⁴;

2, к Нифонту еп. Суздальскому;

3, к Митрофану архимандриту Андрониковскому²⁷⁵;

4, к инокам о повиновении соборному определению²⁷⁶;

5, к Великому Князю Ивану Васильевичу на еретика Кленова²⁷⁷,

6 и 7 послания к Великому Князю Василию Ивановичу против еретиков²⁷⁸.

Пр. Иосиф писал несколько Посланий по поводу спора со св. Серапионом:

1, к Великому Князю Василию Иоанновичу²⁷⁹;

2, к митрополиту Симону²⁸⁰;

3, к Василию Андреичу Челяднину²⁸¹;

4, к Борису Васильевичу Кутузову²⁸²;

5, к Ивану Ивановичу Третьякову²⁸³.

По частным сношениям с разными лицами писал он:

1, два послания к Юрию Ивановичу Князю Дмитровскому²⁸⁴;

2, к некоему вельможе о помиловании рабов²⁸⁵;

3, три послания к вельможам, детям духовным о эпитимиях²⁸⁶;

4, послание к некоей княгине вдове;

5, послание о вельможах;

6, послание к иноку, иконописцу, с приложением трёх слов об иконах²⁸⁷.

Во всех писаниях Иосифа видно знание Св. Писания и обширная начитанность в писаниях Отцов и учителей Церкви, известных тогда в переводе на славянском языке²⁸⁸.

Чтобы ближе познакомиться с писаниями пр. Иосифа, извлечём из них некоторые мысли его о предметах догматических и нравственных, на которые он более обращал внимания в своих сочинениях. Для вразумительности, передадим слова его в русском переводе; представим же здесь учение пр. Иосифа:

1, об источниках христианского учения;

2, о Святой Троице;

3, о воплощении Сына Божия;

4, о почитании св. икон и храмов;

5, о монашестве;

6, об общественной молитве и 7, вообще об обязанностях христианина.

Как святые пророки уставили ветхий Закон, по повелению Бога Отца Вседержителя, и Единородного Сына Его, Господа нашего Иисуса Христа и Святого и Животворящего и Всесильного Духа, так и Божественные Апостолы уставили новый Закон, по повелению того же Бога Отца и Сына и Св. Духа. И то, что в Ветхом Завете было недостаточно, божественные апостолы дополнили в новом Законе святым Евангелием. Подобно сему преподобные Отцы наши оставили нам многие писания и Божественные предания, споспешествуя Евангельскому и Апостольскому писанию. Ибо не многие по числу, божественные Апостолы, поставленные учителями всему миру, заняты были Божественною проповедью, и предали и написали только не многое и самое нужное. Прочее же всё написали и предали преемники святых апостолов святители и преподобные отцы и учители. Их писания не содержат ничего чуждого, или противного пророческому, евангельскому и апостольскому учению. Как от пророков и апостолов, так и от преподобных и богоносных отцов наших равно мы приняли всё благое. Как у всех в виду была одна слава Святой Троицы, так и одна мысль о добродетели у святых пророков и апостолов, и у преподобных отцов наших; один подвиг – укрепить колеблющееся и утвердить благочестие; одно непрестанное дело – спасение душ. Все они возвеличили Бога на земле; утвердили и слово истины. Все подъяли подвиги и труды, борясь на Востоке и Западе; и мы все прияли пользу как от пророческих, Евангельских и Апостольских писаний, так и от писаний преподобных Отцов наших, которые уяснили веру и отогнали зловерие, которые, как воины небесного Царя, души свои положили о пастве, пролив кровь свою за веру²⁸⁹.

Всякий христианин должен веровать, как он крестился, – во имя Отца и Сына и Св. Духа, во едино существо и естество, и Божество, и едино царство, начало и крепость, и три ипостаси²⁹⁰, т. е. Лица, которые называют и Образами и Собствами. Ибо иное есть ипостась, иное – существо. Существом называется то̀, что обще трём Ипостасям; ибо три Лица Божества имеют одно существо и естество. А ипостасью называется естество с личными свойствами. Ибо иное Отец, иное Сын, иное Дух Святой: – это Ипостаси, a не естества. Ибо и Отец и Сын, и Дух Святой – одного и того же естества и существа. Но Отец не рождён, Сын есть рождение Отца, как свет солнца, как слово от ума. Дух Святой есть исхождение Отчее. Свойство Отца есть нерождение и именование Отцом; свойство Сына – именование Сыном и рождение от Отца; свойство Духа Святого есть именование Духом и исхождение от Отца. Все Лица имеют одно хотение, одно действие, одну благодать, одну силу, один свет. Потому мы исповедуем одного Бога, а не трёх.

Отец, Сын и Святой Дух не слитно и не раздельно друг в друге пребывают; но каждое Лицо сохраняет Своё свойство, Одно – отечество, Другое-сыновство, Третье – исхождение. Если кто спросит, что есть Отец? Мы отвечаем: (по естеству) то же, что Сын и Дух Святой, но (лично) пребывая Отцом. Если спросят: что есть Сын? Скажем ему: то же, что Отец и Дух Святой, но пребывая Сыном. И Дух Святой есть то же, что Отец и Сын, но пребывая Духом Святым²⁹¹.

В Божественной Троице ни одно Лицо не прежде и не после другого. Первый Великий свет есть Отец, Бог не рождённый... Свет есть и Сын, как Сам глаголал: Аз есмь свет миру. Свет и Дух Св., истинный и животворящий, Бог совершенный, единосущный Отцу и Сыну. Хотя же Отец и Сын и Дух Святой равны между Собою во всём; однако же начало и вина Сына и Духа Святого есть Отец, а не Сын начало и вина Отца, и не Дух Святой начало и вина Сына, ниже Сын начало и вина Духа Святого²⁹².

Так как преподобный Иосиф раскрывал учение о Святой Троице в споре с еретиками жидовствующими, то свидетельства Св. Писания о троичности лиц в Божестве заимствует он единственно из Ветхого Завета. Впрочем, замечает, что сие учение в Ветхом Завете изложено не ясно и в гадании; потому что Иудеи склонны были к многобожию. И потому нужно было их приучить прежде к вере в единого Бога, чтобы отсюда возвести к вере в Триипостасное Существо. Потому же Моисей не говорил и о сотворении Ангелов, чтобы Иудеи не обоготворили их.

Указание на таинство Святой Троицы преподобный Иосиф находит в следующих местах Ветхого Завета: Быт.1:26, 11:7, 18:22, 19:24; Исх.33:19, 34:5–6. Ис.6:3. Так объясняет преподобн. Иосиф Быт.1:26. «Когда Бог восхотел сотворить Адама, Он сказал: сотворим человека по образу Нашему и по подобию. Почему не сказал: сотворю, а – сотворим? Сим показывает, что Божество имеет три Лица, a не одно; а словами: по образу, а не по образам, показывает единое существо Св. Троицы. Сотворим, сказал, человека. Кому же Он говорит? Не другому кому, как Единородному Сыну и Святому Духу».

Еретики возражают: «нет! – Бог Сам Себе сказал; другого никого при Нём тогда не было».

Что безумнее сего? Отвечает преподобный Иосиф. Какой зодчий или древоделатель или кожевник, трудясь один над сосудом, или над каким-нибудь делом, когда никто не помогает ему, говорит сам себе: сотворим себе, сосуд или сделаем себе орало, или устроим обувь; не станет ли он скорее молча делать своё дело? Это ложь, а не истина; так делают безумные, a не мудрые. Почему Бог не сказал: сотворим небо, сотворим море? Но что говорит? Да будет небо, – и явилось небо.

Так и всё творение совершил Он, одним словом. С человеком же было не так; сотворим, сказал, человека.

Ясно, что Бог говорит другому Лицу, и беседует с Ним, как с советником. А кто советник Богу? На это ответ дадут пророки. Исаия говорит, что советник есть Иисус Христос, Сын Божий по существу, а не по благодати. Ибо Исаия сказал: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам; и нарицается имя Его: велика совета Ангел, Бог крепок, Владыка, Князь миру, Отец, будущаго века (Ис.9:6).

Опять Иудей безстудствуя утверждает, что Бог говорил это к Ангелам. Но если бы говорил к Ангелам; то не было бы написано: сотвори Бог человека, по образу и по подобию Божию сотвори его (Быт.1:27); человек был бы сотворён по подобию и по образу Ангельскому. Когда Бог сотворил тьмы тем Ангелов, и тысячи тысяч Архангелов, не потребовал советника; ужели, желая сотворить одного человека немощного и малого, потребовал в советники Ангела! Ангелы, как творение, не действовали с Богом²⁹³.

Так же подробно преподобный Иосиф доказывает, что Аврааму в виде трёх странников явилась Святая Троица. «Всякий, – пишет он, – кто читает Св. Писание, знает, что много раз Бог, являлся Святым: но когда является Бог один, тогда так и Писание повествует; а когда является с Ангелами, то и Писание говорит об этом. Ною явился Бог один, Аврааму много раз являлся Бог один, равно и Моисею. Но когда явился Иакову на лествице с ангелами, и Исаии сидящим на престоле и окружённый предстоящими Ему серафимами, и Даниилу как Ветхий деньми, Которому тьмы тем, предстояли, то так и свидетельствует Писание. Но здесь Писание не говорит, чтобы Бог явился Аврааму с двумя ангелами. Что же говорит? Явися же Аврааму Бог. Воззрев очима своима, виде, и се трие мужи стояху над ним: и притече. в сретение им, и поклонися до земли, и рече: Господи, аще обретох пред Тобою благодать, не мини раба Твоего, и проч. и предложи Им, и ядоша, сам же стояше пред Ними (Быт.18:1–8). Сидели Трое на одном месте, равные главою, равные честью, и ни один из них не был ни больше ни меньше другого; равное послужение и поклонение Они приняли от Авраама». Что действительно Святая Троица явилась Аврааму в виде трёх мужей, преподобный Иосиф доказывает ещё тем, что Авраам говорит с посетителями то как с тремя, то как с одним. Так: Господи, аще обрел есмь благодать пред Тобою, говорит к одному; а говоря: да омыются нозе ваша, говорит к трём. Так говорит Авраам не просто; но видя трёх, а именуя одним Господом, показывает единство Божества; говоря же к трём, показывает, что Божество имеет три Ипостаси, три Лица. И ка̀к Аврааму не признать Бога в трёх явившихся мужах, когда Явившийся повторил ему от Своего Лица обетование, которое прежде дал сам Бог, и назвал Авраама рабом Своим? Какой простой странник мог бы назвать рабом Авраама, у которого было много рабов и богатства?

Если два мужа, которые были с Богом, впоследствии называются Ангелами, то это потому, что о Сыне и Святом Духе говорится в Св. Писании, что Они посылаются от Отца. Как Бог Отец, творя человека, советовался с Сыном и Духом Святым, и по совету с Ними смешал языки после столпотворения; так, и, желая разрушить Содом и спасти праведника от смерти, послал Сына и Святого Духа, показывая тем единую власть и единое хотение Святой Троицы²⁹⁴.

Представив в Ветхом Завете указания на таинство Святой Троицы, пр. Иосиф после сего доказывает личность и божественность Сына Божия местами Ветхого Завета Чис.24:17; Втор.18:18–19; Пс.2:7–8, 44:7–8, 71:6–8, 101:26–28, 109:1, 3–4, 117:26; Ис.7:14, 11:12, 28:16; Иер.30:9; Дан.9:24; Мих.5:2; Зах.9:9–10.

Представим объяснение некоторых из сих пророчеств, какое находится у преподобного Иосифа. В псалме 44-м сказано (ст. 8): престол Твой, Боже, в век века, и проч. ст. 7 и 8. Что слова: престол, Твой, Боже, в век века, относятся не к Отцу, а к Сыну – это видно, говорит пр. Иосиф, из последующих слов: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих. Нигде не пишется, чтобы Отец помазан был, но Единородный Сын Божий помазан был по человечеству. Давид говорит о Нём: Ты еси Иерей во век по чину Мелхиседекову (Пс.109:4); если Он был Иерей, то и помазан. И как Мельхиседек был священником не по закону Моисееву; так и Владыка Христос. Ап. Павел говорит о Нём: Христос пришед Архиерей грядущих благ, большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, сиречь, не сея твари, ни кровию козлею, ниже телчею, но Своею кровию, вниде единою во Святая, вечное искупление обретый (Евр.9:11–12). О Нём-то и говорит пророк: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой. Помазалась Господня плоть пришествием Святого Духа; – это и есть елей радости. А под словами: паче причастник Твоих, разумеются все человеки: ибо всем людям даётся отчасти некое общение Духа; на Сына же сошёл Дух Святой, и пребысть на Нем, как и Сын всегда неразлучен с Духом по единосущию с Ним – скажут, что слова: помаза Тя, Боже, Бог Твой относятся к царю или первосвященнику ветхозаветному, потому что и они называются богами. Но если бы это было сказано о царе, или первосвященнике, то не было бы прибавлено: престол Твой, Боже, в век века; ибо их престол был не вечен, но погиб вместе с царством. Один только Единородный Сын Божий и Господь наш Иисус Христос имеет престол в век века, и к Нему сказано: престол Твой, Боже, в век века.

Подобно сему говорит тот же Пророк: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, Дóндеже положу враги Твоя подножие ногама Твоими (Пс.109:1). Дондеже не означает здесь предела времени, но это есть обыкновенное выражение Св. Писания. Так Бог чрез пророка сказал: Аз есмь, Дóндеже состареетеся, Аз, есмь (Ис.46:4). Очевидно, что здесь бытие Божие не ограничивается старостью человеческой.

Поскольку слова: седи, одесную Мене, относятся к Богу, a не к простому человеку, и означают не временное, а вечное сидение; то прибавлено: из чрева прежде денницы родих Тя. Выражение: прежде денницы, означает то, что Он был прежде век и прежде лет; а слова: из чрева, показывают единство существа и естества, т. е. не отынуду, но от Моего естества Он родился²⁹⁵.

Давид же пророчествовал о Мессии: снидет яко дождь на руно (Пс.71:6–7). Иудеи говорят, что это сказано о Соломоне. Но слова Давидовы не могут идти к Соломону. Соломон сошёл не как дождь на руно, но так же, как говорит Давид отец его о себе: се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя (Пс.50:7). Если Давид зачат в беззакониях, то тем паче Соломон, как рождённый от жены, впадшей в прелюбодеяние. И не во веки имя его благословенно, и не с луною отъимется, и не поклонишася ему вси царие земстии, и не поработают ему вси язы́цы, но он согрешил пред Господом, отступил от Него, и поклонился идолу моавскому и Астарте, идолу сидонскому²⁹⁶.

В доказательство личности и Божественности Святого Духа преподобный Иосиф приводит следующие места Ветхого Завета: Быт.1:2; Иов.33:4; Пс.32:6, 50:13; Ис.11:2–3, 48:16, 61:1, 10; 4Цар.2:9; Числ.11:25; Иоил.2:28–29; Зах.1:6, 4:6; Дан.4:5–6 – Собрав свидетельства в подтверждение Божественной личности Духа Святого, Иосиф говорит в заключении: Если Дух Святой Елисею даровал силу творить чудеса, Иезекиилю показал восстание мёртвых, Иисуса Навина исполнил премудрости, Веселиила исполнил разума и художества, Сошёл на 70 старцев и дал им дар пророчества, Моисея соделал законодателем и, по Иоилеву пророчеству, излился в последние дни, Даниила соделал премудрым, Исаию освятил, Иеремию избрал от чрева матерного; – то как Он Может быть духом, разливающимся в воздухе²⁹⁷?

Что Дух Святый исходит от единого Отца, а не вместе и от Сына, об этом свидетельствует, говорит пр. Иосиф, сама Истина – Господь наш Иисус Христос. Егда же, сказал Он, приидет Утешитель. егоже Аз послю вам от Отца, Дух истины, Иже от Отца исходит (Ин.15:26).

Смотри: Он не сказал: от Меня исходит. И в другом месте говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите, и Аз, умолю Отца, и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век, Дух истины (Ин.14:15–16); и ещё: сия глаголах вам в вас сый. Утешитель же Дух Святый, егоже послет Отец во имя Мое, – Той вы научит всему (Ин.14:25–26). Спаситель нигде не говорит: Дух Святый исходит от Отца и от Меня.

Еретики говорят, что Иисус Христос не приписывал Себе исхождения Святого Духа по смирению, как человек. Но Иисус Христос, обещая послать Духа Св., говорил не как человек, но как Бог; ибо человек не может послать Бога – Духа Святого.

Говорят ещё, что, когда Иисус Христос, дунув на учеников Своих, сказал: примите Дух Свят (Ин.20:22); то этим показал, что Дух Святой исходит и от Сына. В опровержение сего возражения пр. Иосиф вмести с св. Афанасием Великим замечает, что, когда Иисус Христос, дунув сказал ученикам: приимите Дух Свят, то дал не существо Святого Духа, но дарование духовное. Ибо, сказав: приимите Дух Свят, прибавил: имже оптустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся. Ясно, что дуновение было дарование власти вязать и решить, а не ипостась и существо Духа Святого. Св. Писание не редко называет Святым Духом и дары духовные. Так Исаия пишет о Христе: и почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, и исполнит Его дух страха Божия (Ис.11:2–3). Но здесь разумеются не семь духов, но семь даров Духа. Ибо Духовное естество само не разделяется, но разделяет дарования.

В заключение пр. Иосиф подтверждает исхождение Духа Святого от одного Отца всеобщею верою Церкви, и приводит слова Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Григория Нисского, Григория Двоеслова, Иоанна Дамаскина, Дионисия Ареопагита, Епифания Кипрского, Григория Чудотворца, Дамаса Папы Римского, преподобного Фалассия, Кирилла Александрийского, Кесария брата Григория Богослова, и Германа Патриарха Константинопольского (XIII столетия)²⁹⁸.

Говоря о таинстве воплощения Сына Божия, преподобный Иосиф имел в виду еретиков, которые утверждали, что воплощение Сына Божия не нужно и не достойно Божества.

Не мог ли Бог, говорили еретики, избавить человека от власти диавола Своим всемогуществом?

Преподобный Иосиф отвечает, что всё возможно для Бога, и Божественной Его воле ничто не может противиться; но правда Божия и бедственное состояние падшего человека требовали, чтобы Сам Бог сошёл на землю и воплотился.

Бог сотворил человека правым; но человек пал. Беззаконие наполнило землю; последовало наказание: потоп поглотил род человеческий, исключая Ноя с семейством. Люди снова отступили от Бога. Бог дал им закон, посылал пророков, но и «они не могли помочь, ибо были люди и подлежали греху, а избавителю нужно быть безгрешному». Итак, что же?

«Скорбел Бог, создавший человека, но не хотел исторгнуть его силою из власти диавола. Поскольку Бог праведен, и Сам полагает законом правду; то не хочет и самому диаволу сделать насилия; ибо, если бы победил диавола Божественною силою, как мог, то диавол стал бы творить изветы. Смотри же, что Он делает? Сам Бог, Божие Слово, Предвечный, Невидимый, Необъятный, Бестелесный, от Начала Начало, от Света Свет, Источник жизни и бессмертия, Образ Первообразного, от Живота Живот, ради нас человеков облёкся плотью и соединился с разумной душою, да освятит Своею душою наши души, и Своею пречистою плотью нацелит нашу плоть падшую их осквернённую; седлался совершенным человеком, кроме греха, родился от чистой Девы и от Святого Духа, очистив прежде душу и плоть Девы Духом Святым».

Чтобы объяснить, как Божество чрез воплощение не причастилось человеческой немощи, Иосиф сравнивает воплотившееся Божество с огнём в раскалённом железе, и с солнцем, освещающим и осушающим места гнилые и нечистые. «Как огонь не принимает свойства железа, которое чёрно и холодно; но железо, будучи раскалено, принимает вид огня, делается светлым, а не омрачает огонь, само раскаляется, а не охлаждает пламя: так и человеческая плоть Господа причастилась Божества, но не передала Ему своей немощи. Не видишь ли, что солнце проникает и в нечистые места, освещает скверное, но не принимает зловония, а напротив иссушает гниющее и очищает скверну? Что̀ же ты боишься, что бесстрастное и нетленное Естество приймет от нас какую-либо скверну?»

Ка̀к и каким образом вочеловечился Бог Слово – это тайна повторяет пр. Иосиф с древними отцами, – тайна непостижимая для самой Рождшей Господа, и для высших небесных существ, и для первого по Первом. Ка̀к же пытаться постигнуть эту тайну человеку, который и того не знает, как бывает человек?

По двоякому рождению своему, первому предвечному, безлетному и бесплотному от Отца, и второму бессемянному от Девы и от Святого Духа, Иисус Христос имеет два естества, – Божеское и человеческое, имя одно лицо (состав). Он один есть Сын Божий и Сын Девы, Бог и человек в двух естествах; единосущен Отцу по Божеству, и единосущен Матери по человечеству; имеет два действия – Божеское и человеческое, и две воли, т. е. хотения, Божеское и человеческое. Как Бог, творил Он дела Божественные, – воскрешая мёртвых, просвещая слепых и творя иные многие неизречённые чудеса и знамения. Но имел и человеческую волю; ибо принял человеческую душу, и душевные действия и страсти в удостоверение истинного, а не приведением бывшего вочеловечения, будучи свободен от злых страстей, которые сквернят нашу жизнь, как недостойных пречистого Божества Его. Пострадал, будучи в двух естествах. Плотью висел на кресте, плотью страдал, плотью умер, а Божество Его оставалось не причастно страданиям. Хотя Безсмертный и умер плотью, и Божественная душа отделалась от пречистого тела Его, но Божество не разлучалось от плоти. Сам, всемощный Бог, был со Отцом на престоле, и с телом во гробе, и с душою сошёл во ад, проповедал всем душам, находящимся во аде, путь ведущий к вечной жизни, и веровавших в Отца, Сына и Святого Духа воевал с Собою, а не веровавших оставил в аде, как сделал Он на земле, – веровавших спас, а не веровавших осудил. И ученикам явился плотью нетленною и уже обожжённою по воскресении, вознёсся с плотью на небеса, и сел одесную Отца с обожжённою плотью. Святым Своим ученикам и апостолам послал Духа Святого, а они весь мир просветили и привели к богоразумию, и так спаслись все (истинно верующие), и доныне спасаются учением их от востока солнца до запада, благодатию, вочеловечением и неизреченною премудростью Спасителя нашего²⁹⁹.

Преподобный Иосиф, говоря о почитании св. икон, прежде всего отклоняет то возражение, что в Ветхом Завете запрещены были иконы.

Бог, сказав: да не сотворите себе всякого подобия, запрещал сим, говорит пр. Иосиф, делать такие подобия, какие делали язычники. Они творили кумиры волхвам, прелюбодеям, гадам, называли их богами и покланялись им, и говорили: вот боги наши, и нет Бога, кроме них. А если сотворишь достойное подобие в честь и славу Божества, то не погрешишь. Сам Бог повелел Моисею сотворить многие подобия. Сначала велел ему сделать скинию во образ небесного, Херувимов из золота, ковчег из негниющих древ, две скрижали каменные, сосуд с манною и жезл Ааронов, а потом, и по стенам, и по запонам велел нашить Херувимов из золота. Этим изображениям покланялись сам великий пророк и законодавец Моисей, богоотец царь и пророк Давид, потом Иона, Даниил и Ездра. Писание свидетельствует, что Моисей и все люди, видя, что столп облачный стоит пред дверьми скинии, поклонились (Исх.33:10). Потому поклонились, что Бог, невидимый по естеству, ради нашей немощи облачался в столп огненный и приходил в этом свете в скинию, – вместо ризы имея свет облачный, как говорит пророк: одеяйся светом яко ризою (Пс.103:2), а вместо селения небесного имея скинию. Неужели не мог Бог беседовать с людьми и вне скинии? Но Он хотел с самого начала показать честь и славу Божественной Церкви, и научить нас, что где Церковь Господа Бога Вседержителя, там и Он присутствует. Кто же не поклонится месту, где присутствует Бог? И евреи, видя столп облачный над скинией, покланялись.

Так и Давид говорит к Богу Вседержителю: и поклонюся ко храму святому Твоему (Пс.137:2). Вниду в дом Твой, и поклонюся ко храму святому Твоему во страсте Твоем (Пс.5:8). Возносите Господа Бога нашего, и покланяйтеся подножию ногу Его, яко свято есть (Пс.98:5). Подножие здесь названа Церковь, высшая всякого создания и дыхания земного, так именуемая и пророком Иеремиею: како омрачи во гневе Своём Господь дщерь Сионю, и сверже с небесе на землю славу Израилеву, и не помяне подножию ногу своею в день гнева и ярости своея (Плч.2:1)? Если Моисей и Давид покланялись Церкви, то очевидно, что и все люди покланялись с ними, видя, что законодавец и пророк и царь, посланные от Бога, покланялись Церкви. Когда Соломон создал храм и внёс в него все божественные и священные вещи, то есть, кивот, скрижали, стамну и пр.: тогда исполнился славы храм Господень; и священники не могли стоять на службе. А народ со всех сторон собирался покланяться Церкви. Писание говорит и о Данииле пророке, что он в Вавилон в три времена дне бяше преклоняя колена своя противy Иерусалима, моляся и исповедаяся пред Богом своим (Дан.6:10). Неужели пророк покланялся камням и стенам городским? Ясно, что он покланялся божественному храму, несомненно зная, что где Церковь Бога Вседержителя, там и место Его селения, как Господь сказал к Соломону: освятих храм сей, егоже создал еси, еже положити имя Мое ту и сердце Мое во вси дни (3Цар.9:3). А если известно, что Бог во храме, то как не покланяться храму? Поэтому тот, кто покланяется храму Божию, покланяется самому Господу Богу.

Мы почитаем иконы и другие священные вещи потому, что благодать Божия благоволила сообщаться чрез них. Как при Ное Бог мог без ковчега спасти Ноя, – но устроил ему спасение бездушною и рукотворной вещью; Бог мог спасти евреев от угрызения змеиного без медного змия, но воздвиг змия: так и нас спасает ради видимых и святых икон и других божественных вещей. Делая иконы, мы не идолов творим, и не говорим святым иконам: вот боги наши! И не делаем Бога серебряного или золотого, но сооружая из золота, серебра или другого вещества святой и животворящий крест, или божественные иконы, называем их святыми и честными в честь и славу Божию и святых Его. Как Иаков поклонился не жезлу Иосифову, но отдал почтение держащему жезл Иосифу, и как иудеи, почитая две скрижали каменные и двух Херувимов золотых и другие вещи храма, воздавали почтение не камню, золоту или дереву, но Богу, устроившему сие: так и мы, кланяясь честному кресту, божественным иконам и прочим священным вещам, сотворённым в честь и славу Божию, покланяемся не золоту и дереву, но Христу и святым Его. Многим предметам мы покланяемся, но не называем их Богом. Покланяемся царям и князьям, но не называем их богами; покланяемся и друг другу, не называя богами. И если в Ветхом Завете покланялись Церкви, сделанной руками человеческими, и другим божественным вещам, которые Бог повелел сотворить во славу Свою; то тем более ныне, во времена новой благодати, до́лжно покланяться Церкви, сделанной руками человеческими, и образу Господа нашего Иисуса Христа и святых Его.

Показав основание почитания Церкви и св. икон, преподобный Иосиф излагает причины, в особенности побуждающие нас покланяться иконе Святой Троицы, Спасителя, Божией Матери, святых мужей, и св. мощам. Образ Святой Троицы, прибавляет он, должно изображать потому, что Пресвятая Троица благоволила явиться Аврааму в виде трёх странников. До́лжно изображать Господа нашего Иисуса Христа, потому что Он Сам на память о Себе оставил верным образ Свой, посланным Им к Авгарю, много лет лежавшему на одре болезни и исцелившему от одного прикосновения и сему образу. Сей образ видели божественные ученики и Апостолы Его, и как видели, так и написали Его, и последующим христианам заповедали писать, и почитать Его, и покланяться ему. Много было неизреченных знамений и чудес от пречистого Его образа, и даже доныне бывает, потому что с образом Его неразлучна сила Божества Его. Святой Апостол и Евангелист Лука написал иконы Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Его Матери. Последуя сему, мы пишем и почитаем изображения Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Его Матери, равно и образы святых и богоносных мужей, которые были честны и возлюблены Богу, как древние праведники, пророки и патриархи, которые воскрешали многих мёртвых, просвещали очи слепых, изгоняли бесов и творили многие чудеса о Боге. И Давид говорит о них: мне зело честни быша друзи Τвои, Боже (Пс.138:17); и ещё: честна пред Господем смерть преподобных Его (Пс.115:6); и: дивен Бог во святых Своих (Пс.67:36). А Соломон говорит: праведницы во веки живут (Прем.5:15). И Господь наш Иисус Христос говорит о них: вы друзи Мои есте (Ин.15:14); приемляй вас Мене приемлет (Ин.13:20); и также: слушаяй вас, Мене слушает (Лк.10:16). Поэтому, если увидим храм какого-либо святого, или часть от ризы, в которой подвизался святой угодник, или кость от тела его, или персть от гроба его; то всё сие почитаем как святое, с любовью целуем и со страхом покланяемся сему, потому что и это всё священно и исполнено божественной благодати Святого Духа. И ради сих божественных вещей воздаём мы почесть Богу. Изображая святых на иконе, мы не вещь чтим, но от видимого образа ум наш божественным желанием и любовью возносится к тем, ради которых благодать Божия совершает неизречённые чудеса и знамения. Телеса праведных суть храм Святого Духа; персть их и кости полны Божественной благодати, и как при жизни праведники имели от Владыки духовное дарование творить силы и чудеса, так не лишились этой силы и по разлучении души с телом. Потому и не называем их мёртвыми³⁰⁰.

Начатки иноческой жизни преп. Иосиф находит ещё в Ветхом Завете. Он пишет, что прежде Закона и в Законе, и в благодати Господа нашего Иисуса Христа была иноческая жизнь, и удостоена почести, как высший род жизни. Прежде закона Моисеева был девственник чудный Мелхиседек. Во время Закона были девственниками великий в пророках Илия и его ученик Елисей, которые жили иночески в пустыне. Пророки Иеремия и Даниил и три отрока были также девственники, и жили в посте и воздержании.

Потом препод. Иосиф, на основании свидетельства Иосифа Флавия, указывает на Ессеев, удалявшихся брачного союза и проводивших жизнь в посте и молитвах. – На пределах Ветхого и Нового Завета находится великий Пророк Предтеча Иоанн, представивший начало и образ иноческого жития в Новом Завет. Сам Иисус Христос, родившись от Девы, отдал сим предпочтение девству. Сам не имея, где главы приклонить (Мф.8:20), заповедал последователям Своим отречься от себя для Него (Мф.16:24), искать прежде всего царствия небесного (Мф.6:33), не стяжать ни сребра, ни двух риз (Мф.10:9–10), и для приобретения высшего совершенства раздать имение своё нищим (Мф.19:21). Он же говорил, что суть скопцы, иже скопишася царствия ради небесного (Мф.19:12). Апостолы Иоанн Богослов, Иаков, Павел, Филипп, и Андрей Первозванный были девственники. Апостол Павел прямо говорил: хощу, да вси человецы будут, якоже и аз (1Кор.7:7); не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви, а оженивыйся печется, како угодити жене (1Кор.7:32–33). Вдаяй браку дщерь свою добре творити, а не вдаяй лучше творит (1Кор.7:38). А что апостол Павел говорит: еда не имамы власти сестру жену водити? (1Кор.9:5), то разумеет сие о верующих жёнах, которые последовали апостолам, и служили им в проповеди Евангельской, как служили некоторые жены прежде и Христу; потому Апостол и называет их сёстрами.

Основываясь на церковном предании, препод. Иосиф доказывает, что ещё во времена Апостолов было иночество, в которое вступающие постригались и облекались в чёрную одежду. Апостол Пётр, говорит он, обратив в христианскую веру в Риме Софию и с нею три тысячи человек, желающим из них высшего совершенства предложил проводить целомудренную жизнь, и сто шестьдесят новообращённых христиан постриглись и проводили уединённую жизнь. Также Марк ученик Петров, по свидетельству Евсевия, устроил в Египте много монастырей и предал иноческое житие. Ещё пр. Иосиф приводит свидетельства Дионисия Ареопагита, Евсевия, Афанасия Великого и Василия Великого, что в Церкви Христовой всегда было два рода жизни – супружеская и девственная; ссылается на жития мученицы Евдокии, мученика Сампсона, Игнатия Богоносца, Елевферия и матери его Анфии, Галактиона, Епистимии, Ориосилы, Евгении, Февронии, где упоминается о жизни иноческой. И великий Антоний, когда захотел проводить иноческую жизнь, нашёл подвижников, уже состарившихся в посте, у них учился и подражал их житию. У одного учился постничеству, у другого молчанию и терпению. Сам Антоний имел спостниками Аммона Нитрийского, Феодора и Паламона, наставника великого Пахомия.

Не напрасно, говорит Иосиф в заключение, собираем мы эти свидетельства Божественного Писания, но хотим ясно показать всем, что и в начал святые апостолы предали иноческую жизнь, пострижение в святых храмах с молитвами, священнословием, отречением от мира и обещанием иноческой жизни; от них ведут начало и учреждение монастырей, и одежда иноческая.

Отчего же Апостолы не были иноками? Оттого, отвечает Иосиф, что святые божественные апостолы, по вознесении Господа нашего Иисуса Христа и по сошествии на них Святого и Животворящего и Всесильного Духа, приняли власть от Имущего всяку власть на небеси и на земли, пришли в меру возраста Христова, были свет миру и подобны самому Христу, и сподобились такой благодати, какой никто не имел от начала мира и доселе. Ибо Господь сказал к им: егда сядет Сын человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф.19:28). И кто их более? Или кто равен им? Они по Боге боги, по Господе господие и судии вселенной. Они потому не имели иноческого образа, что имели иной образ, и иной сан, то есть сан апостольский.

В ответ еретикам, которые слова Апостола Павла о возбраняющих жениться (1Тим.4:3) толковали об иноках; а слова Исаии: блажен, иже имеет племя в Сионе, и южики во Иерусалиме (Ис.31:9), относили к мирянам, – Иосиф говорит, что слова апостола Павла относятся к тем еретикам, которые считали брак прелюбодеянием, а брашна скверною, каковы в последствии были Манихеи, Маркиониты, Мессалияне. Но иноки предпочитают только девство браку, а не отвергают брак, и воздерживаются от пищи, а не называют пищу скверною. Кроме того, это сказано в Ветхом Завете, а в Новом не имеет места, так как и многое другое из Ветхого Завета упразднено в Новом. Слова Исаии должно разуметь не о чувственном семени, и не о плотских сродниках, но о семени духовном, рождающем дух спасения, и о сродниках духовных, рождаемых Духом спасения.

Как скоро ударят в колокол, – писал Иосиф к инокам, – оставив всё, что у нас в руках, с великим тщанием и усердием потечём к божественному красному пристанищу церковному, как Пётр и Иоанн ко гробу Господню, и не будем ждать конца благовеста, или начала церковного пения, в той мысли, что, если ране пойдём, то должны будем много ждать и без пользы сидеть. Кто прежде придёт, тот прежде и милости сподобится от Господа Бога. Как тот, кто прежде приходит к царю земному, и сидя или стоя у дворца, ждёт выхода царского, бывает любим царём, а кто нерадит и приходит после всех, тот изгоняется от лица царского: так и мы, если будем нерадеть о соборном правиле, приходя после всех и уходя ранее, то как ленивые будем отвержены от Бога. Если сладкое брашно поставлено на трапезе, или золото повержено на распутье, кто прежде придёт, тот прежде насытится и обогатится. A в божественной церкви Божественные словеса слаще мёда и сота, и лучше тысяч злата и серебра, по словам Давида. Итак, кто прежде придёт, тот прежде насладится благодати, a ленивый и небрежный бывает чужд её. При звуке воинской трубы, призывающей на брань, никто не медлит, но спешит скорее предстать пред царём, и кто прежде приходит, тот прежде получает почесть; а здесь звучит труба Царя Небесного, и созывает к божественному и красному пристанищу церковному: поэтому не будем коснеть, но потщимся с радостью и потечём с любовию, друг друга предваряя и друг друга возбуждая на славословие Спаса нашего Иисуса Христа.

Пришедши во святую церковь и стоя в ней, как на самом небе, с вышними Силами, не только тело своё держи благообразно, но собери весь ум и сердечные чувства, не занимаясь шептанием, смехом или суетными разговорами; сложи свои руки, соедини ноги, сложи очи, мысль и сердце своё устреми на небо, и таким образом со слезами и стенанием испрашивай милости у Бога. Ибо Господь любит тихость и кротость: на кого бо, сказал Он, воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих? Кто беседует и с земным царём, тот всячески старается выказать к нему благоговение, и говорит только о том, о чём угодно царю, а если осмелится завести речь о чём-нибудь другом, то получит жестокое наказание. А ты, предстоя Царю Небесному, пред Которым с трепетом предстоят Ангелы, оставив беседу с Ним, говоришь о суетном. Какому суду подвергнешься за оскорбление и как не боишься, не трепещешь, окаянный? Разве не знаешь, что здесь невидимо предстоит Сам Царь неба и земли, и испытает помыслы каждого, и истязает совесть? Неужели не боишься слышанное на торжище говорить в церкви, и в страшное сие время говорить не полезное и помышлять о суетном? Поступая, так и не боясь страшного прещения Божия и праведного гнева, нельзя нам, братия, спастись. Страшно бо есть, еже впасть в руце Бога жива (Евр.10:31); Сей бо есть испытаяй сердца и утробы (Откр.2:23). Поэтому пророк со страхом вопиет: из глубины воззвах к Тебе Господи (Пс.129:1). Видишь, как он говорит и молится из глубины сердечной, с прилежанием, с болезненною душою и с сокрушённою мыслью. Ибо такая только молитва восходит к небу. Как воды, пока текут по ровной земле, не поднимаются вверх, а когда встретят себе преграду, быстрее всякой стрелы поднимаются на высоту: так и человеческая мысль, пока находится в небрежении о себе, разливается и рассевается; но когда стеснится скорбью и печалью, тогда воссылает чистые и благомощные молитвы к высоте. И пророк говорит: внегда скорбети ми, призвах Господа, и услыша мя (Пс.17:7). Поэтому сокрушим и мы душу свою памятованием о смерти, об ответе за согрешения, памятью страшного суда без милости, Судии без прощения, огня тёмного, бездны, непроходимой пропасти, подземного пламени, также памятью о Боге, о царстве небесном, о святых ангелах. Ибо ничто не прогоняет так леность и невнимание, как подобные мысли. Отогнав от себя всякий земной помысл, перенесёмся небесному, как стоящие близ престола славы. Помыслим, с кем хотим призывать Бога! Мы предстоим с Херувимами, взлетаем мыслью с Серафимами, и платяные вместе с бесплотными предстоим Творцу. Сими размышлениями приведём душу свою в умиление, возбудим в ней скорбь и сокрушение. Скорбящий таким образом всегда может привлечь в душу свою божественную сладость слёз. Как скопление облаков помрачает воздух, а когда выпадет из них дождь, – везде становится тихо и светло: так и печаль, пока находится внутри нас, помрачает наш помысл, а когда обнаружится молитвенными глаголами и слезами, вселяет в душу великую светлость; Божественная помощь, как некий светоч, посылается в душу. И если приучишься молиться Богу со страхом и вниманием, то не будешь иметь нужды в учителе, подобном тебе; Сам Бог будет озарять твою мысль.

Если такую силу имеет молитва одного человека, то тем более она имеет силу, когда возносится в собрании верующих. Ибо что холоднее камня? Но если будем ударять камень о камень, то посыплются искры. Тем паче, когда наши души совокупятся в молитве, она будет сильна и пламенна. Можно молиться дома, но нельзя так молиться, как в церкви, где воссылается к Богу единодушное пение, где единомыслие, согласие, союз любви. В это время, возлюбленный, не только человеки вопиют страшный оный вопль, но и ангелы припадают к Владыке, и архангелы молятся. Как люди, взяв масличные ветви, приходят к царям, ветвями напоминая им милости и человеколюбии, так и ангелы, вместо ветвей масличных предлагая тогда самое тело Владыки, молят Владыку. Здесь воссылаются и молитвы священников. Для того и предстоят священники, чтобы немощные молитвы народа, как бы придерживаясь за их сильнейшие, вместе с ними взошли на небо. Церковь паче небес укоренена, и скорее солнце угаснет, нежели погибнет Церковь. Горе славословят воинства ангельские, а долу в церкви ликовствуют человеки; гор Серафимы вопиют Трисвятую песнь, а долу ту же песнь воссылает собор человеков. Общее торжество небесных и земных, одно благодарение одно радование, одно веселие.

Но если не можешь почему-либо молиться в церкви, это да не удерживает тебя от молитвы. Кто с чистым сердцем, и творя праведные дела, призывает Бога, того молитвы будут услышаны на всяком месте. Не столько место доставляет силу молитве, сколько образ молитвы. Иеремия был в пропасти, три отрока в пещи, Даниил во рве львином, – и Бог внял их молитве. Моисей был услышан при море, – разбойник на кресте. И ты, возлюбленный, где бы ни был, на море, или в пути, или дома, ходишь ли, сидишь ли, спишь ли, – на всяком месте непрестанно молись с чистою совестью, говоря: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! И Бог услышит тебя; ибо Его земля и все пределы её. Хорошо и полезно молиться Богу на всяком месте. Повредило ли молитве Корнилия то, что она совершалась дома? Напротив, какую пользу принесла молитва фарисею в церкви, когда она была соединена с гордостью и презорством? Плодотворна молитва, совершаемая со смирением, сокрушением и благодарностью.

Если молитва твоя и не будет услышана, благодари, и молись опять, пока не будет услышана. Полезно и то, когда получишь просимое, и то, когда не получишь. Иногда полезнее бывает и не получить просимого; ибо Бог не исполняет прошений наших не потому, что не любит нас, но для того, чтобы мы постоянно прибегали к Нему. Так поступают и чадолюбивые отцы: видя, что кто-нибудь из детей нерадивых, они не вдруг исполняют его прошения, не потому, что его ненавидят, но для того, чтобы получив не впали опять в нерадение. Посему нам нужно часто и прилежно молиться со слезами и воздыханием, пока не будет услышана молитва наша³⁰¹.

Прежде всего сохрани чистою и непорочною веру, которую ты общался хранить при крещении, и со страхом и любовью исполняй дела, какие Христу обещался ты творить. Какие же это дела? Прежде всего возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всем умом твоим, и крепостью, и мыслью, чтобы от любви к Нему ничто не могло отдалить тебя, ни живот, ни смерть, ни настоящее, ни грядущее, чтобы все твои привычки, правила и дела были угодны Ему.

Богат ли ты, беден ли – за всё благодари; ибо всё устрояется Божиим Промыслом и не усыпающее око Божие видит всё.

Почитай праздники Божии и святых Его, не сам упиваясь, но кормя алчущих и напояя жаждущих.

Не стыдись преклонять голову пред всяким созданным по образу Божию. Не ленись почитать старейшего годами, и старайся покоить старость его. К начальствующим имей повиновение, к равным и низшим нелицемерную любовь. Алчущего накорми, жаждущего напои, как повелел Сам Господь, нагого одень, странного введи к себе в дом, больного посети, дойди до темницы и посмотри на скорби заключённых там, и если в чём имеют они нужду, подай им, поскорби, воздохни и прослезись с ними; вспомни, что многие из них терпят зло за одно какое-нибудь преступление а мы, непрестанно согрешая, проводим жизнь в довольстве и благополучии. Поэтому скорби о грехах своих, воздыхай о соблазнах, болезнуй о падениях. Утешай печальных; будь щедр и милостив.

Имей тихое пристанище в монастырях и домах святых, прибегай к ним, и помогай им в нищете их. Если имеешь что-либо в доме своём потребное для них, отнеси к ним; ибо всё это ты отдаёшь в руки Божии. И чего требует небесный Царь от Своего создания? Не малой ли и легко подаваемой милостыни? Давай малое, чтобы получить вечное, дай единое и примешь сторицею. Ибо милуяй нищаго взаим дает Богу. Поэтому отдавай десятую часть имения своего Богу, Который дал тебе здесь жизнь, и по смерти обещал вечную жизнь. Пусть дом твой будет известен не для богатых и славных, но для убогих и нищих, для сирот и вдовиц, не имеющих, где подклонить свою голову. Будь братолюбив, имей мир с единоверными, а еретиков отвращайся. В городе, где ты живёшь, и во окрестных местах поищи человека боящегося Бога и служащего Ему всеми силами, и прилепись к нему душою и телом. Если ты нашёл такого человека, то уже не скорби; ибо нашёл ключ к царству небесному. Последуй ему во всём, внимай словам его, и делай угодное ему; но удаляйся от злых и плотских человеков.

Будь праведен, истинен, целомудрен, кроток, не славолюбив, не лицемерен. Блюди сердце своё от лукавых помыслов; не подражай образу жизни ленивых, но ревнуй житию святых. Радуйся о живущих добродетельно, а не завидуй им; плачь о согрешающих, а не осуждай их; ибо они имеют своего Судью, Который воздаст каждому по делам его. Не поноси обращающихся от греха, и никогда не оправдывай себя, а признавай грешным пред Богом и людьми. Не говори с лестью, и не клевещи ни на кого, даже не слушай клеветы с удовольствием. Не гневайся на ближнего без причины, не старайся мстить кому-либо и не воздавай злом за зло. Если тебя укоряют, не укоряй; если бьют, не бей; терпи обиды, а не обижай. Со смирением переноси скорби; не унывай, но жди мзды и похвалы от Бога, и желай вечной жизни.

Не позволяй похоти обладать тобою, а паче всего удерживайся от беседы с женщинами и от вина: ибо вино и женщины совратили многих разумных и добродетельных. Когда нужно, смотри; когда нужно, говори; когда спрашивают, отвечай; когда не спрашивают, молчи, чтобы язык твой, побуждаемый дерзостью, не оскорбил кого-нибудь. Прежде всего да исходит из уст твоих слово утешительное, которое могло бы приобрести тебе любовь ближнего. Будь ласков в ответах, чтобы весело было говорящему с тобою. Говоря с нищим, не оскорбляй его; ибо бесчестящий нищего оскорбляет Сотворившего его. При старших молчи, мудрейших слушай. Имей уши отверстыми к слушанию мудрейших, а руки готовыми к исполнению слышанного от них. Желай благ небесных, а земных не домогайся; ибо над последними простёрта сеть, в которой можешь увязнуть как птица. Откажись и от мудрости мирской, а умудрись Христу; ибо иная мудрость Христова, иная мудрость мира, распявшего Господа славы. Пусть слушание не полезных повестей будет для тебя горьким, а чтение святых повестей и божественных Писаний – сладким как сот мёда; предписанные книги читай, а запрещённые отнюдь не читай.

Не будь златолюбив, не заботься много о пище и одежде. Нужное для нынешнего дня храни, а что остаётся для завтрашнего, то отдавай Богу. Он, сотворивший день, может дать и нужное для этого дня. Оставь земное, чтобы получить небесное. Пребудь на земле в нищете, чтобы обогатиться на небесах; пребудь на земле в алчбе и жажде, чтобы на небе насытиться вечной радости. Поработи тело, и освободи душу; откажись от малого, чтобы получить великое. Скрывайся здесь, чтобы прославиться там; молчи здесь, чтобы там с дерзновением говорить к Отцу. Будь сыном воскресения и жизни вечной, и как чадо света и дня, ищи своего отечества, и не останавливай здесь своего течения, но стремись вперёд, пока не достигнешь до врат вечного града. Не почивай прежде вечного покоя; пока в сей плоти, не преставай подвизаться; каждый день заботься о своём спасении, не отлагай до другого времени; потому что пред смертью не придёт к тебе вестник, и не скажет, что смерть близко. Постоянно стремись к высшим добродетелям, но не оставляй без внимания и низших. Не пренебрегай своими проступками, хотя они и малы, но спеши исправить их покаянием. Будь верною сокровищницею добродетелей; ключом её да будет страх Божий; он да отверзает уста твои, он и да затворяет их. Помысли, что, может быть, завтра ты увидишь отверстыми небеса, узришь ангелов и станешь пред страшным судилищем, чтобы дать ответ за жизнь свою, за дела и помышления свои. Посему попекись о себе, вспомни свои грехи, своё осуждение; вспомни, что ты человек немощный, не могущий понести ни одного дня труда, ни одной ночи бдения, a между тем день и ночь должен бороться со львом и змием: вспомни, сколько ты согрешил пред Богом от юности твоей. Подумай, сколько раз делами плоти своей возмущали мы море житейское! Сколько бурь, сколько смятений, сколько грехов, сколько слёз во всех домах, городах и на торжищах! И что̀ хорошего, и что̀ не обманчивого в мире? Всё исполнено страха и болезни; и рождение наше страстно, и смерть наша страшна, и то, что будет по смерти, неисповедимо. И сон, и бодрствование наше равно печальны. Плоть наша ничем не умиряется: здоровая воюет, больная наносит печаль; если не подкрепим её пищей, изнемогает. И кто̀ в этой жизни пребывает без скорбей? Кто̀ не вкусил сланых вод горького сего моря, и не обуревался его волнами? Кто̀ не стенал на нём? Сколь многих прельстила и совратила с настоящего пути привязанность к временной жизни! Помысли, что всякое веселие сего света кончается печалью. Ныне празднуют брак, завтра оплакивают мертвеца; ныне растём, завтра гниём; ныне рождаем, завтра погребаем; ныне радуемся, завтра плачем; ныне богаты, завтра нищи; ныне славны, завтра делаемся снедью червей. Поэтому убоимся и вострепещем, ибо не знаем, что будет с нами. Поспешим покаяться ныне, ибо там нет покаяния; что сделали мы здесь, то найдём там; что сеяли здесь, то пожнём там. Ибо придёт наш день и час, братия, придёт непременно, и не минёт; придёт Божий меч на нас, и ни чьего лица не постыдится, и не возмёт никакой замены, – тот час, когда человек, оставив всё, отыдет один нищ и наг, без помощи, без заступления, без дерзновения, неготовый, плача и сетуя, трепеща, терзая власы, скрежеща зубами, желая бежать – и не имея сил, желая получить помощь – и не получая. Тогда настанет одна ночь глубокая и тёмная, страшная и болезненная, и ты, как осуждённый пойдёшь туда, куда поведут тебя, в места страшные, где нет смеха, но где плач, где великий страх и трепет грешникам, великая беда и неизречённые слёзы, неисповедимое сетование и не умолкающее воздыхание, неугасимый огонь, не усыпающий червь, тьма без света, неподкупный страшный Судья. Сколько и теперь уже под землёй душ, не сохранивших· страха Божия! Они просят малой отрады, и не получают, но в преисподнейших частях земли оплакивают свои грехи, свою леность, чревоугодие и лукавство. Посему, отвергшись мира и его удовольствий, будем внимать себе; покаемся всем сердцем и окажем Богу: вот мы оставили всё, и в след Тебя пошли; вот мы отверглись всего из страха к Тебе!

Покаяние наше да дойдёт до облак, стенание наше да приблизится к небесам, милостыня да приидет пред Бога! Послужим Ему со страхом и трепетом, и будем терпеть всё скорбное и печальное, чтобы насладиться благ, которые обещал Бог любящим Его.

Сии заповеди Божии суть свет и живот, и от тебя зависит творить их, или пренебречь их. Если желаешь вечной жизни, непрестанно поучайся в них, и в них пребывай; напиши это малое слово на сердце твоём, и обяжи на выи твоей. Оно введёт в жизнь вечную ходящих путём святым и достожелаемым, которым ходили все святые Ветхого и Нового Завета в подвиге, скорбях и нуждах великих; они угодили Христу постничеством и мученичеством, и за служение Христу в жизни сей, по восстании из мёртвых, будут вечно ликовать с Ангелами³⁰².

Во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнози, в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениях, в трудех. (2Кop.6:4–5).

Святый Павел, как насадитель Церкви Коринфской, пишет к Коринфянам, и, как всеобщий апостол, взывает ко всем христианам: молим не вотще благодать Божию прияти вам. То есть, он убеждает христиан вести жизнь так, чтобы благодать Божию, принятая ими от Христа, чрез Его таинства, не оставалась в них бесплодною, но чтобы они деятельно пользовались её помощью, и добрыми делами упрочивали своё спасение. Не уподобляясь учителям, возлагающим на плечи других бремена тяжкие и неудобоносимые, которых сами перстом не хотят коснуться, апостол напротив того представляет себя понёсшим и носящим бремена тяжкие и неудобоносимые, чтобы ученики не отреклись понести что-нибудь меньшее, для них возможное. Во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнозе, в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениях, в трудех, – и в разнообразии других подвигов и добродетелей, которых исчисление прерываю для краткости. Из сего множества бремён, подлинно более или менее тяжких для растлённой природы, но не неудобоносимых при помощи благодати, беру теперь одно, и притом одно из более неизбежных и более удобоносимых, и желаю видеть оное на моих и ваших раменах. Это труды. Молю с апостолом, да представляете себе, якоже Божия слуги – в трудех.

Или учение о трудах не стоит труда, и недостойно кафедры? Не скажут, ли некоторые, что, кому нужно трудиться, тот без наставления пойдёт на труд, по неволе, или по влечению страсти, а кто может обойтись без труда, того неужели надобно мучить трудом напрасно? Если кто признаётся, что имеет сии мысли в голове, или, осмотрясь внимательно, найдёт их в расположении своей жизни: таковой пусть имеет и наше признание, что сии самые мысли представляют нам учение о трудах требующим труда и достойным внимания.

Труд по неволе много ли лучше, нежели труд вола, несущего ярмо и влекущего плуг? И не сугубо ли тяжек, во-первых, собственного тягостью труда, во-вторых, тягостным чувством неволи? И потому не хорошо ли было бы, если бы мы могли и низший труд человека возвысить над трудом бессловесного, и, не ослабляя труда необходимого, уменьшить его тягость, заменив подавляющее чувство неволи удобоносимым бременем нравственной необходимости, разумно сознаваемой?

Труд по страсти, например, из корыстолюбия, благороден ли, и не соединён ли с мучением, потому что всякая преобладающая страсть есть внутренний мучитель? И потому не лучше ли будет, если облагородим труд, изгнав, или по крайней мере препобедив низкую склонность к корысти высшим побуждением к действованию?

Труд из честолюбия, может быть, не согласятся некоторые назвать неблагородным. Не входя о сем в спор, я спросил бы только высоких и сильных; совершенно ли они довольны трудящимися в их службе, если сие делается только для того, чтобы возвыситься и достигнуть почести? Не лучше ли желали бы они, чтобы сие делалось из побуждений более чистых, – из глубокого уважения, из преданности, усердия и любви?

Что сказать о презрении труда, об отвращении от него и о праздной жизни? Если жизнь есть деятельность: то, по обратному заключению, безделье и праздность не есть жизнь, по крайней мере не есть жизнь разумного и нравственного существа. Долгий сон утром, медленное пробуждение, потом завтрак, прогулка, празднословие с посетителями или посещаемыми, может быть, не лучшее празднословия чтение, потом обед, отдых, зрелище, игра, ужин, и опять долгий сон, – это ли жизнь существа разумного и нравственного?

Итак, труд по неволе, труд по страсти, отвращение от труда и праздность, – всё сие требует или исправления или улучшения здравым учением о труде; и такого учения ни где лучше нельзя почерпнуть, как в источнике любомудрия христианского.

Есть ли труд на небесах?

Сего утверждать не можем, хотя знаем из Откровения Иоанна, что тамошние Силы покоя не имут день и нощь (Откр.4:8), совершая непрестанное славословие Вседержителю. Но там не так, как здесь на земли. Здесь труд, покой, удовольствие, раздавлены, разграничены, рассечены: а там не нуждающаяся в покое деятельность сотворённых Сил, и покой их в Боге, и блаженство, составляют одно. Впрочем, для благих духов, на землю в служение посылаемых за хотящих наследовати спасение, думаю, есть труд, – и не лёгкий труд, из чистой и светлой области небесной, как в погреб, или в рудокопную пещеру, нисходить для нас в сумрачную и душную область земную, бодрствовать над нашим недостоинством, простирать и нам тонкие духовные внушения, не редко заглушаемые нашею грубою чувственностью, терпеть наши недостатки и неверности, отступать иногда по необходимости от наших нечистот, но не слишком далеко, чтобы вновь высматривать благоприятные минуты для благодетельного к нам приближения, наконец, безутешно иногда скорбеть о нашей нераскаянности. Помысли о сем не легкомысленно, сын персти! Если небожители не почитают для себя низким и неприятным нисходить из своего блаженства на несчастную землю, на труд для тебя спасительный: дерзнёшь ли ты отринуть какой-либо благопотребный труд, как низкий и неприятный? Берегись только низких побуждений, которые одни делают истинно низким труд.

Если спросим, был ли труд в раю: ответствует нам книга Бытия: вся Господь Бог человека, егоже созда, и введе его в рай сладости, делати его и хранити (Быт.2:15). Рай не имел нужды в усиленном возделывании, подобно нашим полям и садам: потому что не было ещё проклятия, возвращающего терние и волчцы. Для чего же и райскому человеку назначено делать? К разрешению сего святой Златоуст приводит изречение премудрого: мнозей бо злобе научила праздность (Сир.33:28). Посему, заключает он, Бог восхотел, чтобы человек имел некую малую и мерную заботу о хранении и делании. Если бы он совсем был освобождён от всякого труда: то, пользуясь великим покоем, легко уклонился бы к лености. А делая дело, впрочем, не сопровождаемое болью и изнурением, он лучше мог целомудрствовать. Из сего рассуждения златословесного учителя надлежит нам научиться, что, хотя бы кто из нас жил почти в райском довольстве и благосостоянии, хотя бы не представлялось ничего, понуждающего к труду, однако и в сем случае не должно пренебрегать трудом, и уклоняться от него, a должно употреблять его, как охранителя внутреннего и внешнего благосостояния, чтобы не пришла и мнозей злобе не научила праздность.

Но наше состояние уже не райское: и в сем состоянии труд имеет новое значение, и новым образом необходим. За гордость и преслушание изгнанному из рая человеку Бог Судия сказал: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт.3:19). То есть, как изъясняет святой Златоуст: поскольку ты не воспользовался толикою свободою; потому прокляну землю, чтобы она уже не без орания и сеяния, как прежде, приносила тебе свои произведения, но со многим трудом, тягостью и изнурением; обложу тебя всегдашними печалями и смущениями, заставлю тебя всё делать с пролитием пота, чтобы сии утеснения были тебе непрерывным поучением смиряться и сознавать свою природу. Если таким образом труд есть всеродное человекам наказание Божие, и вместе Божие им поучение к смирению и познанию своей немощи, которое должно вести к умилостивлению Судии Бога: то убегать от труда, как от наказания Божия, возможно ли, без опасности большего наказания? Убегать от труда, как поучения Божия, не безрассудно ли? Не должно ли опасаться, что новый суд Божий скажет: поскольку ты знал, что за небдительное делание и за тунеядство в раю человек низведён от труда безболезненного на труд на земле болезненный, однако же благотворный; но ты не хочешь воспользоваться сим исправительным средством: то остаётся низвести тебя ещё на низшую степень, – на труд в преисподней, мучительный и бесплодный.

Впрочем, христианство, которым всё облегчается, улучшается, услаждается и усовершается, предписывает нам труд, уже не столько в качестве наказания Божия, сколько в виде служения Богу. Во всём, говорит апостол, представляюще себе якоже Божия слуги, и между прочим, в трудех. Каким образом? Если труд для тебя необходим: смотри на него не как на слепую необходимость, но как на устроение премудрости Божией в жизни человеческой; и потому неси оный не с чувством неволи, но с чувством послушания воле Божией. И если, по устроению общественному, труд налагается на вас от другого человека: несите оный не только ради человека, но вместе и ради Бога, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но якоже раби Христовы, творяще волю Божию от души (Еф.6:6). Если и тяжкими, и долгими обременяют вас трудами: принесите в трудах ваших Богу жертву безропотности и терпения. Если же и ничто не понуждает вас к труду: тем ещё удобнее можете вы представить себя слугами Божиими в труде, который предпримете для блага ближнего. Потому что служение благу ближнего есть действительное служение Христу, по собственному Его слову: понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (Мф.25:40).

Скажу ли ещё одно решительное слово апостольское о труде, – скажу ли особенно свободным, и благородным, и обилующим, или удержусь, чтобы не отослали меня с оным к рабам и работникам? Но слово Апостольское говорит ко всем, и с ним ни перед кем отступить назад не смею. Что же говорит оно?

Сие завещах вам, яко аще кто не хощет делати, ниже да яст (2Сол.3:10). Подумаем мы, простирающие не утруждённую руку, на нескудную трапезу, были ль бы мы, по сему завещанию, или правилу, достойны разделить хлеб и воду с сим скинотворцем, который данное другим правило и сам исполнял, даже строже других, не только деланием апостольским, но и просто работою, как и сказывает: весте, яко требованию моему и сущим со мною послужисте руце мои сии (Деян.20:34). Труждаемся, делающе своими руками (1Кор.4.12). Не туне хлеб ядохом у кого, но в труде и подвизе, день и нощь делающе своими руками, да не отягчим никогоже от вас (2Фес.3:8)? Но кто не достоин есть с Павлом, тот, конечно, не будет достоин есть со Христом, на трапезе Его, во царствии Его.

Да не будем же ленивы, бездейственны и праздны; возлюбим труд; да делаем полезное, если не по своей нужде, то по человеколюбию к другим; да, по благом делании, по завещанию апостольскому, не только земную пищу вкушаем со услаждением совести, но, наконец, и бессмертной насладимся трапезы, по завещанию Христа Господа, рекшаго: завещаваю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, царство, да ясте и пиете на трапезе Моей во царствии Моем (Лк.22:29–30)! Аминь.

Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми. (Гал.5:24).

Сие изречение апостола Церковь имеет обычай провозглашать, когда творит память преподобных мужей, которых земная жизнь, как жизнь прославляемого ныне преподобного Отца нашего Сергия, особенно явственно была ознаменована действиями распинания плоти со страстями и похотями. Премудро и полезно сие соединение учения с примером. Если вам необычайными кажутся действия умерщвления плоти в жизни Святого: слово апостольское показывает вам, что они там не менее правильны. Если в слове апостольском устрашает вас мысль об умерщвлении плоти: жизнь Святого может вас успокоить, представляя сию мысль счастливо проведённою в действие.

Нелегко сказать себе решительно: распну плоть. Но нелегко решиться сказать и противное сему: не стану распинать плоти. От той или другой решимости зависит важное в судьбе нашей обстоятельство: быть или не быть Христовым. Иже Христовы суть, плоть распяша со страстми и похотми. Итак, если желаем быт Христовыми: то должны распять плоть. А если не хотим распять плоть: то не можем обещать себе, что будем Христовы. Если же не будем Христовы: то кому мы достанемся? В царствии небесном, конечно, не будет никого, кроме тех, иже Христовы суть, и следственно никого, кроме в тех, которые плоть распяша со страстми и похотми.

После сего размышления ни для кого из нас не должно казаться посторонним некоторое дознание, что значит распять плоть со страстями и похотями, и почему сие нужно, и как сие может быть исполнено.

Плоть не то, что́ тело. Тело, с его естественными свойствами и действиями, создал Бог, и создал не для смерти. От нарушения заповеди Божией, от вкушения запрещённого плода, начинает быть известною плоть, которой жребий есть смерть. Апостол представляет плоть противящеюся духу, и объясняет её сущность посредством её действий и явлений. Он говорит: явлена суть дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние, идолослужение, чародеяния, вражды, рвения, завиды, ярости, разжижения, распри, соблазны, ереси, зависти, убийства, пиянства, безчинны кличи, и подобная сим (Гал.5:17, 19–21). Посему под наименованием плоти надлежит разуметь возбуждённые в человеке самолюбие и чувственность, оказывающие себе ложною жизнью в страстях и похотях, и в делах страстями и похотями управляемых.

При сем понятии о плоти, мысль о распятии плоти не только начинает быть удобовразумительною, но и перестаёт быть страшною. Умертвить чувство злобы, убить расположение к убийству, очевидно, есть действие не разрушительное, а охранительное. Распять склонность к разврату, конечно, не есть мучение, но предохранение от состояния, духовно и вещественно мучительного, к которому скорее или медленнее ведёт путь разврата. В сих действиях даже не представляется трудного подвига: потому что и повреждённая природа человеческая вообще сохраняет столько доброты, чтобы отвращаться убийства и разврата, кроме исключительных случаев нисхождения в глубину зол.

Следует обратить особенное внимание на то, что слово апостольское, в числе дел плоти, отчуждающих от наследия царствия Божия, полагает не только тяжкие преступления и низкие пороки, но и довольно обыкновенные между людьми беспорядки, как то: рвения, распри, безчинны кличи и подобная сим; – что оно осуждает на распятие не только страсти и похоти плоти, явные и грубые, но и самую плоть, то есть, более тонкое и сокровенное начало страстей и похотей, углублённый в сердце человеческом корень греха, с трудом иногда обнаруживаемый, и ещё с большим трудом исторгаемый. Здесь требуется подвиг, иногда не лёгкий, не кратковременный, болезненный, точно распинательный.

Высоко уважаемый на Западе подвижник, блаженный Иероним, желая освободиться от страстей и похотей, оставил богатства, блеск и удовольствия Рима, удалился на Восток в пустыню, жили там в молитве и духовно-учёных занятиях, в посте и лишениях всякого рода: и при всём том признавался, что ещё представлялись ему нечистые образы плотской и страстной жизни, и нарушая чистоту ума и мир совести. «Сколько раз, – пишет он, – с тех пор, как я живу в пустыне, мне воображалось, будто я нахожусь ещё среди увеселений Рима!

Моё тело, прежде общего разрушения человеческого состава, было уже мёртво: а мои страсти всё ещё кипели. Не зная, где найти помощь, я повергался к стопам Иисуса, омывал их слезами, и старался извести сию мятежную плоть, оставаясь по целым неделям без пищи. Помню, что не редко проводил я день и ночь, вопия непрестанно бия себя в грудь, доколе, наконец, Бог, запрещающей буре, подавал тишину души моей» (Ер. 22. ad Eustoch.). Вот опять, конечно, не единственный в роде человеческом, а в разных видах и степенях, вероятно, и не редкий, который показывает, что для полного благоустроения, очищения и мира души, требуется не просто покорение плоти духу, на которое она добровольна не соглашается, но, по учению истиной жизни, умерщвление плоти, – умерщвление, по её противоборству, и по её ложной жизни, глубоко внедрившееся в природу человеческую, более или менее болезненное и распинательное.

Впрочем, указанный теперь опыт и естественно за ним следующие заключение не ту имеют силу, чтобы призывать всякого в какую-нибудь древне сирийскую или в древне радонежскую пустыню, и обрекать неизбежно на тяжкие лишения. Оно есть особенное призвание, которое не требует всех, но между всеми тайно ищет некоторых словом Христовым: могий вместити да вместит (Мф.19:12).

Всем же надлежит знать и всегда памятовать, что плоть, страсти и похоти суть часто ласковые, но всегда ненадёжные и опасные друзья, или враги под личиною друзей; что, чем более удовлетворяете вы сих мнимых друзей, тем более усиливаете сих действительных врагов; что чем более живёт в вас плоть, тем менее в вас начатка той высшей жизни, с которою вы должны перейти в небо; и напротив, если надобно, чтобы высшая, духовная, приготовительная для неба жизнь в вас возникала, возрастала, созревала, то для сего жизнь плоти должна уступать, умаляться, умирать. Ибо на всех изречён сей приговор Божественного слова: аще по плоти живете, имате умрети; аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете (Рим.8:13).

Слова апостола: аще ли духом деяния плотская умерщвляете, – дают причину полагать, что может быть не один способ умерщвления плоти, но что истинный способ есть умерщвлять её – духом.

Странное дело, которое не излишне здесь заметить не к похвале язычества, но к постыждению плотоугодия между христианами! Мысль о потребности умерщвления плоти проникла даже в чувственное верование языческое. И жрецы Вааловы думали умерщвлять плоть, только не умели умерщвлять её духом, но крояхуся по обычаю своему ножами, и мнози бишася бичми, до пролития крове своея (3Цар.18:28).

Нам, христиане, повелевается умерщвлять плоть не карательными орудиями, не мучением или уродованием создания Божия, не повреждением орудия души, но духом, то есть, духовным законом, духовными рассуждениями, духовными правилами, духовным воззрением на образ жития и распятия Христова, и силою, почерпаемою из сих живых источников.

Плоть хочет веселиться, рассыпаться в смехе, даже, может быть, скакать и произносить или с удовольствием слушать безчинны кличи, и подобная сим: порази её, ударами не ножа или бича, но духовного слова: – горе смеющимся; – блажени плачущии ныне (Лк.6:25, 21), – и умерь веселие невинное, и убей веселие греховное.

Плоть раздражается на оскорбившего, и порывается на взаимное оскорбление: свяжи её, не узами вервяными или железными, но узами духовного рассуждения, и страха Божия:– гнев мужа правды Божия не соделовает (Иак.1:20); – всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть (1Ин.3:15); – иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней. (Мф.5:22).

Плоть, не довольствуясь необходимым, жаждет приятного, ищет наслаждения, и готова поставить оное целью жизни: укажи ей иной предмет и цель, – крест, водружённый на Голгофе для того, чтобы лишениями и страданиями очистить землю от нечистых наслаждений; жажду приятного угаси жаждою голгофскою; в сладости земные положи оцет и желчь, поднесённые распятому Господу; и с помощью орудий Его страдания, не вещественно употребляемых, но духовно созерцаемых, распни любосластие, роскошь и негу, простотой, умеренностью, воздержанием, постом, трудами.

Плоть, благовидно удерживаемая от дел, и плотскими людьми осуждаемых, не перестаёт иногда при сем тайно рождать и питать нечистые помыслы и желания. Не пренебрегай злых исчадий злой матери потому, что они малы и наружно неприметны. Поспешай обратить против них, и в разуме духовном самым делом исполнить пророческое заклинание: дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс.136:8–9). Вавилон – духовно значит мир греховный, грехом пленяющий и порабощающий. Дщерь Вавилона есть плоть, воспитанная суетою и прелестью мира. Младенцы её суть нечистые помыслы и греховные желания. Камень есть Христос. Блажен ты, если не медлишь, силою веры, молитвы и самоотвержения, повергать пред сим Камнем, и разбивать сих младенцев, как скоро найдёшь их. Ибо, если умедлишь: то нельзя не опасаться, что они вырастут, обратятся в исполинов, и удержат тебя, или вновь сделают, пленником Вавилона.

Так, и подобный сему образом, да умерщвляем, братия дела плотские духом, и да распинаем плоть со страстями и похотями, да будем Христовы, да живёт в нас Христос, и мы, наконец, будем жить в Нём и в Его вечной со Отцом и Святым Духом славе! Аминь.

Когда сличаем образ выражения в различных священных книгах Ветхого Завета; то, кроме различия в языке, необходимого у различных писателей, примечаем в них и такие особенности, какими отличаются творения поэтические от прозаических. В одних находим простое, не иносказательное изложение того, что писателям сих книг открыто было Духом Святым, простые повествования о судьбах мира, или народа Божия, прямо выраженные обличения, наставления и пророчества. Так изложены, кроме не многих мест, Пятикнижие Моисеево, книги исторические и некоторые из пророческих книг. Напротив, в других, пророчества, повествования и наставления излагаются не прямо и просто, но облечены в иносказания и образы, оживотворены сердечными чувствованиями и размышлениями святых писателей, и изложены таким языком, который кажется не чуждым некоторой высокой искусственности и приближается к так называемому стихотворному. Так написаны: книга Иова, Псалмы, Песнь Песней, книга Притчей, Екклесиаст, Плач пророка Иеремии и большая часть пророчеств. Как первые священные книги, по способу их изложения, по справедливости, должны мы назвать прозаическими, так последним можем дать наименование поэтических.

Но при мысли о поэзии священных еврейских книг должны мы удалить многие представления, тесно связанные с обыкновенным и мирским значением сего слова. Мирские поэты свободно и самопроизвольно избирают содержание для своей поэзии, представляют избранное в таком виде, ка̀к обнимают это своим чувством и разумением, облекают мысль в такие образы, которые отвечают требованиям собственного их воображения и вкуса. Такого произвола, на мирском языке называемого поэтическим творчеством, не имели священные поэты еврейские. Они высказывали истины, откровенные свыше, подобно трости в руках скорописца (Пс.44:2), были только органами, чрез которые вещал Дух Божий, – самое человеческое в их священных писаниях, очищенное и освящённое силою действовавшего в них Духа Божия, носить на себе печать Божественную. Мирские поэты, избирая свободно содержание для своей поэзии, выражают сие под образами вымышленных лиц, вымышленных действий, событий и состояний. Священные поэты еврейские изображали или внешние предметы действительные, без всякого превращения, в том самом виде, в каком существовали они в действительности, или внутренние созерцания и видения, но не мечтательные, а действительно открытые им свыше Духом Святым и напечатлевшиеся в чистом и просветлённом оке их ума. А если в некоторых книгах Священного Писания встречаем, по-видимому, описания и не действительных предметов, каковы приточные, аллегорические и символические изображения; то святые писатели употребляют такие изображения не как чистый вымысел, но как подобия и сравнения, которых внутренний смысл сами же тотчас объясняют, или и не действительным предметам придают такие черты, которые необходимо заставляют предполагать и отыскивать в них смысл высокий, таинственный, а иногда и пророчественный. Мирские поэты, при свободном выборе и свободном выражении содержания, заботятся преимущественно о красоте и приятном действии своих творений: священные поэты еврейские не имели подобной заботливости; ибо глаголавший чрез них Дух Святой, как всё Священное Писание вообще, так и сии, так называемые, поэтические писания, предназначил ко учению, ко обличению, к наказанию, еже в правде (2Тим.3:16).

Сии особенности, в связи с другими причинами, сообщают священной поэзии еврейской совершенно особенный характер; почему, среди поэтических произведений других народов и времён, священная поэзия является нам единственным памятником, самого высокого, под непосредственным действием Божиим образовавшегося, искусства.

Для уразумения духа и характера священной поэзии Ветхого Завета, обратим благоговейное внимание:

I) на роды поэзии, какие находим в священных книгах;

II) на содержание священных поэтических книг и на образ раскрытия сего содержания; наконец

III) на свойство образов, употребляемых священными поэтами, и их поэтического языка.

При сравнении священных поэтических книг у евреев с поэтическими произведениями других народов, усматриваем, что некоторые роды поэзии, процветавшие у других народов, чужды священной поэзии еврейской. Так не находим в ней ни эпических, ни собственно драматических творений. Ибо и единственная книга её, которая имеет вид драмы, книга Иова, не вполне; соответствует тому, что, собственно, называется драмою. Представляя нам ряд обширных речей об одном и Том же предмете, преемственно произнесённых Иовом и его друзьями, и заключительную речь самого Господа, она устремляет наше внимание более на предмет разговора, нежели на характер разговаривающих: тогда как в собственной драме это бывает наоборот.

Но отсутствие собственно эпических и драматических родов поэзии в священных книгах у Евреев вознаграждается обилием произведений лирических и дидактических.

Из среды еврейского народа время от времени самим Богом вызываемы были мужи, которые в возвышенных песнях высказывали святые чувствования и святые размышления о Боге и Божественном мироправлении. Из таких песней, постепенно умножавшихся со времён Моисея до возвращения Иудеев из вавилонского плена, образовался обширный круг песнопений, из которых одни посвящены выражению внутренних чувствований и сердечных размышлений, наполнявших душу священных поэтов, другие сверх сего содержат какое-нибудь учение, или увещание к совершению того или другого дела, к удалению от того, или другого греха. К первому роду относятся песни Моисея и Девворы, некоторые из речей в книге Иова, большая часть псалмов и Плач пророка Иеремии. К последним могут быть причислены учительные Псалмы, и особенно обличительные и увещательные речи пророков. Сии последние речи составляют нечто среднее между лирической и дидактическою священною поэзией еврейского народа. От чисто лирических песней они отличаются тем, что выражают не одну скорбь пророков о грехах Иудеи, не одно благоговение их пред величием святостью и другими совершенствами Божиими, но вместе с сим имеют прямую цель подействовать на умы и сердца народа, отвратить его от гибельного пути и возвратить на путь правый. От чисто дидактических творений отличаются тем, что в них преобладают сила чувствований над спокойным размышлением, и высокая живость картин – над простым изложением предмета.

Другой круг священной ветхозаветной поэзии образуют писания, в которых содержится прямое учение об истинах религии и правилах нравственности, произведения собственно дидактические. Быв просвещены светом истинного познания о Боге, мире и человеке, священные поэты еврейские в поэтические формы облекали высокие истины религии и правила деятельной мудрости. Чтобы те и другие живее и твёрже напечатлевались в памяти народа, они выражали их или в наглядных образах, или в изречениях, самым строением своим увлекающих читателя. Священная дидактическая поэзия евреев имеет двоякий характер: её произведения частью принадлежат и области, так называемого, сравнительного искусства, раскрывающего мысли чрез описание других подобных, или противоположных предметов, частью суть обширные учения, выраженные в поэтически-округлённых изречениях, или краткие изречения, имеющие вид пословиц, загадок и апофегм. К первому роду могут быть отнесены притчи, каковы: притчи Иофама в книге Судей (Суд.9:8–15), и пророка Нафана во 2-й книге Царств (2Цар.12:1–5), многие пророческие видения, выраженные в аллегориях, и Песне Песней, изображающая под чувственными действиями духовный союз Иисуса Христа с Церковью. Во всех сих писаниях святые писатели раскрывают Богом внушённое им учение чрез описание соответственных внешних предметов, и внимание читающего их должно быть постоянно обращено не на чувственные образы, а на внутреннее таинственное значение их и на соответствие между образами и им усвоенным значением. Ко второму роду принадлежат книга Притчей, как собрание поэтически-округлённых изречений, и книга Екклесиаста, как обширное учение о суете мира, выраженное в таких же изречениях.

Обращая внимание на самое содержание священной еврейской поэзии, видим, что главным и почти единственным предметом её изображений был Бог, единый и бесконечный, всеблагий, всеправедный и всеблаженный, Творец и Промыслитель мира, Который, по Своей бесконечной благости, призвав человека к блаженной жизни и даровав ему Свой закон, избавляет его от проклятия и смерти силою заслуг. обетованного Искупителя, и направляет все события мира к устроению нашего спасения. Такое содержание сообщает священной еврейской поэзии исключительно религиозный характер. Между тем как поэты других народов избирают предметами для своих творений и божественное и человеческое, и нравственное и ненравственное, – священная поэзия евреев удалила из круга своих представлений все мирские предметы, всё, что́ не говорит о Боге и чем не прославляется Бог. Какое бы явление, какой бы случай и события ни возбуждали святого поэта, зрелище ли сотворённого мира, судьба ли избранного Богом народа, победа над врагами, поражение от врагов, счастье и несчастье, – всегда мысль его возносится горе, всегда чувство его устремлено к единому Богу, и выражается то в богохвалебных гимнах, то в молитвенных воззваниях ко Господу, то в облачениях противляющихса Ему, то в спокойных созерцаниям Божиих судеб в мирт, и в человеческой жизни. В не многих случаях мирские предметы, без видимой связи их с Божественным, удостаиваются поэтических изображений; но и тогда тайная мысль святых поэтов всегда устремлена к Богу, к Его славе и к святости Его закона. Так в песни плача, воспетой Давидом над погибшим от рук Филистимлян Саулом и Ионафаном (2Цар.1:9–27), выражается не одна скорбь о сих мужах, но вместе и опасение, да не возрадуется дщери необрезанных о поражении Евреев, служителей Иеговы (2Цар.1:20). Так в книге Екклесиаста, хотя изображается суета всего существующего в мире, но боговдохновенный писатель направляет все сии изображения к тому, чтоб указать нам, что истинного удовлетворения и успокоения мы должны искать не в благах мира, a в страхе Божием и хранении Его заповедей (2Цар.12:13). Таким образом, во всех своих писаниях священные поэты еврейские изображали одно святое и божественное, и, научаемые непосредственно самим Богом, воздавали хвалу и честь Ему одному.

Исключительно религиозное содержание священной еврейской поэзии, как замечено уже выше, резко отличает её от поэзии других народов. Но различие сие делается в глазах наших ещё важнее и значительнее, когда обращаем внимание на способ, каким раскрыто и выражено сие содержание у священных еврейских поэтов. Религиозную поэзию имели и другие народы; но ни один народ в своих поэтических творениях не умел и не мог говорить о Боге так возвышено и достойно Его величия, как народ еврейский.

Основную черту в ветхозаветном поэтическом представлении составляет возвышенность, тот особенный способ выражения, в котором чем более усиливается, по-видимому, писатель обнять и выразить мысль, тем яснее открывается необъятность и невыразимость. Этот характер возвышенности в священной поэзии евреев проистекает из самого свойства её предмета, который, как мы видели, есть Бог, Творец, единый и бесконечный, который создал всё из ничего, и Которым одним всё поддерживается в своём бытии. Чтобы начертать нам ясный образ величия Божия, священные поэты заимствуют для сего образы из сотворённого мира и представляют весь мир, как отблеск и отражение славы Божией. Но как вся необъятность, красота и великолепие творения бесконечно ниже совершенств создавшего всё Бога; то мир не может быть ясным и выразительным образом величия Божественного; он способен только указывать на оное, как на нечто бесконечно высшее и им необъемлемое, на что такое, пред чем низко собственное величие мира, тесна и ограниченна собственная широта и полнота вселенной. Так именно священные еврейские поэты изображают нам славу и величие Божие. Они прославляют Бога именно тем, что безмерно возвышают Его пред величием всего сотворённого, и самую честь твари поставляют в признании её совершенной малости и низости пред Богом. Так Иов, после величественного изображения всемогущества Божия, пред Которым наг ад и нет покрова бездне, Который простёр север ни на чём, повесил землю ни на чём, связал воду в облаках, и облака не расторгались..., после такого изображения заключает: но это лишь часть путей Его; это один шёпот слова о Нём; о громе же сил Его кто услышит (Иов.26:6–14)?

В сем-то изображении Творца, бесконечно возвышающегося над тварью, и в представлении твари, не вмещающей в себе и слабого подобия Его совершенств, заключается характер возвышенности, отличающий священную поэзию Евреев. Они раскрывают такую мысль, которая не может быть выражена ни в каких определённых образах, и потому вся сила и живость её изображений обращается в доказательство того, что Бог выше всякого разумения и выражения.

Дух этой возвышенности проникает все произведения священной еврейской поэзии, но яснейшим образом раскрывается в псалмах Давида и других святых псалмопевцев. Посему рассмотрение возвышенного характера Псалмов может привести нас к более точному определению основной черты священной поэзии евреев.

Общее содержание псалмов составляет мысль об отношении к Богу тварей вообще и особенно человека. Различный образ выражения сей мысли разделяет Псалмы на несколько различных кругов, которые представляют как бы различные роды их поэтической возвышенности.

Первый круг образуют псалмы, в которых раскрывается одно чувство величия Божия и низости пред Ним сотворённого мира. Сюда относятся все богохвалебные псалмы (18, 28, 74) и прежде всего 103 псалом о сотворении мира.

1. Благослови, душа моя, Господа! Господи Боже мой, Ты дивно велик, Ты облечён величием и благолепием!

2. ы облёкся светом, как ризою, простёр небеса, как шатёр.

3. Водами покрыл Свои горницы, облака седлал своею колесницею, шествуешь на крыльях ветра.

4. Ты творишь Ангелов Своих духами, служителей Своих – пылающим огнём.

5. Ты утвердил землю на основаниях её, так что она не поколеблется в веки.

6. Бездною, как одеянием, покрыл ты её; на горах стоят воды.

Указав на дела Божии, псалмопевец восклицает.

24. Как многочисленны дела Твои, Господи! Всё соделал Ты премудро; земля полна богатства Твоего.

25. Ce великое и обширное море: там пресмыкающиеся, коим нет числа, животные малые и великие.

27. Все они от Тебя ожидают, чтоб Ты давал им пищу их в своё время.

28. Даёшь им, приемлют; отверзаешь руку Твою, насыщаются благом.

29. Сокроешь лицо Твоё, смущаются; возьмёшь от них дух, умирают и в прах свой возвращаются.

31. Да будет Господу слава во веки; да веселится Господь о делах Своих!

Боговдохновенный певец обозревает в сем псалме творение мира в порядке, близком к повествованию Моисееву. Но нетрудно приметить, что целью псалма было не исчисление дел Божиих, а раскрытие величия Божия и славы Божией, которых мир сотворённый не может в себе вместить. Согласно с сею целью святой псалмопевец не только изображает, что создано Богом, но и объясняет, какое значение имеют сотворённые вещи. Называя свет ризою Божией, небеса шатром, воды кровом Божия дома, облака колесницею, ветры крыльями, он столько же умаляет сими названиями величайшие явления мира, на которые мы привыкли смотреть с некоторым благоговением, сколько возвышает наши понятия о величии Бога, пред Которым и самое великое в сотворённом является столь незначительным и малым. Раскрывая потом мудрый порядок, царствующий в творении, дивное соответствие в нём между потребностями живых тварей и средствами их удовлетворения, он удивляется благопопечительности о них Божией и торжественно свидетельствует, что твари сии так слабы и бессильны сами в себе, что, едва Бог сокроет Своё лицо, они смущаются, едва возьмёт от них дух, умирают и в прах свой возвращаются. Одним словом: всеми изображениями своими святой псалмопевец показывает, что истинное величие Божие видит он не в величии и красоте творения, а в том, что, при всём своём величии, творение мало и низко пред величием Творца. Эта возвышенная мысль и выражение её в псалме производят и в читателе соответствующе действие. От величественных явлений природы, которые представляются здесь, как одежда, как кров Божества, сердце наше обращается к бесконечному Богу, и успокаивается в чувстве; неизследимой Его бесконечности.

Другой круг возвышенных псалмов составляют те, в которых Бог представляется как Творец и единственный распорядитель судеб Своего народа. Во всех псалмах этого круга (пп. в 67, 77, 104, 105, 106) священные псалмопевцы обозревают события еврейкой истории, как в пс. 103 явления природы, и всю славу своего народа, всё величие его вождей представляют непосредственным делом Божиим. Сверх того, Бог здесь является преимущественно Богом Своего народа, Богом евреев, и прославляется представлением уничижения народов, Им не покровительствуемых, и богов языческих. В этом отношении яснейшим примером может служить для нас псалом 113, псалмопевец воспоминает в нём водворение евреев в земле обетованной.

1. Когда вышел Израиль из Египта, дом Иаковль из народа иноплеменного;

2. Иудея сделалась святилищем Божиим, Израиль владычеством Его.

3. Море увидело и побежало, Иордан обратился назад.

4. Горы скакали, как овны; холмы, как агнцы.

5. Что тебе сталось, море, что ты побежало; Иордан, что ты обратился назад?

6. Горы, что вы скачете, как овны, и холмы, как агнцы?

7. Пред лицом Господа трепещи, земля, пред лицом Бога Иаковлева.

9. Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, по милости Твоей, по истине Твоей.

10. Почто допускать, чтоб народы говорили: где же Бог их?

11. Бог наш на небесах, творит всё, что хочет.

12. Идолы – серебро и золото, дело рук человеческих.

13. Есть у них уста, но они не говорят; есть у них глаза, но они не видят.

16. Подобны им делающие их и надеющийся на них.

17. Дом Израилев, уповай на Господа; Он им помощь и щит.

Хотя ближайший предмет псалма есть слава еврейского народа; но богодухновенный певец видит в народе своём только проявление Божия величия, видит орган, чрез который Господу угодно было возвестить Свою славу. Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу. Посему в псалме решается главным образом вопрос: кто есть Бог Иудеев? В ответ на сие святой псалмопевец представляет, что Бог их не имеет других пределов Своему могуществу, кроме собственного Своего хотения, и указывает опыты сего в событиях еврейской истории, в том, что море бежало пред Богом евреев, Иордан возвращался назад, и неподвижные горы скакали, как овны. Это возвышенное выражение мысли о бесконечном величии Божием святой псалмопевец усиливает ещё изображением ничтожества богов, которым покланяются другие народы, и заключает псалом выражением радости о необъятном величии своего Бога и о счастье народа, поклоняющегося Ему.

К третьему кругу возвышенных псалмов можем отнести те, в которых изображается величие Божие чрез сравнение Его с немощью и ограниченностью человека. В вышеприведённых псалмах раскрыто было отношение к Богу мира и народа избранного; здесь, наконец, является пред Богом человек как совершеннейшее Его творение. В сем отношении могут быть приведены псалмы 38, 89 и 138.

В псалме 89 псалмопевец вечность Божию противополагает кратковременности человеческой, и в противоположении сем ограниченность человека является тем разительнее, чем полнее раскрывается Божие величие. С одной стороны тысяча лет – величайший период, какой может обнять человеческое представление, – для Бога то же, что день вчерашний; с другой 70 или 80 лет – величайший период, до которого достигает жизнь человека. Люди проходят пред Богом, как предметы, уносимые наводнением, как сновидение, как скоро увядающая трава. A Бог был, когда не родились ещё горы, и от века и до века есть Бог. Это исповедание человеческой ограниченности у святого псалмопевца отнюдь не сопровождается скорбью или ропотом; напротив того человеческая кратковечность служит для него только поводом к прославлению Божией вечности. В сознании сей последней сердце Его находит для себя полное успокоение, а мысль о своей кратковечности возбуждает в нём одно святое желание так счислять дни свои, чтоб приобрести сердце мудрое (ст. 12).

В псалме 138 раскрывается подобная же мысль; только здесь неведению и ограниченности действий человека в пространстве противополагается Божие всеведение и вездеприсутствие. Чтоб яснее изобразить сии Божественные свойства, святой псалмопевец берёт для сравнения сокровенность, быстроту и широту духовных человеческих представлений, и в живой картине изображает, что сам он как бы убегает от Божия присутствия, но всюду настигается и предваряется Богом. В величественно прекрасных образах сего псалма ясно высказывается живая радость псалмопевца и о том, что никуда не может он убежать от Бога, и ο том, что собственный его дух может проразумевать всеведение и вездеприсутствие Божие. В сем смысле взывает он: славлю Тебя; потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя верно знает сие (14).

Как на переход от собственно возвышенных изображений к изображениям другого рода, можем указать на те, в которых раскрывается преимущественное Божие попечение о человеке и возвышение его над прочею тварью, как дело чистой Божественной благости, а не как следствие самого достоинства человеческой природы. Яснейшим примером в сем отношении может служить для нас пс. 8-й. Святой псалмопевец начинает его славословием и удивлением величию Господа, Который в устах юных и трудных дней устрояет Себе хвалу; и потом продолжает:

4. Когда взираю на небеса Твои, дело Твоих перстов, на луну и звёзды, которые Ты поставил:

5. То что̀ есть человек, что Ты помнишь его, что есть сын человеческий, что Ты посещаешь его?

6. Не много Ты унизил его пред ангелами, славою и красотою увенчал его.

Здесь преимущественное попечение Бога о человеке служит только новым поводом для святого псалмопевца удивляться и благоговеть пред Божиим величием. Не то изумляет священного поэта, что человек есть великое, творение; напротив он удивляется, что такая немощная тварь, каков человек, поставлена Богом столь высоко.

С мыслью о бесконечном величии Божием и о низости пред Ним всего сотворённого, раскрывающеюся во всех священных книгах еврейской поэзии, нераздельна была мысль о сыновнем отношении человека к Богу и нравственной его самостоятельности. Первое человек приобретал в вере в обетованного Искупителя; последнюю – в данном ему Божием законе. Правда, что закон сей сам по себе, угрожает человеку наказанием и проклятием за малейшее нарушение его предписаний. Но при вере в Искупителя он перестаёт быть столько грозный, а напротив ΤΟΓΟ делается источником Божиих любвеобильных обетований. Ибо вера в Искупителя, поставляя человека в сыновнее отношение к Богу, успокаивает его мыслью, что с одной стороны не всякое преступление закона, допущенное или по неведению, или по немощи естества, без упорного коснения во зле, даже при усердном желании благоугодить Богу, будет преследуемо всею строгостью закона, а с другой всякое ревностное исполнение закона привлечёт к человеку милость Божию, и даст ему дерзновение просить и надеяться от Бога благ среди самых скорбей жизни. На сем основании, кроме чисто возвышенных изображений Божества, священная поэзия еврейская представляет нам и такие, в которых раскрывается отеческая близость Бога к человеку, в Боге – снисхождение и любвеобильная благопопечительность о человеке, в человеке – сыновняя преданность Богу и дерзновенное упование на Него. Сии изображения, характер которых составляет трогательность и некоторое простосердечие, суть или излияния пламенно преданного Богу и твёрдо надеющегося на него сердца, или молитвы, или обличения. Примеры их находим во всех книгах священной (лирической) поэзии.

В ряду трогательных изображений священной еврейской поэзии первое место занимают те, в которых пророки возвещают грядущее царство Мессии, славу и особенно уничижение и страдания нашего Искупителя. В сих пророчественных изображениях Господь наш Иисус Христос является то в кротких чертах царя, царствующего истиною, кротостью и правдою (Пс.44:5) и утверждающего мир, любовь и радость на земле, то в потрясающих душу чертах великого страдальца, страждущего за грехи и беззакония мира. Примером изображений первого рода может служить для нас изображение всеобщего мира в благодатном царстве Мессии, у пророка Исаии (Ис.11:1–2, 5–9).

И изыдет жезл от корене Иессеова, и цвет от корене его взыдет. И почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия. И будет препоясан правдою о чреслех своих, и истиною обвит по ребрам своим. И пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет с козлищем, и телец и юнец и лев вкупе пастися будут, и отроча мало поведет я. И вол и медведь якупе пастися будут, и вкупе дети их будут, и лев аки вол, ясти будет плевы. И отроча дладо на пещеры аспиидов и на ложе исчадии аспидских руку возложит. И не сотворит зла, ни возмогут погубити никогоже на горе святей Моей: яко наполнися, вся земля ведения Господня, аки вода многа покры море.

Здесь, как и в других изображениях сего рода (напр., в 44 пс. и в 35 гл. пр. Исаии), величие и слава Господа Иисуса Христа раскрываются не в безмерном возвышении Его над всею тварью, как раскрывается величие Божие в собственно возвышенных изображениях, но в умилительнотрогательных, образах умиротворённой и облаженствованной твари благодатными дарами грядущего Искупителя.

Яснейший пример изображения страданий Господа нашего Иисуса Христа находим в 21 псалме, где Божественный Искупитель изображается под видом страждущего праведника. Св. псалмопевец пророчественно раскрывает здесь ту бесконечную скорбь, которая наполняла душу Божественного Страдальца среди мучений Его на кресте.

1. Боже мой, Боже мой!.. Почто Ты оставил меня, удаляясь от спасения моего, от слов вопля моего?

8. Все видящие меня ругаются мне, расширяют уста, кивают головою,

9. И говорят: он положился на Господа; пусть избавит его, если благоволит о нём.

15. Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались, сердце моё сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей.

16. Сила моя иссохла, как череп; язык мой прильпнул к устам, и в персть смерти Ты полагаешь меня.

17. Окружили меня псы; толпа злых ходит вокруг меня; пронзили руки мои и ноги мои.

18. Я мог бы перечесть все кости; они смотрят и делают из меня зрелище.

19. Делят ризы мои по себе, и об одежде моей мечут жребий.

20. Но Ты, Господи, не удаляйся...

21. Избавь от меча душу мою, от пса одинокую мою.

В этих воплях страждущего Праведника, в этом излиянии бесконечной скорби Его и во взываниях Его ко Господу не только ясно открываются нам крестные страдания Господа нашего Иисуса Христа, но изображается самое состояние души Его среди сих страданий, её бесконечное томление и бесконечная преданность в волю Бога Отца.

Подобный характер трогательности у священных поэтов сохраняется во всех тех изображениях, где человек является пред Богом не только как Его творение, но и как исполнитель, или нарушитель святого Его закона. Выражение во всех таких случаях, не преставая быть возвышенным, принимает трогательный тон сердечной беседы, напоминающий беседы сына с отцом и отца с сыном.

Этот характер имеют, во-первых, те псалмы, в которых раскрывается или спокойное убеждение в неприкосновенности и спасении души, уповающей на Бога, или пламенное рвение ся к Богу (см. Пс.3:22, 41, 83). Во всех псалмах сего рода поражает нас близость отношений, в каких поставляют себя к Богу святые псалмопевцы. Так, когда пророк Давид взывает к Нему (Пс.3:2): Господи! как много у меня врагов; многие восстают на меня. 4) Но Ты, Господи, щит, охраняющий меня... 6) Я ложусь, сплю и встаю; ибо Господь ограждает меня. 7) Не боюсь тем народа, которые отовсюду ополчались против меня;– воззвание сие показывает нам такую сыновнюю уверенность во взывающем, такую близость Его к Богу, какие возможны только между послушным сыном и любящим его отцом.

Такой же характер простосердечия и трогательности сохраняют изображения в молитвенных псалмах. Псалмы сии суть большею частью и песни скорби, в которых душа, преданная Богу, с детскою откровенностью говорит Ему о тяжести своих бед, о немощи своих сил и о несомненной надежде в своей на Его помощь. Кроме живых изображений человеческой немощи и Божия величия, мы находим в них выражения той особенной близости между Богом и молящимся человеком, по которой человек просит помощи Божией с твёрдою надеждою, что молитва его не будет отринута, что Всевышний отечески примет её.

Наконец, чувство сыновней близости к Богу одушевляет священных еврейских поэтов и тогда, когда они изображают Бога гневающимся, или карающим Свой избранный народ. В гневных обличениях, какие Бог изрекает евреям чрез пророков, в страшных угрозах, какими побуждает их к исправлению, высказывается отеческая любовь к Своему народу, непрестанно оскорбляемая беззакониями сего народа. От этого выражение пророческих речей, не смотря на преобладающую в них строгость обличения, исполнено простосердечия и той откровенности, свойственной отческим беседам, которая ничего не считает недостойным отеческой благопопечительности – Господи, взывает к Богу пророк Иеремия, вскую яко пришлец еси, и яко путник, уклоняющся во виталище? Еда будеши, якоже человек спяй, или аки муж, не могий спасти? Ты же в нас еси, Господи, и имя Твое призвано бысть на нас, не забуди нас (Иер.14:8–9). Сыны родих и возвысих, говорит сам Бог, тии же отвергошася Мене. Позна вол стяжавшаго и, и осел ясли господина своего: Израиль же Мене не позна, и людие Мои не разумеша (Ис.1:3). Таким трогательным простосердечием отличается особенно Плач пророка Иеремии. Плач сей есть сыновнее излияние пред Богом скорбных чувствований, возбуждённых зрелищем совершившегося над Иудеей суда Божия. Пророк, непрестанно возвещавший от лица Божия близкое разрушение Иерусалима и падение иудейского народа, видел собственными глазами исполнение угроз Господних. В скорбной песни своей, которую можно назвать плачем по преимуществу, воспоминает он древнюю славу своего народа, погубившее его нечестие и развращение, жестокость исполнителей суда Божия над ним, и страдания ими, испытанные, – и воспоминания свои непрестанно прерывает обращениями к Богу. Его трогательные изображения представляют нам в резких и одушевлённых чертах всю жизнь Иудеев. Его обращение к Богу исполнено детской доверчивости и простосердечия.

Виждь, Господи, и призри, говорит он, кого еси отребил сице? Еда снедят жены плод утробы своея?.. Избиют ли младенцев, ссущих, сосцы? Убиеши ли во святыни жреца и пророка? Усопша на исходищах отрок и старец: девицы и юноты мои отыдоша в плен: мечем и гладом избил, еси, в день гнева Твоего сварил еси, не пощадил (Плач.2:20–21).

Таким образом возвышенность в священной еврейской поэзии сливается с простосердечием и трогательностью; поразительная противоположность величия Божия и немощи человеческой не ужасает, а успокаивает, радует и восторгает сердце в изображении Бога Отцом избранных Своих.

Своеобразный характер священной еврейской поэзии, резко отличающий её от поэзии других народов, высказывается и в свойстве чувственных образов, употребляемых ею для выражения мыслей, равно как и в свойстве стихотворного её языка.

Общую черту в поэтических образах святых песнопевцев составляет то, что все предметы бездушные в них оживотворяются, а напротив предметы духовные получают чувственные черты. Пред взором богодухновенных поэтов всё исполнено жизни, ничего нет мёртвого, или бездушного. Среди скорби и радости, среди молитвенных парений духа, они беседуют со всего природною и вводят её в соучастие своих мыслей, чувствований и действий. Природа служит для них или вестницею Божества, живым органом Его воли, или живым творением, радующимся о Его милосердии, трепещущим Его гнева. Везде, где входят в соприкосновение с живым миром, они придают ему или собственную свою жизнь, или оживляющую мысль Всевышнего. Звезды на тверди небесной как дети, издают крики радости; океан как младенец, которого Всевышний покрывает как бы пеленами – облаками и мраком (Иов.38:7–9); солнце, как жених, исходит из чертога (Пс.18:6); ветры – крылья парящего Бога (Пс.17:11); молнии и град – глас Его; небеса неумолчно говорят об Его славе; воды бегут от грозного Его повеления; неподвижные горы скачут, как овны; пути рыдают, не видя проходящих (Плч.1:4); пустыни томятся жаждою, и цветут яко крин (Ис.35:1, 6); земля трепещет в присутствии Иеговы. Нигде, одним словом, нет мысли о смерти. Все творения, как братья, составляют один беспредельный хор, согласно воспевающий славу Господню, Оживотворяя предметы неодушевлённые, священные поэты придают предметам духовным качества чувственные; душе человеческой, её мыслям, желаниям и самому представлению Иеговы усвояют черты чувственные. Так Бог представляется сидящим на высоком и превознесённом престоле, наблюдающим с небес, есть ли разумеваяй и взыскаяй Бога (Пс.13), наклоняющим небо, чтобы низойти на землю (Пс.18), и т. п.

Нет сомнения, что оживотворения встречаются в поэтических творениях всех народов, и везде служат лучшею формою образного выражения: но оживотворения, свойственные поэзии других народов, резко отличаются от оживотворений священных еврейских поэтов. Так у индийских писателей оживотворение не ограничивалось одним простым одушевлением неодушевлённого, но всегда придавались ему свойства и действия возможные только для действительно живого существа³⁰³, и таким образом превращались действительный вид и значение предметов. Греческое искусство, напротив, оживотворяло природу в ограниченном числе личностей, из коих каждая, как отдельная сила природы, имела самостоятельный характер. Таким образом, природа оставалась мёртвою и бездушною; живыми были одни гении – правители, или боги. Совершенно другой характер имеют оживотворения священных поэтов. Всё оживотворяя, священные поэты не терпели ни свойственных индийской Фантазии холодных олицетворений, извращающих действительный предмет и придающих ему вид неестественный, ни фантастических полных живых личностей, изобретённых греческими поэтами, не оставляли предметы в действительном их положении, и только с родственным чувством обращались ко всем тварям, ища в них следов Божественной премудрости, всемогущества и благости. Посему обращения священных еврейских поэтов к неодушевлённым вещам исполнены родственного доверия. Что вы завистливо смотрите, горы холмистые (Пс.67:17)? Что тебе сталось море, что ты побежало? Иордан, что ты обратился назад (Пс.113)?

Другая отличительная черта образов в священной еврейской поэзии состоит в том, что они все взяты из природы и из явлений естественных, преимущественно в Палестине и смежных с нею странах, из пастушеской и земледельческой жизни еврейского народа и из его истории. Так мысль о многочисленности священные еврейские поэты выражают под образом звёзд небесных, или песка морского; сильное войско, нападающее на страну, под образом быстрых потоков, шумящих волн моря, или бурных облаков. Счастье сравнивают с восходящею зарёю и сияющим светом дня, благословение Божие – с ниспадающею росою, или благотворным дождём, беды и опасности – с устремившимися водами, гнев небесный – с пожирающим огнём, горы и холмы суть образы царей, пустыни – образы идолопоклонников; высокая гора Ливан есть образ величия; благолепная гора Кармил-образ довольства и цветущего состояния; кедры ливанские, дубы васанские изображают человека могущественного, пальма – великого, тростник – уничижённого, терние – злого. Человек праведный сравнивается с зеленеющею маслиною, или древом, насаждённым при потоке вод. Все сии образы взяты из природы преимущественно палестинской, из произведений и явлений её.

Другие заимствованы из пастушеской и земледельческой жизни. Так Бог представляется под образом пастыря; Бог гневающийся и карающий – под образом пастыря, несущего жезлом железным; счастье и благоденствие – под видом тучной пажити; кротость – под образом агнца; враг под видом хищного зверя. Гнев Божий сравнивается с чашей вина, народ Божий с вертоградом, опустошение города – с отрясаемой маслиной. О нечестивом говорится, что он зачинает неправду, носит во чреве злодейство и рождает обман (Пс.7:15); ужас и скорбь уподобляются болезням рождения; народы, города и государства представляются под образом дев и жён. – Образы, относящиеся к еврейской истории, преимущественно заимствуются из обстоятельств разрушения Содома и Гоморры, ига египетского, перехода чрез Чермное море, законодательства синайского и странствования в пустыне.

Вообще, вся природа Палестины, её горы, долины, потоки и города, равна как весь древний быт Иудеев оживают пред нами в светлых образах священной еврейской поэзии. И никакая другая поэзия не представляет вам их в таком множестве, как поэзия евреев. Образность выражения имеет такое тесное сродство с её возвышенным характером, что каждое почти изречение её содержит в себе или сравнение, или метафору, или иной какой образ. И образы её, при всей величественной их смелости, никогда не переходят предела истины и естественности. От того, не смотря на исключительную народность их, они сделались родными и близкими для всех народов, просвещённых светом Божественного Откровения.

Последнюю черту особенности, отлагающей священную поэзию Евреев, составляет особенное строение её стихотворного языка. Обыкновенное название стиха не отвечает той форме словесного выражения, какую встречаем в священной поэзии еврейской. Стихии, на которые разделяются главы её книг, не имеют соразмерности ни вообще по количеству слогов, ни по соответствию слогов долгих и коротких. Между тем, при самом лёгком внимании, нельзя не приметить в священном поэтическом языке повсюду соблюдаемой некоторой правильности. Эта правильность открывается в ритмической соразмерности членов, на которые раздробляется речь, согласно с внутренними требованиями мысли, или внешними требованиями акцента, и называется параллелизмом слов, или параллелизмом мыслей. Если члены сии по числу и долготе, или по грамматическому строению слов почти равномерны; то из такой равномерности образуется параллелизм собственно словесный. Параллелизм мыслей, напротив, основывается или на повторении мысли то в тех же, то в синонимических словах, или на противоположении двух мыслей (Пс.1:6; Ис.1:3), или на такой связи между ними, какая бывает между предыдущим и последующим, началом и концом (Пс. 91:12, 104:8), или, наконец, на повторении мысли с некоторым дополнением (Пс.47:12, 104:18).

Чтоб устранить однообразие, к которому может привести подобное построение речи, священные еврейские поэты подчинили параллелизм следующим правилам:

1) никакой род параллельных членов не проходит непрерывно чрез целое творение, но, обыкновенно, параллельное выражение прерывается непараллельным. Чисто словесный параллелизм в священных поэтических книгах встречается весьма редко (Пс.77); более свойствен им параллелизм мыслей и вместо слов, но ещё чаще мысли в них остаются параллельными, при различии выражений. Эта последняя форма, не столь стеснительная для свободного раскрытия мыслей, представляет прекрасное средство к объяснению их во всех тех случаях, когда первый член выражен образно, или загадочно, а второй простым изложением мысли поясняет его. Например:

Да не наступит на меня нога гордости, И рука нечестивых да не поколеблет меня (Пс.35:12).

Наконец, между параллельными стихами священные поэты вставляют непараллельно, состоящие из одного только члена (Пс.139:1), или из членов не параллельных ни по мысли, ни по выражению (Пс.44:3).

2) Для той же цели священные поэты дают членам параллелизма не одинаковую долготу. Между равномерно долгими они вставляют неравные, то не полные, то, как бы переполненные. Неполнота первых состоит большею частью в том, что во втором члене их повторяется только часть первого. Напр., (Пс.96:1):

Господь царствует! Да торжествует земля! Да веселятся многочисленные острова!

3) Наконец, важнейшее средство к устранению однообразия параллелизма заключается в различении стихов по числу членов. Чаще всего в священной еврейской поэзии стихи употребляются двучленные, параллельные и все параллельные. Но в редких случаях употребляются постоянно одни двучленные стихи; обыкновеннее же перемешиваются они с многочленными (Пс.2), и большею частью второй член, когда он слишком длинен, раздробляется на два новые члена (Пс.83:11):

Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи, Желаю лучше быть у порога дома Божия, Нежели жить в шатрах нечестия.

В построении многочленных стихов заметно, что они редко имеют боле четырёх членов, и что чем более членов имеет стих, тем реже все члены его бывают параллельными³⁰⁴.

Основанием для употребления параллелизма в священной еврейской поэзии служила, без сомнения, потребность отличить поэтические творения более правильною формою языка. Параллелизм, как простейшая форма соответствия (симметрии), был тем свойственнее еврейской поэзии, что священные еврейские поэты, направляя свои творения к назиданию и научению, не имели излишней заботливости об украшении своего языка и не подчинялись правилам более искусственного стихосложения. Сверх того, форма параллелизма соответствует естественным движениям нашего чувства, которое всегда ищет себе сочувствия в другом. Его члены, в которых одна и та же мысль или повторяется, или противополагается, суть как бы два голоса, отвечающие один другому и напоминающие нам простоту и сердечность бесед между отцом и матерью, между наставником и наставляемым, другом и другом.

Июня 24 дня 1819 года.

21 числа июня, только что взошёл я в покои, встретили меня два любезные письма ваши. Господи, вздохнувши, сказал я, как Ты милосерд, что утешаешь тогда наипаче, когда необходимо утешение. Признаюсь, чтение строк ваших соединено было со слезами. Некоторые скорби предварительно приготовили к этому состоянию. О, как я люблю читать ваши напоминания о моих грехах! Сделайте милость, не оговаривайтесь, говоря правду. Ей, некому сказать, что должно. Ещё более люблю, уважаю, благоговею, когда читаю ваши чувства о Господе Иисус Христе. Они родят умиление скорее, нежели другое что, вами описанное. Теперь, в Пензе, как в лесу; прошу не прерывать вашего голоса, чтоб слышно было и за 1.500 вёрст о Господе, с вами и везде пребывающем.

Вы предварительно жалуетесь на медленность почты, и что она один раз в неделю; но что нам нужды? Хотя бы один раз в месяц. Когда Господу угодно посетить благодатью Своею чрез мысль, или слово: того ни ускорить, ни замедлить не можно. Правда, возбуждение взаимное могло быть скорее в близости: но на что думать о том, чего не благословил Бог?

Жители пензенские встретили меня очень хорошо; день въезда моего прямо с дороги в соборе был ясный. Почти по всему городу, по тем улицам, где я ехал, народ стоял по обеим сторонам, а около собора и в соборе собрание премногочисленное. Тебе, Господи, слава, а не мне недостойному! По входе в собор отпел Господу Богу благодарственный молебен за Его Милосердие ко мне недостойному и маленькое сказал наставление.

Не имея от вас вопроса, отвечаю. Что это значит? На сих днях явился ко мне Т. С., который проповедует всеобщее покаяние. Ныне в великий четверток он сам пред народом, с позволения настоятеля, принёс публичное покаяние во всех грехах своих, желает, чтоб их напечатали для смирения его, собственно, и в образце смирения прочим. Теперь живёт у меня. Он из монастыря К. Ревность к проповеданию, или распространению покаяния, иначе обращения к Богу, имеет непреодолимую «умру, говорит, а не отстану от своих мыслей, от данного мне побуждения распространять славу Божию».

Так милосерд Господь к нам грешным! Посылает проповедников тогда, когда не чаем, и тех, кого не предполагаем, и там, где, кажется, ожидать нельзя. Он семь лет полагает временем покаяния; и потому внушает поспешность...

Епархиальные дела мало оставляют времени для беседы с Т.; но дотоле не расстанусь, доколе Господь не возьмёт его из рук моих. Жемчуг беречь надобно. С истинным сокровищем связуется сердце. Идеже бо сокровище ваше, ту будет и сердце. Разительная, или резкая в нём ревность не многим полюбится: сочтут, так как многие и сочли, и считают, сумасшедшим. И потому авось либо опять возвратят ко мне также малоумному; о, как бы я желал так гореть всем сердцем, всем духом, чтобы захотел лучше умереть, чем умолчать о покаянии, о распространении славы Божией в народе!

7 июля доканчиваю письмо.

Господь Иисус Христос удостоил принять недостойную молитву мою. Отслужил, – посвятил во священника и диакона в домовой церкви. Дворянства было очень много, почти полна церковь, а церковь не малая. Когда надлежало молитвенному умилению достигать конца, – вдруг делается шум в сенях церковных, народ бежит; потом шум в самой церкви, народ бежит из церкви. Сказали, что горит архиерейский дом. Слава Богу, что мне не скоро сказали! В архиерейский доме накопилось множество сажи в трубе очажной и кухонной; сажа, загоревшись, произвела дым пламя – не малые; от чего народ весь двинулся. Потом, когда узнали, многие возвратились. Итак, Господу угодно было допустить смесить благое начало неожиданностью. Слава Ему единому!

Всё потом тихо. В Пензе очень тихо.

Я ещё ни у одного дворянина не был в доме: а их у меня много перебывало.

Июля 8, по получении ваших последних писем, я хотел было разорвать своё рассеянное и вас могущее рассеять: но остановился за тем, что это гордость внушает притворство. Пусть пойдёт худое письмо к доброй К! Пусть худой язык услышится языком чистым и кротким! Смирись, гордый! Иисус Христос видит твою гордыню, видит движение твоего пера и языка; для чего не трепетал, когда писал мысли пустые, когда собирался с силами духа действовать на дух, преданный Господу?

В первый раз, как, знаете меня, седши за письмо, не знали, что̀ писать ко мне.

Слава Господу Иисусу Христу и за сие! В первый раз я грешник открылся тем, что̀ есмь пред глазами вашими, пред вашим сердцем, которое тайно ощущает силы другого сердца. В первый раз моя рассеянность, как пыль, во множестве поднялась, затенила, облегла ваш ум, ваше сердце и ваши мысли. Напрасно вы не признавались и прежде на словах, что моя рассеянность причиною вашего непостоянства. Благодарю Господа, открывающего, по крайней мере, чрез вас тайные изгибы моей греховности, или явные, по мне не приметные, очень обыкновенные, всегдашние мои грехи. Помолитесь, чтоб Врач небесный исцелил сии язвы мои: они опаснее телесных. Их скорбь чувствуется только тогда, когда открывают другие; их тяжесть мила, доколе не почувствуем; а почувствуем тогда, как увидим, что надобно нести иго Христово, – крест, противный самому их естеству, самой сущности. О Господи! Во грехах весь человек: однако не сознает, не чувствует, не отметает их, любит их: ибо любит себя; а из себялюбия, как из неисчерпаемого источника, течёт всякая духовная скверна, течёт с яростью, однако услаждает ярящегося, возмущаемого страстями человека. Нет! Только тогда перестанет сия ужасная зараза погубляет всего человека, когда не сами мы, а Господь сам ополчится на неё. Нам самим себя укротить не можно...

...На что ж ревновать? На что разделяться? Кто что ни сделал, кто ни облагодетельствовал, только бы в любви Господней, – всё равно! Любовию соединимся все, и любовию бескорыстною, любовию для Господа, всех призывающего, даже и язычников и врагов своих, – любовию Божественною, молясь о ней, любовию во Иисусе Христе, Который есть един для всех нас. Сею любовию дышащие не дышат ревностью, сомнением, скорбью, – не перечисляют благ данных и принятых: у любви нет чисел; не сетуют, когда чего не имеют: любовь всем богата; не завидуют, когда видят других в лучшем состоянии: любовь всё со всеми разделяет. В сей любви, коей у Апостола показана беспредельность, соединимся и пойдём ко Господу Иисусу Христу – и с княгинями, и с графинями, и с князьями, и с простыми людьми рабочими. Что нам заниматься тем, что здесь кинуть надобно? Господи Иисусе Христе! Помоги хотя несколько шагов, с чистым намерением, нам всем идти к Тебе, – к Тебе, источнику всех благ.

Вы ищете и ждёте прощения от меня! Если это нужно; то от всего моего сердца, от всего моего помышления примите во Господе Иисусе прощение. Им единым всё разрешается. Но я грешный не знаю, почему не я прошу от вас прощения. Ибо я обличил, следственно, рассуждая, осудил вас. Господи прости! Простите и вы.

Вы, читавши мои строки, дошли до смущения, – досада коснулась вашего сердца, остановила спеющую любовь, отвлекла от Господа на несколько минут. О, как грешен я, как греховно письмо моё, вовлёкшее вас в такую тьму от света Господня! Рассеянность, с коею редко могу бороться, и с коею заставляют меня более и более соединиться, или в коей заставляют погружаться просители и обстоятельства много препятствует осмотрительности в мыслях. Будние духовное над собою, как будто тень, исчезает в мыслях моих: не вижу, не действую, сплю. Иногда невоздержание в пище, иногда невоздержание в словах, вспыльчивость, как вихрь, рассеют, унесут всё, и останешься один с бессмысленностью. Каждый день намереваешься не гневаться, не празднословить, не возмущаться, – и каждый день изменяешь себе.

Ах, как трудно, стоя на верху, избавляться от действия бурь и вихрей страстных! Лучше в тишине, лучше внизу, лучше под спудом, лучше в пустыне, нежели в Египте, лучше на горе Елеонской, нежели во Иерусалиме. Впрочем, теперь так думается: если бы иначе было, ивняковые были бы, может быть, мысли. Господи! Да будет воля Твоя! Сами себя и друг друга мы должны Тебе предавать! Прошу ваших святых молитв; а я, хотя недостойный и грешный, грешными и недостойными устами молюсь об вас, и вашем имени возношу бескровную Жертву, Господа нашего Иисуса Христа – тело и кровь Святейшую.

Вы не знаете моего, или Господня Т. Он хотя умереть готов, только бы пожертвовать собою славе Господа Иисуса Христа, – только бы обратить христиан ко Христу, на путь правый. Правда, что такая весте необыкновенна: но что нам до суждения и осуждения? Час смертный приходит без чисел и без измерений наших. Он от Господа; но и можно ли воспретить Господу говорить устами избранных Своих? Можем ли отрицать семилетие, не знавши судеб, избранным Божиим открываемых! Кто знает: как и чем надобно искуситься и самому Т? Кто знает: сколько и в нём остаётся человеческой темноты, которая мешает вполне открыться свету духовному – Божественному? Кто знает: это предсказание есть ли тьма человеческая для открытия других даров Божественных, – или свет, открывающий множество света душам, пробуждающимся от усыпления? Господи! Сердца человеческие глубоки: а Твои судьбы? О, кто измерит бездну их? Кто стерпит самое приближение к ним, если дерзает приступить без очищения и благоговения?

Июля 15 дня, 1810 года.

Чем более дней: тем более Господь посылает мне крепости, конечно, не по грехам моим, коими преогорчил Его пресвятую волю. В прошедшее воскресенье Господь паки удостоил меня отслужить и начать подражание (конечно, слабое и недостаточное) Его Высокопреосвященству Богом просвещённому и просвещаемому Михаилу, – то есть, я многогрешным языком многогрешный начал беседовать к своей пастве в своём соборе. Помолитесь, чтоб Господь благословил начатое, чтоб достало сил духовных и телесных; чтоб не предваряло, или не вкрадывалось самолюбие, которое нами грешниками по большей части проповедуется; или чтоб не проповедовать себя вместо Господа.

А с самого начала, мир протягивает руку, чтоб возвысить проповедника пред прочими, проповедавшими слово; страсть сердца, как исполин, везде ходит и действует по-исполински.

Един Господь укрепляет: Он подаёт силы послужить, и говорить поучения, и исполнять должность. Должность! Господи! Сколько мне нужно молиться, действовать, учить, плакать, паки учить, паки молиться, дабы необразованную братию сколько-нибудь приблизить к истинному прохождению своих обязанностей!

Августа 10 дня, 1810 года.

Читаемое вами письмо вы получаете уже не из Пензы, а из Петровска – уездного Саратовского города, основанного Петром Первым, от него и носящего имя, с его времён хранящего Евангелие, стихарь и знамёна, взятые, кажется, у Татар, или диких киргизов. Городок не большой, не богатый, но полный церквей: 10 приходов и монастырь, хотя все не велики, не богаты, не пышны, но довольно чистеньки. Самая Пенза имеет только семь приходов; разница в том, что приходы пензенские почти все двухкомплектные. После петербургского богатства и московской пышности глаз успокаивается и не развлекается губернскою простотой и уездною бедностью. Ка̀к премудро Господь всё разделяет! Простота в умах и сердцах; тихое стремление к делам духовным, кроткое повиновение иногда строптивым начальникам и пастырям соразмерны с внешним изобилием, с грубостью и необразованностью, необходимыми в провинциях. Есть грубые пороки, но есть и постоянство, коего драгоценность также не многие знают в больших городах живущие.

Здешние граждане по усердию к пастырю своему в простой, будничный день собрались в соборе для слушания молебна, а недостойный пастырь предложил им маленькую духовную трапезу, которую разделил между пастырями и их паствою. Господь да благословит их совокупный труд над душами, назначенными к наследию царствия! Жаль очень, что и в градских деревах очень мало книг, необходимых к поучению! Не знаю, от кого сие упущение. Предместники ли не побуждали, священники ли не хотели, или вообще не знали: только скудость, достойная сожаления! Теперь отнюдь не удивительно, что многие церкви не имеют Библии; они не имеют даже и тех книг, которые составляют круг церковный, а Библия, по их мнению, есть такая книга, без коей можно обойтись, – и действительно, без коей можно совершить богослужение. Причиною поставляется бедность. Почти все так отвечали на мои вопросы. Подлинно в некоторых и доказательство есть: ризы всего три, или четыре. Из них одна шёлковая, прочие ситцевые и выбойчатые, или холщовые.

Украшения почти нет никакого.

Ах! как трудно сверху смотреть вниз, с желанием, чтоб поднять упадшее, или лежащее! Усердие есть, да рук нет столь длинных, чтобы всё достать; Господу поручаем, прося ближайших смотрителей, смотреть за исправностью. Только тяжело духу, приняв на себя смотрение за столь многими, многоразличными лицами, вещами, а наипаче за душами и за делом Божиим, действующий в бесчисленных людях, приняв, говорю, смотрение, не смотреть, не усматривать; или усматривать, и не иметь сил к восстановлению, к поправлению, к обновлению, или, но крайней мер, к начатию трудов духовных и духовного обращения.

Помолитесь, чтоб Господь сам облёкся в силу, желаемую православными, к превращению умов и сердец в самом их основании для обращения к славе Божией, к истине, предложенной в Евангелии и проповеданной в Церкви.

И виде Бог дела их, яко обратишася от путей своих лукавых: и раскаяся Бог о зле, еже глаголаше сотворити им, и не сотвори (Ион.3:10)

Сии утешительные слова написаны в книге Пророка Ионы, и относятся к жителям великого града Ниневии. Пророк Иона послан был от Бога сказать им, что за грехи их весь город их должен погибнуть. Ниневитяне устрашились суда Божия; признали свои грехи; обратились к Богу в покаянии, в пост, в молитве: и милосердый Бог принял их покаяние и молитву, и избавил их от погибели, к которой они уже были присуждены.

В сем происшествии открываются истины, которые мы должны сохранить в памяти, и употребить в пользу нашей жизни.

Первая истина та, что великие общественные бедствия не суть действия случая, или некоей совершенно непонятной судьбы, но суть действия Провидения Божия, управляемые правосудием и милосердием. Востани, говорит Бог Ионе, и иди в Ниневию град великий, и проповеждь в нем, яко взыде вопль злобы его ко Мне. Что̀ значит вопль злобы? Значит умножение пороков, неправд и беззаконий, от которого вопиют утесняемые неправдами, и тварь повинувшияся суете неволею, уже не только воздыхает (Рим.8:20, 22), но, по чрезмерности злоупотреблений, вопиет к Богу о правосудии. Бог видит и малый грех, и слово греховное слышит, и мысль греховная от Него не скрыта: однако до времени Он долготерпит, ожидая исправления грешника. Но когда к Нему восходит вопль злобы: Он укрощает её грозными судами Своими, чтобы она не истребила добра. Так вообще бывает попущение общественных бедствий, хотя для особенных случаев есть особенные судьбы Божии, как например, в общественных бедствиях, между грешниками, страждут и умирают иногда и праведники, без оскорбления их достоинства, потому что своим терпением они назидают других, и умножают свои венцы, и смертью приобретают вечную жизнь.

Другая, непосредственно за первою следующая, поучительная истина есть та, что бедствия общественные до́лжно встречать покаянием и молитвою, и чем благовременнее, тем лучше. Когда Иона предвещал Ниневитянам погибель; вероваша мужие ниневийстии Богови, и зиповедаша пост. И возвратишся кииждо от пути своего лукавого, и от неправды сущия в руках их, глаголюще: кто весть, аще раскается и умолен будет Бог, и обратится от гнева ярости Своея, и не погибнем? Не медлили они своим обращением к Богу; не сказали, что ещё неизвестно, сбудется ли пророчество, ещё нет признаков угрожающего бедствия, нет никакого необыкновенного движения стихий, ни тучи, ни молнии, ни вихря, ни землетрясения, и ни один ещё дом в городе не обрушился: но вероваша мужие ниневийстии, не ожидал начала бед, по одному слову Пророка, признали свою виновность, поверили угрожающему суду Божию, и поспешили умилостивлять Бога покаянием, постом и молитвою. И благоразумно. Потому что теперь они могут приносить Богу покаяние свободно, a по наступлении беды, оно не было бы так свободным, и следственно, не было бы так умилостивительным: теперь они могут молиться умилённым, но не совсем стеснённым сердцем; а ужасом наступающей уже погибели могло быть подавлено и молитвенное чувство. Такой образ действования Ниневитян оправдан совершенно последствиями.

Третья утешительная истина есть та, что покаяние и молитва суть действительные средства против самых великих угрожающих или уже належащих бедствий. Уже Бог открыл Пророку, что взыде вопль злобы Ниневитян, что грехи их созрели к наказанию. Уже Пророк свидетельство Божие против преступного града: взыде вопль злобы его ко Мне, обращая в решительное определение: Ниневия превратится, объявил оное Ниневитянам всенародно. Казалось, что и непреложность суда Божия, и достоинство пророческого слова, которое должно быть ненарушимо, требовали, чтобы обвяленное определение исполнилось без изменения. Но нечто не воспрепятствовало милосердию и благодати Божией, как скоро несколько им открыт был путь покаянием и молитвою. И раскаяся Бог о зле, еже глаголаше сотворити им, и не сотвори. То есть, в раскаянии Ниневитян, которым останавливается зло греха, нашёл Он средство остановить привлечённое грехом зло наказания. Как иногда премудрый и милосердый Царь, желая не столько карать преступника действием наказания, сколько исправить страхом наказания, повелевает составить и объявить ему строгое осуждающее определение, но прежде исполнения сего, дарует ему прощение: подобным сему образом поступил Бог с Ниневитянами.

Предложенные теперь истины всегда могут быть полезны к руководству нашей жизни. Да сохранит нас Бог от того, чтобы грехи наши умножились до ниневийского вопля на небо! Но, как говорит пророк, грехопадения кто разумеет (Пс.18:13)? Мы часто успокаиваем себя мыслью, что грехи наши не очень тяжки: а может быть, только прельщаем себя. Может быть, не так видит их всечестное око Божие, и суд Божий тихими неприметными стопами к нам приближается.

Но в настоящее время есть не скрытое посвящение Божие, на некоторые страны отчества нашего нашедшее, к которому мы не должны быть невнимательны. Губительная болезнь, в которой за семнадцать лет пред сим испытали мы частью суд, частью помилование Божие, вошла в пределы отечества нашего, исшед той же, как прежде, чужой страны. Нет пророка, который бы предварил нас, дойдёт ли она до нас, и который бы, хотя не без страха, нас избавил от неё. Но есть уже милосердие Божие в том, что сама она издали нам о себе возвещает, и возбуждает нас к осторожности

Что же должны мы делать?

Без сомнения, благоразумно и благонадёжно будет употребить в предосторожность от бедствия, более или менее угрожающего, те испытанные средства, которые для Ниневитян достаточны были для отвращения совершенной погибели.

Итак, если угрожает нам скорбное посещение Божие: признаем на оном правосудие Божие, частью наказующее грехи, частью побуждающее к исправлению: и побудим себя к улучшению нашей жизни, в отношении к благочестию, благонравию, воздержанию, человеколюбию.

Да не медлим прибегать к Богу с молитвою, частью об избавлении братий наших, чад единой Церкви и единого отечества, которых уже постигло скорбное посещение, частью о себе самих, да не приблизится к нам Ангел смерти, или да не отягчит руку свою; Ангелы же хранители наши да не преминут нас своим охранением, подкреплением и вразумлением, да повинуемся всегда Отцу духов, и да творим волю Его, и да обретаем у Него милость и благодать!

Не леностны будем и в употреблении естественных средств и предосторожностей к сохранению здравия, и к недопущению вредоносных влияний. Как можем требовать, чтобы хранил нас Бог, если мы сами не бережём себя, и предаём действию разрушительных сил, малодушием и недостатком надежды на Бога, неумеренностью и невоздержанием и другими небрежностями? Внимательно храни себя малым возможным для тебя хранением: и Бог будет хранить тебя великим, всеблагим и всемощным хранением. Аминь.

Предста Царица одесную Тебе. Вся слава Дщере Царевы внутрь. (Пс.44:10, 14).

Кого это изображает Пророк таким необыкновенными чертами, в одном из самых высоких и таинственных псалмов, названном песнию о возлюбленном?

Хотя бы мы, для узнания сего, не имели иного средства, как искать во всём роде человеческом лица, сходного с сим изображением: без многого труда и без недоумения могли бы мы найти черты пророческого изображения, несравненным светом сияющие в лице Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Она дщерь Царева: именно, дщерь царя Давида и царствовавших по нём в Иерусалиме. Она имеет всю славу, какой только может достигнуть сотворённое существо: поскольку есть Матерь Царя славы, Матерь Бога Сына, по сему беспримерному достоинству честнейшая Херувимов и славнейшая Серафимов. Но вся слава Ее внутрь: поскольку состоит не во внешнем блеске и великолепии, но во внутренних совершенствах и добродетелях, и поскольку Пресвятая Дева, во всё житие Своё на земле, смирением заключала Свою славу в Своём сердце, и удерживала от проявления.

Как же скоро в пророческом изображении дщери Царёвой, которой вся слава внутрь, узнали мы Пресвятую Деву Марию: то Её же должны узнать, в той же пророческой песни, и в образе Царицы, представшей одесную Царя, Которого престол в век века, Который, будучи Бог, от Бога помазан елеем радости, паче причастник, то есть, Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа.

Когда и где предстала Она пред Ним так торжественно?

Без сомнения, по совершении Своего земного поприща, на небесах, где Он имеет у Отца Своего славу, которую имел прежде мир не бысть (Ин.17:5).

Она предстоит пред Ним, как предстоят рабы пред Господом; потому что и Она есть раба по Своему сотворённому существу: но вместе предстоит, как Царица, потому что участвует в Его славе; потому что имеет Матернее пред Ним дерзновение.

И можно ли думать, что Её предстояние пред Царём славы праздно и бездейственно? Если ещё на земле, во время сокрытия Его и Своей славы, Она предстояла Ему с ходатайством о помощи в наших нуждах, даже маловажных, как, например, о вине для невинного веселия на браке, и еще не пришедший час Его благотворных чудодействий могла приблизить (Ин.2:1–9): то кольми паче ныне, на небеси, когда и Ея человеколюбие, и Её пред Сыном и Богом дерзновение, освободилось от земных ограничений, предстоит Она пред Ним не в забвении о земнородных, но деятельно предстательствует о нас, о благодатной помощи в наших нуждах, бедах и скорбях, о мире всего мира, о спасении каждой души, искренно желающей спасения; и как Царица (поскольку на небесах нет имён без значения, силы и действия), и Сама имеет власть поступать, охранять и ущедрять милостями в державный Её покров прибегающих.

Видите, что в слове пророческом обрели мы то, что имеем в церковном предании, что часто не в буквах, но в лицах читаем на святых иконах, что ныне радостно чтим церковным торжеством, – обрели Пресвятую Деву Богородицу, по успении на земле восшедшую на небо, как Царицу, во славе представшую Царю славы и предстательствующую о нас благодатно и спасительно.

Возрадуйтесь девствующие: девство уже воцарилось на небесах, и царски оттоле вас покровительствует. Не унывайте рождающие: Матерь Господня, хотя не испытала болезней рождения в рождении безгрешном, теле, не менее глубоко знает по опыту скорби материнской любви и заботы; и таким образом, подобно Своему Божественному Сыну, Сама искушена быв, по благодати Его, может, и по милосердию Своему хочет, и другим искушаемым помощи. Веселитесь все рождённые жёнами: ибо, если Сын Божий, по Своему вочеловечению, не стыдится братию нарицати нас (Евр.2:11): то, конечно, и Пречистая Матерь Его не стыдится чадами нарицати всех нас, и Материнским сердцем о всех нас милосердовать.

Но сего не довольно, что мы обнадёживаем и утешаем вас покровительством Царицы, представшей одесную Царя славы на небесах. Надобно и вас возводить, и вам восходить, хотя не на сию самую высоту, однако же в довольную близость к ней. Пророк назначает быть сему непременно. Приведутся, говорит, Царю девы в след Ея. Что за девы?

Без сомнения, не просто девы плоти; поскольку плоть и кровь царствия Божия наследити не могут (1Кор.15:50): но девы духа, в особенности, души, естественное девство очистившие и возвысившие благодатию, вообще же, души, сохранившие и возраставшие духовное девство, с которым родились от Духа в воде Крещения, или повреждённое исправившие совершенным покаянием и покаянною жизнью.

Души христианские! Неужели вы не поревнуете идти в чине мудрых дев, во след Приснодевы? Неужели кто из вас обречёт себя добровольно на участь дев юродивых? Неужели не возжаждет сердце ваше приблизиться к небесному Жениху, Которого сам Отец небесный не однократно провозгласил возлюбленным, не по какой-либо нужде высказать к Нему Свою любовь, но чтобы возбудить к Нему любовь нашу?

Или вас расслабляет маловерная мысль, можно ли достигнуть такой высоты? Но нет места сомнению о возможности того, что непогрешительное пророческое слово предвещает и обещает, как долженствующее сбыться: приведутся Царю девы в след Её!

Или чувство недостоинства подавляет вас, и препятствует божественному желанию окрылиться? Отделите чувство недостоинства, которое справедливо, от подавляющей безнадёжности, которая несправедлива. Для достойных ли приходил на землю Сын Божий?

Не приидох, говорит, призвавши праведники, но грешники на покаяние (Mк.2:17). Прииде Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго (Мф.18:11). Если не только к недостойным и грешным, но и к погибшим пришёл Спаситель: то и взаимно не только недостойные и грешные, но и погибшие имеют надежду приблизиться к своему Спасителю; только бы возжелали, подвиглись, потщились уготовить себя к сему приближению, не своею силою, но Его же благодатью помощью.

Души, желающие быть приведёнными в след Царицы, представшей одесную Царя славы, должны уготовить себя и сему благоукрашением, подобным тому, каким Она благоукрашена: вся слава дщере Царевы внутрь. Что̀ значит слава внутрь?

Вразумляет нас о сем святой Василий Великий: иже благоукрашает самого себе Отцу видящему в тайне, и молится, и вся деет, не да явится человеком, но да явится единому Богу: той имеет всю славу внутрь, так как и дщерь Царева.

И вот вам, христиане, нынешнее напутствие на путь царствия, в след небошественной Царицы; вот нынешний урок училища Христова: имейте достоинство и славу внутрь, благочестие и добродетель в сердце, во глубине души, пред очами Всевидящего, а не только в наружности, в словах и внешних делах, пред очами человеческими. Урок всегда полезный и спасительный, но, кажется, особенно требующий внимательного изучения в сем веке, который так много живёт в наружность, и, по естественному последствию развлечения, конечно, уже не довольно смотрит внутрь!

Ка̀к много у многих поглощает внимания, как много похищает времени, ка̀к много средств истощает усиленная страсть к блеску и приятностям в наружной жизни, в жилище, в одежде, в пище, в питии, в увеселениях! Сии многие думают, или и говорят: какая в том беда, что мы ищем своего удовольствия? Жалкое для деятельности разумного и нравственного существа оправдание, что от неё нет беды! Не заключается ли в сем оправдании обвинения, что в сей деятельности нет добра, нет пользы, нет достоинства? Но если для исправления вашей деятельности непременно надобно указать на розгу грозящей беды: то посмотрите, как, по мере разлива роскоши, уменьшается довольство, и до чрезмерности увеличивается на дне общества отсюда нечистой и тунеядной нищеты; как пристрастие к блеску, переходя от богатых к небогатым, производит неразборчивость в средствах удовлетворять оному, и повреждает нравственность частную и общественную, а с нею и порядок, и безопасность; как привычка утешаться благовидностями наружной жизни прокрадывается в жизнь духовную и повреждает нравственное чувство; сделавшего доброе дело оставляет недовольным, доколе оно не напечатано и не провозглашено; оказавшему заслугу не даёт успокоиться в сознании заслуги, но мучит его жаждою отличия внешнего.

Остережёмся, чтобы не погрешать в определении сравнительной цены наружного и внутреннего, чтобы не променять золота на медь и серебра на олово, чтобы, останавливаясь на наружном, не погрязнуть в суете. Не внутреннее существует для внешнего, но внешнее для внутреннего, внешние видимые блага для тела, тело для души, душа для Бога и царствия Божия: а царствие Божие, по слову Господню, внутрь вас есть (Лк.17:21), если вы не поработились наружному, и не потерялись в нём.

Занимайтесь и пользуйтесь наружным соответственно потребность, с умеренностью: но всегда поспешайте обращаться ко внутреннему.

Скажи украшенной храмине: ты не чертог небесного Жениха. Чертог Его – непорочное сердце. Он вселяется верою в сердца (Еф.3:17).

Скажи изящным одеждам: ни одна из вас не годится быть одеянием брачным (Мф.22:12), в котором входят на Царский брак, и без которого извергаются во тьму кромешную. Сего одеяния не выткут на стане, и не принесут из чужой земли: оно частью подаётся свыше, частью вырабатывается собственными подвигами каждого, по реченному: облецытеся Господем нашим Иисус Христом (Рим.13:14); облецитеся во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение (Кол.3:12).

Скажи роскошному пиру: не сюда придёт небесный Гость, хотя Он и обещал внити и вечеряти со всяким, кто Ему отверзет двери (Откр.3:20). У Него иная пища: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст, Божиих (Мф.4:4). Ему надлежит отверзти двери сердца: отверзают же их молитва, любовь и соблюдение слова Его: Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдёт, и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сатворим (Ин.14:23).

Скажите помыслам тщеславия и корыстолюбия, когда они приближаются к вашим добрым делам: удалитесь лисы губящие винограды (Песн.2:15); мы хотим сохранить Господу винограда никем не тронутый плод.

С помощью указанных теперь и подобных духовных размышлений и упражнений, да даст вам, братия, Отец небесный, по богатству славы Своея, силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце (Еф.3:16), да, имея славу внутрь, достойны явимся приведения во славу вечную. Аминь.

Очи мои на верныя земли, посаждати я со мною. (Пс.100:6).

Пророк и царь Давид хочет изобразить в псалме царя правосудного и милостивого: милость и суд воспою Тебе, Господи. Не говорит прямо: воспою царя милостивого и правосудного; потому что не позволяет смирение: поскольку он воспеть желает свои собственные расположения и чувствования. Но говорит: воспою милость и суд, или правосудие, как свойства, отдельно от лица рассматриваемые, которые он желает иметь и сохранить, которых не смеет себе решительно приписать, о которых потому молит Господа, почему и обращается к Нему: воспою Тебе, Господи.

Всмотритесь в некоторые черты пророческого изображения:

Прехождах в незлобии сердца моего посреде дому моего.

Творящия преступление возненавидех.

Оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях. Очи мои на верныя земли, посаждати я со мною.

Какой прекрасный образ царя! В своём доме он обращается кротко и просто, как исполненный любви отец семейства. Вид преступления как бы невольно возбуждает в нём ненависть, по глубокому чувству правоты. Клевету и тайные наветы он гонит от себя, как заразу. Непрестанно простирает проницательные взоры на двор, на столицу, на царство, чтобы отыскивать верных, приближать их к себе, употреблять в дела, испытывая в меньших служениях приготовлять к важнейшим, и, по мере заслуг, ободрять и утешать их своим благоволением.

С утешением представляя вам, Россияне, написанный, древний, величественный образ царя, тогда как наши сердца наполняет живой образ Благочестивейшего Самодержца нашего, с заботою от написанного пророком простираюсь мыслью к тому, что им не дописано. Очи Царя не верныя земли: но довольно ли находит Он верных земли? Довольно ли они соответствуют Его желаниям и благу царства? Довольно ли плодами верности награждают Его за царские подвиги? Сию заботу о верности, как дар верности, приношу Царю в день Его славы.

Верные Россияне! Да не оскорбит вас забота о верности. Это не сомнение о верности, которое подлинно вас оскорбило бы, но желание совершенства в сей добродетели и чувство необходимой осторожности от преткновений, которые могут встретиться на всяком пути, и не для одних хромых, или расслабленных.

Позаботимся и каждый для себя и друг для друга, чтобы верность наша Царю и закону была полная, соблюдаемая всегда и во всём, в великом и в малом, чтобы она была бескорыстная, чтобы она была готовая на самопожертвование.

От Испытующего сердца и утробы имеем мы наблюдение над ходом нравственной деятельности, достойное глубокого внимания и всегдашнего памятования: верный в мале, и во мнозе верен есть, и неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть (Лк.16:10). Не примечают сего не дальновидные. Изменить царю и отечеству на войне, расхитить государственное сокровище, осудить невинного на тяжкое наказание – сии вопиющие неверности против царя, отечества и закона поражают всякого, и тяжесть преступления входит в число средств, предохраняющих от покушения на оное. Но не делать дел царской службы, и пользоваться воздаянием, или наградою за службу, ввести виды личной корысти в распоряжение делами и средствами общественными, принять в суде ходатайство вместо доказательства, и оправдать неправого, – это, говорит, не большие неточности, извиняемые иногда обстоятельствами, и не препятствующие верности в делах важнейших. Не обольщайте себя. Эти не большие неточности не очень малы, особенно же потому, что беременны большими неверностями.

Эта не опасная, по-видимому, неправда в малом, ведёт за собою пагубную неправду во многом. Скажут: неужели нельзя свободному существу, по малом претыкании, остановиться и не допустить себя до большего зла? По умозрению о свободе, не скажу, что нельзя. Но нельзя же отказать во внимании свидетельству опыта, который говорит устами премудрого, что уничижаяй малая по мале упадет (Сир.19:1) ещё более свидетельству самой Премудрости Божией, что неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть. Её слова могут быть не поняты, но не могут подлежать сомнению. Все права суть разумевающим, и проста обретающим разум (Прит.8:9). Постараемся же обрести разум слов Христовых.

Обыкновенно, внимательнее берегут одежду ещё чистую, нежели уже получившую пятно, которая потому легко обрекается на употребление, подвергающее умножению пятен. Так бывает и с одеждою души, и с совестью содеянного. Есть внутреннее побуждение беречь её, когда она чиста; есть особенное удовольствие в сем хранении; есть особенная для сего сила, поскольку к чистому близка благодать Божия укрепляющая и охраняющая: но как скоро пало на одежду вознерадевшей души хотя одно пятно неправды, душа уже не имеет такой как прежде, бодрости, ни так же близкой благодатной помощи к охранению себя от второго и третьего нравственного пятна. При повторении действий неправды чувство нравственное притупляется; око душевное темнеет; глазомер различения между малою и большою неправдою становится меньше и меньше верным; приходит злая привычка. Теперь, кажется, понятно, каким образом нравственное направление, попускающее неправду в малом, имеет прямым свойственным себе исходом неправду во многом.

Ещё удобнее понять другую часть изречения Христова: верный в мале и во мнозе верен есть. Всякая сила, при постоянно повторяемых опытах, переходящих от меньшего к большему, развивается, возрастает и достигает возможного совершенства. Так и постоянно действующая верность в малом, естественно, наконец, оказывается верною во многом, что наипаче видно бывает при обстоятельствах, благоприятствующих её проявлению.

Верные земли! Не почтите сих размышлений для себя излишними. Не пренебрегайте и малой неверности: от неё не слишком далека большая. Дорожите верностью в малом: ею предуготовляется и обеспечивается верность во многом.

Каким образом верность повреждается корыстолюбием, надобно ли изъяснять или доказывать? Кто не знает, например, что если судия бывает неверен закону и справедливости, то самым обыкновенным изъяснением случаев сего рода бывает увлечение корыстными видами разного рода? Посему для тех, которые думают, что корыстолюбие не сожжёт совести, так же как корысть не обожжёт руки, я ограничусь указанием только на один много вразумляющий пример. Из множества учеников Христовых избрано было двенадцать Апостолов, без сомнения, подававших преимущественную надежду верности Божественному Наставнику. Погрешности в избрании быть не могло: потому что избирало всеведение. Но что случилось? Один из сих избранных верных ковчежец имеяше, и вметаемая ношаше (Ин.12:6). Он засмотрелся на серебро; возлюбил серебро; возжажелал умножить у себя серебро: и сребролюбие довело его к жесточайшей неверности, до измены сколько низкой, столько же пагубной, – за сребреники предать Христа, и с тем вместе и своё апостольство, и свою жизнь временную и вечную.

Верные земли! Пример предателя Христова единствен: и да не найдётся никогда ничего подобного в роде человеческом! Но прелесть корысти – прелесть обыкновенная. Если ею отравлена верность даже апостольская, то и всякая другая верность должна с опасением отвращаться от сей прелести, под которою может скрываться столь убийственный яд.

Важная принадлежность истинной верности есть готовность к самопожертвованию. Кто верен только в пределах собственной безопасности, тот верен вполне только самому себе. Верность её расположенная к самопожертвованию становится ничтожною в тех самых случаях, в которых наиболее нужна и была бы благотворна, и в которых с особенною светлостью могла бы открыться её красота и величие. Защита царя и отечества против воюющего врага, очевидно, невозможно без решительной готовности пожертвовать жизнью за царя и отечество. Но и в мирных отношениях внутри отечества верность не обеспечена, если не усилена до готовности к самопожертвованию. Надобно ли, например, в суде или в начальствовании, правого, но немощного защитить от неправого, но сильного соперника или преследователя? Кто может сие сделать? Без сомнения, только тот, кто решился лучше подвернуться гонению, нежели предать гонимую невинность. Надобно ли пред лицом сильных земли высказать не согласную с их мыслями и желаниями, но спасительную для общества, истину? Кто может сие сделать? Без сомнения, только тот, кому приятнее пострадать за истину и общее благо, нежели сохранить себя в покой с ущербом блага общественного.

Верные земли! Укрепляйте и возвышайте вашу верность общим с верными Неба правилом: буди верен до смерти. Очи Царя на верныя земли, чтобы озарять ваши подвиги, чтобы соделовать ваши жертвы, как жертву Исаака, не смертными для вас, благословенными для вас, и для отечества, и для потомства. Если же чего для истинно верных не возможет сделать царь земной: то всё совершит Царь небесный, Который рек: буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Откр.2:10). Аминь.

Воплощение Единородного Сына Божия и явление Его на земле в лице Ходатая Бога и человеков – Христа Иисуса (1Тим.2:5) есть средоточие и основание всего домостроительства Божия о нашем спасении. Так св. апостол Павел, наименовав ветхий закон пестуном во Христа (Гал.3:24), в самом Христе, от жены рождённом (Гал.4:4), указывает источник благодати, спасающей человека, усыновляющей нас Богу, соделывающей причастниками Духа. и наследниками царствия Божия. Егда бехом млади, писал апостол к Галатам, под стихиями бехом мира порабощени егда же прииде кончина лета, посла Бог Сына Своего Единороднаго, раждаемаго от жены, бываема под законом: да подзаконныя искупит, да всыновление, восприимем. И понеже есте сынове, посла Бог Духа Сына Своего в сердца ваша, вопиюща: Авва Отче! Темже уже неси раб, но сын: аще ли же сын, и наследник Божий Иисус Христом (Гал.4:3–7). Отсюда понятно и то, что, при размышлении о благодатных действиях Божиих, открывшихся в явлении Господа нашего Иисуса Христа и составляющих или только приуготовление, или совершение и запечатление нашего вечного спасения, благоговейное внимание каждого христианина должно быть сосредоточено преимущественно на учении слова Божия и святой Церкви о самом лице Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. От Него возсиявает свет миру; чрез Него исходит всякое даяние благо и всяк дар совершен от Отца светов.

Итак, каждый из нас, по любви к Спасителю и по заботливости о вечном спасении, приобретённом для нас бесценною кровью Его, конечно, с живым участием сердца войдёт в рассмотрение учения о лице Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, какое предложено в Св. Писанин и в писаниях св. Отцов и Учителей Церкви.

Есть и относительная надобность внимать в особенности сему учению, чтобы приобретать верное, ясное и твёрдое ведение о лице Иисуса Христа. Припомним, почему св. апостолы так усиленно увещевали христиан своего времени – крепко держаться преданной им веры во Христа, как Сына Божия, во плоти пришедшего, – то есть, признавать и исповедовать Его истинным Богом и истинным человеком. Дети, последняя година есть, писал св. Иоанн: и якоже слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша: от сего разумеваем, яко последний час есть... Кто есть лживый, точию отметаяйся, яко Иисус несть Христос? Сей есть антихрист, отметаяйся Отца и Сына... Сия писах вам о лстящих вас (1Ин.2:18, 22, 26). И опять тот же св. апостол писал: о сем познавайте Духа Божия, и духа лестча: всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша (т. е. истинным Богом и истинным человеком), от Бога есть. И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть: и сей есть антихристов (1Ин.4:2–3; Подобн. 2Пет.2:1). Если присмотримся к течению дел человеческих и во времена последующие, мы не можем не заметить, что опасности, угрожавшие спасительной вере при апостолах, угрожали ей и во все последующие времена, и не престают угрожать ей и ныне. В сих-то опасностях открывается не маловажное побуждение каждому верующему с особенною заботливостью уяснять для себя то, что предлагает Св. Писание и Св. Церковь вере нашей о лице единого Ходатая и Спасителя человеков, Иисуса Христа.

Воплощение, по употреблению сего слова в Св. Писании и в писаниях св. отцов и учителей Церкви, означает воспринятие Сыном Божиим естества человеческого в единство Своей ипостаси, для совершения спасения всего рода человеческого. Посему сущность учения, собственно, о лице Иисуса Христа заключается в определении того, что единый Господь Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек. Подробнейшее изображение сущности сего учения находим в догмате шестисот тридцати святых отцов четвёртого Вселенского Собора, Халкидонского. Они все единогласно поучают исповедовать единого и тогожде Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенна в Божестве и совершенна в человечестве; истинно Бога и истинно человека, тогожде из души и тела: единосущна Отцу по Божеству, и единосущна тогожде нам по человечеству; по всему нам подобна, кроме греха: рождена прежде век от Отца по Божеству, в последние же дни тогожде, ради нас, и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы, по человечеству: единого и тогожде Христа, Сына, Господа, Единородного, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого (никакоже различию двух естеств потребляему соединением, паче же сохраняемому свойству коегожде естества, во едино лицо и во едину ипостась совокупляемого): не на два лица рассекаемого или разделяемого, но единого и тогожде Сына, и Единородного Бога Слова, Господа Иисуса Христа, якоже древле пророки о Нём, и якоже сам Господь Иисус Христос научил нас, и якоже предаде нам Символ отец наших³⁰⁵.

Подобное сему изображение того же можно указать в символе св. Афанасия Александрийского, где сказано: «Есть православная вера, да веруем и исповедуем, яко Господь Иисус Христос, Сын Божий, Бог и человек есть. Бог, от существа Отча прежде век рождённый; и человек есть от существа Матерня во времени рождённый. Совершенный Бог и совершенный человек, от души словесныя и человеческия плоти состояй: иже аще Бог есть и человек, обаче не два, но един есть Христос, – един не слиянием естеств, но единством ипостаси».

Таким образом, полное изложение православного учения о лице Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа слагается из рассмотрения, в частности, тех истин, что

I) Иисус Христос есть истинный Бог по естеству, как Сын Божий;

II) что Иисус Христос есть и истинный человек по естеству, как родившийся от Пресвятой Девы Марии;

III) что в Иисусе Христе два естества Божеское и человеческое, непреложно соединённые, составляют единое лицо или единую ипостась.

Наименование Иисуса Христа Богом по естеству показывает, что Его до́лжно признавать и исповедовать Богом в собственном и строжайшем смысле, Сыном Божиим, единосущным Богу Отцу, а не усыновлённым, подобно сынам Божиим (Рим.8:14; 1Ин.3:9) по благодати. Так, а не иначе, научает нас признавать и исповедовать Божество Иисуса Христа Символ Веры Никейско-константинопольский, в котором сказано: «верую, и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, Иже от Отца, рождённого прежде всех век. Света от света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша».

В ветхозаветном Писанин находится много довольно ясных указаний на Божеское достоинство Спасителя, Который, вскоре после падения наших прародителей, был предвозвещён милосердым Судиею, под именем победоносного Семени жены (Быт.3:15). Многочастне и многообразнте древле Бог глаголавый отцем во пророцех (Евр.1:1) постепенно возводил людей к уразумению той велией благочестия тайна (1Тим.3:16), которая вполне раскрыта уже на последок дний, когда Бог возглаголал нам в Сыне, егоже положи наследника всем, Имже и веки сотвори (Евр.1:2). Конечно, глаголы пророческие о божеском лице Спасителя, их каждый в отдельности, ни все в совокупности, не дают столь определённого, полного и светлого понятия о божеском естестве Спасателя, как глаголы Евангельские: Слово плот бысть, и вселися в ны: и видехом славу Его, славу, яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины (Ин.1:14), или апостольские: Бог явися во плоти (1Тим.3:16). Но тем не менее, внимательнейшие к вещаниям пророков, из самых имён, свойств и действий, какие, то чрез того, то чрез другого пророка, были усвояемы грядущему Спасителю, могли уразумевать и действительно разумели Божеское величие лица Его. Понимали оное всё те, которые, быв стрегомы под Законом (Гал.3:23), спасались верою в Божественного Примирителя, и желали видеть самое явление Его во плоти (Лк.10:24).

Из многих ветхозаветных пророчеств, более или менее ясно свидетельствующих о Божеском естестве Искупителя и Примирителя, берём в рассмотрение, соответственно нашему предмету, только те, которых несомнительное отношение к лицу Искупителя и Господа нашего Иисуса Христа засвидетельствовано священными писателями Нового Завета. Следуя порядку времени, в каком произносимы были таковые пророчества одно за другим, представляем сперва пророчества из Псалмов Давида, потом из книг пророков – Исаии, Михея и Малахии.

Во 2 Псалме Мессия двукратно наименован Сыном Иеговы; указано рождение Его от Иеговы вечное; Божеское достоинство Его открывается и из того, что всем народам земли внушается взирать на Него и обращаться к Нему с благоговением, страхом и упованием, и даже ублажается участь уповающих на Него. Именно:

Псалмопевец, пророчески изобразив восстание народов и князей на Господа и на Христа Его (ст. 1, 2 и 3) и потом гнев Божий, приводящий их в смятение (ст. 4–5),. передаёт слышанное им славное определение Иеговы о Царе Сионском (ст. 6) и слова самого Царя Сионского – Христа Господня: Господь рече ко Мне: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя, и проч. (ст. 7–9). Затем Псалмопевец, внушая всем царям и судиям земли служить Господу со страхом (ст. 10 и 11.), чтить Его, как Помазанника Сионского и Сына Божия, говорит: Почтите Сына (по русскому переводу еврейск. слов: нашку̀ вар, вместо употреблённых в славянском переводе с греческого: примите наказание), да не когда прогневается Господь, и погибнете от пути праведного, егда возгорится вскоре ярость Его; блажени вси надеющиися на-Нь! (ст. 12).

Прямое отношение сего псалма к Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу засвидетельствовано всеми апостолами совокупно, и, в частности, апостолом Павлом.

Все апостолы, после сделанного им князьями, старцами, книжниками и архиереями истязания и запрещения благовествовать о Христе Иисусе, единодушно воздвигоша глас к Богу и рекоша: Владыко, Ты Боже, сотворивый небо и землю и море и вся, яже в них, Иже Духом Святым усты отца нашего Давида отрока Твоего рекл еси: вскую шаташася язы́цы, и людие поучишася тщетным? Предсташа царие земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его. Собрашася воистинну во граде сем на сеятаго отрока Твоего Иисуса, егоже помазал еси (Деян.4:24–27).

Св. Павел приводил слова из сего псалма: Господь рече ко Мне: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя, – когда проповедывал

а) о воскресении Иисуса Христа – Деян.13:32–34,

б) о превосходстве Его пред ангелами – Евр.1:5,

в) о высоком достоинстве Его, как великого Первосвященника – Евр. 5, 5.

В некотором отношении примечательно и то, что знаменитейшие из иудейских толковников³⁰⁶, при всём нерасположении своём к христианству, свидетельствуют, что древние Иудеи называли сей псалом не иначе как проповедью о лице Мессии.

В псалме 44, Мессии Иисусу усвояется прямо наименование Бога истинного; возвещается о власти Его, сил, святости и величии в такой степени, в какой они свойственны единому Богу. Именно:

Пророк, изобразив служение Христа Господня на земле под образом приготовления к брачному торжеству, как бы приветствует Его и говорит: Ты прекраснейший из сынов человеческих; благодать изливается из уст Твоих (ст. 2 и 3)! Потом в кратких и живых чертах описывает власть и силу Его, как Царя, Богом возлюбленного (ст. 4–6), и исповедует пред Ним Божеское величие Его Самого, вечность и непоколебимость Его царства: Престол Твой, Боже, в век века: жезл правости, жезл царствия Твоего. Возлюбил еси правду, и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (ст. 7–8).

Что действительно в приведённых словах сего псалма изображается Божеское достоинство Иисуса Христа и основанное Им на земле благодатное царство, в сем каждый легко может удостовериться, частью из того, что самые возвышенные черты, которыми здесь изображается Царь и царство Его, не могут быть отнесены ни к Соломону, ни к кому либо другому из земных царей, особенно же удостоверяемся свидетельством Апостола Павла.

Св. Апостол Павел, благовествуя верующим из Иудеев о Божеском достоинстве Иисуса Христа распятого и о славе Его, превышающей славу Ангелов, представляет приведённые из сего Псалма слова в подтверждение возвещаемой им истины о Христе, как Сыне Божием и Боге по естеству (Евр.1 гл.). После того, как указал в словах 103 псалма глагол Божий об ангелах, апостол в словах 44 псалма признаёт глагол Божий к Сыну: и ко ангелом убо глаголет: творяй ангелы своя духи, и слуги своя огнь палящ: к Сыну же: престол Твой, Боже, в век века: жезл правости, жезл царствия Твоего. Возлюбил еси правду, и возненавидел еси беззаконие: сего ради памаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (Евр.1:7–9).

И последняя половина сего псалма (от стиха 10 до конца) объяснятся также об Иисусе Христе и о благодатном царстве Его. Объясняется в смысле иносказательном. Под именем Невесты и Царицы (ст. 10 и 12) св. Василий Великий³⁰⁷ разумеет Церковь Христову из Иудеев. Под именем дщери Тира и дев, подруг её (ст. 13–16), разумеются те, которые от идолопоклонства приняты в Церковь. Христову (слич. Ис.54:1–16, 62:6. Ос.2:19–20. – Книг. Песн. Песней; Мф.9:15, 22:2; Кор.11:2; Еф.5:25, 31–32; Откр.19:1, 21:2).

Даже иудейский писатель Кимхи толкует, что под именем дщери Тира и подруг её разумеются языческие народы, имеющие вступить в царство Мессии³⁰⁸.

В псалме 109 Мессия Иисус именуется Господом, Которого власть на небе и на земле, по крепости непреодолимая и победоносная, для всех благотворная, по своему началу и продолжению беспредельная, вечная. Именно.

Пророк Давид, сам будучи одним из сильнейших и славнейших царей земных, в самом начале псалма исповедует Христа Божественным Царём царей, своим Господом, и приводит такие о Нём слова Иеговы, из которых видно, что сей Царь сопрестолен Иегове, что Он участвует в Божеском деле мироправления, – рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене (ст. 1); и что никакие враги, никогда, не могут поколебать господства сего Божественного Царя: Дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих (ст. тот же). Далее представляет сего Царя вместе и вечным Первосвященником и изображает явление благодати, от Него исходящей к освящению народов: клятся Господь, и не раскается: Ты Иерей во век по чину Мелхиседекову (ст. 2–4), и явление суда на врагов царства Божия (от ст. 5 до конца.)

Сам Иисус Христос в сем псалме указывает Иудеям свидетельство о Своём Божественном предвечном бытии до рождения Своего от праотца Давида по плоти. Для вразумления Фарисеев, которые, и видя Божественные дела Иисуса Христа, не хотели видеть в Нём ничего выше обыкновенного сына человеческаго, Он обращал их внимание на сей псалом, вопросом: Како Давид Духом (ἐν Πηεύματι Ἁγίῳ) Господа Его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, и проч.? Мф.22:41–46. То же Mк.12:35–37; Лк.20:41–44.

Св. апостол Пётр, в первой проповеди по сошествии Святого Духа, указав на славное вознесение Господа Иисуса Христа и на послание от Отца обетованного Утешителя, поясняет сии события, между прочим, словами из сего псалма: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, и проч. (Деян.2:34–36).

Св. апостол Павел первые слова псалма: седа одесную Мене, Дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих, – приводит во свидетельство превосходства Иисуса Христа, как Сына Божия, пред ангелами, (Евр.1:13); а в последующих словах: клятся Господь, и не раскается: Ты иерей во век по чину Мелхиседекову, – находит свидетельство о непреходящем священстве Иисуса Христа, как Сына Божия во веки совершенна, Который и спасти до конца может приходящих чрез Него к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них. (Евр.7:17, 21, 24–2, 28; Слч. 1Кор.15:23; Mк.16:19).

Приведёнными из новозаветного Писания изречениями, очевидно, подтверждается верность смысла, в каком мы изъясняем слова 109 псалма: сиди одесную Мене, Дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих (ст. 1). Что в сих словах заключается действительно и, бесспорно, мысль о равночестии Спасителя, как единственного Сына Божия, с Богом Отцом и о принадлежащие Ему, как Богочеловеку, промыслительной власти и силы, это можно доказывать по соображению следующих мест Св. Писания:

1) (3Цар.2:19) где выражение: седеть одесную царя, означает достоинство царское и участие в царских почестях и славе;

2) (Мф.26:64) где слова Спасителя: отселе узрите Сына человеческаго седяща одесную силы Божией, до́лжно понимать, по соображению с ст. 63, в том смысле, что Он приписывает Себе Божескую власть, силу и славу, принадлежащие Ему, как Сыну Божию и истинному Богу. Так и были поняты сии слова, слышавшими их, иудеями: но, не желая признать в Спасителе лица Божеского, иудеи упрекали Господа за такое усвоение Себе Божеской власти и славы, сказали, что Он хулу глаголет, и архиерей растерза ризы своя (Мф.26:65).

Без всякого противоречия равночестию Богочеловека Иисуса Христа со Отцом изъясняется то, что Ему Бог Отец благоволительно глаголет: седи одесную Мене. Святой Иоанн Златоуст, изъясняя слова: седи, одесную Мене, говорит: «Видишь ли равночестие? Ибо где идёт речь о престоле, там указание на царственную власть; где идёт речь о едином престоле, там указывается на равночестное царствование»³⁰⁹. Св. Амвросий, изъясняя те же слова, говорит о Христе: «Слышит повеление: седи одесную Мене, как человек; восседит на престоле, как Сын... Оба (т. е. Отец и Богочеловек Иисус Христос) на одном престоле, по единству величества Того и Другого»³¹⁰.

Частица: дондеже (евр. ад), употреблённая в словах о седении Господа одесную Иеговы, нимало не противоречит справедливому изъяснению сих слов о вечной и непрестающей Божеской славе, силе и власти Господа. По употреблению во многих местах Св. Писания (Быт.8:7, 28:15; Пс.3:8; Ис.46:4; Мф.1:25), Дóндеже – не означает предела, далее которого не продолжалось бы действие, а напротив показывает или беспредельность, или неопределённость времени действия. Из многих возьмём в рассмотрение одно такое изречение Св. Писания – (Быт.8:7), где сказано, что Ной, при окончании потопа, по четыредесятих днех после того, как ковчег седе на горах Араратских, отверзе оконце ковчега, и посла врана, чтобы узнать, стекла ли вода, и исшед не возвратися, Дóндеже изсяче вода от земли; а когда изсякла вода, очевидно, врану уже было поздно возвращаться в ковчег; ибо тогда, как вода изсякла, Ной открыл кровлю ковчега и со всеми навсегда вышел из него (ст. 17–20. Быт.8), Такое значение дондеже должно быть принято и в 4-м стихе 109 Псалма.

Пророк Исаия, которого называют евангелистом между пророками, с точностью очевидца изображая в особенности глубокое уничижение Христа Господня, возвышается иногда и к созерцанию Божеского величия в лице Его! Сии созерцания Божеского величия Пророк выражает кратко, но сильно и решительно.

В 7 главе Исаия изрекает пророчество о чудесном рождении Мессии от Девы, с указанием на Божеское достоинство сего необычайного Сына, в наименовании Его Эммануилом.

В 9 главе пророк, как бы продолжая изображение Божественности Сына, имеющего воплотиться от Девы, называет Его прямо Богом крепким, Отцом вечности и другими именами, столь же выразительно свидетельствующими о· Божественности лица Эммануила.

1) Самый образ зачатия и рождения Эммануила даёт разуметь, что Пророк (Ис.7:14) представляет Мессию высшим всякого сына человеческого, так как рождение от Девы выше разума и законов естества человеческого. Се Дева (в подлин. еврей. алма́ – сокровенная, чистая, целомудренная дева) во чреве зачнет, и родит Сына, – так говорил пророк к народу иудейскому, для того чтобы возвещением о таком знамении от Бога уверить народ в неизменном к нему благоволении Божием (Ис.7:14). Потом произносит имя, которым нарекут сего Сына: и нарекут имя ему: Эммануил (ст. тот же). Имя Эммануил с еврейского языка толкуется: с нам Бог! Сие имя, не составляя (так называемого в грамматиках) собственного имени младенца, – ибо тот же пророк приписывает Ему и многие другие (Ис.9:6), употреблено у пророка для означения как благоволения Божия к людям, имеющего открыться чрез сего Сына, так и соединения в его лице Божеского естества с человеческим.

Евангелисты Лука и Матфей относят сие пророчество, во всей силе и точности, к воплотившемуся Сыну Божию, Иисусу Христу.

Св. Лука, описывая благовещение Пресвятой Девы, приводит слова Архангела, вполне, соответствующие пророчеству об Эммануиле. Вшед к Ней Ангел, рече: радуйся, Благодатная: Господь с Тобою... Не бойся Мариам: обрела бо еси благодать у Бога. И се зачнеши во чреве, и родиши Сына, и наречеши имя Ему: Иисус (Лк.1:28, 30–31). Рече же Мариам ко Ангелу: како будет сие, идеже мужа не знаю?

Вот достовернейшее изъяснение пророческого слова алма́ – дева, которым названа Матерь Эммануила! И отвещав Ангел, рече Ей: Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя: темже и Раждаемое свято, наречется Сын Божий (Лк.1.34–35) – вот Ангельское изъяснение пророчества Исаии о Божеском достоинстве Сына Девы – Эммануила!

Св. Матфей, после повествования о явлении Ангела Иосифу с уверением, что Рождшееся во чреве обручённой ему Девы Марии от Духа есть Свята. Родит же Сына, и наречеши имя Ему: Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их (Мф.1:20–21), – свидетельствует: сие же все бысть, да сбудутся реченное от Господа пророками глаголющими: се Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог (Мф.1:23).

При таких твёрдых свидетельствах Евангелия, подтверждающих изъяснение пророчества Писания в смысле предсказания о Божественном лице Спасителя, нет нужды входить в спор с теми, кои, по своему ослеплению, стараются закрыть светлую сторону в словах пророка измышлённым противоречием христианскому оных изъяснению будто бы исторических обстоятельств, современных пророчеству (Абен-Эзра, Гроций и другие³¹¹). Заметим только то, что в сих исторических обстоятельствах можно находить новое подтверждение истинному объяснению пророчества. Именно: Исаия изрекает сие пророчество тогда, как Иудеи находились в самом затруднительном и опасном положении. Они, по пророческому благословению Иакова: Иудо, тебе похвялят братия твоя: руце твои на плещу враг твоих: поклонятся тебе сынове отца твоего... Не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресл его, Дóндеже приидут отложенная ему: и Той чаяние языков (Быт.49:8–10), долженствовавшие удержать скипетр и царственное достоинство в своём колене до времени пришествия Христа Господня, теперь были в опасности потерять всё, – и царя, и Иерусалим, и свободу, и всякую собственность. Ибо два царя сильные, враждебные иудейскому, сирийский и израильский, соединёнными силами угрожали напасть на Иудею, овладеть ею, умертвить Ахаза и воцарить, вместо него, сына Тавеилева (Ис.7:6). Царь иудейский Ахаз потерял уже упование на Бога, не доверяет пророку, когда сей возвещал о помощи Божией, сокровищами дома Господня покупает себе помощь царя ассирийского (4Цар.16:7–9). И вот в сих-то обстоятельствах, когда народ иудейский всего более имел нужды в ободрении, утешении и подкреплении своей надежды на Бога отцов, Исаия является пред ним с удостоверительным в безопасности знамением от Бога: и рече Исаия: слышите, доме Давидов: еда мало вам есть труд даяти человекам, и како даете Господеви. труд? Сего ради даст Господь сам вам знамение: се Дева во чреве зачнет, и проч. (Ис.7:13–14). Не очевидно ли, что весьма сообразно было с обстоятельствами сие повторение с новою ясностью и силою того обетования, которое Бог открывал Давиду, когда говорил о доме его вдалеко (2Цар.7:19)? Народ в страхе, – в опасности утратить всё драгоценное для него, и самую надежду на исполнение древних обетований. Пророк утешает его, обещает не только безопасность от настоящих врагов, но и непрерывное сохранение в нём державного рода Давидова дотоле, пока придёт исполнение древних обетований и совершится среди его величайшее чудо – рождение Божественного Спасителя от Девы. Приведём здесь несколько слов из толкования на сие пророчество блаженного Феодорита: «Поскольку иудеи страшились нападения врагов, угрожавших разрушить царство Давидово, то пророк принуждён был сказать, что враги предпринимают невозможное. Ибо нужно, говорит он, чтобы род Давидов сохранился, дондеже приидут отложенная ему» (Быт.49:10).

Таким образом, уже само собою исчезает и то недоумение: как пророчество о чудесном событии, отдалённом по времени, поставляется утешительным знамением безопасности от угрожающих и ближайших бедствий? Можно здесь ещё припомнить, что в Ветхом Завете и ранее сего, во многих случаях, будущие отдалённые события представляемы были знамением происшествий, ближайших по своему исполнению. Напр., Бог, посылая Моисея к фараону, для изведения израильского народа из Египта, удостоверяет его в успехе сего посольства предречением о событии более отдалённом, о том, что, по исшествии из Египта, он с народом совершит богослужение на горе Хорив: и сие тебе знамение, глаголал Бог к Моисею, яко Аз тя посылаю: внегда извести тебе люди Моя из Египта, и помолитеся Богу в горе сей. (Исх.3:12). (Подоб. Быт.13:14–17).

2) По прошествии некоторого времени, Исаия, продолжая первое пророчество об Эммануиле, изобразил Его ещё более возвышенными чертами: пророк, описав сперва ряд бедствий, готовившихся иудейскому народу (в 8 гл.), за бедствиями указывает утеху народа Божия и славу языков в Божественном лице Эммануила. Как бы очевидец, уже взирая на благословенное рождение Девы-Матери, он восклицает: яко Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам (Ис.9:6), исповедует Божеское величие сего Сына, беспредельную власть и силу Его, премудрость, вечность, изображает и то благодатное состояние, в какое приведёт Он народ Свой и все народы земли (слич. гл. 10), – всё сие выражает в различных наименованиях Сына Девы. Егоже начальство бысть на раме Его: и нарицается имя Его велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущаго века (Ис.9:6), равно как и в последующем описании: и велие начальство Его, и мира Его несть предела на престоле Давидове, и на царстве Его, исправити ѐ, и заступити его в суде и правде, от ныне и до века (Ис.9:7).

Как свидетельство новозаветного Писания о том, что и сие дополнительное пророчество относится к изображению Божеского величия Иисуса Христа, во плоти пришедшего, можем указать в Евангелии Луки – (Лк.1:32–33). Здесь небесный благовестник, возвещая Пресвятой Деве Марии о Божеском величии имеющего родиться от Неё Иисуса и говоря: Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется: и даст Ему Господь Бог престол Давида отца Его, и воцарится в дому Иаковли от века, и царствию Его не будет конца, – очевидно, повторяет слова Пророка об Эммануиле: и велие начальство Его, и мира Его несть предела на престоле Давидове, и на царстве Его, исправите ѐ, и заступити его в суде и правде, от ныне и до века (Ис.9:7).

Напрасно враги истины стараются представить сомнительными в сем пророчестве слова: Бог крепкий, в которых мы находим наименование Богом Эммануила Иисуса Христа. То правда, что в некоторых списках перевода LXX слово: Θεὸς, Бог, здесь опущено, а читается одно слово: ἰσχυρὸς, крепкий: но в лучших изданиях текста Семидесяти (в Альдовом и Комплютенском) читаются оба слова: Θεὸς, ἰσχυρὸς, отсюда и в славянском переводе оба слова: Бог крепкий. Верность сего чтения засвидетельствована древностью христианскою: ибо св. Климент Александрийский³¹², св. Иоанн Златоуст³¹³, Севериан, Гавальский епископ, современник Златоуста³¹⁴, Евсевий³¹⁵, читали здесь оба слова: Θεὸς, ἰσχυρὸς. Верность сего чтения оправдывается и сличением с еврейским подлинником; ибо в еврейском подлиннике встречается не одно слово: гиббор-крепкий, или эл-сильный, но то и другое: Эл-гиббор, Бог крепкий. А что имя Эл до́лжно понимать в значении имени истинного Бога, это видно

а) из того, что здесь идёт речь о таком лице, которое у Пророка вслед за сим вызывается Отцом вечности,

б) из сличения с 21 ст. 10 гл., где тот же пророк о том же лице употребляет удвоенное имя Эл-Эль, Бог сильный, или крепкий, подобно тому, как в рассматриваемом пророчестве он употребляет усиленное имя: Эл-гиббор, Бог крепкий, или сильный.

Современный Исаии, пророк Михей, определённо показав место рождения Мессии Иисуса, с особенною ясностью выражает ту мысль, что Имеющий родиться во времени имеет от века бытие безначальное, как Лицо, без сомнения, Божественное (в гл. 5).

Можно приметить, что Пророк Михей прежде своего пророчества уже знал предсказание Исаии о Божественном лице Эммануила, имеющего родиться от Девы; ибо в своём пророчестве, (Мих.5:2–3), касаясь бедствий народа иудейского, окончательным пределом оных поставляет то время, когда родит Рождающая: Сего ради даст я до времене раждающия породит (Мих.5:3). Присоединяя к тому пророчеству со своей стороны новое, определительное предсказание о месте рождения, пророк Михей говорит: И ты, Вифлеем, доме Еефрафов, еда мал еси, еже быти в тысящах Иудиных? Из тебе бо Мне изыдет Стартейшина, еже быти в князя во Израили (Мих.5:2). И в сих словах пророчества видно уже необыкновенное величие Христа-Старейшины из того, что самый незначительный город Вифлеем сделается одним из знаменитейших городов после того, как в нём родится, и из него произойдёт сей Старейшина. Но в последующих словах пророчества: исходи же Его изначала от дней века (ст. тот же), уже прямо усвояется Ему Божеское, предвременное, вечное бытие.

Не без основания можно утверждать, что изъяснение сего пророчества об Иисусе Христе, как вечном Сыне Божием, в Вифлееме по плоти родившемся, засвидетельствовано Евангелистами – Иоанном и Матфеем.

В 7 гл. Евангелия, Иоанн описывает следующее обстоятельство из жизни Божественного, Спасителя: В один из праздников иудейских, при большом стечении народа, Иисус Христос возвещал народу Своё Божественное учение. Слышавшие из уст Его глаголы живота вечного дивились и вопрошали друг друга: како Сей книги весть не учився (Ин.7:15)? Многие веровали и говорили, что сей есть Христос (Ин.7:41). Но представилось недоразумение. Все были уверены, конечно, по пророчеству Михея, что Христос приходит от Вифлеема; а на Иисуса Христа тогда смотрели как на происходящего из Галилеи: потому и вопрошали, иные с сомнением, другие с неверием: Еда от Галилеи Христос приходит? Не Писание ли рече, яко от семене Давидова, и от Вифлеемския веси, идеже бе Давид, Христос приидет (Ин.7:42)?

Св. Матфей, во 2 гл. Евангелия, описывая обстоятельства рождества Иисуса Христа в Вифлееме иудейском и поклонение Ему волхвов, говорит о том, как в Иерусалиме узнали волхвы о месте рождения чудного Младенца. Руководимые звездою, они дошли до Иерусалима, и здесь вопрошали о новорождённом Младенце, как о Царе Иудейском. Когда слух о сем дошёл до Ирода, он смутился и, собрав всех первосвященников в книжников иудейских, спрашивал их: где Христу до́лжно родиться? Они же рекоша ему: в Вифлееме иудеистем; и ответ свой основывали на пророчестве Михея: Тако бо писано есть Пророком: и ты, Вифлееме, земле Иудова, ничимже меньши еси во владыках Иудовых; из тебе бо изыдет Вождь, Иже упасет люди Моя, Израиля (Мф.2:2–6).

Хотя Евангелисты не от себя дают здесь свидетельство об отношении пророчества именно к Иисусу Христу, а передают мнение Иудеев: но Тем не менее очевидна священная важность свидетельства, как потому, что в нём выражается общее заветное верование всей Церкви – и учителем и народа иудейского, так и потому, что Евангелисты передают оное христианам, как вполне справедливое. А особенно св. Матфей, приводя здесь слова пророка, и сам прибавляя дополнительные слова: земле Иудова, и: иже упасет люди Моя, очевидно, подтверждает отношение сего пророчества к Иисусу Христу.

Мимоходом заметим, как велико ослепление тех, кои в словах пророка о вечном Божеском бытии Христа – Старейшины: исходи же Его из начала от дней века (Мих.5:2) – не признают ничего более, как только указание на древность Давидова племени, от которого произойдёт Старейшина. Странное превращение! Ещё страннее то, что превращение, злонамеренно допущенное иудейским толкователями пророческих слов о Езекии, сыне Ахаза, или о Зоровавеле, встречается у некоторых писателей христианских³¹⁶. Против сего скажем, что

1) у Пророка весьма ясно и с особенною силою изображается вечность и безначальное происхождение Старейшины в противоположность временному происхождению Его из Вифлеема. Пророк употребляет два слова (еврейск.), означающие вечность: ке́дем и ола́м. Кедем в других книгах В.З. употребляется в значении начала предвременного (Псал. по еврейскому счёту 55, 20; Втор.33:27; Авв.1:12). Ола́м употребляется в значении сокровенной, непроницаемой вечности, и составляет отличительное свойство Бога истинного (Ис.40:28; Быт.21:33). В соединении, оба слова, несомненно, выражают вечность в строжайшем смысле,

2) Езекия никогда не был вождём или царём всего Израиля, хотя и был царём иудейским; в его царствование, народ израильский сперва имел особого царя Осию, а потом отведён в плен (4Цар.16:20, 17:1–3, 18:1–10),

3) Зоровавель не был также владыкою Израиля; ибо при нём господствовали над Израилем персидские цари. И родился Зоровавель не в Вифлееме, а в стране переселения я плена вавилонского, как это видно из самого имени Зоровавеля: Зера – семя и вавел – имя Вавилона.

Заключивший собою ряд пророков, Малахия возвещает от лица Бога Вседержителя о неукоснительном пришествии к народу иудейскому Лица Божеского, и усвояет Ему имя Бога истинного – Адонай, и власть, свойственную единому Богу.

Для вразумления Иудеев, которые, быв утомлены ожиданием Спасителя, под гнетом бедствий, жаловались на Бога и говорили: «всяк творяй зло добр пред Господем, и в них Сам благоволи: и где есть Бог правды?» (2, 7). Пророк Малахия возвещает им о скором пришествии Господа с судом и милостью. В его пророчестве сам Иегова глаголет к иудейскому народу, как бы уже о совершающемся послании Предтечи, для приготовления пути пред тем Лицом Божества, Которому от века предопределено и издревле предречено прийти на землю, для водворения на ней мира. Глаголющий, уверяя, что предопределённое и предречённое уже близко к своему исполнению, Грядущего именует Господом (Адон), Которому храм истинного Бога в Иерусалиме (возобновлённый при Зоровавеле – 2Ездр.5:47–57) принадлежит, как Свой, – Который внидит в Свой храм видимо, как Ангел, Ходатай и Посредник Нового Завета, долженствующий прийти, и ожидаемый, по многократным предсказаниям, обетованиям и преобразованиям, ветхозаветным: Се Аз посылаю Ангела (вестника) Моего, и призрит на путь пред лицем Моим: и внезапу приидет в церковь Свою Господь (Адон), егоже вы ищете, и Ангел завета, егоже вы хощете, се грядет, глаголет Господь Вседержитель (Иегова Саваоф). Власть сего Божеского Лица Грядущего представляется как власть самого Господа Вседержителя посылающего (слич. ст. 2 с. 5), как Божественного Судии, пред Которым не устоят нечестивые; Который, как плавильщик, очистит избранный народ, истребит суеверие и неправды, обратит к Богу сердца сынов Иаковлевых и излиет благословение на потомков Иудиных в таком обилии, что ублажат их вси язы́цы, зане будут они земля пожеланная (ст. 2–12 и далее).

При чтении в сем пророчестве наименования: Ангел Завета, припоминается с одной стороны древнее предсказание ветхозаветного законодавца Моисея: Пророка от братии твоея, якоже мене, восставит тебе Господь Бог твой: того послушайте (Втор.18:15), – с другой стороны пророчественная речь, уже до рождении Предтечи Иоанна, произнесённая отцом его Захарием: и ты отроча Пророк Вышняго наречешися, предъидеши бо пред Лицем Господним, уготовати пути Его. (Лк.1:76).

Сам Господь – Ходатай Завета Новаго, во днех плоти Своея (Евр.5:7, 12:24), говоря к народу о величии Своего Предтечи Иоанна, указывал на пророчество Малахии о высоком служении его: Сей бо есть, о Немже есть писано: се Аз посылаю ангела Моего пред лицем Твоим, иже уготовит путь Твой пред Тобою (Мф.11:10–11). Сим самым утверждено Иисусом Христом и всё, что сказано в пророчестве Малахии о Божественном лице Его.

Евангелист Марк начинает своё Евангелие с Малахиина пророчества: Зачало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, якоже есть писано во Пророцех: Се Аз посылаю ангела Моего пред лицем Твоим, иже уготовит путь Твой пред Тобою (Mк.1:1–2). Вслед за тем описывает проповедь Иоаннову о Божеском лице Иисуса Христа, как бы раскрывая смысл пророчества о Нём Малахии (ст. 3 до 11 ст.).

И прочие евангелисты повествуют об Иоанне как о вестнике пред Божеским лицом Иисуса Христа, и всё, упоминая о том, какое благоговение к Нему выражал Предтеча: отвещаваше Иоанн всем, глаголя: аз убо водою крещаю вы: грядет же Креплий мене, Емуже несмь достоин отрешити ремень сапогу Его: Той вы крестит Духом Святым и огнем (Лк.3:16; Мф.3:11; Ин.1:27), – тем самым более и более раскрывают для нас силу пророчества Малахиина.

Чтобы предотвратить всякое недоумение касательно изъяснения речи пророческой не от лица самого Грядущего, но от лица Бога Отца, посылающего, тогда как в пророчестве: се Аз посылаю Ангела Моего, и призрит на путь пред лицем Моим, – останавливаясь на последних словах – пред лицем Моим – по-видимому, можем заключать, что говорит Христос: посылаю Иоанна Крестителя предо Мною, – для сего считаем нужным сделать некоторые дополнительные примечания.

Первое: в новозаветном повторении пророческих слов (в приведённых местах Мф.11:10–11; Mк.1:1–2) ясно представляется лицом говорящим у пророка не сам Христос, но иное Лицо Божества.

Второе: И в самой книге пророка, последующие слова: внезапу приидет в церковь Свою Господь, хотя не столь ясно, но подают мысль, что здесь говорит о Христе не Он Сам, а иное Божественное Лицо.

Не совсем ясное у пророка может быть приведено в ясность посредством ясных слов Евангельских. Вообще известно, что в Ветхом Завете Лица Божества не так явственно являются и различаются, как в Новом Завете. А Новый Завет озаряет своим светом неясное в пророчествах в то самое время, как повторяет их.

Так, при свете новозаветного изъяснения, не только последующие слова: внезапу придёт в церковь Свою Господь, но и первые слова пророчества Малахиина могут быть принимаемы от лица Бога Отца: Се Аз посылаю Ангела Моего, и призрит на путь пред лицом Моим, то есть, пред воплощаемым Лицом Божества, пред Богочеловеком Христом.

Для сравнения берём слова Господни к Моисею: Аз Сам предъиду пред тобою (с подлинника: панай йелехулице Мое пойдет), и упокою тя (Исх.33:14). Почему не сказано: Я пойду, но: лице Мое пойдет? Не указывает ли здесь Лицо Божества сокровенно пребывающее – Бог Отец на Лицо являемое, на Сына Божия, исполняющего Божественный совет о спасении людей?

Итак, достоверно, что, как у евангелистов, так и у пророка, с совершенным согласием представляется Божеское Лицо Отца, глаголющее о Божеском Лице Сына, Христа. Сама замена пророческого слова Моим у евангелистов Твоим, без малейшего разноречия в мысли, означает только то, чти евангелисты, созерцая в области Божественного выше пророка, яснее отличают Божеское Лицо Иисуса Христа, пришедшего уже на землю к человекам, от Лица Бога Отца, пославшего Его.

Истина Божественности лица Иисуса Христа, являющаяся в пророческих писаниях Ветхого Завета, подобно светильнику, сияющему в тёмном месте (2Пет.1:19), в Писании новозаветном представляется светлою, как солнце. И в законоположительных книгах Евангельских, и во всех писаниях апостольских, то учение, что Иисус Христос есть истинный Бог по естеству, ипостасное Слово Божие и Сын Божий, единосущный Отцу, является учением главным и основным, раскрывается в возможной полноте и повторяется в изречениях многоразличных.

Чтобы, при изложении сего учения, соответственно нашей цели, соблюсти, с одной стороны, достаточную полноту, с другой – потребную краткость, мы будем заимствовать из всех писаний Нового Завета только те изречения, в которых особенно прямо и решительно показывается Божественность Иисуса Христа. А для того, чтобы представить сие учение в приличном порядке, сперва рассмотрим те изречения, в которых усвояются Иисусу Христу

1) имена, принадлежащие единому истинному Богу; потом те, в которых приписываются Иисусу Христу

2) свойства Божеского естества; далее те, в которых показываются

3) действия, Иисуса Христа, приличествующие единому истинному Богу, и наконец – те изречения, из которых внушается воздавать Иисусу Христу

4) почитание, равное тому, какое мы обязываемся воздавать истинному Богу.

Раздельно показав, что Иисусу Христу в новозаветном Писании усвояются имена, свойства, действия и достопокланяемость, принадлежащие единому истинному Богу, получим отсюда ясное, твёрдое, отчётливое и неопровержимое заключение, что Иисус Христос есть Бог по естеству.

Итак, почерпая учение истины из полного источника истины Божией, предлагаем в последовательном порядке доказательства Божественности Иисуса Христа

Св. евангелист Иоанн, повествуя о Спасителе Иисусе Христе с тою преимущественно целью, чтобы показать Божеское достоинство Его (Ин.20:31), в первом стихе Своего Евангелия говорит о Нём: B начале бе Слово, и Слово бе к Богу и Бог бе Слово (Ин.1:1). А что Словом и Богом евангелист называет Иисуса Христа, сие видно из 14 и 17-го стихов, где прямо сказано: И Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу Его, славу, яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины... Яко закон Моисеом дан бысть, благодать же и истина Иисус-Христом бысть.

В предложении: Бог бе Слово, Θεὸς ἠν ὁ Λίγος, очевидно подлежащее составляет Слово, Λόγος (с членом ὁ), а Бог Θεὸς – сказуемое (без члена); подоб. смотр. (Ин.4:24), где подлежащее ὁ Θεὸς Бог поставлено на третьем месте, а на первом сказуемое Πνεῦμα – дух.

Тот же Богослов в своём первом послании в 20-м ст. 5-й гл., именует Иисуса Христа и истинным Сыном Божиим и истинным Богом, Говоря: Вемы же, яко Сын Божий прииде, и дал ест нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе: Сей есть истинный Бог и живот вечный³¹⁷.

Слово сей (ἔτος) относится, как очевидно, к ближайшему Лицу, – истинному Сыну Божию Иисусу Христу, Который, вслед за сим, именуется истинным Богом и животом вечным.

Св. Апостол Павел в 1 посл. к Тимофею, наименовав Ходатая между Богом и человеками – Иисуса Христа человеком, давшим Себе избавление за всех (1Тим.2:5), в том же послании, как бы поясняя с другой стороны таинство искупления нашего, именует Иисуса Христа Богом во плоти и говорит: И исповедуемо велия есть благочестия тайна: Бог явися во плоти, оправдася в Дусе, показася Ангелом, проповедан бысть во языцех, веровася в мире, вознесеся во славе (1Тим.3:16).

В доказательство верности нашего чтения, в приведённом изречении, сло́ва – Бог, против латинского чтения, в котором сие слово переходит в местоимение который (mysterium s. sacramentnm, quod manifestatum³¹⁸, a по другим: qui manifestatus est in carne³¹⁹, приводим текст греческий: καὶ ὁμολογουμένοις μέγα ἐστὶ τὸ τῆς εὐσεβείας μυστήριον. Θεὸς ἐφανερώϑ&η ἐν σαρκὶ, ἐδικαιώϑη ἐν πνεὑματι. Верность греческого текста подтверждается

1) изречениями св. Игнатия Богоносца, который, повторяя слова Апостола, писал о Христе: Θεοῦ ἀνϑρωπίνως φανερουμένου³²⁰, и св. Ипполита: Οῦτος προελϑὼν εἰς κόσμον Θεὸς ἐν σώματι ἐφανερώϑη³²¹;

2) чтением сего текста в творениях св. Иоанна Златоуста³²², Василия Великого³²³, Дидима³²⁴, Григория Нисского, Дамаскина и др.;

3) признанием самих учёных Запада, более беспристрастных. Один из них говорит, что в этом месте слово Θεὸς, а не Θεὃ или Θεὃς, читается во всех кодексах, которые были собраны им и пересмотрены, и которых у него насчитывается до 85, также в переводах арабском и грузинском³²⁵. Он же, показывая сходство в сокращённом начертании слов ΘΣ и ΟΣ гадательно отсюда объясняет разность чтения сего места³²⁶.

В послании к другому ученику своему Титу Апостол Павел, внушая христианам борьбу против нечестия и похотей, для духовного возрастания в жизни целомудренной, праведной и благочестивой, подкрепляет их чаянием наград во второе, Божественное и славное пришествие Спасителя на землю, и говорит: Ждуще блажнного упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа (Тит.2:13).

Отдалять здесь от наименования Иисуса Христа Спасителем нашим предшествующее наименование Его же великим Богом и относить оное к Богу Отцу было бы несообразно с составом речи, особенно, если принять во внимание сказанное в (Тит.2:10): да учение Спасителя нашего Бога украшают во всем, где оба наименования «Спаситель» и «Бог», очевидно, относятся к Иисусу Христу. Кроме того, в Св. Писании есть твёрдые основания к той мысли, что в день суда и воздаяния явится действующим Лицо Богочеловека Иисуса Христа: например – Сам Господь Иисус Христос сказал решительно, что Отец не судит никомуже, но весь суд даде Сынови, да вси чтут Сына, якоже чтут Отца. (Ин.5:22–23). Отец бо любит Сына, и вся даде в руце Его. (Ин.3:35). Сам Он неоднократно Своим ученикам предрекал о славном пришествии Своём на землю судить живых и мёртвых: (Мф.24:3–43; Mк.13:3–33; Лк.17:22–37). Общие черты пророчеств Господа о последнем суде, отражаются в рассматриваемых словах Апостола Павла: Ждуще блаженнаго упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. (Слич. Ин.17:2; Деян.17:31; 1Пет.4:5; Рим.14:10; 1Кор.11:26).

В греческом подлиннике виднее сия связь двух сказуемых – τοῦ μεγάλοῦ Θεοῦ καὶ Σωτῆρος ἡμῶν – об одном и том же Лице – Ἰησοῦ Χριστοῦ потому что здесь член τοῦ один раз употреблён, а не дважды, как требовалось бы по правилам языка, если бы два сказуемых относились не к одному, а к двум различным подлежащим.

Тот же Апостол Павел, с болезнью сердца упоминая об отвержении сродников своих по плоти, иже суть Израилите, и перечисляя древние их преимущества, главнейшим преимуществом представляет последующее происхождение от них по плоти Иисуса Христа, Который не по плоти есть и именуется Бог над всеми, во веки благословенный: Ихже всыновление и слава, и завети и законоположение, и служение и обетования, ихже отцы, и от, нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки. (Рим.9:4–5).

Напрасно некоторые из толковников (Гроций, Эртель и им подобные), по нерасположению к истинной вере во Христа, усиливаются изъяснять последние слова, как заключительное славословие Богу Отцу. Основания к тому, чтобы отдельно изъяснять сии слова, нет, и они не могут найти справедливого. Напротив, направление предшествующих слов Апостола, естественно, заставляет относить заключительное славословие не к Богу Отцу, а к Иисусу Христу, Которого Апостол исповедует не простым человеком, но Богом воплотившимся, и славословит Его Богом благословенным во веки. В том и состоит главнейшее и высшее преимущество избранного народа, что среди сего народа явилось Божеское Лицо Спасителя мира, так как Христос, благоволивший родиться по плоти от Девы из среды сего народа, есть истинный Бог, во веки благословенный.

Против неосновательного мнения о славословии Отцу в рассматриваемых словах Апостола говорит состав речи и правила Грамматики. Если бы, в самом деле, было здесь славословие Отцу, то Апостол Павел написал бы не так: ὁ ὢν ἐπὶ πάντων Θεὸς εὐλογητὸς εἰς τοὺς αἰῶνας, – сый над всеми Бог благословенный во веки, но, по крайней мере, так: – ὁ Θεὸς ὁ ὢν ἐπὶ πάντων, Бог сущий над всеми, подобно тому как он же написал Коринфянам: ὁ Θεὸς καὶ Πατὴρ τοῦ Κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ οἶδεν ὁ ὢν εὐλογητὸς εἰς τοὺς αἰῶνας ὅτι οὐ ψεύδομαι Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа весть, сый благословен во веки, яко не лгу (2Кор.11:31).

Слова̀ же ὁ ὢν, сый, в рассматриваемом месте, до́лжно понимать в значении ὃς ἐστὶ, Который есть, – как они встречаются в других местах: (Ин.1:18, 3:15), – и относить именно к Иисусу Христу, Которого выше Апостол назвал κατὰ σάρκα, по плоти, происшедшим от Иудеев, а здесь славословит, как истинного Бога над всеми без различия, славословит Христа – Бога не Иудеев только, но и языков (Рим.3:29), чтобы христиане из Иудеев не стали усвоять себе преимущества пред прочима христианами и нарушать единение и мир верующих во Христе. Слич. (Еф.4:6), где слова: ὁ ἐπὶ πάντων отнесены к людям.

В предупреждение вопроса, – почему у Апостола в исповедании Богом истинным Христа, по плоти родившегося от Иудеев, прерывается периодическая речь, и выражается славословие Христу-Богу, – можно предложить некоторые соображения, получающие твёрдость через сравнение сего изречения с другим в 1 гл. (того же послания к Рим.), где тот же Апостол, говоря о Творце, подобным образом прерывает периодическую речь и выражает славословие Творцу – Богу. Как там (Рим.1:25) мысль об уничижении Творца языческими народами, оставившими Его, предпочетшими Ему творения Его и поклонившимися не Ему, а твари, возбудила Апостола к славословию Творца, так и здесь мысль об отвержении Христа иудейским народом, возбуждавшая печаль в апостоле, могла расположить его к славословию и прославлению сего самого Христа, отвергаемого Иудеями. И в выражениях, при сличении по подлиннику, очевидное сходство:

В новозаветном Писании находятся двоякого рода изречения о Божеских свойствах Иисуса Христа:

1) такие изречения, в которых усвояются Божеские свойства Иисусу Христу все вообще, и

2) такие, где приписывается Ему в частности то, или другое, из свойств, приличествующих, единому истинному Богу.

Все вообще Божеские свойства указываются в Лице Иисуса Христа, когда в Новозаветном Писании усвояется Ему:

Равенство Богу

В посланиях Апостола Павла встречается несколько изречений о равенстве Иисуса Христа по Божескому естеству с Богом Отцом. В посл. (Кол.1:15), он выражает сию мысль, называя Иисуса Христа Сыном любви Отчей и Образом Бога невидимого, перворождённым всея твари; в посл. (Евр.1:3) называет Его, в том же смысле, сиянием славы и образом ипостаси Бога Отца; в посл. (Флп.2:6) с особенного силою выражает ту же мысль, когда говорит о Христе: Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя.

Изъяснение изречения последнего само собою покажет значение и двух предыдущих, a ключ к уразумению силы сего изречения – в словах: не восхищением непщева быти равен Богу.

Чтобы понять вполне значение сих слов, нужно обратить внимание на общее течение мыслей в речи апостола. Он пишет Филиппийцам (со 2 гл.) наставление о любви и единодушии, о взаимном служении, почтительности и смиренномудрии, об искоренении недоброжелательства, коварства, зависти и гордости, от которой рождается всякое нестроение (Флп.2:1–4). К исполнению сего апостол побуждает их примером Господа Иисуса Христа: Сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил... (Флп.2:5–7), и указанием на ту славу и те блага, которые следуют сами собою за делами любви, смиренномудрия и служения другим (Флп.2:9, 10, 12).

Указывая в Иисусе Христе пример глубочайшего смирения, апостол, приметно, взирает на сие смирение, как на врачевство против той преступной человеческой гордости, которую в начале, приняв от духа гордыни, прародители дерзнули святотатственно пожелать себе равного Божескому величия и, так сказать, похитить чуждую им, единому Богу подобающую, славу. Потому в изображении Божеского Лица, глубочайшим Своим смирением заграждающего древнюю человеческую гордость, апостол употребляет сии слова: не восхищением непщева быти равен Богу, – с особенною силою выражая ту мысль, что Господу и Спасителю нашему являть Себя всюду и всегда в равной Богу Отцу славе, в равном Божеском величии, отнюдь не было бы не свойственно, не было бы присвоением чуждого, или некоторым похищением. Почему же? Потому, что Он беспредельно выше Адама и всякого сотворённого духа, имеет, по Божескому Своему естеству, всё, что имеет Отец; потому, что Ипостась Сына единосущна Ипостаси Отца. Но не взирая на то, во образе Божии сый, то есть Единосущный Отцу и действительно равный Ему в Божеском величии и славе, а потому и в каком случав не почитавший хищением равенства Своего со Отцом, благоволил явить Себя в уничижённом виде раба, соделался человеком, не отрёкся и от позорнейших страданий за рабов Своих, за преступников.

Так, изображая глубокое смирение Господа Иисуса, ради нашего спасения, апостол открывает величие Божеского Лица Его беспредельное, равное беспредельному величию Бога Отца во всех Божественных свойствах.

Примечательно в изречении апостола и самое противоположение выражению: μορφὴ Θεοῦ – образ Божий, другого; μορφὴ δούλου – зрак раба, и: τὸ εἷναι ἶσα Θεῷ – быть равным Богу – ὁμοίωμα ἀνϑρώπων – подобие человеческое. Как выражения – μορφὴ δούλου и ὁμοίωμα ἀνϑρώπων означают в лице Иисуса Христа всё человеческое естество, со всеми существенными его свойствами: так и противопоставленные выражения: μορφὴ Θεοῦ и τὸ εἷναι ἶσα Θεῷ означают в Нём действительное Божеское естество, во всей полноте беспредельных Божеских свойств.

Что слова, в которых показывается равенство Иисуса Христа Богу, означают в Нём Божеское естество, сие видно, между прочим, из повествования Евангелиста о современных Иисусу, Христу Иудеях. (Ин.5:18, 10:30–33).

Полнота Божества

В послании к Колоссянам, апостол Павел, с мыслью о премудром Божием строительстве нашего спасения, указывает во Иисусе Христе такое Лице, в Котором Бог благоизволил не приступное для нас немощных, омрачённых и умерщвлённых грехом, Божество Своё соединить с человечеством Христовым чистым, святым и безгрешным, дабы открыть в Нём самосущий, для человеков доступный и неисчерпаемый источник всех Божественных сил, потребных к животу и благочестию (2Пет.1:3) и говорит: яко в том живет всяко исполнение Божества телесне (Кол.2:9–10). Посему, как выше (1, 18), так и здесь (в 10 ст.), апостол именует Иисуса Христа Главою телу Церкви, от которой все верующие, в преизбытке получая всё, не нуждаются ни в чём и должны отвергать рассеваемые лжеучителями толки о необходимости обрезания и других измышлённых самовольным смиренномудрием правил по заповедям и учением человеческим (от ст. 11. гл. 2. до ст. 23).

Для лучшего раскрытия указанного нами смысла слов Апостольских, воспользуемся глубокомысленным и обстоятельным изъяснением одного из пастырей и богословов нашей Церкви. Он, останавливаясь на словах: яко в Том живет всяко исполнение Божества телесне, говорит: «Вникнем тщательнее в сие краткое, но весьма знаменательное изображение Богочеловека. Божество представляет апостол исполнением, или полнотою всякого совершенства, блага и блаженства. Но поскольку Божество бесконечно: то никакое конечное существо не может принять и вместить сего исполнения. Поскольку Божество и всё Его исполнение духовно: то никакая бренная тварь естественно не может причаститься от сего исполнения. Поскольку Божество свято и праведно; то как может особенно человек грешник приступить к Его исполнению без того, чтобы не быть пожерту всепоядающим огнём строгого суда Божия? Что̀ же творит не Хотяй смерти грешника? Он благоизволил, говорит апостол, всему Божественному исполнению Своему вселитися во Христе Богочеловеке, и Тем примирити всяческая к Себе, умиротворив кровию креста Его чрез Него, аще земная, аще ли небесная (Кол.1:19–20). Таким образом, бесконечность Божия вселяется во Христе, и делается прикосновенною для конечных существ; высочайшая духовность Божия вселяется во Христе, и не только сближается с низшею духовностью души человеческой, но проникает, объемлет и наполняет Божественными силами самую телесность Его человечества, – живет в Нем телесне; оный Свет неприступный, оный Огнь поядаяй, каким представляет нам негде Бога самое слово Его (1Тим.6:16; Евр.12:29), вселяется во Христе, и, умеряемый Божественным Его человечеством, является в Нём отверстым источником света и воды живой для омрачённого и умерщвлённого грехом естества»³²⁷.

Мысль, что в Иисусе Христе всецело пребывает Божеское естество, представляющаяся у Апостола основною для прочих, непререкаемою представляется по самому слововыражению. После того, как апостол выразил сию мысль в описательном наименовании Иисуса Христа образом Бога невидимого, перворожденным всея твари (Кол.1:15), здесь повторяет её с предусмотрительною точностью и с новою силою, говоря: яко в Том (в Иисусе Христе) живёт (κατοικεῖιΐ – постоянно обитает) всяко исполнение Божества (πᾶν τὸ πλήρωμα τῆς Θεότητος – вся полнота Божественного естества) телесне (06>ματ*χώς – и в самом теле), подобно тому, как душа обитает в нашем теле, так Божество обитает в Иисусе Христе, существенно соединяясь не только с духовною, но и с телесною Его природою.

Встретив противное истинному значению изъяснение слова τῆς Θεότητος, не в прямом и собственном смысле о Божеском естестве, но в вымышленном, – означении только дара, или многих даров Божественных, какие сообщаются и весьма верующим, заметим, что слово ή Θεύτης нигде не встречается в смысле Божественных даров, а встречается в смысле Божеского естества (Рим.1:20), и приймем в руководство написанное пред сим изречением предостережение апостола: Братие, блюдитеся, да никтоже вас бует прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, a не по Христе (Кол.2:8).

Божеское всеведение

Божеское всеведение Иисуса Христа открывается из тех мест новозаветного Писания, где

1) Сам Он усвояет Себе полное ведение всего в области Божественного; где

2) показывается в различных отношениях Его знание (откровеннейшего в настоящем и будущем; и наконец, где

3) встречаются о всеведении Его свидетельства святых Апостолов.

1. Сам Иисус Христос торжественно исповедал Своё Божеское всеведение, когда говорил вслух учеников и народа: вся Мне предана суть Отцем Моим: и никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти. (Мф.11:27).

Чтобы яснее видеть в сих словах мысль о Божеском всеведении Иисуса Христа, нужно принять во внимание то, что здесь ведение Сына

а) уравнивается ведению Отца;

б) поставляется выше всякого сравнения с ведением человеческим, как и в других изречениях: (Ин.1:18, 6,45–46; 1Ин.4:12);

в) представляется источником ведения для всех людей. По такому сравнению с беспредельным ведением Отца, по несравненному превосходству пред ведением ограниченным – человеческим, и по проявлению всем Отца токмо чрез Сына, ведение Сына есть Божеское, неограниченное. Слич. (Ин.5:20).

2) Всеведение Иисуса Христа является и в том, что Он неоднократно обличал сокровенные помышления человеков. Так: по исцелении расслабленного Он обличил злые, укорительные помышления книжников. Евангелист Матфей пишет: видев Иисус веру их, (принёсших больного), рече расслабленному: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои. И се нецыи от книжник реша в себе: Сей хулит. И видев Иисус помышления их, рече: вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих (Мф.9:2–5)?

Евангелист Иоанн, окончив повествование о пребывании Иисуса Христа в праздник Пасхи в Иерусалиме, говорит, что многие из народа, во множестве, стёкшегося на праздник, уверовали во имя Иисуса Христа потому, что видели чудеса Его, и прибавляет к тому следующее замечание: Сам же Иисус не вдаяше Себе в веру их, зане Сам ведяше вся: и яко не требоваше, да кто свидетельствует о человецех: сам бо видяше, что бе в человеце (Ин.2:24–25).

Подобным образом Евангелист Иоанн замечает о разрешении Иисусом Христом недоумения учеников, касательно значения слов Его: вмале, и ктому не видите Мене: и паки вмале, и узрите Мя: яко иду ко Отцу. Реша же от ученик Его к себе: что́ есть сие: вмале и не видите Мене: и паки вмале, и узрите Мя: и: яко Аз иду ко Отцу? глаголаху убо: что̀ сие есть, еже глаголет, вмале? He вемы, что́ глаголет. Разуме же Иисус, яко хотяху Его вопрошати, и рече им: о сем ли стязаетеся между собою, яко рех: вмале, и не видише Мене: и паки вмале, и узрите Мя? (Ин.16:16–19).

Особенно же непререкаемым является всеведение Иисуса Христа в предсказании будущих событий, из которых одни во всей точности уже исполнились, другие исполняются. Напр. в гл. 26. еванг. Мф. читаем: Отвещав же Петр рече Ему: аще и вси соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. Рече ему Иисус: Амин глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене. Глагола Ему Петр: аще ми ест и умрети с Тобою, не отвергуся Тебе: такожде и вси ученицы реша. (Мф.26:33–35). В стихе 56 читаем: тогда ученицы вси, оставльше Его, бежаша (Мф.26:56). А далее, евангелист, упоминая о троекратном отречении Петра, пишет: тогда начат ротитися и клятися, яко не знаю человека: и абие петель возгласи. И помяну Петр глагол Иисусов, реченный ему, яко прежде даже петель не возгласит, трикраты отвержешися Мене, и исшед вон, плакася горько (Мф.26:74–75).

И в предсказании, и в исполнении изумительная точность.

Не входя здесь и подробное рассмотрение всех пророчеств Иисуса Христа, ограничимся указанием оных в таком порядке:

а) О предательстве Иуды, (Ин.13:21–23) и далее.

б) О страданиях Своих, смерти и воскресении: (Мф.20:17) слич. (Лк.18:31–33; Ин.2:18–21).

в) О судьбе Апостолов – (Мф.10:17). Слич. (Лк.21:12; Ин.15:20).

г) О распространении Евангельского учения по всей вселенной: (Мф.24:14). Слич. (Mк.13:10; Лк.24:47; Ин.12:32).

д) О сохранении Церкви и совершении в ней таинства Евхаристии до второго пришествия и кончины мира – (Мф.16:28; Лк.22:16–17). Слич. (1Кор.11:23–26).

е) О разрушении Иерусалима в происшествиях при кончине мира, (Мф.24:4, и далее. 26:63–64) Слич. (Mк.13:1–33; Лк.21:6–34; Ин.5:27–29).

Пророчества Иисуса Христа тем большую имеют важность в доказательстве Его Божеского всеведения, чем несомненнее известно, что Он произносил сии пророчества не как заимствованные, или сообщённые Ему свыше, но прямо от Себя. Тогда как древние Пророки по большей части изрекали свои пророчества от имени Господа, Иисус Христос, как Сын Божии по Божескому естеству Своему, никогда не имел нужды в откровении Ему чего-либо от другого Лица. Даже и в тех случаях, когда являлись Ему откровения свыше и, как бы, извещения от Отца, Он свидетельствовал, что не для Него, но народа ради было сие. Напр., о гласе, по молитве Его пришедшем с небеси: И прославих, и паки прославлю (Ин.12:28), Он говорил: не Мене ради глас сей бысть, но народа ради, (Ин.12:30).

Пред воскрешением Лазаря, после молитвенных слов ко Отцу: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя (Ин.11:41), сказал Иисус: Аз же ведех яко всегда Мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси (Ин.11:42).

3) Св. Апостолы весьма часто свидетельствовали о Божеском всеведении Иисуса Христа. Из множества сих свидетельств приведём некоторые.

Все святые Апостолы, пред отшествием Иисуса Христа на вольные страдания, единодушию исповедали всеведение Его, истинно Божеское, говоря: ныне вемы, яко веси вся, и не требуеши, да кто Тя вопрошает. О сем веруем, яко от Бога исшел еси. (Ин.16:30).

Проповедь Апостолов о том, что последний, всеобщий суд над родом человеческим будет произведён Иисусом Христом, что на сем суде Иисус Христос не только воздаст каждому по делам его, но и приведет во свете тайная тмы, и объявит советы сердечныя – (1Кор.4:5; 2Кор.5:10; 2Пет.3:8–16; Деян.17:31), – непререкаемо свидетельствует о Божеском всеведении Господа нашего Иисуса Христа, грядущего судить живых и мёртвых. Слич. (Откр.2:23).

В заключение о всеведении Иисуса Христа приводим слова апостола Павла из послания к Колоссянам: в Немже (в Иисусе Христе) суть вся сокровища премудрости и разума сокровена. (Кол.2:3).

Божеское всемогущество

Из многих изречений новозаветного Писания о Божеском всемогуществе Иисуса Христа представляются особенно ясными следующие:

(Ин.10:27–28) Овцы Моя гласа Моего слушают, и Аз знаю их, и по Мне грядут. И Аз живот вечный дам им, и не погибнут во веки, и не восхитит их, никтоже от руки Моея. Сам Иисус Христос усвояет Себе непреоборимую силу в защищении и сохранении верующих, где бы и когда бы они ни были, пока все они достигнут живота вечного, Им же даруемого. Усвояя таким образом Себе всемогущество, свойственное единому Богу, Иисус Христос, как бы предупреждает недоумение, и несомненность Своего всемогущества доказывает тем, что Он имеет, единую со Отцом, Божескую природу: Аз и Отец едино есма – (Ин.10:30).

Иудеи, слышавшие сии слова, поняли их во всей силе, но по неверию, не вмещая в себе мысли о равном Божескому могуществе Иисуса Христа и о единстве Божеской природы Его со Отцом, взяша камение, да побиют Его – (Ин.10:31). Примечательно, что Иисус Христос, принятую Иудеями во всей силе, мысль о равном Божескому могуществе Его не только не стал ослаблять, но и защищал снова, против неверия их. – (Ин.10:32–38).

(Ин.5:21) Иисус Христос, говоря о Своей власти восставлять падшее и животворить умерщвлённое в роде человеческом, свидетельствовал о Своём Божеском могуществе, равном могуществу Отца. В изречении Его: якоже бо Отец воскрешает мертвыя и живит: тако и Сын, ихже хощет, живит, слова́: якоже Отец, и: ихже хощет, – ясно показывают, что сия животворящая сила принадлежит Ему, как Сыну Божию и Богу, собственно и существенно; потому не составляет в Нём, как в святых Божиих человеках, только действия сил, или дарования исцелений. (1Кор.12:9, Слич. 5:19).

(Флп.3:21). Апостол Павел, сказав верующим, что наше житие на небесех есть, отонудуже, и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа, уверяет, что Иисус Христос, как всесильный Господь, и уничижённое тело наше преобразит в славное, силою, которою Он действует и покоряет Себе всё. Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его, по действу, еже возмогати Ему и покорити Себе всяческая. Сила, которой, по изъяснению св. Иоанна Златоуста³²⁸, всё покоряется не только на земле, но и на небе: Ангелы, Архангелы, Херувимы и Серафимы, – сила, которая торжествует над владычеством греха и смерти, соделывает тленное нетленным, мертвенное присноживущим, бесчестное славным без сомнения, есть сила всемогущая, Божеская.

Самостоятельность, вечность и неизменяемость

Всеми признано, что в наименованиях Иегова – Сый, и: Первый и Последний, усвояемых в ветхозаветном Писании истинному Богу (Исх.3:14; Ис.41:4, 43:10, 48:12), заключаются понятия о самостоятельности, вечности и неизменяемости существа Божия. Итак, если в новозаветном Писанин встретим такое изречение, в котором усвояются такие наименования Иисусу Христу: то, по прямому заключению, должны признать здесь указание самостоятельности, вечности и неизменяемости существа Иисуса Христа, как Бога истинного.

Такое изречение действительно встречается в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова. В 1 гл. читаем: Аз есмь Алфа и Омега, начаток и конец, глаголет Господь, сый, и иже бе, и грядый (Откр.1:8). Что сии глаголы слышатся не от Бога Отца, Которого Иоанн во вступительном своём приветствии также наименовал Сущим, и иже бе, и грядущим (Откр.1:4), но от лица Господа нашего Иисуса Христа, в том каждому можно удостовериться, по соображению связи речи. Именно: приветствие, начинающееся с 4 ст., в 6-м стихе окончено славословием; с 7-го стиха уже начинается речь о Грядущем со облаки, Которого узрит всяко око, и иже Его прободоша, Который в 10-м стихе представляется вторично глаголющим о Себе: Аз есмь Алфа и Омега, первый и последний, а в 13 ст., изображается виденным посреде седми светильников, подобным Сыну человечу, облеченным в подирь, и проч. После сего, нельзя сомневаться в том, что здесь глаголющий есть Иисус Христос, и, следовательно, нельзя не призвать в рассматриваемом изречении прямого указания на Божеские свойства Иисуса Христа – самостоятельность, вечность и неизменяемость.

Для большего удостоверения в том, что глаголющий здесь Господь Вседержитель есть Иисус Христос, можно принять в соображение: (Откр.1:1, 4:2, 20:11, 22:12–13), равно как и мнения св. отцов: Афанасия Великого и Григория Богослова.

Св. Афанасий в 3 слове против ариан пишет: «Поскольку Отец и Сын суть едино, и самое Божество едино: то о Сыне говорится то же, что̀ и об Отце; только Сын не называется Отцом. Называется Он Богом: и Бог бе Слово (Ин.1:1); называется Вседержителем: сия глаголет Сый, и иже бе, и грядый, Вседержитель» (Откр.1:8)³²⁹. Он же во 2 послании к Серапиону пишет: Вседержитель есть Отец, Вседержитель и Сын, как говорит Иоанн: Сый, и иже бе, и грядый (Откр.1:8)³³⁰.

Св. Григорий, доказывая, против еретиков, Божество Сына, перечисляет Божественные наименования Его в книгах Ветхого и Нового Завета, и здесь наименования: Сый и Вседержитель, встречающиеся в рассматриваемом нами месте (Откр.1:8), относит к Сыну Божию Иисусу Христу³³¹.

Означение вечности в выражениях: Алфа и Омега (А καὶ Ω), начаток и конец (ἡ ἀρχὴ καὶ τὸ τέλος), или: первый и последний (ὁ πλῶτος καὶ ὁ ἔσχατος), ближайшим образом открывается из последующих слов: Сый, и иже бе, и грядый; так как здесь, человекообразным указанием на настоящее, прошедшее и будущее, объемлется весь круг времени и, приблизительно к человеческому разумению, изображается невыразимое на человеческом языке понятие о безграничной вечности. Слич. Втор.3:14.

И в отдельности рассматриваемые выражения: Алфа и Омега (первая и последняя буквы греческого алфавита), начало и конец, дают понятие о вечности, так как сочетание начала с концом выражает одно непрерывное продолжение, или лучше, одно, сосредоточенное в самом себе, безначальное и бесконечное бытие, в котором нельзя различать, по человеческим представлениям необходимых, пределов времени. У нас начало более, или менее отдаляется от конца: здесь начало и конец вместе; одним отрицается предельность другого.

В сих выражениях: Алфа и Омега, начало и конец, указывается и самостоятельность Господа Вседержителя; поскольку начало есть Сам Он, и бесконечный конец в Нём же заключается.

В отношении Вседержителя к тварям, сии выражения означают в Нём самосущую причину и последнюю цель всего.

Столько же решительное свидетельством о вечном бытии Господа и Спасителя нашего заключается в благовестии Иоанна о Божестве Иисуса Христа, под именем Слова. В начале бе (ἐν ἀρχῇ ἦν) Слово, и Слово бе к Богу, – так говорит Иоанн Богослов (Ин.1:1).

По соображению того, что здесь же Слову усвояется сотворение всего, во времени существующего, так, что нет ни одной из существующих тварей, которая не была бы Им сотворена (Ин.1:3), – смысл приведённых слов должен быть изъяснён не иначе, как о вечности Слова. Краткое изречение Богослова представляет нам следующие мысли: Прежде нежели небо и земля и все небесные и земные творения получили бытие, следственно, прежде нежели настало самое время, Слово уже существовало. Вечное Слово существовало и тогда, когда ещё не было ничего, кроме вечного Бога; сие Слово, как вечное Лицо, существовало у вечного Отца, недоведомого, во свете неприступнем (1Тим.6:16). В подтверждение такого изъяснения заимствуем два кратких изречения из писаний мужа апостольского. Св. Игнатий Богоносец, повторяя мысль Богослова, говорит: «Иисус Христос прежде век был у Отца, и в последок дней явил Себя»³³². В другом месте: «Един есть Бог; Он открыл Себя чрез Иисуса Христа, Своего Сына, Который есть Слово Божие вечное»³³³.

Некоторые, изъясняя выражение: ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ Λόγος, в смысле изображения вечности Слова, употребляли, как тождественное сему выражению, другое: ἂχρονος Λόγος ἤτ, а ἄχρονος – собственно не подлежащий времени, означает Того, Кто существует от века и до века. Так Нонн Папополитский в стихотворном переложении Евангелия Иоаннова пишет: Ἄχρονος ἢ ἀκίχητος ἐν ἀῤῥήτῳ λόγος ἀρχῇ³³⁴.

Можно здесь обратить внимание и на то знаменательное изменение в речи евангелиста, что, говоря о бытии Слова, он употребляет глагол ἦν – бе, а когда стал говорить (ниже в 3 ст.) о существах сотворённых, употребил ἐγένεο, γέγονεν. Как последние слова выражают случайность бытия; так в первом справедливо разуметь указание на вечное и необходимое бытие Слова.

Подобное же изображение вечности Иисуса Христа встречается в послании апостола Павла к Колоссянам. В (Кол.1:15) апостол, указав на предвичное рождение Его от Отца, в следующих стихах усвояет Ему творение и сохранение всего, во времени существующего Иже есть, так говорит апостол о Христе, Образ Бога невидимого, перворожден (πρωτότοκος) всея твари. Яко Тем создана быша всяческая... И Той есть прежде всех.

Что слово πρωτότοκος– первородный (которое иногда встречается в смысле первого из многих, или превосходнейшего в приведённом изречении Апостола означает перворождённого в собственном смысле, сие само собою открывается из того, что именуемый у апостола первородным Иисус Христос в других изречениях называется и прямо единородным Сыном Божиим. По ясному толкованию сего слова, сказанного о Христе, начальное πρῶτος значит предшествующий, последнее – τόκος (а не κτιστὸς) указывает на особый образ происхождения Его от Бога Отца. Отсюда Христос, πρωτότοκος πάσης κτίσεως – прежде создания мира рождённый от Бога Отца, то есть, вечный Сын Божий, ибо прежде создания тварей не было времени.

Мысль о вечном Божеском бытии Иисуса Христа видна и из молитвенных слов Его ко Отцу: И ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебе самого славою, юже имех у Тебе, прежде мир не бысть (Ин.17:5).

На неизменяемость и вечность Иисуса Христа указывает Апостол Павел, когда возвышенное изречение Псалмопевца (в 101 Псалме) о Господе всяческих относит к Господу Иисусу Христу: В начале Ты, Господи, землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса: та погибнут, Ты же пребываеши: и вся, якоже риза, обетшают, и якоже одежду свиеши их, и изменятся: Ты же тойжде еси, и лета Твоя не оскудеют (Евр.1:10–12).

Господу нашему Иисусу Христу новозаветное Писание усвояет все те действия, которые принадлежат Высочайшему Владыке и Господу мира. Ему приписываются:

1) сотворение мира,

2) промышление о всём сотворённом,

3) действия сверхъестественные, или чудеса.

Св. Писатели Нового Завета, приписывая Иисусу Христу, как вечному Слову Божию, сотворение мира, употребляют выражения не только ясные и прямые, но и усиленные, с направлением своего учения против лжеучителей.

Так св. Иоанн Богослов, в первых словах Евангелия, объяснив вечное бытие Слова, когда ещё не было ничего кроме Бога, переходит к изображению начала мира; здесь созерцая Божеское действие Слова в первоначальном творении всего в совокупности (Быт.1:1), говорит, что всё Им получило бытие; то же действие Слова созерцая и в последующем совершении тварей в отдельности (Быт.1:3–27), прибавляет, что ни одно существо не произошло без зиждительного Слова: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Ин.1:3).

Не просто сказал Евангелист: «мир создан Словом», чтобы не злоупотребили лжеучители неопределённостью выражения и не стали ограничивать беспредельную действенность Слова; но сказал: вся Тем быша, – и в сих словах неопровержимо показал,

1) что вся совокупность тварей – и мир небесный и мир земной, невидимый и видимый, всё, вне Бога существующее, одолжено своим началом сему безначальному Слову – πάντα δι’ Αὐτοῦ;

2) что всё, не быв прежде ничем, по действию Слова, без всякого посредства, из ничего явилось и стало существовать – ἐγένετο. И ещё в дополнение сказал: без Него ничтоже бысть, еже бысть; сим отрицательным выражением, с новою силою, утвердил ту мысль, что каждое существо, от высшего до низшего, от духов небесных до малейшего земного, в составе вселенной, по действию того же Слова, стало тем, чем есть – καὶ χωρὶς Αὐτοῦ ἑγένετο οῦδὲ, ἕν ὃ γέγονεν.

Знающим основательно греческий язык, понятна и та особенность в изречении Евангелиста, что глагол γίνομαι, бываю, употреблённый выше, в двух местах, в аористе – ἑγένετο, в последнем месте поставлен в прошедшем совершенном времени – γέγονεν. Прошедшим выражается более, нежели аористом, хотя на нашем языке всё равно переводится бысть, было, получило бытие.

В послании апостола Павла к Колоссянам находим то же учение о творческом действии Иисуса Христа, какое видим у евангелиста Иоанна, с тем только отличием, что в изречении апостола Павла с некоторою подробностью перечисляются те творения, которые у евангелиста объемлются общим выражением – все. И апостол Павел предварительно исповедует Божество Иисуса Христа, именуя Его образом Бога невидимого, рождённым прежде всякой твари (Кол.1:15), потом уже говорит о творческом действии Его: яко Тем создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая, аще престоли, аще господствия, аще начала, аще власти – (Кол.1:16). Вслед за сим перечислением тварей (в особенности апостол перечисляет высшие чины ангельские для того, чтобы представить в яснейшем свете силу и величие Сотворившего их), апостол ещё повторяет то же учение в общем выражении: всяческая Тем и о Нем создашася – (Кол.1:16).

Как в сем изречении апостола Павла – τὰ πάντα δί Αὐτοῦ καὶ εἰς Αὐτὸν ἔκτισται, так и в приведённом пред сим изречении евангелиста Иоанна встречается, по греческому подлиннику, предлог διὰ пред местоимением Αὐτοῦ. Нашлись люди, которые злонамеренно стали утверждать, будто значением частицы (διὰ) подвергается сомнению истина творческого действия Иисуса Христа. Они говорят, что предлог διὰ, по своему значению чрез, показывает в Иисусе Христе не самодействующую причину творения, а только посредствующую причину, или орудие (causa instrumenlalis, non efficiens). Но так говорить значит обличить себя или в нечестии, или в крайней невнимательности к слову Божию. В слове Божием предлог διὰ весьма часто употребляется в таких изречениях, где действующего решительно нельзя признавать только причиною посредствующею, или чьим-либо орудием. Из многих новозаветных изречений, в которых с предлогом διὰ усвояются непосредственные действия Богу Отцу и Богу Духу Святому, приведём для примера некоторые:

О Боге Отце сказано: ὅτι ἐξ Αὐτοῦ, καὶ δι’ Αὐτου, καὶ εἰς Αὐτὸν τὰ πάντα – яко из Того, и Тем, и в Нем всяческая (Рим.11:36); Πιστὸς ὁ Θεὸς, δι’ Οὗ ἐκλήϑητε εἰς κοινωνίαν τοῦ Ὑιοῦ Αὐτοῦ Ἰησοῦ Χρίστοῦ ᾑμῶν – верен Бог, Имже звани бысте во общение Сына Его Иисуса Христа Господа нашего (1Кор.1:9); ἔπρεπε γὰρ Αὐτῷ δι᾿ Ὅν τὰ πάντα καὶ δι᾿ Οὗ τὰ πάντα πολλοὺς υἱοὺς εἰς δόξαν ἀγαγόντα τὸν Ἀρχηγὸν τῆς σωτηρίας αὐτῶν διὰ παθημάτων τελειῶσι – подобаше бо Ему, егоже ради всяческая и Имже всяческая, приведшу многи сыны во славу, Начальника спасения их страданьми совершити (Евр.2:10; Подоб. Гал.1:1).

О Святом Духе: Ὅτι ἡ ἀγάπη τοῦ Θεοῦ ἐκκέχυται ἐν ταῖς καρδίαις ἡμῶν διὰ Πνεύματος Ἁγίου τοῦ δοθέντος ἡμῖν – яко любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым данным нам (Рим.5:5). Между тем известно, что Дух Святый есть самовластный и самодействующий Раздаятель даров благодатных, как свидетельствует тот же апостол (1Кор.12:8–9).

Если Иисусу Христу принадлежит действие творения, – о чём неопровержимо свидетельствуют рассмотренные нами изречения Св. Писания, – то уже само собою следует, что Ему, как Лицу Божескому, принадлежит и промышление о мире – необходимое для твари действие Сотворившего её.

Но мы имеем в книгах Нового Завета и особые указания, в которых прямо и решительно усвояется Иисусу Христу Божеское действие промышления о мире.

Так в послании апостола Павла к колоссянам, непосредственно за изображением творческого действия Иисуса Христа, в рассмотренном выше (Кол.1:6) следует краткое указание и на промыслительное Его действие, простирающееся на всю совокупность тварей. В 17 ст., после слов: Той есть прежде всех, сказано о Христе: и всяческая в Нем состоятся.

По соображению сказанного в ст. 16, в сем кратком изречении находим следующие мысли: Как всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое, и самые высшие чины Ангельские, имеют бытие от вечного Сына Божия Иисуса Христа; так и продолжают бытие все существа в совокупности и каждое в отдельности Его же силою и действием.

Такое раскрытие смысла слов: всяческая в Нем состоятся (τὰ πάντα ἐν Αὐτῷ συνέστηκε – всё Им стоит), подтверждается параллельным местом в писании того же апостола. Рассмотрение сего места следует.

В другом Послании тот же апостол с особенною возвышенностью свидетельствует о промыслительном действии Иисуса Христа. В послании к Евреям, чтобы изобразить Божеское величие Спасителя, он, предварительно указав в лице Спасителя Сына Божия и Творца веков, гл. 1 ст. 1 и 5, то есть, Творца всего, что существует во времени, след., Творца и самого времени, – упоминает о Божеском действии Его промышления в словах особенно сильных и выразительных: Носяй же всяческая (φέρων τὰ πάντα) глаголом силы Своея. (Евр.1:3).

В сем изречении нельзя не видеть возвышенного выражения той мысли, что Христу принадлежит не только всесодержащее хранение мира, но и всемощное и всеустрояющее мироправление, – что единым словом, или мановением воли Его, всё держится, благоустрояется, движется и стремится к предназначенной цели.

Греческий глагол φέρειν, носить, и в других местах Св. Писания употребляется в значении – устроять, управлять, так же, как и еврейский глагол наса̀. Напр., (Чис.11:14) в словах вождя израильского Моисея: не возмогу аз един водити людей сих, яко тяжко мне есть слово сие – встречается евр. наса̀ в переводе LXX φέρειν, в смысле управления и начальственного попечения о нуждах народа. Св. Иоанн Златоуст, останавливаясь на приведённых словах апостола Павла (Евр.1:1–2), спрашивает: что значит φέρων? и отвечает так: ἡνίοχῶν, – κυβερνῶν, οἰκονομῶν, – διαιρατῶν, – συγκρατῶν, – διαβαστάζων³³⁵.

В дополнение к изречениям, в которых усвояется Иисусу Христу промышление о мире, укажем, (Ин.5:17; Евр.1:10–12). В сих местах можно усматривать также и то, что Иисусу Христу, как Сыну Божию, приписывается владычество над миром.

Сюда могут быть отнесены и все те изречения, в которых изображается совершение Иисусом Христом искупления рода человеческого.

При многочисленных свидетельствах евангелистов о разнообразных чудотворениях Иисуса Христа, прежде всего мы сделаем общее замечание о силе и важности оных в доказательстве Божественности Иисуса Христа – их Совершителя.

Все истинные чудеса совершаются силою Божией, и доказывают, что совершающий их есть истинный посланник Божий, и, если совершает их в удостоверение о истине своих слов или учения, несомненно, что он говорит чистую истину. Посему все чудеса Иисуса Христа вообще составляют доказательство Его Божественного посланничества; и поскольку Он объявил Себя Сыном Божиим и Богом, и в тех самых беседах, в которых указывал на свои чудеса, как на доказательство своего Божественного посланничества, нередко именовал Себя Сыном Божиим единого естества с Богом Отцом (Ин.5:18–36, 10:25–38, 11:26–27, 42): то в соображении с сим все чудеса Его относятся к очевидным и неопровержимым доказательствам Его Божества.

Описано у евангелистов весьма много разнообразных чудотворений Христовых: но ещё более их совершено было Иисусом Христом, по свидетельству самих евангелистов: Многа же, говорил св. Иоанн, и ина знамения сотвори Иисус пред ученики Своими, иже не суть писана в книгах сих. Сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе живота имате во имя Его. (Ин.20:30–31. Слич. Мф.8:16; Мк.1:31; 3:10).

Следуя сему указанию евангелиста Иоанна, для чего описаны в Евангелиях и были совершены Иисусом Христом чудеса, постараемся представить в них ясное доказательство Божественности Совершителя их – Иисуса Христа.

Не говоря о многочисленности чудотворений Иисуса Христа, превосходящей без сравнения число чудотворений того или другого из ветхозаветных святых Божиих человеков (2Пет.1:21) мы обратим особенное внимание на то:

1) Что чудодейственная сила Иисуса Христа является господствующею всюду и всё себе покоряющею.

Является в мире видимом: ибо по Его повелению утихали ветры и море (Лк.8.24), вода претворялась в вино (Ин.2:3–11), умножались малые хлебы и рыбы для насыщения многих тысяч народа (Мф.14:17–27, 15:34–38; и т. п. Мф.14:26–31).

Является в мире духов: ибо при одном имени, видении и слове Иисуса Христа трепетали духи неприязни (Мк.3:11) и по Его повелению оставляли несчастных жертв своей злобы (Мк.9:24–26; Лк.8:2, 28–33; Мк.5:8, 16:9).

Является в мире человеческом: ибо Христос не только врачевал всякие неисцелённые болезни (Ин.5:5–9; Мф.9:2–7; Ин.4:47–53, 9:6–7; Мф.9:20–22), но, что особенно важно, истреблял и самый корень болезней, подавая болящим прощение грехов (Мф.9:2–6, Ин.5:14).

2) Божеское полновластие Иисуса Христа, являющиеся в разнообразных чудотворениях и в отпущении грехов, ещё с большею очевидностью открывается в воскрешении мёртвых: ибо одно прикосновение Его с словом: востани, восставляло умерших. (Лк.7:14–15, 8:49–55). И четверодневный, уже смердящий и тем самым представлявший очевидное доказательство тления, начавшего действовать в его теле, Лазарь, услышав глас Его, ожил и вышел из гроба. (Ин.11:4–45).

Если внимательно будем рассматривать повествование евангелиста о воскрешении Лазаря: то увидим, что сие чудо, и в отдельности взятое, открывает Божество Чудотворца Иисуса Христа в яснейшем свете.

Приближалось время спасительных страданий и смерти Иисуса Христа. Он уже возвестил иудеям, что приносит Себя в жертву умилостивительную за людей, говоря: Аз есмь Пастырь добрый: и знаю Моя, и знают Мя Моя. Якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца: и душу Мою полагаю за овцы... Область имам положити ю̀, и область имам паки прияти ю̀ (Ин.10:14–15, 18.). Говоря сие, Он свидетельствовал о Своём Божестве, о Своём Божеском полновластии и в смерти Своей, по человечеству, и в воскресении. И вот ближайшее, на самом деле, подтверждение сего свидетельства представляется в воскрешении Лазаря, по слову самого Иисуса Христа о предсмертной болезни Лазаря: слышав же Иисус рече: сия болезнь несть к смерти, но о славе Божии, да прославится Сын Божий ея ради (Ин.11:4).

Находясь далеко от Вифании, где был Лазарь, Господь медлил ещё два дня, оставаясь на том месте, где находился (Ин.11:6.). Здесь, чтобы и прежде совершения чуда явить ученикам Своё Божеское всеведение и владычество над жизнью, прорекает Он о смерти Лазаря и о Своём благоволении воскресить его: Лазарь друг наш успе: но иду, да возбужу его (Ин.11:11). Лазар умре: и радуюся вас ради, да веруете, яко не бех тамо: но идем к нему (Ин.11:14–15).

Спустя четыре дня по смерти Лазаря, Господь приходит в Вифанию, где находились многие из Иудеев, пришедшие из Иерусалима, которым суждено, вместо утешения Марфы и Марии в печали об умершем брате их (Ин.11:17–19), быть свидетелями Божеского для Христова в воскрешении умершего. В беседе с Марфою, кротко обличая несовершенство веры её, Господь открывает Себя истинным Сыном Божиим, всемогущим и всё совершающим Богом. В словах Марфы: Господи, аще бы еси зде был, не бы брат мой умерл. Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст Тебе Бог (Ин.11:21–22), выражается надежда на Него, как только на святого и имеющего великое пред Богом дерзновение человека. Господь вразумляет её и возводит к высшему самым первым словом утешения: воскреснет брат твой (Ин.11:23); – не сказал: Я буду просить, или умолю Бога, как человек, – давая разуметь, что Он, как Лице Божеское, не имел нужды в испрашивании чего-либо у Бога³³⁶ и может воскресить умершего Божескою Своею силою. А в последующих словах уже прямо исповедует Себя Богом, имущим власть живота и смерти: Аз есмь воскрешение и живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет: и всяк живый и веруяй в Мя, не умрет во веки (Ин.11:25–26).

В самом совершении чуда Господь явил Своё Божество в поразительном величии и славе, равной славе Отца: Иисус возведе очи горе, и рече: Отче, хвалу Тебе, воздаю, яко услышал еси Мя. Аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси (Ин.11:41–42). Это не молитва к Богу о помощи, свойственная немощным человекам; здесь не видно никакого прошения. Это глас Сына Божия, равночестного, равнославного и единосущного со Отцом, – глас, в котором, по изъяснению св. Иоанна Златоуста, изображается единство воли Сына с волею Отца;– и глас сей слышится в образе молитвы ради слабых в вере и ради тех, кои не видели во Христе Посланника Божия и даже порицали Его, как нарушителя закона Божия³³⁷.

В торжественном воззвании к мёртвому: Лазаре, гряди вон (Ин.11:43), является Божеская, самосущая, животворящая сила Глаголющего. И изыде умерый (Ин.11:44), и явилось на деле подтверждение того, что было сказано прежде: Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут: якоже бо Отец имать живот в Себе, тако даде и Сынови живот имети в Себе (Ин.5:25–26).

3) Примем в соображение и то, что Иисус Христос не только Сам совершал чудеса, как Господь всего сотворённого, как Владыка живота и смерти, но с Божеским полновластием сообщал и другим чудодейственную силу. Так, заповедуя двенадцати Апостолам идти первоначально ко овцам, погибшим дома Израилева, Он говорил: болящия исцеляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бесы изгоняйте: туне приясте, туне дадите (Мф.10:6, 8; Слич. Мк.3:14–15).

Посылая семьдесят учеников пред лицем Своим во всяк град и место, аможе хотяше Сам идти, Иисус Христос заповедал им исцелять недужных (Лк.10:1, 9), а когда возвратились семьдесят и говорили с радостью: Господи, и беси повинуются нам о имени Твоем (Лк.10:17), Он с новою выразительностью сказал им: Се даю вам, власть наступати на змию и на скорпию, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит (Лк.10:19).

А пред своим вознесением на небо Господь распространил дарование чудодейственной силы и на всех, кто будет иметь живую веру в Него, говоря: Знамения же веровавшим сия последуют: именем Моим бесы ижденут: языки возглаголют новы: змия возмут: аще и что смертно испиют, не вредит их: на недужныя руки возложат, и здрави будут (Mк.16:17–18).

Сие-то полновластие Господа Иисуса Христа как в совершении чудес, так и в сообщении другим силы чудодействовать о имени Его (и как изумительны явления чудодейственной силы Христовой в бесчисленных знамениях, совершённых и совершаемых истинно верующими во имя Его!), беспредельно возвышает Его над всеми богоносными человеками. Сим оправдывается на самом деле слово, некогда сказанное Спасителем, что Ему принадлежит, равное со Отцом, Божеское могущество и господство над всем. Якоже бо Отец воскрешает мертвыя и живит: тако и Сын, ихже хощет, живит (Ин.5:21).

Сказанное Иисусом Христом о Своих чудесах к Иудеям, (Мф.12:28; Лк.11:20) и апостолом Петром в первой проповеди к иудеям, (Деян.2:22) и т. п., легко изъясняется при посредствующей мысли о ходатайственном служении Господа, Который для сего сделался человеком, как человек был исполнен, при крещении, Духом Святым (Мф.3:16–17; Мк.1:10; Лк.3:21), и во многих случаях смиренно именовал себя Сыном человеческим. Апостол Пётр, по самому назначению первоначальной проповеди, не мог пред неверующими говорить обо всём открыто, подобно тому, как и апостол Павел в Афинах в Ареопаге (Деян.17:22–32). Вместо того, чтобы изыскивать в подобных изречениях недоумения об истине, непререкаемо засвидетельствованной словом Божиим, желающие размышлять более пусть подумают о том, что сказано у Евангелиста Луки (Лк.9:49) о чудной силе и изумительной действенности имени Христова!

Из многих изречений о богопочтении или поклонении, какое предписывается воздавать Иисусу Христу, как истинному Сыну Божию и Богу, предварительно возьмём во внимание общее изречение, где имя Сына Божия поставляется вместе с именем Бога Отца и Бога Духа Святого, как единое достопокланяемое имя Бога, в Которого все должны веровать и Которому все должны служить. При свете сего изречения мы яснее увидим истинное значение и других свидетельств об усвоении Иисусу Христу почитания, подобающего единому Богу.

Непререкаемое свидетельство о Божеском почитании Иисуса Христа, наравне с Отцом и Святым Духом, приемлем из уст самого Господа Иисуса Христа в заповеди, данной Апостолам, а в лице их и всей Церкви, о крещении верующих. Шедше, говорит Господь апостолам, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф.28:19).

Поскольку в сей заповеди словом – имя означаемая Божеская власть, сила и слава (Деян.3:6–7; 1Кор.5:4; Кол.3:17; Евр.1:4, 2:9.) равно усвояется Богу Сыну, Иисусу Христу, как и Богу Отцу и Богу Духу Святому: то и обязательство возрождаемых в благодатном крещении (слич. Мф.3:11; Рим.6:3) относится равно к признанию и исповеданию Божеской власти, силы и славы, как Отца и Святого Духа, так и Сына – Иисуса Христа. В едином поклонении Пресвятой Троицы, очевидно, предписывается поклонение и Сему, единому от Лиц Пресвятой Троицы, Господу нашему Иисусу Христу.

Есть и в отдельности подтверждение сей истины в словах апостола Павла. Он, прекращая введённый тщеславием некоторых коринфских христиан обычай называться по именам наиболее уважаемых наставников в вере, писал к коринфянам, что для всех верующих все заключается в одном имени Распятого за всех (1Кор.1:10–31). Вопрошая их: Еда разделися Христос? Еда Павел распятся по вас? или во имя Павлово крестистеся? (1Кор.1:13), он давал разуметь, что в крещении все обязались исповедовать Божество Спасителя и Его прославлять наравне с Отцом и Духом, а Павла, и Аполлоса, и Кифу, и других благовестников никто не должен почитать более, как только за служителей Распятого, яко да не похвалится всяка плоть пред Богом (1Кор.1:29; Слич. 1Кор.4:1)

После того, что сказано об исповедании Иисуса Христа Богом в заповеди о крещении, во всей силе открывается для нас значение и других изречений Христовых о подобающем Ему Богопочитании.

1. Да вси чтут Сына, якоже чтут Отца³³⁸, иже не чтит Сына, не чтит Отца, пославшего Его. (Ин.5:23).

По исцелении расслабленного, иудеи укоряли Иисуса Христа, как нарушителя закона о субботе (Ин.5:5–16). Господь, вразумляя их, исповедует Себя равным Отцу и Господом субботы (Ин.5:17; Слич. Мф.12:8). Тогда как иудеям показалось сие неудобовразумительно (Ин.5:18), Он объясняет сказанное (Ин.5:19–20) и доказывает Своё Божеское достоинство Божескими, – и по признанию самих иудеев, – делами: воскрешением и судом (Ин.5:21–22), которые предоставляет Ему Отец, дабы все, с одной стороны, как обязанные Ему новою жизнью и чающие от Него живота вечного, с другой – как подчинённые всеобщему суду Его, чтили Его – Сына, как чтут Отца. При сем сравнении становится ясным, что Иисуса Христа, как Сына Божия, все должны признавать своим Богом, покланяться Ему, исповедовать Его своим Владыкою и Господом, исполнять Его повеления. В изречении Иисуса Христа не только не поставлено между почитанием Отца и между почитанием Сына никакого различия, но ещё прибавлено: Иже не чтит Сына, не чтит Отца, пославшего Его. Следовательно, Божеское почитание Сына поставляется столь необходимою обязанностью каждого, что никто не может соблюсти чести и славы Отца, Бога Вседержителя, не оказывая равного почитания Сыну. И Отец не приемлет поклонения от не поклоняющихся Единородному Его Сыну.

2. Се же есть воля Пославшаго Мя, да всяк видяй Сына, и веруяй в Него, имать живот вечный, и воскрешу его Аз в последний день (Ин.6:40).

Господь Иисус Христос требует от всех веры в Него, как дела угодного Богу Отцу, необходимого для получения новой благодатной жизни и достижения вечного живота, как сказал и прежде на вопрос иудеев: что сотворим, да делаем дела Божия? Отвеща Иисус и рече им: се есть дело Божие, да веруете в Того, егоже посла Он (Ин.6:28–29), или как свидетельствовал евангелист Иоанн: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его (Ин.1:12).

Кому не известно, что вера составляет один из видов богопочтения? Веровать мы обязываемся только в Бога, и никакое сотворённое существо не имеет права от нас требовать, чтоб мы в него веровали. Но Иисус Христос требует от всех веры, – не как доверия только к словам Его, – но признавания и исповедания Его Единородным Сыном Божиим и истинным Богом. В пояснение сего, из многих изречений, где именно требует Христос веры в Него, как в Бога – Единородного Сына Божия, приведём некоторые: Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин.3:16). Веруяй в Онь не будет осужден: а не веруяй уже осужден есть, яко не верова во имя Единородного Сына Божия (Ин.3:18). То же внушает нам и возлюбленный ученик Его: Сия есть заповедь Его (Отца), да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа (1Ин.3:23). Иже аще исповесть, яко Иисус есть Сын Божий, Бог в нем пребывает, и той в Бозе (1Ин.4:15).

Из сих требований веры во Иисуса Христа и притом веры в Него, как в Сына Божия Единородного, сама собою вытекает та мысль, что от всех требуется почитание Иисуса Христа, подобающее истинному Богу.

И в словах Иисуса Христа из предсмертной беседы с учениками: веруйте в Бога, и в Мя веруйте (Ин.14:1), кроме внушения утешительной надежды, можно усматривать, по соображению 16:27 и 14:10, изъяснение того, что истинная, спасительная вера в Бога должна быть воодушевлена и проникнута врою во Христа Спасителя. Ибо последние слова: и в Мя веруйте, представляются изъяснительным дополнением первых: веруйте в Бога, и заключают в себе такой смысл: – веруя в Меня – Сына, веруйте в Бога Отца. Такая вера и Отцу благоугодна, и для вас благонадёжна.

3. Аминь, аминь глаголю вам, яко елика аще чесо просите от Отца во имя Мое, даст вам. Доселе не просисте ничесоже во имя Мое. Просите, и приимете, да радость ваша исполнена будет (Ин.16:23–24). Так Иисус Христос, преподавая ученикам и всем верующим правило о молитве, поставляет Себя таким, посредствующим между Отцом и человеками, Лицом, ради Которого Отец всё дарует молящимся с верою в Божеское Лице Сына, Единородного от Отца и Отцу равночестного.

Чтобы, останавливаясь на словах: Отец даст вам, кто-либо не подумал о различии чести, силы и славы Отца и Сына по Божеству, припомним, что Иисус Христос, говоря о том же, в той же беседе с учениками, и прямо от Себя обещал молящимся во имя Его исполнение прошений: и еже аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю: да прославится Отец в Сыне. И аще чесо просите во имя Мое, Аз сотворю (Ин.14:13–14). Не трудно понять, что различие в словах не даёт мысли о различии чести и силы Сына со Отцом; ибо различие в словах легко объясняется двояким воззрением Глаголющего, Иисуса Христа, на Своё отношение к Богу Отцу. Взирая на Себя, как на Посланника и Ходатая, глаголет к верующим в Него: Отец даст вам, или ещё: яко Отец Мой болий Мене есть (Ин.14:28); а потом, взирая собственно на Своё Божество, как Единородный от Отца, как равночестный Ему и равносильный, глаголет: Аз сотворю, и ещё: Аз и Отец едино есма (Ин.10:30).

Обращаясь к писаниям святых апостолов, находим, что здесь обязанность богопочтения к Иисусу Христу, как общеизвестная и общепринятая с первыми наставлениями в вере, уже и не внушается в особых повелениях или увещаниях, но тем не менее ясно изображается в действиях благоговения святых апостолов пред Божеским Лицом и достопокланяемым именем Христовым.

А где прямо говорится в посланиях апостолов о поклонении Иисусу Христу, там приводится

а) определение Бога Отца о поклонении ангелов Господу нашему Иисусу Христу. Так в послании к евреям читаем: Егда же паки вводит Первородного во вселенную, глаголет: и да поклонятся Ему вси Ангели Божии (Евр.1:6);

б) или указывается Божеское прославление Иисуса Христа, не только по Божескому достоинству Единородного от Отца, но и по тому, что Он смирил Себя, ради нашего спасения сделавшись человеком, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене: да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних: и всяк язык исповест, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп.2:8–11; слич. Евр.2:9).

Хотя в сем изречении, слова: дарова Ему имя и т. п., относятся не собственно к Божескому естеству Иисуса Христа, но к воспринятому Им и в Нём соединённому с Божеством, человеческому естеству; надобно однако ж заметить, что такое усвоение имени, очевидно, Божеского, не возможно было бы при предположении одного только человеческого в Нём естества. Иначе сие было бы языческим обоготворением сотворённого существа.

Теперь рассмотрим изображённые в посланиях апостольских действия, в которых выражается благоговение святых апостолов пред Божественным Лицом и достопокланяемым именем Иисуса Христа. К сим действиям относятся:

1. Призывание имени Господа Иисуса Христа, о чём часто упоминается в писаниях апостольских. А призыванием имени ещё в Ветхом Завете означалось исповедание имени Бога истинного и молитва к Нему. См. Быт.12:8, 13:4, 21:33, 26:25, 33:20; Втор.12:5, 11, 14:23–24, 16:2, 17:8, 28:10, 32:3; Ис.64:7, 65:1; Иер.7:11; Плач.3:55; Варух.3:7; Иоил.2,32. Соф.3:9; Зах.13:9; Иов.5:8. Пс.74:2, 79:19, 114:3, 115:4.

В таком же значении надобно принимать и призывание имени Иисуса Христа, т. е. в значении исповедания Его истинным Богом и молитвы к Нему, в следующих местах:

(Деян.9:13–14), где описывается, как Анания, выслушав, от явившегося ему Господа Иисуса Христа в Дамаске, повеление идти к Савлу, чтобы преподать ему крещение, ответствовал: Господи, слышах от многих о мужи сем, колика зла сотвори святым Твоим во Иерусалиме: и зде имать власть от архиерей связати вся нарицающыя (всех призывающих) имя Твое (слич. Деян.9:21).

(Деян.22:16), где апостол Павел в повествовании о своём обращении пересказывает слова Анании: И ныне что̀ медлиши? востав крестися, и омый грехи твоя, призвав имя Господа Иисуса.

(Рим.10:13) Всяк бо, иже аще призовет имя Господне, спасется. Связь речи (с 8 ст. по 18) показывает, что имя Господне в сем изречении есть имя Господа Иисуса Христа.

(1Кор.1:2) Здесь читаем в приветствии апостола молитвенное желание его благодати и мира призванным святым со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте, тех же и нашем.

(Деян.1:24) Св. апостолы, поставив двоих, Иосифа и Матфея, чтобы одному из них принять жребий служения и апостольства, которое оставил Иуда, все, единодушно призывали молитвенно имя Господа Иисуса Христа, и помолившеся реша: Ты, Господи Сердцеведче всех, покажи, егоже избрал еси от сею двою единаго. Как все прочие Апостолы призваны были самим Иисусом Христом, так и Матфею надлежало быть призванным Им же. И Савл не другим Лицом призван к апостольству, но Иисусом Христом. Потому несомненно, что в молитвенном призывании Господа Сердцеведца святые апостолы призывали Господа Иисуса Христа.

(Деян.7:59–60) Первомученик Стефан, муж исполнь веры и Духа Свята, когда враги имени Христова побивали его камнями, молился и говорил: Господи Иисусе, прими дух мой. Преклонь же колена, возопи гласом велиим: Господи, не постави им греха сего.

(2Кор.12:8) Апостол Павел пишет, что он молил Господа Иисуса Христа об удалении от себя аггела сатанина: О сем трикраты Господа молих, да отступит от Мене. Из последующих слов видно, что он обращался с молитвою именно к Господу Иисусу Христу: И рече ми: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается. Сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова (2Кор.12:9).

Призывающие имя Господа Иисуса

1) получают от Него спасение (Рим.10:13),

2) очищаются от грехов (Деян.22:16),

3) исповедуют Его Сердцеведцем (Деян.1:24) и

4) говорят к Нему: приими дух мой, и: не постави им греха сего (Деян.7:59–60) и т. п.

Отсюда нетрудно понять, что с сим призыванием имени Иисуса Христа, как истинного Бога, не идут в сравнение молитвенные призывания Святых Божиих, как молитвенников за нас пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом.

2. Молитвенные благословения и испрашивания верующим благодати от Господа Иисуса Христа. В начале и в конце посланий святых апостолов читаем молитвенные благожелания верующим благодати и мира, иногда от лица Господа нашего Иисуса Христа, и купно от лица Бога Отца и от лица Духа Святого; напр., (2Кор.13:13) благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Подобн. (1Пет.1:2) Иногда от лица Господа Иисуса Христа, обще со Отцом, напр., (1Кор.1:3) благодать вам и мир от Бога Отца нашего, и Господа Иисуса Христа; также (2Кор.1:2; Гал.1:3; Еф.1:2; Флп.1:2; Кол.1:24; 1Фес.1:1; 2Фес.1:2; 1Тим.1:2; 2Тим.1:2. Иногда от единого лица Господа Иисуса Христа, как сие видим преимущественно в заключении посланий, напр., (Гал.6:8) благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братие. Аминь. Также: 1Кор.16:23; Еф.6:23; Флп.4:23; 1Фес.5:28; 2Фес.3:18; 2Тим.3:15; Флм.1:24.

Благоговение святых апостолов пред лицом Господа Иисуса Христа усматривается и в том, что они в начале своих Посланий именуют себя рабами Его. Так начинают свои послания Иаков (Иак.1:1), Петр (2Пет.1:1), Иуда (Иуд.1:1), Павел (Рим.1:1; Флп.1:1; Тит.1:1). Для соображения см. (1Кор.7:22–23).

3. Утверждение именем Христовым удостоверения об истине слов своих, как то встречается в послании апостола Павла к Римлянам. В 9 гл. начиная наставительную для уверовавших иудеев и язычников речь (простирающуюся до конца 11 гл.) об отвержении иудейского народа от Христа и об ослеплении и ожесточении сего народа, апостол Павел старается отдалить от себя всякое подозрение в какой-либо ненависти к сему народу, или в пристрастии к христианам из язычников, и потому прежде всего поставляет удостоверение, с призыванием Христа во свидетельство истины, что сие отвержение сродников его по плоти, иже суть Израилите, составляет великую для него болезнь и непрестанное мучение сердцу его. Истину глаголю о Христе (ἐν Χριστῷ), не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым: яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему (Рим.9:1–2). В таком утверждения именем Христовым удостоверения о предлагаемой истине, очевидно, заключается клятва. А клятва непререкаемо свидетельствует о Божестве Того, Чьим именем клянутся (Евр.6:16; слич. Мф.23:21–22), и относится к действиям истинного богопочтения по заповеди Божией: Господа Бога твоего да убоишися, и Тому единому послужиши, и к Нему прилепишися, и именем Его кленешися, (Втор.6:13). Следовательно, клянущийся именем Иисуса Христа и признает Его Богом, и чтит Его, как Бога.

В подтверждение того, что в словах апостола: истину глаголю о Христе (ἐν Χριστῷ) заключается клятва именем Христовым, можно заметить, что и в каждом случае, когда изображается в Св. Писании удостоверение, то имя, пред которым ставится частица ἐν, или евр. bе, показывает: кем клянутся (Быт.22:16; Ис.62:8; Откр.10:6). Так и в словах Господа против злоупотребляющих клятвою: μὴ ὀμόσαι ὅλως· μήτε ἐν τῷ οὐρανῷ – не клятися всяко: ни небом (Мф.5:34), μήτε ἐν τῇ γῇ – ни землёю (Мф.5:35), μήτε ἐν τῇ κεφαλῇ σοῦ ὀμόσῃς – ниже главою твоею кленися (Мф.5:36).

Соображая все изречения новозаветного Писания, в которых ясно и решительно приписываются Иисусу Христу и многоразличные – возвышенные имена Божеские, и все свойства Божеского естества, и все действия верховного Владыки мира, и подобающее единому Богу прославление от всех тварей небесных и земных, мы достигаем той крепости веры в Божество Христа Иисуса Господа, какой желал апостол верующим, когда писал им: якоже убо приясте Христа Иисуса Господа, такожде в Нем ходите, укоренени и наздани в Нем, и извествовани верою, якоже научистеся, избыточествующе в ней благодарением. Сие же глаголю, да никтоже вас прельстит в словопрении (Кол.2:4, 7).

Что касается изречений, в которых маловерие указывает мнимые противоречия ясному и непреложному учению о Божестве Иисуса Христа – считаем излишним все сии изречения разбирать отдельно, в той уверенности, что каждому благомыслящему не трудно объяснить их в истинном значении, без всякого преткновения. Некоторые из таких изречений уже и рассмотрены здесь при изъяснении свидетельств ветхозаветного и новозаветного Писания о Божестве Иисуса Христа. Другие и весьма многие, – подробно изъяснены (и на русском языке предложены в творениях св. Отцов, в слове св. Григория Назианзена³³⁹. В первой половине четвёртого слова о Богословии, направленного против ухищрённых доводов, какими святотатцы истины, скрадывая смысл написанного, возмущают путь истины, св. Богослов раскрывает истинный смысл речении сего рода в десяти отделениях. Особенно примечательно объяснение изречений: (Ин.20:17) Восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему³⁴⁰; (Ин.5:19) Аминь, аминь глаголю вам, не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща³⁴¹, и (Мк.13:32) О дни же том или о часе никтоже весть, ни Ангели, иже суть на небесех, ни Сын, токмо Отец³⁴².

Хранительница и истолковательница Откровенного учения, св. Церковь исповедовала во все времена, и исповедует Господа и Спасителя Иисуса Христа Сыном Божиим единородным, совечным Отцу, истинным Богом, единосущным, равномощным и равночестным Богу Отцу.

Вера вселенской Церкви во Христа – Бога сокращённо изложена, сохраняется и предлагается всем чадам её в Символе Никейско-Константинопольском, которого второй член можно назвать точным и ясным повторением всего библейского учения о Божестве Иисуса Христа в выражениях сколько кратких, столько же определённых и сильных.

Кроме того, что в сем Символе представляется очевидное и непререкаемое свидетельство, как вселенская православная Церковь понимала и понимает учение Св. Писания о Божестве Иисуса Христа, особенная важность его для нас видна и из того, что в нём сие учение является уже как истина, крепко защищённая богомудрыми Учителями Церкви, против всех нападений лжеучителей, покушавшихся переменить истину Божию во лжу (Рим.1:25), и ограждённая от перетолкований.

Подобает и ересем быти в вас, да искуснии явлени бывают в вас (1Кор.11:19); – прилично повторить сии слова апостола при представлении той борьбы, какую должны были выдержать предстоятели Церкви, защищая библейское учение о Божестве Иисуса Христа всею силою богопросвещённого разума, против лжеучителей, распространявших уничижительные мнения о лице Господа нашего Иисуса Христа. Истина в сей борьбе не только ничего не потерпела, но явилась в новой ясности и с твёрдостью проповедана в Символе вселенской Церкви. Кто не приметит, что словами Символа о Христе: «Единосущный Отцу», со всею точностью определяется смысл наименования Его в Св. Писании Сыном Божиим и с особенною силою выражается то, что Христос есть в собственном смысле Сын Божий, одного и того же Божеского естества с Богом Отцом? Кто не приметит, что словами: несотворенный, но рожденный от Отца прежде всех век, – исключается всякая уничижительная и недостойная Сына Божия мысль о происхождении Его от Бога Отца, подобном происхождению от Бога существ сотворённых и, напротив, в полном свете представляется учение Св. Писания о Божеском, безначальном, вечном рождении Его от Отца, по каковому рождению Он так же есть вечный Сын Божий, как вечен Бог Отец? Кто не приметит, что в словах, прибавленных для изъяснения непостижимого рождения Сына Божия от Бога Отца: Света от Света, на основании Св. Писания (1Ин.1:5; слич. Ин.1:4–5; Евр.1:3), показывается, что как Бог Отец, так и Сын Божий есть единый вечный Свет, нераздельный, единого Божеского естества? Кто не приметит, что в словах: Бог истинный от Бога истинного, ясно подтверждается то, что Иисус Христос называется в св. Писании Богом в том же истинном смысле, как Бог Отец? В словах: Имже вся быша, заключается указание на Божескую силу Иисуса Христа, явленную в сотворении мира; а в наименовании Его Господом, особенно когда примем в соображение дело искупления, последний суд и вечное царство Его, в последующих членах Символа Веры изображённые, – нельзя не видеть указания на Его Божескую промыслительную силу. В том, что Он, наравне с Богом Отцом и с Богом Духом Святым, представляется таким Лицом, в Которое должно веровать, как в Бога истинного, утверждается учение о Божеском прославлении, Ему подобающем.

Таким образом в Символе Никейско-константинопольском, содержащем в себе правило исповедуемой вселенской Церковью веры во Иисуса Христа, мы усматриваем самое точное изображение Откровенного учения о Божестве Иисуса Христа, и тем несомненнее удостоверяемся в необходимой для вечного нашего спасения истине, что Господь и Спаситель наш Иисус Христос есть истинный Бог по естеству.

Поскольку известно, что вера в Иисуса Христа, выраженная в Символе Никейско-константинопольском, есть вера вселенской Церкви – и всех последующих веков христианства, как свидетельствуют все Соборы, бывшие после первого и второго, и всегдашнее употребление сего Символа Православною Церковью³⁴³: то мы считаем достаточным для нашей цели обратиться только ко временам, предшествующим Никейскому Собору, чтобы показать, что и ранее Никейского Собора вера в Иисуса Христа, как истинного Бога, была та же, хотя выражалась не всегда в одинаковых словах.

Непререкаемые свидетельства о вере во Иисуса Христа, как истинного Бога, содержимой в Церкви после времён апостольских до Никейского Собора, нам представляют:

1) Мужи Апостольские и

2) последовавшие за ними св. отцы и учители Церкви.

От непосредственных учеников и сотрудников апостольских, которых православная Церковь чтит и именует мужами апостольскими сохранилось несколько писаний. Из сих писаний усматриваем, что сии богомудрые мужи везде, где только упоминают о Спасителе, благоговеют пред Ним, как перед Богом истинным. Принятое ими от святых апостолов учение о Божестве Спасителя Иисуса Христа они иногда предлагают по требованию внешних обстоятельств, для предохранения верующих от перетолкований сего учения и от сомнений о Божеств Спасителя, рассеваемых лжеучителями; иногда исповедуют сами и внушают пасомым веру в Божество Спасителя в связи с наставлениями о прочих предметах веры и благочестия. Во всех изречениях своих о Спасителе, мужи апостольские выражают более простое благоговейное чувство веры, нежели тонкие исследования о догмате веры.

Приведём те из многих изречений, в которых сии мужи прямо исповедуют Спасителя Богом, утверждая, что

Св. Климент Римский, ученик и сотрудник апостолов Петра и Павла и первый епископ Церкви Римской, в начале 1 послания к коринфским христианам, выхваляя прежнее их поведение, писал:

«Все вы были смиренны, ни мало не гордились, более подчинялись, нежели подчиняли, охотнее давали, нежели принимали. Довольствуясь напутствием Бога (τοῦ Θεοῦ) и тщательно внимая словам Его, заключали их в сердцах своих и страдания Его были пред очами вашими»³⁴⁴.

Он же второе послание к коринфянам начинает сими словами:

«Братия, об Иисусе Христе так надобно вам и мыслить, как о Боге (περὶ Θεοῦ), как о Судии живых и мёртвых; и не надобно нам низко думать о нашем спасении»³⁴⁵.

Последние слова направлены против евионеев, уничижавших Иисуса Христа и Божескую силу заслуг Его, равно как и против ошибочного мнения иудеев, представлявших царство Мессии не высшим земного обыкновенного царства.

Св. Игнатий Богоносец, ученик апостола Иоанна Богослова, рукоположенный во епископа Антиохийской Церкви апостолом Петром, в своём послании к ефесским христианам, выхваляя их за дело любви к нему, писал:

«Принял я вас, много любезные в Боги (ἐν Θεῷ)! Сие имя по самой справедливости вам принадлежит, по вере и любви во Иисусе Христе, Спасителе нашем. Ибо вы, будучи подражателями Богу (Θεοῦ), оживотворившись кровью Бога (ἐν αἵματι Θεοῦ)³⁴⁶, соответственное тому дело вполне совершили, когда услышали, что я, за общее имя и упование, в Сирии заключён в узы, в надежде получить по молитве вашей жребий сражаться в Риме со зверями, дабы чрез мученичество сподобиться быть учеником Того, Который за нас вознёс Себя в приношение и жертву»³⁴⁷.

Последние слова показывают, что св. Игнатий, и выше называя ефесян подражателями Богу, разумеет под сим именем Господа Иисуса Христа, Которого духом, примером и заповедью руководствовались они в деле любви.

Он же в послании к римским христианам, испрашивая себе молитв о подкреплении его в предстоящем подвиге мученичества, писал:

«Испрашивайте мне внутренней и внешней силы, чтобы не только говорить, но и желать, не только именоваться, но и быть христианином. Ибо, ежели я буду таковым, то и именоваться могу, и тогда только могу быть верным, когда не будет зреть меня мир. Ничто из видимого не вечно. Всё видимое временно, а невидимое вечно. Ибо и сам Бог (ὁ Θεός) наш Иисус Христос открывается более, как сущий во Отце. Христианство есть дело, не только хранимое в молчании и сокровенное, но и являющееся в величии»³⁴⁸.

Он же в послании к Траллианам, внушая им беречься еретиков, писал:

«Итак, остерегайтесь таковых. И будете вы безопасны от них, если не станете надмеваться и отторгать себя от Бога (Θεοῦ) Иисуса Христа, и от епископа и от заповедей апостольских»³⁴⁹.

Он же послание к Смирнянам начинает таким славословием Иисусу Христу:

«Славлю Христа Иисуса – Бога (τὸν Θεόν) моего, Который столько умудрил вас: ибо я узнал, что вы совершенны в непоколебимой вере и как бы пригвождены ко кресту Господа Иисуса Христа и телом и духом и утверждены в любви кровью Христовою, что вы преисполнены веры в Господа нашего, истинно происходящего от племени Давидова по плоти, Сына Божия по Божеству³⁵⁰ и силе Божеской, истинно родившегося от Девы»³⁵¹

Св. Игнатий в послании к ефесским христианам, в предостережение их от лживых учителей, как от заразы, писал:

«Некоторые имеют обычай с лукавым притворством носить на себе имя (учителей), но делают нечто недостойное Бога. От таковых всем до́лжно удаляться, как от зверей. Они – бешеные псы, исподтишка кусающие. Вам до́лжно таковых беречься, как заражённых неизлечимою болезнью. Един есть Врач плотский и духовный, рождённый и безначальный (ἀγέννητος), во плоти явившиеся Бог (ὁ Θεὸς), в смерти истинная Жизнь и от Марии и от Бога; сперва причастный страданию, потом бесстрастный, Иисус Христос Господь наш»³⁵².

В других местах:

«Бог (ὁ Θεὸς) наш Иисус Христос был во чреве Марии, по устроению Божию, от семени Давидова, но вместе от Духа Святого: Он родился и крестился, дабы тем освятить воду»³⁵³.

«Расторгнут всякий узел зла; низложено невежество, древнее царство разорено явлением Бога в человечестве (Θεοῦ ἀν&ρωπίνως) для новой вечной жизни»³⁵⁴.

«Ибо вы все до одного, при содействии благодати, во единой вере и во едином Иисусе Христе, по плоти происходящем от рода Давидова, Сыне человеческом и Сыне Божием, собираетесь»³⁵⁵.

Он же в послании к Римской Церкви предоставляет такое приветствие:

«Игнатий, называемый и Богоносцем, помилованный благородием Вышнего Отца и Иисуса Христа, единородного (μόνου) Сына Его, Церкви возлюбленной, просвещённой волею Того, Которому угодно всё, что́ учинено по любви Иисуса Христа, Бога (τοῦ Θεοῦ) нашего... которую и приветствую именем Иисуса Христа, Сына Отца, – всем соединённым по плоти и по духу во всякой заповеди Его, исполненным благодатию Божиею и очищенным от всякой чуждой примеси, желаю радоваться высочайшею и непорочною радостью во Иисусе Христе – Боге (ἐν τῷ Θεῷ) нашем»³⁵⁶.

Св. Климент в первом послании к коринфским христианам, внушая им смиренномудрие (подобно тому, как и апостол Павел в Флп.2:6), представляет в пример смирение Господа нашего Иисуса Христа:

«Христос живёт в смиренных, а не в тех, которые возносятся над стадом Его. Жезл (τὸ σκῆπτρον) величия Божия, Господь наш Иисус Христос, не пришёл в блеске надменности и гордости, хотя и был всесилен, но в смиренном виде, как предрёк о Нём Дух Святой; ибо сказано: Господи, кто верова слуху нашему, и мышца Господня кому открыся»? (Ис.53:1–12)³⁵⁷.

Св. Игнатий в послании к магнезианам, предостерегая их от лжеучителей иудейских, писал:

«Не прельщайтесь неправыми учениями и древними бесплодными баснями: ибо, ежели мы доселе живём по иудейству (κατὰ ἰουδαῖσμὸν), то сим показываем, что мы не получили благодати. Ибо и Пророки Божии жили в духе Христа Иисуса, почему и терпели гонения, будучи одушевляемы благодатию Его, дабы удостоверить не верующих, что един есть Бог, открывший Себя чрез Иисуса Христа – Своего Сына, Который есть Слово Его вечное (Λόγος ἀΐδιος), а не после молчания происшедшее»³⁵⁸.

Последние слова направлены против тех, которые объяснение таинственного рождения Слова Божия подобием человеческого слова употребляли во зло, говоря, что Отец прервал Своё таинственное молчание только пред сотворением мира³⁵⁹.

Он же в послании к св. Поликарпу Смирнскому писал:

«Того ожидай, Который выше времени, Который вечен (ἄχρονος), невидим, но для нас сделался видимым; Который не осязаем, бесстрастен, но для нас подвергся страданиям, всё перенёс нас ради»³⁶⁰.

Муж апостольский, именующий себя учеником св. апостолов и учителем языков, но умалчивающий о собственном имени³⁶¹, в послании к Диогнету, с особенною силою и подробностью, изобразил сии Божеские действия Иисуса Христа.

«Невидимый Бог – Сам водворил в человеках истину с небес, святое и непостижимое Слово Своё, и в сердцах их сотворил обитель Себе. Да не подумает кто, что Он послал к ним кого-либо из слуг Своих, или ангела, или князя, или правителя земного, или правителя небесного, – нет; но самого Строителя и Содетеля всяческих, Которым сотворены небеса, Которым море заключено в своих пределах, Которого тайны³⁶² верно сохраняют все стихии, по манию Которого солнце постоянно совершает дневное течение своё, повелению Которого повинуется луна, светящая ночью, Которому повинуются звёзды, сопутствуя течению луны, Которым всё устроено, определено, и Которому всё покорно: небеса и всё, что на небесах, земля, и всё; что на ней, море, и всё, что в море; огонь, воздух, бездна, всё, что в высоте, и в глубине, и в средине. Сего послал Он к людям. Ужели для того послал, подумает кто-нибудь, чтоб мучить их и привести в страх и ужас? Никак; но послал с благостью и кротостью. Послал, как Царь, посылающий Царя Сына: послал как Бога, послал к человекам, послал как спасающий, как возбуждающий к послушанию, а не делающий принуждения; поскольку у Бога нет принуждения. Послал, как призывающий, а не отгоняющий. Послал, как любящий, а не судящий. Ибо пошлёт некогда Его как Судию; и кто стерпит Его пришествие? (Не видишь ли, что) христиане, бросаемы будучи на снедение зверям, для того, чтоб они отреклись от Господа, нимало тем не побеждаются? Не видишь ли, что чем большее их число наказывается, тем более умножается других? Это не есть дело человеческое, это есть сила Божия, это есть доказательство Его присутствия. Ибо прежде Его пришествия кто из человеков знал что есть Бог?»³⁶³.

Св. Поликарп, ученик и собеседник апостола Иоанна Богослова, первый Епископ Смирнской Церкви, в одном, дошедшем до нас, послании к Филиппийцам, приветствуя и похваляя их за дело любви к узникам о Христе, писал:

«Поликарп, и с ним пресвитеры, Церкви Божией, находящейся в Филиппах: милость и мир от Иисуса Христа – Бога, Вседержителя (Παντοκράτορος), Господа и Спасителя нашего, да умножится вам. Я весьма радуюсь с вамп в Господе нашем Иисусе Христе, что вы приняли достоподражаемые образцы истинной любви и, как надлежало вам, проводили связанных священными узами, которые суть царское украшение для истинно избранных Богом и Господом нашим, и что твёрдый корень веры вашей, известный с давнего времени, пребывает и доныне и приносит плоды в Господе нашем Иисусе Христе»³⁶⁴.

По связи речи и по употреблению греческого члена видно, что в приветствии, слова́: Бог, Вседержитель, – относятся, как сказуемые, к Иисусу Христу, так же как и слово – Господь.

Св. Игнатий в послании к магнезианам писал:

«Ежели державшиеся древних дел (Закона), достигли нового упования уже не субботствуя, но живя жизнью Господнею, в которой и наша жизнь воссияла чрез Него и чрез смерть Его... то как мы возможем жить без Него, когда и Пророки, будучи учениками Его, духом ожидали Его, как Учителя? И посему Тот, Кого они ожидали истинно, пришедши, воскресил их из мёртвых» (Мф.27:52)³⁶⁵.

Он же в послании к римлянам:

«Любовь моя пригвождена ко кресту, и нет во мне огня любви к вещественному... Я не услаждаюсь пищей тленного, ни удовольствиями жизни сей. Желаю хлеба Божественного, хлеба небесного, хлеба жизни, который есть плоть Иисуса Христа, Сына Божия, родившегося напоследок от семени Давидова и Авраамова: желаю и пития Божественного, крови Его, которая есть любовь не кончаемая и жизнь присно текущая»³⁶⁶.

В послании к Диогнету, муж апостольский, объясняя то, почему Сын Божий не вскоре после падения нашего воплотился радии нашего спасения, писал:

«Когда исполнилась мера неправд наших, и когда во всей полноте; открылось, что надлежит ожидать наказания и смерти, когда приспело время, в которое Бог, по беспредельному человеколюбию и по единой любви Своей, предположил явить, наконец, Свою благодать и силу: тогда Он не возненавидел нас, не отверг, не вспомянул наших беззаконий, но Сам с долготерпением сносил грехи наши; Сам предал Сына Своего на искупление нас, Святого за беззаконных, Невинного за виновных, Праведного за неправедных, Нетленного за тленных, Бессмертного за смертных. Ибо, что другое могло прикрыть грехи наши, как не Его праведность? Кто другой мог оправдать нас беззаконных и нечестивых, кроме одного Сына Божия (ἢ ἐν μόνω τῷ Ὑιῷ τοῦ Θεοῦ)? Ο сладостное изменение! Ο непостижимое строительство! О неожиданные благодеяния! Беззаконие многих покрывается одним Праведником, и праведность одного оправдывает многих беззаконников»³⁶⁷.

Св. Поликарп в заключении послания к Филиппийцам писал:

«Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа и Сам вечный Первосвященник, Сын Божий Иисус Христос да устроит вас в вере и истине, и во всякой кротости и незлобии, и в терпении, и великодушии, снисходительности и целомудрии; и даст вам жребий и часть между святыми Своими, и нам с вами, и всем в поднебесной верующим в Господа нашего Иисуса Христа и во Отца Его»³⁶⁸.

Хотя раздаяние даров благодатных собственно относится к Духу Святому (1Кор.12:1–13): но, по теснейшему внутреннему единению Лиц Божеских, принадлежит и Отцу и Сыну. Подобно сему и действие творения, собственно относящееся к Сыну, принадлежит и Отцу, и Духу.

Св. Климент в первом послании к коринфянам неоднократно воссылал славословие Господу Иисусу Христу, подобающее единому Богу. Так:

«Всё сие (части вселенной) содержит в согласии и мире великий Создатель и Владыка всего и всему благотворит, а наипаче нам, которые прибегли к милосердию Его чрез Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и величие во веки веков. Аминь»³⁶⁹.

«Сие блаженство получили избранные Божии чрез Иисуса Христа, Господа нашего; Ему слава во веки веков. Аминь»³⁷⁰.

Св. Игнатий в послании к магнезианам выражал веру в равночестие Иисуса Христа – Сына Божия со Отцом и Духом, когда говорил:

«Старайтесь утвердиться в учении Господа и Апостолов, дабы быть успешными во всех делах своих по телу и духу, верою и любовию, в Сыне и Отце и Духе»³⁷¹.

Св. Поликарп, среди пылающего костра, в благодарной молитве исповедуя единосущную Троицу, говорил:

«Между ними (мучениками) прими меня ныне жертву тучную и благоприятную пред Тобою, как Ты, неложный и истинный Боже, предуготовил, и мне предвозвестил³⁷², и ныне совершил. За сие и за всё хвалю Тебя, благословляю Тебя, славлю Тебя, купно с вечным и пренебесным Иисусом Христом, возлюбленным Твоим Сыном, с Которым Тебе и Святому Духу слава, и ныне и во все грядущие веки. Аминь»³⁷³.

Паства св. Поликарпа – смирнские христиане, в своём окружном послании, писали и о себе: «Мы покланяемся Ему (Иисусу Христу), как истинному Сыну Божию: а мучеников по достоинству любим, как учеников и подражателей Господа, за непобедимую приверженность к своему Царю и Учителю»³⁷⁴.

Приведённые изречения из писаний мужей апостольских ясно показывают, что они исповедовали в Спасителе Лицо Божеское, единосущное, равномощное и равночестное с Богом Отцом, нимало не допуская той мысли, будто есть в Божеских Лицах первенство и подчинение по отношению к самому естеству. В тех выражениях, где Христос представляется подчинённым Отцу, не трудно усмотреть указание св. мужей на ходатайственное служение Христа Богочеловека пред престолом вечной Правды, – не трудно по тому, что есть и в самых писаниях сих мужей примеры такого объяснения. Так св. Игнатий в послании к магнезианам, выразив мысль о повиновении Христа Богу Отцу, для объяснения, тотчас прибавил: по плоти; и в том же месте, исповедуя веру в равночестие Христа с Отцом и Духом по Божеству, имя Христа поставил наравне и прежде имён Отца и Духа.

Точными словами его заключим свои соображения: «Повинуйтесь епископу и друг другу, как Отцу (повиновался) Иисус Христос, по Своему человеческому естеству (κατὰ σάρκα), и как апостолы повиновались Христу, Отцу и Духу»³⁷⁵.

С течением времени умножались на ниве Божией и плевелы между чистою пшеницею (Мф.13:25–38). Во втором и третьем веках, число лжеучителей и дерзновенные мудрования их относительно основного догмата веры о Божестве Спасителя нашего требовали со стороны предстоятелей Церкви строгой бдительности в защите оного от перетолкований, и благовременной деятельности в утверждении истинной веры в душах, освящённых именем и благодатию Иисуса Христа. Святая обязанность предстоятелей свято выполнена сонмом святых и доблестных пастырей и учителей Церкви. Чем сильнее тема, тем более возжигается светильников.

Память первейших светильников Церкви сего времени досточтима для нас, сколько по святости их жизни, столько и по силе, ясности и убедительности их учения вообще и в особенности о Божеском Лице Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Кому не известны имена: священномученика Иринея Лионского, св. Иустина Мученика-Философа, священномученика Ипполита, священномученика Киприана Карфагенского, св. Дионисия Александрийского, св. Григория Чудотворца и священномученика Мефодия Патарского? Их писания, направленные то против ересей, то к защите христианства от языческой философии, то к общему созиданию верующих в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:3), составляют драгоценные памятники того же чистого верования вселенской Церкви, до первого Вселенского Собора, относительно всех предметов веры, какое мы исповедуем в Символе Никейско-константинопольском.

Представив из сих писаний несколько изречений, прямо относящихся к нашему предмету, мы докажем подлинными словами святых отцов ту истину, что вера в Божество Спасителя Иисуса Христа и до Никейского Собора была известна и исповедуема Церковью так же, как исповедовали оную Соборы Никейский и Константинопольский и последующие.

С сим намерением, соблюдая возможную краткость, приводим некоторые изречения из писаний:

Ученик св. Поликарпа, сотрудник и потом преемник знаменитого Пофина Епископа Лионского³⁷⁶, св. Ириней оставил нам Изложение веры, в котором, по его уверению, заключается исповедание веры, общее всей Церкви того времени, преданное от самих апостолов и учеников их. Относительно Божеского Лица Спасителя нашего, в сем Изложении сказано, что Церковь вселенская верует «и во единого Христа Иисуса, Сына Божия, воплотившегося для нашего спасения, и в Духа Святого, Который чрез пророков предвозвестил и рождение от Девы, и страдание и воскресение из мёртвых, и во плоти вознесение на небо возлюбленного Христа Иисуса, Господа нашего, а также и пришествие Его с небес во славе Отчей, чтобы возглавить всяческая (Еф.1:10) и воскресить всякую плоть всего человечества, да пред Иисусом Христом, Господом нашим и Богом, Спасом и Царём, по благоволению Отца невидимого, преклонится всяко колено небесных и земных и преисподних, и всякий язык исповестся Ему, и да сотворит Он суд праведный о всех, – да пошлёт духов злобы – ангелов согрешивших и отпадших, также и нечестивых, неправедных, беззаконных людей и богохульников, в огонь вечный, а праведным и святым, и заповеди Его сохранившим, и в любви к Нему пребывшим, дарует жизнь, нетление и вечную славу»³⁷⁷.

Полнейшее раскрытие сказанного в сем изложении веры о Божестве Иисуса Христа находим в 3 и 4 книгах св. Иринея против ересей. Так в 3 книги читаем:

«Все могут видеть, что и у пророков, и у апостолов Он (Иисус Христос) в собственном смысле называется Богом, и Господом, и Царём вечным, и Единородным, и Словом воплощённым; а сего Писание не говорило бы о Нём, если бы Он был только человек, подобию всем нам. Но то и другое свидетельствует о Нём Божественное Писание: и что преславное паче всех получил Он рождение от Высочайшего Отца, и что преславное также принял рождение от Девы»³⁷⁸.

В 4 книге изъясняя слова Спасителя: никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти (Мф.11:27), св. Ириней выражает высокие мысли о единосущии со Отцом и вечности Сына – Иисуса Христа. «Слова́: волит открыти, сказаны не о будущем только времени, как будто Слово начало открывать Отца уже тогда, как Оно родилось от Марии; но они указывают на все вообще времена. Ибо от самого начала Сын, находясь при Своём создании, открывает Отца всем, кому хочет и когда хочет, и как хочет Отец. Чрез Слово, сделавшееся видимым и осязаемым, открылся сам Отец, и хотя не все веровали Сыну, но все видели в Нём Отца, ибо Невидимое Сына – Отец, а Видимое Отца – Сын»³⁷⁹.

«В Ветхом. Завете Слово являлось Патриархам и Пророкам, и открывало им и Себя, и Отца»³⁸⁰.

«Хорошо некто сказал, что самый не измеряемый Отец в Сыне измеряется; ибо и мера Отца – Сын, поскольку Он вмещает Отца»³⁸¹.

Опровергая мнение гностиков, будто подчинённые Божеству духи (эоны) сотворили мир и человека, св. Ириней пишет:

«Не ангелы сотворили и образовали нас; ангелы не могли сотворить образа Божия, и никто другой не мог сделать сего, кроме, Слова Господня. Бог не имел в них и нужды, чтобы сотворить то, что Он преднамеревался сотворить. Ибо всегда существует у Него Слово и Премудрость, Сын и Дух, чрез Которых и с Которыми Он всё сотворил свободно и добровольно, к Которым и обращается, когда говорит: сотворим человека по образу Нашему и по подобию»³⁸².

Говоря о воплощении Бога Слова ради нашего спасения, св. Ириней предлагает такие соображения:

«Воссоединяя с Собою человека, соделался Господь наш невидимый – видимым, необъемлемый – объемлемым, бесстрастный – подлежащим страданию, чтобы, как в пренебесном, духовном и невидимом начальствует Слово Божие, так и в видимом и телесном Оно же начальствовало, и чтобы, приняв на Себя первенство, и соделавшись Главою Церкви, всё привлекло к Себе в удобное время»³⁸³.

Вот главнейшие черты учения о Божестве Иисуса Христа, встречающиеся у одного из важнейших провозвестников учения Церкви 2 и 3 веков, в писаниях которого ясно выражается общее большей части учителей того времени старание, не входя в тонкие умозрения, утверждать истину Божию на слове Божием и на непреложном исповедании Церкви первенствующей!

Обращаемся к другому учителю Церкви Христовой, занимающему первое место между теми защитниками Евангельского учения, которые, по требованию обстоятельств, старались не только утверждать истину Божию живым словом Божиим, но и защищать её от нападений языческих философов, доказательствами, заимствованными из света естественного и удовлетворяющими разуму. Мы разумеем того богомудрого учителя, которому Церковь усвояет название философа и поборника истины Христовой, который свою верность истине запечатлел мученическою кончиною, именно

Святый Иустин с глубоким раскрытием веры в Божеское Лицо Спасителя нашего старался совместить и приличную верующим простоту веры. Достигнув сам убеждения в чистоте истин христианства углублением в них, он хотел, чтобы и другие собственным вниманием удостоверялись в истине веры Христовой. Пред язычниками он защищает христианство против обвинений то в безбожии, то во многобожии, предлагая им изъяснение веры в единосущного со Отцом Сына, пришедшего на землю, и в Духа Святого³⁸⁴; а иудеям доказывает (в разговоре с Трифоном) Божественность Спасителя, изъясняя Писание³⁸⁵.

В апологии, св. Мученик Истин, упомянув о Сократе, за обличение идолопоклонников обвинённом в безбожии и подвергшемся насильственной смерти, говорит:

«Как среди эллинов, так и среди иноплеменных народов обличило демонов Слово, принявшее видимый образ, вочеловечившееся и наречённое Иисусом Христом. Мы, веруя сему Слову, демонов называем злыми. И за это называют нас безбожниками. Сознаемся, что мы не признаём богами почитаемых за богов; но мы не безбожники в отношении к истинному Богу, Отцу правды и целомудрия и прочих добродетелей. Как Его самого, так и Сына, Который от Него, притом и Духа пророческого, мы чтим и покланяемся Им, воздавая сию честь словом и истиною (λόγῳ) καὶ ἀληϑείᾳ)»³⁸⁶.

«Мы докажем, что поступаем согласно с разумом, когда чтим научившего нас этому (т. е. истинному Богопочитанию) и для сего родившегося Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, во время Тиверия Кесаря; ибо мы знаем, что Он Сын самого истинного Бога, и поставляем Его по порядку вторым, а Духа пророческого по порядку третьим. Нас считают безумными за то, что мы, после неизменяемого и приносящего Бога всех и Отца, даём второе место Распятому Человеку, а не знают, что в сем заключается таинство»³⁸⁷.

«Говорим, что Иисус Христос, Слово, Который есть Перворождённый от Бога Отца, наш Учитель, родился без смешения, распят, умер и, воскресши вознеся на небо»³⁸⁸.

Яснее и полнее св. Иустин старается выразить мысль о единосущии Иисуса Христа с Отцом по Божеству в следующих словах:

«Надлежит верить словам нашим потому, что говорим истину, так как научил нас сему Иисус Христос, единый в собственном смысле (ἰδίως) Сын, рождённый от Бога, Слово Божие, и Перворождённый Божий, и Сила, и по определению Его (Отца) сделавшийся человеком, для восстановления и возвышения человеческого рода»³⁸⁹.

В разговоре с Трифоном тоже учение о рождении Сына Божия изъясняет святой Иустин, называя Сына силою Отца с тем, чтобы очевиднее изобразить Его единосущие с Отцом, a не в смысле не согласном с личным бытием Сына; ибо здесь же представляются и такие выражения, которые прямо указывают в Сыне Лицо, отдельное от Отца, отличающееся от Него не именем только, но и числом:

«Я уже объяснил, что та Сила, которую слово пророческое называет Богом, также Ангелом, отличается от Отца не по имени только, как свет от солнца, но и по числу есть нечто отличное, – сказав, что сия Сила рождена от Отца, не чрез отсечение, как будто бы существо Отца разделилось, ибо всё отсечённое и отделённое перестаёт быть тем, чем оно было до отсечения, – и предложив известное каждому подобие, как от одного огня зажигаются многие другие, а тот, от которого зажигаются другие такие же, не уменьшаясь остаётся тем же»³⁹⁰.

Словами пророческими, то есть, ветхозаветным Писанием, св. Иустин доказывал Божество Иисуса Христа

1) из рассмотрения истории о богоявлениях; здесь он показывает, что Аврааму, Иакову, Моисею при купине являлся не Ангел, а Сын Божий, как Лицо Божеское, в Котором является неведомое Лицо Отца;

2) из возвышенных пророческих изображений Мессии – Богочеловека, которые он изъясняет об Иисусе Христе³⁹¹.

Иудеи противопоставляли учению о Божестве Иисуса Христа строгие внушения Ветхого Завета о едином Боге. Посему св. Иустин, обращаясь к Моисееву бытописанию о творении и падении человека, говорит:

«Словами: сотворим человека по образу Нашему и по подобию... и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт.1:26–27), слово Божие указывает на Сына Божия, внушая нам, что Его надобно именовать Богом, и дабы вы, превращая смысл сказанного, не повторяли того, что̀ говорят ваши раввины, то есть, что Бог или к Себе Самому говорит: сотворим человека, или к стихиям, из которых сотворён человек, для сего я опять представлю вам слова Моисея, из которых нельзя не понять, что Бог беседовал с другим Лицом разумным и по числу иным. Слова сии: се Адам бысть яко един от Нас (Быт.3:22). Ясно, что Отец беседует с тем Рождённым, Который родился от Него и существовал с Ним прежде всех тварей»³⁹².

Такие же свидетельства о вере Церкви в Божество Иисуса Христа находим и в писаниях

Ученик святого Иринея Лионского , в конце второго и в начале третьего века подвизавшийся против лжеучителей иудейских, отвергавших Божеское достоинство Иисуса Христа³⁹³, против Гностиков³⁹⁴ и особенно против Ноэта, почитавшего Отца и Сына за одно Лицо³⁹⁵, святитель Ипполит в своих писаниях является верным свидетелем истины о Божестве Спасителя нашего, неизменно исповедуемой Церковью.

В книге обличения на иудеев, он, объясняя псалом 68, именует Иисуса Христа Богом и Сыном Божиим, совечным Отцу, в следующих словах:

«Давид, поя пророчески о Христе истинном и песнословя Бога нашего по вдохновению Духа Святого, ясно предвозвестил всё, что претерпел Он от иудеев».

Приведши стих 15 изъяснённого псалма, говорит: «Всё сие глаголал, как человек, в молитве, устрояя наше спасение Христос, Который есть истинный Бог».

Приведши 25 стих, говорит:

«Но почему? изъясни нам, пророк! За что предан запустению храм? Не за то ли древле бывшее слияние тельца? Не за кровь ли пророков? Не за любодейство ли и идолослужение Израиля? Нет! – ответствует пророк, ибо за всё сие народ был прощаем и помилован. Но за то, что Сына благодеющего им Бога предали смерти; ибо Он есть совечный Отцу».

Относя к Иисусу Христу слова книги Премудрости Соломоновой (Притч.11:13–16), замечает:

«Слушай, иудей, и опять, никто из праведников, или пророков не называл себя Сыном Божиим»³⁹⁶.

В книге против Ноэта, имея в виду слова апостола о Христе (Рим.9:5), пишет:

«Сей Сый над всеми есть Бог: ибо так говорит со дерзновением: вся Мне предана суть Отцем Моим (Мф.11:27). Сый над всеми Бог благословенный родился, и, став человеком, есть Бог во веки»³⁹⁷.

При словах Спасителя: Аз и Отец едино есма (Ин.10:30), замечает:

«Пусть вникнет Ноэт, и поймёт, почему Христос не сказал: Аз и Отец едино есмь, но говорит: едино есма; ибо слово есма не употребляется об одном; напротив того, сказав сие, указал Господь на два Лица, но на одну силу»³⁹⁸, т. е. на одно существо.

И далее:

«Ноэт необходимо и против воли должен исповедать Отца – Бога Вседержителя, и Христа Иисуса, Сына Божия, Бога вочеловечившегося, Которому Отец подчинил всё, кроме Себя, – и Духа Святого должен исповедать, что Сии суть истинно три»³⁹⁹.

Рассуждая о сотворении мира, на основании слов Иоанна (Ин.1:1), пишет:

«Бог, когда был один и не имел ничего совечнаго Себе, восхотел сотворить мир. Он сотворил мир и мыслью, и хотением, и словом, и тотчас явилась пред ним тварь, как Он восхотел. Посему для нас достаточно знать, что ничего нет совечного Богу. Ничего не было кроме Его: но Сам Он, будучи един, был множествен... Всё было в Нём, и Сам был всё. Всё, что ни сотворено, сотворил Он разумом, и привёл в порядок премудростью. Он родил Правителя тварей, Советника и Строителя – Слово; сие Слово пребывало в Нём и было не видимо созидаемому миру, но Он соделал Его видимым. Итак, с Ним (Отцом) был Другой. Когда же говорю – Другой, разумею не двух Богов, но как бы Свет от Света, или как бы воду из источника, или как бы луч от солнца... Всё Им (Сыном) сотворено, а Он один рождён от Отца... Так добра и добра зело вся творения Бога и Спасителя нашего»⁴⁰⁰.

О личности Сына:

«Если Слово было у Бога, и Само было Богом, то ужели скажет кто-нибудь, что два Бога разумеются? Я скажу, что, хотя не два Бога, а един, впрочем два Лица, и третье – благодать Святого Духа. Ибо, хотя Отец и один, однако же два Лица; потому что Лицо и Сын, а третье Лицо – Дух Святой. Иначе не можем признавать единого Бога, как истинно веруя во Отца, и Сына, и Святого Духа»⁴⁰¹.

О пришествии в мир:

«О пришествии Его в мир предвозвестил Закон и пророки, и ка̀к о Нём предвозвещено, та̀к Он пришёл и явился, став новым человеком от Девы и Духа Святого, имея в Себе и небесное Отеческое естество, как Слово, и земное, как принявший плоть от ветхого Адама чрез Деву. Так пришедши в мир, явился Бог во плоти»⁴⁰².

В книге против Верона описывает естество воплощённого Сына Божия:

«Божество, как было до воплощения, так пребывает и по воплощении по естеству беспредельно, безусловно, бесстрастно, несравнимо, неизменяемо, непреложно, самосильно, – словом сказать: самостоятельно существенное, единое бесконечно могущественное, благое»⁴⁰³.

Говоря о причинах воплощения, так описывает Воплотившегося:

«Для нас Бог всяческих соделался человеком, чтоб, пострадав удобостраждущею плотью, искупить весь род наш, проданный смерти, и вместе чудодействуя бесстрастным Божеством посредством плоти, возвести нас к бессмертной и блаженной жизни. Дело воплощения есть возглавление всяческих в Нём»⁴⁰⁴.

Столько же твёрдое свидетельство о неизменном исповедании в Православной Церкви Божества Христова можем видеть в писаниях

Карфагенский святитель, с пламенною ревностью подвизавшийся в разрешении недоумений и соглашении разномыслия о кающихся, падших во время гонений и переходящих в общение церковное от еретиков, святой Киприан многократно и с особенною силою выражает в своих писаниях живую веру в Божество Спасителя нашего. Именно:

В послании к клиру он писал: «Мы имеем Ходатая и Умолителя о грехах наших, Иисуса Христа, Господа и Бога (Dominum et Deum) нашего, если только в прежних наших грехах покаемся, и, исповедав и сознав беззакония наши, которыми ныне оскорбляем Господа (Dominum: Jesum), по крайней мере, на будущее время обещаемся ходить в путях Его и соблюдать заповеди Его»⁴⁰⁵.

В книге «О терпении», изъясняя сказанное у Исаии, пишет:

«Господь Бог сил изыдет, и сокрушит рать, воздвигнет рвение, и возопиет на враги Своя с крепостию. Молчах, еда и всегда умолчу (Ис.42:13–14)? Кто же это говорит, что прежде молчал, – но не всегда будет молчать? Конечно, Тот, Кто яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его был безгласен, тако не отверзает уст Своих... (Ис.53:7–8). Он молчал, когда страдал; но не будет молчать во время отмщения. Это Бог наш»⁴⁰⁶.

В послании к Юбаяну писал:

«Если бы можно было у еретиков креститься, то можно было бы получить и отпущение грехов. Если кто получил отпущение грехов, то и освятился и стал храмом Божиим. Если освятился, если стал храмом Бога: то спрашиваю:

– какого Бога?

Творца? Не мог, потому что не уверовал в Него.

– Христа?

Тот не мог быть и Его храмом, кто не признал Христа Богом.

– Духа Святого?

Но поскольку сии три едино суть (1Ин.5:7): то как Дух Святой может быть милостив к тому, кто враг или Сына, или Отца»⁴⁰⁷?

В отдельной книге Свидетельств о Божестве Иисуса Христа, у святого Киприана приводятся из ветхозаветного Писания: (Быт.35:1; Ис.45:14–16, 40:3–5; Вар.3:35; Зах.10:11–12; Ос.11:9–10; Пс.44:7–8, 65:11, 67:3, 81:1, 2, 5–7; и из новозаветного Писания: Ин.1:1, 20:27–29; Рим.9:3–5; Откр.21:6–7; Ин.10:34; Мф.1:23)⁴⁰⁸.

Переходим к рассмотрению свидетельств о Божестве Иисуса Христа в учении предстоятеля Александрийской Церкви,

Учение Дионисия особенно важно для нас потому, что при рассмотрении его мы можем открыть свидетельство о неизменном в Православной Церкви исповедании Иисуса Христа Богом по естеству, Сыном Божиим, единосущным Отцу, и о строгой бдительности предстоятелей Церкви в охранении сего исповедания от всяких нововведений.

И сам св. Дионисий вооружался словом и писанием против отступлений от сего исповедания, открывшихся в лжеучении Савелия, который отвергал Божескую личность Иисуса Христа, сливая понятия о Лицах Святой Троицы и во едином Боге, не исповедуя троичности Лиц (именно против сего отступления писал св. Дионисий послание к Евфранору и Аммонию в Пентаполь). Но, противопоставляя отступникам православное учение о различии Лица Сына Божия от Лица Отца, он употреблял выражения не довольно осторожные, и в изъяснении сего учения – сравнения не довольно приличные. Немедленно его выражения были замечены другими предстоятелями Церквей, так, что св. Дионисий должен был оправдываться и устранить сомнение о его согласии с преданным святыми апостолами и хранимым святою Церковью исповеданием Иисуса Христа Сыном Божиим, единосущным Отцу⁴⁰⁹. В защиту себя св. Дионисий писал изъяснение своих выражений, которые казались сомнительными, и представил в своё учение в выражениях более определённых и несомнительных.

Чтобы видеть в самых писаниях св. Дионисия точное исповедание Иисуса Христа единосущным Сыном Божиим и совечным Отцу Богом, заимствуем подлинные слова его, приводимые в писании св. Афанасия Александрийского⁴¹⁰.

«Не было времени, когда бы Бог не был Отцом. И я исповедую, что Христос вечное имеет бытие, как Слово и Премудрость, и Сила. Бог Отец есть вечный свет, никогда не начинавшийся, никогда и не перестающий. Посему есть вечное пред Ним и с Ним, безначальное и приснораждающееся от Него сияние, проявляющее Его; это Премудрость глаголющая: Аз бех, о нейже радовашеся, на всяк же день веселяхся пред лицем Его на всяко время (Притч.8:30). Поскольку Отец вечен, то вечен и Сын, как Свет от Света. Ибо когда есть Родитель, есть и Рождённое; а если бы не было Рождения, как ни чей был бы Родитель? Но есть Отец, есть и Сын, и оба присно»⁴¹¹.

«Имена Отца и Сына нераздельны между собою. Когда я упомянул об Отце, то прежде, нежели присовокуплю: Сына, я уже означил Его в имени Отца; и когда упомянул о Сыне, то, хотя и не сказал наперёд об Отце, уже в имени Сына указал на Него»⁴¹².

Святой Дионисий писал обличительное послание к Павлу Самосатскому, в котором защищал Божество Иисуса Христа следующими словами:

«Ты умышленно, друг, притворяешься не знающим, что один и тот же проповедан и единородный Сын Божий, как свидетельствуют о Нём богодухновенные Писания, и Христос, наречённый Иисусом, Господь славы, как сказано о Нём (1Кор.2:8), Который и спасает Своим страданием верующих в Него, и спасает Божески, а не человечески. Той бо, сказано, спасет, люди Своя от грех их (Мф.1:22). Ибо спасать от грехов может один, только Бог (Мих.7:18). Христос есть Христос Господь Иисус не по имени только, но и по самой истине, будучи Слово предвечное, Которое соделалось человеком, воплотившись от Марии... Евангелист Иоанн говорит, что в начале бе Слово (Ин.1:1); равно и сам Тот, Который всегда есть Христос Слово, говорит: Аминь, аминь глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь» (Ин.8:58)⁴¹³

Далее, – изъясняя смысл наименований Сына Божия Образом Бога, Словом, Силою и Премудростью, – писал:

«Исповедуя Образ Бога, Слово Его и Премудрость, исповедуем, что это есть Сын Божий и истинный Бог, одно Лицо вечное и одна ипостась. У людей сего быть не может. Ибо слово, мудрость, сила и образ человека составляют принадлежности человека, не существующие сами по себе, и ни одна из них не есть ни человек, ни сын человеческий... Напротив, образ Бога и сущее с Богом Слово есть Бог и Сын Божий, Слово ипостасное, т. е. имеющее особую от Отца ипостась. Так исповедовали Его и святые Отцы, так и нам предали исповедовать и веровать»⁴¹⁴.

В приведённых словах св. Дионисия нельзя не видеть исповедания истинным Богом Спасителя нашего в той же чистоте и ясности, как оно изложено святыми отцами на Никейском Соборе.

Подобное сему учение веры о Божестве Иисуса Христа находим в писаниях современного святому Дионисию пастыря и учителя Неокесарийской Церкви

Столько же ясно и возвышенно, как у святого Дионисия, предлагается учение о Божестве Господа нашего Иисуса Христа в общем Изложении веры у святого Григория Чудотворца. Приводим из сего Изложения то, что прямо относится к нашему предмету:

«Един Бог Отец Слова живаго, Премудрости самостоятельной и Силы, и Образа вечного; совершенный Родитель Совершенного, Отец Сына единородного. Един Господь, Единый от Единого, Бог от Бога, образ и изображение Божества, Слово действенное. Премудрость, объемлющая состав всех вещей, и Сила, сотворившая все твари. Истинный Сын истинного Отца, Невидимый от Невидимого, Нетленный от Нетленного, Бессмертный от Бессмертного, Вечный от Вечного».

За изложением веры в Духа Святого следует заключение:

«Нет в Троице ни сотворённого, ни рабского; нет ничего прибавленного и привходящего, что не существовало бы прежде, а превзошло бы после. Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа, но всегда пребывает непреложная, неизменяемая, одна и та же Троица»⁴¹⁵.

Так во времена, ближайшие к 4 веку, когда возмущали Церковь враги Святой Троицы и Божеского Лица Христова⁴¹⁶, сияла во вселенской Церкви вера во Святую Троицу и укреплялось исповедание Божества Христова!

Теперь мы представим черты учения о Божестве, Иисуса Христа из писаний того поборника истины, которого последние дни относятся уже к 4 веку, именно:

В писаниях святого Мефодия, епископа Патарского и потом Терского, учение о Божестве Иисуса Христа является между наставлениями нравственными. Приведём некоторые места из Слов его о Симеоне и Анне (или на день Сретения Господня) и в неделю Ваий.

В слове о Симеоне и Анне св. Мефодий делает весьма замечательное приложение к событию Вифлеемскому видения пророка Исаии (Ис.6:1):

«Вот престол высокий и превознесённый славою Создателя – Дева-Матерь Царя, Господа Сaваофа! На сем престоле, разумею престол – Деву, созерцай Господа, ныне пришедшего к тебе во плоти, благоговей пред Тем, Который благо совершил сие новое и прехвальное к тебе пришествие»⁴¹⁸.

«Взирай очами веры, и ты увидишь окрест Его царственное оное священноначалие Серафимов; ибо присутствие небесного Царя не бывает без спутников небесных. И тогда они славословили не просто Триипостасное единое Божество, но воспевали и ту достопокланяемую славу Божества, которая открылась ныне в явлении на землю Бога, единого от Святой Троицы; ибо они говорили: исполнь вся земля славы Его (Ис.6:3). Мы веруем, что в Сыне, по благоволению хотения (Еф.1:5) соделавшемся ради нас человеком, по нераздельному Божеству пребывает Отец со Духом единосущным Ему. Так священнотаинник Павел говорит: Бог бе во Христе, мир примирял Себе, не вменяя им согрешений их (2Кор.5:19)»⁴¹⁹.

«Скажи пред Ним (родившимся), как Моисей: Сей Мой Бог, и прославлю Его: Бог отца моего, и вознесу Его (Исх.15:2)».

«Дева без мужа родила Первенца, Единородного от Отца Сына, родила, говорю, Того, Который в вышних без Матери просиял из сущности единого Отца»⁴²⁰.

В слове на неделю Ваий говорит:

«Благословен грядый ныне в образ смирения и паки Имеющий прийти во славе, Являющийся теперь на осляти кротким, и Сопровождаемый радостными восклицаниями младенцев, дабы исполнилось написанное: видена быша шествия Твоя, Боже, шествия Бога моего, Царя, Иже во святем (Пс.67:25), а в другой раз Имеющий прийти на облаках грозных, окружённый ангельскими Силами»⁴²¹!

«Благославен грядый во имя Господне, – Бог истинный во имя Бога истинного, Вседержитель от Вседержителя, Сын во имя Отца, Царь истинный от истинного Царя, имеющий царство, как и Родивший Его, вечное и предвечное! Ибо действительно царство у Них общее; и Писание усвояет Сыну царственную честь не так, как бы она дана была Ему от вне, или имела начало, или могла получать приращение, – удались сия мысль! – но в тои разуме, что сия честь принадлежит Ему и по естеству, и потому что приобретая Его заслугами (ἰδιόκτητον). Яснее сказать, и у Отца, и у Сына, и у Духа Святого царство одно, как одно существо и одно господство; почему мы и чествуем единым Божеским поклонением единое Триипостасное Божество, Безначальное, Несозданное, Бесконечное, Сущность несообщимую (ἀδιάδοχον). Ибо ни Отец никогда не престанет быть Отцом, ни Сын Сыном и Царём, ни Дух Святый тем, что̀ Он есть во ипостаси; так что ни одно Лицо Троицы не может лишиться ни вечности, ни общности, ни царства. Таким образом, Сын Божий наречён Царём не потому, что сделался для нас человеком, низложил нашего мучителя, посредством плоти, и приобрёл чрез неё победу над злейшим врагом нашим; но и ныне, по принятии плоти, и всегда по тому Он Царь, как и Отец Его, что пребывает вечно Господом и Богом. Итак, страшись, еретики, уничижать царство Христово, дабы не нанести сим поругания и Родившему Его. А верующий, с верою приступи ко Христу, истинному Богу нашему, не яко прикровение имея злобы свободу (1Пет.2:16). Если ты раб, то с трепетом покорись Господу. Кто враждует против Слова, тот уже не добрый раб, но явный враг Господа, как сказано в Писании: иже не чтит Сына, не чтит Отца, Пославшего Его (Ин.5:23)»⁴²².

«Благословен грядый во имя Господне!

Он грядёт спасти нас Самим Собою, как говорит Пророк: не ходатай, ниже Ангел, но сам Господь спасе нас (Ис.63:9)... Ему надлежало принять заколение для того, чтобы те, которые окроплены будут драгоценною Его кровью, и которых уста, как верхи дверей, помазаны будут ею, могли избежать поражения губителя, и дабы пострадавший плотью Христос, по тридневном воскресении, принял от всех тварей равное поклонение со Отцом и Святым Духом, разделяя с Ними ту же честь и славу»⁴²³.

* * *

Вместо общего заключения, после свидетельств частных, приведённых из писаний отцов и учителей Церкви, представляем свидетельство святого Собора епископов, бывшего в Антиохии, для защиты веры во Иисуса Христа, как истинного Бога, против лжеучения Павла Самосатскаго, бывшего епископа Антиохийской Церкви.

В послании святого Собора Антиохийского (в 269 году) против Павла Самосатскаго изображено:

«Сего Сына рождённого, Сына единородного, Образ Бога невидимого, Перворождённого всея твари, предвечную Премудрость и Слово, и Силу Божию, основываясь на Писаниях Ветхого и Нового Завета, исповедуем Богом не по предуведению, но по существу и ипостаси. Если же кто, напротив, будет утверждать, что Сын Божий не есть Бог прежде сложения мира, и будет говорить, что, признавая Сына Божия Богом, надлежит допустить двух богов, – того признаём чуждым церковного правила. И все Церкви кафолические согласуются с нами. Ибо о Нём написано: престол Твой, Боже, в век века (Пс.44:7); и у Исаии: Бог наш суд воздаёт и воздаст (Ис.35:4); и опять: в Тебе помолятся, яко в Тебе Бог есть, и рекут: несть Бога разве Тебе (Ис.45:14); и у апостола: от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки, аминь (Рим.9:5). И все богодухновенные Писания нарицают Сына Божия Богом».

«Веруем, что сей Сын, присно сый со Отцом, привёл в исполнение волю Отчую относительно сотворения мира. Чрез Него всё создал Отец, не как чрез орудие, или ведение (ἐπιστήμη) без ипостасное; но Отец родил Сына, как силу живую и действующую, действующим всяческая во всех. – Тот же Сын, исполняя волю Отца, является Патриархам и беседует с ними, именуясь то Ангелом, то Господом, то Богом»⁴²⁴.

Изобразив, по возможности, учение Священного Писания и свидетельство святой Церкви о Божеском естестве Иисуса Христа, мы должны обратиться к рассмотрению учения Священного Писания и Святой Церкви о человеческом естестве во едином лице Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа.

Письмо ваше от 26 мая из Болхова о блаженной кончине усопшего в Господе отца архимандрита Макария получено мною июля 19 дня.

Июля 20 дня все улалинцы и майминцы, соединив с нашими свои голоса, пели надгробное аллилуиа, и слёзы их свидетельствовали о любви их и благодарности к незабвенному отцу Макарию. Так, прискорбно лишение, но радостна уверенность, что отец наш о Господе, представ вездесущему и всё просвещающему Отцу светов, к Которому стремился дух его, стал ближе ко всем любящим его в Господе, и не оставит нас. Подвигом добрым он подвизался, поприще кончил, веру сохранил; без сомнения, и ему готов венец правды у Праведного Судии Господа.

Никогда не остаюсь я с печальным сердцем, вспомянув о смерти отца Макария: множество приятнейших воспоминаний о жизни его, словах и действиях, в ту же минуту наполняет сердце сладостным утешением. Приятно вспомнить и о бодрственной его готовности к смерти. Придёт время, говорил он, когда и меня позовёт к себе Господь: «Макарий!» – я, Господи! – «иди сюда!» – и стряхнёт гнилую плоть мою. Утешительно думать, что и его хвалебное пение: аллилуиа! – которое часто воспевал он живя с нами, соединяется ныне в одну гармонию с славословием избранных Божиих. Аллилуиа! Аллилуиа! Аллилуиа! Последнее письмо своё к нам (от 1 апр. 1847 г.) отец Макарий оканчивал следующими утешительными и назидательными словами, которые с удовольствием сообщаю вам, в благодарственное о нём воспоминание «Будьте здравы, благодушествуйте, взирайте на Господа Иисуса Христа распятого. – Он был мёртв, и ныне жив, и живёт и будет жить и царствовать на небеси и на земли во веки веков, а с Ним и вы, если ныне потрудитесь с Ним радушно. Не правда ли, что вы каждый день несколько раз благодарите Отца небесного? Не правда ли, что благодарность есть чувство весьма приятное, и составляет благополучие наше? Так, Создатель даровал нам такое сердце, которое бы умело благодарить Его, и благодарение есть всегда новое благодеяние Его.

Так, милость Его даёт нам жизнь, дыхание и всё; всё, что̀ ни видим мы в натуре, есть милость Его; Церковь Его, и всё в Церкви Божие; есть милость и истина Божия.

Слава Ему во веки. Аминь».

Господу угодно было взять к Себе и доброго сотрудника нашего Филиппа Г. Ныне остаюсь я почти без помощника. Единственный сотрудник, находящийся при мне новокрещённый Павел К.C., с коим я отправляю и общественное богослужение, ещё только учится помогать мне. Потому я в большом затруднении и не успеваю исправлять самого нужного.

Означенный сотрудник мой П. К.С., и жена его M. К., доселе живут при миссии в с. Улалинском, и имеют под своим надзором учащихся грамот новокрещённый мальчиков.

Отец А. с сотрудником M. Р. живут благополучно в Мыюте. Горница для походной мыютинской церкви выстроена вся из лиственничного дерева, столь же пространная, как и в Улале. Отец А. давно уже служит в ней. Гул московских колоколов, мешаясь с шумом рек: Семи, Белой и Чёрной Мыюты, оглашает горы и долины мыютинской.

Алтайцы семьями идут в Мыюту для крещения; и в сем году уже более 50 человек из них приняли святое крещение при служении отца А.

Собираюсь теперь в дорогу, и если Господь благословит, на следующей неделе выеду в Кузнецкий округ.

Церковная палатка и лёгкий снаряд походной церкви почти готовы.

Три билета Сохранной Казны на 300 руб. серебром в пользу бедных между новокрещёнными, посланные вами мая 14 дня, получены мною июня 25 дня.

Всем участвовавшим в этом благотворении церковная алтайская миссия усерднейше желает благодати и милости от Отца небесного.

В день Сошествия Святого Духа отслужив Литургию в майминском храме, и возвращаясь на Улалу, я был в не малой опасности.

Река Майма, которую обыкновенно переезжаем вброд, не более, как в два часа, весьма много прибыла от сильного дождя; ямщик мой на броде своротил лошадей, по неосмотрительности, вглубь; кони всплыли, повозку быстротой воды опрокинуло. Мы спаслись на острове, и успели перехватать часть поклажи. С нами был мальчик Александр, не умеющий плавать. Это крестник мой, привезённый мною в прошлом году из Кузнецкого округа; Бог дал мне спасти его из воды. Между тем Улалинцы, узнав об этом несчастии от проезжего, тотчас подоспели к нам; вытащили коней и повозку на берег, и нас перевезли с острова. Слава Богу о всём!

Августа 22 дня E. В. В. и A. Н. P., по приглашению и совету отца Макария, для сослужения нам, благополучно прибыли в улалинский стан миссии. Мы были весьма обрадованы сею новою милостью Божией.

На этот раз и отец А. был у нас.

Таким образом, все мы будучи вместе, единодушно благодарили Господа за все Его несчётные милости, и тотчас по прибытии сестёр служили молебен о здравии и спасении всех благотворителей миссии и панихиду по отцу Макарию.

Авг. 24 дня Преосвященный приехал в Майму; с сего времени по 29 августа мы встречали, принимали и провожали сего дорогого гостя, и служили с ним в Майме, в Улале, и в с. Алтайском.

Авг. 27 дня в Улале за Литургией при служении Преосвященнейшего приобщались Св. Тайн Христовых множество младенцев и более 25 взрослых инородцев, в числе коих и стодесятилетний Василий. Наши девочки и мальчики пели в церкви по-прежнему. Преосвященный также испытывал их, и оделил, как и прежде, серебром.