Глава VII. Сочинения Максима Грека, вызванные распространением звездочетства. Астрология на Западе. Характер астрологических статей, известных в России. Обличения, направленные против них. Полемика Максима Грека. Идея о близкой кончине мира. Происхождение ее и распространение в России. Отношение к ней Максима Грека

В непосредственной связи с полемико-богословскими сочинениями Максима Грека находятся его сочинения, направленные против звездочетства и тех общественных явлений, которые были вызваны распространением астрологических сочинений в России. Как близкий свидетель увлечения астрологией на Западе, М.Грек с особенной настойчивостью выступил против ее адептов, имевших большой успех не только среди русских книжных людей, но и у лиц, близких к нему, так как этими мнениями затрагивались существенные вопросы догматического учения: о промысле, предопределении, свободной воле и т. п., имевшие ближайшее отношение к нравственной деятельности человека, покоящейся на одних религиозных представлениях.

«Астрология, – говорит Шлейден, – современна первобытному, сознавшему себя человечеству; никакая борьба против нее, даже до нашего времени, не могла ее вытеснить. Церковь, в апогее своего могущества, была бессильна против астрологов. Римские и немецкие императоры тщетно силились преследовать их. Все шире и шире распространялась и проникала астрология в сокровенную жизнь человека в средние века. Пустив бесчисленные корни в богословие, определяя государственных людей помощью гороскопа и эллекций, основывая календари, управляя медициной, она сделала такие успехи, что, наконец, приговоры ее привели в ужас всю Европу; сильные и слабые мира сего трепетали от предвозвещанного ею приближения кончины мира»¹¹¹⁹. Астрология находилась в большом уважении у иудеев, индийцев, китайцев, аравитян и вообще у восточных народов. Происхождение ее обыкновенно приписывают вавилонянам или халдеям. В числе найденных в Ассирии плиток есть много календарей. В некоторых из них находим обозначение счастливых и несчастных дней, другие указывают на влияние звезд на каждый день года; с наставлением как отклонить от себя несчастье. Астрология тесно была связана с астрономией и была чрезвычайно развита в Халдее. При Саргоне Старшем появился целый трактат по астрологии, в котором изложены были указания о влиянии на нашу жизнь солнца, луны, звезд, планет и предсказания для отдельных месяцев, затмений и т. п.¹¹²⁰. Имя «халдея» в Риме было однозначащим с именем «математика» или «астролога». В Греции астрологи беспрепятственно предсказывали судьбу людей по положению звезд во время рождения¹¹²¹. В Риме они подвергались несколько раз изгнанию, как во время республики, так и во время империи¹¹²². Однако и между учеными римлянами были люди, верившие в астрологию. Так, Сенека принимал влияние планет за несомненное, а Тацит в своих летописях сделал даже большое отступление в защиту науки гадателей.

«Когда я слышу подобные вещи, – говорить он, – во мне раздается недоумение: подвержена ли участь смертных необходимым и неизменным законам судьбы, или просто случаю? Даже между древнейшими мудрецами и последователями их найдешь большое разногласие на этот счет. Одни полагают, что боги не думают ни о рождении, ни о смерти, ни вообще об участи людей, потому что часто можно видеть, как несчастны достойные люди, и как счастливы злодеи. Другие, напротив того, думают, что все подчинено неизменным законам предопределения, зависящего не от положения звезд, а от общего хода, от общей связи законов природы. Они, правда, допускают в человеке свободу действия, но ограничивают ее тем, что первый поступок необходимо влечет за собой определенные последствия: они понимают добро и зло не так, как понимает их большинство; приводят, что человек, подвергающийся беспрестанно неудачам, бывает иногда счастлив, а богач, купающийся в золоте, нередко несчастлив, если только первый с твердостью переносит горе, а второй не умеет пользоваться фортуной. Впрочем, большую часть людей не разубедишь в том, что будущность каждого предопределена при самом рождении. Часто предсказания не сбываются, но в этом виновато невежество гадателей, а не наука, верности которой можно найти, ясные доказательства теперь и в древности. Сын Тразилла предсказал Нерону вступление на престол»... (Annal, VI, 22).

По свидетельству Тертуллиана, современники любили советоваться с астрологами о продолжительности жизни императоров, а рабы с гороскопов о жизни своих господ¹¹²³; Аммиан Марцеллин говорит о знати, что большая часть из ее членов не решится взять ванну, обедать, или идти на прогулку, не сообразившись прежде с предписаниями астрологии (календаря) о положении Меркурия или видом луны¹¹²⁴. В средние века Восток славился большими астрологическими школами, между которыми более других была известна школа в Балке – в северной Персии; в ней воспитывалась большая часть восточных астрологов¹¹²⁵. Муза гадал по звездам о завоевании Испании¹¹²⁶. Константин Багрянородный рекомендовал брать в дорогу Сонник Артемидора и трактат о приметах. Вообще в Византии астрология была модой¹¹²⁷. В западной Европе особенно содействовали распространению астрологии – аравитяне. Монах Дионисий, преподаватель богословия и философии в Париже и известный как предсказатель, пользовался особым уважением у Роберта, короля неаполитанского, от которого и получил епископство. Даже Петрарка оплакал его смерть в стихах, в которых особенно хвалит его способность узнавать по звездам¹¹²⁸. Астрологией увлекались такие люди, как Марсилий Фичин, но Пик-ди-Мирандола жестоко нападал на нее. М.Грек говорит: «О, сколько найдешь в итальянских училищах и в Италии страдающих этим недугом, который заставляет скрывать один страх папских наказаний»¹¹²⁹. Однако были папы (Павел III и др.), которые ничего не предпринимали без предварительного наблюдения созвездий¹¹³⁰. До XVII-го столетия редко какой из европейских дворов обходился без астролога¹¹³¹. Альфонс Кастильский, Людовик XI и Рудольф II жертвовали большие суммы на астрологию. Маргарита Наварская вывезла из Италии двух братьев – астрологов Руджиери и обращалась (в 1556) к знаменитому в Париже астрологу Нострадамусу, прося его составить гороскопы для молодых принцев. В Ле-Галь она построила башню для своих астрологов и туда ходил король (Генрих II), чтобы узнать какой смертью он умрет¹¹³². Известно, какое широкое значение астрология играла в действиях и судьбе Валленштейна¹¹³³, нашедшая воспроизведение у Шиллера. Даже среди просвещенных людей чтение древних философов легко уживалось совместно с гаданиями по планетам и звездам о будущих событиях и судьбе князей и народов¹¹³⁴, и такой сильный ум, как Макиавелли, думал связать политические и религиозные перевороты с периодами в расположении звездного неба¹¹³⁵. С XVI в. астрология перешла в календари и народную политику¹¹³⁶, и Максим свидетельствует, что альманахи в Италии переписывались и расходились в большом количестве. Вспомним всеобщее средневековое убеждение, высказанное и нашим летописцем, что небесные явления бывают или «на добро или на зло»¹¹³⁷, и понятно будет, что астрологические предсказания, как открывавшие неизвестное будущее, должны были иметь сильное влияние на массу. Обратимся к России.

В известиях летописцев о появлении комет и изменении солнца и луны с замечаниями о предзнаменованиях видно отражение той же веры в силу влияния небесных светил на умы. Митр. Киприан в статье об отреченных книгах упоминал «астрономию сиречь звездочетство»¹¹³⁸. В XV и XVI вв. астрологические статьи были, однако, сильно распространены, чему особенно способствовали как еретики, так и иностранцы, проживавшие в России. О Схарии замечено, что он «был изучен всякому злодейскому изобретению, чародейству же, чернокнижию и звездозаконию и с астрологами жил в граде, нарицаемом Киев». Потом он явился в Новгород и приобрел там последователей жидовству, в числе которых были – поп Алексей и инок Денис, взятые Иваном III в Москву, где «многих прельстили», и в том числе и придворных вел. князя: Курицына, Истому, Сверчка и купца Кленова. «Федор же Курицын, Истома, Сверчок и Семен Кленов многих научили – жидовствовать, и такое дерзновение тогда имели к Державному протопоп Алексей и Федор Курицын, как никто иной, ибо звездозаконию прилежали, и многих баснословием и астрологией чародейству и чернокнижию научили, поэтому многие к ним уклонились и погрязли в глубине отступления¹¹³⁹, говорит современник. Эти знатоки астрологии учили, по звездам смотреть и располагать, как рождение, так и всю жизнь человека, божественное же писание презирать как несущественное и не нужное для людей¹¹⁴⁰. Замечательно, что занятие Схарии астрологией соединяется с его пребыванием в Киеве, куда скорее всего могли проникать астрологические сочинения из Польши и Германии. В Польше рукописные календари с астрологическими предсказаниями появляются уже в XIII в., а печатные, как и в Германии, в конце XV столетия. В одной рукописи, писанной полууставом XV в., находится наставление «о днях, в которые следует от всего охранять себя» и, по правописанию, несомненно, что сборник, в котором эта статья помещена, написан в южной Руси¹¹⁴¹. В 1559 г. в Москву прибыло датское посольство во главе с Клаусом Угрое, который в числе подарков, поднесенных царю, доставил прекрасной работы часы. Сначала они были приняты благосклонно, но потом, на третий день, присланы с множеством учтивостей и извинений обратно, так как, объяснялось, христианскому царю нечего делать с планетами и знаками¹¹⁴². Несколько позже жил в Москве англичанин Франц Муррер, который также был предан астрологии¹¹⁴³.

Домострой свидетельствует о распространении альманахов. Ими интересовались и духовные лица, как видно из того, что один игумен, кир Алексей, заказал списать таковой некоего Ивана, писавшего книгу альманах (календарь) «от еллинских и латинских ученых (доктор), ведущих добре звездные течения и лекарские науки, их же аз готовые учения обретох, собрав воедино и вам, исправя, предложих». И далее: «календарь сиречь святцы по еллинскому и латинскому обычаю, якоже римстии и еллинстии астрологи знаменуют» (Соболевский, Перев. лит. 132–134). В библиотеке Бориса Годунова называются: «Тетрадь в полдесть, травник немецкой печатной, 5 тетрадей в полдесть, выписано из звездочетья, 2 книги в десть, польские, печать литовская» (Белокуров, О библиотеке, 322). Об отношении астрологических верований и позднейших календарях, где удерживались предсказания на разные политические темы (Пекарский, Наука и лит., I, 277–313); Древне-рус. отречен. верования (Аристотелевы врата) и календарь Брюса, Извекова (Ж. М. Н. Пр. 1874 г. №№ 3 и 4); о разн. альманахах, громниках и пр. А.Архангельский (Уч. зап. Казан. унив. 1900, № 9). М.Н.Сперанский. Из ист. отреч. книг. Арист. врата и тайная тайных, Спб. 1908.

По свидетельству Контарини, во время зимы в Москву съезжалось множество купцов из Германии и Польши для покупки мехов¹¹⁴⁴; эти купцы могли привозить с собою и календари, что подтверждается более поздним известием¹¹⁴⁵. Так, Маскевич, в своем «Дневнике» говорит: «В правление известного тирана (Иоанна IV) один из наших купцов, пользовавшихся правом приезжать в Россию с товарами, привез с собой кучу календарей, царь, узнав о том, велел часть этих книг принесть к себе. Русским они казались очень мудреными; сам царь не понимал в них ни слова, поэтому, опасаясь, чтобы народ не научился такой премудрости, приказал все календари забрать во дворец, купцу заплатить сколько потребовал, а книги сжечь»¹¹⁴⁶. И у М.Грека есть прямое указание на то, что иностранцы, проживавшие в России, распространяли между русскими астрологические сведения. В «слове обличительном на альманаха», обращаясь к распространителям их, он говорит так: «иногда латинскими злоучениями не боитесь развращать апостольское и отчепреданное мудрование, иногда же валаамовыми злоухищрениями и бесовскими гаданиями по звездам увещевать простых людей, стараясь низвести в ту же пропасть множество верных»¹¹⁴⁷. В приведенном месте прямо указывается, что в распространении звездочетства при М.Греке участвовали те же лица, которые действовали в пользу латинства, и в своих обличениях на звездочетство он более всего нападает на «латиномудрствующих герман», немцев, старающихся таковую прелесть вкоренить в мыслях православных¹¹⁴⁸.

Некоторые думали, что М.Грек свои сочинения на звездочетство писал против Коперника¹¹⁴⁹; обыкновенно же полагали, что они направлены против Николая Шонберга, будто бы бывшего в России. Но еще Востоков, допуская, что Шонберг писал «о соединении русом и латыном», замечал «тот ли самый это Николай Немчин, который и астрологией занимался,– сие требует исследования»¹¹⁵⁰. Не подлежит, однако, сомнению, что распространителем астрологических сведений в России при М.Греке был не Николай Шонберг, но тот же Николай Люев, о котором мы уже говорили и о котором Фр. да-Колло отозвался, как об ученом астрологе¹¹⁵¹, между тем как Николай Шонберг вовсе в России не был. Да и сам М.Грек писал сочинение против звездочетства на имя того же Ник. Немчина, к которому относятся некоторые из его обличений против западной церкви¹¹⁵².

Из сочинений Максима мы узнаем, что Николай Немчин успел склонить к астрологии известного Карпова, вступившего по этому поводу в переписку с Максимом¹¹⁵³, и одного инока, бывшего игуменом, с которым М.Грек находился в тесных дружеских отношениях¹¹⁵⁴. Из послания Филофея к Мунехину следует, что Ник. Немчин писал к последнему послание астрологического содержания¹¹⁵⁵. Действительно, звездочетство тогда имело большой успех между русскими. М.Грек писал, что и «мудростью великие некоторые, как оказывается, причастны этому учению». Карпов полагал «звездозрения прелести нужной быть христианам и весьма потребной»¹¹⁵⁶, неизвестный инок «в разуме богодухновенных писаний искуснейший более других своих сверстников, сам мудрствовал и иных увещевал признавать колесом счастья (назыв. по-латыни фортуна) Христа Бога правящим и устраивающим дела человеческие, как-то одних возводя на высоту власти, а других низводя в последнее бесчестие и бесславие». Некоторые говорили, что астрологией следует заниматься уже потому, чтобы не смеялись иностранцы («срамоты для иноземцев»), что показывает большое значение в этом отношении этих последних¹¹⁵⁷. Такое увлечение русских звездочетством вполне понятно, когда Иван Грозный справлялся у астрологов, по случаю появления кометы, о своей болезни¹¹⁵⁸, а Борис Годунов, при появлении кометы в 1604 году обращался за советом к одному старцу¹¹⁵⁹.

Но уже у римлян мы встречаем выражения, направленные против астрологов. Цицерон указывал на огромную разницу в характере и судьбе тех лиц, которые родились в одно время, и представлял в пример неудавшиеся предсказания относительно Помпея, Красса и Ю.Цезаря, которым астрологи обещали славную старость и спокойную смерть; наконец он приводит в опровержение большое расстояние планет сравнительно с расстоянием луны от земли; здесь он говорит: «какое влияние могут на нас оказывать те предметы, которые почти в бесконечном расстоянии отстоят от нас?»¹¹⁶⁰. Против астрологии высказался и Плиний Старший. «Гомер, – говорит он, – передает нам, что Гектор и Полидам родились в одну и ту же ночь – люди столь различного характера. И разве не рождаются в один и тот же час, в каждой стране мира, вместе господа и рабы, цари и нищие?»¹¹⁶¹. Отцы церкви сильно вооружались против звездочетства. На Западе, не смотря на всеобщую распространенность астрологии, – папы угрожали наказаниями ее приверженцам, но и сами увлекались общим течением. Итальянский монах Иоанн де-Чио опровергал предсказания астрологов, а другой монах Журден де-Ривальта в начале XIV в. проповедывал на площади св. Марии Новой против тех, которые веровали во влияние звезд¹¹⁶². В «Зерцале», переведенном у нас в XVII в. и особенно распространенном на Западе в средние века, в числе других обличений встречаются и на звездочетство¹¹⁶³. Наши индексы ложных книг и другие литературные памятники указывают и на такие статьи, которые имеют отношение к звездочетству¹¹⁶⁴. В духовных наставлениях встречаем возражения против «зрения солнцу, луне и звездам», против «соблюдения добрых и злых дней», «високосного года» (относительно растений¹¹⁶⁵); в них запрещается «учиться астрологии и веровать в весь мартолой проклятый», а соблюдение дней предается проклятию¹¹⁶⁶.

Обличения М.Грека на звездочетство были вызваны совершавшимися на его глазах фактами. С одной стороны он видел увлечение астрологией и другими гаданиями, а с другой – старания некоторых лиц распространить их в народе. И то, и другое поддерживалось распространением западных источников «прелести латиномудрствующих герман», и то, и другое требовало обличения, как «развращение отчепреданного мудрования» и «соблазн бесовскими звезд угаданиями»¹¹⁶⁷, тем более, что мнения эти нашли благоприятный прием в среде русских книжных людей. Так, одновременно с тем, как вступил в полемику М.Грек (1522–23) по поводу распространения мнений о звездочетстве и соединении церквей, написал длинное послание на ту же тему старец Елеазарова мон. во Пскове Филофей, вызванный на то вопросами псковского дьяка Мисюря Мунехина, неоднократно, конечно, бывавшего в Москве и близко познакомившегося с происходившими там явлениями, уже нам известными. Если точка зрения Филофея на значение звездочетства одинакова с основным взглядом М.Грека (Промысл), то в источниках его произведения (русская переводная литература) и М.Грека есть существенная разница, как в разработке самого вопроса, так и в способе полемики. Филофей сам признается, что он «сельский человек, учился буквам»; но он добросовестно собрал все, что давала ему современная литература¹¹⁶⁸. М.Грек, человек школы, не ограничивается одними полемическими приемами, а ставит свою задачу гораздо шире, употребляя в дело и свои знания, и диалектические тонкости доказательства. Есть между ними и точки соприкосновения. Виновник соблазна Мунехина тот же Николай Немчин, те же тетрадки о звездочетстве, то же соприкосновение с вопросами о соединении церквей и предсказанием о предполагаемом всеобщем потопе, на котором с особенным вниманием останавливается Филофей, в связи с вопросом о летосчислении, которым интересовался Мунехин, вызванный очевидно на сомнения предсказаниями Николая Немчина. С этими вопросами мы встретимся далее.

По рассматриваемому нами вопросу М.Грек написал следующие сочинения: «Послание Феодору Карпу (Карпову) Ивановичю»¹¹⁶⁹; «Слово о том, что промыслом Божиим, а не звездами и колесом счастия, вся человеческая устрояются»¹¹⁷⁰; «Слово противутщащихся звездозрением предрицати о будущих и о самовластии человеком»¹¹⁷¹; «Послание к некоему князю, слово поучительно о прелести звездочетстей и утешительно живущим в скорбех»¹¹⁷²; «Послание некоему иноку, бывшему в игуменех, о немецкой прелести, глаголемей фортуне и о колесе ее»¹¹⁷³; «Слово на Николая Немчина, прелестника и звездочетца»¹¹⁷⁴; «Слово обличительно отчасти латынского злословия, в нем же и на альманаха, иже возвелеречевавша потопа всемирного быти, иже некогда поминаемых губительнейша»¹¹⁷⁵. Кроме того, М.Грек касается того же предмета в сочинении: «Словеса супротивна ко Иоанну Людовику, толковнику священныя книги св. Августина, епископа иппонского»¹¹⁷⁶, в «Беседе души и уму по вопросу и ответу, о еже откуду страсти ражаются в нас, в нем же и о божественном промысле, и на звездочетцев»¹¹⁷⁷, и в «Слове на общую прелесть мечтаемых во сне сониих» (видениях¹¹⁷⁸).

Некоторые из этих слов вызваны были личными отношениями Максима Грека. Так, послание к Карпову написано по поводу письменного обращения последнего, в котором он заявил себя приверженцем астрологии¹¹⁷⁹; «послание к некоему иноку» было написано вследствие дружеских отношений к нему Максима¹¹⁸⁰. Кроме того, мы должны сделать еще заметку относительно «послания к некоему князю».

Послание это, судя по его характеру, писано к тому же князю Димитрию, к которому относится «Послание утешительно о терпении в скорбех»¹¹⁸¹. И то и другое имело своим назначением – утешить страдающего князя, доходившего от постоянных бедствий до сомнения в промысле божием. Из последнего послания видно (оно написано уже во время заключения Максима), что князь Димитрий имел участь, подобную его, так как М.Грек пишет: «Благороднейший господине мой князе Димитрие! прости меня Господа ради за то, что я, по многой ко всем духовной любви, дерзнул написать к твоему благородию, малое мое сие утешение, ибо сам, пострадав довольно лет, научился и иных учить подобное же терпение иметь к напускаемым на нас нечаянным скорбям неисповедимыми судьбами Божиими, грех ради наших"¹¹⁸². В другом послании М.Грек, утешая князя, постоянно говорит, относясь к нему, «о лютых бедствиях, скорбех нечаемых», «скорбех зельных», постигших последнего «от бесчисленных обстояний и нестроений», по вине тех, которые «тщатся на высоту суетныя славы взойти, желая всех под ноги свои попрать». Такие бедствия заставили князя роптать на свою судьбу, вследствие чего М.Грек отвечал ему, что «мы сами себе виновны бываем в достигающих нас скорбях и лютых обстояниях, нарушая спасительные заповеди нашего Творца», и в пример ему ставит Давида, терпевшего гонения от Саула¹¹⁸³. В обоих посланиях М.Грек старался представить князю, посредством примеров и доводов, бесполезность «безмерной скорби», когда существует промысл божий, в котором Максим советует ему искать утешения. Из послания к Димитрию, которое относится к числу обличений, направленных против звездочетства, следует, что оно было написано во время самого разгара борьбы М.Грека против астрологии, последнее обстоятельство вероятно и побудило его указать князю на то, что звездочетство ведет к отпадению от промысла божия, точно так же, как и сам князь дошел до этого, начав роптать на судьбу, а потому в астрологии нельзя искать утешения.

Кто же был этот князь Димитрий, сходный по страданиям с Максимом, которые притом постигли его от нестроений и продолжались так долго? Можно думать, что это был кн. Димитрий Андреевич, внук Василия Темного, сын Андрея Углицкого. Когда Иван III в 1491 г., под видом измены последнего (у Максима намек «желая всех под ноги свои попрать», а также «нестроения») заключил его в темницу, то два сына его подверглись заключению в Переяславле. Один из них – Иван умер в монашестве, а другой, Димитрий, содержался 49 лет в темнице (к нему «бедствия достигли» без всякой вины; ему Максим советует терпеть их «Господа ради» надеясь на его «воздание каждому в будущем», что, конечно, не шло бы к обыкновенным, временным страданиям) и хотя Иван Грозный освободил его от оков (в 1540 г.), но он все-таки находился в заключении в Вологде, где и умер¹¹⁸⁴. К нему и могут быть отнесены все выражения М.Грека. Как же последний мог писать послание к Димитрию, не зная его самого? Это объясняется вышеприведенными словами, о его сочувствии страданиям князя, вызванном христианской любовью.

Обличения М.Грека против астрологических предсказаний сосредоточиваются: 1) на возражениях, направленных против звездочетства вообще, и 2) на опровержении распространенного альманахом и Николаем Немчином мнения о скором потопе и кончине мира, и рядом с ними идут обличения Максима, писанные против гаданий и примет вообще.

Вся астрология научно развивалась под влиянием Аристотелевского воззрения на мир и Птоломеевой системы¹¹⁸⁵. Некоторые астрологические книги носили даже имя Аристотеля, как «Аристотелевы Врата» или просто «Аристотель». Такое значение его в глазах астрологов, при всеобщем уважении к нему в средние века, объясняет нам еще более, почему некоторые обличители, считая астрологию одной из причин безбожия, относились с видимым пренебрежением к греческому философу¹¹⁸⁶.

Древние греки учили о влиянии или истечении (άπόρροια) звезд, которым халдеи придали особенные силы и на которых они смотрели, как на божество. Вследствие этого, солнце, луна и планеты были отождествлены с известными богами и богинями, так что характеры и особенности последних были приписываемы и планетам, носившим их имена. Фантазия расширила сказанное¹¹⁸⁷. Так образовалась наука, которая носила в себе все признаки мистицизма. Уже Аристотель систематически изложил учение о влиянии стихий и астральных духов на жизнь земных творений и своим авторитетом надолго утвердил достоверность этой науки¹¹⁸⁸. Он говорит: «Под луной расположены одна над другой четыре стихии; ближе всех к луне огненный круг, потом воздух, наконец, в средине земля, окруженная водою. Этим стихиям соответствуют четыре физические силы: две деятельные – теплота и холод, свойственные огню и воздуху, и две страдательные – влажность и сухость, свойственные воде и земле. Все то, что находится под луною в мире изменяемого, составлено из этих стихий и сил. Это смешение обусловливается, поддерживается и снова уничтожается движениями сфер в мире неизменяемого и владычествующими в эфире астральными духами. Таким способом образуется как тело, так и жизнь животных и растений, так образуются свойственные не бессмертному духу, но душе, в теле живущей, темпераменты человека, различные, смотря по преобладанию той или другой стихии, той или другой силы. Если же сказанные стихии и их силы составляют главную основу деятельности и свойств тела и души, и если мы видим, что теплота и холод, влажность и сухость, зависят от небесных светил и изменяются от различного их положения, то и судьба всего живущего должна естественно и существенно обусловливаться и определяться этими небесными телами и их движением». Птоломей развил это учение еще определеннее: «Так как в первоначальных элементах, – говорит он, – два – теплота и влажность – обусловливают плодородие и жизнь, потому что из них все развивается, через них соединяется между собой и укрепляется; напротив два другие – холод и сухость – приносят вред, смерть и оцепенение, от них все сохнет и пропадает; то, на основании всего этого, и между небесными светилами два действуют благотворно – Юпитер, согревая и увлажая, а Венера, более увлажая, нежели согревая, затем еще следует луна; два же другие светила – холодный Сатурн и сухой Марс действуют разрушительно, неприязненно, зловредно». Далее, согласно с Галеном, он говорит: «между существами вообще имеется два пола, из коих в женском замечается более сродства к элементу влажному, а в мужском – к теплому, поэтому планета влажная оказывает влияние на женскую натуру, а теплота на мужскую»¹¹⁸⁹. Вера в истинность астрологии, которая образовалась путем научным и была принята даже людьми очень разумными, вера в нее обнаружила еще гораздо большее влияние на спекулятивные, но нетвердые умы позднейших философов, вышедших из школ Александрии, Афин и Рима. От этого времени досталось нам сочинение Прокла об астрономии («Tetrabiblos», хотя Уэвелль сомневается приписывать его Проклу), которое лучше всего показывает мистическое направление занимавшихся тогда этой наукой. «Солнце, – говорится в нем, – заведывает всеми земными делами: рождением животных, произрастанием плодов, течением воды, изменением состояния больных и здоровых в различные времена года и т. п. Солнце производит теплоту, плоды, сухость и даже холод, смотря по различным его расстояниям от зенита. Луна, находящаяся ближе всех планет к земле, имеет наибольшее влияние на нее; с луной симпатизируют все одушевленные и неодушевленные предметы; воды рек падают и подымаются, смотря по изменению ее света; отлив и прилив моря обусловливаются ее восхождением и захождением; с ней сообразуются рождение и смерть растений и животных». После этого введения, Прокл переходит к учению астрологии. «Солнце, – говорит он, – есть причина жары и сухости: сила его по природе ограничена, но гораздо значительнее, чем остальных небесных светил, по причине его величины и изменения времен года, которые от него зависят. Природа луны по преимуществу сырая, так как она находится наиближе к земле и притягивает пары, которые подымаются от сырых тел, отчего тела под ее влиянием становятся мягкими и склонными к гниению. Но от света, который заимствует луна от солнца, она уделяет земле также достаточную долю теплоты. Сатурн холоден и сух, потому что он наиболее удален и от согревающей силы солнца, и от сырых паров земли... Марс сух и зол по причине своей огненной природы, что действительно видно и из его цвета. Юпитер и Венера обладают благотворной смесью теплоты и сырости, а Меркурий, по своему характеру, очень изменчив»¹¹⁹⁰. Далее, фантазия средневековых мистиков обращала внимание на то, что одни планеты считались мужского, другие женского рода, основываясь на мифологических или даже этимологических соображениях, и на то, что одни планеты считались дневными, а другие ночными, или теми и другими вместе.

Такое же сильное влияние приписывалось неподвижным звездам и звездам зодиака. Каждый из двенадцати знаков зодиака управлял отдельной частью человеческого тела. Но особенно важным в глазах астролога считался тот знак зодиака, который приходился во время рождения человека. Он служил указателем последующей его судьбы. Вся окружность неба разделялась «на двенадцать домов» (по знакам), по которым предсказывали о жизни и смерти, о браке и детях, о богатстве и почестях, о друзьях и врагах.

Благодаря характеру арабов, астрология у них пользовалась большим уважением. Альбумасар из Балка (в Хорасане) считался у них величайшим астрономом и известнейшим астрологом. Он жил в IX в. и написал сочинение: «De magnis conjunctionibus, annorum revolutionibus ас eorum perfectionibus», которое в течение нескольких столетий высоко ценилось в Европе. В XIII в. в Испании жил Абуазен Гали, который написал сочинение «De judiciis astrorum» и считался классическим писателем в астрологии¹¹⁹¹. А так как определение судьбы человека занимало важное место в астрологических предсказаниях, то астрологи стали присматриваться к действительному ходу событий жизни. Впрочем, позднейшие астрологи были лишь комментаторами. Следует еще заметить, что, при всем разнообразии астрологических данных, – стихийные свойства планет (сухость и влажность, теплота и холод) получили перевес в определении отношения последних к физическому и нравственному миру. Подобные же определения встречаются и в «астрологиях», распространенных в России.

«Вверху седьмого небеси, говорится в одной статье, есть планитьское коло, идеже суть дванадесять нелестныя звезды, им же имена суть сии: овен, юнец, близнец, рак, лев, дева, ярем, стрелец, козий рог, водолей, рыба, скорпия. Сия же дванадесять наречются звезды нельстивыя и домове нельстивыя наречются, занеже прельщают нас и тыя, якоже планите; но паче знамения от них же без льщения от них бывают в мире». Затем, указав способ узнавать – какой из этих знаков имеет значение в известное время, «астрология» продолжает: «овен, близнец, дева, рыба, и удобни же паче и добрии; рак, лев, козий рог злии, юнец, ярем, стрелец, водолей среди злых и добрых, скорпия злейши от средних. Не толико же елико с иными судьбами». Их астрологическое значение подробнее определяется таким образом: «Март. От третьягонадесят Мартия месяца всходит солнце на столпе овеннем, еже есть животно... мокро и тепло, растително мокроте и крови… должны убо щупати кровь и удалятися от снедей иже имать дримит, сиречь астица, ясти же сладкая и умыватися часто»... «Июль. От 28 Июния всходит солнце на столпе раку… еже есть верно животно и сухо, должны убо есьмы удалятися мокротных снедей, ясти елика оцтя кисла, и не коснети в бани, умывати же и нозе студеною водою». «Октябрь. От 14 Октоврия восходит солнце на Скорпию, еже есть животно студено и тяжко... и начинают телеса наша суха сущи омокротиватися и тыло венши, и дебелейша костем, должна убо есми тогда ясти прасовое листие варено и пряжено, и рыбы печены, и пити вино сладко», и т. д. (Памятн. отреч. литер., Тихонравова, II, 412, 414, 398, 399, 400). На случай болезни человека давалось особенное наставление, напр.: «Смотри болящаго и счти в который день, назнаменай его недуг, и обрящеши день падения его; тогда рассмотри в коем зодии есть бяше луна, едва падеся в недуг, и аще обрящеши блюди и рассмотри добро ли есть зодие оно, в нем же беша луна, в день егда падеся боляй, познавай яко много поболить, но не умреть и аще в зло будет – не исцелееть. И тако считай болящих и не имаши солган быти притчею». (Пам. отречен. литер. Тихонравова, II, 414).

Кроме того, весьма важное значение в обыденной жизни имели указания достоинства дней и часов, основанные отчасти на подобных же, а отчасти на других определениях. В статье «о днях добрых и злых» устанавливаются дни, которые следует каждому человеку соблюдать в том или другом отношении, при посадке деревьев, предприятии путешествия, при купле и продаже, лечении, заключении брака и т. д., так как дни эти определены Богом. При этом следовало обращать внимание «в коем зодии есть луна, аще добро есть зодии, или зло, или посредне». Но были и другие основания для определения качества дней, например: «В первый день луны Адам сотворен был. Тот день на все строен, купить и продать, и по воде плавать, сеять и садить, и волоса урезать – тонкие и гладкие будут, волы учить запрягать, завет творить, святой дом строить, погибшее скоро найдется, недужный исцелеет до 3 дней; если родится мужеский пол, весел будет и разумен во всем, мудрый книжник будет..., так и женский пол родится честный и верный своему мужу... и невестей сон сбудется»... В 3-й день «Каин родился» – и потому обещается почти все худое. Далее следуют указания на сотворение Евы, гибель Содома и Гоморры, столпотворение и т. п., как хорошие или опасные дни.

Достоинство часов обыкновенно означалось выражениями: добрый, злой, средний, причем следует заметить, что в определении качества их иногда соблюдается известный, точный порядок. Так, начиная от первого часа воскресенья и идя чрез все дни до 24-го часа субботы, порядок качеств идет так: добрый, добрый, злой, средний, добрый, злой, средний и т. д. все по 7¹¹⁹². Из астрологических статей особенным вниманием пользовались те, в которых дело шло о каких-либо общественных и политических событиях, о судьбе человека, наприм., в роде «звездочетца 12 звезд, ему же имя Шестодневец, в них же безумные люди верующе волхвуют, ища дней рождений своих, санов получения, бедных напастей, различных смертей, казней (удач) в службах и в ремеслах»¹¹⁹³.

Почти под каждым знаком зодиака определяется состояние времени года («зима тепла», «весна дождлива», «осень ведрена» и т. п.); потом указывается состояние плодородия, болезни, смертность, падеж скота, состояние страны и торговли. Примеры: 1-е лето – овен: «аще узриши 7 звезд, стоящих во едином месте, то лето будет торговно, аще ли увидишь их розно стоящих и верх у них аки глава стоит, то над тем местом или градом будет смут велик, или глад, или мор, или великое тому месту запустение». Лето 4-е – рак (июнь): «аще увидиши 40 звезд вместе стоящих, а стоячи явится собою красны, тогда туто бывает мор и запустение тому граду». Лето 11-е – водолей (январь): «аще ли 10 звезд узриши, во едином месте стоят тихо, то будет все добро, аще ли их узриши розно стоящих, то будет рать велика» и т. п. А вот определение характера и судьбы человека, по рождению под известным знаком: Лето 1-е: «аще узриши 7 звезд розно стоящих и верх у них аки глава стоит – кто родится в тое звезду, будет счастлив и торговец, станет ходити по многим странам, на воде будет страшлив, а смерть ему будет от огненного оружия». Лето 7-е (ярем): «аще узриши 7 звезд полных светом стояща – кто родится в тое звезду, будет торговец, черн, ростом средний, а обычаем супруг, скуп и хитр и остроумен на всякое дело будет». Лето 8-е – скорпия (октябрь): «аще увидиши звезды стояща вне, а мрачна, а кто родится – будет быстр и кроволюбец и пьяница и мятежник». Лето 9-е – стрелец (ноябрь): «аще 4 звезды во едином месте стоят – кто родится в тое звезду, будет младенец немощен, а выростет, будет пред царем в чести великой, а кровопроливец людям». Иногда встречаются замечания о царях и князьях: Лето 2-е – телец: «Цари и князи лихи бывают, а им в то время зло бывает, а людем добро». Лето 4-е – рак: «Цари и князи будут живи и потом будет добро» и т. п.

По выражению Розенкранца (Naturreligion), «чувство свободы есть первоначальный источник, принцип всякого волшебства», посредством которого человек стремится подчинить себе самую природу, поэтому являлось сознание, что астрология, уча «по звездам смотрети и строити рожение и житие человеческое», освобождала его от множества темных духов, опутывавших его на каждом шагу жизни, против которых нужны были молитвы и заклинания; астрология указывала ему на известный порядок природы, не подчиняющийся их влиянию. И Кардан, один из самых замечательных и умных астрологов (XVI в.), в своем сочинении «De rerum varietate» говорит, «что кажется нам случайными должно иметь свою причину: демоны не могут этого сделать; если бы они имели власть, то уничтожили бы существующий мир, следовательно причины надобно искать в звездах; нигде не замечается такого удивительного порядка, как в их сфере"¹¹⁹⁴. Но, указывая на неизменный порядок жизни, который можно определить с самого рождения человека, астрология тем самым нарушала догмат о Промысле, что значило «писание божественное презирать, как несущественное и непотребное людям»¹¹⁹⁵. Замечателина также связь ереси жидовствующих, как рационалистической секты, с астрологией, посредством которой многих привлекали к ней. В свою очередь М.Грек, как мы видели, астрологию считал одной из причин безбожия. Вот почему Филофей, в послании к Мунехину, опровергая астрологические мнения, говорить: «А о звездном течении и о солнце и луне, да весть твоя честность, что не самые те звезды двигаемы суть; оне не чувственные, и не живые, и не смотрят ни на что, ибо огонь невещественный ничего не знает, но переносится невидимо ангельскими силами. Самовидец сему богоизбранный сосуд апостол Павел, который третьей части тверди не дошел, быв посреди самых звезд, и там видел самые те ангельские силы, которые непрестанное служение имеют человека ради: одни солнце носят, другие луну, а иные звезды, одни воздухом управляют, другие ветрами, облаками, громами, и лице земли напояют на произрастание плодов, на весну и жатву, есть ангелы на осень и зиму..., но перемены в царствах и в странах происходят не от звезд, но от вседающего Бога. Подобает же не уповать на золото и на богатство тленное, но надеяться на вседающего Бога... звезды не могут ни в чем – ни продать, ни отнять»¹¹⁹⁶. Вот почему и М.Грек советует Карпову не слишком удивляться красоте и порядку природы, чтобы не поколебать веры... Глубокое и продолжительное влияние астрологии на европейские умы, быть может, выказывается в том обстоятельстве, что наиболее могущественные и ясные умы, дествовавшие в эпоху возрождения науки, долго не могли стряхнуть с себя предрассудка, что в этом искусстве была некоторая доля истины. Примером этого могут служить: Рожер Бэкон, Кардан, Кеплер, Тихо-де-Браге, Франсис Бэкон.., и Кампанелла, один из первых противников Аристотеля, написал «Астрологию, очищенную от всех суеверий евреев и арабов и изложенную физиологически»¹¹⁹⁷. Напомним здесь мнение Гете, полагавшего, что астрологический предрассудок есть плод смутно сознаваемой идеи о единстве вселенной, о зависимости нашей от отдаленнейших сил и фактов в природе. «Я бы не хотел, говорит он, называть это заблуждение предрассудком, оно так близко к нашей природе, что не хуже любого верования»¹¹⁹⁸.

На увлечение астрологией М.Грек смотрит, как на занятие, противное священному писанию и развращающее веру в промысл Божий. «Звездозрительное художество, – говорит Максим, – противно мудрствующим всем вместе богодухновенным писаниям»¹¹⁹⁹, оно «божественные законы развращает и звездную силу и влияние восстановляет противу божественного законоположения»¹²⁰⁰.

С содержанием астрологических предсказаний М.Грек был знаком еще в Италии, где он и сам был увлечен астрологией, но ему были известны также и те астрологические статьи, которыми пользовались в России. Например, в «Слове на альманаха, возвелеречевавша потопа всемирного бытии», он замечает любителям альманаха, что они противоречат последнему, потому что в нем говорится о предстоящем «водном потопе», а они утверждают, что будет просто «изменение и пременение всех сущих на земли»¹²⁰¹.

Укажем на те черты звездочетства, какие мы находим в сочинениях М.Грека:

1) Звездочетцы советовали и повелевали на каждом шагу жизни обращаться к альманаху, за указанием планет на известные случаи («ниже след ног двизати смети аще не прежде, в нечестии, в книзе альманакове приникшее, уведят планитов снитие»¹²⁰²).

2) По их мнению, планеты и звезды побуждают человека на известный поступок («аки поревают нас к соделанию»¹²⁰³).

3) Каждая планета обладает особенным свойством так говорили, что «от Афродиты влекутся в блуд, от Арея на убийство и разбой, от Ермиса (Гермеса) в татьбу, в гнев же и вражду непреложную от тяжкогневливого Кроноса» и т.д.¹²⁰⁴ и, вообще, одни из них считались «благотворными», другие «злотворными», от чего зависят не только дни и часы (добрые и злые), но и свойства человека («и человеков злых и благих бывати»¹²⁰⁵). Все ставили в зависимость «от снития звезд и планет», «звездного обношения и схождения зодий планетных», как-то «градам пагубы и воевания, плодам истление, трусы земные и сим подобные бедствия». Планетам и звездам приписывали влияние на рождение и дела человека, т. е. что «зодиями планетными дела произволения нашего совершаются, и жития наши к добродетелям или ко злобам и к благоденствию или злоденствию теми же управляются», и влияние их простирали даже на положение человека в обществе, на его мысли, волю и душевные состояния. При таком значении астрологических определений в жизни человека, они получили важное применение, а вследствие того и гадание судьбы по времени рождения и планетам широкое распространение. Оно особенно привлекало тех, которые интересовались общественным положением, так как, верили, что «схождение звездное являлось причиной для одних – богатств или славы и высшего сана, для других – убожества, бесславия и последнего бесчестия». Одним словом утверждали, что все совершается влиянием звезд и «ничто помимо их указания»¹²⁰⁶.

4) Последователи звездочетства дни и часы свои распределяли по астрологическим указаниям, на основании которых признавались некоторые дни и часы – благими, другие злыми (такими, которых следует избегать¹²⁰⁷, смотря по тому, какой день принадлежит той или другой планете. Наприм., 7-й день посвящался Кроносу и признавался дурным «так как его считали злым»; 3-й день также считали опасным, так как он принадлежал Аресу. В эти дни, говорили, «не подобает никаких дел ни начинать, ни путешествовать и, чтобы дождаться хорошего случая, следует выждать доброй планеты и ничего не начинать в дни, которыми обладает злая планета»¹²⁰⁸. Наконец,

5) В том же альманахе, против которого писал Максим Грек, находилось предсказание о новом потопе («грознейшем всех бывших от века»¹²⁰⁹), но об этом мы скажем подробнее в связи с развитием идеи о близкой кончине мира.

Сопоставляя указания М.Грека на содержание астрологических предсказаний, с приведенными выше, на основании «астрологических статей», легко усмотреть все сходство между ними. Таким образом, сочинения М.Грека дают обстоятельные понятия об астрологических мнениях, распространенных в то время. Далее, М.Грек говорит, что астрологи счастье или фортуну представляли «образно» в виде слепой женщины на круглом камне, а выше ее изображали Иисуса Христа, от руки которого шла тонкая цепь к женщине и колесу, таким образом, что женщина как бы вращала колесо, по которому одни входили, а другие спускались, чем выражался круговорот жизни человека. Соединением Иисуса Христа с колесом счастья¹²¹⁰ хотели выразить, что он сам управляет фортуной; но замечает М.Грек, «таким образом, благочестивые только прельщаемы бывали богомерзкой прелестью звездочетской, видя фортуну управляему от пречистыя руки Спаса». Такое представление фортуны М.Грек объясняет заимствованием с греческого изображения Фемиды.

«Ее слепой называет еллинский мудрец, по имени Кевис, и представляет сидящей на оболом (круглом) камне, за ее действия, как бесчинно, неразумно и неравно раздающую людям богатство и саны; на круглом же камне сидящей толкует за ее дарования, которые не бывают тверды, но легко утрачиваются и переходят к другим» (лицам).

Кевис – ученик Сократа или другой, живший позже. Одному из них приписывается диалог «Картина», пользовавшийся популярностью, прекрасно написанный. Диалог этот изображает аллегорически два пути человеческой жизни – добродетельный и порочный, и когда молодые люди рассматривают картину, то к ним подходит старик и объясняет что только мудрость и добродетель делают человека счастливым.

В своих сочинениях М.Грек указывает на историю астрологии, которую он выводит от Зороастра и «древних волхвов, бывших у персян», у которых заимствовали ее ассирияне (халдеи) и египтяне, а у последних уже греки¹²¹¹. Первые, по замечанию Максима, звездам приписывали только побудительную силу относительно человека, тогда как греки стали учить о влиянии стечения планет и звезд на его судьбу, причем рождение под той или другой планетой или звездой заняло главное место в этом учении. На Запад звездочетство занесли аравитяне, от которых его заимствовали «латыны зловерные и немцы прегордые»¹²¹².

Обличения М.Грека, направленные против звездочетства, основываются на священном писании, отцах церкви, философах, исторических примерах и случаях из обыденной жизни. Места, заимствованные Максимом из священного писания состоят из выражений, в которых указывается на непосредственное участие воли божией в судьбе человека¹²¹³. «Правое и нелестное мудрование и учение есть то, – говорит М.Грек, – которое показывает сам праведный Судия и промышленник всех вместе тварей своих, кого возвышает, а кого смиряет судьбами неизглаголанными, который сам знает, а не баснословимое счастье и круг зодийский или схождение звезд и планет»¹²¹⁴. Слова священного писания Максим подтверждает примерами: с одной стороны он указывает, на Давида, Гедеона, Езекию, всегда прибегавших к Богу, а не к звездочетцам, на Саула, Давида и Иеровоама, помазанных на царство по повелению же Бога, на Манассию, заслужившего благоволение от Бога за покаяние, на Давида, избавленного от поисков Саула, на Иосифа и Моисея, прославленных в Египте, с другой стороны он приводит в пример Саула, который погиб со всем своим домом за сношение с волшебницей, на Соломона, царство которого за его идолослужение было отдано Иеровоаму, а за беззаконие последнего Ваас овладел престолом самарийским, убив его сына Навата и погубив весь род его, «по божию прогневанию». А потому и возвышение человека, и его падение бывают «строением и волей Божией», а не слепым счастьем и вертением колеса. Чуждо сие, – прибавляет Максим, – чуждо и отнюдь неведомо святым писаниям учение о латынской фортуне"¹²¹⁵. Вместе с тем Максим заимствует доказательства из апокрифов и преданий. Так, он передает спор Фавста с апостолом Петром, заимствованный из апокрифического сказания о путешествиях Петра, известного под именем Clementina¹²¹⁶. Затем опровержения М.Грека на звездочетство основываются на возражениях св. отцов и церковных писателей, его опровергающих: Григория Акрагантийского, Василия Вел., Григория Вел., Иоанна Златоуста и Августина¹²¹⁷, который с особенным рвением ратовал против звездочетства¹²¹⁸, и, наконец, на космографа VI в. Косму Индикоплова. Рядом с названными опровержениями М.Грек возражал, основываясь на мнениях философов, поэтов и исторических примерах. «Лжеименную мудрость (звездочетство), – говорит он, – не только поборники Христовой церкви справедливо осуждают, но и Платон сам верховный из философов изгоняет ее из гражданской жизни... и нигде не найдешь в богодухновенных писаниях подобного душегубительного мудрования (учение о счастье, фортуне), ниже похваляет кто от всех внешних философов. А так как некоторые из них называют ее слепой и признают беспромысленное строение мира, т. е. не по божию промыслу и учению бываемое, то названные писатели осуждают философа Епикура за то, что он зло мудрствовал и учил, и не хвалят его, называя безбожником и говоря: Епикурово злейшее учение есть то, что вся тварь счастьем некиим, а не хотением и судом божиим правится»¹²¹⁹. Называя последователей звездочетства «служителями пифонского духа, представителями всякого злодеяния, последователями халдеев, вавилонян, египтян, аравитян и финикиян, изначала в нечестии просиявших, Епикура и Диагора безбожного»¹²²⁰, Максим прибавляет: «ни Сократ, ни Платон, ни Аристотель, считающиеся честнейшими и истинолюбивейшими из еллинских философов, никогда не предавались звездозрительной прелести, как явственно из их писаний». Относительно колеса счастья Максим замечает: «Довольно обличает некоторый мудрец, ему же имя Исиод, но еще более известные отроковицы, которые считаются всякой премудрости подательницами. Спрошенные Исиодом, почему некоторые из людей славны и пресловуты суть, другие же бесчестны и неимениты, отвечали ему, не колесом счастья, ниже схождением планет, но волею великого Зевса, т. е. неизглаголанными божиими судьбами бывает им то или другое назначение»¹²²¹.

Приверженцы астрологии говорили, что никто из известных в древности царей и полководцев не совершал своих предприятий без советов предсказателей, а потому считали последних необходимыми в государственных делах. Против этого М.Грек возражает примерами. Сципиона Африканского, сумевшего, при всех удачах Аннибала, перейти в Африку и уничтожить Карфаген (причем Максим замечает: «не вся ли сия доблестным мудрованием души совершил, уразумев благополучное время, т. е. пребывание Аннибала в Италии»), на Юлия Цезаря, Александра Македонского, Фемистокла (о котором «где у Фукидида написано, что звездозрительными гаданиями действовал на персян»), на Константина Вел. (на которого указывали противники Максима), Димитрия Донского, который победил Мамая не звездными гаданиями, но ревностью божественной изострив себя и щитом веры оградився», и вообще указывает на русских князей, действовавших против татар¹²²². Борьба с магометанским миром, очевидно, близко принималась Максимом, так как единственные примеры взяты им из русской истории. С другой стороны, Максим представляет примеры неисполнившихся предсказаний астрологов, каковы предвещания Амвросия Розады о Людовике Моро и Валента относительно Константинополя (Валента спрашивал Константин Вел. о продолжительности существования своей столицы¹²²³, и указывает на изгнание астрологов из Италии римскими императорами и на положительные запрещения против них византийских градских законов¹²²⁴.

Третий способ возражений М.Грека против звездочетства состоит в нравственно-богословских доводах. Здесь Максим последовательно проводит следующую мысль: если человек находится под исключительным влиянием звезд, то, значит, он не свободен, и в таком случае не должен отвечать за свои поступки, а потому не нужен суд и наказания за уклонения от закона и правды. Сверх того, если звезды могут побуждать человека к дурным поступкам, то, значит, они злы по своему существу, а в таком случае зло следует приписать Творцу, создавшему их злыми, что противно истинному богословскому учению. Притом Творец не может уже требовать ответственности от человека за его дела, если только последний подлежит влиянию звезд и не действует по собственной воле¹²²⁵.

В «Беседе души и ума» М.Грек указывает на те нравственно-религиозные последствия, какие происходят, по его мнению, от веры в звездочетство, а именно: совершенное пренебрежение законов и неисполнение их постановлений, причем виновник отговаривается «насилием своей звезды», вследствие чего развивается безразличие в нравственных достоинствах человека, является отчаяние, так как человек, в случае уклонения от нравственного долга, не находит вне себя готовой помощи, а между тем убеждение в неумолимом влиянии звезд заставляет его покоряться случайностям без всякой борьбы; последователи звездочетства обыкновенно пренебрегают Богом, покаянием, будущим судом, молитвами и, подобно бессловесным животным, совершают житие свое, угождая во всем чреву и срамным удам, заботясь о наслаждении их и пренебрегая блаженством, чему общий конец – вечно мучащий огонь¹²²⁶. Наконец, М.Грек доказывает естественную несостоятельность влияния звезд на жизнь человека и природы. «Если, – говорит он, – по всякому малейшему поводу, по тому или иному случаю прилагаются звезды а в бесчисленных их применениях в дни царских рождений совершаются подобные соединения, то почему не во все дни рождаются цари? или почему тогда устанавливаются наследования престола? Каким образом Озия родил Иоафама? как же Иоафам родил Ахаза? как же Ахаз родил Езекию? но никто из них не произошел от рабского рождения»¹²²⁷. Он замечает, что поле не даст земледельцу жатвы, если он будет надеяться на фортуну, а не на свой труд, представляет в пример «многих», которые пострадали вследствие веры в звездочетство, и указывает, что он сам «искусством многолетним познал соблазн звездочетства». Вместе с тем он возражает против соблюдения добрых и злых дней. «О какое нечестие! – говорит он, – о неистовство! Содетель Бог благословил и освятил седьмой день, скверные же астрологи, как бы становятся выше Бога, злословя и оскверняя его…, почему третий день зол? откуда сие можно указать? от какого святого писания? более того, как после созданное может владеть прежде бывшим? разве не в четвертый день созданы большие, светила и прочие звезды? и как тот, который был создан спустя один день, как соблазняющая и прельщающая планета Арис, мог сделать злым третий день, благосотворенный благим Содетелем»¹²²⁸.

Таким образом, М.Грек употребил обширный арсенал доводов, чтобы доказать несостоятельность звездочетства. В заключение своих обличений он убеждает не бояться влияния звезд и вполне положиться на промысл Божий¹²²⁹. Затем, приведя слова апостола: «если кто благовествует вам более чем принято от нас, апостолов Христовых, анафема да есть», он говорит: «разумеете ли отсюда, что и немцы, и латыне под той же апостольской анафемой суть, как влагающие чуждые учения в мысли благочестивых»¹²³⁰. С таким суровым приговором М.Грек обращается как к распространителям звездочетства в России, так и к религиозным чувствам тех, которые увлеклись им, надеясь подействовать на них столь сильным аргументом, как церковное проклятие. Однако, в своих обличениях, он считал нужным оговориться, что он возражает не против всякого «небесного ведения», но только против звездочетства, и при этом показывает необходимость астрономических наблюдений.

По поводу своих обличений, Максим замечает: «Все это я говорю, не укоряя ведение небесное, нужное и пригодное в жизни, как то знать обхождение и исхождение, исчезновение и течение звезд, которыми несоблазнительно исчисляются века, и как держать пасхалию, но порицаю ведение, возносящееся чрез меру и Богу единому известное, излишне испытывающее и отлучающее злохитренно верных от Бога, и потому доказывающее верность показаний звезд; другие же злотворными показывают не только дни и часы, но и людей, называя злыми и добрыми в зависимости от них. Сие укоряю и нечестием называю и пренебрегаю со всеми от века во благочестии воссиявшими блаженными мужами»; потому что «бездушны и глухи, и ни в чем злом и благом невиновны суть носящиеся по небеси планеты и звезды, но суть только знамения не находящихся во власти нашей перемен, происходящих от держащего все и управляющего всем, как то дождей и засух, теплоты и мороза, сухости и ветров и подобных качеств и явлений, а не наших деяний»¹²³¹.

При всем разнообразии обличений Максима против звездочетства, можно видеть, что основная идея, около которой он группирует свои доводы, – есть идея о промысле Божием. «Один Бог, – говорит он,– проповедуется владыка промыслитель, правитель и строитель всем нашим благим делам и помыслам; иного же разве Его правителя и строителя нашего не слышали мы от святых писаний, ниже познали, ниже принимаем, хотя бы и ангел с небес проповедывал и учил тому, хотя бы и все вместе премудрые изыскатели сего мира утверждали то с ними...; не от звезд и зодиаков, но свыше согласием от самого Отца светам сходит всякое благодеяние и всяк дар, совершенный на род человеческий, если благоверно и благоразумно, с преподобием и правдой служат Вышнему Владыке, соблюдая святые заповеди Его и повеления». По мнению Максима, «одна есть нужнейшая астрология – православная вера в святую и живоначальную Троицу и на твердом сем основании созидаемое богоугодное жительство»¹²³²; единая звезда неблазненная – божественный страх»¹²³³. Вслед за И.Златоустом, патр. Фотием и др. отцами церкви¹²³⁴, М.Грек развивает идею о вечном предопределении спасения людей до их творения¹²³⁵.

Но, ставя человека под непосредственное покровительство промысла, Максим должен был определить и причины уклонений человека от нравственного закона. Поэтому он замечает (на основании слов Максима Исповедника), что человека влекут три силы к добру: естественное расположение к нему, святые силы и добрая воля; и три силы к злу: страсти, бесы и злая воля. Все зависит от борьбы; потому что «власть и сила принадлежат уму, чтобы последовать или противиться, святые силы склонят всегда на доброе, естественные семена и добрая воля помогают, бесовские же приступы, страсти и лукавое изволение существует в нас». К числу действий дьявола Максим относит и звездочетство, чрез которое человек отпадает от Бога¹²³⁶. Однако, не смотря на действие промысла, бывают несправедливые отношения между людьми. Для объяснения их Максим прибегает к богословскому толкованию, указывая на возможное попущение со стороны Бога, признавая же свободу человека, он принимает и необходимость возмездия за его поступки¹²³⁷. В заключение необходимо сказать, что сочинения Максима против звездочетства представляют систематический опыт обличения звездочетства в России. Они находятся в тесном отношении с современными ему следствиями увлечения астрологией – религиозными и нравственными. Вместе с тем, они представляют нам обстоятельную характеристику самого содержания астрологических мнений, известных в современном русском обществе. Наконец, основная идея, которой руководствуется М.Грек в своих обличениях – это учение о промысле Божием, с которой он связывает и все последующие явления в жизни, как религиозные, так и нравственные.

Обличения звездочетства делались и на Западе, и в России; проклятия и угрозы сыпались на виновников; но, не смотря на это, еще долго владычествовала астрология. «Солнце астрологов, говорит Уэвелль, зашло только тогда, когда над нашим горизонтом поднялся свет истинной науки»¹²³⁸. Но и до сих пор еще, как память некогда сильного могущества астрологии, в разных языках сохранилось выражение: «он родился в добрый или счастливый час»¹²³⁹.

В современных астрологических мнениях нашла себе поддержку идея о близкой кончине мира, издавна распространенная в России при посредстве священного писания, апокрифов, статей, помещенных в сборниках, и пасхалий. Она имеет свою историю.

Мысль о близкой кончине мира идет от древних времен. В Евангелии неоднократно указывается на приближение последнего дня¹²⁴⁰; апостолы говорили о скором пришествии Христа и свое время называли последним¹²⁴¹; но систематически в первый раз развито это мнение в послании Варнавы. В нем говорится: «Так как тысяча лет пред Богом как день един (псал. 89:5), то Бог как сотворил мир в шесть дней, так и совершит все в шесть тысяч лет.... и как Бог почил в седьмой день, так в седьмой же день мира (тысячелетие) почиет Он, когда придет Его Сын и прекратит время беззаконного, осудит нечестивых и изменит солнце, луну и звезды. А восьмой день, в который воскрес Иисус, предизображает новый мир с началом восьмого тысячелетия»¹²⁴². Ту же мысль продолжали развивать и некоторые отцы церкви, различно толкуя и применяя к ней то слова Евангелия о шестом часе (Иоанна, XIX, 14), то ветхозаветный праздник кущей (совершавшийся в седьмой месяц после собрания плодов), то слова Апокалипсиса и притчи о винограднике, при объяснении которой день принимали за продолжение мира в 6000 лет, а час за эпохи в 500 лет (Матф. XX¹²⁴³).

Против такого хронологического определения существования мира от времени до времени появлялись возражения. Сюда относятся толкования: Афанасия, Григория Нисского и особенно Августина и Фотия. По прошествии предполагавшегося шеститысячного существования мира¹²⁴⁴, подобное же мнение было перенесено на тысячный год от Р. X. и на седьмитысячный от сотворения мира. Для первого служили основанием слова Апокалипсиса о связании сатаны на тысячу лет (XX, 2), этого держались преимущественно на Западе, мнение же о седьмитысячном годе было распространено особенно на Востоке. У Барония под 1000 годом записано, что в этом году западные христиане огромными толпами отправлялись в Иерусалим, надеясь, что скоро совершится второе пришествие Христа, который произведет всеобщий суд в долине Иосафатовой¹²⁴⁵. По словам Эрмольда Черного, Людовик Благочестивый, посылая реймсского епископа Эбо крестить данов, говорил ему: «день уже клонится к вечеру, последний час призывает их»¹²⁴⁶...

Впрочем, и на Западе, по истечении 1000 лет от Р. X., некоторые перенесли свои ожидания на 7-ю тысячу, по общему счету от сотворения мира. Вот как объясняет это Радульф Глабер, летописец XI в.: «Господь,– говорить он,– посвятил 6 дней на создание мира, и в седьмой день опочил, по совершении своего подвига; точно также в течение 6-ти веков Он творил чудеса для назидания ими человеческого рода; действительно во все предыдущие века постоянно встречаются чудесные знамения, совершенные предвечным провидением до самого времени, когда божество воплотилось в человечестве, т. е. до 6-го тысячелетия, к которому принадлежит наше время, полагают теперь, что в седьмом тысячелетии труды мира должны покончиться, для того, чтобы мир также опочил от дел своих и нашел свой конец в Том, Кто дал ему существование». Historiarum sui temporis, в конце 1-й книги.

С IX и X вв. предсказания о кончине мира связываются уже с астрологическими комбинациями. Так, например, в 1179 году западные астрологи разослали во все страны письма, в которых предвозвещали на 1186 год гибель человеческого рода, и тем навели на всех панический страх. Иоахим Флорский ожидал наступления царства Св. Духа в 1200 г., на основании седмиричной цепи периодов и высказывал чаяние субботнего дня – покоя¹²⁴⁷. В XIII и XIV вв. западный мир волновался учением о вечном Евангелии, сулившем людям осуществление счастливого века, которое должно было наступить в 1268, а потом оно перенесено было на 1325, 1335, 1360, 1376 гг.¹²⁴⁸. В XIII в., во время борьбы импер. Фридриха Барбароссы с папой Александром III предсказания аб. Иоакима дель-Фиоре, изложенные в комментариях на книгу прор. Иеремии в стиле Ветх. Зав. и Апокалипсиса, волновали умы, особенно в Италии, появлением вскоре антихриста¹²⁴⁹. Хилиастическое учение¹²⁵⁰ и ожидание кончины мира имели место в бурные времена гуситства в Чехии¹²⁵¹. Под конец жизни и Колумб стал верить в существование кончины мира с 7000 лет или в 1656 г. по Альфонсовым таблицам¹²⁵². Немецкие перекрещенцы верили в наступление нового Евангелия, второе пришествие И.Христа и близость страшного суда, в день Троицы в 1528 г. Другие допускали наступление нового тысячелетнего царствования, в котором объединятся христиане, евреи, магометане и язычники¹²⁵³. Придворный математик курфистра пфальцского, Киприан Леовиций по звездам определял кончину мира на 1584 г., ректор Пав. Нагель в Торгау на 1624 г., другие на 1643, 1673, 1680 (Меланхтон) и 1681, а некоторые на то же апокалипсическое число 1666, как и русские раскольники¹²⁵⁴. Еще больший ужас возбудило предсказание Иоанна Штоффлера, что в 1524 году мир погибнет от нового потопа. Ужас проник во все сословия в Германии, Франции, Италии, Испании, Голландии, Англии и Скандинавии. Люди делали нелепейшие приготовления для своей безопасности, строили ковчеги, и т. п. Правители потребовали мнения об этом у своих придворных астрологов и священников; между теми и другими возникла самая ожесточенная письменная война. Профессор астрологии Георг Таннштеттер в Вене, Августин Ниф, известный ученый и друг Льва X и многие другие писали особые сочинения в опровержение этого предсказания. Тиберий Руссилиан, один из известнейших учеников Нифа, утверждал при этом, что потоп вообще не составляет ничего особенного и должен случаться на вечно-пребывающей земле каждый раз при соединении Сатурна с Юпитером в созвездии Рака, насупротив Аргонавта. Его сочинения противоречили догматам церкви, а потому были прокляты инквизицией, хотя он и защищался в сочинении Rechtfertigung gegen die Kapuzenträger¹²⁵⁵. Возбуждению умов в этом отношении много содействовали сильные землетрясения и наводнения, затопившие многие города. Так до нас дошли известия о потоплении 50 городов (в Италии, славян. землях и др.) в 1459 г. (отразившиеся и в послании Филофея), о потоплении Неаполя в 1523 г., о землетрясении в Венгрии и потопе в 1524 г. (см. Сборн. Волокол. и Михайлов. златоверх. мм., Импер. публ. библ.¹²⁵⁶. Подобные мнения встречаются, однако, до позднейшего времени.

Профессор Форстер, директор физической обсерватории в Берлине, напечатал в «Имперском Германском Указателе» 1896 г. статью, в опровержение распространенного кем-то предсказания, будто конец мира наступит в 1899 году. Он говорит: «Вследствие неосторожных и ложных толкований некоторых научных статей, в публике распространились слухи, будто кончина мира наступит в 1899 г. Основанием этого заблуждения послужил тот действительный факт, что в 1899 г. в ноябре месяце земля будет проходить чрез сферу маленьких астероидов, как это было уже в 1866 г., 1833 и 1799 гг. Этот феномен отнюдь не может внушать опасений. Правда, в орбите астероидов может находиться комета, как это было констатировано в 1866. Эта комета действительно коснулась орбиты земли, но спустя два месяца, т. е. в январе 1867 г., когда земля находилась уже на несколько миллионов километров в стороне от возможной точки соприкосновения. В 1899 г. эта точка соприкосновения будет еще дальше; но сели бы даже комета коснулась нашей земли, то результат этого столкновения не был бы особенно страшен. Самое большое, что это вызвало бы сильную бурю или циклон, какие бывают ежегодно. Таким образом, публика может успокоиться. Ближайшее будущее не сулит ей мировых катастроф».

Вот более подробное известие о Штоффлере. «В конце XV и нач. XVI вв., – говорит Бокль,– Штоффлер, знаменитый астроном, был профессором математики в Тюбингене. Этот замечательный человек оказал важные услуги астрономии и один из первых указал на средство исправить ошибки Юлиановского календаря, на основании которого тогда повсюду считали время. Но ни способности, ни знание не могли охранить его от влияния духа времени. В 1524 г. он издал результаты своих запутанных исчислений, которыми долго занимался и в которых утверждал, что в том же году мир должен погибнуть от нового потопа. Подобное сообщение, сделанное столь замечательным человеком и с такой уверенностью, произвело повсюду живую тревогу. Известие о предстоящем событии быстро распространилось, и вся Европа исполнилась ужаса. Чтобы избежать первого удара, те, у кого дома были у реки или у моря, оставляли их; а другие, сознавая, что подобные меры могут быть только временными, принимали более действительные предосторожности. Предлагалось, как предварительная мера, чтобы император Карл V назначил инспекторов для обозрения страны и обозначения тех мест, которые, менее подвергаясь приливу воды, могли бы представить убежище. Исполнения этого желал императорский полководец, бывший в то время во Флоренции, по требованию которого написано сочинение, указывающее на эту меру. Но умы людей были слишком взволнованы для столь решительного плана; сверх того, так как высота воды была неизвестна, то и невозможно было сказать, не достигнет ли она вершины самых высоких гор. Среди этих и подобных планов роковой день приближался, а еще ничего не было предпринято в достаточно широких для отстранения зла размерах. Чтобы исчислить все предложения, которые были сделаны и отвергнуты, надо написать длинную главу. Один проект, впрочем, заслуживает упоминовения, потому что за исполнение его принялись с ревностью и, сверх того, он превосходно характеризует время. Один теолог, по имени Ориол, бывший профессор канонического права в Тулузском университете, перебирал в уме своем средства, которыми бы общее бедствие могло быть ослаблено. Наконец, ему представилось, что было бы удобно сделать то же, что с полным успехом сделал Ной в подобном случае. Едва возникла эта мысль, как ревностно принялись за ее исполнение. Жители Тулузы предложили свою помощь, и ковчег был выстроен, в надежде, что, по крайней мере, может спастись хоть часть человеческого рода и снова населить землю после того, как воды сойдут и земля снова высохнет». (Бокль, Истор. цивилиз. в Англии, по изд. Тиблена, I, 244–245). Календари Штоффлера на первые 36 лет XVI в. пользовались всеобщим сочувствием в Европе. Его учениками были: Меланхтон и Себастиан Мюнстер, (Шлоссер, XI, 442).

Мнение о семитысячелетнем существовании мира встречается в апокрифических сказаниях (см. слово Мефодия Патарского в Отреч. книг. г. Тихонравова. т. II¹²⁵⁷), житиях святых (напр. Андрея Юродивого), в сочинениях исторических, аскетических и в пасхалиях. Кедрин, писавший в XI веке, в начале своей истории говорит о седьмом дне творения, как о прообразе седьмого тысячелетия, ссылаясь при этом на Иосифа (Флавия) и на апокриф «Малое бытие». В XII в. Григорий, епископ коринфский, находил прообраз будущего века в празднике пятидесятницы (потому что в самой пятидесятнице 7 воскресных дней). Две греческие рукописи XII или XIII в. основывали свои доводы о кончине мира на переложении в числа имен: Моисея и Христа и слова σταυρός (крест), впрочем различными способами; третья же рукопись, соглашаясь в вычислении с одной из них, советовала при этом обращать внимание на события мира, как на знамения близкой кончины его, и в особенности на то, не угрожают ли Константинополю какие-либо бедствия¹²⁵⁸. В реестре греческих пасхалий, составленном Пипером¹²⁵⁹, самые обширные из них (X-XV вв.) не простираются далее 7000 года от сотворения мира. В одной из них за этим годом начерчен кружок, в котором написан такой возглас: «горе, горе достигшим до конца веков». В надписании пасхалии монаха Н.Каллиста (напис. 1439 г.) сказано: «пасхалия с Богом, начинающаяся от настоящего времени до исполнения семи тысяч лет». С XIV в. мысль о семитысячном существовании мира встречается и в греческих богослужебных книгах. Тот же Никифор Каллист в своем Синаксаре на неделю мясопустную замечает: «говорят, что пришествие Христово совершится после седьмой тысячи»¹²⁶⁰. Каким же путем подобная мысль проникла в Россию?

С первых же веков христианства на Руси было переведено и в высшей степени распространено известное слово Ипполита «О кончине мира» («Λόγοσ περί τής σνντελίας τού χόσμου χαι περί τού άντιχρίστου¹²⁶¹), затем явились сочинения Ефрема Сирина «Об антихристе и кончине мира»¹²⁶² и Андрея Константинопольского «О последнем времени и о пришествии от бездны антихриста»¹²⁶³. Кроме того, были известны: «Диоптра» Филиппа¹²⁶⁴, слово Мефодия Патарского «О царствии язык последних времен» (известное еще Нестору¹²⁶⁵), вышеупомянутый Синаксарь (на который ссылается Иосиф Волоколамский¹²⁶⁶), апокрифическое послание Иисуса, римского происхождения, помещенное в «книге Киприановской» – Часослове¹²⁶⁷ и «Астрология», в которых так или иначе проводилась мысль о семитысячелетнем существовании мира. Под влиянием подобных статей, ее высказывали проповедники в своих поучениях и словах¹²⁶⁸.

Вот как определенно высказал ее Кирилл Туровский в слове «о небесных силах, чего ради создан бысть человек», (некоторые приписывали его Авраамию Смоленскому): «Устави же Бог на земли жития человеческого 7000 лет, и еже что изберет в ту семь тысяч лет, то теми исполнен есть чин ангелов, отпадший с небеси... Скончавшуся року жития и оставшимся трем летом царствовати Антихристу, по скончании трех лет царства его, послет Господь Михаила и Гавриила, вструбити в рога овня, и в мановение ока воскреснут мертви». В грамотах некоторых святителей упоминается роковое последнее сто. Иосиф Волоцкий, переписывая в пустыньке своей Богородичник, в 1489 г. заметил в послесловии: «написах последнего ста седмитысячного века, девяносто седьмого лета» (Ист. литер., Шевырева, IV, 84).

Полн. Собр. рус. лет. III, 79; IV, 11, 90, 105, 332; VI, 183. Никон. лет., VI, 24. Митр. Кирилл II, в Слове на собор архистратига Михаила в Чт. М. Общ. ист. 1847 г., № 8, с. 18 и 19. Киприан в послан., Акты истор. I, № 253, с. 481. Фотий (Ист. литер. Шевырева, 339). Григорий Цамвлак, Иона и Филипп (ib., 374, 386. Акты истор., I, №№ 267, 280). Особое слово Гр. Цамвлака (Прав. Соб. 1881 г., № 2). В одном сборнике XV в. находились «Пророчества о кончине мира с исходом седьмыя тысячи лет» и показаны годы 1427, 1445, 1459, 1490, 1491, стр. 195–197 (Строев, Библ. Словарь, 155, прим.). Общественные и церковные беспорядки на Западе вызывали также мысль о близкой кончине мира. Damiani (кардинал и друг Григория VII, Epist. I, 15. Т. I. р. 12), IV, 9 р. 51, II, 1, р. 54. Также Apologetic. de contemtu mundi. Opusc. XII, 13. (Т. III, p. 11). Glaber, Chronic. II, 6. Laurent, Etudes sur l'histoire de l'humanite, VI, p. 47.

В физических явлениях и общественных бедствиях летописцы и проповедники видели подтверждение той же мысли. Ей пользовалось духовенство в тех случаях, когда ему приходилось действовать наставлением по поводу несогласий и беспорядков¹²⁶⁹. Епифаний, автор жития Сергия Радонежского, говорит, что такой светильник в Русской земле не даром воссиял на скончании седьмой тысячи. На рукописи, содержащей слова Афанасия Александрийского, некто Тимофей Вениамин, переписчик, знавший греческий язык, оканчивая труд свой, написал: «писах к вечеру солнечного дне захода седморичного реку века«¹²⁷⁰. Таким путем мнение о кончине мира, по прошествии 7000 лет от сотворения его, сделалось общим. И когда Стефан Пермский крестил Пермь, то его современники выражали радость о том, что »на исходе седьмой тысячи лет Господь помилосердствовал о народе пермском и послал ему христианского просветителя в лице Стефана», а по поводу изобретения последним грамоты, говорили: «и преже сего издавна в Перми не было грамоты..., ныне же на исход седьмой тысячи точию за 120 лет до скончания века грамоты замышляти»¹²⁷¹. Новогородцы и псковичи устроили у себя семь соборных храмов, в память семи соборов святых отцов и семи веков, доводящих до будущего века¹²⁷². В московском Успенском соборе хранился устав Саввина тверского мон. XV в., в конце пасхалии которого, доведенной до 8-й тысячи лет, читаем: «конец седми тысячам, Троица св. слава тебе», δοζα σύ ό Θεός ¹²⁷³. В одном сборнике Кирилло-Белозерского мон. сообщается, что Адаму обещано было возвращение в рай через 7000 лет¹²⁷⁴.

Падение Константинополя и наступавшее завершение пасхалии еще более утвердили в этом мнении. Мы видели, что одна греческая рукопись советовала обращать внимание на бедствия греческой столицы, как на предвещание последнего времени. И русский летописец, сказав о скором пришествии Христа, прибавляет «Блюдите убо, братия, известно разумейте, кто хощеши, в то время бежи и неверия, при нас Измаилы"¹²⁷⁵. Из жития Стефана Пермского известно, что март считался роковым месяцем, в который ожидали кончины мира, потому что 21-го марта, как думали, создан был Адам; в марте израильтяне освободились от работы египетской; в марте они вошли в обетованную землю; в марте совершилось Благовещение и в марте был распят Иисус¹²⁷⁶. В 1459 г. Благовещение пришлось на пасху, а потому, на основании пасхалии, ожидали второго пришествия¹²⁷⁷. Подобно греческой пасхалии, и русская, написанная новгородским архиеписк. Василием (1331–1352), после рокового года (1492), скорбным возгласом возвещала о кончине мира: «зде страх, – говорилось в ней, – зде скорбь, аки в распятие Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное твое пришествие»¹²⁷⁸. И когда исходила пасхалия, то, по словам Геннадия, «была молва в людях не только в простых, но и у более значительных, о сем многие сомнение имели…; некоторые думали, что по окончании седьмой тысячи быть кончине мира, как и прежде по окончании шестой тысячи такое же мнение держали люди»¹²⁷⁹, Тоже говорит и Иосиф Волоколамский в 8-м слове на жидовствующих¹²⁸⁰. Еще большее смущение в народе производили еретики, оспаривая обыкновенный счет лет («еретики у нас украли леза», говорит Геннадий). Вследствие такого настроения, Геннадий просил Иоасафа посоветоваться с Паисием и Нилом о том, что «преидут три лета, кончается седмая тысяча»¹²⁸¹, и сам спрашивал об этом Димитрия Герасимова, выражая, однако некоторое сомнение – верить или не верить общему убеждению, «како седмой тысячи лета преходят и знамение согрешения не явися никоторое?»¹²⁸². Герасимов отвечал ему: «о летах и о седьмой тысяче, что иные чают одни так, а другие иначе конца, то ложь есть, но все роды один конец получат, и то есть истинно», но, замечая, что «никто не весть числа веку, только един Творец», он, однако, придает полное значение числу 7, и если проходит 7000 лет, то «подобает тому свершиться в другие седмицы», т е. 700–70–7 годов, даже месяцев, дней и часов¹²⁸³.

Наконец наступила роковая ночь на 25-ое марта 1492 г., в которую ожидали трубного гласа архангелов Михаила и Гавриила, так как уже прошли три года господства антихриста, которое современники видели в ереси Схарии. Но, к общему удивлению, последняя ночь 1492 г. прошла, как и другие, что доставило еретикам повод к насмешкам¹²⁸⁴. С другой стороны, предубеждение против пасхалии и ее мнимого конца заставило собор позаботиться о составлении ее на 8-ю тысячу. Митрополит Зосима составил на 20 лет; Геннадий, по его поручению, продолжил до 70-го года 8-й тысячи, причем в своем толковании уже замечал: «сие счисление уставлено коловратно, а конца не имеет, так как кончина миру безвестна»¹²⁸⁵.

Напрасно думал Шевырев, что, но прошествии страшной ночи, светлее стало в умах русского народа; что он стряхнул с себя тяжелый и нелепый предрассудок в тот достопамятный год, когда пытливый гений Запада в лице Колумба открывал вторую половину обитаемой нами планеты и братался с нашими антиподами¹²⁸⁶. Урок был дан, но он остался без особенных последствий. Мы замечали, что и Герасимов, известный в свое время образованием, видел нечто мистическое, роковое в числе 7. В статье о составлении пасхалии Зосимой, помещенной в рукописной Кормчей XV века, читаем: «Зосима... митрополит озаботился написать пасхалию на осьмую тысячу лет, в ней же чаем всемирного пришествия Христова«¹²⁸⁷. В одном сборнике XVI века, после сочинения папы Ипполита «о кончине мира», стоит приписка: «аще кто имат умиление и слезы в молитвах и молится Господеви, да избавит от скорби тоя великия (кончины мира), хотящия приити на землю», и т. д.¹²⁸⁸. И старая мысль распространялась по-прежнему: одни опять основывались на скором исходе пасхалии, составленной Геннадием (так священник Агафон в 1540 году написал новую пасхалию «мнения ради простых людей, чающих, что прейдет пасхалия»¹²⁸⁹; другие, опирались на общественные бедствия и в подавлении Москвой областных интересов видели последние дни. Так, когда в 1510 г. Василий Иванович «обычай псковский переменил и старину порушил», то летописец записал: «А все то за наше согрешение так Бог повелел быти. Занеже писано во Апокалипсисе глава 54 (по прежнему делению, а теперь 17): пять бо царей минуло, а шестый есть, но не убе пришел; шестое бо царство именует в Руси Скифского острова, си бо именует шестый, и седмый потом еще, а осмый антихрист. Себо Христос во святом Евангелии глагола: да не будет бежество ваше зиме, ни в субботу, се убо приде на ны зима. Сему царству расширятися и злодейству умножатися. Ох, увы!»¹²⁹⁰. А религиозно-мистические патриоты того времени с гордостью взирали, что «все христианские царства пришли в конец и сошлись в одно царство, по пророческим книгам, то есть российское царство; ибо два Рима пали, – говорили они,– а третий стоит (Москва), а четвертому не быть»¹²⁹¹. И они думали, что только от русской державы зависит предотвратить близкую беду (кончину¹²⁹²). Так развивалась мистическая идея о кончине мира до тех пор, когда и Максиму пришлось высказать свое мнение о ней.

Он был вызван на это мнением Николая Немчина, альманахом и одной рукописью («списание к некоему от своих другов... Немчина некоего родом, учением же и верою латынина и астролога»¹²⁹³), которую ему давали читать и в которой предсказывалось падение Турецкой империи и возникновение нового порядка вещей. В одном из своих слов Максим упрекал Николая Немчина за предсказание кончины мира¹²⁹⁴, а в хронографе, по поводу послания Филофея Мунехину, замечено: «Написал же Николай Немчин Мунехину послание 7032 г. (1524), что будет в то лето вселенной странам и царствам и областям и обычаям и градам и достоинствам и скотам и белугам морским и всем вместе земнородным несомненное пременение. В то лето солнце и луна не будут видны, но действия преходящих звезд, достойные удивления случатся, месяца же февраля 20 съемы (стечения) их не средние, но великие будут, 16 из которых знамение водное наследят, кое несомненное пременение и преиначение знаменует, таковое какого от многих веков и от летописателей, и от древних родов едва слышали!»¹²⁹⁵. При этом прибавлено, что Николай ссылался на латинских астрологов («так пишут латынстии астрономии», говорил он). Подобные же черты предсказаний, относительно изменения вселенной, мы находим и у Максима, который их заимствовал из альманаха¹²⁹⁶. Следовательно, предсказания последнего и Николая Немчина стоят в связи с мнением Штоффлера о новом потопе, который, по его предположению, должен был произойти в 1524 году, как утверждал Николай Немчин.

М.Грек обращается к распространителям этой мысли так: «если Христу верите и воскресению мертвых.., то чего ради святыми его обещаниями, которые были даны праведному Ною, пренебрегаете и следуете звездозрительным прелестям, проповедуя изменение и преиначение быть всех существ и всего происходящего на земле». Противоречие это приводит его к заключению, что те, которых он обличает, или не верят в промысл Божий, или допускают его относительно «небесных», а все земное, по их мнению, управляется «зодиями, планетами и счастьем». И то и другое, замечает он, «равно безбожно есть». Далее, когда бы была в них такая сила, какую допускаете вы (относится к последователям звездочетства), то давно бы все сие погибло неотвратимыми звездными побуждениями, если не божественным каким праведным манием, но своей силой и обношением, как вы говорите, таковые совершаются погубления. Но если есть Промысл, то как возможно зодиям и планетам такое погубление (потоп) навести божиим тварям, когда Бог их содержит и охраняет творческою дланью своею?».

Максим указывает на наказания за преступление заповедей (примеры из священного писания: судьба Содома и Гоморры, фараона, израильтян и т. п.), как на доказательство того, что Бог управляет миром, а не «планеты и звезды бездушные и глухие вещи». К числу подобных наказаний он относит и первый потоп. При этом Максим ставит во внимание библейское выражение: «и навожу потопление», которое, по его словам, Бог употребил для опровержения тогдашних звездочетцев, полагавших всю силу в «зодиях и планетном обхождении». Здесь же он замечает, что звездочетство уже тогда существовало, потому что оно получило начало от Сифа. Наконец, в одном слове на Ник. Немчина, Максим выставляет на вид постигшее последнего разорение и бедствие, в доказательство того, что астрологи не могут предвидеть и простых случаев жизни, а не только кончину мира.

Общая идея, проходящая чрез эти обличения, состоит в указании того, что «вера в альманах» отрицает Промысл и потому «беззаконна», а заключительная мысль Максима и здесь может быть выражена словами: «Божий промысел не звездным нужам и планетным схождениям подлежит, но сам владеет всеми и управляет всем, как хочет»¹²⁹⁷. Таким образом, в своих обличениях против распространившейся мысли о новом потопе и кончине мира, М.Грек ограничивается доказательствами ложности астрологических предсказаний; общего мнения о близкой кончине мира, существовавшего независимо от них, он не касается и не опровергает. Напротив, он его даже проводит в своих сочинениях. Так, в одном из них, озаглавленном: «Слово пространное, излагающее с жалостью нестроения и бесчиния царей и властей последнего жития», жена, под видом которой Максим представил тогдашнюю Россию, на его вопросы «ради чего при пути сем пустом сидишь обступаемая столь лютыми зверями» отвечает: «пустой путь сей показывает последнее время сего окаянного века, как лишенного уже и опустошенного от царей благоговерномудренных… все бо только своего ищут» и т. д.¹²⁹⁸. В «Слове к благоверным на богоборца Моамефа», Максим говорит, что «антихрист весьма недалеко есть, но и при дверях уже стоит, как божественное писание учит нас, явственно говоря: на осмом веке быть должно всех устроение, т. е. и греческия области прекращению, и началу губительства богоборца антихриста, и второму страшному на земли Спаса Христа пришествию. А что не далеко стоит столь ожидаемое благоверных всех устроение, явственно и от иных многих, яснейших письменных показаний и преданий и наиболее то, что апостол Павел пишет во втором послании к солунянам и т. д. (II, 4). Максим видел признаки скорой кончины мира в различных «нестроениях», притеснениях от турок, падении Греции, нерадении духовенства, постоянных войнах и т. п. Все это, говорит он, соответствует словам Евангелия о признаках последних дней¹²⁹⁹. Вполне понятно, что своим авторитетом, Максим Грек утверждал прежний, вековой предрассудок. Его ученик – Курбский в тирании Иоанна Грозного видел восьмой, звериный век¹³⁰⁰, его современник (быть может, Вассиан) в беспорядках монастырской жизни также усматривал признаки последнего времени¹³⁰¹, и ту же идею поддерживали более просвещенные из его почитателей, как ученик его Зиновий Отенский¹³⁰² и близкий ему по духу Артемий¹³⁰³.

Действительно, идея о скорой кончине мира, под влиянием различных политических и общественных условий, постоянно поддерживаемая мистико-апокалипсическим настроением народного духа, становилась чем-то роковым, что должно исполниться в близком будущем. Игнатий Тобольский писал: «Нынешние еретики (раскольники) ужас сатанинский показывают, утверждая, что уже настоит день второго Христова пришествия и кончина настоящего века. И посему, веруя их скверному учению, некоторые из простого народа оставили свои дома и бежали за ними, как овцы за волками, и были от них погублены: одни огнесожжением самовольным погубили свои души, другие же и доныне еще как бесноватые скитаются и помирают без таин божественных»¹³⁰⁴. Известно, что раскольники в особенности были проникнуты ожиданием второго пришествия Христа, и конечно они нашли тому сильное подтверждение (в числе других) в сочинениях Максима, которые пользовались в их среде большим уважением. В XVIII веке суеверное мистико-апокалипсическое ожидание конца мира дошло до ужасных суеверных проявлений: живые ложились в гробы и со дня на день ожидали его преставления. Суеверы-фанатики верили, что пришел уже разрушитель-антихрист и проник не только в гражданский, но и в физический мир, в стихии: огонь, воду, воздух и землю¹³⁰⁵.